Маргарет УЭЙС, Трейси ХИКМЭН
Хроники Драконов:

ДРАКОНЫ ВЕСЕННЕГО РАССВЕТА
ДРАКОНЫ ЗИМНЕЙ НОЧИ
ДРАКОНЫ ОСЕННИХ СУМЕРЕК

                               Маргарет УЭЙС
                               Трейси ХИКМЭН

                         ДРАКОНЫ ВЕСЕННЕГО РАССВЕТА

                                  ПРОЛОГ

                 ...Знай, Китиара: не было вовеки
                 Печальнее и безнадежней дней.
                 Тень облаков по городу крадется,
                 Бросая тень страданья и сомненья
                 На улицы и на мою страницу.
                 Как долго не решался я раскрыть
                 Уста и сердце и сказать тебе:
                 В разлуке
                 Еще прекрасней стала ты - и смертоносней.
                 Как запах орхидей в ночи безлунной,
                 Как кровь в волнах, где кроется акула, -
                 Сжигает страсть четыре наших чувства,
                 Уберегая вкус. Так пасть акулы
                 Рвет собственную плоть, уже не в силах
                 Кровавый пир прервать. И, сознавая это,
                 Я все же славлю ночи исступленье
                 И поединок страсти, что венчает
                 Лишь перемирие - до новой ночи.
                 Мне выхода не хочется искать
                 Из сладостной ловушки. Я готов
                 Раскрыть объятья мраку и...
                 ...Но свет,
                 Свет, Китиара! Солнца луч
                 Рассыпал блестки по каменьям улиц,
                 Ночным дождем умытым. Пленка масла
                 Из уличных светильников, угасших
                 При наступленье радостного утра,
                 Горит на лужах радугой... И пусть
                 Вновь буря надвигается на город,
                 Неся с собою тьму, - я вспоминаю
                 О Стурме, о Лоране и о прочих,
                 Но все-таки живей всего о Стурме -
                 Ведь он провидит солнце и в тумане,
                 И сквозь нагроможденья туч... Могу ль я
                 Их бросить?!
                 ...Потому-то в тень,
                 Но не в твою тень, Китиара! - в сумрак,
                 Восхода солнца чающий с надеждой,
                 Под крылья бури, мчащейся по кругу,
                 Я ухожу...

                             ВЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

     "Смотри-ка, Берем! Тропинка! Странно,  правда?  Сколько  мы  с  тобой
охотимся в здешних лесах - и никогда ее не видали..."
     "А по-моему, ничего особенно странного. Сгорели  какие-нибудь  кусты,
вот она и открылась. Подумаешь, звериная тропка..."
     "Давай посмотрим, что там? Если это вправду звериная  тропка,  может,
нам попадется олень! А то целый день ходим - и все без толку. До  чего  не
люблю возвращаться домой с пустыми руками!"
     Не дожидаясь моего ответа, она сворачивает  на  тропинку.  Я  пожимаю
плечами и иду следом за нею. И правда, почему бы не побродить еще в  такой
хороший денек?  Наконец-то  лютая  зимняя  стужа  уступила  теплу.  Солнце
ласково греет шею и плечи. Легко шагать по лесам, опустошенным пожаром. Ни
тебе плюща, лезущего под ноги, ни  колючих  кустов,  царапающих  одежду...
Наверное, лес загорелся от молнии: не иначе, все та чудовищная гроза,  что
бушевала здесь прошлой осенью...
     Тропа, однако, тянется и тянется бей конца и начинает надоедать  мне.
Сестра ошиблась: тропу протоптали не  звери.  Человеческая  это  тропа.  И
старинная к тому же. Так что не будет у нас нынче на ужин свежего мяса...
     Все-таки  идем  дальше.  Солнце  высоко  стоит  в  небе.  Я  устал  и
проголодался. Кругом не видно ни единого живого существа.
     "Пошли домой, сестренка! Тут ничего нет!"
     Она останавливается и вздыхает. Ей тоже жарко; я вижу, что она устала
и отчаялась. Какая она худенькая! Слишком много работает -  ей  приходится
делать и женские дела, и мужские. Вот и сегодня она охотится в лесу вместо
того, чтобы сидеть дома  и  выслушивать  нежные  признания  ухажеров.  Она
кажется мне красивой. Люди говорят, будто мы с ней похожи, но  я-то  знаю,
что это не так. Просто мы с ней гораздо ближе друг другу, чем иные  братья
и сестры. Нам с ней поневоле приходится держаться друг за  дружку:  больно
тяжела жизнь...
     "Похоже, ты прав. Берем, - говорит она. - Ни следа не видать...  Хотя
погоди, братик! Что это?.. Там, впереди!"
     Тут и я замечаю  впереди  какое-то  трепещущее  сияние,  разноцветную
радугу, пляшущую в воздухе, -  ни  дать  ни  взять  все  самоцветы  Кринна
сложили в корзинку и позабыли на залитой солнцем поляне.
     У сестры округляются глаза:
     "Врата Радуги!.."
     "Ха-ха! Что за девчоночьи глупости!"
     Я смеюсь, однако бегу следом за ней. Ее нелегко догнать: я,  конечно,
гораздо выше и сильнее ее, зато она проворна, как олененок.
     И вот мы выбегаем на поляну. Если молния в самом деле  поразила  лес,
должно быть, громовая стрела ударила именно сюда. Земля кругом разворочена
и сожжена. Передо мной  развалины  какого-то  здания:  изломанные  колонны
торчат из обугленной земли, точно перебитые кости, выпирающие из  тронутой
тлением плоти. Тяжелая, давящая тишина висит над поляной. Ничто не  растет
здесь - и не росло вот уже множество весен. Я хочу бежать прочь...  но  не
могу.
     Ибо перед моими  глазами  -  великолепное,  прекрасное  зрелище.  Оно
прекрасней всего, что я видел в своей жизни, всего, о чем  мечтал.  Передо
мной - обломок колонны, сплошь усыпанный драгоценными камнями! Я ничего не
смыслю в камнях, но вижу с первого взгляда, что им поистине нет цены. Меня
охватывает дрожь. Я спешу  вперед  и,  встав  на  колени  перед  обломком,
принимаюсь очищать его от грязи и пыли.
     Сестра опускается на колени подле меня.
     "Смотри, Берем! Разве не  чудо?  В  таком  жутком  месте  -  и  такие
прекрасные камни... - Она оглядывается кругом, и я чувствую, что  ее  тоже
начинает трясти. - Как ты думаешь, что здесь  было  раньше?  -  продолжает
она. - Я чувствую что-то такое торжественное... священное... но и  злое...
До Катаклизма здесь, наверное, был храм! Храм темных Богов.  Берем!..  Что
ты делаешь?"
     Я вытаскиваю свой охотничий нож  и  начинаю  помаленьку  выколупывать
один из камней, искрящийся зеленым сиянием. Он величиной с  мой  кулак,  а
блестит ярче, чем солнце  в  зелени  листьев.  Податливая  известка  легко
крошится под ножом...
     "Остановись, Берем! - пронзительно вскрикивает сестра. -  Это...  это
же святотатство! Это место посвящено какому-то Богу! Не смей!.."
     Камень под моей рукой холоден, как и полагается камню, но я  чувствую
исходящий из него зеленый огонь. Я не обращаю внимания на протесты сестры:
     "Ты сама только что говорила, будто это Врата Радуги. Смотри, так оно
и есть! Легенда гласит, будто тот, кто пробежит под радугой, найдет горшок
золота. Вот и мы нашли клад. Чего ты боишься? Если здесь и вправду некогда
жил какой-нибудь Бог, так он, поди, давным-давно сбежал. Тут  нет  ничего,
кроме мусора! Если бы этот храм был нужен Богам, они, верно,  позаботились
бы о нем. Да и не обеднеют они, если я приберу камешек-другой..."
     "Берем!.."
     В ее голосе звучит страх. Девочка испугалась. Глупая девчонка. Право,
она  начинает  меня  раздражать.  Я  почти  высвободил  камень.   Он   уже
шатается...
     "Послушай,  Джесла!  -  Меня  трясет  от  возбуждения,  я  едва  могу
говорить. - Нам с тобой не на что жить - после такой-то зимы, про пожар  я
уж молчу! Ты только подумай, сколько  денег  принесет  нам  на  гаргатской
ярмарки один этот камень! Мы  сможем  уехать  отсюда!  Мы  станем  жить  в
городе... может,  даже  в  Палантасе!  Ты  столько  мечтала  взглянуть  на
тамошние чудеса..."
     "Нет! Берем, не смей! Это святотатство! Я запрещаю тебе!"
     Ее голос строг и суров. Я еще не видел ее такой. На какой-то миг меня
охватывает сомнение... Я отодвигаюсь прочь - прочь от сломанной колонны  с
ее радугой самоцветов. Я тоже начинаю чувствовать нечто темное и пугающее,
некую тень, которая витает над этой поляной... Но камни слишком прекрасны.
Они так сверкают и переливаются на  солнце.  Нет,  говорю  я  себе.  Здесь
больше не живет никакой Бог. Никакой Бог не охраняет  эти  руины.  Никакой
Бог не хватится самоцвета - одного-единственного самоцвета, - вделанного в
обломок колонны, валяющийся на всеми забытой поляне...
     И я вновь нагибаюсь, чтобы поддеть камешек  концом  ножа  и  вытащить
его. Как прекрасна его глубокая  зелень!  Как  весеннее  солнце,  льющееся
сквозь молодую листву...
     "Берем! Остановись!.."
     Она хватает меня за руку. Ее ногти впиваются в мое тело. Мне  больно.
Я свирепею... И, как это часто бывает со мной в  мгновения  ярости,  глаза
застилает багровая пелена, а в груди раздувается горячий, удушающий ком.
     "Отвяжись!.." - слышу я свой собственный рев.
     Я с силой отталкиваю ее...
     Она начинает падать...
     Время останавливается. Сестра падает целую вечность. Я... Но  ведь  я
не хотел... Я пытаюсь подхватить ее - и не могу сдвинуться с места.
     Она падает прямо на обломанную колонну.
     Кровь. Кровь...
     "Джес!.." - шепчу я, подхватывая ее на руки.
     Она не  отвечает  мне.  Кровь  растекается  по  самоцветам,  гася  их
огненный блеск. И точно так же меркнут ее глаза. В них больше нет света...
     И в это время под моими ногами разверзается  твердь.  Из  обугленной,
вывернутой  наизнанку  земли  восстают  и  устремляются  к  небу  колонны!
Накатывает  чудовищная  тьма,  а  грудь  пронзает  невероятная,  сжигающая
боль...

     - Берем!
     Капитан Маквеста Кар-Тхон стояла на передней палубе, сердито глядя на
рулевого.
     - Сколько раз повторять тебе. Берем? Подходит  шторм,  пора  заводить
расчалки. О чем ты мечтаешь, хотела бы я знать? Стоишь, смотришь в море...
Собираешься памятником работать?  Давай-ка,  шевели  задницей!  Статуям  я
жалованье не плачу!
     Берем вздрогнул, лицо его побелело. Он так жалко съежился, напуганный
гневом Маквесты, что капитан "Перешона" почувствовала  себя  неловко.  Все
равно что срывать зло на беззащитном ребенке.
     Он и есть ребенок, сказала она себе. Пусть ему пятьдесят, если не все
шестьдесят лет, пусть он лучший рулевой из всех, с какими  она  когда-либо
плавала, - по умственному развитию он дитя.
     - Ладно, Берем, - вздохнула Маквеста. - Извини, что  я  так  на  тебя
рявкнула. Это все шторм... Да не смотри ты на меня так! Тьфу ты,  если  бы
он только мог говорить!.. Я бы дорого дала, чтобы узнать, что там  варится
у него в голове... если там, конечно, вообще что-нибудь варится.  Ну  все,
проехали. Доделывай дело - и марш вниз. Все равно, пока шторм не  утихнет,
будем по койкам валяться...
     Берем улыбнулся ей -  простой,  невинной  детской  улыбкой.  Маквеста
улыбнулась в ответ, покачала головой - и унеслась прочь, энергично  готовя
любимый корабль к ударам готового разразиться ненастья.  Краем  глаза  она
заметила Берема, спешившего вниз, и тут же забыла о нем, ибо явился первый
помощник и доложил, что успешно разыскал большую часть команды,  и,  более
того, лишь треть экипажа успела нализаться до бесчувствия...
     Берем лежал в гамаке, растянутом в кубрике "Перешона".  Гамак  сильно
раскачивался, отвечая движениям корабля. Плясавшего  на  волнах  в  гавани
Устричного - так звался воровской городишко на  побережье  Кровавого  Моря
Истара.  Закинув   за   голову   руки   -   руки   юноши,   принадлежавшие
пятидесятилетнему, - Берем неподвижно смотрел на  светильник,  болтавшийся
под потолком...

     "Смотри-ка, Берем! Тропинка! Странно,  правда?  Сколько  мы  с  тобой
охотимся в здешних лесах - и никогда ее не видали..."
     "А по-моему, ничего особенно странного. Сгорели  какие-нибудь  кусты,
вот она и открылась. Подумаешь, звериная тропка..."
     "Давай посмотрим, что там? Если это вправду звериная  тропка,  может,
нам попадется олень! А то целый день ходим - и все без толку. До  чего  не
люблю возвращаться домой с пустыми руками!"
     Не дожидаясь моего ответа, она сворачивает  на  тропинку.  Я  пожимаю
плечами и иду следом за нею. И правда, почему бы не побродить еще в  такой
хороший денек?  Наконец-то  лютая  зимняя  стужа  уступила  теплу.  Солнце
ласково греет шею и плечи. Легко шагать по лесам, опустошенным пожаром. Ни
тебе плюща, лезущего под ноги, ни  колючих  кустов,  царапающих  одежду...
Наверное, лес загорелся от молнии: не иначе, все та чудовищная гроза,  что
бушевала здесь прошлой осенью...

                               КНИГА ПЕРВАЯ

                       1. ПОБЕГ. ИЗ ТЬМЫ - ВО ТЬМУ

     Офицер драконидской армии медленно спускался по лестнице  со  второго
этажа гостиницы "Соленый Бриз". Было заполночь, и большинство  постояльцев
уже  расползлось  по  кроватям.  Единственным  звуком,  достигавшим  слуха
офицера, был неумолчный рев волн, обрушивавшихся на камни внизу.
     Достигнув площадки, офицер помедлил, окидывая  быстрым,  внимательным
взглядом открывшийся зальчик заведения. Там было пусто,  если  не  считать
какого-то драконида, который громко храпел во  хмелю,  уронив  безобразную
голову на стол. Крылья человека-ящера трепетали в такт  храпу.  Деревянный
стол скрипел и пошатывался.
     Офицер горько улыбнулся и  двинулся  дальше.  На  нем  была  стальная
чешуйчатая   броня,   сделанная   в   подражание   доспехам   Повелителей,
составленным из настоящих драконьих чешуй. Глухой шлем закрывал  голову  и
лицо, не давая разглядеть черты. Лишь рыжеватая борода,  торчавшая  из-под
шлема, позволяла с первого взгляда причислить офицера к расе людей.
     У подножия ступеней  его  ждал  неприятный  сюрприз  в  лице  хозяина
гостиницы, который все  еще  бодрствовал,  зевая  над  амбарными  книгами.
Офицер ограничился легким кивком и хотел  было  выйти,  не  заговаривая  с
хозяином, но тот вдруг спросил его:
     - Как по-твоему, вернется сегодня Повелитель?..
     Офицер остановился. Не поворачиваясь к хозяину, он вытащил перчатки и
натянул их на  руки.  Снаружи  царил  убийственный  холод.  На  приморский
городок навалился зимний шторм, каких, пожалуй, не  бывало  здесь  за  все
триста лет, что Устричный простоял на берегу Кровавого Моря.
     - В такую-то погоду?.. - хмыкнул наконец офицер. - Вот уж не думаю. С
подобной бурей даже драконы вряд ли отважатся спорить...
     - Что верно, то верно. Ну и ночка! Только дома сидеть  -  что  зверю,
что человеку, - согласился хозяин. И хитровато  посмотрел  на  офицера:  -
Тебя-то что на улицу гонит? Поди, какое-нибудь неотложное дело?..
     Офицер смерил его ледяным взглядом:
     - Не уверен, что это тебя касается - куда я хожу и что делаю...
     - Да я ничего такого не имел  в  виду,  -  быстро  проговорил  хозяин
гостиницы, заслоняясь  руками,  словно  ожидая  удара.  -  Просто...  если
Госпожа внезапно вернется и не найдет тебя здесь, я хотел бы  ответить  ей
что-нибудь вразумительное...
     - Не понадобится, - буркнул офицер. - Я... оставил записку, в которой
все сказано. К тому же я вернусь еще до утра. Мне... просто надо  подышать
воздухом, вот и все.
     - Разумеется, разумеется... - хозяин, не удержавшись, хихикнул. - Еще
бы! Три дня взаперти просидеть... вернее, три ночи...  Нет-нет,  сердиться
не на что! -  добавил  он  поспешно,  поскольку  шея  офицера  под  шлемом
налилась краской ярости и стыда. - Я просто не могу не выразить восхищения
мужчине, который умудрился в три дня не надоесть Госпоже... Куда хоть  она
улетела?
     - Повелительницу Драконов  вызвали  на  запад,  куда-то  в  Соламнию,
помочь войскам совладать с  маленьким  затруднением,  -  буркнул  в  ответ
офицер. - И на твоем месте я бы поменьше вмешивался в ее дела.
     - Да уж, - поспешил согласиться хозяин. - Что верно, то верно. Ну что
ж,  доброй  прогулки...  погоди,  как  тебя   зовут?   Помнится,   Госпожа
представила тебя, но я недослышал...
     - Танис, - глухо прозвучало из-под шлема. -  Танис  Полуэльф.  Доброй
ночи.
     И, холодно кивнув, офицер в последний раз поддернул  перчатки,  потом
завернулся в плащ и шагнул через порог в  ненастную  тьму.  Режущий  ветер
ворвался в комнату, задувая свечи  и  взвихривая  бумаги.  Какое-то  время
офицер сражался с тяжелой дверью, а хозяин гостиницы заковыристо  ругался,
ловя улетающие счета. Но вот дверь  захлопнулась,  и  внутри  вновь  стало
тихо, спокойно и тепло.
     Глядя вслед ушедшему, хозяин видел, как тот прошагал мимо окна. Танис
Полуэльф шел против ветра, пригибаясь и  отворачивая  лицо.  Широкий  плащ
раздувался у него за спиной.
     Хозяин, однако, не был единственным, кто  проводил  офицера  глазами.
Как только захлопнулась дверь, пьяный драконид оторвал  голову  от  стола.
Черные  змеиные  глаза  монстра  глядели  совершенно  трезво.   Крадучись,
поднялся он из-за стола, и шаги  его  были  уверенны  и  тверды.  Негромко
постукивая по полу когтями, драконид подобрался к окну и выглянул  наружу.
Обождал немного... а потом тоже растворил дверь и исчез в бурной ночи.
     Хозяин видел в окно, что драконид зашагал в том же направлении, что и
офицер. Подойдя поближе, содержатель гостиницы прильнул  носом  к  стеклу.
Снаружи клубилась  несущаяся  мгла.  Пламя  смоляных  жаровен,  освещавших
ночную улицу, металось и мерцало под ветром и  хлещущим  дождем.  Все-таки
хозяину показалось, будто он видел, как офицер свернул на улицу, ведшую  к
центру города. Следом, прячась в тени, крался драконид.  Покачав  головой,
хозяин пошел будить ночного слугу, дремавшего в кресле за столом.
     - Чует моя душенька. Повелительница вернется-таки сегодня, шторм  там
или не шторм, - сказал он сонному слуге. - Немедленно разбудишь меня, если
она появится, понял?
     Прежде, чем  идти  к  себе,  он  еще  раз  покосился  в  окошко...  и
содрогнулся, вообразив себе офицера, идущего по ночным улицам  Устричного,
а позади него - темную фигуру драконида, прячущегося в потемках.
     - А впрочем, - пробормотал он, - знаешь что, не надо меня будить.

     Накрытый штормом, Устричный  словно  бы  вымер.  Питейные  заведения,
обыкновенно работавшие, покуда в их засаленные окна не вливался рассвет, -
и те стояли запертые, с плотно закрытыми ставнями. На улицах  не  было  ни
души. Ни у кого не возникало охоты меряться  силами  с  ветром,  способным
сбить с ног человека и, уж  конечно,  с  легкостью  пронизывавшим  ледяным
дыханием самую теплую одежду.
     Танис шел быстрым шагом, нагнув голову и стараясь держаться поближе к
домам, хоть как-то защищавшим от ветра. Вскоре его борода  обросла  льдом.
Снежная крупа больно жалила  сквозь  прорези  шлема.  Полуэльф  трясся  от
холода, проклиная металл лат, местами касавшийся кожи. Время от времени он
оглядывался, проверяя, не привлек ли его уход  из  гостиницы  чьего-нибудь
нежелательного внимания. Дождь и несущийся снег, однако, не  давали  почти
ничего рассмотреть. Танис едва видел даже ближайшие дома, не говоря уже  о
чем-либо ином.  И  довольно  скоро  он  отказался  от  бесплодных  попыток
обнаружить возможную слежку. Лучше уж сосредоточиться на  поисках  дороги.
Вдобавок он так замерз,  что  постепенно  ему  стало  вообще  безразлично,
крадется кто-нибудь за ним или нет.
     Он довольно смутно представлял себе,  куда  ему  следовало  идти.  Он
провел в Устричном всего четыре дня. Причем три из них - с ней...
     Запретив себе думать об этом, Танис вглядывался  в  уличные  вывески.
Его друзья находились в гостинице на самом краю  города,  на  почтительном
расстоянии от причалов, баров и публичных домов. Танис успел задуматься  о
том, что же делать, если он их не найдет. Он  ведь  нипочем  не  отважится
расспрашивать...
     Однако ему повезло. Спотыкаясь и  поскальзываясь  на  льду,  брел  он
пустынными улицами, когда на глаза  ему  попалась-таки  знакомая  вывеска,
бешено раскачивавшаяся на ветру. Танис  всхлипнул,  испытывая  невероятное
облегчение. Он успел позабыть  название  гостиницы,  но,  увидев,  тут  же
вспомнил его. "Черныши".
     До чего дурацкое название для гостиницы, мелькнуло у него  в  голове.
Его так трясло от холода, что он едва сомкнул пальцы на ручке двери. Дверь
отворилась, и ветер буквально внес его внутрь. Ему  потребовалось  усилие,
чтобы закрыть ее вновь.
     В этой занюханной гостиничке, в отличие от "Соленого Бриза",  ночного
слуги  не  держали.  Огонь,  дымно  чадивший  в  облезлом  камине,   давал
достаточно  света,   и   Танис   разглядел   на   столике   огарок,   явно
предназначенный для таких, как он,  полуночников.  С  трудом,  трясущимися
руками, он высек огня. Озябшие пальцы повиновались с трудом.  Все-таки  он
зажег свечку и двинулся по ступенькам наверх.
     Вздумай он обернуться и выглянуть в окно, он, возможно,  приметил  бы
темный силуэт, затаившийся в дверной нише по ту сторону  улицы.  Но  Танис
оборачиваться не стал: он смотрел под ноги, опасаясь, как бы не упасть.

     - Карамон!..
     Богатырь мгновенно вскинулся на постели, рука инстинктивно  метнулась
к мечу. И только потом он вопросительно оглянулся на брата.
     - Я услышал кое-что снаружи, - прошептал Рейстлин. - Как будто  ножны
лязгнули о доспех...
     Карамон мотнул головой, стряхивая остатки сна, и вылез из-под одеяла,
держа меч  наготове.  Подкравшись  к  двери,  он  и  сам  расслышал  звук,
потревоживший его брата, - благо Рейстлин всегда спал чутко. По ту сторону
двери тайком пробирался кто-то, облаченный в латы. Вот в  поддверную  щель
проник слабый лучик свечи... Шаги остановились как раз напротив.
     Отсвет в щели дрогнул: похоже, незваный гость перенимал свечу из руки
в руку. Карамон осторожно и бесшумно отодвинул  засов,  выждал  немного...
Ничего не происходило. Пришелец медлил, вероятно, соображая, не ошибся  ли
комнатой. Сейчас выясним, сказал себе Карамон.
     Резким рывком он отворил дверь и, метнувшись наружу, сгреб  стоявшего
за ней незнакомца и мигом втащил его внутрь. А потом швырнул  его  на  пол
так,  что  лязгнули  доспехи:  силы  Карамону  было  не  занимать.  Огарок
покатился  в  сторону  и  погас,  и  в  наступившей  тьме  зазвучал  голос
Рейстлина: маг выпевал заклинание,  долженствовавшее  опутать  схваченного
липкими паутинами.
     - Погоди, Рейстлин! Это я!.. - вскрикнул человек на полу.  Узнав  его
голос, Карамон подскочил  к  брату  и  встряхнул  его,  стараясь  нарушить
сосредоточение мага:
     - Стой, Рейст!.. Это же Танис!..
     Содрогнувшись всем телом, Рейстлин вышел из транса и бессильно уронил
руки. Потом схватился за грудь, и приступ кашля согнул его вдвое.
     Карамон озабоченно глянул на брата, но тот,  будучи  не  в  состоянии
говорить, отослал его прочь взмахом  руки.  Тогда  богатырь  наклонился  и
поставил на ноги поверженного  полуэльфа,  чтобы  тут  же  сдавить  его  в
медвежьих объятиях:
     - Танис!.. Где ты пропадал? Мы тут с ума посходили!.. Во  имя  Богов,
да ты сплошь  в  сосульках!  Погоди,  сейчас  огонь  разведу...  Рейст,  -
обратился он к брату. - У тебя... все в порядке?
     - Поменьше думай про меня! - прошептал Рейстлин. Он сидел на кровати,
тяжело переводя дух. Золотые глаза поблескивали: маг смотрел на полуэльфа,
благодарно жавшегося к огню. - Сходи-ка лучше, позови остальных...
     - Иду. - Карамон направился к двери.
     - Мне кажется, не лишне было бы сперва что-нибудь надеть,  -  заметил
маг ядовито.
     Покраснев, как  девушка,  Карамон  вернулся  к  постели  и  торопливо
подхватил кожаные штаны. Натянув  их,  он  облачился  в  рубаху  и  вышел,
бережно притворив дверь. Танис и Рейстлин слышали, как он  тихо  стучал  в
дверь комнаты, где жили варвары. Вот раздался голос Речного Ветра и следом
бас Карамона: великан торопливо и взволнованно объяснял, что случилось.
     Танис оглянулся на Рейстлина. Зрачки золотых глаз,  схожие  формой  с
песочными часами, были неотрывно устремлены на него, и Танис, не  выдержав
странного, пронизывающего взгляда, вновь отвернулся к огню. Ему было не по
себе.
     - Где все-таки ты был, Полуэльф? -  раздался  тихий,  шепчущий  голос
волшебника.
     Танис нервно сглотнул.
     - Я попался Повелителю Драконов... - Он загодя приготовил этот ответ.
- Как и следовало ожидать. Повелитель решил, что я - один из его офицеров,
и велел мне сопровождать его к войскам, расположенным  за  городом...  Мне
пришлось повиноваться, не то  он  сразу  заподозрил  бы  неладное.  Только
сегодня мне выпал случай улизнуть...
     - Весьма интересно, - сказал Рейстлин и снова закашлялся.
     Танис пристально посмотрел на него:
     - Что именно кажется тебе интересным?
     - Видишь ли, - ответил маг, - прежде я  никогда  не  слышал,  как  ты
врешь, Полуэльф. И я нахожу это... очень занятным...
     Танис открыл рот, но тут вернулся Карамон, а следом за ним  -  Речной
Ветер, Золотая Луна и Тика, отчаянно зевающая спросонья.
     Золотая Луна без промедления бросилась к Танису и крепко его обняла.
     - Друг мой... - неверным голосом выговорила она. - Как же мы за  тебя
волновались!..
     Речной Ветер от души хлопнул Таниса по плечу,  суровое  лицо  озарила
нечастая улыбка. Осторожно высвободил он из объятий полуэльфа молодую жену
- но только для того, чтобы самому занять ее место.
     - Брат мой... - сказал Речной Ветер на языке кве-шу и крепко прижал к
себе Таниса. - Мы уж думали, тебя взяли в плен... или убили... Откуда  нам
было знать...
     - Так что все-таки  с  тобой  случилось?  Где  ты  был?  -  любопытно
спросила Тика, в свой черед обнимая полуэльфа.
     Тот, глядя поверх ее головы,  нашел  взглядом  Рейстлина...  но  маг,
откинувшись на убогую гостиничную подушку, смотрел в потолок  и,  по  всей
видимости, не интересовался разговором.
     Танис  откашлялся  и  повторил  свою  историю,  прекрасно  зная,  что
Рейстлин не верит ни единому его  слову.  У  всех  прочих  на  лицах  было
написано сочувствие и искренний интерес. Потом посыпались вопросы: что  за
Повелитель? Какова численность армии? Ну хоть приблизительно?  А  где  она
расквартирована? Какого  вообще  рожна  дракониды  толкутся  в  Устричном?
Неужели действительно ищут именно их?.. И как Танис сумел убежать?
     Полуэльф без  запинки  отвечал  на  вопросы.  Повелителя  он,  вообще
говоря, видел лишь мельком, а потому и не  мог  толком  сказать,  кто  это
такой. Армия невелика и расположена за городом. Да, дракониды в самом деле
ищут кого-то, но не их. Их интересует человек по имени Берем - да,  именно
такое странное, старинное имя...
     Тут Танис быстро посмотрел на Карамона, но, судя  по  лицу  великана,
это имя ему ничего не навеяло. Танис невольно перевел дух. Как хорошо, что
Карамон не припомнил матроса, который штопал парус на палубе "Перешона"...
То ли запамятовал, то ли не расслышал имени, которое назвала капитан... Ну
и слава Богам.
     Друзья кивали головами, нисколько не сомневаясь в услышанном.  Сперва
Танис косился на Рейстлина, но потом сказал себе: да  какая  разница,  что
там скажет или подумает маг! Все равно все поверят не  Рейстлину,  а  ему,
Танису, хотя бы он стал утверждать, что  день  -  это  ночь.  И  Рейстлин,
конечно, тоже  это  понимал.  Именно  поэтому  он  и  не  стал  подвергать
россказни Таниса никакому сомнению...
     Чувствуя себя все гаже и гаже и моля  Богов,  чтобы  наконец  иссякли
вопросы, а с ними и погружение в трясины  лжи,  Танис  принялся  зевать  и
постанывать, изображая немыслимую усталость.
     Золотая Луна тут же поднялась на ноги.
     - Прости, Танис, - сказала она виновато. - Ты устал и замерз,  а  мы,
бессердечные, готовы заговорить тебя до смерти, только чтобы потешить свое
любопытство. К тому же  нам  придется  рано  вставать,  чтобы  поспеть  на
корабль...
     - Проклятье, Золотая Луна! Не мели глупостей! - не выдержав, сорвался
Танис. - Какой корабль в такую погоду?..
     Все уставились на него в немом изумлении,  и  даже  Рейстлин  сел  на
постели. Глаза Золотой Луны  потемнели  от  обиды,  на  лице  обозначились
резкие морщинки, и полуэльф запоздало вспомнил, что с  принцессой  кве-шу,
жрицей Мишакаль, никто и никогда еще не разговаривал таким тоном.
     Речной Ветер стоял рядом с женой, лицо его было мрачно.
     Молчание сделалось невыносимым. Наконец Карамон гулко прокашлялся.
     - Ну, не завтра, так на следующий день, - сказал он примирительно.  -
Да не волнуйся ты так, Танис! Ни один драконид носу из  дому  не  высунет,
пока оно не утихнет. Нам ничто не грозит...
     - Я знаю... Простите  меня...  -  пробормотал  полуэльф.  -  Я  очень
некрасиво рявкнул на тебя. Золотая Луна. Пойми, я... я совсем  извелся  за
эти несколько дней... Прямо в голову ничего не идет. Пойду-ка я к себе...
     - Хозяин уже поселил кого-то в твою  комнату,  -  сказал  Карамон.  И
торопливо добавил: - Ты можешь поспать здесь. Правда, Танис, ложись на мою
кровать...
     -  Да  ладно,  я  как-нибудь  на  полу...  -  И  Танис,  стараясь  не
встречаться  глазами  с  Золотой  Луной,  принялся   расстегивать   пряжки
доспехов. Пальцы дрожали и соскальзывали.
     - Спи спокойно, друг мой, - тихо сказала Золотая Луна.
     В ее голосе прозвучала искренняя  забота,  и  Танис  живо  представил
себе, как она обменивается с Речным Ветром сочувственными взглядами. Потом
он ощутил руку варвара на своем плече: Речной Ветер дружески похлопал  его
по спине и вместе с женой вышел из комнаты. Тика пожелала ему доброй  ночи
и тоже вышла, закрыв за собой дверь.
     - Дай помогу, - сказал Карамон. Он знал,  что  Танис,  непривычный  к
латам, с трудом справлялся  со  сложной  системой  пряжек  и  ремешков.  -
Слушай, ты небось есть хочешь? Может, вина со специями подогреть?..
     - Нет, - устало отказался Танис, с облегчением вылезая из  панциря  и
стараясь не думать о том, что  всего  через  несколько  часов  ненавистные
железяки придется напяливать снова. - Спать, и больше ничего...
     - Ну хоть одеяло возьми, - настаивал Карамон. - Ишь, как тебя трясет!
Простынешь, неровен час...
     -  Спасибо...  -  Танис  взял  одеяло.  Он,  правда,  не  мог  бы   с
уверенностью сказать, отчего с такой силой колотила его  дрожь:  то  ли  в
самом деле от холода, то ли виною всему был мучительный душевный разлад...
Улегшись, он закутался в одеяло, потом добавил сверху  свой  плащ.  Закрыв
глаза, он постарался дышать спокойно и ровно, отлично зная:  Карамон,  как
заботливая наседка, нипочем не уснет, пока не  удостоверится,  что  Танису
тепло и уютно.  Полуэльф  преуспел:  прошло  некоторое  время,  и  Карамон
забрался в постель.
     Огонь в камине прогорел, стало  темно.  Вскоре  послышался  рокочущий
храп Карамона. На другой кровати покашливал Рейстлин.
     Уверившись, что близнецы заснули, Танис вытянулся на полу  и  положил
руки под голову. И долго лежал с открытыми глазами, глядя во тьму...

     Близилось утро, когда Повелительница Драконов,  больше  известная  на
севере Ансалона как Темная Госпожа, вернулась  в  "Соленый  Бриз".  Ночной
слуга с первого взгляда  понял,  что  Госпожа  пребывала  в  исключительно
скверном расположении духа. Она распахнула дверь с яростной  силой,  перед
которой бледнело неистовство шторма, и обвела  гостиницу  таким  взглядом,
как если бы уют и тепло, царившие внутри, были для нее оскорбительны.  Она
и в самом деле казалась порождением бури, бесчинствовавшей снаружи.  Слуге
показалось, что это ее взгляд, а  вовсе  не  ворвавшийся  ветер,  одну  за
другой тушил свечи, а темнота  вползала  следом  за  Повелительницей,  как
плащ. Он в ужасе вскочил на ноги, но Госпожа на него и не смотрела. Взгляд
Китиары был устремлен на драконида, сидевшего за  одним  из  столов.  Едва
заметный прищур его черных змеиных зрачков уже сказал ей - что-то не так.
     Глаза Повелительницы пугающе сузились в прорезях  шлема,  лицо  стало
ледяной маской. Какой-то миг она стояла в дверях, не обращая  внимания  на
стылый вихрь, который со свистом летел по комнате, вздувая ее плащ.
     - За мной, - коротко приказала она дракониду.
     Монстр кивнул и последовал за  ней,  клацая  когтями  по  деревянному
полу.
     - Могу ли я чем-нибудь... - начал слуга. И поневоле вздрогнул,  когда
ветер с оглушительным треском захлопнул наружную дверь.
     - Нет! - оборвала его Китиара. Держа руку на рукояти меча и не  глядя
ни вправо, ни влево, проследовала она мимо трепещущего слуги и  взошла  по
лестнице. Слуга потрясенно опустился, назад в свое кресло и смахнул со лба
липкий пот...
     Нашарив ключ, Китиара рывком  растворила  дверь.  Быстрый  взгляд  ее
мигом обежал комнату...
     Пусто!
     Драконид терпеливо и молча ждал за спиной.
     Китиара в ярости рванула пряжку драконьего шлема  и  сдернула  его  с
головы. Швырнула шлем на кровать и зарычала через плечо:
     - Войди и закрой дверь!
     Драконид неслышно повиновался.
     Китиара так и не повернулась к  нему.  Положив  руки  на  бедра,  она
мрачно созерцала смятую постель.
     - Итак, он ушел! - Это было утверждение, не вопрос.
     - Да, мой Повелитель, - прошепелявила змеиная пасть драконида,  плохо
приспособленная для человеческой речи.
     - Ты проследил за ним, как я тебе приказала?
     - Конечно, мой Повелитель, - драконид поклонился.
     - И куда же он направился?
     По-прежнему не оборачиваясь, Китиара провела рукой по темным  кудрям.
Не видя ее лица, драконид мог только догадываться, какие  чувства  она  от
него скрывала. И были ли они вообще, эти чувства.
     - В одну из гостиниц, мой  Повелитель.  На  краю  города.  Называется
"Черныши"...
     - Другая женщина? - в голосе Китиары прозвучала напряженная нотка.
     - Не думаю, мой Повелитель, -  дракониду  удалось  утаить  улыбку.  -
По-моему, у него там друзья. Нам докладывали о чужестранцах,  поселившихся
в "Чернышах", но, поскольку ни  один  из  них  не  подходил  под  описание
Человека Зеленого Камня, мы не стали ими особенно интересоваться...
     - За ним наблюдают?
     - Разумеется, мой Повелитель. Тебе немедля сообщат, если он, или  кто
другой, выйдет из здания.
     Еще  какое-то  время  Китиара  стояла  неподвижно  и   молча,   потом
обернулась. Лицо ее было холодно и спокойно, хотя и очень бледно. Впрочем,
эту бледность  можно  было  объяснить  несколькими  причинами,  подумалось
дракониду. Во-первых, она только что  одолела  немалый  путь,  возвращаясь
из-под стен Башни Верховного Жреца. По городу уже ползли слухи,  будто  ее
армии потерпели там сокрушительное поражение. И немудрено: у врагов  вновь
появилось легендарное оружие - Копья,  -  а  также  полумифические  "глаза
драконов". А во-вторых, она так и не сумела найти Человека Зеленого Камня,
в котором отчаянно нуждалась Владычица Тьмы и которого,  по  неоднократным
сообщениям, видели в Устричном. Да, забот у  Повелительницы  хватало.  Эта
мысль позабавила драконида. И дался же ей этот мужчина,  сказал  он  себе.
Можно подумать, у нее было мало любовников, притом куда более красивых  и,
в отличие от угрюмого полуэльфа, готовых  всячески  угождать.  Взять  хоть
Бакариса...
     - Ты все  сделал  правильно,  -  прервала  его  размышления  Китиара.
Сбросила доспехи - избытком скромности она отнюдь не страдала - и небрежно
махнула ему рукой. Она выглядела почти прежней. - Тебя наградят, - сказала
она. - А теперь пошел вон.
     Драконид поклонился и, потупившись, вышел.  Китиаре  не  удалось  его
провести:  переступая  порог,  он  заметил,  как   взгляд   Повелительницы
остановился на клочке пергамента, валявшемся на столе. Что  до  драконида,
он заметил его сразу,  как  только  вошел.  Клочок  был  испещрен  изящным
эльфийским письмом.
     Закрывая дверь, драконид услышал громкий  лязг,  донесшийся  изнутри:
это грохнула о стену часть доспеха, брошенная сплеча...

                                2. ПОГОНЯ

     К  рассвету  буря  начала  выдыхаться.  В  наступившей  тишине   было
отчетливо слышно шлепанье капель, падавших  со  свеса  крыши.  Равномерный
звук болезненно отдавался у Таниса в голове, заставляя почти  тосковать  о
свисте и завываниях ветра. Серое небо  висело  над  самой  землей,  и  его
свинцовая тяжесть, казалось, ощутимо давила на полуэльфа.
     - Волна, знать, нескоро уляжется, - глубокомысленно заметил  Карамон.
Некоторое  время  назад   друзьям   случилось   остановиться   в   городке
Порт-Балифор, в гостинице "Свинья и Свисток". Содержал ее  милейший  малый
по имени Уильям Пресная Вода, бывший  матрос.  Наслушавшись  его  моряцких
историй, Карамон нахватался кое-каких познаний  и  возомнил  себя  большим
докой по части морских путешествий.
     Никто не возразил Карамону: все остальные знали  о  море  еще  меньше
богатыря. Один только Рейстлин кривил губы в ядовитой усмешке,  когда  его
брат-близнец,  всего-то  несколько  раз  в  жизни  садившийся   в   лодку,
принимался корчить из себя бывалого морского волка.
     - Может быть, не стоит... - подала голос Тика.
     - Мы уезжаем, и уезжаем сегодня, - мрачно отрезал Танис. -  Нам  надо
уносить ноги из Устричного, хотя бы для этого пришлось прыгать  в  воду  и
плыть!
     Переглянувшись, спутники снова уставились на Таниса. Он стоял  к  ним
спиной и смотрел в окошко. Он не видел, как они обменивались  взглядами  и
пожимали плечами, но вполне догадывался об этом.
     Друзья опять собрались в комнате близнецов. До рассвета было  еще  не
менее часа, но Танис разбудил всех, как  только  услышал,  что  рев  ветра
постепенно делается тише.
     Вот он набрал в грудь побольше воздуху и повернулся в ним лицом.
     - Не подумайте, что это каприз, -  проговорил  он.  -  Просто...  мне
открылись опасности, о которых я не могу сейчас  распространяться.  У  нас
нет времени. Скажу вам только, что такой  угрозы,  как  сейчас,  над  нами
никогда еще не висело. Никогда! Надо уходить, и немедленно!
     Он сам расслышал в своем голосе нотку истерики и поспешно умолк.
     Последовала тишина. Потом Карамон, неловко поерзав, пробасил:
     - Ясное дело, Танис. Надо так надо.
     - Мы уже собрались, - сказала Золотая Луна. -  Мы  готовы  идти,  как
только ты скажешь.
     - Тогда идемте, - кивнул Танис.
     - Сейчас сбегаю за вещами... - замялась Тика.
     - Давай. Только побыстрее, - отпустил ее полуэльф.
     - Я... помогу ей, пожалуй, - негромко предложил Карамон.
     И великан, одетый, как и Танис, в похищенный офицерский доспех, вышел
следом за Тикой, желая, скорее всего, перед дальним путешествием улучить с
ней минутку наедине. Эта мысль вызвала у Таниса необъяснимое  раздражение.
Золотая Луна и Речной Ветер  тоже  отправились  за  вещами.  В  комнате  с
полуэльфом остался один Рейстлин. Все, что требовалось колдуну,  было  при
нем: Посох Мага да неприметная с виду сумка,  в  которой  хранились  Книги
заклинаний, волшебные вещества, травы от кашля - и, конечно, бесценное Око
Дракона, съежившееся до размера детской игрушки.
     Танис все  время  чувствовал  на  себе  неотступный  взгляд  странных
золотых глаз молодого волшебника.  Поневоле  закрадывалось  ощущение,  что
горящие  эти  глаза  видели  что-то  во  тьме,  окутывавшей   нынче   душу
полуэльфа... Однако маг предпочитал помалкивать. Почему? - с  возрастающим
раздражением спрашивал себя Танис. Ему уже почти хотелось, чтобы  Рейстлин
начал его расспрашивать. Или в  чем-нибудь  обвинил.  Ему  почти  хотелось
выплеснуть друзьям всю правду и избавиться от груза лжи... притом  что  он
знал, к чему приведет подобная откровенность...
     Но Рейстлин молчал - только кашлял почти беспрерывно.
     Прошло несколько минут, и друзья вернулись в комнату, неся свои вещи.
     - Мы готовы, Танис, - вполголоса сказала ему Золотая Луна.
     У Таниса перехватило горло. Сейчас я скажу им,  решил  он  твердо.  И
будь что будет. Глубоко вздохнув,  он  обернулся...  и  увидел  круг  лиц,
светившихся безграничной верой в своего вожака,  И  Танис  понял,  что  не
посмеет поколебать это доверие. Ведь им больше не за что  было  держаться,
не на кого надеяться.
     И приготовленные слова так и остались непроизнесенными.
     - Пошли, - буркнул он и первым направился к двери.
     Сладкий сон Маквесты Кар-Тхон нарушил громкий  стук  в  дверь  каюты.
Привычная мигом вскакивать в любое время суток, капитан  проворно  свесила
ноги с койки и потянулась за сапогами.
     - Кто там? - крикнула она,  в  то  же  время  чутко  прислушиваясь  к
движениям  корабля  и  стараясь  оценить  ситуацию.  Взгляд,  брошенный  в
маленький иллюминатор, показал ей,  что  штормовой  ветер  успел  улечься,
однако качка свидетельствовала, что волнение было порядочное.
     - Пассажиры пришли, - прозвучал из-за двери голос первого помощника.
     Сухопутные крысы, подумала она и со вздохом  уронила  сапог,  который
как раз собралась натянуть.
     - Скажи им, пусть убираются, откуда пришли, -  приказала  она,  вновь
откидываясь на койке. - Выход откладывается!
     Снаружи, судя по  всему,  возникли  некоторые  разногласия:  помощник
разразился яростным ревом,  и  чей-то  голос  отвечал  ему  с  не  меньшей
страстью, хотя, может быть, и не так громко. Маквеста поняла, что вставать
все-таки придется. Ее первый помощник, Бас Охн-Кораф,  был  минотавром,  а
этот  народ  отнюдь  не  славился  кротостью  нрава.  Сила  у  него   была
неизмеримая, а совесть отягощали  убийства  без  видимых  причин,  -  что,
собственно, и сделало его моряком, ибо на судах, подобных  "Перешону",  не
привыкли особо интересоваться прошлым членов команды.
     Маквеста распахнула дверцу каюты и поспешила на палубу.
     - Что происходит? - со всей суровостью спросила она, поглядывая то на
звероголового старпома, то  на  его  супротивника  -  бородатого  парня  в
доспехах  офицера  армии  Повелителя.  Чуть  раскосые  карие  глаза  этого
последнего показались ей знакомыми.
     - Я же ясно сказал, полуэльф: выход откладывается, -  повторила  она,
меряя его сумрачным взглядом. - Я...
     - Надо поговорить, Маквеста,  -  быстро  перебил  Танис.  Отпихнув  с
дороги минотавра, он хотел было подойти к ней, но  Кораф  схватил  его  за
плечо и рванул назад, опрокинув на  палубу.  Второй  офицер  -  редкостный
здоровяк - испустил глухое рычание и двинулся на выручку  приятелю.  Глаза
минотавра  вспыхнули  предвкушением,  а  в  руке  мигом  появился  кинжал,
выхваченный из-за широкого, многоцветного матерчатого пояса.
     Команда торопливо  собиралась  кругом,  надеясь  потешиться  зрелищем
драки.
     - Карамон!.. - Танис предупреждающе вскинул руку.
     - Коф!.. - рявкнула Маквеста, взглядом напоминая помощнику,  что  это
были пассажиры, оплатившие проезд, а стало  быть,  не  подлежащие  грубому
обращению - по крайней мере в виду земли.
     Минотавр грозно насупился, но кинжал исчез столь же быстро,  сколь  и
появился. Презрительно повернувшись, Кораф - или  Коф,  как  называла  его
Маквеста  -  отошел  прочь,   а   команда   разочарованно   заворчала.   К
разочарованию, впрочем, примешивалась надежда: было  ясно,  что  с  такими
пассажирами не соскучишься.
     Маквеста помогла Танису подняться и впилась в него  тем  пристальным,
изучающим взглядом,  который  был  знаком  всем  желавшим  вступить  в  ее
команду.  И  от  нее  не  укрылась  разительная  перемена,  происшедшая  с
полуэльфом с  того  времени,  всего  четыре  дня  назад,  когда  вдвоем  с
приятелем-великаном они приходили договариваться насчет проезда.
     Не иначе, сказала себе Маквеста, парня протащили в  самую  Бездну,  а
потом назад. С полуэльфом явно стряслась какая-то беда,  но  она,  капитан
Маквеста Кар-Тхон, выручать его отнюдь не собиралась. Во всяком случае,  и
мысли не держала  рисковать  для  этого  своим  кораблем.  Хотя...  ребята
все-таки заплатили половину вперед. А денежки ей были  во  как  нужны.  Ну
посудите сами, мог ли простой пират тягаться с Повелителями?..
     - Ладно,  пошли  ко  мне,  -  грубовато  сказала  Маквеста  и  первая
направилась вниз.
     - Побудь тут, Карамон, - приказал спутнику  полуэльф.  Великан  молча
кивнул.  Бросив  мрачный  взгляд  на  минотавра,   он   отошел   назад   и
присоединился к друзьям -  те  стояли  молча,  сгрудившись  вокруг  своего
тощего багажа...
     Танис  тем  временем  спустился  по  трапу  и  следом  за   Маквестой
протиснулся в каюту. В крохотном помещении было тесно даже  вдвоем.  Да  и
весь "Перешон" был не ахти как велик - поджарое суденышко, быстрое, легкое
и  поворотливое.  То  есть  именно  то,  что  и   требовалось   для   рода
деятельности, избранного Маквестой. Ей приходилось быстро входить в гавани
и незаметно покидать их, доставляя или принимая на борт грузы... отнюдь не
всегда ей принадлежавшие.  Определенную  часть  дохода  капитану  Кар-Тхон
приносили и торговые корабли - например, палантасские, -  которые  она  на
своем "Перешоне" без труда  нагоняла,  быстренько  потрошила  и  столь  же
быстро отваливала.
     Случалось ей (причем вполне  успешно)  состязаться  в  скорости  и  с
кораблями Повелителей, хотя с этими  последними  Маквеста  не  связывалась
принципиально. К большому несчастью, боевые корабли Повелителей  все  чаще
"сопровождали" купцов и сами собирали с них дань. Маквесте  это  приносило
сплошные убытки. Потому-то  она  и  снизошла  до  того,  чтобы  перевозить
пассажиров, - в обычных условиях это было для нее нечто неслыханное.
     ...Сняв шлем, полуэльф сел за стол -  вернее,  неловко  шлепнулся  на
сиденье: он никак не мог приспособиться к движениям  качавшегося  корабля.
Маквеста, привычная к качке, осталась стоять.
     - Ну так чего тебе надо? - спросила она, зевая. - Я же ясно  сказала,
что сегодня в море не выйду. Волна...
     - Нам необходимо отчалить, - сказал Танис.
     - Послушай,  -  терпеливо  проговорила  Маквеста,  мысленно  напомнив
теперь уже себе, что перед нею был  пассажир,  оплативший  свой  проезд  в
звонкой монете. - Если у тебя какие-то трудности, так при чем тут я? Я  не
собираюсь рисковать ни кораблем, ни командой. Я...
     - Трудности, - пристально  глядя  на  нее,  перебил  Танис,  -  могут
возникнуть не у меня, а скорее у тебя.
     - У меня?.. - от изумления Маквеста даже откачнулась назад.
     Танис положил руки на стол и постарался сосредоточить на них  взгляд.
Пляска корабля, стоявшего на якоре, помноженная  на  телесное  и  душевное
напряжение минувших четырех дней, грозила  морской  болезнью.  Зеленоватый
оттенок его кожи и темные круги под провалившимися глазами навели Маквесту
на размышления. В самом деле, иные покойники  выглядели  краше,  чем  этот
полуэльф.
     - Не поняла, - бросила она коротко.
     - Я... три дня назад я попался Повелителю Драконов, - тихо проговорил
Танис, не отрывая взгляда от своих рук на столе. - Х-хотя...  "попался"  -
слово неточное. Он просто увидел меня в этом обмундировании  и  принял  за
одного из своих офицеров. Мне  пришлось  сопровождать  его  к  войскам.  Я
провел там несколько дней... и кое-чего наслушался. Так вот, я знаю,  чего
ради Повелитель и дракониды перетряхивают Устричный сверху донизу. Я знаю,
что они ищут... вернее, кого...
     - Ну?.. -  нетерпеливо  подтолкнула  Маквеста,  чувствуя,  как  и  ей
понемногу передается его боязнь. Страх, как известно, штука заразная. - Не
"Перешон" же им?..
     - Им нужен твой рулевой, - Танис наконец поднял  глаза.  -  Им  нужен
Берем!
     - Берем?.. - потрясение переспросила Маквеста. -  Да  кому  он  может
понадобиться? Он же немой! И притом полудурок! Да, рулевой он что надо, но
во всем остальном - тьфу на ровном месте! Что  он  мог  натворить  такого,
чтобы сам Повелитель Драконов...
     - Не знаю, - отвечал Танис устало, борясь с подступающей тошнотой.  -
Этого мне выяснить не удалось. Я даже не уверен, знают ли это те, кто  его
ищет. Приказ у них, однако, самый недвусмысленный: во что бы то  ни  стало
разыскать его и живьем доставить... - он прикрыл глаза,  чтобы  не  видеть
качающегося светильника, - самой Владычице Тьмы...
     Рассвет  понемногу  заливал  багрянцем  метавшиеся  за  иллюминатором
волны. Вот он сверкнул на  глянцево-черной  коже  Маквесты  и  на  золотых
серьгах, свисавших чуть не до плеч. Капитан  нервно  запустила  пятерню  в
коротко остриженные черные волосы... Спазм сжал ей горло.
     - Избавлюсь  от  него,  -  хрипло  прошептала  она  и  обеими  руками
оттолкнулась от стола. - Немедленно. Ссажу его на берег.  Я  всегда  найду
кого-нибудь вместо него...
     -  Погоди!  Послушай!  -  Танис  поймал  ее  за   руку   и   заставил
остановиться. - Скорее всего, они уже пронюхали, что  он  здесь.  Но  даже
если Берема схватят на берегу, "Перешону" их внимания не  избежать.  Есть,
знаешь ли, много способов сделать разговорчивым даже немого.  И  стоит  им
прослышать, что он побывал здесь, на этом корабле, как тебя и всю  команду
немедленно арестуют. Или попросту  перебьют...  -  Он  выпустил  ее  руку,
поняв, что все равно не сумеет удержать ее силой. - Думаешь, не решатся?..
Еще как решатся. Я-то уж знаю, так что поверь на слово. Мне сам Повелитель
рассказывал...  Целые  деревни  замученных,  убитых...  Все,  с   чем   ни
соприкоснется этот человек, обрекается смерти! Он хранит какую-то тайну...
страшную тайну... и они смертельно боятся, что она станет известна!
     Маквеста села.
     - Берем... - прошептала она, не в силах поверить.  -  Чтобы  Берем...
хранил...
     - Шторм вынудил их попрятаться, - из последних сил продолжал Танис, -
а Повелителя вызвали к армии, в Соламнию.  Но  сегодня  Гос...  Повелитель
непременно вернется. И тогда...
     Не договорив, он уронил голову на руки, и судорога потрясла его тело.
     Маквеста не сводила  с  него  настороженного  взгляда...  Неужели  он
говорил правду? Или, может, врал на ходу, чтобы заставить ее выручить  его
и друзей из переделки,  в  которую  они  влипли?..  Маквеста  смотрела  на
бессильно  обмякшего  полуэльфа  и  тихо  ругалась.  Многоопытная  капитан
отлично разбиралась в людях: иначе она ни за что не управилась бы со своей
буйной и своевольной командой. И она ясно видела, что полуэльф  не  солгал
ей. Она подозревала, что он рассказал ей далеко не всю правду. Но то,  что
касалось Берема, выглядело правдивым. Хотя и диким донельзя.
     А  впрочем,  все  сходится  один  к  одному,  подумала  она  и  вновь
выругалась - на сей раз в собственный адрес. Уж как  она  гордилась  своим
чутьем на людей, а вот поди ж ты - не пожелала замечать то  странное,  что
окружало  этого  Берема.  Почему?..  Маквеста  насмешливо  скривила  губы.
Следовало сознаться, что он ей чем-то понравился. Он был как дитя, светлое
и невинное. И Маквеста упорно не обращала внимания  ни  на  его  нежелание
сходить на берег, ни на его боязнь чужаков, ни даже на то, что он рад  был
служить у пиратского капитана и в то же время всякий  раз  отказывался  от
своей доли награбленного...
     Некоторое время Маквеста сидела неподвижно, прислушиваясь к движениям
корабля. Снаружи, за иллюминатором, золотой  солнечный  свет  заплясал  на
белых барашках, но солнце почти сразу поглотили низкие  тучи.  Выходить  в
такую погоду в самом деле было опасно, но если подойти к делу умеючи...
     - В открытом море нынче в  самом  деле  уютнее,  -  пробормотала  она
наконец, обращаясь больше к себе, нежели  к  Танису.  -  Еще  не  хватало,
попасться на берегу, точно крыса какая...
     Приняв решение, Маквеста упруго вскочила  на  ноги  и  направилась  к
двери. Позади нее послышался стон. Маквеста обернулась и  не  без  жалости
посмотрела на Таниса.
     - Пошли, полуэльф, - сказала она. Крепкими руками  обхватила  его  за
плечи и помогла подняться. - Выйдешь на воздух, сразу станет  полегче.  Да
объясни дружкам, что к чему:  они  ведь  небось  думают,  что  на  морскую
прогулку попали... Ты хоть понимаешь, на какой риск мы идем?
     Танис молча кивнул. И тяжело навалился на плечо капитана.
     - Спорю на что  угодно,  что  ты  мне  далеко  не  все  рассказал,  -
вполголоса буркнула Маквеста, пинком  растворяя  дверь  и  помогая  Танису
одолеть ступеньки  трапа.  -  Лопни  моя  селезенка,  если  Повелитель  не
разыскивает еще кое-кого, кроме Берема!.. Полагаю, однако, что это  далеко
не первый  шторм,  который  благополучно  одолела  ваша  команда.  Что  ж,
остается надеяться, что удача и впредь вам не изменит!

     ..."Перешон" отчаянно раскачивался на волнах. Он шел под зарифленными
парусами, с величайшим трудом пробиваясь вперед. Потом, по счастью,  ветер
переменился и устойчиво задул с юго-запада, гоня корабль прямо в  Кровавое
Море. Путешественники, правда, направлялись в  порт  Каламан,  лежавший  к
северо-западу от Устричного, за мысом  Нордмаар,  так  что  ветер  был  не
совсем попутный. Однако Маквеста радовалась и тому. Подальше бы  от  любых
берегов - и слава Богам!
     Она рассказала Танису, что в принципе существовала возможность вообще
повернуть на северо-восток и отправиться в Митрас, на  родину  минотавров.
Сколько-то минотавров, верно, сражалось в армиях Повелителей, но  в  целом
этот народ не торопился присягать на верность Владычице  Тьмы.  По  словам
Корафа, минотавры  выдвинули  условие:  власть  над  восточными  пределами
Ансалонского континента. А здесь уже  был  хозяин  -  недавно  назначенный
Повелитель, хобгоблин по имени Тоэд. Одним словом, минотавры, не больно-то
жаловавшие эльфов и людей, не  слишком  ладили  нынче  и  с  Повелителями.
Маквесте и ее команде случалось уже искать убежища в Митрасе.  Капитан  не
сомневалась, что и теперь  они  будут  там  в  безопасности.  Хотя  бы  на
некоторое время...
     Возможность такой задержки не привела Таниса в особый восторг, но  он
сознавал, что  уже  не  властен  был  распоряжаться  собственной  участью.
Подумав об этом, полуэльф невольно нашел взглядом человека, в  одиночестве
стоявшего посреди водоворота огня и  крови,  захлестнувшего  мир...  Берем
держал штурвал твердыми, уверенными руками, а на  детски-безмятежном  лице
его застыло отсутствующее выражение...
     Танис повел глазами, и ему показалось, будто сквозь рубаху  на  груди
рулевого пробивалось  едва  заметное  зеленое  мерцание.  Танис  отчетливо
помнил увиденное несколько месяцев, тому назад, в  Пакс  Таркасе:  зеленый
самоцвет, вросший в живую человеческую плоть. Что за мрачная тайна  билась
в  этой  груди?..  Почему  сотни  драконидов  не  жалели  сил  и  времени,
разыскивая Берема, в то время как исход войны был еще далеко  не  решен?..
Почему даже смутного слуха о  том,  что  его  якобы  видели  в  Устричном,
оказалось достаточно, чтобы Китиара бросила  свои  войска  в  Соламнии  на
произвол судьбы и сломя голову кинулась в  зачуханный  городишко  -  лично
присмотреть за его поисками?..
     "Он - наш ключ ко всему! - вспомнились Танису слова Китиары.  -  Если
мы схватим его, уже ничто не помешает Владычице Тьмы  распространить  свою
власть на весь Кринн. Ничто не сможет противостоять нам!"
     Дрожа  всем  телом  и  чувствуя,  как   ворочается   внутри,   норовя
вывернуться наизнанку, желудок, Танис смотрел  на  Берема  чуть  ли  не  с
благоговением. Казалось, тот пребывал настолько в стороне  от  всего  -  а
может, превыше всего? - что мировые  проблемы  его  как  будто  ничуть  не
затрагивали. Неужели он  в  самом  деле  был  полудурком,  как  утверждала
Маквеста?.. Танис вспоминал Берема и те несколько мгновений посреди  ужаса
Пакс Таркаса. Его лицо, когда он позволил предателю Эбену  увлечь  себя  к
воротам в отчаянной попытке бежать...  Нет,  оно  не  было  ни  тупым,  ни
безразличным, это лицо. Отрешенным - вот каким оно было! Как  если  бы  он
знал ожидавшую их судьбу - и покорялся ей. Когда же вдвоем  с  Эбеном  они
достигли ворот, прямо из стены им на головы обрушились громадные валуны  -
это сработал древний механизм, наглухо перекрывавший вход в  крепость.  Те
валуны приподнял бы разве что могучий дракон - ни то ни другое тело так  и
не было найдено.
     По крайней мере, тело Эбена. Второе же... Несколькими неделями позже,
когда праздновалась свадьба Золотой Луны и Речного Ветра,  Танис  и  Стурм
вновь увидели Берема, причем совершенно  живого!  Они  хотели  расспросить
его, но он поспешно скрылся в толпе. И больше уж не  показывался.  До  тех
самых пор, пока Танис не обнаружил  его  три...  нет,  четыре  дня  назад,
сидящим и преспокойно зашивающим парус на палубе "Перешона"...
     ...Берем уверенно вел корабль по курсу, и на лице его был мир.  Танис
перегнулся через фальшборт, и его вырвало.

     Маквеста ничего не стала говорить насчет Берема команде. Причину  же,
понудившую ее срочно поднять якорь, она назвала самую простую - Повелитель
Драконов-де начал проявлять повышенный интерес  к  ее  кораблю,  а  посему
следовало хотя бы на  время  скрыться  долой  с  глаз.  Вопросов  задавать
команда не стала. Матросы "Перешона" не питали особой любви к Повелителям.
К тому же большинство уже просадило в Устричном все деньги...
     Со своей стороны, Танис тоже так и не открыл друзьям истинных  причин
спешки. Конечно, все они в свое время слышали о человеке с зеленым  камнем
в  груди,  и,  хотя  все  они  (за  исключением  Карамона)  из  вежливости
помалкивали, Танис знал, о чем они думали: а именно, что тогда на  свадьбе
рыцарь  с  полуэльфом  попросту  слишком  усердно   поднимали   тосты   за
новобрачных.
     Они не допытывались у своего вожака, с какой, мол, стати им рисковать
жизнью в  море,  где  только  что  отбушевал  шторм.  Они  верили  в  него
безоглядно...
     Танис скорчился у фальшборта, глядя в морскую даль  и  чувствуя  себя
очень несчастным.  Морская  болезнь  и  нечистая  совесть  терзали  его  с
одинаковой силой. Искусство Золотой Луны, которой Богиня Мишакаль даровала
силу целительницы, отчасти помогло ему, хотя с дурнотой, происходившей  от
качки, еле-еле могла совладать даже и  жрица.  Что  уж  говорить  о  смуте
душевной...
     Он сидел на палубных досках, глядя  вдаль  и  страшась  заметить  там
паруса нагоняющего корабля. Его спутники,  успевшие  выспаться  в  течение
ночи, страдали от качки гораздо меньше его. Вот  только  волны,  временами
хлеставшие через борта, промочили всех до нитки.
     Даже Рейстлин, к немалому удивлению Карамона, чувствовал себя  вполне
сносно. Маг сидел особняком, укрывшись за парусом, из которого  моряки  на
скорую руку соорудили тент для пассажиров. Рейстлин не только  не  мучился
тошнотой - даже кашель оставил его. Он напряженно размышлял  о  чем-то,  и
золотые  глаза  отражали  свет   утреннего   солнца,   которое   временами
проглядывало сквозь мчащиеся штормовые тучи...
     Маквеста  лишь  пожала  плечами,  когда  Танис  сказал  ей  о  вполне
вероятной  погоне.  Ее  "Перешон"  был   гораздо   проворней   тяжелых   и
неповоротливых кораблей Повелителей.  Во  всяком  случае,  их  отбытие  из
гавани заметили одни лишь команды стоявших там пиратских судов - таких же,
как "Перешон". А в этом братстве вопросы задавать было не принято...
     Море  постепенно  становилось  спокойнее;  ровный  ветер  как   будто
приглаживал взъерошенные, неровные волны. Темные облака, грозно нависавшие
над самой водой, к вечеру начали рваться и наконец  исчезли  совсем.  Ночь
выдалась ясная и звездная. Маквеста велела  добавить  парусов,  и  корабль
понесся стрелой.
     Зато утром проснувшихся мореходов ожидало одно из  наиболее  страшных
зрелищ на всем Кринне.
     Они достигли внешнего края Кровавого Моря Истара.
     Золотой шар солнца только-только появился из-за восточного горизонта,
когда "Перешон" заскользил по волнам, столь же алым, как  облачение  мага,
алым, как кровь, что выступала у него на губах, когда он кашлял.
     - Да уж, подходящее имечко... - сказал Танис Речному Ветру. Он  стоял
рядом с варваром у поручней и глядел вниз, в мутно-багровую воду. А  прямо
по курсу  на  кровавые  волны  ложились  серо-свинцовые  блики:  там,  над
срединной частью моря, висел в небесах Вечный Шторм.
     - Честно говоря, я не  верил,  -  покачал  головой  Речной  Ветер.  -
Помнишь, Уильям рассказывал?.. Я слушал его и  думал,  что  это  такая  же
чепуха, как  морские  драконы,  глотающие  целые  корабли...  или  водяные
женщины с рыбьими хвостами вместо ног. А вот поди ж ты...
     И  варвар,  житель  Равнин,  вновь  покачал  головой,   с   суеверным
беспокойством глядя через борт в кровавую воду.
     - Неужели правда, будто здесь плещется кровь тех,  кто  погиб,  когда
огненная гора ударила в  храм  Короля-Жреца?..  -  подходя  к  мужу,  тихо
спросила Золотая Луна.
     - Что за чушь!.. - фыркнула Маквеста, слышавшая эти слова. И  капитан
зашагала к ним по палубе, не забывая в то же время зорко поглядывать,  все
ли возможное было выжато из корабля  и  команды.  -  Наслушались,  видать,
Свинорылого Уильяма! - расхохоталась она, подойдя.  -  Любит  он  попугать
вас, сухопутных. Воду окрашивает земля, поднимаемая течениями со  дна.  Не
забывайте, что там, внизу - не песок, как  на  нормальном  океанском  дне.
Здесь ведь была когда-то суша - стольный город Истар, деревни и все  такое
прочее. Когда упала  огненная  гора,  земля  раскололась.  Океанские  воды
хлынули внутрь и образовали новое море. Жуть  подумать,  сколько  богатств
осталось лежать под волнами...
     И Маквеста мечтательно уставилась за  борт,  словно  желая  пронизать
взглядом толщу взбаламученной воды  и  разглядеть  баснословные  сокровища
овеянного легендами города, триста лет  назад  ушедшего  на  морское  дно.
Тоскливый вздох вырвался у капитана, снискав ей негодующий взгляд  Золотой
Луны. У самой жрицы стояли в глазах слезы - слезы ужаса и скорби  по  всем
тем, чьи жизни унесла страшная ночь Катаклизма.
     - Но почему вода так перемешивается? - хмурясь, спросил Речной Ветер.
- Я, конечно, понимаю - волны там,  приливы  всякие...  Но  все-таки  муть
должна была бы осесть - за триста-то лет...
     -  Верно  подмечено,  варвар!  -  Маквеста  с  искренним  восхищением
смотрела на рослого жителя Равнин.  -  Я  слышала,  твой  народ  -  сплошь
пахари, а значит, разбирается в земле. Сунь руку в воду, и ты почувствуешь
на пальцах частицы почвы. Говорят, в самой середине Кровавого Моря  бушует
вечный водоворот: это он своим могучим вращением  все  время  перемешивает
воду и гонит наверх придонную муть. Однако правда это или опять  россказни
старины Уильяма, я тебе сказать не могу. Никто из тех, кого я знаю, его не
видал, да и сама я, благодарение Богам, его не видала, - а я тут плаваю  с
детства, еще с тех пор, когда мой батюшка наставлял меня  в  ремесле.  Нет
уж! Такого дурака, чтобы по своей воле сунулся в Вечный Шторм, вы у нас не
найдете!
     - Ну и как мы в таком случае намерены попасть в Митрас?  -  проворчал
Танис. - Судя по твоим картам, он лежит как раз по другую сторону моря...
     - Если за нами погонятся, мы отвернем к югу. А если погони не  будет,
мы пройдем вдоль западного побережья и выйдем прямехонько на Нордмаар.  Не
волнуйся, полуэльф! - И  темнокожая  капитан  великолепным  жестом  обвела
полгоризонта: - Зато потом будешь хвастаться, что повидал Кровавое Море  -
одно из чудес Кринна!
     Маквеста собиралась уже удалиться, когда ее окликнули  из  "вороньего
гнезда" на мачте.
     - Эй, на палубе! - прокричал сверху матрос. - Вижу парус на западе!..
     Маквеста и Кораф мгновенно извлекли подзорные трубы и нацелили их  на
западный горизонт. Спутники сбились в  кучку,  обмениваясь  встревоженными
взглядами. Даже Рейстлин покинул свое место под тентом и подошел к  борту,
устремляя вдаль взор странных золотых глаз.
     - Корабль?.. - вполголоса обратилась Маквеста к старпому.
     - Нет, - буркнул минотавр, изъяснявшийся на грубом диалекте Общего. -
Моя думай, облачко. Но лети быстро, сильно быстро! Быстрей всякого,  какое
моя когда-нибудь видь!
     Теперь уже все разглядели темные точки  у  горизонта.  Точки,  росшие
прямо на глазах.
     И тогда у Таниса внутри взорвалась мучительная боль, как если бы  его
внезапно проткнули мечом. Он ахнул, хватаясь за плечо Карамона,  чтобы  не
упасть. Друзья с тревогой оглянулись на него, а  Карамон  обнял  полуэльфа
железной рукой, помогая устоять.
     Танис понял, кто мчался к ним над водой.
     И он доподлинно знал, кто сидел на синей спине вожака.

                           3. МРАК СГУЩАЕТСЯ...

     - Целая стая, - сказал Рейстлин, подходя и становясь рядом с  братом.
- Пять штук, если только зрение мне не изменяет.
     -  Драконы!..  -  выдохнула  Маквеста.  Какое-то  время  она  сжимала
поручень трясущимися руками, потом стремительно обернулась и приказала:  -
Поднять все паруса!..
     Команда, однако, не двигалась с мест и только смотрела на запад, не в
силах отвести глаза или  отрешиться  мыслями  от  приближавшейся  напасти.
Маквеста вновь возвысила голос, повторяя приказ: она еще надеялась  спасти
свой любимый корабль. И уверенная сила, звучавшая в голосе капитана, взяла
верх  над  первыми  отголосками  магического   ужаса,   дотянувшегося   до
"Перешона".  Один  за  другим,  повинуясь  многолетней  привычке,  матросы
кинулись выполнять приказание.  Кораф  извлек  откуда-то  кнут,  не  милуя
никого, кто, по его мнению, поворачивался  недостаточно  споро.  Громадные
паруса взвились в один миг, и ветер тотчас их  наполнил.  Рангоут  зловеще
заскрипел, ветер пронзительно завыл в такелаже...
     - Держи поближе к краю шторма! -  обращаясь  к  Берем  у,  прокричала
Маквеста. Тот медленно кивнул, но трудно было сказать по рассеянному  лицу
рулевого, слышал он или нет.
     Видимо, он все-таки слышал. Вскоре "Перешон" уже несся  вдоль  кромки
Вечного Шторма, и клочья тумана, взвихренного  ветром,  цеплялись  за  его
мачты.
     На подобное можно было решиться только с отчаяния.  Маквеста  отлично
знала: стоит сломаться рее, лопнуть парусу или хоть какой-нибудь снасти  -
и корабль будет  беспомощен.  Но  обойтись  без  риска  не  представлялось
возможным.
     - Бесполезно, -  заметил  Рейстлин  невозмутимо.  -  От  драконов  на
корабле не уйдешь. Смотрите, как быстро они  нас  догоняют.  Видать,  тебя
все-таки выследили, Полуэльф,  -  повернулся  он  к  Танису.  -  Наверное,
заметили, как ты покидал их лагерь. Или... - тут его голос  превратился  в
шипение, - ...или, может, ты сам навел их на нас?
     - Нет! Клянусь, я... - начал Танис и осекся, не договорив. Тот пьяный
драконид!.. Танис зажмурился, костя себя последними словами. Да неужели же
Кит оставила  бы  его  без  присмотра!..  Идиот,  самовлюбленный  идиот!..
Вообразил, понимаете ли, будто он для нее в самом деле что-то значил.  Что
она любила его. Да кого она когда-нибудь любила, эта женщина? Способна  ли
она была кого-то любить?.. - За мной проследили, -  наконец  выговорил  он
сквозь зубы. - Поверьте мне... Да, я сделал глупость...  Я  решил,  что  в
такую бурю за мной вряд  ли  кто  последует.  Но  я  никого  не  предавал!
Клянусь!..
     - Мы верим тебе, Танис, - сказала Золотая  Луна,  подходя  к  нему  и
гневно косясь на Рейстлина.
     Маг ничего не ответил, лишь язвительно скривил тонкие губы. Предпочтя
не встречаться с ним глазами, Танис вновь посмотрел на драконов. Громадные
бестии  были  видны  совершенно  отчетливо.  Невероятный  размах  крыльев,
длинные, змеящиеся  хвосты...  и  лапы  с  кривыми,  отточенными  когтями,
свисающие под синее брюхо...
     - Один несет всадника, - глядя в  подзорную  трубу,  мрачно  сообщила
Маквеста. - На всаднике рогатая маска...
     - Повелитель Драконов, - сказал Карамон, хотя и без него все уже  все
поняли. Великан хмуро посмотрел на полуэльфа: - Слушай, Танис... Рассказал
бы ты нам, что к чему, а? Если Повелитель вправду принял  тебя  за  своего
подчиненного, какого беса ему понадобилось за тобой  шпионить?  Да  еще  и
гнаться верхом на драконе?
     Танис открыл было рот, но едва успел он  промямлить  несколько  слов,
как его голос  напрочь  заглушил  нечленораздельный,  почти  животный  рев
страха и ярости, раздавшийся с кормы корабля. Даже драконы на какой-то миг
были забыты. Хватаясь за оружие, спутники повернулись к корме,  а  матросы
прервали лихорадочную работу. Кораф и тот замер на месте,  и  полузвериные
черты его  отразили  величайшее  изумление.  Рев  между  тем  делался  все
страшнее и громче...
     Здравый рассудок сохранила только Маквеста.
     - Берем!.. - закричала она и бросилась на корму. Страх подарил ей миг
ясновидения, позволив заглянуть в его разум... и то, что она там  увидела,
напугало ее еще больше. Капитан прыгнула к рулевому...
     Берем замолчал, глядя на приближавшихся  драконов,  и  безумный  ужас
исказил его лицо. Потом он закричал снова, вернее, завыл, и тут  уж  кровь
застыла в жилах даже у минотавра. Ветер  туго  натягивал  паруса,  снасти,
казалось, готовы были полопаться. "Перешон" птицей перелетал  с  волны  на
волну,  оставляя  за  собой  вспененный  след.   И   все-таки   расстояние
сокращалось.
     Маквеста почти добежала до своего рулевого, когда, встряхнув головой,
точно раненый зверь. Берем резко крутанул штурвал...
     - Нет!.. Берем!.. - закричала Маквеста.
     Поздно. Внезапный маневр едва не опрокинул корабль.  Бизань-мачта  не
выдержала и со страшным треском сломалась. Рангоут, снасти, люди и  паруса
посыпались частью на палубу, частью - в волны Кровавого Моря.
     Кораф  успел  схватить  в  охапку  Маквесту  и  выдернуть  ее  из-под
рушащейся мачты. Карамон швырнул брата  на  палубу  и  прикрыл  его  своим
телом; в следующий миг их засыпало обломками мачты и спутанными  канатами.
О матросах, грохавшихся на палубу и на крыши надстроек, позаботиться  было
некому. Снизу, из трюма, доносился грохот и треск: канаты, крепившие груз,
не выдержали рывка. Люди отчаянно хватались за все, за  что  только  можно
было уцепиться, - почти никто не  сомневался,  что  Берем  вот-вот  утопит
корабль. Паруса хлопали, точно крылья  гибнущей  птицы,  снасти  провисли.
"Перешон" беспомощно дрейфовал...
     Но, даже и наполовину сойдя с ума от страха, рулевой все-таки  не  до
конца утратил былое искусство.  Он  удержал  штурвал  и  не  позволил  ему
вращаться свободно. Дальнейшие движения Берема напоминали движения матери,
выхаживающей больное дитя. И "Перешон" медленно выпрямился. Ожили и  вновь
надулись обмякшие паруса. Корабль развернулся и лег на новый курс.
     Серый  туман,  несомый  ветрами  Вечного  Шторма,  постепенно  окутал
корабль. И люди на борту поняли, что морские волны, которых они только что
избегли, сулили им, пожалуй, куда более скорую и легкую смерть, нежели та,
что грозила им теперь...
     - Он свихнулся! - поднимаясь на ноги, запекшимися  губами  выговорила
Маквеста. - Он правит внутрь Вечного Шторма!..
     Кораф оскалил зубы и двинулся  к  Берему,  сжимая  в  руке  крепежную
скобу.
     - Стой, Коф!.. - перехватила его Маквеста.  -  Погоди...  похоже,  он
прав. Да, это наш единственный шанс! Вряд ли драконы сунутся за нами туда.
И потом. Берем - единственный рулевой, способный здесь справиться...  Если
только он сумеет удержаться у кромки...
     Рогатая молния разорвала туман,  и  глазам  мореплавателей  предстало
жуткое и величественное зрелище. Ревущий ветер нес  черные  тучи.  Зеленые
молнии вспарывали темноту. Едкий  запах  серы  бил  в  ноздри.  Алая  вода
вздыбливалась ужасающими волнами.  Белые  гребни  напоминали  пену  у  губ
умирающего. Какое-то время никто не мог сдвинуться с места:  замерев,  все
следили за игрой чудовищных сил, перед лицом которых человек  ощущал  себя
всего лишь жалкой песчинкой...
     Потом на корабль обрушился  ветер.  "Перешон"  вздымался  на  вершины
водяных гор и снова проваливался. Сломанная мачта удерживала его,  подобно
плавучему якорю. Потом хлынул ливень,  прогрохотал  по  палубе  град...  и
серая пелена тумана опять сомкнулась вокруг.
     Приказ Маквесты погнал матросов  на  ванты  -  зарифливать  уцелевшие
паруса.  Другие  рубили,  канаты,  чтобы  освободиться  от   бизань-мачты,
болтавшейся за бортом. Топоры стучали споро  и  дружно,  и  корабль  обрел
свободу. Даже утратив одну мачту, славный маленький "Перешон" все еще  был
способен на равных спорить со штормом.
     Близость кораблекрушения заставила всех на какое-то время позабыть  о
драконах. Но теперь,  когда  непосредственная  угроза  миновала,  спутники
снова  принялись  оглядываться,  пытаясь  что-нибудь  рассмотреть   сквозь
сплошную завесу дождя.
     - Неужели оторвались?.. - спросил Карамон.  По  лицу  богатыря  текла
кровь: обломок мачты глубоко разорвал ему кожу на голове. Было видно,  что
он испытывал сильную боль,  однако  заботился,  как  всегда,  не  о  себе.
Рейстлин кое-как поднялся с палубы: он не был ранен, но кашель только  что
не валил его с ног.
     Танис мрачно покачал головой. Быстро оглядевшись -  не  пострадал  ли
кто, - он жестом собрал к себе спутников. Хватаясь за мокрые  снасти,  они
подходили по одному и наконец окружили полуэльфа. Все смотрели  назад,  на
волны, бешено вскипавшие за кормой.
     Сперва никто не мог ничего разглядеть. В самом деле, брызги  и  дождь
временами скрывали даже корму. Кто-то  из  моряков  заметно  приободрился,
решив, что драконы сбились со следа.
     Но Танис слишком хорошо знал  -  ничто,  кроме  смерти,  не  заставит
Повелительницу бросить погоню. И точно. Радостные крики матросов сменились
воплями ужаса, когда из низкой тучи вдруг вырвался синий дракон. В красных
глазах Ская горела кровожадная ярость. Он широко разевал пасть,  показывая
чудовищные клыки...
     Дракон подлетал все ближе. Громадные крылья уверенно несли его сквозь
ливень и град, сквозь крутящиеся смерчи.  А  на  спине  дракона  восседала
Повелительница. При ней не было видно оружия.  Да  и  на  что  оно  ей,  с
горечью сказал себе Танис. Сцапает Берема и велит своему  дракону  утопить
остальных. Танис  все  ниже  опускал  голову,  сломленный  неотвратимостью
судьбы и более всего тем, что это он был во всем виноват...
     Неожиданная мысль заставила его  выпрямиться.  А  что,  если  не  все
потеряно? Что, если она не узнает Берема, а значит, не  станет  уничтожать
их, чтобы не  потерять  драгоценной  добычи?..  Но  стоило  ему  один  раз
посмотреть на рулевого, и надежда, едва родившись, тут же умерла.
     Похоже, против них сговорились все Боги. Ветер разорвал  и  распахнул
матросскую  рубашку,  и  даже  сквозь  дождевую  мглу  было  видно  сияние
зеленого, камня в груди рулевого. Жуткий маяк, сияющий в штормовом  мраке.
Танису казалось, он сверкал ярче молний... но Берем не замечал ничего.  Он
не видел даже дракона. Он пристально глядел вперед, в глубину шторма, ведя
корабль безумными водами Кровавого Моря Истара...
     Сверкающую драгоценность разглядели  лишь  двое:  Танис  -  и  Темная
Госпожа. Остальные, парализованные магическим ужасом,  не  могли  оторвать
глаз от синего чудовища, реявшего уже почти над их головами.
     Карие глаза в прорезях драконьего шлема  отразили  зловещее  свечение
камня... Потом скользнули в сторону, и взгляд их  скрестился  со  взглядом
стоявшего на мокрой палубе полуэльфа.
     Могучий порыв ветра заставил  синего  Ская  чуть-чуть  покачнуться  в
воздухе, но Повелительница даже не отвела глаз. И Танис  прочитал  в  этих
глазах неумолимую судьбу, которая их ожидала. Сейчас дракон спикирует вниз
и когтистая лапа подхватит с палубы рулевого. Несколько невыносимо  долгих
мгновений Повелительница будет наслаждаться победой.  А  потом  произнесет
всего одно слово, и синий дракон выдохнет смерть...
     Все это читалось в ее глазах так же  ясно,  как  и  страсть,  которую
Танис видел в них  несколько  дней  назад,  когда  руки  их  сплетались  в
объятии...
     По-прежнему не сводя с него взгляда. Повелительница  подняла  руку  в
перчатке... Что это было? Команда дракону - или последнее "прости"  Танису
Полуэльфу?.. Он так этого и не узнал. Надтреснутый голос  перекрыл  рев  и
завывание бури.
     - Китиара! - неожиданно громко выкрикнул Рейстлин.
     Отпихнув Карамона в сторону, хилый маг побежал  по  палубе  навстречу
дракону. Ветер,  усиливавшийся  с  каждым  мгновением,  пузырил  его  алые
одеяния. Вот особенно сильный порыв сорвал с его  головы  капюшон.  Влажно
блеснула металлически-желтая кожа, засветились в  штормовой  тьме  золотые
глаза...
     И Повелительница сгребла дракона за жесткую гриву и так  рванула  его
вверх, что  Скай  протестующе  рявкнул.  Потрясенно  смотрела  Китиара  на
единоутробного брата, которого  вырастила  с  колыбели...  Потом  рядом  с
близнецом появился и Карамон.
     - Китиара?.. - прошептал он задушенным голосом, бледнея от ужаса  при
виде всадницы на синем драконе, который парил над ними, оседлав шторм.
     Голова в  маске  поворачивалась  из  стороны  в  сторону.  Вот  опять
посмотрела на Таниса... потом на Берема...  Полуэльф  затаил  дыхание.  Он
видел, что за буря неистовствовала в ее душе.
     Вот он, Берем. Но, чтобы добраться до него, ей придется своими руками
убить меньшого братишку, которого она сама  выучила  обращаться  с  мечом.
Придется  уничтожить  его  тщедушного  близнеца,  которого  она   когда-то
отстояла от смерти.  Ей  придется  убить  мужчину,  которого  она,  пускай
давным-давно, но все же любила...
     Однако потом ее взгляд  снова  стал  ледяным,  и  Танис,  отчаиваясь,
покачал  головой.  Ее  не  остановит  ничто.  Она  убьет  и  близнецов,  и
возлюбленного. "Если мы схватим Берема,  -  вновь  вспомнились  ему  слова
Китиары, - весь Кринн падет к нашим ногам. А Темная Владычица осыплет  нас
милостями, превосходящими всякое вероятие..."
     ...Китиара указала рукой на Берема и выпустила  гриву  дракона.  Скай
издал  кровожадный  вопль  и  приготовился  к  броску  вниз.   Но   судьба
распорядилась так, чтобы  миг  замешательства,  дорого  обошелся  Китиаре.
Стоически не обращая внимания на  кружившегося  дракона.  Берем  направлял
корабль все дальше и дальше  в  глубь  Кровавого  Моря,  к  самому  сердцу
Вечного Шторма. Ревел ветер, обрывая снасти.  Волны  перекатывались  через
палубу. Дождь  полосовал,  словно  ножом,  а  град  смерзался  на  палубе,
постепенно одевая ее льдом. И Скай вдруг обнаружил, что  против  подобного
были бессильны даже его могучие крылья. Невероятный  порыв  ветра  швырнул
его в сторону. Потом еще и еще. Крупные градины  барабанили  по  голове  и
угрожали  прорвать  перепонки  крыльев.  Лишь  несгибаемая  воля  всадницы
удерживала испуганного дракона, готового рвануться из грозовой  круговерти
в иные, менее опасные небеса.
     Танис видел, как  Китиара  яростно  указывала  Скаю  на  Берема,  как
отчаянно пытался дракон подлететь поближе и ухватить рулевого...
     Потом на корабль обрушился очередной шквал.  Огромная  волна  зависла
над бортом и с грохотом обрушилась вниз. Бурлящие потоки сбивали  людей  с
ног и волокли их по палубе.  "Перешон"  опасно  накренился.  Мореплаватели
хватались за ванты, за обрывки снастей, чтобы не оказаться за бортом.
     Берем  сражался  со  штурвалом,  словно  с  живым  существом,  бешено
рвущимся из рук. Трещали,  лопаясь,  паруса,  люди  со  страшными  криками
исчезали в пучине. Скрипя и стеная, корабль  медленно  выпрямлялся.  Танис
поспешно поднял глаза к небу...
     Ни Китиары, ни дракона больше не было видно.
     Освободившись от магического ужаса, Маквеста  буквально  бросилась  в
бой, пытаясь спасти гибнущее судно.
     - Живо вниз, сухопутные крысы!.. - яростно гаркнула  она  на  Таниса,
перекричав даже рев ветра. - Хватит путаться под ногами!.. Бери своих -  и
живо вниз! В мою каюту!..
     Танис, оглушенный и  мокрый,  кое-как  сумел  кивнуть  в  ответ.  Все
происходившее временами казалось ему дурным сном. Собрав друзей, он  повел
их вниз сквозь завывающую тьму...
     Карамон,  шатаясь,  прошел  мимо  него.  Он  нес  на   руках   брата.
Затравленный взгляд богатыря полоснул Таниса по сердцу. Зато золотые глаза
Рейстлина ожгли его, точно огнем. Близнецы миновали его, спускаясь  следом
за остальными в крохотную каюту. Жестокая качка швыряла их от переборки  к
переборке, словно тряпочных кукол.
     Убедившись, что все его друзья благополучно пробрались внутрь,  Танис
привалился к двери. Он стоял спиной  к  спутникам:  повернуться  лицом  не
хватало решимости. Болезненно-горький взгляд Карамона и злорадный  восторг
-  ага,  мол!  -  в  глазах  Рейстлина...  Танис  слышал,  как   сдавленно
всхлипывала Золотая Луна. Я хочу умереть, сказал  себе  полуэльф.  Я  хочу
умереть. Здесь. Сейчас.
     Но этому не суждено было сбыться. Он медленно  обернулся  к  друзьям.
Речной Ветер стоял подле жены; потолок был слишком низок  для  долговязого
варвара. На лице Речного Ветра лежала печать  мрачной  задумчивости.  Тика
кусала губы, по  ее  щекам  текли  слезы.  Танис  молча  смотрел  на  них,
прислонившись к двери спиной. Какое-то время никто не произносил ни слова.
Сверху,  с  палубы,  струйками  сочилась  вода.  Вымокшие  путешественники
дрожали от холода и пережитого потрясения.
     - Я... очень виноват перед вами, - выдавил наконец Танис и слизнул  с
губ корочку соли. Горло немилосердно саднило, он едва мог  говорить.  -  Я
хотел рассказать...
     - Так вот, значит, где ты пропадал эти  дни,  -  негромко  проговорил
Карамон. - Ты был с  ней.  С  нашей  сестричкой...  Валялся  в  кровати  с
Повелительницей Драконов...
     Танис  опустил  голову.  Корабль  вновь  накренился,  и  он,  потеряв
равновесие, ударился  о  стол  Маквесты,  привинченный  к  полу.  Полуэльф
выпрямился, опираясь о его край. Сколько боли вытерпел он за свою жизнь  -
боль предрассудков, боль потери, боль от ран, причиненных ножами,  мечами,
стрелами. Однако он чувствовал, что нынешней ему не осилить.  "Предатель!"
- внятно говорили ему взгляды друзей, впивавшиеся в самую душу...
     - Выслушайте меня... Поверьте мне... - пробормотал он и сам  подумал:
а с какой стати им верить мне? С самого  своего  возвращения  я  только  и
делал, что врал... - Я знаю, что у вас нет  особой  охоты  верить  мне,  -
продолжал он. - Прошу  вас  об  одном:  хотя  бы  выслушайте.  В  каком-то
переулке на меня напал эльф... Бедняга увидел  мои  доспехи  и  решил,  не
разобравшись, что я и впрямь  офицер...  Китиара  спасла  мне  жизнь.  Она
узнала меня. Она вбила себе в голову, что я служу у нее в  войске...  Что,
по-вашему, я должен был ей сказать?..  -  Танис  трудно  сглотнул  и  утер
рукавом взмокшее лицо. -  Она  привела  меня  с  собою  в  гостиницу...  в
"Соленый Бриз"... и... и...
     Он задохнулся, не в состоянии договорить.
     - И ты оказался  в  страстных  объятиях  Повелительницы  Драконов,  -
сказал Карамон.  В  голосе  богатыря  тяжко  клокотала  медленная  ярость.
Поднявшись, он нацелил на Таниса палец: - ...А когда  истекли  эти  четыре
дня, тебе, понятное дело,  понадобилось  маленько  передохнуть!  Тогда  ты
вспомнил про нас и решил убедиться, что мы все еще сидим там и по-прежнему
ждем не дождемся, когда ты придешь! Ясное  дело,  мы  тебя  ждали.  Этакая
банда доверчивых идиотов...
     - Да, я был с Китиарой! - внезапно рассвирепев,  выкрикнул  Танис.  -
Да, мы... были близки. Никому из вас, я полагаю, этого не понять. Но я вас
не предавал! Во имя всех Богов - я вас не  предавал!  И  я  воспользовался
первым же случаем удрать - когда она улетела  в  Соламнию!  Меня  выследил
драконид, которому Кит приказала смотреть за мной. Я,  наверное,  дурак...
Но я не предатель, слышите?!.
     - Фи, - сказал Рейстлин и сплюнул на пол.
     - Послушай, ты, маг! - зарычал Танис. - Если я разболтал ей о вас, то
почему она чуть не свалилась с дракона, когда разглядела на палубе  вас  с
Карамоном? Если я разболтал ей о  вас,  почему  она  не  прислала  десяток
драконидов в "Черныши" и не взяла вас тепленькими? Я, между  прочим,  тоже
мог их прислать. За вами - или за Беремом на "Перешон".  Ведь  это  Берема
они искали - с ног сбились! Это из-за него весь Устричный стоит на ушах! Я
знал, что он здесь, на корабле. Китиара предлагала  мне  править  Кринном,
если я помогу ей его отыскать. Вот  насколько  он  им  важен!  Я  всего-то
должен был навести на него Кит, и Владычица  Тьмы  сама  отблагодарила  бы
меня!..
     - Только не говори нам, что ты не подумывал  об  этом!..  -  прошипел
Рейстлин.
     Танис открыл рот... и закрыл его снова. Он знал, что вина, написанная
у него на лице, бросалась в глаза не меньше, чем борода, никогда не росшая
у чистокровного эльфа. Он медленно поднес руку к глазам, чтобы  не  видеть
их взглядов...
     - Я... я любил ее, - пробормотал он потерянно. - Я любил ее  все  эти
годы. Я не желал видеть ее такой, какова она в действительности.  Но  даже
когда я узнал все... я не мог... Ты знаешь, что такое любовь, - повернулся
он к Речному Ветру. - И ты знаешь, - сказал  он  Карамону.  Корабль  снова
мотнуло. Танис почувствовал, как уходит из-под ног пол каюты, и  схватился
за край стола. - Как бы вы поступили на моем месте?.. Она пять лет снилась
мне по ночам...
     Никто не ответил ему. Карамон выглядел  необычно  задумчивым.  Речной
Ветер смотрел на Золотую Луну.
     - Когда она ушла, - тихо, с мукой и болью продолжал Танис, - я  лежал
в постели... в ее постели... и ненавидел  себя.  Вы  можете  возненавидеть
меня. У вас есть право на это. Но я презираю себя...  брезгую  собой...  в
тысячу раз больше. Я думал о Лоране и...
     Танис осекся. Он вдруг заметил, как изменился ход корабля. Его друзья
беспокойно заерзали, озираясь. Не нужно было быть опытным  моряком,  чтобы
заметить внезапное прекращение качки. "Перешон"  быстро  и  плавно  мчался
вперед. Быстро, плавно... и невероятно зловеще, ибо в этом движении так  и
сквозило нечто пугающе неестественное. Но прежде, чем кто-либо успел вслух
подивиться происходившему, снаружи в дверь грохнули кулаком, да  так,  что
она едва не слетела с петель.
     - Маквеста велит ваша живо иди наверх! - проревел голос Корафа.
     Напоследок Танис обежал быстрым взглядом лица друзей... Речной  Ветер
не отвел глаз, но взгляд его был пуст. С самого рождения варвар привык  не
доверять нелюдям. Потребовалось много недель опасностей и  трудов,  прежде
чем он поверил Танису, более того - полюбил его,  как  брата.  И  что  же,
неужели все пошло прахом?..  Танис  продолжал  смотреть  ему  в  глаза,  и
наконец Речной Ветер потупился. Он молча шагнул мимо Таниса  в  дверь,  но
все-таки остановился.
     - Ты прав, мой друг, - сказал он и оглянулся на Золотую Луну, которая
как раз поднималась на ноги. - Я любил.
     И, не добавив ни слова, вышел наружу.
     Золотая Луна молча вышла следом за мужем. В синих глазах жрицы  Танис
увидел  понимание.  И  сострадание.  Мне  бы  такое  милосердие,   подумал
полуэльф. Такую способность прощать...
     Карамон помедлил, но  потом  прошел  мимо  него  не  глядя  и  молча.
Рейстлин последовал за братом, только, в отличие от  него,  хилый  маг  не
сводил с  Таниса  взгляда.  Что  таилось  в  глубине  этих  золотых  глаз?
Злорадство?.. Привыкший ко всеобщему недоверию, был ли он счастлив, обретя
товарища по несчастью?.. Полуэльф не взялся бы сказать, что  там  делалось
на уме у волшебника. Потом мимо него  прошла  Тика  и,  проходя,  дружески
стиснула его плечо. Она знала, что это такое - любить.
     Оставшись один Танис стоял какое-то время неподвижно, и душа его была
погружена в глубокую тьму. Затем вздохнул - и тоже двинулся на палубу.
     Едва высунувшись из люка, он понял, что  произошло.  Его  спутники  с
бледными, напряженными  лицами  смотрели  за  борт,  Маквеста  бродила  по
передней палубе, мотая головой и цветисто ругаясь на своем языке.
     Заметив Таниса, она вскинула голову. Ненависть  пылала  в  ее  черных
глазах.
     - Ты погубил нас!.. - полетело  ему  в  лицо.  -  Ты  и  этот  трижды
проклятый рулевой!..
     Она лишь выразила вслух то, что и так крутилось у него на уме.  Танис
даже не был уверен, кто произнес эти слова - Маквеста или он сам.
     - Мы попали в водоворот!.. - крикнула капитан.

                               4. "БРАТИК..."

     С легкостью морской птицы мчался по волнам  "Перешон".  Но  крылья  у
этой птицы были подрезаны.  И  мчалась  она  в  самое  сердце  гигантского
водяного вихря, в кровавую тьму.
     Страшная сила вращения выглаживала морскую воду, словно  полированное
стекло. Гулкий рев, не умолкавший столетиями, несся из черных глубин, а  в
небесах безостановочно  вращались  черные  штормовые  тучи,  как  если  бы
водоворот захватил всю природу и неумолимо мчал ее к гибели...
     Танис с  такой  силой  вцепился  в  поручни,  что  руки  заболели  от
напряжения. Он глядел в черный провал в центре водоворота, ощущая не ужас,
не боязнь - лишь какое-то странное  оцепенение.  Страха  смерти  для  него
более не  существовало.  Он  рад  будет  приветствовать  ее  -  быструю  и
милосердную...
     Мореплаватели молча стояли  на  палубе  обреченного  корабля.  Широко
распахнутые глаза силились вместить разворачивавшееся перед ними. Они  все
еще были на довольно приличном расстоянии от середины: водоворот  достигал
многих миль в поперечнике. Быстро и плавно  неслись  его  алые  воды.  Над
головами по-прежнему завывал ветер, а в лица  хлестали  потоки  дождя,  но
никто их более не замечал. Все видели только, что их неуклонно  затягивало
в середину, в бездонное жерло тьмы...
     Жуткое зрелище даже Берема вывело из обычной летаргии.  Маквеста  еще
отдавала команды, и матросы пытались их выполнять, но все их  усилия  были
тщетны. Стоило поднять парус, как ветер  разрывал  его  в  клочья.  Снасти
лопались одна за другой, и люди с криком падали в воду.  Напрасно  силился
Берем повернуть корабль или еще как-то ослабить мертвую хватку водоворота.
Могучий Кораф вместе с ним налегал на штурвал... Это было все  равно,  что
пытаться остановить вращение Кринна.
     И Берем прекратил борьбу. Его плечи поникли. Он  стоял  и  смотрел  в
кружащуюся глубину и более  не  обращал  внимания  ни  на  Корафа,  ни  на
Маквесту. Танис заметил, насколько спокоен был его взгляд. Ну  в  точности
как тогда, в Пакс Таркасе, когда он позволил Эбену схватить себя за руку и
увлечь под арку ворот, откуда должна  была  вот-вот  хлынуть  смертоносная
каменная лавина. Зеленое мерцание камня в его груди мешалось  с  багровыми
отблесками кровавой воды...
     Чья-то рука, с силой  тряхнувшая  Таниса  за  плечо,  вывела  его  из
оцепенения.
     - Танис!.. Где Рейстлин?
     Оглянувшись,  Танис  в  первый  миг  не  узнал  стоявшего  перед  ним
Карамона... Потом пожал плечами.
     - Какая разница? - с горечью спросил он. - Пусть умирает там, где ему
больше нравится...
     - Да послушай же, Танис!.. - Карамон тряс его уже  за  оба  плеча.  -
Танис! У него Око Дракона!.. Его  магия!..  Может,  он  сумеет  что-нибудь
придумать... выручить нас...
     - Во имя Богов! - Танис словно очнулся. - А ведь ты прав, Карамон!
     Полуэльф окинул палубу быстрым взглядом. Мага нигде  не  было  видно.
Танис почувствовал, как по спине побежали  мурашки.  Выручить  всех?..  Не
предпочел бы Рейстлин  выручить  себя  одного...  Танис  смутно  припомнил
эльфийскую принцессу Эльхану, сказавшую ему однажды, что  маги  древности,
создавшие   "глаза   драконов",   наделили   их   сильнейшей    волей    к
самосохранению...
     - Вниз!.. - заорал Танис. И первым прыгнул к  люку,  слыша  за  собой
торопливый топот Карамона.
     - Что такое?.. - подал голос Речной Ветер, стоявший у фальшборта.
     - Рейстлин!.. - уже через  плечо  крикнул  Танис.  -  Око  Дракона!..
Побудь здесь, наверху: мы с Карамоном, я думаю, справимся...
     - Карамон! - взвизгнула Тика и припустила было следом  за  богатырем.
Речной Ветер поймал ее и остановил.
     А  Карамон  даже  и  не  заметил.  Он  мчался  за  Танисом,  двигаясь
удивительно быстро для человека с его ростом и весом. Танис же, скатившись
по трапу под палубу, сразу заметил, что дверь в  каюту  Маквесты  не  была
заперта и раскачивалась на петлях в такт движению корабля. Полуэльф влетел
внутрь... и замер на пороге, точно ударившись в глухую стену лицом.
     Рейстлин   стоял   посередине   крохотного   помещения.   Он    зажег
светильничек, укрепленный на переборке, и в свете огонька свечи  его  лицо
казалось металлической маской,  а  глаза  полыхали  золотым  пламенем.  Он
держал в руках Око Дракона, добытое спутниками в Сильванести. Танис видел,
что оно росло и достигало уже размеров детского мячика. Многоцветный туман
клубился внутри. У Таниса закружилась голова. Он поспешно отвел взгляд.
     Карамон проскочил мимо Таниса  и  тоже  встал  перед  магом.  Лицо  у
великана было белое - ни дать ни взять  как  в  том  памятном  сне,  когда
Танису довелось увидеть его мертвое тело.
     Рейстлин закашлялся и прижал одну руку к  груди.  Танис  шагнул  было
вперед, но волшебник тотчас вскинул глаза.
     - Не подходи ко мне, Танис!.. - выдохнули окровавленные губы.
     - Что ты делаешь?..
     - Спасаюсь от неминуемой смерти, Полуэльф!.. - неприятно расхохотался
маг. Всего дважды Танису доводилось слышать его смех. - А что еще я должен
делать, по-твоему?
     - Как же ты намерен спастись? -  спросил  Танис,  чувствуя,  как  под
взглядом золотых глаз по всему телу расползается ледяной холод. В  зрачках
колдуна отражались пляшущие огни Ока.
     - С помощью моей магии, Полуэльф, с помощью магии. А также с  помощью
Ока. Все исключительно просто, хотя твой чахлый  разум,  всего  вероятнее,
бессилен это постичь. Видишь ли, я обрел способность высвобождать  энергию
плотского тела, в котором заключен ныне мой дух. Я намерен превратиться  в
чистую энергию... во вспышку света, если тебе  легче  это  представить.  В
этом качестве я промчусь небесными  путями,  подобно  солнечному  лучу,  и
вновь облекусь плотью в любом месте, где пожелаю!
     Танис  только  покачал  головой.  Рейстлин  был  прав  -  его   разум
действительно отказывался воспринимать подобное. Тем не  менее,  в  сердце
шевельнулась надежда:
     - Может ли Око сотворить это со всеми нами?
     - Не исключено... - вновь закашлялся Рейстлин. - Однако я не  уверен.
И рисковать не собираюсь. Я  знаю,  что  я  могу  спастись,  и  мне  этого
довольно. Остальные -  не  моя  забота.  Это  ты  заварил  кровавую  кашу,
Полуэльф. Тебе и расхлебывать.
     Ярость охватила Таниса, уничтожив страх:
     - Ну хоть брата-то ты...
     - Никого, - глаза Рейстлина сузились. - Прочь!
     Отчаяние и гнев едва не помрачили  сознание  Таниса.  Он  должен  был
заставить Рейстлина прислушаться к доводам разума!  Они  должны  были  все
вместе как-то использовать эту странную магию и  спастись!  Как  ни  слабо
разбирался  Танис  в  колдовстве,  он  знал:  прямо   сейчас   произносить
заклинание Рейстлин не станет. Попросту  не  отважится.  Ему  без  остатка
понадобится вся его сила, чтобы удержать Око в повиновении.  Танис  шагнул
вперед... неожиданный блеск серебра заставил его  замереть.  В  руке  мага
возник небольшой кинжал, который он скрытно носил в особых  ножнах  повыше
запястья. Танис остановился, глядя ему в глаза.
     - Ладно, - сказал он, тяжело  переводя  дух.  -  Меня  ты,  вероятно,
убьешь не задумываясь. Но брата своего ты вряд ли тронешь.  Останови  его,
Карамон!
     Карамон двинулся к близнецу, но Рейстлин лишь  предупреждающе  поднял
серебристый Кинжал.
     - Не надо, братец, - сказал он тихо. - Лучше не подходи.
     Карамон заколебался...
     - Вперед! - твердо велел Танис. - Я не верю, чтобы он ударил тебя!
     - А ты расскажи ему, Карамон, - шепотом посоветовал Рейстлин.  Теперь
он смотрел прямо в глаза брату. Зрачки мага были расширены, золотые  глаза
опасно поблескивали. -  Расскажи  Танису,  на  что  я  способен.  Ты  ведь
помнишь. И я помню. Мы вспоминаем об этом всякий  раз,  стоит  нам  только
посмотреть друг на друга, а, братец?..
     - О чем это  он?  -  требовательно  спросил  Танис,  в  то  же  время
пропуская мимо ушей половину того, что говорил маг. Если только  Рейстлина
удастся хоть ненадолго отвлечь... он прыгнет...
     Карамон побелел еще больше.
     - В Башне Высшего Волшебства... - пробормотал  он,  запинаясь.  -  Но
ведь нам... нам запретили рассказывать! Пар-Салиан...
     - Какая теперь разница! - перебил Рейстлин своим замогильным голосом.
- Что мне Пар-Салиан!.. Когда я обрету то, что мне было  обещано,  никакой
Пар-Салиан не  осмелится  заступать  мне  дорогу.  Впрочем,  это  тебя  не
касается. Слушай же...
     Рейстлин умолк, тяжело переводя дух. Потом заговорил снова;  странные
глаза его были устремлены на брата. Танис по-прежнему  пропускал  половину
мимо ушей, сам же мало-помалу придвигался к магу все ближе, подбираясь для
стремительного  прыжка...  Но  тихий  голос  Рейстлина   оказался   сродни
заклинанию: помимо воли он завораживал, заставлял слушать.
     - Последний поединок в  Башне  Высшего  Волшебства,  Танис,  оказался
поединком с собой. И я проиграл. Я убил его, Танис. Убил своего брата... -
Рейстлин выговорил это совершенно спокойно. - По крайней  мере,  я  думал,
что передо мной был Карамон... - Маг передернул плечами. - Как выяснилось,
это была всего лишь иллюзия, нарочно созданная,  чтобы  я  познал  глубины
ненависти и зависти в собственной душе.  Таким  образом  они  намеревались
очистить мою душу от скверны. Я же сделал из случившегося вывод,  что  еще
недостаточно владею собой. Вдобавок это уже  не  входило  в  Испытание,  а
посему и не повлияло на его исход. Оно повлияло лишь на  мои  отношения  с
одним-единственным человеком...
     - Я видел, как он убивал меня! - с болью вырвалось у Карамона. -  Они
заставили меня смотреть, с тем чтобы я научился понимать его... -  Великан
закрыл руками лицо и содрогнулся всем телом. - Я понимаю, - всхлипнул  он.
- Я сразу все понял... Не сердись, Рейст! Пожалуйста, не уходи  без  меня!
Ты слабенький... как же ты без меня...
     - Нет, Карамон, - прошептал Рейстлин  и  еле  слышно  вздохнул.  -  Я
больше не нуждаюсь в тебе.
     Охваченный тошнотворным ужасом, Танис переводил взгляд  с  одного  на
другого. Разум отказывался воспринимать  происходившее.  Человек  попросту
неспособен на такое. Даже Рейстлин!
     - Карамон! Вперед! - приказал он, внезапно охрипнув.
     - Лучше не заставляй его приближаться ко мне, Танис, - словно  прочтя
его мысли, негромко предупредил Рейстлин. - Уверяю тебя, я вполне  на  это
способен. Передо мной - то, к чему я стремился всю жизнь. И  я  никому  не
позволю остановить меня. Посмотри  лучше  на  Карамона:  уж  он-то  знает.
Однажды я уже убил его и могу сделать это вновь. Итак, прощай, братик...
     Обеими ладонями маг обхватил  Око  и  поднес  его  к  пламени  свечи.
Цветной туман заклубился  в  неистовой  пляске  и  ослепительно  полыхнул.
Плотная аура силы окутала мага...
     Танис все-таки преодолел страх и сделал последнюю  отчаянную  попытку
остановить  Рейстлина.  Он  напрягся  всем  телом...  и  так  и  не  сумел
сдвинуться с места. Он слышал,  как  Рейстлин  выпевал  слова  заклинания.
Ослепительный свет внутри Ока разгорался все ярче. Танис  вскинул  руки  к
глазам, но свет легко проникал сквозь  тело  и  плотно  зажмуренные  веки,
пронзая мозг. Боль становилась невыносимой. Танис  отшатнулся  к  двери  и
услышал где-то рядом мучительный вскрик Карамона. Потом на пол  со  стуком
рухнуло тяжелое тело...
     Внезапно все кончилось.  В  каюте  стало  темно.  Танис  нерешительно
оторвал  от  лица  руки...  Какое-то  время  он  ничего  не  видел,   лишь
послесвечение гигантского раскаленного шара  медленно  остывало  в  мозгу.
Потом его зрение приспособилось к холодной, сырой темноте. Потухшая  свеча
шипела, капли растопленного воска падали на  пол.  А  на  полу  неподвижно
лежал Карамон. Глаза воителя  были  широко  открыты  и  смотрели  во  тьму
отсутствующим взглядом.
     Рейстлин исчез.

     Тика  Вейлан  стояла  на  палубе  "Перешона",  глядя   за   борт   на
кроваво-красные волны и изо всех сил стараясь удержаться от слез. Мужайся!
- повторяла она себе снова и снова. Я ведь не трусила  в  битвах.  Карамон
сам говорил, что я не трусиха. Что ж, попробую не оплошать и теперь. Лучше
порадуюсь, что мы с ним  по  крайней  мере  умрем  вместе.  Он  не  должен
увидеть, как я плачу от страха...
     Правду сказать, последние четыре дня хоть кого могли  свести  с  ума.
Друзья носу не смели высунуть из задрипанных "Чернышей",  боясь  попасться
на глаза драконидам, которыми кишел городишко.  Таинственное  исчезновение
Таниса добавило им седых волос. Хуже  неизвестности  было  только  чувство
полной беспомощности: они  не  смели  не  то  что  искать  его  -  даже  и
расспрашивать. Долгих четыре дня они почти не  покидали  своих  комнат,  а
значит. Тика волей-неволей все время находилась подле Карамона.
     Это было пыткой. Их с неослабной силой тянуло друг к  другу.  Как  же
хотелось  Тике  прижаться  к  груди  Карамона  и  ощутить   его   объятие,
прикосновение могучего, мускулистого тела...
     Она не сомневалась, что и Карамон всем сердцем жаждал того же.  Когда
их взгляды встречались, в глазах великана светилась  такая  нежность,  что
Тика готова была рвануться ему навстречу и раствориться в любви, полнившей
его сердце.
     Но покуда за Карамона цеплялась эта хилая тень, именуемая его братом,
ничего быть не могло. Тика вновь и вновь повторяла  про  себя  слова,  что
сказал ей Карамон по дороге в Устричный: "Мой первый долг - это долг перед
братом. Там, в Башне Высшего Волшебства, мне сказали, что его сила поможет
спасти мир. Ну так вот, его телесная сила - это я. Я нужен ему. И, пока он
нуждается во мне, я не имею права посвятить себя  кому-то  другому.  А  ты
достойна того, чтобы стать для мужчины самым главным. Тика. И потому-то  я
хочу, чтобы ты осталась  свободной.  Ты  еще  встретишь  мужчину,  который
сможет посвятить себя только тебе..."
     На что он мне нужен, этот другой, грустно подумала Тика.  И  ощутила,
что по щекам все-таки потекли слезы. Она  поспешно  обернулась,  чтобы  не
увидели Золотая Луна с Речным Ветром. Чего доброго - не так поймут, решат,
будто она разревелась со страху. На самом же деле  она  давно  победила  в
себе страх  смерти.  Единственное,  чего  она  боялась  -  это  умирать  в
одиночку...
     Куда  все-таки  запропастились  Танис  с  Карамоном,  подумала   она,
торопливо утирая слезы ладонью. Течение  все  ближе  подносило  корабль  к
черному зеву водоворота. Где Карамон?.. Пойду  разыщу  его,  решила  Тика.
Танис там или не Танис...
     Но тут полуэльф появился из люка, то ли поддерживая, то  ли  на  себе
таща Карамона. Один взгляд на белое лицо великана - и у Тики  остановилось
сердце. Она хотела окликнуть любимого,  но  голос  ей  изменил:  получился
невнятный, полный ужаса вопль.
     Золотая Луна и  Речной  Ветер,  смотревшие  на  водоворот,  мгновенно
обернулись. Увидя Таниса, шатавшегося под тяжестью богатыря. Речной  Ветер
бросился на подмогу. Карамон был похож  на  пьяного,  остекленевшие  глаза
казались незрячими. Варвар перехватил его как раз в тот  момент,  когда  у
Таниса подломились колени.
     - Со мной все в порядке, - поймав озабоченный взгляд  Речного  Ветра,
пропыхтел Танис. - Золотая Луна! Карамону нужна твоя помощь!
     - Да что с ним такое, Танис?.. - В  голосе  Тики  звучал  неприкрытый
страх. - Что произошло? А где Рейстлин? Он... - И  девушка  осеклась.  Ибо
взгляд полуэльфа был темен от увиденного и услышанного внизу.
     - Рейстлин... ушел, - ответил он коротко.
     - Ушел? Куда?.. - Тика  растерянно  оглядывалась,  наполовину  ожидая
увидеть тело мага всплывающим в мутно-багровой воде.
     - Он солгал нам, - сказал Танис,  помогая  Речному  Ветру  укладывать
Карамона на бухту каната. Карамон не произносил  ни  слова.  Казалось,  он
вовсе не замечал ни их, ни того, что  их  окружало.  Незрячие  глаза  были
устремлены в алую глубину... -  Помнишь,  -  продолжал  Танис,  -  как  он
настаивал на том, чтобы отправиться в  Палантас?  Ему-де  необходимо  было
научиться пользоваться Оком. Ну так вот - он и безо всякого Палантаса куда
как насобачился с ним управляться. Оно-то и помогло ему смыться.  Куда?  В
Палантас, наверное. А впрочем, не все ли равно...
     Посмотрев на Карамона, он горестно покачал головой, потом  отвернулся
и отошел к борту.
     Ласковые руки Золотой Луны осторожно коснулись  лба  Карамона.  Жрица
называла его по имени - так тихо, что друзья почти не слышали ее голоса за
шумом ветра и плеском  воды.  Карамон,  однако,  сперва  вздрогнул  от  ее
прикосновения, потом затрясся всем  телом.  Тика  припала  подле  него  на
колени, отогревая его руки в своих. По-прежнему глядя прямо  перед  собой,
Карамон молча заплакал. Крупные  слезы  скатывались  из  широко  открытых,
невидящих глаз. Золотая Луна и сама была готова заплакать. Она гладила его
лоб и звала воителя, как мать зовет потерявшееся дитя.
     Суровое лицо Речного Ветра было черно от горя и гнева.
     - Что все-таки случилось? - мрачно спросил он полуэльфа.
     - Рейстлин сказал, что  он...  Ох,  не  могу  говорить  об  этом!  Не
сейчас!.. -  Танис  содрогнулся  и  замотал  головой.  Перегнувшись  через
фальшборт,  он  посмотрел  в  стремительно  мчавшуюся  мутную  воду.  Тихо
выругался по-эльфийски, - а он нечасто употреблял этот язык, - и  обхватил
голову ладонями...
     Речной Ветер дружески положил руку ему на плечо.
     - Вот все и сбылось, - проговорил он. - Тогда, во сне, маг тоже  ушел
и бросил брата на верную гибель...
     - А я всех подвел, как и тогда, - неверным голосом пробормотал Танис.
- Это я во всем виноват... Это я навлек на нас весь этот ужас...
     - Друг мой, - сказал Речной Ветер, растроганный  мукой,  звучавшей  в
его голосе. - Не нам судить о путях Богов...
     - Да при чем тут Боги!.. - яростно выкрикнул Танис.  Вскинув  голову,
он изо всех сил ударил по поручню кулаком: - Я, я это!  Мой  выбор!..  Все
эти ночи, пока мы любили друг друга, пока я сжимал ее в  объятиях...  знал
бы ты, сколько раз я говорил себе: а почему бы и не остаться здесь, с ней,
навсегда?.. Как после этого я могу осуждать Рейстлина? Чем я  лучше  него?
Нас обоих поработила страсть... всесжигающая страсть...
     - Только не тебя, Танис, -  ответил  Речной  Ветер.  Могучими  руками
сгреб полуэльфа за плечи и заставил смотреть себе прямо в глаза. -  Ты  не
пал жертвой своей страсти, как маг. Если бы ты вправду был рабом  страсти,
ты остался бы с Китиарой. Но ты же оставил ее, Танис!
     - Да, я оставил  ее,  -  с  горечью  прошептал  полуэльф.  -  Я  ушел
крадучись, словно воришка... Да, я должен был бы гордо бросить ей  в  лицо
правду... Она  бы  прикончила  меня  на  месте,  но  зато  вы  были  бы  в
безопасности. Вы могли бы спастись... Да и моя смерть  оказалась  бы  куда
легче, чем... Но у меня не хватило мужества, и вот результат... - Полуэльф
стряхнул руки варвара со своих плеч. -  Если  бы  мое  малодушие  погубило
только меня...
     Он обвел глазами палубу. Берем, с отрешенным лицом, по-прежнему стоял
у  руля,  сжимая  бесполезный  штурвал.  Маквеста  еще   пыталась   что-то
предпринимать; она выкрикивала  команды,  силясь  заглушить  рев  ветра  и
низкий,  рокочущий  гул,  исходивший  из  пучин  водоворота.  Но  команда,
пораженная   ужасом,   более   не   слушала   своего   капитана.    Кто-то
богохульствовал.  Кто-то  молился.  Кто-то  плакал.  Большинство   хранило
молчание, завороженно взирая на гигантскую воронку, неотвратимо увлекавшую
их в бездонное черное жерло.
     Вновь ощутив на своем плече руку варвара, Танис  хотел  отстраниться,
но Речной Ветер удержал его.
     - Танис, брат мой, - проговорил он. -  Ты  избрал  этот  путь  еще  в
Утехе, в гостинице "Последний Приют", когда решил оказать  помощь  Золотой
Луне. Гордыня побуждала меня тогда отказаться от твоей помощи и тем обречь
нас обоих на гибель. Но ты не отвернулся от попавших в беду, и мир  принял
весть об учении истинных Богов. Мы вернули  на  землю  дар  исцеления.  Мы
принесли надежду... Помнишь, что сказала нам Хозяйка Омраченного Леса?  Не
горюйте о тех, кто исполнил свое предназначение в жизни. Подумай  же  сам:
разве мы его не исполнили? Кто знает, скольких жизней мы коснулись в пути?
Мы сеяли семена надежды, и семена эти взойдут великой победой. Что с того,
что для нас битва окончится?.. Другие поднимут наши мечи и  продолжат  наш
бой...
     - Красно ты говоришь, житель Равнин, - огрызнулся Танис.  -  Скажи-ка
лучше по совести: неужели смерть уж прямо так и не огорчает тебя?  У  тебя
ведь есть, ради чего жить: Золотая Луна... дети, которых она могла бы тебе
родить...
     По  лицу  Речного  Ветра  прошла   мгновенная   судорога   боли.   Он
стремительно отвернулся,  но  Танис  заметил...  и  вдруг  все  понял.  Он
обреченно закрыл глаза...
     - Мы с Золотой Луной не хотели говорить тебе. У тебя и без  нас  было
довольно хлопот, - услышал он голос  варвара.  -  Наше  дитя  должно  было
родиться осенью, когда листья валлинов становятся алыми и золотыми...  как
тогда, когда мы с ней только появились в Утехе, неся  голубой  хрустальный
жезл... Когда рыцарь, Стурм Светлый Меч, подобрал нас на дороге и привел в
"Последний Приют"...
     Танис заплакал. Мучительные рыдания выворачивали наизнанку самую  его
душу. Речной Ветер обнял его.
     - Тех валлинов больше нет, Танис, - продолжал он негромко. -  Что  мы
смогли бы показать нашему ребенку?  Лишь  обугленные,  гниющие  пни.  Зато
теперь он увидит их такими,  какими  сотворили  их  Боги,  в  стране,  где
деревья не умирают... Не горюй, друг мой  и  брат.  Ты  помог  дать  людям
настоящую веру. Надейся же на Богов...
     Танис высвободился из его рук.  Он  так  и  не  смог  заставить  себя
посмотреть Речному Ветру в глаза. Заглядывая в собственную душу, он  видел
ее подобной несчастным деревьям Сильванести, вечно корчащимся под  пыткой.
Вера?.. У него не было веры. Боги были ни при чем - все  решения  принимал
он, и только он сам. Это он по собственной воле отрекся от всего,  что  ни
было в его жизни дорогого - от своей эльфийской родины, от любви Лораны...
почти отрекся даже от дружбы... Лишь верность Речного  Ветра  -  поистине,
верность, достойная лучшего применения, - избавила его от  этой  последней
потери...
     Эльфы  не  признавали  самоубийств,  почитая   их   святотатством   и
надругательством над даром жизни - величайшим из даров. Но Танис, глядя на
багровые волны, нетерпеливо понукал их: "Скорее!.."
     Пусть  смерть  будет  быстрой,  молился  он  неизвестно  кому.  Пусть
кровавые воды сомкнутся над моей головой и  позволят  мне  укрыться  в  их
глубине. А если Боги в самом деле есть... если они слышат меня... прошу об
одном: пусть о моем позоре никогда не  узнает  Лорана.  Я  и  так  слишком
многим успел причинить боль...
     Но едва успел он вознести эту молитву - он надеялся, свою  последнюю,
- как на палубу легла тень  черней  самой  черной  штормовой  тучи.  Танис
услышал крик Речного Ветра и пронзительный вопль Золотой Луны... рев  воды
тут же  заглушил  все  голоса:  корабль  начал  погружаться,  засасываемый
водоворотом. Все-таки Танис посмотрел вверх... и увидел прямо перед  собой
горящие красные глаза огромного синего дракона. Это был Скай. А  на  спине
его сидела Китиара.
     Зов бесценной добычи, обещавшей немыслимую победу,  оказался  сильнее
опасностей, поджидавших их в сердце Вечного Шторма. Вдвоем преодолели  они
страшную бурю, и наконец, выпустив когти, Скай ринулся  с  грозового  неба
прямо на Берема.
     Тот стоял неподвижно,  словно  пригвожденный  к  палубным  доскам.  И
смотрел на пикирующего дракона беспомощно, будто во сне...
     Зато Танис точно проснулся. Прыжком пересек он  палубу,  которую  уже
заливала вода, и со всего размаха ударил Берема  в  живот,  спиной  вперед
отшвырнув его прямо под опрокидывавшуюся волну. Танис вслепую ухватился за
что-то и удержался на палубе. Когда волна схлынула, Берема  не  было.  Над
головой раздался яростный крик раздосадованного дракона.
     Китиара что-то  кричала  Скаю,  указывая  на  Таниса.  Красные  глаза
чудовища  обратились  на  полуэльфа.  Вскинув  руки   в   жалкой   попытке
защититься, Танис смотрел и  смотрел  в  пылающие  зрачки  Ская,  отчаянно
боровшегося с безумными штормовыми ветрами...
     Это спасение, подумалось полуэльфу. Страшные когти  придвигались  все
ближе. Это спасение. Я останусь жив, она вынесет меня  из  этого  ужаса...
Палуба окончательно ушла из-под ног, и Танис на какой-то миг  завис  между
мирами. Он услышал свой собственный  крик.  Вода  и  дракон  достигли  его
одновременно.
     Кровь. Кровь повсюду...

     Тика съежилась подле Карамона; страха смерти более  не  существовало,
была только боязнь за любимого. Но Карамон  даже  и  не  подозревал  о  ее
присутствии рядом. Он смотрел в темноту, и  слезы  бежали  по  его  щекам,
огромные ладони сжимались в кулаки, а губы шептали и шептали  одно  слово,
подобное заклинанию.
     Мгновения растягивались, словно в кошмарном сне. Корабль балансировал
на краю бездны, как если бы само дерево  мучительно  цеплялось  за  жизнь.
Маквеста собрала в кулак  всю  свою  волю,  сливаясь  с  кораблем  в  этой
отчаянной  последней  борьбе,   пытаясь   переменить   неумолимые   законы
природы... Все было тщетно! "Перешон" застонал, как живой, и соскользнул в
крутящуюся, ревущую тьму.
     Жутко захрустели доски. Рухнули мачты. Люди один за другим исчезали в
кровавой тьме, в бездонной пасти, заглатывавшей "Перешон".
     И вот все исчезло, и лишь  одно  слово  осталось  витать  в  воздухе,
подобно благословению:
     - Братик...

                          5. БИБЛИОТЕКАРЬ И МАГ

     Астинус, палантасский библиотекарь, сидел в своем кабинете. Рука  его
размеренно водила пером, и на пергамент ложились  четкие,  ровные  строки.
Крупный, удивительно ясный почерк легко было разобрать даже  на  некотором
расстоянии. Астинус стремительно заполнял лист  за  листом,  лишь  изредка
останавливаясь поразмыслить. Наблюдая за ним, можно было прийти к  выводу,
что мысли, рождавшиеся в его голове, перетекали непосредственно в перо и с
него -  на  бумагу.  Поток  прерывался  лишь  в  те  моменты,  когда  перо
обмакивалось в чернила. По даже и это движение Астинус давно уже  совершал
с тем же автоматизмом, с каким рука его ставила в нужных  местах  точки  и
запятые.
     Дверь кабинета скрипнула, приотворяясь. Астинус  не  поднял  глаз  от
работы, хотя в те часы, когда он занимался, к нему редко кто-либо  входил.
Подобные случаи можно было бы пересчитать по  пальцам.  Например,  в  день
Катаклизма. Да, в тот день меня и  вправду  побеспокоили,  подумал  он,  с
отвращением припоминая разлитые чернила и испорченную страницу...
     Дверь отворилась, и на письменный стол упала какая-то тень. Тот, кому
она принадлежали, набрал полную грудь воздуха, но  заговорить  не  посмел.
Тень  заколебалась  -  чудовищность  происходившего  вселяла  дрожь  в  ее
обладателя...
     Это Бертрем, подумал Астинус. И по привычке определил  эту  мысль  на
одну из бесчисленных полочек, которыми  столь  богата  была  его  обширная
память: "Сегодня, на двадцать девятой минуте часа Поздней  Стражи,  в  мой
кабинет вошел Бертрем..."
     Перо продолжало свой безостановочный бег. Достигнув  конца  страницы,
Астинус  тотчас  поднял  ее  и  положил  поверх  стопки  точно  таких   же
пергаментных листов, аккуратно сложенных близ края стола. Попозже вечером,
когда он кончит работу и покинет свой кабинет, монахи-эстеты войдут сюда с
почтительностью священников, входящих во храм. Они возьмут  исписанные  им
листы и унесут их в библиотеку. И там эти  страницы,  исписанные  крупным,
разборчивым, почерком, будут разложены по порядку, пронумерованы и собраны
в  исполинские  книги,  именуемые  ХРОНИКИ.  ИСТОРИЯ  КРИННА,   ЗАПИСАННАЯ
АСТИНУСОМ ПАЛАНТАССКИМ.
     Бертрем выговорил дрожащим голосом:
     - Мастер...
     Астинус сделал в тексте маленькое примечание: "Сегодня, на  тридцатой
минуте часа Поздней Стражи, Бертрем заговорил со мной..."
     - Покорнейше прошу простить меня за беспокойство, мой Мастер,  -  еле
слышно шепнул Бертрем. - Дело в том, что у твоей  двери  умирает  какой-то
юноша...
     "Сегодня, за двадцать девять минут до наступления часа  Отдохновения,
некий юноша умер у моей двери..."
     - Узнай его имя, чтобы я смог записать  его,  -  сказал  Астинус,  не
поднимая головы и не прерывая бега пера. - Да не забудь уточнить, как  оно
пишется. Выясни, откуда он и сколько ему лет... если, конечно,  он  еще  в
состоянии отвечать.
     - Я уже расспросил его, мой Мастер, -  ответствовал  Бертрем.  -  Его
зовут Рейстлин. Он из города Утехи, что в Абанасинии.
     "Сегодня, за двадцать девять минут до наступления часа  Отдохновения,
Рейстлин из Утехи..."
     Астинус перестал писать и поднял глаза.
     - Рейстлин? Из Утехи?..
     - Да, мой Мастер, - с низким поклоном подтвердил  Бертрем.  Ему  была
оказана неслыханная честь: в первый раз за десять лет, что Бертрем состоял
в Ордене Эстетов при великой библиотеке, Астинус почтил  его  взглядом.  -
Так ты в самом деле знаешь его. Мастер? Я потому и отважился  побеспокоить
тебя... Он очень хочет тебя видеть...
     - Рейстлин... - Капля чернил стекла с пера Астинуса  на  пергаментную
страницу. - Где он?
     - На ступенях. Мастер. Там же, где мы  его  и  нашли.  Мы  собирались
позвать к нему кого-нибудь из этих новых целителей, последователей  Богини
Мишакаль...
     Историк раздраженно смотрел на черную  кляксу.  Взяв  щепоть  мелкого
белого песка, он  аккуратно  засыпал  им  растекшиеся  чернила,  чтобы  не
перепачкать последующие листы. Стремительное перо снова двинулось в путь.
     - Ни один целитель не справится с болезнью, от которой  умирает  этот
человек, - заметил Астинус, и голос его, казалось, исходил из бездн самого
Времени. - А впрочем, внесите его внутрь и предоставьте ему комнату.
     - Внутрь? В Библиотеку?.. - Изумление Бертрема не знало  пределов.  -
Но, Мастер... никто, кроме членов нашего Ордена...
     - В конце дня я поговорю с ним, если у меня будет время, -  продолжал
Астинус, будто не замечая изумления Бертрема. -  И,  естественно,  если  к
тому времени он будет еще жив.
     Перо летело, оставляя на пергаменте строку за строкой.
     - Да, мой Мастер, - пробормотал Бертрем и, пятясь, вышел из кабинета.
     Тщательно  притворив  за  собой  дверь,  эстет  поспешил  прохладными
мраморными коридорами древней библиотеки, не переставая дивиться про  себя
необычности случившегося. Его толстые, тяжелые одеяния  мели  пол,  бритая
голова лоснилась от пота:  бегать  он  отнюдь  не  привык.  Члены  Ордена,
попадавшиеся навстречу, провожали его недоуменными взглядами.
     И вот наконец входная дверь. Сквозь толстое стекло было хорошо  видно
тело молодого человека, распростертое на каменных плитах.
     - Белено внести его внутрь, - сообщил Бертрем  собратьям.  -  Астинус
навестит его вечером, если маг будет еще жив.
     Эстеты  потрясенно  переглядывались,  гадая,  какое  знамение   судеб
таилось в происходившем...

     "Я умираю..."
     Невыносимая мысль!
     Лежа на постели в прохладной, чисто выбеленной келье, куда  поместили
его эстеты, Рейстлин  проклинал  свое  хилое  тело,  проклинал  Испытания,
доконавшие это тело, проклинал Богов, давших ему такую судьбу.  Наконец  у
него не осталось в запасе ни проклятий, ни  даже  сил,  чтобы  думать.  Он
лежал под белыми льняными простынями, все более напоминавшими ему саван, и
сердце пойманной птицей трепетало в груди.
     Второй раз в своей жизни Рейстлин был одинок - и испуган. Впервые  он
познакомился со страхом и одиночеством во  время  трехдневных  мучительных
Испытаний в Башне Высшего Волшебства. Но  было  ли  тогдашнее  одиночество
настоящим?..  Рейстлин  сильно  сомневался  в  этом,   хотя   воспоминания
путались.
     Голос. Голос, обращавшийся к нему время от времени. Голос, казавшийся
знакомым, хотя  узнать  его  Рейстлину  не  удавалось.  Подсознательно  он
связывал голос с Башней. Там он впервые помог ему - и с тех  пор  приходил
на помощь еще не однажды. Благодаря ему Рейстлин и уцелел в Испытании...
     Но этого ему уже не пережить. Рейстлин знал,  что  умрет.  Магическая
трансформация отняла слишком много сил. У него все получилось -  но  какой
ценой! Тело, измученное болезнью, окончательно надорвалось...
     Когда эстеты нашли его на  ступенях  библиотеки,  его  рвало  кровью.
Кое-как он сумел прохрипеть имя Астинуса, а потом и свое собственное - они
спросили его, кто он такой. Затем он потерял сознание, чтобы очнуться  уже
здесь, в этой  узкой  холодной  монашеской  келье.  Он  сразу  понял,  что
умирает. Он потребовал от своего тела больше, нежели оно могло дать.  Быть
может. Око еще спасло бы его... если бы у  него  были  силы  обратиться  к
нему, если бы слова,  способные  пробудить  магию  Ока,  не  истерлись  из
памяти...
     Я слишком слаб и не смогу обуздать  волшебную  мощь  Ока,  подумалось
ему. Стоит ему понять, что я ослаб, - и оно поглотит меня...
     Нет, у него оставался всего один последний шанс. Книги, хранившиеся в
библиотеке. Око говорило ему: эти  книги  хранили  секреты  могущественных
магов древности, магов, подобных которым не было и уже не будет на Кринне.
Возможно, где-нибудь в этих книгах  он  и  разыщет  способ  продлить  свою
жизнь.  "Я  должен  увидеть  Астинуса!  Я   должен   попасть   в   великую
библиотеку!.." - кричал он этим благодушным,  самодовольным  эстетам.  Они
только кивали: "Да, да, Астинус заглянет  к  тебе  вечером,  если  выкроит
время".
     Если он выкроит время!.. Рейстлин  зло  выругался.  Если  он  выкроит
время!.. Маг чувствовал, как отпущенное ему время  убегало,  словно  песок
между пальцами. И не остановишь его, как ни пытайся.
     Эстеты жалеючи смотрели на молодого волшебника, не зная, как  помочь.
Они принесли ему еды, но есть он не смог.  Он  не  сумел  проглотить  даже
горький травяной отвар, облегчавший его кашель.  В  бессильной  ярости  он
отослал глупцов прочь и, откинувшись на жесткой подушке, стал  следить  за
солнечным   лучом,   медленно   переползавшим   по   стене   его    кельи.
Сосредоточившись на том, чтобы не  подпустить  смерть,  Рейстлин  заставил
себя расслабиться и успокоиться. Он понимал, что ярость лишь выжжет в  нем
последние крохи жизни, ускоряя конец.
     Он стал думать о своем брате.
     Устало смежив веки, Рейстлин вообразил Карамона сидящим  подле  него.
Почти наяву ощутил он прикосновение  сильных  рук,  готовых  приподнять  и
усадить его, чтобы легче дышалось. Он ощущал знакомый запах пота,  кожи  и
стали - запах брата. Карамон  позаботится  о  нем.  Карамон  не  даст  ему
умереть...
     Нет, подумал он сонно. Карамон сам теперь мертв. Карамон и  остальные
глупцы. Все они умерли. Придется мне самому о себе позаботиться...
     Рейстлин  понял,  что  вот-вот  потеряет   сознание.   Он   попытался
воспротивиться наползающей темноте, но поединок  был  неравным.  Последним
отчаянным усилием он сунул руку в карман одеяния. Пальцы его сомкнулись на
хрустальном шарике Ока, съежившегося до размеров большой бусины... И  тьма
поглотила его.

     Рейстлина разбудили голоса и ощущение чьего-то присутствия  в  келье.
Расталкивая плотные слои мрака, он медленно всплыл на поверхность и открыл
глаза.
     Стоял уже вечер. Алые лучи Лунитари вливались в окно. Пятно света  на
стене напоминало кровоподтек. У постели горела свеча, и Рейстлин разглядел
двоих мужчин, склонившихся над его ложем. Один был эстетом  -  тем  самым,
что обнаружил его. Второй казался смутно знакомым...
     - Он приходит в себя, мой Мастер, - сказал эстет.
     -  Вижу,  -  невозмутимо  отозвался  второй.  Нагнувшись  пониже,  он
вгляделся в лицо молодого мага и, улыбнувшись, слегка кивнул, как если  бы
к нему наконец прибыл некто, кого он давным-давно ждал. Это не укрылось ни
от Рейстлина, ни от эстета - и удивило обоих.
     - Я - Астинус, - сказал человек. - А ты - Рейстлин из Утехи.
     - Да, - выговорил Рейстлин одними губами. Голос  его  напоминал  едва
слышное карканье. Глядя на Астинуса,  Рейстлин  почувствовал,  как  заново
поднимается в нем гнев. Если у  него  будет  время!..  Маг  пригляделся  к
Астинусу внимательнее, и по спине пробежал неожиданный холодок. Он еще  не
видел лица столь холодного и бесчувственного, лица, словно бы  никогда  не
отражавшего страстей и душевных движений, присущих  роду  людскому.  Лица,
которого не касалось время...
     Рейстлин задыхался, неотрывно всматриваясь в это  лицо  и  пытаясь  с
помощью эстета сесть на кровати.
     - Ты как-то странно смотришь на меня,  молодой  маг,  -  заметив  его
смятение, проговорил Астинус. - Твои зрачки имеют  форму  песочных  часов.
Скажи, что ты ими видишь?
     - Я... вижу... человека... который не умирает...
     Каждое слово требовало вздоха. Каждый вздох давался болью,  трудом  и
борьбой.
     - Естественно. А что, ты ждал чего-то иного? - мягко упрекнул  эстет,
подкладывая умирающему под спину подушки. - Когда родился самый первый  из
жителей Кринна, наш Мастер уже был здесь, чтобы внести это событие в  свою
книгу. И он пребудет на этой земле, дабы описать смерть последнего  из  ее
жителей. Так учит нас Гилеан, Бог Книги!
     - Это правда?.. - прошептал Рейстлин.
     Астинус слегка передернул плечами:
     - История моей жизни - ничто по сравнению с историей  мира...  Говори
же, Рейстлин из Утехи, я слушаю. Чего ты от меня хочешь? Пока  я  предаюсь
праздной беседе с тобой, в летописи возникают пробелы...
     - Я прошу...  я  умоляю...  о  милости!  -  Слова  рвались  из  груди
Рейстлина вместе с кровью. -  Мне  осталось...  жить...  несколько  часов.
Позволь же мне... провести их... занимаясь в великой библиотеке...
     Бертрем тихонько щелкнул языком, потрясенный  безрассудной  дерзостью
юноши.  Со  страхом  глядя  на  Астинуса,  эстет  ждал  казнящего  отказа,
перенести который молодому магу будет не легче, чем если бы с него содрали
кожу живьем.
     Несколько долгих мгновений тишину  в  келье  нарушало  лишь  натужное
сипение в груди Рейстлина. Выражение лица Астинуса не переменилось  ни  на
йоту. Наконец он холодно произнес:
     - Делай что хочешь.
     И, не  обращая  внимания  на  ошарашенный  взгляд  Бертрема,  Астинус
повернулся и пошел к двери.
     -  Погоди!..  -  прохрипел  Рейстлин.  Он  протянул  вслед   хронисту
трясущуюся тощую руку, и тот остановился. - Ты... спросил  меня...  что  я
вижу, глядя на тебя. Вот и я... хочу спросить тебя о том  же.  Я...  видел
твой взгляд, когда ты... наклонился ко мне... Ты вспомнил  меня!  Ты  меня
знаешь!.. Кто я?.. Что ты увидел?..
     Лицо Астинуса было холодно, неподвижно и непроницаемо, как мрамор.
     - Ты сказал, что видишь человека,  который  не  умирает,  -  негромко
ответил он магу. Помедлив мгновение, он снова пожал плечами  и  повернулся
идти: - Ну, а я вижу человека, который умирает.
     И перешагнул порог.

     "Предполагается, что Ты, взявший в руки  эту  Книгу,  успешно  прошел
положенные Тебе Испытания в одной из Башен  Высшего  Волшебства,  а  также
доказал Свою Способность владеть и подчинить Себе  Око  Дракона  или  иной
Магический Предмет, одобренный для этой Цели (смотри Приложение С). Далее,
Ты доказал Свою Способность творить Заклинания..."
     - Да, да... да!  -  бормотал  Рейстлин,  торопливо  пробегая  глазами
письмена,  пауками  бежавшие  по  книжным  страницам.  Потом   нетерпеливо
просмотрел Список Заклятий и обратился к Заключению:
     "...Итак, влагаем в  Руки  Твои  эту  Книгу,  ибо  удовлетворяешь  Ты
Требованиям, установленным Старшими. Вооружись  же  Ключом  и  постигай  с
Прилежанием наши Тайны..."
     С невнятным криком ярости  Рейстлин  отпихнул  прочь  толстый  том  в
полночно-синем  переплете  с  серебряными   письменами   на   корешке.   И
трясущимися руками подтащил к себе следующий фолиант  -  их  рядом  с  ним
стояла целая стопка. Приступ кашля  заставил  его  прерваться.  Борясь  за
каждый вздох, он успел испугаться, что уже не сможет продолжить...
     Боль в груди  было  все  труднее  переносить.  Как  же  хотелось  ему
соскользнуть в беспамятство и покончить с этой пыткой, которую  он  терпел
ежедневно. Голова кружилась от слабости, и  он  опустил  ее  на  стол,  на
скрещенные руки. Отдых... благословенный отдых от боли... Он снова подумал
о брате. Там, в посмертии, Карамон ждал своего  братика.  Рейстлин  воочию
увидел грустные собачьи глаза близнеца, заново ощутил его жалость...
     Он заставил себя выпрямиться и вновь потянулся к  книгам.  Встреча  с
Карамоном!.. Какие глупости. Что, ядовито укорил он сам себя, - уже ум  за
разум заходит?..
     Смочив  водой  губы,  покрытые  корками  запекшейся  крови,  Рейстлин
подтянул к себе очередной пухлый том. Серебряные буквы  так  и  вспыхивали
при свете свечи, обложка и переплет были на ощупь  холодней  льда  -  как,
впрочем, и у всех остальных, громоздившихся на столе. Книга очень походила
на ту, которой он завладел в Кзак Цароте и давно выучил наизусть, впечатав
себе в душу, - книгу величайшего мага всех времен, Фистандантилуса.
     Неверными движениями Рейстлин открыл фолиант. Воспаленные глаза  вмиг
вобрали первую страницу. Она содержала все  те  же  скучные  требования  -
только-де маги высшего Посвящения обладали  достаточным  самообладанием  и
искусством, чтобы изучать содержавшиеся в ней заклинания. Всем  остальным,
мол, текст покажется полнейшей бессмыслицей.
     Что ж, требованиям Рейстлин удовлетворял. Сколько ни было  на  Кринне
магов Алых и Белых Одежд, лишь он сам да великий Пар-Салиан могли  сказать
о себе это. И тем не менее - заглянув в книгу, Рейстлин обнаружил там лишь
бессмысленные каракули!
     "Открывай же наши Тайны, используя Ключ..."
     Рейстлин закричал. Тонкий плачущий вой рвался из его горла,  пока  не
захлебнулся в очередном приступе кашля. Гнев и досада сделали свое дело  -
Рейстлин рухнул на стол, рассыпав по полу  книги.  Потом  снова  закричал,
царапая скрюченными пальцами воздух. И гнев  подстегнул  его,  давая  силы
вершить магию, на которую у него только что не было сил.
     Эстеты, коим случалось в тот час проходить  мимо  дверей  библиотеки,
испуганно переглядывались, слыша его ужасные крики. Потом  к  крикам  мага
добавился   сухой   треск,   сопровождаемый   гулкими   раскатами   грома.
Встревоженные члены  Ордена  собрались  перед  дверью.  Кто-то  попробовал
повернуть ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. В следующий  миг  все
шарахнулись прочь: из-под двери полыхнула мертвенно-синяя вспышка. Повеяло
серой, но запах был тут же сметен титаническим шквалом,  который  едва  Не
высадил библиотечную дверь. И снова - хриплый крик ярости...  Перепуганные
эстеты кинулись бежать, отчаянно призывая Астинуса.
     Явившись, историк обнаружил, что дверь запирало магическое  заклятие.
Это не особенно удивило его. Отрешенно  вздохнув,  он  извлек  из  кармана
одежд  небольшую  книжицу,  уселся  в  кресло  и  принялся  писать   своим
стремительным  разборчивым  почерком.  Эстеты  сгрудились   вокруг   него,
вздрагивая при каждом новом звуке, доносившемся изнутри...
     ...Грохотал гром, потрясая здание библиотеки от крыши до  фундамента.
Молнии били одна за другой - казалось, внутри комнаты  стоял  день,  а  не
ночь. Завывания ураганов мешались с выкриками мага. Что-то бухало и тяжело
шлепалось на пол, шуршали листы  бумаги,  несомые  бешеным  вихрем.  Языки
пламени выметывались из-под двери...
     - Мастер!.. - вскрикнул в ужасе один из эстетов, указывая на огонь. -
Он уничтожает книги!..
     Астинус только покачал головой, не переставая писать.
     Потом, совершенно неожиданно, все стихло и успокоилось.  Проглоченные
тьмой, угасли огни. Опасливо прислушиваясь, эстеты приблизились к двери...
но не услышали ничего, кроме какого-то тихого  шороха.  Бертрем  осторожно
надавил ладонью на дверь, и дверь подалась.
     - Мастер!.. - позвал он. - Дверь открывается!
     Астинус поднялся на ноги.
     - Возвращайтесь к вашим занятиям, - велел он  эстетам.  -  Вам  здесь
больше нечего делать.
     Почтительно кивая,  члены  Ордена  еще  раз  оглянулись  на  дверь  и
торопливо ушли по гулким  коридорам,  оставив  Астинуса  одного.  Подождав
немного  и  убедившись,  что  они  действительно  ушли,  историк  медленно
растворил дверь в библиотеку.
     Свет алой и серебряной лун вливался внутрь сквозь  маленькие  оконца.
Аккуратные ряды полок, хранивших многие тысячи книг, терялись  в  темноте.
Ниши для свитков  усеивали  стены,  как  соты.  Луны  освещали  заваленный
бумагами стол. Посредине его стояла оплывшая свечка,  рядом  лежала  книга
заклинаний в полночно-синей обложке, с белыми,  как  кость,  пергаментными
страницами. Другие книги валялись на полу.
     Оглядевшись  кругом,  Астинус  недовольно  нахмурился.   Стены   были
измараны черными следами копоти. Сильно пахло серой. В воздухе еще  парили
взвихренные страницы. Подобно осенним листьям, они медленно засыпали тело,
распростертое на полу...
     Астинус закрыл и тщательно запер за собой дверь.  Потом,  перешагивая
через разбросанные бумаги, подошел к  телу.  Он  ничего  не  сказал  и  не
нагнулся, чтобы помочь магу подняться. Просто стоял рядом с Рейстлином - и
задумчиво смотрел на него...
     Но   вот   край   его    одежд    коснулся    беспомощно    вытянутой
металлически-желтой руки. Почувствовав прикосновение,  маг  шевельнулся  и
открыл глаза, которых уже коснулась тень приближавшейся смерти.
     - Итак, ты не нашел того,  что  искал?  -  холодно  глядя  на  юношу,
спросил Астинус.
     - Ключ!.. - прошептали белые  губы,  покрытые  запекшейся  кровью.  -
Затерялся... во времени... глупцы!.. - Его рука  судорожно  сжалась.  Лишь
ярость еще поддерживала в нем жизнь. - Как просто!.. Все... знали его... и
ни один... не удосужился  записать!..  Ключ...  он  так  нужен  мне...  он
пропал... утерян...
     - Стало быть, кончается твой путь, старый друг, -  промолвил  Астинус
без малейшего намека на жалость.
     Рейстлин оторвал голову от пола, золотые глаза лихорадочно горели.
     - Ты знаешь меня!.. Кто я такой?
     - Это более не имеет значения.
     И Астинус повернулся, чтобы покинуть библиотеку.  Но  сзади  раздался
ужасающий крик, и костлявая рука ухватила  историка  за  одежду,  принудив
остановиться:
     - Ты отвернулся от мира, но от меня - не смей!..
     - Отвернулся от мира?.. -  тихо  и  медленно  повторил  библиотекарь,
вновь оборачиваясь к мату лицом. - Отвернулся от мира!.. - Холодный  голос
Астинуса редко окрашивался чувством, но на сей  раз  гнев  всколыхнул  его
безмятежно-спокойный дух, точно камень, брошенный в пруд. - Отвернулся  от
мира! Кто, я?!. - Голос Астинуса раскатился  по  залу,  как  незадолго  до
этого - магический гром. - Аз семь мир! И ты, старый друг,  прекрасно  это
знаешь! Сколько раз я рождался на свет! Сколько  раз  я  умирал!..  Каждая
слезинка этого мира была моей! Каждая капля пролитой крови! Все его муки и
радости прошли через мое сердце!.. Я возлагаю руку на Сферу Времени -  это
ты сделал ее для меня, старый друг! - и путешествую по миру, записывая его
историю. Я  творил  гнуснейшие  непотребства.  Я  совершал  благороднейшие
подвиги самопожертвования. Я -  человек,  эльф,  людоед!  Я  -  мужчина  и
женщина! Я рожал детей. Я убивал детей. Я видел тебя, каким ты был. Я вижу
тебя, каков ты сейчас. Я кажусь бесчувственным и бездушным? А что мне  еще
остается, если я хочу сохранить разум? Моя  летопись  -  вот  восприемница
моей страсти! Те, кто читает мои книги, знают, каково это -  жить  во  все
времена, в каждом теле, дышащем на этой земле...
     Рука Рейстлина разжалась, выпустив край одеяния, и бессильно  поникла
на пол. Силы быстро оставляли его. Уже  чувствуя,  как  стискивает  сердце
холод могилы, он продолжал цепляться за  слова,  оброненные  Астинусом.  Я
должен прожить еще хотя  бы  мгновение,  говорил  он  себе.  Дай  мне  это
мгновение, о Лунитари!.. - молился он, взывая к духу алой луны,  дарующему
силу магам Алых Одежд. Некое слово витало у самого края  сознания.  Слово,
которое спасет его. Только бы продержаться...
     Астинус же не сводил с умирающего горящего взгляда, гневно бросая ему
то, что копилось в его душе столетиями. Голос историка дрожал:
     - В последний день, в день Совершенства, сойдутся вместе трое  Богов:
Паладайн в своем Сиянии, Владычица Такхизис, облаченная во Тьму, последним
же - Гилеан, Господь Равновесия. И  каждый  будет  держать  в  руках  Ключ
Познания. И Алтарь, куда будут возложены эти Ключи, примет  и  мои  Книги,
повествующие о каждом создании, когда-либо жившем на Кринне. Тогда наконец
завершено будет творение и...
     Тут Астинус осекся и замолчал, ужаснувшись тому, что  выговорили  его
уста, тому, что он наделал.
     Но Рейстлин больше не видел библиотекаря. Странные  зрачки  его  были
расширены, золотые глаза нестерпимо сияли.
     - Ключ... - шептал он в восторге. - Ключ! Я знаю!.. Я знаю!..
     Двигаясь с величайшим трудом, он дотянулся до неприметного маленького
кошеля, который висел  у  него  на  поясе,  и  вытащил  Око,  сжавшееся  в
крохотный  шарик.  Тускнеющие  глаза  мага  всмотрелись  в  его   радужную
глубину...
     - Теперь я знаю, кто ты такой! - прошептали немеющие губы. -  Я  знаю
тебя и я призываю тебя - помоги мне, как ты помогал мне в Башне, а потом в
Сильванести! Наш уговор...  Помоги  мне...  Спаси  меня  -  и  сам  будешь
спасен!..
     Силы окончательно оставили его. Рано  поседевшая  голова  безжизненно
мотнулась, глаза с их проклятым зрением - закрылись. Рука, державшая  Око,
обмякла. Но пальцы не разжались, удерживая  хрустальный  шарик  судорожной
хваткой, которую не могла бы ослабить и смерть.
     Горстка  костей,  прикрытая  кроваво-красными  одеяниями  -  Рейстлин
неподвижно лежал на усыпанном бумагами полу великой библиотеки...
     Несколько долгих мгновений Астинус  смотрел  на  распростертое  тело,
залитое багровым светом двух лун. Потом, опустив голову, историк вышел  из
библиотеки, и, когда он закрывал и запирал за собой дверь, руки его  зримо
дрожали.
     Он вернулся в свой кабинет и много часов просидел  неподвижно,  слепо
глядя во тьму...

                               6. ПАЛАНТАС

     - А я тебе говорю, что это был Рейстлин!
     - А я тебе говорю - попробуй только выдать мне  еще  одну  байку  про
мохнатого слона, переносящее кольцо или воздушные растения, - и я  намотаю
твой хупак тебе на хребет!..
     Флинт был вне себя от возмущения.
     "И все равно это был самый что ни на есть рейстлиновский Рейстлин!" -
возразил про себя Тассельхоф. Кендер слишком хорошо знал, до какого именно
градуса можно было доводить вспыльчивого гнома, не опасаясь последствий. А
надобно молвить, что настроение у Флинта в  эти  дни  было  далеко  не  из
лучших.
     Приятели неторопливо  шагали  по  широким  проспектам  блистательного
Палантаса.
     - Да не вздумай мне беспокоить Лорану своими дурацкими россказнями, -
добавил Флинт, безошибочно угадав намерение кендера. - У нее и  без  твоих
бредней хлопот полон рот!
     - Но...
     Гном остановился и угрюмо уставился на кендера из-под пушистых  белых
бровей.
     - Обещай!
     - Ну что с тобой делать, - вздохнул Тас. - Обещаю...
     Все было бы еще ничего, не будь он настолько уверен, что видел именно
Рейстлина. Они с  Флинтом  как  раз  проходили  мимо  лестницы,  ведшей  к
знаменитой библиотеке, когда острые глаза кендера различили кучку монахов,
сгрудившихся вокруг чего-то, лежавшего на ступенях. Как раз  в  это  время
Флинт остановился полюбоваться одним из зданий - "чудесная работа,  только
гномские каменщики способны...", - чем  и  воспользовался  Тас,  незаметно
прокравшийся вверх по ступеням взглянуть, что же там приключилось.
     Невозможно передать его изумление, когда лежавший на лестнице человек
оказался точь-в-точь копией Рейстлина, - алые одежды,  металлически-желтая
кожа и все такое прочее. Тас видел, как его подняли со ступеней  и  унесли
внутрь. Увы, пока кендер бегал на ту сторону  улицы  за  гномом,  лестница
опустела.
     Подбежав к самой двери, Тассельхоф принялся колотить в нее кулаком  и
требовать, чтобы его впустили. Но эстет, выглянувший  на  стук,  пришел  в
такой ужас от одной мысли о кендере  в  библиотеке,  что  обозленный  гном
попросту схватил Таса за руку и поволок его прочь.
     Давая обещание Флинту, кендер тем не менее собирался  все  рассказать
Лоране, -  его  народ  имел  весьма  туманные  понятия  о  клятвах  и  так
называемых честных словах. Потом,  однако,  перед  его  умственным  взором
всплыло лицо Лораны - исхудалое и прямо-таки увядшее от горя,  недосыпания
и бесконечных тревог. И мягкосердечный кендер решил, что Флинт,  возможно,
был прав. Опять же, если это в самом деле  был  Рейстлин  -  почем  знать,
вдруг маг путешествует  по  каким-то  своим  тайным  делам?  Вряд  ли  его
обрадует их неожиданный визит! Но, с другой стороны...
     Кендер тяжело вздохнул и побрел дальше, наподдавая  ногой  камешки  и
любознательно глазея вокруг. И поглазеть было на  что!  Чудеса  и  красоты
Палантаса славились по всему миру еще в глубокой древности, в Век Силы. Не
было такого города  на  Кринне,  который  можно  было  бы  хоть  отдаленно
сравнить с Палантасом (так, по крайней мере, считало  племя  людей).  Если
смотреть с большой высоты, город напоминал  колесо;  там,  где  полагалось
быть ступице, и в самом деле помещался  "пуп"  Палантаса.  Все  главнейшие
общественные  здания  располагались  именно  здесь.  Архитектура  их  была
несравненна: громадные, великолепные лестницы и стройные колонны  попросту
поражали воображение.
     От городского центра  на  восемь  сторон  света  разбегались  широкие
проспекты. Они были вымощены замечательно подобранным и подогнанным камнем
("Говорю тебе, только гномы способны...")  и  окаймлены  деревьями  особой
породы, чьи листья круглый год были  подобны  золотым  кружевам.  Северный
проспект вел в порт, остальные семь - к семи воротам Старой Стены.
     Все семь врат  сами  по  себе  были  сущими  шедеврами  строительного
искусства. Каждые защищало по две башенки, возносившиеся, подобно  изящным
минаретам, на триста  футов  вверх.  Вся  поверхность  Старой  Стены  была
покрыта замысловатой  резьбой:  сплошная  цепь  рельефов  повествовала  об
истории Палантаса в Век Мечтаний. А  за  Старой  Стеной  раскинулся  Новый
Город. Застраивали его таким образом, чтобы ни в  коей  мере  не  нарушить
первоначального плана: внешний обод палантасского "колеса"  прорезали  все
те же семь широких, обсаженных золотыми деревьями проспектов.  Вот  только
защитных стен вокруг  Нового  Города  не  было.  Палантасцы  не  больно-то
жаловали стены, заметно портившие общую планировку, а без учета этой самой
общей планировки в Палантасе нынче не забивался ни один гвоздь.
     Невыразимо прекрасен был силуэт древнего  города,  особенно  на  фоне
заката... если не считать одного-единственного места.

     ...Размышления Таса были самым грубым образом прерваны - Флинт  ткнул
его в спину кулаком.
     - Да что с тобой сегодня?.. - обернулся обиженный кендер.
     - Где мы? - подбоченившись, мрачно спросил Флинт.
     - Мы... ну... - Тас начал оглядываться. - Мы... то есть...  я  думаю,
мы...  хотя  нет,  навряд  ли.  -  И  он  в  свою  очередь  смерил  Флинта
испепеляющим взглядом: - Ну и куда мы по твоей милости забрели?
     - По  моей  милости?  -  взорвался  гном.  -  Это  ты  вызвался  быть
провожатым! Это ты у нас  сильно  шибко  разбираешься  в  картах!  Это  ты
клялся, будто знаешь этот город, как дом родной!..
     - Я задумался, - с горделивой скромностью ответствовал Тас.
     - О чем еще?! - взревел Флинт.
     - О чем-то высоком!
     Кендер был глубоко оскорблен.
     - Да я тебя... Э, погоди-ка... - Флинт начал пристально  разглядывать
улицу. И нравилась она ему чем дальше, тем меньше.
     - Правда, очень странное место? - сказал  Тас,  как  бы  отвечая  его
невысказанной мысли. - Совсем не видно  народу...  не  то  что  на  других
улицах! - Он обежал любовным взглядом длинные ряды безмолвных домов.  -  А
что если...
     - Нет, - отрезал Флинт. - Ни в коем случае. Пойдем, откуда пришли!
     - Да брось ты! Посмотрим, что там, дальше! - И Тас решительно зашагал
по гулкой, совершенно пустой улице. - Ну давай пройдем хоть немножко! Ведь
Лорана что нам сказала? Погуляйте, мол,  изучите  эту,  как  ее,  форте...
фортафи...
     -  Фортификацию,  -  пробурчал  Флинт,  неохотно  топая   следом   за
легконогим Тассельхофом. - Между прочим, ее тут и на  дух  нету,  слышишь,
балбес? Это же центр, а Лорана говорила о стенах. Даже безмозглый  дуралей
вроде тебя должен знать, что стены бывают снаружи, а не внутри!
     - А вот снаружи-то никаких стен как раз  и  нет!  -  с  торжеством  в
голосе заявил Тас. - По крайней мере, кругом Нового  Города.  А  если  тут
центр, то почему он покинут? Это следует выяснить!
     Флинт только  фыркнул.  В  рассуждениях  кендера  появились  признаки
здравого смысла. "Не прилечь ли где-нибудь  в  тенечке,  пока  он  шныряет
вокруг?.." - задумался гном.
     Еще некоторое время они молча шагали вперед, постепенно углубляясь  в
самое сердце города. Почти рядом, всего в нескольких кварталах, возвышался
дворец палантасского Государя: на фоне ясного  неба  отчетливо  выделялись
шпили и купола. Зато впереди... впереди ничего  нельзя  было  рассмотреть.
Там лежала какая-то тень...
     Минуя дом за домом, Тас не пропускал случая сунуть нос то в дверь, то
в окошко. Они с гномом молча прошли целый квартал.  Потом  кендер  наконец
подал голос. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке:
     - Слушай, Флинт... эти дома... в них совсем никто не живет!
     - Их бросили, -  приглушенно  отозвался  гном.  Рука  его  лежала  на
топорище  неразлучной  секиры.  Пронзительный  голосок  кендера  почему-то
заставил его вздрогнуть.
     - Как-то... странно здесь все, - пробормотал Тассельхоф и придвинулся
поближе к гному. - Я, собственно, не то чтобы боюсь...
     - А я боюсь, - буркнул Флинт. - Пошли-ка отсюда!
     Тас  посмотрел  на  здания,  возвышавшиеся  справа  и   слева...   Их
поддерживали в неплохом состоянии. Видимо, палантасцы  до  того  гордились
своим городом, что не жалели денег даже  на  ремонт  покинутых  зданий.  И
жилье, и лавочки сохранялись в неприкосновенности.  На  чисто  подметенных
улицах не было ни мусора, ни грязи... И при всем при том - ни души!
     А ведь здесь когда-то жили сплошь богатей, подумалось кендеру.  Самый
центр! Что же произошло? Почему, спрашивается, все вот так вдруг взяли  да
съехали?.. Почему в воздухе все отчетливее веяло жутью? Не так  уж  много,
кстати, было на Кринне  мест,  о  которых  кендер  выразился  бы  подобным
образом - "веяло жутью"...
     - Даже крыс нет! Ушли! - пробормотал Флинт. И крепко взял кендера  за
плечо: - Посмотрели - и хватит!
     - Да брось ты, пройдем еще! - сказал Тас. Высвободившись, он  поборол
странные ощущения и, расправив  неширокие  плечи,  двинулся  дальше.  Шага
через три до него дошло, что он остался один. Тас остановился и  досадливо
оглянулся на гнома. Тот стоял на месте и зло смотрел на него.
     - Ну хоть вон до той рощицы! - Тас вытянул руку, указывая  вперед.  -
Самая обычная роща самых обычных дубов. Парк, наверное. Или  скверик.  Или
еще что-нибудь в этом духе. Присядем, перекусим на травке...
     - Не нравится мне здесь!  -  с  мрачным  упорством  заявил  Флинт.  -
Знаешь, что оно мне напоминает? Омраченный Лес, вот что!  Ту  поляну,  где
Рейстлин разговаривал с привидениями...
     - Да какие тут привидения! - фыркнул Тас, хотя, правду сказать, и сам
только что вспомнил точно о том же. - Ясный день  на  дворе!  Мы  стоим  в
центре города! Так почему, во имя Реоркса...
     - Может, ты мне объяснишь, почему тут холод собачий?
     - Потому что сейчас зима! - всплеснув руками, за кричал  кендер...  и
тут же встревоженно притих - уж больно занятное  эхо  пошло  гулять  между
молчаливыми зданиями. - Ну что,  идешь  или  нет?  -  спросил  он  громким
шепотом.
     Флинт набрал полную грудь воздуха, нахмурился,  поудобнее  перехватил
топорище и пошел следом за кендером. Вид у него при этом  был  такой,  как
если бы он каждое мгновение ожидал нападения целой ватаги привидений.
     - Не такая уж кругом и зима, -  проворчал  он  углом  рта.  -  Только
тут!..
     - До весны  еще...  -  возразил  Тас,  радуясь  хоть  какому-никакому
предмету для спора и надеясь, что это отвлечет его от тех  странных  штук,
что выделывал его живот: кишки вдруг принялись завязываться узлами...
     Флинт, однако, спорить не  стал.  Плохой  знак.  Очень  плохой.  Двое
путешественников молча крались по улице и наконец достигли конца квартала.
Дальше начиналась дубовая роща. Как и говорил Тас, это была самая  обычная
роща. Правда, таких высоких дубов ни разу еще не видели ни кендер, ни гном
- притом что оба отнюдь не мало странствовали по Кринну...
     И чем ближе  подходили  они  к  роще,  тем  больше  охватывала  обоих
леденящая жуть. Поистине,  такого  холода  не  испускала  даже  вековечная
Ледяная Стена. Этот  холод  непостижимым  образом  зарождался  внутри!  Ну
откуда, спрашивается, мог взяться подобный мороз?.. Ярко сияло  солнце;  в
небе не было видно ни облачка. Однако пальцы у обоих  вскорости  занемели.
Флинт не мог больше удержать топора  и  был  вынужден  трясущимися  руками
спрятать его  в  чехол.  У  Таса  стучали  зубы,  он  совершенно  перестал
чувствовать свои остроконечные ушки. Его колотила крупная дрожь.
     - П-п-пошли-ка от-т-тсюда...  -  заикаясь,  синими  губами  выговорил
гном.
     - М-мы п-просто з-з-зашли в тень к-к-какого-то дома... - Тас едва  не
прикусил  язык.  -  В-вот  выйдем  на  с-с-солнышко,  и  с-сразу  с-станет
т-т-тепло...
     - Еще нем-м-много - и ни од-дин  к-костер  на  К-кринне  нас  уже  не
с-согреет! - огрызнулся  Флинт,  яростно  топая,  чтобы  кровь  прилила  к
застывшим ногам.
     - Ну, х-хоть несколько футов... - Тас еще хорохорился,  хотя  коленки
его так и стукались друг о дружку. Но, когда он шагнул вперед, его спутник
остался на месте. Тас оглянулся,  и  ему  показалось,  что  Флинта  хватил
внезапный  столбняк.  Гном  стоял  неподвижно,  опустив  голову  -  только
вздрагивала длинная борода.
     И вправду что ли вернуться, подумалось Тасу, но знаменитое кендерское
любопытство возобладало. Любопытство,  послужившее  причиной  гибели  куда
большего числа кендеров, чем все остальные причины, вместе взятые.
     Однако на краю дубовой рощи мужество едва не  изменило  ему.  Чувство
страха было известно его племени только теоретически, - вот почему  никто,
кроме кендера, вообще не смог бы забраться сюда.  Но  даже  и  Таса  вдруг
захлестнула волна ни с чем не сравнимого ужаса.  И  источник  этого  ужаса
помещался там, впереди, за дубами.
     Деревья как деревья, клацая зубами, сказал себе Тас.  Подумаешь!..  Я
запросто болтал с призраками в Омраченном Лесу. Я разгрохал Око Дракона. Я
и с настоящими живыми драконами дело имел. Раза три или даже четыре! А тут
- всего-навсего какие-то деревья. Да я у чародея пленником в замке  сидел!
Я демона из Бездны своими глазами видел! Подумаешь, деревья несчастные...
     Уговаривая себя таким образом,  Тас  дюйм  за  дюймом  приближался  к
дубам. Но даже и первого, самого крайнего ряда деревьев миновать ему так и
не довелось. Ибо он увидел то, что скрывалось в середине рощи.
     Тассельхоф судорожно  сглотнул,  повернулся  -  и  припустил  во  всю
прыть...
     При виде кендера, несшегося во все лопатки. Флинт понял, что наступил
конец света. Нечто Ужасное вот-вот  должно  было  ринуться  на  них  из-за
деревьев. Гном крутанулся на месте с  такой  быстротой,  что  запутался  в
собственных ногах и растянулся на мостовой. Подоспевший Тас ухватил его за
поясной ремень и  рывком  вздернул  на  ноги.  Они  помчались  дальше  как
сумасшедшие, причем Флинт на полном серьезе спасался от смерти.  Он  почти
слышал великанские шаги, громыхавшие за  спиной,  и  не  смел  обернуться.
Отчетливое видение чудовищной слюнявой пасти гнало его вперед, пока сердце
не начало выпрыгивать из груди.
     Но вот наконец последний дом заброшенной улицы...
     Было тепло. В небе сияло безмятежное солнце.
     Отчетливо  слышались   живые   голоса,   долетавшие   с   проспектов,
заполненных спешившей куда-то толпой.  Флинт  в  изнеможении  остановился,
одышливо ловя ртом воздух. Отважившись  наконец  посмотреть  назад,  он  с
изумлением убедился, что улица за их спинами была, как и прежде, пуста.
     -  Ну  и  что...  ты...  там...  увидел?  -  дав   сердцу   несколько
успокоиться, выговорил гном.
     Мальчишеская рожица кендера по-прежнему была белее бумаги.
     - Б-б-башню... - простонал он, отдуваясь.
     Флинт вытаращил глаза.
     - Башню?.. - переспросил  он  удивленно.  -  И  я  убегал!  Реорксова
борода!.. Да я чуть насмерть себя не  загнал!  Стало  быть,  я  удирал  от
башни!.. Надеюсь, - тут брови Флинта угрожающе сошлись к переносице, -  ты
не станешь утверждать, будто она за тобой погналась?..
     - Н-нет, - дрожащим голосом  согласился  Тас.  -  Она  там...  просто
стояла. Но, честное слово, ничего страшнее я в жизни своей не видал!
     И бестрепетный кендер вновь содрогнулся.

     - Это, похоже, была Башня Высшего Волшебства,  -  поведал  в  тот  же
вечер Лоране палантасский Государь. Они стояли  над  картами  в  одной  из
комнат прекрасного дворца, венчавшего собой холм. -  Не  удивительно,  что
твой маленький друг так испугался. Странно, что он вообще сумел  добраться
до Шойкановой Рощи...
     - Он - кендер, - улыбнулась Лорана.
     - Вот как? Тогда понятно. Отчего мне до сих пор не приходило в голову
нанять кендеров для различных работ  в  окрестностях  Башни?..  Мы  платим
немыслимые деньги рабочим, которые раз в году посещают тамошние  здания  и
наводят порядок. Другое дело, - энтузиазм Государя по  зрелом  размышлении
пошел  на  убыль,  -  вряд  ли  неожиданное  нашествие  кендеров  обрадует
горожан...
     Амозус, палантасский Государь, заложив за спину  руки,  мерял  шагами
полированный мраморный пол. Лорана шла рядом с ним, изо всех сил  стараясь
не  споткнуться  о  край  длинного  платья  со  шлейфом,  подаренного   ей
палантасцами. По их дружному мнению, принцессе Правящего  Дома  Квалинести
подобало именно такое одеяние, а вовсе не помятая, со следами крови боевая
броня. Лоране пришлось уступить - не обижать  же  тех,  чьей  помощью  она
рассчитывала заручиться. Но кто бы знал, до чего беспомощной и беззащитной
- да что там, попросту голой! - казалась она себе без привычной кольчуги и
без меча на боку...
     Это   неприятное   чувство   особенно   усиливалось   в   присутствии
палантасских полководцев, временных командиров отряда Соламнийских Рыцарей
и знатных советников из  городского  Сената.  Каждый  взгляд  этих  мужчин
неизменно напоминал Лоране, что с их точки  зрения  она  была  всего  лишь
женщиной,  вздумавшей  поиграть  в  солдатики.  Они   даже   готовы   были
согласиться, что получалось это у нее неплохо. Она выиграла свою маленькую
войну. А теперь - марш обратно на кухню...
     - А что такого связано с  вашей  Башней?  -  спросила  Лорана.  После
недели переговоров с палантасским Государем  она  убедилась,  что  человек
этот был  отменно  умен,  но  мысль  его  имела  обыкновение  уноситься  в
неведомые дали: приходилось  постоянно  возвращать  ее  в  основное  русло
беседы.
     - Ах да. Башня... Ее можно увидеть прямо отсюда,  из  окна.  Если  ты
действительно хочешь...
     Судя по голосу Государя, самому ему этого не хотелось.
     - Не откажусь, - спокойно кивнула Лорана.
     Пожав плечами, Амозус подвел эльфийку к окну, на которое  она  успела
обратить  внимание,  ибо,  в   отличие   от   всех   прочих,   открывавших
захватывающий вид на блистательный город, это окно было  забрано  плотными
занавесками.
     - Да, именно из-за Башни я и держу его закрытым, - со вздохом ответил
Государь, когда Лорана спросила его о причине. - Какая  жалость:  согласно
древним летописям, именно эта часть города некогда слыла прекраснейшей. Но
вот уже много лет над Башней тяготеет проклятие...
     Лицо Государя омрачила  глубокая  скорбь.  Дрожащей  рукою  отвел  он
плотные занавеси...  Как  и  следовало  ожидать,  такое  предисловие  лишь
подстегнуло любопытство Лораны. Но стоило ей посмотреть в окно, как у  нее
перехватило дыхание.
     Солнце садилось за далекие вершины  снежных  гор,  заливая  все  небо
золотом и  багрянцем.  Закатный  свет  причудливо  играл  в  белых  стенах
особняков, сложенных из редкостного полупрозрачного мрамора.  Оказывается,
мир людей был способен породить красоту, на равных спорившую с чудесами ее
родного Квалиноста...
     Потом глаза  Лораны  обратились  к  пятну  мрака,  лежавшему  посреди
жемчужного сияния города. Там возносилась к небу высокая башня; горделивый
дворец Государя стоял на холме, и, тем не менее, башня ненамного  уступала
ему высотой. Темный мрамор  ее  стен  резко  контрастировал  со  светлыми,
пастельными тонами  вокруг.  Изящные  минареты,  когда-то  украшавшие  ее,
лежали в руинах. Слепые окна напоминали пустые  глазницы.  Башню  окружала
ограда; она тоже была черна, а на воротах повисло  нечто  трепещущее.  Это
нечто казалось до того живым, что Лорана сперва приняла его за птицу.  Она
как раз собиралась указать  на  непонятный  предмет  Государю,  когда  тот
содрогнулся и быстро задернул занавеси.
     - Прости, - извинился он. - Вид ее каждый раз заново потрясает  меня.
А ведь она стоит здесь не первый век. Жить с этим...
     - А мне этот вид почему-то  не  кажется  таким  ужасным,  -  серьезно
сказала Лорана. Перед глазами у нее все еще стояла Башня и город вокруг. -
По-моему... Башня здесь некоторым образом на месте. Ваш  город  прекрасен,
но красота его до того совершенна  и  холодна,  что  временами  ее  просто
перестаешь  замечать...  -  Она  обвела   взглядом   остальные   окна,   и
несравненный вид в который раз околдовал ее. - Зрелище этого...  изъяна...
как бы  заново  подчеркивает  красоту  Палантаса.  Я,  вероятно,  неуклюже
выразилась, но ты. Государь, конечно, понимаешь, о  чем  я?..  -  Судя  по
озадаченному выражению столица, он не понял.  Лорана  только  вздохнула  и
оставила попытки что-либо объяснить; занавешенное окно странно притягивало
и завораживало ее. - Как вышло, что Башню прокляли? - спросила она.
     - Это произошло, когда... Погоди! Сюда идет тот, кто  расскажет  тебе
обо всем гораздо лучше меня, -  с  явным  облегчением  проговорил  Амозус,
когда дверь в комнату неожиданно растворилась. - Если честно, не  очень-то
я люблю пересказывать эту историю...
     -  Астинус,  хранитель  палантасской   Библиотеки!   -   торжественно
провозгласил герольд.
     К немалому изумлению Лораны, все присутствующие немедленно  поднялись
на ноги - даже именитые вельможи и прославленные полководцы. Не слишком ли
большая, подумалось ей, честь для простого  библиотекаря?..  Ее  изумление
еще более возросло, когда Государь, полководцы и знать  низко  поклонились
вошедшему. Следуя их примеру, растерянно поклонилась ему  и  Лорана,  -  а
ведь ей, принцессе Квалинести, не пристало бы кланяться  ни  единой  живой
душе  на  Кринне,  кроме  отца,  Беседующего-с-Солнцами.  Тем  не   менее,
выпрямившись и  приглядевшись  к  историку,  она  вдруг  поняла,  что  ему
попросту невозможно было не поклониться.
     Астинус держался так уверенно и просто, что можно было сразу сказать:
этот человек ничуть не смутился бы, даже соберись перед ним скопом  не  то
что все Криннские короли - сами силы небесные. По виду ему можно было дать
лет пятьдесят... и вместе с тем чувствовалось в  нем  нечто  вневременное,
вечное, изначальное. Лицо его казалось изваянным из палантасского мрамора,
и Лорану сперва отпугнула бесстрастная холодность его черт.  Однако  потом
она заметила, какой огонь горел в его темных глазах. Огонь тысячи душ!
     - Ты несколько задержался, Астинус, -  дружески,  но  с  подчеркнутым
уважением сказал ему Государь. От Лораны не укрылось, что и сам он, и  его
полководцы, и даже гордые Соламнийские Рыцари оставались стоять,  пока  не
уселся историк. Охваченная непонятным благоговением, опустилась она в свое
кресло за большим, заваленным картами круглым столом...
     - У меня было неотложное дело, -  ответил  Астинус  голосом,  шедшим,
казалось, из бездонного колодца.
     -  Мы  наслышаны  о  странном   происшествии,   потревожившем   покой
Библиотеки, - палантасский Государь даже покраснел от смущения.  -  Прими,
пожалуйста, наши извинения. Ума не приложу, и как только  этот  юноша  мог
оказаться на ваших ступенях в столь  неподобающем  состоянии!  Зря  ты  не
пожелал нас известить. Мы без лишнего шума удалили бы тело...
     - Он не причинил нам особых  хлопот,  -  коротко  ответил  Астинус  и
искоса взглянул на Лорану. - Мы справились  сами,  так  что  к  настоящему
моменту вопрос благополучно исчерпан.
     - Но... э-э-э... как  насчет...  э-э-э...  останков?  -  нерешительно
спросил  Государь.  -  Неприятно  упоминать   об   этом,   но   существуют
определенные постановления Сената  по  вопросам  здравоохранения,  которые
должны быть соблюдены...
     - Может быть, - поднимаясь из-за стола, холодно проговорила Лорана, -
мне выйти вон и подождать, пока вы завершите эту беседу?
     - Что? Выйти?.. - рассеянный  Государь  взирал  на  нее  с  искренним
недоумением. - Но ведь ты только что пришла!..
     - Я полагаю, эльфийской принцессе неприятен наш разговор,  -  заметил
Астинус. - Как тебе хорошо известно, господин мой, эльфы относятся к  дару
жизни с глубочайшим почтением. Вряд ли вежливо было с нашей стороны  столь
бессердечно рассуждать о смерти в присутствии эльфа.
     - О Боги, - простонал Амозус, еще пуще краснея. Он торопливо поднялся
и взял Лорану за руку: - Я молю  о  прощении,  милая  принцесса.  Воистину
мерзко с  моей  стороны.  Пожалуйста,  сядь  и  не  сердись  больше.  Вина
принцессе! - махнул он слуге, и тот наполнил кубок Лораны.
     - Когда я вошел, вы говорили о Башнях Высшего  Волшебства.  Что  тебе
известно об этих Башнях? - спросил ее Астинус.
     Взгляд его, казалось,  проникал  в  самую  душу  эльфийки.  Под  этим
взглядом ее пробрала невольная дрожь;  она  пригубила  вина,  сожалея  про
себя, что заговорила об этом.
     - Быть может, не стоит?.. - спросила она тихо. -  У  нас  много  дел,
полководцы наверняка спешат вернуться к войскам, и я...
     - Что тебе известно об этих Башнях? - повторил Астинус.
     - Не... немногое, - выдавила Лорана, вновь чувствуя  себя  школьницей
перед лицом строгого учителя. - У меня был друг... то есть  скорее  просто
знакомый... который прошел Испытание в Вайретской Башне, но он...
     - Рейстлин из Утехи, насколько мне известно, - сказал Астинус.
     - Верно, Рейстлин!.. - изумление Лораны не знало границ. -  Но  каким
образом...
     - Я историк, принцесса. Знать такие вещи -  мое  ремесло,  -  ответил
Астинус. - Я расскажу тебе историю Палантасской Башни. Не сочти это пустой
тратой  времени,  Лоранталаса,  ибо  история  ее  прямо  связана  с  твоей
судьбой... - И, не обращая внимания на потрясение, ясно читавшееся  на  ее
лице, он кивнул одному из полководцев: - Открой занавески!  Они  закрывают
лучший вид на этот город, в чем, я уверен, еще до моего  прихода  пришлось
убедиться  принцессе.  Итак,  вот  история  палантасской   Башни   Высшего
Волшебства.
     Я начну свой рассказ  с  некоторых  событий,  которые  по  прошествии
времени стали называть Проигранными Битвами... Это произошло в  Век  Силы,
когда истарский Король-Жрец начал шарахаться от собственной  тени.  И  вот
однажды он со всей ясностью понял, кто был  в  этом  мире  первоисточником
зла: ну конечно же, маги! Он  боялся  их,  боялся  их  могущества.  Он  не
понимал их силы, а потому видел в ней угрозу.
     Ему не составило труда натравить на магов народ. К волшебникам всегда
относились с почтением, но доверия к ним не питали -  в  основном  потому,
что среди них были представители всех трех  Сил  Вселенной:  Белые  Одежды
Добра, Алые Одежды Равновесия и Черные  Одежды  Зла.  Ибо,  в  отличие  от
Короля-Жреца, колдуны понимали, что именно эти три силы  движут  маятником
Вселенной  и  нарушить  их  равновесие  -  значит  пойти  против   законов
мироздания и накликать грозную кару.
     Итак, народ обратился против магов.  Естественно,  в  первую  очередь
гнев толпы  обрушился  на  пять  Башен  Высшего  Волшебства  -  средоточие
могущества Ордена. Те самые Башни, в которые молодые маги - я имею в  виду
тех, у кого хватало мужества решиться на это, - являлись пройти Испытания.
Испытания исключительно тяжелы и, что  хуже,  смертельно  опасны.  Неудача
означает одно: смерть...
     - Смерть?.. - не веря своим ушам, переспросила Лорана. - Так  значит,
Рейстлин...
     - ...рисковал жизнью, идя на Испытания. И ему едва не пришлось с  нею
расстаться. Вернемся, однако, к событиям далекого прошлого. Страшная  цена
поражения послужила причиной темных слухов о  Башнях  Высшего  Волшебства.
Тщетно пытались маги уверить народ, что Башни  были  всего  лишь  научными
центрами. Там хранились книги заклинаний, свитки  и  различные  магические
инструменты,  а  юные  маги,  рисковавшие  в  Башнях  жизнью,  делали  это
совершенно сознательно, взыскуя новых высот мастерства. Никто, однако,  не
желал  этому  верить.  Зато  Король-Жрец  и  его   приближенные   всячески
способствовали  распространению  слухов  о  кровавых  жертвоприношениях  и
мерзостных ритуалах, якобы там совершавшихся.
     И вот настал день, когда народ от разговоров перешел к делу и  поднял
против магов оружие. Тогда-то, во второй раз за всю  историю  Ордена,  все
три его ветви собрались вместе... Когда это произошло в первый  раз,  были
созданы "глаза драконов", заключающие в себе сути Зла и Добра, повенчанные
Равновесием. После  этого  пути  орденов  разошлись,  но  общая  опасность
заставила их объединиться вновь.
     Волшебники сами уничтожили две Башни, опасаясь, что ворвавшаяся чернь
завладеет силами, недоступными ее пониманию, и в своем неведении  натворит
немыслимых бед. Уничтожение этих Башен превратило в пустыню их окрестности
и не на шутку напугало Короля-Жреца, поскольку  одна  из  уцелевших  Башен
располагалась непосредственно у него в Истаре, другая же  -  в  Палантасе.
Судьба третьей, поныне стоящей в Вайретском Лесу, Мало  кого  волновала  -
крупные центры цивилизации были слишком далеко от нее.
     Поразмыслив, Король-Жрец  решил  проявить  милосердие.  Он  предложил
магам мировую: если, мол, они не тронут двух оставшихся Башен, он позволит
им невозбранно уйти и унести волшебные книги и  все  прочее  в  Вайретскую
Башню. И маги скрепя сердце приняли его предложение...
     - Но... почему они не сражались? - перебила Лорана. - Я сама  видела,
на  что  способен  Рейстлин...  и  даже  Фисбен,  если  его  как   следует
обозлить!.. А уж настоящие-то сильные чародеи!..
     - Не  спеши  с  выводами,  Лорана.  Подумай  сама:  твой  юный  друг,
Рейстлин,  совершенно  лишается  сил   даже   от   нескольких   плохоньких
заклинаний. К тому  же  всякое  заклинание,  будучи  однажды  произнесено,
покидает его  память  навсегда  -  вот  почему  ему  необходимо  ежедневно
обращаться к своей книге,  возобновляя  забытое.  Это  относится  ко  всем
магам, даже к тем, что достигли вершин. Таким образом Боги защищают  Кринн
от тех, кто в упоении могуществом возжаждал бы власти над миром и  взалкал
божеских почестей... Кроме того, магам требуется отдых и сон, иначе они не
смогут должным образом сосредоточиться. Учитывая все это - как  могли  они
выстоять против бесновавшихся толп? И  потом  -  могли  ли  они  пойти  на
истребление собственного  народа?..  Нет,  им  оставалось  только  принять
предложение Короля-Жреца. Даже  Черные  Одежды,  мало  склонные  проявлять
заботу о людях, сознавали возможность поражения и понимали, что  вместе  с
ними погибнет и вся магия Кринна. Они покинули  Истарскую  Башню,  и  туда
почти немедленно въехал со  своим  двором  Король-Жрец.  Чуть  позже  была
покинута и Палантасская Башня. История ее поистине ужасна...
     В бесстрастном голосе Астинуса  зазвучали  суровые  нотки,  лицо  его
омрачилось.
     - Я хорошо помню тот день, - произнес он, обращаясь, казалось,  более
к себе самому, нежели к собеседникам. - Они принесли ко мне свои  книги  и
свитки и попросили сохранить  их  в  Библиотеке.  Ибо  в  Башне  хранилось
великое множество свитков и книг - куда больше, чем  они  могли  унести  с
собою  в  Вайрет.  Маги  знали,  таз  у   меня   их   книги   пребудут   в
неприкосновенности. К тому же немалое число величайших древних  книг  было
защищено особым заклятием. Ключ к которому был в ту пору уже  утерян.  Да,
этот Ключ был утерян...
     Тут Астинус глубоко задумался о  чем-то  и  некоторое  время  молчал.
Потом глубоко вздохнул - и продолжал, словно бы отметя в  сторону  тяжелые
мысли:
     - Половина Палантаса собралась вокруг  Башни,  желая  поглазеть,  как
глава Ордена Магов - предводитель Белых Одежд - запрет  серебряным  ключом
золотые, несравненной ковки ворота.  С  особенным  нетерпением  следил  за
великим магом тогдашний палантасский Государь: все знали, что он собирался
сам  занять  Башню,  следуя  примеру  своего   наставника   -   истарского
Короля-Жреца. Жадно смотрел он на  прекрасную  Башню,  ибо  легенды  о  ее
чудесах, добрых и злых, ходили по всему миру...
     - Много в Палантасе замечательных, бесподобных дворцов, - пробормотал
Государь Амозус, - но летописи гласят, что с Башней Высшего Волшебства  не
мог равняться ни один. Зато теперь...
     -  Что  же  произошло?  -  спросила  Лорана.  За  окнами  мало-помалу
сгущалась ночная темнота, и  у  нее  бегали  по  спине  мурашки.  Хотя  бы
кто-нибудь додумался позвать слуг и приказать внести свечи...
     - Белый Маг уже хотел передать Государю серебряный ключ, -  глубоким,
печальным голосом продолжал Астинус. - И  тут  в  одном  из  верхних  окон
появился колдун из числа Черных Одежд. "Эти врата  пребудут  закрытыми,  а
залы Башни - пустыми, пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во
всей силе!" - прозвучало над объятой ужасом толпой. И с этими словами злой
волшебник бросился вниз - прямо на острые зубья ворот. И, когда золотые  и
серебряные острия уже пронзали черную ткань его одеяний, он проклял  Башню
страшным проклятием. Когда же его кровь достигла земли, прекрасные решетки
ворот начали  корчиться,  извиваться  и  наконец  почернели.  Великолепная
Башня,  белая  с  алым,  сделалась  льдисто-серой,   а   черные   минареты
обрушились. И Государь, и толпа народу - все  бежали  прочь  в  величайшем
смятении и испуге. И  до  сего  дня  ни  единая  живая  душа  не  решается
приблизиться к Палантасской  Башне.  Даже  кендеры,  -  тут  Астинус  чуть
улыбнулся, - которые, как известно, не боятся никого и ничего в этом мире.
Мощь проклятия удерживает на подобающем  расстоянии  всякого  смертного  и
будет удерживать впредь...
     - ...Пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей  силе,
- пробормотала Лорана.
     - Да он просто сошел с ума,  тот  древний  маг!  -  фыркнул  Государь
Амозус. - Может ли кто-нибудь повелевать прошлым и будущим?  Разве  только
ты, Астинус!
     - Я - не Властелин! - голос Астинуса прозвучал так  гулко  и  грозно,
что взгляды всех находившихся в комнате невольно обратились к  нему.  -  Я
всего лишь храню память о прошлом и записываю события настоящего  по  мере
того, как они уходят в историю. Я не посягаю на власть!
     - Ну, значит, тот колдун был безумен вдвойне, - пожал плечами Амозус.
- Подумать только, вот уже который век эта Башня  торчит  посреди  города,
как бельмо на глазу. Никто не может ни  жить  вблизи,  ни  приблизиться  и
разрушить ее...
     - А мне кажется, было бы величайшим стыдом разрушить ее,  -  глядя  в
окно, тихо сказала Лорана. - Она по праву принадлежит Палантасу.  Без  нее
он был бы не полон...
     - Именно так, принцесса, - сказал Астинус, как-то  странно  глядя  на
девушку...
     Ночь  между  тем  вступала  в  свои  права.   Вскоре   Башню   окутал
непроницаемый мрак, зато остальной город  украсился  множеством  огоньков.
Палантас пытается затмить звездное небо, подумала Лорана. Но черное  пятно
в самом его сердце пребудет, пока...
     - Грустная история и  трагическая,  -  проговорила  она,  чтобы  хоть
что-то сказать: уж больно странно глядел на нее  Астинус.  -  Значит,  тот
темный предмет, который я видела... Нечто, трепетавшее на прутьях  ограды,
это...
     И она в ужасе замолчала.
     - Я же говорю - сумасшедший, - хмуро повторил Государь. - Да, по всей
видимости, это остатки его бренного тела. Впрочем, никому еще  не  удалось
приблизиться и убедиться воочию...
     Лорана содрогнулась. Внезапно  заломило  виски,  и  она  поняла,  что
история Башни будет еще долго преследовать ее по ночам. Уж лучше бы  ей  и
не слышать ее. Прямо связана с ее судьбой! Только этого ей еще не хватало.
Рассердившись, Лорана попыталась выкинуть навязчивую мысль  из  головы.  У
нее попросту не было времени для всяких  там  древних  пророчеств.  Судьба
же... мало ей было всяких ужасов и несчастий, чтобы теперь еще и...
     Словно подслушав ее мысли, Астинус поднялся на ноги  и  велел  зажечь
свечи.
     - ...Ибо, - холодно и спокойно проговорил он, глядя Лоране в глаза, -
прошлое принадлежит прошлому, будущее  же  зависит  от  твоих  собственных
действий. До утра мы должны многое сделать...

                     7. ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

     - ...Для начала позвольте мне  зачитать  послание  государя  Гунтара,
доставленное всего несколько часов назад. - Правитель Палантаса извлек  из
складок своего просторного, тончайшей  шерсти  одеяния  свиток  и  бережно
разгладил его на столе. И дальнозорко откинул голову,  стараясь  разобрать
написанное.
     Лорана нетерпеливо прикусила губу: она не сомневалась, что письмо это
было прислано в ответ на ее собственное - вернее, подсказанное ею Государю
Амозусу двумя днями ранее.
     - Оно чуточку помялось, - извиняющимся  тоном  проговорил  Амозус.  -
Грифонов, которыми столь великодушно снабдили нас эльфийские владыки...  -
тут  он  вежливо  поклонился  Лоране,  и  она  поклонилась  в  ответ,  еле
удерживаясь, чтобы не выхватить грамоту у него  из  руки.  -  ...так  вот,
грифонов никак не удается обучить переносить письма, не сминая пергамента.
Ага, вот теперь разбираю...  "От  государя  Гунтара  -  Амозусу,  Государю
Палантасскому, приветствие..." Милейший человек этот  государь  Гунтар,  -
Амозус оторвался от чтения и поднял глаза. - Он был у нас о прошлом  годе,
на празднике Весеннего Рассвета. Между  прочим,  этот  праздник  состоится
через три недели, - повернулся он к Лоране. - Не почтишь ли ты  его  своим
присутствием, дорогая принцесса?
     - С удовольствием, господин мой, - отвечала  Лорана.  -  Если  только
через три недели хоть кто-нибудь из нас, сидящих здесь, будет еще жив.
     И она крепко сцепила под столом руки,  стараясь  сохранить  видимость
спокойствия. Государь Амозус озадаченно моргнул, но  потом  снисходительно
улыбнулся:
     - Ах да. Драконидские армии... Что ж, продолжим. "С глубокой  скорбью
принял я известие  о  гибели  столь  многих  из  числа  нашего  Рыцарства.
Утешимся же мыслию, что они умерли победителями, геройски изгоняя  великое
Зло, омрачающее наш край. Особую сердечную боль причиняет мне гибель троих
прославленных вождей -  Дерека  Хранителя  Венца,  Рыцаря  Розы,  Альфреда
Мар-Кеннина, Рыцаря Меча, и Стурма  Светлого  Меча,  Рыцаря  Короны..."  -
Дочитав до этого места, Государь вновь  повернулся  к  Лоране:  -  Светлый
Меч... насколько мне известно, он был твоим ближайшим другом, не  так  ли,
милая принцесса?
     - Да, господин мой, -  пробормотала  Лорана  и  по  детской  привычке
наклонила голову, чтобы волосы скрыли ее лицо и  никто  не  увидел,  какая
мука стояла у нее  в  глазах.  Ведь  ей  совсем  недавно  довелось  навеки
проститься  со  Стурмом  в  Чертоге  Паладайна,  под   развалинами   Башни
Верховного Жреца, и рана в сердце все еще кровоточила.
     - Читай дальше, Амозус, - прозвучал бесстрастный голос историка. -  Я
не могу отрываться от своих занятий надолго.
     - Конечно, Астинус. Извини, пожалуйста. - Государь вновь покраснел от
смущения и принялся торопливо читать: - "Кроме того, случившаяся  трагедия
поставила   Рыцарство   в   необычное   положение.   Во-первых,   наиболее
многочисленным остался орден младшего посвящения - Орден Короны. Эти  люди
с честью выдержали испытания и по праву носят рыцарские щиты, но  все  они
молоды и недостаточно опытны. Для большинства из них это была самая первая
битва. И, как назло, именно сейчас они остались без достойных командиров -
ибо, согласно Мере,  в  командовании  должны  быть  представлены  все  три
рыцарских ордена..."
     Слуха Лораны достиг негромкий скрежет кольчуг и  осторожный  перестук
по полу вдетых в ножны мечей - это  Рыцари,  присутствовавшие  в  комнате,
беспокойно  ерзали  в  креслах.  Все  они  исполняли   свои   командирские
обязанности лишь временно, пока вопрос не будет окончательно решен  высшим
начальством. И вот миг  настал.  Лорана  вздохнула  и  молитвенно  закрыла
глаза. "Ну пожалуйста, государь Гунтар, - мысленно упрашивала она. - Пусть
твое  решение  окажется  мудрым.  Сколь  многие  уже  умерли,  погубленные
политическими интригами властолюбивых людей.  Надо  же  когда-то  положить
этому конец!.."
     - "...А посему  я  назначаю  Верховным  Главнокомандующим  над  всеми
Соламнийскими   Рыцарями    Лоранталасу,    принцессу    Правящего    Дома
Квалинести..."
     Государь Амозус запнулся и  еще  раз  перечитал  про  себя  последние
строчки, опасаясь, не подвело ли его зрение. Ошеломленная Лорана  смотрела
на него широко распахнутыми  глазами.  И  надо  ли  говорить  о  том,  что
переживали в этот миг гордые Рыцари. Но вот  Астинус  сделал  нетерпеливый
жест, и Государь заторопился дальше:
     - "...которая на сегодняшний день является  наиболее  опытным  боевым
командиром, а  кроме  того,  единственная  из  всех  обладает  навыками  и
познаниями, необходимыми для использования Копий. Подтверждаю  подлинность
сего письма, налагая печать. Государь Гунтар  Ут-Вистан,  Великий  Магистр
Соламнийских Рыцарей, и прочая, и прочая". - Государь Амозус  обернулся  к
Лоране: - Прими поздравления, милая принцесса... вернее, мой полководец!
     Лорана сидела совершенно неподвижно... В какой-то миг ее обуяла такая
безотчетная ярость, что она едва не ринулась вон из комнаты. Перед глазами
проносились видения: обезглавленное тело государя  Альфреда...  несчастный
безумец Дерек, умирающий с победной улыбкой... вечный покой в безжизненных
глазах Стурма...  ряды  и  ряды  тел  рыцарей,  павших  при  защите  Башни
Верховного Жреца...
     И нате вам - она должна встать  во  главе.  Эльфийка  из  королевской
семьи.  Причем  по  эльфийским  понятиям  -  несовершеннолетняя,  то  есть
полностью состоящая под  властью  отца.  Капризная  девочка,  удравшая  из
родительского  дома  следом  за  "женихом"  своих  детских  игр,   Танисом
Полуэльфом. Что ж, та капризная девочка давно повзрослела.  Пройдя  страх,
боль, горькие потери и великую скорбь, Лорана - и она сама сознавала это -
была теперь некоторым образом едва ли не старше собственного отца.
     Она видела, как переглянулись  рыцарь  Маркхэм  и  рыцарь  Патрик.  В
Ордене Короны эти двое были самыми старшими. Оба  -  замечательные  бойцы,
ничем не запятнавшие своей чести. Оба мужественно бились на  стенах  Башни
Верховного Жреца. Почему Гунтар не избрал одного из них,  как  она  ему  и
советовала?..
     Вот поднялся Патрик, и лицо его было угрюмо.
     - Я не могу этого принять, - сказал он негромко. - Госпожа  Лорана  -
доблестная воительница, но командовать на поле  боя  ей  еще  ни  разу  не
доводилось...
     - А тебе, юноша? - невозмутимо поинтересовался Астинус.
     Патрик залился неудержимым румянцем:
     - Тоже нет, но я - это совсем другое дело! Она - жен...
     - Да  будет  тебе,  Патрик!  -  засмеялся  рыцарь  Маркхэм.  Это  был
беззаботный и жизнерадостный  молодой  человек,  полная  противоположность
суровому  и  серьезному  Патрику.  -  Шерсть  на  груди  еще  не  означает
полководческого таланта,  -  продолжал  он.  -  Право  же,  нашел,  о  чем
волноваться! Это политика, и Гунтар, я считаю, поступил мудро.
     Настал черед Лоране краснеть - она  знала,  что  молодой  рыцарь  был
прав.  Все  верно:  надо  же  дать  время  Рыцарству  перестроить  изрядно
потрепанные ряды, а Гунтару - покрепче усесться в магистерское седло...
     - И все-таки это неслыханно! - не сдавался  Патрик.  Он  старался  не
смотреть Лоране в глаза. - Я уверен, что Мера не допускает женщин  даже  и
ко вступлению в Рыцарство...
     - А вот и ошибаешься, - спокойно заявил Астинус. - Прецедент есть. Во
время Третьей  Войны  с  драконами  молодая  женщина,  потерявшая  отца  и
братьев, была посвящена в рыцари. Впоследствии, став Рыцарем Меча,  она  с
честью погибла в бою, и братья-Рыцари оплакали ее гибель.
     Эти слова сопроводила глубокая, тишина. Государь Амозус  выглядел  до
крайности смущенным, - замечание Маркхэма насчет шерсти на груди  едва  не
загнало его под стол. Астинус холодно взирал  на  юного  Патрика.  Маркхэм
вертел в руках бокал, поглядывая на  Лорану  и  улыбаясь.  После  короткой
внутренней борьбы, вполне отражавшейся на его лице, Патрик угрюмо сел.
     Рыцарь Маркхэм высоко поднял бокал:
     - За нашего Главнокомандующего!
     Лорана не ответила на тост. Итак, она командует. Но чем?.. - спросила
она сама себя с горечью.  Разбитыми  остатками  Соламнийских  Рыцарей,  не
пустивших драконидов в Палантас?.. Из нескольких сотен, прибывших сюда  на
кораблях, в живых осталось едва пятьдесят. Да, они  победили...  но  какой
страшной ценой! Око Дракона погибло, а от Башни осталась груда развалин...
     - Да, Лорана, -  сказал  вдруг  Астинус.  -  Тебе  придется  собирать
обломки и строить все заново.
     Она испуганно вскинула голову: этот странный человек читал ее мысли!
     - Но я не хочу... - непослушными губами пробормотала она.
     - Полагаю, ни один из нас, сидящих здесь, не  хочет,  чтобы  то,  что
происходит теперь  на  свете,  происходило,  -  довольно  ядовито  заметил
Астинус. - Но коли уж война началась, каждый должен сделать все, что в его
силах, для победы.
     Он встал.  Палантасский  Государь,  полководцы  и  Рыцари  сейчас  же
почтительно поднялись. Одна Лорана осталась сидеть. Она смотрела  на  свои
руки, лежавшие на столе, и, чувствуя взгляд Астинуса, упрямо не  поднимала
глаз.
     - Тебе непременно нужно идти, Астинус? - в голосе Амозуса  прозвучала
жалобная нотка.
     - Непременно. Моя летопись не должна прерываться. И так уже я слишком
долго отсутствовал... У  вас  же  еще  много  работы,  причем  в  основном
рутинной и скучной. Я вам больше не нужен. У вас есть вождь...
     И он указал рукой на Лорану.
     - Что?.. - краем глаза она  все-таки  заметила  его  жест  и  наконец
подняла голову. Она посмотрела на историка, потом на Государя: -  Я?..  Вы
что, шутите? Меня назначили всего лишь командующим Ры...
     - Что дает нам полное право вручить  тебе  командование  палантасским
войском, - сказал Государь. - И, коль скоро Астинус тебя рекомендует...
     - Не так,  -  перебил  Астинус.  -  Я  никого  не  рекомендую.  Я  не
вмешиваюсь в ход истории... - Тут он вдруг осекся, и Лорана  с  изумлением
увидела, как в кои веки раз дрогнула бесстрастная маска, выдавая сожаление
и глубокую боль. - Я стараюсь не вмешиваться в события. Но иногда  даже  я
совершаю промахи... - У него вырвался вздох, и маска  вновь  вернулась  на
место: - Я сделал то, зачем приходил  сюда.  Я  напомнил  вам  кое-что  из
прошлого. А уж пригодится это вам в будущем или не пригодится...
     И он направился к двери.
     - Погоди! - вскакивая, крикнула Лорана. Шагнув  следом  за  ним,  она
едва не споткнулась, встретив его холодный, суровый взгляд.  Она  налетела
на этот взгляд, точно на глухую каменную стену. - Погоди, - повторила она.
- Ты... видишь все, что случается в мире? Видишь так, как оно есть?
     - Да.
     - Значит, ты можешь сказать нам, где стоят  драконидские  армии,  что
они собираются...
     - Ты знаешь об этом ничуть не хуже меня.
     И Астинус вновь повернулся к двери...
     Лорана быстро  обвела  взглядом  комнату.  Государь  и  полководцы  с
улыбкой наблюдали за ней.  Да,  она  снова  вела  себя,  точно  капризная,
избалованная  девчонка...  но  кое-какие  вопросы  ей  все  же   следовало
разрешить. Астинус был почти уже у  двери;  слуги  спешили  распахнуть  ее
перед ним. Вызывающе глянув на остальных, Лорана выскочила из-за  стола  и
быстро пересекла мраморный пол, нещадно путаясь в длинных, мешающих юбках.
Астинус услышал ее шаги и чуть задержался на самом пороге.
     - Я должна задать тебе всего лишь два вопроса, - подходя к  историку,
тихо сказала она.
     - Да, - сказал он, вглядываясь в ее зеленые глаза. - Один - у тебя  в
голове, другой - в сердце. Задай первый из них.
     - Есть ли еще на свете хоть одно Око Дракона?
     Мгновение Астинус  помедлил.  И  вновь  Лорана  увидела  боль  в  его
взгляде, и лицо, которого не касалось текучее время, вдруг постарело.
     - Да, - сказал он наконец. - Существует. Это я вправе  тебе  открыть.
Одно Око еще существует, но не в твоих силах разыскать его и использовать.
Так что лучше оставь эту мысль.
     - Оно было у Таниса, - настаивала Лорана. - Означает ли это,  что  он
его потерял? Где... - голос ее дрогнул - это был второй вопрос, вопрос  ее
сердца. - Где он?..
     - Я сказал: оставь эту мысль.
     - О чем ты?..
     Лорану проняла дрожь - таким морозным холодом повеяло на нее от  этих
слов.
     - Я не предсказываю будущего. Я вижу лишь настоящее - по  мере  того,
как оно превращается в прошлое. Я вижу все с самого начала времен. Я видел
любовь, которая в своем величии самопожертвования дарила миру  надежду.  Я
видел любовь, которая пыталась превозмочь гордыню и  властолюбие  -  и  не
могла. Ее поражение бросило  на  мир  лишнюю  тень,  но  это  лишь  тучка,
ненадолго затмившая солнечный лик. Солнце,  имя  которому  Любовь,  светит
по-прежнему... Видел я и любовь, затерявшуюся во тьме, любовь, доставшуюся
недостойному, потому что любящий - и равно  любящая  -  так  и  не  смогли
разобраться в своем собственном сердце...
     - Ты говоришь загадками! - рассердилась Лорана.
     -  В  самом  деле?  -  спросил  Астинус.  И  поклонился:  -   Прощай,
Лоранталаса. Прощай и прими совет: думай только о долге...
     Историк вышел.
     Какое-то время Лорана смотрела ему вслед.  "Любовь,  затерявшаяся  во
тьме..." - неотвязно звучало у нее в ушах. Была ли это вправду  загадка  -
или она знала ответ и попросту не решалась признаться себе самой, на что и
намекнул ей Астинус?.. "Я оставила Таниса в Устричном - заправлять  делами
в мое отсутствие", - сказала ей Китиара. Китиара. Повелительница Драконов.
Китиара. Его человеческая возлюбленная...
     И внезапно сердечная боль - боль, занозой  сидевшая  там  со  времени
разговора с Китиарой, - исчезла, оставив после себя лишь холод и  пустоту,
черный  провал  вроде  того,  что  оставили  в  ночном  небе   исчезнувшие
созвездия. Любовь, затерянная во тьме. Таниса больше нет. Вот, значит, что
хотел сказать ей Астинус. Думай только о долге. Что ж, она будет думать  о
долге. Больше у нее в жизни ничего не осталось.
     Приняв решение, она повернулась лицом к палантасскому правителю и его
полководцам и гордо откинула голову - волна золотых волос  отразила  пламя
свечей.
     - Я принимаю командование армиями, - сказала она, и в голосе ее  эхом
отдалась ледяная пустота, зиявшая в сердце.

     - Вот это, я понимаю, работа! -  Флинт  с  удовлетворением  притопнул
ногой по каменным плитам Старой Стены.  -  Сразу  видать,  что  эту  стену
строил не абы кто, а гномы. Смотри, как  тщательно  вытесаны  и  подогнаны
камни! И попробуй отыщи хоть пару одинаковых!..
     - Вот и я говорю:  отпад  да  и  только,  -  зевнул  Тассельхоф.  Его
одолевала смертная скука. - А что, гномы и Башню построили? Которую  мы  с
тобой...
     - Не моги напоминать мне! - огрызнулся Флинт. - И потом, сколько  раз
твердить тебе, пустоголовому:  ну  не  строили,  не  строили  гномы  Башен
Высшего Волшебства! Их возвели сами маги, заставившие кости земли прорасти
вверх монолитными скалами...
     - Вот это да! - С Тассельхофа тотчас же слетел всякий сон. - И почему
только меня там не было! Ведь это же...
     -  Это  ничто  по  сравнению  с  искусством   гномских   каменотесов,
столетиями шлифовавших  свое  мастерство!  -  свирепо  глядя  на  кендера,
перебил Флинт. - Погляди хоть вот на этот  камень,  безмозглый!  Долото  в
умелых руках придает камню особый...
     - Лорана идет, - сказал Тас, страшно довольный, что удалось  избежать
очередной лекции по истории гномского зодчества.
     Оторвавшись от созерцания камней. Флинт и в самом деле увидел Лорану,
шедшую к ним по длинному темному коридору, выводившему прямо на  бастионы.
На ней вновь были доспехи, знакомые  приятелям  еще  по  Башне  Верховного
Жреца; с лат лишь счистили кровь да выправили вмятины и зазубрины. Длинные
волосы цвета льющегося  меда  ниспадали  из-под  шлема  с  алым  плюмажем,
поблескивая в лучах Солинари.  Лорана  шла  медленно  и  все  косилась  на
восток, туда, где  темные  силуэты  гор  заслоняли  звездное  небо.  Флинт
посмотрел на девушку и невесело вздохнул.
     - Как она переменилась, - тихо сказал он Тассельхофу. - А ведь эльфам
не  свойственны  перемены.  Помнишь,  какой  она  была,  когда  мы  только
встретили ее в Квалинести? Всего-то полгода назад, осенью. А  поди  ж  ты,
как будто сто лет пролетело...
     - Это все гибель Стурма, Флинт. Только неделя прошла, - так  же  тихо
ответил  Тас.  Его  шкодливая  рожица  была  необычайно  серьезна  и  даже
задумчива.
     - И это, и не только. - Старый гном покачал головой. - Тут еще  и  та
ее встреча с Китиарой... Ну, тогда,  на  стене  Башни...  Видать,  Китиара
что-то сделала  или  сказала  такое...  Чтоб  ей  сдохнуть,  проклятой!  -
выругался Флинт. - Да чтоб я хоть вот настолько когда-нибудь  ей  доверял!
Даже в старые добрые времена!.. И уж кто-кто, а я нисколечко не  удивился,
увидя ее в прикиде драконьего Повелителя! Я бы гору стальных монет  отдал,
чтобы узнать, что она такого брякнула нашей Лоране... задула  ведь  девку,
что твою свечку! Помнишь? Да она на свой собственный призрак похожа  была,
когда убрался синий дракон и мы  принесли  ее  вниз  со  стены!..  -  Гном
подумал и добавил совсем уже тихо: - Спорю на свою бороду, что тут и Танис
каким-то боком замешан...
     - А мне, знаешь, до сих пор не верится, что Китиара вправду  подалась
в Повелители. Она всегда была такая... такая... -  Тас  тщетно  подыскивал
слово, - ...забавная!
     - Забавная? - Брови Флинта сошлись к переносице. - Пожалуй. Но притом
бесчувственная и  себялюбивая,  как  я  не  знаю  что.  Умела  быть  сущей
очаровашкой, когда ей это было нужно... - Флинт перешел на шепот, чтобы не
услышала подходившая девушка. - Танис, например, так этого и не понял. Все
верил, дурачок, будто в ней еще что-то есть, кроме видимости... Вообразил,
понимаете, будто она залезла в этакую скорлупу и прячет в ней от мира свое
ранимое, нежное сердце,  и  только  он  один  разглядел...  Ха!  Ранимости
сердечной в ней, как вот в этих камнях!..
     -  Ну,  что  новенького  слышно?  -  жизнерадостно  обратился  Тас  к
эльфийке.
     Лорана улыбнулась старым друзьям, но, как  и  говорил  мудрый  Флинт,
улыбка  эта  не  принадлежала  более  веселой  юной  девчушке,  беззаботно
гулявшей  в  зеленых  осинниках  Квалинести.  Теперь  ее   улыбка   больше
напоминала зимнее солнце в морозный день: светит, да не  греет.  Наверное,
оттого, что в глазах Лораны не было больше радости и веселья...
     - Меня назначили командующей армиями, - сказала она просто.
     - Поздра... - начал было Тас,  но  пригляделся  к  ее  лицу  -  и  не
договорил.
     - Не с чем поздравлять, - горько  отозвалась  Лорана.  -  Я  командую
жалкой горсточкой  Рыцарей,  засевших  в  разрушенной  крепости  далеко  в
Вингаардских горах...  да  тысячей  горожан,  вышедших  на  стены!  -  Она
стиснула обтянутый перчаткой кулак. Глаза ее были  устремлены  по-прежнему
на восток: небо над горами начинало понемногу бледнеть. - Нам следовало бы
сейчас быть там! Пока их армия еще не оправилась от  поражения!  Мы  легко
разбили бы ее  окончательно!..  Так  нет  же,  мы,  видите  ли,  не  смеем
высунуться на Равнины. Даже с Копьями. Что-де толку от них против драконов
в полете? Вот если бы у нас было Око...  -  Она  замолчала,  потом  тяжело
перевела дух. - Ладно, нет у нас Ока, и нечего толочь воду  в  ступе.  Вот
так и будем торчать на палантасских бастионах, пока нас не...
     - Погоди, Лорана, - сипло прокашлялся Флинт. - Давай подумаем, может,
не так уж все и безнадежно? Стены тут, я тебе доложу, что надо  -  поставь
тысячу человек, и они их удержат.  Гномы-механики  с  их  катапультами  уж
как-нибудь присмотрят за гаванью. Рыцари стерегут единственный  перевал  в
Вингаардских горах, и им уже посланы подкрепления. Есть у нас  и  Копья  -
немного, но есть, - и Гунтар божится, что вот-вот вышлет еще... Ну и  что,
что в небе нам их не достать? Пусть только попробуют подлететь  поближе  к
стенам...
     - Если бы этого было достаточно. Флинт! - вздохнула Лорана. - Ну  да,
с недельку мы, должно быть, продержимся. Ну две. Ну даже месяц, хотя...  А
потом? Когда они захватят всю страну вокруг нас?.. Мы не можем  на  равных
бороться с драконами. Все, что нам остается, - это затворяться  от  них  в
маленьких крепостях. Очень скоро этот мир захлестнет сплошной океан тьмы -
останутся лишь крохотные островки света. Рано или поздно тьма поглотит  их
один за другим...
     Лорана прислонилась к стене и прижалась лбом к холодному камню.
     - Скажи лучше, когда ты последний раз спала? - строго спросил Флинт.
     - Не знаю, - ответила она. - У меня все как-то перемешалось...  Я  то
ли брожу во сне, то ли сплю наяву...
     - Знаешь Что, иди-ка приляг,  -  сказал  Флинт  именно  тем  голосом,
который Тас определял как "дедушковый". - Все  равно  как  раз  скоро  наш
черед стражу стоять...
     - Не могу,  -  Лорана  протерла  глаза.  Мысль  о  сне  заставила  ее
осознать, насколько она выдохлась. - Я шла сказать вам, что над  Каламаном
видели драконов, летевших на запад.
     - Значит, шпарят прямо сюда,  -  немедленно  представив  себе  карту,
авторитетно заявил Тас.
     - А кто видел-то? - подозрительно спросил старый гном.
     - Грифоны. И нечего воротить нос, - невольно улыбнулась Лорана,  видя
отвращение на лице Флинта. - Если бы не грифоны, прямо не знаю, что бы  мы
делали. Даже если эльфы ничего больше не совершат для войны...
     - Грифоны - всего лишь зверье безгласное, - буркнул гном. - И лично я
им доверяю не намного больше, чем кендерам. А кроме того, - продолжал  он,
не обращая внимания на возмущение Таса, - это вообще чушь!  Повелители  не
посылают драконов без наземной армии, следующей по пятам!
     - Остается предположить, что армия вовсе не в таком  беспорядке,  как
нам казалось, - устало вздохнула Лорана. - А может, драконам просто велено
натворить у нас беды, сколько сумеют. Ну  там,  выжечь  окрестности  и  до
смерти перепугать горожан...  Почем  я  знаю.  Э,  смотрите-ка!  Слух  уже
распространился...
     Флинт огляделся кругом. Солдаты, которым  пора  было  идти  отдыхать,
оставались на местах и  неотрывно  смотрели  на  горы,  чьи  снежные  пики
понемногу   розовели,   встречая   близкий   рассвет.   Солдаты   негромко
переговаривались. К ним подходили все новые  и  новые  воины,  только  что
проснувшиеся и уже услышавшие новости...
     - Вот этого я и боялась, - вздохнула  Лорана.  -  Только  паники  нам
недоставало. Говорила же я Государю Амозусу,  чтобы  поменьше  болтал!  Да
разве могут эти палантасцы что-нибудь сохранить в тайне!.. Ну? Видите?..
     Стоя на высокой стене, друзья  отчетливо  видели,  как  улицы  города
начали  заполняться  народом  -  сонные,  полуодетые  горожане  бестолково
метались из дома в дом.
     Лорана закусила губу, зеленые глаза неистово вспыхнули.
     - Теперь мне придется снимать солдат со стен, чтобы они разогнали это
стадо обратно по домам. Еще не хватало, чтобы они бегали по улицам,  когда
налетят драконы!.. Эй! За мной, живо! - И, махнув ближайшей кучке  солдат,
Лорана умчалась. Флинт и Тас видели, как  она  бежала  вниз  по  ступеням,
направляясь ко дворцу Государя. Очень скоро по улицам зашагали вооруженные
патрули. Они убеждали людей  вернуться  домой,  пресекая  начавшуюся  было
панику.
     - Держи карман шире, - фыркнул Флинт, наблюдая за  тщетными  усилиями
патрулей. Народу на улицах прибывало с каждой минутой.
     Тас  глядел  на  восток,   забравшись   на   каменную   плиту.   Вот,
присмотревшись к чему-то, он медленно покачал головой...
     - Уже все равно, - пробормотал он в отчаянии. - Глянь, Флинт...
     Гном поспешно присоединился к приятелю. Люди что-то кричали, указывая
руками. Кто-то готовил луки. Там и  сям  посверкивали  в  факельном  свете
зазубренные наконечники серебряных Копий...
     - Сколько хоть их?.. - щурясь, спросил Флинт.
     - Десять, - медленно проговорил Тас. - Две стаи. А уж  здоровы-то  до
чего... Алые, наверное. Вроде тех, что мы видели в Тарсисе. Какого  цвета,
покамест точно не разберу... трудно против света... а вот  всадников  вижу
отлично. Должно быть. Повелитель... Вдруг Китиара...  Эге!  -  Тассельхофа
посетила замечательная идея. - А вдруг  на  сей  раз  мне  удастся  с  ней
поболтать? Небось интересно быть Повели...
     Его голос заглушил звук набата: на всех городских башнях разом забили
колокола. Народ смотрел с улиц на стены, на солдат, которые  готовились  к
отчаянному последнему бою. Тас  различил  Лорану,  вышедшую  из  дворца  в
обществе самого Государя и двоих полководцев. Насколько кендер мог  судить
по походке, эльфийка была в ярости. Вот она указала в  сторону  башен,  на
которых заходились колокола: судя  по  всему,  она  хотела  бы  немедленно
прекратить  трезвон.  Слишком  поздно!  Палантасцы  обезумели  от   ужаса.
Неопытные молодые солдаты выглядели немногим лучше простых горожан.  Визг,
вопли, хриплые крики надрывали слух. Кендеру поневоле  вспомнился  Тарсис.
Люди, сбитые с ног  и  затоптанные  толпой.  Дома,  взрывающиеся  в  вихре
огня...
     Тас отвернулся от города.
     - А ну ее совсем, Китиару, - проговорил он тихо  и  провел  рукой  по
глазам, глядя на приближавшихся драконов. - Не хочу я с ней разговаривать.
И знать, как это - быть Повелителем, - тоже не хочу. Потому что это значит
вляпаться  во  что-то  черное,   жуткое,   страшное   и   ужасное...   Ой!
Погодите-ка!..
     Не в силах поверить собственным глазам, Тас вытянулся вперед, чуть не
рухнув вниз со стены.
     - Флинт!!! - заорал он, дико размахивая руками.
     - Ну? Что еще?.. - буркнул гном. Схватил кендера  за  синие  штаны  и
оттащил от края стены.
     - Это как в Пакс Таркасе!.. - захлебывался Тас. - Как  в  Усыпальнице
Хумы!.. Фисбен говорил... Они прилетели! Они прилетели!..
     - Да кто прилетел-то, бестолочь?!.. - отчаявшись  что-нибудь  понять,
взревел Флинт. Тас не ответил. Только запрыгал так, что взвились сумочки и
кармашки, и умчался прочь, оставив гнома исходить беспомощным гневом: -  Я
тебя спрашиваю, бестолочь!.. Кто прилетел-то?..
     - Лорана!!! - вопил Тас, и  пронзительный  голос  его  был  отчетливо
слышен в  гуле  толпы.  -  Лорана,  они  прилетели!  Фисбен  говорил!  Они
прилетели!.. Лорана!..
     Проклиная несносного кендера на все корки. Флинт снова  посмотрел  на
восток. А потом, торопливо оглядевшись, - не видит ли кто?  -  вытащил  из
кармана куртки очки и торопливо нацепил их на нос.
     Теперь он  видел  кое-что  большее,  чем  просто  расплывчатое  пятно
розового зарева,  рассеченное  острыми  силуэтами  горных  вершин...  Гном
присмотрелся, и у него вырвался судорожный вздох, а на  глаза  навернулись
слезы. Быстро сдернув очки, он спрятал их в  очешник  и  убрал  очешник  в
карман. Очки сделали свое  дело:  дали  ему  увидеть,  как  играл  розовый
рассвет на крыльях драконов. Так могло блестеть лишь серебро.
     - Опустите оружие, парни,  -  торжественно  сказал  гном,  подходя  к
молодым солдатам и промокая глаза Носовым  платочком,  позаимствованным  у
кендера.  -  Слава  Реорксу!  Теперь  есть  надежда.  Теперь  у  нас  есть
надежда...

                           8. КЛЯТВА ДРАКОНОВ

     Ослепительно переливаясь на утреннем солнце живым  серебром,  драконы
один за другим садились  у  окраин  великого  города.  Люди  толпились  на
стенах, разглядывая великолепные создания со смесью восхищения и боязни.
     Вначале пересиливал страх: доведенные до отчаяния  горожане  едва  не
бросились на драконов. Плохо помогали даже уверения Лораны, что они,  мол,
прилетели не со злом. В конце концов сам Астинус вышел  на  свет  из  недр
своей Библиотеки и лично убедил Государя Амозуса, - эти драконы никому  не
причинят зла. И только тогда палантасцы нерешительно опустили оружие.
     Лорана, впрочем, знала, что люди без разговоров поверили бы Астинусу,
даже  скажи  он  им,  что  солнце  взойдет  в  полночь.  Но  вот  доверять
драконам...
     И только когда Лорана вышла из города  и  на  глазах  у  его  жителей
бросилась в объятия молодого мужчины, приехавшего на одном  из  прекрасных
серебряных драконов, - только тогда люди заподозрили, что  добрые  драконы
водились не только в детских сказочках, но и наяву.
     - Кто этот  парень?  -  спрашивали  горожане.  -  Кто  привел  к  нам
драконов? Почему они прилетели сюда?..
     Они  толкались  и  поднимались  на   цыпочки,   стараясь   разглядеть
поподробнее; домыслы,  один  невероятнее  другого,  уже  гуляли  в  толпе.
Драконы величаво расправляли  могучие  крылья  и  хлопали  ими,  чтобы  не
озябнуть на утреннем морозце.
     Пока  Лорана  обнималась  с  мужчиной,  с  шеи  одного  из   драконов
соскользнула юная женщина, чьи волосы отливали  тем  же  серебром,  что  и
чешуи зверей. Они  с  Лораной  обнялись,  как  две  подруги.  А  потом,  к
величайшему изумлению  народа,  Астинус  самолично  провел  всех  троих  в
Библиотеку и эстеты затворили за ними тяжелые двери.
     Люди  толпились  на   улицах   и   площадях,   строили   всевозможные
предположения и с немалым сомнением поглядывали на  драконов,  сидевших  у
городских стен...
     Потом вновь забили колокола. Государь Амозус созывал общий  городской
сход. Народ поспешил со  стен  на  главную  площадь,  расположенную  перед
дворцом,  и  правитель  вышел  на  балкон,  дабы  разрешить  все  сомнения
подданных.
     - Это серебряные драконы! - прокричал он. - Благородные  драконы,  те
самые, что некогда взяли нашу сторону в битве со Злом, как  рассказывается
в легенде о Хуме. Их привел сюда...
     Но голос Государя уже тонул в восторженном реве. Колокола  заливались
ликующим перезвоном. Толпа, запрудившая улицы, плясала и пела.  Отчаявшись
кончить речь. Государь объявил день  праздничным  и  вернулся  к  себе  во
дворец.

     Далее приводится  отрывок  из  хроники,  именуемой  "История  Кринна,
записанная Астинусом Палантасским". Глава, из которой  взят  нижеследующий
фрагмент, называется "Клятва Драконов".

     Сообщая эти строки бумаге, я,  Астинус,  вижу  сидящего  передо  мной
эльфийского    вельможу    Гилтанаса,    младшего    сына     Солостарана,
Беседующего-с-Солнцами, правителя эльфов Квалинести. Гилтанас очень  похож
на сестру свою Лорану, и дело не только в фамильной схожести черт. У обоих
точеные эльфийские лица, обоих словно бы не касается бег времени. Но  есть
и еще кое-что, что  особенно  роднит  их,  выделяя  из  всего  эльфийского
племени.  На  обоих  лежит  печать  страдания  и  скорби,  что  отнюдь  не
свойственно  криннским  эльфам.  Боюсь,  впрочем,  что  ко  дню  окончания
нынешней войны та же печать отметит еще не одно эльфийское лицо. Возможно,
однако, что это и к лучшему: похоже, эльфы наконец-то начинают осознавать,
что они - лишь часть этого мира, а не особая раса, вознесенная "над"...
     По другую руку от  Гилтанаса  сидит  одна  из  прекраснейших  женщин,
когда-либо живших на Кринне. У нее внешность эльфийки из племени Диковатых
Эльфов, но магические  чары  не  могут  ввести  меня  в  заблуждение:  это
существо не было рождено женщиной и не принадлежит ни к роду  эльфийскому,
ни к роду людскому. Передо мной сидит серебряная дракониха -  сестра  Той,
что стала возлюбленной Хумы, Соламнийского Рыцаря. Сильваре, как и  сестре
ее, суждено было полюбить смертного.  Только,  в  отличие  от  Хумы,  этот
смертный, Гилтанас, никак не смирится  со  своей  судьбой.  Вот  глаза  их
встречаются... и вместо любви я вижу в его глазах тлеющую  злобу,  которая
медленно отравляет их души.
     Сильвара начинает свою повесть. Сладостной музыкой звучит  ее  голос.
Пламя моей свечи играет на ее серебряных волосах и отражается в  полночной
синеве глаз...
     - После того, как я даровала Теросу Железоделу силу  ковать  Копья  и
допустила его к  сердцу  Изваяния  Серебряной  Драконицы,  -  рассказывает
Сильвара, - мы со спутниками провели немало времени  вместе.  Прежде,  чем
везти Копья  на  Совет  Белокамня,  я  показала  им  Изваяние  и  картины,
посвященные Войнам Драконов. Там были  изображены  благородные  драконы  -
серебряные, бронзовые, золотые, - бьющиеся со злыми... "Где же теперь твое
племя? - спрашивали меня спутники. - Куда  скрылись  благородные  драконы?
Почему они не спешат нам на помощь в час великой нужды?" Я  уклонялась  от
ответа, доколе могла...
     Умолкнув, Сильвара обращает на  Гилтанаса  взгляд,  идущий  из  самых
глубин сердца. Эльф упорно глядит в пол. Вздохнув, девушка продолжает:
     - И вот наконец у  меня  не  стало  больше  сил  выносить  его...  их
вопросы, и я рассказала им о Клятве... Когда Такхизис, Владычица Тьмы, и с
нею злые драконы были изгнаны из пределов этого мира, добрые драконы  тоже
вынуждены были покинуть его, дабы  сохранилось  равновесие  Зла  и  Добра.
Погрузившись в сон, мы ушли во вселенную сновидений... Но потом разразился
Катаклизм, и Такхизис вновь отыскала лазейку, чтобы пробраться  на  Кринн.
Долго готовилась она  использовать  возможность  вернуться,  буде  таковая
представится, - и случая своего не упустила.  И  прежде,  нежели  Паладайн
что-либо  заподозрил,  Такхизис  пробудила  ото  сна  злых  драконов.  Она
повелела им проникнуть в глубочайшие тайники земных недр и похитить оттуда
яйца добрых драконов, ибо  благородное  племя  по-прежнему  спало,  верное
клятве, и ведать не ведало, что происходит. Злые драконы похитили  яйца  и
отнесли их в город  Оплот,  где  уже  собирались  войска.  Там  яйца  были
спрятаны в жерлах вулканов, именуемых Властителями  Судеб...  Как  горевал
народ благородных драконов, когда Паладайн разбудил их и они  узнали,  что
случилось с их потомством! Драконы обратились к Такхизис, пытаясь выкупить
своих еще не вылупившихся детей. Владычица Тьмы назвала страшную цену. Она
потребовала с нас клятвы: каждый добрый дракон должен был поклясться,  что
не примет участия в войне, которую  она  собиралась  развязать  здесь,  на
Кринне. Это ведь с  нашей  помощью  она  была  побеждена  в  прошлый  раз.
Владычица хотела заранее обезопасить себя...
     Сильвара вновь замолкает и умоляюще смотрит уже на  меня,  как  будто
это я должен рассудить ее народ. Но я лишь качаю  головой.  Я  не  намерен
прославлять кого-либо или осуждать. Я историк.  Моя  Хроника  должна  быть
беспристрастной.
     - Что нам оставалось?.. - спрашивает Сильвара. - Такхизис  пригрозила
истребить наших детей, спавших в своих скорлупках. И даже Паладайн не  мог
нам помочь. Мы сами должны были сделать свой выбор...
     Сильвара опускает голову, и волосы падают на лицо. Слезы душат ее.  С
трудом она выговаривает:
     - И тогда мы поклялись...
     Она не в состоянии продолжать. Гилтанас бегло взглядывает на  нее  и,
прокашлявшись, берет слово:
     - Я... то есть Терос и мы с сестрой... в общем,  мы  наконец  убедили
Сильвару, что Клятва была ошибкой.  Должен  же  найтись  способ  вызволить
яйца, говорили мы ей. Отчего бы маленькому отряду не попробовать  похитить
их из вулканов? Сильвара так и не поверила  в  мою  правоту,  но  в  конце
концов все же согласилась отвести меня в  Оплот  я  хотел  посмотреть  все
своими глазами и на месте решить, может ли у нас что-нибудь  получиться...
Путь наш был долог и  невероятно  опасен...  Быть  может,  когда-нибудь  я
расскажу обо всем, но сейчас - не могу!.. К тому же и времени у нас нет...
Враг заново собирается с силами, и застать его врасплох можно, только если
мы ударим немедленно. Я вижу, какое нетерпение снедает Лорану: моя  сестра
готова ринуться в погоню прямо теперь. Поэтому я буду краток. Скажу  лишь,
что Сильвара - в ее эльфийском обличье...  -  горечь,  звучащую  в  голосе
молодого вельможи, невозможно передать никакими словами, - ...Сильвара и я
были схвачены близ Оплота.  Мы  стали  пленниками  Повелителя  Драконов  -
Ариакаса!
     Гилтанас сжимает кулаки, на лице его - ярость и страх.
     - Повелитель Верминаард по сравнению с этим человеком -  ничто!  Злая
сила, исходящая от него, попросту непредставима.  И  разум  его  столь  же
изощрен, сколь и жесток - это его воля  удерживает  драконидские  армии  в
повиновении, это его полководческий дар ведет их  от  победы  к  победе...
Страдания же, которые мы претерпели от его рук...
     Молодого эльфа бьет жестокая дрожь. Сильвара протягивает руку,  желая
поддержать его и ободрить, но он отстраняется и продолжает:
     - Наконец нам помогли бежать и мы оказались в  Оплоте.  Это  поистине
жуткий,  уродливый  город,  выстроенный  в  долине   между   вулканами   -
Властителями Судеб. Вулканы беспрерывно курятся, отравляя в городе воздух.
Все здания - недавно построенные. Стоят  они,  говорят,  на  костях  сотен
рабов. Прямо в склон одной  из  гор  врезан  храм,  посвященный  Такхизис,
Владычице Тьмы. Мы знали, что яйца драконов хранятся в недрах  огнедышащих
гор. И мы с Сильварой пробрались в храм... Могу ли я описать это  место?..
Это было святилище  мрака  и  пламени!  Громадные  колонны,  изваянные  из
пылающих скал, возносились под самые  своды  пропахших  серой  пещер.  Все
глубже и глубже спускались мы тайными тропами,  известными  только  жрецам
Такхизис. Не спрашивай, кто нам помогал: та, что нас выручила, и так ходит
по лезвию ножа. Скажу лишь одно: не иначе, некий Бог  простирал  над  нами
хранительную длань...
     - Паладайн, - чуть слышно произносит  Сильвара,  но  Гилтанас  только
отмахивается.
     - И вот мы достигли покоев, сокрытых в ужасных  глубинах,  и  увидели
там похищенные яйца. Сперва нам показалось, что все выйдет так, как  мы  и
задумывали. У меня был план... Сейчас уже все равно, но  я  в  самом  деле
придумал способ вызволить яйца. Мы осматривали пещеру за пещерой,  любуясь
драгоценными скорлупами - серебряными, бронзовыми, золотыми. Но потом...
     Юноша замолкает. Его лицо, и без того смертельно бледное, еще  больше
белеет. Опасаясь, как бы с ним не было обморока, я велю одному из  эстетов
подать ему вина.  Выпив  глоток,  он  собирается  с  силами  и  продолжает
рассказ. Взгляд его устремлен вдаль, и я вижу, что  он  заново  переживает
ужас увиденного в храмовых подземельях. Что же до Сильвары... однако всему
свое время.
     - В одной из пещер, - говорит Гилтанас, - мы обнаружили вместо яиц...
одни пустые обломки... обломки разбитых скорлуп... Сильвара так закричала,
что я испугался, как бы нас не обнаружили.  Мы  не  поняли,  что  за  этим
крылось, но даже в страшной жаре вулканических недр  нам  вдруг  сделалось
холодно...
     Он вновь замолкает. Я слышу как тихо всхлипывает  Сильвара.  Гилтанас
оглядывается на нее, и я впервые вижу любовь и сострадание в его взгляде.
     - Уведите ее, - говорит он эстетам. - Пускай она отдохнет.
     Эстеты бережно выводят девушку в другую комнату. Гилтанас  облизывает
пересохшие, потрескавшиеся губы и возобновляет рассказ:
     - Того, что было дальше, я не позабуду до  смертного  часа.  А  может
быть, и в посмертии. Каждую ночь я вижу это во сне. Стоит мне заснуть, как
я вскрикиваю - и просыпаюсь... Пораженные горем и ужасом, смотрели  мы  на
разбитые скорлупы, когда издали, из освещенных пламенем коридоров, до  нас
донеслись  звуки  песнопений.  "Это  слова  заклинаний!"  -  сказала   мне
Сильвара. Осторожно начали мы красться в ту сторону... Как ни страшно  нам
было, некое чувство властно влекло нас вперед. Все ближе и  ближе  звучали
магические слова... и вот наконец мы увидели...
     Он закрывает глаза; он готов разрыдаться. Лорана берет его  за  руку:
сколько сопереживания в ее глазах!
     - Там, в громадной пещере у самых корней гор, - продолжает  Гилтанас,
- нашим взорам предстал алтарь Такхизис. Не буду строить  догадок,  какова
была его  первоначальная  форма:  черная  слизь  и  потеки  зеленой  крови
покрывали  его  сплошными  слоями,   превращая   в   подобие   жуткого   и
отвратительного гриба, выросшего из самой скалы. Вокруг алтаря стояли люди
в длинных одеяниях с капюшонами - темные жрецы Такхизис и  маги  из  числа
Черных Одежд. На  наших  глазах  темный  жрец  принес  отливающее  золотом
драконье яйцо и возложил его на свой  омерзительный  алтарь.  Взявшись  за
руки, маги Черных Одежд и жрецы начали песнопение. Слова эти способны были
поколебать разум. Мы с Сильварой в отчаянии прижались друг к другу,  боясь
сойти с ума в этом средоточии зла, которое мы чувствовали,  но  понять  не
могли... И вот...  золотое  яйцо  на  алтаре  стало  темнеть!  Сперва  оно
сделалось  тошнотно-зеленым,  потом  почернело!  Сильвара  задрожала  всем
телом...  Скорлупа  раскололась,  и  наружу  выбралось  гнусное  существо,
похожее на головастика. Меня... меня вырвало от одного его вида.  Я  хотел
бежать от этого ужаса, но Сильвара настояла на том, чтобы остаться  -  она
раньше меня поняла, что тут затевалось. Мы  видели,  как  растрескалась  и
сползла с "головастика" покрытая слизью  шкура  и  появились...  появились
дракониды...
     Все слушающие  ахают,  потрясенные  этими  словами.  Гилтанас  роняет
голову на руки. Он не в состоянии продолжать. Лорана обнимает его, я вижу,
как он судорожно стискивает надежные руки сестры.
     - Нас... нас с Сильварой чуть не  обнаружили  там,  -  произносит  ой
наконец. - Нам помогли снова, и мы выбрались из  Оплота.  Мы  были  скорее
мертвы, нежели живы. Путями, дотоле  неведомыми  ни  человеку,  ни  эльфу,
пробрались мы в древнюю обитель благородных драконов...
     Гилтанас вздыхает, и на его измученное лицо снисходит умиротворение.
     - По правде говоря, после тех ужасов,  которых  мы  натерпелись,  это
путешествие было что добрый сон после удушающего кошмара...  Когда  же  мы
достигли жилища драконов, среди  его  красот  и  чудес  было  трудно  даже
представить себе все то, что нам совсем недавно выпало пережить. Когда  же
Сильвара поведала драконам о лютой судьбе, постигшей их яйца,  они  сперва
отказались ей верить. Иные из них даже обвинили Сильвару во лжи  -  она-де
выдумала все это, чтобы заручиться их помощью... Но  в  сердце  своем  они
знали, что она говорила им правду.  Тогда  они  поняли,  что  Такхизис  их
обманула, а значит, Клятва их  более  ни  к  чему  не  обязывала...  Итак,
благородные драконы вышли вместе с нами на битву со Злом. Они  разлетаются
по всему Кринну, разыскивая уцелевших защитников Света. Вернулись они и  к
Изваянию Серебряной Драконицы и помогают ковать Копья - совсем так же, как
и во времена Хумы. Кроме того,  они  принесли  с  собой  седельные  Копья,
которые можно укреплять на их спинах, - мы видели это  на  фресках  внутри
Изваяния. Теперь мы можем лететь в битву на крыльях! Теперь мы поспорим  с
Повелителями Драконов!..
     Вряд ли стоит приводить здесь некоторые малозначительные подробности,
которые он добавляет к своему рассказу. Сестра уводит его из Библиотеки, и
вместе с Сильварой  они  направляются  во  дворец  Государя.  Нескоро  еще
оставит их ужас, нескоро еще они смогут спокойно спать  по  ночам...  если
вообще смогут. Сколь многое в этом прекрасном мире уже пало жертвой  Тьмы,
распростершей над Кринном свои зловещие крылья. Как знать, не уготована ли
их любви такая же участь?..

     На  этом  кончается  запись  в   летописи   Астинуса   Палантасского,
касающаяся  Клятвы  Драконов.  В  примечании  указано,   что   подробности
путешествия Сильвары и Гилтанаса в Оплот и история  их  трагической  любви
была записана Астинусом позднее. Любознательный читатель может найти ее  в
последующих томах его Хроник.

     ...В  ту  ночь  Лорана  засиделась  допоздна  -  ей  необходимо  было
заготовить приказы на завтра. С момента прибытия  Гилтанаса  и  серебряных
драконов  миновали  всего  лишь  сутки,  но  план  Лораны  по  уничтожению
дрогнувшего неприятеля уже облекался плотью. Еще несколько дней  -  и  она
поведет в бой стаи драконов со всадниками, и у  всадников  будут  в  руках
новые Копья!
     Для начала она собиралась отвоевать Вингаардскую Башню  и  освободить
пленников и рабов, томившихся в ее казематах. Затем она двинет армии на юг
и  восток,  гоня  драконидов,  и  наконец  сокрушит  их  между  молотом  и
наковальней: молотом послужат ее войска,  наковальней  же  -  Даргаардские
горы, отделявшие Соламнию от Восточных Дебрей. Если же удастся взять еще и
Каламан  с  его  гаванью,  драконидские  армии  лишатся  путей   снабжения
продовольствием, необходимых им для выживания в  этой  части  Ансалонского
континента...
     Лорана настолько углубилась в свои планы, что не услышала ни звонкого
оклика стража, охранявшего ее дверь, ни ответа подошедшего. Она не подняла
глаз даже тогда, когда дверь отворилась, - она была уверена, что это вошел
кто-нибудь из ее помощников, а приказы,  которые  следовало  ему  вручить,
были еще не готовы.
     И только  когда  посетитель  уселся  напротив  нее  за  стол,  Лорана
удивленно вскинула голову.
     - Ох,  прости,  Гилтанас,  -  сказала  она,  слегка  покраснев.  -  Я
занималась... я решила,  что  это...  Ладно,  скажи  лучше,  как  ты  себя
чувствуешь? Я за тебя беспокоилась...
     - Все в порядке, сестренка, - ответил он коротко. - Я просто  сам  не
понимал, до какой степени измучился. Опять же, с самого Оплота я почти  не
спал...
     Умолкнув, он стал  рассматривать  карты,  разложенные  перед  ней  на
столе. Потом поднял свежезаточенное  перо  и  принялся  рассеянно  гладить
длинное опахало.
     - Что с тобой, Гилтанас? - спросила Лорана.
     Ее брат посмотрел на нее с грустной улыбкой.
     - Ты слишком хорошо меня знаешь, - сказал  он.  -  Помнится,  даже  в
детстве я мало что мог от тебя скрыть...
     - Неужели что-то с отцом?..  -  испугалась  Лорана.  -  Скажи,  ты...
что-нибудь слышал?..
     - Нет, о  нашем  народе  у  меня  никаких  сведений  нет,  -  отвечал
Гилтанас. - Я уже рассказал тебе все, что знаю - они объединились с людьми
и вместе бьют драконидов на Санкристе и на Эрготе...
     - А все благодаря  Эльхане,  -  пробормотала  Лорана.  -  Она  сумела
убедить их, что эльфы не могут более жить сами по  себе,  отвернувшись  от
мира. Она убедила даже Портиоса...
     - Насколько мне известно, она убедила его не  только  в  этом,  -  не
глядя на сестру, проговорил Гилтанас. Взяв кусочек пергамента, он принялся
ковырять его острым концом пера.
     - Ходят разговоры о свадьбе, - медленно ответила Лорана. -  Если  это
действительно так, их брак будет браком по  сугубому  расчету  -  он  ведь
накрепко свяжет наши народы. Я просто не могу представить себе, чтобы  наш
Портиос кого-нибудь полюбил. Даже такую красавицу, как Эльхана. Что же  до
самой принцессы...
     - Ее сердце похоронено в Башне Верховного Жреца, вместе со Стурмом, -
вздохнул Гилтанас.
     - Откуда ты знаешь?.. - изумилась Лорана.
     - Я видел их в Тарсисе, - сказал Гилтанас. - Я видел его лицо. И  ее.
И о Камне-Звезде я тоже все знал.  Но  Стурм  явно  хотел  сохранить  свою
тайну, и я не стал выдавать его... Какой все-таки человек!  -  с  чувством
добавил молодой эльф. -  Я  горжусь  тем,  что  мне  выпала  честь  с  ним
познакомиться... Мог ли я  думать,  сестра,  что  однажды  скажу  такое  о
человеке?..
     Лорана сглотнула и быстро провела рукой по глазам.
     - И все-таки, - сказала она погодя, - ты ко мне не с этим пришел.
     - Верно, - ответил Гилтанас. - Хотя, в общем,  все  связано...  -  Он
помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. Потом тихо проговорил: - Вот
что, Лорана... Там, в Оплоте, случилось  кое-что,  о  чем  я  Астинусу  не
сказал. Одно твое слово - и я никому никогда...
     - Зачем же тогда... ты хочешь поведать это мне?.. - спросила  Лорана.
Рука ее задрожала, и она отложила перо.
     Гилтанас, казалось, не  слышал.  Застывшими  глазами  смотрел  он  на
карту.
     -  Когда  мы...  совершали  свой  побег  из  Оплота,   нам   пришлось
пробираться через дворец Повелителя Ариакаса. Прости,  но  подробностей  я
даже тебе открыть не могу, ибо это подвергло бы опасности ту, что и поныне
остается там и помогает выжить  другим...  Так  вот,  однажды  вечером  мы
прятались там, готовясь бежать, и нечаянно подслушали разговор Ариакаса  с
одним из Повелителей, состоящих у него  под  началом.  Это  была  женщина,
Лорана! - Гилтанас наконец поднял глаза. - Женщина по имени Китиара...
     Лорана ничего не ответила.  Она  сидела  с  белым  лицом,  и  даже  в
огромных глазах не было жизни.
     Гилтанас тяжело вздохнул, потом наклонился к сестре и накрыл ее  руку
своей. Ее рука была мертвенно-холодна. Он понял: Лоране уже было  известно
то, о чем он собирался ей рассказать.
     - И тогда я вспомнил наш с тобой разговор перед уходом из Квалинести,
- все-таки проговорил он. -  Эта  человеческая  женщина,  которую  полюбил
Танис... Китиара, сестра  Рейстлина  и  Карамона...  Я  вспомнил  рассказы
братьев - и, действительно, это была она. Собственно, я смог бы узнать  ее
и в лицо - она очень похожа на близнецов, особенно  на  Рейстлина.  Она...
она говорила о Танисе, Лорана... - Гилтанас замолчал, не уверенный,  стоит
ли продолжать. Лорана не двигалась, лицо ее было вырезано из безжизненного
льда. - Прости, что я причиняю  тебе  боль,  но  тебе,  по-моему,  следует
знать, -  сказал  он  наконец.  -  Китиара  смеялась,  рассказывая  о  нем
Ариакасу. Она говорила... - тут молодой эльф залился краской,  -  ...я  не
могу повторить, что она говорила. Но у меня не осталось никакого сомнения,
что они... были близки.  Она  выразилась...  совершенно  определенно.  Она
просила у Ариакаса для Таниса повышения по службе. Просила  назначить  его
полководцем  в  награду  за  некоторые  сведения,  которые  он  якобы  мог
сообщить. Дело касалось какого-то Человека Зеленого Камня...
     - Хватит, - мертвым голосом выговорила Лорана.
     - Прости меня, - Гилтанас стиснул ее руку, на лице его была скорбь. -
Я знаю, как ты его любишь. Теперь я понимаю, как это - любить  кого-нибудь
так сильно... - Он закрыл глаза и опустил голову. - И  я  знаю,  как  это,
когда такую любовь предают...
     - Ступай, Гилтанас, - прошептала Лорана.
     Он погладил ее руку, тихо вышел  из  комнаты  и  притворил  за  собой
дверь.
     Лорана долго сидела неподвижно... Потом крепко сжала губы,  обмакнула
перо в чернила - и принялась писать с того самого  места,  на  котором  ее
прервал брат.

                                9. ПОБЕДА

     - Давай-ка я тебя подсажу! - с готовностью предложил Тас.
     - Еще не хва... да погоди же ты!.. - завопил Флинт.  Но  это  ему  не
помогло. Напористый кендер уже ухватил его за ногу и "подсадил" друга так,
что тот врезался головой  прямо  в  твердое,  мускулистое  плечо  молодого
бронзового дракона. Отчаянно взмахнув руками. Флинт  успел  ухватиться  за
сбрую, свисавшую с шеи дракона, и повис  на  ней,  медленно  вращаясь  над
землей, точно мешок на крюке.
     - Ну и чем ты там занят? -  глядя  на  него  снизу  вверх,  негодующе
спросил Тас. - Нашел время на качелях качаться. Дай-ка я тебя...
     - Отвяжись! - рявкнул Флинт и лягнул его,  не  давая  снова  ухватить
себя за ногу. - Отстань, говорю!
     - Ну  и  ладно,  ну  и  лезь  сам,  если  больно  охота,  -  обиделся
Тассельхоф. И отошел в сторонку.
     Гном свалился наземь, тяжело отдуваясь. Лицо его было багрово.
     - А вот и влезу! -  зарычал  он  на  кендера.  -  И  уж  без  тебя-то
как-нибудь обойдусь!
     - Ну так шевелись побыстрее, - посоветовал Тас. - Все, кроме нас, уже
сидят верхом!
     Гном оглянулся на громадного бронзового  дракона  и  упрямо  скрестил
руки на груди.
     - Сейчас подумаем, с какой стороны подойти к делу, - заявил он.
     - Давай, давай. Флинт! - умирал от нетерпения Тас. - Не  тяни  время!
Слушай, мы же будем летать! - И тут его осенило: - А может, ты останешься?
Я и сам справлюсь...
     - Еще чего выдумай! - фыркнул  гном.  -  Только-только  вроде  начали
побеждать! Ну так, значит, скорее посадим кендера на  дракона,  чтобы  все
рухнуло  уже  наверняка!  Может,  прямо  уж  вручим  Повелителю  городские
ключи?.. Слышал, бездельник, что сказала Лорана?  Если  ты  полетишь,  так
только со мной!
     - Да залезай же ты, в конце-то концов!.. - во всю силу пронзительного
голоса заверещал Тас. - Честное слово, война кончиться успеет,  а  я...  я
дедушкой стану, пока ты почешешься!
     - Ты - дедушкой! - проворчал Флинт, глядя на дракона,  взиравшего  на
него (по крайней мере, гному так представлялось) крайне недружелюбно. -  В
тот день, когда ты станешь дедушкой, у меня вылезет борода...
     Дракон - имя его было Хирсах - в действительности  смотрел  на  двоих
приятелей с нетерпением и добродушной насмешкой. По  драконьим  меркам  он
был совсем еще юн и потому безоговорочно  соглашался  с  кендером:  пришло
время  лететь.  Лететь  и  сражаться.  Хирсах  первым  отозвался  на  Зов,
обращенный ко всем благородным драконам - золотым, серебряным, бронзовым и
медным. Нетерпение битвы горячило его кровь.
     Тем не менее, юный дракон питал глубочайшее уважение к старцам -  вне
зависимости от рода и племени. Хирсах был неизмеримо старше Флинта, но для
него седой гном был  существом,  прожившим  долгую,  достойную  и  богатую
событиями жизнь, а значит, заслуживающим всяческого уважения. И все же, со
вздохом подумал Хирсах, если я не вмешаюсь, кендер окажется прав  -  война
завершится без нас.
     - Я  прошу  прощения,  высокочтимый  отец,  -  произнес  он  наиболее
вежливую форму обращения, принятую у драконов. - Осмелюсь ли я  предложить
тебе помощь?
     Флинт изумленно крутанулся на  месте,  не  понимая,  кто  это  с  ним
заговорил.
     Дракон наклонил громадную голову и перешел на томский язык:
     - Позволь оказать тебе помощь, высокочтимый отец.
     Флинт невольно попятился,  чтобы  тут  же  споткнуться  о  кендера  и
сшибить его с ног.
     Дракон сейчас же вытянул гибкую змеиную шею и, бережно  взяв  кендера
страшными зубами  за  мохнатую  курточку,  поставил  его  на  ноги,  точно
котенка.
     - Я, собственно... - замялся Флинт, донельзя смущенный и растроганный
безупречной вежливостью дракона. - Я, собственно, даже и не знаю... - Гном
решил не терять достоинства и не выглядеть простачком.  -  Вообще-то  мне,
знаешь ли, отнюдь не впервой. Я, как бы это сказать...
     - Да ты в жизни своей не сидел на драконе! - возмутился Тас. -  Ты...
ой!
     Локоть гнома врезался ему в ребра.
     - Дело в том, что последнее время я был занят вещами более важными  и
несколько утратил навык, - невозмутимо довершил Флинт.
     - Конечно, высокочтимый  отец,  -  без  малейшего  намека  на  улыбку
ответствовал Хирсах. - Ты разрешишь мне называть тебя Флинтом?
     - Так и быть, зови, - ворчливо разрешил гном.
     - А я - Тассельхоф Непоседа, - представился кендер и протянул дракону
ладошку. - Мы с Флинтом друг без друга никуда. Ой, у тебя  же  руки  нету,
чтобы пожать... Ну да ничего. Как тебя зовут?
     - Смертные зовут меня Огнекрылым, - церемонно  поклонился  дракон.  -
Итак,  высокочтимый  Флинт,  не   угодно   ли   тебе   предложить   своему
оруженосцу-кендеру...
     - Оруженосцу!.. - ошарашенно повторил Тассельхоф.
     Дракон не обратил на него никакого внимания:
     - ...предложить своему оруженосцу  взобраться  ко  мне  на  спину.  Я
помогу ему приготовить для тебя седло и Копье.
     Флинт задумчиво разгладил бороду. Потом величаво простер руку.
     - Ступай, оруженосец, -  велел  он  Тасу,  который  смотрел  на  него
разинув рот. - Лезь наверх и делай, что тебе говорят.
     - Я... но ведь ты... мы... - начал Тас. Докончить фразу ему так и  не
пришлось: зубы дракона снова сомкнулись на его курточке.  Одним  движением
головы Хирсах поднял его высоко над землей, а потом опустил прямо в седло,
укрепленное на мускулистой  спине,  покрытой  бронзовыми  чешуями.  Сидеть
верхом на драконе!.. Это ли было не счастье!.. Восторг, распиравший  Таса,
заставил его на некоторое время умолкнуть.  Чего,  в  общем,  и  добивался
Хирсах.
     - Слушай внимательно и учись, Тассельхоф Непоседа, - сказал дракон. -
Ты пытался усадить господина рыцаря в седло задом наперед,  что,  конечно,
неправильно. Следует сидеть так, как сидишь сейчас ты сам. Крепление Копья
должно находиться справа от всадника, сидящего над моим плечом. Понял?
     - Понял!
     Кендер пребывал на вершине блаженства.
     - Щит, который ты видишь рядом со мной на земле, предохранит тебя  от
большинства разновидностей смертоносного дыхания...
     - Э, погоди-ка! - вмешался гном, вновь складывая  на  груди  руки.  -
Во-первых, что это там насчет большинства разновидностей? А  во-вторых,  я
что, должен управляться и с Копьем, и со щитом? Не говоря уж  о  том,  что
этот дурацкий щит больше нас с кендером, вместе взятых, и...
     - Так тебе ведь не впервой, господин рыцарь! - крикнул ему Тас.
     Гном побагровел и набрал воздуху в грудь для  яростной  отповеди,  но
Хирсах опередил его.
     - Вероятно, рыцарь Флинт еще не имел времени ознакомиться с  новейшей
моделью, оруженосец Тассельхоф, - сказал он.  -  Щит  укрепляется  впереди
Копья, которое проходит  в  особое  отверстие  в  нем.  Копье,  как  легко
убедиться, свободно ходит в креплении. Когда на нас нападут, вы немедленно
укроетесь за щитом.
     - Давай-ка его сюда, господин рыцарь Флинт! - крикнул кендер.
     Ворча,  гном  проследовал  к  огромному  щиту,  лежавшему  на  земле.
Постанывая от натуги, он кое-как сумел приподнять его и прислонить к  боку
дракона. С помощью Хирсаха кендер и гном установили щит возле седла. Потом
Флинт приволок Копье и острием вперед сунул его кендеру, который  едва  не
свалился вниз, ловя длинную пику и проталкивая  ее  в  отверстие.  Наконец
поворотный стержень вошел в специально приготовленное гнездо и  оказалось,
что  отменно  сбалансированное  Копье  действительно  свободно  ходило  из
стороны в сторону, - маленький кендер и тот справлялся с ним без труда.
     - Отпад!.. - восторгался Тас, вращая Копьем туда и сюда.  -  Хлоп!  И
нету дракона. Хлоп! И еще одного нет!.. Я... - Неожиданно Тас  вскочил  на
ноги: с равновесием у него дело обстояло не хуже, чем у Копья. - Шевелись,
Флинт! Сейчас взлетаем! Я  вижу  Лорану!  Она  летит  сюда  на  серебряном
вожаке, проверяя, все  ли  готовы!  Вот-вот  прикажет  взлетать!..  Давай,
Флинт! Сколько можно копаться!..
     И Тас нетерпеливо запрыгал на спине у дракона.
     - Во-первых, господин рыцарь, - говорил между тем  Флинту  Хирсах,  -
будь любезен надеть теплую куртку.  Вот  так.  Теперь  пропусти  в  пряжку
ремень... нет, не этот, другой... вот теперь правильно.
     -  Ну  точь-в-точь  волосатый  слон,  которого  я  видел  однажды,  -
захихикал Тассельхоф. - Не помню только, рассказывал ли я эту историю? Так
вот, стадо быть, я...
     - Проклятье!.. - загремел Флинт. Он едва мог передвигаться в  тяжелом
меховом одеянии. - Выбрал времечко для дурацких историй!..  -  Разъяренный
гном чуть не ткнулся прямо в драконий нос. - И как, по-твоему, я должен  в
этих хархарах взбираться наверх?.. Только никаких мне  зубов,  учти,  ящер
летучий!..
     - Конечно, высокочтимый отец, - тоном глубочайшего  уважения  заверил
его Хирсах. И с поклоном распростер по земле бронзовое крыло.
     - Вот это мне больше по нраву, -  смягчился  Флинт.  Гордо  разгладил
бороду и метнул самодовольный взгляд на  озадаченно  примолкшего  кендера.
Потом торжественно прошествовал наверх по крылу и с видом императора занял
свое место в седле.
     - А вот и сигнал! - взвизгнул  Тас,  прыгая  на  свое  место  за  его
спиной. - Вперед! Вперед!.. - И забарабанил  пятками  по  бронзовым  бокам
Огнекрылого.
     - Тише ты, торопыга, - сосредоточенно изучая устройство Копья, осадил
его Флинт. - Эй! А править как?
     - Ты укажешь мне избранное тобой направление,  натягивая  поводья,  -
ответил Хирсах. Он пристально высматривал  сигнал  для  взлета  и  наконец
увидел его.
     - Все понятно, - сказал Флинт и  потянулся  к  поводьям.  -  Итак,  я
команду... ахм!
     - Конечно, высокочтимый отец! -  Хирсах  прыжком  взвился  в  воздух,
разворачивая  громадные  крылья   и   ловя   восходящие   струи   воздуха,
поднимавшиеся с нагретого солнцем утеса, на котором они готовились к бою.
     - Погоди! Поводья... - Флинт пытался схватить их, но тщетно:  поводья
было уже не достать.
     Хирсах улыбнулся про себя и притворился, что не расслышал.

     Неся на спинах рыцарей, ставших их  всадниками,  благородные  драконы
один за другим  взлетали  с  холмистых  восточных  предгорий  Вингаардских
хребтов. В этих местах зимний холод уже уступал  теплым  северным  ветрам,
растапливавшим льды и снега. В воздухе витали пряные ароматы пробудившейся
зелени. Солнце вспыхивало на крыльях драконов, занимавших место в строю.
     От этого зрелища поневоле захватывало дух. Тассельхоф  знал,  что  не
позабудет его до смертного часа  -  а  может  статься,  и  долее.  Бронза,
серебро и живая медь так и горели на утреннем солнце.  Сверкали  седельные
Копья, переливались яркими бликами  рыцарские  доспехи.  Знамя  Зимородка,
шитое золотом, вилось в синеве неба.
     Минувшие  несколько  недель  были  поистине  великолепны.  Флинт   не
преувеличивал, говоря,  что  они  наконец-то  начали  побеждать.  "Золотой
Полководец" -  так  называли  Лорану  в  войсках  -  буквально  из  ничего
умудрилась сколотить сильную армию. Палантасцы с восторгом становились под
ее знамя. Смелые планы и твердые, решительные действия по  праву  снискали
Лоране уважение Соламнийских Рыцарей. И настал день, когда войско вышло из
Палантаса и ринулось по равнине, опрокидывая  и  гоня  охваченные  паникой
армии Повелителя Драконов, больше известного под именем Темной Госпожи.
     Победа следовала за победой; дракониды бежали. Кое-кому уже казалось,
что до окончательной победы в войне рукой подать.
     Лорана, однако, не обольщалась. Она знала, что драконы Повелительницы
все еще представляли собой грозную силу. Особенно тревожило ее то, что эти
самые драконы словно в воду канули: никто не знал, куда они  подевались  и
почему не участвовали в сражениях. День проходил за днем - Лорана  держала
своих  драконов  и  их  всадников  в  полной   готовности,   не   позволяя
расслабиться.  Вражеские  стаи  могли  в   любой   момент   появиться   на
горизонте...
     И вот настал решающий час. Лорана получила донесение: несколько  стай
алых и синих драконов мчалось на запад явно затем, чтобы остановить  не  в
меру решительного Золотого Полководца и ее разношерстную армию.
     ...Сверкающей вереницей бронзы и  серебра  мчались  над  Соламнийским
Полем Драконы Белокамня (так все чаще называли благородных драконов).  Для
Рыцарей, восседавших на их спинах, это был уже не первый полет, - если  не
считать гнома, который  до  сего  дня  упорно  отказывался  подниматься  в
воздух. Тем не менее, вид клочковатых облаков, стремительно  проносившихся
мимо, и посвист ветра, бьющего в лицо, для всех был по-прежнему непривычен
и нов.
     Знамена яростно хлопали.  Пешие  солдаты,  оставшиеся  далеко  внизу,
казались муравьями, медленно переползающими  лужайку.  Для  одних  рыцарей
полет был исполнен восторга и волшебства. Другие собирали в кулак все свое
мужество, чтобы не оплошать.
     А впереди, самим видом своим ободряя слабых  и  вдохновляя  отважных,
неслась Лорана на громадном серебряном вожаке - на том самом, что принес с
Драконьих островов ее брата. Золотые  волосы,  струившиеся  из-под  шлема,
казались  ожившими  солнечными  лучами.  Сама  того   не   ведая,   Лорана
становилась символом победы, подобным самому  Копью.  Девичья  гибкость  и
непреклонное мужество, нежная красота - и способность разить насмерть.  Да
что говорить! Воины, еще недавно исполненные сомнений - женщина!  -  пошли
бы теперь за ней хоть в самую Бездну...
     Тассельхоф все высовывался из-за плеча Флинта,  ища  глазами  Лорану.
Она держалась впереди строя и время от времени оглядывалась - не отстал ли
кто-нибудь. Тас видел, как она  наклонялась  вперед,  советуясь  со  своим
драконом. Было похоже, что пока все шло как  надо,  и  Тас  решил  немного
отвлечься от предстоявшего боя и вволю насладиться полетом. Жизнь  кендера
была полна приключений, но  нынче  все  же  происходило  нечто  совершенно
особенное. Ветер выжимал слезы из глаз, но  даже  и  он  ничуть  не  мешал
блаженству Тассельхофа.
     Кендер, любитель карт, наконец-то увидел идеальную карту.
     Под ним простирались холмы и долины, городки и хутора, рощи  и  реки.
Все сразу, и вместе  с  тем  в  мельчайших  подробностях.  Вот  бы  как-то
запечатлеть этот вид и сохранить его навсегда...
     Погодите-ка, вдруг осенило его. А почему бы и нет?.. Покрепче стиснув
седло цепкими коленками, кендер разжал руки, которыми держался за  Флинта,
и принялся  рыться  в  сумочках.  Выудив  наконец  чистый  листок,  кендер
пристроил его у гнома на спине и принялся рисовать кусочком угля.
     - Хватит дрыгаться! - прикрикнул он на  Флинта,  -  тот  все  еще  не
оставлял надежды ухватить поводья.
     - Да чем  ты  там  занят,  безмозглый?..  -  проорал  гном,  неуклюже
заворачивая руку назад и пытаясь добраться  до  Таса.  Так  бывает,  когда
нападет неожиданный зуд, и не дотянуться, не почесать.
     - Карту рисую! - закричал в ответ Тас. - Таких еще не бывало! Я стану
знаменит!..  Смотри:  вон  наши  войска  -  ползут,  как  жучки.   А   вон
Вингаардская Башня! Да тихо же ты, пока я тут все не размазал!..
     Флинт застонал и решился  наконец  оставить  в  покое  и  поводья,  и
несносного кендера. Лучше сосредоточить внимание на том, как бы удержаться
верхом на драконе... и  притом  удержать  внутри  себя  недавно  съеденный
завтрак. Послушавшись кендера, он посмотрел  вниз,  и  это  было  ошибкой.
Теперь он смотрел только вперед и  сидел  прямо,  точно  аршин  проглотив.
Плюмаж из гривы грифона  на  его  шлеме  развевался  и  щелкал  на  ветру.
Кружащиеся птицы проносились далеко внизу... Все шло к тому,  чтобы  Флинт
поместил драконов в своей личной табели о рангах в одной графе с  лодками,
лошадьми и Иными Штуковинами, От Которых  Надо  По  Возможности  Держаться
Подальше.
     - Смотри!.. - возбужденно вопил Тас. -  Вон  там  ихние  армии!  Идет
сражение, и  я  вижу  его  все  целиком!..  -  Кендер  свесился  с  седла,
пристально всматриваясь. Со дна воздушного океана доносились крики и  стук
оружия. - Нельзя ли подлететь  поближе?  -  крикнул  он  Хирсаху.  -  Я...
ой-ой-ой!.. Моя карта!..
     Дракон неожиданно заложил  крутой  вираж,  и  мощный  вихрь  выхватил
листок у Таса из рук. Кендер скорбно проводил его глазами, но как  следует
расстроиться не успел: тело Флинта, и без того напряженное,  вдруг  словно
одеревенело.
     - Что там? Что такое? - закричал Тас.
     Флинт закричал в ответ, указывая рукой.  Пока  Тас  пытался  что-либо
разглядеть или расслышать, Хирсах влетел в низкое  облачко  и  кендер,  по
выражению овражных гномов, перестал видеть собственный нос.
     Но потом они вырвались из облаков и...
     - Во дают!.. - вырвалось у кендера.
     Прямо под ними, пикируя на муравьиные отряды  людей,  стая  за  стаей
мчались драконы. Алые и синие крылья были подобны  грозным  знаменам;  все
ближе и ближе подлетали они к беззащитной пехоте Золотого Полководца...
     Тассельхоф видел, как чудовищный магический  ужас  ломал  и  смешивал
недавно такие стройные ряды. Но на широкой травянистой равнине некуда было
убежать, негде спрятаться. Тас воочию представил себе, как молнии и  огонь
настигают мечущихся людей...
     - Надо остановить их!..
     Тут Хирсах лег на крыло, и  Тас  едва  не  проглотил  язык.  Горизонт
поднялся на дыбы, и кендер испытал ни с чем  не  сравнимое  ощущение:  ему
показалось, будто они падали вверх. Инстинктивным движением Тас  ухватился
за поясной ремень Флинта и запоздало припомнил,  что  ему,  как  и  гному,
полагалось бы пристегнуться. Ладно, следующий раз он...
     ...Если только он будет, этот следующий  раз.  В  ушах  ревел  ветер,
земля неистово вращалась -  дракон  стремительно  снижался.  Кендеры  были
охочи до новых впечатлений, и это в самом деле  было  нечто  из  ряда  вон
выходящее... И все же земля могла бы, право  же,  мчаться  навстречу  хоть
чуточку медленнее!..
     - Я сказал остановить, но не сей же секунд... - прокричал он  Флинту.
Посмотрев вверх - а может быть, вниз? - он увидел других  драконов  далеко
вверху  над  собой...  хотя  нет,  скорее  внизу...  Все  перепуталось.  В
следующий миг драконы оказались сзади. Они вырвались вперед!  В  одиночку!
Куда только смотрит Флинт?..
     - Помедленнее! - крикнул Тас гному. - Скажи ему, пускай  сбавит  ход!
Мы всех обогнали, даже Лорану!..
     Гном и сам был бы не прочь  немножко  попридержать  Огнекрылого.  При
последнем маневре поводья сами собой попали ему в руки, и он тянул их  что
было силы, истошно крича:
     - Тпру! Тпру!..
     Он смутно помнил,  что  лошади  вроде  бы  этого  слушались.  Дракон,
однако, слушаться не желал.
     Даже знай Флинт, что не он один тщетно пытался править, это послужило
бы перепуганному гному слабеньким утешением. Словно  повинуясь  безмолвной
команде,  ровный  серебряно-бронзовый  строй  за   их   спинами   ломался,
распадаясь на стаи по два-три дракона.  Рыцари  отчаянно  тянули  поводья,
пытаясь  заставить  крылатых  зверей  вернуться  к  привычному   для   них
кавалерийскому строю. Драконы не слушались. Они лучше знали, как следовало
воевать в воздухе. Здесь была их  стихия.  Пусть-ка  лучше  эти  лошадники
учатся, как надо сражаться верхом на драконах...
     Великолепно развернувшись, Хирсах  снова  врезался  в  облачко,  и  в
густом влажном тумане Тас мгновенно утратил всякое  понятие,  где  верх  и
низ, лево и право. Потом перед глазами опять взорвалась солнечная  синева.
Ага! Верх и низ, по крайней мере, вернулись на  место.  Вот  только  запас
низа был как-то очень уж пугающе мал.
     И тут из груди Флинта вырвался воинственный  рев.  Тас  подскочил  от
неожиданности и уставился вперед. Оказывается, они  метили  прямо  в  стаю
синих  драконов,  которые,  увлекшись  преследованием   кучки   охваченных
магическим ужасом пехотинцев, еще не заметили Хирсаха.
     - Копье! Копье!.. - завопил Тас.
     Флинт схватился за рукоять Копья, судорожно пытаясь пристроить  ее  к
плечу. Синие их по-прежнему не замечали.  Выскользнув  из  облака,  Хирсах
пристроился им в хвост. А потом бронзовой молнией промчался  над  стаей  и
настиг вожака - крупного синего дракона, на  котором  восседал  всадник  в
синем же шлеме. Стремительно нырнув, Хирсах полоснул вожака всеми четырьмя
лапами, увенчанными смертоносными мечами когтей.
     Удар резко швырнул  Флинта  вперед.  Тас  шлепнулся  на  него.  Флинт
барахтался, но приподняться не  мог:  крепко  обхватив  его  одной  рукой,
другой рукой Тас колотил гнома по шлему, звонко подзадоривая дракона.
     - Молодец! Так его! Врежь еще!.. - верещал  кендер.  И  знай  дубасил
друга по голове.
     Заковыристо ругаясь по-гномски. Флинт с большим трудом спихнул с себя
Таса и выпрямил спину. В этот момент Хирсах снова взмыл в небеса и  юркнул
в облако, не  давая  времени  синим  прийти  в  себя  от  неожиданности  и
поквитаться с обидчиком.
     Влетев в облако, дракон немного помедлил - быть может, нарочно затем,
чтобы неопытные всадники перевели дух  и  приготовились  к  новой  сшибке.
Флинт уселся в седле как следует, и Тас взял  его  за  пояс,  отметив  про
себя, что выглядел гном несколько странно: посерел лицом и смотрел  как-то
озабоченно. Ну да обстоятельства способствуют, сказал себе Тас.  Он  хотел
спросить Флинта, хорошо ли  тот  себя  чувствовал,  но  не  успел:  Хирсах
выскочил из тумана.
     Прямо под собой Тас увидел синих драконов. Вожак  оставил  погоню  за
людьми и завис в воздухе,  часто  работая  широкими  крыльями  и  озираясь
кругом. Синий самец был поранен: Тас разглядел кровь у него на боках, там,
где острые когти Хирсаха порвали и чешую, и жесткую синюю шкуру. Дракон  и
всадник вертели головами, высматривая врага. Вот всадник вытянул руку...
     Тас отважился оглянуться, и у  него  перехватило  дух.  Стоило  жить,
чтобы увидеть такое.  Бронза  и  серебро  вспыхивали  на  солнце:  Драконы
Белокамня вырывались из-за прикрытия облаков  и  с  криком  пикировали  на
синие стаи. Мигом забыв о сражении, происходившем  внизу,  синие  отчаянно
пытались набрать высоту и не дать преследователям напасть на  себя  сзади.
Тут и там уже завязывались поединки. Едва не ослепив  кендера,  с  треском
ударила близкая молния, и крупный бронзовый  дракон,  летевший  по  правую
руку от них, закричал от боли и ужаса и закувыркался в воздухе: его голову
обуглило пламя. Тас видел, как всадник отчаянно  хватался  за  бесполезные
поводья. Рот его был раскрыт в крике, но слабого человеческого  голоса  не
было слышно за  шумом  битвы.  Дракон  и  рыцарь  стремительно  мчались  к
земле...
     Тас следил за ними, не в силах отвести глаз, и, точно во  сне,  гадал
про себя, как это - со всего размаху врезаться в  траву!..  Долго  гадать,
впрочем, ему не пришлось: Хирсах проревел, вызывая врага на бой.
     Синий вожак услышал голос Хирсаха и  принял  его  вызов.  Не  обращая
внимания на кипевший кругом бой, он взвился  навстречу  бронзовому,  чтобы
продолжить свой спор с ним один на один.
     - Давай, гном! Твой черед! - прокричал Хирсах. - Готовь Копье!..
     Напрягая могучие крылья, он уходил все выше и выше, выгадывая простор
для маневра и давая время Флинту приготовиться.
     - Я подержу поводья! - крикнул Тас.
     Он так  и  не  понял,  слышал  ли  его  гном.  Лицо  Флинта  казалось
застывшим; он  двигался  медленно,  какими-то  неживыми  движениями.  Тасу
оставалось  только  сходить  с  ума  от  нетерпения,  пока  гном  неуклюже
обхватывал посеревшими пальцами древко Копья и приспосабливал  его  справа
под мышкой, как их учили. Сделав это. Флинт снова незряче уставился  прямо
вперед.
     Еще некоторое время Хирсах продолжал набирать высоту, потом прекратил
подъем, и Тас принялся озираться, соображая, где же соперник.  У  него  не
было ни малейшего представления о том, куда подевался синий и его всадник.
И тут-то Хирсах ринулся вперед, и Тас ахнул: так вот же  они!  Прямехонько
впереди!..
     Он видел, как синий раскрыл  страшную  клыкастую  пасть.  Вспомнив  о
молнии, Тас  тотчас  съежился  за  щитом...  и  увидел,  что  Флинт  сидел
по-прежнему прямо, мрачно глядя поверх щита  на  приближающегося  дракона!
Протянув руку, Тас вцепился в длинную бороду гнома и рванул что было силы,
заставляя друга пригнуться.
     Ударила молния, и они  оказались  прямо  в  клубке  слепящего  света.
Мгновенно последовавший гром чуть не вышиб дух и из кендера, и  из  гнома.
Хирсах взвыл от боли, но в сторону не отвернул.
     Драконы сшиблись лоб в лоб, и Копье проткнуло синюю шкуру.
     Некоторое время для Таса существовали лишь вспышки и полосы  алого  и
синего цвета. Верх и низ поминутно менялись местами.  Вот  прямо  в  глаза
кендеру уставились огненно-красные драконьи глаза. Сверкали когти.  Кричал
Хирсах, бешено визжал  синий.  Крылья  со  свистом  резали  воздух.  Земля
вращалась, постепенно делаясь ближе. Сцепившиеся драконы начали падать.
     И почему Огнекрылый от него не отцепится, лихорадочно соображал  Тас.
Потом он увидел.
     Копье пробило синему сустав крыла и намертво засело в  плече.  Дракон
отчаянно пытался  высвободиться,  Хирсах  же,  обезумев  от  ярости,  знай
впивался в него клыками и острыми когтями передних лап.
     Занятые друг другом, драконы совершенно позабыли про  всадников.  Тас
тоже забыл думать про синего всадника - пока не увидел, что  тот  висит  в
своем седле всего в нескольких футах от него.
     Земля и небо снова  перемешались:  драконы  били  крыльями,  неистово
кружась. Тас увидел сквозь какую-то пелену, как с головы  синего  всадника
свалился офицерский шлем и ветер подхватил  светлые  волосы.  В  холодных,
ясных глазах не было и тени испуга. Он смотрел прямо на Тассельхофа.
     Почему он кажется мне знакомым, подумал  Тас  удивительно  отрешенно.
Как если бы все это происходило с каким-то  другим  кендером,  а  он  лишь
смотрел со  стороны.  Где  я  мог  его  видеть?..  И  с  какой  стати  мне
вспоминается Стурм?..
     Офицер между тем отстегнул ремни и встал в стременах. Одна его рука -
правая - безвольно висела вдоль тела, другая потянулась вперед...
     И тут Тас все понял. Понял с ужасающей ясностью, что было у  того  на
уме. Если бы офицер сам поведал ему о задуманном, и то не было бы ясней.
     - Флинт!.. - что было мочи завопил Тас. - Высвободи Копье  из  упора!
Скорей!..
     Но гном все  с  тем  же  странным  выражением  лица  мертвой  хваткой
стискивал древко. Драконы кусались  и  рвали  друг  друга  когтями;  синий
извивался, одновременно пытаясь защититься от Хирсаха и вытащить  засевшее
острие. Тас слышал, как синий всадник что-то крикнул своему дракону, И тот
забил крыльями с удвоенной силой, удерживая равновесие в воздухе.
     Офицер  использовал  этот  миг,  чтобы  с   поразительной   ловкостью
перепрыгнуть с одного дракона на другого. Схватив здоровой  рукой  Хирсаха
за гриву, он вскочил ему на шею и крепко стиснул ее сильными ногами.
     Хирсах, занятый противником, даже не заметил ничтожного смертного.
     Быстро оглянувшись на кендера с гномом, офицер  рассудил,  что  их  -
пристегнутых, как и полагалось, к седлу, -  можно  было  не  опасаться.  С
полным спокойствием вытащил он длинный меч и, нагнувшись, принялся  рубить
ремни сбруи, перекрещенные на груди бронзового дракона, впереди крыльев.
     - Флинт! Ну выпусти же ты пику!.. - умолял Тас.  -  Смотри!  Если  он
перерубит ремни, седло свалится! Мы полетим вниз!.. Вниз, понимаешь?..
     Флинт повернул голову: до него наконец  дошло.  Двигаясь  по-прежнему
мучительно медленно, он начал возиться с механизмом,  который  должен  был
высвободить Копье и  разъединить  драконов.  Руки  гнома  дрожали.  Успеет
или?..
     Тас видел, как размеренно сверкал длинный меч.  Вот  один  из  ремней
распался и затрепетал на ветру. Времени для  размышлений  более  не  было.
Оставив гнома сражаться с неподатливым механизмом, Тас рискнул выпрямиться
и обмотал себя поводьями поперек тела. А потом,  держась  за  край  седла,
прополз мимо гнома вперед. Лег на шею дракону и, руками и ногами  цепляясь
за жесткую колючую гриву, двинулся дальше...
     Он сумел незаметно приблизиться к офицеру - тот начисто забыл о двоих
всадниках бронзового, будучи уверен, что они  так  и  сидят  там,  позади,
намертво пристегнутые к седлу. К тому же он был занят - он почти перерубил
ремни. Он так и не понял, что на него налетело.
     Привстав,  Тассельхоф  прыгнул  ему  на  спину.  Он  застал   офицера
врасплох, и тот, судорожно пытаясь удержаться на шее дракона, выронил меч.
Потом, рыча от ярости, он попробовал обернуться... и  вдруг  стало  темно!
Чьи-то маленькие, но крепкие руки  обхватили  его  голову,  закрыв  глаза.
Выпустив гриву дракона, офицер хотел сбросить  с  себя  напавшее  на  него
существо - ему уже казалось, у этого существа была добрая дюжина  лап,  по
крайней мере, висело оно на  нем,  точно  вцепившийся  клещ...  Но  стоило
отпустить руку, как оба тут же начали съезжать с шеи  дракона,  и  офицеру
пришлось поспешно нашарить гриву Хирсаха...
     - Флинт! Высвободи Копье!.. Флинт!.. - не слыша собственного  голоса,
кричал Тас. Земля мчалась навстречу: слабеющие драконы  валились  вниз  из
поднебесья. Думать сделалось невозможно. Перед глазами  мелькали  какие-то
вспышки. Тас цеплялся за офицера, который все еще пытался сбросить его...
     Потом раздался громкий металлический щелчок.
     Механизм сработал и освободил Копье. А с ним и драконов.
     Развернув крылья, Хирсах вышел из  штопора  и  выровнялся  в  полете.
Земля и небо наконец-то встали на место. У Таса текли по щекам  слезы.  Да
нет, я совсем не боюсь, всхлипывая, сказал он себе. Просто...  просто  что
может быть лучше синего, синего неба - наверху, где ему и полагается быть!
     - Жив, Огнекрылый?.. - окликнул Тас.
     Бронзовый устало кивнул.
     - А у меня тут пленник! - сообщил ему Тас, заодно и сам осознавая это
интересное  обстоятельство.  И  не   спеша   выпустил   офицера   -   тот,
полузадушенный, неуверенно крутил головой. - Полагаю, ты никуда отсюда  не
денешься, - пробормотал Тас. Слез со спины  пленника  и  пополз  по  гриве
обратно. Он видел, как офицер поднял голову к небу и в  бессильной  ярости
стиснул кулак: Драконы Белокамня  под  водительством  Золотого  Полководца
постепенно очищали небо от его красно-синего воинства. Особенно пристально
офицер следил за Лораной... и тут-то Тассельхоф смекнул наконец, где видел
его. Смекнул - и аж задохнулся.
     - Спусти нас на землю, Огнекрылый!.. - крикнул  он,  и  руки  у  него
задрожали. - Скорей!..
     Дракон выгнул шею, оглядываясь на седоков, и Тас  заметил,  что  один
глаз у него опух  и  закрылся.  Чуть  не  полголовы  покрывали  ожоги,  из
разорванной ноздри капала кровь. Тас завертел головой, ища синего. Но того
нигде не было видно.
     Снова посмотрев на офицера,  Тас  неожиданно  восхитился  собственным
деянием.
     - Эгей, Флинт!.. - закричал он в восторге. - Мы все-таки сделали это!
Мы бились с драконом, и я взял пленника! Сам!.. Один!..
     Хирсах  опустился  на  землю,  и  столпившаяся   пехота   разразилась
приветственными криками. Офицера повели прочь. Тасу было вовсе не жалко  с
ним расставаться - там более что пленник, прежде, чем уйти,  наградил  его
зловещим, пронизывающим взглядом... Но тут кендер глянул  на  Флинта  -  и
мигом все позабыл.
     Гном обмяк в седле, усталое лицо  казалось  внезапно  постаревшим,  а
губы - совсем синими.
     - Что с тобой? - испугался Тас.
     - Ничего.
     - А почему ты держишься за грудь? Ты что, ранен?..
     - Нет, не ранен.
     - Тогда почему...
     - Ну что за репей на мою голову!.. - хмуро буркнул Флинт. - Всю плешь
проест, пока не ответишь!.. Так вот,  если  тебе  угодно  знать,  это  все
проклятая пика. Ну, а тот безрукий, кто шил  эту  дерьмовую  куртку,  был,
по-видимому, еще глупее тебя. Мне въехало древком в  ключицу,  ясно  тебе?
Воображаю, какой будет синяк!.. А что касается пленника, я лично в толк не
возьму, как только вы оба живы остались! Взял пленника, ха!.. Скажи  лучше
- случайность, дурацкая притом. Да чтоб я в здравом уме и  твердой  памяти
еще когда-нибудь полез на этих крылатых...
     Умолкнув, Флинт наградил  кендера  взглядом  столь  кровожадным,  что
Тассельхоф попросту повернулся  и  отошел  на  безопасное  расстояние.  Он
хорошо знал: если Флинт в таком состоянии, дешевле будет просто  дать  ему
остыть в одиночестве. Пусть пообедает, отдохнет, успокоится...
     И только вечером, когда Тас  уже  засыпал,  уютно  свернувшись  подле
теплого бронзового бока Хирсаха,  ему  вспомнилось,  что  Флинт  почему-то
прижимал ладонью свой левый бок. А ведь пика-то была справа...

                               КНИГА ВТОРАЯ

                           1. ВЕСЕННИЙ РАССВЕТ

     Рассвет  едва-едва  начинал  заливать  округу  золотистым  и  розовым
светом, когда  жителей  Каламана  разбудили  колокола.  Первыми  из  своих
кроваток выскочили дети - и  немедля  бросились  в  родительские  спальни,
требуя, чтобы отцы и матери немедленно просыпались, чтобы поскорее вступал
в свои права праздничный день. Кое-кто  из  взрослых  притворно  ворчал  и
пытался натянуть на голову одеяло,  но  таких  было  немного.  Большинство
весело покидало постели, охваченное тем же радостным  нетерпением,  что  и
дети.
     Нынешний день должен был красной строкой войти  в  историю  Каламана.
Сегодня справляются не только  ежегодний  праздник  Весеннего  Рассвета  -
сегодня народ  чествовал  победоносные  армии  Соламнийских  Рыцарей,  чьи
палатки усеяли луг  за  городскими  стенами.  В  полдень  Рыцари  совершат
торжественный въезд в  город,  ведомые  своим  легендарным  полководцем  -
эльфийской девушкой.
     Солнце поднималось все выше. Когда оно заглянуло за городские  стены,
из каждой трубы уже поднимался дымок, неслись ароматы  жарящейся  ветчины,
изысканного кофе и сдобных, только  что  вылеченных  булочек.  Эти  запахи
любого засоню подняли бы из теплой постели;  а  тех,  на  кого  и  они  не
подействовали бы, уж точно разбудил  бы  шум  и  гам  детей,  заполонивших
улицы. В этот день никто не призывал их к порядку: и правда, почему бы  не
дать порезвиться ребятишкам, просидевшим  в  четырех  стенах  целую  зиму?
Дело, конечно,  вряд  ли  обойдется  без  синяков,  ободранных  коленок  и
расстройств живота из-за непомерного количества съеденных  сладостей.  Тем
не менее, блаженных воспоминаний хватит до следующей весны.
     К середине утра праздник был уже в полном разгаре  Уличные  торговцы,
расставившие тут  и  там  ярко  разукрашенные  ларьки,  надрывали  голоса,
нахваливая товар. Кое-кто  уже  опустошил  кошелек,  поддавшись  соблазнам
азартных игр. На площадях плясали ручные  медведи:  Фокусники-иллюзионисты
заставляли восторженно ахать старых и малых...
     Наступил полдень, и колокола зазвонили опять. Улицы тотчас  опустели.
Народ выстроился  на  тротуарах.  Широко  распахнулись  городские  ворота;
Соламнийские Рыцари готовились к торжественному въезду в Каламан.
     Толпа замерла в предвкушении; те, кому не хватило  места  в  передних
рядах,  пытались  протиснуться  вперед.  Каждому  хотелось   как   следует
разглядеть Рыцарей, в особенности же -  эльфийку,  о  которой  уже  ходило
немало легенд одна невероятней другой.
     Она въехала в город первой, въехала на белом,  без  единого  пятнышка
жеребце. И толпа, готовая  разразиться  приветственным  криком,  встретила
ее... тишиной. Величавая красота предводительницы войск буквально отнимала
дар речи. Облаченная в  серебряную,  украшенную  золотой  чеканкой  броню,
Лорана твердой рукой направила коня в ворота, а потом - в глубь  городских
улиц. Там уже ждали дети, которым предстояло бросать, цветы под копыта  ее
скакуна. Но зрелище красавицы в сверкающих латах ошеломило и детей, -  они
так и остались стоять, прижимая свои букеты  к  груди,  и  не  бросили  ни
цветочка.
     А позади золотоволосой эльфийки ехала  довольно  странная  пара,  при
виде которой народ начал изумленно переглядываться и  указывать  пальцами.
На широкой спине мохнатого пони вдвоем сидели кендер и гном. Кендер во все
горло кричал что-то приветственное, размахивал  руками  и  явно  в  высшей
степени наслаждался  происходившим.  Гном  же,  сидевший  вторым,  мертвой
хваткой держал кендера за пояс -  и  чихал  так,  что,  казалось,  вот-вот
свалится наземь.
     За ними скакал молодой эльфийский вельможа; он был до того  похож  на
девушку-полководца, что ни у кого не оставалось сомнений - это были брат и
сестра. Рядом с юным вельможей ехала еще одна эльфийка: волосы у нее  были
удивительного серебряного цвета, а глаза - синие-синие. Ей явно было очень
не по себе среди огромной толпы.
     И  вот  наконец  показались  Соламнийские  Рыцари;  их  было  человек
семьдесят пять, все - в великолепных сверкающих латах.  Толпа  разразилась
криком и принялась размахивать флагами.
     Кое-кто из Рыцарей обменивался невеселыми взглядами, - все они знали,
что какой-то месяц назад прием, оказанный  им,  был  бы  совершенно  иным.
Однако теперь  они  были  героями.  Трех  столетий  всеобщей  ненависти  и
беспочвенных обвинений как не  бывало:  народ  видел  в  них  избавителей,
спасших Каламан он ужасов драконидского нашествия.
     За Рыцарями в город проследовало несколько сот пехотинцев. И наконец,
к вящему восторгу горожан, в небе над Каламаном появились драконы.  И  это
были вовсе не те жуткие алые и синие стаи, которые всю зиму наводили страх
на округу. Солнце сияло на благородных  крыльях  серебряных,  бронзовых  и
золотых Драконов Белокамня.  Великолепные  создания  кружились,  ныряли  и
взвивались в полуденное небо, и стаи ровным строем следовали за  вожаками.
А на спинах драконов восседали гордые Рыцари,  и  зазубренные  наконечники
серебряных Копий ярко горели на солнце.
     Когда же завершилось торжественное шествие войск, горожане  собрались
ко дворцу своего Государя послушать  его  речь  во  славу  героев.  Нельзя
передать, как краснела и смущалась Лорана, когда ей начали  приписывать  и
чудесное  обретение  Копий,  и   возвращение   благородных   драконов,   и
бесподобные победы. Она пыталась возражать, указывала на своего брата,  на
Рыцарей...  Мало  кто  слышал  ее  за  восторженным  ревом  толпы.  Лорана
беспомощно  оглядывалась  на  государя  Микаэла,  недавно   прибывшего   с
Санкриста в качестве полномочного представителя Великого Магистра  Гунтара
Ут-Вистана. Микаэл лишь улыбался.
     - Пусть их! Им нужен герой, - сказал он  Лоране,  с  трудом  перекрыв
шум. - Или, лучше сказать,  героиня.  Они  это  заслужили.  Они  всю  зиму
тряслись от страха, со дня на день ожидая появления в небе драконов. И вот
к ним прямиком из детской сказки приезжает прекрасная  героиня...  и  всех
выручает...
     - Но ведь это несправедливо! Все было совсем не  так!  -  возмущалась
Лорана. Она тянулась к Микаэлу, чтобы быть услышанной. В руках у нее  была
целая охапка зимних роз; от их приторного  аромата  кружилась  голова,  но
Лорана не смела отложить цветы, чтобы ненароком кого-нибудь не обидеть.  -
Я приехала не из сказки! Там, за мной, - тьма, кровь и огонь! А то, что  я
оказалась полководцем, - лишь политический ход государя Гунтара, и ты  это
знаешь не хуже меня. И если бы Сильвара с моим братом не пошли на  муки  и
жертвы, чтобы привести сюда добрых драконов... мы бы,  скорее  всего,  шли
сегодня по этим улицам в цепях за колесницей Темной Госпожи!
     - Оставь, Лорана. Все к лучшему - и для них,  и  для  нас.  -  Микаэл
искоса посмотрел на Лорану и вновь вскинул руку,  приветствуя  горожан.  -
Подумай: всего несколько недель назад мы  вряд  ли  вымолили  бы  у  этого
самого Государя и корочку черствого хлеба. А  теперь  -  и  все  благодаря
тебе. Золотой Полководец! - Он с радостью согласился  разместить  армию  в
городе, снабдить нас провизией, лошадьми и всем  необходимым.  Юноши  рады
влиться в наши ряды. Когда мы выступим отсюда на Даргаард,  нас  будет  на
добрую тысячу больше сегодняшнего.  А  боевой  дух?  Ты  же  помнишь,  как
выглядели Рыцари в Башне Верховного Жреца. А погляди-ка на них теперь!
     Да, с горечью сказала себе Лорана. Я помню. Я их видела.  Разобщенных
непримиримой  враждой,  впавших  в  бесчестье,  озабоченных   бесконечными
заговорами  друг  против  друга...   Потребовалась   гибель   прекрасного,
благородного  человека,  чтобы  привести  их  в  чувство.  Лорана  закрыла
глаза... Этот шум,  этот  запах  роз,  неизменно  напоминавший  о  Стурме,
застарелая усталость и жар полуденного солнца - все вместе  обрушилось  на
нее удушающей волной. Лорана почувствовала  головокружение  и  испугалась,
как бы не упасть в обморок. Вместе с тем эта мысль  насмешила  ее.  Ничего
себе зрелище - Золотой Полководец падает, как увядший цветочек...
     Сильные руки обняли ее за плечи.
     - Держись, сестренка, - шепнул Гилтанас, а  Сильвара  забрала  у  нее
розы. Вздохнув, Лорана открыла глаза и слабо улыбнулась Государю,  который
под бешеные аплодисменты кончал уже вторую речь.
     Попалась, подумала Лорана. Никуда не денешься - придется сидеть здесь
до вечера, улыбаясь, помахивая рукой и выслушивая речь за речью  во  славу
своего героизма. И это вместо того, чтобы заползти под одеяло где-нибудь в
тихом, темном уголке - и уснуть. И добро еще была бы  в  этих  речах  хоть
толика правды. Если бы они знали, как все было на самом деле!.. Что,  если
она вот сейчас встанет и скажет им, до чего страшно ей было  в  сражениях?
Так страшно, что она потом не могла вспомнить  подробностей  и  только  по
ночам видела кошмарные сны! Если она скажет им, что  была  лишь  шахматной
фигурой в игре, которую вели Рыцари. Скажет им, что она  вообще  оказалась
здесь потому, что убежала в свое время  из  дому  -  глупая,  избалованная
девчонка, вздумавшая последовать за мужчиной-полуэльфом, который, ко всему
прочему, ее не любил?.. Интересно, как им это понравится?..
     -  А  теперь...  -  голос  каламанского   Государя   разносился   над
запруженной площадью, - а теперь я имею честь - поистине величайшую честь!
- представить вам женщину, которой мы обязаны переломом в ходе этой войны,
женщину, перед которой в ужасе бегут армии драконидов, женщину, очистившую
небо от драконов Тьмы, женщину, чьи воины пленили злокозненного  Бакариса,
женщину, чье имя ныне приравнено к имени самого Хумы и произносится в ряду
величайших воинов Кринна. Ибо не позже чем через неделю она  отправится  к
Даргаардской Башне требовать капитуляции Повелителя  Драконов,  известного
как Темная Госпожа...
     Голос Государя вновь потонул в буре приветствий. Он выдержал  должную
паузу, потом, заведя руку, подхватил Лорану и едва ли не силой вытащил  ее
вперед:
     -  ...Итак,  перед  вами  -  Лоранталаса,  принцесса  Правящего  Дома
Квалинести!
     Оглушающий рев толпы эхом отдавался в стенах высоких каменных зданий.
Перед Лораной  мелькали  праздничные  знамена  и  бушевало  сплошное  море
народа, уйма ртов, разинутых  в  приветственном  крике.  "На  что  им  мои
страхи, - подумала она устало. - Они  не  захотят  слышать  о  них,  да  и
правильно сделают. У них своих хватает. Зачем рассказывать им  о  мраке  и
смерти?.. Они хотят сказку о любви, о возрождении и о серебряных драконах.
     Как, впрочем, и все мы..."
     Лорана вздохнула и обернулась к Сильваре.  Забрав  у  нее  розы,  она
высоко подняла их над головой,  приветствуя  ликующий  народ...  И  начала
ответную речь.

     Тассельхоф Непоседа вкушал  ничем  не  замутненное  счастье.  Ему  не
составило большого труда избегнуть бдительного  ока  Флинта  и  потихоньку
смыться с помоста, где ему велено было торчать среди сановников  и  разных
там почетных гостей. Незаметно растворившись в  толпе,  кендер  отправился
исследовать город. Он был здесь не  впервые.  Когда-то,  давным-давно,  он
бывал в Каламане  с  родителями  и  сохранил  бесподобные  воспоминания  о
базарной площади, о гавани с белокрылыми кораблями, стоявшими на якорях...
и о тысяче иных чудес.
     Без особой цели гулял он среди веселой толпы; зоркие  глаза  его  все
замечали, а ловкие руки без устали запихивали в сумочки и  карманы  разные
разности. Ну до чего небрежны  эти  каламанцы,  думал  про  себя  Тас.  Их
кошельки сами собой отвязывались от поясов и  -  надо  же!  -  падали  ему
прямехонько в руки. Что же касается колец и иных  безделушек  -  воистину,
если бы он их  не  подбирал,  мостовые  города  были  бы  просто  завалены
драгоценными украшениями!
     Блаженство  кендера,  однако,  достигло  предела,  когда  он  заметил
впереди  лавочку  картографа.  Магазинчик  был  заперт,  витрины   забраны
ставнями, а на  крючке  висела  большая  табличка,  гласившая:  "ЗАКРЫТО".
Судьба распорядилась так, что хозяин лавки ушел посмотреть шествие войск.
     "Какая жалость, - подумалось Тасу. - Но не рассердится же он, в самом
деле, если я одним глазком погляжу на его карты!  -  Тут  он  многоопытной
рукою подергал замок и счастливо улыбнулся. Одно-два легких  прикосновения
- и замок тут же откроется. - Должно быть, хозяин знает, что делает, вешая
на дверь такой простенький замочек. Наверное, он не возражает, когда в его
отсутствие кто-нибудь заглядывает  внутрь.  Дай-ка  срисую  парочку  карт.
Пополню коллекцию..."
     И тут на плечо Таса легла тяжелая рука. Раздраженно - ну что,  право,
за манеры в праздничный день! - кендер обернулся... и увидел  перед  собой
фигуру, показавшуюся ему смутно знакомой. Несмотря на теплый, почти жаркий
день, незнакомец был облачен в плотные,  тяжелые  одеяния,  и  даже  руки,
подобно повязкам, прикрывали полоски намотанной  ткани.  "Жрец,  -  сказал
себе Тас. - Вот незадача!"
     - Я очень извиняюсь, -  сказал  он  незнакомцу,  который  по-прежнему
держал его за плечо. - Я никого не хотел обидеть. Я просто...
     - Ты - Непоседа? - шепелявым, невыразительным голосом перебил жрец. -
Кендер, спутник Золотого Полководца?
     - А то как же! - ответствовал Тас, необычайно польщенный тем, что его
кто-то узнал. - Он самый и есть. Я уже давно состою при  Лора...  то  есть
при Золотом Полководце. С самого начала!  Дай-ка  подумаю...  ну  да,  все
началось поздней осенью. Мы повстречали ее в Квалинести - после того,  как
удрали из клетки, в которой вез нас  хобгоблин,  а  случилось  это  спустя
некоторое время после того, как мы убили черную драконицу в  Кзак  Цароте.
Там вообще обалденная история вышла! - Тас успел начисто  позабыть  и  про
лавочку, и про карты. - Кзак Царот -  это  такой  древний,  очень  древний
город, который провалился в подземную  пещеру,  и  его  заселили  овражные
гномы. Там еще была одна малявка по  имени  Бупу,  так  вот,  Рейстлин  ее
заколдовал...
     - Заткнись! - Обмотанная лапа соскользнула  с  плеча  Таса  и  крепко
взяла его за шиворот. Неожиданный рывок - и ноги Таса оторвались от земли.
Как  уже  говорилось,  кендеры  не  подвержены  страху;   тем   не   менее
невозможность дышать не доставила  Тасу  особого  удовольствия.  -  Слушай
внимательно, - прошипел жрец, встряхивая  лягающегося  кендера,  как  волк
трясет попавшуюся птицу. - Вот так: замри - и больно не будет. У меня  тут
письмецо для Золотого Полководца... - Тихий голос жреца дышал  смертью.  -
Вот оно! - Тас почувствовал, как грубая рука всовывает что-то в карман его
курточки. - Передашь ей сегодня же вечером, да смотри, чтобы рядом  никого
не было. Усек?
     Придушенный могучей хваткой жреца, Тас не сумел не  то  что  ответить
вслух - даже кивнуть. Он смог лишь дважды утвердительно моргнуть. Голова в
капюшоне кивнула в ответ. Разжав ладонь, незнакомец  быстро  повернулся  и
зашагал по улице прочь.
     Потрясенный Тас долго еще хватал ртом воздух, глядя вслед удаляющейся
фигуре  в  развевающихся  долгополых  одеждах.   Рассеянно   ощупывал   он
пергаментный свиток, который тот засунул ему в карман... Голос  незнакомца
пробудил в  нем  весьма  неприятные  воспоминания:  засада  па  утехинском
большаке, жрецы в просторных плащах... которые оказались совсем даже и  не
жрецами. Тас содрогнулся. Драконид! Драконид в Каламане!..
     Тас удрученно покачал головой и вновь повернулся к лавке  картографа,
но удовольствие от праздника было  испорчено  безнадежно.  Он  не  испытал
приятного возбуждения даже тогда, когда замок щелкнул  и  свалился  ему  в
ладонь.
     - Эй, ты там!.. - немедля  долетел  чей-то  вопль.  -  А  ну-ка  вали
отсюда, кендер, да поживей!..
     К Тассельхофу, тяжело  отдуваясь,  со  всех  ног  спешил  краснолицый
мужчина. Не иначе, картограф собственной персоной.
     - Мог бы и не бежать, - проговорил  Тас  безразлично.  -  Ты,  верно,
хотел открыть мне, но я, как видишь, и сам справился.
     - Открыть?!.. - задохнулся мужчина. - Тебе?!.. Ах ты  воришка!  Какое
счастье, что я подоспел-таки вовремя...
     - Все равно, спасибо за хлопоты... - Тас вложил замок в руку  хозяина
лавки и зашагал прочь, машинально избегнув  неуклюжей  попытки  картографа
поймать его за шиворот. - Пойду, пожалуй. Что-то я не слишком хорошо  себя
чувствую, - сказал он. - Учти,  кстати,  что  замок  неисправен,  так  что
можешь сразу его выбросить. Все  равно  он  никуда  не  годится.  Коли  уж
обзавелся хозяйством, так запирай его как следует: мало ли  кому  взбредет
на ум забраться туда!  Нет  нет,  не  стоит  благодарности:  я  тороплюсь.
Счастливо оставаться...
     И Тассельхоф с достоинством удалился.
     - Держи вора!.. - раздалось  позади.  Немедленно  появился  городской
стражник, и Тасу пришлось нырнуть в лавку мясника, чтобы бегущий народ  не
сшиб его с ног. Кендер долго вертел головой, силясь разглядеть преступника
и попутно размышляя о всеобщем падении нравов. Ничего интересного, однако,
разглядеть ему не удалось, и Тассельхоф продолжил свой путь.  "И  как  это
Флинта опять угораздило потеряться?.." - думал он  раздраженно,  шагая  по
улице...

     ...Закрыв дверь и повернув в замке ключ, Лорана прислонилась к  двери
и  некоторое  время  стояла  неподвижно,  наслаждаясь  покоем,  тишиной  и
благословенным уединением своей комнаты. Потом бросила ключ  на  столик  и
устало направилась к кровати. Ей не хотелось возиться со свечой, да  свеча
и не была ей нужна: лучи серебряной луны  щедро  вливались  сквозь  стекла
высокого, узкого окна со свинцовыми переплетами.
     Из нижних  покоев  замка  еще  доносились  смутные  звуки  веселья  -
веселья, которое она только что покинула. Близилась полночь; вот уже битых
два часа она  тщетно  пыталась  оставить  шумное  застолье.  Потребовалось
заступничество государя Микаэла,  долго  объяснявшего  блестящим  дамам  и
господам Каламана, что это такое - застарелая  усталость  множества  битв.
Только тогда знатные гости сжалились над Лораной и отпустили ее.
     У Лораны раскалывалась голова от духоты, от запаха духов и благовоний
и, конечно, от выпитого вина. Она знала, что ей не следовало столько пить.
Она быстро пьянела, и потом, вино ей вовсе не нравилось. Но головную  боль
было легче выдержать, чем боль в сердце.
     Она бросилась на ложе и смутно подумала о том,  не  следовало  ли  ей
подняться и запереть ставни. Нет, пожалуй, не стоило: лунный свет утешал и
успокаивал ее. Лорана терпеть не могла темноты.  Ей  все  время  казалось,
будто  в  темноте  таятся  неведомые  твари,  готовые  броситься  на  нее.
Раздеться бы, подумала она затем. Помну платье... да  к  тому  же  еще  не
свое...
     И тут в дверь постучали.
     Лорана, начавшая уже засыпать,  вздрогнула  и  открыла  глаза.  Потом
вспомнила, где она и что произошло днем, - и снова зажмурилась.  Вставать?
Вот еще. Неужели не ясно, что она спит и беспокоить ее незачем?..
     Стук раздался снова, на сей раз - более настойчиво.
     - Лорана...
     - Может, отложим до утра, Тас? - спросила она, стараясь, чтобы  голос
не выдал раздражения.
     - Слишком важное дело, Лорана,  -  ответил  кендер.  -  Тут  со  мной
Флинт...
     Из-за двери раздались звуки какой-то возни.
     - Слушай, ну скажи ей...
     - И не подумаю! Это все ты!..
     - Но он же сказал, что это очень важно, вот я и...
     - Ладно! Иду, - вздохнула Лорана. Кое-как выбравшись из кровати,  она
нашарила на столике ключ, отперла дверь и распахнула ее настежь.
     - Привет, Лорана! - входя внутрь, бодро поздоровался Тас.  -  Правда,
славная удалась вечеринка? Я никогда прежде жареного павлина не ел и...
     - Дело-то в чем, Тас? - вновь вздохнула Лорана  и  прикрыла  за  ними
дверь.
     Флинт пригляделся к ее бледному, измученному лицу и как следует сунул
кулаком кендеру в спину. Укоризненно покосившись на друга, Тас  извлек  из
кармана мохнатой курточки свиток пергамента, перевязанный голубой лентой.
     - Какой то... э-э-э... жрец велел передать тебе письмишко, Лорана,  -
сказал он.
     - И это все? - Лорана нетерпеливо выхватила свиток у него из руки.  -
Небось предложение руки и сердца. Если не  ошибаюсь,  двадцать  первое  за
нынешнюю неделю. Не считая предложений несколько иного свойства...
     - Да нет же! - Тас неожиданно сделался очень серьезен. -  Это  совсем
другое, честное слово! Это от... от...
     И он осекся, не договорив.
     - А почем тебе знать, от кого это  письмо?  -  Лорана  уставилась  на
кендера пронизывающим взглядом.
     - Я... ну, как бы это сказать... я... в  некотором  роде...  капельку
туда заглянул, - пришлось сознаться Тасу. Потом его осенило: - Должен же я
был убедиться, что не потревожу тебя с чем-нибудь несущественным!
     Флинт фыркнул.
     - Премного благодарна, - сказала Лорана. Развернула свиток и отошла с
ним к окошку: лунный свет был столь ярок, что позволял без труда разбирать
написанное.
     -  Ну  так  мы  пойдем,  пожалуй,  -   пробурчал   гном   и   потащил
сопротивляющегося кендера к двери.
     - Нет! Подождите! - задыхающимся голосом остановила их Лорана.  Флинт
обернулся, встревоженно глядя на девушку.
     - Что с тобой? - И гном бросился к  ней,  увидев,  что  она  без  сил
опускается в ближайшее кресло. - Тас! Живо за Сильварой!
     - Нет, не надо... не надо никого звать... Я... со мной все в порядке.
Вы... знаете, что тут написано? - спросила Лорана двоих друзей.
     - Я пытался ему разобъяснить, - обиженно заявил Тас. -  Только  когда
это он меня слушал?
     Дрожащей рукой Лорана протянула свиток старому гному.  Тот  развернул
послание и принялся читать вслух:

     "Танис Полуэльф был ранен в битве за Вингаардскую Башню. Сначала  ему
казалось, что рана совсем не опасна, но потом его состояние ухудшилось,  и
теперь даже темные жрецы не надеются ему помочь. Я распорядилась перевезти
его в Даргаардскую Башню и ухаживаю за ним сама. Танис отлично знает,  что
дела его плохи. Он хочет, чтобы ты присутствовала у его смертного ложа. Он
собирается что-то объяснить тебе и говорит, что только это даст  его  душе
отойти с миром.
     В общем, так. Я предлагаю тебе  сделку.  У  тебя  в  плену  находится
Бакарис, мой офицер, схваченный неподалеку от Вингаардской Башни. Я хотела
бы обменять его на Таниса Полуэльфа. Это  могло  бы  произойти  завтра  на
рассвете, в рощице за городскими стенами. Если ты не склонна мне доверять,
захвати с собой Танисовых приятелей, Флинта Огненного Горна и  Тассельхофа
Непоседу. Но смотри, никого, кроме них!  За  воротами  города  тебя  будет
ждать тот, кто принес это письмо. Если он сочтет, что с твоей стороны  все
честно, - он проводит тебя туда, где  находится  Полуэльф.  Если  же  нет,
Таниса ты больше живым не увидишь.
     Я делаю это лишь потому, что обе мы -  женщины,  а  значит,  способны
понять чувства друг друга.
                                                                 Китиара".

     Последовало неловкое молчание.
     - М-м-м, - пропыхтел Флинт и вновь свернул письмо трубочкой.
     - Как ты можешь быть настолько  спокойным!  -  возмутилась  Лорана  и
выхватила у гнома свиток. - А ты? - гневно обернулась она к Тассельхофу. -
Почему ты сразу мне  не  сказал?  Чего  дожидался?  Когда  тебе  дали  это
письмо?.. Ты прочел, что он умирает, и... и ты...
     Лорана спрятала лицо в ладонях.
     Тас смотрел на нее, приоткрыв рот.
     - Лорана, - сказал он, помедлив. - Но не думаешь же ты, в самом деле,
будто Танис...
     Она рывком выпрямилась. Ее глаза, непроглядно темные от потрясения  и
горя, обратились на Флинта, потом на Таса.
     - Значит,  вы  не  верите,  что  письмо  настоящее?  -  спросила  она
изумленно.
     - Ну конечно же, нет, - сказал Флинт.
     - А ты как думаешь? - хмыкнул Тас. - Обман чистейшей воды. Ну рассуди
сама: мне вручил его драконид! И потом, Китиара  теперь  -  Повелительница
Драконов. Так неужели же Танис...
     Лорана  неожиданно  отвернулась.  Тассельхоф  замер  на  полуслове  и
вопросительно посмотрел на Флинта. Гном, казалось, постарел на глазах.
     - Вот, значит, в чем дело, - проговорил он негромко. - Мы видели, как
ты разговаривала с Китиарой на стене Башни Верховного Жреца. И, похоже, вы
с ней обсуждали не только гибель Стурма. А, девочка?
     Лорана молча  кивнула.  Она  смотрела  на  свои  руки,  сложенные  на
коленях.
     - Я не стала вам говорить... - прошептала она  еле  слышно.  -  Я  не
могла... И потом, я  еще  надеялась...  Китиара  сказала  мне,  будто  она
оставила Таниса в... в каком-то  месте,  которое  называлось  Устричный...
заправлять делами в ее отсутствие - так она выразилась...
     - Вранье! - без тени сомнения заявил кендер.
     - Нет, - покачала головой Лорана. - Она права - мы с  ней  женщины  и
можем понять чувства друг друга. Я знаю, она не  лгала.  Она  сказала  мне
правду. И потом, тогда, в Башне, она упомянула сон... - Лорана  приподняла
голову. - Вы помните тот наш сон?
     Флинт кивнул: воспоминание было не из приятных. Тассельхоф переступил
с ноги на ногу.
     - Только Танис мог рассказать ей о сне, который всем нам приснился, -
проглотив застрявший в горле комок, продолжала Лорана. - И я видела его  с
ней в  том  сне,  точно  так  же,  как  видела  я  и  смерть  Стурма.  Все
сбывается...
     - Нет, погоди-ка, - ворчливо перебил Флинт, цепляясь за  ускользающую
реальность, точно утопающий за соломинку. - Ты  сама  говорила,  что  тебе
примерещилась твоя собственная смерть - сразу, мол,  после  того,  как  не
стало Стурма. Ну, покамест ты живехонька. И тело Стурма им  растерзать  не
удалось...
     - И я не помер, как во сне, - жизнерадостно встрял Тас. - С тех пор я
вскрыл уже тьму-тьмущую замков... ну, не совсем тьму-тьмущую, скажем лучше
- некоторое количество, но иголки с ядом не было  ни  в  одном!  И  потом,
Лорана, Танис ни за что бы не стал...
     Флинт метнул ему предупреждающий  взгляд,  и  кендер  прикусил  язык.
Лорана, однако, заметила этот взгляд и все поняла. И сжала губы  так,  что
они сошлись в одну черту.
     - Стал бы. Еще как стал бы. И вы оба это знаете.  Он  любит  ее...  -
Лорана помолчала какое-то время, потом решительно произнесла: - Я пойду. Я
обменяю Бакариса.
     Флинт тяжело вздохнул. Он, в общем, это предвидел.
     - Лорана...
     - Послушай, Флинт,  -  перебила  Лорана.  -  Если  бы  Танис  получил
записку, где говорилось бы, что ты  умираешь,  -  как,  по-твоему,  он  бы
поступил?
     - Тоже сравнила, - буркнул гном.
     - А я знаю, - сказала Лорана. - Он пошел бы за тобой в самую  Бездну,
и даже тысяча драконов не остановила бы его!
     - Может, и так, а может, и нет, - ворчливо возразил Флинт. - Будь  на
нем армия и ответственность перед кучей народу, который от него зависит, -
никуда бы он не пошел. Он знал бы, что я его пойму...
     Лицо Лораны, бесстрастное, чистое и холодное, казалось вырезанным  из
мрамора.
     - К этой ответственности я никогда не  стремилась  и  не  хотела  ее.
Обставим дело так, как будто Бакарис сбежал...
     - Не делай этого, Лорана! - взмолился  Тас.  -  Ведь  это  тот  самый
офицер, который привез тела Дерека и государя Альфреда! Ты  ему  еще  руку
стрелой покалечила. Он ненавидит тебя, Лорана! Так ненавидит!..  Я  видел,
как он высматривал тебя в тот день, когда мы его сцапали...
     Флинт сдвинул брови.
     - Вельможи и твой брат еще сидят там, внизу, -  сказал  он.  -  Можно
обсудить с ними это дело и вместе подумать, как нам лучше поступить...
     - Не буду я ни с кем ничего обсуждать, - тоном окончательного решения
заявила Лорана. И  вздернула  подбородок  знакомым  повелительным  жестом,
столь памятным гному. - В конце концов, это я - полководец. Мне и решать.
     - Но почему все-таки не попросить совета...
     Лорана глядела на гнома с горькой насмешкой.
     - У кого? - спросила она. - У Гилтанаса? И что, по-твоему,  я  должна
ему сказать? Что мы с Китиарой надумали обменять любовников? Нет, не  буду
я никому говорить. Кстати, как собирались рыцари поступить с  Бакарисом?..
Казнить согласно рыцарскому ритуалу, если не ошибаюсь?.. Я думаю, они  мне
за мои дела кое-чем все же обязаны. Вот я и  возьму  Бакариса  в  качестве
платы.
     - Лорана... - Флинт  судорожно  пытался  нащупать  хоть  какой-нибудь
способ растопить эту ледяную застывшую маску.  -  Вообще-то  есть  этикет,
которого положено придерживаться при обмене пленных. Ты права,  ты  у  нас
полководец. Значит, должна понимать, насколько  это  важно!  Ты  жила  при
дворе своего батюшки достаточно долго, чтобы...
     Последние слова были ошибкой. Гном понял это сразу, едва они  у  него
вырвались. И даже застонал про себя.
     - Я больше не живу при отцовском  дворе!  -  вспыхнула  Лорана.  -  А
этикет пусть катится в Бездну!.. - Поднявшись  на  ноги,  она  взирала  на
Флинта так холодно, как если бы он был случайно встреченным незнакомцем. И
гном поневоле вспомнил ее такой,  какой  она  была  в  Квалинести,  в  тот
памятный вечер, когда детская влюбленность взбалмошной девочки погнала  ее
из дому следом за Танисом Полуэльфом. - Спасибо за то,  что  принесли  мне
это письмо, - продолжала Лорана. - До утра мне нужно еще  многое  сделать.
Так что, если Танис вам хоть сколько-нибудь дорог - возвращайтесь  в  свои
комнаты и никому не говорите ни о чем.
     Тассельхоф встревоженно покосился на  Флинта.  Старый  гном  еще  раз
попробовал хоть что-то исправить.
     - Да ладно тебе, Лорана, - проворчал он, краснея. - Ну не принимай ты
мои слова близко к сердцу. Решила - значит, решила, а  наше  дело  -  тебе
помогать. Я, знаешь, просто этакий старенький дедушка с  палочкой,  вот  и
все. Будь ты там хоть трижды полководец и главнокомандующий, а я  за  тебя
все беспокоюсь. Так что не забудь взять меня с собой. Об этом и  в  письме
прописано...
     - И меня! И меня! - возмущенно закричал Тас.
     Флинт наградил его свирепым взглядом, но Лорана ничего  не  заметила.
Ее лицо немного смягчилось.
     - Спасибо, Флинт. И тебе, Тас, спасибо, - проговорила она  устало.  -
Простите, что я так на вас рявкнула. Я просто думаю,  что  лучше  все-таки
мне пойти одной...
     - Ну уж нет, - упрямо заявил Флинт. - Я  за  Таниса  болею  никак  не
меньше тебя. И если он действительно уми... - тут голос гнома сорвался. Он
провел узловатой рукой по глазам. Потом сглотнул и докончил: -  Короче,  я
тоже хочу быть подле него.
     - И я, - негромко пробормотал Тассельхоф.
     - Ну что ж, - грустно улыбнулась Лорана. - Возразить нечего.  Я  тоже
думаю, что он хотел бы видеть вас подле себя...
     Она была совершенно  уверена,  что  увидит  Таниса.  Она  в  этом  ни
капельки  не  сомневалась.  Гном  видел  это  по  глазам.  И  все-таки  он
предпринял последнюю попытку отговорить ее:
     - Послушай, Лорана. А что, если это ловушка? Засада? А?..
     Ее лицо снова застыло. Глаза гневно сузились, и доводы Флинта  так  и
застряли в длинной седой бороде. Он оглянулся на  Таса...  Кендер  покачал
головой.
     Старый гном только вздохнул.

                        2. РАСПЛАТА ЗА ПОРАЖЕНИЕ

     - Вот она, господин, - сказал дракон. Это было громадное алое  чудище
с блестящими черными глазами и таким размахом  перепончатых  крыльев,  что
при виде него поневоле вспоминались жуткие призраки ночи.  -  Даргаардская
Башня. Сейчас облака разойдутся, и ты увидишь ее при свете луны.
     - И так вижу, - прозвучал в ответ низкий  мужской  голос.  И  дракон,
заслышав в этом  голосе  кинжальное  острие  гнева,  начал  снижаться  без
промедления. Его широкие крылья чутко  ловили  порывы  капризного  горного
ветра. Даргаардскую Башню окружали островерхие пики и изломанные  скальные
кряжи. Дракон  лихорадочно  выискивал  местечко,  подходящее  для  плавной
посадки. Еще не хватало тряхнуть Повелителя Ариакаса. Что  угодно,  только
не это!..
     Даргаардская Башня - место, куда они летели, - сто яла  на  удаленных
северных отрогах Даргаардских гор и была в ночи столь же мрачна и зловеща,
как и связанные с нею легенды. А ведь некогда - когда мир был юн  -  Башня
украшала собой величественный хребет, и ее стены,  сложенные  из  розового
камня, вздымались над утесами, в самом деле  напоминая  лепестки  розового
бутона. И вот роза умерла, мрачно думал Ариакас. Повелитель отнюдь не  был
поэтом; не был он и склонен к мечтательному созерцанию. Однако почерневший
от пламени, наполовину  обрушенный  замок  на  скалах  до  того  напоминал
увядшую розу на ветвях засохшего куста, что сравнение само  собой  явилось
на ум. Обугленные прясла,  соединявшие  разбитые  башни,  более  ничем  не
походили на цветочные лепестки.  Скорее  наоборот,  сказал  себе  Ариакас.
Кокон отвратительного насекомого, издохшего от собственного яда.
     Громадный алый дракон заложил последний круг.  Южная  стена  крепости
рухнула еще  во  времена  Катаклизма  и  осыпалась  на  дно  тысячефутовой
пропасти, открыв  прямой  доступ  ко  внутренним  воротам.  Алый  испустил
прочувствованный вздох облегчения, разглядев под собой  гладкую  мостовую,
лишь там и сям разорванную трещинами. Даже драконы, мало чего боявшиеся на
всем Кринне, предпочитали  не  сердить  Повелителя  Ариакаса  без  крайней
нужды.
     Внизу, во дворе, между тем  закипела  лихорадочная  деятельность.  Ни
дать  ни  взять  муравейник,  растревоженный  приближением   хищной   осы.
Дракониды визгливо кричали,  указывая  пальцами  вверх.  Начальник  ночной
стражи со всех ног примчался на  бастионы.  Дракониды  не  обманулись:  во
дворе и в самом деле усаживалась целая стая алых драконов, и  на  спине  у
вожака сидел - судя по латам - офицер. Начальник стражи с тяжелым  сердцем
проследил за тем, как этот офицер спрыгнул с седла еще прежде, нежели  его
дракон остановился посередине двора. Дракон отчаянно забил  крыльями,  как
видно, смертельно боясь задеть офицера. Луна замерцала в тучах поднявшейся
пыли, всадник же, ни на что не обращая внимания, решительно зашагал  через
двор прямо к двери. Его подкованные сапоги гулко лязгали по камням, и звук
этот чем-то напоминал похоронный звон колокола.
     Тут-то начальник стражи ахнул, неожиданно  узнав  приезжего  офицера.
Стремительно повернувшись, он едва не упал,  запнувшись  о  драконида,  и,
обложив его как следует, помчался коридорами Башни  на  поиски  Войскового
Командира Гарибанаса.
     ...Кольчужный кулак Повелителя Ариакаса обрушился на дверные доски  с
такой силой, что  брызнули  щепки.  Дракониды  ринулись  открывать,  потом
почтительно  расступились,  и  Повелитель  Драконов  прошествовал  внутрь,
сопровождаемый порывом холодного ветра,  от  которого  разом  погасли  все
свечи, а пламя факелов заметалось.
     Ариакас быстро огляделся сквозь прорези сверкающего драконьего шлема.
Он стоял в обширном  круглом  покое  с  высоким  сводчатым  потолком.  Две
исполинские лестницы выгибались по сторонам. Они вели к  высокому  балкону
на втором  этаже.  Пока  Ариакас  осматривался,  не  обращая  внимания  на
драконидов, готовых лизать его сапоги, из двери у  самого  верха  ступеней
появился Гарибанас. Он поспешно  застегивал  штаны,  одновременно  пытаясь
натянуть через голову рубашку. Рядом с ним, указывая вниз, на  Повелителя,
стоял начальник стражи, и челюсть у него ходила ходуном от страха.
     Ариакас  вмиг  догадался,  чьим  обществом  только  что   наслаждался
Войсковой Командир. Похоже, он  неплохо  замещал  пропавшего  Бакариса  не
только на поле брани!
     "Стало быть, вот она где", - с удовлетворением  подумал  Ариакас.  Он
молниеносно пересек покой, потом устремился  вверх  по  ступеням  -  через
одну. Дракониды, точно крысы, разбегались  с  дороги.  Исчез  и  начальник
стражи.  К  тому  времени,  когда  Ариакас  наполовину  одолел   лестницу,
Гарибанас едва-едва успел собраться с мыслями настолько, чтобы  подобающим
образом обратиться к нему.
     - П-повелитель Ариакас... - выдавил он, судорожно заправляя рубаху  в
штаны и поспешно спускаясь навстречу. - Какая... н-неожиданная  честь  для
нас...
     - Уж прямо такая неожиданная? - спросил Ариакас. Голос, исходивший из
глубин драконьего шлема, странно отдавал металлом.
     - В-вообще-то... не вполне. - И Гарибанас отважился на жалкий смешок.
     Ариакас продолжал подниматься, глядя на дверь. За дверью было  темно.
Поняв, куда он направляется, Гарибанас встал перед входом.
     - Господин, - начал  он  извиняющимся  тоном.  -  Китиара  одевается.
Она...
     Не произнеся ни слова, даже не замедлив  шагов,  Ариакас  размахнулся
кулаком в тяжелой перчатке. Удар пришелся  Гарибанасу  в  ребра.  Раздался
звук, как будто резко выдохнули кузнечные мехи. Потом затрещали  сломанные
кости. Еще миг - и тело юноши влажно шмякнулось о каменную стену  шагах  в
десяти от того места, где он только что стоял. Гарибанас безвольно осел на
пол, но Ариакасу до него не было дела. Он  поднимался  по  ступенькам,  не
оглядываясь и не сводя глаз с двери наверху.
     Повелитель Ариакас,  верховный  главнокомандующий  армиями  Владычицы
Тьмы  и  подчинявшийся  непосредственно  ей,  был  не   просто   человеком
блестящего ума - он обладал полководческим гением. Ему  удалось  подчинить
себе без малого весь  Ансалонский  континент;  он  уже  величал  сам  себя
"императором". Владычица была довольна им и  осыпала  его  наградами  одна
щедрее другой...
     И что же? Почти воплотившаяся мечта  готова  была  ускользнуть  между
пальцев, точно невесомый дымок от костра, на котором жгут осенние  листья.
Донесение, недавно полученное им, гласило: его войска в  панике  отступали
по Соламнийскому Полю, оставив Вингаардскую Башню и думать забыв о  планах
осады Каламана. Отряды эльфов и людей сообща действовали и на Северном,  и
на  Южном  Эрготе.  Горные  гномы  вышли  на  свет  из  своего  подземного
королевства, Торбардина, и, по слухам, вступили в союз со своими недавними
врагами - гномами холмов, а также с группой беглых  людей,  и  все  вместе
насели на драконидов, пытаясь выдворить их из Абанасинии. Не говоря  уж  о
том, что страна Сильванести вернула себе свободу, а в замке Ледяной  Стены
погиб Повелитель Драконов. И - вовсе уж невероятные вести - кучка овражных
гномов удержала Пакс Таркас!..
     Вот какие мысли  мелькали  в  голове  у  Повелителя  Ариакаса,  и  не
мудрено, что верхние ступени он перешагнул в последней степени ярости.  Из
тех, кому случалось вызвать его недовольство, в живых оставались немногие.
Его ярости не пережил еще никто.
     Власть и знатность Ариакас унаследовал от  отца.  Тот  был  жрецом  и
пользовался немалым расположением  Владычицы  Тьмы.  Ариакасу  было  всего
сорок лет. Место же свое он занял в двадцать - после того,  как  отец  его
принял  безвременную  смерть  от  рук  собственного  сына.  Между  прочим,
Ариакасу было два года, когда у него на глазах отец зверски расправился  с
его матерью: несчастная женщина пыталась бежать от него вместе с маленьким
сыном, боясь, что Зло, которому предался отец, завладеет и его душой...
     Так оно и случилось.
     Подрастая,  Ариакас  внешне  относился  к  отцу  со  всем  подобающим
почтением, но убийства матери так и не позабыл. Он  усердно  учился  и,  к
безмерной  гордости  отца,  отменно  преуспевал  в  науках.  Многие  потом
задавались вопросом, на  каком  именно  ударе  ножа  испарилась  отцовская
гордость, когда девятнадцатилетний сын отомстил ему за гибель  матери.  Но
Ариакасом двигала не только месть. Он давно уже  примеривался  и  к  трону
Повелителя Драконов...
     Смерть любимого жреца не  слишком  опечалила  Владычицу  Тьмы:  очень
скоро она обнаружила, что в лице юного  Ариакаса  приобрела  куда  больше,
нежели потеряла... Жреческих способностей у него,  правда,  не  оказалось,
зато проявился немалый талант к магии,  который  со  временем  принес  ему
посвящение  в  число  Черных  Одежд   и   великолепные   рекомендации   от
чернокнижника, наставлявшего его  в  магическом  искусстве.  Другое  дело,
магия не была его страстью. Он с  честью  выдержал  страшные  испытания  в
Башне Высшего Волшебства, но редко пользовался своим могуществом, а черных
одежд, свидетельствовавших о его принадлежности к этому ордену,  не  носил
вообще никогда.
     Делом жизни Ариакаса  была  война.  Это  он  выработал  замечательную
стратегию, позволившую Повелителям Драконов и их армиям  завоевать  власть
почти над всем Ансалоном. Это он позаботился, чтобы они почти не встретили
сопротивления: именно его осенила мысль о том, что надо действовать быстро
и бить разобщенных людей, эльфов и гномов порознь, пока они не  додумались
объединиться. К началу лета этот гениальный план должен был  принести  ему
корону правителя Ансалона. Повелители, действовавшие на других континентах
Кринна, следили за его успехами с неприкрытой завистью...  и  со  страхом.
Они понимали, что одним континентом Ариакас навряд ли удовлетворится. Зря,
что ли, он уже теперь поглядывал на запад, за Сиррионское море...
     И вот в одночасье все это готово было рухнуть!
     Дверь в спальню  Китиары  оказалась  заперта.  Одно  слово  Ариакаса,
бесстрастно произнесенное на языке магии  -  и  толстая  деревянная  дверь
разлетелась на мелкие кусочки. Ариакас шагнул внутрь сквозь вихрь щепок  и
синего пламени, охватившего дверь. Рука его лежала на рукояти меча.
     Китиара лежала в постели. При виде Ариакаса она приподнялась и  села,
придерживая рукой шелковый халат, облегавший гибкое, стройное тело. И даже
несмотря на снедавшую его ярость, Ариакас  не  мог  не  залюбоваться  этой
женщиной - самым достойным и надежным  среди  всех  его  полководцев.  Его
прибытие наверняка застало ее врасплох, а поражение в битве, которого  она
не смогла избежать, неминуемо означало смертный приговор. И, тем не менее,
она казалась собранной и спокойной. Ни просьб о пощаде, ни тени  испуга  в
карих глазах!
     Это, впрочем, только разъярило Ариакаса еще  больше,  заново  оттенив
всю глубину его разочарования в ней. Он молча  сорвал  с  головы  драконий
шлем и с такой силой швырнул его через всю комнату, что резной  деревянный
столик, попавшийся на пути, разлетелся вдребезги, как хрупкое стекло.
     При виде лица Ариакаса Китиара на какой-то миг потеряла самообладание
и попыталась отползти прочь по кровати, судорожно нашаривая рукой  завязки
халатика...
     Ибо немногие были способны смотреть, не бледнея, в лицо  Ариакасу.  В
лицо, не  отражавшее  никаких  чувств,  присущих  человеку  Даже  безумная
ярость, владевшая им ныне, проявлялась лишь подергиванием мускула  у  рта.
Мертвенно-бледные  черты  Повелителя  обрамляли  длинные  черные   волосы.
Суточная щетина (обычно он начисто брился),  казалось,  отливала  синевой.
Черные глаза Ариакаса дышали морозом, словно замерзшие омуты.
     Одним прыжком он оказался возле кровати. Сорвав и отшвырнув роскошные
занавеси, он протянул руку и сгреб Китиару за коротко  остриженные  кудри.
Сдернул женщину с постели и бросил на каменный пол.
     Падение вышло неловким - Китиара вскрикнула  от  боли.  Впрочем,  она
тотчас оправилась и готова была по-кошачьи вскочить на ноги,  когда  голос
Ариакаса заставил ее замереть.
     - На колени, Китиара, - сказал Повелитель.  Длинный,  сверкающий  меч
неторопливо выполз из ножен. - На колени, и да склонится твоя голова.  Ибо
ты - преступница, возведенная на плаху, а я - твой палач, Китиара.  Такова
цена поражения, которую платят мои полководцы...
     И Китиара осталась  стоять  на  коленях,  но  головы  не  склонила  -
наоборот, посмотрела Ариакасу прямо в лицо, и  он  увидел,  как  вспыхнула
ненависть в ее карих глазах. Как хорошо, что у него был в руке меч. Помимо
воли он вновь почувствовал восхищение. Миг - и она умрет. Но в  глазах  ее
по-прежнему не было страха. Лишь непокорство.
     Он замахнулся мечом... Но удара так и не нанес.
     Потому что запястье  его  правой  руки  стиснули  холодные  костлявые
пальцы.
     - Может, сперва выслушаешь  объяснения  Повелительницы?  -  прозвучал
глухой голос.
     Силы Ариакасу было  не  занимать.  Пущенным  копьем  он  мог  пробить
навылет коня, а одним движением кисти - сломать шею человеку. Но вырваться
из этих ледяных пальцев, медленно превращавших его запястье в кисель,  ему
не удавалось. Наконец боль принудила его разжать пальцы и  выпустить  меч.
Меч лязгнул об пол.
     Китиара, немного ошеломленная случившимся,  между  тем  поднялась  на
ноги и коротким жестом приказала своему  приспешнику  выпустить  Ариакаса.
Ариакас  немедленно  крутанулся  на  каблуке,  поднимая  руку  и  готовясь
произнести магические слова, которые превратят негодяя в кучку пепла...
     И замер. И, ахнув, откачнулся назад, а приготовленное  заклятие  вмиг
испарилось из памяти.
     Перед ним стояло нечто примерно одного  с  ним  роста,  облаченное  в
ужасающе древние доспехи - должно быть, их  выковали  еще  до  Катаклизма.
Доспехи принадлежали Соламнийскому  Рыцарю:  на  нагруднике  еще  виднелся
полустертый от времени символ Ордена  Розы.  Противник  Ариакаса  был  без
шлема и безоружен. И тем  не  менее  Повелитель  Драконов,  приглядевшись,
отступил еще на шаг. Нечто, стоявшее перед ним, не было живым человеком.
     Лицо существа было прозрачно; Ариакас  явственно  видел  сквозь  него
противоположную стену. В провалившихся  глазах  мерцали  бледные  огоньки.
Существо смотрело прямо перед собой, как если бы и оно,  в  свою  очередь,
видело сквозь Ариакаса.
     - Рыцарь Смерти!.. - прошептал тот, потрясенный. И принялся растирать
помятое запястье, онемевшее и  озябшее  от  прикосновения  обитателя  иных
миров,  миров,  не  знающих  тепла  живой  плоти.  Стараясь  не  показать,
насколько он в действительности испугался, Ариакас нагнулся забрать меч, а
заодно  пробормотал  заговор,   оберегающий   от   последствий   подобного
прикосновения. Выпрямившись, он с бессильной злобой посмотрел на  Китиару,
- та наблюдала за ним с кривой, лукавой улыбкой на прекрасном лице.
     - Эта... эта тварь служит тебе? - спросил он хрипло.
     Китиара пожала плечами:
     - Скорее, мы с ним договорились друг другу помогать.
     И вновь Ариакас восхитился ею - несмотря ни на что.  Потом  покосился
на Рыцаря Смерти и убрал меч в ножны.
     - И часто он посещает твою спальню? - спросил  он  ядовито.  Запястье
невыносимо болело.
     - Он приходит  и  уходит,  когда  пожелает,  -  ответила  Китиара.  И
поплотнее запахнулась в халатик, спасаясь не  от  нескромного  взгляда,  а
больше от холода. Пригладила рукой темные кудри  и  добавила:  -  В  конце
концов, это ведь его замок.
     Ариакас помедлил... взгляд его на какое-то время рассеянно устремился
вдаль, а в памяти зазвучали слова старинных преданий.
     - Государь Сот! - сказал он неожиданно  и  повернулся  к  призраку  в
латах. - Рыцарь Черной Розы!
     Рыцарь поклонился в ответ.
     - А я, признаться,  совсем  позабыл  историю  Даргаардской  Башни,  -
пробормотал Ариакас, задумчиво поглядывая на Китиару. - Должен признаться,
госпожа моя, ты еще храбрее, чем я думал... Поселиться в проклятом  замке!
Если память мне не изменяет, согласно  легенде,  государь  Сот  повелевает
целым отрядом таких же неупокоенных...
     - Что иной раз бывает очень не лишне  в  бою,  -  сказала  Китиара  и
зевнула. Подойдя к столику у очага, она взяла  в  руки  резной  стеклянный
графин. - Одно их прикосновение... - тут  она  улыбнулась  Ариакасу,  -  я
полагаю, ты можешь представить себе, что делает это прикосновение с  теми,
кто не умеет оборонить себя магией. Налить вина?
     - Налей, - кивнул Ариакас, не сводя глаз с прозрачного лица  государя
Сота. - Ну, а как там насчет темных эльфов и ведьм, которые, согласно  той
же легенде, повсюду следуют за ним?
     - Они... где-то тут, поблизости. - Китиару пробрала легкая дрожь. Она
подняла свой стакан. - Ты, впрочем, скоро  услышишь  их  голоса.  Государь
Сот, естественно, во сне не нуждается. Вот дамы и помогают  ему  скоротать
долгие ночные часы... - Китиара на миг  побледнела  и  поднесла  стакан  к
губам, но пить не стала, и, когда она поставила  стакан  на  столик,  было
видно, как дрожала ее рука. - Это... не слишком  приятно,  -  сказала  она
коротко. Огляделась и спросила: - Что хоть ты с Гарибанасом сделал?
     Ариакас отставил допитый стакан и сделал  небрежный  жест  в  сторону
двери:
     - Я его оставил там... на ступенях.
     - Мертвого? - поинтересовалась Китиара и налила ему еще.
     - Не исключено, - Ариакас исподлобья посмотрел на нее. - Впрочем,  не
знаю. Он, скажем так, попался мне под ноги. А что, это имеет значение?
     - Я находила его, хм, забавным, - сказала Китиара.  -  Он  во  многих
отношениях заменял мне Бакариса.
     - М-да, Бакарис. - Повелитель принялся за второй стакан. - Тот самый,
умудрившийся угодить в плен. Как будто одного разгрома  твоих  армий  было
недостаточно!
     - Он сделал глупость, - спокойно сказала Китиара. - Взгромоздился  на
дракона, не оправившись как следует от раны.
     - Я слышал. А что у него случилось с рукой?
     - Эльфийка подстрелила его у Башни Верховного Жреца.  В  тот  раз  он
тоже был сам виноват - ну, вот и поплатился. Я и так уже отрешила  его  от
командования, назначив своим личным телохранителем. Так нет же, приспичило
дураку непременно пойти в бой и что-то там доказать...
     - По-моему, ты не слишком скорбишь  о  нем,  -  пристально  глядя  на
Китиару, сказал Ариакас. Халатик, схваченный всего лишь двумя  тесемочками
у шеи, почти не скрывал великолепного гибкого тела. Китиара улыбнулась.
     - Угадал. Гарибанас... вовсе не плохая замена. Надеюсь, ты все же  не
убил его.  Еще  не  хватало  подыскивать  кого-то  вместо  него  на  время
завтрашней поездки в Каламан...
     - А что тебе делать в Каламане? Кроме как обсуждать свою  капитуляцию
с эльфийкой и ее рыцарями?
     В голосе Ариакаса звучала жестокая злоба: выпитое вино  смыло  испуг,
отчасти вернув яростный гнев.
     - Нет, - сказала Китиара. Устроившись в кресле напротив Ариакаса, она
смотрела на него совершенно спокойно. -  Скорее  уж,  речь  пойдет  об  их
капитуляции!
     - Ха! - фыркнул Повелитель. - Нашла дурачков. Они думают, что  победа
близка. И, клянусь, они  правы!  -  На  бледном  лице  проступила  краска.
Схватив графин, он вылил в свой стакан остатки вина. - Только твой  Рыцарь
Смерти, Китиара, спас тебе жизнь... как ни смешно это звучит.  Сегодня  ты
уцелела. Но он не всегда будет рядом с тобой!
     - Мои дела, - не обращая внимания на его слова и  угрожающий  взгляд,
ответила Китиара, - складываются куда удачнее, чем я смела даже надеяться.
Если уж я одурачила даже тебя, господин мой, то врагов - и подавно...
     - И каким же,  интересно,  образом  ты  одурачила  меня,  Китиара?  -
зловеще-спокойным голосом спросил Повелитель Ариакас. - Может, ты скажешь,
что они не бьют тебя на всех направлениях? Не гонят вон из  Соламнии?  Что
Копья и Драконы Белокамня не разнесли в пух и прах лучшие твои войска?..
     С каждым словом голос его набирал грозную силу.
     - Именно так! - отрезала Китиара, и карие глаза ее  сверкнули  огнем.
Она перехватила руку Ариакаса, в очередной раз поднимавшую к губам стакан.
- Что же до Драконов Белокамня, господин мой, то  соглядатаи  докладывают,
будто их возвращением мы обязаны знатному эльфийскому юноше  и  серебряной
драконице в образе эльфийки, которые проникли в некий храм, что в  Оплоте,
и выведали, что на самом деле происходит с яйцами,  похищенными  у  добрых
драконов. Ну? Кого надо в этом винить? Чья промашка? Если не ошибаюсь, это
твоя первейшая обязанность - охранять храм...
     Ариакас в ярости выдернул у  нее  руку,  швырнул  стакан  о  стену  и
вскочил с кресла.
     - Во имя Богов, ты слишком далеко зашла!.. - тяжело  дыша,  выкрикнул
он.
     - Хватит, не в театре, - совершенно спокойно сказала ему  Китиара.  -
Пошли-ка лучше в мою военную комнату - покажу тебе, что у меня на уме.

     ...Ариакас разглядывал карту северной части Ансалона.
     - А что, - сказал он наконец. - Может, и сработает.
     -  Непременно  сработает,  -  ответила   Китиара,   зевая   и   томно
потягиваясь. - Зря, что ли, мои войска  удирали  от  них,  как  вспугнутые
кролики. Было бы у Рыцарей  побольше  ума,  небось  заметили  бы,  что  мы
понемножку откатываемся на юг, да еще задались бы вопросом, почему это  мы
словно в воздухе перед ними растворяемся. Словом,  пока  мы  тут  с  тобой
сидим разговариваем, мои армии скапливаются  в  укромной  долине  у  южных
отрогов гор. Еще неделя - и несколько  тысяч  будут  готовы  двинуться  на
Каламан. У врагов между тем не станет  "Золотого  Полководца",  а  значит,
боевой дух будет основательно подорван. Осмелюсь  даже  предположить,  что
город сдастся без боя. А там я быстро верну все те земли, которые мы якобы
потеряли. Если же ты передашь мне армии этого недоумка  Тоэда  и  пришлешь
летучие цитадели, о которых я  уже  просила,  -  Соламния  вообразит,  что
разразился второй Катаклизм!
     - Но эльфийка...
     - Не стоит беспокойства, - отмахнулась Китиара.
     - А по-моему, тут  самое  слабое  звено  твоего  замысла,  -  покачал
головой Ариакас. - Что там насчет этого, как его, Полуэльфа?  Ты  уверена,
что он не вмешается?
     - Он не создаст нам никаких помех. Все дело в ней, и не забывай,  что
перед нами - влюбленная женщина, - передернула плечами Китиара.  -  И  она
доверяет мне, Ариакас. Фыркай сколько хочешь, но  это  действительно  так.
Она слишком верит мне, а Полуэльфу, наоборот, слишком мало. С  влюбленными
всегда так. Меньше всего они доверяют тем,  кого  больше  всего  любят.  В
общем, захват в плен Бакариса - наша прямая удача.
     Подметив некий нюанс в ее голосе, Ариакас так  и  впился  взглядом  в
лицо Китиары, но она отвернулась. И тогда до  него  дошло,  что  она  была
далеко не так уверена в успехе, как пыталась изобразить. Потом  он  понял,
что она ему солгала. Полуэльф! Что с ним? И где он,  интересно  бы  знать?
Ариакас был достаточно наслышан о нем, но никогда  с  ним  не  встречался.
Повелитель Драконов уже призадумался, а не нажать ли ему  на  Китиару,  но
потом переменил решение. Больше толку будет просто помнить о том, что  она
ему солгала. Может, пригодится  однажды,  когда  настанет  удобный  момент
обуздать эту слишком опасную женщину. А  пока  пускай  наслаждается  якобы
удавшимся обманом.
     Ариакас старательно зевнул,  затем  столь  же  старательно  изобразил
равнодушие.
     - Что же ты собираешься сделать с эльфийкой? - спросил он, зная,  что
она ждет от него именно этого вопроса. Все знали  его  страсть  к  изящным
светловолосым девушкам.
     Китиара подняла брови и одарила его игривым взглядом.
     - Увы, увы, господин мой, - сказала она не без насмешки. - Ее  Темное
Величество требует доставить эльфийку  пред  Ее  очи.  Может  быть,  ты  и
получишь ее, но только тогда, когда Владычице она станет уже не нужна.
     Ариакас невольно содрогнулся.
     - После этого девчонка и мне будет без надобности.  Отдай  ее  своему
дружку, государю Соту. Если не врут легенды, он был когда-то  неравнодушен
к эльфийкам...
     - Не врут, - пробормотала Китиара. Глаза  ее  сузились.  Она  подняла
ладонь и тихо сказала: - Ты слышишь?
     Ариакас замолчал и насторожился. Сперва он ничего не услышал.  Однако
постепенно  его  слух  различил   некий   странный   звук,   нечто   вроде
погребального плача, как если  бы  сразу  сотня  женщин  оплакивала  своих
умерших. Звук становился все громче, все слышнее в ночной тишине.
     Повелитель Драконов поставил стакан и удивился, заметив, что  руки  у
него стали дрожать. Бросив взгляд на Китиару, он увидел, что ее лицо  было
бледно, несмотря на загар. Огромные глаза расширились еще  больше.  Поймав
его взгляд, Китиара сглотнула и облизала пересохшие губы.
     - Правда, жуть?.. - спросила она, и ее голос готов был сорваться.
     - Я-то думал, что насмотрелся ужасов в Башне  Высшего  Волшебства,  -
тихо ответил Ариакас, - но, по-моему, они  не  идут  с  этим  ни  в  какое
сравнение. Что там происходит?
     - Пойдем, - Китиара поднялась на ноги. -  Если  не  боишься,  я  тебе
покажу.
     Они вместе вышли из комнаты.  Китиара  провела  Ариакаса  извилистыми
коридорами замка назад к своей спальне, расположенной над круглым  входным
чертогом.
     - Держись в тени, - предупредила она.
     Была охота высовываться, невольно подумал Ариакас, крадучись проникая
на балкон круглого покоя. Ему хватило одного-единственного  взгляда  вниз.
Мигом взмокнув от ужаса, он шарахнулся назад, в тень, к двери спальни.
     - И как только ты это выдерживаешь? - спросил он, когда она  вошла  в
комнату следом за ним и  тихо  притворила  за  собой  дверь.  -  Это  что,
происходит каждую ночь?..
     - Да, - ответила она,  дрожа  всем  телом.  Закрыла  глаза,  поглубже
вздохнула - и прежнее самообладание тотчас к ней  возвратилось.  -  Иногда
мне кажется, что я совсем привыкла. Тогда я, дура, иду и заглядываю  вниз.
Песня-то сама по себе еще ничего...
     - Да уж, - проворчал Ариакас, вытирая со лба  ледяной  пот.  -  Итак,
государь Сот каждую ночь  занимает  свой  трон  и  восседает  в  окружении
неупокоенных воинов, а старые карги поют ему колыбельную!..
     - Причем все время одну и ту же, - сказала Китиара.  Содрогаясь,  она
рассеянно потянулась к графину, но он был  пуст,  и  она  вернула  его  на
столик. -  Каждую  ночь  прошлое  приходит  мучить  его,  и  он  не  волен
избавиться от пытки. Он  обречен  вечно  размышлять  о  том,  что  же  ему
следовало предпринять, чтобы  избегнуть  своей  нынешней  участи  -  вечно
скитаться  по  свету,  не  находя  покоя.  И   темные   эльфийки,   немало
способствовавшие его падению, принуждены заново переживать былое вместе  с
ним. Каждую ночь они повторяют свой рассказ. Каждую ночь он его слушает...
     - О чем хоть говорится в их песне?
     - Я запомнила ее наизусть, почти как он,  -  Китиара  засмеялась,  но
озноб тут же вернулся. - Пошли за новым графином вина, и я  расскажу  тебе
эту историю. Конечно, если ты никуда не спешишь...
     - Я никуда не спешу, - сказал Ариакас и уселся в кресло. - Хотя, если
ты вправду хочешь, чтобы я прислал цитадели, мне нужно будет  вылететь  на
рассвете.
     Китиара улыбнулась  ему  обворожительной  кривой  улыбкой,  пленившей
столь многих.
     - Спасибо, господин мой, - сказала она. - Теперь уж я нипочем тебя не
подведу.
     - Я тоже думаю, что не подведешь. - И Ариакас невозмутимо позвонил  в
серебряный колокольчик. - Потому что в ином случае его судьба...  -  и  он
мотнул головой в сторону нижнего покоя, где достиг  своего  апогея  жуткий
стонущий плач, - ...его судьба покажется тебе медом, прелесть моя.

                            РЫЦАРЬ ЧЕРНОЙ РОЗЫ

     - Как тебе известно, - начала свой рассказ Китиара,  -  государь  Сот
был Соламнийским Рыцарем,  честным  и  благородным.  Увы,  он  был  еще  и
человеком сильных, необузданных страстей и сам не ведал порой, что творил.
Это-то его в конце концов и сгубило.
     Его угораздило влюбиться в прекрасную  эльфийку,  ученицу  истарского
Короля-Жреца. К тому времени  Сот  уже  был  женат,  но  красота  эльфийки
заставила его тотчас позабыть о супружеском долге. И он  отдался  страсти,
разом отбросив и священные обеты брака, и свою  рыцарскую  клятву.  Солгав
девушке, он совратил ее и привез  сюда,  в  Даргаардскую  Башню,  пообещав
вскоре жениться. Законная же супруга его исчезла при весьма подозрительных
обстоятельствах...
     Китиара передернула плечами и продолжала:
     - Насколько я разобрала слова песни, там говорится, что,  даже  узнав
об ужасных преступлениях своего возлюбленного, эльфийка продолжала хранить
ему верность. Она денно и нощно  молилась  Богине  Мишакаль,  умоляя  дать
рыцарю возможность искупить грехи. И, по всей видимости, ее  молитвы  были
услышаны. Государю Соту была дарована сила отвратить Катаклизм  -  правда,
ценой собственной жизни.
     Любовь девушки, с которой Сот обошелся  столь  скверно,  придала  ему
сил, и Сот выехал в Истар. Говорят, Боги открыли ему: чтобы спасти Кринн и
остатки своей чести, он должен был добраться до Короля-Жреца и  остановить
его.
     В  дороге,  однако,  рыцаря  перехватили  женщины-эльфийки,   ученицы
Короля-Жреца. Они знали о преступлении государя Сота и пригрозили погубить
его. А чтобы он поменьше слушал свою возлюбленную - намекнули ему, что она
в его отсутствие принялась ему изменять.
     И Сот вновь поддался страсти, отмахнувшись от доводов разума. Бешеная
ревность и жажда мести  погнали  его  назад  в  Даргаардскую  Башню.  Едва
переступив порог, он стал уличать  безвинную  девушку  в  гнусной  измене.
Именно в тот момент и разразился Катаклизм. Громадный светильник, стоявший
тогда в нижнем покое, рухнул на пол, и девушку, державшую на  руках  дитя,
охватило  пламя.  Умирая  в  огне,  она  прокляла  рыцаря  Сота   страшным
проклятием, обрекая его на вот эту  самую  жизнь  без  жизни  -  жуткую  и
вечную. Начался пожар, и Сот погиб в нем со  всеми  своими  людьми,  чтобы
возродиться такими, какими мы их видим сейчас...
     - Вот, значит, о ком  ему  напоминают  каждую  ночь,  -  вслушиваясь,
пробормотал Ариакас.

                 В тихих владениях сна
                 Вспомни о ней.
                 Когда мир сновидений

                 Облекается тихим светом
                 И кажется, что близко благословение, -
                 Вспомни о ней!

                 Мы все равно не дадим позабыть.
                 Проживаешь былое снова и снова
                 Ты, давно бестелесный.

                 Ибо ты был первой тенью в обители света,
                 Разросшейся, как смертоносный нарыв.

                 Ибо ты был акулой в тихой воде,
                 Исподволь разинувшей пасть.

                 Ибо ты был ядовитой змеей,
                 Алчущей в тишине живого тепла.

                 Ты был подобен смерти младенца в люльке,
                 Дому, гниющему под дождем.

                 Через это - и худшее - ты проходил
                 Бестелесным видением, мести и скорби
                 Уже недоступным.

                 Вопли женщин рвали заветную тишину,
                 Но ты отворял глухие двери миров
                 И выпускал на волю чудовищ.

                 В вихре пламени погибало дитя
                 И страны горели.
                 И время пылало.

                 И расколотый мир готов был сгинуть навек,
                 Лишь бы знать, что отмерен срок,
                 Что тебя поглотила тьма.

                 Но ты проходил
                 Бестелесным виденьем,
                 Мести и скорби
                 Уже недоступным.
                 Только не скрыться от слов,
                 Звучащих в ночи,
                 За которой грядет новая ночь.
                 И так - до скончания дней.
                 Ненависть - вот спокойствие мудрецов,
                 А у вечности нет конца.
                 Сквозь рои метеоров
                 И неподвижность зимы,
                 Сквозь распятую розу
                 И омуты, где таится акула,
                 Сквозь черную толщу океанских глубин,
                 Сквозь камень тверди земной
                 И кипящую магму недр -
                 К себе самому. В пустоту. В ничто.
                 Это ненависть гонит тебя.
                 Ничего нельзя изменить.
                 И у вечности нет конца.

                                3. ЛОВУШКА

     Бакарис спал в своей  камере,  и  сон  его  был  тревожным.  Днем  он
держался вызывающе и высокомерно, зато по ночам  не  находил  себе  места,
одолеваемый томительными любовными снами о Китиаре, либо жуткими - о своей
собственной смерти от рук Соламнийских Рыцарей. Бывало и так, что  казнить
его являлась сама Китиара. Он просыпался в холодном поту и тщетно старался
припомнить, кто же на сей раз стал его палачом. Лежа без сна,  он  на  чем
свет стоит клял эльфийку, приведшую его к гибели. И обдумывал все новые  и
новые способы мести на тот случай, если она  когда-нибудь  попадет  ему  в
руки.
     Именно об этом он и раздумывал, лежа  в  мучительном  полусне,  когда
скрежет ключа, повернувшегося в замке, заставил его одним  духом  вскочить
на ноги. Час был предрассветный - излюбленный час казней! Никак это Рыцари
пожаловали за ним, чтобы...
     - Кто там?.. - выдавил он хрипло.
     - Тихо! - отозвался повелительный голос. - Будешь  делать,  что  тебе
говорят, и поменьше шуметь, - и можешь ничего не бояться.
     Бакарис ошарашенно опустился обратно на свое  ложе...  Он  без  труда
узнал этот голос. Еще бы! Тот самый,  что  ночь  за  ночью  звучал  в  его
мстительных снах. Эльфийка!.. А за спиной у нее, в кромешной тени, маячили
еще две тени. Двое коротышек. По всей видимости, кендер и гном.  Ходят  за
ней повсюду, как два хвоста...
     Дверь камеры отворилась, и эльфийка проскользнула  вовнутрь.  На  ней
был длинный, толстый плащ; второй такой же плащ она держала в руке.
     - Надевай, - сказала она. - Побыстрей.
     - Сперва я должен знать,  что  затевается,  -  подозрительно  ответил
Бакарис, не в силах поверить радостному предчувствию.
     - Мы собираемся обменять тебя на... на другого  пленника,  -  сказала
Лорана.
     Бакарис нахмурился. Еще не хватало выдать охватившее его нетерпение.
     - Не верю я тебе, - заявил он и вновь откинулся  на  постели.  -  Это
какая-то ловушка...
     - А мне наплевать, веришь ты или нет! - нетерпеливо перебила  Лорана.
- Не пойдешь добром, стукну тебя по затылку и поволоку. Хоть без чувств, а
предъявлю тебя Ки... тем, кто хочет тебя получить!
     Китиара!.. Так вот, значит, в чем дело! Чего,  однако,  им  нужно?  В
какую игру они играют?.. Бакарис замешкался... Он  доверял  своей  Кит  не
больше, чем та - ему. Он знал, что она, не задумываясь, использует  его  в
своих целях. Что, по-видимому, как раз и происходило.  С  другой  стороны,
почему бы ему самому не извлечь выгоду из этой затеи?.. Ох, знать бы,  что
им нужно... Взгляд,  брошенный  на  бледное,  напряженное  лицо  эльфийки,
сказал Бакарису, что девушка-полководец  вполне  способна  выполнить  свою
угрозу. Что ж, придется выждать.
     - Похоже, выбора у меня нет, - пробормотал он.  Лунный  свет  сочился
сквозь зарешеченное  оконце,  серебря  каменные  стены  грязной  маленькой
камеры. Сколько просидел в ней Бакарис? Он не вел счета времени, но вполне
поручился бы  за  несколько  недель.  Протянув  руку  за  плащом,  Бакарис
натолкнулся на холодный,  презрительный  взгляд  зеленых  глаз  эльфийской
принцессы. Лорана смотрела на него пристально и с нескрываемым омерзением.
     Бакарис не спеша поднял здоровую руку и поскреб щетину, которой густо
заросла его некогда холеная физиономия.
     - Прошу прощения, госпожа моя, - произнес он ядовито, - к  сожалению,
здешняя обслуга не позаботилась снабдить меня бритвой. Я  знаю,  насколько
претит вам, эльфам, вид растительности на лице...
     К его удивлению, эти слова причинили Лоране немалую боль. Он  увидел,
как отхлынула кровь от ее  лица,  и  даже  губы  стали  белей  мела.  Лишь
предельное напряжение воли помогло ей сдержаться...
     - Шевелись! - странно сдавленным голосом приказала она...
     В камеру заглянул гном; рука его лежала на топорище верной секиры.
     - Слыхал, что ли? - прорычал Флинт. - Давай, двигайся! И так  немалая
честь - выменивать подобного говнюка на нашего Таниса...
     - Флинт!.. - запоздало одернула его Лорана.
     И тут-то Бакариса осенило. Он понял, что задумала Китиара.
     - Ага!  -  сказал  он.  -  Танис!..  Вот,  значит,   на   кого   меня
выменивают!.. - Он так и впился глазами в лицо эльфийки, но  та  ничем  не
выдала  своих  чувств.  Можно  подумать,  он  говорил   о   совершеннейшем
незнакомце, а вовсе не о мужчине, который, по  словам  Китиары,  доводился
Лоране любовником. Он сделал еще попытку, решив увериться окончательно:  -
Что до меня, я бы его пленником назвать не  рискнул.  Узы  там,  по-моему,
скорее сердечные. Наверное, он надоел Кит, Бедняжка... Ну да ладно.  Хотя,
признаться, мне будет недоставать его. У нас с ним так много общего...
     Вот теперь ее проняло. От Бакариса  не  укрылось,  как  она  стиснула
зубы, как вздрогнули под теплым плащом тонкие  плечи.  Она  повернулась  и
вышла из камеры, не добавив ни слова, и Бакарис  понял,  что  догадка  его
была верна. Бородатый полуэльф в самом деле был замешан  в  этой  истории.
Знать бы, каким образом?.. Танис удрал от Китиары еще  в  Устричном.  Быть
может, ей удалось схватить его? Или он сам к ней вернулся?.. Бакарис молча
закутался  в  плащ.  Вообще-то  лично  ему  было  все   равно.   Вспоминая
напряженное, точно судорогой сведенное лицо Лораны  в  серебристом  лунном
луче, он молча возблагодарил  Владычицу,  позволившую  ему  нынче  кое-что
разузнать. Он уж постарается использовать выведанное наилучшим  образом  -
для мести!
     Гном пихнул его в спину, выпроваживая из камеры в коридор.

     Солнце  еще  не  поднялось,  и  лишь  бледно-розовая  полоска   вдоль
восточного горизонта свидетельствовала,  что  до  рассвета  остался  всего
какой-нибудь час. Во всем Каламане не было видно ни огонька - город крепко
спал в темноте, отдыхая после праздника,  длившегося  весь  день  и  почти
целую  ночь.  Даже  стражники  отчаянно  зевали  на  посту,  а  кое-кто  и
похрапывал. Четверо в длинных плащах без труда пробрались тихими улицами и
наконец достигли маленькой дверцы в городской стене. Дверь была заперта.
     - Раньше за ней была лестница, которая вела наверх, потом через стену
и вниз на ту  сторону,  -  шепнул  Тассельхоф,  роясь  в  одном  из  своих
бесчисленных кошелей в поисках набора отмычек.
     -  Ты-то  откуда  знаешь?  -  беспокойно  оглядываясь  по   сторонам,
пробурчал Флинт.
     - Я наезжал в Каламан, когда был  мальчишкой,  -  объяснил  Тас.  Его
искусные маленькие руки  уже  проталкивали  в  замочную  скважину  кусочек
изогнутой проволоки. - Меня родители привозили. Мы всегда пробирались этим
путем и туда, и обратно...
     - А воротами почему не  пользовались?  Слишком  просто?..  -  хмыкнул
Флинт.
     - Давай поживее, - поторопила Тассельхофа Лорана.
     - Мы бы  с  удовольствием  пользовались  воротами...  -  сказал  Тас,
сосредоточенно копаясь в замке. - Ага, вот оно! - Вытащив  проволочку,  он
аккуратно спрятал ее обратно в кошель, потом отворил дверь. - Так о чем  я
рассказывал?.. Ах да. Мы бы с удовольствием  пользовались  воротами,  беда
только, что кендеров в город ни под каким видом не допускали.
     - И тем не менее твоих  стариков  это  не  останавливало,  -  хмыкнул
Флинт, пробираясь следом за Тасом через порог, а потом - наверх  по  узкой
каменной лестнице. Впрочем, болтовню кендера он слушал едва ли  вполуха  -
он не спускал глаз с Бакариса, который, по мнению гнома, вел себя  слишком
уж благопристойно. Только и жди, чтобы выкинул какую-нибудь  пакость.  Что
же до Лораны - она полностью замкнулась в себе и если  открывала  рот,  то
только затем, чтобы еще раз приказать поторапливаться.
     - Конечно, не останавливало, - жизнерадостно  продолжал  Тас.  -  Они
всегда  считали  это  распоряжение  дурацкой   оплошностью   какого-нибудь
чиновника. Ну сам посуди, с какой стати  записывать  нас  в  одну  строку,
скажем, с вонючими гоблинами? Только по  ошибке!  Мои  родители,  впрочем,
считали, что спорить невежливо, - вот  мы  и  входили-выходили  с  черного
хода, никому не мешая. Так, кажется, пришли... Открывай дверь - ее  обычно
не запирают... Ой, там стражник! Погоди, пока отвернется...
     Прижавшись к стене, они прятались  в  потемках,  покуда  стражник  не
миновал их усталой походкой. Он волочил ноги и только что  не  засыпал  на
ходу. Потом они перебежали вершину  стены,  проникли  в  дверку  напротив,
спустились вниз по лестнице... и оказались вне города.
     Кругом не было ни души. Сколько ни озирался Флинт, он так никого и не
высмотрел в сером предутреннем полусвете. Дрожа от  холода,  он  поплотнее
закутался в плащ. Дурное предчувствие снедало его...  Что,  если  Китиара,
так ее и разэтак, не солгала? Что, если Танис впрямь у нее? Если он  лежит
помирает?..
     Обозлившись, Флинт запретил себе думать об этом. Он  почти  надеялся,
что им расставлена ловушка! Куда ж это годится!.. Но тут  его  размышления
прервал грубый, хриплый голос,  прозвучавший  до  того  близко,  что  гном
испуганно вздрогнул:
     - Это ты, Бакарис?..
     - Я. Рад свидеться с тобою, Гакхан!
     Флинт  обернулся  как  раз  вовремя,  чтобы  различить  темную  тень,
отделившуюся от стены. Незнакомец тоже  был  в  плаще  и  по  самые  глаза
обмотан шарфами. Флинт невольно припомнил, как Тас описывал драконида...
     - Еще оружие есть? - глядя на секиру гнома, поинтересовался Гакхан.
     - Нет, - резко прозвучал голос Лораны.
     - Обыщи их, - велел Бакарису Гакхан.
     - Я даю слово чести, - гневно ответила Лорана. - Я - принцесса эльфов
Квалинести и...
     Бакарис шагнул к ней.
     - У вас,  эльфов,  свои  правила  чести,  -  напомнил  он  ей  ее  же
собственные слова. -  Может,  запамятовала,  как  подстрелила  меня  в  ту
проклятую ночь?
     Лорана  залилась  краской,  но   не   ответила   и   не   попятилась.
Остановившись  перед  ней,   Бакарис   приподнял   левой   рукой   правую,
покалеченную. Потом отпустил, и рука безвольно повисла.
     - Все мои мечты, - сказал он. - Всю мою жизнь погубила...
     Лорана глядела на него прямо и неподвижно:
     - Я ясно сказала, что у меня нет оружия.
     - Можешь меня обыскать, если больно  охота,  -  встрял  Тассельхоф  и
нечаянным образом вклинился между Бакарисом и Лораной. - Вот,  пожалуйста!
- И он вытряхнул к ногам Бакариса содержимое одной из своих сумочек.
     - А пошел ты на... - выругался тот и здоровой рукой  съездил  ему  по
уху.
     - Флинт! - сквозь зубы предостерегла  Лорана,  и  побагровевший  гном
вынужден был унять свою ярость.
     - Я же не хотел... - шмыгал носом Тас,  ползая  по  земле  и  собирая
рассыпавшиеся сокровища.
     - Если так дальше пойдет,  нам  и  стражу  звать  не  понадобится,  -
хладнокровно заметила Лорана. Прикосновение врага  было  омерзительно,  но
она крепко держала себя в руках. - Взойдет  солнце,  и  мы  будем  как  на
ладони...
     -  Эльфийская  баба  права,  Бакарис,  -  в  змеином  голосе  Гакхана
послышалось раздражение. - Забери у гнома топор - и сматываемся отсюда!
     Бакарис покосился на светлеющий  горизонт,  потом  на  замотанного  в
тряпье драконида... зло посмотрел на Лорану и выхватил  у  Флинта  секиру,
буркнув:
     - Тоже нашел, кого бояться... старикашку несчастного.
     - Иди вперед, - не обращая внимания на Бакариса, велел Лоране Гакхан.
- Вон в ту рощу. Пригнись пониже, да смотри, не вздумай поднимать тревогу.
Я маг, и мои заклятия убивают на месте. Темная  Госпожа  велела  доставить
тебя  в  целости,  "полководец".  А  вот  насчет  дружков  твоих   никаких
распоряжений не поступало. Так что...
     Прячась, Гакхан провел их через  лужайку  к  довольно  большой  роще.
Бакарис шел рядом с Лораной, Она высоко несла голову и  всем  своим  видом
показывала, что не намерена даже замечать его присутствие подле себя.
     Достигнув деревьев, Гакхан вытянул руку, указывая:
     - Сейчас поедем на этих зверюшках.
     - Мы никуда  не  поедем!  -  рассердилась  Лорана.  Она  смотрела  на
непонятных зверей со смесью страха и отвращения.
     Флинт, поначалу решивший,  что  перед  ними  были  драконы-недомерки,
вгляделся попристальнее - и ахнул:
     - Крыланы!
     Крыланы, дальние родственники драконов,  были  куда  меньше  и  легче
громадных собратьев. Повелители нередко поручали им  доставлять  письма  и
сообщения - точно так же, как эльфийские владыки  поручали  это  грифонам.
Красноглазые твари недоверчиво пялились из рощи на Лорану и ее  спутников,
держа наготове шипастые скорпионьи хвосты. Шипы были ядовиты; удар  хвоста
убивал почти мгновенно.
     - Где Танис? - требовательно спросила Лорана.
     - Ему стало хуже, -  ответил  Гакхан.  -  Если  хочешь  увидеть  его,
придется ехать со мной в Даргаардскую Башню.
     - Нет! - отшатнулась Лорана. И  почувствовала  на  своем  плече  руку
Бакариса.
     - Не вздумай звать на помощь, а то как бы одному из  твоих  приятелей
не пришел конец, - проговорил он весело. - Итак, нам  предстоит  маленькая
совместная прогулка  в  Даргаардскую  Башню.  Не  расстраивать  же  нашего
Таниса. Я нипочем не допущу, чтобы судьба вас разлучила... - И  повернулся
к дракониду: - Возвращайся в город, Гакхан. Надо же нам знать, как они там
воспримут исчезновение любимого командира.
     Гакхан помедлил, не сводя с Бакариса  настороженных  змеиных  глаз...
Китиара предупреждала его, что Бакарис вполне мог выкинуть подобную штуку.
Драконид знал, что было на уме у бывшего пленника.  Личная  месть.  Гакхан
вполне мог помешать ему, и даже без большого  труда.  Однако  существовала
возможность, что, покуда они с ним будут выяснять отношения, кто-нибудь из
пленных сбежит и вернется с подмогой. Городские стены были все еще слишком
близки... Чтоб он провалился, этот Бакарис!.. Гакхан ощерил было зубы,  но
понял, что ему придется смириться. Будем надеяться, что Китиара предвидела
и такой оборот событий. Гакхан передернул плечами и утешился мыслью о том,
что участь Бакариса по возвращении к Темной Госпоже будет, хм, незавидна.
     - Слушаюсь, командир, - ответил он с поклоном. Отодвинулся в тень - и
исчез. Только мелькнул между деревьями темный силуэт, быстро удалявшийся в
сторону  Каламана.  На  лице  Бакариса   появилось   выражение   жестокого
предвкушения. На обросших щетиной щеках залегли резкие складки.
     - Пошли, "полководец"! - И он подтолкнул эльфийку к крылану.  Но  та,
вместо того чтобы шагнуть вперед, повернулась к нему лицом.
     - Скажи мне только одно, - выговорили белые губы. - Это  правда?  Ну,
то, что Танис... был с Китиарой... В записке говорилось, что его ранили  в
бою у Вингаардской Башни... что он при смерти...
     В  ее  глазах  стояла  мука.  Бакарис  улыбнулся,  видя,  какую  боль
причиняли ей мнимые страдания полуэльфа. Он и  думать  не  смел,  что  его
месть окажется настолько сладка.
     - А мне-то почем знать? - спросил он. - Я, если помнишь, сидел в  это
время в твоей вонючей каталажке. Однако позволю себе  усомниться,  что  он
действительно схлопотал рану. Кит его  ни  за  что  не  пустит  туда,  где
дерутся. Они с ней все больше любовными сражениями занимаются...
     Лорана убито повесила голову... Бакарис с издевательским  сочувствием
положил руку ей на плечо. Лорана гневно сбросила его ладонь.
     - Не верю! - зло прорычал  Флинт.  -  Да  неужто  Танис  позволил  бы
Китиаре...
     - Вот тут ты прав, гном, - ответил Бакарис, понимая, что у лжи должен
быть разумный предел, иначе обман будет раскрыт. - Танис и знать  об  этом
не знает. Темная Госпожа еще несколько недель назад отправила его в Нераку
- готовиться к нашей встрече с Владычицей.
     - А знаешь. Флинт, - задумчиво проговорил Тассельхоф. - Она и в самом
деле здорово нравилась Танису. Китиара, я имею в  виду.  Помнишь  ту  нашу
вечеринку в "Последнем Приюте"?.. Танис еще праздновал свой  День  Дарения
Жизни - он тогда как раз достиг  совершеннолетия,  по  эльфийским  меркам,
конечно. Во был дым коромыслом!..  Помнишь,  Карамон  обнял  Дэзру,  и  та
вылила ему на голову полнехонькую кружку зля. А Рейстлин налакался вина  и
пошел творить заклинания почем зря, ну и подпалил Отику фартук. А Танис  и
Кит засели в уголке у очага и...
     Бакарис недовольно покосился на кендера. Ему не  доставляло  никакого
удовольствия слушать рассказ о давности и прочности отношений, связывавших
Китиару - его Китиару - и проклятого полуэльфа.
     - Вели-ка паскудному кендеру заткнуться, пока я не напустил  на  него
крылана, - проворчал он, обращаясь  к  Лоране.  -  Два  заложника  устроят
Темную Госпожу ничуть не меньше, чем три...
     - Итак, это ловушка, - тихо проговорила  Лорана,  оглядываясь  словно
спросонья. - Танис жив и здоров... Его даже там  не  было...  Какая  же  я
дура!..
     - И никуда мы не поедем! - упрямо заявил Флинт и набычился,  принимая
боевую стойку.
     Бакарис ничуть не смутился.
     - Ты так думаешь? А видел ты когда-нибудь, как крылан разит  насмерть
хвостом?..
     - Нет, никогда! - немедленно заинтересовался Тас.  -  Лично  я  видел
только скорпиона. Похоже, наверное?.. То есть я не очень настаиваю,  чтобы
ты показал! - поспешно поправился он, видя, как потемнело лицо Бакариса.
     - Не исключаю, что стражники на стене услышат ваши  вопли,  -  сказал
Бакарис Лоране, смотревшей на него так, как если бы он говорил на каком-то
неведомом ей языке. - Но к тому времени,  когда  они  прибегут,  наверняка
будет уже поздно.
     - Какая же я дура... - чуть слышно повторила Лорана.
     - Ты только скажи, девочка! - не сдавался Флинт. - Мы будем драться!
     - Нет, - сказала она совсем тихо, как то  по-детски.  -  Я  не  хочу,
чтобы вы рисковали собой из-за меня, ты и Тас. Это я во всем виновата, мне
и расплачиваться. Увози меня, Бакарис, а их отпусти...
     - Еще не хватало! - оборвал тот. - И не подумаю никого  отпускать!  -
Взобравшись на спину летучего зверя, он подал руку  пленнице:  -  Крыланов
слишком мало, так что придется ехать по двое.
     Лицо Лораны было совершенно безжизненно. Молча взяла  она  протянутую
руку и села впереди него. Бакарис обхватил ее за талию здоровой рукой и  с
мерзкой ухмылкой притянул поближе к себе. От этого прикосновения на  щеках
Лораны появилось некое подобие румянца. Она  попыталась  высвободиться  из
его хватки...
     - Так безопаснее, прекрасный полководец, - прошипел Бакарис ей в ухо.
- Мне совсем не хочется, чтобы ты упала...
     Лорана прикусила губу и стала смотреть прямо вперед.  Я  не  заплачу,
твердила она себе. Я не заплачу.
     - Неужели от этих тварей всегда так разит?  -  спросил  Тас,  помогая
Флинту взобраться на спину крылана и с отвращением оглядывая зверя. - Хоть
бы время от времени купаться заставляли...
     - Лучше последи за его хвостом, - посоветовал  Бакарис.  -  Вообще-то
крыланы не слишком склонны убивать без приказа, но, знаешь ли, чего только
не бывает. Звери они нервные, как бы до греха не дошло...
     - Ой, да я же совсем не хотел их обидеть, - поспешно расшаркался Тас.
- Я слышал, ко всякому запаху можно со временем притерпеться...
     По знаку Бакариса крыланы  развернули  кожистые  крылья  и  взмыли  в
небеса. Двойной груз немало замедлял их полет. Флинт  крепко  держался  за
Тассельхофа, не сводя глаз с Лораны, летевшей впереди, вместе с Бакарисом.
Старый гном видел, как время от времени Бакарис склонялся к девушке, а  та
отталкивала его, отстраняясь. Глядя на них. Флинт все больше мрачнел...
     - Скверное дело  на  уме  у  этого  Бакариса,  -  обращаясь  к  Тасу,
пробормотал он наконец.
     - Что?.. - обернулся кендер.
     - Я говорю, скверное дело на уме у этого Бакариса! - прокричал  гном.
- К тому же готов спорить на что угодно, что он действует сам по  себе,  а
не выполняет приказ. Тот малый, Гакхан, вовсе не обрадовался, когда он его
отослал...
     - Что?.. - снова заорал Тас. - Ничего не слышу! Ветер очень шумит!..
     - Ничего, - сказал гном. - Ничего.
     Он вдруг почувствовал головокружение, почему-то стало трудно  дышать.
Пытаясь отвлечься, он хмуро уставился  на  верхушки  деревьев,  с  которых
медленно стекала наземь ночная тень - на востоке вставало солнце.
     Примерно через час полета Бакарис сделал  какой-то  жест,  и  крыланы
заложили неторопливый круг, присматривая удобную Полянку в  густом  горном
лесу.  Наконец,  высмотрев  крохотную  прогалину,  почти  невидимую  среди
вершин, Бакарис прокричал команду, и передний крылан пошел вниз.  Вот  они
сели, и Бакарис соскочил наземь.
     Флинт озирался по сторонам; его страхи и подозрения  все  возрастали.
Кругом не было  видно  никаких  признаков  поселения.  Они  находились  на
узенькой просеке, со всех сторон окруженной высоченными  старыми  соснами,
чьи тесно переплетенные сучья почти не пропускали солнечный свет.  В  лесу
было темно; так и казалось, что под деревьями движутся  какие-то  тени.  В
дальнем конце просеки виднелась скала, и Флинт разглядел в  ней  небольшую
пещеру.
     - Где это мы? - угрюмо спросила  Лорана.  -  Не  очень-то  похоже  на
Даргаардскую Башню! Почему мы остановились?
     - Какая наблюдательность, мой полководец, - глумливо ответил Бакарис.
- Даргаардская Башня стоит выше, до нее отсюда добрая миля. И там нас пока
не ждут. Я полагаю. Темная Госпожа даже и позавтракать еще не  успела.  Не
станем же мы беспокоить ее до завтрака? Мы ведь  не  невежи  какие-нибудь.
Или как? - И он покосился через плечо на Флинта и Тассельхофа. - Вы  двое!
Сидеть смирно на месте!
     Тас, собравшийся уже соскочить на траву, так и застыл.
     Бакарис же подошел к эльфийке и положил руку на шею крылана, на спине
которого она сидела. Лишенные век глаза летучего зверя следили  за  каждым
движением Бакариса; крылан вел себя  точь-в-точь  как  собака,  ожидающая,
чтобы хозяин ее покормил.
     - Слезай, госпожа моя, - обратился Бакарис к Лоране, и голос его  был
обманчиво мягок. Лорана с убийственным презрением смотрела на него  сверху
вниз. - Слезай, -  продолжал  он.  -  У  нас  вполне  достаточно  времени,
чтобы... позавтракать вдвоем...
     Глаза  Лораны  вспыхнули.  Рука  непроизвольно  метнулась   к   мечу,
которого, увы, больше не было у нее при бедре.
     - Прочь, ты!.. - произнесла она столь повелительно, что  на  какой-то
миг Бакарис замешкался. Однако его рука почти сразу рванулась вперед, и он
с ухмылкой стиснул ее запястье.
     - На твоем месте я не стал бы особенно трепыхаться, госпожа  моя.  Не
забывай про крылана. Одно мое слово -  и  обоих  твоих  дружков  постигнет
очень, очень нехорошая смерть...
     Лорана невольно втянула голову в плечи... потом обернулась и  увидела
скорпионий хвост второго крылана, уже занесенный и готовый  обрушиться  на
Флинта. Мерзкая тварь подрагивала всем телом, ожидая, когда же ей  наконец
позволят убить...
     - Лорана!.. - полным муки голосом начал было Флинт, но  она  взглядом
остановила его: она все еще была полководцем. Ее лицо стало  безжизненным.
Не сопротивляясь, она позволила Бакарису снять себя с крылана...
     - Я почему-то так и думал, что тебе  хочется  перекусить,  -  хмыкнул
тот.
     - Отпусти их! - потребовала Лорана. - Это я нужна тебе, не они!
     - Что верно, то верно, они мне ни к чему, -  кивнул  ее  мучитель.  -
Однако их присутствие, похоже, благотворно влияет на твое поведение.
     Его рука вновь крепко стиснула ее запястье.
     - Лорана! Не думай о нас! - во все горло выкрикнул Флинт.
     - А ты бы заткнулся, старикашка! - зло  огрызнулся  Бакарис.  Толкнув
Лорану так, что она была вынуждена привалиться к вонючему боку крылана, он
повернулся к кендеру с гномом. И  у  Флинта  кровь  застыла  в  жилах:  он
разглядел в глазах мужчины искры безумия.
     - Я... я думаю, лучше не перечить ему. Флинт, - запинаясь,  выговорил
Тассельхоф. - А то еще сделает что-нибудь с Лораной...
     - Да нет, ничего  особенного  я  с  ней  не  сделаю,  -  расхохотался
Бакарис. - Я не знаю, для чего она нужна Китиаре, но  мешать  этим  планам
вовсе не собираюсь. Но ты смотри, гном, не вздумай рыпаться. Как бы  я  не
рассердился, - добавил он,  расслышав  яростный  всхлип  Флинта.  И  вновь
повернулся к Лоране: - Думаю, Китиара не слишком рассердится, если я чуток
позабавлюсь с тобой, красотка. Э!.. Только никаких мне обмороков!..
     Но это был не обморок. Это  был  старый  как  мир  прием,  с  помощью
которого эльфы дурачили более сильных врагов. Флинт, не раз видевший  его,
сразу понял, что к чему, и приготовился к быстрым  действиям.  Вот  Лорана
закатила глаза, ее тело обмякло, а колени подогнулись...
     Бакарис волей-неволей вынужден был подхватить ее:
     - Эй, красотка, без штучек! Я предпочитаю, чтобы девка была... о-ох!
     Крепкий кулачок  Лораны  впечатался  ему  в  живот,  на  миг  прервав
дыхание. Бакарис согнулся вдвое, хватая ртом воздух. Начал падать вперед -
и Лорана с силой ударила его коленом в подбородок. Бакарис  не  успел  еще
коснуться земли, когда Флинт схватил кендера  в  охапку  и  вместе  с  ним
кубарем скатился наземь с крылана.
     - Беги, Флинт! Скорее!.. - прокричала Лорана, отскакивая от  зверя  и
от Бакариса, стонавшего на земле. - Беги в лес!..
     Все-таки она  не  успела.  Бакарис,  с  перекошенным  яростью  лицом,
дотянулся и сгреб ее за щиколотку. Не удержавшись на ногах, эльфийка упала
и  попыталась  лягнуть  его.  Флинт   прыгнул   к   Бакарису,   размахивая
подхваченным с земли древесным  суком.  Но  Бакарис  был  слишком  опытным
воином. Обернувшись, он наотмашь ударил гнома  в  лицо  кулаком.  А  потом
мгновенным движением наклонился и снова схватил Лорану за руку.
     Тас подбежал к потерявшему сознание гному...
     - Мы с девчонкой сейчас прогуляемся вон в ту пещерку, - тяжело  дыша,
сказал ему Бакарис. И так вывернул руку  Лоране,  что  она  вскрикнула  от
боли. - Посмей только двинуться, кендер, и я ей руку сломаю, - предупредил
Бакарис. - Да не вздумай нас беспокоить,  пока  мы  будем  развлекаться  в
пещере. Потому что кинжал, который висит у меня на поясе, все время  будет
у горла вашей подружки. Усек, дрянной коротышка?
     - У... усек, г-господин, - заикаясь, отвечал Тас. - Я... я нипочем не
буду ни во что вмешиваться. Я тихонько посижу туточки... около Флинта...
     - И не вздумай бежать в лес! - Бакарис неотвратимо поволок  Лорану  к
пещере. - Там полным-полно драконидов!
     - Н-ни в коем случае, г-господин...
     И  Тассельхоф,  тараща   глаза,   опустился   на   колени   рядом   с
бесчувственным гномом.
     Вполне удовлетворенный его явным испугом,  Бакарис  наградил  кендера
еще одним угрожающим взглядом - и грубо толкнул Лорану к устью пещеры.
     Та спотыкалась на ровном месте - слезы жгли ей глаза.  Бакарис  снова
вывернул ей руку, желая, верно, напомнить, что  ее  положение  безнадежно.
Боль  была  невыносимая.  Лорана  знала,  что  вырваться   не   сумеет   -
единственная  рука  Бакариса  была  невероятно  сильна.  Хуже  всего  было
сознание, что все это происходило с нею по  ее  собственной  вине,  по  ее
собственной глупости. Лорана пыталась отрешиться от  страха  и  попытаться
придумать хоть какой-нибудь выход. Это оказалось непросто. К тому  же  его
запах - запах человека, мужчины - странно и жутко напоминал ей Таниса...
     Как бы угадав ее мысли, Бакарис притиснул девушку вплотную к  себе  и
потерся щетинистой скулой о ее нежную щеку.
     - Еще одна женщина, которой делится со мной полуэльф... - пробормотал
он хрипло. И  тут  же  голос  его  оборвался  мучительным  бульканьем.  На
какое-то мгновение он так стиснул ей руку, что у  нее  все  поплыло  перед
глазами. Потом его хватка ослабла... и наконец  пальцы  разжались  совсем.
Лорана тотчас рванулась прочь и, высвободившись, обернулась.
     Бакарис прижимал ладонь к боку, и между его пальцев текла  кровь.  Из
раны торчала  рукоять  небольшого  ножа,  принадлежавшего  Тассельхофу.  У
Бакариса  хватило  самообладания  выхватить  кинжал   и   замахнуться   на
кендера...
     Лорану охватила дикая, безумная ярость. Она сама не подозревала,  что
может прийти в подобное  состояние.  Она  больше  не  испытывала  никакого
страха, ей было наплевать, останется она в живых или погибнет. В  сознании
билась одна-единственная мысль: убить,  уничтожить  этого  мужчину,  этого
человеческого самца!
     С каким-то звериным криком она бросилась на Бакариса и сшибла  его  с
ног. Он сдавленно охнул... и остался неподвижно лежать. Еще какое-то время
Лорана отчаянно силилась дотянуться до его кинжала и  вырвать  у  него  из
руки. Потом до нее дошло, что Бакарис, которого  она  прижимала  к  земле,
больше  не  шевелился.  Она  медленно  поднялась   на   ноги...   Начинало
сказываться пережитое напряжение: ее затрясло.
     Вокруг плавал красный туман, сперва она попросту ничего не видела. Но
вот в глазах прояснилось. Тассельхоф  успел  перевернуть  Бакариса  кверху
лицом. Да, Бакарис был  мертв.  Стеклянный  взор  воина  был  устремлен  в
небеса, а на лице застыло глубочайшее  изумление.  Рука  его  еще  сжимала
рукоять кинжала, который он, казалось, сам всадил себе в кишки.
     - Что произошло? - содрогаясь от отвращения, спросила Лорана.
     - Ты уронила его прямо на ножик, - невозмутимо ответствовал Тас.
     - Но перед этим...
     - Ну да, я его тоже чуточку пощекотал, - сознался кендер. Извлек свой
нож из бока убитого и с гордостью на него посмотрел. - А Карамон  говорил,
с ним только на свирепого кролика ходить. Чтоб он понимал,  этот  Карамон.
Вот погоди, я ему  еще  расскажу!..  Знаешь,  Лорана,  -  продолжал  он  с
прочувствованной грустью, - нас,  кендеров,  вечно  недооценивают.  Вот  и
Бакарис не удосужился проверить мои кошели. Но  какой  отпадный  номер  ты
отмочила с этим якобы обмороком! Скажи, ты...
     - Как там Флинт? -  перебила  Лорана.  Ей  хотелось  поскорее  забыть
только что пережитый кошмар. Машинальным движением она расстегнула на себе
плащ и, сняв, прикрыла им обросшее бородой лицо мертвеца. -  Надо  бы  нам
поскорее выбираться отсюда...
     -  За  Флинта,  я  думаю,  можно  не  беспокоиться,  -  сказал   Тас,
оглядываясь на гнома. Тот как раз пошевелился и со стоном затряс  головой.
- Как тебе кажется, эти крыланы на нас не?..
     -  Не  знаю,  -  проговорила  Лорана,  приглядываясь  к  зверям.   Те
озадаченно озирались, не вполне понимая, что стряслось с их хозяином. -  Я
слышала, они не больно-то горазды соображать. Команды выполняют  исправно,
но инициативы обычно не проявляют... Помоги Флинту.
     - Вставай, старина! - кендер подошел к гному и потянул его за руку. -
Пора уби...
     Его заставил умолкнуть крик, исполненный такого  несусветного  ужаса,
что знаменитый Тасов хохолок поднялся дыбом. Вскинув глаза, он увидел, что
Лорана смотрела на некое существо, появившееся как будто бы из  той  самой
пещеры. И при виде него Тассельхофа охватила жуть,  какой  он  ни  разу  в
жизни еще не знал. Сердце помчалось галопом, ладони  похолодели.  Он  едва
мог дышать...
     - Флинт!.. - просипел он. И горло окончательно перестало повиноваться
ему.
     Старый гном расслышал в его  голосе  небывалые  нотки.  Он  попытался
сесть:
     - Что...
     Не в силах говорить, Тас указал трясущимся пальцем...  У  Флинта  еще
двоилось в глазах после удара, но все-таки он разглядел.
     - Во имя Реоркса!.. - вырвалось у него. - ЧТО ЭТО?..
     Неведомое существо между тем не спеша приближалось к  Лоране,  и  та,
скованная его волшебной силой, не могла сдвинуться с места. Существо  было
одето в доспехи старинной работы - ни дать ни взять  Соламнийский  Рыцарь.
Вот только латы его были сплошь черны, точно их обуглил огонь. Под шлемом,
который, казалось, плыл сам по себе прямо по воздуху, тлели два  оранжевых
огонька.
     Существо протянуло руку, закованную в металл... Флинт  задохнулся  от
ужаса. На руке его не было видно кисти. Но,  похоже,  Лораны  коснулся  не
один только пустой воздух: она отчаянно  закричала  от  боли  и  упала  на
колени перед жутким видением. Золотоволосая  голова  бессильно  поникла...
Лорана рухнула наземь, сраженная леденящим прикосновением  Рыцаря  Смерти.
Он разжал незримые пальцы, и обмякшее  тело  эльфийки  замерло  на  траве.
Наклонившись, он поднял ее на руки...
     Тас попытался сдвинуться с места, но  взгляд  оранжевых  глаз  тотчас
приковал его к месту. Кендер не мог даже отвести взгляда: во всем мире  не
было больше ничего, кроме двух клубков оранжевого  огня.  Сидя  на  земле.
Флинт смотрел туда же, куда и Тас, -  хоть  и  сам  чувствовал,  что  ужас
грозил вот-вот свести его с ума. Только любовь к Лоране и тревога  за  нее
не давали ему потерять сознания. Он твердил себе: я должен хоть что-нибудь
сделать.  Я  должен  спасти  ее...   Все   напрасно.   Тело   отказывалось
повиноваться, только дрожало.
     Мерцающие глаза еще раз оглядели обоих.
     - Возвращайтесь в Каламан, - произнес глухой голос. - Скажете им, что
эльфийка у нас. Темная Госпожа прибудет завтра в полдень, чтобы обсудить с
ними условия сдачи.
     С этими словами Рыцарь Смерти повернулся и  зашагал  прочь,  унося  с
собой Лорану. Под ноги ему попалось тело Бакариса; призрак в латах  прошел
прямо сквозь него, как если бы того вовсе не существовало. И растворился в
лесных потемках...
     После его ухода магическое заклятие утратило силу. Таса затрясло,  он
почувствовал себя больным и разбитым. Флинт, шатаясь, поднялся на ноги.
     - Я пойду за ним, - пробормотал гном, хотя дрожь  колотила  его  так,
что он еле-еле сумел подобрать с земли свой шлем.
     - Н-не надо. Флинт, - взмолился  кендер.  Он  смотрел  вслед  жуткому
рыцарю, и лицо у него было совсем белое. - Что бы это ни было, нам оно  не
по зубам. Я... я так испугался. Флинт! - И отважный Тассельхоф уничтожение
покачал головой. - Я... мне  очень  совестно,  но  я...  просто  не  смогу
встретиться с этой штукой еще раз. Пойдем в Каламан,  а?  Может,  там  нам
помогут...
     И Тас во все лопатки припустил в лес. Флинт еще постоял на месте,  не
в силах на что-либо решиться... Потом его лицо мучительно сморщилось.
     - Он прав, - пробормотал гном. - Я... я тоже не смогу пойти  за  этой
тварью, честное слово. Я не знаю, откуда она, но явно не из нашего мира...
     Он повернулся прочь. Мертвый Бакарис все так  же  лежал  под  плащом,
которым  укрыла  его  Лорана,  и  при  виде  его  сердце  гнома  пронизала
мгновенная боль.
     - Да врал он все насчет Таниса! - не удостаивая внимания эту боль,  с
внезапной решимостью вслух сказал гном. - И Китиара врала. Он не с ней,  я
это знаю! - Гном сжал кулаки. - И, где бы он ни был теперь, мне  предстоит
однажды с ним встретиться... и  рассказать  ему,  как  я  его  подвел.  Он
поручил мне присматривать за девочкой, а я... даже этого, и то не сумел...
     И гном обреченно закрыл глаза. Но тут его слуха достиг призывный крик
Таса, и Флинт, запинаясь о коренья  и  камни,  незряче  побрел  следом  за
кендером.
     - Как я ему расскажу? - стонал он на ходу. - Как я ему расскажу?..

                           4. МИРНАЯ ПЕРЕДЫШКА

     - Знаешь что, давай по-хорошему, - сказал Танис, обращаясь к спокойно
сидевшему перед ним человеку. - Я хочу кое-что знать. Ты нарочно  направил
корабль в водоворот - но почему? Ты знал, что под ним находится это?  Что,
кстати, это за место? И куда делись все остальные?
     Напротив Таниса в деревянном кресле сидел Берем. Резное  кресло  было
на  эльфийский  манер  разукрашено  фигурками   птиц   и   зверей.   Танис
беспрестанно ловил себя на том, что  оно  назойливо  напоминало  ему  трон
Лорака - там, в несчастной стране эльфов, Сильванести. Это сходство  вовсе
не добавляло Танису  выдержки  и  спокойствия,  и  Берем  пугливо  отводил
взгляд, не желая встречаться с полуэльфом глазами. Его руки - руки  юноши,
приставленные  к  телу  пятидесятилетнего  мужчины   -   нервно   теребили
мешковатую штанину. Он  озирался,  беспокойно  оглядывая  весьма  странное
место, где они оказались.
     - Проклятье! Да отвечай же  наконец!  -  рассвирепел  Танис.  Схватив
Берема за грудки, он сдернул его с кресла. Его  руки  потянулись  к  горлу
Берема...
     - Танис! -  Золотая  Луна  поспешно  поднялась  на  ноги  и  схватила
полуэльфа за  плечо,  пытаясь  удержать  его  от  расправы.  Но  до  того,
казалось, уже не доходили разумные речи.  Его  лицо  было  так  перекошено
страхом и яростью, что Золотая Луна почти не узнавала его. Она попробовала
оторвать его от Берема, но не совладала  и  испуганно  позвала:  -  Речной
Ветер! Да останови же его!..
     Рослый варвар перехватил руки Таниса, заставил его выпустить Берема и
оттащил разъяренного полуэльфа в сторонку:
     - Отстань от него, Танис. Все равно без толку.
     Танис  попробовал  вырваться,  но  потом  перестал  сопротивляться  и
судорожно вздохнул.
     - Он же немой, - напомнил ему Речной Ветер. - Он все равно  не  сумел
бы ничего тебе рассказать, даже если бы и захотел. Он не может говорить...
     - Могу.
     Все трое ошарашенно обернулись к Берему.
     - Я могу говорить, - невозмутимо повторил тот на Общем.  И  рассеянно
потер шею, на которой сквозь загорелую кожу уже проступали красные  пятна,
оставленные пальцами Таниса.
     - Ну так с какой радости ты притворяешься  немым?..  -  тяжело  дыша,
спросил полуэльф.
     Берем снова потер шею:
     - Тому, кто не может говорить, обычно и вопросов не задают...
     Танис попробовал заставить себя успокоиться и поразмыслить  об  этом.
Он оглянулся  на  варваров.  Речной  Ветер  мрачно  нахмурился  и  покачал
головой. Золотая Луна едва заметно пожала плечами. В  конце  концов  Танис
подтащил поближе еще одно деревянное кресло и поставил его напротив  того,
в котором сидел Берем. Спинка у кресла была вся в трещинах, и он опустился
на  него  осторожно,  опасаясь,  как  бы  оно  не  развалилось   в   самый
неподходящий момент.
     - Значит, ты решил говорить с нами. Берем,  -  сказал  он,  исполнясь
решимости не сорваться вдругорядь. - Означает ли это, что ты  ответишь  на
наши вопросы?
     Берем тупо уставился на него... однако потом коротко кивнул головой.
     - Почему? - спросил Танис.
     Берем облизал губы и опять беспокойно завертел головой.
     - Я... вы должны мне помочь... выбраться отсюда... я н-не могу  здесь
оставаться!..
     В комнате было душно и тепло, но у Таниса пробежал по спине холодок.
     - Тебе грозит опасность? Какая? И нам, значит, тоже?..  Что  все-таки
это за место?..
     - Я не знаю! - Берем беспомощно  озирался.  -  Я  не  знаю,  куда  мы
попали. Я только знаю, что не должен здесь оставаться. Я должен вернуться!
     - Куда? За  тобой  охотятся  Повелители  Драконов.  Одна...  -  Танис
закашлялся и продолжал, внезапно  охрипнув:  -  Один  из  Повелителей  сам
говорил мне, что  для  Владычицы  Тьмы  ты  -  главный  ключ  к  полной  и
окончательной победе. Почему, Берем? Что у тебя есть  такого,  что  им  до
смерти необходимо?
     - Я не знаю!.. - выкрикнул Берем и сжал кулаки. -  Знаю  только,  что
они меня повсюду разыскивают... Я от них... уже много лет бегаю! Нигде  не
могу задержаться надолго... передохнуть...
     - Много лет? - спросил Танис негромко. - Сколько лет ты  уже  от  них
скрываешься. Берем?
     - Много! - задыхаясь, повторил тот. - Я... я  не  считал.  -  У  него
вырвался вздох, и с этим  вздохом  Берем,  казалось,  вернулся  к  прежней
апатии. - Мне... триста двадцать два года. А может, триста двадцать три...
или четыре... - Он передернул плечами. - И  большую  часть  этого  времени
меня разыскивает Владычица.
     - Триста двадцать два года!.. -  изумленно  ахнула  Золотая  Луна.  -
Но... но ведь ты - человек! Это невозможно!..
     - Да, - сказал  Берем.  -  Я  человек.  -  Взгляд  его  голубых  глаз
устремился на Золотую Луну. - Я знаю, что  это  невозможно.  И  я  умирал.
Множество раз... - Взгляд его переметнулся на Таниса. - Ты  видел,  как  я
умирал. Ну да, в Пакс Таркасе. Я сразу узнал тебя, как только ты  появился
на корабле.
     - Верно, ты тогда умер под глыбами! - воскликнул Танис. -  Но  потом,
на свадебном пиру, я видел тебя живым! Мы со Стурмом...
     - Все правильно. Я тоже вас видел. Потому-то я и  сбежал.  Я  знал...
знал, что вы начнете задавать вопросы... - Берем устало покачал головой. -
Ну как я мог вам объяснить свое чудесное воскрешение?  Я  сам  понятия  не
имею, как это происходит! Все, что я знаю, - я был мертв, а потом ожил.  И
так раз за разом... - Он опустил голову на руки. - Я хочу только покоя...
     Танис озадаченно скреб  в  бороде.  Все  это  смахивало  на  какую-то
мистификацию. Он был почти уверен, что Берем лгал. Нет,  дело  было  не  в
смерти и  воскрешении  из  мертвых.  Это-то  Танис  наблюдал  собственными
глазами. Но знал он и то, что Владычица Тьмы бросила  едва  не  все  силы,
сколько можно было оттянуть с полей битв, на поимку  сидевшего  перед  ним
человека. И чтобы этот самый человек понятия не имел, зачем его ловят?..
     - Послушай, Берем, - сказал он наконец. - А каким образом  у  тебя  в
груди засел зеленый самоцвет?
     - Не знаю, - ответил тот так тихо, что они с  трудом  расслышали  его
голос. Рука его прижалась к груди, как если бы камень причинял ему боль. -
Он... часть моего тела. Как кости и кровь. Я... я думаю, это он всякий раз
возвращает меня к жизни...
     - Может быть, можно вытащить его? - негромко спросила  Золотая  Луна.
Сев подле Берема на диван, она ласково  коснулась  его  плеча.  Берем  так
мотнул головой, что седые волосы упали ему на глаза.
     - Думаете, я не пытался! - пробормотал он. - Сколько раз  я  пробовал
его извлечь!.. Но это все равно, что выдирать сердце из груди...
     Танис содрогнулся... потом досадливо вздохнул. Все это, конечно, было
весьма интересно, но они так и не выяснили, куда же  их  занесло.  Он  так
надеялся, что Берем им что-то подскажет...
     Он заново оглядел странное помещение, в котором они  находились.  Это
была комната очень, очень старого здания. В ней было бы совершенно  темно,
если бы не удивительный зеленоватый  свет,  который,  по  всей  видимости,
испускал мох, сплошным ковром облепивший стены и потолок. Мебель в комнате
была такой же древней, как  и  весь  дом.  Некогда  роскошная,  она  давно
обветшала и пришла почти в полную негодность. Окон  не  было.  Снаружи  не
доносилось ни звука. Сколько они здесь пробыли?.. Неизвестно. Вести отсчет
времени не представлялось  возможным.  Когда  хотелось  есть,  они  жевали
стебли растений. Потом засыпали беспокойным сном...
     Танис с Речным Ветром обошли весь дом, но  так  и  не  обнаружили  ни
выхода, ни  каких-либо  признаков  других  постояльцев.  Танис  начал  уже
подумывать: не было ли тут какого заклятия, предназначенного удерживать их
внутри?.. Сколько бы они  ни  шли  вперед,  полутемные  коридоры  и  узкие
переходы неизбежно приводили их все в ту же самую комнату...
     Им удалось запомнить немногое из того, что произошло после погружения
"Перешона"  в  гигантский  водоворот.  Память   Таниса   сохранила   треск
ломающейся палубы, вид падающих мачт и рвущихся  парусов.  Он  видел,  как
Карамона унесло за борт гигантской волной. Он видел, как мелькнули в  воде
рыжие кудри Тики - и тоже пропали. Еще  там  был  дракон...  и  Китиара...
Когти дракона успели оцарапать ему плечо. Новая волна подхватила его... Он
задерживал дыхание, пока не понял, что вот-вот умрет от боли в  груди.  Он
звал к себе смерть, скорую и благословенную, а руки тем  временем  искали,
за что бы уцепиться. Один раз его вынесло на поверхность, но  почти  сразу
он снова ушел в глубину и понял, что теперь-то ему уж точно конец...
     ...А потом он пришел в себя здесь, в этой комнате, и одежда его  была
мокра от морской воды. Он открыл глаза и  увидел  рядом  с  собой  Речного
Ветра, Золотую Луну - и Берема.
     Поначалу Берем боялся их, как огня, и, забившись в дальний  угол,  не
подпускал к себе  никого.  Только  Золотая  Луна,  обладавшая  бесконечным
терпением, приносила ему пищу и разговаривала  с  ним,  как  с  напуганным
зверем - негромко и ласково. И ее дружеская забота постепенно сделала  его
доверчивее. Но он не просто оттаял. Теперь-то Танис  понимал,  что  Берему
еще и страстно хотелось убраться поскорее из этого места.
     Думая приступить к Берему с расспросами, Танис предполагал,  что  тот
знал о существовании  подводного  дома  и  намеренно  направил  корабль  в
воронку водоворота, надеясь попасть туда.
     Теперь он более не был в этом уверен. Недоумение и испуг Берема  были
неподдельны: он тоже не представлял себе, где это они  вынырнули.  Уже  то
обстоятельство, что он решился нарушить обет молчания,  говорило  само  за
себя. Он рассказывал правду, и он был в  отчаянии.  Он  так  рвался  прочь
отсюда.
     Почему?
     Танис поднялся на ноги и принялся шагать туда-сюда по комнате.  Берем
следил за ним взглядом - Танис это чувствовал.
     - Берем, - начал полуэльф. - Если тебе так уж неохота  встречаться  с
Владычицей Тьмы, скажи: разве здесь - не идеальное убежище?..
     - Нет! - вскрикнул Берем и тоже едва не вскочил.
     Танис резко повернулся к нему:
     - Но почему? Что тебе здесь не нравится? Что ты  забыл  снаружи,  где
повсюду так и рыщут ее соглядатаи?..
     Берем с самым несчастным видом скорчился в кресле.
     - Я... я ничего не знаю об этом месте.  Клянусь!  Мне...  мне  просто
надо наружу... Я только знаю,  что  должен  куда-то  пойти  и  что-то  там
отыскать... а до тех пор мне нипочем покою не будет...
     - Куда  пойти?  Что  разыскать?..  -  закричал  Танис.  Золотая  Луна
осторожно взяла его за руку, и он понял, что орал, точно блажной.  Но  что
он мог поделать! Завладеть тем, что Владычица Тьмы  ценила  превыше  всего
остального мира, - и не знать, в чем дело!..
     - Я ничего не могу рассказать вам... - всхлипывал Берем.
     Танис закрыл глаза, стараясь взять себя в  руки.  У  него  стучало  в
висках. Ему казалось, он вот-вот лопнет от ярости  и  бессилия...  Золотая
Луна поднялась на ноги. Положив  ладони  ему  на  плечи,  жрица  принялась
нашептывать какие-то слова. Танис мало что разбирал, кроме имени Мишакаль,
Богини-Целительницы, но постепенно жуткое ощущение отпустило  его.  Теперь
он чувствовал себя вымотанным и опустошенным.
     - Ладно, Берем, - вздохнул он. - Все в порядке. Не сердись  на  меня.
Не будем больше об этом... Расскажи лучше о себе. Откуда ты родом?
     Берем помедлил... Он напрягся всем телом, глаза его сузились.  Таниса
озадачило подобное поведение.
     - Что до меня - я из Утехи, - сказал он, не подавая вида. - А ты?
     Берем настороженно смотрел на него...
     - Вы... навряд ли даже  слышали  про  нашу  деревню,  -  ответил  он,
запинаясь. - Это совсем маленькая деревушка  неподалеку  от...  неподалеку
от... - Он кашлянул и докончил: - От Нераки...
     - Нерака? - Танис вопросительно оглянулся на Речного Ветра.
     Житель Равнин покачал головой:
     - Он прав. Я о таком месте никогда прежде не слышал.
     - Я тоже, - пробормотал Танис. - Эх, был бы здесь  Тассельхоф  с  его
картами! Берем, а почему...
     - Танис!.. - раздался предостерегающий вскрик Золотой Луны.
     Полуэльф мгновенно вскочил, рука  его  метнулась  к  рукояти  меча  и
встретила  пустоту.  Он  смутно  припомнил,  как,   барахтаясь   в   воде,
освободился от меча, тянувшего его  вниз.  Теперь  ему  оставалось  только
поносить себя за то, что не приставил Речного Ветра стеречь дверь.
     На пороге стоял человек в алых одеяниях мага.
     - Здравствуйте, - доброжелательно проговорил он на Общем.
     Его  алые  одежды  с  такой  пронзительной  силой  напомнили   Танису
Рейстлина, что перед глазами поплыло. Неужели перед ними в самом деле  был
молодой маг собственной персоной?.. Наваждение, однако,  длилось  недолго,
Этот маг был старше - намного старше. И лицо у него было доброе.
     - Где мы? - резким тоном спросил его Танис. - Кто ты? Почему мы здесь
оказались?
     - КрииаКВЕКХ!  -  тоном  глубокого  разочарования  произнес  человек.
Повернулся - и вышел.
     - Проклятье!.. - Танис вскочил и ринулся следом, намереваясь схватить
незнакомца за алую мантию и волоком притащить назад.
     Сильная рука удержала его за плечо.
     - Погоди,  -  посоветовал  Речной  Ветер.  -  Успокойся,  Танис.  Это
волшебник. Будь у тебя меч, ты все равно не  смог  бы  с  ним  справиться.
Давай лучше выследим его и посмотрим, куда он пойдет. Если даже он наложил
заклятие на этот дом, ему придется на время  отменить  его,  чтобы  пройти
самому.
     - Ты прав, конечно... - Танис тяжело  перевел  дух.  -  Я  веду  себя
глупо. Я сам не знаю, что это такое на меня накатило. Я... чувствую  себя,
как шкура на барабане... Ладно, пошли за ним. Золотая Луна, вы  с  Беремом
побудете здесь...
     - Нет!.. - закричал Берем. Взвился с кресла, точно подброшенный, и  с
такой силой вцепился в Таниса, что тот чуть  не  упал.  -  Не  надо!..  Не
бросайте меня здесь!..
     - Да не собирается  никто  тебя  бросать!  -  сказал  Танис,  пытаясь
разжать его судорожно стиснутые пальцы. - Ну хорошо. Может,  нам  в  самом
деле лучше держаться всем вместе...
     Торопливо  покинув  комнату,  они  стали  оглядывать  длинный  пустой
коридор.
     - Вон он! - вытянул руку  Речной  Ветер.  И  действительно,  во  мгле
мелькнул край алого одеяния - мелькнул и исчез за углом.
     Осторожно ступая, спутники двинулись следом. За углом обнаружился еще
коридор, от которого отходили целые анфилады комнат.
     - Этого здесь не было раньше! - воскликнул  житель  Равнин.  -  Здесь
была сплошная стена!
     - Вернее  сказать,  сплошная  иллюзия,  -  пробормотал  Танис.  Он  с
любопытством озирался кругом. Внутри  комнат  виднелась  уже  знакомая  им
ветхая  разношерстная  мебель.  Покои,  озаренные  все  тем  же  мерцающим
зеленоватым светом, были  безлюдны.  Что  было  здесь  раньше?  Гостиница?
Сколько веков - до крушения "Перешона" - ждала она постояльцев?..
     Они  шагали  сквозь  полуобрушенные  коридоры  и  просторные  залы  с
колоннами вдоль стен. Рассматривать каждую подробность не было  времени  -
иначе можно было упустить человека в алых  одеждах,  который  двигался  на
удивление проворно и скрытно. Дважды они совсем теряли его  след,  но  оба
раза впереди мелькало его одеяние - один  раз  в  узком  колодце  винтовой
лестницы, другой раз - в примыкающем коридоре.
     ...Заблудившиеся и вконец раздосадованные,  они  стояли  перед  двумя
проходами, уводившими в разных направлениях.
     - Делать нечего, придется разделиться,  -  после  минутного  раздумья
решил Танис. - Только далеко не уходите. Встретимся  здесь.  Если  увидишь
его. Речной Ветер, свистни меня. Или я тебя свистну.
     Речной Ветер кивнул, и вдвоем с Золотой Луной они зашагали по  одному
коридору, а Танис с Беремом, буквально наступавшим ему на пятки, принялись
обыскивать другой.
     Никого!.. Коридор привел  их  в  обширную  комнату,  залитую  тем  же
странным  светом,  что  и  все  прочие  помещения.  Идти  дальше   -   или
вернуться?.. После некоторого  колебания  Танис  решил  все  же  заглянуть
внутрь. В комнате было пусто, лишь посередине стоял большой круглый  стол.
А на столе... Приблизившись, Танис увидел на столе весьма необычную карту.
     Собственно, это была  даже  не  карта,  а  миниатюрный  макет  целого
города. Танис склонился над ним,  пытаясь  понять,  где  же  все-таки  они
очутились. Макет, прикрытый сверху  куполом  из  прозрачного  хрусталя,  с
такой точностью передавал все мыслимые и немыслимые  детали,  что  Танисом
овладело странное чувство: казалось, город под куполом был  куда  реальнее
того, в котором они теперь находились...
     "Таса бы сюда", - подумал он  с  грустью,  живо  вообразив,  в  какой
восторг пришел бы любознательный кендер.
     Крохотные здания были выстроены на  старинный  лад.  Тонкие,  изящные
шпили венчали их, устремляясь  к  хрустальному  небу.  Поблескивали  белые
купола, над зеленью бульваров  невесомо  взлетали  стройные  арки.  Улицы,
тянувшиеся во все стороны от городского центра, чем-то напоминали паутину.
     Берем нетерпеливо тянул Таниса за рукав, жестом предлагая возобновить
прерванные поиски. Да, он умел говорить, но молчание  так  давно  вошло  у
него в привычку, что он и теперь предпочитал по возможности обходиться без
слов.
     - Сейчас, сейчас... - Танису очень не хотелось уходить, тем более что
Речной Ветер сигнала не подавал. Как знать, не поможет  ли  им  эта  карта
выбраться на свободу?..
     Склонившись, разглядывал он кукольный город.  Центр  города  украшали
великолепные особняки и горделивые дворцы знати. Под  стеклянными  сводами
даже в суровые зимние месяцы распускались цветы. А в самой середине  всего
этого великолепия возвышалось здание, показавшееся Танису смутно знакомым,
хотя он был уверен, что ни разу в жизни в этом городе  не  бывал.  Тем  не
менее, здание было ему знакомо. И чем  дольше  он  всматривался,  роясь  в
памяти, тем явственнее гуляли по спине мурашки.
     Похоже, это был храм, посвященный Богам. И строения, равного  ему  по
красоте, на свете не существовало - даже Башня Солнца  и  Звездная  Башня,
две жемчужины эльфийских  королевств,  не  могли  с  ним  равняться.  Семь
стройных башен разом взмывали в небо,  как  бы  восхваляя  Богов  за  свое
бытие. Центральная башня была много выше всех остальных; казалось, она уже
не восхваляла Богов, а дерзала спорить с ними на равных. В  памяти  Таниса
начали сами собой  всплывать  полузабытые  уроки  эльфийских  наставников.
Что-то такое о Катаклизме... о Короле-Жреце...
     И Танис отшатнулся от  макета.  У  него  перехватило  дыхание.  Берем
встревоженно смотрел на него, постепенно начиная бледнеть...
     - Что там?.. - прокаркал он срывающимся голосом, в испуге цепляясь за
полуэльфа.
     Не в состоянии сразу ответить, Танис только покачал  головой.  Теперь
он  знал,  куда  они  угодили  и  что  все  это  значило.   Жуткий   смысл
происходившего захлестнул его, как незадолго перед тем -  волны  Кровавого
Моря...
     В полном смятении Берем уставился на  центр  макета...  И  глаза  его
округлились, а из груди вырвался вопль, подобного которому  Танис  еще  не
слыхал.  Внезапным  прыжком  Берем  бросился  на  хрустальный   купол   и,
распластавшись всем  телом,  замолотил  по  нему  кулаками,  словно  желая
разнести его вдребезги.
     - Проклятый Город!.. - стонал он. - Проклятый Город!..
     Танис двинулся вперед  -  успокоить  его,  -  и  в  это  время  слуха
полуэльфа достиг пронзительный свист. Речной Ветер!.. Танис  сгреб  Берема
поперек тела и потащил его прочь от города под хрустальным небом.
     - Знаю, знаю, - приговаривал  полуэльф.  -  Пошли,  может,  выберемся
отсюда.
     Но каким образом?.. - спрашивал он себя. Как прикажете выбираться  из
города, которого, по идее, и быть-то не  должно?  Из  города,  триста  лет
назад сметенного с лица Кринна и поглощенного водами Кровавого Моря? Каким
образом?..
     Уже покидая вместе с Беремом комнату, он вдруг посмотрел наверх. Там,
над дверью, на растрескавшейся мраморной плите проступали какие-то  слова.
Слова, некогда повествовавшие об одном из величайших чудес света.  Надпись
пересекали трещины, буквы заплыли мхом... И все-таки Танис их разобрал.
     Добро  пожаловать,  о  благородный   странник,   в   пределы   нашего
прекрасного города.
     Добро пожаловать в город, любимый Богами.
     Добро пожаловать, о почтенный гость, в Истар.

                       5. "ОДНАЖДЫ Я УЖЕ УБИЛ ЕГО..."

     "А то я не вижу, что вы с ним делаете!  Вы  хотите  убить  его!.."  -
кричал Карамон. Ему не было дела до того, что перед ним стоял не кто иной,
как Пар-Салиан, полновластный хозяин Башни Высшего Волшебства - той самой,
стоявшей в  глухом  и  таинственном  Вайретском  лесу.  Пар-Салиан,  глава
Ордена, величайший из магов, ныне живущих на Кринне.
     Двадцатилетнему воину казалось, что он одним пальцем мог бы сокрушить
иссохшего старца, облаченного в белоснежные  одеяния.  И,  право  же,  его
брало все большее искушение именно так с ним и поступить. Вот уже два  дня
он только и делал, что терпел. Но все имеет пределы.
     "Мы - не убийцы, - негромко ответил Пар-Салиан. -  Твой  брат  вполне
представлял себе, на что идет, отваживаясь  на  Испытания.  Он  знал,  что
заплатит жизнью в случае поражения..."
     "Да, представлял... но не вполне, - смутился Карамон и  провел  рукой
по глазам. - А может, в тот момент ему было просто все равно!  Его...  его
любовь к магии иногда доходит до безрассудства..."
     "Любовь?.. Нет, не любовь, - грустно улыбнулся Пар-Салиан. - Я бы  не
решился назвать это любовью".
     "Ну, я не знаю, как это назвать... - пробормотал Карамон. - Да  не  в
том дело! Разве ж он знал, что  вы  тут  над  ним  учините!  Что  все  это
настолько серьезно!.."
     "А как же иначе? - мягко проговорил Пар-Салиан. -  Скажи,  воин,  что
бывает с теми, кто  ввязывается  в  бой,  не  научившись  сперва  рубиться
мечом?"
     "Не выкручивайся!" - нахмурился Карамон.
     "Что с ним случится?" - настаивал Пар-Салиан.
     "Его убьют, - тоном величайшего  долготерпения  сказал  Карамон.  Так
разговаривают со старцами, начинающими впадать в детство. -  Ну  вот  что,
волшебник..."
     "И добро бы просто убили, - гнул свое Пар-Салиан. - Его друзья  могут
погибнуть из-за ротозейства одного человека. Ведь так?"
     "Так", - нетерпеливо буркнул Карамон. Открыл  рот,  чтобы  продолжить
горячую речь в защиту брата... и снова закрыл, так ничего и не сказав.
     "Значит, понял,  куда  я  клоню,  -  по-прежнему  негромко  продолжал
Пар-Салиан. -  Мы  не  требуем,  чтобы  Испытания  проходил  каждый,  кому
вздумается попробовать себя в магии. Многие,  наделенные  способностями  к
волшебству, счастливо  проживают  свою  жизнь,  довольствуясь  несколькими
простенькими заклинаниями, каким учат  в  школе.  Для  повседневной  жизни
довольно и этого, а к большему они не стремятся. Но  иногда  появляются  и
другие - такие, как твой брат. Магический дар для них - не просто средство
чуть-чуть помочь себе в жизни. Это сама жизнь. Они  взыскуют  вершин.  Они
алчут знаний и силы, которая таит в себе немалую опасность - и  не  только
для того, кто ею пользуется, но и для  всех  окружающих.  Потому-то  мы  и
подвергаем Испытаниям всех тех, кто стремится  к  высотам  истинной  Силы.
Испытания отсеивают малодушных и недостойных..."
     "Вот вы и  сделали  все,  чтобы  "отсеять"  моего  брата!  -  зарычал
Карамон. - Он не малодушный и не недостойный.  Он  просто  слабенький.  Он
таким родился. И вот по вашей милости он ранен, а может быть, и умирает!"
     "Ты прав, малодушным его никак не  назовешь.  Скорее  наоборот.  Твой
брат, воин, держался отлично. Он победил всех своих противников. Он  бился
мастерски. Я бы сказал, даже слишком...  -  Пар-Салиан  задумчиво  покачал
головой. - Я вот думаю, не заинтересовался ли кто твоим братом..."
     "Мне-то почем знать, - сказал  Карамон,  и  в  голосе  его  зазвучала
твердокаменная решимость. - А хотя бы и так! Да я плевать хотел!.. Я  знаю
только, что пора это прекращать. Прямо теперь!"
     "Ты не сможешь этого сделать. Тебя не допустят. И потом, он вовсе  не
умирает..."
     "А вот  и  смогу,  -  с  бесшабашной  отвагой  заявил  Карамон.  -  И
попробуйте только меня остановить! Магия, ха!.. Знаю я  эти  ваши  штучки.
Детские  фокусы.  Истинная  Сила!..  Подумаешь!  Есть  из-за  чего  голову
класть..."
     "А вот  твой  брат  верит,  что  есть  из-за  чего,  -  тихо  ответил
Пар-Салиан. - Показать тебе, насколько он верит  в  свою  магию?  Показать
тебе Истинную Силу?"
     Не обращая внимания на слова старика, Карамон шагнул  мимо  него.  Он
был твердо намерен положить конец измывательствам над своим братиком... Но
этот шаг оказался для него последним. По крайней мере, на  какое-то  время
он утратил способность передвигаться.  Его  словно  приморозило  к  месту.
Карамону стало страшно. Впервые  в  жизни  он  испытал  на  себе  действие
волшебства. Беспомощность и  ощущение  того,  что  твоим  телом  полностью
завладел кто-то другой, оказалась намного  страшней  полудюжины  гоблинов,
размахивающих боевыми секирами.
     "Смотри внимательно! - И  Пар-Салиан  принялся  нараспев  произносить
какие-то странные слова. - Это будет видение, но оно покажет тебе то,  что
вполне могло бы случиться и наяву".
     И  Карамон  вдруг  увидел  себя  самого  входящим  в  Башню   Высшего
Волшебства! Он изумленно заморгал... Да, вот он  переступил  порог...  вот
ступени привели его в какие-то странные и жутковатые  коридоры...  Видение
было настолько реально, что Карамон  испуганно  опустил  глаза,  оглядывая
собственное тело: неужто оно и вправду было там, а не здесь?..  Уф-ф!  Все
на месте. Значит, он присутствовал одновременно в  двух  местах.  Истинная
Сила... По спине воина потек горячий пот. Потом ему стало холодно.
     Карамон - тот, что в  Башне,  -  разыскивал  своего  брата.  Он  брел
пустынными коридорами и звал его по имени. И наконец увидел его.
     Юный маг лежал на холодном каменном полу, и  изо  рта  у  него  текла
кровь. Рядом с ним лежало мертвое тело темного эльфа.  Рейстлин  убил  его
силой своей магии. Но  за  победу  была  заплачена  дорогая  цена.  Юноша,
казалось, и сам был близок к смерти.
     Карамон со всех ног бросился к брату. Могучие руки  легко  подхватили
тщедушное тело. Рейстлин умолял оставить его, но Карамон, не  слушая,  нес
его к выходу из  проклятой  Башни.  Он  унесет  своего  братика  из  этого
поганого места. Хотя бы это было последним, что он вообще сделает в  своей
жизни...
     И вот, когда они были почти уже у двери, ведшей  наружу,  перед  ними
появился призрак. Еще поединок, мрачно сказал себе Карамон. Ну что  ж,  на
сей раз за Рейстлина есть кому постоять. Бережно  опустив  брата  на  пол,
воитель повернулся лицом к врагу.
     То, что произошло дальше, было попросту невероятно.  Карамон  -  тот,
что остался с Пар-Салианом, -  не  верил  собственным  глазам.  Он  увидел
себя... творящим магическое заклинание!!! Бросив меч, он схватил  какие-то
непонятные предметы и пошел вовсю  чесать  на  волшебном  языке,  которого
никогда прежде не знал!.. Злой дух завопил и растаял в воздухе...
     Карамон - реальный - одичало оглянулся на Пар-Салиана. Но маг  только
покачал головой и молча указал на образ, висевший у воина  перед  глазами.
Испуганный, растерянный, Карамон стал смотреть...
     Он увидел, как Рейстлин медленно приподнялся.
     "Как ты сделал это?.." - спросил он, приваливаясь спиной к стене.
     Реальный Карамон не знал, как он это сделал. Сделал то, что его  брат
изучал годами! Карамон  иллюзорный  ударился  в  многоречивые  объяснения.
Реальный увидел на лице брата жестокую муку. И унижение.
     "Нет! Рейстлин, нет!  Это  все  обман!..  -  закричал  он.  -  Старик
обманывает тебя! У меня и в мыслях не было красть твои знания! Никогда!.."
     Иллюзорный же - развязный и самодовольный  -  нагнулся  к  Рейстлину,
чтобы снова поднять его. Не дрейфь, мол, меньшой,  сейчас  я  тебя  спасу.
Спасу от себя самого...
     И тогда Рейстлин поднял руки. И вытянул их  навстречу  брату.  Но  не
затем, чтобы обнять его. Нет. Юный маг, раненый,  ослабевший  и  снедаемый
бешеной ревностью, произнес заклинание - последнее, на которое у него  еще
должно было хватить силы.
     Его руки окутало пламя. Волшебное пламя. Потом оно рванулось вперед -
и поглотило его брата.
     Реальный Карамон следил остановившимися глазами  за  тем,  как  огонь
пожирал его иллюзорного двойника... И  за  тем,  как  оседал  на  холодный
каменный пол его тщедушный, слабенький братик...

     - Нет!.. Рейст...
     Ласковые, прохладные руки гладили его лицо. Он слышал чьи-то  голоса,
но слова были бессмысленны. То есть он понял бы,  о  чем  они  говорили...
если бы захотел. Но он не хотел. Он не открывал глаз. Он  мог  бы  открыть
их, но не хотел. Прислушаться или  открыть  глаза  -  это  значило  облечь
плотью свою боль.
     - Мне надо передохнуть... - услышал  он  свой  собственный  голос.  И
вновь погрузился во тьму.

     Перед ним опять была  Башня.  Совсем  другая  Башня.  Звездная  Башня
Сильванести. И снова рядом с ним был Рейстлин - только на сей раз в Черных
Одеждах.  И  теперь  уже  не  Карамон  ему  помогал,  а  он  -   Карамону.
Великан-воин был ранен. Кровь толчками уходила из раны -  вражеское  копье
чуть-чуть не оставило его без руки...
     "Мне надо передохнуть..." - снова простонал Карамон.
     И Рейстлин бережно усадил его, заботливо  оперев  спиной  о  холодный
камень Башни. И... пошел прочь.
     "Рейст! Погоди!.. Не бросай меня!.." - закричал Карамон.
     Раненый  великан  был  беззащитен.   А   вокруг   толпились   полчища
неупокоенных эльфов - призрачных воинов, с которыми  они  бились  в  лесах
Сильванести. Они  только  и  ждали  случая  наброситься  на  обессилевшего
богатыря. Лишь магия его брата принуждала их до поры до времени  держаться
на почтительном расстоянии.
     "Не бросай меня, Рейст!.." - отчаянно закричал Карамон.
     "Ну как? -  тихо  спросил  Рейстлин.  -  Понял  теперь,  каково  быть
беспомощным и одиноким?"
     "Рейст!.. Братик..."
     "Однажды я уже убил его, Танис, и могу сделать это вновь..."

     - Рейст! Нет!.. Рейст...
     - Карамон! Ну, пожалуйста, Карамон...
     Опять этот голос. Просящий, ласковый, нежный. Мягкие  руки  коснулись
его.
     - Карамон!  Ну,  пожалуйста,  проснись,  Карамон!  Вернись,  слышишь!
Вернись ко мне! Ты мне так нужен!..
     Нет. Карамон отрешился от зовущего голоса  и  отпихнул  прочь  мягкие
руки. Не буду я возвращаться. Не хочу.  Я  устал.  Мне  больно.  Мне  надо
передохнуть...
     Но голос - и руки - никак не отпускали его. Они упрямо тащили его  из
черных глубин, в которые он так хотел погрузиться.

     Он падал. Падал в страшную багровую  тьму.  Чьи-то  костлявые  пальцы
хватали его. Мелькали глаза, лишенные век,  рты,  разинутые  в  беззвучном
крике.  Ему  удалось  вздохнуть...  и  кровавая  волна  захлестнула   его.
Полузадохшийся, смятый силой  течения,  он  все-таки  выплыл  еще  раз  на
поверхность и снова глотнул  воздуха.  Рейстлин!..  Нет,  он  же  исчез  с
корабля. Друзья... Танис? Тоже исчез. Он видел, как его смыло.  Корабль...
корабля не было. Его раскололо надвое. Кровь погибших матросов смешалась с
волнами Кровавого Моря...
     Тика!.. Только она по-прежнему была  рядом  с  ним.  Он  притянул  ее
вплотную к себе. Она задыхалась, и он не мог удержать  ее.  Водяной  вихрь
разлучил их и унес Карамона вниз,  в  темноту.  На  сей  раз  он  не  смог
вырваться на  поверхность.  Легкие  рвались  и  горели.  Это  смерть.  Это
отдых... желанный, блаженный...
     Руки. Опять эти руки. Они тащили его назад к ненавистной поверхности.
Заставляли его дышать обжигающим воздухом. Нет! Не хочу!
     А потом появились еще одни руки. Твердые и надежные. Они  протянулись
навстречу ему из окровавленной глубины. И  увлекли  его  вниз,  вниз...  в
благословенную тьму. Кто-то прошептал магические слова, и он  вновь  обрел
способность дышать. Только теперь он  дышал...  водой.  Он  закрыл  глаза.
Такая теплая, ласковая вода. Он снова почувствовал себя ребенком...
     Но чего-то недоставало. Его брата-близнеца.
     Нет!.. Пробуждение было бы слишком мучительным. Оставьте меня плыть в
темных глубинах сна. Это лучше, чем  боль,  от  которой  нет  и  не  будет
спасения...
     Но руки крепко держали его, а голос продолжал звать:
     "Вернись, Карамон... Ты так нужен мне, Карамон!"
     Тика...
     - Я, конечно, не жрец, но думаю, что теперь с ним будет  все  хорошо.
Пускай поспит.
     Тика  торопливо  вытерла  слезы.  Надо  было  выглядеть   сильной   и
собранной.
     - Что с ним... было? - Она кое-как заставила себя говорить  спокойно,
хотя ее так и трясло. - Может быть, его зашибло на корабле? Ну, когда  нас
втянуло в водоворот?.. Он уже несколько дней  в  таком  состоянии.  С  тех
самых пор, как ты нас нашел...
     - Нет, на ушиб не похоже. Будь он ранен, морские эльфы сразу вылечили
бы его. Это... скорее, это что-то внутри. Кто такой этот "Рейст", которого
он все время зовет?
     - Его брат-близнец, - нерешительно ответила Тика.
     - А что случилось? Он умер?
     - Н-нет...  Я,  собственно,  толком  не  знаю,  что  там   произошло.
Карамон... он очень любил брата, а тот...  Словом,  Рейстлин  предал  его.
Бросил в беде...
     - Теперь понятно. -  Мужчина  серьезно  кивнул.  -  Да,  это  нередко
случается... там, наверху.  А  ты  еще  удивляешься,  почему  я  предпочел
поселиться здесь!
     - Ты спас ему жизнь, - сказала Тика. - А я не  знаю  даже,  как  тебя
звать.
     - Зебулах, - улыбнулся мужчина. - И вовсе не я  спас  ему  жизнь.  Он
вернулся, потому что любит тебя.
     Тика опустила голову - огненные завитки скрыли лицо.
     - Надеюсь, - прошептала она. - Я-то его очень  люблю.  Я  бы  сама  с
удовольствием померла, только бы его выручить.
     Уверившись, что с Карамоном и в самом деле  все  будет  хорошо.  Тика
принялась   с   удвоенным   вниманием   разглядывать   своего   необычного
собеседника. Это был человек средних лет, чисто выбритый, и глаза  у  него
были такие же ясные и искренние, как и улыбка. На нем были алые одеяния, а
на поясе он носил несколько кошелей.
     - Ты - Маг! - сказала Тика. - Как и Рейстлин...
     - Вот теперь действительно все понятно, - улыбнулся Зебулах. -  Юноша
увидел меня и вообразил в бреду, что я - его брат.
     - Но что ты здесь делаешь?.. -  Тика  озиралась  по  сторонам,  можно
сказать, впервые присматриваясь к тому, что ее окружало.
     Собственно, она и раньше все это  видела  -  она  провела  здесь  уже
несколько дней, - но от волнения и беспокойства почти ничего не  замечала.
Только теперь Тика осознала,  что  находится  в  каком-то  полуразрушенном
здании.  Спертый  воздух  был  влажен;  в  сырости  и  тепле   буйствовала
растительность.  Старинная  мебель,  которой  была   заставлена   комната,
пребывала в состоянии столь же  жалком,  как  и  все  остальное.  Карамон,
например, лежал на трехногой кровати - вместо четвертой ножки ее подпирала
стопка  старых,  обросших  мхом  книг.  По  каменной  стене,  блестящей  и
скользкой от постоянной сырости, тонкими ручейками стекала  вода.  Ручейки
извивались и чем-то напоминали маленьких  змей.  Сырость  была  повсюду  -
странный зеленоватый свет, испускаемый мхом на стенах,  играл  на  влажных
поверхностях.  Мха   было   невероятное   количество   -   всех   мыслимых
разновидностей     и     цветов.     Темно-зеленый,      золотисто-желтый,
кораллово-красный, он карабкался по стенам и по сводчатому потолку...
     - Как я тут очутилась?.. - пробормотала Тика. - И где это - "тут"?
     -  Это...  знаешь,  лучше  говори  просто  "тут",  -  доброжелательно
посоветовал Зебулах. - Вас принесли сюда морские эльфы. Они  не  дали  вам
утонуть.
     - Морские эльфы? Никогда про таких не слыхала... - И  Тика  любопытно
завертела рыжей головой, как будто одно из  таинственных  созданий  должно
было прямо сейчас выпрыгнуть из какого-нибудь чулана.  -  И  я  не  помню,
чтобы меня спасали какие-нибудь эльфы. Только  такую  большущую,  ласковую
рыбину...
     - Здесь ты их не увидишь, -  засмеялся  Зебулах.  -  Они  побаиваются
КрииаКВЕКХ - на их языке это значит "дышащие воздухом", - и  не  больно-то
им доверяют. Те "рыбы", о которых  ты  говоришь,  и  были  морские  эльфы.
Только  в  этом  облике  показываются  они  КрииаКВЕКХ.  Вы  называете  их
дельфинами...
     Карамон пошевелился и застонал во сне. Тика  поспешно  коснулась  его
лба, отводя мокрые волосы, успокаивая его.
     - Если они так не любят дышащих воздухом, зачем же они спасли нас?  -
спросила она.
     - Тебе случалось когда-нибудь встречаться с эльфами?  -  вопросом  на
вопрос ответил Зебулах. - С теми, что обитают на суше?
     Тика сразу вспомнила Лорану и тихо ответила:
     - Да.
     - Стало быть, ты знаешь, что все эльфы боготворят жизнь.
     - Понятно, - кивнула Тика.  -  И,  наверное,  морские  эльфы,  как  и
сухопутные, скорее повернутся к миру спиной, чем станут ему помогать...
     - Они помогают чем могут, - строго упрекнул  девушку  Зебулах.  -  Не
берись судить о том, чего не понимаешь.
     - Прости, пожалуйста... - покраснела Тика. И решила  переменить  тему
разговора: - Но ты-то ведь человек. Почему...
     - Почему я живу здесь?.. Знаешь, у меня  нет  ни  времени,  ни  охоты
рассказывать тебе свою историю, тем более что ты все равно не поймешь. Как
и все остальные...
     У Тики перехватило дыхание.
     - Ты сказал - остальные? Ты видел еще кого-нибудь с  нашего  корабля?
Кого-нибудь из наших?..
     Зебулах передернул плечами.
     - Здесь всегда кто-то есть. Руины обширны, и  в  них  есть  множество
мест, где держится воздух. Мы стараемся размещать  спасенных  в  ближайших
строениях. Что же касается твоих друзей... если они были на  том  корабле,
боюсь, им уже не поможешь. Утешься тем, что морские эльфы всегда заботятся
об умерших и с честью провожают их души... - И Зебулах поднялся на ноги. -
Я рад, что твой парень выжил. Еды здесь в достатке - большинство растений,
которые ты видишь вокруг, съедобны.  Захочешь  погулять  по  развалинам  -
пожалуйста. Я наложил заклятие, с тем чтобы вы не могли попасть в  воду  и
утонуть. Приберись в комнате, если будет настроение. Поищи  мебель,  какая
получше...
     - Погоди! - всполошилась Тика. - Нам  нельзя  здесь  оставаться!  Нам
надо наверх... на поверхность! Должен же быть какой-нибудь выход отсюда?..
     - И ты о том же, о чем все, - в голосе  Зебулаха  послышалось  легкое
раздражение. - В общем-то, ты права. Выход есть. И люди порой находят его.
Но есть и такие, которые решили не уходить. Как я. У меня  есть  друзья  -
они живут здесь уже много лет...  Ладно,  дело  твое.  Смотри  только,  не
забреди куда-нибудь, где опасно...
     И он повернулся к двери.
     - Постой! Не уходи! - Тика стремительно вскочила,  перевернув  ветхий
стул, на котором сидела, и побежала следом за  магом  в  алых  одеждах.  -
Может быть, ты еще встретишь наших. Передай им...
     - Вот уж сомневаюсь, - перебил Зебулах. - Правду сказать - только  не
обижайся, пожалуйста! - я и так по уши сыт  твоей  болтовней.  Чем  дольше
живу здесь, тем меньше мне нравятся КрииаКВЕКХ вроде тебя.  Вечно  спешат,
вечно им не сидится на месте... Ну подумай сама, насколько счастливее были
бы вы - ты и твой парень - здесь, а не наверху! Так нет же,  из  кожи  вон
лезете, только бы вернуться назад. Что там хорошего? Сама  же  говоришь  -
сплошное предательство!
     И он оглянулся на Карамона.
     - Там война идет!  -  страстно  выкрикнула  Тика.  -  Люди  страдают!
Неужели это тебя нисколько не трогает?
     - Люди наверху только и делают, что страдают, - ответствовал Зебулах,
- и лично я ничего  не  могу  с  этим  поделать.  А  значит,  не  стоит  и
волноваться. Тебе вот до всего  есть  дело  -  и  что  хорошего  это  тебе
принесло? А ему?
     И, сердито указав на Карамона, Зебулах вышел из комнаты, хлопнув едва
державшейся дверью.
     Тика двинулась было следом - может, следовало догнать его,  вцепиться
в алое одеяние  и  держать  мертвой  хваткой?..  Так  или  иначе,  он  был
единственной ниточкой,  еще  связывавшей  их  с  миром  наверху.  Куда  их
занесло, она по-прежнему себе не представляла.
     - Тика...
     - Карамон! - мгновенно забыв про Зебулаха, Тика кинулась к  великану.
Тот силился приподняться в постели.
     - Во имя Бездны! Где это мы?.. - пробормотал он, озираясь и изумленно
тараща глаза. - Что случилось? Корабль...
     - Я... сама не очень-то поняла, - замялась Тика. - Ты думаешь, ты уже
достаточно окреп, чтобы сидеть? Может быть, ляжешь?..
     - Да ну тебя! - рявкнул Карамон. Но тут же увидел, как больно  ранила
ее его резкость, дотянулся и заключил девушку в объятия. - Прости, Тика...
Я не хотел... Я просто...
     И беспомощно замотал головой.
     - Да все я понимаю, - тихо ответила  Тика.  Прильнув  головой  к  его
широкой груди, она стала рассказывать ему о Зебулахе и о  морских  эльфах.
Карамон только моргал в полном смятении. Рассказ Тики с трудом укладывался
в голове. Он хмуро смотрел в пол...
     - Жалко, что я был без сознания, - проворчал он наконец. -  Спорю  на
что угодно, что этот, как его, Зебулах точно знает выход наружу. Уж  я  бы
из него вытряс...
     - Не уверена, - усомнилась Тика. - Он маг,  как  и...  Она  торопливо
прикусила язык. В  глазах  Карамона  стояла  боль.  Тика  подняла  руку  и
погладила его по щеке. - Знаешь, Карамон, - сказала она, - а ведь в чем-то
он прав. Мы действительно могли бы быть счастливы здесь.  Подумай  только,
мы ведь с тобой впервые одни. Понимаешь? Вместе - и совсем одни. И  потом,
тут так спокойно и тихо... и даже красиво, если немножко привыкнуть... Мох
светится... так неярко и таинственно, не то что  солнечный  свет,  который
глаза режет... Слышишь, вода шепчет? Она поет нам песенку.  И  мебель  тут
есть... и эта смешная кровать...
     Тика умолкла.  Она  почувствовала,  как  Карамон  крепче  сжал  ее  в
объятиях. Его губы коснулись ее волос. Тика замерла.  Нахлынувшее  чувство
переполнило ее. Она  обвила  руками  шею  Карамона,  прильнула  к  нему  и
ощутила, как колотится его сердце.
     -  Карамон...  -  выдохнула  она  одними  губами.  -  Давай...  будем
счастливы... Пожалуйста... Я знаю, что когда-нибудь нам все равно придется
отсюда уйти... Надо будет разыскать наших и возвратиться с ними  наверх...
Но сейчас... пока мы тут совсем одни...
     - Тика!.. - Карамон стиснул  ее  в  могучих  объятиях,  словно  желая
навеки слиться с нею в одно целое. - Как же я люблю тебя. Тика!.. Помнишь,
я... когда-то сказал, что не должен быть с тобой, пока не смогу  посвятить
себя тебе целиком... И я... все еще не могу...
     - Можешь! - Тика была сама ярость. - Можешь! - Высвободившись из  его
рук, она пристально посмотрела ему прямо в глаза. - Рейстлина больше  нет,
Карамон! Живи своей собственной жизнью!
     Карамон медленно покачал головой.
     - Рейстлин - по-прежнему часть меня, как и я  навсегда  останусь  его
частью. Понимаешь?..
     Понять это она была не в силах. Но все-таки кивнула - а  что  ей  еще
оставалось? И повесила голову...
     Карамон улыбнулся и вздохнул, содрогнувшись всем телом. Взял  девушку
за подбородок и заставил поднять  голову.  Какие  чудесные  у  нее  глаза,
подумалось ему. Зеленые с карим. В глазах стояли слезы. От жизни на свежем
воздухе щеки Тики покрывал густой загар и,  казалось,  на  них  стало  еще
больше веснушек. Как она стеснялась этих веснушек. Она с  радостью  отдала
бы семь лет жизни за гладкую сливочную кожу,  как  у  Лораны.  Но  Карамон
любил каждую ее веснушку, каждый завиток рыжих волос, в которых тонули его
пальцы...
     Все это Тика явственно увидела в его глазах - и перестала дышать.  Он
притянул ее к себе.
     - Я могу подарить тебе только часть себя. Тика... Как бы я хотел быть
безраздельно твоим...
     Его сердце билось все чаще.
     - Я тебя люблю... - только и сказала она и обняла его за шею.
     Он хотел увериться, что она правильно его поняла.
     - Тика, - начал он, - послушай...
     - Не надо, Карамон. Не надо мне ничего объяснять...

                               6. АПОЛЕТТА

     ...Казалось, погоня среди руин древнего города (чья истлевшая красота
казалась Танису сущим кошмаром) будет  длиться  до  бесконечности.  Однако
потом они добрались до одного из красивейших мест бывшего центра.  Миновав
мертвый сад, спутники вбежали в  какой-то  зал,  завернули  за  угол...  и
остановились. Человек в алых одеждах бесследно исчез.
     - Ступеньки! - неожиданно сказал Речной Ветер. К тому  времени  глаза
Таниса тоже достаточно привыкли к необычному ощущению, и  он  увидел:  они
стояли наверху высокой мраморной лестницы. Она  спускалась  вниз  до  того
круто, что они потеряли из виду преследуемого. Бросившись  в  ту  сторону,
они снова заметили алую мантию - ее обладатель быстро спускался вниз.
     - Держитесь у стены - там темнее, - предостерег Речной Ветер.  Друзья
двинулись вниз, держась у края лестницы. Лестница  была  так  широка,  что
полсотни человек могло бы пройти по ней шеренгой.
     Каменную стену сплошь покрывали фрески - выцветшие,  растрескавшиеся,
но до того реалистичные, что Танис задался вполне бредовым вопросом: в ком
было больше жизни - в нем самом или в изображенных здесь  людях?..  И  как
знать, сколько из них стояли вот здесь,  на  этих  самых  ступенях,  когда
огненная гора вдребезги разнесла Храм  Короля-Жреца...  Танис  погнал  эту
мысль прочь и зашагал дальше.
     Спустившись ступенек на двадцать, они оказались на широкой  площадке,
украшенной золотыми и серебряными статуями в человеческий рост высотой.  И
снова ступеньки, и опять площадка, и снова  ступеньки...  Спутники  начали
выбиваться из сил, а алые одежды, как ни  в  чем  не  бывало,  по-прежнему
легко скользили впереди.
     Неожиданно Танис отметил про себя, как изменился воздух. Он стал  еще
более влажным, и в нем все более ощущалось дыхание моря. Прислушавшись, он
различил шепот волн, плещущих о каменные ступени. Тут Речной Ветер  поймал
его за руку и жестом отозвал обратно в потемки. Они почти  достигли  конца
лестницы. Человек в алых одеждах стоял прямо под ними. Стоял и вглядывался
в темный пруд, тянувшийся в глубь обширной мглистой пещеры.
     Вот он опустился у воды на колени... И Танис увидел, что  он  был  не
один! Кто-то ждал его в воде!.. Вот  блеснули  в  неверном  свете  длинные
пряди волос - удивительных зеленоватых волос. Изящные белые руки лежали на
каменных ступенях... больше почти ничего не было видно. Голова  неведомого
существа покоилась на руках  -  казалось,  оно  дремало.  Человек  в  алых
одеждах протянул руку и нежно коснулся его. Существо подняло голову.
     - Я так долго ждала тебя, - в женском голосе звучала мягкая укоризна.
     Танис сдавленно ахнул. Женщина говорила по-эльфийски!  Только  теперь
он разглядел ее как следует - точеное лицо, лучезарные глаза,  заостренные
уши...
     Морской эльф!
     Танису разом вспомнились полузабытые сказки, слышанные в  детстве  от
старших. Морской эльф!.. Он прислушался к  разговору  человека  в  алом  и
эльфийки, ласково улыбавшейся ему.
     - Не сердись, любимая, - говорил  тот  по-эльфийски,  присаживаясь  у
края воды. - Я ходил проведать того юношу, о котором ты так  беспокоилась.
Теперь с ним будет все хорошо, хотя некоторое время я  боялся,  что...  Ты
была права - он действительно хотел умереть. Насколько я понял, все дело в
его брате-волшебнике, который предал его... бросил на погибель...
     - Карамон! - прошептал Танис. Речной Ветер вопросительно посмотрел на
него: варвар не понимал по-эльфийски. Танис только помотал головой,  боясь
что-нибудь пропустить. На разъяснения времени не было.
     - КвеаКИИКХКиикс! - презрительно бросила женщина, и Танис  озадаченно
нахмурился: ничего себе эльфийское слово!
     - Да! - нахмурился мужчина. - Убедившись,  что  у  тех  двоих  все  в
порядке, я пошел проведать кое-кого из  других.  И  что  же?  Можешь  себе
представить: один из них, такой бородатый парень, - полуэльф, наверное,  -
накинулся на меня так, будто живьем проглотить решил!.. Ну  да  не  в  нем
дело. Все, кого нам удалось спасти, чувствуют себя хорошо...
     - А мы совершили службу над мертвыми, -  ответила  женщина,  и  Танис
расслышал  в  ее  голосе  вековую  печаль.  Эльфы  всегда  скорбят,  когда
совершается отнятие жизни...
     - Хотел бы я знать, что они вообще делали в Кровавом Море  Истара,  -
продолжал мужчина. - Капитан корабля должен был  быть  последним  идиотом,
чтобы направить корабль прямо в воронку! А впрочем, девушка  сказала  мне,
что там, наверху, - война. Может, у них просто другого выбора не было?..
     Эльфийка шаловливо плеснула в него водой:
     - Да у них там постоянно воюют. Просто ты слишком любопытен, любимый.
Иногда я даже начинаю бояться, как бы ты не  покинул  меня  и  не  захотел
вернуться в свой мир. Всякий раз,  когда  тебе  случается  переговорить  с
этими КрииаКВЕКХ...
     Она продолжала игриво брызгать в мужчину, но  Танис  расслышал  в  ее
голосе нотки неподдельного беспокойства.
     Человек в алых одеждах наклонился  и  поцеловал  влажные  зеленоватые
волосы, блестевшие в свете единственного факела, который  шипел  и  трещал
подле них на стене.
     - Нет, Аполетта.  Пусть  их.  Пусть  дерутся  и  предают  собственных
братьев.  Мне  нету   дела   ни   до   сумасшедших   полуэльфов,   ни   до
растяп-капитанов. Покуда моя магия мне еще служит, я буду жить здесь,  под
водой...
     - Кстати,  о  полуэльфах,  -  по-эльфийски  перебил  Танис  и  быстро
спустился вниз по ступеням. Речной Ветер, Золотая Луна и Берем последовали
за ним, хотя никто из них не понял, о чем шла речь.
     Мужчина встревоженно обернулся. Эльфийка исчезла в воде  -  настолько
стремительно  и  бесшумно,  что  Танис  поневоле  спросил  себя,   уж   не
примерещилась ли она ему. Ни единая морщинка на темной поверхности воды не
говорила  о  том,  что  здесь  только  что  кто-то  был.  Маг  хотел  было
последовать за эльфийкой в воду, но Танис успел поймать егоза руку.
     - Погоди! - взмолился Танис.  -  Никто  не  собирается  глотать  тебя
живьем! Я очень сожалею о том, как вел себя там в комнате. Ну, и  то,  как
мы тебя выследили... это тоже не особенно хорошо. Но что нам оставалось?..
Я знаю, что не смогу помешать тебе, если ты решишь заколдовать нас...  или
учинить еще что-нибудь в этом духе... Ты можешь сжечь меня огнем, усыпить,
замотать в паутину  или  я  не  знаю  еще  что!  Я  на  вас,  волшебников,
насмотрелся. Я только прошу тебя выслушать нас. И  помочь.  Я  слышал,  вы
говорили о наших друзьях - здоровенном таком  парне  и  хорошенькой  рыжей
девчушке. Ты говорил, парень мало не помер оттого, что его предал брат. Мы
хотим отыскать их. Скажи нам, где они?..
     Мужчина заколебался...
     Танис продолжал сумбурно и  торопливо  -  только  бы  удержать  этого
человека, единственного, кто мог им помочь.
     - Я видел здесь с тобой женщину. Я слышал ее голос. Я понял, кто  она
такая. Она из морских эльфов, верно ведь?.. А насчет  меня  ты  прав  -  я
полуэльф. Но вырастили меня эльфы, и я слышал их сказания. То есть до  сих
пор я думал, что это всего лишь сказания...  Понимаешь,  то  же  самое  мы
думали и про драконов.  Легенды,  мол.  Детские  сказочки...  А  на  самом
деле... Там теперь война, наверху. И тут ты опять прав - война у нас почти
все время хоть где-нибудь, а идет. Но эта война не ограничится сушей. Если
Владычица Тьмы одержит победу, будьте спокойны, она и про  морских  эльфов
пронюхает. Не знаю уж, живут ли в океане драконы, но...
     - Живут,  полуэльф,  -  произнес  женский  голос,  и  эльфийка  вновь
высунула голову из воды. Переливаясь зеленью и серебром, она скользнула  к
берегу и, положив руки на каменные ступени, подняла на  Таниса  сверкающие
изумрудные глаза. - Живут, и у нас уже ходят слухи об их  возвращении.  Мы
этому, правда, до сих пор не особенно верили. Неужели драконы в самом деле
проснулись? По чьей вине?..
     - Какая разница?.. - спросил Танис устало. - Они  уничтожили  древнюю
родину эльфов. Я был в Сильванести... страна кошмаров, вот что там  теперь
такое. Эльфы Квалинести тоже покинули свой край... Драконы убивают и жгут.
Всех и всюду... У Владычицы Тьмы одна цель - власть надо всем, живущим  на
Кринне. Думаете, она вас не  достанет?  Думаете,  толща  морских  вод  вас
защитит? Ибо мы, как я понял, находимся на дне океана...
     - Ты угадал, полуэльф, - вздохнул человек в алых одеждах. - Вы стоите
глубоко под водой, в руинах Истара. Морские эльфы спасли  вас  и  принесли
сюда. Так они поступают со всеми, кто терпит кораблекрушение. Я знаю,  где
ваши друзья, и могу вас к ним отвести. Но я не  вижу,  что  еще  мы  можем
сделать для вас...
     - Выпустить нас отсюда, - сказал Речной  Ветер.  Зебулах  говорил  на
Общем, и варвар наконец начал понимать, о чем речь.  -  Кто  эта  женщина,
Танис? Смахивает на эльфийку...
     - Она и есть морская эльфийка, - ответил Танис. - Зовут же ее...
     - Аполетта, - с улыбкой представилась она. - Простите,  что  не  могу
оказать вам должного гостеприимства, но, видите ли, в  отличие  от  вас  -
КрииаКВЕКХ - мы не носим одежды. Увы, я даже  мужа  своего  не  сумела  за
долгие годы убедить оставить этот странный обычай - одеваться,  выходя  из
воды. Он называет это стыдливостью. Одним словом, я не стану смущать вас и
его и останусь в воде. Хорошо?
     Краснея, Танис перевел друзьям, что сказала  эльфийка,  и  у  Золотой
Луны округлились глаза. Берем - тот, казалось,  вовсе  ничего  не  слыхал.
Погрузившись в себя, он едва замечал, что совершалось вокруг. Речной Ветер
выслушал Таниса с непроницаемым видом. Похоже, никакие выходки эльфов  уже
не могли его удивить.
     - Мы обязаны им жизнью, - продолжал Танис. - Как  и  все  эльфы,  они
глубоко чтут жизнь и потому помогают тонущим в море.  Этот  человек  -  ее
муж...
     - Зебулах, - сказал волшебник и протянул руку.
     - Я - Танис Полуэльф, - назвался Танис. - Это - Золотая Луна и Речной
Ветер. Они с Равнин, из племени кве-шу. А это - Берем из...
     Он запнулся и умолк, не зная, как продолжать.
     Аполетта вежливо улыбнулась, но улыбка тотчас пропала с ее лица.
     - Зебулах, - распорядилась она. - Отыщи тех, о ком говорил  полуэльф,
и приведи их сюда.
     - Может, мне с тобой пойти? - предложил Танис. - Если  уж  ты  решил,
что я вот-вот тебя съем, почем знать, что выкинет Карамон...
     - Нет, - покачала головой Аполетта. Капли воды сверкали в ее  волосах
и поблескивали  на  коже,  чуть  зеленоватой.  -  Пускай  варвары  идут  с
Зебулахом, полуэльф, а ты останешься здесь. Я хочу побеседовать с тобой  и
услышать побольше о войне, которая, по твоим словам,  нам  угрожает.  Если
драконы в самом деле проснулись, это воистину печальная  новость.  И  если
так - боюсь, ты прав: безопасности нашего мира приходит конец...
     - Я скоро вернусь, любимая, - сказал Зебулах.
     Аполетта протянула мужу руку. Он поднял ее к губам и нежно  поцеловал
тонкие пальцы. Танис перевел Речному Ветру и Золотой Луне слова  Аполетты,
и жители Равнин с радостью согласились пойти с Зебулахом  за  Карамоном  и
Тикой.
     Шагая  следом  за   магом   таинственными,   сумрачными,   наполовину
обрушенными улицами Истара, они слушали  его  рассказ  о  гибели  великого
города.
     - Видите ли, - говорил Зебулах, указывая им то на одно, то на  другое
приметное здание, - когда  Боги  обрушили  на  Кринн  пылающую  гору,  она
поразила Истар, и в земной тверди образовался гигантский  кратер.  Морская
вода ворвалась внутрь и заполнила провал. Так образовалось то, что  теперь
называется Кровавым Морем Истара. Большинство домов Истара было разрушено,
но иные все-таки уцелели, а в некоторых  местах  задержался  даже  воздух.
Морские эльфы обнаружили это место и завели обычай доставлять туда моряков
с опрокинувшихся кораблей. Многие приживаются и чувствуют себя как дома...
     В голосе мага звучала гордость, невольно  забавлявшая  Золотую  Луну,
хотя врожденный такт и доброта не  давали  ей  хоть  чем-то  выдать  себя.
Гордость  собственника,  подумалось  ей.  Этот  Зебулах   вообразил   себя
прямо-таки хозяином развалин  и  рад  был  продемонстрировать  их  заезжим
гостям.
     - Но ведь ты - не морской эльф. Ты - человек. Как вышло, что ты здесь
поселился? - спросила Золотая Луна.
     Маг улыбнулся... прошлое заново поднялось у него перед глазами.
     - Я был молод и жаден, - сказал  он  негромко.  -  Все  искал  способ
побыстрее сколотить состояние. Я использовал свою магию, чтобы перенестись
в  глубину  океана  на  поиски  затерянных  сокровищ  Истара.  И  я  нашел
сокровище. Но вовсе не золото и не серебро... Как-то  вечером  я  встретил
Аполетту, проплывавшую морскими лесами. Я увидел ее прежде, чем она  меня,
и она не успела вовремя изменить облик. Я влюбился  с  первого  взгляда...
сколько труда я положил на то, чтобы  завоевать  ее!  Она  не  может  жить
наверху,  и  я  остался  здесь.  Здесь,  под  водой,  мир  спокойствия   и
безмятежной красоты. И однажды я понял, что не хочу возвращаться к прежней
жизни. Но  иногда  все-таки  приходит  желание  перекинуться  словечком  с
племенем сухопутных. Вот я и брожу по развалинам,  ища  новичков,  которых
приносят эльфы...
     Золотая Луна внимательно рассматривала руины.  Когда  Зебулах  кончил
свой рассказ, она спросила его:
     - А где знаменитый храм, в котором служил Король-Жрец?
     По  лицу  мага  пробежала  тень...  Теплота  воспоминаний   сменилась
скорбью, к которой примешивался гнев.
     - Прости, - быстро сказала Золотая Луна. - Я совсем не хотела...
     - Нет-нет, ничего, - коротко и грустно улыбнулся Зебулах. - Напротив,
я нахожу даже полезным припоминать иногда мрак  и  ужас  того  несчастного
времени. В своих ежедневных скитаниях я иногда  начинаю  забывать,  что  в
этом городе когда-то жили... плакали,  смеялись,  любили...  А  на  улицах
играли дети - в том числе и в тот ужасный вечер,  когда  Боги  обрушили  с
небес огненную гору... - Он помолчал  немного,  потом  тяжело  вздохнул  и
продолжал: - Ты спрашиваешь, где храм? Его больше нет. В том  месте,  где,
бывало, стоял Король-Жрец и  выкрикивал  самонадеянные  угрозы  и  попреки
Богам, теперь черный провал. Морская вода залила  его,  но  там  ничто  не
живет. Ни рыбы, ни водоросли. Никто не измерял его глубины - морские эльфы
и близко к нему не подплывают. Однажды я заглянул в его страшную тьму -  и
почти сразу бежал, не вынеся ужаса. Я думаю,  он  тянется  до  самых  недр
зла...  -  Зебулах  остановился  посреди  полутемной  улицы  и  пристально
вгляделся в лицо Золотой Луны. - Я понимаю, виновные были наказаны. Но  за
что же невинных?.. Почему их обрекли на  такие  страдания?..  Я  вижу,  ты
носишь медальон Мишакаль, Целительницы. Можешь ли  ты  мне  ответить?  Как
учит об этом твоя Богиня?..
     Жрица  замешкалась  -  она  не  ожидала  вопроса.  Потом   попыталась
прислушаться к себе: что подскажет ей сердце?  Речной  Ветер  стоял  подле
подруги - как всегда, суровый, бесстрастный и молчаливый.
     - Я и сама размышляла об этом... - проговорила наконец Золотая  Луна.
Придвинувшись к Речному Ветру, она коснулась руки мужа, черпая уверенность
в его сдержанной силе. - Однажды, во сне,  я  понесла  наказание  за  свое
маловерие...  За  то,  что  задавала  вопросы.  Я  была  наказана  потерей
любимого... - Речной Ветер обнял ее, как бы желая уверить: я здесь, я жив,
все хорошо. - Иногда я стыжусь того, что без конца вопрошаю, -  продолжала
Золотая Луна. - Но я сразу припоминаю, что  именно  вопрошание  и  привело
меня к древним Богам... - Она умолкла. Речной Ветер провел ладонью  по  ее
бледно-золотым волосам. Она подняла голову и улыбнулась.  -  Нет,  -  тихо
ответила она Зебулаху. - Разгадки этой великой  тайны  у  меня  нет.  И  я
по-прежнему вопрошаю. Я закипаю гневом, видя, как страдают  безгрешные,  а
злодеям - все нипочем.  И  теперь  я  знаю,  что  мой  гнев  -  это  огонь
кузнечного горна. Его жар претворяет ком сырого  железа  -  мой  дух  -  в
упругий стальной стержень, который есть моя вера,  поддерживающая  бренную
плоть...
     Молча и задумчиво смотрел Зебулах на  Золотую  Луну,  стоявшую  среди
развалин Истара. В волосах молодой  женщины,  казалось,  таился  солнечный
свет, которому не суждено было более коснуться останков  древнего  города.
Прекрасное лицо было отмечено следами тяжких и темных  дорог,  которые  ей
выпало прошагать. Но следы пережитого не портили ее  красоты  -  нет,  они
скорее подчеркивали ее. В синих  глазах  светилась  мудрость  и  затаенное
счастье: она ведь несла в своем чреве новую жизнь.
     Взгляд мага обратился  к  мужчине,  нежно  обнимавшему  подругу.  Его
суровое лицо тоже щедро отметили страдания и труды  далеких  дорог.  Но  в
темных глазах была та же  любовь,  а  могучие  руки  бережно  и  заботливо
обнимали женские плечи.
     А может, и  зря  я  столько  времени  провел  под  водой,  подумалось
Зебулаху, и он вдруг почувствовал себя очень старым  и  очень  несчастным.
Может, и я сумел бы кому-то помочь, если бы остался  наверху  и,  как  эти
двое, направил жар своего гнева на поиск ответов. Вместо этого я дал гневу
разъесть свою душу, так  что  в  конце  концов  мне  только  и  оставалось
спрятать его здесь...
     - Пойдемте, - сказал Речной Ветер. - А то как бы Карамону не  взбрело
в голову самому пойти разыскивать нас. Не удивлюсь, если он уже где-нибудь
бродит...
     - Пожалуй, - кашлянув, сказал Зебулах. - И правда, пойдемте.  Только,
по-моему, эти парень с девушкой вряд ли куда ушли. Он был совсем слаб...
     - Он был ранен? - обеспокоенно спросила Золотая Луна.
     - Телесно - нет, - ответил Зебулах, сворачивая в захламленный проулок
и направляясь к полуобрушенному зданию. - Ранен был его дух. Я  понял  это
еще прежде, чем девушка рассказала мне о его брате-близнеце...
     Ясный лоб Золотой Луны прочертила морщинка. Она сжала губы.
     - Прости, госпожа с Равнин, - улыбнулся Зебулах, - но я как раз  вижу
в твоем взгляде огонь того самого кузнечного горна...
     Жрица залилась румянцем.
     - Я же говорила тебе, что мне еще очень далеко от  совершенства.  Да,
мне следовало бы принять как должное и самого  Рейстлина,  и  то,  что  он
сотворил со своим братом. Мне следовало бы верить,  что  все  это  -  лишь
необходимый шаг на пути к величайшему благу. Мало ли чего не  в  состоянии
постичь мой скудный рассудок! Но, боюсь, это превыше моих сил.  И  я  молю
Богов только о том, чтобы больше с ним не встречаться.
     - А я - нет, - неожиданно проговорил Речной Ветер,  и  голос  его  не
предвещал Рейстлину добра. - Я - нет, - повторил он угрюмо.

     Карамон лежал с открытыми глазами, глядя  во  тьму.  В  его  объятиях
сладко спала Тика. Он слышал ее тихое дыхание и чувствовал, как билось  ее
сердце. Он хотел осторожно погладить рыжие кудри, но Тика шевельнулась  от
прикосновения, и он отвел руку, боясь ее разбудить. Пусть отдохнет. Только
Богам ведомо, сколько она просидела над ним без сна.  Он,  впрочем,  знал,
что она  ему  все  равно  не  расскажет.  Он  уже  спрашивал.  Она  только
рассмеялась и обозвала его храпуном.
     И все-таки голосок ее задрожал, и в глаза ему она не смотрела.
     Карамон коснулся губами ее плеча, и Тика,  не  просыпаясь,  прильнула
поближе к нему. Он улыбнулся,  но  потом  у  него  вырвался  вздох.  Всего
несколько недель назад он торжественно клялся ей,  что  нипочем,  мол,  не
покусится на ее любовь, пока не уверится, что сможет целиком  и  полностью
принадлежать ей - не только телом, но и душой. "Мой первый долг - это долг
перед братом, - примерно так он  тогда  выразился.  -  Я  -  его  внешняя,
телесная сила..."
     И вот Рейстлина нет. Он обрел собственную силу,  И  сказал  Карамону:
"Ты мне больше не нужен".
     Мне бы радоваться, сказал себе Карамон, глядя во тьму. Я люблю  Тику,
и она любит меня. И теперь, кажется, ничто больше не мешает  нашей  любви.
Теперь я могу безраздельно посвятить себя ей. Она станет  для  меня  самым
главным на свете. Как  щедро  и  беззаветно  она  любит,  как  заслуживает
ответной любви...
     О Рейстлине этого не скажешь. По крайней мере, они  все  так  думают.
Сколько раз Танис говорил Стурму - полагая, конечно, что я не слышу,  -  и
чего это, мол, Карамон без конца терпит его язвительный тон и  бесконечные
попреки, почему позволяет собой помыкать? Я видел, с какой жалостью они на
меня смотрели. Я знаю, они считают меня тугодумом. Ну да, по  сравнению  с
Рейстлином я и впрямь тугодум. Они считают, что  я  -  туповатый  упряжный
бык, отвыкший жаловаться на ярмо. Вот каким я им кажусь...
     Разве они могут понять?  Они  и  знать  не  знают,  как  это  -  быть
необходимым. Они, в общем, могли без меня обойтись. Даже Тика. Никому я не
нужен так, как нужен был Рейсту. Они ведь не  слышали,  как  он  с  криком
вскакивал по ночам,  когда  мы  были  маленькими.  Нас  с  ним  так  часто
оставляли одних. Некому было услышать его крик и утешить его в  темноте  -
кроме меня. Он сам потом не мог вспомнить своих снов, но  я-то  знаю,  что
они были ужасны. Как дрожало от страха его маленькое,  тощее  тельце!..  И
глаза  были  круглые  от  ужаса,  который  он  один  только  и  видел.  Он
всхлипывал, прижимаясь ко  мне...  И  тогда  я  начинал  рассказывать  ему
веселые сказки и пускал плясать по стенам забавные тени, гоня прочь ночные
кошмары.
     "Смотри, Рейст! - говорил я ему. - Видишь крольчат?"  И  растопыривал
два пальца, и шевелил ими, точно кролик ушами...
     И он постепенно успокаивался, переставая дрожать. Нет, он не смеялся.
И не улыбался. Даже тогда, в детстве. Но страх оставлял его,  и  мне  было
довольно.
     "Я посплю. Я так устал, - шепнет он, бывало, и  крепко  ухватится  за
мою руку. - Ты посиди со мной, Карамон. Постереги меня. Не подпускай их...
Не отдавай меня им..."
     "Ясное дело, Рейст. Пускай только сунутся,  я  их!.."  -  пообещаю  я
твердо. И тогда он улыбнется - почти улыбнется  -  и  обессиленно  закроет
глаза. И, конечно, я сдержу обещание - а как же иначе? Я  останусь  сидеть
над ним и не усну. Забавно. Может, я действительно не подпускал их к нему,
потому что, пока я его караулил, ему никогда не снились страшные сны...
     И даже потом, когда мы  выросли,  он  порой  вскрикивал  по  ночам  и
по-детски тянулся ко мне. И я всегда был рядом.
     Как же он теперь без меня?.. Как же так, ведь он будет совсем один  в
темноте... испуганный, заблудившийся...
     А я без него как же?..
     Карамон зажмурился и заплакал - молча, чтобы  не  потревожить  спящую
Тику...

                      7. БЕРЕМ. НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

     - ...вот, собственно, и все, - завершил Танис рассказ о  том,  что  с
ними случилось.
     Аполетта  слушала  его  с  неослабным  вниманием;  зеленые  глаза  не
покидали лица полуэльфа. Она ни разу не перебила его. Когда он кончил, она
долго молчала, в глубоком раздумий опустив голову на  руки,  сложенные  на
каменных ступенях, что уводили в глубокую тихую воду. Танис не  мешал  ей.
Глубочайший,  безмятежный  покой,  царствовавший   в   этом   удивительном
подводном мире, утешал и исцелял его измученный дух. Дошло  до  того,  что
мысль о возвращении назад - в грубый мир слепящего солнца и резких  звуков
- начала внушать ему смутный страх. Насколько проще  было  бы  забыть  обо
всем и остаться здесь, под толщей океана... затеряться, навеки укрыться  в
благословенной тиши...
     - А о нем ты что скажешь? - спросила наконец Аполетта  и  кивнула  на
Берема.
     Танис со вздохом вернулся к реальности.
     - Не знаю, - сказал он. Пожал плечами и оглянулся на  Берема:  тот  с
отсутствующим видом смотрел во тьму пещеры.  Губы  его  двигались,  словно
повторяя затверженную молитву. - Если верить Владычице Тьмы, он - ключ  ко
всему. Разыскать, мол, его - и победа в кармане.
     - Что ж, он у вас, - сказала Аполетта. -  Означает  ли  это,  что  вы
победили?
     Танис озадаченно моргнул: неожиданный вопрос застал его врасплох.  Он
задумчиво поскреб в бороде... Подобное ему как-то и в голову не приходило.
     - Ну да, он у нас, - пробормотал полуэльф. - Но что нам с ним делать?
Что в нем такого, что могло бы обеспечить победу одной из сторон?..
     - А сам он не знает?
     - Уверяет, что нет.
     Аполетта сдвинула брови, приглядываясь к Берему.
     - По-моему, он лжет, -  сказала  она  после  некоторого  раздумья.  -
Впрочем, он - человек, а я не возьмусь утверждать, что хорошо знаю  людей.
Иной раз они  мыслят  так  странно.  Есть,  пожалуй,  только  один  способ
выяснить наверняка. Нужно отвести его в Храм Владычицы Тьмы, что в Нераке.
     - Нерака! - поразился Танис. - Но ведь именно там...
     И тут за его спиной раздался дикий крик ужаса. Крик  был  таков,  что
Танис едва не сорвался в воду. Рука судорожно сжала осиротевшие ножны.  Он
крутанулся на месте, ожидая  увидеть,  самое  малое,  стаю  драконов...  И
выругался.
     Сзади не было никого, кроме Берема, смотревшего на него  круглыми  от
страха глазами.
     - Да что с тобой.  Берем?  -  спросил  Танис  раздраженно.  -  Увидел
что-нибудь?
     - Нет, полуэльф, он ничего не увидел, - проговорила Аполетта.  Она  с
интересом  приглядывалась  к  Берему.  -  Он  закричал,  когда  я  сказала
"Нерака"...
     - Нерака!.. - эхом откликнулся Берем  и  одичало  затряс  головой.  -
Зло!.. Страшное зло! Нет!.. Я не хочу...
     - Ты сказал, что это твои родные места, - Танис шагнул к нему.
     Берем со всей твердостью отрицательно покачал головой.
     - Ты сам мне сказал! Только что!
     - Я оговорился, - заюлил Берем. - С кем не бывает. Я имел  в  виду...
э-э-э... Такар. Да, Такар. Вот я откуда...
     - Нет, человек, ты говорил о Нераке. И  ты  знаешь,  что  там  теперь
великий Храм Владычицы Тьмы!  Там,  в  Нераке!  -  непреклонно  настаивала
Аполетта.
     - Правда?.. -  Берем  смотрел  на  нее  широко  открытыми,  по-детски
невинными голубыми глазами. - Владычица Тьмы?.. Храм в Нераке?.. Нет,  там
ничего нет, только маленькая деревушка. Моя деревня... - Тут он  схватился
за живот и согнулся, точно скрученный внезапным приступом боли.  -  Мне...
мне плохо... оставьте меня в покое... - забормотал он, оседая на мраморные
ступени у края воды. И опять уставился во тьму, держась за живот.
     - Берем! - раздосадованно окликнул его Танис.
     - Плохо... плохо мне... - бормотал тот безучастно.
     - Сколько, ты говоришь, ему лет? - спросила Аполетта.
     - За триста. По крайней мере, он сам так утверждает, - ответил  Танис
с глубочайшим отвращением.  -  Даже  если  он  приврал  вдвое,  все  равно
получается сто пятьдесят с гаком. Тоже  ничего  себе  возраст,  во  всяком
случае, для человека...
     - А знаешь, - задумчиво проговорила Аполетта, -  с  неракским  Храмом
связана какая-то тайна. Насколько нам  известно,  он  совершенно  внезапно
возник там после Катаклизма. И вот перед нами человек, чья история  уходит
корнями в то же самое место и в то же самое время. Не странно ли?
     - И даже очень, - согласился Танис, косясь на Берема.
     - Да. Возможно, это всего лишь совпадение. Но  если  присмотреться  к
совпадениям как следует, увидишь за ними судьбу. Так говорит мой муж, -  и
Аполетта улыбнулась.
     - Совпадение или нет, - сказал Танис, -  а  только  как-то  с  трудом
верится, чтобы я вот  так  запросто  вошел  в  Храм  и  поинтересовался  у
Владычицы, зачем это, дескать, она по всему свету  ищет  парня  с  зеленым
камнем в груди...
     И Танис снова присел на ступени у края воды.
     - Пожалуй что так, - согласилась Аполетта. - Я,  однако,  даже  после
твоего рассказа с трудом верю,  что  она  стала  настолько  могущественна.
Куда, интересно, смотрело все это время племя благородных драконов?
     - Благородные драконы!.. - потрясенно повторил Танис. -  Что  еще  за
благородные драконы?..
     Настал черед Аполетты изумляться.
     - Как, разве ты не знаешь?.. Добрые, благородные драконы...  Золотые,
серебряные, бронзовые... И о Копьях ты ничего не слыхал? Не хочешь  же  ты
сказать, что серебряные драконы не отдали вам Копья, которые  они  взялись
хранить у себя?..
     - Я никогда не слыхал о  серебряных  драконах,  -  ответил  Танис.  -
Только в одной старой песне  о  Хуме.  То  же  и  с  Копьями.  Мы  столько
разыскивали их, но не нашли даже и следа. Я начинал уже думать, что  их  и
на свете-то никогда не было. Детские, мол, сказочки...
     - Ох, не нравится мне это! - Аполетта опустила  на  руки  подбородок,
прекрасное лицо побледнело. - Что-то  не  так!  Где  благородные  драконы?
Почему они не вышли на битву со Злом? И я  тоже  хороша:  отмахивалась  от
слухов о возвращении морских драконов. Я  была  уверена,  что  благородное
племя нипочем этого не допустит... Но если оно  куда-то  исчезло  -  а  по
твоим словам, полуэльф, именно так и выходит, - это значит, что мой  народ
и вправду в опасности... - Она подняла голову и прислушалась: - Ага,  сюда
идет мой муж и ведет с собой всех твоих друзей. - И  она  оттолкнулась  от
края: - Нам с ним надо вернуться  к  моему  народу  и  обсудить,  что  нам
следует предпринять.
     - Погоди! - заторопился Танис. Теперь  и  он  услышал  приближающиеся
шаги. - Вы еще не  показали  нам,  где  выход  наружу!  Нам  нельзя  здесь
задерживаться!..
     - Но я не знаю никакого выхода, - сказала Аполетта. Ее руки сновали в
воде, поддерживая голову над поверхностью. - И Зебулах не  знает.  Это  не
наша забота.
     - Так ведь мы будем блуждать в этих руинах я не знаю сколько  недель!
- выкрикнул Танис. - А то вообще до скончания  века!  Ты  ведь  не  будешь
утверждать, что люди никогда не удирали отсюда? А? Или  они  так  здесь  и
помирают?..
     - Я уже сказала, - холодно повторила Аполетта. - Это не наша забота.
     - Ну так позаботьтесь!.. - закричал  Танис.  Его  голос  породил  над
водой странное эхо. Берем вскинул глаза и испуганно отодвинулся  подальше.
Глаза Аполетты гневно сузились, и Танис прикусил губу. Ему стало стыдно. -
Прости... - начал он, но тут подошла Золотая Луна и положила руку  ему  на
плечо.
     - Танис, - сказала она. - Что происходит?..
     - А-а, все равно ничего не поделаешь, - вздохнул он и посмотрел в  ту
сторону, откуда пришла жрица. - Ну что, нашли Тику с Карамоном? Как они?..
     - Нашли, - ответила Золотая Луна и  тоже  обернулась  назад.  Тика  и
Карамон медленно  спускались  по  ступеням,  следуя  за  Речным  Ветром  и
Зебулахом. Тика благоговейно озиралась кругом. Карамон - и  это  бросилось
Танису в глаза - смотрел прямо перед  собой.  Присмотревшись  к  богатырю,
Танис покосился на Золотую Луну.
     - Ты не ответила на мой второй вопрос, - сказал он тихо.
     - Тика в порядке, - так же тихо проговорила та. - А вот Карамон...
     И она покачала головой.
     Действительно, на Карамона было прямо-таки страшно смотреть. Танис не
узнавал добродушного, неунывающего великана в угрюмом мужчине  со  следами
слез на лице, с глазами, в которых залегла глубокая тьма...
     Заметив потрясенный взгляд полуэльфа.  Тика  поближе  придвинулась  к
Карамону и взяла его под руку. Казалось, ее прикосновение развеяло мрачные
мысли воителя. Вот он повернул голову и улыбнулся подруге. Но даже  в  его
улыбке проглядывало нечто такое - печаль? горькая нежность?  -  чего  и  в
помине не было прежде...
     Танис снова вздохнул. А то ему было мало всяческих  сложностей.  Если
древние Боги вправду вернулись, что же, спрашивается, эти  Боги  делают  с
нами, сказал он себе. Хотят выяснить, какое именно бремя мы можем вынести,
не сломавшись?.. Их, наверное, забавляет эта  игра.  Загнать  нас  на  дно
морское... А может, попросту сдаться?  Почему  бы,  в  самом  деле,  и  не
остаться тут жить? На кой шут  нам  искать  выход  отсюда?  Остаться  -  и
поскорее забыть обо всем. О драконах. О Рейстлине. О Китиаре...
     - Танис, - Золотая Луна легонько встряхнула его за плечи.
     Они обступили его. Своего вожака. И ждали, чтобы он  сказал  им,  что
делать.
     Он  кашлянул,  прочищая  горло,  и  попытался  заговорить,  но  голос
сорвался, и пришлось начать снова.
     - Ну что вы на меня смотрите... - прохрипел он наконец. - Я не  лучше
вашего представляю, как быть. Похоже, мы тут застрянем. Выхода нет!
     Но они не отводили глаз,  и  в  глазах  этих  все  так  же  светилась
непоколебимая вера. Таниса охватила ярость.
     - Хватит! - вырвалось у него. - Я вам больше не вождь!  Понимаете  вы
или нет, как я вас подвел! Это я виноват! Во всем виноват!  Пускай  теперь
кто-нибудь другой...
     И он отвернулся, пытаясь скрыть слезы, неудержимо хлынувшие из  глаз.
Он незряче смотрел в темную воду, стараясь справиться с  собой.  И  только
услышав голос Аполетты, сообразил, что эльфийка все это время наблюдала за
ним.
     - Быть может, - медленно проговорила жительница моря,  -  я  все-таки
сумею вам помочь.
     - О чем ты, Аполетта? - испугался Зебулах и поспешил к краю  воды:  -
Подумай хорошенько...
     - Вот я и подумала, - ответила Аполетта. -  Полуэльф  говорит,  нашей
первой заботой должно стать то, что происходит теперь в мире, И  он  прав.
Нас ведь тоже  может  постигнуть  то,  что  случилось  с  нашими  братьями
Сильванести. Они отвернулись от мира и тем самым позволили  силам  Тьмы  и
Зла заполонить их страну. Мы, по счастью, вовремя получили предупреждение.
И, значит, мы еще можем дать бой Злу. Возможно даже, ваше появление  здесь
спасло нас, полуэльф, - добавила она очень серьезно. - Мы должны отплатить
вам за это.
     - Если так, то помогите нам вернуться в наш мир, - сказал Танис.
     Аполетта кивнула.
     - Я сделаю это. Куда бы вы хотели попасть?
     Танис вздохнул и мотнул головой. Ему ничего не приходило на ум.
     - Все равно, пожалуй, - проговорил он устало.
     - В Палантас, - неожиданно сказал Карамон.  Его  низкий  голос  глухо
отдался под сводами пещеры.
     Все уставились на него; каждому стало не по себе. Речной Ветер угрюмо
нахмурился.
     - Нет, - сказала Аполетта, вновь  подплывая  к  краю  ступеней.  -  В
Палантас вас доставить я не  могу.  Наши  владения  простираются  лишь  до
Каламана. Далее мы не  отваживаемся  путешествовать.  За  Каламаном  лежит
древняя родина морских драконов. Так что, если то, о чем ты рассказал мне,
правдиво...
     Утерев нос и глаза, Танис вновь повернулся к друзьям.
     - Ну? - спросил он. - Еще предложения есть?
     Они молча смотрели на него. Потом вперед выступила Золотая Луна.
     - Рассказать тебе одну историю, Полуэльф? -  сказала  она  и  ласково
взяла его за плечо. - Историю о мужчине и женщине, одиноких, испуганных  и
заблудившихся. И вот они вошли в гостиницу, неся с собой... нечто. Женщина
спела песню, а голубой хрустальный  жезл  совершил  чудо,  и  на  путников
набросилась толпа. И  тогда  со  своего  места  поднялся  один  человек...
вернее, не вполне человек... совсем чужой им и незнакомый. Он взял дело  в
свои руки. Он сказал: "Уходим через кухню...  там  черный  ход..."  -  Она
улыбнулась. - Не припоминаешь, о ком я говорю?
     - Еще бы мне не помнить... - прошептал  он,  завороженный  магией  ее
чудесного голоса.
     - Так вот, мы ждем твоего решения, Танис, - просто сказала она.
     Слезы снова застлали ему глаза... Он торопливо сморгнул их с  ресниц.
Потом огляделся. Суровое лицо Речного Ветра  смягчилось  улыбкой,  а  рука
легла Танису на плечо. Карамон чуть помедлил, потом тоже шагнул вперед - и
заключил Таниса в медвежьи объятия.
     - Отнесите нас в Каламан, - обретя способность дышать,  сказал  Танис
Аполетте. - Мы, в общем, туда и направлялись.

     Друзья  устроились  на  ночлег  здесь  же,  у  края  воды.  Следовало
хорошенько отдохнуть и  набраться  сил  перед  путешествием,  которое,  по
словам Аполетты, обещало быть длительным и трудным.
     - На чем же мы отправимся? На лодке?  -  спросил  Танис,  глядя,  как
Зебулах скидывает алые одеяния и бросается в воду.
     Аполетта оглянулась на мужа, легко парившего в воде подле нее.
     - Вы поплывете, - сказала она. -  Задумывался  ли  ты  о  том,  каким
образом мы доставили вас сюда? Наша магия - и магия моего мужа -  позволит
вам дышать водой с той же легкостью, с какой сейчас вы дышите воздухом.
     - Вы хотите превратить нас в рыб?.. - с нескрываемым  ужасом  спросил
Карамон.
     - Можно назвать это и так, - ответила Аполетта. - Мы придем за вами в
час отлива.
     Тика крепко стиснула ладонь Карамона в своей, и от Таниса не  укрылся
взгляд, которым они обменялись. И он почувствовал  величайшее  облегчение.
По крайней мере, один камень у него от сердца отвалился.  Что  бы  там  ни
делалось в душе у Карамона, теперь у него был прочный якорь, который ни  в
коем случае не даст ему соскользнуть в темноту.
     - Мы никогда не забудем, как тут было  красиво,  -  негромко  сказала
Тика.
     Аполетта лишь улыбнулась.

                           8. СКВЕРНЫЕ НОВОСТИ

     - Папа! Папа!..
     - Что, малыш?
     Степенный рыбак, привыкший к  беспрестанным  -  то  восторженным,  то
изумленным  -  возгласам  сынишки  (тот  как  раз  пребывал  в  счастливом
возрасте, когда человек впервые открывает для себя мир),  даже  не  поднял
головы от работы. Что там на сей раз? Морская звезда, обсохшая на  берегу?
Или старый  башмак,  наполовину  занесенный  песком?..  Но  тут  маленький
мальчик со всех ног полетел к отцу, чинившему сеть.
     - Папа! - светловолосый мальчонка ухватился за  отцовское  колено  и,
конечно, тут же запутался в сети. - Там лежит  красивая  тетенька!  Совсем
мертвая! Она утонула!
     - Что, маленький Рогар?.. - рассеянно переспросил рыбак.
     -  Красивая  тетенька!  Совсем  мертвая!  Она  утонула!  -  терпеливо
повторил мальчик. Его пухлый палец указывал назад, туда, откуда он  только
что прибежал.
     - Какая тетенька?.. Утопленница?..
     Мальчик кивнул и вновь указал вдаль по берегу.
     Рыбак прищурился, заслоняя глаза от слепящего утреннего солнца. Потом
вновь повернулся к сыну, и брови его строго сошлись к переносице.
     - А не привираешь, сынок? - спросил он. - Смотри, не пришлось бы тебе
сегодня стоя обедать...
     Мальчик замотал головой, но все-таки потер ладошкой кругленький  зад.
Воспоминание было не из приятных.
     - Я же обещал, папа, - сказал он.
     Рыбак хмуро посмотрел на море. Ночью и вправду штормило, но, если  бы
какой-нибудь корабль разбился о  скалы,  он  бы  услышал.  Не  иначе,  это
городские опять вышли в море  на  одной  из  своих  идиотских  прогулочных
калош,  а  домой  засветло  вернуться  не  поспели.  Или  -  того  хуже  -
убийство... Не одно уже тело вот так вынесло на берег с торчащим в  сердце
ножом!
     Кликнув старшего сына, который вычерпывал воду из  маленького  тузика
неподалеку, рыбак отложил работу и  поднялся  на  ноги.  Сперва  он  хотел
послать младшенького за матерью, но передумал, вовремя вспомнив,  что  тот
еще должен был проводить их к утопленнице.
     - Ну что ж, где там твоя красивая  тетенька?  -  И  он  со  значением
посмотрел на сынишку: не вздумай, мол, сочинять!
     Маленький Рогар нетерпеливо потащил отца за собой. Старший  брат  шел
следом, несколько приотстав: он уже достаточно повзрослел для того,  чтобы
со страхом думать о зрелище, которое  должно  было  вот-вот  предстать  их
глазам.
     Они прошли совсем немного, когда рыбак ахнул и побежал бегом. Старший
сын припустил за отцом.
     - Кораблекрушение! Чтоб мне так жить, если это не  кораблекрушение!..
- отдувался рыбак. - Уж эти мне сухопутные крысы. Жди хорошего, когда  они
в море суются шут знает на чем...
     На берегу лежала даже не одна "красивая тетенька", а целых две. И при
них - четверо мужчин. Каждый - в прекрасных одеждах. А  кругом  -  обломки
досок, видимо, все, что осталось от хрупкого прогулочного суденышка....
     - Утонули, - жалостливо вздохнул меньшой. И нагнулся  погладить  одну
из "тетенек" по щеке.
     - Погоди-ка... - проворчал рыбак.  Его  пальцы  ощутили,  как  бьется
жилка на шее одной из женщин.
     Первым зашевелился мужчина. Он выглядел лет на пятьдесят, то есть был
заметно старше всех остальных. Он приподнялся и сел, непонимающе озираясь.
Заметив рыбака, он испуганно вздрогнул и, встав на четвереньки, подполз  к
одному из спутников.
     - Танис! Танис!.. - принялся он трясти его.
     Бородатый парень очнулся и рывком сел на песке.
     - Не бойтесь, - заметив их тревогу, сказал рыбак. - Мы не  грабители.
Мы хотим вам помочь. Ну-ка, Дэйви,  беги  быстро  за  мамой.  Скажешь  ей,
пускай принесет одеяла и бутылочку бренди, оставшуюся  после  праздника...
Не волнуйся, госпожа, все уже позади,  -  добавил  он,  помогая  одной  из
женщин сесть. -  Хорошенькое  дельце,  -  пробормотал  он  уже  про  себя,
поддерживая женщину за плечи. - Чуть не  потонули,  а  воды  почему-то  не
наглотались...
     Закутав  потерпевших  кораблекрушение  в  теплые  одеяла,   рыбак   с
домочадцами проводили их к своему домику, стоявшему у самого моря. Хозяйка
потчевала их бренди и знай вспоминала все новые  "верные  способы"  помощи
утопленникам. Малыш Рогар с законной гордостью разглядывал  спасенных.  Он
знал, что в рыбацкой деревне целую неделю только и будет разговоров, что о
его улове.
     - Еще раз спасибо тебе за все, - сердечно благодарил Танис хозяина.
     - Ваше счастье, что мы там  оказались,  -  отвечал  тот  ворчливо.  -
Ладно, впредь  будете  осторожней.  Вздумаете  опять  сунуться  в  море  в
подобной лохани - правьте к берегу при первых признаках непогоды!
     - Да... да, спасибо, учтем, - замялся полуэльф. - Если ты еще  будешь
так любезен и объяснишь нам, где мы находимся...
     - Город вон там, южнее, - махнул рукой рыбак. - Мили  две-три.  Дэйви
отвезет вас на телеге.
     - Вы очень добры к нам, - сказал Танис и вопросительно  оглянулся  на
друзей. Они молча смотрели на него. Потом Карамон пожал плечами,  и  Танис
спросил: - Мы... э-э-э... я понимаю, это звучит несколько странно, но  нас
столько носило по морю... Какой, говоришь, это город?..
     - Каламан, конечно. Какой же еще? - в голосе рыбака  появились  нотки
подозрения.
     - Ну да, другому тут быть неоткуда, - и Танис, выдавив слабый смешок,
оглянулся на Карамона. - Ну? Кто со мной спорил? Я же  сразу  сказал,  что
нас унесло с курса не так далеко, как тебе показалось...
     - Нас? Унесло с курса?.. - У Карамона округлились  глаза.  Остренький
локоть Тики тотчас воткнулся ему в ребра, и великан поспешно поправился: -
Да-да, я, похоже, лопухнулся... как всегда. Ты же знаешь меня, Танис. Я  в
трех соснах заблужусь...
     - Не  перегибай,  -  чуть  слышно  шепнул  Речной  Ветер,  и  Карамон
замолчал.
     Рыбак, мрачнея, обвел их глазами.
     - Ну и компания, - подытожил он угрюмо. - В жизни такой не видал.  Не
помнят, как их разбило. Не знают, где находятся. Сейчас спросят, на  каком
свете оказались... Не мое дело, конечно, но воображаю, как  вы  все  вчера
налакались. Хотите доброго совета? Ни ногой больше в лодку,  ни  в  пьяном
виде, ни в трезвом! Дэйви!.. Где там телега?..
     Обведя спутников  напоследок  не  слишком  приязненным  взглядом,  он
посадил на плечо меньшого и двинулся прочь - его ждала работа. Старший сын
тоже исчез - наверное, пошел за телегой.
     Танис вздохнул и повернулся к друзьям.
     - Может кто-нибудь из вас сказать, как мы угодили сюда? И  почему  на
нас эта одежда?
     Они задумались... и принялись отрицательно качать головами.
     - Я помню только Кровавое Море и водоворот, - сказала Золотая Луна. -
Все остальное больше смахивает на сон.
     - А я помню Рейста... - тихо и печально  проговорил  Карамон.  Тикина
рука сейчас же скользнула в его ладонь. Великан повернулся к ней, и  глаза
его потеплели. - А еще я помню...
     - Тихо ты, - шикнула Тика и  спрятала  зардевшееся  лицо  у  него  на
груди. Карамон поцеловал ее рыжие кудри. - Нет,  -  сказала  Тика.  -  Это
точно был не сон!
     - Я тоже кое-что припоминаю, - мрачно  сказал  Танис,  поглядывая  на
Берема. - Только все какими-то  разрозненными  кусками.  Никак  вместе  не
сложу... Ладно, подумаем лучше о будущем. Первым долгом надо добраться  до
Каламана и разузнать, что слышно. Лично я так даже не знаю, какой  сегодня
день! И даже - какой месяц. Потом...
     - Палантас, - сказал Карамон. - Потом мы поедем в Палантас.
     - Посмотрим, - кивнул Танис. В это время вернулся Дэйви с телегой,  в
которую была запряжена костлявая лошадь. - Слушай, - тихо сказал  полуэльф
Карамону. - Тебе в самом деле так уж необходимо разыскать брата? Ты в этом
уверен?
     Карамон не ответил.

     Друзья прибыли в Каламан еще до полудня.
     - Что происходит? - спросил Танис у Дэйви.  Тот  с  трудом  направлял
коня по улицам, сплошь запруженным народом. - Праздник какой-нибудь?
     В самом деле, большинство магазинов было закрыто, окна  лавочек  были
наглухо  заперты  ставнями.  На  каждом  углу  стояли  кучки   возбужденно
переговаривавшихся людей...
     - По мне так больше смахивает на похороны, -  сказал  Карамон.  -  Ни
дать ни взять помер кто-нибудь важный.
     - Или война началась, - пробормотал  Танис.  И  то  сказать,  женщины
через одну всхлипывали и утирали глаза, мужчины смотрели скорбно и гневно,
а присмиревшие дети, оставив  веселые  игры,  со  страхом  поглядывали  на
родителей.
     - Что не война - это точно, господин, - сказал Дэйви. - И не праздник
- Весенний Рассвет справляли два дня назад. Даже и не знаю,  в  чем  дело.
Погодите минуточку, схожу разузнаю...
     И он остановил лошадь.
     - Давай, - кивнул Танис. - Хотя погоди. Почему  не  может  быть,  что
война?
     - Так мы ж ее выиграли! - Дэйви уставился на  Таниса  с  неподдельным
изумлением. - Прости, господин, но, во имя Богов, ты, верно,  был  здорово
под мухой, коли и об этом уже позабыл!  Золотой  Полководец  и  ее  добрые
драконы...
     - Ах да, - поспешно закивал Танис. - Как же, как же.
     - Схожу-ка я на рыбный рынок, - и  Дэйви  спрыгнул  с  телеги.  -  Уж
где-где, а тут все новости знают.
     - Мы с тобой, - Танис сделал знак друзьям следовать за мальчиком.
     - Эй, что слышно? -  крикнул  Дэйви,  подбегая  к  группке  мужчин  и
женщин, стоявших у ларька, от которого шел густой запах рыбы.
     Несколько человек обернулись к нему и заговорили все  разом.  Подойдя
следом за мальчиком, Танис расслышал обрывки фраз:
     - Золотой Полководец в плену! Город  обречен...  люди  разбегаются...
злые драконы...
     Впрочем, сколько ни пытались друзья, ничего более вразумительного  им
выяснить так и  не  удалось.  Никто  не  желал  особо  распространяться  в
присутствии незнакомцев. Каламанцы  подозрительно  косились  на  них  -  и
отходили в сторонку.  Особое  недоверие  горожанам  почему-то  внушали  их
богатые одежды...
     Спутники еще раз поблагодарили Дэйви за то, что подвез их до  города,
и  оставили  его  среди  приятелей-рыбаков.  Посоветовавшись,  они  решили
направиться на рыночную площадь - где-где, а там, надеялись  они,  удастся
что-нибудь выяснить. Толпа делалась чем дальше, тем гуще; спустя некоторое
время они попросту проталкивались  вперед.  Люди  метались  туда  и  сюда,
суматошно расспрашивая друг друга и в отчаянии  заламывая  руки.  Кое-кто,
увязав домашний скарб в узлы, двигался в сторону городских ворот...
     - Надо бы оружия купить, - угрюмо пробасил Карамон. - Не знаю уж, что
у них тут стряслось, но ясно же,  что  ничего  хорошего.  И,  кстати,  как
по-вашему, что это за "Золотой Полководец"? Похоже, важная  шишка,  причем
такая, что без него все вот-вот прахом пойдет...
     - Наверное, какой-нибудь Соламнийский Рыцарь, -  сказал  Танис.  -  А
насчет оружия ты прав: надо купить... -  Он  потянулся  рукой  к  поясу  и
выругался: - Проклятие! У меня тут был целый  кошелек  каких-то  старинных
монет! И поди ж  ты,  уже  срезали!..  Можно  подумать,  мало  нам  всяких
несчастий...
     - Погоди-ка... - Карамон тоже ощупывал свой пояс. - Э! Какого...  Мой
кошелек был на месте секунду  назад!  -  Мгновенно  крутанувшись,  великан
успел  краем  глаза  заметить  маленькую  фигурку,  исчезавшую  в  людском
водовороте. Коротышка держал в руке потертый кожаный кошелек. - Эй, ты!  А
ну,  стой!  Это  мое!..  -  рявкнул  Карамон.  Расшвыривая,  как   солому,
попадавшихся  на  дороге  людей,  он  ринулся  в   погоню   за   воришкой.
Стремительный бросок - и могучая  рука  Карамона  сцапала  ворот  мохнатой
курточки и оторвала от земли неистово брыкающееся  существо.  -  А  ну-ка,
отдавай... - И тут богатырь осекся и замер. - Тассельхоф!..
     - Карамон!.. - заверещал Тассельхоф.  От  изумления  пальцы  великана
разжались. Кендер одичало озирался кругом. - Танис!..  -  завопил  он  при
виде полуэльфа, пробиравшегося к ним сквозь толпу. - Ой, Танис...
     Бросившись вперед, Тас что было сил обхватил друга, зарылся лицом ему
в живот - и отчаянно разрыдался.

     Каламанцы стояли на городских стенах... Почти так же, как и несколько
дней назад, вот только настроение  у  них  было  теперь  далеко  не  таким
праздничным. Тогда они с восторгом и  ликованием  наблюдали  за  Рыцарями,
торжественно въезжавшими в город, и за серебряными и  золотыми  драконами,
кружившими в небесах. Теперь в их душах царили  мрак  и  отчаяние.  Солнце
приближалось к полуденной черте... Люди  смотрели  вдаль,  на  равнину,  и
молча ожидали чего-то.
     Танис стоял рядом с Флинтом, положив руку ему  на  плечо.  Когда  они
встретились после долгой разлуки, со старым гномом едва не случился удар.
     Печальной вышла их встреча. Дрожащими, прерывающимися голосами  Флинт
и Тассельхоф, сменяя друг друга, поведали спутникам обо всем,  что  успело
произойти за несколько месяцев с момента их расставания в Тарсисе.  Каждый
говорил до изнеможения, потом передавал слово другому. Так спутники узнали
и об обретении Копий, и об уничтожении Ока Дракона, и о гибели Стурма.
     Выслушав эту скорбную весть, Танис низко  опустил  голову...  Мир,  в
котором не было больше  его  благородного  друга,  на  миг  показался  ему
нереальным. Рассказ Флинта о  великой  победе  Стурма  и  том  успокоении,
которое рыцарь обрел в смерти, не очень-то утешил Таниса.
     - Соламнийцы теперь чтут его как героя, - сказал Флинт. - О  нем  уже
рассказывают  легенды,  точно  о  Хуме.   Его   самопожертвование   спасло
Рыцарство... по крайней мере, так говорят. И я думаю, Танис, иной  награды
он бы и не хотел.
     Полуэльф молча кивнул. Потом попробовал улыбнуться.
     - Давай дальше, - сказал он. - Чем занялась Лорана по  возвращении  в
Палантас? Должно быть, она еще там?.. Собственно, мы как раз собирались...
     Флинт с Тасом переглянулись. Голова  гнома  поникла...  Кендер  отвел
глаза, шмыгая носом и шаря в поисках носового платка.
     - Что случилось? - спросил Танис и с трудом узнал собственный  голос.
- Да говорите же!
     Запинаясь, Флинт поведал ему обо всем.
     - Это я виноват, Танис, - сказал он,  сипло  переводя  дух.  -  Я  не
сберег ее...
     Старый гном заплакал. Танис обнял его.
     - Ты ни в чем не виноват. Флинт, - сказал он, вполне  уверенный,  что
сердце в груди вот-вот разорвется. - Уж если кто виноват,  так  только  я.
Это из-за меня она пошла на смерть... если не что похуже...
     - Начни искать виноватых, и кончишь  тем,  что  проклянешь  Богов,  -
сказал Речной Ветер. Его рука легла Танису на плечо.  -  Так  говорит  мой
народ.
     - Когда должна пожаловать Ки... Темная Госпожа? - спросил Танис.
     - В полдень, - тихо отозвался Тас.

     Близился полдень. Танис стоял на стене  среди  каламанцев,  ожидавших
прибытия Темной Госпожи. Гилтанас  держался  на  некотором  расстоянии  от
полуэльфа, подчеркнуто не замечая его. И Танис не мог его за  это  винить.
Гилтанас знал, куда и  зачем  отправилась  Лорана,  знал,  какую  приманку
использовала Китиара, чтобы вернее заманить в ловушку его сестру. Когда он
холодно осведомился - правда ли, что Танис был с Повелительницей Драконов,
Китиарой по прозвищу Темная Госпожа, - Танис не стал этого отрицать. Да он
и не смог бы.
     - В таком случае, для меня ты  будешь  повинен  во  всем,  что  может
случиться с Лораной, - дрожащим от ярости голосом проговорил Гилтанас. - И
я стану денно и нощно молить Богов, чтобы тебя постигла доля во  сто  крат
худшая!
     - Я бы с радостью принял любую кару, только бы вернуть ее! - с  мукой
выкрикнул Танис. Но Гилтанас повернулся к нему спиной...
     Люди начали перешептываться, указывая вдаль. В небе показалась темная
тень: к городу летел синий дракон.
     - Это ее дракон, - авторитетно заявил Тас. -  Я  видел  его  в  Башне
Верховного Жреца...
     Синий вожак лениво покружился над городом, потом не спеша опустился у
городских стен. Его легко  можно  было  бы  достать  из  лука.  Воцарилась
мертвая тишина. Всадник, приехавший  на  драконе,  поднялся  в  стременах.
Темная Госпожа сняла с головы  шлем  и  стала  говорить.  Люди  на  стенах
отчетливо слышали каждое слово.
     - Вы уже знаете, что я пленила эльфийку, которую вы именуете "Золотым
Полководцем"! - прокричала Китиара. - Но если вам нужны  доказательства  -
смотрите! - Она вскинула руку, и Танис увидел,  как  полыхнуло  солнце  на
прекрасном серебряном шлеме. - В другой руке  у  меня  прядка  ее  золотых
волос, - продолжала Китиара. - Вам трудно оттуда ее разглядеть, но  ничего
- я оставлю то и  другое  здесь,  когда  улечу.  На  память  вам  о  вашем
"Полководце"...
     По стенам прокатился ропот ярости и бессилия. Китиара сделала  паузу,
холодно рассматривая горожан. Глядя на нее, Танис  так  сжал  кулаки,  что
ногти впились в ладони. Только  это  и  позволило  ему  сохранить  остатки
самообладания. Он поймал себя на том, что обдумывает нечто уже  совершенно
безумное: не спрыгнуть ли со стены да не напасть ли на нее прямо тут...
     От  Золотой  Луны  не  укрылся  его  дикий,  отчаянный  взгляд.   Она
придвинулась к полуэльфу и взяла его за руку. Его колотила  дрожь.  Ощутив
прикосновение, он напрягся  всем  телом,  овладевая  собой.  Золотая  Луна
посмотрела на его сжатые кулаки и  с  ужасом  увидела  проступившую  между
пальцами кровь.
     - Ваша эльфийка, Лоранталаса, отвезена в Нераку,  к  Владычице  Тьмы.
Там она пребудет в качестве заложницы, пока не будут  выполнены  следующие
условия. Первое. Владычица требует немедленной выдачи  человека  по  имени
Берем,  он  же  Вечный  Человек.  Во-вторых,  Драконы   Белокамня   должны
отправиться  в  Оплот  и  там  сдаться  Повелителю  Ариакасу.  И  наконец,
эльфийский вельможа по имени Гилтанас должен убедить Соламнийских Рыцарей,
равно как и эльфов обоих племен, Квалинести и Сильванести, сложить оружие.
А гном по имени Флинт Огненный Горн  сделает  то  же  в  отношении  своего
народа!
     - Это безумие! - прокричал в ответ Гилтанас. Выйдя вперед,  к  самому
краю стены, он смотрел вниз, на Темную Госпожу. - Мы не можем принять этих
требований! Мы не знаем ни кто такой этот Берем, ни где  он  находится!  И
потом, я не смогу поручиться, что мой народ послушает меня, и тем более не
могу ничего сказать о драконах. Твои условия неразумны!
     - Чего нельзя сказать о моей Владычице, - подхватила  Китиара.  -  Ее
Темное Величество вполне представляет  себе,  что  исполнение  ее  условий
потребует времени. Она дает  вам  три  недели.  Если  по  истечении  этого
времени вы не разыщете человека по имени Берем - по  нашим  сведениям,  он
прячется где-то в окрестностях Устричного, - и не отошлете своих драконов,
я прилечу снова, и на сей раз вы найдете  перед  своими  воротами  кое-что
посущественнее, чем локон своего так называемого "Полководца"... - Китиара
помолчала, потом крикнула: - Вы увидите ее голову!
     С этими словами он бросила  шлем  наземь,  к  ногам  синего  дракона.
Короткая команда - и Скай, развернув громадные крылья, унес ее в небо...
     Долгое время никто не двигался и не произносил ни звука. Все  взгляды
были обращены на лежавший под стеной серебряный шлем. Единственным цветным
пятном, единственным движущимся предметом на свете был  его  алый  плюмаж,
трепетавший на теплом ветру...
     Потом кто-то закричал от ужаса, указывая на горизонт.
     И глазам каламанцев  предстало  невероятное  зрелище.  Невероятное  и
настолько страшное, что сперва никто не поверил увиденному - каждый  готов
был решить, что сходит с ума. Но то, что казалось видением, подплывало все
ближе и ближе, и вскоре реальность его уже не вызывала сомнений, -  однако
легче от этого не становилось.
     Так  люди  Кринна  впервые   познакомились   с   величайшим   военным
изобретением Повелителя Ариакаса - летающей цитаделью.
     Неустанно трудясь в мрачной глубине храмов Оплота, маги Черных  Одежд
вместе с темными жрецами сумели оторвать от земли целый  замок  и  поднять
его  в  небо.  И  вот  он  плыл  среди  серых  штормовых  туч,  освещенный
мертвенно-белыми зигзагами молний, окруженный сотнями стай алых  и  черных
драконов... Нависнув над  Каламаном,  летучий  замок  заслонил  полуденное
солнце. Жуткая тень пала на город...
     Люди в панике побежали со стен. Магический  ужас  делал  свое  черное
дело, навевая на  каламанцев  отчаяние  и  безысходность.  Однако  драконы
нападать не спешили. Приказ Богини, касавшийся трех  недель,  был  ясен  и
строг. Им следовало лишь  проследить,  чтобы  за  это  время  Соламнийские
Рыцари вместе с Драконами Белокамня не придумали какой-нибудь хитрости...
     Танис повернулся к друзьям. Его спутники, съежившись, стояли на стене
и глядели на парящую над городом цитадель. Им хорошо был знаком магический
ужас, который напускали драконы. Они даже притерпелись  к  нему  -  и  вот
сумели преодолеть его, и не кинулись прочь вместе со всеми. На стене между
тем не осталось никого, кроме них.
     - Три недели, - внятно проговорил Танис. Друзья повернулись  к  нему.
Впервые  после  бегства  из  Устричного  на   его   лице   не   отражалось
самоосуждения, граничившего с безумием. В глазах полуэльфа был мир.  Почти
такой же, как у погибшего Стурма. -  Три  недели,  -  повторил  Танис  так
спокойно, что у Флинта по спине побежали мурашки. - У нас есть три недели.
Хватит, наверное. Я  отправляюсь  в  Нераку,  к  Владычице  Тьмы...  -  Он
посмотрел на Берема, по обыкновению молча стоявшего рядом. - Ты пойдешь со
мной.
     Тот в ужасе выпучил глаза:
     - Нет!!!
     Шарахнувшись назад, он хотел  было  бежать.  Железная  рука  Карамона
перехватила и удержала его.
     - Ты пойдешь со мной в Нераку, - негромко повторил  Танис.  -  Не  то
прямо сейчас отдам тебя Гилтанасу. Уж он-то, не задумываясь, на  тарелочке
преподнесет тебя Владычице, полагая, что тем самым выкупит свободу сестры.
Мы-то с тобой знаем, как будет на самом деле. Мы хорошо понимаем, что твоя
выдача ни на йоту ничего не изменит.  Он  -  не  понимает.  Он  -  эльф  и
воображает, будто она сдержит данное слово...
     Берем испуганно смотрел на него.
     - А ты... разве ты не собираешься отдать меня ей?
     - Я хочу разобраться, в  чем  суть,  -  уклонился  Танис  от  прямого
ответа. - И потом, мне  нужен  проводник.  Кто-нибудь,  кто  хорошо  знает
тамошние места...
     Кое-как  высвободившись  из  хватки   Карамона,   Берем   затравленно
огляделся.
     - Я пойду с тобой, - всхлипнул он. - Только не отдавай меня эльфу...
     - Значит,  договорились,  -  холодно  сказал  Танис.  -  Да  прекрати
хныкать! Я хочу выехать до темноты, а надо еще столько дел переделать...
     Он круто повернулся... и не особенно  удивился,  когда  сильная  рука
стиснула его локоть.
     - Я знаю, что ты хочешь сказать, Карамон, - Танис даже не  обернулся.
- И мой ответ тебе - нет. Берем и я. Все!
     Он забыл, что у Карамона не вырвешься.
     - Неужели ты воображаешь, - сказал великан, - будто я прямо так вот и
отпущу вас двоих погибать?
     - И погибну, если  потребуется!  -  Танис  тщетно  трепыхался  в  его
могучих руках. - Все равно я никого из вас с собой не возьму!
     - Ну и ни хрена у тебя не выйдет, - сказал Карамон. - Или погоди,  ты
что, этого и добиваешься? Хочешь, чтобы тебя пришили где-нибудь в уголке и
избавили от вины, которая тебя мучит?.. Коли так, вот тебе мой  меч  прямо
сейчас. Валяй, погибай. А если все-таки хочешь  выручить  Лорану,  так  не
отказывайся от подмоги.
     - Боги не зря снова свели нас всех вместе, - прозвучал голос  Золотой
Луны. - Они не зря дали  нам  соединиться  в  час  величайшей  нужды.  Это
знамение Богов, Танис. Не пренебрегай им!
     И полуэльф склонил голову. Он не мог  плакать  -  не  было  слез.  Он
ощутил в своей руке ладошку Тассельхофа.
     - Ты только вообрази,  -  жизнерадостно  заявил  кендер,  -  в  какие
передряги ты влипнешь, если рядом не будет меня!

                         9. ПЛАМЯ ОДИНОКОЙ СВЕЧИ

     ...Мертвая тишина царила в Каламане вечером  того  дня  когда  Темная
Госпожа предъявила городу свой ультиматум. Государь Калоф объявил  военное
положение;  соответственно,  немедленно  перестали  работать   кабачки   и
таверны, городские ворота были закрыты и  заперты,  а  въезд  и  выезд  из
города - запрещены. Впускали только земледельцев и  рыбаков  из  небольших
деревушек, окружавших Каламан. Этим людям пришлось спешно бросить  обжитые
места: еще до захода солнца беженцы начали толпами  стекаться  в  Каламан,
рассказывая жуткие истории о драконидах, - гнусные твари снова  заполонили
страну, растаскивая имущество и сжигая дома...
     Кое-кто из городской знати начал было противиться  столь  решительной
мере, как объявление в городе  военного  положения,  но  тут  уж  Танис  с
Гилтанасом, на время позабыв о своей ссоре, вместе насели на  каламанского
Государя и буквально заставили его вынести именно такое решение.  Особенно
повлиял на правителя  красочный  -  и  невероятно  страшный  -  рассказ  о
сожжении Тарсиса.  Объявив  военное  положение,  государь  Калоф,  однако,
беспомощно уставился на эльфа с полуэльфом. Было очевидно, что он  понятия
не имеет, как же в случае чего оборонить город. Зрелище летучей  цитадели,
висевшей в небе над Каламаном,  совершенно  выбило  его  из  колеи,  да  и
большинство его полководцев выглядело не лучше. Выслушав несколько  вполне
бредовых предложений, Танис поднялся на ноги.
     - Позволь кое-что предложить тебе. Государь, - сказал он почтительно.
-  Здесь,  среди  нас,  есть  некто,  вполне  способный  принять  на  себя
руководство обороной твоего города...
     - Уж не себя ли ты имеешь в  виду,  Полуэльф?  -  с  горькой  улыбкой
перебил Гилтанас.
     - Нет, - ровным голосом ответил Танис. - Я говорил о тебе, Гилтанас.
     - Эльф?.. - изумился Государь Калоф.
     - Он был в Тарсисе. Ему не раз приходилось биться и с драконидами,  и
с драконами. Благородные драконы  доверяют  ему  и  прислушиваются  к  его
суждениям.
     - А ведь верно! - воскликнул Калоф. И с видом величайшего  облегчения
обернулся к. Гилтанасу: - Мы знаем, сударь мой, как эльфы относятся к нам,
людям, и, следует сознаться, большинство людей платит им  тем  же.  Но  за
столь великодушную помощь в беде мы, естественно, в долгу не останемся...
     Гилтанас почти не слышал его.  Он  смотрел  на  Таниса  -  и  не  мог
абсолютно  ничего  прочесть  на  бородатом  лице   полуэльфа.   Ему   даже
подумалось,  что  у  Таниса  был  вид  мертвеца...  Государь  Калоф  вновь
обратился к нему, на сей раз добавив слово "награда", - видимо, решив, что
минутное замешательство Гилтанаса было  вызвано  нежеланием  принимать  на
себя столь большую ответственность.
     - Нет, господин мой, - точно очнувшись, ответил ему Гилтанас. -  Дело
не в том. Никакая плата мне не нужна. Если я сумею спасти  жителей  вашего
города, это само по себе станет мне достойной наградой.  Что  же  касается
моей принадлежности к иной расе... - тут он  снова  глянул  на  Таниса,  -
жизнь уже научила меня, что никакой роли  это  не  играет.  И  никогда  не
играло...
     - Скажи же нам, что делать, - Калоф так и сгорал от нетерпения.
     - Для начала я бы хотел переговорить  с  Танисом  наедине,  -  сказал
Гилтанас. Он видел, что Танис собирался уйти.
     - Пожалуйста, пожалуйста. - И Государь вытянул руку, указывая: -  Вон
там, справа, за дверью, небольшая комнатка. Там никто  не  помешает  вашей
беседе...
     Оказавшись вдвоем в маленькой, роскошно  обставленной  комнате,  двое
мужчин некоторое время хмуро молчали. Обоим  было  неловко,  оба  избегали
смотреть друг другу в глаза... Гилтанас заговорил первым.
     - Я всегда презирал людей, - медленно проговорил молодой вельможа.  -
А теперь вот собираюсь  их  защищать.  Кто  бы  мог  подумать...  -  И  он
улыбнулся. - До чего приятное чувство, - добавил он  и  впервые  посмотрел
Танису прямо в лицо.
     Танис встретил его взгляд, и его угрюмое лицо  ненадолго  смягчилось,
хотя на улыбку Гилтанаса он так и он ответил. Потом  он  опустил  глаза  и
вновь посуровел. Последовало долгое молчание.
     - Ты ведь в Нераку собираешься, верно? - спросил наконец Гилтанас.
     Танис молча кивнул.
     - А твои друзья? Они идут с тобой?
     - Не все, - ответил Танис. - То есть просятся-то все, но...
     Он не договорил: от воспоминания об  их  самоотверженной  преданности
перехватило горло.
     Гилтанас  рассеянно  гладил   рукой   деревянный   столик,   покрытый
замысловатой резьбой.
     - Ну, мне пора, - тяжело проговорил Танис и двинулся к двери.  -  Дел
еще невпроворот. Мы хотим выйти в полночь, когда закатится Солинари...
     - Погоди. - Гилтанас удержал его за плечо.  -  Я...  я  хочу  сказать
тебе... я сожалею о том, что наговорил тебе утром. Нет, Танис, погоди, дай
досказать. Мне, знаешь, нелегко это говорить... - Гилтанас помолчал.  -  Я
многое понял, Танис... многое понял о себе самом. Это была тяжкая наука...
Я вмиг позабыл ее, услышав о Лоране. Я был в ярости...  я  был  испуган...
хотелось на ком-то сорвать, вот я и... Но ведь то, что  совершила  Лорана,
она совершила из любви к тебе. А я  уже  понял,  что  любовь  -  это  тоже
наука... По крайней мере, я  стараюсь  учиться...  -  В  голосе  его  была
горечь. - Покамест я большей частью постигаю лишь боль. Но это уже  никого
не касается.
     Теперь Танис прямо смотрел ему в глаза. Рука Гилтанаса лежала у  него
на плече.
     - Я поразмыслил и понял, - тихо  продолжал  Гилтанас,  -  что  Лорана
поступила правильно. Ей  необходимо  было  пойти  туда.  Иначе  ее  любовь
потеряла бы смысл. Она так верила в тебя, что не побоялась  отправиться  в
это страшное место, думая, что ты лежишь там при смерти...
     Танис опустил голову. Гилтанас положил обе  ладони  ему  на  плечи  и
крепко стиснул.
     - Терос Железодел сказал как-то: он, мол, ни разу в жизни  не  видел,
чтобы что-то, сделанное во имя любви, обернулось во зло. Давай же верить в
это, Танис. То, что сделала Лорана, она сделала во имя любви.  И  то,  что
делаешь теперь ты, ты делаешь во имя любви. А значит, благословение  Богов
пребудет с тобою...
     - А Стурма они благословили? - хрипло спросил  полуэльф.  -  Он  тоже
любил!..
     - Почем тебе знать, что они не благословили его? - сказал Гилтанас.
     Танис накрыл его руки своими... и покачал головой. Ему  так  хотелось
уверовать. Слова Гилтанаса звучали прекрасной волшебной  сказкой...  вроде
сказок о драконах. Ребенком он так хотел верить в то, что драконы на самом
деле существуют...
     Он вздохнул и пошел прочь.  Он  уже  взялся  за  ручку  двери,  когда
Гилтанас сказал еще:
     - Прощай... брат мой.

     Спутники  встретились   у   стены,   у   тайной   двери,   отысканной
Тассельхофом, - у той самой, что выводила за стену на  Соламнийское  Поле.
Разумеется, Гилтанас с радостью велел  бы  страже  выпустить  их  и  через
ворота; Танис, однако, считал,  что,  чем  меньше  народу  будет  знать  о
задуманном ими путешествии к сердцу тьмы, тем и лучше.
     И вот они собрались в крохотной комнатке наверху  лестницы.  Солинари
как раз уходила за далекие горы. Стоя чуть в  сторонке,  Танис  следил  за
тем, как последние лучи серебрили бастионы  кошмарной  цитадели,  висевшей
над Каламаном. В окнах летучего замка горели огоньки, виднелись мелькающие
тени... Кто жил там,  за  темными  стенами?  Дракониды?..  Маги  в  черных
одеждах и жрецы Тьмы, чья сила оторвала крепость от земли и вознесла ее  в
вышину, в тяжелые серые тучи?..
     Танис слышал, как друзья тихо  переговаривались  у  него  за  спиной.
Помалкивал лишь Берем. Вечный Человек, за которым  бдительно  присматривал
Карамон, держался особняком, и глаза у него были круглые от страха.
     Обернувшись, полуэльф обвел их долгим взглядом и  невольно  вздохнул.
Ему предстояло еще одно расставание, и он не был уверен, что наберется сил
его  выдержать.  Меркнущий  свет  Солинари  касался  бледно-золотых  волос
Золотой Луны. Лицо жрицы дышало безмятежным покоем - словно бы и не  лежал
перед ней путь сквозь мрак, исполненный неведомых опасностей... И полуэльф
понял, что сумеет перенести надвигавшуюся разлуку.
     Отойдя от окошка, он присоединился к друзьям.
     - Ну что? - нетерпеливо спросил Тассельхоф. - Пора?
     Танис улыбнулся ему. Рука сама потянулась ласково потрепать  задорный
хохолок, торчавший на макушке у Непоседы. Поистине, все на свете  менялось
- но только не кендеры.
     - Да, - сказал Танис. - Пора. - И посмотрел на Речного  Ветра:  -  Но
кое-кто должен будет остаться.
     Почувствовав его  взгляд,  варвар  вскинул  глаза,  и  все  его  думы
читались на лице так же  ясно,  как  тени  облаков,  скользящих  в  ночной
вышине. Сперва он не понял  сказанного  полуэльфом  -  а  может,  попросту
пропустил его слова мимо ушей.  Потом  до  него  дошел  смысл  этих  слов.
Суровое лицо залилось краской, карие глаза вспыхнули... Танис  ничего  ему
не ответил - просто перевел взгляд на Золотую Луну.
     Речной Ветер тоже покосился на жену. Она стояла в потоке  серебряного
света, и  думы  ее  блуждали  где-то  далеко-далеко.  Мечтательная  улыбка
приподняла уголки губ... улыбка, которой Танис раньше не замечал  за  ней.
Разве только в последнее время. Быть  может,  она  уже  видела  свое  дитя
играющим на залитой солнцем лужайке...
     Танис вновь посмотрел на Речного Ветра. Он  видел,  какую  внутреннюю
борьбу переживал варвар, и знал - воин кве-шу нипочем не пожелает  бросить
друзей. Хотя бы ему и пришлось оставить Золотую Луну здесь, в Каламане.
     Подойдя к нему, Танис взял рослого  варвара  за  плечи  и  пристально
вгляделся ему в глаза.
     - Ты выполнил свой долг, друг мой, - сказал он ему. - Ты довольно уже
прошагал угрюмым зимним путем. Теперь наши дороги расходятся.  Наша  тропа
сворачивает в безжизненную пустыню, твоя же - в зеленый, расцветающий сад.
Теперь твой долг - это долг перед сыном или дочерью, перед  тем  ребенком,
которого ты введешь в этот мир... - Золотая Луна хотела что-то  возразить,
но он притянул ее к себе и тихо сказал: - Твое дитя родится осенью,  когда
валлины станут алыми и золотыми. Не плачь, девочка... - И он ласково обнял
Золотую Луну. - Наши валлины вновь покроет листва. И  ты  приведешь  юного
воина - или молодую девушку - в Утеху и расскажешь им о мужчине и женщине,
которые так любили друг друга, что их любовь дала надежду целому миру...
     И он поцеловал ее прекрасные волосы.  Тика,  негромко  всхлипывая,  в
свою  очередь  обняла  Золотую  Луну  и  пожелала  ей  счастья.  Танис  же
повернулся к Речному Ветру и увидел, что ледяная  маска  в  кои  веки  раз
пропала с лица жителя Равнин: варвар не мог скрыть своего  горя.  Танис  и
сам мало что видел сквозь слезы.
     - Гилтанасу потребуется помощь  в  подготовке  города  к  обороне,  -
прокашлявшись, сказал полуэльф. - Видят Боги, я очень хотел бы, чтобы твой
путь сквозь зиму и впрямь подошел к концу.  Похоже,  однако,  я  несколько
поторопился...
     - Боги всегда с нами, друг мой и брат, - неверным  голосом  выговорил
Речной Ветер и крепко обнял его. - Да пребудут они и с  тобою.  Мы  станем
ждать вашего возвращения...
     И вот Солинари окончательно скрылась за гребнями гор. В темном ночном
небе остались лишь холодно посверкивавшие звезды -  и  жуткие  отсветы  из
окон летучей цитадели: ни дать ни взять злобные желтые  глаза  смотрели  с
небес на Каламан. Один за другим распрощались спутники с Золотой  Луной  и
Речным Ветром.... а  потом,  предводительствуемые  Тассельхофом,  неслышно
пересекли стену, вошли в противоположную дверку и спустились по  лестнице.
Тас распахнул наружную дверь. Осторожно ступая  и  держа  руки  поближе  к
оружию, друзья выбрались на равнину...
     Несколько мгновений они стояли неподвижно, прижимаясь друг к другу  и
глядя вдаль, на равнину. Было очень темно, но все-таки невольно казалось -
стоит отойти от стены, и из цитадели их  тотчас  разглядят  сотни  злобных
вражеских глаз...
     Стоя подле Берема, Танис ощутил дрожь, колотившую Вечного Человека, и
порадовался про себя, что приставил к нему не кого-нибудь, а  Карамона.  С
тех самых пор, как он объявил, что они идут в  Нераку,  в  голубых  глазах
Берема стояло отчаянное,  затравленное  выражение  -  ну  точно  у  зверя,
угодившего в ловушку. Танис ощутил непрошеную жалость, но не позволил себе
поддаться ей. Слишком велика была ставка. Берем  -  это  ключ,  сказал  он
себе. В нем - ответы на все вопросы. В нем - и в Нераке.  Вот  только  как
подобраться к этим ответам, Танис еще не  решил.  Хотя  в  голове  у  него
начинало уже складываться какое-то подобие плана...
     ...Рев  множества  рогов,  донесшийся  откуда-то  издалека,  разорвал
ночную тишину. Рыжее зарево поднялось на горизонте. Это дракониды  сжигали
очередную деревню... Танис поплотнее завернулся в  плащ.  Воздух  был  еще
по-зимнему холоден, хотя праздник Весеннего Рассвета уже миновал...
     - Пошли, - тихо сказал он.
     Друг за дружкой перебежали  они  открытое  место,  спеша  укрыться  в
густой тени рощи по ту сторону луга. Здесь спутников уже ожидали небольшие
и очень проворные медные драконы, готовые отнести их в горы.
     Как бы нынешней же ночью все и не кончилось, беспокойно думал  Танис,
следя за тем, как Тас шустрым мышонком исчезал в  темноте.  Если  те,  кто
смотрит на нас из окон цитадели, засекут взлетающих  драконов,  все  будет
кончено. Берем окажется в руках Владычицы. Тьма покроет весь мир...
     За Тасом последовала Тика; легконогая девушка стремительно промчалась
через поляну. За ней, сипло отдуваясь, спешил  Флинт.  Танис  отметил  про
себя, как он постарел за время разлуки. Сама  собой  напрашивалась  мысль,
что гном был нездоров... впрочем, Танис знал - упрямый Флинт умрет, но  не
согласится остаться.
     Через лужайку, лязгая латами, уже бежал Карамон. Одной рукой  великан
тащил за собой Берема.
     Мой черед, сказал себе Танис, когда все благополучно укрылись в  тени
деревьев. Пора. К худу или к добру - а только история наша, похоже,  скоро
закончится. Подняв  голову,  он  увидел  Золотую  Луну  и  Речного  Ветра,
смотревших на него из окошечка в крепостной башне.
     К худу или к добру...
     А что, если впереди - все-таки тьма, впервые спросил  себя  полуэльф.
Что станется с миром? И с теми, кто нынче остался там, позади?..
     Он вновь посмотрел на тех Двоих. Они были дороги ему, как может  быть
дорога только семья... семья,  которой  он  не  знал  никогда...  Пока  он
смотрел. Золотая Луна затеплила свечку. На миг пламя ярко осветило ее лицо
- и лицо Речного  Ветра.  Прощальным  движением  они  вскинули  руки...  и
погасили свечу, чтобы не подсмотрели недобрые глаза.
     Танис набрал полную грудь воздуха и изготовился к бегу.
     Быть может, тьма  и  одержит  победу,  но  надежды  ей  не  истребить
никогда. Сколько бы ни гасло  свечей,  им  на  смену,  от  их  огня  будут
загораться все новые. Так теплится  надежда,  разгоняя  полночную  тьму  и
обещая рассвет...

                               КНИГА ТРЕТЬЯ

                       1. СТАРИК С ЗОЛОТЫМ ДРАКОНОМ

     Это был очень, очень древний золотой дракон - старейший в своем роду.
Некогда, в юности, он слыл отчаянным воином. Рубцы и шрамы множества побед
были еще заметны на его морщинистой золотой  шкуре.  Имя  дракона  гремело
когда-то по всему миру, но, увы, свое имя он  давно  позабыл.  Кое-кто  из
молодых, нахальных золотых драконов за глаза любовно называл его Пиритом -
"Золотой Обманкой": имелось в виду  его  обыкновение  начисто  забывать  о
настоящем и мысленно удаляться в прошлое.
     Он давным-давно утратил большую часть зубов. Целые эпохи  миновали  с
тех пор, как  ему  последний  раз  доводилось  полакомиться  олениной  или
разорвать гоблина. Он и теперь не упускал случая  подхватить  кролика,  но
жил в основном на... овсяной каше.
     В  тех  случаях,  когда  Пирит  замечал  настоящее,  он  являл  собой
умудренного, хотя и  раздражительного  собеседника.  Зрение  его  утратило
прежнюю остроту, и, хотя он упорно отказывался в том признаваться,  дракон
был глух как пень. Разум его, однако, был кристально ясен, а  замечания  -
острее клыка (как выражались драконы). Только вот относились эти блестящие
замечания обыкновенно совсем не к тому, что обсуждали все остальные.
     Когда  же  он  погружался  в  прошлое,  золотое  племя   предпочитало
отсиживаться по пещерам. Ибо по части  заклинаний  Пирит  был  по-прежнему
бесподобен (в тех случаях, когда мог вспомнить слова), да  и  смертоносное
дыхание его отнюдь не утратило убийственной силы.
     В тот день, однако. Пирит благополучно отсутствовал и в настоящем,  и
в прошлом. Он тихо и мирно лежал на Полянах Восточных  Дебрей,  подремывая
на теплом весеннем солнышке. Рядом с ним, положив голову  на  его  золотой
бок, сидел некий старик - и тоже дремал.
     На голове старика была остроконечная шляпа,  давным-давно  потерявшая
всякую форму, - он надвинул ее на лицо, чтобы солнце не так било в  глаза.
Длинная белая борода торчала из-под шляпы. Старец был одет в мышасто-серые
одеяния и дорожные сапоги.
     Оба спали  сном  праведников.  Бока  золотого  дракона  вздымались  и
опадали с  сиплым,  одышливым  звуком.  Старец  время  от  времени  громко
всхрапывал и просыпался; каждый раз при этом он испуганно вскидывался, так
что шляпа слетала с его головы и катилась в  сторону  -  что,  разумеется,
вовсе не благотворно сказывалось на ее внешнем  виде.  Просыпаясь,  старец
оглядывался и, не заметив  ничего  подозрительного,  раздраженно  бормотал
что-то себе под нос, разыскивал укатившуюся шляпу, водружал ее  на  место,
пихал дракона локтем под ребра - и опять засыпал.
     Случайный прохожий, пожалуй, задался бы вопросом  -  во  имя  Бездны,
мол, с какой бы радости этим двоим устраиваться  спать  на  Полянах,  хотя
денек действительно был отменный. Поразмыслив немного, прохожий заподозрил
бы, что старец дожидался  кого-то  -  ибо,  просыпаясь,  он  с  неизменным
вниманием обозревал пустынные небеса.
     А впрочем, прохожего, который мог бы удивиться  и  призадуматься,  не
было и в  помине.  Во  всяком  случае  -  дружелюбного  прохожего.  Поляны
Восточных Дебрей кишели драконидскими и гоблинскими войсками. Но  если  те
двое и осознавали, в какое опасное место их занесло, - казалось, им ни  до
чего не было дела...
     ...Всхрапнув особенно громко, старец проснулся и  уже  собрался  было
как следует выругать своего спутника за столь  неприличный  шум,  когда  в
небе над ними промелькнула какая-то тень.
     - Ага! - глядя вверх, рассердился старик. - Всадники на драконах! Да,
поди ж ты, целая стая! И  на  уме  у  них,  надо  полагать,  ничего  особо
хорошего... - Густые белые брови старика грозно сошлись  к  переносице.  -
Ну, все! Хватит с меня! Летают тут всякие.  Солнышко  закрывают...  А  ну,
живо просыпайся! -  заорал  он,  тыча  Пирита  в  бок  старым,  ободранным
посохом.
     Золотой дракон пробурчал что-то во сне, приоткрыл один золотой  глаз,
уставился им на старика... и, видя перед  собой  лишь  расплывчатое  пятно
мышастого цвета, преспокойно опустил веко.
     Тени продолжали мелькать: четверо драконов, и каждый - со всадником.
     - Просыпайся, просыпайся,  лежебока  несчастный!  -  рявкнул  старик.
Дракон блаженно всхрапнул. Перевернулся на спину, задрал кверху  когтистые
лапы и подставил брюхо солнечному теплу.
     Некоторое время старик в бессильной ярости смотрел на него, но  потом
на него снизошло вдохновение. Он обежал огромную голову...
     - Война!!! - ликующе завопил он  прямо  в  ухо  дракону.  -  Война!!!
Нападение!!!..
     Это  наконец  произвело  должное  действие.  Глаза  Пирита  мгновенно
раскрылись. Мгновенно перевернувшись, он так всадил  когти  в  землю,  что
едва не застрял. Свирепо вскинув  голову,  он  забил  громадными  золотыми
крыльями, поднимая тучи пыли.
     - Война!..  -  затрубил  он.  -  Мы  призваны!..  Собирайте  стаи!  В
атаку-у-у...
     Старец,  несколько  ошеломленный  столь  неожиданным   преображением,
вдохнул полновесную горсть пыли и на  какое-то  время  утратил  дар  речи.
Видя, однако, что дракон уже подбирается для прыжка вверх, он,  размахивая
шляпой, кинулся наперерез.
     - Подожди! - закричал он, кашляя и отплевываясь. - Меня-то забыл!..
     - А кто ты вообще такой, чтобы я тебя  ждал?..  -  проревел  Пирит  и
подслеповато вгляделся в пыльную тучу. - Ты что - мой колдун?..
     - Да, да, - поспешно заверил его старец. - Я, хм-хм...  твой  колдун.
Давай-ка, опусти немножко крыло, чтобы я мог залезть. Спасибо, заинька.  А
теперь... Э! Погоди! Стой! Я не пристегнулся!.. Да стой же ты,  олух!  Моя
шляпа!.. Проклятье, я же еще не велел тебе взлетать!..
     - Иначе опоздаем на битву! - в  ярости  прокричал  Пирос.  -  Ты  тут
рассусоливаешь, а государь Хума бьется один!..
     - Хума!.. - фыркнул старик. - Нет, милый, на ту битву мы уже всяко  с
тобой не поспеем. Опаздываем на пятьсот лет. Да я и не  про  нее  с  тобой
говорю, глухая ты пятка. Видишь вон ту четверку там, на востоке? Противные
твари. Мы должны остановить их...
     - Драконы! Как же, как же!  Вижу!..  -  взревел  Пирос  и  взвился  в
небеса,  преследуя...  двоих  слегка  испуганных   и   до   глубины   души
оскорбленных орлов.
     - Нет! Да нет же!.. - кричал старик, вовсю колотя его по бокам. -  На
востоке, балбес! Поверни на восток!..
     - Ты уверен, что ты в самом  деле  мой  колдун?..  -  мрачно  спросил
Пирос. - Мой со мной никогда таким тоном не разговаривал!
     - Я... прости, заинька, - немедленно извинился старик.  -  Я,  видишь
ли, чуточку разнервничался. Близость схватки... и все такое прочее.
     - Во имя  Богов!  И  впрямь  четверка  драконов!  -  изумился  Пирит,
наконец-то смутно разглядев преследуемых.
     -  Поднеси-ка  меня  поближе  к  ним,  чтобы  я  смог   как   следует
прицелиться, - распорядился старик. - Сейчас я их уделаю... о-отличненьким
заклинаньицем...  Огненный  шар!  Дай  только  припомню,  как   бишь   оно
произносится...

     Стаей, насчитывавшей четыре медных дракона, командовали  два  офицера
драконидской армии. Один летел впереди, его  шлем  был  ему,  по-видимому,
великоват - он не  позволял  разглядеть  лица,  только  рыжеватую  бороду.
Второй офицер держался сзади. Это был настоящий великан - могучие  мускулы
грозили вот-вот разорвать вороненые латы. Шлема он не носил, наверное,  не
мог подобрать по себе. Угрюмый богатырь неусыпно наблюдал  за  пленниками,
летевшими посередине...
     Эти последние являли  собой  довольно  странное  зрелище.  Женщина  в
разномастных доспехах, гном, кендер и  мужчина  средних  лет  с  длинными,
неопрятными седыми патлами.
     Тот же прохожий, который несколько ранее мог бы обратить внимание  на
старца с драконом, теперь  наверняка  удивился  бы  тому,  сколько  усилий
прилагали воины на драконах,  стараясь  не  попасться  на  глаза  наземным
отрядам армии Повелителей. И  даже  когда  их  заметили-таки  дракониды  и
начали кричать, стараясь привлечь их внимание, - офицеры  не  обратили  на
них никакого внимания, притворившись, будто не слышат. Особо  внимательный
же наблюдатель мог бы  спросить  себя,  каким,  простите,  образом  медные
драконы затесались на службу к Повелителям... Мистика да и только.
     К  несчастью,  ни  старец,  ни   дряхлый,   золотой   дракон   особой
наблюдательностью не отличались.
     Прячась  в  облаках,  подкрались  они  к   ничего   не   подозревавшей
четверке...
     - Как только я скажу - сейчас  же  ныряй  вниз,  -  наставлял  старик
золотого  дракона,  хихикая  и  потирая  руки  в  предвкушении   небольшой
потасовки. - Ударим на них с тылу!
     - Где же государь Хума?  -  подслеповато  вглядываясь  сквозь  пелену
облаков, поинтересовался дракон.
     - Умер, - сосредотачиваясь для заклинания, ворчливо буркнул старик.
     - Умер!..  -  потрясенно  взревел  золотой.  -  Значит,  мы  все-таки
опоздали!..
     - Хватит! - отмахнулся всадник. - Готов?
     - Умер... - скорбно повторил дракон. Но глаза его тотчас  воинственно
запылали: - Так отомстим же за него!
     - Отомстим сполна, - сказал старик. - Значит, как только  я...  Стой!
Погоди! Стой, говорю...
     Он кричал что-то еще, но ветер отнес все слова  в  сторону  -  дракон
стремительно  вырвался  из  облака  и  устремился   на   четырех   зверей,
существенно уступавших ему размерами, точно копье, брошенное с небес.
     Великан-офицер,  летевший  последним,  заметил  над  собой   какое-то
движение и вскинул глаза.
     - Танис!.. - закричал он, обращаясь к бородатому.
     Полуэльф обернулся.  Отчаянный  крик  Карамона  мог  означать  только
какую-нибудь беду. Сперва, однако, Танис ничего не увидел. Карамон вытянул
руку.
     Танис поднял голову...
     - Во имя Богов, какого... - выдохнул он.
     Прямо на них из-за тучи стремительно падал крупный золотой дракон.  А
на спине у него восседал древний старец с седыми  развевающимися  волосами
(шляпу, как мы помним,  он  потерял)  и  длинной  бородой,  которую  ветер
относил за плечо. Дракон свирепо щерил пасть и выглядел бы весьма и весьма
грозно, не будь он до такой степени беззубым.
     - По-моему, на нас хотят напасть, - сказал Карамон.
     Танис и сам пришел к такому же выводу.
     - Врассыпную! - громко скомандовал он.  Потом  выругался  вполголоса.
Прямо под ними расположился немалый отряд драконидов, с большим  интересом
наблюдавших за сражением  в  воздухе.  Стоило  прилагать  столько  усилий,
стараясь остаться незамеченными, чтобы сумасшедший  дед  одним  махом  все
испортил!..
     Услышав приказ полуэльфа, четверка драконов немедля сломала  строй  -
но, как выяснилось, все-таки недостаточно быстро.  Ослепительный  огненный
шар взорвался как раз посередине, разметав в стороны крылатых зверей.
     Ослепленный неистовой вспышкой, Танис уронил поводья и  обхватил  шею
дракона, беспорядочно  закувыркавшегося  в  воздухе...  и  услышал  голос,
показавшийся ему знакомым:
     - Ага! Попал!.. Отличное, просто  отличное  заклятие,  этот  огненный
шар...
     - Фисбен!.. - простонал полуэльф.
     Силясь проморгаться,  он  одновременно  пытался  заставить  слушаться
своего дракона. Тот, впрочем, вскоре  выровнялся  сам:  неопытный  всадник
больше мешал ему, чем помогал. Обретя способность  видеть,  Танис  поискал
глазами спутников. Раскиданные по всему небу, они,  тем  не  менее,  были,
похоже, живы-здоровы. Старец же на своем драконе преследовал Карамона.  Он
простирал руку, явно готовясь произнести еще  какое-то  смертоубийственное
заклинание. Карамон кричал во все горло, размахивая руками: он тоже  узнал
рассеянного старого мага.
     А  за  Фисбеном  мчались  Флинт  с  Тассельхофом.  Кендер  визжал  от
восторга; позеленевший гном судорожно цеплялся за  сбрую,  думая  лишь  об
одном - как бы не упасть...
     Фисбен не замечал никого и ничего, кроме преследуемых. Танис  слышал,
как старик  выкрикнул  несколько  слов  и  вытянул  руку.  С  его  пальцев
сорвалась молния... по счастью, прицел оказался неточен: Карамону пришлось
распластаться по шее дракона, но молния с треском прошла мимо, не  зацепив
богатыря.
     Ругательство, вырвавшееся у  Таниса,  испугало  его  самого.  Стукнув
своего дракона пятками по бокам, он указал ему на старика.
     - Вперед! - велел  он  медному.  -  Не  трогай  его,  только  прогони
подальше!
     К его  полному  изумлению,  медный  отказался  повиноваться.  Покачав
головой, он заложил  круг,  и  Танис  с  изумлением  осознал,  что  дракон
собирался... садиться!
     -  Ты  что?  Свихнулся?..  -  вновь  выругался  полуэльф.  -  Там  же
дракониды, внизу!..
     Но дракон, казалось, внезапно оглох. Осмотревшись, Танис увидел,  что
и остальные трое быстро  снижались.  Напрасно  полуэльф  бранил,  напрасно
умолял зверя - дракон шел вниз. Берем, сидевший позади Тики, от страха так
обхватил ее, что девушка едва могла дышать. Вечный Человек не сводил  глаз
с драконидов, со  всех  ног  мчавшихся  через  луг  туда,  где  собирались
приземлиться драконы. Карамон извивался  ужом,  пытаясь  уйти  от  молний,
раздиравших воздух совсем рядом с ним. Оживший Флинт знай дергал  поводья,
на чем свет стоит понося непослушную "летучую ящерицу", между тем как  Тас
надрывал горло, окликая Фисбена. Золотой дракон гнал медных, точно  пастух
- стадо послушных овечек...
     Они приземлились  невдалеке  от  подножий  Халькистовых  гор.  Быстро
оглянувшись назад, на равнину, Танис увидел спешивших к ним драконидов.
     Попробуем вывернуться, лихорадочно соображал полуэльф. Хотя  маскарад
наш,  конечно,  вовсе  не  предназначен   для   того,   чтобы   обманывать
бдительность целой оравы подозрительно настроенных драконидов. А  впрочем,
попытка - не пытка. Лишь бы Берем помнил, что его дело - помалкивать и  не
высовываться...
     Но не успел Танис произнести хотя бы слово,  как  Берем  скатился  со
спины своего дракона и опрометью припустил в лес. Танис  видел:  дракониды
указывали на него пальцами, что-то крича.
     Приехали, в который раз выругался  полуэльф.  А  может,  еще  не  все
пропало?.. Пускай это будет сбежавший пленник... Нет,  понял  он  тут  же,
ничего не получится. Дракониды попросту погонятся  за  Беремом  и  поймают
его. Если же верить тому, что рассказывала ему Китиара, словесный  портрет
Берема был известен всем драконидам Кринна...
     - Во имя Бездны!.. - Танис еще пытался принудить себя  успокоиться  и
что-нибудь срочно придумать, но тщетно: вокруг царил хаос. - Карамон! Живо
за Беремом. Флинт, ты... Тассельхоф! Сюда, кому говорю!  Проклятье!  Тика,
поймай его! Хотя нет, оставайся лучше тут... Ты, Флинт...
     - Но Тассельхоф убежал за этим сумасшедшим старым...
     - Да хоть  бы  земля  разверзлась  и  поглотила  их  обоих!  -  Танис
покосился через плечо и выбранился крепче прежнего. Берем,  подстегиваемый
страхом,  карабкался  по  скалам,  перепархивая  через  жесткие  кусты   с
легкостью горного козла. Карамон же, отягощенный  драконидскими  латами  и
собственным арсеналом оружия, продвигался на фут - и тут же  съезжал  вниз
на два.
     А дракониды, спешившие к ним через Поляны,  были  уже  видны  как  на
ладони. Солнце играло на их доспехах  и  на  остриях  копий.  Если  медные
драконы нападут и задержат их, может, еще удастся уйти...
     Но только он шагнул вперед, думая подозвать медных и  послать  их  на
врага, как с той стороны, где сел золотой дракон, подбежал старик.
     - Кыш! - закричал он на медных. - Кыш, кыш! Летите-ка живо домой!
     - Нет! Да погодите же вы!.. - От отчаяния Танис едва не  выдрал  себе
бороду.  Старик  махал  руками,  точно  птичница,  загоняющая  в  курятник
цыплят... И тут поток отборной брани, лившейся из уст полуэльфа,  внезапно
иссяк. Нельзя передать его  изумления,  когда  медные  драконы  неожиданно
простерлись ниц перед старцем в мышасто-серых одеждах. А потом,  развернув
крылья, унеслись в небо...
     Танис в ярости помчался через истоптанную лужайку к старику следом за
Тасом, начисто позабыв, что на нем по-прежнему были  трофейные  офицерские
латы. Заслышав их шаги, Фисбен повернулся к ним лицом.
     - Погоди, вот возьму да и вымою тебе рот с мылом,  -  рявкнул  старый
маг, свирепо глядя на Таниса. - И вообще,  вы  -  мои  пленники,  так  что
давайте-ка смирно следуйте за мной, а не  то  на  своей  шкуре  испробуете
кое-какие мои заклятия!
     - Фисбен!.. - завопил Тассельхоф и, подлетев к  магу,  изо  всех  сил
обнял его.
     Старец сверху вниз уставился на прильнувшего к нему кендера... потом,
не в силах поверить себе, откачнулся назад.
     - Да никак это Тасси... Тасса... - выговорил он, запинаясь.
     - Непоседа! - Тас отступил на шаг прочь и  церемонно  раскланялся.  -
Тассельхоф Непоседа, с твоего позволения.
     - Дух великого Хумы!.. - ахнул Фисбен.
     - Это - Танис Полуэльф. А это - Флинт Огненный Горн. Помнишь  его?  -
продолжал Тассельхоф, указывая на гнома.
     - Да-да... разумеется, помню, - слегка покраснел Фисбен.
     - Вон там - это Тика. А по камням лезет Карамон...  хотя  сейчас  его
отсюда не видно... Да, и еще там  Берем.  Мы  подцепили  его  в  Каламане.
Представь, Фисбен, у него здоровый такой зеленый камень в... Да  ну  тебя,
Танис, больно же, в самом-то деле!..
     Фисбен прокашлялся и непонимающе огляделся вокруг.
     -  Так  вы...  помилуйте,  так  вы  не  у  этих...  как  их...  не  у
Повелителей?
     - Нет, - мрачно ответил Танис. - Мы не у них. По крайней мере, до сих
пор не были! - И он ткнул пальцем назад: - Хотя дело, как  видишь,  вполне
поправимое!
     - Так вы точно не у Повелителей? - обнадеженно затараторил Фисбен.  -
Значит, вас не переманили? Не пытали, не промывали мозги, не...
     - Проклятье, нет!.. - Танис  сорвал  с  головы  шлем.  -  Я  -  Танис
Полуэльф! Припоминаешь?
     Фисбен расплылся в широченной улыбке.
     - Танис Полуэльф! Как я рад снова видеть тебя, сударь мой!
     Он схватил руку Таниса и сердечно ее пожал.
     - Да провались... - Танис раздосадованно выдернул у него руку.
     - Но вы же ехали на драконах!..
     - Да, но на каких! Это были добрые драконы! - прокричал Танис. -  Они
вернулись!
     - А мне никто не удосужился об  этом  сказать!  -  разом  изумился  и
возмутился старик.
     - Да ты понимаешь хоть, что ты наделал? - продолжал Танис, не обращая
внимания на его слова. -  Сбросил  нас  наземь!  Лишил  нас  единственного
способа добраться в Нераку...
     - О, я-то как раз очень хорошо знаю, что я сделал... - пробормотал, в
бороду Фисбен. И обернулся через плечо: - Поди  ж  ты,  до  чего  проворно
бегут сюда эти ребята. Нет, вовсе незачем им попадаться... Ну, что стоите,
как  пни?  -  Он  смерил  Таниса  разгневанным  взглядом.   -   Тоже   мне
предводитель!.. Похоже, придется взять дело в свои  руки...  Где,  кстати,
моя шляпа?
     - Валяется в пяти милях отсюда, - ответил Пирит и смачно зевнул.
     - Как? Ты еще здесь?.. -  раздраженно  обернулся  Фисбен  к  золотому
дракону.
     - А где мне, по-твоему, еще быть? - хмуро осведомился тот.
     - Я же велел тебе убираться вместе с остальными!
     - А я не захотел, - хмыкнул Пирит. Из ноздрей его при этом показались
язычки пламени. Дракон сморщил нос - и громоподобно чихнул. - На  редкость
противный народ, эти медные, - шмыгая носом, сварливо продолжал он.  -  Ну
то есть никакого почтения к преклонным годам. Без конца болтают... да  еще
и хихикают! Это глупое хихиканье кого угодно выведет из себя...
     -  Значит,  отправишься  обратно  один!  -  Фисбен  шагнул  вперед  и
уставился прямо в подслеповатый драконий глаз. - Нам, видишь ли, предстоит
долгое и очень опасное путешествие...
     - Нам?! - выкрикнул Танис. - Слушай, старик... Фисбен,  или  как  еще
тебя там... Почему бы тебе с твоим, хм, приятелем не  смотаться  восвояси?
Ты, между прочим, прав. Нам предстоит долгое и  опасное  путешествие,  тем
более долгое, что благодаря тебе мы лишились своих драконов и...
     -  Танис,  -  предостерегающе   сказала   Тика.   Она   смотрела   на
приближавшихся драконидов.
     - Живо в горы,  -  распорядился  Танис  и  глубоко  вздохнул,  силясь
совладать со страхом и яростью. - Вперед, Тика. Бери Флинта. Тас, ты...  -
И он сгреб кендера за плечо.
     - Не бросай его, Танис! Не оставляй его здесь! - взмолился тот.
     - Тас! -  сказал  Танис  таким  голосом,  что  кендер  вмиг  понял  -
дальнейшие уговоры бесполезны. По всей видимости, то же понял и старец.
     - Я пойду с этими ребятами, - сказал он дракону.  -  Потому  что  без
меня они пропадут. Один ты заблудишься, так что давай сообразуйся...
     - Преобразуйся! - с негодованием поправил  дракон.  -  Надо  говорить
преобразуйся! И когда ты только запомнишь?..
     - Какая разница!.. - завопил Фисбен. - Что угодно, только  живее!  Мы
возьмем тебя с собой...
     - Ну и отлично, - сказал дракон. - Лично мне отдых вовсе не помешает.
     - Не думаю... - начал было Танис, гадая  про  себя,  куда  они  денут
здоровенного золотого дракона... слишком поздно.
     На глазах у завороженно смотревшего  Таса  и  исходившего  бессильной
яростью  полуэльфа  дракон  произнес  несколько  слов  на  странном  языке
магии... последовала ярчайшая вспышка - и дракон исчез.
     - Что такое? Куда он делся? - недоуменно оглядывался Тассельхоф.
     Фисбен нагнулся и поднял что-то из травы.
     - Вперед! Быстрее! - Танис поволок Фисбена и Таса к предгорьям.  Тика
и Флинт побежали следом за ними.
     - Держи, - сказал Фисбен Тасу на бегу. - Давай сюда руку...
     Тас протянул руку... и от восторга у него перехватило  дыхание.  Если
бы Танис не схватил его и не потащил вперед, он бы, пожалуй,  остановился.
Ибо на ладони кендера  поблескивала  крохотная  золотая  фигурка  дракона,
изваянная  с  величайшим  мастерством  и  во   всех   подробностях.   Тасу
померещилось, будто он различил даже  шрамы  на  крыльях.  На  месте  глаз
мерцали  два  алых  камешка.  Пока  Тас  смотрел,  самоцветы   погасли   -
малютка-дракон опустил золотые веки.
     - Ой, Фисбен... прелесть-то какая! Так мне правда можно подержать его
у себя?.. - крикнул Тас через плечо, обращаясь к старому магу,  пыхтевшему
у него за спиной.
     - Конечно, можно, сынок! По крайней мере, пока не  кончится  нынешнее
приключение!
     - Или пока оно  нас  не  прикончит,  -  пробормотал  Танис,  со  всей
возможной, скоростью карабкаясь по скалам. Погоня подбиралась все ближе...

                             2. ЗОЛОТОЙ МОСТ

     Друзья взбирались все выше и выше  в  холмы,  по  пятам  преследуемые
драконидами, которые не без некоторых  к  тому  оснований  приняли  их  за
шпионов.
     Тропа,  по  которой  Карамон  гнался  за   Беремом,   вскоре   совсем
затерялась, и разыскивать ее не было времени.  Каково  же  было  изумление
наших героев, когда они нежданно-негаданно выскочили  прямо  на  Карамона,
преспокойно восседавшего на валуне. Берем лежал рядом на  травке.  Он  был
без сознания.
     - Что тут у вас?.. - тяжело дыша, спросил Танис. Долгий подъем в гору
отнял все силы.
     - Я все-таки настиг его, -  ответил  Карамон  и  покачал  головой.  -
Представь себе, он принялся отбиваться! Да какой сильный для старика!..  В
общем,  пришлось   маленько   стукнуть   его.   Боюсь   только,   вгорячах
перестарался... - И он с сожалением посмотрел на распростертого Берема.
     - Замечательно!.. - Танис был слишком измотан, чтобы ругаться.
     - Сейчас я с  этим  управлюсь,  -  сказала  Тика,  раскрывая  кожаный
кошель.
     - Дракониды обходят последний утес, - доложил  подошедший  Флинт.  Он
спотыкался на каждом шагу: похоже, силы его были на исходе.  Он  буквально
рухнул на камень, утирая взмыленное лицо концом бороды.
     - Тика... - начал Танис, но тут она торжествующе воскликнула:
     - Нашла! - и вытащила из кошеля маленький пузырек. Опустившись  подле
Берема на колени, она откупорила  пузырек  и  поводила  им  возле  ноздрей
лежавшего в обмороке. Берем втянул в себя воздух - и мгновенно закашлялся.
     Тика принялась шлепать его по щекам.
     -  А  ну-ка  вставай!  -  велела  она  ему  самым  что  ни  на   есть
"официанточным" голосом. - Вставай, если не  хочешь,  чтобы  тебя  сцапали
дракониды!
     Глаза Берема  тотчас  распахнулись  широко  и  тревожно.  Он  сел  и,
покачиваясь, принялся ощупывать свою голову. Карамон помог ему подняться.
     - Ну ты даешь. Тика! - восхитился Тассельхоф. -  Во  отпад!..  А  ну,
дай-ка нюхнуть...
     И прежде, нежели Тика успела  остановить  его,  Тас  выхватил  у  нее
пузырек, поднес его к самому носу - и вздохнул всей грудью.
     - Лаааааой! - Глаза полезли у кендера из орбит. Его мотнуло назад,  и
он ткнулся спиной в  колени  Фисбену,  поднявшемуся  по  тропе  следом  за
Флинтом. - Ой, Тика!.. Какой... да это ж дрянь несусветная! Что  хоть  это
такое?..
     - Одно из изобретений Отика, - усмехнулась девушка.  -  У  каждой  из
нас, официанток, было по такому пузырьку. Иногда они бывали  очень,  очень
полезны. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю... - Она перестала улыбаться.  -
Бедный Отик, - сказала она тихо. - Знать бы, что с ним теперь. И  с  нашей
гостиницей...
     - Не сейчас, Тика, - нетерпеливо перебил Танис. - Надо идти. Вставай,
вставай,  старик!  -  Это  относилось  уже  к  Фисбену,  только-только   с
удобствами расположившемуся на камешке.
     - У  меня  есть  одно  заклинание...  -  Фисбен  пытался  противиться
полуэльфу, силой поднимавшему его с камня. - Как раз от нечисти вроде  тех
тварей... Пшик - и поминай, как звали!
     - Нет! Только не это! - решительно отказался Танис. -  Ни  под  каким
видом. При нашем-то везении кабы ты их еще в троллей не превратил...
     - А что, - на лице Фисбена появилось мечтательное выражение, - в этом
что-то есть...
     День начинал уже клониться к вечеру,  когда  тропа,  по  которой  они
забирались все дальше  и  дальше  в  горы,  неожиданно  разделилась.  Одна
уводила туда, где виднелись высоченные пики, другая вилась по склонам.
     Там, наверху, должен быть перевал, сообразил Танис, Перевал,  где  мы
при необходимости сможем засесть и оборониться...
     Но  не  успел  он  выговорить  ни  слова,  когда  Фисбен   решительно
направился по другой тропке.
     - Нам сюда! - заявил он непререкаемым тоном. И,  опираясь  на  посох,
заковылял вперед.
     - Но... - запротестовал было Танис.
     - Что за манера спорить со старшими! - Оглянувшись, Фисбен смерил его
свирепым взглядом из-под кустистых  белых  бровей.  -  Тот  путь  ведет  в
тупик... и не только в прямом смысле слова. Я-то уж знаю.  Мне  доводилось
здесь бывать... А так мы обойдем гору и окажемся у края глубокой пропасти.
Через нее наведен мостик. Мы перейдем его и отобьемся от драконидов, если,
конечно, они за нами полезут...
     Танис хмурился: его не слишком тянуло вот так  доверяться  полоумному
старому магу.
     - Это в самом  деле  неплохой  план,  Танис,  -  медленно  проговорил
Карамон. - Рано или поздно нам точно придется с ними схватиться... - И  он
указал на драконидов, упорно лезших за ними по крутой горной тропе.
     Танис обвел спутников взглядом... Все они выбивались  из  сил.  Тика,
бледная, с потухшими  глазами,  опиралась  на  руку  Карамона,  который  -
неслыханное дело!  -  бросил  свои  копья  из-за  их  тяжести.  Тассельхоф
жизнерадостно улыбнулся полуэльфу, но и  он  отдувался,  точно  замученная
собачонка, и  немилосердно  хромал.  Берем  -  мрачный  и  перепуганный  -
выглядел почти как обычно. А вот Флинт Танису решительно не понравился. За
все время их бегства гном не проронил ни единого  слова.  Он  поспевал  за
друзьями, не заставляя себя дожидаться, но губы у него были совсем  синие,
и Танис заметил: время от времени, когда гному  казалось,  будто  на  него
никто не смотрит, он прижимал к  груди  ладонь  или  принимался  растирать
левую руку, словно она у него болела...
     - Ну хорошо! - решился наконец полуэльф.  -  Веди,  колдун.  Хотя,  -
добавил он уже про себя, - не пришлось бы нам об этом пожалеть...
     И они поспешили следом за Фисбеном по тропе.

     Вечерело. Одолев примерно три четверти расстояния  до  вершины  горы,
спутники оказались на узком скальном карнизе.  Перед  ними  лежало  узкое,
глубокое ущелье. По дну  ущелья,  далеко-далеко  внизу,  блистающей  змеей
вилась река.
     Футов четыреста лететь, не меньше, прикинул про себя Танис. Тропа, на
которой они стояли, прижималась к склону горы:  с  одной  стороны  нависал
отвесный обрыв, с другой - зияла пустота. Через  ущелье  вел  только  один
путь...
     - Ну и мостик, - сказал  Флинт,  подав  голос  впервые  за  несколько
долгих часов. - Да он старше меня! И выглядит не в пример хуже!
     - Этот мост стоял здесь испокон веку! - возмутился Фисбен. - Он, если
хочешь знать. Катаклизм пережил! Вот!..
     - Охотно верю, - искренне проговорил Карамон.
     - И на том спасибо, что хоть короткий... - Тика попыталась произнести
это с надеждой, но голос подвел.
     Мост, пересекавший ущелье,  был  сооружением  поистине  удивительным.
Кто-то  вогнал  в  оба  откоса  здоровенные  валлиновые   сучья,   и   они
перекрещивались посередине,  поддерживая  над  пустотой  дощатое  полотно.
Множество минувших лет не пощадили архитектурного чуда:  деревянные  части
растрескались и подгнили, а перила, если они и были когда-то, давным-давно
свалились вниз. Слышно было, как  содрогался  и  скрипел  ветхий  мост  на
холодном вечернем ветру...
     Потом сзади донеслись гортанные голоса и лязг стали о камень.
     - Ну что ж, назад хода нет, - пробормотал Карамон. - Будем переходить
по одному...
     - Пошли, - Танис поднялся на ноги. - Остается лишь уповать, что  Боги
пребудут с нами. И,  чтоб  мне  пропасть,  Фисбен  таки  прав.  Стоит  нам
перебраться на ту сторону, и мы легко остановим драконидов. Там, на мосту,
они будут мишенями что надо... Я пойду первым, а вы - за мной, и держитесь
гуськом. Карамон, ты - последним. Берем! За мной!
     ...Доски прогибались и зловеще потрескивали под ногами. Далеко  внизу
между отвесными стенами каньона стремительно мчалась река;  в  белой  пене
кровожадно скалились острые зубы камней. Танис перестал дышать и  поспешно
отвел взгляд.
     - Вниз не смотреть! - предупредил он остальных. В животе у него  было
пусто и холодно. На какой-то миг он  так  и  прирос  к  месту,  но  потом,
справившись с собой, медленно-медленно двинулся вперед.  Берем  пробирался
следом за ним. Ужас перед людьми-ящерами был гораздо сильнее  всех  прочих
его страхов.
     За Беремом шел Тассельхоф. Он ступал легко и по-кендерски ловко, то и
дело перегибаясь через край  и  с  любопытством  заглядывая  вниз.  Далее,
поддерживаемый Фисбеном, двигался Флинт. И наконец, поминутно оглядываясь,
на сотрясающиеся доски осторожно ступили Тика и Карамон...
     Танис  был  уже  почти  посередине  моста,  когда  прогнившее  дерево
затрещало  и  рассыпалось  прямо  у  него  под  ногами.  Уже   падая,   он
инстинктивным движением схватился за край...
     ...трухлявые доски подались под пальцами...
     ...и в последний миг на его запястье сомкнулась чья-то рука.
     - Берем!.. - выдохнул Танис. - Держи меня!..
     Огромным усилием воли он заставил себя повиснуть мешком, зная - начни
он дергаться, и Берему будет только труднее его удержать.
     - Тяни его  наверх!..  -  услышал  он  крик  Карамона.  -  Никому  не
двигаться! Не то все сейчас полетим!
     И Берем тянул. Его лицо свело  от  напряжения  судорогой,  по  вискам
покатился пот, на плечах вздулись крепкие  мышцы,  а  вены,  казалось,  от
непомерного усилия готовы были вот-вот  разорваться.  Мучительно  медленно
Берем вытаскивал полуэльфа  из  зияющего  пролома.  Оказавшись  наконец  в
безопасности, Танис растянулся на досках вниз лицом, крепко  вцепившись  в
них и дрожа всем телом от пережитого ужаса...
     И тут вскрикнула Тика. Приподняв голову, полуэльф с юмором висельника
осознал, что судьба, кажется, сохранила ему жизнь только для  того,  чтобы
сейчас же отнять ее. На тропе  появилось  не  менее  тридцати  драконидов.
Танис обернулся и посмотрел на пролом в  середине  моста.  По  ту  сторону
деревянный настил еще держался. Танис прикинул расстояние  и  решил,  что,
пожалуй, сможет перепрыгнуть дыру и спастись. И Берем сможет,  и  Карамон.
Но как быть с Тасом, Флинтом, Тикой и старым волшебником?..
     - Кто-то что-то говорил об отличных мишенях... - проворчал Карамон  и
вытащил меч.
     - Поколдуй, дедушка! - вдруг сказал Тассельхоф.
     - Что?.. - заморгал Фисбен.
     - Заклинание! Скажи скорей заклинание!.. - заверещал Тас, указывая на
драконидов, которые, видя, что спутники застряли на мосту, спешили  вперед
- разделаться с ними.
     - А то мы без заклинания не погибнем...  -  пробормотал  Танис.  Мост
скрипел и покачивался у него под ногами. Осторожно  ступая  по  ненадежным
доскам, Карамон вышел вперед и повернулся лицом к преследователям.
     Танис прицелился  из  лука  и  спустил  тетиву.  Один  из  драконидов
схватился за грудь и с воплем полетел вниз  с  головокружительной  высоты.
Полуэльф выстрелил снова - и снова попал. Уцелевшие дракониды  -  те,  что
шли сзади, - замешкались и столпились на тропе, соображая, что делать.  На
голом откосе негде было укрыться, негде спрятаться от  смертоносных  стрел
полуэльфа. Те же, что шли первыми, со всех ног помчались к мосту.
     И тут-то Фисбен начал произносить заклинание.
     Танис сразу узнал язык магии, и сердце у него так и упало.  Но  потом
он с горечью сказал себе, что хуже, пожалуй, уже не будет. Потому что хуже
быть уже не могло. Он  покосился  на  Берема  и  поразился  непоколебимому
спокойствию, с которым тот взирал на  приближавшихся  драконидов.  Ах  да,
ведь Берема смерть не страшила; Вечный  Человек  знал,  что  вскоре  вновь
оживет. Танис выстрелил  еще  раз,  и  еще  один  монстр  взвыл  от  боли,
пронзенный меткой стрелой. Полуэльф смотрел только на врагов и вспомнил  о
Фисбене лишь тогда, когда Берем, стоявший  подле  него,  громко  ахнул  от
изумления. Он оглянулся и увидел, что  Берем  смотрел  куда-то  в  небеса.
Полуэльф проследил его взгляд... и едва не выронил лук.
     Прямо из облаков, ярко сверкая в закатных лучах,  спускался  ДОВОЛЬНО
ДЛИННЫЙ  КУСОК  ЗОЛОТОГО  НАСТИЛА.  Старый  маг  направлял  его   плавными
движениями руки. Золотой настил медленно и  величаво  слетал  вниз,  чтобы
встать на место обрушенной части моста...
     С  трудом  оправившись  от  изумления,  Танис  торопливо  глянул   на
драконидов и увидел, что и они от неожиданности на какое-то время приросли
к  месту.  Только  и  поблескивали   черные   змеиные   глаза,   неотрывно
устремленные на золотой мост...
     - Скорей! - завопил Танис. Схватив Берема за руку, он первым  вскочил
на золотой настил, висевший в каком-то футе над дырой.  Берем  споткнулся,
но все же влез следом  за  полуэльфом.  Послушный  слову  Фисбена,  настил
продолжал опускаться, хотя и несколько медленнее.  Ему  оставалось  добрых
дюймов  восемь  до  места,  когда  на  него  с  дикарским  воплем  вскочил
Тассельхоф и втащил с собой совершенно  ошалевшего  гнома.  Дракониды,  до
которых дошло, что добыча готова была вот-вот ускользнуть, с воем  хлынули
к мосту. Танис стоял у края золотого настила, расстреливая врагов. Карамон
прикрывал тыл, отгоняя их мечом.
     - На ту сторону! Живо! - велел Танис Тике,  вспрыгнувшей  к  нему  на
настил. - Присмотри за Беремом, поняла? Ты с ней. Флинт. Давайте же, ну!..
- зарычал он, видя их нерешительность.
     - Я бы побыл здесь с тобой, Танис, - предложил Тассельхоф.
     Тика бросила последний взгляд на Карамона и, крепко  ухватив  Берема,
побежала через  мост,  подталкивая  Вечного  Человека  перед  собой.  Его,
впрочем, и не требовалось особенно подгонять - страх перед драконидами был
слишком велик.  Вместе  они  перебежали  золотой  настил  и  соскочили  на
уцелевшую часть деревянного пролета. Он зловеще  застонал  под  их  весом.
Танису оставалось только надеяться, что он не  обрушится,  -  оглядываться
времени не было. Мост, похоже, держал: Танис слышал, как протопали по нему
тяжелые башмаки Флинта.
     - Готово!.. - прокричала Тика уже с того берега.
     - Карамон!.. - заорал Танис, выпуская очередную стрелу и стараясь  не
потерять равновесия на пошевеливающемся настиле. - Отходим!
     - Давай вперед, - раздраженно бросил Фисбен великану. - Не видишь,  я
сосредотачиваюсь! Нужно же поставить  его  точно  на  место.  Еще  чуточку
влево...
     - Переходи, Тассельхоф! - приказал Танис.
     - Я без Фисбена никуда! - упрямо заявил  кендер.  Карамон  ступил  на
золотой мост. Видя, что великан попятился,  дракониды  с  удвоенным  пылом
рванулись вперед. Танис  выпускал  стрелу  за  стрелой  со  всей  мыслимой
скоростью. Один драконид остался лежать в луже  зеленой  крови,  остальные
попадали вниз. Однако руки у полуэльфа дрожали от усталости, и, что  хуже,
стрелы были на исходе. А  дракониды  все  лезли.  Карамон  встал  рядом  с
Танисом на мосту...
     - Скорее, Фисбен!.. - заламывая руки, умолял Тассельхоф.
     - Ну вот! - с  глубоким  удовлетворением  проговорил  наконец  старый
волшебник. - Теперь точнехонько. А гномы-механики еще  говорили,  будто  я
никудышный инженер!
     Золотой настил вместе  со  стоявшими  на  нем  Танисом,  Карамоном  и
Тассельхофом опустился еще на полволоска,  тютелька  в  тютельку  заполнив
собой пролом.
     И в тот же миг уцелевшая половина моста - та, что вела к спасению, на
другую сторону каньона - затрещала и, разваливаясь  на  части,  рухнула  в
бездну!
     - Боги! - испуганно ахнул Карамон. Каким-то  чудом  богатырю  удалось
ухватить Таниса, как раз собравшегося сойти с золотого настила, и оттащить
его назад.
     - Попались! - хрипло выговорил полуэльф,  глядя,  как  кувыркаются  в
долгом полете бревна и доски. Ему казалось, вместе с ними падала в  никуда
и его душа. На той  стороне  пронзительно  завизжала  Тика.  Торжествующие
крики драконидов похоронили ее голос. Но почти  сразу  их  вопли  перекрыл
чудовищный треск, и восторг сменился ужасом...
     - Танис! Танис! Ты только посмотри! - в восторге заорал Тассельхоф. -
Во дают!..
     Танис обернулся  как  раз  вовремя,  чтобы  увидеть,  как  валится  в
пропасть, увлекая с собой большую часть  драконидов,  остаток  деревянного
моста. Золотой настил затрепетал под ногами...
     - Сейчас мы  тоже!..  -  прокричал  Карамон.  -  Ведь  его  ничто  не
поддержива...
     У  него  перехватило  горло.  Издав  какой-то  придушенный  звук,  он
медленно повел глазами кругом.
     - Не может быть, - пробормотал он. - Не может быть...
     - Может, оказывается, - Танис судорожно вздохнул.
     Волшебный золотой пролет весело поблескивал в закатных лучах, вися  в
воздушной пустоте посередине каньона, а деревянные  обломки  вперемешку  с
драконидами летели вниз,  вниз,  на  далекое  дно.  Четверо,  стоявшие  на
золотом настиле, смотрели попеременно  то  на  бешеную  реку  глубоко  под
ногами, то на широкие провалы, отделявшие их и  от  одного  берега,  и  от
другого.
     Какое-то время  над  пропастью  царила  полнейшая,  поистине  мертвая
тишина. Потом Фисбен с торжеством повернулся к Танису.
     - Отличное заклинание! - гордо  выговорил  маг.  -  Ну  что,  веревка
найдется?..

     Тике перебросили веревку, и они с  гномом  накрепко  привязали  ее  к
дереву. Потом, друг за дружкой, Танис, Карамон,  Тас  и  Фисбен  слезли  с
моста, и Берем по очереди вытащил их  на  берег.  Когда  наконец  все  они
ступили на твердую землю, было уже совсем темно. Спутники валились  с  ног
от усталости. Они были до того измотаны, что не стали разыскивать никакого
укрытия - просто разложили свои одеяла в роще корявых сосенок и  выставили
стражу, и те, кому не надо было караулить, мигом уснули.
     Когда Танис проснулся на следующее утро, у него болели все  кости.  И
первым, что он увидел, были яркие  солнечные  блики  на  золоте  чудесного
моста - тот так и висел над пропастью безо всякой опоры.
     - Не собираешься избавляться от этой штуковины? - спросил он  старого
мага, помогавшего Тасу раздавать завтрак. Завтрак  состоял  из  квит-па  -
эльфийских сушеных фруктов.
     - И хотел бы, да что-то не получается, -  вздохнул  Фисбен,  тоскливо
поглядывая на сверкающее чудо.
     - Он уже попробовал несколько заклинаний, - сказал Тас  и  кивнул  на
ближние деревья: одна сосна была  сплошь  заплетена  паутинами,  другая  -
сожжена до головешек. -  Я  и  то  посоветовал  ему  прекратить,  пока  не
превратил всех нас в сверчков или еще что похуже...
     - Неплохая идея, - мрачно сказал Танис, глядя на блестящее золото.  -
Осталось только стрелочку на скале нарисовать, чтобы никто  уже  точно  не
сбился с нашего следа...
     Покачав головой, он подсел к Карамону и Тике.
     - А они от нас не отстанут, это уж точно, -  проворчал  Карамон,  без
особой охоты жуя квит-па. - Драконов свистнут, чтобы те их перенесли...
     Воитель вздохнул и спрятал едва початый завтрак в кошель.
     - Что-то ты совсем не ешь, Карамон... - забеспокоилась Тика.
     - Да я не голоден, - буркнул он и поднялся. - Пойду  лучше  разведаю,
что там дальше...
     Навьючив на себя заплечный мешок и  оружие,  он  двинулся  вперед  по
тропе. Тика опустила голову и принялась  собирать  вещи.  Она  старательно
избегала взгляда полуэльфа, но он все-таки спросил:
     - Опять Рейстлин?..
     Тика замерла. Ее руки бессильно опустились на колени.
     - Неужели так будет всегда? - беспомощно выговорила она, с любовью  и
состраданием глядя вслед великану. - Не понимаю я этого...
     - Я тоже, - сказал Танис, следя за тем, как исчезает в чаще  Карамон.
- Хотя не мне о том судить: у меня-то  ни  брата,  ни  сестры  никогда  не
было...
     - А я понимаю! - сказал Берем. Сказал негромко, но с такой страстью в
голосе, что Танис невольно оглянулся.
     - О чем ты?..
     Но тоскующее, жаждущее выражение уже пропало с лица Вечного Человека.
     - Да так... - пробормотал он. - Ни о чем...
     - Погоди-ка, - Танис быстро поднялся на ноги. - Почему  ты  говоришь,
что понимаешь Карамона?
     И он взял Берема за плечо.
     - Отстаньте от меня!.. - закричал тот и рывком сбросил его руку.
     - Слушай, Берем, - сказал Тассельхоф, поднимая голову  и  улыбаясь  с
таким видом, точно не слышал ни слова. -  Я  тут  разбирал  свои  карты  и
обнаружил одну, с которой связан прелюбопытнейший случай...
     Метнув на Таниса затравленный взгляд. Берем  отодвинулся  туда,  где,
скрестив ноги, сидел обложенный картами Тассельхоф. Присев рядом с ним  на
корточки, Вечный Человек вскоре с детским интересом слушал одну из Тасовых
бесконечных историй.
     - Лучше не трогай его, Танис, - посоветовал Флинт. - И  вообще,  если
он и понимает Карамона, так разве потому, что у самого мозги набекрень  не
хуже, чем у Рейстлина!
     - Может,  и  так,  -  сказал  Танис,  усаживаясь  рядом  с  гномом  и
принимаясь за свою порцию  квит-па.  -  Вообще-то  надо  бы  нам  поскорей
уносить отсюда ноги. Если нам повезет, Тас подберет карту...
     - Толку от его карт!.. - презрительно фыркнул гном. - Последний  раз,
помнится, его карты завели нас в морской порт, где  и  в  помине  не  было
моря!..
     Танис спрятал улыбку в бороде.
     - Будем надеяться, на сей раз получится по-другому, -  сказал  он.  -
Все лучше, чем следовать указаниям Фисбена...
     - Это уж точно, - ворчливо согласился Флинт. Искоса глянув на старого
мага, он наклонился поближе к полуэльфу и спросил громким  шепотом:  -  Ты
никогда не задумывался, каким образом он уцелел тогда в Пакс Таркасе?
     - О чем только я не задумываюсь, -  так  же  тихо  ответил  Танис.  -
Сейчас, например, меня больше всего волнует, как ты себя чувствуешь.
     Гном заморгал: неожиданный вопрос застал его врасплох.
     - Лучше не бывает! - отрезал он наконец. И покраснел.
     - Я же вижу, как ты то и дело трешь левую руку, - продолжал Танис.
     - Ревматизм! - пробурчал гном. - Ты же знаешь, по весне он вечно  мне
житья не дает. Чему, кстати, немало способствует и  спанье  на  земле.  Ты
что-то там говорил насчет уносить ноги... - И  гном  принялся  упаковывать
свои пожитки.
     - Говорил, - Танис со  вздохом  отвернулся.  -  Ну  что,  Тас?  Нашел
что-нибудь?
     - Да вроде бы! - немедленно  откликнулся  кендер.  Скатав  карты,  он
убрал их в футляр и засунул футляр в сумку, не забыв при этом  лишний  раз
полюбоваться  золотым  дракончиком.  Дракончика  можно  было   бы   счесть
металлической статуэткой, если бы он самым причудливым  образом  не  менял
позу. В настоящий момент он свернулся клубком, обвив золотое колечко -  то
самое, которое Лорана подарила когда-то Танису, а потом  выбросила,  когда
Танис вернул его ей, сказав, что любит Китиару... Тассельхоф  так  увлекся
созерцанием кольца и дракончика, что тут же начисто позабыл и о Танисе,  и
о картах.
     - Ах да!.. - спохватился он, когда полуэльф нетерпеливо  кашлянул.  -
Ну как же. Карта. Видишь ли, когда я был еще совсем  маленьким  кендерским
мальчиком, мне доводилось путешествовать с  родителями  через  Халькистовы
горы - это когда мы ездили в  Каламан.  Обычно  мы  пользовались  северным
трактом, хотя он и длинней. Дело в том,  что  в  Таман-Бузаке  каждый  год
бывала ярмарка, где торговали массой замечательных вещей, и  отец  никогда
ее не пропускал. Но однажды... да, по-моему, это было после того, как меня
засадили в кутузку из-за легкого  недоразумения  с  ювелиром...  Так  вот,
однажды мы решили пересечь горы. Моя  мама  всегда  мечтала  взглянуть  на
Обитель Богов, вот мы и...
     - Карта, - перебил Танис.
     - Ну да, карта, - вздохнул Тас. - Пожалуйста. Папина, если память мне
не изменяет. Мы с Фисбеном думаем, что мы находимся вот тут. А вон  там  -
Обитель Богов.
     - Что хоть это такое?
     - Древний город. Он  совсем  разрушен,  его  ведь  бросили  во  время
Катаклизма...
     - И наверняка кишит драконидами, - договорил за него Танис.
     - Я совсем не про ту Обитель. - Тонкий пальчик Таса путешествовал  по
горам, что окружали точку на карте, обозначавшую город. -  То  место  тоже
называется Обителью Богов, но дело-то в том,  что  его  так  прозвали  еще
когда там городом и близко не пахло. Это мне Фисбен рассказал.
     Танис посмотрел на старого мага, и тот согласно кивнул.
     - Много веков назад  люди  верили,  что  Боги  живут  именно  там,  -
проговорил он торжественно. - Это очень священное место.
     - И потом, оно спрятано, - продолжал  Тас.  -  Оно  скрыто  в  горной
долине посредине большущего хребта. Вот тут, видишь? Фисбен говорит,  туда
никто не заглядывает. Никто, кроме него, не знает потайной тропы.  У  меня
помечена какая-то тропа,  по  крайней  мере,  в  те  горы  она  точно  нас
приведет...
     - Говоришь, туда никто не ходит? - обратился Танис к Фисбену.
     Глаза старого колдуна раздраженно сузились.
     - Никто.
     - Кроме тебя?
     - Есть у тебя год времени, Полуэльф? - запыхтел Фисбен. - Если  есть,
я, пожалуй, успею поведать тебе про некоторую часть мест, где мне довелось
побывать! - И он погрозил Танису пальцем. - Не ценишь ты меня, юноша!  Без
конца в чем-то подозреваешь! И это после всего, что я для вас сделал...
     - Ой, не напоминай ему лучше об этом, - поспешно  встрял  Тас,  видя,
как потемнело лицо полуэльфа. - Пойдем, дедушка...
     И они зашагали вперед по  тропе,  причем  борода  Фисбена  продолжала
возмущенно топорщиться.
     - А что. Боги правда жили там, куда мы идем?  -  спросил  Тас,  желая
отвлечь своего спутника и опасаясь, что в ином случае тот опять сцепится с
Танисом.
     - Мне-то  почем  знать?  -  ершисто  осведомился  Фисбен.  -  Или  я,
по-твоему, смахиваю на Бога?..
     - Ну...
     - Говорил тебе кто-нибудь, что ты ужасающее трепло?..
     - Да почти все говорят, - ответил Тас жизнерадостно. - Слушай, я тебе
еще не рассказывал, как я повстречал волосатого мамонта?..
     Танис отчетливо расслышал стон Фисбена... Потом мимо  него  пробежала
Тика - она спешила вдогонку за Карамоном.
     - Идем, Флинт? - окликнул Танис гнома.
     - Сейчас, - отозвался гном и... неожиданно  опустился  на  камень.  -
Мешок уронил, - ворчливо пояснил он Танису.  -  Ступай  вперед,  я  сейчас
подойду...
     Танис разглядывал на  ходу  карту  кендера  и  не  заметил  состояния
Флинта. Не расслышал странной ноты, прозвучавшей в голосе  старого  друга,
не увидел гримасы боли, на миг исказившей его лицо...
     - Поторопись, - рассеянно сказал он гному. - Смотри, отстанешь.
     - Иду, сынок, - тихо сказал Флинт, сидя на камне и ожидая, чтобы боль
в груди улеглась, как это обычно бывало. Танис все дальше уходил  от  него
по тропе. Он двигался несколько  неуклюже  -  никак  не  мог  как  следует
освоиться с трофейными латами. Смотри, отстанешь...
     - Иду, сынок, - чуть слышно повторил Флинт. Зачем-то провел узловатой
рукой по глазам, поднялся и пошел следом за всеми...

                             3. ОБИТЕЛЬ БОГОВ

     Весь  тот  долгий  и  утомительный  день  они  провели  в  совершенно
бесцельном хождении по горам - по  крайней  мере,  снедаемому  нетерпением
полуэльфу оно казалось бесцельным.
     Нельзя передать, до какой  степени  у  него  чесались  руки  задушить
Фисбена. В особенности после того,  как  в  течение  каких-нибудь  четырех
часов он дважды подряд заводил их в слепые  каньоны.  Если  Таниса  что  и
удерживало, так только то обстоятельство, что старик  все-таки  вел  их  в
правильном направлении. Сколько раз ему начинало казаться, что они  ходили
кругами, сколько раз он мог бы поклясться, что они вот уже третий раз идут
мимо одного и того же  валуна...  И  тем  не  менее,  всякий  раз,  находя
взглядом солнце, Танис убеждался, что они упрямо двигались на юго-восток.
     Только вот солнце проглядывало  на  небе  чем  дальше,  тем  реже.  В
воздухе уже не чувствовалось леденящего дыхания зимы; ветерок доносил даже
запахи молодой зелени, но вскоре небо затянули свинцовые облака и  закапал
дождик - мелкий, но настырный, из тех,  от  которых  не  спасает  и  самый
толстый плащ.
     К середине дня  все  без  исключения  выдохлись  и  приуныли  -  даже
Тассельхоф, все утро яростно споривший с Фисбеном о том, в  какой  стороне
находится Обитель Богов. Таниса это тем более выводило  из  себя,  что  ни
тот, ни другой явно не могли сколько-нибудь  точно  сказать,  где  же  они
находились, - Фисбен, тот вовсе довольно долго  разглядывал  карту,  держа
ее... вверх тормашками. Спор  проводников  кончился  тем,  что  Тассельхоф
спрятал карты в футляр ("Да чтоб  я  их  еще  когда-нибудь  вынул!.."),  а
Фисбен пригрозил заклинанием, которое  должно  было  неминуемо  превратить
Тасов хохолок в лошадиный хвост.
     Досыта наслушавшись их пререканий,  Танис  отослал  Таса  в  "тыл"  -
остывать, - а сам принялся успокаивать  Фисбена.  Хотя  больше  всего  ему
хотелось бы запереть обоих в какой-нибудь уютной пещере и там позабыть.
     Безрадостный и явно бесцельный поход мало-помалу  сводил  на  нет  то
душевное спокойствие, которое  он  чувствовал  в  Каламане.  Теперь-то  он
понимал, что спокойствие это  приносила  ему  деятельность,  необходимость
принимать решения и сознание того, что он наконец-то что-то  предпринимает
для спасения Лораны. Эти мысли держали его на плаву, не давая  погрузиться
в глубины тьмы - так же, как морские эльфы  спасали  их  в  Кровавом  Море
Истара. Зато теперь он чувствовал, что  тьма  снова  была  готова  вот-вот
сомкнуться у него над головой...
     Лорана!.. Танис беспрестанно думал о ней. Вновь  и  вновь  звучали  у
него в ушах казнящие слова Гилтанаса: она сделала это ради  тебя!  И  хотя
Гилтанас его, похоже,  простил,  Танис  знал,  что  сам  себя  не  простит
никогда. Что они сделали с Лораной в Храме  Владычицы?  Была  ли  она  еще
жива?.. Танис запрещал себе  об  этом  гадать.  Конечно,  она  была  жива!
Владычица Тьмы не станет ее убивать. По крайней мере, до тех пор, пока  ей
нужен Берем...
     Танис нашел взглядом Берема, шедшего впереди, подле Карамона.  Я  все
сделаю, чтобы только спасти Лорану, молча поклялся полуэльф и крепко  сжал
кулаки. Все, что потребуется! Пожертвую и собой, и...
     Погоди, одернул он сам себя. Неужто я вправду выдам ей Берема?  Выдам
Владычице Вечного Человека и тем самым отброшу мир в пучину тьмы, куда уже
вовеки не пробьется свет?..
     Нет, твердо сказал себе Танис. Да и Лорана скорее согласится умереть,
чем пойти на такое...
     Так он принимал непоколебимые и окончательные  решения,  чтобы  всего
через несколько шагов переменить их на противоположные. Да пусть остальной
мир катится куда подальше, говорил он себе.  Пускай  сам  разбирается.  Мы
обречены: как ни бейся, победы нам  не  видать.  Ничто,  кроме  жизни  или
смерти Лораны, более не имеет значения. Ничто...
     В мрачной задумчивости  пребывал  не  только  полуэльф.  Тика  шла  с
Карамоном,  и  в  сером  бессолнечном  мире  ее  огненные   завитки   были
единственным пятнышком, излучавшим свет и тепло. Только вот в глазах  Тики
больше не было света. Карамон был с нею неизменно добр  и  участлив...  но
так и не обнял ее ни единого разу со времени того краткого мига волшебного
счастья в подводной стране, когда они с такой  любовью  дарили  себя  друг
другу. А теперь?.. Одинокая ночь следовала за ночью, и  Тика  приходила  в
отчаяние: что же она в действительности значила для Карамона? Может  быть,
он просто воспользовался ее любовью, чтобы на время  забыть  свою  боль?..
Если так и дальше пойдет, думала Тика, я его брошу! Брошу, как только  это
закончится! Тем более, что в том же Каламане был юный вельможа, прямо-таки
не сводивший с нее глаз... Так было по ночам, днем же, при виде  Карамона,
с  вечно  опущенной  головой  устало  шагавшего  рядом,   девичье   сердце
оттаивало. Она трогала его за руку, и он поднимал глаза, чтобы  улыбнуться
ей... А провалились бы все они в Бездну, эти молодые вельможи!
     Флинт топал и топал вперед, не жалуясь и  почти  не  подавая  голоса.
Если бы Танис был поменьше занят собой, он разглядел бы  в  этом  недобрый
знак...
     Что же до Берема - о чем думал Вечный Человек и думал ли  он  вообще,
не знала ни одна живая душа.  Только  то,  что,  чем  дальше  продвигались
путники, тем больше он нервничал. Голубые глаза - юношеские глаза на  лице
немолодого мужчины - так и бегали...
     На второй день путешествия по горам Берем бесследно исчез.
     Утро началось не так уж и скверно: Фисбен  объявил,  что  до  Обители
Богов осталось совсем немного, и друзья отчасти приободрились.  Но  вскоре
всем вновь сделалось не до веселья. Дождь усиливался. А  потом  в  течение
одного-единственного часа Фисбен трижды увлекал их напролом сквозь  мокрые
кусты с обрадованным криком "Ну вот, пришли!"  -  и  только  затем,  чтобы
угодить в болото, выйти на берег пропасти или - на третий раз -  уткнуться
в глухую скальную стену.
     Тут уж Танис почувствовал, что душа его вот-вот расстанется с  телом:
Увидя его  лицо,  даже  Тассельхоф  встревоженно  попятился  прочь.  Танис
отчаянно пытался взять себя в руки... и тут-то до него дошло,  что  Берема
не было видно поблизости.
     - Где Берем? - спросил он, охваченный  неожиданным  холодом,  который
вмиг выстудил весь его гнев.
     Карамон, которому было поручено присматривать  за  Вечным  Человеком,
растерянно заморгал, ни дать ни взять вернувшись из какого-то  одному  ему
ведомого мира. Торопливо оглядевшись кругом,  он  повернулся  к  Танису  с
пылающим от стыда лицом.
     - Я... я не знаю, Танис, - выговорил он беспомощно. - Только что  был
тут... рядом...
     - Без него нам в Нераке делать нечего, - ответил Танис сквозь зубы. -
Если они там еще  не  убили  Лорану,  так  только  из-за  него.  Если  они
доберутся до него раньше нас...
     Он не договорил - горло перехватил спазм, к глазам подступили  слезы.
Кровь бешено застучала в висках, не давая сосредоточиться...
     - Не убивайся, сынок, - ворчливо утешил его Флинт и дружески похлопал
полуэльфа по плечу: - Вот увидишь, мы сей же час разыщем паршивца.
     - Это я виноват, Танис, - пробормотал Карамон.  -  Я  тут  опять  все
думал про... про Рейста... То есть я знаю, что не должен бы...
     - Твой сволочной братец. Бездна бы его  забрала,  умудряется  строить
нам пакости, даже когда его здесь нет!.. -  яростно  выкрикнул  Танис.  Но
тотчас же спохватился: - Ох, не обижайся, Карамон...  Не  вини  себя:  мне
тоже следовало бы следить... Да и всем нам, если уж на то пошло... Что  ж,
делать нечего, пошли назад, если, конечно, Фисбен не в состоянии  провести
нас сквозь скалу... нет, нет, старик, не смей и думать об этом!  Берем  не
мог уйти далеко, и мы, должно быть, скоро отыщем его след. Может,  рулевой
он и ничего, но леса не понимает!
     Танис оказался прав. Примерно час они шли назад по своим  собственным
следам, но потом на глаза им попалась  уходившая  вбок  узенькая  звериная
тропка, которую, проходя здесь в первый раз, никто из них не заметил.
     Следы Берема на  тропе  разглядел  Флинт.  Покричав  остальным,  гном
кинулся сквозь подлесок. Он без труда различал след - отпечатки  ног  были
четкими и ясными. Друзья поспешили за Флинтом, но догнать его оказалось не
так-то просто - неожиданный прилив сил  так  и  нес  гнома  вперед.  Флинт
втаптывал в землю цепкие плети лиан и прорубался сквозь кусты,  мчась  без
остановки, словно охотничий пес по горячему следу. Вскоре спутники  начали
отставать...
     - Флинт!.. - то и дело окликал Танис. - Постой! Подожди нас!..
     Тем не менее, еще через некоторое время они  вовсе  потеряли  его  из
виду. Другое дело, что следы Флинта были еще четче тех, что оставлял Берем
- его тяжелые башмаки так и вминались в  мягкую  землю.  Не  говоря  уж  о
выдранных с корнем лианах и обломанных ветках...
     Кончился сумасшедший бег совсем неожиданно.
     Спутники уткнулись в очередную скальную стену, только на  сей  раз  в
ней был проход - узенькая дыра, в которую если и возможно было проникнуть,
так разве на четвереньках. Гном проскользнул легко - его следы были  видны
по-прежнему  отчетливо.  Рослый  Танис  с  большим  сомнением  взирал   на
отверстие...
     - Берем тут как-то пролез, - мрачно сказал Карамон, указывая на пятно
свежей крови на камне.
     - Может, и пролез... - Танис, однако, не слишком был в этом уверен. -
Ну-ка, посмотри, Тас, что там хорошего на той стороне!
     Еще не хватало лезть в эту крысиную нору впустую.
     Тассельхоф безо всякого усилия юркнул в дыру... Вскоре с той  стороны
долетел  его  пронзительный  голосок  -  кендер  вслух  изумлялся  чему-то
необыкновенному. Слов, однако, было совершенно невозможно разобрать  из-за
эха, вовсю гулявшего в скалах.
     И тут Фисбена осенило.
     - Так вот же она!.. - ликующе вскричал  старый  волшебник.  -  Нашли!
Нашли наконец! Обитель Богов!.. Откуси я собственную голову, если  она  не
там, за этой стеной!
     - А другого пути нет? -  спросил  Карамон.  Узкий  лаз  нисколько  не
вдохновлял широкоплечего богатыря.
     - Дай припомнить... - задумался Фисбен.
     - Танис!.. Скорее сюда!.. - внезапно очень ясно и отчетливо  долетело
из-за скалы.
     - Хватит с нас тупиков, - решительно сказал  полуэльф.  -  Проберемся
как-нибудь и здесь... - И добавил про себя: - ...может быть.
     Один за другим спутники на четвереньках поползли в  дыру.  В  глубине
скалы ход и не думал расширяться; кое-где им приходилось ложиться плашмя и
по-змеиному ползти через грязь. Могучему Карамону приходилось заметно хуже
других; был момент, когда Танис  начал  уже  подумывать,  не  оставить  ли
великана снаружи.  Тассельхоф  ждал  их  с  той  стороны.  Он  нетерпеливо
заглядывал в лаз, окликая ползущих.
     - Я что-то слышал, Танис, - повторял он то и дело. - Флинт  кричал...
там, впереди. А какое тут место, Танис! Закачаешься!..
     Танису, однако,  некогда  было  ни  прислушиваться,  ни  оглядываться
кругом, пока все его  друзья  благополучно  не  одолели  тоннель.  Но  вот
наконец  соединенными  усилиями  выволокли  наружу  изодранного,  в  кровь
исцарапанного Карамона...
     - Ну? Что я говорил? - самодовольно заявил Фисбен. - Пришли!
     Только тогда полуэльф обернулся и обвел глазами  легендарную  Обитель
Богов.
     - Вообще-то, будь я Богом, я бы вряд ли здесь поселился,  -  негромко
заметил Тассельхоф. И Танис вынужден был с ним согласиться.
     Они стояли на краю круглой вмятины посередине  горы.  И  первое,  что
поразило здесь Таниса, было физически ощутимое чувство заброшенности. Пока
они шли по горной тропе, спутников все время окружала  хлопотливая  жизнь:
на деревьях распускались почки, зеленела трава,  сквозь  грязь  и  остатки
сугробов пробивались  цветы.  А  здесь...  здесь  было  пусто.  Серое  дно
каменной чаши, абсолютно ровное и гладкое, было безжизненным и бесплодным.
Величавые пики, громоздившиеся кругом,  казалось,  нависали  над  странной
долиной, прямо-таки вдавливая путешественников  в  крошащийся  камень  под
ногами. А какое здесь было небо! Они еле вспомнили о том, что снаружи  шел
дождь; над Обителью Богов сияла чистейшая ледяная лазурь - ни  солнца,  ни
птиц, ни облаков. Ни дать ни взять синее немигающее око глядело  наземь  с
высоты...
     Содрогнувшись, Танис поскорее отвел глаза и еще раз осмотрел "чашу".
     Посередине ее виднелся круг,  выложенный  из  громадных  бесформенных
валунов. Необработанные камни удивительно точно прилегали один к  другому:
с того места, где он стоял, Танису никак не удавалось рассмотреть, что  же
охраняли эти безмолвные стражи. А кроме них, в усыпанной каменной  крошкой
долине ничего не было видно...
     - Как же здесь грустно! - прошептала Тика. - То есть я  не  то  чтобы
боюсь - зла здесь,  по-моему,  никакого  нет,  только  печаль.  Если  Боги
вправду приходят сюда, то, наверное, затем, чтобы поплакать над  горестями
мира!..
     Фисбен обратил на  Тику  пронизывающий  взор  и,  казалось,  собрался
что-то сказать, - но не успел.
     - Танис! - раздался истошный крик Тассельхофа. - Смотри!..
     - Вижу! - И полуэльф помчался бегом.
     По ту сторону чаши смутно виднелись два  силуэта  -  один  маленький,
другой повыше. Они боролись. По крайней мере, Тассельхофу так показалось.
     - Это Берем! - верещал Тас. Его-то острые кендерские  глаза  ясно  их
различали. - Ой, кабы он чего над Флинтом не учинил!.. Скорей, Танис!..
     Подгоняемый страхом, полуэльф и так несся со всех ног. И на чем  свет
стоит костил себя на бегу за то, что допустил  подобное,  за  то,  что  не
присмотрел как следует за Беремом, за то наконец, что не  вытряс  из  него
всего того, о чем тот явно недоговаривал... Друзья что-то кричали ему,  но
Танис не слышал. Он видел только тех двоих, и чем ближе, тем яснее.
     Он видел, как гном повалился наземь, а Берем остался стоять над ним.
     - Флинт!! - завопил Танис.
     Сердце с такой силой колотилось в груди, что глаза подернула багровая
пелена. Легкие горели огнем; дышать было нечем. И все-таки  полуэльф  знай
прибавлял шагу. Вот Берем обернулся к нему. Казалось,  он  пытался  что-то
сказать: Танис видел, как шевелились его губы, но слов  разобрать  не  мог
из-за бешеного стука в висках. Флинт лежал у ног Берема. Гном не  открывал
глаз,  голова  его  безжизненно   клонилась   к   плечу,   а   лицо   было
пепельно-серым...
     - Что ты наделал?! - не своим голосом закричал Танис. -  Ты  же  убил
его!..
     Горе, ярость, отчаяние и чувство непоправимой вины взорвались  в  нем
не хуже огненных шаров старого мага, наполнив невыносимой  болью  все  его
существо. Кровавый туман заметался перед глазами...
     Он не помнил, как выхватил меч, - холодная сталь рукояти словно  сама
собой оказалась в ладони. Мелькнули глаза Берема: в них  не  было  страха,
лишь глубокая скорбь. Потом глаза округлились от боли, и тут только  Танис
понял, что вгоняет меч в податливое человеческое тело.
     Клинок вспорол плоть, рассек кости и проскрежетал по скале, к которой
Берем прижимался спиной...
     Горячая кровь хлынула Танису на руки. Жуткий крик резанул уши.  Потом
на него навалилась какая-то тяжесть, едва не сбившая его с ног...
     Судорожными движениями Танис пытался выдернуть меч, чтобы рубить  еще
и еще... Чьи-то сильные руки тащили его  прочь,  но  обезумевший  полуэльф
вырвался. Когда он наконец высвободил меч,  тело  Берема  сползло  наземь.
Кровь  хлестала  из  чудовищной  раны  в  груди,  чуть-чуть  ниже   камня,
лучившегося зловещим сиянием...
     Позади звучал чей-то гулкий бас,  слышались  женские  всхлипывания  и
пронзительные, тонкие крики, полные горя. Танис в ярости крутанулся -  кто
смел помешать ему?.. Он увидел рослого мужчину с искаженным горем лицом  и
заплаканную рыжеволосую девушку. Он не понимал, кто  это  такие.  А  потом
перед ним появился древний, древний старик.  Лицо  его  было  спокойно,  а
глаза, неподвластные течению лет, - полны печали.  Старец  чуть  улыбнулся
Танису и положил руку ему на плечо.
     Его  прикосновение  было  словно  прохладная  вода   для   сжигаемого
лихорадкой. Танис ощутил, как к  нему  постепенно  возвращается  разум,  а
перед глазами рассеивается багровая пелена. Он выронил  окровавленный  меч
и, рыдая, скорчился у ног Фисбена. Старец нагнулся и ласково погладил  его
по голове.
     - Соберись с силами, Танис, - сказал он тихо. - Ты должен попрощаться
с другом, ибо ему предстоит долгий путь.
     - Флинт!.. - выдохнул Танис.
     Фисбен скорбно кивнул, мельком глянув на распростертое тело Берема:
     - Пойдем... Здесь тебе все равно больше делать нечего.
     Глотая слезы, Танис кое-как  поднялся  на  ноги.  Отпихнул  с  дороги
старого мага и пошел, спотыкаясь, туда, где лежал на камнях Флинт.  Голова
гнома покоилась на коленях у Тассельхофа.
     Завидя полуэльфа. Флинт улыбнулся.  Танис  повалился  подле  него  на
колени и крепко стиснул узловатую руку старейшего своего друга...
     - Он чуть не удрал от меня, Танис, - сказал гном  и  свободной  рукой
легонько постучал по своей груди: - Берем  как  раз  собирался  нырнуть  в
такую  же  дыру  по  ту  сторону,  когда  мое  старое  сердчишко  некстати
надумало-таки лопнуть. Наверное, он услышал, как я вскрикнул: он вернулся,
подхватил меня на руки и уложил...
     - Так значит, он... - Язык почти не слушался Таниса. - Он тебя...  он
тебя не...
     - Он меня!.. - Удивительно, но Флинт еще сумел фыркнуть. -  Он  меня!
Да он мухи не обидит, Танис!  Он  же  кроткий,  точно  Тика...  -  И  гном
улыбнулся девушке,  склонившейся  над  ним  с  другой  стороны.  -  Ты  уж
присмотри за этим здоровым олухом, ладно? - сказал он ей. - Ага, а  вот  и
он...
     - Обязательно присмотрю. Флинт... - и Тика снова заплакала.
     - Ну что? По крайней мере больше не будешь пытаться меня  утопить,  -
проворчал гном, с любовью глядя на Карамона. - А  если  все-таки  разыщешь
своего братца, повышиби пыль из его красного балахона... от моего имени...
хорошо?..
     Карамон только мотнул головой, не в силах ответить.
     - Пойду... посмотрю, как там Берем... - выдавил он  наконец.  Бережно
поставил на ноги Тику - и увел девушку прочь.
     - Не уходи. Флинт!.. Не смей никуда уходить без  меня!..  -  причитал
Тас. -  Ты  же  только  и  будешь  делать  один,  что  влипать  во  всякие
неприятности!..
     - Хоть отдохну от тебя, несносного, - пробурчал гном. - Вот  что,  ты
все-таки забери мой шлем... тот, с плюмажем из гривы  грифона...  -  И  на
всякий случай он наградил Таниса суровым взглядом, потом  вновь  посмотрел
на плачущего кендера. Вздохнув, Флинт потрепал его по руке.  -  Ладно,  не
принимай близко к сердцу, сынок. Я, если  разобраться,  совсем  не  плохую
жизнь прожил... Какие друзья у меня были... Много я повидал злого, но ведь
и доброго тоже... А теперь в мир  явилась  надежда...  Жалко  мне  от  вас
уходить. - Тут его быстро тускнеющий взор обратился на  Таниса.  -  Причем
именно тогда, когда я вам так нужен... Хорошо хоть, я успел  научить  тебя
всему, что знаю, мальчик мой. Все будет хорошо... я-то уж  знаю...  все...
будет... хорошо...
     Голос его угас, он прикрыл глаза, трудно дыша.  Танис  крепко  держал
его за руку. Тассельхоф безутешно уткнулся лицом в плечо старого  гнома...
Подошел Фисбен и остановился у Флинта в ногах.
     Гном открыл глаза еще раз.
     - Теперь я знаю, кто ты такой, - тихо сказал  он,  глядя  на  Фисбена
неожиданно прояснившимися глазами. - Не  проводишь  меня,  а?  Хотя  бы  в
начале пути? А то... чуток боязно  одному...  Я  так  долго  путешествовал
среди друзей, что совсем отвык... от одиночества...
     - Я пойду с тобой, - пообещал ему Фисбен. - А теперь отдохни.  Флинт.
Заботы этого мира более не коснутся тебя. Ты заслужил отдых.
     - Поспать... - улыбнулся гном. - Да, поспать не помешает... Разбудите
меня, когда буду нужен... Хорошо?
     Веки его опустились. Он легко вздохнул и...
     Танис прижал к губам руку старого гнома.
     - Прощай, старый друг, - прошептал полуэльф. И опустил руку Флинта на
неподвижную грудь.
     - Нет! Флинт! Нет!!! - И Тассельхоф, неистово крича, рухнул на  тело,
уже не принадлежавшее гному. Танис взял кендера  на  руки  и  поднял,  как
ребенка. Сперва Тас отчаянно вырывался, но Танис  держал  крепко,  и  Тас,
выдохшись, постепенно затих. Обхватил Таниса за шею - и горько заплакал.
     Сидя на камнях, Танис гладил его длинный каштановый хохолок...  потом
поднял глаза.
     - Погоди! Что ты делаешь, старик? - закричал он.
     Ссадив Таса с колен, он поспешно вскочил: хлипкий старик -  и  откуда
только сила взялась? - поднял тело Флинта и понес его  туда,  где  стояли,
выстроившись ровным кругом, непонятные камни.
     - Остановись! - велел ему Танис. - Мы  должны  похоронить  его  честь
честью... устроить могилу...
     Фисбен обернулся к нему. Лицо старого  мага  было  сурово.  Гном  был
довольно тяжелым, но волшебник без видимого усилия держал его на весу.
     - Я обещал ему, что он  отправится  в  свое  странствие  не  один,  -
ответил он просто.
     Повернулся - и вновь зашагал к скалам. Танис помедлил немного,  потом
побежал  следом  за  ним.  Карамон,  Тика  и  Тассельхоф   стояли,   точно
пригвожденные  к  месту,  и   только   смотрели   в   спину   удалявшемуся
волшебнику...
     Танис полагал, что легко  догонит  старика,  несущего  немалую  ношу.
Фисбен, однако, двигался с удивительной быстротой, как если бы и он сам, и
гном у него на руках совсем ничего не весили. Зато Танис  вдруг  показался
себе самому ужасно тяжеловесным и  почувствовал  себя  так,  будто  взялся
ловить струйку дыма, уходящую в небеса. Все  же  он  не  бросил  погони  и
поравнялся с магом как раз тогда, когда тот вошел в круг  стоячих  камней.
Танис проскользнул внутрь  следом  за  ним,  сознавая  только  одно:  надо
настичь сумасшедшего старика и отнять у него тело усопшего, чтобы...
     Он остановился, потрясенный увиденным. Сперва он решил, что это  было
озеро, чью неподвижную гладь не  беспокоило  даже  дуновение  ветерка.  Но
потом разглядел, что перед ним  расстилалась  не  вода  -  озеро  было  из
гладкого, как стекло,  черного  камня!  Когда  же  Танис  заглянул  в  его
аспидную глубину, он испытал еще одно потрясение,  увидев  там...  звезды.
Они горели так ярко что Танис невольно посмотрел вверх - уж  не  наступила
ли ночь, - хоть и помнил, что  до  вечера  было  еще  далеко...  Небо  над
головой, беззвездное  и  бессолнечное,  сияло  прежней  синевой.  Внезапно
ослабев, Танис поник на колени у края  озера  и  снова  всмотрелся  в  его
непроглядную глубину. Да, там вправду были звезды и луны - три луны!  -  и
душа полуэльфа содрогнулась, ибо он впервые  узрел  Нутари,  черную  луну,
дыру тьмы  в  небесах,  являвшуюся  лишь  могущественнейшим  магам  Черных
Одежд... Он различил даже  зияющие  провалы  на  тех  местах,  где  прежде
проплывали в небе созвездия Владычицы Тьмы и Доблестного Воителя...  "Оба,
Танис! - вспомнились  ему  слова  Рейстлина,  сказанные  когда-то.  -  Она
вернулась на Кринн, и он сошел с небес, чтобы сразиться с нею..."
     Фисбен ступил на каменное небо,  по-прежнему  держа  тело  Флинта  на
руках.
     Полуэльф хотел было последовать за ним, но так и  не  смог  заставить
себя переползти через край. Это было все равно,  что  прыгать  прямиком  в
Бездну. Зато он видел, как старый маг, двигаясь так осторожно, точно боясь
разбудить спящее дитя, вышел на самую середину черного озера.
     - Фисбен!.. - окликнул его Танис.
     Старик  не  остановился  и  не  оглянулся,  продолжая  шагать   среди
мерцающих звезд. Танис почувствовал, как к нему подполз Тассельхоф.  Танис
ощупью нашел его ладошку и крепко стиснул ее в своей.
     Между тем старый волшебник достиг середины озера... и исчез.
     Танис  сдавленно  ахнул.  Тассельхоф   прыгнул   вперед,   прямо   на
зеркально-гладкую поверхность, но Танис перехватил его.
     - Нет, Тас, - тихо  проговорил  полуэльф.  -  В  это  путешествие  он
все-таки отправится без тебя. Ты не можешь последовать  за  ним.  Пока  не
можешь. Останься со мной, пожалуйста. Ты очень мне нужен.
     К его некоторому удивлению, кендер послушался. Отступив от края,  Тас
вытянул руку.
     - Смотри, Танис! - дрожащим голосом прошептал он. - Созвездие!..  Оно
вернулось!..
     И  Танис  увидел,  как  в  черной  бездне  вновь  засияло   созвездие
Доблестного Воителя. Сперва оно мерцало, потом вспыхнуло  в  полную  силу,
наполнив темное озеро иссиня-белым сиянием. Танис быстро вскинул  глаза...
но нет, небо над ними было пустынно по-прежнему...

                        4. РАССКАЗ ВЕЧНОГО ЧЕЛОВЕКА

     - Танис!.. - долетел голос Карамона.
     - Берем... - неожиданно вспомнив о том, что он только  что  натворил,
Танис выпрямился и пошел, спотыкаясь, туда, где остались Тика  и  Карамон.
Перед ними, на окровавленных камнях, лежало тело Берема. Но  вот  Берем...
зашевелился, а потом застонал, но не как  от  боли,  а  как  будто  бы  от
воспоминания о ней. Прижал к груди трясущуюся руку - и начал  подниматься.
О страшной ране, нанесенной мечом полуэльфа, напоминали только следы крови
на одежде и теле, но к тому времени, когда подошел Танис, пропали и они.
     - Понял теперь, почему его называют Вечным Человеком? - сказал  Танис
посеревшему Карамону. - В Пакс Таркасе он умер у нас со Стурмом на глазах,
умер, раздавленный каменными глыбами. Он умирал несчетное множество раз  и
всякий раз воскресал. При этом он утверждает, что понятия не имеет, каким,
дескать, образом... - И Танис подошел вплотную к Берему, который следил за
ним угрюмо и настороженно. - Но ведь на самом деле ты знаешь, а, Берем?  -
спросил полуэльф. Он говорил негромко и казался  спокойным.  -  Знаешь,  -
повторил он уверенно. - И ты расскажешь нам обо всем. Потому что от  этого
могут зависеть жизни многих. Очень многих. Берем.
     Тот опустил глаза.
     - Мне очень жаль... что так вышло с твоим другом, - пробормотал он. -
Я пытался помочь, но... видно, ничего уже нельзя было...
     - Я знаю, - Танис сглотнул. - Я тоже сожалею... о том, как поступил с
тобой. Я... я ничего перед собой не видел и плохо соображал, что делаю...
     Но, говоря таким образом, Танис сам понял,  что  лжет.  Видеть-то  он
видел. Но не то, что было на самом деле, а то, что ему  хотелось.  Сколько
раз в его жизни уже бывало подобное, сколько раз он принимал за истину то,
что на самом деле ему только мерещилось! Он не сумел понять Берема потому,
что ему и не хотелось его понимать. Более  того  -  Берем  стал  для  него
воплощением всего того темного и тайного в его  собственной  душе,  о  чем
Танис предпочитал думать пореже. Убивая Берема,  полуэльф  как  бы  пырнул
мечом себя самого...
     И этот удар словно прорвал давно назревавший нарыв,  выпустив  наружу
ядовитый гной, который исподволь разъедал его  душу.  Теперь  язва  начнет
зарастать - смерть Флинта пролилась в его сердечные раны, словно  бальзам,
напомнив  ему  о  высших  ценностях...  о  благодати...  Наконец-то  Танис
избавился от темного, гнетущего  чувства  вины.  Что  бы  ни  случилось  в
дальнейшем - он знал, что сделал все от него зависевшее  и  до  последнего
пытался что-то  поправить.  Да,  он  ошибался,  но  эти  ошибки  следовало
простить - и продолжать жить...
     Быть может, именно это и прочел Берем в глазах полуэльфа.  Во  всяком
случае, во взгляде Таниса было и горе, и сострадание  к  его  собственной,
Берема, участи.
     - Я так устал, Танис, - неожиданно проговорил Вечный  Человек,  прямо
глядя в покрасневшие от слез глаза полуэльфа. - Я  так  устал...  -  Потом
взгляд его обратился к черному каменному озеру. - И я... я завидую  твоему
другу. Он теперь отдыхает... Он обрел покой... А я - неужели я никогда  не
узнаю покоя? - Берем судорожно сжал кулаки, потом содрогнулся всем телом -
и закрыл лицо ладонями. - Мне страшно!.. Я вижу конец, он  так  близок!  Я
боюсь...
     - Мы все боимся, - вздохнул Танис и потер  воспаленные  глаза.  -  Ты
прав, конец близок, а тьма и не думает расступаться. Похоже,  все  зависит
от тебя. Берем.
     - Я... я не... я расскажу вам все, что могу, -  запинаясь,  выговорил
Берем. Он точно клещами вытягивал из себя каждое слово.  -  Но  вы  должны
обязательно помочь мне! - Он схватил Таниса за руки. -  Обещайте,  что  вы
мне поможете! Обещайте!..
     Танис хмуро ответил:
     - Как же я могу что-то обещать, пока не узнаю всей правды?
     Берем сел наземь и прижался спиной к скале, все еще  хранившей  следы
его крови. Остальные устроились кругом,  плотнее  заворачиваясь  в  плащи:
ветер, задувший с гор, выл и свистел между валунами. Молча, не  перебивая,
слушали они Вечного Человека. Только Тас, еще не наплакавшийся по  Флинту,
время от времени принимался шмыгать носом, пряча лицо у Тики на плече.
     Сперва Берем говорил очень тихо  и  как  будто  неохотно.  Иногда  он
замолкал, борясь с собой, зато потом принимался частить, как если бы слова
причиняли ему боль.  И  все-таки  возможность  высказать  наконец  правду,
столько лет переполнявшую его душу, приносила ему величайшее облегчение.
     - Когда я сказал, что понимаю, каково тебе...  -  тут  он  кивнул  на
Карамона, - ...каково тебе было потерять  брата,  -  я  сказал  правду.  У
меня... у меня была когда-то сестра. Мы с ней не родились двойняшками,  но
были, по-моему, даже ближе друг другу. Она была всего на год младше  меня.
Мы жили на уединенной маленькой ферме недалеко от Нераки. Даже соседей,  и
то поблизости не было. Наша мама сама выучила нас читать  и  писать  -  не
ахти какое образование, но по нашей  жизни  много  ли  требовалось?  Мы  с
сестрой с детства только и делали, что возились по  хозяйству.  У  меня  и
друзей-то никого не было, кроме нее. И у нее был  только  я...  Она  много
работала. Слишком много. Родители наши  состарились  и  стали  хворать,  а
после Катаклизма мы и вовсе еле сводили  концы  с  концами.  Какой  голод,
помнится, был в ту первую зиму!.. То, что рассказывают теперь о Голоде,  и
малой толики не передает. Вам этого попросту не представить... - Голос его
прервался, глаза потускнели. - По стране  стаями  бродили  дикие  звери  и
одичавшие люди, которые были еще хуже зверей... Нам еще повезло - про нашу
маленькую ферму мало кто знал. Но сколько ночей мы просидели  без  сна,  с
дубинками наготове,  а  вокруг  дома,  ожидая  чего-то,  бродили  голодные
волки... Моя сестра, чудо-девочка, состарилась у меня на глазах, а ведь ей
не исполнилось и двадцати. Волосы у нее стали совсем седыми... как у  меня
теперь... морщины на лице... Но она  не  жаловалась.  Не  пожаловалась  ни
единого разу... Потом наступила весна, и стало  чуточку  лучше,  и  сестра
говорила, что теперь у нас, по крайней мере, появилась  надежда.  Хотя  бы
семена в  землю  можно  было  бросить.  Или  пойти  поохотиться  на  дичь,
вернувшуюся с приходом тепла... Теперь мы прокормимся, говорила  она.  Она
любила охотиться. Она отлично стреляла из лука, и ей  нравилось  бывать  в
лесу. Мы часто промышляли вдвоем. В тот день...
     Берем замолчал и закрыл глаза. Его затрясло, точно в ознобе. Скрипнув
зубами, он продолжал:
     - В  тот  день  мы  забрались  дальше  обыкновенного.  Молния  выжгла
подлесок, и  мы  обнаружили  тропу,  которой  прежде  не  замечали.  Охота
выдалась неудачная, и мы пошли по тропе, надеясь подстрелить какого-нибудь
зверя. Но потом я заметил, что тропа-то была  не  звериная.  Очень,  очень
давно ее протоптали человеческие ноги, и вот уже много лет никто по ней не
ходил. Я хотел вернуться, но сестра настояла на том, чтобы пойти вперед  -
ей было интересно, куда приведет нас тропа...
     На  лице  Берема  отражалось  все  большее  напряжение;  Танис   даже
испугался, не оборвал бы он свой рассказ. Но  Берем  продолжал  торопливо,
как будто его что-то подстегивало:
     - Тропа привела нас в... в  какое-то  очень  странное  место.  Сестра
сказала, что когда-то давно здесь, верно, был  храм  -  храм,  посвященный
темным Богам. Не знаю. Я только видел,  что  там  повсюду  валялись  куски
сломанных  колонн,  обвитые  мертвой  травой...  Она  была  права...   там
чувствовалось какое-то зло... нам нужно было уйти...  сразу  уйти  с  того
нехорошего места...
     Берем повторил это несколько раз, как молитву.  Потом  умолк.  Друзья
сидели неподвижно и молча, и наконец Берем заговорил вновь, но  так  тихо,
что им пришлось нагнуться вплотную к нему. Они начали понимать, что  Берем
не замечал их и позабыл даже, где  все  они  находились,  -  память  снова
вернула его в давно прошедшие времена.
     - Я вижу среди  развалин  нечто  прекрасное  и  удивительное:  цоколь
разбитой колонны, сплошь усыпанный самоцветами! - В  голосе  Берема  вновь
зазвучал благоговейный восторг. - Ни разу в жизни я  еще  не  видал  такой
красоты! И столько богатства сразу!.. Да как бросить его здесь? Надо взять
хоть один камешек... даже  один-единственный  камешек  способен  обогатить
нас! Мы переедем жить в город, а у  сестры  появятся  женихи!  Я  поспешно
падаю на колени и вытаскиваю из ножен  нож...  Я  уже  присмотрел  камень,
который ну просто невозможно не взять: великолепный зеленый самоцвет, ярко
сверкающий на солнце! Он прекраснее всего, что я когда-либо видел.  Поддев
его концом ножа... - тут рука  Берема  совершила  быстрое  движение,  -  я
начинаю выковыривать камень... Сестра в ужасе. Она  кричит  на  меня.  Она
приказывает мне остановиться. "Это место - священно! - доказывает мне она.
- Камень принадлежит какому-нибудь Богу! Не святотатствуй. Берем!.."
     Берем тряхнул головой, лицо потемнело от  гнева  -  того,  давнишнего
гнева.
     - Я не обращаю на нее внимания и продолжаю раскачивать камень, хотя и
меня пробирает некий холодок. "Если он и принадлежал когда-то  Богам,  они
давным-давно его бросили! - говорю я сестре. - Так же, как они  бросили  и
нас!" Она не слушает...
     Глаза Берема яростно вспыхнули, в них появился пугающий блеск.  Голос
его звучал словно бы откуда-то издалека:
     - Она пытается оттащить меня  прочь.  Ее  ногти  царапают  мне  руку.
"Остановись, Берем! - приказывает она мне. МНЕ, СВОЕМУ СТАРШЕМУ  БРАТУ!  -
Не смей осквернять принадлежащее Богам! Я не дам тебе!.."  Да  как  ей  не
стыдно так говорить со мной? Я ведь и делаю-то это больше ради  нее!  Ради
нашей семьи!.. И зачем только она взялась мне перечить! Она же знает,  чем
иногда кончается дело, если меня как следует взбесить. Словно бы  какая-то
жила лопается у меня в голове. Я теряю способность думать и ничего не вижу
перед собой. "Отвяжись!.." - кричу я что есть мочи, но она  опять  хватает
мою руку с ножом. Лезвие царапает самоцвет...
     Теперь глаза Берема пылали  настоящим  безумием.  Карамон  на  всякий
случай потянулся к кинжалу: Берем сжал кулаки, голос его срывался,  словно
в истерике.
     - Я отпихиваю ее... В общем, даже и не особенно сильно... Я совсем не
хотел так уж крепко толкать ее, но она падает! Я хочу подхватить ее...  но
не могу. Я двигаюсь так медленно... слишком медленно... Она  падает...  ее
голова ударяется о колонну... Острый обломок камня... вот здесь... -  рука
Берема коснулась виска. - Кровь заливает ее лицо, течет по  камням...  они
не блестят больше... И ее глаза - они тоже тускнеют... Они  смотрят  прямо
на меня, но не видят... ничего не видят... А потом... потом...
     Судорога прошла по его телу.
     - Это страшное зрелище. Оно по сию пору снится мне всякий раз,  когда
я закрываю глаза. Это как Катаклизм...  только  во  время  Катаклизма  все
рушилось, а тут  -  созидалось,  но  каким  нечистым  и  жутким  было  это
творение! Как страшно!.. Земля расступается, и прямо у меня на  глазах  из
нее восстают чудовищные колонны. Из подземного мрака воздвигается храм!  В
нем нет красоты - от него веет ужасом. И вот я вижу,  как  обретает  живую
плоть сама Тьма. У Тьмы пять голов  на  длинных,  извивающихся  шеях.  Они
обращаются ко мне, и в их голосах - холод  могилы.  "Давным-давно  была  я
изгнана из этого мира, - говорит она мне, -  и  лишь  сила,  принадлежащая
этому миру, могла впустить меня вновь. Та самоцветная колонна была  своего
рода дверью - запертой дверью моего узилища. Ты освободил меня,  смертный,
и за это я подарю тебе то, чего ты возжелал. Зеленый камень  -  отныне  он
твой!" Раздается ужасный, насмешливый хохот... Жестокая боль пронзает  мне
грудь, и я вижу, что зеленый камень врос в мою плоть. В ужасе от явленного
мне Зла и от сознания  собственного  своего  преступления  я  могу  только
беспомощно смотреть, как темная тень становится все  четче  и  четче.  Это
драконица!.. Пятиглавая драконица, памятная мне по самым страшным  сказкам
нашего детства... И тут до меня  доходит,  что,  если  она  в  самом  деле
вырвется в наш мир, все мы обречены.  Наконец-то  я  начинаю  как  следует
понимать, что натворил. Передо мной  -  сама  Владычица  Тьмы,  о  которой
рассказывают жрецы. Изгнанная когда-то великим  Хумой,  она  не  оставляла
мысли о возвращении. И вот - из-за моей глупости! - она снова будет ходить
по земле! Одна из громадных голов тянется ко мне, и я  знаю,  что  вот-вот
умру - разве оставит она в живых свидетеля своего возвращения!  Все  ближе
лязгают громадные зубы, но я не двигаюсь с места. Я не могу  пошевелиться.
Да и не все ли равно?.. И вдруг,  совершенно  неожиданно,  меня  заслоняет
сестра! Неужели она жива?.. Я протягиваю к ней руку... и рука моя проходит
сквозь пустоту. "Джесла!.." - выкрикиваю я ее имя. "Беги, Берем! -  кричит
она в ответ. - Беги! Она не может миновать меня - пока еще не может! Беги,
братик!.." Какой-то миг я еще стою  неподвижно...  Как  может  моя  сестра
остановить Владычицу Тьмы?.. Но вот все пять голов в ярости  отшатываются.
Их яростные крики рвут воздух. Они в самом деле не могут миновать  Джеслу.
Я вижу, как силуэт Владычицы начинает меркнуть  и  расплываться.  Она  еще
здесь, но это не более чем тень. Тень зла. И ее сила громадна.  Она  снова
бросается на сестру... Тогда я поворачиваюсь и бегу. Я  бегу  и  бегу  без
конца, и зеленый самоцвет сжигает мне грудь. Я бегу,  пока  не  становится
черно перед глазами...
     Берем умолк. По лицу его струился пот, как если бы он  в  самом  деле
бежал несколько дней подряд.
     Никто из спутников не произнес ни слова. Казалось,  страшная  повесть
обратила их в камни вроде тех, что окружали черное озеро.
     Но наконец Берем судорожно вздохнул. Безумие ушло из его взгляда.  Он
снова увидел друзей.
     - Потом в моей жизни был долгий промежуток,  о  котором  я  не  помню
совсем ничего, - сказал он. - Когда  я  пришел  в  себя,  то  увидел,  что
постарел - я стал таким, каким вы меня сейчас видите.  Сначала  я  пытался
убедить себя, что случившееся было всего лишь кошмарным сном.  Но  зеленый
камень все так же жег мою плоть, напоминая, что все было на самом деле.  Я
не знал, где нахожусь, хотя, наверное, исходил в  своих  странствиях  весь
Кринн. Как хотелось мне вернуться в Нераку!.. Но как раз туда-то мне  путь
был заказан. У меня не хватало мужества... И я странствовал еще много лет,
не зная отдыха и покоя и умирая только затем, чтобы снова ожить. И  всюду,
куда бы я ни пришел, рассказывали о том, как распространяется в мире  зло,
и я знал, что происходит это по моей вине. А  потом  появились  драконы  и
дракониды. Я один знал, что  это  значило.  Я  один  знал,  что  Владычица
достигла вершины могущества  и  собралась  завоевать  мир.  Ей  теперь  не
хватает только одного - меня. Зачем я ей?..  Не  возьмусь  точно  сказать.
Только мне все время кажется, будто  я  силюсь  затворить  дверь,  которую
кто-то другой стремится открыть... И я устал. Как я устал... -  Голос  его
дрогнул. Он уронил голову на руки: - Скорее бы все это кончилось...
     Спутники еще долго молчали, пытаясь постичь услышанное. Больше  всего
история Вечного Человека напоминала страшную сказку, услышанную в ночи.
     - Что же ты должен сделать, чтобы захлопнуть  эту  дверь?  -  спросил
наконец Танис.
     - Не знаю, - глухо ответил Берем. - Знаю только, что меня  все  время
тянет в Нераку... Притом что это единственное место на Кринне, куда  я  не
смею пойти! Потому-то... потому-то я от вас и сбежал...
     - И все-таки наш путь  лежит  именно  туда,  -  негромко,  но  твердо
проговорил Танис. - Ты пойдешь туда с нами. Мы не оставим тебя. Ты  будешь
не один.
     Берем содрогнулся и, всхлипывая, отрицательно замотал  головой...  но
потом замер - и поднял глаза. Его лицо горело.
     - Да! - почти прокричал он. - Все  равно  я  больше  не  выдержу!  Вы
пойдете со мной... Вы защитите меня...
     -  По  крайней  мере,  постараемся,  -  проворчал  Танис,  видя,  как
безмолвно закатил глаза Карамон. - Ладно, давайте  поищем,  как  выбраться
отсюда...
     - Я уже нашел путь, - вздохнул Берем. - Я был  почти  снаружи,  когда
услышал, как вскрикнул гном. Сюда... - и он  указал  на  узкий  лаз  между
скалами.
     Карамон со вздохом повел изодранными плечами, но делать нечего - один
за другим путешественники стали втискиваться в расселину.
     Танис уходил последним.  Обернувшись,  в  последний  раз  оглядел  он
безжизненную долину... Над ней быстро сгущалась ночная  тьма  -  бирюзовое
небо  налилось  закатным  пурпуром.  Скальный  круг  посередине  окутывала
непроницаемая мгла. Черного озера, где исчез Фисбен, не было видно.
     Ему еще предстояло привыкать к мысли о том, что Флинта с ними нет.  И
больше не будет. В сердце зияла  болезненная  пустота.  Казалось,  вот-вот
раздастся  голос  старого  гнома,  ворчливо  жалующегося  на  бесчисленные
болячки или о чем-нибудь спорящего с кендером...
     Несколько невыносимо  долгих  мгновений  полуэльф  боролся  с  собой,
словно  пытаясь  удержать  тень  друга...  А  потом  молча  отпустил  его.
Повернувшись, он скрылся в узкой расселине, чтобы  более  уже  никогда  не
увидеть Обители Богов.

     ...Тропа вывела друзей к небольшой пещерке. Там они и  устроились  на
ночь, тесно прижавшись друг к дружке в  поисках  тепла.  Разжигать  костер
совсем рядом с Неракой - средоточием вражеской мощи - было слишком опасно.
Некоторое время все они молчали, потом заговорили о Флинте, прощаясь с ним
и отпуская его, как это уже сделал Танис. Рассказ следовал за рассказом, и
поминки получились что надо - такую уж славную и полную приключений  жизнь
прожил Флинт Огненный Горн.
     Спутники дружно  хохотали,  когда  Карамон  припомнил  ту  несчастную
вылазку на рыбалку: он еще опрокинул лодку, пытаясь поймать голыми  руками
рыбешку, и вывернул гнома в воду. Танис рассказал о самой  первой  встрече
Флинта и Тассельхофа: гном, отменный  ювелир,  сделал  браслет  и  пытался
продать его на ярмарке, а случившийся поблизости Тас его слямзил - конечно
же,  "совершенно  случайно".  Тика  поведала  о  замечательных   игрушках,
которыми он забавлял ее в детстве. Когда же исчез  неизвестно  куда  Тикин
отец, великодушный гном пригласил девочку-подростка пожить у него,  и  она
оставалась в его доме, пока Отик не предоставил ей жилье и работу...
     Так они и скоротали тот вечер, и мало-помалу притупилась острая  боль
потери... для большинства из них -  но  не  для  всех.  Тассельхоф  так  и
просидел всю ночь у входа в пещеру, глядя на далекие  звезды.  В  руках  у
него был шлем Флинта, а по щекам бежали и бежали горькие слезы...

                         СКОРБНАЯ ПЕСНЬ КЕНДЕРОВ

                     ...Зиму всегда сменяла весна.
                     Летел по кругу солнечный мир -
                     Оживали цветы, и вновь зеленел
                     Папоротник в чащобах лесных.
                     Ну, а если солнца улыбчивый лик
                     Порою скрывала темная тень -
                     Это ласковый дождь цветы умывал
                     И папоротник освежал в лесу...
                     Но теперь мою память сковал мороз.
                     За веснами осень следом спешит.
                     За солнечным днем наступает ночь,
                     Готовая каждого поглотить.
                     Венцы лепестков обронят цветы.
                     Папоротник пожухнет в лесу.
                     Теперь я знаю: праздник весны -
                     Только верста на пути во тьму.

                                5. НЕРАКА

     Как вскоре выяснили наши герои, проникнуть в  Нераку  было,  по  всей
видимости, совсем просто.
     Слишком просто...
     - Во имя Богов, что  там  происходит?..  -  невольно  понизив  голос,
спросил Карамон. Вдвоем с Танисом,  по-прежнему  облаченные  в  похищенные
латы, они обозревали равнину с горного кряжа несколько западнее Нераки.
     Там, внизу, извивались толстые  черные  змеи.  Со  всех  ближних  гор
сползались они к единственному зданию на сто миль окрест, и  зданием  этим
был Храм Владычицы Тьмы. На самом  деле  змеи  были  армиями  -  тысячными
армиями  драконидов  и  их  союзников.  Двое  наблюдателей   видели,   как
посверкивали на солнце то щит, то копье. Ветер  развевал  черные,  алые  и
синие знамена с вышитыми на них гербами Повелителей Драконов. А в  небесах
переливалась жутковатая радуга: там безостановочно кружили драконы - алые,
синие, черные и зеленые. А над храмовым комплексом  реяли  в  воздухе  две
гигантские летучие цитадели. И там, куда падала их тень,  царила  глубокая
ночь.
     - А знаешь, - медленно проговорил Карамон,  -  хорошо  все-таки,  что
старик тогда накинулся на нас на Полянах. Воображаешь, что было бы, сунься
мы сюда на своих медных драконах? Да от нас бы клочков не оставили...
     - Да, - отозвался Танис рассеянно. Он и сам немало раздумывал об этом
"старике", и многое начало понемногу вставать на свои  места.  Кое-что  он
видел сам, кое о чем ему рассказал Тас. И чем  далее  размышлял  полуэльф,
тем отчетливее делалась истина.  Истина,  от  которой,  как  выразился  бы
Флинт, мороз драл по спине...
     От воспоминания о Флинте сердце кольнула боль, и Танис заставил  себя
не думать о гноме, - а заодно и о старике. У него и так полным-полно  было
хлопот, только на сей раз никакой старый маг уже не явится ему помогать.
     - Понятия не имею, что там происходит, - проговорил он тихо.  -  Вижу
только, что нам это на руку. Помнишь, как сказал однажды Элистан? В Дисках
Мишакаль  говорится,  что  Зло  склонно  пожирать  себя  самое.  Так  вот.
Владычица зачем-то собирает свои войска. Зачем - не знаю.  Может,  готовит
Кринну последний смертельный  удар.  При  таком  скопище  войск  неизбежна
неразбериха, которая  и  поможет  нам  пробраться  вовнутрь.  Кто  обратит
внимание на двоих воинов, ведущих несколько пленных?..
     - Будем надеяться, - хмуро проворчал Карамон.
     - Будем молиться, - тихо сказал полуэльф.

     Взмыленный и забеганный капитан стражи у врат Нераки  был  человеком.
Владычица Тьмы созывала Военный Совет. Повелители Драконов,  действовавшие
на Ансалонском континенте, собирались все вместе - во второй раз с  начала
войны. Четыре дня назад они начали съезжаться в Нераку. С  тех  пор  жизнь
капитана превратилась в сущий кошмар наяву.
     Предполагалось, что Повелители въедут в священный  город  в  порядке,
соответствовавшем их  рангу.  Таким  образом,  первым  въезжал  Повелитель
Ариакас со своей свитой,  войсками,  телохранителями  и  драконами.  Затем
прибыла Китиара,  она  же  Темная  Госпожа,  со  своей  свитой,  войсками,
телохранителями  и  драконами.  Далее  -  Люцен   Такарский   со   свитой,
телохранителями... и так далее  до  Повелителя  Тоэда,  действовавшего  на
востоке.
     Подобная процедура предусматривала не только  наивысшие  почести  для
старших по чину. По ходу дела предстояло разместить многочисленные  войска
и драконов - со всем обеспечением, естественно, - в  храмовых  постройках,
отнюдь не предназначенных  для  расквартирования  армий.  К  тому  же  все
Повелители люто не доверяли друг дружке, а посему никто не желал  уступать
другим  численностью  свиты  -  даже  на  одного-единственного  драконида.
Процедура, однако, была отработана и все должно было пройти гладко. Ничуть
не бывало. Сложности и заторы начались с самого начала,  когда  Повелитель
Ариакас прибыл на целых два дня позже назначенного.
     Уж не нарочно  ли  он  так  поступил,  зная,  какую  сумятицу  внесет
подобное опоздание?.. Этого капитан не знал и спрашивать  не  осмеливался,
хотя кое-какие соображения у него, конечно же,  возникали.  Столь  позднее
прибытие Ариакаса  привело  к  тому,  что  другим  Повелителям,  явившимся
вовремя,  пришлось  разбить  лагерь  на  равнинах  кругом  Храма   и   там
дожидаться, пока Верховный Владыка совершит-таки свой торжественный въезд.
Конечно же, это вызвало недовольство. Дракониды, гоблины  и  наемники-люди
рвались поскорее вкусить прелестей и удовольствий  в  палаточном  городке,
наскоро выстроенном на громадной площади перед Храмом. Их гнев можно  было
понять: они одолели немалый путь, а отдых и развлечения откладывались!
     Иные  по  ночам  перебирались  через  стены,  неудержимо  стремясь  в
таверны, точно мухи к сладкому меду.  То  и  дело  вспыхивали  драки,  ибо
каждый отряд хранил верность только своему Повелителю и плевать  хотел  на
всех остальных. Темницы в подвалах Храма, куда  бросали  зачинщиков  драк,
едва не трещали. Потеряв терпение, капитан велел  своим  подручным  каждое
утро вывозить пьяниц за ворота на тачках и  вываливать  их  прямо  посреди
поля. Войсковые командиры разбирали своих и всыпали им по первое число.
     Ссорились между собой и драконы: каждый вожак как мог утверждал  свое
первенство. Уступать никто не хотел. Дошло до того, что громадный  зеленый
самец, Циан Кровавый Губитель, убил одного из алых, сцепившись с ним из-за
оленя. К несчастью для Циана, убиенный оказался любимчиком Владычицы Тьмы.
Кончилось тем, что зеленого гиганта заточили в  пещеру  в  недрах  Нераки.
Теперь оттуда доносился его яростный вой, а хвостом он  молотил  так,  что
наверху время от времени пугались - уж не началось ли землетрясение!
     Вот уже две ночи подряд капитан не смыкал глаз. Когда же  рано  утром
третьего дня ему доложили, что Повелитель Ариакас наконец прибыл, он  едва
не рухнул на колени, чтобы вознести  благодарственную  молитву.  Торопливо
выстроив свой отряд, он принялся отдавать приказы  -  пора  было  начинать
торжественный въезд.  Все  шло  гладко  и  хорошо...  пока  несколько  сот
Тоэдовых драконидов не разглядели, что воины Ариакаса входят  на  храмовую
площадь. Перепившиеся и не очень-то привыкшие к повиновению (неудивительно
-  с  таким-то  Повелителем),  они  ринулись  к   вожделенным   воротам...
Возмущенные такой  выходкой,  Ариакасовы  командиры  велели  своим  воинам
прогнать чужаков силой оружия. Что тут началось!..
     Разгневанная  Владычица  Тьмы  выслала  наружу  свои  личные  войска,
вооруженные кнутами, стальными цепями и булавами. В их рядах шли и  темные
жрецы, и  маги  в  черных  одеждах.  Немало  голов  было  разбито,  немало
произнесено заклинаний - но наконец порядок кое-как  восстановили.  Войска
Повелителя   Ариакаса   и   сам   он   вступили   на   территорию    Храма
раздосадованными, но хотя бы с достоинством.
     День перевалил за полдень (капитан,  впрочем,  давно  потерял  всякий
счет времени - треклятые цитадели совершенно  заслоняли  солнечный  свет),
когда пришел один из  стражников  и  вызвал  своего  командира  к  главным
воротам.
     - Ну,  что  там  еще?..  -  нетерпеливо  рявкнул  капитан,  вперяя  в
стражника пронизывающий взгляд своего единственного ока (второй он утратил
в бою с эльфами Сильванести). - Опять  драка?  Да  тресните  вы  обоих  по
башкам и отволоките в кутузку! Меня уже тошнит от...
     - Н-нет, господин, это не драка, - заикаясь, ответил стражник -  юный
гоблин, смертельно боявшийся своего начальника-человека. - М-меня за тобой
п-послали п-привратники... Два  оф-фицера  привели  п-пленников  и  просят
разрешения в-войти...
     Капитан выругался. Этого ему только и не хватало!.. Он чуть не  велел
гоблину вернуться назад и впустить новоприбывших. В крепости  и  так  было
пруд пруди пленников  и  рабов.  Подумаешь,  еще  несколько.  Снаружи  уже
собирались войска  Повелительницы  Китиары,  он  должен  был  быть  там  и
обеспечивать надлежащую встречу...
     -  Какие  еще  пленники?  -  спросил  он  раздраженно,   одновременно
просматривая ворох каких-то  бумаг  и  готовясь  бежать  на  торжественную
церемонию. - Пьяные дракониды? Тащи их в...
     - Мне... мне к-кажется, тебе  лучше  подойти  туда,  г-господин...  -
Гоблин обильно потел от волнения, а потеющий гоблин - сосед  не  из  самых
приятных. - Там двое людей, господин, и с ними к-кендер...
     Капитан брезгливо сморщил нос:
     - Я уже сказал тебе... - и осекся. - Кендер, говоришь? - спросил он с
живейшим интересом. - А гнома там, случаем, не было?
     - Н-нет, господин, к-кажется, не было, - ответствовал бедный  гоблин.
- Но, м-может, я и не углядел его в толпе, г-господин...
     - Ладно, иду, - сказал капитан. Быстро пристегнул меч и пошел  следом
за гоблином к главным воротам.
     Там,  у  ворот,  царило  временное  затишье.  Войска   Ариакаса   уже
проследовали в палаточный городок, а отряд Китиары  только  еще  строился,
толкаясь и матерясь. Вот-вот  надо  будет  начинать  церемонию...  Капитан
быстро окинул взглядом новоприбывших, о  которых  говорил  гоблин,  -  они
стояли тесной кучкой у самых ворот.
     Два офицера,  оба  довольно  высокого  звания,  сторожили  нескольких
мрачных пленников.  Капитан  дотошно  оглядел  каждого.  Третьего  дня  он
получил строгие наставления о том, кого именно ему следовало высматривать.
Особое внимание  он  должен  был  обратить  на  гнома,  путешествующего  в
обществе кендера. С ними мог быть также знатный эльфийский юноша и молодая
эльфийка  с  длинными  серебряными  волосами  -  в  действительности   же,
серебряная драконица. Все это были друзья эльфийки, находившейся в плену у
Владычицы. Темная Богиня почти не сомневалась, что  друзья  Лоранталасы  -
все вместе или хоть кто-нибудь - явятся ее выручать...
     Что ж, кендер тут был. Но зато женщина оказалась кудрявой и рыжей,  и
если она в самом деле была драконицей, капитан съел бы свою кольчугу. Да и
мужчина - сутулый, длиннобородый  и  неопрятный  -  совершенно  точно  был
человеком, а вовсе не гномом и тем более не знатным молодым эльфом.
     Знать бы еще, с какой радости двоим офицерам брать  в  плен  подобную
шушеру...
     - Перережьте им глотки, и вся недолга, - хмуро распорядился  капитан.
- У нас и так сажать некуда. Уведите!
     - Ну что за расточительность!.. - пробасил один  из  офицеров,  сущий
гигант, чьи  мускулистые  руки  напоминали  узловатые  ветви.  Схватив  за
шиворот рыженькую девчонку, он вытащил ее вперед: - Я слыхал,  на  рабском
торгу за таких немало дают...
     - Это верно, -  пробормотал  капитан.  Его  единственный  глаз  успел
проворно обежать стройное девичье тело, влекущие формы которого, по мнению
капитана, лишь подчеркивала кольчужка. - Но вот за остальных ты  точно  не
выручишь ни шиша! - Тут он пнул кендера, и кендер возмущенно  завопил,  но
второй офицер мигом заткнул ему рот. - Убейте их...
     Здоровяк  беспомощно  заморгал,  не   в   состоянии   изобрести   еще
какой-нибудь довод. Но тут  вмешался  второй  офицер  -  бородатый  малый,
державшийся до тех пор позади.
     - Этот человек - маг, - сказал он.  -  А  кендер,  надобно  полагать,
соглядатай. Мы поймали его поблизости от Даргаардской Башни...
     - Вот с этого и надо было начинать, а не отвлекать  меня  попусту  от
дел! - рявкнул на него капитан. - Ведите их внутрь, - велел он  торопливо:
за стеной уже ревели рога, и тяжелые железные створки  ворот,  содрогаясь,
начали медленно расходиться. - Давайте сюда ваши бумаги, я подпишу.
     - У нас нет ни... - начал великан.
     - Какие бумаги ты имеешь в виду? - роясь в кошеле, спросил  бородатый
офицер. - Удостоверения?
     - Да на кой они мне!.. - взорвался  выведенный  из  себя  капитан.  -
Объяснительную от вашего командира, отпустившего вас сюда!
     -  Нам  ничего  такого  не  дали,  господин,  -  невозмутимо  отвечал
бородатый. - Это что, новое правило?
     - Нет, не новое, - капитан уставился на него с большим подозрением. -
Как, хотел бы я  знать,  вы  миновали  посты,  не  имея  нужных  бумаг?  А
возвращаться как собирались? А может, вы и не думали возвращаться?  Может,
рассчитывали продать эту  троицу,  а  на  вырученные  денежки  предпринять
маленькое путешествие, а?
     - А пошел ты  на...!  -  Великан  побагровел  от  ярости,  глаза  его
вспыхнули. - Ну, забыл наш командир, с кем не бывает! У него и так  голова
трещит от забот, а голова у него... дошло, о чем я говорю?
     И он смерил капитана угрожающим взглядом.
     Ворота раскрылись.  Оглушительно  заревели  рога.  Капитан  досадливо
выругался: ему полагалось бы стоять посередке, приветствуя  Повелительницу
Китиару.  Он  поманил  к  себе  одного  из  стражей  Владычицы,   стоявших
неподалеку.
     - Всех - вниз, -  сказал  он,  торопливо  одергивая  мундир.  -  Живо
узнают, как мы поступаем с дезертирами...
     И прежде, чем отвернуться, он с удовлетворением убедился, что  стражи
свое дело знают. Мгновенно сцапав двоих офицеров, стражи  быстро  и  ловко
обезоружили их...

     Карамон встревоженно оглянулся на Таниса: схватив великана  за  руки,
они расстегнули его пояс с мечом. Глаза Тики были круглыми от ужаса.  Дело
оборачивалось совсем не так, как они предполагали. Берем,  чье  лицо  было
более чем наполовину скрыто фальшивой растительностью, казалось, готов был
закричать или ринуться наутек, - а может, и то и другое сразу.  Даже  Таса
порядком ошеломил переплет, в который они влипли. Танис видел, как  кендер
стрелял глазами по сторонам, ища хоть какой-нибудь выход...
     Сам полуэльф соображал с  лихорадочной  быстротой.  Он  полагал,  что
предусмотрел все мыслимые случайности, могущие подстерегать их по дороге в
Нераку, но, похоже, кое-что все-таки упустил.  Оказаться  под  арестом  за
дезертирство из  армии  Повелителей,  уму  непостижимо!..  Если  стражники
упрячут их в подземелье, лиши пропало. Как только с него  снимут  шлем,  в
нем тотчас же опознают полуэльфа. И вот тогда-то они  уже  точно  вплотную
займутся остальными... обнаружат Берема...
     Значит, главная опасность была в нем.  Без  него  Карамон  и  другие,
может, еще как-нибудь вывернутся. БЕЗ НЕГО...
     Вновь взревели рога, и толпа зевак взорвалась приветственным  криком:
в ворота вступал громадный синий дракон с Повелителем на спине.  При  виде
Повелителя - Повелительницы - сердце Таниса сперва  сжалось  от  боли,  но
потом заколотилось восторженно и вдохновенно.  Толпа  подалась  вперед,  -
множество глоток выкрикивало имя Китиары, - и стражники  на  какой-то  миг
отвлеклись, высматривая: уж не грозит ли Темной Госпоже какая опасность?..
Танис поспешно нагнулся к Тассельхофу.
     - Тас! - быстро заговорил он, надеясь, что за всеобщим шумом  его  не
услышит никто посторонний. Еще он надеялся, что  кендер  не  успел  совсем
забыть эльфийский язык. - Скажи Карамону, пускай продолжает игру. И  пусть
он верит мне - что бы я ни предпринял! Все зависит  от  этого,  понимаешь?
Что бы я ни предпринял!..
     Тас озадаченно уставился на полуэльфа... потом  нерешительно  кивнул.
Он не говорил по-эльфийски  уже  очень,  очень  давно.  Танису  оставалось
только надеяться, что он его понял. Карамон вообще  ни  слова  не  понимал
по-эльфийски, а говорить на Общем Танис не смел даже среди всеобщего гама.
И так уже державший его страж больно вывернул ему руку - разговорчики!..
     Крики между тем стихли. Толпу оттеснили назад. Видя,  что  их  помощь
здесь не нужна, стражники хотели было вести пленников прочь...
     Неожиданно Танис споткнулся и упал, повалив с собою и конвоира -  тот
во всю длину растянулся в пыли.
     - Вставай, мразь!.. - выругался второй воин и огрел  Таниса  по  лицу
рукояткой кнута: Полуэльф стремительным движением  перехватил  и  кнут,  и
руку стражника и  что  было  сил  рванул  на  себя.  Драконид  не  удержал
равновесия и полетел кувырком.  На  какой-то  миг  Танис  оказался  совсем
свободен...
     Он успел заметить спешивших  к  нему  стражников...  изумленное  лицо
Карамона... и кинулся навстречу царственной всаднице на синем драконе.
     - Китиара! - закричал он, и в тот же миг стражники  схватили  его.  -
Китиара!.. - рвался из его груди хриплый, отчаянный  вопль.  Отбиваясь  от
стражников, он умудрился высвободить одну руку. Сорвал  с  головы  шлем  и
швырнул его наземь.
     Повелительница, закованная в полночно-синие чешуйчатые латы, услышала
свое имя и обернулась. Танис видел, как ошарашенно округлились карие глаза
в прорезях страхолюдного драконьего  шлема.  Громадный  синий  вожак  тоже
обратил на Таниса огненный взгляд...
     - Китиара!.. - снова выкрикнул Танис. Отчаяние удесятерило его силы -
он расшвырял повисших на нем стражников и устремился вперед. Но тут уже на
него кинулась вся толпа драконидов. Таниса сбили с ног и прижали к  земле.
Он извивался, стараясь найти глазами Повелительницу...
     - Стоять, Скай, - Китиара повелительно тронула шею дракона  затянутой
в кожаную перчатку рукой. Скай послушно остановился.  Его  страшные  когти
царапали  уличную  мостовую.  Красные  глаза  дракона,   устремленные   на
полуэльфа, были полны ненависти... и ревности.
     Танис затаил дыхание. Сердце мучительно колотилось  в  груди.  Болела
разбитая голова, кровь затекала в один глаз, но он не обращал внимания. Он
был почти уверен, что Тассельхоф не понял его, что друзья вот-вот поспешат
ему на подмогу и тем окончательно погубят все дело. Он ждал,  что  Китиара
вот сейчас глянет поверх голов - и  увидит  Карамона.  Конечно,  она  вмиг
узнает единоутробного брата. Танис не смел  оглянуться  на  спутников.  Он
только надеялся, что у Карамона хватит соображения -  и  веры  в  него,  -
чтобы остаться на месте...
     К Танису подскочил капитан; жестокое лицо одноглазого было перекошено
яростью. Он уже занес ногу в тяжелом сапоге,  собираясь  вышибить  дух  из
нарушителя спокойствия...
     - Остановись, -  прозвучал  повелительный  голос,  и  капитан,  спеша
повиноваться, едва устоял на ногах. А голос велел: - Отпустите его.
     Стражи неохотно выпустили полуэльфа. Небрежный жест Темной Госпожи  -
и они попятились прочь.
     - Что за срочное  дело  заставило  тебя  прервать  мой  торжественный
въезд? - голос Китиары гулко и неестественно отдавался под шлемом.
     Танис не без труда поднялся на  ноги.  Вместе  с  облегчением  пришла
слабость, голова закружилась. Все-таки стражники основательно помяли  его.
Подойдя к Китиаре, он заметил в ее карих глазах искорки смеха. Случившееся
забавляло ее... новая игра со старой  игрушкой.  Он  прокашлялся  и  смело
проговорил:
     - Эти недоумки собрались арестовать меня за дезертирство только  лишь
потому, что Бакарис, глупец, не выправил нужных бумаг!
     -  Я  уж  позабочусь,  чтобы  его  наказали   за   причиненную   тебе
неприятность, мой добрый Танталас, - весело  ответила  Китиара,  И  гневно
напустилась на капитана: - Да как ты посмел?!..
     - Я... мне приказали... Повелитель, я всего лишь выполнял приказ... -
запинаясь, промямлил тот. Он трясся перед Китиарой, как  перед  ним  самим
только что трясся гоблин.
     -  Прочь,  пока  я  не  надумала  скормить  тебя  моему  дракону!   -
непререкаемым тоном велела ему Китиара. И грациозным  движением  протянула
Танису руку в перчатке: - Не  хочешь  прокатиться  со  мной,  командир?  В
порядке компенсации за моральный ущерб...
     - Благодарю, Повелитель, - сказал полуэльф.
     Наградив капитана последним мстительным взглядом, он взял Китиару под
руку и пошел вместе с нею к синему вожаку, чтобы сесть в седло подле  нее.
Китиара вновь послала  Ская  вперед,  Танис  же,  улучив  момент,  быстрым
взглядом окинул толпу. Сначала он  ничего  не  увидел,  но  потом  у  него
вырвался  вздох  облегчения.  Он  разглядел  и  Карамона,  и  остальных  -
стражники как раз уводили их прочь. Вот великан понял голову:  на  лице  у
него было недоумение - и боль. Однако он не остановился. То ли  Тас  успел
ему передать все как  надо,  то  ли  у  самого  хватило  ума...  а  может,
по-прежнему доверял старому товарищу. Танису неоткуда было знать. Лишь то,
что теперь его друзья были в безопасности... по крайней  мере,  в  большей
безопасности, чем с ним.
     Свидимся ли еще, сказал он себе, но тут же погнал эту мысль прочь. Он
ни в коем случае не должен был выдать  себя.  Обернувшись  к  Китиаре,  он
поймал ее взгляд, полный хорошо знакомого ему лукавства -  и  неприкрытого
восхищения...

     Тассельхоф вставал на цыпочки и тянул шею, силясь разглядеть, что  же
там с Танисом. Сперва все кричали, потом сделалось  тихо.  Потом  полуэльф
взобрался на дракона и сел рядом с Китиарой, и процессия двинулась дальше.
Кендеру показалось, будто Танис посмотрел в их сторону, но  признавать  не
пожелал. Стражи, подталкивая, повели оставшихся пленников сквозь толпу,  и
Тас потерял друга из виду.
     Один из стражников ткнул Карамона в ребра коротким мечом.
     - Стало быть, твой приятель разъезжает с  Повелителем,  а  ты  будешь
гнить в каталажке, а? - глумливо хихикнул драконид.
     - Уж он меня не позабудет, - проворчал Карамон.
     Драконид усмехнулся и толкнул локтем своего  напарника  -  тот  тащил
Тассельхофа, держа его когтистой лапой за ворот.
     - Ну да, явится он за тобой, держи карман шире. Как только  слезет  с
ее постели, так сразу и явится.
     Карамон залился краской и мрачно нахмурился, и Тассельхоф,  глядя  на
великана, не на шутку встревожился. У кендера не было никакой  возможности
передать Карамону последние слова Таниса, и он с ужасом ждал, что  Карамон
сейчас все испортит - если только было еще что портить.
     Но богатырь только тряхнул головой с видом оскорбленного достоинства.
     - Вот увидишь: я выйду на волю еще до ночи,  -  пророкотал  он  своим
низким голосом. - Слишком многое мы с ним вместе прошли. Чтобы после этого
он меня бросил?..
     Была, однако, в его голосе некая  нота,  уловив  которую,  Тассельхоф
заерзал как мог, стараясь  придвинуться  поближе  к  Карамону  и  все  ему
объяснить. И тут сзади вскрикнула Тика. Тас вывернул  шею  и  увидел,  что
стражник рвет на  ней  блузку;  на  шее  девушки  уже  виднелись  кровавые
царапины  от  его  когтей.  Карамон  хотел  что-то  сказать,  но  опоздал.
Драконида постигла та же судьба, что и  посетителей  "Последнего  Приюта",
пробовавших оказывать юной официантке непрошеное внимание:  Тика  наотмашь
съездила по отвратительной змеиной морде.
     Разъяренный драконид швырнул Тику наземь и  схватился  за  кнут.  Тас
бросил быстрый  взгляд  на  Карамона  и  съежился,  готовясь  прощаться  с
жизнью...
     - Эй, ты там, полегче! - рявкнул Карамон. - А не то  пеняй  на  себя!
Повелительница Китиара велела нам выручить за девку никак не меньше  шести
серебряных монет, а как мы их выручим, если ты ее исполосуешь?
     Драконид призадумался... С одной стороны, Карамон  был  под  арестом.
Но, с другой стороны,  все  видели,  как  обласкала  его  товарища  Темная
Госпожа. Так стоило ли связываться со здоровяком  -  а  вдруг  и  он  тоже
пользуется ее милостивым расположением?.. Поразмыслив,  дракониды  решили,
что не стоило. Они грубо подняли Тику на ноги и повели пленников дальше...
     Тассельхоф облегченно вздохнул, но тут же на всякий случай  покосился
на Берема: что-то уж очень спокойным тот ему показался. И правда - судя по
всему. Вечный  Человек  пребывал  в  каком-то  ином  мире.  Взгляд  широко
раскрытых глаз был странно неподвижен, челюсть отвисла... Вид у  него  был
самое меньшее  полубезумный,  но,  казалось,  никаких  каверз  от  него  в
ближайшее время ждать не приходилось. Тас несколько успокоился: Карамон  и
без подсказки неплохо справлялся со своей ролью, да и с Тикой все  было  в
порядке. Срочной помощи не требовалось никому,  и  Тассельхоф  принялся  с
интересом разглядывать храмовый  комплекс  -  насколько  это  вообще  было
возможно, если учесть, что  драконид  по-прежнему  крепко  держал  его  за
шкирку.
     Кендер, впрочем, скоро пожалел о своем любопытстве. Нерака  выглядела
именно так, как и следовало выглядеть  обнищалой  древней  деревеньке,  от
века существовавшей ради обслуживания Храма, а теперь "украшенной"  еще  и
палаточным городком, разросшимся, точно семейство поганок после дождя.
     И надо всем этим, подобно каменному стервятнику,  высился  Храм.  Его
жуткий, непристойно искореженный силуэт господствовал даже над  горами  на
горизонте. Любой, попавший в Нераку, первым долгом обращал взгляд на  Храм
и с этого момента постоянно ощущал его присутствие. Куда бы он ни смотрел,
чем бы ни занимался. Храм все время пребывал с ним. Даже  ночью,  даже  во
сне...
     Тассельхоф посмотрел на него всего один раз и поспешно  отвел  глаза:
ему стало холодно и нехорошо. Но все  остальное  было  едва  ли  не  хуже.
Палаточный городок наводняли войска: дракониды и наемники-люди, гоблины  и
хобгоблины сновали по загаженным улочкам из пивнушек в  публичные  дома  и
обратно. Рабы из числа едва  ли  не  всех  рас  Кринна  сбивались  с  ног,
обслуживая хозяев и выполняя их самые  мерзкие  прихоти.  Овражные  гномы,
точно крысы, шастали под ногами в поисках съедобных отбросов. Смрад  стоял
неимоверный, на ум то и дело приходила Бездна.  День  был  в  разгаре,  но
улицы и площади покрывала темная тень,  холодная  совсем  по-ночному.  Тас
поднял глаза и увидел летучие цитадели во всем  их  грозном  величии.  Они
висели прямо над Храмом, а вокруг них вились стаи драконов...
     Поначалу  Тас  очень  надеялся,  что  ему  удастся-таки  вырваться  и
затеряться в толпе, - чему, чему, а этому  его  не  надо  было  учить.  Он
видел, как поводил глазами Карамон: верно, и великан подумывал о  том  же.
Но, пройдя всего  несколько  кварталов  и  разглядев  цитадели,  несшие  в
небесах свою бессонную стражу, Тас понял, что о побеге лучше сразу забыть.
К такому же решению пришел и Карамон: Тас видел, как  ссутулились  широкие
плечи богатыря...
     Исполнившись ужаса и  отвращения,  Тас  вдруг  вспомнил  о  Лоране  и
подумал: ведь ее держали где-то здесь! Эта мысль едва  не  сокрушила  даже
его неунывающий кендерский дух. Вокруг было сплошное зло  и  мрак,  зло  и
мрак, которого он попросту не мог себе вообразить, который не мог, не имел
права существовать на земле...
     А стражники знай волокли их вперед,  пинками  и  тычками  разгоняя  с
дороги дерущихся пьяных солдат, и у Таса опять-таки не было  ни  малейшего
шанса передать Карамону  наказ  Таниса.  Но  потом  случилась  неожиданная
остановка:  пришлось  пропустить  колонну  войск  Ее  Темного  Величества,
маршировавшую по улице. Тех, кто не успевал отскочить  прочь,  отшвыривали
драконидские офицеры. Самых нерасторопных сбивали  с  ног  и  затаптывали.
Стражи, ведшие спутников, поспешно прижали их  к  какой-то  полуобрушенной
стене и велели стоять на месте, пока не пройдет колонна.
     Маленького Тассельхофа едва не сплющило между Карамоном и драконидом,
который весьма кстати ослабил хватку, полагая, что даже у  кендера  должно
было хватить ума оставить мысль о побеге. Тас  по-прежнему  чувствовал  на
себе пристальный взгляд его черных змеиных глаз,  и  все  же  ему  удалось
протиснуться поближе к Карамону, так,  чтобы  великан  мог  услышать  его.
Чужих ушей кендер не опасался - слишком громко лязгали по камням сапоги.
     - Карамон! - прошептал он. - Слышишь меня, Карамон?..
     Карамон не повернул головы; он смотрел прямо перед собой,  и  лицо  у
него было каменное. Но Тас увидел, как дрогнуло веко.
     - Танис сказал, чтобы мы ему верили! - быстро-быстро зашептал кендер.
- Что бы ни случилось... и еще... чтобы мы продолжали  игру.  Кажется,  он
именно так выразился...
     Карамон нахмурился.
     - Он говорил по-эльфийски, - торопливо пояснил  Тас.  -  Знаешь,  там
было так шумно...
     Карамон не переменился в лице - разве только  помрачнел  еще  больше.
Тас передвинулся еще чуть-чуть, вжимаясь в каменную стену прямо за широкой
спиной великана.
     - Этот... Повелитель Драконов... - начал он неуверенно. - Это была...
Китиара, так?
     Карамон не ответил, только сжал зубы, а на шее  забилась  жилка.  Тас
вздохнул и, забыв обо всем, громко спросил:
     - Но ты ведь веришь ему, Карамон? Веришь, а? Потому что...
     И в это время страж-драконид безо всякого предупреждения  двинул  ему
кулаком в зубы. Тас с силой  ударился  затылком  о  камень  и,  скрученный
тошнотворной болью, тихо сполз наземь. Неясная тень склонилась над  ним...
У Тассельхофа все плыло перед глазами;  не  разглядев,  кто  это  был,  он
приготовился к новому удару...  Могучие  руки  ухватили  его  за  мохнатую
курточку и бережно подняли.
     - Говорил же, не трогайте! - проворчал Карамон.
     - Подумаешь, кендер. Эка важность, - плюнул драконид.
     Марширующая колонна почти миновала их. Карамон поставил Таса  наземь.
Тот  изо  всех  сил  пробовал  устоять,  но  мостовая   почему-то   упорно
выскальзывала у него из-под ног.
     - Я...  только  ты  не  сердись,  пожалуйста...  -  услышал  он  свой
собственный заплетающийся голос. - Ноги вот что-то...
     Он почувствовал,  как  его  снова  поднимают  в  воздух.  Протестующе
пискнул - и повис на железном плече Карамона, точно мешок с мукой.
     - Этот щенок кое-что знает, - прогудел рядом бас  Карамона.  -  Будем
надеяться, что вы не вовсе вышибли ему мозги. А то Темная Госпожа  вас  не
похвалит...
     - Мозги? Какие еще у кендера мозги? - хмыкнул драконид, но Тас,  даже
вися вниз головой,  расслышал  в  голосе  монстра  нотку  неуверенности  и
испуга.
     Они двинулись дальше. У Таса страшно болела  голова,  щеку  жгло.  Он
поднес руку к лицу и ощутил  на  пальцах  липкую  кровь:  когти  драконида
глубоко разорвали кожу. В ушах жужжало так, как будто в голове у него свил
гнездо целый рой пчел. Мир медленно вращался вокруг Таса, отчего в  животе
начинало что-то ворочаться. Да и подпрыгивать вверх-вниз на  закованной  в
латы спине Карамона тоже было удовольствие еще то...
     - Ну что, далеко еще? - Тас чувствовал, как вибрировал в груди низкий
голос богатыря. - Гаденыш-то не из легоньких!
     Вместо ответа драконид вытянул длинную, костлявую лапу.
     Огромным  усилием  отрешившись  от  головокружения  и  от  боли,  Тас
вывернул шею и посмотрел. Одного-единственного взгляда оказалось более чем
достаточно. Приближаясь, гигантское здание  росло  и  росло,  заполняя  не
только все поле зрения, но и разум.
     Тас беспомощно обмяк. Перед глазами у него начал собираться  какой-то
туман, и он сонно задумался, к чему бы это. Он еще успел расслышать чьи-то
слова:
     - В подземелья... под Храмом Ее Величества Такхизис, Владычицы Тьмы!

              6. ТАНИС ЗАКЛЮЧАЕТ СДЕЛКУ, А ГАКХАН РАЗНЮХИВАЕТ

     - Вина, может быть?
     - Спасибо, не хочется.
     Пожав плечами, Китиара  вытащила  кувшин  из  ведерка  со  снегом,  в
котором охлаждалось вино, и не спеша налила себе. Кроваво-красная жидкость
заструилась из хрустального графина в ее кубок. Опустив графин  обратно  в
ведерко, Китиара села напротив Таниса в кресло.
     Она сняла с головы драконий шлем,  но  латы  оставила  -  чешуйчатые,
полночно-синие, украшенные позолотой, они облегали ее гибкое тело,  словно
вторая кожа. Огоньки множества свечей играли на полированных  поверхностях
и отточенных гранях, окутывая Китиару прозрачным  сиянием.  Темные  кудри,
влажные от пота, завивались кругом лица, карие глаза  поблескивали  из-под
длинных ресниц.
     - Зачем ты здесь, Танис? - негромко спросила  она,  водя  пальцем  по
краю кубка и не сводя глаз с полуэльфа.
     - Сама знаешь, - ответил он коротко.
     - Лорана, конечно, - сказала Китиара.
     Танис передернул плечами, стараясь ничем не выдать себя и  смертельно
боясь, что эта женщина, временами понимавшая его лучше, чем  он  сам  себя
понимал, сумеет прочесть самые его сокровенные мысли.
     - Ты пришел один? - отпив вина, спросила Китиара.
     - Да, - ответил он, глядя ей прямо в глаза.
     Китиара подняла бровь: она явно не верила ни единому его слову.
     - Флинт умер, - сказал он, и голос его сорвался. Даже в такой  момент
мысль о друге причиняла ему жестокую боль. - А Тассельхоф скрылся куда-то,
- добавил он. - Я не смог его разыскать. Собственно, я и  не  хотел  брать
его сюда с собой...
     - Понятно, - кривя губы,  ответила  Китиара.  -  Так  значит.  Флинта
больше нет...
     - Как и Стурма, - не в силах удержаться, сказал Танис сквозь зубы.
     Китиара вскинула глаза.
     - Перипетии войны, дорогой мой, - сказала она. - Мы с  ним  оба  были
солдатами - и он, и я. Он понимает. Его дух не держит на меня зла.
     И Танис поперхнулся готовыми сорваться словами. Она была права. Стурм
действительно все понял бы.
     Несколько мгновений Китиара молча  всматривалась  в  лицо  полуэльфа.
Потом опустила звякнувший кубок на столик.
     - А что слышно о моих братьях? - спросила она. - Где они?
     - Может, сразу уж оттащишь меня в свои  подземелья  и  допросишь  как
следует? - зарычал Танис. Вскочив с кресла,  он  принялся  расхаживать  по
роскошно обставленной комнате.
     Китиара задумчиво улыбнулась каким-то собственным мыслям.
     - Да, - сказала она наконец. - Я могла бы тебя допросить как следует.
И ты заговорил бы, дорогой мой Танис. Еще как заговорил бы.  Ты  рассказал
бы мне все, что я пожелала бы услышать, а потом принялся бы умолять, чтобы
я спросила о чем-нибудь еще. Наши палачи не  только  искусны,  но  и  всей
душой преданны своему  многотрудному  делу...  -  Томно  потянувшись,  она
встала и подошла к Танису. Держа в одной руке кубок с  вином,  другую  она
положила ему на грудь. Ее пальцы медленно скользнули по его  плечу.  -  Но
это не допрос, Танис, - проговорила она. - Имеет сестра право узнать,  где
ее братья? Где они, Танис?
     - Не знаю, - буркнул он. Крепко перехватил ее запястье и снял ее руку
со своего плеча. - Оба так и пропали в Кровавом Море...
     - И Человек Зеленого Камня?
     - Да... И Человек Зеленого Камня.
     - А ты уцелел? Каким же образом?
     - Меня спасли морские эльфы.
     - Так, может быть, они спасли и других?
     - Может, спасли, а может, и нет. Я-то, в конце концов,  эльф,  а  все
остальные были людьми.
     Китиара долго смотрела на него молча... Он все еще держал ее руку. Он
сам не отдавал себе отчета в том, что под ее  пронизывающим  взглядом  его
пожатие изменилось...
     - Пусти, мне больно, - прошептала Китиара.  -  Зачем  же  ты  пришел,
Танис? Отбивать Лорану? Один?.. Даже ты не настолько глуп, чтобы...
     - Нет, - сказал Танис и еще крепче сжал ее руку. - Я  хочу  заключить
сделку. Забирай меня. Кит. А ее отпусти.
     Ее глаза округлились... но потом она откинула голову и расхохоталась.
Быстрым движением, без видимого усилия, высвободилась она из его хватки и,
вернувшись к столу, налила себе еще вина.  Обернувшись,  она  усмехнулась,
глядя на него через плечо.
     - А кто ты, собственно, такой, чтобы я пошла на этот обмен?
     И опять засмеялась. Танис почувствовал, что неудержимо краснеет.
     - Я пленила их Золотого Полководца, Танис, - посмеиваясь,  продолжала
она. - Их живой талисман, их прекрасную воительницу-эльфийку. Она, кстати,
была очень даже неплохим полководцем. Как-никак, добыла для  них  Копья  и
научила этих олухов сражаться. Добрых драконов привел назад ее братец,  но
и это приписали, конечно же, ей. Она сохранила единство Рыцарства  -  если
бы не она, они уже давно передрались бы между собой. И ты хочешь, чтобы  я
обменяла ее на... - тут она сделала презрительный жест, - ...на  какого-то
никому не  известного  полуэльфа,  бродяжничающего  по  свету  в  обществе
кендеров, варваров и гномов!.. - При этом на Китиару напал такой смех, что
ей пришлось сесть и утереть ладонью глаза. -  Нет,  Танис,  право  же,  ты
слишком высоко себя ставишь. С чего ты  взял,  что  я  тебя  возьму?  Ради
любви?..
     Голос ее при этом, однако, едва заметно переменился, а смех прозвучал
чуть-чуть натянуто. Она нахмурилась и принялась крутить кубок в руках.
     Танис ей ничего не ответил. А  что  он  мог  сказать?  Ему  только  и
оставалось, что стоять перед ней с  неистово  пылающими  ушами...  Китиара
наконец опустила глаза.
     - А что будет, если, предположим, я скажу "да"?  -  холодно  спросила
она наконец. - Что ты можешь дать мне взамен того, что я при этом потеряю?
     Танис набрал полную грудь воздуха...
     - У тебя погиб первый полководец, Бакарис, -  произнес  он,  стараясь
говорить ровным голосом. - Я знаю. Тас рассказал мне, как он убил  его.  Я
занял бы его место.
     - Поступил бы на службу... в наши войска?.. - Теперь в глазах Китиары
было неподдельное изумление.
     - Да. - Танис крепко сжал зубы и продолжал с горечью: - Мы  и  так  и
так проиграли. Я же видел ваши летучие цитадели. Нам не победить вас, даже
если бы Драконы Белокамня  остались.  А  они  не  останутся:  люди  им  не
доверяют... Что же до меня, мне, в сущности,  все  равно.  Я  хочу  только
одного - чтобы Лорана ушла отсюда живой и невредимой.
     - А что, пожалуй, ты действительно способен на это, - поражаясь, тихо
выговорила Китиара. Долго-долго она молча смотрела на него, потом сказала:
- Надо подумать...
     Что-то мешало ей. Тряхнув головой, она  одним  глотком  допила  вино,
поставила кубок и поднялась.
     - Я подумаю, - повторила она. - Но сейчас  я  должна  оставить  тебя,
Танис. Сегодня вечером - большой сбор Повелителей. Они съехались  со  всех
концов. Ансалона, чтобы присутствовать на нем. Кстати, ты совершенно  прав
- вы действительно  проиграли  войну,  и  сегодня  мы  будем  решать,  как
сокрушить железным кулаком  жалкие  остатки  сопротивления.  Так  вот,  ты
будешь сопровождать меня. Я представлю тебя Ее Темному Величеству...
     - А Лорана? - настаивал Танис.
     - Я сказала, что подумаю! - вертикальная  морщинка  прорезала  чистый
лоб между пушистыми бровями  воительницы.  Голос  ее  был  резок:  -  Тебе
принесут церемониальные латы. Одевайся и будь готов: начало примерно через
час... - И она направилась к двери, но все-таки обернулась к нему еще раз.
- Мое решение будет зависеть от твоего поведения нынче вечером, - негромко
проговорила она. - И запомни, Полуэльф: с этого мгновения ты служишь мне!
     Карие глаза горели холодным огнем, словно два  золотистых  самоцвета.
Он почти физически ощутил волю  этой  женщины  -  казалось,  могучая  рука
пыталась вдавить его в  гладкий  мраморный  пол.  За  ней  была  вся  мощь
драконидских  армий,  за  ее  спиной  угадывалась  тень  Владычицы   Тьмы,
сообщавшая ей странную силу, которую Танису приходилось уже замечать...
     И  внезапно  он  с  удивительной  ясностью  осознал  разделявшую   их
пропасть. Она была человеком - в высшей степени  человеком.  Только  людям
была присуща жажда власти, позволявшая так легко совращать  эти  неуемные,
страстные души. Короткие жизни людей были подобны  кострам.  Одни  из  них
горели чистым и ясным светом  -  как  одинокая  свеча  Золотой  Луны,  как
расколовшееся солнце Стурма. Другие... другие были пожаром, сжигающим  все
на своем пути. И этот пожар подстегивал его холодную,  ленивую  эльфийскую
кровь, разжигая что-то и в нем самом. Танис вдруг увидел себя  как  бы  со
стороны и понял, во что может превратиться. Он видел сгоревших в  страшном
пламени Тарсиса. Обугленная плоть. Черное, неподвижное сердце...
     Вот, значит, какую цену ему предстояло платить. Он принесет на алтарь
этой женщины свою душу - точно так, как другие оставляли  горстки  серебра
на подушках блудниц. Что ж, Лорана достаточно настрадалась из-за него. Его
смерть не освободит ее, а жизнь - ТАКАЯ жизнь - может.
     Танис медленно поднес руку к сердцу и поклонился.
     - Я повинуюсь, мой Повелитель, - сказал он.

     Китиара вихрем ворвалась в свои личные апартаменты.  Она  была  не  в
силах навести порядок в собственных мыслях. Кровь в жилах  так  и  кипела:
неистовое возбуждение, восторг, торжествующее чувство  победы  -  все  это
пьянило ее куда больше выпитого вина. И все же  где-то  на  самом  дне,  в
глухом углу разума  затаилось  сомнение,  невероятно  раздражавшее  Темную
Госпожу. Тщетно старалась она отрешиться от него  и  выкинуть  из  головы.
Какое там! Когда она вошла  к  себе,  отвратительное  сомнение  неожиданно
обрело плоть.
     Слуги, как выяснилось, не ждали ее так скоро. Факелы по  стенам  были
не зажжены, камин полон дров, но не растоплен. Раздраженно потянулась  она
к шнуру звонка, намереваясь хорошенько взгреть  лентяев,  -  небось  сразу
забегают...
     Холодная костлявая рука сомкнулась у нее на запястье.
     Прикосновение этой руки пронизало могильным холодом все ее  существо,
едва не остановив сердце. Ахнув от боли, Китиара попыталась вырваться,  но
рука держала крепко.
     - Так ты не забыла нашего договора?..
     - Нет! С чего ты взял? - ответила Китиара, не давая страху  вырваться
на поверхность. И властно приказала: - Пусти!
     Холодные пальцы неторопливо разжались. Китиара тотчас отдернула руку,
растирая запястье, успевшее побелеть.
     - Эльфийка достанется тебе,  как  я  и  обещала,  -  сказала  она.  -
Разумеется, только после того, как с ней покончит Владычица...
     - Конечно. В ином случае она мне и ни к чему. Лживая женщина  мне  не
нужна - как и тебе не нужен мертвый мужчина...
     Порождение тьмы неприятно растягивало слова. Китиара  скривила  губы,
глядя  на  бледное,  прозрачное  лицо  и  светящиеся  глаза  над   черными
рыцарскими латами.
     - Что за глупости. Сот, - сказала она и дернула шнур. В эту минуту ей
просто необходим был  свет.  -  Я-то  вполне  способна  отделять  плотские
удовольствия от нужд дела. В отличие от тебя, между прочим.
     - Ну и на что тебе в таком случае полуэльф? - спросил государь Сот, и
ей, как всегда, показалось, будто голос его доносился из подземных глубин.
     - Он будет моим. Весь, с потрохами,  -  ответила  Китиара,  продолжая
тереть помятую руку.
     Влетевшие слуги опасливо косились на Темную Госпожу:  о  вспышках  ее
гнева слагались легенды. Но Китиаре, занятой своими мыслями,  было  не  до
них. Государь Сот, избегая свечей, отступил в тень.
     - Единственный способ полностью подчинить его - это уничтожить Лорану
у него на глазах, - продолжала Китиара.
     - Чем ты, без сомнения, завоюешь его любовь, - хмыкнул государь Сот.
     - Без его любви я как-нибудь обойдусь! - коротко рассмеялась Китиара.
Стащила перчатки и принялась расстегивать латы. - Мне нужен только он сам.
Если она останется жить - он до конца дней своих только  и  будет  думать,
что о ней и о той благородной жертве, которую он принес ради нее. Не-ет, я
раздавлю его в пыль. В слизь. И тогда буду делать с ним, что захочу.
     - Только вот долго ли? - ядовито поинтересовался Сот. - Его освободит
смерть.
     Китиара пожала плечами. Слуги, сделав свое дело, убрались вон. Темная
Госпожа стояла посреди  ярко  освещенной  комнаты  и  молча  размышляла  о
чем-то. Она частью сняла с себя доспехи и держала за ремешок свой драконий
шлем.
     - Он солгал мне, -  тихо  проговорила  она  спустя  некоторое  время.
Швырнула шлем на столик,  уронив  и  разбив  пыльную  фарфоровую  вазу,  и
заходила по комнате. - Солгал! Мои братья не погибли в Кровавом  Море.  По
крайней мере один из них жив, это я точно  знаю.  А  стало  быть...  стало
быть, жив и Вечный Человек! - И  Китиара  порывисто  распахнула  дверь.  -
Гакхан!.. - закричала она.
     В комнату поспешно вбежал драконид.
     - Ну как? - спросила она. - Нашли уже того капитана?
     - Нет еще. Повелитель, - отвечал драконид. Монстр был тот самый,  что
когда-то выследил Таниса, сбежавшего из гостиницы в Устричном, тот  самый,
что заманил в ловушку Лорану. - Он как раз сменился. Повелитель, - добавил
драконид таким тоном, как будто это все объясняло.
     Что ж, это действительно объясняло, и Китиара кивнула:
     - Обыщи каждую пивнушку, перерой все дома с  девками,  но  отыщи  его
непременно. Приволоки его сюда. Закуй в кандалы, если понадобится. Я  сама
допрошу его, когда вернусь с собрания Повелителей. Хотя нет,  постой...  -
Китиара помедлила, потом продолжала: - Вот что, допроси его  сам.  Выясни,
действительно ли полуэльф был один, как он сам утверждает. Возможно, с ним
явились другие. И если это в самом деле так...
     Драконид поклонился:
     - Сейчас же сообщу, мой Повелитель.
     Китиара жестом отпустила его,  и  драконид,  отдав  еще  один  низкий
поклон, вышел и притворил за собой дверь. Постояв немного в  задумчивости,
Китиара раздраженно провела пятерней по темным  кудрям  и  вновь  занялась
ремнями и застежками лат.
     - Ты тоже пойдешь сопровождать меня  нынче  вечером,  -  сказала  она
государю  Соту,  не  глядя  на  призрак.  Она  знала,  что  Рыцарь  Смерти
по-прежнему был здесь, подле нее. - Будешь следить внимательно. Повелителю
Ариакасу вряд ли понравится то, что я намерена сделать...
     Бросив на пол последний кусок чешуйчатого  металла,  Китиара  скинула
кожаную  рубашку  и  синие  шелковые  штанишки.  Потянулась,   наслаждаясь
свободой, и оглянулась через плечо: как-то принял государь Сот  ее  слова?
Его не оказалось на месте!  Вздрогнув  от  неожиданности,  Китиара  быстро
оглядела комнату...
     Рыцарь-призрак  стоял  возле  столика,  на  котором  среди   обломков
разбитой вазы лежал ее драконий шлем. Вот он махнул бесплотной рукой  -  и
фарфоровые крошки поднялись в воздух и  повисли  перед  ним.  Силой  своей
магии удерживая их на весу. Рыцарь Смерти повернулся к Китиаре. Она стояла
перед ним совершенно  нагая.  Свет  пламени  золотил  ее  загорелую  кожу,
придавал густой блеск темным волосам.
     - Ты все-таки женщина, Китиара, - медленно проговорил  государь  Сот.
Его оранжевые глаза загадочно мерцали. - И ты влюблена.
     Не было заметно, чтобы он подал какую-нибудь команду, но осколки вазы
осыпались на пол. Он шагнул вперед и наступил на них прозрачным  башмаком,
не оставив следа.
     - И тебе больно, - тихо продолжал, он, подойдя к Китиаре вплотную.  -
Не обманывайся. Темная Госпожа. Делай с ним что хочешь, но  этот  полуэльф
всегда пребудет твоим господином. Даже и в смерти.
     И государь Сот растворился в тенях, а Китиара еще долго стояла  перед
очагом, глядя в огонь.  Уж  не  ее  ли  судьбу  чертили  летучие  огненные
письмена?..

     Гакхан торопливо шагал дворцовыми  коридорами,  лязгая  по  мраморным
полам когтистыми лапами, и мысли драконида неслись в  такт  стремительному
шагу:  его  вдруг  осенило,  где,  скорее  всего,  можно   будет   застать
одноглазого капитана. Заметив  двоих  своих  соплеменников,  состоявших  у
Китиары на побегушках - они бездельничали в конце коридора, - Гакхан велел
им следовать за собой. Они повиновались беспрекословно. С некоторых пор  у
Гакхана не было  никакого  армейского  чина,  но  официально  он  числился
военным советником при Темной Госпоже. А неофициально - ее личным убийцей.
     Гакхан служил ей уже достаточно долго. Когда ушей Владычицы Тьмы и ее
приспешников достигли слухи о  голубом  хрустальном  жезле,  мало  кто  из
Повелителей Драконов обратил на них внимание. Они были заняты войной  и  с
упоением истребляли все живое на севере Ансалона,  -  подумаешь,  какой-то
исцеляющий жезл!.. "Мы подкинем ему работенки!"  -  смеялся  на  тогдашнем
Военном Совете Повелитель Ариакас...
     Только два Повелителя отнеслись к исчезновению жезла очень  серьезно.
Один правил той частью Ансалона, где появился похищенный жезл, второй же в
тех местах родился и вырос. Один был темным жрецом, второй -  несравненной
воительницей. Оба знали, какой вред их делу могла нанести подобная весть о
возвращении древних Богов.
     Двое Повелителей действовали очень по-разному. Возможно, оттого,  что
пребывали в разных частях света. Повелитель  Верминаард  разослал  во  все
стороны  целые  тучи  драконидов,  гоблинов  и   хобгоблинов,   снабженных
описаниями жезла. Китиара послала одного Гакхана.
     Но именно Гакхан прошел по следу Речного Ветра - и жезла -  до  самой
деревни кве-шу. И именно  он  руководил  налетом  на  варварскую  столицу,
методически истребив большинство ее жителей в поисках жезла.
     Вскоре, однако, ему пришлось покинуть земли кве-шу: ему донесли,  что
жезл объявился в Утехе. Драконид немедленно отправился  в  городишко  -  и
опоздал на несколько недель. Зато ему удалось выяснить,  что  к  варварам,
несшим жезл, присоединилась кучка каких-то искателей приключений.  Местные
жители, у которых  Гакхан  "наводил  справки",  утверждали,  что  спутники
варваров были жителями Утехи.
     Гакхану пришлось принимать решение: либо идти  дальше  по  следу  без
особой надежды настичь маленький отряд, намного  обогнавший  его,  -  либо
вернуться к Китиаре и сообщить  ей  словесные  описания  путешественников.
Мало ли, вдруг она узнает земляков. И, если так, она сможет рассказать ему
о  них  что-нибудь  такое,  что  даст  ему  возможность  предугадывать  их
дальнейшие действия...
     И он решил  вернуться  к  Китиаре,  сражавшейся  на  севере,  оставив
тысячные армии Повелителя Верминаарда гоняться за жезлом. Как же удивилась
Китиара, ознакомившись с описаниями путешественников и признав в них своих
собственных единоутробных братьев, нескольких старых товарищей по оружию и
бывшего любовника в придачу!..  Поразмыслив,  она  усмотрела  за  внешними
событиями сокрытое действие величайших сил. Ибо  сплотить  такую  компанию
разношерстных скитальцев в единый и отлично действующий кулак  могло  лишь
высшее предназначение. Она немедленно сообщила о своих опасениях Владычице
Тьмы, и без того немало обеспокоенной грозным знамением - исчезновением  с
небосвода  созвездия  Доблестного  Воителя.  Владычица  поняла:   Паладайн
вернулся на Кринн и борется с нею. И успел нанести ей уже немалый ущерб.
     Китиара же вновь послала Гакхана по следу. Сметливый драконид шаг  за
шагом вычислил весь  путь  наших  героев  от  Пакс  Таркаса  до  гномского
королевства. Это он крался за ними до самого Тарсиса, где с его подачи  их
должна была схватить Темная Госпожа. И непременно схватила бы, не вмешайся
в последний момент Эльхана Звездный Ветер, на своих грифонах  умчавшая  их
от погони.
     Делать  нечего,  Гакхан  терпеливо  отправился  дальше.  От  него  не
укрылось и то, что маленький отряд разделился. Сначала пришло сообщение из
Сильванести, - оттуда был изгнан зеленый гигант. Циан  Кровавый  Губитель.
Потом с Ледяной Стены пришла весть о том, что Лорана  покончила  с  темным
эльфийским магом, Феал-хасом. О "глазах дракона" Гакхан тоже знал все  или
почти все, - одно Око погибло, а другим завладел тот хилый маг.
     Это  Гакхан  крался  за  Танисом  в  продутом  ветрами  Устричном   и
навел-таки Темную Госпожу на  "Перешон".  Что  поделаешь,  -  тут,  как  и
прежде, ему удалось нанести  им  шах,  но  не  окончательный  мат.  Однако
драконид не  отчаивался.  Он  хорошо  знал  своего  противника  и  отлично
представлял себе,  какая  великая  сила  ему  противостояла.  Ставки  были
воистину высокие. Высочайшие...
     Вот с какими мыслями покинул  он  Храм  Ее  Темного  Величества,  где
Повелители Драконов уже собирались на свой Высший Совет. Гакхан  вышел  на
улицы Нераки. День  догорал,  но  было  еще  светло.  Солнце  клонилось  к
горизонту, и летучие цитадели более не заслоняли его лучей. Багровый  диск
висел как раз над горами, заливая кровью снеговые вершины...
     Человеку-ящеру  некогда  было  любоваться  закатом.  Его  глаза   уже
обшаривали  закоулки  палаточного  городка.  Там  было   почти   пусто   -
большинство  драконидов  нынче  вечером  сопровождало  своих  Повелителей.
Повелители не доверяли ни Владычице, ни друг другу. В чертогах  Богини  не
раз уже происходили  убийства  -  и,  надобно  думать,  будут  происходить
впредь.
     Вообще-то.  Гакхану  до  этого  не  было  дела.  Даже  напротив:  это
значительно облегчало его службу. Он  быстро  повел  своих  драконидов  по
вонючим, замусоренным улочкам. Он мог бы и не  ходить  с  ними  лично,  но
предпочел не рисковать. Любое упущение может кончиться плохо, когда имеешь
дело с Богами.  К  тому  же  некое  чувство  отчетливо  побуждало  Гакхана
спешить.   Дуновения   малозначительных   событий    определенно    начали
закручиваться чудовищным вихрем, и он,  Гакхан,  стоял  посередине.  Скоро
разразится буря, и Гакхану вовсе не улыбалось оказаться на скалах...
     - Сюда, - сказал он, остановившись у входа в пивную палатку. Рядом на
столбике красовалась вывеска - "Око Дракона", а подле  нее  -  табличка  с
коряво  нацарапанной  надписью  на  Общем:  "Драконидам  и  гоблинам  вход
воспрещен". Гакхан приподнял замызганную дверную  занавеску  и  немедленно
увидел свою жертву. Он откинул занавеску и шагнул внутрь.
     Пивнушка встретила  их  ужасающим  шумом.  Люди,  успевшие  порядочно
нагрузиться,  при  виде  драконидов  начали  тыкать  в  них   пальцами   и
выкрикивать обидные прозвища.  Но  Гакхан  откинул  капюшон,  прикрывавший
лицо, и гам сразу стих. Все узнали подручного  Повелительницы  Китиары.  В
вонючей, продымленной таверне воцарилась тяжелая тишина. Люди  со  страхом
косились на драконидов и сутулились над своими кружками.  Каждый  старался
привлекать к себе поменьше внимания...
     Блестящие черные глаза Гакхана быстро обежали толпу.
     -  Вон  тот,  -  указал  он  своим  воинам  на  одного   из   пьяниц,
навалившегося на стойку.  Двое  драконидов  мигом  подхватили  одноглазого
капитана, и тот, несмотря на хмель, перепугался отчаянно.
     - Наружу, - распорядился Гакхан.
     Не обращая никакого внимания  на  мольбы  и  протесты  недоумевающего
капитана, а также на злобные взгляды и невнятные угрозы  толпы,  дракониды
выволокли воина наружу и потащили  его  за  палатку,  Гакхан  не  торопясь
последовал за ними.
     Бывалые стражники живо привели капитана в  состояние,  пригодное  для
членораздельной беседы. Его  хриплые  вопли  наверняка  отбили  аппетит  у
многих постояльцев "Ока Дракона", но, так или иначе, вскоре он был  вполне
способен отвечать на вопросы.
     - Сегодня  после  полудня  ты  арестовал  офицера.  За  дезертирство.
Припоминаешь?
     Капитану пришлось сегодня иметь дело  со  множеством  офицеров...  он
человек занятый, а они все так похожи... Гакхан кивнул своим драконидам, и
они снова взялись за дело.
     Капитан взвыл от боли. Да, да!!! Он припомнил!!!.. Только там был  не
один офицер, а два...
     - Два? - у Гакхана загорелись глаза. - Опиши второго!
     - Человек... здоровый такой... ужас  какой  здоровый,  латы  чуть  не
трещали. Они вели пленников...
     - Пленников? - раздвоенный язык так  и  заметался  в  зубастой  пасти
Гакхана. - Опиши!
     Капитан с готовностью повиновался.
     - Женщина, рыжая такая, титьки как у...
     - Дальше! - рявкнул Гакхан. Его когтистые лапы дрожали. Он зыркнул на
сопровождающих, и те еще разок как следует тряхнули капитана. Всхлипывая и
захлебываясь словами, одноглазый принялся описывать остальных.
     - Кендер, говоришь? - повторял Гакхан. Ему не стоялось  на  месте  от
возбуждения. - Продолжай! Как-как? Седобородый старик?.. -  Он  озадаченно
замолчал. Неужели старый маг? Нет, вряд ли они взяли бы старого,  впавшего
в детство дурня на такое важное и невероятно опасное дело. Но если не  он,
тогда кто? Какой-нибудь случайный попутчик?.. - Поподробнее о  старике!  -
велел Гакхан капитану.
     Одноглазый лихорадочно рылся в памяти, затуманенной винными парами  и
болью. Старик... ничего особенного... белая борода...
     - Сутулый? - нетерпеливо подсказывал Гакхан.
     Нет, не сутулый. Высокий,  широкоплечий...  голубоглазый...  Странные
такие глаза... Капитан готов был потерять сознание. Гакхан  сгреб  его  за
шею и хорошенько сдавил.
     - Глаза!
     Капитан с  немым  ужасом  смотрел  на  драконида  -  Гакхан  медленно
выдавливал из него жизнь. Потом он с трудом прохрипел несколько слов...
     - Молодые глаза! Слишком молодые глаза! - в восторге повторил Гакхан.
- Где эти люди?
     Выслушав ответ капитана, он  с  силой  отшвырнул  одноглазого  прочь.
Раздался треск.
     Вихрь набирал силу. Гакхан чувствовал, как  его  возносит  все  выше.
Одна-единственная мысль била драконьими крыльями у него в  мозгу.  Покинув
палаточный  городок,  Гакхан  кинулся  со  своими  подручными  прямиком  в
храмовые подземелья...
     Вечный Человек! Вечный Человек! Вечный Человек!..

                         7. ХРАМ ВЛАДЫЧИЦЫ ТЬМЫ

     - Тас!
     - Отвяжись... больно...
     - Знаю, Тас,  но  ничего  не  поделаешь,  надо.  Открой  глаза,  Тас!
Пожалуйста!..
     Назойливый голос, полный страха, немного разогнал болезненный  туман,
окутавший сознание кендера. Какая-то часть  его  разума  буквально  криком
кричала, требуя, чтобы Тас немедля очнулся.  Другая  же  часть  стремилась
соскользнуть обратно в темноту. Правду сказать, там, в темноте, было  мало
хорошего, но все-таки там  не  было  боли,  которая,  он  знал,  только  и
дожидалась момента, чтобы...
     - Тас! Ну Тас же!..
     Чьи-то руки трепали его по щекам. Голос, сиплый от сдавленного ужаса,
продолжал шептать его имя. И кендер понял, что  выбора  у  него  не  было.
Хочешь не хочешь, приходи  в  себя,  и  точка.  А  кроме  того,  добавляла
беспокойная  часть  его  рассудка,  если  будешь  валяться  -  как  раз  и
пропустишь что-нибудь интересное!
     - Благодарение Богам... - выдохнула Тика, когда Тассельхоф наконец-то
широко открыл глаза и уставился на нее. - Как ты себя чувствуешь?
     - Спасибо, премерзко, - хрипло ответил Тас,  пытаясь  приподняться  и
сесть. Как он и предвидел, боль только этого и дожидалась.  Она  выскочила
из какого-то темного угла и накинулась на него. Тас со стоном схватился за
голову.
     - Бедненький... - Тика погладила его по волосам.
     - Я знаю. Тика, ты хочешь как лучше, - ответил страдалец, - но  можно
тебя попросить...  не  надо  меня  гладить.  Меня  от  этого  точно  гномы
молотками...
     Тика поспешно отдернула руку. Кендер огляделся по сторонам, насколько
вообще это было возможно с одним глазом - второй заплыл наглухо.
     - Где это мы?..
     - В храмовых подземельях, - негромко ответила Тика. Тас,  сидевший  с
нею  рядом,  чувствовал,  что  ее  так  и  трясло  от  страха  и   холода.
Оглядевшись, он сразу понял причину: его и самого  передернуло.  С  тоскою
припомнил он добрые старые времена, когда слово "страх" ему было неведомо.
Ему, кендеру, следовало бы теперь с ума сходить от восторга и любопытства.
Он ведь оказался в совершенно незнакомом месте,  причем  наверняка  полном
потрясающих диковин, только и ждущих, чтобы их оценили...
     Но теперь он знал,  что  здесь  таилась  также  и  смерть.  Смерть  и
страдание. Слишком многим уже довелось  их  вкусить.  Мысли  его  невольно
обратились к Флинту, Стурму, Лоране... Что-то переменилось в нем.  Никогда
уже он не будет таким, как остальные его соплеменники. Он познал горе, а с
ним и страх: страх не за себя - за других. За тех, кого он  любил.  И  Тас
непоколебимо решил: лучше уж он погибнет сам,  чем  позволит  умереть  еще
кому-нибудь, кто был ему дорог.
     Ты выбрал темный путь, но у тебя хватит мужества пройти его до конца.
Так сказал ему Фисбен.
     Неужели действительно хватит, спросил себя Тас. Как-то не  верится...
Он тяжело вздохнул и уткнулся в ладони лицом.
     - Не смей, Тас! Слышишь, не смей!.. - тотчас же затрясла его Тика.  -
Не вздумай помирать, ты нам нужен!
     Он сделал усилие и поднял больную голову.
     - Да я в порядке, - выговорил он тупо. - А где Карамон с Беремом?
     - Вон там, - Тика ткнула  пальцем  в  дальний  конец  камеры.  -  Нас
заперли всех вместе, пока кто-то там не придет и  не  решит,  что  с  нами
делать... Какой молодец Карамон! - добавила она гордо, бросив  восхищенный
взгляд на богатыря,  который,  устроившись  в  уголке,  всем  своим  видом
изображал  оскорбленное  достоинство:  поместить  его,  офицера,  в  одном
каземате с "пленниками"!.. Потом на лицо Тики снова легла тень страха. Она
притянула Таса к себе: - Ох, боюсь я за  Берема...  Он,  по-моему,  с  ума
сходит!
     Тассельхоф быстро глянул на Вечного Человека. Тот сидел на холодном и
грязном каменном полу, устремив взгляд в  пространство  и  склонив  голову
набок, словно к чему-то  прислушиваясь.  Фальшивая  борода,  изготовленная
Тикой из козьей шерсти, свалялась и местами  вылезла.  Вот-вот  отвалится,
испуганно сообразил Тас и поспешно оглянулся на дверь.
     Подземелья представляли собой сложную систему коридоров, выдолбленных
в скальном основании Храма. Коридоры расходились во все стороны из  одного
центра, в котором помещалась караульная - небольшая  круглая  комната  под
винтовой  лестницей,  выходившей  на  первый  этаж  собственно  Храма.   В
караульной, за облезлым  столом,  под  чадившим  на  стене  факелом  сидел
крупный хобгоблин. Он невозмутимо жевал краюху хлеба, запивая ее чем-то из
большого кувшина. Над его головой висело  проволочное  кольцо  с  ключами:
вероятно, хобгоблин был главным тюремщиком. Он  не  обращал  на  спутников
никакого внимания, а может, смекнул Тас, как следует и не видел  их,  -  в
подземельях было темновато, а камера находилась в доброй  сотне  шагов  от
него.
     Осторожно подобравшись к двери, Тас выглянул между прутьями, стараясь
рассмотреть, что там в глубине коридора. Послюнив палец, он поднял его над
головой и решил, что коридор  вел  на  север.  Вонючие  факелы  коптили  и
трещали в сыром воздухе. Обширная камера  неподалеку  была  битком  набита
драконидами и гоблинами, видимо, отсыпавшимися  после  буйной  попойки.  В
дальнем конце коридора виднелась массивная железная дверь. Она была слегка
приоткрыта. Тас напряг слух и расслышал доносившиеся из-за  двери  голоса,
тихие стоны. Другое отделение подвалов, вспомнив о  своем  прошлом  опыте,
рассудил Тас. Наверное, тюремщик оставил дверь приоткрытой, чтобы  слушать
в промежутках между обходами, не бунтуют ли узники.
     - Ты права. Тика, - прошептал Тассельхоф. - Мы тут вроде как в камере
предварительного заключения - ждем, пока нами распорядятся!
     Тика кивнула.  Блеф,  предпринятый  Карамоном,  может,  и  не  вполне
одурачил охранников, но охоту к поспешным решениям у них все-таки отбил.
     - Пойду поговорю с Беремом, - сказал Тас.
     - Не стоит, Тас... - Тика неуверенно покосилась на Вечного  Человека,
но Тас, не слушая, метнул последний взгляд на тюремщика и на  четвереньках
пополз к Берему - надо же было наконец подклеить эту несчастную бороду. Он
подобрался к нему и уже протянул  руку,  но  тут  Берем  вдруг  взревел  и
кинулся прямо на кендера.
     Тас шарахнулся и испуганно взвизгнул, но Берем его как будто  даже  и
не увидел. Перелетев через кендера, он  с  нечленораздельным  воплем  всем
телом обрушился на дверь.
     Карамон вскочил на ноги. Вскочил и тюремщик.
     Карамон все еще пытался изображать из  себя  незаконно  арестованного
офицера. С деланной свирепостью глянул он на  поверженного  Тассельхофа  и
проворчал, почти не шевеля губами:
     - Что ты ему сделал?
     - Н-ничего! Честно, Карамон, ничего! - заикался Тас. - Он...  у  него
крыша поехала!
     Берем, казалось, действительно обезумел. Не обращая внимания на боль,
он раз за разом бросался на прутья решетки, силясь их выломать. Но  прутья
не поддавались, и тогда он обхватил их руками и попытался раздвинуть.
     - Я иду, Джесла!.. - кричал он. - Не уходи! Прости меня!..
     Тюремщик  встревоженно  вытаращил  поросячьи  глазки  и,  подбежав  к
лестнице, закричал что-то наверх.
     - Стражу зовет, - буркнул Карамон. - Слушайте, надо срочно  успокоить
его. Тика, ты...
     Но Тика была уже подле Берема. Ухватив его за руку, она заговорила, с
ним, умоляя остановиться. Охваченный неистовством, он сперва не слушал ее,
более того - грубо отшвыривал девушку прочь. Но  Тика  гладила  его  руку,
успокаивающе похлопывала по плечу и говорила, говорила... и наконец  Берем
начал вроде бы притихать. По крайней мере, решетку больше не тряс - просто
стоял, держась за прутья. Накладная борода валялась под  ногами,  по  лицу
тек пот, а кое-где и кровь - он ведь поначалу таранил дверь головой.
     Со  стороны  лестницы  послышался  лязг  -  на  зов  тюремщика  бегом
примчались два драконида. Они двинулись по коридору, держа наготове кривые
мечи, тюремщик следовал за ними  по  пятам.  Тас  живо  подхватил  с  полу
накладную бороду и запихал ее в кошель. Будем надеяться, они не запомнили,
что Берем угодил сюда бородатым.
     Тика все еще  поглаживала  плечо  Берема,  продолжая  нести  какую-то
ласковую чепуху. Он не слушал ее,  но  приступ,  видимо,  миновал.  Тяжело
дыша, он смотрел остекленевшими глазами куда-то в пустую камеру  напротив.
Тас видел, как на его руках судорожно подергивались мышцы...
     - Что за дела! - рявкнул Карамон на подошедших к двери драконидов.  -
Заперли меня тут со звероподобным безумцем! Он хотел убить меня! Я требую,
чтобы меня немедленно отсюда перевели!
     От Тассельхофа, пристально наблюдавшего  за  богатырем,  не  укрылось
едва заметное, быстрое движение  его  пальцев:  Карамон  указывал  ему  на
стражников. Узнав этот сигнал, Тас подобрался всем телом и приготовился  к
немедленным действиям. Один хобгоблин и два драконида?  Что  ж,  бывало  и
покруче...
     Стражники оглядывались на тюремщика, а тот  явно  не  знал,  что  ему
делать. Тассельхоф насквозь видел,  что  творилось  в  его  неповоротливых
мозгах. Если здоровяк офицер в самом деле окажется личным приятелем Темной
Госпожи, тюремщику, допустившему,  чтобы  его  убили  в  тюремной  камере,
придется ой как несладко...
     -  Пойду  ключи  принесу,  -  пробормотал  он  наконец  и   вразвалку
направился по коридору назад.
     Дракониды переговаривались на своем  языке,  явно  отпуская  какие-то
грубые шуточки о хобгоблинах. Карамон метнул быстрый взгляд на Тику и Таса
и сделал такой жест, как будто собирался стукнуть  кого-то  головами.  Тас
порылся в сумочке и нащупал свой маленький  ножик.  Кендера,  как  и  всех
остальных, конечно же, обыскали, но Тас, стараясь облегчить стражникам  их
труды, все время переставлял кошели поудобнее, и дракониды, обнаружив, что
в третий раз перетряхивают одно и то же, махнули  на  него  рукой.  Немало
помог ему и  Карамон,  настоявший,  чтобы  Тасу  оставили  его  сумочки  -
вдруг-де в них окажется нечто, могущее заинтересовать Темную  Госпожу.  То
есть если стражники согласны нести ответственность, тогда, конечно...
     Тика  продолжала  ухаживать  за  Беремом,  и  волшебство  ее   голоса
мало-помалу гасило лихорадочный блеск его голубых глаз.
     Тюремщик снял ключи со стены и как раз направился  назад  в  коридор,
когда его окликнули с лестницы, и он остановился.
     - Чего надо? - раздраженно рявкнул  он  при  виде  какого-то  типа  в
длинном плаще, появившегося неожиданно и безо всякого предупреждения.
     - Я - Гакхан, - прозвучало в ответ.
     Моментально  притихнув  при  виде  вошедшего,  дракониды  почтительно
вытянулись, а хобгоблин стал тошнотворно-зеленого цвета,  и  ключи  в  его
оплывшей лапе так и задребезжали. Еще  двое  стражников,  лязгая  когтями,
спустились по лестнице и по знаку своего вожака остановились подле него.
     Миновав трясущегося хобгоблина, этот последний  приблизился  к  двери
камеры, и Тас смог как следует его рассмотреть. Перед ним был драконид - в
доспехах и длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Кендер досадливо
прикусил губу. Неравенство  сил  делалось  вопиющим.  Ладно,  не  все  еще
потеряно, ведь у них есть Карамон...
     Между тем драконид в плаще, не обращая внимания на  тюремщика  -  тот
что-то бормотал и трусил за ним по пятам, точно разжиревший пес, - снял со
стены факел и остановился перед, решетчатой дверью, за которой  помещались
наши герои.
     - Выпустите меня отсюда! - заорал Карамон и локтем отпихнул Берема  в
сторону.
     Но драконид, не слушая, просунул  между  прутьями  когтистую  лапу  и
схватил Берема за передок рубашки. Тас в отчаянии оглянулся на Карамона...
Лицо великана покрыла смертельная бледность, он ринулся  вперед...  но  не
успел.
     Одно движение чешуйчатой лапы - и от  рубашки  Берема  остались  одни
клочья. По стенам камеры побежали зеленые блики - пламя факела  отразилось
в гранях зеленого самоцвета, вросшего в грудь Вечного Человека.
     - Это он, - негромко проговорил Гакхан. - Отпирайте.
     Тюремщику никак не удавалось вставить ключ в замок. Лапы  его  ходили
ходуном. Один  из  стражников  выдернул  у  него  связку  и  отпер  дверь.
Дракониды ввалились вовнутрь. Кто-то с силой  ударил  Карамона  по  голове
рукоятью меча, и богатырь рухнул,  точно  бык  на  бойне.  Другой  схватил
Тику...
     И только тогда в камеру вступил Гакхан.
     - Убить, - небрежно, указал он на Карамона. - И кендера с девчонкой -
тоже. - Когтистая лапа Гакхана - легла на плечо Берема: - А этого я отведу
к Ее Темному Величеству... - Он обвел камеру торжествующим взглядом и тихо
добавил: - Сегодняшняя ночь станет ночью нашей победы...

     Танис потел в  чешуйчатых  латах,  стоя  подле  Китиары  в  одном  из
просторных  чертогов,  предварявших  Большой  Тронный  Зал.   Вокруг   них
толпились войска, служившие Китиаре, в том числе и  жуткие  воины-призраки
под  началом  государя  Сота,  Рыцаря  Смерти.  Эти  держались   в   тени,
непосредственно за спиной Китиары. Чертог был  набит  битком  -  дракониды
стояли копье к копью, - но вокруг неупокоенных воинов оставалось  обширное
пустое пространство. Никто не подходил к ним и не заговаривал  с  ними,  и
они не заговаривали ни с кем. И хотя из-за давки  в  покое  было  жарко  и
душно, от них исходил ужасающий холод, грозивший остановить  сердце,  если
кто-нибудь подходил слишком близко...
     Танис невольно содрогнулся, ощутив на себе взгляд мерцающих оранжевых
глаз государя Сота. Китиара подняла голову  и  улыбнулась  ему  той  самой
кривой лукавой улыбкой, которая казалась ему когда-то  столь  неотразимой.
Они с Китиарой стояли совсем рядом, касаясь друг друга.
     - Привыкнешь, - сказала она спокойно.  Однако  потом  взор  ее  вновь
обратился к  тому,  что  происходило  в  Большом  Зале,  и  между  бровями
появилась темная черточка, а пальцы  беспокойно  забарабанили  по  рукояти
меча. - Двигайся же наконец, Ариакас, - пробормотала она. - Сколько можно!
     Танис смотрел поверх ее головы. Перед  ними  была  резная  арка,  под
которой они пройдут, когда настанет их черед, а за ней... Танис смотрел  и
смотрел, не в силах скрыть потрясения.
     Перед его глазами разворачивался величественный спектакль.
     Большой Тронный Зал Такхизис, Владычицы Тьмы,  подавлял  уже  сам  по
себе, внушая потрясенному зрителю мысль  о  собственной  незначительности.
Это было сердце, обеспечивавшее течение темной крови, -  и  выглядело  оно
соответственно. Пол гигантского круглого  Зала  был  выложен  полированным
черным гранитом. Он плавно переходил в стены, вздымавшиеся ввысь какими-то
мучительными изгибами. Казалось, эти черные волны готовы были в любой  миг
хлынуть вниз и окутать тьмой всех находящихся в  Зале.  Лишь  темная  сила
Владычицы удерживала их на  месте.  И  волны  неподвижно  текли  вверх,  к
высокому своду потолка,  который  невозможно  было  различить  за  пеленой
вьющегося, колеблющегося  дыма  -  это  вырывалось  дыхание  из  драконьих
ноздрей...
     Зал был еще пуст,  но  ему  предстояло  вскоре  заполниться  воинами,
которые встанут у тронов своих Повелителей. Эти  троны  -  всего  их  было
четыре - возвышались над поблескивающим гранитным полом футов  на  десять.
Помещались они на своего рода широких каменных языках, тянувшихся к ним от
четырех  приземистых  врат,  углубленных  в  храмовые  стены.  На  этих-то
священных возвышениях воссядут Повелители - и только Повелители, ибо никто
иной, даже вернейшие телохранители, на самый верх не допускались. Вместе с
высшими офицерами они разместятся на полукруглых ступенях, что  спускались
от подножия каждого из тронов, напоминая ребра некоего чудовища...
     В самом же центре Зада виднелось еще одно возвышение. Казалось,  там,
приподняв голову,  свернулась  гигантская  змея.  Тонкий  каменный  мостик
соединял "голову" змеи еще  с  одними  вратами  в  стене  Храма.  Напротив
этой-то головы и помещался трон Ариакаса, а над  ним  -  некий  альков,  в
котором царила непроглядная тьма.
     Тронное возвышение "императора" - так именовал себя  Ариакас  -  было
несколько шире всех остальных, а в высоту превосходило их примерно вдвое.
     Взгляд Таниса неудержимо притягивал залитый мраком альков.  Там  было
темнее, чем где-либо в храме, и темнота  эта  казалась  почти  живой.  Она
пульсировала и дышала. И была черна до  того,  что  Танис  поспешно  отвел
глаза. Нет, ничего еще не было видно, но он без труда угадал,  кто  вскоре
займет место в шевелящихся потемках...
     Кругом всего купола, в таких же  альковах,  только  поменьше,  сидели
драконы. Все они выдыхали дым, так что  их  самих  почти  не  было  видно.
Каждый дракон сидел напротив своего Повелителя, неся  (как  полагали  сами
Повелители) бдительную стражу. В  действительности  же  лишь  один  дракон
среди всех собравшихся был искренне озабочен безопасностью своей  хозяйки.
Это был Скай,  синий  дракон  Китиары.  Он  уже  занял  свое  место,  и  в
огненно-красных глазах его, устремленных на трон Ариакаса, горела точно та
же - только куда более заметная - ненависть, которую Танису  довелось  уже
замечать в глазах его госпожи.
     Прозвучал гонг, и в Зал хлынули воины Ариакаса в алых, под  цвет  его
драконов, мундирах. Сотни когтистых и обутых  в  башмаки  ног  лязгали  по
каменному полу. Почетный  караул,  составленный  из  людей  и  драконидов,
занимал свое место у трона.  Только  офицеры  не  спешили  подниматься  по
ступеням, а телохранители - выстраиваться стеной перед своим господином.
     Но вот наконец из врат позади трона появился он сам. Он шел  один,  и
пурпурное облачение Верховного Владыки величавыми  складками  ниспадало  с
его плеч,  а  темные  латы  отражали  свет  факелов.  На  голове  Ариакаса
поблескивала корона, усеянная кроваво-красными камнями...
     - Корона Власти... - прошептала  Китиара,  и  Танис  распознал  в  ее
взгляде  непреодолимую  страсть.  Страсть,  равную  которой  ему   нечасто
приходилось видеть в глазах человека.
     - Ибо написано: "Тот, на ком Корона, -  правит",  -  прозвучал  сзади
чей-то голос.
     Государь Сот... Танис напрягся всем телом, стараясь  удержать  дрожь.
Присутствие неупокоенного воителя было подобно прикосновению холодной руки
мертвеца.
     Войска Ариакаса приветствовали его долго  и  шумно  -  звучал  боевой
клич, громыхали об пол древки копий, а мечи плашмя били в  щиты.  Китиара,
снедаемая нетерпением, зарычала сквозь зубы. Наконец Ариакас поднял  руки,
призывая к молчанию. Повернувшись, глава Повелителей  Драконов  молитвенно
преклонил колена перед залитым тьмою  альковом,  а  затем  снисходительным
жестом руки в черной перчатке приветствовал Китиару.
     Танис покосился на бывшую  возлюбленную  и  едва  узнал  ее  -  такая
ненависть, смешанная с презрением, исказила ее лицо.
     - Да, государь мой, - мрачно блестя глазами,  прошептала  Китиара.  -
Тот, на ком Корона, - правит... так написано... написано кровью! - И, чуть
повернув голову, она приказала государю Соту: - Эльфийку сюда!
     Рыцарь  Смерти  поклонился  и  выплыл  из  чертога,  словно   облачко
смертоносного пара, и его воины потянулись за ним. Дракониды сбивали  друг
друга с ног, спеша освободить им дорогу.
     Танис схватил Китиару за руку.
     - Ты обещала!.. - придушенно выдохнул он.
     Полуэльф был силен, но Китиара только смерила его холодным взглядом и
небрежным рывком высвободила руку. Ему показалось, будто  ее  карие  глаза
опустошали его  душу,  высасывали  из  него  самую  жизнь,  оставляя  лишь
никчемную оболочку.
     - Вот что, полуэльф, - сказала Китиара, и голос ее резал, как бритва.
- Мне нужно одно и только одно: Корона Власти, которая сейчас на голове  у
Ариакаса. Для этого и нужна мне Лорана, только для этого я и  взяла  ее  в
плен. Я подарю эльфийку Ее Величеству, как и обещала.  Владычица  наградит
меня - несомненно. Короной, - а  девку  твою  отошлет  в  Чертоги  Смерти,
находящиеся в глубочайших подземельях  под  Храмом.  С  этого  момента  ее
судьба становится мне безразлична. Я отдаю ее тебе. Когда  я  подам  знак,
выйди вперед. Я представлю тебя Владычице. Попроси ее  о  милости.  Скажи,
что хочешь сам отвести эльфийку на смерть. Она позволит это,  если  ты  ей
понравишься. Отведи эльфийку к городским воротам или куда  пожелаешь  -  и
выпусти. Только дай мне слово чести, Танис Полуэльф, что сам  возвратишься
ко мне.
     - Даю, - сказал Танис, глядя ей в глаза. Его взгляд был тверд.
     Китиара улыбнулась. Лицо ее разгладилось и вновь стало так прекрасно,
что Танис невольно спросил себя - уж не померещилось ли ему то  другое  ее
лицо,  злобное  и  жестокое.  Китиара  коснулась  рукой  щеки   полуэльфа,
погладила его бороду.
     - Итак, ты дал слово чести, - сказала она. - Я  знаю,  как  мало  это
значит для большинства людей, но ты-то, не сомневаюсь, его сдержишь... Да,
последнее предупреждение, Танис, -  быстро  зашептала  она.  -  Ты  должен
убедить Владычицу, что отныне ты - ее  верный  слуга.  Она  могущественна,
Танис! Она - Богиня, не забывай! Она провидит самую твою душу и сердце. Не
дай же  ей  ни  малейшего  повода  усомниться  в  тебе.  Один  жест,  одно
сомнительное слово - и она уничтожит тебя. Я не  смогу  тебя  защитить.  А
если умрешь ты, умрет и Лоранталаса!
     - Понимаю, - ответил Танис,  чувствуя,  как  леденеет  под  стальными
доспехами все тело.
     В это время призывно заревела труба.
     - Это нас,  -  сказала  Китиара.  Натянула  перчатки  и  надела  свой
драконий  шлем.  -  Вперед,  Танис!  Веди  моих  воинов.  Я  должна  войти
последней.
     И она отступила  в  сторону  -  грозная  и  прекрасная  в  чешуйчатой
полночно-синей броне, - а Танис шагнул сквозь  узорчатую  арку  в  Большой
Тронный Зал.
     При виде синего  знамени  толпа  разразилась  приветственным  криком.
Скай, глядевший на них сверху, торжествующе  заревел.  Всей  кожей  ощущая
взгляды тысяч глаз, Танис усилием воли отрешился  от  всего  постороннего,
сосредоточившись только на  том,  что  ему  следовало  теперь  делать.  Он
смотрел прямо вперед, на тронное возвышение рядом с  престолом  Повелителя
Ариакаса, которое украшал синий штандарт. Позади него  размеренно  лязгали
когти - почетный караул  Китиары  горделиво  печатал  шаг.  Добравшись  до
возвышения, Танис,  как  ему  и  было  предписано,  остановился  у  нижней
ступеньки. Крики постепенно затихли и, когда  последний  драконид  миновал
арку, сменились взволнованным  шепотом:  все  тянули  шеи,  ожидая  выхода
Китиары.
     Китиара же, нарочно державшая зрителей в напряжении, стоя  за  аркой,
уловила краешком глаза какое-то движение позади. Обернувшись, она  увидела
государя Сота, входившего в чертог. Его воины  несли  тело,  закутанное  в
белые саваны.
     В блестящих глазах живой женщины и в пустых  глазах  мертвого  рыцаря
отразилось полное согласие и взаимопонимание. Государь Сот поклонился...
     Китиара одарила его улыбкой и под  громоподобные  овации  вступила  в
Зал.

     Лежа на холодном каменном полу камеры, Карамон всеми  силами  пытался
удержаться в сознании.  Боль  в  голове,  кажется,  начинала  утихать.  По
счастью, удар, сваливший его, пришелся  вскользь,  к  тому  же  офицерский
шлем, которого Карамон так и не снял, защитил великана - удар оглушил его,
но все-таки не совсем.
     На всякий случай, однако, он притворился, что лежит без памяти. Он не
знал, что же делать дальше. "Эх, был бы с  нами  Танис,  -  подумал  он  в
отчаянии и в который раз проклял свое тугодумие. - Полуэльф  небось  мигом
соорудил бы какой-нибудь план и придумал, как выпутаться. А я?.. Я  же  не
справлюсь!
     И тогда..."
     "А ну, прекрати-ка ныть, ты, здоровенный облом! - прозвучало прямо  у
него в голове. - Все зависит теперь от тебя!"
     Карамон едва успел спохватиться: губы сами собой едва не расплылись в
ухмылке. Голос до того живо напомнил ему Флинта, - он мог  бы  поклясться,
что старый гном стоял подле него и по обыкновению ворчал. И,  конечно  же,
он был прав. Все зависело от него. И ему придется выложиться без  остатка.
Иначе никак.
     Карамон чуть-чуть приподнял ресницы. Прямо перед  ним  маячила  спина
стражника-драконида: тот, похоже, считал, что  сбитого  с  ног  воина  еще
долго можно будет не опасаться. Ни Берема, ни драконида  по  имени  Гакхан
Карамон разглядеть не сумел, а головой крутить не  решился,  не  желая  до
времени привлекать к себе внимание. С тем стражником он управится,  будьте
спокойны. А может, и со вторым - прежде чем двое оставшихся его прикончат.
Ему-то живым точно уже не уйти. Но, если повезет, он даст Тике и Тасу шанс
удрать вместе с Беремом...
     Карамон напряг мышцы, готовясь к  броску...  но  тут  тишину  подвала
взорвал невероятный крик. Это кричал Берем, и в голосе  его  было  столько
муки и ярости, что Карамон так и подскочил, позабыв, что якобы  лежит  без
сознания...
     ...и застыл, потому  что  Берем,  кинувшись  внезапно  вперед,  сгреб
Гакхана и оторвал  его  от  пола.  Неся  на  руках  неистово  брыкающегося
драконида. Вечный Человек выломился из камеры и вмазал Гакхана в  каменную
стенку напротив. Голова драконида раскололась от  первого  же  удара,  как
раскалывались на черных алтарях яйца добрых драконов. Но Берем, завывая от
ярости, бил и бил  его  о  стену,  пока  труп  Гакхана  не  превратился  в
бесформенный, кровоточащий кусок зеленого мяса...
     Какое-то время никто не двигался с места. Тика и Тас  жались  друг  к
дружке,   ошеломленные   жутким   и    отвратительным    зрелищем.    Даже
стражники-дракониды стояли неподвижно и только смотрели  как  зачарованные
на то, что осталось от  их  вожака.  Карамон  напрягал  отуманенный  болью
разум, пытаясь что-то сообразить...
     Берем наконец выронил изувеченный труп. Обернувшись, он посмотрел  на
спутников, явно их не узнавая. "Рехнулся, - понял Карамон.  -  Теперь  уже
окончательно". Глаза Берема были  неестественно  расширены,  из  угла  рта
стекала слюна. Его руки были  по  плечи  перемазаны  в  зеленой  скользкой
крови. Поняв наконец, что враг  его  мертв.  Берем  до  некоторой  степени
пришел в себя. Оглядевшись, он увидел Карамона, потрясенно смотревшего  на
него с пола.
     - Она зовет меня, - хрипло прошептал Берем.
     Повернувшись, он побежал по коридору на север.  Дракониды  попытались
схватить его, но он их  расшвырял.  Он  мчался,  не  оглядываясь.  Вот  он
налетел на приоткрытую железную дверь и едва не снес ее  с  петель.  Дверь
гулко громыхнула о каменную стену и заходила взад и вперед.  Эхо  безумных
криков Берема катилось по коридору...
     Только тут к драконидам вернулась способность соображать. Один из них
побежал к лестнице, крича во  все  горло.  Кричал  он  по-драконидски,  но
Карамон прекрасно его понял:
     - Стража! Стража! Узник сбежал!..
     Сверху  раздались  ответные  крики,  по  ступеням   зацокали   когти.
Хобгоблин, которому хватило одного взгляда на мертвого  Гакхана,  удрал  в
караульную, и к  общему  гаму  добавились  его  панические  вопли.  Другой
стражник бросился в камеру. Но и Карамон к тому времени был уже на  ногах.
Наконец-то дошло до дела. Это он умел. Это  он  понимал...  Могучая  длань
воителя сомкнулась на чешуйчатой  шее.  Одно  движение  -  и  монстр  упал
мертвым. Карамон  едва  успел  выхватить  у  него  меч  -  труп  драконида
окаменел.
     - Карамон!..  Сзади!..  -  завопил  Тассельхоф.  Оказывается,  второй
стражник, тот, что бегал к лестнице, вернулся в камеру с мечом наготове.
     Карамон крутанулся на месте, но сапожок Тики  впечатался  чудовищу  в
брюхо, и почти одновременно с этим Тассельхоф пырнул его  своим  ножичком.
Увы, в своем возбуждении  он  позабыл  сразу  же  выдернуть  его.  Заметив
окаменевшее тело первого драконида, кендер схватился за рукоять... слишком
поздно: ножик врос в камень.
     - Оставь, - сказал Карамон, и Тас поднялся.
     Сверху все  отчетливее  слышался  топот,  лязг  и  гортанные  голоса.
Хобгоблин стоял на ступеньках, отчаянно размахивая руками  и  указывая  на
них, а вопли его заглушали даже шум, производимый приближавшейся стражей.
     Держа в руке меч, Карамон неуверенно посматривал то на  лестницу,  то
на коридор, куда скрылся Берем...
     - Правильно! Беги за  Беремом,  Карамон!  -  сказала  вдруг  Тика.  -
Скорее! Ты слышал, что он сказал? "Она зовет меня", вот как! Это был голос
его сестры! Она позвала его, и он услышал! Поэтому он и учинил такое...
     - Верно... - выговорил  Карамон.  Было  слышно,  как  скатывались  по
лестнице дракониды - бренчали латы, скрежетали по каменным стенам мечи. На
раздумья оставались считанные мгновения. - Ну, побежали...
     Но Тика схватила его за руку и заставила оглянуться. В неверном свете
факелов ее пушистые рыжие кудри показались ему сплошным нимбом огня.
     - Нет! - твердо сказала она. - Если они поймают его, тогда  уж  точно
конец всему. Вот что: у меня есть план. Нам надо разделиться!  Ты  дуй  за
ним, а мы с Тасом отвлечем их на себя. Мы дадим тебе  время...  Все  будет
хорошо, Карамон! - настойчиво добавила она, когда он отрицательно  замотал
головой. - Тут есть еще коридор, он ведет на восток. Я заметила его, когда
нас вели в камеру. Вот туда-то мы их и уведем. А  теперь  беги,  пока  они
тебя не заметили!
     Карамон все еще медлил...
     - Это конец, Карамон! - сказала Тика. - К худу или к  добру,  но  это
конец. Ты должен пойти с Беремом и помочь ему добраться к  ней.  Беги  же!
Только у тебя хватит силы его защитить. Ты нужен ему!
     И Тика подтолкнула великана вперед. Карамон сделал  шаг,  но  тут  же
оглянулся.
     - Тика... - начал  он,  пытаясь  придумать  хоть  какой-нибудь  довод
против ее сумасшедшего плана. Но ничего  сказать  так  и  не  успел.  Тика
стремительно поцеловала его и, подхватив меч  убитого  драконида,  стрелой
вылетела из камеры в коридор.
     - Уж я присмотрю за ней, Карамон, ты не сомневайся! - пообещал Тас  и
помчался следом за Тикой. Сумочки и кармашки подпрыгивали и  били  его  по
бокам.
     Карамон проводил их глазами... Хобгоблин завизжал  от  ужаса  -  Тика
бежала прямо к нему, размахивая мечом. Он неуклюже попытался схватить  ее.
Последовал яростный выпад  -  хобгоблин  захлебнулся  кровью  и  рухнул  с
перерезанным горлом.
     Тика уже бежала по коридору, уводившему на восток.
     Тассельхоф на миг задержался у подножия лестницы:
     - Эй, вы там! Пожиратели  псины!  У  вас  слизь  вместо  крови!  А  в
любовницах - гоблинши...
     И Тас исчез следом за Тикой, которую Карамон со своего  места  больше
не мог разглядеть. Рассвирепевшие дракониды,  взбешенные  видом  удирающих
пленников и ядовитыми насмешками кендера, не стали тратить  время  на  то,
чтобы оглядываться кругом. Они  ринулись  за  быстроногим  Тассельхофом  -
мелькали  отточенные  кривые  клинки,  раздвоенные   языки   трепетали   в
предвкушении жестокой расправы...
     Несколько мгновений - и Карамон  остался  в  полном  одиночестве.  Он
потратил еще одну драгоценную минуту, вглядываясь в тюремную  темноту.  Но
так ничего и не разглядел. Только слышался  издали  пронзительный  голосок
Таса, не устававшего изобретать все новые оскорбления... Потом стало тихо.
     "Один... - уныло подумал Карамон. - Совсем  один...  Всех  потерял...
Всех... Надо пойти за ними... Как же они там без меня... - И он направился
было к лестнице, но остановился: - А Берем? Он ведь тоже один. Тика права,
я нужен ему... Я нужен ему..."
     Решившись, Карамон повернулся и неуклюже побежал северным  коридором,
следом за Вечным Человеком.

                            8. ВЛАДЫЧИЦА ТЬМЫ

     - ...Повелитель Тоэд!
     Повелитель Ариакас с ленивым презрением слушал, как выкликали  имена.
Не то чтобы процедура была скучна ему, - отнюдь. Идея собрать Высший Совет
принадлежала вовсе не ему. Он даже противился ей, хотя и без особого пыла:
иное поведение свидетельствовало бы о его слабости, а Ее Темное Величество
считала  малейшие  проявления   слабости   несовместимыми   с   дальнейшим
существованием. Нет, на нынешнем Совете ему не придется скучать...
     Подумав о своей Владычице, он полуобернулся и быстро глянул на темный
альков над своей головой. Стоявший там трон - величайший и великолепнейший
в Зале - был еще пуст, врата же позади него окутывала живая, дышащая тьма.
Никаких ступеней снизу туда не вело, войти или  выйти  можно  было  только
через врата. Вели же они в... нет, о таких материях лучше было не  думать.
Равно как и о том, что их железную решетку не доводилось еще  миновать  ни
одному смертному.
     Владычица на Совет не спешила. Ариакас не удивился: ее. Богиню,  мало
интересовала   торжественная   процедура   открытия.   Взгляд   Повелителя
переместился ("Естественно..." - подумал он с горечью) с  трона  Владычицы
Тьмы к трону Темной Госпожи. Китиара, конечно, уже сидела на своем  месте.
Это был час ее триумфа... так она думала. Ариакас выдохнул проклятие.
     - Пусть  роет  себе  яму,  -  пробормотал  он,  вполуха  слушая,  как
распорядитель вдругорядь выкликает имя Тоэда. - Я готов...
     И тут до  него  дошло:  что-то  было  не  так.  Что?  Что  случилось?
Увлекшись  своими  мыслями,   он   на   некоторое   время   потерял   нить
происходящего. Что же?.. Тишина. Жуткая  тишина,  последовавшая  за...  за
чем? Он порылся в  памяти,  припоминая  только  что  произнесенные  слова.
Вспомнил - и, отодвинув на  время  в  сторону  свои  угрюмые  размышления,
скосил глаза в сторону одного из тронов, второго по левую руку.  Войска  в
зале, состоявшие по преимуществу из драконидов,  волновались  у  его  ног,
подобно смертоносному морю. Все глаза были устремлены на тот же трон.
     Войска Повелителя Тоэда уже вошли в  Храм,  их  знамена  покачивались
среди множества других, - но сам трон оставался пустым.
     Танис, стоявший на ступенях трона Китиары, при имени Тоэда насторожил
уши. Заметил он и  взгляд  Ариакаса  -  холодный,  суровый  взгляд  из-под
короны. Он живо представил себе хобгоблина и их первую встречу на  пыльной
дороге близ Утехи в тот теплый осенний день, когда было положено начало их
долгому,  полному  опасностей  странствию.  Шевельнулись  воспоминания   о
Флинте...  о   Стурме...   Танис   скрипнул   зубами   и   заставил   себя
сосредоточиться на происходившем. С  прошлым  было  покончено.  Оставалось
только похоронить его и надеяться, что обо всем этом удастся забыть. И как
можно скорее.
     - Повелитель Тоэд?.. - начиная гневаться, переспросил Ариакас.  Воины
в зале переговаривались и роптали. Ни разу прежде Повелитель  Драконов  не
дерзал ослушаться приказа и пренебречь вызовом на Совет...
     Но вот по ступеням к пустому трону  взошел  офицер  из  числа  людей.
Остановившись  на  верхней  ступеньке  (этикет  воспрещал  ему   двигаться
дальше), он какое-то мгновение собирался с силами: прямо  перед  ним  были
черные глаза Ариакаса и - что хуже - тот темный альков. Все-таки он набрал
полную грудь воздуха и принялся рапортовать.
     - С глуб-боким прискорбием в-вынужден сообщить Верховному  Владыке  и
Ее Темному Величеству... - последовал нервный взгляд на затененный альков,
по-прежнему  явно  пустой,  -  ...что  Повелителя  То...  Тоэда   постигла
трагическая и жестокая кончина...
     Стоя на верхней ступеньке у трона  Темной  Госпожи,  Танис  явственно
расслышал, как Китиара презрительно фыркнула под  своим  шлемом.  В  толпе
воинов, заполонивших Тронный Зал, послышались приглушенные смешки. Офицеры
обменивались понимающими взглядами.
     Только Повелитель Ариакас не подал виду.
     - Кто посмел поднять руку на Повелителя Драконов? - яростно прогремел
его голос, и толпа мгновенно притихла.
     - Это... это случилось в Кендерморе,  господин  мой,  -  ответствовал
офицер. И замолчал. Танис даже со своего места хорошо видел, как он сжимал
и разжимал кулаки. Видимо, скверные новости на  том  не  исчерпывались,  и
офицер никак не мог заставить себя продолжать.
     Но Ариакас мрачно смотрел на него,  и  тот,  прокашлявшись,  возвысил
голос еще раз.
     - Тяжко говорить об этом. Владыка, но Кендермор нами ос... - Голос на
некоторое время совершенно изменил офицеру. Отчаянным усилием  справившись
с собой, он докончил: - Нами оставлен...
     - Оставлен! - повторил Ариакас. Таким голосом  мог  бы  разговаривать
гром.
     Видно было, какой ужас скрутил офицера. Смертельно побелев, некоторое
время он хватал ртом воздух, но потом, видимо, решил отмучиться как  можно
скорее и вывалил все сразу:
     - Повелителя Тоэда  злодейски  убил  некий  кендер  по  имени  Кронин
Чертополох, после чего войска  безвременно  почившего  Повелителя  и  были
изгнаны из...
     Бормотание толпы перешло в яростное рычание, перемежавшееся  угрозами
стереть Кендермор с лица Кринна.  Мерзостный  народец  заслуживал  полного
уничтожения, а посему...
     Ариакас раздраженно взмахнул затянутой в перчатку  рукой.  В  Тронном
Зале мгновенно воцарилась тишина.
     Однако тишина эта была тотчас же нарушена.
     Ее нарушил смех Китиары.
     В смехе Темной  Госпожи,  гулко  отдававшемся  под  шлемом,  не  было
веселья - лишь язвительная насмешка.
     Лицо Ариакаса перекосила ярость.  Вскочив  на  ноги,  он  сделал  шаг
вперед.  Отряды  его  драконидов  немедленно  ощетинились  сталью:  клинки
вылетели из ножен, черенки пик дружно грохнули об пол.
     Увидя  это,  воины  Китиары  тоже  сомкнули   ряды,   заслоняя   свою
Повелительницу, - трон ее находился рядом с престолом Ариакаса, по  правую
руку. Танис инстинктивным движением опустил руку на меч и поймал  себя  на
том, что хочет придвинуться к Китиаре, - а ведь для этого надо было взойти
на самый верх возвышения, куда ему, вообще-то, ход был заказан.
     Сама Китиара даже не пошевелилась. Она преспокойно  сидела  на  своем
троне, глядя на Ариакаса со всем презрением, которое ощущалось даже сквозь
шлем, скрывший лицо.
     Но в это время громадный Зал разом затаил дыхание - так, как если  бы
некая сила разом отняла у всех присутствовавших способность дышать. Белели
лица, слепли глаза, сердца готовы были остановиться... а потом,  казалось,
в Зале совсем не стало воздуха - лишь темнота.
     Существовала ли она на физическом плане, та непроглядная тьма?..  Или
она объяла лишь разум?.. Танис не взялся бы  с  уверенностью  сказать.  Он
явственно видел тысячи факелов и целые созвездия свечей, продолжавших ярко
гореть по стенам Зала... И вместе с тем под сводами  властвовала  ТЬМА.  И
была она черней беззвездного неба в непогожую ночь.
     Голова закружилась... Танис пытался вздохнуть, но с таким же  успехом
он мог бы дышать и под толщей Кровавого Моря. Колени  подались,  внезапная
слабость грозила свалить его. Потом силы окончательно оставили  полуэльфа,
он зашатался и поник на каменные ступени, успев,  впрочем,  заметить,  как
там и сям на черный гранит,  задыхаясь,  оседали  люди.  Ему  понадобилось
невероятное усилие, чтобы  повернуть  голову...  Он  увидел,  как  Китиара
обмякла на своем троне, словно бы вдавленная в него неведомой силой...
     Потом удушающая тьма отступила  и  Танис  наконец-то  смог  наполнить
легкие благословенным воздухом, прохладным  и  чистым.  Измученное  сердце
встрепенулось и так погнало кровь, что  полуэльф  снова  едва  не  потерял
сознания. Некоторое время он  мог  только  сидеть  на  каменных  ступенях,
качаясь от слабости и дурноты, а перед глазами мелькали  вспышки  и  пятна
слепящего света. Но вот зрение прояснилось, и Танис  увидел:  то,  что  он
только что испытал, совершенно минуло драконидов. Они остались стоять, как
стояли. И все они смотрели в одну сторону.
     Танис поднял глаза к великолепному трону, до  сих  пор  пустовавшему.
Теперь же... Кровь застыла у него в жилах, а  дыхание  снова  готово  было
прерваться в груди. Такхизис, Владычица Тьмы, явилась в свой Зал.
     Народы Кринна называли ее множеством различных имен. Для  эльфов  она
была Королевой Драконов; для варваров с Равнин -  Нилат  Разрушительницей;
Тэмекс Ложный  Блеск  -  для  гномов  Торбардина;  морские  народы  Эргота
рассказывали жуткие легенды о Мейтат Многоликой.  Соламнийские  же  Рыцари
называли ее Всебесцветной Владычицей.  Когда-то  давным-давно  побежденная
великим Хумой, она была изгнана из этого мира.
     Такхизис, Владычица Тьмы.
     И вот она возвратилась...
     ...но возвратилась не вполне.
     Танис, завороженно смотревший на темный альков, мало что способен был
чувствовать и осознавать, кроме почти убийственного ужаса.  Но  постепенно
он понял, что на физический план бытия  Владычица  еще  не  прорвалась.  В
Тройном Зале присутствовала лишь тень, лишь отражение  Богини  в  сознании
собравшихся в Храме.
     Что-то все  еще  сдерживало  ее,  что-то  мешало  ей  в  полной  мере
проявиться на Кринне. Дверь, смутно вспомнились Танису слова  Берема.  Она
хочет открыть ее, но ей не дают... Берем. Где он, что с  ним  теперь?  Где
Карамон  и  все  остальные?..  Танис  ощутил  мучительный  укол   совести,
сообразив, что успел совершенно о них позабыть. Он думал только о Лоране и
Китиаре... Голова у него пошла кругом. Ему показалось,  будто  в  руках  у
него был ключ ко всему. Вот бы еще выдался момент поразмыслить спокойно...
     Такого момента ему  не  предоставилось.  Тень  на  возвышении  обрела
подобие плоти; она была похожа на  холодный  провал  пустоты  в  гранитной
стене. Не в силах отвести взгляда, Танис смотрел и смотрел,  пока  ему  не
показалось, будто его начало постепенно затягивать в эту  дыру.  И  в  это
время прямо у него в голове прозвучал голос...
     Я собрала вас здесь  не  ради  того,  чтобы  ваши  мелочные  ссоры  и
ничтожные притязания запятнали Победу, скорое пришествие которой я ощущаю.
Не забывай, КТО здесь правит. Повелитель Ариакас.
     И Повелитель Ариакас опустился на одно колено, а за ним и все великое
множество находившихся в Зале. Танис  упал  на  колени  почти  что  помимо
собственной воли. Иначе было попросту невозможно. Пусть  даже  исполненная
невероятного,  удушающего  зла,  перед  ними  была  Богиня   -   одна   из
создательниц мира. Она правила  им  с  самого  начала  времен...  и  будет
править до самого их окончания.
     Голос продолжал говорить, роняя в сознание каждого обжигающие слова.
     "Повелитель Китиара, твои деяния неизменно радовали нас в прошлом, но
ныне ты преподнесла нам поистине бесценный подарок. Приведите же эльфийку,
дабы мы могли узреть ее и вынести ей приговор".
     Танис посмотрел на Повелителя Ариакаса и увидел, что тот вернулся  на
свой трон, - но прежде наградил Китиару испепеляющим взглядом.
     - Да свершится воля Твоего Темного Величества, - поклонилась Китиара.
- За мной, - велела она Танису, спускаясь мимо него по ступеням.
     Дракониды пятились в стороны, освобождая ей проход к  середине  Зала.
Китиара спускалась по ступеням, напоминавшим  чудовищные  ребра,  и  Танис
следовал за нею по пятам. Воины расступались перед ними и  тотчас  смыкали
ряды у них за спиной.
     Достигнув  центра  Зала,  Китиара  проворно  взбежала   по   выпуклым
ступеням,  торчавшим,  подобно  шипам,  из  каменной  змеиной   спины,   и
остановилась на мраморном возвышении. Танис последовал за  нею,  взбираясь
несколько медленнее. Нелегко было карабкаться по узкой крутой лестнице,  в
особенности под взглядом из затененного алькова, устремленным в самую  его
душу.
     Китиара повернулась и сделала знак кому-то, стоявшему  позади  резной
арки по ту сторону узенького мостика, соединявшего возвышение  со  стенами
Храма.
     Возникший  там  силуэт  был  темен   -   только   поблескивали   латы
Соламнийского Рыцаря. В Зал вступил государь Сот, и, когда он  зашагал  по
мостику вперед, войска, стоявшие справа и слева, раздались в стороны,  как
если бы чья-то ледяная рука протянулась из могилы и отшвырнула  их  прочь.
Прозрачные руки  государя  Сота  поддерживали  тело,  завернутое  в  белые
погребальные саваны.
     Тишина в Храме стояла  такая,  что,  казалось,  вот-вот  можно  будет
услышать шорох сапог мертвого рыцаря по каменному полу.  Хотя  сквозь  его
прозрачное, бесплотное тело были отчетливо видны и стены, и пол...
     Перейдя мостик  со  своей  обернутой  в  белое  ношей,  государь  Сот
медленно взошел на голову каменной змеи. Новый жест Китиары - и он  сложил
белый сверток к ногам Повелительницы Драконов. Выпрямившись,  он  внезапно
исчез, оставив всех видевших его в ужасе переглядываться  -  действительно
ли он только что был здесь?.. Или всего-навсего померещился?..
     Танис видел: Китиара улыбалась под шлемом. Ей доставило  удовольствие
то впечатление, которое произвел ее загробный слуга. Потом она достала меч
и, нагнувшись, вспорола им саваны,  окутавшие  пленницу,  точно  кокон.  И
отступила, наблюдая, как та барахтается и бьется в куче тряпья.
     Перед глазами полуэльфа мелькнула густая волна спутанных волос  цвета
льющегося   меда,   сверкнули   серебряные   латы...    Лорана    кашляла,
полузадушенная  тесными  пеленами.  Войска,  заполнившие  Храм,  хохотали,
глядя, как она путается в обрывках: судя по всему, забава лишь начиналась.
Танис невольно шагнул вперед - помочь  ей...  Взгляд  карих  глаз  Китиары
заставил его остановиться.
     Если ты умрешь - умрет и она!
     Дрожа, точно в ознобе,  Танис  подался  назад.  Лорана,  пошатываясь,
поднялась  на  ноги.  И  некоторое  время  недоуменно  озиралась   кругом,
болезненно моргая на ярком,  беспощадном  факельном  свету:  куда  это  ее
занесло?.. Наконец ее глаза остановились на лице Китиары,  улыбавшейся  ей
из-под драконьего шлема.
     При виде своей врагини - женщины, предавшей ее, - Лорана  выпрямилась
во весь рост. Ей было страшно, но гнев на некоторое время пересилил даже и
страх. Надменным взглядом обвела она все находившееся перед нею,  внизу  и
по сторонам. По счастью, она не оглянулась назад и не  увидела  бородатого
полуэльфа в латах, не сводившего с нее  глаз.  Она  видела  только  войска
Владычицы Тьмы, Повелителей на их тронах и драконов под куполом. Потом она
увидела и тень самой Владычицы Такхизис.
     Теперь она знает, где мы, безнадежно  подумал  Танис,  глядя,  как  с
бледных щек девушки сбегает последняя краска.  Она  догадалась,  куда  она
попала. И что здесь с ней намерены сделать.
     Надобно полагать, они не теряли времени даром. Наверняка истерзали ее
кошмарными россказнями о Чертогах Смерти под Храмом Владычицы. А может, ее
заставляли слушать предсмертные вопли других несчастных,  думал  Танис,  и
душа его разрывалась при виде  ее  явного  ужаса.  Всю  ночь  слушала  она
страшные крики, а теперь - через несколько часов? через несколько минут?..
- ее саму постигнет та же судьба...
     С лицом белей полотна Лорана вновь обернулась к Китиаре, как если  бы
та оставалась единственной точкой опоры  в  обезумевшей  вселенной.  Танис
видел, как девушка закусила губы, пытаясь крепиться. Нет, она  не  покажет
своего страха этой женщине. Никто из них не должен  догадаться,  до  какой
степени ей страшно.
     Китиара вытянула руку, и Лорана невольно проследила ее взгляд.
     - Танис!..
     Она заметила полуэльфа. Их взгляды встретились, и он  увидел,  как  в
глазах Лораны вспыхнула отчаянная надежда. Он ощутил дыхание  ее  любви  -
благословляющее, животворное, точно весенний рассвет после холода жестокой
зимы. И в этот миг Танис отчетливо осознал, чем была для него  самого  его
любовь к ней: связью и  примирением  двух  вечно  боровшихся  половин  его
существа. Он любил ее вечной, неизменной любовью своей эльфийской души,  и
притом со всей страстью, на которую было способно его человеческое сердце.
Слишком поздно пришло к нему это  осознание.  И  заплатить  предстояло  не
только жизнью, но и душой.
     Один взгляд, только один взгляд мог он послать ей сквозь  разделившую
их бездну. Один-единственный взгляд должен был все ей объяснить, - он ведь
чувствовал на себе пристальный, немигающий взор Китиары. И еще одни  глаза
смотрели на него, - если только можно представить себе глаза Тьмы.
     И Танис, помня об этом, усилием воли стер  со  своего  лица  малейшие
следы владевших им чувств. Он до боли сжал зубы,  и  лицо  его  напряженно
застыло, лишенное всякого выражения. Лорана  была  для  него  незнакомкой.
Холодно и безразлично отвернулся он от нее и, отворачиваясь, заметил,  как
угас в ее лучезарных  глазах  последний  проблеск  надежды.  Точно  облако
набежало на солнце. Живое тепло любви, которое  только  что  излучали  эти
глаза, сменилось безнадежным отчаянием. На Таниса точно повеяло холодом...
     Он опустил ладонь на рукоять меча, чтобы никто не заметил, как дрожат
его руки. И повернулся лицом к Такхизис, Владычице Тьмы.
     - О Темная Богиня! - вскричала Китиара,  хватая  Лорану  за  плечо  и
выталкивая ее вперед. - Прими мой подарок, и да принесет он Тебе победу!
     Многоголосый крик войск похоронил ее  голос.  Вскинув  руку,  Китиара
восстановила тишину и продолжала:
     - Я дарю  тебе  эльфийку  Лоранталасу,  принцессу  эльфов  Квалинести
предводительницу мерзостных Соламнийских Рыцарей. Это она  вернула  в  мир
Копья и использовала Око Дракона в  Башне  Верховного  Жреца.  Это  по  ее
приказу ее брат и с ним серебряная драконица  отправились  в  Оплот,  где,
благодаря  халатности  Повелителя  Ариакаса,  им  удалось   проникнуть   в
священный  храм  и  выяснить  судьбу  яиц  добрых  драконов...  -  Ариакас
угрожающе шагнул вперед, но Китиара и глазом не  моргнула.  -  Я  дарю  ее
Тебе,  моя  Владычица,  -  продолжала  она,  -  дабы  Ты  назначила  кару,
равносильную преступлениям этой несчастной!
     И Китиара швырнула Лорану вперед.  Споткнувшись,  эльфийка  упала  на
колени перед Владычицей. Разметавшиеся волосы золотой  волной  окутали  ее
плечи, и Танису показалось, будто они остались последним  пятнышком  света
среди окружающей тьмы.
     Неплохо, Повелитель Китиара, - раздался неслышимый  голос  Богини.  -
Пусть эльфийку препроводят в Чертоги Смерти, и я сполна тебя награжу.
     - Благодарю Тебя, о  моя  Владычица,  -  поклонилась  Китиара.  -  Но
прежде, нежели это свершится, молю Тебя явить мне двоякую милость... -  И,
протянув  руку,  она  крепко  схватила  Таниса.   -   Во-первых,   позволь
представить Тебе ищущего службы в твоей армии, великой и победоносной...
     Рука Китиары надавила на плечо  полуэльфа  -  это  означало,  что  он
должен был встать на колени. Танис на миг заколебался:  образ  Лораны  все
еще сиял перед его внутренним оком. Он мог еще сказать "нет" Тьме. Он  мог
встать рядом с Лораной и вместе с нею встретить неизбежный конец...
     Но потом его губы скривила улыбка.
     "Во что же я превратился, - с горечью сказал он себе. -  Я  дошел  до
того, что ОБДУМЫВАЮ: а не пожертвовать ли мне Лораной  только  ради  того,
чтобы покрыть собственный грех! Нет, за свои проступки буду платить только
я один. Пусть это станет последним и единственным добрым делом, которое  я
сделаю в своей жизни, но ее я спасу. И это сознание  будет  подобно  свече
озарять мой путь, пока тьма не поглотит меня..."
     Пальцы Китиары больно впились в его плечо, - даже  сквозь  чешуйчатую
броню он чувствовал их хватку. В карих глазах,  глядевших  сквозь  прорези
шлема, затлел гнев.
     Танис опустил голову и медленно  поник  на  колени  перед  Владычицей
Тьмы.
     - Твой  новый  и  верный  слуга  -  Танис  Полуэльф,  -  с  кажущимся
спокойствием докончила Китиара, но Танис уловил в ее голосе чуть  заметную
нотку облегчения. - Я назначила его командующим своими армиями,  поскольку
Бакарис, мой прежний полководец, безвременно пал.
     "Пусть наш новый слуга приблизится к нам", - прозвучало  у  Таниса  в
голове.
     Он поднялся с колен и вновь ощутил на своем плече руку Китиары, - она
притянула его вплотную к себе.
     - Помни, теперь ты - полная собственность Ее  Темного  Величества,  -
быстро  зашептала  она.  -  Богиня  должна  быть  совершенно  убеждена   в
искренности твоих намерений, а не то даже я бессильна буду тебя спасти,  и
твоя эльфийка погибнет вместе с тобой!
     - Помню,  -  ответил  Танис  голосом,  не  содержавшим  и  намека  на
какие-либо  чувства.  Стряхнув  руку  Китиары,  полуэльф  вышел  вперед  и
остановился у самого края возвышения, напротив трона Владычицы и несколько
ниже.
     "Подними голову. Посмотри на меня", - раздался приказ.
     Наступил решительный миг. Танис попытался обратиться к каким-то силам
в самых потаенных глубинах  своего  естества,  к  силам,  в  существовании
которых он совсем не был уверен. Если я сделаю хоть что-то не так,  Лорана
погибла. Я должен отказаться от любви - ради любви. Танис поднял глаза...
     ...и больше уже не мог их отвести. Околдованный, смотрел он на темную
тень. Не было нужды изображать благоговение и почтительный ужас - все  это
пришло само,  как  приходило  и  ко  всякому  смертному,  кому  доводилось
лицезреть Ее Темное  Величество.  Однако  духовного  порабощения,  которое
всего более страшило его, Танис так и не ощутил.  Власть  Богини  над  ним
была все-таки не полна. Она не  могла  поглотить  его  волю,  пока  он  не
пожелает этого сам. Такхизис  прилагала  все  усилия,  чтобы  скрыть  свою
единственную  слабость,  но  Танис  сразу  почувствовал  то   титаническое
напряжение, которого стоило ей пребывание в этом мире.
     Тень заколебалась перед его глазами,  принимая  то  одно,  то  другое
обличье, но раз за разом он убеждался, что  все  они  были  нематериальны.
Сперва она предстала ему пятиглавой драконицей соламнийской легенды. Затем
сделала какое-то  движение  и  превратилась  в  Искусительницу  -  женщину
невероятной красоты, за право обладать которой любой  мужчина  с  радостью
отдал бы жизнь. Новое превращение - и перед Танисом стоял  могучий  Рыцарь
Зла, Темная Воительница со смертью в закованной в латы руке.
     Облик сменял облик. Неизменными оставались только глаза. Глаза  Тьмы,
смотревшие  Танису  в  душу.  Глаза  всех  пяти  драконьих  голов,   глаза
прекрасной Искусительницы, глаза грозного Рыцаря. Не в  состоянии  вынести
этот испытующий взгляд, Танис вновь поник на колени, отдавая  все,  рабски
пресмыкаясь перед Владычицей и люто ненавидя себя самого.
     За его спиной захлебнулся короткий вскрик, полный отчаяния и муки...

                          9. ТРУБЯТ РОГА СУДЬБЫ

     Карамон пробирался северным  коридором,  разыскивая  Берема.  Узники,
запертые в камерах,  провожали  его  выкриками,  а  кое-кто  даже  пытался
схватить его сквозь прутья решетки. Покамест Карамон не  видел  ни  самого
Берема, ни каких-либо его следов. Вначале  он  пытался  расспрашивать,  не
видел ли кто Берема. Но большинство заключенных, натерпевшись пыток, давно
утратило  рассудок,  и  Карамон,  охваченный  ужасом  и  жалостью,  вскоре
перестал спрашивать. Он шагал вперед по коридору, который вел все  вниз  и
вниз, и, озираясь, в отчаянии гадал про себя, удастся ли ему  когда-нибудь
отыскать безумца. Утешало его только то, что хотя бы в стороны не отходили
никакие проходы. Берем должен был здесь пройти. Но коли так,  куда  же  он
подевался?..
     На всякий случай Карамон заглядывал в каждую камеру  и  в  результате
едва не налетел на  здоровенного  стражника-хобгоблина.  Тот  бросился  на
него, и воитель раздраженно отмахнулся мечом: нечего,  мол,  путаться  под
ногами! Удар снес хобгоблину голову, Карамон же устремился дальше едва  ли
не прежде, чем труп стражника повалился на пол.
     Потом у него вырвался вздох облегчения. Коридор вывел его к лестнице,
и, торопливо спускаясь по ней, Карамон наступил на труп второго хобгоблина
- тот валялся со свернутой шеей. Берем явно успел побывать  здесь,  причем
очень недавно: тело еще не успело остыть.
     Убедившись, что направление верное,  Карамон  побежал.  Лица  узников
мелькали за решетками, слышались пронзительные крики, мольбы о  свободе...
Карамон не останавливался.
     Выпустить их - и у меня будет армия, посетила его неожиданная  мысль.
Он уже призадумался,  не  остановиться  ли  на  минутку  да  не  сбить  ли
пару-тройку замков, - когда спереди донесся ужасающий вой и чьи-то крики.
     Карамон узнал голос  Берема  и,  бросив  все,  помчался  вперед.  Вот
кончились ряды камер по сторонам, а коридор превратился в  узкий  тоннель,
спирально ввинчивавшийся в землю. По стенам  горели  факелы,  но  их  было
мало, и крепились они на порядочном расстоянии один  от  другого.  Карамон
бежал на голоса, и крики, приближаясь,  становились  все  громче.  Великан
пытался прибавить шагу, но пол был слишком  скользким,  а  в  воздухе  чем
дальше, тем больше чувствовалась затхлая сырость.  Скользя  и  ежесекундно
боясь растянуться во весь рост, Карамон  спешил  вперед  как  только  мог.
Становилось светлее; похоже, конец коридора был близок...
     А потом он увидел Берема, на которого,  размахивая  мечами,  наседали
сразу два драконида. Берем отбивался голыми  руками,  и  отсветы  зеленого
камня в его груди плясали по стенам покоя.
     Берем  держался  только  благодаря  невероятной   силе,   порожденной
безумием. Кровь текла из длинного пореза у него на лице и из глубокой раны
в боку.  Оскальзываясь  на  обросшем  слизью  полу,  Карамон  бросился  на
выручку. Он видел, как Берем перехватил рукой  драконидский  меч,  готовый
пронзить ему грудь. Отточенное лезвие рассекло его ладонь,  но,  боли  для
Берема уже не существовало. Хлынула кровь.  Берем  отвел  от  себя  меч  и
отшвырнул стражника  прочь,  но  и  сам  зашатался,  тяжело  дыша.  Второй
драконид подскочил к нему, чтобы прикончить...
     Занятые своей жертвой, они не заметили Карамона. А  тот,  вылетев  из
тоннеля, вовремя вспомнил, что меч в ход лучше  не  пускать,  иначе  можно
остаться безоружным. Схватив могучими руками одного из  стражников,  он  в
один миг свернул ему шею. Бросил бездыханное тело -  и  встретил  яростный
выпад уцелевшего драконида коротким рубящим ударом в горло. Монстр отлетел
назад...
     - Как ты.  Берем?..  -  Обернувшись,  Карамон  хотел  помочь  Вечному
Человеку... и в этот миг его бок  пронзила  жгучая  боль.  Ахнув,  Карамон
обернулся назад и увидел перед собой еще одного  драконида.  Должно  быть,
тот загодя  услышал  топот  богатыря  и  спрятался  в  потемках,  а  потом
выскочил, чтобы нанести смертельный удар, но поторопился, и лезвие отчасти
скользнуло по латам. Хватаясь  за  меч,  Карамон  попятился  прочь,  чтобы
выиграть хоть секундную передышку...
     Драконид вовсе не был намерен давать ему эту передышку. Он занес  меч
и прыгнул вперед...
     В воздухе мелькнуло чье-то тело. Яркая вспышка  зеленого  света  -  и
мертвый стражник рухнул возле ног Карамона.
     - Берем!.. - простонал воитель, зажимая рукой бок. - Спасибо!.. Каким
обра...
     Но Вечный Человек смотрел на него, явно не  узнавая.  Потом  медленно
кивнул - я зашагал прочь.
     -  Погоди!  -  окликнул  его  Карамон.  Скрипя  зубами  от  боли,  он
перескочил через окаменевшие трупы, догнал Берема и, схватив его за  руку,
принудил остановиться. - Да погоди же ты! - повторил он.
     Резкое движение сделало свое дело. У Карамона поплыло перед  глазами,
он застыл неподвижно, сражаясь с болью. Когда боль чуть-чуть отпустила, он
повел глазами, стараясь понять, где же они находятся.
     - Где мы?.. - спросил он, не особенно рассчитывая  на  ответ,  просто
ради того, чтобы Берем слышал его голос.
     - Глубоко,  глубоко  под  Храмом,  -  ответил  тот  глухо.  -  Теперь
близко... Теперь совсем уже близко...
     - Конечно, - ничего не поняв, согласился Карамон. Не выпуская Берема,
он  огляделся  еще  раз.  Каменная  лестница,  по  которой  он  спустился,
оканчивалась в небольшом круглом покое. Караульная, сообразил он, приметив
ободранный стол и несколько стульев, а над ними  -  факел  на  стене.  Все
правильно. Дракониды, на которых напоролся Берем, были стражниками.  Знать
бы еще, что они тут сторожили?..
     Круглая  комната  футов  двадцати  в   поперечнике   была   вырублена
непосредственно в толще  скалы.  Не  считая  стола  и  стульев,  она  была
совершенно пуста. Напротив лестницы,  спирально  спускавшейся  в  комнату,
виднелась темная арка. К ней-то и направлялся Берем, когда его  перехватил
Карамон. Воитель заглянул под арку, но  не  смог  ничего  разглядеть.  Там
словно бы еще таилась сама Великая Тьма, о которой  повествовали  легенды.
Тьма, царившая в пустоте до того, как Боги создали свет...
     Единственным звуком, доносившимся оттуда, был плеск и бульканье воды.
Подземная река, смекнул Карамон. Вот почему так влажен воздух. Отступив на
шаг, он присмотрелся к самой арке.
     Она не составляла одного целого со скалой. Она была сложена из камня,
и притом сложена искуснейшими руками. Когда-то  ее  покрывала  причудливая
резьба, но время и сырость почти истерли хрупкое каменное кружево - ничего
нельзя было разобрать.
     Карамон еще рассматривал арку, надеясь найти  на  ней  хоть  какой-то
осмысленный знак, когда Берем вдруг  вцепился  в  него  с  такой  яростной
силой, что великан едва не упал.
     - Я знаю тебя! - выкрикнул Берем.
     - Ясное дело, знаешь, - проворчал Карамон. - Может, еще скажешь, что,
во имя Бездны, мы здесь ищем?
     - Джесла зовет... - ответил Берем,  и  его  глаза  снова  остекленило
безумие. Он повернул голову и уставился во мрак под аркой: -  Туда...  мне
надо туда... Стражники... не хотели пускать... Пойдем со мной!
     И тут Карамон понял, что  караулили  стражники.  Арку!  Они  охраняли
арку!.. Но зачем? Что там, за ней? Узнали  ли  они  Берема  -  или  просто
исполняли приказ, воспрещавший пускать туда кого-либо?..  Ни  на  один  из
этих вопросов ответа не было. Да и какая, собственно, разница,  сказал  он
себе.
     - Так, значит, тебе надо туда, - обратился он к Берему. Тот кивнул  и
нетерпеливо шагнул вперед. Он готов был бежать прямо во тьму,  но  Карамон
дернул его назад. - Погоди, нам нужен будет свет, - сказал он со  вздохом.
- Постой смирно, а?..
     Он похлопал Берема по плечу, а потом, не сводя с него глаз, попятился
прочь и нащупал на стене факел. Карамон вынул его из скобы  и  вернулся  к
Берему.
     - Я пойду с тобой, - выговорил он хрипло, гадая про себя,  далеко  ли
уйдет, прежде чем боль и потеря крови свалят его с ног. - Подержи-ка...
     Вручив Берему факел,  Карамон  оторвал  полосу  ткани  от  изодранных
останков рубашки Вечного Человека и  крепко  перевязал  свой  бок.  Забрал
факел и первым нырнул под арку.
     Переступая порог, он почувствовал, как что-то коснулось его лица.
     - Паутина, - пробормотал он и  брезгливо  отмахнулся.  Потом  пошарил
вокруг.  Он  с  детства  не  выносил  пауков.  Но  нет,   нить   оказалась
единственной. Карамон пожал плечами и сейчас  же  забыл  о  ней.  И  пошел
дальше, ведя за собой Берема.
     И тут подземную тишину взорвал многоголосый рев труб.
     - Влипли! - мрачно сказал Карамон...

     - Слышь, Тика! - горделиво пропыхтел Тас, летя рядом  с  девушкой  по
сумрачному тюремному коридору. - А твой  планчик-то  ничего,  сработал!  -
Кендер отважился покоситься через плечо. - Да, - выдохнул он.  -  Кажется,
они все за нами бегут!
     - Замечательно, - буркнула Тика. Правду сказать, на такой  успех  она
не рассчитывала. Сколько ни строила она в своей жизни планов, до  сих  пор
не сбылся ни один. Почем было знать, что именно  теперь  все  пойдет,  как
задумано?.. Улучив момент, она тоже быстро глянула через плечо. Шестеро, а
может, и семеро драконидов гналось за ними,  сжимая  в  когтистых  лапищах
отточенные кривые мечи...
     Они были далеко не так проворны, как кендер или быстроногая  девушка,
но выносливостью обладали немыслимой.  Пока  что  их  разделяло  приличное
расстояние, но скоро оно начнет уменьшаться. Тика уже ловила ртом  воздух,
а в боку болело так, что хотелось согнуться вдвое и обо всем позабыть...
     "Но каждый мой шаг дает  Карамону  еще  немножко  времени,  -  упрямо
сказала она себе. - С каждым шагом я еще  чуть-чуть  оттягиваю  драконидов
прочь..."
     - Слышь, Тика... - Кендер бежал, что называется, с высунутым  языком,
жизнерадостная рожица была бледна от усталости, -  ...а  ты  знаешь  хоть,
куда мы бежим?
     Тика только мотнула головой. У нее уже не было сил говорить,  а  ноги
точно налились свинцом: она сама чувствовала, что бежит все медленнее. Еще
один взгляд назад... дракониды постепенно нагоняли их. Тика стала смотреть
по сторонам, надеясь увидеть ответвляющийся коридор или хоть  нишу  -  что
угодно, только бы спрятаться. Ничего! Коридор тянулся  и  тянулся  вперед,
прямой и пустынный. В нем больше не было даже камер. Просто узкий,  ровный
и,  по  всей  видимости,  бесконечный  каменный  тоннель,   едва   заметно
поднимавшийся вверх...
     Внезапная мысль едва не заставила ее остановиться на месте.  Замедлив
шаг, девушка уставилась на Таса, смутно видимого в дымном чаду факелов.
     - Тоннель... - закашлялась она. - Он... он поднимается!
     Сперва Тас непонимающе заморгал, но потом глаза у него заблестели.
     - Так он выведет нас наружу! - выкрикнул он с  торжеством.  -  Ну  ты
молодец. Тика!
     - Может, и так... - замялась она, хотя на  уме  у  нее  было  кое-что
другое. И гораздо более страшное.
     - Вперед!.. - Тас обрел второе дыхание.  Схватив  Тику  за  руку,  он
потащил ее вперед. - Ты права. Тика! - Он принюхался: - Свежий  воздух!  Я
слышу запах свежего воздуха! Мы  сейчас  вылезем...  разыщем  Таниса...  и
вернемся за Карамоном...
     "Только  кендер  способен  разговаривать  на  бегу,  во   всю   прыть
улепетывая от драконидов", - устало подумала  Тика.  Ее-то  саму  подгонял
теперь один только страх. А скоро, она знала,  не  станет  и  страха.  Она
просто рухнет на пол тоннеля, и ей будет совсем, совсем  безразлично,  что
сделают с ней дра...
     - Свежий воздух! - в изумлении прошептала она. До того мгновения  она
была уверена, что Тас просто соврал, желая поддержать в ней искру надежды.
Но ее щеки в самом деле коснулось прохладное дуновение!.. И новая  надежда
придала проворства ее одеревеневшим Ногам. Зато дракониды как будто начали
отставать! Нет, они действительно замедлили бег! Может, дошло наконец, что
теперь-то им нас не поймать?..
     - Вперед, Тас!.. - в восторге закричала  она.  Вместе  помчались  они
дальше, одолевая подъем, навстречу  дуновению  ветерка,  становившемуся  с
каждым шагом все заметнее...
     Но вот оба свернули за угол... и остановились настолько внезапно, что
Тас поскользнулся на каменной крошке и врезался в стену.
     - Так вот почему они перестали гнаться за нами... -  тихо  выговорила
Тика.
     Коридор кончился. Двойные двери наглухо перекрывали  его  -  если  не
считать крохотных окошечек, забранных железными решетками. Сквозь них-то и
проникал в подземелья прохладный ночной воздух. Свобода, до которой  рукой
было подать, оставалась недостижима.
     - Только не сдаваться! - после минутного замешательства  сказал  Тас.
Быстро подбежав к дверям, он изо всех сил принялся дергать их. Заперто.  -
Тьфу на вас, - ругнулся кендер, обозревая двери  опытным  глазом  знатока.
Может, Карамон и сумел бы вышибить их. Или срубить замок ударом  меча.  Но
кендеру с Тикой это было уж точно не под силу.
     Тас нагнулся к замку и  принялся  его  изучать.  Тика  в  изнеможении
привалилась к стене и закрыла глаза. Кровь гулко стучала в  вилках,  мышцы
ног сводила болезненная судорога. Ощутив на губах соленый вкус слез.  Тика
поняла, что плачет - плачет от боли, ярости и бессилия...
     - Не плачь. Тика! - Тас дотянулся и погладил ее руку.  -  Это  совсем
простой замок. Ну совсем простой. Я с ним в один миг разберусь. Ты  только
присмотри за драконидами, пока я буду возиться. Займи их чем-нибудь...
     - Попробую. - Тика проглотила слезы. Поспешно утерла нос и с мечом  в
руке повернулась назад, а Тас снова занялся замком.
     "Простенький,  до  смешного  простенький  замочек,  -  удовлетворенно
сказал он себе. - И ловушка в нем такая простая, что вообще непонятно, для
чего было стараться...
     Непонятно зачем... простой замок... простая ловушка...
     Во всем этом определенно было что-то знакомое. Когда-то... где-то ему
уже случалось... нечто похожее... Ошарашенно глядя  на  дверь,  Тас  вдруг
понял, что он здесь уже был. Нет! Невероятно! Не может быть!.."
     Тряхнув головой,  Тас  принялся  рыться  в  кошеле  в  поисках  своих
инструментов. Но потом рука его замерла.  Ледяной  ужас  облил  кендера  с
головы до ног. Он задрожал и, обессилев, обмяк...
     СОН!
     Перед  ним  были  ТЕ  САМЫЕ  двери,  что  приснились  ему   тогда   в
Сильванести. И замок был тот же самый. Неприлично простой. Со  смехотворно
примитивной ловушкой. И Тика тогда тоже была позади него. Она сражалась...
она погибла...
     - Идут, Тас! - крикнула Тика и вспотевшими ладонями покрепче стиснула
меч. - Ты что? - обернулась она через плечо. - Чего ждешь?..
     Тас был не  в  состоянии  ответить.  Он  слышал  топот  надвигавшихся
драконидов и их смех - грубый, гортанный,  издевательский  хохот.  Они  не
спешили приканчивать свои жертвы, вполне уверенные, что уж теперь-то те от
них не уйдут. Вот они завернули за угол, и хохот  сразу  стал  громче:  им
противостояла всего-то жалкая девчонка с мечом.
     - Я... у меня ничего не выйдет. Тика... - всхлипывал Тас, не в  силах
оторвать глаз от замка.
     - Тас, - Тика заговорила быстро и угрюмо, не оборачиваясь и понемногу
пятясь назад. - Мы не должны позволить, чтобы нас взяли в плен.  Они  ведь
знают про Берема. И они заставят нас  рассказать  все,  что  мы  про  него
знаем. Ты знаешь, что они нас заставят...
     - Верно... - дрожа, ответил Тас. - Я... я постараюсь...
     ...Но у тебя хватит мужества пройти весь путь до  конца.  Так  сказал
Фисбен... Вздохнув поглубже, Тассельхоф вытащил из кармашка  кусок  тонкой
проволоки. "И вообще, - сурово  сказал  он  своим  немилосердно  дрожавшим
рукам, - что такое смерть  для  нас,  кендеров?  Всего-навсего  величайшее
последнее приключение. К тому же там его ждет Флинт. Совсем один.  Влипает
небось без конца в разные неприятности..."
     Сзади вдруг прозвучал хриплый рев, потом воинственный крик Тики  -  и
сталь зазвенела о сталь.
     Тас  дерзнул  оглянуться...  Фехтовальщицей  Тика  была   по-прежнему
никудышней, но по части драк в таверне опыта у нее было хоть отбавляй. Она
рубила и колола. Она лягалась и метила кулаков  в  глаз.  Она  кусалась  и
норовила пнуть... И все это с такой яростью  и  быстротой,  что  дракониды
поневоле откачнулись на шаг. Все были поранены и порезаны, а один  валялся
на полу в луже зеленой крови: одна рука у него была почти перерублена.
     Тас, впрочем, понимал, что сколько-нибудь надолго ей их не задержать.
И  он  вплотную  занялся  замком,  хотя  тонкая  проволочка  то   и   дело
выскальзывала из его дрожащих, покрытых холодным потом  ладоней.  Хитрость
состояла в том, чтобы вскрыть замок, не потревожив ловушки. Ловушка  видна
была отлично: крохотная иголочка, удерживаемая туго свернутой пружиной...
     А ну-ка живо прекрати безобразие, велел он  себе  самому.  Разве  это
по-кендерски? Он вновь сунул проволочку в замок, и на  сей  раз  рука  его
была совершенно тверда. Ему почти удалось сделать все как надо, когда  его
внезапно толкнули.
     - Ну что за дела! - возмутился он, поворачиваясь к  Тике.  -  Неужели
нельзя поосторо... - И осекся. ОПЯТЬ СОН! Тогда он  тоже  произнес  именно
эти слова! И, как тогда. Тика  лежала  у  его  ног,  и  ее  рыжие  завитки
напитывала алая кровь...
     - Нет!!! - в ярости закричал Тас. Проволочка соскользнула.  Его  рука
коснулась замка...
     И  замок,  щелкнув,  открылся.  Но  щелчок  получился  двойным.  Звук
спущенной пружины был едва слышен...
     Округлившимися глазами смотрел Тассельхоф то на малюсенькое  пятнышко
крови на своем пальце, то на золотую иголочку, выглядывавшую из  замка.  В
следующий миг дракониды схватили его: на его  плечо  опустилась  когтистая
лапа. Тас даже не пошевелился. Теперь это не имело  никакого  значения.  В
его пальце разгоралась дергающая боль. Скоро она начнет распространяться -
сперва по руке, потом и по всему телу.
     Когда она доберется до сердца, я перестану ее чувствовать, сказал  он
себе. Я вообще ничего больше не почувствую...
     И в это время истошно заревели рога. Множество медных  рогов.  Их  он
тоже слышал когда-то. Когда? Ну как же: в Тарсисе, как раз перед тем,  как
налетели драконы...
     Дракониды, схватившие было его, вдруг точно забыли о пленнике  и  что
было мочи понеслись по коридору назад.
     Общая тревога. Почему бы, подумал Тас, с интересом отмечая, что ноги,
недавно такие послушные, его более не держали. Он  съехал  на  пол  и  сел
рядом с Тикой. Протянув слабеющую руку, он ласково  погладил  ее  чудесные
кудри, покрытые загустелой кровью. Лицо у Тики было белое, глаза закрыты.
     - Прости  меня.  Тика,  -  шепнул  Тас,  и  горло  перехватило.  Боль
распространялась стремительно: он уже не чувствовал ни пальцев, ни ступней
и не мог ими пошевелить. - Прости, Карамон. Я старался... я  правда  очень
старался...
     Тас тихо заплакал, откинулся спиной к двери и стал ждать конца.

     Танис не мог сдвинуться с места.  А  после  того,  как  прозвучал  за
спиной сдавленный вскрик Лораны, ему уже и не хотелось бороться.  Стоя  на
коленях перед Владычицей Тьмы, он молил  какого-нибудь  милосердного  Бога
поразить его насмерть. Здесь. Сейчас... Но такой милости  ему  оказано  не
было. Зато совершенно неожиданно рассеялась давящая тьма: что-то  отвлекло
внимание Богини и заставило ее обратить  взор  прочь.  Танис  поднялся  на
ноги. Его лицо пылало от лютого стыда. Надо ли говорить,  что  он  не  мог
смотреть на Лорану. Куда там - он не решался встретиться взглядом даже и с
Китиарой, заранее зная, каким невыносимым  презрением  обдадут  его  карие
глаза Темной Госпожи...
     Но мысли Китиары были заняты вещами  более  важными.  Она  переживала
свой звездный час: все, все задуманное ею готово было вот-вот исполниться.
Танис уже открыл рот, чтобы предложить себя  в  качестве  провожатого  для
Лораны, но Китиара сильной рукой оттолкнула его с дороги:
     - И в заключение, о Богиня, я прошу Тебя о награде для  моего  слуги,
немало поспособствовавшего захвату эльфийки. Государь Сот, Рыцарь  Смерти,
испрашивает для себя  душу  Лоранталасы,  желая  таким  образом  отомстить
эльфийке,  некогда  наложившей  на  него  проклятие.   Он   хочет,   чтобы
вышеназванная Лоранталаса разделила с ним  его  вечную  жизнь  в  смертной
тьме!
     - Нет!.. - Лорана подняла поникшую  голову,  невыразимый  ужас  вновь
пробудил ее к жизни. - Нет!..
     Она попятилась, безумно оглядываясь в поисках спасения.  Но  спасения
не было. Внизу кишели дракониды, надо думать, только  и  ожидавшие,  чтобы
она спрыгнула к ним. Задыхаясь от ужаса, она снова оглянулась на Таниса...
Его лицо было угрюмо и зловеще; он  даже  и  не  видел  ее  -  он  смотрел
горящими глазами на ту женщину. И Лорана решила, что умрет, но ничем более
не  выдаст  своего  страха.  Она  гордо  выпрямилась  и  вскинула  голову,
овладевая собой.
     А Танис ее и в самом деле не видел. Слова Китиары  грозили  помрачить
его разум. В предельной ярости он придвинулся к ней вплотную  и  прошипел,
задыхаясь:
     - Предательница!.. Наш уговор!..
     - Заткнись, - вполголоса приказала Китиара. - Не то все погубишь!
     - Но...
     - Заткнись, говорю!
     - Твой  подарок  радует  нас,  Повелитель  Китиара,  -  темный  голос
разметал пелену ярости, окутавшую сознание  полуэльфа.  -  То,  о  чем  ты
просишь, будет исполнено. Государь Сот получит душу эльфийки, а мы  примем
на службу твоего полуэльфа. В знак этого пусть он сложит свой меч к  ногам
Повелителя Ариакаса.
     - Слышал? Давай! - неотрывно глядя на Таниса, произнесла Китиара.  На
полуэльфа смотрела не только она - весь необозримый Зал.
     - Что?.. - пробормотал он. Рассудок грозил изменить ему. - Об этом  у
нас уговора не было... Что я должен сделать?
     - Взойти на возвышение и положить меч у ног  Повелителя  Ариакаса,  -
торопливо ответила Китиара, ведя его к краю. - Он поднимет  его  и  вернет
тебе, сделав тебя таким образом офицером армии Владычицы. Ритуал, не более
того. Но он даст мне время...
     - Время?.. Для чего? Что ты задумала? - хрипло спросил Танис, начиная
уже спускаться по ступеням. Он перехватил ее руку: - Могла бы сказать  мне
заранее...
     - Чем меньше ты  знаешь,  Танис,  тем  и  лучше,  -  ответила  она  и
обворожительно    улыбнулась.    Улыбка,    разумеется,    предназначалась
многочисленным зрителям. Раздались нервные смешки, посыпались грубые шутки
- ишь, мол, нежное прощание  влюбленных.  И  только  карие  глаза  Китиары
оставались трезвы и холодны. - Помни, кто стоит рядом со мной,  -  шепнула
она. Погладила  рукоять  своего  меча  и  многозначительно  покосилась  на
Лорану: - Понял? Так что без глупостей!
     Отошла прочь и снова встала подле эльфийки.
     Таниса трясло от страха и ярости, бессвязные  мысли  неслись  вихрем.
Спотыкаясь, спустился он по ступенькам с головы каменной змеи... Шум толпы
казался ему грохотом океанского прибоя. Метались  перед  глазами  слепящие
отсверки копий и яркие  огни  факелов.  Он  достиг  пола  и  направился  к
тронному  возвышению  Повелителя  Ариакаса,  не  особенно   понимая,   где
находится и куда идет.
     Морды драконидов, составлявших личную охрану  Ариакаса,  плыли  перед
ним, точно в кошмарном сне. Сплошные ряды  острых,  поблескивающих  зубов,
мелькающие раздвоенные языки... Они расступились перед ним, и откуда-то из
тумана возникли ступени. Они вели наверх.
     Танис поднял глаза и посмотрел наверх. Там стоял Повелитель  Ариакас,
громадный, величественный, облеченный в  силу  и  власть.  Корона  на  его
голове, казалось, притягивала весь свет, сиявший внутри  Храма.  Сверкание
драгоценных камней слепило глаза. Танис ошалело моргнул и стал подниматься
по ступеням, держа руку на рукояти меча.
     Неужели Китиара обманула его? Или все-таки  сдержит  данное  слово?..
Теперь Танис в этом сомневался. И проклинал себя.  Вновь  он  поддался  ее
очарованию. Вновь сделал глупость, доверившись ей. А теперь у нее были все
козыри. Он ничего не мог сделать... или все-таки мог?..
     Неожиданная мысль поразила его настолько внезапно, что он  замер,  не
достигнув верха ступеней. "Шагай, шагай, недоумок!" - подстегнул он  себя,
вовремя вспомнив, что весь Зал смотрел на него. С усилием напустив на себя
внешнее спокойствие, он перешагнул ступеньку. Потом еще одну. И  чем  выше
он  поднимался,  приближаясь  к  Повелителю  Ариакасу,   тем   яснее   ему
становилось, что именно он должен был совершить.
     "Тот, на ком Корона, - правит! -  звенело  у  него  в  голове.  Убить
Ариакаса. Подхватить Корону.
     Как просто!"
     Танис лихорадочно обвел взглядом тронный альков... Никого. Ни единого
телохранителя. Никто, кроме самих Повелителей, не  допускался  на  тронные
возвышения. А здесь... здесь, в отличие от всех остальных, не было  воинов
и на ступенях. Видимо, Ариакас был настолько самонадеян и уверен  в  себе,
что пренебрег стражей...
     Мысли Таниса помчались галопом. Китиара душу отдаст за эту Корону.  А
значит, если Корона окажется у меня. Кит сделает все, что я ни прикажу.  Я
спасу Лорану... мы вместе  спасемся...  Мы  выйдем  отсюда,  и  я  ей  все
объясню. Я ей все объясню, но это потом. Сейчас  я  вытащу  меч...  но  не
положу его к ногам Ариакаса, а всажу ему  в  брюхо.  И  Корона  -  моя.  И
пусть-ка попробуют тогда тронуть меня!
     Таниса вновь затрясло, на сей  раз  -  от  возбуждения.  И  вновь  он
принудил себя к спокойствию. Он старался не смотреть на  Ариакаса,  боясь,
как бы тот, заглянув в глаза, не прочел там его отчаянного плана...
     Он старательно смотрел себе под ноги, пока между  ним  и  Повелителем
Ариакасом не осталось каких-то пять ступеней.  У  Таниса  свело  судорогой
пальцы на рукояти меча. Справившись с собой, он поднял голову и  посмотрел
в лицо Ариакасу, и бездна зла, приоткрывшаяся ему, потрясла его. Это  было
лицо, с которого честолюбие начисто истерло все  чувство.  Это  было  лицо
человека,  для  которого  гибель  тысяч  и  тысяч  невинных  служила  лишь
средством для достижения цели...
     Ариакас смотрел на приближавшегося Таниса со смесью скуки,  презрения
и насмешки. А потом он и вовсе утратил к нему интерес, благо у него были и
иные, куда более  важные,  причины  для  беспокойства.  Танис  видел,  как
Ариакас обратил задумчивый взгляд на  Китиару.  У  него  был  вид  игрока,
склонившегося  над  доской.  Он  обдумывал   очередной   ход   и   пытался
предугадать, как поступит соперница.
     Танис исполнился ненависти и отвращения и потянул меч из ножен. Пусть
он не сумеет спасти Лорану и сам погибнет в этих стенах,  но  мир  все  же
вздохнет чуточку легче, когда его покинет подобный сосуд зла...
     Меч негромко зашипел, покидая ножны, и черный взор Ариакаса мгновенно
метнулся назад, к полуэльфу. И пронзил самую  его  душу.  Чудовищная  злая
сила этого человека окатила Таниса, словно волна жара из раскаленной печи.
Но еще хуже  было  внезапное  понимание,  едва  не  сбросившее  Таниса  со
ступеней.
     Ну конечно же. Аура силы... Ариакас был магом.
     Глупец!.. Слепой, ничтожный глупец!..  Только  теперь,  приблизившись
вплотную, разглядел он мерцающую стену, которой окружил  себя  Повелитель.
Теперь ясно, почему отсутствовала стража. Она была попросту не нужна. Да и
не доверял Ариакас ни единой живой душе в  этом  Зале.  Только  его  магия
способна была как следует его защитить...
     И он был начеку. Всегда начеку.  Танис  отчетливо  видел  это  в  его
бесчувственных, холодных глазах.
     И в это время...
     - Бей, Танис! Не страшись его магии! Я тебе помогу!
     Это был всего лишь шепот, но до того ясный и четкий, что Танис  почти
физически  ощутил  чье-то  горячее  дыхание  возле  своего   уха.   Волосы
зашевелились у него на голове... Содрогнувшись, он бросил быстрый взгляд в
сторону. Рядом не было никого - только Ариакас, стоявший тремя ступеньками
выше. Повелитель недовольно хмурился, - ему не терпелось докончить  обряд.
Видя, что Танис замешкался, он повелительным жестом велел ему положить меч
к его ногам.
     "Кто же это заговорил со мной", - лихорадочно соображал тем  временем
Танис. Внезапно его взгляд так и прикипел к некоему силуэту,  видневшемуся
подле Владычицы Тьмы. Черные одежды помешали Танису разглядеть его раньше.
Зато теперь ему  померещилось  в  нем  нечто  знакомое.  Неужели  это  ему
принадлежал голос?.. Нет, он не двигался, не подавал никакого знака... Что
делать?
     - Бей, Танис! - повторил голос, шептавший у него в мозгу. - Скорее!
     Разом взмокнув, Танис неверной рукой обнажил меч. Теперь он стоял  на
самой верхней ступеньке. Мерцающая стена по-прежнему  окружала  Верховного
Владыку. Она была похожа на радугу, пляшущую над бурной водой.
     "Выбора нет, - сказал себе Танис. - Может, это ловушка. Пусть так.  Я
хочу умереть..."
     Он начал уже преклонять колена, протягивая меч рукоятью вперед...  но
в последний миг перевернул клинок и ударил Ариакаса прямо в сердце.
     Он почти не сомневался, что  умрет,  и,  нанося  свой  удар,  заранее
стиснул зубы: вот сейчас магический  щит  испепелит  его,  словно  дерево,
пораженное молнией...
     И молния вправду ударила! Но не в него.  Радужная  стена  взорвалась,
пропуская  его  меч.  Он  почувствовал,  как  сталь  втыкается  в   плоть.
Оглушающий крик боли и изумления резанул слух...
     Ариакас, шатаясь,  пятился  прочь:  меч  Таниса  пронзил  ему  грудь.
Обычный человек от такого удара умер бы  на  месте,  но  темное  искусство
Ариакаса, помноженное на ярость, задержало приближение смерти.  Он  ударил
Таниса по лицу и сбил его с ног.
     Голова наполнилась болью - полуэльф смутно видел  свой  окровавленный
меч, валявшийся рядом. Он испугался, что потеряет сознание:  это  означало
бы его смерть и неминуемую  гибель  Лораны.  Он  тряхнул  головой,  силясь
разогнать туман перед глазами. Надо держаться! Надо завладеть Короной!  Он
увидел, как  Ариакас,  еще  державшийся  на  ногах,  поднял  руки,  готовя
заклинание, которое оборвет его жизнь...
     Танис ничего не мог сделать. Он не умел защищаться от магии. И что-то
подсказывало ему, что неведомый помощник ему на выручку больше не  придет.
Он, этот помощник, уже добился всего, чего хотел.
     Но, при всем могуществе Ариакаса, был отмерен предел и его  силе.  Он
задыхался, теряя сознание,  смертная  мука  стирала  в  памяти  магические
слова. Кровавое пятно растекалось по пурпуру его  одеяний,  становясь  все
больше и больше по мере того,  как  из  пробитого  сердца  уходила  жизнь.
Смерть властно брала свое, и он больше  не  мог  ей  противиться.  Ариакас
отчаянно боролся с наползающей тьмой, призывая на помощь свою Богиню...
     Но той не было дела до ослабевших. С тем же  равнодушием,  с  которым
некогда взирала она, как пал отец Ариакаса под  ножом  сына,  взирала  она
теперь, как пал он сам, и имя ее было последним звуком, который произнесли
его губы.
     Тело Ариакаса рухнуло на черный камень тронного  возвышения.  В  Зале
стояла напряженная тишина. Корона Власти  с  лязгом  свалилась  с  мертвой
головы и осталась лежать в луже  крови  среди  прядей  его  густых  черных
волос.
     Кто завладеет Короной?..
     Потом раздался  пронзительный  крик.  Это  Китиара  позвала  кого-то,
выкрикнула чье-то имя. Танис не понял и не  расслышал.  Да  и  не  все  ли
равно... Он протянул руку к Короне...
     И перед ним возник призрак, облаченный в черные латы.
     Государь Сот!..
     Таниса охватил панический ужас, но он как-то совладал с ним, заставив
себя сосредоточиться на  одной-единственной  цели.  До  Короны  оставались
какие-то дюймы. Его рука метнулась вперед...  и  пальцы  ощутили  холодный
металл, на полмига опередив другую руку - бесплотную руку скелета.
     Корона принадлежала ему!
     Оранжевые глаза Сота вспыхнули. Призрачная рука потянулась  вперед  -
отнять добычу. Танис слышал крики Китиары, отдававшей какие-то  бессвязные
приказы...
     Он поднял окровавленный металлический обруч над своей головой,  глядя
на государя Сота уже безо всякого страха...
     И потрясающую тишину Зала взорвал звук рогов. Неистовый рев множества
медных рогов.
     Рука государя Сота замерла в воздухе. Китиара умолкла.
     Толпа начала роптать - тихо, но очень зловеще. Голова у  Таниса  была
еще затуманена болью, и на какой-то безумный миг ему показалось, будто эти
рога ревели в его честь. Но потом он разглядел на  лицах  тревогу.  Все  в
Зале - и даже Китиара - смотрели на Владычицу.
     До этого момента глаза Богини были обращены на Таниса, но  теперь  ее
взгляд привлекло  нечто  иное.  Тень  Такхизис  еще  больше  сгустилась  и
распространилась по Залу, нависнув над головами подобно темному облаку.  А
дракониды, отмеченные ее цветом - черным, - повинуясь безмолвной  команде,
покинули свое место по краю Зала и умчались сквозь двери. Исчез и силуэт в
черных одеждах, замеченный Танисом подле Владычицы.
     Рога надрывались по-прежнему. Танис тупо смотрел на  Корону,  которую
все еще держали его руки. Вот уже два раза  хриплый  рев  рогов  предвещал
смерть и разрушение. Что-то на сей раз означала эта жуткая музыка?..

                    10. "ТОТ, НА КОМ КОРОНА, - ПРАВИТ..."

     Так  громко  и  неожиданно  грянули  рога,  что   Карамон   едва   не
поскользнулся на мокрых камнях. Инстинктивным  движением  Берем  подхватил
его. Двое мужчин замерли,  встревоженно  озираясь:  трубный  рев  заполнял
маленькую комнату, отдаваясь от каменных стен. Другие  рога  уже  отвечали
сверху, из-за лестничных маршей...
     - Это арка! Там... было что-то, что мы нарушили! - сказал Карамон.  -
Что ж, сделанного не воротишь. Сколько ни есть в Храме живых  тварей,  все
уже знают, что мы тут. Где бы оно ни было, это  "тут".  Во  имя  Богов,  я
надеюсь, ты соображаешь, что делаешь!..
     - Джесла зовет меня... - повторил Берем. Его изумление и испуг успели
уже улетучиться. Он снова стремился вперед и  настойчиво  тянул  за  собой
Карамона. И Карамон - а что  ему  оставалось?  -  поднял  факел  повыше  и
последовал за ним. Они вошли в  пещеру,  по-видимому,  прорытую  в  скалах
бегущей  водой.  За  аркой  обнаружились  каменные  ступени,   и   Карамон
разглядел, что ступени эти спускались прямиком в черный, быстро  несущийся
поток.  Он  посветил  факелом  по  сторонам,   надеясь   высмотреть   хоть
какую-нибудь дорожку вдоль берега. Ничего.  По  крайней  мере  в  пределах
круга света ничего не было видно.
     - Погоди, - окликнул он, но Берем уже вступил в темную воду.  Карамон
перестал дышать, ожидая, что Вечный Человек вот-вот  исчезнет  в  бурлящей
пучине... Ничуть не бывало. Подземный ручей оказался  не  слишком  глубок:
вода доходила Берему лишь до икр.
     - Идем! - помахал он Карамону.
     Великан  потрогал  ладонью  раненый  бок.   Кровотечение,   казалось,
уменьшилось: повязка была влажной, но хоть не сочилась. Вот если бы еще не
было так больно... Страх, боль, беготня и потеря крови так  измотали  его,
что голова начинала кружиться. Он подумал про Тику и  Таса,  вспомнил  про
Таниса... Нет, нет, про все надо забыть.
     К худу или к добру - а только конец близок, сказала ему Тика.  Теперь
Карамон и сам в это поверил. Ступив в воду, он сразу ощутил напор  мощного
течения, подталкивавшего его вперед. На миг ему показалось, будто это само
Время неудержимо несло его к... к чему? К гибели? К концу света? А  может,
к возрождению и началу?..
     Берем нетерпеливо устремился вперед, расплескивая  воду,  но  Карамон
вновь его удержал.
     - Давай-ка лучше вместе, - низкий  голос  великана  породил  эхо  под
сводами пещеры. - Не ровен час, тут еще какие-нибудь сюрпризы, похуже того
первого!
     Это возымело действие: Берем остановился и подождал Карамона.  Вместе
они медленно и осторожно  двинулись  дальше,  шаг  за  шагом,  всякий  раз
тщательно ощупывая ногой  дно,  скользкое  и  сплошь  усыпанное  обломками
камня...
     Вброд пробираясь вперед, Карамон только-только начал чувствовать себя
немного уверенней, когда что-то живое с такой силой врезалось в его ногу в
кожаном сапоге, что великан едва не упал. Он  взмахнул  руками,  удерживая
равновесие, и ухватился за Берема.
     - Что еще за напасть?.. - проворчал он, опуская факел  к  поверхности
воды.  Из  непроглядного,  поблескивающего  потока  немедленно  высунулась
голова привлеченного светом существа.  Карамон  ахнул  от  ужаса,  и  даже
Берему на миг сделалось не по себе. - Драконы!.. -  прошептал  Карамон.  -
Детеныши!.. Только что вылупившиеся!..
     Дракончик раскрыл рот и пронзительно заверещал.  Ряды  острых,  точно
бритвы, зубов отразили факельный свет. Потом голова  скрылась,  и  детеныш
снова боднул головой правый сапог Карамона. Другой уже тыкался в его левую
ногу. Вода вскипала под ударами множества хвостов...
     Крепкие кожаные сапоги были еще не по зубам  новорожденным  драконам.
Но если я вдруг упаду, сказал себе Карамон, они мои косточки  в  один  миг
обчистят...
     Сколько раз он лицом к лицу встречался со смертью, но никогда  прежде
она так его не пугала. Он едва не поддался  панике:  скорее  на  берег,  и
пускай Берем, если больно охота, идет дальше один. Ему-то небось  помирать
не придется!..
     Нет, со всей твердостью сказал он себе. Ничего не получится. Они ведь
уже знают, что мы тут. Сейчас  пришлют  кого-нибудь...  или  что-нибудь...
чтобы остановить нас. Кто же, кроме  меня,  задержит  погоню,  пока  Берем
будет делать то, что он собирается сделать...
     Все происходившее вдруг показалось ему до крайности  нелепым  и  даже
смешным. В особенности, когда  сзади  послышались  хриплые  вопли  и  лязг
стали. Бессмыслица какая-то, подумал  он  устало.  Собрался  погибать  тут
впотьмах,  так  хоть  знать  бы,  ради  чего?..  Бегу  куда-то  вдвоем   с
сумасшедшим и сам, похоже, с ума потихоньку схожу...
     Берем  тоже  заслышал  погоню,  и  она  перепугала  его  куда  больше
драконов: он ринулся вперед с  удвоенной  быстротой.  Карамон  вздохнул  и
последовал за ним, стараясь  не  отставать.  Скользкие  твари  по-прежнему
носились туда и сюда, норовя ухватить его за ноги.
     Берем смотрел куда-то вперед, в темноту. Временами  он  постанывал  и
взволнованно заламывал руки. Ручей  повернул,  и  вода  сделалась  глубже.
"Что-то будет, если зальет сапоги?" - гадал  про  себя  Карамон.  Драконья
малышня и не думала от них отставать: запах теплой  крови  и  человеческой
плоти  приводил  юных  хищников  в  неистовство.  Шум  вооруженной  погони
становился все ближе...
     И тут что-то черней ночи кинулось  Карамону  прямо  в  лицо.  Великан
судорожно замахал руками, силясь устоять, и выронил факел. Факел зашипел и
погас, зато Берем,  отчаянно  рванувшись  навстречу,  успел  подхватить  и
удержать Карамона. Какое-то время двое мужчин держались  друг  за  дружку,
пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в кромешном мраке.
     "Точно ослеп", - сказал  себе  Карамон.  Он  никак  не  мог  решиться
сделать хотя бы шаг. Ему казалось - стоит  пошевелиться,  и  он  рухнет  в
пустоту и будет падать, падать, падать без конца...
     - Вот она!  -  сказал  Берем  и  придушенно  всхлипнул.  -  Сломанная
колонна... блистающие самоцветы... И она... она  тоже  здесь...  Она  ждет
меня... она ждала все эти годы!  Джесла!!!  -  закричал  он  и  устремился
вперед.
     Карамон едва удержал Берема и ощутил  нервный  трепет  его  тела.  Он
напрягал зрение, тщетно вглядываясь  во  тьму.  Нет,  ничего  не  видно...
хотя... постойте-ка...
     Да!  Измученное  болью   сознание   затопила   волна   облегчения   и
благодарности. Он в самом деле увидел сиявшие вдали самоцветы. От них  шел
свет, которого не могла загасить даже тяжкая, душная тьма.
     До колонны оставалось пройти не более  ста  футов.  Карамон  выпустил
руку Берема и подумал: а что, может, это и выход.  По  крайней  мере,  для
меня. Пускай Берем отправляется к своей  сестре-привидению.  А  мне  нужно
немногое: выбраться назад... к Тике и Тасу...
     Он шагнул вперед, обретая уверенность. Еще пара минут -  и  конец.  К
худу или к добру...
     - Ширак, - негромко прозвучал чей-то голос.
     И вспыхнул ослепительный свет.
     У Карамона на мгновение остановилось сердце. Медленно-медленно поднял
он голову и посмотрел туда, откуда исходил свет. Из-под  черного  капюшона
на него смотрели блестящие золотые глаза  со  зрачками  в  форме  песочных
часов.
     Великан хотел перевести дух, но получилось  что-то  вроде  последнего
вздоха умирающего...

     Смолк рев рогов,  и  в  Тронном  Зале  восстановилось  некое  подобие
спокойствия. И вновь глаза всех присутствующих  -  в  том  числе  и  самой
Темной Владычицы - обратились к происходившему на возвышении.
     Танис поднялся на ноги, крепко держа Корону Власти. У него не было ни
малейшего понятия, что предвещали рога, какой рок  готов  был  разразиться
над ними. Он знал только: надо довести игру  до  конца.  Чего  бы  это  ни
стоило.
     Лорана!.. Ни о ком ином он больше не думал. Где  бы  ни  были  теперь
Карамон, Берем и остальные, - он ничего уже не мог  сделать  для  них.  Он
видел только тоненькую фигурку в  серебряных  латах,  стоявшую  на  голове
каменной змеи, несколько  ниже  него.  Потом,  почти  случайно,  он  нашел
глазами Китиару. Ее лица не было видно за драконьим шлемом-страшилом.  Она
сделала какой-то жест...
     Танис скорее почувствовал, нежели услышал движение  позади  себя:  ни
дать ни взять ледяной ветерок коснулся его кожи. Он крутанулся...  к  нему
шел государь Сот, и в его оранжевых глазах была смерть.
     Танис попятился, сжимая в руках Корону.  Он  знал,  что  с  загробным
воителем ему не тягаться.
     - Стой! - крикнул он и вытянул руку с Короной над краем возвышения. -
Останови его, Китиара, не то последним своим  усилием  я  брошу  Корону  в
толпу!
     Сот беззвучно засмеялся, продолжая идти. И протянул вперед призрачную
руку, способную убить одним прикосновением.
     - "Предсмертное усилие"! - произнес  он  негромко.  -  Да  моя  магия
обратит тебя в пыль, и Корона окажется у моих ног!
     - Государь  Сот!  -  прозвенел  голос  со  срединного  возвышения.  -
Остановись! Пусть завоевавший Корону сам принесет ее мне!
     Рыцарь Смерти заколебался. Рука его по-прежнему тянулась к Танису, но
вопрошающий взгляд пустых глаз обратился к Китиаре.
     Однако та, сдернув с головы драконий шлем, смотрела только на Таниса.
Он видел, как сверкали ее карие глаза, как пылали от возбуждения щеки.
     - Ты ведь принесешь мне Корону, Танис, не правда ли? - спросила она.
     - Да, - сказал Танис и облизал пересохшие  губы.  -  Я  принесу  тебе
Корону.
     - Стража! - приказала Китиара и махнула рукой. -  Проводить!  Всякий,
кто прикоснется к нему, умрет от моей руки. Государь Сот! Присмотри, чтобы
он вернулся ко мне невредимым!
     Танис покосился  на  государя  Сота,  и  тот  медленно  опустил  свою
смертоносную руку.
     -  Все-таки  он  по-прежнему  повелевает  тобою,   моя   госпожа,   -
померещился Танису призрачный шепот, полный насмешки.
     Сот пошел рядом с ним, и у Таниса кровь стыла к жилах  от  леденящего
холода, который излучал давно умерший рыцарь.  Вместе  спустились  они  по
ступеням - бледный призрак и полуэльф с окровавленной Короной в руках...
     Ариакасовы офицеры, с оружием наготове стоявшие у подножия,  неохотно
подались прочь. Танис соступил на пол и прошел мимо них,  ощущая  на  себе
немало мстительных взглядов. То тут, то там поблескивали кинжалы, а темные
глаза грозили расправой...
     Стражники Китиары обступили их с мечами наголо, по не они  -  грозная
аура, окружавшая Рыцаря  Смерти,  позволила  Танису  невозбранно  пересечь
переполненный Зал. Пот градом лил с него под броней. Так вот  какова  она,
власть.   Тот,   на   ком   Корона,   воистину   правит.   Но   хватит   и
одного-единственного взмаха ножа убийцы в ночном мраке, чтобы...
     Между  тем  они  приблизились  к  лесенке,  что  вела  на   срединное
возвышение, к голове, изваянной из камня  змеи.  Наверху  стояла  Китиара,
торжествующая и прекрасная.  Танис  один  взошел  по  торчавшим  ступеням:
государь Сот остался внизу. В его пустых глазницах  тлел  оранжевый  свет.
Поднимаясь наверх, Танис вновь увидел  Лорану,  стоявшую  позади  Китиары.
Лицо Лораны было бледно, но спокойно и собранно. Она  мельком  глянула  на
него и на  залитую  кровью  Корону...  и  отвернулась.  Он  не  взялся  бы
угадывать, о чем она думала, что чувствовала. Да какая разница. Он все  ей
объяснит...
     Китиара  подбежала  к  нему   и   обняла   его.   Толпа   разразилась
приветственным криком.
     - Танис!.. - выдохнула Темная Госпожа. - Право же, мы с тобой  просто
предназначены для того, чтобы править вместе! Ты был  великолепен!  Просто
великолепен!.. Я отдам тебе все... все что угодно...
     - И Лорану? - спокойно спросил он, пользуясь тем, что никто не слышал
его среди всеобщего гвалта. Глаза Таниса - чуть раскосые глаза, выдававшие
его эльфийское происхождение, - так и впились в карие глаза Китиары.
     Китиара  метнула  быстрый  взгляд  на  эльфийку.  Та  была  бледна  и
неподвижна до того, что вполне могла бы сойти за мертвое тело.
     -  Забирай  ее,  если  хочешь,  -  пожала  плечами   воительница.   И
придвинулась совсем близко, так, чтобы слышал только он один: -  Но  зачем
она тебе, Танис? Ведь теперь у тебя есть я!.. Днем  мы  будем  командовать
армиями... повелевать миром... Зато ночью... наши ночи, Танис!  Они  будут
принадлежать только нам... нам двоим... мне и тебе... - Она часто  дышала,
руки нежно гладили его лицо, обросшее бородой. - Коронуй же  меня  Короной
Власти, любимый!..
     Глядя на нее сверху  вниз,  Танис  видел  в  ее  взгляде  волнение  и
страсть. Она льнула к нему всем телом, торжествуя и трепеща. Войска вокруг
них разразились безумным криком,  от  которого  содрогались  стены  Храма.
Танис медленно поднял руки с Короной Власти... но не над головой  Китиары.
Над своей собственной.
     - Нет, Китиара! - прокричал он так, что услышали все. - Лишь один  из
нас будет властвовать - и не только ночью, но и днем! И это буду я!
     По Залу пролетел смех, потом - гневный ропот. Глаза Китиары изумленно
округлились... потом быстро сузились...
     - Даже не пробуй, - сказал Танис и  поймал  ее  руку,  метнувшуюся  к
поясному ножу. Он держал ее мертвой хваткой. -  Сейчас  я  уйду  из  этого
Зала, - сказал он тихо, чтобы слышала только она одна.  -  Уйду  вместе  с
Лораной. А  ты  со  своими  воинами  проводишь  нас  наружу.  И  когда  мы
благополучно уберемся из этой обители зла, я отдам  тебе  Корону.  Начнешь
шутить со мной - и никогда ее не наденешь. Поняла?
     Китиара насмешливо скривила губы.
     - Значит, тебе действительно ничего не нужно, кроме  нее?  -  ядовито
прошептала она.
     - Именно так, - сказал Танис. Сильнее сжал пальцы и увидел  в  глазах
женщины отражение боли. - Клянусь в этом душами тех, кого я любил - Стурма
Светлого Меча и Флинта Огненного Горна. Ну что, веришь теперь?
     - Верю, - с горечью и яростью ответила Китиара. Потом  в  ее  взгляде
засветилось невольное восхищение: - А мог бы столько приобрести...
     Танис выпустил ее, не добавив ни слова. Повернувшись,  он  подошел  к
Лоране - та стояла спиной к нему и незряче смотрела  поверх  голов  толпы.
Танис крепко взял ее за руку.
     - Пойдем со мной, - велел он холодно.
     Внизу бесновалась толпа, а сверху на  них  смотрела  Владычица  Тьмы.
Богиня внимательно наблюдала эту схватку за власть, ожидая, кто же  выйдет
сильнейшим.
     Ощутив  его  прикосновение,  Лорана  не  отшатнулась.  Она   медленно
повернула голову, так, что медовые волосы  волной  скатились  с  плеча,  и
посмотрела на него. В слепых глазах не было ни страха, ни гнева...  вообще
ничего. Она словно не узнавала его.
     "Все будет хорошо, - молча сказал он ей, и в сердце полилась боль.  -
Я объяс..."
     Перед его глазами вспыхнуло серебро, метнулись золотые волосы. Что-то
с силой ударило его в  грудь.  Он  откачнулся  назад,  попытался  удержать
девушку - и не сумел.
     Оттолкнув его, Лорана, точно спущенная пружина, метнулась к  Китиаре,
протягивая руку к мечу, висевшему у  воительницы  на  боку.  Ее  внезапный
бросок  застал  Китиару  врасплох.  Она  не  успела  опередить   эльфийку:
стремительным движением Лорана выхватила меч из ножен  и  тут  же  ударила
Китиару в лицо рукоятью, сшибив ее с ног. Повернувшись, Лорана бросилась к
краю...
     - Лорана! Стой!.. -  закричал  Танис.  Он  прыгнул  наперерез,  думая
остановить девушку... и ощутил острие меча у своего горла.
     - Не двигайся, Танталас, - приказала Лорана, Зрачки ее  зеленых  глаз
были расширены от волнения, но рука  с  мечом  ничуть  не  дрожала.  -  Не
двигайся, иначе умрешь. Я убью тебя, если это потребуется...
     Танис подался  вперед,  но  острое  лезвие  прокололо  ему  кожу.  Он
беспомощно остановился.
     - Видишь, Танис? Я уже не та глупенькая, влюбленная девочка,  которую
ты знал когда-то, - грустно улыбнулась Лорана. - Я  больше  не  папенькина
дочка, живущая при дворе... Я даже  и  не  Золотой  Полководец.  Я  просто
Лорана. И я буду жить или умру сама, без твоей помощи.
     - Лорана! Выслушай меня! - взмолился Танис и  вновь  подался  вперед,
поднимая руку, чтобы отвести клинок, впивавшийся в его тело.
     Он увидел, как она крепко сжала губы.  Ее  зеленые  глаза  замерцали.
Потом она со вздохом отняла меч от его горла и приставила к латам  на  его
груди. Танис улыбнулся, хотел что-то  сказать...  Лорана  пожала  плечами,
вздохнула - и коротким толчком в грудь столкнула его с возвышения.
     Он неуклюже замахал руками в воздухе и тяжело рухнул на каменный пол.
И увидел, летя вниз, как Лорана с мечом в руке спрыгнула следом за  ним  и
ловко встала на ноги.
     Танис упал неудачно - спиной. Удар оборвал дыхание  и  почти  оглушил
его. Корону Власти выбило из руки  -  она  покатилась  прочь  по  гладкому
гранитному полу. Сверху долетел неистовый визг Китиары.
     - Лорана... - простонал Танис,  ища  ее  взглядом.  Ему  больно  было
дышать. Мелькнули, исчезая, серебряные доспехи...
     - Корону! Принесите мне Корону!.. - кричала Китиара.
     Но  теперь  кричала  не  только  она.  Все  Повелители,  сколько   их
присутствовало в Зале, были уже на ногах, и каждый посылал своих воинов за
тем же. Драконы снялись с насестов и закружились в воздухе. От  пятиглавой
Владычицы волнами распространялась тьма: Богиня  с  восторгом  следила  за
состязанием, развернувшимся у ее ног. В  нем  выживут  только  сильнейшие;
они-то и станут ее новыми полководцами...
     Танис чувствовал, как топчут его когтистые лапы  драконидов,  башмаки
гоблинов и подкованные сапожищи людей. Он пытался подняться, понимая,  что
иначе будет убит. Кое-как выпрямившись, он начал  высматривать  серебряную
звездочку. Она мелькнула один раз - и  пропала,  исчезнув  среди  всеобщей
свалки...
     Перед ним возникло чье-то перекошенное лицо. Темные  глаза  вспыхнули
яростью. Черенок копья ударил его в бок...
     Танис со стоном  рухнул  обратно  на  пол.  В  Большом  Тронном  Зале
воцарился хаос.

                           11. "ДЖЕСЛА ЗОВЕТ..."

     Рейстлин!.. Это была лишь  мысль,  не  произнесенная  вслух.  Карамон
пытался заговорить, но не мог издать ни звука.
     - Да, братик, - сказал Рейстлин, как всегда, отвечая на мысль  своего
близнеца. - Да, это я. Последний страж, отделяющий тебя от твоей  цели.  Я
тот, кому Ее Темное Величество велела быть здесь, когда протрубят трубы...
- Рейстлин насмешливо улыбнулся. - Следовало бы мне знать, что это  будешь
именно ты. Кто еще мог так дурацки попасться в мою колдовскую западню...
     - Рейст... - начал Карамон. И смолк, задохнувшись. Он был просто не в
состоянии говорить. Измотанный болью, страхом и слабостью,  он  дрожал  от
холода, стоя по колено в воде. Похоже, все это было для него уже  слишком.
Насколько проще было бы дать черным водам сомкнуться над головой, и  пусть
острые зубы юных драконов рвут его плоть. Боли хуже  той,  что  он  теперь
испытывал, уже не будет...
     Потом  рядом  с  ним  шевельнулся  Берем.  Он  рассеянно  смотрел  на
Рейстлина и явно не понимал, что к чему. Он потянул богатыря за руку:
     - Джесла зовет... пойдем.
     Карамон всхлипнул и выдернул у него руку. Берем рассерженно посмотрел
на него... и двинулся дальше один.
     - Нет, дружок. Мы с тобой никуда не спешим.
     Рейстлин вскинул тощую руку,  и  Берем  остановился,  едва  не  упав.
Вечный Человек поднял голову и натолкнулся на взгляд  золотых  глаз  мага,
стоявшего над ними на скальном карнизе. Всхлипывая, заламывая руки.  Берем
с невыразимой тоской повернулся к мерцающей, недостижимой колонне... Он не
мог сдвинуться с места.  Страшная,  непреодолимая  сила  загораживала  ему
путь.
     Карамон заморгал, пытаясь скрыть  внезапные  слезы.  Он  ощущал  силу
брата и пытался совладать с отчаянием. Он ничего не мог поделать...  разве
что попытаться убить Рейстлина. Его душа содрогнулась... Нет  уж.  Скорее,
он умрет сам...
     И Карамон поднял голову. Что ж, пусть будет так. И если умирать,  так
умирать сражаясь, Я всегда хотел именно такого конца.
     Даже если это будет смерть от руки брата...
     Взгляды близнецов встретились.
     - Значит, ты теперь носишь Черные Одежды? - разлепил запекшиеся  губы
воитель. - Не вижу против света...
     - Да,  братик,  -  ответил  Рейстлин  и  поднял  Посох  Мага  повыше.
Серебряный свет облил его с ног до головы. Его худое тело облекали  одежды
из мягчайшего черного бархата. Они муарово переливались  на  свету  и  при
этом казались черней, чем даже вечная ночь, окружавшая их в подземелье.
     Карамон продолжал, содрогаясь при мысли о  том,  что  ему  предстояло
совершить:
     - И твой голос... он так окреп, изменился... Словно бы это ты - и  не
ты...
     - Это долгая история, Карамон, - отвечал Рейстлин. - Когда-нибудь, со
временем, может, я  ее  тебе  расскажу.  Но  теперь,  братик,  боюсь,  нам
некогда. Сюда бегут стражники-дракониды, которым  велено  поймать  Вечного
Человека и живым доставить его  пред  очи  Темной  Владычицы.  Где  ему  и
настанет конец. Ибо он не бессмертен, уверяю тебя. Своими заклинаниями она
развеет по ветру и тело его, и душу. Потом пожрет его  сестру...  Тогда-то
Владычица сможет вступить на Кринн во всем своем могуществе и величии. Она
станет править и этим бренным миром, и высшими планами бытия,  и  Бездной.
Никто и ничто не сможет противиться ей!
     - Не понимаю...
     - Конечно, братец, где уж тебе. - В голосе Рейстлина прозвучали нотки
былой раздражительности и язвительного  сарказма.  -  Только  ты  способен
стоять бок о бок  с  Вечным  Человеком,  единственным  существом  на  всем
Кринне, которое может прекратить войну и загнать Владычицу  обратно  в  ее
королевство теней... только ты способен стоять с ним рядом - и не понимать
ничего!
     Рейстлин придвинулся к краю выступа, на котором стоял, и  наклонился,
опираясь на посох. Он поманил к себе  брата,  но  Карамон  не  двинулся  с
места: уж не хочет ли  тот  заколдовать  его?..  Рейстлин,  впрочем,  лишь
пристально смотрел на него.
     - Вечному  Человеку  осталось  пройти  всего  лишь  несколько  шагов,
братик,  чтобы  воссоединиться  с  сестрой.  Все  эти  годы  она   терпела
невообразимые муки, ожидая, когда же он  возвратится  и  освободит  ее  от
пытки, на которую она сама себя обрекла...
     - И что тогда?.. - пробормотал Карамон, Взгляд  брата  удерживал  его
крепче всякого заклинания.
     Дрогнули  зрачки,  напоминавшие  песочные  часы.  Рейстлин  заговорил
совсем тихо. Ему больше не было нужды шептать, но привычка брала  свое.  К
тому же маг находил, что шепот нередко оказывался убедительнее.
     - Тогда, милый мой братик, из-под двери будет выдернут клин, и  дверь
захлопнется, а Владычица взвоет от ярости  на  всю  Бездну...  -  Рейстлин
поднял глаза и указал бледной, тощей рукой вверх: -  И  тогда  этот  Храм,
возрожденный Истарский Храм, искореженный Злом... Он будет разрушен.
     Карамон ахнул, но тут же недоверчиво нахмурился.
     - Нет, я не обманываю, - вновь ответил Рейстлин на его  мысль.  -  То
есть я обманываю, не задумываясь, когда мне это  нужно.  Но  мы  с  тобой,
братец, все еще настолько близки, что тебе я солгать не могу. Да  и  зачем
бы? Меня даже больше устроит, если ты будешь знать правду...
     У Карамона мутилось в голове. Он по-прежнему не особенно понимал, что
к чему, но особо размышлять было некогда. Позади него в  тоннеле  металось
гулкое эхо: стражники уже спускались по лестнице. И  на  воителя  снизошли
спокойствие и решимость.
     - Стало быть, ты знаешь, что я должен сделать,  Рейст,  -  проговорил
он. - Может, ты вправду стал шибко  могущественным,  а  только  никуда  не
денешься, должен сосредоточиться прежде, чем колдовать. А значит, пока  ты
будешь разбираться с одним из нас, другой будет свободен. Берема  тебе  не
убить... - Карамон страстно надеялся, что Берем услышит его слова и, когда
понадобится, будет действовать быстро, - ...это может сделать только  твоя
Богиня. Короче, остаюсь...
     - Остаешься ты, - тихо проговорил Рейстлин. - Да, я  вполне  способен
убить тебя...
     Выпрямившись, он вскинул руку - и, не успел Карамон ни  завопить,  ни
заслониться,  как  тьму  озарил  огненный  шар.  Казалось,  кусок   солнца
провалился в мрачное подземелье. Шар ударил прямо в Карамона  и  опрокинул
его в воду.
     Обожженный, ослепший от неистового  света,  оглушенный  силой  удара,
Карамон почувствовал, что теряет сознание и начинает тонуть. Потом  острые
зубы впились в его руку и стали рвать  тело.  Жестокая  боль  подхлестнула
сознание. Карамон закричал от боли и ужаса, судорожно пытаясь выбраться из
смертоносного потока...
     Он  все-таки  поднялся,  шатаясь,  как  пьяный.  Драконьи   детеныши,
попробовавшие крови,  с  бешеной  досадой  теребили  его  сапоги.  Стиснув
искусанную руку здоровой, Карамон оглянулся на Берема и  пришел  в  полное
отчаяние, увидев, что тот не сдвинулся с места и на дюйм.
     - Джесла! Я здесь!.. Я пришел  освободить  тебя!..  -  кричал  Вечный
Человек и... оставался на месте - заклятие держало крепко.  Он  беспомощно
бил кулаками в незримую  стену,  преградившую  ему  путь.  Горе  поглощало
остатки его разума.
     Рейстлин совершенно спокойно смотрел на стоявшего перед ним брата, на
кровь, стекавшую по его изодранным рукам.
     -  Да,  я  стал  могущественным,  Карамон,  -  сказал  он,  глядя   в
страдальческие глаза близнеца. - Наш общий друг Танис, сам того не  ведая,
избавил меня от единственного на всем Кринне  человека,  который  способен
был меня превзойти, и  теперь  я  -  величайший  маг  этого  мира.  И  мое
могущество лишь возрастет, если... если уйдет Владычица Тьмы!
     Карамон молча смотрел на него, ничего  не  соображая  от  отчаяния  и
боли.  Сзади  громко  плескала  вода,  слышались  торжествующие   возгласы
драконидов, Карамон уже не мог драться.  Он  просто  стоял  и  смотрел  на
брата...
     И только когда Рейстлин поднял руку и сделал какой-то жест в  сторону
Берема, до него начало смутно доходить...
     Жест мага вернул Берему  свободу.  Вечный  Человек  бросил  последний
взгляд на Карамона и драконидов - те со всей возможной скоростью  брели  к
ним по воде, и кривые мечи зловеще сверкали  в  свете  волшебного  посоха.
Потом Берем посмотрел на Рейстлина, стоявшего на  скале  в  своих  длинных
черных одеждах. И наконец, издав  радостный  крик,  гулко  отдавшийся  под
низкими сводами, он бросился к колонне самоцветов:
     - Я иду, Джесла! Я здесь!..
     - ...И запомни, братец, - прозвучал в мозгу Карамона мысленный  голос
Рейстлина. - Все это происходит только потому, что я того пожелал.  Это  я
избрал такой ход событий!
     Карамон слышал яростные вопли драконидов: добыча ускользала  от  них.
Юные дракончики продолжали терзать его сапоги, раны невыносимо болели,  но
Карамон не замечал. Точно во  сне,  смотрел  он  на  Берема,  бежавшего  к
поблескивающей колонне. И правда, все кругом гораздо больше  смахивало  на
сон, чем на явь.
     Быть может, всему виной было  его  воспаленное  воображение,  но  ему
показалось, что, когда Берем приблизился к колонне, зеленый камень  в  его
груди разгорелся даже ярче Рейстлинова огненного  шара.  И,  словно  бы  в
ответ на это сияние,  внутри  колонны  обозначился  призрачный,  мерцающий
силуэт женщины,  одетой  в  простую  кожаную  рубашку.  Она  была  красива
какой-то удивительно хрупкой, трогательной красотой. И глаза  у  нее  были
точь-в-точь как у Берема - слишком юные для лишенного возраста  худенького
лица.
     Берем подбежал к ней вплотную и остановился. Какое-то время в  пещере
не происходило никакого движения. Замерли  даже  дракониды,  стиснувшие  в
когтистых лапах кривые  клинки.  Подлинный  смысл  происходившего  был  им
недоступен, но все же, хотя  и  смутно,  они  понимали  -  их  собственные
судьбы, да что там, судьба всего  мира  повисла  на  волоске.  Все  теперь
зависело от Вечного Человека.
     Карамон совсем позабыл про холод и боль от ран.  Для  него  более  не
существовало ни страха, ни отчаяния, ни надежды. Слезы выступили у него на
глазах, горло болезненно жгло. Берем стоял лицом к лицу со своей  сестрой.
С сестрой, которую он убил. С сестрой, которая  принесла  себя  в  жертву,
чтобы у него - и у остального мира - сохранилась надежда. Посох  Рейстлина
ярко освещал их обоих, и Карамон видел, как бледное лицо Берема мучительно
исказилось.
     -  Джесла,  -  прошептал  он,  раскидывая  руки.  -  Сможешь  ли   ты
когда-нибудь простить меня?
     А кругом было тихо, только приглушенно журчала вода да осевшая  влага
капала со скал - звуки, которые  эта  пещера  слышала  чуть  не  с  начала
времен.
     - Нам с тобой нечего прощать друг другу,  брат...  -  Мерцающая  тень
Джеслы раскрыла ему объятия. На ее изможденном лице были покой и любовь.
     Берем издал  нечленораздельный  крик,  в  котором  смешались  мука  и
радость. И бросился в объятия сестры.
     Карамон ахнул.  Образ  Джеслы  рассеялся,  и  воитель  увидел:  Берем
ударился о колонну с такой силой, что тело его напоролось на острые  сколы
разбитого камня и повисло на них. Последний вопль Берема был страшен. Но в
нем отчетливо слышалось и торжество.
     Распятое тело содрогнулось в конвульсиях.  Темная  кровь  хлынула  на
самоцветы, гася их огненный блеск.
     - Берем! Там никого нет!.. Все это  вранье!..  -  Карамон  с  хриплым
криком кинулся к умирающему, зная, что Вечный Человек все равно не  умрет,
что он... он...
     Потом он остановился.
     Скалы над его  головой  начали  содрогаться.  Дне  ручья  под  ногами
заходило   ходуном.   Стремительное   течение   черной   воды   неожиданно
прекратилось. Поток остановился, как-то неуверенно плеща на камни и словно
бы не зная, куда течь дальше. Дракониды встревоженно закричали...
     Карамон смотрел на Берема, на  его  разбитое  тело,  пригвожденное  к
изломанному камню. Оно шевельнулось еще раз, словно бы испуская  последний
вздох, - и замерло совсем, а  внутри  колонны  какой-то  миг  мерцали  два
светящихся силуэта.
     Потом и они исчезли.
     Вечный Человек был мертв.

     Танис оторвал голову от каменного пола Тронного Зала как раз вовремя,
чтобы увидеть  хобгоблина,  собиравшегося  пырнуть  его  копьем.  Поспешно
перекатившись, Танис схватил его ногу в сапоге и рванул. Нападавший рухнул
на пол, и другой воин - тоже хобгоблин, только в  латах  другого  цвета  -
немедля раскроил ему голову булавой.
     Танис поспешно вскочил. Надо выбираться отсюда! Надо как можно скорее
разыскать  Лорану...  На  него  бросился  драконид,  и  Танис  нетерпеливо
проткнул его мечом, едва припомнив, что меч следовало поскорее  выдернуть,
покуда тело не обратилось в камень. Чей-то голос выкрикнул его имя.  Танис
повернулся и увидел государя Сота, стоявшего подле Китиары. Обоих окружали
воины-призраки. Китиара с ненавистью  глядела  на  него,  указывая  рукой.
Государь Сот подал знак, и неупокоенные хлынули с возвышения  вниз,  точно
река смерти, уничтожавшая на своем пути все живое.
     Танис хотел бежать, но  далеко  ли  убежишь  в  сплошной  толчее!  Он
отчаянно прорубал себе путь, уже ощущая  спиной  наползающий  холод  и  от
страха едва не теряя сознание...
     И в это время прозвучал  чудовищный  треск.  Содрогнулся  под  ногами
каменный пол. Сражение, кипевшее вокруг, прекратилось само собой:  каждого
заботило только одно - устоять. Танис непонимающе  огляделся,  гадая,  что
происходит.
     Огромный кусок покрытого мозаикой камня свалился  с  потолка,  угодив
прямо в гущу драконидов, тщетно пытавшихся  отскочить.  За  первым  камнем
посыпались еще и еще. Со стен падали факелы,  опрокинутые  свечи  гасли  в
лужах растершегося  воска.  Подземный  гром  делался  все  слышнее.  Танис
оглянулся на неупокоенных и увидел, что даже они замешкались, испуганно  и
вопрошающе оглядываясь на своего вожака.
     Пол внезапно ушел из-под ног, В  поисках  опоры  Танис  схватился  за
какую-то колонну... сокрушительная волна тьмы накрыла его.
     ОН ПРЕДАЛ МЕНЯ!
     Гнев Владычицы затопил сознание полуэльфа. Гнев и ярость, от  которых
череп, казалось, готов был вот-вот разлететься.  Он  закричал  от  боли  и
схватился за голову. Тьма делалась все плотнее: Такхизис угадала грозившую
ей опасность и прилагала неистовые усилия, чтобы дверь, приоткрытая  ею  в
мир, все-таки не захлопнулась. В Зале не  осталось  ни  единого  проблеска
света. Крылья ночи распростерли над ним непроницаемую черноту.
     Танис слышал, как повсюду кругом него перекликались и  ощупью  искали
друг друга дракониды. Там и сям раздавались  голоса  офицеров,  пытавшихся
навести хоть какой-то порядок и пресечь панику, готовую  вот-вот  охватить
войско: все чувствовали, как истаивает могущество их  Богини.  Вот  гневно
прозвенел и неожиданно смолк голос Китиары...
     Жуткий, раздирающий грохот, за которым последовали крики боли, сказал
Танису, что все гигантское  здание  готово  было  вот-вот  рухнуть  им  на
головы.
     - Лорана!.. - закричал он. Поднялся,  шатаясь,  и  вслепую  попытался
идти, но волна мечущихся драконидов тут же сбила его с ног. Сталь  гремела
о сталь. Откуда-то  снова  раздался  голос  Китиары:  она  призывала  свои
войска.
     Борясь с отчаянием, Танис в очередной раз  поднялся  с  пола.  Резкая
боль пронзила его руку. Яростным движением он отмахнулся  от  удара  меча,
нацеленного на него в  темноте,  и  что  было  мочи  пнул  ногой  напавшую
тварь...
     Новый удар грома заставил сражавшихся забыть друг о друге.  Все,  кто
был в Храме, одновременно подняли головы и затаили дыхание, вглядываясь во
тьму над собой. Смолкли все голоса. Такхизис, Владычица Тьмы, зависла  над
ними, воплотившись в образе пятиглавой  драконицы,  присущем  ей  на  этом
плане бытия.  Гигантское  тело  переливалось  мириадами  красок.  Их  было
столько, слепящих, помрачающих разум, что  рассудок  не  мог  вместить  ее
жуткого величия и вовсе забывал, что же такое цвет. Всебесцветная! Не  зря
ее так называли. Пять  голов  разевали  громадные  пасти.  Множество  глаз
горело огнем, вожделея поглотить этот мир...
     Вот и все, подумал Танис с отчаянием. Вот  и  все.  Она  победила.  А
мы...
     Богиня торжествующе вскинула все пять голов...
     И купол над нею раскололся пополам.
     Истарский  Храм  начал  корчиться,   изменяясь,   воссоздавая   себя,
возвращаясь к своему первоначальному облику, к тому, каким он был до того,
как Зло извратило его.
     Тьма внутри Зала заколебалась... и рассеялась под серебряными  лучами
Солинари, которую гномы называли Ночная Свеча.

                          12. ВОЗВРАЩЕННЫЙ ДОЛГ

     - А теперь, братец, прощай.
     Рейстлин извлек из складок черных одежд небольшой гладкий шарик.  Око
Дракона.
     Карамон почувствовал, как оставляют его  последние  силы.  Он  тронул
рукой  повязку,  и  ладонь  покрыла  липкая  кровь.  Голова   немилосердно
кружилась, свет посоха  плыл  перед  глазами.  Словно  во  сне,  откуда-то
издалека раздалось ворчание драконидов: стряхнув первоначальный испуг, они
двигались к нему  -  прикончить  его.  Залитая  водой  скала  дрожала  под
ногами... или это у него самого от слабости ноги тряслись?
     - Убей меня, Рейстлин... - Карамон  смотрел  на  брата  безо  всякого
выражения.
     Рейстлин помедлил. Золотые глаза его сузились.
     - Я не  хочу  умирать  от  их  рук,  -  спокойно  продолжал  Карамон.
Оставалось попросить о малости: - Прикончи меня, брат. Хотя бы этим ты мне
обязан...
     Золотые глаза так и вспыхнули.
     - ОБЯЗАН! - Рейстлин с шипением втянул в себя воздух. - ОБЯЗАН  ТЕБЕ!
- повторил  он  придушенным  голосом,  и  лицо  его,  освещенное  пламенем
хрустального шарика, побелело. Свирепея, он повернулся и  простер  руку  к
драконидам. Молнии стекли с его пальцев и поразили отвратительных  тварей.
Вопя от боли и изумления, дракониды один за другим валились в черную воду,
и вскоре на поверхности заклубилась зеленая кровавая  пена:  новорожденные
драконы пожирали своих двоюродных родственников.
     Карамон тупо наблюдал за их гибелью. Ему было плохо, он слишком ослаб
для того, чтобы о чем-нибудь думать. Он  только  слышал  бряцание  чьих-то
мечей,  перекликающиеся  голоса.  Он  начал  падать  вперед,  увидел,  как
устремляется навстречу черная вода...
     ...и оказался на твердой земле. Он моргнул и поднял глаза.  Он  сидел
на скале рядом со своим братом. Рейстлин  стоял  подле  него  на  коленях,
держа в руке посох.
     - Рейст!.. - выдохнул Карамон, и к глазам богатыря подступили  слезы.
Неверным движением он поднял руку и коснулся плеча брата, ощутив бархатную
мякоть его одежд.
     Рейстлин отодвинулся.
     - Вот что, Карамон, - проговорил он голосом, в котором тепла было  не
больше, чем в темных водах внизу. - На сей раз  я  спасу  тебе  жизнь,  но
больше чтобы никаких счетов. Я ничем тебе не обязан!
     Карамон сглотнул.
     - Рейст, - сказал он тихо. - Я совсем не имел в виду...
     Рейстлин точно не слышал.
     - Стоять можешь? - спросил он раздраженно.
     - П-попробую, - неуверенно пробормотал Карамон. - А... а ты не мог бы
использовать эту... эту штуку... - он указал на  Око,  -  ...чтобы  нам  с
тобой убраться отсюда?
     - Мог бы, только вот путешествие вряд ли особо понравилось  бы  тебе,
братец. И потом - ты что, уже забыл о тех, что явились с тобой сюда?
     - Тика! - ахнул Карамон. - Тас!.. - И кое-как поднялся,  цепляясь  за
мокрые камни. - И Танис! Как насчет того, чтобы...
     -  Танис  пускай  сам  о  себе  думает.  Ему-то  я  долг  отдал   уже
десятикратно, - хмыкнул  Рейстлин.  -  Не  расплатиться  ли  мне  лучше  с
другими?
     Крики,  смутно  доносившиеся  из  тоннеля,  становились  все  громче.
Исполняя последние приказы своей Владычицы, в пещеру врывались войска.
     Карамон устало потянулся к рукояти меча, но  прикосновение  холодных,
костлявых пальцев заставило его остановиться.
     - Не стоит, - прошептал Рейстлин, и его тонкие губы скривила  мрачная
усмешка. -  С  некоторых  пор  я  не  нуждаюсь  в  тебе.  И  уже  не  буду
нуждаться... никогда более. Смотри!
     В следующий миг его магия обратила подземную  ночь  в  сияющий  день.
Карамону, все-таки вытащившему меч, только и оставалось, что стоять  подле
брата и благоговейно смотреть, как его  чары  поражают  врага  за  врагом.
Молнии с треском срывались с рук колдуна,  пламя  слетало  с  ладоней,  из
ниоткуда возникали призраки до того страшные, что самый  ужас,  излучаемый
ими, был смертоносен.
     С воплями  падали  гоблины,  пронзаемые  пиками  рыцарского  легиона,
который по слову Рейстлина огласил пещеру воинственным песнопением,  а  по
другому его слову - исчез без  следа.  Драконья  молодь  в  ужасе  спешила
укрыться в темных, потайных  логовах,  где  плесневела  скорлупа  их  яиц.
Дракониды обугливались и чернели в огне. Темные жрецы,  которых  последний
приказ их Владычицы тучами ринул в  подземелье,  пали,  пронзенные  стаями
сверкающих  копий,  и  исступленные  молитвы  их  сменились  предсмертными
криками...
     Наконец  появились  Черные  Одежды  -  старейшины  Ордена,  пришедшие
истребить юного выскочку... И, едва появившись, с ужасом  убедились,  что,
при всей их древности, Рейстлин  некоторым  мистическим  образом  был  еще
старше их. Его сила не поддавалось описанию; победить  его  было  попросту
невозможно. Прозвучали заклинания, и маги стали исчезать один  за  другим,
причем многие, улетучиваясь, с глубоким почтением кланялись Рейстлину...
     И вот опять стало тихо, только лениво  плескалась  вода.  Хрустальный
свет Посоха Мага заливал пустую пещеру.  Храм  поминутно  сотрясала  новая
судорога, и Карамон с опаской поглядывал вверх. Магическая  битва  длилась
какие-то мгновения. Но Карамону в горячке уже казалось, что они  с  братом
торчали в этом жутком месте чуть не всю жизнь.
     Когда мантия последнего мага растворилась во тьме, Рейстлин оглянулся
на брата.
     - Видал? - холодно произнес он.
     Великан молча кивнул. Глаза у него были круглые.
     Земля тряслась все сильнее. Волны бились о скалы. На том конце пещеры
задрожала и раскололась сломанная колонна, усеянная  самоцветами.  Карамон
поднял глаза к готовому  обрушиться  потолку,  и  в  лицо  ему  посыпалась
каменная крошка.
     - Что случилось? - спросил он в тревоге. - Что это значит?
     - Это значит, что наступил конец, - сказал  Рейстлин.  Подобрал  полы
черных одежд и раздраженно бросил брату: - Пошли отсюда. Идти-то сможешь?
     - Смогу... погоди только  чуть-чуть,  -  проворчал  Карамон.  Кое-как
оттолкнувшись от камней, он шагнул вперед, но тут же зашатался и  чуть  не
упал. - Я думал... я крепче, - простонал он и схватился за бок.
     Он выпрямился, хотя и с величайшим трудом. Губы у него были белые, по
лицу тек пот. Он сделал еще шаг...
     Рейстлин с угрюмой усмешкой наблюдал за тем, как, спотыкаясь,  бредет
к нему Карамон. Потом маг протянул ему руку.
     - Обопрись на меня, братец, - сказал он негромко.
     В гигантском куполе Большого Тронного Зала разверзся огромный пролом.
Каменные глыбы рушились вниз,  круша  и  сметая  все  живое  внизу.  Хаос,
царивший в Зале, сменила паника.  Напрасно  офицеры  выкрикивали  команды,
напрасно подкрепляли свои слова ударами кнутов, а  то  и  мечей,  -  воины
думали только об одном: как бы спасти свою жизнь, как бы успеть  выскочить
из рушащегося Храма. В своем бегстве они безжалостно рубили  всякого,  кто
оказывался у них на пути, - даже  своих  собственных  недавних  товарищей.
Кое-кому из  наиболее  могущественных  Повелителей  удалось-таки  сплотить
вокруг себя преданных телохранителей и  с  их  помощью  выбраться  наружу.
Другие пали -  зарезанные  собственными  воинами,  раздавленные  падающими
глыбами или попросту затоптанные.
     Отчаянно продираясь вперед, Танис неожиданно заметил впереди то,  что
он страстно молил Богов позволить ему  отыскать  -  ореол  золотых  волос,
горевший в серебряных лучах Солинари, словно пламя свечи.
     - Лорана!.. - закричал он, вполне сознавая, что за шумом  и  грохотом
она все равно его не услышит. Он устремился к ней, прокладывая  себе  путь
бешеными ударами меча. Летящий обломок камня распорол  ему  щеку.  По  шее
потекла горячая кровь, но ни кровь, ни боль  уже  не  имели  значения.  Он
лягал, пинал и рубил мечущихся драконидов, прорываясь к Лоране.  Несколько
раз он пододвигался к ней вплотную, но толпа снова и снова оттаскивала его
прочь.
     Лорана стояла у прохода в один из притворов, отбиваясь от  драконидов
отобранным у Китиары мечом. Действовала она им с  ловкостью  и  сноровкой,
порожденной долгими месяцами войны. Танис почти достиг ее как  раз  в  тот
момент, когда, расшвыряв врагов, она осталась на миг в одиночестве.
     - Лорана! - крикнул он, перекрывая шум. - Подожди меня!..
     Она услышала его. Она обернулась, и при свете луны он разглядел,  что
ее глаза были спокойны, а взгляд - тверд.
     - Прощай, Танис, - сказала она ему по-эльфийски.  -  Я  обязана  тебе
жизнью, но не душой.
     С этими словами она повернулась к нему спиной  и,  шагнув  под  арку,
исчезла во тьме.
     Очередная глыба, обрушившаяся с потолка Храма, с треском  разлетелась
на гранитном полу, с головы до ног осыпав Таниса пылью и мусором. Какое-то
время он стоял неподвижно, качаясь от усталости, и смотрел  вслед  Лоране.
Кровь затекла ему в один глаз. Он рассеянно стер ее... а потом  неожиданно
начал смеяться. Он хохотал, пока с кровью на его лице не смешались  слезы,
выступившие из глаз. Наконец, совладав с собой,  он  поудобнее  перехватил
окровавленный меч и побежал в темноту следом за девушкой.

     - Они ушли вон по тому коридору, Рейст... то есть Рейстлин...
     Карамон едва не прикусил  язык,  произнеся  детское  прозвище  брата.
Как-то очень уж не подходило оно к этому грозному  и  молчаливому  магу  в
черных одеждах.
     Они стояли у столика тюремщика,  рядом  с  трупом  хобгоблина.  Стены
кругом   них   положительно   сходили   с   ума:   шатались,   трескались,
выравнивались... перевоплощались. Зрелище это наполняло  Карамона  смутным
ужасом,  точно  воспоминание  о  давно  позабытом   ночном   кошмаре.   Он
предпочитал пореже отводить взгляд от  лица  брата,  на  руку  которого  с
благодарностью опирался. Рейстлин, по крайней мере, был существом из плоти
и крови, чем-то реальным посреди страшного сна.
     - Ты знаешь, куда он ведет? - оглядывая  восточный  коридор,  спросил
Карамон.
     - Да, - ответил Рейстлин равнодушно.
     У Карамона свело живот от внезапного страха.
     - Ты... ты уже знаешь, что с ними что-то случилось...
     - Они, как всегда, сделали глупость, - сказал Рейстлин с горечью. - А
ведь тогда во сне им дано было предупреждение, - тут он глянул на брата, -
как и всем остальным. А впрочем, я, может, еще поспею, хотя  для  этого  и
придется поторопиться. Слышишь?
     Карамон посмотрел в сторону лестницы. По ней  уже  шаркало  множество
когтистых лап: стража мчалась предотвратить побег сотен  узников,  с  чьих
камер внезапная катастрофа сбила замки. Карамон потянулся к мечу...
     - Уймись! - отрезал Рейстлин. - Подумай сам: на тебе ведь по-прежнему
офицерские латы. На что мы им? Владычицы  больше  нет,  а  стало  быть,  и
подчиняться им некому. Каждый из них теперь думает только о себе и о  том,
как бы урвать кусок пожирнее. Держись  подле  меня,  брат,  да  прикинься,
будто спешишь по делу...
     Карамон поглубже вздохнул - и  сделал,  как  ему  было  велено.  Силы
частично возвратились к нему,  он  мог  идти  сам,  не  опираясь  на  руку
колдуна. Не обращая внимания на драконидов -  которые  тоже  лишь  мельком
посмотрели на них, торопясь мимо, - братья отправились дальше по коридору.
Стены справа  и  слева  от  них  продолжали  менять  свою  форму,  потолок
трескался  и  содрогался,  пол  вздымался  и  опадал  под  ногами.   Сзади
раздавались  ужасающие  крики:  это  узники  отстаивали  вновь  обретенную
свободу.
     - Хорошо хоть, при той двери не будет  охраны,  -  заметил  Рейстлин,
указывая вперед.
     - О чем ты?.. - Карамон даже остановился, испуганно глядя на брата.
     - Там ловушка, - прошептал Рейстлин. - Помнишь наш сон?
     Карамон  покрылся  смертельной  бледностью  и,  собрав  остаток  сил,
помчался по коридору вперед. Рейстлин покачал головой в  черном  бархатном
капюшоне и пошел следом за ним. Завернув за угол, он увидел брата  стоящим
на коленях между двумя телами, распростертыми на полу.
     -  Тика!..  Тика!..  -  стонал  великан.  Бережно  отведя  с  белого,
застывшего  лица  девушки  пропитанные  кровью  рыжие  кудри,  он  пытался
нащупать у нее на шее биение пульса. Вот  он  нашел  его  и  с  величайшим
облегчением зажмурился... потом потянулся рукой к кендеру: - Тас! Ох, Тас,
зачем!..
     Услышав знакомый голос, произносивший его имя, кендер поднял веки, но
так, словно они были слишком тяжелы для него.
     - Карамон... - прошептал он еле слышно. - Я... мне очень жаль...
     - Тас!.. - могучие руки подхватили легкое, пылающее в лихорадке тело.
Обняв Тассельхофа, Карамон стал укачивать его,  точно  младенца:  -  Тихо,
Тас, не надо говорить...
     Тело кендера скрутила предсмертная  судорога.  Карамону  бросились  в
глаза сумочки и кошели Тассельхофа,  в  беспорядке  раскиданные  по  полу:
позабытые сокровища валялись, точно игрушки в детской, в которой не  стало
ребенка. Карамон заплакал.
     - Я хотел спасти ее... - содрогаясь от боли, прошептал Тас.  -  Я  не
сумел...
     - Ты спас ее, Тас, - задыхаясь от  слез,  выговорил  Карамон.  -  Она
жива. Она просто ранена. Она выздоровеет, Тас...
     - Правда?.. - Лихорадочно горевшие глаза кендера озарились внутренним
светом, потом начали тускнеть. - Не сердись, Карамон, но... я, похоже,  не
выздоровею... Ну да ничего, ты не волнуйся... я зато Флинта скоро увижу...
он меня ждет... Хватит ему скучать там одному... и вообще... не надо  было
ему туда без меня уходить...
     - Что с ним? - спросил Карамон неслышно подошедшего брата.  Не  тратя
времени даром, Рейстлин склонился над кендером, чей шепот  уже  перешел  в
бессвязное бормотание.
     -  Яд,  -  коротко  ответил  маг,   глянув   на   золотую   иголочку,
поблескивавшую в факельном  свете.  Протянув  руку,  он  несильно  толкнул
дверь. Щелкнул замок, и она повернулась на петлях, слегка приотворяясь.
     Снаружи раздавались вопли и визг:  солдатня  и  неракские  невольники
разбегались кто куда из рушащегося Храма, а небеса над ними содрогались от
надсадного рева драконов. Повелители бились между собой, выясняя,  кто  же
среди них сильнейший в этом новом, изменившемся мире. Рейстлин прислушался
к шуму и задумчиво улыбнулся...
     Рука брата, стиснувшая плечо мага, прервала его размышления.
     - Ты можешь помочь ему? - спросил Карамон.
     Рейстлин покосился на умирающего кендера.
     - Слишком далеко он ушел, - холодно проговорил маг. - Я могу  вернуть
его, но это потребует части моей силы. А мы отнюдь еще не в  безопасности,
братец.
     - Ты действительно можешь  спасти  его?  -  не  унимался  Карамон.  -
Неужели у тебя хватит могущества, чтобы?..
     Рейстлин пожал плечами:
     - Разумеется.
     Тика зашевелилась и села, обхватив руками больную голову.
     - Карамон!.. - радостно закричала она. Потом она увидела Таса. -  Ой,
нет...  -  прошептала  она.  И,  забыв   о   собственной   боли,   тронула
окровавленной  ладонью  его   горячечный   лоб.   Глаза   кендера   широко
распахнулись от прикосновения, но Тику он не узнал. Он закричал от боли.
     Его  крики  не  могли   заглушить   топота   когтистых   лап,   бегом
приближавшихся по коридору.
     Рейстлин снова посмотрел на  брата.  Тот  по-прежнему  обнимал  Таса.
Рейстлин хорошо знал, на какую  нежность  были  способны  огромные  ладони
богатыря.
     "Вот так же он и меня обнимал", -  подумалось  магу.  Он  смотрел  на
кендера, а в памяти проносились яркие, памятные  дни  их  юности,  картины
беззаботных путешествий вместе с Флинтом... которого  больше  не  было.  И
Стурма не было. Солнечные дни, когда на утехинских  валлинах  распускались
зеленые почки... вечеринки в "Последнем Приюте"...  от  которого  остались
теперь одни головешки. Как и от сожженных валлинов.
     - Пусть это будет моим последним долгом,  -  сказал  он  вслух.  -  Я
расплачусь сполна. - И, не обращая внимания на  исполненный  благодарности
взгляд Карамона, велел: - Уложи его и поди уйми драконидов. Это заклинание
потребует от меня полного сосредоточения. Ни под каким видом  не  допускай
их сюда и не позволяй мне помешать!
     Карамон бережно опустил Таса на пол у ног волшебника.  Глаза  кендера
уже закатились, тело судорожно подергивалось,  коченея,  из  горла  рвался
хрип.
     - Не забудь, брат, что на тебе офицерские латы, -  еще  раз  напомнил
Рейстлин, запуская руку в один из  множества  тайных  кармашков,  которыми
изобиловали его бархатные одеяния. - Пустись на хитрость... если сумеешь.
     - Ясно, - Карамон бросил последний взгляд на Таса и расправил  плечи:
- Давай, Тика, укладывайся обратно. Притворись, что ты без сознания...
     Девушка  кивнула  и  опустилась  на  пол,  послушно  закрывая  глаза.
Рейстлин слышал, как Карамон с лязгом удалился по  коридору,  слышал,  как
там зазвучал его  низкий,  гулкий  бас...  Потом  маг  сосредоточился  для
произнесения заклятия, позабыв и о брате, и о приближавшихся драконидах.
     Вынув  из  внутреннего  кармашка  мягко  лучащуюся  белую  жемчужину,
Рейстлин крепко сжал ее в одной руке, а в другую взял серо-зеленый листок.
Раздвинув судорожно сжатые челюсти кендера, Рейстлин  засунул  листок  под
распухший язык Тассельхофа. Некоторое  время  маг  пристально  смотрел  на
жемчужину, припоминая мудреные слова заклинания. Он мысленно проговорил их
несколько раз, пока не уверился, что твердо помнит нужный порядок  слов  и
правильно произнесет каждое. Он знал, что шанс у  него  был  только  один,
второго не будет. Мало того. Если он сделает хоть что-то  не  так,  кендер
умрет наверняка, и с ним, весьма вероятно, погибнет он сам.
     Прижав жемчужину к своей груди против сердца, Рейстлин закрыл глаза и
начал произносить заклинание. Шесть раз  пропел  он  каждую  его  строчку,
каждый раз играя голосом чуть-чуть по-другому. И с восторгом  ощутил,  как
магическая энергия  пробежала  по  его  жилам  и,  восприняв  частицу  его
собственной жизненной силы, заключила ее в жемчужину.
     Довершив  начальную  стадию  заклинания,  Рейстлин  нагнулся,   держа
сияющий шарик над сердцем Тассельхофа. Снова закрыл глаза  и  опять  начал
читать заклинание, только теперь уже задом наперед. При этом  он  медленно
крошил  пальцами  жемчужину,  осыпая  радужным  порошком  застывшее   тело
кендера. Кончив, Рейстлин устало открыл глаза и с торжеством  увидел,  как
гримаса смертной  муки  покидает  мальчишескую  рожицу  кендера,  сменяясь
блаженным покоем.
     Тас открыл глаза.
     - Ой! Рейстлин! Я... тьфу! - И Тас выплюнул зеленый листок.  -  Бр-р,
какая гадость! Откуда она взялась у меня  во  рту?..  -  Тас  приподнялся,
очумело оглядываясь, и увидел свои рассыпавшиеся кошели.  -  Эй,  кто  тут
рылся в моем имуществе? - Он  с  упреком  уставился  на  мага  -  и  вдруг
вытаращил глаза: - Рейстлин! Так ведь  ты  теперь  в  Черных  Одеждах!  Во
отпад!.. А можно потрогать? Ладно, ладно, нельзя так нельзя... Ну, незачем
так на меня смотреть, я просто... они такие мягонькие  с  виду...  Погоди,
так ты, значит, теперь совсем-совсем  злой?  Слушай,  а  может,  сотворишь
что-нибудь злое, а я посмотрю? Я же знаю, чем занимаются злые  волшебники.
Один раз я видел, как колдун вызывал  демона.  А  ты  это  умеешь?  Может,
вызовешь хоть одного на минуточку и сразу назад? Ну, хоть маленького?.. Не
хочешь? - И Тас разочарованно вздохнул.  -  Ну  ладно...  Ой,  Карамон,  а
почему с тобой дракониды? И что такое с Тикой? Слушай, Карамон, я...
     - Заткнись! - взревел великан.  Мрачно  уставившись  на  кендера,  он
указал драконидам на него и на Тику: - Мы  с  магом  вели  этих  пленников
нашему Повелителю, когда они напали на нас и попытались бежать. Это весьма
ценные рабы, особенно девка. А кендер - ловкий  воришка.  Они  ни  в  коем
случае не должны убежать. Мы еще выручим за них неплохие денежки на  торгу
в Оплоте. Владычицы больше нет, а значит, теперь всяк сам за себя,  верно,
ребята?
     И Карамон ткнул одного из драконидов, под ребра. Тот зарычал, выражая
полное согласие. Его черные змеиные глазки жадно  рассматривали  красавицу
Тику.
     - "Воришка"! - возмутился Тас. Его пронзительный голосок отдался  под
сводами коридора. - Да я...
     Он замолчал на полуслове: Тика, лежавшая якобы без сознания, ущипнула
его за бок.
     - Я потащу девчонку, - сказал Карамон, косясь на  раззявившего  пасть
драконида. - Ты присмотри за кендером, а ты, - приказал он второму,  -  ты
поможешь магу. Он только что колдовал и очень ослаб.
     Драконид с величайшим почтением  поклонился  Рейстлину  и  помог  ему
встать.
     - Вы двое - марш вперед, - распоряжался Карамон. -  И  чтобы  никаких
мне неожиданностей, когда будем покидать город. Если справитесь, может,  я
возьму вас с собой в Оплот...
     И он вскинул  на  плечо  Тику.  Та  притворилась,  что  только-только
приходит в себя, и со стоном затрясла головой.
     Довольные дракониды последовали за ними. Один из них схватил Таса  за
шиворот и потащил его наружу.
     - Мои вещи! - силясь вывернуться, жалобно запищал кендер.
     - Вперед! - зарычал Карамон.
     -  Ну  что  ж...  -  Тас  покорился  жестокой  необходимости,  однако
продолжал оглядываться на свои драгоценности, раскиданные  на  испятнанном
кровью полу. - Может, это еще не конец моим похождениям. В  конце  концов,
как говорила моя мамочка, в пустые карманы больше помещается...
     Спотыкаясь, он вышел  наружу,  зажатый  между  двумя  драконидами.  И
поднял глаза к звездному ночному небу.
     - Ты уж извини. Флинт, - проговорил он тихонько. - Придется тебе  еще
чуточку меня обождать...

                               13. КИТИАРА

     Проскочив под аркой, Танис словно бы угодил в совершенно другой  мир.
В самом деле, перемена была разительная. Всего мгновение назад он прилагал
все усилия, только чтобы устоять на ногах посреди  беснующейся,  дерущейся
толпы. И вдруг оказался в прохладной темной комнате вроде той, где  они  с
Китиарой и ее воинами ожидали своей очереди  у  входа  в  Большой  Тронный
Зал...
     Быстро оглядевшись, он удостоверился, что  в  обширном  покое,  кроме
него, никого не было. И, хотя все  инстинкты  подталкивали  его  вперед  -
скорее бежать дальше, продолжая лихорадочный поиск, - Танис заставил  себя
остановиться, перевести дух и утереть кровь, грозившую совсем залепить ему
один глаз. Он попытался припомнить расположение чертогов у входа  в  Храм.
Притворы располагались по кругу, соединяясь  с  главным  входом  цепочками
извилистых коридоров. Некогда, еще во времена Истара,  в  устройстве  этих
коридоров наверняка был и смысл и порядок. Искаженное перевоплощение Храма
уничтожило  смысл,  оставив  беспорядочную  путаницу.  Коридоры,  которые,
казалось, вот-вот должны  были  куда-нибудь  вывести,  внезапно  кончались
тупиками. Зато другим, казавшимся поначалу короткими, конца не было  и  не
предвиделось.
     Пол колебался под ногами, с потолка  ручьями  сыпалась  пыль.  Совсем
рядом со стены с треском свалилась картина. Танис  не  имел  ни  малейшего
понятия, куда скрылась Лорана. Он только видел, как она вошла сюда. И все.
     Ее держали в плену здесь, в Храме, но камера располагалась  наверняка
под землей. Танису оставалось только гадать, заметила ли она дорогу, когда
ее несли наверх, знала ли она, как  выйти  наружу.  Подумав  об  этом,  он
понял, что и сам имеет  весьма  относительное  представление  о  том,  где
находится. Схватив один из факелов, еще продолжавших гореть,  он  посветил
вокруг.  Он  сразу  увидел  за  сорванной  шпалерой  дверь,  висевшую   на
единственной петле. За дверью виднелся полутемный проход.
     У Таниса перехватило дыхание. Теперь он знал, куда скрылась Лорана.
     Из коридора веяло свежим воздухом, воздухом, напоенным запахами весны
и благословенной ночной прохладой. Это веяние коснулось его левой щеки,  и
он понял, что его наверняка  почувствовала  и  Лорана.  Она  не  могла  не
догадаться, что это путь к выходу из Храма. Забыв о боли в  голове,  Танис
помчался по коридору, усилием воли заставив измотанные мышцы повиноваться.
     Наперерез ему из  какого-то  прохода  вывалилась  группа  драконидов.
Вовремя вспомнив про свои офицерские латы, Танис остановил их.
     - Эльфийка!.. - прокричал он. - Не видали? Нельзя дать ей уйти!..
     Они второпях и неразборчиво буркнули что-то. Танис заключил, что  они
ее  не  видали  -  как  и  следующий  встреченный  им  отряд.  Зато  двое,
пробиравшиеся полуразрушенными залами в поисках добычи, кивнули и вытянули
лапы в том самом направлении, куда он и бежал. Танис обнадеженно  заспешил
дальше.
     Между тем  сражение  внутри  Зала  закончилось.  Выжившие  Повелители
Драконов выбрались наружу и присоединились к своим воинам, остававшимся за
стенами  Храма.  Кто-то  сразу  вступил  в  междоусобную  схватку,  кто-то
скомандовал отбой, не спеша ввязываться и  желая  сперва  посмотреть,  чем
кончится у других.
     Всех занимали два главных вопроса. Во-первых, останутся ли драконы на
Кринне или исчезнут вместе со своей Владычицей, как  это  произошло  после
Второй войны с драконами? И, во-вторых, -  если  драконы  останутся,  кому
быть их Верховным Владыкой?
     Пробегая полутемными коридорами, Танис порою ловил себя на том, что и
сам смутно задается этими же вопросами. Ему, впрочем,  было  особо  не  до
того. Он то и дело сворачивал  не  туда,  натыкался  на  глухие  стены  и,
ругаясь,  бежал  назад  по  собственным  следам,  ища  место,  где  свежее
дуновение опять коснется лица...
     Потом  он  совсем  перестал  о  чем-либо  думать.  Боль  и  усталость
постепенно брали свое. Ноги вконец отяжелели, каждый шаг давался  огромным
усилием. В голове стучало, из раны над глазом снова потекла кровь. Пол под
ногами дрожал не переставая. Статуи рушились  с  постаментов,  с  потолка,
поднимая тучи пыли, сыпались камни...
     Танис начал терять надежду. Он был по-прежнему уверен, что двигался в
единственно правильном направлении,  но  дракониды,  которых  он  встречал
теперь, Лорану не видели. Что могло  произойти?  Неужели  она...  Нет.  Он
запретил себе даже думать об этом. Танис бежал  все  вперед  и  вперед,  и
аромат весны указывал ему путь сквозь тучи пыли и дымного смрада.
     От факелов, вывалившихся  из  гнезд,  начал  распространяться  огонь.
Пламя пожара постепенно охватывало Храм.
     Перебираясь через  кучу  мусора,  завалившего  узкий  коридор,  Танис
расслышал впереди какой-то звук. Он замер, придерживая дыхание. Нет, он не
ошибся. Звук раздавался совсем рядом. Танис сжал меч,  вглядываясь  сквозь
дым. Он  только  что  натолкнулся  на  целую  ораву  драконидов,  успевших
напиться и жаждавших крови. Одинокий офицер-человек  показался  им  легкой
добычей, но тут, на счастье Таниса, один из них вспомнил, что видел его  с
Темной Госпожой. Больше рассчитывать на такое везение Танис не хотел.
     Коридор впереди него был завален почти  наполовину  -  часть  потолка
обрушилась внутрь. Мрак стоял кромешный -  единственным  источником  света
был  факел,  который  держал  в  руке  полуэльф.  Некоторое  время   Танис
раздумывал, выбирая меньшее из двух зол: погасить  факел  и  оказаться  во
тьме - или оставить его гореть, рискуя, что  кто-нибудь  недобрый  заметит
его из темноты. И решил рискнуть, понимая, что  впотьмах  ему  Лорану  уже
точно не отыскать.
     Выручайте еще раз, офицерские доспехи!
     - Кто идет? - хрипло гаркнул он и бесстрашно посветил факелом вперед.
     Вдалеке блеснула броня, мелькнул силуэт  бегущего...  Бегущего  не  к
нему - от него. Странновато для драконида... Утомленный разум не  поспевал
уследить за происходившим. Бегущий был тонок,  гибок  и  двигался  слишком
быстро для...
     - Лорана! - закричал он и добавил по-эльфийски: - Квизалас!
     Разбитые  колонны  и  обломки  мраморных  глыб,  точно  сговорившись,
загораживали ему дорогу. Спотыкаясь, падая, ругаясь, вновь  поднимаясь  на
ноги, Танис собрал все  силы  и  наконец  поравнялся  с  Лораной.  Схватив
девушку за плечо, он заставил ее остановиться. И в изнеможении  привалился
к стене, не в состоянии сделать больше ни шагу.
     Каждый вздох обжигал легкие огненной болью. Он  боялся,  что  вот-вот
потеряет сознание. Однако продолжал держать Лорану  мертвой  хваткой  -  и
взглядом, и рукой.
     Теперь он понял, почему дракониды не замечали ее. Она  сбросила  свои
серебряные доспехи, заменив их драконидскими,  снятыми  с  убитого  воина.
Сперва она лишь молча смотрела на Таниса. Она не  узнала  его  и  едва  не
проткнула мечом: остановило ее лишь эльфийское слово квизалас - "любимая".
Да еще - мука и боль в его взгляде.
     - Лорана... - простонал Танис точно таким же сорванным голосом, каким
некогда  разговаривал  Рейстлин.  -  Не  уходи...  постой...  прошу  тебя,
выслушай...
     Рванувшись прочь, Лорана высвободилась  из  его  рук.  Но  дальше  не
побежала. Она хотела что-то сказать ему, но не  успела:  новая  конвульсия
потрясла Храм. Камни и мусор  потоком  хлынули  вниз,  и  Танис  мгновенно
прижал Лорану к себе, загораживая ее своим телом. Они испуганно  прижались
друг к дружке... Когда же все стихло, вокруг  царил  мрак:  Танис  выронил
факел.
     - Надо выбираться, - неверным голосом выговорил он.
     - Ты не ранен? - холодно осведомилась Лорана, опять  выскальзывая  из
его рук. - Если да, я тебе помогу, А если нет, давай лучше воздержимся  от
дальнейших прощаний. Куда бы ни...
     - Лорана, - тяжело дыша, тихо проговорил Танис. - Я не прошу  тебя  о
понимании. Я сам не понимаю. Я не прошу тебя простить  меня.  Я  сам  себя
простить не могу. Я мог бы сказать, что люблю тебя и  всегда  любил...  но
любовь, по-моему, может исходить только от того, кто сам себя любит.  А  я
сейчас разбил бы зеркало за то, что в нем мое отражение.  Я  могу  сказать
тебе только, что...
     - Тихо! - прошептала Лорана, закрыв ему рот ладонью. - Там...  что-то
есть...
     Несколько долгих мгновений они стояли рядом, прислушиваясь в темноте.
Сперва они не могли различить  ничего,  кроме  звука  своего  собственного
дыхания. В кромешном мраке не было видно  даже  лиц,  как  ни  близко  они
находились. Потом, ослепив их, вспыхнул факел,  и  прозвучал  человеческий
голос.
     - Так что же ты собирался сказать Лоране, Танис? - весело проговорила
Китиара. - Продолжай, я слушаю!
     В руке у нее поблескивал обнаженный меч, и на клинке еще  не  высохла
кровь - красная пополам с зеленой.  Лицо  Китиары  покрывала  белая  маска
пыли, по подбородку текла кровь из царапины на губе. В глазах  ее  залегла
тень невероятной усталости, но улыбка отнюдь не утратила очарования. Убрав
в ножны окровавленный меч, она вытерла руки о свой изодранный плащ,  потом
рассеянно провела пятерней по темным кудрям.
     Танис изнеможенно закрыл глаза. Казалось, лицо его разом постарело, и
в  чертах  его  более  чем  когда-либо  проступило   человеческое.   Боль,
усталость, горе и чувство вины стерли с него вечную эльфийскую юность.  Он
почувствовал, как напряглась Лорана, как она потянулась к мечу...
     - Отпусти ее, Китиара, - негромко проговорил Танис, не разжимая  рук.
- Исполни свое обещание, и я исполню свое. Дай мне вывести ее за стены,  и
я вернусь...
     - А что, ведь действительно вернулся бы, - покачала головой  Китиара.
Было похоже, что его слова одновременно забавляли и изумляли ее. - Неужели
до тебя еще не дошло, Полуэльф, что я могу страстно  целовать  тебя,  а  в
следующий миг - всадить в спину нож? Да, вижу, что  не  дошло.  А  ведь  я
могла бы убить тебя хоть прямо сейчас, просто ради  того,  чтобы  досадить
эльфийке, - для нее это было бы похуже  смерти...  -  И  Китиара  поднесла
пылающий факел к самому лицу Лораны.  -  Ты  только  посмотри  на  нее!  -
усмехнулась воительница. - Нет, правду говорят, что  от  любви  глупеют  и
слабеют...
     Китиара снова пригладила волосы.
     - Жалко,  времени  нет,  -  продолжала  она.  Передернула  плечами  и
огляделась: -  Слишком  много  всякий  событий.  Великих  событий.  Темной
Владычицы более нет, значит, ее место должна  занять  другая...  Верховная
Владычица. Что скажешь, Танис? Иные из Повелителей Драконов  уже  признали
мое главенство... - И она погладила рукоять своего  меча:  -  Моя  империя
обещает быть громадной. Мы могли бы править ею вме...
     Умолкнув на полуслове, она оглянулась назад, в коридор,  из  которого
только что появилась. Танис не успел ни разглядеть, ни расслышать, что  же
привлекло  внимание  Китиары.  Только   пробирающий   до   костей   холод,
распространявшийся с той  стороны.  Охваченная  внезапным  ужасом,  Лорана
схватилась за его руку, и Танис понял, кто приближался к ним, еще  прежде,
чем заметил оранжевые глаза, мерцавшие над призрачными доспехами.
     - Государь Сот,  -  пробормотала  Китиара.  -  Решай,  Танис!  Только
скорей!
     - Я давно уже все решил, Китиара, - ответил Танис спокойно. Отодвинул
Лорану и, как мог, заслонил ее своим телом. - Государю Соту придется убить
сначала меня. Кит. Да, я знаю, что это не остановит ни  его,  ни  тебя.  Я
паду, и вы ее уничтожите. Но знай, что в последний миг своей жизни я  буду
молить Паладайна спасти и оградить ее душу. До сих пор я редко обращался к
Богам, Кит. Но я знаю, что эта моя единственная молитва будет услышана.
     Он почувствовал, как Лорана, стоявшая позади него, прижалась  лбом  к
его спине, услышал, как она тихо всхлипнула, и в сердце его снизошел  мир.
Она плакала не от страха. Она любила его, сострадала ему, скорбела о нем.
     Китиара заколебалась... Государь Сот  шел  к  ним  по  коридору,  его
оранжевые глаза были  двумя  точками  света,  плывшими  в  темноте.  Потом
заляпанная кровью рука воительницы легла Танису на плечо.
     - Убирайтесь! - хрипло приказала она.  -  Живо  бегите  вон  по  тому
коридору. Там будет дверь в стене.  За  ней  -  лаз  в  подземелья.  Через
подземелья можно выбраться наружу...
     Танис непонимающе смотрел на нее.
     - Бегите! - прошипела Китиара и толкнула его прочь.
     Танис оглянулся на государя Сота...
     - Ловушка... - прошептала Лорана.
     - Нет, - сказал Танис. - На сей раз - нет. Прощай, Китиара.
     Ногти Китиары впились в его руку.
     -  Прощай,  полуэльф.  -  Тихий  голос  ее  дышал   страстью,   глаза
подозрительно ярко блестели в факельном свете. -  Помни,  я  сделала  это,
потому что люблю тебя. А теперь - бегите!
     И с этими словами Китиара отшвырнула факел. Тьма поглотила ее.
     Танис заморгал в неожиданно  наступившей  темноте,  потянулся  к  ней
рукой... но потом повернулся и  сразу  нащупал  руку  Лораны.  Вместе  они
полезли через завалы, обшаривая  стену  в  поисках  двери.  Жуткий  холод,
испускаемый Рыцарем  Смерти,  гнался  за  ними  по  пятам,  леденя  кровь.
Оглянувшись, Танис увидел,  что  государь  Сот  подходил  все  ближе.  Его
светящиеся глаза, казалось, смотрели прямо на них. Танис все  лихорадочнее
искал пальцами дверь, и вот  наконец  холодный  камень  сменился  деревом.
Ухватив железную ручку, Танис повернул ее. Дверь отворилась. Таща за собой
Лорану, он бросился в открывшийся проход... Перед ними была лестница, ярко
освещенная факелами. Она вела вниз.
     Танис слышал, как за спиной у него Китиара окликнула  государя  Сота.
Что сделает с ней Рыцарь Смерти, лишившийся обещанной добычи?..  Ему  ярко
вспомнился сон. Вновь он увидел, как падает мертвой Лорана...  как  падает
Китиара... а он стоит столбом, не в силах спасти ни ту, ни другую...
     Потом видение рассеялось.
     Лорана ждала его, стоя на  лестнице,  и  золото  ее  волос  горело  в
факельном свете. Он торопливо захлопнул  дверь  и  побежал  по  ступенькам
следом за нею.

     - Это эльфийка, - сказал государь Сот.  Его  светящиеся  глаза  легко
проследили двоих беглецов, удиравших от него, точно перепуганные мыши. - И
полуэльф.
     - Да, - безразлично ответила  Китиара.  Вытащив  меч  из  ножен,  она
принялась счищать с него кровь краем плаща.
     - Мне пойти за ними? - спросил Сот.
     - Не надо. Есть дела поважней, - ответила Китиара.  Подняла  глаза  и
улыбнулась ему своей кривой, лукавой улыбкой: - Тебе все равно не  удалось
бы заполучить эльфийку, даже и мертвую. Боги хранят ее.
     Сот обратил на нее свой мерцающий взгляд.
     - Полуэльф по-прежнему правит в твоем сердце, - сказал он насмешливо.
     - Да нет, пожалуй, - сказала Китиара и посмотрела вслед  Танису.  Это
было как раз  в  тот  момент,  когда  он  захлопывал  за  собой  дверь.  -
Представь, - продолжала она. - Тихими ночами, лежа с  нею  в  постели,  он
будет вспоминать обо мне. Он будет растроганно  вспоминать  мои  последние
слова, потому что его счастье подарила ему именно я. И  она  будет  знать,
что я осталась в его сердце навеки. Какова бы ни  была  их  любовь,  я  ее
отравила, и я отомщена вполне... Ну да хватит о них. Принес ты то, за  чем
я тебя посылала?
     - Принес, Темная Госпожа, - ответил государь Сот. Произнес одно слово
магии, и в руках его появился некий предмет. Он почтительно опустил его  к
ногам Китиары.
     У Китиары перехватило дыхание, а глаза засветились  в  темноте  почти
так же ярко, как и у него.
     -  Замечательно,  -  выговорила  она  наконец.  -  Возвращайся  же  в
Даргаардскую Башню и собирай войско. Надо перво-наперво захватить  летучую
цитадель, посланную Ариакасом в Каламан. Мы отступим, соберемся с силами и
станем ожидать своего часа...
     Государь Сот тоже посмотрел на поблескивающий предмет,  и  на  жуткой
физиономии его появилась улыбка.
     - Итак, - сказал Рыцарь, - она по  праву  твоя.  Те,  кто  противился
тебе, либо мертвы, согласно твоему приказу, либо бежали прежде, нежели мне
удалось их достичь.
     - Значит, их участь свершится  чуть  позже,  вот  и  все,  -  сказала
Китиара и убрала меч в ножны. - Ты сослужил мне славную  службу,  государь
Сот, и заслуживаешь награды. Эльфиек же на этом свете предостаточно...
     - Те, кому ты повелишь умереть, - умрут, - ответил Рыцарь  Смерти.  -
Те, кому ты позволила жить... - его взгляд метнулся к двери, - ...те пусть
живут. Но подумай: среди всех, кто служит тебе.  Темная  Госпожа,  лишь  я
один способен предложить тебе НЕПРЕХОДЯЩУЮ верность. И я предлагаю ее тебе
- с радостью. Я вернусь со своими воинами в  Даргаардскую  Башню,  как  ты
просишь, и там буду ожидать твоих дальнейших распоряжений.
     Низко поклонившись ей, он взял ее руку в свою, призрачную.
     - До свидания. Госпожа, - сказал  он.  И,  помедлив,  добавил:  -  Ты
принесла радость проклятому, Китиара. В моем царстве, безрадостном царстве
смерти, происходит нечто интересное... И почему  мне  не  довелось  узнать
тебя, пока я был жив!  -  Рыцарь  улыбнулся.  -  А  впрочем,  передо  мной
Вечность. Почему бы мне и не подождать  женщину,  способную  разделить  со
мной трон...
     Холодные пальцы ласкали плоть Китиары.  Перед  ее  умственным  взором
разверзлась бездна: бесконечные, безбрежные  ночи  без  сна...  Охваченная
ужасом, она отшатнулась, но государь Сот уже растворился во тьме.
     Китиара осталась совсем одна, и на какой-то  миг  ей  стало  страшно.
Храм  зловеще  содрогался...  Китиара  прижалась  к  стене,  испуганная  и
одинокая. Потом ее нога задела  нечто,  лежавшее  на  полу.  Китиара  живо
нагнулась, подхватила и подняла предмет.
     Вот это реальность, подумала она и облегченно вздохнула.  Реальность.
Твердая и надежная...
     Рядом не было факела, который играл бы на золотых чеканных  узорах  и
поджигал бы кроваво-красные самоцветы. Но Китиаре и не нужен был свет.
     Она еще долго стояла посреди готового обрушиться коридора, прижимая к
груди испачканную кровью Корону...
     Танис и Лорана сбежали по винтовой лестнице и оказались  в  подвалах.
Танис приостановился у столика тюремщика, рассматривая тело хобгоблина...
     - Идем! - Лорана нетерпеливо тянула его за руку, указывая на  восток.
Он замешкался, поглядывая на север, и она содрогнулась: - Только не  туда!
Туда они водили меня,  чтобы...  -  Она  отвернулась,  бледнея.  Из  камер
доносились крики и вопли.
     Мимо них промчался всклокоченный драконид. Дезертир, решил Танис: при
виде доспехов офицера монстр ощерился и зарычал.
     - Я хотел поискать Карамона, - пробормотал Танис.  -  Его,  наверное,
куда-нибудь сюда отвели...
     - Карамон? - изумилась Лорана. - Но каким образом...
     - Он пришел со мной, - сказал Танис. - И не  только  он:  Тика,  Тас,
Ф... Флинт... - Он осекся и покачал головой. - Что ж, если они тут и были,
теперь их здесь скорее всего нет. Пойдем.
     Щеки Лораны  вспыхнули.  Она  оглянулась  на  лестницу,  потом  снова
посмотрела на полуэльфа.
     - Танис... - начала она и не договорила. Он коснулся пальцем ее губ.
     - Поговорим после... А сейчас давай-ка выбираться отсюда!
     Как бы  подтверждая  его  правоту.  Храм  содрогнулся  от  очередного
толчка. Только этот толчок был резче и сильнее других. Лорану отшвырнуло к
стене. Танис, и без того бледный от усталости и боли, побелел еще  больше.
Он с трудом устоял на ногах.
     Со  стороны  северного  коридора  докатился  низкий  гул,   потом   -
чудовищный грохот, и шум в  камерах  внезапно  прекратился.  В  караульную
хлынула туча грязи и пыли.
     Танис и Лорана кинулись  наутек.  Перепрыгивая  через  мертвые  тела,
спотыкаясь об упавшие камни, они мчались на восток. Сверху сыпались  песок
и обломки.
     Новый подземный удар сбил с  ног  их  обоих.  Стоя  на  четвереньках,
беспомощные, наблюдали они, как коридор медленно и неотвратимо менял  свою
форму, вытягиваясь и изгибаясь по-змеиному...
     Они прижались друг к другу,  спрятавшись  под  рухнувшей  балкой.  По
каменному полу прокатывались волны.  Над  их  головами  слышался  скрежет:
громадные камни шатались и шевелились,  грозя  обвалом.  Потом  содрогания
прекратились. Стало совсем тихо.
     Кое-как они поднялись на тряские ноги и опять побежали: страх сообщил
измученным телам второе дыхание. Подножие Храма ежеминутно сотрясала новая
судорога. Танис ждал, чтобы крыша тоннеля вот-вот рухнула им на головы, но
крыша держалась. Зато странный и страшный  звук  перемещающихся  глыб  был
едва ли не хуже обвала.
     - Танис!.. - закричала вдруг Лорана. - Воздух! Свежий воздух!..
     Собрав последние крохи сил, они одолели  очередной  поворот...  Перед
ними была дверь. Распахнутая. Она вела наружу. Перед нею на полу виднелось
кровавое пятно и...
     - Тасовы кошели, - вырвалось у Таниса. Упав на колени, он начал  было
неизвестно зачем собирать раскатившиеся сокровища кендера... и горестно, с
упавшим сердцем мотнул головой.
     Лорана опустилась на колени подле него и накрыла его руку своей.
     - По крайней мере, он был здесь, Танис. Это значит, что  он  добрался
сюда. Быть может, он спасся!
     - Он бы нипочем не бросил своего барахла, -  сказал  Танис.  Сидя  на
содрогающемся полу, он смотрел на лежавшую снаружи  Нераку.  -  Смотри!  -
сурово сказал он Лоране и вытянул руку, указывая. - Это конец. Для кендера
он уже наступил, а скоро постигнет и нас. Смотри!.. - рассердился он, видя
на ее  лице  спокойствие  и  упрямство.  Она  отказывалась  признать  себя
побежденной.
     Лорана смотрела...
     Прохладный ветерок, овевавший лицо, теперь казался ей  насмешкой.  Он
нес лишь запахи дыма  и  крови  да  крики  и  стоны  гибнущих.  В  небесах
расцветали огненные цветы: там кружились дерущиеся драконы. Их  Повелители
частью пытались бежать, частью  -  бились  за  власть.  В  ночном  воздухе
метались  молнии,  проносились  струи  огня.  По  улицам  толпами  бродили
дракониды, убивая все, что двигалось, в том числе и друг друга.  Казалось,
их поразило безумие.
     - Зло пожирает самое себя, - прошептала Лорана. Склонив голову Танису
на плечо, она завороженно созерцала разворачивавшийся перед ними ужас.
     - Что?.. - спросил он устало.
     - Так говорил Элистан, - сказала она.
     Храм шатался над их головами.
     - Элистан!.. - с горечью рассмеялся  Танис.  -  Где  они,  его  Боги?
Убрались в свои надзвездные замки  и  наслаждаются  зрелищем?..  Владычицы
Тьмы больше нет. Храм ее вот-вот рассыплется... Что им с того, что сдохнут
еще два муравья?.. Мы и минуты не проживем, если выйдем отсюда...
     И тут он вдруг перестал дышать. Бережно отстранив  Лорану,  он  вновь
наклонился и начал рыться  в  разбросанном  имуществе  кендера.  Торопливо
отодвинул он сверкающий обломок голубого хрусталя, щепку валлина, изумруд,
беленькое куриное перышко, засохшую черную розу, зуб дракона и  крохотного
деревянного кендера, вырезанного явно искусной гномской рукой... И наконец
поднял маленький золотой, предмет,  ярко  сверкнувший  при  свете  пожара,
бушевавшего снаружи.
     Глаза полуэльфа наполнились слезами. Он крепко сжал его  в  кулаке  и
почувствовал, как впились в ладонь металлические края.
     - Что это?.. - спросила Лорана. Она не понимала, в чем дело, и  голос
ее прерывался от страха.
     - Прости меня, Паладайн, - прошептал Танис. Прижав к себе Лорану,  он
вытянул руку и раскрыл ладонь.
     На  ладони  у  него  лежало  тонкое,   прекрасной   работы   колечко,
составленное из золотых листочков  плюща.  А  вокруг  кольца  свернулся  в
магическом сне маленький золотой дракон.

                     14. КОНЕЦ. К ХУДУ ИЛИ К ДОБРУ?..

     - Ну, вот мы и за воротами,  -  тихонько  шепнул  Карамон  брату.  Он
косился на драконидов, выжидательно поглядывавших на него. - Присмотри  за
Тикой и Тасом, пожалуйста, а я схожу поищу Таниса. Эту публику я  уведу  с
собой...
     - Нет, брат, - так же тихо ответил Рейстлин, и в золотых  глазах  его
отразился алый свет Лунитари. - Танису ты ничем не поможешь.  Свою  судьбу
он определит сам... - И маг посмотрел в пламенеющие небеса, где  теснились
драконы. - Ты сам еще далеко не в безопасности. Как  и  те,  кто  от  тебя
зависит.
     Тика, с лицом, осунувшимся от боли, стояла подле Карамона.  Она  едва
держалась на ногах. Здесь же был и Тассельхоф. Он ухмылялся по обыкновению
жизнерадостно, но и в его лице не было ни  кровинки,  а  в  глазах  стояла
тоска и  печаль  -  для  кендера  нечто  решительно  неслыханное.  Карамон
помрачнел, глядя на этих двоих.
     - Уговорил, - сказал он. - Дальше-то куда?
     Рейстлин поднял  тощую  руку.  Черные  одежды  муарово  переливались,
пальцы казались вырезанными из кости.
     - Вон там, на горном хребте, горит огонек...
     Все повернулись в  ту  сторону,  даже  дракониды.  Далеко-далеко,  на
другом краю бесплодной  равнины,  над  залитыми  лунным  светом  пустошами
вздымалась темная тень горы. На самой вершине ее сияла точка белого света,
яркая и немигающая, словно звезда.
     - Там вас ждут, - сказал Рейстлин.
     - Кто? Танис?.. - обрадовался Карамон.
     Рейстлин посмотрел на Тассельхофа. Кендер во  все  глаза  смотрел  на
звезду.
     - Фисбен... - прошептал он.
     - Верно, - кивнул Рейстлин. - А теперь мне пора.
     - Что?.. - не сразу сообразил Карамон. - Постой... как же  так...  Ты
должен обязательно пойти с нами... К Фисбену...
     - Наша встреча навряд  ли  окажется  дружеской.  -  Рейстлин  покачал
головой, всколыхнув складки черного капюшона.
     - А... они? - Карамон кивнул на драконидов.
     Рейстлин со вздохом обернулся к ним, воздел руку и произнес несколько
странно звучавших слов. Дракониды попятились,  их  змеиные  морды  исказил
ужас. Карамон что-то крикнул, но с пальцев Рейстлина уже  сбежала  шипящая
молния. Драконидов окутало пламя; с предсмертными воплями  покатились  они
по земле, окаменевая один за другим.
     - Зря ты сделал это, Рейстлин... - голос Тики дрожал. - Они бы нас не
тронули...
     - Война-то кончилась, - сурово добавил Карамон.
     - В самом деле?  -  язвительно  осведомился  Рейстлин  и  вытащил  из
потайного кармашка небольшой черный мешочек. - Вот такая, братец,  глупая,
жалостливая  болтовня  и  убеждает  более  всего  в  том,  что  она  вовсю
продолжается. Они, - указал он окаменевшие трупы,  -  они  не  принадлежат
Кринну. Они были созданы посредством чернейшего из  всех  черных  обрядов.
Можешь  мне  поверить,  я-то  видел  этот  обряд...  "Не  тронули  бы",  -
передразнил он тонкий девичий голос. - Держи карман шире!
     Карамон покраснел и хотел говорить, но Рейстлин не  обращал  на  него
никакого внимания, и наконец богатырь пристыженно умолк, заметив, что  его
брат погрузился в магический транс.
     Рейстлин держал  в  руке  Око  Дракона.  Закрыв  глаза,  он  нараспев
произносил  слова  волшебства.  Внутри   хрустального   шара   заклубились
взвихренные цвета. Потом он испустил сверкающий, искрящийся луч...
     Рейстлин открыл глаза и стал оглядывать небеса, ожидая чего-то. Долго
ждать ему не пришлось. Минуло всего несколько мгновений, - и  вот  луны  и
звезды заслонила гигантская тень.  Тика  в  ужасе  отшатнулась...  Карамон
обнял ее, пытаясь ободрить,  но  и  самого  его  колотила  дрожь,  а  рука
тянулась к мечу.
     - Дракон! -  с  благоговейным  восторгом  выдохнул  Тассельхоф.  -  А
здоров-то до чего, батюшки!.. Никогда такого не видал... или видал?  -  Он
сморгнул. - Так и мерещится что-то знакомое...
     - Ты видел его, - ответствовал Рейстлин, невозмутимо пряча  в  кошель
потускневшее Око. - Во сне. Это Циан Кровавый  Губитель,  тот  самый,  что
терзал несчастного Лорака, эльфийского короля.
     - А здесь он что делает? - изумился Карамон.
     - Он явился по моему приказу, - сказал Рейстлин. - Он прилетел, чтобы
отнести меня домой.
     Дракон снижался кругами. Его  гигантские  крылья  навевали  леденящую
тьму, и даже Тассельхоф (хотя позже он нипочем не желал в том сознаваться)
испуганно ухватился за Карамона, дрожа, как осиновый лист. И  вот  наконец
зеленое чудовище опустилось на землю.
     Некоторое  время  Циан  с  ненавистью  рассматривал  жалких  людишек,
сбившихся в трясущуюся кучку. Его красные глаза пылали огнем,  раздвоенный
язык метался меж страшенных зубов... Но воля,  далеко  превосходившая  его
волю, держала крепко.  И  наконец  Циан  вынужден  был  отвести  взгляд  и
отрешенно, со злобой повернуться к магу в черных одеждах.
     Последовал повелительный жест  Рейстлина.  Громадная  голова  дракона
стала опускаться и наконец легла наземь.
     Устало опираясь на Посох Мага, Рейстлин  подошел  к  Циану  Кровавому
Губителю и взобрался на его толстую змеиную шею.
     Карамон смотрел на дракона, сражаясь с магическим ужасом, который тот
навевал на все живое вокруг. Тика и Тас цеплялись за него, отчаянно дрожа.
Внезапно, издав хриплый крик, Карамон оттолкнул их обоих и побежал прямо к
дракону.
     - Погоди!.. Рейстлин, постой! - кричал он срывающимся голосом. - Я  с
тобой!..
     Циан вскинул голову, изумленно  и  с  некоторой  опаской  разглядывая
невероятно храброго смертного.
     - Да неужто? - негромко спросил Рейстлин и успокаивающе погладил  шею
дракона. - Ты хочешь отправиться со мною во тьму?
     Карамон остановился в замешательстве. Губы  его  запеклись,  в  горле
пересохло от страха. Говорить он не мог, только дважды кивнул. И  с  болью
закусил губу, услышав, как позади него заплакала Тика.
     Рейстлин задумчиво смотрел на брата, и глаза его были двумя  золотыми
безднами в потемках черного капюшона.
     - Действительно готов пойти за мной, - поразился он затем, почти  про
себя. Некоторое время он, казалось, размышлял, но потом решительно покачал
головой: - Нет, брат мой. Туда, куда  я  ухожу,  ты  за  мной  не  сможешь
последовать. Как ты ни силен, это привело бы тебя к гибели.  Мы  с  тобой,
Карамон, все-таки стали такими, какими нас задумали  Боги.  Двумя  разными
людьми, полными и полноценными. И здесь наши пути  разойдутся.  Учись  же,
Карамон,  шагать  по  своей  тропе  один...  -  и  тут  жутковатая  улыбка
промелькнула на лице Рейстлина, освещенном Посохом Мага, - ...или с  теми,
кто изберет тебя своим спутником. Прощай, брат.
     По слову своего господина Циан Кровавый Губитель распахнул  громадные
крылья и взмыл в небо. Свет посоха казался крошечной звездочкой в тени его
крыльев. Потом она погасла: тьма поглотила ее.

     - А вот и те, кого ты дожидался, - негромко проговорил старик.
     Танис поднял голову.
     В  круг  света,  который  отбрасывал  костер  Фисбена,  вошли   трое:
огромный, мощного сложения воин в  драконидских  доспехах.  Кудрявая  юная
женщина держалась за  его  руку.  Ее  лицо  было  бледно  от  усталости  и
перепачкано кровью. Она снизу вверх поглядывала на воителя, и в глазах  ее
была печаль и забота. А за ними, спотыкаясь,  брел  едва  живой  кендер  в
изодранных ярко-синих штанишках.
     - Карамон! - Танис поднялся на ноги.
     Великан поднял голову, и лицо его  просветлело.  Он  сгреб  Таниса  в
охапку и, чуть не плача, прижал его к  груди.  Тика  утирала  глаза,  стоя
рядом с двоими мужчинами. Потом  ей  почудилось  какое-то  движение  возле
костра.
     - Лорана?.. - спросила она неуверенно.
     Эльфийка вышла на свет, и ее золотые волосы  засияли,  как  солнечные
лучи. Облаченная в измятые, заляпанные кровью доспехи, она, тем не  менее,
держалась по-королевски. Тика сразу признала в ней  эльфийскую  принцессу,
встреченную когда-то в стране Квалинести.
     Тика попыталась пригладить волосы и обнаружила, что они были донельзя
грязные и в крови. Некогда белая блузка официантки  с  рукавами-фонариками
висела не вполне пристойными клочьями; если бы  не  разномастные  доспехи,
она свалилась бы вовсе. А на ногах, прежде таких  белых  и  гладких,  было
полным-полно ужасно некрасивых шрамов, не говоря уж о том, что  эти  самые
беленькие пухлые ножки, в общем, тоже мало что прикрывало...
     Лорана улыбнулась ей, и Тика  улыбнулась  в  ответ.  Какие  мелочи!..
Быстро подойдя к девушке, Лорана  заключила  ее  в  объятия.  Тика  крепко
прижала ее к себе...
     Оставшись один, кендер постоял на  краю  темноты,  глядя  на  старца,
стоявшего неподалеку. Позади старика,  на  скале,  сладко  спал  громадный
золотой дракон. Он похрапывал, и бока его  размеренно  вздымались.  Старец
поманил Таса рукой.
     Вздохнув горестно и тяжело, кендер сдвинулся с места. Волоча ноги, он
медленно приблизился к старику и остановился перед ним.
     - Так как бишь меня зовут?.. -  спросил  тот  и  погладил  каштановый
хохолок у кендера на макушке.
     - Да уж не Фисбен... - ответил  тот,  упорно  не  поднимая  глаз.  Он
чувствовал себя бесконечно несчастным.
     Старик улыбнулся, продолжая гладить его хохолок. Потом притянул  Таса
к себе, но тот словно одеревенел.
     - Верно, - сказал старик. - До сих пор меня звали иначе.
     - Как же? - старательно отводя взгляд, спросил Тас.
     - У меня много имен, - ответил старик. - Для эльфов я  -  Эли.  Гномы
называют меня Так. Среди людей я известен  под  именем  Небесный  Меч.  Но
всего больше мне нравится, как называют меня Соламнийские Рыцари  -  Драко
Паладин, или Рыцарь-Дракон.
     - Ну вот! Так я и знал!.. - простонал Тас  и  в  отчаянии  рухнул  на
землю. - Ты - Бог! Значит, я в самом деле всех потерял! Всех... всех...
     Старец  ласково  посмотрел  на  него,  потом  узловатой  рукою   утер
собственные повлажневшие глаза. Присев рядом с  кендером,  он  обнял  его,
стараясь утешить.
     - Послушай, сынок, - сказал он, поддевая Таса пальцем под  подбородок
и заставляя его поднять взор к  небесам.  -  Видишь  ли  ты  алую  звезду,
сверкающую над нами? Знаешь ли ты, какому Богу посвящена эта звезда?
     - Реорксу, - давясь слезами, выговорил Тас.
     - Она красна, точно огонь его горна, - вглядываясь, сказал старец.  -
Она красна, точно искры, слетающие с его молота, которым он ваяет на своей
наковальне пышущий жаром  мир.  А  возле  кузницы  Реоркса  растет  дерево
невиданной красоты, дерево, равного  которому  не  видело  ни  одно  живое
существо. Под этим деревом сидит ворчливый старый гном,  которому  настала
пора отдохнуть от трудов. Огонь кузницы согревает его кости,  а  рядом,  в
тени, стоит кружечка холодного эля. Весь день  сидит  он  под  деревом,  с
любовью вырезая что-то из чурбачка. И каждый день кто-нибудь проходит мимо
дерева и хочет сесть рядом с ним, но гном негодует и глядит  так  сердито,
что прохожие спешат снова подняться. "Это место занято,  -  ворчит  старый
гном. - Где-то там, в  подлунном  мире,  скитается  никчемный,  безмозглый
балбес-кендер. Он без конца влипает во всякие переделки и  неприятности  и
втравливает в них всякого, кто имеет  несчастье  оказаться  с  ним  рядом.
Помяните мои слова:  когда-нибудь  он  объявится  здесь,  восхитится  моим
деревом и скажет: "Знаешь, Флинт, что-то  я  притомился!  Можно,  я  чуток
передохну тут, подле тебя?" А потом плюхнется на травку и скажет: "Погоди,
Флинт, ты же еще не слыхал о моих последних похождениях! Так вот, там  был
маг в черных одеждах и мы с его братом, и мы путешествовали сквозь  время,
и с  нами  случилось  столько  всего  занятного  и..."  И  опять  примется
задвигать такое, отчего уши завянут..." Старый гном  ворчит  и  ворчит,  и
прохожие, намеревавшиеся присесть рядом с ним, прячут улыбку и  идут  себе
дальше...
     - Так значит... значит, он там не один? - спросил Тас и утер ладошкой
глаза.
     - Нет, маленький, он не один. И терпения ему не занимать.  Он  знает,
что тебе предстоит еще  многое  совершить.  Он  подождет.  И  к  тому  же,
подумай,  он  уже  слышал  все  твои  истории.  Надо  бы  тебе   запастись
какими-нибудь новенькими...
     - Да, но эту я ему еще не  толкал!  -  разволновался  Тас.  Маленький
кендер снова начинал чувствовать интерес к жизни. - Правда, Фисбен,  ну  и
улет был!.. Я же опять чуть-чуть не помер! Открываю глаза -  а  надо  мной
Рейстлин! В Черных Одеждах!.. - Тас даже поежился от восторга. - Ну  прямо
самый что ни  на  есть  настоящий  злой  волшебник,  если  я  вообще  хоть
что-нибудь понимаю. Подумай только,  он  спас  мне  жизнь!  А  потом...  -
Внезапно испугавшись чего-то, он замолчал и  виновато  повесил  голову:  -
Прости, пожалуйста. Я совсем позабыл. Я теперь, наверное, не должен больше
называть тебя Фисбеном...
     Старик поднялся и ласково потрепал его по плечу:
     - Зови, малыш. Пусть отныне это и будет моим именем среди кендеров...
- И в голосе его прозвучала тоскливая нотка: -  Правду  сказать,  оно  мне
начало нравиться...
     С этими словами он отошел  туда,  где  стояли  Танис  и  Карамон.  Он
постоял возле них некоторое время, незаметно прислушиваясь к разговору.
     - Он ушел, Танис, - грустно говорил Карамон. - Не знаю, куда. Вернее,
не понимаю. И он изменился. Он все такой же  тщедушный,  но  нисколько  не
слабенький. И кашля этого ужасного нет и в помине. И голос тоже как бы его
- и не его. Он...
     - Фистандантилус, - сказал старик.
     Двое мужчин разом  повернулись.  При  виде  старца  они  благоговейно
поклонились ему.
     - А ну-ка прекратите! - рассердился Фисбен. - Вот уж чего не  выношу,
так это низкопоклонства. Лицемеры  несчастные.  Воображаете,  будто  я  не
слышал, что вы иной раз обо мне говорили... - Танис с  Карамоном  залились
виноватым румянцем. - Ладно, проехали, - улыбнулся  Фисбен.  -  Вы  просто
верили глазам своим, как я и хотел. Что же  касается  твоего  брата...  ты
прав. Это он и не  он.  И,  как  было  предсказано,  он  стал  Властелином
прошлого и настоящего.
     - Все равно не понимаю, - покачал головой Карамон. - Это что, все Око
с ним сделало? Коли так, может, лучше разбить его или...
     - С НИМ этого никто посторонний не делал, -  ответил  Фисбен,  сурово
глядя на Карамона. - Свою судьбу он избрал сам.
     - Не верю! Ну как это может быть? Кто такой этот  Фистан...  как  его
там? Я хочу знать...
     - Я не вправе открыть тебе этого, -  сказал  Фисбен.  Голос  его  был
мягок по-прежнему, но  за  этой  мягкостью  ощущалась  холодная  сталь,  и
Карамон поспешно умолк. - Берегись  ответов  на  свои  вопросы,  юноша,  -
негромко продолжал Фисбен. - Всего же более берегись вопрошать!
     Прикусив язык, богатырь все-таки еще раз обшарил глазами небеса, куда
умчался зеленый дракон. Там давно уже ничего не было видно.
     - Что же с ним будет теперь?.. - спросил он наконец.
     - Не знаю, - ответил Фисбен. - Он сам определяет свою судьбу.  Как  и
ты, Карамон. Но я знаю одно: ты должен отпустить его. Время  пришло.  -  И
старец посмотрел на подошедшую к ним Тику: - Рейстлин  был  прав,  говоря,
что пути ваши отныне расходятся. Вступи же с миром в новую жизнь...
     Тика улыбнулась Карамону и прильнула к нему. Он обнял ее, целуя рыжие
кудри. И все-таки взгляд его нет-нет да и обращался к ночному  небу:  там,
над Неракой, по-прежнему жгли друг друга  драконы,  оспаривая  власть  над
рушащейся империей.
     - Вот все и кончилось, - сказал Танис. - Добро восторжествовало...
     - Добро? Восторжествовало? - хитро поглядывая  на  него,  переспросил
Фисбен. - Отнюдь, полуэльф. Отнюдь. Восстановилось равновесие, и не  более
того. Злые драконы не будут изгнаны. Они останутся в мире, - как, впрочем,
и добрые. Маятник снова раскачивается без помех...
     - И ради этого было положено столько страданий?.. - спросила  Лорана.
Подойдя к ним, она встала подле Таниса. - Почему Добро не одержит победу и
не изгонит Зло навсегда?
     - Неужели ты так ничему и не научилась,  юная  госпожа?  -  Фисбен  с
упреком погрозил ей костлявым пальцем. - А ведь было время на свете, когда
Добро держало верх. И знаешь, когда? Непосредственно перед  Катаклизмом!..
Да, милые мои, - видя их изумление, продолжал он. - Король-Жрец Истара был
слугою Добра. Вас это удивляет? А не должно бы: вы все видели,  что  может
натворить такое  "добро".  Возьмите  хоть  эльфов,  древнейшее  воплощение
благодати.  Что  мы  тут  имеем?  Высокомерие,  нетерпимость  и  искреннее
убеждение: "Я прав, а значит, все, кто верует  по-другому,  -  неправы..."
Мы,  Боги,  видели,  какую  беду   грозило   навлечь   на   мир   подобное
самодовольство.  Мы  видели,  сколько  доброго   и   благого   безжалостно
уничтожалось только потому, что его не поняли или не сумели истолковать. А
еще мы видели Владычицу Тьмы, дожидавшуюся своего часа. Перекошенные  весы
рано или поздно опрокинутся, и тогда-то она вернется, чтобы погрузить  мир
во тьму... Вот зачем понадобился Катаклизм. Мы  горевали  о  невинных.  Мы
скорбели и о виноватых. Но мир должен был быть подготовлен, не то тьму  не
удалось бы рассеять никогда... Но довольно нравоучений, -  сказал  Фисбен,
от которого не укрылся зевок Тассельхофа. - Мне пора. Куча дел,  понимаете
ли. Ну и ночка выдалась...
     И, повернувшись, он заковылял к похрапывавшему золотому дракону.
     - Подожди! - вдруг сказал Танис. - Фисбен... то есть  Паладайн...  не
случалось ли тебе бывать в Утехе, в гостинице "Последний Приют"?
     - Гостиница? В Утехе?.. -  старец  задумался,  поглаживая  бороду.  -
Гостиница...  до  чего  же   их   много...   Хотя   погодите:   припоминаю
восхитительную картошку со специями! Точно! - Он оглянулся  на  Таниса,  и
глаза его заблестели. - Точно, мне случалось  бывать  там  и  рассказывать
сказки ребятишкам. Замечательное местечко, эта гостиница. Припоминаю  один
вечер,  когда  туда   пожаловала   прекрасная   молодая   женщина,   такая
золотоволосая... из племени варваров, кажется. Она спела песню  о  голубом
хрустальном жезле, и тут началась ужасная свалка...
     - Но ведь это ты начал звать стражу! - воскликнул  Танис.  -  Это  ты
втравил нас в...
     - Я всего лишь расставил декорации, парень, но никакого либретто  вам
не раздавал, - хитро улыбнулся Фисбен. - Все роли вы составили сами. -  Он
посмотрел на Лорану, потом на Таниса и покачал головой.  -  Признаться,  я
мог бы чуть-чуть подправить... кое-что, кое-где... Но не в том суть. -  И,
вновь отвернувшись от них, он заорал на дракона: - А ну  живо  просыпайся,
ты, засиженный мухами, заеденный блохами лежебока!
     - Заеденный блохами!.. - Пирит моментально раскрыл глаза. - От старой
бездарности слышу! Да ты посреди зимы воду в лед не превратишь!
     - Что-о?! - Фисбен пришел в  невероятную  ярость  и  принялся  тыкать
дракона своим посохом. - Ну, сейчас ты  у  меня  дождешься!  -  Выудив  из
кармана потрепанную книгу заклинаний,  он  принялся  листать  страницы.  -
Огненный шар... огненный шар... где же я его видел...
     И, продолжая рассеянно бормотать, старый маг полез на спину Пириту.
     - Ну? Готов?  -  ледяным  тоном  осведомился  древний  дракон  и,  не
дожидаясь ответа, расправил скрипучие крылья. Взмахнул ими несколько  раз,
болезненно разминая старые кости, и изготовился ко взлету.
     - Стой! Моя шляпа!.. - не своим голосом закричал Фисбен.
     Слишком поздно. Вовсю работая крыльями, дракон  неуверенно  оторвался
от скального кряжа. Повисел  немного  над  пропастью,  над  самой  кромкой
утеса... потом оседлал ночной ветерок и воспарил в темноту.
     - Сейчас же вернись, ты, давно свихнувшийся...
     - Фисбен! - окликнул Тас.
     - Моя шляпа!.. - долетел голос мага.
     - Фисбен! - снова крикнул Тас. - Она...
     Но старик и дракон были уже далеко. Было видно,  как  поблескивали  в
лучах Солинари чешуи дракона. Две сверкающие золотые  пылинки  становились
все меньше...
     - ...Она у тебя на голове, - со вздохом договорил кендер.
     Еще какое-то время спутники молча смотрели вслед улетевшему  дракону.
Потом вернулись к костру.
     - Не поможешь, Карамон? - попросил Танис. Он понемногу расстегивал на
себе офицерские доспехи и сбрасывал их  со  скалы.  Кружась,  они  улетали
вниз, в темноту. - А ты свою?.. - спросил он, покончив с этим занятием.
     - Я свою, пожалуй, приберегу пока. Путь наш еще долог, и  опасностей,
надо думать, будет предостаточно...  -  Карамон  махнул  рукой  в  сторону
горящего города. - Рейстлин был прав: люди-ящеры  нисколько  не  подобреют
оттого, что у них не стало Владычицы...
     - Куда же ты думаешь направиться?  -  спросил  Танис.  Наконец-то  он
дышал полной грудью. Ночь стояла  по-весеннему  теплая,  в  воздухе  пахло
пробуждающейся зеленью. Избавившись от ненавистных лат, Танис  уселся  под
деревьями, что росли возле края утеса, обращенного к Храму. Лорана подошла
к нему и села поблизости - но не рядом. Обхватив  руками  колени,  девушка
опустила на них подбородок и задумчиво уставилась вдаль.
     - Мы с Тикой уже думали об этом, -  сказал  Карамон,  подсаживаясь  к
полуэльфу вдвоем с подругой. Они с Тикой переглянулись: никто  из  них  не
хотел начинать первым. Потом Карамон прокашлялся. - Мы собрались вернуться
в Утеху, Танис. А значит, мы, верно, опять расстанемся, потому что...
     Он умолк, не в силах договорить.
     - Потому что мы знаем - вы наверняка захотите вернуться в Каламан,  -
негромко докончила Тика. - Мы уж советовались, не пойти ли нам с вами. Там
ведь по-прежнему болтается та летучая  цитадель...  да  еще  разбежавшиеся
дракониды... Нам бы тоже повидаться и с Речным Ветром, и с Золотой  Луной,
и с Гилтанасом. Но...
     - Но я хочу домой, Танис, -  тяжело  выговорил  Карамон.  И  добавил,
предвидя возражения полуэльфа: - Я знаю, дома будет непросто,  ведь  Утеха
разрушена... сожжена... Но я  тут  все  думал  про  Эльхану  и  ее  народ,
которому придется заново обживать Сильванести. Спасибо и на том, что  нашу
Утеху не превратили во что-нибудь подобное... Я буду нужен  в  Утехе.  Все
будут отстраиваться... им пригодится моя силенка...  Ну,  а  я  уж  больно
привык... быть кому-нибудь нужным...
     Тика прижалась щекой к его плечу, и он нежно  взлохматил  ей  волосы.
Танис понимающе кивнул. Он тоже не отказался бы снова заглянуть  в  Утеху,
вот только... она больше не была ему домом. Как он сможет чувствовать себя
там дома без Флинта, Стурма и... и остальных...
     - Ну, а ты, Тас? - с  улыбкой  спросил  он  кендера,  который  устало
подошел к ним, волоча бурдючок, наполненный водой из ближайшего ручейка. -
Пойдешь с нами в Каламан?
     Тас покраснел.
     - Нет, Танис, - выговорил он смущенно. - Видишь ли...  поскольку  тут
совсем рядом... я не отказался бы заглянуть к  себе  на  родину.  Мы  ведь
Повелителя Драконов пристукнули, Танис!  -  сообщил  он  полуэльфу,  гордо
приподняв подбородок. - Сами! Вот!.. Теперь все народы станут нас уважать,
а про нашего вождя, Кронина Чертополоха, так и вовсе сложат легенды!
     Танис поскреб в бороде, пряча улыбку. Не стоило  говорить  Тасу,  что
убитый кендерами Повелитель был  всего  лишь  Младшим  Командиром  Тоэдом,
трусливым и разжиревшим.
     - Я думаю, что легенды сложат  не  только  о  Кронине,  -  совершенно
серьезно сказала Лорана. -  Деды  будут  рассказывать  внукам  о  кендере,
который разбил Око Дракона, о кендере,  который  храбро  бился  на  стенах
Башни Верховного Жреца, о кендере, который готов был отдать  жизнь,  чтобы
вырвать друга из лап Владычицы Тьмы...
     - Ну, зашибись!.. - восхитился Тас. - А кто это такой?.. - И  тут  до
него дошло, о ком говорила Лорана. - Ой!.. -  Тас  покраснел  до  кончиков
заостренных ушей и шлепнулся на камень, не находя слов.
     Карамон и Тика сидели под деревом, прислонившись  к  стволу,  и  лица
обоих - пусть хотя бы на время - полнил безмятежный покой. Танис  невольно
позавидовал им и  спросил  себя,  будет  ли  когда-нибудь  подобный  покой
дарован ему самому. Он повернулся к Лоране.  Она  смотрела  мимо  него,  в
пламенеющие небеса, и мысли ее пребывали где-то далеко-далеко.
     -  Лорана...  -  неверным  голосом  выговорил  он.  Прекрасное   лицо
обратилось к нему, и он  едва  смог  продолжать:  -  Лорана,  ты  когда-то
подарила мне это... - И он протянул ей на ладони золотое колечко. -  Тогда
мы с тобой оба не знали, что такое настоящая преданность и любовь.  Теперь
же... теперь это кольцо  так  много  для  меня  значит,  Лорана...  В  том
сновидении оно помогло мне вырваться из кошмара, точно так  же,  как  твоя
любовь спасла меня от тьмы в моей собственной душе... - Он помолчал:  даже
и теперь глубоко внутри шевельнулась тень сожаления. - Я хотел  бы  носить
его... если ты мне позволишь. Я хотел бы подарить тебе такое же...
     Лорана долго рассматривала кольцо у него на ладони. Потом, так  и  не
произнеся ни слова, взяла его... и неожиданным движением метнула  за  край
скалы, в пропасть. Танис ахнул и едва не вскочил. Колечко ярко сверкнуло в
алых лучах Лунитари - и скрылось в темноте.
     - Видимо, это и есть ответ, которого я заслужил, -  сказал  Танис.  -
Что ж, я тебя не виню...
     Лорана вновь повернулась к нему. Ее лицо было спокойно.
     - Когда я дарила тебе это колечко,  Танис,  это  была  первая  любовь
детского сердца, еще не ведавшего испытаний. Теперь я  понимаю,  насколько
правильно ты поступил, вернув его мне. Мне нужно было  еще  повзрослеть  и
понять, что такое истинная любовь. А теперь...  я  прошла  тьму  и  огонь,
Танис. Я убивала драконов. Я плакала над телом человека, который  был  мне
очень  дорог...  -  Она  вздохнула.   -   Я   была   вождем.   Я   познала
ответственность. Флинт любил повторять это.  Но  я  обо  всем  позабыла  и
угодила в ловушку, расставленную мне Китиарой. Я поняла -  слишком  поздно
поняла, - какой мелкой и ничтожной была  в  действительности  моя  любовь.
Любовь Речного Ветра и Золотой Луны преодолела все препоны и подарила миру
надежду... А наша, ничтожная, едва его не сгубила...
     - Лорана, - с болью в сердце начал  он,  но  она  стиснула  его  руку
своей.
     - Дай договорить, - шепнула она. - Я люблю тебя, Танис.  И  теперь  я
люблю тебя, люблю, потому что понимаю тебя. Я люблю тебя и за свет,  и  за
тьму, которую ты несешь в себе. Вот почему я выкинула кольцо. Может  быть,
однажды наша любовь и сможет послужить  основанием,  на  котором  возможно
будет что-то построить. Вот тогда-то я подарю тебе кольцо  и  приму  твое,
Танис. Только оно будет не из листьев плюща...
     - Нет, - ответил он, улыбаясь. И обнял ее за плечи, привлекая к себе.
Она воспротивилась было, но он только крепче обнял  ее  и  сказал:  -  Это
кольцо будет сделано наполовину из золота, а наполовину - из стали.
     Лорана посмотрела ему в глаза... потом тоже улыбнулась и прижалась  к
нему, опуская голову ему на плечо.
     - Побриться, что ли... - сказал он и почесал в бороде.
     - Не надо, - пробормотала Лорана и закуталась в полу его плаща.  -  Я
привыкла...

     Всю эту ночь спутники так и просидели без сна под деревьями, наблюдая
за происходившим  в  Нераке  и  ожидая  рассвета.  Израненные,  смертельно
усталые, они не  могли  уснуть.  Они  знали,  что  угроза  еще  далеко  не
миновала.
     Со своей вершины они хорошо  видели  драконидов,  целыми  отрядами  и
поодиночке разбегавшихся из Храма. Некому было повести их за собой;  скоро
они обратятся к грабежам и убийствам, чтобы прокормиться. Что же  касается
Повелителей Драконов... Друзья смотрели на кружившихся бестий и  думали  о
том, что по крайней мере  одна  Повелительница  почти  наверняка  уцелела.
Имени ее, впрочем, не произносил никто. И никто не мог поручиться, что под
небом Кринна не осталось еще каких-нибудь апостолов Зла, быть может,  даже
более могущественных и жутких, чем они дерзали вообразить...
     Но покамест им было даровано несколько мгновений покоя,  и  никто  не
хотел, чтобы они скорее кончались. Наступит рассвет, тогда и придет  время
прощаться...
     Все молчали, даже Тассельхоф. В словах более не было нужды.  Все  уже
было сказано, а что не было - то могло подождать. Не стоило ни  удерживать
минувшее, ни торопить грядущее. Больше  всего  им  хотелось,  чтобы  Время
замедлило бег и дало им передышку. И как знать, не прислушалось ли оно?
     Уже перед самым рассветом,  когда  восточный  край  неба  начал  едва
заметно бледнеть. Храм Такхизис потряс  титанический  взрыв.  Докатившееся
сотрясение всколыхнуло хребты гор, а  вспышка  была  такая,  как  если  бы
родилось новое солнце.
     Неистовый свет так резанул глаза, что никто не разглядел в  точности,
что же произошло дальше. Но всем  показалось,  будто  раскаленные  обломки
Храма, взметенные взрывом, все выше и выше взлетали  на  крыльях  могучего
небесного вихря. Все ярче и  ярче  разгорались  они,  уносясь  в  звездную
темноту, пока сами не замерцали подобно созвездиям.
     А  потом...  потом  они  СТАЛИ  ЗВЕЗДАМИ.  Один  за  другим   обломки
разметанного  Храма  заняли  в  небесах  от  века  предначертанные  места,
заполнив два зияющих черных провала, увиденные Рейстлином прошлой осенью с
озера Кристалмир.
     И вот оба созвездия снова засияли на небосклоне.
     Доблестный Воитель - Паладайн - Платиновый Дракон - снова занял  свою
половину  неба,  а  напротив  него  появилась  Владычица  Тьмы,  Такхизис,
Пятиглавая, Всебесцветная Драконица. Вновь закружились они в  небесах,  не
спуская друг с друга настороженного взгляда, а между ними сиял Гилеан, Бог
Равновесия, иначе называемый Беспристрастным.

                               ВОЗВРАЩЕНИЕ

     Некому было приветствовать его, когда он вступил в город. Он явился в
самый непроглядный час глухой черной ночи; единственной  луной  в  небесах
была та, которую мог разыскать только  его  взгляд.  Он  отослал  зеленого
дракона прочь, наказав ожидать дальнейших повелений.  Стража  у  ворот  не
заметила его, потому что он не воспользовался воротами.
     Ворота были ему попросту ни к чему. Стены, выстроенные руками простых
смертных, более  не  были  для  него  препятствием.  Неузнанным  шагал  он
молчаливыми улицами спящего города...
     Только один из горожан  сразу  почувствовал  его  прибытие.  Астинус,
занятый, как всегда, работой в стенах великой Библиотеки,  вдруг  перестал
писать и поднял голову. Его  перо  на  миг  замерло  в  неподвижности  над
пергаментным листом... Однако потом историк передернул плечами,  и  работа
над Хрониками пошла своим чередом.
     Человек в черных одеждах быстро  шел  сонными  улицами,  опираясь  на
посох, увенчанный хрустальным шариком, зажатым в  золотой  лапке  дракона.
Шарик был темен: в свете не было нужды. Человек хорошо знал, куда идет. За
столетия он не раз и не два мысленно  прошел  этот  путь.  Черные  одеяния
тихонько шуршали, задевая его лодыжки. Золотые глаза, мерцавшие в потемках
глубокого капюшона, казались единственными искорками света в  опустившейся
на город ночи...
     Он не замедлил шага, добравшись до центра. Он и взглядом не  удостоил
пустые, покинутые здания  с  их  темными  окнами,  напоминавшими  глазницы
черепов. Все той же ровной походкой вступил он под сень  громадных  дубов,
одного вида которых когда-то хватило, чтобы насмерть  перепугать  кендера.
Бестелесные руки, протянувшиеся к нему, рассыпались пылью у его ног, и  он
миновал их, почти не заметив.
     И вот показалась величественная Башня, черная на черноте неба, словно
окно, прорубленное в недра тьмы. Здесь человек в  черных  одеждах  наконец
остановился. Стоя перед воротами, он окинул Башню взглядом, не упустив  ни
одной  мелочи:  обрушенные  минареты  и  полированный  мрамор,  отражавший
холодные, пронзительные лучи звезд. И медленно, удовлетворенно кивнул.
     Потом взор золотых глаз обратился к воротам Башни, к черному одеянию,
жутко трепетавшему на шипах.
     Простой смертный, оказавшийся перед этими воротами, сейчас  же  сошел
бы с ума от безымянного ужаса. Не говоря уж о том,  что  ни  один  простой
смертный не смог бы невозбранно миновать хранительные дубы.
     Рейстлин же стоял совершенно  спокойно,  не  испытывая  ни  малейшего
страха. Подняв худую руку, он схватил изодранные  черные  одежды,  политые
кровью их владельца, и сорвал их с ворот.
     Из самых глубин Бездны долетел леденящий вопль негодования. Вопль  до
того громкий и жуткий, что мирно спавшие палантасцы мгновенно проснулись и
некоторое время лежали в своих постелях, парализованные ужасом, и  ожидали
конца света. Стражники на стенах не могли пошевелить ни рукой, ни ногой  -
только покрепче зажмуриться и приготовиться к смерти. Младенцы плакали  от
страха, собаки, скуля, прятались  под  хозяйские  кровати.  Кошачьи  глаза
настороженно горели во тьме...
     Вновь раздался вопль, и из  ворот  Башни  протянулась  бледная  рука.
Призрачное лицо, искаженное гневом, плыло в сыром воздухе.
     Рейстлин не пошевелился...
     Все ближе и ближе придвигалась рука,  а  лицо  сулило  ему  все  муки
Бездны, уготованные безумцу, дерзнувшему пренебречь проклятием Башни.  Вот
призрачная рука коснулась сердца Рейстлина...
     И, дрогнув, замерла.
     - Знайте же, - сказал Рейстлин, глядя  на  Башню  и  возвышая  голос,
чтобы слышали все,  находившиеся  внутри.  -  Я  -  Властелин  прошлого  и
настоящего. Мой приход был  предопределен.  Передо  мной  растворятся  эти
врата!
     И призрачная рука отодвинулась прочь,  а  после  медлительным  жестом
пригласила его вовнутрь. Ворота раскрылись, и петли не издали ни звука.
     Рейстлин миновал их, не взглянув ни на руку,  ни  на  лицо  призрака,
склонившееся перед ним. Он вошел в  Башню,  и  все  бесформенные,  нелепые
порождения теней, обитавшие в ее стенах, ему поклонились.
     Остановившись, Рейстлин огляделся кругом...
     - Вот я и дома, - сказал он.
     И вновь тихо стало в Палантасе, и мирный сон прогнал все ужасы прочь.
     Страшный сон, подумали люди. Повернувшись на другой  бок,  они  вновь
засыпали в благословенной темноте, приносящей отдых перед рассветом.

                            ПРОЩАНИЕ РЕЙСТЛИНА

                   Мой брат, мир наделен Богами
                   Талантом и бездарностью неравно,
                   По произволу. Каждый человек
                   Обижен чем-то. Скажем, острый ум,
                   Завещанный в наследство нам обоим,
                   Был отдан мне, чтоб мог я подмечать
                   Оттенки: взгляд лучистый Тики,
                   Когда не на меня она глядит, и дрожь
                   Лораны голоса в беседе с полуэльфом,
                   И то, как блещут волосы принцессы
                   Кве-шу, едва шаги она заслышит
                   Речного Ветра. Если ж вдруг
                   Меня их взгляд находит... Даже ты,
                   Мой брат, различье уловил бы.
                   Вот он я,
                   С голодной птицей схожий...

                   Да,
                   Я непригляден. Но взамен того
                   Нас учат Боги жалости и состраданью.
                   Нехороша награда?.. Иногда
                   У них выходит. Ибо видел я,
                   Как невозможность силой отстоять
                   Любовь и пишу претворялась в жалость
                   И усмиряла боль, и становилась
                   Сама подобна силе. Я жалел
                   Твоею жалостью - и постепенно крепнул.

                   Мой брат! Прекрасен твой бездумный мир.
                   В нем все зависит от руки с мечом
                   И глаза верного, что правит силой мышц,
                   Ведя безукоризненную руку
                   И безупречный меч. Не сможешь ты
                   Войти за мной в мой мир кривых зеркал,
                   Хранящих отражение души,
                   В мир пустоты отважных рук жонглера...

                   Мой брат, твоя любовь ко мне проста,
                   Как красный ток, что смешан в наших жилах,
                   Как меч горячий, брошенный на снег,
                   дивишься нашей ты нужде друг в друге,
                   Но в вихре бите, когда ты заслоняешь
                   Меня живым щитом, - что есть источник
                   Всей твоей мощи? Не моя ли немощь?
                   Когда уйду я, брат, где сыщешь ты
                   Вновь крови полноту?..
                   Ужели в недрах сердца?..

                   Я слыхал
                   Богини колыбельную, с которой
                   Сражений клич мешался в тишине.
                   Спокойно я займу свой темный трон
                   В пределах мрака. Как они безумны,
                   Те Повелители Драконов, что мечтали
                   Тьму вывести на свет! Смешать ее
                   С лучистым светом утра! С лунным светом!..
                   Нет, в смеси не добьешься чистоты.
                   В безбрежном мраке почивает правда,
                   Лишь в нем одном... Но не тебе, мой брат,
                   Узреть ее. Тебе дороги нет
                   За мною в сладкие тенета темным истин.
                   Тебя ласкает солнце, и тверда
                   Земля под сапогом. Не для тебя
                   Путь неисповедимый...

                   Как тебе
                   Я объясню, мой брат? Мои слова
                   Тебя совсем запутают, сиротку.
                   Спроси у Таниса. Он друг тебе и сведущ
                   В делах теней. Он Китиару знал
                   И видел, как играет черный луч
                   На черноте волос. А мне пора в дорогу.
                   Ночь дышит влагой мне в лицо и ждет...
                   Прощай!  

ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory         є
є         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       є
є    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј

                               Маргарет УЭЙС
                               Трейси ХИКМЭН

                            ДРАКОНЫ ЗИМНЕЙ НОЧИ

                                  ПРОЛОГ

                      Снаружи бушевали зимние бури,
                            но жителям пещер,
                         вырытых горными гномами
                       под хребтами Харолисовых гор,
                           до них не было дела.
                        Вот властитель-тан призвал
                        собравшихся гномов и людей
                        к тишине, и гномский бард
                             выступил вперед,
                           дабы воздать должное
                              нашим героям...

                          ПЕСНЬ О ДЕВЯТИ ГЕРОЯХ

             Север грозил нам бедою: сбылось давнее предсказание.
             У порога зимы плясали драконы.
             И вот наконец из темных лесов,
             С Равнин, из материнского лона Земли,
             Пришли они, отмеченные Небом.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Один пришел из сада камней,
             Из гномских пещер, где бродит мудрое эхо,
             Где сердце и разум согласно бьются
             В напряженных жилах руки.
             Надежно его плечо, несокрушим дух...
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Другого породила страна вольных ветров,
             Летящих на четыре стороны, света,
             Край зеленых лугов, родина кендеров,
             Где малые зерна тянутся к небу -
             Зелень, золото и опять зелень.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Третья пришла с Равнин, из страны
             Долгих дорог и распахнутых горизонтов.
             С Жезлом в руке явилась она,
             Осененная милосердием и добром,
             Уязвленная всеми ранами мира.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы, не оборвался рассказ.
             Четвертый, тоже с Равнин, пришел за тенью луны;
             Древний обычай предков указывал ему путь.
             Ток своей крови он посвятил луне,
             С мечом пробиваясь земными дорогами
             В свет.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Скажем и о прощании, о горькой разлуке;
             Темная тень воительницы, дрожит в сердце огня -
             Пространство между мирами,
             Колыбельная, услышанная в детстве
             И вновь зазвучавшая в час пробуждения
             И зрелости размышлений.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             У Рыцаря в сердце мечом врезаны, слова чести,
             Начертанные столетиями полета Зимородка над миром,
             Судьбою Соламнии, разрушенной и восставшей из пепла,
             Когда позвал долг.
             Светло танцующий меч - отцово наследие...
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             Ни закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Еще один - ясный сеет, брат темноты
             Бесхитростный меч подъят в могучей руке
             И рубит любые узлы, даже те, что вяжет жизнь сердца.
             Думы его - что озера в ветреный день:
             Он и сам не видит их глубины...
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Вождя-полуэльфа терзает и реет на части
             Смешение альпийской и человеческой крови -
             Так река разделяет леса и даже миры.
             Вышедший биться, он страшится любви.
             И медлит, не в силах сделать свой выбор.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Восьмой дышит темным воздухом ночи,
             Молчаливые звезды которой суть письмена
             И числа, разящие хладом бренную плоть.
             Он мудр, но его благословение бескрыло
             И достается самым униженным, отданным ночи.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Скажем и о тех, что делят с ними дорогу:
             О простой девушке, чья простота сродни высшей награде,
             И о принцессе лесов, вечно юных и древних
             Зеленых управителей судеб.
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.
             Север грозит нам бедою, как и было предсказано.
             В морозную ночь чутко дремлют драконы.
             Но мы знаем: из темных лесов,
             С Равнин, из материнского лона Земли,
             Вышли они, чтобы вновь занялся рассвет
             Их было девять под тремя лунами,
             В мертвых сумерках осени.
             На закате мира явились они,
             Чтобы не оборвался рассказ.

                                  МОЛОТ

     - ...Молот Хараса!
     Торжественное эхо раскатилось по  громадному  Залу  Аудиенций  короля
горных гномов. И сразу же  разразилась  сущая  буря  приветствий.  Низкие,
гулкие голоса гномов сплетались с чуть  более  высокими  выкриками  людей.
Наконец растворились тяжелые двери в дальнем конце Зала и  вошел  Элистан,
жрец Паладайна.
     Чашеобразный Зал, громадный даже по гномским  меркам,  был  набит  до
отказа. Возле стен устроились чуть ли не все восемьсот  беглецов  из  Пакс
Таркаса, гномы же вплотную друг к дружке  расселись  на  каменных  скамьях
внизу.
     Элистан  появился  в  конце   длинного   центрального   прохода.   Он
благоговейно держал на ладонях  огромный  боевой  молот.  При  виде  жреца
Паладайна,  облаченного  в  белоснежные  одеяния,  ликующий   шум   только
усилился; звуки  отражались  от  каменных  стен  и  метались  под  высоким
сводчатым куполом - казалось, дрожала сама земля.
     Танис болезненно поморщился: от оглушительного гула у  него  заломило
виски. Он задыхался, стиснутый толпой. Он никогда не любил подземелий,  и,
хотя купол Зала вздымался на непомерную высоту - огни множества факелов не
могли его осветить,  -  толща  земли  осязаемо  давила  на  полуэльфа,  он
чувствовал себя попавшим в ловушку.
     - Скорее бы, что  ли,  все  закончилось...  -  вполголоса  сказал  он
стоявшему рядом Стурму.
     Рыцарь, и без того склонный  к  меланхолии,  казался  еще  угрюмей  и
задумчивей обыкновенного.
     - Не одобряю я этого, Танис, - сказал он и сложил руки  на  блестящем
стальном нагруднике своих древних лат.
     - Знаю, - раздраженно ответил Танис. - Я  уже  слышал  это  от  тебя,
причем не единожды. Возражать поздно - остается терпеть!
     Конец фразы потонул в новом взрыве восторженного  рева:  прежде,  чем
двинуться вперед по проходу, Элистан высоко поднял  Молот,  показывая  его
толпе. Танис прижал руку  ко  лбу...  В  просторной  и  обычно  прохладной
подземной пещере было жарко и душно из-за множества набившегося народа,  и
полуэльф понял, что ему вот-вот сделается дурно.
     Элистан  пошел  вперед  по  проходу.  Приветствуя  его,  с   тронного
возвышения посередине зала поднялся Хорнфел, тан Хайларских гномов. За его
спиной виднелись семь резных каменных тронов, все  пустые.  Хорнфел  стоял
перед седьмым по счету и самым величественным. Этот трон был  предназначен
для  королей  Торбардина.  Давным-давно  опустевший,  сегодня  он  наконец
обретет владельца - как только Хорнфел примет  Молот  Хараса.  Возвращение
древней реликвии имело для хайларского  тана  особенный  смысл:  заполучив
бесценный Молот, он сможет объединить и возглавить соперничающие  гномские
кланы...
     - Это ведь МЫ сражались за то, чтобы вернуть Молот,  -  медленно,  не
сводя глаз с блистающего оружия, проговорил  Стурм.  -  Легендарный  Молот
Хараса,  выковавший  когда-то  Копья,   способные   поражать   драконов...
Утраченный сотни лет назад, вновь обретенный - и вновь утраченный!  Отдать
его гномам?..
     Он даже не пытался скрыть отвращения.
     - Когда-то он уже был им  отдан,  -  устало  напомнил  рыцарю  Танис,
чувствуя, как по лбу сбегают капельки  пота.  -  Если  ты  позабыл,  скажи
Флинту, пусть он заново поведает тебе эту историю. Но, как бы то ни  было,
теперь Молот воистину им принадлежит...
     Элистан между тем приблизился к тронному  возвышению,  где  ждал  его
тан, облаченный в пышные одежды правителя и увешанный золотыми цепями, что
так любят гномы. У подножия возвышения Элистан преклонил колени  -  весьма
мудрый и предусмотрительный жест, ибо в ином случае  рослый,  широкоплечий
жрец оказался бы едва ли не выше тана - даже при том, что высота  ступеней
к тронам составляла добрых три фута. Польщенные  гномы  снова  разразились
приветственным криком, зато люди, как подметил Танис, несколько  притихли,
а кое-кто начал перешептываться: увидеть своего  вождя  на  коленях  перед
чужим - кому же это понравится?
     - Прими сей дар нашего народа... - очередной взрыв восторга похоронил
голос жреца.
     - "Дар"!.. - фыркнул Стурм. - Сказал бы лучше - выкуп!..
     - ...И позволь, - продолжал Элистан, когда шум  несколько  улегся,  -
позволь поблагодарить народ гномов, великодушно позволивший нам поселиться
в своем королевстве.
     - И закопаться живьем в могилу, - пробормотал Стурм.
     - Клянемся же встать плечом к плечу с гномами, если случится война! -
прокричал Элистан.
     И опять разразилась буря ликующих криков,  достигшая  предела,  когда
Хорнфел  нагнулся  принять  Молот.  Гномы  свистели   и   топали   ногами,
взобравшись на каменные скамьи.
     Танис  почувствовал  подступающую  дурноту...  Украдкой   оглядевшись
кругом, он понял, что их со Стурмом отсутствие  вряд  ли  будет  замечено.
Сейчас Хорнфел разразится речью, а после него - остальные  шестеро  танов,
не говоря уже о членах Совета Высоких Искателей. Полуэльф тронул Стурма за
плечо, взглядом приглашая рыцаря за собой. Вдвоем они потихоньку выбрались
из Зала, низко  пригнувшись  у  выхода.  Они  были  глубоко  внутри  горы,
пронизанной ходами и переходами подземного города гномов; но,  по  крайней
мере, духота и оглушительный шум остались наконец позади.
     - С тобой все в порядке? - спросил Стурм:  даже  сквозь  бороду  было
видно, как побледнел полуэльф.
     - Уже в порядке, - ответил  Танис,  жадно  вбирая  прохладный  ночной
воздух. - Это просто жара... и шум.
     - Что ж, мы отсюда скоро уйдем, - сказал Стурм. - Хотя, конечно,  все
зависит от того, как проголосует Совет Высоких Искателей - отпустить нас в
Тарсис или не отпустить...
     - Ну, в этом-то сомневаться не приходится, - пожал плечами  Танис.  -
Элистан теперь заправляет всеми делами - еще бы, ведь он  привел  народ  в
безопасное место! Никто из Высоких Искателей не решается  больше  перечить
ему - по крайней мере в глаза. Нет,  дружище,  следует  думать,  что  этак
через месяцок мы  уже  будем  поднимать  паруса  на  одном  из  белокрылых
кораблей, которыми славен Тарсис Прекрасный...
     - ...но без Молота Хараса, - с горечью  докончил  Стурм.  И  негромко
процитировал: - "Рассказывают  также,  что  Рыцари  взяли  золотой  Молот,
который благословил сам великий  Бог  Паладайн,  и  дали  его  Человеку  с
Серебряной Рукой, дабы он выковал Копье для Хумы, Победителя  Драконов,  а
после того наградили Молотом гнома, прозванного  за  честь  и  доблесть  в
сражениях Харасом, то есть Рыцарем; с тех пор это прозвание  заменило  ему
имя. И вот Молот Хараса был препровожден в томское  королевство,  и  гномы
клятвенно обещали, что вернут его, если приключится в том нужда..."
     - И его вернули! - сказал Танис, стараясь умерить подступающий  гнев.
Сколько можно было повторять одну и ту же цитату?..
     - Его вернули - но только для того, чтобы оставить  здесь!  -  сквозь
зубы выговорил Стурм. - А ведь  мы  могли  бы  унести  его  в  Соламнию  и
выковать себе новые Копья...
     - И все ради того, чтобы ты стал вторым  Хумой,  с  Копьем  наперевес
мчащимся к славе!.. - Терпение Таниса  лопнуло.  -  Ради  этого  ты  готов
пожертвовать жизнями восьмисот человек...
     - Да не собираюсь я никем жертвовать! - в ярости  закричал  Стурм.  -
Просто это наш первый ключик к Копьям, а ты продаешь его за...
     Но  тут  оба  умолкли,  неожиданно  заметив  тень,   проступившую   в
окружающем полумраке.
     - Ширак, - прошептал тихий голос,  и  хрустальный  шарик,  зажатый  в
золотой лапке дракона на конце простого деревянного посоха, вспыхнул ярким
светом. Свет его озарил алые одежды волшебника.
     Молодой маг направился к Стурму и Танису, покашливая  и  опираясь  на
посох. Металлически поблескивающая желтая кожа  обтягивала  кости  на  его
изможденном лице. Глаза горели золотом.
     - Рейстлин, - напряженным голосом выговорил Танис. - Что тебе нужно?
     Рейстлина, казалось, совершенно  не  трогали  гневные  взгляды  двоих
мужчин: он давно привык к тому, что другие люди чувствовали себя  рядом  с
ним неуютно и редко искали его общества.
     Остановившись прямо перед ними, он простер тонкую руку и произнес:
     - Акулар-алан сух Таголанн  Джистратар...  -  И  прямо  на  глазах  у
потрясенных рыцаря и  полуэльфа  в  воздухе  замерцал  прозрачный  призрак
оружия.
     Это  была  двенадцатифутовая  пика   -   оружие   пешего   копейщика.
Сверкающее,  зазубренное  острие  было  выковано  из  чистого  серебра,  а
деревянное древко - отполировано до блеска. На конце его виднелся стальной
упор, предназначенный для втыкания в землю.
     - Какая красота! - ахнул Танис. - Но что это?
     - Копье, способное поражать драконов, - ответствовал Рейстлин.  Держа
Копье в руке, маг шагнул между ними, и они  подались  в  стороны,  как  бы
избегая его прикосновения. Они смотрели только на  Копье.  Потом  Рейстлин
повернулся и протянул его Стурму.
     - Вот твое Копье, рыцарь, - прошипел он. - Безо всякого Молота и  без
Серебряной Руки. Помчишься ли ты с ним в битву, памятуя о том, что к  Хуме
вместе со славой пришла и смерть?
     Глаза Стурма вспыхнули. Он благоговейно задержал дыхание,  протягивая
руку к Копью... Но, к его изумлению, рука прошла прямо  сквозь  древко,  а
Копье от прикосновения исчезло.
     - Опять эти твои штучки!.. - зарычал он. Повернулся на  каблуке  -  и
ушел прочь, задыхаясь от ярости.
     - Если ты собирался пошутить, Рейстлин, - спокойно  сказал  Танис,  -
должен тебе сообщить: не смешно.
     - Пошутить? - прошептал маг. Взгляд странных  золотых  глаз  провожал
Стурма, растворявшегося в черноте подземного города гномов. - Следовало бы
тебе получше знать меня, Танис.
     И маг засмеялся жутким и таинственным смехом, который Танису довелось
слышать прежде  всего  один  раз.  Потом  Рейстлин  насмешливо  поклонился
полуэльфу и ушел следом за рыцарем в темноту.

                               КНИГА ПЕРВАЯ

         1. БЕЛОКРЫЛЫЕ КОРАБЛИ. НАДЕЖДА МАНИТ ИЗ-ЗА ПЫЛЬНЫХ РАВНИН

     Танис Полуэльф сидел на Совете Высоких Искателей и  хмурился,  слушая
выступавших. Ложная религия, которую когда-то проповедовали Искатели, была
теперь официально мертва, но люди, возглавившие восемьсот беглецов из Пакс
Таркаса, все еще сохраняли за собой это название.
     - Мы вовсе не собираемся платить гномам неблагодарностью за  то,  что
они позволили нам  жить  здесь,  -  размахивая  отмеченной  шрамом  рукой,
заявлял Хедерик. - Конечно же, мы благодарны им.  Равно  как  и  тем,  чей
героизм, проявленный при добывании Молота  Хараса,  сделал  возможным  наш
переезд... - И Хедерик поклонился Танису. Тот ответил коротким  кивком,  и
Хедерик продолжал: - Но мы - мы же не гномы!
     Он выразительно подчеркнул эти слова, и  они  снискали  одобрительное
бормотание слушателей, подогрев оратора еще больше.
     - Мы, ЛЮДИ, не созданы для того, чтобы жить под землей!
     Раздались выкрики "Правильно!", кто-то захлопал.
     - Мы - земледельцы.  Но  как  прикажете  обрабатывать  крутой  горный
склон? Мы хотим  жить  на  землях,  подобных  тем,  которые  нас  вынудили
покинуть. И вот что я вам скажу: пусть те, кто заставил нас  расстаться  с
прежней родиной, подыщут нам новую, не хуже!
     - Кого он имеет в виду? Повелителей Драконов? - обращаясь  к  Танису,
саркастически заметил Стурм. - Они, надобно думать, с радостью пойдут  ему
навстречу.
     - Нет бы радоваться тому, что по крайней мере  остались  в  живых,  -
буркнул в ответ Танис. - Дурни! Ты только посмотри, как  они  оглядываются
на Элистана - как будто это он выгнал их из родных мест!
     Жрец  Паладайна,  признанный  вождь  беглецов,  поднялся  дать  ответ
Хедерику. Звучный баритон его раскатился под сводами пещеры:
     - Верно, нам нужен новый  дом.  Потому-то  я  и  предлагаю  отправить
разведчиков на юг, в город Тарсис Прекрасный.
     Танису  доводилось  уже  слышать  об  этом  замысле  Элистана,  и  он
отвлекся, припоминая события месяца, истекшего с тех пор,  как  он  и  его
друзья вернулись из Могилы Деркина, неся с собой священный Молот.
     Гномские  таны,  с  недавних  пор  объединенные   под   водительством
Хорнфела, готовились дать бой Злу, надвигавшемуся с севера Особого  страха
перед ним гномы не испытывали. Их горное королевство было судя  по  всему,
неприступно Но  они  сдержали  обещание,  данное  Танису  при  возвращении
Молота: беглецы из Пакс Таркаса отныне могли жить у Южных Врат -  в  южной
оконечности королевства Торбардин.
     Туда-то и привел беглецов Элистан, и  люди  начали  устраиваться,  но
попытка наладить на новом месте прежнюю жизнь удалась не вполне.
     Что верно, то верно - здесь  они  чувствовали  себя  в  безопасности;
однако беглецы, в большинстве своем - пахари, никак не могли почувствовать
себя дома в просторных гномских пещерах. Они  пытались  что-то  сажать  на
горных откосах, но каменистая земля приносила лишь  скудные  урожаи.  Люди
скучали по солнечному свету и вольному воздуху. И они не  хотели  зависеть
от гномов.
     Тогда-то и припомнил Элистан древние легенды о Тарсисе Прекрасном и о
его кораблях, крылатых, словно белоснежные чайки. Но легенды были не более
чем легендами - о чем Танис со всей прямотой и заявил Элистану, когда  тот
впервые заговорил  о  посетившей  его  идее.  В  этой  части  Ансалонского
континента никто ничего не слышал о Тарсисе за все три столетия,  истекшие
со времен Катаклизма. И в немалой степени потому, что гномы тогда  наглухо
закрыли свое королевство, благополучно перерезав все сообщение между  югом
и  севером,  -  ибо  единственный  путь  через  Харолисовы  горы  проходил
подземельями Торбардина.
     ...Танис угрюмо  слушал,  как  Совет  Высоких  Искателей  единогласно
голосовал за предложение Элистана. Решено было послать небольшой отряд  на
разведку в Тарсис с заданием выяснить, что за  корабли  приходили  в  этот
порт и откуда, и еще - дорого ли  придется  платить  за  проезд  на  таких
кораблях, а может быть, и за покупку целого судна.
     "Ну и кто же поведет этот отряд?.." - мысленно спрашивал себя  Танис,
в глубине души, впрочем, уже зная ответ.
     И действительно, все взгляды обратились к нему. Но прежде, чем  Танис
успел что-нибудь сказать, Рейстлин, до сих пор молча  слушавший  ораторов,
вышел вперед и встал перед Советом. Его странные глаза блестели золотом.
     - Вы - глупцы, - сказал Рейстлин, и его  тихий,  шепчущий  голос  был
полон презрения. - Вы живете не наяву,  а  во  сне,  и  это  сон  глупцов.
Сколько раз нужно вам повторять, чтобы вы поняли? Сколько еще раз должен я
напоминать вам о знамении звезд? О чем, хотел  бы  я  знать,  вы  думаете,
когда смотрите в ночное небо и  видите  на  месте  двух  созвездий  пустые
темные дыры?
     Члены Совета заерзали на скамьях, кто-то перекинулся  страдальческими
взглядами, изобличавшими смертную скуку.
     Рейстлин заметил это и продолжал со все возрастающим презрением
     - Да, я слышал, как некоторые из вас высказывались в  том  духе,  что
это, мол, всего лишь явление природы, и не более  того.  Явление  того  же
порядка, что и осенний листопад...
     Несколько членов Совета что-то забормотали, кивая головами.  Какое-то
время Рейстлин молча  смотрел  на  них,  насмешливо  скривив  губы.  Потом
заговорил снова:
     - Повторяю: вы - глупцы. Созвездие, известное под названием Владычица
Тьмы, отсутствует потому, что Владычица  находится  здесь,  на  Кринне.  А
отсутствие созвездия Войн, посвященного, как сказано  в  Дисках  Мишакаль,
другому древнему Богу - Паладайну, - говорит о том, что он также  вернулся
на Кринн и борется с нею!
     Рейстлин  сделал  паузу.  Элистан,  стоявший  здесь  же,  был  жрецом
Паладайна. Многие из  присутствовавших  успели  принять  эту  веру,  и  он
чувствовал  их  гнев:  слова  мага  показались  им  святотатством.  Только
вообразить себе, чтобы Боги лично заинтересовались происходящим на  Кринне
и начали вмешиваться!.. Невероятно!..
     Но Рейстлин  никогда  не  боялся  быть  принятым  за  святотатца.  Он
возвысил голос:
     - Вслушайтесь  в  мои  слова!  Помните  "Войско  Ужаса",  окружающее,
согласно Песне, Владычицу Тьмы? Так вот, это - драконы!
     Последнее  слово  Рейстлин  произнес  с  характерным   шипением,   от
которого, как однажды выразился Флинт, мороз шел по коже.
     - Да знаем, знаем мы это! - нетерпеливо перебил Хедерик. Обычно в это
время по вечерам он вкушал стаканчик вина, подогретого со специями; жажда,
мучившая Теократа, придала ему храбрости. Он, впрочем, сейчас же пожалел о
сказанном: зрачки Рейстлина, похожие на песочные часы,  так  и  впились  в
него, словно две черные стрелы.
     - К ч-чему ты к-клонишь? - запинаясь, выговорил Хедерик.
     - К тому, - прошептал маг, - что нигде на Кринне вам не обрести покоя
и мира. Нигде! - И он махнул исхудалой рукой: - Ищите корабли  и  плывите,
куда вам будет угодно. Но повсюду, где  бы  вы  ни  причалили,  стоит  вам
поглядеть в небо - и вы увидите все те же темные дыры вместо созвездий.  И
повсюду, где бы вы ни причалили, будут драконы!
     Рейстлин закашлялся. Судорога сотрясла  его  тщедушное  тело,  и  он,
вероятно, упал бы, но тут подбежал его  брат-близнец  Карамон  и  могучими
руками подхватил молодого волшебника.
     Когда  Карамон  вывел  мага  из  комнаты,  всем   показалось,   будто
рассеялась черная туча. Члены Совета встряхнулись и стали  посмеиваться  -
хотя голос кое у кого и дрожал  -  и  рассуждать  о  "детских  сказочках".
Смешно было даже думать о том,  чтобы  война  успела  распространиться  по
всему Кринну! Помилуйте, она была уже близка к концу здесь, на  континенте
Ансалон. Верминаард, верховный Повелитель  Драконов,  потерпел  поражение,
армии драконидов отступали...
     Потягиваясь, члены Совета покидали свои сиденья и шли кто в  кабачок,
пропустить стаканчик, кто домой.
     Они совсем позабыли о том, что так и не спросили Таниса, согласен  ли
он  вести  разведчиков  в  Пакс  Таркас.  Они  попросту  приняли  это  как
должное...
     Танис обменялся мрачным взглядом со Стурмом и тоже вышел  из  пещеры.
Нынче ночью был его черед стоять на страже. Хотя гномы и  считали  себя  в
полной безопасности в своей горной твердыне, Танис  и  Стурм  настояли  на
том, чтобы внешние стены Южных Врат пребывали под  неусыпным  наблюдением.
Слишком хорошо знали они, как опасно недооценивать Повелителей Драконов  и
терять бдительность - даже спрятавшись под землей...
     И вот Танис задумчиво и невесело  смотрел  вдаль  с  наружной  стены.
Перед ним расстилался широкий луг, укрытый гладкой пеленой мелкого  снега,
похожего на белую пыль. Безветренный вечер был спокоен и  тих.  За  спиной
Таниса громоздились величественные хребты Харолисовых гор.  А  сами  Южные
Врата, по сути, представляли собой  гигантскую  пробку  в  склоне  горы  и
являлись частью  гномских  оборонительных  сооружений,  целых  триста  лет
противостоявших  внешнему  миру.  Триста  лет  со  времени  Катаклизма   и
опустошительных Братоубийственных войн.
     Врата были шестидесяти футов в ширину и девяноста -  в  высоту,  а  в
толщину - не менее сорока. Их приводил в движение невероятный по  мощности
механизм. Считалось, что разрушить их невозможно. На  всем  Кринне  им  не
было равных, кроме разве что  вторых  таких  же,  запиравших  Торбардин  с
севера.  Причем  искусство  древних  каменщиков-гномов  было  таково,  что
запертые ворота полностью сливались со склоном горы и делались  недоступны
постороннему глазу.
     Лишь  с  приходом  переселенцев-людей  у  входа  установили   факелы:
мужчины, женщины, дети нуждались в прогулках на свежем воздухе -  с  точки
зрения гномов, прирожденных  жителей  подземелья,  это  была  необъяснимая
слабость.
     Долго стоял Танис, глядя через луг на леса и не находя  успокоения  в
их безмолвной красоте... Потом к нему вышли Стурм, Элистан и  Лорана.  Они
оживленно беседовали, причем темой беседы был явно он, Танис,  потому  что
при виде него все трое тотчас же неловко умолкли.
     - Как ты невесел, - тихо сказала  Танису  Лорана,  под  ходя  к  нему
вплотную. Ее рука легла на его плечо: -  Ты  веришь,  что  Рейстлин  прав,
Танта... Танис?
     Она  покраснела.  Она  все  еще  не  без  запинки   произносила   его
человеческое имя. Однако она успела  понять,  что  его  эльфийское  имя  -
Танталас - причиняло ему лишь боль.
     Танис покосился на маленькую,  изящную  ручку  и  бережно  накрыл  ее
своей. Всего несколько месяцев тому назад прикосновение этой  руки  только
озлобило бы его и привело в смятение, заставив мучиться  чувством  вины  и
заново разрываться между любовью к женщине из племени  людей  и  тем,  что
казалось ему  всего  лишь  детской  привязанностью  к  юной  эльфийке.  Но
теперь... Теперь прикосновение Лораны наполнило его душу теплом и  покоем,
а кровь так и заиграла в жилах. Его беспокоили эти новые  ощущения,  и  он
поневоле продолжал думать о них, отвечая на ее вопрос.
     - Я давно уже убедился, что с советами Рейстлина считаться нелишне, -
сказал он, наперед зная, как их всех расстроят эти слова.  И  точно:  лицо
Стурма потемнело, а Элистан нахмурился. - И я думаю, - продолжал Танис,  -
что он прав и на сей раз. Мы выиграли сражение, но до победы в  войне  еще
очень и очень далеко. Она по-прежнему бушует  на  севере,  в  Соламнии.  Я
думаю также, что нам пора сделать вывод: силы Зла бьются отнюдь не за  то,
чтобы завоевать всего лишь Абанасинию...
     - Но это же только домыслы! - заспорил с ним Элистан. -  Прошу  тебя,
не позволяй тьме, окутывающей юного мага, омрачать и твой разум! Возможно,
он и прав - но разве это повод хоронить надежду и отказываться от  борьбы?
Тарсис - очень большой порт... согласно нашим сведениям, по крайней  мере.
Там наверняка отыщутся люди, доподлинно знающие,  действительно  ли  война
охватила весь мир, как утверждает Рейстлин. Но даже если и  так  -  должна
все-таки где-нибудь найтись для нас тихая гавань!
     - Танис, послушайся Элистана, - кротко проговорила Лорана. - Он мудр.
Когда наш народ покидал Квалинести, он тоже уходил не  вслепую.  Он  знал,
где обрести мирное пристанище. У  моего  отца  был  план,  о  котором  он,
правда, тогда не смел говорить...
     Она осеклась, заметив,  какое  действие  произвели  ее  слова.  Танис
неожиданно сбросил ее руку с плеча и обратил гневный взгляд на Элистана.
     - Рейстлин говорит, что надежда -  это  не  что  иное,  как  уход  от
действительности, - сказал он холодно. Но потом, видя жалость и печаль  на
осунувшемся от забот лице Элистана, полуэльф устало улыбнулся:  -  Прости,
Элистан. Я просто замучился, вот и все. Не сердись  на  меня...  Ты  прав,
конечно. Мы пойдем в Тарсис, и пусть нам сопутствует если  не  удача,  так
хотя бы надежда.
     Элистан кивнул и повернулся, собираясь уйти:
     - Ты со мной, Лорана? Я знаю, девочка моя, ты тоже выбилась  из  сил,
но нам нужно еще столько сделать, прежде чем я  смогу  препоручить  Совету
власть на время моего отсутствия...
     - Я сейчас подойду, Элистан, - Лорана залилась краской.  -  Я...  мне
надо кое о чем переговорить с Танисом.
     Элистан окинул обоих понимающим взглядом, и они  со  Стурмом  ушли  в
темноту за Воротами. Танис начал гасить факелы, как всегда перед закрытием
Ворот. Лорана стояла у входа, и выражение ее лица становилось все холоднее
- она видела, что Танис не обращает на нес внимания.
     - Что с тобой? - сказала она наконец. - Уж не становишься  ли  ты  на
сторону мага, этой темной души, против Элистана - одного  из  мудрейших  и
самых замечательных людей, каких мне приходилось встречать?
     - Не тебе судить Рейстлина, Лорана, -  резко  ответил  Танис,  окуная
очередной факел в ведерко с  водой.  Факел  зашипел  и  погас.  -  Не  все
сводится к черному и белому, как свойственно  полагать  вам,  эльфам.  Маг
спасал всех нас от смерти, и притом не один раз.  Я  привык  доверять  его
разуму, и, по-моему, это надежнее слепой веры!
     - "Вам,  эльфам"!  -  выкрикнула  Лорана.  -  Как  по-человечески  ты
рассуждаешь! А ведь в тебе самом эльфийского больше, чем ты  сам  думаешь,
Танталас! Когда-то ты говорил, что носишь бороду не  затем,  чтобы  скрыть
свое происхождение, и я тебе верила. А теперь думаю - уж не  ошиблась  ли,
я? Я провела среди  людей  достаточно  времени,  чтобы  уяснить,  как  они
относятся к эльфам. Однако я горжусь своим происхождением, а ты - нет!  Ты
стыдишься его! Почему? Из-за той женщины, которую ты любишь? Как ее  звать
- Китиара?
     - Прекрати, Лорана! - Танис тоже сорвался на крик. Швырнув  на  землю
факел, который держал в руках, он шагнул к эльфийке: -  Уж  если  говорить
об... отношениях, что ты  скажешь  про  себя  саму  и  про  Элистана?  Он,
конечно, священник и жрец Паладайна, но при всем том он - мужчина! А я  от
тебя только и слышу, - тут он передразнил ее голос, - "Элистан так  мудр",
"спроси Элистана, он знает", "послушай Элистана, он скажет"...
     - Не смей  приписывать  мне  свои  собственные  грехи!  -  парировала
Лорана. - Да, я люблю и чту Элистана, и он того стоит. Он  -  мудрейший  и
благороднейший из всех людей, которых я знаю! Он каждый день приносит себя
в жертву - вся его жизнь есть служение  людям...  Но  любовь...  Я  всегда
любила  и  теперь  люблю  одного-единственного   мужчину...   хотя   порою
испрашиваю себя, не ошиблась ли я в нем! Помнишь, как в том ужасном месте,
в Сла-Мори, ты сказал мне, что я  веду  себя  как  избалованная  маленькая
девочка? Так вот,  с  тех  пор  я  повзрослела,  Танис  Полуэльф.  За  эти
несколько месяцев я познала страдания и смерть. Я познала  страх  -  такой
страх, какого, я думала, и быть-то не  может!  Я  научилась  сражаться,  я
убивала врагов. И все это мучило меня так, что душа моя онемела - я уже не
способна чувствовать боль. Но что хуже всего -  это  увидеть  тебя  таким,
каков ты на самом деле...
     - А я никогда и не претендовал на совершенство, Лорана, -  сказал  он
тихо.
     Серебряная и алая луны выплыли в небо; ни та ни другая не были полны,
но светили достаточно ярко, и Танис  разглядел  слезы  в  лучистых  глазах
Лораны. Он потянулся обнять девушку, но она отшатнулась.
     - Верно, не претендовал! - выговорила она с презрением. - Но как тебе
льстит, когда другие считают тебя таковым!
     И, словно не видя его протянутых рук, она выхватила из стенной  скобы
факел и скрылась во тьме, лежавшей за Вратами Торбардина.  Танис  проводил
ее взглядом. Он видел, как играл свет факела  в  ее  волосах  цвета  меда,
видел, как она уходила, похожая на колеблемую ветром  стройную  осинку  их
общей родины - Квалинести...
     Он смотрел ей вслед и скреб пятерней густую рыжеватую бороду, которая
нипочем не росла ни у одного эльфа на Кринне. Он  хотел  поразмыслить  над
последними словами Лораны, но в памяти неизвестно почему всплыла  Китиара.
Возникли перед глазами ее коротко подстриженные, вьющиеся  черные  волосы,
ее очаровательная, лукавая улыбка, ее огненный,  неуправляемый  нрав...  и
чувственное, сильное тело, тело опытной воительницы...
     Но, к своему изумлению, он обнаружил, что образ Китиары  расплывался,
бледнел, истаивал в сиянии спокойных и чистых, чуть  раскосых,  лучезарных
эльфийских глаз...
     Из недр горы докатился раскат грома, и стержень,  двигавший  каменные
Врата, шевельнулся. Танис проследил  за  медленным  движением  неподъемной
громады и вдруг решил не идти внутрь. "Закопаться живьем в  могилу..."  Он
улыбнулся, припомнив слова Стурма, но душа невольно содрогнулась. Он долго
стоял перед Вратами, несокрушимой  преградой  воздвигшимися  между  ним  и
Лораной. Вот наконец они с глухим грохотом встали на место. Склон горы был
пуст, холоден и угрюм.
     Со вздохом поправил Танис плащ на плечах и зашагал  к  лесу.  Даже  в
снегу было приятнее спать, чем под землей, и  потом,  пора  было  начинать
себя приучать: ведь Пыльные Равнины, которые  им  предстояло  пересечь  на
пути в Тарсис, скорее всего были завалены снегом, хотя зима едва началась.
     Подумав о предстоявшем  путешествии,  Танис  поднял  голову  к  небу.
Ночное небо, усеянное звездами, было прекрасно. Но красоту эту непоправимо
портили две зияющие пустые дыры. Два отсутствующих  созвездия,  о  которых
без устали твердил Рейстлин.
     Дыры в небе... Дыры в нем самом...
     После стычки с Лораной Танис почти радовался новому походу.  Все  его
спутники согласились идти с ним; Танис знал,  что  они  так  толком  и  не
прижились среди беглецов.
     Подготовка к путешествию отнимала у него все время, так что  не  надо
было особенно кривить душой, убеждая себя  -  ему-де  не  было  дела,  что
Лорана стала его избегать. Да и сам  поход  обещал  поначалу  быть  чистым
удовольствием. Ни дать ни взять вернулись золотые осенние дни: солнце ярко
сияло,  согревая  воздух.  Один  только  Рейстлин  выбрал  для  себя  плащ
потеплее.
     И даже разговоры между спутниками, пока они пересекали северную часть
Равнин, были полны веселья и добродушного подшучивания - каждый  вспоминал
счастливые и беззаботные денечки, вместе прожитые когда-то в Утехе.  Никто
не заговаривал о том темном и  страшном,  с  которым  им  пришлось  совсем
недавно столкнуться. Каждый хотел ждать от будущего только добра и пытался
хотя бы на время выкинуть из памяти дурное.
     По вечерам Элистан объяснял им учение древних Богов,  почерпнутое  из
Дисков Мишакаль, которые он нес с собою. Рассказы его наполняли  миром  их
души и укрепляли их веру. И даже Танис, который провел всю жизнь в поисках
чего-то, во что можно было бы верить, а теперь, когда вера была  обретена,
взирал на нее со  скепсисом  -  даже  он  в  глубине  души  чувствовал  ее
справедливость. Ему хотелось уверовать, но что-то сдерживало его, и, глядя
на Лорану, он сознавал, что именно. Пока он не разрешит  своих  внутренних
противоречий, не  примирит  свою  человеческую  половину  с  эльфийской  -
душевного спокойствия ему не видать.
     Только Рейстлин не принимал участия ни в веселом подтрунивании, ни  в
вечерних беседах у походного костра. Целыми днями маг  изучал  свою  книгу
заклинаний и только рычал на всякого,  кто  осмеливался  оторвать  его  от
занятий. После ужина - а ел  он  по-прежнему  очень  мало  -  он  сидел  в
одиночестве, глядя в ночное небо с двумя зияющими дырами в звездном ковре,
которое, казалось, отражали его  бездонные  зрачки,  похожие  на  песочные
часы.
     Но через  несколько  дней  путешествия  настроение  спутников  начало
меркнуть. Тучи затянули солнце, с  севера  задули  холодные  ветры.  Пошел
такой густой снег, что однажды они вообще не смогли продвинуться вперед  и
были вынуждены укрыться в пещере, пережидая,  пока  выдохнется  буран.  По
ночам же они выставляли двойную  стражу,  хотя  почему  именно,  никто  не
взялся бы объяснять - только то, что в  воздухе  витало  все  возрастающее
ощущение опасности и угрозы. Речной Ветер недовольно поглядывал  на  след,
остававшийся за ними в снегу. Как выразился Флинт, их без  труда  выследил
бы даже слепой овражный гном. Все чувствовали угрозу,  каждому  мерещились
подглядывающие глаза, подслушивающие уши...
     Но кто мог угрожать им здесь, посреди Пыльных  Равнин,  где  вот  уже
триста лет не жили ни люди, ни звери?..

             2. ДРАКОН И ЕГО ХОЗЯИН. БЕЗРАДОСТНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

     Дракон со вздохом подогнул громадные крылья и  выволок  свое  тяжелое
тело из ласковых вод горячего источника. Ему  понадобилось  усилие,  чтобы
заставить себя шагнуть из облака клубящегося пара в  морозный  воздух,  от
которого разом защипало нежные ноздри  и  запершило  в  горле.  Болезненно
сглотнув, дракон все-таки поборол искушение  вернуться  в  теплый  пруд  и
полез на высокий скальный карниз, высившийся над головой.
     Он раздраженно царапал когтями обледенелые камни: пар,  поднимавшийся
над источниками, почти немедленно оседал на морозе кристаллами  скользкого
инея. Камни трещали и крошились под его тяжелыми  лапами  и,  подпрыгивая,
скатывались вниз, в долину.
     Один раз он поскользнулся и на какой-то миг потерял равновесие. Мигом
развернув широкие крылья, он  легко  удержался  на  склоне,  но,  конечно,
настроение его от этого отнюдь не улучшилось.
     Утреннее солнце, заливавшее вершины  гор,  коснулось  его  боков.  По
синим чешуям побежали золотые блики, но теплее дракону  не  сделалось.  Он
встряхнулся, топая лапами по мерзлой земле. Нет,  синие  драконы  не  были
созданы ни для морозных зим,  ни  для  путешествий  по  таким  вот  Богами
забытым местам...
     С этой мыслью - а она, правду сказать, не покидала его в течение всей
бесконечно долгой, зябкой  ночи  -  дракон  по  имени  Скай  огляделся  по
сторонам в поисках хозяина.
     Повелитель Драконов стоял на выступе скалы -  внушительная  фигура  в
рогатом драконьем шлеме и латах, повторявших узор  чешуи  синих  драконов.
Плащ его развевался и хлопал на стылом  ветру.  Повелитель  с  пристальным
интересом  разглядывал   что-то   на   беспредельных   плоских   равнинах,
раскинувшихся далеко внизу.
     - Поди лучше погрейся в палатке, - сказал Скай, а про себя добавил: и
меня отпусти поваляться в теплом пруду. -  Ишь,  какой  ветер!  Студит  до
костей. И что ты тут торчишь?
     В самом деле, впору было предположить, что Повелитель составляет план
битвы, предначертывая движение армий и удары драконьих стай. Однако в этом
нынче не было нужды. Захват Тарсиса был предопределен  давным-давно,  и  к
тому же другим Повелителем, ибо в этих местах распоряжались алые драконы.
     "Нам,  синим,  и  нашему  Повелителю  хватает  дел  и  на  севере,  -
раздраженно думал Скай. - И вот поди же ты, мерзну здесь неизвестно зачем,
и вместе со мной - целая стая синих драконов..."
     Слегка повернув голову, он покосился на  своих  соплеменников,  -  те
расправляли  крылья  спросонья  и  радовались  теплому  пару   источников,
отогревавшему озябшие сухожилия.
     "Дурни!.. - фыркнул про себя Скай. - Все, чего им надо для счастья, -
это взмах руки Повелителя, который  бросит  их  в  атаку.  Озарять  своими
смертоносными молниями небеса, жечь города -  вот  и  вся  их  жизнь.  Они
безоговорочно и слепо верят своему Повелителю. И, вообще говоря, правильно
делают, - добавил про себя Скай. - Кто, скажите на милость, ведет  нас  от
победы к победе и притом умудрился  до  сих  пор  не  потерять  ни  одного
дракона?.. Они предоставляют мне задавать все вопросы - ведь  это  я  ношу
Повелителя на своей спине, кому же, дескать, если не мне... Что ж,  пускай
будет так. Мы с Повелителем отлично понимаем друг друга..."
     - У нас нет уважительной причины для посещения Тарсиса,  -  с  полной
откровенностью заговорил Скай. Он нисколько не страшился гнева Повелителя.
В отличие от многих других драконов  Кринна,  которые  неохотно  и  из-под
палки служили своим всадникам - еще бы,  ведь  на  самом-то  деле  правили
именно они, драконы! - Скай повиновался Повелителю из уважения и любви.  -
Алые уж точно нам не обрадуются, - продолжал он. - Да мы там и  не  нужны.
Этот мягкотелый город, столь странным образом  притягивающий  тебя,  будет
взят без труда. Войск там нет: они поддались на нашу уловку и выступили  к
границе...
     - Мы здесь потому, что мои шпионы  доносят  -  ОНИ  тоже  здесь.  Или
вскорости будут, - ответствовал  Повелитель.  Голос  был  негромок,  но  с
легкостью перекрывал посвист холодного ветра.
     - "Они... они"... - заворчал дракон, дрожа от  холода  и  топчась  по
неуютным камням. - Мы бросаем бои на севере,  тратим  попусту  драгоценное
время, теряем целые состояния стальными  монетами...  И  ради  чего?  Ради
горстки каких-то странствующих искателей приключений?
     - Богатства для меня мало что значат, и ты прекрасно знаешь об  этом.
Да стоит мне захотеть, я весь Тарсис  куплю!  -  Сильная  рука  Повелителя
ласкала  шею  дракона.  Слышно  было,  как  скрипела  обледенелая  кожаная
перчатка. - Война на севере и  без  нас  идет  отлично.  Государь  Ариакас
отпустил меня без возражений. Бакарис же - искусный молодой  полководец  и
притом знает мои армии почти так же хорошо, как и я. Что же касается ИХ, -
помни, Скай:  ОНИ  -  не  простые  бродяги.  Эти  "странствующие  искатели
приключений" убили Верминаарда...
     - Подумаешь! Да он сам себе  вырыл  могилу.  Он  был  одержим  своими
идеями и потерял из виду истинную цель! - И дракон искоса  бросил  быстрый
взгляд на хозяина: - Как бы кое о ком другом не сказали того же.
     - Одержимый? Да, Верминаард был одержимым, и, по-моему, следовало  бы
серьезнее относиться к его одержимости. Он был жрецом и лучше других знал,
какой вред может причинить нам учение истинных Богов,  распространись  оно
между людьми, - отвечал Повелитель. - И вот пожалуйста: если не врут  наши
осведомители, народ обрел вождя  в  лице  некоего  Элистана,  сделавшегося
жрецом Паладайна, а приверженцы Мишакаль снова являют миру  дар  истинного
исцеления.  Нет,  Верминаард  был  прозорлив!  Нас  подстерегает   немалая
опасность, и нам  следовало  бы  признать  ее  и  бороться  с  нею,  а  не
отмахиваться...
     Дракон презрительно фыркнул.
     - Я  бы  не  сказал,  чтобы  этот  жрец  Элистан  возглавил,  как  ты
выражаешься, народ. За ним стоят  всего-то  восемьсот  оборванцев,  бывших
рабов Верминаарда, сбежавших из Пакс  Таркаса.  Они  теперь  квартируют  у
горных гномов и носу высунуть не смеют из Южных Врат... - Дракон свернулся
на  вершине  скалы:  утреннее  солнце  наконец-то  начало  согревать   его
чешуйчатую шкуру. - Кроме того, по словам наших соглядатаев, "они" как раз
сейчас идут в Тарсис. Стоит тебе захотеть, и сегодня  же  вечером  Элистан
будет у тебя в руках. И вся недолга.
     - Элистан мне не нужен, - Повелитель Драконов передернул плечами,  не
проявляя ни малейшего интереса. - Я ищу совсем не его.
     - Как так? - улегшийся было Скай изумленно при поднял  голову.  -  Но
тогда кого же?
     - Меня в первую очередь  занимают  трое.  Но  я  дам  тебе  подробные
описания всех... - Повелитель подошел к Скаю поближе, - ибо именно ради их
захвата мы и примем участие в завтрашнем уничтожении  Тарсиса.  Слушай  же
внимательно...
     Танис шагал  по  замерзшей  равнине,  с  громким  хрустом  проламывая
сапогами подметенный ветром  наст.  Солнце  вставало  у  него  за  спиной,
принося с собой свет но, увы, не тепло.  Придерживая  на  груди  плащ,  он
оглянулся,  желая  удостовериться,  что  никто  не  отстал.  Спутники  шли
гуськом, один за другим, стараясь  ступать  след  в  след.  Те,  что  были
сильнее и тяжелее других, шли впереди, торя путь более слабым.
     Сейчас их вел Танис. Следом шагал Стурм  -  как  всегда,  надежный  и
верный, хотя все еще расстроенный из-за Молота Хараса. Этому Молоту рыцарь
придавал чуть ли не мистическое значение. Оттого рыцарь казался еще  более
озабоченным и усталым, но Таниса он не покидал и не отставал от него ни на
шаг. А это, надобно сказать, было непросто, ибо  Стурм  нипочем  не  желал
расстаться со своей древней броней и  так  и  шел  в  латах,  вес  которых
глубоко вдавливал его ноги в снег.
     Позади Стурма  и  Таниса  двигался  Карамон,  по-медвежьи  ломившийся
сквозь сугробы. Оружие, которым был увешан воин, лязгало на  каждом  шагу.
Он нес в раздутом заплечном мешке свои доспехи  и  часть  общего  груза  -
Рейстлина и свою. На  Таниса  от  одного  его  вида  сильнее  наваливалась
усталость. Богатырь же не только с легкостью одолевал глубокий снег, но  и
умудрялся еще и расширять тропу для тех, кто шел позади него.
     Казалось бы, из всех своих спутников  Танис  должен  был  чувствовать
наибольшее родство с тем, кто шел следом за Карамоном, - с Гилтанасом: они
ведь вместе росли. Но Гилтанас был  эльфийским  вельможей,  младшим  сыном
Беседующего-с-Солнцами,  правителя  эльфов   Квалинести.   А   Танис   был
незаконнорожденным и вдобавок эльфом  лишь  наполовину  -  дитя  жестокого
насилия, учиненного над его эльфийской матерью  воином-человеком.  И,  что
самое худшее, Таниса в те далекие времена угораздило привязаться  -  пусть
даже невинно, по-детски - к Лоране, сестре Гилтанаса. Вот почему эти  двое
отнюдь не были друзьями. Более того  -  Танису  все  время  казалось,  что
Гилтанас нисколько не огорчится, увидев его убитым.
     За молодым эльфом шли Речной Ветер и Золотая  Луна.  Варвары,  жители
Равнин, закутанные в меховые плащи, они почти не замечали мороза. А если и
замечали, - что такое был этот несчастный мороз по сравнению  с  пламенем,
горевшим в  их  сердцах?  Они  поженились  чуть  более  месяца  назад.  Их
сострадание друг к другу и  любовь,  жертвенная  любовь,  подарившая  миру
откровение древних Богов, после свадьбы достигла новых высот и глубин, ибо
теперь у них был еще один способ выражать свои чувства друг другу.
     Далее шли Элистан и Лорана. Элистан и  Лорана...  Каждый  раз,  когда
Танису случалось с завистью задумываться о  счастье,  доставшемся  Речному
Ветру и Золотой Луне, на глаза ему непременно попадались эти двое. Элистан
и Лорана. Неразлучная парочка, вечно занятая серьезной  беседой.  Элистан,
жрец  Паладайна,  был  великолепен   в   своих   священнических   одеждах,
ослепительно  белевших  даже  на  фоне  снега.  Седобородый,  с  редеющими
волосами, он был все еще очень хорош собой. Вот  к  таким  мужчинам  вечно
липнут юные девушки. И то  сказать:  любой,  кому  случалось  заглянуть  в
льдисто-синие глаза Элистана, ощущал душевное потрясение.  Ибо  перед  ним
был человек, побывавший на самом пороге смерти - и обретший на этом пороге
новую и непоколебимую веру.
     И с ним шла его верная "помощница" - Лорана. Юная эльфийка,  которая,
движимая детской влюбленностью, сбежала из отцовского дома в Квалинести  и
последовала за Танисом в Пакс Таркас, а теперь и сюда. Ей пришлось  быстро
повзрослеть в этом странствии, пришлось  изведать  всю  боль  и  страдания
этого мира. Она прекрасно знала, что многие члены отряда, и  в  том  числе
сам Танис, считали ее обузой. Лорана  изо  всех  сил  старалась  приносить
пользу   -   и   вот,   на   ее   счастье,    появился    Элистан.    Дочь
Беседующего-с-Солнцами была с рождения привычна к политике. Поэтому, когда
Элистан буквально разрывался на части, пытаясь  одеть,  накормить  и  хоть
как-то обиходить восемьсот душ, смотревших на него, как на вождя, - именно
Лорана пришла ему на помощь и необыкновенно облегчила его тяжкую ношу. Она
стала ему незаменимой помощницей, и с  этим  обстоятельством  Танису  было
очень трудно смириться.  Сжав  зубы,  полуэльф  обошел  глазами  Лорану  и
посмотрел на Тику.
     Молоденькая официантка,  ставшая  силою  обстоятельств  искательницей
приключений, держалась подле Рейстлина -  его  брат  Карамон  попросил  ее
присмотреть за хилым магом, ибо сам Карамон был нужен во главе отряда.  Ни
Тике, ни Рейстлину, судя по всему, не нравилось такое положение дел.  Маг,
облаченный в алые одеяния, мрачно шагал вперед, нагнув голову и  заслонясь
от ветра. Кашель нередко вынуждал его останавливаться и едва  не  валил  с
ног. Всякий раз, видя в глазах Карамона тревогу за  брата.  Тика  пыталась
поддержать молодого волшебника, но Рейстлин неизменно отстранялся, свирепо
скаля зубы.
     За ними шел старый гном; над  поверхностью  сугробов  виднелось  лишь
навершие  его   шлема,   увенчанное   султанчиком,   сделанным,   по   его
категоричному утверждению, из гривы грифона. Тщетно пробовал Танис убедить
его, что у грифонов не росли гривы, а стало быть, волос в  султанчике  был
конский. Но Флинт, ненавидевший лошадей, чей запах вынуждал его неудержимо
чихать, упорствовал, Танис улыбнулся и  покачал  головой.  Поначалу  Флинт
яростно настаивал на том, чтобы идти первым. Лишь после того, как Карамону
трижды пришлось извлекать его из снежных заносов. Флинт, ворча, согласился
"охранять тыл".
     За гномом вприпрыжку следовал кендер  Тассельхоф  Непоседа;  даже  со
своего места во главе отряда Танис хорошо слышал его тонкий, пронзительный
голос. Тас потчевал гнома замечательной историей о том,  как  он  встретил
шерстистого мамонта, которого держали в  плену  два  свихнувшихся  мага...
Танис вздохнул. Тас начинал действовать ему на нервы. Ему пришлось уже раз
сурово отчитать кендера за то, что тот запустил в Стурма снежком и  угодил
ему по голове. Танис, впрочем, знал, что нагоняи оставались пустой  тратой
сил. Жизнь кендеров была посвящена поиску приключений и новых впечатлений.
Так вот, Тас наслаждался каждым мгновением  этого  поистине  безрадостного
путешествия.
     Да, сказал себе Танис. Они все здесь. Они все еще следуют за мной...
     Он снова повернулся лицом к югу. Ну почему  именно  я?..  -  обиженно
вопросил он в пространство. Я и в своей-то  собственной  жизни  едва  могу
разобраться, а тут еще надо кого-то куда-то вести... Ну нет у меня высокой
цели, как у Стурма, мечтающего, подобно  герою  Хуме,  освободить  мир  от
драконов. Нет у меня святой путеводной звезды,  как  у  Элистана,  который
хочет нести людям учение  истинных  Богов.  Я  даже  силы  и  власти,  как
Рейстлин, и то не хочу...
     Стурм  толкнул  его  локтем,  указывая  вперед.  Там,  у   горизонта,
поднималась гряда невысоких холмов. За ними, согласно карте кендера, лежал
город Тарсис. Тарсис, город белокрылых кораблей и сияющих  шпилей.  Тарсис
Прекрасный...

                          3. ТАРСИС ПРЕКРАСНЫЙ

     Танис разгладил ладонью карту кендера. Они  наконец-то  добрались  до
подножия голых, безлесных холмов, с  которых,  если  верить  карте,  будет
виден город Тарсис.
     - Незачем нам лезть наверх засветло, - сказал Стурм, разматывая шарф,
которым прикрывал рот. - Там нас кто угодно за сто миль разглядит!
     - Верно, - согласился Танис. - Разобьем лагерь здесь, у подножия. А я
схожу наверх, посмотрю на город.
     - Не нравится мне все это, очень не нравится!..  -  угрюмо  проворчал
Стурм. - Чует мое сердце, что-то здесь не так! Хочешь, я схожу с тобой?
     Танис посмотрел в его измученное лицо и покачал головой:
     - Присмотри лучше за остальными...
     А сам, одетый в белую  зимнюю  одежду  путешественника,  приготовился
карабкаться по заснеженному, каменистому склону. Неожиданно на  его  плечо
легла холодная худая рука. Танис повернул голову, и его глаза  встретились
с глазами мага.
     - Я пойду с тобой, - прошептал Рейстлин.
     Танис уставился на него в  немом  изумлении,  потом  смерил  взглядом
холм. Подъем будет нелегким - а он знал,  что  Рейстлин  как  мог  избегал
телесных трудов. Маг заметил его взгляд и все понял.
     - Мне поможет брат, - сказал  он  и  поманил  к  себе  Карамона.  Тот
удивился, но сразу же подошел к ним и встал рядом с близнецом. - Я  Должен
взглянуть на Тарсис Прекрасный...
     Танис смотрел на него безо всякого удовольствия, но  лицо  мага  было
холодно и бесстрастно, точно металл, на который оно походило цветом кожи.
     - Ну ладно, - сдался наконец полуэльф. - Только вот что: ты  в  своей
одежде будешь отсвечивать там  на  склоне,  точно  кровоподтек.  Надень-ка
сверху белое одеяние... - и язвительная усмешка полуэльфа отразила,  точно
зеркало, выражение лица самого Рейстлина. - Позаимствуй у Элистана...
     И вот Танис стоял на  вершине  холма,  глядя  на  овеянный  легендами
портовый город, прозванный Прекрасным, и...  тихо  ругался.  Жгучие  слова
слетали с его уст, сопровождаемые легкими облачками  пара.  Нахлобучив  на
голову капюшон теплого  плаща,  он  в  горьком  разочаровании  вглядывался
вдаль.
     Карамон легонько толкнул близнеца.
     - Рейст, - сказал он. - Ну объясни мне наконец, в чем дело?  А  то  я
никак в толк не возьму...
     Рейстлин прокашлялся.
     - Весь твой ум, братец, -  в  руке,  держащей  меч,  -  прошептал  он
ядовито. - Присмотрись к Тарсису, этому легендарному  порту.  Что  ты  там
видишь?
     - Ну... - Карамон прищурился, - это, пожалуй, самый большой город  из
всех, какие я видел. И там корабли, как раз такие, как нам рассказывали...
     - Белокрылые  корабли  Тарсиса  Прекрасного,  -  горько  процитировал
Рейстлин. - Итак, братец, ты видишь корабли.  Но  нет  ли  чего-либо,  что
показалось бы тебе странным?
     - Они выглядят... несколько скверно, - отвечал озадаченный великан. -
Паруса все изорваны, и... - Карамон замолчал, а потом ахнул: -  Вода!  Где
вода? Там же совсем нет воды!
     - Ты весьма наблюдателен, братец.
     - Но карта кендера...
     - ...была  начерчена  еще  до  Катаклизма,   -   вмешался   Танис.  -
Проклятье!.. Следовало бы мне с самого начала догадаться об  этом!  И  как
только мне не пришла в  голову  такая  возможность?  Тарсис  Прекрасный  -
легендарный портовый город - оказался в глубине суши!
     - Где и пребывал, без сомнения, все триста лет, - прошептал Рейстлин.
- Огненная гора, упавшая с неба, не только породила новые моря - в чем  мы
самолично убедились в Кзак Цароте, - но также и  уничтожила  некоторые.  И
что мы скажем теперь нашим беглецам, а, Полуэльф?
     - Не знаю! - огрызнулся Танис раздраженно. Он еще раз поглядел вдаль,
на город, потом отвернулся. - Но в любом  случае  торчать  здесь  незачем.
Море ради нас навряд ли вернется...
     И он медленно пошел вниз по склону.
     - Ну, а  нам-то  что  теперь  делать?  -  спросил  Карамон  брата.  -
Возвращаться к Южным Вратам? Навряд ли это возможно.  Я  совершенно  точно
знаю, что кто-то крался за нами по пятам... - Он обеспокоенно огляделся. -
Я и теперь чувствую, что за нами следят!
     Рейстлин взял брата под руку, и на какой-то миг они стали удивительно
похожи. Подобное случалось нечасто. Тьма  и  свет  менее  разнились  между
собою, чем эти двое близнецов.
     - Ты правильно делаешь, доверяя своим ощущениям, братец,  -  негромко
сказал Рейстлин. - Нас окружают великие опасности и  великое  зло.  Я  все
сильнее ощущаю это с тех самых пор, как наши люди устроились жить у  Южных
Врат. Я пытался предупредить их, но...
     Приступ кашля вынудил его замолчать.
     - Откуда ты  знаешь?  -  спросил  Карамон.  Рейстлин  только  покачал
головой, не в силах выговорить ни слова.  Когда  же  приступ  миновал,  он
судорожно вобрал в себя воздух и с раздражением посмотрел на брата.
     - Неужели ты до сих пор не привык? - спросил он с горечью. - Я просто
ЗНАЮ, и все. И все!.. Я заплатил за это знание  -  там,  в  Башне  Высшего
Волшебства! Заплатил своим телом и чуть не  поплатился  разумом.  Я  отдал
сво...
     И Рейстлин умолк на полуслове, глядя на брата.
     Карамон сделался бледен и молчалив - как всегда, когда речь  заходила
о Башне. Он хотел что-то сказать,  но  поперхнулся,  потом  прокашлялся  и
наконец выговорил:
     - Я просто к тому, что я не понимаю...
     Рейстлин вздохнул, покачал головой  и  убрал  руку.  И,  опираясь  на
посох, направился вниз по склону.
     - И не поймешь, - пробормотал он. - Никогда не поймешь.
     Триста лет тому назад Тарсис  Прекрасный  называли  Стольным  Городом
Абанасинии. От его причалов отходили белокрылые парусники, посещавшие  все
известные земли Кринна. Сюда возвращались они, везя в трюмах  всевозможные
редкости - драгоценные, любопытные,  изысканные  или  ужасные.  Тарсийский
рынок  был  средоточием  всяческих  чудес.  По  улицам   его   вразвалочку
разгуливали моряки, и их золотые серьги и лезвия ножей сверкали  одинаково
ярко. И какие только народы не приплывали в Тарсис  с  товарами  из  самых
отдаленных земель! Одни одевались в яркие, развевающиеся шелка, украшенные
самоцветами. Они привозили пряности и разные сорта чая, апельсины,  жемчуг
и райских птиц в клетках. Другие, затянутые в  кожаные  одежды,  торговали
роскошными мехами каких-то диковинных зверей, столь же удивительных, как и
сами охотники...
     И надобно сказать, что покупатели на тарсийском рынке  вполне  стоили
продавцов, будучи не менее странными, необычными и опасными.  Маги  Белых,
Алых и Черных Одежд приходили на базары в поисках редкостных  ингредиентов
для своих магических составов.  Уже  тогда  им  мало  кто  доверял;  толпа
сторонилась их, уступая дорогу. Немногие заговаривали  даже  с  теми,  что
носили белые одеяния. И уж, конечно, их никогда не дерзали обсчитывать.
     Приходили туда и жрецы, которым нужны были вещества  для  целительных
настоев. Ибо на Кринне до Катаклизма было немало жрецов самого  различного
толка. Одни поклонялись Богам Света, другие - Богам Равновесия,  третьи  -
Богам Тьмы. И каждый повелевал могущественными силами. И молитвы их  -  во
благо или во зло - обыкновенно бывали услышаны.
     И всегда среди странной,  экзотической  толпы,  кишевшей  на  базарах
Тарсиса  Прекрасного,  можно  было  видеть   Соламнийских   Рыцарей,   они
поддерживали порядок, охраняли покой страны и вели  очень  строгую  жизнь,
неизменно  придерживаясь  Меры  и  Кодекса.  Рыцари  были  последователями
Паладайна и славились благочестием и верностью заветам Богов...
     Тарсис был окружен стенами, содержал немалое войско и, как всем  было
известно, ни разу не бывал взят никакими захватчиками. Властвовал же в нем
- под неусыпным присмотром Рыцарей - Правящий Род. С этим последним городу
повезло: члены Рода не  были  обделены  ни  разумом,  ни  милосердием,  ни
нравственным чувством. Не  случайно  Тарсис  постепенно  сделался  центром
науки:  мудрецы   разных   стран   съезжались   сюда,   чтобы   обменяться
премудростью. Были выстроены школы  и  громадная  библиотека;  возводились
храмы во славу Богов. Юноши и девушки, склонные к наукам, ехали  в  Тарсис
учиться...
     Его не затронули прежние войны драконов. Огромный  город  с  высокими
стенами, мощным войском и целым флотом кораблей, не говоря уж о бдительных
Соламнийских  Рыцарях,  заставил  призадуматься  саму  Владычицу  Тьмы.  И
прежде, нежели она успела упрочить свою власть и  обрушиться  на  Стольный
Город, Хума изгнал ее драконов с небес Кринна. Поэтому процветающий Тарсис
тогда нисколько не пострадал и в течение наступившего Века  Силы  сделался
одним из богатейших и горделивейших городов Кринна.
     Но, как бывало  и  с  другими  городами  Кринна,  вместе  с  законной
гордостью в Тарсисе возрастало и самодовольное чванство. Тарсис  добивался
от Богов  все  большего  процветания,  достатка  и  славы.  Люди  почитали
Короля-Жреца Истара, который, видя  в  мире  грех  и  страдания,  в  своей
гордыне требовал от Богов того, о чем Хума молил их  смиренно  и  скромно.
Даже Соламнийские Рыцари,  связанные  строгими  законами  Меры,  поддались
влиянию могущественного Короля-Жреца, и вера  их  превратилась  в  простой
набор ритуалов, лишенный истинной глубины.
     А потом разразился Катаклизм - ночь ужаса, когда с небес шел огненный
дождь, когда земная твердь вздымалась и опадала подобно морской  волне,  -
ибо в своем праведном гневе Боги обрушили на Кринн летучую гору, наказывая
Короля-Жреца, да и весь народ, за гордыню.
     Тогда-то люди кинулись за помощью к Рыцарям.
     "Вы праведны, так спасите  же  нас!  -  молили  они.  -  Умилостивьте
Богов!.."
     Но и Рыцари ничего не могли  поделать.  И  падал  огненный  дождь,  и
разверзалась земля. А море начало отступать, и переворачивались корабли, а
городские стены рассыпались и рушились...
     И когда ночь ужаса наконец  завершилась,  Тарсис  оказался  на  сухом
месте. Его белокрылые  корабли  подстреленными  птицами  распластались  на
песке. Израненные, ошеломленные,  уцелевшие  горожане  попробовали  заново
отстроить свой город. И все это время они ждали, что  Соламнийские  Рыцари
вот-вот придут из своих великих северных крепостей, из Палантаса, Соланта,
Вингаардской Башни, Телгаарда - придут к ним на юг, в  Тарсис,  помогут  и
защитят.
     Но Рыцари так  и  не  пришли.  Они  и  сами  переживали  несчастья  и
трудности, не позволившие им покинуть Соламнию.  Но  даже  и  пожелай  они
выступить в поход, им преградило бы путь  Новое  море,  разделившее  земли
Абанасинии. А гномы, жители горного королевства Торбардин, наглухо закрыли
свои ворота, не впуская к себе никого,  так  что  перебраться  через  горы
стало невозможно. Эльфы укрылись в  лесах  Квалинести,  зализывая  раны  и
кляня людей, которых они считали виновниками постигшей  мир  катастрофы...
Одним словом, вскоре Тарсис утратил всякую связь с той  частью  мира,  что
лежала севернее Харолисовых гор.
     И вот таким образом, когда сделалось ясно, что Рыцари  бросили  город
на произвол судьбы, вослед  Катаклизму  грянул  День  Изгнания.  Правитель
города был поставлен в нелегкое положение. Самому ему не очень-то верилось
в продажность и развращенность Рыцарей, о которой ему твердили  сановники.
Но он понимал, что народу необходимо было  свалить  на  кого-то  все  свои
беды. А значит, прими он сторону Рыцарей, с властью придется распрощаться.
И правитель сквозь пальцы взирал на разъяренные  толпы,  набросившиеся  на
немногих Рыцарей, которые еще оставались в Тарсисе. В тот день  их  частью
изгнали из города, а частью - убили.
     Через некоторое время в Тарсисе восстановился  порядок,  Правитель  и
Правящий Род набрали новое  войско...  Однако  многое  переменилось.  Люди
решили, что древние Боги, которым они поклонялись так  долго,  отвернулись
от них. Что ж, они нашли себе новых Богов, и что за беда, если  эти  новые
Боги  редко  прислушивались  к  молитвам.   Жреческие   традиции   страны,
бытовавшие до Катаклизма, были утрачены. Зато лжесвятые, сыпавшие  пустыми
обещаниями,  множились,  как  поганки   после   дождя.   Повсюду   шныряли
шарлатаны-целители, торговавшие направо и налево мнимыми панацеями...
     Минуло еще время, и значительная часть населения покинула Тарсис.  По
рыночным площадям города уже не разгуливали матросы; эльфы, гномы  и  иные
народы больше не посещали его. И людям, оставшимся в Тарсисе, это пришлось
как раз по нраву. Они перестали доверять внешнему миру и начали страшиться
его. Чужестранцев здесь более не приветствовали.
     Однако Тарсис столь долго был знаменитым центром торговли, что жители
окрестных земель все еще продолжали считать его таковым,  и  те,  кто  мог
добраться сюда, приезжали по-прежнему.  Постепенно  внешняя  часть  города
была восстановлена. Внутренняя же - храмы, школы, знаменитая библиотека  -
так и осталась лежать в руинах. Снова зашумел базар. Только  теперь  здесь
торговали разве что окрестные земледельцы, а из духовных  лиц  на  площади
собирались лишь лжежрецы, проповедники новомодных  религий.  Сонный  покой
распростер  над  городом  глухое  ватное  одеяло.  Если   бы   не   зримое
свидетельство - разрушенный центр города, - минувшие дни богатства и славы
могли бы показаться бесплотным сном.
     Слухи о нынешней войне, конечно же, достигли  и  Тарсиса,  но  их  не
слишком-то принимали в расчет. Другое дело, что Правитель все же  отправил
войско на юг, охранять подступы с Равнин. Если его  спрашивали,  с  какой,
мол, стати, он отвечал: полевая разминка, учения, не более того.  В  конце
концов вести о войне были  принесены  с  севера,  -  а  ведь  Соламнийские
Рыцари, как все хорошо знали, ради восстановления  былого  влияния  готовы
были на любую низость. Оставалось лишь удивляться глубине их падения:  это
надо же дойти до того, чтобы начать распускать совершенно  дикие  слухи  о
возвращении драконов!..
     Вот таков был Тарсис Прекрасный,  в  который  однажды  утром,  вскоре
после восхода солнца, вступили наши герои.

             4. СХВАЧЕНЫ! ГЕРОЕВ РАЗЛУЧАЮТ. ЗЛОВЕЩЕЕ ПРОЩАНИЕ

     С нескольких заспанных стражников, дежуривших в то утро на  городской
стене, разом слетел сон  при  виде  хорошо  вооруженных  путешественников,
пришедших явно издалека и стучавшихся в ворота. Что ж, их впустили и  даже
не стали особенно расспрашивать.  Вожак,  рыжебородый  полуэльф  с  мягким
голосом - подобных ему  в  Тарсисе  не  видели  уже  много  десятилетий  -
объяснил, что они одолели долгий  путь  и  искали  убежища.  Его  спутники
смирно  стояли  позади,  не  делая  никаких  угрожающих  поползновений.  И
стражники, зевая, порекомендовали им гостиницу "Красный Дракон".
     На том все бы могло и кончиться. В самом деле, какие только  типы  не
наведывались в Тарсис - и чем больше было разговоров о войне, тем чаще. Но
ветер распахнул плащ одного из незнакомцев как раз в тот момент, когда  он
входил в ворота, и на  утреннем  солнце  блеснули  стальные  латы.  Глазам
какого-то стражника предстала ненавистная и  многажды  обруганная  эмблема
Соламнийских Рыцарей, выбитая на  древнем  нагруднике.  Хмурясь,  стражник
незаметно отступил в тень, а потом  последовал  за  маленьким  отрядом  по
улицам города.
     Он видел, как они вошли в гостиницу "Красный  Дракон".  Он  терпеливо
мерз снаружи, пока не решил, что они, должно быть, уже разошлись по  своим
комнатам. Тогда он  вошел  внутрь  и  перекинулся  несколькими  словами  с
хозяином. Заглянув в зальчик, он увидел там наших героев:  они  сидели  за
столиком и, видимо, не собирались  в  ближайшее  время  никуда  двигаться.
Стражник вышел наружу и бегом помчался докладывать начальству...
     - Вот и доверяй после этого  кендерским  картам!  -  проворчал  гном,
отставляя пустую тарелку и утирая губы ладонью. - Это ж надо, привести нас
в морской порт, где моря нет и в помине!
     - Я-то тут при чем? - оскорбился Тас. - Я дал карту Танису  и  честно
предупредил, что она была нарисована еще до Катаклизма. "Тас, - сказал мне
Танис перед походом, - есть у тебя карта, чтобы добраться до Тарсиса?" И я
ответил, что есть, и дал ему вот эту  самую  карту.  На  ней  и  Торбардин
помечен, так прямо и подписано - "гномское королевство под горой". И Южные
Врата, и Тарсис, и вообще все, и как  раз  там,  где  обозначено.  Я  что,
виноват, если с океаном что-то случилось? Я...
     - Хватит, Тас, - вздохнул Танис. - Никто тебя ни в чем  не  винит.  И
вообще ничьей вины нет. Мы просто слишком надеялись. Вот и все....
     Кендер, смягчившись, забрал свою карту, скатал ее и  убрал  в  особый
футляр, где хранилось его сокровище - коллекция  карт  Кринна.  Потом  Тас
подпер кулаком остренький подбородок и стал  смотреть  на  друзей,  угрюмо
обсуждавших, что же теперь делать. Впрочем, особой охоты строить планы  не
было ни у кого.
     Тасу стало скучно. Ему хотелось  скорее  исследовать  город.  Сколько
было здесь всевозможных и совершенно незнакомых  зрелищ  и  впечатлений!..
Недаром Флинт принужден был чуть не за руку тащить его от самых ворот и до
двери гостиницы. Чего стоил один базар,  где  удивительные,  несравненные,
чудесные вещи прямо-таки валялись вокруг, ожидая, чтобы кто-нибудь  оценил
их по достоинству! Тас даже заметил там нескольких других кендеров, и  ему
не терпелось встретиться и поболтать с ними. Он давно  уже  беспокоился  -
что там, на его родине?
     Флинт лягнул его ногой под столом. Тас вздохнул и стал  слушать,  что
говорил Танис.
     - Мы переночуем здесь, отдохнем  и  разузнаем  что  сможем,  а  потом
пошлем весть в Южные Врата, - говорил полуэльф. - Быть может, дальше к югу
есть другие портовые города. Кто-нибудь  из  нас  может  сходить  туда  на
разведку... Как по-твоему, Элистан?
     Жрец отодвинул тарелку с нетронутой едой.
     - По-моему, ничего другого  нам  просто  не  остается,  -  сказал  он
печально. - Но что до меня, я должен вернуться в Южные Врата.  Я  не  имею
права надолго бросать  свой  народ...  И  думаю,  что  тебе  следовало  бы
возвратиться вместе со мной, девочка моя. - Он накрыл руку Лораны своей. -
Я без твоей помощи просто не справлюсь!
     Лорана улыбнулась ему. Потом посмотрела на Таниса, и при виде хмурого
лица полуэльфа улыбка сразу погасла.
     - Мы с Речным Ветром тоже думали об этом, - сказала Золотая Луна.  Ее
бледно-золотые волосы так и сверкали  в  солнечных  лучах,  вливавшихся  в
окошко. - Мы вернемся вместе с Элистаном. Людям необходимо  мое  искусство
целительницы...
     - А кроме того, наши  молодожены  уже  соскучились  по  своей  уютной
палатке... - тихо, но так, что услышали все, проговорил  Карамон.  Золотая
Луна залилась темным румянцем, а муж ее расплылся в улыбке.
     Стурм с отвращением посмотрел на Карамона и повернулся к Танису.
     - Я пойду с тобой, друг мой, - предложил он.
     - И мы тоже, конечно, - жизнерадостно поддержал Карамон.
     Стурм нахмурился, глядя на Рейстлина - тот жался к  огню,  кутаясь  в
свои алые одеяния и потягивая травяной настой, облегчавший его кашель.
     - Не думаю, Карамон, что твой брат в  состоянии  путешествовать...  -
начал Стурм.
     - Какая трогательная  забота  о  моем  здоровье,  рыцарь,  -  ядовито
прошептал маг. - Скажи по совести, Стурм Светлый Меч, в самом ли деле тебя
волнует мое состояние? Дело, скорее всего, в моем возросшем могуществе. Ты
боишься меня...
     - Хватит! - сказал Танис, заметивший, как потемнело лицо Стурма.
     - Либо маг отправляется обратно, либо я, - холодно заявил Стурм.
     - Послушай, Стурм... - начал Танис.
     Тассельхоф не дослушал, решив использовать эту возможность потихоньку
улизнуть из-за стола. Его исчезновения никто не заметил: все были  слишком
заняты  спором  между  полуэльфом,  магом  и  рыцарем.  Еще  миг,  и   Тас
перепрыгнул порог "Красного Дракона"  и  был  таков.  Название  гостиницы,
кстати, казалось ему необычайно смешным. Только  вот  Танис  почему-то  не
смеялся.
     Тас раздумывал об этом, шагая вперед и  с  наслаждением  любуясь  все
новыми видами. Да, Танис последнее  время  вообще  перестал  смеяться.  Ну
прямо сосуд мировой скорби какой-то.  Причем  Тассельхоф  подозревал,  что
знает истинную причину скверного настроения полуэльфа. Кендер  вытащил  из
кармашка некое колечко  и  повертел  его  в  пальцах.  Оно  было  золотое,
эльфийской работы,  сделанное  в  виде  переплетенных  листьев  плюща.  Он
подобрал его в Квалинести. Нет, он не  "позаимствовал"  его,  как  обычно:
здесь был совсем другой случай. Колечко само  упало  к  его  ногам.  Танис
тогда вернул его Лоране, и она, убитая горем, швырнула перстенек прочь.
     Кендер подумал об  этом  еще  немного  и  решил,  что  разделиться  и
попутешествовать врозь - это как раз то, в чем все и нуждались. Он-то сам,
разумеется, пойдет с Танисом и Флинтом:  эти  двое  несообразех  без  него
неминуемо пропадут. Но для  начала  он  хоть  немного  побродит  по  этому
замечательному городу...
     Добравшись до угла, кендер оглянулся на  гостиницу.  Никто,  кажется,
покамест его не хватился. Он уже хотел спросить у уличного  торговца,  как
пройти на рыночную площадь - но тут заметил нечто,  сулившее  сделать  его
пребывание в и без того интересном городе еще вдвое интереснее.
     Танису все же удалось примирить Стурма и Рейстлина - по крайней  мере
на время. Маг решил остаться в Тарсисе  и  заняться  поисками  разрушенной
библиотеки. Карамон и Тика предложили ему свое общество, а  сам  Танис  со
Стурмом  и  Флинтом  (а  также  и  Тасом,   как   мы   помним)   собрались
пропутешествовать подальше на юг. Возвращаясь назад, они захватят с  собой
близнецов. Остальные доставят неутешительные новости в Южные Врата.
     Разобравшись с этим, Танис пошел к хозяину - заплатить за  ночлег  Он
уже отсчитывал серебро, когда кто-то тронул его за руку.
     - Я хотела бы поменять свою комнату  на  ту,  что  рядом  с  комнатой
Элистана, - сказала Лорана.
     Танис вскинул глаза.
     - Это еще зачем? - спросил он, изо всех сил  стараясь  удержаться  от
резкости.
     Лорана вздохнула:
     - Опять, да?
     - Откуда мне знать, что там у тебя на уме! -  холодно  бросил  Танис,
отворачиваясь от ухмыляющегося хозяина.
     - Я впервые в жизни делаю что-то важное и полезное, - сказала Лорана,
крепко удерживая его руку. - Ты хочешь, чтобы я  все  это  бросила?  Из-за
какой-то дурацкой ревности к Элистану...
     - И вовсе я не ревную, - буркнул Танис, чувствуя, что краснеет.  -  Я
уже сказал тебе, еще в Квалинести: то, что  было  между  нами  когда-то  в
детстве, ушло навсегда. Я... - и он замолчал, спрашивая себя, так  ли  все
было на самом деле. Ведь даже сейчас его душа  замирала  и  трепетала  при
виде ее красоты. Да, детская влюбленность миновала, но  не  пришло  ли  на
смену ей нечто иное  -  сильное,  взрослое,  надежное?..  И  он  собирался
отказаться от этого чувства, потерять  его?  А  может  быть,  он  уже  его
погубил?..  Как  же  по-человечески  я  поступаю,  сказал  себе  полуэльф.
Отворачиваюсь, когда всего-то достаточно протянуть руку,  а  потом  горько
плачу. Он тряхнул головой в полной растерянности.
     - А если ты не ревнуешь, тогда почему бы  тебе  не  оставить  меня  в
покое и не позволить мне  делать  то,  что  я  делаю?  -  ледяным  голосом
спросила Лорана. - Ты...
     - Тихо! - Танис вдруг вскинул руку. Лорана обиделась и хотела  что-то
сказать, но он наградил ее таким  свирепым  взглядом,  что  она  сочла  за
лучшее умолкнуть.
     Танис настороженно  прислушался...  Нет,  он  не  ошибся.  Теперь  он
отчетливо слышал высокое, пронзительное завывание кожаной пращи  на  конце
Тасова  хупака.  Видимо,  кендер  вращал  свой  хупак  над  головой:  звук
получался такой, что волосы шевелились. Танис знал - таким образом кендеры
подавали весть об опасности.
     - Случилась какая-то беда, - сказал Танис негромко. - Собирай всех. -
Лоране  хватило  одного  взгляда  на  его  лицо,  чтобы  повиноваться  без
разговоров. Танис же  резко  повернулся  к  хозяину  гостиницы,  начавшему
бочком отступать из-за стойки. - Куда ты собрался?  -  прямо  спросил  его
полуэльф.
     - Хочу проверить, готовы ли ваши  комнаты,  господин,  -  с  поклоном
отозвался хозяин, исчезая в направлении кухни.
     Тут в двери гостиницы влетел Тассельхоф.
     - Стража, Танис! Стража! Идет сюда!..
     - Но ведь не из-за нас же  они  сюда  идут,  -  сказал  Танис.  Потом
посмотрел  на  кендера,  известного,  скажем  так,  "ловкостью   рук",   и
неожиданная мысль посетила его: - Вот что, Тас, а ты не...
     - Я тут ни при чем, честное слово! - зачастил Тас. - Я и до  рынка-то
добраться не успел! Только-только завернул за угол, ан глядь - целый отряд
стражи, и валит прямо сюда...
     - Стража? Какая  стража?  -  из  зальчика  выглянул  Стурм.  -  Опять
кендерские россказни?
     - Нет, - сказал Танис. - Прислушайтесь!
     Все  притихли,   В   наступившей   тишине   стал   отчетливо   слышен
приближавшийся топот. Спутники встревоженно переглядывались, чуя беду.
     - Хозяин сбежал, - сказал Танис и запустил пятерню в бороду. -  То-то
мне и показалось, что нас впустили в город как-то уж слишком легко. Мог бы
сразу понять - не к добру это...
     Он знал, что от него ждали распоряжений, и начал  расставлять  друзей
по местам:
     - Лорана, вы с Элистаном - наверх. Стурм! Вы с  Гилтанасом  остаетесь
со мной. Остальные - в свои комнаты. Речной Ветер, ты будешь за  старшего.
Карамон, вы с Рейстлином будете их защищать, если вдруг что. В том числе и
с помощью магии, Рейстлин, если будет нужда. Флинт, ты...
     - Я останусь с тобой, - бесповоротно заявил гном.
     Танис улыбнулся и положил руку ему на плечо.
     - Ну конечно, дружище.
     Флинт с усмешкой извлек свою секиру из чехла, укрепленного на спине.
     - Возьми, - сказал он Карамону. - А  то,  не  ровен  час,  достанется
какому-нибудь поганому, вшивому стражнику...
     - Мысль неплохая, - одобрил Танис. Расстегнул пояс с ножнами и  отдал
Карамону Губителя Червей - волшебный  меч,  врученный  ему  в  подземельях
Сла-Мори давно умершим Кит-Кананом, великим королем эльфов.
     Гилтанас молча протянул богатырю свой меч и эльфийский лук.
     - А ты, рыцарь? - Карамон протянул руку.
     Стурм сдвинул брови... Древний двуручный меч и  ножны  при  нем  были
единственным наследием, доставшимся Стурму от отца, великого Соламнийского
Рыцаря, пропавшего без вести вскоре после того, как отправились в изгнание
его жена и маленький сын. Медленно и  неохотно  Стурм  расстегнул  пояс  и
отдал оружие Карамону.
     Видя его огорчение и беспокойство, улыбчивый воитель посерьезнел:
     - Я его сберегу, Стурм. Уж ты не волнуйся.
     - Я  знаю,  -  ответил  тот  с  невеселой  улыбкой.  И  посмотрел  на
Рейстлина, стоявшего у лестницы: - Вдобавок наши вещи всегда может  прийти
постеречь великий червь Катирпелиус. Верно, колдун?
     Рейстлин поднял голову, озадаченный столь неожиданным напоминанием  о
том дне в сожженной Утехе, когда он осыпал меч Стурм а светящимся порошком
и запугал  легковерных  хобгоблинов  угрозой  страшного  проклятая,  якобы
оберегавшего меч Ничего более похожего на благодарность  Рейстлин  еще  от
рыцаря не слыхал.
     - Да, - прошептал он с горькой улыбкой.  -  Великий  червь  всегда  к
нашим услугам. Твой меч, как и жизни тех, кто остается под нашей  защитой,
в безопасности... если вообще есть в этом  мире  безопасность...  Прощайте
же, друзья, - прошипел  он,  блестя  странными  золотыми  глазами,  зрачки
которых напоминали песочные часы. - Долгой будет наша разлука. Иные же  из
нас никогда более не встретятся в этой жизни...
     И с этими словами он поклонился и, подхватив долгополое одеяние, стал
подниматься по ступенькам.
     Уж этот мне Рейстлин - не может без театральных эффектов!  -  подумал
Танис с раздражением. Сапоги стражников уже громыхали на крыльце.
     - По местам! - приказал полуэльф. И добавил: - Если даже он  и  прав,
все равно с этим теперь уже ничего не поделаешь...
     Нерешительно оглядываясь  на  него,  спутники  стали  подниматься  по
ступеням следом за магом. Одна Лорана не сводила с Таниса испуганных глаз.
Элистан взял ее за руку. Карамон стоял внизу с обнаженным  мечом,  ожидая,
пока все поднимутся наверх.
     - Ладно, не волнуйтесь, - сказал богатырь, но  чувствовалось,  что  и
ему было не по себе. - Мы тут уж как-нибудь... Если  вы  не  вернетесь  до
темноты...
     - Только не вздумай  нас  разыскивать!  -  Танис  безошибочно  угадал
намерение Карамона. Полуэльф ни за что не признался бы, что и  его  вывело
из равновесия зловещее  заявление  Рейстлина.  Он  много  лет  знал  мага;
могущество Рейстлина росло на его  глазах  -  и  вместе  с  тем  все  гуще
делалась облекавшая его тьма. - Если  мы  не  вернемся,  -  сказал  он,  -
отведешь Золотую Луну, Элистана и всех в Южные Врата. Понял?
     Карамон неохотно кивнул и тоже ушел наверх. Ступени скрипели под  его
тяжестью, оружие звякало.
     -  Может,  это  обычная  проверка,  не  более,  -  торопливо  и  тихо
проговорил Стурм. Физиономии стражников уже мелькали  в  окне.  -  Зададут
пару вопросов да и отпустят с миром... Вот только удовольствуются  ли  они
нами одними? Им ведь наверняка сообщили описание всех...
     - Ох, чует моя душенька,  не  простая  это  проверка.  Ишь,  как  все
попрятались! А удовольствоваться им придется, хотят они или  не  хотят,  -
тихо ответил Танис.
     Стражники во главе со своим старшиной вошли в гостиницу. Был с ними и
тот, со стены.
     - Вот они! - закричал он, указывая пальцем. -  Тот  самый  рыцарь,  о
котором я говорил, и с ним  бородатый  эльф,  гном,  кендер  и  эльфийский
вельможа!
     - Верно, - кивнул старшина. - Ну, а где остальные?
     Он жестом отдал команду, и стражники наклонили пики, нацеливая их  на
спутников.
     - А в чем, собственно, дело? - кротко поинтересовался Танис. -  Мы  в
Тарсисе чужаки: путешествуем на юг и вот заглянули переночевать. Или так у
вас нынче приветствуют всех чужестранцев?
     - Мы вообще не приветствуем чужестранцев, - ответил старшина.  -  Нам
Тут и без них хорошо. - Он перевел взгляд на Стурма и хмыкнул: -  Особенно
без  Соламнийских  Рыцарей.  Но  если  вам,  как  вы  утверждаете,  нечего
скрывать, вы, уж верно,  не  откажетесь  ответить  кое  на  какие  вопросы
Правителя и членов его совета? И, кстати, где остальная ваша компания?
     - Они очень устали и разошлись по комнатам спеть, - сказал  Танис.  -
Мы одолели долгий и нелегкий путь, но ни в косм  случае  не  хотим  никому
доставлять неприятностей... Мы  четверо  ("Пятеро!"  -  негодующе  вставил
Тассельхоф) охотно пойдем с вами  и  ответим  на  любые  вопросы.  Незачем
тревожить других...
     - А ну, привести их сюда! - велел стражникам старшина.
     Двое тотчас направились к лестнице, которая... занялась  огнем  прямо
перед их носом! Клубы дыма наполнили комнату, заставив воинов отшатнуться.
Все бросились к двери. Танис схватил за шиворот Тассельхофа,  с  интересом
следившего за бушующим пламенем, и выволок его вон из гостиницы.
     Старшина изо всей мочи дул в свисток, а кое-кто  из  его  подчиненных
уже готовился поднимать тревогу. Но пламя улеглось так же неожиданно,  как
и вспыхнуло.
     - Ох ты!.. - старшина чуть не  проглотил  свой  свисток.  И,  бледнея
лицом, снова переступил порог. Танис заглянул через  его  плечо  и  только
головой покачал. Нигде не было ни клочка дыма, а с мебели  даже  не  сошла
полировка.  С  верхней  площадки  лестницы  еле  слышно  доносился   голос
Рейстлина. Старшина опасливо поглядел наверх, но голос уже умолк.
     Танис сглотнул, потом перевел дух. И  подумал,  что  он  и  сам  был,
наверное, бледен не менее стражника. Он покосился на  Флинта  со  Стурмом,
Могущество Рейстлина возрастало...
     - Похоже, там колдун! - пробормотал старшина.
     - Отлично, Свистун, в сообразительности тебе не откажешь, - начал Тас
голосом, который, как отлично знал Танис, предвещал какую-то  выходку.  Он
поспешно наступил кендеру на ногу, и тот укоризненно посмотрел на него, но
все-таки замолчал.
     По счастью, старшина не расслышал.
     - Пойдешь миром или?.. - зло посмотрел он на Стурма.
     - Да, и даю в том слово чести, - ответил Стурм. И добавил: -  Что  бы
ты ни думал о Рыцарях, ты знаешь, моя честь есть моя жизнь.
     Старшина снова посмотрел в сторону лестницы.
     - Ну хорошо, - сказал он наконец. -  Стража!  Двое  пускай  останутся
здесь. Остальным  -  перекрыть  все  выходы.  Проверять  всех  входящих  и
выходящих. Все помнят описания чужестранцев?
     Стражники закивали, переглядываясь. Им явно было не  по  себе.  Двое,
которым выпало караулить лестницу, опасливо косились на нее,  стараясь  не
подходить близко. Танис мрачно усмехнулся в бороду.
     Пятеро  спутников,  в  том  числе  ликующий  кендер,  последовали  за
старшиной на улицу. Выходя, Танис краем глаза заметил движение в одном  из
окон верхнего этажа. Подняв голову, он встретил испуганный взгляд  Лораны.
Она вскинула руку; он видел, как  двигались  ее  губы.  "Прости  меня",  -
неслышно сказала она по-эльфийски, и Танис понял.  Ему  снова  вспомнилось
зловещее предсказание Рейстлина, и холодок пробежал  по  спине,  а  сердце
рванула внезапная боль. При мысли о том, что он может  никогда  больше  не
увидеть ее, мир утратил все краски и сделался безрадостен и пуст... Как-то
вдруг он понял, сколь много стала значить для него Лорана в  эти  страшные
месяцы, пока армии Повелителей Драконов наводняли страну, убивая  в  душах
надежду... Ее бескорыстное мужество, ее  неугасимая,  неумирающая  вера!..
Как же непохожа была она на Китиару...
     Стражник подтолкнул Таниса в спину.
     - Давай, пошевеливайся! Ишь что выдумал - сигналить дружкам!
     Полуэльф снова подумал о Китиаре. Вот уж на что  была  решительно  не
способна воительница, так это на самоотречение. Она нипочем  не  стала  бы
помогать людям так, как помогала им Лорана. Китиара очень скоро плюнула бы
на все и оставила бы  их  на  произвол  судьбы  -  хотите  живите,  хотите
помирайте. Она презирала всех, кто был слабее ее.
     Сравнивая про себя Лорану и Китиару, Танис невольно заметил, что  имя
воительницы более не тревожило в его душе болезненную струну.  Теперь  его
кровь закипала от иного имени, а руки искали предлога прикоснуться  совсем
к другой. К Лоране, которая всего несколько месяцев тому  назад  была  для
него глупенькой, избалованной маленькой девочкой. И вызывала у  него  лишь
раздражение.
     А теперь, похоже, было слишком поздно.
     Заворачивая  за  угол,  он  оглянулся  еще  раз,  надеясь  подать  ей
какой-нибудь знак. Пусть она поймет, что он вел себя как дурак, что он...
     Но занавески на окошке были уже плотно задернуты.

          5. ПОТАСОВКА. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТАСА. ЭЛЬХАНА ЗВЕЗДНЫЙ ВЕТЕР

     - Гнусный рыцарь!..
     Камень ударил  Стурма  в  плечо,  и  Стурм  вздрогнул,  хотя  камень,
отскочивший от доспехов, никак не мог причинить ему боль. Танис  посмотрел
на его бледное лицо и дрожащие усы и понял - такой боли рыцарю не могло бы
причинить никакое оружие.
     Толпа, сопровождавшая спутников, росла по мере того, как  их  уводили
все дальше,  а  весть  о  пленных  "злоумышленниках"  распространялась  по
городу. Стурм шагал с подчеркнутым достоинством, высоко неся голову  и  не
обращая внимания ни на оскорбления, ни на  насмешки.  Стражники  время  от
времени теснили толпу, но без  особого  рвения,  и  зеваки  прекрасно  это
чувствовали. Все чаще в друзей летели камни и разная дрянь, так что вскоре
все они были покрыты синяками, кровоточащими ссадинами и грязью.
     Танис знал - Стурм нипочем не унизится до того,  чтобы  давать  отпор
подобному сброду. Зато Флинта ему  приходилось  удерживать  силой.  Больше
всего Танис боялся, как бы разъяренный гном не проскочил мимо стражи да не
начал проламывать головы.
     Занятый Флинтом, он совершенно забыл про Тассельхофа.
     Тут надобно пояснить, что,  помимо  определенной  непочтительности  в
отношении чужой собственности, кендерам присуща и другая черта, по  мнению
соседей, ни в коей мере их не украшающая. А именно: кендеры в совершенстве
владеют богатейшими запасами язвительных шпилек,  колкостей  и  дразнилок.
Считается даже, что именно в силу  этого  необычного  таланта  малорослому
народу  и  удалось  выжить  в  мире,  кишевшем  разбойниками,  троллями  и
хобгоблинами. Искусство дразнить - это искусство доводить врага до  такого
градуса ярости, когда он  делается  неспособен  к  осмысленным  действиям,
теряет голову и начинает делать глупости.  Так  вот,  Тас  был  величайшим
докой по этой части, хотя,  путешествуя  в  обществе  друзей-воителей,  он
редко применял на практике свое мастерство.
     Зато какой замечательный случай представился ему теперь!..
     Он начал отвечать на оскорбления, пустив  в  ход  весь  свой  немалый
талант.
     Танис слишком поздно осознал, что происходило. Он попытался заставить
его замолчать, но безуспешно. Их вели друг за дружкой, и Тас  шел  первым,
полуэльф же - последним. Так что заткнуть рот кендеру у него  не  было  ни
малейшей возможности.
     Тас полагал,  что  примитивные  выражения  типа  "гнусный  рыцарь"  и
"эльфийский ублюдок" не требовали ни  ума,  ни  воображения.  И  он  решил
продемонстрировать собравшимся все глубины и богатства великого и могучего
Общего языка. И он принялся сыпать сущими  шедеврами  изобретательности  и
остроумия. Каждое его высказывание попадало точно в цель.  Кендер  выдавал
их с очаровательно-невинным видом, и тем ядовитее они жалили,
     - Эй, ты! Это у тебя нос или просто чирей такой? А кто  там  по  тебе
скачет - простые блохи или ученые? А твоя мама не  из  овражных,  случаем,
гномов?..
     И это было только начало. События катились подобно  снежному  кому  с
горы.
     Стражники встревоженно поглядывали  на  бушующую  толпу,  а  старшина
отдал  приказ  прибавить  шагу.  Задуманное  им  триумфальное  шествие   с
демонстрацией  захваченных  трофеев  грозило  превратиться   во   всеобщую
потасовку.
     - Заткните пасть кендеру! - приказал он в ярости.
     Танис отчаянно пытался добраться до Тассельхофа, но напиравшая  толпа
и  стражники,  старавшиеся  ее  удержать,  мешали  ему  пробиться  вперед.
Гилтанаса сбили с ног. Стурм склонился над эльфом, пытаясь  его  защитить.
Флинт лягался  и  сплеча  орудовал  кулаками.  Танис  почти  дотянулся  до
Тассельхофа, но тухлый помидор, попавший в лицо, на миг его ослепил.
     - Эй, старшина, ты,  верно,  не  умеешь  как  следует  обращаться  со
свистком! Воткни его себе в...
     Куда именно, Тассельхоф так  и  не  договорил.  Чья-то  сильная  рука
выдернула маленького кендера из свалки, точно морковку из грядки.  Широкая
ладонь зажала ему рот, а еще две пары рук перехватили отчаянно брыкавшиеся
ноги. Потом на голову ему натянули мешок,  и  Тас  почувствовал,  что  его
куда-то несут.
     Кое-как проморгавшись и вытерев с лица жгучий помидорный  сок,  Танис
услыхал топот и новые крики. Толпа еще раз взорвалась воплями и  смешками,
но потом побежала, рассеиваясь на ходу. Обретя наконец способность видеть,
полуэльф первым долгом оглядел друзей - все ли целы.  Стурм  уже  поставил
Гилтанаса на ноги и  вытирал  эльфу  рассеченный  лоб.  Флинт  заковыристо
ругался, вычесывая клочья капусты из бороды.
     - Где кендер, чтоб ему? - в ярости вопрошал гном. - Да я  его  сейчас
своими руками...  -  Он  осекся,  озираясь  вокруг.  -  Я  спрашиваю,  где
паршивец?.. Тас! Тас!..
     - Тихо, - зашикал Танис, сообразив, что кендеру удалось сбежать.
     - Уж этот мне дерьмец-недоросток!.. - побагровел  гном.  -  Превратил
нас в ходячие помойки, а сам удрал, как...
     - Да тихо же ты! - Танис обжег его яростным взглядом.
     Флинт поперхнулся и замолчал.
     Старшина торопливо ввел пленников в Зал Справедливости. И только там,
в безопасности, под сводами мрачно-уродливого кирпичного здания,  до  него
дошло, что одного не хватало.
     - Пойти поискать его, начальник? - обратился к нему стражник.
     Старшина подумал немного и сердито мотнул головой.
     - Только зря время потратим, -  сказал  он  разочарованно.  -  Искать
кендера, который не хочет, чтобы его нашли!.. Нет, тут уж лиши пропало.  К
тому же самые важные птицы все еще у нас. Подождите-ка здесь, а  я  извещу
Совет!
     И он скрылся за простой деревянной дверью, оставив спутников и стражу
дожидаться его возвращения в полутемной, дурно пахнувшей прихожей. В углу,
прямо на  полу,  спал  какой-то  вдребезги  пьяный  лудильщик.  Стражники,
чертыхаясь, стряхивали с форменных камзолов  тыквенную  кожуру,  морковную
ботву и иной мусор. Гилтанас пытался остановить кровь, стекавшую по  лицу.
Стурм пробовал отчистить свой плащ.
     Вернувшийся старшина махнул рукой из двери:
     - Ведите их сюда!
     Подталкивая черенками копий, стражники повели  их  вперед,  и  Танису
удалось пристроиться к Стурму.
     - Как ты думаешь, с кем нам придется иметь дело? - прошептал он.
     - Если город все еще возглавляет Правитель - считай, что нам повезло,
- тихо ответил Стурм. -  Тарсийские  Правители  с  давних  пор  пользуются
репутацией праведных и честных судей... - И он  передернул  плечами:  -  К
тому же что, собственно, можно поставить нам в вину? Мы же ничего  дурного
не совершили. Ну, выпроводят из города с вооруженным эскортом...
     Танис с сомнением покачал головой, переступая порог зала суда...  Ему
понадобилось некоторое время, чтобы  глаза  привыкли  к  потемкам  изрядно
загаженного зала, где пахло еще  почище,  чем  в  прихожей.  Недаром  двое
членов тарсийского Совета то и дело подносили к носу апельсины,  утыканные
почками гвоздики...
     Всего же их было шестеро, и они сидели на  скамье,  установленной  на
возвышении, по трое справа и слева от Правителя, чье высокое кресло стояло
посередине. Когда ввели задержанных.  Правитель  поднял  глаза.  При  виде
Стурма его брови так  и  взлетели,  и  Танису  показалось,  что  его  лицо
несколько смягчилось. Правитель даже кивнул рыцарю, вежливо  здороваясь  с
ним, и в душе  Таниса  шевельнулась  надежда.  Спутники  прошли  вперед  и
выстроились  перед  судейской  скамьей.  Стульев  для  таких,   как   они,
предусмотрено не было: просители и арестанты стоя обращались к Совету.
     - В чем обвиняются эти люди? - спросил Правитель.
     Старшина зло глянул на друзей.
     - Затеяли потасовку, государь, - сказал он.
     - Затеяли! Потасовку!! - взорвался Флинт. - Ничего мы не  затевали!..
Если хотите знать, во всем виноват этот безмозг...
     Тут из густой тени появился некто в долгополом  балахоне  и  зашептал
что-то на ухо Правителю. Никто из друзей не заметил этой  личности,  когда
их вводили в зал, и обратили на нее внимание только теперь.
     Флинт закашлялся и умолк,  метнув  на  Таниса  угрюмый,  значительный
взгляд из-под густых белых бровей.  И  покачал  головой,  ссутулив  плечи.
Танис только устало вздохнул. Гилтанас неверной рукой вытер  окровавленный
лоб: тонкое лицо эльфа  побелело  от  ненависти.  И  лишь  Стурм  сохранял
внешнее спокойствие,  разглядывая  жуткие,  получеловеческие,  полузмеиные
черты драконида.

     После того, как ушли стражники, оставшиеся в гостинице еще битый  час
сидели все вместе в комнате Элистана. Карамон  с  обнаженным  мечом  стоял
возле двери, а Речной Ветер наблюдал  за  окном.  Издали  слышался  шум  и
выкрики сбежавшейся толпы; друзья переглядывались, терзаемые беспокойством
и страхом. Потом шум улегся.
     Сидевших в комнате не беспокоил никто. Гостиница точно вымерла.
     Утро превратилось в день... ничего так и не произошло. Бледное солнце
плыло в небе, не давая тепла. Наконец Карамон вложил меч в ножны и зевнул.
Тика передвинула свой стул поближе к нему. Речной  Ветер  покинул  окно  и
встал подле Золотой Луны - та вполголоса разговаривала с Элистаном,  строя
какие-то предположения о дальнейшей жизни восьмисот беглецов.
     И лишь Лорана так и не отошла от окна, за  которым,  кроме  пустынной
улицы, ничего не было видно. Даже стражникам надоело прохаживаться  -  они
попрятались  в  подворотнях,  кутаясь  в  плащи  и  пытаясь  хоть   как-то
согреться.
     Позади нее засмеялись чему-то Тика и Карамон.  Лорана  оглянулась  на
них. Карамон говорил слишком тихо, так, что она не могла  разобрать  слов,
но, судя по  жестам,  он  описывал  какую-то  битву.  Тика  слушала  очень
внимательно, глаза девушки сияли восторгом.
     Пока они  разыскивали  Молот  Хараса,  юная  официантка  побывала  во
множестве схваток. И хотя было видно, что великой фехтовальщицы из нее  не
получится, орудовать щитом она выучилась просто на зависть. И доспехи свои
она теперь носила с небрежным видом заправского вояки. Латы ее по-прежнему
выглядели разношерстными: Тика знай добавляла  к  ним  все  новые  детали,
подобранные на полях битв. Кольчуга и рыжие кудри одинаково ярко  блестели
на солнце. Карамон разговаривал с Тикой запросто, очень  по-дружески.  Они
не касались друг друга - еще бы,  ведь  брат  Карамона  не  сводил  с  них
золотых глаз, - лишь вплотную сдвинули головы.
     Лорана вздохнула и отвернулась от них. Ей было очень одиноко. И очень
страшно, ибо слова Рейстлина так и звучали у нее в ушах.
     Чей-то вздох прозвучал поблизости,  точно  эхо  ее  собственного,  но
сожаления в нем не было - лишь раздражение. Она скосила  глаза  и  увидела
Рейстлина.  Маг  закрыл  книгу  заклинаний,  которую  пытался  читать,   и
передвинулся туда, куда сквозь оконное стекло падали солнечные  лучи.  Эту
книгу ему приходилось штудировать ежедневно. Всем магам  приходится  время
от времени заново перечитывать слова заклинаний, ибо те имеют  обыкновение
гаснуть в памяти, словно  искры  огня.  К  тому  же  каждое  произнесенное
заклятие отнимает у мага часть его духовных и физических сил - пока он  не
выдохнется настолько, что вовсе не сможет далее  колдовать,  не  дав  себе
передышки.
     Могущество и волшебные способности Рейстлина значительно возросли  со
времени той памятной встречи в Утехе.  Овладел  он  и  теми  заклинаниями,
которым научил его Фисбен - старый,  наполовину  впавший  в  детство  маг,
погибший в Пакс Таркасе. Но вместе с волшебной силой Рейстлина  возрастали
и сомнения его спутников. Отказать ему в доверии у  них  не  было  повода:
напротив, его магия не раз спасала  им  жизнь.  И  все-таки  они  поневоле
сторонились его - таинственного, молчаливого, скрытного...
     Рейстлин смотрел наружу,  на  улицу.  Пальцы  его  рассеянно  ласкали
иссиня-черный переплет драгоценной Книги Фистандантилуса, доставшейся  ему
в Кзак Цароте. Золотые глаза мага с  их  зрачками,  похожими  на  песочные
часы, холодно поблескивали.
     Лорана не была охотницей  до  разговоров  с  этим  человеком,  но  ей
необходимо было знать: "долгая разлука" - что он имел в виду?..
     - Что ты видишь там, вдали?.. - спросила она негромко, подсаживаясь к
нему. Колени эльфийки ослабли от волнения и страха.
     - Что я там вижу... - повторил он так же негромко: В  голосе  его  не
было привычной едкой горечи - лишь боль  и  печаль.  -  Я  вижу  время,  -
продолжал он. - Время и то, как оно воздействует на все сущее. Я вижу, как
старится человеческая плоть и умирает - частица за частицей, Я  вижу,  что
цветы цветут лишь для того, чтобы увянуть, а деревья навсегда теряют  свой
зеленый наряд. Вечную зиму, вечную ночь без рассвета - вот что я вижу...
     - Это... сделали с тобой в Башне  Высшего  Волшебства?  -  потрясенно
выговорила Лорана. - Но почему? Зачем?..
     Рейстлин улыбнулся своей кривой и нечастой улыбкой.
     - Чтобы беспрестанно напоминать мне о том, что  и  сам  я  не  вечен.
Чтобы научить меня состраданию... - Его голос  стал  еще  тише.  -  Я  был
мальчишкой, самоуверенным и гордым мальчишкой.  Я  был  самым  младшим  из
всех, когда-либо допускавшихся к Испытанию. И я думал - "вот  сейчас-то  я
им всем покажу"!.. - Он сжал костлявые кулаки. - Что ж, я  им  показал.  И
тогда они изранили мое тело, а разум довели до того, что я...
     Он осекся на полуслове и глянул на Карамона.
     - Что ты?.. - спросила Лорана, страшась и в то  же  время  болезненно
желая узнать.
     - Ничего, - прошептал Рейстлин и опустил глаза. -  Мне  запрещено  об
этом рассказывать...
     Лорана видела, как дрожали его  руки,  а  на  лбу  выступил  пот.  Он
задохнулся и начал кашлять. Лорана покраснела  и  закусила  губы,  мучаясь
виной  из-за  того,  что,  сама  того  не  желая,  причинила  ему  столько
страданий.
     - Прости меня, - выговорила она. - Я... я не хотела...
     И по детской привычке склонила голову, так что волосы  упали  волной,
скрывая лицо.
     И Рейстлин протянул дрожащую руку - коснуться этих густых,  роскошных
волос, казалось, наделенных своей собственной жизнью. Потом убрал руку и с
горькой улыбкой откинулся к спинке стула.  Лорана  не  знала  и  не  могла
знать, что Рейстлин, глядя  на  нее,  видел  Красоту,  его  зрению  обычно
недоступную. По эльфийским меркам она  была  еще  очень  юна.  Увядание  и
смерть не смели приблизиться к ней.
     Но Лорана  только  почувствовала,  как  он  шевельнулся,  и  все.  Ей
хотелось встать и уйти, но что-то все же притягивало ее. К тому же он  еще
не ответил на терзавший ее вопрос.
     - Рейстлин, - спросила  она.  -  Я  хотела  спросить:  можешь  ли  ты
заглянуть в будущее? Танис мне рассказывал,  твоя  мама  была  -  как  это
называется? - ясновидящей. И потом, Танис с тобой  все  время  советуется,
вот я и...
     Рейстлин смотрел на нее задумчиво.
     - Полуэльф, - сказал он, - обращается ко мне за советами  не  потому,
что я провижу будущее. Ясновидческого дара мне  не  дано.  Я  просто  умею
думать - на что остальные наши друзья попросту не способны...
     - Но... я об этих твоих словах... о том, что кое  кто  из  нас  может
больше не встретиться! - Лорана смотрела ему  в  глаза.  -  Ты,  наверное,
все-таки что-то предвидишь. И я должна знать, что именно... Ты  говорил...
не о Танисе?
     Рейстлин надолго задумался.  Потом  заговорил,  обращаясь,  казалось,
больше к себе самому, чем к Лоране.
     - Не понимаю, - прошептал он. - Я  не  понимаю  даже,  почему  я  это
сказал. Просто в то мгновение я знал, что...
     Он  напряженно  силился  что-то  припомнить.  Но  так  и  не  смог  и
передернул плечами.
     - Что же ты знал? - настаивала Лорана.
     -  Ничего.  Какие-то  штучки  моего  болезненного  воображения,   как
выразился бы наш рыцарь, будь он среди нас. Значит, Танис тебе рассказывал
о моей маме? - спросил он, решительно поменяв тему разговора.
     Лорана не теряла надежды все же что-нибудь  вызнать  и,  несмотря  на
разочарование, кивнула.
     - Он говорил, она была наделена даром предвидения. По его словам, она
заглядывала в будущее и видела картины того, что должно было произойти...
     - Верно, - прошептал Рейстлин.  Потом  язвительно  улыбнулся:  -  Вот
только ей самой это впрок не пошло. Ее первый муж был  красавцем-воином  с
севера. Минуло несколько месяцев, страсть отгорела, и они  начали  портить
друг другу жизнь. Матушка моя была слаба  здоровьем  и  к  тому  же  часто
впадала в какие-то трансы, каждый раз на несколько часов кряду.  Жили  они
небогато: что се муженек зарабатывал своим мечом, с того и  кормились.  Он
явно был из благородного рода, но о семье  своей  не  говорил  никогда.  Я
полагаю, он ей и имени-то своего настоящего не назвал... - Глаза Рейстлина
сузились. - Я, впрочем, уверен,  -  сказал  маг,  -  что  он  сообщил  его
Китиаре. То-то она и отправилась на север: небось, родственников искать...
     - Китиара... - с усилием выговорила Лорана. Произносить это  имя  для
нее было все равно  что  трогать  больной  зуб.  И  все-таки  ей  хотелось
разузнать побольше об этой женщине, об этой возлюбленной Таниса. - Значит,
тот мужчина... тот благородный воитель... был отцом  Китиары?  -  внезапно
осипшим голосом спросила она,
     Рейстлин смерил ее пронизывающим взглядом.
     - Да, - прошептал он. -  Китиара  -  наша  с  Карамоном  единокровная
сестра. Она старше нас лет на восемь. И, по-моему, удалась вся в отца.  Он
был  хорош  собой,  она   же   -   прекрасна.   Порывистая,   решительная,
воинственная, - сильная и  бесстрашная.  Папаша  выучил  ее  единственному
ремеслу, которое знал сам - искусству сражаться. Потом он все дольше  стал
пропадать на чужбине и однажды не вернулся совсем. Матушка наша  уговорила
Высоких Искателей официально объявить его умершим. И вновь вышла  замуж  -
за того, кто стал нашим отцом. Он был простым  мужиком,  дровосеком.  И  в
этот раз, как и в первый, ясновидение ее подвело...
     - Каким образом? -  с  интересом  спросила  Лорана.  Словоохотливость
обычно замкнутого и сурового мага ее удивляла. Откуда было ей знать,  что,
просто любуясь ее выразительными чертами, он брал от нее куда больше,  чем
отдавал!
     - Ну, во-первых, ей пришлось родить нас  двоих,  -  сказал  Рейстлин.
Приступ кашля снова заставил его замолчать. Отдышавшись, он  махнул  рукой
брату: - Карамон! Мне пора  пить  мой  отвар...  -  Это  было  произнесено
свистящим шепотом, которого не могли заглушить никакие, даже самые громкие
голоса. - Или ты столь занят в... ином обществе, что тебе уже не до меня?
     Весело смеявшийся Карамон мгновенно притих.
     - Что  ты,  Рейст,  -  прогудел  он  виновато.  И  поспешно  поднялся
поставить чайник на огонь.  Примолкшая  Тика  опустила  голову,  не  желая
встречаться с магом глазами.
     Отвернувшись от  нее,  Рейстлин  снова  посмотрел  на  Лорану,  -  та
наблюдала эту сцену, ощущая внезапный холод и пустоту в  животе.  Рейстлин
продолжал говорить так, словно ничего не произошло.
     - От родов наша матушка так как следует  и  не  оправилась.  Меня  же
повитуха вообще посчитала за мертвого, и я бы, без сомнения, умер  -  если
бы не Китиара. Как она сама потом говорила, это был ее первый бой - бой со
смертью. Она-то нас и вырастила. Мать неспособна была о нас заботиться,  а
отец работал не  разгибая  спины,  чтобы  всех  прокормить.  Он  погиб  от
несчастного случая, когда мы с Карамоном были подростками. В  тот  день  у
матушки случился очередной транс... - Рейстлин помолчал и  добавил  совсем
тихо: - Из которого она так и не вышла. Умерла от истощения...
     - Какой ужас, - содрогнувшись, пробормотала Лорана.
     Рейстлин надолго умолк, глядя в окно,  за  которым  серел  неласковый
зимний день. Потом скривил губы:
     - Тогда-то я получил хороший урок: держи свой дар в узде. Никогда  не
давай ему над собой власти!
     Лорана, казалось, не слышала. Она нервно сплетала и расплетала пальцы
рук, сложенных на коленях. С одной стороны,  ей  предоставлялась  отменная
возможность задать мучившие  ее  вопросы.  С  другой  стороны,  она  будет
вынуждена раскрыть сокровенные тайники души этому человеку,  которого  она
боялась, которому она не доверяла. Но любовь и  владевшее  ею  любопытство
были все же слишком сильны. И откуда ей было знать, что маг  расставил  ей
тщательно продуманную ловушку - он любил выпытывать чужие секреты, ведь их
можно было при случае использовать.
     - Как же вы жили потом? - спросила Лорана. - Наверное, Китиара...
     Она попыталась произнести это имя со всей возможной небрежностью,  но
не сумела, запнулась и смущенно покраснела.
     Рейстлин с интересом наблюдал за ее душевной борьбой.
     - Китиары, - ответил он, - с нами к тому времени давно уже не было...
Она ушла из дому в пятнадцать лет и стала наемницей. По  мнению  Карамона,
ей трудно найти равного на мечах, так что  без  работы  она  не  осталась.
Конечно, время  от  времени  она  наведывалась  нас  проведать.  Когда  мы
подросли и тоже выучились сражаться, она стала  брать  нас  с  собой.  Вот
тогда мы с Карамоном и приспособились биться на пару: он - мечом,  я  -  с
помощью моей магии. А уж когда появился Танис... - при виде замешательства
Лораны у Рейстлина блеснули  глаза,  -  когда  появился  Танис,  мы  стали
путешествовать все вместе особенно часто.
     - Все вместе - это с кем? - спросила она. - И где же вы побывали?
     - Нас было пятеро: Стурм Светлый Меч - он тогда уже бредил рыцарскими
шпорами, - кендер, Танис, Карамон и я. Сначала мы сопровождали Флинта:  он
был странствующим кузнецом, пока не отошел от  дел...  видишь  ли,  дороги
сделались настолько опасны, что он был вынужден отказаться от  странствий.
И потом, к тому времени мы уже выучились друг от друга  всему,  чему  было
можно. Всем чего-то не хватало, и Танис сказал, что нам пора разделиться.
     - И вы поступили так, как он сказал? Он уже в  то  время  был  у  вас
вожаком?.. - Лорана попыталась припомнить, каким он был  перед  уходом  из
Квалинести: на  лице  его  не  было  ни  бороды,  ни  морщин,  пропаханных
тревогами и заботами. Но замкнутости и задумчивости ему уже тогда было  не
занимать. Он уже мучился  раздвоенностью,  принадлежностью  сразу  к  двум
расам - и ни к одной.  Вот  только  Лорана  в  то  время  не  могла  этого
уразуметь. Только теперь, пожив в мире людей, она начала понимать его.
     - А что? Ему присущи все качества, которые, как  говорят,  необходимы
вождю, - сказал  Рейстлин.  -  Он  сообразителен,  изобретателен  и  умен.
Впрочем, все эти достоинства в той или  иной  мере  присущи  и  всем  нам.
Почему же все следуют за Танисом? Стурм  принадлежит  к  знатному  роду  и
вдобавок он член ордена, уходящего корнями в  глубины  веков...  с  какой,
казалось бы, стати  ему  повиноваться  незаконнорожденному  полукровке?  А
Речной Ветер? Он же не доверяет ни одному нелюдю, да и людям-то - едва.  И
тем не менее они с Золотой Луной пойдут за Танисом в Бездну и обратно. Как
ты думаешь, почему?
     - Я размышляла об этом, - ответила Лорана. - Мне кажется...
     Но Рейстлин, не слушая, ответил себе сам:
     - Все дело в том, что Танис прислушивается к своим  чувствам.  Он  не
подавляет их, как наш рыцарь, и не скрывает их, как варвар с Равнин. Танис
понимает, что вождю следует иногда думать сердцем, а не головой... - И  он
посмотрел на эльфийку: - Помни об этом.
     Лорана в замешательстве моргнула, но потом ощутила в тоне мага  нотку
превосходства, ощутила укол раздражения и сказала не без надменности:
     - Ты почему-то не упомянул о себе самом. Но если ты в самом деле  так
мудр и могуществен, почему же ты-то следуешь за Танисом?
     Рейстлин  прикрыл  глаза  веками.  Карамон  принес  брату  кружку   и
осторожно нацедил в нее кипятку. Великан искоса посмотрел  на  Лорану.  Он
всегда смущался и  беспокоился,  когда  его  брат-близнец  вел  себя,  как
теперь.
     Но Рейстлин, казалось, не замечал ничего.  Вытащив  из  своего  мешка
матерчатый кисет, он бросил в кипяток какие-то засушенные листья.  Комната
наполнилась острым, едким запахом.
     - Ты ошибаешься: я не следую  за  ним,  -  молодой  маг  вновь  прямо
посмотрел Лоране в глаза. - Наши дороги на какое-то время совпали.  Только
и всего.

     - В этом городе не любят Соламнийских Рыцарей,  -  сурово  проговорил
Правитель. Лицо  его  было  очень  серьезно.  Темные  глаза  обежали  всех
остальных: - А также эльфов, кендеров и  гномов,  равно  как  и  тех,  кто
путешествует в их обществе. Насколько я понял, с вами еще и маг из  ордена
Алых Одежд?.. Что до вас самих, я вижу на вас латы. Оружие ваше  наверняка
знает вкус крови и с готовностью выскакивает из ножен. Я полагаю, вы все -
искусные воины...
     - Несомненно, наемники, государь, - вставил старшина.
     - Нет, мы не наемники, - сказал Стурм и  вышел  вперед,  встав  прямо
перед судейской скамьей. Он держался гордо и с большим благородством. - Мы
пришли с Равнин, из северной Абанасинии. Мы вернули свободу восьми  сотням
мужчин, женщин и детей, томившихся в  рабстве  у  Верминаарда,  Повелителя
Драконов, в Пакс Таркасе. Этих  людей  мы  спрятали  в  уединенной  горной
долине, где до них не доберутся армии драконидов, а  сами  отправились  на
юг, надеясь на корабли легендарного Тарсиса. Если бы мы знали заранее, что
море отступило от города, мы не стали бы нарушать ваш покой.
     Правитель нахмурился.
     - Говоришь, вы пришли с севера? Но это невозможно! Горное королевство
гномов Торбардина закрыто...
     - Если ты хоть что-нибудь знаешь о Соламнийских Рыцарях, тебе  должно
быть известно: нам легче умереть, нежели солгать.  Даже  врагу,  -  сказал
Стурм. - Придя во владения гномов, мы снискали их  расположение  тем,  что
разыскали и вернули им давно утраченный Молот Хараса...
     Правитель беспокойно заерзал, оглядываясь на драконида, сидевшего  за
его спиной.
     - Да, я кое-что знаю о вас, рыцарях,  -  согласился  он  неохотно.  -
Похоже, придется поверить сказанному тобой, хотя, признаться, история  эта
смахивает больше на детскую сказку, чем на...
     В это время двери с треском распахнулись. Вошли двое стражников;  они
грубо тащили под руки какую-то женщину. Растолкав спутников, они  швырнули
ее на пол. На ней было длинное платье и  толстый  плащ,  а  лицо  скрывала
густая вуаль. Какое-то время она неподвижно лежала на полу - то ли слишком
усталая, то ли попросту сломленная.  Потом,  видимо,  собрав  воедино  всю
волю, она попробовала подняться. Никто не подал ей руки;  Правитель  хмуро
смотрел  на  нее  с  возвышения,  драконид,  привстав,  разглядывал  ее  с
пристальным интересом. Женщина  беспомощно  путалась  в  юбках  и  широком
плаще...
     Но мог ли Стурм бросить даму в беде? Если  он  и  промедлил  какое-то
мгновение, то разве потому, что подобное обращение с женщиной попросту  не
укладывалось у него в голове. Он бросил быстрый взгляд на Таниса,  и  тот,
как всегда осторожный,  покачал  головой...  Но  вид  женщины,  пытающейся
подняться с грязного пола - это для Стурма было  уже  слишком.  Он  шагнул
вперед... и в грудь ему тотчас уперлась алебарда.
     - Ты можешь убить меня, если хочешь, - сказал стражнику Стурм. -  Ибо
я в любом случае собираюсь оказать даме помощь.
     Стражник заморгал и попятился, оглядываясь на Правителя, - как,  мол,
быть? Тот едва заметно мотнул головой. Танису, внимательно наблюдавшему за
ним, показалось, что Правитель даже чуть улыбнулся, но сейчас же прикрылся
ладонью.
     - Позволь помочь тебе, госпожа,  -  проговорил  между  тем  Стурм  со
старомодной, давней забытой учтивостью. Его сильные руки бережно обхватили
и подняли женщину.
     - Лучше оставь меня, добрый рыцарь, - отвечала она. Голос ее был едва
слышен из-под вуали, но Танис с Гилтанасом тихо ахнули и переглянулись.  -
Ты сам не знаешь, какой опасности подвергаешься из-за меня...
     - Поступать так - моя привилегия, - поклонился Стурм. И  встал  подле
нее, готовый, если понадобится, ее защищать.
     - Эльфийка из Сильванести! -  шепнул  Танису  Гилтанас.  -  Понял  ли
Стурм?..
     - Конечно, нет, - вполголоса ответил Танис. - Откуда ему знать?  Я  и
то едва подметил акцент...
     - Но что она здесь делает? Сильванести отсюда неблизко...
     - Я... - начал Танис, но один из стражников пихнул его в спину, и  он
замолчал.
     - Госпожа Эльхана, - холодно проговорил тарсийский Правитель. -  Тебе
было уже предложено покинуть наш город. Во время нашей последней встречи я
проявил милосердие, поскольку ты  явилась  с  дипломатической  миссией  от
имени своего народа, а этикет мы  уважали  всегда.  Я,  однако,  тогда  же
уведомил тебя, что  на  нашу  помощь  тебе  надеяться  нечего.  Тебе  было
предложено уехать в течение ближайших же суток, однако ты все еще здесь. -
И, глядя поверх ее  головы,  он  обратился  к  стражникам:  -  В  чем  она
обвиняется?
     - Пыталась набрать наемников, государь, - ответствовал старшина. - Мы
задержали ее в одной из гостиниц на  Старой  Набережной...  -  И  старшина
наградил Стурма испепеляющим взглядом:  -  Большое  счастье,  что  она  не
успела встретиться с этими типами, государь. Потому что ни один тарсиец не
подумает выручать эльфа!
     - Эльхана... - повторил про  себя  Танис.  И  бочком  пододвинулся  к
Гилтанасу: - Почему это имя кажется мне знакомым?
     - Неужели ты так давно странствовал вдали от своего народа, что начал
уже забывать имена? - тихо ответил тот по-эльфийски. - Среди наших родичей
Сильванести Эльханой зовут только одну. Это Эльхана Звездный  Ветер,  дочь
Беседующего-со-Звездами,   принцесса   народа   Сильванести   и    будущая
правительница - ведь братьев у нее нет...
     - Ну конечно! Эльхана!.. - Наконец-то Танис все вспомнил,  Эльфийский
народ разделился надвое много столетий назад, когда,  под  конец  страшных
Братоубийственных Войн, великий Кит-Канан  увел  многих  эльфов  в  страну
Квалинести. С тех пор эльфийские вожди не прерывали  общения,  осуществляя
его, правда, довольно странными способами -  знатные  эльфы,  если  верить
преданиям, разумели  шепот  ветра  и  мерцание  серебряной  луны...  Танис
припомнил слышанное некогда об Эльхане - по  слухам,  прекраснейшей  среди
всех юных эльфиек. И недостижимой, словно серебряная луна,  благословившая
ее рождение.
     Драконид наклонился вперед, о чем-то переговариваясь с Правителем,  и
Танис видел, как  тот  помрачнел  и  собрался  было  возразить,  но  потом
прикусил губу и со вздохом кивнул, и драконид снова отодвинулся в тень.
     - Госпожа Эльхана, мы вынуждены тебя задержать, - выговорил Правитель
угрюмо. Стража сейчас же окружила ее, но Стурм не двинулся с места, только
расправил плечи и обвел воинов  взглядом,  в  котором  явственно  читалось
предупреждение. Он был безоружен, но его горделивое  спокойствие  поневоле
заставило стражников призадуматься. Однако приказ есть приказ...
     - Сделай что-нибудь!.. - обращаясь к Танису, глухо зарычал Флинт. - Я
всей душой за рыцарство, но надо же выбирать время и место!..
     Танис огрызнулся:
     - Есть какие-нибудь предложения?
     Флинт не ответил. Все равно сделать ничего было нельзя. Стурм понятия
не имел, кто она, эта женщина, которую он взялся защищать; и тем не  менее
стражники к ней прикоснутся, только переступив  через  его  мертвое  тело.
Досадуя  и  одновременно  восхищаясь  другом,  Танис  прикинул   на   глаз
расстояние между собой и ближайшим стражником: уж одного-то  он  всяко  из
игры  выведет.  Он  видел,  как  прикрыл  глаза   Гилтанас;   губы   эльфа
шевельнулись, шепча какие-то слова. Эльф баловался магией,  хотя  и  редко
пользовался ею всерьез... Флинт заметил выражение лица Таниса и  с  шумным
вздохом повернулся к другому стражнику, пригибая увенчанную шлемом  голову
наподобие тарана...
     Но тут неожиданно подал голос правитель.
     -  Остановись,   рыцарь!   -   сказал   он   со   всей   властностью,
воспитывавшейся в его роду поколениями. Ощутив это, Стурм разжал кулаки, и
Танис с облегчением перевел дух. - Я не допущу, - продолжал  Правитель,  -
чтобы в Зале Совета пролилась кровь. Стоящая здесь госпожа нарушила  закон
нашей страны - закон, который в давно минувшие  дни  вы,  рыцари,  клялись
охранять. Я, однако, согласен, что подобное нарушение - еще не  повод  для
непочтительного обращения с  дамой.  Стража!  Приказываю  доставить  ее  в
тюрьму, но вести себя с нею так же, как вы себя ведете со  мной.  А  тебе,
господин рыцарь, разрешаю ее проводить. Я  не  хочу,  чтобы  у  тебя  была
причина сомневаться в благополучии дамы.
     Танис толкнул локтем Гилтанаса, и тот вздрогнул, сбрасывая колдовское
сосредоточение.
     - Стурм не ошибся, говоря, что этот Правитель происходит из  честного
и благородного рода, - шепнул ему Танис.
     - Не вижу особой  причины  радоваться,  Полуэльф,  -  буркнул  Флинт,
слышавший эти слова. - И что только творится на белом свете?  Сперва  этот
кендер доводит дело до потасовки и благополучно исчезает, предоставив  нам
собирать шишки. Потом, благодаря рыцарю, мы  оказываемся  в  каталажке.  В
следующий раз будь добр, напомни мне, чтобы я остался с  магом.  Тут  хоть
заранее известно, что у него мозга за мозгу...
     Стражники начали подталкивать спутников прочь от скамьи, к выходу  из
зала. Эльхана вдруг принялась  судорожно  разыскивать  что-то  в  складках
своей длинной юбки.
     - Позволь, господин рыцарь, обратиться к тебе за помощью еще  раз,  -
сказала она Стурму. - Кажется, я нечаянно  уронила  некий  предмет.  Сущую
безделицу, но очень для меня дорогую. Не посмотришь ли ты, куда она...
     Стурм  молча  опустился  на  колени.  Он   сразу   увидел   пропавшую
драгоценность: она поблескивала на каменном полу,  укрытая  от  случайного
взгляда тяжелыми складками платья Эльханы. Это была брошь,  сработанная  в
виде звезды и сплошь усыпанная бриллиантами. Ничего себе безделица,  ахнул
про себя Стурм. Да ей же цены нет! Еще бы Эльхане не стараться уберечь  ее
от алчности стражников. Стурм быстро спрятал брошь в кулаке и притворился,
что шарит по полу. Потом, не поднимаясь с колен,  снизу  вверх  глянул  на
женщину. И ахнул уже вслух, ибо  та  откинула  капюшон  толстого  плаща  и
отвела рукою вуаль.
     Впервые  глаза  смертного  человека  удостоились  лицезреть   красоту
Эльханы Звездный Ветер.
     Эльфы называли ее Мираласой - Принцессой Ночи. Ее  волосы,  черные  и
невесомые, как  ночной  ветер,  удерживала  тончайшая  сетка,  испещренная
крохотными  камнями,  мерцавшими,  точно  звезды.  Кожа  отливала  бледным
сиянием серебряной луны, в глазах были фиолетовые глубины полночных небес,
а на губах словно бы играли отсветы алой луны.
     Первой мыслью рыцаря было возблагодарить Паладайна за то, что он  уже
стоял на коленях: воистину только так достойно  созерцать  подобные  лица.
Второй его мыслью было, что смерть за Эльхану - это радость и  счастье.  А
третьей - что нужно было, по-видимому, что-то сказать... Увы,  Стурм  вмиг
позабыл все языки, которые знал.
     - Спасибо тебе за поиски, благородный рыцарь,  -  вглядываясь  в  его
глаза, негромко сказала Эльхана. - Что ж, это была безделица.  Пожалуйста,
встань и не ищи ее больше. Я очень  устала,  и,  поскольку  нас,  кажется,
поведут в одно и то же место, я  буду  весьма  благодарна  тебе,  если  ты
позволишь мне опереться на твою руку...
     - Я к твоим услугам, госпожа моя! - пылко выговорил Стурм, поднимаясь
и при этом незаметно пряча в поясной кармашек драгоценную брошь. Узенькая,
белая ручка  Эльханы  легла  на  его  руку,  и  эта  могучая  боевая  рука
задрожала.
     Эльхана вновь надвинула вуаль на лицо,  и  рыцарю  показалось,  будто
туча затмила звездное небо. Они с Эльханой шли  первыми,  за  ними  Танис;
Стурм в упор посмотрел на полуэльфа, но не узнал.  Все  на  свете  затмила
божественная красота, горевшая перед его мысленным взором.
     Танис тоже увидел лицо Эльханы, и сердце его затрепетало. Но он видел
также, что эта красота поразила  рыцаря  в  самое  сердце,  поразила  хуже
отравленной гоблинской стрелы. Танис  знал,  что  такая  любовь  неминуемо
обернется смертельным ядом для обоих. В Сильванести обитал  народ,  гордый
до высокомерия. Боязнь смешения кровей и утраты  древних  обычаев  некогда
заставила  их  прекратить  всякое  общение  с  людьми.   Что   и   привело
впоследствии к Братоубийственным Войнам.
     Нет, подумал Танис с печалью, добыть ее Стурму будет  не  легче,  чем
саму серебряную луну с неба. Полуэльф вздохнул. Да уж. Только этого  им  и
не хватало.

      6. СОЛАМНИЙСКИЕ РЫЦАРИ. ТАССЕЛЬХОФ ПРИМЕРЯЕТ ОЧКИ ИСТИННОГО ЗРЕНИЯ

     Выводя  узников  из  Зала  Правосудия,  стражники  прошли  мимо  двух
неведомых личностей, стоявших в потемках около входа.  Оба  были  до  того
закутаны в просторные одеяния, что невозможно  было  разобрать,  к  какому
народу они принадлежали. Их лица  были  скрыты  надвинутыми  капюшонами  и
шарфами, намотанными по глаза, а тела - широкими, бесформенными  одеждами.
Даже руки покрывали полоски материи,  накрученные  подобно  повязкам.  Они
приглушенно переговаривались между собой.
     - Смотри! - сказал один из них в явном волнении. - Это они!  Как  раз
такие, как нам рассказывали!
     - Здесь не все, - усомнился второй.
     - Но здесь и полуэльф, и гном, и рыцарь! Говорю тебе, это точно  они!
А где остальные, я тоже  знаю,  -  добавил  он  самодовольно.  -  Я  успел
расспросить одного из стражников.
     Второй, более рослый,  проводил  глазами  процессию,  удалявшуюся  по
улице.
     - Похоже, ты прав, -  сказал  он  наконец.  -  Надо  скорее  доложить
Повелителю... - И он уже двинулся прочь, но остановился, увидев,  что  его
товарищ замешкался. - Чего ты еще дожидаешься?
     - Я... А не стоит ли одному из нас пойти  следом  за  ними?  На  этих
несчастных стражников просто жалко смотреть. Наверняка пленники попытаются
бежать...
     Второй засмеялся - скрипуче и неприятно.
     - Ну конечно же, они удерут. Более того,  мы  даже  знаем,  куда  они
после этого направятся - к своим дружкам. - Он поднял  замотанное  лицо  и
сощурился, глядя на послеполуденное солнце, показавшееся среди облаков.  -
Впрочем, через несколько часов никакой разницы уже не будет...
     И высокий зашагал прочь, а низенький поспешил следом.
     Когда друзья покинули Зал Правосудия, снаружи шел снег. На сей раз  у
старшины стражников хватило ума не вести их по главным улицам города.  Они
свернули в темный, мрачный проулок, тянувшийся позади Зала.
     Танис со Стурмом только-только  начали  переглядываться,  а  Флинт  -
облюбовывать себе жертву, когда полуэльф заметил в тени  у  стен  какое-то
движение. А в следующий момент дорогу стражникам преградили трое  людей  в
плащах с капюшонами. Стальные клинки в их руках ярко горели на солнце.
     Старшина вскинул к губам свисток,  но  не  успел  издать  ни  единого
звука. Один из нападавших уложил его наземь, оглушив рукоятью  меча.  Двое
других ринулись на стражников, и  те  немедля  бросились  наутек.  Люди  в
капюшонах повернулись к нашим героям.
     -  Кто  вы?  -  спросил   Танис,   ошеломленный   столь   неожиданным
освобождением. Их спасители в своих широких плащах  до  некоторой  степени
напоминали драконидов, с которыми им  пришлось  некогда  столкнуться  близ
Утехи. Стурм, видимо, подумал о том же и поспешно заслонил Эльхану собой.
     - Неужели мы избегли одной опасности только  затем,  чтобы  оказаться
лицом к лицу с еще худшей? - спросил Танис и потребовал: - Снимите маски!
     Но тут один из незнакомцев повернулся к Стурму и поднял обе руки.
     - От Цартон э Паран, - сказал он.
     Стурм так и ахнул.
     - Эст Цартай эн Паранайт!  -  отозвался  он  и  обратился  к  Танису,
указывая на тех троих: - Это же Соламнийские Рыцари!
     - Рыцари?.. - изумился полуэльф. - Но как...
     - Нет времени для  объяснений,  Стурм  Светлый  Меч,  -  с  ужасающим
акцентом ответил на Общем языке один из троих. -  Стража  скоро  вернется.
Следуйте за нами.
     -  Не  так  быстро,  ребята!  -  проворчал  Флинт,  расставляя   ноги
поустойчивее и обламывая рукоять алебарды, слишком  для  него  длинной.  -
Будьте любезны найти время для объяснений, или я никуда с вами  не  пойду.
Давайте-ка выкладывайте, каким  образом  вам  стало  известно  имя  нашего
рыцаря и как вышло, что вы поджидали нас именно здесь, и...
     - Да  проткните  вы  его,  и  дело  с  концом!  -  раздался  из  тени
пронзительный голос. - Оставьте его труп воронам, хотя они его, пожалуй, и
есть-то не станут: немногие в этом мире способны переварить гнома...
     - Ну как? Удовлетворился? - обернулся Танис  к  багровому  от  ярости
Флинту.
     - Однажды я задушу этого кендера, - мрачно поклялся гном. - Вот этими
руками!
     Позади них пронзительно  залились  свистки.  Отбросив  все  сомнения,
друзья побежали следом  за  рыцарями  извилистыми  переулками,  распугивая
крыс,  шнырявших  под  ногами.  Тас  же  исчез,  сославшись  на   какое-то
неотложное дело, и полуэльф, не успевший схватить его за шиворот,  обратил
внимание, что рыцари  ничуть  не  удивились  этому  и  не  попытались  его
остановить. Он спросил было о кендере, но они  отказались  отвечать,  лишь
поторапливали спасенных - пока не оказались в старом городе, посреди руин.
     Здесь рыцари остановились.  В  эту  часть  города  никогда  никто  не
заглядывал. Разрушенные улицы были  пустынны,  так  что  Танис  немедленно
вспомнил о древнем Кзак Цароте, где ему довелось не так давно побывать. От
некогда величественных  зданий  остались  лишь  гранитные  глыбы.  Широкие
площади и дворы заросли бурьяном, шуршавшим на холодном зимнем ветру.
     Гилтанас уже сидел на уцелевшей скамейке,  разговаривая  с  Эльханой.
Танис подошел к ним, и молодой  эльфийский  вельможа  представил  их  друг
другу.
     - Эльхана Звездный Ветер. Танис Полуэльф, - сказал он  и  пояснил:  -
Танис много лет жил у нас в Квалинести. Он - сын жены моего дяди.
     Эльхана откинула вуаль и холодно поглядела на Таниса. "Сын жены моего
дяди" в вежливой форме поясняло, что Танис был  незаконнорожденным.  Иначе
Гилтанас представил бы его как  сына  дяди  и  своего  двоюродного  брата.
Полуэльф почувствовал, что  заливается  мучительной  краской.  Стародавняя
боль возвратилась с такой остротой, словно и не было этих пятидесяти  лет.
Неужели он так от нее никогда и не избавится?..
     Он вцепился пятерней в бороду и выговорил хрипло:
     - В годы тьмы, последовавшие  за  Катаклизмом,  мою  эльфийскую  мать
изнасиловал   человек-воин.   После   ее   кончины   Беседующий-с-Солнцами
великодушно взял меня в свою семью и вырастил, как родного.
     Темные глаза Эльханы потемнели еще больше, превратившись в два ночных
озера. Она подняла брови, голос ее был ледяным:
     - Что за нужда тебе оправдываться в своем происхождении?
     - Я... - Танис окончательно замялся, лицо его пылало.
     - Так не  оправдывайся,  -  сказала  она  и,  отвернувшись  от  него,
обратилась вновь к Гилтанасу. - Ты спрашивал, что привело меня  в  Тарсис.
Так вот, я пришла сюда за помощью, Я  должна  вернуться  в  Сильванести  и
разыскать там отца.
     - Вернуться в Сильванести?.. -  переспросил  Гилтанас.  -  Мы...  мой
народ не знал, что наши братья Сильванести покинули свою  древнюю  родину.
Так значит, наши связи прервались не случайно...
     - Да. -  Голос  Эльханы  зазвенел  грустью.  -  Зло,  вынудившее  вас
покинуть Квалинести, добралось и к нам. - Она опустила  голову,  но  потом
снова вскинула ее и стала тихо рассказывать: - Мы долго оборонялись против
этого зла, но в конце концов оказались перед выбором - либо  бежать,  либо
погибнуть  без  остатка.  Мой  отец   отослал   весь   народ,   под   моим
водительством, на остров Южный Эргот, а сам остался в  Сильванести,  чтобы
сразиться со злом один на один. Я пыталась переубедить его, но он ответил,
что владеет силой, способной защитить  наш  дом  от  погибели.  С  тяжелым
сердцем уводила я наш народ... Но  вот  наконец  безопасное  убежище  было
достигнуто, и я решила вернуться за отцом, ибо времени истекло  немало,  а
весточки от него не было.
     - Но неужели у тебя не нашлось воинов, госпожа? -  спросил  Танис.  -
Как вышло, что ты одна пустилась в столь опасное путешествие?
     Эльхана изумленно подняла на него глаза: как посмел он вмешаться в их
беседу с Гилтанасом?.. Казалось, сперва она думала не отвечать  вовсе,  но
потом пригляделась к его лицу повнимательнее - и передумала.
     - Множество воинов спорило за право сопровождать меня, -  проговорила
она гордо. - Я... к сожалению, я несколько поторопилась, сказав,  что  наш
народ достиг безопасного места. Безопасных  мест  в  этом  мире  более  не
существует. И я оставила воинов охранять покой мирных переселенцев. К тому
же я полагала,  что  сумею  найти  здесь,  в  Тарсисе,  воинов,  способных
отправиться со мной в Сильванести. Я  обратилась  с  этим  к  Правителю  и
Совету, как велит этикет...
     Танис хмуро покачал головой.
     - Ну и очень глупо с твоей стороны, - сказал он без обиняков. - Разве
ты  не  знала,  как  косо  здесь  смотрели  на  эльфов  еще  до  появления
драконидов? Что они тебе ответили? Велели убираться из  города?..  Считай,
что легко отделалась...
     Бледное лицо Эльханы стало еще бледней, темные глаза сверкнули.
     - Я поступила так, как положено по этикету, - ответила она. Она  была
слишком хорошо воспитана, чтобы выдать свой гнев, но голос звучал холодно.
- Поступить иначе - значит показать себя варваром. Когда Правитель отказал
мне в  помощи,  я  заявила  ему,  что  в  таком  случае  постараюсь  найти
помощников сама. Умолчать об этом было бы бесчестно...
     Флинт, понимавший с пятого на десятое, ибо разговор шел по-эльфийски,
толкнул Таниса локтем и фыркнул:
     - Пожалуй, они с рыцарем отлично поладят... если только оба в  могилу
не лягут из-за своей чести!
     Танис не успел ответить - к ним подошел Стурм.
     - Танис! - проговорил он возбужденно. - Представь,  рыцари  разыскали
древнюю библиотеку! За этим, оказывается, они сюда и пришли. Дело  в  том,
что в библиотеке Палантаса отыскались какие-то записи, где  было  сказано,
что древний свод знаний о драконах хранится здесь, в  Тарсисе.  Вот  Совет
Рыцарства и отправил их разведать, не уцелело ли что.
     И Стурм махнул рукой рыцарям, которые немедленно подошли.
     - Бриан Гром, Рыцарь Меча, - начал представлять  их  Стурм,  называя,
как полагалось, имя и степень рыцарского посвящения. - Эран  Длинный  Лук,
Рыцарь Короны, и Дерек Хранитель Венца, Рыцарь Розы.
     Все трое по очереди поклонились.
     - А это - Танис Полуэльф, наш предводитель, - сказал Стурм.  И  Танис
увидел, как Эльхана слегка вздрогнула и в недоумении посмотрела сперва  на
него, потом снова на Стурма, - дескать, уж не ослышалась ли она?..
     Стурм представил Гилтанаса и Флинта, затем повернулся к Эльхане:
     - Госпожа Эльхана... - и смущенно умолк, сообразив, что ровным счетом
ничего больше о ней не знает.
     - Эльхана Звездный  Ветер,  -  закончил  за  него  Гилтанас.  -  Дочь
Беседующего-со-Звездами, принцесса эльфов Сильванести.
     Трое рыцарей вновь поклонились, на сей раз - низко, с почтением.
     - Позвольте от всего сердца поблагодарить вас  за  то,  что  выручили
меня, -  ровным  голосом  проговорила  Эльхана.  Взгляд  ее  обежал  всех,
задержавшись на лице Стурма. Потом она обратилась к Дереку - кому, как  не
члену Ордена Розы, высшего из трех рыцарских орденов, быть  предводителем?
Она спросила его: - Удалось ли вам разыскать летописи, за которыми  послал
вас Совет?
     Танис между тем с интересом разглядывал рыцарей,  откинувших  наконец
капюшоны. Он без труда сообразил, что Совет Рыцарства, стоявший  во  главе
соламнийских воителей, отрядил сюда лучших из лучших. Особенно внимательно
приглядывался он к Дереку, старшему и по годам, и по  чину.  Посвящения  в
Орден Розы удостаивались немногие. Испытания,  которые  надлежало  пройти,
были трудны и опасны. К тому же  непременным  условием  было  чистокровное
происхождение.
     - Мы разыскали некую книгу, госпожа, - отвечал Дерек. - Она  написана
на древнем языке, так что прочесть ее мы не смогли. На миниатюрах  в  ней,
однако, изображены драконы, так что мы уж было  решили  как  можно  точнее
переписать ее и забрать копию на Санкрист, надеясь,  что  тамошним  ученым
удастся ее перевести. Но неожиданный и  счастливый  случай  привел  к  нам
того, кто оказался способен ее прочитать. Он из племени кендеров и...
     - Тассельхоф!.. - взорвался Флинт.
     У Таниса челюсть отвисла от изумления.
     - Тассельхоф?.. - повторил он недоверчиво. -  Да  он  и  на  Общем-то
еле-еле читает, о древних языках я уж вовсе молчу! Единственный среди нас,
кто, может, и впрямь справился бы - это наш маг, Рейстлин...
     Дерек пожал плечами.
     - Как бы то ни было, - сказал он, - у кендера нашлись при себе  очки,
которые он именует "Волшебными Очками Истинного Зрения". Он  надел  их  на
нос - и пожалуйста! - начал читать нашу книгу. Там говорится, что...
     - Воображаю, о чем там говорится, - перебил Танис. -  О  каких-нибудь
живых куклах, о волшебных кольцах, переносящих  с  места  на  место,  и  о
деревьях, растущих из воздуха.  Скажите  лучше,  где  этот  паршивец?  Мне
определенно надо сказать Тассельхофу Непоседе несколько слов...
     - Очки Истинного Зрения!.. Волшебные!.. - пробурчал Флинт. - Да  будь
я овражным гномом...
     Друзья вошли  в  полуразвалившееся  здание.  Перебравшись  следом  за
Дереком через завалы мусора, они вступили под невысокую арку. Здесь сильно
пахло плесенью и мышами, а тьма  казалась  особенно  густой  после  яркого
солнца, заливавшего двор. Дерек зажег факел, и они увидели узкую  винтовую
лестницу, уходившую в еще более непроницаемый мрак.
     - Библиотека оказалась подземной, - пояснил Дерек. - Быть может,  это
и помогло ей в относительной сохранности пережить Катаклизм.
     Друзья быстро спустились  по  лестнице  и  вскоре  вошли  в  обширное
помещение. И тут Танис на какой-то миг перестал дышать, и даже  у  Эльханы
округлились глаза.
     Гигантский  зал  был  от  пола  до  потолка   заставлен   деревянными
стеллажами,  уходившими  вдаль,  сколько  хватало  глаз.  А  на  стеллажах
покоились книги. Бессчетное множество  книг.  В  переплетах  из  кожи,  из
дерева и даже из чего-то вроде листьев неведомого заморского дерева.  Иные
были  не  переплетены  вовсе:  внушительные  пачки   пергаментных   листов
стягивали черные ленточки. Несколько стеллажей рухнуло, усыпав пол грудами
книг.
     - Их же тут многие тысячи! - благоговейно выдохнул Танис. -  Как  вам
вообще удалось отыскать нужную?..
     Дерек тряхнул головой.
     - Это было нелегко, - сказал он. - Мы провели в поисках не один день,
А когда наконец нашли, то не возликовали, а скорее огорчились, потому  что
книгу эту невозможно было вынести из библиотеки: страницы ее  были  готовы
рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Но кендер...
     - Вот именно, кендер, - мрачно сказал Танис. - Где он?
     - Здесь, здесь я! - откликнулся пронзительный голосок.
     В другом конце полутемного зала на столе горела свеча. Там на высоком
деревянном  стуле  восседал,   склонившись   над   объемистым   фолиантом,
Тассельхоф. Подойдя к нему поближе, спутники в самом деле увидели  у  него
на носу небольшие очки.
     - Понятно, - сказал Танис. - Тас, где ты их раздобыл?
     - Что раздобыл? - Кендер был сама невинность. Но вот он заметил,  как
сузились глаза полуэльфа, и коснулся пальцем проволочной оправы: - Ах,  ты
о них?.. Так ведь они у меня в сумке лежали.  Если  тебе  уж  так  хочется
знать, я их нашел в гномском королевстве, где мы...
     Флинт со стоном закрыл  руками  лицо.  Танис  сдвинул  брови,  и  Тас
возмутился:
     - Да они просто валялись на каком-то столе! Честное  слово!  А  рядом
никого не было, вот я и решил, что кто-то, наверное, их тут  позабыл,  ну,
думаю, подержу-ка я их пока у себя, чтобы вконец  не  затерялись.  Вещь-то
хорошая: вдруг какой-нибудь воришка увидит и стащит!.. Я  хотел  их  сразу
вернуть, но тут, ты же помнишь, всякие дела навалились, ну там, дрались  с
темными гномами и драконидами, разыскивали Молот, и вообще... ну, виноват,
забыл отдать, а когда вспомнил, мы были уже за много  миль  оттуда  и  шли
сюда, в Тарсис, вот я и решил, что ты навряд ли отошлешь меня назад только
ради того, чтобы их вернуть, ну и...
     - Ну и как они действуют? - перебил Танис, зная, что, если  этого  не
сделать, кендер не остановится до завтра.
     - Просто здорово! - воскликнул Тас с большим облегчением:  выволочки,
кажется, удалось избежать. - Однажды я положил их на карту, - Тас  любовно
погладил свой футляр. - Потом посмотрел, и как ты думаешь, что  произошло?
Я сумел прочитать  надпись,  которая  оказалась  под  ними!  Ну  да,  это,
конечно, не выглядит таким уж чудом, - добавил Тас  торопливо,  видя,  что
Танис вновь начинает хмуриться, - но дело-то в  том,  что  карта  была  на
языке, которого я до тех пор ни вот на столько не понимал. Короче, начал я
их пробовать на всех картах, что у меня  есть,  Танис,  и  я  все  прочел!
Честное слово, все до единой! Даже самые, самые древние!
     - И нам - ни звука? - свирепо уставился на него Стурм.
     - Да как-то все  речь  не  заходила,  -  извиняющимся  тоном  отвечал
кендер. - Вот если бы ты спросил меня прямо:  "Есть  у  тебя,  Тассельхоф,
магические очки?" - я бы тебе сейчас же все рассказал без утайки.  Спросил
ты меня? Нет, не спросил. Так что можешь не убивать меня  взглядом,  Стурм
Светлый Меч. Ну так вот, начал я читать эту книгу, В ней говорится, что...
     - А откуда ты знаешь, что они магические, а  не  просто  какое-нибудь
хитрое гномское устройство? - спросил  Танис.  Он  почувствовал,  что  Тас
чего-то недоговаривал.
     Кендер чуть язык не проглотил. Он так надеялся, что Танис  не  задаст
этого вопроса.
     - Ну... - замялся он. - Я... в общем... я каким-то боком  упомянул  о
них Рейстлину однажды вечером, когда все вы были заняты чем-то  другим.  И
он сказал  мне,  что  тут,  похоже,  не  обошлось  без  волшебства.  Чтобы
убедиться, он произнес над ними какое-то таинственное  заклинание,  и  они
засветились. Это значит, что они и впрямь заколдованы.  Он  спросил  меня,
что они делают, я показал, и он назвал  их  Очками  Истинного  Зрения.  Их
сделали древние волшебники-гномы, чтобы читать книги на других языках и...
     Тас замолчал.
     - И? - подтолкнул его Танис.
     - И... книги заклинаний, - прошептал Тас.
     - Что еще сказал тебе Рейстлин?
     - Что если я однажды прикоснусь к его книгам или хоть лишний  раз  на
них посмотрю, он меня превратит в сверчка и проглотит живьем, -  заикаясь,
выговорил Тас. Он смотрел на Таниса во все глаза: - Ну, мог ли  я  ему  не
поверить?
     Танис покачал головой.  Рейстлину  было  вполне  по  силам  изобрести
угрозу, способную отвадить даже любопытного кендера.
     - Больше тебе нечего сказать? - спросил ой.
     - Нет, Танис! - ответил Тас чистосердечно.
     Вообще-то Рейстлин говорил еще кое-что об этих очках. Тас не особенно
хорошо его понял. Что-то насчет того, что очки,  мол,  показывали  вещи  в
слишком  истинном  виде.  Чепуха   какая-то,   определенно   не   стоившая
упоминания. Вдобавок Танис и без того был страшно сердит...
     - Так что ты там раскопал в этой книге? - нехотя спросил полуэльф.
     - Ой, Танис, тут столько интересного! - Кендер был до смерти рад, что
нагоняй кончился. Он осторожно перевернул страницу, и, сколь ни ловки были
его тонкие пальцы, древний пергамент захрустел и растрескался. Тас грустно
покачал головой: - Вот так все время. Однако вот тут можно видеть... - Все
сгрудились вокруг, глядя, куда  указывал  его  палец,  -  ...можно  видеть
картинки с драконами. Синими, алыми, черными и зелеными, Я и не знал,  что
их столько всяких разных  бывает!..  А  теперь  посмотрите  сюда...  -  Он
перевернул еще страницу. -  Ой!  Совсем  рассыпалось.  В  общем,  тут  был
нарисован большой стеклянный шар, а под  ним  написано  -  тот,  мол,  кто
сумеет заполучить такой Шар, сможет управлять драконами. Что  скажешь  им,
то они и сделают!
     - Стеклянные шары?.. - Флинт фыркнул, потом громко чихнул.  -  Только
не вздумай верить ему, Танис. Если эти очки  что-то  и  делают,  то  разве
увеличивают ту чепуху, которую он обычно несет...
     - Ничего я не несу, я правду говорю! - оскорбился Тас.  -  Такой  шар
называется "Око Дракона". Ну, спроси Рейстлина, если не веришь!  Уж  он-то
должен все о них знать. В книге сказано, что "глаза драконов" давным-давно
создали великие маги!
     - Ладно, допустим,  -  сказал  Танис,  видя,  что  Тас  не  на  шутку
разволновался. - Вот только, боюсь,  толку  нам  с  этого...  Они,  скорее
всего, все погибли во время Катаклизма. Но даже если и нет - где их теперь
прикажешь разыскивать?
     - А вот где! - вдохновенно отвечал Тас. - Вот тут был  целый  список,
какой шар где хранился... - Кендер вдруг  смолк  на  полуслове  и  склонил
голову набок. - Тихо! Что это? Вы слышите?..
     Все замолчали. Какое-то время они ничего не слышали, но  потом  и  их
слуха достиг звук, настороживший чуткого кендера.
     И Танис почувствовал, как похолодели ладони, как  пересохло  во  рту,
внезапно наполнившемся  горьким  привкусом  страха.  Где-то  далеко-далеко
ревели сотни рогов. Этот  рев  им  уже  доводилось  слышать  однажды.  Рев
бесчисленных медных рогов означал приближение армии  драконидов.  А  стало
быть, и драконов.
     Рога пели о смерти.

             7. "...НИКОГДА БОЛЕЕ НЕ ВСТРЕТЯТСЯ В ЭТОЙ ЖИЗНИ"

     Спутники только-только добрались до рыночной  площади,  когда  первая
стая драконов нанесла свой удар.
     К тому времени наши герои успели расстаться с  рыцарями,  и  прощание
получилось не из приятных. Соламнийцы всячески пытались  уговорить  друзей
скрыться вместе с ними в холмах. Когда же те отказались, Дерек потребовал,
чтобы с ними пошел Тассельхоф - ведь кендер, единственный из  всех,  знал,
где хранились "глаза драконов". Танис знал, что кендер сбежит  от  рыцарей
все равно, и был вынужден вновь ответить отказом.
     - Бери кендера, Стурм, и пойдем, - не  обращая  внимания  на  Таниса,
приказал тогда Дерек.
     - Не могу, господин, - сказал Стурм и положил руку Танису на плечо. -
Это мой предводитель. И мой первейший долг - верность друзьям.
     Голос Дерека был холоден и зловещ:
     - Вот, значит, каково твое решение, Стурм Светлый Меч? Что  ж,  я  не
могу заставить тебя изменить его. Советую тебе только не забывать, что  ты
еще не посвящен в рыцари. Молись же, чтобы меня не было на  Совете,  когда
речь зайдет о твоем посвящении!
     Стурм покрылся  смертельной  бледностью  и  бросил  косой  взгляд  на
Таниса, тщетно пытавшегося скрыть изумление... Но времени на  раздумья  не
было. Нестройный рев  рогов,  далеко  разносившийся  в  морозном  воздухе,
приближался с каждым мгновением. Рыцари поспешили в холмы, в свой  лагерь,
а наши друзья - обратно в город.
     Горожане выбегали из домов, обсуждая, что бы такое могли означать эти
рога: ничего подобного им слышать не приходилось. Только один-единственный
тарсиец все понял сразу. Услышав далекий рев. Правитель вскочил на ноги  и
стремительно обернулся к дракониду, самодовольно восседавшему позади  него
на скамье.
     - Ты клялся, что нас пощадят! - сквозь  зубы  вымолвил  Правитель.  -
Переговоры еще не кончены...
     - Повелителю Драконов успели надоесть  переговоры,  -  подавил  зевок
драконид. - Что же до города, то его пощадят... после того, как вам  будет
преподан урок.
     Правитель уронил голову на руки. Остальные члены  Совета,  не  вполне
понимавшие, что происходит, в ужасе переглядывались: все они  видели,  как
из-под пальцев Правителя потекли слезы...
     Снаружи уже можно было разглядеть в небесах алых  драконов.  Их  были
сотни. Они держались четкими звеньями, от трех до пяти в каждом, и  крылья
их в свете заката отливали  огненно-алым.  И  тарсийцы  поняли,  что  небо
грозило им гибелью.
     Когда же драконы начали пикировать, горожан охватил магический  ужас,
посеявший панику хуже любого пожара. Страшные крылья заслонили  меркнувший
свет дня, и  в  головах  сотен  людей  осталась  одна-единственная  мысль:
бежать!..
     Но бежать было некуда.
     Пройдя один раз над  городом,  драконы  убедились,  что  не  встретят
сопротивления. И только тогда нанесли удар. Один за другим, точно докрасна
раскаленные стрелы, падали они с неба, и пламя  окутывало  дом  за  домом.
Горячий вихрь  понесся  вдоль  улиц.  Взвился  удушливый  дым,  и  сумерки
превратились в кромешную полночь. Угли и пепел черным дождем  сыпались  на
головы. Вопли ужаса сменились предсмертными криками: Тарсис превратился  в
огненный ад.
     По улицам, озаренным светом пожаров,  заметалась  обезумевшая  толпа.
Мало кто понимал, куда все бегут. Кто-то  кричал,  что  надо  спасаться  в
холмах, другие бросались к старым набережным, третьи пытались прорваться к
городским воротам. А в вышине кружили драконы, сжигая и убивая на выбор.
     Людское море подхватило Таниса и спутников и потащило  их  по  улице,
разбрасывая в стороны, ударяя о стены зданий. Удушливый дым выжимал  слезы
из  глаз.  И  все-таки  спутники  еще  сопротивлялись  магическому  ужасу,
грозившему помутить рассудок...
     Жар был таков, что каменные строения  не  выдерживали  и  взрывались.
Танис успел подхватить Гилтанаса, которого толпа едва не смяла в лепешку о
стену какого-то дома. Крепко  вцепившись  в  него,  полуэльф  с  отчаянием
наблюдал, как порознь исчезали в толпе его друзья.
     - В гостиницу!.. - попытался он докричаться до них.  -  Встретимся  в
гостинице!..
     Услышали ли они его крик?.. Оставалось только надеяться, что они сами
сообразят, куда следовало пробираться... если они вообще уцелеют.
     Стурм не выпускал Эльхану из крепких объятий, почти на руках неся  ее
по улице, усеянной мертвыми телами. Вглядываясь сквозь вихри золы и  дыма,
он пытался разглядеть остальных,  но  тщетно.  Стурм  напрягал  все  силы,
стараясь удержаться на ногах и  уберечь  Эльхану.  Бушующее  людское  море
обрушивалось на них волна за волной. Такой отчаянной борьбы за жизнь Стурм
не вел еще никогда.
     Один раз вопящая толпа все-таки вырвала Эльхану из его рук. Он  знал:
стоит упасть - и будешь мгновенно затоптан. Стурм ринулся вперед, пустив в
ход окованные  сталью  кулаки,  и  ухватил-таки  тянувшиеся  к  нему  руки
Эльханы. Бледная, как смерть, молодая эльфийка дрожала от ужаса и что было
мочи цеплялась за Стурма, и наконец ему удалось  вновь  притянуть  Эльхану
вплотную к себе. В это время над ними пронеслась громадная тень:  упиваясь
жестокой забавой, какой-то дракон спикировал прямо на  улицу,  запруженную
мужчинами, женщинами, детьми... Стурм  метнулся  в  уцелевшую  подворотню,
втащил за собою Эльхану и заслонил ее собственным телом. В  следующий  миг
улица превратилась в огненную реку. От страшных  криков  умирающих  сердце
готово было выпрыгнуть из груди.
     - Не смотри! - шепнул  Стурм  Эльхане,  прижимая  девушку  к  себе  и
чувствуя, как по щекам катятся слезы. Вот  улетел  дракон...  и  на  улице
внезапно сделалось ужасающе, невыносимо тихо. Ни малейшего движения.
     - Пойдем, пока можно, - неверным голосом выговорил Стурм.  Прижимаясь
друг к дружке, они выглянули из подворотни... Их вел инстинкт - чувства  и
разум отупели от ужаса. Спустя некоторое время дым  и  тошнотворный  запах
паленого мяса загнали их в другую подворотню.
     Несколько мгновений они просто стояли обнявшись,  пытаясь  отрешиться
от происходившего... Но оба знали, что очень скоро им придется вновь выйти
наружу.
     Эльхана прижималась щекой к груди Стурма. Древние,  старомодные  латы
блаженно   холодили   кожу.   Прикосновение   надежной   стали   добавляло
уверенности, а под сталью  слышался  частый  стук  его  сердца.  Он  дарил
утешение. А руки,  бережно  обнимавшие  Эльхану,  были  сильны,  тверды  и
мускулисты. Широкая ладонь гладила ее черные волосы...
     Эльхана, целомудренная дочь сурового и чопорного народа, давным-давно
знала, когда, где и за кого она будет выдана замуж. Жених ее принадлежал к
знатному эльфийскому роду, и они  с  ним  за  все  эти  годы  ни  разу  не
соприкоснулись даже  кончиками  пальцев;  это  считалось  залогом  будущей
близости. Жених Эльханы остался на Южном Эрготе, она же отправилась  домой
за отцом. И вот нелепая случайность забросила ее в мир людей, и  ее  разум
смутился. Она презирала людей... и в то же время как ее к ним влекло!  Эта
первобытная мощь, этот накал страстей... Да, они  стоили  того,  чтобы  их
ненавидеть. Но вот нашелся же между ними один...
     Эльхана посмотрела в искаженное горем лицо Стурма  и  увидела  в  нем
гордость, благородство, несгибаемое самообладание и постоянное  стремление
к совершенству - недостижимому совершенству... Вот, стало быть, откуда эта
глубокая, затаенная печаль в его взгляде. И  сердце  Эльханы  рванулось  к
этому мужчине, к этому человеку. Обнадеженная его силой,  успокоенная  его
присутствием, она почувствовала, как  все  тело  обволакивает  неожиданное
тепло...
     И она поняла, что этот сердечный огонь может принести ей больше беды,
чем пламя из пастей тысяч драконов.
     - Пойдем дальше, -  шепнул  Стурм.  Но,  к  его  немалому  удивлению,
Эльхана высвободилась из его рук.
     - Здесь мы расстанемся, - сказала она, и в голосе ее был холод ночных
ветров. - Я должна вернуться туда, где я остановилась. Благодарю  тебя  за
то, что ты столь любезно меня проводил.
     - Что?.. - Стурм не поверил собственным ушам. - Ты хочешь идти  одна?
Но это же безумие! - И он крепко взял ее за руку: - Я не могу допустить...
     Он сразу понял, что сделал  ошибку.  Эльхана  не  пошевелилась,  лишь
посмотрела на него повелительным взглядом, и ему пришлось разжать пальцы.
     - У меня, как и у тебя, есть друзья, -  сказала  она.  -  Ты  хранишь
верность своим друзьям, а я - своим. Поэтому дальше нам не по пути...
     Глаза Стурма наполнились такой болью, что голос эльфийки дрогнул.  Не
в силах продолжать, Эльхана заставила себя вспомнить о своем  народе  -  о
тех, кто от нее зависел. Это воспоминание придало ей решимости.
     - Спасибо тебе за благородство и доброту, - сказала  она.  -  Но  мне
лучше уйти, пока на улицах пусто.
     Стурм смотрел  на  нее  с  недоумением  и  болью...  Потом  его  лицо
окаменело.
     - Я счастлив был послужить тебе, госпожа Эльхана. Но тебе по-прежнему
угрожает опасность. Позволь мне хотя бы проводить тебя до дому... далее  я
не стану тебя беспокоить.
     - Нет, это невозможно, - ответила Эльхана, прилагая все  силы,  чтобы
сохранить твердость. - Мое жилище неподалеку, и  там  меня  ждут.  Мы  без
труда выберемся из города. Прости, что я не приглашаю тебя с собой. Видишь
ли... ни в чем нельзя быть уверенной, когда имеешь дело с людьми.
     Карие глаза Стурма сверкнули. Они все  еще  стояли  вплотную  друг  к
другу, и Эльхана почувствовала,  что  он  задрожал  всем  телом.  И  вновь
решимость едва не покинула ее.
     - Я знаю, где вы остановились, - сказала она помолчав. - В  гостинице
"Красный  Дракон".  Если  я  разыщу  своих  друзей,  возможно,  мы  найдем
возможность предложить вам помощь...
     - Не добавляй себе лишних забот, госпожа, - голос Стурма  был  теперь
так же холоден, как и ее собственный. - И не благодари меня: я сделал лишь
то, что требовал от меня мой Кодекс. И не  более.  Прощай!  -  И  с  этими
словами он зашагал было прочь, но вспомнил о чем-то и вернулся. Вытащив из
поясного кармашка сверкающую бриллиантовую брошь, он протянул  ее  Эльхане
на ладони. - Вот, возьми, - сказал он. Заглянул в  ее  темные  глаза  -  и
неожиданно заметил в них муку, которую она  так  старалась  не  выдать.  И
голос его смягчился, хотя он сам не понимал, в  чем  дело.  -  Спасибо,  -
сказал он, - что ты доверила мне эту драгоценность... хотя бы на несколько
мгновений.
     Какое-то время эльфийка молча смотрела на переливчатые камни... потом
ее с новой силой заколотила дрожь. Она подняла взгляд на Стурма...  в  его
глазах не было презрения,  которое  она  ожидала  в  них  встретить.  Лишь
жалость и сострадание. Люди воистину были  непостижимы.  Не  выдержав  его
взгляда, Эльхана уронила голову и  взяла  его  руку  своими  двумя.  Потом
заставила его сомкнуть пальцы на броши.
     - Оставь ее у себя, - выговорила она  тихо.  -  Когда  тебе  случится
посмотреть на нее, вспоминай Эльхану Звездный  Ветер...  и  знай,  что  на
другом конце света она тоже думает о тебе.
     Внезапные слезы отуманили взгляд рыцаря... Он склонил  голову,  не  в
силах вымолвить ни слова. Поцеловав драгоценность, он бережно убрал  ее  и
протянул  к  Эльхане  руки...  но  она  отступила  в  глубину  подворотни,
старательно отводя глаза.
     - Пожалуйста, уходи, - прошептала она. Какое-то время Стурм  стоял  в
нерешительности. Но правила чести, запрещавшие ему пренебрегать  приказами
дамы, были слишком строги. Он повернулся и шагнул на  улицу,  напоминавшую
ночной кошмар.
     Эльхана долго провожала его глазами, чувствуя, как  обретает  прежнюю
непроницаемую оболочку ее растревоженная душа.
     - Прости меня, Стурм... - прошептала она. И  сама  себя  перебила:  -
Нет, прощать меня не за что. Поблагодари меня, Стурм!
     Закрыв глаза, она вызвала в памяти некий образ и отправила  мысленное
послание на окраину города, где ждали верные друзья, готовые унести ее  из
мира людей. Ответ, тоже мысленный, пришел  немедля.  Эльхана  вздохнула  и
стала озабоченно вглядываться в дымное небо.

     - Ну вот, - спокойно сказал Рейстлин,  когда  послеполуденную  тишину
взорвали звуки рогов. - Что я вам говорил?
     Речной Ветер раздраженно покосился на  мага,  лихорадочно  соображая,
как же теперь быть.  Танис  велел  ему  защищать  спутников  от  городской
стражи. Но как защитить их от целых армий  драконидов?  А  от  драконов?..
Взгляд темных  глаз  Речного  Ветра  скользнул  по  лицам  друзей...  Тика
вскочила на ноги, хватаясь за меч. Мужества и хладнокровия девушке было не
занимать; вот бы ей чуть-чуть побольше сноровки. На ее руках белели шрамы:
по неумелости она то и дело умудрялась сама себя ранить.
     - А что случилось? - растерянно спросил Элистан.
     - Повелитель Драконов напал  на  город,  -  ответил  варвар,  пытаясь
собраться с мыслями.
     Раздался металлический лязг: это поднялся на ноги  увешанный  оружием
Карамон. Богатырь выглядел спокойным и невозмутимым; спасибо хоть на этом,
подумалось Речному Ветру. Он терпеть не мог Рейстлина, но  признавал,  что
маг и его брат-воин отлично дрались вдвоем, сочетая сталь  с  волшебством.
Что же до Лораны, то она держалась  решительно  и  с  полным  присутствием
духа. Одна незадача - славная девчонка была эльфийкой. Речной Ветер еще не
привык доверять нелюдям.
     Танис велел им выбираться из города, если они не вернутся.  Но  разве
мог Танис  предвидеть  подобный  оборот  дела?  Если  они  и  вырвутся  за
городские стены, на Равнинах их как раз встретят полчища драконидов...
     И тут Речной Ветер наконец отчетливо понял, чьи глаза следили за ними
дорогой. Он свирепо выругался на своем языке... Но как  раз  в  это  время
первые стаи драконов спикировали на город, и  Речной  Ветер  почувствовал,
как обнимает его, прижимается к нему Золотая Луна. Он увидел ее  улыбку  -
улыбку Дочери Вождя - и веру в ее глазах. Веру в Богов. И в него самого.
     И миг паники, охватившей было его, миновал.
     Здание гостиницы вздрогнуло и застонало.  С  улицы  доносились  крики
людей, рев и завывание пламени.
     - Надо спуститься вниз, на первый этаж,  -  сказал  Речной  Ветер.  -
Карамон! Возьми меч рыцаря и другое оружие. Если Танис и остальные  еще...
- он осекся: он  хотел  сказать  "еще  живы",  но  увидел  лицо  Лораны  и
поправился: - ...еще сумеют  бежать,  они  вернутся  сюда.  Мы  должны  их
дождаться.
     - Замечательное решение! - ядовито  прошипел  маг.  -  Особенно  если
учесть, что ничего другого нам и не остается!
     Речной Ветер пропустил его слова мимо ушей.
     - Элистан, веди женщин вниз, - сказал он. - Рейстлин  и  Карамон,  на
два слова... - И, оставшись с ними наедине, быстро проговорил: - Насколько
я себе представляю, наш единственный шанс - это забаррикадироваться  здесь
в гостинице. На улицы соваться незачем: слишком опасно.
     - И как долго, по-твоему, мы сможем продержаться? - спросил Карамон.
     Речной Ветер покачал головой.
     - Если повезет - несколько часов, - ответил он коротко.
     Близнецы молча  смотрели  на  него.  Каждый  вспоминал  изуродованные
немыслимыми муками тела, которые они видели в разрушенной столице  кве-шу.
И то, что они слышали о расправах в Утехе.
     - Нас не должны взять живыми, - прошептал Рейстлин.
     Речной Ветер глубоко вздохнул.
     - Будем держаться, пока сможем, - сказал он с едва заметной дрожью  в
голосе. - Но когда станет ясно, что...
     Он все-таки не смог договорить до конца, лишь положил  руку  на  нож,
думая о том, что ему предстояло в таком случае совершить.
     - В этом не будет необходимости, - тихо сказал  Рейстлин.  -  У  меня
есть при себе травы. Всего щепотку в стакан вина... Это  легкая  и  скорая
смерть.
     - Точно? - спросил Речной Ветер.
     - Уж  положись  на  меня,  -  прошептал  маг.  -  Я  сведущ  в   этом
искусстве...  -  Речной  Ветер  вздрогнул,  и  Рейстлин  поправился:  -  В
искусстве траволечения, я хотел сказать.
     - Если я буду еще жив, - так же тихо продолжал варвар, -  я  сам  дам
ей... им... этот напиток. Но если меня убьют...
     - Я понимаю. Положись на меня, - повторил маг.
     - А что делать с Лораной? - деловито спросил Карамон. - Ты же  знаешь
эльфов и как они относятся к отнятию жизни!
     - Положись на меня, - вновь повторил маг.
     Варвар посмотрел на него,  чувствуя,  как  вползает  в  сердце  ужас.
Рейстлин стоял перед ним совершенно спокойно, спрятав  скрещенные  руки  в
широкие рукава одеяния и натянув на голову капюшон. Речной Ветер покосился
на свой кинжал, прикидывая иные возможности. Нет, сам он ЭТОГО сделать  не
сможет. Ни за что...
     - Значит, договорились, - сказал он,  проглотив  застрявший  в  горле
комок. Страшно было даже думать о том, как сойти  вниз,  к  остальным.  Но
жуткие звуки с улицы становились все  громче.  И  Речной  Ветер  вышел  из
комнаты, оставив братьев одних.
     - Ну, я-то умру сражаясь, - сказал  Рейстлину  Карамон.  Он  старался
говорить обыденным тоном, но голос все же выдал его:  -  Слушай,  Рейст...
обещай, что и ты хлебнешь зелья, если я... если меня...
     - Не понадобится, - просто отвечал маг. - У меня не хватит сил выжить
в подобном бою. Моя магия прикончит меня вернее всякой отравы.

     ...Танис и  Гилтанас  кое-как  выпутались  из  толпы:  более  сильный
полуэльф почти на себе вытащил эльфа, пинками и кулаками прокладывая  себе
путь. Им то и дело приходилось бросаться под прикрытие стен,  спасаясь  от
пролетавших драконов. В одной из подворотен Гилтанас упал, вывихнул колено
и был вынужден прыгать на одной ноге, держась за плечо Таниса и  кусая  от
боли губы.
     Завидев наконец гостиницу "Красный Дракон",  полуэльф  зашептал  было
благодарственную молитву, но  молитва  скоро  сменилась  божбой:  у  входа
суетились черные тени то ли  ящеров,  то  ли  людей.  Он  поспешно  втащил
Гилтанаса, от боли мало что замечавшего вокруг, в ближайшую дверную нишу.
     - Гилтанас! - прокричал он. - Они напали на гостиницу!..
     Гилтанас поднял остекленевшие, бессмысленные глаза... потом  до  него
дошло.
     - Лорана!.. - ахнул он и  попытался  выбраться  из  укрытия.  -  Надо
добраться туда...
     И рухнул на руки Танису.
     - Побудь-ка здесь, - усаживая его поудобнее, сказал  полуэльф.  -  Ты
все равно с места сдвинуться не можешь. А  я  попробую  обойти  квартал  и
проникнуть в гостиницу сзади.
     Танис побежал вперед,  прячась  в  развалинах  и  бросаясь  из  одной
подворотни в другую. Он уже огибал квартал, когда  хриплый  крик  заставил
его оглянуться. Он увидел Флинта, отчаянно  размахивавшего  руками.  Танис
бросился к нему через улицу.
     - Что такое? - спросил он. - Почему ты не... -  И  прошептал:  -  Ох,
только не это!..
     Гном, с мокрым от слез, измазанным  золой  лицом,  стоял  на  коленях
рядом  с  Тассельхофом.  Кендера  прижимала   к   земле   тяжелая   балка.
Мальчишеская рожица Таса была пепельно-серой, кожа похолодела...
     - Безмозглый паршивец! - чуть не плача, простонал Флинт. - Ну надо же
было целый дом на себя уронить!..
     Руки гнома кровоточили, изодранные  в  бесплодных  попытках  сдвинуть
тяжеленный брус. Для этого понадобилось бы трое взрослых мужчин. Или  один
Карамон. Танис пощупал шею кендера, ища пульс.  Биение  было  слабым,  еле
заметным.
     - Побудь с ним, - сказал Танис, хотя это было совершенно излишне. - Я
попробую пролезть в гостиницу и привести Карамона.
     Гном мрачно посмотрел сперва на  него,  потом  на  гостиницу.  Оттуда
слышались вопли драконидов. Было видно, как сверкали их мечи в свете огня.
Время от времени из гостиницы  били  мертвенные  вспышки  -  это  колдовал
Рейстлин. Флинт покачал головой. Вернуться с Карамоном было не проще,  чем
перелететь по воздуху. И все же гном улыбнулся:
     - Давай, сынок. Я уж за ним присмотрю... Прощай, Танис.
     Танис попытался ответить, но не смог. И молча побежал дальше.

     ...Рейстлин закашлялся и вытер  ладонью  кровь  с  подбородка.  Он  с
трудом стоял на ногах. Пошарив во внутреннем, потайном кармане  одежд,  он
вытащил маленький черный кожаный мешочек. У него оставалось в запасе всего
одно заклинание, и неизвестно, хватит ли сил его произнести. Дрожащими  от
усталости руками он попробовал высыпать  содержимое  мешочка  в  кувшин  с
вином, которое по его приказу Карамон принес ему еще перед сражением. Нет,
руки слишком сильно дрожали. Новый приступ кашля согнул его вдвое...
     В это время кто-то перехватил его  руку.  Справившись  с  кашлем,  он
увидел подле себя Лорану. Она отобрала у него мешочек, и он заметил на  ее
пальцах зеленую драконидскую кровь.
     - Что здесь? - спросила она.
     - Вещество  для  заклинаний...  -  прохрипел  маг.  -  Высыпь  его  в
кувшин...
     Лорана кивнула и опрокинула мешочек  над  кувшином.  Смесь  мгновенно
растворилась.
     - Только не пей! - предупредил Рейстлин. Лорана внимательно  на  него
посмотрела.
     - Что это такое?
     - Сонное зелье, - блеснул глазами волшебник.
     Лорана криво улыбнулась:
     - Ты полагаешь, что нынче ночью нас будет мучить бессонница?
     - Не в том дело, - ответил он. - Это зелье вызывает сон,  похожий  на
смерть. Сердцебиение и дыхание становятся почти незаметны, кожа бледнеет и
холодеет, тело коченеет...
     У Лораны округлились глаза:
     - Но зачем...
     - Это последнее средство. Враг принимает  тебя  за  мертвую  и,  если
повезет, бросает валяться на поле боя. Если же нет...
     - Если же нет?.. - побледнев, переспросила Лорана.
     -  Насколько  мне  известно,   кое-кому   случалось   проснуться   на
погребальном  костре,  -  спокойно  ответил  Рейстлин.  -  Впрочем,   нам,
по-моему, подобное не грозит.
     Отдышавшись, он сел - и тотчас невольно пригнулся: стрела  на  излете
прошуршала над его головой и упала сзади на пол. Он заметил, что у  Лораны
тоже дрожали руки. Значит, она была далеко не  так  спокойна,  как  хотела
казаться.
     - Ты хочешь, чтобы мы это выпили? - спросила она.
     - По крайней мере это зелье избавит нас от пыток, - ответил маг.
     - Откуда ты знаешь?
     - Положись на меня, - сказал он с едва заметной улыбкой.
     Лорана поглядела на него и содрогнулась, рассеянно вытирая  пальцы  и
кожу доспехов. Зеленая, кровь не оттерлась, но  она  не  заметила.  Стрела
воткнулась в стену совсем рядом с ней. Она даже не отшатнулась, лишь  тупо
на нее покосилась.
     Из  дыма,  клубившегося  в  охваченном  огнем   зальчике   гостиницы,
спотыкаясь, вывалился Карамон. Он был ранен стрелой в плечо, и его красная
кровь причудливо смешивалась с зеленой, драконидской, которой  был  сплошь
заляпан его панцирь.
     - Входная дверь скоро не выдержит, - сказал он, тяжело переводя  дух.
- Речной Ветер велел нам отходить сюда...
     - Тихо! - прислушался  Рейстлин.  -  Кажется,  они  лезут  не  только
оттуда!
     И в самом деле, дверь, выходившая из кухни  в  проулок,  затрещала  и
зашаталась.  Посыпались  щепки.  Карамон  и   Лорана,   готовые   к   бою,
одновременно обернулись как раз в тот момент, когда она  рухнула.  Высокая
темная фигура возникла в проломе...
     - Танис!.. - закричала Лорана. И  бросилась  к  нему,  убирая  меч  в
ножны.
     - Лорана!.. - Он сгреб  ее  в  охапку  и  долго  не  выпускал,  почти
всхлипывая от радости и облегчения. Подоспевший Карамон обнял сразу обоих.
     - Как вы тут?.. - обретя способность говорить, спросил Танис.
     - Да ничего вроде пока, - сказал  Карамон.  Он  все  высматривал,  не
привел ли Танис кого. Когда он убедился, что полуэльф  был  один,  лицо  у
него вытянулось: - А где же...
     - Стурм куда-то запропастился, - ответил Танис устало. - Флинт и  Тас
- рядом, через улицу. Кендера придавило бревном.  Гилтанас  сидит  в  двух
кварталах отсюда. Он повредил ногу, - Танис  повернулся  к  Лоране.  -  Не
особенно сильно, но идти не может.
     - Что ж, добро  пожаловать,  Танис,  -  борясь  с  кашлем,  прошептал
Рейстлин. - Ты явился как раз вовремя, чтобы умереть вместе со всеми...
     Танис взглянул на кувшин, на черный мешочек...
     - Нет, - сказал он твердо. - Мы не умрем.  А  если  и  умрем,  то  не
как... - Он не договорил и приказал: - Соберите сюда всех.
     Карамон послушно двинулся прочь, крича  во  все  горло.  Из  зальчика
выскочил Речной Ветер:  у  него  давно  кончились  стрелы  в  колчане,  он
подбирал  неприятельские  и  отсылал  их  обратно.  За   ним   последовали
остальные; при виде Таниса на лицах появились улыбки. К  ним  возвращалась
надежда.
     Их  непоколебимая  вера  в  своего  предводителя  внезапно  разъярила
полуэльфа. Когда-нибудь, подумалось ему, я их подведу. А может, я уже...
     Он свирепо тряхнул головой.
     - Вот что! - прокричал он, Дракониды, бесновавшиеся  снаружи,  шумели
так, что ему приходилось изо всех сил напрягать голос. - Можно  попытаться
удрать задами: отряд, штурмующий гостиницу, не так уж велик. Основные силы
еще не вошли в город...
     - Кто-то охотится за нами, - пробормотал Рейстлин.
     Танис кивнул:
     - Похоже на то. У нас мало времени.  Если  нам  удастся  выбраться  в
холмы...
     Внезапно он умолк и вскинул голову. Все замолчали, и,  прислушавшись,
различили пронзительный крик дракона и  приближавшийся  посвист  громадных
перепончатых крыльев.
     - Ложись!.. - закричал Речной Ветер. Но было слишком поздно.
     Что-то провыло, и на гостиницу обрушился страшный  удар.  Трехэтажное
здание из  камня  и  прочного  дерева  затряслось,  словно  ветхий  шалаш.
Посыпался мусор, кругом взвилось пламя. Сверху донесся  треск  ломающегося
дерева и грохот падающих бревен. Дом рушился внутрь себя.
     Друзья завороженно смотрели, как толстенные потолочные балки  над  их
головами содрогались под тяжестью провалившейся крыши...
     - Наружу!.. - завопил Танис. - Здание ру...
     Балка над головой  полуэльфа  громко  застонала,  потом  затрещала  и
переломилась. Танис успел схватить Лорану и отшвырнуть ее прочь как  можно
дальше. Он видел  -  Элистан,  стоявший  у  входной  двери,  поймал  ее  в
объятия...
     Балка уже падала, когда слуха Таниса коснулся голос мага  -  Рейстлин
выкрикивал какие-то странные слова. А потом он  полетел  во  тьму,  и  ему
показалось, что на него обрушился весь мир.

     Стурм выскочил из-за угла как раз  в  тот  момент,  когда  гостиница,
объятая дымом и пламенем, рухнула, а из-за  нее  в  небо  взвился  дракон.
Сердце рыцаря едва не разорвалось от горя и страха за друзей.
     Он бросился в ближайшую дверную нишу и укрылся в потемках.  Несколько
драконидов в алых форменных  доспехах  прошло  мимо  него,  посмеиваясь  и
болтая на своем гортанном наречии. Они явно считали задание выполненным  и
спешили на поиски иных развлечений. Потом  показались  еще  трое;  у  этих
доспехи были  синими,  и  они  были  вне  себя  -  даже  грозили  кулаками
удалявшемуся алому дракону.
     Отчаяние отняло у Стурма все силы... Он прислонился к запертой двери,
безразлично глядя в спину драконидам: что же теперь делать? Неужели  никто
не уцелел?.. И тут его сердце заколотилось у горла:  в  стороне  гостиницы
мелькнули белые одежды...
     - Элистан!..
     Это и в самом деле был жрец; он пытался выбраться из  развалин,  таща
кого-то за собой. Дракониды бросились к нему с  мечами  наголо,  крича  на
Общем:
     - Сдавайся!
     В ответ прозвучал соламнийский вызов врагам - это Стурм одним прыжком
вылетел  из  ниши,  где  прятался.  Дракониды,  никак  не  ожидавшие   его
появления, обернулись навстречу.
     Краем глаза Стурм заметил  рядом  какое-то  движение.  Отсвет  пожара
блеснул на металлическом шлеме, послышался рев рассвирепевшего гнома. А со
ступеней  полуразрушенного  крыльца  зазвучали   магические   слова:   это
Гилтанас, не в силах подняться, все-таки выполз наружу  и  нараспев  читал
заклинание, указывая пальцем на драконидов. Огненные  стрелы  сорвались  с
его ладони, и один из монстров покатился по земле, хватаясь за  обожженную
грудь. Флинт прыгнул на плечи другому и принялся колошматить его камнем по
голове, а Стурм ударом кулака уложил третьего. И подхватил  пошатнувшегося
Элистана. Жрец держал на руках девушку.
     -  Лорана!..  -  крикнул   Гилтанас,   и   эльфийка,   оглушенная   и
наглотавшаяся дыма, очнулась.
     - Гилтанас?.. - пробормотала она.  Потом  повела  глазами  и  увидело
рыцаря. - Стурм... - Она пыталась что-то объяснить, указывая рукой: - Твой
меч... он там, я его видела...
     Стурм тоже рассмотрел полоску серебра, еле видимую среди мусора.  Его
меч. А рядом с ним - меч Таниса, заколдованный  клинок  Кит-Канана.  Стурм
разбросал камни и благоговейно поднял оба меча,  лежавшие,  точно  древние
реликвии под обломками разрушенной пирамиды... Он  тщетно  напрягал  слух,
пытаясь различить хоть  какое-нибудь  движение,  стоны,  крики...  Ничего.
Только тишина, жуткая тишина.
     - Надо уходить, - проговорил он медленно,  не  двигаясь,  впрочем,  с
места. И посмотрел на Элистана - жрец, бледный, как смерть,  тоже  смотрел
на развалины. - Где остальные?
     - Они все были там, - неверным голосом ответил Элистан. -  И  с  ними
полуэльф...
     - Как? Танис?..
     - Да. Он пробрался в заднюю  дверь  -  как  раз  перед  тем,  как  на
гостиницу налетел дракон. Они стояли все вместе прямо посередине  комнаты,
а я - у входной двери. Он увидел, как подался потолок,  и  отбросил  прочь
Лорану. Я подхватил ее... и тут потолок рухнул на  них.  Не  думаю,  чтобы
хоть кто-нибудь...
     - Я не верю! - и Флинт нырнул в развалины. Стурм поймал его и оттащил
назад.
     - Где Тас? - спросил он гнома. Тот сразу помрачнел.
     - Лежит, придавленный бревном, - сказал он, серея от волнения и горя.
И рванул себя за волосы, уронив шлем: - Мне надо к нему... Но как  бросить
их тут? Карамон... - И гном заплакал. Слезы застревали  в  его  бороде:  -
Этот здоровенный лежебока!.. Как же я  теперь  без  него,  а?  И  Танис!..
Проклятье! - Флинт ругался, захлебываясь слезами. - Как же  я  теперь  без
них?..
     Стурм взял его за плечо:
     - Иди к Тасу, ты там нужнее. Дракониды бродят по улицам, так  что  не
ровен час... Мы все...
     Он не договорил: Лорана отчаянно  и  жалобно  закричала  и  бросилась
растаскивать обломки. Рыцарь попытался остановить ее:
     - Да посмотри же ты, во что превратился дом! - Он схватил ее за плечи
и встряхнул, пытаясь заглушить собственную душевную муку. - Что могло  там
уцелеть?..
     - Тебе-то почем  знать!..  -  кричала  она,  вырываясь  из  его  рук.
Вырвалась,  упала  на  четвереньки  и  попыталась  перевернуть   один   из
обгоревших камней. - Танис!.. - звала она. Камень был  слишком  тяжел  для
нее - она с трудом сдвинула его всего на несколько дюймов.
     Стурм смотрел на нее, не зная, что делать...  И  тут  снова  заревели
рога. Все ближе и ближе. Войска драконидов вступали в город. Он  посмотрел
на Элистана, и жрец печально кивнул. Двое мужчин поспешили к Лоране.
     - Девочка моя, ты им все равно  не  поможешь,  -  ласково  проговорил
Элистан. - Подумай о живых. Ты нужна им. Твой  брат  ранен,  да  и  кендер
погибнет, если мы его не выручим. Скоро сюда придут дракониды. Перед  нами
выбор: бежать отсюда и продолжать борьбу против этих  гнусных  созданий  -
или провести остаток дней, проливая бесплодные  слезы.  Танис  пожертвовал
собой ради тебя, Лорана. Неужели ты позволишь, чтобы его жертва  оказалась
напрасной?
     Лорана подняла голову. Ее лицо было черно от грязи и копоти, по щекам
текли слезы и кровь. В ушах у нее  звучали  рога,  слова  Элистана,  голос
Гилтанаса, крик Флинта - что-то насчет гибнущего Тассельхофа...  И  в  это
время начался дождь. Жар драконьего пламени превратил снегопад в ливень.
     Дождь омыл ее лицо, охлаждая воспаленную кожу...
     - Помоги, Стурм... - с трудом прошептала  она.  Онемевшие  губы  едва
слушались. Рыцарь поставил ее на ноги. Она шаталась, ей было плохо.
     - Лорана!.. - звал брат. Элистан был прав:  в  ней  нуждались  живые.
Надо помочь Гилтанасу. Она с радостью умерла бы здесь, на кучах камней, но
надо было жить. Так поступил бы и Танис. Ее ждали живые. Надо жить...
     - Прощай, Танталас... - прошептала она.
     Дождь лил все сильнее: ни дать ни взять сами Боги  оплакивали  Тарсис
Прекрасный.

     ...На голову одна за другой падали холодные капли.  Это  побеспокоило
Рейстлина, и он попробовал перекатиться на бок, спасаясь  от  воды.  Но  с
места сдвинуться не удалось. Что-то тяжелое  лежало  на  нем  сверху.  Маг
отчаянно забился, стараясь высвободиться... и окончательно пришел в  себя.
Он  сразу  все  вспомнил,  и  страх  отступил.  Рейстлин   заставил   себя
успокоиться и начал выяснять, что же произошло.
     Вокруг было совершенно темно, так  темно,  что  пришлось  действовать
ощупью. Для начала требовалось  хотя  бы  спихнуть  с  себя  эту  тяжесть,
грозившую если не раздавить его, то  придушить.  Маг  осторожно  пошевелил
руками.  Боли  не  было,  значит,  все  кости  остались  целы.  Он  ощупал
навалившееся тело. Судя по доспехам, а также по запаху, это  был  Карамон.
Рейстлин вздохнул. Чего и следовало ожидать. Пустив в ход остатки сил, маг
столкнул с себя тяжелое тело.
     Теперь можно было отдышаться и утереть  сырость  с  лица.  Нашарив  в
темноте  шею  брата,  Рейстлин  пощупал  пульс.  Сердце  Карамона   билось
сильными, уверенными толчками, кожа была теплой, он  ровно  дышал.  Маг  с
большим облегчением откинулся на спину и лежал  так  некоторое  время.  Он
по-прежнему не знал, где оказался, но по крайней  мере  он  был  здесь  не
один.
     И все-таки, куда же они угодили?.. Рейстлин попробовал восстановить в
памяти те несколько ужасных мгновений, когда на них обрушился потолок.  Он
помнил, как затрещал брус и как Танис вытолкнул из-под него Лорану. Сам он
тогда произнес заклинание - последнее, на которое у него еще хватило  сил.
Он помнил, как разбежалась по его жилам магическая  энергия,  защитив  его
самого и тех, кто стоял с ним рядом, от  соприкосновения  с  материальными
предметами. Он помнил, как начало рушиться  здание,  как  Карамон  пытался
прикрыть его собой...
     Потом было ощущение падения.
     Так вот в чем дело! Теперь Рейстлину все было более или  менее  ясно.
Похоже, под ними провалился пол, и они угодили в погреб гостиницы!..
     Шаря по полу, маг  обратил  внимание  на  то,  что  успел  промокнуть
насквозь. Это, однако, не помешало ему отыскать то, что он стремился найти
- свой Посох Мага. Хрустальный шарик на его конце был, конечно, целехонек.
Лишь драконий огонь мог повредить Посох, врученный ему самим  Пар-Салианом
в Башне Высшего Волшебства...
     - Ширак, - прошептал Рейстлин, и шарик послушно вспыхнул ярким огнем.
Маг сел и огляделся кругом. Он не ошибся: они в самом деле  провалились  в
погреб  гостиницы.  Кругом  валялись  разбитые  бутылки  из-под   вина   и
треснувшие пивные бочонки. Стало быть, ему довелось вымокнуть не в воде.
     Рейстлин поднял посох повыше,  освещая  углы.  Танис,  Речной  Ветер,
Золотая Луна и Тика лежали подле Карамона. Маг бегло осмотрел их и  пришел
к выводу, что  пострадали  они  не  сильно.  Вокруг  кучами  лежал  мусор;
потолочная балка тоже провалилась в подвал и косо застряла, упираясь одним
концом в пол. Рейстлин улыбнулся. Отличное заклинание и  отличная  работа.
Опять они будут у него в долгу!
     ...Если только мы все не умрем здесь от холода,  одернул  он  себя  с
горечью. Он так дрожал, что рука  с  трудом  удерживала  посох.  Он  начал
кашлять. Надо было выбираться отсюда, пока проклятый кашель совсем его  не
прикончил.
     - Танис! - позвал он. Дотянулся и встряхнул полуэльфа за плечо.
     Танис скорчился у самого края Рейстлинова защитного волшебного круга.
Он пробормотал что-то и  пошевелился.  Рейстлин  встряхнул  его  еще  раз.
Полуэльф вскрикнул и запоздало прикрыл голову руками.
     - Танис, все в порядке, - кашляя, прошептал Рейстлин. - Очнись!
     - Что?.. Как? - Танис рывком сел и  стал  озираться.  -  Где...  -  И
вспомнил: - Лорана!..
     Рейстлин пожал плечами:
     - Ее здесь нет. Ты сам вытолкнул ее из-под обвала.
     - Верно... - Танис снова осел на пол. - Я слышал, как  ты  произносил
какие-то волшебные слова...
     - Поэтому нас и не раздавило, -  Рейстлин  подполз  к  нему,  пытаясь
поплотнее закутаться в промокшие одеяния. Танис оглядывался, точно с  луны
свалившись:
     - Во имя Бездны, где...
     - В погребе гостиницы,  -  сказал  маг.  -  Пол  не  выдержал,  и  мы
провалились вниз.
     Танис посмотрел вверх и выдохнул:
     - Великие Боги...
     - Да, - сказал Рейстлин, проследив его взгляд. - Мы погребены.
     Вдвоем они привели в чувство остальных, и спутники начали совещаться.
Надеяться, похоже, было особо не на что. Золотая Луна осмотрела  их  раны,
но раны, благодаря  заклинанию  Рейстлина,  оказались  пустячными.  Однако
никто не имел ни малейшего понятия, долго ли они пролежали без сознания  и
что происходило наверху. И, что хуже, неведомо было, как выбираться.
     Карамон попытался было сдвинуть некоторые камни,  но  вся  груда  так
угрожающе зашевелилась, что эту затею пришлось оставить.
     - Я не смогу повторить заклинания,  так  что  смотри,  -  предостерег
Рейстлин брата.
     Им приходилось сидеть прямо в воде, и вскоре было замечено, что  вода
прибывала.
     - Похоже, - заметил Речной Ветер, - нам остается  лишь  ждать,  какой
род смерти нам уготован: мы либо задохнемся, либо замерзнем, либо  на  нас
рухнут развалины гостиницы... а чего доброго, так и утонем.
     - Можно позвать на помощь... - предложила Тика, очень стараясь, чтобы
голос поменьше дрожал.
     -  И  добавить  драконидов  к  только  что  прозвучавшему  списку,  -
огрызнулся Рейстлин. - Больше там, наверху, тебя никто не услышит.
     Тика покраснела и быстрым движением утерла глаза. Карамон укоризненно
поглядел на брата, потом обнял девушку  и  привлек  ее  к  себе.  Рейстлин
посмотрел на них с отвращением.
     - Почему так тихо наверху? - спросил Танис. -  Не  слышно  ни  звука!
Можно подумать, что и драконы, и армия...
     Он замолчал, перехватив взгляд Карамона. Оба были старыми воинами  и,
без слов поняв друг друга, разом кивнули.
     - В чем дело? - спросила Золотая Луна.
     - Мы оказались у них в тылу, - объяснил Карамон. -  Армии  драконидов
заняли город. И, похоже, не только город, но и весь  край  на  много  миль
вокруг. Даже если бы мы сумели выбраться - податься нам некуда.
     И, как бы в  подтверждение  этих  слов,  сверху  зазвучали  гортанные
голоса.
     - ...А я говорю, что это пустая трата времени! - возмущался кто-то на
Общем. Судя по акценту, это был гоблин. - Там не осталось живых!
     - Можете сообщить  это  Повелителю  Драконов,  несчастные  пожиратели
псины, - зарычал в ответ драконид. - Несомненно, ваше  мнение  весьма  его
заинтересует. Вернее, его дракона. Приказ ясен? Давайте-ка ройте!
     Послышалось царапанье и скрежет отваливаемых камней.  Ручейки  жидкой
грязи устремились сквозь трещины.  Толстая  балка  слегка  вздрогнула,  но
устояла.
     Друзья переглянулись, невольно  затаив  дыхание.  Каждому  вспомнился
отряд драконидов, с непостижимым упорством штурмовавший гостиницу. И слова
Рейстлина: "Кто-то охотится за нами..."
     - Что хоть  мы  разыскиваем?  -  проквакали  сверху  по-гоблински.  -
Серебро? Самоцветы?..
     Танис и Карамон, немного понимавшие этот язык, навострили уши.
     - Да нет,  -  отозвался  другой  гоблин,  тот,  что  переругивался  с
драконидом.  -  Каких-то  шпионов,  которых  Повелитель  непременно  хочет
допросить самолично.
     - Шпионы? Здесь? - изумился первый.
     - Вот и я о том же, - буркнул второй. - Ну  да  ты  слышал,  как  мне
нагорело. Ящеры утверждают, что окружили их  в  гостинице,  когда  налетел
дракон. Выбраться они не могли, значит, по мнению Повелителя, они все  еще
здесь. Короче, сами напортачили, а мы, как всегда, отдувайся.
     Лязг лопат и шорох камней постепенно делались ближе  -  а  с  ними  и
голоса гоблинов,  к  которым  время  от  времени  примешивались  гортанные
команды драконидов. Танис попробовал прикинуть, сколько  их  там  было,  и
решил, что вряд ли меньше пятидесяти.
     Речной Ветер выудил из  воды  свой  меч  и  принялся  его  протирать.
Жизнерадостное лицо Карамона стало очень серьезным.  Он  выпустил  Тику  и
тоже разыскал свой меч. Танис так и остался  безоружным,  и  Речной  Ветер
бросил ему кинжал. Тика потянула было  меч  из  ножен,  но  Танис  покачал
головой. Им предстоял рукопашный бой в тесноте, а  Тике  требовалась  уйма
места. Потом полуэльф вопросительно посмотрел на  мага.  Тот  отрицательно
мотнул головой и прошептал:
     - Я попробую, Танис. Но я очень устал. Очень... Я не в  состоянии  ни
думать, ни сосредоточиться... - И он повесил голову, немилосердно дрожа  в
мокрых  одеждах.  Его  кашель  мог  выдать  их  драконидам,  и   Рейстлин,
задыхаясь, зарылся лицом в рукав.
     Танис понял: еще одно заклинание, и магу  конец.  И  притом  ему  еще
повезет. По крайней мере живым его не возьмут.
     Скрежет и царапанье приближались:  работники-гоблины  были  сильны  и
неутомимы. К тому же им хотелось поскорее покончить с возней и  приступить
к грабежу. Друзья ждали, молча и мрачно. Грязь и мелкие  камешки  сыпались
теперь беспрерывно, а вместе с ними скатывались струи дождя. Воины  крепко
сжимали оружие. Еще несколько минут - и их обнаружат...
     И в это время наверху что-то произошло. Гоблины  завопили  от  ужаса.
Дракониды еще отдавали приказы, пытаясь  вернуть  их  к  работе,  но  было
слышно, как падали на камни брошенные  ломы  и  лопаты.  Дракониды  бешено
матерились. Что там у них? Всеобщее восстание гоблинов?..
     Потом вопли и визг гоблинов прорезал громкий, чистый, звенящий  клич.
Издали ему ответил другой. Так кричат орлы, кружащие на закате над степью.
     Раздался крик драконида, потом долетел звук раздираемого тела.  Снова
вопль, звон боевой стали... И опять клич и ответ - на сей раз куда ближе.
     - Эт-то еще что за напасть? - пробормотал Карамон. - Это  не  дракон.
Больше смахивает на преогромную хищную птицу...
     - Что бы это ни было,  оно  рвет  драконидов  в  клочки!  -  сказала,
прислушиваясь. Золотая Луна. Вопли  прекратились,  но  наступившая  тишина
казалась  едва  ли  не  более  зловещей.  Уж  не  сменило  ли   драконидов
какое-нибудь еще худшее зло?..
     Потом какая-то сила принялась ворочать  бревна  и  каменные  глыбы  и
швырять их прочь - было слышно, как они катились по мостовой. Что-то мощно
возилось наверху, стараясь добраться до них.
     - Съело драконидов и хочет закусить нами, - хрипло прошептал Карамон.
     Тика побелела, как полотно, и вцепилась в  его  плечо.  Золотая  Луна
тихо ахнула, и даже Речной Ветер, обычно стоически невозмутимый, уставился
вверх...
     - Заткнулся бы ты, Карамон, - дрожа от холода, выговорил Рейстлин,  и
Танис в кои веки раз с ним согласился:
     - Хватит пугать самих себя из-за чепу...
     Ужасающий треск похоронил его голос. Сверху хлынул мусор, известка  и
щепки. Друзья поспешно отползли на четвереньках к дальней стене, а  внутрь
подвала просунулась громадная когтистая лапа. Когти поблескивали  в  свете
Рейстлинова огонька.
     Беспомощно пытаясь спрятаться за балками и разбитыми бочками,  друзья
видели, как лапа выпуталась из обломков  и  исчезла,  оставив  после  себя
широкую, зияющую дыру.
     Вновь стало тихо. Какое-то время никто не  осмеливался  пошевелиться.
Тишина длилась...
     - Это наша единственная возможность,  -  громко  прошептал  Танис.  -
Карамон! Посмотри, что там, наверху!
     Богатырь уже выполз из угла, в который забился,  и  пробирался  через
завалы к дыре. Речной Ветер с мечом в руках следовал за ним.  Вот  Карамон
выглянул наружу и озадаченно доложил:
     - Никого!
     Танис тоже подошел к отверстию и посмотрел  вверх.  Неожиданно  перед
ними  возникла  темная  фигура,  четко  очерченная  на  фоне  пламеневшего
пожарами неба. За ее спиной угадывался силуэт  гигантского  зверя.  Голова
его была схожа с орлиной. Блестящие глаза и острый, хищно  изогнутый  клюв
отражали огонь.
     Друзья  шарахнулись  прочь,  но  слишком  поздно:  их  уже  заметили.
Незнакомец подошел ближе. Речной Ветер запоздало вспомнил  о  своем  луке.
Карамон заслонил Тику, держа меч наготове...
     Незнакомец, осторожно ступая, подошел к краю провала и  опустился  на
колени, откидывая капюшон плаща.
     - Вот мы и встретились снова,  Танис  Полуэльф,  -  прозвучал  голос,
холодный и чистый, словно свет далекой звезды.

               8. БЕГСТВО ИЗ ТАРСИСА. ИСТОРИЯ "ДРАКОНЬИХ ГЛАЗ"

     Перепончатые  крылья   вновь   и   вновь   проносили   драконов   над
выпотрошенным Тарсисом. Их задача была выполнена - войска  драконидов  уже
приступали к делу там, внизу. Вскоре Повелитель отзовет драконов  назад  и
велит готовиться к новому броску. Пока же они отдыхали, плавая  в  потоках
перегретого воздуха и подхватывая неразумных людей, осмелившихся выбраться
из укрытий. В строгом порядке, стая за стаей, алые чудовища  пикировали  и
взмывали, кружась в танце смерти...
     На всем Кринне не было силы, способной остановить их.  Драконы  знали
это и ликовали,  упиваясь  победой.  И  все-таки  их  торжество  оказалось
чуточку подпорчено. Одному вожаку стаи, молодому алому дракону, доложили о
том, что в развалинах гостиницы еще продолжалось сражение. Делать  нечего,
вожак повел туда свою стаю, ворча что-то насчет  беспомощности  командиров
наземных войск. А впрочем, чего еще ждать, если  нынешний  Повелитель  был
всего-навсего  разжиревшим  хобгоблином,  побоявшимся  даже  проследить  с
драконьей спины за взятием безобидного Тарсиса!..
     Вожак вздохнул, припоминая славные дни, когда Верминаард сам вел их в
бой, сидя в седле великолепного Пироса. Вот  это  был  Повелитель!..  Алый
дракон безутешно покачал головой...
     Ага, а вот и место сражения. Вожак оставил  стаю  кружиться,  сам  же
слетел пониже, приглядываясь. И в это время...
     - Остановись! Я приказываю тебе остановиться!
     Алый забил крыльями, изумленно задирая голову вверх. Голос,  отдавший
приказ, был отчетлив и звонок и  принадлежал...  Повелителю  Драконов.  Но
отнюдь не Тоэду. Даже несмотря на  толстый  плащ  и  блестящие  чешуйчатые
латы, было видно, что это - человек, а не хобгоблин. Но  откуда  он  здесь
взялся? И с какой стати? Повелитель восседал на огромном синем драконе,  и
сопровождало его несколько синих же стай.
     - Каков твой приказ, Повелитель? - спросил алый, не торопясь, однако,
повиноваться. - И кто дал тебе право нас останавливать? Какое дело тебе до
этой части Кринна?
     - Дело, которое меня сюда привело, касается  судеб  всего  Кринна,  а
стало быть, и любой его части, - был ответ. -  Что  же  касается  права...
Мощь моей вооруженной руки - вот и  все  мое  право,  алый  храбрец.  И  я
приказываю тебе не убивать, но лишь захватить в плен этих жалких  людишек.
Доставь их мне, и я тебя хорошо награжу.
     - Ой, смотрите! - подала голос молодая алая самка. - Грифоны!..
     У  Повелителя  вырвалось  восклицание   изумления   и   недовольства.
Посмотрев вниз, драконы и в самом деле заметили троих грифонов, взвившихся
из облаков дыма. Они вдвое  уступали  алым  драконам  размерами,  но  зато
славились невероятной свирепостью. Дракониды в ужасе разбегались:  длинные
когти и острые клювы грифонов раздирали в клочья  любого,  попавшегося  на
дороге.
     Алый дракон зарычал от ненависти и  приготовился  обрушиться  на  них
вместе со своей стаей,  но  Повелитель  заставил  его  отвернуть  и  вновь
набрать высоту.
     - Повторяю, не смей их убивать! - был его суровый приказ.
     - Но иначе они сбегут!.. - яростно прошипел алый.
     - Пусть, - холодно отвечал Повелитель. - Все равно далеко  не  уйдут.
Разрешаю тебе прекратить исполнение задания и вернуться к главным силам. А
если этот ваш идиот Тоэд начнет к тебе приставать, скажи ему, что  история
о том, как он упустил голубой хрустальный жезл, отнюдь не умерла вместе  с
Верминаардом. И если он отважится мне перечить, о ней узнают уже все!
     Повелитель отдал салют, затем развернул своего синего  и  послал  его
следом за грифонами  -  те,  непревзойденные  летуны,  уже  вынесли  своих
седоков далеко за городские ворота. Алый провожал взглядом синих, пока  те
не растворились в ночных небесах.
     - Может быть, нам тоже за ними погнаться? - спросила юная самка.
     - Нет, - ответил вожак, не сводя огненных глаз  с  исчезавшего  вдали
плаща Повелителя. - Спорить с ЭТИМ? Слуга покорный!..

     - Благодарности излишни и даже нежелательны,  -  отмахнулась  Эльхана
Звездный Ветер, и Танис, безуспешно пытавшийся подыскать  какие-то  слова,
смущенно умолк. Трое  грифонов  стремительно  несли  наших  героев  сквозь
хлещущий дождь. Крепко держась за жесткие перья, друзья смотрели вниз,  на
гибнувший Тарсис. Город быстро уходил вниз и назад.
     - А  кроме  того,  я  не  уверена,  что  у  тебя  не  пропадет  охота
благодарить меня, когда я все объясню, -  продолжала  Эльхана,  косясь  на
Таниса, сидевшего у нее за спиной. - Я спасла вас в основном  потому,  что
вы мне нужны. Мне нужны воины, чтобы добраться к отцу. Знай же - мы  летим
в Сильванести.
     - Как так! -  ахнул  Танис.  -  Но  ведь  наши  друзья...  мы  должны
встретиться с ними! Пожалуйста, отвези нас к холмам.  Мы  никак  не  можем
отправиться с тобой в Сильванести, Эльхана! От нас столько  зависит!  Если
мы сумеем отыскать эти пресловутые "драконьи глаза", мы сможем  справиться
с нечистью и положить конец войне. И только тогда...
     - Мы отправимся в Сильванести немедленно, - ответствовала Эльхана.  -
У тебя нет выбора, Полуэльф. Мои грифоны слушаются меня, и только меня.  И
если я прикажу, они разорвут вас точно так же, как рвали драконидов.
     - Придет день, - выговорил Танис голосом, дрожавшим от гнева, - когда
эльфы проснутся и обнаружат, что они - всего лишь  члены  огромной  семьи.
Хватит  уже  им  вести  себя  подобно  избалованному  первенцу,   которому
достается лучший кусок, а другим - жалкие объедки...
     - То, что даровали нам Боги, мы вполне заслужили, - ответила Эльхана.
- Вам, людям, а также полуэльфам... - презрение, прозвучавшее в ее голосе,
резало больнее ножа, - вам было даровано то же. Вы в своей  алчности  сами
пренебрегли этим наследием. Что же до нынешних битв, мы и без вас  отстоим
свое право на жизнь. А ваша жизнь или смерть нас очень мало волнует...
     - Пока что, - сказал Танис, - наша презренная помощь  тебе  куда  как
кстати.
     - Вас ожидает награда, - ответила девушка.
     -  Награда?  Да  ведь  в  Сильванести  нет  ни  стальных  монет,   ни
драгоценных камней...
     - Вы разыскиваете "драконьи глаза", - перебила Эльхана. - Так вот,  я
знаю, где находится одно такое Око. Оно в Сильванести!
     На какой-то миг Танис совершенно растерялся. Однако потом  упоминание
о "драконьих глазах" навело его на мысль о запропастившемся друге.
     - Где Стурм? - спросил он Эльхану. - Последний  раз  я  видел  его  с
тобой!
     - Я не знаю, где он, - ответила она. - Мы с ним расстались. Насколько
мне известно, он направился к гостинице - разыскивать вас. Я вызвала своих
грифонов...
     - Почему же ты не взяла его с собой в Сильванести?  Ведь  тебе  нужны
воины...
     - А это уж не твое дело.
     И Эльхана повернулась к Танису  спиной.  Некоторое  время  тот  сидел
молча. Он так устал, что путались мысли. Однако потом он расслышал  чей-то
крик - расслышал, надо сказать, с трудом, ибо шорох перьев могучих крыльев
грифона все заглушал.
     Его звал Карамон. Что-то крича, воитель указывал назад.  Ну  что  там
еще, подумал Танис утомленно.
     Между тем дым  и  штормовые  облака,  нависшие  над  Тарсисом,  давно
остались позади. Над головой было чистое ночное небо,  усеянное  алмазными
крошками звезд - лишь там, где когда-то  кружились  два  созвездия,  зияли
темные провалы. Луны, алая и серебряная, уже опустились за горизонт, но  и
без них Танис легко узнал черные тени, временами перекрывавшие звезды.
     - Драконы, - сказал он Эльхане. - Нас преследуют!

     Бегство из Тарсиса оказалось сущим  кошмаром,  и  Танис  его  никогда
впоследствии толком припомнить не мог. Много часов мчались  они  навстречу
ледяному, пронизывающему ветру, который даже  мысли  о  смерти  в  пламени
дракона способен был придать некоторую заманчивость.  Много  часов  сжимал
сердце страх. Танис то и дело оборачивался, находил глазами тени  драконов
и напрягал зрение, не в силах отвести взгляд, хотя ветер выжимал  из  глаз
слезы, смерзавшиеся прямо на щеках. Не растут  ли,  приближаясь,  страшные
тени, не настигают  ли  их?..  Звезды  уже  бледнели,  когда  обессилевшие
беглецы  остановились  передохнуть  в  пещере  высокого  скального  кряжа.
Рассвет вновь поднял  их  в  воздух,  и  снова  замелькали  позади  крылья
драконов...
     Немногие живые существа способны соперничать  в  полете  с  грифоном.
Однако драконы - синие драконы,  таких  друзья  еще  не  видали  -  упрямо
маячили у горизонта, не позволяя отдыхать днем. А ночью, когда  измученным
грифонам требовалось хоть немного поспать, приходилось прятаться. Ко всему
прочему, еды было в обрез, да и то  -  лишь  квит-па,  эльфийские  сушеные
фрукты из запасов Эльханы. Эта походная пища неплохо поддерживала силы, но
голода утолить не могла. Тем не менее  даже  Карамон  до  того  выдохся  и
приуныл, что и ему кусок в горло не лез.
     Единственное событие, отчетливо запомнившееся полуэльфу, произошло на
вторую ночь бегства. Они сидели в сырой, неприютной  пещере  у  крохотного
костерка, и Танис рассказывал друзьям об открытии, которое сделал кендер в
тарсийской библиотеке. При упоминании о  "драконьих  глазах"  у  Рейстлина
заблестели глаза, а худое лицо словно  бы  озарилось  каким-то  внутренним
светом.
     - "Драконьи глаза"? - переспросил он негромко.
     - Я так и думал, что ты, верно, слышало них, - сказал  Танис.  -  Что
хоть это такое?
     Рейстлин ответил не сразу. Тщедушный маг лежал у самого огня, кутаясь
в два плаща - свой и брата, - и тем не  менее  так  и  трясся  от  холода.
Золотые глаза его были устремлены на Эльхану - та сидела несколько поодаль
от них, как бы соглашаясь разделить с ними кров,  но  не  беседу.  Тем  не
менее, магу показалось, будто она слегка повернула голову, прислушиваясь.
     - Ты говоришь, одно Око хранится в Сильванести, - сказал он Танису. -
Мне кажется, здесь есть та, кто расскажет обо всем гораздо лучше меня...
     - Я знаю немногое, - Эльхана  обратила  бледный  лик  к  огню.  -  Мы
хранили его как реликвию прошлого, скорее как некий любопытный предмет, не
более. Кто же мог предвидеть, что люди вновь  пробудят  спящее  зло  и  на
Кринне появятся драконы?
     Рейстлин не успел ответить - Речной Ветер гневно вмешался:
     - Сперва докажи, что это сделали именно люди!
     Эльхана устремила на жителя Равнин негодующий взгляд, но  промолчала:
спорить с варваром было ниже ее достоинства. Танис вздохнул. Речной  Ветер
недолюбливал эльфов. Немало минуло  дней,  прежде  чем  он  стал  доверять
Танису. Еще больше времени потребовалось ему, чтобы освоиться с Лораной  и
Гилтанасом. И когда варвар готов был вот-вот избавиться от  унаследованных
предрассудков - откуда ни возьмись появляется Эльхана и своими  встречными
предрассудками портит все дело.
     - Ладно, - сказал Танис. - Расскажи, Рейстлин, что  тебе  известно  о
"драконьих глазах".
     - Мое питье, Карамон, - приказал  маг.  Карамон  немедленно  поставил
перед братом кружку кипятка. Приподнявшись на  локте,  Рейстлин  бросил  в
горячую  воду  щепоть  сухих  листьев.  Странный,  едкий  запах   наполнил
маленькую пещеру. Морщась, Рейстлин отхлебнул горького зелья и начал  свой
рассказ.
     - В Век Мечтаний, когда члены моего Ордена пользовались  уважением  и
почетом по всему Кринну, Башен Высшего Волшебства  было  пять...  -  Голос
мага  дрогнул:   упоминание   о   Башнях   вновь   пробудило   мучительные
воспоминания. Карамон хмуро смотрел в каменный пол, и Танис,  от  которого
не укрылась тень, опустившаяся на близнецов, в который раз  спросил  себя,
что же могло произойти в той Башне такого, чтобы столь  сильно  переменить
жизни обоих. Он знал, что разузнавать  бесполезно.  Обоим  было  запрещено
говорить.
     Помолчав немного, Рейстлин глубоко вздохнул и продолжал:
     - Когда началась Вторая война с драконами, высшие  посвященные  моего
Ордена собрались в величайшей из Башен - в той, что в городе Палантасе - и
там создали "драконьи глаза".
     Тут его взгляд  устремился  в  пространство,  он  замолчал,  а  когда
заговорил вновь, Танису показалось, что маг пересказывал то, чему сам  был
свидетелем. Изменился даже его голос, сделавшись низким и  звучным.  И  он
более не кашлял. Карамон взирал на брата в немом изумлении.
     - Первыми, как только взошла серебряная. Солинари, в верхнюю  комнату
Башни вошли носители Белых Одежд. Затем,  обливаясь  кровью,  взошла  алая
Лунитари, и в  покой  вступили  носители  Алых  Одежд.  И  наконец,  когда
способные увидеть различили Нутари - черный диск, провал тьмы между звезд,
- в комнату вошли  носители  Черных  Одежд...  Воистину  странен  был  тот
исторический миг, когда все междоусобные распри различных ветвей Ордена на
время забылись. Подобному суждено было повториться лишь однажды -  во  дни
Проигранных Битв, но тогда этого невозможно  было  предугадать.  Мы  знали
только необходимо уничтожить величайшее Зло - и этого нам  было  довольно.
Ибо мы наконец поняли, что Зло  вознамерилось  покончить  вообще  со  всей
магией Кринна, дабы никто не мог противостоять  его  ворожбе.  Иные  среди
Черных Одежд, пожалуй, и встали бы на сторону столь могущественной силы...
- Танис видел, каким огнем горели глаза Рейстлина, - ...если бы вскоре  не
поняли, что станут не повелителями, а всего  лишь  рабами.  И  тогда  были
созданы "драконьи глаза", в ночь, когда все три луны стояли в зените...
     - ТРИ луны?.. -  тихо  переспросил  Танис,  но  Рейстлин  не  услышал
вопроса.
     - В ту ночь совершались великие подвиги волшебства,  -  продолжал  он
все тем же чужим голосом. - И такова была мощь произносимых заклятий,  что
многие не выдерживали их и валились  без  сил,  опустошенные  и  телом,  и
духом. Но  к  утру  на  своих  пьедесталах  лежали  пять  "глаз  дракона",
лучащихся светом,  клубящихся  тенями.  Все  они,  кроме  одного,  были  с
величайшими предосторожностями унесены их Палантаса - по одному  в  каждую
Башню. Они-то и помогли избавить мир от Владычицы Тьмы...
     Лихорадочный блеск погас в глазах Рейстлина. Он умолк,  ссутулился  и
забился в жестоком приступе кашля. Друзья молча смотрели на него, никак не
решаясь заговорить.
     Наконец Танис подал голос:
     - Как ты сказал? Три луны?..
     Рейстлин поднял глаза и безразлично посмотрел на него.
     - Три луны?.. - прошептал он. - Не знаю я ничего про три луны. О  чем
вообще мы разговаривали?..
     - О "драконьих глазах". Ты нам рассказывал, как они были созданы.  Но
откуда ты... - Танис осекся, видя, что маг без сил  укладывается  на  свою
тоненькую подстилку.
     - Ничего я тебе не рассказывал, - буркнул он раздраженно.  -  Что  ты
несешь?
     Танис переглянулся с остальными, и Речной Ветер отрицательно  покачал
головой, а Карамон прикусил губу и отвернулся, пытаясь  скрыть  охватившее
его беспокойство.
     - Мы говорили о "глазах  дракона",  -  сказала  Золотая  Луна.  -  Ты
собирался поведать нам, что тебе о них известно.
     Рейстлин вытер окровавленные губы.
     - Мне известно немногое, - повторил он, утомленно пожимая плечами.  -
Только  то,  что  "глаза"  были   созданы   общими   усилиями   величайших
волшебников.  И,  соответственно,  лишь  величайшие  маги   способны   ими
пользоваться.  Если  же  Оком  вздумает  повелевать  новичок,  ему  грозит
страшная опасность... Вот, пожалуй, и все.  Весь  свод  знаний  о  "глазах
драконов" пропал во дни Проигранных Битв. Говорят, два Ока погибли  вместе
со своими Башнями Высшего Волшебства - вернее, были уничтожены магами,  не
желавшими, чтобы ими завладела чернь. Когда же умерли последние  хранители
трех остальных, их след затерялся...
     Рейстлин говорил все тише и тише. Наконец, совершенно лишившись  сил,
он откинулся на свое ложе и сразу уснул.
     - Проигранные Битвы, три луны и этот странный голос... -  пробормотал
Танис. - Что к чему, непонятно!
     - А я не верю ни в одно, ни в другое, ни в третье!  -  сурово  заявил
Речной Ветер. И принялся расстилать меховые постели - Золотой Луны и свою.
     Танис собирался уже последовать его примеру, но заметил, что  Эльхана
выбралась  из  потемок  и  остановилась  над  спящим  магом,  взволнованно
заламывая пальцы.
     - "Если Оком вздумает повелевать новичок!.." - повторила она шепотом,
и голос ее был полон ужаса. - Мой отец!..
     Танис вскинул на нее глаза и внезапно все понял.
     - Ты полагаешь, твой отец мог попытаться использовать Око?
     - Боюсь, что да, - прошептала Эльхана. - Он сказал, что  сразится  со
злом один на один и заставит  его  убраться  из  нашей  страны.  Так  вот,
значит, что он имел в  виду!..  -  И  она  склонилась  над  Рейстлином.  -
Разбудите его! - приказала она. Ее темные глаза метали молнии. - Я  должна
знать!.. Разбудите его, и  пусть  он  расскажет,  в  чем  заключается  эта
"страшная опасность"!
     Карамон без лишних слов взял ее  в  охапку  и  мягко,  но  решительно
заставил отойти от спящего брата. Прекрасное лицо эльфийки  было  искажено
страхом  и  яростью;  она  была  готова  влепить  Карамону  пощечину,   но
подоспевший Танис остановил ее руку.
     - Госпожа Эльхана, будить его бесполезно, - сказал он ровным голосом.
- Он рассказал нам все, что известно лично ему. Что же  до  того,  другого
голоса, Рейстлин явно не помнит, о чем тот вещал его устами.
     - С Рейстом и раньше приключалось подобное,  -  приглушенно  пробасил
Карамон. - Просто-таки превращается в кого-то на время. Выматывает это его
ужасно, а что было - не помнит.
     Эльхана выдернула  свою  руку  у  Таниса,  черты  лица  вновь  обрели
неприступную мраморную строгость. Резко повернувшись, она пошла  к  выходу
из пещеры. Речной Ветер успел задернуть вход одеялом, чтобы свет костра не
был виден снаружи. Эльхана отбросила это одеяло резким движением, едва  не
сорвав. И вышла наружу.
     - Поспи немного, - сказал Танис Карамону.  -  Я  буду  стоять  первую
стражу.
     - Я немножко побуду с Рейстом, - ответил богатырь, расстилая  постель
подле спящего близнеца. Танис же последовал за Эльханой наружу.
     Грифоны  крепко  спали,  спрятав  головы  в  перья  и  цепко  держась
когтистыми передними лапами за кромку скалы. Полуэльф не  сразу  разглядел
Эльхану в темноте. Потом все-таки нашел ее взглядом:  она  горько  рыдала,
прислонившись к большому валуну и спрятав лицо в ладонях.
     Танис знал, что гордая дочь Сильванести никогда не простит ему,  если
узнает, что он сидел ее вот такой - беспомощной, плачущей,  несчастной.  И
он поспешно скрылся за одеялом.
     - Я буду сторожить первым! - произнес он намеренно  громко  и  только
после этого вновь вышел наружу. Приподняв одеяло, он увидел, как  Эльхана,
вздрогнув, поспешно утерла глаза.  Он,  конечно,  и  виду  не  подал,  что
заметил ее движение. Она  же  быстро  повернулась  к  нему  спиной.  Танис
медленно пошел к ней, давая девушке время собраться с мыслями.
     - В пещере так душно, - сказала она негромко. - Я вышла подышать...
     - А я -  сторожить,  -  сказал  Танис.  Помолчал  и  добавил:  -  Ты,
по-моему, очень боишься, как бы твой батюшка  вправду  не  сделал  попытки
использовать Око. Но ведь он,  наверное,  знает  его  историю.  Я  кое-что
слышал о твоем отце. Если память меня не  подводит,  он  изучал  волшебную
науку...
     - Он знает, откуда попало к нам Око, -  ответила  Эльхана.  Голос  ее
дрогнул, но она совладала с собой. - Молодой маг не ошибся, рассказывая  о
Проигранных Битвах и разрушении Башен. Он был неправ лишь в одном: в  том,
что остальные три Ока затерялись. По крайней мере одно  из  них  мой  отец
принес в Сильванести и стал его хранителем...
     - Проигранные Битвы, - сказал Танис и прислонился  к  скале  рядом  с
Эльханой. - Что хоть это было такое?
     -  Неужели  в  Квалиносте  настолько  все  позабыли?  -  Ее   взгляд,
устремленный на Таниса, был полон презрения. - Я вижу,  общение  с  людьми
совершенно превратило вас в варваров!
     - Квалиност ни при чем, - ответил он. - Это я пренебрегал  уроками  и
невнимательно слушал наставника.
     Эльхана пристально посмотрела на него, подозревая насмешку.  Но  лицо
его было совершенно серьезно, к тому же ей совсем, не хотелось,  чтобы  он
обиделся и ушел, оставив ее в одиночестве.
     - В Век Силы,  -  начала  она  свой  рассказ,  -  когда  Истар  начал
приобретать все большее могущество и все большую славу, Король-Жрец Истара
и его приближенные начали все сильнее завидовать магам, также повелевавшим
немалыми силами. По мнению священства, мир не нуждался более в волшебстве:
еще бы, ведь здесь они были не властны. Что же касается магов,  то  народ,
почитая их, никогда полностью им не доверял - даже тем, что  носили  белые
одежды. Одним словом, жрецам не составило большого труда натравить на  них
чернь, К тому же в те времена зло начало умножаться в мире, и вину за  это
жрецы возложили опять-таки на волшебников. И главными объектами  ненависти
толпы стали Башни Высшего Волшебства, средоточие всей силы  магов,  место,
где новички проходили последние, самые тяжкие и опасные  испытания.  Башни
оказались в осаде, и тогда-то, как и упомянул твой молодой друг, три ветви
Ордена во второй раз за всю свою историю сошлись вместе, чтобы  попытаться
защитить свои последние твердыни...
     - Но как же могло получиться, что они проиграли? - спросил Танис,  не
в силах поверить.
     -  И  ты,  общаясь  каждый  день  со   своим   приятелем-магом,   еще
спрашиваешь? Он могуществен, но и ему требуется отдых. И  даже  величайшим
нужно время, чтобы обновить в памяти заклинания. Вот и те древние маги - а
равных им Кринн с тех пор не видал - должны были время от времени спать  и
проводить часы за чтением своих книг. К тому же их, как и  ныне,  было  не
так уж и много. Ибо немногие отваживаются на Испытания в Башнях, зная, что
неудача означает гибель...
     - Гибель? - тихо переспросил Танис.
     - Да, - кивнула Эльхана. - Твоему другу никак не откажешь в мужестве,
ведь он решился на Испытание столь молодым.  Он  очень  храбр...  а  может
быть, непомерно честолюбив. Сам он ничего тебе не рассказывал?
     - Нет, - пробормотал Танис. - Он никогда не рассказывает об этом.  Но
продолжай, прошу тебя.
     Эльхана пожала плечами:
     - Когда стало ясно, что борьба безнадежна, маги сами  уничтожили  две
Башни, и ужасные взрывы, говорят, смели все на много миль кругом. Осталось
лишь три: Башня Истара, Башня Палантаса и  Башня  Вайрета.  Штурмовать  их
Король-Жрец не решился, опасаясь столь  же  чудовищных  разрушений.  И  он
пообещал, что позволит магам беспрепятственно покинуть Палантас  и  Истар,
если они оставят свои Башни в целости и сохранности, ибо знал, что в  ином
случае маги вполне способны были уничтожить оба города. И тогда волшебники
отправились в единственную Башню, никогда не подвергавшуюся нападениям,  -
в Башню Вайрета,  что  стоит  в  Харолисовых  горах.  Туда  они  удалились
зализывать раны и охранять ту малую искру магии, что  еще  сохранялась  на
Кринне. А волшебные книги, которые они не смогли унести  -  книг,  надобно
сказать, они накопили невероятное множество, а некоторые к  тому  же  были
защищены заклятиями, -  маги  передали  в  библиотеку  Палантаса.  И  там,
насколько о том известно моему народу, книги эти пребывают и по сей день.
     Над горизонтом взошла серебряная луна, и ее  лучи  осияли  свою  дочь
такой красотой, что у Таниса  невольно  перехватило  дыхание.  Но  как  же
холодна была эта красота!
     - А что ты можешь сказать о третьей луне? - спросил он, вглядываясь в
ночное небо и испытывая невольную дрожь. - О черной луне?..
     - Немногое, - отвечала Эльхана. - Видишь ли, луны служат для колдунов
источником силы. Белые Одежды используют Солинари, Алые Одежды - Лунитари.
Сказания утверждают, будто есть своя луна и у Черных Одежд. Но только  они
одни знают ее имя и то, как находить ее в небе.
     Рейстлин, небось, знает, подумалось Танису. По  крайней  мере,  знает
обладатель того, другого голоса. Вслух он, впрочем, говорить  об  этом  не
стал.
     - А как досталось Око твоему отцу?
     - Мой отец,  Лорак,  учился  волшебным  наукам,  -  тихо  проговорила
Эльхана, подставляя лицо лучам серебряного светила. - Потом он  отправился
в Истар, в Башню Высшего Волшебства, чтобы там пройти Испытание. Он прошел
его и остался в живых. Там-то он впервые и  увидел  Око  Дракона...  -  На
какой-то миг она умолкла, потом заговорила вновь: - То,  о  чем  я  сейчас
тебе расскажу, я никому еще не рассказывала. И  отец  не  говорил  никому,
только мне. Я решаюсь нарушить обет молчания лишь потому,  что  ты  имеешь
право знать... Знать, что ждет вас впереди. Слушай же. Во время  Испытания
Око... - Эльхана помедлила, подыскивая слова, - ...Око заговорило  с  ним.
Вернее, с его сознанием. Оно боялось  ужасного  бедствия,  которое  должно
было вскоре произойти. "Не оставляй меня здесь, в Истаре,  -  сказало  оно
ему. - Иначе я погибну, и это приведет к гибели мира". И тогда мой отец...
кто-нибудь может сказать, что он украл Око. Сам же он полагал, что спасает
его. А спустя некоторое время  Башня  Истара  была  покинута  магами;  сам
Король-Жрец пожелал в ней расположиться. Затем маги ушли и из палантасской
Башни...  -  И  Эльхана  содрогнулась:  -  История  этой   Башни   ужасна.
Палантасский Регент, ученик Короля-Жреца, явился к Башне,  чтобы,  по  его
собственным словам, запечатать ее двери. Однако все видели,  каким  алчным
взором окидывал он прекрасную Башню, ибо легенды о ее чудесах -  добрых  и
злых - ходили  по  всему  Кринну.  И  вот  старейшина  Белых  Магов  запер
серебряным ключом золотые, чудесной ковки ворота. И  Регент  уже  протянул
руку, желая скорее заполучить ключ, но в это время в окне  верхнего  этажа
появился  один  из  Черных  Одежд.  Он  крикнул:  "Эти  ворота   останутся
запертыми, а залы Башни - пустыми, пока властелин прошлого и  будущего  не
возвратится во всей силе!" И с этими словами злой волшебник бросился вниз,
прямо на острые прутья ворот. И когда они уже пронзали  черную  ткань  его
одежд, он заклял Башню страшным заклятием.  Когда  же  его  кровь  потекла
наземь, ворота, выкованные из золота и серебра,  скорчились  и  почернели.
Прекрасная Башня, белая с алым, померкла и стала подобна  серому  льду,  а
черные минареты и вовсе рассыпались в прах. Надо ли говорить, что Регент и
все пришедшие с ним в ужасе разбежались!  По  сей  день  никто  так  и  не
отважился не то что проникнуть в Башню, но даже  и  подойти  близко  к  ее
воротам... Вот после того события мой отец и принес Око в Сильванести.
     - Но ведь наверняка твой отец, прежде чем взять Око, хоть  что-нибудь
о нем разузнал, - настаивал Танис. - Например, как с ним управляться...
     - Может, и так, но об этом он не  говорил  мне  никогда,  -  ответила
Эльхана устало. - Я ничего больше не знаю. А теперь мне нужно отдохнуть...
Спокойной ночи, - сказала она Танису, не глядя на него.
     - Спокойной ночи, госпожа Эльхана,  -  ответил  он  негромко.  -  Спи
спокойно и не беспокойся ни о чем. Твой отец  мудр  и  многое  пережил.  Я
уверен, с ним ничего не случилось.
     Эльхана хотела было молча пройти  мимо  него,  но  расслышала  в  его
голосе искреннее сочувствие и помедлила, а потом проговорила так тихо, что
ему пришлось подойти к ней вплотную:
     - Хотя он и прошел Испытание, он не был так силен в магии,  как  твой
друг. И если он решил, что Око - наша последняя надежда, боюсь, он...
     Ее голос задрожал и сорвался.
     - У гномов есть поговорка... - Почувствовав, что непреодолимая  грань
между ними исчезла, Танис бережно обнял ее за плечи  и  притянул  к  себе,
стараясь утешить. - Они говорят: "Одолжишь  беду  -  отдашь  с  приварном,
замешанным на печали". Не беспокойся ни о чем: мы ведь с тобой.
     Эльхана не ответила. Она  позволила  себе  лишь  несколько  мгновений
подле него, а потом высвободилась из его рук и пошла ко входу к пещеру. Но
у самого входа остановилась и оглянулась назад.
     - Ты волнуешься за своих друзей, оставшихся в Тарсисе, - сказала она.
- Не волнуйся более. Они благополучно выбрались из города;  сейчас  они  в
безопасности. Кендер, правда, некоторое время  был  близок  к  смерти,  но
выжил. Они отправились к Ледяной Стене - разыскивать другое Око Дракона.
     Танис так и ахнул:
     - Откуда ты знаешь?..
     Эльхана покачала головой:
     - Я сказала тебе все, что я имею право сказать.
     - Эльхана! - спросил он строго. - Откуда ты знаешь?
     Ее бледные щеки окрасил румянец.
     - Я... я подарила рыцарю Камень-Звезду, - запинаясь, выговорила  она.
- Он, конечно, понятия не имеет ни о заключенной в нем силе, ни о том, как
с ним обращаться. Собственно, я даже не  знаю,  почему  я  так  поступила,
только...
     - Только - что? - спросил Танис, беспредельно изумленный ее словами.
     - Он... вел себя так мужественно и благородно.  Он  рисковал  жизнью,
защищая меня. А ведь он не знал, кто я такая. Он делал это просто  потому,
что я попала в беду и нуждалась в помощи. И... - ее глаза замерцали,  -  и
он плакал, когда драконы убивали людей. Я еще ни  разу  не  видела,  чтобы
взрослый мужчина плакал. Мы не проливали слез даже  тогда,  когда  драконы
вынудили нас покинуть родную  страну.  Наверное,  мы  забыли,  как  это  -
плакать...
     И, как  бы  поняв,  что  слишком  разоткровенничалась,  она  поспешно
отдернула одеяло и скрылась в пещере.
     - Во имя всех Богов!.. - выдохнул Танис.
     Подумать только, Камень-Звезда! Какой редкостный, бесценный  подарок!
Ими обмениваются эльфийские влюбленные, когда судьба их разлучает, и Камни
связывают воедино их души. Это позволяет улавливать все чувства любимого и
в час нужды делиться с ним силой. Но Танис, проживший уже немало  лет,  ни
разу не слышал, чтобы Камень-Звезда был подарен человеку. Что он делает  с
человеком, как действует на него?.. И потом, Эльхана никогда не  могла  бы
полюбить человека или ответить на его любовь. Наверное, решил  Танис,  это
был слепой, случайный порыв. Она была так одинока... так напугана...  Нет,
добром это не кончится. Разве только  что-нибудь  решительно  изменится  в
самой природе эльфов. Или в душе Эльханы.
     И, как ни радовался Танис тому, что друзья его были живы  и  здоровы,
сердце его сжимало дурное предчувствие. И страх за Стурма...

                      9. СИЛЬВАНЕСТИ. ВХОЖДЕНИЕ В СОН

     ...Третий день путешествовали они на крыльях грифонов, летя навстречу
рассвету. И было похоже, что они оторвались-таки от преследователей - хотя
Тика, чьей обязанностью было следить за "тылом", утверждала, что  все  еще
видит черные точки на горизонте. Так или иначе, в тот вечер, когда  солнце
садилось у них за спиной, впереди заблестела река,  известная  под  именем
Тон-Талас - Река Властелина. Испокон  веку  она  отделяла  Сильванести  от
внешнего мира.
     Танис был немало наслышан о  чудесах  и  красотах  древнейшей  Родины
Эльфов - притом что эльфы Квалинести  без  особого  сожаления  говорили  о
стране, оставленной ими когда-то. Они не тосковали по  утраченным  чудесам
Сильванести:  напротив,  те  превратились  для  них  в  настоящий   символ
различий, возникших между двумя эльфийскими племенами.
     Эльфы Квалинести  жили  в  согласии  с  природой,  предпочитая  своим
искусством дополнять и подчеркивать ее совершенство.  Они  возводили  свои
жилища, меж стройных осин, волшебным образом покрывая их стволы золотом  и
серебром. Сами же их дома были сложены из мерцающего  розового  кварца,  и
дикой природе вовсе не возбранялось жить с ними бок о бок.
     А  вот  народу  Сильванести  были  более  по  душе   разнообразие   и
неповторимость. И поскольку, по их мнению, этих качеств  окружающему  миру
явно недоставало, они его переделывали  на  свой  вкус.  Терпения,  как  и
времени, у них было в достатке, ибо что такое столетие для эльфа, чей  век
измеряется многими сотнями лет? Не мелочась, они переделывали целые  леса,
пересаживая и  заботливо  подстригая  деревья,  превращая  дикие  дебри  в
невообразимо прекрасные, фантастические сады.
     Понятия "возводить дом" у них также не существовало. Свои жилища  они
скорее ваяли, придавая мраморным скалам, которыми изобиловала  их  страна,
столь удивительные и  странные  формы,  что  даже  гномы,  непревзойденные
мастера, отправлялись в тысячемильные путешествия только затем,  чтобы  на
них посмотреть, - благо было это в те времена, когда народы Кринна еще  не
затворялись один от другого. И, если верить легендам,  люди,  забредшие  в
чудесные сады Сильванести, не находили в  себе  сил  их  покинуть:  так  и
оставались в них навсегда, плененные магией красоты.
     Обо всем этом Танис, разумеется, знал лишь понаслышке, ибо со времени
Братоубийственных Войн никто из племени Квалинести на древней прародине не
бывал. А уж людей, по слухам, в Сильванести перестали пускать еще за сотню
лет до того.
     - Я слышал, - сказал Танис Эльхане, пролетая  на  спине  грифона  над
вершинами осин, - что люди, забредшие в Сильванести, не могут выйти назад,
очарованные  красотой  твоей  родины.  Я  начинаю  беспокоиться  за  своих
друзей...
     Эльхана оглянулась через плечо.
     - Я всегда знала, что люди слабы, - сказала она холодно. - Однако это
уже что-то новенькое!.. Люди вправду не приходят более в  Сильванести,  но
лишь по той причине, что мы их не пускаем. Удерживать кого-либо из  них  у
себя мы ни за что бы не стали. Более того: заподозри я, что кто-то из  вас
возжелает остаться, - я не позволила бы ему проникнуть в нашу страну.
     - И даже Стурму? - не удержался он  от  вопроса,  задетый  ее  тоном.
Знать бы ему, каков будет ответ. Эльхана  обернулась  так  резко,  что  ее
длинные черные волосы больно хлестнули его по щекам. Ее лицо  побелело  до
такой степени, что кожа стала  казаться  прозрачной:  Танису  померещились
даже жилки, пульсировавшие под кожей. Темные глаза были  двумя  полночными
омутами.
     - Не смей так говорить со мной! - произнесла она сквозь зубы. Губы  у
нее были белые. - Не смей упоминать о нем!
     - Но ведь... вчера вечером... - выговорил  он,  запинаясь  и  потирая
саднившую щеку.
     - Вчерашнего вечера не было,  -  сказала  Эльхана.  -  Вчера  я  была
обессилена и испугана. Так же, как и тогда, когда я встретила Сту... этого
рыцаря. И я сожалею о том, что говорила о нем  с  тобой.  Я  сожалею,  что
упомянула о Камне-Звезде...
     - И о том, что подарила его ему? - спросил Танис.
     - Я проклинаю тот день, когда решила побывать в  Тарсисе,  -  сказала
Эльхана тихо и яростно. - Я бы предпочла никогда не видеть  этого  города.
Никогда!
     И она отвернулась, оставив Таниса наедине с его невеселыми думами...

     ...Впереди уже показалась высокая Звездная  Башня,  но  тут  грифоны,
вместо того чтобы перелететь пограничную реку, вдруг резко  устремились  к
земле,  Обеспокоенно  оглядевшись,  Танис  не  заметил  никаких  признаков
опасности. Однако грифоны продолжали быстро снижаться.
     В чем дело?.. Насколько можно  было  судить,  о  нападении  вражеских
армий на Сильванести и речи  не  шло.  Будь  поблизости  дракониды,  внизу
чернела бы испоганенная земля, а к  небу  поднимались  бы  дымки  походных
костров. Но нет: верхушки осин мирно зеленели под ними, а между ними,  там
и сям, белели великолепные мраморные строения.
     - Вперед!.. - по-эльфийски обратилась Эльхана к грифонам.  -  Вперед!
Приказываю вам лететь дальше! Мне надо в Башню!
     Но грифоны, не повинуясь команде, кругами спускались все ниже.
     - Что случилось? - спросил Танис. -  Почему  они  садятся?  До  Башни
рукой подать, так в чем дело? - И он еще раз обвел глазами округу: - Лично
я не вижу причины для беспокойства...
     - Они отказываются лететь дальше, - взволнованно, не в  силах  скрыть
тревоги, отвечала Эльхана. - А почему - не говорят. Только то, что дальше,
мол, мы должны идти сами. Не понимаю...
     Танису такой оборот дела нравился все меньше и меньше. Грифоны  имели
репутацию  существ  свирепых  и  гордых;  впрочем,  тому,  кому  удавалось
завоевать их дружбу, они служили верно и  преданно.  Эльфийские  правители
Сильванести издавна  приручали  и  использовали  грифонов.  Эти  полульвы,
полуорлы  значительно  уступали  по  размерам  драконам,  но  молниеносная
скорость в полете, грозный клюв и страшные когти, а пуще того  неукротимый
боевой дух  делали  их  соперниками,  с  которыми  приходилось  считаться.
Грифоны, насколько было известно  Танису,  не  боялись  никого  и  ничего.
Стоило вспомнить хотя бы их бесстрашный прилет в Тарсис, небо над  которым
так и кишело драконами!
     Зато теперь они  были  явно  испуганы.  Они  приземлились  на  речном
берегу, и ни приказы, ни уговоры Эльханы не могли заставить их  сдвинуться
с места. Нахохлившись, они чистили перья, упрямо отказываясь повиноваться.
     Наконец стало ясно, что  друзьям  остается  только  слезть  наземь  и
сгрузить свои припасы с их спин. Птицы с телами  львов  тотчас  развернули
могучие  крылья  и  удалились   с   угрюмым   достоинством,   к   которому
примешивалось и чувство вины.
     - Значит, быть по сему, - сказала Эльхана,  игнорируя  недоуменные  и
рассерженные взгляды спутников. - Придется идти пешком,  только  и  всего.
Здесь недалеко.
     Они стояли одни-одинешеньки на берегу, глядя на  лес  по  ту  сторону
поблескивавшей  водной  глади.  Все  молчали.   Каждый   напряженно   ждал
какой-нибудь напасти, однако все было спокойно. Перед ними был всего  лишь
осинник,   пронизанный   последними   лучами   заката.   Шепчущие    волны
выплескивались на берег. Осины еще зеленели, но вокруг было уже по-зимнему
тихо.
     - Кажется, ты говорила, твой народ покинул эти места из-за того,  что
вас взяли в осаду?.. - обратился наконец Танис к Эльхане.
     - Если тут властвуют драконы, я - овражный гном! - фыркнул Карамон.
     - Осада была!  -  пристальный  взгляд  Эльханы  обшаривал  лес.  -  И
драконов в небесах носилось не меньше,  чем  над  Тарсисом!  А  люди-ящеры
наводнили наши леса, сжигая, уничтожая...
     - Выдумки какие-то, - на ухо Речному Ветру шепнул Карамон.
     Варвар нахмурился и ответил, не спуская глаз с эльфийки:
     - Хорошо, если так. Я вот думаю, зачем она нас сюда привезла?  Уж  не
ловушка ли это?
     Карамон задумался над его  словами,  потом  беспокойно  покосился  на
брата. С самого момента отлета грифонов тот  стоял  неподвижно,  глядя  на
лес. Великан на всякий случай пошевелил меч в ножнах и придвинулся поближе
к Тике. Их руки встретились как бы  случайно.  Тика  опасливо  глянула  на
Рейстлина - и крепко сжала надежную ладонь богатыря.
     Маг все смотрел и смотрел на лес остановившимся взором...
     - Танис! - вдруг сказала Эльхана и,  не  помня  себя  от  неожиданной
радости, схватила его за плечо. - А вдруг у  него  все  получилось?  Может
быть, мой отец победил  их,  и  теперь  мы  сможем  вернуться  домой?  Ой,
Танис!.. - повторила она взволнованно. - Надо только  переправиться  через
реку, и мы  все  сразу  узнаем!  Идемте  скорее!  Переправа  вон  там,  за
излучиной...
     - Эльхана, погоди! - попробовал он остановить ее, но куда там  -  она
уже  бежала  по  ровному  травянистому   бережку,   путаясь   в   длинных,
развевающихся юбках. - Эльхана!.. Проклятье! Карамон, Речной  Ветер  -  за
ней!  Пожалуйста,  Золотая  Луна,  объясни  хоть  ты  ей,  что  надо  быть
осторожней...
     Варвар и Карамон  обменялись  многозначительными  взглядами,  но  без
разговоров побежали следом за девушкой. Золотая Луна и Тика последовали за
ними, хотя, конечно, не так быстро.
     - Неизвестно, что ждет нас в этих лесах, - пробормотал Танис.  -  Что
скажешь, Рейстлин?..
     Но маг, казалось, не  слышал  его,  и  Танис,  подойдя,  заметил  его
отсутствующий взгляд.
     - Рейстлин?.. - повторил он.
     Маг уставился на него, словно очнувшись ото сна. Он не  сразу  понял,
что к нему обращаются.
     - Что там, Рейстлин? - спросил Танис. - Что ты чувствуешь?
     - Ничего, Танис, - ответил тот.
     - Ничего? - удивленно переспросил полуэльф.
     - Непроницаемый туман, глухая стена, - прошептал маг. - Я  ничего  не
вижу сквозь нее, И ничего не чувствую.
     Внимательно  глядя  на  него,  Танис  внезапно  понял,  что  Рейстлин
обманывает. Но почему, ради чего?.. Маг хладнокровно выдержал его взгляд и
даже чуть улыбнулся тонкими губами - вижу, мол, что ты мне не поверил,  но
это меня ничуть не волнует.
     - Рейстлин, - сказал Танис негромко.  -  Что  могло  случиться,  если
Лорак, король здешних эльфов, в самом деле попытался использовать Око?
     Волшебник вновь уставился на лес.
     - Ты думаешь, это возможно? - спросил он.
     - Да, - ответил Танис. - Эльхана мне рассказала немногое, но,  по  ее
словам,  когда  Лорак  проходил  Испытание  в  Истарской   Башне   Высшего
Волшебства, это Око обратилось к  нему,  прося  спасти  его  от  грядущего
бедствия...
     - И он послушался? - спросил Рейстлин. Голос его  напоминал  шуршание
волн древней реки.
     - Да. Он забрал его и доставил в Сильванести.
     -  Значит,  это  истарское  Око,  -  прошептал  Рейстлин.  Глаза  его
сузились, он вздохнул, и в этом вздохе были жажда и страсть. - Я мало  что
знаю о "глазах дракона", - проговорил он спокойно. - Но вот  что  я  скажу
тебе, Полуэльф: ни один из нас не  выйдет  из  Сильванести  без  шрама  на
сердце. Если мы вообще выйдем оттуда...
     - О чем ты? Какая опасность нам угрожает?
     - Какая разница, что за опасность я там учуял? - и Рейстлин  скрестил
на груди руки, спрятанные в широкие рукава одеяния. - Все равно мы  должны
войти в Сильванести, и ты об этом знаешь не хуже меня. Или ты предпочел бы
упустить шанс завладеть Оком?..
     - Но почему все-таки не сказать, что за опасность ты видишь? -  начал
Танис сердито. - Мы бы хоть знали, чего ждать, и заранее приготовились...
     - Ну так готовься, - еле слышно прошептал  Рейстлин  и,  отвернувшись
прочь, пошел по берегу в ту сторону, куда скрылся его брат.

     Вечерняя заря уже догорала, когда друзья  оказались  наконец  на  том
берегу. Ночная тьма постепенно окутывала легендарные леса  Сильванести,  и
тени, залегшие между деревьями, чем-то напоминали темную  воду,  журчавшую
под килем их лодки.
     Переправа  шла  медленно.  Покрытая   замысловатой   резьбой   лодка,
соединенная с обоими берегами сложной системой канатов, на  первый  взгляд
была в отменном состоянии. Но  как  только  они  оттолкнулись  от  берега,
выяснилось, что канаты подгнили, да и лодка принялась разваливаться  прямо
на  глазах.  Более  того,  сама  река,  казалось,  стала  меняться.  Вода,
сочившаяся    внутрь    лодки    сквозь    многочисленные    щели,    была
красновато-коричневого цвета и слабо, но явственно попахивала кровью...
     Когда же они достигли наконец противоположного берега  и,  выбравшись
из лодки, начали выгружать вещи - истлевшие канаты оборвались,  и  быстрое
течение мигом утащило лодочку прочь. И тут же  погасли  последние  отсветы
зари. Ночь сомкнулась над Сильванести. И какая ночь! В  небе  не  было  ни
облачка, но почему-то  не  было  видно  и  звезд.  А  также  и  лун  -  ни
серебряной, ни алой. Свет исходил лишь от реки  -  призрачное,  мертвенное
сияние дрожало над нею...
     - Посвети посохом, Рейстлин,  -  сказал  Танис.  Голос  неестественно
громко отдался в мертвой тишине, царившей в  лесу.  Даже  могучий  Карамон
невольно поежился...
     - Ширак, - приказал Рейстлин, и хрустальный шарик, зажатый в  золотой
лапке дракона, вспыхнул огнем. Но и этот свет  был  бледен  и  холоден  и,
казалось, не освещал ничего -  лишь  странные  золотые  глаза  мага  с  их
зрачками в форме песочных часов.
     -  Надо  идти  в  лес,  -  сказал  Рейстлин,  и  голос  его  дрогнул.
Спотыкаясь, побрел он в темную чащу.
     Остальные еще какое-то время молча, не двигаясь, стояли на берегу. Им
было страшно. И в особенности потому, что явных причин для страха вроде бы
и не было. Казалось, волны ужаса испускала сама земля под ногами,  и  ужас
вливался в  их  тела,  заставляя  подгибаться  колени,  впиваясь  в  мозг,
обессиливая тело и дух...
     Страх, - но перед чем? Они  были  одни,  совершенно  одни.  Некому  и
нечему было пугать их. Но это-то ничто и навевало на них ужас, какого  они
еще ни разу в жизни не знали.
     - Рейстлин прав, -  с  величайшим  трудом,  стуча  зубами,  выговорил
Танис. - Нам... н-надо в лес... найти к-какое-нибудь  уб-бежище...  Идемте
за Рейстлином!
     Трясясь всем телом, он шагнул вперед, понятия не имея, последовал  ли
за ним кто-нибудь, и не особенно заботясь об этом. Он слышал, как  за  его
спиной всхлипывала Тика, а Золотая Луна  пыталась  молиться,  но  губы  не
слушались. Он слышал, как Карамон просил брата  остановиться  и  подождать
их, как вскрикнул от ужаса Речной Ветер... но все это  не  имело  никакого
значения. Надо было бежать... скорее бежать из этого жуткого места!  Туда,
где мерцал огоньком Рейстлинов посох...
     Кое-как, запинаясь на каждом шагу, он последовал за магом в  лес.  Но
стоило вступить под деревья - и страх окончательно лишил Таниса сил. Он не
мог больше сделать ни шагу. Дрожа, он  опустился  на  колени.  Потом  стал
клониться вперед, царапая пальцами землю.
     - Рейстлин!.. - надорвал он горло отчаянным воплем.
     Но маг ничем помочь ему не сумел. Последним,  что  видел  Танис,  был
огонек его посоха, медленно, все медленней и медленней падающий  наземь  -
руки Рейстлина, обмякшие, безжизненные, более не могли его удержать...

     ...Деревья. Прекрасные, удивительные деревья Сильванести. Искуснейшие
руки столетиями осторожно  и  бережно  придавали  им  форму,  превращая  в
произведения искусства.  Повсюду  кругом  Таниса  были  деревья.  Деревья,
восставшие против своих  садовников.  Живые  рощи  чудес,  ставшие  рощами
ожившего ужаса. Листья  их  мучительно  содрогались,  исходя  тошнотворным
зеленоватым мерцанием...
     Танис в ужасе озирался. Много странного и ужасного видел он  за  свою
жизнь, но подобного - еще ни разу. Это зрелище, понял  он,  было  способно
свести его с ума. Он лихорадочно крутил головой, но избавления не было. Со
всех  сторон  стояли  деревья  Сильванести.  Измененные  самым  чудовищным
образом.
     Казалось,  древесные  души  тщетно  рвались  наружу  из  тел-стволов,
подвергнутых пытке. Жуткая судорога терзала искореженные ветви.  Корчились
корни, стараясь  вырваться  из  земли  и  убежать.  Раны  стволов  обильно
кровоточили  соком.  Шорох  листьев  был  стоном  боли  и  ужаса.  Деревья
Сильванести плакали кровью.
     Куда он попал?.. Сколько времени он здесь находился?.. Танис не знал.
Он помнил лишь, как направился к  Звездной  Башне,  видимой  сквозь  ветви
осин. Он шел и шел, и  ничто  не  преграждало  ему  дорогу.  Но  потом  он
услышал,  как  завизжал  от  ужаса  кендер  -  словно  маленький   зверек,
подвергнутый  жестокой  расправе.  Тогда  он  обернулся  и   увидел,   что
Тассельхоф указывает на деревья. И Танис тоже  посмотрел  на  них,  смутно
понимая при этом, что Тассельхофу вроде бы не полагалось тут быть. Но  вот
появился Стурм, пепельно-серый от ужаса, и Лорана, плачущая в отчаянии,  и
Флинт, таращивший испуганные глаза.
     Танис обнял Лорану, и его руки явственно ощутили ее тело,  хотя  умом
он понимал, что ее здесь не было, и эта мысль заново обдала его жутью...
     Но это было еще не все. Из рощи, схожей с узилищем мучимых душ, стали
выбегать звери и набрасываться на спутников.
     И Танис выхватил меч, собираясь отбиваться, но клинок задрожал в  его
руке, а взгляд не мог вынести вида животных,  изуродованных  и  словно  бы
покинутых на разных стадиях неупокоенной смерти, в бесконечной агонии.
     А за ними, среди них, уже виднелись мириады эльфийских воинов.  Жутко
скалились   безглазые   черепа,   беспощадно   замахивались   по-эльфийски
тонкокостные руки, лишенные плоти;  в  этих  руках  сверкали  мечи,  жадно
пившие кровь. От прикосновения оружия призраки распадались и исчезали,  но
раны, нанесенные их мечами, оставались.
     Вот Карамон, схватившийся с волком, из тела  которого  росли  шипящие
змеи, вскинул глаза - и увидел прямо  перед  собой  мертвого  воина-эльфа,
замахивавшегося блестящим копьем.  Карамон  закричал,  призывая  брата  на
помощь.
     - Аст кираннан кайр Сот-арн, Сух кали Яларан! - прозвучало заклинание
Рейстлина. Огненный шар слетел с пальцев мага и ударил прямо в эльфа...  и
ничего не произошло. Копье, занесенное с нечеловеческой  силой,  пропороло
доспехи Карамона, вошло в тело и пригвоздило богатыря к дереву.  Воин-эльф
рванул копье на себя, и Карамон  осел  наземь.  Его  кровь  смешивалась  с
кровью, сочившейся из ствола. Рейстлин же с яростью, удивившей его самого,
выхватил из кожаных ножен, которые он скрытно носил  на  руке,  серебряный
кинжал и метнул его в эльфа. И тот исчез, растворившись в воздухе вместе с
конем. Но Карамон остался лежать на земле: его руку соединял с телом  лишь
тонкий лоскут плоти.
     Золотая Луна бросилась подле него на колени, пытаясь  исцелить  рану,
но молитвы замирали у нее на губах: ужас готов был поколебать ее веру.
     - Помоги, о Мишакаль!.. - взывала она. - Дай мне сил спасти друга...
     И страшная рана все-таки затянулась. Кровь еще  сочилась,  стекая  по
руке Карамона, но смерть  выпустила  богатыря  из  когтей.  Рейстлин  тоже
припал на колени подле брата и хотел что-то  сказать  ему,  но  неожиданно
умолк на полуслове. Он смотрел мимо Карамона, во тьму между деревьями,  и,
судя по всему, не верил собственным глазам.
     - Ты!.. - прошептал он наконец.
     -  Кто  там?  -  слабым  голосом  спросил  Карамон:  голос  Рейстлина
прерывался от ужаса  и  волнения.  Великан  тоже  попытался  вглядеться  в
зеленые сумерки, но ничего не увидел. - С кем это ты?..
     Рейстлин не ответил ему, занятый совсем другим разговором.
     - Мне нужна твоя помощь, - проговорил он сурово. - Как и раньше!
     И Карамон увидел, как  его  брат-близнец  вытянул  руку,  словно  над
пропастью, и ужас охватил его, неведомо почему.
     - Не надо, Рейст!.. - вскрикнул он, в  отчаянии  цепляясь  за  брата.
Рейстлин опустил руку.
     - Наш договор остается в силе.  Что?  Ты  требуешь  еще  большего?  -
Рейстлин на мгновение умолк, потом вздохнул: - Что тебе нужно? Назови!
     Он  нестерпимо  долго  прислушивался  к  далекому  голосу.   Карамон,
глядевший  на  него  с  любовью,  беспокойством  и  мукой,   увидел,   как
металлически-желтое лицо брата  покрыла  смертельная  бледность.  Рейстлин
закрыл глаза и сглотнул, словно в  рот  ему  попал  отвратительно  горький
травяной настой от кашля. Потом он склонил голову:
     - Я согласен.
     И Карамон закричал от ужаса, внезапно увидев, что  одежды  Рейстлина,
алые одежды  сторонника  Равновесия,  потемнели,  сделались  малиновыми...
потом кроваво-красными... и наконец - черными.
     - Я согласен, - повторил Рейстлин уже спокойнее. - Согласен  при  том
условии, что изменение будущего станет возможно. Что мы должны  для  этого
сделать?
     Он снова прислушался. Карамон застонал, стискивая его руку.
     - Но как нам добраться до Башни живыми?  -  спросил  Рейстлин  своего
невидимого наставника. И вновь весь обратился в слух, затем  кивнул.  -  А
мне будет дано то, в чем я нуждаюсь? Что ж, хорошо. И доброго пути тебе  -
если только он может быть добрым, твой темный путь...
     И Рейстлин, шелестя черными одеяниями, поднялся.  И,  пропустив  мимо
ушей всхлипывания Карамона и полный ужаса вскрик Золотой Луны,  увидевшей,
что с ним сталось,  маг  пошел  разыскивать  Таниса.  Полуэльф  прижимался
спиной к дереву, отбиваясь от целого войска неупокоенных.
     Рейстлин невозмутимо сунул руку в кошель и вытащил клочок  кроличьего
меха и небольшую янтарную палочку.  Потерев  то  и  другое  о  свою  левую
ладонь, он простер правую руку и проговорил:
     - Аст кираннан кайр Гадурм Сот-арн, Сух кали Яларан.
     Молнии сорвались с его пальцев и, пронесшись в  зеленоватом  воздухе,
поразили  эльфийское  войско.  И  на  сей  раз  оно  растаяло  без  следа.
Обессиленный Танис прислонился к дереву.
     Рейстлин  вышел   на   середину   поляны,   окруженной   скрюченными,
страдающими деревьями.
     - Все сюда! - приказал он спутникам.
     Танис помедлил: призрачное воинство снова замаячило  у  края  поляны.
Мертвые готовы были напасть, во Рейстлин вскинул руку, и они остановились,
с налету ударившись в незримую стену.
     - Все сюда, ко  мне,  -  повторил  маг.  Изумление  друзей  не  знало
предела: впервые со  времени  Испытания  Рейстлин  не  шептал,  а  говорил
нормальным голосом. - Поспешите! - добавил он, видя их  замешательство.  -
Они не нападут: они боятся меня. Но я не могу удерживать их бесконечно.
     Танис подошел к нему первым. Полуэльф был ранен в голову, кровь текла
по лицу. Золотая Луна помогла подняться Карамону: богатырь с  перекошенным
от боли лицом сжимал больную руку здоровой. Постепенно, по одному, подошли
и все остальные. Наконец вне круга остался только Стурм.
     - Я всегда знал, что этим все кончится, - выговорил он медленно. -  Я
скорее умру, чем воспользуюсь твоей защитой, Рейстлин.
     С этими словами рыцарь повернулся и зашагал в лес. Танис  видел,  как
предводитель неупокоенных повелительным  жестом  отправил  следом  за  ним
часть своего войска. Полуэльф бросился  было  на  выручку  другу,  но  был
вынужден остановиться: чья-то  рука  с  удивительной  силой  стиснула  его
плечо.
     - Оставь его, - сурово промолвил маг. - Не  то  погибнем  мы  все.  Я
должен сообщить вам кое-что важное, а времени мало. Слушайте же. Мы должны
непременно проложить себе путь  через  этот  лес  к  Звездной  Башне.  Нам
придется пройти путем смерти,  ибо  против  нас  ополчатся  все  чудовища,
которых когда-либо порождали капризы спящего разума... Знайте: мы  угодили
в сон, кошмарный сон, приснившийся Лораку. А теперь с  ним  смешиваются  и
наши собственные кошмары. Знайте также, что  мы  увидим  образы  будущего,
которые  могут  помочь  нам,  а  могут  и  помешать.  Помните,  тела  наши
бодрствуют, а сознание спит. Так что смерть существует лишь в  воображении
- пока мы в нес не поверим.
     - Но почему мы не можем просто проснуться? - гневно спросил Танис.
     - Потому что Лорак совершенно уверен, что его сон - это явь. А  вы  и
сами толком не знаете, наяву  это  или  во  сне.  Вот  когда  мы  убедимся
окончательно и бесповоротно, что это - сон, тогда и проснемся.
     - Но если все так, - сказал Танис, -  и  ты  убежден,  что  это  сон,
почему ты-то не просыпаешься?
     - Может быть, - улыбнулся Рейстлин, - я просто не хочу.
     - Не понимаю!.. - выкрикнул Танис в отчаянии.
     - Поймешь, - мрачно предрек маг. - Или погибнешь,  и  в  этом  случае
тебе будет уже все равно.

                    10. СОН НАЯВУ. ВИДЕНИЯ БУДУЩЕГО

     Не обращая внимания на полные ужаса взгляды друзей, Рейстлин  подошел
к брату - тот стоял, сжимая кровоточащее плечо.
     - Я о нем позабочусь, - сказал Рейстлин Золотой Луне и рукой в черном
рукаве обнял Карамона.
     - Не надо, - просипел великан. - У тебя не хватит ей...
     Он не договорил,  с  изумлением  ощутив,  что  хилый  маг  легко  его
подпирает.
     - Теперь у меня хватит сил, Карамон, - мягко проговорил Рейстлин,  но
сама мягкость его голоса обдала  Карамона  дрожью.  -  Обопрись  на  меня,
братец.
     И Карамон, измученный болью и страхом,  впервые  в  жизни  оперся  на
Рейстлина. Бок о бок они зашагали по жуткому, искалеченному лесу.
     - Что происходит, Рейст? - задыхаясь, с трудом выговорил  Карамон.  -
Почему на тебе Черные Одежды? И твой голос...
     - Не трать силы попусту, братец, - тихо посоветовал Рейстлин.
     Они все глубже удалялись в лес, и неупокоенные воины-эльфы с  угрозой
взирали на них из-за деревьев. Братья явственно видели, какой ненавистью -
ненавистью мертвых  к  живым  -  мерцали  их  пустые  глаза.  Но  к  магу,
облаченному в черные одеяния, не дерзнул  приблизиться  ни  один.  Карамон
чувствовал, как между пальцами его здоровой руки капля за  каплей  сочится
кровь, горячая и густая.  Вместе  с  кровью  постепенно  уходит  и  жизнь.
Карамон слабел с каждой каплей, падавшей на осклизлые, мертвые листья  под
ногами. Зато его  собственная  тень  становилась  все  чернее  и  гуще  и,
казалось, обретала собственную жизнь.  Или  это  разыгралось  воображение,
подстегнутое лихорадкой от раны?..

     Танис все-таки  бросился  на  поиски  Стурма.  И  нашел  его:  рыцарь
отбивался от целой ватаги мерцающих призраков.
     -  Это  сон!..  -  крикнул  Танис  Стурму,  яростно  фехтовавшему   с
неупокоенными. Те, которых касался его меч, исчезали, но  лишь  для  того,
чтобы вновь возникнуть в другом месте. Полуэльф выхватил меч и бросился на
помощь другу.
     - Чепуха! - буркнул рыцарь. И  тотчас  ахнул  от  боли:  в  руку  ему
воткнулась стрела. Рана, благодаря кольчуге, оказалась неглубока, но кровь
так и хлынула.  -  Это,  по-твоему,  сон?..  -  сказал  Стурм,  выдергивая
окровавленный наконечник.
     Танис прыгнул вперед, стараясь  прикрыть  Стурма  и  дать  ему  время
остановить кровь.
     - Рейстлин сказал нам... - попробовал он объяснить, но Стурм не  стал
слушать:
     - Рейстлин! Ха!.. Да ты посмотри только на его одежды, Танис!
     - Тогда скажи, откуда ты-то взялся здесь, в Сильванести? - растерянно
спросил Танис, и ему показалось, что спорил он с самим собой.  -  Тебя  не
было с нами. Эльхана сказала, что вы отправились к Ледяной Стене...
     Рыцарь только пожал плечами:
     - Может быть, я был послан вам на помощь.
     Вот теперь это точно сон, сказал себе Танис. Сейчас я проснусь...
     Ничто не переменилось.  Эльфы  были  по-прежнему  перед  ним,  и  ему
по-прежнему приходилось сражаться. А что, если Стурм прав  и  Рейстлин  им
солгал? Он ведь солгал и тогда, когда они только собирались войти  в  этот
лес. Но почему? С какой целью?..
     И внезапно Танис понял. Око! Око Дракона!
     - Надо непременно попасть в Башню прежде Рейстлина!..  -  крикнул  он
Стурму. - Я знаю, за чем охотится маг!..
     Рыцарь только кивнул - ни на что большее у него не было  ни  времени,
ни сил.
     Они рубились. Рубились за каждый дюйм, медленно  продвигаясь  вперед.
Время от времени им удавалось потеснить  неупокоенных,  но  те  немедленно
возвращались, и число их все возрастало. При этом Танис  смутно  сознавал,
что время, должно быть, не стояло на месте, но долго или коротко  все  это
длилось ни малейшего понятия он не имел. В какой-то миг  сквозь  удушающую
зеленоватую мглу пробились солнечные лучи и сразу  же  скрылись.  Драконьи
крылья ночи снова распростерлись над Сильванести...
     Тьма уже сгущалась вновь, когда Стурм  и  Танис  заметили  Башню.  Ее
беломраморные стены неясно мерцали посреди поляны. Башня смотрела в  небо,
точно костяной палец, воздетый к звездам из могилы...
     Завидев перед собой Башню,  они  бегом  бросились  к  ней.  Оба  были
измотаны до предела, но ни тому, ни другому не хотелось оставаться в  этих
кошмарных лесах после наступления темноты. Неупокоенные воители, видя, что
добыча готова была ускользнуть, с криками ярости устремились в погоню.
     Танис мчался во всю прыть, и легкие, казалось, вот-вот разорвутся  от
боли. Стурм бежал впереди, рубя призраки, которые вставали у них на дороге
и пытались остановить их. У самой двери Башни Танис почувствовал, как  его
ногу обвил древесный корень, высунувшийся  из  земли.  Полуэльф  со  всего
разбега растянулся на земле.
     Он отчаянно пытался освободиться, но корень держал  мертвой  хваткой.
Какой-то эльфийский воин - лицо его было перекошено чудовищной гримасой  -
уже занес копье, намереваясь пригвоздить  Таниса  к  земле.  Однако  копье
неожиданно  выпало  из  руки:  мерцающее  тело  пронзил  неведомо   откуда
взявшийся меч. Вскрикнув, эльф исчез.
     Танис вывернул шею, силясь разглядеть своего спасителя. Над ним стоял
незнакомый воин... или все-таки знакомый? Вот он стащил с головы шлем.  На
Таниса смотрели карие глаза: это был... это была...
     - Китиара! - ахнул он потрясенно. - Ты здесь! Как? Почему?..
     - Да вот прослышала, что ты тут пропадаешь, - с обычной своей  кривой
и  очаровательной  улыбкой  ответила  Китиара.  -  И,  похоже,  я  вовремя
подоспела? - Она дала ему руку, он ухватился за нее,  чтобы  подняться,  и
все сомнения в ее реальности покинули его: рука была из плоти и крови. - А
кто это там, впереди? - спросила Китиара. - Неужели  Стурм?  Вот  здорово!
Прямо как в добрые старые времена. Ну что, пошли в Башню?
     И звонко расхохоталась, видя его изумление.

     Речной Ветер в одиночку отбивался от полчищ неупокоенных  эльфов.  Он
знал, что не продержится долго. Но потом прозвучал знакомый боевой клич...
что это? Речной Ветер вскинул глаза и увидел своих соплеменников - кве-шу.
Он приветствовал их радостным криком... И, к ужасу своему, увидел, что они
целятся из луков... в него.
     - Нет! - крикнул он на языке кве-шу. - Разве вы не узнаете меня?  Это
же я, Реч...
     В ответ запели тетивы, и он  почувствовал,  как  в  его  тело  входит
стрела за стрелой.
     - Это ты принес голубой хрустальный жезл в нашу страну! - кричали его
соплеменники. - Это ты виноват в том, что было сожжено наше  селение!  Это
ты виноват!
     - Я не хотел, - прошептал он. - Я не хотел... Простите меня...

     Тика бешено размахивала мечом, прорубаясь сквозь  мириады  эльфийских
воителей...  когда  они  неожиданно  начали  превращаться  в   драконидов!
Блестели красные змеиные глаза, длинные языки облизывали  клинки  мечей...
Юная официантка похолодела от ужаса. Споткнувшись, она налетела на Стурма.
Раздраженно обернувшись, рыцарь велел ей убираться с  дороги.  Попятившись
назад, она нечаянно толкнула Флинта. Рассерженный гном отпихнул ее прочь.
     Заливаясь слезами, сходя с ума от ужаса при виде драконидов,  которые
падали зарубленными, но тотчас вскакивали, оживая.  Тика  утратила  всякое
самообладание и принялась полосовать мечом все движущееся...
     Она пришла в себя только при виде Рейстлина, стоявшего  перед  нею  в
своих черных одеждах. Маг молча указал вниз. У ног девушки, пронзенный  ее
мечом, лежал Флинт.

     Это я завел их сюда, думал Флинт, значит, мне и расхлебывать. Я самый
старший. Я уж их отсюда как-нибудь выведу.
     Поудобнее перехватив топорище секиры,  гном  выкрикнул  боевой  клич,
вызывая на битву неупокоенных эльфов. Но те лишь засмеялись.
     Разъяренный Флинт бросился вперед... и  обнаружил,  что  окончательно
охромел. Распухшие колени невыносимо болели, а  узловатые  пальцы  дрожали
так, что Флинт с трудом удерживал свой топор. Ему не хватало воздуху. И он
понял, почему эльфы не нападали. Они попросту  ждали,  пока  старость  его
доконает.
     Едва сообразив это. Флинт почувствовал, что мысли начинают  путаться,
а глаза утрачивают зоркость. Он ощупал карман и задумался: "Куда же я  мог
сунуть проклятые очки?.." Потом перед ним возник кто-то знакомый, но  кто?
Уж не Тика ли? Безобразие, да где же наконец эти оч...

     Золотая  Луна  бежала  и  бежала  между  скрюченными,   искореженными
деревьями. Она была совсем одна,  она  заблудилась.  Она  тщетно  пыталась
отыскать друзей. Где-то далеко  гремели  мечи  и  слышался  голос  Речного
Ветра: он звал ее. Но потом его голос  оборвался,  сменившись  мучительным
предсмертным хрипом. И  она  бросилась  вперед,  не  разбирая  дороги,  не
замечая колючих кустов, чьи шипы в кровь изодрали и руки  ее,  и  лицо.  И
наконец  она  нашла  Речного  Ветра...  Он  неподвижно  лежал  на   земле,
пронзенный множеством стрел. Она узнала эти стрелы.
     Подбежав, она упала подле него на колени.
     - Мишакаль, о Мишакаль!.. Помоги!..
     Никакого ответа. Лицо Речного Ветра оставалось пепельно-серым, краски
жизни  не  спешили  возвращаться  к  нему.  Остановившиеся  глаза  неживым
взглядом смотрели в зеленоватое небо...
     - Где же вы. Боги? Почему вы молчите? Заклинаю вас, исцелите  его!  -
взывала Золотая Луна. И наконец все поняла. - Нет!.. -  закричала  она.  -
Меня, меня наказывайте! Это я сомневалась! Это я задавала вопросы! Но ведь
я видела Тарсис! Я видела, как  убивали  детей!  Боги,  Боги,  как  же  вы
допустили такое?! Я пытаюсь  веровать,  но  как  же  не  усомниться,  видя
подобное!.. Наказывайте меня, не его...
     Горько плача, склонилась она над телом любимого мужа. Она не  видела,
как воины-эльфы окружили ее...

     Завороженный жуткими чудесами,  творившимися  кругом,  Тассельхоф  на
минуточку сошел с тропы, но тем не  менее  его  друзья  тотчас  ухитрились
потеряться. Зато неупокоенные не обращали на него  никакого  внимания.  Их
притягивал и питал страх; а Тас не боялся.
     Почти целый день кендер бродил по  лесу,  но  затем  вышел  к  дверям
Звездной Башни. И тут его беззаботной прогулке наступил  внезапный  конец.
Друзья нашлись: по крайней мере один.
     Тика прижималась спиной к запертой двери, не на жизнь,  а  на  смерть
сражаясь в полчищами каких-то уродливых, поистине кошмарных  существ.  Тас
понял: надо скорее открыть эту дверь,  иначе  ей  не  спастись  Маленький,
юркий, он легко  проскочил  между  сражавшимися  и  занялся  замком.  Тика
беспорядочно размахивала мечом, удерживая эльфов на расстоянии.
     - Скорее, Тас! - крикнула она, ловя ртом воздух.
     Замок оказался на удивление прост.  Настолько  прост,  что  Тас  даже
задумался - и зачем было вообще его устраивать?..
     - Я сейчас, секундочку! - бодро пообещал он. Но только  взял  в  руки
отмычку, как что-то наподдало ему сзади. - Эй, осторожнее!  -  раздраженно
бросил он через плечо. Потом обернулся... и в ужасе замер. Тика лежала  на
земле, се рыжие кудри слиплись от крови... - Нет! - разом  потеряв  голос,
прошептал кендер. - Только не Тика!..
     А может быть, она просто ранена? Может быть, если удастся затащить ее
в Башню, кто-нибудь сумеет ей помочь?.. У Таса дрожали руки, перед глазами
все плыло - слезы слепили его. Надо спешить, спешить изо всех сил. Что  же
он не открывается, этот замок!.. Ведь он так прост!..
     В отчаянии Тас дернул отмычку... и почувствовал легкий укол в  палец.
Замок щелкнул, дверь Башни начала  медленно  раскрываться,  но  Тассельхоф
видел только свой палец, на котором поблескивала крохотная капелька крови.
Из замка торчала тонкая золотая иголочка. Простой замок. И  в  нем  совсем
простенькая ловушка. В которую он и попался. Уже чувствуя, как разливается
по жилам смертоносный жар начавшего действовать яда, он посмотрел  вниз  и
увидел, что опоздал. Тика была мертва.

     Рейстлин  с  братом  благополучно  пересекли  лес.  Карамон  со   все
возраставшим изумлением следил за тем, с какой легкостью Рейстлин  отгонял
прочь  нападавшие  на  них  злобные   существа.   Иногда   он   разил   их
удивительными, неслыханной  силы  заклятиями;  в  других  случаях  хватало
простого напряжения воли.
     С Карамоном Рейстлин был необыкновенно добр и заботлив. День  угасал,
и ослабевший великан все чаще останавливался  передохнуть.  К  наступлению
сумерек он едва переставлял ноги, тяжело опираясь  на  плечо  брата.  Силы
покидали его. А вот Рейстлин, напротив, делался все сильнее.
     И вот, когда ночные тени  милосердно  прикончили  жалкий  зеленоватый
свет дня, близнецы добрались  до  Башни  и  остановились  у  ее  подножия.
Карамона лихорадило от боли.
     - Дай я присяду, Рейст, - проговорил он. - Передохну чуток...
     - Конечно, братец, присядь,  -  мягко  отвечал  Рейстлин.  И  бережно
усадил Карамона у жемчужной  стены  Башни.  Потом  отступил  на  шаг.  Его
блестящие глаза были холодны и спокойны. Он сказал:
     - Прощай, Карамон.
     Тот уставился на брата, не веря собственным  ушам.  В  сторонке,  под
деревьями, стояли неупокоенные эльфы, следовавшие за близнецами неотлучно,
хотя и на  почтительном  расстоянии.  Поняв,  что  маг,  сдерживавший  их,
собирался уйти, они придвинулись ближе...
     - Неужели ты бросишь меня здесь, Рейст? - медленно выговорил Карамон.
- Я же не смогу драться. Я Так ослаб! Я без тебя пропаду...
     - Вполне вероятно, братец, вполне вероятно, -  ответил  волшебник.  -
Но, видишь ли, ты мне больше не нужен. Вся твоя сила - во мне. И теперь  я
таков, каким должен был быть, не сыграй со мной злую шутку природа. Теперь
я полноценен и полон!
     Карамон смотрел на него, силясь понять. Рейстлин повернулся и зашагал
прочь.
     - Рейст!..
     Исполненный муки  крик  Карамона  заставил  мага  остановиться.  Лица
Рейстлина не было видно в потемках надвинутого  капюшона  -  только  блеск
золотых глаз.
     - Понял теперь, каково быть беззащитным и слабым? - спросил он  тихо.
И пошел дальше - ко входной двери Башни, где лежали в траве трупы  Тики  и
Таса. Не останавливаясь, Рейстлин  перешагнул  через  мертвого  кендера  и
исчез в темноте.

     Выскочив к Башне, Стурм, Танис и Китиара увидели у ее подножия чье-то
тело:  призрачные  воины  уже  окружили  упавшего  и,  вопя,  замахивались
ледяными клинками.
     У Таниса остановилось сердце. Он закричал:
     - Карамон!..
     - Где его брат, хотел бы я знать?  -  сказал  Стурм  и  покосился  на
Китиару. - Похоже, бросил его умирать!
     Все вместе они бросились на помощь богатырю. Мечи  Стурма  и  Китиары
разогнали эльфов, а Танис склонился над израненным Карамоном.
     Умирающий великан поднял глаза... Он мало что видел  сквозь  кровавую
пелену, но Таниса  все  же  узнал.  Собрав  последние  силы,  захлебываясь
кровью, он выговорил:
     - Присмотри за Рейстлином, Танис... Я ведь  больше  не  смогу  о  нем
позаботиться. Береги его...
     - Беречь?.. ЕГО? - в ярости выкрикнул Танис. -  После  того,  как  он
тебя здесь бросил?
     Карамон обмяк в его объятиях, устало закрывая глаза.
     - Нет, Танис... - прошептал он. - Это я велел ему уходить...
     И голова богатыря безжизненно упала на грудь.
     Ночной  мрак  сгустился  окончательно,  и  эльфы  почему-то  исчезли.
Китиара и Стурм стояли подле мертвого великана.
     - Ну? Что я тебе говорил? - резко спросил Стурм.
     - Бедный Карамон, -  прошептала  Китиара,  наклоняясь  над  телом.  -
Почему-то мне всегда казалось, что именно так  все  и  кончится...  -  Она
помолчала немного, потом тихо добавила, размышляя  вслух:  -  Значит,  наш
маленький Рейстлин и в самом деле обрел силу и могущество!
     - Ценой жизни брата, - сказал Танис.
     Китиара мельком посмотрела на него, словно не в силах взять в толк, о
чем это он. Потом пожала плечами. Она смотрела на окровавленного Карамона.
     - Бедный малыш, - сказала она негромко.
     Стурм прикрыл тело своим плащом, и  все  втроем  они  направились  ко
входу в Башню.
     - Танис, смотри... - Стурм вытянул руку.
     - Ох, только не это!.. - простонал полуэльф. - Тас!.. И Тика!..
     Тело кендера, искореженное  предсмертными  судорогами,  скорчилось  у
самого порога. Рядом  с  ним  лежала  официантка;  рыжие  кудри  запеклись
кровью. Танис опустился на колени... Одна из сумочек  кендера  раскрылась,
ее содержимое раскатилось по полу. Танис заметил блеск золота  и  подобрал
колечко эльфийской работы, сделанное в виде переплетенных  листьев  плюща.
Слезы затуманили его взор. Он закрыл руками лицо...
     Стурм взял друга за плечо:
     - Мы все равно ничем не поможем им, Танис. Надо  идти,  мы  должны  с
этим покончить! И будь что будет, но Рейстлина я...
     Нам это снится, твердил про себя Танис. Это всего  лишь  сон!..  Нет.
Это Рейстлин так говорил, А я видел, во что он превратился...
     Сейчас  я  проснусь,  приказал  он  себе,  напрягая  всю  силу  воли,
заставляя себя поверить, что это не наяву. Но когда он открыл глаза, перед
ним по-прежнему был мертвый кендер, распростертый на каменном полу.
     Стиснув кольцо в кулаке, Танис последовал за  Стурмом  и  Китиарой  в
затхлый, обросший слизью коридор. На мраморных стенах его в золотых  рамах
висели картины. Сквозь цветные витражи высоких  окон  вливался  мертвенный
свет. Когда-то здесь царствовала красота, но ее более не было и в  помине:
изменились даже картины, теперь они изображали сцены чудовищных казней...
     Потом трое воителей заметили яркий зеленый свет впереди. Источник его
находился в комнате на том конце коридора.
     И вместе со светом в лица им  било  зло,  обдавая  фальшивым,  чуждым
теплом...
     - Похоже, средоточие зла именно там, - сказал Танис. Ярость наполнила
его сердце. Ярость, горе и жажда отмщения.  Он  хотел  бежать  вперед,  но
зеленый воздух сгустился, не желая  его  пропускать:  каждый  шаг  давался
огромным усилием.
     Китиара, шедшая рядом с ним, пошатнулась, и Танис подхватил ее,  хотя
у него самого только-только  хватало  сил  двигаться.  Лицо  Китиары  было
залито потом, темные кудри прилипли к мокрому лбу, а в глазах стоял страх.
Танис впервые видел, чтобы она чего-то боялась. Стурм, отягощенный латами,
тяжело дышал, пробиваясь вперед.
     Сперва им казалось, что они совершенно остановились. Но нет: дюйм  за
дюймом они все-таки приближались к источнику зеленого  света.  Свет  резал
глаза, каждое движение давалось невероятным трудом. Они выбивались из сил.
Легкие горели, перенапряженные мышцы отказывались служить...
     Все, подумалось Танису. Больше я не смогу сделать ни  шагу...  И  тут
знакомый голос окликнул его по имени. Подняв  гудящую  голову,  он  увидел
перед собой Лорану, державшую в руках свой эльфийский меч.  Зеленый  свет,
по-видимому, на нее не действовал. Она  подбежала  к  Танису  с  радостным
криком:
     - Танталас! Ты жив!.. Я так ждала тебя... - И осеклась, заметив рядом
с ним женщину, которую Танис обнимал за талию, помогая идти.  -  Кто...  -
начала было Лорана. И вдруг, неведомо каким образом, поняла. Это  была  та
самая женщина. Китиара. Его человеческая возлюбленная. Лорана  побледнела.
Потом залилась краской.
     - Лорана, - пробормотал Танис, охваченный смущением и стыдом. Как  он
ненавидел себя за то, что причинил ей боль.
     - Танис! Стурм! - Китиара вытянула руку вперед, и ужас,  прозвучавший
в ее голосе, заставил их  вздрогнуть.  Там,  впереди,  в  залитом  зеленым
светом мраморном коридоре...
     - Дракус Тсаро, дегхниах! - нараспев произнес Стурм по-соламнийски.
     Громадный зеленый дракон просовывал голову на гибкой  шее  под  арку,
заслоняя собой свет. Имя его было  Циан  Кровавый  Губитель.  Его  считали
одним из громаднейших драконов Кринна: лишь Величайший  Алый  был  крупнее
его. Циан чуял сталь, человеческую плоть и эльфийскую  кровь.  Сверкающими
глазами уставился он на пришельцев...
     Они не могли сдвинуться с места.  Скованные  магическим  ужасом,  они
были способны лишь стоять и смотреть, как рушились мраморные стены: дракон
крушил камень с такой легкостью, точно  это  была  ссохшаяся  глина.  Циан
неотвратимо надвигался на них, разинув страшную пасть...
     Они были совершенно беспомощны перед ним. Ослабевшие руки готовы были
выронить оружие. Они готовились к смерти...
     Дракон был уже совсем рядом, когда  из  неприметной  двери  появилась
темная фигура и остановилась перед ними.
     - Это ты, Рейстлин, - сказал Стурм. - Во имя Богов! Ты  заплатишь  за
гибель брата!
     И, забыв о драконе, помня лишь  безжизненное  тело  Карамона,  рыцарь
бросился вперед, занося  меч.  Но  Рейстлин  смотрел  на  него  холодно  и
непреклонно.
     - Убей меня, рыцарь, и ты погубишь себя, да и всех остальных. Ибо моя
магия - и только она - поможет вам  одолеть  Циана  по  прозвищу  Кровавый
Губитель!
     - Остановись, Стурм! - Душу  Таниса  переполняло  отвращение,  но  он
знал, что маг был прав. Он чувствовал  силу,  исходившую  от  его  черных,
одежд. - Нам нужна его помощь...
     -  Нет,  -  покачал  головой  Стурм,  пятясь  прочь  от   подошедшего
Рейстлина. - Я уже говорил тебе: полагаться на мага -  это  не  для  меня.
Прощай, Танис:
     И прежде, чем они успели остановить его,  Стурм  обошел  Рейстлина  и
направился прямо  к  дракону.  Громадная  голова  Циана  раскачивалась  на
змеиной шее туда-сюда: его забавлял и радовал этот вызов его могуществу  -
самый первый с тех пор, как Циан покорил Сильванести.
     - Сделай же что-нибудь! - Танис схватил Рейстлина за руку.
     - Он стоит между мной и драконом, - отвечал тот. - Если  я  произнесу
заклинание, оно уничтожит обоих.
     - Стурм!.. - закричал Танис, и горестное эхо прокатилось по коридору.
     Рыцарь помедлил, прислушиваясь... но прислушивался  он  не  к  голосу
полуэльфа. В ушах у него звучала песня боевой трубы - прозрачная и чистая,
словно ветер, долетевший с заснеженных гор его родины.  Эта  песня  летела
сквозь мрак, отчаяние и смерть, наполняя сердце пронзительным счастьем.
     И Стурм ответил на зов  трубы  радостным  боевым  кличем.  Он  высоко
поднял  отцовский  меч,  чей  древний  клинок  был  украшен  изображениями
Зимородка и Розы. Серебряный лунный свет пролился в разбитое окно,  и  меч
вспыхнул, рассекая повисшую в воздухе тошнотворную зелень.
     Вновь пропела труба, и вновь Стурм ответил... только на сей  раз  его
голос дрогнул, ибо  знакомая,  чистая  мелодия  вдруг  сменилась  хриплым,
зловещим ревом рогов.
     Не может быть, сказал себе Стурм, идя навстречу дракону. Неужели  это
были вражеские рога? Неужели меня заманили в  ловушку?..  И  точно:  из-за
спины чудовища, хохоча над его простотой, выскакивали воины-дракониды...
     Стурм остановился и покрепче перехватил меч. Его руки  вспотели  так,
что  промокли  перчатки.  Дракон  был  громаден  и  непобедим.  Окруженный
бесчисленным войском, он смотрел на Стурма и кровожадно облизывался...
     У рыцаря свело судорогой мускулы живота. Все было кончено.  В  третий
раз прокричал рог - зловеще и жутко. Все  кончено.  Все  было  вотще.  Его
ждало позорное поражение и смерть. С  отчаянием  и  страхом  он  огляделся
вокруг... Где же Танис? Танис - вот кто помог бы ему. Но  полуэльфа  нигде
не было видно.  "Моя  честь  есть  моя  жизнь..."  -  начал  он  повторять
рыцарский Кодекс, но привычные слова вдруг показались ему бессмысленными и
пустыми. И потом, он ведь не был посвящен в рыцари - так какое отношение к
нему имел Кодекс?.. Он посвятил свою жизнь ложным ценностям...
     Рука Стурма, сжимавшая меч, дрогнула. Потом опустилась. Потом и вовсе
разжалась, и меч упал на пол. Стурм упал на колени и  заплакал,  по-детски
прикрывая руками голову...
     И Циан Кровавый  Губитель  оборвал  его  жизнь  одним  взмахом  лапы,
насадив тело рыцаря на сверкающий коготь. А потом брезгливо уронил его  на
пол, и визжащие дракониды  толпой  ринулись  к  еще  содрогавшемуся  телу,
намереваясь изрубить его на мелкие части...
     Но между ними и поверженным рыцарем возникло сверкающее видение:  меч
Стурма подхватил маленький воитель, чьи доспехи серебрились в лунном луче.
Лицом к лицу с драконидами стояла Лорана. По ее щекам текли слезы.
     - Прикоснитесь к нему, - сказала она, - и умрете!
     - Лорана!.. - закричал Танис и бросился к  ней,  но  на  него  тотчас
ринулись  дракониды.  Отчаянными  ударами  он   прокладывал   себе   путь,
пробиваясь к эльфийке. Но едва ему это удалось, как раздался крик Китиары.
Она звала его. Танис обернулся и  увидел,  что  ее  теснят  дракониды.  Он
промедлил всего лишь мгновение... и  увидел,  как  Лорана  упала  на  тело
Стурма, пронзенная сразу несколькими мечами.
     - Нет! - крикнул он. - Лорана!..
     К ней, скорее к ней... Но тут опять  послышался  зов  Китиары,  и  он
остановился, хватаясь за голову... Сверкнули клинки - и вот уже больше  не
было Китиары.
     Полуэльф заплакал от горя и бешенства и  понял,  что  сходит  с  ума.
Скорее бы смерть. Может, хоть она прекратит  эту  пытку.  Он  бросился  на
дракона, занося волшебный меч Кит-Канана.  В  голове  билась  единственная
мысль: убить! И умереть самому!..
     Рейстлин вырос между ним и Цианом, словно обелиск из черного камня, и
Танис упал на пол, зная, что сейчас будет убит. Он крепко  сжал  в  кулаке
маленькое золотое колечко и приготовился к смерти...
     Но маг внезапно заговорил, произнося странные, дышащие силой слова, и
в ответ раздался яростный рев дракона. Между  ними  начался  поединок,  но
Танису уже не было дела. Крепко зажмурившись, он отрешился  от  всего.  От
смерти,  от  жизни.  Лишь  одно  оставалось  реальным:  золотое   колечко,
стиснутое в кулаке...
     Танис вдруг необыкновенно отчетливо ощутил  его  прохладный,  твердый
металл. Переплетение крохотных листьев, больно врезавшихся в ладонь...
     Он еще сильнее сжал кулак. Кольцо  впилось  в  тело  Боль.  НАСТОЯЩАЯ
боль...
     Так я все-таки сплю!

     Танис  открыл  глаза.  Серебряный  свет   Солинари   заливал   Башню,
смешиваясь с алым сиянием Лунитари.  Танис  лежал  на  холодном  мраморном
полу, так крепко стиснув кулак, что  боль  вынудила  его  проснуться.  Эта
боль... кольцо! Сон!..  Разом  все  вспомнив,  Танис  вскинулся  в  ужасе,
оглядываясь кругом. Зал был пуст... если не считать еще одного человека. У
стены, надрываясь кашлем, полулежал Рейстлин.
     Танис кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел  к  магу.  Тот
вытирал окровавленные губы, и кровь была  алой,  как  лучи  Лунитари,  как
одежды, прикрывавшие тщедушное, трясущееся тело.
     Сон...
     Танис разжал наконец кулак. Там ничего не было.

                       11. ПРОБУЖДЕНИЕ. КОШМАР НАЯВУ

     Полуэльф обвел взглядом коридор... Вокруг было пусто - как  и  в  его
ладони. Не било видно ни тел его друзей, ни дракона. Сквозь пролом в стене
врывался порывистый ветер. Он шевелил алые одеяния  Рейстлина  и  гнал  по
полу опавшие листья осин. Танис подошел к  магу.  Того  не  держали  ноги;
Танис его подхватил.
     - Где все? - спросил он, встряхивая Рейстлина. - Лорана, Стурм... все
остальные? А брат твой где? Они... умерли? И дракон...
     - Дракона здесь больше нет, - сказал Рейстлин.  -  Око  отослало  его
прочь, когда поняло, что ему со мной не совладать... -  Высвободившись  из
рук полуэльфа, маг  тяжело  привалился  к  мраморной  стене.  -  Оно  было
бессильно против меня такого, каков я  был  там...  А  теперь  со  мной  и
ребенок справился бы, - добавил он с горечью И пожал плечами: - Что же  до
остальных... почем я знаю. Тебя, Полуэльф, спасла сила твоей любви. Меня -
мое властолюбие. Вот почему мы сумели преодолеть  кошмар  и  прорваться  к
реальности. Остальные же... нет, ничего сказать не берусь.
     - Значит, Карамон тоже жив, - сказал Танис. - И тоже благодаря любви.
Испуская последний вздох, он все-таки  умолял  меня  тебя  пощадить...  Но
скажи мне, маг - если мы, как ты утверждаешь, в самом деле видели  будущее
- неужели все случится именно так? И ничего нельзя изменить?..
     - Зачем спрашиваешь? - проговорил Рейстлин устало. - Подумываешь меня
прикончить? Прямо теперь?
     - Не знаю, - тихо ответил Танис. В ушах у него  звучали  предсмертные
слова Карамона. - Не знаю. Может быть.
     Рейстлин невесело усмехнулся.
     - Не трать силы попусту, - сказал он. -  Каждый  наш  поступок,  даже
этот глупый разговор, изменяет будущее. Иначе  мы  оказались  бы  простыми
пешками на игральной доске Богов. А  не  их  наследниками,  как  нам  было
обещано...  Однако  мы  еще  далеко  не  все  сделали,  -  маг  с  усилием
оттолкнулся от стены. - Надо разыскать Лорака. И Око Дракона...
     Он пошел вперед по коридору,  шаркая  ногами  от  слабости  и  тяжело
налегая на Посох Мага. Зеленого света больше не было - огонек, горевший  в
хрустальном шарике на конце посоха, одиноко сиял во тьме.
     Зеленый свет... Танис стоял посреди  коридора,  пытаясь  окончательно
освободиться от сна и отделить его  от  реальности.  Правду  сказать,  сон
казался куда реальнее всего того, что он видел перед собою  теперь.  Взять
хоть этот пролом в стене. Ведь здесь только что был дракон. Или  на  самом
деле его все-таки не было? А слепящий зеленый свет в том конце коридора?..
Теперь там было темно, к тому же стояла ночь, а  они  пустились  в  дорогу
утром, да и лун тогда не было, а теперь они светили  вовсю...  Сколько  же
дней минуло? Сколько ночей?..
     И в это время с другого конца коридора,  со  стороны  входа,  донесся
знакомый бас:
     - Рейст!..
     Маг остановился. Потом, сутулясь, медленно повернулся.
     - Братец, - прошептал он.
     Ибо в дверях -  темным  силуэтом  на  фоне  звездного  неба  -  стоял
Карамон. Живой и, судя по всему,  вполне  здоровый.  Стоял  и  смотрел  на
своего брата-близнеца.
     Потом Танис услышал, как маг негромко вздохнул.
     - Я устал, Карамон. - Рейстлин закашлялся и с трудом перевел дух. - А
нам еще столько надо совершить, прежде чем кончится этот кошмар...  прежде
чем зайдут три луны... - Рейстлин протянул тощую руку. - Помоги, брат.
     Великан судорожно всхлипнул. И побежал к брату  -  только  звякали  о
набедренник ножны меча. Вот он  обнял  Рейстлина,  и  маг  оперся  на  его
сильную руку. Вместе прошли они по зябкому  коридору  и  сквозь  пролом  в
стене вступили в ту самую комнату, где  Танис  видел  и  зеленый  свет,  и
драконов. Мучимый  дурными  предчувствиями,  Танис  направился  следом  за
братьями...
     Это был главный зал Звездной Башни - зал для  торжественных  приемов.
Танис, с детства наслышанный о его  удивительной  красоте,  оглядывался  с
любопытством. Ведь Башня Солнца в его родном Квалиносте была выстроена  по
образу и подобию здешней. Две Башни были очень похожи... и непохожи.  Одна
была полна света. В другой властвовала тьма...
     Танис посмотрел вверх. В вышину над ним  уходила  мраморная  спираль,
мерцавшая мягким жемчужным сиянием. Башня Солнца вбирала в себя  солнечные
лучи, эта  же  -  лунные.  Ее  окна  были  когда-то  забраны,  прозрачными
кристаллами, которые ловили  и  усиливали  сияние  двух  лун,  Солинари  и
Лунитари, заливая внутренний покой алым и  серебряным  светом.  Но  теперь
кристаллы были разбиты, и лучи падали в  пугающем  беспорядке:  серебряные
казались мертвенными, алые - зловеще-кровавыми...
     Невольно содрогаясь, Танис попробовал рассмотреть купол. В Квалиносте
его украшала чудесная мозаика, запечатлевшая и солнце, и созвездия, и  две
луны. Здесь же... Здесь не было ничего.  Просто  отверстие,  а  за  ним  -
чернота. Беззвездная чернота. Ни дать ни взять круглый черный диск парил в
небесах...
     Танис не успел поразмыслить, к чему бы это. Негромкий голос Рейстлина
заставил его обернуться.
     Там, в потемках, сидел  отец  Эльханы  -  Лорак,  эльфийский  король.
Просторный каменный трон был слишком широк для его изможденного тела.  Сам
же трон,  затейливо  украшенный  резными  фигурками  птиц  и  зверей,  был
когда-то великолепен. Теперь вместо  головок  животных  скалились  мертвые
черепа.
     Лорак сидел неподвижно, запрокинув голову  и  раскрыв  рот  в  немом,
отчаянном вопле. Рука его покоилась на поверхности  большого  хрустального
шара.
     - Он... жив? - с ужасом спросил Танис.
     - Да, - ответил Рейстлин. - Жив, себе на горе.
     - Но что с ним?
     - Кошмар стал для него явью, - ответил Рейстлин, указывая на шар,  на
котором лежала рука Лорака. -  Видишь?  Вот  это  и  есть  Око.  Он  хотел
подчинить его своей воле, но не совладал, и оно само  его  подчинило.  Око
призвало Циана Кровавого  Губителя  охранять  Сильванести,  а  тот  вместо
защиты решил уничтожить его и принялся нашептывать Лораку этот  кошмар.  И
Лорак так поверил ему и вдобавок до того переживал за свою страну, что сон
стал реальностью. В его-то сон мы и угодили, когда перебрались через реку.
В его - и в свой собственный. Потому что, вступив в  пределы  Сильванести,
мы тоже оказались во власти дракона...
     - Так ты знал, на что мы идем! -  Свирепея,  Танис  схватил  мага  за
плечо и заставил повернуться к себе лицом. - Ты еще там, на берегу,  знал,
что нас здесь ожидало...
     - Танис, - Карамон заставил полуэльфа убрать руку, в голосе  богатыря
прозвучало предупреждение: - Не тронь его.
     - Может быть, и знал, - Рейстлин потирал плечо. Глаза его сузились. -
А может быть, и не знал. Я не собираюсь  перед  тобой  отчитываться  ни  в
своих знаниях, ни в том, откуда я их черпаю!
     Ответить Танис не успел: его слуха достиг стон, прозвучавший где-то у
подножия трона. Бросив на Рейстлина яростный взгляд, он пошел  в  темноту,
держа меч наготове.
     - Эльхана!..
     Молодая эльфийка стояла на коленях перед неподвижным  отцом,  обнимая
его ноги и горько стеная. Она не заметила подошедшего Таниса.
     - Эльхана, - окликнул он.
     Она подняла голову, но не узнала его.
     - Эльхана, - повторил он. Девушка содрогнулась  всем  телом  и  вдруг
судорожно схватилась за его руку.
     - Полуэльф!.. - выдохнула она.
     - Как ты попала сюда? - спросил он. - Что с тобой было?
     - Я слышала, как маг объяснял, что все это - сон, -  дрожа,  отвечала
Эльхана. - И я... я так  и  не  позволила  себе  поддаться  этому  сну.  Я
бодрствовала, но ужас оказался явью!  Моя  чудесная  страна  -  во  власти
кошмара...
     Она закрыла лицо руками. Танис опустился рядом  с  ней  на  колени  и
обнял се.
     - Я стала пробираться сюда, - продолжала она. - Я шла долго...  много
дней... сквозь ужас... - Она крепко держалась за Таниса. - Дракон  схватил
меня, когда я вошла в Башню. Он притащил меня сюда,  к  отцу,  он  пытался
заставить Лорака убить меня... Но даже и в страшном сне мой отец помыслить
не мог о подобном... И тогда Циан стал  терзать  его,  насылая  видения...
видения того, что он собирался сделать со мной...
     - И ты... ты тоже видела это? - прошептал  Танис,  бережно  гладя  ее
роскошные темные волосы.
     Эльхана ответила не сразу.
     - Для меня это было не так уж мучительно, - сказала она наконец. -  Я
ведь знала, что это - всего  лишь  сон.  Но  для  моего  несчастного  отца
видения были реальностью...
     Она заплакала.
     - Уведи Эльхану в какую-нибудь комнату, где  она  сможет  прилечь,  -
кивнул полуэльф Карамону. - А мы попробуем помочь ее отцу.
     -  Не  беспокойся  обо  мне,  братец,  -  сказал  Рейстлин,   заметив
озабоченный взгляд Карамона. - Делай, как велит Танис.
     - Иди, Эльхана, - Танис помог  ей  подняться.  Измученная,  она  едва
держалась  на  ногах.  -  Есть  здесь  где-нибудь  место,  где  ты  можешь
отдохнуть? Силы тебе еще пригодятся...
     Она начала было спорить, но вскоре поняла, что он был прав.
     - Проводи меня в комнату отца, - сказала она Карамону.  -  Я  покажу,
где...
     И великан, поддерживая девушку, вместе с нею вышел из комнаты.  Тогда
Танис снова повернулся к Лораку Перед эльфийским королем,  что-то  бормоча
про себя, стоял Рейстлин.
     - Что с ним? - негромко спросил полуэльф. - Он умер?
     - Кто? - Рейстлин даже вздрогнул. Потом увидел, что Танис смотрел  на
Лорака: - А, ты о нем... Нет, не думаю. Он не умер... покамест.
     Танис понял, что все внимание мага было поглощено Оком.
     - Око все еще держит его? - спросил он беспокойно. Он тоже не в силах
был  отвести  глаз  от  предмета,  ради  которого  им   столько   пришлось
претерпеть.
     Око Дракона представляло собой внушительный, не менее  двух  футов  в
поперечнике,  хрустальный  шар.  Оно  покоилось  на   золотой   подставке,
прихотливые извивы которой, казалось, отражали истерзанное кошмаром  бытие
Сильванести. Слепящего зеленого света, источником которого недавно служило
Око, теперь не было и в помине; лишь слабый радужный отблеск пульсировал и
трепетал в его глубине...
     Руки Рейстлина так и тянулись к  шару,  но  Танис  заметил,  что  маг
тщательно избегал прикосновения. Вот он принялся плести паутину колдовских
слов, и Око окуталось едва заметным красноватым сиянием. Танис  на  всякий
случай попятился.
     -  Не  бойся,  -  прошептал  Рейстлин,  следя  за  тем,  как  угасали
красноватые отблески. - Это мое заклинание Между прочим, магия Ока все еще
действует. Я полагал, что она может иссякнуть с уходом дракона,  но  этого
не случилось. Око еще держит...
     - Лорака?
     - Нет, себя самого. Лорака оно отпустило.
     - Это ты заставил его? - спросил Танис. - Ты победил его?
     - Око не побеждено! - ответил Рейстлин резко. - Я  сумел  приструнить
только дракона, да и то мне понадобилась помощь.  Когда  Око  поняло,  что
Циан Кровавый Губитель мне не ровня,  оно  отослало  его.  Лорака  же  оно
отпустило, потому что больше не может его использовать.  Но  оно  все  еще
могущественно. Очень могущественно...
     - Скажи, Рейстлин...
     - Мне нечего больше сказать, Танис, - молодой маг закашлялся.  -  Мне
тоже надо поберечь силы...
     Таниса, однако, буквально распирали вопросы: откуда пришла помощь,  о
которой упомянул Рейстлин? И что еще было ему известно о "глазах дракона"?
Полуэльф открыл было рот, но посмотрел  в  золотые  глаза  Рейстлина  -  и
промолчал.
     - Теперь мы  можем  освободить  Лорака,  -  добавил  тот.  Подойдя  к
эльфийскому королю, он осторожно снял его руку с поверхности  шара.  Потом
длинные, тонкие пальцы мага ощупали шею страдальца, ища биение жизни. - Он
жив, - сказал Рейстлин. - Пока, по крайней мере.  Сердце  бьется,  хотя  и
слабо. Подойди, если хочешь.
     Но Танис, завороженный видом Ока, подойти не решился. Это  позабавило
Рейстлина. Он поманил полуэльфа рукой, и тот,  сделав  над  собой  усилие,
приблизился.
     - Скажи мне только одно, - проговорил он. - Может ли Око еще быть нам
полезно?
     Рейстлин долго не произносил ни слова... Потом еле слышно ответил:
     - Да. Если мы осмелимся...
     В это время Лорак содрогнулся, втянул в себя  воздух  -  и  закричал.
Тонкий, воющий крик был  ужасен.  Руки,  костлявые  руки  живого  скелета,
судорожно царапали воздух.  Он  не  открывал  глаз.  Танис  попытался  его
успокоить, но безуспешно. Лорак кричал, пока в легких не кончился  воздух,
а затем продолжал кричать беззвучно.
     - Отец!.. - услышали они голос Эльханы. Она вновь появилась в  дверях
зала и, оттолкнув Карамона, бросилась к Лораку. Подбежав, она схватила его
исхудалые руки и, целуя их, с плачем стала умолять его:
     - Отдохни, отец! - повторяла она снова и снова.  -  Кошмар  кончился,
дракона больше нет! Усни, отец!..
     Но он кричал и кричал.
     - Во имя Богов!.. - сказал подошедший Карамон. Он был  бледен.  -  Эк
его!..
     - Отец... отец... - молила Эльхана. И постепенно любимый голос дочери
пробился сквозь пелену колдовских снов, все еще туманивших  разум  Лорака.
Мало-помалу его крики сменились всхлипыванием, исполненным  ужаса.  И  вот
наконец, как бы  страшась  того,  что  могло  предстать  его  взгляду,  он
приподнял веки.
     - Эльхана, дитя мое!.. Ты жива!.. - Он  протянул  трясущуюся  руку  и
коснулся ее щеки. - Не может быть! Я видел, как ты умирала...  Ты  умирала
передо мной сотни раз, и с каждым разом все мучительнее и  страшнее...  Он
убивал тебя, Эльхана. Он хотел, чтобы я тебя убил. Но я не мог... Не  мог,
хотя мне приходилось убивать... - Тут  он  заметил  Таниса,  и  глаза  его
широко распахнулись, вспыхнув ненавистью: - Ты!..  -  зарычал  Лорак  и  с
трудом приподнялся,  опираясь  узловатыми  руками  о  резные  подлокотники
трона: - Ты! Полуэльф! Я убил тебя... или по  крайней  мере  пытался...  Я
должен был защитить Сильванести! Я убил тебя! И тех, что пришли с тобой...
- Взгляд его переметнулся на Рейстлина, и ненависть уступила место страху,
он отшатнулся от мага: - А тебя я убить никак  не  мог...  -  Ненависть  и
страх сменились полной растерянностью: - Нет, ты - не тот...  Твои  одежды
не черны, как у него... Кто ты такой? - И он снова повернулся к Танису:  -
А ты кто? Так ты пришел не со злом? О, что же я наделал...
     И он застонал.
     - Не надо, отец, - умоляюще проговорила Эльхана, гладя его по щеке. -
Отдохни. Кошмар кончился. Наша страна спасена...
     Могучие  руки  Карамона  легко   подняли   Лорака.   Богатырь   понес
эльфийского короля в его покои, и Эльхана пошла рядом,  не  выпуская  руки
отца.
     Да уж, спасена,  подумал  Танис,  глядя  в  окошко  на  изуродованные
деревья. Ничего себе спасена. Неупокоенные  эльфийские  воители  более  не
бродили по лесу, но образы, созданные помраченным сознанием Лорака,  и  не
думали исчезать. Деревья по-прежнему корчились  в  муках,  роняя  кровавые
слезы. Кто же захочет теперь жить  здесь,  горестно  спросил  себя  Танис.
Эльфы сюда  не  вернутся.  Скорее  всего,  в  несчастных  лесах  заведется
какое-нибудь зло, и страшный сон Лорака в самом деле станет реальностью...
     Задумавшись о лесе с его ужасами, Танис  внезапно  вспомнил  о  своих
спутниках. Где они? Что с ними? Что если они, как предостерегал  Рейстлин,
поверили в сон? Неужели они действительно умерли? Сердце полуэльфа  упало:
он знал, что ему предстояло вновь идти в обезумевший лес - на поиски...
     Он попытался принудить измотанное тело слушаться... Но тут в  тронный
зал стали входить его друзья.
     - Я убила его!.. - заметив Таниса, в голос заплакала Тика.  В  глазах
девушки стояло горе. И ужас. - Нет! Не прикасайся ко  мне,  Танис!  Ты  не
знаешь, что я натворила! Я убила Флинта! Но я не  хотела,  Танис,  честное
слово, я не хотела!.. - В это  время  вернулся  Карамон,  и  Тика,  рыдая,
повернулась к нему: - Я убила Флинта! Не подходи ко мне, Карамон...
     - Ну, ну, тихо, - Карамон бережно прижал девушку к широченной  груди.
- Это был сон. Тика. Рейст нам все объяснил. Гнома там и не было. Ну,  ну,
маленькая...
     Он стал гладить рыжие кудри, потом поцеловал ее. Они прижимались друг
к другу, ища утешения и тепла. Судорожные рыдания Тики постепенно затихли.
     - Друг мой... - сказала Золотая  Луна,  заключая  Таниса  в  объятия.
Полуэльф крепко обнял ее  в  ответ.  На  лице  ее  лежала  печать  тяжкого
переживания, и Танис бросил  вопрошающий  взгляд  на  Речного  Ветра.  Что
приснилось этим двоим?.. Но варвар лишь покачал головой  в  ответ.  Как  и
жена, он был бледен и горестно-задумчив.
     Сообразив, что каждый прожил во сне нечто предназначенное только ему,
Танис неожиданно вспомнил о Китиаре. Сколь реально было ее присутствие!  И
Лорана... Ее гибель... Танис закрыл глаза и прижался щекой к щеке  Золотой
Луны. Сильные руки Речного Ветра обняли их обоих. Танис почувствовал,  как
нисходит  на  него  благословение  их  любви...  Пережитый  кошмар   начал
меркнуть, медленно отступая. Но  почти  сразу  Танис  снова  вздрогнул  от
ужаса. Сон Лорака стал явью. А ИХ СНЫ?..
     Рейстлин, стоявший около трона, закашлялся и, держась за  грудь,  без
сил  поник  на  каменные  ступени.  Карамон,  все  еще  обнимавший   Тику,
обеспокоенно  посмотрел  на  брата.  Но  Рейстлин  не  обратился  к  нему.
Поплотнее  запахнув  одеяния,  маг  в  полном  изнеможении  растянулся  на
холодном полу и закрыл глаза.
     Карамон вздохнул и еще крепче прижал к себе  Тику.  В  разбитые  окна
вливались лучи алой и серебряной лун: тени воина и девушки слились в одну.
     Нам всем нужно выспаться,  подумал  Танис.  Ему  самому  точно  песку
насыпали в глаза. Но как уснуть? Как мы вообще сможем после этого спать?..

                12. "И МНЕ ТО ЖЕ ПРИСНИЛОСЬ!" КОНЧИНА ЛОРАКА

     И все-таки наконец они  сумели  забыться  сном  -  там  же,  на  полу
главного зала Звездной Башни, как можно теснее прижавшись друг  к  дружке.
Они уснули...  а  вот  другие,  наоборот,  пробудились  -  в  чужедальних,
холодных, неприветливых землях, далеко от Сильванести.
     Вначале, вскрикнув, проснулась Лорана. В  первый  миг  она  не  могла
понять, что с ней такое и где это она. Потом выговорила всего одно слово:
     - Сильванести!..
     После  нее,  дрожа  всем  телом,  проснулся  Флинт.  И  с  удивлением
обнаружил, что пальцы его не потеряли способности  двигаться,  да  и  ноги
болели не сильнее обычного.
     Стурм  проснулся  от  ужаса.  Какое-то   время   он   просто   лежал,
скорчившись, под одеялом и содрогался, не в силах перевести дух. Но вот за
матерчатой  стенкой   палатки   послышался   какой-то   звук,   и   Стурм,
приподнявшись  и  держа  меч  наготове,  прокрался  вперед,  чтобы  резким
движением откинуть входную занавеску.
     - Ой! - ахнула Лорана при виде его осунувшегося лица.
     - Прости, я не хотел... - начал извиняться Стурм, приписав  ее  испуг
своему неожиданному появлению. Но потом заметил, что девушку била  крупная
дрожь: она с трудом удерживала в руке зажженную свечу. - Что случилось?  -
встревоженно спросил рыцарь, жестом приглашая эльфийку внутрь палатки - не
мерзнуть же.
     - Я... наверное, это выглядит глупо, - покраснела  Лорана.  -  Просто
мне приснился до того страшный сон, что я  проснулась  и  не  могу  больше
спать...
     Она забралась к нему в палатку, и  по  стенам  заметались,  запрыгали
тени. Стурм взял у нее свечу, чтобы она ее, чего доброго, не уронила.
     -  Прости,  если  я  тебя  разбудила,  -  продолжала  Лорана.  -  Мне
померещился твой голос, а сон... все было как наяву... и ты там  был...  я
тебя видела...
     - Как  выглядит  Сильванести?  -  неожиданно  спросил  Стурм.  Лорана
смотрела на него во все глаза:
     - Но ведь как раз там я и видела всех нас во сне! Откуда... почему ты
спросил? Или... или тебе тоже снилась Сильванести?
     Стурм завернулся в плащ и кивнул.
     - Я... - начал он. Новый звук, раздавшийся извне, отвлек его. На  сей
раз рыцарь попросту отдернул входную занавеску и устало сказал:  -  Входи,
Флинт.
     Тяжело ступая, гном вошел  внутрь  и  залился  краской  от  смущения,
обнаружив в палатке Лорану. Он  переминался  и  пыхтел,  пока  девушка  не
улыбнулась ему:
     - Мы все уже  знаем.  Флинт.  Тебе  что-то  приснилось.  Сильванести,
наверное?
     Флинт прокашлялся и утер ладонью лицо.
     - И, похоже, не мне одному, - сказал он, пристально вглядываясь в  их
лица из-под седых кустистых бровей. - Полагаю также, вы  хотите,  чтобы  я
рассказал вам свой сон?
     - Нет! - побледнев, торопливо отказался Стурм. - Я совсем не хочу  об
этом говорить... ни сейчас, ни потом!
     - И я, - тихо добавила Лорана.
     Флинт нерешительно погладил ее плечо.
     - Вот и хорошо, - пробурчал он. - Мне тоже не  больно-то  хочется.  Я
только хотел удостовериться, что это в самом деле был  сон.  Все  было  до
того реально, что я уж боялся, как бы вы оба не...
     Гном замолчал: снаружи что-то зашуршало, и между входными занавесками
просунулась возбужденная физиономия Тассельхофа:
     - Вы тут что, никак,  сны  обсуждаете?  Мне-то,  знаете  ли,  сны  не
снятся, то есть снятся, наверное, просто я  их  не  помню.  Уж  такие  мы,
кендеры. Нет, наверное, нам вообще-то снятся сны, ведь  даже  зверям...  -
Тас перехватил взгляд Флинта и торопливо вернулся к первоначальной теме: -
Так  вот,  нынче  мне  приснилось  такое!..  Деревья,  плачущие  кровавыми
слезами! Какие-то жуткие мертвые эльфы,  которые  разгуливали  по  лесу  и
убивали кого ни попадя! Рейстлин в черных одеждах! Представляете, а? И  вы
там были - ты, Стурм, и ты, Лорана, и ты. Флинт. И  все  померли!  Ну,  то
есть почти все - Рейстлин,  например,  остался.  А  еще  там  был  зеленый
дракон...  -  Тассельхоф  растерянно  замолчал,  не  понимая,  что   такое
происходило с его друзьями. Почему они были смертельно бледны  и  смотрели
на него неестественно расширенными глазами? -  Д-дракон,  -  повторил  он,
запинаясь. - Зеленый. И Рейстлин в черных... или я  уже  говорил?  Правда,
они ему были  очень  к  лицу...  а  то  в  красных  он  выглядит  каким-то
желтушным... Ладно, пойду-ка я прилягу, а то вам,  по-моему,  не  особенно
интересно... - Он с надеждой обвел их глазами, но  ответа  не  получил.  -
Ну... Спокойной ночи, - пробормотал кендер. Задом наперед  выполз  вон  из
палатки и отправился к себе, озадаченно пожимая плечами.  И  что  такое  с
ними стряслось? Ведь это был всего только сон...
     В палатке Стурма долгое время царила тишина. Потом Флинт  вздохнул  и
мрачно проговорил:
     - Вообще-то я не против кошмаров. Но чтобы делить их с кендером?..  И
вы мне еще вот что скажите. Как, по-вашему, вышло, что всем нам  приснился
один и тот же сон? И что бы это все значило?
     - Странный это край - Сильванести... - тихо отозвалась Лорана. Забрав
свою свечу, она  поднялась,  собираясь  уйти,  но  обернулась.  -  Как  вы
думаете? - сказала она. - Неужели все это было на самом деле? Неужели  все
было вправду так, как мы видели? И они погибли?..
     И Танис действительно был с той женщиной, добавила она про  себя.  Но
вслух, понятно, ничего не сказала.
     - Что до нас, - сказал Стурм, - то мы  здесь.  И  мы  живы.  Так  что
остается только надеяться, что и другие... - Он помолчал и  проговорил:  -
Наверное, это смешно, но я... я каким-то образом ЗНАЮ, что с  ними  все  в
порядке.
     Лорана внимательно присмотрелась к нему. Первоначальное потрясение  и
ужас постепенно уходили с его лица, сменяясь успокоением.  Лорана  и  сама
почувствовала себя гораздо спокойнее. Она взяла крепкую,  жилистую  ладонь
рыцаря и молча сжала ее. Потом вышла наружу, под звезды.
     За нею поднялся и гном:
     - Поспать уже не удастся, так хоть посторожу...
     - Я с тобой, - сказал Стурм, поднимаясь и застегивая пояс с мечом.
     - Наверное, - сказал Флинт, - мы так никогда не узнаем, с какой стати
нам всем приснился один и тот же сон.
     - Похоже на то, - согласился Стурм.
     Гном вышел из палатки. Стурм шагнул следом, но  остановился,  заметив
на полу какую-то искорку. Решив, что это был кусочек  фитилька  со  свечки
Лораны, рыцарь наклонился его погасить.  Искорка,  однако,  оказалась  той
самой бриллиантовой брошью, что подарила ему Эльхана. Она каким-то образом
выскользнула из его поясного кармашка и лежала на земле. Рыцарь поднял  ее
и заметил, что она мерцала внутренним светом. Раньше он почему-то этого не
замечал.
     - Похоже на то... - задумчиво повторил Стурм, так и этак вертя  брошь
на ладони...

     Впервые после множества долгих, жутких месяцев тьмы  над  Сильванести
занялся рассвет. Но увидел его в окно своей  спальни  один  только  Лорак:
остальные, смертельно уставшие, крепко спали.
     Эльхана весь остаток ночи не покидала отца. Но наконец и ее  оставили
силы - она так и заснула, сидя в кресле. Лорак видел,  как  играли  на  ее
щеках бледные отсветы зари.  Длинные,  темные  волосы,  упавшие  на  лицо,
казались  тонкими  трещинками  в  белом  мраморе.  Лицо  Эльханы  было   в
царапинах, оставленных острыми шипами кустов, там и сям  запеклась  кровь.
Дочь Лорака была прекрасна, но красоту ее чуть-чуть  портила  надменность.
Поистине, она воплощала в себе все черты своего племени...
     Отвернувшись, Лорак посмотрел наружу, на Сильванести. Это не принесло
ему утешения. Тошнотворный зеленый туман по-прежнему висел над страной: ни
дать ни взять сама земля дышала гнилостными испарениями...
     "Это я всему виной..." - сказал он себе, обводя глазами искалеченные,
скорчившиеся  в  муках  деревья  и  жалких  зверей,  бродивших  в  поисках
милосердного конца.
     Четыреста лет прожил Лорак в этом краю, любовно следя за тем, как все
краше цвел Сильванести в искусных руках его народа - и его собственных...
     Случались, конечно, и беды. Лорак был одним  из  немногих  еще  живых
обитателей Кринна, помнивших Катаклизм. Впрочем, эльфы Сильванести, к тому
времени уже давно чуждавшиеся  других  рас,  пережили  его  легче  многих.
Они-то хорошо знали,  почему  древние  Боги  покинули  Кринн.  От  них  не
укрылось зло, источником которого был  людской  род.  Оставалось,  правда,
загадкой, почему вымерло и эльфийское священство...
     Знали  здешние  эльфы  и  о  страданиях,  которые  претерпели   после
Катаклизма их братья, жившие в Квалинести. Они узнавали об этом из  щебета
птиц, из песен ветров и иными таинственными путями. С горечью внимали  они
историям убийств и насилий - но, спрашивается, чего еще можно было  ждать,
живя среди людей? И эльфы Сильванести  окончательно  затворились  в  своих
лесах, перестав обращать внимание на окружающий мир.  А  до  того,  что  и
окружающий мир от них отвернулся, им попросту не было дела.
     Потому-то король Лорак ничего и не понял, когда с севера  надвинулось
новое, доселе невиданное зло и  стало  угрожать  его  родине.  Кому  могла
помешать Сильванести?.. Он лично  встречался  с  Повелителями  Драконов  и
объяснял им, что его народ вовсе не собирается вступать с ними  в  борьбу.
Они, эльфы, полагали, что все сущее на Кринне имело  право  жить  на  свой
собственный манер - и доброе, и злое. Он говорил.  Повелители  слушали,  и
поначалу, казалось, все шло хорошо. Но потом наступил  день,  когда  Лорак
понял, что его обманули. День, когда крылья драконов заслонили солнце  над
Сильванести...
     Нет, враги отнюдь не застали эльфов врасплох.  Лорак  прожил  слишком
долгую  жизнь,  чтобы  не  предвидеть  подобной  возможности.   Уже   были
приготовлены корабли, способные переправить его народ в безопасное  место.
И Лорак отослал всех, поставив во главе исхода свою дочь Эльхану.  А  сам,
оставшись в одиночестве, отправился в подземелья Звездной  Башни  -  туда,
где он тайно хранил Око Дракона...
     О существовании Ока знали только они с дочерью  да  еще  давным-давно
сгинувшие эльфийские жрецы. Весь остальной мир полагал, что Око погибло  в
Катаклизме. Много дней провел подле него Лорак, вглядываясь в его глубину,
вспоминая  предостережения  Верховных  Магов,  вызывая   в   памяти   все,
когда-либо слышанное  о  "глазах  драконов".  И  наконец  решился  сделать
попытку подчинить его себе и с его помощью отстоять  Сильванести.  Хоть  и
вполне отдавал себе отчет, что понятия не имеет, как это следует делать...
     ...Он явственно помнил Око. Помнил, как пульсировал и метался в  нем,
усиливаясь на глазах, завораживающий  зеленый  огонь.  Лорак  помнил,  как
возложил руку на светящийся шар... и почти сразу же  понял,  что  совершил
чудовищную ошибку. У него не достало ни сил, ни  присутствия  духа,  чтобы
совладать с магической энергией, ринувшейся навстречу. Но было уже поздно.
Око полностью подчинило его и держало крепко. Да еще и напоминало время от
времени: ты спишь, Лорак. Ты спишь и сам это знаешь.  Но  освободиться  не
можешь.
     И это было самым отвратительным из всего. И самым страшным.
     А вот теперь оказалось, что его кошмар обрел плоть и сделался явью...
Лорак опустил голову. Слезы потекли из-под его зажмуренных век...
     На его плечи легли нежные руки.
     - Я не могу, когда ты плачешь, отец. Ну пожалуйста, отойди  от  окна.
Ляг в постель. Наша страна снова станет прекрасной, и ты  первый  поможешь
ей вновь обрести красоту...
     Но и сама Эльхана не могла смотреть в окошко  без  содрогания.  Лорак
ощутил ее дрожь и невесело улыбнулся:
     - Вернется ли сюда наш народ, Эльхана?
     Он упрямо смотрел и смотрел на  позеленевшие,  разлагающиеся  останки
того, что было когда-то трепещущей зеленью жизни.
     - Конечно, он вернется, - быстро ответила Эльхана.
     Лорак ласково потрепал ее по руке:
     - С  каких  это  пор,  доченька,  эльфы  стали  говорить  друг  другу
неправду?
     - Я вот думаю - а не случилось ли так,  что  мы  всегда  лгали  самим
себе, - пробормотала Эльхана, вспомнив слышанное в дороге от Золотой Луны.
- Древние Боги вовсе не покидали Кринна, отец, - продолжала она. - С  нами
путешествовала жрица Мишакаль, Богини-Целительницы. Она рассказывала нам о
том, что ей удалось постичь. И мне... мне не хотелось верить,  отец.  Меня
мучила ревность. Она - всего лишь человек, говорила я себе. Она из  дикого
племени варваров. С какой бы стати Богам посылать  светоч  надежды  именно
людям?.. Но теперь я вижу их мудрость.  Боги  даровали  откровение  людям,
потому что мы, эльфы, не пожелали бы его принять...  Будем  же  надеяться,
что горе и тяжкая жизнь на опустошенной родине научат наш народ  тому  же,
что поняли мы с тобой: эльфы более не могут  жить  в  этом  мире,  наглухо
отгородившись от всех! И возродить они должны будут не только свою страну,
но и все земли, разоренные нашествием зла!
     Лорак внимательно слушал. Впервые забыв об изуродованном  пейзаже  за
окном, он  вглядывался  в  лицо  дочери  -  бледное,  но  сиявшее  подобно
серебряной луне. Потом протянул руку и коснулся ее.
     - Так ты приведешь их назад? Наш народ?..
     - Да, отец, - поклялась она, взяв его  холодную,  бесплотную  руку  в
свои и крепко сжав. -  Мы  будем  трудиться  и  покаянно  молить  Богов  о
прощении. Мы пойдем к другим народам Кринна и...
     Слезы душили Эльхану. Она поняла, что Лорак более не слышал  ее.  Его
глаза потускнели, голова начала запрокидываться...
     - Отдаю себя нашей стране, - прошептал он. - Похорони мое тело в этой
земле, доченька. Жизнь моя навлекла на нее проклятие; может,  хоть  смерть
принесет благословение...
     Пальцы Лорака выскользнули из ладони Эльханы. Безжизненные глаза  все
еще смотрели на несчастную Сильванести. Однако выражение ужаса  пропало  с
его лица: на Лорака наконец-то снизошел мир.
     И Эльхана не могла скорбеть о его кончине.

     Наступил вечер. Друзья готовились  покинуть  Сильванести.  Зная,  что
земли, по которым им предстояло  путешествовать,  находились  под  властью
драконидов, они хотели уйти как можно дальше под покровом ночной  темноты.
Вдобавок ко всему у них не было карт, лишь древние чертежи,  которым  они,
после  истории  с  бывшим  морским  портом  Тарсисом,  доверять  более  не
решались. А тем картам, что нашлись в Сильванести,  были  от  роду  тысячи
лет. И друзья  предпочли  путешествовать  на  север  вслепую,  надеясь  по
возможности разыскать какую-нибудь действующую гавань, откуда можно  будет
переправиться на Санкрист.
     Идти они собирались быстро, а следовательно, налегке. Правду сказать,
им особо и нечего было нести: уходя, эльфы не оставили в покинутом доме ни
пищи, ни каких-либо припасов.
     Один только маг уносил с собой добычу - Око Дракона.  Танис  поначалу
пришел в совершенное отчаяние, пытаясь сообразить,  как  это  они  понесут
двухфутовый хрустальный  шар,  столь  же  хрупкий,  сколь  и  тяжелый.  Но
накануне их отбытия к Рейстлину  подошла  Эльхана.  Она  держала  в  руках
небольшой мешочек.
     - В этом мешочке хранил Око мой покойный отец, - сказала она. - Мне и
самой это кажется удивительным, ведь оно такое большое. Но он говорил, что
мешочек был ему дан в Башне Высшего Волшебства. Может быть, и  ты  сумеешь
им воспользоваться?
     Молодой маг с готовностью протянул за ним тощую руку.
     - Джистарх тагопар Айр мойрпаранн  Кини,  -  пробормотал  он.  К  его
полному удовлетворению, ничем  внешне  не  примечательный  мешочек  засиял
бледно-розовым светом. - Да, он заколдован, - прошептал Рейстлин. И поднял
глаза на Карамона: - Поди, принеси Око.
     Карамон в ужасе вытаращил глаза:
     - Да ни за какие коврижки!
     И крепко выругался.
     - Принеси Око! - вновь приказал Рейстлин, гневно глядя на  брата.  Но
тот покачал  головой.  -  Какой  же  ты  глупец,  Карамон!  -  бросил  маг
раздраженно. - Знай, что Око не может причинить зла тому, кто не  пытается
им завладеть. Уж поверь, братец, ты не подчинил бы своей воле и  таракана,
куда там Око Дракона!
     - Оно обманет меня, - не сдавался Карамон.
     - Тебя? Ему нужны только те, у кого...  -  Рейстлин  остановился,  не
договорив.
     - У кого - что? - негромко сказал Танис. - Каких людей оно ищет?
     - С мозгами в голове! - огрызнулся Рейстлин. - И потому я уверен, что
ни одному из вас не грозит ни малейшая  опасность.  Давай,  Карамон,  неси
сюда Око! Или, может быть, ты сам его потащишь? Или ты, Полуэльф? Или  ты,
жрица Мишакаль?
     Карамон страдальчески покосился  на  Таниса,  и  полуэльф  неожиданно
понял, что великану требовалось его,  Таниса,  одобрение.  Очень  странно.
Обычно Карамон слушался Рейстлина беспрекословно...
     Не он  один  заметил  безмолвный  призыв  Карамона.  Глаза  Рейстлина
сверкнули яростью. И Танис с особенной остротой осознал, что не  доверяет,
не  может  доверять  магу  и  его  странной,  все  возрастающей  силе.   Я
непоследователен, сказал он себе. Это  лишь  реакция  на  тот  сон,  и  не
более... Как бы то ни было, решать, что делать с Оком, предстояло ему.  И,
увы, выбора у него не было. Он нехотя проговорил:
     - Рейстлин -  единственный  среди  нас,  у  кого  достаточно  знаний,
умения, и, чего уж там, храбрости, чтобы справиться с этой  штуковиной.  А
значит, пускай он ее и забирает. Или кто-нибудь из вас хочет попробовать?
     Никто ему не ответил, лишь Речной Ветер мрачно нахмурился  и  покачал
головой. Танис знал, что варвар, будь у него такая возможность, с радостью
оставил бы Око здесь, в Сильванести. Да и Рейстлина с ним заодно.
     - Аглаи, Карамон, - сказал Танис. - Тащи. Кроме тебя, его  никому  не
поднять.
     Богатырь нехотя подошел к хрустальному шару, покоившемуся на  золотой
подставке. Протянул к Оку дрожащие руки... коснулся  его...  и  ничего  не
случилось. Шар точно и не заметил. Облегченно вздохнув, Карамон поднял Око
и, постанывая от натуги, подал его брату, державшему наготове мешочек.
     - Клади сюда, - велел Рейстлин.
     - Что? - разинул рот Карамон, сравнивая взглядом огромный, неподъемно
тяжелый шар и маленький мешочек в хилых руках мага. - Да ты что, Рейст! Он
же туда не влезет! Кокнем, и все!
     Золотые глаза Рейстлина свирепо сверкнули в  гаснущем  свете  дня,  и
великан замолчал.
     - Погоди! Постой, Карамон!.. - Танис прыгнул вперед, но  опоздал:  на
сей раз Карамон послушался. Медленно-медленно, продолжая глядеть  брату  в
глаза, Карамон разжал руки, выпуская Око... и Око исчезло!
     - Где? Куда оно... - Танис подозрительно уставился на мага.
     - Вот сюда, - ответил тот преспокойно и поднял мешочек для  всеобщего
обозрения. - Убедись сам, если не веришь.
     Танис заглянул в мешочек... Око лежало там, внутри, и не  могло  быть
никакого сомнения в том, что это было именно оно. Все так  же  клубился  в
нем переливчатый зеленый туман, как  если  бы  Око  жило  своей  особенной
жизнью. Уменьшилось,  понял  он  потрясенно.  Но  стоило  приглядеться,  и
начинало казаться, что Око-то осталось прежним - это он,  Танис,  внезапно
стал великаном!..
     Содрогнувшись, полуэльф отступил прочь, и Рейстлин  затянул  тесемку,
плотно закрывая мешочек. Потом, окинув  спутников  недоверчивым  взглядом,
спрятал Око в один из бесчисленных  потайных  внутренних  кармашков  своих
одежд. И хотел уже идти прочь, но Танис остановил его.
     - Мы никогда уже не  сможем  относиться  друг  к  другу  по-прежнему,
верно? - тихо сказал полуэльф.
     Рейстлин повернулся к нему,  и  на  какой-то  миг  в  золотых  глазах
промелькнуло сожаление  о  непоправимо  утраченном,  тоска  по  доверию  и
дружбе, связывавших их в юности.
     - Верно, - прошептал Рейстлин.  -  Это  цена,  которую  мне  пришлось
заплатить...
     Он закашлялся.
     - Заплатить? Кому, за что?..
     - Лучше не спрашивай, Полуэльф... - Кашель заставил его  ссутулиться.
Карамон  обнял  брата  могучей  рукой,  и  тот  беспомощно  прислонился  к
железному плечу близнеца. Когда приступ  миновал,  Рейстлин  вновь  поднял
глаза: - Я не могу ответить тебе, Танис. Я и сам не знаю ответа...
     И, опустив голову, он позволил Карамону  увести  себя  в  сторонку  и
уложить - перед дальней дорогой ему требовался отдых.

     - Прошу тебя, подумай как следует, - сказал Танис  Эльхане.  -  Мы  с
радостью помогли бы тебе совершить для  твоего  отца  погребальный  обряд.
Один день для нас не имеет никакого значения...
     Они стояли у порога Звездной Башни: Эльхана вышла их проводить.
     - Пожалуйста, позволь  нам,  -  поддержала  Таниса  Золотая  Луна.  -
Насколько я поняла со слов Таниса, обряды  наших  народов  в  определенной
степени схожи. Я ведь была жрицей  своего  племени  и  присутствовала  при
заворачивании тел в бальзамические покрывала, которые...
     - Благодарю  вас,  друзья,  -  твердо  покачала  головой  Эльхана.  -
Согласно воле отца, я должна совершить это одна.
     Она слегка кривила душой, но что делать; Эльхана знала, как  потрясла
бы их самая мысль о том, чтобы  предать  тело  земле  -  обычай,  которого
придерживались лишь гоблины и некоторые другие нечистые твари. Она и  сама
с ужасом думала о том, что ей предстояло. Ее взгляд невольно  обратился  к
искореженному, застывшему в муках дереву,  под  которым  найдет  последнее
пристанище  ее  отец.   Дерево   показалось   ей   похожим   на   жуткого,
отвратительного стервятника. Она поспешно отвела глаза, голос ее дрогнул:
     - Его усыпальница... давно приготовлена, да и я имею некоторый опыт в
подобных делах. Пожалуйста, не беспокойтесь.
     Танис хорошо видел страдание в ее глазах. Но и не уважить ее  просьбы
было нельзя.
     - Мы понимаем, - тихо сказала Золотая Луна. И, поддавшись  внезапному
порыву, женщина из варварского племени кве-шу обняла эльфийскую принцессу,
словно та была маленькой девочкой,  заблудившейся  и  испуганной.  Эльхана
сперва  так  и  застыла.  Но  потом  оттаяла,   согретая   милосердием   и
состраданием, исходившим от Золотой Луны.
     - Мир тебе, - шепнула  Золотая  Луна,  бережно  отводя  рукой  темные
локоны, упавшие Эльхане на лицо. И отошла.
     - А что ты будешь делать после того, как похоронишь отца?  -  спросил
Танис, оставшись наедине с Эльханой на ступенях Башни.
     - Вернусь к своему народу, - отвечала она. - Я вызову грифонов - ведь
зло изгнано из нашей страны, - и они отнесут меня на  Эргот.  Мы  сделаем,
что сможем, для победы над тьмой. А потом вернемся сюда, на свою родину.
     Танис еще раз обвел взглядом Сильванести... Даже днем  здесь  у  кого
угодно встали бы волосы дыбом от страха, а уж по ночам...
     - Я знаю, - сказала Эльхана, отвечая на его  невысказанную  мысль.  -
Это станет нашим покаянием.
     Танис поднял брови: он знал, какая борьба ей предстояла, если  она  в
самом деле собиралась убедить свой народ возвратиться в родные  места.  Но
лицо Эльханы дышало такой уверенностью в своей правоте, что он задумался и
решил: а что, может быть, она и сумеет...
     Он улыбнулся и сказал ей:
     - Если выберешь  время,  приезжай  на  Санкрист.  Рыцари,  я  уверен,
восприняли бы такой визит как величайшую  честь.  В  особенности  один  из
них...
     Бледные щеки Эльханы ярко зарделись.
     - Возможно, -  почти  прошептала  она.  -  Возможно.  Но  определенно
сказать я еще не могу. За эти дни я столько  узнала  о  себе  самой...  Но
чтобы сжиться со всем  этим,  мне  понадобится  время...  -  Она  покачала
головой и вздохнула. - Не знаю, смогу ли я привыкнуть когда-либо...
     - К тому, что полюбила человека?
     Эльхана подняла голову - ее чистые глаза глянули Танису в самую душу.
     - Но будет ли он счастлив, Танис? Вдали от  своей  родины  -  ведь  я
непременно должна буду вернуться сюда?  Буду  ли  счастлива  я  -  ибо  он
состарится и умрет, а для меня к тому времени еще не минует юность?..
     - Мне и себя самого доводилось об этом спрашивать, Эльхана, -  сказал
Танис, с болью вспомнив о Китиаре. - И я понял одно: если мы  отказываемся
от дарованной нам любви, если мы отвергаем ее из боязни будущих  потерь  -
это значит, что тем самым мы опустошаем свои жизни и обрекаем себя на  еще
горшие утраты...
     - Когда мы впервые встретились с тобой, Танис Полуэльф, я все  думала
- и почему  это  твои  спутники  так  охотно  следуют  за  тобой,  -  тихо
проговорила Эльхана. - Теперь я, кажется, понимаю... Я обдумаю твои слова,
Танис. А теперь прощай - прощай до тех пор,  когда  будет  завершено  твое
странствие.
     - Прощай, Эльхана, - ответил Танис и взял ее протянутую руку.  Больше
им нечего было сказать друг другу. И он, повернувшись, зашагал прочь.
     И думал, шагая: если я такой мудрый, что же я в своей-то  собственной
жизни никак не могу разобраться?!

     Друзья поджидали Таниса на краю чащи. Какое-то время они молча стояли
все вместе, никак не решаясь войти в зловещие леса Сильванести. Они знали,
что зло было изгнано, но перспектива не  радовала  никого.  Тем  не  менее
выбора у них не было. Знакомое  ощущение  необходимости  спешки  гнало  их
вперед. Они знали, что ни в коем случае не должны были опоздать. Но  куда,
почему?.. Неизвестно.
     - Пошли, братец, - сказал наконец Рейстлин. И первым двинулся в  лес,
освещая себе  путь  бледным  огоньком  Посоха  Мага.  Карамон  со  вздохом
последовал за братом. За ними потянулись и остальные, и только  Танис  еще
раз оглянулся назад.
     Сегодня им не придется  любоваться  лунами:  над  Сильванести  висела
тяжкая, непроницаемая тьма,  как  будто  сама  земля  скорбела  о  кончине
Лорака.  Эльхана  все  еще  стояла  в  дверях  Звездной  Башни,  и  Башня,
столетиями вбиравшая лунный свет, слабо мерцала.  Лицо  Эльханы  белело  в
темноте, словно видение серебряного светила. Танису почудилось движение, и
верно - Эльхана вскинула руку. Что-то вспыхнуло чистым, белым светом у нее
на ладони: Камень-Звезда!
     И все, и больше ничего не было видно...

                                  ПРОЛОГ

                    ...Повесть о том, как наши герои
                   пробрались в замок Ледяной Стены и
                   там одержали победу над Феал-хасом,
                   злокозненным Повелителем Драконов,
                     стала легендой племени ледовых
                     варваров, населяющих тамошние
                    пустыни. И говорят, что и по сей
                    день, долгими зимними вечерами,
                    когда наступает пора вспоминать
                  героические деяния, деревенский жрец
                   порою берет слово, и в который раз
                   звучит Песнь о Ледовом Страннике...

                        ПЕСНЬ О ЛЕДОВОМ СТРАННИКЕ

             Это я привел их назад.
             Я - Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь.
             Снега за снегами ложатся в морщины, льда.
             Холодное солнце кровоточит белизной,
             Невыносимой для глаз.
             И если я замолчу,
             Белый снег забвения укроет след храбрецов,
             И неспетая песнь навсегда отзвучит во льдах,
             Словно пар дыхания, стынущего на морозе,
             Инеем опадающего в сугробы.

             Семеро их явилось из теплой страны.
             Я - Раггарт. Я привел их назад:
             Четверых воинов с Севера,
             Златокудрую эльфийку Лорану,
             Гнома, жителя каменных гор,
             И кендера, легкого, как птица, в кости.
             С мечами в руках прошли они подземельем
             Неприступного замка.

             Зорко стерегла его грозная стража.
             Накалились жала мечей,
             Рассекая жилы и кости,
             Проливая горячую алую кровь
             На вековые льды.
             Вновь и вновь свистели мечи
             Над головами ледовых медведей, и минотавров,
             И когтистых тварей, неведомых подлунному миру.
             Шли витязи сквозь безумие битвы,
             И морозный пар окутывал их следы.

             А в самом сердце черного замка
             Их ждал Феал-хас - государь волков и драконов,
             Одетый в доспехи, сотканные из белизны,
             Пролитой холодным солнцем на льды,
             И с ним его волки, лютые убийцы детей,
             Привыкшие к человечине.
             Со всех сторон блестят ножи и клыки
             Зверей, жаждущих порадовать господина.

             Эран первым вырвался из кольца,
             Метнулся к горлу Феал-хаса
             И пал растерзанным в клочья.
             Это был великий охотник.
             А за ним отважный Бриан
             Напоролся на меч владыки волков
             И ушел в страну вечного лета.
             Кольцо морозных клинков сковало холодом всех,
             Кроме Лораны.
             Для нее уже не было ни страха, ни самой смерти:
             Лишь солнце, жарко плавящееся на закате.
             Ледовый Странник вспыхнул в ее руке.
             И над спинами волчьих стай, над телами убитых
             Просвистел ледяной клинок, возвещая смертную тьму,
             И скатилась голова владыки волков,
             И в ужасе смолкли его мохнатые слуги.

             О чем еще вам поведать?
             Мы уничтожили кладки драконьих яиц,
             Чреватые зловещим потомством.
             Подземельями, по колено в помете и чешуе,
             Прошли мы в сокровищницу.
             Там сине-белыми бликами играло Око Дракона
             И билось во тьме, как неугасимое сердце.
             Я нес его, когда мы уходили оттуда.
             Кровь застывала в тоннелях потеками бурого льда.
             Неисповедимая ноша сгибала плечи героев:
             Теперь их было лишь пятеро.
             Молча шагали юные рыцари,
             А последним шел кендер с оттопыренными карманами.
             Я - Раггарт. Вслушайтесь в мою песнь.
             Это я привел их назад.

                               КНИГА ВТОРАЯ

                        1. ПРОЧЬ ОТ ЛЕДЯНОЙ СТЕНЫ

     Старый гном лежал при смерти.
     Руки  и  ноги  отказывались  повиноваться  ему,  а  кишки  в  животе,
казалось, извивались, как змеи. Волнами подкатывала  дурнота.  Он  не  мог
даже голову оторвать от подушки -  лишь  смотрел  и  смотрел  на  масляную
лампу, медленно качавшуюся под потолком. Свет ее постепенно  меркнул.  Вот
оно, думалось гному. Вот он, конец. Тьма уже заволакивает мои глаза...
     Слуха  его  коснулся  какой-то  звук:  деревянные  половицы  негромко
поскрипывали, как если бы  кто-то  осторожно  подкрадывался  к  его  ложу.
Собрав последние силы. Флинт повернул голову и прохрипел:
     - Кто здесь?
     - Тассельхоф, - прошептал заботливый голос. Флинт  с  тяжким  вздохом
протянул узловатую руку, и она тотчас оказалась в ладошках Таса.
     - Мальчик мой... как хорошо, что ты  зашел  со  мной  попрощаться,  -
слабым голосом выговорил гном. -  Я  умираю,  малыш.  Я  ухожу  в  объятья
Реоркса...
     - Куда? - не расслышав, наклонился Тас.
     - Ре-ор-кс, - раздраженно повторил гном. - В объятья Реоркса...
     - Да нет же, мы едем совсем не туда, - сказал Тас.  -  Мы  плывем  на
Санкрист. Или ты,  может,  гостиницу  какую-то  имеешь  в  виду?  "Объятья
Реоркса"? Хм-м! Надо будет спросить Стурма...
     - Реоркс - это великий Бог Гномов, дурья твоя башка! - рявкнул Флинт.
     - Так вот ты  о  каком  Реорксе!  -  после  минутного  замешательства
догадался Тас.
     - Вот что, мальчик, - сказал Флинт, заставляя себя  успокоиться:  еще
не хватало, уходя из этого мира, оставлять кого-то обиженным. -  Вот  что,
мальчик, я завещаю тебе свой шлем... Тот самый, что ты принес мне  в  Кзак
Цароте. С султанчиком из гривы грифона...
     - В самом  деле?  -  Великодушие  гнома  явно  произвело  на  кендера
впечатление. - Как это мило с твоей стороны, Флинт. Погоди, но как  же  ты
сам будешь без шлема?
     - Там, куда я ухожу, мне уже не понадобится шлем...
     - Это на Санкристе-то? - усомнился Тас. - А Дерек говорит. Повелители
Драконов не иначе вот-вот навалятся  на  них  уже  как  следует,  так  что
шлем...
     - Опять ты про свой Санкрист! - зарычал Флинт, пытаясь приподняться и
сесть. - Мне не нужен будет шлем, потому что я умираю! Дошло? У-ми-ра-ю!
     - Я тоже один раз мало не  окочурился,  -  серьезно  проговорил  Тас.
Поставил на стол дымящуюся миску, уютно  устроился  в  кресле  и  принялся
рассказывать: - Выло, значит, дело в Тарсисе, когда дракон уронил на  меня
дом. Элистан еще сказал тогда, что я в самом деле едва не  окочурился.  То
есть он, конечно, выразился не совсем так, а что-то насчет того, что  Боги
не попу... не допу... в общем, решили еще подержать меня здесь.
     Флинт с предсмертным стоном обмяк на постели.
     - Неужели, - обратился  он  к  раскачивавшейся  лампе,  -  мне  будет
отказано даже в такой малости, как спокойная и мирная кончина?  Неужели  я
так и сдохну в окружении кендеров?..
     Последняя фраза прозвучала истинным воплем души.
     - Да ну тебя. И вовсе ты не помираешь, - сказал ему  Тас.  -  У  тебя
морская болезнь, всего-то делов.
     - Нет, умираю, - стоял на своем гном. - Я где-то  подхватил  опасную,
неизлечимую болезнь, и она вот-вот сведет меня  в  могилу.  Да  падет  моя
гибель на ваши головы. Вы, вы затащили меня в эту проклятущую лодку...
     - На корабль, - поправил Тас.
     - В лодку! - свирепея, повторил Флинт.  -  Вы  затащили  меня  в  эту
проклятущую ЛОДКУ, после  чего  бросили  умирать  от  страшной  болезни  в
каком-то пропахшем крысами закутке...
     - Да, - сказал Тас. - Пожалуй, и вправду надо было  оставить  тебя  у
Ледяной Стены, с людьми-моржами  и...  -  Он  поспешно  умолк,  ибо  Флинт
силился встать, и глаза его светились жаждой убийства. Кендер  поднялся  и
на цыпочках отступил к двери. - Ладно, - сказал он. -  Пойду,  пожалуй.  Я
ведь просто так заглянул, думаю, может, ты тут проголодался. Вон там стоит
миска - кок утверждает, будто это суп с зеленым горошком...

     Лорана, прятавшаяся от ветра  на  носовой  палубе,  даже  вздрогнула,
когда  снизу  вдруг  раздался  устрашающий  рев.  Следом  долетел  дребезг
разбиваемой посуды. Лорана покосилась  на  Стурма,  стоявшего  подле  нее.
Рыцарь улыбнулся.
     - Флинт, - сказал он.
     - Да, - забеспокоилась девушка. - Может быть, мне...
     Она не договорила: на палубе появился Тассельхоф,  с  головы  до  ног
облитый супом с зеленым горошком.
     - По-моему, Флинту уже лучше! - объявил он торжественно. - Вот только
есть он еще не готов.

     Морские течения и свежие  попутные  ветры  быстро  уносили  маленький
корабль на север.
     Друзья предприняли нелегкое путешествие  к  Ледяной  Стене,  ибо,  по
сведениям Тассельхофа, в тамошнем  замке  хранилось  Око  Дракона.  Прибыв
туда,  они  разыскали  Око  и  уничтожили  его  хранителя   -   Феал-хаса,
могущественного Повелителя Драконов. Ледовые варвары помогли им  выбраться
из руин обрушенного замка и попасть на корабль, шедший в Санкрист.  И  вот
драгоценное Око покоилось в трюме, упрятанное в надежный  сундук;  тем  не
менее жуткие воспоминания о путешествии к Ледяной  Стене  все  еще  мучили
друзей по ночам.
     Однако никакие ужасы Ледяной Стены не могли равняться с тем  странным
и необыкновенно реальным сном, который посетил их вот уже месяц  с  лишним
назад. О нем старались не упоминать, но Лорана  иногда  замечала  на  лице
Стурма несвойственное ему выражение страха и  одиночества:  видимо,  и  он
нередко вспоминал увиденное тогда во сне.
     Но если не считать  этого  обстоятельства,  члены  маленького  отряда
пребывали в добром расположении духа. Все, кроме  гнома:  Флинта  пришлось
вносить на корабль на руках, после  чего  его  сразу  же  свалила  морская
болезнь.  Остальные  радовались  -  поход  к   Ледяной   Стене   увенчался
замечательной победой. Между прочим, они везли с собой не только Око, но и
обломанное древко старинного оружия: все сошлись на том, что  это  и  было
легендарное Копье.
     Только тогда они еще не понимали всего значения своей находки...

     ...Вместе  с  Дереком  Хранителем  Венца  и  двумя  другими  молодыми
рыцарями,  присоединившимися  к  ним  в  Тарсисе,  они  обыскивали   замок
Феал-хаса, стремясь найти Око Дракона. Поиски шли трудно, к тому же на них
без конца набрасывались то люди-моржи, то зимние волки, то медведи. Друзья
уже задумывались, не зря ли они затеяли этот поход. Но Тас клялся,  что  в
книге из тарсийской библиотеки было написано черным по белому: Око  здесь.
И поиски продолжались.
     Тогда-то  и  предстало  их  глазам  нечто  воистину   потрясающее   -
громадный, более сорока футов ростом, дракон, вмерзший в ледяной  монолит.
Его крылья были развернуты, как если бы он  собирался  взлететь,  а  шкура
отливала сверкающим серебром. Он разевал пасть в яростном крике, но  облик
его был  исполнен  грозного  благородства.  Отвращения  и  ужаса,  который
внушали, к примеру, алые драконы, не было и в помине. Более  того,  сердце
сжималось само собой, скорбя о гибели великолепного создания...
     Но самым странным  было  даже  не  это.  На  спине  дракона  восседал
всадник!  И  притом  не  Повелитель,  на   которых   друзья   успели   уже
насмотреться.  Древние  доспехи  свидетельствовали,  что  перед  ними  был
Соламнийский Рыцарь! А в руке  его,  затянутой  в  боевую  перчатку,  было
зажато обломанное древко длинной пики...
     - Каким образом Соламнийский Рыцарь оказался  верхом  на  драконе?  -
невольно подумав о Повелителях, удивилась Лорана.
     - Бывали среди Рыцарей и отступники, переметнувшиеся на сторону  Зла,
- сказал Дерек. - Мне стыдно даже упоминать об их существовании, но,  увы,
это так.
     - Я не чувствую здесь  никакого  зла,  -  сказал  Элистан.  -  Только
величайшую скорбь. Но отчего они умерли? На них не заметно ран...
     - Где-то я уже видел  подобное,  -  сосредоточенно  хмурясь,  перебил
Тассельхоф. - Какую-то картину... Рыцарь верхом на серебряном драконе. Где
же это было...
     - Ну-ну, - фыркнул Флинт. - Ты у  нас  и  мохнатых  слонов  время  от
времени видишь.
     - Я серьезно! - возмутился Тас.
     - Где ты мог видеть это, Тас? - ласково спросила  Лорана,  видя,  что
кендер готов был обидеться по-настоящему. - Попробуй припомнить.
     - Кажется... - взгляд Тассельхофа устремился в пространство. - Почему
мне Пакс Таркас в голову лезет? И Фисбен...
     - Фисбен!.. - взорвался Флинт. - У несчастного старикашки мозги  были
набекрень еще круче, чем у Рейстлина! Если только это возможно!..
     - Я не знаю, что имеет в виду Тас, - сказал Стурм, задумчиво глядя на
дракона и его всадника. - Но  моя  мама,  помню,  рассказывала,  что  Хума
отправился в свой последний бой верхом на Серебряной Драконице, с Копьем в
руке...
     - А моя мама, помнится, всегда наказывала мне  оставлять  пряник  для
Старца-в-Белых-Одеждах, который будто бы посещал наш замок в дни праздника
Середины Зимы, - пренебрежительно фыркнул Дерек. - Нет, это  без  сомнения
Рыцарь-изменник, предавшийся Тьме.
     И  Дерек  с  двоими  молодыми  рыцарями  повернулся  идти  прочь,  но
остальные не спешили уходить, не в силах  отвести  глаз  от  тех  двоих  в
прозрачной ледяной глыбе.
     - Ты прав, Стурм. Я знаю, это Копье, - сказал наконец  Тас.  -  Я  не
знаю, каким образом я это знаю... Но вот знаю, и точка.
     - Может быть, ты  что-то  видел  в  той  книге,  там,  в  Тарсисе?  -
переглянувшись с Лораной, спросил  Стурм.  Необычная  серьезность  кендера
показалась им обоим удивительной и, пожалуй, даже пугающей.
     Тас пожал плечами.
     - Не помню, - сказал он совсем тихо. - Мне очень стыдно...
     - Может, возьмем обломок с собой? - нерешительно предложила Лорана. -
По-моему, не повредит...
     - Поторопись, Светлый Меч! - донесло эхо суровый, повелительный голос
Дерека. - Вряд ли они надолго потеряли наш след...
     - Но как его вытащить?  -  спросил  Стурм,  не  обращая  внимания  на
приказ. - Там добрых три фута льда...
     - Я справлюсь, - сказал Гилтанас.
     Проворно вскочив на выступ  ледяного  утеса,  молодой  эльф  запустил
пальцы в неприметную трещину и стал карабкаться вверх. Добравшись до крыла
дракона, он пополз дальше на четвереньках и наконец  добрался  до  древка,
стиснутого в мертвой  руке  седока.  Приложив  ладони  ко  льду,  Гилтанас
произнес несколько слов на таинственном языке волшебства...
     Алое сияние излилось с ладоней эльфа  в  прозрачную  толщу  и  быстро
растопило ее.  Спустя  считанные  мгновения  образовалась  глубокая  дыра;
Гилтанас запустил в нее руку и ухватился за древко.  Однако  другой  конец
его все еще держала смерзшаяся  ладонь  погибшего.  Гилтанас  так  и  этак
пытался извлечь обломок, даже пробовал разомкнуть пальцы рыцаря...  Холод,
которым дышал лед, в конце концов вынудил его отказаться от этих попыток и
спрыгнуть вниз.
     - Бесполезно, - сказал он. - Застряло насмерть.
     - Может, обломать пальцы... - предложил сообразительный Тас. Свирепый
взгляд Стурма заставил его тотчас прикусить язык.
     - Никто не посмеет осквернить его тело, - отрезал Стурм. - Вот  разве
что еще разок попробовать вытащить... Дайте-ка мне.
     - Бесполезно, - повторил Гилтанас, обращаясь к сестре. Стурм уже  лез
наверх по скользкому льду. - Копье точно срослось с рукой. Я...
     Эльф не договорил.
     Стоило Стурму просунуть руку в отверстие и ухватиться за обломок, как
вмерзшее в лед тело... пошевелилось. Едва-едва, но  все  же  пошевелилось.
Застывшие, негнущиеся пальцы  разжались  и  выпустили  древко.  Изумленный
Стурм едва не потерял равновесия. Поспешно выпустив оружие,  он  попятился
назад по обледенелому крылу...
     - Он хочет отдать его тебе! - закричала Лорана. -  Не  бойся,  Стурм!
Возьми! Вы оба рыцари!
     - Я - еще нет, - с горечью сказал Стурм. -  Но,  может,  в  этом  все
дело? Может, здесь все-таки зло?..
     Он нерешительно вернулся к  дыре  и  снова  взялся  за  древко.  Рука
мертвого легко выпустила его. Стурм осторожно извлек  обломок  оружия  изо
льда. Спрыгнул вниз и принялся его разглядывать...
     - Вот это да! - благоговейно выдохнул Тас. - Ты видел, Флинт?  Видел,
как пошевелилось тело?
     - Нет! - рявкнул гном. - И ты не видел! И вообще, пошли-ка отсюда!
     Тут снова появился Дерек.
     - Ты слышал мой ПРИКАЗ, Светлый Меч? Так в чем дело?
     При виде обломка пики его лицо потемнело от гнева.
     - Он достал его по моей просьбе, - сказала Лорана,  и  голос  ее  был
холоден, точно ледяная глыба  за  их  спинами.  Забрав  у  Стурма  древко,
эльфийка завернула его в плащ, вынутый из мешка.
     Дерек  зло  посмотрел  на  нее,  но  потом  чопорно  поклонился  -  и
крутанулся на каблуке,
     - Мертвые рыцари, живые рыцари... уж и не знаю, кто хуже! - пробурчал
Флинт, хватая Таса за шиворот и таща его следом за Дереком.
     - И все-таки - что, если это и  в  самом  деле  оружие  зла?  -  тихо
спросил Стурм Лорану, шагая вместе с ней ледяными коридорами замка.
     Лорана в последний раз  оглянулась  на  погибшего  рыцаря,  сидевшего
верхом на драконе... Бледное, холодное солнце уходило за горизонт, облекая
оба тела прозрачными тенями, придававшими им  жутковатый  вид.  И.  Лоране
показалось, будто  замерзший  рыцарь  окончательно  лишился  жизни  только
теперь.
     - Веришь ли ты в легенду о Хуме? - так же тихо спросила она.
     - Теперь я не знаю, во что верить, а во что нет, - вырвалось у Стурма
горестное признание. - Я привык к черному или белому,  Лорана...  К  тому,
чтобы все было определенно, ясно и четко. Я верил в легенду о Хуме, как  в
каменную гору: так уж приучила меня мать. Но потом я побывал в Соламнии...
- Он помолчал: невеселый рассказ давался ему тяжело. Но  в  глазах  Лораны
светилось такое сострадание, такое искреннее желание  понять,  что  Стурм,
сглотнув, продолжал: - Я об этом никому еще не рассказывал. Даже Танису...
Вернувшись на родину, я увидел, что Рыцарство перестало  быть  сообществом
самоотреченных, исполненных чести людей, каким я его представлял  себе  по
маминым рассказам... Политика, интриги - вот они  чем  теперь  занимаются.
Лучшие из них - вроде Дерека: они еще не забыли о чести, но сами  какие-то
застывшие, негнущиеся... в упор не видят тех, кого считают  ниже  себя.  А
худшие... - Он покачал головой. - Они смеялись, когда я говорил им о Хуме.
Отщепенец, рыцарь-бродяжка - вот как они его называли. Послушать  их,  его
выгнали-де из Ордена за то, что он не желал  соблюдать  рыцарских  правил.
После чего Хума якобы болтался по стране и якшался с крестьянами,  которые
и насочиняли про него небылиц...
     - Но ведь он жил на самом деле? - спросила Лорана. Скорбь  Стурма  не
оставила ее равнодушной.
     - Конечно, жил. Уж в этом-то никак нельзя сомневаться.  В  Катаклизме
как-то сохранились списки рыцарей младшего  посвящения,  и  там  есть  его
имя... Вот только в легенды о Серебряной Драконице, о  Последней  Битве  и
даже о Копье - никто больше верить не хочет.  Как  говорит  Дерек,  -  где
доказательства? Сказание гласит, что  Усыпальница  Хумы  -  величественное
сооружение,  одно  из  чудес  света.  Но  кто  ее  видел?  Опять  "детские
сказочки", как выразился бы Рейстлин... - Стурм провел ладонью по глазам и
глубоко, судорожно вздохнул. - А знаешь, - сказал он тихо,  -  я  по  нему
скучаю. По Рейстлину! Что уж говорить об остальных! Точно кусок от  сердца
отрезали. Вот так же я  себя  чувствовал  и  в  Соламнии,  Потому-то  я  и
вернулся вместо того,  чтобы  дожидаться  полного  рыцарского  посвящения.
Они... мои друзья... больше делают для борьбы со Злом, чем все  теперешние
Рыцари, вместе взятые. Даже Рейстлин... хоть и непонятен мне его путь. Да,
вот уж кто точно объяснил бы нам, что все  это  значит...  -  Стурм  ткнул
пальцем через плечо, туда, где остался погребенный во льду. -  По  крайней
мере, будь он здесь, он бы поверил. А если бы здесь был Танис...
     Он замолчал, не в силах продолжать.
     - Да, - сказала Лорана. - Если бы здесь был Танис...
     И Стурм вспомнил о том, какую утрату пришлось ей  пережить,  и  молча
обнял девушку, привлекая ее к себе. Они стояли так некоторое время, делясь
сочувствием и теплом... Потом спереди донесся строгий голос Дерека:
     - Эй, прибавьте шагу! Не отставать!

     ...Теперь обломок Копья, завернутый в меховой плащ Лораны, покоился в
сундуке вместе с Оком и Губителем Червей, мечом Таниса, который  Лорана  и
Стурм унесли из Тарсиса.  А  рядом  с  сундуком  лежали  тела  двоих  юных
рыцарей, павших в бою: обычай требовал, чтобы их похоронили на родине.
     Крепкий южный ветер, напоенный стылым дыханием ледников, быстро  мчал
корабль по просторам Сиррионского моря. По словам  капитана,  если  только
ветер не стихнет, еще два дня - и Санкрист.
     - Вон там, справа  по  борту  -  остров  Южный  Эргот,  -  сказал  он
Элистану. - Мы как раз обогнем его южную оконечность. Ближе к ночи  должен
показаться остров Кристайн. А там уже и до Санкриста недалеко... Про Южный
Эргот, - добавил он, косясь на  Лорану,  -  нынче  ходят  странные  слухи.
Говорят, на острове полным-полно эльфов. Хотя сам я там не бывал, так  что
ничего сказать не могу...
     - Эльфы! - Услышав эти слова, Лорана  поспешно  подошла  к  капитану.
Утренний ветер развевал ее плащ.
     - Насколько я понял, они покинули родные места, - продолжал  капитан.
- Дракониды выгнали, сказывают.
     - Что, если там наш народ?  -  воскликнула  Лорана,  хватая  за  руку
стоявшего рядом Гилтанаса и обшаривая взглядом морской горизонт в  поисках
далекого, невидимого берега.
     - Вероятнее всего, там беглецы из Сильванести, - сказал  Гилтанас.  -
Если не ошибаюсь, госпожа Эльхана как-то  обмолвилась  насчет  Эргота.  Не
помнишь, Стурм?
     - Нет, - ответил Стурм. - Не помню.
     Отвернувшись от них, рыцарь отошел к левому борту и, прислонившись  к
поручням, уставился в  морскую  даль,  залитую  розовым  утренним  светом.
Лорана видела, как  он  извлек  что-то  из  поясного  кармашка  и  любовно
погладил, положив на ладонь. В  солнечных  лучах  ярко  блеснула  алмазная
грань. Стурм спрятал брошь и опустил голову. Лорана шагнула было  к  нему,
но остановилась. Некое движение у горизонта привлекло ее внимание.
     - Какое странное облачко! Вон там, на юге!
     Капитан сейчас же повернулся в ту сторону, вытаскивая из-под  меховой
куртки подзорную трубу.
     - Послать матроса на мачту! - рявкнул он первому помощнику.
     Через несколько минут вверх по снастям вскарабкался проворный  матрос
и там, на головокружительной высоте, держась одной рукой  за  мачту,  тоже
поднес к глазам подзорную трубу.
     - Ну что? - прокричал капитан. - Что это такое?
     - Не пойму, капитан! - донеслось сверху. - Может, это и облачко, но я
таких еще не видал!
     - Дайте-ка я гляну, - с  готовностью  вызвался  Тассельхоф.  И  полез
наверх, ничуть не уступая в ловкости бывалому моряку. Поравнявшись с  ним,
кендер ухватился за снасти и повернулся на юг.
     На первый взгляд, это в самом деле  было  облачко.  Такое  беленькое,
низко летящее над водой. Вот только двигалось оно куда быстрее других и...
     Тассельхоф ахнул и потянулся к подзорной трубе матроса:
     - Дай на минутку... - Тот нехотя уступил, и Тас, глянув в трубу, тихо
застонал: - Ой, батюшки... - Потом опустил трубу, с треском  сложил  ее  и
рассеянно сунул за пазуху. И собрался уже  соскользнуть  вниз  по  канату,
когда матрос ухватил его за воротник. - Что  такое?  -  искренне  изумился
кендер. - Ах, это твое... извини, пожалуйста.
     С большим сожалением погладив трубу, Тассельхоф  вернул  ее  матросу,
потом ловко съехал вниз, легко спрыгнул на палубу и  опрометью  кинулся  к
Стурму, чтобы взволнованно доложить:
     - За нами летит драконица!

                       2. БЕЛАЯ ДРАКОНИЦА. СХВАЧЕНЫ!

     Драконицу звали  Пурга.  Она  была  из  рода  белых  драконов,  и  ее
соплеменники считались наименее крупными из всех, что водились на  Кринне.
Родиной белых драконов были полярные шапки Кринна, и потому-то именно  им,
привычным к лютому холоду, и были отданы во владение  ледовые  пустоши  на
крайнем юге Ансалона.
     Малые размеры делали белых драконов самыми быстрыми летунами из всех,
и Повелители нередко использовали их как разведчиков. Вот почему Пурги  не
было дома, в логове близ Ледяной Стены, когда наши герои  прибыли  туда  в
поисках Ока.
     Незадолго перед этим Владычица Тьмы получила удивительные известия: в
Сильванести вторглась  шайка  каких-то  проходимцев,  которые  -  подумать
только! - одержали верх над Цианом Кровавым Губителем и захватили тамошнее
Око.
     И Владычица решила, что они,  должно  быть,  двигались  теперь  через
Пыльные Равнины, следуя Дорогой Королей - кратчайшим  сухопутным  путем  с
юга в Соламнию, на Санкрист, где, как ей доносили. Рыцарство собирало силы
для решительного отпора. Рассудив таким образом, Владычица Тьмы  отправила
Пургу с ее стаей на север, в Пыльные Равнины, укрытые глубокими снегами, с
приказом отыскать Око.
     Разглядывая безжизненную белизну, сверкавшую под  крылом.  Пурга  про
себя очень сомневалась, чтобы у этих смертных хватило глупости и упрямства
отважиться на подобный переход по  снежной  пустыне.  Однако  приказ  есть
приказ. Разослав свою стаю в разные стороны. Пурга обследовала каждый дюйм
Равнин от самых границ Сильванести и до восточных отрогов Харолисовых гор.
А  кое-кто  из  ее  драконов  побывал  даже  на  Северном  побережье,  где
заправляли синие.
     Вновь собравшись вместе, стая доложила своей предводительнице, что на
бескрайних просторах Равнин не было обнаружено ни единого живого существа.
И в это время  Пурга  получила  сообщение  о  том,  что,  воспользовавшись
отлучкой хозяев, в самый ее дом черным ходом проникли враги.
     В ярости помчалась она назад, но опоздала. Феал-хас был мертв, а  Око
- исчезло. По  счастью,  союзники  драконов,  люди-моржи,  сумели  неплохо
описать негодяев, совершивших это гнусное преступление. Они  даже  указали
Пурге, в какую сторону  отправился  корабль  похитителей.  А  впрочем,  от
Ледяной Стены можно было отплыть только в одном направлении - на север.
     Делать нечего. Пурга доложила о пропаже Ока своей Владычице,  которая
не только пришла в ужасную ярость, но и была порядком напугана.  Два  Ока!
Сразу два Ока украдены! У Владычицы Тьмы не  было  причины  сомневаться  в
том, что силы, подвластные ей, ныне бесспорно главенствовали на Кринне. Но
столь же бесспорно было и то, что воители Света все  еще  ходили  по  этой
земле и по-прежнему дерзали противостоять ее Тьме. Что, если у кого-то  из
них хватит мудрости и мужества разгадать тайну Ока?..
     И Пурга получила новый приказ: разыскать похищенное Око  и  доставить
его - не к Ледяной Стене, но  непосредственно  ей  Владычице.  Ни  в  коем
случае нельзя было его упустить или дать  ему  погибнуть...  другое  дело,
"глаза драконов" были наделены разумом и волей к выживанию: потому-то  они
так намного и пережили своих давным-давно умерших создателей.
     Пурга со всей надлежащей поспешностью  отправилась  в  путь.  Сильные
крылья быстро несли ее над холодными волнами Сиррионского моря, и довольно
скоро впереди показался корабль. Но тут  драконицу  встретило  неожиданное
затруднение, к которому она оказалась отнюдь не готова.
     Необходимость  выпестовать  рептилий,  способных  переносить  холода,
привела к тому, что белые драконы были заметно  глупее  собратьев.  Пурге,
правда, никогда прежде и не приходилось  особенно  размышлять  -  Феал-хас
всегда  говорил  ей,  что  делать.  И  вот  она  кружилась  над  кораблем,
мучительно ломая голову: ладно. Око здесь. Но вот как заполучить его?
     Сперва она собиралась дохнуть  на  судно  своим  ледяным  дыханием  и
заморозить  его.  Но  потом  сообразила,  что  в  этом  случае  Око  будет
замуровано в  плотном  саркофаге  из  промороженной  древесины,  разрушить
который будет очень непросто. К тому же,  начни  она  ломать  корабль,  он
вполне может при этом пойти на дно. Или Око утонет - тоже не лучше. А  для
того, чтобы попросту схватить корабль когтями и утащить на  сушу,  он  был
слишком тяжел...
     Жалкие людишки метались по палубе, точно перепуганные мыши,  а  Пурга
кружила и кружила, не в силах изобрести ничего путного.
     В отчаянии белая драконица подумывала даже о том,  не  обратиться  ли
мысленно к Владычице за подмогой... но по зрелом размышлении отбросила эту
возможность. Нет. Слишком опасно  было  лишний  раз  напоминать  гневливой
Богине и о своей глупости,  и  о  самом  своем  существовании.  Весь  день
драконица следовала за кораблем,  в  глубоком  раздумье  паря  над  самыми
верхушками  его  мачт  и  развлечения  ради  насылая  магический  ужас  на
охваченных паникой смертных.
     И вот наконец, как раз на закате,  Пурге  пришла  в  голову  поистине
светлая мысль. Более не размышляя, драконица сразу перешла к действиям...

     Нельзя описать, как переполошило команду сообщение Тассельхофа о том,
что за кораблем летит  белая  драконица.  Надо,  впрочем,  отдать  должное
морякам: они вооружились абордажными саблями и  приготовились  к  схватке,
хотя отлично представляли себе, чем она должна была завершиться.  Гилтанас
и Лорана, искусные стрелки,  приготовили  луки.  Тассельхоф  вытащил  свой
верный хупак. Флинт и тот попытался  встать  с  Постели,  однако  ноги  не
держали его. Элистан, внешне спокойный, молился Паладайну.
     - Лично я больше полагаюсь на свой меч, чем на этого старика  с  его.
Богом, - сказал Стурму Дерек Хранитель Венца.
     - Рыцари от века воздавали почести Паладайну, - напомнил ему Стурм.
     - Я чту память об этом Боге, - ответил Дерек. - Но что до  россказней
о его так называемом "возвращении", они, по-моему, здорово отдают  ересью.
И я думаю, что такого же мнения будет и Совет. Как бы не пришлось тебе кое
о чем пожалеть. Светлый  Меч,  когда  будет  обсуждаться  вопрос  о  твоем
посвящении!
     И Стурм прикусил губу, так и не произнеся  резкую  отповедь,  готовую
сорваться с языка.
     Время шло... Все глаза были устремлены на белокрылую тварь,  летевшую
над ними. Сделать ничего было нельзя - оставалось лишь ждать. И они ждали.
     Они ждали и ждали... а драконица не нападала.
     Она кружила над ними, выделывая бесконечные петли, и  тень  ее  то  и
дело пересекала палубу, обдавая людей холодом и ощущением  неотвратимости.
Моряки, поначалу готовые без разговоров кинуться в  бой,  начали  ворчать:
ожидание  делалось  невыносимым.  Но  что  самое  скверное  -   драконица,
казалось, проглотила ветер: натянутые паруса  обмякли,  а  потом  и  вовсе
повисли. Потеряв скорость, парусник начал беспомощно дрейфовать. Между тем
с  северного  края  небес  стали  надвигаться  штормовые  тучи,  понемногу
закрывавшие ясные небеса...
     Лорана опустила наконец лук и принялась растирать одеревеневшую шею и
плечи. Глаза слезились - она слишком долго целилась против солнца.
     - Посадить их в шлюпку - и за борт! -  услышала  она  голос  старого,
седого матроса,  намеренно  громко  обращавшегося  к  товарищу.  -  Может,
зверюга от нас и отстанет. Мы-то ей ни к чему - она за ними охотится!
     Ошибаешься, подумала  Лорана.  Ей  было  не  по  себе.  Не  мы  нужны
драконице, а Око. Потому-то она и не бросается на корабль...  Но  об  этом
Лорана  не  собиралась  говорить  никому,  даже  капитану.  Око  следовало
сохранить в тайне.
     День догорал. Драконица кружилась над мачтами, похожая на  громадного
морского стервятника. Капитан становился  все  раздражительнее:  мало  ему
драконицы - дело пахло еще и бунтом команды! Когда время подошло к  ужину,
он велел нашим героям убираться с палубы вниз.
     Дерек  и  Стурм,  не  сговариваясь,  наотрез  отказались  уходить.  И
неизвестно, как  повернулось  бы  дело,  но  в  это  время  раздался  крик
вахтенного:
     - Земля справа по борту!
     - Южный Эргот, - мрачно объявил  капитан.  -  Течение  несет  нас  на
скалы! - И вновь покосился  на  кружившуюся  драконицу:  -  Если  в  самое
ближайшее время не поднимется ветер - нас разобьет!
     И тут драконица перестала описывать круги и взвилась  вверх.  Матросы
разразились радостными криками, думая, что она решила лететь прочь. Лорану
обмануть было труднее: она помнила Тарсис.
     - Сейчас бросится! - закричала она. - Сейчас бросится!..
     - Все вниз! - скомандовал Стурм, и моряки, опасливо поглядывая вверх,
ринулись к люкам. Капитан оттолкнул рулевого от штурвала:
     - Ступай вниз!
     И сам встал вместо матроса.
     - Здесь нельзя оставаться! - крикнул ему Стурм и, выскочив  из  люка,
побежал к капитану. - Погибнешь!
     - Если я брошу штурвал, - отвечал тот гневно, - нас разобьет!
     - Если ты погибнешь, вот тогда мы  точно  потонем,  -  сказал  Стурм.
Оглушил капитана ударом кулака и утащил его под палубу.
     Лорана скатилась вниз по трапу. За ней спешил  Гилтанас.  Эльф  помог
Стурму затащить в люк бесчувственного капитана и, опустив  крышку,  запер,
ее на засов.
     В тот же миг драконица обрушила на корабль вихрь, едва не отправивший
его на дно. Судно опасно накренилось. Никто, даже самые опытные моряки, не
смогли устоять на ногах: все полетели кувырком, друг через  дружку.  Флинт
свалился с постели и, нещадно ругаясь, покатился по полу.
     - Вот теперь пора молиться твоему Богу! - сказал Дерек Элистану.
     - Я и молюсь, - спокойно ответил жрец, поднимая на ноги гнома.
     Лорана цеплялась за переборку, с  ужасом  ожидая  вспышки  оранжевого
света и жара огня. Но вместо этого сверху вдруг повеяло таким морозом, что
у нее перехватило дыхание и кровь в жилах начала холодеть.  Там,  снаружи,
трещал и ломался рангоут, хлопали рвущиеся паруса. А в швах между  досками
появился иней...
     - Эти белые,  оказывается,  не  огонь  выдыхают!  -  проговорила  она
ошарашенно. -  У  них  ледяное  дыхание!  Смотри,  Элистан!  Никак  твоими
молитвами...
     - Что огонь, что мороз, один шут,  -  проворчал,  потирая  ушибленную
челюсть, очнувшийся капитан. - Заморозит нас, попляшем тогда!
     - Ледяное дыхание!..  -  мечтательно  сказал  Тассельхоф.  -  Вот  бы
поглядеть!..
     - Что же теперь будет? - спросила Лорана. Корабль, скрипя  и  стеная,
медленно выпрямлялся.
     - Что будет, то и будет! - огрызнулся капитан. - Все равно мы  ничего
сделать не можем. Что сейчас не сломалось, обломится под тяжестью льда.  А
потом нас нанесет на  скалы,  и  кораблю  придет  конец.  И  ни  хрена  не
поделаешь!
     -  Попробовать  подстрелить  ее...  -   предложил   Гилтанас.   Стурм
попробовал плечом крышку люка и покачал головой:
     - Там, сверху, похоже, целый фут льда. Мы заперты!
     Так  вот  как  она  думает  заполучить  Око,  догадалась   Лорана   и
почувствовала себя маленькой, беспомощной и несчастной. Загонит  судно  на
мель, перебьет нас и заберет Око, благо  тонуть  ему  там  будет  особенно
негде...
     - Еще один шквал вроде этого - и мы на дне! - мрачно предрек капитан.
Но следующий вихрь оказался куда менее  сокрушительным,  и  все  поняли  -
драконица дула на корабль, отгоняя его к берегу.

     План был отличный - Пурга им по праву  гордилась.  Течение  и  прилив
неудержимо влекли к берегу обреченный корабль: ей оставалось, летя следом,
разве что время от времени подправлять своим дыханием его курс.
     Только разглядев впереди  острые,  иззубренные  скалы,  торчавшие  из
залитой лунным светом воды, драконица поняла, что  слегка  просчиталась  и
победу праздновать рано Но как раз в это время  штормовые  облака  закрыли
луну, и Пурга перестала видеть что-либо дальше собственного носа. Мрак был
не хуже, чем в самой душе ее Владычицы!
     Как же кляла Пурга эти тучи,  приспособленные  для  нужд  Повелителей
Драконов, действовавших на севере! Ей они  нынче  только  мешали,  начисто
закрыв обе луны. Лишь треск и скрежет раздираемого дерева  поведали  ей  о
том, что корабль засел-таки на скалах. Слышны были даже крики матросов как
же не вовремя наступила темнота!
     Драконица прижалась к самой  воде  и  понеслась  на  звук,  собираясь
заморозить все и  вся  с  тем,  чтобы  дождаться  утра  и  уже  без  помех
разобраться с добычей Могла ли она ожидать,  что  навстречу  ей  раздастся
звон спущенных тетив!
     Стрела  свистнула  у  самой  морды  Пурги.  Другая  рванула   нежную,
чувствительную перепонку крыла.  Взвизгнув  от  боли,  драконица  поспешно
метнулась в сторону, запоздало сообразив, что на корабле, похоже,  были  и
эльфы! Только они с их ночным зрением способны были углядеть се в темноте.
Пурга бросилась вверх,  сопровождаемая  все  новыми  стрелами.  Проклятые,
проклятые эльфы!.. Если так пойдет и дальше, они ее попросту  расстреляют.
Да еще с этой дыркой в крыле...
     Чувствуя, что начинает слабеть, драконица решила вернуться к  Ледяной
Стене, Она провела в воздухе целый день и порядком устала, пробитое  крыло
причиняло невыносимую боль. Что поделаешь, придется докладывать  Владычице
об очередной неудаче... хотя, если разобраться как следует,  не  такая  уж
это была и неудача. Она, Пурга, уничтожила корабль и не  дала  похитителям
доставить Око  на  Санкрист.  Она  выведала  местонахождение  Ока.  Шпионы
Владычицы во множестве действовали по всему Эрготу - вот пускай и добывают
для нее Око!..
     И белая драконица, вполне довольная собой, не спеша полетела  на  юг,
чтобы на рассвете достичь родных ледников. Владычица более-менее милостиво
приняла се мысленное послание, и Пурга успокоенно нырнула в ледяную пещеру
- зализывать простреленное крыло.

     - Убралась!.. - не веря себе, проговорил Гилтанас.
     - Еще бы, - устало ответил  Дерек,  помогая  перетаскивать  на  берег
уцелевшие припасы с разбитого корабля. - Куда  ей  до  вашего  эльфийского
зрения. К тому же ты ее подбил...
     - Это Лорана, не я, - сказал Гилтанас и улыбнулся сестре, с  луком  в
руках стоявшей подле него на берегу.
     Дерек только фыркнул: ему в это не очень-то верилось. Бережно опустив
наземь принесенный ящик, он снова шагнул  в  воду,  но  навстречу  ему  из
темноты появился Стурм.
     - Бесполезно,  Дерек,  -  сказал  он,  останавливая  его.  -  Корабль
потонул.
     Стурм нес на спине гнома. Он шатался от усталости, и Лорана,  заметив
это, поспешила в воду ему на помощь. Сообща они вынесли Флинта на берег  и
уложили его на песок. Между тем  треск  дерева,  доносившийся  со  стороны
моря, окончательно стих; слышался только шум прибоя.
     Потом послышался  плеск.  К  берегу,  клацая  зубами  от  холода,  но
улыбаясь во  весь  рот,  вброд  шел  Тассельхоф.  За  ним,  поддерживаемый
Элистаном, брел капитан.
     - Где тела моих людей? - немедленно спросил его Дерек. - Где они?
     - У нас были другие  заботы,  поважнее,  -  ответил  ему  Элистан.  -
Например, еда и оружие, необходимые живым.
     А капитан добавил:
     - Они там не одни, к сожалению. Многие сегодня обрели последний приют
в  морской  глубине...  -  Дерек  собирался  что-то  сказать,  но  капитан
проговорил устало и печально: - Эта ночь унесла  шестерых  моих  молодцов,
господин, и, в отличие от твоих, эти парни вышли в море живыми. Не  говоря
уж о том, что вместе с кораблем угодило на дно все нажитое мною за годы...
стоит ли продолжать, господин?
     - Я скорблю о твоих утратах, капитан, - чопорно ответил  Дерек.  -  И
благодарю тебя и команду за все, что вы сделали или пытались  сделать  для
нас.
     Капитан пробормотал что-то и стал растерянно оглядываться. Ни дать ни
взять, заблудился.
     - Мы отослали твоих людей вон туда, капитан, - вытянула руку  Лорана.
- Они укрылись в той рощице.
     И, как бы подтверждая  ее  слова,  неподалеку  вспыхнул  яркий  свет,
взвилось пламя большого костра.
     - Ну что за глупцы!.. - зло выругался Дерек. - Хотят, чтобы драконица
вернулась?
     - Драконица, может, и не вернется, а вот холод нас  точно  добьет,  -
через плечо сказал ему капитан. - Выбирай, господин рыцарь. Мне-то что...
     И скрылся в ночи.
     Стурм  повел  плечами  и  охнул:  остывшие  мышцы  свело   судорогой.
Несчастный Флинт лежал на земле и  трясся  так,  что  дребезжали  доспехи.
Лорана нагнулась укрыть его своим плащом и только  тут  поняла,  до  какой
степени замерзла сама.
     В суматохе крушения и боя с драконицей она  не  заметила  холода.  Ей
вообще мало что запомнилось  из  случившегося.  Она  помнила  только,  как
выбралась на берег, увидела мчавшуюся на  них  драконицу  и  непослушными,
дрожащими руками натянула тетиву. И  как  только  у  кого-то  еще  хватило
выдержки спасать какие-то вещи...
     - Око Дракона!.. - спохватилась она в ужасе.
     - Здесь, здесь оно, в сундуке,  -  успокоил  ее  Дерек.  -  Вместе  с
обломком пики и эльфийским мечом, который вы называете Губителем Червей. А
теперь, полагаю, нам пора пойти погреться у огня...
     - А по-моему, нет, - отозвался из темноты незнакомый голос. И  сразу,
ослепив их, кругом вспыхнули факелы.
     Спутники сейчас же схватились за оружие, заслоняя беспомощного гнома.
Но Лорана,  оправившись  от  первоначального  испуга,  вгляделась  в  лица
окруживших их воинов и крикнула:
     - Стойте! Это же наш народ! Эльфы!..
     - Сильванести!.. - обрадовался Гилтанас. Бросил наземь  лук  и  пошел
навстречу предводителю, чей голос их так напугал. - Долго брели мы  сквозь
тьму, - сказал он ему по-эльфийски,  протягивая  руки.  -  Как  же  я  рад
встрече с вами, бра...
     Но довершить древнюю  формулу  приветствия  ему  так  и  не  удалось.
Предводитель эльфов внезапно шагнул вперед и с размаху  ударил  его  своим
посохом прямо в лицо. Гилтанас без сознания рухнул на мокрый песок.
     Стурм и Дерек мгновенно вскинули мечи, становясь спиной  к  спине.  В
руках эльфов тоже сверкнула сталь...
     - Не смейте! - по-эльфийски  закричала  Лорана  и,  бросившись  подле
брата на колени, откинула капюшон плаща,  показывая  лицо:  -  Мы  -  ваши
братья из Квалинести! А эти люди - Соламнийские Рыцари!
     - Мы прекрасно знаем, кто вы такие, - предводитель ронял слова, точно
плевки. - Вы - шпионы Квалинести! Вечно якшаетесь с людьми!..  Ваша  кровь
давно утратила чистоту... Взять их, - кивнул он своим воинам.  -  А  будут
сопротивляться - поступите с ними, как  надлежит.  Да  выясните,  о  каком
таком "Оке" они толковали...
     Эльфы угрожающе качнулись вперед.
     - Нет! - крикнул Дерек, загораживая сундук. -  Сюда,  Стурм!  Око  не
должно им достаться!
     Стурм по-рыцарски отсалютовал эльфам мечом.
     - Они хотят драться? Да  будет  так!  -  Предводитель  эльфов  поднял
оружие.
     - А я вам говорю, что это безумие!  -  яростно  выкрикнула  Лорана  и
ринулась прямо под готовые опуститься мечи.  Эльфы  поневоле  замешкались.
Стурм схватил ее за плечо и хотел оттолкнуть в сторону, но она увернулась.
- Даже гоблины...  даже  дракониды,  эти  отвратительные  порождения  Зла,
никогда не бьются между собой! - Ее голос дрожал и срывался от ярости. - А
мы, эльфы, первородные дети Добра - мы убиваем друг друга!  Смотрите!..  -
Она распахнула сундук. - Здесь лежит то, что может дать миру надежду!  Это
Око Дракона, жертвами и мучениями добытое у Ледяной Стены! А вон  там,  за
скалами, лежит на дне морском наш разбитый корабль! Мы прогнали драконицу,
пытавшуюся отобрать у нас Око! И что же - оказывается, наши родичи для нас
страшнее дракона?.. Но если это и в самом деле так, если мы и вправду пали
так низко - убивайте нас! Убивайте! И, клянусь, никто  из  нас  не  станет
мешать вам!
     Стурм, не понимавший по-эльфийски, увидел, как эльфы опустили клинки:
     - Что бы она там ни говорила, вроде подействовало...
     И не спеша убрал меч в ножны. Дерек, помедлив, тоже опустил меч, но в
ножны прятать не стал.
     - Мы обдумаем то, что ты  нам  рассказала,  -  запинаясь,  проговорил
предводитель на Общем. И замолчал: со стороны костра донеслись  крики,  на
фоне огня замелькали темные тени. Эльф  выждал,  покуда  все  смолкнет,  и
вновь повернулся к спутникам.  Он  смотрел  на  Лорану,  склонившуюся  над
братом. - Возможно, мы вправду несколько погорячились, - сказал он  ей.  -
Но, я думаю, ты все поймешь, когда поживешь здесь подольше.
     - Этого, - давясь слезами, ответила Лорана, - я не пойму никогда!
     Из темноты вынырнул воин.
     - Люди, господин, - по-эльфийски доложил он предводителю.  -  Похоже,
моряки. Они говорят, будто их корабль  подвергся  нападению  драконицы,  а
потом разбился о скалы.
     - Доказательства есть?
     - У берега плавают обломки, но  утром  можно  будет  осмотреть  место
поподробнее. Что до людей, то  они  мокрые,  полузамерзшие  и  к  тому  же
наглотались воды. Они не сопротивлялись. Мне кажется, они говорят правду.
     Предводитель обернулся к Лоране.
     - Твоя история выглядит правдивой, - сказал он на Общем. - Мои  воины
докладывают, что люди, взятые ими в плен - моряки. Не волнуйся о них.  Мы,
конечно,  не  можем  допустить,  чтобы  они  болтались  по   острову   без
присмотра... у нас и без того немало хлопот. Но зла мы им не причиним.  Мы
же не гоблины какие-нибудь, - добавил он с горечью. - Я сожалею о том, что
ударил твоего друга...
     - Брата, - ответила Лорана. - Это младший сын Беседующего-с-Солнцами,
Гилтанас. А я - Лоранталаса. Мы из правящего Дома Квалинести!
     Ей почудилось, будто эльф, услышав такие новости, побледнел,  но  тут
же вновь овладел собой:
     - Твоего брата не оставят без ухода. Я пошлю за целителем...
     - Не нужен нам твой целитель! - сказала Лорана. - Вот этот человек  -
жрец Паладайна. Он и поможет моему брату.
     - Человек? - сурово переспросил эльф.
     - Да, человек! - выкрикнула Лорана. - Эльфы ранят  моего  брата,  так
почему бы мне не обратиться за помощью к человеку? Элистан...
     Жрец шагнул  вперед,  но  по  знаку  вожака  сразу  несколько  эльфов
схватили его и завернули ему руки  за  спину.  Стурм  хотел  броситься  на
помощь, но Элистан остановил его взглядом  и  со  значением  покосился  на
Лорану. И Стурм отступил, поняв его молчаливое предупреждение:  от  Лораны
зависела их судьба.
     - Отпустите его! - потребовала она. - Пусть он лечит брата!
     -  Мне  трудно  поверить,  госпожа  Лорана,  что  у  Паладайна  снова
появились  жрецы,  -  ответил  эльф.  -  Всем  известно,  что   священство
перевелось на Кринне с тех самых пор, как Боги отвернулись от  нас.  Я  не
знаю, кто этот шарлатан и каким образом он вкрался к тебе  в  доверие.  Но
допустить, чтобы его руки - руки человека - прикасались к эльфу? Никогда.
     - К эльфу, которого вы считаете врагом?
     -  Даже  если  бы  он  был  убийцей  моего  отца,  -  угрюмо   кивнул
предводитель. - Позволь, однако,  госпожа  Лорана,  переговорить  с  тобою
наедине: тебе следует знать, что творится на Южном Эрготе...
     - Ступай, девочка моя, - уловив ее замешательство, сказал Элистан.  -
Только ты одна можешь спасти нас. А я побуду с Гилтанасом...
     - Хорошо, - Лорана поднялась с колен и отошла  в  сторонку  вместе  с
предводителем эльфов.
     -  Ох,  не  нравится  мне  это!  -  нахмурился  Дерек.  -  Для  чего,
спрашивается, ей понадобилось выбалтывать им об Оке?
     - Они все равно слышали, как мы о  нем  говорили,  -  устало  ответил
Стурм.
     - Да, но она прямо указала им, где оно лежит! Нет, не верю я  ни  ей,
ни ее племени! Как знать, о чем они там договариваются?..
     - Ну, хватит! -  проскрипел  чей-то  голос,  и  рыцари  с  удивлением
воззрились на Флинта, с трудом поднимавшегося на ноги. Он  все  еще  зябко
стучал зубами, но глаза его глядели на Дерека холодно  и  недобро.  -  Вот
что, над-д-доел ты мне д-д-до смерти, г-г-господ-дин Великий и Мог-гучий!
     И гном сжал зубы, чтобы они поменьше стучали. Стурм хотел  вмешаться,
но Флинт отпихнул его и встал перед Дереком. Видок был  еще  тот  -  Стурм
впоследствии  с  улыбкой  вспоминал  эту   сцену,   надеясь   когда-нибудь
пересказать ее Танису. Гном, с его длинной, мокрой, растрепанной бородой и
в одежде, с которой ручьями стекала морская вода, едва  доставал  макушкой
Дереку до ремня  -  и  отчитывал  рослого,  гордого  Соламнийского  Рыцаря
совершенно так же, как если бы перед ним стоял Тассельхоф.
     - Вы, рыцари, до того обросли  железяками,  что  у  вас  от  них  уже
последние мозги заржавели! - негодующе фыркал гном.  -  Если  вообще  было
чему ржаветь, в чем я  лично  глубоко  сомневаюсь!  Я-то  видел,  как  она
превращалась из грудного младенчика в прекрасную  женщину.  И  вот  что  я
скажу тебе, надутый вояка: на всем Кринне не сыскать никого мужественней и
благородней ее! А тебя достает, что девочка шкуру твою  спасла.  Никак  не
можешь этого пережить!
     Даже в свете факелов было заметно, как темная кровь бросилась  Дереку
в лицо.
     - Я не прошу ни гномов, ни эльфов защищать меня... - начал он гневно,
но в это время к ним возвратилась Лорана. Глаза ее горели.
     - В моем племени завелось зло!.. - пробормотала она  сквозь  зубы.  -
Как будто его и так не хватает!..
     - Так что все-таки происходит? - спросил Стурм.
     - Дело вот в чем. На Южном  Эрготе  оказалось  сразу  три  эльфийских
народа...
     - Три народа? - встрял Тассельхоф, с величайшим любопытством глядя на
Лорану. - Что еще за третий народ? Откуда он появился? А  можно  будет  на
них посмотреть? Я ни разу не...
     Терпение Лораны лопнуло.
     - Тас, - сказала она ровным голосом. - Иди  посиди  с  Гилтанасом.  И
попроси Элистана подойти сюда.
     - Но как же...
     Стурм напутствовал кендера шлепком:
     - Живо!
     Безутешный и глубоко оскорбленный, Тассельхоф поплелся туда, где  все
еще лежал Гилтанас. И сел подле него на песок, дуясь на весь  белый  свет.
Элистан примирительно похлопал его по плечу и ушел к остальным.
     - Третий народ - это Каганести, что на Общем языке  значит  Диковатые
Эльфы,  -  рассказывала  Лорана.  -  Они   сражались   за   нас   во   дни
Братоубийственных Войн. В  награду  за  верность  Кит-Канан  отдал  им  во
владение горы Эргота: это  было  еще  до  Катаклизма,  при  котором  между
Эрготом и страной Квалинести  образовался  пролив.  Неудивительно,  что  о
Диковатых Эльфах мало кто слышал. Они - скрытный народ  и  живут  сами  по
себе. Когда-то их еще называли Пограничными Эльфами. Воины они отменные  и
сослужили Кит-Канану не одну  службу,  но  городов  строить  не  захотели.
Наоборот - они сблизились с друидами  и  переняли  их  науку,  восстановив
древнейшие обычаи эльфов. Мое племя считает их варварами - точно  так  же,
как вы, люди, считаете варварами  жителей  Равнин...  Так  вот,  несколько
месяцев тому назад, когда эльфам Сильванести пришлось  уходить  из  родных
мест, они переправились  сюда,  испросив  позволения  у  Каганести  пожить
какое-то время на острове. А потом и мой народ, Квалинести, пересек  море,
оказавшись здесь же. Так встретились родичи, столетиями жившие в разлуке.
     - Не вижу, какое это имеет отношение... - перебил Дерек.
     - Сейчас увидишь, - сказала она и, набрав в грудь  побольше  воздуху,
добавила:  -  Ибо  наши  жизни  зависят  от  того,  сумеем  ли  мы  понять
происходящее  здесь...  -  Голос  ее  дрогнул,  и  Элистан,  придвинувшись
поближе, ободряюще обнял ее за плечи. - Все  начиналось  более  или  менее
мирно, - продолжала Лорана. - Изгнанников сближала  сама  общность  судеб,
ведь оба народа злые силы вынудили уйти из родных  мест.  Каждый  принялся
строить себе здесь, на острове,  новый  дом:  Сильванести  -  на  западном
берегу, а Квалинести - на восточном, по разные стороны реки Тон-Цалариан -
"Реки Мертвых" на языке Каганести. Каганести же населяли гористый  край  к
северу  от  реки...  Поначалу  Сильванести  и  Квалинести  даже  пробовали
подружиться,  но  тут-то  и  начались   неприятности.   Ибо,   стоило   им
встретиться, как тут же начали вспоминаться старинные  обиды  и  распри...
подумайте, это после столетий разлуки! - Лорана закрыла глаза,  так  тяжко
было ей говорить  об  этом.  -  В  общем,  Реку  Мертвых  теперь  было  бы
правильнее называть Тон-Цалариотом - Рекой Смерти...
     - Ну, ну, девочка, - проворчал Флинт,  касаясь  ее  руки.  -  У  нас,
гномов, тоже бывает подобное. Ты сам? видела, как  со  мной  обращались  в
Торбардине. Гном холмов для горных - уже чужой! Самая  жестокая  вражда  и
бывает-то всегда между родственниками...
     - До прямых убийств дело пока еще не дошло, но мысль о том,  что  это
легко может случиться, так потрясла оба  народа,  что  было  категорически
запрещено кому-либо пересекать  реку,  -  продолжала  Лорана.  -  Вот  так
обстоит дело на сегодняшний день. Ни одна сторона не доверяет другой.  Все
заняты ловлей шпионов и обвиняют друг дружку в том, что те, мол, продались
Повелителям Драконов...
     - Понятно теперь, почему они напали на нас, - пробормотал Элистан.
     - А что там эти Ка... Кага... - Стурм  так  и  не  одолел  незнакомое
эльфийское слово.
     - Каганести, - Лорана устало вздохнула. - Увы! Им-то,  пустившим  нас
на свои земли, и пришлось хуже  всего.  Этот  народ  всегда  был  беден...
разумеется, по нашим меркам, а  не  по  их  собственным.  Они  никогда  не
гнались за достатком - жили в лесах, кормясь охотой и земными дарами.  Они
не засевают полей, не куют металла. Наше оружие и украшения  произвели  на
них огромное впечатление. Молодежь потянулась к Сильванести и  Квалинести,
надеясь выведать секреты изготовления золотых и серебряных драгоценностей.
И стального оружия... - Лорана прикусила губу, лицо ее  окаменело:  -  Мне
мучительно стыдно говорить о том, как своекорыстно использовал  мой  народ
бедность и простоту Диковатых  Эльфов.  Они  превратили  их  в  рабов!  И,
конечно, вождям  Каганести  вовсе  не  нравится,  что  молодежь  уходит  к
чужакам, а старинным обычаям племени грозит забвение...
     - Лорана! - позвал Тассельхоф.  Она  обернулась  и  негромко  шепнула
Элистану:
     - Смотри! Это девушка из племени Каганести.
     Жрец проследил  ее  взгляд  и  увидел  гибкую,  как  тростинка,  юную
женщину... по крайней мере, если  судить  по  длинным  волосам,  это  была
женщина, хотя и одетая в мужскую одежду. Она опустилась  на  колени  подле
Гилтанаса и коснулась рукой его рассеченного лба. Прикосновение  заставило
молодого эльфа дернуться и застонать от боли. Девушка  расстегнула  сумку,
висевшую у нее на боку, и принялась деловито смешивать что-то в,  глиняной
чашке.
     - Что она делает? - спросил Элистан.
     - Вероятно, это и есть "целитель", которого они сулились прислать,  -
пристально наблюдая за девушкой, сказала Лорана. - Каганести славятся тем,
что знают премудрость друидов...
     Приглядевшись к девушке, Элистан решил, что имя Диковатого Эльфа  как
нельзя лучше ей подходило. Жрец еще не встречал подобных дикарок.  На  ней
были кожаные штаны, заправленные в кожаные же  сапожки,  и  еще  рубаха  -
явные обноски, выброшенные кем-нибудь из знати. Девушка выглядела  бледной
и такой худенькой, словно ее совсем не кормили, а спутанные волосы были до
того грязными, что Элистан так и не понял, какого же они цвета. Зато руку,
щупавшую разбитый лоб Гилтанаса, отличала удивительно изящная форма,  а  в
глазах светилось сострадание и искренняя забота.
     - Влипли, в общем, - сказал Стурм. - И что же нам, по-твоему,  теперь
делать?
     - Сильванести согласились переправить нас во владения моего народа, -
сказала Лорана и покраснела: видимо, ей пришлось положить для этого немало
усилий. - Вначале они настаивали на том, что мы, дескать, должны предстать
перед их старейшинами.  Но  я  заявила,  что  никуда  не  пойду,  пока  не
поприветствую своего отца и не обсужу с ним дело. На это  им  нечего  было
возразить... - Лорана чуть улыбнулась, но в голосе ее по-прежнему  звучала
горечь: - Все наши народы считают, что дочь принадлежит к Дому отца,  пока
не достигнет совершеннолетия. Вздумай они  удерживать  меня  здесь  против
моей воли, это было бы расценено как похищение  и  привело  бы  к  вспышке
открытой вражды. А для подобного ни те, ни другие еще не созрели...
     - Так они отпустят нас, хоть и знают, что у нас  -  Око?  -  изумился
Дерек.
     - Отпускать нас они не собираются, -  резко  возразила  Лорана.  -  Я
сказала, что они переправят нас к нашим.
     - В северной части острова есть соламнийское поселение, - упорствовал
Дерек.  -  Там  можно  было  бы  раздобыть  корабль  и  переправиться   на
Санкрист...
     - Попробуй удрать - и ты вон до тех деревьев не  добежишь,  -  сказал
Флинт и громко чихнул.
     - Он прав, - кивнула Лорана. - Нам остается одно: идти к Квалинести и
попытаться убедить отца в том, что Око следует доставить на Санкрист...  -
И между бровями ее появилась морщинка, ясно сказавшая Стурму  о  том,  что
дело это отнюдь не представлялось ей легким. - Однако хватит разговоров, -
сказала она. - Они разрешили мне объяснить вам, как обстоит дело, но долго
задерживаться не позволят. Мне надо еще посмотреть, как там Гилтанас... Ну
так что - договорились?
     И Лорана обвела рыцарей  взглядом,  в  котором  читалась  не  столько
надежда на одобрение - она просто  ждала,  чтобы  они  признали  ее  право
решать за всех. Ее уверенная, спокойная повадка на какой-то  миг  до  того
напомнила Стурму Таниса, что рыцарь улыбнулся. Зато Дерек улыбаться  и  не
думал. Его снедало раздражение и бессильная ярость, в особенности  оттого,
что поделать он все равно ничего не мог.
     В конце концов Дерек мрачно выдавил что-то насчет того, что, мол,  из
многих зол приходится выбирать меньшее, и отправился за сундуком. Флинт со
Стурмом пошли за ним, причем гном расчихался так, что едва стоял на ногах.
     Лорана же направилась к брату, и, как ни тихо  ступали  по  песку  ее
ноги в мягких сапожках, девушка из племени Диковатых  Эльфов  услышала  ее
шаги. Вскинув голову она  со  страхом  посмотрела  на  Лорану  и  поспешно
отползла  прочь,  словно  беззащитный  зверек,   напуганный   приближением
человека. Тас, перед этим вовсю болтавший с  дикаркой  на  странной  смеси
Общего с эльфийским, придержал ее за руку.
     - Не бойся, - сказал жизнерадостный кендер.  -  Это  сестра  молодого
вельможи. Смотри, Лорана! Гилтанас приходит в себя! И дело, должно быть, в
той пакости, которой она намазала его лоб. Я был готов поклясться, что  он
проваляется без памяти еще несколько дней! - И Тас поднялся: - Лорана, дай
я тебе представлю мою подружку... как, ты говорила, тебя зовут?
     Но девушка не смела глаз поднять  от  земли  и  только  дрожала  всем
телом, подбирая и вновь роняя щепотки песка. Потом что-то пробормотала, но
до того тихо, что они не расслышали.
     - Что ты сказала, маленькая? - спросила Лорана так мягко  и  ласково,
что дикарка наконец решилась поднять голову.
     - Сильверт, - повторила она еле слышно.
     - На языке Каганести это значит Среброволосая, не так ли? -  спросила
Лорана. И, опустившись на колени подле брата,  помогла  ему  приподняться.
Гилтанас неверным движением поднес руку ко лбу и щеке, облепленным  густой
мазью.
     - Не надо трогать, - предостерегла Сильверт,  быстро  перехватив  его
руку. - Это лекарство.
     Она говорила на Общем  -  и  не  как-нибудь  через  пень-колоду,  но,
наоборот, свободно и без акцента.
     Гилтанас вновь застонал и уронил руку. Сильверт с жалостью посмотрела
на него, потянулась погладить его по  щеке...  но  глянула  на  Лорану  и,
поспешно отдернув руку, хотела было подняться.
     - Погоди, - сказала Лорана. - Погоди, Сильверт.
     Девушка застыла на месте, глядя на Лорану с  таким  ужасом,  что  той
стало стыдно.
     - Не бойся, Сильверт, -  мягко  проговорила  она.  -  Я  лишь  хотела
поблагодарить тебя за заботу о брате. Тассельхоф прав: рана серьезная,  но
ты просто замечательно ему помогла.  Пожалуйста,  останься,  с  ним,  если
хочешь.
     Сильверт глядела себе под ноги:
     - Я останусь с ним, госпожа, если ты приказываешь...
     - Я не приказываю, Сильверт, - сказала Лорана. -  Я  тебя  прошу.  И,
кстати, меня зовут Лораной.
     Дикарка подняла глаза:
     - Я с радостью побуду с ним, госп... Лорана, раз ты меня просишь... -
Она опустила голову, и Тас с Лораной едва разобрали  ее  слова:  -  А  мое
настоящее имя  вправду  значит  Среброволосая,  но  произносится  иначе  -
"Сильвара". "Сильверт" - это ОНИ так выговаривают... - Она  покосилась  на
воинов Сильванести, потом вновь обернулась к Лоране:  -  Пожалуйста,  зови
меня Сильварой...
     Эльфийские воины принесли носилки, наспех  сооруженные  из  древесных
сучьев и одеял, и переложили на них Гилтанаса, стараясь,  надо  отдать  им
должное, не  причинить  ему  лишних  страданий.  Сильвара  пошла  рядом  с
носилками, и с ней Тассельхоф, ужасно довольный, что встретил кого-то, еще
не слышавшего всех его  россказней.  Лорана  и  Элистан  пошли  по  другую
сторону носилок. Лорана держала брата за руку, с нежностью  вглядываясь  в
его рассеченное лицо. За ними, неся на  плече  бесценный  сундук  с  Оком,
мрачно шагал Дерек Замыкали шествие вооруженные эльфы.
     В  небесах  едва  занимался  неприютный,  серый  рассвет,  когда  они
добрались до края прибрежного леса. Дрожа от холода. Флинт повернул голову
и посмотрел в море:
     - Что это там Дерек говорил насчет... корабля на Санкрист?
     - Боюсь, что ты не ослышался, - ответил Стурм. - Это тоже остров.
     - И нам вправду позарез надо туда?
     - Да.
     - Чтобы воспользоваться Оком Дракона? Но мы же ничего не знаем о нем!
     - Значит, придется рыцарям засесть за науки, - тихо проговорил Стурм.
- Что делать, если от этого зависит судьба нашего мира.
     - Ап-чхи! - вновь  проняло  гнома.  Бросив  полный  ужаса  взгляд  на
зловеще-темные волны, он угрюмо  покачал  головой:  -  Дважды  я  мало  не
потонул, потом подцепил смертельную болезнь...
     - Морскую болезнь.
     - ...подцепил смертельную болезнь, - раздельно  повторил  гном,  -  и
наконец угодил в кораблекрушение. Помяни мои слова. Светлый Меч,  -  лодки
нам приносят несчастье. С тех самых пор, как нелегкая дернула нас  залезть
в ту проклятую лодку на озере Кристалмир, мы только и делаем, что собираем
шишки. Это там, в лодке, наш свихнутый маг впервые разглядел  обвалившиеся
созвездия, и уж больше удачи нам не было. И не будет, пока мы не прекратим
связываться с разными там плавучими лоханками!
     Стурм улыбнулся, глядя на гнома, вязнувшего в песке. Но потом  улыбка
погасла, и рыцарь вздохнул. Если бы все в  самом  деле  было  так  просто,
сказал он себе...

           3. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ. ЛОРАНА ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

     Беседующий-с-Солнцами, правитель эльфов Квалинести,  сидел  в  жалкой
хижине из  дерева  и  глины,  возведенной  для  него  племенем  Каганести.
Впрочем, жалким это  жилище  было  лишь  с  его  точки  зрения:  Каганести
полагали, что выстроили огромное и прекрасное здание,  способное  приютить
сразу пять или даже шесть семей. Диковатые эльфы были потрясены до глубины
души, когда правитель объявил его едва-едва достаточным для своих  нужд  и
вселился в домище... вдвоем с женой.
     Откуда было им знать, что дом Беседующего  немедленно  превратился  в
главное общественное здание изгнанного народа. Даже церемониальную  стражу
расставили точно в том же порядке, в каком она стояла  в  мраморных  залах
дворца в Квалинести. И приемы у правителя проходили  в  те  же  часы  и  в
соответствии с тем же придворным этикетом, что и дома. Вот  только  вместо
мозаики над головами была тростниковая крыша, а по стенам  вместо  горного
хрусталя - глина и дерево.
     Каждый день Беседующий занимал привычное место на троне, распоряжаясь
делами, и дочь сестры его жены стояла рядом, выполняя  обязанности  писца.
Правитель держался совершенно как прежде, надевал те же самые одеяния... и
все  же  кое-что  изменилось.  Истекшие   несколько   месяцев   разительно
переменили его, и никто из Квалинести этому не удивлялся. Еще бы! Он  ведь
возложил на своего младшего сына миссию, которая  многим  казалась  чистым
самоубийством. И, что хуже, его ненаглядная дочь сбежала из дому следом за
своим  любовником-полуэльфом.  Словом,  правитель  давно  утратил  надежду
когда-либо увидеть их вновь.
     С потерей сына, Гилтанаса, он как-то еще  мог  примириться.  В  конце
концов, это был подвиг, героическое  деяние.  Юноша  отправился  во  главе
кучки отчаянных авантюристов освобождать рабов в  рудниках  Пакс  Таркаса,
надеясь таким образом отвлечь армии драконидов,  грозившие  Квалинести.  И
сумасбродная затея эта совершенно неожиданно увенчалась успехом. Вражеские
армии вернулись в Пакс Таркас, дав эльфам время достичь  западного  берега
материка и переправиться через море на Южный Эргот.
     Но вот утрата дочери... Ее бесчестье...
     Правитель узнал обо всем от своего  старшего  сына,  Портиоса.  Когда
отсутствие девушки обнаружилось, именно Портиос  объяснил  отцу,  что  она
решила последовать за другом детства  -  Танисом  Полуэльфом.  Свалившееся
несчастье буквально подкосило Беседующего. Да как она отважилась на такое?
Как  посмела  опозорить  их  род?   Принцесса,   бросившаяся   следом   за
незаконнорожденным полукровкой!..
     Солнце в небе померкло для убитого горем отца. Лишь  необходимость  и
далее блюсти свой народ еще придавала ему силы. Но наступали минуты, когда
он спрашивал себя - зачем?.. Не отойти ли от дел, не препоручить  ли  трон
старшему сыну?.. Портиос и так уже управлял практически всем. В надлежащих
случаях он почтительно  спрашивал  родительского  совета,  но  чаще  всего
принимал решения сам. Юный вельможа, серьезный не по годам,  обещал  стать
отменным правителем - хотя кое-кто и считал, что в отношениях с  Каганести
и Сильванести ему не мешало бы держаться помягче.
     Того же мнения держался и сам правитель - и вот,  собственно,  почему
он до сих пор не спешил передавать  Портиосу  бразды.  Иногда  он  пытался
объяснить наследнику, что  выдержка  и  терпение  одержали  больше  побед,
нежели угрозы и бряцание оружием. Портиос, однако, полагал, что  его  отец
был попросту слишком сентиментален и мягок. Какая уж  тут  выдержка,  если
Сильванести,  закосневшие  в  своей  кастовой   спеси,   едва   признавали
Квалинести за эльфов, а Диковатых и вовсе считали низшей подрасой -  вроде
того как овражные  гномы  считались  низшей  разновидностью  гномов.  Отцу
Портиос, конечно, этого не говорил, но про себя полагал, что кровопролития
избежать не удастся.
     А  на  другой  стороне  Тон-Цалариана   таких   же   точно   взглядов
придерживался холодно-высокомерный вельможа по имени Квинат - если  верить
слухам,  жених  принцессы  Эльханы  Звездный  Ветер.  Ему  было   поручено
возглавлять народ Сильванести, пока она не вернется, и это им с  Портиосом
выпало делить остров между двумя враждующими племенами. Причем  о  третьем
народе они при этом даже не вспомнили.
     Диковатым Эльфам лишь снисходительно объявили о новых границах -  так
собаке объявляют о том, что на кухню вход ей  заказан.  Каганести,  и  без
того известные вспыльчивым нравом, справедливо возмутились:  ведь  это  их
землю делили и перекраивали пришельцы. И так уже охота  делалась  скудной;
беглецы, которым  тоже  нужно  было  кормиться,  во  множестве  истребляли
зверей, от которых веками зависели Каганести... Так что  Лорана  нисколько
не преувеличивала, говоря, что Река Мертвых в любой миг  могла  окраситься
кровью и самым трагическим образом переменить свое имя.
     Поселение Квалинести постепенно превращалось  в  воинский  лагерь.  С
горечью наблюдал за этим правитель, но бед и  несчастий,  обрушившихся  на
него, было уже столько, что он почти перестал  что-либо  чувствовать.  Все
реже  выходил  он  из  своей  хижины,  предоставляя  Портиосу  все  больше
свободы...
     В  тот  день,  когда  наши  герои  прибыли  в  селение,  называвшееся
Квалин-Мори, Беседующий поднялся  рано.  Он  всегда  вставал  рано.  И  не
потому, что его ждало множество дел, - просто, мучимый бессонницей,  он  и
так уже провел большую часть ночи, глядя в потолок. Он занимался тем,  что
делал  заметки  к  предстоявшей  встрече  с  Главами  Семейств  -   весьма
неблагодарное занятие, ибо Главы Семейств были способны лишь жаловаться...
И в это время снаружи поднялся какой-то шум.
     У правителя упало  сердце.  Что  там  еще,  подумал  он  со  страхом.
Последнее время подобный переполох приключался один, а то и  два  раза  на
дню. Должно быть, это Портиос поймал неразумных  юнцов  -  Квалинести  или
Сильванести  -  занявшихся  грабежом  или  схлестнувшихся  в  драке...   И
Беседующий продолжал  писать,  ожидая,  чтобы  шум  стих.  Но  тот  только
разрастался,  приближаясь  к  его  дому.  Оставалось   предполагать,   что
произошло нечто более серьезное. И правитель в который раз  спросил  себя,
что же делать ему, вождю, если между эльфами вправду разразится война...
     Уронив гусиное перо, он расправил складки одежд и с затаенным  ужасом
стал ждать. Вот стража, стоявшая снаружи, взяла на караул. Раздался  голос
Портиоса - тот официально испрашивал позволения войти, ибо  было  все  еще
очень рано. Беседующий испуганно оглянулся на дверь, что вела в его личные
покои; не потревожат ли жену? Она, бедняжка, все болела со времени  исхода
из Квалинести...
     Правитель поднялся на  ноги.  Скрывая  дрожь,  он  принял  суровый  и
строгий вид - обычную маску - и разрешил тем, за дверью, войти.
     Стражник отворил дверь, собираясь что-то объявить,  но  не  успел  он
выговорить и слова, как кто-то высокий и стройный, одетый в меховой плащ с
капюшоном, проскользнул мимо воина и бегом бросился к  правителю.  И  тот,
заметив сперва только меч на боку у вошедшего, встревоженно отшатнулся.
     Но капюшон слетел с головы пришельца, и глазам Беседующего  предстало
девичье лицо, обрамленное волосами медового цвета - лицо, которому даже  у
эльфов было немного равных по нежности и красоте.
     - Отец! - крикнула Лорана. И упала в его объятия.

     По случаю возвращения Гилтанаса, чью гибель давным-давно оплакал  его
народ, устроили праздник, равного которому не было у эльфов  Квалинести  с
того самого вечера, когда наших героев провожали в Сла-Мори.
     Гилтанас оправился уже в достаточной степени, чтобы присутствовать на
пиру: единственным следом, который оставила рана, был  небольшой  шрам  на
скуле. Лоране и ее друзьям оставалось лишь  удивляться  -  они-то  видели,
каким ударом наградил его тот эльф Сильванести. Но когда Лорана попыталась
объяснить это отцу. Беседующий лишь пожал плечами и ответил, что Каганести
многому научились у лесных друидов -  вероятно,  и  лекарской  премудрости
тоже.
     Такой ответ отнюдь не удовлетворил девушку. Кому,  как  не  ей,  было
знать, сколь редко встречался на Кринне дар истинного исцеления! Ей  очень
хотелось поговорить на сей счет с Элистаном, - но тот без конца  уединялся
с ее отцом,  на  которого  произвело  немалое  впечатление  его  жреческое
могущество.
     Что ж, Лорана была только рада тому, как принял ее отец  Элистана,  -
особенно если вспомнить, как он обошелся с Золотой Луной, когда та явилась
в Квалиност с медальоном Мишакаль, Богини-Целительницы, на  груди.  Однако
Лорана  дорого  дала  бы  за  то,  чтобы  побеседовать  со  своим   мудрым
наставником. Как ни радовалась она возвращению, было ясно:  прежнего  дома
ей здесь никогда уже не обрести.
     Все, казалось, были ей рады... но вели себя с ней в точности так  же,
как с Дереком, Стурмом, Флинтом и Тасом. Она стала чужой.  Даже  родители,
отойдя от первого волнения встречи, держались холодно и  отстраненно.  Она
бы, пожалуй, и не задумалась об этом, если бы они  хоть  немного  поменьше
носились с Гилтанасом. Почему такое различие?.. Лорана была бессильна  это
уразуметь. И вышло так, что просветил ее опять-таки старший брат, Портиос.
     Все началось на пиру, который устроили в огромном  бревенчатом  зале,
выстроенном Диковатыми Эльфами.
     - Скоро ты сам увидишь, что  мы  живем  теперь  совсем  не  так,  как
раньше, в Квалинести, - сказал ее отец Гилтанасу. - Впрочем, я полагаю, ты
быстро привыкнешь. - Потом он повернулся  к  Лоране  и  официальным  тоном
проговорил: - Я рад был бы вновь видеть тебя своим писцом. Боюсь,  однако,
что возня по хозяйству займет все твое время...
     Эти  слова  неприятно  поразили  Лорану.  Она  совсем  не  собиралась
оставаться здесь жить, но самая мысль, что кто-то заменит ее  в  том,  что
считалось традиционной обязанностью королевской дочери, отозвалась  болью.
Вдобавок она уже не единожды заговаривала с отцом  насчет  того,  что  Око
следовало доставить на Санкрист. Но он как будто не слышал.
     - Правитель, - медленно выговорила она, постаравшись ничем не  выдать
раздражения. - Я уже говорила тебе, что мы не сможем остаться. Неужели  ты
не слушал ни меня, ни Элистана? Мы же завладели Оком Дракона! Теперь у нас
есть средство подчинить драконов нашей  воле  и  окончить  эту  войну!  Мы
должны отвезти Око на Санкрист...
     - Замолчи, Лорана! - переглянувшись с  Портиосом,  резко  оборвал  ее
отец. Брат сурово смотрел на нее. - Ты сама не понимаешь, что говоришь,  -
продолжал Беседующий. - Око - величайшая добыча, и здесь  не  время  и  не
место о нем болтать. А о том, чтобы везти его  на  Санкрист,  вообще  речи
быть не может!
     - Прости, государь, - вставая и почтительно кланяясь, вмешался Дерек.
- С твоего позволения, судьбу Ока решать не тебе. Оно тебе не принадлежит.
Совет Рыцарства приказал мне раздобыть, если только  представится  случай,
Око Дракона, и  я  его  раздобыл.  А  теперь  собираюсь  доставить  его  в
Санкрист, как мне и было приказано. Ты не имеешь права мне мешать.
     - В самом деле? -  глаза  Беседующего  гневно  блеснули.  -  Мой  сын
Гилтанас доставил его в эту страну,  которую  мы,  изгнанники  Квалинести,
объявили своей новой родиной. Око по праву принадлежит нам!
     - Я никогда не  говорил  этого,  отец,  -  возразил  Гилтанас,  густо
покраснев под взглядами  спутников.  -  Я  на  него  не  претендовал.  Оно
принадлежит нам всем...
     Портиос смерил младшего брата свирепым взглядом, и Гилтанас  запнулся
на полуслове и смолк.
     - Уж если кому и предъявлять на него права, то разве Лоране,  -  взял
слово Флинт Огненный Горн. Недобрые взгляды эльфов его ничуть не  смущали.
- Ведь это именно она убила Феал-хаса - волшебника и, между прочим, эльфа!
     - Но если  Око  принадлежит  ей,  -  проговорил  Беседующий  голосом,
шедшим, казалось, из глубины минувших веков, - это опять-таки значит,  что
оно по праву мое. Ибо она еще не достигла совершеннолетия, а  стало  быть,
я, как отец, распоряжаюсь всем ее имуществом. Таков эльфийский закон, да и
гномский, если память мне не изменяет.
     Флинт, багровея, раскрыл рот для ответа, но Тассельхоф опередил его.
     - Ну и порядки у вас! - заявил кендер, благополучно пропустивший мимо
ушей зловещий подтекст разговора. - А вот по нашему кендерскому  закону  -
если только вообще есть на свете такая штука, как кендерские законы, - все
владеют... как бы это выразиться... всем сообща!
     Он говорил чистую правду: кендеры одинаково легкомысленно  относились
и к чужой собственности, и к своей. Ни  один  предмет  не  задерживался  в
кендерском доме надолго, если только его не приколачивали к полу гвоздями.
В ином случае он рано или поздно привлекал внимание заглянувшего соседа, и
тот нечаянным  образом  прихватывал  его  с  собой.  Одним  словом,  вещь,
прожившая в доме более трех недель, считалась семейной реликвией.
     Некоторое время все молчали. Флинт лягнул Таса ногой  под  столом,  и
оскорбленный  кендер  надулся.  Правда,  он   довольно   скоро   утешился,
обнаружив, что его сосед по  столу,  знатный  эльф,  куда-то  отлучился  и
позабыл на  скамье  свой  кошелек.  Кендер  тотчас  же  занялся  изучением
содержимого кошелька и не отрывался от  этого  интереснейшего  занятия  до
самого конца пира. Флинт же, при обычных обстоятельствах не  спускавший  с
него глаз, утратил бдительность. Он-то  хорошо  понимал,  что  дело  пахло
бедой. Он видел, что Дерек был в ярости -  лишь  строгий  кодекс  приличия
удерживал рыцаря за столом. Лорана тоже молчала,  но  и  к  еде  более  не
прикасалась, лишь рассеянно ковыряла вилкой тонкую узорчатую скатерть. Она
была очень бледна - Флинт заметил это, даже несмотря на загар, покрывавший
ее щеки. Гном. Он легонько толкнул локтем Стурма.
     - Мы-то, дураки, думали, что прошли огонь  и  воду,  добывая  Око  из
замка Ледяной Стены, - сказал он ему вполголоса. -  Подумаешь,  удрать  от
свихнувшегося колдуна да нескольких человеко-моржей. Знать бы  нам  тогда,
что придется иметь дело сразу с тремя народами эльфов!..
     - Попробуем договориться с ними, - так же тихо ответил Стурм.
     - Договориться!  -   фыркнул   гном.   -   Договаривался   камень   с
булыжником!..
     И  он  не  ошибся.  После  ужина,  когда  эльфы  начали  расходиться.
Беседующий попросил друзей задержаться. Гилтанас сел подле сестры;  оба  с
нарастающим беспокойством следили за тем, как Дерек пытался "договориться"
с правителем.
     - Око принадлежит нам, - произнес он ледяным тоном. - У тебя  нет  на
него  никаких  прав,  как  нет  их  и  у  твоих  дочери  или  сыном.   Они
путешествовали со мной потому лишь, что я им это позволил,  выручив  обоих
во время разрушения Тарсиса. Я рад,  что  мне  довелось  доставить  их  на
родину, и благодарю тебя за гостеприимство.  Но  не  далее  как  завтра  я
отправляюсь на Санкрист. И забираю Око с собой.
     Поднялся Портиос.
     - Возможно, - сказал он, - кендер тоже заявит,  что  Око  принадлежит
ему. Это не имеет никакого значения. - Молодой вельможа  говорил  ровно  и
учтиво, но голос его был подобен  отточенному  ножу.  -  Око  у  эльфов  и
пребудет у них. Неужели ты полагаешь, что у нас хватит глупости  позволить
людям отобрать у нас бесценную добычу и наделать в мире еще больше беды?
     - "Еще больше беды!" - побагровел  Дерек.  -  Похоже,  вы  так  и  не
поняли, в какую беду уже угодил этот мир! Драконы успели  выгнать  вас  из
родных мест и вот-вот нападут на нашу страну. Только мы, в отличие от вас,
не помышляем о бегстве. Мы дадим отпор и будем сражаться!  Может  статься.
Око - наша единственная надежна...
     - Я уже сказал, что удерживать вас здесь не собираюсь.  Можете,  если
хотите, вернуться домой и изжариться в драконьем огне, - ответил  Портиос.
- Это вы, люди, потревожили древнее зло, вот  и  сражайтесь  с  ним  сами.
Повелители Драконов уже отняли у  нас  все,  что  хотели,  и  теперь,  без
сомнения, оставят нас в покое.  Здесь,  на  Южном  Эрготе,  Оку  ничто  не
грозит.
     - Глупец! - кулак Дерека с треском опустился на стол. - У Повелителей
Драконов только одна цель - завоевание всего Ансалона! Всего! В том  числе
и вашего несчастного островка! Быть может, на какое-то время вас и  впрямь
оставят в покое. Но если сомнут нас - очень скоро настанет и ваш черед!
     - Он прав, отец. И ты сам это знаешь,  -  сказала  Лорана.  Это  была
неслыханная дерзость: эльфийские  женщины  не  присутствовали  на  военных
советах и уж тем более не высказывались на них. Ей, Лоране, было позволено
сидеть здесь только ввиду ее  непосредственного  участия  в  обсуждавшихся
событиях. Поднявшись на ноги, она обратилась к брату, который  смотрел  на
нес с величайшим неодобрением: - Там, в Квалинести, отец говорил нам,  что
Повелитель Драконов мечтал не только о наших землях, но  и  о  том,  чтобы
полностью истребить наш народ. Неужели ты позабыл?
     - Ерунда! Мало ли о чем мог мечтать Верминаард. К тому же он мертв...
     - Да! - гневно выкрикнула Лорана. - Но это мы его истребили, не ты!
     - Лорана! - Беседующий-с-Солнцами выпрямился во весь рост, оказавшись
даже  выше  старшего  сына.  -  Не  забывайся,  женщина.  Ты   не   смеешь
разговаривать подобным образом со своим старшим братом. И вот что  я  тебе
еще скажу: нас тоже подстерегало в пути немало опасностей. Только  Портиос
с Гилтанасом, в отличие от тебя, не забывали ни о своих  обязанностях,  ни
об ответственности перед соплеменниками. В отличие от тебя, они не рвались
из дому за ублюдком-полуэльфом, бесстыдная, бессовестная блу...
     Лорана побледнела так, что даже губы сделались белыми.  Пошатнувшись,
она ухватилась за край стола, чтобы не упасть. Подоспевший Гилтанас  хотел
поддержать ее, но она его отстранила.
     - Ты не договорил, отец, - прошептала она  и  сама  с  трудом  узнала
собственный голос. - Что ты собирался сказать?
     - Пойдем отсюда, Лорана, - умолял Гилтанас. - Отец совсем не  имел  в
виду... Пойдем, а утром поговорим обо всем.
     Правитель стоял молча, серое лицо казалось застывшим.
     - Ты хотел сказать -  "бессовестная  блудница",  -  тихо  проговорила
Лорана.
     -  Отправляйся  к  себе,  Лорана,  -  напряженным  голосом   приказал
Беседующий.
     - Вот, значит, как  меня  здесь  называют,  -  прошептала  Лорана,  и
судорога прошла по ее лицу. - Вот, значит, почему все прекращают разговоры
и только пялятся на меня, когда я подхожу. Бессовестная блудница...
     - Отец велел тебе идти, сестра, - сказал Портиос. -  А  что  касается
нашего к тебе отношения, не забывай, что тебе некого  винить,  кроме  себя
самой. Чего еще ты могла ожидать? Посмотри на себя, Лорана! Ты одеваешься,
как мужчина. Ты с гордостью носишь меч, обагренный в крови!  Ты  только  и
делаешь, что болтаешь о своих так называемых подвигах!  Шляешься  неведомо
где в обществе людей и гномов! Проводишь ночи среди мужчин!.. С этим своим
любовником-полукровкой! Где он, кстати? Наверное, ты надоела ему, и он...
     Отсветы огня  заметались  перед  глазами  Лораны.  Все  тело  охватил
невыносимый  жар,  потом  -  холод.  В  глазах  потемнело,  она  с  ужасом
почувствовала, что падает, но удержаться на ногах не смогла.  Полузнакомые
лица склонились над ней, из невероятного далека донеслись чьи-то голоса.
     - Лорана, доченька.
     Потом была тишина.
     - Госпожа...
     - Что?.. Где я? Кто ты такая? Я... я ничего не вижу! Помоги мне!..
     - Успокойся, госпожа... Вот, возьми меня за  руку.  Тихо,  тихо...  Я
здесь, я Сильвара. Помнишь меня?
     Ласковые руки помогли Лоране приподняться в постели.
     - Попробуй выпить это, госпожа.
     У губ Лораны оказалась  прохладная  чашка,  полная  родниковой  воды.
Лорана взяла чашку и с жадностью принялась пить, чувствуя,  как  отступает
лихорадочный жар. Силы вернулись к ней, а вместе с ними и зрение. Возле ее
постели горела свеча; она лежала в своей комнате, в доме отца.  Рядом,  на
грубо сколоченной деревянной скамеечке, была сложена ее одежда,  здесь  же
стояли ножны с мечом, а на полу лежал  ее  заплечный  мешок.  Поодаль,  за
столиком, опустив голову на руки,  крепко  спала  приставленная  к  Лоране
сиделка.
     Лорана обернулась к Сильваре,  и  та,  перехватив  ее  вопросительный
взгляд, прижала палец к губам.
     - Говори тихонечко, -  предупредила  дикарка.  И  кивнула  в  сторону
сиделки: - Нет, я не о ней: она будет спать еще много, много часов пока не
выдохнется сонное зелье. Просто мало ли кто еще бодрствует в доме...  Как,
лучше тебе?
     - Да, - растерянно кивнула Лорана. - Но я не помню...
     - Ты лишилась чувств, - объяснила Сильвара. - Я слышала,  о  чем  они
говорили между собой, пока несли тебя сюда. Твой батюшка очень  печалился.
Он жалел о том, что у него вырвались подобные слова. Но ты  причинила  ему
такую боль...
     - Как же ты сумела подслушать?
     - Я спряталась вон там, в темном  углу.  Эльфы  моего  племени  умеют
скрываться... Старая нянька сказала, что с  тобой  все  будет  в  порядке,
надо, мол, только дать тебе отдохнуть, и они ушли. Когда она отлучилась за
одеялом, я подлила в ее чай снотворного сока...
     - Зачем, Сильвара? - спросила  Лорана.  Внимательно  приглядевшись  к
девушке, она запоздало  сообразила,  что  та  была  настоящей  красавицей.
Отскрести бы только с нее всю эту грязь... Между тем Сильвара заметила  ее
изучающий взгляд и страшно смутилась.
     - Я... я сбежала от Сильванести, когда  они  переправили  тебя  через
реку, госпожа...
     - Пожалуйста, маленькая, зови меня Лораной!
     -  Лорана,  -  зардевшись,  поправилась  Сильвара.  -   Я   пришла...
попроситься с тобой, когда ты надумаешь отсюда уйти...
     - Уйти? - сказала Лорана. - Но я не...
     И замолчала.
     - В самом деле? - негромко спросила Сильвара.
     - Я... - в замешательстве выговорила Лорана.
     - Я помогу вам! - с готовностью предложила Сильвара. -  Я  знаю  путь
через горы к поселению Рыцарей, куда приходят корабли с крыльями  чаек.  Я
помогу вам бежать!
     - Но почему ты решила нам помогать? - спросила Лорана. - Не обижайся,
милая Сильвара, я ни в чем не подозреваю тебя, но... ведь ты совсем нас не
знаешь, а наш побег наверняка будет  очень  опасен.  Тебе  одной  было  бы
гораздо проще уйти...
     - Я знаю, что у вас - Око, - шепнула Сильвара.
     - Каким образом ты?.. - ошеломленно спросила Лорана.
     - Я слышала, о чем говорили между собой Сильванести после  того,  как
расстались с вами на реке.
     - Но как же ты поняла, что это такое?
     - У моего народа... есть легенды о нем, - теребя  пальцы,  выговорила
Сильвара. - И я... я понимаю - оно необходимо для того,  чтобы  прекратить
эту войну. Тогда и ваше племя,  и  Сильванести  смогут  вынуться  домой  и
оставят Каганести в покое.  Это  одна  причина,  а  другая...  -  Сильвара
помолчала и добавила еле слышно: - Ты - первая, кто  правильно  истолковал
мое имя...
     Лорана озадаченно смотрела на нее. Похоже, девушка говорила искренне,
но что-то мешало Лоране поверить ей до конца. Так  рисковать  жизнью  ради
случайно встреченных незнакомцев! А что, если она -  шпионка  Сильванести,
подосланная, чтобы завладеть Оком? Это выглядело  маловероятным:  впрочем.
Лоране доводилось наблюдать, как сбывались самые несусветные подозрения...
     Она обхватила руками голову, пытаясь собраться с  мыслями.  Можно  ли
было верить Сильваре, сулившей вывести их отсюда? Но что, однако,  им  еще
оставалось? Им все равно придется  идти  через  горы,  населенные  эльфами
Каганести. Помощь Сильвары будет как нельзя более кстати...
     - Мне надо переговорить с Элистаном, -  сказала  она  наконец.  -  Не
могла бы ты привести его сюда?
     - Он здесь,  за  дверью,  -  ответила  Сильвара.  -  Ждет,  чтобы  ты
очнулась.
     - А остальные? Остальные мои друзья?
     - Господин Гилтанас, конечно, здесь, в доме вашего отца... - Было  ли
это игрой воображения, или бледные щеки Сильвары в  самом  деле  зарделись
при упоминании имени Гилтанаса?  -  Остальных,  -  продолжала  дикарка,  -
поместили в "доме для гостей".
     - Могу себе представить, - невесело кивнула Лорана.
     Отойдя от ее постели, Сильвара бесшумно скользнула к двери,  отворила
ее и поманила кого-то рукой.
     - Лорана!
     - Элистан!..
     Они обнялись. Прижавшись к его груди, Лорана блаженно закрыла  глаза.
Сильные руки жреца нежно обнимали ее. Вот теперь все будет  хорошо.  Пусть
Элистан принимает решение. Он уж сообразит, что им делать...
     - Тебе лучше? - заботливо спросил он. - Твой отец...
     - Я знаю, - мотнула головой Лорана. При мысли  об  отце  глухая  боль
снова стиснула сердце. - Подскажи, Элистан, как нам теперь быть?  Сильвара
только что предложила помочь нам  с  побегом...  Мы  можем  прямо  сегодня
забрать Око и убежать...
     - Если ты считаешь, что должна сделать это, девочка моя, так не теряй
попусту времени, - сказал Элистан, усаживаясь в кресло подле ее ложа.
     - О чем ты, Элистан? - Лорана непонимающе схватила  его  за  руку.  -
Разве ты не...
     - Нет, Лорана, - ответил он, накрывая  ее  руку  своей.  -  Я  должен
остаться здесь, с эльфами. Я просил Паладайна о помощи  и  верю,  что  мне
удастся убедить твоего отца в том,  что  я  действительно  служу  истинным
Богам.  Если  же  я  сбегу,  он  до  скончания  дней  будет  считать  меня
шарлатаном... Как и твой брат.
     - Но... ведь Око... Что нам с ним делать?
     -  Теперь  все  зависит  от  тебя,  Лорана.  В  отношении  Ока  эльфы
заблуждаются:  будем  надеяться,  что  со  временем  они  это  поймут.   К
сожалению, у нас нет в запасе столетий, которые можно было бы потратить на
спор. Я полагаю, что тебе следует доставить Око на Санкрист...
     - Мне? - ахнула Лорана. - Но я... я же не могу! Я не сумею!
     - Девочка моя, - твердо сказал Элистан. - Пойми одно: ты сама  должна
сделать выбор. И если ты примешь решение, выполнять  его  будет  опять  же
некому, кроме тебя. Дерек и Стурм никак не разберутся между собой, к  тому
же они - люди, а вам придется иметь дело с эльфами - с твоим племенем и  с
Каганести. Гилтанас держит сторону  вашего  отца...  Словом,  никто  этого
сделать не сможет, кроме тебя.
     - Но я не способна...
     - Ты сама еще не знаешь, девочка, на что  ты  способна.  Быть  может,
все, что тебе пришлось пережить, и было-то лишь подготовкой к сегодняшнему
испытанию. Так не теряй времени, Лорана! А теперь -  прощай...  -  Элистан
поднялся,  его  ладонь  легла  на  ее  голову:  -  Да  пребудет  с   тобою
благословение Паладайна... и мое.
     - Элистан!.. - прошептала Лорана.  Но  жрец  уже  вышел,  и  Сильвара
притворила за ним дверь.
     Лорана вновь опустилась на свое  ложе  и  попыталась  заставить  себя
сосредоточиться. Элистан, разумеется, был прав. Око ни в  коем  случае  не
должно здесь оставаться. И если уж бежать, так бежать немедленно. Сегодня.
Сейчас. Но сколько всего обрушилось на нее разом! И она оказалась за все в
ответе! Можно ли доверять Сильваре? Но что  толку  задумываться  об  этом?
"Все  равно  она  -  единственная,  кто  способен  нас  вывести.  Остается
завладеть Оком и обломком Копья и вызволить друзей. Око и Копье -  с  этим
мы уж как-нибудь справимся. Но вот остальные..."
     И Лорана внезапно поняла, что ей  следовало  делать.  И  поняла,  что
подсознательно обдумывала это еще во время разговора с Элистаном.
     Вот он, решительный миг, сказала она себе. Похитив Око, о возвращении
придется забыть. Мне останется только бежать в ночь,  чужими,  враждебными
землями... И все бы еще ничего, если бы не  Гилтанас.  Мы  с  ним  слишком
многое испытали вместе, чтобы просто так бросить его здесь. Но он придет в
ужас от одной мысли о том чтобы украсть Око и бежать! И потом,  не  выдаст
ли он нас, если решит остаться?..
     Лорана прикрыла глаза и обессиленно опустила голову на колени. Танис,
Танис, где ты? Что мне делать, любимый? И почему я  должна  решать?  Я  не
хочу...
     Вот когда вспомнились ей усталость и печаль на лице полуэльфа. Должно
быть, и он задавал себе такие же точно вопросы. Он всегда казался ей таким
сильным, а на самом деле, наверное, он чувствовал себя столь же несчастным
и одиноким и так же боялся, как она. И точно так же был  чужаком  в  своем
собственном племени... А мы зависели от него, хотел он того или не  хотел,
думала Лорана. И он принимал это. И делал то, что казалось ему правильным.
     Вот и я должна поступать так же...
     Усилием  воли  Лорана  запретила  себе  думать  об  этом.  Решительно
вскинула голову и поманила к себе Сильвару.

     Не  в  силах  заснуть,  Стурм  мерил  шагами  хижину,  в  которую  их
поместили. Флинт громко храпел, растянувшись на кровати.  В  другом  конце
комнаты, свернувшись калачиком, лежал несчастный  Тассельхоф,  прикованный
за ногу  к  столбу.  Стурм  вздохнул.  Будет  ли  когда-нибудь  предел  их
злосчастьям?..
     Лучше было не вспоминать, чем кончился пир. Когда  Лорана  упала  без
чувств, Стурм едва сумел справиться  с  разгневанным  гномом:  тот  жаждал
крови и сулился оторвать Портиосу руки и ноги, Дерек же заявил, что отныне
считает себя не гостем, но пленником в стане врага  и  почитает  первейшей
своей обязанностью бежать, после чего привести сюда Рыцарей и  отбить  Око
силой оружия. Естественно, его немедля увела стража. Но едва Стурм кое-как
утихомирил Флинта, как откуда-то возник эльфийский вельможа и заявил,  что
Тассельхоф украл его кошелек!
     Вот так и вышло, что  к  "гостям"  Беседующего-с-Солнцами  приставили
двойной караул...
     - Перестанешь ты когда-нибудь ходить туда-сюда? - спросил Дерек.
     - А что? - огрызнулся Стурм. - Спать не даю?
     - Спать при таких обстоятельствах способен только непроходимый дурак.
Ты мне мешаешь сосредото...
     - Тс-с! - Стурм предостерегающе вскинул руку.
     Дерек  немедленно  замолчал.  Стурм  указал  вверх.  Старший   рыцарь
присоединился к Стурм у, стоявшему посередине комнаты, и оба уставились на
потолок. В прямоугольном бревенчатом доме была  одна  дверь,  два  окна  и
открытый очаг в полу. Дым уходил в специальное отверстие на крыше.
     Сквозь это-то отверстие и долетел звук, привлекший  внимание  Стурма.
Что-то шуршало и царапалось там,  наверху.  И  деревянные  балки  тихонько
потрескивали, как будто по крыше полз кто-то тяжелый.
     - Зверь какой-нибудь, - пробормотал Дерек. - А мы безоружны!
     - Нет, не зверь, - внимательно прислушался Стурм. - Зверь бы  ворчал.
Кто-то не хочет, чтобы  его  увидели  или  услышали.  Интересно,  что  там
поделывает стража?
     Дерек отошел к окошку и выглянул наружу:
     - Сидят вокруг костра... двое спят.  Не  слишком  озабочены  нами!  -
добавил он с горечью.
     - А что им беспокоиться, - Стурм не сводил глаз с потолка.  -  Только
крикни, и пара тысяч эльфов тут как тут. Но какого...
     Стурм  встревоженно  отшатнулся,  когда  звезды,  различимые   сквозь
дымоход, заслонило темное тело. Быстро  нагнувшись,  рыцарь  подхватил  из
очага тлеющее полено, намереваясь в случае чего пустить его в ход.
     - Стурм! Стурм Светлый Меч!.. - донеслось сверху.
     Голос был знакомый. Стурм напряг память... и  ему  сразу  вспомнилась
Утеха.
     - Терос! - ахнул он. - Терос Железодел! Что ты тут делаешь? Последний
раз я тебя видел полумертвым у эльфов...
     Огромный кузнец с трудом протиснулся в дыру, разворошив часть  крыши,
и шумно спрыгнул вниз. Разбуженный гном вскинулся на кровати  и  спросонок
прищурился на странную фигуру посреди комнаты:
     - Кто там еще... - И вскочил, тщетно шаря в поисках отнятой секиры.
     - Тихо! - велел кузнец. - Потом все объясню. Госпожа Лорана  прислала
меня с наказом выпустить вас отсюда. Она  будет  ждать  в  лесу.  Давайте,
шевелитесь! До рассвета всего несколько часов, а к тому времени мы  должны
быть  уже  за  рекой...  -  И  Терос  подошел  к  Тассельхофу,  безуспешно
пытавшемуся избавиться от  цепи:  -  Ну  что,  великий  вор?  Попался-таки
наконец?
     - И никакой я не вор! - возмутился кендер. - Я-то  думал,  Терос,  ты
хорошо меня знаешь! Тот кошелек сам свалился мне в руки...
     Усмехнувшись, кузнец обхватил ладонями цепь, резко рванул - и  звенья
лопнули. Но Тассельхоф этого даже не заметил. Он во все глаза  смотрел  на
руки кузнеца. Левая была темной, смуглой, как ей и полагалось  быть.  Зато
правая блестела чистым серебром!
     - Терос, - выговорил он осипшим голосом. - Твоя рука...
     - Все  вопросы  потом,  воришка,  -  непреклонно  отвечал  кузнец.  -
Давайте-ка живо двигаться, да смотрите мне, не шуметь!
     - За реку!.. - простонал Флинт, сокрушенно  мотая  головой.  -  Опять
лодки. Опять лодки...

     - Я хочу видеть правителя, - сказала Лорана стражу, охранявшему  вход
в покои ее отца.
     - Час поздний, - отвечал тот. - Они уже легли почивать.
     Лорана откинула с головы капюшон, и страж поклонился:
     - Прости, принцесса... я тебя не узнал. - И  подозрительно  посмотрел
на Сильвару: - А это кто с тобой?
     - Моя служанка. Не ходить же мне среди ночи одной!
     - Конечно, конечно... - И страж торопливо  отворил  дверь:  -  Прошу,
принцесса. Опочивальня правителя - третья по правую руку.
     -  Благодарю,  -  кивнула  Лорана  и  стремительно  шагнула   вперед.
Сильвара, закутанная в широченный плащ, последовала за ней. - Сундук стоит
у него в комнате, в ногах кровати, - шепнула ей Лорана. - Так ты  уверена,
что сумеешь унести Око? Оно такое большое и тяжелое!
     - Разве? - Сильвара озадаченно смотрела  на  мнимую  хозяйку.  -  Оно
примерно вот такое... - И  взмахом  рук  девушка  обрисовала  нечто  вроде
детского мячика.
     - Нет, - нахмурилась Лорана. - Ты же его не  видела.  Оно  почти  два
фута в поперечнике! Потому-то я и велела тебе нарядиться в длинный плащ...
- Сильвара смотрела на нее непонимающими глазами, и  Лорана  вздохнула:  -
Ладно, не торчать же здесь попусту... Придумаем что-нибудь прямо на месте!
     И они двинулись по коридору бесшумной походкой,  которой  позавидовал
бы и кендер, И наконец добрались до двери опочивальни.
     Лорана взялась за дверь, придерживая дыхание, - ей казалось, что даже
стук сердца мог ее выдать. Дверь отворилась, заскрипев  так,  что  девушка
невольно стиснула зубы. Сильвара дрожала от  страха.  Кто-то,  лежавший  в
постели, пошевелился и перевернулся на другой бок:  мать.  Лорана  видела,
как  отец,  не  просыпаясь,  успокаивающе   погладил   плечо   жены.   Она
почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.  Решительно  сжав  губы,
она схватила Сильвару за руку и шагнула через порог.
     Сундук стоял в ногах отцовской кровати. Он был заперт, но  у  каждого
из членов отряда был при себе маленький  серебряный  ключ.  Лорана  быстро
отперла сундук, подняла крышку... и от изумления едва не выронила ее. Око,
лежавшее  там,  внутри,  по-прежнему   неярко   переливалось   сине-белыми
бликами... но это было не то Око! Или... неужели оно съежилось?  Оно  было
теперь размером с детский мячик, как раз такое, как и показывала Сильвара.
Лорана наклонилась за ним. Око  было  тяжелым,  но  она  подняла  его  без
большого труда. Ее руки дрожали, пока она  осторожно  вытаскивала  его  из
сундука и передавала Сильваре. Дикарка мгновенно спрятала его под  плащом.
Лорана же вынула обломок Копья, помимо воли удивляясь себе: и  на  что  ей
понадобилось древнее, ни к чему более не годное оружие...
     Нет, нельзя его  оставлять,  подумалось  ей.  Тот  рыцарь  отдал  его
Стурму. Он хотел, чтобы Стурм им владел.
     На самом дне сундука лежал Губитель Червей - Танисов  меч,  врученный
ему Кит-Кананом. Лорана в  замешательстве  смотрела  то  на  него,  то  на
обломок пики. Все сразу ей было не унести. Она хотела было  положить  пику
на место, но Сильвара схватила ее за руку:
     - Что ты делаешь!  -  сказала  она,  едва  шевеля  губами,  но  глаза
сверкали. - Возьми ее! Возьми!
     Лорана с изумлением воззрилась на девушку... Потом поспешно  спрятала
обломок  Копья  под  плащом  и  закрыла  сундук,  оставив  меч  внутри.  И
только-только успела отнять руку  от  крышки,  когда  ее  отец  неожиданно
приподнялся в постели.
     - Кто здесь? - спросил он встревоженно, силясь разогнать остатки сна.
     Сильвару  опять  затрясло.  Лорана  стиснула  ее  руку,  призывая   к
молчанию.
     - Это я, отец, - сказала она чуть слышно. - Я, Лорана. Я... я  пришла
сказать тебе, что... сожалею о том, как все вышло. Я хочу попросить у тебя
прощения...
     - Ах, Лорана... - правитель откинулся на подушки и закрыл глаза. -  Я
прощаю тебя, дочь. А теперь возвращайся к себе. Поговорим утром...
     Лорана обождала, пока его дыхание снова стало спокойным и  ровным.  И
повела Сильвару вон из комнаты, крепко сжимая под плащом обломок Копья.

     - Кто идет? - тихо окликнул по-эльфийски человеческий голос.
     - А кто спрашивает? - отозвался чистый, звонкий голос эльфа.
     - Гилтанас? Никак ты?..
     - Терос, друг мой! - И молодой эльф возник из потемок,  чтобы  крепко
обнять кузнеца. На какой-то миг волнение лишило его дара речи, но потом он
изумленно высвободился из медвежьих объятий друга: -  Терос!  У  тебя  две
руки! Как же так, ведь правую тебе отсекли дракониды в Утехе! Ты умирал, и
если бы не Золотая Луна...
     - А помнишь, что сказал мне этот боров - Младший Командир? - прогудел
в ответ низкий, звучный голос Железодела. -  Если,  мол,  кузнец,  у  тебя
снова заведется вторая рука, так разве только ты сам себе ее выкуешь!  Вот
я ее и выковал. Как я обзавелся Серебряной Рукой, которую нынче  ношу?  О,
это целая история с приключениями...
     - ...и мало подходящая для того, чтобы ее рассказывать прямо  сейчас,
- проворчал сзади другой голос. - Если, конечно, ты не хочешь,  чтобы  две
тысячи эльфов собрались ее послушать...
     - Значит, тебе тоже удалось бежать,  Гилтанас?  -  спросил  Дерек  из
темноты. - Ты принес Око?
     - Я не убегал, - ледяным тоном ответствовал Гилтанас. -  Я  на  время
покинул отцовский дом, чтобы моей сестре и Силь... ее служанке не пришлось
блуждать ночью одним. И это сестра, а не я, надумала унести Око... Еще  не
поздно переменить это безумное решение, Лорана, - и Гилтанас повернулся  к
ней. - Прошу тебя, верни Око.  Неужели  поспешные  слова  Портиоса  совсем
лишили тебя здравого смысла? Если Око останется здесь, с  его  помощью  мы
сможем защитить наш народ. У нас есть волшебники - они разберутся, как оно
действует...
     - Слушайте, давайте сдадимся страже - и дело с концом! - Каждое слово
Флинта сопровождало облачко морозного пара. - Может, хоть дадут  выспаться
в тепле...
     - Вот что, эльф, - сказал Дерек. - Либо поднимай  тревогу,  либо  дай
нам уйти. Одна просьба - прежде, чем выдавать нас, дай нам хоть сколько-то
времени...
     - Я совсем не собираюсь вас выдавать, - сердито проговорил  Гилтанас.
И, не обращая внимания на остальных, снова  повернулся  к  сестре:  -  Ну,
Лорана?..
     - Я не изменю своего решения, -  сказала  она  медленно.  -  Я  много
думала об этом и  полагаю,  что  поступаю  правильно.  Того  же  мнения  и
Элистан. Сильвара переведет нас через горы...
     - Я тоже неплохо знаю эти горы, - подал голос Терос. - Я тут только и
делал, что лазал по горам. И без меня вам нипочем не миновать стражу...
     - Значит, все решено.
     - Что ж, - вздохнул Гилтанас, - тогда я тоже пойду  с  вами.  Если  я
останусь, Портиос до конца моих дней будет подозревать меня в соучастии...
     - Отлично! - буркнул Флинт. - Ну так бежим мы или  не  бежим?  Может,
обождем, пока еще кто-нибудь проснется?
     - За мной, - сказал Терос. - Стража  давно  привыкла  к  моим  ночным
прогулкам. Так что держитесь в потемках, а говорить предоставьте мне...  -
Поймав Тассельхофа  за  воротник  теплого  плаща,  он  оторвал  маленького
кендера  от  земли  и  строго  посмотрел  ему  прямо   в   глаза,   сурово
предупреждая: - И в первую очередь, воришка, это относится к тебе!
     - Хорошо Терос... - смиренно  ответствовал  Тас,  и  серебряная  рука
могучего кузнеца вновь  поставила  его  наземь.  Надо  признаться,  кендер
испытал легкое потрясение. Он  принялся  поправлять  сумочки  и  кармашки,
пытаясь сохранить остатки достоинства.
     Следом  за  темнокожим  кузнецом  спутники   выбрались   на   окраину
эльфийского поселения, двигаясь настолько  тихо,  насколько  были  на  это
способны два рыцаря в доспехах и гном. Лоране все  время  казалось,  будто
они шумели, точно свадебный  поезд.  Ей  оставалось  только  кусать  губы:
рыцари то и дело лязгали латами, а Флинт  спотыкался  о  каждый  древесный
корень и с ужасающим плеском влетал во все лужи подряд.
     Но самодовольное спокойствие притупило  бдительность  эльфов,  накрыв
лагерь,  точно  мягкое,  мохнатое  одеяло.  Они  так   счастливо   избегли
опасности. Никто не верил, что враг разыщет их здесь и вздумает  угрожать.
И потому эльфы Квалинести мирно спали, а наши герои уходили все дальше  во
тьму.
     Сильвара, несшая Око,  чувствовала,  как  нагрелся  у  тела  холодный
хрустальный шар, как зашевелилась, затрепетала в нем скрытая жизнь...
     - Что мне делать?  -  шептала  она  на  языке  Каганести,  невидящими
глазами глядя в ночную темноту. - Почему именно я? Я ничего не  понимаю...
Что же мне делать?.

              4. РЕКА МЕРТВЫХ. ЛЕГЕНДА О СЕРЕБРЯНОЙ ДРАКОНИЦЕ

     Ночь стояла тихая и холодная. Тяжелые тучи заслоняли звезды  и  луны.
Ни дождя, ни ветра  не  было,  но  в  воздухе  висело  тягостное  ожидание
чего-то. Лоране казалось, будто сама природа затаилась, объятая тревогой и
страхом. А за спиной беглецов безмятежно спал эльфийский народ,  погрязший
в мелочных ссорах и дрязгах... Каковы-то будут плоды подобной сонливости?
     Спутники миновали караульщиков  без  большого  труда.  Узнав  Тероса,
эльфы  подошли  перекинуться  с  ним  словечком  -  чем  и  не   преминули
воспользоваться наши беглецы, незаметно прокравшиеся мимо  под  прикрытием
леса. Небо на востоке начинало бледнеть, когда они наконец достигли реки.
     - И как, интересно, мы намереваемся переправляться? - мрачно глядя на
воду, спросил гном. -  До  смерти  не  люблю  лодок,  но  все  лучше,  чем
вплавь...
     - Ну, невелико затруднение. - Терос обернулся к Лоране  и  кивнул  на
Сильвару: - Попроси свою маленькую подружку.
     Лорана, а за ней и все остальные удивленно посмотрели на дикарку.  Та
густо покраснела и потупилась, смущенная необычным вниманием.
     - Каргей Саргарон прав,  -  пробормотала  она  наконец.  -  Подождите
здесь, под деревьями...
     И, оставив их, она побежала к  берегу;  движения  ее  завораживали  -
столько было в них дикой, стремительной грации. Лорана отметила про  себя,
что ее брат положительно не мог оторвать от Сильвары глаз.
     Вот она  поднесла  пальцы  ко  рту  и  засвистала  по-птичьи.  Выждав
какое-то время, она  трижды  повторила  сигнал.  Спустя  несколько  минут,
порождая над водой эхо, с другого берега донесся ответ.
     Довольная Сильвара вернулась к друзьям. И вновь Лорана заметила, что,
разговаривая с Теросом, девушка нет-нет да и  косилась  на  Гилтанаса.  И,
смущаясь, вновь быстро взглядывала на кузнеца.
     - Каргей Саргарон! -  говорила  она  торопливо.  -  Мои  соплеменники
сейчас будут здесь, но, пожалуйста, выйди к ним  вместе  со  мной:  ты  им
лучше объяснишь, что к чему... - Синие - теперь, при  свете  зари,  Лорана
наконец их рассмотрела - глаза Сильвары обратились на Стурма и  Дерека,  и
дикарка чуть заметно покачала головой: - Боюсь, им не слишком  понравится,
что такие люди войдут в нашу страну... да и эти эльфы тоже... - Последовал
извиняющийся взгляд в сторону Лораны и Гилтанаса.
     - Я поговорю с ними, - пообещал Терос. Пригляделся и помахал рукой: -
Ага! Вот и они!
     Лорана заметила две темные тени,  скользившие  по  серой,  как  небо,
глади воды, и сообразила,  что  Каганести,  по-видимому,  сторожили  здесь
безотлучно. Они узнали зов  Сильвары  и  откликнулись  на  него...  Но  не
странно ли, что рабыня пользовалась подобной  свободой?  И  если  она  без
труда могла убежать, то почему она  оставалась  среди  Сильванести?  Очень
странно. А может, она и не стремилась бежать от них?..
     - Что значит "Каргей Саргарон"? - спросила она Тероса.
     - "Человек с Серебряной Рукой", - улыбнулся кузнец.
     - Похоже, они доверяют тебе.
     - Да. Я уже рассказывал, что немало попутешествовал  окрест.  Ну  так
вот, я провел изрядное  время  среди  соплеменников  Сильвары...  -  И  на
смуглом лбу кузнеца появилась складка: - Не посчитай за  непочтительность,
принцесса, но если бы ты только знала, сколько горя принес твой народ этим
беднягам! Перебили и разогнали всю дичь, а молодежь  поработили,  приманив
золотом, сталью и серебром... - Терос тяжело и с  гневом  вздохнул.  -  То
есть я делал, что мог.  Я  их  выучил  ковать  инструменты  и  оружие  для
охоты... Но зима, боюсь, выдастся морозной и долгой,  а  дичи  уже  теперь
мало. И если им придется выбирать между голодом и войной...
     - Если бы я осталась... я попробовала  бы  помочь...  -  пробормотала
Лорана, понимая в то же время, что терзает себя попусту.  О  какой  помощи
кому-либо могла она думать, если от нее самой отказывалась родня?..
     - Не разорваться же тебе, - сказал ей  Стурм.  -  Пускай  разбираются
сами. А ты делаешь то, что и должна делать.
     - Знаю... - вздохнула она,  оглядываясь  назад,  туда,  где  осталось
поселение Квалинести. - А ведь я была так похожа на них, Стурм, -  сказала
она, вздрагивая от утреннего холода. - Мой крохотный  чудесный  мирок  Так
долго вращался вокруг меня,  что  я  готова  была  вообразить  себя  пулом
вселенной. Я и за Танисом-то побежала потому, что была уверена: стоит  мне
как следует захотеть, и он меня снова полюбит. А почему бы и нет? Меня все
любили... Вот тут и выяснилось, что мир не только не  крутится  ради  меня
одной - он меня попросту не замечает. Я увидела смерть и страдания. Я была
вынуждена убивать... - она посмотрела на свои руки, - ...ибо иначе была бы
убита сама. И я увидела настоящую любовь... как у Речного Ветра и  Золотой
Луны... любовь, во имя которой и жизнь не жалко отдать. Какой же глупой  и
ничтожной я себе показалась тогда! А теперь весь  мой  народ  кажется  мне
мелочным и ничтожным. Прежде я думала, что  он  совершенен.  Теперь  же  я
понимаю, как чувствовал себя Танис... и почему он от нас ушел...
     Между тем лодки Диковатых Эльфов  подошли  к  берегу,  и  Сильвара  с
Теросом спустились переговорить с гребцами. Потом по знаку Тероса спутники
вышли  из-под  деревьев  на  открытое  место,  чтобы  Каганести  могли  их
рассмотреть. Все старались держать руки подальше от оружия.
     Сперва им показалось, что из этой затеи  толку  не  будет.  Каганести
застрекотали на  своем  диалекте  эльфийского,  и  Лорана,  не  без  труда
следившая за их речами, поняла: они наотрез отказывались иметь с беглецами
какое-либо дело.
     Потом в лесу позади них запели рога. Гилтанас и  Лорана  встревоженно
переглянулись. Терос ткнул серебряным пальцем в сторону  спутников,  потом
ударил себя в грудь ладонью, по-видимому, давая слово и ручаясь  за  всех.
Вновь прозвучали рога... Сильвара горячо поддерживала кузнеца.  И  наконец
Диковатые Эльфы с явной неохотой дали себя уговорить.
     Друзья поспешили к воде: всем  было  ясно,  что  их  отсутствие  было
обнаружено и погоня уже шла по горячему следу. Один  за  другим  забрались
они в лодки, выдолбленные из цельных стволов... Все, кроме Флинта. Гном со
стоном бросился наземь, мотая головой и бормоча  что-то  на  своем  языке.
Стурм  озабоченно  смотрел  на  него,  опасаясь,  как  бы  не  повторилось
происшествие на озере Кристалмир, когда Флинт наотрез отказался садиться в
лодку. Положение спас Тассельхоф: настырный кендер тянул  гнома  за  руку,
всячески тормошил и теребил его - и заставил-таки подняться.
     - Мы еще сделаем из тебя моряка!  -  заявил  он  весело,  подталкивая
Флинта в спину кулаком.
     - Никогда! И прекрати тыкать в меня этой штуковиной! - рычал гном.  У
края воды он остановился в нерешительности  и  принялся  вертеть  в  руках
деревяшку. Тас запрыгнул в лодку и потянулся к нему:
     - Имей совесть, Флинт! Давай залезай!
     - Вы мне вот  что  скажите,  -  сглотнул  гном.  -  Почему  эта  река
называется "Рекой Мертвых"?
     - Скоро увидишь  сам  и  все  поймешь,  -  проворчал  Терос.  Сильная
темнокожая рука кузнеца подхватила  гнома  и,  точно  мешок  с  картошкой,
перебросила его в лодку. - Вперед! - сказал Терос Диковатым Эльфам, но  те
и без него знали, что делать: деревянные весла разом ударили по воде.
     Долбленка, подхваченная течением, быстро помчалась на запад. Лесистые
берега буквально летели назад; холодный ветер так студил лица, что беглецы
вынуждены были пригнуться, прячась на  дне.  На  южном  берегу,  там,  где
поселились Квалинести, не было заметно никаких признаков  жизни.  Зато  на
северном  Лоране  удалось  разглядеть  какие-то  тени,  мелькавшие   среди
деревьев. И она поняла, что Каганести  были  далеко  не  так  наивны,  как
кое-кто  думал:  они  пристально  наблюдали  за  своими  соседями.  Лорана
задумалась о том, сколько из  них,  живших  на  положении  рабов,  были  в
действительности соглядатаями, и глаза ее невольно обратились к Сильваре.
     Вскоре они достигли такого места, где река, по которой они приплыли с
востока, сливалась с  другой,  катившей  свои  воды  с  севера.  Получался
широкий поток, стремившийся на юг, в море. Неожиданно Терос вытянул руку.
     - А вот и ответ, гном, на твои вопросы, - проговорил он торжественно.
     По волнам северного притока к ним приближалась другая  лодка.  В  ней
никого не было видно, и сперва беглецы решили, что ее попросту  унесло  от
причала, но потом разглядели, что лодка была не пустая - уж слишком  низко
сидела она в воде. Диковатые Эльфы замедлили гребки, направили свои  лодки
на отмель... и склонили головы почтительно и скорбно.
     И Лорана наконец догадалась, в чем дело.
     - Погребальная лодка... - пробормотала она.
     - Да, - кивнул Терос, и глубокая печаль наполнила его взгляд.  Лодка,
несомая течением, проплыла совсем рядом с ними. Внутри лежало мертвое тело
юного эльфа из племени Каганести. Судя по кожаным доспехам, это был  воин.
Руки, сложенные на груди, сжимали железный меч. Рядом лежали лук и  колчан
со стрелами. Глаза эльфа были закрыты  -  казалось,  он  мирно  спал.  Вот
только пробудиться от этого сна ему уже не было суждено.
     - Теперь вы понимаете, почему мы называем нашу  реку  Тон-Цаларианом,
Рекой Мертвых, - негромко прозвучал певучий голос Сильвары.  -  Мой  народ
столетиями возвращал усопших морю: ведь это  оно  когда-то  породило  всех
нас. А теперь даже этот древний обычай стал лишним поводом для ссор  между
нашим племенем и двумя другими... - Она посмотрела на  Гилтанаса.  -  Твои
сородичи полагают, будто мы святотатственно оскверняем реку. Они  пытаются
заставить нас прекратить...
     - Чует мое сердце, скоро плывущее по  реке  тело  будет  принадлежать
Сильванести или  Квалинести,  а  в  груди  у  него  будет  торчать  стрела
Каганести, - мрачно предрек Терос. - Ох, быть войне!
     - Надеюсь, эльфы все же поймут, что у них есть общий враг,  и  притом
куда более опасный, - сказал Стурм. - Смотрите! Вы видите?
     У ног мертвого эльфа лежал щит  -  щит  врага,  бой  с  которым  стал
последним для юного воина. И Лорана ахнула, разглядев на покореженном щите
ненавистный символ:
     - Это щит драконида!..

     Путешествие вверх по Тон-Цалариану оказалось долгим  и  многотрудным:
мощное течение преодолеть было нелегко. Даже Тасу вручили весло, но он тут
же уронил его за борт и  чуть  не  вывалился  сам,  пытаясь  его  достать.
Спасибо, Дерек вовремя ухватил его за пояс и втащил  обратно  в  лодку,  а
Диковатые Эльфы решительно заявили, что сами выкинут кендера в воду,  если
он учинит что-нибудь еще.
     Оставшись без дела, Тассельхоф вскоре заскучал  и  стал  смотреть  за
борт, надеясь разглядеть хотя бы рыбешку.
     - Вот это да! - сказал он неожиданно. И, перегнувшись, опустил в воду
ладонь. Когда он вновь вытащил  ее,  руку  покрывало  прозрачное  серебро,
сверкавшее на утреннем солнце. - Серебряная вода! Эй, Флинт,  посмотри!  -
окликнул он гнома, сидевшего в другой лодке. - Посмотри в воду!..
     - Еще чего! - стуча зубами, откликнулся гном. Он мрачно  греб,  глядя
куда угодно, только не в воду, и оттого не попадал в такт с остальными.
     - Ты не ошибся, маленький кендер, -  улыбнулась  Сильвара.  -  Вот  и
Сильванести дали нашей реке имя "Тон-Саргон",  что  значит  -  "Серебряная
Дорога". Жаль, что вы попали сюда при такой скверной погоде. В  полнолуние
она особенно прекрасна: вся река словно бы течет расплавленным серебром...
     -  Почему?  -  спросил  Тас,   с   удовольствием   разглядывая   свою
поблескивающую ладонь.
     - В точности не знает никто, - замялась Сильвара. -  В  моем  племени
бытует одна легенда...
     И она замолкла, покраснев.
     - Что за легенда? - спросил Гилтанас. Молодой вельможа сидел как  раз
напротив Сильвары,  устроившейся  на  носу.  Веслом  он,  правду  сказать,
действовал не намного проворнее Флинта, ибо то  и  дело  засматривался  на
Сильвару и забывал о деле. Она уже и глаз поднять не могла без того, чтобы
тотчас не встретиться с ним взглядом. А поскольку длилось  это  не  первый
час, смущение девушки не знало предела.
     - Тебе вряд ли покажется интересной  наша  легенда,  -  сказала  она,
глядя в серо-серебристую даль и старательно избегая  его  взгляда.  -  Это
всего лишь детская сказка о Хуме...
     - Хума! - встрепенулся Стурм, сидевший позади Гилтанаса. Рыцарь  греб
размеренно и неутомимо - и за себя, и за эльфа  с  гномом.  -  Пожалуйста,
расскажи нам о Хуме!
     - Расскажи, - улыбнулся Гилтанас.
     - Что ж... - Сильвара покраснела еще пуще и, откашлявшись, начала:  -
Каганести рассказывают об этом так... На закате войн  с  драконами  рыцарь
Хума путешествовал из страны в  страну,  пытаясь  хоть  чем-нибудь  помочь
людям. Но, к великому  своему  горю,  видел,  что  не  в  его  силах  было
остановить  разрушение  и  смерть,  которые  приносили  на  своих  крыльях
драконы. И тогда он обратился к Богам...
     Сильвара покосилась на Стурма. Тот утвердительно кивнул головой:
     - Все верно. И Паладайн ответил на его  молитву,  послав  ему  Белого
Оленя. Но куда завел Хуму тот Олень, не знает никто.
     - Мой народ знает,  -  тихо  ответила.  Сильвара.  -  Ибо,  преодолев
бесчисленные опасности и испытания, Хума вышел вслед  за  Оленем  в  тихую
рощу  -  здесь,  на  Эрготе.  Там  его   встретила   женщина,   столь   же
добродетельная, сколь и прекрасная. Она говорила  с  ним  и  нашла  слова,
облегчившие его боль. Они с  Хумой  полюбили  друг  друга,  но  еще  много
месяцев она отвергала все его клятвы  и  лишь  потом,  не  выдержав  огня,
бушевавшего в ее сердце, ответила на его любовь. И счастье их было подобно
серебряному лунному свету в страшной ночи...
     Сильвара умолкла,  невидяще  глядя  куда-то  вдаль.  Потом  рассеянно
коснулась грубой ткани, в которую было завернуто Око Дракона,  лежавшее  у
ее ног.
     -  Продолжай  же,  -  попросил  Гилтанас.  Молодой  эльф  уже  и   не
притворялся,  что  гребет,  и  сидел  неподвижно,  зачарованный   красотой
Сильвары и музыкой ее голоса.
     Сильвара вздохнула и, выпустив  уголок  ткани,  устремила  взгляд  за
реку, туда, где темной стеной стояли леса.
     - Недолгим было их счастье, - тихо продолжала она. - Ибо  женщина  та
хранила страшную тайну: вовсе не к роду  людскому  принадлежала  она.  Она
была драконицей, и лишь волшебство придавало ее телу  видимость  женского.
Но Хуме она солгать не могла: она слишком любила  его.  Ужасаясь,  открыла
она Хуме свое естество,  явившись  ему  однажды  ночью  в  своем  истинном
облике, в  облике  серебряной  драконицы.  Жизнь  была  не  мила  ей;  она
надеялась, что Хума возненавидит ее или даже убьет. Но  рыцарь,  увидевший
перед собой  лучезарное,  великолепное  существо,  тотчас  признал  в  нем
благородный дух женщины,  которую  полюбил.  Тогда  она  вновь  обернулась
женщиной и обратилась с молитвой к Паладайну, прося оставить ее  навеки  в
женском обличье. Она готова была отказаться и от способности к волшебству,
и от долгого драконьего века, лишь бы полностью принадлежать Хуме...  жить
в его мире...
     Сильвара опустила ресницы;  на  лице  ее  было  страдание.  Гилтанас,
смотревший на нее во все глаза, недоумевал, почему так волновала и  мучила
ее эта старинная повесть. Наклонившись вперед, он коснулся руки  Сильвары.
Девушка вздрогнула, точно дикий  зверек,  и  отшатнулась  так  резко,  что
закачалась лодка.
     - Прости, я совсем не хотел  испугать  тебя,  -  виновато  проговорил
Гилтанас. - Но что же было дальше? Что ответил ей Паладайн?
     Сильвара глубоко вздохнула.
     - Паладайн пообещал исполнить ее желание... но с  одним  условием,  и
страшным было это условие. Он открыл перед ними будущее,  и  они  увидели:
если она останется драконицей, им с Хумой даровано будет Копье и силы  для
победы над драконами Тьмы. Если же она сделается человеком,  они  с  Хумой
будут жить долго и счастливо как муж и жена - но власть над миром  обретут
силы Зла. Тогда Хума поклялся отдать все -  даже  свое  рыцарство  и  свою
честь - за счастье вдвоем с любимой. Но свет  померк  для  него  при  этих
словах, и, плача, он понял, какой ответ даст. Нельзя, чтобы  драконы  Тьмы
правили миром... А серебряная река, говорят, возникла из  слез  несчастной
драконицы, которые она пролила, когда Хума  покинул  ее,  отправившись  на
поиски Копья...
     - Хорошая сказка, только уж больно печальная, - зевнул Тассельхоф.  -
Ну и что, вернулся к ней Хума? Как там насчет счастливого конца?
     - Историю Хумы счастливой не назовешь, - сказал Стурм, неодобрительно
хмурясь. - Он  с  величайшей  славой  пал  в  битве:  сразил  предводителя
драконов, но и сам получил смертельную рану. Я слышал, однако,  -  добавил
рыцарь задумчиво, -  что  в  последний  свой  бой  Хума  летел  верхом  на
Серебряной Драконице...
     - Тот рыцарь в замке Ледяной Стены тоже сидел на серебряном  драконе!
- радостно встрял Тас. - И он отдал Сту...
     Рыцарь немедленно ткнул его в спину, и  кендер  запоздало  припомнил,
что это было вроде как секретом.
     - Серебряная Драконица? - пожала плечами Сильвара.  -  Не  знаю.  Мой
народ вообще-то немного знает о Хуме. Он, в конце концов, был человеком. Я
думаю, и легенда-то сохранилась у нас потому лишь, что  связана  с  рекой,
которую мы любим, которой мы доверяем своих умерших...
     Тут один из Каганести указал пальцем  на  Гилтанаса  и  резко  сказал
что-то Сильваре. Гилтанас, ничего не понимая, вопросительно  посмотрел  на
нес, и девушка улыбнулась:
     - Он спрашивает, действительно ли ты слишком знатен, чтобы грести?  В
этом случае вашему сиятельству предоставляется плыть...
     Гилтанас улыбнулся в ответ.  Щеки  молодого  вельможи  вспыхнули,  он
поспешно подхватил весло и взялся за работу.
     К концу дня даже Тассельхофа вновь засадили грести, но,  несмотря  на
все их усилия, лодки медленно и с трудом продвигались вверх  по  реке.  Ко
времени  вечернего  привала  у  каждого  болели  все  мышцы,  а  на  руках
кровоточили мозоли. Сил едва хватило на то, чтобы втащить лодки на берег и
укрыть их в кустах.
     - Как ты думаешь, мы оторвались от погони? - устало спросила Лорана у
кузнеца.
     - Смотри сама, - Терос указал вниз по течению.
     В сгущавшихся сумерках на воде были едва различимы темные точки.  Они
были еще далеко, но  Лоране  сделалось  ясно  -  хорошенько  выспаться  не
удастся. Между тем один из Каганести  тоже  подошел  к  кузнецу  и  что-то
сказал ему, указывая назад. Терос кивнул.
     - Не волнуйся, до утра нам ничто не грозит, - сказал он Лоране. -  Им
тоже придется причалить. Никто не дерзает плавать ночью по этой реке, даже
Каганести, наизусть знающие каждую излучину  и  каждый  топляк...  Еще  он
говорит, что мы заночуем здесь, на  берегу,  ибо  ночами  по  лесу  бродят
странные существа - люди с головами ящериц. Завтра мы постараемся уйти как
можно дальше на лодках, но скоро нам придется расстаться с  рекой  и  идти
пешком...
     - Спроси его: не поможет ли нам его племя отделаться  от  Квалинести,
которые нас преследуют? - обратился к Теросу Стурм. - Мы ведь пойдем по их
землям...
     Кузнец говорил на языке Диковатых Эльфов  с  изрядным  акцентом,  но,
по-видимому,  понятно.  Каганести  выслушал  его  и  покачал  головой.  Он
выглядел настоящим дикарем, и Лорана  начала  понимать,  почему  ее  племя
считало этот народ чем-то вроде животных. Черты лица его изобличали давнюю
примесь человеческой крови, и, хотя борода у него и не росла -  для  этого
доля человеческого в нем была слишком мала, - этот эльф живо  напомнил  ей
Таниса. Та же быстрая, решительная речь,  такое  же  сильное,  мускулистое
тело, такие же  выразительные  жесты...  Воспоминания  нахлынули  на  нее,
вынудив отвернуться.
     - Он говорит, - переводил  тем  временем  Терос,  -  что  Квалинести,
следуя требованиям  этикета,  должны  будут  обратиться  к  старейшинам  с
просьбой о позволении войти в их земли,  чтобы  разыскивать  нас.  По  его
словам, старейшины скорее всего разрешат,  а  может  быть,  еще  и  помощь
предложат. Присутствие на Южном Эрготе людей устраивает их еще меньше, чем
нашествие других эльфийских племен... Более того,  -  медленно  проговорил
Терос, - он ясно дал мне понять: все, что они для нас сейчас  делают,  они
делают из благодарности за мои прежние заслуги  и  еще  ради  того,  чтобы
помочь Сильваре.
     Лорана немедленно нашла глазами дикарку...  Сильвара  стояла  у  края
воды, о чем-то разговаривая с Гилтанасом.
     Терос заметил напряжение на лице  Лораны  и,  посмотрев  на  молодого
вельможу, увлеченно беседовавшего с девушкой, безошибочно  угадал  чувства
дочери правителя.
     - Странно мне видеть ревность той, которая,  по  слухам,  убежала  из
дому, чтобы стать возлюбленной моего друга, Таниса  Полуэльфа,  -  заметил
кузнец. - А я-то думал, ты, Лорана, не такая, как остальной твой народ...
     - Вот и неправда! - перебила Лорана, чувствуя,  как  жарко  вспыхнули
щеки. - Я не возлюбленная Таниса... хотя дело даже не в том. Ну не доверяю
я этой девчонке, и все тут! Больно уж охотно она вызвалась  нам  помогать.
Почему бы?
     - Может, все дело в твоем брате?
     - Он - эльфийский вельможа...  -  сердито  начала  было  Лорана...  и
замолчала, осознав то, что собиралась сказать,  и  в  результате  спросила
совсем о другом: - Что тебе известно о ней?
     -  Немногое,  -  ответил  Терос,  глядя  на   Лорану   с   непонятным
разочарованием, которое столь же непонятным образом  рассердило  ее.  -  Я
знаю только, что Каганести очень уважают и любят ее, и в особенности за ее
искусство целительницы.
     - А за шпионское? - ровным голосом спросила Лорана.
     - Их народ борется за то, чтобы выжить, и делает то,  что  для  этого
необходимо, - ответил Терос сурово. И добавил, помолчав: - А уж какую речь
ты закатила тогда на берегу, Лорана! Я почти поверил...
     Повернулся и ушел помогать Каганести прятать лодки, а Лорана осталась
беспомощно кусать губы: стыд,  гнев  и  досада  выжимали  слезы  из  глаз.
Неужели Терос был прав, и она, Лорана, в глубине  души  попросту  считала,
что Сильвара недостойна внимания  ее  брата?..  Вот  так  и  сам  Гилтанас
относился к Танису. В чем разница?
     "Прислушивайся к своим чувствам", - однажды посоветовал ей  Рейстлин.
Все правильно, но в этих  самых  чувствах  сперва  следовало  разобраться.
Неужели любовь к Танису так ничему ее и не научила?
     Лорана покопалась в себе и наконец решила, что беспокоило  ее  именно
то, о чем она и сказала Теросу Было что-то в Сильваре, что определенно  не
внушало ей доверия, и их с Гилтанасом взаимная склонность была тут ни  при
чем. Жаль, что Терос не  понял  ее.  Она  последует  совету  волшебника  и
послушается внутреннего голоса.
     Она будет внимательнее присматривать за Сильварой.

                               5. СИЛЬВАРА

     Каждая жилка в  теле  Гилтанаса  настоятельно  требовала  отдыха.  Он
только и мечтал скорее залезть  под  одеяло.  Но,  добравшись  наконец  до
постели, молодой эльф обнаружил, что не может уснуть.  Он  долго  лежал  с
открытыми глазами, глядя в небо. Штормовые облака еще висели над  головой,
но их уже начинал  отгонять  западный  ветер,  ощутимо  пахнувший  морской
солью. Понемногу проглядывали звезды, а один раз появилась даже алая луна:
словно свеча вспыхнула в небе, но облака тотчас же снова ее поглотили.
     Юноша попробовал устроиться поудобнее... и крутился с  боку  на  бок,
пока окончательно не разорил свое ложе. Пришлось сесть и  выпутываться  из
одеяла. После этого он оставил  бесплодные  попытки  уснуть,  решив,  что,
верно, твердая, прихваченная морозцем земля всему виной.
     Однако ни у кого из его спутников, похоже, бессонницы не было, только
у него одного. Лорана крепко спала, по детской привычке подсунув под  щеку
ладонь. Как странно она ведет себя последнее время, подумалось  Гилтанасу.
Но, с другой стороны, можно ли винить ее? Она всем пожертвовала ради того,
что считала необходимым исполнить: доставить Око на Санкрист.  И  если  до
побега отец, пожалуй, еще мог принять ее назад в лоно семьи, то теперь она
навеки стала изгоем...
     Гилтанас вздохнул. А я сам, сказал он себе. Я  же  хотел,  чтобы  Око
осталось в Квалин-Мори. Я считал, что отец прав... Ой ли?
     Наверное, нет, коли уж и я  здесь,  решил  Гилтанас.  Во  имя  Богов!
Похоже, он, точно Лорана, совсем запутался в ценностях. Начать с того, что
его ненависть к Танису, которую он  пестовал  годами  с  полным  сознанием
собственной правоты - эта самая ненависть начинала слабеть, уступая  место
восхищению и даже привязанности! И точно так  же  таяла  его  неприязнь  к
другим расам. В самом деле: немногие эльфы были  столь  благородны,  столь
готовы  к  самопожертвованию,  как  Стурм  Светлый  Меч,  а  ведь  он  был
человеком. И как ни малосимпатичен Гилтанасу был Рейстлин,  эльф  от  души
завидовал искусству молодого мага: у самого у него не хватало ни мужества,
ни терпения, чтобы достичь подобных высот. И даже кендер,  даже  ворчливый
старый гном ему нравились!
     Но вот уж чего он от себя ни в коем случае не ожидал, так  это  того,
что его угораздит влюбиться в девушку из племени Диковатых Эльфов...
     - Ну вот, - вслух проговорил Гилтанас. - Вот я и  сознался.  Я  люблю
ее!
     Но любовь ли это, немедленно спросил он  себя.  Может  быть,  простое
влечение плоти?.. Это предположение вызвало у него улыбку. Достаточно было
вспомнить чумазое лицо, невесть когда мытые волосы и те обноски, в которые
одевалась  Сильвара.  Похоже,  сказал  себе  Гилтанас,  мое  духовное  око
оказалось прозорливей телесного...
     Он посмотрел туда, где разложила свою постель Сильвара... и, к своему
изумлению, увидел, что  там  было  пусто.  Гилтанас  встревоженно  оглядел
лагерь. Они не зажигали костра: им приходилось опасаться не только  погони
- Терос что-то говорил о драконидах в лесу...
     Вспомнив об этом, Гилтанас поспешно  вскочил  на  ноги  и  отправился
разыскивать  Сильвару.  Он  старался  ступать  потише,  надеясь   избежать
расспросов Стурма и Дерека, державших стражу. Внезапное подозрение окатило
его холодом; он торопливо проверил, на месте  ли  Око  Дракона.  Нет,  оно
по-прежнему лежало там, куда его положила Сильвара. А рядом с ним покоился
обломок Копья.
     Гилтанас вздохнул с облегчением, и в это  время  его  слуха  коснулся
плеск воды. Рыба? Ночная птица, охотящаяся над рекой? Не похоже... Молодой
вельможа нашел глазами Дерека со Стурмом. Они  врозь  стояли  на  валунах,
нависших над местом стоянки, и яростным шепотом  спорили  о  чем-то.  Эльф
покинул лагерь и крадучись двинулся туда, откуда слышался негромкий плеск.
     Он шел через лес, стараясь не  произвести  лишнего  шороха.  Впереди,
между деревьями, временами поблескивала река. Потом эльф  вышел  к  такому
месту, где вода образовывала небольшую заводь среди скал.  Здесь  Гилтанас
остановился, сердце в груди едва не застыло: он увидел Сильвару.
     На фоне  мчавшихся  облаков  едва  вырисовывались  вершины  деревьев.
Ночную тишину нарушало лишь журчание серебряной  реки,  струившейся  между
камней, и тот самый плеск, что привлек внимание Гилтанаса.
     Сильвара купалась, не обращая внимания на стылый  воздух.  Ее  одежда
лежала на берегу, рядом с обтрепанным одеялом. При всем  своем  эльфийском
зрении Гилтанас видел лишь ее плечи. Запрокинув голову, девушка мыла  свои
длинные волосы, струившиеся, как паутина,  по  поверхности  воды.  Молодой
эльф смотрел и смотрел на нее, забывая дышать. Он знал, что ему  следовало
уйти, но, зачарованный, не мог сдвинуться с места.
     И тут облака разошлись. Солинари, серебряная луна,  была  видна  лишь
наполовину, но ее лучи  облили  ночное  небо  холодным  сиянием,  Сильвара
поднялась из воды. Капли воды серебрили  ее  кожу  и  волосы,  сверкающими
ручейками сбегали по телу, озаренному серебряным светом... Красота девушки
вошла в сердце Гилтанаса, как отточенная стрела, - он ахнул.
     Сильвара вздрогнула, в ужасе  озираясь  кругом,  и  дикая  грация  ее
движений  лишь  подчеркнула  ее  прелесть,  -   Гилтанас   хотел   сказать
что-нибудь, успокоить ее... но не находил слов.
     Сильвара бегом бросилась из воды туда, где была сложена ее одежда. Но
не затем, чтобы поспешно прикрыть наготу: нагнувшись, она схватила  нож  и
вновь выпрямилась, готовая защищаться.
     В лунном свете от Гилтанаса не укрылась дрожь  ее  тела,  и  он  живо
вспомнил косулю, которую когда-то загнал после долгой охоты. В  ее  глазах
бился точно такой же страх,  как  тот,  что  полнил  теперь  лучистые  очи
Сильвары... Дикарка  продолжала  оглядываться.  Несколько  раз  ее  взгляд
скользнул прямо по тому месту,  где  стоял  Гилтанас,  и  юноша  мимолетно
спросил себя,  -  почему  она  меня  не  замечает?  При  ее-то  эльфийском
зрении...
     Она внезапно повернулась, собираясь бежать от опасности, которую,  не
видя, все-таки чувствовала.
     Гилтанас наконец обрел дар речи:
     - Погоди, Сильвара! Постой! Не бойся. Это я, Гилтанас... - Он говорил
тихо, спокойным голосом, так же, как с той несчастной косулей.  -  Зря  ты
ходишь одна; мало ли...
     И Сильвара, изготовившаяся к прыжку,  помедлила,  стоя  наполовину  в
лунных лучах, наполовину в спасительной тени. Гилтанас пошел к ней, как на
охоте, продолжая негромко говорить, голосом и  взглядом  удерживая  ее  на
месте:
     - Поодиночке опасно... Разреши мне побыть здесь с тобой: я так и  так
собирался поговорить с тобой, Сильвара.  Пожалуйста,  не  уходи,  послушай
меня. Мне очень нужно поговорить с тобой... И я тоже не хочу быть один. Не
бросай меня, Сильвара. Меня и без того все бросили... Не уходи...
     Говоря так, он шел к ней осторожным, медленным шагом.  Когда  же  она
пугливо отшатнулась назад, он присел на камень у края воды. Пруд  разделял
их, и Сильвара снова помедлила убегать, наблюдая за ним. Она и не пыталась
одеться: ей, напуганной, было не до скромности. Она все  еще  держала  нож
наготове.
     В  душе  Гилтанаса  стыд  боролся  с  восхищением.   Любая   эльфийка
благородного воспитания давно уже валялась бы в обмороке. А ему  с  самого
начала следовало бы отвести глаза, - но  что  поделать,  если  ее  красота
положительно околдовала его? Кровь в  нем  клокотала...  Делая  над  собой
усилие, он продолжал говорить,  не  зная  толком,  о  чем.  И  лишь  потом
сообразил, что открывал ей сокровеннейшие тайники своего сердца.
     - Скажи мне, Сильвара, что вообще я делаю здесь? Я так нужен  отцу...
Своему племени... А я здесь, вопреки всем правилам и законам. Мой народ  -
в изгнании. И вот я обнаруживаю единственное, что может его спасти  -  Око
Дракона... и нате вам, тут же рискую жизнью, чтобы отнять Око у  эльфов  и
вручить людям ради победы в войне, которую они ведут!  А  ведь  это  чужая
война, не моя, не моего народа... - И Гилтанас наклонился  к  девушке,  не
спускавшей с него глаз. - Почему, Сильвара? Чего ради  я  навлек  на  себя
такое бесчестье? Почему я поступил так со своим племенем?..
     Он задержал  дыхание:  Сильвара  оглянулась  на  спасительную  темень
лесов, потом вновь посмотрела на  него...  Сейчас  убежит,  с  колотящимся
сердцем решил Гилтанас. Но нет, Сильвара медленно опустила руку с ножом. И
такая скорбь была в ее взгляде, что Гилтанас, запоздало смутившись,  отвел
глаза.
     - Прости меня, Сильвара, - с трудом выговорил он. - Я совсем не хотел
удручать тебя своими несчастьями. Я не понимаю, что мне следует делать.  Я
знаю только, что...
     - ...что должен сделать это, - закончила она вместо него.
     Гилтанас вскинул глаза. Сильвара куталась в потрепанное одеяло. И это
с  новой  силой  раздуло  снедавшее  его  пламя.  Ее  серебряные   волосы,
достигавшие бедер, переливались в  лунных  лучах,  а  драное  одеяло  лишь
подчеркивало нежное серебро кожи...
     Гилтанас медленно поднялся и пошел к  ней  по  берегу.  Она  все  еще
держалась у самого края леса, и он чувствовал страх,  свернувшийся  в  ней
подобно тугой пружине. Нож, однако, она все-таки бросила.
     - Сильвара, - сказал он. - То, что я сделал, идет  вразрез  со  всеми
законами и обычаями эльфов. Когда сестра  поведала  мне  о  задуманном  ею
похищении Ока, я ведь мог пойти прямо к отцу. Я  мог  поднять  тревогу.  Я
даже мог сам унести Око...
     Сильвара придвинулась на шаг ближе к нему, крепко держа свое одеяло.
     - Почему же ты этого не сделал? - спросила она тихо.
     Гилтанас как раз  обходил  каменные  ступени,  по  которым  в  заводь
сбегала речная вода, казавшаяся в лунном свете серебряной занавесью.
     - Потому что я знал: мой народ ошибается, а Лорана - права.  И  Стурм
прав. Отдать Око людям - правильно! Мы  тоже  должны  участвовать  в  этой
войне. Мой народ  неправ.  Его  обычаи  и  установления  несправедливы.  Я
чувствую это сердцем, но разумом  поверить  никак  не  могу.  И  это  меня
мучит...
     Сильвара медленно шла вдоль берега ему навстречу, тоже приближаясь  к
серебряной занавеси, только с другой стороны.
     - Вот и со мной то же, - сказала она тихо. -  Мой...  народ  тоже  не
понимает, что я делаю и почему. Но я знаю, что поступаю правильно, я  верю
в это...
     - Как я завидую тебе, Сильвара, - прошептал Гилтанас.
     И  ступил  на  большой  камень,  островком  торчавший  из   журчащей,
пенящейся воды. Сильвара, окутанная, как плащом, мокрыми волосами, была не
более чем в нескольких футах.
     - Сильвара... - выговорил Гилтанас, и голос его дрогнул. - Есть и еще
причина, по которой я оставил своих. И ты знаешь, в чем дело...
     Он протянул ей руку - ладонью вверх.
     Сильвара отпрянула и замотала головой, часто дыша.
     Гилтанас сделал еще шаг вперед.
     - Я люблю тебя, Сильвара, - сказал он тихо. -  Мне  кажется,  ты  так
одинока... совсем как  я...  Ну,  пожалуйста,  Сильвара...  клянусь,  тебе
никогда больше не будет одиноко...
     И  Сильвара  нерешительно  подала  ему  руку.  Порывистым   движением
Гилтанас схватил ее и дернул к себе. Девушка потеряла  равновесие,  но  он
подхватил ее и поставил на камень рядом с собой.
     Слишком поздно поняла дикая косуля, что попала в ловушку. И дело было
не в мужских объятиях - захоти она, она легко вырвалась  бы  из  его  рук.
Нет. Ловушкой для обоих стала их любовь - глубокая, искренняя и нежная.
     Гилтанас чувствовал, как трепетало ее тело, но, заглянув ей в  глаза,
понял, что это был трепет страсти, а не испуга. Он взял в ладони ее лицо и
нежно поцеловал. Одной рукой Сильвара  все  еще  придерживала  одеяло,  но
другая легла ему на плечо. Их губы встретились, и Гилтанас ощутил  соленый
привкус слез. Он поспешно выпустил девушку:
     - Что ты, Сильвара? Я не хотел...
     - Нет, - с трудом прошептала она. - Твоя любовь меня  не  страшит.  Я
плачу о себе... ты не поймешь...
     И сама потянулась к нему, робко обнимая его  за  шею  и  привлекая  к
себе. Он вновь поцеловал ее и почувствовал, что она обнимала его уже двумя
руками: та, что раньше придерживала одеяло, ласкала его лицо.
     Серебряный поток подхватил забытое одеяло  и  унес  его  в  мерцающую
темноту...

                         6. ПОГОНЯ. ОТЧАЯННЫЙ ПЛАН

     На следующий день, около полудня, беглецы достигли  верховий  реки  и
были вынуждены оставить лодки. Мало того, что поток вконец обмелел -  вода
бурлила и пенилась, а выше по течению гремели водопады: река брала  начало
в горах.
     Множество лодок, принадлежавших Каганести, лежало  здесь  на  берегу.
Вытащив свои суденышки на песок, спутники сразу увидели  группу  Диковатых
Эльфов, шедших к ним из лесу. Они несли с собою тела  двоих  юных  воинов.
Кое-кто выхватил оружие, и  не  миновать  бы  нашим  героям  нападения,  -
выручили  Терос  Железодел  и  Сильвара,  поспешившие   навстречу   воинам
Каганести.
     Разговор между ними затянулся; спутники беспокойно  поглядывали  вниз
по течению - не видать ли погони. В  тот  день  они  поднялись  затемно  и
тронулись в путь сразу, как только их проводники сочли возможным  отчалить
от берега; и  тем  не  менее  позади  то  и  дело  мелькали  черные  лодки
преследователей...
     Когда Терос вернулся к своим, его темнокожее лицо было  мрачно,  зато
щеки Сильвары так и пылали от гнева.
     - Мой народ отказался нам помогать, - сказала она. - За два  минувших
дня на них дважды нападали люди-ящерицы,  и  они  обвиняют  в  этой  новой
напасти людей. Те, по их словам, привезли драконидов с собою на корабле...
     - Как же так! -  возмутилась  Лорана.  -  Терос!  Неужели  ты  им  не
объяснил?
     - Я пытался, - вздохнул кузнец. - Переубедить  их,  увы,  невозможно.
Каганести видели белую драконицу, летевшую над кораблем,  но,  похоже,  не
заметили, как вы ее отгоняли... Ладно, не хотят помогать -  спасибо  и  на
том, что согласились дать нам пройти через свои  земли.  Нам  с  Сильварой
пришлось поручиться своими головами, обещая,  что  вы  будете  вести  себя
достойно...
     - Но что нужно здесь драконидам? - не в  силах  совладать  с  жуткими
воспоминаниями, спросила Лорана. - Что сказали вам эльфы? Это армия? Может
быть, нашествие?.. Если так, нам, вероятно, следовало бы вернуться...
     - Нет,  не  думаю,  -  отвечал  Терос,  поразмыслив.  -  Будь  войска
Повелителей Драконов готовы к тому, чтобы занять этот остров, они прислали
бы огромные стаи драконов и тысячные пешие полчища. А  мы,  похоже,  имеем
дело с немногочисленными передовыми отрядами, подосланными нарочно  затем,
чтобы еще  больше  осложнить  и  без  того  непростую  здешнюю  жизнь.  Не
удивлюсь, если Повелители надеются, что эльфы передерутся между  собой,  -
им же меньше хлопот...
     - Вряд ли Верховный Повелитель так скоро нападет на Эргот,  -  сказал
Дерек. - Им необходимо сперва как следует утвердиться на севере,  но  это,
увы, лишь вопрос времени. Вот почему  нам  и  надлежит  как  можно  скорее
привезти Око на Санкрист и созвать Совет Белокамня, который и решит, как с
ним поступить.
     Навьючив на себя припасы, спутники направились в сторону гор.  Тропа,
по которой вела их Сильвара, вилась берегом серебристой речки, сбегавшей с
холмов. Эльфы Каганести проводили их недружелюбными взглядами...
     Тропинка постепенно взбиралась все выше. Вскоре Терос сообщил им, что
в этих местах он ни разу еще не бывал; а  значит,  обязанности  проводника
полностью перепоручались Сильваре. Лоране это не слишком  понравилось.  Ко
всему прочему, от ее глаз не укрылись нежные  взгляды,  которыми  украдкой
обменивались ее брат и Сильвара. Похоже, между ними что-то произошло...
     Диковатые Эльфы поделились с Сильварой платьем,  и  теперь  она  была
одета так, как обычно одевались женщины Каганести: кожаные штаны,  длинная
кожаная рубашка навыпуск, теплый меховой плащ. И еще:  теперь,  когда  она
вымыла и расчесала волосы, каждый мог видеть, каким образом  она  получила
свое имя. Волосы девушки в самом деле были необычного серебряного цвета  и
отливали металлом, сверкающим водопадом рассыпавшись по плечам и спине.
     Проводником она оказалась отменным и сразу  же  задала  стремительный
темп. Они с Гилтанасом шли впереди,  разговаривая  по-эльфийски.  Близился
закат, когда маленький отряд вышел к пещере.
     - Здесь мы сможем переночевать, - сказала Сильвара. - Надо  полагать,
мы уже оторвались от погони. Немногие знают эти горы, как я... Вот  только
костер разжигать все-таки не советую, так что горячего  ужина,  боюсь,  не
получится.
     Уморившись за целый  день  лазания  по  горам,  спутники  поели  безо
всякого аппетита и улеглись спать в пещере. Но сон не шел к ним,  несмотря
на то что все натянули теплую одежду  и  как  могли  укутались  в  одеяла.
Выставили стражу, причем и Сильвара,  и  Лорана  настояли  на  том,  чтобы
караулить, как все.  Ночь,  впрочем,  прошла  спокойно.  Не  раздалось  ни
единого подозрительного звука, лишь ветер гудел в скалах...
     Но наступил рассвет, и Тассельхоф, выскользнувший наружу сквозь щелку
- ибо вход в свое убежище они  старательно  завалили,  -  тотчас  вкатился
назад:
     - Там следы!
     Терос отодвинул валун, которым они заслонили устье пещеры, и спутники
крадучись последовали за Тасом. И тот, отойдя прочь на  каких-то  двадцать
футов, указал им на снег.
     На снегу были ясно видны свежие  следы;  поземка  еще  не  успела  их
замести. Такие легкие, неглубокие  следы  небольших  ног.  Спутники  молча
глядели на них. Да и о чем говорить: четкие и ясные  отпечатки  эльфийских
башмаков были каждому отлично знакомы.
     - Похоже, они миновали нас ночью, -  сказала  Сильвара.  -  Я  думаю,
задерживаться здесь было бы неосмотрительно. Скоро они поймут, что сбились
со следа, и возвратятся. Надо идти!
     - Не вижу  особого  смысла,  -  пробурчал  Флинт,  указывая  на  свои
собственные следы, отлично видимые в снегу, а потом вверх, в ясное голубое
небо: - С таким же успехом можно подождать их и здесь. И им быстрее, и нам
меньше возни... Как, интересно знать, мы собираемся прятать наши следы?
     - Следов мы, может быть, и не спрячем,  -  сказал  Терос.  -  Но  вот
милю-другую точно выиграть сможем.
     - Пожалуй, - мрачно кивнул Дерек. Проверил,  легко  ли  ходит  меч  в
ножнах, и вернулся к пещере.
     Лорана схватила Стурма за локоть.
     - Ни в коем случае нельзя допустить кровопролития!.. - произнесла она
отчаянным шепотом. Действия Дерека встревожили ее не на шутку.  Но  рыцарь
только покачал головой:
     - Не можем же мы допустить,  чтобы  твои  соплеменники  помешали  нам
переправить Око на Санкрист...
     - Я понимаю, - сказала Лорана. И, уныло повесив голову, пошла  следом
за остальными в пещеру.
     Им понадобились считанные мгновения, чтобы собрать вещи.  И  вот  уже
Дерек нетерпеливо  притопывал  ногой  у  входа  в  пещеру,  поглядывая  на
замешкавшуюся Лорану.
     - Ступайте вперед, - сказала она. Еще не хватало, чтобы он  видел  ее
плачущей. - Я догоню.
     Дерек  стремительно  вышел.  Терос,  Стурм  и  другие  тяжелым  шагом
последовали за ним, косясь на Лорану.
     - Идите, идите... -  Она  махнула  рукой.  Ей  необходимо  было  хоть
немного побыть одной. Перед глазами  у  нее  так  и  стояла  рука  Дерека,
сжимавшая меч. "Нет! - сурово  сказала  она  себе.  -  С  моим  народом  я
сражаться не буду. Ибо  если  это  когда-нибудь  случится  -  можно  смело
считать, что дракониды одержали победу. Уж лучше я сама сложу оружие..."
     Тут она почувствовала рядом какое-то  движение  и  резко  обернулась,
хватаясь за меч. Потом замерла.
     - Сильвара?.. - спросила она изумленно, разглядев ее в полутьме. -  Я
думала, ты уже ушла... Что ты здесь делаешь?
     И она быстро подошла  к  Сильваре,  возившейся  над  чем-то  на  полу
пещеры. Дикарка тут же вскочила на ноги.
     - Н-ничего... - пробормотала она. - Так, вещи складываю...
     Позади нее,  на  холодном  каменном  полу,  переливалось  диковинными
вспышками света Око  Дракона.  Приглядеться  Лорана  не  успела:  Сильвара
проворно накрыла Око своим плащом. Лорана, однако, заметила,  что  девушка
старательно загораживала то, над чем трудилась на полу.
     - Пойдем, Лорана, - сказала  она.  -  Надо  спешить.  Я  и  так  всех
задержала...
     Но та была непреклонна.
     - Сейчас, - сказала она. И хотела обойти Сильвару, но та вцепилась  в
ее руку:
     - Надо спешить!
     Она говорила тихо, но в голосе явственно звенела сталь. И  хватка  ее
причиняла боль даже сквозь толстый меховой плащ.
     - Пусти, - ледяным голосом произнесла Лорана. В зеленых глазах ее  не
было ни страха, ни гнева. И Сильвара, потупившись, выпустила ее руку.
     Лорана подошла к задней стене пещеры и посмотрела себе под  ноги,  но
ничего интересного не увидела. Кучка  коры,  обугленных  веток,  несколько
камешков... если это и был знак, то весьма неуклюжий. Лорана разметала его
сапожком. Потом повернулась к Сильваре и взяла ее за плечо.
     - Вот так, - проговорила она ровным голосом. - Вряд  ли  твои  друзья
сумеют прочесть послание, которое ты им оставила.
     Как поведет себя Сильвара?.. Придет  в  ярость?  Смутится?  Попробует
броситься на нее?.. Ничего подобного. Девушка  задрожала  всем  телом.  Ее
глаза были полны мольбы - и горя. Она попыталась  что-то  сказать,  но  не
смогла. Вырвалась и выскочила наружу...
     - Поторопись, Лорана! - окликнул Терос ворчливо.
     - Иду, - отозвалась она, оглядываясь на раскиданный мусор.  Следовало
бы приглядеться к нему повнимательнее, но времени не было.
     Быть может, меня в  самом  деле  одолела  излишняя  подозрительность,
причем безо всяких к тому оснований, думала Лорана,  торопливо  выходя  из
пещеры. Но затем, уже ступив на тропу, она остановилась так внезапно,  что
Терос, шедший следом, налетел на нее и едва успел подхватить, чуть не сбив
с ног.
     - С тобой все в порядке? - спросил он растерянно.
     - Д-да... - пробормотала Лорана, почти не слыша его.
     - Ты побледнела, девочка. Увидела что-нибудь?
     - Нет, нет, все в порядке, - торопливо заверила его Лорана и  полезла
вверх по каменистому откосу, оскальзываясь в  снегу.  Какая  она  все-таки
дура!.. Какие они все дураки!..
     Она снова видела  перед  собой  Сильвару,  поднимающуюся  с  колен  и
поспешно роняющую плащ на Око, горевшее удивительным светом!
     Лорана как раз собиралась расспросить об этом Сильвару, но не успела.
Тонко просвистела стрела и воткнулась в дерево рядом с головой Дерека.
     - Эльфы! В бой. Светлый Меч! - закричал рыцарь, выхватывая оружие.
     - Нет! - Лорана рванулась вперед и перехватила его руку с мечом. - Мы
не будем сражаться! Убийству не бывать!
     - Да ты с ума сошла! - крикнул он  в  ответ.  И,  яростным  движением
высвободив руку, отшвырнул девушку прямо в объятия Стурма.
     Еще одна стрела свистнула мимо.
     - Она права! - взмолилась Сильвара. - Мы не должны с ними  сражаться!
Скорее на перевал! Там они уже не смогут нам помешать...
     Новая стрела, на сей раз  на  излете,  звякнула  о  кольчугу  Дерека,
которую тот натянул поверх кожаной куртки. Рыцарь раздраженно отмахнулся.
     - Если бы они в самом деле пытались  убить  нас,  мы  давно  были  бы
мертвы! - добавила Лорана. - Бежим! Да и как здесь драться? -  Она  жестом
указала на непролазную чащу. - На перевале будет удобнее обороняться...
     - Спрячь меч, Дерек, - посоветовал  Стурм,  извлекая  из  ножен  свой
собственный. - Не то придется тебе сперва схватиться со мной.
     - Ты трус. Светлый Меч! - дрожащим от ярости голосом выкрикнул Дерек.
- Ты бежишь от врагов!
     - Нет, - ответствовал Стурм невозмутимо. - Я бегу  от  друзей.  -  Он
держал меч наготове. - Давай, двигайся, Хранитель Венца. А то эльфы,  чего
доброго, не поспеют взять тебя в плен.
     И еще одна стрела засела в стволе совсем рядом с Дереком. Лицо рыцаря
от гнева пошло пятнами. Все-таки он убрал меч  и,  повернувшись,  двинулся
вперед по тропе. Но при этом не забыл бросить  на  Стурма  взгляд,  полный
такой ненависти, что Лорана содрогнулась.
     - Стурм... - начала она, но тот ухватил ее за локоть и потащил вперед
с такой скоростью, что она не могла говорить.  Они  лезли  вверх  со  всей
возможной быстротой. Лорана только слышала, как вспахивал  сугробы  Терос.
Время от времени кузнец останавливался, чтобы скатить вниз тяжелый  валун.
Скоро  камни,  подпрыгивая,   во   множестве   катились   вниз.   Стрельба
прекратилась.
     - Сейчас опять начнут, - поравнявшись с  Лораной  и  Стурмом,  сказал
кузнец. Он тяжело переводил дух. - Их это ненадолго задержит...
     Лорана была не в состоянии отвечать: легкие так  и  горели,  а  перед
глазами взрывались синие и золотые огни. Остальным приходилось  не  легче.
Стурм хрипло дышал, и рука, поддерживавшая Лорану, дрожала.  Даже  могучий
кузнец отдувался, точно загнанный конь. Обогнув скалу, они увидели  гнома,
без сил упавшего  на  колени.  Тассельхоф  тщетно  пытался  заставить  его
подняться.
     - Надо... передохнуть... - с трудом выговорила Лорана. И тоже  хотела
присесть, но чьи-то сильные руки подхватили ее.
     - Нет! - требовательно прозвучал голос  Сильвары.  -  Рано!  Ну,  еще
несколько шагов! Скорее! Не останавливаться!
     И дикарка потащила Лорану  вперед.  Она  смутно  помнила,  как  Стурм
помогал гному подняться, а тот стонал и ругался. Рыцарь  и  кузнец  сообща
поволокли гнома вверх по тропе. За ними, спотыкаясь, брел  Тассельхоф,  от
усталости потерявший дар речи...
     И вот наконец они выбрались на перевал. Лорана  рухнула  в  снег:  ей
было уже безразлично, что с нею будет. Остальные повалились с ней рядом  -
все, кроме Сильвары: дикарка смотрела, что происходило внизу.
     И откуда только силы берет,  -  вяло,  сквозь  туман  боли,  подумала
Лорана. Но размышлять не было сил.  Даже  то,  найдут  или  не  найдут  их
преследователи, не волновало ее...
     Сильвара повернулась к спутникам.
     - Мы должны разделиться, - решительно сказала она.
     Лорана непонимающе уставилась на нее.
     - Нет, - безуспешно силясь подняться, начал было Гилтанас.
     - Да послушайте же! - опускаясь на колени, сказала Сильвара. - Погоня
подобралась  слишком  близко.  Нам  не  уйти,  а  значит,  придется   либо
сдаваться, либо принимать бой.
     - Будем драться! - свирепо зарычал Дерек.
     - Есть лучший выход, - прошептала Сильвара. -  Ты,  рыцарь,  понесешь
Око Дракона на Санкрист один. А мы уведем погоню!
     Какое-то время все молча смотрели на Сильвару, прикидывая в уме новые
варианты. Потом Дерек вскинул голову;  глаза  его  так  и  горели.  Лорана
встревоженно покосилась на Стурма.
     - Не думаю, чтобы такую ответственность разумно  было  взваливать  на
одного-единственного человека, - сказал  Стурм.  Он  еще  как  следует  не
отдышался. - Должны пойти самое меньшее двое...
     - И второй - это, конечно, ты. Светлый Меч? - зло спросил Дерек.
     - Конечно, - сказала Лорана. - Уж если кому идти, так Стурму!
     - А я нарисую план, как пересечь горы,  -  с  готовностью  предложила
Сильвара. - Путь нетруден. Поселение Рыцарей всего в двух днях ходьбы...
     - Но мы ведь не умеем летать, - возразил Стурм. - Как же наши  следы?
Эльфы сразу поймут, что мы разделились...
     - А мы устроим лавину, -  подсказала  Сильвара.  -  Терос  со  своими
валунами навел меня на эту мысль... - Она подняла голову, и они проследили
ее  взгляд.  Над  ними  нависали  обрывистые  пики;  над  выступами   скал
громоздились снежные козырьки.
     - Я могу вызвать  лавину  с  помощью  магии,  -  медленно  проговорил
Гилтанас. - Она вообще все следы снесет.
     - Все - ни к чему, - предупредила Сильвара. - Наши следы  они  должны
отыскать, хотя и после некоторых трудов. Мы же хотим, чтобы  они  за  нами
последовали.
     - Но куда мы пойдем?  -  спросила  Лорана.  -  Бесцельно  бродить  по
чащобам - это...
     - Я... я знаю одно место. - Сильвара замялась, глядя себе под ноги. -
Тайное место, известное только моему народу... Я отведу вас туда. - И  она
умоляюще прижала руки к груди: - Поспешим же! У нас мало времени!
     - Я доставлю Око в Санкрист, - сказал Дерек. -  И  я  пойду  один,  а
Стурм пускай останется с вами. Вам нужен опытный воин.
     - Воины у нас есть, - сказала Лорана. - Терос, мой брат и гном. Да  и
мне самой случалось сражаться...
     - И мне! - пропищал Тассельхоф.
     - И кендеру, - сурово проговорила  Лорана.  -  А  ко  всему  прочему,
кровопролития и не будет. - Она посмотрела на расстроенного Стурма, гадая,
о чем он сейчас думал, и ее голос смягчился: - Однако решать, конечно  же,
самому Стурму. Пусть поступает так, как сочтет нужным, но  я  считаю,  что
ему следовало бы отправиться с Дереком.
     - Я согласен, - пробурчал Флинт. - В конце концов, это они, а не  мы,
будут подвергаться опасности. Нас-то теперь никто не тронет Эльфы охотятся
за Оком, а не за нами.
     - Верно, - согласилась Сильвара. И тихо добавила: - В отсутствие  Ока
нам ничто не грозит. А вот вам...
     - Убедили, - сказал Стурм. - Я пойду с Дереком.
     - А если я прикажу тебе остаться? - спросил тот.
     - А я тебя слушаться не обязан, - сказал Стурм,  и  карие  глаза  его
потемнели. - Или ты позабыл? Я ведь еще не посвящен в рыцари.
     Воцарилась тяжелая тишина. Дерек смерил Стурма пристальным взглядом.
     - Верно, - сказал он. - И, пока у меня есть хоть капля влияния, ты им
и не станешь.
     Стурм вздрогнул,  как  если  бы  Дерек  ударил  его...  Потом  тяжело
вздохнул и поднялся.
     Дерек лихорадочно собирал пожитки. В отличие от него, Стурм готовился
к походу без видимой  спешки,  неторопливо  и  задумчиво.  Лорана  кое-как
встала и подошла к нему.
     - Вот, возьми, - сказала она, запуская руку  в  свой  мешок.  -  Тебе
понадобится еда...
     - Ты могла бы пойти с нами, - вполголоса проговорил Стурм, принимая у
нее съестные припасы. - Танис Знает, что мы собирались на  Санкрист.  Если
он сможет, он тоже приедет туда...
     - И правда. - У Лораны загорелись глаза. - А что, отличная мысль... -
Но  тут  она  нашла  взглядом  Сильвару.  Дикарка  держала  в  руках  Око,
по-прежнему завернутое в плащ. Глаза Сильвары были закрыты -  ни  дать  ни
взять переговаривалась с  невидимым  собеседником.  И  Лорана  со  вздохом
покачала головой: - Нет, Стурм, я должна быть там же, где она,  -  сказала
она тихо. - Тут что-то не так... А что, не пойму... - Она замолчала, не  в
силах облечь в слова смутную мысль, и вместо  этого  спросила:  -  Что  ты
скажешь про Дерека?  Почему  он  так  настаивал  на  том,  чтобы  пойти  в
одиночку? Гном, кстати, прав насчет  опасности.  Если  эльфы  схватят  вас
одних, они убьют вас без разговоров...
     - О чем спрашиваешь? - с горечью ответил Стурм.  -  Только  вообрази:
государь Дерек Хранитель Венца один  возвращается  из  немыслимо  трудного
путешествия, неся с собой заветное Око... - и Стурм передернул плечами.
     - Но ведь от этого так много зависит! - возмутилась Лорана.
     - Все правильно, - сказал  Стурм.  -  Ты  себе  даже  представить  не
можешь, до чего много. Главенство среди Соламнийских Рыцарей, например. Да
что объяснять...
     - Если ты идешь. Светлый Меч, так иди! - зарычал на него Дерек. Стурм
засунул еду в свой заплечный мешок.
     - Прощай, Лорана,  -  поклонился  он  ей  с  присущей  ему  несуетной
любезностью.
     - Прощай, Стурм, друг мой... - прошептала Лорана  и  обняла  его.  Он
притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
     - Мы отдадим Око мудрецам, которые изучат его. А  скоро  соберется  и
Совет Белокамня, - сказал он ей. -  У  эльфов  есть  право  совещательного
голоса, так что и они будут приглашены. Приезжай  на  Санкрист  как  можно
скорее, Лорана. Ты нам будешь очень нужна.
     - Приеду, да помогут Боги, - ответила Лорана. И вновь  посмотрела  на
Сильвару, как раз вручавшую Дереку Око. Когда же тот повернулся  идти,  на
лице девушки промелькнуло выражение неизъяснимого облегчения.
     Попрощавшись со всеми, Стурм зашагал следом за Дереком. Ярко сверкнул
на солнце его щит...
     Тут Лорана бросилась вперед:
     - Погодите! - крикнула она. - Надо остановить их!  Пускай  возьмут  с
собой обломок Копья...
     - Нет! - И Сильвара встала у нее на пути.
     Лорана хотела оттолкнуть  ее,  но  увидела  выражение  ее  лица  -  и
опустила руку.
     - Что ты делаешь, Сильвара? - спросила она. - Зачем ты  их  отослала?
Почему ты так стремилась нас разделить? Почему можно было отдать им Око, а
Копье - нет?
     Сильвара не ответила. Лишь передернула плечами глядя на Лорану своими
глазами цвета синей полуночи. Лорана ощутила, что этот  взгляд  отнимал  у
нее решимость. И поневоле вспомнила Рейстлина.
     Гилтанас тоже смотрел на  Сильвару  озадаченно  и  с  тревогой.  Лицо
Тероса было сурово и мрачно; казалось, он уже не считал подозрения  Лораны
порождением ревности... Никто,  однако,  почему-то  не  мог  сдвинуться  с
места. Они были полностью во власти Сильвары - но каким  образом?..  Молча
смотрели они, как дикарка спокойно подходит туда, где Лорана в изнеможении
бросила свой заплечный мешок. Нагнувшись, Сильвара вынула из него  обломок
расщепленного древка. И высоко подняла его над головой.
     Ее серебряные волосы сверкнули на солнце, повторив  отблеск  Стурмова
щита.
     - Копье  остается  со  мной,  -  сказала  Сильвара.  Быстро  оглядела
замерших, околдованных спутников и добавила: - И вы остаетесь.

                           7. ПУТЬ СКВОЗЬ ТЬМУ

     ...И вот позади глухо  зарокотало,  и  огромные  массы  снега  начали
медленно рушиться со склона горы, намертво замыкая перевал, стирая  всякие
следы их пребывания. А в воздухе еще дрожало эхо грома, вызванного  магией
Гилтанаса. Или это гудела земля, потревоженная скатывавшимися глыбами?
     Сильвара вела спутников на восток.  Они  осторожно  двигались  крутой
скальной тропой, по возможности избегая снежных наносов.  Каждый  старался
ступать в след шедшего впереди, чтобы гнавшиеся за ними  эльфы  не  смогли
разобрать, какова численность отряда.
     - Уж не забыла ли ты, что именно нас они должны разыскать? - спросила
Лорана  Сильвару,  когда  беглецы  перебирались  через  заваленное  снегом
ущелье.
     - Не беспокойся, они отыщут нас без труда, - ответила та.
     - Почему ты так в этом... - начала было Лорана, но  поскользнулась  и
упала на четвереньки.  Гилтанас  помог  ей  подняться.  Морщась  от  боли,
смотрела она на Сильвару. Никому,  в  том  числе  Теросу,  не  понравилась
внезапная перемена, происшедшая с дикаркой после ухода двоих  рыцарей.  Но
что им оставалось? Только следовать за ней...
     - Потому что они знают, куда  мы  идем,  -  сказала  Сильвара.  -  Ты
правильно догадалась, что там, в пещере, я оставила им  знак.  Только,  по
счастью, ты его не заметила.  Я  нарисовала  на  полу  примерную  карту  и
спрятала ее под мусором, который ты так любезно раскидала ногой. Найдя ее,
они решат, что я нацарапала ее, объясняя вам, куда мы пойдем.  Ты  помогла
мне, Лорана!
     В голосе ее звучал  вызов...  но  потом  она  встретилась  глазами  с
Гилтанасом. Молодой эльф  отвернулся,  мрачнея,  и  Сильвара,  запнувшись,
продолжала почти умоляюще:
     - У меня  была  причина,  веская  причина,  поступить  именно  так...
Заметив их следы, я сразу поняла, что нам придется  разделиться.  Поверьте
мне, прошу вас!
     - А Око Дракона? Что ты с ним делала? - спросила Лорана.
     - Н-ничего... поверьте мне!
     - С какой стати? - холодно отвечала Лорана.
     - Я не причинила вам ничего дурного...
     - Почем нам знать, не отправила ли ты рыцарей вместе с Оком  прямо  в
ловушку! - выкрикнула Лорана.
     - Нет! - Сильвара заломила руки. - Никакой ловушки нет,  поверьте  же
мне! Они будут в безопасности! Я с самого начала хотела  поступить  именно
так... Нельзя допустить, чтобы с Оком что-то случилось, и  более  всего  -
чтобы эльфы им завладели. Вот почему я отослала его. Вот ради чего  я  вам
помогала бежать! -  Она  огляделась  кругом;  казалось,  она  по-звериному
нюхает воздух. - Идемте! И так слишком много времени потеряли...
     - Идти за тобой? - сурово спросил Гилтанас. - Что  тебе  известно  об
Оке Дракона?
     - Не спрашивай меня  об  этом!  -  звучный  голос  Сильвары  внезапно
наполнила глубокая грусть. А синие глаза смотрели  на  Гилтанаса  с  такой
любовью, что он не  смог  выдержать  их  взгляда  и  отвернулся.  Сильвара
поймала его за руку: -  Умоляю  тебя,  шалори...  любимый...  поверь  мне.
Вспомни, о чем мы говорили с тобой... там, у пруда... Ты чувствовал тогда,
что должен все это совершить -  отречься  от  собственного  народа,  стать
изгоем, - ибо сердце тебе подсказывало: это правильный путь. А я ответила,
что понимаю тебя, ибо должна пройти то же самое. Неужели ты мне не верил?
     Некоторое время Гилтанас стоял молча, склонив голову.
     - Я верил тебе, - тихо сказал  он  наконец.  Притянул  ее  к  себе  и
поцеловал серебряные волосы: - Мы последуем за тобой. Идем, Лорана...
     И, обнявшись, влюбленные устало зашагали вперед по снегу.
     Лорана обвела глазами остальных... Они отводили глаза.  Потом  к  ней
подошел Терос.
     - Я прожил на этом свете почти пятьдесят лет, девочка,  -  проговорил
он негромко. - Я знаю, что по вашим эльфийским меркам это немного. Но  мы,
люди, не просто следим, как текут мимо годы - мы в полной  мере  проживаем
каждый из них. И вот что я тебе скажу:  эта  девушка  любит  твоего  брата
верно и преданно. А он - ее. Такая любовь не может обратиться  во  зло.  И
ради этой любви лично я за ними пойду хоть в нору дракона!
     И кузнец зашагал следом за Сильварой и Гилтанасом.
     - А я попрусь в нору дракона ради моих мокрых  ног,  может,  он  хоть
обогреет, прежде чем спалить! - Флинт стучал одним  сапогом  о  другой.  -
Пошли!
     И, схватив кендера, он потащил его следом за кузнецом.
     Лорана осталась одна. Выбора не было - только идти вместе  со  всеми.
Хотела бы она, однако, поверить в то, что сказал ей кузнец. Когда-то она и
сама думала, что именно так был устроен мир. Но с тех пор многое из  того,
во что она верила, успело рассыпаться у прах. Может быть, и любовь?..
     А перед глазами кружились, танцевали цветные блики: Око Дракона...
     Спутники шли и шли на  восток,  во  тьму  сгущавшейся  ночи.  Остался
позади высокогорный перевал с его разреженным  воздухом.  Замерзшие  скалы
сменились хилыми сосенками, потом по сторонам тропы снова зашумел  лес.  И
вот Сильвара уверенно ввела их в окутанную туманом долину.
     Дикарка ничуть не заботилась о том, чтобы прятать  следы.  Теперь  ее
беспокоила лишь скорость. Можно  было  подумать,  они  бежали  взапуски  с
солнцем. Когда стемнело,  они  буквально  свалились  на  какой-то  поляне,
вымотавшись до того, что кусок не лез в горло. Но и тут Сильвара отпустила
им всего несколько часов тревожного сна. Когда поднялись луны,  серебряная
и алая - та и другая были почти полны, - она потребовала свернуть лагерь и
двигаться дальше.
     И если кто-нибудь, с трудом  ворочая  языком,  спрашивал  ее,  отчего
подобная спешка, она отвечала лишь:
     - Они близко... Они очень близко!
     Оставалось только предположить, что она имела  в  виду  эльфов.  Хотя
Лорана давно уже перестала чувствовать сзади погоню...
     Занялся рассвет, но  вокруг  клубился  до  того  плотный  туман,  что
Тассельхоф всерьез задумался, не откроить ли немножко да не  убрать  ли  в
карман. Беглецы сбились в кучку и взяли  друг  друга  за  руки,  чтобы  не
потеряться. В воздухе ощущалось тепло, и постепенно они  скинули  тяжелые,
промокшие   плащи;   тропинка   же,   казалось,   возникала   из    тумана
непосредственно у них под ногами, а потом сразу  пропадала.  Сильвара  шла
впереди, и блеск ее серебряных волос служил им маячком.
     А потом земля сделалась ровной, деревья расступились, и они оказались
на лугу, покрытом побуревшей от мороза  травой.  Дальше  нескольких  шагов
ничего не было видно, и все-таки они чувствовали, что  вышли  на  обширную
поляну.
     - Эта долина называется Обитель Туманов, - ответила на  их  расспросы
Сильвара. - Давным-давно, до Катаклизма, здесь было  одно  из  красивейших
мест Кринна... так говорит мой народ.
     - Может, тут и в самом деле красиво, - проворчал Флинт. - Вот бы  еще
можно было хоть что-нибудь разглядеть в проклятом туманище!
     - Увы, - отозвалась Сильвара. - Как и многое  в  этом  мире,  красота
Обители Туманов утрачена безвозвратно. Когда-то здесь была крепость; туман
окутывал ее подножье, и казалось,  будто  она  невесомо  парила,  стоя  на
облаке. По утрам восходящее  солнце  пронизывало  туманы  розовым  светом,
полуденное - разгоняло их, и великолепные шпили были видны за много  миль.
А ночью на волнах тумана играли лучи  алой  и  серебряной  лун.  Со  всего
Кринна  сюда  собирались  паломники...  -   Сильвара   не   договорила   и
распорядилась: - Вот здесь мы сегодня и заночуем.
     - Что за паломники? - спросила Лорана, опуская наземь свой  заплечный
мешок.
     - Откуда мне знать, - отворачиваясь, пожала плечами Сильвара.  -  Это
всего лишь легенда моего племени, и неизвестно, есть ли в  ней  хоть  доля
истины. Теперь-то сюда уж точно никто не приходит...
     Врет, решила Лорана, но вслух ничего не  сказала.  Ей  было  уже  все
равно: она слишком устала. А вокруг царила такая странная,  неестественная
тишина, что даже негромкий голос Сильвары звучал,  словно  крик.  Спутники
молча разостлали свои одеяла, и  так  же  молча,  безо  всякого  аппетита,
поели, кое-как прожевав сушеные фрукты, извлеченные из мешков. Даже кендер
вел  себя  смирно.  Туман  глушил  все  звуки,  лишь  из  лесу  доносилось
равномерное шлепанье  капель,  падавших  с  ветвей  на  ковер  из  мертвой
листвы...
     - Спите, - тихо проговорила Сильвара, устраиваясь около Гилтанаса.  -
Ибо, когда встанет серебряная луна, нам пора будет идти.
     - Встанет, ну и что? - зевнул кендер. - Все равно мы ее не  разглядим
в этаком тумане...
     - И тем не менее идти надо. Я вас разбужу.

     - Мы непременно поженимся, -  сказал  Гилтанас.  Вот  кончится  Совет
Белокамня... вернемся с Санкриста и сразу поженимся!
     Они с Сильварой лежали рядом, под одним одеялом. Девушка вздрогнула в
его объятиях, ее волосы защекотали ему скулу... Однако она не ответила.
     - И не беспокойся о том, что скажет  мой  отец,  -  сказал  Гилтанас,
улыбаясь и гладя ее чудесные  волосы,  сверкавшие  даже  во  тьме.  -  Он,
конечно, первое время будет держаться ужасно сурово и мрачно,  но  я  ведь
младший -  кому  какое  дело,  что  со  мной  станется!..  Братец  Портиос
произнесет  пару  напыщенных  речей,  пошумит,  повозмущается  -  и   тоже
привыкнет. А мы не будем обращать на него внимания! И с моим  народом  нам
жить тоже совсем не обязательно. Я не знаю, сумею ли я ужиться  с  твоими,
но я постараюсь. Я неплохо стреляю из лука. И  я  хочу,  чтобы  наши  дети
росли в  чаще  лесов,  росли  свободными  и  счастливыми...  Сильвара!  Ты
плачешь? Что случилось, любимая?
     Гилтанас покрепче прижал ее к себе,  и  она  уткнулась  лицом  в  его
плечо, горестно всхлипывая.
     - Ну, ну, что ты, - ласково шептал он, улыбаясь в темноте. И  что  за
народ - женщины! Что, спрашивается, он ей такого  сказал?..  -  Все  будет
хорошо, Сильвара, - шептал он. - Все будет хорошо...
     Потом он заснул, и ему приснились среброволосые ребятишки, бегущие по
зеленому лесу...

     - Пора! Надо идти...
     Лорана  почувствовала,  как  кто-то  встряхнул  ее,  взяв  за  плечо.
Вздрогнув, она открыла глаза. Из  памяти  медленно  улетучивался  смутный,
пугающий сон. Дочь племени Диковатых Эльфов стояла подле нее на коленях.
     - Пойду будить остальных, - сказала Сильвара. И растворилась в ночи.
     Лорана уложила свои вещи, двигаясь, точно лунатик. Сон  нисколько  не
освежил ее, даже, казалось, наоборот, утомил еще больше. Она ждала,  дрожа
от холода в темноте. Где-то  рядом  закряхтел  старый  гном:  от  стужи  и
сырости у него разболелись суставы. До Лораны только тут дошло, чего  ему,
наверное, стоило это путешествие. Ему ведь было уже  почти  сто  пятьдесят
лет - почтенный возраст для гнома. Он был все еще  бледен  после  "тяжелой
болезни", перенесенной на  корабле.  Его  губы,  едва  видимые  в  бороде,
приобрели синеватый оттенок, и он время от времени прижимал руку к  груди.
При этом Флинт вовсю убеждал их, что чувствует себя прекрасно. И в  походе
держался наравне с другими, не отставал...
     - Ну, мы готовы! - прокричал Тас.  Пронзительный  голосок  породил  в
тумане странноватое эхо, и кендер явственно ощутил, что потревожил  нечто.
- Извиняюсь, - добавил он опасливо. - Вот это  да.  Флинт!  Совсем  как  в
храме, а?
     - Заткнись - и пошли! - огрызнулся гном.
     Сильвара  зажгла  факел;   после   темноты   его   пламя   показалось
ослепительно ярким.
     - Нам будет нужен свет, - объяснила она, прежде  чем  кто-либо  успел
возразить. - Страшиться нечего: долина, в которой мы находимся, заперта  и
запечатана. Когда-то отсюда было два выхода: один вел  в  земли  людей,  к
поселению Рыцарей,  а  другой  -  в  страну  людоедов.  Оба  завалило  при
Катаклизме. Я же провела вас путем, известным лишь мне.
     - И твоему народу, - напомнила Лорана.
     - Да... моему народу... -  сказала  Сильвара,  и  Лорану  удивила  ее
внезапная бледность.
     - Куда ты ведешь нас? - настаивала Лорана.
     - Скоро увидите. Мы будем там через какой-нибудь час.
     Спутники переглянулись, потом уставились на Лорану.
     Чтоб вам, подумалось ей.
     -  Что  смотрите?  -  спросила  она  сердито.  -  Можете   что-нибудь
предложить? Остаться здесь в тумане?..
     - Я не предам вас! - в отчаянии прошептала Сильвара. - Ну пожалуйста,
не отказывайте мне в доверии...
     - Ладно, веди, - устало выговорила Лорана. - Веди.
     Туман, казалось,  сгустился  еще  больше.  Факел  Сильвары  с  трудом
разгонял тьму.
     Ни у кого уже не было  ни  малейшего  понятия  о  направлении.  Ничто
вокруг не менялось. Они шли сквозь высокую  траву,  деревьев  нельзя  было
различить. Иногда из тьмы вырастали гигантские валуны, но больше ничего не
было видно. Ни птиц, ни ночных зверюшек.
     И  всеми  мало-помалу  овладевало  знакомое  ощущение   необходимости
спешки, заставлявшее прибавлять шагу.
     Сильвара остановилась внезапно, безо всякого предупреждения.
     - Пришли, - сказала она и высоко подняла факел.
     Туман  озарился.  Сперва  глазам  спутников  предстало   лишь   нечто
неопределенное, смутно маячившее в тумане. Никто не мог понять, что же это
такое. Сильвара двинулась вперед, и  они  последовали  за  ней,  снедаемые
любопытством и страхом.
     Потом ночную тишину нарушило бульканье - казалось, где-то  поблизости
закипал гигантский котел. Туман же  сделался  еще  плотнее,  а  в  воздухе
повеяло влажным, душным теплом.
     - Горячие источники! - первым сообразил Терос. - Ну конечно! Так  вот
откуда постоянный туман. А там что за темная тень?
     - Мост на ту сторону, - сказала Сильвара и осветила факелом  каменную
кладку, блестевшую от сырости. Под мостом, испуская пар, клокотали во тьме
горячие источники.
     - И мы должны пересечь  ЭТО?  -  Флинт  с  ужасом  смотрел  в  черный
кипяток. - Пересечь ЭТО?..
     - Это Входной Мост, - отвечала Сильвара. - Так его называют.
     Гном только сдавленно застонал.
     Входной Мост изгибался над водами  длинной  беломраморной  аркой.  По
сторонам его, рельефно изваянные в камне, неподвижно шагали  вперед  целые
колонны рыцарей в латах. Высокий пролег моста уходил куда-то в туман. И он
был древен - до того древен, что Флинт,  благоговейно  ощупавший  каменную
резьбу, так и не понял, кто же ее сработал. Не гномы, не люди,  не  эльфы,
не... Кто мог выстроить подобное чудо?
     И тут он заметил, что у моста не было  перил?  Лишь  крутой,  гладкий
каменный пролег, мокрый и скользкий от горячего пара.
     - Мы не сможем перейти, - дрожащим голосом проговорила Лорана. - Мы в
ловушке...
     - Мы перейдем, - сказала Сильвара. - Ибо мы призваны.
     - Призваны?.. Кем, куда?..
     - Подождите, - велела Сильвара.
     И они стали ждать - ничего другого им попросту не оставалось. Но  как
ни вертели они головами, вокруг не было ничего, кроме тумана и булькающей,
плещущейся воды.
     - Пора взойти Солинари, - вдруг сказала Сильвара.  И,  размахнувшись,
забросила свой факел далеко в воду.
     Тьма сомкнулась над ними; друзья поневоле  прижались  друг  к  другу.
Сильвара же, казалось, исчезла вместе со светом. Гилтанас стал  звать  ее,
но она не откликнулась.
     И вот туман обернулся мерцающей серебряной пылью. Его мягкое свечение
обрисовало темный силуэт  -  Сильвару,  стоявшую  у  входа  на  мост.  Она
смотрела в небо.  Вот  она  медленно  подняла  руки,  и  туман  разошелся.
Сделалась видна серебряная луна - полный диск ее ярко сиял среди звезд.
     Сильвара произнесла несколько странных, таинственных слов,  и  лунный
свет облил ее живым серебром. Засеребрились волны,  кипевшие  под  мостом.
Ожили колонны мраморных рыцарей, вечно шагавших через поток.
     Но не эта внезапно открывшаяся красота заставила спутников  дрожащими
руками ухватиться друг за дружку. Не отблески луны на воде вынудили Флинта
помянуть имя Реоркса в самой прочувствованной молитве из  всех,  какие  он
когда-либо произносил, а Лорану - прижаться головой к плечу  брата.  Слезы
застилали се глаза, и Гилтанас крепко обнял сестру, испытывая разом ужас и
благоговейный восторг.
     Ибо прямо перед ними, сверкая  лунным  серебром,  возвышалась  фигура
драконицы, изваянная из целой горы.
     - Где мы?.. - невольно понизив голос, спросила Лорана. - Что  это  за
место?..
     - Пересеките Входной Мост, - столь же тихо отвечала Сильвара, - и  вы
окажетесь у Изваяния Серебряной Драконицы,  стерегущей  Усыпальницу  Хумы,
Соламнийского Рыцаря.

                           8. УСЫПАЛЬНИЦА ХУМЫ

     В лучах Солинари Входной  Мост,  повисший  над  кипящими  источниками
Обители Туманов, казался сотканным из жемчужин, нанизанных  на  серебряные
цепочки.
     - Не страшитесь, - повторила Сильвара. - Лишь те, кто пытается  войти
в Усыпальницу со злом, не могут пересечь этот мост.
     Друзей, однако, продолжали мучить сомнения. С опаской взобрались  они
по ступеням, ведшим на  мост,  потом  нерешительно  ступили  на  осклизлую
поверхность мраморной арки. Сильвара первой двинулась вперед; она  ступала
легко  и  непринужденно.  Спутники  последовали  за  ней,  осторожничая  и
стараясь держаться самой середины пролета.
     Там, на другой стороне, величественно вздымалось гигантское Изваяние.
И хотя каждый знал, что смотреть следовало только под ноги - все глаза раз
за  разом  обращались  к  легендарной  Драконице.   Друзья   то   и   дело
останавливались и любовались ею, не в силах отвести взгляд.  А  внизу  все
так же клокотали и били паром кипящие родники...
     - Вот это водичка! Хоть  суп  вари!  -  сказал  Тассельхоф.  Лежа  на
животе, любопытный кендер смотрел вниз с самой верхней точки пролета.
     - Т-т-ты-т-то б-б-ы уж  т-т-очно  свар-р-рился,  -  простучал  зубами
гном, переползавший мост на четвереньках.
     - А что. Флинт! У меня как раз  есть  кусочек  мяса  в  метке.  Давай
привяжем его на веревочку и спустим в...
     - Давай двигайся! - взревел гном, и Тас со вздохом застегнул сумку.
     - И почему не попробовать, - пожаловался он в  пространство.  Сел  на
мягкое место и съехал на ту сторону.
     Однако для  всех  остальных  переправа  оказалась  испытанием  не  из
легких. Нельзя передать, с каким облегчением они наконец сошли с моста  на
землю.
     Никто не пытался заговаривать с Сильварой,  пока  длилась  переправа:
каждый был слишком озабочен тем,  чтобы  остаться  в  живых.  Но  вот  они
благополучно выбрались на другой  берег,  и  Лорана  первая  приступила  к
дикарке с расспросами.
     - Зачем ты нас сюда привела?
     - Ты все еще в чем-то подозреваешь меня? - спросила та грустно.
     Лорана заколебалась...  Взгляд  ее  вновь  обратился  к  исполинской,
коронованной звездами Драконице. Каменная  пасть  была  разинута  в  немом
крике, в каменных глазах застыла ярость. Каменные крылья  были  врезаны  в
склоны горы. Каменная лапа толщиной в сотню валлинов тянулась вперед...
     - Ты отослала прочь Око  Дракона,  а  сама  привела  нас  к  изваянию
Драконицы! -  наконец  выговорила  Лорана,  и  голос  ее  дрожал.  -  Что,
по-твоему, я должна думать? Ты называешь это место Усыпальницей  Хумы.  Но
мы-то не знаем, вправду ли он жил или  все  это  только  легенда.  Как  мы
убедимся, что место его последнего успокоения - именно здесь? Здесь ли его
тело?
     - Н-нет, - замялась Сильвара. - Оно исчезло... вместе с...
     - С чем?
     - С Копьем, которым он поразил Всебесцветную  Драконицу.  -  Сильвара
вздохнула и опустила голову. - Войдемте внутрь, - сказала она умоляюще.  -
Отдохните до рассвета, а утром, клянусь, я все объясню.
     - По-моему, не... - начала было Лорана, но Гилтанас перебил:
     - Мы пойдем внутрь. А ты, Лорана,  ведешь  себя,  точно  избалованный
ребенок! Непременно хочешь настоять на своем. Ну скажи на милость, чего бы
ради Сильваре заманивать нас навстречу опасности? Да  живи  здесь  дракон,
весь Эргот об этом давным-давно прознал бы! Если только  этот  дракон  для
начала не уничтожил бы все живое на острове! Я не чувствую здесь  никакого
зла, только покой, глубокий и древний.  И  потом,  это  отменное  убежище!
Скоро эльфы прослышат о том, что Око  благополучно  прибыло  на  Санкрист.
Розыски потеряют смысл, и мы сможем уйти отсюда. Ведь так, Сильвара? Разве
не поэтому ты привела нас сюда?
     - Да, - тихо ответила та. - Именно...  именно  таков  был  мой  план.
Давайте же поторопимся: вход открыт, лишь пока светит серебряная луна.
     Гилтанас,  держа  руку  Сильвары  в  своей,  первым  двинулся  сквозь
мерцающий серебристый туман. За  ними  вприпрыжку  устремился  Тассельхоф,
увешанный сумочками и туго набитыми кошелями. Терос  и  Флинт  последовали
чуть медленнее, Лорана же - вовсе неохотно. Ни красноречие  Гилтанаса,  ни
вымученное "да" Сильвары не развеяли ее опасений. Однако идти было  больше
некуда. А кроме того, следовало сознаться себе,  что  ей  было  просто  до
смерти любопытно.
     Они шли к Изваянию по мокрой траве, которой зарос круто поднимавшийся
берег.  Неожиданно  из  тумана  донесся  придушенный  вопль   Тассельхофа,
убежавшего далеко вперед:
     - Ой, мамочки, да тут Рейстлин! Он стал великаном!..
     - Спятил, - с мрачным удовлетворением подытожил  Флинт.  -  Я  всегда
говорил, что этот несносный кендер...
     Друзья бегом поспешили вперед и вскоре обнаружили Таса: тот прыгал на
месте, указывая рукой. Пытаясь отдышаться, они пригляделись и...
     - Реорксова борода! - ахнул Флинт. - И впрямь Рейстлин!
     Над клубящимся туманом на добрых  девять  футов  возвышался  каменный
колосс, до мелочей повторявший облик молодого волшебника. Резец неведомого
скульптора схватил даже горькую, язвительную усмешку, даже зрачки в  форме
песочных часов.
     - А вот и Карамон! - крикнул Тас.
     Действительно, в нескольких футах от первой виднелась другая статуя -
статуя Рейстлинова брата-воителя.
     - И Танис... - охваченная страхом, прошептала Лорана. - Что  за  злые
чары создали?..
     - В этих чарах нет зла, - сказала Сильвара. - Только  вы  сами  могли
принести сюда зло, но в этом случае статуи походили бы  на  ваших  злейших
врагов, и страх перед ними не пропустил бы вас дальше этого места.  Но  вы
видите своих друзей, а значит, можете пройти невозбранно.
     -  Вообще-то  я  не  то  чтобы  числю  Рейстлина  своим  другом...  -
пробормотал Флинт.
     - И я, - сказала Лорана. Ее била  дрожь,  когда  она  проходила  мимо
изваяния мага. Черный обсидиан его одежд холодно блестел в лунных лучах, и
Лорана невольно припомнила кошмар Сильванести.  Ее  затрясло  еще  больше,
когда она  вступила  в  круг  каменных  статуй,  каждая  из  которых  была
удивительно, почти пугающе  похожа  на  кого-либо  из  ее  друзей.  Внутри
каменного кольца стоял маленький храм.
     Простое  квадратное  здание  стояло  на  восьмиугольном   ступенчатом
цоколе. Здесь тоже все было высечено из обсидиана;  и  ступени,  и  черное
здание влажно блестели, окутанные  вечным  туманом.  Казалось,  будто  его
построили только вчера. Время не выкрошило и не истерло каменную резьбу. А
изображала   она   Рыцарей,   поражавших   Копьями   гигантских   чудовищ.
Предсмертные  вопли  рвались  из  каменных  пастей  драконов,   пронзенных
длинными, тонкими жалами...
     - Сюда, в этот храм, когда-то внесли  тело  Хумы,  -  ведя  спутников
вверх по ступеням, тихо проговорила Сильвара.
     Прикосновение ее руки беззвучно распахнуло  бронзовые  двери.  Друзья
все еще колебались, не спеша покидать ступени, окружавшие храм.  Гилтанас,
однако, был прав: никакого зла здесь действительно  не  ощущалось.  Лорана
отлично помнила гробницы Королевской Стражи в подземельях Сла-Мори  и  тот
ужас, что излучали неупокоенные воители,  вечно  охранявшие  покой  своего
короля - Кит-Канана. А здесь, в этом храме, царила лишь грусть  и  чувство
утраты, смягченное памятью о великой победе. О битве, в  которой  страшной
ценой был куплен вечный покой и сладостный отдых...
     И Лорана ощутила, как словно  бы  уменьшился  груз  забот  и  тревог,
отягощавших ее сердце. Подернулись дымкой горести и потери, а на смену  им
явились воспоминания  о  победах.  Один  за  другим  вступили  спутники  в
Усыпальницу, и бронзовые двери бесшумно сомкнулись у них за спиной.  Стало
темно. Потом вновь вспыхнул свет: Сильвара  держала  в  руке  факел,  явно
вынутый из скобы на стене. Лорана мимолетно  удивилась  тому,  как  быстро
удалось Сильваре разжечь  его.  Но  эта  мелочь  вмиг  позабылась.  Лорана
потрясенно озиралась вокруг...
     Усыпальница была  пуста  -  если  не  считать  погребальных  носилок,
вырезанных опять-таки из обсидиана и  помещенных  в  самом  центре  храма.
Изваяния рыцарей держали их на плечах, но  тело,  которому  полагалось  бы
покоиться на носилках, отсутствовало. В изножье лежал древний щит, а рядом
со щитом - меч, очень похожий на тот,  что  принадлежал  Стурму.  Спутники
созерцали реликвии,  не  произнося  ни  слова:  нарушать  торжественную  и
скорбную тишину этого места казалось  им  святотатством.  И,  уж  конечно,
никто не притронулся к щиту и мечу, даже Тассельхоф.
     - Как бы я хотела,  чтобы  Стурм  был  здесь,  -  наконец  прошептала
Лорана. В глазах у нее стояли слезы. - Наверное, это в самом деле гробница
Хумы... И все-таки...
     В ее душе росло необъяснимое беспокойство. Нет, не страх. Скорее,  то
же  самое  чувство,  которое  владело  ею  при  входе  в  долину:   боязнь
опоздать...
     Сильвара зажгла еще несколько  факелов  по  стенам.  Спутники  обошли
вокруг погребальных носилок, с любопытством разглядывая  Усыпальницу.  Она
была не особенно велика. Носилки стояли посередине, а вдоль стен  тянулись
каменные скамьи - по-видимому, для  паломников,  приходивших  отдать  дань
уважения и скорби. В дальнем конце виднелся небольшой каменный алтарь.  На
поверхности его были вырезаны символы рыцарских Орденов - Корона,  Роза  и
Зимородок. На алтаре все еще благоухали высохшие розовые лепестки и травы,
возложенные чьими-то руками много столетий назад...
     А под  алтарем  виднелась  железная  плита,  несколько  утопленная  в
каменный пол. Лорана остановилась над этой плитой, и к ней подошел Терос.
     - Как ты думаешь, что там? - спросила она. - Колодец?
     -  Давай  посмотрим,  -  проворчал  кузнец.  Нагнувшись,  он   взялся
серебряной рукой за кольцо и потянул. Плита не спешила поддаваться.  Терос
взялся обеими руками и  потянул  снова.  Застонав,  плита  приподнялась  и
отъехала в сторону со скрипом и скрежетом, от которого у всех заныли зубы.
     -  Что  вы  наделали!..  -  Сильвара,  скорбно  созерцавшая   могилу,
стремительно повернулась к ним.
     Терос вскинул  глаза,  изумленный  ее  пронзительным  криком.  Лорана
непроизвольно отшатнулась от темной дыры, открывшейся в полу. Оба смотрели
на Сильвару.
     - Не приближайтесь к ней! - дрожащим голосом предостерегла она. -  Не
приближайтесь! Это опасно!..
     - Откуда ты знаешь? - оправившись от неожиданности, спросила  Лорана.
- Сюда сотни лет никто не входил... Или входил?
     - Нет! - Сильвара закусила губы. - Я...  я  знаю  об  этом  из...  из
легенд моего народа...
     Лорана повернулась к ней спиной и,  подойдя  к  отверстию,  заглянула
вниз. Там было темно. Она посветила факелом, который подал ей Флинт, но  и
тогда не смогла ничего разглядеть. Только запахом плесени веяло из дыры.
     - По-моему, это не колодец, - заявил протолкавшийся взглянуть Тас.
     - Пожалуйста, отойдите оттуда!.. - умоляла Сильвара.
     - Она права, маленький воришка, - Терос  поймал  Таса  за  шиворот  и
оттащил кендера прочь. - Ухнешь туда - и, чего  доброго,  вылетишь  по  ту
сторону мира!
     - В самом деле?.. - Тассельхоф так и задохнулся от восторга. - По  ту
сторону мира! Вот бы здорово, Терос! Интересно, живет  там  кто-нибудь?  А
какие они? Как мы или совсем другие?
     - Остается надеяться, что на кендеров они мало  похожи!  -  пробурчал
Флинт. - А если и были похожи, значит,  они  там  давно  уже  вымерли.  От
глупости. А кроме того, только безнадежные тупицы вроде тебя не знают, что
мир наш покоится на Наковальне Реоркса,  и  те,  кто  высовывается  по  ту
сторону, оказываются между его Молотом и миром, который он еще  не  кончил
выковывать. Да уж!.. Люди на другой стороне!.. - И он возмущенно  фыркнул,
между тем как Терос без особого успеха пробовал поставить плиту на  место,
а Тассельхоф любознательно следил за его усилиями. Наконец  Терос  оставил
свои попытки и только свирепо смотрел на кендера, пока тот со  вздохом  не
удалился к погребальным носилкам и не принялся с вожделением  разглядывать
меч и щит.
     Флинт потянул Лорану за рукав.
     - Что такое? - спросила она  рассеянно,  продолжая  думать  совсем  о
другом.
     - Я малость разбираюсь в строительном деле, - тихо сказал гном. - Так
вот, я нюхом чую здесь что-то странное! - Он помолчал, следя, не станет ли
Лорана смеяться. Но нет, она слушала его  внимательно  и  серьезно,  и  он
продолжал: - И могила, и статуи высечены людьми. Они очень древние...
     - Достаточно древние, чтобы быть Усыпальницей Хумы? - перебила она.
     - Тютелька в тютельку! - гном энергично  кивнул.  -  Но  та  огромная
зверюга  там,  снаружи...  -  и  он  мотнул  головой  в  сторону  каменной
Драконицы, - ...ни люди, ни эльфы, ни гномы ее не ваяли!
     Лорана непонимающе смотрела на него.
     - И она гораздо древнее прочего,  -  добавил  гном  внезапно  осипшим
голосом. - Настолько древнее, что все остальное... - он обвел  Усыпальницу
взмахом руки, - ...все остальное по сравнению с ней - сегодняшний день!
     Тогда Лорана начала кое-что понимать, и Флинт, видя, как  округлились
ее глаза, медленно и торжественно кивнул.
     - Ни одно из существ, ходящих по земле Кринна на двух ногах, - сказал
он, - не прилагало рук к утесу, из которого изваяна Драконица.
     - Наверное, это было невероятно могучее  существо...  -  пробормотала
Лорана. - Огромное...
     - И с крыльями...
     - И с крыльями, - прошептала Лорана.
     Но больше ничего сказать ей не удалось,  потому  что  кровь  в  жилах
заледенела от ужаса: чей-то голос нараспев произносил  странные  слова,  и
Лорана узнала язык магии.
     - Нет!.. - закричала она, оборачиваясь и вскидывая руку, инстинктивно
пытаясь  отвратить  заклинание  и  заранее  сознавая  тщетность   подобной
попытки.
     У алтаря, сминая в руке сухие розовые лепестки,  стояла  Сильвара.  И
негромко выпевала магические слова.
     Лорана еще  пыталась  противостоять  волшебному  сну.  Она  упала  на
колени, мысленно обзывая себя дурой и пробуя опереться о каменную  скамью.
Бесполезно. Подняв стекленеющие глаза, она увидела, как  повалился  Терос,
как поник на пол Гилтанас. А Флинт захрапел едва ли не раньше, чем  голова
его коснулась скамьи.
     Лорана услышала лязг  щита,  свалившегося  на  каменный  пол.  И  все
заглушил аромат роз, разлившийся в воздухе...

                  9. КЕНДЕР ДЕЛАЕТ ПОТРЯСАЮЩЕЕ ОТКРЫТИЕ

     ...Услышав пение Сильвары, Тассельхоф сразу  понял,  что  она  творит
заклинание, и отреагировал не думая: схватил щит, лежавший на погребальных
носилках, и что было мочи потянул на себя. Тяжелый щит сбил кендера с  ног
и с громким лязгом припечатал его к каменному полу. И  надо  ли  говорить,
что маленький Тас поместился под ним целиком.
     Он лежал тише мыши, пока Сильвара не кончила заклинания. Потом выждал
еще какое-то время, ожидая, не превратит ли оно его в лягушку,  не  спалит
ли огнем - словом, не будет ли чего-нибудь интересного. К  его  некоторому
разочарованию, ничего не произошло. Он больше не  слышал  Сильвары.  Потом
ему стало скучно лежать в темноте на холодном полу. И  Тас  выполз  из-под
щита бесшумно, точно падающая пушинка.
     Все его друзья  крепко  спали!  Так  вот,  значит,  какое  заклинание
произнесла  Сильвара.  Но  где  же  она  сама?  Ушла,  чтобы  вернуться  в
сопровождении какого-нибудь чудища, которое с удовольствием ими поужинает?
     Тас с величайшими  предосторожностями  высунулся  из-за  погребальных
носилок... И с изумлением увидел, что Сильвара скорчилась на полу у  входа
в Усыпальницу. Девушка со стоном раскачивалась взад и вперед.
     - Где мне взять силы, чтобы пройти через это?..  -  вслух  спрашивала
она. - Я привела их сюда,  неужели  этого  не  достаточно?..  Нет...  -  И
Сильвара отрешенно покачала головой. - Нет, я отослала Око прочь.  Они  не
знают, как с ним обращаться. Я должна преступить клятву... Все так, как ты
и говорила, сестра. Выбор за мной, но как же это тяжело! Я люблю его...
     Всхлипывая  и  бормоча,  как  безумная,  Сильвара  зарылась  лицом  в
согнутые колени. Жалостливому кендеру  смерть  как  захотелось  подойти  и
утешить ее.  Однако  он  остановился,  вовремя  смекнув:  то,  о  чем  она
говорила,  выглядело  довольно-таки  зловеще.  Тяжкий  выбор...  нарушение
клятвы! Ну уж нет, сказал себе Тас. Смоюсь-ка я лучше отсюда, пока она  не
сообразила, что на меня колдовство не подействовало.
     Сильвара сидела у самого выхода из  гробницы.  Попробовать  незаметно
проскользнуть мимо нее?.. Тас покачал головой. Слишком рискованно.
     И тут его осенило: дыра! Тем более что ему с самого  начала  хотелось
обследовать ее поподробнее.  Оставалось  лишь  надеяться,  что  крышка  не
встала сама собою на место.
     Кендер на цыпочках выбрался из-за  носилок  и  направился  к  алтарю.
Отверстие по-прежнему зияло чернотой. Рядом с ним  лежал  Терос  и  сладко
спал, подложив под  голову  серебряную  ладонь.  Еще  раз  оглянувшись  на
Сильвару, Тассельхоф беззвучно подобрался к самому краю.
     Укрытие оказалось как на заказ! Ступенек не было, но Тас разглядел на
стене скобы. Ловкому кендеру вроде него не  составит  ни  малейшего  труда
спуститься вниз. А может быть, это выход наружу?
     Позади раздался какой-то звук: это вздохнула и пошевелилась Сильвара.
Отбросив колебания, Тас юркнул в  дыру  и  принялся  спускаться.  Замшелые
стены были скользкими от сырости, скобы располагались слишком далеко.  Как
всегда, рассчитано на людей, подумал он раздраженно. Хоть бы  раз  приняли
во внимание малорослые народы!..
     Он был так занят, что заметил драгоценные камни, лишь поравнявшись  с
ними.
     - Реорксова борода!.. - вырвалось у него.  Ему  очень  нравилось  это
ругательство, позаимствованное у Флинта. Шахту  опоясывало  горизонтальное
кольцо. В кольцо  было  вделано  шесть  самоцветов,  каждый  с  его  кулак
величиной. Их покрывал слой мха, но Тас  с  первого  взгляда  определил  -
камни были бешено дорогими.
     - Ну и  кому  могло  взбрести  в  голову  держать  такую  прелесть  в
подземных потемках? -  спросил  он  вслух.  -  Наверняка  их  спрятал  тут
какой-нибудь жулик. Попробую  вытащить...  Разыщу  законного  владельца  и
возверну... если получится...
     Его пальцы сомкнулись на одном из камней.
     ...И ужасающий вихрь, взявшийся неведомо откуда, сорвал его со  стены
с такой же легкостью, с какой зимняя буря срывает с дерева листик.  Падая,
Тас посмотрел вверх: пятнышко света быстро уменьшалось в размерах. Он  уже
начал  гадать,  насколько  велик  был  Молот  Реоркса,  но   тут   падение
прекратилось.
     Какое-то время вихрь попросту крутил  кендера  в  воздухе,  а  потом,
поменяв направление, потащил его в сторону, и Тас с грустью понял, что  на
ту сторону мира, похоже, все-таки не  вылетит.  Вздохнув,  он  предоставил
ветру нести его вдоль подземного тоннеля. Но тот вдруг потащил его  вверх!
Это было необыкновенное, удивительное ощущение. Придя  в  полный  восторг,
Тас расставил руки, пытаясь нащупать стенки колодца. От этого вихрь  понес
его еще быстрей.
     Наверное, подумалось Тасу, я умер. Я умер и стал легче  воздуха.  Как
узнать, жив я или нет? Он опустил руки и принялся  лихорадочно  нащупывать
свои сумочки. Вообще-то кендеры весьма смутно представляли себе  загробную
жизнь, но все же Тасу казалось, что ему вряд ли позволят  тащить  с  собой
столько  барахла...  которое,  впрочем,  оказалось  при  нем.   Тассельхоф
испустил вздох облегчения - тут  же,  впрочем,  оборвавшийся,  ибо  подъем
замедлился. Более того, он вновь начал падать!
     Кендер заметался было, но потом  сообразил,  что  в  поисках  сумочек
прижал руки к бокам. Он поспешно раскинул их  снова  -  и  ветер  послушно
понес его вверх. Итак, он был жив. И мог наслаждаться полетом.
     Помахав немного руками, он исхитрился  лечь  в  воздухе  на  спину  и
уставился вверх, высматривая, куда же несет его ветер.
     Вверху брезжил огонек, постепенно делавшийся  все  ярче.  Вскоре  Тас
разглядел, что  действительно  находился  в  колодце,  причем  куда  более
длинном, чем тот, куда он провалился.
     - Во Флинт рухнет, когда расскажу! - потер ладошки кендер. Между  тем
его подтащило к кольцу из шести самоцветных камней, совсем таких же, как в
первом колодце, и ветер начал слабеть.
     К тому времени, когда его вынесло  из  отверстия  шахты,  кендер  уже
готов был посвятить полетам весь остаток  своих  дней.  Воздушное  течение
подняло его вровень с полом. Тас оказался в освещенном факелами покое;  он
подождал немного и даже помахал руками, - а вдруг возобновится  полег?  Но
это никак не подействовало, и он понял, что воздушная поездка кончилась.
     Что ж, вздохнул кендер, посмотрим, куда это нас занесло. Он  выскочил
из воздушного  потока  и,  легко  приземлившись  на  каменный  пол,  начал
оглядываться.
     По стенам горело несколько  факелов,  заливавших  комнату  ярко-белым
светом. Комната же намного превосходила размерами Усыпальницу! Тас стоял у
подножия гигантской  каменной  лестницы.  Каменные  плиты  ступеней,  как,
впрочем, и  пола  со  стенами,  были  из  белоснежного  мрамора:  никакого
сравнения с черным камнем гробницы. Кендер стал подниматься  по  спирально
закрученной лестнице, и она привела его на второй этаж. Здесь  вдоль  стен
тянулся балкон,  огражденный  перилами.  Тас  едва  не  вывернул  шею,  но
все-таки рассмотрел там, за перилами, что-то яркое, блестевшее в факельном
свете.
     Оставалось только гадать, кто зажег все эти факелы. И что вообще  это
за место? Часть Усыпальницы? Или,  подумалось  Тасу,  меня  унесло  прямым
ходом в Драконову Гору? И кто тут живет?  Не  ради  же  себя  самих  горят
факелы?..
     Эта мысль заставила Таса сунуть руку в кармашек и  на  всякий  случай
вытащить маленький нож.  Крепко  держа  его  в  кулаке,  он  взобрался  по
великолепным  ступеням  и  вышел  на  балкон.  Ему  предстало   гигантское
помещение,  но  в  мерцающем  свете  его  трудновато  было   как   следует
разглядеть. Исполинские колонны подпирали потолок, уходивший на непомерную
высоту, а с балкона куда-то еще выше вела новая лестница. Тас  прислонился
к перилам и стал разглядывать стены.
     - Реорксова  борода!..  -  проговорил  он  тихо.  -  Нет,  вы  только
посмотрите на это!..
     "Это" было картиной. Или, правильнее сказать, фреской. Начиналась она
как раз там, где стоял Тас - напротив последней ступеньки,  -  и  тянулась
вдоль всего балкона - многие футы ярких,  переливающихся  красок.  Как  ни
плохо разбирался кендер в искусстве, подобной  красоты  он  точно  никогда
прежде не видел...
     Или все-таки видел?
     Почему-то картина казалось ему знакомой. И чем дольше он  смотрел  на
нее - тем больше.
     Тас вглядывался в изображение, силясь  припомнить.  Прямо  перед  ним
была нарисована ужасная сцена: драконы всех  мастей  и  размеров  разоряли
какой-то край. Пылали огнем города - совсем как  Тарсис!  Испуганные  люди
пытались спастись из рушащихся зданий. Кендер поспешил дальше.
     Не сводя глаз с картины, шагал он вдоль балкона, и, добравшись до  ее
центральной части, ахнул:
     - Драконова Гора! Так вот же она тут нарисована! -  прошептал  он.  И
вздрогнул, когда на  шепот  откликнулось  эхо.  Поспешно  оглядевшись,  он
подобрался к  самому  краю  балкона.  Свесился  через  перила  и  принялся
всматриваться в картину.  Действительно,  там  была  изображена  Драконова
Гора. Но изображена так, как если бы великанский  меч  взял  и  рассек  ее
сверху донизу на две половины!
     - Вот это да, - вздохнул любитель планов и карт. - Ну конечно  же,  -
сказал он, -  это  карта!  Ага,  вот  тут  я  сейчас  стою.  Значит,  меня
унесло-таки внутрь горы! - И он огляделся, внезапно поняв: - Здесь как раз
горло дракона! Так вот почему у комнаты такая занятная форма!  -  И  вновь
уставился в план: - Вот  картина  на  стене,  балкон  и  колонны...  -  Он
повернулся кругом. - Ну да, вот она лестница. Куда она ведет? В голову.  А
вот отсюда я вылез. Какая-то ветровая комната! Но кто все это построил?  И
зачем?..
     Тассельхоф  пошел  дальше   вдоль   балкона,   пытаясь   найти   хоть
какую-нибудь сцену, которая подсказала бы ему ключ к загадке картины. И  в
правой части ее он обнаружил еще одну битву. Только на сей раз  Тас  и  не
подумал пугаться. Там тоже были нарисованы алые,  черные,  синие  и  белые
драконы с их смертоносным дыханием, огненным и  ледяным...  Но  не  только
они. Реяли в небесах и другие драконы. Прекрасные, благородные. Серебряные
и золотые. Они бились со злобными тварями не на жизнь, а на смерть...
     - Вспомнил!.. -  завопил  Тассельхоф.  И  запрыгал  на  месте,  крича
по-дикарски: - Вспомнил! Вспомнил! Фисбен показывал мне  в  Пакс  Таркасе!
Есть на свете хорошие драконы!  Они  помогут  нам  прогнать  плохих!  Надо
только разыскать их. А вот и Копья...
     - Проклятие! - зарычал совсем рядом чей-то голос. - Только устроишься
вздремнуть, тут же врывается не пойми кто и начинает ходить на голове!  Ну
в чем, спрашивается, дело? Орешь, словно покойника решил разбудить!
     Тассельхоф испуганно обернулся,  сжимая  нож  в  кулаке.  Он  мог  бы
поклясться, что только что был здесь совершенно один. И тем не  менее  это
было не так: со скамьи, примостившейся в темном уголке,  вставал  некто  в
длинном одеянии. Потянувшись, он  поднялся  и  пошел  вверх  по  лестнице,
быстро приближаясь к кендеру. Бежать было некуда, но Тас  и  не  собирался
бежать. Его уже разбирало любопытство, он  открыл  рот  спросить  странное
существо, кто оно такое и  почему  устроилось  спать  в  горле  Драконовой
Горы... Но тут незнакомец вышел на свет, и Тас увидел, что это  был  седой
старец. Более того: это был...
     Нож Тассельхофа звякнул об пол, вывалившись из  руки.  Кендер  обмяк,
привалившись спиной к перилам балкона. В первый, последний и  единственный
раз в своей жизни Тассельхоф Непоседа утратил дар речи.
     - Ф... Ф... Фи... - И все, только какое-то кваканье.
     - Ну? В чем дело? Изволь-ка объясниться! - подходя вплотную, приказал
старец. - Только что ты весьма  исправно  шумел.  Что  же  с  тобой  вдруг
случилось? Язык проглотил?
     - Ф-ф-фи... - заикался Тас.
     - Ах ты, бедняжечка! Наверное, какой-нибудь детский испуг,  отсюда  и
затруднения с речью. Очень, очень печально! А впрочем... - И старец  начал
рыться в карманах своего одеяния, расстегивая их один за другим, между тем
как Тассельхоф все еще стоял перед ним, безмолвно дрожа. - Вот!  -  сказал
старец. Вытащил монетку, вложил ее в  потную  ладонь  кендера  и  заставил
сомкнуть непослушные пальцы. - Ну, беги. Разыщи какого-нибудь жреца...
     - Фисбен!.. - прорвало наконец Тассельхофа.
     - Кто? Где? - старец принялся озираться. Взметнув над головой  посох,
он со страхом вглядывался в темноту. Потом до него  дошло.  Он  повернулся
обратно и спросил громким  шепотом:  -  А  ты  уверен,  что  видел  именно
Фисбена? Разве он не умер?
     - Я так думал... - беспомощно пробормотал Тас.
     - Так что ж он тут бродит и пугает честных людей!  -  возмутился  его
собеседник. - Надо будет поговорить с ним. - И закричал: - Эй, ты?..
     Тас протянул дрожащую руку и потянул его за одежду:
     - Я... я не очень уверен, но, по-моему, ты и есть Фисбен...
     - В  самом  деле?  -  опешил  старец.  -  Я  вправду  плоховато  себя
чувствовал нынешним утром, но где  ж  было  знать,  что  дело  зайдет  так
далеко... - Его плечи поникли: - Так значит, я умер. Окочурился.  Протянул
ноги... - Он проковылял к скамейке и плюхнулся на  нее.  -  Ну  и  как,  -
спросил он, - хорошие были похороны? Много ли народу пришло?  А  салют  из
двадцати одного залпа был? Мне всегда хотелось, чтобы меня проводили таким
салютом...
     - Ну... - протянул Тас, гадая, что такое  "залп"  и  "салют".  -  Все
было... ну... больше похоже на заупокойную службу. Дело в том, что мы  так
и не смогли разыскать твое... твои... как бы это выразиться...
     - Останки? - подсказал старец.
     - Ну да, останки, - Тас даже покраснел. - То есть мы  их  искали,  но
все эти куриные перья... и темный эльф... Танис потом сказал, что мы опять
едва не погибли...
     - Куриные перья! - негодующе фыркнул старец. - Какое отношение  имели
куриные перья к моим похоронам?
     - Мы... мы с тобой и Сестаном... Помнишь Сестана, овражного гнома?  И
ту огромную цепь в Пакс Таркасе! И алого дракона! Мы еще влезли на цепь, и
тогда дракон пережег ее своим огненным дыханием, и мы полетели  вниз...  -
История воодушевила Таса; она успела стать одной из его любимых. - ...И  я
уж решил - все, кранты наступают. Там,  верно,  футов  семьдесят  было  до
дна...  -  эта  цифра  незаметно  увеличивалась   с   каждым   последующим
пересказом, - ...а  ты  был  ниже  всех,  и  вдруг  я  слышу  -  ты  поешь
заклинание...
     - Да, я, между прочим, неплохой маг.
     - В-верно... -  запнулся  Тас  и  торопливо  продолжал:  -  Ты  начал
заклятие - "лети-перышко", а может, "пух-и-перья", но сказал только первое
слово, "перья", и  вдруг...  -  кендер  развел  руками,  заново  переживая
случившееся, - миллионы, миллионы, миллионы куриных перьев...
     - Так что все-таки случилось? - потребовал старец.
     - Вот дальше... как-то не совсем ясно, - сознался Тас.  -  Я  услышал
крик, а потом - шлеп! Или даже шмяк! И я так рассудил, что это... что  это
ты шмякнулся...
     - Я? - закричал старец. - Я  шмякнулся?  -  И  свирепо  воззрился  на
кендера: - Да я никогда в жизни не шмякался!
     - ...Ну, а потом свалились мы с Сестаном и цепь, Я искал... я в самом
деле искал... - Глаза Таса наполнились слезами при  одном  воспоминании  о
горестных поисках тела старого мага. - Но перьев было слишком  много...  А
снаружи поднялся такой тарарам, ведь там бились  драконы,  Мы  с  Сестаном
побежали к двери, а когда мы нашли Таниса, я хотел еще пойти поискать,  но
он не разрешил...
     - Значит, ты оставил меня лежать под курганом из перьев?
     - Это были... просто отпадные поминки, - запинаясь, выговорил Тас.  -
Золотая Луна так хорошо о тебе, говорила! И Элистан... С Элистаном  ты  не
знаком, но Золотую Луну ты ведь помнишь? И Таниса?..
     - Золотая Луна?.. - пробормотал старец. -  Ах  да,  такая  прелестная
девушка. И при ней суровый верзила... смертельно влюбленный...
     - Речной Ветер! - обрадовался Тас. - А Рейстлина помнишь?
     - Ну как же, такой тощий. Зато колдует -  любо-дорого  посмотреть,  -
серьезно кивнул старец. - Но если  он  хочет  чего-то  достигнуть,  пускай
избавляется от кашля!
     -  И  правда  Фисбен!..  -  Тас  в  восторге  кинулся  к  старику  и,
подпрыгнув, крепко обнял его.
     - Ну, ну, - смутился Фисбен, похлопывая его по спине. -  Помнешь  мои
одеяния. И, пожалуйста, не шмыгай носом. Вот уж  чего  не  переношу.  Дать
платочек?
     - Спасибо, у меня есть...
     - И чудненько. Э, а платочек-то никак мой! Мои инициалы...
     - В самом деле? Ну, значит, ты его уронил.
     - А теперь и я тебя вспомнил! - громогласно объявил старец.  -  Ты  -
Тассель... Тассель-чего-то-там.
     - Тассельхоф. Тассельхоф Непоседа.
     - А я... погоди, как, ты сказал, меня зовут?
     - Фисбен.
     - Фисбен. Ну да. -  Старец  на  мгновение  задумался,  потом  покачал
головой: - Ишь ты! Я же был уверен, что он погиб!..

                          10. ТАЙНА СИЛЬВАРЫ

     - Но как же ты все-таки  уцелел?..  -  спросил  Тас,  угощая  Фисбена
сушеными фруктами, извлеченными из сумки.
     Старец призадумался.
     - Вообще-то, - сказал он, - я не особенно уверен, что впрямь  уцелел.
Во всяком случае, ни малейшего понятия не имею; как это  могло  произойти.
Правда, с тех пор мне курятина и точно в горло не лезет... Погоди, - и  он
хитровато уставился на кендера, - а ты-то что здесь делаешь?
     - Я пришел сюда с друзьями. То есть с некоторыми  из  них.  Остальные
где-то скитаются... если только они еще живы, - и Тас снова шмыгнул носом.
     - Они живы. Не беспокойся о них, - Фисбен ободряюще похлопал  его  по
спине.
     - Ты думаешь? - повеселел Тассельхоф.  -  Ну,  а  мы  пришли  сюда  с
Сильварой...
     - Сильвара!.. - старец  так  и  подскочил,  седая  грива  взвилась  в
беспорядке,  рассеянности  как  не  бывало:  -  Где  она?  -  спросил   он
требовательно и сурово. - И где твои друзья?
     -  Т-там,  -  запинаясь,  выговорил  Тас.  Перемена,  происшедшая  со
стариком, поразила его. - Они спят. Сильвара их... заколдовала...
     - Вот как, значит, -  пробормотал  Фисбен.  -  Пошли!  -  И  до  того
стремительно зашагал по балкону,  что  Тасу  приходилось  бежать.  -  Где,
говоришь, ты их оставил? - спросил Фисбен, останавливаясь  у  лестницы.  -
Меня интересует точное место!
     - В... в гробнице! В Усыпальнице Хумы! Сильвара сказала нам, что  это
Усыпальница Хумы...
     - Что ж... по крайней мере, не придется идти пешком.
     Спустившись по лестнице, старец подошел к дыре, сквозь которую совсем
недавно влетел Тас, и ступил прямо  в  пустоту.  Тас  сглотнул  и  ринулся
следом, успев вцепиться в его одежды. Они  повисли  над  темной  глубиной.
Прохладный вихрь обдувал их.
     - Вниз, - велел старый волшебник.
     Они начали подниматься,  всплывая  к  потолку  верхней  галереи.  Тас
почувствовал, как встают дыбом волосы...
     - Я сказал ВНИЗ! - яростно выкрикнул старик,  грозя  посохом  дыре  у
себя под ногами.
     Послышался втягивающий звук, и их обоих  унесло  в  колодец  с  такой
скоростью, что у Фисбена слетела с головы шляпа. Ну и шляпа  -  точно  как
та, которую он оставил в логове алого дракона, подумалось Тасу.  Такая  же
мятая и бесформенная. И такая же своенравная.  Фисбен  попытался  схватить
ее, но промахнулся. Шляпа поплыла следом за ними,  держась  футах  этак  в
пятидесяти.
     Тассельхоф завороженно вглядывался вниз. Он хотел о чем-то  спросить,
но Фисбен на него зашикал. Потом покрепче перехватил  посох  и  забормотал
себе под нос, творя в воздухе какой-то странный знак.

     Лорана открыла глаза.  Под  ней  была  холодная  каменная  скамья,  а
наверху - черный поблескивающий потолок. Сперва она не могла  понять,  где
находится. Потом память вернулась к ней: Сильвара!..
     Она рывком  приподнялась  и  стремительно  оглядела  комнату.  Флинт,
постанывая, растирал затекшую  шею.  Терос,  моргая,  озадаченно  озирался
кругом. Гилтанас уже стоял на  ногах,  рассматривая  что-то  возле  двери.
Когда к нему подошла Лорана, он обернулся и  приложил  палец  к  губам.  И
мотнул головой, указывая на дверь.
     Там, уронив голову на руки и горько рыдая, сидела Сильвара.
     И у Лораны замерли на языке гневные слова,  которые  она  уже  готова
была произнести. Вот уж чего она никак не ожидала... А чего, собственно, я
ожидала, спросила она  себя.  Скорее  всего  -  вечного  сна.  И  все-таки
происшедшее требовало объяснений. Лорана шагнула вперед:
     - Сильвара...
     Девушка прыжком взвилась на ноги: заплаканное лицо побелело от ужаса.
     - Как вышло,  что  вы  проснулись?  Как  вы  освободились  от  власти
заклятия?.. - ахнула она, пятясь и прижимаясь к стене.
     - Не имеет значения, - ответила Лорана, хотя, если честно, у  нее  не
было ни малейшего понятия о том, как это произошло. - Ты нам вот что лучше
скажи.
     - Это сделал я! - раздался звучный, глубокий голос. Все, не  исключая
Лораны, обернулись и увидели седобородого старца в мышасто-серых одеяниях,
торжественно выраставшего из отверстия в полу.
     - Фисбен!.. - не веря собственным глазам, прошептала Лорана.
     Послышался шум  падения,  сопровождаемый  металлическим  лязгом:  это
Флинт грохнулся в обморок. Никто даже не посмотрел на  него  -  все  глаза
были обращены к старому магу. И вдруг Сильвара пронзительно  вскрикнула  и
распростерлась на холодном каменном полу, всхлипывая и дрожа. И Фисбен, не
замечая  направленных  на  него  взглядов,  прошел  прямо  к  ней  -  мимо
погребальных носилок, мимо бесчувственного гнома. Тассельхоф  выбрался  из
отверстия следом за ним.
     - Видали, кого я нашел? - сказал кендер гордо. - Фисбена! И я  летал,
Лорана! Летал! Представь, я прямо вот так прыгнул в эту дырку и полетел по
воздуху! Там еще была картина, а на ней нарисованы золотые драконы! Я стал
смотреть, и тут появляется Фисбен и ну на меня шуметь,  а  я...  я  как-то
странно себя почувствовал, даже голос пропал... Ой! А что это с Флинтом?
     - Тихо, Тас, - бессильно ответила Лорана. Она  смотрела  на  Фисбена.
Опустившись на колени, старый маг встряхнул дикарку за плечо.
     - Что ты наделала, Сильвара? - спросил он строго.
     И Лорана невольно подумала, что память, пожалуй,  ее  подвела:  перед
ними был какой-то другой старик, вырядившийся под Фисбена.  Этот  могучий,
суровый муж мало походил на впавшего в детство старого мага, которого  она
знала когда-то... Но нет - его черты, его древняя шляпа... Уж их-то Лорана
помнила отлично!
     Внимательно  глядя  на  Фисбена  и  Сильвару,   она   вдруг   ощутила
присутствие гигантской, ужасающей силы,  подобной  молчаливому  грому.  Ей
захотелось бежать прочь без оглядки, бежать до тех пор,  пока  ноги  будут
способны нести ее...  Но  почему-то  она  не  могла  сдвинуться  с  места.
Оставалось только смотреть.
     - Что ты наделала, Сильвара?  -  требовательно  повторил  маг.  -  Ты
нарушила клятву!
     - Нет!.. - простонала девушка, корчась перед ним на  полу.  -  Нет!..
Еще нет...
     - Хватит и того, что ты вмешивалась в людские дела, бродя по свету  в
чужом обличье. Но ты осмелилась привести их СЮДА!
     Мука исказила залитое слезами лицо  Сильвары.  Лорана  почувствовала,
что и ее щеки были мокры от слез.
     - Что ж! - с отчаянным вызовом крикнула Сильвара. -  Да,  я  нарушила
клятву! Или по крайней мере собралась нарушить ее. Да, я привела их  сюда!
Но я должна была это сделать! Я видела довольно нищеты, страданий и  горя.
А кроме того... - тут ее голос стал едва слышен, а глаза обратились вдаль,
- при них было Око...
     - Да, - так же негромко проговорил Фисбен. - Око Дракона,  взятое  из
замка Ледяной Стены. И  вот  им  завладела  ты.  Что  ты  с  ним  сделала,
Сильвара? Где оно теперь?
     - Я отослала его прочь... - чуть слышно ответила Сильвара.
     Фисбен, казалось, разом  состарился.  Он  устало  вздохнул  и  тяжело
оперся на посох.
     - Куда же ты отослала его, Сильвара? Где Око?
     - Оно у Ст... Стурма, - запинаясь от страха, вмешалась Лорана.  -  Он
отвезет его на Санкрист. Но в чем дело? Значит ли это, что Стурму угрожает
опасность?
     - Кто тут? - Фисбен оглянулся через плечо. - А-а,  это  ты,  девочка!
Здравствуй, здравствуй! - И он расплылся в  улыбке.  -  Очень,  очень  рад
снова видеть тебя. Позволь спросить, как поживает твой батюшка?
     - Мой... батюшка? - Лорана, сбитая с толку, тряхнула головой.  -  При
чем тут мой отец? Скажи нам, старец...
     - Ага, и братик твой здесь, - Фисбен протянул руку Гилтанасу.  -  Рад
видеть тебя, сынок. И тебя, господин мой... -  Он  поклонился  изумленному
Теросу. - Серебряная рука! Подумать только! - И мельком бросил  взгляд  на
Сильвару: - Подумать только, что за совпадение... Ты ведь Терос Железодел,
не так ли? Весьма наслышан. А меня зовут... - старый маг  наморщил  лоб  и
умолк. - Меня зовут...
     - Фисбен, - услужливо подсказал Тас.
     - Фисбен! - обрадованно кивнул волшебник. Лоране показалось,  что  он
взглядом предупредил о чем-то Сильвару, и девушка склонила голову, как  бы
подтверждая, что поняла его безмолвный приказ.
     Фисбен, однако, повернулся к  Лоране  прежде,  чем  она  успела  хоть
как-то привести мысли в порядок.
     - Я полагаю, - сказал он, - ты давно уже гадаешь, кто такая Сильвара.
Пускай она расскажет об этом сама... если захочет. А я должен вас покинуть
- мне предстоит далекое путешествие...
     - Я в самом деле должна?..  -  тихо  спросила  Сильвара.  Она  стояла
по-прежнему на коленях. При этих словах ее глаза обратились на  Гилтанаса.
Фисбен проследил ее взгляд. Его  черты  смягчились  при  виде  потрясения,
отражавшегося на лице молодого вельможи. Он грустно покачал головой.
     Сильвара умоляюще простерла к нему ладони... Фисбен подошел к  ней  и
поставил ее на ноги. Девушка повисла у него на  шее,  и  старый  волшебник
обнял ее.
     - Нет, Сильвара, - сказал он ласково  и  сердечно.  -  Ты  ничего  не
ДОЛЖНА. Ты  можешь  даже  заставить  их  позабыть,  что  они  вообще  сюда
приходили. Выбирай. Так же, как выбирала когда-то твоя сестра...
     Вся краска покинула бледные щеки Сильвары:
     - Но это значит...
     - Да, Сильвара, - Фисбен поцеловал девушку в лоб. - Выбор за тобой. А
теперь прощай, Сильвара.
     Обернувшись, он посмотрел на остальных.
     - Ну, счастливо! Весьма, весьма рад был повидаться. Немножко  обидная
история, правда, вышла с этими, чтоб им, куриными перьями... Но нет,  нет,
я не сержусь! - Тут он уставился на Тассельхофа и после минутного ожидания
нетерпеливо спросил его: - Ну так что, ты идешь? Я же не могу  ждать  тебя
до утра!
     - Я? С тобой? - Тас со стуком уронил голову Флинта на каменный пол  и
вскочил: - Конечно! Вот только сумку возьму! - Но сразу остановился, глядя
на неподвижного гнома: - Флинт...
     - С ним все будет в порядке, - пообещал Фисбен. - К  тому  же  ты  не
надолго  расстаешься  с  друзьями.  Мы  увидим  их  снова  через...  -  Он
нахмурился, бормоча про себя: - Семь дней прибавить  три,  один  в  уме...
семью четыре... Ну да, в Дни Голода или  около  того.  Соберется  Совет...
Ладно, идем наконец! У меня  полно  дел!  Твои  друзья  в  хороших  руках.
Сильвара о них позаботится...  верно,  дитя  мое?  -  И  он  повернулся  к
дикарке.
     - Я...  расскажу  им,  -  грустно  пообещала  та,  не  сводя  глаз  с
Гилтанаса. Молодой эльф смотрел то на нее, то на Фисбена. Ему делалось все
страшней. - Ты прав, - обращаясь к старому волшебнику, вздохнула Сильвара.
- Я давно уже нарушила клятву. Теперь осталось только довершить начатое...
     - Смотри сама, девочка. - Фисбен опустил  руку  на  голову  Сильвары,
погладил серебряные волосы. Потом отвернулся.
     Ночь, царившая снаружи, готова была  поглотить  его,  когда  Сильвара
спросила:
     - Меня накажут?
     Остановившись, Фисбен обернулся через плечо и покачал головой.
     - Кто-нибудь, пожалуй, мог бы сказать, что ты уже  несешь  наказание,
Сильвара, - ответил он тихо. - Но то, что ты делаешь, ты  делаешь  во  имя
любви. Ты сама сделала выбор - и сама себя покарала...
     И старец скрылся  во  тьме.  Тас  помчался,  за  ним:  многочисленные
сумочки били кендера по бокам.
     - Счастливо, Лорана! Пока, Терос! Присмотрите за Флинтом!..
     Стало тихо. Потом Лорана расслышала голос Фисбена:
     - Погоди, как ты сказал? Фистул... Филобен...
     - Фисбен! - ответил пронзительный голосок.
     - Ну да, Фисбен... Фисбен... - бормотал старик.

     Все  взгляды  обратились  к  Сильваре.  Казалось,  она   успокоилась,
примирившись с неизбежным. Ее лицо было все так же  печально,  но  горькая
душевная мука миновала. Осталось лишь ощущение потери, но сожалеть было не
о чем. Сильвара подошла к Гилтанасу. Взяла его за руки и с  такой  любовью
заглянула ему в глаза, что Гилтанас принял ее взгляд, как благословение, -
хоть и говорило ему сердце, что это было прощание.
     - Я тебя теряю, Сильвара, - срывающимся голосом  выговорил  он.  -  Я
вижу это в твоих глазах. Но почему? Ведь и ты любишь меня...
     - Я люблю тебя, эльф, - тихо ответила Сильвара. - Люблю с того самого
мгновения, когда увидела тебя раненным, лежащим без сознания на  песке.  А
когда ты открыл глаза и улыбнулся мне, я поняла, что  мне  суждена  та  же
участь, что постигла когда-то мою сестру... - Она вздохнула. - Что  ж,  мы
всегда этим рискуем, меняя обличье. Наша сила остается при нас,  но  чужое
тело привносит свои слабости... А впрочем, способность любить  -  слабость
ли это?..
     - Я не понимаю тебя, Сильвара! - крикнул Гилтанас.
     - Сейчас поймешь, - сказала она тихо. И опустила голову.
     Гилтанас обнял ее, крепко прижимая к себе. Она уткнулась лицом ему  в
грудь. Гилтанас целовал ее прекрасные серебряные  волосы.  Глухое  рыдание
вырвалось у него.
     Лорана отвернулась. Вмешательство, даже  невольное,  было  бы  сродни
святотатству. Глотая слезы, она огляделась - и вспомнила про гнома. Набрав
из бурдючка немного воды, она побрызгала ею Флинту в лицо.
     Его веки затрепетали. Какое-то время гном смотрел  на  Лорану,  потом
протянул трясущуюся руку и хрипло прошептал:
     - Фисбен!..
     - Я знаю, - сказала Лорана, гадая про  себя,  как-то  еще  примет  он
весть об уходе Таса.
     - Но ведь Фисбен умер! - выдохнул гном.  -  Тас  сам  говорил!..  Под
грудой куриных перьев!.. - Он пытался приподняться и  сесть.  -  Где  этот
безмозглый кендер?..
     - Он ушел. Флинт, - сказала Лорана. - Ушел с Фисбеном.
     - Как ушел? - Гном озирался. -  И  вы  его  отпустили?  Со  стариком,
который?..
     - Боюсь, что да.
     - Отпустили его с давно умершим стариком?..
     - Вообще-то я мало что могла сделать, - улыбнулась Лорана. -  Он  сам
принял решение. С ним все будет хорошо...
     - Куда они пошли? - Флинт поднялся и навьючил на себя мешок.
     - Тебе не стоит за ними ходить, - сказала Лорана. -  Ну,  пожалуйста.
Флинт! - Она обняла гнома за плечи. - Ты так нужен мне. Ты старинный  друг
Таниса и мой лучший советчик...
     - Но как же он ушел без меня? - жалобно спросил Флинт. -  И  как  это
случилось? Я что-то не видел, как он уходил...
     - Ты упал в обморок и...
     - Ничего подобного! - рассвирепел гном. - Я? В обморок? Никогда!
     - Ты... лежал без сознания, - замялась Лорана.
     - Я никогда не падаю ни в какие обмороки! - возмущенно повторил гном.
- Наверное, опять приступ ужасной болезни, которую я  подхватил  тогда  на
лодке... - Флинт бросил на пол мешок и, обмякнув, опустился подле него.  -
Безмозглый кендер... Убежать вместе с умершим стариком...
     Терос отозвал Лорану в сторонку.
     - Кто все-таки был этот старец? - спросил он с любопытством.
     - Долго рассказывать, - вздохнула Лорана. - И потом,  я  не  уверена,
что сама знаю ответ.
     - Кажется, я его уже видел, - Терос нахмурился и покачал  головой.  -
Но где -  хоть  убей,  не  помню.  Вертится  на  уме  Утеха...  "Последний
Приют"... И он откуда-то знает меня...  -  Кузнец  принялся  рассматривать
свою серебряную руку. - Когда он посмотрел на меня, в  меня  точно  молния
угодила!  -  Содрогнувшись,  великан-кузнец  посмотрел   на   Сильвару   и
Гилтанаса: - Ну и?..
     - Кажется, скоро мы наконец выясним, в чем дело, - сказала Лорана.
     - Ты была права, - сказал Терос. - Ты ей не доверяла...
     - Но причина для недоверия была  ошибочной,  -  виновато  согласилась
Лорана.
     ...Сильвара высвободилась наконец из объятий Гилтанаса. Молодой  эльф
неохотно разжал руки, отпуская ее.
     - Гилтанас, - сказала она с судорожным  вздохом.  -  Сними  со  стены
факел. Держи его прямо передо мной...
     Гилтанас помедлил. Потом почти сердито последовал ее указаниям.
     - Вот так... - она  сама  направила  его  руку,  чтобы  пламя  факела
оказалось точно перед ней. И  дрожащим  голосом  произнесла:  -  А  теперь
посмотрите на мою тень... там, на стене...
     В Усыпальнице воцарилась мертвая тишина, лишь потрескивал факел. Тень
Сильвары ожила на стене за ее спиной. Друзья посмотрели  на  нее...  и  на
некоторое время утратили дар речи.
     Тень на стене вовсе не была тенью юной эльфийки.
     Это была тень драконицы.
     - Так ты драконица!..  -  не  веря  собственным  глазам,  задохнулась
Лорана. И непроизвольно потянулась к мечу, но Терос остановил ее руку.
     - Нет! - сказал он твердо. - Теперь я вспомнил. Этот  старик...  -  И
Терос снова посмотрел на свою серебряную ладонь. - Я вспомнил. Он в  самом
деле приходил в "Последний Приют"! Только одевался по-другому, не как маг,
но это точно был он! Клянусь! Приходил и рассказывал детям сказки.  Сказки
о добрых, благородных драконах. Золотых и...
     - Серебряных, - глядя на  Тероса,  сказала  Сильвара.  -  Я  из  рода
серебряных драконов. А сестра моя - та самая Серебряная Драконица, которая
полюбила Хуму и вместе с ним сражалась в последней великой битве...
     - Нет!.. - Гилтанас швырнул факел на пол  и  в  ярости  затоптал  его
ногами. Сильвара потянулась к нему, но молодой эльф отшатнулся,  с  ужасом
глядя на девушку.
     Сильвара медленно опустила руку и кивнула, тихо вздохнув.
     - Я понимаю... - пробормотала она. - Прости меня...
     Гилтанас затрясся всем телом. Потом согнулся вдвое.  Терос  подхватил
его сильными руками и уложил на скамью, прикрыв своим плащом.
     - Я... все в порядке, - с трудом выговорил Гилтанас. -  Только  дайте
мне  побыть  одному...  подумать...  Это  безумие...  кошмар   какой-то...
Драконица! - И он зажмурился так плотно, словно хотел навеки истребить  из
памяти ее образ. - Драконица... - прошептал он потерянно.  Терос  потрепал
его по плечу и вернулся к друзьям.
     - Где же остальные добрые драконы? - спросил он  Сильвару.  -  Старец
говорил, их множество! Серебряные, золотые...
     - Нас много, - неохотно отвечала Сильвара.
     - А помнишь того серебряного дракона, которого мы  видели  у  Ледяной
Стены! - сказала Лорана. -  Значит,  это  в  самом  деле  был  благородный
дракон! Но если вас много - объединитесь! Помогите нам сражаться со злыми!
     - Нет! - Сильвара с  такой  яростью  сверкнула  синими  глазами,  что
Лорана подалась на шаг назад.
     - Но почему?
     - Этого я вам открыть не могу, - Сильвара нервно терзала пальцы.
     - Должно быть, это как-то связано с клятвой, о которой ты говорила! -
настаивала Лорана. - Ведь так? С клятвой,  которую  ты  нарушила.  Ты  еще
спрашивала Фисбена о наказании...
     - Я не могу вам открыть этого! -  Голос  Сильвары  был  негромок,  но
полон страстного чувства. - То, что я сделала, и так ужасно...  Но  должна
же я была хоть что-нибудь предпринять! Я не могла сложа руки наблюдать  за
страданиями невинных! Я решила помочь, я приняла облик эльфийки  и  делала
что умела... Я долго трудилась, пытаясь заставить эльфов объединиться. Мне
удалось удержать их от войны, но дела шли  все  хуже  и  хуже...  А  потом
появились вы, и я увидела, какой опасности  вы  подвергались  -  опасности
большей, чем кто-либо из вас  мог  даже  вообразить.  Ибо  вы  принесли  с
собою...
     Она запнулась.
     - Око Дракона! - сказала Лорана.
     - Да. - Сильвара беспомощно стиснула кулаки. - И я поняла, что пришел
мой час делать выбор. При вас было не только Око, но и Копье! Копье и  Око
явились ко мне! Оба, сразу! Я подумала, что это знак,  но  не  знала,  как
поступить. Вот я и решила доставить  Око  сюда  и  навечно  сохранить  его
здесь. Но потом, уже в  пути,  я  поняла,  что  рыцари  никогда  этого  не
допустят, и дело наверняка обернется бедой. Поэтому,  когда  представилась
возможность, я отослала Око прочь... -  Ее  плечи  поникли.  -  Видимо,  я
ошиблась. Но откуда же мне было знать...
     - Почему? - резко спросил Терос. - Что делает Око? Зло в нем или нет?
Ты послала рыцарей на смерть?..
     - Величайшее зло, - пробормотала Сильвара. - Величайшее благо...  Кто
знает? Даже я толком не понимаю "глаза драконов". Давным-давно создали  их
величайшие маги...
     - Но в книге, которую читал Тас, было сказано, что с их помощью можно
повелевать драконами! - вмешался Флинт. - Он прочел это с помощью каких-то
там очков. "Очки Истинного Зрения", так, кажется, он выразился! Он сказал,
что они не лгут...
     - Нет, - печально ответила Сильвара. - Это верно. Это СЛИШКОМ верно -
в чем, полагаю, вашим друзьям придется с сожалением убедиться...
     Охваченные страхом, друзья долгое время  сидели  в  молчании.  Тишину
нарушали лишь сдавленные  стенания  Гилтанаса.  Факелы  отбрасывали  тени,
метавшиеся,  подобно  неупокоенным  душам.  Лорана  думала  о  Хуме  и   о
Серебряной Драконице. Она думала  об  ужасной  последней  битве,  когда  в
небесах было темно от драконов, а на земле бушевали пламя и кровь...
     - Зачем же ты привела нас сюда? - тихо спросила она  Сильвару.  -  Мы
ведь могли уйти прочь и унести Око с собой...
     - Имею ли я право открыть им?.. Хватит ли у меня сил?.. - обращаясь к
незримому собеседнику, тихо прошептала Сильвара.
     Она долго сидела молча,  с  застывшим  лицом,  лишь  руки  беспокойно
подрагивали на коленях. Потом зажмурилась  и  опустила  голову,  беззвучно
шевеля губами. И наконец закрыла руками лицо и застыла.
     Страшно содрогнулась - и приняла решение.
     Поднявшись на ноги, она подошла туда,  где  лежал  заплечный  мешочек
Лораны. Осторожно и бережно развернула она обломок древка, который  друзья
с такими трудами и  муками  доставили  сюда  из  далекого  края.  Сильвара
казалась спокойной, только теперь в ее осанке ощущались гордость  и  сила.
Лорана лишь тут как следует поверила, что в этой хрупкой  девушке  вправду
могла таиться мощь великолепной драконицы.  Сверкнули  в  факельном  свете
пряди серебряных волос. Горделивой походкой Сильвара приблизилась к Теросу
и остановилась перед ним.
     - Терос Серебряная Рука, - сказала она. - Тебе дарую я силу  выковать
Копья...

                               КНИГА ТРЕТЬЯ

                    1. "ПОТРЯСАЮЩИЕ ЧУДЕСА АЛОГО МАГА"

     По пыльным столам таверны "Свинья и  Свисток"  медленно  перемещались
тени. Морской бриз, налетавший с залива Балифор,  пронзительно  свистел  в
плохо подогнанных оконных  рамах;  этот  свист  давно  стал  отличительной
чертой гостиницы. Именно ему она  была  обязана  второй  половиной  своего
названия. Что же до первой половины, то достаточно было одного взгляда  на
физиономию ее владельца. Местное предание  гласило,  что  этот  последний,
Уильям  Пресная  Вода  (душа-человек  во   всех   отношениях)   в   раннем
младенчестве пал жертвой проклятия: бежавшая мимо свинья якобы перевернула
колыбель с новорожденным  и  так  перепугала  бедняжку,  что  некие  черты
сходства с обидчиком остались на его лице навсегда.
     Как ни удивительно, несчастное сходство ничуть не  испортило  доброго
нрава Уильяма. Он много лет плавал на кораблях, а когда вышел в  отставку,
то  смог  наконец  воплотить  мечту  своей  жизни  и  завести  собственную
гостиницу. Мало кого в Порт-Балифоре любили и  уважали  так,  как  Уильяма
Пресную Воду. Еще бы! Он первый  готов  был  смеяться  над  любой  шуткой,
упоминавшей о  свиньях.  А  как  замечательно  он  похрюкивал  на  радость
постояльцам  и  гостям!  Другое  дело,  что  со  дня  безвременной  гибели
Колченогого Эла никто его "Хрюшкой" называть не дерзал...
     Последнее  время  Уильяму  все  реже  приходилось  забавлять   гостей
хрюканьем. В "Свинье и Свистке" царило  то  же  уныние  и  упадок,  что  и
повсюду. Немногочисленные завсегдатаи, еще заглядывавшие в таверну, обычно
теснились в каком-нибудь уголке и угрюмо переговаривались вполголоса.  Ибо
Порт-Балифор  был  захвачен  армиями  Повелителей,  чьи  корабли  в   один
прекрасный  день  вошли  в  его  гавань,  везя   в   трюмах   целые   орды
мерзопакостных драконидов...
     Одним словом,  у  порт-балифорцев  -  а  население  городка  состояло
большей частью из людей - была нынче  масса  причин  для  жалости  к  себе
самим. Так, во всяком случае, им  казалось.  Знай  они,  что  творилось  в
окружающем мире, они бы поняли, что впору было возносить  благодарственные
молитвы. Ибо их город не  сжигали  огнедышащие  драконы,  да  и  дракониды
большей  частью  жителей  не  тревожили:  восточная   часть   Ансалонского
континента не  слишком  интересовала  Повелителей.  Населения  здесь  было
немного  -  лишь  разрозненные  общины  людей  да  еще  Кендермор,  родина
кендеров. Для того, чтобы сравнять и то и  другое  с  землей,  хватило  бы
одной-единственной стаи драконов, но Повелители направляли все  свои  силы
на север и запад. Да и не  было  у  них  особой  нужды  разрушать  селения
Гудлунда и Балифора, - работали бы гавани, и ладно.
     И надо сказать, что, хотя из числа прежних завсегдатаев в  "Свинью  и
Свисток" последнее время заглядывали немногие, дела Уильяма  Пресной  Воды
шли в гору. Повелители очень неплохо платили своим  воинам  -  гоблинам  и
драконидам, - а страсть к крепким напиткам была присуща и  тем  и  другим.
Уильям, впрочем, держал таверну отнюдь не ради денег, а скорее из любви  к
обществу друзей -  старых  и  новых.  Так  вот,  новые  хозяева  ему  были
положительно  не  по  нраву.  Когда  они  появлялись  в  таверне,   другие
посетители немедленно ее покидали. И Уильям, недолго думая, стал  брать  с
драконидов ровно втрое дороже, чем с обычных горожан. К тому же он взял за
правило разбавлять эль. Соответственно, к нему,  кроме  нескольких  старых
друзей, никто более не заглядывал. И Уильяма  это  устраивало  как  нельзя
лучше.
     С этими-то друзьями - в большинстве своем старыми моряками, столь  же
просмоленными и обветренными, сколь и беззубыми - он  и  беседовал  в  тот
вечер, когда в его таверну вошли незнакомцы. И сам Уильям, и  его  клиенты
поначалу воззрились на них неприветливо и с подозрением. Но  затем,  видя,
что перед ним стоят не воины  Повелителей,  а  всего  лишь  пропыленные  и
усталые путешественники, Уильям сердечно приветствовал их и  сам  проводил
за столик в уголке.
     Незнакомцы  взяли  эля  -  все,  кроме  человека  в   алых   одеждах,
заказавшего чашку кипятку. Потом, после короткого  разговора  полушепотом,
главным предметом которого являлся потертый кожаный  кошелек  с  некоторым
количеством монет, они попросили Уильяма принести им хлеба и сыра.
     - Нездешние! - потихоньку сообщил Уильям друзьям, цедя эль из особого
бочонка, упрятанного под стойку (драконидам он наливал совсем из другого).
- И, если я что-нибудь понимаю, бедны, точно моряк, просидевший недели  на
берегу.
     - Беженцы, -  задумчиво  глядя  на  спутников,  предположил  один  из
приятелей хозяина.
     - Однако  и  странная  же  компания,  -  вступил  в  разговор  другой
отставной моряк. - Акула  меня  съешь,  если  вон  тот  рыжебородый  -  не
полуэльф. А у здоровяка, по-моему, хватит оружия,  чтобы  перещелкать  все
войско Повелителей...
     - И пусть мне отдавит якорем ногу, если он уже не насадил пару-тройку
поганых тварей на свой меч, - проворчал Уильям. - Спорю на что угодно, что
эти ребята спасаются от погони. Вы только гляньте, как  бородатый  косится
на дверь!.. Что ж, против Повелителя я им помочь не могу, но о том,  чтобы
они с голодухи не сдохли, уж как-нибудь позабочусь!
     И он отправился обслуживать нежданных клиентов.
     - Уберите-ка свои гроши, - ворчливо  велел  он  нашим  героям,  ставя
перед ними на стол не только хлеб с  сыром  -  целый  поднос  всевозможных
закусок. И решительно отпихнул предложенные монеты: - Я же вижу, что вы  в
беде. Это так же очевидно, как и то, что мой нос смахивает на пятачок...
     Одна из женщин благодарно улыбнулась ему.  Подобных  красавиц  Уильям
поистине еще не  видал:  бледно-золотые  волосы  так  и  светились  из-под
капюшона, а синие глаза напоминали океан в безветренный день. Когда же она
улыбнулась ему, по жилам Уильяма разбежалось блаженное тепло, как если  бы
он хватил стопочку отменного бренди.
     Но высокий, суровый темноволосый мужчина в  меховом  плаще,  сидевший
подле красавицы, пододвинул отвергнутые деньги обратно:
     - Мы не примем дармового угощения, хозяин.
     - В самом деле? - огорчился увешанный  оружием  богатырь,  пожиравший
глазами аппетитную ветчину.
     - Речной Ветер... - прекрасная  женщина  ласково  взяла  спутника  за
руку. Бородатый полуэльф тоже, казалось, собирался что-то  сказать,  но  в
это время человек в алых одеждах, который еще заказывал кипятку,  протянул
руку и взял со стола одну из монет.
     Поставив  денежку  на  тыльную  сторону  кисти   и   каким-то   чудом
уравновесив ее на ребре, он вдруг  безо  всякого  видимого  усилия  пустил
блестящий кружочек плясать по  костяшкам  своих  длинных,  худых  пальцев,
обтянутых металлически-желтой кожей. Глаза  Уильяма  чуть  не  вылезли  из
орбит. Двое его приятелей  покинули  стойку  и  тоже  подошли  посмотреть.
Монетка появлялась и исчезала, подпрыгивала и кружилась. Вот она  взлетела
высоко в воздух, пропала неведомо куда -  и  тотчас  же  шесть  одинаковых
монеток закружились вокруг головы мага, покрытой капюшоном. Один его  жест
- и монетки пустились в полег вокруг головы Уильяма. Старые моряки следили
за чудесами, раскрыв от изумления рты.
     - Возьми хоть одну за труды, - прошептал маг.
     Уильям  нерешительно  попытался  поймать  мелькавшие  перед   глазами
монетки, но его рука  прошла  прямо  сквозь  них.  Шесть  монеток  тут  же
пропали, и осталась всего одна, спокойно лежавшая на ладони алого мага.
     - Прими же плату, - с лукавой улыбкой сказал тот. - Кабы  только  она
тебе дырку в кармане не прожгла...
     Уильям с немалой опаской взял  у  него  денежку  и,  держа  ее  двумя
пальцами, принялся  рассматривать.  Неожиданно  монетка  полыхнула  огнем!
Испуганно вскрикнув, Уильям уронил ее на пол и  поспешно  затоптал  ногой.
Двое его друзей хором расхохотались. Уильям поднял  монетку  и  обнаружил,
что она была совершенно холодна и ни в коей мере не пострадала.
     - Право же,  это  окупает  угощение!  -  расплылся  в  улыбке  хозяин
гостиницы.
     - А также ночлег! - И приятель-моряк вывалил на стол целую  пригоршню
монет.
     - Похоже, -  тихо  сказал  Рейстлин,  оборачиваясь  к  друзьям,  -  я
придумал, как решить все наши проблемы...

     Вот так и родились "Потрясающие Чудеса Алого  Мага"  -  странствующий
аттракцион, о котором посейчас еще рассказывают старожилы от Порт-Балифора
на юге до самых Руин на севере.
     В тот же вечер кудесник в алых одеждах дал первое  представление  для
узкого  круга  приятелей  Уильяма.  Зрители  были   в   полном   восторге;
неудивительно, что слухи быстро распространились по городу. А когда  пошла
вторая неделя ежевечерних выступлений в "Свинье и  Свистке",  даже  Речной
Ветер, поначалу неодобрительно отнесшийся к подобной затее,  вынужден  был
признать, что благодаря ей успешно решалась не только  денежная  проблема,
но и другие, не менее насущные.
     Как ни поджимало спутников отсутствие денег, голодная смерть, даже  в
эту зимнюю пору, им не грозила - и Речной Ветер,  и  Танис  были  опытными
охотниками. Но им предстояло чем-то расплачиваться за проезд на корабле до
Санкриста. К тому же деньги должны были дать  им  возможность  невозбранно
путешествовать по занятой врагами стране...
     В юности Рейстлин  частенько  пользовался  своим  талантом  жонглера,
зарабатывая на кусок хлеба брату и себе. И немало в том преуспел, хотя его
наставник-маг и считал  подобное  занятие  неподобающим  и  даже  грозился
отчислить подростка из своей школы волшебных наук. Зато теперь развившаяся
магическая  сила  позволила  Рейстлину  достичь  небывалых  высот.  Он   в
буквальном смысле околдовывал аудиторию то фокусами, то  сногсшибательными
иллюзиями.
     Одно его слово - и по стойке "Свиньи и Свистка" пускались в  плавание
белокрылые корабли,  из  супниц  взлетали  птицы,  а  в  окна  заглядывали
драконы, обдававшие перепуганных гостей призрачным пламенем.  В  конце  же
представления маг сам сгорал в бушующем  пламени  вместе  с  великолепными
алыми одеяниями, которые сшила для него Тика -  сгорал  только  для  того,
чтобы мгновением позже преспокойно войти в переднюю дверь  и  под  бешеные
аплодисменты поднять стакан белого вина за здоровье присутствующих.
     Надо ли удивляться, что одна только  первая  неделя  его  выступлений
доставила Уильяму прибытку больше, чем весь прошлый  год!  А  кроме  того,
друзья Уильяма смогли хотя бы на время отвлечься от забот и печалей, и для
доброго трактирщика это было гораздо важней.
     Вскоре, однако, кроме желанных гостей стали появляться и  нежеланные.
Впервые заметив в толпе зрителей гоблинов  и  драконидов,  Уильям  Пресная
Вода пришел в ярость, но затем поддался уговорам Таниса и нехотя  разрешил
им присутствовать.
     Таниса же их приход только обрадовал. С точки зрения полуэльфа, им со
спутниками это было весьма даже  на  руку:  ведь  если  воинам  Повелителя
понравится представление, слух  о  нем  немедленно  разлетится  окрест,  а
значит, они смогут повсюду путешествовать без опаски!
     Ибо, посоветовавшись с Уильямом, они решили направиться в Устричный -
город, расположенный севернее  Порт-Балифора,  на  берегу  Кровавого  Моря
Истара. Уильям объяснил им, что в Порт-Балифоре они корабля не найдут: все
местные судовладельцы были либо зачислены на службу Повелителю, либо у них
попросту отобрали суда. Другое дело  Устричный;  этот  порт  испокон  веку
считался прибежищем деловых людей, равнодушных к политике...
     Так или иначе, друзья безбедно прожили в  "Свинье  и  Свистке"  целый
месяц. Уильям так и не взял с них ни гроша ни за постой, ни за пропитание.
Наотрез отказался он и от доли выручки, которую они  попытались  было  ему
предложить. Когда же Речной Ветер спросил,  не  разорит  ли  его  подобное
великодушие, Уильям ответил, что возвращение прежних посетителей было  для
него самой желанной наградой.
     Рейстлин же, войдя во вкус, знай расширял  и  оттачивал  свой  номер.
Заметив, как быстро утомлялся он во время представления.  Тика  предложила
выступать  с  танцами,  чтобы  дать  ему  передышку.  Рейстлин  усомнился,
получится ли, но Тика тотчас сшила себе костюмчик, да такой,  что  тут  уж
едва не взбунтовался  Карамон.  Тика  только  посмеялась.  Ее  танец  имел
бешеный успех; выручка возросла столь заметно, что Рейстлин без разговоров
включил ее в представление.
     Обнаружив, что наметившееся разнообразие пришлось публике  по  вкусу,
маг разразился новыми  идеями.  Несмотря  на  девичье  смущение  Карамона,
отчаянно красневшего богатыря заставили  демонстрировать  перед  зрителями
чудеса силы, причем в качестве коронного номера он  одной  рукой  поднимал
далеко не худенького Уильяма над головой. Танису пришлось потрясти публику
эльфийской способностью видеть в темноте. Но  даже  и  Рейстлин  удивился,
когда однажды вечером,  когда  он  подсчитывал  выручку,  к  нему  подошла
Золотая Луна.
     - Я бы спела во время следующего представления, - сказала она.
     С трудом веря собственным ушам, маг повернулся  к  Речному  Ветру,  и
варвар неохотно кивнул.
     - Твой голос обладает удивительными свойствами,  -  сказал  Рейстлин,
ссыпая деньги в мешочек и плотно затягивая тесемку. - Насколько  я  помню,
прошлый раз мы слышали твое пение в "Последнем Приюте". Тогда оно стронуло
такую лавину...
     Золотая Луна невольно покраснела, припоминая песню, благодаря которой
они с Речным Ветром и познакомились со спутниками. Ее муж положил руку  ей
на плечо.
     - Пошли! - резко проговорил он, зло глядя  на  Рейстлина.  -  Я  тебя
предупреждал...
     Но Золотая Луна лишь упрямо тряхнула головой и знакомым повелительным
движением вскинула подбородок.
     - Я буду петь, - сказала она спокойно. - А  Речной  Ветер  будет  мне
аккомпанировать. Я сочинила песню...
     - Отлично, - кивнул маг, убирая мешочек с деньгами. - Попробуем.
     ...В "Свинье и Свистке"  было  не  протолкнуться.  Зрители  собрались
самые разнообразные: маленькие дети  и  их  родители,  моряки,  дракониды,
гоблины и несколько кендеров, в присутствии которых все прочие то  и  дело
хватались за кошельки. Уильям и двое его помощников сбились с ног, разнося
еду и напитки. Потом началось представление.
     Публика восторженно встретила Рейстлиновы вертящиеся монетки, до слез
хохотала над иллюзорным поросенком, лихо отплясывавшим на стойке бара, и в
ужасе вскочила с мест,  когда  в  окно  с  грохотом  вломился  исполинский
тролль. Откланявшись,  маг  удалился  передохнуть.  Его  сменила  Тика,  и
зрители, в особенности дракониды, шумно приветствовали ее, стуча  кружками
по столам.
     Потом перед ними появилась Золотая Луна,  одетая  в  простое  голубое
платье.  Бледно-золотые  волосы  окутывали  ее  плечи,   словно   водопад,
мерцающий в лунных лучах. Зрители мгновенно притихли. Золотая  Луна  молча
села на стул, установленный на спешно сооруженном Уильямом  возвышении.  И
так она  была  прекрасна,  что  публика  ни  единым  шепотом  не  нарушала
торжественной тишины. Все ждали чего-то необыкновенного.
     Речной Ветер сел на пол у ее  ног.  Поднес  к  губам  собственноручно
вырезанную флейту - и заиграл, и  спустя  несколько  мгновений  с  голосом
флейты сплелся голос Золотой Луны.  Слова  ее  песни  были  незамысловаты,
мелодия  -  прелестна  и  гармонична,  причем  то  и  другое  запоминалось
удивительно легко, как бы  само  собой.  Однако  Танис  после  первого  же
куплета обменялся тревожными взглядами с Карамоном, а  Рейстлин,  сидевший
около полуэльфа, схватил его за руку.
     - Вот этого-то я и боялся! - прошипел маг. - Что сейчас будет...
     - А может, как раз ничего и не будет,  -  сказал  Танис,  внимательно
приглядевшись к толпе. - Посмотри на них!
     А посмотреть было на что. Женщины склонили головы  на  плечи  мужьям;
притихшие дети, и те смотрели только на жрицу. Что же до  драконидов,  их,
казалось, сковывали некие чары: так иногда музыка завораживает кровожадных
зверей. И только гоблины, скучая, шаркали ножищами. Но и  они,  до  смерти
боясь драконидов, протестовать не решались.
     Золотая Луна пела о древних Богах. И о том, как Боги наслали на Кринн
Катаклизм, наказывая Короля-Жреца Истара, да и весь народ, за гордыню. Она
пела об ужасе  той  ночи  и  еще  многих,  последовавших  за  первой.  Она
напоминала слушателям о том, как,  почувствовав  себя  покинутыми,  народы
обратились к ложным Богам. Завершалась же песня вестью  надежды:  истинные
Боги вовсе не отвернулись от Кринна, они лишь ждали, чтобы хоть кто-нибудь
услышал их голос...
     Вот умолкла Золотая Луна, стих жалобный плач  флейты,  и  большинство
слушателей встряхнулось, словно пробуждаясь от  недолгого,  но  невыразимо
прекрасного сна. Когда впоследствии их расспрашивали об услышанной  песне,
мало кто мог толком ответить.
     Дракониды как ни в чем не  бывало  заказывали  пива;  гоблины  громко
требовали, чтобы вышла Тика и сплясала по новой. Но Танис  замечал  там  и
сям лица, на  которых  еще  лежал  отсвет  только  что  услышанной  песни.
Полуэльф не особенно удивился, когда к Золотой Луне робко подошла  молодая
темнокожая женщина.
     - Прости за назойливость, госпожа, - достиг ушей Таниса ее  голос.  -
Твоя песня растревожила мою душу  Я...  я  хотела  бы  побольше  узнать  о
древних Богах... об их учении...
     Золотая Луна улыбнулась ей и ответила:
     - Приходи ко мне завтра. Я научу тебя всему, что знаю сама.
     Так мало-помалу начала распространяться по свету благая весть истины.
К тому времени, когда спутники покинули Порт-Балифор, медальоны  Мишакаль,
Богини-Целительницы, вослед Золотой Луне стала носить та молодая  женщина,
юноша с тихим голосом и еще несколько человек. В глубокой тайне  разошлись
они из Порт-Балифора в разные стороны, возжигая во тьме светочи надежды...

     К концу месяца друзья разбогатели  настолько,  что  смогли  позволить
себе купить фургон с упряжкой лошадей, припасы в дорогу и верховых  коней.
Оставшиеся деньги были отложены на оплату проезда до Санкриста на корабле.
Предполагалось также  пополнить  казну  по  дороге,  выступая  в  сельских
поселениях между Порт-Балифором и Устричным.
     Алый Маг покидал Порт-Балифор перед самым праздником Середины Зимы, и
провожать его явился чуть не весь город. Добротный  фургончик  вместил  не
только костюмы, съестные припасы на два месяца и бочонок  эля,  подаренный
Уильямом, - в  нем  нашлось  место  еще  и  для  Рейстлина,  собиравшегося
путешествовать и спать в повозке. Там же  хранились  и  пестрые  полосатые
палатки, которые должны были приютить остальных.
     Танис только качал головой: ну  и  видок!  Уж  чего-чего  с  ними  не
приключалось, но это превосходило  всякое  вероятие.  Танис  посмотрел  на
Рейстлина: тот сидел рядом с братом,  правившим  лошадьми.  Одеяние  мага,
усыпанное алыми блестками, так и горело на ярком зимнем  солнце.  Ссутулив
хилые плечи - его донимал ветер, - Рейстлин смотрел  прямо  вперед,  храня
таинственный вид, страшно нравившийся толпе. Карамон, наряженный в  костюм
из цельной медвежьей шкуры (опять-таки подаренной  Уильямом),  опустил  на
лицо капюшон, скроенный  из  шкуры  с  головы  зверя:  ни  дать  ни  взять
настоящий медведь правил фургоном. Дети  визжали  от  восторга,  когда  он
оборачивался к ним и с притворной яростью рычал по-медвежьи.
     У самых городских ворот процессию неожиданно  остановил  драконидский
военачальник. Танис выехал вперед; сердце полуэльфа  колотилось  у  горла,
рука искала рукоять меча. Но драконид лишь высказал пожелание,  чтобы  они
непременно посетили такое-то и такое-то место, где  стояли  войска:  он-де
похвалился приятелю увиденными чудесами, и теперь вся армия жаждала на них
поглазеть. Про себя Танис поклялся, что и близко не подойдет к упомянутому
драконидом селению, носившему вдохновляющее название - Кровавая Стража. Но
вслух, конечно, пообещал всенепременно там побывать.
     И вот наконец ворота. Сойдя с седел, они сердечно простились с  новым
другом. Уильям каждого обнял, причем начал с Тики и Тикой же кончил. Хотел
было сгрести в охапку и мага, но  посмотрел  ему  в  глаза  -  и  со  всей
поспешностью отступил прочь.
     Спутники вновь сели на коней, а  Рейстлин  с  Карамоном  вернулись  в
фургон. Горожане махали руками и требовали, чтобы они вновь посетили их  в
дни весеннего праздника Боронования. Стражники  распахнули  ворота,  желая
друзьям доброго пути... Путешественники миновали их, и ворота закрылись.
     Дул холодный  ветер.  Серые  облака  роняли  редкий  снежок.  Дорога,
которая,  согласно  всеобщим   заверениям,   так   и   кишела   путниками,
простиралась вдаль сколько хватало глаз, и на ней не было видно  ни  души.
Рейстлин затрясся в ознобе и  начал  кашлять.  Потом  и  вовсе  скрылся  в
фургоне. Остальные натянули на головы капюшоны и  поплотнее  закутались  в
меховые плащи.
     Карамон по-прежнему правил лошадьми,  мерно  ступавшими  по  изрытой,
грязной дороге. Вид у великана был необычно задумчивый.
     - Знаешь, Танис, - сказал он под  звон  колокольчиков,  которые  Тика
привязала к гривам коней, - ну до чего же я рад, что наши друзья этого  не
видали! Представляешь, что сказал бы Флинт? Да он бы меня со  свету  сжил,
старый ворчун! А Стурм? Нет, ты только вообрази  себе!..  -  И  он  мотнул
головой, не находя подобающих слов.
     Да уж, подумал Танис. Где ты теперь, Стурм, друг мой? Как же  мне  не
хватает   тебя,   твоего   спокойного   мужества,   твоего    возвышенного
благородства! Жив ли ты?.. Сумел ли добраться до Санкриста? Рыцарь по духу
и сердцу своему, принял ли ты давно заслуженное Посвящение?..  Суждено  ли
нам еще свидеться? Или мы расстались, "чтобы никогда более не  встретиться
в этой жизни", как предсказал Рейстлин?..

     Они уезжали все дальше. День клонился к  вечеру;  погода  испортилась
окончательно, грозя бурей. Речной Ветер держался рядом  с  подругой.  Тика
привязала коня к задку фургона и уселась рядом с Карамоном. Рейстлин  спал
внутри повозки. Танис ехал в одиночестве, склонив голову на грудь, и мысли
его витали далеко-далеко...

                            2. РЫЦАРСКИЙ СУД

     - ...и наконец, - негромко и веско довершил  Дерек  свою  речь,  -  я
обвиняю Стурма Светлого Меча в трусости перед лицом врага.
     Рыцари, собравшиеся  в  замке  государя  Гунтара  Ут-Вистана,  начали
вполголоса переговариваться. Трое, сидевшие отдельно, за массивным  столом
из черного  мореного  дуба,  наклонились  друг  к  другу,  о  чем-то  тихо
советуясь.
     Согласно предписаниям Меры, за этим столом  должны  были  бы  сидеть:
Великий Магистр, Верховный Жрец и Верховный Судья. Так оно  и  делалось  в
давно минувшие времена. Теперь,  однако.  Великого  Магистра  попросту  не
было, да и Верховный Жрец не назначался со времен Катаклизма. Верховный же
Судья - государь Альфред Мар-Кеннин - хотя и присутствовал, но  чувствовал
себя в своем кресле весьма ненадежно, ибо вновь избранный Великий  Магистр
будет вправе немедленно его заменить.
     Но каково бы ни было положение в Главенстве  Ордена,  дела  Рыцарства
должны  были  идти  своим  чередом.  Государь  Гунтар  Ут-Вистан  не   был
достаточно влиятелен для того, чтобы занять  весьма  заманчивую  должность
Великого  Магистра,  однако  с  магистерскими   обязанностями   справлялся
успешно. Потому-то он и сидел  здесь  сегодня,  в  самый  канун  праздника
Середины Зимы, возглавляя разбирательство по делу  молодого  оруженосца  -
Стурма Светлого Меча. И по правую руку от  него  сидел  государь  Альфред,
Верховный Судья,  а  по  левую  -  государь  Микаэл  Джефри,  отправлявший
обязанности Верховного Жреца.
     А перед ними - и это тоже было предписано  Мерой  -  сидело  двадцать
других Соламнийских Рыцарей, спешно призванных с разных концов Санкриста в
главный зал замка Ут-Вистан в качестве свидетелей Рыцарского Суда.  И  вот
теперь они переговаривались и качали головами, а главы  Ордена  совещались
между собой.
     Вот государь Дерек поднялся из-за стола, развернутого к троим  членам
Рыцарского Суда, и поклонился государю Гунтару.  Ритуальное  Свидетельство
было произнесено; осталось выслушать  Ответ  Рыцаря  и  вынести  Приговор.
Дерек вернулся на свое место в  зале.  Вокруг  него  завязался  оживленный
разговор, послышался даже смех.
     И только один человек во всем зале хранил  молчание.  Не  дрогнув  ни
единым мускулом, выслушал Стурм Светлый Меч убийственные обвинения Дерека.
Если  верить  Хранителю  Венца,  Стурм  проявлял  неподчинение   старшему,
отказывался исполнять приказы, рядился рыцарем...  Застывшее  лицо  Стурма
было лишено всякого выражения, сцепленные руки неподвижно лежали на крышке
стола.
     С самого начала судилища государь Гунтар  почти  не  сводил  глаз  со
Стурма. И под конец невольно задумался, а был ли  тот  вообще  жив  -  так
неподвижно и  бледно  оставалось  его  лицо,  так  неизменна  поза.  Стурм
вздрогнул всего один раз: когда прозвучало обвинение  в  трусости.  Тяжкая
судорога прошла по его телу, лицо же... Гунтару пришлось  когда-то  видеть
такое выражение лица у человека, только что проткнутого копьем.
     Стурм, впрочем, мгновенно оправился - и снова застыл.
     Гунтар был так поглощен этими наблюдениями, что едва не потерял  нить
разговора, который вели двое, сидевшие рядом с ним.
     - ...не разрешать Ответ Рыцаря, - коснулся его слуха  обрывок  фразы,
произнесенной государем Альфредом.
     - С какой стати? - так же тихо, но довольно  резко  спросил  государь
Гунтар. - Согласно Мере, это его право.
     - Подобного случая у нас еще не  бывало,  -  ровным  голосом  ответил
государь  Альфред,  рыцарь  Ордена  Меча.  -  В  прежние  времена,   когда
оруженосец  представал  перед  Советом  Ордена,  дабы  получить  рыцарское
Посвящение, вместе с ним  приходило  множество  свидетелей  его  дел.  Ему
предоставлялась  возможность  объяснить  причины  тех   или   иных   своих
поступков, но никто не сомневался в том, что эти поступки были  совершены.
А здесь? Единственный способ, которым Светлый Меч может отвести  обвинения
Дерека, это...
     - Это заявить нам, что Дерек лжет, - довершил за него государь Микаэл
Джефри, рыцарь Ордена Короны. - Но это немыслимо! Чтобы  слово  оруженосца
перевесило свидетельство рыцаря Ордена Розы?..
     -  И  тем  не  менее  молодому  человеку   будет   дана   возможность
высказаться, - сказал государь Гунтар, сурово взглянув сперва  на  одного,
потом на другого. -  Таков  Закон,  предписанный  Мерой.  Быть  может,  вы
сомневаетесь в его справедливости?
     - Нет, но...
     - Конечно же, нет, но...
     - Ну вот и отлично. - Гунтар разгладил усы  и,  наклонившись  вперед,
легонько постучал по столу рукоятью меча - Стурмова меча, лежавшего  перед
судьями. Двое других переглянулись  за  его  спиной.  Один  поднял  брови,
другой слегка передернул плечами. Это не избегло внимания Гунтара, как  не
избегали его внимания тайные заговоры  и  интриги,  исподволь  разъедавшие
Рыцарство. Другое дело, что Гунтар закрывал на это глаза.
     Будучи  наиболее  влиятельным  и  уважаемым   среди   всех   рыцарей,
заседавших ныне в  Совете,  но  все  же  недостаточно  влиятельным,  чтобы
потребовать для себя никем не занятую должность Великого Магистра,  Гунтар
принужден был сквозь пальцы смотреть на многое, что, дай ему волю, он  рад
был бы выжечь каленым железом. Поведение Альфреда Мар-Кеннина не стало для
него неожиданностью - этот рыцарь давно был в числе сторонников Дерека. Но
Микаэл... Стало быть, и до него Дерек добрался...
     Пока рыцари рассаживались по местам, Гунтар  наблюдал  за  Хранителем
Венца. Дерек с  его  влиянием  и  богатством  был  единственным,  кто  мог
оспаривать у него, Гунтара, право сделаться  Великим  Магистром,  С  какой
радостью  вызвался  он  предпринять  опаснейшее  путешествие   на   поиски
баснословных "глаз дракона" - а все потому, что успех в  этом  предприятии
должен был доставить ему новых приверженцев. И у Гунтара не  было  особого
выбора, кроме как отпустить его. Откажи он ему, и это было  бы  немедленно
расценено как страх перед растущим влиянием Дерека.  Что  ж,  если  судить
исключительно с точки зрения требований Меры, Дереку не  было  равных.  Но
Гунтар, издавна знавший его, рад был бы удержать его от этого путешествия.
Не то чтобы он боялся его. Он ему попросту не доверял. Слишком  уж  жаждал
он славы и власти. И, если уж  на  то  пошло,  хранил  верность  в  первую
очередь себе самому.
     И вот теперь было очень похоже, что триумфальное возвращение Дерека с
Оком склонило-таки  в  его  сторону  чашу  весов.  Многие,  прежде  просто
симпатизировавшие ему, превратились в его ярых приверженцев. Переметнулись
к нему даже иные из тех, кого Гунтар считал "своими".
     Только молодые рыцари из самого младшего ордена  -  Ордена  Короны  -
по-прежнему  противостояли  Дереку.  Молодым  людям  не   по   душе   было
окостенело-жесткое  толкование  Меры,  едва  не  с   материнским   молоком
всосанное старшими.  Юные  требовали  перемен  -  за  что  государь  Дерек
Хранитель Венца и порицал их со всей надлежащей суровостью. Еще немного, и
кое-кто из них вполне мог лишиться рыцарского достоинства. Эти-то  молодые
рыцари и были вернейшей опорой  государя  Гунтара  Ут-Вистана.  Оставалось
только сожалеть о том, что их было мало. К тому же верным сердцам  слишком
редко сопутствовали набитые кошельки...
     Как ни близко к сердцу принимали эти юноши дело Стурма Светлого Меча,
Дерек все же сделал мастерский ход, с горечью говорил  себе  Гунтар.  Один
ловкий удар -  и  не  станет  ни  ненавистного  ему  человека,  ни  самого
влиятельного соперника...
     Все знали о дружбе предков государя Гунтара с  родом  Светлых  Мечей:
дружба эта длилась уже не первое поколение. И не  кто  иной,  как  Гунтар,
твердо поддержал Стурма пять лет назад, когда молодой человек, появившийся
из ниоткуда, стал разыскивать отца - и наследство. Стурм  тогда  предъявил
письма матери и тем доказал свою  принадлежность  к  роду  Светлых  Мечей.
Кое-кто, правда, усомнился в законности его появления на свет, но Гунтар в
зародыше  истребил  поползшие  было  слухи.  Самому  ему  достаточно  было
посмотреть на Стурма один раз, чтобы убедиться - перед ним  в  самом  деле
был сын его старинного друга.
     И  вот  теперь  он  вновь  собирался   поддержать   Стурма,   отлично
представляя себе, чем это было чревато для него самого.
     Гунтар вновь посмотрел на Дерека,  который,  улыбаясь,  пожимал  руки
друзьям...  Да,  нынешний  суд  грозил  поставить  его,  государя  Гунтара
Ут-Вистана, в исключительно глупое  положение.  Но  что  гораздо  хуже,  -
косясь на Стурма, с грустью сказал себе Гунтар, - весьма похоже, что будет
непоправимо изломана жизнь очень достойного человека.  Человека,  готового
со славой продолжить дело отца...
     Когда в зале установилась тишина, Гунтар сказал:
     - Слышал ли ты выдвинутые против тебя обвинения, Стурм Светлый Меч?
     - Слышал, господин мой, - ответил Стурм, и его низкий, звучный  голос
как-то странно отдался под сводами зала. А в  огромном  камине  за  спиной
Гунтара неожиданно лопнуло в огне  толстое  бревно:  хлынула  волна  жара,
взвился рой искр. Гунтар помолчал, выжидая,  пока  слуги  поправят  огонь.
Когда они вышли, он продолжил ритуальное вопрошание:
     - Понял ли ты, Стурм Светлый Меч, выдвинутые против  тебя  обвинения?
Осознаешь ли ты, что тяжесть этих обвинений может побудить настоящий Совет
признать тебя недостойным звания рыцаря?
     - Понял и осознаю, - ответил Стурм. Все же  голос  его  сорвался,  и,
кашлянув, он повторил: - Понял и осознаю, господин мой.
     Гунтар  провел  рукой  по  усам,  соображая,  как   лучше   построить
вопрошание. Кому,  как  не  ему,  было  знать,  что  любое  слово  Стурма,
обращенное против Дерека, могло быть использовано во вред ему самому.
     - Сколько тебе лет, Светлый Меч? - спросил Гунтар.  Стурм,  никак  не
ожидавший подобного вопроса, ответил  не  сразу,  и  Гунтар  продолжал:  -
Тридцать уже есть, я полагаю?
     - Да, господин мой.
     - Судя по рассказу Дерека о ваших подвигах в замке Ледяной Стены,  ты
отменный боец и...
     - Этого я не отрицал, государь, - вновь поднимаясь на ноги,  вмешался
Дерек. В голосе его звучало раздражение.
     - Однако ты обвинил его в трусости, - отрезал Гунтар. -  Если  память
мне не изменяет, ты сказал, что, когда на вас напали эльфы,  он  отказался
выполнить твой приказ и не вступил в бой.
     Лицо Дерека налилось кровью:
     - Позволю себе напомнить, государь, что речь идет не обо мне...
     - Ты обвиняешь Стурма Светлого Меча в трусости перед лицом  врага,  -
перебил Гунтар. - Однако мы не враждуем с эльфами вот уже много лет.
     Дерек замешкался, да и другим рыцарям сделалось явно не по себе.  Ибо
эльфы были членами Совета Белокамня, хотя права голоса  не  имели.  И  они
обязательно будут присутствовать на Совете, который должен  был  вскорости
состояться.  Мало  хорошего,  если  до  них  дойдет  слух  о  том,  что-де
Соламнийские Рыцари считают их своими врагами...
     - Возможно, "враги" - в самом деле слишком сильно сказано,  государь,
- Дерек быстро оправился от растерянности. - Но если я  и  оговорился,  то
лишь из-за привычки во всем неуклонно следовать Мере. В тот момент  эльфы,
не являющиеся, конечно же, нашими врагами, так или иначе делали все, чтобы
не позволить нам вывезти Око на Санкрист. И поскольку моя миссия  состояла
именно в этом, а эльфы мешали  мне  ее  выполнить,  я,  согласно  Мере,  и
определил их как "врагов".
     Хитер, ублюдок, помимо воли восхитился Гунтар. Дерек же отдал поклон,
принося извинения за то, что взял слово вне очереди, и  уселся  на  место.
Многие из рыцарей старшего поколения одобрительно кивнули ему.
     - Мера также гласит, - медленно проговорил Стурм, - что мы не  должны
отнимать жизнь понапрасну, что мы вступаем в бой  лишь  защищая  себя  или
других.  Эльфы  же  убивать  нас  не  собирались,  так  что  и  защищаться
необходимости не было.
     - Как так? Ведь они в вас стреляли! - Государь Альфред пристукнул  по
столу затянутой в перчатку рукой.
     - Верно, господин мой, - отвечал Стурм. - Но все мы знаем, что  эльфы
- непревзойденные стрелки. Если бы они вправду хотели убить нас, они бы не
всаживали стрелы в деревья.
     - Как по-твоему, что произошло бы, если  бы  вы  все-таки  напали  на
эльфов? - спросил Гунтар.
     - Произошла бы трагедия, господин мой, - тихо сказал Стурм. - Впервые
за много поколений эльфы и люди стали бы убивать друг друга. Еще я  думаю,
что это очень порадовало бы Повелителей Драконов...
     Молодые рыцари зааплодировали.
     Государь  Альфред  сердито  посмотрел  на  них,   возмущенный   столь
серьезным нарушением правил поведения, предписанных Мерой.
     - Позволь напомнить тебе, государь Гунтар, что здесь судят не  Дерека
Хранителя Венца. Его-то доблесть  засвидетельствована  на  полях  сражений
бессчетное число раз. Думается, мы вполне можем положиться на его слово  в
отношении того, что является враждебной акцией, а  что  не  является.  Так
значит, Стурм Светлый  Меч,  ты  утверждаешь,  что  обвинения,  выдвинутые
против тебя государем Дереком Хранителем Венца, ложны?
     - Господин мой, - начал Стурм, облизывая  пересохшие,  потрескавшиеся
губы. - Я не  обвиняю  рыцаря  во  лжи.  Я  говорю  лишь  о  том,  что  он
неправильно истолковывает мои поступки.
     - А зачем бы? - спросил государь Микаэл.
     Стурм помедлил.
     - Я предпочел бы не отвечать, господин мой, - наконец проговорил  он,
но так тихо, что сидевшие в задних рядах  не  расслышали  и  обратились  к
Гунтару, требуя повторить вопрос. Вопрос прозвучал снова.  Ответ  был  тем
же, только на сей раз громче.
     - Какова же причина, побуждающая тебя не  отвечать  на  этот  вопрос,
Светлый Меч? - строго спросил Гунтар.
     - Потому что  -  в  соответствии  с  Мерой  -  он  затрагивает  честь
Рыцарства, - сказал Стурм.
     Лицо государя Гунтара было очень серьезно.
     - Это тяжкое обвинение. Понимаешь ли ты, произнося такие  слова,  что
нет ни одного свидетеля, способного их подтвердить?
     - Понимаю, господин мой, - сказал Стурм. - Именно поэтому я и не хочу
отвечать.
     - А если я тебе прикажу?
     - Я буду повиноваться приказу.
     - Тогда говори, Стурм Светлый Меч. Слишком необычно все это дело, и я
не вижу, каким образом мы сможем разобраться, не узнав доподлинной правды.
Итак, почему ты считаешь, что  государь  Дерек  неправильно  истолковывает
твое поведение?
     У Стурма выступили на  скулах  красные  пятна.  Сплетая  и  расплетая
пальцы, он поднял глаза и прямо посмотрел на троих судей. Он сознавал, что
его дело было проиграно. Никогда ему  не  сделаться  рыцарем,  не  достичь
того, что было для него дороже и важнее самой жизни. И добро бы  произошло
это в силу его собственных упущений и недостатков. Но чтобы так...
     И он произнес роковые слова, которые, он знал,  должны  были  сделать
Дерека его врагом до гробовой доски:
     - Я считаю, господин мой, что государь Дерек Хранитель Венца  неверно
объясняет мои поступки, дабы подвигнуть свои честолюбивые замыслы.
     Разразилась буря. Дерек вскочил на ноги; друзьям пришлось  удерживать
его силой, не то он, пожалуй, схватился бы со Стурмом прямо в зале Совета.
Гунтар ударил  рукоятью  меча  по  столу,  призывая  к  порядку,  и  через
некоторое время порядок был восстановлен, - правда, не прежде,  чем  Дерек
бросил Стурму вызов на поединок.
     Гунтар смерил его ледяным взглядом:
     - Тебе отлично известно, государь Дерек, что мы пребываем в состоянии
войны, а значит, выяснять вопросы чести в поединках - запрещено! Уймись  и
не принуждай меня удалить тебя с нашего собрания!
     Дерек сел. Он тяжело дышал, лицо его было покрыто багровыми пятнами.
     Гунтар повременил еще немного,  выжидая,  чтобы  все  успокоились,  и
продолжил вопрошание:
     - Можешь ли ты сказать еще что-либо в свою защиту, Стурм Светлый Меч?
     - Нет, господин мой, - ответил Стурм.
     - Тогда удались, пока мы не завершим совещания.
     Стурм встал  и  поклонился  судьям.  Потом  повернулся  и  поклонился
собравшимся. И вышел  из  зала,  сопровождаемый  двумя  рыцарями,  которые
отвели его в комнату ожидания. Там они милосердно оставили его наедине  со
своими мыслями, а сами, встав  у  двери,  завели  негромкий  разговор,  не
имевший никакого отношения к судилищу.
     Стурм опустился на скамью у  дальней  стены  комнаты...  Он  выглядел
собранным и спокойным, но чего ему это стоило, знал только он сям. Нет, он
не собирался показывать этим рыцарям, что за буря происходила в его  душе.
Он знал - надежды не было никакой. Чтобы понять это, достаточно было  один
раз взглянуть на лицо Гунтара.  Оставалось  лишь  выяснить,  какой  именно
приговор  ему  вынесут.  Что  это  будет?  Ссылка?  Конфискация  земель  и
имущества?.. Стурм горько улыбнулся. Отнимать у него было  нечего.  Ссылка
же будет бессмысленна - он и так прожил  вне  Соламнии  почти  всю  жизнь.
Смерть?..  Ее  он  почти  приветствовал  бы.  Все  лучше,   чем   нынешнее
существование - бессмысленное, пронизанное тупой пульсирующей болью...
     Так прошло несколько часов.  Из-за  закрытых  дверей  доносились  три
голоса, схлестнувшиеся в  споре  -  и  спор  их  порою  делался  яростным.
Большинство других рыцарей покинуло Зал: все равно  приговор  имели  право
вынести лишь трос Глав Ордена. Все прочие резко разошлись во мнениях.
     Молодые рыцари в открытую хвалили Стурма за благородное  поведение  и
мужество, умолчать о котором не посмел даже Дерек. Стурм,  по  их  мнению,
был совершенно прав, когда отказался драться с эльфами. Ибо в эти  грозные
дни Соламнийские Рыцари как никогда нуждались в союзниках.  Зачем  попусту
обращать против себя дружественный народ?
     У стариков на все был один ответ: Мера. Дерек  отдал  Стурму  приказ.
Стурм отказался повиноваться. Заповеди Меры гласили, что  извинения  этому
не было и быть не могло...
     Давно  миновал  полдень,  но  конца-края   ожесточенным   спорам   не
предвиделось. И вот наконец,  поздно  вечером,  раздался  звон  маленького
серебряного колокольчика.
     - Светлый Меч... - позвал один из рыцарей.
     Стурм поднял голову:
     - Пора?..
     Рыцарь кивнул.
     Стурм  помедлил  еще  мгновение,  прося  Паладайна   ниспослать   ему
мужества. Потом поднялся на ноги. Стоя рядом со стражами, он ожидал,  пока
все присутствующие вернутся  в  зал  и  рассядутся  по  местам.  Он  знал:
переступая порот, они тотчас же узнавали о приговоре...
     Потом  дверь  отворилась,  Стурму  сделали  знак  войти.  Он   вошел,
сопровождаемый стражей, и  сразу  посмотрел  на  стол,  за  которым  сидел
государь Гунтар.
     Его меч -  отцовский  меч,  когда-то  принадлежавший  самому  Бертилю
Светлому Мечу, древний клинок, которому, согласно  легенде,  суждено  было
сломаться лишь в том случае, если будет сломлен его владелец, -  этот  меч
лежал на столе. И Стурм  опустил  голову,  чтобы  никто  не  увидел  слез,
внезапно обжегших ему глаза.
     Клинок был увит черными розами, издревле служившими символам вины.
     - Подведите сюда этого человека, Стурма  Светлого  Меча,  -  возвысил
голос государь Гунтар.
     Этого человека. Не рыцаря... Стурма с новой силой охватило  отчаяние.
Потом он вспомнил, что в  зале  был  и  Дерек,  и  гордо  вскинул  голову,
сморгнув слезы с ресниц. Не годится показывать боль врагу, ранившему  тебя
в битве. Вот и Дерек его страдания не увидит. Держась  вызывающе  прямо  и
глядя только на государя Гунтара  -  ни  на  кого  более!  -  обесчещенный
оруженосец приблизился к судейскому столу, ожидая решения своей судьбы.
     - Стурм Светлый Меч! Мы нашли, что ты виновен. Мы  готовы  произнести
приговор. Готов ли ты его выслушать?
     - Да, господин мой, - коротко ответствовал Стурм.
     Гунтар подергал себя за усы,  -  жест,  хорошо  известный  всем,  кто
когда-либо был с ним на войне. Государь Гунтар всегда  теребил  усы  перед
тем, как броситься в битву.
     - Наш приговор гласит, что ты, Стурм Светлый Меч,  отныне  не  имеешь
права носить никаких принадлежностей  и  украшений,  содержащих  символику
Соламнийского Рыцарства.
     - Да, господин мой, - сглотнув, тихо произнес Стурм.
     - А стало быть, ты не будешь более  получать  платы  из  сокровищницы
Рыцарей и утрачиваешь право на Какие-либо дары...
     Сидевшие в зале беспокойно заерзали. К чему клонил Гунтар? Со времени
Катаклизма ни один из членов Ордена никакой платы не получал. Все поняли -
что-то затевалось. Так в воздухе, бывает, пахнет грозой, хотя туча  только
еще подходит.
     - И наконец... - Государь Гунтар сделал паузу.  Наклонившись  вперед,
он перебирал пальцами черные розы, которыми  был  увит  старинный  славный
клинок. Проницательный взгляд  его  обежал  замерших  слушателей.  Пускай,
пускай поволнуются... И он достиг, чего хотел: к тому  времени,  когда  он
заговорил  вновь,  даже  огонь  в  камине  за  его   спиной   не   решался
потрескивать.
     - Стурм Светлый Меч и вы, благородные Рыцари. Знайте же,  что  Совету
еще никогда не приходилось рассматривать подобного дела. Что, впрочем,  не
так странно само по себе, ибо времена, наступившие в мире,  удивительны  и
темны. Перед вами стоит юный оруженосец - да, Стурм Светлый Меч совсем  юн
по  меркам  нашего  Ордена,  -  но,  несмотря   на   молодость,   успевший
прославиться боевым искусством и доблестью  в  битвах.  Чего,  кстати,  не
отрицает даже его обвинитель. Оруженосец обвиняется в неисполнении приказа
и трусости перед лицом врага. Сам же он утверждает, что его поступки  были
неправильно истолкованы. Мера предписывает, что слову испытанного  рыцаря,
каким является Дерек Хранитель Венца, следует  отдать  предпочтение  перед
словом человека, еще не заслужившего рыцарского достоинства. Но Мера также
учит, что человек этот может призвать свидетелей, готовых присягнуть в его
пользу.  Волею  обстоятельств  Стурм  Светлый  Меч   подобных   свидетелей
представить не может. Но и  Дерек  Хранитель  Венца  не  может  предъявить
свидетелей, которые подтвердили бы его слова. Итак, по общему согласию  мы
остановились на следующей, отчасти необычной, формуле приговора...
     Стурм стоял перед Гунтаром, совершенно сбитый  с  толку.  Что  вообще
происходило?.. Он бросил быстрый взгляд на двоих  других  судей.  Государь
Альфред даже не пытался скрыть гнева. Похоже,  Гунтарово  "согласие"  было
добыто в нелегкой борьбе...
     - Совет постановил, - продолжал  государь  Гунтар,  -  принять  этого
молодого человека в низший из орденов Рыцарства - в Орден Короны.  Порукой
же за него - моя честь...
     Весь зал ахнул одновременно.
     - А кроме того - назначить его третьим по старшинству  военачальником
армии, долженствующей вскоре отплыть в  Палантас.  Как  предписано  Мерой,
среди командующих армией должны быть  представители  всех  орденов.  Итак,
Дерек Хранитель Венца От Ордена Розы  назначается  верховным  командующим.
Государь Альфред Мар-Кеннин будет представлять Орден Меча, а Стурм Светлый
Меч, за которого, как я уже сказал,  я  ручаюсь  своей  рыцарской  честью,
представит в командовании Орден Короны.
     В зале царила потрясенная тишина. Стурм чувствовал слезы, бежавшие по
щекам, но скрывать их более не было нужды.  Он  слышал,  как  позади  него
кто-то в  ярости  вскочил  на  ноги;  грохнули  об  пол  ножны  меча.  Это
устремился к выходу Дерек, и за ним потянулись его  сторонники.  Остальные
приветствовали Стурма радостным криком. Слезы застилали Стурму  глаза,  но
все-таки он рассмотрел,  что  ему  аплодировала  почти  половина  зала,  и
особенно рьяно - молодые рыцари,  которых  ему  и  предстояло  возглавить.
Душевная боль вновь охватила Стурма. Он одержал победу, но мысль о том, во
что превратилось Рыцарство, доставляла ему непреходящую муку.  Бесконечные
интриги,  какие-то  группы  и  фракции,  возглавляемые  жаждущими   власти
вожаками... Стурм ясно видел, что от  былого  славного  братства  осталась
лишь видимая оболочка.
     - Поздравляю, Светлый Меч, - чопорно проговорил государь Альфред. - Я
полагаю, ты сознаешь, что государь Гунтар для тебя сделал...
     - Сознаю, господин мой, - поклонился Стурм. - И я  клянусь  отцовским
мечом, -  тут  он  возложил  руку  на  древний  клинок,  -  что  жалеть  о
проявленном доверии ему не придется.
     - Да уж, постарайся, молодой человек, -  сказал  государь  Альфред  и
направился к выходу из зала. Государь Микаэл последовал за ним, не  сказав
Стурму ни слова.
     Но того уже обступили юные  рыцари,  спешившие  высказать  ему  самые
горячие  поздравления.  Стурм  тепло  отвечал   на   рукопожатия,   только
улыбнуться себя заставить так и не смог. Слишком еще свежа была боль.
     Потом, почтительно и неторопливо, он отодвинул в сторону черные  розы
и убрал меч в ножны на поясе. Взяв одну из роз, он заправил ее за ремень.
     - Я должен поблагодарить тебя,  господин  мой...  -  обратился  он  к
Гунтару, и голос его задрожал.
     - Не за что меня благодарить, сынок, - Гунтар  оглядел  зал  и  зябко
передернул плечами: - Пошли-ка  отсюда  куда-нибудь,  где  потеплее...  От
стаканчика горячего вина со специями ты, надеюсь, не откажешься?
     И двое рыцарей зашагали по каменным коридорам старого замка  Гунтара.
Позади слышался  затихающий  цокот  подков  по  каменной  вымостке  двора,
веселые  крики,  даже  воинственные  песнопения  -  это   молодые   рыцари
разъезжались восвояси.
     - Я должен поблагодарить тебя, господин мой,  -  решительно  повторил
Стурм. - Ты очень многим рискуешь. Право же, я надеюсь, что не посрамлю...
     - Рискую? Мальчик мой, что за чепуха!  -  Потирая  замерзшие  ладони,
Гунтар  провел  Стурма  в   маленькую   комнату,   уже   разукрашенную   к
предстоявшему празднику Середины Зимы алыми зимними розами, выращенными  в
теплицах, перьями зимородка и маленькими, изящными золотыми коронами. Ярко
горел огонь в камине. Гунтар подозвал слуг, и те мигом принесли две кружки
с дымящейся жидкостью, распространявшей пряный аромат и тепло.
     - Сколько раз твой отец заслонял меня своим щитом и спасал мне жизнь,
когда меня валили наземь в бою! - сказал Гунтар.
     - Но ведь и ты делал для него то же самое, - ответил  Стурм.  -  Тебе
незачем считать себя его должником. Ты поручился за меня своей  честью,  и
это значит, что, если я оплошаю, поплатишься ты. Ты лишишься и  звания,  и
титула, и земель... Уж Дерек о том позаботится, - добавил он угрюмо.
     Гунтар потягивал вино, внимательно наблюдая за молодым человеком.  Он
видел, что Стурм едва пригубил, и то больше из вежливости; рука, державшая
кружку, сильно дрожала. Гунтар дружески взял Стурма за  плечо  и  заставил
его опуститься в кресло.
     - Бывало ли так, чтобы ты подводил кого-нибудь, Стурм? - спросил он.
     Стурм вскинул голову, карие глаза вспыхнули:
     - Нет, господин мой. Клянусь!
     - Так зачем мне тревожиться о будущем? - улыбнулся  Гунтар  и  поднял
кружку: - Пью за твои успехи в битвах, Стурм Светлый Меч.
     Стурм зажмурился... Вот  когда  сказалось  пережитое  напряжение.  Он
уронил голову на руки и заплакал. Мучительные рыдания потрясли  его  тело.
Гунтар крепко стиснул его плечо.
     - Как я тебя понимаю... - тихо проговорил  он.  Перед  глазами  вновь
встал тот далекий день, когда в  точности  так  же  плакал  Стурмов  отец,
только что проводивший молодую жену и маленького сына в изгнание.  Ему  не
суждено было увидеть их еще раз.
     Измученный Стурм так и уснул прямо в кресле, положив голову на  стол.
Гунтар  долго  сидел  подле  него,  прихлебывая  вино  и  вспоминая  давно
прошедшие времена. Потом и его одолел сон.

     Дни, остававшиеся перед отправлением армии  в  Палантас,  для  Стурма
промчались как один миг. Помимо прочего,  ему  было  необходимо  подыскать
себе доспехи, и притом ношенные, поскольку новые ему были не  по  карману.
Отцовские он тщательно упаковал: если уж ему было запрещено их носить,  он
собирался по крайней мере возить их с собой. Кроме  того,  он  должен  был
присутствовать  на  всевозможных  собраниях,  запоминать  порядок   боевых
построений, изучать накопленные сведения о неприятеле...
     Битва за  Палантас  обещала  стать  кровавой  и  упорной:  победитель
получал господство  над  всем  севером  Соламнии.  Относительно  стратегии
разногласий не возникало. На стены предполагалось вывести городскую армию.
Сами же рыцари займут Башню  Верховного  Жреца,  запиравшую  дорогу  через
Вингаардские  горы...  Однако  единомыслие   троих   командующих   тем   и
исчерпывалось. Встречаясь друг с другом, они держались напряженно, холодно
и отчужденно.
     И вот настал день отплытия. Рыцари садились на корабли. Семьи  стояли
на берегу; женщины были бледны, но лишь  немногие  плакали  -  большинство
держалось так же сурово, как и их мужья. Иные жены и сами носили на поясах
мечи.  Все  знали:  если  битва  на  севере  будет  проиграна,  вражеского
нашествия долго ждать не придется...
     Гунтар, облаченный в сверкающие латы, стоял на пристани, разговаривая
с  рыцарями  и  прощаясь  с  сыновьями.  Вот  они  с  Дереком   обменялись
несколькими ритуальными фразами, предписанными Мерой. Вот они  обнялись  с
государем Альфредом, постаравшись при этом едва  коснуться  друг  друга...
Потом Гунтар разыскал Стурма. Молодой  рыцарь  в  простых,  видавших  виды
доспехах стоял в стороне от толпы.
     - Послушай, Светлый Меч, -  негромко  сказал  ему  Гунтар.  -  Я  тут
собирался спросить тебя кое о чем,  да  все  было  недосуг.  Помнится,  ты
обмолвился, что эти твои друзья тоже собирались на Санкрист. Есть ли среди
них такие, чье свидетельство могло бы воздействовать на мнение Совета?
     Стурм ответил не сразу... В первый миг он подумал о  Танисе,  который
неизменно вспоминался ему все эти дни. Он ведь даже  надеялся,  что  Танис
приедет... Потом надежда исчезла. Где бы ни был теперь Танис, наверняка  у
него хватало своих собственных трудностей  и  тягот...  Было  и  еще  одно
существо, с которым Стурм, невзирая ни на что, упрямо надеялся  свидеться.
Непроизвольным движением рыцарь нашарил Камень-Звезду, висевший у него  на
груди. От Камня исходило почти осязаемое тепло, и Стурм  каким-то  образом
знал - Эльхана, находившаяся далеко-далеко, в  то  же  время  всегда  была
здесь... с ним...
     Он сказал:
     - Лорана!
     - Женщина? - нахмурился Гунтар.
     - Да, но это дочь Беседующего-с-Солнцами,  принцесса  Правящего  Дома
эльфов  Квалинести.  Она  и   ее   брат   Гилтанас   вряд   ли   откажутся
свидетельствовать в мою пользу.
     - Правящий Дом... - задумался Гунтар. Потом просиял:  -  Великолепно!
Тем более что нам стало известно: сам Беседующий скоро прибудет  на  Совет
Белокамня. Короче, мальчик мой, если все пойдет так, как  мы  надеемся,  я
непременно пришлю тебе весточку, и ты снова сможешь надеть  свои  доспехи.
Ты будешь оправдан и станешь носить их, ничего не стыдясь!
     - А ты будешь свободен от  своего  поручительства,  -  сказал  Стурм,
крепко и благодарно пожимая ему руку.
     - Чепуха! Даже и не думай об этом, - и Гунтар возложил руку на голову
Стурму - точно так, как  и  своим  собственным  сыновьям.  Молодой  рыцарь
почтительно опустился перед ним на  колени.  -  Прими  мое  благословение,
Стурм Светлый Меч... отцовское благословение, которым я  напутствую  тебя,
ибо твоего батюшки с нами нет. Исполняй свой долг, юноша, и будь достойным
сыном своего отца. Да пребудет с тобою дух государя нашего Хумы...
     - Спасибо, господин мой, - Стурм поднялся на ноги. - Прощай!
     - Прощай, Стурм, - сказал Гунтар. Быстро обняв  молодого  рыцаря,  он
повернулся и отошел.
     Воины взошли на корабли. Наступал рассвет, но в свинцовом зимнем небе
не было солнца. Серые тучи низко висели над темными морскими волнами.  Все
молчали, только и слышны были команды, которые отдавали капитаны судов, да
ответы матросов. Скрипели лебедки, поднимая наверх якоря.  Паруса  хлопали
на ветру.
     Один за другим белокрылые корабли покидали причал  и  брали  курс  на
север. Вот последний парус скрылся  за  горизонтом,  но  никто  не  спешил
уходить с пирса - даже  когда  внезапно  налетел  дождь  и,  вымочив  всех
ледяными каплями, затянул холодное море серой пеленой...

                     3. ОКО ДРАКОНА. ОБЕТ ВЕРНОСТИ

     Рейстлин стоял в узкой  двери  фургончика,  озирая  золотыми  глазами
залитый солнцем лес. Все было тихо. Праздник Середины Зимы миновал;  ничто
не нарушало неподвижности снежного одеяла, укрывшего землю. Спутники, и те
разошлись по делам... Рейстлин мрачно кивнул.  Великолепно!  Повернувшись,
он скрылся в фургончике и плотно притворил дверь.
     Вот уже несколько дней друзья никуда не трогались  с  этой  поляны  в
лесу на окраинах Кендермора. Путешествие подходило к концу; везло им  пока
невероятно. Сегодня они двинутся дальше  и  под  покровом  ночной  темноты
направятся в Устричный. У них было достаточно денег,  чтобы  нанять  целый
корабль, и еще оставалось, чтобы купить всевозможных припасов и прожить  с
неделю  в  гостинице.  Нынче  после  полудня  они  дали   свое   последнее
представление.
     Перешагивая через кое-как набросанное имущество, молодой маг прошел в
заднюю часть фургона.  Взгляд  его  привлекло  сверкающее  блестками  алое
одеяние, висевшее на гвозде. Тика порывалась убрать костюм, но маг на  нее
зарычал, и она, пожав плечами, оставила одеяние на месте и ушла в лес. Она
знала, что Карамон не даст ей долго скучать в одиночестве.
     Худая  рука  Рейстлина  потянулась  к  одеянию,  длинные   пальцы   с
сожалением погладили переливчатую,  расшитую  блестками  ткань.  Ему  было
жаль, что все кончилось.
     - Я был счастлив... - пробормотал он вполголоса. - Как странно! Много
ли было в моей жизни дней, о которых я мог бы сказать - "я был  счастлив"?
В детстве?.. Нет. А эти пять лет - после  того,  как  они  искалечили  мое
тело... исказили мое зрение? С другой стороны, я и не стремился к счастью,
ибо что есть счастье по сравнению с моей магией!.. И все же...  все  же...
каким блаженным покоем были полны эти несколько недель!  Несколько  недель
счастья. Вряд ли это когда-нибудь повторится... Особенно после того, что я
сейчас совершу...
     Какое-то время Рейстлин еще держал в руках облачение,  потом  скомкал
его и отшвырнул в угол. И прошел немного дальше, туда,  где  он  отгородил
себе занавесками отдельный покойчик. Войдя внутрь, он плотно  задернул  за
собой занавески.
     Ну вот и отлично. Никто не потревожит его здесь в  течение  ближайших
нескольких часов, вернее  сказать,  до  темноты.  Танис  с  Речным  Ветром
отправились на охоту. Карамон тоже собрался якобы на охоту, хотя все знали
- это был только предлог для того, чтобы побыть в лесу  с  Тикой  наедине.
Золотая Луна готовила съестное в дорогу.  Да,  никто  не  должен  был  его
побеспокоить... Маг удовлетворенно кивнул.
     Усевшись  за  небольшой  откидной  столик,   сооруженный   для   него
Карамоном, Рейстлин бережно вытащил из самого сокровенного кармашка  своих
одежд неприметный с виду мешочек - самый обычный мешочек, если не  считать
того, что в нем хранилось  Око  Дракона.  Худые,  обтянутые  кожей  пальцы
дрожали,  распутывая  тесемку.  Потом  Рейстлин  запустил  руку  вовнутрь,
нащупал Око и извлек его на свет. И, положив на ладонь, стал рассматривать
- нет ли какой перемены.
     Перемен не было. Зеленый туман все так же клубился внутри.  Око  было
по-прежнему холодно на ощупь  -  ни  дать  ни  взять  гигантская  градина.
Улыбнувшись,  Рейстлин  запустил  свободную  руку  под   стол,   нашаривая
трехногую деревянную подставку. Найдя, он поставил ее на стол. Сделана она
была довольно скверно, - уж  то-то  расфыркался  бы  Флинт,  доведись  ему
увидеть ее. Что поделаешь, мастерить из  дерева  Рейстлин  не  умел  и  не
любил. Он втайне трудился над этой подставкой несколько долгих дней,  пока
их фургончик катился вперед по тряским  дорогам.  И  ему  было  наплевать,
красива она или нет, - лишь бы послужила.
     Он положил Око на подставку и стал ждать. Око казалось  игрушечным  и
смешно выглядело на крепкой  треноге,  но  Рейстлин  был  терпелив.  Через
некоторое время, как он и ожидал. Око  стало  расти.  А  может  быть,  это
уменьшался он сам?.. Рейстлин не взялся бы утверждать наверняка.  Он  знал
только, что Око было как раз такого размера, какого следовало,  а  сам  он
был  слишком  мал,  слишком  незначителен  даже  для  того,  чтобы  просто
находиться с ним в одном помещении...
     Маг  решительно  тряхнул  головой.  Он  знал,  что  не   должен   был
поддаваться на подобные хитрости. Что ж, скоро это будут уже не  хитрости,
а... Горло стиснул спазм. Рейстлин закашлялся, проклиная  свои  несчастные
легкие. Судорожно вздохнув, он заставил себя дышать ровно и глубоко.
     Успокойся, приказал  он  себе.  Я  должен  успокоиться.  Я  не  стану
бояться. Я полон сил! Я столько совершил!.. И он мысленно воззвал  к  Оку:
"Внемли, какой  волшебной  силы  я  сподобился!  Зри,  что  я  совершил  в
Омраченном лесу! Зри, что сделал я в  Сильванести!  Я  силен.  Я  тебя  не
боюсь".
     Внутри Ока клубился цветной туман. Оно не отвечало ему.
     Маг ненадолго закрыл глаза, чтобы не видеть Ока.  Потом,  укрепившись
душою, вновь посмотрел на него и вздохнул. Решительный миг приближался.
     Око достигло своих истинных размеров.  Рейстлин  почти  наяву  увидел
иссохшие, сморщенные руки Лорака, обхватившие шар... Молодой маг внутренне
содрогнулся... Нет! - решительно сказал он себе. Прекрати!
     И прогнал видение прочь.
     Он снова принудил себя успокоиться, ровно дыша и не сводя с Ока глаз.
Потом медленно простер к  нему  тонкие  пальцы,  отливавшие  металлической
желтизной. Помедлив еще миг, он  возложил  руки  на  холодный  хрусталь  и
нараспев произнес древние слова:
     - Аст билак Мойпаралан
     Сух аквлар тантангузар!
     Откуда он  знал,  что  именно  следовало  говорить?..  Откуда  пришли
старинные слова, которые должны  были  сообщить  Оку  о  его  присутствии,
заставить Око понимать его речь? Рейстлин не знал.  Он  знал  только,  что
слова эти всплыли откуда-то из глубины его разума. Что подсказало их?  Тот
голос, что говорил с ним в Сильванести?.. Возможно. Впрочем, это не  имело
значения.
     Он повторил:
     - Аст билак Мойпаралан
     Сух аквлар тантангузар!
     Переливчатую,  мерцающую  зелень  Ока  медленно   поглотили   мириады
сменяющихся красок,  от  вида  которых  у  Рейстлина  закружилась  голова.
Хрусталь до боли холодил его ладони. Рейстлин был уверен, что, вздумай  он
оторвать сейчас руки от поверхности Ока,  на  гладком  хрустале  останутся
лохмотья кожи и мяса. Стиснув зубы, он запретил себе обращать внимание  на
боль и снова прошептал колдовские слова.
     Пятна  и  полосы  цвета  перестали  кружиться.  В  центре  шара  стал
разгораться свет, содержавший в себе все цвета -  и  ни  одного.  Рейстлин
сглотнул, сражаясь с готовым разразиться приступом кашля.
     И вот  из  источника  света  явились  две  руки!  Рейстлину  отчаянно
захотелось отдернуть свои собственные, но прежде,  чем  он  смог  хотя  бы
пошевелиться, эти руки сплелись с его руками в  могучем  пожатии.  Око  же
исчезло! Исчезла и комнатка! Рейстлин ничего  не  видел  кругом  себя.  Ни
света, ни тьмы - ничего! Ничего, кроме двух  рук,  крепко  державших  его.
Ужас подстегнул Рейстлина, и он сосредоточил все  свое  внимание  на  этих
руках.
     Человеческие? А может, эльфийские? Старые или  молодые?..  Невозможно
сказать. Пальцы были длинными, изящными, но хватка их была смертоносна.  А
выпусти - и будешь плыть в пустоте, пока не сомкнется  вокруг  милосердная
тьма. Цепляясь за эти руки  со  всей  силой,  которую  придал  ему  страх,
Рейстлин вдруг осознал, что они медленно тянули  его  куда-то,  затягивали
его в... в...
     И Рейстлин очнулся, как если бы ему плеснули в лицо  холодной  водой.
Нет! - твердо сказал он разуму, присутствие которого ощущалось в движениях
неведомых рук. Я не поддамся! Как ни страшно было  разрывать  спасительное
пожатие, оказаться затянутым туда было страшней. Я не отпущу тебя, но и не
поддамся, - яростно сообщил он чуждому разуму. Собрав все силы, маг рванул
руки к себе!
     Все замерло. Две воли  схлестнулись,  сражаясь  не  на  жизнь,  а  на
смерть. Рейстлин чувствовал, как уходили силы из его тела, как слабели его
руки, как на ладонях  выступил  пот.  Руки  Ока  вновь  начали  потихоньку
притягивать его к себе. Нет!.. Рейстлин собрал воедино все  свои  духовные
силы и до предела напряг каждый мускул хилого тела. Он не поддастся!
     И наконец  -  медленно-медленно,  когда  он  уже  думал,  что  бешено
колотящееся сердце вот-вот  выпрыгнет  из  груди  либо  взорвется  объятый
пламенем мозг, - Рейстлин почувствовал, что те, чужие руки  перестали  его
куда-то тащить. Они все еще держали его - как и он их -  мертвой  хваткой.
Но они более не состязались друг с другом. В их пожатии было  уважение,  а
не борьба.
     Восторг победы и ощущение магической силы  окутали  Рейстлина  теплым
золотым светом. Наконец-то он смог  расслабиться.  Дрожа  всем  телом,  он
ощутил, что руки Ока поддерживали его, вливали в него новые силы.
     "Что ты такое? - молча спросил он. - Ты доброе? Или злое?"
     "Я ни то ни другое, - пришел неслышный ответ. -  Я  все  и  ничто.  Я
сущность драконов, плененная много столетий назад..."
     "Как же ты действуешь? -  спросил  Рейстлин.  -  Как  ты  повелеваешь
драконами?"
     "Прикажи - и я заставлю их явиться ко мне. Они не  могут  противиться
моему зову. Они исполнят приказ".
     "Но обратятся ли они против своих нынешних хозяев? Станут ли они  мне
подчиняться?"
     "Это зависит от силы хозяина и от связи между ними двоими. Иногда она
столь прочна, что  дракон  остается  во  власти  хозяина.  Но  большинство
исполнит все, что ты велишь. Они просто не смогут иначе".
     - Надо будет обдумать это,  -  пробормотал  Рейстлин,  чувствуя,  что
слабеет. - Что-то я не понимаю...
     "Ни о чем не волнуйся. Я  тебе  помогу.  Теперь,  когда  мы  с  тобой
связаны, ты сможешь часто прибегать к моей помощи. Я знаю множество  тайн,
утраченных давным-давно. И все они могут стать твоими..."
     "Какие  тайны?.."  -  Рейстлин  почувствовал,  что  теряет  сознание.
Страшное усилие слишком дорого ему обошлось. Он пытался удержать руки,  но
понял, что его ладони были готовы вот-вот соскользнуть.
     Руки Ока  поддерживали  его  бережно,  точно  руки  матери,  держащей
младенца.
     "Успокойся, я не дам тебе упасть. Усни. Ты очень устал".
     "Расскажи мне! - молча закричал Рейстлин. - Я должен знать!.."
     "Пока  я  могу  сказать  тебе  лишь  одно:  ты  должен  отдохнуть.  В
Палантасе,  в  библиотеке  Астинуса  есть  книги  -  многие  сотни   книг,
принесенных туда древними магами во дни  Проигранных  Битв.  Непосвященным
они  кажутся   всего   лишь   энциклопедиями,   скучными   жизнеописаниями
волшебников, давно умерших и позабытых..."
     Рейстлин увидел подкрадывающуюся тьму и что  было  сил  ухватился  за
руки.
     - Что же в них на самом деле?  -  прошептал  он.  И  вдруг  понял,  и
накатившая тьма тотчас накрыла его подобно океанской волне.

     Тика и Карамон лежали обнявшись в небольшой пещере неподалеку от того
места, где остановился фургон. Рыжие кудри Тики беспорядочно, разметались.
Всем  телом  прижавшись  к  Карамону,  она  гладила  ладонью   его   лицо,
прикасалась губами к его губам.
     - Карамон, милый, - шептала она. - Я хочу быть твоей. Я же  чувствую,
что нас тянет друг к другу. Я ничего не боюсь. Я хочу быть твоей...
     Карамон зажмурился. Его  лицо  блестело  от  пота,  сердце  разрывала
невыносимая страсть, подобная боли. Он знал способ -  блаженный  способ  -
прекратить эту боль. Он заколебался... Душистые волосы Тики  щекотали  его
нос, ее губы ласкали его шею. Это было бы так просто... так чудесно...
     Но Карамон со вздохом обхватил могучими ладонями запястья  девушки  и
оторвал ее от себя.
     - Нет, - сказал он, пытаясь  не  задохнуться  от  переполнявшего  его
чувства. И поднялся, чтобы повторить: - Нет. Прости меня. Прости, что  все
зашло так далеко...
     - За что прощать? - воскликнула Тика. - Говорю тебе, я  не  боюсь!  Я
люблю тебя и ничего не боюсь!
     Да уж, подумал он, прижимая ладонью заходившееся сердце. То-то  ты  в
моих объятиях трепещешь, точно кролик в силке.
     Тика   принялась   поправлять   завязки   своей   белой   блузки    с
рукавами-фонариками. Слезы слепили ее, и  она  дергала  тесемки,  пока  не
порвала.
     - Вот видишь, что ты наделал! - И она бросила на пол  пещеры  обрывок
шелкового шнурка. - Я из-за тебя блузку испортила! Придется чинить! И все,
конечно, поймут, что у нас было! Или подумают!.. Я... я...
     И Тика, отчаянно расплакавшись, закрыла руками лицо.
     - А мне наплевать, что там они скажут!  Или  подумают!  -  проговорил
Карамон, и голос его отдался эхом под низкими сводами.  Богатырь  не  стал
утешать Тику. Он знал: если он к ней прикоснется, то  совладать  со  своей
страстью уже не сможет. - Да и что они могут подумать? Они же наши друзья.
Они нас любят...
     - Да знаю я, знаю! - всхлипнула Тика. - Все дело в Рейстлине,  правда
ведь? Я не нравлюсь ему. Он меня ненавидит!
     - Не говори так. Тика, - голос Карамона был тверд.  -  Но  даже  если
бы... и даже будь он сильнее... Какое это имело  бы  значение?  И  вообще,
какое мне дело, кто там что скажет... Все только и хотят,  чтобы  мы  были
счастливы. Они никак в толк не возьмут, почему мы не...  ну...  почему  мы
еще не вместе. Танис, тот прямо в глаза меня дураком обозвал...
     - И правильно! - Волосы, падавшие Тике на лицо, промокли от слез.
     - Может быть. А может быть, и нет.
     Что-то  в  голосе  Карамона  заставило  девушку  утереть  глаза.   Он
повернулся к ней, и она подняла глаза.
     - Послушай, Тика. Ты ведь не знаешь, что стряслось с Рейстом в  Башне
Высшего Волшебства. Никто из вас не знает. И никогда не узнает. А я  знаю.
Я там был. И все видел. Они  заставили  меня  смотреть!  -  Содрогнувшись,
Карамон провел рукой по лицу. Тика  смотрела  на  него,  замерев.  Карамон
тяжело вздохнул. -  "Его  сила  спасет  мир",  сказали  они.  Какая  сила?
Внутренняя, наверное. Потому что его внешняя, телесная  сила  -  это  я...
Я... я не очень-то понял, но тогда, во сне, Рейст сказал мне, что мы с ним
- одна личность, которую Боги, прокляв, поместили в два разных тела. И  мы
нуждаемся друг в друге  -  по  крайней  мере  сейчас...  -  Лицо  великана
омрачилось.  -  Быть  может,  когда-нибудь  это  изменится.  Быть   может,
когда-нибудь он приобретет и внешнюю силу...
     Карамон замолчал. Тика сглотнула и вытерла ладонью лицо.
     - Я... - начала было она, но Карамон перебил:
     - Подожди, дай договорить... Я люблю тебя. Тика. Очень люблю. И очень
хочу, чтобы ты была моей. Не будь мы замешаны в этой дурацкой войне, ты бы
стала моей прямо сегодня... Сейчас... Но я не  могу.  Потому  что  с  этой
минуты я должен был бы посвятить тебе всю свою жизнь. Я в  первую  очередь
думал бы только о тебе, ведь ты этого заслуживаешь. Так вот.  Тика,  я  не
могу дать подобного обета. Мой первый долг - это долг перед братом...
     Тика снова заплакала, жалея на сей раз не себя, а его.
     - Я хочу, чтобы  ты  была  свободна,  -  сказал  великан.  -  Ты  еще
встретишь мужчину, который...
     -   Карамон!..   -   встревоженный   зов   Таниса   нарушил    мирную
послеполуденную тишину. - Карамон, скорее сюда!
     - Рейстлин! - ахнул тот и, не добавив  более  ни  слова,  кинулся  из
пещеры  наружу.  Тика  проводила  его  взглядом  и   начала   приглаживать
растрепанные кудри.
     Карамон тем временем ворвался в фургончик:
     - Что случилось? Рейст?..
     Танис угрюмо кивнул:
     - Я только что его обнаружил...  -  И  полуэльф  отдернул  занавески,
отгораживавшие комнатку мага.
     Рейстлин лежал на деревянном полу. Лицо у него было  белое,  из  угла
рта текла кровь. Он чуть заметно дышал. Карамон опустился рядом с  ним  на
колени и бережно поднял его.
     - Рейстлин... - прошептал он. - Братик... Что случилось?
     - Вот что, - Танис вытянул руку.
     Карамон вскинул голову, и на глаза ему тотчас попалось  Око  Дракона.
Он увидел, что оно вновь приняло свои первоначальные размеры, памятные ему
по  Сильванести.  Око  покоилось  на  вытесанной  Рейстлином  подставке  и
переливалось яркими живыми цветами.  Карамон  взмок  от  ужаса,  мгновенно
вспомнив Лорака. Лорака невменяемого, умирающего...
     - Рейст!.. - простонал он, прижимая брата к груди.
     Рейстлин чуть шевельнул головой. Его веки затрепетали. Потом дрогнули
губы.
     - Что ты сказал? - Карамон склонился над  ним.  Слабое  дыхание  мага
холодило его кожу.
     - Мои... -  прошелестел  Рейстлин.  -  Заклинания...  древних...  Они
мои... мои...
     Его  голова  бессильно  мотнулась,  голос  умолк.  Но  лицо  излучало
спокойствие и даже умиротворение. Он ровно дышал, а тонкие губы раздвинула
победная улыбка.

                            4. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

     Проводив рыцарей, отплывших в Палантас, государь Гунтар отправился  в
свой замок, надеясь поспеть домой  к  празднику  Середины  Зимы.  Поездка,
занявшая несколько дней, оказалась не из легких:  дороги  развезло,  грязь
была по колено. Конь то и дело спотыкался, и Гунтар, любивший верного коня
едва ли меньше, чем собственных сыновей, время от времени спешивался и вел
его под уздцы. Надо ли удивляться, что в замок он прибыл насквозь  мокрым,
измученным и замерзшим.
     Главный конюх сам принял у него скакуна.
     - Пусть его хорошенько почистят, - наказывал  Гунтар,  не  без  труда
покидая седло. - Приготовь теплой овсянки и...
     Конюх терпеливо кивал,  выслушивая  подробнейшие  наставления,  хотя,
правду сказать, выглядели они так, словно он в своей жизни живой лошади не
видал. И верно, Гунтар готов был лично вести любимца в конюшню, но тут  из
дому появился старый слуга. Звали его Уиллс.
     - К тебе пришли, господин, - сказал он, почтительно проводя Гунтара в
замок. - Двое. Прибыли несколько часов назад...
     - Кто такие? - спросил Гунтар без  особого  интереса:  экая  невидаль
гости, особенно под праздник. - Небось, государь Микаэл? Мы  с  ним  ехали
врозь, но я просил его заглянуть...
     - Какой-то старик, господин, - сказал Уиллс. - И с ним кендер.
     - Кендер?.. - переспросил Гунтар не без тревоги.
     - Боюсь, что так, господин. Но  волноваться  не  о  чем,  -  поспешно
добавил слуга. - Я запер серебро в шкаф, а драгоценности госпожа отнесла в
погреб.
     - Прямо как в осаде! - фыркнул  Гунтар.  Однако  прибавил  шагу,  идя
через двор.
     - Когда имеешь дело с подобными созданиями, никакой предосторожностью
нельзя пренебрегать, господин! - Старый Уиллс поспевал за ним трусцой.
     - Кто все-таки эти двое? Нищие, наверное? Зачем ты вообще их впустил?
- Государь Гунтар начинал чувствовать раздражение. Он так мечтал о горячем
вине со специями и о нагретом белье, да чтобы жена растерла спину, как она
одна только умела. - Накорми их и дай денег,  и  пусть  убираются.  Да  не
забудь обыскать кендера!
     - Я так и собирался поступить с ними, господин, - оправдывался Уиллс.
- Но дело в том, что  какие-то  они  больно  уж  странные,  в  особенности
старик. Сумасшедший, по-моему. Притом что умный - страсть!  Знает  что-то,
только вот пойдет ли это знание впрок нам и ему...
     - К чему ты клонишь, Уиллс?
     Они как раз миновали массивные деревянные двери,  что  вели  в  жилые
апартаменты замка. Остановившись, Гунтар пристально смотрел на Уиллса.  Он
знал цепкую наблюдательность старого слуги. И точно -  оглядевшись,  Уиллс
придвинулся к нему вплотную:
     - Старец велел мне передать  тебе,  господин,  что  у  него  какие-то
безотлагательные новости, касающиеся Ока Дракона!
     - Око  Дракона!..  -  потрясенно  пробормотал  Гунтар.  Прибытие  Ока
держалось в строжайшем секрете. По крайней мере, так он считал. Кто, кроме
Рыцарей, мог узнать о нем? Неужели Дерек кому-то выболтал? И  если  так  -
было ли это очередной его хитростью?.. - Ты, как всегда,  поступил  мудро,
Уиллс, - наконец проговорил Гунтар. - Где они?
     - Я оставил их в твоей военной комнате, господин. Я решил, что,  сидя
там, они вряд ли чего натворят.
     - Я переоденусь, пока не простыл  насмерть,  и  сразу  к  ним  приду.
Надеюсь, ты их устроил со всеми удобствами?
     - Конечно, господин, - ответил Уиллс,  поспешая  за  Гунтаром,  вновь
двинувшимся по коридору. - Им подали горячее вино, мясо  и  хлеб.  Надобно
полагать, кендер уже припрятал тарелки...

     Гунтар и  Уиллс  немного  помедлили  перед  дверью  военной  комнаты,
подслушивая доносившийся изнутри разговор.
     - Положи обратно! - сурово приказал чей-то голос.
     - И не подумаю! Это моя. Лежала у меня в сумке!
     - Ну да. А то я не видел, как ты ее пять минут назад туда положил.
     - А вот и неправда, - обиделся другой голос. - Она моя. Тут даже  мое
имя выгравировано...
     - "Гунтару, любимому  супругу,  в  светлый  день  Дарения  Жизни",  -
произнес первый голос.
     На некоторое время в комнате воцарилась  тишина.  Побледневший  Уиллс
напрягал слух. Потом пронзительный голосок смиренно проговорил:
     - Наверное, Фисбен, она просто закатилась  ко  мне  в  сумку.  Точно!
Смотри, она стоит как раз под столом! И очень хорошо,  потому  что  кружка
непременно разбилась бы, упади она прямо на пол...
     Государь Гунтар, мрачнея, распахнул дверь.
     - С праздником, господа мои, - сказал он.
     Изведшийся Уиллс просунул голову внутрь и  торопливо  обежал  комнату
взглядом.
     Незнакомцы обернулись; старик держал в руках фаянсовую кружку.  Уиллс
поспешно выхватил ее у него и,  бросив  на  кендера  уничтожающий  взгляд,
водворил кружку на каминную полку, где кендер нипочем не сумел бы  до  нее
дотянуться.
     - Будут еще поручения, господин? -  спросил  старый  слуга.  -  Может
быть, мне остаться и присмотреть за вещами?
     Гунтар открыл рот, собираясь ответить, но тут старик небрежно  махнул
рукой:
     - Да, да, спасибо, дружочек. Будь добр, принеси нам еще эля.  Только,
смотри, не того пойла из бочонка для слуг! - Он сурово смотрел на  Уиллса.
- Вот что, нацеди-ка ты нам из бочки, что стоит в погребе, в  темном  углу
под лестницей. Знаешь, та, вся обросшая паутиной...
     Уиллс смотрел на него, изумленно раскрыв рот.
     - Иди, иди. Что зеваешь, точно рыба, вынутая из воды? -  напутствовал
его старец. И обратился к Гунтару:  -  Он  у  тебя  плоховато  соображает,
по-видимому?
     - Н-нет, - растерялся  тот.  -  Давай,  Уиллс.  Пожалуй,  я  тоже  не
откажусь от кружечки... из той,  м-м-м,  бочки  под  лестницей.  Но  ты-то
откуда про нее знаешь?.. - подозрительно спросил он старика.
     - Очень просто: он маг, - сказал кендер. Пожал плечами и  уселся,  не
дожидаясь, пока его пригласят.
     - Маг? - старец обернулся. - Где? - Тас что-то прошептал, толкнув его
локтем. - Правда? Это я?.. Хотя, если  подумать,  действительно...  Точно!
Припоминаю одно заклинание: огненный шар. Как бишь там...
     И   старый   волшебник   произнес   несколько   таинственных    слов.
Встревоженный кендер вскочил с места и схватил его за руку:
     - Не надо, не надо! В другой раз!
     - Ты так думаешь?  -  опечалился  старец.  -  А  жалко:  ну  до  чего
действенное заклятие...
     - Не сомневаюсь, - пробормотал Гунтар, окончательно сбитый с толку. И
тряхнул головой, напуская на себя строгий  вид:  -  А  теперь  потрудитесь
объясниться. Кто вы такие и почему здесь? Уиллс упоминал об Оке Дракона...
     - Меня зовут... - и маг, умолкнув, беспомощно заморгал.
     - Фисбен, - подсказал  кендер  со  вздохом.  Поднявшись,  он  вежливо
протянул Гунтару маленькую ладошку: - А я - Тассельхоф Непоседа.  -  И  он
хотел было сесть, но, спохватившись, вновь  выпрямился:  -  С  праздничком
тебя, господин рыцарь.
     - Благодарствую, благодарствую... - Гунтар пожал им  руки,  рассеянно
кланяясь. - Так что там насчет Ока Дракона?
     - Ах да. Око! - Старческой дурашливости Фисбена  как  не  бывало.  На
Гунтара смотрели ясные,  проницательные  глаза.  -  Где  оно?  Мы  одолели
немалый путь, разыскивая его.
     - Боюсь, сообщить вам о его местонахождении  я  не  могу,  -  отвечал
Гунтар невозмутимо. - Если даже допустить, что  такая  вещь  действительно
существует...
     - Существует. И она здесь побывала, - сказал Фисбен.  -  Ее  доставил
тебе некто Дерек Хранитель Венца, рыцарь Ордена Розы. С ним был еще  Стурм
Светлый Меч...
     -  Это  мои  друзья,  -  видя  отвисшую  челюсть   Гунтара,   пояснил
Тассельхоф. - Между прочим, я тоже помогал раздобыть  Око,  -  добавил  он
скромно. - Мы отобрали его у злого чародея, жившего в ледяном дворце.  Это
совершенно замечательная история! - И кендер передвинулся на самый краешек
кресла: - Хочешь, расскажу?
     - Нет, - сказал Гунтар,  со  все  возрастающим  изумлением  глядя  на
странную пару. - Но что из того, даже если я поверю  в  ваши  россказни...
Хотя погодите... - И Гунтар обессиленно откинулся  в  кресле:  -  Стурм  в
самом деле упоминал какого-то кендера!.. Кто там еще был вместе с вами?
     - Гном Флинт, кузнец Терос, Гилтанас, Лорана...
     - Точно!  -  вырвалось  у  Гунтара.  Но  спустя  мгновение  он  снова
нахмурился: - Вот только мага он что-то не упоминал...
     - Ну да, так ведь я же погиб, - сказал Фисбен и положил ноги на стол.
     У Гунтара  округлились  глаза.  Но  прежде,  чем  он  успел  что-либо
сказать, вошел Уиллс. Строго глянув, на  кендера,  старый  слуга  поставил
кружки перед хозяином замка.
     - Вот три кружки, господин. С  той,  что  на  каминной  полке,  будет
четыре. Надеюсь, их по-прежнему будет четыре, когда я вернусь!
     И он вышел, твердой рукой притворив за собой дверь.
     - Я за  ними  присмотрю,  -  торжественно  пообещал  Тас.  И  спросил
Гунтара: - А что, у вас тут все время кружки воруют?
     - Что? Нет. То есть как погиб? - Почва стремительно уходила у Гунтара
из-под ног.
     - Долго рассказывать, - ответил Фисбен, одним глотком осушая кружку и
утирая пену с губ концом бороды: - Замечательно! Так о чем мы?..
     - О том, как ты погиб, - подсказал Тас.
     - Ах да. Увы, сейчас нет времени рассказывать эту историю.  Нас  ждет
Око. Так где оно?
     Гунтар рассерженно поднялся, намереваясь кликнуть стражу и  приказать
выдворить нахальных гостей не только из комнаты, но и из замка вообще...
     Пристальный взор старого мага приковал его к месту.
     Соламнийские Рыцари от века испытывали страх перед чародейством.  Они
не  участвовали  в  разрушении   Башен   Высшего   Волшебства,   ибо   это
противоречило бы Мере, но и изгнание магов  из  Палантаса  не  слишком  их
опечалило.
     - Зачем тебе это знать? - запинаясь, выговорил рыцарь. Он чувствовал,
как подминает его волю странная сила старого мага, и кровь леденела у него
в жилах. Медленно, неохотно опустился он назад в кресло.
     Глаза Фисбена блеснули.
     - На то у меня свои причины, - сказал он негромко. - С тебя же хватит
и  того,  что  я  пришел  разыскивать  Око.  Его  ведь  создали   маги   -
давным-давно. И это далеко не все, что я знаю о нем...
     Гунтар помедлил. В конце концов. Око бдительно охранялось. И если  уж
старец в самом деле о нем откуда-то знал, что  особенного  случится,  если
сказать ему, где оно находится? А кроме того,  Гунтар  чувствовал,  что  у
него просто не было особого выбора.
     Фисбен между тем рассеянно  поднес  ко  рту  свою  кружку  и  глубоко
опечалился, обнаружив, что она была пуста.
     - Око у гномов-механиков, - сказал Гунтар.
     Кружка выпала у Фисбена из рук и с треском разбилась,  ударившись  об
пол. Осколки разлетелись во все стороны, усеяв половицы.
     - Ну вот! Я же говорил, - грустно заметил Тас.
     Гномы-механики населяли гору Небеспокойсь с незапамятных пор -  хотя,
правду сказать, кроме них запоминать те времена было особо  и  некому.  Во
всяком случае, они уже жили  там,  когда  Рыцари,  только  что  основавшие
королевство Соламнию, занялись строительством  замков  и  крепостей  вдоль
западной границы своей страны и в один прекрасный  день  впервые  посетили
остров Санкрист.
     Гномы-механики   всегда   с   большим   подозрением   относились    к
чужестранцам. И потому неожиданное появление  корабля,  с  которого  сошли
суровые, рослые и явно воинственные люди,  весьма  их  встревожило.  Решив
любой  ценой  утаить  свой  подгорный  рай  от  людей,  гномы  перешли   к
немедленным действиям. Будучи наиболее технически одаренной  из  всех  рас
Кринна (это ведь они впоследствии  изобрели  пружину  и  паровую  машину),
гномы-механики сперва думали спрятаться в подземных пещерах, но  потом  их
осенила еще более благодатная мысль. Давайте-ка, решили они, спрячем  саму
нашу гору!
     Величайшие гении народа прирожденных  механиков  неустанно  трудились
несколько месяцев, и наконец замечательный план был готов. Согласно  этому
плану горе предстояло исчезнуть.
     Работы готовы были начаться, когда  один  из  представителей  Гильдии
Философов задался вопросом: а что, если рыцари уже заметили их гору, благо
на всем острове она была самой высокой? И, как следствие, не привлечет  ли
ее внезапное исчезновение нездорового внимания людей?..
     Столь неожиданный взгляд на вещи привел гномов в смятение. Обсуждение
проблемы длилось  многие  сутки.  Гильдия  Философов  разделилась  на  два
непримиримых лагеря. В одном из них утверждали, что, если  в  лесу  упадет
дерево, но  звука  его  падения  никто  не  услышит,  факта  возникновения
громкого треска это обстоятельство ни в коем случае  не  отменяет.  Другая
группировка яростно возражала. На  седьмой  день  начали  выяснять,  какое
отношение имело это к обсуждаемому вопросу. Был избран комитет...
     Инженеры тем временем  в  припадке  раздражения  собрались  запустить
подготовленные механизмы...
     День, когда все это произошло, вошел в анналы Санкриста (уцелевшие, в
отличие от многого и многого, в Катаклизме) как День Тухлых Яиц.
     Утром того дня далекий  предок  государя  Гунтара  спросонья  пытался
сообразить, уж не провалился ли его сын сквозь крышу  курятника.  Подобное
происшествие уже имело место несколько недель назад - мальчишка гонялся за
петухом.
     - На сей раз твоя очередь отмывать его  в  пруду...  -  сонно  сказал
Гунтаров предок жене, переворачиваясь в  постели  и  натягивая  на  голову
одеяло.
     - Некогда мне, - столь же сонно отвечала  ему  супруга.  -  Ишь,  как
печка дымит!
     И  только  тут  супруги  проснулись  как  следует,   сообразив,   что
наполнивший комнату дым происходил не из печки, а богомерзкий  смрад  имел
своим источником отнюдь не курятник.
     Поселенцы  выбегали  из  домов,  задыхаясь  от   тошнотворной   вони,
усиливавшейся с каждой минутой. Ко всему прочему, ничего  не  было  видно:
все  окутывал  густой  желтый  дым,  пахнувший  яйцами,  проложившими   на
солнцепеке не менее трех дней.
     Вонь разила наповал, и поселенцы, кое-как подхватив одежду и  одеяла,
устремились на берег моря и там,  с  наслаждением  глотая  свежий  соленый
бриз, стали гадать, удастся ли им когда-либо вернуться в свои дома.
     Рассуждая об этом,  они  поглядывали  на  желтое  облако,  затянувшее
горизонт: оставалось только надеяться, что оно рано или поздно  рассеется.
И в это время из смрадного тумана появилось что-то вроде армии  коротышек,
которые, с трудом добравшись до берега, замертво попадали у  ног  Рыцарей.
Благородные  соламнийцы,  разумеется,  поспешили  на  помощь.  Вот  так  и
произошла историческая встреча двух рас, избравших Санкрист местом  своего
обитания.
     Встретившись,  они  вскоре  стали  друзьями.  Четыре  вещи  были  для
Соламнийского Рыцаря превыше всего: личная честь. Кодекс, Мера - и  любовь
к технике. А посему тогдашние чудеса технической мысли гномов-механиков  -
винт, блок и шестерня - произвели на них немалое впечатление.
     Во время той первой встречи и получила свое имя гора Небеспокойсь.
     Рыцари сразу обнаружили, что, хотя гномы-механики были  приземисты  и
коренасты, их сходство с другими томскими племенами на  том  и  кончалось.
Это был  смуглокожий,  белобрысый  народ,  весьма  норовистый  и  нервный.
Говорили же они до того быстро, что рыцари поначалу просто не понимали  их
речи,  принимая  ее  за  некий  неведомый  дотоле  диалект.   Впоследствии
выяснилось, что это был попросту невероятно ускоренный Общий.  Причина  же
такого  ускорения  обнаружилась,  когда  один  из  старейшин  рыцарей   по
неведению спросил у гномов, как называлась их гора.
     Приблизительный перевод в общих чертах гласил  следующее:  "Огромная,
Широкая, Высокая Гора, Состоящая Из Нескольких Напластований Камня  Разных
Пород, А Именно, Гранита,  Обсидиана,  Кварца  С  Включениями  Камня  Иных
Пород, Еще До Конца Не Исследованных,  Имеющая  Естественную  Отопительную
Систему, Которую Мы Изучаем В  Надежде  Когда-нибудь  Повторить,  Ибо  Она
Разогревает Камень До Такой  Температуры,  Что  Он  Плавится,  Переходя  В
Жидкое  И  Даже  Газообразное   Состояние,   Периодически   Вырываясь   На
Поверхность  И  Стекая  По  Склону  Огромной,  Широкой,  Просторной  Горы,
Которая..."
     - Не беспокойся, я все понял, - заторопился старейшина.
     "Не беспокойся"!.. Гномы были потрясены. Люди проявили фантастическую
способность уложить описание гигантского,  обладающего  мириадами  свойств
объекта всего в два слова! Название "Небеспокойсь" так и прилипло к горе -
к вящей радости и облегчению гномской Гильдии Картографов.
     С того дня гномы и рыцари жили на Санкристе в мире и полном согласии.
Рыцари обращались к гномам с вопросами технического свойства, требовавшими
срочного разрешения. Гномы,  в  свою  очередь,  бесперебойно  снабжали  их
новейшими изобретениями.
     С обретением Ока Дракона рыцари  задались  целью  выяснить,  как  оно
действовало. И передали его гномам,  приставив  двоих  молодых  рыцарей  в
качестве охраны. Им и в голову не приходило, что Око могло быть связано  с
волшебством...

                         5. ПОЛЕТ ИЗ КАТАПУЛЬТЫ

     - ...и запомни:  ни  один  гном,  умерший  или  ныне  живущий,  начав
говорить, ни разу в своей жизни не  остановился  по  собственной  воле.  А
посему единственный способ с ними столковаться  -  это  перебивать.  И  не
бойся показаться невежливым. Они воспринимают это как должное...
     Но тут старого  мага  самого  прервало  появление  гнома,  одетого  в
длинную коричневую хламиду. Гном почтительно поклонился.
     Тассельхоф разглядывал его с живым интересом: он  никогда  прежде  не
видел  гнома-механика,  хотя  древние  легенды,  повествовавшие  о   Серой
Драгоценности  Гаргата,  намекали,  что  их  расы  состояли  в  отдаленном
родстве. И  правда,  в  молодом  гноме  чувствовалось  что-то  кендерское:
изящные руки, нетерпение, написанное на лице,  и  ясные,  разумные  глаза,
казалось, замечавшие все  на  свете.  Но  тем  сходство  и  исчерпывалось.
Кендерской беззаботности не  было  и  в  помине:  гном  выглядел  нервным,
деловым и страшно серьезным.
     - Тассельхоф Непоседа, - вежливо представился кендер, протягивая  ему
руку. Гном схватил  руку  Таса,  внимательно  к  ней  присмотрелся  и,  не
приметив ничего интересного, вяло  ее  пожал.  -  А  это...  -  Тас  хотел
представить ему Фисбена, но слова замерли у него на языке, потому что гном
неожиданно протянул руку и сцапал его хупак.
     - Ага! - сказал гном, и глаза его засияли. - Вот что,  пришлитекасюда
когонибудьизГильдииОружейниковчтобы...
     Страж, охранявший вход на нижний уровень горы,  не  стал  дожидаться,
пока он кончит. Он потянул за рычажок, и тотчас взвыла сирена.  Тассельхоф
крутанулся на месте, уверенный, что рядом с ними приземлился дракон и надо
защищаться...
     - Свисток, - сказал Фисбен. - Привыкай.
     - Свисток? - заинтригованно переспросил Тас. - Во отпад!.. О,  да  из
него дым идет! Интересно, как  он  ра...  Эй!  Вернись!  Отдай  сейчас  же
хупак!.. - закричал он, видя, что его хупак исчезает в  глубине  коридора,
уносимый тремя нетерпеливыми гномами.
     - Испытательнаялаборатория, - сказал гном. - НаСкимбоше...
     - Что?..
     - Испытательная лаборатория, - перевел Фисбен. - Прочего я не  понял.
Говори помедленнее, дружок! - И он погрозил гному своим посохом.
     Тот кивнул, не сводя блестящих глаз с посоха старца. Потом, видя, что
это была всего лишь простая, потрепанная и исцарапанная деревянная  палка,
гном вновь обратил взор на самих гостей.
     - Ну да, вы ведь чужестранцы, - сказал он затем. - Постараюсь иметь в
виду... - Он говорил теперь медленно и раздельно. - Не  волнуйся  за  свое
оружие, с ним ничего не случится: мы всего лишь снимем чертеж.
     - С ума сойти! - Тас чувствовал себя польщенным. - Если хотите,  могу
показать, как оно действует...
     У гнома так и засияли глаза:
     - Этобылобывесьма...
     - А скажи  пожалуйста,  -  перебил  кендер,  радуясь,  что,  кажется,
освоился с их манерой общения, - как тебя зовут?
     Фисбен сделал предостерегающий жест, но опоздал.
     - Гношошалламариониниллисийфашетдисдиссликсди...
     Гном остановился перевести дух.
     - Это твое имя?.. - изумился Тас.
     Гному,  уже  набравшему  полную  грудь  воздуха,  пришлось  выдохнуть
вхолостую.
     - Да, - ответил он с легким смущением. - Вернее,  самое  его  начало.
Если позволите...
     - Погоди! - воскликнул Фисбен. - Как тебя называют твои друзья?
     Гном вновь набрал полную грудь воздуха:
     - Гношошалламариониниллис...
     - А как зовут тебя рыцари?
     - Ну... - совсем расстроился гном. - Гнош, с вашего позволения...
     - Вот и отлично, - быстро кивнул Фисбен. - Слушай, Гнош, мы вообще-то
торопимся. Война и все такие прочее.  В  послании  государя  Гунтара  было
оговорено, что мы должны взглянуть на Око Дракона...
     Темные глазки Гноша замерцали. Он нервно сплетал и расплетал пальцы:
     - Конечно, вы имеете полное право взглянуть... раз  уж  сам  государь
Гунтар... Позвольте, однако, спросить, что, кроме обычного любопытства...
     - Я маг и... - начал Фисбен.
     - Маг! - От волнения  гном  мигом  позабыл,  что  говорить  следовало
медленно. - Идемтескореевиспытательнуюлабораторию, ведьОкоивсамомделекогда
тосоздалимаги...
     Тас и Фисбен переглянулись, не в силах понять.
     - Ладно, идемте, - сказал гном.
     И прежде, чем они сообразили, что происходит, он  потащил  их  внутрь
горы, включая по дороге бесчисленные звонки и свистки.
     - "Испытательная  лаборатория",  -  поспешая  за  Гношем,  вполголоса
сказал Фисбену Тас. - Что хоть это значит? Они вправду не повредили?..
     - Не думаю, - пробормотал Фисбен. Его кустистые белые  брови  зловеще
сошлись к переносице. - И потом, Гунтар приставил рыцарей...
     - Тогда о чем ты беспокоишься? - спросил Тас.
     -  "Глаза  драконов"  содержат  в  себе  много  странного   и   очень
могущественного, - сказал Фисбен скорее про себя, нежели отвечая  Тасу.  -
Больше всего я страшусь, как бы они не попытались воспользоваться...
     - Но в книге, которую я читал в Тарсисе, говорилось, что Око способно
повелевать драконами! - прошептал Тас. - Разве не здорово? Я к  тому,  что
Око ведь не злое? Или как?
     - Злое? Нет, оно не злое, - покачал головой Фисбен. - Но  тем-то  как
раз оно и опасно. Оно не злое и не доброе. Оно - никакое! Или,  правильнее
сказать, - всеобъемлющее...
     Тас понял, что так и не добьется толкового ответа. Мысли Фисбена явно
витали где-то  очень  далеко.  И  ради  разнообразия  кендер  обратился  к
проводнику:
     - Что означает твое имя?
     Гнош расплылся в счастливой улыбке:
     - "В Начале Времен Боги Создали Гномов, И Один Из  Первых,  Созданных
Ими, Носил Имя Гнош, И Вот Каковы Были Главнейшие События  Его  Жизни:  Он
Женился На Мариониниллис"...
     Тас понял, что погиб.
     - Погоди, - перебил он гнома. - И насколько длинно твое имя?
     - Оно занимает во-от такую книгу в библиотеке! -  Гнош  гордо  развел
руки. - Ибо наш род весьма древен, в чем ты и убедишься, когда я...
     - Нет-нет, не стоит. Как-нибудь в другой раз,  -  поспешно  отказался
Тас. Под ноги при этом он не смотрел и запнулся о веревку; Гнош помог  ему
подняться. Проследив взглядом, куда уходила веревка,  Тас  обнаружил,  что
она соединялась с целой паутиной шнуров и канатов, разбегавшихся  во  всех
направлениях.  Невольно  Тас  задумался,   для   чего   они   могли   быть
предназначены.
     - Мое имя содержит весьма примечательные места, - с  надеждой  сказал
Гнош, подводя своих спутников к массивной стальной двери. - Я мог бы сразу
перейти прямо к ним. Например, к рассказу о том, как прапрапрабабушка Гнош
изобрела кипяток...
     - Я бы с удовольствием послушал, - Тас был близок  к  отчаянию.  -  К
сожалению, нам некогда...
     - Увы, похоже на то, - сказал Гнош. - Мы стоим у входа в главный зал,
так что, если позволите...
     И с этими словами он потянул за шнурок. Заверещал свисток.  Зазвонили
два колокольчика, потом ударил гонг. Взвилось облако горячего  пара,  едва
не сварившее всех троих прямо на месте,  и  стальные  двери,  вделанные  в
скалу, начали раскрываться. Впрочем, их почти сразу заклинило.  Откуда  ни
возьмись, высыпали несметные полчища гномов. Все они указывали пальцами  и
громогласно спорили, выясняя, кто же виноват.

     Тассельхофу Непоседе случалось уже прикидывать,  куда  он  отправится
после того, как  завершится  нынешнее  приключение  и  все  драконы  будут
уничтожены (кендер старался быть  оптимистом).  Для  начала  он  собирался
посетить своего друга Сестана и пожить несколько месяцев  у  него  в  Пакс
Таркасе. Овражные гномы вели исключительно  интересную  жизнь,  и  Тас  не
сомневался, что ему будет там хорошо - по крайней мере, если  не  придется
есть их стряпни.
     Но стоило ему проникнуть в недра горы  Небеспокойсь,  как  он  твердо
решил: все-таки первым делом следовало вернуться именно сюда  и  пожить  у
гномов-механиков. Чудес, подобных здешним, кендер никогда еще не видал.
     - Впечатляет, а? - спросил Гнош восторженно замершего Таса.
     - Я бы выразился несколько иначе... - пробормотал Фисбен.
     Они стояли в самом  центре  гномского  города.  Выстроенный  в  жерле
потухшего вулканического кратера, город достигал нескольких  сот  ярдов  в
поперечнике, в высоту же - нескольких миль. Состоял он  из  многочисленных
жилых уровней, лепившихся по стенам. Взгляд Таса скользил все выше,  выше,
выше...
     - И много у вас этажей? - спросил кендер. Пытаясь их пересчитать,  он
так запрокинул голову, что едва не потерял равновесия.
     - Тридцать пять и...
     - Тридцать пять! - поразился Тас. - Ох, не хотел бы я жить  на  самом
верху, на  тридцать  пятом.  Это  сколько  же  вам  небось  приходится  по
лестницам лазать?..
     - Лестницы! - фыркнул Гнош. - Примитивные устройства, от  которых  мы
давным-давно отказались. Посмотрилучше, - он  вытянул  руку,  -  наэточудо
техническоймыслислужащеедля...
     - Ага, вижу, - сказал Тас, разглядывая площадку нижнего уровня. - Вы,
наверное,  готовитесь  к  решительной  битве?  В  жизни  не  видел  такого
количества катапульт! Я...
     Кендер  не   договорил.   Прозвучал   свисток,   ухнула   сработавшая
катапульта, и в воздух взвился... гном! Тас, оказывается,  созерцал  вовсе
не  боевые  машины.  Перед  ним  были  устройства,  заменившие   механикам
лестницы!
     Нижняя площадка была сплошь  заставлена  метательными  орудиями  всех
типов, когда-либо изобретавшихся гномами. Там были  баллисты,  похожие  на
гигантские арбалеты, были отдаленные родственницы  скромной  пращи  и  еще
устройства из пружинящих ивовых ветвей. Были даже паровые  катапульты,  но
сии экспериментальные установки пока  находились  на  стадии  доработки  -
гномы подбирали точную температуру воды.
     А вокруг катапульт, над ними, под ними и  даже  сквозь  них  тянулась
невообразимая паутина, насчитывавшая многие мили веревок.  Веревки  бежали
по блокам, вращали лебедки и зубчатые колеса, и все это жужжало и скрипело
на тысячу голосов. Из пола, из стен, из самих машин  торчали  всевозможные
рычаги. Десятки гномов тянули их и толкали - а иногда и то и другое сразу.
     -  Надобно  полагать,  -  безнадежным  голосом  спросил   Фисбен.   -
Испытательная лаборатория расположена не на первом этаже?
     Гнош покачал головой:
     - На пятнадцатом.
     Старый маг испустил вздох глубочайшей, прочувствованной скорби.
     Неожиданно раздался ужасающий скрежет,  от  которого  у  Таса  заныли
зубы.
     - Ну вот, для нас все готово. Идемте, - сказал Гнош.
     Тас вприпрыжку последовал за ним, и  Гнош  подвел  их  с  Фисбеном  к
гигантской катапульте. Какой-то гном поторопил их  раздраженным  движением
руки, указывая на длинную вереницу соплеменников, ожидавших своей  очереди
у машины. Тас мигом взлетел на сидение и  стал  с  предвкушением  смотреть
вверх. Оттуда,  с  балконов,  расположенных  на  разной  высоте,  на  него
смотрели гномы. Каждого окружали исполинские механизмы. Там были  свистки,
тьмы канатов и еще какие-то бесформенные тюки, свисавшие со стен наподобие
летучих мышей.
     Гнош вскочил на катапульту следом  за  Тасом,  отчитывая  не  в  меру
проворного кендера:
     - Старшихнадопропускать, юноша, такчтослезайкаотсюданемедленно... - и
он, проявив немалую силу, за руку стащил Тассельхофа с сидения.  -  Старый
магдолженотправитьсяпервым...
     - Да что вы, что вы, не стоит, - засопротивлялся Фисбен.  Пятясь,  он
запнулся о веревку и с размаху сел в бухту каната. - Кажется, я припоминаю
заклинание, которое вознесет меня прямиком  наверх.  Левитация,  понимаете
ли. Как бишь там?.. Сейчас, минуточку...
     - Кажется, вы торопились, - строго  сказал  Гнош,  сердито  глядя  на
Фисбена.  Гномы,  стоявшие  в  очереди,  разразились  криком  и  принялись
толкаться.
     - Ладно, ладно... - И с помощью Гноша маг забрался на сидение.  Гном,
управлявший спусковым рычагом катапульты, повернулся к Гношу  и  прокричал
нечто, звучавшее приблизительно так:
     - Ктрыйурнь?
     Гнош вытянул руку вверх, указывая, и прокричал в ответ:
     - Скимбош!
     Оператор шагнул к одному из нескольких пультов, от  которых  тянулось
чудовищное количество веревок, уходивших в  бесконечную  высоту.  Бедолага
Фисбен обреченно сидел на сидении. Он все еще пытался вспомнить заклятие.
     - А сейчас, - прокричал Гнош, отводя Таса в сторонку  для  наилучшего
обозрения, - сейчас он подаст сигнал. Ага, есть!
     Оператор дернул одну из веревок.
     - Зачем это? - спросил Тас.
     - На Скимбоше, то есть на пятнадцатом уровне, зазвонил колокольчик, и
они знают, что надо встречать пассажира.
     - А что, если колокольчик не прозвонит? - громко спросил Фисбен.
     - Тогда сработает второй, и они узнают, что первый не зазвонил и...
     - А как мы здесь узнаем, позвонил он или не позвонил?
     - Никак. ЭтокасаетсяСкимбошаавовсененасипотом...
     - Меня так очень даже касается, знают они, что я лечу, или не  знают!
- крикнул Фисбен. - Я что, прямо так и упаду им на головы?
     - Нет, - гордо сказал Гнош. - Видишьлимы...
     - Вылезаю! - заявил Фисбен.
     - Погоди! - разволновавшийся Гнош говорил все быстрей  и  быстрей.  -
Ониготовытебявстретить...
     - Кто готов?
     - Скимбош! Ониготовыпойматьтебясетью...
     - Нет уж! - побелел Фисбен. - Ни за какие коврижки!
     И он спустил ногу с сидения. Но слезть не успел: оператор  взялся  за
рычаг, раздался скрежет, и катапульта начала поворачиваться.  Фисбен  едва
не потерял равновесия, шляпа съехала ему на глаза.
     - Что происходит? - завопил Тас, силясь перекрыть шум.
     - Прицеливаются! - ответил Гнош. - Все  вычислено  заранее,  осталось
толькозанятьпозициюизапуститьпассажира...
     - А что там насчет сети?
     - Маг взлетит прямо на  Скимбош  -  нет-нет,  никакой  опасностинетив
помине, нашиисследованияподтверждают,  чтолетатьгораздобезопаснее,  нежели
ходить,  так  вот,  в  верхнейточкетраектории,   когдаонтолькотольконачнет
снижаться, Скимбош выбросит сеть и поймает его - вот так... - Гнош  сделал
рукой движение, словно ловил муху, - а потом подтянет его и...
     - Тут, наверное, нужна потрясная точность! - восхитился Тас.
     - Точность безупречна: мы изобрели  специальный  крючок,  который  ее
обеспечивает, хотя... - Гнош поджал губы, брови сдвинулись к переносице. -
Хотя  иногда  что-то  вносит   погрешность.   Впрочем,   этим   занимается
комиссия...
     Оператор дернул рычаг, и Фисбен с пронзительным воплем полетел вверх.
     - Ох ты, - глядя вверх, сказал Гнош. - Никак опять...
     - Что? Что там? - завопил Тас, силясь разглядеть, что произошло.
     - Сетка слишком рано раскрылась, - Гнош покачал головой. - Уже второй
случай за сегодня, и опять на Скимбоше! Ох, и намылимжемыхолкуГильдииСетей
наследующемсобрании...
     Тас не слышал его: он смотрел на Фисбена. Тот мчался все выше и выше,
возносимый могучим броском катапульты.  И  тут  кендер  разглядел,  о  чем
говорил Гнош. Вместо того, чтобы развернуться после пролета мага, сеть  на
пятнадцатом уровне развернулась до того. Вот Фисбен врезался в  нее  и  на
мгновение завис, раскинув руки и ноги. Потом полетел вниз.
     В тот же миг ударили гонги и колокола.
     - Это я и так понимаю, - вздохнул Тас. - Это тревога, означающая, что
сеть не сработала.
     - Вот именно, тревога, но тревожиться не о  чем.  Шутка,  -  хихикнул
Гнош. - По этому сигналу  срабатывает  устройство,  раскрывающее  сеть  на
уровне тринадцатом, как раз вовремя, чтобы... поди же ты, не успели... ну,
на этот случай есть еще двенадцатый уровень...
     - Сделайте что-нибудь! - заорал Тас.
     - Говорю тебе, волноватьсярешительнонеочем!  -  рассердился  Гнош.  -
Лучшепослушай, какиеунасещеесть  запасныеустройстванаслучайаварии.  Таквот
они... Вот они как раз и сработали...
     И на глазах у изумленного Таса  разом  раскрылось  шесть  здоровенных
бочек, висевших на третьем уровне по стенам, и площадку  в  середине  зала
засылал толстый слой мягких губок. Делалось это, видимо,  на  тот  случай,
если ни одна сеть ни на одном уровне не успеет сработать. По счастью, сеть
третьего уровня в самый последний момент  подхватила  падавшего  мага.  И,
опутав, подтянула его к балкону. Ругался он так, что  гномы,  стоявшие  на
балконе, долго не решались выпутать его из сети.
     - Порядок, - сказал Гнош. - Атеперьтвояочередь...
     - Еще вопросик! - уже с сидения прокричал ему Тас. - А что, если и та
штука с губками не поспеет сработать?
     - Гениальный вопрос! - обрадовался Гнош. -  Если  губки  запаздывают,
тревогаотключается, ипоэтомусигналу  наполвыливается  большаябочкаводы.  И
посколькугубкиужетам, этосильнооблегчаетуборку...
     Оператор дернул рычаг.

     Испытательная лаборатория Таса разочаровала.  Он  предвкушал  зрелище
множества  необычайных  предметов,  но,  против  его   ожиданий,   комната
оказалась почти пуста. Освещалась она при посредстве скважины, пробуренной
наружу сквозь толщу горы: через нее внутрь проникал  солнечный  свет.  Это
простое,   но   поистине   гениальное   приспособление   было   подсказано
гномам-механикам  заезжим  гномом  другого  племени;   он   называл   свое
осветительное устройство "окном".  Жители  горы  Небеспокойсь  страшно  им
гордились.
     В комнате стояло три стола - и почти ничего более. На среднем  столе,
вокруг которого стояло множество гномов, покоилось Око  Дракона.  Рядом  с
ним лежал хупак.
     Тас с  интересом  подметил,  что  Око  вновь  приняло  свои  истинные
размеры. На столе лежал большой хрустальный  шар,  а  в  нем  перетекал  и
клубился молочный туман. Подле Ока  стоял  страж  -  молодой  Соламнийский
Рыцарь. Судя по всему,  он  жестоко  мучился  скукой.  Впрочем,  при  виде
незнакомцев выражение его лица мгновенно переменилось.
     - Всевполномпорядке, - поспешно успокоил его Гнош. - Это те  двое,  о
которыхговорилосьвписьмегосударяГунтара... - И Гнош повел своих подопечных
к столу. Глаза гнома так и сияли: - Око Дракона! После стольких лет...
     - Каких еще лет? - резко спросил Фисбен, останавливаясь на  некотором
расстоянии от стола.
     - Понимаешь ли, - начал объяснять  Гнош,  -  каждому  гному  при  его
появлении на свет  назначается  Цель  Жизни,  которую  он  впоследствии  и
стремится исполнить.  Так  вот,  моейЦельюЖизнибылоизучениеОкаДраконаистех
самыхпоркак...
     - Но ведь "глаз дракона" никто не видел много-много веков!  -  сказал
Тас недоверчиво. - Никто о них даже и не знал!  Как  же  это  могло  стать
твоей Целью Жизни?
     - Ну, мы-то о них знали, - ответил Гнош. - Точно такая же Цель была у
моего дедушки, а потом у отца. Оба так и умерли, ни разу  даже  не  увидев
Ока. Я думал, чтоимнеуготованотоже,  итутоновдругпоявилось.  Теперьможноне
беспокоитьсяотом, чтомоясемьясчастливодостигнетпосмертия...
     - Ты хочешь сказать, что твоя семья не получит...  э-э...  посмертия,
пока Цель Жизни не будет достигнута?  -  спросил  Тас.  -  Но  тогда  твои
покойные...
     - ...вполне возможно, претерпевают большие  неудобства,  где  бы  они
теперь ни были, - сказал Гнош и вдруг воскликнул: - Батюшки-светы!
     С  Оком  Дракона  произошла  удивительная  перемена.  Оно   замерцало
ярчайшими красками - ни дать ни взять в большом возбуждении.
     Бормоча странные слова, Фисбен подошел  к  Оку  и  возложил  на  него
ладонь... Око мгновенно  сделалось  черным.  Фисбен  обвел  комнату  таким
суровым, поистине пугающим взглядом, что даже Тас  попятился  прочь.  Зато
рыцарь сорвался с места и прыгнул вперед.
     - Вон отсюда! - прогремел маг. - Все вон!
     - У меня приказ: ни под каким видом не покидать  Око,  и  я  не...  -
рыцарь потянулся к мечу, но Фисбен еще  что-то  шепнул,  и  молодой  воин,
обмякнув, мешком повалился на пол.
     Гномы уже  испарились  из  комнаты.  Остался  один  Гнош,  мучительно
заламывавший руки.
     - Пойдем, Гнош! - дергал его Тас. - Я еще не видел его таким, так что
давай-ка лучше сматываться подобру-поздорову! Как превратит нас в овражных
гномов или еще во что похуже...
     Всхлипывая, Гнош дал кендеру вывести себя наружу.  Переступая  порог,
он попытался еще раз обернуться, но дверь сама  собой  захлопнулась  перед
его носом.
     - Моя Цель Жизни... - простонал гном.
     - Не волнуйся, все будет в порядке, - сказал Тас, хотя на самом  деле
ни малейшей уверенности не ощущал. Выражение лица Фисбена  ему  весьма  не
понравилось. Более того: само лицо, казалось, принадлежало уже не Фисбену,
а... Тас предпочел не строить догадок.
     Тас внезапно продрог, а кишки в  животе,  похоже,  завязались  узлом.
Гномы приглушенно переговаривались, бросая на него не слишком  дружелюбные
взгляды. Тас облизнул губы, пытаясь отделаться  от  горького  привкуса  во
рту. Потом отвел Гноша в сторонку и тихо спросил:
     - Успели вы что-нибудь выяснить насчет Ока, пока изучали его?
     - Ну... - задумался Гнош. -  Лично  я  установил,  что  там,  внутри,
что-то есть, или кажется, что есть, потому что один  раз  я  долго,  очень
долго смотрел на него, но ничего особенного так и не заметил, и вот, когда
я уже хотел уходить, там, внутри, в тумане, проплыли слова...
     - Слова? - насторожил уши Тас. - Какие слова?
     Гнош покачал головой.
     - Не знаю, - проговорил он очень серьезно. - Я не сумел их  прочесть.
И не только я, но даже ученые из Гильдии Иностранных Языков...
     - Магия, вероятно, - пробормотал Тас.
     - Похоже, - печально согласился Гнош. - Я тоже об этом подумал...
     Дверь растворилась так, как если бы там, за нею, что-то взорвалось.
     Гнош, охваченный ужасом, крутанулся на месте. На пороге стоял Фисбен;
в одной руке он держал небольшой черный мешочек, в другой - свой  посох  и
Тасов хупак. Гнош ринулся мимо него в комнату.
     - Око!.. - заверещал он и от расстройства  внезапно  обрел  краткость
речи: - Ты его забрал!
     - Да. Гнош, - сказал Фисбен. - Именно так.
     В голосе мага звучала усталость, и  Тас  сразу  определил  наметанным
глазом, что  он  был  на  грани  изнеможения.  Лицо  его  посерело,  глаза
закрывались сами собой. Он тяжело опирался на посох.
     - Пошли, мальчик мой, - сказал он гному. - И ни о  чем  не  волнуйся.
Твоя Цель будет достигнута. Но сперва Око должно предстать  перед  Советом
Белокамня...
     - Пойти? С тобой?..  -  Гнош  снова  заломил  руки,  на  сей  раз  от
волнения. - На Совет?.. И там, возможно, меня попросят сделать доклад?..
     - Вне всякого сомнения, - сказал Фисбен.
     - Сей момент! Дайтетолькособраться. Гдетаммоибумаги...
     И  Гнош  умчался.  Фисбен  обернулся  к  остальным  гномам,   которые
потихоньку подкрадывались к нему, необычайно заинтересованные его посохом.
И так грозно сдвинул брови, что  гномы  шарахнулись  назад  и  исчезли  за
дверью лаборатории.
     - Ну как, выяснил что-нибудь?.. - спросил Тас, не без опаски  подходя
к Фисбену. Старого волшебника, казалось,  окутывала  тьма.  -  Я  надеюсь,
гномы ничего с Оком не сделали?
     - Нет, - вздохнул Фисбен. - К счастью для них. Потому что оно все еще
жизнеспособно и очень могущественно. И теперь немногим  предстоит  принять
решения, от которых будут зависеть судьбы многих. Быть может, даже  целого
мира...
     - О чем ты? Разве не совет будет решать?
     - Ты не так понял, сынок, - ласково  проговорил  Фисбен.  -  Давай-ка
чуточку  передохнем...  -  Маг  сел  на  пол,  прислонившись  к  стене.  И
продолжал, покачав головой: - Я сосредоточил на Оке всю свою волю,  Тас...
Нет,  не  затем,  чтобы  повелевать  драконами,   -   добавил   он,   видя
округлившиеся глаза кендера. - Я заглянул в будущее...
     - И... и что там? - спросил Тас нерешительно. Лицо мага было  слишком
печально, и Тас вовсе не был уверен, что ему непременно хочется знать.
     - Я видел две дороги, уходившие вдаль, - сказал  Фисбен.  -  Если  мы
изберем ту, что полегче, сначала покажется, что все идет как  надо,  но  в
конце опустится тьма - опустится уже навсегда. Если же мы  выберем  другую
дорогу, путь наш будет нелегок. Он будет стоить жизни иным из тех, кого мы
с  тобой  любим,  сынок.  И,  что  гораздо  хуже,  кое-кто  из  них  может
поплатиться душой. Но лишь величайшими жертвами окупается  надежда  целого
мира...
     Фисбен закрыл глаза.
     - И во всем этом замешано Око? - дрожа, спросил Тас.
     - Да.
     - И ты з-знаешь, что  н-нужно  делать,  чтобы...  чтобы  выбрать  тот
т-трудный путь?
     Тас с ужасом ждал ответа.
     - Знаю, - ответил Фисбен негромко. - Но решать я не  властен.  Решать
будут другие...
     -  Понятно,  -  вздохнул  Тас.   -   Кто-нибудь   важный,   наверное.
Какие-нибудь короли, знатные эльфы или вельможные рыцари...
     "Будет стоить жизни иным из тех, кого мы любим", - отдавались у  него
в голове слова старого мага. Тас почувствовал, как  перехватило  горло,  и
опустил голову на руки. Нет, с этим приключением определенно  что-то  было
не так! Ну вот куда, спрашивается,  подевался  Танис?  И  славный  старина
Карамон?.. И милая проказница Тика?.. Он тщетно старался поменьше думать о
них, особенно со времени того сна...
     ...И Флинт. И зачем только я ушел без него, думал Тас, чувствуя  себя
очень несчастным. А вдруг он умер? А вдруг его больше нет? Жизни тех, кого
любим... Это что же получится, если мы начнем погибать? Да  я  никогда  об
этом даже не думал! Я всегда был уверен, что уж вместе-то мы  кого  угодно
побьем! А врозь? Зачем мы разлучились? Вот с тех пор все через пень-колоду
и покатилось...
     Широкая ладонь  Фисбена  гладила  его  хохолок  -  красу  и  гордость
кендера. Впервые в жизни Тас чувствовал себя маленьким. Слабым, испуганным
и одиноким. Старый волшебник обнял его. Тас  зарылся  лицом  в  просторный
рукав его одеяния и горько заплакал.
     - Да, - сказал Фисбен. - Кто-нибудь очень важный...

                6. СОВЕТ БЕЛОКАМНЯ. ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ПЕРСОНА

     Совет Белокамня собрался на двадцать  восьмой  день  месяца  декабря.
День этот в Соламнии называли Днем Голода - в память о страданиях народа в
первую, самую тяжелую зиму после Катаклизма. Скорбную  дату  издавна  было
принято посвящать посту и размышлению. А посему  государь  Гунтар  и  счел
возможным приурочить Совет именно к ней.
     Вот уже более месяца миновало с тех пор, как  армия  отбыла  морем  в
Палантас,  и  вести,  приходившие  оттуда,  были  неутешительны.   Аккурат
двадцать восьмого утром Гунтар получил очередное донесение. Прочтя его два
раза подряд, рыцарь тяжело вздохнул, нахмурился и спрятал бумагу в поясной
кошель...
     Предстоявший Совет был уже вторым за последнее время. Прошлый раз его
собирали по поводу  прибытия  на  Южный  Эргот  эльфийских  изгнанников  и
появления на севере Соламнии армии Повелителей. О Совете было объявлено за
несколько месяцев, с тем чтобы все его члены успели съехаться загодя.
     Правом  решающего  голоса  на  нем  обладали   Соламнийские   Рыцари,
гномы-механики, гномы  холмов,  темнокожие  мореходы  Северного  Эргота  и
представитель  соламнийских  изгнанников,  живших  на  Санкристе.   Правом
совещательного голоса располагали эльфы, горные гномы и кендеры. Они могли
высказывать свое мнение, но участия в голосовании не принимали.
     Несмотря на полное представительство, тот первый Совет прошел из  рук
вон скверно. Все вдруг начали припоминать друг другу прошлое  и  требовать
возмещения старых обид. Так, Армана  Хараса,  делегата  горных  гномов,  и
Дункана Каменотеса, представителя гномов холмов, пришлось разнимать  силой
-  иначе  старинная  вражда  двух  томских  племен  снова  привела  бы   к
кровопролитию. А Эльхана Звездный Ветер, в отсутствие отца выступавшая  от
имени Сильванести, вообще не произнесла ни единого слова до  самого  конца
Совета. Она и приехала-то только ввиду того,  что  здесь  был  Портиос  из
Квалинести. Эльхана опасалась, как бы Квалинести не объединились с людьми,
и желала предупредить подобный союз.
     Беспокоилась она зря. Люди и эльфы настолько не доверяли друг  другу,
что все общение между ними исчерпывалось требованиями простой  вежливости.
Не произвела впечатления даже страстная речь  государя  Гунтара,  основной
мыслью которой было: "Наше единение принесет  мир;  наш  раздор  похоронит
надежду!"
     Портиос на это ответил, что в появлении драконов были  виноваты,  вне
всякого сомнения, люди: пусть, мол, и выпутываются, как  знают.  Прослушав
это заявление Портиоса, Эльхана высокомерно поднялась  и  покинула  Совет;
после этого двух мнений относительно позиции Сильванести быть не могло.
     Арман Харас, горный гном, заявил,  что  его  племя  и  радо  было  бы
помочь, но, пока не будет  найден  Молот  Хараса,  об  объединении  горных
гномов не может быть и речи. И Гунтару пришлось исключить горных гномов из
числа возможных союзников: кто тогда мог знать,  что  Молот  совсем  скоро
будет найден!
     Единственным, кто немедля и в открытую предложил Рыцарям помощь,  был
вождь кендеров, Кронин Чертополох. Но,  поскольку  "помощь"  дружественной
армии кендеров для любой нормальной страны была  хуже  всякого  нашествия,
предложение  выслушали  с  вежливыми  улыбками,  зато  за  спиной  Кронина
произошел обмен взглядами, полными неподдельного ужаса.
     Вот так - практически впустую - и завершился тот Совет.  На  нынешнее
заседание Гунтар возлагал большие надежды. Обретение Ока, по  его  мнению,
должно было добавить всем оптимизма...
     Уже  прибыли  представители  от  двух  эльфийских  народов.   Приехал
Беседующий-с-Солнцами и при нем человек, называвший себя жрецом Паладайна.
Гунтар с нетерпением ожидал встречи с Элистаном,  о  котором  ему  столько
рассказывал Стурм, А вот кто будет представлять Сильванести,  Гунтар  пока
не знал. Вероятнее  всего,  думал  он,  это  будет  вельможа,  назначенный
регентом после таинственного исчезновения Эльханы...
     Эльфы прибыли на Санкрист два дня  назад.  Их  шатры  рассыпались  по
полям, пестрые шелковые знамена развевались в ненастном  сером  небе.  Их,
собственно, и ждали; слать гонца к горным гномам не было времени, а  гномы
холмов, по слухам, насмерть резались с драконидами, так что  добраться  до
них было попросту невозможно...
     Гунтар очень надеялся, что сегодняшняя встреча сплотит эльфов и людей
во имя изгнания драконидских орд с Ансалона. Но всем  этим  надеждам  было
суждено рухнуть еще до начала Совета.
     Прочтя донесение из Палантаса, Гунтар покинул свой  шатер,  собираясь
напоследок обойти  Долину  Белокамня  и  самолично  проверить,  все  ли  в
порядке. Старый слуга Уиллс перехватил хозяина на полдороге.
     - Господин! Скорее назад!
     - Что такое? - спросил  Гунтар,  но  запыхавшийся  старик  был  не  в
состоянии ответить. Вздохнув,  рыцарь  вернулся  к  своей  палатке,  перед
которой нервно прохаживался государь Микаэл в  полном  боевом  снаряжении.
Один взгляд на его лицо - и у Гунтара упало сердце.
     - Что случилось?
     Быстро шагнув навстречу, Микаэл схватил его за руку:
     - Есть сведения, государь, что эльфы намерены потребовать возвращения
Ока. Если же мы ответим отказом, они объявят нам войну!
     - Что? - Гунтар не верил собственным ушам. -  Нам?  Войну?..  Что  за
чепуха, они же... Погоди, ты уверен? Насколько надежно это сообщение?
     - Боюсь, государь Гунтар, оно  вполне  надежно,  -  ответил  стоявший
рядом с рыцарем человек.
     - Позволь  представить  тебе  Элистана,  жреца  Паладайна,  -  сказал
Микаэл. - Прости, что я не сделал этого  сразу:  доставленная  им  новость
совершенно выбила меня из колеи...
     - Весьма наслышан, - сказал Гунтар, протягивая руку жрецу.
     Рыцарь внимательно разглядывал Элистана. Признаться, он воображал его
себе совсем не таким. Почему-то он думал, что увидит  близорукого  эстета,
худого и бледного от неумеренного сидения над книгами. Вместо этого  перед
ним стоял рослый, широкоплечий муж, которого легко было  представить  себе
мчащимся в битву плечом к плечу с лучшими рыцарями Соламнии. На шее  же  у
него  висел   древний   символ   Паладайна   -   платиновый   медальон   с
выгравированным изображением дракона.
     Стурм, помимо прочего, рассказывал Гунтару, что жрец  положил  немало
сил, пытаясь склонить эльфов к союзу с людьми... Элистан устало улыбнулся,
словно прочтя мысли рыцаря. И заговорил, отвечая на невысказанный вопрос:
     - У меня, к сожалению, мало что вышло. Я  смог  лишь  убедить  их  не
отказываться от посещения Совета. Хотя, боюсь,  они  прибыли  сюда  только
затем, чтобы предъявить  вам  ультиматум:  либо  отдать  Око  миром,  либо
защищать его с оружием в руках...
     Гунтар  сел,  вернее,  осел  в  походное  кресло  и  вялым  движением
предложил садиться  гостям.  Перед  ним  на  столе  были  разложены  карты
различных  частей  Ансалона.  По   картам   расползались   темные   пятна,
обозначавшие распространение вражеских армий. Взгляд Гунтара задержался на
них... и внезапным взмахом руки он смел карты со стола, прорычав:
     - Может, нам просто взять и сдаться без лишних хлопот? Давайте пошлем
драконьим Повелителям записочку: так,  мол,  и  так:  не  утруждайте  себя
истреблением наших народов, мы и без вас отлично справляемся... - И  он  в
ярости швырнул на стол только что полученное донесение: - Вот,  почитайте!
Это из Палантаса. Тамошние олухи настоятельно предлагают рыцарям  покинуть
их город.  Они,  изволите  видеть,  ведут  с  Повелителями  переговоры,  и
присутствие рыцарей их сильно компрометирует. А собственная тысячная армия
палец о палец не ударит!
     - А что предпринимает государь Дерек? - спросил Микаэл.
     - Укрепляет Башню Верховного Жреца на южных  подступах  к  городу,  -
ответил Гунтар. - При нем  рыцари  и  тысяча  пеших,  большей  частью  это
беженцы из захваченного Трогала. Башня охраняет единственный перевал через
Вингаардские горы. Это  на  время  защитит  Палантас.  Но  если  дракониды
прорвутся... - Он замолчал. - Проклятие! - прошептал  он  затем,  с  тихим
бешенством пристукивая кулаком по столу. - Да две тысячи воинов  могли  бы
сколько угодно удерживать перевал! Ослы!.. А теперь еще и это!..  -  И  он
махнул рукой в сторону эльфийских палаток. Голова его поникла на  руки.  -
Может, посоветуешь что, жрец?
     - В Дисках Мишакаль говорится, - после некоторого раздумья проговорил
Элистан, - что Зло по природе своей склонно истреблять себя самое.  -  Его
рука легла Гунтару на плечо. - Я не знаю, чем кончится нынешнее  собрание.
Мои Боги не пожелали мне этого открыть. Быть может, они  и  сами  того  не
ведают; вполне вероятно, что судьба мира висит на волоске и все зависит от
того, к какому  решению  мы  нынче  придем.  Но  одно  я  знаю  совершенно
определенно: не допускай поражения в свое сердце загодя,  ибо  это  станет
первой победой Зла...
     С этими словами Элистан поднялся и тихо вышел наружу.
     После ухода жреца Гунтар долго сидел молча.  И  в  какой-то  миг  ему
померещилось, будто темнота объяла весь мир. Улегся  даже  ветер.  Тяжелые
облака неподвижно висели над  самой  землей.  Казалось,  они  глушили  все
звуки: даже  звонкий  рог,  отмечавший  наступление  рассвета,  пропел  на
удивление безжизненно...
     Размышления Гунтара прервал шорох. Это Микаэл собирал раскиданные  по
полу карты.
     Гунтар поднял голову, протирая глаза.
     - Ну и что ты думаешь?..
     - О чем? Об эльфах?
     - О жреце, - сказал Гунтар, глядя на входную  занавеску,  за  которой
скрылся Элистан.
     - Я не ожидал, что он окажется... таким, - Микаэл тоже посмотрел в ту
сторону. - Он больше напоминает жрецов древности, тех,  что  напутствовали
Рыцарей во дни сражений до Катаклизма. Не то что нынешние шарлатаны. Этот,
пожалуй, сам пойдет в битву и будет одной  рукой  призывать  благословение
Паладайна, а другой - крушить врагов булавой. А его медальон! Такого никто
не видал с той самой поры, когда Боги от нас отвернулись. Но настоящий  ли
он жрец?.. - Микаэл передернул плечами. - Одного медальона тут маловато...
     - Вполне согласен с тобой. - Гунтар поднялся на ноги и  направился  к
выходу. - Ну что ж, похоже, пора. Останься здесь, Микаэл: вдруг придет еще
какое-нибудь донесение... - Он уже шагнул было наружу, но в последний  миг
задержался. - Как странно, Микаэл, - пробормотал  он,  следя  взглядом  за
удалявшимся Элистаном. - Наш народ никогда не доверял  магии,  мы  черпали
надежду в вере и уповали на Богов. А теперь вся наша надежда -  на  магию,
когда же появляется случай вновь обрести веру - нас одолевают сомнения...
     Государь Микаэл не ответил.  Гунтар  покачал  головой  и  в  глубокой
задумчивости зашагал по направлению к Долине Белокамня...

     Гунтар  говорил  правду:   соламнийцы   издавна   были   верующим   и
богопослушным народом. Долина же Белокамня с  незапамятных  пор  считалась
святыней. Белоснежная скала посреди вечнозеленой долины влекла  к  себе  и
почитателей,  и  просто  любопытных.  Сам   Король-Жрец   Истара   однажды
благословил ее и посвятил Богам, объявив, что ни один смертный  не  должен
был отныне к ней прикасаться.
     Долина  осталась  святым  местом   даже   после   Катаклизма,   когда
пошатнулась  вера  в  прежних  Богов.  Может  быть,  отчасти  потому,  что
Катаклизм ее не  затронул.  Легенда  гласила,  что,  когда  с  неба  упала
огненная гора, земля окрест растрескалась и содрогнулась, но самого  Камня
не коснулось ничто.
     Белая скала производила столь странное впечатление, что даже и теперь
никто не дерзал подойти и потрогать ее. Что за  силы  таились  в  ней,  не
ведала ни одна живая душа. Все знали только, что  возле  Белокамня  всегда
было тепло и в любое время года пахло весной. И трава в долине  оставалась
зеленой, несмотря на мороз.
     Как  ни  тяжело  было  у  Гунтара  на  душе,  даже  он   почувствовал
облегчение, стоило только войти в Долину и набрать полную  грудь  теплого,
душистого воздуха. Ему даже показалось, будто рука Элистана  вновь,  легла
на плечо, проливая в сердце мир и спокойствие...
     Быстро оглядевшись, Гунтар убедился, что все было готово. На  зеленой
траве стояли тяжелые деревянные кресла  с  затейливыми  резными  спинками.
Пять из них, предназначенные для членов Совета с правом решающего  голоса,
стояли слева от  Белокамня.  Три  кресла  для  обладателей  совещательного
голоса стояли по правую сторону. Свидетелям  (как  то  предписывала  Мера)
предстояло разместиться на полированных скамьях напротив.
     Иные  уже  занимали   места.   Большинство   эльфов,   сопровождавших
Беседующего-с-Солнцами,  заранее  явилось  в  долину.  Представители  двух
эльфийских народов сидели рядом, сторонясь людей. Рассаживались тихо: одни
- в память о Дне Голода, другие, например, гномы-механики, не  соблюдавшие
этого дня, - из уважения ко всему окружающему. Места в передних рядах были
свободны: здесь сядут почетные гости и те, кто  имел  право  выступать  на
Совете.
     Вот во главе свиты воинов-эльфов появился сын  Беседующего,  Портиос.
Лицо молодого вельможи было сурово. Он сел в переднем ряду. Гунтар поискал
глазами Элистана: рыцарь намеревался просить жреца выступить. Шарлатан или
нет - в любом случае его слова произвели на Гунтара глубокое  впечатление,
и он хотел, чтобы их услышали все.
     И пока он тщетно высматривал Элистана,  на  глаза  ему  попались  три
весьма странные личности,  самовольно  расположившиеся  в  переднем  ряду:
старый маг  в  измятой,  сплющенной  шляпе,  его  дружок-кендер  и  с  ним
гном-механик из горы Небеспокойсь. Эта троица прибыла накануне вечером.
     Гунтар снова обернулся к Белокамню.  Вот  появились  члены  Совета  с
правом совещательного голоса. Их было  только  двое:  вельможа  Квинат  от
Сильванести - и Беседующий. Гунтар с большим  любопытством  пригляделся  к
этому последнему, зная, что перед ним был один из немногих жителей Кринна,
отчетливо помнивших ужасы Катаклизма.
     Беседующий сутулился так, что выглядел чуть ли не горбуном. Волосы  у
него были совершенно седые, лицо измождено. Но когда он опустился в кресло
и устремил взор на присутствующих, Гунтар увидел,  что  глаза  эльфа  были
по-прежнему ясными и проницательными. С  Квинатом,  сидевшим  подле  него,
Гунтар был знаком лучше. Про себя рыцарь считал его таким же самонадеянным
и гордым, как Портиос, но гораздо глупее.
     Что же до Портиоса, то он, пожалуй, Гунтару  даже  нравился.  Молодой
эльф обладал всеми качествами, которые традиционно  ценили  Рыцари,  кроме
одного: слишком уж он был вспыльчив...
     Тут Гунтару пришлось отвлечься ибо настало время занимать свои  места
главным членам Совета. Первым  вышел  Мир  Кар-Тхон  с  Северного  Эргота,
темнокожий исполин с седеющей,  серо-стальной  шевелюрой.  Затем  появился
Сердин Мар-Тазал, представитель Изгнанников на Санкристе. И наконец  -  он
сам, государь Гунтар Ут-Вистан, Соламнийский Рыцарь.
     Усевшись, Гунтар еще раз, последний, огляделся кругом. За его  спиной
возвышалась громада  Белокамня.  Солнце  скрывали  серые  облака,  и  было
заметно, что камень светился своим особенным  светом.  По  другую  сторону
скалы сидел Беседующий, рядом с ним Квинат, а  напротив,  на  скамейках  -
свидетели. Даже кендер вел себя относительно смирно, только болтал  ногами
-  скамейка  была  для  него  слишком   высока.   Гном-механик   торопливо
перелистывал толстую пачку исписанной бумаги.  Гунтар  невольно  поежился,
искренне сожалея, что не хватило времени, просмотреть докладище  и  выжать
из него кратенькое сообщение...
     Старый маг зевал и почесывал затылок, рассеянно озираясь.
     Все было готово.
     По знаку  Гунтара  вперед  выступило  двое  рыцарей,  несших  золотую
подставку и деревянный сундук.
     Вынос Ока Дракона сопроводила тишина, казавшаяся гробовой.
     Рыцари остановились прямо перед Белокамнем. Один из  них  утвердил  в
траве золотую подставку. Второй отпер сундук и, подняв  крышку,  осторожно
извлек Око - хрустальный шар более двух футов в поперечнике.
     Толпа начала перешептываться... Беседующий-с-Солнцами  пошевелился  в
кресле, нахмурился.  Его  сын,  Портиос,  сказал  что-то  знатному  эльфу,
сидевшему подле него. Гунтар отметил  про  себя,  что  все  эльфы  явились
вооруженными. Гунтар был отчасти знаком с  эльфийским  этикетом.  Это  был
очень плохой знак.
     Делать нечего, пора было переходить к  делу.  Призвав  собравшихся  к
тишине, государь Гунтар Ут-Вистан объявил:
     - Позвольте считать Совет Белокамня открытым!

     ...Минуты через полторы Тассельхоф окончательно убедился в  том,  что
никакого порядка здесь не было и не будет. Государь Гунтар еще не докончил
приветственной речи, а Беседующий уже поднялся.
     - Я буду краток, - сказал эльфийский правитель  голосом,  как  нельзя
лучше подходившим к свинцовым облакам над  их  головами.  -  Вскоре  после
того, как Око было унесено из нашего лагеря, эльфы Сильванести, Квалинести
и Каганести собрались на совет. Со времен Братоубийственных Войн  это  был
первый наш общий сход... - Все заметили, как выделил  он  зловещие  слова:
Братоубийственных Войн. Помолчав мгновение,  Беседующий  продолжал:  -  Мы
решили забыть о своих внутренних разногласиях, ибо твердо сошлись в одном:
место Ока - в руках эльфов, но никак не в руках людей или какой-либо  иной
расы Кринна. А посему мы просим  Совет  Белокамня  передать  Око  нам.  Мы
гарантируем,  что  унесем  его  в   свою   страну   и   там   сохраним   в
неприкосновенности до тех пор, пока оно - буде придет такой  случай  -  не
понадобится.
     И Беседующий сел, обводя темными глазами толпу, вновь начавшую  глухо
перешептываться. Другие члены Совета, те, что сидели около Гунтара, мрачно
покачивали головами. Темнокожий вождь с  Северного  Эргота  что-то  шептал
государю Гунтару на ухо, и сжатый кулак его неумолимо ходил вверх-вниз.
     Выслушав и кивнув, Гунтар поднялся для ответного слова. Речь его была
спокойна  и  полна  доброжелательства  к  эльфам.  Между  строк,   однако,
чувствовалось, что эльфы  с  их  претензиями  могут  катиться  прямиком  в
Бездну.
     Беседующий, тотчас  распознавший  сквозь  вежливые  завитки  холодную
сталь, заговорил вновь. Он произнес всего одну фразу, но ее хватило, чтобы
свидетели разом вскочили на ноги.
     - Что ж, государь Гунтар, - сказал старый правитель, - от лица эльфов
я вынужден объявить, что с этого момента между нами - война!
     Люди и эльфы одновременно устремились к Оку, покоившемуся на  золотой
подставке; молочный туман неторопливо клубился внутри  хрустального  шара.
Гунтар грохнул по столу рукоятью меча,  властно  призывая  к  спокойствию.
Беседующий резко произнес что-то по-эльфийски, повелительно глядя на сына.
Наконец было восстановлено подобие благопристойности, хотя в  воздухе  все
ощутимее пахло грозой.
     ...Гунтар  что-то  говорил.  Беседующий  отвечал.  Беседующий  что-то
говорил. Гунтар  отвечал.  Темнокожий  моряк  потерял  терпение  и  весьма
нелицеприятно  отозвался  об  эльфах.   Вождь   Сильванести   срезал   его
убийственным ответом. Несколько  рыцарей  покинуло  Долину,  чтобы  вскоре
вернуться вооруженными до зубов. Они встали за спиной Гунтара, держа  руки
на рукоятях мечей. Эльфы во главе с Портиосом тоже  поднялись  и  окружили
своих вожаков...
     До Гноша, стиснувшего в руке свой доклад,  постепенно  доходило,  что
выступать его уже не попросят.
     Тассельхоф в отчаянии высматривал Элистана. Хоть бы пришел!..  Небось
мигом бы их всех успокоил. Да что там, Лорана и та  справилась  бы...  Тас
пробовал разузнать у эльфов, что сталось с  его  друзьями,  но  ничего  не
добился, кроме холодного ответа: ничего, мол, не известно. И Лорана, и  ее
брат словно растворились в глуши. И зачем только я их оставил,  клял  себя
Тас. Что я тут вообще делаю? Зачем, спрашивается, сумасбродный старый  маг
меня сюда притащил? Ну что с меня толку?
     А может, Фисбен что-нибудь сделает?..
     - Проснись, пожалуйста! - взмолился Тас, тряся его за плечо. - Нужно,
чтобы кто-нибудь что-нибудь...
     - Око Дракона вовсе не "ваше по праву"! -  во  весь  голос  выкрикнул
Гунтар. - В момент кораблекрушения госпожа Лорана и ее спутники везли  его
нам! Вы же пытались силой удержать его на Эрготе. Твоя собственная дочь...
     - Не смей упоминать мою дочь! - прозвучал непреклонный ответ  старого
эльфа. - У меня нет дочери!
     У  Тассельхофа  так  и  оборвалось  что-то  внутри.  Смутной  чередой
промелькнули  воспоминания:  вот  Лорана  бесстрашно  бросается  на  злого
колдуна, хранившего Око... вот Лорана рубится  с  драконидами...  вот  она
метит из лука в белую драконицу... вот нежно заботится о  нем,  когда  он,
пришибленный балкой, с трудом оживал... Скольким она пожертвовала, сколько
трудов положила, чтобы спасти свой народ... и этот самый  народ  ее  же  и
отвергал!
     - А ну прекратите! - услышал Тассельхоф  свой  собственный  вопль.  -
Прекратите немедленно и послушайте, что я вам скажу!
     Каково же было его изумление,  когда  все  в  самом  деле  умолкли  и
повернулись к нему. А он... он не имел ни малейшего понятия, что он должен
был сказать всем этим  именитым  вельможам.  Но  сказать  что-нибудь  было
необходимо. В конце концов,  мелькнуло  у  него  в  голове,  весь  сыр-бор
происходит с моей легкой руки - ведь это я вычитал в книжке  про  "глаза",
будь они неладны.
     Он  слез  со  скамейки  и  пошел  к  Белокамню,  к  людям  и  эльфам,
непримиримо стоявшим друг против друга. Ему показалось, он  разглядел  под
широкополой шляпой ухмылку Фисбена...
     - Я... - замялся кендер. И тут его спасло внезапное вдохновение. -  Я
требую права представлять здесь мой народ! - гордо произнес Тассельхоф.  -
Я требую места среди совещательных членов Совета!
     Перекинув через плечо каштановый  хвост,  кендер  остановился  против
Ока. Громада Белокамня нависала  над  ними...  С  трудом  оторвав  от  нее
взгляд, Тас посмотрел на Гунтара... потом на Беседующего...
     И внезапно понял, что ему следовало совершить. Понял  и  затрясся  от
страха - он, Тассельхоф Непоседа, никого и  ничего  не  боявшийся!  Он  не
дрожал так, даже оказавшись носом к носу с драконами. Но это... это...  Во
рту пересохло, ладони похолодели, словно он лепил снежки,  позабыв  надеть
рукавицы.  Однако  Тассельхоф  был  полон  решимости.  Надо  было   только
заговорить их и сбить с толку, чтобы не поняли, что у него на уме...
     - Вы никогда особо не принимали нас, кендеров, всерьез, - начал он, и
собственный  голос  показался  ему  слишком  пронзительным  и  громким.  -
Вообще-то, вы знаете, трудно вас за это строго судить. Чего  уж  там,  мы,
кендеры, народ довольно-таки безответственный, да и любопытны, говорят, не
в меру... Только можно ли что-нибудь выяснить, не проявив любопытства?
     Тас видел, как лицо Беседующего превратилось в  стальную  маску,  как
свирепо нахмурился Гунтар. Он еще на шаг придвинулся к Оку...
     - Я догадываюсь, что мы порой доставляем окружающим массу  хлопот,  -
поверьте, сами не желая того. Случается даже так, что мы нечаянным образом
присваиваем нечто, не вполне нам принадлежащее. Но в одном кендеры уверены
твердо...
     Не договорив, Тас рванулся вперед. Гибкий и проворный, точно мышонок,
он с легкостью увернулся от хватавших его  рук  и  в  считанные  мгновения
достиг Ока. Лица сливались перед его глазами  в  смутные  пятна  Он  видел
раскрытые рты, что-то кричавшие... кричавшие...
     Поздно!
     Одним стремительным движением Тассельхоф выхватил Око из подставки  и
что было силы шарахнул его о Белокамень!
     Ему показалось, что  шар  из  блестящего  хрусталя,  внутри  которого
отчаянно метался белый туман, плыл по воздуху нескончаемо долго. Тас успел
задуматься, уж не было ли Око способно задержать свой полет...
     Оно ударилось о скалу и разлетелось на тысячу сверкающих осколков.  В
воздухе завис плотный шар молочно-белого дыма: казалось, он изо  всех  сил
пытался  сохранить  форму.  Но  вот  откуда-то  налетел  теплый,  пахнущий
весенней зеленью ветерок и развеял его без остатка.
     Воцарилась тишина. Ужасная тишина.
     Кендер спокойно смотрел под ноги, на осколки вдребезги разбитого Ока.
     - Мы знаем... - он говорил тихо, но каждое  слово  падало  в  тишину,
словно капелька дождя, - что сражаться нам надо с драконами.  А  не  между
собой.
     Никто не двигался с  места.  Никто  не  произносил  ни  слова.  Потом
послышался шум падающего тела: с Гношем случился обморок.
     И пошло дело! Тишина взорвалась, словно разбитое Око. Государь Гунтар
и Беседующий подскочили к Тасу разом. Один схватил его  за  правое  плечо,
другой - за левое.
     - Что ты наделал!
     На Гунтара было страшно смотреть.
     - Ты всех нас погубил! Ты уничтожил нашу единственную надежду!
     Худые пальцы Беседующего впились в плечо Таса, точно соколиные когти.
     - И за это он сам первый поплатится!
     Портиос, высокий и мрачный, навис над съежившимся  кендером.  В  руке
эльфа поблескивал меч. Тас, зажатый между рыцарем  и  эльфийским  королем,
был бледен как мел, но голову держал высоко.  Он  знал,  на  что  идет,  и
догадывался, что наказанием будет смерть.
     Танис расстроится, узнав, что я натворил, подумал он грустно. Но ему,
верно, расскажут, что держался я храбро...
     - Ишь, размахались тут, - пробубнил сонный голос.  -  Тоже  выдумали,
погибать! Куда торопитесь?.. Да убери ты меч, Портиос! Не игрушка! Неровен
час, порежешь кого-нибудь!
     И сквозь частокол закованных в  железо  рук  Тас  разглядел  Фисбена,
который, позевывая, переступил через бесчувственное тело гнома и заковылял
прямо к ним. Эльфы и люди почему-то перед ним расступались.  Один  Портиос
загородил ему дорогу. Он был в такой ярости, что на губах пузырилась пена,
а речь стала почти невнятной:
     - Берегись, старец! Как бы тебе самому не...
     - Я же сказал, хватит махать, - раздраженно буркнул Фисбен и погрозил
пальцем.
     Мгновение - и Портиос издал дикий крик и  уронил  оружие  наземь.  На
рукояти меча, оказывается, выросли  колючки.  Фисбен  подошел  к  молодому
вельможе.
     - Ты, Портиос, вообще-то неплохой малый, - сказал он  строго.  -  Вот
только уважать старших тебя почему-то не научили. Слушаться же надо, когда
тебе  говорят!  Учти  на  будущее!  -  И  Фисбен  сердито   повернулся   к
Беседующему. - А ты, Солостаран, был  славным  малым...  лет  этак  двести
назад. Вырастил отличных троих  ребятишек...  Троих,  говорю!  Слышать  не
желаю никакой чепухи о том, что у тебя дочери, видите  ли,  нет!  Есть,  и
преотличнейшая! Соображает, между прочим, гораздо лучше папаши.  Наверное,
в мать пошла... Так о чем бишь я? Ах да:  ты  же  вырастил  еще  и  Таниса
Полуэльфа. И знаешь, Солостаран, не исключено, что эта  четверка  все-таки
спасет мир...  А  теперь  вот  что:  давайте-ка  рассаживайтесь.  Да,  да,
государь мой Гунтар, и ты тоже. Шагай, Солостаран, я тебя провожу. Нам ли,
старикам, да не помогать друг другу!  Вот  если  бы  ты  еще  не  был  так
ужасающе глуп...
     И Фисбен, бормоча что-то себе под нос,  повел  потерявшего  дар  речи
правителя к его креслу. Портиоса подхватили его воины, и он  с  искаженным
от боли лицом побрел, спотыкаясь, на свое место.
     Мало-помалу эльфы и рыцари разошлись  и  расселись  по  скамьям.  Они
приглушенно переговаривались между собой и угрюмо поглядывали  на  осколки
разбитого Ока, лежавшие у подножия Белокамня.
     Фисбен  усадил  Беседующего  в  кресло.  Государь   Квинат,   похоже,
собирался что-то сказать, но  встретился  со  старцем  глазами  -  и  вмиг
передумал. Вполне удовлетворенный, маг вернулся к  скале,  перед  которой,
потрясенный и растерянный, все еще стоял Тас.
     - Ты! - Фисбен смотрел на него так, словно впервые увидел.  -  Иди-ка
позаботься о том бедняге!
     И он указал Тасу на гнома-механика, все еще пребывавшего  в  глубокой
прострации. У Таса подгибались коленки: он подошел к Гношу и присел  подле
него.  Как  хорошо  заняться  делом  и  больше  не  видеть  этих  злобных,
испуганных лиц...
     - Гнош... - прошептал он виновато, похлопывая гнома по бледной  щеке.
- Мне очень жалко, честное слово. Я к тому, что твоя  Цель  Жизни...  душа
твоего папеньки и все такое прочее... Но ты пойми, мне  же  просто  ничего
другого не оставалось...
     Между тем Фисбен обернулся к собравшимся, поправляя съехавшую шляпу:
     - Придется, милые мои, прочитать вам  нотацию.  Благо  вы  вполне  ее
заслужили, так что оскорбленную невинность можете не изображать.  У  этого
кендера,  -  и  он  ткнул  пальцем  в  сторону   невольно   отшатнувшегося
Тассельхофа, - мозгов под смешным хохолком  больше,  чем  у  вас  у  всех,
вместе взятых. Да знаете ли вы, что произошло  бы,  не  наберись  он  духу
расколошматить Око?.. Не знаете? Ну так я вам расскажу.  Позвольте  только
присесть... - Фисбен рассеянно огляделся. - Ага, вот славное местечко...
     И,  удовлетворенно  кивнув,  старый  маг  проковылял  прямехонько   к
Белокамню и уселся на травку, прислонившись спиной к священной скале!
     Рыцари   ахнули   от   ужаса.   Гунтар,    возмущенный    неслыханным
святотатством, так и взвился на ноги.
     - Ни один смертный не смеет касаться Белокамня! - взревел  он,  делая
шаг вперед.
     Фисбен неторопливо повернул голову и  посмотрел  разъяренному  рыцарю
прямо в глаза.
     - Еще одно слово, - проговорил он тихо, но веско, - и я  сделаю  так,
что у тебя усы отпадут. Короче: сядь, пожалуйста, и заткнись!
     Слова старика явно  не  были  пустой  угрозой,  и  Гунтару  только  и
оставалось, что внутренне клокотать, опустившись в свое кресло.
     - Так о чем бишь я говорил,  когда  меня  перебил  этот  невежа?..  -
Хмурясь, Фисбен  огляделся  кругом.  Взгляд  его  натолкнулся  на  обломки
разбитого Ока, поблескивавшие в траве. - Ах да. Я собирался кое о чем  вам
поведать. Так вот, один из вас, понятно, в конце концов присвоил бы Око. И
унес его с собой -  либо  для  того,  чтобы  "уберечь",  либо  намереваясь
"спасти мир". И оно в самом деле способно спасти  мир  -  но  только  если
знать, как с ним обращаться. А кто из вас обладает нужными познаниями, про
силу   духа   я   уже   не   говорю?   "Глаза   драконов"   были   созданы
могущественнейшими магами древности. Всеми сообща - понимаете вы это?  Над
ними вместе трудились и Белые Одежды, и Черные.  Они  вложили  в  них  обе
сущности - и зла, и добра. Алые же Одежды смешали две сути  и  связали  их
дарованной им властью. Немного осталось ныне таких,  кто  способен  понять
Око, постичь его тайны и подчинить его своей  воле.  Мало  их...  -  глаза
Фисбена блеснули, - и здесь я не вижу ни одного!
     Тишина установилась над Долиной, глубокая тишина. Все внимали  словам
старого мага, чей  голос,  сильный  и  звучный,  легко  спорил  с  ветром,
оттягивавшим прочь темные тучи.
     - Ну  так  вот,  один  из  вас  завладел  бы  Оком  и  попробовал  им
воспользоваться. И тем накликал беду, после которой  от  вас  осталось  бы
примерно столько же, сколько от этого  шара.  А  касаемо  разбитых  надежд
позвольте вам сообщить, что надежды некоторое время действительно не было.
Но теперь она вновь родилась...
     Неожиданный порыв ветра унес шляпу у него с головы и играючи  покатил
ее по траве. Раздраженно запыхтев, Фисбен потянулся за ней...
     И как раз в тот момент, когда он наклонился, между  разошедшихся  туч
потоком хлынуло солнце. Лучи его  ослепительно  вспыхнули  на  мелькнувшем
серебре...  и   раздался   чудовищный,   грохочущий   треск,   как   будто
раскалывалась сама земля.
     Ослепленные  неожиданным  светом,  собравшиеся  в   ужасе   созерцали
представшее им чудо.
     Белокамень был расколот от основания до макушки!
     Старый маг лежал ничком у его, подножия, одной рукой держа  пойманную
шляпу, другой - испуганно прикрывая голову. Как раз там, где он только что
сидел, из трещины разбитой скалы  виднелось  копье  с  длинным  древком  и
наконечником, выкованным из сверкающего серебра. Метнула же его серебряная
десница высокого темнокожего человека, который не торопясь вышел вперед  и
встал рядом с оружием. Рядом с ним шли трое: молодая  эльфийка  в  кожаных
латах, старый седобородый гном - и Элистан.
     Чернокожий  высвободил  копье  и  высоко  поднял  его  над   головой.
Зазубренное серебряное жало ярко горело в лучах полуденного солнца.
     - Я - Терос Железодел!  -  разнесся  низкий  голос  кузнеца.  -  Весь
прошлый месяц ковал я  эти  игрушки!  -  Он  потряс  копьем.  -  Я  черпал
расплавленное серебро из колодца, расположенного в самом  сердце  Изваяния
Серебряной  Драконицы.  Серебряной  рукой,  данной  мне  Богами,  ковал  я
чудо-оружие. Сбылось предсказанное легендой! Я принес вам, народы  Кринна,
то, что поможет нам объединиться и не дать Злу навеки погрузить  Кринн  во
мрак. Я принес вам Копье!
     И с этими словами Терос  воткнул  Копье  глубоко  в  землю.  Сверкая,
высилось оно среди осколков разбитого Ока...

                        7. НЕПРЕДВИДЕННАЯ ПОЕЗДКА

     - Мой долг исполнен, - сказала Лорана. - Больше меня ничто  здесь  не
удерживает.
     - Да, - медленно проговорил Элистан. -  И  я  даже  знаю,  почему  ты
стремишься уехать... - Лорана вспыхнула и  опустила  глаза.  -  Куда  хоть
думаешь направиться?
     - В Сильванести, - ответила она. - Там я видела его последний раз.
     - Во сне?
     - Это был не простой сон, - Лорану поневоле бросило в  дрожь.  -  Все
было настолько реально... И он был там. Я знаю, что он жив. Я  должна  его
разыскать.
     - Самое верное, девочка моя, -  это  остаться  здесь,  -  посоветовал
Элистан. - По твоим словам, тогда, во сне, он нашел Око. Если  все  так  и
было, он приедет на Санкрист.
     Лорана помедлила с  ответом...  Мучась  сомнениями,  смотрела  она  в
окошко замка, где она,  Элистан,  Флинт  и  Тассельхоф  жили  в  гостях  у
государя Гунтара.
     Вообще  говоря,  ей  следовало  бы  присоединиться  к  эльфам.  Перед
отъездом из Долины Белокамня отец пригласил ее вернуться с ними  на  Южный
Эргот. Лорана отказалась. Что-то подсказывало ей, что со своим народом  ей
не жить уже никогда...
     Отец не стал ее уговаривать, и, заглянув ему в глаза, она поняла, что
он прочел ее невысказанную мысль. Эльфы старились гораздо медленнее людей,
но для ее отца, казалось, время с некоторых пор помчалось галопом. На  миг
ей показалось, будто она смотрела на него глазами Рейстлина с их  зрачками
в форме песочных часов... Лорана пришла в ужас от одной мысли об этом. Тем
не менее ей предстояло сообщить ему еще одну невеселую новость.
     Она вернулась без Гилтанаса. Более того, она не имела  права  открыть
отцу, куда отправился его возлюбленный младший сын, ибо путь, который  они
с Сильварой вознамерились одолеть, вел сквозь глубокую тьму и  был  чреват
неслыханными опасностями. Лорана могла утешить отца лишь тем, что Гилтанас
был жив.
     - Ты знаешь, где он? - помолчав, спросил правитель.
     - Да, - ответила Лорана. - Вернее - знаю, куда он направился...
     - И не можешь сказать об этом даже мне? Отцу?
     Лорана упрямо покачала головой.
     - Нет, Беседующий, не могу. Прости меня. Дело в том, что  предприятие
это поистине отчаянное. Затевая  его,  мы  поклялись  не  говорить  о  нем
никому. Понимаешь, никому!
     - Значит, не доверяете?
     Лорана вздохнула и оглянулась на расколотый Белокамень.
     -  Отец,  -  сказала  она.  -  Ты  ведь  только  что  объявлял  войну
единственному народу, способному нам помочь...
     Беседующий не ответил, но распрощались они без лишней сердечности, и,
посмотрев, как опирался правитель на руку старшего сына, Лорана  отчетливо
поняла - отныне у Беседующего было лишь одно дитя...
     Терос уехал с эльфами. Копье произвело такое  впечатление  на  членов
Совета, что было единогласно решено наделать их побольше и сообща,  силами
всех рас Кринна, поднять чудо-оружие против Повелителей и их армий.
     - Пока, - заявил Терос, - у нас есть лишь те несколько  штук,  что  я
сумел в одиночку выковать за  этот  месяц,  да  еще  пара-тройка  древних,
припрятанных Серебряными Драконами  во  дни  изгнания  драконов  из  мира.
Понадобится же много - очень много. Мне необходимы помощники!
     Помощников эльфы взялись ему предоставить; но вот  соизволят  ли  они
участвовать в сражениях...
     - Мы должны обсудить это, - сказал Беседующий.
     - Дообсуждаетесь, - хмыкнул Флинт Огненный Горн, - пока  какой-нибудь
Повелитель не сядет вам прямо на голову...
     - Эльфы не нуждаются в поучениях гномов, - холодно ответил правитель.
- А кроме того, откуда нам знать, насколько вообще  действенны  эти  пики?
Верно, легенда гласит, что лишь Серебряная Рука способна их  выковать.  Но
та же легенда утверждает, что для этого потребен Молот Хараса. Как  насчет
Молота? - обратился он к Теросу.
     - Его невозможно было доставить сюда вовремя, не говоря уж о том, что
Молот могли перехватить дракониды, - ответил кузнец. - А кроме того, это в
древние времена без него  действительно  не  могли  обойтись,  потому  что
мастерства тогдашних Кузнецов было недостаточно. Они  не  сумели  бы  сами
выковать Копья. А мне удалось! - добавил он гордо. -  Ты  сам  видел,  что
произошло со скалой.
     - Посмотрим, что произойдет с драконами, - сказал Беседующий,  и  тем
завершился Второй  Совет  Белокамня.  Уже  под  занавес  Гунтар  предложил
переправить привезенные Терос ом Копья рыцарям, оборонявшим Палантас...
     ...Вот какие  картины  проплывали  перед  умственным  взором  Лораны,
смотревшей из замкового окна в унылые, безжизненные зимние дали.  Государь
Гунтар говорил, что скоро выпадет снег...
     Нет, думала Лорана, прижимаясь лбом к холодному  стеклу.  Не  могу  я
здесь оставаться. Я же с ума сойду!
     - Я изучала карты, которые дал Гунтар, - пробормотала она  почти  про
себя. - Я знаю,  где  стоят  армии  драконидов.  Танису  не  добраться  до
Санкриста. А если при нем Око, он может и не знать об  опасности,  которую
оно в себе несет... Я должна предупредить его...
     - Подумай хорошенько, девочка,  -  мягко  произнес  Элистан.  -  Если
Танису не добраться до Санкриста, то каким образом ты намерена добраться к
нему? Давай рассуждать разумно, Лорана.
     - А я не хочу рассуждать разумно! - Лорана даже притопнула  ногой.  -
Тошнит меня от этой разумности! От этой войны!.. Я выполнила свой долг - и
гораздо  больше!  А  теперь  я  хочу  разыскать  Таниса!..  -  Элистан   с
сочувствием смотрел на нее, и Лорана вздохнула:  -  Прости,  друг  мой,  я
знаю, что ты прав... - Ей было стыдно. - Но не могу  же  я  просто  сидеть
сложа руки!
     Была у Лораны и другая забота, о которой она предпочитала не говорить
вслух. Та, другая женщина, Китиара... Где она? Может, они с Танисом  снова
вместе, как ей и привиделось тогда во сне?.. Вспоминать Китиару и  Таниса,
стоявших в обнимку,  было  куда  тяжелее,  чем  даже  видение  собственной
гибели.
     И тут в комнату неожиданно вошел государь Гунтар.
     - Ох, простите, - сказал он  при  виде  Лораны  и  Элистана,  занятых
разговором. - Надеюсь, я не помешал...
     - Входи, пожалуйста, - быстро проговорила Лорана.
     - Спасибо, - кивнул Гунтар, входя  и  тщательно  прикрывая  за  собой
дверь. Лорана  отметила,  что  прежде  того  он  еще  выглянул  в  коридор
удостовериться, что поблизости никого не было. Войдя, он  присоединился  к
ним у окна. - Вообще-то, - сказал он, - я  как  раз  и  собирался  с  вами
поговорить. Я просил Уиллса вас разыскать, но так даже и лучше.  Никто  не
будет знать о нашем разговоре...
     Опять интриги, устало подумала Лорана. Все время, пока  они  ехали  к
Гунтару в замок, она  только  и  слышала,  что  об  интригах,  разъедавших
некогда славное Рыцарство...
     Потрясенная и возмущенная рассказом Гунтара о судилище  над  Стурмом,
Лорана выступила перед Советом Рыцарства со свидетельством, призванным его
защитить. Присутствие женщины на Совете считалось делом  неслыханным;  тем
не менее вдохновенная речь юной красавицы, полностью оправдывавшая Стурма,
произвела  на  рыцарей  глубокое  впечатление.   Сыграла   свою   роль   и
принадлежность Лораны к  Правящему  Дому,  и  тот  факт,  что  именно  она
привезла Копья.
     Даже сторонники Дерека - те из них, что  не  отбыли  с  армией  -  не
сумели отмахнуться от ее слов. К единому решению, впрочем, рыцари так и не
пришли. Человек,  заменивший  государя  Альфреда,  был  ярым  приверженцем
Дерека, государь же Микаэл никак не мог примкнуть ни к тем, ни к другим, и
Гунтар  был  вынужден  вынести  вопрос  на   общее   голосование.   Рыцари
потребовали времени для размышлений, так что заседание пришлось  отложить.
Новый сбор был назначен на сегодня. И, судя по всему, Гунтар пришел  прямо
оттуда.
     Лорана  сразу  поняла  по  выражению  его  лица,  что  все  кончилось
благополучно. Но коли так, зачем столько предисловий?
     - Стурм прощен? - спросила она.
     Гунтар улыбался, потирая ладони.
     - Не "прощен", дорогая моя. Простить его - значит, признать,  что  он
все же был виноват. Нет! Полностью оправдан, вот как! Я настоял именно  на
такой формулировке. Прощение нас никак  не  устраивало.  Зато  теперь  его
рыцарское посвящение подтверждено. Как и право командовать войсками. А вот
Дереку грозят серьезные неприятности!
     - Очень рада за  Стурма,  -  сказала  Лорана,  но  взгляды,  которыми
обменялись они  с  Элистаном,  были  тревожны.  Лоране  искренне  нравился
Гунтар, но она не зря выросла при дворе: она видела, что Стурм стал пешкой
в чьей-то игре.
     Гунтар уловил ледок в ее голосе, и его лицо стало очень серьезно.
     - Госпожа Лорана, - проговорил он. - Я ведь знаю, о чем ты  подумала.
Что я использую Стурма. Дергаю, так  сказать,  за  ниточки.  Ладно,  давай
начистоту, госпожа. Рыцарство разобщено. Оно расколото  на  два  лагеря  -
Дерека и мой. А что обыкновенно бывает с расколотым деревом? Обе половинки
засыхают и гибнут. Нужно прекратить эту усобицу, пока  ее  последствия  не
стали трагическими... Я неплохо узнал и тебя, госпожа, и тебя, Элистан.  Я
полностью доверяю вашему мнению. Вы имели дело и со мной,  и  с  государем
Дереком Хранителем Венца. Ну и кто, по-вашему,  более  достоин  возглавить
Рыцарство - я или он?
     - Ты, конечно, государь Гунтар, - сказал Элистан чистосердечно.
     - Вполне согласна, - кивнула Лорана. -  Вражда  ваша  погибельна  для
Рыцарства. И, судя по донесениям из Палантаса, нашему делу она тоже отнюдь
не на пользу... Хотя в первую очередь  меня,  как  ты  понимаешь,  волнует
судьба моего друга!
     - Понимаю. И рад слышать это от тебя, - сказал Гунтар с одобрением. -
А значит, можно надеяться, что моя просьба не покажется тебе столь уж... -
Гунтар взял Лорану за плечо. - Я хочу, чтобы ты отправилась в Палантас.
     - Как?.. Почему? Ничего не понимаю!
     - Позволь, я объясню... Сядь, пожалуйста. И ты тоже,  Элистан.  Вина,
может быть?..
     - По-моему, не стоит, - сказала Лорана, усаживаясь возле окна.
     - Ну что ж... - Гунтар накрыл  руку  Лораны  своей.  -  Мы  с  тобой,
госпожа, в политике не новички. Буду полностью откровенен. Мы объявим, что
ты едешь в Палантас учить рыцарей обращению с Копьями. Это ни  у  кого  не
вызовет подозрений: ведь, кроме Тероса,  только  ты  да  гном  умеете  ими
пользоваться. А гном, чего уж там, ростом  не  вышел,  чтобы  как  следует
управляться с Копьем... - Гунтар откашлялся. - Итак, ты повезешь  Копья  в
Палантас. Но, что более важно, ты доставишь туда Оправдательный  Рескрипт,
которым  Совет  полностью  восстанавливает   честь   Стурма.   Тем   самым
честолюбивым замыслам Дерека будет нанесен смертельный  удар.  Как  только
Стурм облачится в доспехи, все поймут, что Совет всецело на моей  стороне.
Я даже не особенно удивлюсь, если сам Дерек по  возвращении  окажется  под
судом...
     - Но почему именно я? - недоумевала Лорана. - Я с удовольствием научу
кого угодно, хоть того же государя Микаэла, пользоваться Копьем. Пускай бы
он и вез их в Палантас. Он и Рескрипт Стурму может доставить...
     - Так ты ничего и не поняла, госпожа. - Гунтар крепко сжал  ее  руку,
заставляя девушку наклониться поближе, и почти  прошептал:  -  Я  не  могу
доверить этого Микаэлу! Я вообще ни одному из рыцарей  этого  доверить  не
могу! Дерек, скажем так, выбит из седла, но турнира еще не  проиграл.  Мне
нужен кто-то, кому я мог бы доверять безраздельно! Кто-нибудь,  кто  знает
истинную цену Дереку и притом всей душой болеет за Стурма!
     - Я болею за Стурма, - спокойно сказала Лорана. -  И  притом  гораздо
больше, нежели за Рыцарство.
     - Правильно, госпожа, только запомни, - заметил Гунтар, поднимаясь  с
кресла и целуя ей руку, - у Стурма один свет в окошке - Рыцарство. Как  ты
думаешь, что с ним будет, если вдруг оно рухнет? А если  Дерек  перехватит
бразды?..

     В конце концов Лорана согласилась ехать, - что Гунтар и  предвидел  с
самого начала. Но чем ближе придвигалось время отъезда, тем чаще  посещало
ее дурное предчувствие: вот она уезжает  в  Палантас,  проходит  несколько
часов - и на  острове  появляется  Танис.  Сколько  раз  она  готова  была
отказаться! Но тут же представляла себе, с каким лицом она  встанет  перед
Танисом и расскажет ему, что отказалась поехать к  Стурму  и  предупредить
его об опасности. Только это и удержало ее от поспешных поступков. Это - и
ее отношение к Стурму.
     Зато одинокими ночами, когда сердце  ее  рвалось  к  Танису,  а  руки
жаждали его объятий, Лоране снова и снова мерещилась подле него та женщина
с темными курчавыми волосами, огненными карими глазами  и  обворожительной
лукавой улыбкой. И душа ее не знала покоя.
     Друзья мало чем могли утешить Лорану. Элистан,  тот  и  вовсе  уехал,
когда эльфы прислали гонца, прося его срочно прибыть к ним, желательно - в
сопровождении представителя Рыцарей. Для долгих прощаний не было  времени.
На другой же день по прибытии гонца Элистан и с ним сын государя  Альфреда
- серьезный, задумчивый юноша по  имени  Дуглас  -  отправились  на  Южный
Эргот.  Проводив  наставника,  Лорана  почувствовала  себя   как   никогда
одинокой...

     Ждало расставание и Тассельхофа.
     Вышло так, что  в  суете,  вызванной  появлением  Копья,  все  как-то
позабыли бедного Гноша и его Цель Жизни, тысячи блестящих осколков которой
валялись в траве. Все -  но  только  не  Фисбен.  Поднявшись,  старый  маг
покинул подножие расколотого Белокамня и подошел к потрясенному  гному,  в
полном отчаянии взиравшему на обломки Ока.
     - Ну-ну, сынок, - сказал Фисбен. - Это еще не конец света.
     - Ты так думаешь?  -  спросил  Гнош,  от  горя  утративший  всю  свою
гномскую болтливость.
     - Ну конечно же! Все зависит от точки зрения, не  так  ли?  Вообрази:
перед тобой  единственная  в  своем  роде  возможность  изучить  Око...  с
изнанки!
     У Гноша стали разгораться глаза.
     - А ведь ты прав, - сказал он, подумав. - И спорю на что угодно,  что
сумею склеить...
     - Конечно, конечно, - торопливо заверил его Фисбен,  и  Гнош  ринулся
вперед, переходя на привычную скороговорку:
     - Первым долгом нужнособратьвсекусочки,  незабывсоставитьчертеж,  где
какойизнихлежалназемле, чтобывпоследствии...
     - Вот именно, - пробормотал Фисбен.
     - В сторонку, в сторонку! - принялся  командовать  Гнош,  отгоняя  от
обломков праздношатающихся. - Смотри под ноги, государь Гунтар! Нельзя  ли
поосторожнее? Нуконечноже, мыизучимегосизнанки! Уже  черезнескольконеделья
надеюсьсоставитьподробныйотчет...
     Вдвоем с Фисбеном они огородили место гибели Ока  и  занялись  делом.
Битых два дня Фисбен не слезал с Белокамня, составляя чертеж, на  котором,
по идее, должно было значиться точное местонахождение каждого подобранного
обломка. Один из его набросков какими-то судьбами осел у Таса в кошеле,  и
кендер, обнаружив его там, убедился, что лист был исчерчен клеточками: маг
резался сам с  собой  в  "крестики-нолики"  и  явно  терпел  поражение  за
поражением...
     Тем временем совершенно счастливый Гнош  ползал  в  траве,  наклеивая
нумерованные кусочки пергамента на осколки  стекла,  зачастую  существенно
уступавшие размерами этикеткам. В конце концов ровно две  тысячи  шестьсот
восемьдесят  семь  осколков  были  собраны,   уложены   в   корзиночку   и
препровождены в недра горы Небеспокойсь.
     Потом Тассельхоф оказался перед выбором: остаться с  Фисбеном  -  или
ехать в Палантас с Лораной и Флинтом.  Собственно,  особого  выбора  и  не
было. Кендер отлично знал, что такие простофили, как эльфийка и гном,  без
него попросту пропадут. Со старым другом, однако, разлучиться оказалось не
так-то легко. За два дня перед  отплытием  корабля  Тас  нанес  Фисбену  и
гномам-механикам прощальный визит.
     Еще один восхитительный полег из катапульты - и он обнаружил Гноша  в
Испытательной  Лаборатории.  Осколки   Ока,   строго   пронумерованные   и
снабженные бирками привольно расположились на двух столах.
     Гнош от волнения глотал куски слов:
     - Птрсающе!  Мысделалианализстекла:  удивительныйматериал,  ниначтоне
похожий, величайшееоткрытие, событиевека...
     - Так твоя Цель Жизни достигнута? - перебил  Тас.  -  И  душа  твоего
папеньки...
     - Блаженноупокоена! -  Гнош  расплылся  в  улыбке,  но  тотчас  вновь
обратился к  работе:  -  Всегдаискреннерадбудутебявидеть,  такчтоесликогда
нибудьбудешьпроезжатьмимо, всенепременнозаглядывай...
     - Всенепременно, - улыбнулся Тас.
     Фисбена он обнаружил двумя уровнями ниже.
     Путешествие вниз тоже вышло необыкновенно занятным:  кендер  попросту
выкрикнул  номер  желаемого  уровня  и  ничтоже  сумняшеся   выпорхнул   с
балкончика в пустоту. Что тут началось! Захлопали,  разворачиваясь,  сети,
ударили гонги, зазвонили колокольчики, запищали  свистки.  Кончилось  тем,
что последняя сеть подхватила Таса над самой землей,  когда  из  аварийных
бочек уже сыпались губки.
     Фисбен, окруженный  неподдельно  восхищенными  гномами,  отыскался  в
Оружейном Отделе.
     - Это ты, мальчик мой, - сказал он, рассеянно глядя на кендера. -  Ты
поспел как раз вовремя: сейчас мы будем  испытывать  самоновейшее  оружие.
Оно поставит с головы на ноги все военное дело. Пресловутые Копья  вымрут,
как...
     - Потрясающе! - восхитился Тас.
     - Никаких сомнений! - подтвердил Фисбен. - А теперь: ты -  сюда...  -
Он махнул рукой какому-то гному, и тот,  послушно  перебежав,  остановился
посередине захламленного помещения.
     Фисбен поднял нечто, показавшееся недоумевающему  кендеру  арбалетом,
павшим жертвой ярости пьяного рыбака:  вместо  стрелы  спусковой  механизм
удерживал обширную сеть.
     - Допустим, ты - враг, - сказал Фисбен  гному,  стоявшему  посередине
комнаты. Тот немедленно состроил зверскую рожу и принял воинственный  вид.
Зрители одобрительно кивнули и стали ждать, результатов.
     Фисбен прицелился  и  нажал  на  спуск.  Сеть  взвилась,  но  тут  же
зацепилась за крючок на  конце  арбалета  и,  отброшенная  назад,  опутала
самого мага.
     - Будь он неладен, этот крючок, - пробормотал Фисбен.
     Гномы и Тас устремились на помощь и благополучно высвободили его.
     - Вообще-то я пришел попрощаться, - сказал Тас, застенчиво протягивая
ладошку.
     - В самом деле? - изумление Фисбена не знало  предела.  -  А  что,  я
куда-нибудь уезжаю? Почему меня не предупредили? Я даже не собрал вещи...
     - Это я уезжаю, - терпеливо пояснил Тас.  -  С  Лораной.  Мы  повезем
Копья и... ой, мне  не  велели  никому  ничего  говорить,  -  довершил  он
смущенно.
     - Могила, - заверил его Фисбен гулким шепотом,  отчетливо  слышным  в
каждом углу комнаты. -  Уверен,  тебе  понравится  Палантас.  Ах,  что  за
город!.. Ну и, конечно, мои наилучшие пожелания Стурму... Да,  Тассельхоф,
- и старый маг хитро посмотрел на кендера, -  ты  сделал  именно  то,  что
следовало сделать...
     - Ты так думаешь? - с надеждой спросил Тас. -  Я  очень  рад...  -  И
добавил, помявшись: - Я тут все думал... о том, что ты сказал мне тогда...
Темный, тяжкий путь... Я, наверное, всту... А?
     Фисбен посуровел лицом и крепко взял Таса за плечи.
     - Боюсь, что так, мальчик мой. Но я знаю, что у тебя хватит  мужества
пройти его до конца.
     - Будем надеяться, - вздохнул Тас. - Ну что ж, до  свидания.  Честное
слово, я вернусь. Вот кончится война, и сразу вернусь.
     - Ну, меня к тому времени может и не быть  здесь,  -  Фисбен  замотал
головой так энергично, что шляпа слетела на  пол.  -  Вот  доделаем  новое
оружие, и я уеду в... - Он призадумался. -  Погоди,  а  куда  я  собирался
уехать? Что-то не припоминаю... Но волноваться не о  чем,  мы  обязательно
встретимся. По крайней мере на сей раз я не зарыт под курганом из  перьев,
- пробормотал он, шаря в поисках шляпы.
     Тас поднял ее и вручил старику.
     - До свидания, - с трудом выговорил он.
     - Пока! Счастливо тебе! - замахал  рукой  Фисбен.  Потом  затравленно
оглянулся на гномов и вновь притянул к себе Таса: - Слушай, сынок,  я  тут
опять подзабыл... Как, ты говоришь, меня зовут?..

     Элистан прогуливался по берегу  Санкриста,  ожидая  корабль,  который
должен был отвезти его на Южный Эргот. С ним был Дуглас,  молодой  рыцарь,
назначенный  его  сопровождать.  Не   тратя   попусту   времени,   Элистан
рассказывал юноше о древних Богах. Дуглас слушал его завороженно.
     Внезапно,  подняв  глаза,  Элистан  увидел  перед  собой  рассеянного
старого мага, запомнившегося ему по Совету. Все эти  дни  Элистан  пытался
встретиться и  переговорить  с  ним,  но  тщетно:  старик,  казалось,  его
избегал. Поэтому жрец с немалым изумлением воззрился на  Фисбена,  шедшего
навстречу ему по песку. Опустив голову, волшебник бормотал что-то себе под
нос. Элистану начало уже казаться, что тот так и пройдет мимо, не  заметив
их, но туг старик поднял голову и заморгал:
     - Тысяча извинений! Мы уже встречались или мне кажется?..
     И Элистан внезапно утратил  дар  речи.  Загорелое,  обветренное  лицо
жреца  покрыла  смертельная  бледность.  Хрипло,  с  трудом,  он   наконец
выговорил:
     - О да, господин мой, мы встречались, только до сих пор  я  этого  не
понимал. Мне казалось, что нас только что познакомили; на самом же деле  я
знал тебя очень, очень давно...
     - Правда?  -  старец  подозрительно  насупился.  -  Надеюсь,  это  не
какая-нибудь шуточка по поводу моего возраста?..
     - Нет, - улыбнулся Элистан. - Конечно же, нет!
     Лицо волшебника прояснилось.
     - Ну, тогда приятного путешествия. И безопасного, разумеется. Пока! -
И, опираясь на кривой посох, знававший лучшие  времена,  старец  заковылял
прочь. Но потом неожиданно обернулся: - Да, кстати, меня зовут Фисбен!
     - Обязательно запомню, - поклонившись, серьезно  ответил  Элистан.  -
Тебя зовут Фисбен.
     Старый маг с довольным видом кивнул и пошел дальше по берегу, Элистан
же, задумчивый и притихший, зашагал в другую сторону.

                8. "ПЕРЕШОН". КОГДА ОЖИВАЮТ ВОСПОМИНАНИЯ

     - Надеюсь, ты понимаешь, что это сумасшествие?.. - прошипел Карамон.
     Танис скрипнул зубами:
     - Будь мы в здравом рассудке, мы бы вообще сюда не поперлись...
     - Вполне согласен, - пробурчал Карамон.
     Они стояли в темном переулке, в котором вполне можно  было  наступить
на крысу, нарваться на пьяницу или споткнуться о мертвое тело.
     Городишко назывался Устричным; правильнее, однако, было бы  именовать
его Мусорником. Он лежал на  берегу  Кровавого  Моря  Истара,  точно  куча
отбросов, выкинутых волнами. И в мирное-то время населенный отребьем  всех
рас Кринна, Устричный был  в  довершение  занят  армиями  Повелителей.  По
улицам шастали гоблины, дракониды и наемники всех мастей,  привлеченные  в
армию Повелителей высоким жалованием и перспективой богатой добычи...
     Вот и наших героев выбросили в Устричном волны войны - как  выразился
Рейстлин - среди прочего хлама. Спутники надеялись отыскать здесь корабль,
который взялся бы доставить их  кружным  путем  вдоль  северных  побережий
Ансалона на Санкрист. Или не на Санкрист, а...
     Ибо, как только Рейстлин оправился от болезни,  цель  их  путешествия
сделалась предметом постоянных споров. Спутники с беспокойством  наблюдали
за магом, и беспокоило их не только его здоровье. Что произошло, когда  он
взялся за Око? Какой новой бедой это было чревато для них?
     - Бояться вам нечего, - заверил их Рейстлин своим шепчущим голосом. -
Я далеко не такой слабак и глупец, каким  был  тот  эльфийский  король.  Я
подчинил Око себе, а не наоборот.
     - Ну и чем оно может быть  нам  полезно?  -  спросил  Танис.  Ему  не
слишком нравилось ледяное  выражение  металлически-желтого  лица  молодого
волшебника.
     - На то, чтобы подчинить его, ушли все мои силы, - ответил  Рейстлин,
глядя в потолок над постелью. - И прежде чем начать пользоваться  Оком,  я
должен еще многое изучить.
     - Изучить Око? - спросил Танис.
     Рейстлин бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в потолок.
     - Нет, - сказал он. - Речь идет о книгах, написанных магами древности
- теми самыми,  что  создали  Око.  Эти  книги  хранятся  в  Палантасе,  в
библиотеке какого-то Астинуса... Мы должны отправиться в Палантас.
     Танис помолчал некоторое время, слушая, как клокочет воздух в  легких
мага, мучительно вбиравших воздух... На чем  только  держится  эта  жизнь,
подумалось полуэльфу.
     В то утро шел снег, скоро превратившийся в дождь. Танис  слышал,  как
барабанили капли по деревянной крыше фургона. По небу ползли тяжелые тучи.
Возможно, всему виной была темень и непогода, но, стоило Танису посмотреть
на мага, как по телу прошел ледяной озноб, добравшийся до самого сердца.
     - Значит, вот что ты имел в  виду,  говоря  о  заклятиях  древних?  -
спросил полуэльф.
     - А то о чем же еще, - Рейстлин закашлялся, потом спросил: - А  когда
это я... говорил о заклятиях древних?
     - Когда мы тебя здесь нашли, - ответил Танис, пристально наблюдая  за
магом. Он заметил, как лоб Рейстлина прорезала морщина, а в слабом  голосе
прозвучало напряжение:
     - И что же я говорил?
     - Немногое, - ответил Танис осторожно.  -  Что-то  насчет  того,  что
скоро, мол, они будут твоими.
     - И все?
     Танис ответил не сразу, но зрачки Рейстлина,  напоминавшие  по  форме
песочные часы, не покидали его лица, и он,  поежившись,  кивнул.  Рейстлин
отвернулся, закрывая глаза.
     - Я хочу спать, - проговорил он тихо. - Запомни, Танис: Палантас...
     И Танису пришлось сознаться себе, что его стремление в Санкрист  было
продиктовано чисто эгоистическими мотивами. Он упрямо надеялся, что отыщет
там Лорану, Стурма и остальных. Кроме того, он ведь  обещал  привезти  Око
именно туда. Однако и у Рейстлина были  достаточно  веские  доводы.  Может
быть, в самом деле лучше сначала посетить библиотеку Астинуса и  выяснить,
как пользоваться Оком?..
     К моменту прибытия в Устричный Танис так и не принял решения. Попасть
бы на корабль, идущий на север, думалось ему. А там посмотрим...
     В Устричном, однако, друзей ждало  жестокое  потрясение.  Драконидов,
похоже, там было больше, чем  во  всем  краю  севернее  Порт-Балифора.  По
улицам так и сновали до зубов вооруженные драконидские патрули, пристально
интересовавшиеся приезжими. По счастью, спутники додумались загодя продать
свой фургончик, что и помогло им затеряться в толпе. И весьма кстати: едва
войдя в городские ворота,  они  увидели,  как  один  из  патрулей  схватил
какого-то человека и уволок его прочь "для выяснения"...
     Встревоженные увиденным, друзья поспешно сняли комнаты  в  первом  же
подвернувшемся заведении - захолустной гостинице на окраине города.
     - Не вижу, каким образом мы проникнем в гавань, о найме корабля я  уж
молчу,  -  сказал  Карамон,  когда  все  устроились  в  своих  обшарпанных
комнатушках и собрались посоветоваться. - Что вообще здесь творится?..
     -  Хозяин  гостиницы  говорит,  что  в  городе  находится   один   из
Повелителей, - пробормотал Танис. Спутники переглянулись.
     - Уж не нас ли разыскивают? - предположил Карамон.
     - Глупости! - ответ Таниса прозвучал слишком поспешно. - Мы  начинаем
шарахаться от собственной тени! Откуда бы им знать, что мы здесь? И что мы
с собой везем?..
     - Мало ли... - мрачно сказал Речной Ветер, глядя на Рейстлина.
     Маг спокойно выдержал его взгляд, не снисходя до ответа.
     - Принеси мне кипятку для питья, - велел он Карамону.
     - У меня на уме один способ что-то разведать, - сказал  Танис,  когда
великан возвратился с дымящейся чашкой в руках. - Допустим, вечерком мы  с
Карамоном выйдем наружу и разденем парочку солдат... Нет, не драконидов, -
успокоил  он  гадливо  сморщившегося  Карамона.  -   Каких-нибудь   людей,
наемников. Переоденемся и сможем ходить где хотим...
     После короткого обсуждения все сошлись на том, что этот  план  вполне
мог сработать. Потом друзья перекусили, хотя и  без  особенного  аппетита.
Ужинали у себя, наверху: спускаться в зальчик было слишком рискованно.
     - Как ты тут будешь без меня?.. - заботливо спросил Карамон брата.
     - Я вполне способен сам о себе позаботиться,  -  сказал  Рейстлин.  И
потянулся за колдовской книгой, но тут неожиданный  приступ  кашля  согнул
его вдвое. Карамон хотел подхватить его, но Рейстлин отшатнулся  прочь.  -
Иди! - с трудом выдохнул маг. - Обойдусь и без тебя!
     Карамон помедлил немного, потом кивнул:
     - Ясное дело, Рейст, обойдешься.
     И вышел из комнаты, бережно притворив за собой дверь.
     Оставшись один, Рейстлин какое-то время стоял неподвижно,  успокаивая
дыхание. Потом медленно пересек комнату и положил  книгу.  Дрожащей  рукой
раскрыл он один из множества мешков и мешочков, положенных Карамоном рядом
с его постелью, и осторожно извлек из него Око Дракона...

     Танис и Карамон - причем полуэльф знай поправлял надвинутый  капюшон,
скрывавший его лицо и  остроконечные  уши  -  шли  по  улицам  Устричного,
высматривая пару стражников, чьи формы могли бы им подойти.  Найти  мундир
для одного Таниса было бы несложно. Но где взять  такой,  чтобы  налез  на
широченные плечи Карамона?..
     Требовалось везение. И желательно - поскорее. Уже не единожды на  них
подозрительно оборачивались дракониды. Один раз их даже остановили и грубо
поинтересовались, куда и по какому  делу  они  идут.  Карамон  ответил  на
ломаном наречии, принятом у наемников, объясняя, что  они-де  с  приятелем
идут поступать на службу в войско Повелителя. Это помогло им  отвертеться,
но оба понимали, что рано или поздно их все-таки схватят.
     - И что не сидится... - обеспокоенно пробормотал Танис.
     - Может, Повелителям наконец припекли пятки, вот  они  и...  -  начал
было Карамон, но тут же осекся: - Смотри! Вон  там!  Только  что  вошли  в
бар...
     - Видел! Да, пожалуй, он примерно с тебя. Давай  подождем,  пока  они
выйдут, и... - Полуэльф сделал жест, словно сворачивая чью-то шею. Карамон
согласно кивнул,  и  друзья  скрылись  во  тьме  переулка,  откуда  хорошо
просматривалась дверь бара.
     Дело было к полуночи. Темень стояла непроглядная. Дождь  прекратился,
но небо оставалось по-прежнему плотно затянуто тучами. Несмотря на  теплые
плащи, двое, прятавшиеся в переулке, вскоре уже дрожали от  холода.  Крысы
шастали прямо по ногам, отчего обоим было еще неуютнее. Какой-то вдребезги
пьяный хобгоблин, заблудившийся впотьмах, свалился в мусорную кучу  совсем
рядом с ними и остался лежать. Разило от него так, что Карамона  и  Таниса
затошнило. Однако оставить столь  выгодный  наблюдательный  пункт  они  не
отважились.
     Потом раздались  долгожданные  звуки:  пьяный  хохот  и  человеческие
голоса,  разговаривавшие  на  Общем.  Стражники,  которых  они  поджидали,
вывалились наконец из бара и неверными шагами направились прямо к ним.
     На стене  дома  в  железной  подставке  горел  факел.  Вот  наемники,
покачиваясь,  вступили  в  полосу  света,  и  Танис  смог  разглядеть   их
поподробнее. Оба были офицерами, и у Таниса  мелькнула  догадка,  что  их,
верно, только-только повысили,  и  они  отмечали  продвижение  по  службе.
Доспехи сияли новизной, были относительно  чисты  и  не  украшены  следами
сражений. Танис и Карамон с удовлетворением  отметили  про  себя  отменное
качество лат. Выкованные из синей стали, они  даже  напоминали  чешуйчатую
драконью броню самих Повелителей.
     - Готов? - шепнул Карамон, Танис молча кивнул.
     Карамон вытащил меч.
     - Эльфийская мразь! -  взревел  он  своим  низким  басом.  -  Попался
наконец! Пойдем-ка со мной к Повелителю Драконов, шпион!
     - Я не сдамся живым! - Танис тоже выхватил меч.
     Заслышав их голоса, двое  офицеров  остановились,  вперив  мутные  от
выпитого вина взгляды во тьму переулка.
     Танис и Карамон обменялись несколькими быстрыми  выпадами.  Когда  же
Карамон  оказался  к  офицерам  спиной,   полуэльф   неожиданным   приемом
обезоружил приятеля. Меч перевернулся в воздухе и лязгнул о мостовую.
     - Скорее! Помогите схватить его! - крикнул Карамон. - За него награда
назначена! Живым или мертвым!..
     Наемники не раздумывали  долго.  Жестокое  удовольствие  исказило  их
рожи. Они ринулись к Танису, неверными руками нашаривая оружие.
     - Руби его! - подзадорил их Карамон. Они миновали его и уже  заносили
для удара мечи, но тут могучие руки Карамона обхватили разом обе  их  шеи.
Богатырь с силой ударил их головами друг о друга, и два тела повалились на
землю.
     - Поторопимся! - проворчал Танис. Схватив за ноги одного  из  убитых,
он оттащил его подальше в темноту. Карамон подоспел со  вторым.  Не  теряя
даром времени, друзья принялись стаскивать с них латы...
     - Тьфу! Мой, наверное,  был  полутроллем...  -  пожаловался  Карамон,
отмахиваясь от неприятного запаха.
     - Скажи спасибо,  что  не  чистокровным,  -  буркнул  Танис,  пытаясь
разобраться в сложной системе застежек и пряжек. - Лучше помоги:  ты  ведь
привык к доспехам...
     - А то как же, - и Карамон,  ухмыляясь,  помог  Танису  облачиться  в
броню. - Эльф в латах! И куда только катится мир?..
     - Да уж,  невеселые  времена,  -  пробормотал  Танис.  -  Так  когда,
говоришь, мы встречаемся с капитаншей, о которой говорил Уильям?
     - Он говорил, что лучше всего прийти на рассвете  и  обещал,  что  мы
найдем ее на борту.

     - Зовите меня Маквестой Кар-Тхон,  -  женщина  держалась  спокойно  и
деловито. - Однако, сдается мне, мало похожи вы на офицеров  ихней  армии.
Или они что, теперь уже и эльфов берут?
     Танис, покраснев, медленно стащил с головы офицерский шлем:
     - Неужели это настолько заметно?..
     Женщина пожала плечами.
     - Другой, может, ничего и не заметил бы, -  сказала  она.  -  Борода,
конечно, помогает, - ты, наверное, полуэльф? - а шлем прячет уши. Но  если
ты не обзаведешься маской, эти твои прелестные  миндалевидные  глазки  как
есть тебя выдадут. С  другой  стороны,  вряд  ли  дракониды  станут  особо
заглядывать тебе в глаза...
     Маквеста разглядывала его, положив на стол  ногу  в  морском  сапоге.
Танис расслышал сдавленное хихиканье Карамона и зарделся пуще прежнего.
     Они сидели  в  капитанской  каюте  на  борту  корабля,  называвшегося
"Перешон", а напротив  восседала  сама  капитан.  Маквеста  Кар-Тхон  была
дочерью темнокожего народа, населявшего Северный Эргот. Десятки  поколений
ее предков бороздили моря, и распространенное суеверие гласило, будто  они
понимали язык дельфинов и морских птиц. Глядя на Маквесту, Танис  поневоле
вспоминал  Тероса  Железодела.  Кожа  сидевшей  перед  ним  женщины   была
блестяще-черной, курчавые черные волосы сдерживал золотой  обруч  на  лбу.
Карие глаза прямо смотрели на Таниса,  мерцая,  как  и  кинжал  на  поясе,
сталью.
     - Мы пришли к тебе с деловым  предложением,  капитан  Ма...  -  Танис
запнулся, выговаривая непривычное имя.
     - Не сомневаюсь, - ответила женщина. - Кстати, можете  называть  меня
просто Мак. Да, не будь при вас письма от  Свинорылого  Уильяма,  я  бы  и
разговаривать с вами не стала. Но он  пишет,  что  ребята  вы  надежные  и
деньги у вас есть, так что перейдем к делу. Так куда вы направляетесь?
     Танис переглянулся с Карамоном. В этом-то  и  состояла  загвоздка,  К
тому же Танис был не вполне уверен, стоит ли вообще  кому-то  знать,  куда
они направлялись. Палантас был столицей Соламнии, Санкрист же -  известным
прибежищем Рыцарей...
     - А ну вас, в самом-то деле! - огрызнулась Маквеста,  заметившая  его
нерешительность. - Либо вы мне доверяете, либо - катитесь отсюда!
     - А стоит тебе доверять? - спросил Танис.
     Маквеста подняла бровь.
     - И много у вас денег?
     - Денег хватит, - сказал Танис. - Скажем так:  мы  идем  на  север  и
огибаем мыс Нордмаар. Если к тому  времени  у  нас  не  возникнет  желания
расстаться друг с другом  -  двинемся  дальше.  Если  же  возникнет  -  мы
расплатимся с тобой, и ты высадишь нас в каком-нибудь тихом местечке...
     - Например, в Каламане, - Маквеста  откинулась  на  стуле.  Казалось,
происходившее забавляло ее. - Этот порт безопасен... если только есть  еще
таковые на свете. Значит, половина вперед, остальное - в Каламане.  Дальше
будем договариваться отдельно.
     - В случае благополучного прибытия в Каламан, - поправил ее Танис.
     - Кто может поручиться? - пожала плечами Маквеста. - В это время года
океан частенько штормит... - И она томно поднялась на  ноги,  потягиваясь,
точно кошка. Карамон глядел на нее с восхищением. - По  рукам,  -  сказала
она. - Пошли, покажу вам корабль.
     И она вывела их на палубу. Как ни мало смыслил Танис в кораблях, даже
и ему "Перешон" показался отлично снаряженным и любовно ухоженным Маквеста
же начала рассказывать о корабле, и ее голос, только что звучавший холодно
и отчужденно, враз потеплел. Она говорила о своем судне примерно так,  как
Тика о Карамоне. И Танис пришел к выводу, что "Перешон"  был  и  оставался
пожизненной любовью капитана Кар-Тхон.
     На палубе было пусто и тихо; по словам Маквесты, команда во  главе  с
первым помощником была  на  берегу.  Единственной  живой  душой  на  борту
оказался чинивший парус матрос. Когда они проходили мимо него,  он  поднял
голову, и при виде чешуйчатых лат его глаза испуганно округлились.
     - Ночеста, Берем, - успокоила его капитан. И рубанула  рукой  воздух,
указывая на Таниса с Карамоном: - Ночеста. Пассажиры. Деньги...
     Матрос кивнул и вновь углубился в работу.
     - Кто он такой? - тихо спросил Танис Маквесту, когда они возвращались
в ее каюту, чтобы завершить дело.
     - Кто, Берем? - оглянулась она. - Мой рулевой. Вообще-то я не слишком
хорошо его знаю. Появился здесь несколько месяцев назад... Ему нужна  была
работа, вот я его и взяла - палубу мыть. Ну, а потом мой рулевой погиб при
небольшой размолвке с... неважно с кем, и этот парень  схватил  штурвал  и
показал себя рулевым еще почище того, прежнего. Правда,  со  странностями.
Немой, ни слова не говорит. И на берег не сходит,  если  можно  без  этого
обойтись. Сам написал мне свое имя в корабельном журнале, а то бы я и того
не знала... Ну, а тебе-то в нем что? - спросила она,  заметив  пристальный
взгляд Таниса, устремленный на моряка.
     Берем был высок и хорошо сложен. На  первый  взгляд  его  можно  было
посчитать человеком средних лет - по людским меркам. Волосы  у  него  были
седые, а чисто выбритое лицо покрывал глубокий моряцкий загар.  Но  ясные,
блестящие глаза могли бы  принадлежать  юноше.  Такими  же  были  и  руки,
державшие парусную иглу, - сильные, с гладкой  молодой  кожей.  Эльфийская
кровь, сказал себе Танис. А впрочем, черты лица...
     - Где-то я его видел, -  пробормотал  Танис.  -  А  ты,  Карамон?  Не
припоминаешь?
     - Да брось ты, - отмахнулся богатырь. - Уж кого  только  мы  за  этот
месяц не видели. Может, на выступление приходил...
     - Нет, - покачал головой Танис. -  Посмотрев  на  него,  я  почему-то
сразу подумал о Пакс Таркасе... О Стурме...
     - Слушай, полуэльф, у меня куча дел, - сказала Маквеста. -  Долго  ты
еще будешь пялить глаза на человека, занятого, в отличие от тебя, делом?
     И она проворно спустилась в люк. Карамон неуклюже последовал за  нею,
громыхая латами и вложенным в ножны мечом. Танис тоже шагнул  к  люку,  но
потом  все-таки  оглянулся.  И  встретил  странный,  пронизывающий  взгляд
моряка...

     - Ну ладно, ступай к нашим в гостиницу, а я пойду  закупать  припасы.
Выйдем в море, как только корабль будет готов. Маквеста говорит - дня этак
через четыре...
     - Я бы не отказался и пораньше... - пробормотал Карамон.
     - Кто бы возражал, - отозвался Танис угрюмо. -  Я  тоже  предпочитаю,
чтобы драконидов кругом сшивалось поменьше.  Однако  делать  нечего:  надо
ждать прилива или чего-то в этом роде. Значит, иди в гостиницу,  и  пускай
все будут готовы. Да скажи брату, пусть запасется  этим  своим  сеном  для
питья: небось, долго в море пробудем. А  я,  должно  быть,  подойду  через
несколько часов, как только все куплю...
     И Танис зашагал по запруженным толпой  улицам  Устричного.  Никто  на
него, переодетого офицером, особого внимания не обращал. Танис, впрочем, с
удовольствием избавился бы от лат: в  них  было  тяжело  и  жарко  ходить.
Мало-помалу у него начало чесаться все  тело.  К  тому  же  надо  было  не
забывать отвечать на приветствия  гоблинов  и  драконидов.  Постепенно  он
пришел к выводу, что  придушенные  ими  наемники,  должно  быть,  занимали
видные должности. Эта  мысль  отнюдь  его  не  обрадовала.  Чего  доброго,
кто-нибудь узнает доспех...
     С другой стороны, обойтись без лат  было  невозможно.  Драконидов  на
улицах сегодня было еще больше обычного. В воздухе Устричного витало некое
напряжение. Большинство горожан сидело дома, многие магазины были закрыты,
и только таверны, как обычно, стояли с распахнутыми дверями.
     Минуя одну  за  другой  закрытые  лавки,  Танис  начал  беспокоиться,
удастся ли ему купить все необходимое для дальнего плавания по океану...
     ...Он в глубокой задумчивости смотрел на  очередную  запертую  дверь,
когда чья-то рука внезапно схватила его за горло и опрокинула наземь.
     Неожиданное падение вышибло воздух из легких. Танис  сильно  ударился
головой о мостовую, и боль на какой-то миг помрачила  разум.  Инстинктивно
он  лягнул  нападавшего  ногами,  но  хватка  у  того  была  крепкая.   Он
почувствовал, как его волокут в переулок...
     Танис затряс головой, пытаясь прогнать плававший перед глазами  туман
и разглядеть обидчика. Им оказался... эльф! Одежда  его  была  изорвана  и
грязна, точеное лицо - искажено ненавистью и горем. Он стоял над  Танисом,
держа наготове копье.
     - Драконий прихвостень! - зарычал он на Общем. - Твое  мерзкое  племя
истребило мою семью! Мою жену и детей!  Вы  убили  их  прямо  в  постелях,
смеясь над их мольбами о милосердии... Я пришел отомстить за них!
     Эльф взмахнул копьем...
     - Шак! Ит мо дракосали!  -  отчаянно  выкрикнул  Танис  по-эльфийски,
пытаясь сорвать с головы шлем. Но обезумевший от горя эльф уже не способен
был ни услышать,  ни  тем  более  понять,  Копье  устремилось  вниз...  Но
внезапно глаза эльфа остановились, а копье выпало  из  обессилевшей  руки,
ибо в спину ему вонзился чей-то меч. С коротким предсмертным  криком  эльф
повалился на мостовую...
     А Танис смотрел на спасителя, начиная понимать, что угодил из огня  в
полымя. Над телом эльфа стоял Повелитель Драконов.
     - Слышу - кричат,  -  сказал  Повелитель.  -  Смотрю,  один  из  моих
офицеров в беде...
     И Повелитель протянул Танису руку в перчатке, помогая подняться.
     Голова у Таниса шла кругом. Зная только, что  ни  в  коем  случае  не
должен  выдать  себя,  он  взял  протянутую  руку  и   кое-как   поднялся.
Старательно пряча лицо и радуясь тому,  что  в  переулке  было  темновато,
Танис хрипло забормотал какие-то  слова  благодарности...  и  увидел,  как
глаза Предводителя изумленно округлились в прорезях шлема:
     - Танис? Какими судьбами?..
     Полуэльф содрогнулся всем телом, как если бы  его  все-таки  пронзило
эльфийское копье. Утратив дар речи, он мог только смотреть, как Повелитель
Драконов стаскивает с головы синий с золотом шлем.
     - Танис! - Повелитель обнял его за плечи.
     Блестящие карие глаза, лукавая, обворожительная улыбка.
     - Китиара...

                             9. ТАНИС ПЛЕНЕН

     - Ну ты даешь, Танис! Офицер, да у меня же под  командой!  Право  же,
надо почаще устраивать смотр войскам... - И Китиара, смеясь, взяла его под
руку. - Эк тебя трясет! Похоже, здорово грохнулся! Ну, пойдем. Я живу  тут
в двух шагах. Выпьем, перевяжем рану, а потом... поговорим!
     Двигаясь, точно во сне, Танис дал ей  вывести  себя  из  переулка  на
улицу. У него в самом деле голова шла кругом, - правда, совсем не от удара
о мостовую. Столько  всего  произошло  за  несколько  коротких  мгновений.
Только что он шел покупать съестное в дорогу - и вдруг оказался идущим под
ручку с  Повелителем  Драконов,  который  спас  ему  жизнь  и...  оказался
женщиной, которую он, Танис, так долго любил. Он не мог  оторвать  от  нее
глаз, и Китиара, чувствуя его взгляд, повернула голову,  чтобы  посмотреть
на него из-под длинных, черных, как сажа, ресниц.
     Танис поймал себя на мысли  о  том,  что  чешуйчатый,  полночно-синий
доспех  Повелителя  необыкновенно  красил  ее.  Облегающая  броня  выгодно
подчеркивала тонкую талию и длинные, стройные ноги...
     Дракониды окружили их плотной толпой; каждый надеялся заслужить  хотя
бы короткий кивок Повелителя. Китиара не  обращала  на  них  ни  малейшего
внимания и знай болтала с Танисом, болтала так  непринужденно,  как  будто
они расстались не пять лет назад, а только вчера. Танис почти  не  понимал
слов. Разум его силился осознать случившееся, тело же... тело  ощущало  ее
близость - и трепетало.
     Ее волосы пропитались потом под шлемом, влажные  завитки  то  и  дело
прилипали ко лбу и щекам. Китиара машинально убирала их пятерней, но  даже
этот незначительный жест заставлял Таниса мысленно стонать от  нахлынувших
воспоминаний...
     Он затряс головой,  пытаясь  собрать  воедино  расколовшийся  мир,  и
прислушался наконец к тому, что она говорила. Ведь от того, как он  теперь
себя поведет, зависели жизни его друзей.
     - До чего жарко в этом драконьем шлеме!  -  пожаловалась  Китиара.  -
Притом что я и  без  страшила  на  голове  всех  своих  мужиков  в  ежовых
рукавицах держу... А? - И она подмигнула ему.
     - Н-ну... - пробормотал Танис и почувствовал, что краснеет.
     - Старый добрый Танис, - шепнула она, крепко прижимаясь к нему. - Все
краснеешь, как мальчик. Нет, никогда, никогда ты не походил на других... -
Она притянула его к себе и обняла, закрывая глаза. Влажные губы  коснулись
его губ...
     - Кит!.. - задохнулся Танис, отстраняясь. - Только не  здесь!  Не  на
улице!..
     Она смерила его рассерженным взглядом, но потом передернула плечами и
снова  взяла  его  под  руку.  И  он  зашагал  с  ней  дальше  по   улице,
напутствуемый смешками и шуточками драконидов.
     - Старый добрый Танис, - повторила Китиара, на сей раз с  прерывистым
вздохом. - И почему я тебе  все  спускаю?  Сама  не  пойму.  Любой  другой
мужчина, вздумай он мне отказать, уже валялся бы с выпущенными  кишками...
Ага, вот мы и пришли!
     Перед  ними  был  "Соленый  Бриз"  -  лучшая  гостиница   Устричного.
Выстроена она была на высокой скале; из окон открывался  вид  на  Кровавое
Море Истара, чьи волны бились о  камни  внизу.  Китиара  вошла,  и  хозяин
гостиницы поспешно выбежал навстречу.
     - Готова ли моя комната? - спросила Китиара невозмутимо.
     - Конечно, мой Повелитель... - с поклонами ответил хозяин. Китиара  и
Танис направились к лестнице, и хозяин помчался вперед, еще раз  проверяя,
все ли в порядке.
     Войдя   в   комнату,   Китиара   огляделась   и,   найдя   обстановку
удовлетворительной, небрежно бросила драконий шлем  на  стол  и  принялась
стаскивать перчатки. Потом, сев на стул, непринужденным и в  то  же  время
продуманным, исполненным чувственности движением вскинула ногу.
     - Сними сапоги, -  улыбаясь,  сказала  она  Танису.  Он  сглотнул  и,
вымучив слабую улыбку, взялся за сапог. Когда-то, в дни их любви, это было
игрой,  обыкновенно  завершавшейся...  чем  завершалась  эта  игра,  Танис
старался не думать.
     - Бутылку  лучшего  вина,  -  велела  Китиара  замершему  в  ожидании
хозяину. - И два стакана. - Она протянула Танису вторую ногу, не  сводя  с
него карих глаз. - И чтобы никто не смел нас беспокоить...
     - Но, госпожа... - осмелился подать голос  хозяин.  -  От  Верховного
Владыки пришло уже несколько посланий...
     - Если, принеся вино, ты еще раз сунешь в эту комнату нос, я тебе уши
отрежу, - весело  проговорила  Китиара.  И  вытащила  из  ножен  на  поясе
блестящий кинжал.
     Хозяин гостиницы побледнел и, кланяясь, поспешно удалился.
     Китиара рассмеялась.
     - Ну вот! - сказала она, шевеля пальцами ног, обтянутых  темно-синими
шелковыми чулками. - А теперь я тебя разую...
     - Мне... правда нужно  идти,  -  Танис  обливался  потом  под  своими
доспехами. - А то командир меня...
     - Твой главный командир - это я! -  засмеялась  Китиара.  -  А  своим
отрядом ты не далее как завтра  сам  будешь  командовать.  Или  чем-нибудь
побольше, если захочешь. Садись!
     И  Танису  оставалось  только  повиноваться.  А  в  глубине  души  он
сознавал, что повиноваться-то ему и хотелось больше всего...
     - Как славно, что мы с тобой все-таки встретились, -  говорила  между
тем Китиара, опускаясь перед ним на колени и берясь за сапог. - Жалко, что
я не смогла прийти тогда на сбор в Утеху. Как там  все  наши?  Как  Стурм?
Надо полагать, сражается на стороне Рыцарей. Ничего удивительного, что  вы
с ним расстались. Чтоб я понимала, что вас вообще связывало...
     Она продолжала болтать,  но  Танис  уже  не  слушал.  Он  мог  только
смотреть на нее. Оказывается, он успел позабыть, до чего она была  хороша.
Эта чувственная, влекущая прелесть... Тщетно  пытался  он  сосредоточиться
мыслями на опасности, грозившей ему. В  памяти  всплывали  только  ночи  с
Китиарой, ночи, полные блаженства и страсти...
     Тут она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. И, захваченная
горевшей в них ответной страстью, выронила на пол сапог, который держала в
руках. Более не владея собой,  Танис  потянулся  к  ней...  привлек  ее  к
себе... Китиара обвила рукой его шею и припала губами к его губам.
     Ее прикосновение выпустило  из  узды  плотские  вожделения,  мучившие
Таниса все пять  лет  разлуки.  Теплый  аромат  женского  тела  мешался  с
запахами дубленой кожи и стали. Ее поцелуй обжег его, словно  пламя.  Мука
стала невыносимой, и Танис знал только один способ ее прекратить.
     Когда  хозяин  гостиницы  осторожно  постучал  в  дверь,  ответа   не
последовало. Восхищенно покачав головой - за последние три дня это был уже
третий мужчина! - хозяин поставил вино на пол перед дверью и  удалился  на
цыпочках...

     - А теперь, - лежа в объятиях Таниса, сонно пробормотала  Китиара,  -
расскажи-ка мне, что там  поделывают  мои  меньшие  братишки.  Может,  они
здесь, с тобой? Когда я последний раз их видела,  вы  все  улепетывали  из
Тарсиса с той эльфийкой...
     - Так это  была  ты!  -  сказал  Танис,  вспомнив  преследовавших  их
драконов.
     - А то кто же! - Китиара теснее прижалась к нему. - Ух, до  чего  мне
нравится твоя борода... - И она погладила ладонью его лицо. -  По  крайней
мере, хоть прячет эльфийскую слабохарактерность. А каким образом ты  попал
в армию?
     "И в самом деле,  как?"  -  Танис  лихорадочно  пытался  хоть  что-то
придумать.
     - Мы... угодили в плен в Сильванести. И один из офицеров  сумел  меня
убедить, как глупо было с моей стороны  пытаться  противостоять  Владычице
Тьмы.
     - А мои братья?
     - Мы разлучились, - кое-как выговорил Танис.
     - Ну что за незадача, -  сказала  Китиара  со  вздохом.  -  Я  бы  не
отказалась на них посмотреть. Карамон теперь, наверное, настоящий великан!
А Рейстлин, насколько я слышала, стал искусным  волшебником...  Как  он  -
по-прежнему в Алых Одеждах?
     - Да вроде бы... - пробормотал Танис. - Я, понимаешь,  давно  его  не
видал...
     - Ну, это в любом случае ненадолго, - заявила Китиара самодовольно. -
Рейст - весь в меня: вечно стремится к силе и власти...
     - Лучше расскажи о себе, -  попробовал  Танис  направить  разговор  в
более безопасное русло. - Что ты делаешь здесь, в тылу? Бои ведь  идут  на
севере...
     - Я здесь затем же, зачем и ты! - глаза Китиары широко раскрылись.  -
Мы ищем Человека Зеленого Камня!
     - Так вот где я видел его!..  -  вырвалось  у  Таниса.  Все  внезапно
встало на свои места. Тот матрос с "Перешона"! Тот человек в Пакс Таркасе,
пытавшийся удрать с бедолагой  Эбеном...  Человек  с  зеленым  самоцветом,
вросшим в середину груди...
     - Так ты что, отыскал его? - Китиара порывисто села. - Где, Танис?
     Ее карие глаза горели охотничьим азартом.
     - Вообще-то я не уверен, - запинаясь, выговорил Танис. -  Может,  это
был и не он. Я... нам дали только примерное описание...
     - По человеческим меркам ему лет пятьдесят, - возбужденно  напоминала
Китиара. - При этом у него странные, очень молодые глаза и юношеские руки.
А в груди сидит зеленая драгоценность. По слухам, его видели в  Устричном.
Потому-то Владычица меня сюда и послала. Он - наш ключ  ко  всему,  Танис!
Разыщи его - и нет такой силы на Кринне, которая остановила бы нас!
     - Но почему? - Танис заставил себя говорить спокойно.  -  Что  в  нем
такого, что помогло бы... э-э-э... нам одержать победу в войне?
     - Кто знает? - Китиара пожала великолепными  плечами  и  вновь  уютно
свернулась в его объятиях. - И что тебя так трясет? Дай-ка погрею... - Она
поцеловала его. Ее руки блуждали по его телу. - Нам  только  сказали,  что
разыскать этого человека - самый быстрый и надежный путь к победе...
     Танис чувствовал, как отзывалась его плоть на прикосновение ее рук.
     - Только подумай, - шептала Китиара ему в ухо. Ее дыхание было теплым
и влажным. - Если мы найдем его - мы с тобой! - весь Кринн будет лежать  у
наших ног! Владычица вознаградит нас так, как нам никогда и не снилось!  И
мы с тобой, Танис, всегда будем вместе... Ну что, пошли за ним?
     Ее слова отдались в его сознании эхом. Вместе  с  ней...  навсегда...
Кончить войну... Править всем Кринном... Нет! - сказал он  себе,  и  спазм
стиснул горло. Это безумие!  Мой  народ...  мои  друзья...  Но,  с  другой
стороны, чем я им обязан? И людям,  и  эльфам?  Кто,  как  не  они,  вечно
высмеивал меня и больно отталкивал! Я всегда был  изгоем!  С  какой  стати
думать о них? Не  пора  ли  для  разнообразия  позаботиться  о  себе?  Вот
женщина, о которой я так долго мечтал. И она может стать моей навсегда. О,
Китиара... прекрасная, желанная...
     - Нет! - вскрикнул он хрипло. - Нет, - повторил он уже тише. И  снова
притянул ее к себе: - Отложим до завтра! Если это в  самом  деле  был  он,
никуда он не убежит. Я-то уж знаю...
     Китиара  улыбнулась  и  со  вздохом  опустилась  обратно   на   ложе.
Склонившись над ней, Танис страстно целовал зовущие губы. Издали доносился
рокот волн Кровавого Моря, разбивавшихся о подножие скалы...

             10. БАШНЯ ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА. ПОСВЯЩЕНИЕ В РЫЦАРИ

     Буря, всю ночь бушевавшая над Соламнией,  к  утру  прекратилась  сама
собой. Поднялось солнце - бледно-золотой, негреющий диск.  Рыцари,  несшие
стражу на бастионах Башни Верховного Жреца, с радостью встретили  смену  и
отправились спать, обсуждая между собой жуткие чудеса минувшей  ночи:  все
сходились на том, что подобной бури над  Соламнией  не  бывало  со  времен
Катаклизма.
     Те же, что сменили товарищей на  стенах,  выглядели  почти  столь  же
измученными. В эту ночь никто в Башне не сомкнул глаз.
     Воины смотрели вдаль, на равнину, укрытую снегом и льдом. Там  и  сям
мерцали языки пламени - это догорали разбитые молниями деревья. Но  рыцари
разглядывали отнюдь не эти таинственные костры. Их взор притягивали многие
сотни дымков, видневшихся на горизонте.
     Там, вдали, пятнали утреннее небо походные костры армии драконидов.
     Только одно отделяло Повелителя Драконов от завоевания Соламнии. Этой
"костью в  горле"  (как  часто  называл  ее  сам  Повелитель)  была  Башня
Верховного Жреца.
     Выстроенная когда-то давно Винасом Соламном,  основателем  Рыцарства,
на  гребне  единственного  перевала  через  увенчанные  тучами  и  снегами
Вингаардские горн, Башня защищала  Палантас,  столицу  Соламнии,  а  также
порт, именовавшийся Вратами Паладайна. Падет Башня - и Палантас окажется в
руках захватчиков. Ибо этот  прекрасный  и  очень  богатый  город  издавна
отвернулся от мира, предпочитая упоенно разглядывать собственное отражение
в зеркале. Он не привык  надеяться  на  военную  силу  и  был  практически
беззащитен.
     Захватив Палантас и его порт. Повелитель вскоре  заморил  бы  голодом
остальную часть Соламнии и  принудил  ее  сдаться,  а  там  уже  ничто  не
помешало бы ему очистить Кринн и от Рыцарей.
     Повелитель, вернее. Повелительница, известная в  войсках  как  Темная
Госпожа, сегодня в лагере отсутствовала: некая тайная  миссия  потребовала
ее присутствия на востоке.  Впрочем,  ее  замещали  талантливые  и  верные
полководцы.  Полководцы,  готовые  на  все,  только  чтобы  заслужить   ее
одобрение.
     Поговаривали,  что  из  всех  Повелителей   именно   Темная   Госпожа
пользовалась  наибольшим  расположением  своей  Богини,  Владычицы   Тьмы.
Потому-то отряды драконидов,  гоблинов,  хобгоблинов,  людоедов  и  людей,
сидевшие у костров, с удвоенной жадностью смотрели  на  далекую  крепость,
нетерпеливо ожидая сигнала к атаке и мечтая о подвигах,  которые  снискали
бы им ее благосклонность...
     Однако взять  Башню  было  не  так-то  просто.  Ее  защищал  изрядный
гарнизон Соламнийских Рыцарей, несколько недель назад  явившихся  сюда  из
Палантаса. А кроме того, все знали  легенду,  гласившую:  Башня  не  будет
взята, доколе защищают ее люди,  исполненные  веры.  Недаром  звалась  она
Башней Верховного Жреца.  После  Верховного  Магистра  это  было  наиболее
почитаемым рыцарским званием.
     В Век Мечтаний  в  Башне  обитали  жрецы  Паладайна.  Сюда  приезжали
молодые рыцари, дабы получить наставления  в  вере.  И  следы  присутствия
жрецов еще ощущались.
     Но не только страх перед легендой удерживал  драконидское  войско  от
немедленного штурма. Его командиры  и  безо  всякой  мистики  видели,  что
взятие Башни обойдется очень недешево.
     - Время работает на нас,  -  собираясь  улетать  на  восток,  поучала
Темная Госпожа  своих  полководцев.  -  Шпионы  утверждают,  что  Палантас
Рыцарям не очень-то помогает. А теперь, благодаря нам,  они  и  с  востока
ничего не получат. Пусть-ка поголодают,  сидя  в  своей  Башне.  Рано  или
поздно нетерпение и голод заставят их ошибиться. Вот тут-то мы их и...
     - Дай мне стаю драконов - и я принесу тебе эту крепость на  блюдечке,
- пробормотал молодой полководец. Звали его Бакарис; храбрость в битвах  и
смазливая физиономия весьма способствовали его  продвижению  на  службе  у
Темной Госпожи. Повелительница задумчиво посмотрела на него, уже собираясь
садиться на своего дракона - гигантского синего самца по имени Скай.
     - Не говори "гоп", - сказала она спокойно. - Слышал ли ты о том,  что
нашими врагами вновь обретено древнее оружие - Копья?
     - Детские сказочки! - засмеялся юноша, подсаживая ее на  Ская,  Синий
дракон зло и ревниво смотрел на Бакариса огненными глазами.
     - Не советовала бы я недооценивать  "детские  сказочки",  -  покачала
головой Темная Госпожа. - Вспомни: то  же  самое  говорили  когда-то  и  о
драконах... - Она передернула плечами. - Не волнуйся, мой баловник. Если я
поймаю Человека Зеленого Камня, так и Башню штурмовать не  понадобится.  А
не поймаю - может, и будет тебе твоя стая драконов...
     Синий гигант развернул крылья и унес  ее  на  восток,  в  задрипанный
городишко под названием Устричный, что затерялся  на  побережье  Кровавого
Моря Истара.
     И вот армия  выжидала,  сидя  в  тепле  и  уюте  вокруг  бесчисленных
костров, тогда как Рыцари в Башне - в полном соответствии с  предсказанием
Госпожи - все туже затягивали ремни.
     Уже несколько месяцев минуло с того дня, когда они покинули Санкрист,
и были эти  месяцы  полны  испытаний  и  тяжких  трудов.  Молодые  рыцари,
которыми командовал Стурм Светлый  Меч,  положительно  боготворили  своего
обесчещенного вожака. Ну и что с того, что он был подвержен  меланхолии  и
часто выглядел нелюдимым! Его благородство, честность и душевная цельность
неудержимо влекли к нему молодых.  Юноши  восхищались  Стурмом  и  глубоко
уважали его. И надо ли говорить, что Дерек пакостил ему, как только мог.
     Человек менее принципиальный, вероятнее всего,  закрыл  бы  глаза  на
политические махинации Дерека или по крайней мере держал бы рот на замке -
так, например,  поступал  государь  Альфред.  Стурм  же  Дереку  постоянно
перечил - перечил, прекрасно сознавая, что влиятельный рыцарь был вполне в
состоянии основательно испортить ему жизнь.
     Дерек между тем умудрился однозначно  обратить  против  себя  жителей
Палантаса. Недоверчивые горожане выбрали момент вспоминать старые обиды  и
отказались поручить Рыцарям защиту их города;  Дерек  не  придумал  ничего
лучшего, чем засыпать их угрозами. Тем самым он  изрядно  всполошил  их  и
разгневал. Лишь  благодаря  терпению  Стурма,  взявшегося  за  переговоры,
Палантас их кое-чем все же снабдил.
     Не стало легче и тогда,  когда  они  добрались  до  Башни  Верховного
Жреца. Нелады между рыцарями вызвали упадок духа среди пехотинцев,  и  без
того страдавших от недостатка пищи. Довольно скоро в  стенах  самой  Башни
образовалось два лагеря: сторонники Дерека, то есть  большинство  рыцарей,
открыто противостояли "прихвостням" государя Гунтара со Стурмом во  главе.
И если вооруженных схваток пока еще не было, то  разве  благодаря  строгой
приверженности рыцарей Мере.
     Однако присутствие армии Повелителя, стоявшей совсем рядом, не говоря
уже  о  постоянном  недоедании,  вовсе  не  способствовало  терпимости   и
спокойствию.
     Государь Альфред слишком поздно понял, какой опасностью было  чревато
подобное положение дел. Теперь он горько корил себя за  то,  что  когда-то
поддерживал Дерека. Он ясно видел: Дерек  Хранитель  Венца  был  на  грани
помешательства. Стремление к власти пожирало его рассудок день ото дня...
     Увы, государь  Альфред  уже  не  властен  был  что-либо  предпринять.
Рыцарство до того окостенело, что - в прямом согласии с требованиями  Меры
- на разжалование Дерека Совету понадобились бы многие месяцы.
     Известие о полном оправдании Стурма стлало искрой,  упавшей  в  сухие
дрова. Как  и  предвидел  Гунтар,  честолюбивым  устремлениям  Дерека  был
положен конец. Но мог ли Гунтар знать, что тем самым будет положен конец и
его здравомыслию...

     В то утро, когда отбушевала буря, глаза стражей, бдительно  следивших
за вражеской армией, нет-нет да и обращались вниз,  во  двор  крепости.  В
бледном свете, струившемся с серого  неба,  холодно  поблескивали  доспехи
Соламнийских Рыцарей, собравшихся для торжественной церемонии Посвящения.
     В вышине над их головами гербовые флаги Рыцарства безжизненно обвисли
в холодном, неподвижном воздухе; казалось, их сковало морозом. Потом чисто
и звонко, так, что кровь быстрее побежала по жилам, пропела боевая  труба.
Услышав этот зов. Рыцари горделиво вскинули головы и вышли во двор.
     Посередине площадки, в окружении свиты, уже стоял  государь  Альфред.
Облаченный в боевые доспехи и алый плащ, спадавший с одетых  сталью  плеч,
он держал в руках древний меч в видавших виды, потрепанных  ножнах.  Ножны
были украшены изображениями Зимородка, Короны и Розы -  исконных  символов
Рыцарства. Вот Альфред поднял голову, с надеждой оглядывая  собравшихся...
и вновь опустил глаза, покачав головой.
     Сбывались его худшие опасения. Он-то, старый дурак, тешился надеждой,
что нынешняя церемония, быть может, сплотит рассорившихся рыцарей. Эффект,
увы, оказался прямо противоположным. В Священном Кругу зияли  прорехи,  на
которые с беспокойством поглядывали собравшиеся. Дерек и его сторонники  -
все как один - отсутствовали.
     Вновь  пропела  труба,  и  воцарилась  глубокая  тишина.  Из  Часовни
Верховного Жреца вышел Стурм Светлый Меч, одетый в белую  рубаху  до  пят.
Минувшую ночь, как предписывала Мера, он провел в размышлении и уединенных
молитвах.
     Почетный Эскорт, сопровождавший его, выглядел весьма необычно.
     Впереди  Стурма  выступала  молодая  эльфийка,  чья  редкая  красота,
казалось, озаряла унылый день. Рядом с нею шел старый гном,  седовласый  и
седобородый. А подле гнома шел кендер в  ярко-голубых  штанах  и  мохнатой
безрукавке.
     Рыцари разомкнули круг, пропуская Стурма и  его  спутников.  Подойдя,
они остановились перед государем  Альфредом.  Лорана,  державшая  в  руках
шлем, встала справа. Флинт, несший щит, - слева. Замешкавшийся  Тассельхоф
получил от гнома тычок в ребра и поспешил вперед, держа рыцарские шпоры.
     Стурм склонил голову. Длинные волосы, уже испятнанные сединой -  хотя
было  ему  только-только  за  тридцать,  -  падали  на  плечи.  Он  вознес
беззвучную молитву, а потом,  по  знаку  государя  Альфреда,  благоговейно
преклонил колени.
     - Стурм Светлый Меч! - торжественно провозгласил государь  Альфред  и
развернул лист бумаги. -  Заслушав  свидетельство  Лоранталасы,  принцессы
Правящего Дома Квалинести, а также свидетельство Флинта  Огненного  Горна,
гнома холмов из Утехи, Совет  Рыцарства  признал  выдвинутые  против  тебя
обвинения   несостоятельными.   А   посему,   в   ознаменование    деяний,
подтвержденных вышеуказанными свидетельствами, решением  оного  Совета  ты
объявляешься  отныне  Соламнийским  Рыцарем...  -  Тут  государь   Альфред
посмотрел на коленопреклоненного рыцаря, и голос его  невольно  смягчился:
по щекам Стурма катились неудержимые слезы. - Ты провел ночь в молитвах, -
тихо продолжал государь Альфред. - Считаешь ли ты, Стурм Светлый Меч, себя
достойным сей великой чести?
     - Нет, господин мой, - следуя древнему ритуалу, ответствовал Стурм. -
Я могу лишь смиренно принять ее и поклясться, что положу свою жизнь на то,
чтобы стать достойным... - Он поднял глаза к небу:  -  И  да  поможет  мне
Паладайн...
     В  жизни  государя  Альфреда  это  была  далеко  не  первая  подобная
церемония, но такого напряжения духа он не припоминал.
     - Эх, был бы тут Танис... - пробурчал Флинт, обращаясь к  Лоране.  Та
лишь коротко кивнула в ответ.
     Она была  одета  в  доспех,  изготовленный  в  Палантасе  по  приказу
государя Гунтара специально для нее. Волосы цвета  льющегося  меда  волной
ниспадали  из-под  серебристого  шлема.  Сложная  золотая  вязь  покрывала
нагрудник. Мягкая юбка из  черной  кожи,  снабженная  сбоку  разрезом  для
удобства движения, касалась носков сапог. На бледном лице застыло  суровое
выражение. Правду сказать, ее положение в  Палантасе,  да  и  здесь,  тому
способствовало.
     Она могла бы  сразу  вернуться  на  Санкрист.  Более  того:  ей  было
приказано отбыть туда. Государь Гунтар получил от государя Альфреда тайное
письмо, сообщавшее об отчаянном положении, в котором оказались  Рыцари:  в
ответном письме Гунтар велел Лоране немедля вернуться.
     Тем не менее, она решила остаться - по крайней мере, на время. Жители
Палантаса приняли ее со всей любезностью. Как-никак, она была принцессой и
к тому же совершенно очаровала их своей  красотой.  Они  живейшим  образом
заинтересовались привезенными ею Копьями  и  попросили  одно  себе,  желая
выставить его в музее. Но когда Лорана заговаривала  с  ними  о  вражеских
армиях и о войне, они лишь улыбались и пожимали плечами.
     А потом прибыл гонец, от которого Лорана проведала о положении дел  в
Башне Верховного Жреца. Рыцари томились в  осаде,  а  в  поле  перед  ними
ожидала чего-то многотысячная армия Повелителей. И Лорана  решила  отвезти
туда Копья. Кто, кроме нее, мог доставить их  в  Башню  и  научить  воинов
обращению с чудо-оружием?
     И распоряжение государя Гунтара - немедленно плыть на Санкрист -  так
и осталось невыполненным.
     Поездка из Палантаса в Башню оказалась сущим кошмаром. Лорана выехала
из города  с  двумя  фургонами,  вместившими  убогие  съестные  припасы  и
бесценные Копья. Один из фургонов намертво  застрял  в  сугробах  всего  в
нескольких милях от города. Пришлось перекладывать добро во второй  фургон
и в переметные сумы рыцарей, сопровождавших  обоз.  Потом  вторая  повозка
тоже застряла. Несколько раз  ее  откапывали  из  снега,  но  потом  и  ее
пришлось бросить. Навьючив поклажу на лошадей, Лорана, Флинт, Тас и рыцари
оставшуюся часть пути шагали пешком.
     Они успели как раз вовремя: было очевидно, что после вчерашней метели
из города к ним не пробьется уже никто, даже  если  и  захочет.  Дорога  в
Палантас сделалась непроходимой.
     Было очевидно и другое: как ни урезай и без того тощий  паек,  еды  в
Башне оставалось всего на несколько дней. Драконидские же армии, казалось,
готовы были безбедно прождать весь остаток зимы.
     Копья, снятые с измученных лошадей, по приказу Дерека были сложены во
дворе. Кое-кто из рыцарей оглядел их с любопытством... после  чего  о  них
попросту позабыли. Копья казались тяжеловесными и неуклюжими. Какой от них
может быть прок?
     Когда Лорана робко предложила обучить воинов обращению с ними,  Дерек
уничтожил ее презрительным фырканьем. Государь Альфред безучастно  смотрел
в окно, разглядывая  костры  вражеского  лагеря,  дымившие  на  горизонте.
Лорана повернулась к Стурму... и увидела, что ее  худшие  опасения  готовы
были сбыться.
     - Лорана, - сказал Стурм, грея в своей ладони  ее  холодную  руку.  -
Мало похоже, что Повелитель вообще удостоит нас налета драконов. Если  нам
не удастся пополнить припасы, в Башне и так скоро останутся одни мертвецы.
     И Копья остались лежать во дворе,  никому  не  нужные,  позабытые,  и
белый снег засыпал светлое серебро.

                11. ЛЮБОПЫТСТВО КЕНДЕРА. РЫЦАРИ ДАЮТ БОЙ

     Вечером того  же  дня  Стурм  и  Флинт  прохаживались  по  бастионам,
предаваясь воспоминаниям.
     - Только представь себе этот колодец в самом сердце Изваяния -  целый
колодец сверкающего серебра! - с  восторгом  и  благоговением  рассказывал
Флинт. - Из этого-то серебра Терос и выковал Копья.
     - Как бы я хотел взглянуть на Усыпальницу Хумы... -  тихо  проговорил
Стурм. Положив руку на древние камни стены, смотрел  он  на  далекие  огни
неприятельского лагеря. Пламя факела, горевшего неподалеку,  освещало  его
худое лицо.
     - А что, и взглянешь, - сказал гном. - Вот разберемся с этим делом  и
вместе съездим туда. Тас и карту нарисовал, правда, толку с нее...
     И гном заворчал, нелицеприятно высказываясь о  кендерах  вообще  и  о
Тасе в частности, в то же время с беспокойством  приглядываясь  к  старому
другу. Лицо рыцаря было задумчиво и печально, вполне в  характере  Стурма.
Было, однако, и нечто новое: спокойствие, происходившее,  впрочем,  не  от
безмятежности, но от отчаяния.
     - Обязательно съездим, и обязательно все вместе, - продолжал гном.  -
Мы двое, Танис, потом Тас - куда ж без него, - ну и Рейстлин с  Карамоном,
конечно. Отродясь не думал, что когда-нибудь соскучусь по этому  шкильдяю,
а вот поди ж ты... Да, слушай, ведь он нам тут  весьма  пригодился  бы.  А
Карамон? Воображаешь, что с ним было бы - при наших-то разносолах?..
     Стурм рассеянно улыбнулся: мысли его витали где-то далеко.  Когда  он
открыл рот, стало ясно, что он не слышал ни единого слова,  произнесенного
гномом.
     - Флинт, - проговорил он вполголоса. - Если  выдастся  хотя  бы  день
оттепели, завалы на дороге растают. Обещай мне, что сразу заберешь Лорану,
Таса - и уедешь. Обещай!
     - По мне, нам бы всем не помешало убраться отсюда  подобру-поздорову!
- огрызнулся гном. - Заставь рыцарей отойти обратно в Палантас.  Спорю  на
что угодно, этот город можно будет отстоять хоть от драконов.  Все  здания
там  каменные,  отличной  работы...  не  то  что  тут!  -  И  гном   обвел
презрительным взглядом Башню, выстроенную людьми. - Палантас можно было бы
легко защитить!
     Но Стурм покачал головой:
     - Горожане не захотят. Флинт. Они слишком любят свой город и  сделают
все, чтобы обойтись без  драки  -  не  то  мы,  чего  доброго,  где-нибудь
что-нибудь поцарапаем. Нет, дружище, придется нам принимать бой здесь!
     - Пропадете! - стоял на своем Флинт.
     - Совершенно  не  обязательно,  -  сказал  Стурм.  -  Нам  бы  только
продержаться до подвоза припасов. Воинов в  Башне  достаточно...  Думаешь,
почему Повелитель не нападает?
     - Есть и другой способ, - прозвучал чей-то голос.
     Стурм и Флинт одновременно обернулись. Факел озарял изможденные черты
человека, при виде которого лицо Стурма окаменело.
     - Каков же этот способ, государь Дерек? - спросил он  с  подчеркнутой
учтивостью.
     - Вы с Гунтаром воображаете, что победили меня, - Дерек пропустил его
вопрос мимо ушей. Он говорил негромко, но голос дрожал от ярости.  -  Рано
вздумали радоваться! Одно героическое деяние - и Рыцарство у меня вот где!
- Рука Дерека в блестящей кольчужной перчатке сжалась в кулак. - И  вам  с
Гунтаром - конец!
     Взмах кулака подкрепил эти слова.
     - Мне-то казалось, мы воюем с драконидами, - сказал Стурм.
     - Меня тошнит от твоей болтовни!  -  зарычал  Дерек.  -  Хоть  бы  ты
подавился своим рыцарством. Светлый Меч! Ты, должно быть, немало  за  него
выложил. Что ты пообещал эльфийке за ее ложь? Замужество, небось? Прикрыть
грех?
     - Мера запрещает мне поединок  с  тобой,  -  сказал  Стурм.  -  Но  и
слушать, как  ты  оскорбляешь  женщину,  столь  же  добродетельную,  сколь
бесстрашную, я не намерен!
     И он повернулся, чтобы уйти.
     - Нет, постой!.. - выкрикнул Дерек. Прыгнув вперед, он схватил Стурма
за плечо и рванул назад. Стурм крутанулся к нему,  опуская  руку  на  меч.
Дерек тоже потянулся к оружию; казалось, еще миг - и  Мера  будет  забыта.
Флинт успел вмешаться и удержать друга. Стурм тяжело перевел дух  и  убрал
руку с рукояти меча.
     - Говори, Дерек, о чем собирался! - голос его готов был сорваться.
     - Я говорю, что тебе конец. Светлый Меч. Утром  я  выведу  Рыцарей  в
поле. Хватит отсиживаться в каменном мешке! Завтра к вечеру мое имя станет
легендой!
     Флинт встревоженно посмотрел на Стурма: от лица рыцаря отхлынула  вся
кровь.
     - Дерек, ты сошел с ума, - тихо выговорил Стурм. - Их там тысячи! Они
же от вас мокрое место оставят!
     - На которое ты с удовольствием  полюбовался  бы,  верно?  -  хмыкнул
Дерек насмешливо. - Будь готов выступить на рассвете, Светлый Меч!
     Тем временем Тассельхоф - продрогший, голодный и полумертвый от скуки
- пришел к выводу, что лучший способ хотя бы на время позабыть  о  сосущей
пустоте в желудке - это исследовать крепость.  Уж  верно,  думалось  Тасу,
здесь полным-полно тайников с самыми замечательными  вещичками.  И  уж  во
всяком случае, здание это - самое странное из всех, какие он вообще видел!
     Башня Верховного Жреца высилась на скалах на западном склоне перевала
Западные   Врата,   единственного   более-менее    проходимого    каньона,
пересекавшего хребет  Хаббакук,  который  отделял  Восточную  Соламнию  от
Палантаса.  Повелителю  Драконов  было  отлично  известно,   что   всякий,
вздумавший достичь Палантаса иным путем, должен был либо пропутешествовать
многие сотни миль в обход  гор,  либо  пересечь  пустыню,  либо  сесть  на
корабль.  Корабль  же,  достигший  Врат  Паладайна,  был  бы  с  легкостью
расстрелян из катапульт, сработанных гномами и способных метать огонь.
     Башня Верховного Жреца была выстроена в Век Силы. Флинт был  отличным
знатоком архитектуры той  эпохи  -  еще  бы,  ведь  большинство  тогдашних
строений было возведено его соплеменниками. Но Башню задумывали и  строили
не они. Флинт не уставал задаваться вопросом,  кем  вообще  мог  быть  тот
неведомый зодчий. Явствовало  одно:  свои  чертежи  он  рисовал  то  ли  с
похмелья, то ли вовсе в припадке безумия.
     Подножие Башни окружал восьмиугольник внешней  стены  с  башенкой  на
каждом  углу.  Внутренняя  стена  также   имела   форму   восьмиугольника,
служившего  фундаментом  великому   множеству   башенок   и   контрфорсов,
вздымавшихся все выше и выше; венчала их собственно Башня.
     Устройство крепости, таким образом, было самым обычным. Что  поражало
гнома, так это полное отсутствие внутренних защитных рубежей.  К  тому  же
внешнюю стену прорезали не одни, а целых трое ворот - что  было  глупостью
поистине вопиющей, особенно если учесть, сколько народу требовалось для их
обороны. Каждая пара стальных створок раскрывалась в узкий двор, в дальнем
конце  которого  красовалась  опускная  решетка,  за   которой   начинался
просторный коридор. И, - хоть плачь, хоть смейся, - три коридора сходились
в самом сердце Башни!..
     - Еще бы табличку повесили для врагов  -  "приходите  чаек  пить",  -
возмущался гном. - Может, и есть более дурацкий способ  строить  крепости,
но лично я не видал!
     Изначально  Башня  охраняла  перевал,  а  не  запирала   его.   Позже
палантасцы выстроили дополнительные сооружения, перегородившие  проход.  В
них-то, а не в самой Башне, и жили теперь рыцари и пехота.
     В Башню не входила ни одна живая душа. Для Рыцарей она была свята,  а
посему - неприкосновенна. Лишь Верховный Жрец имел право входить в нес,  а
поскольку таковой отсутствовал, рыцари готовы были до  единого  полечь  на
стенах, но войти в священные залы им и в голову не приходило.
     А вот Тассельхофу - пришло.
     Ненасытное любопытство и голод заставили Таса  пуститься  в  путь  по
внешней стене. Рыцари, стоявшие  на  страже,  провожали  его  беспокойными
взглядами, придерживая одной рукой меч, другой - кошелек.  Но  стоило  ему
проследовать мимо, как воины о нем забывали,  и  вскоре  Тас  незамеченным
спустился по каменной лестнице в один из внутренних двориков.
     Здесь не было ничего, кроме теней. Ни  стражи,  ни  факелов.  Широкие
ступени вели к опускной решетке.  Тас  взбежал  по  ступеням  к  огромной,
зияющей арке и сунул любопытный нос между стальными прутьями. Ничего!
     Тас вздохнул. Тьма там, внутри, стояла чернильная - ну прямо что твоя
Бездна.
     С досады он дернул решетку вверх  -  в  основном  по  привычке,  безо
всякой надежды, ибо для того, чтобы поднять ее, требовался добрый  десяток
рыцарей. Иди Карамон.
     Каково же было изумление кендера, когда решетка мерзко заскрипела - и
пошла вверх! Тас поспешно вцепился в  нее,  заставив  остановиться.  И  со
страхом оглянулся на бастионы - не слышал ли кто, не мчится ли  к  нему  с
топотом весь  гарнизон...  Но  рыцари,  похоже,  прислушивались  только  к
урчанию своих пустых желудков.
     Тас  снова  занялся  решеткой.  Между  острыми  железными  зубьями  и
каменной кладкой образовался небольшой промежуток - небольшой,  но  вполне
достаточный для маленького и юркого кендера. Тас не  стал  попусту  терять
время,  обдумывая  возможные  последствия.  Распластался  на  земле  -   и
проскользнул внутрь.
     Он стоял посреди длинного и широкого - футов пятьдесят  от  стены  до
стены - зала. Впереди была все та же непроглядная тьма, но Тас  заметил  в
стенных скобах  старые  факелы  и  после  нескольких  безуспешных  попыток
допрыгнул до одного из них. Завладев факелом,  он  зажег  его  при  помощи
трутницы Флинта, попавшей неведомыми путями в один из его кошелей.
     Теперь  гигантский  зал  был   виден   во   всех   подробностях.   Он
действительно тянулся  прямо  вперед,  к  самому  центру  Башни.  Странные
колонны, смахивавшие на зубы, тянулись вдоль стен.  Заглянув  за  одну  из
них, Тас не увидел ничего, кроме непонятно для чего предназначенной ниши.
     Больше в зале ничего не  было.  Разочарованный  Тас  зашагал  дальше,
надеясь рано или поздно найти что-нибудь интересненькое, и  вскоре  набрел
на вторую решетку - к его вящему разочарованию, уже  поднятую.  "Все,  что
слишком просто, обыкновенно не окупает возни", - гласила старая кендерская
поговорка. Тас миновал решетку и вышел в другой зал, поуже первого,  футов
этак в десять шириной. Те же странные зубчатые колонны  стояли  вдоль  его
стен.
     Нет, зачем все же строить крепость, войти в которую  -  раз  плюнуть,
недоумевал Тас. Наружная стена была куда как внушительна, но,  одолев  ее,
пятерка пьяных гномов  вполне  справилась  бы  со  всем  остальным...  Тас
посмотрел вверх. Ого! Потолок находился на высоте не менее тридцати футов!
Для чего, спрашивается?
     Может, рыцари тех времен были настоящими великанами,  размышлял  Тас,
обходя зал кругом, заглядывая в раскрытые двери и пустые углы...
     В дальнем конце зала его ждала третья решетка. Она заметно отличалась
от двух предыдущих и была  столь  же  необычна,  как  и  сама  Башня.  Она
состояла из двух половин, сходившихся посередине! Но самое  забавное,  что
как раз посередине была прорезана изрядная дырка!..
     Проникнув в  нее,  Тас  попал  в  комнату  еще  меньших  размеров.  В
противоположной стене виднелись здоровенные двустворчатые стальные  двери.
Толкнув их на всякий случай, он с некоторым удивлением убедился,  что  они
были заперты. А что же тогда решетки?.. Впрочем, они ничего не защищали...
     Ладно, по крайней мере здесь было кое-что, способное отвлечь  его  от
мук голода. Забравшись на каменную скамью, Тас  вставил  факел  в  стенную
скобу и принялся  перетряхивать  свои  кошели.  Наконец  в  руках  у  него
оказался  набор  отмычек  -  необходимая  принадлежность  кендера,   свято
чтившего древнюю мудрость своего племени: "Замок в  двери  оскорбляет  ее,
ибо попирает самое ее предназначение".
     Тас живо выбрал подходящую отмычку и приступил к делу. Замок оказался
проще  некуда.  Легкий  щелчок  -  и  Тас  удовлетворенно   спрятал   свои
инструменты, а дверь отошла  вовнутрь.  Кендер  постоял  некоторое  время,
прислушиваясь. Нет, ничего не слышно. Он заглянул через порог: темно, хоть
глаз выколи. Вновь забравшись на  скамейку,  он  взял  факел  и  осторожно
миновал стальную дверь.
     Держа факел высоко над  головой,  обозревал  он  исполинскую  круглую
комнату... И в который уже раз  у  него  вырвался  вздох.  Здесь  тоже  не
оказалось  ничего,  если  не  считать  заросшего  слоями  пыли   предмета,
напоминавшего фонтан и расположенного как раз посередине.
     Идти дальше было некуда: в закругленной стене виднелись еще две двери
вроде той, в которую он только что вошел. Они явно  вели  в  коридоры,  во
всем подобные недавно обследованному. Вот  оно,  сердце  Башни.  Священное
место. Вот ради чего городился весь огород.
     Пусто!
     Тас побродил немного туда-сюда, светя себе факелом.  И  собрался  уже
уходить,  но  напоследок  решил  все-таки  обследовать  странный  "фонтан"
посередине.
     Подойдя поближе, он увидел, что это был  далеко  не  фонтан.  Вековые
напластования пыли мешали рассмотреть его как следует. Видно  было  только
то, что предмет этот примерно с самого кендера  ростом,  то  есть  высотой
фута в четыре. Круглое навершие покоилось на изящном треножнике.
     Со всех сторон осмотрев непонятную штуковину, Тас набрал полную грудь
воздуху - и дунул  что  было  сил.  Пыль  взвилась  тучей:  Тас  с  трудом
прочихался, едва не выронив факел.  Когда  пыль  осела,  он  смог  наконец
рассмотреть свою находку как следует... и сердце заколотилось у горла.
     - Ох, только не это!.. - простонал  Тас.  Сунув  руку  в  кошель,  он
вытащил носовой платочек и  протер  шар.  Остаток  пыли  легко  стерся,  и
последние сомнения были рассеяны. - Проклятие! - выругался он в  отчаянии.
- Ну и что прикажите с этим делать?..

     Багровое рассветное солнце тускло светило сквозь  дым,  висевший  над
лагерем драконидов. Во дворе Башни  Верховного  Жреца  еще  лежали  густые
тени, но подготовка к сражению уже  началась.  Сотня  рыцарей  застегивала
доспехи, надевала щиты, поправляла подпруги,  садилась  на  коней.  Тысяча
пеших воинов сновала взад-вперед, ища свое место в строю.
     Стурм, Лорана и государь  Альфред  стояли  на  ступенях,  глядя,  как
государь Дерек выезжает во двор, смеясь и пошучивая со своими  людьми.  Он
был великолепен в сверкающих латах, украшенных  изображением  розы.  Воины
его были в приподнятом настроении: близость битвы гнала  прочь  неотвязные
мысли о еде.
     - Ты должен остановить их, государь Альфред, - тихо сказал Стурм.
     -  Если  бы  я  мог!..  -  отозвался  тот,  натягивая  перчатки.   На
осунувшемся лице лежала печать обреченности. Разбуженный  Стурмом  посреди
ночи, он так больше и не заснул. - Согласно Мере, он волен решать сам...
     Он только что пытался спорить с Дереком, убеждая его повременить хотя
бы несколько дней: ветер  уже  изменил  направление,  с  севера  отчетливо
тянуло теплом... Все напрасно, Дерек был непреклонен. Он выедет за  ворота
и даст бой драконидам. Вопиющая разница в численности вызывала у него лишь
презрительный смех С каких это пор паршивого гоблина стали приравнивать  к
Соламнийскому Рыцарю? Сто лет назад,  когда  гоблины  и  людоеды  пытались
штурмовать Вингаардскую Башню, их  было  не  менее  полусотни  на  каждого
Рыцаря. И что же? Рыцари с легкостью одолели!
     - Здесь дракониды, - предупреждал его Стурм. - Это тебе  не  гоблины.
Они умны и искусны в бою. Среди них есть маги, да и вооружены  они  лучшим
на всем Кринне оружием. Даже мертвые, они способны убивать...
     Дерек оборвал его на полуслове:
     - Думаю, мы как-нибудь справимся, Светлый Меч.  Буди-ка  лучше  своих
людей...
     - Я никуда не поеду, - ровным голосом отвечал Стурм. - И людям  своим
приказывать ничего не стану.
     Побелевший от бешенства Дерек на какое-то  время  утратил  дар  речи.
Государь Альфред испытал легкое потрясение.
     - Стурм, - проговорил он. - Ты соображаешь, что делаешь?
     - Да, господин мой, - сказал Стурм - Я знаю одно: мы  -  единственная
сила, стоящая между драконидами и  Палантасом.  Если  Башня  обезлюдеет...
Словом, мои воины останутся здесь.
     - Неподчинение приказу!  -  грудь  Дерека  тяжело  вздымалась.  -  Ты
свидетель, государь Альфред. На сей раз он поплатится головой!
     И Дерек зашагал прочь. Государь Альфред угрюмо последовал за  ним,  и
Стурм остался один.
     В конце концов  Стурм  предоставил  своим  воинам  выбор.  Они  могли
остаться с ним, притом не подвергаясь опасности наказания: в  этом  случае
они всего лишь исполняли приказ непосредственного начальника.  Кто  хотел,
мог присоединиться к Дереку.
     - Такой же выбор, - сказал Стурм, - предложил своим  воинам  и  Винас
Соламн, когда Рыцари взбунтовались против растленного императора Эргота.
     Напоминание о легенде едва ли было необходимо, ее и так каждый знал с
детства.  И,  как  во  времена  Соламна,  большинство  решило  остаться  с
человеком, снискавшим уважение и любовь подчиненных.
     Хмуро стояли они, провожая товарищей и  друзей,  готовых  выехать  за
ворота. Итак, произошел открытый раскол, подобного которому не было за всю
многовековую историю Рыцарства...
     - Может, все-таки передумаешь? -  спросил  государь  Альфред  Стурма,
подошедшего подержать ему стремя.  -  Дерек  прав:  драконидам  далеко  до
рыцарской выучки.  Весьма  вероятно,  мы  рассеем  их,  почти  не  вынимая
мечей...
     - Я буду молиться за то, чтобы так оно и  сбылось,  господин  мой,  -
отвечал Стурм.
     Альфред с грустью посмотрел на него.
     - Если это сбудется. Светлый Меч, Дерек добьется твоего  осуждения  и
казни. И на сей раз даже Гунтар ничего поделать не сможет.
     - Я бы с радостью положил свою жизнь, господин мой, - сказал Стурм, -
чтобы только не произошло того, чего я опасаюсь.
     - Проклятье! - не выдержал государь Альфред. - Неужели  ты  надеешься
удержать Башню, если мы будем разбиты? Да ты со своим жалким воинством  ее
и от овражных гномов не отстоишь! Дороги откроются, говоришь? Как будто ты
продержишься до тех пор, когда Палантас соизволит прислать подкрепление...
     - По крайней мере, мы дадим палантасцам время уйти, если...
     Но в это время государь Дерек Хранитель Венца направил к ним  боевого
коня. Он вскинул руку, призывая к  молчанию.  Глаза  его  зло  блестели  в
прорезях шлема.
     - Согласно Мере, Стурм Светлый  Меч,  -  начал  он  официально,  -  я
обвиняю тебя в заговоре с целью...
     - Да пошел ты в Бездну со своей Мерой! - терпению Стурма  настал-таки
конец. - Во что она нас превратила? В завистников  и  безумцев!  Даже  наш
народ, соламнийцы, затевает переговоры с врагом, только бы не иметь с нами
дела! Мера изжила себя!
     При этих словах во дворе воцарилась  могильная  тишина.  Лишь  цокала
подкова лошади, беспокойно рывшей копытом,  да  звякала  амуниция  воинов,
ерзавших в седлах.
     - Молись же, чтобы я погиб, Стурм Светлый Меч, - тихо произнес Дерек.
- Или, клянусь Богами, я сам перережу тебе горло на плахе!
     И, не прибавив более ни слова, он развернул коня и галопом поскакал в
голову колонны.
     - Раскрывайте ворота!
     Утреннее солнце выбралось из облаков дыма в ясную синеву Ветер дул  с
севера, развевая флаги, трепетавшие над верхушкой Башни. Блистали доспехи.
Раздался грохот мечей, ударивших в щиты,  пропела  труба.  Люди  бросились
разводить тяжелые створки ворот.
     Дерек поднял над головой меч и, прокричав звенящим голосом  рыцарское
приветствие врагу, во весь опор помчался вперед.  Рыцари,  следовавшие  за
ним, эхом отозвались на его клич и вырвались в чистое поле, то самое,  где
некогда одержал славную победу великий Хума.
     Вот, тяжело печатая шаг по каменной мостовой, двинулась  за  рыцарями
пехота. Государь Альфред, казалось, хотел что-то сказать Стурму и  молодым
воинам, оставшимся во дворе... Но ничего не сказал  и,  отвернувшись,  дал
шпоры коню.
     Ворота закрылись. Лег в проушины тяжелый запирающий  брус.  Воины  из
отряда Стурма бегом поспешили на бастионы.
     Стурм  молча  стоял  посреди   двора,   исхудалое   лицо   его   было
непроницаемо...

     Юный красавец, оставленный командовать  армией  в  отсутствие  Темной
Госпожи, как раз собирался завтракать, встречая еще один скучный день... И
тут в лагерь во весь опор ворвался конный разведчик.
     Полководец Бакарис негодующим взглядом следил  за  его  приближением.
Всадник несся через лагерь сумасшедшим  галопом:  разлетались  опрокинутые
котелки, гоблины едва  поспевали  уворачиваться  из-под  копыт.  Дракониды
вскакивали на ноги, нещадно ругаясь и грозя вслед кулаками... Разведчик не
обращал на них никакого внимания.
     - Повелитель! - крикнул он, соскакивая с  седла  перед  шатром.  -  Я
должен видеть Повелителя!
     - Госпожа уехала, - сказал помощник командующего.
     - Я за нее, - рявкнул Бакарис. - В чем дело?
     Разведчик быстро огляделся, не желая допустить оплошности. Ни грозной
Госпожи, ни громадного синего дракона в самом деле не было видно.
     - Рыцари выехали на битву! - объявил он.
     - Что? - у полководца слегка отвисла челюсть. - Ты уверен?
     - Да! - от волнения разведчик едва мог говорить внятно. - Сам  видел!
Сотни конных! Мечи, дротики... тысячи пеших...
     - Она все предвидела! - Бакарис восхищенно выругался про себя. -  Эти
дурни сделали-таки ошибку!
     Кликнув слуг, он поспешил обратно в шатер.
     - Трубите тревогу, - отдавал он приказания. - И чтоб через пять минут
здесь были все командиры. - Трясущимися от возбуждения  руками  застегивал
он пряжки доспехов. - Сейчас же послать крылана в Устричный  с  донесением
Повелителю!
     Прислужники-гоблины ринулись в разные стороны. Скоро по всему  лагерю
заревели рога. Полководец бросил последний  торопливый  взгляд  на  карту,
разложенную на столе, и вышел наружу: там уже собирались офицеры.
     "Какая жалость! - думал он на ходу. - Битва, небось, успеет кончиться
к тому времени, когда ее известят. Она так хотела лично присутствовать при
падении Башни Верховного Жреца. Но, как бы то ни было, - добавил он себе в
утешение, - может, уже завтра мы будем спать в Палантасе - я и она... я  и
она..."

               12. СМЕРТЬ НА РАВНИНАХ. ОТКРЫТИЕ ТАССЕЛЬХОФА

     Солнце поднималось все выше. Рыцари стояли на бастионах,  до  рези  в
глазах вглядываясь в снежную даль. Они видели только, как наползала  живая
черная туча, готовая поглотить узкий, сверкающий серебряный клин...
     И вот противники встретились. Рыцари  напрягали  зрение,  но  тщетно:
откуда-то наползла серая пелена тумана. Издали  доносился  запах  горячего
железа. Туман сгущался, почти полностью затмевая солнечный свет.
     Казалось,  Башня  одиноко  плыла  сквозь  море  тумана.  Серая   мгла
заглушала  даже  звуки:  сначала  еще  был  слышен  стук  оружия  и  крики
умирающих, но потом воцарилась тишина.
     Давно миновал полдень. Лорана, беспокойно ходившая  из  угла  в  угол
своей  полутемной  комнаты,  зажгла  свечи;  фитильки  шипели  и  трещали,
неохотно разгораясь в сыром воздухе. Кендер сидел у нее, а в башенное окно
виднелись силуэты Стурма и Флинта, стоявших на стене.
     Слуга принес Лоране кусочек подгнившего хлеба и ломтик вяленого  мяса
- весь ее дневной рацион. Обеденное время, сообразила она.  Всего  лишь!..
Потом ее внимание привлекло какое-то движение снаружи. Она увидела, как  к
Стурму подошел человек в заляпанном  грязью  кожаном  одеянии.  Посыльный,
подумала Лорана и принялась поспешно надевать латы.
     - Пойдем? - спросила она Таса, запоздало  подметив,  что  кендер  вел
себя прямо-таки пугающе тихо. - Там гонец из Палантаса!
     - Догадываюсь, - сказал Тас безо всякого интереса.
     Лорана нахмурилась: неужели он настолько ослабел  с  голодухи?..  Тас
перехватил ее озабоченный взгляд и покачал головой.
     - Со мной все в порядке, - пробормотал он. - Просто... этот  дурацкий
туман...
     Лорана тотчас позабыла про него, сбегая вниз по ступенькам.
     -  Какие  новости?  -  спросила  она  Стурма,  все  еще   пытавшегося
разглядеть битву. - Я видела гонца...
     - Ах да, - он устало улыбнулся. - Новости вообще-то неплохие.  Дорога
на Палантас открыта. Снег стаял, так что можно проехать. Я держу  наготове
всадника, который доставит весточку в Палантас, если  мы  будем  раз...  -
Осекшись, он заставил себя поглубже вздохнуть. - Короче, я хочу, чтобы  ты
отправилась вместе с ним.
     Лорана примерно этого и ждала; достойный ответ был давно  заготовлен.
А вот пришло время - и она так и не смогла его произнести. Казалось, самый
воздух наполнял горечью рот... Я попросту насмерть перепугана, сказала она
себе. Я очень, очень хочу обратно в Палантас. Подальше от этого  страшного
места, где в потемках прячется смерть...
     Она крепко стиснула кулак и ударила  им  по  камню,  собирая  остатки
мужества.
     - Я останусь здесь, Стурм, - сказала она. Помолчала, чтобы справиться
с голосом и не  дать  ему  дрогнуть,  и  продолжала:  -  Я  знаю,  что  ты
собираешься мне сказать, так что  лучше  послушай  сначала  меня.  У  тебя
каждый боец на счету, особенно умелый и  опытный.  А  чего  стою  я,  тебе
самому отлично известно.
     Стурм кивнул: она говорила сущую правду. Во всяком случае,  лучше  ее
из лука стреляли немногие, да и с мечом она  управлялась  отменно.  И  она
бывала в боях - в отличие, между прочим, от  иных  юных  рыцарей  под  его
началом. Тем не менее Стурм был твердо намерен отослать ее прочь.
     - И потом, - сказала она, - только я обучена обращению с Копьями...
     - Флинт тоже учился, - негромко перебил Стурм.
     Лорана обратила на гнома пронизывающий взор Флинт, безмерно уважавший
и любивший обоих, мучительно покраснел и откашлялся, прочищая горло.
     - Верно, учился, - пробормотал он хрипло. - Но... э-э...  видишь  ли,
Стурм... как бы это выразиться... ну... в общем, я и в самом деле  малость
не вышел ростом для таких дел!
     Лорана  метнула  на  Стурма  торжествующий  взгляд,  но  тот  ответил
спокойно:
     - Покамест никаких признаков драконов не было видно. Они  улетели  на
юг - биться за Телгаард.
     - Но ты и сам склоняешься к мысли, что  рано  или  поздно  они  будут
здесь! - парировала Лорана.
     - Возможно, - неохотно согласился Стурм.
     - Врать ты не умеешь, так что лучше не пробуй, - сказала Лорана. -  Я
остаюсь. Танис на моем месте тоже так поступил бы...
     - Проклятье, Лорана! - Стурм покрылся красными пятнами. - Да живи  ты
своей собственной жизнью! Ты-то ведь не Танис! И я не Танис!  Его  с  нами
нет! - И рыцарь отвернулся. - Его с нами нет, - повторил он с горечью.
     Флинт вздохнул, опечаленно глядя на Лорану, Никто из них  не  обратил
внимания на Тассельхофа, с самым несчастным видом притулившегося в уголке.
     Лорана подошла к Стурму и обняла его.
     - Я знаю, что вы с Танисом значите друг для друга, - сказала она. - Я
и не пытаюсь занять его место подле тебя. Я просто  пытаюсь  помочь  тебе,
чем могу. И незачем обращаться  со  мной  иначе,  чем  с  любым  из  твоих
рыцарей...
     - Знаю, Лорана, - Стурм привлек ее к себе. - Прости,  что  я  так  на
тебя рявкнул. - Он вздохнул. - И ты прекрасно знаешь,  почему  я  все-таки
должен тебя отослать. Если с тобой что-нибудь случится, Танис мне  никогда
этого не простит.
     - Простит, - тихо ответила Лорана. - Простит  и  поймет.  Однажды  он
сказал мне: приходит время жертвовать жизнью во имя  того,  что  для  тебя
значит больше самой жизни. Понимаешь, Стурм? Если я  уеду  и  брошу  своих
друзей, он скажет: да, да, конечно,  так  и  надо  было  поступить.  Но  в
глубине души он осудит меня. Ведь сам он никогда бы  этого  не  сделал.  А
кроме того, - тут она улыбнулась, - даже не будь на свете никакого Таниса,
я бы все равно вас не бросила.
     И  Стурм,  заглянув  ей  в  глаза,  понял,  что  дальнейшие   уговоры
бесполезны. Тогда он молча прижал ее к себе, а другой  рукой  обхватил  за
плечи Флинта. Тассельхоф вскочил на ноги и, давясь рыданиями,  бросился  к
ним.
     Они смотрели на него, не понимая, в чем дело.
     - Что такое, Тас?.. - встревоженно спросила Лорана.
     - Это все я виноват!.. Я уже расколошматил одно!.. У меня что теперь,
должность такая - бродить по белу свету и разбивать эти штуки?..
     - Ну-ка успокойся! - суровый голос Стурма  оборвал  нечленораздельный
поток его стенаний. Взяв кендера за плечи, рыцарь крепко встряхнул его:  -
О каких "штуках" ты говоришь?
     - Я еще одну нашел, - всхлипывал Тас. - Там, внизу, в большой  пустой
комнате...
     - Да говори толком, безмозглый! - вышел из себя Флинт. - Еще  одно  -
что?
     - Еще одно Око Дракона!.. - безутешно зарыдал Тас.

     Следом за туманом к Башне подползла ночь.  Рыцари  зажгли  факелы,  и
отсветы пламени населили тьму призраками. Стража не покидала стен, надеясь
что-нибудь увидеть или услышать... хотя бы что-нибудь!
     Они ждали победных кликов товарищей - либо рева вражеских  рогов.  Но
ближе к  полуночи  послышалось  всего  лишь  негромкое  звяканье  сбруи  и
фырканье лошадей, приближавшихся к крепости.
     Бросившись к парапетам, рыцари посветили  факелами  вниз...  Перестук
копыт сделался медленнее, потом лошади остановились.
     Стурм вышел на стену над воротами.
     - Кто едет к Башне Верховного Жреца? - спросил он громко.
     Одинокий факел  разгорелся  внизу.  Лорана  пристально  вгляделась  в
туманную тьму... и колени у нее подломились. Она  схватилась  за  каменную
балюстраду, чтобы не упасть. Кто-то из рыцарей вскрикнул от ужаса.
     Всадник, державший в руке факел, был одет в сверкающие  латы  офицера
армии Повелителей. Это был красивый  блондин  с  безжалостным  и  жестоким
лицом. Он вел за собой вьючную лошадь, через седло которой  были  небрежно
перекинуты  два  искалеченных,  окровавленных  тела,   одно   из   них   -
обезглавленное.
     - Я привез  вам  обратно  ваших  полководцев,  -  глумливо  выкрикнул
блондин. - Один, как нетрудно видеть, вполне мертв. Другой,  кажется,  еще
жив. По крайней мере, был жив, когда я выезжал. Надеюсь, впрочем,  что  он
еще не подох  и  сумеет  правдиво  поведать  вам  о  маленькой  заварушке,
случившейся между нами сегодня. Честно говоря, я бы не рискнул назвать это
битвой...
     Факел ярко освещал его. Спрыгнув с седла, он принялся свободной рукой
отвязывать притороченные к лошади тела. Потом снова посмотрел вверх:
     - Да, вы, пожалуй, можете меня застрелить. Я отличная мишень - даже в
этом тумане. Но ведь не станете, а? Вы же у нас Соламнийские Рыцари.  Ваша
честь есть  ваша  жизнь.  Как  это  вы  выстрелите  в  безоружного  врага,
привезшего вам трупы ваших вождей...
     Он дернул веревки,  и  обезглавленное  тело  съехало  наземь.  Офицер
стащил с лошади второе тело, потом бросил факел в снег рядом с ним.  Факел
зашипел и погас. Стало темно.
     - Там, в поле, валяется несметное  количество  вашей  чести,  которая
жизнь, - крикнул он насмешливо. Рыцари слышали, как поскрипывала кожа, как
звякали латы: офицер усаживался  в  седло.  -  Даю  вам  остаток  ночи  на
размышление, и чтобы на рассвете  флаг  был  спущен.  Повелитель  Драконов
будет милосерден...
     Внезапно пропела спущенная  тетива,  потом  раздался  звук,  с  каким
стрела втыкается в тело, и следом - яростная ругань из-под  стены.  Рыцари
изумленно  обернулись  и  увидели  одинокого  стрелка,  с  луком  в  руках
стоявшего на стене.
     - Я - не Рыцарь! - раздался чистый, звонкий  девичий  голос.  -  Я  -
Лоранталаса, дочь Квалинести. У нас, эльфов, свой  кодекс  чести,  и,  как
тебе известно, мы отлично видим в темноте.  Я  могла  бы  убить  тебя,  но
Предпочла, чтобы  ты  подольше  не  смог  пользоваться  правой  рукой.  Не
удивлюсь, если ты никогда более не поднимешь меча!
     - Можешь передать эти слова своему Повелителю. Другого ответа  ты  от
нас не получишь! - хрипло выкрикнул Стурм.  -  Флаг  будет  спущен  только
тогда, когда в крепости останутся одни мертвецы!
     - Ну так готовьтесь к смерти, - стискивая зубы от боли, сказал офицер
и пустил коня галопом. Топот копыт вскоре затих в отдалении.
     - Заберите тела! - приказал Стурм.
     Рыцари осторожно приоткрыли ворота. Несколько воинов на всякий случай
сразу выбежало наружу - прикрыть тех, кто осторожно поднял тела и унес  их
вовнутрь. Только тогда, пятясь, отступили они за ворота и вновь заперли их
за собой.
     Стурм опустился на колени подле обезглавленного тела... Приподняв его
руку, он снял с окоченевшего пальца кольцо. Латы рыцаря были ужасно измяты
и почернели от крови. Стурм уронил безжизненную руку  на  снег  и  скорбно
опустил голову.
     - Государь Альфред... - пробормотал он еле слышно.
     - Господин, - обратился к нему один из юных рыцарей. - Второй  -  это
государь Дерек, и гнусный офицеришка не солгал: он действительно дышит...
     Поднявшись, Стурм пошел туда, где  на  холодных  камнях  распластался
Дерек. Лицо рыцаря было  белей  полотна,  но  открытые  глаза  лихорадочно
блестели. На губах запеклась кровь, кожа была холодной и влажной. Один  из
юношей приподнял ему голову и поднес к его губам чашку с  водой,  но  пить
Дерек не смог.
     Стурм с ужасом увидел, что Дерек  прижимал  ладонь  к  животу.  Между
пальцами сочилась кровь - сочилась непрерывно, но и не  настолько  быстро,
чтобы приблизить милосердный конец.
     Узнав Стурма, Дерек жутко улыбнулся и окровавленной пятерней  стиснул
его руку.
     - Победа!.. - прохрипел он. - Они бежали! Мы  преследовали  их!..  Мы
снискали славу... великую славу! Я буду Великим Магистром!..
     Он  поперхнулся  кровью,  хлынувшей  изо  рта,  и   поник   на   руки
поддерживавшего  его  рыцаря.  Тот  поднял  глаза  на  Стурма,  юное  лицо
озарилось надеждой:
     - Может, все так и есть, господин? Вдруг это была хитрость?..
     Но стоило ему  встретиться  со  Стурмом  глазами,  и  всякая  надежда
угасла. Юноша с жалостью посмотрел на Дерека:
     - Он, похоже, с ума сошел, господин...
     - Он умирает героем, как истинный Рыцарь, - сказал Стурм.
     - Победа!.. - прошептал Дерек. Потом его глаза остановились, устремив
в туман невидящий взгляд...

     - Нет, ни в коем случае не вздумай его разбивать! - сказала Лорана.
     - Но Фисбен говорил...
     - Знаю я, что он говорил, - нетерпеливо отвечала  Лорана.  -  Оно  не
злое и не доброе; оно ничто, оно все. -  И  поежилась:  -  Весьма  в  духе
Фисбена...
     Вдвоем с Тасом они стояли у Ока. Оно все так же  покоилось  на  своей
подставке в центре круглой комнаты, по-прежнему покрытое слоями  пыли,  за
исключением пятнышка, протертого Тасом, В комнате было темно и удивительно
тихо - так тихо, что Тас и Лорана, не сговариваясь, перешли на шепот.
     Лорана пристально смотрела на Око, и на лбу ее залегла морщинка.  Тас
смотрел на Лорану, чувствуя себя очень несчастным.  И  со  страхом  думал,
что, кажется, угадывал ее мысли...
     - "Глаза" должны  действовать,  Тас!  -  наконец  сказала  Лорана.  -
Обязаны! Их ведь создали могущественные маги, люди той же закваски, что  и
наш Рейстлин, - люди, не признававшие поражений и неудач! Если  бы  только
знать, каким образом...
     - Я знаю, - прошептал Тас.
     - Как! - ахнула Лорана. - Ты знаешь? Но почему же тогда...
     - Я... как бы это сказать... знать-то знал, но не знал, что  знаю,  -
запинаясь, выговорил Тас. - Это... просто пришло. Гнош... ну, тот гном  из
горы... он рассказал мне про слова, которые однажды проплыли  внутри  Ока,
там, в тумане. Он не сумел их прочитать, потому что они были  написаны  на
каком-то ужасающе древнем языке...
     - На языке магии, скорее всего.
     - Ну да, именно так я и подумал и...
     - И какой нам от этого толк? Мы их и  выговорить-то  не  сможем.  Вот
если бы Рейстлин...
     - Обойдемся мы и без Рейстлина, - перебил Тас. - Выговорить я  их  не
способен, а вот прочесть - пожалуйста. Я, ты понимаешь, все еще  таскаю  с
собой те очки... Очки Истинного Зрения, это Рейстлин так их назвал.  С  их
помощью я могу читать на любом языке, и даже на языке магии. Думаешь,  зря
он мне пригрозил, что, если застанет меня над  каким-нибудь  из  этих  его
свитков, то превратит в сверчка и проглотит живьем...
     - Значит, ты думаешь, что сможешь читать... Око?
     - Я... можно попробовать, - завертелся Тас. - Слушай,  Лорана,  Стурм
ведь сказал, что драконов вероятнее всего не будет. Ну  так  надо  ли  нам
связываться с этим Оком? Фисбен говорил,  что  лишь  самые  могущественные
маги отваживались...
     -  Послушай  меня,  Тассельхоф  Непоседа,  -  тихо  сказала   Лорана,
опускаясь на колени, с тем, чтобы смотреть кендеру прямо в глаза.  -  Если
сюда пришлют хотя бы одного дракона, нам крышка. Думаешь, почему они  дали
нам время "поразмыслить", а не бросились немедля на штурм?  Наверняка  они
уже послали за драконами. Так что давай не будем терять времени попусту!
     "Трудный путь и путь легкий,  -  припомнил  Тас  слова  Фисбена...  и
опустил голову.  -  Смерть  тех,  кого  ты  любишь.  Но  мужества  у  тебя
хватит..."
     Тас медленно опустил руку в карман  мохнатой  безрукавки,  вытаскивая
очки...

                  13. СОЛНЦЕ ВСТАЕТ, А ТЬМА ОПУСКАЕТСЯ

     С наступлением утра туман рассеялся. День занялся ясным и  солнечным,
воздух же был до того чист и прозрачен, что Стурм видел с крепостной стены
укрытые снегом луга своей родины - а родился он неподалеку от Вингаардской
Башни. Теперь эти земли были во власти захватчиков.
     Первые лучи солнца озарили над бастионами знамя Рыцарства: Зимородок,
увенчанный золотой Короной, держал в когтях Меч, украшенный Розой. Древний
герб ярко блестел в утреннем свете.
     Потом рассветную тишину грубо взорвал нестройный рев рогов.
     Драконидские армии шли штурмовать Башню.
     Молодые рыцари - всего около сотни числом - молча стояли  на  стенах,
глядя,  как  переползает  равнину  несметное  войско.  Двигалось   оно   с
неотвратимостью саранчи, пожирающей все на своем пути.
     Предсмертные слова Дерека - "Они бежали!" - поначалу не давали Стурму
покоя. С  какой  стати  драконидам  было  бежать?.  Потом  он  понял.  Они
применили простую и древнюю, как мир, хитрость, сыграв на тщеславии  самих
же рыцарей. Отступи перед врагом - не слишком быстро,  но  чтобы  передние
ряды изобразили какую следует панику Пусть враг поверит, будто они мечутся
в ужасе. Пусть он ринется за ними в погоню, непомерно растянув строй. Тебе
останется только замкнуть кольцо и...
     Тела погибших, втоптанные в багровый от  пролитой  крови  снег,  едва
виднелись вдали, но Стурм и так видел, что не  ошибся.  Они  пали,  тщетно
пытаясь перестроиться и дать отпор. Зарубленных  некому  было  похоронить.
Стурм невольно подумал - а будет ли кому присмотреть  за  его  собственным
телом, когда все кончится...
     Флинт выглянул в бойницу и проворчал:
     - И на том спасибо, что хоть помереть на твердой земле...
     Стурм улыбнулся и погладил усы. Взгляд его обратился к востоку, туда,
где была его родина. Мысль о близкой смерти заставила его подумать о  доме
- о доме, которого он почти и не знал. О стране, отправившей их с  матерью
в изгнание... И вот он собирался положить жизнь, защищая эту самую страну.
Почему? Почему он не бросил все и не уехал в Палантас?..
     Всю свою жизнь он следовал Кодексу и  Мере.  Эст  Суларус  от  Митас,
гласил Кодекс. Моя Честь Есть  Моя  Жизнь.  Только  Кодекс  ему  теперь  и
оставался.  Меры,  изжившей  себя  более  не  существовало.  Окостеневшая,
негибкая, она стала для Рыцарей панцирем паче стального. Лишенные  помощи,
вынужденные драться за выживание, Рыцари цеплялись за Меру, как  утопающий
за соломинку, не понимая, что она давно превратилась в  камень  на  шее  и
только тянула на дно.
     "А я? - думал Стурм. - Я-то почему не такой?" Впрочем, в глубине души
он знал, почему. Ворчливый гном, кендер, маг, полуэльф... все они  научили
его видеть мир иными глазами: раскосыми, маленькими... даже со зрачками  в
форме песочных часов. Рыцари вроде Дерека воспринимали  мир  окрашенным  в
две краски: черную и белую Стурм видел всю радугу, все ее переливы.
     - Пора, - сказал он Флинту, и они зашагали вниз по лестнице с  высоко
вознесенного  наблюдательного  поста.  Отравленные  вражеские  стрелы  уже
взвивались над стенами.
     Слышались дикие крики, завывали рога, мечи били в щиты.  Драконидская
армия шла на приступ Башни Верховного жреца.
     Солнце поднималось все выше...

     К вечеру флаг над Башней развевался по-прежнему Башня выстояла.
     Но половина ее защитников была мертва.
     У живых не было времени закрывать им глаза и прибирать  изуродованные
предсмертной мукой тела. Живые изо всех  сил  старались  остаться  живыми.
Ночь принесла временное облегчение; дракониды отступили из-под стен, чтобы
передохнуть и дождаться утра.
     Стурм  ходил  туда-сюда  по  бастионам,  едва  не  валясь  с  ног  от
усталости. Он пытался прилечь, но уснуть так  и  не  смог:  переутомленные
мышцы скручивала судорога, мозг продолжал лихорадочно работать. Вот  он  и
ходил - туда  и  обратно,  туда  и  обратно  -  размеренной,  неторопливой
походкой. Откуда ему было знать, что звук его шагов отгонял ужас прожитого
дня от молодых рыцарей, прислушивавшихся  к  его  поступи.  Даже  те,  что
скорбно трудились во дворе, отдавая последнюю дань  товарищам  и  друзьям,
слышали мерный шаг Стурма,  и  страх  перед  завтрашним  днем  покидал  их
сердца.
     И только самого его некому было утешить  и  успокоить.  Мысли  Стурма
были мучительны и черны. Поражение,  бесславная,  бесчестная  смерть...  и
воспоминание о том давнем сне, в котором он видел себя самого изрубленным,
разорванным на части толпой отвратительных тварей. Неужели  это  сбудется,
вопрошал он, содрогаясь. Неужели под конец он  действительно  дрогнет,  не
сумев побороть страх? Неужели и Кодекс, подобно Мере, изменит ему?..
     Шаг. И еще шаг. И еще шаг.
     Ну-ка прекрати, зло сказал себе Стурм. Скора свихнешься,  как  Дерек,
мир его праху. Рыцарь крутанулся на каблуке и... неожиданно  увидел  перед
собою Лорану. Их глаза встретились, и  мрачные  мысли  Стурма  улетучились
сами собой. Нет, пока жила на свете подобная красота, в мире было место  и
надежде. Стурм улыбнулся девушке, и она улыбнулась в ответ. И не беда, что
улыбка получилась немного вымученной - по крайней мере хоть  стерла  с  ее
лица морщины усталости и тревоги...
     - Поспала бы, - сказал он ей. - Еле стоишь!
     - Думаешь, я не пробовала, - сказала Лорана. - Если бы ты  знал,  что
мне  снилось!  Руки,  вмурованные  в  хрусталь!  Драконы,  летящие  сквозь
каменные залы...
     Она мотнула головой и в изнеможении села в уголке, куда  не  доставал
пронизывающий ветер.
     Стурм посмотрел на  Тассельхофа,  свернувшегося  рядом  с  эльфийкой.
Кендер спал сном праведника. Вид его вызвал  у  рыцаря  невольную  улыбку.
Командуя боем, он несколько раз оказывался рядом с кендером  и  знал,  что
минувший день был для Таса днем немеркнущей славы.
     "Представляешь, я еще ни разу не был в осаде!" - с восторгом  поведал
Тассельхоф Флинту. В следующий миг секира гнома снесла  с  плеч  уродливую
голову гоблина. "К твоему сведению, мы все скоро  погибнем",  -  проворчал
гном, обтирая с топора черную кровь.  "То  же  самое  ты  говорил  в  Кзак
Цароте, когда мы разбирались с той черной драконицей, - ответствовал  Тас.
- А потом в Торбардине, про лодку я уж вовсе молчу..." "Но в этот  раз  мы
точно умрем! - взревел выведенный из себя гном.  -  А  тебя  я  сам  лично
пристукну!.."
     Тем не менее оба были живы -  по  крайней  мере  пока.  Что-то  будет
завтра, подумал Стурм  и  посмотрел  на  старого  гнома.  Прислонившись  к
каменной стене. Флинт  обстругивал  деревяшку.  Вот  он  поднял  голову  и
спросил:
     - Ну и когда они снова начнут?
     Стурм вздохнул и окинул взглядом восточный край неба.
     - На рассвете, - сказал он. - У нас еще несколько часов.
     Гном кивнул.
     - Удержаться-то сможем?
     Он говорил  спокойно,  словно  о  чем-то  малозначительном,  и  рука,
державшая нож, была тверда.
     - Должны, - сказал Стурм. - Нынче ночью  гонец  достигнет  Палантаса.
Если они выступят сразу,  то  доберутся  сюда  после  двухдневного  марша.
Значит, мы должны продержаться еще по крайней мере два дня.
     - "Если они выступят сразу"! - хмыкнул Флинт.
     - Знаю... - тихо сказал Стурм и снова вздохнул. - Уезжай, - обернулся
он к  Лоране,  и  девушка,  будто  выйдя  из  транса,  вновь  вернулась  к
реальности. - Езжай в Палантас.  Объяснишь  им,  насколько  отчаянно  наше
положение...
     - Это должен был сделать твой гонец, - ответила она устало. - А  если
он не сможет, то никакие мои слова...
     - Лорана, - начал он, но она перебила:
     - Нужна я здесь? Есть от меня толк?
     - Сама знаешь,  что  есть,  -  сказал  Стурм.  Он  не  кривил  душой:
выносливость и мужество эльфийки, не  говоря  уже  о  се  владении  луком,
внушали уважение не только ему.
     - Значит, я остаюсь,  -  просто  сказала  Лорана.  И  закрыла  глаза,
кутаясь в одеяло. - Все равно не смогу заснуть,  -  пожаловалась  она.  Но
прошло несколько минут, и дыхание ее стало тихим и ровным, в точности  как
у спящего кендера.
     Стурм покачал головой, пытаясь проглотить застрявший в  горле  комок.
Он посмотрел на Флинта, их взгляды  встретились.  Гном  вздохнул  и  снова
взялся за свою деревяшку. Оба  молча  думали  об  одном  и  том  же.  Если
дракониды все-таки возьмут Башню, их обоих ждала нелегкая смерть.  Но  то,
что эти твари скорее всего учинят над Лораной, могло  присниться  разве  в
дурном сне.

     Небо на  востоке  бледнело,  обещая  скорый  восход,  когда  рыцарей,
пытавшихся задремать, разбудил рев боевых рогов. Воины вскакивали,  хватая
оружие,  и  мчались  на  стены,  чтобы  выглянуть  в  поле,  еще   залитое
непроглядной тьмой.
     Огни драконидского лагеря едва теплились: никто уже не подбрасывал  в
них дрова. Вражеская  армия  пробуждалась,  словно  громадный  и  страшный
зверь. Рыцари в сотый раз  проверяли  оружие,  ожидая  его  приближения...
Потом озадаченно переглянулись.
     Враг отступал! Даже в бледном  утреннем  полусвете  было  видно,  что
черный прилив медленно откатывался прочь. Ничего не понимая, Стурм смотрел
вдаль, на армию, отползавшую за горизонт. Чутье, однако, подсказывало ему,
что там она и остановилась.
     Юные рыцари разразились победными кликами.
     - Тихо вы!  -  сурово  оборвал  Стурм  их  веселье.  Нервы  его  были
напряжены до предела. Подошедшую Лорану немало удивил его вид: изможденное
лицо казалось серым в неверном факельном свете, руки в перчатках, лежавшие
на каменной балюстраде, то  сжимались  в  кулаки,  то  вновь  разжимались.
Суженными глазами смотрел он на восток...
     Лорана ощутила снедавший его страх. Ей стало холодно.  Она  вспомнила
свой разговор с Тасом и накрыла руку Стурма своей:
     - Ты думаешь, это... то, чего мы так боялись?
     - Молись, чтобы мы ошиблись! - ответил он тихо.
     Время шло. Ничего не происходило. Флинт подошел к ним и взобрался  на
большой обломок камня, выглядывая за парапет. Потом проснулся Тас.
     - Когда подадут завтрак? - зевая, спросил он жизнерадостно. Никто ему
не ответил.
     Все смотрели вдаль, ожидая чего-то. Ужас перед неведомым  не  миновал
никого. Все без остатка высыпали  на  стены,  глядя  на  восток  и  томясь
ожиданием...
     - Что происходит? - шепотом спросил Тас. Взобравшись  на  камень,  он
встал рядом с Флинтом и увидел краешек солнца, как раз выглянувшего  из-за
горизонта. Золотой огонь облил небо, гася звезды. Тас толкнул  Флинта  под
ребра: - Слушай, куда все смотрят?
     - Никуда, - буркнул гном.
     - Тогда почему... - начал кендер  и,  охнув,  осекся.  -  Стурм!..  -
позвал он дрожащим голосом.
     - Что такое? - рыцарь встревоженно обернулся.
     Кендер застывшим взглядом смотрел вдаль. Остальные  пытались  понять,
что он там заметил, но зоркостью с кендером им было не равняться.
     - Драконы... - прошептал Тассельхоф. - Синие...
     - Так я и думал, - негромко сказал  Стурм.  -  Магический  ужас.  Вот
почему они оттянули армии прочь. Воины из числа людей не вынесли  бы  его.
Сколько их летит, Тас?
     - Три, - ответила за кендера Лорана. - Теперь я тоже их вижу.
     - Три, - повторил Стурм каким-то пустым голосом.
     - Послушай, Стурм, - Лорана заставила его отойти от парапета. -  Я...
мы не собирались ничего тебе говорить. Раньше это не  имело  значения,  но
теперь... Мы с Тассельхофом узнали, как пользоваться Оком Дракона!
     - Оком?.. - слушая вполуха, рассеянно повторил Стурм.
     - Оком, находящимся здесь, Стурм! - Лорана настойчиво встряхнула его.
- Там, под Башней, в центральном покое. Тас нашел его  и  показал  мне.  К
нему ведут три длинных, широких коридора. Они... - Лорана умолкла.  Теперь
она понимала, что  за  удивительная  картина  всю  ночь  всплывала  из  ее
подсознания:  драконы,  мчащиеся  каменными  коридорами...  -  Стурм!..  -
закричала она, тряся его за локти. - Я знаю, как убить драконов с  помощью
Ока! Если только нам хватит времени...
     Сильные руки Стурма стиснули ее плечи. Он знал Лорану  уже  несколько
месяцев, но такой красивой не видел еще никогда. Бледное, измученное  лицо
светилось вдохновением.
     - Рассказывай! - велел он. - Скорее!
     И Лорана принялась объяснять, додумывая половину прямо на ходу. Флинт
и Тассельхоф слушали ее, стоя позади Стурма. Гном посерел от  ужаса,  зато
кендер был суров и решителен.
     - Но кто же подчинит себе Око? - медленно проговорил Стурм.
     - Я, - сказала Лорана.
     - Ты что! - крикнул Тас. - Фисбен говорил...
     - Заткнись пожалуйста, Тас! - сквозь зубы выговорила Лорана. - Ну же,
Стурм! Это наша единственная надежда! У нас есть и Копья, и Око!
     Рыцарь посмотрел сперва  на  нее,  потом  на  драконов,  мчавшихся  с
востока.
     - Ладно, - сказал он наконец. - Флинт, Тас, живо вниз! Соберите  всех
на главном дворе! Быстрее!
     Тассельхоф бросил последний страдающий взгляд на Лорану и соскочил  с
камня. Флинт слез медленнее и подошел к Стурму.
     "Ты непременно  должен?.."  -  вопрошал  его  взгляд.  Стурм  ответил
кивком. Потом с грустной улыбкой посмотрел на Лорану.
     - Я сам ей скажу,  -  шепнул  он  гному.  -  Присмотри  за  кендером.
Счастливо тебе, друг мой...
     Флинт трудно сглотнул, качая  седой  головой.  На  лице  его  застыло
выражение скорби. Проведя узловатой рукой по глазам, он ткнул Таса в спину
кулаком:
     - Давай, двигайся!
     Тас изумленно обернулся, но потом  передернул  плечами  и  вприпрыжку
помчался вдоль стены, пронзительным голосом созывая рыцарей во двор.
     Щеки Лораны возбужденно горели.
     - Идем скорей, Стурм! - Она тянула его за руку, словно дитя, жаждущее
показать родителю новую игрушку. - Если хочешь, я сама объясню людям,  что
к чему А ты расставишь всех по местам и скомандуешь...
     - Командовать будешь ты, Лорана, - сказал Стурм.
     - Что?!
     Она замерла на месте.  Ужас,  сменивший  надежду,  был  так  велик  и
внезапен, что боль стиснула сердце.
     - Сама же говоришь, что нам нужно время, -  Стурм  поправлял  пояс  с
мечом, старательно избегая ее взгляда. - Совершенно верно. Тебе необходимо
расставить людей и справиться с Оком, Вот я и собираюсь дать тебе время...
     Он поднял лук и колчан со стрелами.
     - Нет! Стурм, не смей! - Лорана дрожала всем телом. - Не смей!  Я  же
не умею командовать! Я не справлюсь без тебя! Не смей... так  поступать  с
собой! - Ее крик превратился в шепот. - И со мной...
     - Отныне командуешь здесь ты, - сказал Стурм. Взял в ладони  ее  лицо
и, наклонившись, нежно поцеловал девушку. - Прощай, маленькая эльфийка,  -
сказал он тихо. - Твой светоч еще просияет в этом  мире,  а  моему  пришло
время угаснуть. Не горюй, маленькая. Не плачь... - Он крепко прижал  ее  к
груди. - Помнишь, что сказала  нам  Хозяйка  Омраченного  Леса?  Не  стоит
горевать о тех, кто исполнил свое предназначение. Ну так мое исполнено.  А
теперь поспеши, сердечко мое. Каждый миг на счету.
     - Возьми хоть Копье... - взмолилась она.
     Стурм  покачал  головой  держа  руку  на   рукояти   древнего   меча,
завещанного ему отцом.
     - Я все равно не знаю, как обращаться с Копьем. Прощай, Лорана. Скажи
Танису... - Он не договорил и вздохнул. - Ладно, - сказал он и  улыбнулся.
- И так все поймет.
     - Стурм... - Слезы душили Лорану, она могла лишь умоляюще смотреть на
него.
     - Иди, - сказал он.
     Спотыкаясь и мало что видя перед собой, Лорана каким-то  образом  все
же спустилась вниз, во двор. Сильные руки подхватили ее.
     - Флинт, - зарыдала она. - Стурм надумал...
     - Знаю, Лорана, - ответил  гном.  -  Все  знаю.  По  глазам  понял...
Сколько знаю его, именно это у него в глазах  и  стояло.  Так  что  давай,
девочка. Ты не должна его подвести.
     Лорана глубоко вздохнула и вытерла глаза, пытаясь привести в  порядок
заплаканное лицо. Вздохнула еще раз - и вскинула голову.
     - Я готова, - выговорила она твердо. - Где Тас?
     - Тут, - отозвался жалобный голосок.
     - Быстро вниз. Прочти слова внутри Ока еще раз.  Не  должно  быть  ни
малейшей ошибки!
     - Хорошо, Лорана!
     И Тас, всхлипнув, умчался прочь.
     - Рыцари собрались, - сказал Флинт. - Ждут твоих приказаний.
     - Ждут моих приказаний... - одними губами выговорила Лорана.
     Все еще медля, она посмотрела  вверх.  Алые  лучи  солнца  играли  на
доспехах Стурма: рыцарь поднимался на высокую стену возле  главной  башни.
Вздохнув, Лорана перевела взгляд на воинов, собравшихся во дворе.  Набрала
полную грудь воздуха - и пошла к ним. Красный  султан  развевался  над  ее
шлемом, золотые волосы горели в лучах рассвета.
     Холодное  солнце  разжигало  в  небесах  кровавый  пожар.  Башню  еще
окутывала тень, лишь золотое шитье развевавшегося флага то вспыхивало,  то
погасало.
     Стурм взобрался на вершину стены. Башня вздымалась над его головой. А
слева и справа было по сотне футов гладкого камня. Негде  укрыться,  негде
спрятаться.
     Стурм повернулся на восток, навстречу драконам.
     Они в самом деле были синими, а на спине вожака сидел сам Повелитель.
Иссиня-черная  чешуйчатая  броня  сверкала  на  солнце.  Скалилась  жуткая
рогатая маска, черный плащ вился за спиной. Позади летело еще два  дракона
со всадниками. Стурм посмотрел на них мельком. Пусть их.  Его  интересовал
только вожак.
     Рыцарь еще раз глянул на двор,  оставшийся  далеко  внизу.  Солнечный
свет едва трогал его стены.  Стурм  видел,  как  разбрасывали  алые  блики
наконечники Копий в руках воинов. Вот вспыхнули золотом волосы Лораны.  Он
видел лица друзей, обращенные вверх, к нему. Он вытащил меч и  поднял  его
над головой. Солнце полыхнуло на светлом клинке.
     И Лорана ответила ему взмахом Копья.  Слезы  слепили  ее,  она  плохо
видела Стурма, но заставила себя улыбнуться ему.
     И рыцарь, ободренный этой улыбкой, повернулся навстречу врагу.
     Он стоял посередине стены - крохотная фигурка между землею  и  небом.
Драконы запросто могли  пролететь  мимо  него,  не  обратив  внимания,  не
заметив... Нет. Они должны были принять его вызов.
     Убрав меч в  ножны,  Стурм  приложил  стрелу  к  тетиве  и  тщательно
прицелился в вожака. Он терпеливо  ждал,  придерживая  дыхание.  Промазать
нельзя, сказал он себе. Еще немножко... еще...
     И вот дракон подлетел  достаточно  близко.  Стрела  Стурма  прорезала
светящийся утренний воздух. Глаз его был верен: стрела  ударила  синего  в
шею. Она отскочила от чешуи, не причинив громадному зверю никакого ущерба,
но раздраженный болью дракон вскинул голову, замедлив полег. Стурм  тотчас
выстрелил снова, на сей раз - по дракону, летевшему следом.
     Стрела пробила крыло  -  чудовище  вскрикнуло.  Стурм  вновь  спустил
тетиву. Вожак легко отвернул, но рыцарь уже добился, чего  хотел:  привлек
внимание, заставил считаться с собой, вызвал на бой. А со двора  доносился
топот бегущих ног и  пронзительный  скрип  воротов,  поднимавших  стальные
решетки.
     Стурм видел, как Повелитель Драконов поднялся в седле во  весь  рост.
Седло было устроено наподобие колесницы -  в  бою  на  нем  можно  было  и
сидеть, и стоять. В руках, у Повелителя блестело  копье.  Стурм  отшвырнул
лук. Подняв на руку щит и обнажив меч, следил он за драконом,  подлетавшим
все ближе. Красные глаза, казалось, метали огонь, белые клыки  сверкали  в
разинутой пасти.
     И тут откуда-то донеслась звонкая песня боевой  трубы,  прозрачная  и
чистая, словно ветер, примчавшийся со снеговых вершин родины  Стурма.  Эта
песня летела сквозь мрак, отчаяние и смерть, наполняя сердце пронзительным
счастьем.
     И Стурм ответил на зов трубы боевым кличем, салютуя врагу мечом. Алые
лучи вспыхнули на длинном клинке.
     Вновь пропела труба, и вновь Стурм ответил... только на сей  раз  его
голос дрогнул, ибо он вспомнил, что ему уже доводилось слышать эту трубу.
     Во сне! В Сильванести!
     Рука  Стурма,  сжимавшая  рукоять  меча,  мгновенно  облилась  потом.
Дракон, казалось, загораживал небо, а на спине у него сидел Повелитель,  и
шипы его шлема отливали кроваво-красным. Он держал копье наготове...
     У рыцаря свело судорогой мускулы живота, кожа похолодела. Рог  пропел
в третий раз. Так же было и во  сне,  и  после  третьего  рога  он  погиб.
Магический ужас навалился на Стурма, в сознании билось  одно-единственное:
бежать!..
     Но как бежать? Драконы спикируют прямо во двор. Рыцари наверняка  еще
не готовы. Они погибнут, и с ними Лорана, Флинт, Тас... Башня падет...
     Нет!..
     Стурм  собрал  в  кулак  все   свое   самообладание.   Его   надежды,
устремления, идеалы - все пошло прахом. От былого Рыцарства остались  одни
воспоминания. Мера - и та себя  изжила.  Жизнь  стала  бессмысленной,  так
пусть хотя бы его смерть...
     Он умрет, следуя Кодексу - больше у него ничего не осталось.
     Он высоко поднял меч, по-рыцарски салютуя  врагу.  К  его  удивлению.
Повелитель с суровым достоинством  ответил  на  его  салют.  Потом  дракон
устремился вниз, широко  разевая  страшную  пасть  и  готовясь  перекусить
рыцаря пополам острыми, как бритвы, зубами. Стурм встретил его  мгновенным
взмахом меча. Чудовище резко отдернуло голову,  уворачиваясь  от  опасного
удара в шею. Стурм надеялся, что оно потеряет равновесие, но нет - широкие
крылья несли дракона вперед, и всадник направлял его уверенной  и  твердой
рукой, держа копье наготове...
     Солнце било Стурму в глаза. Дракон казался ему сотканным из  сплошной
тьмы. Отвернув после первой  сшибки,  чудовище  вильнуло  несколько  вниз,
опустившись ниже уровня стены, и Стурм понял: синий собирался круто взмыть
вверх, давая седоку необходимый простор для замаха.
     Двое других всадников держались поодаль, наблюдая за  схваткой.  Если
предводитель замешкается, приканчивая дерзкого одиночку, они  только  рады
будут помочь.
     ...На миг скрывшись из глаз, дракон взмыл над стеной. От его вопля  у
Стурма разом лопнули в ушах перепонки, голову пронзила  невероятная  боль.
Смрадное  дыхание  из  разинутой  пасти  едва  не  сбило  его  с  ног.  Он
пошатнулся, но устоял и ударил мечом. Древний клинок разрубил левую ноздрю
дракона. Хлынула черная кровь. Дракон заревел от боли и ярости.
     Но  за  этот  удар  была  заплачена  дорогая  цена.  Стурм  не  успел
восстановить равновесия и...
     Повелитель Драконов поднял копье.  Длинное  жало  ярко  вспыхнуло  на
солнце. Повелитель ударил сверху вниз, с размаху, всем весом  тела.  Копье
пробило доспехи и плоть.
     Солнце Стурма разлетелось на тысячи горящих осколков...

                          14. ОКО ДРАКОНА. КОПЬЕ

     Рыцари бегом бросились  в  Башню,  занимая  места  согласно  приказам
Лораны Сперва они отнеслись к ее затее с изрядной долей сомнения;  но,  по
мере того, как она объясняла свой план, скепсис сменялся надеждой.
     Двор опустел Лорана знала, что и ей  следовало  поспешать.  Ей  нужно
было бы уже стоять рядом с Тасом, готовясь к поединку с Оком  Дракона.  Но
она все  никак  не  могла  расстаться  с  одинокой  фигуркой  в  блестящих
доспехах, застывшей в ожидании на высокой стене...
     Потом она увидела драконов, чьи  силуэты  резко  выделялись  на  фоне
восходящего солнца.
     Меч и копье отразили солнечные лучи...
     У Лораны остановилось сердце. Время замедлило бег.
     Вот из-под меча брызнула  кровь,  дракон  вскрикнул.  Целую  вечность
висело в воздухе занесенное копье. Солнце замерло в небе.
     Удар.
     Нечто сверкающее медленно слетело во двор с вершины  стены.  Это  был
меч Стурма, выпавший из безжизненной руки. Только он  один  и  двигался  в
застывшей  вселенной.  Тело  рыцаря  все  еще  стояло,  пронзенное  копьем
Повелителя. Дракон завис над стеной. Во всем мире более не  было  никакого
движения.
     Потом Повелитель рванул копье на себя и высвободил его, и тело Стурма
рухнуло там же, где стояло, и осталось лежать неподвижно, темнея  на  фоне
неба бесформенной грудой. Дракон яростно заревел; молния вырвалась из  его
пасти  и  поразила  Башню  Верховного  Жреца.  Каменная  кладка  с  гулким
грохотом, взорвалась. Взвившееся  пламя  на  мгновение  затмило  солнечный
свет. Два других дракона  спикировали  во  двор.  Меч  Стурма  ударился  о
мостовую и со звоном подпрыгнул.
     Время возобновило бег.
     Драконы мчались прямо к Лоране. Земля содрогалась у нее  под  ногами.
Обломки камня дождем сыпались вокруг, воздух был полон пыли и дыма. Лорана
стояла, не в силах сдвинуться с места. Сделать шаг - значило  поверить.  В
сознании звучал бессмысленный голос, он  нашептывал:  стой  неподвижно,  и
случившееся не случится...
     Но всего в нескольких футах от нее лежал меч. А  Повелитель  Драконов
махал копьем, бросая на штурм свои армии,  ожидавшие  на  равнине.  Лорана
услышала,  как  заревели  рога,  и  перед  ее  умственным  оком  предстали
бесчисленные орды, устремившиеся через заснеженное поле...
     Вновь вздрогнула земля под ногами. Еще миг помедлила Лорана,  посылая
духу  рыцаря  последнее  "прости"...  И,  спотыкаясь,  рванулась   вперед.
Качалась земля, молнии били кругом. Нагнувшись, Лорана подхватила  Стурмов
меч и воинственно воздела его над головой.
     - Солиази Арат! - выкрикнула она по-эльфийски,  и  звонкий  голос  ее
перекрыл звуки разрушения, бросая вызов атакующим драконам.
     Всадники захохотали, с презрением и насмешкой отвечая  на  ее  вызов.
Драконы пронзительно закричали, исполнившись  жестокой  радости  убийства.
Два из них стрелой кинулись во двор - за Лораной.
     Она уже бежала к опускной решетке - бессмысленному на  первый  взгляд
входу в Башню. Каменные стены сливались перед глазами в серые  полосы.  За
спиной слышался свист  крыльев  и  хриплое  дыхание  пикирующего  дракона.
Только команда наездника помешала ему ворваться в Башню следом за ней...
     Отлично! - угрюмо порадовалась Лорана. Отлично...
     Промчавшись сквозь зал,  она  миновала  вторую  решетку.  Там  стояли
рыцари, готовые опустить стальную преграду.
     - Держите ее открытой! - задыхаясь, велела Лорана. - Помните!..
     Они кивнули,  и  она  побежала  дальше,  в  полутемный  покой  с  его
странными  колоннами,  похожими  на  зубы.  За  колоннами  из-под   тускло
мерцающих шлемов белели лица воинов. Там и  сям  поблескивали  наконечники
Копий. Завидев бегущую Лорану, рыцари высунулись навстречу.
     - Стойте на месте! - прокричала она. - Все назад, за колонны!
     - Что со Стурмом?.. - спросил кто-то.
     Лорана лишь помотала головой - говорить она была не  в  состоянии.  И
вот третья решетка - та самая, странной формы,  с  отверстием  посередине.
Здесь стояло четверо рыцарей и с ними Флинт. Это  была  ключевая  позиция;
Лоране нужен был кто-то, на  кого  она  могла  полностью  положиться.  Она
успела лишь переглянуться с гномом, но этого оказалось  достаточно.  Флинт
все понял по ее лицу. И на миг опустил голову, закрыв ладонью глаза...
     Лорана бежала. Еще одна комната, потом двойные двери,  выкованные  из
прочной стали... И наконец - зал Ока.
     Тассельхоф успел тщательно протереть  Око  платочком,  и  стал  виден
красноватый туман, который вихрился внутри,  вспыхивая  мириадами  цветных
пятен. Кендер  стоял  подле  Ока,  пристально  вглядываясь  внутрь  сквозь
магические очки.
     - Что я должна делать? - задыхаясь после отчаянного бега,  выговорила
Лорана.
     - Ну пожалуйста, не надо! - взмолился Тас. - Я такое там  прочитал!..
Если ты не сможешь подчинить себе драконью суть, заключенную внутри Ока...
придут драконы и станут управлять тобой!
     - Живо говори, что я должна делать! - сурово приказала Лорана.
     - Положи руки на Око, - запинаясь, ответил кендер.  -  Потом...  Нет!
Лорана, стой!..
     Поздно. Изящные ладошки Лораны уже  лежали  на  холодной  поверхности
хрустального  шара.  И  тотчас  из  недр  его   полыхнула   такая   яркая,
многоцветная вспышка, что Тас вынужден был отвернуться.
     - Лорана! - завопил он во всю силу своего пронзительного  голоска.  -
Слушай внимательно! Ты должна сконцентрироваться! Выбрось все  из  головы,
кроме мысли о том, чтобы подчинить Око! Лорана!..
     Слышала она его или нет, осталось неизвестным; ответа не последовало,
и Тас понял, что поединок с Оком для нее уже начался. С ужасом вспомнил он
предупреждение Фисбена: смерть тех, кого  ты  любишь...  а  кое-кому,  что
гораздо хуже, предстояло поплатиться душой...  Тас  с  пятого  на  десятое
разобрал страшные слова,  огненными  буквами  начертанные  в  многоцветном
тумане, но, как ни малы были его познания, он понимал - за проигрыш в этой
схватке Лоране придется расплачиваться душой.
     Страдая, следил он за  девушкой,  жаждая  помочь  и  не  смея  ничего
предпринять.  Долго,  долго  Лорана  стояла  недвижно,  прижав  ладони   к
поверхности хрустального шара, и жизнь постепенно покидала ее лицо.  Глаза
ее были устремлены  в  светящиеся  недра  тумана.  У  кендера  закружилась
голова, он отвел взгляд. Снаружи донесся звук еще одного взрыва. С потолка
посыпалась пыль. Тас беспокойно переминался с  ноги  на  ногу.  Лорана  не
шевелилась.
     Потом глаза  ее  закрылись,  голова  поникла.  Руки,  сжимавшие  Око,
побелели от напряжения. Всхлипнув, она замотала головой,
     - Нет!.. - простонала она. Тасу показалось, что она отчаянно пыталась
оторвать ладони от шара. Но Око держало крепко.
     Тас заметался,  не  зная,  что  делать.  Больше  всего  ему  хотелось
схватить ее и попробовать  оттащить.  И  почему  он  не  шарахнул  поганую
стекляшку сразу, как только нашел?.. Впрочем, теперь жалеть  было  поздно.
Он мог только стоять рядом, беспомощно наблюдая...
     Тело  Лораны  скрутила  жестокая  судорога.  Она  упала  на   колени,
по-прежнему сжимая Око ладонями... И на смену отчаянию пришла ярость.  Она
попыталась подняться, бормоча что-то  по-эльфийски  и  используя  Око  как
опору. Пот струился по ее лицу. Было видно, что все ее силы были напряжены
до предела. И она поднялась - мучительно, медленно, но все-таки поднялась.
     Око вновь вспыхнуло, породив целый вихрь цветов - все  и  ни  одного.
Потом из него заструилось чистое, белое сияние. Прямая  и  гордая,  стояла
перед Оком Лорана. Напряжение пропало с ее лица. Вот она улыбнулась...
     ...и без сознания рухнула на пол.

     Драконы разрушали Башню Верховного Жреца,  дробя  в  пыль  камень  за
камнем Армия  придвигалась  все  ближе;  первыми  шли  дракониды,  готовые
ворваться сквозь проломы в стенах и истребить все живое внутри. Повелитель
Драконов кружился высоко над  пылью  и  хаосом,  наблюдая  за  разрушением
Башни; разорванную ноздрю синего вожака покрывала черная  корка  спекшейся
крови.
     Все шло хорошо... И вдруг ясный  день  прорезали  яркие  лучи  белого
света, вырвавшиеся из зияющих входов в главную башню.
     Драконьи всадники мимолетно удивились этим лучам:  к  чему  бы,  мол?
Драконы отреагировали совершенно иначе.  Они  вскинули  головы,  глаза  их
остекленели. Они услышали зов.
     Сущность, запечатанная  в  хрусталь  магами  древности  и  покоренная
эльфийкой, выполнила приказ. Она позвала. И у драконов не осталось выбора,
кроме как подчиниться этому зову.
     Тщетно силились перепуганные седоки повернуть своих летунов.  Драконы
больше не слышали их голосов  -  только  Голос,  исходивший  из  Ока.  Два
дракона помчались к поднятым в ожидании решеткам. Два  всадника  надрывали
горло, неистово колотя пятками вышедших из повиновения зверей.
     Белое сияние распространилось за пределы Башни,  коснувшись  передних
рядов подходившего войска. И люди-полководцы схватились за  головы:  армия
внезапно сошла с ума.
     Драконы расслышали зов Ока ясно  и  четко.  Для  драконидов  же  небо
перемешалось с землей: у них гремел в ушах оглушительный голос, отдававший
немыслимые приказы, которые каждый к тому же понимал на свой лад.
     Иные монстры падали на колени, болезненно зажимая лапами уши.  Другие
бросались наутек, напуганные неведомым ужасом, таившимся в  Башне.  Третьи
бросали оружие и как безумные бежали... вперед. Словом, несколько секунд -
и  четко  организованная  атака  сменилась  всеобщим   помешательством   и
неразберихой. Тысячи драконидов с воплями разбегались кто куда. Видя  это,
гоблины кинулись спасать  свои  шкуры.  Люди  остались  растерянно  стоять
посреди хаоса, ожидая приказов, которые некому было отдавать.
     Синий вожак не последовал  за  собратьями:  могучая  воля  Повелителя
удержала его, хотя и с величайшим трудом. Но ни двух других  драконов,  ни
обезумевшую армию спасти было уже невозможно. Повелителю оставалось только
исходить бессильной яростью, пытаясь угадать, что же это за белое  сияние,
откуда оно исходит и можно ли его как-нибудь погасить.

     ...Синяя драконица достигла первой решетки и ринулась внутрь: всадник
едва успел пригнуться, не то каменная  притолока  снесла  бы  ему  голову.
Повинуясь могущественному зову Ока, синяя мчалась сквозь просторные  залы,
едва касаясь концами крыльев каменных стен.
     Вот осталась позади вторая решетка,  и  драконица  ворвалась  в  зал,
уставленный острыми, иззубренными колониями.  Здесь  она  учуяла  сталь  и
человеческую плоть, но голос Ока неудержимо влек ее вперед - драконица  ни
на что не обращала внимания. Этот зал был не так  просторен,  как  первый;
синяя прижала крылья к бокам, продолжая лететь вперед но инерции...
     Флинт внимательно следил за подлетавшей драконицей.  Прожив  чуть  не
сто пятьдесят лет, он ни разу еще не видел подобного  зрелища...  и  очень
надеялся, что не увидит. Магический ужас  парализовал  затаившихся  людей.
Юные рыцари прижимались к стенам, трясущимися руками сжимая древки  Копий.
Они прятали глаза, не в силах смотреть  на  чешуйчатую  тушу,  с  ревом  и
грохотом несшуюся мимо них.
     Гном тоже отшатнулся к стене, но все-таки не снял ослабевшей  руки  с
механизма, который должен был уронить опускную решетку. Никогда еще ему не
бывало так страшно. Лучше  уж  смерть,  если  только  она  прекратит  этот
ужас... Но драконица знай спешила вперед, стремясь к одной цели -  к  Оку.
Ее голова сунулась мимо той последней, странной решетки...
     Инстинктивным движением, зная только одно - ни в косм  случае  нельзя
дать ей добраться до Ока, - Флинт привел механизм  в  действие.  Половинки
решетки сошлись на шее драконицы, пригвоздив ее к месту.  Голова  чудовища
застряла в маленькой комнате, а тело с прижатыми крыльями забилось в узком
зале, где за колоннами стояли рыцари с Копьями наготове.
     Слишком поздно поняла драконица, что угодила в ловушку. И завыла так,
что начали трескаться камни. Громадная пасть раскрылась,  чтобы  выдохнуть
молнию и  уничтожить  Око.  Тассельхоф,  суетливо  пытавшийся  привести  в
чувство Лорану, вдруг увидел совсем рядом  с  собой  жуткую  морду  и  два
огненных глаза. Он увидел, как драконица разинула страшную пасть,  услышал
шум воздуха, вбираемого чудовищной глоткой...
     Молния ударила из горла драконицы.  Кендера  сбило  с  ног.  Полетели
камни. Око  покачнулось  на  подставке.  Тас  лежал  на  полу,  оглушенный
взрывом. Он не мог сдвинуться с места, да, в общем, и не пытался -  просто
лежал и ждал следующей вспышки, которая прикончит и его, и Лорану...  если
только эльфийка была еще жива.
     Но вспышки так и не последовало.
     Запоздало сработал еще один  механизм,  и  стальная  дверь  с  лязгом
захлопнулась перед самым носом драконицы, запечатав ее голову в  маленькой
комнате, как в кувшине.
     Сперва  сделалось  тихо...  Зато   потом   центральный   зал   потряс
невообразимо   жуткий   вопль.   Пронзительный,    душераздирающий    вой,
захлебывающийся мукой и яростью.  Это  рыцари  выскочили  из  тайников  за
колоннами-зубами и вогнали серебряные Копья в  корчащееся  тело  пойманной
драконицы.
     Тас заткнул пальцами уши, пытаясь заглушить этот  кошмарный  крик.  И
принялся снова и снова вызывать в памяти безжалостно разрушенные города...
изувеченные тела невинно  погибших...  Он  твердил  себе,  что  эта  синяя
драконица тоже их убивала. Она и его прихлопнула бы в один  миг,  если  бы
сама не попалась. Может, она и Стурма убила...
     Но тщетно пытался кендер  укрепить  свой  дух.  Уткнувшись  в  ладони
лицом, Тассельхоф Непоседа заплакал.
     Потом его коснулась чья-то рука.
     - Тас... - послышался шепот.
     - Лорана!.. - он вскинул голову. - Прости, Лорана! Пусть они делают с
ней что хотят, и правильно, только я... я не могу этого  вынести!..  Зачем
кто-то кого-то убивает?.. Я не могу!..
     - Знаю, - прошептала Лорана. Воспоминание о гибели Стурма мешалось  в
ее сознании с криками гибнущей драконицы. -  Не  стыдись,  Тас.  Благодари
Богов, что тебе дано ощутить ужас убийства и жалость  к  гибнущему  врагу.
Если мы утратим эту способность, мы проиграем наш бой...
     Страшные завывания сделались  еще  громче.  Тас  и  Лорана  обнялись,
прижимаясь друг к другу, пытаясь не слушать... не слышать. Потом  раздался
новый звук - это кричали рыцари, пытавшиеся предостеречь их. Во второй зал
тоже ворвался дракон, в своем нетерпении добраться до Ока  расплющивший  о
стену седока.
     Одновременно с этим вся Башня содрогнулась от макушки  до  основания,
поколебленная мучительной судорогой драконицы.
     - Бежим! - крикнула Лорана. - Скорее вон отсюда!
     Вздернув на ноги Таса, она побежала, спотыкаясь, к маленькой двери  в
стене, за которой скрывался выход во двор. Лорана растворила дверь как раз
в тот момент, когда голова дракона всунулась  в  комнату.  Тас  не  устоял
перед искушением задержаться и  посмотреть,  что  же  будет  Зрелище  было
завораживающее. Он совсем близко  увидел  горящие  глаза  обезумевшего  от
ярости  синего  самца,  -  ведь  это  его  подруга  так  страшно  кричала,
пронзенная Копьями. Вдобавок дракон уже понимал, что и сам угодил в ту  же
западню. Жуткий рык  растянул  губы  чудовища.  Вот  оно  втянуло  в  себя
воздух... Вот  двойная  стальная  дверь  начала  смыкаться...  и  застряла
посередине.
     - Лорана! Дверь заклинило! - завопил Тас. - Око!..
     - Бежим! - Лорана рванула кендера за руку. Ударила молния. Тас ощутил
на бегу, что комната за его  спиной  взорвалась  в  вихре  огня.  Сплошным
обвалом хлынули камни. Белое сияние  Ока  погасло  под  грудами  развалин:
Башня Верховного Жреца обрушилась внутрь.
     Воздушная волна сбила с ног и Лорану, и Таса, впечатала их  в  стену.
Тас помог эльфийке подняться, и они  побежали  дальше  -  туда,  где  сиял
манящий солнечный свет.
     Содрогания земли прекратились. Утих  гром  катящихся  глыб.  Слышался
только  треск  осыпавшихся  камешков  да  временами   -   негромкий   гул.
Остановившись передохнуть, Тас и Лорана посмотрели  назад.  Дальний  конец
прохода, заваленный обломками Башни был перекрыт наглухо.
     - А как же Око? - ахнул Тас.
     И услышал в ответ:
     - Если пропадет, так и слава Богам...
     Увидев при свете дня, что сталось с Лораной, Тас ужаснулся.  Лицо  ее
было мертвенно-бледным, даже губы. Жили только зеленые  глаза  -  огромные
обведенные темными кругами...
     - Я все равно не смогла бы сделать это еще  раз,  -  прошептала  она,
обращаясь больше к себе, нежели к Тасу. - Я почти сдалась... Руки...  Нет,
не могу даже говорить об этом!.. - Содрогнувшись, она закрыла глаза. -  Но
потом я вспомнила Стурма... и как он стоял там один на стене... Если бы  я
сдалась, его гибель потеряла бы смысл. А этого я допустить не могла. Я  не
могла его подвести... - Она покачала головой. Ее трясло. - И  я  заставила
Око подчиниться, но я сразу поняла, что сумею сделать это только  однажды.
Я ни за что не решусь еще раз пройти через такое!..
     - Значит... Стурм... умер? - дрожащим голосом спросил Тас.
     Лорана подняла голову.
     - Ох, Тас... ты еще  не  знаешь...  Да,  он  погиб...  в  поединке  с
Повелителем Драконов...
     - Он... он... - задыхался Тас.
     - Его смерть была быстрой,  -  сказала  Лорана.  -  Ему  не  пришлось
мучиться.
     Тас склонил голову, но тут новый взрыв потряс развалины крепости.
     - Армия! - спохватилась Лорана.  -  Бой  еще  не  кончен!  -  И  рука
эльфийки метнулась к рукояти Стурмова  меча,  висевшего  на  ее  тоненькой
талии. - Скорее разыщи Флинта!

     Выскочив из тоннеля во двор, Лорана  заморгала  на  ярком  свету.  Ее
почти удивило, что снаружи еще стоял  день.  Для  нее  это  страшное  утро
растянулось на годы. А солнце, оказывается, только-только  заглядывало  во
двор, поднявшись над стенами...
     Башня Верховного  Жреца,  некогда  гордо  высившаяся  над  перевалом,
превратилась в груду развалин. Однако залы-ловушки не пострадали  -  разве
что в тех местах, куда пришлись последние удары драконов.  Внешние  стены,
местами проломленные, тоже стояли. Каменная  кладка  почернела,  опаленная
молниями.
     Но никакое войско не спешило ворваться внутрь сквозь зияющие проломы.
Лорана только тут сообразила, до чего тихо было  снаружи.  Только  изнутри
тоннеля еще долетали крики второго дракона  да  охрипшие  голоса  рыцарей,
спешивших прикончить его.
     Что же это произошло с войском, гадала  Лорана,  растерянно  озираясь
вокруг. Решили лезть через стену? И она подняла глаза, ожидая  и  страшась
увидеть мерзких тварей, готовых спуститься во двор...
     Но вместо этого  в  глаза  ей  ударил  луч  солнца,  отразившийся  от
серебристых лат. На гребне стены лежало нечто бесформенное, неживое.
     Стурм!. Она вспомнила сон и окровавленные лапы  драконидов,  рубивших
на части его мертвое тело.
     Этого не случится, сказала она себе с  угрюмой  решимостью.  Выхватив
Стурмов меч, она побежала через двор... но тотчас поняла, что древний  меч
был слишком тяжел для ее рук. Ей не справиться с ним в случае схватки. Она
огляделась... Ну конечно же! Копья! Выронив меч, она  подхватила  одно  из
Копий, валявшихся на мостовой. И, легко  неся  пику,  предназначенную  для
пешего воина, бросилась вверх по ступеням.
     Взбежав на самый верх бастионов, она первым делом  посмотрела  вдаль,
на  равнину,  готовая  к  зрелищу  черного   прилива,   готового   вот-вот
захлестнуть крепость...
     Равнина была пуста. Лишь  там  и  сям  виднелись  группки  растерянно
озиравшихся людей.
     Что за наваждение!.. Лорана, впрочем, была  слишком  измотана,  чтобы
соображать. Возбуждение битвы уступило место свинцовой усталости - и горю.
Таща за собой Копье, с трудом переставляя ноги, подошла она к телу Стурма,
лежавшему на окровавленном снегу...
     Опустившись  подле  него  на  колени,  Лорана  отвела  с   его   лица
взлохмаченные ветром волосы, вглядываясь в дорогие черты. В мертвых глазах
Стурма застыло выражение покоя. За все время их знакомства Лорана ни  разу
не видела его таким умиротворенным...
     Она подняла его холодную руку и приложила к своей щеке.
     - Спи, друг мой,  -  прошептала  она.  -  И  да  не  посмеют  драконы
потревожить твой сон...
     И опустила безжизненную ладонь на пробитую, покореженную  броню.  Тут
на глаза ей попалась живая искорка, мелькнувшая в кровавом  снегу.  Лорана
подняла ее, сплошь залитую кровью. Она  не  сразу  поняла,  что  это  было
такое. Бережно обтерла... И увидела драгоценную брошь.  Лорана  недоуменно
уставилась на нее... но подивиться чуду не успела. На  снег  легла  черная
тень.
     Лорана услышала шорох гигантских крыл  и  шум  воздуха,  наполнявшего
обширные  легкие.  Эльфийка  вскочила,  как  подброшенная,   и   в   ужасе
обернулась.
     Царапая когтями податливый  камень  и  поднимая  крыльями  ветер,  на
гребень стены усаживался синий  вожак.  Повелитель,  сидевший  у  него  на
спине,  сурово  и  холодно  смотрел  на  Лорану  сквозь  прорези   жуткого
драконьего шлема.
     Пораженная магическим ужасом, Лорана  попятилась  и  выронила  Копье.
Камень-Звезда, выпавший из руки, вновь канул в снег. Лорана хотела бежать,
но силы окончательно ей изменили. Поскользнувшись, она упала рядом с телом
Стурма и осталась лежать.
     Парализованная ужасом, она могла думать лишь об одном: о  том  давнем
сне. Ведь она погибла - как и Стурм. Синие чешуи мелькнули перед  глазами:
дракон изогнул шею...
     Копье!.. Нашарив его в промоченном кровью снегу, Лорана схватилась за
древко, желая пронзить синюю шею...
     Черный сапог наступил на Копье, едва не раздавив ей пальцы.  Какое-то
время Лорана смотрела на этот лоснящийся черный сапог, украшенный  золотым
шитьем, горевшим на солнце. Сапог стоял прямо в крови Стурма.
     - Тронь его, и даже твой дракон тебя не  спасет,  -  тихо  выговорила
Лорана. - Этот рыцарь был моим другом, и тебе не  удастся  осквернить  его
тело, убийца.
     - А я и не собираюсь его осквернять, - прозвучало в  ответ.  Нарочито
медленно Повелитель наклонился и закрыл глаза Стурма,  незряче  смотревшие
на солнце. Выпрямившись, Повелитель  обернулся  к  эльфийке,  стоявшей  на
коленях в снегу. - Видишь ли, он был и моим другом тоже. Я  узнала  его  в
тот момент, когда наносила удар.
     - Не верю, - глядя снизу вверх, сказала  Лорана.  -  Не  может  этого
быть.
     Повелитель Драконов, а вернее  Повелительница,  неспешно  высвободила
голову из шлема.
     - Возможно, ты слышала обо мне, Лоранталаса. Ведь это  твое  имя,  не
правда ли? - Лорана кивнула, поднимаясь на ноги.  Повелительница  Драконов
улыбнулась чарующей лукавой улыбкой: - Ну, а меня зовут...
     - Китиара.
     - Откуда ты знаешь?
     - Тогда во сне... - пробормотала Лорана.
     - Ах да, сон. - Рукой в перчатке Китиара пригладила  кудрявые  темные
волосы. - Танис мне рассказывал. Видимо, у вас в  самом  деле  было  общее
сновидение. Он так и думал, что всем его друзьям, верно, приснилось одно и
то же... - Она смотрела на тело Стурма, лежавшее у ее ног. - Не правда ли,
как странно сбылась гибель Стурма? Танис, впрочем, говорил, что  для  него
тоже кое-что исполнилось, по крайней мере, тот момент, где я  спасала  ему
жизнь.
     Лорану начала бить дрожь. Лицо, и  без  того  бледное  от  усталости,
стало прозрачным.
     - Танис?.. Ты видела Таниса?..
     - Два дня назад, - ответила Китиара. - Я оставила его в  Устричном  -
заправлять делами в мое отсутствие.
     Эти слова, полные ледяного спокойствия, пронзили  душу  Лораны  также
верно, как копье Повелительницы - плоть Стурма. Лоране показалось, что под
ней зашатались самые камни. Земля перемешалась с небом.  Сердце  распорола
острая боль. Лжешь! - в отчаянии подумала Лорана. Но что-то с безжалостной
ясностью подсказывало ей: нет. Китиара была вполне способна  на  ложь,  но
теперь она говорила правду.
     Лорана зашаталась и едва не  упала.  Лишь  мрачная  решимость  -  эта
женщина не увидит моей слабости! -  помогла  эльфийке  устоять  на  ногах.
Впрочем, Китиаре было  не  до  нее.  Нагнувшись,  она  подняла  оброненное
Лораной оружие и стала разглядывать.
     - Так это и есть знаменитое Копье? - хмыкнула она.
     Затаив  горе,  Лорана  заставила  себя  говорить  спокойным,   ровным
голосом.
     - Да, - ответила она. - И если хочешь узнать, на  что  оно  способно,
посмотри во двор. Вот что осталось от твоих драконов...
     Китиара покосилась вниз - мимолетно и без особого интереса.
     - Это не оно заманило моих драконов в ловушку, - ответила она.  Карие
глаза оценивающе глядели на Лорану. - И  не  оно  развеяло  мою  армию  по
ветру.
     Лорана оглянулась  на  пустынную  равнину,  и  Китиара  увидела,  что
девушка поняла, куда она клонит.
     - Да, - продолжала  она.  -  Сегодня  вы  одержали  победу.  Сегодня.
Радуйся же, эльфийка, ибо долго ликовать тебе не придется...  -  Привычная
рука мгновенно перевернула Копье и нацелила его в  сердце  Лоране.  Та  не
дрогнула,  не  отшатнулась;  точеное  лицо  осталось  неподвижно.  Китиара
улыбнулась и в самый последний миг остановила удар. - Благодарствую за эту
безделицу, - сказала она,  утвердив  в  снегу  древко  Копья.  -  Нам  уже
докладывали о них. Что ж, проверим, в самом ли  деле  так  неотразимо  это
оружие... - И Китиара слегка поклонилась Лоране. Вновь  надела  на  голову
шлем и повернулась, чтобы уйти. Ее взгляд снова упал  на  тело  Стурма.  -
Проследи, чтобы его похоронили, как подобает Рыцарю, - сказала она.  -  На
то, чтобы привести в порядок армию, у меня уйдет, думаю, дня три. Даю тебе
это время - с тем, чтобы ему было устроено достойное погребение!
     - О своих мертвых мы позаботимся сами, - гордо ответила Лорана.  -  И
без твоих милостей как-нибудь обойдемся.
     Картина гибели рыцаря вновь встала  у  нее  перед  глазами,  заставив
позабыть о  собственных  невзгодах.  Лорана  встала  перед  телом  Стурма,
заслоняя  его  от  Повелительницы,  и  прямо  посмотрела  в  карие  глаза,
блестевшие за шлемом.
     - Что ты скажешь Танису? - вдруг спросила она.
     - Ничего, - просто ответила Китиара. - Ничего не скажу.
     Повернулась и пошла прочь.
     Лорана   следила   взглядом   за   неспешной,   грациозной   походкой
Повелительницы. Черный плащ бился у  нее  за  спиной,  развеваемый  теплым
ветром, тянувшим с севера.  Солнце  посверкивало  на  Копье,  которое  она
уносила. Лорана знала,  что  Копье  следовало  бы  отобрать.  Внизу  ждали
рыцари: позвать их и...
     Но усталый разум и измотанное тело  отказывались  служить.  Все  силы
уходили только на то, чтобы не упасть. Лишь гордость еще удерживала Лорану
на ногах...
     Уноси его, уноси, мысленно сказала она  Китиаре.  Поможет  оно  тебе,
держи карман шире...
     Китиара подошла к ожидавшему ее громадному синему  самцу.  Между  тем
далеко внизу из  тоннелей  во  двор  высыпали  рыцари,  тащившие  с  собой
отрубленную голову одного из драконов. Завидев это, Скай в  ярости  выгнул
шею, в груди низким громом  зарокотало  рычание.  Вскинув  головы,  рыцари
увидели дракона, сидевшего на стене, а  рядом  с  ним  -  Повелителя...  и
Лорану. Многие выхватили мечи, но Лорана  повелительно  вскинула  руку,  и
воины остановились.
     Только на этот жест и хватило у нее сил.
     С презрением посмотрев на рыцарей, Китиара обняла Ская за шею,  гладя
и успокаивая его. Она не спешила: пусть видят, что она их не боится.
     Рыцари неохотно убирали мечи в ножны.
     Вызывающе рассмеявшись, Китиара вскочила в седло.
     - Счастливо оставаться, Лоранталаса!
     И, взмахнув Копьем,  Китиара  послала  Ская  в  полег.  Синий  гигант
развернул крылья и легко взмыл в небо. Направляемый твердой рукой Китиары,
он проплыл прямо над головой Лораны.
     Подняв голову, эльфийка посмотрела прямо в  красные  огненные  глаза.
Мелькнула  разрубленная,  покрытая  засохшей  кровью  ноздря  и  страшная,
свирепо ощеренная пасть. Китиара уверенно сидела  на  его  широкой  спине,
между громадными крыльями. Солнце играло на синих чешуях ее лат, на острых
шипах драконьего шлема... и на жале Копья.
     И вдруг Копье закувыркалось в воздухе, выпав из затянутой в  перчатку
руки Повелительницы. Лязгнув о камни, Копье упало прямо к ногам Лораны.
     - Забирай! - звенящим голосом крикнула Китиара. - Еще пригодится!
     Синий дракон поймал воздушный поток и  скрылся  из  глаз,  растаяв  в
солнечном сиянии...

                           15. ЧЕРТОГ ПАЛАДАЙНА

     Зимняя ночь была темна и беззвездна. Ветер,  превратившийся  в  сущий
шторм, гнал снег пополам с дождем. Порывы его, подобные стрелам, ощущались
даже сквозь латы. Стражу не выставляли:  любой,  заступивший  на  пост  на
бастионах Башни Верховного Жреца, рисковал застыть насмерть.
     Но нужды в дозоре и не было. Весь день, пока не село  солнце,  рыцари
всматривались вдаль, но никаких признаков возвращения вражеской армии  так
и не обнаружили. И даже после наступления темноты на  горизонте  зарделось
всего несколько огоньков.
     В эту зимнюю ночь под  завывания  ветра,  подобные  крикам  умирающих
драконов, Соламнийские Рыцари хоронили убитых.
     Тела их отнесли в пещерную усыпальницу глубоко под фундаментом Башни.
Последний раз ее использовали много столетий назад -  еще  в  те  времена,
когда Хума принял на близлежащей равнине свой последний  и  самый  славный
бой. Древняя усыпальница, скорее всего, так и осталась бы  позабыта,  если
бы не любопытство кендера, который ее и обнаружил.
     Когда-то ее охраняли,  а  за  гробницами  бережно  ухаживали.  Время,
однако, не миновало даже мертвых, ушедших в  безвременье.  Каменные  гробы
обросли за века слоем тончайшей пыли. Но даже когда се смахнули, прочитать
надписи на каменных плитах так и не удалось.
     Усыпальница издавна называлась Чертогом Паладайна.  Разрушение  Башни
не коснулось этого большого прямоугольного  зала,  расположенного  глубоко
под  землей.  В  него  вели  тяжелые  железные  двери,  украшенные  знаком
Паладайна - платиновым драконом, древним символом смерти и возрождения. За
дверьми была узкая каменная лестница, ведшая вниз. Рыцари принесли с собой
зажженные факелы и вставили их в ржавые скобы по стенам.
     Каменные гробы давным-давно погребенных выстроились вдоль  стен.  Над
каждым была прикреплена железная дощечка с  указанием  имени  рыцаря,  его
рода и даты гибели. Проход, тянувшийся посередине, между  рядами  гробниц,
вел к мраморному  алтарю.  В  этом-то  проходе,  в  самом  центре  Чертога
Паладайна, рыцари сложили наземь тела погибших.
     У них не было времени высекать  из  камня  гробы.  Все  знали:  армия
драконидов  скоро  вернется.  Нужно  было   использовать   передышку   для
восстановления пробитых стен, а не на устройство последних  пристанищ  для
тех, кому было уже все равно.
     Длинными рядами лежали павшие Рыцари в Чертоге Паладайна,  упокоенные
на холодных каменных  плитах,  завернутые  в  древние  пелены,  заменившие
саваны: их тоже некогда было шить. Каждому положили на грудь  его  меч,  а
под ноги - кому вражескую стрелу, кому коготь дракона.
     Когда все тела были внесены и  уложены  в  залитом  факельным  светом
Чертоге, уцелевшие Рыцари окружили кто друга, кто товарища  по  оружию,  а
кто и брата. И только тогда, в тишине столь глубокой, что явственно слышны
были удары сердец, в  Чертог  внесли  три  последних  тела.  Их  несли  на
носилках, в сопровождении торжественного почетного караула.
     Если бы все совершалось согласно предписаниям Меры, пышная  церемония
затмила  бы  иные   королевские   похороны.   У   алтаря,   облаченный   в
церемониальные латы, стоял бы  сам  Великий  Магистр.  А  рядом  с  ним  -
Верховный Жрец, окутанный поверх лат белыми одеяниями жреца Паладайна. Был
бы здесь и Верховный Судья, и  его  доспехи  покрывала  бы  черная  мантия
вершителя справедливых законов. Алтарь же был бы увит  розами,  а  на  нем
сверкали бы золотом изображения Зимородка, Меча и Короны.
     Но сегодня у  алтаря  стояла  всего-навсего  молоденькая  эльфийка  в
замызганной, измятой и окропленной кровью броне. А рядом с  ней  -  старый
гном, сгорбившийся от горя, и кендер, с чьей мальчишеской рожицей  так  не
вязалось выражение скорби.
     А единственной розой, украшавшей алтарь, была засохшая  черная  роза,
найденная в вещах Стурма Вместо символов Рыцарства подле нее лежало  Копье
в черных сгустках спекшейся крови.
     Почетный караул приблизился к  алтарю  и  благоговейно  опустил  тела
наземь.
     Справа покоились изрубленные останки государя  Альфреда  Мар-Кеннина;
милосердные руки задрапировали их  белым  холстом.  Слева  лежал  государь
Дерек  Хранитель  Венца;  он  тоже  был  укрыт  с  головой,  ибо   улыбка,
запечатленная смертью на его лице, была слишком страшна.
     Посередине же покоился Стурм Светлый Меч, и его лицо было открыто. Он
лежал в доспехах - отцовских доспехах, в которых ему суждено  было  пасть.
Остывшие руки, сложенные На груди, держали древний  меч,  тоже  завещанный
ему отцом. А на пробитой груди лежало украшение, смысла которого никто  из
Рыцарей не ведал.
     Это был Камень-Звезда, поднятый Лораной из  лужи  крови.  Камень  был
темен; его мерцание затмилось, пока Лорана держала  его  в  руке.  Тем  не
менее, глядя на меркнувший Камень, Лорана многое поняла. Так вот,  значит,
каким образом разделили они  тот  сон  о  Сильванести.  Понимал  ли  Стурм
могущество Камня?  Чувствовал  ли  нерасторжимость  уз,  связавших  его  с
Эльханой?.. Вряд ли, печально сказала себе Лорана. Эльфы привыкли считать,
что людям попросту не дано... А впрочем... Грустно и бережно опустила  она
Камень Стурму на грудь, скорбя о темноволосой эльфийке, которая  наверняка
уже  знала,  что  сердце,  против  которого  мерцал  потускневший  Камень,
остановилось навеки.
     Почетный караул отступил прочь. Склонив головы, Рыцари  молча  стояли
так некоторое время. Потом повернулись к Лоране.
     Ах, какую речь следовало бы теперь произнести, какие  славные  деяния
вспомнить!..  Но  долго-долго  слышалось  в  тишине  только   приглушенное
всхлипывание старого гнома, да  Тассельхоф,  отворачиваясь,  жалко  шмыгал
носом.  Лорана  смотрела  в  умиротворенное  лицо  Стурма...  и  не  могла
выговорить ни слова.
     В какой-то миг она даже позавидовала Стурму. Он больше не  узнает  ни
боли, ни страданий, ни одиночества. Для него война завершилась. И он погиб
победителем.
     Зачем же вы оставили меня!.. -  безмолвно  кричала  Лорана.  Оставили
совсем одну!.. Сперва Танис, потом Элистан, а теперь еще и ты!.. Как же  я
отпущу тебя, Стурм!.. Как ты мог погибнуть и бросить меня! Не  смей!..  Не
пущу!..
     Лорана подняла голову - глаза ее блестели в факельном свете.
     - Вы ждете высокопарных речей, - выговорила она,  и  голос  ее  дышал
холодом  могильного  подземелья.  -   Благородных   речей,   прославляющих
геройские деяния наших погибших. Ну так вот, от меня вы их не услышите!
     Рыцари хмуро переглядывались.
     - Эти люди, которым хранить бы великое братство,  выкованное  еще  во
дни  юности  Кринна,  умерли  отягощенными  взаимной  враждой,   гордыней,
честолюбием и жадностью, Я вижу, вы смотрите на Дерека Хранителя Венца, но
не он один в том повинен. Виновны вы все! Все! Все, кто в этой схватке  за
власть прикидывал и раздумывал, на чью сторону встать!
     Иные из Рыцарей опустили головы, кое-кто побледнел от гнева и  стыда.
Слезы душили Лорану.  Но  вот  рука  Флинта  стиснула  ее  ладонь.  Лорана
собралась с силами и продолжала:
     - Лишь один из вас был превыше  мелочных  дрязг.  Лишь  один  из  вас
сверял каждый прожитый день со священным для него Кодексом Чести.  А  ведь
большую часть этих самых своих дней он формально оставался вне  Рыцарства.
Он был Рыцарем по духу и сердцу своему! А не по записи в каком-нибудь  там
списке!..
     Протянув руку к алтарю, Лорана взяла с него покрытое засохшей  кровью
Копье и высоко подняла его над головой. Это движение словно бы  освободило
ее  дух;  тьма,  окутавшая  было  эльфийку,  была  изгнана.  И  когда  она
заговорила вновь. Рыцари недоуменно вскинули глаза. Ее красота  показалась
им благословением, подобным веянию весеннего утра.
     - Завтра я уеду  отсюда,  -  негромко  проговорила  Лорана,  устремив
лучистые глаза на Копье. - Я отправлюсь в Палантас. Я расскажу им  о  том,
что здесь случилось сегодня Я возьму с собой это Копье и голову дракона. Я
швырну эту мерзкую, кровавую голову на ступени их великолепных дворцов!  Я
встану на нее, как на трибуну, и заставлю их  услышать  меня!  И  Палантас
будет слушать! Его жители поймут, какая опасность им угрожает. А  потом  я
поеду в Санкрист и на Эргот, я буду странствовать по всему  миру,  который
никак не отбросит свои ничтожные свары, чтобы сообща  бороться  с  врагом!
Ибо, пока мы не уничтожим крупицы зла в своих собственных душах - как  это
сделал человек, о котором я говорю, - не  видать  нам  победы  и  над  тем
великим Злом, которое собралось нас поработить!
     Руки и глаза Лораны были устремлены к небесам.
     - О Паладайн! - Ее голос звенел, как серебряная труба.  -  Мы  пришли
проводить к Тебе, Паладайн, благородные души  Рыцарей,  погибших  в  Башне
Верховного Жреца. Даруй же нам, оставшимся пребывать в истерзанном войнами
мире, такую же высоту духа, как та, что  отметила  жизнь  и  гибель  этого
человека!..
     Лорана закрыла глаза, не замечая слез, хлынувших по щекам. Она  более
не горевала по Стурму. Она плакала о себе. Ей будет так не хватать его.  И
Танис... Какими словами расскажет она ему о  гибели  друга?..  Как  станет
жить в мире, из которого ушла такая душа?..
     Медленно опустила она Копье на алтарь.  И  преклонила  колени.  Флинт
обнял ее. Тассельхоф погладил ее по голове.
     И, как бы отвечая молитве, за их спинами все громче зазвучали  низкие
голоса мужчин, слившиеся в скорбном рыцарском гимне.

               О Хума, прими его душу в объятья!
               Пусть он затеряется в солнечном свете,
               В дыханий ветра, в небесном сиянье.
               О Хума, прими его душу в объятья!

               За гранью небес, равнодушных и гневных,
               Введи его с миром в селенья блаженных,
               Туда, где предел сокровенных мечтаний,
               Где песне меча отзываются звезды.

               Пускай отдохнет он, уставший сражаться,
               В чертоге покоя, не зная печали,
               Не ведая бега текущих столетий,
               В обители Бога Добра, Паладайна.

               Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
               Опять отразит безмятежное детство,
               Все свежие краски широкого мира.
               О Хума, прими его душу в объятья!

               За тучи тяжелого дыма умчится,
               Взыскуя святого бессмертия Неба,
               Душа, так любившая бренную Землю
               В ее вековых, вековечных заботах.

               Коснувшись бессмертного звездного блика,
               Письмен, что от века пророчат нам судьбы,
               Она отрешится от горестей мира.
               О Хума, прими его душу в объятья!

               И вздохом последним душа удалится
               Извечного боя за счастье и правду -
               Уходит герой, не познавший бесчестья,
               В объятия Хумы, где сонмище древних

               Превыше вороньего жадного крика,
               Куда воспаряла мечта его сердца
               О радостным веснах, цветущих без страха,
               За светлой бронею наследников Хумы.

               Туда, где лишь сокол вещает о смерти,
               Уходит воитель - он призван Богами
               Из гаснущей жизни в обитель бессмертья
               Из сумерек мира - дорогой рассвета,

               В объятия Хумы, где сонмище древних,
               Давно искупивших страдания плоти
               И тщету ума, обреченного тлену,
               В чертоги героев, в лучи Паладайна.

               За гранью небес, равнодушных и гневных
               Введи его с миром в селенья блаженных,
               Туда, где предел сокровенных Мечтаний,
               Где песне меча отзываются звезды.

               О Хума! Прими его душу в объятья
               За гранью небес, равнодушных и гневных.
               Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
               Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
               За тучи тяжелого дыма умчимся,
               Коснувшись бессмертного звездного блика,
               И вздохом последним душа удалится
               Превыше вороньего жадного крика,
               Туда, где лишь сокол вещает о смерти,
               В объятия Хумы, где сонмище древних,
               За гранью небес, равнодушных и гневных.

     Песнь смолкла. Торжественным, медленным шагом подходили Рыцари отдать
павшим последнюю дань и на краткий миг преклонить колени перед алтарем.  И
один за другим покидали  Чертог  Паладайна.  Их  ждали  холодные  постели,
беспокойное подобие сна - и грозный рассвет завтрашнего дня.
     Лорана, Флинт и Тассельхоф остались одни у  тела  своего  друга.  Они
стояли обнявшись; сердца их были переполнены. Стылый ветер задувал в двери
Чертога.  За  дверями  ожидал  почетный  караул,  готовый  закрыть  их   и
запечатать.
     - Харан беа Реоркс, - по-гномски проговорил Флинт, проводя по  глазам
трясущейся узловатой рукой. - Мы вновь встретимся в кузне Реоркса...
     Порывшись в кошеле, он вытащил чудесную розу, искусно  вырезанную  из
дерева. Флинт бережно опустил ее Стурму на грудь, рядом с  Камнем-Звездой,
подарком Эльханы.
     - Счастливо тебе, Стурм, - подал голос Тас. - У меня...  только  один
подарок, который ты, верно, согласился бы принять. Я... ты,  наверное,  не
поймешь. Хотя теперь, может, ты уже  все  понимаешь.  И  даже  куда  лучше
меня...
     И Тас вложил в холодную ладонь Рыцаря  маленькое,  беленькое  куриное
перышко.
     - Квисалан элевас, - по-эльфийски прошептала Лорана.  -  Мы  с  тобой
всегда будем вместе...
     Она никак не могла решиться оставить его одного в темноте.
     - Идем, девочка, - ласково сказал Флинт. - Не будем его  задерживать.
Его ждет Реоркс...
     Молча, не оглядываясь, трое друзей покинули усыпальницу и, поднявшись
по узкой каменной лестнице, вышли в промозглую зимнюю полночь,  хлеставшую
в лицо хлопьями мокрого снега.

     Далеко-далеко от заснеженной Соламнии со Стурмом прощалось  еще  одно
сердце.
     Пролетевшие месяцы ничуть не переменили Сильванести.  Хотя  кошмарный
сон Лорака давно прекратился, а тело короля эльфов легло в землю,  которую
он  так  любил,  несчастный  край  по-прежнему  томился  под  гнетом   его
сновидения. В воздухе пахло смертью и  разложением.  Деревья  клонились  и
корчились в нескончаемой муке. Изуродованные звери бродили  по  лесу,  ища
конца невыносимому существованию.
     Тщетно Эльхана, глядевшая из верхнего окна Звездной Башни, ждала хоть
какого-нибудь признака перемен.
     Верные грифоны вернулись к ней сразу после изгнания дракона.  Вначале
Эльхана собиралась без промедления вернуться на Эргот, к своему народу. Но
грифоны принесли ужасающую новость: между эльфами и людьми вот-вот  должна
была разразиться война.
     До встречи с Танисом и его друзьями Эльхану нисколько не огорчило  бы
такое известие. Она  приняла  бы  его  с  ледяным  спокойствием,  а  то  и
порадовалась бы. Однако знакомство со спутниками и долгие месяцы страданий
сильно переменили ее. Она очень встревожилась и  без  труда  распознала  в
происходившем очередные козни злых сил, бесчинствовавших в мире.
     Она знала - ей следовало немедленно лететь назад: не  исключено,  что
ей еще удастся остановить безумие. Но она убедила  себя,  дескать,  погода
была слишком опасной для путешествий. На самом деле она попросту не  могла
вынести мысли о потрясении и ужасе своих соплеменников, когда они узнают о
горестной судьбе Сильванести и о ее обещании, данном умиравшему отцу: ведь
ее клятва гласила, что эльфы помогут людям изгнать  Владычицу  Тьмы  и  ее
слуг, а потом вернутся в родные края и воссоздадут свой истерзанный край.
     Конечно же, она сумеет их убедить. Ни малейшего повода для сомнений у
нее не было. Но мысль о том, чтобы нарушить добровольное затворничество  и
вновь окунуться в суету и грязь мира за пределами Сильванести...
     Ко всему прочему, она страшилась - и  жаждала  одновременно  -  вновь
увидеть человека, которого полюбила. Рыцаря, чей гордый,  благородный  лик
так часто являлся ей в сновидениях, в чью душу она так  глубоко  заглянула
благодаря Камню-Звезде...  Она  незримо  стояла  с  ним  рядом,  когда  он
отстаивал свою честь перед судилищем. Она разделила его  муку  и  изведала
глубины его благородного духа. И она любила его все сильнее день ото  дня.
И день ото дня все больше страшилась этой любви.
     Вот почему Эльхана откладывала и откладывала  свой  отъезд.  Я  уеду,
говорила она себе, когда увижу хоть какой-нибудь знак, о котором  я  смогу
поведать своему народу. Знак надежды. Иначе они  не  вернутся,  сломленные
отчаянием.
     День сменял день... Эльхана смотрела в окно.
     Знака все не было.
     Зимние ночи постепенно становились длинней.  Тьма  сгущалась.  И  вот
однажды Эльхана поднялась на самую вершину Звездной Башни и вышла  наружу.
Именно в этот момент у вершины совсем другой Башни Стурм Светлый Меч лицом
к лицу встретил синего дракона и его  Повелительницу  по  прозвищу  Темная
Госпожа.  Внезапно  Эльхану  объяло  странное  и   жуткое   ощущение:   ей
показалось, будто  прекратилось  извечное  вращение  мира.  Жестокая  боль
пронизала тело, заставив судорожно  нащупать  Камень-Звезду,  который  она
носила на шее. Смертельное горе и  ужас  охватили  Эльхану,  когда  Камень
замерцал и стал гаснуть...
     - Так вот он, мой знак! - вскрикнула она, глядя  в  небо  и  потрясая
медленно меркнущим Камнем. - Надежды нет! Только отчаяние, и смерть!..
     Стиснув Камень в ладони, так, что острые грани впились в нежное тело,
Эльхана незряче спустилась в свою комнату. И в который раз  оглядела  свой
умирающий край. Рыдания сотрясли ее тело. Она закрыла и заперла деревянные
ставни...
     Пусть этот мир доживает свои дни, как умеет, подумала она с  горечью.
Пусть мой народ встретит неизбежный конец. Зло победит. Ничто не остановит
его. А я умру здесь. Я лягу рядом с отцом...
     В ту ночь она в последний раз выбралась  из  Башни  наружу.  Небрежно
набросив на плечи тонкий плащ,  отправилась  она  к  могиле,  над  которой
нависало больное, искореженное дерево. В ладони ее был  по-прежнему  зажат
Камень-Звезда.
     Бросившись на землю,  Эльхана  принялась  судорожно  рыть  ее  голыми
руками. Очень скоро мерзлые комья в кровь разодрали ей пальцы. Ей было все
равно. Ничтожную боль тела переносить было гораздо легче, нежели  ту,  что
терзала ей сердце.
     Наконец она вырыла небольшую ямку. Алая луна,  Лунитари,  выползла  в
ночное небо, смешав свой  кровавый  отблеск  со  светом  серебряной  луны.
Эльхана смотрела и смотрела на Камень-Звезду, пока слезы  окончательно  не
застлали ее взгляд. Потом опустила талисман любви  в  ямку.  Усилием  воли
заставила себя перестать плакать. Утерла слезы - и начала забрасывать ямку
землей.
     И вдруг замерла...
     Протянула дрожащую руку и смахнула землю с Камня-Звезды. Уж не  свело
ли ее горе с ума?.. Нет, в Камне действительно мерцал свет!  Вначале  едва
заметный,  он  разгорался  все  ярче.   И   Эльхана   подняла   сверкающую
драгоценность, оставив крохотную могилу пустой.
     - Но ведь он... умер,  -  тихо  проговорила  она,  глядя  на  Камень,
сверкавший и лучившийся в серебряном сиянии Солинари. - Я  знаю,  что  его
взяла смерть, и ничто этого не изменит. Так почему же свет...
     Неожиданное шуршание заставило ее испуганно  обернуться.  Сперва  она
шарахнулась прочь: ей показалось, что  изуродованное  дерево,  сторожившее
могилу Лорака, пыталось схватить  ее  скрипучими  ветками.  Но  потом  она
увидела, что ветви, наоборот,  перестали  болезненно  корчиться.  Вот  они
застыли в неподвижности, а потом... потом дерево  вздохнуло  и  потянулось
вверх, к небу. Ствол  его  выпрямился,  кора  вновь  сделалась  гладкой  и
заблестела в свете двух лун. Кровь  перестала  сочиться,  раны  закрылись.
Прожилками листьев вновь побежали соки, несущие жизнь.
     Ахнув, Эльхана неверными движениями поднялась на  ноги  и  огляделась
кругом. Нет, ничто больше не переменилось. Прекрасным, как  прежде,  стало
только одно дерево, охранявшее последний покой Лорака.
     Я схожу с ума, подумалось Эльхане. Страх стиснул сердце... она быстро
повернулась  назад,  к  могиле.  Дерево  в  самом  деле   исцелилось.   Ей
показалось, что оно становилось все краше прямо на глазах...
     И Эльхана бережно вернула Камень-Звезду на  прежнее  место  -  против
своего сердца. Потом пошла к Башне. Нужно было сделать много  дел,  прежде
чем лететь на Эргот.
     Утром следующего  дня,  когда  первые  солнечные  лучи  едва  озарили
несчастный край Сильванести,  Эльхана  еще  раз  посмотрела  на  лес.  Все
оставалось по-прежнему. Тошнотворный  зеленый  туман  окутывал  замученные
деревья. Так оно и будет, сказала она себе, пока не возвратятся эльфы и не
изменят свою страну подвигом покаянного труда.
     Только одно дерево... то самое, над могилой Лорака...
     - До свидания, отец, - сказала Эльхана. - Мы вернемся.
     Подозвав грифона, она взобралась  на  его  могучую  спину  и  твердым
голосом  отдала  приказ.  Грифон  развернул  крылья  и  взвился  в   небо,
поднимаясь все выше над Сильванести. По слову Эльханы он повернул к западу
и устремился в далекий путь - на Эргот.
     Далеко   внизу,   среди    черного    ужаса,    заполонившего    лес,
одно-единственное  дерево  шелестело  на  стылом  зимнем  ветру  роскошной
зеленой листвой.  Напевая  тихую  песню,  оно  простирало  зеленые  ветви,
защищая могилу Лорака от мрака и холода. Дерево терпеливо ждало весны...

ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory         є
є         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       є
є    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј

                               Маргарет УЭЙС
                               Трейси ХИКМЭН

                          ДРАКОНЫ ОСЕННИХ СУМЕРЕК

                             ПЕСНЬ О ДРАКОНЕ

             ...Слушайте же эту Песнь,
             Каждое слово которой, подобно дождинке,
             Смывает прах веков и пыль домыслов
             С величавой Легенды о Битве Драконов,
             Легенды о том, как во дни юности мира,
             Когда три луны поднимались над Кринном,
             Мир содрогнулся от посвиста драконьих крыл.
             И о том, как во дни тьмы, и ужаса,
             Под черной луной,
             Бесстрашный свет возгорелся в Соламнии:
             Явился истинный Рыцарь.
             Воззвав к Богам, он выковал сияющее Копье -
             И пронзил им самую душу Темных Драконов,
             Изгнав их черную тень
             С посветлевших берегов Кринна.
             Это был Хума, Соламнийский Рыцарь,
             Прозванный Носителем Света.
             У подножия гор, в священной тиши храма,
             Собрал он Кователей Копий
             И принял в себя их мощь, круша извечное Зло,
             Вгоняя его назад в драконью глотку Тьмы.
             И Паладайн, великий Бог Добра, сиял за его плечом,
             Наполняя силой десницу.
             Так Хума изгнал Владычицу Тьмы и все Войско Ужаса
             Назад в Бездну,
             В бессолнечный мир,
             В царство смерти,
             В Ничто,
             Откуда не долетают проклятья.
             Так, в громе и грохоте, окончился Век Мечтаний
             И наступил Век Силы,
             Когда в пределах Востока возвеличился Истар -
             Королевство света и правды,
             Чьи золотые и белые минареты
             Возносились к солнечной славе,
             Знаменуя уход Зла.
             Сиял он,
             Словно праматерь добра,
             Словно метеор в небесах Справедливости.
             Но Король-Жрец Истара все искал пятен на солнце.
             Деревья в ночи виделись ему когтистыми демонами,
             Реки под луной - густыми потоками крови.
             Он хотел пройти путем Хумы
             И тоже воззвать к Богам,
             Чтобы изгнать из мира последнюю тень греха.
             Святой была его цель.
             Но Боги отвратили от мира свое лицо.
             И настал час смерти и ужаса,
             Когда огненная гора упала с небес,
             Нацеленная в сердце Истара.
             Город взорвался, словно череп в огне
             Плодоносные долины вздулись горами,
             Моря хлынули в разверстые могилы гор
             Сухими пустынями сделались ложа морей,
             Дороги Кринна стали дорогами мертвых.
             Таково было начало Века Отчаяния,
             Когда узлом связались дороем,
             Когда ветры завыли в костях пустых городов,
             А людей приютили горы, и пустоши
             Древние Боги более не слышали их.
             Вотще простирали мы руки к пустому серому небу,
             Призывая новых Богов.
             Нет нам ответа.
             Равнодушно молчит Небо...

                                  СТАРЕЦ

     Тика Вейлан со вздохом выпрямила  спину  и  повела  плечами,  пытаясь
размять прихваченные судорогой мышцы. Бросив тряпку в  ведро,  она  обвела
комнату взглядом.
     Содержать старую гостиницу в порядке делалось  все  трудней.  Как  ни
ухаживай, как любовно ни полируй вощеную мебель - на поверхности старинных
столов появлялись все новые  трещины,  а  посетитель,  садясь  на  скамью,
рисковал  схлопотать  занозу  пониже  спины.  Что  говорить,   "Последнему
Приюту", верно, далеко было до тех новомодных гостиниц, которые, насколько
слышала Тика, появились в Гавани. Но зато как здесь было уютно!  Громадное
дерево, на чьих могучих ветвях было построено  здание,  казалось,  ласково
обнимало его. Стены дома были  до  того  искусно  вписаны  в  естественные
изгибы ствола, что глаз не мог различить, где потрудилась природа, а где -
человеческая рука. Полированная стойка  бара  выгибалась  изящной  волной,
опираясь на выступы живых ветвей. Цветные оконные стекла  разбрасывали  по
комнате веселые блики...
     Тени  становились  короче:  близился  полдень,  скоро  придет   время
открывать заведение. Тика огляделась  еще  раз,  теперь  уже  с  довольной
улыбкой. Столы были чисто вымыты и натерты до  блеска,  оставалось  только
пройтись тряпочкой по полу. Тика принялась переставлять тяжелые деревянные
скамьи, и в это время  из  кухни  появился  Отик,  сопровождаемый  облаком
душистого пара.
     - Еще один бодрящий денек! - сказал он. - И в смысле дела, и в смысле
погоды!
     Подобрав  пухлый  животик,  он  протиснулся  за  стойку   и,   весело
насвистывая, принялся расставлять кружки.
     - Я бы предпочла погоду потеплей, зато дела - без запарки, - ответила
Тика, таща увесистую скамейку. - Я вчера ноги по колено стоптала,  и  хоть
бы кто спасибо сказал, про чаевые я уж молчу!  Такие  все  мрачные,  прямо
страшно смотреть. И знай подскакивают  на  всякий  чих,  точно  ужаленные.
Честное слово, стоило мне уронить кружку, как Ретарк выхватил меч!
     -  Подумаешь!  -  фыркнул  Отик.  -  Ретарк  -  стражник   утехинских
Искателей, а у этой публики вечно душа не па месте.  Поди-ка  поработай  у
фанатика вроде Хедерика, сама станешь такой же...
     - Тихо ты, - остерегла его Тика.
     Отик только пожал плечами:
     - Пока Высокий Теократ  еще  не  приспособился  летать,  ему  нас  не
подслушать. Скрипучие ступеньки выдадут его прежде, чем он разберет, о чем
мы болтаем! -  По  Тика  заметила,  что  голос  он  все-таки  понизил.  Он
продолжал: - Помяни мое слово, девочка, наши, утехинские, не  долго  будут
терпеть подобное безобразие. Это же надо, людей хватают и тащат неизвестно
куда!  Ох,  времена!..  -  Отик  покачал  головой,  но  потом   лицо   его
просветлело: - Зато дела идут замечательно...
     - Пока он не надумал нас закрыть, - хмуро отозвалась  Тика.  Схватила
швабру и принялась мыть пол.
     - Даже Теократам нужно наполнять чем-то  желудок,  а  также  отмывать
глотку от серы и огня,  которые  они  извергают  во  время  проповедей,  -
засмеялся Отик. - Каждый день задвигать людям про  Новых  Богов  -  небось
жажда замучит. То-то он, как вечер - так к нам...
     Тика оставила швабру и наклонилась поближе, поставив локти на стойку.
     - Отик, - сказала она серьезно и тихо. - Ходят ведь и другие слухи...
люди говорят о войне! О том, что на севере собираются какие-то  армии!  По
городу слоняются непонятные типы в  надвинутых  капюшонах.  Их  все  время
видят с Высоким Теократом, они его о чем-то расспрашивают...
     Отик с любовью взглянул  на  свою  девятнадцатилетнюю  собеседницу  и
ласково потрепал ее по щеке. Он старался заменить ей отца -  с  тех  самых
пор, как ее родитель таинственным образом исчез.
     - Война? Еще чего! - фыркнул он  и  легонько  дернул  Тику  за  рыжие
кудри. - Со времени Катаклизма только  и  слышно  -  "война"  да  "война".
Болтовня, девочка, обычная болтовня. Может, сам Теократ ее и  подогревает,
чтобы народ не отбивался от рук...
     И тут дверь растворилась.
     Тика и Отик испуганно вздрогнули и разом повернулись к двери. Ни  он,
ни она не слыхали скрипа ступеней, что само по  себе  превосходило  всякое
разумение! "Последний Приют", как и все здания Утехи, был выстроен  высоко
на ветвях раскидистого валлина; единственным во  всем  городе  исключением
была кузница. Горожане подались  на  деревья  очень  давно,  еще  в  эпоху
безвременья и ужаса, последовавшую за Катаклизмом. Прошло время, но  Утеха
так и осталась висячим городом, одним  из  немногих  истинных  чудес,  еще
сохранявшихся на Кринне. Прочные деревянные мостки соединяли  между  собой
жилые дома и общественные заведения - повседневная жизнь  пятисот  жителей
шла своим чередом высоко над землей. "Последний Приют", самое  крупное  во
всей Утехе строение, висело в сорока футах над землей. Снизу к  нему  вела
лестница, обвивавшая узловатый ствол древнего валлина. Отик был совершенно
прав, утверждая, что поскрипывание ступеней  загодя  предупредит  о  любом
посетителе, званом или незваном.
     Но почему-то ни Тика, ни Отик не слышали, как подходил этот старик.
     Он стоял на пороге и с интересом оглядывался,  опираясь  на  видавший
виды дубовый посох. Капюшон простого серого плаща был накинут  на  голову:
лицо скрывала тень, только поблескивали ястребиные, пронзительные глаза.
     - Чем я могу служить тебе, старец?  -  обратилась  к  нему  Тика,  но
прежде тревожно  обменялась  взглядами  с  Отиком:  уж  не  соглядатай  ли
Искателей пожаловал в "Последний Приют"?
     - Э-э... - заморгал старик. - У вас открыто?
     - Ну... - Тика замялась.
     - Да-да, конечно, открыто. - Отик, широко улыбаясь,  поспешил  ей  на
выручку. - Входи, входи, седобородый. Тика, кресло для гостя!  Он,  должно
быть, уморился, поднимаясь по лестнице...
     - Что? Какая  лестница?  -  Старик  почесал  затылок  и  выглянул  на
крыльцо, потом посмотрел вниз,  на  землю.  -  Ах  да,  лестница...  такая
пропасть ступенек... -  Прихрамывая,  он  вошел  внутрь  и  шутя  погрозил
посохом Тике. - Не беспокойся, умница. Я и сам могу подыскать себе кресло.
     Пожав плечами. Тика подхватила швабру и вновь взялась за  уборку,  не
забывая, впрочем, поглядывать на старика.
     А он между тем проследовал на самую  середину  комнаты,  осматриваясь
кругом так, словно желал запомнить расположение каждого  стола  и  каждого
стула. Зальчик, правду сказать, был порядочных размеров и имел форму боба:
валлиновый ствол служил ему внутренней стеной, а сучья поддерживали пол  и
потолок. С особенным интересом оглядел старец камин, устроенный я  глубине
помещения. Кроме камина, в гостинице не было ничего, сделанного из  камня,
но искусные строители-гномы даже и его сделали  неотличимым  среди  сплошь
деревянного убранства: дымоход  уходил  вверх,  изгибаясь  подобно  ветви.
Рядом с камином аккуратной горкой высились  нарубленные  куски  сушняка  и
сосновые чурбаки, привезенные издалека, с гор: никому во всей  Утехе  и  в
голову не пришло бы пилить на дрова свои родные деревья.
     Черный ход наружу вел через кухню и, вообще говоря, представлял собой
люк в полу, под которым зияла сорокафутовая пустота. Тем не менее  кое-кто
из посетителей заведения находил столь  необычный  запасной  выход  весьма
даже удобным. Вот и старец, заметив его, одобрительно  кивнул  годовой.  И
пробормотал что-то вполголоса, продолжая осматриваться.
     Но как же изумилась Тика, когда он вдруг отложил свой посох,  засучил
рукава и принялся переставлять мебель! Тика  даже  бросила  мытье  пола  и
спросила, опираясь па швабру:
     - Послушай, что ты делаешь? Этот стол всегда здесь стоял!
     Она имела в виду длинный,  узкий  стол,  который  старец  оттащил  из
центра комнаты к самому стволу валлина, утвердив  его  напротив  очага.  И
отступил в сторону, любуясь работой.
     - Вот и хорошо, -  проворчал  он.  -  Как  раз  у  огня.  Принеси-ка,
девочка, еще пару стульев: их должно быть шесть.
     Тика  вопросительно  повернулась  к  Отику.  Тот,   казалось,   хотел
возразить, но как раз в это время на кухне что-то вспыхнуло. Судя по крику
повара, масло опять пролилось в огонь. Отик умчался на помощь, исчезнув за
вращающимися кухонными дверьми.
     - Дед безобиден, - шепнул он, пробегая мимо Тики. - Пусть делает  что
хочет... в разумных пределах, естественно. Может быть, у него вечеринка...
     Вздохнув, Тика подтащила два стула и поставила там, куда  показал  ей
старец.
     - А теперь,  -  велел  он,  зорко  оглядывая  помещение,  -  поставь,
милочка, еще два кресла - да смотри, самые удобные! - вот сюда,  в  темный
уголок возле камина.
     - Какой же он темный? - сказала Тика. - Солнце так и светит сюда!
     - Верно. - Старец прищурился. - Но  вечером,  когда  зажжется  камин,
здесь как раз будет тень, а?
     - Ну... - замялась Тика.
     - Тогда будь умницей и принеси два стула  получше.  И  третий  -  для
меня. Вот сюда! - Он указал место перед самым камином.
     - У тебя вечеринка, дедушка? - спросила Тика, подставляя ему  отменно
удобное, хоть и порядком вытертое кресло.
     - Вечеринка?.. - Старца почему-то насмешило это слово. - Да, девочка,
- засмеялся он. - Вечеринка, причем такая, какой народ Кринна не видал  со
времен Катаклизма! Так что готовься, Тика Вейлан. Готовься!
     Он потрепал ее по плечу, ласково взъерошил  ей  волосы  -  и  уселся,
хрустя суставами, в кресло. И потребовал:
     - Кружку эля!
     Тика нацедила и подала ему эль. Снова взялась за швабру...  И  только
тут до нее внезапно дошло: "Откуда он знает, как меня зовут?.."

                               КНИГА ПЕРВАЯ

             1. ВСТРЕЧА СТАРЫХ ДРУЗЕЙ. НАГЛОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО

     Флинт Огненный Горн со вздохом опустился  на  обросший  мохом  валун.
Старые кости гнома горько жаловались на дальнюю дорогу, требуя отдыха.
     - И чего ради я вообще уходил? - ворчал Флинт, глядя вниз, в  долину.
Он рассуждал вслух, хотя  вокруг  не  было  видно  ни  души.  Долгие  годы
одиноких странствий выработали у гнома привычку беседовать с самим  собой.
Он хлопнул ладонями по коленям и закончил со всей страстью: - Да провались
оно все!.. Чтобы я еще отсюда куда-нибудь потащился!..
     Валун, нагретый послеполуденным  солнцем,  был  весьма  кстати  после
целого дня ходьбы  по  стылому  осеннему  воздуху.  Откинувшись,  Флинт  с
наслаждением ощущал, как впитывает тепло его старое тело.  Тепло  было  не
только телу, но и душе, ибо Флинт вернулся домой.
     Он неспешно оглядывался, любуясь знакомым пейзажем. Перед ним  лежала
долина,  щедро  разукрашенная  всеми  красками  осени.  Алое   и   золотое
великолепие валлиновых листьев растворялось  в  лиловой  дымке,  окутавшей
далекие  пики  Харолисовых  гор.  Лазурное  небо,  сиявшее  над   головой,
отражалось в водах озера Кристалмир. Над вершинами валлинов поднимались из
невидимых труб тонкие струйки дыма, в воздухе пахло домашним уютом, теплом
родных очагов... Ах, Утеха, Утеха!
     Не торопясь подниматься. Флинт машинально извлек из заплечного  мешка
деревянный чурбачок и обнажил блестящий кинжал. Его народ  с  незапамятных
пор любил придавать форму бесформенному. Сам Флинт  был  кузнецом,  притом
довольно известным, - пока не  отошел  от  дел  несколько  лет  назад.  Он
принялся было  строгать  деревяшку,  но  потом,  разглядев  что-то  внизу,
остановился.
     - Во всех домах горят очаги, а мой - погас... - проговорил  он  тихо.
Но тут же сердито встряхнулся - ишь, расчувствовался! - и снова взялся  за
чурбачок, продолжая громко ворчать: - Еще бы, столько времени без хозяина!
Небось и  крыша  протекла...  вся  мебель  заплесневела...  нет,  до  чего
дурацкое путешествие! В жизни большей глупости не совершал!.. Так ничему и
не выучился за сто сорок восемь лет!..
     - И не выучишься, гном, - ответил ему далекий  голос.  -  Ну,  может,
разве к двумстам сорока восьми.
     Флинт выронил чурбачок, рука его, оставив кинжал, привычно  легла  на
топорище секиры. Голос раздавался с тропы и казался знакомым. Давным-давно
уже гном не слышал знакомого голоса. Мудрено было сразу  определить,  кому
он принадлежал.
     Солнце садилось; Флинт щурился, вглядываясь против света.  Он  увидел
человека, шедшего к нему по  склону  Поднявшись,  Флинт  отступил  в  тень
высокой сосны, чтобы свет не  так  бил  в  глаза.  Походка  человека  была
упругой и легкой -  на  эльфийский  лад,  подумалось  Флинту,  -  но  тело
выглядело мускулистым и крепким, - черта  не  вполне  эльфийская.  Зеленый
капюшон мешал  разглядеть  лицо.  Флинт  видел  только  загорелые  щеки  и
рыжевато-русую бороду, какие у эльфов  не  растут  никогда.  При  бедре  у
человека висел меч, а на плече - длинный лук. На нем была одежда из мягкой
кожи с тисненым узором. Узор был эльфийским. Но борода? Погодите-ка...
     - Танис? - окликнул Флинт неуверенно.
     - А кто же  еще!  -  Бородатая  физиономия  расплылась  в  широченной
улыбке. Танис сгреб гнома в охапку, оторвав его от  земли.  Флинт  ответил
объятием на объятие, но тут же вспомнил о своем достоинстве и высвободился
из рук полуэльфа.
     - Я смотрю, за пять лет ты так  и  не  выучился  хорошим  манерам,  -
пробурчал он. - Никакого почтения ни к возрасту, ни к заслугам! Я тебе  не
мешок с картошкой!.. - И добавил, оглянувшись на тропинку: - Надеюсь,  нас
не видел никто из знакомых...
     - Сомневаюсь, чтобы нас многие помнили, - ответил  Танис,  с  любовью
глядя на друга. - Для нас с тобой, старина, время движется совсем не  так,
как для людей. Для нас пять лет - краткий миг, для них - долгий срок...  -
И улыбнулся: - А ты все такой же!
     - Про тебя я бы этого не сказал, - Флинт уселся обратно на  камень  и
принялся строгать. Потом поднял глаза на Таниса и нахмурился: -  Бороду-то
зачем отрастил? Решил вконец себя изуродовать?
     Танис поскреб подбородок:
     - Мне случалось забредать в такие места, где на эльфов глядят косо...
Вот тут-то борода, наследие моего папаши-человека, и помогала  скрыть  мое
происхождение.
     Горькая ирония звучала в его голосе.
     Флинт хмыкнул, чувствуя недомолвку. Он знал, что  полуэльф  ненавидит
сражения и убийства, но и прятаться от схватки не станет... Стружки падали
из-под ножа.
     - А мне, - сказал гном, - случалось забредать в такие места, где косо
глядят на любого. - Он повертел  в  руках  чурбачок.  -  Но  все  это,  по
счастью, миновало. Теперь мы дома!
     - Если верно то, что я слышал, - не спеши  говорить  "гоп".  -  Танис
поправил капюшон, затеняя глаза. - Говорят, Высокие Искатели  собрались  в
Гавани и назначили какого-то человека по имени Хедерик Высоким Теократом в
Утеху. И он со своей новой религией успел уже  превратить  город  в  сущий
рассадник фанатизма!
     Повернувшись, оба посмотрели вниз, в  долину.  Там  начали  понемногу
загораться  огоньки,  обозначая  жилища,  спрятанные  в  кронах  валлинов.
Вечерний воздух был  неподвижен,  лишь  доносился  запах  дровяного  дымка
очагов. Время от времени издалека слышались голоса -  матери  звали  детей
ужинать.
     - А я и не слышал, чтобы в Утехе завелось какое-то  зло,  -  негромко
сказал Флинт.
     - Преследования за веру... дознания всякие... - Голос Таниса  зловеще
прозвучал из-под надвинутого капюшона. Насколько помнилось  гному,  раньше
этот голос не был таким низким и мрачным. Петь лет порядком-таки  изменили
его друга - притом что  эльфы  с  годами  не  менялись  вообще!  С  другой
стороны, Танис лишь наполовину был эльфом - дитя  зверского  насилия,  сын
эльфийки, которую обесчестил человек-воин. Дитя войны - одной из множества
вспыхнувших между разными расами Кринна в страшные годы безвременья, после
Катаклизма...
     - Дознания? Я слышал, хватают только тех, кто в  открытую  протестует
против Высокого Теократа. - Флинт фыркнул. - Я тоже не верю в Новых Богов,
о которых толкуют Искатели. И никогда в них не верил. Но я же не кричу  об
этом на улице! Не высовывайся - и останешься цел, вот мой девиз. И  потом,
я полагаю, Высокие Искатели, живущие в Гавани, как были людьми  мудрыми  и
праведными, так и остались. Одно сгнившее яблоко - утехинское - испоганило
всю корзину, вот и все. Кстати, а сам ты нашел, что искал?
     - Какое-нибудь знамение древних истинных Богов? -  спросил  Танис.  -
Или ты имеешь в виду душевное успокоение? Я искал того и другого...
     - Я полагаю, одно подразумевает другое, - проворчал Флинт. И повертел
чурбачок, не вполне довольный работой. - Ну что, мы так  и  будем  торчать
здесь весь вечер, принюхиваясь  к  чужой  стряпне?  Или,  может,  все-таки
спустимся в город и поужинаем?
     - Пойдем, - сказал Танис, и они направились вниз  по  тропе.  Походка
Таниса была вдвое размашистей, чем у его спутника гнома. И хотя уже  много
лет минуло с тех пор, как они последний раз путешествовали  вместе,  Танис
по привычке слегка убавил шаг, а Флинт, наоборот, прибавил.
     - Стало быть, ты ничего не нашел? - продолжал рас спрашивать Флинт.
     - Ничего, - ответил Танис. - Как мы и думали, жрецы и священники, еще
оставшиеся в этом мире, служат ложным Богам.  То  есть  я  не  раз  слышал
россказни об исцелениях, но на поверку все оказывалось либо  магией,  либо
вообще жульничеством По счастью, наш общий друг Рейстлин меня  научил,  на
что обращать внимание.
     - Рейстлин! - хмыкнул Флинт. - Уж мне этот тощий  бледнолицый  маг!..
Да он сам наполовину шарлатан!. Вечно хнычет, лицемерит и сует  нос  не  в
свое дело! Если бы  не  его  брат-близнец,  кто-нибудь  давно  уже  раз  и
навсегда положил конец его штучкам.
     Танис спрягал улыбку в бороде.
     - Я думаю, - сказал он, - этот юноша куда сильней  в  магии,  чем  ты
полагаешь. И согласись: Рейстлин, как и я,  долго  и  неустанно  трудился,
помогая тем, кого обманули лжесвятоши... - Танис вздохнул.
     - За что вас, я полагаю, не многие благодарили, - буркнул Флинт.
     - Да уж. Люди хотят верить - и верят, даже зная в глубине  души,  что
вера эта ложная. Ну, а сам-то ты что? Как твое путешествие на родину?
     Флинт долго не отвечал, лицо его было мрачно.
     - Зря я туда ходил,  -  пробормотал  он  наконец,  искоса  глянув  на
Таниса. Глаза гнома были едва  видны  под  нависшими  седыми  бровями,  но
полуэльф перехватил взгляд Флинта и понял, что его спутнику не по душе был
такой оборот разговора. И все-таки он продолжал расспрашивать:
     - Подтвердилось ли то, что мы слышали о гномских жрецах?
     - Нет. Все они сгинули во время Катаклизма,  триста  лет  назад.  Так
сказали мне старики.
     - Почти как и у эльфов, - задумчиво проговорил Танис.
     - Я видел...
     - Т-с-с! - Танис предостерегающе вскинул руку.
     Флинт замер на месте и тихо спросил:
     - Что такое?
     - Там, вон в той рощице, - указал ему  Танис.  Флинт  напряг  зрение,
одновременно нащупывая топор, пристегнутый за спиной.
     Лучи закатного солнца, косо пронизывавшие рощу,  блеснули  на  чем-то
металлическом. Танис заметил этот блеск, потерял его, потом вновь  увидел.
Но тут солнце окончательно опустилось за  горизонт.  Лиловое  небо  начало
медленно меркнуть непроглядные ночные тени расползались по лесу.
     Флинт тщетно щурился в темноту.
     - Ничего не вижу!
     - Я видел, - сказал Танис. Он упорно вглядывался  туда,  где  мелькал
блестящий металл. Эльфийское зрение позволяло ему видеть красноватую ауру,
присущую всем живым существам. Выждав, он окликнул: - Кто там?
     В ответ раздалось  жутковатое  завывание,  от  которого  у  полуэльфа
зашевелились волосы сзади на шее. Начавшись на глухой,  низкой  ноте,  оно
становилось выше и выше, пока не перешло в пронзительный визг.
     -  О  эльф!  -  прозвучал   замогильный   голос.   -   Ступай   прочь
подобру-поздорову, а гнома оставь нам. Ибо мы - души тех бедолаг,  которых
Флинт Огненный Горн оставил лежать бездыханными  во  множестве  трактиров,
кабачков и таверн. Быть может, кто-нибудь думает, что мы  пали  в  честном
бою?
     И голос, и вой  сделались  еще  тоньше,  к  ним  добавилось  какое-то
жужжание:
     - О нет! Мы умерли со стыда, проклятые духом винных гроздьев  за  то,
что не смогли перепить гнома холмов!
     Борода Флинта затряслась от ярости.  Танис,  сгибавшийся  пополам  от
смеха, был вынужден схватить друга за плечо -  не  то  разгневанный  гном,
пожалуй, ринулся бы в кусты, размахивая секирой.
     - Ох уж мне это зрение эльфов! - обладатель  загробного  голоса  тоже
развеселился. - А также бороды гномов.
     - Чтоб ты пропал! - простонал Флинт. - Тассельхоф Непоседа!
     Кусты тихонько зашелестели. Невысокая фигурка выступила на тропу. Это
был кендер - представитель народа, который многие жители  Кринна  почитают
Божьим наказанием хуже Комаров. Кендеры редко бывают более  четырех  футов
ростом. Тот, что стоял на тропе, был примерно с Флинта, но гораздо  тоньше
в кости и оттого выглядел  меньше.  К  тому  же  физиономия  у  него  была
совершенно ребяческая - как у всех кендеров, независимо  от  возраста.  На
нем были ярко-голубые штаны, плохо вязавшиеся  с  мохнатой  безрукавкой  и
простой домотканой рубашкой. Карие  глаза  горели  озорством  и  весельем,
широкая улыбка, казалось, простиралась до кончиков  заостренных  ушей.  Он
отвесил друзьям шутовской поклон, согнувшись так, что густой длинный хвост
каштановых волос, завязанных на макушке - краса и  гордость  кендера  (чье
имя в переводе на Общий язык, собственно, и означало  Хохолок-на-макушке),
- упал ему на лицо. Смеясь,  кендер  выпрямился,  и  Танис  понял,  откуда
происходил замеченный им металлический блеск, - это сияла пряжка одной  из
многочисленных сумочек, подвешенных к поясу или через плечо.
     Тассельхоф - Тас - с улыбкой смотрел на них снизу вверх, опираясь  на
свой посох-хупак. Вот что,  стало  быть,  так  жутко  завывало  в  кустах!
Следовало бы Танису сразу  узнать  этот  звук  и  вспомнить,  как  кендер,
бывало, отпугивал нападающих, вертя в  воздухе  посох.  Хупак  был  давним
изобретением  кендеров;  его  нижний   конец,   окованный   медью,   остро
оттачивали,  верхний  заканчивался  рогаткой.  Делались  такие  посохи  из
упругих и крепких ивовых  веток.  Другие  народы  Кринна  могли  презирать
хупаки сколько угодно - кендерам они служили верой и правдой,  являясь  не
только оружием и полезным инструментом в пути,  но  и  настоящим  символом
расы. "Новая дорога хупаком красна", - гласила кендерская мудрость. Другая
же мудрость добавляла: "А старых дорог не бывает..."
     Тассельхоф сорвался с места и кинулся к друзьям, раскрывая объятия.
     - Флинт!.. - Он сграбастал гнома и стиснул что было мочи. Тот ответил
ему  без  особого  энтузиазма  и  быстренько  отступил  прочь.  Тассельхоф
улыбнулся ему, потом поднял глаза на полуэльфа: - А это кто тут у нас? - И
ахнул: - Танис! Ишь зарос, не узнать! - И протянул к  нему  руки,  но  тот
покачал головой и весело погрозил пальцем:
     - Уволь, уволь? Мой кошелек мне пока еще не надоел.
     Флинт встревоженно засунул руку под куртку и с яростным  воплем:  "Ах
ты, негодяй!" - ринулся на кендера. Тот хохотал, держась за  живот,  и  не
смог вовремя ретироваться. Оба рухнули наземь, подняв облако пыли.
     Танис, посмеиваясь, нагнулся было  спасать  кендера  от  разъяренного
Флинта... и тут что-то  заставило  его  обернуться.  Увы,  слишком  поздно
расслышал он  позвякивание  сбруи  и  негромкое  ржание  лошади.  Полуэльф
потянулся к мечу, понимая, что утрата бдительности лишила  его  возможного
преимущества в схватке. Теперь ему оставалось только  ругаться  про  себя,
приглядываясь к появившимся из-за деревьев.
     Маленький мохноногий пони шел,  опустив  голову,  ни  дать  ни  взять
стыдясь седока. У того  была  грязно-серая  пятнистая  кожа,  висевшая  по
сторонам  лица  противными  складками.  Из-под  боевого   шлема   смотрели
поросячьи красные  глазки.  Рыхлое,  жирное  тело  так  и  выпирало  между
пластинами  начищенных  лат,  свидетельствовавших  о  немалых   претензиях
владельца.
     Донесшийся запах заставил Таниса  сморщиться.  Хобгоблин!  Он  слегка
выдвинул меч из ножен и ткнул ногой Флинта, но как раз в  это  время  гном
оглушительно чихнул и уселся на кендера верхом.
     - Лошадь! - сказал Флинт и снова чихнул.
     - Сзади, - ответит Танис негромко.
     Флинт понял предупреждение, прозвучавшее в голосе друга, и немедленно
вскочил на ноги. Тассельхоф тут же последовал его примеру.
     Хобгоблин смотрел на них с  седла  глумливо  и  высокомерно.  Красные
глазки отражали меркнущий свет дня.
     - Теперь вы видите, парни, с каким дурачьем нам приходится иметь дело
в этой несчастной Утехе! - с ужасным акцентом сказал он на Общем языке.
     В ответ из-за  деревьев  послышался  грубый  хохот.  Потом  появилось
шестеро пеших стражников-гоблинов, одетых  в  грубое  подобие  формы.  Они
расположились по обе стороны конного предводителя.
     - Ну вот что... - Хобгоблин наклонился  в  седле,  и  Танис  невольно
проследил взглядом за тем, как складки жирного  брюха  поглотили  переднюю
луку. - Я  -  Младший  Командир  Тоэд,  начальник  войск,  предназначенных
защищать Утеху от проникновения  нежелательных  элементов.  Вы  не  имеете
права входить в город после наступления темноты. А посему вы арестованы! -
Младший Командир Тоэд  нагнулся  к  ближайшему  стражнику  и  приказал  на
квакающем гоблинском языке: - Если найдете у них голубой хрустальный жезл,
немедленно доставьте его мне!
     Танис, Флинт и Тассельхоф озадаченно переглянулись. Все они, особенно
Тас, более-менее понимали по-гоблински. Голубой хрустальный жезл?.. Уж  не
ослышались ли они?
     - А будут сопротивляться - прикончите,  -  добавил  Младший  Командир
Тоэд, для острастки  вновь  перейдя  на  Общий.  Дернул  поводья,  вытянул
лошадку коротким хлыстом и галопом ускакал вниз по тропе, по направлению к
городу.
     - Гоблины! В Утехе!.. Да уж, есть за  что  спросить  с  этого  нового
Теократа... - возмущенно плюнул Флинт  Отстегнув  свой  боевой  топор,  он
пошире расставил ноги и слегка  покачался  с  пятки  на  носок,  проверяя,
хороша ли стойка. И объявил: - Я готов! Ну? Кто первый?
     - Шли бы вы с миром, а? - обратился к  гоблинам  Танис,  откидывая  с
плеча плащ и обнажая клинок. - Мы  проделали  долгий  путь.  Мы  устали  и
проголодались и к тому же опаздываем на встречу  с  друзьями,  которых  не
видели очень давно. Нам вовсе ни к чему, чтобы вы нас арестовывали...
     - Или убивали, - вставил Тассельхоф. Он не вытащил  никакого  оружия,
но поглядывал на гоблинов с большим интересом.
     Те явно смутились и начали переглядываться. Один зло посмотрел  вслед
предводителю, ускакавшему вниз по тропе. Гоблины,  привыкшие  безнаказанно
обижать  мелких  торговцев  и  фермеров,  посещавших  городок,  неожиданно
оказались носом к  носу  с  неплохо  вооруженными  и  наверняка  искусными
бойцами... Но слишком упорной и  застарелой  была  их  ненависть  ко  всем
другим расам Кринна. Гоблины обнажили длинные изогнутые клинки.
     Флинт вышел вперед, крепко держа топорище секиры.
     - Только одно племя презираю я  больше,  нежели  овражных  гномов,  -
сказал он. - Это гоблины!
     Ближайший к нему стражник сделал выпад,  думая  легко  разделаться  с
коротышкой. Ответный взмах секиры был точен и смертоносен. Голова  гоблина
покатилась прочь, тело рухнуло наземь.
     - Что вообще вы, гнусь, делаете в Утехе? - спросил  Танис,  мастерски
отражая бездарный выпад противника. Их мечи встретились в воздухе и на миг
застыли, сцепившись. Танис отшвырнул клинок гоблина прочь: -  На  Теократа
работаете?
     - На Теократа? - Гоблин засмеялся булькающим смехом и  снова  ринулся
на Таниса: - На этого глупца? Наш Младший Командир служит у...  ух-х-х!  -
Мерзкая тварь наткнулась на Танисов меч и со стоном осела.
     - Проклятье! - выругался тот,  разочарованно  глядя  на  поверженного
врага. - Неуклюжий мозгляк! Я не собирался убивать его,  только  выведать,
кто его нанял...
     - Ты это скоро узнаешь - скорее, чем тебе хочется! -  зарычал  другой
гоблин, бросаясь к отвлекшемуся полуэльфу. Повернувшись, Танис  обезоружил
его быстрым ударом, затем пнул в брюхо, и гоблин согнулся вдвое.
     Еще один  стражник  прыгнул  на  Флинта,  не  успевшего  восстановить
равновесие после первого убийственного удара, и гному пришлось попятиться.
     - Этим подонкам  все  равно,  за  кого  драться,  Танис!  -  раздался
пронзительный голос Тассельхофа. - Бросай  им  время  от  времени  кусочек
падали, и они твои наве...
     - Падали!! - взревел гоблин и отвернулся от Флинта. -  А  как  насчет
кендерятины, ты, недомерок? - И он бросился к безоружному на вид  кендеру,
протягивая к его горлу иссиня-багровые лапы.
     Все с тем же детски-невинным выражением на рожице Гас  запустил  руку
под мохнатую курточку, извлек кинжал и метнул. Гоблин схватился за грудь и
свалился, даже не простонав. Уцелевший стражник удирал,  шлепая  по  тропе
босыми ножищами. Бой был окончен.
     Танис, морщась, убрал  меч  в  ножны:  трупы  гоблинов  отвратительно
воняли, запах напоминал тухлую рыбу. Флинт тщательно вытер с лезвия секиры
черную кровь. Гас скорбно поглядел на тело сраженного им стражника  -  тот
упал вниз лицом, накрыв собой его кинжал.
     - Давай достану, - предложил Танис и наклонился перевернуть мертвеца.
     - Не надо! - Тас скорчил гримасу. - Пускай в нем и торчит. Все  равно
от вони нипочем не избавиться!
     Танис кивнул. Флинт убрал секиру в чехол, и трое друзей зашагали вниз
но тропе.
     Темнота сгущалась, и огоньки Утехи, горевшие впереди, делались  ярче.
Ночной воздух был холоден, так что запах дровяного дыма  поневоле  наводил
на мысли о тепле, об уюте, о безопасности. Друзья ускорили шаг. Они  долго
шли молча, у каждого эхом звучали  в  голове  слова  Флинта:  "Гоблины!  В
Утехе!"
     Однако потом неунывающий кендер хихикнул.
     - А кроме того, кинжал-то был Флинта!

         2. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГОСТИНИЦУ. ПОТРЯСЕНИЕ. НЕВЫПОЛНЕННЫЙ ОБЕТ

     В эти дни по вечерам в "Последний Приют" заглядывал  чуть  не  каждый
житель Утехи. Посетителей было хоть отбавляй.
     Утеха испокон веку была для странников перекрестком.  Одни  приходили
сюда с северо-востока, из Гавани - столицы Искателей, другие - с  юга,  из
эльфийского королевства Квалинести.  Кое-кто  являлся  с  востока,  одолев
бескрайние  Равнины   Абанасинии.   Гостиницу   "Последний   Приют",   где
путешественника  ждал  отдых   и   самые   свежие   новости,   знал   весь
цивилизованный мир.
     Вот туда-то и направили свои стопы трое друзей.
     Громадный, спирально закрученный ствол валлина высоко возносился  над
кронами соседних деревьев. В тени могучих ветвей ярко сияли цветные стекла
окошек, из-за которых доносился  гул  голосов.  Фонарики,  развешанные  на
сучьях, освещали лестницу, спирально обегавшую  дерево  несколько  раз.  И
хотя осенняя ночь была по-настоящему холодна, тепло воспоминаний  обогрело
души путешественников, смывая горечь и боль, изведанные в дороге.
     Гостиница в этот вечер была набита до такой степени, что трое  друзей
то и дело отступали к самому краю ступеней, пропуская  мимо  себя  мужчин,
женщин и детей. И Танис заметил, что люди посматривали на его спутников  и
на него самого с подозрением. Куда подевались те  радушные  и  приветливые
взгляды, которыми встречали прохожих еще пять лет назад?..
     Полуэльф помрачнел. Он мечтал совсем не о таком возвращении. Ни  разу
за те пятьдесят лет, что он прожил в  Утехе,  не  доводилось  ему  ощутить
такого  угрюмого  напряжения.  Похоже,  что  слухи  о  тлетворном  влиянии
Искателей и впрямь были правдивы...
     Пять лет назад  люди,  именовавшиеся  "Искателями"  ("Мы  ищем  новых
Богов",  -  говорили  они),  представляли  собой   не   слишком   спаянную
организацию  священнослужителей,  проповедовавших  свою  религию  в   трех
городах  -  Гавани,  Утехе  и  Вратах.  Танис  полагал  тогда,   что   они
заблуждались, но заблуждались честно  и  искренне.  Со  временем,  однако,
новое жречество стало приобретать все больший вес в обществе,  а  вера  их
процветала. Власть над Кринном стала интересовать их  едва  ли  не  больше
посмертного воздаяния. Они принимали бразды правления городами, и народ их
благословлял...
     Прикосновение к плечу прервало размышления  Таниса.  Обернувшись,  он
увидел, что Флинт молча указывал вниз. Посмотрев  туда  же,  Танис  увидел
идущих мимо стражников. Они вышагивали группами по четыре, вооруженные  до
зубов и раздувшиеся от сознания важности исполняемого долга.
     - По крайней мере, хоть люди, не гоблины, - сказал Тас.
     - Тот гоблин только хмыкнул, когда я упомянул  Высокого  Теократа,  -
вслух подумал Танис. - Ни дать ни взять им платил кто-то другой. Хотел  бы
я знать, что вообще происходит!
     - Может, наши друзья нам расскажут, - предположил Флинт.
     - Если только они там, - добавил Тассельхоф.  -  Мало  ли  что  могло
случиться за пять-то лет!
     - Если они живы - они там, - понизив голос, проговорил  Флинт.  -  Мы
ведь тогда дали священный обет  -  встретиться  ровно  через  пять  лет  и
поведать друг другу, кто что выведает о распространении зла в  этом  мире.
Могли ли мы думать, что возвратимся домой и обнаружим это самое зло  прямо
у себя на пороге!..
     - Тихо, тихо! - Слова гнома до того встревожили нескольких  прохожих,
что Танис счел за лучшее умерить  его  пыл:  -  Об  этом  здесь  лучше  не
говорить...
     Достигнув верха ступеней, Тас широко распахнул дверь.  Прямо  в  лицо
ударила волна света, звуков, тепла и знакомого запаха знаменитой  Отиковой
картошки со специями. Волна эта мягко и ласково  обхватила  их  и  втянула
вовнутрь. Отик стоял за стойкой, как и всегда, сколько они его помнили. Он
совсем не изменился, ну, может, еще чуточку растолстел.  Не  изменилась  и
гостиница - разве что стала еще уютней...
     Быстрые глаза Тассельхофа тем  временем  зорко  обежали  толпу,  и  с
радостным воплем кендер вытянул руку,  указывая  через  всю  комнату.  Да,
кое-кто тоже не изменился: в свете очага сиял начищенный крылатый  шлем  с
навершием в виде дракона.
     - Кто это? - тщетно напрягая зрение, спросил Флинт.
     - Карамон, - ответил Танис.
     - Значит, и Рейстлин здесь, - сказал Флинт, и  особого  тепла  в  его
голосе не было.
     Тассельхоф  уже  пробирался  в  ту  сторону  между  группами  занятых
разговорами людей: те его, маленького и  гибкого,  едва  замечали.  Танису
оставалось только надеяться, что кендер по пути ничего не "заимствовал"  у
посетителей гостиницы. Нельзя сказать, чтобы он  был  воришкой,  -  кендер
смертельно оскорбился бы, попробуй кто-нибудь назвать его так. Дело лишь в
том, что любопытство Тассельхофа - как и всякого кендера -  было  поистине
ненасытно, и как-то само собой получалось так,  что  различные  интересные
предметы, принадлежавшие другим, очень легко перекочевывали к нему.
     Вот уж что было Танису нынче нужно всего менее так это  неприятности.
Мысленно он завязал себе узелок побеседовать на  сей  счет  с  кендером  с
глазу на глаз.
     Полуэльфу и гному не так-то легко оказалось пробраться через толпу За
каждым столом кто-то сидел почти все  стулья  были  заняты.  Те,  кому  не
хватало места разговаривали стоя, приглушенными голосами  Люди  исподлобья
поглядывали на Флинта и Таниса, кто с любопытством, а кто и подозрительно.
Ни один не поздоровался с Флинтом, хотя многие в свое  время  пользовались
услугами кузнеца-гнома. Было очевидно, что утехинцам по уши хватало  своих
забот, а Флинт с Танисом казались им теперь чужаками.
     С  другого  конца  комнаты,  со  стороны  того  столика,  на  котором
поблескивал драконьими крыльями  полированный  шлем,  докатился  радостный
рык. Угрюмое  лицо  Таниса  озарилось  невольной  улыбкой,  когда  великан
Карамон легко взметнул коротышку Таса над полом и  сжал  его  в  медвежьих
объятиях.
     Флинт, затертый в толпе,  этой  сцены  видеть  не  мог  -  перед  ним
мелькали разве что поясные пряжки других посетителей Гном,  однако  хорошо
слышал, как гудел низкий голос Карамона, отвечая на пискливые  приветствия
Тассельхофа.
     - Береги кошелек, Карамон! - бурчал гном. - Ой, береги!
     Выбравшись наконец из толчеи, гном с полуэльфом оказались  у  стойки.
Стол, за которым сидел Карамон, был отодвинут к самому стволу  валлина,  и
Танис успел удивиться: с какой бы стати Отику передвигать его,  тогда  как
все остальное в гостинице было совершенно по-прежнему? Но мимолетная мысль
эта тотчас испарилась, ибо настал его черед угодить  в  дружеские  объятия
великана. Правду молвить не сбрось он с плеча лук и колчан остались бы  от
них одни только щепки
     - Дружище!. - Глаза Карамона увлажнились. Казалось, он хотел  сказать
что-то еще, но, расчувствовавшись, так и не смог Танис тоже  на  некоторое
время утратил  голос,  но  совсем  по  другой  причине:  в  сокрушительных
объятиях Карамона попросту невозможно было дышать.
     - А где Рейстлин? - спросил он наконец. Он знал,  что  близнецы  были
неразлучны.
     - Там, - Карамон кивком указал на другой конец стола.  И  предупредил
Таниса: - Знаешь, он... изменился.
     Полуэльф  отыскал  взглядом  уголок,  вернее,   складку   необъятного
валлинового ствола. Там лежала тень, и после яркого  света  огня  поначалу
трудно было что-либо рассмотреть. Затем Танис различил изможденную фигуру,
плотно закутанную, несмотря на жар близкого пламени, в алые одеяния. Низко
надвинутый капюшон скрывал лицо.
     Танису вдруг совсем расхотелось  заговаривать  с  молодым  магом,  но
делать было нечего - Тассельхоф как раз умчался разыскивать официантку,  а
Флинт трепыхался высоко над полом в объятиях Карамона. Танис обошел стол.
     - Рейстлин? - окликнул он, борясь с неожиданным дурным предчувствием.
     Человек поднял голову.
     - Танис? - прошептал он и медленно откинул капюшон. Полуэльф ахнул  и
подался на шаг назад.
     Лицо, глядевшее на него из полутьмы, могло  разве  что  присниться  в
страшном сне. Как там выразился Карамон? "Изменился"?.. Не то слово! Танис
содрогнулся. Когда-то белая, кожа мага сделалась золотистой и металлически
поблескивала в свете очага, точно жуткая маска.  Исхудалое  лицо  казалось
бесплотным, скулы выпирали, обтянутые кожей, темные губы были сжаты в одну
прямую черту. Но ужасней всего на этом лице,  без  сомнения,  были  глаза.
Танис не мог оторвать от них взгляда. Подобных им он не видел ни у  одного
человеческого существа. Черные зрачки их приняли форму песочных  часов,  а
радужные оболочки, когда-то бледно-голубые, заблестели золотом!
     - Я вижу, моя внешность удивляет тебя, -  прошептал  Рейстлин,  и  на
тонких губах его возникло подобие улыбки. Танис опустился на стул напротив
него.
     - Во имя истинных Богов, Рейстлин... - начал он, трудно сглотнув.
     - Сегодня, - перебил Флинт, плюхаясь рядом с ним, - я больше летал по
воздуху, чем... Реоркс! - ахнул гном, и глаза его округлились. - Какое зло
поразило тебя, Рейстлин? Какое-нибудь проклятие?..
     Карамон уселся рядом с братом и пододвинул к себе  кружку  недопитого
зля. Потом посмотрел на Рейстлина и тихо спросил:
     - Расскажешь им, Рейст?
     - Расскажу, - ответил, вернее прошипел, тот,  и  у  Таниса  по  спине
побежали мурашки. Молодой маг  говорил  негромким,  задыхающимся  голосом,
почти шептал, как если бы на это без остатка уходили  все  его  силы.  Его
длинные нервные пальцы, обтянутые такой же металлически-желтой кожей,  что
и лицо, рассеянно передвигали по столу тарелку с нетронутой пищей.
     - Помните, как мы расставались пять лет назад? -  начал  Рейстлин.  -
Нас с братом ждало тогда путешествие настолько тайное,  что  даже  и  вам,
дорогие друзья, ни к чему было знать, куда мы направляемся...
     В его голосе прозвучал едва заметный сарказм, и Танис прикусил  губу.
"Дорогих друзей" у Рейстлина не было никогда.
     - Дело в том, что Пар-Салиан, глава моего  Ордена,  избрал  меня  для
Испытания... - продолжал Рейстлин.
     - Для Испытания!.. - ошеломление повторил Танис. -  Но  ведь  ты  был
слишком молод! Сколько тебе было тогда? Двадцать? Испытанию подлежат  лишь
маги, обучавшиеся годы и годы...
     - Можешь вообразить себе,  как  я  был  горд,  -  холодно  проговорил
Рейстлин. - Мы с братом посетили тайное место - пресловутую  Башню  Высшей
Магии. И там я выдержал Испытание. - Голос мага сделался еле слышен.  -  И
едва не умер при этом.
     Карамон трудно сглотнул.
     - Страшно вспомнить, - начал великан, и голос его дрогнул. - Когда  я
нашел его в этом жутком месте, он лежал ничком и кровь текла  у  него  изо
рта... он умирал! Я подхватил его на руки и...
     - Довольно, братец! - Тихий голос мага хлестнул, точно кнут:  Карамон
вздрогнул. Танис видел, как сузились золотые глаза Рейстлина, как он  сжал
кулаки. Карамон молча глотал эль, искоса поглядывая на брата.  Ясно  было,
что между близнецами пролегла некая тень.
     Рейстлин перевел дух и продолжал:
     - Когда я очнулся, я  увидел,  что  моя  кожа  изменила  цвет...  так
отметило меня страдание. Мое тело, мое здоровье разрушены  непоправимо.  А
глаза!.. Мои зрачки приобрели форму песочных часов, и знаете, что  я  вижу
сквозь них? Время и то, что делает оно со всем сущим. Даже сейчас, когда я
гляжу на тебя, Танис, - прошептал маг, - я вижу, как частица  за  частицей
умирает твое тело. И так - всякое живое создание...
     Тонкая, похожая на птичью лапу,  рука  Рейстлина  легла  на  запястье
Таниса. Холодное прикосновение заставило полуэльфа содрогнуться. Он  хотел
отнять руку, но золотые глаза и ледяные пальцы держали крепко.
     Маг наклонился вперед, взгляд его лихорадочно горел.
     - Но зато, - прошептал он, - я приобрел силу! Пар-Салиан открыл  мне:
придет день, когда она преобразует мир. Я приобрел силу - и Посох Мага...
     Подняв глаза, Танис увидел посох, прислоненный к стволу валлина  так,
чтобы можно было с легкостью дотянуться. Посох был деревянным  и  выглядел
вполне  обычно,  если   не   считать   блестящего   хрустального   шарика,
укрепленного на верхнем конце. Золотое крепление  шарика  было  сделано  в
виде когтистой лапы дракона.
     - А стоило ли? - спросил Танис негромко.
     Рейстлин пристально поглядел на него, затем его  губы  искривились  в
жуткой пародии на улыбку. Его пальцы выпустили руку Таниса и спрятались  в
широком рукаве.
     - О да!.. -  прошипел  маг.  -  Сила  -  это  то,  к  чему  я  всегда
стремился... и стремлюсь посейчас!
     Он откинулся на спинку стула. Худая фигура его  тотчас  затерялась  в
густой тени, лишь блестели, отражая пламя, золотые глаза.
     - Где наш эль? - спросил Флинт,  прокашливаясь  и  облизывая  губы  с
таким видом, как если бы ему хотелось смыть дурной вкус изо рта. - И  куда
это запропастился кендер? Не иначе, украл официантку и...
     - А вот и мы! - весело откликнулся Тассельхоф.  Рядом  с  ним  стояла
рыжекудрая девушка с подносом, сплошь заставленным кружками.
     Карамон расплылся в улыбке.
     - А ну-ка, Танис, - прогудел он, -  угадай,  кто  это  такая!  И  ты.
Флинт! Если выиграете - я угощаю!
     Танис смотрел на смеющуюся девушку, радуясь  про  себя,  что  нашелся
предлог отвлечься от мрачной истории Рейстлина. Огненные  кудри  обрамляли
милое личико, зеленые  глаза  искрились  весельем,  нос  и  щеки  украшали
веснушки. Глаза показались Танису знакомыми, но остальное...
     - Сдаюсь, - сказал он наконец. -  Увы,  на  эльфийский  взгляд,  люди
меняются с годами столь быстро, что мы не поспеваем уследить. Мне сто  два
года, но для вас я выгляжу тридцатилетним. А мне мои  сто  два  и  кажутся
тридцатью. Должно быть, эта молодая женщина была совсем ребенком, когда мы
уезжали!
     - Мне было четырнадцать. - Девушка со смехом опустила поднос на стол.
- И Карамон без конца говорил: я,  мол,  до  того  безобразна,  что  моему
папаше придется приплачивать жениху, чтобы только сбыть меня с рук...
     - Тика! - Флинт в восторге грохнул кулаком по столу. -  Давай  плати,
ты, здоровенный облом! - указал он пальцем на Карамона.
     - Э, так не пойдет, - засмеялся богатырь. - Она тебе подсказала.
     - Во всяком случае, время свидетельствует, что  Карамон  ошибался,  -
проговорил Танис с улыбкой. - Я немало путешествовал по свету и не побоюсь
утверждать: ты - одна из самых красивых девушек Кринна!
     Польщенная Тика залилась румянцем, но тотчас же помрачнела.
     - Мне тут  кое-что  передали  для  тебя,  Танис,  -  сказала  она  и,
порывшись в кармане, извлекла цилиндрической  формы  предмет.  -  Принесли
только сегодня и при довольно странных обстоятельствах...
     Нахмурившись, Танис взял у нее предмет. Это был  футляр  для  письма,
вырезанный из черного дерева и до блеска  отполированный.  Танис  медленно
вытащил кусочек тонкого  пергамента,  развернул  и  прочел.  Чернила  были
черными, а почерк - крупным  и  четким,  и  при  виде  его  сердце  Таниса
забилось тяжело и болезненно.
     - От Китиары, - сказал он наконец и сам почувствовал, как  натужно  и
неестественно прозвучал его голос. - Она не придет.
     Какое-то время все молчали.
     - Вот, значит, как, -  проворчал  затем  Флинт.  -  Нарушенный  круг,
невыполненный обет... Не к добру это! - Покачал головой и повторил: - Не к
добру!

               3. СОЛАМНИЙСКИЙ РЫЦАРЬ. СТАРИК ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ

     Рейстлин  наклонился  вперед.  Они  с  Карамоном   молча   обменялись
взглядами - и  мыслями.  Это  был  один  из  тех  редких  моментов,  когда
серьезное затруднение или опасность делали заметным  их  близкое  родство.
Китиара приходилась им старшей единоутробной сестрой.
     - Она не нарушила бы обета, не будь она  связана  другой  клятвой,  и
притом более важной, - высказал Рейстлин их с братом общую мысль.
     - Что она пишет? - спросил Карамон.
     Танис заколебался было, потом облизал пересохшие губы:
     - Она служит какому-то новому господину, и многочисленные обязанности
не дают ей отлучиться, о чем она весьма сожалеет. Она шлет всем нам  самые
лучшие пожелания и пишет, что любит... -  у  него  перехватило  горло,  он
кашлянул, -  любит  своих  братьев  и,  -  внезапно  замолчав,  он  скатал
пергамент, - и все.
     - Любит братьев и кого? - спросил любознательный Тассельхоф. - Ой!  -
И кендер обернулся к Флинту - тот наступил ему на ногу. Потом  он  увидел,
как покраснел Танис. - Ой, - повторил Тассельхоф, чувствуя,  что  сморозил
не то.
     - Вы поняли, о чем это она? - обратился Танис к братьям. - Что еще за
новый господин?
     - Можно ли говорить наверняка, если речь идет о Китиаре?  -  Рейстлин
пожал худыми плечами. - Последний раз мы видели ее пять лет назад,  здесь,
в гостинице. Она отправилась на север вместе со Стурмом. С тех  самых  пор
мы больше ничего о ней не слыхали. Что же касается нового господина, я  бы
сказал, теперь мы  хоть  знаем,  почему  она  сочла  возможным  пренебречь
обещанием: она принесла клятву верности кому-то другому. В  конце  концов,
она же воительница, наемница.
     - Да, - согласился Танис, убирая свиток в футляр. И поднял  глаза  на
Тику: - Ты  сказала,  были  какие-то  странные  обстоятельства?  Какие  же
именно?
     - Сегодня в середине утра письмо принес человек который... то есть  я
думаю, что это был человек. - Тика содрогнулась. - Он был с головы до  ног
замотан в какие-то тряпки, а лица я так и не разглядела. Он говорил  таким
шипящим голосом и с незнакомым акцентом "Передай это Танису Полуэльфу",  -
сказал он мне. Я ответила, что тебя, мол, нет и не было уже несколько лет.
"Он придет", - сказал незнакомец. И ушел. Вот тот дедуля тоже его видел. -
Тика указала на старца, сидевшего в кресле возле  огня.  -  Спросите  его,
может быть, он еще что-то заметил?
     Танис обернулся  и  посмотрел  на  старика:  тот  рассказывал  сказки
какому-то мальчику, мечтательно уставившемуся в огонь. Флинт тронул его за
руку:
     - Сюда идет кто-то, кто наверняка поведает тебе больше.
     Танис оглянулся на дверь и воскликнул с теплотой в голосе:
     - Стурм!
     Все, кроме Рейстлина, повернулись, маг же снова отодвинулся в тень.
     На пороге стоял некто в кольчуге  и  латах,  нагрудник  его  украшала
эмблема  Ордена  Розы.  Воин  держался  подчеркнуто   прямо;   между   тем
большинство посетителей гостиницы взирало на него в лучшем  случае  хмуро.
Ибо это был Соламнийский Рыцарь, а их репутация была в глазах всего Севера
весьма сильно подмочена. Уж что говорить, если даже Утехи, лежавшей далеко
на Юге, достиг слух об упадке и разложении Рыцарства!
     Те  немногие,  что  признали  в  Стурме  прежнего   жителя   городка,
передернули плечами и вернулись к своему пиву. Кто не признал -  продолжал
пялиться. В самом деле, когда в мирное время в гостиницу входит  рыцарь  в
полном вооружении, это выглядит достаточно странно. И в особенности,  если
его латы были выкованы чуть не во времена Катаклизма!
     Стурм принимал любопытные и недобрые взгляды  как  нечто  закономерно
проистекающее из его положения. Вот он поднял руку и  тщательно  разгладил
пышные, густые усы - вековечный символ Рыцарства и  такой  же  анахронизм,
как его латы. Стурм, впрочем, не только с гордостью  носил  все  рыцарские
атрибуты, он в полной мере обладал  и  воинским  искусством,  которое  они
подразумевали. В общем, посетителям гостиницы хватило одного  взгляда  его
спокойных, суровых глаз, чтобы  сама  собой  пропала  охота  хихикать  или
делать какие-то замечания.
     Рыцарь  придержал  дверь,  пропуская  вовнутрь  высокого  мужчину   и
женщину, закутанную в  меха.  Женщина  повернулась  к  Стурму  и,  видимо,
поблагодарила его, ибо он склонился перед нею в почтительном,  старомодном
поклоне, какие современный мир давно успел позабыть.
     - Нет, вы только посмотрите на них,  -  восторженно  тряхнул  головой
Карамон. - Доблестный рыцарь и прекрасная дама. Хотел бы я знать,  где  он
только откопал этих двоих?
     - Это варвары с Равнин, - сказал Тас. Он уже стоял на стуле  и  вовсю
размахивал рукой, привлекая внимание друга.  -  Так  одеваются  в  племени
кве-шу.
     Было похоже, что Стурм предложил варварам дальнейшую помощь,  но  они
ее не приняли; рыцарь вновь поклонился и отошел, И двинулся через  комнату
с видом столь  благородным  и  горделивым,  точно  шел  к  подножию  трона
принимать Посвящение от руки короля.
     Танис поднялся на  ноги.  Стурм  подошел  к  нему,  и  они  обнялись.
Сильные, жилистые руки рыцаря дружески стиснули  плечи  полуэльфа.  Потом,
отступив на полшага, они оглядели друг друга.
     Стурм совсем не переменился, подумалось Танису. Разве что  в  уголках
печальных глаз залегли новые морщинки, да в каштановых волосах прибавилось
седины. Разве что  еще  чуть-чуть  поистерся  плащ,  а  на  древних  латах
появились новые вмятины... Но густые  усы,  гордость  рыцаря,  топорщились
совершенно по-прежнему, отполированный щит все так  же  блестел,  а  карие
глаза, знакомо потеплели при виде друзей.
     - А ты,  оказывается,  бороду  отрастил,  -  весело  сказал  Стурм  и
повернулся приветствовать Карамона и Флинта. Тика была  занята  у  другого
стола, и Тассельхоф сам помчался за элем.
     - Приветствую тебя, рыцарь, - прошептал Рейстлин из своего уголка.
     Стурм повернулся к брату Карамона.
     - Рейстлин, - сказал он.
     Маг сдвинул капюшон на затылок,  подставляя  свету  лицо.  Стурм  был
слишком хорошо воспитан и постарался ничем не выдать своего изумления, ной
его глаза невольно округлились. Танис понял, что молодой маг получал некое
удовольствие, наблюдая замешательство друзей.
     - Принести тебе что-нибудь, Рейстлин? - спросил Танис.
     - Нет, спасибо, - ответил тот и снова отодвинулся в тень.
     - Почти ничего не ест, - озабоченно проговорил  Карамон.  -  Воздухом
питается, не иначе.
     - Совсем как некоторые растения, - заявил Тассельхоф,  возвращаясь  с
элем для Стурма. - Я видел их: они висят над  землей  и  своими  корешками
высасывают воду и пропитание прямо из воздуха.
     - В самом деле? - доверчивый Карамон  уже  смотрел  на  него  во  все
глаза.
     - Уж и не знаю, кто из этих двоих  глупей.  -  Флинт  еле  удержался,
чтобы не плюнуть. - Итак, все в сборе наконец. Так какие новости?
     - Все? - Стурм вопросительно посмотрел на Таниса. - А Китиара?
     - Ее не будет, - ровным голосом проговорил полуэльф. - Мы,  наоборот,
думали, что ты нам что-нибудь расскажешь о ней.
     - Увы, - Рыцарь нахмурился. - Мы с ней действительно  поехали  вместе
на север, но расстались вскоре после того, как пересекли Узкие  Проливы  и
оказались в  Старой  Соламнии.  Она  сказала  мне,  что  решила  проведать
родственников отца. После этого я с ней не встречался.
     - Что ж, на нет и суда нет, - вздохнул Танис. - Твои-то  родственники
как, Стурм? Не разыскал ты отца?..
     Стурм начал рассказывать, но Танис лишь вполуха слушал его повесть  о
путешествии в родную Соламнию. Танис мог думать только о  Китиаре.  С  ней
одной он хотел свидеться больше, чем с кем-либо из друзей.  Все  пять  лет
пытался он изгнать из своего сердца ее темные глаза и лукавую улыбку... но
с  каждым  днем  его  тянуло  к  ней  только  сильнее.  Воительница   была
своенравной, норовистой и  сумасбродной,  то  есть  сочетала  в  себе  все
качества, которых у Таниса не  было  и  в  помине.  К  тому  же  она  была
человеком, а  любовь  между  человеком  и  эльфом  неизменно  приводила  к
трагедии. И тем не менее выбросить из души  Китиару  для  Таниса  было  не
проще, чем вычленить из своей крови ее человеческую половину...  С  трудом
оторвавшись от воспоминаний, он стал слушать, что говорил Стурм.
     - ...Только слухи. Одни утверждают, будто мой отец жив, другие -  что
он умер. - Стурм помрачнел. - Но где он и что с ним, не знает никто.
     - А твое наследство? - спросил Карамон.
     Грустная улыбка смягчила гордые черты Стурм а.
     - Я ношу его, - ответил он просто. - Это мои доспехи и меч.
     Танис посмотрел вниз и увидел при нем великолепный, хотя и  несколько
старомодный, двуручный меч.
     Карамон привстал, заглядывая через стол.
     - Отлично, - похвалил он. - Теперь таких уже не делают. Я сломал  меч
в поединке с людоедом. Терос Железодел смастерил новый клинок, но  кто  бы
знал, сколько мне пришлось за него выложить!.. Значит, теперь ты настоящий
рыцарь?
     Стурм перестал улыбаться и, не отвечая на  вопрос,  любовно  погладил
древнюю рукоять.
     - Согласно легенде, этот меч сломается  только  в  том  случае,  если
сломаюсь  я  сам,  -  сказал  он.  -  Это  все,  что  осталось  от   моего
отеческого...
     И тут встрял Тас, который и не думал слушать его.
     - Кто они такие? - громким шепотом спросил кендер.
     Танис вскинул глаза. Двое варваров как раз проходили мимо их столика,
пробираясь в укромный уголок у огня, где были  свободные  стулья.  Мужчина
был, пожалуй, самым высоким из всех, кого Танис когда-либо видел. Карамон,
в котором было шесть футов, пришелся бы ему по плечо. Вот  только  Карамон
превосходил его в обхвате груди самое меньшее вдвое,  а  руки  у  богатыря
были толще и вовсе в  три  раза.  При  всем  своем  росте  незнакомец  был
ужасающе худ, и это бросалось в глаза даже несмотря на меховую одежду.  Он
был темнокож, но казался бледным. Ни дать ни взять  болел...  или  перенес
немыслимые мучения...
     Его спутница - та, которой кланялся Стурм,  -  была  до  того  плотно
закутана в меховой плащ  с  капюшоном,  что  о  ней  трудно  было  сказать
что-либо определенное. Ни она, ни мужчина даже не  посмотрели  на  Стурма,
проходя мимо него. У женщины был в руках посох, украшенный  на  варварский
лад перьями. Ее спутник нес изрядно потертый заплечный мешок. Они  уселись
и, не снимая теплых плащей, завели негромкий разговор.
     - Я встретил их на дороге за городом, - сказал Стурм. - Они еле  шли,
женщина совсем выбилась из сил, да и мужчина выглядел  не  намного  лучше.
Вот я и привел их сюда, пообещав, что здесь они  найдут  пищу  и  кров  на
ночь. Это очень гордые люди: они, я думаю, не приняли бы моей  помощи,  не
будь они оба измучены до предела. К тому же они заблудились и...  -  Стурм
понизил голос, -  ...по  дорогам  нынче  бродит  такое,  с  чем  лучше  не
встречаться во тьме.
     - Кажется, мы уже видели тех, о ком ты  говоришь,  -  мрачно  заметил
Танис. - Они требовали с нас какой-то жезл...
     И он рассказал друзьям о встрече с Младшим Командиром Тоэдом.
     Стурм с улыбкой выслушал описание битвы, но затем покачал головой.
     - Стражник Искателей тоже спрашивал меня насчет жезла, - сказал он. -
Там, снаружи. Голубой хрустальный, верно?
     Карамон кивнул и накрыл ладонью тонкую руку брата.
     - Один из этих паршивых стражников остановил и нас, - сказал воин.  -
Можете вообразить, они намылились конфисковать Рейстов  посох...  как  они
там выразились, "для дальнейшего изучения". Я показал им свой меч,  и  они
тут же передумали...
     Рейстлин высвободил руку и презрительно скривил губы.  Танис  спросил
его:
     - Что было бы, если бы они все-таки отняли посох?
     Золотые глаза мага блеснули из-под капюшона.
     - Они умерли бы жуткой смертью, - прошелестел его голос. -  И  отнюдь
не от меча моего брата!
     Полуэльфу сделалось зябко... Тихие слова мага содержали  куда  больше
угрозы, чем шумная похвальба Карамона.
     "Что же это за жезл, если гоблины готовы из-за него на  убийство?"  -
задумался Танис.
     - По слухам, худшее еще впереди, -  негромко  заметил  Стурм.  Друзья
пододвинулись ближе. - На севере собираются армии, - продолжал  рыцарь.  -
Армии каких-то страшных существ... нелюдей. И все говорят о войне.
     - Я слышал то же самое, - сказал Танис.
     - И я, - кивнул Карамон. - А еще...
     Чувствуя, что это надолго, Тассельхоф отвернулся  и  зевнул.  Кендеру
было скучно; он принялся оглядывать  гостиницу  в  поисках  новой  забавы.
Глаза его  обратились  на  старца,  который  все  так  же  сидел  у  огня,
рассказывая сказку мальчишке. Но не только ему: Тас заметил, что и варвары
внимательно  вслушивались.  А  потом...  потом  у  него  попросту  отвисла
челюсть. Ибо женщина откинула капюшон и блики огня легли на  ее  волосы  и
лицо. Восхищенный кендер так и застыл. У нее было лицо  мраморной  статуи:
правильное,  безупречное  и  бесстрастное.   Однако   восхищение   кендера
относилось в первую очередь к ее волосам. Подобных волос он никогда еще не
видал, и в особенности - у жителей  Равнин,  которые,  как  правило,  были
темнокожи и темноволосы... нет, ни  один  ювелир,  запасшийся  золотыми  и
серебряными нитями, не смог бы выпрясть ничего подобного ее бледно-золотым
волосам, мерцавшим в свете огня...
     И еще один человек внимательно прислушивался к речам старика. Он  был
одет в темно-коричневые с золотом одежды Искателя.  Он  сидел  за  круглым
столиком  и  потягивал  вино,  подогретое  с  пряностями.  Уже   несколько
опустевших кружек стояло перед ним на столе; пока Тас смотрел на него,  он
мрачно потребовал еще.
     - Это Хедерик, -  шепнула  Тика,  пробегая  мимо  стола,  за  которым
расположились друзья. - Высокий Теократ...
     - Вина!.. - вновь потребовал тот, и Тика помчалась  на  зов.  Хедерик
зарычал на нее, ввернув что-то насчет из  рук  вон  плохого  обслуживания.
Было видно, что Тика  уже  собиралась  резко  ответить  ему...  но  только
прикусила губы - и промолчала.
     Старец между тем кончил сказку, и мальчик вздохнул, а затем любопытно
спросил:
     - Ты, дедушка, все по правде рассказываешь про древних Богов?
     Тассельхоф видел, как нахмурился Хедерик. Кендеру  оставалось  только
надеяться, что он не будет приставать к старику. Тас тронул за руку Таниса
и кивнул головой  в  сторону  Искателя,  сопроводив  свой  жест  взглядом,
говорившим о возможной опасности.
     Друзья обернулись... и красота женщины с Равнин тотчас сразила  их  в
самое сердце. Они смотрели на нее, не в силах выговорить ни слова.
     Голос старика неожиданно отчетливо прорезал нестройный людской гомон:
     - Мои рассказы воистину правдивы, малыш. А впрочем, - старец  смотрел
прямо на женщину и ее рослого спутника,  -  спроси  вот  этих  двоих.  Они
хранят древние легенды у себя в сердце...
     - В самом  деле?  -  Мальчик  обрадованно  повернулся  к  женщине.  -
Расскажи хоть одну!
     Она отшатнулась в тень, на лице ее  отразилась  тревога:  она  тотчас
заметила взгляды Таниса и его друзей.  Мужчина  придвинулся  к  ней,  явно
собираясь защитить ее в случае чего, рука  его  потянулась  к  оружию.  Он
смотрел сурово и мрачно, в  особенности  на  увешанного  оружием  богатыря
Карамона.
     - Ишь дерганый, - проворчал Карамон. Но и его рука поползла к рукояти
меча.
     - Ничего удивительного, - сказал Стурм. - Стеречь такое  сокровище!..
Он, между прочим, в самом деле ее телохранитель. Насколько я понял  из  их
разговора, она в своем племени - царственная особа или что-то вроде  того.
Хотя, если судить  по  некоторым  взглядам,  их  взаимоотношения  этим  не
исчерпываются...
     Тут женщина протестующе подняла руку:
     - Прости, старец, но  я  плохая  рассказчица...  -  Друзья  с  трудом
расслышали ее голос. - Я не умею...
     Она говорила на Общем языке медленно, с ужасным акцентом.
     Радостное ожидание на лице мальчика сменилось горьким разочарованием.
Старик ласково потрепал его по спине,  потом  посмотрел  женщине  прямо  в
глаза.
     - Может, ты и вправду не  мастерица  рассказывать,  -  проговорил  он
ласково. - Но вот песни петь ты  умеешь,  не  так  ли,  Дочь  Вождя?  Спой
мальчику свою песню, Золотая Луна. Ты знаешь, о какой я говорю.
     В руках у него появилась лютня; никто так и не понял,  откуда  он  ее
вытащил. Он протянул  ее  женщине,  смотревшей  на  него  с  изумлением  и
испугом.
     - Откуда ты... знаешь меня, господин мой? - спросила она.
     - Это не важно, - старик улыбнулся. - Спой нам, Дочь Вождя.
     Она взяла лютню, и было заметно, как  дрожали  ее  руки.  Ее  спутник
шепотом принялся возражать, но она как будто  не  слышала.  Она  не  могла
отвести взгляда от  черных  мерцающих  глаз  старика.  Медленно,  точно  в
трансе, начала она перебирать  струны.  Грустные  аккорды  поплыли  сквозь
нестройный гул голосов, и всякий шум немедленно прекратился.  Все  взгляды
обратились  на  Золотую  Луну,  но  она  едва  ли   замечала.   Ее   песня
предназначалась лишь старику.

                 Беспредельна саванн страна.
                 Лету радуются луга.
                 А принцесса Золотая Луна
                 Полюбила сына бедняка.
                 Разлучает их Вождь-отец,
                 Бесконечно длинна дорога...
                 Беспредельна саванн страна.
                 Лету радуются луга.
                 Траву прибивает дождь,
                 Набрякли тучи тоской.
                 Речного Ветра шлет Вождь
                 На восток - далеко-далеко.
                 На поиски волшебства,
                 За утренний край небес...
                 Траву прибивает дождь,
                 Набрякли тучи тоской.
                 Речной Ветер, где ты, где ты?..
                 Вот уж осень сменила лето.
                 Я гляжу на восток,
                 Я встречаю восход.
                 Одинокое солнце встает вдали над горами...
                 Стылый вихрь летит над травой -
                 Дуновенье близкой зимы.
                 Он вернулся едва живой,
                 А в глазах - отраженье тьмы.
                 Он принес голубой жезл,
                 Льдисто-голубой жезл...
                 Стылый вихрь летит над травой
                 Дуновенье близкой зимы.
                 Неприютно в степи глухой.
                 Нескончаемо длится ночь.
                 Вождь смеется над женихом,
                 Прогоняет воина прочь.
                 Он велит народу побить
                 Речного Ветра камнями...
                 Неприютно в степи глухой
                 Нескончаемо длится ночь.
                 Над степями ветры, гудят.
                 День предзимний все холодней
                 К любимому Дочь Вождя
                 Бросается в град камней.
                 Синим пламенем вспыхнул жезл
                 И обоих унес с собой...
                 Над степями ветры гудят
                 День предзимний все холодней...

     Отзвучал последний аккорд, и в  комнате  воцарилась  тишина.  Глубоко
вздохнув, женщина отдала лютню старику и снова отодвинулась в тень.
     - Спасибо, милая, - улыбнулся старик.
     - А сказка будет? - спросил малыш с надеждой.
     - Непременно, - ответил старик и  поудобнее  устроился  в  кресле.  -
Однажды великий Бог по имени Паладайн...
     - Паладайн? - переспросил малыш. - Я никогда не слышал о таком Боге.
     Из-за столика, где сидел Великий  Теократ,  послышалось  раздраженное
фырканье. Тассельхоф бросил взгляд на Хедерика:  тот  хмурился,  лицо  его
было багрово. Старец, казалось, не замечал этого.
     - Паладайн, деточка, это один из древних Богов. Ему давно  уже  никто
не поклоняется.
     - А почему он ушел? - спросил мальчик с любопытством.
     - Он никуда не уходил. - Улыбка старца стала печаль ной. -  Наоборот,
это люди отвернулись от  него  в  черные  дни  Катаклизма.  Они  винили  в
разрушении  мира  Богов,  а  не  себя,  как  то  следовало  бы   по   всей
справедливости. Слышал ли ты когда-нибудь "Песнь о Драконе"?
     - Конечно, слышал! Я так люблю сказки о  драконах!  Вот  только  папа
говорит, что это все выдумки. А я верю в драконов. Я так хочу увидеть хоть
одного!
     Тень печали легла на лицо старика, сделав его  поистине  древним.  Он
погладил мальчика по голове.
     - Думай хорошенько, прежде чем чего-то желать, - сказал  он  тихо.  И
замолчал.
     - Ты обещал сказку, - напомнил малыш.
     - Да, да. Так вот, однажды Паладайн услышал молитву  великого  рыцаря
Хумы...
     - Того самого Хумы из "Песни"?
     - Того самого. Дело в том, что Хума заблудился в бескрайнем лесу.  Он
брел и брел без конца и уже отчаялся когда-нибудь выйти на  родину.  Тогда
он попросил Паладайна о помощи, и  неожиданно  перед  ним  появился  белый
олень.
     - И Хума застрелил его?
     - Он хотел было, но рука не поднялась. Больно уж красивым и величавым
был тот олень. И вот олень прыгнул прочь, а потом оглянулся на  Хуму,  как
бы приглашая его за собой. И рыцарь последовал за ним. День и ночь шел  он
за оленем,  и  тот  вывел-таки  его  из  чащи.  Тогда  Хума  возблагодарил
Паладайна...
     - Святотатство! - зарычал хриплый голос. Грохнул опрокинутый стул.
     Танис поставил кружку и вскинул  глаза.  Все  кругом  оставили  пиво,
глядя на пьяного Теократа.
     - Святотатство!.. - Покачиваясь на нетвердых ногах, Хедерик  указывал
на старика. - Ер-ретик! Р-разлагать юношество!.. Тебя н-надо  судить!..  -
Искатель  качнулся  назад,  потом  шагнул  вперед.  Величественно  оглядел
комнату и театрально взмахнул  рукой:  -  Зовите  стр-ражу!..  Ар-рестуйте
этого м... м... мужчину и эту женщину. Они п-поют непристойные  п-п-песни.
Она в-ведьма. И я конфискую этот п-посох...
     Заплетающейся походкой приблизился он к женщине, смотревшей на него с
отвращением, и неуклюже попытался забрать ее посох.
     - Нет, - сказала Золотая Луна. - Он  мой.  Ты  не  имеешь  права  его
забирать.
     - Молчать, ведьма! - глумливо  хмыкнул  Искатель.  -  Я  -  В-высокий
Т-теократ! Я беру, что пожелаю!
     И вновь потянулся к посоху, но тут рослый варвар поднялся на ноги.
     - Дочь Вождя ясно сказала, что ты  его  не  возьмешь,  -  ответил  он
резко. И оттолкнул Искателя прочь.
     Толчок был не слишком силен, но вдребезги  пьяному  Теократу  хватило
вполне. Он отчаянно замахал руками,  пытаясь  удержать  равновесие,  и  не
сумел. Запутался в длинном одеянии - и рухнул прямо в огонь!
     Пламя с ревом взвилось... в ноздри ударил тошнотворный запах  паленой
человеческой плоти. Теократ с  воплем  вскочил  и  заметался  по  комнате,
превращаясь в живой факел.
     Неожиданное несчастье как громом поразило Таниса  и  остальных;  один
Тассельхоф мгновенно  кинулся  вперед,  пытаясь  помочь.  Но  Теократ,  не
переставая кричать, бестолково  размахивал  руками,  еще  больше  раздувая
огонь, пожиравший его одежду и само тело. Маленький кендер ничего  не  мог
сделать.
     - Держи!.. - Старик подхватил украшенный  перьями  посох  варваров  и
перебросил Тассельхофу. - Сбей его с ног, и мы потушим огонь!
     Поймав посох, кендер размахнулся и что было силы  ударил  Теократа  в
грудь. Тот свалился... и тут-то все ахнули, и даже Тассельхоф так и застыл
с разинутым ртом, крепко стиснув посох.
     Огонь погас в мгновение ока. Одежды Теократа вновь были целехоньки, а
кожа - розовая и совершенно здоровая. Он пошевелился, привстал... испуг  и
изумление были у него на лице. Он поднес к глазам руки, осмотрел одежду...
На коже не было ни пятнышка. А на платье - ни малейшего следа копоти.
     - Он исцелился! - громко провозгласил старик. - Посох! Посмотрите  на
посох!
     Тассельхоф уставился на посох, который все еще сжимали его  руки.  Он
был из голубого хрусталя, от него шел яркий свет...
     - Стража! Стража! -  кричал  старик.  -  Держите  кендера!  Арестуйте
варваров! И всех этих - они их друзья! Я видел, их  привел  сюда  вон  тот
рыцарь! - Он указал на Стурма.
     - Что? - Танис вскочил на ноги. - Ты что, свихнулся, дед?
     -  Стража!..  -  раздались  новые  голоса.  -  Вы  видели?..  Голубой
хрустальный жезл! Мы  обнаружили  его,  и  теперь  нас  оставят  в  покое.
Стража!..
     Теократ кое-как поднялся, лицо его  было  покрыто  красными  пятнами.
Варвары смотрели на него с тревогой и страхом.
     - Гнусная ведьма! - Голос Хедерика срывался от ярости. - Ты  исцелила
меня с помощью сил зла! И я обгорю,  дабы  очистилось  мое  тело,  а  тебя
сожгут, чтобы очистить твою душу!
     И прежде, чем кто-либо успел ему помешать,  он  снова  сунул  руку  в
огонь. Он задохнулся от боли, но не  закричал.  Потом  стиснул  обожженную
руку здоровой и, пошатываясь, удалился с  чувством  исполненного  долга  и
перекошенным от боли лицом. Люди перед ним расступались.
     - Вот что, уносите-ка ноги, - подбежала к Танису Тика. -  Весь  город
уже сколько времени только и говорит о том, как бы отыскать  голубой  жезл
Люди в капюшонах посулили Теократу уничтожить Утеху, если обнаружится, что
кто-нибудь его укрывал. Горожане выдадут вас стражникам!
     - Но это же не наш жезл!..  -  попробовал  возразить  Танис.  Он  зло
посмотрел на старика и увидел, что тот с самым довольным видом устроился в
кресле. Поймав взгляд Таниса, старик улыбнулся ему и подмигнул.
     Тика заломила руки:
     - Пожалуй, кто-нибудь поверит тебе. Да посмотри же вокруг!
     Танис посмотрел. Он увидел множество недобрых взглядов и руки, крепко
стиснувшие кружки. Кое-кто, наоборот, тянулся  к  рукоятям  мечей.  Снизу,
снаружи, послышались новые вопли, и Танис повернулся к друзьям.
     - Это стража! - вскрикнула Тика.
     Танис поднялся.
     - Придется через кухню...
     - Да! - кивнула она. - Там вас не будут искать.  Только  живей,  пока
они не окружили дом...
     Годы, проведенные врозь, ничуть не сказались на способности друзей  к
слаженным действиям, особенно перед лицом близкой опасности. Карамон мигом
надел шлем, обнажил меч,  вскинул  на  плечо  свой  мешок  и  помог  брату
подняться. Рейстлин вылезал  из-за  стола,  опираясь  на  свой  магический
посох. Флинт, вытащив секиру, мрачно поглядывал на окружающих, и те,  надо
сказать, отнюдь не спешили кидаться на  столь  хорошо  вооруженных  людей.
Лишь Стурм сидел как ни в чем не бывало и преспокойно допивал эль.
     - Стурм, шевелись! - окликнул его Танис. - Надо убираться отсюда!
     - Бежать? - изумился рыцарь. - От этого сброда?..
     - Да, - Танис призадумался: рыцарский кодекс запрещал  Стурму  бежать
от опасности; его следовало убедить. - Этот человек - религиозный  фанатик
и способен отправить всех нас на костер... - И неожиданная мысль  выручила
его: - А кроме того, надо защитить даму!
     - О да. - Стурм тотчас поднялся и подошел  к  женщине.  -  Располагай
мною, госпожа, - поклонился он. Рыцарская учтивость не  допускала  никакой
спешки. - Похоже, происходящее в одинаковой степени касается всех  нас,  -
продолжал Стурм. - Твой посох навлек на нас нешуточную опасность,  а  паче
всего на тебя, госпожа. Мы хорошо знаем эти места: мы здесь выросли. А  вы
двое,  насколько  мне  известно,  пришли  издалека.  Мы  почтем  за  честь
сопровождать тебя и твоего отважного друга и оберегать ваши жизни...
     - Скорее! -  взмолилась  Тика,  дергая  Таниса  за  руку.  Карамон  и
Рейстлин были уже на пороге кухни.
     - Тащи кендера, - велел  девушке  Танис.  Ибо  Тассельхоф  стоял  как
приросший к полу, во все глаза  глядя  на  посох.  Волшебный  жезл  быстро
возвращался  в  свое   первоначальное   состояние,   становясь   бурым   и
неприметным. Тика без разговоров сцапала Таса  за  хохолок  на  макушке  и
потащила в кухню. Кендер заверещал и выронил посох.  Золотая  Луна  тотчас
подхватила  его  и  прижала  к  груди  Несмотря  на  испуг,   ее   взгляд,
устремленный на Стурма и Таниса, был спокоен и прям. Было похоже, как если
бы она что-то быстро взвешивала в уме. Ее спутник резко проговорил  что-то
на их языке, но она только  покачала  головой.  Нахмурившись,  он  рубанул
рукой воздух. Она быстро, повелительно ответила - и  он  смолк,  помрачнев
еще больше.
     - Мы пойдем с вами, - сказала она Стурму на Общем  языке.  -  Спасибо
вам за помощь.
     - Сюда! - Танис провел их сквозь вращающиеся кухонные двери следом за
Тикой и Тасом. Обернувшись, он увидел,  что  толпа  придвинулась  ближе  -
впрочем, без особенной спешки.
     Повар вытаращил глаза на вооруженных воинов, ни  с  того  ни  с  сего
ворвавшихся в кухню. Карамон и Рейстлин были уже у черного  хода  -  дыры,
вырезанной в  полу.  С  прочной  ветви,  поддерживавшей  потолок,  свисала
веревка; ее нижний конец скрывался в сорокафутовом провале.
     - Ага! - рассмеялся Тас. - Здесь эль путешествует вверх,  а  мусор  -
вниз!
     Ухватившись за веревку, он легко и ловко заскользил вниз.
     Тика принялась извиняться перед Золотой Луной:
     - Не судите строго, госпожа, другого выхода попросту нет.
     - Я умею лазить по веревке, - улыбнулась та и добавила: - Правда, мне
давно уже не приходилось...
     Вручив посох спутнику, она повисла  на  канате  и  стала  спускаться,
сноровисто  перебирая  руками.  Когда  она  достигла  земли,  ее   товарищ
перебросил ей посох и сам живо оказался подле нее.
     - Как ты спустишься, Рейст? - озабоченно морща лоб, спросил  Карамон.
- Я бы мог тебя на спине...
     Глаза Рейстлина сверкнули гневом, немало озадачившим Таниса.
     - Я сам спущусь! - прошипел маг. Шагнул на край - и прыжком  бросился
в  пустоту.  Ахнув,  друзья  склонились  над  люком,  предполагая  увидеть
Рейстлина расшибшимся в лепешку... Ничуть не бывало.  Молодой  маг  плавно
снижался, алые одежды развевались, хрустальный шарик на посохе ярко горел.
     - У меня от него мурашки по коже, - обращаясь  к  Танису,  проговорил
Флинт.
     -  Давай,  давай!  -  Танис  подтолкнул  гнома  вперед.  За   Флинтом
последовал Карамон; крепкий сук жалобно заскрипел под тяжестью великана.
     - Я пойду последним, - держа в руке обнаженный меч, сказал Стурм.
     - Как хочешь. - Танис знал, что спорить бессмысленно: Перекинув через
плечо лук и колчан, он повис на веревке. Неожиданно сто руки скользнули, и
он поехал вниз, не в силах остановиться и  чувствуя,  что  канат  обдирает
кожу с ладоней. Встав наконец наземь и вздрагивая  от  боли,  он  осмотрел
свои руки. Израненные ладони  кровоточили.  Впрочем,  думать  о  них  было
особенно некогда: сверху уже спускался Стурм.
     В освещенном люке появилось лицо Тики.
     - Спрячьтесь у меня! - шепнула она, указывая рукой. И исчезла.
     -  Я  знаю,  куда  идти!  -  возбужденно  блестя   глазами,   объявил
Тассельхоф. - Идите за мной.
     Друзья поспешили за  кендером,  прислушиваясь  к  топоту  стражников,
взбиравшихся в гостиницу по лестнице.
     Живя в Утехе,  Танис  привык  пользоваться  исключительно  надземными
переходами и скоро потерял всякое представление  о  том,  куда  они  идут.
Высоко среди ветвей и  листьев  виднелись  подвесные  мостки;  вдоль  улиц
горели светильники. Танис пытался присматриваться, но не  получалось.  Тас
же уверенно шагал вперед, петляя между  могучими  стволами  валлинов.  Шум
переполоха в гостинице скоро растаял позади.
     - Пересидим ночь у Тики, - продираясь сквозь подлесок, шепнул  рыцарю
Танис. - Мало ли, вдруг нас узнали и явятся обыскивать наши дома. К  утру,
я думаю, об этом случае все позабудут. Тогда можно будет  отвести  жителей
Равнин ко мне, пусть отдохнут несколько дней, а потом пускай идут в Гавань
и разбираются с Советом Высоких Искателей. Может, я и сам  с  ними  схожу.
Любопытно все-таки, что это у них за посох?
     Стурм кивнул, потом повернулся к Танису и улыбнулся  своей  нечастой,
грустной улыбкой.
     - Добро пожаловать домой, - сказал рыцарь.
     - Взаимно, - полуэльф усмехнулся.
     И оба остановились, налетев в потемках на Карамона.
     - Пришли, кажется, - сказал Карамон.
     Уличные  фонари,  развешанные  на   ветвях,   освещали   Тассельхофа,
карабкавшегося вверх с ловкостью овражного  гнома.  Остальные,  хотя  и  с
меньшей легкостью, последовали за ним. Карамон поддерживал  брата.  Танис,
скрипя зубами от боли в руках, молча лез  вверх  сквозь  редеющую  осеннюю
листву. Наконец Тас, точно заправский взломщик, преодолел перила  крыльца.
Скользнул к двери и оглядел подвесной переход - нет ли кого.  Ни  души  не
было видно, и кендер махнул рукой спутникам - дескать, все в порядке, -  а
сам обследовал замок, с удовлетворенной улыбкой извлек  нечто  из  поясной
сумки, и через несколько секунд дверь Тикиного дома распахнулась.
     - Прошу! - по-хозяйски раскланялся Тассельхоф.
     Беглецы  забились  в  маленький  домик;  рослому   варвару   пришлось
нагнуться, чтобы не стукнуться головой в потолок. Тас  поплотнее  задернул
занавески, Стурм притащил кресло для дамы, и варвар тотчас устроился у нее
за спиной. Рейстлин разжег огонь.
     - Придется караулить, - сказал Танис. Карамон кивнул: он уже стоял  у
окошка, глядя в ночную  тьму  Сквозь  щель  между  занавесками  в  комнату
проникал свет уличного фонаря; на стенах шевелились  темные  тени.  Долгое
время все молчали, приглядываясь друг к другу.
     Усевшись, Танис повернулся к женщине.
     - Голубой  хрустальный  жезл  исцелил  того  человека,  -  сказал  он
негромко. - Каким образом?
     - Н-не знаю, - смешалась она. - Он у меня недавно.
     Танис посмотрел на свои несчастные изодранные ладони - и протянул  их
женщине.  Побледнев,  она  медленно  приблизила  к  ним  жезл,  тотчас  же
замерцавший голубым светом. От прикосновения к нему у Таниса  на  какой-то
миг слегка закололо во  всем  теле,  а  руки  прямо  на  глазах  перестали
кровоточить, кожа сделалась гладкой,  без  единого  шрама,  а  боль  стала
уменьшаться и скоро пропала совсем.
     - Истинное исцеление! - выговорил он потрясенно.

                  4. РАСПАХНУТАЯ ДВЕРЬ. БЕГСТВО В ТЕМНОТУ

     Рейстлин присел у  очага,  потирая  худые  руки  и  протягивая  их  к
крохотному огоньку. Золотые глаза  его  не  покидали  хрустального  жезла,
лежавшего на коленях у женщины, - и светились, как показалось Танису, ярче
пламени.
     - А ты что думаешь? - спросил его Танис.
     - Если она шарлатанка, то из хороших, - задумчиво отозвался маг.
     - Как смеешь ты, червь, называть Дочь Вождя шарлатанкой!..  -  Рослый
варвар шагнул к Рейстлину, угрожающе сдвинув темные брови. Карамон тут  же
издал что-то вроде низкого горлового рычания и, покинув окно, встал позади
брата.
     - Речной Ветер... - Женщина взяла спутника за руку. - Пожалуйста,  не
надо. Он вовсе не хотел обидеть меня. Они  не  доверяют  нам  и  правильно
делают. Они же нас совершенно не знают.
     - А мы - их, - проворчал мужчина.
     - Нельзя ли осмотреть жезл? - спросил Рейстлин.
     Золотая Луна кивнула и подала ему посох. Маг протянул к нему  длинную
костлявую руку... но  едва  коснулся  его  -  и  полыхнула  яркая  голубая
вспышка, сопровождаемая резким щелчком. Маг отдернул  руку,  вскрикнув  от
боли и неожиданности. Карамон ринулся вперед, но Рейстлин остановил его.
     - Нет, Карамон, - хрипло прошелестел он, растирая пострадавшую  руку.
- Госпожа здесь ни при чем.
     И правда, женщина недоуменно разглядывала жезл.
     - В чем же дело? - ничего не понимая, спросил Танис. - Он  же  лечит,
он же и ранит?
     - Просто он знает, что делает. - Рейстлин облизнул  губы,  его  глаза
ярко светились. - Вот смотрите. Карамон, возьми жезл!
     - Я? Ну уж нет! - И воин шарахнулся прочь, как от змеи.
     - Возьми! - приказал Рейстлин.
     Карамон нехотя протянул дрожащую руку... Его мускулы подергивались от
напряжения,  пальцы  никак  не  решались   сомкнуться.   Наконец,   плотно
зажмурившись и  стиснув  зубы  в  предчувствии  боли,  Карамон  взялся  за
посох... и ничего не произошло.
     Изумленный Карамон широко раскрыл глаза. Заулыбался и помахал жезлом.
     - Видели? - Рейстлин походил на фокусника, удивившего публику хорошим
трюком. - Лишь те, чья душа добродетельна и проста, лишь чистые сердцем...
- его сарказм был очевиден, - ...лишь чистые сердцем могут  прикасаться  к
жезлу. Ибо это в самом деле священный жезл исцеления. На нем благословение
какого-то Бога. Нет, это не магия: ни один известный мне волшебный предмет
такими свойствами не обладает.
     - Тихо! - раздался голос Тассельхофа, сменившего Карамона возле окна.
- Стражники Теократа! - предупредил он тихо.
     Все замерли. Сделалось слышно,  как  шлепали  по  подвесным  мосткам,
укрепленным на упругих сучьях валлинов, гоблинские широкие лапы.
     - Никак обыскивают один дом за другим! - не  веря  собственным  ушам,
прошептал Танис. Было отчетливо слышно,  как  тяжелые  кулаки  молотили  в
соседние двери.
     - Именем Искателей, откройте!  -  проквакал  чей-то  голос.  И  после
некоторой паузы продолжал: - Похоже, никого нет дома! Высадим дверь?
     - Нет, - сказал другой голос.  -  Доложим  Теократу,  пускай  сам  ее
выламывает, если больно охота. Бот если бы  она  была  не  заперта,  тогда
другое дело, тогда бы мы имели право войти.
     Танис быстро поглядел на дверь, благо он сидел как раз напротив  нее.
И волосы шевельнулись на голове: он мог бы  поклясться,  что  они  заперли
дверь  и  заложили  засов...  Но  что  за  напасть?  Она  была   чуть-чуть
приоткрыта!
     - Дверь! - шепнул он. - Карамон...
     Воитель уже  стоял  у  входа,  прижавшись  спиной  к  стене,  готовый
сражаться.
     Снаружи прошлепали шаги и остановились у порога.
     - Именем Искателей, откройте!
     Гоблины начали лупить в дверь и  удивленно  остановились,  когда  она
отошла внутрь.
     - Никого, - проговорил один. - Пошли дальше.
     - Никакого воображения у тебя. Грум, - сказал другой.  -  Неужели  не
ясно, что здесь можно разжиться парой монет?
     В дверь просунулась  гоблинская  голова.  Взгляд  ее  остановился  на
Рейстлине, который спокойно сидел, прислонив свой посох к плечу.
     - Ого! Смотри-ка, что я нашел! Посох! - Глаза гоблина разгорелись. Он
шагнул к Рейстлину, его напарник двигался следом. - А ну, дай сюда посох!
     - Держи, - прошипел маг, протягивая стражнику посох. - Ширак!
     Хрустальный  шарик  ярко  вспыхнул.  Гоблины   хором   взвизгнули   и
зажмурились, нашаривая мечи. Тут из-за двери выскочил Карамон, сгреб обоих
за шеи и стукнул головами. Два  вонючих  тела  осели  на  пол  и  остались
лежать.
     - Убил? - спросил Танис. Карамон нагнулся, осматривая стражников  при
свете посоха Рейстлина.
     - Боюсь, что  так,  -  вздохнул  богатырь.  -  Слишком  крепко  я  их
приложил.
     - Все один к одному, - сказал Танис угрюмо. - Укокошили еще двух слуг
Теократа, и теперь он уж точно натравит на нас весь город.  Так  что  тихо
пересидеть несколько дней не получится. Надо  убираться  отсюда!  И  лучше
будет, если вы двое отправитесь с нами, - повернулся он к варварам.
     - Хотя не вполне ясно, куда мы идем, - проворчал Флинт раздраженно.
     - Куда, кстати, вы направлялись? - спросил Танис Речного Ветра.
     - В Гавань, - ответил тот нехотя.
     - Мы слышали о тамошних  мудрецах,  -  сказала  Золотая  Луна.  -  Мы
надеялись, они разберутся с этим посохом. Видите ли...  песня,  которую  я
пела... все так и было на самом деле: голубой жезл спас нас обоих и...
     - Ты расскажешь об этом немножко попозже, - прервал ее Танис. - Когда
выяснится, что стражники пропали, все гоблины, сколько ни есть их в Утехе,
полезут на деревья... Рейстлин, погаси свет.
     - Думак, - произнес тот. Хрустальный шарик моргнул и стал темен.
     - Что делать  с  этими?  -  спросил  Карамон,  толкая  носком  сапога
мертвого гоблина. - И как быть с Тикой? Не попала бы она в беду из-за нас!
     - Оставим их здесь. - Танис соображал напряженно и быстро. -  Изрубим
дверь. Ты, Стурм, переверни стол, пусть все выглядит так, как  будто  сюда
сначала вломились, а потом еще и дрались. Тогда на Тику не  падет  особого
подозрения... Она девушка умная, выкрутится как-нибудь.
     - Надо запастись едой, -  заметил  Тассельхоф.  Побежал  на  кухню  и
принялся шарить по полкам, запихивая в  свои  сумки  и  сумочки  все,  что
выглядело съестным. Обнаружив бурдючок вина, он вручил его  Флинту.  Стурм
опрокинул стол и несколько стульев. Карамон уложил мертвых гоблинов  таким
образом, чтобы ни у кого не осталось сомнений - они умерли в жестоком бою.
Двое варваров стояли у гаснущего очага, нерешительно поглядывая на Таниса.
     - Ну так что? - спросил Стурм. - Идем? И если идем, то куда?
     Танис  призадумался,  взвешивая  разные  возможности.  Жители  Равнин
явились с востока; если они  говорили  правду  и  их  племя  действительно
пыталось с ними разделаться, их в ту сторону и калачом не заманишь.  Можно
было отправиться на юг, в эльфийское королевство... но туда  почему-то  не
хотелось самому Танису, хотя это была его родина. К тому же он знал, что и
эльфы не слишком обрадуются, увидав  в  своем  потаенном  городе  незваных
гостей.
     - Пойдем на север, - сказал он наконец.  -  Проводим  этих  двоих  до
ближайшего перепутья, там и решим, как быть дальше. Если  захотят,  пускай
отправляются на юго-восток, в Гавань. Что до меня, я хотел бы побывать  на
севере и  самолично  проверить  все  эти  слухи  об  армиях,  которые  там
собираются.
     - И, быть  может,  нечаянным  образом  встретиться  с  Китиарой...  -
шепотом поддразнил его Рейстлин.
     Танис почувствовал, что краснеет.
     - Нет ли у кого  возражений?  -  спросил  он,  обводя  взглядом  лица
друзей.
     - Ты среди нас не самый старший, но в мудрости тебе  не  откажешь,  -
проговорил Стурм. - Мы пойдем за тобой - как всегда!
     Карамон кивнул. Рейстлин уже двигался к двери. Флинт, бурча себе  под
нос, взвалил винный мех на плечо.
     - Спасибо вам, - медленно произнесла Золотая Луна. Казалось,  она  не
привыкла благодарить. - Вы рискуете жизнью ради нас, чужаков.
     Танис улыбнулся и сжал ее руку.
     - Я - Танис, - сказал он.  -  Близнецов  зовут  Карамон  и  Рейстлин.
Рыцарь - Стурм Светлый Меч. Флинт Огненный Горн несет бурдюк, а Тассельхоф
Непоседа - наш специалист по замкам. Ты, как я понял, - Золотая Луна, а он
- Речной Ветер... Вот мы больше друг другу и не чужаки.
     Устало улыбнувшись. Золотая Луна ласково погладила  его  по  плечу  и
пошла к двери, опираясь на посох. Священный жезл вновь казался  совершенно
обычным и притом деревянным. Танис проводил ее глазами,  потом  встретился
взглядом с Речным Ветром. Темное лицо варвара было замкнутой непроницаемо,
как маска. "Что ж, - мысленно поправился Танис, - некоторые из нас  больше
не чужаки".
     Вскоре комната опустела, лишь Танис чуть-чуть  задержался,  оглядывая
разгромленную гостиную и трупы гоблинов. Вот вам и возвращение  к  мирному
очагу после нескольких лет нелегких и одиноких дорог. Танис вспомнил  свой
собственный уютный маленький домик и  подумал  о  том,  сколько  всего  он
собирался предпринять... предпринять  вдвоем  с  Китиарой.  Долгие  зимние
вечера, рассказы и разговоры у огня в "Последнем Приюте"...  а  потом  они
шли бы домой, забирались под меховое одеяло  и,  беспечно  смеясь,  любили
друг друга, а наутро не спешили вставать, только смотрели,  как  за  окном
падает снег...
     Танис наподдал ногой еще тлевшие головешки.  Китиара  не  явилась  на
встречу. Его тихий маленький город заполонили гоблины. А сам он  удирал  в
ночную тьму, спасаясь от оравы религиозных фанатиков... и  было  куда  как
похоже, что возвращаться ему навряд ли придется.
     Эльфы не замечают, как течет время. Их жизнь измеряется сотнями  лет.
Смена времен года для них - что ведро или дождь. Но Танис  был  наполовину
человеком. И он чувствовал: грядет какая-то перемена. Им  владело  неясное
беспокойство, словно перед грозой.
     Глубоко вздохнув, он встряхнулся и вышел за порог,  оставив  разбитую
дверь болтаться на уцелевшей петле.

            5. ПРОЩАЙ, УТЕХА! ЛЕТЯТ СТРЕЛЫ. ЗВЕЗДЫ ПОДАЮТ ЗНАК

     Перемахнув через перила, Танис быстро спустился наземь  по  древесным
ветвям Остальные ждали его, прячась в темноте, подальше от  света  уличных
фонарей,  покачивавшихся  на  валлиновых  сучьях  высоко   над   головами.
Поднимался ветер - холодный, пронизывающий  северный  ветер.  Оглянувшись,
Танис увидел движущиеся огоньки. Он натянул на голову капюшон  и  поспешно
зашагал вперед.
     - Ветер переменился, - сказал он. - Как бы дождь к утру не пошел.
     Фонари беспорядочно раскачивались  и  плясали,  бросая  на  маленький
отряд странные и жутковатые отсветы. Усталость  наложила  печать  на  лицо
Золотой Луны. Речной Ветер держался стоически, но  и  его  плечи  поникли.
Рейстлин прижимался к стволу, дрожа всем телом и трудно, хрипло дыша.
     Танис нахохлился на холодном ветру.
     - Надо найти укрытие, - сказал он. - Надо передохнуть.
     - Танис, - Тас потянул его за плащ. - Озеро Кристалмир совсем  рядом.
Можно отыскать лодку и переправиться. На том  берегу  есть  пещеры,  да  и
назавтра придется меньше идти.
     - Отличная мысль, Тас, но где мы раздобудем лодку?
     - Не вижу  никакой  трудности,  -  ухмыльнулся  кендер.  Мальчишеская
рожица и заостренные ушки придавали ему в мечущемся свете фонарей особенно
проказливый  вид,  и  только  тут  до  Таниса  дошло,  что  Тас   безмерно
наслаждался всем происходящим. Ему захотелось взять  кендера  за  шиворот,
хорошенько встряхнуть его и втолковать, в какое  отчаянное  положение  они
угодили. Но полуэльф знал, что это совершенно бесполезно.  Чувство  страха
кендерам было абсолютно неведомо.
     - Отличная мысль, - повторил Танис после некоторого раздумья. - Давай
веди. Только не вздумай, - добавил  он,  -  заранее  говорить  Флинту  про
лодку. Оставь это мне.
     - И верно, - хихикнул Тас и обратился  к  остальным:  -  За  мной!  -
позвал он негромко и устремился вперед. Флинт,  бурча  в  бороду,  зашагал
следом. Золотая Луна пошла за гномом. Речной Ветер  обвел  всех  спутников
быстрым пронизывающим взглядом и двинулся за ней, держась на шаг позади.
     - Не доверяет он нам, - заметил Карамон.
     - А ты доверял бы на его  месте?  -  спросил  Танис,  покосившись  на
богатыря. Драконий  шлем  Карамона  поблескивал  в  неверном  колеблющемся
свете, ветер раздувал его плащ, открывая  кольчугу.  О  мускулистое  бедро
терся длинный меч, на плече висел короткий лук и  колчан  стрел,  у  пояса
торчал кинжал. Щит хранил следы множества битв...  Одним  словом,  великан
был готов ко всему.
     Танис перевел взгляд на Стурма, с гордостью носившего герб рыцарства,
впавшего в немилость триста лет назад. Стурм  был  всего  на  четыре  года
старше Карамона, но суровая и строгая жизнь, усугубленная нищетой, а  паче
всего горестные поиски любимого отца преждевременно  состарили  Стурма.  В
двадцать девять лет он выглядел на все сорок.
     "Нет, - подумалось Танису. - И я такой компании не стал бы доверять."
     - Каков план действий? - спросил Стурм.
     Танис ответил.
     - Поедем на лодке.
     - Хо-хо! - развеселился Карамон. - Ты уже обрадовал Флинта?
     - Нет еще. Не вздумай сказать ему. Я сам.
     - Где же мы возьмем лодку? - спросил Стурм подозрительно.
     - Не думаю, что тебе обязательно об этом знать, - сказал полуэльф.
     Рыцарь нахмурился. Он следил  глазами  за  кендером  силуэт  которого
мелькал довольно далеко впереди, то пропадая в тени, то вновь появляясь.
     - Не нравится мне все это, Танис. Сперва мы стали убийцами, а теперь,
того и гляди, станем еще и ворами.
     - Ну, я себя убийцей не  числю,  -  фыркнул  Карамон.  -  Гоблины  не
считаются!
     Танис заметил свирепый взгляд, которым рыцарь наградил Карамона.
     - Мне это нравится не больше, чем тебе, - сказал он поспешно, надеясь
предотвратить спор. - Боюсь, однако, другого выхода у  нас  попросту  нет.
Посмотри на варваров - на одной гордости держатся. А Рейстлин?..
     Маг еле тащился, шурша палыми листьями, тяжело опираясь  на  посох  и
стараясь держаться в тени. Сухой кашель без конца сотрясал  его  тщедушное
тело.
     Карамон потемнел лицом.
     - Танис прав, - сказал он негромко. - Рейст так  долго  не  выдержит.
Пойду-ка я к нему...
     Рейстлин покачал укрытой капюшоном  головой  и  отстранил  протянутую
руку брата. Карамон вздохнул и опустил руку. Но далеко отходить  не  стал,
готовый подхватить Рейстлина, если вдруг что.
     - Почему он это терпит? - спросил Танис вполголоса.
     - Семья... кровные узы, - в голосе Стурма прозвучала тоска. Казалось,
он хотел сказать что-то еще, но посмотрел в  лицо  Таниса  -  лицо  эльфа,
обросшее человеческой бородой, - и промолчал. Танис заметил его  взгляд  и
понял, о чем думал рыцарь. Семья, кровные узы - что мог  понимать  в  этом
сирота-полуэльф?
     - Прибавь шагу, - сказал Танис. - Мы отстаем.
     Скоро они  вышли  из-под  сени  утехинских  валлинов  и  оказались  в
сосновом лесу, окружавшем  озеро  Кристалмир.  Танис  расслышал  невнятные
крики, раздававшиеся далеко позади.
     - Нашли трупы, - предположил он.
     Стурм угрюмо кивнул, и тут прямо под носом  у  полуэльфа  из  темноты
возник Тассельхоф.
     - Тропа выходит к озеру примерно через милю, - сказал Тас. - Там я  с
вами встречусь. - Он довольно неопределенно указал рукой,  где  именно,  и
испарился прежде, чем Танис успел произнести хоть  слово.  Полуэльф  снова
посмотрел назад, туда, где  осталась  Утеха,  Там  вспыхивало  все  больше
огоньков - и огоньки эти двигались следом за ними. И дороги, скорее всего,
были уже перекрыты.
     - Где кендер? - проворчал Флинт, шагая через лес.
     Танис ответил:
     - Тас обещал ждать нас у озера.
     - У озера? - Глаза Флинта встревоженно округлились. -  У  какого  еще
озера?
     - В этих местах озеро только одно. Флинт, - сказал Танис, чувствуя на
себе взгляд Стурма и силясь сдержать улыбку. - Давай, давай. Надо идти.
     Эльфийским зрением он угадывал  крупный  красный  силуэт  Карамона  и
узкий - его брата, исчезавшие в чаще. Флинт обогнал Стурма  и  пожаловался
Танису:
     - Я-то думал, мы просто отсидимся в лесу...
     - Нам придется переправляться на лодке, - шагая вперед, сказал Танис.
     - Еще чего! - зарычал Флинт. - Чтобы я... да ни за какие коврижки!
     - Но ведь тот случай был  целых  десять  лет  назад!  -  с  отчаянием
проговорил полуэльф. - Слушай, я  обещаю,  что  наставлю  Карамона  сидеть
смирно...
     - Ни под каким видом, - отрезал гном. - Никаких лодок. Я дал обет.
     - Танис! - прошептал сзади Стурм. - Еще огни!
     - Проклятье! - Остановившись, полуэльф оглянулся назад  и  мгновением
позже действительно разглядел огни,  мелькавшие  между  деревьями.  Погоня
вышла за пределы  Утехи.  Поспешив  вперед,  он  поравнялся  с  Карамоном,
Рейстлином и жителями Равнин.
     - Огни!  -  сообщил  он  им  громким  шепотом.  Карамон  обернулся  и
выругался. Речной Ветер просто поднял руку - дескать, понял. -  Карамон  -
сказал Танис. - Боюсь, нам надо бы побыстрей...
     - Успеем, - невозмутимо ответствовал великан.  Он  почти  нес  брата,
обхватив могучей рукой его хилое тело. Рейстлин кашлял почти  беспрерывно,
но все-таки шел. Стурм нагнал Таниса. Продираясь через кусты, они  слышали
позади рассерженное бормотание Флинта.
     - Его не уговоришь, Танис, - сказал Стурм.  -  Он  смертельно  боится
воды и лодок с того самого дня,  когда  Карамон  едва  не  утопил  его  по
недосмотру. Ты не был  там  и  не  видел,  каков  он  был,  когда  мы  его
вытащили...
     - Никуда он не денется,  -  отдуваясь,  отвечал  Танис.  -  Разве  он
отпустит нас, юнцов, одних на такое опасное дело?
     Стурм покачал головой, не разделяя его уверенности.
     Танис вновь оглянулся. Огней не было видно - но это вовсе не значило,
что они оторвались от погони, - просто лес был слишком густым. Это  верно.
Младший Командир Тоэд великим разумом  не  блистал,  но  для  безошибочной
догадки о том,  что  беглецы  устремятся  к  воде,  особых  извилин  и  не
требовалось... Танис едва не налетел на чью-то спину и остановился.
     - Что там? - спросил он шепотом.
     -  Пришли,  -  ответил  Карамон,  и  Танис  вздохнул  с  облегчением,
разглядев впереди черную  ширь  озера  Кристалмир.  Смутно  белели  пенные
гребешки волн.
     - Где Тас? - проговорил он вполголоса.
     - Вон он, по-моему,  -  Карамон  вытянул  руку,  указывая  на  что-то
темное, двигавшееся вдоль берега. Танис не без труда различил красную ауру
кендера, сидевшего в большой лодке.
     В иссиня-черном небе горели льдистые звезды. Красная луна -  Лунитари
- вырастала из воды, точно окровавленный  ноготь.  Ее  попутчица  в  небе,
белая  луна  Солинари,  уже  поднялась  и  проливала,   на   волны   озера
расплавленное серебро.
     - Отличными мишенями будем, -  сказал  Стурм  раздраженно.  -  Просто
великолепными.
     Танис видел, как Тассельхоф вертелся туда и сюда, выглядывая  друзей.
Полуэльф нагнулся,  ощупью  разыскивая  камень.  Нашел  и,  размахнувшись,
запустил им в озеро. Камень шлепнулся в нескольких  ярдах  впереди  лодки.
Тас понял сигнал и погнал лодку к берегу.
     - Ты что, хочешь всех в нее запихать? - с ужасом спросил Флинт. -  Ты
спятил, полуэльф!
     - Она большая, - сказал Танис.
     - Как хочешь, но я в нее не сяду, - заявил гном. - Нипочем  не  сяду,
пусть бы даже это был легендарный белокрылый корабль прямиком из  Тарсиса.
По мне, лучше уж встретиться с Теократом.
     Танис отвернулся от разъяренного гнома и махнул рукой Стурму:
     - Проследи, чтобы все сели... мы сейчас.
     - Поторопись, - предостерег Стурм. - Слышишь?
     - Я еще не оглох, - мрачно сказал Танис. - Давай.
     - Что там за звуки? - спросила подошедшего рыцаря Золотая Луна.
     - Это перекликаются сыскные отряды гоблинов, - ответил Стурм.  -  Они
идут за нами через лес и свистят друг другу, чтобы не потеряться.
     Золотая Луна понимающе кивнула. Потом сказала Речному Ветру несколько
слов на своем языке, видимо,  продолжая  разговор,  прерванный  появлением
Стурма. Высокий варвар нахмурился и жестом указал в сторону леса.
     Стурм понял, что он предлагал ей отделиться от них.  Быть  может,  он
очень хорошо знал лес и  был  способен  скрыться  в  нем  от  гоблинов  на
несколько дней? Стурм в этом сомневался.
     - Гве-лендо, Речной Ветер! - резко сказала Золотая Луна.
     Стурм видел, как помрачнел  рассерженный  варвар,  но  тем  не  менее
повернулся и молча пошел к лодке. Золотая Луна вздохнула и  проводила  его
опечаленным взглядом.
     - Могу ли я чем-нибудь помочь, госпожа? - мягко спросил Стурм.
     - Нет, - сказала она. И добавила грустно,  как  бы  про  себя:  -  Он
владеет моим сердцем, но сам он - мой подданный. Когда-то,  в  юности,  мы
надеялись, что сможем об этом забыть... Увы, меня слишком  долго  называли
Дочерью Вождя...
     - Почему он не доверяет нам? - спросил Стурм.
     - Ему свойственны все предрассудки нашего племени, - ответила Золотая
Луна. - Жители Равнин не привыкли доверять  нелюдям.  Между  тем  Танис  -
эльф, хотя и бородатый. Да тут еще и гном с кендером...
     - А ты, госпожа?  -  спросил  Стурм.  -  Почему  ты  сочла  возможным
довериться нам? Разве тебе не чужды те же самые предрассудки?
     Золотая Луна повернулась к  нему,  глаза  ее  были  так  же  темны  и
блестящи, как озеро за спиной.
     - Наш народ с детства  называл  меня  принцессой,  -  услышал  он  ее
низкий, звучный голос. - Меня почитали словно Богиню. Я и  сама  верила...
мне это нравилось. По потом... потом случилось так, что...
     Она умолкла. Воспоминания затуманили ее взгляд.
     - Что же случилось? - тихо спросил Стурм.
     - Я полюбила пастуха, - ответила она так же тихо,  глядя  на  Речного
Ветра. Вздохнула и направилась к лодке.
     Стурм видел, как Речной Ветер вошел в воду,  подтягивая  суденышко  к
берегу. У края набегающих волн уже стояли Рейстлин и Карамон.  Маг  трясся
всем телом, кутаясь в свои одеяния.
     - Мне нельзя мочить ноги, - прошептал он хрипло. Карамон не  ответил.
Его могучие руки подхватили брата, точно дитя, и опустили его в лодку. Маг
съежился на корме, не произнеся ни слова благодарности.
     - Залезай, - сказал Карамон Речному Ветру. - Я подержу.
     Тот помедлил мгновение, потом проворно перелез  через  борт.  Карамон
подсадил в лодку Золотую Луну. Лодка  слегка  качнулась,  и  Речной  Ветер
тотчас  подхватил  женщину.  Варвары  тоже  устроились  на  корме,  позади
Тассельхофа. Карамон обернулся к подошедшему Стурму:
     - Ну что они там?..
     - Флинт говорит: мол, чем в лодку, лучше уж сгореть. По крайней  мере
тогда он умрет в тепле, а не в сырости и холоде.
     - Пойду, пожалуй, да приволоку его под мышкой, - сказал Карамон.
     - Только сделаешь хуже. Ведь это ты его едва не утопил, помнишь?  Нет
уж, пусть Танис с ним разбирается. Он у нас дипломат.
     Карамон кивнул. Двое мужчин молча стояли, ожидая, чем кончится  дело.
Стурм видел молящий взгляд Золотой Луны, обращенный на спутника, но Речной
Ветер словно бы и не замечал. Тассельхоф, ерзая на банке, хотел  о  чем-то
спросить, но суровый взгляд рыцаря вмиг заставил его  умолкнуть.  Рейстлин
скорчился в три погибели, силясь унять раздирающий кашель.
     - Пойду к ним, - сказал наконец Стурм. - Слышишь?  Свист  все  ближе.
Нам нельзя больше терять время! - Но тут же увидел, как Танис  пожал  руку
гному и бегом бросился к лодке - один. Флинт остался стоять где стоял,  на
краю леса, и Стурм покачал головой: - Говорил же я  Танису,  что  гном  не
пойдет...
     - Правду говорит пословица: "Упрям, точно гном", - проворчал Карамон.
- А этот все свои сто сорок восемь лет  только  и  делал,  что  становился
упрямей! - Великан невесело покачал головой. - Мы все  будем  скучать  без
него, это уж точно. Сколько раз  он  спасал  мне  жизнь!  Может,  все-таки
притащить его, а? Скажем, стукнуть легонько по  челюсти,  он  и  знать  не
будет, в лодке он или дома в постели...
     Танис подбежал к ним, задыхаясь, последние слова Карамона  не  минули
его ушей.
     - Нет, - сказал он. - Флинт никогда  бы  нам  этого  не  простил.  Не
беспокойся за него: он уйдет обратно в холмы. Лезь в  лодку.  Вон  сколько
огней, и все спешат сюда!  Мы  так  наследили  в  лесу,  что  даже  слепой
овражный гном...
     - Незачем всем мокнуть, - крепко держа борт лодки, сказал Карамон.  -
Вы со Стурмом полезайте, а я оттолкну.
     Стурм забрался в лодку, Танис благодарно хлопнул Карамона по спине  и
последовал за рыцарем. Богатырь столкнул лодку, с прибрежной мели. Он  был
уже по колено в воде, когда с берега послышался вопль:
     - Погодите!.. - Это был Флинт. Он во весь дух бежал к ним со  стороны
леса - смутное черное пятно на фоне берега, залитого  лунным  серебром.  -
Погодите!.. Я с вами!..
     - Карамон! - крикнул Танис. - Надо подождать Флинта!
     - Смотрите! - Стурм  приподнялся,  указывая  рукой.  Между  деревьями
замелькали огни - дымные факелы, и несли их гоблины.
     Танис заорал во все горло:
     - Гоблины, Флинт!.. Сзади! Беги!..
     Гном, не оглядываясь, пригнулся и что было сил  припустил  к  берегу,
придерживая одной рукой шлем, чтобы не потерять.
     - Я прикрою  его,  -  сказал  Танис  и  снял  с  плеча  лук.  Он  был
единственным, кто обладал эльфийским зрением и мог  различить  гоблинов  в
темноте. Карамон надежно удерживал лодку, Танис встал на  ноги,  натягивая
лук, и, различив силуэт вожака гоблинов,  спустил  тетиву.  Стрела  попала
гоблину в грудь, и тот свалился лицом вниз. Другие преследователи  сбавили
шаг и тоже потянулись за луками. Танис схватил из колчана вторую стрелу, и
в это время Флинт достиг берега.
     - Подождите меня, я с вами! - пропыхтел гном  и,  ринувшись  в  воду,
камнем пошел на дно.
     - Лови его! - закричал  Стурм.  -  Греби  назад,  Тас!  Вон  он!  Вон
пузыри!..
     Карамон с плеском шарил  в  воде,  разыскивая  гнома.  Тас  попытался
грести, но маленькому кендеру не под силу было сдвинуть  лодку  с  людьми.
Танис выстрелил еще раз, промахнулся и полез в колчан  за  новой  стрелой.
Гоблины приближались, спеша вниз по склону холма.
     - Нашел! - радостно объявил Карамон,  за  шиворот  извлекая  из  воды
насквозь мокрого  брыкающегося  гнома.  -  Да  тихо  ты!  -  попытался  он
урезонить Флинта, неистово размахивавшего  руками.  Бесполезно:  от  ужаса
Флинт мало что соображал. Гоблинская стрела попала в Карамона, застряла  в
кольчуге и осталась торчать, похожая на облезлое перо. - Тьфу! -  ругнулся
воитель и, взмахнув мускулистой рукой, перебросил гнома в уходящую  лодку.
Флинт нащупал банку и мертвой хваткой вцепился в нее. Нижняя половина тела
свешивалась через борт. Лодка опасно накренилась, но Стурм  схватил  гнома
за поясной ремень и втащил вовнутрь. Танис едва не потерял  равновесие  и,
выронив лук, схватился за борт, чтобы не  вывалиться  в  воду.  Гоблинская
стрела тут же ударила в борт, чуть не пригвоздив его руку.
     - Тас! - крикнул полуэльф. - Греби назад, надо забрать Карамона!..
     - Не могу! - отчаянно сражаясь с веслами, ответил кендер.  И  тут  же
неуклюжий гребок едва не отправил Стурма за борт. Не  тратя  зря  времени,
рыцарь стащил Таса с его места, перехватил весла и быстро развернул лодку,
подгоняя ее к Карамону. Танис помог воину взобраться через борт.
     - Вперед!.. - крикнул он Стурму. Рыцарь налег на весла что было мочи,
с силой откидываясь на банке.  Лодка  так  и  полетела  прочь  от  берега,
сопровождаемая  завываниями  раздосадованных  гоблинов.   Мокрый   Карамон
свалился на дно лодки рядом с Танисом, и тут  же  над  головами  свистнуло
сразу несколько стрел.
     - Мы для них - живые мишени, - проворчал Карамон, выпутывая стрелу из
кольчуги. - Нас отлично видно на воде.
     Танис,  разыскивавший  оброненный  лук,   увидел,   как   приподнялся
Рейстлин.
     - Нагнись! - посоветовал он магу, а Карамон потянулся к брату  рукой.
Но Рейстлин только оскалил  на  них  зубы  и  запустил  пальцы  в  кошель,
висевший у пояса. Стрела ударила в банку совсем рядом с ним, но  маг  даже
не вздрогнул. Танис хотел было силой заставить его пригнуться, но  вовремя
сообразил,  что   Рейстлин   погрузился   в   предельное   сосредоточение,
необходимое для произнесения заклинания. Потревожить мага  в  этот  момент
значило вызвать непредсказуемые последствия. Рейстлин мог забыть волшебные
слова или, что гораздо страшнее, произнести их неправильно.
     Танис стиснул зубы: ему осталось лишь наблюдать. Вот Рейстлин  поднял
тонкую, костлявую руку, и то, что он вынул из кошеля, медленно  посыпалось
между пальцами на дно лодки. Танис увидел, что это был песок.
     - Аст тасарк синуралан кринави... -  пробормотал  Рейстлин,  а  затем
медленно провел рукой, словно отгораживаясь от берега. Танис посмотрел  на
преследователей. Один за другим гоблины роняли луки и валились наземь, как
если бы Рейстлин касался каждого  по  очереди.  Дождь  стрел  прекратился.
Гоблины, находившиеся  дальше  от  берега,  с  яростным  воем  устремились
вперед. Но к тому времени усилия Стурма далеко отогнали лодку от берега, и
их стрелы уже не могли причинить вреда беглецам.
     -  Отличная  работа,  братишка!  -  с  чувством  проговорил  Карамон.
Рейстлин заморгал, словно возвращаясь из другого мира, и  вдруг  бессильно
обмяк. Карамон подхватил его и обнял, прижимая к  себе.  Спустя  некоторое
время Рейстлин зашевелился  и  глубоко  вздохнул,  но  тут  же  мучительно
закашлялся.
     - Все в порядке, - прошептал он, высвобождаясь из рук Карамона.
     - Что ты с ними сделал? - спросил Танис, выдергивая вражеские  стрелы
и выбрасывая их за борт: гоблины нередко пользовались ядом.
     - Усыпил, - прошипел Рейстлин, стуча зубами от  холода.  -  Я  должен
отдохнуть... - Съежился и затих, привалившись к борту.
     Танис внимательно посмотрел на мага. Ничего не скажешь,  у  Рейстлина
действительно прибавилось и умения, и силы. Вот если бы можно было  еще  и
полностью доверять ему...
     Лодка шла через озеро,  отражавшее  свет  звезд.  Слышен  был  только
равномерный  плеск  весел  да  сухой,   изматывающий   кашель   Рейстлина.
Тассельхоф откупорил бурдючок с вином, который Флинт, несмотря ни на  что,
все-таки ухитрился не потерять. Теперь  Тас  пытался  заставить  озябшего,
трясущегося гнома отпить хоть немного. Тщетно: Флинт, скрючившийся на  дне
лодки, неподвижным взором смотрел на волны и содрогался всем телом.
     Золотая Луна зябко куталась в меховой плащ. По обычаю своего племени,
она была одета в штаны из тонкой оленьей замши, юбочку с бахромой, куртку,
подпоясанную ремнем, и мягкие кожаные сапоги. Когда Карамон бросил  Флинта
в лодку, ее окатило водой: мокрая замша  прилипла  к  телу.  Золотая  Луна
озябла и стала дрожать.
     - Возьми мой плащ, - сказал Речной Ветер и начал  стаскивать  с  плеч
тяжелую медвежью шкуру.
     - Не надо, - Золотая Луна отрицательно мотнула головой. -  Ты  только
что перенес жестокую лихорадку, а я... ты же  знаешь,  что  я  никогда  не
болею. Но если ты, воин, обнимешь  меня...  -  тут  она  подняла  глаза  и
улыбнулась ему, - ...то нам обоим станет теплее.
     Речной Ветер притянул ее к себе и шепотом поддразнил:
     - Это твой царский приказ, Дочь Вождя?
     - Конечно. - Золотая Луна прижалась к его широкой груди  и  счастливо
вздохнула. Посмотрела  в  звездное  небо...  и  застыла,  задохнувшись  от
волнения.
     - Что такое? - спросил Речной Ветер и тоже вскинул голову к небу.
     Другие беглецы не поняли их разговора. Но  все  слышали,  как  ахнула
Золотая Луна, и видели, как что-то в небе приковало взгляды этих двоих.
     Приподнявшийся Рейстлин откинул капюшон, но тут же закашлялся.  Когда
приступ миновал, он обшарил небо пристальным взглядом.  И  тоже  замер,  а
глаза его изумленно  округлились.  Протянув  костлявую  руку,  он  схватил
Таниса за плечо и так вцепился в него, что полуэльф едва удержался,  чтобы
не вырваться.
     - Танис... - с трудом дыша, прохрипел Рейстлин. - Созвездия...
     - Что - созвездия? - спросил Танис, не на шутку испуганный  внезапной
бледностью,  покрывшей  металлически-желтое  лицо  мага,  и   лихорадочным
блеском его глаз. - Что такое?
     - Их... нет! - просипел Рейстлин, и новый приступ кашля согнул его  в
дугу. Карамон обнял его за плечи,  ни  дать  ни  взять  опасаясь,  как  бы
тщедушный брат не рассыпался на кусочки. Отдышавшись, Рейстлин  утер  губы
ладонью, и Танис увидел на его пальцах темную кровь.
     - Созвездия, - сказал Рейстлин. - Одно, называемое Владычицей Тьмы, и
второе, известное под именем Доблестного Воина... Оба исчезли! Она явилась
на Кринн, Танис, и он сошел биться с нею. Самые  скверные  слухи,  которые
доходили до нас, подтвердились... Война, смерть, разрушения... - Очередной
приступ кашля заставил его умолкнуть.
     Карамон снова обнял его.
     - Ну, ну, Рейст, - сказал он, пытаясь успокоить брата. - И что ты так
расстраиваешься? Это же только звезды...
     - Только звезды, - повторил Танис. Голос его прозвучал безжизненно.
     Стурм  снова  стал   грести,   сильными   взмахами   гоня   лодку   к
противоположному берегу.

                 6. НОЧЬ В ПЕЩЕРЕ. ТАНИС ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

     Холодный ветер все сильней морщил озерную гладь. С севера надвигались
тяжелые тучи. Они постепенно закрывали зияющие  черные  дыры,  оставленные
упавшими звездами. Пошел дождь. Беглецы нахохлились, прикрываясь  плащами.
Карамон присоединился к Стурму на веслах. Богатырь все пытался  заговорить
со Стурмом, но тот не отвечал ему и греб в мрачном молчании, лишь  изредка
бормоча что-то по-соламнийски себе в усы.
     - Стурм! Вон туда, налево, между  теми  утесами!  -  окликнул  Танис,
указывая рукой.
     Стурм и Карамон гребли, не жалея сил. Завеса дождя то и дело скрывала
приметные скалы: был миг, когда друзья всерьез решили, что  заблудились  в
ночи,  но  потом  скалы  вновь  проглянули  впереди.  Стурм  с   Карамоном
развернули суденышко, и Танис, выпрыгнув в воду, подтащил  его  к  берегу.
Дождь уже не моросил, а лил как  из  ведра.  Мокрые,  продрогшие,  беглецы
выбрались из лодки, причем гнома пришлось  нести  -  на  Флинта  напал  от
страха столбняк. Речной Ветер и Карамон спрятали лодку в густых прибрежных
кустах, а Танис повел остальных по крутой каменистой  тропе  к  небольшому
отверстию, зиявшему на поверхности утеса.
     Золотая Луна с немалым сомнением смотрела на открывшуюся дыру. С виду
это была всего лишь крупная  трещина  в  камне.  Однако  внутри  оказалось
достаточно места, чтобы все могли улечься и вытянуть ноги.
     - Замечательный домик, - оглядевшись кругом, сказал Тассельхоф. - Вот
только мебели маловато!
     - Для ночлега сгодится, - ответил Танис  и  усмехнулся:  -  Даже  наш
гном, я думаю, не станет жаловаться на отсутствие мебели. А закапризничает
- вынесем его наружу и уложим спать в лодке!
     Тас расплылся в ответной улыбке. До чего все же  здорово,  что  Танис
стал прежним.  Старый  друг  уже  было  начал  казаться  кендеру  необычно
задумчивым и вялым; стоило, однако,  тронуться  в  путь,  и  у  полуэльфа,
совсем как в былые дни, снова заблестели глаза. Танис  вновь  был  вождем,
вновь возлагал на себя привычные обязанности.  Приключение  оказалось  как
раз тем, что помогло ему отвлечься от своих проблем... каковы  бы  они  ни
были. Что до самого кендера  -  он  неизменно  радовался  приключениям,  а
внутренняя  смута,  раздиравшая  душу  Таниса,  всегда  была  превыше  его
разумения.
     Карамон на руках вынес брата из лодки и с бесконечной заботой устроил
его на сухом теплом песке. Речной Ветер тем временем развел  огонь:  сырое
дерево шипело и дымило, но потом все-таки разгорелось. Дым  поднимаются  к
потолку  пещеры,  уходя  наружу  сквозь  трещину  Варвар  загородил   вход
валежником и ветвями кустов, чтобы внутрь не попадал дождь, а  снаружи  не
был виден костер.
     "Как будто всегда здесь был, - сказал себе Танис,  наблюдая  за  тем,
как трудился житель Равнин. - Почти как один из нас..." Вздохнув, полуэльф
занялся  Рейстлином.  Опустившись  подле   него   на   колени,   Танис   с
беспокойством пригляделся к молодому волшебнику. Бледное лицо Рейстлина  в
отсветах пламени живо напоминало ему тот  день,  когда  они  с  Флинтом  и
Карамоном едва вырвали Рейстлина из  рук  озлобленной  толпы,  собравшейся
было сжечь мага на костре. Рейстлин пытался  разоблачить  жреца-шарлатана,
вымогавшего у крестьян последние медяки: однако ярость  деревенского  люда
обрушилась не на жреца, а на самого  разоблачителя.  Людям,  как  объяснил
Флинту Танис, хотелось верить хотя бы во что-то...
     Обеспокоенный Карамон укрыл брата своим теплым плащом. Тщедушное тело
Рейстлина без конца сотрясал раздирающий  кашель,  изо  рта  текла  кровь,
глаза горели нездоровым, лихорадочным  блеском.  Золотая  Луна  опустилась
подле него на колени, протягивая кружку вина.
     - Может быть, выпьешь? - спросила она заботливо.
     Рейстлин покачал головой, хотел что-то сказать, но тут же  закашлялся
и оттолкнул ее руку. Золотая Луна подняла глаза на Таниса  и  нерешительно
спросила:
     - Как ты думаешь, мой посох?..
     - Нет! - с трудом выдохнул Рейстлин. Движением руки он поманил к себе
Таниса, но, даже сидя с ним  рядом,  тот  едва  разбирал  его  шепот:  маг
задыхался, хватая ртом воздух, кашель то и дело обрывал его на полуслове.
     - Посох не исцелит меня, Танис, - прохрипел Рейстлин. - Не тратьте на
меня его силу... На  нем...  благословение...  Но  и  его  возможности  не
беспредельны. Я принес свое тело... в жертву... получив взамен свою магию.
Это - навсегда. Мне уже ничто не поможет...
     Он умолк, глаза его закрылись.
     Вихрь ворвался в пещеру, раздувая пламя костра. Это Стурм  оттащил  в
сторону  валежник  и  то  ли  ввел,  то  ли  внес  внутрь   Флинта,   едва
переставлявшего нетвердые ноги. Оба были мокры, хоть отжимай. Танис видел,
что Стурм рад был избавиться от своего подопечного, рухнувшего возле огня.
Похоже, рыцарь был возмущен гномом... да  и  всеми  прочими.  Стурм  любил
порядок и дисциплину, а здесь их не было  и  в  помине.  Не  говоря  уж  о
звездах, пропавших с небес,  -  неслыханное  нарушение  извечного  порядка
вещей. Наверняка оно глубоко потрясло рыцаря Танис с тревогой отметил  про
себя  признаки  мрачного  отчаяния,  которые,  как  он   знал,   временами
накатывали на Стурма.
     Тассельхоф накинул одеяло на плечи гнома: тот сидел, скорчившись,  на
полу пещеры, зубы Флинта стучали так, что на голове дребезжал шлем.
     - Л-л-лод-д-дка... - вот и все, что он мог  выговорить.  Танис  налил
ему кружку вина, и гном с жадностью ее осушил.
     Стурм с величайшим отвращением покосился на Флинта.
     - Я буду нести стражу первым, - сказал он и направился  к  выходу  из
пещеры, но тут поднялся Речной Ветер.
     - Я буду сторожить вместе с тобой, - проговорил он сурово.
     Стурм так и застыл. Потом повернулся к рослому варвару  Огонь  бросал
на лицо рыцаря резкие тени. Жесткие морщины залегли у  рта.  Он  был  ниже
ростом, чем Речной Ветер, но гордость  и  воинское  благородство,  которым
дышал весь облик Стурма, почти равняли их между собой.
     - Я - Соламнийский Рыцарь, - сказал Стурм. - Мое слово - слово чести,
а моя честь - это моя жизнь. Если помнишь, еще в  гостинице  я  дал  слово
защищать тебя и госпожу Если тебе угодно сомневаться в данном мной  слове,
значит, ты подвергаешь сомнению мою честь и,  таким  образом,  оскорбляешь
меня. Как ты понимаешь, подобное оскорбление...
     Танис вскочил.
     - Стурм!..
     Рыцарь поднял руку, не сводя взгляда с жителя Равнин.
     - Не лезь, Танис, - сказал он. - Итак, какое оружие ты предпочитаешь?
Меч? Нож? Как принято биться у вас, варваров?
     На лице Речного  Ветра  не  дрогнул  ни  один  мускул.  Темные  глаза
внимательно смотрели на рыцаря. Потом  он  заговорил,  тщательно  подбирая
слова:
     - Я совсем не имел в виду усомниться в  твоей  чести.  Я  плохо  знаю
городских людей и их повадки и скажу тебе без утайки: я боюсь.  Это  страх
вынуждает меня так говорить. Он не оставляет меня с тех самых  пор,  когда
мне был вручен голубой хрустальный жезл. И всего более я боюсь за  Золотую
Луну... - Житель Равнин глянул на женщину, и в его глазах отразилось пламя
костра. - Я умру без нее. Как я мог доверить...
     Его голос сорвался. Усталость и перенесенные страдания все-таки взяли
свое: колени варвара подломились, он едва не упал. Стурм подхватил его.
     - Верно, не мог, - сказал рыцарь. - Я понимаю. Ты  просто  вымотался,
друг, и к тому же, видно, болел... - Танис помог ему уложить Речного Ветра
в глубине пещеры. - Спи спокойно, а я постерегу.
     Рыцарь вновь отвалил от входа валежник и, не добавив более ни  слова,
вышел под дождь.
     Золотая  Луна  молча  слушала  весь  этот  разговор.  Перетащив  свои
нехитрые пожитки, она опустилась на пол подле Речного Ветра. Он обнял ее и
прижался к  ней,  зарывшись  лицом  в  ее  бледно-золотые  волосы.  Вдвоем
закутались они в медвежий  плащ  Речного  Ветра  и  скоро  уснули;  голова
Золотой Луны покоилась у него на груди.
     Переведя с большим облегчением дух, Танис  вновь  обратил  взгляд  на
Рейстлина. Тот спал беспокойным, болезненным сном. Время от времени с  губ
его срывались странные слова на магическом языке, рука тянулась  к  посоху
Танис посмотрел, что делали остальные. Тассельхоф, скрестив ноги, сидел  у
огня и перебирал свои в основном "позаимствованные" сокровища, разложив их
на полу. Танис разглядел несколько блестящих перстней, какие-то чужеземные
монеты,  перышко  козодоя,  куски  бечевки,  ожерелье  из  бус,   куколку,
вырезанную из мыла, и свисток. Одно из колец показалось  Танису  знакомым.
Это  был  перстенек  эльфийской  работы,  давным-давно  подаренный  Танису
одной... одной эльфийкой, о которой он старался думать  пореже.  Крохотные
листья  плюща,  вырезанные  из  золота,  сплетались,   образуя   тоненький
ободок...
     Танис направился к  кендеру,  ступая  бесшумно,  чтобы  не  разбудить
спящих.
     - Тас, - он тронул кендера за плечо  и  указал  пальцем.  -  Это  мое
колечко.
     - В самом деле?  -  глаза  Тассельхофа  так  и  округлились,  излучая
полнейшую невинность. - Вот видишь, как хорошо, что я  его  подобрал.  Ты,
верно, обронил его в гостинице!
     Криво улыбнувшись, Танис забрал перстенек и подсел к кендеру.
     - Есть у тебя карта здешних мест, Тас?
     - Карта? - просиял тот. - А как же, Танис! Конечно!
     Он торопливо сгреб все свои драгоценности и запихал их в  кошель.  На
смену им из другой сумки появился футляр для свитков - деревянный, резной,
ручной работы. Из него кендер извлек целый ворох карт. Танис и  прежде  на
раз видел коллекцию Таса, но до сих пор не уставал  восхищаться.  Карты  -
числом не менее сотни - были нарисованы на  самых  разных  материалах:  от
тонкого пергамента до мягкой лайки и широкого пальмового листа.
     - А я-то думал, ты, Танис, в  лицо  знаешь  здесь  каждое  дерево,  -
сказал Тас и зашуршал картами, то и дело приостанавливаясь полюбоваться.
     Полуэльф покачал головой.
     - Я прожил здесь много лет, это верно, - ответил  он  кендеру.  -  Но
потаенных троп так и не узнал.
     - В любом случае в Гавань ведут не многие.  -  Танис  вытащил  нужную
карту и расстелил на полу. - Большак, проходящий через Утехинскую  долину,
- без сомнения, кратчайшая дорога...
     Танис изучил карту при свете догорающего костра.
     - Ты прав, - сказал он. - К тому же она  не  только  кратчайшая,  но,
кажется, и единственная на несколько миль вокруг. И к северу и к югу лежат
Харолисовы горы... там нет удобных перевалов. - Нахмурившись, Танис скатал
карту и  вернул  ее  кендеру.  -  Наверняка  точно  так  же  рассуждает  и
Теократ...
     Тассельхоф зевнул и бережно спрятал карту в футляр.
     - Над этим, - сказал он, - пускай ломает себе голову кто-нибудь умнее
меня. Я больше люблю приключения...
     Убрав футляр с картами в сумку, кендер свернулся калачиком  и  быстро
уснул безмятежным сном, какой присущ животным и маленьким детям.
     Танис посмотрел на него с завистью... Сам он был до предела  измучен,
но сон не шел. Большинство его друзей уже спало, за исключением  Карамона,
сидевшего над Рейстлином. Танис подошел к ним.
     - Ложись, - шепнул он Карамону. - Я присмотрю.
     - Нет, - ответил великан и осторожно поправил плащ, которым был укрыт
маг. - Я могу понадобиться ему.
     - Но ведь и тебе надо поспать...
     - Я-то посплю. - Карамон усмехнулся. - Про себя не забудь, нянюшка ты
наша заботливая. У твоих деток все в порядке. Вон, даже гном  дрыхнет  без
задних ног...
     - Да уж, - сказал Танис. - Не удивлюсь, если Теократ, сидя  в  Утехе,
слышит его храп аж оттуда. Что, дружище, не такой вышла  наша  встреча,  о
какой мы мечтали пять лет назад?
     - А что вообще вышло так, как мы предполагали? - не сводя глаз с лица
брата, тихо спросил Карамон.
     Танис стиснул пальцами его плечо, потом улегся, завернувшись в  плащ,
и попробовал уснуть. К его немалому удивлению, вскоре это ему удалось.
     Так и минула ночь: для тех, кто спал, она прошла в один миг, для тех,
кто стоял на страже, - тянулась целую вечность. Стурма сменил  Карамон,  а
Карамона  -  Танис.  Буря  бушевала  всю  ночь,  по  озеру  гуляли  крутые
вспененные волны. Ветвистые молнии вспыхивали во  тьме,  точно  охваченные
пожаром перевернутые деревья. Гром гремел то и дело. На заре шторм наконец
выдохся; полуэльф  встретил  холодный,  неласковый  серый  рассвет.  Дождь
перестал, но тяжелые облака еще летели над самой землей.  Солнца  не  было
видно. Танису сделалось не по себе... Тучи неслись  и  неслись  с  севера,
конца-краю им не было. А ведь осенью редко случались бури,  в  особенности
такие свирепые. Странно было и то, что буря пришла с  севера:  они  обычно
налетали с востока, из-за Равнин. Полуэльф  тонко  чувствовал  природу,  и
необычный шторм поразил его едва ли  не  больше,  чем  упавшие  звезды,  о
которых говорил Рейстлин.
     Было еще очень рано, но Танис явственно ощущал - пора уходить отсюда.
Он отправился будить остальных.
     Пещера показалась ему холодной,  несмотря  на  весело  потрескивавший
огонь. Золотая Луна и Тассельхоф готовили завтрак. Речной  Ветер  стоял  в
глубине пещеры, выколачивая меховой плащ Золотой Луны. Танис покосился  на
него: когда он входил, варвар собирался что-то сказать  Золотой  Луне,  но
смолчал и продолжал делать свое дело, ограничившись лишь многозначительным
взглядом. Золотая Луна не поднимала  глаз,  лицо  у  нее  было  бледное  и
напряженное. Танис понял -  Речной  Ветер  сожалел  о  том,  что  сорвался
минувшим вечером.
     - Боюсь, еды у нас маловато, - сказала Золотая Луна, бросая  крупу  в
котелок.
     - Не густо было у Тики  в  кладовке,  -  извиняющимся  тоном  добавил
Тассельхоф. -  Вот  что  у  нас  есть:  коврига  хлеба,  немножко  вяленой
говядины, полголовки заплесневелого сыра да овсянка. Можно подумать,  Тика
совсем дома не готовит!
     - Мы с Речным Ветром не запаслись  съестным,  -  проговорила  Золотая
Луна. - Честно говоря, мы не ожидали, что придется путешествовать.
     Танис собрался было поподробнее расспросить ее о той песне и особенно
о жезле, но тут, потревоженные запахом еды, начали просыпаться  остальные.
Вот, потягиваясь и зевая, поднялся Карамон.
     - Овсянка! - простонал он, заглянув в котелок. - И это все?..
     - На  обед  будет  еще  меньше,  -  хмыкнул  Тассельхоф.  -  Так  что
подтягивай ремешок. За последнее время ты, как я смотрю, растолстел...
     Великан горестно вздохнул.
     Завтрак под холодным  рассветным  небом  был  безрадостен  и  скуден.
Стурм, тот вовсе отказался от пищи  и  вышел  наружу  -  сторожить.  Танис
хорошо видел его из пещеры: сидя на камне, рыцарь угрюмо смотрел на темные
тучи, чьи клубящиеся космы едва не касались притихшего озера... Карамон  в
один миг проглотил свою порцию, затем - нетронутую порцию брата и  наконец
- долю Стурма. После чего с тоскливой завистью смотрел, как ели другие.
     - Будешь доедать?.. - спросил он  с  надеждой,  указывая  на  Флинтов
кусок хлеба. Гном ответил  испепеляющим  взглядом.  Тассельхоф  перехватил
взгляд воина, устремленный в его тарелку, и от греха  подальше  запихал  в
рот сразу весь хлеб, чуть не подавившись при этом. Танис  порадовался  про
себя хотя бы тому, что набитый рот вынуждал кендера  молчать:  не  все  же
время слушать его пронзительный голосок... Тем  более  что  Тас  все  утро
бессердечно подначивал и подкусывал Флинта, называл его то "Грозой Морей",
то "Шкипером", осведомлялся о ценах на рыбу и о  том,  дорого  ли  возьмет
Флинт за переправу обратно на тот берег. В конце концов  гном  запустил  в
него камнем, и Танис счел за благо отправить кендера на берег мыть посуду.
     - Как ты нынче, Рейстлин? - вернувшись в пещеру, спросил полуэльф.  -
Нам надо будет скоро отправиться дальше...
     - Мне лучше, - прошелестел маг. - Гораздо лучше.
     Он потягивал травяной отвар собственного  изготовления;  в  дымящемся
кипятке плавали какие-то  маленькие  пушистые  листочки.  Судя  по  едкому
запаху, отвар был невыносимо горьким; Рейстлин морщился, однако глотал.
     Тассельхоф  вприпрыжку  вернулся  к  костру,  немилосердно   громыхая
посудой. Скрипнув зубами - это же надо так  шуметь!  -  Танис  хотел  было
сделать кендеру замечание, но, подумав, воздержался. Все  равно  толку  не
будет.
     Флинт заметил выражение его лица и, отобрав  у  кендера  посуду,  сам
принялся ее упаковывать.
     - Уймись наконец! - зашипел он на Тассельхофа. - А не то поймаю  тебя
за хохолок и подвешу на дереве в назидание всему кендерскому роду...
     Тас мгновенным движением протянул руку и выдернул  что-то  из  бороды
гнома.
     - Что я вижу! - заорал он в восторге. - Водоросли!..
     Флинт взревел от ярости и попытался схватить его, но юркий Тас  легко
увернулся.
     Зашуршал валежник: Стурм отодвинул  его  от  входа.  На  лице  рыцаря
лежала печать угрюмой задумчивости.
     - А ну прекратите! - велел он Флинту и  Тасу.  Его  усы  вздрагивали.
Потом суровый взгляд обратился на Таниса: - Этих двоих было отлично слышно
у самого озера. Если так пойдет дальше, они  соберут  сюда  всех  гоблинов
Кринна. Надо уходить, и немедля. Так в какую сторону мы направляемся?
     Воцарилась неловкая тишина. Все оставили свои дела  и  воззрились  на
Таниса. Все - за исключением  Рейстлина:  маг,  опустив  глаза,  тщательно
протирал свою чашку беленькой тряпочкой. Ему,  казалось,  было  решительно
неинтересно.
     Танис со вздохом поскреб в бороде:
     -  Утехинский  Теократ  -  человек  недостойный.  Теперь  мы  в  этом
полностью убедились. В своем стремлении к власти он не брезгует даже  тем,
чтобы использовать  гоблинское  отребье.  Если  жезл  достанется  ему,  он
использует его разве что для своей корысти. Мы же потратили годы на поиски
хоть какого-нибудь знамения истинных Богов... И теперь, когда  мы  наконец
его  обрели,  по-моему,  совершенно  необязательно  отдавать  его   такому
мошеннику. Тика сказала, что, по ее разумению. Высокие Искатели  в  Гавани
все еще взыскуют истины. Может, они просветят нас насчет жезла -  что  это
вообще такое и какими силами обладает... Дай карту, Тас!
     Вытряхнув на пол содержимое нескольких сумок, кендер наконец разыскал
и подал ему нужный пергамент.
     - Мы сейчас находимся вот здесь, на западном  берегу  Кристалмира,  -
продолжал Танис. -  К  северу  и  к  югу  лежат  отроги  Харолисовых  гор,
образующих Утехинскую долину. Через эти хребты нет ни единой тропы. Только
перевал Врата, южнее Утехи...
     - Почти наверняка перекрытый гоблинами, - пробормотал Стурм. -  Может
быть, на северо-востоке...
     - Опять через озеро! - В голосе Флинта прозвучал ужас.
     - Да, - кивнул Танис спокойно,  -  через  озеро.  Но  этим  путем  мы
попадем на Равнины, а мне почему-то вовсе не кажется,  чтобы  вы...  -  он
посмотрел на Речного Ветра и Золотую Луну,  -  чтобы  вы  так  уж  жаждали
вернуться туда. А вот западная дорога ведет через Сторожевые Пики и Ущелье
Теней прямо в Гавань. По-моему, туда нам и надо направиться.
     - А если, - нахмурился Стурм, - тамошние  Высокие  Искатели  окажутся
ничуть не лучше утехинских?
     - Тогда можно будет уйти на юг - в Квалинести.
     - Квалинести? Страна Эльфов? - Теперь нахмурился уже Речной Ветер.  -
Ну нет! Людям запрещено там появляться. К тому же этот путь - скрытый...
     Звук хриплого, шипящего голоса заставил всех обернуться к Рейстлину.
     - Выход есть, - сказал он тихо и насмешливо, золотые  глаза  отражали
хмурый утренний свет. - Я говорю о  тропах  Омраченного  Леса.  Они  ведут
прямо в Квалинести.
     - Омраченный Лес? - встревоженно переспросил Карамон. -  Нет,  Танис,
только не это!.. - И тряхнул головой: - С живыми я готов биться хоть  семь
дней в неделю Но с мертвыми - слуга покорный!
     - Мертвые? Как интересно! - насторожил  уши  Тассельхоф.  -  А  ну-ка
расскажи, Карамон...
     - Помолчи, Тас! - перебил Стурм. - Омраченный Лес - это сумасшествие.
Ни один вошедший туда еще не вернулся. И ты хочешь, маг, чтобы мы  отнесли
туда нашу добычу?
     - Не так! - резко выговорил Танис. Все вновь замолчали, в  том  числе
Стурм. Рыцарь смотрел в спокойное, задумчивое лицо Таниса, в миндалевидные
глаза, отражавшие мудрость, приобретенную за годы странствий. Стурм иногда
про себя  задавался  вопросом,  почему,  собственно,  он  признает  Таниса
вождем. Подумаешь, велика птица - полуэльф, незаконнорожденный к тому  же.
Ни тебе знатного происхождения, ни лат  со  щитом,  украшенным  знаменитым
гербом. И тем не менее Стурм шел за ним и любил его, как никого более.
     По   мнению   Соламнийского   Рыцаря,   жизнь   представляла    собой
неисповедимую тайну Нечего было и надеяться постичь ее, кроме  как  сквозь
призму рыцарского кодекса. "Эст Суларус от Митас" - "моя  честь  есть  моя
жизнь". Кодекс этот,  посвященный  понятию  чести,  был  наиболее  полным,
подробным и строгим из всех известных на Кринне.  Кодекс  исправно  служил
Рыцарям вот уже семь столетий, но в глубине души Стурм опасался, будет  ли
он применим в день великой, последней битвы со Злом. Однако  Стурм  твердо
знал одно: если такой день все же наступит, Танис встанет плечом к плечу с
ним, пытаясь спасти мир от гибели. Стурм сознательно следовал Кодексу: для
Таниса это было естественно и неосознанно, как дыхание.
     Голос Таниса вновь заставил рыцаря обратиться мыслями к настоящему.
     - Хочу  напомнить  вам  всем,  что  жезл  отнюдь  не  является  нашей
"добычей", - сказал полуэльф. - Он по нраву  принадлежит  Золотой  Луне...
если он вообще кому-нибудь принадлежит. У нас на него не больше прав,  чем
у утехинского Теократа... - И, повернувшись  к  Золотой  Луне:  -  Как  ты
хочешь распорядиться им, госпожа?
     Золотая Луна смотрела то на Таниса, то на Стурма... потом  оглянулась
на Речного Ветра.
     - Мое мнение тебе известно, - проговорил тот холодно. - А впрочем, ты
- Дочь Вождя...
     Он поднялся и, не обращая внимания  на  ее  умоляющий  взгляд,  вышел
наружу.
     - О чем это он? - спросил Танис.
     - Он хочет, чтобы мы покинули вас и доставили жезл в Гавань,  -  тихо
ответила Золотая Луна. - Он говорит - с вами опаснее, чем без вас.
     - Опаснее! С нами!.. - взорвался Флинт. - Спрашивается, чего ради  мы
здесь торчим, чего ради я чуть не  утонул  -  опять!  -  если  не  ради...
ради...
     Гном задохнулся от ярости. Танис вскинул руку:
     - Довольно! - И вновь поскреб бороду: - Мы полагаем, с нами вам будет
все-таки лучше. Принимаешь ли ты нашу помощь?
     - Принимаю, - серьезно ответила Золотая Луна. - По крайней мере -  на
некоторое время...
     - Ну и отлично, - сказал Танис. - Ты, Тас, знаешь все ходы и выходы в
Утехинской долине. Будешь проводником. Только помни, что мы не  на  пикник
собрались!
     - Хорошо, Танис, - отозвался присмиревший кендер. Собрал свои сумки и
сумочки, развесил какие через плечо, какие на пояс - и направился к выходу
из пещеры. Проходя мимо Золотой Луны, он припал на колено  и  погладил  ее
руку. Остальные без промедления собрали пожитки и последовали за ним.
     - Чего доброго, опять пойдет дождь... - ворчал Флинт,  озирая  низкие
тучи. - И что я не остался в Утехе?. - Бормоча в бороду и  пристраивая  на
спине секиру, он побрел прочь.
     Танис,  остановившийся  подождать  Речного  Ветра  и  Золотую   Луну,
невольно улыбнулся ему вслед. Все-таки было в этом мире нечто  неизменное.
Например, гномы.
     Речной Ветер забрал у Золотой Луны оба мешка и вскинул их на плечо.
     - Лодка хорошо спрятана, - сообщил он Танису, лицо  его  вновь  стало
непроницаемой маской. - На тот случай, если она нам снова понадобится...
     - Хорошая мысль, - сказал Танис. - Спа...
     - Иди вперед, - махнул рукой варвар. - Я замету следы.
     Так  Танису  и  не  удалось  сказать  ему  "спасибо":  Речной   Ветер
повернулся к полуэльфу спиной и молча принялся  за  работу.  Танис  только
покачал головой, идя прочь  по  тропинке.  Он  слышал,  как  там,  позади.
Золотая Луна что-то тихо говорила на  своем  языке.  Речной  Ветер  сурово
произнес в ответ одно-единственное  слово.  Танис  слышал,  как  вздохнула
Золотая Луна... дальнейшие  слова  заглушил  треск  кустов:  Речной  Ветер
уничтожал все следы их пребывания на берегу.

            7. ИСТОРИЯ ЖЕЗЛА. СТРАННЫЕ ЖРЕЦЫ И ЖУТКИЕ ОЩУЩЕНИЯ

     Зеленая жизнь так  и  кишела  под  пологом  густых  лесов  Утехинской
долины. У подножий могучих валлинов теснились колючие и цепкие кусты, а по
земле вились лозы-охотницы. Приходилось  внимательно  смотреть  под  ноги:
такая лоза вполне способна была захлестнуть лодыжку неосторожного  путника
и крепко держать, пока не  появятся  хищные  звери,  которыми  изобиловала
долина. Звериный пир давал лозе-охотнице то, что ей требовалось для жизни,
- кровь...
     Целый час друзья прорубались и продирались сквозь заросли,  выбираясь
на гаванский большак. Все были жестоко  исцарапаны  и  очень  устали;  вид
наезженной, гладкой дороги, тянувшейся в Гавань и дальше, пролил  на  души
бальзам. Завидев большак, путники остановились передохнуть... и только тут
осознали, как тихо было в лесу. Странноватая тишина окутала окрестности  -
как если бы все живые существа затаили дыхание, ожидая чего-то. До  дороги
было рукой  подать,  но  выходить  из-под  защиты  деревьев  почему-то  не
стремился никто.
     - Как по-твоему, там все чисто? - выглядывая  из-за  кустов,  спросил
Таниса Карамон.
     - Чисто, не чисто, другой дороги все равно нет, - отрезал тот.  -  Мы
еще не выучились летать, а идти лесом... несколько сот ярдов отняли у  нас
целый час! При таком темпе мы выйдем к следующему перекрестку  этак  через
неделю?
     Богатырь обиженно вспыхнул:
     - Я совсем не имел в виду...
     - Ладно, не сердись, - вздохнул Танис. И тоже посмотрел  на  большак.
Ветви валлинов сплетались высоко над головами, образуя над дорогой  темный
коридор, тянувшийся вдаль. - Вообще-то, - сказал  Танис,  -  мне  все  это
нравится не больше, чем тебе.
     - Так мы разделяемся или идем дальше вместе? - Их разговор  показался
Стурму пустой болтовней, и рыцарь вмешался  в  него  со  свойственной  ему
трезвой практичностью.
     - Идем вместе, - ответил Танис. Подумал и добавил: - Однако  в  любом
случае нам необходим разведчик...
     - Позволь мне, Танис! - вызвался Тас, выпрыгивая из  кустов  у  локтя
полуэльфа.  -  Кендер,  путешествующий  в  одиночку,  нипочем  не  вызовет
подозрений...
     Танис  нахмурился.  Тас  был  прав  -  никому  не  придет  в   голову
подозревать  его  в  чем-либо.  Любовь  к  странствиям  была  неотъемлемой
национальной чертой кендеров:  они  бродили  по  всему  Кринну  в  поисках
приключений. Вот если бы еще у Таса не было препоганой привычки  забывать,
куда  и  зачем  его  послали,  и,  встретив  в  дороге  что-нибудь   более
интересное, исчезать неизвестно куда...
     - Очень хорошо, - сказал Такие наконец. - Смотри  только,  Тассельхоф
Непоседа, держи глаза нараспашку и не забывай, на каком свете живешь.  Не,
смей сворачивать с дороги,  а  пуще  всего...  -  Танис  сурово  посмотрел
кендеру в глаза, - держи руки подальше от чужого имущества!
     - Разве что если встретишь лекаря, - добавил Карамон.
     Тас хихикнул  и,  преодолев  последние  несколько  футов  кустарника,
вприпрыжку устремился по дороге. Его хупак оставлял ямки в плотной  земле,
сумки и сумочки подпрыгивали в такт шагам. Друзья слышали, как он принялся
распевать кендерскую дорожную песню:

                       Уж как хорош кораблик наш!
                       Светлеют небеса,
                       Готов к отплытью экипаж -
                       Поставить паруса!

                       А грянет буря - вновь земля
                       Укроет нас от бед,
                       Горит, горит в ночи маяк,
                       Домашний теплый свет.

                       А о порт войдем - и моряки
                       Со всех сторон спешат,
                       Как гном на золото, они
                       На наш корабль глядят.

                       У моряка одна мечта
                       И самый сладкий сон -
                       Под нашим парусом умчать
                       За дальний горизонт!

     Когда голосок кендера затих в отдалении, Танис, улыбаясь, выждал  еще
несколько минут - после чего повел спутников дальше. Они вышли на  дорогу,
чувствуя себя неумелыми  актерами  перед  лицом  недружелюбно  настроенных
зрителей. Им казалось - все глаза Кринна смотрели па них!
     Багряные осенние деревья отбрасывали глубокую тень, дальше нескольких
футов от обочины ничего не было видно. Стурм пошел впереди,  молчаливый  и
одинокий Рыцарь гордо нес голову, но Танис знал, что на душе у  него  было
темно. За Стурмом следовали Рейстлин и Карамон. Танис  все  поглядывал  на
мага, гадая, надолго ли у пего хватит сил.
     Путь через лес стоил Рейстлину немалых трудов, однако теперь он шагал
наравне со всеми. Опираясь одной рукой на свой посох, в другой  он  держал
раскрытую книгу. Сперва Танис  задумался,  что  бы  такое  ему  приспичило
изучать, но потом догадался, что Рейстлин штудировал книгу заклинаний. Это
проклятие магов: им приходится повторять и  наново  запоминать  заклинания
чуть ли не ежедневно. Волшебные слова сперва ярко горят в сознании,  затем
слабеют; если же произнести заклятие - истираются совсем. Вдобавок  каждое
заклинание отнимает у мага силы, физические и душевные: в какой-то  момент
наступает полное истощение, и тогда магу требуется отдых,  прежде  чем  он
сможет колдовать вновь.
     Флинт топал по другую  руку  Карамона.  Спустя  некоторое  время  они
вполголоса заспорили о том десятилетней давности случае с лодкой.
     - Это же додуматься надо - ловить руками рыбешку! - возмущенно бурчал
гном.
     Танис шел последним, вместе с варварами. Он все  косился  на  Золотую
Луну. Как ни слаб был серенький свет, сочившийся сквозь  древесные  кроны,
Танис заметил морщинки у ее глаз;  Золотая  Луна  выглядела  старше  своих
двадцати девяти лет.
     ~ Нам выпала нелегкая доля, - откровенно поделилась  она  с  Танисом,
пока шли. - Мы с Речным Ветром много лет любили  друг  друга...  но  закон
моего народа гласит, что воин, пожелавший взять в жены дочь своего  вождя,
должен совершить какой-нибудь великий подвиг и тем доказать,  что  достоин
ее. А с нами судьба обошлась еще хуже. Дело в том, что семья Речного Ветра
много лет назад была изгнана нашим  племенем  за  отказ  почитать  умерших
предков. Видишь ли, его дедушка свято верил в древних Богов, тех, что были
до Катаклизма... хотя, правду сказать,  мало  что  свидетельствует  о  них
нынче на Кринне. Мой отец решил, что такой неравный  брак  -  это  не  для
меня. Он отправил Речного Ветра в поход  за  невозможным,  наказав  добыть
священный предмет, который подтвердил  бы  истинность  древних  Богов.  Он
надеялся, что Речной Ветер погибнет,  а  я  полюблю  другого...  -  Она  с
улыбкой посмотрела па рослого воина,  шедшего  рядом.  Но  его  лицо  было
замкнуто, он молча смотрел вдаль, и Золотая Луна, вздохнув, продолжала:  -
Речного Ветра не было несколько лет... Моя жизнь стала пустыней, я думала,
сердце умрет во  мне...  И  вот  он  возвратился  -  всего  неделю  назад.
Возвратился полуживым, со страшной лихорадкой. Он бредил... Спотыкаясь, он
вошел в лагерь и рухнул к моим ногам. Он горел в жару. Он  сжимал  в  руке
этот жезл, и мы едва сумели  расцепить  его  пальцы.  Даже  в  забытьи  он
нипочем не желал его выпустить... Он говорил в бреду о  темной  пещере,  о
разрушенном городе, над которым на черных  крыльях  реяла  смерть.  Слугам
пришлось привязать его к постели... А потом он вдруг заговорил о  женщине,
облаченной в голубой свет По его словам, она подошла к нему в  темноте  и,
исцелив его, вручила ему этот  жезл.  Стоило  ему  вспомнить  о  ней  -  и
лихорадка стала  ослабевать.  И  вот  два  дня  назад...  -  Золотая  Луна
замолчала: неужели действительно минуло всего лишь  два  дня?  Казалось  -
целая жизнь! - Два дня назад  он  отнес  жезл  моему  отцу,  -  продолжала
Золотая Луна, - и заявил, что жезл вручила ему Богиня, - хотя имени ее  он
не знал. Взглянув на жезл... - Золотая Луна высоко подняла его,  -  ...мой
отец велел ему сотворить какое-нибудь чудо. Все равно какое. Но ничего  не
произошло. Отец швырнул жезл Речному Ветру,  во  всеуслышание  назвал  его
обманщиком и приказал людям побить его камнями до смерти  в  наказание  за
святотатство! - Золотая Луна невольно побледнела при этих словах,  а  лицо
Речного Ветра стало еще более нелюдимым. - Воины связали Речного  Ветра  и
потащили его к Стене Скорби, - почти прошептала Золотая Луна. - Они  стали
бросать камни... а он только смотрел на меня с любовью... он крикнул,  что
даже смерть нас не разлучит... Я бросилась к нему: я все равно  не  смогла
бы жить без него. Камни... - Золотая Луна поднесла руку ко лбу,  вздрогнув
от воспоминания о боли, и Танис только тут разглядел на ее загорелой  коже
свежий рубец. - А потом вдруг вспыхнул слепящий голубой  свет,  -  сказала
она. - И мы с Речным Ветром обнаружили, что стоим на  дороге  недалеко  от
Утехи. Жезл сиял голубым, затем померк и стал таким, как сейчас.  Тогда-то
мы и решили отправиться в Гавань и выяснить,  что  думают  обо  всем  этом
тамошние храмовые мудрецы.
     - Речной Ветер, - спросил Танис обеспокоенно. - Разрушенный город,  о
котором ты вспоминал... Где он?
     Речной Ветер ответил не сразу. Он скосил на Таниса  темные  глаза,  и
тот понял, что мысли варвара витали  где-то  далеко.  Потом  Речной  Ветер
вновь уставился в сумрак под деревьями.
     - Танис Полуэльф, - сказал он наконец. - Это твое имя?
     - Так зовут меня люди, - ответил Танис. - Мое эльфийское имя  слишком
длинно, людям трудно его произносить.
     Речной Ветер нахмурился.
     -  Почему,  -  спросил  он,  -  тебя   зовут   "полуэльфом",   а   не
"получеловеком"?
     Танис ощутил этот вопрос словно пощечину. Ему показалось, его сбили с
ног и вываляли в грязи; он едва удержался от  злого  ответа.  Впрочем,  он
знал, что у Речного Ветра были причины об этом спрашивать, - варвар  вовсе
не хотел его оскорбить. Танис понял, что это было  в  определенном  смысле
испытанием. И он ответил, старательно подбирая слова:
     - Людям кажется, что полуэльф -  это  как  бы  добавление  к  целому.
Получеловек - нечто ущербное, калека.
     Речной Ветер обдумал услышанное, кивнул и  только  тогда  ответил  на
заданный вопрос.
     - Много долгих лет провел я в дороге, - сказал он. - Часто я не  имел
никакого понятия о том, где нахожусь.  Я  шел  по  солнцу,  по  лунам,  по
звездам... А мой последний поход был и вовсе подобен дурному сну...  -  Он
помолчал немного,  потом  снова  заговорил,  и  казалось,  что  его  голос
доносился откуда-то издалека:  -  Этот  город  был  когда-то  прекрасен...
высокие здания, мраморные колонны... Но теперь он выглядит так,  как  если
бы рука великана подхватила его и швырнула вниз с горы. Он очень стар, и в
нем поселилось зло.
     - Смерть на черных крыльях, - тихо повторил Танис.
     - Зло пришло туда, словно Божество, восставшее из тьмы. Его  создания
с визгом и воплями поклонялись ему...  -  Варвар  побледнел,  и  это  было
заметно, несмотря на загар. Утренний воздух был  холоден,  но  его  прошиб
пот: - Я не могу больше о нем говорить!..
     Золотая Луна взяла его за руку, и его лицо мало-помалу смягчилось.
     Танис продолжал расспрашивать:
     - Значит, из этого ужаса и появилась женщина, вручившая тебе жезл?
     - Она исцелила меня, - просто ответил Речной Ветер. - Я умирал.
     Танис еще раз присмотрелся  к  посоху  в  руке  Золотой  Луны.  Самый
обычный, простенький посох. Никто, в том числе Танис, не обращал  на  него
внимания - до известных событий. На  его  навершии  был  вырезан  какой-то
странный символ, а вокруг висели перья из тех, что так нравятся  варварам.
И тем не менее Танис видел своими  глазами,  как  этот  самый  посох  сиял
голубым светом, а его целительную силу испробовал  на  себе.  Неужели  это
действительно был дар древних Богов, явившихся помочь людям в  час  нужды?
"Лишь чистые сердцем могут касаться  этого  посоха",  -  сказал  Рейстлин.
Танис задумчиво покачал головой. Вот бы это оказалось правдой...
     Золотая Луна тронула его за плечо, и Танис, вскинув  голову,  увидел,
как махали ему Стурм и Карамон. Полуэльф только тут заметил, насколько они
втроем отстали от остальных. Он побежал вперед:
     - Что случилось?
     Стурм сухо ответил, указывая:
     - Разведчик возвращается.
     И верно, Тассельхоф во весь дух мчался к ним по дороге. Вот он трижды
махнул рукой на бегу.
     - Всем - в лес! - велел Танис немедля. Все поспешили прочь с  дороги,
в кусты и подлесок, густо разросшийся  вдоль  южной  обочины.  Все,  кроме
Стурма.
     - Прячься! - попробовал подтолкнуть его Танис, но рыцарь не  двинулся
с места и холодно произнес:
     - Я не собираюсь прятаться в канаве!
     - Стурм.... - борясь с подступающим негодованием, начал Танис. Еще не
хватало наговорить рыцарю  резкостей,  которые  безвозвратно  испортят  их
отношения, а толку не будет все равно... Отвернувшись от Стурма, он плотно
сжал губы и в мрачном молчании стал ждать кендера.
     Тас подлетел во всю прыть - многочисленные сумочки так и били его  по
бокам.
     - Жрецы! - выдохнул он. - Восемь штук! Целый отряд.
     - Я-то думал, - фыркнул Стурм, - там самое меньшее  отряд  гоблинской
стражи. Что нам эти восемь жрецов?
     - Ой, не скажи, - с сомнением ответил Тассельхоф. - Знаешь, я видывал
клириков со всех концов Кринна, но таких, как эти, -  еще  никогда!  -  Он
обеспокоенно оглянулся назад, на дорогу, потом поднял взгляд на Таниса,  и
тот заметил, что карие глаза кендера были необычно  серьезны.  -  Помнишь,
что говорила Тика о странных  людях,  которые  появились  в  Утехе  и  все
сшивались около Хедерика? Ну, о тех, в длинных таких одеяниях и надвинутых
капюшонах? Так вот - это подходит к нашим клирикам один к одному.  Знаешь,
Танис, как посмотрел я  на  них...  жуть  да  и  только!  -  Кендер  зябко
поежился. - Они появятся через несколько минут...
     Танис переглянулся со Стурмом, и рыцарь вопросительно  поднял  брови.
Оба знали, что кендеры не ведали страха - и в то же время были  необычайно
чувствительны  к  природе  других  существ.  В  былые  годы  Танис  немало
путешествовал вместе с  Тасом.  При  этом  они  попадали  в  самые  разные
переделки, нередко очень опасные. Но чтобы кендер  сказал  о  каком-нибудь
обитателе Кринна: "Жуть, да и только!" - такого еще не бывало.
     - А вот и они, - сказал Танис и вместе с Тасом  и  Стурмом  отошел  в
тень деревьев по левую руку от дороги, присматриваясь к  выходившим  из-за
поворота жрецам. Пока они были еще далековато, и полуэльф  затруднился  бы
сказать о них что-либо определенное. Разве только то, что шли они довольно
медленно, катя по дороге большую ручную тележку.
     - Может быть, поговоришь с ними, Стурм? - негромко предложил Танис. -
Надо  расспросить,  что  там  дальше  на  большаке.  Только,  друг,   будь
осторожен...
     - Постараюсь, - улыбнулся Стурм.  -  Я,  знаешь,  вовсе  не  настроен
погибать без особой нужды.
     И рыцарь стиснул руку Таниса в своей, принося  безмолвные  извинения.
Потом проверил, хорошо ли ходит в старинных ножнах меч. И, перейдя дорогу,
прислонился к траченному временем забору, склонив голову на  грудь,  -  ни
дать ни взять путник, расположившийся на отдых. Танис  постоял  немного  в
нерешительности,  но  затем  повернулся  и  углубился  в  лес.  Тассельхоф
последовал за ним.
     -  Ну  и  что  там?  -  завидя  Таниса  и  Таса,   спросил   Карамон.
Проголодавшийся богатырь  как  раз  подтягивал  ремень,  отчего  весь  его
арсенал громко лязгал. Остальные жались друг к дружке за  густой  порослью
кустов, позволявших им, однако, хорошо видеть дорогу.
     - Тихо! - Танис опустился на колени между Карамоном и Речным  Ветром.
- Жрецы, - сообщил он им шепотом. - Восемь жрецов идут  по  дороге.  Стурм
собирается заговорить с ними...
     - Жрецы! - пренебрежительно хмыкнул Карамон  и  поудобнее  уселся  на
пятки. Зато Рейстлин беспокойно зашевелился.
     - Жрецы, - прошептал он задумчиво. - Не нравится мне это!
     - Что ты имеешь в виду? - спросил Танис.
     Рейстлин смотрел на него из-под  капюшона:  Танис  видел  только  его
глаза, золотые глаза со зрачками в  виде  песочных  часов.  Они  светились
хитростью и умом.
     - Странные жрецы. - Рейстлин говорил  подчеркнуто  терпеливо,  словно
объясняя что-то ребенку. - Наш жезл наделен священной целительной силой  -
силой, какой не бывало  на  Кринне  со  времен  Катаклизма!  Ну,  а  мы  с
Карамоном уже видели в Утехе эту публику в капюшонах. Так  не  кажется  ли
тебе.  Друг  мой,  несколько  странным,  что  жезл  и  жрецы  одновременно
появились в одном и том же месте, где никогда прежде не видели ни того, ни
другого? Быть может, жезл и должен им принадлежать?
     Танис покосился на Золотую Луну. На ее лице лежала тень беспокойства:
она явно размышляла о том же. Танис вновь посмотрел на дорогу.  Закутанные
жрецы еле тащились, везя тележку. Стурм сидел на заборе, поглаживая усы.
     Время медленно текло  в  ожидании.  Все  молчали.  Серые  облака  над
головой постепенно сгущались, небо потемнело, начал накрапывать дождь.
     - Ну вот, только дождя для полного счастья и не хватало,  -  заворчал
Флинт. - Мало того, что я сижу под кустом,  словно  жаба  какая-нибудь,  я
должен еще и вымокнуть до нитки...
     Танис  наградил  гнома  испепеляющим  взглядом.  Флинт   неразборчиво
пробормотал еще что-то и умолк. Только  и  слышно  было,  как  шлепали  по
мокрым листьям, барабанили по шлемам и щитам капли дождя. Это был холодный
нескончаемый дождь, от которого не спасет никакой  плащ.  Вода  бежала  по
драконьему шлему Карамона и стекала по  шее.  Рейстлин  затрясся  и  начал
кашлять, прикрывая рукой рот, чтобы было не так слышно. Друзья поглядывали
на него с тревогой...
     Танис не сводил глаз с большака. Как и Тас, он ни разу еще  не  видел
никого похожего на этих жрецов - а ведь он прожил сто с  лишним  лет!  Все
они были  высокими,  футов  шести,  не  менее.  Длинные  одеяния  скрывали
очертания тел, а поверх одеяний на каждом был плотный  плащ  с  капюшоном.
Даже  ступни  и  кисти  рук  были  обмотаны  полосками  ткани,   неприятно
напоминавшими  повязки,  которыми  прокаженные   прикрывают   свои   язвы.
Приблизившись к Стурму, жрецы начали озираться. Один из них уставился  как
раз на те  заросли,  где  прятались  путешественники.  Его  лицо  скрывали
сплошные повязки; были видны лишь темные поблескивавшие глаза.
     - Мы приветствуем тебя, Соламнийский Рыцарь, -  проговорил  на  Общем
языке предводитель жрецов.  Голос  у  него  был  глухой,  шепелявый...  не
человеческий это был голос! Танис невольно содрогнулся...
     - И вам привет, братья, - отозвался Стурм, также на Общем.  -  Немало
миль прошагал я с рассвета, но вы - первые, кого я  встретил.  Не  скажете
ли, откуда держите путь? Видите ли, до меня доходили самые разные слухи, и
я хотел бы знать, что делается на дороге...
     - Вообще-то мы с востока, - ответствовал жрец, - но сейчас мы идем со
стороны Гавани. Дорога и в самом деле пустынна,  рыцарь,  но,  верно,  это
из-за погоды: кому охота путешествовать в подобный  денек?  Мы  и  сами  с
радостью остались бы дома, если бы не нужда. А ты, господин рыцарь, знать,
идешь из Утехи?
     Стурм кивнул. Несколько жрецов собрались  позади  телеги  и  негромко
переговаривались, обратив друг  к  другу  закутанные  лица.  Вожак  что-то
сказал им на неведомом гортанном  наречии.  Танис  повернулся  к  друзьям:
Тассельхоф помотал головой, а за ним - и все остальные:  никто  прежде  не
слышал этого языка.
     - Прости мое любопытство, рыцарь, но что это за слухи, о  которых  ты
говорил? - спросил предводитель жрецов, переходя снова на Общий.
     - Говорят, - ответил Стурм, - на севере  собираются  какие-то  армии.
Дело в том, что я как раз направляюсь домой, в Соламнию, и вовсе  не  хочу
угодить прямиком на чужую войну.
     - Мы не слышали ни о чем подобном, - сказал  жрец.  -  Насколько  нам
известно, северная дорога свободна.
     - Вот что значит прислушиваться к болтовне пьяных! - Стурм  досадливо
передернул плечами. - А что за нужда погнала святых братьев из-под крыши в
этакую погоду?
     - Мы разыскиваем некий жезл, - с готовностью пояснил жрец. -  Голубой
хрустальный жезл. Мы прослышали, что его  будто  бы  видели  в  Утехе.  Не
известно ли тебе о нем чего-нибудь?
     - Да, - сказал Стурм. - И я слышал о нем в Утехе, причем  от  тех  же
людей, что рассуждали об армиях на севере. Так верить мне тому  и  другому
или нет?
     Эти слова  поставили  жреца  на  какое-то  время  в  тупик;  он  даже
огляделся, видимо, соображая, как поступить.
     - А зачем, собственно,  вам  этот  хрустальный  жезл?  -  прислоняясь
поудобнее к своему забору, спросил его Стурм. - Святым братьям,  по-моему,
более кстати пришлись бы обычные посохи из крепкого дерева...
     Жрец ответил очень серьезно:
     - Это - священный исцеляющий жезл. Один из наших  братьев  лежит  при
смерти: только благословенное прикосновение чудотворной реликвии  способно
вернуть его к жизни.
     - Исцеляющий? - Стурм поднял брови. - Если я что-нибудь  понимаю,  ей
цены нет, вашей чудотворной реликвии.  Как  же  вы  допустили,  чтобы  она
куда-то пропала?
     - Мы не виноваты! - почти прорычал  жрец,  зло  стискивая  обмотанные
кулаки. - Она была похищена из храма нашего  святого  ордена.  Мы  шли  по
следу гнусного вора до варварской  деревушки  на  Равнинах,  но  там  след
оборвался. А тут эти слухи о странном происшествии в  Утехе,  так  что  мы
снова двинулись в путь... - Он указал на тележку: -  Но  что  значат  наши
мелкие неудобства по сравнению с теми ужасными муками, которые терпит  наш
больной брат!
     - Увы, боюсь, я ничем не могу... - начал Стурм.
     - Я помогу вам! -  звонко  прозвучало  совсем  рядом  с  Танисом.  Он
стремительно обернулся - и все-таки опоздал. Золотая Луна поднялась  из-за
куста и решительно пошла к дороге, отводя прочь древесные  сучья  и  ветви
колючих кустов. Речной Ветер немедленно  вскочил  и,  с  треском  сокрушая
подлесок, устремился следом за нею.
     - Золотая Луна!.. - громким  шепотом  окликнул  Танис.  Но  она  лишь
ответила:
     - Я должна убедиться!
     Услыхав ее голос, жрецы значительно переглянулись, кивая  закутанными
головами. Танис явственно почуял неладное, но прежде, чем он сумел сказать
что-либо или сделать, подле него выпрямился Карамон.
     - Чтобы этим двоим досталась вся потеха, а я отсиживался в канаве? Не
бывать тому! - заявил богатырь. И решительно зашагал сквозь чащу следом за
Речным Ветром.
     - Да вы что, с ума посходили? - зарычал  Танис  и  сгреб  за  шиворот
Тассельхофа, уже  изготовившегося  выскочить  по  пятам  за  Карамоном.  -
Присмотри за кендером. Флинт! Рейстлин...
     - Не волнуйся за меня, Танис, - прошептал маг. - Уж я-то не собираюсь
никуда выходить.
     - Вот и правильно. Сидите здесь! - Танис поднялся на ноги и  медленно
пошел вперед. Странное и жутковатое ощущение все усиливалось...

                    8. ПОИСКИ ИСТИНЫ. НЕОЖИДАННЫЕ ОТВЕТЫ

     - Я помогу вам! - чистым  серебряным  колокольчиком  прозвучал  голос
Золотой Луны.
     Дочь Вождя хорошо  видела  потрясенное  лицо  Стурма;  поняла  она  и
предостережение Таниса. Однако поступок Золотой Луны  не  был  продиктован
внезапным порывом. Отнюдь! Десять лет Золотая  Луна  правила  племенем  от
имени отца - с тех самых пор, как его поразил удар, отнявший внятную  речь
и способность шевелить правой рукой и правой ногой. Она вела свой народ  и
в дни мира, и во время войн с соседними племенами. Ей случалось  пресекать
заговоры, имевшие целью отнять у нее власть. Она прекрасно знала: то,  что
она сейчас делала, было очень опасно. Странные жрецы внушали ей величайшее
отвращение. Но при всем том они определенно знали что-то  о  жезле.  А  ей
необходимо было доискаться истины.
     - Я - носительница голубого хрустального  жезла,  -  сказала  Золотая
Луна, с гордо поднятой головой подходя к  предводителю.  -  Только  мы  не
крали его: он был нам дарован.
     Речной Ветер встал рядом с ней, Стурм - по  другую  сторону.  Карамон
выломился из кустов и занял место позади. Он  поглаживал  рукоять  меча  и
улыбался, предвкушая забаву.
     - Это ты так говоришь, -  негромко,  с  насмешкой  сказал  жрец.  Его
блестящие черные глаза были алчно устремлены на  ничем  не  примечательный
посох в ее руке. Он уже протянул к  нему  обмотанную  повязками  лапу,  но
Золотая Луна проворно отшатнулась и прижала посох к груди.
     - Этот жезл был обретен в  месте,  где  властвовало  ужасное  зло,  -
сказала она. - Я совершу что могу, дабы помочь твоему умирающему брату, но
не отдам жезла ни тебе, ни кому-нибудь иному, пока не  смогу  убедиться  в
правомерности притязаний!
     Жрец помедлил, оглядываясь на своих... Танис заметил, что их руки так
и тянулись к широким матерчатым поясам,  стягивавшим  просторные  одеяния.
Слишком широкие пояса, сказал себе Танис. И что это там выпирало под ними?
Навряд ли молитвенники... Он  беспомощно  выругался  про  себя,  не  зная,
заметили ли это Стурм и Карамон. Во всяком случае, Стурм  держался  весьма
непринужденно, Карамон же знай подталкивал  его  локтем,  точно  приглашая
посмеяться  над  шуткой,  известной  только  им  двоим.  Танис   осторожно
приготовил лук и приложил стрелу к тетиве.
     Уступив наконец, предводитель жрецов склонил голову и спрятал руки  в
широкие рукава.
     - Мы заранее благодарим тебя за любую помощь нашему брату,  -  сказал
он приглушенным голосом.  -  После  чего,  госпожа,  надеюсь,  ты  и  твои
спутники возвратятся с нами в Гавань. Обещаю, там  вас  убедят,  что  жезл
попал к вам по ошибке...
     - Мы отправимся куда пожелаем, брат, - проворчал Карамон.
     "Ох, глупец..." - мысленно застонал Танис. Он  хотел  уже  выкрикнуть
предупреждение, но затем все-таки  решил  остаться  в  укрытии  -  на  тот
случай, если его растущие опасения действительно подтвердятся.
     Между тем Золотая Луна и предводитель жрецов обошли  тележку.  Речной
Ветер последовал за ними. Стурм же с Карамоном  остались  у  передка  и  с
интересом взирали на происходившее. Вот жрец протянул руку к Золотой Луне,
подводя ее к тележке. Она отстранилась, избегая его прикосновения, и  сама
шагнула вперед. Жрец почтительно поклонился и поднял полотняную занавеску,
свисавшую над задним бортиком тележки. Держа  перед  собой  жезл.  Золотая
Луна заглянула внутрь...
     Дальше события разворачивались стремительно. Золотая Луна  завизжала.
Ударила слепящая голубая вспышка, кто-то закричал. Золотая Луна  отскочила
назад, и Речной Ветер мгновенно заслонил ее. Жрец поднес  к  губам  рог  и
протяжно, жалобно протрубил...
     - Карамон! Стурм! - закричал Танис, вскидывая лук. - Это лову...
     Но тут тяжелое  тело  обрушилось  на  полуэльфа  откуда-то  сверху  и
втиснуло его в землю. Сильные руки искали его горло, земля и мокрые листья
облепили лицо Вражьи  пальцы  сомкнулись  в  смертоносной  хватке  на  шее
Таниса. Он тщетно силился:  вздохнуть:  рот  и  нос  забила  земля.  Перед
глазами поплыли звезды. Танису никак не удавалось разжать душившие руки  -
его противник обладал чудовищной хваткой. Танис почувствовал,  как  начало
меркнуть сознание, собрал все силы для последнего отчаянного рывка... но в
это  время  послышался  тупой,  тяжелый  удар  и  хриплый   крик.   Хватка
нападавшего сразу ослабела.
     Кто-то стащил с Таниса навалившееся тело, и полу  эльф,  хватая  ртом
воздух, приподнялся на колени. Кое-как протерев от грязи глаза, он  увидел
над собой Флинта, державшего в руках увесистый сук. Гном, однако,  смотрел
не на Таниса, а на тело, распростертое у его ног.
     Танис тоже посмотрел на него... и в ужасе отшатнулся. Перед ним лежал
нелюдь! Кожистые крылья росли у него  на  спине,  тело  покрывала  змеиная
чешуя; здоровенные пальцы рук и ног оканчивались когтями,  но  тварь  была
явно прям сходящей, как человек. Нелюдь был облачен в хитроумно устроенные
латы, позволявшие ему пользоваться крыльями.
     Всего же более потрясла Таниса его физиономия. Такого  лица  полуэльф
ни разу еще не видел ни наяву, ни в худшем из кошмаров!  Казалось,  чья-то
могущественная злая воля уродливо и жутко смешала в нем черты  рептилии  и
человека...
     - Во имя всех Богов! Что  это?  -  выдохнул  Рейстлин,  подошедший  к
Танису и Флинту.
     Ответить Танис не успел: с дороги полыхнула слепящая голубая  вспышка
и раздался крик Золотой Луны.
     Заглянув в тележку, она на какой-то миг  задумалась  о  том,  что  за
ужасная болезнь могла превратить человеческую кожу в чешую. Потом  шагнула
вперед, чтобы коснуться несчастного исцеляющим  жезлом,  -  и  тут  нелюдь
кинулся на нее, пытаясь  когтистой  лапой  выхватить  жезл.  Золотая  Луна
шарахнулась прочь, но нелюдь оказался проворней. Жадная лапа сомкнулась на
жезле...  последовала  вспышка,  и  чудовище  отскочило  с  воплем   боли,
размахивая почерневшей от ожога рукой. Речной Ветер выхватил меч и прыгнул
вперед, заслоняя собой Дочь Вождя...
     ...и тотчас ахнул от ужаса, и Золотая  Луна  увидела,  как  безвольно
опустилась его рука, державшая меч. Он начал пятиться, шатаясь и  даже  не
пробуя защититься... Грубые руки,  обмотанные  полосками  ткани,  схватили
Золотую Луну сзади. Страшная  чешуйчатая  лапа  зажала  ей  рот.  Отчаянно
пытаясь  высвободиться,  она   все-таки   заметила,   что   Речной   Ветер
остановившимися глазами смотрел на существо в тележке,  и  лицо  его  было
мертвенно-бледным, а дыхание  -  неглубоким  и  частым,  как  у  человека,
пробудившегося от кошмарного сна только затем, чтобы наяву  встретиться  с
тем же самым кошмаром...
     Впрочем, Золотая Луна была достойной дочерью  племени  воителей.  Она
яростно лягнула державшего ее жреца, метя пяткой  в  колено.  Точный  удар
застал врага врасплох и пришелся прямо по чашечке.  На  какой-то  миг  его
хватка ослабла, и Золотая Луна, тотчас вырвавшись, огрела его жезлом. К ее
искреннему изумлению, жрец рухнул  наземь,  как  если  бы  этот  удар  был
нанесен могучей рукой Карамона. Она взглянула на жезл - тот испускал яркий
голубой свет. Но не было времени  удивляться  и  строить  догадки:  другие
твари уже взяли ее в кольцо. Она принялась размахивать  жезлом,  заставляя
их держаться на расстоянии, и крикнула:
     - Речной Ветер!..
     Ее голос вывел варвара из столбняка. Он увидел. Золотая Луна пятилась
к лесу, отгоняя жрецов взмахами жезла. Речной Ветер схватил одного из  них
сзади за одежду и швырнул оземь. Другой сейчас же прыгнул к нему, а третий
бросился на Золотую Луну.
     Новая вспышка ослепительного голубого огня...
     Стурм понял, что это ловушка, за мгновение до того, как раздался крик
Таниса; рыцарь успел выхватить меч.  Сквозь  щели  в  деревянных  бортиках
старой тележки он видел  чешуйчатую  руку,  метнувшуюся  к  посоху.  Стурм
бросился вперед - прикрыть Речного Ветра. Но вот уж  чего  он  ни  в  коем
случае  не  ожидал,  так  это  реакции  варвара  на  внешний  вид  нелюдя,
притаившегося в тележке. Речной Ветер беспомощно отступал назад, между тем
как монстр схватил здоровой лапой боевой топор и ринулся прямо на него.  А
варвар лишь смотрел остановившимися  глазами,  и  меч  бездельно  висел  в
поникшей руке...
     Меч Стурма вонзился чудищу в спину. Оно  завопило  и  крутанулось  на
месте, выдернув при этом рукоять у рыцаря из руки. Захлебываясь  кровью  и
ощеривая в предсмертной ярости слюнявую пасть, тварь вцепилась в Стурма  и
вместе с ним рухнула на дорогу. Стурм  знал,  что  нелюдь  умирает,  но  с
трудом превозмогал ужас и отвращение, которое внушало прикосновение к  его
склизкой плоти... Наконец вопль  смолк,  и  чешуйчатое  тело  застыло.  Не
мешкая, рыцарь высвободился из  его  лап,  перевернул  труп  и  попробовал
достать меч, все еще сидевший в спине. Но не  тут-то  было!  Меч  даже  не
шелохнулся. Ничего не понимая, Стурм вновь рванул его, пустив  в  ход  всю
свою силу и даже  упершись  ногой  в  тело  для  равновесия.  Меч  застрял
насмерть. В ярости рыцарь  ударил  по  трупу  кулаком  и  отступил  прочь,
переполнившись гадливости и невольного страха. Сраженная тварь  обратилась
в камень!
     - Карамон!.. - закричал  Стурм,  ибо  к  нему,  замахиваясь  топором,
спешил еще один жрец. Стурм увернулся от удара,  но  недостаточно  быстро:
голову пронзила жестокая боль и глаза залила хлынувшая кровь.  Ослепленный
Стурм споткнулся, и навалившаяся тяжесть сбила его с ног.
     Карамон, стоявший у передка тележки, уже  спешил  на  помощь  Золотой
Луне, когда его остановил крик Стурма, а потом и на него набросилось сразу
двое жрецов. Карамон размахнулся коротким мечом, заставив их  остановиться
на почтительном расстоянии, а левой рукой выдернул из ножен  кинжал.  Один
из жрецов прыгнул вперед; Карамон полоснул  клинком,  глубоко  пробороздив
тело. Его ноздрей коснулась мерзкая, гнилостная вонь, он заметил,  как  по
одеянию жреца расползлось пятно  тошнотворного  зеленого  цвета.  Впрочем,
рана лишь разъярила нелюдя еще больше. Он и не подумал остановиться; слюна
капала из его разинутой пасти, которая принадлежала  скорее  змею,  нежели
человеку, и  на  какой-то  миг  Карамона  охватил  панический  страх.  Ему
случалось биться и с гоблинами,  и  с  троллями...  но  эти  жуткие  жрецы
положительно выбили его  из  колеи!  Карамон  почувствовал  себя  ужасающе
одиноким, обреченным... и тут в  сознании  прозвучал  знакомый  ободряющий
голос.
     - Я здесь, брат, - спокойно сказал Рейстлин.
     - Ох, вовремя! - выдохнул Карамон, грозя мечом  наседающей  твари.  -
Что хоть это за нечисть?
     - Не  коли  их!  -  поспешно  предостерег  Рейстлин.  -  Убитые,  они
обращаются в камень. Это какие-то люди-ящеры, а совсем не  жрецы.  Им  для
того и понадобились одеяния и капюшоны, чтобы скрыть свой облик!
     Близнецы разнились между собою,  подобно  свету  и  тени,  но  боевая
команда из них была неплохая. Особенно помогала им  в  битвах  способность
быстро обмениваться мыслями, лишь немногое произнося  вслух.  Вот  Карамон
бросил и меч и кинжал и напряг мускулы могучих рук. Видя,  что  он  бросил
оружие, твари тотчас кинулись в атаку.  Растерзанные  одежды  беспорядочно
развевались, открывая взгляду чешуйчатые тела и когтистые  лапы.  Карамона
передернуло от их вида.
     - Готов! - сказал он брату.
     - Аст тасарк синуралан кринави,  -  негромко  проговорил  Рейстлин  и
метнул в воздух горстку песка.
     Твари  остановились  в  разбеге  и   замотали   башками,   охваченные
магическим сном... но почти тотчас, проморгавшись, вновь двинулись вперед!
     - Неподвластны магии!.. - почти благоговейно пробормотал Рейстлин.
     Но Карамону оказалось достаточно  и  кратковременного  замешательства
нападавших. Обхватив широченными ладонями их  костлявые  змеиные  шеи,  он
грянул их друг о друга головами. Два тела повалились наземь, превращаясь в
безжизненные статуи... Но через них уже перешагивали другие жрецы, и в  их
обмотанных лапах поблескивали кривые клинки.
     - Встань позади меня! - хриплым шепотом приказал Рейстлин.
     Нагнувшись, Карамон подхватил меч и кинжал и нырнул за  спину  брата.
Он  очень  боялся  за  близнеца,  однако  знал,  что  Рейстлин  не  сможет
произнести заклинание, пока он стоит на пути.
     Рейстлин тем временем внимательно всматривался  в  нелюдей,  которые,
признав в нем мага, остановились и принялись нерешительно переглядываться.
Один даже бросил оружие и заполз под тележку, зато другой с мечом  в  лапе
прыгнул  вперед,  надеясь  проткнуть  Рейстлина  прежде,  чем  тот  успеет
произнести волшебные слова, или по крайней мере  нарушить  сосредоточение,
необходимое для колдовства. Карамон взревел, видя все  это,  но  Рейстлин,
казалось, не видел и не слышал  ничего.  Он  медленно  воздел  руки,  свел
вместе большие пальцы, а остальные растопырил веером.
     - Кайр тангус миопиар, - сказал он  и  почувствовал,  как  магическая
энергия пробежала по его телу, а спешившую к нему тварь охватило пламя.
     Танис,  оправившийся  от  первоначального  потрясения,  услышал  крик
Стурма и бросился через кусты на дорогу. Он плашмя ударил  мечом  монстра,
прижавшего Стурма к земле. Жрец завизжал и опрокинулся,  и  Танис  потащил
раненого рыцаря на обочину.
     - Мой меч... - бормотал оглушенный Стурм. По его  лицу  текла  кровь:
Стурм тщетно пытался ее утереть.
     - Достанем, достанем твой меч, -  пообещал  Танис,  гадая  про  себя,
каким образом он это сделает. Обернувшись к дороге, он увидел, что из леса
выбегали все новые твари и спешили к ним. У Таниса пересохло во рту.  Надо
уносить ноги, подумал он, стараясь не поддаться панике. Он  заставил  себя
остановиться и перевести дух. Потом  обернулся  к  Флинту  и  Тассельхофу,
подбежавшим сзади.
     - Оставайтесь здесь, - велел он им. - Присмотрите за Стурмом. Я пойду
соберу остальных: надо уходить назад, в лес!
     И, не дожидаясь ответа, Танис кинулся назад на дорогу, но как раз тут
ударило огненное заклинание Рейстлина,  да  так,  что  полуэльфу  пришлось
броситься наземь.
     Из тележки, повалил  дым:  соломенная  подстилка,  на  которой  лежал
мнимый больной, загорелась.
     - Ишь каков! "Останьтесь здесь и присмотрите за Стурмом!" Видали!.. -
буркнул Флинт, покрепче перехватывая топорище  секиры.  Было  похоже,  что
вновь появившиеся твари еще не приметили их с кендером и раненого  рыцаря,
лежавшего в густой тени деревьев: все их внимание было  приковано  к  двум
небольшим группкам сражающихся. Но Флинт знал,  что  это  не  надолго.  Он
пошире расставил ноги и раздраженно бросил Тассельхофу:
     - Позаботься-ка о Стурме! Можешь ты хоть раз в жизни  сделать  что-то
полезное?..
     - Я стараюсь, - обиженно ответил Тассельхоф. - Только вот кровь никак
не останавливается... - Протер глаза рыцарю  относительно  чистым  носовым
платком и заботливо спросил: - Ну как, видишь теперь?
     Стурм застонал и попытался привстать, но  боль,  пронизавшая  голову,
вновь уложила его на траву.
     - Мой меч...
     Тассельхоф  огляделся  и  заметил  двуручный  меч  Стурма,  все   еще
торчавший из спины окаменевшего жреца. Глаза кендера округлились:
     - Вот это да!.. Смотри, Флинт! Меч Стурма...
     - Знаю, пустоголовый кендер! Отвяжись! - взревел  Флинт.  К  ним  уже
бежал с мечом наголо один из нелюдей.
     - Сейчас схожу принесу, -  радостно  пообещал  Стурму  Тассельхоф.  -
Подожди чуть-чуть.
     - Не смей!.. - завопил Флинт, запоздало сообразив,  что  склонившийся
над рыцарем Тас попросту не мог  видеть  приближавшуюся  опасность.  Остро
отточенный кривой меч описал сверкающую дугу, метя в шею старому гному.  И
надо же было такому случиться - как раз в этот самый  миг  Тас,  не  сводя
глаз с меча Стурма, вскочил на ноги. Его неразлучный хупак  ударил  Флинта
сзади под коленки... вскрикнув, гном повалился навзничь, прямо на  Стурма,
но смертоносный удар безвредно просвистел над его головой.
     Вскрик Флинта  заставил  Тассельхофа  оглянуться,  и  глазам  кендера
предстало воистину странное зрелище:  на  Флинта  наседал  жрец,  а  гном,
вместо того чтобы стоять и отбиваться, лежал на спине,  дрыгая  в  воздухе
ногами.
     - Что это ты делаешь. Флинт? - прокричал Тас. При этом  он  мимоходом
ударил нелюдя своим хупаком в живот, а когда тот согнулся,  ударил  снова,
уже по голове, и тот рухнул оглушенным. - Эх ты! - раздраженно сказал  Тас
гному. - Мне что, так и драться за тебя всю дорогу?..
     И, повернувшись, кендер пустился дальше - вызволять Стурмов меч.
     - Драться! За меня!.. - Плюясь от ярости, гном наконец поднялся. Шлем
съехал ему на глаза, и, покуда Флинт его поправлял, в  него  врезался  еще
один жрец, так что Флинт снова полетел кувырком...
     ...Когда подбежал Танис, Золотая Луна и Речной Ветер стояли спиной  к
спине. Речной Ветер  действовал  мечом,  Золотая  Луна  разила  нападавших
жезлом.  Уже  трое  лежали  мертвыми  у  ее  ног  -  окаменелые   останки,
почерневшие от соприкосновения с голубым пламенем жезла. Вот  меч  Речного
Ветра засел в пробитом брюхе твари, обратившейся в статую. Варвар  схватил
единственное оставшееся у него оружие - короткий лук - и держал стрелу  на
тетиве, готовый всадить  ее  в  первого,  кто  сунется.  Нелюди  ненадолго
отстали от них и принялись  переговариваться  па  своем  неведомом  языке,
обсуждая, что делать дальше. Понимая, что они  вот-вот  снова  ринутся  на
варваров и сомнут их числом, Танис  бросился  на  жрецов  сзади  и  тотчас
уложил одного, ударив мечом плашмя, потом наотмашь полоснул другого.
     - Бежим! - крикнул он Речному  Ветру  и  Золотой  Луне.  -  За  мной!
Сюда!..
     Кое-кто из тварей обратился против него, другие  замешкались.  Речной
Ветер спустил тетиву и сразил одного, потом схватил за руку Золотую Луну и
бегом потащил ее к Танису, перепрыгивая через каменные тела убитых врагов.
     Танис пропустил варваров мимо себя, продолжая колотить нелюдей  мечом
плашмя. Когда Речной Ветер поравнялся  с  ним,  Танис  сунул  ему  в  руку
кинжал:
     - Держи!..
     Речной Ветер жадно схватил оружие, тотчас перевернул и  всадил  одной
из тварей под челюсть, а потом резким движением сломал змеиную шею.  Вновь
ударила голубая вспышка: это Золотая Луна жезлом сразила жреца,  вставшего
на дороге... И наконец они снова очутились в лесу.
     Деревянная тележка пылала уже вовсю. Сквозь тучу дыма Танис  все-таки
разглядел, что делалось на дороге, и содрогнулся: по обе стороны от  места
сражения, примерно в полумиле от них,  на  большак  спускались,  планируя,
крылатые темные силуэты. Значит, и туда и сюда путь был  отрезан.  И  если
немедленно не укрыться в лесу - дело труба.
     Кое-как он добрался туда, где оставил Стурма. Золотая Луна  и  Речной
Ветер были уже там, и с ними Флинт. Где же все остальные?..  Танис  тщетно
пытался высмотреть их в густом дыму, выжимавшем слезы из глаз.
     - Попробуй помочь Стурму, - сказал он Золотой Луне.  И  повернулся  к
Флинту,  который  безуспешно  пытался  выкорчевать  свой  топор  из  ребер
окаменевшего нелюдя. - Где Карамон и Рейстлин? А где Тас? Я же  велел  ему
оставаться здесь...
     - Никчемный кендеришка едва меня не угробил!.. - взорвался  Флинт.  -
Полагаю, они уволокли его с собой и, надеюсь,  скормят  собакам!  Надеюсь,
они...
     -  Во  имя  Богов!  -  потеряв  всякое  терпение,  выругался   Танис.
Двинувшись сквозь дым в ту сторону, где он последний раз видел Карамона  и
Рейстлина, полуэльф почти сразу натолкнулся на кендера, волоком  тащившего
вдоль дороги меч Стурма. Меч был длиной почти с самого Тассельхофа  -  тот
не мог даже оторвать его от земли.
     - Как же ты его вытащил? - изумленно спросил Танис,  кашляя  в  дыму,
волнами клубившемся вокруг.
     Тас расплылся в улыбке, хотя по лицу его от дыма так и бежали слезы.
     - Тварь рассыпалась в пыль! - доложил он весело. - Правда, Танис, это
получилось  так  интересно!  Я  подошел  и  стал  тянуть  меч,  но  он  не
поддавался, и тогда Я потянул снова и...
     - Потом доскажешь! Давай-ка живо к остальным! -  И  Танис  подтолкнул
кендера вперед. - Карамона с Рейстлином не видал?
     Но в это время из дымной пелены послышался голос Карамона.
     -  Мы  здесь!  -  отдуваясь,  прогудел  богатырь.  Одной   рукой   он
поддерживал брата, сотрясаемого непрерывным кашлем. - Ну как, - спросил он
жизнерадостно, - мы их всех уложили?
     - Нет, к сожалению, - ответил Танис угрюмо. -  Более  того:  придется
нам удирать лесами на юг... - Он подхватил Рейстлина с другой  стороны,  и
все вместе они поспешили назад,  туда,  где  ждали  их  остальные.  Друзья
задыхались в дыму, понимая в то же время, что без него им пришлось бы хуже
некуда.
     Стурм стоял во весь рост: он был очень бледен,  но  голова  перестала
болеть и рана более не кровоточила.
     -  Жезл  исцелил  его?  -  обратился  Танис  к  Золотой   Луне.   Она
закашлялась:
     - Да, но... не совсем. Спасибо на том, что идти сможет...
     - У него... есть... пределы, - просипел Речной Ветер.
     - Да, - кивнул Танис. - Стало быть, мы пойдем к югу, лесами.
     Карамон покачал головой:
     - Этот, как его. Омраченный Лес...
     - Знаю, знаю: ты согласен драться с живыми, и  все  такое  прочее,  -
перебил Танис. - И как тебе это после сегодняшнего?
     Богатырь промолчал.
     - С обеих сторон по дороге подходят новые отряды такой же нечисти,  -
продолжал Танис. - Нового нападения нам не отбить. Но и в  Омраченный  Лес
без крайней нужды соваться незачем. Тут неподалеку есть  охотничья  тропа:
по ней мы сможем дойти до горы Око Молитвы. Там и посмотрим, нет ли дороги
к северу... или в другую какую-нибудь сторону.
     - Можно вернуться к пещере. Там спрятана лодка,  -  предложил  Речной
Ветер.
     -  Нет!!  -  раздался  придушенный   вопль   старого   гнома.   Молча
повернувшись. Флинт ринулся в лес со всей  скоростью,  на  которую  только
были способны его короткие ноги...

                         9. БЕГСТВО. БЕЛЫЙ ОЛЕНЬ

     Они поспешили в путь и, спотыкаясь и падая, в скором времени  вправду
добрались  до  охотничьей  тропы.  Карамон  шел  впереди,  держа  в   руке
обнаженный меч и зорко вглядываясь в каждую тень. Следом, держась за плечо
великана и угрюмо сжав губы, шел его брат. Остальные следовали за  ними  с
оружием наголо.
     Им повезло: тварей больше не было видно.
     - Почему они не погнались за  нами?  -  примерно  через  час  быстрой
ходьбы спросил Флинт.
     Танис поскреб в бороде. Его уже посещала та же самая мысль.
     - А им и незачем, - сказал он наконец. - Мы в ловушке: они  наверняка
перекрыли все выходы из  этой  чащобы.  Кроме  Омраченного  Леса,  надобно
думать...
     - Омраченный Лес! - тихо повторила Золотая Луна. - Нам в  самом  деле
придется туда идти?
     - Весьма вероятно, - сказал Танис. - А впрочем,  сперва  оглядимся  с
Ока Молитвы...
     Тут Карамон, шедший впереди, что-то  прокричал,  и  Танис,  подбежав,
увидел Рейстлина лежащим на земле.
     - Все в порядке, - прошептал маг. - Я просто должен передохнуть...
     - Пожалуй, - сказал Танис, - нам и всем бы это не помещало.
     Никто не ответил ему. Опустившись наземь, измученные беглецы пытались
перевести дух. Стурм закрыл глаза, привалившись к обросшей мхом скале. Его
лицо было серо-белым  и  совершенно  больным,  в  волосах  и  густых  усах
запеклась кровь. Багровый рубец отмечал место, куда пришелся  удар.  Танис
знал, что Стурм скорее умрет, нежели произнесет хоть одно слово жалобы.
     - Не беспокойтесь обо мне, - поймав взгляд Таниса, хрипло  проговорил
рыцарь. - Все пройдет.
     Танис стиснул в коротком пожатии его руку,  потом  подсел  к  Речному
Ветру. Какое-то время оба молчали, потом Танис спросил:
     - Тебе уже приходилось драться с подобными существами, ведь так?
     - В том разрушенном городе... - содрогнувшись, ответил Речной  Ветер.
- Я словно заново пережил весь этот  ужас,  когда  заглянул  в  тележку  и
увидел там гнусную харю... Зато теперь я... - Осекшись, он мотнул головой,
потом кое-как улыбнулся  Танису:  -  Зато  теперь  я  хоть  знаю,  что  не
свихнулся. Они действительно существуют -  в  чем  я,  признаться,  иногда
сомневался...
     - Могу себе представить, -  пробормотал  Танис.  -  Стало  быть,  они
существуют - и вдобавок распространяются по Кринну. Или, может быть,  твой
разрушенный город где-нибудь неподалеку?
     - Нет: я пришел в земли кве-шу с востока. Этот город очень далеко  от
Утехи, за нашими родными Равнинами.
     - А что они имели в виду, говоря, что прошли по твоему следу до нашей
деревни? - спросила Золотая Луна. Ее щека прижималась  к  кожаному  рукаву
его куртки, ладони обнимали его руку.
     - Не беспокойся. - Речной Ветер накрыл ее руку своей.  -  Наши  воины
сумеют за себя постоять.
     - А помнишь, ты собирался?.. - подсказала ему Золотая Луна.
     - Да, ты права. - Речной Ветер провел ладонью  по  ее  бледно-золотым
волосам.  Потом  посмотрел  на  Таниса  и  улыбнулся.  На   какой-то   миг
непроницаемая маска растаяла,  и  Танис  увидел  теплый  свет,  шедший  из
глубины его карих глаз. - Я собирался сказать, - продолжал Речной Ветер, -
что я бесконечно благодарен тебе, Полуэльф...  и  всем  вам.  -  Он  обвел
друзей взглядом. - Вы уже не раз спасали жизнь нам обоим. И все-таки...  -
Тут  он  помолчал,  подбирая  слова.  -  Все-таки  что-то  очень  странное
происходит!
     - То ли еще будет, - зловеще прозвучал голос Рейстлина.
     Они постепенно приближались  к  пику,  именуемому  Око  Молитвы.  Они
хорошо видели его,  высоко  вознесшийся  над  лесами.  Вершина  горы  была
расколота надвое и чем-то напоминала молитвенно сложенные ладони - откуда,
собственно, и название. Дождь наконец перестал; в  лесу  царила  могильная
тишина. Друзья начали думать, уж не покинули ли разом этот край все  птицы
и звери, оставив после себя пустую, жуткую тишину.  Всем  -  кроме,  может
быть, Тассельхофа - было не по себе, каждый оглядывался через плечо и то и
дело хватался за меч.
     Стурм настоял на том, чтобы идти последним и охранять тыл  маленького
отряда. Но боль в голове все усиливалась,  и  он  начал  отставать.  Перед
глазами плавал туман, к горлу подкатывала тошнота.  Вскоре  Стурм  утратил
всякое понятие о том, где он находится и что делает Он  знал  только,  что
надо идти, переставлять йоги, двигаться вперед,  как  те  живые  куклы,  о
которых рассказывал Тас...
     Что там была за история с этими куклами?..  Страдая  от  боли,  Стурм
попытался  припомнить.  Куклы  служили  волшебнику,  который  вознамерился
похитить кендера и вызвал для этого  демона.  Чушь,  конечно,  как  и  все
прочие побасенки Таса... Стурм с трудом переставлял ноги. Такая  же  чушь,
как и россказни того старца в гостинице. О Белом Олене и о древнем Боге  -
Паладайне. И о Хуме... Стурм стиснул  ладонями  мучительно  пульсировавшие
виски,  словно  пытаясь  помешать  развалиться  расколотой  болью  голове.
Хума...
     Все детство Стурма прошло под знаком этих сказаний. Его мать - дочь и
жена Соламнийских Рыцарей  -  других  просто  не  знала.  Стурм  обратился
мыслями к матери: жестокая боль поневоле заставила его вспомнить ее нежную
заботу, когда ему случалось пораниться или заболеть... Отец Стурма отослал
прочь их обоих, потому  что  дома  его  единственному  наследнику  грозила
смертельная опасность от рук тех, кто желал бы навсегда стереть  Рыцарство
с лица Кринна. Стурм с матерью укрылись в Утехе.  Стурм,  доброжелательный
парнишка, легко сошелся со сверстниками, особенно  с  одним  мальчиком  по
имени Карамон, - того тоже интересовало все относящееся к воинскому  делу.
Но гордая мать Стурма не желала знаться с соседями, считая их  ниже  себя.
Вот почему, когда она умирала от лихорадки, рядом с ней  не  было  никого,
кроме сына-подростка. Перед смертью она наказала  Стурму  разыскать  отца,
если тот был еще жив - в чем Стурм начинал уже про себя сомневаться.
     После смерти матери юношу - как и Карамона с Рейстлином -  приняли  в
свою семью Танис и Флинт, и под их началом он вскоре стал опытным  воином.
Вместе с Тассельхофом, любителем  путешествий,  а  иногда  и  с  Китиарой,
прекрасной и сумасбродной воительницей, единоутробной  сестрой  близнецов,
они  бродили  по  всей  Абанасинии,  сопровождая  Флинта,   странствующего
кузнеца.
     А пять лет назад друзья  приняли  решение  попутешествовать  врозь  и
разузнать,  насколько  правдивы  слухи  о  распространении  зла  в   мире.
Расставаясь, все  дали  обет  снова  встретиться  в  гостинице  "Последний
Приют"...
     Стурм тогда отправился на север, в Соламнию,  надеясь  разыскать  там
отца и вступить в свои права наследника. Вышло, однако, так,  что  он  еле
спасся сам, унеся с собой лишь отцовский меч  и  доспехи.  Путешествие  на
родину стало мучительным испытанием. Стурм и прежде знал. что  в  нынешние
времена Рыцарей добрым словом поминали не часто; и все же он был потрясен,
узнав, сколь глубока была всеобщая к ним нелюбовь.
     Когда-то давным-давно  Хума,  Носитель  Света,  Соламнийский  Рыцарь,
отогнал Тьму - так начался Век Силы.  Потом  разразился  Катаклизм,  когда
Боги - так, во всяком случае, думали люди - отвратили от мира  свое  лицо.
Тогда народ вспомнил Хуму и обратился за помощью к Рыцарям. Но Хумы  давно
уже не было в живых, и Рыцари следили за ужасом, обрушившимся  с  неба  на
Кринн, не в  силах  что-нибудь  сделать.  Люди  тщетно  взывали  к  ним  о
помощи... а потом так и не простили Рыцарям их бессилия.
     У руин своего родового замка Стурм поклялся,  что  восстановит  честь
Рыцарей Соламнии, Хотя бы такая попытка стоила ему жизни...
     "Но вот каким образом, - думал он с  горечью,  -  может  помочь  делу
стычка с какими-то жрецами?.." Тропа плыла у  него  перед  глазами.  Стурм
споткнулся и с трудом удержал равновесие. "Хума сражался с драконами. А  с
кем дерусь я?.." Стурм поднял глаза: осенние листья сливались в золотистое
облако, и рыцарь понял, что вот-вот потеряет сознание...
     Внезапно ему словно протерли глаза.
     Перед ним высилась гора Око Молитвы: маленький отряд как раз добрался
к подножию древнего пика, воздвигнутого еще ледником. Стурм отлично  видел
тропы, которые вели по его лесистому склону. Их протоптали  жители  Утехи,
любившие устраивать пикники на восточном склоне горы.
     Рядом с одной из тропинок стоял белый олень.
     Такого великолепного зверя Стурм никогда  еще  не  видал.  Олень  был
громаден  -  на  несколько  ладоней  выше  самого   крупного,   когда-либо
встречавшегося Стурму на охоте. Олень гордо нес  голову,  и  могучие  рога
поблескивали,  словно  корона.  Темно-карие  глаза   ярко   выделялись   в
белоснежной шерсти. Олень пристально глядел прямо на Стурма, точно узнавая
его...  Потом,  встряхнув  головой,  он  не  спеша  поскакал  прочь  -  на
юго-запад.
     - Постой!.. - хрипло закричал Стурм.
     Его друзья испуганно обернулись, выхватывая оружие Таи и с подбежал к
рыцарю:
     - Что случилось? - Стурм невольным движением поднял  руку  к  больной
голове, и Танис виновато добавил: - Прости, Стурм, я не знал, что тебе так
плохо... Сейчас мы передохнем, мы ведь у самого подножия  Ока  Молитвы.  Я
заберусь наверх и посмотрю...
     - Нет! Вон там!.. Видишь? - Рыцарь схватил Таниса за плечо и заставил
повернуться: - Олень! Белый Олень!..
     - Белый Олень? - Танис непонимающе смотрел туда, куда указывал Стурм.
- Где? Я не...
     - Вон там, - тихо сказал рыцарь.  И  шагнул  вперед,  к  благородному
животному, которое остановилось и, казалось, поджидало его.  Олень  кивнул
ему головой, увенчанной величественными  рогами.  Прыгнул  прочь...  снова
остановился, оглядываясь на Стурма... - Он зовет нас  за  собой!  -  ахнул
Стурм. - Как Хуму!..
     Друзья собрались вокруг рыцаря и поглядывали на него кто  с  глубокой
заботой, кто - с открытым недоверием.
     - Не вижу никакого оленя, - сказал  Речной  Ветер  Его  темные  глаза
зорко обшаривали чащу. - Ни белого, ни какого-либо другого!
     - Рана в голову - это вам не хухры-мухры, - с  видом  знатока  кивнул
Карамон. - Слушай, Стурм, давай-ка лучше ляг отдохни...
     - Ты бы уж помолчал! - рявкнул на него рыцарь. - У тебя все  мозги  в
брюхе! И хорошо, что тебе не дано  видеть  оленя:  ты  бы,  чего  доброго,
застрелил его и поджарил! Говорю вам - мы должны последовать за ним!
     - Так бывает после удара в голову... - шепнул Танису Речной Ветер.
     - А я в этом не уверен, - сказал Танис. Он  молчал  некоторое  время,
затем проговорил с видимой неохотой: - Сам я не видел оленя, но раз уж  он
одному из нас  показался...  я  последую  за  ним  -  как  в  той  сказке,
рассказанной стариком... -  Его  пальцы  рассеянно  ощупывали  колечко  из
переплетенных листьев плюща, которое  он  носил  на  левой  руке.  Колечко
заставило его вспомнить о золотоволосой эльфийке, горько плакавшей,  когда
он уходил из Квалинести...
     У Карамона слегка отвисла челюсть:
     - Ты предлагаешь нам последовать  за  зверем,  которого  мы  даже  не
видим?
     - Ну, это не самое страшное из того, что мы с вами  уже  отмочили,  -
насмешливо прошептал Рейстлин.  -  Кстати,  не  припоминаете  ли?  Старик,
рассказывавший о Белом Олене, - ведь это он и втравил нас в эту историю...
     - Это был наш собственный выбор, - отрезал Танис. - Мы ведь  запросто
могли выдать жезл Высокому Теократу. Ничего, уж как-нибудь выкрутились бы,
не в таких переделках бывали... Вот вам мое  слово:  надо  последовать  за
Стурмом. По-моему, он избран - точно так же, как Речной Ветер  был  избран
при обретении жезла...
     - Но он заманивает нас совсем не туда! - не сдавался  Карамон.  -  Вы
что, забыли, что в здешних лесах нет ни единой тропы? Туда никто не ходит!
     - А может, это и к лучшему, - неожиданно вмешалась  Золотая  Луна.  -
Танис говорит, эти твари наверняка перекрыли каждую  тропинку.  Значит,  и
надо идти туда, куда  никто  не  ходит.  Я  считаю,  надо  последовать  за
рыцарем! - И, повернувшись, она пошла  следом  за  Стурмом.  Привыкшая  ко
всеобщему послушанию, она даже не оглянулась. Речной Ветер  пожал  плечами
и, мрачно сдвинув брови, пошел за ней. Остальные двинулись следом.
     Вскоре рыцарь покинул утоптанные тропки,  змеившиеся  по  склону  Ока
Молитвы. Он шел на юго-запад, взбираясь все  выше.  Сперва  казалось,  что
Карамон сказал правду - впереди не было  ни  намека  на  дорогу,  Стурм  с
упорством безумца ломился сквозь кусты и подлесок. Однако  потом  внезапно
открылась удобная, широкая дорожка. Танис воззрился на нее в изумлении.
     - Кто... или что расчистило этот путь? - спросил  он  Речного  Ветра,
озадаченно оглядывавшегося кругом.
     - Не знаю, - ответил житель Равнин. - Известно только  то,  что  путь
этот старый, очень старый. Видишь вон там упавшее дерево? Оно лежит  здесь
так долго, что успело до середины уйти в землю и  сплошь  зарасти  мхом  и
плющом... Я не вижу никаких следов: здесь не ходят ни звери,  ни  люди.  И
все же тропинка не заросла. Почему?
     Танис не мог ничего ответить, а времени на размышления не было. Стурм
так и рвался вперед; друзьям стоило изрядных усилий  не  потерять  его  из
виду.
     - Гоблины,  лодки,  люди-ящеры,  невидимые  олени...  что  дальше?  -
жаловался кендеру Флинт.
     - Вот бы посмотреть на этого оленя... - вздохнул Тас.
     - Ну так разбегись и ударься в дерево башкой, - фыркнул гном. -  Хотя
при твоих мозгах, полагаю, особой разницы не будет...
     Вот так они и  лезли  в  гору  следом  за  Стурмом;  тот,  охваченный
каким-то полубезумным восторгом, забыл думать про рану и боль.  С  немалым
трудом догнав рыцаря, Танис насторожился, увидев, как лихорадочно блестели
его глаза. Но Стурма  определенно  что-то  вело,  тропа  же  тем  временем
взбиралась все выше в гору,  и  Танис  заметил,  что  они  направлялись  к
расселине между каменными "ладонями" - расселине, в  которую,  сколько  он
помнил, никто еще не входил.
     - Погоди чуть-чуть, - пропыхтел Танис.  Стурм  шел  так  быстро,  что
полуэльфу временами приходилось бежать.  Солнце  по-прежнему  пряталось  в
рваных черных  облаках,  но  Танис  чувствовал,  что  день  приближался  к
полудню. - Давай передохнем!.. Я  хочу  забраться  вон  туда  и  осмотреть
окрестности... - Танис указал на скальный кряж, видневшийся сбоку вершины.
     - Передохнуть? - рассеянно отозвался Стурм,  останавливаясь  наконец.
Какое-то время он смотрел вперед, потом повернулся к Танису: - Ну да, надо
передохнуть.
     Таниса вновь удивил блеск его глаз.
     - Ты... хорошо себя чувствуешь?
     - Отлично, - по-прежнему рассеянно ответил Стурм и прошелся туда-сюда
по траве, поглаживая усы. Танис не сразу решился оставить его  одного,  но
потом все-таки поспешил навстречу  остальным,  только-только  появлявшимся
из-за очередного подъема.
     - Устроим здесь привал, - сказал  им  полуэльф.  Рейстлин  облегченно
вздохнул и без сил повалился прямо в мокрые листья,  а  Танис  добавил:  -
Хочу глянуть на север - что там движется по большаку из Гавани...
     - Я с тобой, - предложил Речной Ветер.
     Танис кивнул, и двое мужчин оставили  тропу,  направляясь  к  скалам.
Танис все косился на рослого воина, шагавшего рядом.  Он  поймал  себя  на
том, что ему было хорошо вдвоем с  этим  суровым,  немногословным  жителем
Равнин. Речной Ветер сам не был "душой нараспашку", зато и другим  в  душу
не лез. А для Таниса это было равносильно полному покою. Он отлично  знал,
что его друзья - именно потому, что они были его друзьями долгие  годы,  -
про себя размышляли о том, что там у него  с  Китиарой.  Почему  он  столь
неожиданно порвал с ней пять лет назад? Но коли уж порвал - отчего он  так
расстроился, когда она нынче к  ним  не  присоединилась?..  Речной  Ветер,
конечно, о Китиаре не знал. Но Танис чувствовал: даже если бы он  и  знал,
от этого ничего бы не изменилось. Не в свое дело Речной Ветер не полезет.
     Когда внизу должен был вот-вот  показаться  большак,  они  опустились
наземь и последние несколько  футов  ползли  по  мокрым  камням,  пока  не
достигли края скального карниза. Глядя вниз, Танис видел к востоку от себя
тропинки, проложенные любителями пикников. Тут Речной Ветер вытянул  руку,
и Танис, вглядевшись, заметил, что по  тропинкам  пробирались  все  те  же
твари!.. Так вот почему в лесу царила такая неестественная  тишина!  Танис
мрачно сжал губы. Похоже, монстры собирались устроить им засаду, и если бы
не Стурм с его белым оленем... Однако скоро они так или иначе  разыщут  их
тропу... Подумав об этом, Танис поискал глазами пройденный  путь  -  и  не
нашел. Внизу не было  ничего,  кроме  густого,  непролазного  леса.  Тропа
пропустила их и сомкнулась у них за спиной...
     "Мне уже мерещится",  -  сказал  себе  Танис  и  вновь  повернулся  к
большаку,  ведущему  в  Гавань.  По  дороге  двигалось  великое  множество
нелюдей: времени даром они явно не тратили. Танис перевел взгляд на север,
туда, где расстилались спокойные воды озера Кристалмир. Потом посмотрел на
горизонт... и нахмурился.
     Что-то было не так! Он  не  сразу  понял,  что  именно,  и  продолжал
вглядываться, не торопясь привлекать внимание  Речного  Ветра.  На  севере
громоздились штормовые тучи, похожие на длинные серые пальцы, грабаставшие
землю. А навстречу им с земли... вот оно! Танис схватил Речного  Ветра  за
плечо и ткнул пальцем на север. Щурясь, варвар проследил,  куда  указывала
его рука, и тоже увидел струи черного дыма,  упиравшиеся  в  низкое  небо.
Широкие брови Речного Ветра сошлись у переносицы в одну черту.
     - Походные костры, - сказал Танис.
     - Много тысяч костров, - негромко уточнил Речной Ветер. - Это  костры
войны. Там расположилась целая армия...
     - Стало быть, слухи подтверждаются, - выслушав их рассказ, проговорил
Стурм. - С севера действительно движется армия.
     - Но что за армия? Чья? И с  какой  стати?  На  кого  они  собираются
нападать? - не в силах  поверить,  засмеялся  Карамон.  -  Кто  нормальный
пошлет целую армию за каким-то  жезлом?..  -  Помолчал  и  сказал:  -  Или
все-таки пошлет?..
     - Жезл - всего лишь малая частица происходящего! - просипел Рейстлин.
- Вспомни упавшие звезды!..
     - Детские сказки, - хмыкнул Флинт. Перевернул пустой бурдючок, потряс
его и вздохнул.
     - Эти сказки - не для детей! - зло сказал  Рейстлин,  вскидываясь  на
куче листьев, точно змея, которой наступили на хвост. - Попомни, гном, мое
слово!
     - Вон он снова! Олень! - неожиданно воскликнул Стурм,  уставившись  -
во всяком случае, так казалось остальным - на большой валун. -  Пора  идти
дальше!
     Он вскочил на ноги. Торопливо подобрав вещи,  друзья  последовали  за
ним. И пока они лезли все вверх  и  вверх  по  тропе,  которая,  казалось,
возникала прямо перед ними, ветер переменился и потянул с юга. Его  теплое
дыхание было напоено ароматом диких осенних цветов.  Ветер  отогнал  прочь
штормовые тучи, и как раз в тот момент,  когда  они  подошли  к  расселине
между половинками пика, с неба брызнули солнечные лучи.
     Было уже за полдень,  и,  прежде  чем  входить  в  узкую  щель  между
отвесными стенами Ока Молитвы, пришлось устроить еще один короткий привал.
По словам Стурма, олень скрылся в расселине...
     - Приличные люди вот-вот ужинать сядут,  -  сказал  Карамон  и  тяжко
вздохнул. - Честное слово, скоро я съем свои сапоги!
     - Твои сапоги и мне начинают казаться съедобными, - сварливо  заметил
Флинт. - Эх, был бы наш олень из плоти и крови! Глядишь, и сгодился бы еще
кое на что, кроме как вести нас на кудыкину гору...
     - Замолчи!.. - Стурм стиснул кулаки в  неожиданном  приступе  ярости.
Танис быстро поднялся и на всякий случай положил руку ему  на  плечо.  Еще
какое-то  время  Стурм  сверлил  гнома  испепеляющим  взглядом.  Усы   его
вздрагивали. Потом он сбросил руку Таниса со своего плеча и пробормотал: -
Ладно... пошли.
     Они вошли в теснину. Впереди сияло чистое голубое небо;  южный  ветер
свистел между отвесными белыми стенами, вздымавшимися над головой.  Друзья
шли осторожно, то и дело оступаясь на  скользких  маленьких  камешках.  По
счастью, проход был до того узким, что всегда можно было вытянуть  руку  и
опереться о стену.
     Примерно через полчаса ходьбы они вышли с другой стороны Ока Молитвы.
И остановились, глядя  вниз,  в  долину.  Роскошный  горный  луг  ниспадал
мягкими волнами, простираясь  до  самой  опушки  нежно-зеленого  осинового
леса, видневшегося далеко на юге. Непогожие тучи остались  позади;  солнце
ярко светило с чистого лазурного неба...
     Впервые за все время им стало жарко в темных  плащах  -  всем,  кроме
Рейстлина, по-прежнему кутавшегося в свое алое одеяние. Флинт же, все утро
жаловавшийся на дождь, был  теперь  недоволен  солнечным  светом,  который
слепил ему глаза и пек голову под шлемом.
     - А не спихнуть ли нам гнома с горы?.. -  предложил  Танису  Карамон.
Тот усмехнулся:
     - Он будет так дребезжать шлемом, что всякий  сразу  поймет,  где  мы
находимся...
     - Да кто тут услышит? - И Карамон обвел жестом долину. - Право же, мы
- первые живые существа, которых угораздило сюда забрести!
     - Вот именно, живые, - прошептал Рейстлин. - Ты  не  ошибся,  братец.
Ибо перед тобой - Омраченный Лес!
     Воцарилось молчание. Речной  Ветер  беспокойно  переминался;  Золотая
Луна встала поближе к нему, широко распахнутыми  глазами  глядя  вниз,  на
зеленеющие деревья. Флинт только прокашлялся и принялся разглаживать  свою
длинную бороду. Стурм и Тассельхоф спокойно смотрели на лес.
     - А выглядит он неплохо, - жизнерадостно заявил кендер. Он  сидел  на
земле, скрестив ноги, и, разложив на  колене  кусок  пергамента,  кусочком
угля набрасывал карту, в том числе и путь, которым они  взбирались  к  Оку
Молитвы.
     -  Выглядит  он  обманчиво,  словно  вороватый  кендер,  -  прошептал
Рейстлин.
     Тассельхоф насупился и хотел ответить, но поймал взгляд  Таниса  -  и
вновь уткнулся в свою карту. Танис подошел к Стурму.  Тот  стоял  на  краю
уступа: южный  ветер  развевал  его  длинные  волосы  и,  хлопая,  вздувал
поношенный плащ.
     - Где олень, Стурм? Ты видишь его?
     - Да, - ответил Стурм и указал вниз: - Он только что пересек  луг,  я
вижу его след в высокой траве. Олень скрылся там, среди осин.
     - Ушел в Омраченный Лес, - пробормотал Танис.
     - Кто сказал, что это - Омраченный Лес? - повернулся к Танису Стурм.
     - Рейстлин.
     - Вот еще!
     - Он маг, - напомнил Танис.
     - Он с ума  сошел,  -  сказал  Стурм.  Потом  передернул  плечами:  -
Оставайся здесь, если хочешь, а я пойду за оленем - как Хума, - хотя бы он
в самом деле вел меня в Омраченный  Лес...  -  И,  подхватив  плащ,  Стурм
спрыгнул с уступа и зашагал по извилистой тропке вниз по склону.
     Танис вернулся к остальным.
     - Олень ведет его прямиком в лес, - сказал он. - Насколько ты уверен,
Рейстлин, что это и вправду Омраченный Лес?
     - А насколько вообще можно быть уверенным  в  чем-либо,  Полуэльф?  -
отозвался волшебник. - Лично я не слишком уверен, что смогу вздохнуть  еще
раз... Иди вперед, Танис. Иди в лес, из которого еще не  выходил  ни  один
человек... живой человек. Смерть - вот единственное, в чем  не  приходится
сомневаться!
     Танису  вдруг  отчаянно  захотелось  швырнуть  Рейстлина  вниз...  Он
посмотрел вслед Стурму, уже одолевшему половину спуска в долину.
     - Я пойду с ним, - сказал он. - Но пусть каждый решает сам  за  себя,
идти или остаться.
     - Я с тобой! - Тас живо скатал карту и сунул ее в футляр. Вскочил  на
ноги и тут же поскользнулся на каменной осыпи.
     - Призраки!.. - Флинт хмуро покосился на Рейстлина,  пренебрежительно
щелкнул пальцами и встал рядом с  Танисом.  Золотая  Луна  побледнела,  но
присоединилась к ним без долгих раздумий. За нею молча  последовал  Речной
Ветер, и Танис испытал величайшее облегчение: он знал,  сколько  ужасающих
легенд рассказывали варвары об Омраченном Лесе. И вот наконец  и  Рейстлин
шагнул вперед, да так быстро, что его брат вздрогнул от неожиданности.
     Танис смотрел на  мага  с  едва  заметной  улыбкой.  Он  спросил,  не
удержавшись:
     - Почему ты идешь?
     - Потому что я буду нужен тебе, Полуэльф, - прошипел тот. -  А  кроме
того, что, по-твоему, нам остается? Если уж ты завел нас сюда,  мог  бы  и
сообразить, что обратной дороги не будет. Это людоедский выбор,  Танис,  -
выбор между быстрой и медленной смертью...  -  И  он  направился  вниз  по
склону: - Идешь, брат?
     И близнецы проследовали вниз.  Остальные  исподтишка  поглядывали  на
Таниса. Полуэльф чувствовал себя идиотом. Рейстлин, разумеется, был  прав.
Он, Танис, дал делу зайти слишком далеко,  а  теперь,  вместо  того  чтобы
взять ответственность на себя,  для  очистки  совести  заговорил  о  якобы
свободном выборе каждого. Танис в ярости подхватил камень  и  швырнул  его
далеко вниз по склону С какой, собственно, стати он должен  был  брать  на
себя ответственность?.. Какого рожна он вообще  дал  себя  втянуть  в  эту
историю? Все, чего он хотел, - это разыскать Китиару  и  сказать  ей,  что
наконец-то разобрался в себе и решил, что любит и желает только ее, что он
готов понять  и  принять  ее  слабости,  как  принял  и  свои  собственные
человеческие черты...
     Но Кит к нему не вернулась. У нее был какой-то  там  новый  господин.
Быть может, потому он и...
     - Эгей, Танис!.. - долетел снизу голос кендера.
     - Иду, - пробормотал он. - Иду.
     Когда друзья подошли к опушке леса, солнце уже  клонилось  к  закату.
Танис прикинул, что у них было  еще  в  запасе  часа  три-четыре  дневного
света. Если олень будет по-прежнему вести их  удобными,  ровными  тропами,
глядишь, и удастся пересечь лес до темноты...
     Стурм ждал их под  осинами,  удобно  расположившись  в  тени  зеленой
листвы. Никто, впрочем, не спешил покидать луг и входить в чащу.
     - Олень скрылся здесь, - сказал Стурм, поднявшись на ноги и  указывая
пальцем в высокую густую траву.
     Танис  не  увидел  следов.  Глотнув  воды  из  полупустой  фляги,  он
уставился в лес. Можно было вполне согласиться с Тассельхофом:  лес  вовсе
не казался зловещим. Наоборот - после беспощадного великолепия  солнечного
осеннего дня он так и манил, обещая порадовать прохладой.
     - Может, тут и дичь водится? - покачиваясь с пятки на носок,  спросил
Карамон. И поспешно добавил: - Я, конечно, не оленей имею в виду.  Скажем,
кроликов...
     - Ни в кого не стреляйте, ничего не ешьте и  не  пейте  в  Омраченном
Лесу, - прошептал Рейстлин.
     Танис посмотрел на мага и  увидел,  что  его  глаза  с  их  зрачками,
похожими на песочные часы, были странно расширены. Кожа Рейстлина отливала
в ярком солнечном свете мертвым металлом. Он  тяжело  опирался  на  посох,
дрожа, словно в ознобе.
     - Детские сказочки,  -  пробормотал  Флинт,  но  голос  гнома  звучал
неуверенно. Что до Таниса - он хорошо знал любовь  молодого  волшебника  к
театральным эффектам, но еще ни разу  не  видел,  чтобы  с  ним  творилось
что-либо подобное.
     - Что ты чувствуешь, Рейстлин? - спросил он негромко.
     - Колдовство, - прошептал тот. - Сильнейшие чары, некогда  наложенные
на этот лес...
     - Это злые чары? - спросил Танис.
     - Только для тех, кто сам приносит сюда зло, - заявил маг.
     - Значит, тебе одному из всех нас и следует  бояться  этого  леса,  -
холодно сообщил ему Стурм.
     Лицо Карамона зловеще налилось багровой краской,  рука  потянулась  к
ножнам. Стурм тоже взялся за меч, но Танис перехватил его руку, а Рейстлин
остановил брата. Маг смотрел на Стурма, поблескивая золотыми глазами.
     - Посмотрим... - сказал он, вернее, прошипел сквозь  сжатые  зубы.  -
Посмотрим... - И, налегая на посох, Рейстлин повернулся к брату: - Идем?
     Карамон напоследок еще раз смерил Стурма взглядом и углубился в  лес.
Остальные потянулись за ними, и вот лишь Танис с Флинтом  остались  стоять
среди рослой, волнующейся под ветром травы.
     - Староват я становлюсь для таких дел, Танис, - вдруг сказал гном.
     - Да брось ты, - улыбнулся в ответ полуэльф. - Ты сражался как...
     - Нет, я имею в виду не кости с мышцами. -  Гном  посмотрел  на  свои
натруженные, узловатые руки. - Хотя и они, конечно, не молоденькие... Я  о
душе, Танис. Когда-то давно, когда этих ребят еще не было на свете,  мы  с
тобой вошли бы в заколдованный лес без малейших раздумий. А теперь...
     - Не вешай  носа,  дружище,  -  сказал  Танис.  Он  пытался  говорить
беспечно, хотя на самом деле столь необычная серьезность гнома его  сильно
встревожила. Он внимательно пригляделся к Флинту - впервые со  времени  их
встречи у окраины Утехи. Гном выглядел старым... но иным, правду  сказать,
его и не помнили. Лицо - насколько можно было разглядеть  сквозь  дремучую
седую бороду, усы и нависшие белые брови - было коричневым и  морщинистым.
Флинт ворчал и сетовал, сетовал и ворчал... но иначе он себя и не вел.
     Танис понял наконец, что изменилось. Глаза. В глазах  гнома  не  было
больше огня.
     - Не обращай на Рейстлина слишком много внимания, - сказал  Танис.  -
Вот увидишь, сегодня вечером мы будем сидеть у костра и хохотать над всеми
этими сказками о привидениях!
     - Охотно верю, - вздохнул Флинт. Он помолчал  какое-то  время,  потом
проговорил: - Однажды я стану обузой для тебя, Танис. А я вовсе  не  хочу,
чтобы когда-нибудь ты спросил себя: и зачем, мол, я таскаю с  собой  этого
ворчливого старого гнома...
     - Затем, что мне не обойтись  без  тебя,  ворчливый  старый  гном,  -
сказал Танис и положил руку на бугрящееся мышцами плечо Флинта.  И  мотнул
головой в сторону леса, где скрылись остальные: - Ты нужен мне, Флинт. Все
они... так молоды. А ты - как надежная  скала  у  меня  за  спиной,  когда
доходит до схватки...
     Польщенный Флинт  залился  краской.  Подергал  бороду,  потом  хрипло
прокашлялся.
     - Ты всегда был ужасно чувствительным, - буркнул он. - Ладно,  пошли,
что зря время тянуть. Лично я хочу миновать поскорее этот проклятый лес! -
И пробормотал в бороду: - А все-таки хорошо, что солнце еще светит.

           10. ОМРАЧЕННЫЙ ЛЕС. РАТЬ МЕРТВЫХ. ВОЛШЕБСТВО РЕЙСТЛИНА

     Вступив в  лес,  Танис  не  ощутил  ничего  особенного  -  разве  что
облегчение: наконец-то перестало бить в глаза  неистовое  осеннее  солнце.
Напрасно вспоминал полуэльф жуткие истории о призраках, звучавшие когда-то
по вечерам у огня, и старался  не  забывать  о  предупреждении  Рейстлина.
Покамест Танис чувствовал только, что в этом лесу так и кишела жизнь.
     Здесь и в помине не было той мертвой тишины, что окружала их ранее. В
подлеске возились и верещали маленькие  зверюшки,  птицы  перепархивали  с
ветки на ветку, мелькая над головами. Мимо  то  и  дело  проносились  ярко
окрашенные  насекомые.  И  хотя  не  было  ни  малейшего  ветерка,  листья
шевелились и шелестели, а цветы  покачивали  головками,  как  если  бы  их
переполняла простая радость бытия.
     Все  члены  маленького  отряда  держали  оружие  под  рукой,   каждый
настороженно озирался, не веря ничему вокруг и стараясь  даже  не  шуршать
палыми листьями По мнению Таса, выглядело это достаточно  глупо.  Так  или
иначе, мало-помалу все начали успокаиваться - все, кроме Рейстлина.
     Часа  два  они  без  лишней  спешки,  но  довольно   быстро,   шагали
утоптанной, явно различимой  тропой.  Солнце  опускалось  все  ниже,  тени
становились длинней. Танис поймал себя на том,  что  почувствовал  себя  в
безопасности в этом лесу. По крайней мере, не  надо  было  опасаться,  что
ужасные крылатые твари последуют  за  ними  сюда.  Нет,  навряд  ли  здесь
таилось какое-то зло. Разве что - как там выразился Рейстлин? - кто-нибудь
сам явится сюда со злом...
     Танис посмотрел на мага. Рейстлин шел один, опустив  голову,  и  там,
где он проходил,  тени  деревьев  казались  особенно  плотными.  У  Таниса
пробежал по спине озноб, но потом он сообразил, что  становилось  попросту
холодно: солнце уже пряталось за  вершинами  леса.  Пожалуй,  самое  время
задуматься о ночевке.
     Пока еще не стемнело, Танис снова вытащил  карту  Тассельхофа.  Карта
была  эльфийская;  на  ней  виднелись  каллиграфически  выведенные  слова:
"Омраченный Лес", но сам лес был обозначен весьма приблизительно, и  Танис
не мог определенно сказать, к чему именно относилась надпись: к тому лесу,
где они находились, или к тем, что  простирались  далее  к  югу.  В  конце
концов Танис решил, что Рейстлин  ошибся.  Этот  лес  никак  не  мог  быть
Омраченным. Но если даже и так - его зло существовало скорее всего  только
в воображении мага.
     Друзья шли и шли вперед по тропе.
     Потом наступил вечер, и гаснущий свет  необычайно  рельефно  и  четко
обрисовал каждую мелочь. Усталые путешественники двигались все  медленнее.
Рейстлин, задыхаясь, едва  волочил  ноги.  Лицо  Стурма  сделалось  совсем
пепельным. Полуэльф уже собирался объявить привал, когда, предвосхищая его
намерения, тропа привела их к краю обширной  зеленой  поляны.  На  поляне,
рождая небольшой ручеек, журчал между камешками родник Кругом росла густая
шелковистая трава,  так  и  манившая  растянуться  в  ней  и  как  следует
отдохнуть.  Могучие  деревья,  словно  безмолвные  стражи,   высились   по
сторонам.
     Небо налилось закатным багрянцем, потом погасло,  и  между  деревьями
залегли туманные сумрачные  тени.  Беглецы  двинулись  на  поляну,  и  тут
прозвучал голос Рейстлина:
     - Не сходите с тропы!
     Танис вздохнул.
     - Рейстлин, -  проговорил  он  терпеливо.  -  Ну  что  с  нами  может
случиться? Тропа в трех шагах,  и  видно  ее  отлично.  Пошли,  тебе  надо
передохнуть. Нам всем надо передохнуть. Вот смотри, - Танис  протянул  ему
карту. - По-моему, мы вовсе и не в Омраченном Лесу. Согласно этой...
     Рейстлин с презрением отвернулся от карты. Все прочие отвернулись  от
мага и, покинув  тропу,  принялись  разбивать  лагерь.  Стурм,  измученный
болью, без сил опустился под деревом и  закрыл  глаза.  Карамон  голодными
глазами следил  за  проворными  тенями,  выдававшими  присутствие  мелкого
зверья. Потом послал Тассельхофа в чащу за хворостом.
     Маг молча наблюдал за ними, и язвительная усмешка кривила его губы.
     - Дурачье! - сказал он погодя. -  Это  Омраченный  Лес...  в  чем  вы
убедитесь прежде, чем кончится ночь. - И  пожал  плечами:  -  Однако,  как
правильно заметил Танис, мне надо передохнуть. Только я, в отличие от вас,
с тропы не сойду...
     Рейстлин уселся на тропинке и  положил  свой  посох  рядом  с  собой.
Остальные украдкой переглянулись: поведение  мага  их  забавляло.  Карамон
заметил это и смущенно покраснел.
     - Слушай, Рейст, иди к нам, - сказал великан.  -  Тас  уже  пошел  за
дровами, а я, может быть, подстрелю кролика...
     - Не смей стрелять! - Рейстлин в кои веки раз говорил в полный голос,
а не шептал, и слышавшие невольно  вздрогнули.  -  Не  трогайте  никого  и
ничего в Омраченном Лесу! Ни травинку, ни дерево, ни зверя, ни птицу!
     - Я согласен с Рейстлином, - сказал Танис. -  Нам  придется  провести
здесь ночь, и, по-моему, без крайней нужды  не  следует  убивать  ни  одно
животное...
     - Уж эти мне эльфы, вечно стараются  обойтись  без  кровопролития,  -
пробурчал Флинт. - Мало того, что волшебник нагоняет  на  нас  страху,  ты
хочешь еще и уморить нас голодом! Ладно, если что-нибудь на нас нападет  -
будем надеяться, оно хоть окажется съедобным!
     - Твои слова да Богам в уши,  гном,  -  вздохнул  Карамон.  Отошел  к
ручейку и попытался утопить голод, раз уж нечем было его утолить.
     Тассельхоф вернулся с хворостом.
     - Я ничего не рубил, - заверил он Рейстлина. - Я только собирал.
     Однако разжечь костер не удалось даже Речному Ветру.
     - Слишком сырое дерево, - сказал он, пряча кремень и кресало  обратно
в мешок.
     - А свет нам не помешал бы, - поеживаясь, заметил Флинт. Ночная  тьма
быстро сгущалась, и все  шорохи  леса,  такие  безобидные  днем,  начинали
казаться зловещими и исполненными угрозы.
     - Детские  сказочки  по-прежнему  никого  не  страшат...  -  прошипел
Рейстлин.
     - Нет! - огрызнулся гном. - Я только боюсь, как бы  кендер  не  начал
рыться в моих вещах, пользуясь темнотой!
     - Ну что ж, - с необычной кротостью ответил  Рейстлин  и  повелел:  -
Ширак!
     В хрустальном шарике на конце посоха  мага  зажглось  бледное  пламя.
Мертвенный свет не столько разгонял, сколько подчеркивал грозную тьму.
     - Вот вам свет, - прошептал маг и воткнул посох в мягкую землю.
     И тут-то Танис понял, что эльфийское зрение ему изменило.  Он  больше
не видел теплых  красноватых  ореолов  спутников:  лишь  смутные  тени  на
залитой звездным светом  поляне.  Полуэльф  промолчал,  но  умиротворенное
состояние, которым он наслаждался весь вечер, сменилось тревогой.
     - Первая стража - моя, - мрачно проговорил  Стурм.  -  С  моей  раной
лучше не спать... Я знал одного, который уснул, да так и не проснулся.
     - Будем караулить по двое, - сказал Танис. - Я с тобой.
     Остальные развязали мешки и принялись устраивать себе постели -  все,
за исключением Рейстлина. Маг по-прежнему сидел на  тропинке,  хрустальный
шарик заливал светом его склоненную голову в  надвинутом  капюшоне.  Стурм
устроился под деревом. Танис наклонился к ручью и принялся  жадно  пить...
когда сзади вдруг раздался придушенный крик,  Танис  мгновенно  обернулся,
выхватывая меч. Другие  тоже  схватились  за  оружие,  и  только  Рейстлин
остался сидеть неподвижно.
     - Спрячьте мечи, - сказал он. - Они все равно вам не помогут. Чтобы с
ними драться, нужны клинки, напоенные могущественным волшебством...
     Их окружала целая армия воинов в полном вооружении! Одного этого  уже
хватило бы, чтобы кого угодно вогнать в дрожь.  Но  никакой  враг  еще  не
вселял в сердца спутников подобного ужаса. Ошеломленные,  припоминали  они
легкомысленное замечание Карамона: "Я готов день и ночь биться  с  живыми.
Но с мертвыми?.."
     Ибо воины, обступившие их, были мертвы.
     Неверное беловатое сияние обрисовывало контуры их тел,  как  если  бы
тепло, сопутствовавшее  им  при  жизни,  непостижимым  и  ужасным  образом
задержалось и в посмертии. Истлевшая плоть давно обнажила  кости,  и  лишь
светящиеся очертания тел остались такими, какими помнили их души.
     И было похоже, что души помнили еще кое о чем.
     Каждый воин был облачен в древние латы, памятные его душе. Призрачные
руки сжимали оружие, способное убивать. Однако неупокоенным не было особой
нужды   в   оружии.   Достаточно    было    смертоносного    прикосновения
могильно-холодных рук и даже страха, который они внушали.
     Как же драться  с  такими?..  Танис,  не  привыкший  бояться  никаких
противников из плоти и крови, едва не поддался панике. Он уже открыл  рот,
чтобы  крикнуть  друзьям:  "Спасайтесь  бегством!.."  С   большим   трудом
удержавшись, он попытался рассуждать трезво.  Бегство  было  бессмысленно:
они потеряют друг  друга  и  тотчас  заблудятся.  Нет,  надо  остаться  на
месте... и что-нибудь придумать.
     Медленным шагом направился Танис навстречу призрачным  воинам...  Они
стояли молча и неподвижно - просто стояли,  загораживая  дорогу.  Их  было
невозможно сосчитать: одни, мерцая, возникали перед ним, другие, наоборот,
меркли и пропадали, чтобы вновь появиться,  когда  исчезали  их  товарищи.
"Впрочем, какая разница, - обливаясь холодным потом, сказал себе Танис.  -
Любой из них способен уничтожить всех нас одним мановением руки..."
     Огонек на посохе мага по-прежнему ярко горел. Маленький  отряд  тесно
сгрудился вокруг Рейстлина.  Танис  подошел  к  ним.  В  мертвенном  свете
хрустального шарика лицо волшебника мало чем отличалось от лиц привидений.
     - Итак, добро пожаловать в Омраченный Лес, Танис, - сказал маг.
     -  Рейстлин...  -  У  Таниса  перехватило  горло.  Он  еле  выговорил
пересохшими губами: - Кто эти...
     - Призрачные создания, - не сводя с них взгляда, ответил Рейстлин.  -
Похоже, нам повезло.
     - Повезло? - не веря своим ушам, переспросил Танис. - Это еще почему?
     - Перед нами души людей, поклявшихся  совершить  некое  дело,  но  не
исполнивших клятву. Они обречены совершать то, в чем  поклялись,  пока  не
заслужат освобождения и не обретут покоя истинной смерти.
     - Но как, во имя Бездны, из этого следует, что нам повезло? - спросил
Танис сердито, давая выход страху. - Может быть, они поклялись  истреблять
всех, кто войдет в этот лес?
     - Возможно, - Рейстлин бросил быстрый взгляд  на  полуэльфа,  -  хотя
навряд ли. Сейчас мы это выясним...
     И прежде, чем Танис успел что-либо сказать или  сделать,  маг  шагнул
вперед, оказавшись лицом к лицу с призраками.
     - Рейст!.. - сдавленно ахнул Карамон, протискиваясь за ним.
     - Придержи его, Танис, -  резко  скомандовал  Рейстлин.  -  От  этого
зависят наши жизни!
     Танис крепко взял воина за плечо и спросил мага:
     - Что ты собираешься делать?..
     - Хочу произнести заклятие, которое позволило бы нам с ними общаться.
Я смогу проникнуть в их мысли, а они будут говорить моими устами...
     Он откинул голову, сбросив на плечи капюшон. Простер руки и произнес:
     - Аст билак пар-билакар. Сух тангус моилар!
     Он повторил это трижды. Толпа воинов  расступилась,  и  вперед  вышел
один, исполненный жуткого, пугающего величия.  Он  был  выше  всех,  а  на
голове у него мерцала корона. Бледные латы были  богато  украшены  темными
самоцветами, а лицо носило печать невероятного горя и муки. Он шел прямо к
Рейстлину.
     Карамон, задыхаясь, отвел глаза. Танис не осмеливался  ни  закричать,
ни заговорить, боясь потревожить мага и нарушить заклятие. Призрак  поднял
бесплотную руку и медленно потянулся  к  Рейстлину.  Танис  задрожал  всем
телом:  прикосновение   означало   неотвратимую   смерть.   Но   Рейстлин,
погруженный в транс, даже не пошевелился. Танис мимолетно задумался о том,
видел ли маг ледяную руку, тянувшуюся к его сердцу.
     И тут Рейстлин заговорил:
     - Вы, давно умершие! Моим живым голосом поведайте нам о том, что  вас
тяготит. А потом разрешите нам миновать этот лес, ибо мы идем не со  злом.
Загляните в наши сердца - и вы сами в том убедитесь.
     Рука призрака замерла. Бледные глаза скользили по  лицу  Рейстлина...
Затем, мерцая во тьме, неупокоенный поклонился ему. Танис  втянул  в  себя
воздух: он чувствовал силу Рейстлина, но это!..
     Рейстлин поклонился  в  ответ,  потом  повернулся  и  встал  рядом  с
призраком. Он был почти  так  же  бледен,  как  и  его  собеседник.  Танис
содрогнулся: живой мертвец и мертвый живой...
     Рейстлин заговорил снова, и голос его более не был одышливым  шепотом
тщедушного мага. Это был глубокий,  повелительный  голос,  отдававшийся  в
лесу. Голос был глух, темен и холоден и раздавался словно из-под земли:
     - Кто вы, осмелившиеся вступить в Омраченный Лес?
     Танис попытался  ответить,  но  пересохшее  горло  вконец  отказалось
служить. Карамон, стоявший подле него, не мог даже поднять головы.  И  тут
Танис уловил рядом с собой некое движение...  Кендер!  Ругаясь  про  себя,
Танис хотел перехватить Тассельхофа, но не  успел.  Юркий  кендер  выбежал
вперед и остановился в круге  света  от  посоха,  прямо  перед  призраком.
Каштановый хохолок мотался туда-сюда.
     - Я - Тассельхоф Непоседа, - с величавым поклоном сообщил  кендер.  -
Мои друзья, - взмах маленькой ладони охватил  весь  отряд,  -  зовут  меня
Тасом. А вы кто такие?
     - Неважно, - прозвучал замогильный голос. - Знай  только,  что  мы  -
воины давно забытых времен...
     - А правда, что вы нарушили какую-то клятву и за это  обречены  здесь
торчать? - спросил Тас с интересом.
     - Правда, - был ответ. - Мы поклялись охранять эту страну. Но потом с
неба упала огненная гора, и земля раскололась. Злобные твари вылезли из ее
недр, а мы бросили оружие  и  бежали,  пока  нас  не  настигла  бесславная
смерть. И вот теперь мы вновь призваны к исполнению клятвы, ибо  по  земле
опять бродит зло. И мы не уйдем, пока зло не будет изгнано, а равновесие -
восстановлено.
     Неожиданно Рейстлин с криком запрокинул голову, его глаза  закатились
так, что стали видны лишь полоски белков. В его  голосе  зазвучала  тысяча
голосов. Это  озадачило  даже  кендера;  он  подался  назад  и  неуверенно
оглянулся на Таниса.
     Но  призрак  повелительно  вскинул  руку,   и   хор   смолк,   словно
проглоченный темнотой.
     - Мои воины хотят знать, зачем  вы  вступили  в  пределы  Омраченного
Леса. Если со злом, это зло падет на ваши головы, ибо вы уже  не  увидите,
как восходят луны!
     - Нет, нет, никакого зла. Какое уж там зло! - торопливо  заверил  его
Тассельхоф. - Вообще-то это долгая история, но мы, кажется,  никуда  особо
не спешим, так что я, пожалуй, вам ее расскажу.  Все  началось,  когда  мы
сидели в гостинице "Последний Приют" в Утехе... вы ее, может  быть,  и  не
знаете. Когда  бишь  ее  построили?..  Кажется,  ее  не  было  во  времена
Катаклизма, когда вы жили на свете. Ну так вот, сидим мы себе и тихо-мирно
слушаем старика, рассказывавшего про Хуму, и тут он - то есть старик, а не
Хума, конечно, - попросил  Золотую  Луну  спеть  свою  песню,  и  она  еще
спросила, какую такую песню, а потом спела,  и  тут  Искатель  решил  всем
показать, что сильно шибко разбирается в музыке, ну, а Речной Ветер -  вон
тот, длинный - взял да и пихнул его в огонь. То  есть  он  не  хотел,  все
вышло случайно, но дело то в том, что Искатель вспыхнул как факел!  Вы  бы
только видели!.. Короче, старик сунул мне посох и велел треснуть  его  как
следует. Я треснул, а посох, то есть жезл, обратился в голубой хрусталь, и
пламя сразу погасло, и...
     - Голубой хрустальный жезл!.. -  глухо  прозвучал  из  уст  Рейстлина
призрачный голос призрака, и бледный воин двинулся прямо к  ним.  Танис  и
Стурм разом прыгнули  вперед,  схватили  Таса  и  оттащили  с  дороги.  Но
призрак, похоже,  желал  только  поближе  присмотреться  к  путникам.  Его
мерцающие глаза остановились на Золотой Луне.  Он  поманил  ее  прозрачной
рукой...
     - Нет!.. ~ Речной Ветер попытался удержать  ее  подле  себя,  но  она
высвободилась из его рук и подошла к призрачному воину,  неся  жезл.  Рать
неупокоенных взяла их в кольцо...
     Неожиданно призрак выхватил меч из ножен. Он поднял его над  головой,
и белый свет хрустального шарика смешался с голубым пламенем,  замерцавшим
на клинке.
     - Смотрите! Жезл! - ахнула Золотая Луна.
     Жезл сиял бледно-голубым светом, словно отвечая мечу.
     Призрачный король повернулся к Рейстлину и простер к  погруженному  в
транс магу бледную руку... Карамон хрипло взревел и сбросил ладонь  Таниса
со своего плеча.  И  ринулся  на  призрака,  обнажая  меч.  Острое  лезвие
пронзило мерцающий силуэт.... и Карамон, вскрикнув от боли, упал и забился
на земле. Танис и Стурм склонились над ним. Речной Ветер же смотрел  прямо
перед собой, и его лицо было непроницаемо.
     -  Карамон,  куда  тебя...  -  Танис   обхватил   великана,   пытаясь
разобраться, что же с ним стряслось.
     - Моя рука!.. - Карамон  всхлипывал  от  боли,  раскачиваясь  взад  и
вперед. Его левая кисть - Карамон дрался левой - была  крепко  зажата  под
мышкой правой руки.
     - Да что  случилось?  -  спросил  Танис.  Потом  разглядел  на  земле
выпавший у богатыря меч и все понял. Клинок покрывал густой иней.
     В ужасе вскинув глаза,  Танис  увидел,  как  пальцы  призрака  плотно
сомкнулись на запястье Рейстлина. По хилому  телу  мага  прошла  судорога,
лицо мучительно исказилось, но он  не  упал.  Глаза  Рейстлина  закрылись,
морщины горечи и презрения ко всему на  свете  пропали  с  лица:  на  него
снизошел смертный покой. Танис потрясенно следил  за  происходившим,  лишь
краем  уха  слыша  хриплые  стоны  Карамона.  Вот  лицо  Рейстлина   вновь
изменилось; на сей раз его черты осенил восторг. Аура его магической  силы
все возрастала, пока наконец ее сияние не сделалось почти ощутимым.
     - Мы призваны, - сказал Рейстлин, и голос вновь был его  собственным,
хотя Танис еще ни разу не слышал, чтобы он так говорил. - Надо идти.
     И маг повернулся к ним спиной и пошел в лес; король-призрак  все  еще
сжимал его запястье  бесплотной  рукой.  Неупокоенные  воины  расступились
перед ними, освобождая дорогу.
     - Остановите их!.. - простонал Карамон и, шатаясь, кое-как поднялся.
     - Это невозможно, Карамон! - Танис изо всех сил пытался его удержать,
и наконец великан рухнул в его объятия, плача, как ребенок. - Мы пойдем за
ними, - продолжал Танис. - С ним все будет в порядке. Он же маг,  Карамон!
Нам этого не понять. Мы пойдем...
     Миновав  кольцо  неупокоенных,  которые  не  спускали  с  них   глаз,
мерцавших сверхъестественным светом,  путешественники  углубились  в  лес.
Войско мертвых сомкнуло ряды у них за спиной...
     ...и сознание наполнили звуки яростной битвы. Гремела сталь,  раненые
звали на  помощь.  И  так  реальна  была  эта  битва  в  ночи,  что  Стурм
непроизвольно выхватил меч. Оглушенный, он только успевал уворачиваться от
незримых ударов, нацеленных, казалось, в него. Он отчаянно кромсал  воздух
мечом, зная, что обречен, что спасения не будет... потом побежал - и вдруг
вырвался из леса на широкую голую поляну. Перед ним, в полном одиночестве,
стоял Рейстлин.
     Глаза мага были закрыты. Он вздохнул  -  и  повалился  наземь.  Стурм
подбежал к нему, но тут появился Карамон и едва  не  сшиб  Стурма  с  ног,
торопясь со всей нежностью подхватить брата на руки. Их спутники  один  за
другим выскакивали из леса, словно гонимые неведомой силой. Рейстлин  едва
слышно бормотал какие-то странные, неведомые слова... Призраков больше  не
было видно.
     - Рейст! - судорожно всхлипывал Карамон.
     Веки мага задрожали и приподнялись.
     - Заклятие...  отняло  все  силы,  -  прошептал  он.  -  Я  должен...
отдохнуть...
     - Сейчас отдохнете! - прогудел чей-то голос.  Это  был  голос  живого
существа! И хотя рука Таниса легла на рукоять меча, у  полуэльфа  вырвался
невольный вздох облегчения. Маленький  отряд  мигом  сгрудился,  прикрывая
Рейстлина и напряженно вглядываясь во тьму.
     И тут в небе появилась серебристая луна,  появилась  так  неожиданно,
словно чья-то рука сдернула с нее черный шелковый  шарф.  Сделались  видны
голова и плечи мужчины, стоявшего среди деревьев. Его нагие плечи были  не
менее широки и мускулисты, чем у Карамона, на шею ниспадала длинная  грива
кудрявых волос, ясные глаза холодно поблескивали. Путешественники услышали
какой-то шорох в кустах, и при луне сверкнул наконечник копья, нацеленного
на Таниса.
     -  Бросьте  ваше  жалкое  оружие,  -  предупредил  незнакомец.  -  Вы
окружены.
     - Обман! - зарычал Стурм, но тут затрещали кусты, и вокруг  появилось
множество воинов, вооруженных блестящими копьями.
     Тот, что вышел к ним первым, двинулся вперед,  и  путники  застыли  в
изумлении, а руки, готовые выхватить оружие, разжались сами собой.  К  ним
приближался не человек - это был кентавр! Выше пояса его тело  было  телом
мужчины, ниже - коня. Он  скакал  легким  грациозным  галопом,  и  могучие
мускулы так и играли на широченной  груди.  Повинуясь  его  повелительному
жесту, другие кентавры отступили к тропе. Танис убрал  меч.  Флинт  громко
чихнул.
     - Вы должны пойти с нами, - тоном приказа проговорил кентавр.
     - Мой брат болен, - проворчал Карамон. - Он никуда не может идти.
     - Усади его мне на спину, - невозмутимо ответил кентавр. - Если же вы
устали, никто не мешает вам всем поехать туда, куда вы должны прибыть.
     - По куда вы нас ведете? - спросил Танис.
     - Не тебе здесь задавать вопросы. -  Кентавр  подтолкнул  Карамона  в
спину копьем. - Наш путь долог и далек. Я  предлагаю  вам  ехать.  Бояться
нечего... - И он поклонился Золотой Луне, изящно вытянув переднюю  ногу  и
прикоснувшись ладонью к своим спутанным волосам. - Этой  ночью  вам  более
ничто не грозит.
     - Танис, можно я поеду? Ну пожалуйста!.. - взмолился Тассельхоф.
     - Не вздумайте им доверять! - Флинт снова громко чихнул.
     - А я им и не доверяю, - пробормотал Танис. -  Вот  только  выбора  у
нас, похоже, и впрямь нет: Рейстлин не может идти. Давай, Тас.  И  вы  все
тоже!
     Подозрительно косясь на кентавров, Карамон поднял брата и устроил его
на спине получеловека-полуконя. Рейстлин бессильно качнулся вперед.
     - Садись и ты, - сказал кентавр  Карамону.  -  Я  вынесу  вас  обоих.
Будешь поддерживать своего брата: нынче ночью нам предстоят долгая  дорога
и быстрая скачка.
     Покраснев от смущения, великан взобрался на широкую  спину  кентавра.
Длинные ноги Карамона свисали  почти  до  земли.  Он  обнял  Рейстлина,  и
кентавр галопом помчался по тропе.
     Тассельхоф, хихикая и  в  высшей  степени  наслаждаясь  происходящим,
вспрыгнул на ближайшего кентавра и, не  удержавшись,  плюхнулся  наземь  с
другой стороны. Стурм со вздохом поднял кендера и водрузил его кентавру на
хребет. А затем - прежде, чем Флинт успел возмутиться, - рыцарь  подхватил
гнома и усадил его позади кендера. Флинт хотел что-то сказать,  но  только
чихнул, и кентавр унес прочь их обоих.
     Танис поехал на первом кентавре - тот, похоже, был тут за вожака.
     - Куда вы нас везете? - вновь спросил полуэльф.
     - К Хозяйке Леса, - был ответ.
     - Хозяйка Леса? - переспросил Танис. - Кто она? Одна из... вас?
     - Она - Хозяйка, - ответил кентавр и поскакал по тропе.
     Танис хотел задать еще вопрос, но кентавр так рванул с места, что  он
больно прикусил язык. Человек-конь мчался все быстрей. Подпрыгивая на  его
спине, Танис почувствовал, что начинает съезжать назад, и на всякий случай
обхватил руками его мускулистый торс.
     - Раздавишь! - оглянулся кентавр.  Его  глаза  поблескивали  в  свете
луны. - Я уж присмотрю, чтобы ты  не  свалился.  Обопрись  о  мой  круп  и
держись ногами покрепче!
     Покинув тропу, кентавры углубились  в  чащу.  Густые  кроны  деревьев
немедленно закрыли луну. Ветви мелькали мимо, временами  хлеща  Таниса  по
одежде. Однако кентавр несся  галопом,  никуда  не  сворачивая,  и  Танису
оставалось утешать себя тем, что он, вероятно, хорошо знал дорогу.
     Довольно скоро, впрочем, кентавры замедлили  бег,  а  потом  и  вовсе
остановились.  Кромешная  тьма  не   давала   Танису   решительно   ничего
рассмотреть. Лишь слух подсказывал  ему,  что  его  спутники  были  где-то
поблизости:  он  слышал  неровное  дыхание  Рейстлина,  бряцание  доспехов
Карамона и непрекращающийся чих Флинта. Даже посох Рейстлина не  светился.
Окликнув Рейстлина, Танис спросил его, в чем дело.
     - Могущественное волшебство властвует в этом лесу,  -  прошептал  тот
еле слышно. - Оно рассеивает любые чуждые чары...
     Танису делалось все более не по себе. Он спросил кентавра:
     - Почему мы остановились?
     - Потому что прибыли. Слезай, - велел тот грубовато.
     - Куда прибыли? - Танис съехал на землю с широкой  теплой  спины.  Он
попробовал осмотреться,  но  вокруг  по-прежнему  ничего  не  было  видно.
Похоже, деревья  не  пропускали  вниз  ни  лучика  лунного  или  звездного
света...
     - Ты стоишь в самом сердце Омраченного Леса, - сообщил ему кентавр. -
А теперь - всего  хорошего...  или  всего  плохого,  смотря  как  рассудит
Хозяйка.
     - Эй, погоди! - сердито позвал Карамон. - Вы что, так  и  собираетесь
бросить нас тут среди чащобы, слепых, точно новорожденные котята?..
     - Остановите их! - Танис потянулся к мечу, но оружие куда-то исчезло.
Яростная ругань Стурма свидетельствовала о том,  что  и  рыцарь  обнаружил
пропажу меча.
     Ушей Таниса коснулся смех кентавра. Было слышно, как взрывали  копыта
мягкую лесную землю, как шуршали ветки. Кентавры ушли.
     - Наконец-то избавились от них, - Флинт снова чихнул.
     - Все здесь? - окликнул Танис. Протянул руку во мрак и ощутил крепкое
дружеское пожатие Стурма.
     -  Лично  я  -  здесь,  -  пискнул  Тассельхоф.  -  Ой,  Танис,   как
замечательно! Я...
     - Тихо, Тас! - перебил Танис. - А где двое с Равнин?
     - Мы здесь, - мрачно отозвался Речной Ветер. - И безоружны.
     - Все безоружны? - спросил Танис. И тут с горечью поправился: - Хотя,
правду сказать, какое оружие в этакой темнотище...
     - Жезл при мне, - тихо сказала Золотая Луна.
     - И  это  -  могущественнейшее  оружие,  о  дочь  племени  кве-шу!  -
прозвучал чей-то глубокий голос. - Оружие  добра,  предназначенное  разить
немочи и болезни! - Незримый голос помолчал и грустно добавил:  -  Увы,  в
нынешние времена ему также суждено разить  злобные  существа,  стремящиеся
разыскать его и изгнать из этого мира...

                    11. ХОЗЯЙКА ЛЕСА. МИРНАЯ ПЕРЕДЫШКА

     - Кто ты? - окликнул Танис. - Покажись!
     - Мы не тронем тебя, - ляпнул Карамон.
     -  Конечно,  не  тронете.  -  Эти  слова  позабавили  их   невидимого
собеседника. - У вас нет оружия. Я верну его, когда придет  время.  Ибо  в
Омраченный Лес с оружием не входит никто, даже  Соламнийские  Рыцари.  Так
что не страшись за свой меч, благородный  рыцарь!  Этот  клинок  древен  и
драгоценен, и я его сберегу. Простите мне это кажущееся недоверие, но даже
великий Хума сложил свое Копье у моих ног...
     - Хума!.. - ахнул Стурм. - Но кто же ты?
     - Хозяйка Леса.
     И едва прозвучали эти слова, произнесенные звучным, глубоким голосом,
как тьма расступилась. Друзья вгляделись... и слитный вздох  благоговения,
подобный весеннему ветерку, прозвучал в ночной тишине.  Серебряный  лунный
свет ярко осветил высокий скальный уступ, а на уступе стояла единорог. Она
спокойно смотрела на них, и бездонная мудрость светилась в ее взгляде.
     Сердце поневоле сжималось  от  вида  такой  красоты...  Золотая  Луна
ощутила, как слезы подступили к  глазам,  и  сомкнула  веки,  не  в  силах
вынести сияния, исходившего  от  единорога.  Ее  шерстка  отливала  лунным
серебром, рог сверкал жемчугом, грива была подобна  морской  пене.  Голова
казалась изваянной из гладкого мрамора, но ни одна человеческая -  и  даже
гномская - рука не могла бы схватить изящества и  грации  волшебных  линий
сильной шеи и мускулистой груди. В тонких,  стройных  ногах  чувствовалась
немалая мощь, а маленькие копытца были раздвоены, как у козы.
     Много позже, когда Золотая Луна  брела  темными,  полными  опасностей
тропами, когда надежда готова была истаять в ее сердце, ей достаточно было
лишь сомкнуть ресницы, и  надежда  вновь  оживала,  являясь  ей  в  облике
белоснежного единорога...
     Тряхнув головой. Хозяйка затем наклонила ее в  приветственном  жесте.
Спохватившись, путники смущенно поклонились в ответ, чувствуя себя  ужасно
неловкими и неуклюжими. Единорог же повернулась  и  покинула  свой  уступ,
легко прыгая навстречу им со скалы на скалу.
     Танис огляделся, чувствуя, как рассеиваются владевшие им чары. Лунный
свет заливал лесную поляну. Деревья  высились  кругом,  подобно  громадным
доброжелательным стражам. Полуэльф ощутил царивший здесь глубокий покой...
и вместе с тем ожидание и печаль.
     - Отдохните, - оказавшись среди них, проговорила Хозяйка. - Вы устали
и изголодались, я знаю. Сейчас принесут пищу  и  воду  для  омовения  рук.
Оставьте все ваши страхи: здесь вам  нечего  опасаться.  Если  где-либо  и
можно чувствовать себя в безопасности нынешней ночью, так это здесь!
     Глаза Карамона загорелись при упоминании о еде. Он осторожно  опустил
брата на землю, и Рейстлин поник в траву под деревом. В  серебряном  свете
его лицо казалось мертвенно-бледным, однако дышал он легко. Он выглядел не
столько больным, сколько смертельно измотанным Карамон уселся рядом с ним,
огляделся в поисках съестного и вздохнул.
     - Что мы будем есть? Ягоды? - с самым несчастным видом обратился он к
Танису. - Ох, до чего хочется мяса! Олений бы окорок...  или  там  жареной
крольчатинки...
     - Тихо ты! - косясь на Хозяйку, шепотом урезонил его Стурм. - Как  бы
она тебя самого не поджарила!
     Но тут из леса вновь появились кентавры и расстелили на травке чистую
белую скатерть. Другие кентавры расставили на скатерти  хрустальные  шары,
тотчас осветившие лес.
     Любопытный Тассельхоф пригляделся к светильникам и воскликнул:
     - Да там же светляки!
     Действительно, внутри шаров суетились тысячи крохотных насекомых, и у
каждого на спинке горело по два ярких пятна.  Они  ползали  по  прозрачным
стенкам туда и сюда, стараясь выяснить, где же это они оказались.
     Потом кентавры вынесли сосуды с прохладной чистой водой и полотенца -
ополаскивать руки и лица. Вода смыла следы боя, очистив и освежив и  тела,
и души. Но вот стулья, расставленные кентаврами рядом со скатертью, отнюдь
не внушали Карамону доверия. Каждый стул был  вырезан  из  цельного  куска
дерева и вроде бы отвечал формам человеческого тела...  однако  у  каждого
почему-то была всего одна ножка!
     - Садитесь, пожалуйста, - учтиво предложила Хозяйка.
     - Как же на этом сидеть? - не  выдержал  богатырь.  -  Я  свалюсь!  -
Поглядел на скатерть и добавил: - И потом, она  все  равно  расстелена  на
траве. Сяду-ка я лучше на землю...
     - Поближе к жратве, - фыркнул в бороду Флинт.
     Остальные в немалом смущении поглядывали на  стулья,  на  хрустальные
шары, полные светляков, и на кентавров. Дочь Вождя лучше всех представляла
себе, как должны были поступать гости.  Внешний  мир  мог  сколько  угодно
считать ее народ варварским; у племени кве-шу были весьма строгие  правила
вежливости,  имевшие  силу  религиозных  заповедей.  Золотая  Луна  знала:
заставить  хозяина  ждать  -  значит,  оскорбить  и  его  самого,  и   его
гостеприимство. С истинно королевским величием она опустилась  на  стул...
одноногое    седалище    лишь    чуть    покачнулось,    приспосабливаясь,
приноравливаясь к ее росту и весу.
     - Сядь по правую руку, воин, - ощущая направленные  на  нее  взгляды,
произнесла  она  согласно   этикету.   Лицо   Речного   Ветра   оставалось
бесстрастным, хоть он и  знал,  что  являет  собой  довольно-таки  нелепое
зрелище - рослый мужчина, пытающийся усесться на хрупкий с виду  стульчик.
Усевшись, однако, он с удовольствием откинулся на удобную спинку и едва не
улыбнулся.
     - Садитесь и вы, - обратилась  Золотая  Луна  к  остальным,  стараясь
загладить неловкость, вызванную их замешательством. - Благодарю за то, что
вы ожидали, пока сяду я.
     - Лично я не ждал. - Карамон скрестил руки на груди. - Чтобы я  полез
на этакий насест? Да ни за... -  Локоть  Стурма,  вонзившийся  под  ребра,
принудил его замолчать.
     -  Благодарю,  госпожа,  -  поклонился  Стурм  и   сел,   исполненный
рыцарского достоинства.
     - Что ж, если он усидел, придется и мне... - пробормотал Карамон.  На
его решение немало повлияло то обстоятельство, что кентавры  вынесли  еду.
Усадив брата, он осторожно сел сам, все еще опасаясь, выдержит ли стул.
     Четверо кентавров встали у четырех углов просторной  белой  скатерти,
расстеленной на траве. Подняв  скатерть  на  высоту  обычного  стола,  они
отняли руки, но скатерть осталась висеть, причем ее  расшитая  поверхность
была на ощупь такой же твердой и  прочной,  как  самые  крепкие  столы  из
гостиницы "Последний Приют".
     - Вот это да! Как же это так получается? - вслух изумился Тассельхоф,
заглядывая под скатерть. - Там ничего  нет!  -  с  округлившимися  глазами
сообщил он остальным. Кентавры оглушительно расхохотались. Улыбнулась даже
Хозяйка.
     Кентавры  расставили  тарелки,  вырезанные  из  дерева  и   прекрасно
отполированные. Каждому гостю вручили нож и вилку, выточенную из  оленьего
рога. Блюда горячего  жареного  мяса  источали  манящие  ароматы.  Ковриги
душистого хлеба и фрукты, уложенные в большие деревянные чаши, отсвечивали
в мягком сиянии шаров.
     Карамон,  наконец-то  освоившийся  в  кресле,  потер  руки  и  широко
улыбнулся, держа вилку наготове.  Шумный  вздох  предвкушения  вырвался  у
него, когда один из кентавров поставил прямо перед ним  поднос  с  жареной
олениной. Карамон вонзил вилку в мясо, восторженно вдыхая ароматный пар...
и заметил, что все на него смотрят.
     - В чем де... - начал он непонимающе, но тут его глаза обратились  на
Хозяйку, и, покраснев, он поспешно отдернул руку с вилкой. - Про...  прошу
прощения, госпожа, - пробормотал он смущенно. -  Этот  олень...  Наверное,
был твоим знакомым... одним из твоих подданных...
     Хозяйка Леса мягко улыбнулась.
     - Не  беспокойся,  воин,  -  сказала  она.  -  Олень  исполняет  свое
предназначение, доставляя пищу охотнику, будь то человек или  волк.  Зачем
скорбеть о тех, кто умер, дабы исполнить свое предназначение?
     Танису показалось, что взгляд Хозяйки Леса, пока  она  так  говорила,
задержался на  лице  Стурма,  и  была  в  этом  взгляде  глубокая  печаль,
наполнившая сердце  полуэльфа  ледяным  страхом.  Он  снова  посмотрел  на
Хозяйку, но великолепное животное вновь улыбалось, и Танис решил, что  его
подвело разыгравшееся воображение.
     - Но  откуда  нам  знать.  Хозяйка,  -  спросил  он  нерешительно,  -
исполнило ли то или иное существо свое предназначение?.. Я видел  старцев,
умиравших в отчаянии и ожесточении. Я видел, как маленькие дети умирали до
срока, но оставляли столько любви и тепла в душах друзей, что  самое  горе
их кончины было смягчено тем добром, которое подарила другим  их  короткая
жизнь...
     - Ты сам гораздо лучше ответил на свой вопрос,  Танис  Полуэльф,  чем
это могла бы сделать я,  -  очень  серьезно  ответствовала  Хозяйка.  -  А
именно: мерой служит не то, что мы приобретаем, а то, что мы  отдаем...  -
Полуэльф хотел было ответить, но она прервала его:  -  Позабудь  обо  всех
заботах и насладись покоем  моего  леса,  пока  это  возможно.  Ибо  время
проходит.
     Танис  пристально  посмотрел  на  Хозяйку,  но   она,   отвернувшись,
вглядывалась в лесную даль, и  взор  ее  был  отуманен  печалью.  Полуэльф
задумался  над  смыслом  ее  слов  и  сидел,   погруженный   в   невеселые
размышления, пока его ласково не коснулась чья-то рука.
     - Поешь, - сказала Золотая Луна. - Еда навряд  ли  отвлечет  тебя  от
раздумий. Но если отвлечет, так это к лучшему.
     Танис  улыбнулся  ей  и  с  пробудившимся  аппетитом  занялся   едой.
Последовав совету Хозяйки Леса, он попытался хотя бы на  время  отрешиться
от всего тягостного и трудного, и это ему удалось. Но  Золотая  Луна  была
права: совсем позабыть он так и не смог.
     Друзья последовали его примеру, принимая  все  то  странное,  что  их
окружало,  с  невозмутимостью   бывалых   путешественников.   Единственным
напитком, к большому разочарованию Флинта,  служила  вода;  тем  не  менее
сомнения и страхи вскоре покинули их сердца, смытые  прочь,  как  грязь  и
кровь - с их рук. Они смеялись, ели и переговаривались,  радуясь  обществу
друг друга. Хозяйка Леса больше не  обращалась  к  ним,  лишь  по  очереди
обводила их взглядом.
     На бледном лице Стурма наконец появилась какая-то краска.  Он  вкушал
пищу с благородным достоинством, как  истинный  рыцарь.  Его  соседом  был
Тассельхоф, и Стурму приходилось отвечать на уйму вопросов, касавшихся его
родины, которыми засыпал его неугомонный кендер. Он  также,  не  привлекая
ненужного внимания, извлек из сумки Таса костяную вилку  и  нож,  успевшие
неведомо как туда угодить. С другой стороны Стурма сидел  Карамон;  рыцарь
отодвинулся от него как можно дальше и старался не замечать его вовсе.
     Великан наслаждался пиршеством. Он ел втрое больше  и  втрое  быстрее
остальных и, самое скверное, чавкал в три раза громче. И при  этом  еще  в
лицах изображал Флинту свою  схватку  с  троллем,  используя  вместо  меча
большую полуобглоданную кость. Флинт ел от души, время от времени  сообщая
Карамону, что тот, без сомнения, был величайшим на всем Кринне вруном.
     Рейстлин, сидевший подле брата, ел очень мало: кусочек самого нежного
мяса, несколько виноградин  да  ломтик  хлеба,  размоченного  в  воде.  Он
молчал, внимательно прислушиваясь к тому, что говорили другие, вбирая  все
сказанное и запоминая, чтобы в дальнейшем использовать.
     Золотая Луна держалась с изяществом, чувствуя себя  вполне  свободно:
принцесса племени кве-шу  привыкла  есть  на  виду  и  умела  поддерживать
застольную беседу. Она вовсю болтала с Танисом, расспрашивая его о  стране
эльфов и о  других  местах,  где  ему  довелось  побывать.  Речной  Ветер,
сидевший рядом с ней, держался очень скованно и боялся сделать  что-то  не
так. Он не был шумным обжорой вроде Карамона;  просто  он  привык  есть  у
походных костров в обществе таких же, как он сам, а вовсе не в королевских
пиршественных залах. Он неловко управлялся со столовым прибором, прекрасно
зная, что выглядит рядом с  Золотой  Луной  неотесанным  мужланом.  Он  ел
молча, стараясь, чтобы на него поменьше смотрели.
     Но вот наконец  все  начали  отодвигать  тарелки  и  откидываться  на
удивительных стульях, угощаясь на десерт сладким печеньем. Тас, к  полному
восторгу кентавров, запел кендерскую походную песенку. И  тут,  совершенно
неожиданно для всех, заговорил Рейстлин. И, как  ни  странно,  его  тихий,
шелестящий голос так и прорезал говор и смех.
     - Хозяйка Леса... - обратился он к единорогу. - Сегодня мы  сражались
с отвратительными существами, каких никогда прежде не  бывало  на  Кринне.
Можешь ли ты нам что-нибудь поведать о них?
     Веселое, почти праздничное настроение тут же сникло, словно  накрытое
темным плащом. Все начали обмениваться угрюмыми взглядами.
     - Эти твари ходят на двух ногах, как люди, - подхватил Карамон, -  но
сами похожи больше на ящериц. У них когти на лапах, а  за  спиной  крылья,
и... - он невольно понизил голос, - умирая, они обращаются в камень!
     Хозяйка Леса поднялась на ноги и вновь  обвела  их  печальным  взором
Казалось, она предвидела вопрос.
     - Я знаю эти существа,  -  отвечала  она.  -  Несколько  их  вошло  в
Омраченный Лес с отрядом гоблинов из Гавани  неделю  назад.  На  них  были
плащи  с  капюшонами,  несомненно,  предназначенные  скрывать  их   жуткую
внешность. Кентавры незаметно  следовали  за  ними,  дабы  они  никому  не
причинили вреда, пока ими не занялись воины-призраки. Кентавры  рассказали
мне, что эти существа называют себя "драконидами" и  якобы  принадлежат  к
какому-то Ордену Дракона.
     Лоб Рейстлина пробороздили морщины.
     - Дракониды... - прошептал он озадаченно. - Но кто же они? Что это за
раса или народ?
     - Этого я не знаю.  Могу  сказать  вам  только  одно:  они  не  имеют
отношения ни к животному миру, ни к разумным расам, населяющим Кринн.
     Друзьям понадобилось некоторое время, чтобы усвоить услышанное.
     - Что-то я не... - начал Карамон.
     - Это  значит,  брат,  что  они  не  принадлежат  к  нашему  миру,  -
нетерпеливо пояснил Рейстлин.
     - Откуда же они в таком случае взялись? - недоумевал Карамон.
     - В этом суть, не так ли? - холодно спросил Рейстлин.  -  Откуда  они
взялись? И зачем?
     - Я не могу ничего сказать, - покачала головой  Хозяйка  Леса.  -  Но
знайте, что прежде, нежели воины-призраки с ними покончили,  они  говорили
об армиях на севере...
     - Я видел эти армии. - Танис поднялся  со  стула.  -  Огни  множества
костров... - И голос изменил ему, когда до него дошло, что  имела  в  виду
Хозяйка Леса: -  Армии!  Целые  армии  этих...  драконидов!  Так  их  там,
наверное, тысячи!
     Тут уже все вскочили на ноги и заговорили разом.
     - Невероятно! - нахмурился рыцарь.
     - Но кто за этим стоит? Искатели? Во имя Богов! - взревел Карамон.  -
Кто бы знал, почему мне так охота прошвырнуться в Гавань и вышибить...
     - Отправляйся лучше в Соламнию, - посоветовал Стурм.
     - Может, пойдем в Квалинести? - заспорил Танис. - Эльфы...
     - У эльфов - свои сложности, - вмешалась Хозяйка Леса, и  ее  звучный
голос разом притушил страсти. - Как и у гаванских  Высоких  Искателей.  Вы
нигде не найдете безопасного убежища. Но я объясню  вам,  куда  вы  должны
отправиться, если хотите получить ответы на все свои вопросы.
     - Что ты собираешься нам объяснить. Хозяйка Леса? - Рейстлин двинулся
к ней, его алое одеяние колебалось в такт шагам. - Что вообще ты знаешь  о
нас?..
     Но в это время неожиданная мысль посетила мага; глаза его сузились...
     - Да, я ждала вас, - ответила Хозяйка на его невысказанную  мысль.  -
Сегодня в лесной чаще мне явился величественный, сияющий Гость. Он поведал
мне, что нынешним вечером в Омраченный Лес  войдет  носительница  голубого
хрустального жезла и воины-призраки пропустят  ее  вместе  со  спутниками,
хотя со времени Катаклизма и до сих пор они не впускали в  Омраченный  Лес
ни человека, ни эльфа, ни гнома, ни кендера.  И  вот  что  я  должна  была
передать носительнице жезла: "Спеши на восток через горы Восточной  Стены.
Не позже, чем через два дня, ты должна достичь Кзак Царота.  И  там,  если
будешь достойна, ты обретешь дар, равного которому нет в мире".
     - Горы Восточной Стены! - У гнома отвисла челюсть. - Тут  понадобится
не то что спешить, а прямо лететь, чтобы добраться до  этого  самого  Кзак
Царота в два дня! Сияющий Гость! Ха!.. - И он щелкнул пальцами.
     Остальные  начали  переглядываться,  и   наконец   Танис   решительно
произнес:
     - Боюсь, Хозяйка, гном прав. Путешествие в Кзак Царот будет опасным и
долгим... Нам придется пересекать края, населенные,  сколь  нам  известно,
гоблинами и драконидами...
     - А также Равнины. - Речной Ветер подал голос впервые с того момента,
как они увидели Хозяйку Леса. - Мы вне закона.  -  Он  указал  на  Золотую
Луну. - Кве-шу - свирепые воины, и  это  их  земли.  Они  ждут...  Нам  не
миновать их живыми. - Он посмотрел на Таниса.  -  Ко  всему  прочему,  мой
народ не любит эльфов...
     - И вообще, на что  он  нам  сдался,  этот  Кзак  Царот?  -  прогудел
Карамон. - И что там за такой дар, хотел бы я знать? Могущественный меч?..
Сундук  стальных  монет?  Это,  конечно,  дело  полезное,  но  на   севере
затевается драчка, и я бы нипочем не хотел ее пропустить...
     Хозяйка Леса серьезно кивнула.
     - Я понимаю ваше затруднение, - сказала  она.  -  Я  вам  помогу  чем
сумею. Я сделаю так, что вы достигнете Кзак Царота в  два  дня.  Вопрос  в
том, пойдете ли вы?
     Танис повернулся к остальным... Лицо Стурма как-то  сразу  осунулось.
Он встретил взгляд Таниса и вздохнул.
     - Олень привел нас сюда, - проговорил он медленно. - Быть может,  как
раз затем, чтобы мы выслушали этот совет... Но  ты  сам  знаешь,  что  мое
сердце там, на севере, на моей родине. И  если  армии  драконидов  готовят
удар - значит, мое  место  там,  с  той  частью  Рыцарей,  которые  готовы
сплотиться и дать отпор злу. И тем не менее я не намерен покидать ни тебя,
Танис, ни тебя, госпожа...
     Он поклонился Золотой Луне, снова сел и  опустил  больную  голову  на
руки.
     Карамон пожал могучими плечами:
     - Мне, собственно, все равно, куда идти и с кем драться... ну  да  ты
сам знаешь, Танис. А ты, брат, что скажешь?
     Но Рейстлин молчал, глядя во тьму.
     Золотая Луна и Речной  Ветер  переговаривались  вполголоса.  Вот  они
кивнули друг другу, и Золотая Луна сказала Танису:
     - Мы отправляемся в Кзак Царот.  Спасибо  за  все,  что  вы  для  нас
сделали...
     - Но мы не просим вас помогать нам  далее,  -  добавил  Речной  Ветер
гордо. - Это - завершение нашего странствия. Мы одни вышли  в  путь,  одни
его и закончим...
     - И умрете одни, - тихо сказал Рейстлин.
     - Рейстлин, - невольно вздрогнув, окликнул его Танис. - Можно тебя на
два слова?
     Маг  послушно  повернулся  и  отошел  вместе  с  полуэльфом  в   чащу
скрюченных, узловатых деревьев. Вокруг царила кромешная темнота.
     - Совсем как в  былые  времена,  -  провожая  брата  глазами,  сказал
Карамон.
     - И переделка, которая стоит всех прежних, вместе взятых, -  напомнил
ему Флинт и плюхнулся на траву.
     - Интересно, о чем это  они  там  говорят?  -  задумался  Тассельхоф.
Когда-то давно он, бывало, пытался подслушивать  подобные  беседы  мага  с
полуэльфом наедине, но Танис всякий раз обнаруживал его и прогонял  прочь.
- И почему они не могут обсудить это со всеми нами?
     - Потому что мы, вероятно, оторвали бы Рейстлину голову,  -  негромко
ответил Стурм, и голос рыцаря выдавал боль, которую он мужественно терпел.
- Можешь говорить что хочешь, Карамон,  но  у  твоего  брата  есть  темная
сторона, и Танис сумел  ее  разглядеть.  За  это  я,  кстати,  весьма  ему
благодарен. Он может с ней как-то мириться, а я - не могу.
     Карамон смолчал, что было само по себе странно, и Стурм воззрился  на
богатыря с удивлением. В прежние времена воин тут же бросился бы  защищать
брата. А вот теперь он не ответил ни слова и сидел  понурившись,  невесело
размышляя о чем-то.  Значит,  была-таки  у  Рейстлина  темная  сторона,  и
Карамон тоже ее распознал. У  Стурма  побежал  по  коже  мороз,  когда  он
задумался, что же могло такого случиться за истекшие пять лет, что за тень
залегла в жизнерадостной душе Карамона...
     ...Рейстлин стоял против Таниса, скрестив руки, упрятанные в  широкие
рукава алых одежд, задумчиво опустив голову. Танис ощущал жар,  исходивший
от его  тела,  словно  бы  сжигаемого  внутренним  огнем.  Как  обычно,  в
присутствии молодого волшебника Танису сделалось не по себе. Тем не  менее
ему более не у кого было попросить совета.
     - Что тебе известно о Кзак Цароте? - начал Танис.
     - Там был  храм  -  храм,  посвященный  древним  Богам,  -  прошептал
Рейстлин. Его глаза мерцали в жутковатом свете  алой  луны.  -  Город  был
разрушен во время Катаклизма, а жители бежали прочь, уверенные,  что  Боги
отвернулись от них. Постепенно город был позабыт... я даже не знал, что он
еще существует.
     - Что ты видел, Рейстлин? - после довольно продолжительного  молчания
спросил Танис. - Ты смотрел вдаль - что ты там видел?
     - Я маг, Танис. Я не ясновидящий...
     - Это не ответ, - перебил Танис. - Мы с тобой разлучались надолго, но
уж не настолько, чтобы я успел все перезабыть. Я знаю, что ты  не  наделен
провидческим даром. Я знаю, что ты не пытался заглянуть  в  будущее  -  ты
просто думал. И, более того, ты пришел к некоторым выводам. Я хочу,  чтобы
ты рассказал мне о них. У тебя в голове больше мозгов,  чем  у  нас  всех,
вместе взятых, хотя ты и... - Он осекся.
     - Хотя я и тщедушный  калека!  -  Голос  Рейстлина  прозвучал  резко,
вызывающе. - Да, я умнее вас всех! И придет день, когда я докажу это раз и
навсегда! Придет день, когда вы -  красивые,  сильные,  привлекательные  -
назовете меня властелином! - Руки, скрытые  рукавами,  сжались  в  кулаки,
лунный свет зажег в глазах красные огоньки. Танис,  привычный  к  подобным
вспышкам, терпеливо ждал, и наконец маг успокоился, кулаки разжались. - Но
пока... что ж, я дам тебе совет, - сказал он.  -  Ты  спрашиваешь,  что  я
видел? Армии, Танис. Армии драконидов захватят и Гавань, и Утеху,  и  даже
земли, принадлежавшие твоим праотцам. Вот почему мы  должны  достичь  Кзак
Царота. Там мы обретем то, что сможет уничтожить эти рати.
     - Но откуда и зачем пришли эти армии? - спросил Танис. - Кому  вообще
нужна  власть  над  Гаванью,  Утехой   и   восточными   Равнинами?   Разве
Искателям?..
     - Искатели! Ха!.. -  фыркнул  Рейстлин.  -  Протри  глаза,  Полуэльф!
Кто-то - или что-то  -  создало  этих  тварей,  драконидов.  Что-то  очень
могущественное, Танис! Куда уж там нашим дурням Искателям.  И  неужели  ты
воображаешь, будто кто-то задался целью захватить  пару  глухих  городишек
или даже разыскать голубой хрустальный жезл? Стоило городить огород!  Нет,
Танис, это завоевательная война.  Кто-то  хочет  завоевать  Ансалон!  И  в
течение этих двух дней вся жизнь на Кринне перевернется вверх дном. Вот  о
чем предупреждали нас упавшие звезды.  Владычица  Тьмы  вернулась  в  мир!
Перед нами враг, намеренный в лучшем случае поработить нас, а в  худшем  -
полностью уничтожить...
     - Так что ты посоветуешь? - спросил Танис неохотно. В глубине души он
чувствовал назревавшие перемены. А надо сказать, что он,  как  все  эльфы,
боялся и не любил перемен.
     Рейстлин улыбнулся своей кривой  горькой  улыбкой,  наслаждаясь  этим
мигом превосходства.
     - Нам следует отправиться в Кзак Царот, и немедля.  Нынче  же  ночью,
любым способом, какой бы ни  приготовила  для  нас  эта  Хозяйка.  Если  в
течение двух дней мы не заберем уготованный нам дар -  до  него  доберутся
полчища драконидов.
     - А как ты думаешь, что это может быть за дар? - спросил его Танис. -
Меч или монеты, как предположил Карамон?
     - Мой брат глуп, - холодно заметил  Рейстлин.  -  Ты  сам  в  это  не
веришь. Как и я.
     - Но тогда что? - допытывался Танис.
     Глаза Рейстлина сузились:
     - Я дал тебе совет, а ты можешь делать что хочешь. У меня  есть  свои
причины стремиться туда, и хватит  об  этом,  Полуэльф.  Однако  нас  ждут
опасности, Кзак Царот был покинут жителями  триста  лет  назад,  но  я  не
думаю, чтобы он долго стоял пустым...
     - Это верно, - задумчиво согласился Танис и вновь надолго умолк.  Маг
негромко кашлянул, и Танис спросил его:  -  Ты  веришь,  что  мы  избраны,
Рейстлин?
     Рейстлин ответил не задумываясь:
     - Да. Так мне было сказано в Башне Высшего Волшебства. Я  услышал  об
этом от Пар-Салиана.
     - Но почему? - спросил Танис нетерпеливо. - Какие же  из  нас  герои?
Пожалуй, только Стурм...
     - Не о том спрашиваешь, - сказал Рейстлин. - КТО нас  избрал?  И  для
какой цели? Вот о чем надо бы поразмыслить, Танис Полуэльф!
     Маг насмешливо поклонился Танису и двинулся сквозь  кусты  туда,  где
остались их спутники.

          12. СОН В ПОЛЕТЕ. ДЫМ С ВОСТОКА. ТЯГОСТНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

     - Я принял решение, - сказал Танис. - Мы идем в Кзак Царот.
     - Волшебник небось присоветовал? - угрюмо спросил Стурм.
     - Да,  -  ответил  Танис,  -  и  я  полагаю,  что  его  совету  стоит
последовать. Если мы не попадем в Кзак Царот за два  дня,  туда  доберутся
другие и "величайший дар" может навсегда быть утрачен.
     - Величайший дар! - У Тассельхофа так и загорелись глаза. - Ты только
подумай, Флинт! Бесценные камни! А может быть...
     - Бочонок эля и жареная картошка с кухни Отика,  -  буркнул  гном.  -
Уютный очаг... так нет же, премся в этот Кзак Царот...
     - Итак, все согласны, - сказал  Танис.  -  Конечно,  Стурм,  если  ты
полагаешь, что больше нужен на севере...
     - Я пойду с тобой в Кзак Царот, - вздохнул Стурм. - Кому я  нужен  на
севере? Боюсь, я обманывался... Рыцари моего ордена разобщены, заперлись в
рассыпающихся  крепостях  и  не  чают  отбиться  хотя  бы  от  тех,   кому
задолжали...
     Лицо Стурма мучительно исказилось, он опустил голову. Танис  внезапно
ощутил навалившуюся усталость. У него болели  шея  и  плечи,  ныла  спина,
сводило ноги. Он открыл рот, но чья-то рука  мягко  легла  на  его  плечо.
Подняв глаза, он увидел при лунном свете спокойное лицо Золотой Луны.
     - Ты устал, друг мой, - сказала она. - Мы все устали. Но  мы.  Речной
Ветер и я, рады, что вы идете с нами.  -  Ее  пожатие  было  крепким.  Она
обвела маленький отряд взглядом: - Мы рады, что вы все идете с нами.
     Бросив взгляд на Речного Ветра, Танис пришел  к  выводу,  что  рослый
варвар был согласен с ней не вполне.
     - Ну что ж,  еще  одно  приключение,  -  смущенно  покраснев,  сказал
Карамон. - А, Рейст?
     Ион подтолкнул брата-близнеца локтем, но Рейстлин  не  оглянулся.  Он
смотрел на Хозяйку Леса.
     - Нам следует  отправиться  немедля,  -  холодно  проговорил  маг.  -
Помнится, ты что-то говорила о том, чтобы помочь нам пересечь горы...
     - Истинно, - кивнула Хозяйка, - я рада вашему решению и надеюсь,  что
моя помощь окажется кстати.
     И она подняла  голову,  вглядываясь  в  темное  небо  Путешественники
проследили ее взгляд. Там, высоко за  пологом  древесных  ветвей,  мерцали
яркие  звезды.  Прошло  немного  времени  -  и  вот  вверху   заскользили,
перекрывая свет звезд, какие-то тени.
     - Да будь я овражный гном, если это не крылатые кони! -  торжественно
заявил Флинт. - Интересно, что будет дальше?
     - Вот это да! - ахнул Тассельхоф, пораженный благоговейным  восторгом
при виде прекрасных  животных,  которые  кружились  над  ними,  постепенно
опускаясь все ниже. Шерсть их отливала в лунном  свете  бело-голубым,  Тас
самозабвенно прижал руки к груди. Как ни богато было воображение  кендера,
о полетах он никогда и думать не смел. Летать!.. Нет, эту  возможность  он
не променял бы даже на обещание битв со всеми драконидами Кринна!
     Между тем пегасы спускались  наземь  один  за  другим;  их  оперенные
крылья поднимали ветер, колебавший ветви  деревьев  и  пригибавший  траву.
Рослый вожак, чьи крылья кончиками касались земли, почтительно  поклонился
Хозяйке. Его горделивая осанка была исполнена благородства.  Его  собратья
слетали вниз следом за ним и тоже в свой черед отдавали единорогу поклон.
     - Ты звала нас? - спросил Хозяйку вожак.
     - Да, - ответствовала она. - Моих  гостей  ждут  неотложные  дела  на
востоке. Повелеваю  вам:  на  крыльях  ветров  перенесите  их  через  горы
Восточной Стены.
     Пегас обвел путешественников взглядом, в котором сквозило недоумение.
Затем царственной походкой приблизился к ним и оглядел  всех  по  очереди.
Тас, конечно же, немедля поднял руку и погладил ноздри небесного  скакуна;
тот  отдернул  голову,  насторожив  уши.  Но  худшее  было  еще   впереди:
добравшись до Флинта, он с отвращением фыркнул и повернулся к Хозяйке:
     - Кендер, люди... да еще гном в придачу!
     Флинт чихнул:
     - Только не воображай, лошадь, будто оказываешь мне великую честь!
     А Хозяйка  Леса  лишь  улыбнулась,  кивнув  головой,  и  пегас  вновь
поклонился - покорно, хотя и безо всякой охоты:
     - Да будет так, госпожа.
     Каждое движение вожака дышало изяществом и силой. Подойдя  к  Золотой
Луне, он хотел было преклонить перед нею колена, подставляя спину.
     - В этом нет нужды, благородный скакун, - сказала она.  -  Я  села  в
седло еще прежде, чем выучилась ходить.
     Вручив Речному Ветру жезл. Золотая Луна оперлась рукой о шею пегаса и
легко вскочила на его широкую спину.  Ее  бледно-золотые  волосы  казались
белыми при луне, лицо с его безупречными  чертами  казалось  изваянным  из
мрамора. Она воистину выглядела принцессой племени варваров!
     Взяв жезл у Речного Ветра, она подняла его над головой - и запела.  В
глазах воина засветилось восхищение; он вскочил на  спину  крылатого  коня
позади нее. Обнял девушку, и  с  ее  звонким  голосом  слился  его  низкий
баритон.
     Танис не знал языка, но в их песне торжествовала победа. От нее кровь
быстрее бежала по жилам; полуэльф только жалел, что не может им подтянуть.
К нему подбежал один из пегасов, и Танис устроился на его  могучей  спине,
впереди крыльев.
     Один за другим садились путешественники на чудесных  коней,  и  песня
Золотой Луны наполняла восторгом их души. Расправив широкие крылья, пегасы
взлетали с земли, ища воздушные течения. Все выше и выше поднимались  они,
описывая круги, оставляя лес далеко внизу. Алая и серебряная луна заливали
долину и облака над головами совокупным сиянием, окрашивая  ночь  глубоким
багрянцем.
     Последним, что  видели  путешественники,  был  силуэт  Хозяйки  Леса,
подобный звезде, упавшей  с  небес  и  одиноко  затерявшейся  в  густеющей
тьме...
     Потом их начало неодолимо клонить ко сну.
     Тассельхоф дольше всех сражался с этим колдовским сном.  Завороженный
шумом ветра, бившего в лицо, околдованный видом  рослых  деревьев,  только
что возвышавшихся над ним в темноте, а  теперь  превратившихся  в  детские
игрушки, Тас что было сил боролся с дремотой и  продержался  всех  дольше.
Голова Флинта уже давно покоилась на его спине, гном громко сопел. Золотая
Луна спала, точно в колыбели, в объятиях Речного Ветра, опустившего голову
ей на плечо: даже во сне он продолжал оберегать ее. Карамон, тот  попросту
лежал на шее коня и оглушительно храпел. Его брат дремал за широкой спиной
близнеца. Стурм мирно спал; страдание больше не омрачало  его  лица.  Даже
бородатая физиономия Таниса  была  безмятежна  -  все  тревоги,  заботы  и
сознание ответственности на время оставили полуэльфа. Тас зевнул и тут  же
вскинулся, ущипнув себя:
     - Нет...
     - Отдохни, маленький кендер, - посоветовал ему пегас. -  Смертные  не
созданы для полетов: этот сон послан вам  для  вашего  же  блага.  Еще  не
хватало, чтобы вы испугались и упали вниз...
     - Я не упаду, - возразил Тас и снова зевнул.  Его  голова  склонялась
все ниже. Теплая шея  пегаса  так  и  манила  прильнуть  щекой  к  мягкому
душистому меху. - Я не испугаюсь, - пробормотал  он  сонно.  -  Я  никогда
ничего не боюсь...
     И уснул.

     Вздрогнув, полуэльф проснулся и обнаружил, что лежит на зеленом лугу,
а над ним, глядя вдаль, на  восток,  стоит  вожак  крылатых  коней.  Танис
приподнялся и сел.
     - Где это мы? - спросил он. - Это не город... - Огляделся и  добавил:
- Погоди, но мы даже не пересекли горы!..
     Пегас обернулся к нему.
     - Мне очень жаль, - сказал он. - Мы не сможем доставить вас  к  горам
Восточной Стены. Там, на востоке, затевается величайшее  бедствие...  Тьма
висит в воздухе,  тьма,  какой  я  не  видел  на  Кринне  бессчетные...  -
Осекшись, он опустил голову и стал беспокойно рыть  землю  копытом.  Потом
сказал: - Я не осмелился лететь дальше...
     - Где же мы? - растерянно повторил полуэльф.  -  И...  где  остальные
пегасы?
     - Я отослал их домой, а сам  остался  охранять  ваш  сон.  Теперь  вы
просыпаетесь, и я вас покину. - Он сурово поглядел на Таниса. - Я не знаю,
что пробудило к жизни великое зло, грозящее Кринну. Я хочу верить, что  не
ты со своими спутниками тому виной...
     И он развернул громадные крылья.
     - Да погоди же! - Танис вскочил  на  ноги.  -  Какое...  -  Но  пегас
взвился ввысь, сделал два круга и стремглав  полетел  к  западу.  -  Какое
зло?..  -  угрюмо  спросил  Танис  вслед  удалявшемуся  коню.  Вздохнул  и
осмотрелся кругом.
     Его  друзья  по-прежнему  крепко  спали,  лежа   в   траве.   Пытаясь
сориентироваться, Танис обвел глазами горизонт Уже светало; солнце  готово
было проглянуть на востоке. Танис стоял посреди  широкой  равнины.  Нигде,
сколько хватал взгляд, не было видно ни деревца - одни луга  без  конца  и
края.
     Раздумывая про себя, какое такое "зло на востоке" имел в виду  пегас,
Танис уселся ждать восхода солнца и пробуждения спутников. Он  не  слишком
беспокоился насчет того, где именно они находились: уж кто-кто,  а  Речной
Ветер, должно быть, знал свою страну наизусть до последней травинки. Танис
растянулся на земле и стал смотреть  на  восток,  чувствуя,  что  странный
колдовской сон освежил и укрепил его так, как того с  ним  не  бывало  уже
много ночей...
     И вдруг... Танис резко сел: блаженного  ощущения  как  и  не  бывало,
наоборот  -  точно  невидимая  рука  стиснула  его  горло.  Там,  впереди,
навстречу восходящему  солнцу  змеились  толстые  столбы  жирного  черного
дыма!.. Вскочив, Танис подбежал к Речному Ветру и осторожно тронул его  за
плечо, пытаясь разбудить варвара и не потревожить при этом Золотую Луну.
     - Тихо!.. - шепнул Танис, предупреждающе прижимая  палец  к  губам  и
кивая на спящую девушку.  Речной  Ветер  заморгал  спросонья,  но  заметил
мрачное выражение лица полуэльфа, и остатки сна тотчас слетели с него.  Он
бесшумно поднялся и, оглядываясь, пошел за Танисом.
     - Что происходит? - шепнул он. - Мы - на Равнинах  Абанасинии,  и  до
гор Восточной Стены еще почти день пути. Моя деревня к востоку отсюда...
     Танис молча вытянул руку к востоку, и Речной  Ветер  умолк,  а  потом
хрипло, отчаянно вскрикнул, заметив дым. Золотая Луна  тотчас  проснулась.
Приподнявшись  на  локте,  она  нашла  глазами  Речного  Ветра,  и  сонное
недоумение в ее взгляде  сменилось  растущей  тревогой.  Оглянувшись,  она
наконец увидела, что же так ужаснуло его.
     - Нет, - прошептала Золотая Луна. И закричала: - Нет!.. - Вскочила  и
торопливо принялась собирать рассыпавшиеся вещи.
     Ее крик разбудил всех остальных.
     - Что?.. - так и подскочил Карамон.
     - Деревня, - негромко пояснил Танис, указывая  рукой.  -  Их  деревня
горит. Кажется, эти армии движутся быстрее, чем мы предполагали...
     - Не  в  том  дело,  -  сказал  Рейстлин.  -  Помнишь,  что  говорили
жрецы-дракониды? Они, дескать,  проследили  путь  жезла  до  деревушки  на
Равнинах...
     - Мой народ... - пробормотала Золотая Луна.  Силы  внезапно  оставили
ее, и она обмякла в объятиях Речного Ветра, неотрывно глядя на дым. -  Мой
отец...
     - Ну что ж, надо идти. - Карамон беспокойно озирался по сторонам. - А
то отсвечиваем тут, точно самоцвет в пупке танцовщицы...
     - Да, - сказал Танис. - Надо убираться отсюда. Но куда? - спросил  он
Речного Ветра.
     - В  земли  кве-шу,  -  голос  Золотой  Луны  никаких  возражений  не
допускал. - Нам все равно в ту сторону. Горы  Восточной  Стены  начинаются
как раз за моей деревней...
     И она зашагала вперед, раздвигая высокие травы.  Танис  оглянулся  на
Речного Ветра.
     - Марулица! - окликнул тот принцессу. Догнав Золотую Луну, он  поймал
ее за руку. - Никх пат-такх мерила?! - проговорил он сурово.
     Она посмотрела на него снизу вверх, и в утреннем свете ее глаза  были
подобны синему льду.
     - Нет, - проговорила она решительно. - Я иду в мою деревню. Это мы  с
тобой виноваты, если там что-то случилось. И  пускай  нас  там  ждут  хоть
тысячи этих чудовищ.  Я  умру  вместе  с  моим  народом...  так,  как  мне
надлежало...
     Ее голос сорвался. У Таниса, смотревшего на нее, сердце  защемило  от
жалости.
     Речной Ветер  обнял  Золотую  Луну,  и  они  вместе  пошли  навстречу
восходившему солнцу.
     Карамон прокашлялся.
     - Надеюсь, их там все-таки не тысячи,  -  буркнул  он,  вскидывая  на
плечо оба дорожных мешка - брата и свой. - Погодите-ка!  -  воскликнул  он
изумленно. - Да они полнехоньки!.. - Заглянул в мешок и радостно  объявил:
- Еда! На несколько дней! И... эге, мой меч снова в ножнах!
     - Хоть об этом волноваться не надо будет, - мрачно подытожил Танис. -
Ты в порядке, Стурм?
     - Да, - ответил рыцарь. - Этот сон пошел мне на пользу.
     - Значит, вперед! Флинт,  где  Тас?  -  Обернувшись,  Танис  едва  не
налетел на кендера, стоявшего как раз у него за спиной.
     - Бедненькая Золотая Луна, - тихо сказал Тас.
     Танис похлопал его по плечу:
     - Может, еще не все так плохо, как мы тут вообразили... - И  полуэльф
двинулся следом за варварами сквозь  волнующиеся  травы.  -  Может,  воины
отогнали их прочь и то, что мы видим, - дымы победных костров?..
     Тассельхоф вздохнул и поднял на Таниса большие карие глаза.
     - Ох и скверный из тебя лгунишка, Танис,  -  сказал  кендер.  Он  уже
предчувствовал, что это будет долгий, долгий денек.

     Сумерки... Бледное солнце спускалось  за  горизонт.  Отгорел  золотой
закат, сменившись бесприютной ночной темнотой. Сбившись  в  тесную  кучку,
спутники жались к  огню...  но  на  всем  Кринне  не  нашлось  бы  костра,
способного   отогреть   их   заледеневшие   души.   Никому   не   хотелось
разговаривать; все молчали, уставившись в огонь, пытаясь понять то, что им
довелось нынче увидеть... пытаясь осмыслить бессмысленное.
     Танис в своей  жизни  повидал  немало  ужасного...  Но  разгромленная
деревня кве-шу вечно будет стоять перед его мысленным  взором  как  символ
насилия и горя, причиняемого войной.
     Когда  он  начинал  вспоминать,  ему  всякий  раз  представали   лишь
разрозненные картины; охватить целое разум отказывался. Особенно  же  ярко
ему почему-то запомнились оплавленные камни. Они так и стояли у него перед
глазами.  А  сновидения  добавляли  обугленные   тела,   застывшие   между
дымящимися камнями...
     Каменные стены, величавые храмы,  просторные  дома  и  мощеные  дворы
перед ними - все это оплыло, точно масло в жаркий летний денек. Камни  еще
курились, хотя с момента нападения прошло, по-видимому, уже  более  суток.
Как если бы все поселение разом объяло  добела  раскаленное,  испепеляющее
пламя... Но кто видел на Кринне огонь, способный расплавить скалу?..
     Еще ему помнился какой-то скрип. Услышав этот звук и удивившись  ему,
Танис  с  упорством  маньяка  принялся  выяснять,  откуда  же  он  идет...
единственный звук, раздававшийся в безмолвных руинах  мертвого  поселения.
Танис бежал и бежал на этот скрип, а потом увидел, откуда он доносился.  И
кричал, призывая остальных, пока они не собрались  к  нему.  И  не  встали
рядом, глядя на остатки расплавленной площади.
     Каменные потеки волнами застыли у ее  краев.  А  посередине  -  среди
выжженной травы - высилось грубое подобие виселицы.
     Какая-то невероятная сила  вогнала  в  опаленную  землю  два  толстых
столба, расщепив  при  этом  их  основания.  В  десяти  футах  над  землей
виднелась перекладина. Дерево было изодрано  и  обуглено,  на  нем  сидели
стервятники. Вниз свешивались три железные цепи со звеньями, оплавившимися
от жара. Это они скрипели, раскачиваясь на ветру. На каждой цепи  болтался
подвешенный за ноги труп. Трупы не  принадлежали  человеческим  существам.
Это были хобгоблины.
     А наверху  омерзительного  сооружения  торчал  щит,  пригвожденный  к
перекладине куском сломанного клинка.  На  щите  были  кое-как  накарябаны
слова, гласившие на исковерканном Общем:
     "Вот  что  случается  с  теми,  кто,  вопреки  моему  приказу,  берет
пленников. Убивай - или сам будешь убит!"
     И подпись: "Верминаард".
     Верминаард?.. Танису это имя ничего не говорило...
     И были еще картины. Золотая Луна стоит  посреди  развалин  отцовского
дома, пытаясь сложить воедино разбитую вазу...  Собачонка  -  единственная
живая тварь во всем  селении,  свернувшаяся  у  мертвого  тела  ребенка...
Карамон наклонился погладить собачку, и та сперва сжалась в комочек, потом
лизнула руку богатыря... и  стала  облизывать  лицо  ребенка,  с  надеждой
поглядывая на Карамона... Она думала, что человек вот сейчас все поправит,
что товарищ ее игр вновь  оживет,  будет  смеяться  и  бегать...  Огромная
ладонь Карамона, нежно гладящая мягкий собачий мех...
     Речной Ветер поднимает камень с земли и неизвестно зачем держит его в
руках, озирая селение - свое селение, которого не было больше на свете...
     Стурм неподвижно стоит перед виселицей, разглядывая щит. Губы  рыцаря
беззвучно шевелятся, произнося то ли молитву, то ли некий обет...
     Скорбные морщины на лице гнома,  повидавшего  за  свою  долгую  жизнь
столько горького и тяжелого. Он нашел кендера тихо  плачущим  в  уголке  и
долго стоял среди развалин, обнимая Тассельхофа и гладя его по спине...
     А  Золотая  Луна  все  пыталась  отыскать  выживших.  Она  ползала  в
обугленных руинах, выкрикивала имена и вслушивалась в затихающее эхо, пока
не охрипла. Наконец Речному Ветру удалось убедить ее в том, что  толку  не
будет. Если даже кто-нибудь и уцелел, все давным-давно бежали отсюда.
     Танис стоял посередине поселка, глядя на кучки пыли с лежащими  среди
них головками стрел: все это были прежде тела драконидов... Потом холодная
рука коснулась его, послышался шепчущий голос мага:
     - Танис, надо идти. Здесь мы ничего больше сделать не  можем,  но  мы
должны поспеть в Кзак Царот. Тогда мы им отомстим.
     ...И они  покинули  селение  кве-шу.  Они  шли  допоздна;  никому  не
хотелось привала, каждый стремился измучить себя самого до предела, с  тем
чтобы, закрыв наконец глаза, не мучиться страшными сновидениями.
     Но спастись от кошмаров так и не удалось...

            13. ХМУРЫЙ РАССВЕТ. МОСТЫ ИЗ ЛИАН НАД ЧЕРНОЙ ВОДОЙ

     ...Когтистые лианы вцепились Танису в горло... Он  яростно  отбивался
от них, пока наконец не проснулся и не понял, что это  Речной  Ветер  тряс
его в темноте.
     - Что?.. - спросил Танис, садясь.
     - Тебе что-то снилось, - мрачно ответил  житель  Равнин.  -  Я  решил
разбудить тебя, пока на твои крики не подоспело их войско...
     - Спасибо, - пробормотал Танис. - Мне стыдно, что я...  -  он  мотнул
головой, стряхивая остатки кошмара. - Далеко еще до рассвета?
     - Несколько часов, - устало ответил Речной Ветер и вернулся туда, где
сидел до того, прижавшись спиной к  скрюченному  стволу  корявого  дерева.
Рядом с ним спала на земле  Золотая  Луна.  Вот  она  начала  вздрагивать,
бормоча и постанывая во сне, словно раненое животное... Речной Ветер  стал
гладить ее бледно-золотые волосы, и постепенно она успокоилась.
     - Что ж ты раньше меня не разбудил? - попенял ему Танис. И  поднялся,
растирая ладонями шею и плечи. - Давно уже мой черед сторожить...
     Речной Ветер спросил с горечью:
     - Ты думаешь, я смог бы уснуть?
     - Ты должен непременно поспать, - ответил Танис. - Иначе  не  сможешь
быстро идти и будешь задерживать всех.
     - Люди моего племени способны шагать много дней, не нуждаясь во  сне,
- сказал Речной Ветер. Стеклянными, потускневшими глазами смотрел он прямо
перед собой в пустоту. Танис хотел было заспорить с ним,  но  передумал  и
смолчал, только вздохнул. Он знал, что той муки, которую испытывал варвар,
ему самому в полной мере все равно не понять.  Гибель  друзей  и  семьи...
всего привычного уклада жизни... нет, разум положительно отказывался такое
воспринимать. Танис оставил Речного Ветра и направился туда, где в стороне
трудился над кусочком дерева Флинт.
     - Может, хоть  ты  немного  поспишь?  -  сказал  он  гному.  -  Я  бы
посторожил...
     Флинт кивнул.
     - Да уж я слышал, как ты вопил... - Убрал  кинжал  в  ножны  и  сунул
деревяшку в сумку. - Небось кве-шу защищал?
     Воспоминание  о  кошмаре  заставило  Таниса  нахмуриться.  Ночь  была
холодна; он поплотнее закутался в плащ и натянул на голову капюшон.
     - Как по-твоему, где мы находимся? - спросил он Флинта.
     - Житель Равнин говорит, мы на какой-то Восточной Дороге Мудрецов,  -
ответствовал гном. - Похоже, один из древних большаков: его проложили  еще
до Катаклизма.
     - Наверное, вряд ли стоит надеяться, что эта  дорога  прямо  приведет
нас в Кзак Царот?..
     - По-моему, Речной Ветер тоже так  не  думает,  -  сонно  пробормотал
гном. И растянулся на холодной земле, заворачиваясь в одеяло.  -  Говорит,
сам он шел по ней не так долго... Но, во всяком случае, через горы она нас
переведет.
     Смачно зевнув, он повернулся набок  и  положил  голову  на  свернутый
плащ.
     Танис глубоко вздохнул... Ночь,  похоже,  выдалась  мирная.  В  своем
паническом бегстве из земли кве-шу они умудрились-таки не налететь  ни  на
гоблинов, ни на драконидов.  По  мнению  Рейстлина,  дракониды  напали  на
поселок, охотясь за посохом, а вовсе не в порядке приготовления  к  битве.
Ударили - и ушли...  "И  время,  отпущенное  нам  Хозяйкой  Леса,  еще  не
истекло, - подумалось Танису. - Попасть за два дня в Кзак Царот. Один день
уже миновал..." Дрожа от холода, полуэльф прошел назад, к Речному Ветру, и
присел рядом с ним.
     - Можешь ли ты сказать, - спросил он, - сколько нам  еще  идти?  И  в
какую сторону?
     - Могу, - кивнул Речной Ветер и принялся тереть воспаленные глаза.  -
На северо-восток, к Новому морю. По слухам,  разрушенный  город  находится
именно там.  Я,  правда,  сам  ни  разу  там  не  был...  -  Замолчав,  он
нахмурился, тряхнул головой и повторил: - Нет, я никогда там не бывал.
     - А дойдем завтра за день? - спросил Танис.
     - Говорят, Новое море в двух днях пути от  угодий  кве-шу.  -  Варвар
вздохнул. - Если Кзак Царот действительно существует, отчего бы и не дойти
туда за день? Хотя дорога, как я слышал, болотиста и труднопроходима...
     Он закрыл глаза. Рука его продолжала рассеянно гладить волосы Золотой
Луны. Танис больше не обращался  к  нему,  надеясь,  что  варвар  все-таки
сумеет заснуть. Тихонько поднявшись, полуэльф перебрался под дерево и стал
смотреть в темноту. И наказал себе поутру спросить Тассельхофа, нет  ли  у
того карты этих мест.
     ...Карта у кендера и в самом деле нашлась, вот только  толку  от  нее
было маловато, ибо относилась она ко временам до Катаклизма. На ней  вовсе
не было Нового моря, поскольку оно образовалось  лишь  тогда,  когда  сушу
разорвал гигантский провал и в него ворвались волны  Бурного  океана.  Но,
так или иначе, Кзак Царот был обозначен, и притом  не  так  уж  далеко  от
большака,  помеченного  как  Восточная  Дорога  Мудрецов.  А  значит,  они
доберутся туда после полудня - если только дорога  не  окажется  вовсе  уж
непроходимой.
     Путники позавтракали - вернее, с  трудом  заставили  себя  проглотить
кое-какую еду. Рейстлин вскипятил на огне свою мерзко  пахнущую  настойку.
Его странные глаза все время возвращались к жезлу Золотой Луны.
     - Сколь драгоценен он стал, - сказал маг  тихо.  -  Особенно  теперь,
когда за него заплачен выкуп кровью невинных...
     - А стоит ли он того? Стоит ли он жизней моего  народа?..  -  Золотая
Луна тупо смотрела  на  бурый,  ничем  не  примечательный  с  виду  посох.
Минувшая ночь зримо состарила ее, под глазами залегли темные круги.  Никто
ей не ответил; все отводили глаза. Речной  Ветер  вдруг  поднялся  и  один
пошел в лес. Вскинув глаза. Золотая Луна дернулась было за ним... но вновь
опустила голову на руки и тихо заплакала. - Он винит себя...  -  с  трудом
выговорила она. - А я не могу помочь ему... Он ни в чем не виноват...
     - Никто не виноват, - подходя к ней, сказал Танис. Положил руку ей на
плечо, ощутил Ладонью сведенные судорогой мышцы и попытался их  растереть.
- Нам не дано разобраться в этом. Мы можем только идти... и уповать, что в
Кзак Цароте получим ответ.
     Кивнув,  она  вытерла  глаза,  глубоко  вздохнула  и  высморкалась  в
поданный Тассельхофом платок.
     - Ты прав, - трудно сглотнув, сказала она. - Иначе мой отец  стыдился
бы меня... Мне следует помнить о том, что я - Дочь Вождя...
     - Нет, - донесся из тени низкий голос вернувшегося Речного  Ветра.  -
Теперь ты - Вождь.
     Ахнув, Золотая Луна неловко поднялась на ноги  и  устремила  на  него
взгляд широко распахнутых глаз.
     -  Д-да,  это  так,  -  запинаясь,  проговорила  она.  -  Но...   это
бессмысленно... нашего народа больше нет...
     - Я видел следы, - сказал Речной Ветер. -  Кое-кто  все-таки  убежал.
Быть может, они отсиживаются в  горах.  Они  вернутся,  и  ты  будешь  ими
править.
     - Наше племя... вновь будет жить? - Ее лицо просияло.
     - Их немного. Я не знаю, скольким удалось  уцелеть.  Все  зависит  от
того, погнались ли за ними  дракониды  в  горы...  -  Речной  Ветер  пожал
плечами. - Но, так или иначе, ты - Вождь, а я... - в его голосе  появилась
горечь, - а я буду... мужем Вождя.
     Золотая Луна вздрогнула, словно он ударил ее. Потом покачала головой:
     - Нет, Речной Ветер. Мы с тобой уже говорили...
     - В самом деле? - перебил он. - Знаешь, о чем я думал ночью? Я  много
лет странствовал... Я думал о тебе как о женщине  и  не  понимал...  -  Он
сглотнул и перевел дух. - Я  оставил  дома  Золотую  Луну.  Я  вернулся  и
встретил Дочь Вождя...
     - А у меня был выбор? - воскликнула она гневно.  -  Мой  отец  тяжело
заболел, и я была вынуждена править, иначе всю власть прибрал бы  к  рукам
Верховный Шаман. Да знаешь ли ты, что это  такое  -  быть  Дочерью  Вождя?
Сидеть за столом и гадать, который кусочек отравлен! Каждый день биться за
то, чтобы в казне водилась хоть какая-никакая плата  воинам,  иначе  Шаман
тут  же  изобретет  предлог  свергнуть  меня!  Бессильный  отец  сидит   и
бормочет... пускает слюни... А я должна быть  Дочерью  Вождя!  Все  время,
каждый день!..
     Она замолчала - слезы душили ее. На лице Речного Ветра не дрогнул  ни
единый мускул. Он смотрел куда-то поверх ее головы.
     - Надо идти, - сказал он холодно. - Скоро рассвет.

     ...Однако всего через несколько  миль  исковерканная  древняя  дорога
оборвалась посреди топкого болота буквально у них под ногами.
     Некоторое время они с  тревогой  следили  за  тем,  как  все  сильнее
хлюпала мокрая земля, как рослые, могучие деревья  горных  лесов  уступали
место больной, скрюченной болотной растительности. И вот  солнце  поглотил
зловещий туман, сделалось трудно дышать. Рейстлин закашлял и  прикрыл  рот
платком.  Путешественники  внимательно  ступали  по   камням   разрушенной
мостовой, остерегаясь топкой, не внушающей доверия почвы.
     Флинт и Тассельхоф шагали впереди всех; и вдруг  гном  издал  ужасный
вопль и почти целиком провалился в трясину  -  над  поверхностью  осталась
одна его голова.
     - На помощь! Спасите гнома! - завопил Тас, и к нему тотчас  сбежались
все остальные.
     - Тону!.. - в ужасе кричал Флинт, барахтаясь в черной  жиже.  -  Меня
засасывает!..
     - Не шевелись, - предостерег Речной Ветер. - Ты  провалился  в  окно.
Никому не подходить! - Это относилось к Стурму, прыгнувшему было вперед. -
Сам погибнешь и его не спасешь. Живо тащите какой нибудь сук!
     Карамон ухватил молодое  деревце,  поглубже  вздохнул,  крякнул  -  и
выдернул его из  земли.  Только  и  слышно  было,  как  лопались  корешки.
Растянувшись на земле, Речной Ветер  протянул  деревце  гному.  Флинт,  до
кончика носа погруженный в трясину, рванулся что было сил и сумел ухватить
его. Варвар потянул деревце на себя, вытаскивая гнома на поверхность.
     - Танис, смотри! -  Кендер  так  и  вцепился  в  полуэльфа,  указывая
вытянутой рукой. Змея толщиной в руку Карамона скользила в болотной  грязи
как раз там, где только что барахтался гном.
     - Нам здесь не пройти, - глядя на топь, сказал Танис. - Может, поищем
другой путь?..
     - Нет времени, - поблескивая золотыми глазами, прошептал Рейстлин.
     - И потом, другого пути нет, - сказал Речной Ветер. Его голос  звучал
как-то странно. - Но здесь пройти можно... я знаю дорогу.
     - Как? - повернулся к нему Танис. - По-моему, ты говорил, что...
     - Я все-таки был здесь, - глухо отозвался житель Равнин. -  Не  помню
когда, но я точно здесь был. Я знаю, как перейти болото. Эта  тропа  ведет
в... - Он облизнул губы.
     -  В  разрушенный  город,  где  властвует  зло?   -   не   дождавшись
продолжения, спросил Танис угрюмо.
     - В Кзак Царот! - прошипел Рейстлин.
     - Ну конечно, - тихо сказал Танис. - Теперь все ясно.  Действительно,
где же еще искать разгадку тайны жезла, как не в том самом месте,  где  он
был тебе вручен!
     - Надо спешить! - настойчиво повторил Рейстлин. - Мы  должны  попасть
туда до полуночи!
     Дальше их вел  Речной  Ветер.  Он  обходил  черные  топи,  разыскивая
твердую землю. Выстроившись гуськом, друзья забирались все дальше и дальше
от старого большака, в глубь болота. Прямо из  воды  поднимались  деревья,
которые  варвар   называл   "железным   когтем".   Их   обнаженные   корни
переплетались в грязи. С ветвей, пересекая еле видимую тропу,  свешивались
лианы. Туман сгустился до такой степени,  что  всего  в  нескольких  футах
ничего не было видно. Маленький отряд двигался медленно, тщательно  пробуя
перед собой землю. Один неверный шаг - и путника непременно  поглотила  бы
зловонная трясина, пузырившаяся и справа, и слева...
     Потом тропа и вовсе пропала в гнилой черной воде.
     - Ну и что теперь? - мрачно спросил Карамон.
     - Вот это, - указал вперед Речной Ветер.
     К стволу дерева был привязан висячий мост, грубо сплетенный из  лиан.
Подобно паутине, тянулся он над водой.
     - Кто его построил? - спросил Танис.
     - Не знаю, - ответил Речной Ветер. -  Они  здесь  повсюду,  там,  где
тропа становится совсем непроходимой.
     - Я же говорил, что  Кзак  Царот  недолго  оставался  необитаемым,  -
прошептал Рейстлин.
     - Ну что ж... дареному коню в зубы не смотрят,  -  ответил  Танис.  -
Хоть плыть не придется, и на том спасибо.
     Переправа оказалась не из приятных. Лианы  сплошь  обросли  скользким
мхом, идти  приходилось  со  всей  осторожностью.  Вдобавок  при  малейшем
прикосновении  все  сооружение  начинало  раскачиваться   самым   пугающим
образом, и в особенности, когда по нему кто-нибудь  шел.  Кое-как  путники
перебрались на ту сторону, но только затем, чтобы почти сразу  попасть  на
следующий мост.
     И все время под ними и вокруг была все та же бездонная  черная  топь,
откуда за ними алчно следили глаза каких-то существ... И вот твердая земля
кончилась в очередной раз, но плетеного моста не было видно, только жидкая
грязь.
     - Здесь мелко, - пробормотал Речной Ветер. - Идите за мной и ступайте
только в мои следы.
     И он медленно двинулся вброд, нащупывая дорогу.  Остальные  двигались
за ним след в след, опасливо вглядываясь в воду. Какие-то твари, невидимые
и неведомые, скользили внизу, задевая их ноги. Когда они наконец выбрались
на сушу, сапоги у всех были покрыты толстым  слоем  омерзительно  пахнущей
слизи. Однако было похоже, что худшая часть перехода осталась-таки позади.
Болотная  растительность  поредела,  и  даже  солнце   проглянуло   сквозь
зеленоватый туман.
     Чем дальше продвигались они к северу, тем  надежнее  делалась  почва.
Около полудня Танис обнаружил даже клочок совсем сухой  земли  у  подножия
векового дуба; здесь и расположились на отдых. Закусывая,  путешественники
вспоминали пройденное болото и вслух радовались тому,  что  оно,  кажется,
кончилось... Только Золотая Луна и Речной Ветер не произнесли  ни  единого
слова.
     Флинт трясся от холода в промокшей  одежде  и  жаловался  на  боли  в
суставах. Танис поневоле  забеспокоился:  он  знал  о  ревматизме  старого
гнома. Как бы не сбылись опасения Флинта, боявшегося  стать  им  обузой  в
пути... Отозвав кендера в сторонку, Танис негромко сказал ему:
     - Насколько я знаю, в одной из твоих сумок есть кое-что, отчего  гном
сразу пойдет на поправку...
     - Конечно, конечно, Танис! - просиял тот.  Порылся  в  одном  кошеле,
потом в другом  и  наконец  извлек  поблескивающую  серебряную  фляжку:  -
Бренди! Лучшее бренди Отика.
     - И я полагаю, - усмехнулся Танис, - за него навряд ли уплачено...
     - Я обязательно заплачу, - обиделся кендер. - В следующий раз.
     - Ну да, непременно. - Танис похлопал его  по  плечу.  -  Будь  добр,
поделись с Флинтом! - И тут же предупредил: - Только не очень  усердствуй.
Согреется - и будет с него.
     - Как скажешь. И мы опять пойдем  первыми  -  мы,  могучие  воины!  -
засмеялся Тас. Он вприпрыжку  направился  к  гному,  а  Танис  вернулся  к
остальным. Они молча прятали остатки  еды,  собираясь  снова  двинуться  в
путь.
     "Всем нам не помешал бы глоток лучшего бренди  Отика",  -  подумалось
Танису. От его внимания не укрылось, что Золотая Луна  и  Речной  Ветер  с
самого утра не сказали друг другу ни единого слова. Тень, пролегшая  между
ними, распространилась на всех. Танис попытался придумать хоть что-нибудь,
что облегчило бы их муку, но так и не смог. Оставалось  только  надеяться,
что время исцелит раны...
     После привала они еще около часа шли вперед по  тропе.  Теперь  отряд
продвигался  быстрее,  ибо  самое  сердце  заболоченной  чащи   было   уже
пройдено... Но стоило им начать забывать о трясине, как твердая земля безо
всякого предупреждения снова оборвалась. Измученные путники опять  побрели
через вонючую грязь, с трудом сдерживая тошноту.
     Лишь Флинту с Тассельхофом болото было нипочем.  Эта  достойная  пара
ушла далеко вперед, оторвавшись от остальных. Надо ли  говорить,  что  Тас
моментально забыл предостережение Таниса - не  увлекаться  бренди?..  Вино
славно согревало кровь, помогая развеять  тягостное  настроение,  так  что
кендер и гном знай  передавали  фляжку  друг  другу,  пока  совсем  ее  не
прикончили. Они весело шагали вперед,  знай  пошучивая  на  ту  тему,  что
будет, повстречай они драконида.
     - Уж  я  обращу  его  в  камень,  будьте  спокойны!  -  заявил  гном,
размахивая воображаемой секирой. - Чпок! И нет у ящерицы хвоста!
     - На что спорим, что Рейстлин одним взглядом обратит его в камень?  -
Тас скорчил мрачную гримасу, пытаясь подражать пронизывающему взору  мага.
Оба расхохотались во  все  горло,  спохватились,  притихли  и  захихикали,
оглядываясь - не слышал ли Танис?
     - А Карамон, встретив, драконида, пожалуй, наденет его на вилку  -  и
съест! - сказал Флинт.
     Тас согнулся от смеха, вытирая глаза. Флинт  басовито  вторил  ему...
как вдруг земля под ногами неожиданно вновь набрякла  водой,  и  Тас  едва
успел ухватить гнома: тот чуть не свалился прямо в озерцо болотной воды  -
озерцо столь широкое, что никакой мост, сплетенный из лиан,  не  дотянулся
бы с одного берега  до  другого.  Зато  поперек  лежало  дерево  "железный
коготь" такой величины, что сразу двое могли бы пройти по нему рядом.
     - Вот это я понимаю, мост так мост! - сказал Флинт, отступая на шаг и
пытаясь сосредоточить взгляд на бревне. - До чего  надоело  этаким  пауком
карабкаться по всяким там паутинам. Пошли!
     - Может, подождем остальных? -  предложил  Тассельхоф  неуверенно.  -
Танис велел всем держаться вместе...
     - Танис? Подумаешь!.. - фыркнул гном. - Еще он нам будет указывать!..
     - И правильно, - весело одобрил Тассельхоф и  вскочил  на  поваленное
дерево. - Осторожно! - сказал он, слегка поскользнувшись, но тут же обретя
равновесие. И быстро пошел вперед, раскинув руки и ступая с  носка,  точно
канатоходец, которого он видел когда-то на летней ярмарке.
     Гном вскарабкался на бревно следом за кендером. Его  толстые  башмаки
все время съезжали. В той части его сознания, куда еще не добрались винные
пары, звучал некий голос, напоминавший гному: "В трезвом виде  ты  нипочем
не сделал бы этого, старина!..  А  кроме  того,  -  твердил  голос,  -  не
считаешь ли ты, что это изрядная глупость  -  лезть  неизвестно  куда,  не
дождавшись остальных?.."
     Флинт  только  отмахнулся.  Он  положительно  чувствовал  себя  вновь
молодым.
     И  в  это  время  Тассельхоф,  успевший  уже  вообразить  себя  Мирго
Великолепным,  нечаянно  вскинул  глаза  и...   обнаружил   зрителя!   Ибо
прямехонько перед ним на бревно вскочил драконид.
     Тас вмиг протрезвел. Кендеры не подвержены страху, но он был  изумлен
до глубины души. Тем не менее у него хватило сообразительности сделать две
вещи. Во-первых, он заорал во все горло:
     - Танис! Засада!..
     А во-вторых - подхватил свой хупак и  как  следует  размахнулся.  Это
движение застало драконида врасплох. Увернувшись, тварь соскочила с бревна
обратно на берег Тас едва не свалился следом, но устоял и  задумался,  что
же делать дальше. Между тем  на  берегу  появился  еще  один  драконид.  К
немалому удивлению Таса, они были безоружны. Но прежде, чем  кендер  успел
это осознать, сзади послышался рев и Тас запоздало вспомнил про гнома.
     - Что еще там?.. - прокричал Флинт.
     - Дракофигенные ребята, - ответил Тассельхоф,  перехватывая  хупак  и
вглядываясь в туманную мглу. - Двое! Ага, вот они!
     - Брысь с дороги! Проклятые!.. -  зарычал  Флинт.  И  сунул  руку  за
спину, нащупывая топор.
     - Куда же мне деваться, по-твоему? - заверещал Тас.
     - Пригнись! - рявкнул гном.
     Кендер пригнулся, вернее, бросился ничком  на  бревно  -  и  как  раз
тогда, когда один из драконидов ринулся на них, вытягивая когтистые  лапы.
Флинт поднял топор в могучем размахе и точно  снес  бы  голову  дракониду,
если бы попал. Увы! Гном удара не рассчитал, и лезвие свистнуло в воздухе,
не причинив никакого ущерба чудовищу, которое, размахивая руками, нараспев
произносило какие-то загадочные слова.
     Нерастраченная инерция удара крутанула гнома на  месте.  Он  не  смог
удержаться на осклизлом бревне и с громким криком кувырком полетел в воду.
     Что до Тассельхофа, то он, не  первый  год  знавшийся  с  Рейстлином,
сразу понял, что драконид произносил заклинание. Лежа носом вниз на бревне
и крепко  сжимая  хупак,  кендер  смекнул,  что  на  все  размышления  ему
оставалось примерно секунды полторы.  Гном  барахтался  и  стенал  в  воде
где-то внизу. А драконид, стоя в каких-то дюймах от Таса, уже  приближался
к смертоубийственной заключительной формуле. "Еще  не  хватало,  чтобы  он
меня заколдовал! Нет уж, только не это!" - решил Тас. Набрал полную  грудь
воздуха - и нырнул с бревна.
     - Танис! Засада!.. - долетел откуда-то спереди  голос  кендера,  едва
слышный в тумане.
     Карамон выругался.
     Все кинулись вперед, на голос, проклиная лианы и цепкие ветви,  то  и
дело возникавшие на пути. Выломившись наконец из леса, они увидели упавшее
дерево, лежавшее, точно мост, поперек озерка... Навстречу им,  загораживая
дорогу, выскочила четверка драконидов. И сразу же друзей поглотила тьма  -
чернильная тьма, в которой невозможно было рассмотреть собственную руку.
     Танис слышал, как Рейстлин прошипел:
     - Магия!.. Они умеют колдовать! Все в сторону - это противники не для
вас!..
     Но прошло мгновение - и маг вскрикнул от боли.
     - Рейст! - завопил Карамон. - Где... о-о-ох... - послышался  стон,  а
затем наземь с шумом рухнуло тяжелое тело.
     Танис слышал, как дракониды распевали  заклятия.  Он  не  успел  даже
нащупать меч, когда его с головы до ног внезапно  окутало  нечто  плотное,
липкое,  заклеившее  и  ноздри,  и  рот.  Яростно  пытаясь  высвободиться,
полуэльф только запутался еще больше. Где-то рядом отчаянно ругался Стурм.
Вот вскрикнула Золотая Луна, вот захлебнулся голос Речного  Ветра...  и  в
довершение всех бед Таниса начал одолевать сон. Он осел на колени, все еще
пытаясь вырваться из  проклятой  липучки,  намертво  прихватившей  руки  к
бокам.  Потом  он  свалился  лицом  вниз  и  погрузился  в  неестественный
колдовской сон...

                         14. ПЛЕННИКИ ДРАКОНИДОВ

     Тассельхоф  лежал  на  земле  и  тяжело  переводил  дух,   следя   за
драконидами, готовившимися  тащить  куда-то  потерявших  сознание  друзей.
Густой куст у края болота надежно укрывал от посторонних глаз и кендера, и
гнома, без чувств лежавшего рядом. Время от времени Тас косился на него  с
глубоким сожалением. Впрочем, выбора у него не было.  Ошалевший  от  ужаса
гном едва не утянул кендера с собой в воду. Вот и пришлось  Тасу  оглушить
Флинта тяжелым концом хупака - не то, пожалуй, оба они так  и  отправились
бы на дно.
     А потом ему только оставалось беспомощно следить из  кустов  за  тем,
как дракониды своим волшебством сотворили что-то вроде  толстых  паутин  и
опутали ими его друзей. Те были в лучшем  случае  без  сознания,  а  то  и
мертвы: отбиваться, во всяком случае, даже не пытались.
     Кендер даже повеселился  -  хоть  и  мрачным,  правду  сказать,  было
веселье, - наблюдая за тем, как дракониды пытались  поднять  жезл  Золотой
Луны. Было похоже, что они узнали его: собрались вокруг  и  долго  квакали
что-то на своем гортанном наречии, восторженно  размахивая  руками.  Потом
один - как видно, вожак - наклонился и взял жезл. Ударила голубая вспышка,
и драконид с  оглушительным  визгом  уронил  жезл  и  забегал  по  берегу,
выкрикивая какие-то слова - по мнению Таса,  вряд  ли  пристойные.  Затем,
однако, вожака осенила  удачная  мысль.  Вытащив  из  мешка  Золотой  Луны
одеяло, драконид разостлал его на земле и закатил на него жезл  с  помощью
палки. Осторожно завернул жезл в  мех  -  и  торжественно  поднял.  Другие
дракониды подобрали спутанные паутинами тела Тасовых друзей и потащили  их
прочь. Остальные забрали вещи и оружие путешественников...
     И надо же - как раз в тот момент, когда  они  проходили  по  тропинке
совсем рядом со спрятавшимся  кендером.  Флинт  неожиданно  зашевелился  и
застонал. Тас поспешно зажал  ему  рот  ладонью.  Дракониды,  по  счастью,
ничего не услышали и продолжали себе идти. Послеполуденное солнце  светило
вовсю, и Тас ясно рассмотрел лица друзей.  Казалось,  они  спали  глубоким
сном, а Карамон даже похрапывал. Тут-то кендер вспомнил сонное  заклинание
Рейстлина и понял, что случилось.
     Флинт застонал снова. Один из драконидов, шедший сзади,  остановился,
вглядываясь в кусты. Подобрав хупак, Тас на всякий случай  занес  его  над
головой гнома. Однако все обошлось: передернув плечами,  драконид  буркнул
что-то себе под нос и поспешил следом за остальными. Облегченно  вздохнув,
кендер убрал руку, зажимавшую Флинту рот. Скоро  гном  заморгал  и  открыл
глаза.
     - Что случилось? - охнул он, ощупывая голову.
     - Ты свалился с моста и ушиб голову о  бревно,  -  уклончиво  ответил
Тас.
     - В самом деле? - На лице Флинта  отразилось  немалое  подозрение.  -
Что-то не помню! Кажется,  одна  из  тварей  кинулась  на  меня,  потом  я
свалился в воду...
     - Сам говоришь, что свалился, а еще споришь, - поспешно перебил Тас и
поднялся на ноги. - Идти сможешь?
     -  Ясно,  смогу,  -  огрызнулся  гном.  И  в  самом  деле   поднялся,
покачиваясь на не вполне послушных ногах.
     - А где все?
     - Дракониды взяли их в плен и уволокли прочь.
     - Всех? - У Флинта отвисла челюсть. - Вот прямо так взяли и?..
     - Эти дракониды умеют колдовать, - нетерпеливо пояснил  Тас.  Ему  не
терпелось скорее пуститься в погоню.  -  Они  произнесли  заклинания.  Они
никого не ранили, только Рейстлина: по-моему, они  сделали  с  ним  что-то
ужасное. Я видел его, когда они проходили, он выглядел очень скверно...  -
И  кендер  потянул  гнома  за  мокрый  рукав:  -  Давай  двигаться!   Надо
проследить, куда их утащили.
     - Ну да, да, - озираясь, пробормотал Флинт. И вновь взялся за голову:
- Где мой шлем?
     - На дне болота, - нетерпеливо переминался Тас. - Может,  нырнешь  за
ним?
     Гном с ужасом посмотрел на черную гладь, содрогнулся и поспешно отвел
глаза. На голове его уже вспухла изрядная шишка.
     - Вот же не помню, хоть убей, где я  так  приложился...  -  И  вдруг,
пораженный неожиданной мыслью,  судорожно  зашарил  у  себя  за  плечом  и
вскрикнул: - Моя секира!..
     - Тихо ты! - приструнил его Тас.  -  Скажи  лучше  спасибо,  что  жив
остался. А теперь пошли-ка выручать остальных!
     - Каким образом? Ведь мы безоружны, если не  считать  за  оружие  эту
твою...  рогатку-переросток...  -  ворчал  Флинт,  с  трудом  поспевая  за
быстроногим маленьким кендером.
     - Что-нибудь придумаем, - уверенно  пообещал  Тас.  Хотя  и  у  него,
признаться, сердце упало.
     Ему не составило особого  труда  взять  след  драконидов.  Тропа,  по
которой они шли, была старой и отлично  утоптанной  -  ни  дать  ни  взять
сотнями чешуйчатых лап. Приглядевшись к следам, Тассельхоф сообразил,  что
они, чего доброго, приведут их прямо в крупный лагерь чудовищ.  Он  только
пожал плечами: о таких мелких деталях вряд ли стоило заранее беспокоиться.
К сожалению Флинт с этим был не согласен.
     - Да их тут целая армия! - ахнул гном, схватив кендера за плечо.
     - Ну и... - Тас помолчал, обдумывая положение. Потом просиял:  -  Так
ведь это и к лучшему! Чем больше здесь их, тем меньше вероятность, что они
разглядят нас!
     И он с прежней бодростью зашагал вперед.
     Флинт нахмурился. С логикой у кендера был явный непорядок, но  в  чем
именно он заключался, гном не мог сразу сообразить. К тому же  он  слишком
вымок и замерз, чтобы пускаться в спор. И наконец, он был вполне  согласен
с кендером в том, что им оставалось  либо  идти  выручать  друзей  -  либо
бросить их в лапах у драконидов, а самим попытаться уйти через болото. Что
говорить, веселенький выбор!
     Они шагали вперед еще с полчаса. Солнце  садилось  в  тумане,  вокруг
разливалось кровавое зарево. Ночь  быстро  опускалась  на  топи...  Вскоре
впереди засиял яркий огонь. Кендер  и  гном  покинули  тропу  и  двинулись
дальше лесом. Кендер двигался неслышно, как мышь: гном с  треском  ломился
сквозь кусты, наступал на сухие ветки, натыкался впотьмах на  деревья.  По
счастью, в лагере драконидов  как  раз  шло  празднество:  там  ничего  не
услышали бы, даже если бы к ним приближалась целая армия гномов.  Флинт  и
Тас затаились чуть-чуть подальше того места, куда достигал свет костра,  и
принялись наблюдать. Неожиданно гном так схватил кендера за плечо, что тот
едва не опрокинулся.
     - Великий Реоркс! - выдохнул Флинт, указывая рукой. - Дракон!..
     Тас от изумления не  мог  выговорить  ни  слова.  Пораженные  ужасом,
следили они с Флинтом, как дракониды  плясали  и  простирались  ниц  перед
гигантским черным драконом. Тот свернулся  внутри  разрушенного  строения,
чей сводчатый купол был еще наполовину цел. Голова дракона вздымалась выше
лесных  вершин,  размах  крыльев  был  невероятно  громаден...   Один   из
драконидов, облаченный в просторные  одеяния,  склонился  перед  драконом,
указывая на жезл, лежавший на земле вместе с оружием пленных.
     - Какой он странный,  этот  дракон,  -  понаблюдав  некоторое  время,
прошептал Тас.
     - Ты имеешь в виду, что им не положено существовать?
     - Вот именно, - сказал Тас. - Смотри. Зверюга не двигается  и  вообще
ни на что не обращает внимания. Сидит себе, и все. Мне-то всегда  казалось
- драконы должны быть куда непоседливее... Как по-твоему, а?
     - Иди пощекочи его за пятку! - фыркнул Флинт. - Увидишь, что будет!
     - А это мысль, - сказал кендер. И прежде, чем  гном  успел  вымолвить
хоть слово, Тассельхоф крадучись выбрался из кустов и заскользил все ближе
к лагерю, ныряя из тени в тень. Флинт в бессильной ярости едва  не  выдрал
себе всю бороду по волоску, понимая, что перехватить и остановить  кендера
уже невозможно. Оставалось только последовать за паршивцем...

     - Танис!
     Чей-то голос, донесшийся словно бы из другого мира,  достиг  сознания
полуэльфа. Он попытался ответить, но обнаружил, что  рот  все  еще  плотно
залеплен какой-то гадостью. Он замотал головой. Сильные руки тут же обняли
его за плечи и усадили. Танис открыл глаза. Стояла ночь; судя по отблескам
пламени,  неподалеку  горел  обширный  костер.  Танис  увидел  над   собой
озабоченное лицо Стурма. Танис вздохнул и крепко стиснул его  руку.  Потом
отодрал от губ и лица последние клочки паутины и наконец смог заговорить.
     - Я в порядке, - сказал он. - Куда это мы угодили? - И,  оглядевшись,
добавил: - Все здесь? Кто-нибудь ранен?
     - Мы в лагере драконидов, - помогая  ему  встать,  ответил  Стурм.  -
Тассельхоф и Флинт куда-то пропали, а Рейстлин ранен.
     - Тяжело? - спросил Танис. Выражение лица Стурма встревожило  его  не
на шутку.
     - Довольно-таки, - ответил рыцарь.
     - Отравленной стрелой, - пояснил Речной Ветер.
     Обернувшись на голос жителя  Равнин,  полуэльф  впервые  как  следует
рассмотрел тюрьму, в которую они угодили. Они сидели в  клетке,  связанной
из бамбука, а снаружи стояли стражники-дракониды с кривыми мечами  наголо.
Чуть  дальше,  вокруг  костра,  суетились  целые  сотни  драконидов.  А  в
вышине...
     - Вот так-то, -  сказал  Стурм,  заметивший,  как  округлились  глаза
полуэльфа. - Вот тебе и  бабушкины  сказки.  Это  дракон!  То-то  Рейстлин
поиздевался бы над нами...
     - Рейстлин... - Танис подошел к магу, который лежал  в  углу  клетки,
укрытый теплым плащом. Молодого волшебника колотил жестокий озноб. Золотая
Луна стояла подле него на коленях и гладила его ладонью по голове,  отводя
со лба седые волосы.  Рейстлин  был  без  сознания.  Он  метался,  бормоча
странные слова и временами что-то выкрикивая. Карамон сидел  рядом,  почти
столь же бледный, как и его брат.  Золотая  Луна  перехватила  вопрошающий
взгляд Таниса и горестно покачала головой. Речной Ветер подошел  к  ним  и
встал подле Таниса.
     - Вот что она вытащила из его шеи, - сказал  он  и  осторожно,  двумя
пальцами, поднял оперенную стрелу Он смотрел на мага без особой любви,  но
с жалостью. - Если бы хоть знать, что за яд пылает в его крови...
     - Если бы у нас был жезл... - откликнулась Золотая Луна.
     - Жезл! - встрепенулся Танис. - Где он?
     - Вон там, - безнадежно скривив губы, кивнул Стурм.
     Танис присмотрелся и разглядел жезл, лежавший у ног черного  дракона,
на меховом одеяле Золотой Луны. Его отделяла от хозяйки толпа в  несколько
сотен драконидов.
     Полуэльф обхватил рукой один из бамбуковых прутьев.
     - Надо вырваться отсюда, - сказал он Стурму. - Карамон  сломает  этот
прут, как соломинку...
     - Даже Тассельхоф сломал бы его, будь он здесь, - ответил  рыцарь.  -
Остается лишь справиться с безделицей вроде сотен этих тварей,  не  считая
дракона.
     - Ты прав, к сожалению, - вздохнул Танис. - А что с Флинтом и  Тасом?
Кто-нибудь знает?..
     - Речной Ветер говорит, сразу после того, как закричал Тас,  раздался
какой-то всплеск. Так что,  если  им  повезло,  они  нырнули  с  бревна  и
спрятались на болоте. Если же нет... - Стурм не стал договаривать.
     Танис закрыл глаза,  чтобы  не  видеть  костра.  Он  чувствовал  себя
неимоверно усталым. Он устал драться, устал убивать, устал тащиться  через
проклятую жижу. Как бы хотелось ему прямо сейчас лечь  и  снова  уснуть...
Нет, так дело не пойдет. Он шагнул к решетке и с силой тряхнул  бамбуковые
прутья. Старший драконид тотчас обернулся к нему, держа меч наготове.
     - Твоя говори Общий? - спросил Танис,  используя  самую  примитивную,
грубую форму Общего языка, бытовавшего на Кринне.
     - Да, говорю, и притом гораздо лучше тебя, никчемный эльф, - глумливо
хмыкнул драконид. - Что тебе надо?
     - Один из нас ранен. Ему необходима помощь - противоядие от яда вашей
отравленной стрелы.
     - Отравленной стрелы? - Стражник заглянул в клетку. - Ах да, этот ваш
колдун... - Что-то булькнуло в горле драконида: вероятно, это был смех.  -
Я смотрю, ему действительно плохо. Яд действует быстро, а колдун  нам  тут
ни к чему. Даже сидя  за  решеткой,  он  способен  порядочно  навредить...
Ладно,  не  волнуйся,  ему  не  придется  долго  вас   ждать.   Скоро   вы
присоединитесь к нему... Право же, вам стоило бы  ему  позавидовать.  Ваша
смерть будет далеко не столь милосердной!
     И,  обернувшись  к  напарнику,  драконид  что-то  сказал  ему,  ткнув
когтистым пальцем в сторону  пленников.  Оба  чудовища  гнусно  заквакали:
шутка показалась им очень удачной. Задохнувшись от  ярости  и  отвращения,
Танис бессильно оглянулся на Рейстлина.
     Магу явно становилось все хуже. Золотая Луна при  жала  палец  к  его
шее, пытаясь нащупать пульс... затем покачала головой.
     У Карамона вырвался нечеловеческий  стон.  Его  глаза  покинули  лицо
брата и обратились на двоих драконидов, весело переговаривавшихся снаружи.
     - Карамон! Не смей! - завопил Танис.
     Слишком поздно!
     Взревев,  словно  раненый  зверь,  великан  ринулся  на   драконидов.
Бамбуковые прутья лопнули и разлетелись, изранив острыми щепками его кожу.
Карамон, обезумевший от жажды  убийства,  даже  не  заметил  этого.  Танис
попытался  перехватить  воина,  но  Карамон  стряхнул  его,  как   медведь
стряхивает блоху.
     - Карамон, стой, дурень... - Стурм и Речной Ветер вдвоем ринулись  на
богатыря. Но Карамона не остановило и это.
     Обернувшийся драконид замахнулся мечом... Удар могучего  кулака  -  и
монстр, выронив меч, без чувств покатился по  земле.  Однако  в  следующее
мгновение уже шестеро драконидов  стояли  вокруг,  целясь  в  Карамона  из
луков. Стурму и Речному Ветру кое-как удалось наконец скрутить Карамона  и
прижать его к земле. Сев на него верхом, Стурм  несколько  раз  ткнул  его
носом в грязь. Только тогда Карамон перестал вырываться и лишь  придушенно
всхлипывал.
     И тут над лагерем драконидов разнесся тонкий, пронзительный голос:
     - Приведите воина сюда!
     Это говорил дракон.
     У Таниса зашевелились волосы. Дракониды опустили оружие  и  изумленно
обернулись к дракону, что-то бормоча. Стурм и Речной  Ветер  поднялись  на
ноги. Карамон лежал на земле,  рыдания  душили  его.  Стражи  нерешительно
переглядывались, а те из драконидов, что стояли вблизи  дракона,  поспешно
пятились прочь,  пока  вокруг  чудовища  не  образовался  обширный  пустой
полукруг.
     Один из драконидов - судя по  знаку  на  латах,  не  простой  воин  -
подошел к другому, облаченному в просторные одежды.  Тот,  разинув  пасть,
взирал на черного дракона.
     - Что происходит? - спросил предводитель. Он говорил на Общем  языке,
и Танис, внимательно вслушавшись, сообразил, что эти двое  принадлежали  к
разным видам, - те, что носили одеяния, видимо, были магами или жрецами. И
языки  у  них  тоже  были  различны.  Драконид-воин   пребывал   в   явной
растерянности: - Где там этот  ваш  жрец  Бозак?  Пусть  скажет  нам,  что
делать!
     - Главы моего ордена нет с нами. - Драконид-жрец быстро оправился  от
удивления. - Один из НИХ  прилетел  сюда  и  забрал  его  с  собой,  чтобы
посоветоваться с Повелителем Верминаардом насчет жезла...
     - Но дракон ни разу еще не говорил с нами в  отсутствие  жреца!  -  И
предводитель, понизив голос, добавил: - Моим ребятам это не нравится,  так
что лучше придумай что-нибудь, да побыстрее!
     - Почему вы медлите?.. - Крик дракона был подобен завыванию ветра.  -
Приведите ко мне воина!
     - Делайте что велит дракон. -  Жрец  сделал  быстрый  жест  когтистой
лапой. Подскочившие  дракониды  живо  затолкали  Речного  Ветра  и  Стурма
обратно  в  разломанную  клетку,  подхватили  окровавленного  Карамона  и,
протащив, поставили его на ноги перед драконом, спиной  к  костру.  Совсем
рядом с ним лежал и голубой хрустальный жезл, и посох Рейстлина, и оружие,
и все их пожитки.
     Карамон поднял голову; лицо его  было  залито  слезами  и  кровью  из
многочисленных  порезов,  причиненных  острыми  щепками  бамбука.   Дракон
нависал над ним, смутно видимый в дыму костра.
     - Наша справедливость быстра и неотвратима, о ничтожный  смертный,  -
прошипел дракон. Его громадные крылья пришли в  движение,  поднимая  ветер
медленными, плавными взмахами. Дракониды дружно ахнули  и  попятились  еще
дальше, спотыкаясь, падая и стараясь скорее  освободить  дорогу  чудовищу.
Они явно знали, что должно было произойти.
     Карамон смотрел на дракона безо всякого страха.
     - Мой брат умирает! - выкрикнул он. - Делай со мной что хочешь! Прошу
тебя лишь об одном: пусть мне отдадут меч! Я хочу умереть сражаясь!
     Дракон пронзительно рассмеялся. Толпа драконидов подхватила его смех,
омерзительно булькая и квакая за спиной Карамона. Дракон все  сильнее  бил
крыльями, видимо, собираясь прыгнуть на воина и сожрать его.
     - Я хочу позабавиться! Отдайте ему меч!  -  приказал  он  неожиданно.
Взмахи крыльев порождали вихрь, над лагерем летели искры.
     Карамон отпихнул прочь стражников,  утер  ладонью  глаза,  подошел  к
сваленному в кучу оружию и вытащил свой меч. Потом повернулся  к  дракону:
самоотречение и горе исказили его лицо.
     - Неужели мы допустим, чтобы он умер там один! - хрипло сказал  Стурм
и шагнул вперед, собираясь вновь рвануться из клетки.
     И тут сзади них, из непроглядных теней, послышался голос:
     - Тс-с... Танис!
     Полуэльф стремительно обернулся.
     -  Флинт!  -  вырвалось  у  него.  Спохватившись,  он   взглянул   на
стражников, но те смотрели только на Карамона  и  дракона  и  не  замечали
ничего вокруг. - Забудь о нас и спасайся! - приказал Танис гному. - Ты все
равно ничем нам не поможешь. Рейстлин умирает, а дракон...
     - Это Тассельхоф, - сказал гном.
     - Что? - вытаращил глаза Танис. - Что?..
     - Дракон - это Тассельхоф, - терпеливо повторил Флинт.
     На какой-то миг у Таниса отнялся  язык.  Не  в  силах  выговорить  ни
слова, смотрел он на старого друга.
     - Дракон сплетен из лозы, как корзина, - торопливо зашептал  гном.  -
Тассельхоф подобрался  с  той  стороны  и  заглянул  внутрь.  Оказывается,
всякий, кто заберется  вовнутрь,  может  приводить  в  движение  крылья  и
разговаривать через трубу. Видимо, таким образом жрецы поддерживают  здесь
порядок... Но как бы то ни было, это Тассельхоф сейчас сидит  там  внутри,
шевелит крыльями и грозится съесть Карамона!
     - Но что же нам делать? - спросил Танис. - Их здесь столько!.. И рано
или поздно они догадаются...
     - Возьми Речного Ветра, Стурма и ступай с ними к  Карамону.  Хватайте
оружие, вещи и жезл, а я помогу  Золотой  Луне  унести  Рейстлина  в  лес.
Тассельхоф что-то придумал, только будьте готовы!..
     Танис застонал.
     - Мне и самому все это не больно-то нравится,  -  проворчал  гном.  -
Доверить свою жизнь безмозглому кендеру!.. Но, хотим мы или не  хотим,  он
там, в драконе, так что...
     Танис смотрел на дракона: тот с воем и визгом  взмахивал  крыльями  и
все сильнее раскачивался взад  и  вперед.  Дракониды  взирали  на  него  с
благоговением, ощерив зубастые пасти. Схватив  за  руки  Речного  Ветра  и
Стурма, Танис вместе с ними опустился на корточки подле Золотой Луны,  так
и не покинувшей Рейстлина. Полуэльф быстро объяснил им, что к чему.  Стурм
посмотрел на него так, будто он бредил, как Рейстлин. Речной  Ветер  молча
покачал головой.
     - Можете предложить что-нибудь получше? - спросил Танис.
     Они посмотрели на дракона, потом снова на Таниса - и пожали плечами.
     - Золотая Луна пойдет с гномом, - сказал Речной Ветер.
     Она начала было возражать...  Он  просто  смотрел  на  нее  -  просто
смотрел, - но почему-то она, сглотнув, замолчала.
     - Пожалуйста, останься с Рейстлином, госпожа, - сказал  Танис.  -  Мы
принесем тебе жезл.
     - Так поспешите же, - белыми губами выговорила она. - Иначе он...  не
долго протянет.
     - Мы постараемся, -  мрачно  пообещал  Танис.  -  Если  дело  пойдет,
значит, пойдет быстро! - И тронул ее за руку: - Ну давай.
     Поглубже вздохнул и поднялся на ноги.
     Речной Ветер все  еще  смотрел  на  Золотую  Луну.  Он  хотел  что-то
сказать, но только мотнул головой и встал рядом с Танисом. Следом  подошел
Стурм. Втроем они потихоньку двинулись в обход стражи...

     Карамон поднял над головой меч, блеснувший  в  свете  костра.  Дракон
заходился яростью: дракониды пятились все дальше, с ревом колотя мечами  в
щиты.  Ветер,  поднятый  крыльями  дракона,  вздувал  угли  и  искры;   на
нескольких ближайших бамбуковых хижинах уже  тлели  крыши,  но  дракониды,
напряженно ожидавшие гибели храбреца, ничего не замечали вокруг.
     Что до Карамона, то у него пересохло во рту, а живот свела  судорога.
Впервые в жизни он  шел  в  бой  один,  без  брата!  Одна  мысль  об  этом
заставляла сердце биться болезненными толчками. Он собирался уже броситься
вперед, когда Танис, Стурм и Речной Ветер, возникшие словно  бы  ниоткуда,
встали плечом к плечу с ним.
     - Мы не дадим  нашему  другу  умереть  одному!  -  вызывающе  крикнул
полуэльф дракону. Дракониды одобряюще заревели.
     - Уходи, Танис! - зарычал Карамон. - Это мой поединок...
     - Заткнись и слушай внимательно, - приказал Танис.  -  Стурм!  Хватай
свой меч и мой тоже. Речной Ветер! Тащи  свое  оружие  и  мешки.  И  любое
оружие драконидов  взамен  того,  что  мы  потеряли...  Бери  оба  посоха,
Карамон!
     Карамон непонимающе смотрел на него:
     - Что?..
     - Тассельхоф там, в драконе,  -  сказал  Танис.  -  Сейчас  не  время
объяснять, просто делай что тебе говорят! Хватай жезл и быстро уноси его в
лес! Золотая Луна ждет! - И подтолкнул воина: - Давай  шевелись!  Рейстлин
почти мертв, так что если ты не...
     Эти слова так и подстегнули богатыря. Не обращая  внимания  на  вопли
драконидов, он бросился к куче оружия, мигом схватил  голубой  хрустальный
жезл и поднял Рейстлинов Посох Мага.  Стурм  и  Речной  Ветер  уже  успели
вооружиться. Стурм принес Танису его меч.
     - А теперь готовьтесь принять  свою  участь,  ничтожные  смертные!  -
закричал дракон. Неистовый взмах крыльев - и, оторвавшись от земли, он  на
какой-то  миг  завис  в  воздухе!  Дракониды  встревоженно   заквакали   и
закричали, кто-то устремился в лес, кто-то бросился наземь.
     - Вперед! - заорал Танис. - Беги, Карамон!..
     Великан помчался со всех ног: он уже разглядел у кромки леса Флинта и
Золотую Луну, ожидавших его.  Какой-то  драконид  метнулся  наперерез,  но
Карамон одним движением могучей руки отшвырнул его прочь. Он слышал позади
себя шум ужасающей свалки, слышал, как  Стурм  запел  боевую  соламнийскую
песню, как вопили вокруг дракониды.  Потом  на  Карамона  бросилось  сразу
несколько тварей. Он взмахнул хрустальным жезлом, как делала  это  Золотая
Луна: ударило голубое пламя, и дракониды без памяти кинулись прочь.
     Достигнув леса, Карамон  сразу  увидел  Рейстлина,  лежавшего  у  ног
Золотой Луны. Он еле-еле дышал. Золотая Луна выхватила жезл у  Карамона  и
положила его на тело полумертвого мага.
     - Не сработает, - качая головой,  пробормотал  гном.  -  Выдохся  уже
поди.
     - Должен сработать, - твердо сказала Золотая Луна.  -  Пожалуйста,  -
прошептала она. - О хозяин жезла... кто бы ты ни был... пожалуйста, исцели
этого человека...
     Сама не замечая того, она вновь и вновь повторяла эти слова.  Карамон
молча смотрел на нее, смаргивая слезы с ресниц...
     Внезапно ярчайшая вспышка пламени так и озарила весь лес.
     - Во имя Бездны! - ахнул Флинт. - Вы только посмотрите на это!..
     Карамон обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится в огонь
громадный черный дракон. Тучей взвились горящие  головни,  осыпая  искрами
лагерь. Бамбуковые хижины драконидов, иные  из  которых  и  без  того  уже
тлели, дружно запылали. Дракон издал  последний  жуткий  вопль  -  и  тоже
вспыхнул.
     - Тассельхоф!.. - Флинт выругался. - Поганец  кендер!  Ведь  он  там,
внутри!..
     Карамон не успел остановить его: гном уже бежал к горящему лагерю.
     - Карамон... - пробормотал Рейстлин. Великан бросился рядом с ним  на
колени. Рейстлин был еще очень бледен, но открытые глаза смотрели  ясно  и
осмысленно. С помощью брата он кое-как приподнялся, глядя на зарево. - Что
происходит?..
     - Точно не  знаю,  -  сказал  Карамон.  -  Тассельхоф  превратился  в
дракона... потом все пошло кувырком.  Вот  что,  лучше  ты  отдыхай,  пока
можно!
     Держа меч наготове, он вглядывался в клубящийся дым, готовый  биться,
если вдруг явятся дракониды.
     По тем было не до пленников. Воины в ужасе удирали  в  лес,  насмерть
перепуганные огненной гибелью своего Бога-дракона. Те, что носили  одеяния
- более крупные и, видимо, более умные дракониды, - метались туда и  сюда,
тщетно пытаясь обуздать воцарившийся хаос.
     Стурм  прорубал  себе  путь,  не  встречая  организованного   отпора.
Добравшись до края поляны, неподалеку  от  разломанной  клетки  он  увидел
Флинта, бежавшего... обратно в лагерь!
     - Эй! - закричал Стурм. - Куда...
     - Тас в драконе! - Гном даже не остановился.
     Обернувшись, Стурм увидел высоченное пламя, охватившее плетеное  тело
дракона. Из него валил густой дым; сырой  болотный  воздух  не  давал  ему
подниматься, и дым растекался по лагерю густой пеленой. Вот с новой  силой
брызнули искры: часть дракона отвалилась  и,  падая,  рухнула  на  лагерь.
Увернувшись от горящих обломков,  Стурм  кое-как  сбил  искры  с  плаща  и
помчался следом за гномом, легко нагнав коротконогого Флинта.
     - Флинт, это бессмысленно! - прокричал он на  бегу,  схватив  его  за
плечо. - Что могло там уцелеть? Надо возвращаться...
     - А ну пусти, ты!.. - взревел  Флинт  с  такой  яростью,  что  пальцы
Стурма разжались сами собой. Не останавливаясь, гном  продолжал  бежать  к
пылающему дракону  Стурм  вздохнул  и  последовал  за  ним.  Глаза  рыцаря
слезились от дыма.
     - Тассельхоф! Тассельхоф Непоседа! - отчаянно звал гном. -  Несносный
кендер, где ты?
     Ответа не было.
     - Тассельхоф! - кричал Флинт. - Если мы из-за тебя попадемся, я  тебя
своей рукой задушу! Лучше отзовись по-хорошему, негодяй!..
     Слезы отчаяния и горя катились по закопченным щекам старого гнома.
     Жар близкого пламени обжигал легкие Стурма.  Рыцарь  чувствовал:  еще
немного, и придет конец им самим Он уже потянулся к гному,  готовый,  если
понадобится, его оглушить... и  заметил  вблизи  огня  какое-то  движение.
Торопливо утерев глаза, Стурм вгляделся внимательнее.
     Дракон лежал на земле; голова, не тронутая огнем,  еще  держалась  на
длинной шее. Пламя быстро  подбиралось  к  ней.  Стурму  вновь  почудилось
движение.
     - Сюда, Флинт! - Рыцарь опрометью бросился  к  голове  дракона,  гном
поспевал за ним,  как  мог.  Там,  высунувшись  из  пасти,  брыкались  две
маленькие ноги, обтянутые ярко-голубыми штанами. - Вылезай, Тас! - крикнул
Стурм. - Сгоришь!
     - Не могу! Я застрял!.. - донесся сдавленный голосок.
     Стурм так и этак примеривался к голове, лихорадочно соображая, как бы
вызволить кендера, а Флинт, не мудрствуя лукаво, попросту  сгреб  Таса  за
ноги и рванул что было силы.
     - Ой-ой-ой! Не надо!.. - заверещал Тас.
     - Застрял, - отдувался гном. - Застрял намертво!
     Огонь придвигался все ближе.
     Стурм выхватил меч.
     - Возможно, я отрублю ему голову,  -  сказал  он  Флинту.  -  Но  это
единственный шанс...
     Прикинув рост кендера, рассчитав, где примерно могла быть его голова,
и от души надеясь, что Тас не вытянул руки вперед, Стурм занес меч...
     Флинт закрыл глаза.
     Глубоко вздохнув, Стурм что было силы рубанул  сверху  вниз  и  одним
ударом отрубил голову дракона от шеи.  Кендер  внутри  снова  заверещал  -
почем знать, то ли от боли, то ли просто от изумления...
     - Потащили! - скомандовал Стурм гному.
     Флинт крепко ухватил голову и поволок прочь от огня. Тут рядом с ними
в дыму замаячила высокая черная тень. Стурм схватился  за  меч,  но  сразу
понял, что это был Речной Ветер.
     - Что вы тут... - Варвар  недоуменно  смотрел  на  отсеченную  голову
дракона. Уж не сошли ли, часом, Флинт со Стурмом с ума?..
     - Кендер застрял там,  внутри!  -  крикнул  рыцарь.  -  Мы  не  можем
распотрошить эту башку здесь, пока вокруг дракониды! Надо ее...
     Рев пламени заглушил его голос, но Речной Ветер  уже  увидел  ноги  в
синих штанах, торчавшие из пасти.  Он  подхватил  голову,  продев  руку  в
глазницу. Стурм сунул руку в другую. Вдвоем они подняли  голову  вместе  с
кендером и бегом потащили  ее  вон  из  лагеря.  Драконидам,  попадавшимся
навстречу, хватало одного взгляда на это жуткое зрелище, чтобы убежать без
оглядки.

     - Ну давай, Рейст, - обняв брата за плечи, уговаривал его Карамон.  -
Попробуй встать. Надо сматываться отсюда... Как ты себя чувствуешь?
     - А как я  вообще  могу  себя  чувствовать,  -  с  горечью  прошептал
Рейстлин. - Помоги-ка мне... Вот так. А теперь оставь меня  на  минутку  в
покое... - И прислонился к дереву, дрожа всем телом, однако твердо держась
на ногах.
     - Конечно, конечно, Рейст. -  Карамон  попятился,  но  в  голосе  его
прозвучала  нотка  обиды.  Золотая  Луна  смерила   Рейстлина   негодующим
взглядом: она-то хорошо помнила, как убивался  Карамон,  думая,  что  брат
вот-вот умрет. Отвернувшись, она стала высматривать остальных,  по  одному
появлявшихся в дыму.
     Первым прибежал Танис и налетел на Карамона с разгону. Тот  подхватил
его, не дав упасть.
     - Спасибо! - простонал полуэльф и наклонился вперед, упираясь  руками
в колени, силясь отдышаться. - Где все?
     - А разве они были не с тобой? - нахмурился Карамон.
     - Мы разошлись... - И Танис, надышавшийся дыма, согнулся  в  приступе
кашля.
     - Су торакх! - с изумлением и ужасом воскликнула Золотая Луна.  Танис
и Карамон разом встревоженно обернулись, и кошмарное зрелище предстало  их
глазам в облаках  клубящегося  дыма!  Прямо  на  них,  шевеля  раздвоенным
голубым языком, двигалась драконья голова! Танис смотрел на нее, не  зная,
во сне все это или наяву... И тут сзади раздался звук, от  которого  Танис
едва не взвился на ближайшее дерево. Полуэльф в ужасе крутанулся на месте,
стискивая меч, сердце колотилось у горла...
     Это смеялся Рейстлин.
     Танис никогда прежде не  слышал,  чтобы  волшебник  смеялся.  Даже  в
детстве. Оставалось только надеяться, что он  никогда  больше  не  услышит
этого  смеха.  Это  был  страшный,  язвительный  смех,  мало  похожий   на
человеческий. Карамон смотрел на  брата  с  недоумением.  Золотая  Луна  -
испуганно... Рейстлин смеялся все тише, лишь золотые глаза отражали зарево
пожара, бушевавшего в лагере драконидов.
     Содрогнувшись, Танис тоже посмотрел в ту сторону и увидел, что голову
волокли Стурм с Речным Ветром, а Флинт бежал впереди,  напялив  на  голову
драконидский шлем. Танис поспешил навстречу.
     - Что вы делаете, во имя...
     - Кендер застрял там внутри! - сказал Стурм. Вдвоем с  Речным  Ветром
они опустили ношу наземь; оба тяжело переводили дух. - Надо выколупать его
оттуда... - Стурм опасливо покосился на смеющегося Рейстлина. - Что с ним?
Никак яд еще действует?
     - Нет, ему лучше, - рассматривая голову дракона, сказал Танис.
     - Какая жалость, - буркнул Стурм, опускаясь  рядом  с  полуэльфом  на
колени.
     - Тас, как ты там?  -  окликнул  Танис,  заглядывая  между  громадных
челюстей. В ответ раздался жалобный вопль:
     - По-моему, Стурм отрубил мой хохолок...
     - Скажи спасибо, что не башку! - фыркнул Флинт.
     - Что его не пускает? - нагнулся к ним Речной Ветер.
     - Не знаю, - тихо  ругаясь,  ответил  Танис.  -  Ничего  не  видно  в
проклятом дыму! - И поднялся. -  Надо  уносить  ноги,  пока  дракониды  не
очухались. Карамон, иди сюда! Попробуй ее разломать!
     Пошире расставив ноги, богатырь взялся сразу за обе глазницы,  набрал
полную грудь воздуха - и налег. Сначала ничего не произошло. Танис  видел,
как вздулись  мускулы  на  руках  великана,  как  напряглись  бедра.  Лицо
Карамона побагровело...  И  вот  раздался  скрежет  и  хруст  раздираемого
дерева. Череп дракона  громко  треснул  и  развалился  так  внезапно,  что
Карамон качнулся назад и едва не упал.
     Нагнувшись, Танис схватил кендера за руку и вытащил его наружу.
     - Все в порядке? - спросил он.
     У кендера подрагивали коленки, но ухмылка была шире не надо.
     - Все путем, - ответил он жизнерадостно. - Ну, может,  самую  чуточку
поджарился... - И  вдруг  лицо  его  омрачилось.  -  Танис,  -  сказал  он
необыкновенно озабоченным голосом. - И принялся ощупывать свой драгоценный
хохолок. - Мои волосы...
     - Все при тебе, - улыбнулся полуэльф.
     Тас глубоко, с величайшим облегчением вздохнул - и сразу заговорил:
     - Танис! Как это было замечательно! Как  я  летел!  А  видели  бы  вы
физиономию Карамона...
     - Потом доскажешь, -  твердо  прервал  его  Танис.  -  Надо  уходить.
Карамон! Как вы там с братом, сможете?
     - Сможем, - сказал Карамон. - Пошли.
     Рейстлин двинулся вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Брат поддерживал
его могучей рукой. Со свистом дыша, маг еще  раз  обернулся  взглянуть  на
расколотую деревянную голову, и  беззвучное  веселье  вновь  сотрясло  его
плечи.

            15. УДАЧНЫЙ ПОБЕГ. КОЛОДЕЦ. СМЕРТЬ НА ЧЕРНЫХ КРЫЛЬЯХ

     Дым от пожара, охватившего  лагерь  драконидов,  далеко  стлался  над
болотом, надежно укрывая беглецов от любого недоброго взгляда. Клочья дыма
плыли над черной водой, временами заслоняя луну и звезды. Разжигать  огонь
беглецы не решались, боясь засветить  даже  хрустальный  шарик  на  посохе
Рейстлина. Вокруг, то здесь, то там, гудели рога: предводители  драконидов
наводили порядок, созывая к себе подчиненных.
     Речной Ветер указывал путь. Танис, всегда гордившийся  своим  умением
ориентироваться в лесу,  был  посрамлен:  чувство  направления  совершенно
оставило его в этих ужасных трясинах. Когда дым на время  рассеивался,  он
видел над собой звезды, и тогда делалось ясно, что они двигались к северу.
     Однако минуло не так много времени - и  Речной  Ветер  оступился,  по
колено уйдя в зыбкую черную хлябь. Танис и  Карамон  вытащили  варвара  из
воды. Подошедший Тассельхоф потыкал туда и  сюда  своим  длинным  хупаком.
Древко так и не достало до дна.
     - Придется идти вброд, - мрачно сказал Речной Вечер. - Выбора нет.
     Отыскав местечко помельче,  маленький  отряд  двинулся  через  жидкую
грязь. Сперва она была по щиколотку, потом - но колено. Тропа уходила  все
глубже, и в конце концов Танис был вынужден  нести  Тассельхофа  -  кендер
знай хихикал, обхватив его шею. Флинт наотрез отказывался от помощи,  хоть
и подмочил уже конец бороды. Потом вдруг он исчез из виду. Карамон, шедший
следом, выудил гнома из воды и вскинул его на плечо, словно мокрый  мешок.
Гном помалкивал: он слишком устал и был слишком  напуган,  чтобы  ворчать.
Рейстлин с трудом брел, шатаясь и кашляя, отягощенный намокшими одеяниями.
Усталость и последствия раны в конце концов свалили его.  Стурм  подхватил
мага и наполовину волоком потащил его дальше.
     Когда же после примерно часового барахтанья в  ледяной  воде  путники
выбрались на сушу - надо ли удивляться, что они  так  и  попадали  наземь,
дрожа и стуча зубами от холода.
     Деревья над их головами все громче стонали и скрипели: северный ветер
усиливался. Он разорвал туман и унес  его  прочь.  Рейстлин,  лежавший  на
земле, посмотрел вверх, ахнул и встревоженно сел.
     - Буря! - Кашель душил его, но маг  все-таки  продолжал  говорить:  -
Тучи идут с севера... у нас нет времени! Поспешим! Мы должны быть  в  Кзак
Цароте прежде, чем сядет луна!
     Все посмотрели вверх. С севера, закрывая звезды, надвигалась сплошная
стена тьмы. Танис ощутил ту же необходимость спешить,  которую  чувствовал
маг. Он устало поднялся: остальные без единого  слова  встали  с  земли  и
вновь пошли в темноту. Речной Ветер опять встал впереди...
     И почти сразу черная болотная вода преградила им путь.
     - Только не это!.. - простонал Флинт.
     - Больше не придется идти вброд. Смотри! -  Речной  Ветер  подошел  к
самому краю воды. Там, среди гнили и мусора, лежал длинный обелиск, то  ли
упавший, то ли сброшенный кем-то и превратившийся в  подобие  моста  через
болото.
     - Чур я пойду первым! - вызвался Тас, вскакивая на поваленный камень.
- Э, да тут что-то высечено! Какие-то письмена!
     - Я должен взглянуть! - поспешно подходя к нему, прошептал  Рейстлин.
- Ширак!
     В хрустальном шарике на конце его посоха вспыхнул яркий огонек.
     - Давай побыстрее! - проворчал Стурм. - Каждая тварь на двадцать миль
вокруг уже поняла, что мы здесь!
     Но Рейстлина торопить было бесполезно. Поднеся  огонек  к  письменам,
бежавшим, точно пауки, по каменной поверхности, он пристально  вглядывался
в них. И сперва Танис, а  потом  и  другие  тоже  взобрались  на  обелиск,
присоединяясь к магу.
     Нагнувшись, кендер гладил ладошкой непонятные буквы:
     - Что тут написано,  Рейстлин?  Ты  можешь  прочесть?  По-моему,  это
какой-то древний язык!
     - Очень  древний,  -  прошептал  маг.  -  Он   существовал   еще   до
Катаклизма... И вот что гласит надпись: "Великий  город  Кзак  Царот,  чьи
дивные красоты окружают  тебя,  о  путник,  есть  нетленное  свидетельство
добродетели и благородных деяний его жителей. Ибо Боги вознаграждают  нас,
благословляя наш дом".
     - Какой ужас... - содрогнулась Золотая Луна, глядя на  окружавшие  их
едва видимые руины.
     - Да уж, похоже. Боги как следует их вознаградили. -  Губы  Рейстлина
скривились в циничной  усмешке.  Затем  Рейстлин  шепнул:  -  Думак.  -  И
хрустальный шарик погас. Ночь сразу сделалась вдвое темней. - Надо идти, -
сказал маг. - Верно, от города остался  не  один  только  этот  поваленный
памятник...
     Перейдя топь по обелиску, они углубились в густейшие джунгли. В  чаще
сперва не было видно  никакого  прохода,  но  после  внимательных  поисков
Речной Ветер все-таки обнаружил  тропу,  прорубленную  сквозь  валежник  и
лианы. Он нагнулся осмотреть  ее,  когда  же  выпрямился,  лицо  его  было
мрачно.
     - Дракониды? - спросил Танис.
     - Да, - ответил варвар угрюмо. - Следы множества когтистых  лап...  и
все ведут на север, прямо к городу.
     Танис понизил голос:
     - Это тот самый разрушенный город, где тебе был вручен жезл?
     - И где смерть парила на черных  крыльях,  -  добавил  Речной  Ветер.
Закрыв глаза, он провел рукой по лицу, потом судорожно вздохнул. - Я...  я
не знаю. Не могу вспомнить. Но я боюсь. А чего, и сам не знаю...
     Танис положил руку ему на плечо:
     - У эльфов есть поговорка: "Лишь мертвые не ведают страха".
     К его немалому удивлению, Речной Ветер  крепко  стиснул  его  руку  в
ответном пожатии.
     - Я никогда не был знаком ни с одним эльфом, - сказал он. - Мой народ
им не доверяет: у нас считают, что эльфам нет дела  ни  до  людей,  ни  до
судеб Кринна вообще. Теперь я думаю, что мой народ ошибается. Я  рад,  что
встретил тебя, Танис из Квалиноста. Я считаю тебя своим другом.
     Танис достаточно хорошо знал  варваров,  чтобы  понять:  эти  простые
слова означали, что Речной Ветер готов пожертвовать ради него всем -  даже
жизнью, если понадобится. Обет дружбы для жителей Равнин был священен.
     - А ты - мой друг, Речной Ветер, - сказал Танис. - Вы с Золотой Луной
оба - мои друзья.
     Речной Ветер оглянулся на подругу: Золотая Луна стояла рядом  с  ним,
закрыв глаза и тяжело опираясь на  посох,  прекрасное  лицо  осунулось  от
изнеможения и  перенесенных  испытаний.  Глаза  Речного  Ветра  потеплели,
смягченные жалостью и состраданием. Но гордость взяла свое:  на  его  лицо
вернулось обычное суровое выражение.
     - Кзак Царот совсем рядом, - сказал он  ровным  голосом.  -  А  следы
давнишние.
     И повел отряд за собой в лес. Тропа скоро вывела их на мостовую.
     - Улица! - воскликнул Тассельхоф.
     - Окраина Кзак Царота! - с трудом выдохнул Рейстлин.
     - Ну наконец-то! - Флинт с отвращением осматривался по сторонам. - До
чего, однако, гадкое место! Если тут и есть какой-нибудь "величайший дар",
то, наверное, он неплохо запрятан!
     Танис был вполне с ним согласен. Более неуютное место  в  самом  деле
было трудно  представить.  Широкая  улица  вскоре  вывела  их  на  мощеную
площадь. С восточной стороны стояли четыре колонны:  здание,  которое  они
когда-то поддерживали, лежало в руинах. Посередине площади кольцом  стояла
каменная стена фута в четыре  высотой.  Подойдя  и  осмотрев  ее,  Карамон
объявил, что это был колодец.
     - И притом глубоченный, - сказал он, наклонился и заглянул вниз. -  А
уж разит оттуда...
     Зато к  северу  от  колодца  стояло,  кажется,  единственное  здание,
пережившее  Катаклизм.  Замечательные  мастера  искусно  изваяли  его   из
белоснежного камня; стройные  колонны  возвышались  по  сторонам.  Высокие
двойные двери сверкали золотом при свете луны.
     - Это был храм древних Богов, -  сказал  Рейстлин,  более  про  себя,
нежели обращаясь к кому-либо. Но Золотая Луна, стоявшая рядом,  расслышала
его шепот.
     - Храм? - переспросила она, глядя на здание. - Как он прекрасен...
     И пошла через площадь, повинуясь необъяснимому влечению.
     Танис и остальные решили посмотреть, что делалось вокруг, но ни одной
целой постройки больше не обнаружили. Повсюду валялись рухнувшие  колонны;
обломки камня свидетельствовали о загубленной красоте. Рядом  с  колоннами
валялись разбитые, изуродованные статуи. И все выглядело древним - до того
древним, что даже гном почувствовал себя молодым.
     - Ну вот мы и здесь, - сказал Флинт, присаживаясь на обломок колонны.
Нашел глазами Рейстлина и зевнул: - Что дальше, маг?
     Рейстлин открыл рот, но ответить не успел, ибо Тассельхоф завопил:
     - Драконид!
     Все обернулись разом, выхватывая оружие. Драконид, готовый к  прыжку,
злобно пялился на них с края колодца.
     - Остановите  его!  -  закричал  Танис.  -  Пока  он   не   всполошил
остальных!..
     Но никто не успел перехватить драконида: тварь  развернула  крылья  и
скрылась внутри колодца. Золотые глаза Рейстлина так и вспыхнули в  лунном
свете. Подбежав к стене, волшебник перегнулся через  край  и  уже  простер
руки,  собираясь  произнести   заклинание...   но   в   последний   момент
заколебался. Потом опустил руки.
     - Не могу, - сказал он. - Не могу сосредоточиться... не могу  думать.
Я должен выспаться...
     - Как и все мы, я думаю, -  проговорил  Танис  устало.  -  Если  там,
внизу, что-нибудь есть, драконид его предупредил, и мы  все  равно  ничего
уже сделать не можем. Так что давайте пока отдохнем.
     - Драконид действительно полетел  что-то  предупредить,  -  прошептал
Рейстлин. Закутавшись в плащ, он  поводил  широко  раскрытыми  глазами.  -
Неужели вы не чувствуете? Даже ты, Полуэльф?.. Зло, готовое пробудиться  и
вырваться из-под земли...
     Воцарилась тишина.
     Стоя на каменной стенке, Тассельхоф смотрел вниз:
     - Драконид летит вниз, совсем как листок!  Даже  крыльями  не  машет!
Он...
     - Помолчи! - прикрикнул Танис.
     Тассельхоф с  изумлением  посмотрел  на  него:  голос  Таниса  звучал
неестественно, напряженно.  Нервно  сжимая  кулаки,  полуэльф  смотрел  на
колодец. Было очень тихо... слишком тихо. Штормовые  облака  сгущались  на
севере, но ветер затих. Не  скрипели  ветви  деревьев,  не  шевелилось  ни
листика... Свет двух лун, серебристой и алой,  порождал  двойные  тени,  и
оттого все видимое боковым зрением казалось искаженным и нереальным.
     И вот Рейстлин медленно попятился  прочь  от  колодца,  загораживаясь
руками словно бы в попытке отвратить неведомую опасность.
     - Я тоже чувствую! - Танис проглотил слюну. - Что это?..
     - Правда, что там? - Тассельхоф нетерпеливо уставился  вниз:  колодец
был темен и глубок и чем-то напоминал зрачки  мага,  похожие  на  песочные
часы.
     - Уберите его оттуда! - закричал Рейстлин.
     Подстегнутый страхом волшебника и собственным ощущением близкой беды,
Танис ринулся к Тасу. И ощутил на бегу, как задрожала  под  ногами  земля.
Кендер  вскрикнул  от  неожиданности,  когда   древняя   каменная   кладка
растрескалась и зашевелилась под ним.  Тас  почувствовал,  что  валится  в
жуткую черную пустоту, и принялся отчаянно цепляться руками  и  ногами  за
рассыпающиеся камни. Танис мчался к нему со всех ног, но  он  был  слишком
далеко...
     По счастью. Речной Ветер  тоже  услышал  крик  Рейстлина:  долговязый
варвар подбежал к колодцу быстрей  полуэльфа  и  успел  схватить  Таса  за
шиворот в самый последний момент, когда  обломки  камней  и  известки  уже
сыпались в бездну.
     Земля вновь заходила ходуном.  Танис  все  еще  пытался  понять,  что
происходит, но ум отказывался служить. Потом из колодца  вырвался  ледяной
вихрь и погнал по площади пыль и сухие листья, запорошив глаза.
     - Бегите! - крикнул Танис, задыхаясь от смрада, разлившегося вокруг.
     Колонны,    устоявшие    в    Катаклизме,    опасно    раскачивались.
Путешественники с ужасом смотрели на колодец...
     - Золотая Луна, - сказал Речной Ветер, оглядываясь вокруг. И  выронил
Таса. - Золотая Луна!..
     Пронзительный вопль, донесшийся из колодца, заглушил его голос.  Этот
вопль буквально пронизывал мозг; казалось, голова вот-вот  не  выдержит  и
расколется... Один Речной Ветер, ни на  что  не  обращая  внимания,  искал
Золотую Луну, отчаянно выкрикивая ее имя.
     Оглушенный Танис не мог  двинуться  с  места.  Он  видел,  как  Стурм
медленно пятился прочь от колодца, держа руку на  рукояти  меча.  Рейстлин
прокричал что-то, но Танис не смог разобрать слов.  Истощенное  лицо  мага
отливало желтым металлом, золотые глаза казались  красными  в  свете  алой
луны. Тассельхоф с большим интересом и любопытством  смотрел  на  колодец.
Сорвавшись с места, Стурм схватил кендера под мышку и бросился под  защиту
деревьев. Карамон вскинул на руки брата и последовал за ним. Что до Таниса
- он знал, что из колодца вот-вот должно было вырваться чудовищное  зло...
но по-прежнему не мог  сдвинуться  с  места.  "Беги,  дурень,  беги!.."  -
настойчиво билось в мозгу...
     Речной Ветер тоже остался у  колодца,  превозмогая  все  возраставший
страх. Он никак не мог найти Золотую Луну. Он не  видел,  как  она  шла  к
уцелевшему храму:  как  раз  в  это  время  он  спасал  кендера,  едва  не
свалившегося в колодец. Речной Ветер лихорадочно озирался, силясь  устоять
на колеблющейся земле. Жуткий, пронзительный вой и содрогание  камней  под
ногами вновь пробудили в нем кошмарные  воспоминания.  "Смерть  на  черных
крыльях!"  Обливаясь  потом,  он  заметался,  но  все-таки  заставил  себя
обратиться мыслями к Золотой Луне. Он был нужен ей. Он знал  -  только  он
один знал, - что ее личина уверенности и силы скрывала страх и сомнения...
Он должен отыскать ее, ведь ей так страшно одной...
     Когда колодец начал рушиться внутрь. Речной Ветер  отскочил  прочь  и
увидел  Таниса.  Полуэльф  что-то  кричал,  указывая  в   сторону   храма.
Завывание, становившееся все громче, не дало варвару разобрать слов, но он
тотчас понял, в чем дело. Золотая Луна!.. Речной Ветер побежал было  в  ту
сторону, но очередной толчок швырнул  его  на  колени.  Танис  бросился  к
нему...
     И тут из колодца вырвался  Ужас,  так  долго  преследовавший  его  во
сне... Речной Ветер крепко зажмурился.
     Это была драконица.

     Мгновенно ослабев, Танис смотрел на драконицу, взлетавшую из колодца,
и  единственной  мыслью,  бившейся  у  него  в  голове,  было:  "Как   она
прекрасна... как она прекрасна..."
     Черная, лоснящаяся, она взвивалась все выше, сверкая при луне чешуей.
Ее глаза горели багрово-красным, словно кипящая лава. В свирепо  разинутой
пасти виднелись страшные белые клыки, а между  ними  метался  ярко-красный
язык. Проскочив узкость колодца, драконица  развернула  громадные  крылья,
разом заслонив и звезды и обе луны. На сгибах крыльев  поблескивали  белые
когти; алый свет Лунитари, казалось, заливал их кровью...
     Ужас  скрутил  судорогой  живот  полуэльфа,  ужас,  какого  Танис  не
испытывал   еще   никогда.   Сердце   мучительно   заколотилось,   дыхание
перехватило... Он мог только смотреть, содрогаясь  и  благоговея,  на  эту
смертоносную красоту. Драконица кругами уходила все выше в ночное небо,  и
парализующий страх постепенно стал отступать. Танис потянулся за  луком  и
стрелами...
     Но в это время драконица заговорила.
     Всего лишь одно ее слово - одно слово на языке магии,  -  и  с  небес
упала на землю непроглядная тьма, ослепившая всех. Танис мгновенно утратил
всякое понятие о том, где что находилось вокруг. Он знал только,  что  над
ними кружилась драконица, собиравшаяся напасть. Обороны от  нее  не  было.
Припав к земле, Танис пополз куда-то среди мусора и камней,  пытаясь  хоть
как-то укрыться...
     Ослепленный тьмой, он весь обратился в слух. Ужасный крик стих; Танис
слышал, как  размеренно  хлопали  кожистые  крылья  чудовища,  набиравшего
высоту.  Потом  хлопанье  прекратилось.  Танис  явственно  вообразил  себе
гигантского черного стервятника, выжидающе зависшего в вышине...
     Наконец послышалось  негромкое  шуршание,  подобное  шороху  листьев,
тронутых первым дыханием бури. Шорох делался все громче и громче, пока  не
превратился в шум урагана. Танис как можно тесней вжался в  камни,  закрыв
голову руками...
     Драконица пикировала на них с высоты.

     Тьма,   созданная   ее   собственным   волшебством,   мешала   Хисант
рассмотреть, что происходило внизу, но она знала - пришельцы все еще  были
там, на площади. Ее слуги-дракониды давно уже донесли ей,  что  по  стране
шлялась кучка каких-то бродяг, несших с собой  голубой  хрустальный  жезл.
Повелитель Верминаард непременно хотел, чтобы  она  забрала  этот  жезл  и
надежно укрыла его у себя, дабы он никогда больше не попал  в  мир  людей.
Один раз она уже упустила его - к  величайшему  неудовольствию  Повелителя
Верминаарда. Жезл  надо  было  вернуть.  Или  уничтожить.  Поэтому  Хисант
помедлила несколько мгновений, не торопясь вызывать  тьму,  и  внимательно
рассмотрела пришельцев, стараясь найти жезл. Откуда ей было знать, что  он
находился уже вне ее досягаемости! Драконица радовалась: оставалось только
уничтожить жалких людишек.
     Хисант стремительно падала  с  неба,  подобрав  перепончатые  крылья,
превратив свое тело в  разящий  вороненый  клинок.  Она  неслась  прямо  к
колодцу, туда, где она видела бегущих людей, пытавшихся  спастись.  Хисант
знала, что магический ужас, навеваемый драконами, приковал их к  месту,  и
не сомневалась, что с первого же удара покончит сразу со всеми.
     Она разинула клыкастую пасть...

     Танис слышал, как приближалась драконица, как  с  шумом  распахнулись
широкие крылья, как заклокотал воздух, вбираемый чудовищной  глоткой...  и
наконец раздался какой-то странный звук - ни дать ни  взять  пар  вырвался
из-под крышки котла. Что-то жидкое пролилось наземь совсем рядом с  ним...
Камни кругом затрещали, начали плавиться и  пузыриться.  Несколько  капель
брызнуло на руку Таниса, и полуэльф ахнул, пронзенный жестокой болью.
     Но кому-то пришлось еще хуже, чем ему самому. Танис услышал крик. Это
был  низкий  мужской  голос...  Речной  Ветер!  Крик   говорил   о   такой
нечеловеческой муке, что Танис сжал кулаки, впившись ногтями в  ладони,  -
он сам готов был закричать и тем  выдать  себя  драконице...  Крик  длился
целую вечность, но потом сменился стоном и наконец смолк совсем.
     Танис почувствовал, как во мраке мимо него пронес лось громадное тело
и камни, на которых он лежал, вновь задрожали. Эхо полета чудовища уходило
вниз, вниз, все глубже в недра земли...  Земля  успокоилась,  и  сделалось
тихо.
     Кое-как переведя дух, Танис открыл глаза. Тьма рассеялась без  следа.
Две луны и звезды сияли в небесах. Какое-то время полуэльф  просто  глотал
холодный воздух, силясь успокоить колотившую его дрожь.  Потом  вскочил  и
побежал туда, откуда раздавался крик.
     Он первым  подбежал  к  телу  варвара...  и,  задохнувшись,  поспешно
отвернулся прочь.
     То, что осталось от Речного Ветра, более не было человеческим  телом.
Сгоревшая плоть  обнажила  кости,  глаза  вытекли,  рот  так  и  застыл  в
беззвучном  вопле  муки.  Под  оголенными   ребрами   виднелось   медленно
пульсировавшее сердце...
     Танис без сил поник наземь, его вырвало. Полуэльф видел, как  умирали
люди, сраженные  его  рукой.  Он  видел  зарубленных,  видел  растерзанных
троллями, но это... Это был ужас, которого - Танис уже знал это  -  он  не
позабудет до конца  своих  дней...  Сильные  руки  стиснули  его  плечи...
молчаливое понимание, сочувствие  и  утешение.  Приступ  тошноты  миновал.
Танис сел и кое-как отдышался, вытирая лицо.
     - Ты-то не ранен? - заботливо спросил Карамон.
     Танис только кивнул, не в силах выговорить  ни  слова.  Голос  Стурма
заставил его подскочить:
     - Смилосердствуйтесь,  справедливые  Боги!  Танис,  он  еще  жив!  Он
шевелит рукой!..
     Танис поднялся и на нетвердых  ногах  подошел  к  телу.  Почерневшая,
обугленная рука в самом деле  приподнялась,  жутко  и  беспомощно  шаря  в
воздухе...
     - Прикончи его! - хрипло выговорил Танис. -  При  кончи  его  скорее,
Стурм!..
     Рыцарь уже вытащил меч. Поцеловав рукоять,  он  поднял  меч  к  небу.
Встал над телом Речного Ветра и, закрыв глаза, мысленно удалился в  родной
для него мир древней славы, где гибель в бою почиталась за великую  честь.
Медленно, торжественно затянул он соламнийский погребальный гимн.  И  пока
звучали святые слова, предназначенные упокоить дух воина и перенести его в
обитель заоблачного покоя,  меч  в  его  руках  повернулся  клинком  вниз,
повиснув над еще трепетавшим сердцем Речного Ветра.

                 О Хума! Прими его душу в объятья
                 за гранью небес, равнодушных и гневных.
                 Пускай отдохнет он, уставший сражаться.
                 Пусть гаснущий свет его глаз потускневших
                 за тучи тяжелого дыма умчится,
                 коснувшись бессмертного звездного блика.
                 И вздохом последним душа удалится
                 превыше вороньего жадного крика,
                 туда, где лишь сокол вещает о смерти,
                 в объятия Хумы, где сонмище древних,
                 за гранью небес, равнодушных и гневных...

     Голос рыцаря смолк.
     Танис ощутил, как благодать  Богов  омывает  его  подобно  прохладной
воде, облегчая горе, унося ужас. Карамон молча плакал, стоя с  ним  рядом.
Лунный свет играл на отточенном клинке...
     Но в это время прозвучал ясный, звонкий голос:
     - Остановитесь! Поднимите его и несите сюда!
     Танис и Карамон разом шагнули  вперед,  заслоняя  искалеченное  тело:
Золотая Луна ни за что  не  должна  была  увидеть  его.  Стурм,  не  сразу
вернувшийся к реальности, в последний миг удержал  руку,  готовую  нанести
милосердный удар. Золотая Луна  стояла  перед  ними  -  высокий,  стройный
силуэт на фоне золотого сияния храмовых дверей. Танис хотел заговорить, но
ледяные пальцы мага стиснули его руку. Содрогнувшись, он высвободился.
     - Повинуйтесь! - прошипел Рейстлин. - Несите его к ней!
     Таниса охватила ярость от одного вида этих холодных глаз и ничего  не
выражавшего лица.
     - Несите его, - повторил Рейстлин. - Не нам выбирать,  жить  ему  или
нет! Пусть над ним свершится воля Богов!

                    16. ГОРЕСТНЫЙ ВЫБОР. ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР

     Лицо Рейстлина  было  бесстрастно:  ни  единый  мускул  не  трепетал,
выдавая его чувства - если он вообще  испытывал  какие-то  чувства.  Танис
встретил его взгляд и, как всегда, ощутил,  что  маг  видел  куда  больше,
нежели было доступно ему самому. И внезапная волна  ненависти  взвилась  в
душе полуэльфа, изумив его самого. Ненависти - и зависти разом!
     - Надо что-то делать! - резко проговорил  Стурм.  -  Он  еще  жив,  а
драконица, чего доброго, вот-вот вернется!
     - Ладно... - Танис с трудом разжал губы. - Заверните его в  одеяло...
Только дайте мне сперва переговорить с Золотой Луной...
     И полуэльф побрел через двор. Каждый его шаг гулко отдавался в ночной
тишине. Взойдя на мраморные ступени, он подошел к Золотой Луне, стоявшей у
мерцавших золотом дверей. Покосившись через  плечо,  он  увидел,  как  его
друзья обвязывали  одеялами  древесные  сучья,  на  скорую  руку  сооружая
носилки. С крыльца храма не было видно, во что превратился  Речной  Ветер:
лишь черное, бесформенное пятно на земле...
     - Пусть его принесут сюда, Танис, - повторила Золотая Луна.  Полуэльф
взял ее за руку.
     - Золотая Луна, -  выговорил  он  кое-как.  -  Речной  Ветер  страшно
изранен... Он умирает. Ты ничего не сможешь сделать... и даже жезл...
     - Не надо, Танис, - тихо прервала его Золотая Луна.
     И он  растерянно  замолчал,  вглядываясь  в  ее  лицо.  И,  к  своему
изумлению,  обнаружил,  что  Золотая   Луна   была   исполнена   какого-то
вдохновенного  спокойствия.  Она  вдруг  напомнила  Танису  моряка,  долго
боровшегося в утлой лодчонке со штормовым  морем  и  наконец  вошедшего  в
тихие воды.
     - Идем в храм, друг мой, - сказала Золотая Луна. Взгляд ее прекрасных
глаз заворожил полуэльфа. - Идем, и пусть Речного Ветра принесут сюда.

     ...Золотая Луна не слышала шума, с которым  появилась  драконица,  не
видела, как та бросилась  на  Речного  Ветра.  Оказавшись  на  разрушенной
площади Кзак Царота, она ощутила странную силу, властно  потянувшую  ее  к
храму. Перешагивая кучи мусора, поднялась она по ступеням, не  видя  перед
собой  ничего,  кроме  золотых  дверей,  горевших  в  свете  двух  лун   -
серебристой и алой. В это время сзади началась какая-то суматоха  и  голос
Речного Ветра окликнул ее:
     - Золотая Луна!..
     Она заколебалась, не желая бросать друзей и чувствуя приближение злой
силы, готовой вырваться из колодца.
     - Войди в храм, дитя, - позвал ее ласковый голос.
     Золотая Луна вскинула глаза, глядя  на  двери...  Это  был  голос  ее
матери. Песни Плача, жрицы кве-шу,  умершей  давным-давно,  когда  Золотая
Луна была еще маленькой девочкой.
     - Песнь Плача? - прошептала Золотая Луна. - Мама...
     - Много лет миновало, и горькими  были  они  для  тебя,  доченька!  -
Золотая Луна не  столько  слышала,  сколько  сердцем  чувствовала  дорогой
голос. - И, боюсь, не скоро это бремя упадет с твоих плеч:  ибо,  если  не
дрогнешь, на твоем пути встанет еще худшая тьма. Знай, однако, что  правда
воссияет над тобою в  ночи,  хоть  и  неярок  поначалу  будет  ее  свет  в
безбрежной мгле. Зато без нее все погибнет безвозвратно. Войди же со  мною
в храм, доченька, и обретешь то, что ищешь.
     - Но мои друзья...  Речной  Ветер...  -  Золотая  Луна  обернулась  и
увидела, как Речной  Ветер,  споткнувшись,  упал  на  содрогающиеся  камни
мостовой. - Они не могут сразиться с тем, что летит сюда... они  погибнут!
Только жезл может помочь! Как же я брошу их? - И она повернула назад, но в
это время нависла тьма. - Я ничего не вижу! - закричала  Золотая  Луна.  -
Речной Ветер!.. Мама! Помоги, мама!...
     Ответа не было.
     "Это  несправедливо!  -  молча  кричала  Золотая  Луна,  в   отчаянии
стискивая кулаки. - Мы не хотели  этого!  Мы  хотели  просто  любить  друг
друга... а теперь... что же теперь? Мы стольким пожертвовали - и напрасно?
Мне тридцать лет, мама! Тридцать, а я бездетна! У  меня  отняли  юность...
отняли мой народ... в обмен на это? - Золотая Луна потрясла  жезлом.  -  И
хотят еще что-то отнять?.. - Но тут ее гнев  начал  понемногу  стихать.  -
Речной Ветер, - спросила она себя. - Или он тоже гневался  все  эти  годы,
скитаясь в поисках истины? Он обрел лишь  этот  жезл  -  и  новые  вопросы
вместо ответов. Нет, он не роптал, - сказала себе Золотая Луна. - Его вера
вела его, а я... я слаба и недостойна. Речной Ветер готов был  умереть  за
свою веру, а мне, похоже, придется отважиться жить - даже если  это  будет
жизнь без него..."
     Золотая Луна прижалась лбом к холодным золотым  дверям  -  и  сделала
свои горестный выбор.
     - Я иду, мама, - прошептала она. - Только, если умрет  Речной  Ветер,
вместе с ним умрет мое сердце. Прошу  тебя  об  одном:  если  ему  суждена
гибель, пусть он знает, что я продолжу его поиск...
     И, опираясь на жезл, Вождь кве-шу распахнула золотые двери и вошла  в
храм. Двери сомкнулись за нею в тот самый миг, когда  драконица  вырвалась
из колодца.

     В храме было темно, но  даже  и  темнота  казалась  ласковой.  Сперва
Золотая Луна ничего не смогла рассмотреть; она  как  будто  снова  была  в
материнских объятиях и чувствовала лишь тепло родных  рук.  Потом  неяркий
свет разлился вокруг. Золотая Луна увидела  над  собой  высокий  сводчатый
купол, а под ногами - затейливую мозаику  пола.  Посередине  чертога,  под
куполом, стояла мраморная статуя несравненного изящества и красоты; это от
нее шел свет, озарявший внутренность храма. Золотая Луна пошла к ней, не в
силах отвести глаз. Это была  статуя  женщины,  облаченной  в  просторные,
развевающиеся одеяния. Мраморное лицо светилось лучезарной надеждой,  лишь
в уголках губ таилась вековечная скорбь.  На  шее  виднелось  единственное
украшение - странного вида амулет.
     - Я служу Мишакаль, Богине-целительнице, -  сказал  голос  матери.  -
Послушайся ее, доченька.
     Золотая Луна замерла  перед  изваянием,  любуясь  его  красотой...  и
спустя некоторое время поняла, что статуе чего-то  недоставало:  она  была
некоторым образом не полна,  не  завершена.  Руки  мраморной  Богини  были
расположены так, как если бы она  держала  длинный  тонкий  посох;  однако
ладони изваяния были пусты. И Золотая Луна вложила в мраморные  руки  свой
жезл - без особой сознательной мысли, движимая простым желанием восполнить
недостающее.
     И жезл тотчас вспыхнул мягким голубым светом!  От  удивления  Золотая
Луна даже отступила на  шаг.  Посох  разгорался  слепящим  огнем.  Прикрыв
ладонью глаза. Золотая Луна преклонила колени. Неведомая сила, исполненная
сострадания и любви, наполнила ее сердце...  как  горько  сожалела  она  о
вспышке гнева, которой только что чуть было не поддалась!
     - Не  бойся  сомневаться  и  вопрошать,  о  любимая  моя  ученица,  -
прозвучал в сознании огромный и ласковый голос.  -  Жажда  истины  привела
тебя сюда, а гнев поможет тебе выстоять в  испытаниях,  которые  еще  тебе
уготованы. Ты искала истину - и ты найдешь ее здесь. Знай же,  дитя:  Боги
не  отвращали  своего  лица  от  людей,  -  наоборот,  это  люди  в  своей
забывчивости отвернулись от нас. Но  теперь,  когда  величайшая  опасность
нависла над Кринном, истина необходима людям как  никогда.  И  ты,  о  моя
ученица, должна вернуть людям настоящую веру. Настало  время  восстановить
равновесие мира, ибо зло отяготило чашу весов. Не только Боги света - Боги
тьмы тоже сошли на землю, взыскуя человеческих душ.  Сама  Владычица  Тьмы
ищет путь в этот мир. Драконы,  изгнанные  когда-то  из  земных  пределов,
опять носятся в небе...
     "Драконы", - смутно подумала Золотая Луна. Огромный голос  переполнял
ее разум: лишь много позже она до конца поймет дарованную ей  весть.  Пока
же она могла лишь запоминать - запоминать навсегда.
     -  Откровение  Богов  поможет  людям  одолеть  их.  Это  и  есть  тот
величайший дар, о котором вам было возвещено в Омраченном Лесу.  Под  этим
храмом,  среди  руин,  хранящих  славу  минувших  времен,  покоятся  Диски
Мишакаль - круглые диски, выкованные из сверкающей платины. Разыщи Диски -
и моя сила пребудет с тобой, ибо я  -  Мишакаль,  Богиня-целительница.  Но
знай, о ученица: твой путь будет нелегок. Боги тьмы хорошо  знают  светлую
силу откровений, начертанных на священных Дисках, и страшатся  ее.  Оттого
Диски бдительно охраняет могущественная  и  древняя  черная  драконица  по
имени Хисант - люди зовут ее Оникс. Там,  под  нами,  в  разрушенном  Кзак
Цароте - ее логово.  Немалая  опасность  подстерегает  того,  кто  решится
вызволить Диски. Я благословляю  этот  жезл,  дитя.  Простирай  его  перед
собой, не смущаясь сердцем, - и победишь.
     Голос умолк. И тогда Золотая Луна услышала исполненный смертной  муки
крик Речного Ветра.

     ...Танис вошел в храм...  и  тотчас  нахлынули  воспоминания.  Солнце
снова сияло сквозь кроны деревьев Квалиноста. Втроем  -  с  Лораной  и  ее
братом Гилтанасом - лежали они на речном берегу, смеясь и вслух  о  чем-то
мечтая...  Детство  редко  баловало  Таниса  такими  счастливыми  днями  -
полуэльф слишком рано понял, что он не таков, как все остальные. Но то был
особенный день, согретый золотым солнечным светом и теплом детской дружбы.
Даже теперь память о нем омыла душу Таниса, облегчив горе и ужас.
     Он повернулся к Золотой Луне, молча стоявшей подле него:
     - Что это за храм?
     - Об этом я расскажу тебе  после,  -  ответила  Золотая  Луна.  Легко
коснувшись руки Таниса, она провела его по узорчатому полу,  остановившись
перед сияющей мраморной статуей. Хрустальный жезл озарил чертог  спокойным
голубым светом. Танис хотел расспросить Золотую Луну, но в это время вошли
Карамон и Стурм, неся тело Речного Ветра, уложенное на носилки. По  бокам,
наподобие  почетного  караула,  шли  Флинт  и  Тассельхоф:  гном  выглядел
измученным и постаревшим, притихший кендер не поднимал глаз  от  земли.  А
позади горестной процессии шел Рейстлин - в надвинутом капюшоне, с руками,
спрятанными в широкие рукава, он напоминал смерть.
     Они прошагали по мраморному полу, с  бесконечной  осторожностью  неся
свой скорбный груз, и остановились подле  Таниса  и  Золотой  Луны.  Танис
посмотрел на тело, которое опустили  к  ногам  Золотой  Луны,  и  поспешно
закрыл глаза. Толстое одеяло, которым был  прикрыт  Речной  Ветер,  сплошь
пропиталось его кровью...
     - Уберите одеяло, - приказала Золотая Луна.
     Карамон умоляюще взглянул на полуэльфа.
     - Золотая Луна, послушай... - мягко начал Танис.
     Рейстлин нагнулся и сорвал с  тела  окровавленное  одеяло.  Никто  не
успел ему помешать.
     При виде жутко изуродованного тела Золотая Луна придушенно  ахнула  и
побледнела так, что Танис  приготовился  подхватить  ее,  решив,  что  она
вот-вот лишится сознания. Но Золотая Луна была дочерью гордого и  сильного
народа. Она справилась с собой, лишь глубоко, судорожно  вздохнула.  Потом
подошла к мраморной  статуе  и  бережно  приняла  из  рук  Богини  сияющий
хрустальный жезл. И опустилась на колени подле тела Речного Ветра.
     - Кан-токах, - выговорила она еле слышно. - Возлюбленный мой...
     Протянула  дрожащую  руку  и  коснулась  его  лба.  Безглазая  голова
шевельнулась, пытаясь повернуться к ней.  Обугленные  руки  затрепетали...
Страшная судорога сотрясла его тело, и он затих. Слезы ручьями побежали по
щекам Золотой Луны. Не замечая их, она возложила Жезл на  грудь  любимого.
Голубое сияние мягко заполонило  чертог,  и  каждый,  кого  касалось  оно,
чувствовал, как проходит усталость и боль, как подобно уплывающему  туману
покидает разум и душу  ужас,  навеянный  нападением  драконицы...  Наконец
сияние посоха померкло и исчезло совсем.  Ночь  воцарилась  внутри  храма,
лишь неярко светилось мраморное изваяние Богини.
     Танис заморгал, пытаясь приспособить зрение к темноте... А мгновением
позже прозвучал низкий мужской голос:
     - Кан-токах нех сиракан!
     Радостный вскрик Золотой Луны ответил ему  Танис  наконец  разглядел,
что происходило. Больше не  было  растерзанного,  ужасного  трупа:  Речной
Ветер сидел на полу, крепко обнимая Золотую Луну, и она прижималась к  его
груди, смеясь и плача одновременно.

     - ...Стало быть, - завершила свой рассказ Золотая Луна, -  мы  должны
разыскать путь вниз, в разрушенный  город,  лежащий  где-то  под  нами,  и
спасти из логова драконицы священные Диски.
     Они сидели на полу в главном  чертоге  храма,  доедая  скудный  ужин.
Бегло осмотрев здание,  они  убедились,  что  оно  было  необитаемо;  лишь
снаружи, на лестнице, Карамон обнаружил следы драконидов  и  еще  каких-то
неведомых существ.
     Храм был невелик. Главный зал, где стояло изваяние, предварял широкий
проход, по бокам которого помещались  две  молельни.  С  юга  и  севера  к
главному залу примыкали еще два  круглых  покоя.  Яркие  фрески,  когда-то
украшавшие их стены, заплесневели до такой степени, что ничего нельзя было
разобрать. В восточной стене виднелись  двойные  золотые  двери;  заглянув
туда, Карамон нашел лестницу, ведущую вниз, в  разрушенный  город.  Оттуда
смутно слышался шум прибоя: он напомнил путешественникам о том, что храм и
площадь с колодцем находились на вершине гигантского утеса,  обрывавшегося
в Новое море.
     Друзья долго сидели молча; каждый на свой лад пытался  осмыслить  то,
что поведала им Золотая Луна. Один  Тассельхоф  неутомимо  сновал  туда  и
сюда, с любопытством суя нос в каждый уголок.  Не  найдя  ничего  особенно
интересного, кендер заскучал и вскоре вернулся к спутникам,  неся  в  руке
старый шлем. Ему самому он был слишком велик, к тому же кендер никогда  не
носил шлемов, полагая, что толку от них  никакого,  одно  неудобство.  Тас
кинул свою находку Флинту.
     - Это еще что такое? - спросил тот  подозрительно,  разглядывая  шлем
при свете посоха Рейстлина. Шлем выглядел очень древним - отличное изделие
умелого мастера. Любовно погладив его. Флинт решил, что мастер  этот,  вне
всякого сомнения, был гномом. Шлем венчал длинный волосяной султан.  Флинт
швырнул на пол  драконидский  шлем,  который  по  необходимости  носил,  и
водрузил новоприобретенный себе на голову. Шлем сидел  как  влитой.  Флинт
снова снял его, любуясь великолепной работой.  Танис  наблюдал  за  ним  с
невольной улыбкой.
     - Конский волос, - сказал он, тронув пальцем султан.
     - Ну уж нет! - возмутился гном. Наморщив нос, он  принюхался,  но  не
чихнул. И торжествующе объявил: - Это волос из гривы грифона!
     - Грифона!.. - во все горло расхохотался Карамон. И фыркнул: -  Милый
мой, да грифонов на Кринне примерно столько же, сколько...
     - Драконов, - невозмутимо подсказал Рейстлин.
     На этом разговор прекратился.
     - Надо бы нам поспать, - прокашлявшись, сказал Стурм. - Моя стража  -
первая.
     - Этой ночью нам не понадобится  сторожить,  -  негромко  проговорила
Золотая Луна, сидевшая подле Речного Ветра. Варвар, испытавший встречу  со
смертью, со времени своего чудесного воскрешения все больше  молчал,  лишь
долго смотрел  на  статую  Мишакаль,  узнавая  в  ней  ту  самую  женщину,
облаченную в голубой свет, что некогда вручила ему жезл. Говорить об этом,
впрочем, он так и не пожелал.
     - Здесь мы в безопасности, - глядя  на  изваяние,  повторила  Золотая
Луна.
     Карамон поднял брови; Стурм,  нахмурившись,  погладил  усы,  У  обоих
хватило такта промолчать, не подвергая  сомнению  веру  Золотой  Луны,  но
Танис знал - ни тот, ни другой не  успокоятся,  пока  не  будет  назначена
стража. Между тем до рассвета оставалось  всего  несколько  часов  и  всем
следовало  поспать  хоть  немного.  Рейстлин  уже  дремал,  выбрав  уголок
потемнее и закутавшись в свои одеяния.
     - По-моему, Золотая  Луна  права,  -  сказал  Тассельхоф.  -  Давайте
доверимся древним Богам, которых мы, кажется, и впрямь повстречали!
     - Ни эльфы, ни гномы, чтобы ты знал, не утрачивали истинной  веры,  -
рассердился Флинт. - Не понимаю: о чем вообще речь? Наш Реоркс -  один  из
древних  Богов.  Мы  ему  поклонялись  еще  до  Катаклизма,  да  и  теперь
поклоняемся...
     - Поклонялись? - спросил Танис. - Ой ли? Может, просто призывали  его
в отчаянии, когда твой народ был изгнан из Королевства под  Горой?  Ну-ну,
только не злись! - Танис примирительно вскинул руку,  видя,  как  налилось
бурой кровью лицо старого гнома. - Эльфы  вели  себя  не  лучше.  Мы  тоже
взывали к Богам, когда была разорена наша родина... Мы  знаем  о  Богах  и
храним эту память... как хранят память о мертвых. Эльфийские жрецы, как  и
жрецы-гномы,  давно  перевелись.  Я  помню  имя  Мишакаль-Целительницы.  В
детстве я слышал  немало  древних  сказаний  о  ней.  Я  помню  легенды  о
драконах... детские сказки, как выразился бы  наш  Рейстлин...  Мне  порой
кажется, что  наше  детство  вернулось  нас  мучить...  а  может  быть,  и
спасти... откуда мне знать? Сегодня я  видел  два  чуда:  первое  -  злое,
второе - доброе. Так что либо я сошел с ума, либо  должен  уверовать  и  в
одно, и в другое. И  все-таки,  -  полуэльф  вздохнул,  -  я  считаю,  что
караульные необходимы. Прости, госпожа. Хотел бы я веровать,  как  веруешь
ты...
     Стурм должен был сторожить первым. Остальные завернулись в  одеяла  и
улеглись на полу. Рыцарь обходил залитый лунным светом храм, заглядывая  в
каждую комнату, - больше  в  силу  привычки,  ибо  все  было  на  редкость
спокойно. Он  слышал  свирепое  завывание  холодного  ветра,  доносившееся
снаружи; внутри,  однако,  было  удивительно  тепло  и  уютно...  тепло  и
уютно...
     Сидя у подножия статуи, Стурм ощутил,  как  по  всему  телу  разлился
блаженный покой. Вздрогнув, он выпрямился и с огорчением понял,  что  едва
не заснул на посту. Какой срам!..  Крепко  выругав  себя  за  недопустимую
слабость, рыцарь решил в наказание непрерывно ходить, не присаживаясь, все
два часа своей стражи. Он хотел уже подняться, но что-то  остановило  его.
Он услышал пение - женский голос тихо напевал колыбельную.
     Стурм озирался кругом, готовый  выхватить  меч...  потом  его  пальцы
разжались. Он узнал и песню, и голос - это был голос его матери. Они с ней
бежали прочь  из  Соламнии,  сопровождаемые  одним-единственным  преданным
слугой... да и тому суждено было погибнуть, так и не  достигнув  Утехи.  А
колыбельная без слов, которую пела мать, была даже старше  драконов.  Мать
Стурма прижимала к себе маленького сына, ища в тихой песне  избавления  от
горя и страха...
     Веки Стурма сомкнулись. Благословенный сон снизошел на него.
     Хрустальный шарик на посохе Рейстлина ярко горел, гоня прочь темноту.

                  17. ПУТЬ МЕРТВЫХ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ РЕЙСТЛИНА

     Громкий лязг железа о камень мгновенно взметнул Таниса  из  глубокого
сна. Он так и подскочил, нащупывая меч.
     - Ох, прости, - Карамон пристыженно улыбался ему. - Это  я  нагрудник
уронил.
     Облегченно переведя дух, Танис зевнул, потянулся и вновь откинулся на
одеяло. Вид Карамона, надевавшего  с  помощью  Тассельхофа  доспехи,  живо
напомнил ему о том, что им нынче предстояло. Стурм тоже застегивал на себе
латы; Речной Ветер точил найденный меч. Танис заставил себя не думать, чем
мог кончиться для них сегодняшний день.
     Не думать об этом оказалось весьма  трудно;  особенно  сопротивлялась
эльфийская половина его существа. Эльфы почитали жизнь; веруя, что  смерть
есть просто переход на высший  план  бытия,  они  все-таки  полагали,  что
смерть любого живого существа уносит частицу жизни с земного,  физического
плана. Танису, таким образом, ничего не оставалось, кроме  как  дать  волю
человеческой половине своей личности.  Ему  придется  убивать...  а  может
быть, и переживать гибель тех, кто был ему дорог.  Как  вчера,  когда  они
едва не потеряли Речного Ветра... Полуэльф резко приподнялся и сел,  точно
пытаясь стряхнуть дурной сон.
     - Все уже проснулись? - спросил он, почесывая в бороде.
     Подошедший Флинт вручил ему ломоть хлеба и несколько полосок  вяленой
Оленины.
     - Не только проснулись, но уже и позавтракали, - пробурчал гном. - Ты
способен проспать Катаклизм, Полуэльф.
     Танис безо всякого аппетита принялся жевать  оленину.  Потом  сморщил
нос и принюхался:
     - Чем это вон... чем это пахнет?
     - Наш колдун что-то себе приготовил. - Подсев к Танису, гном  вытащил
деревяшку и принялся строгать ее так  усердно,  что  полетели  стружки:  -
Бросил в чашку какой-то порошок, развел водой, размешал и  выпил,  но  для
начала все кругом провонял. Не знаю и знать не  хочу,  что  он  там  такое
глотает!
     Танис полностью согласился с ним, продолжая жевать. Рейстлин  усердно
штудировал свою книгу заклинаний, вновь и вновь  твердя  волшебные  слова,
запечатлевая их в памяти. Невольно Танис подумал: а нет ли у  мага  какого
заклинания против драконов? Много лет назад он слышал великого эльфийского
барда, Квивалена Сота, певшего о  драконах.  Насколько  помнилось  Танису,
лишь величайшие маги способны были противостоять драконам, которые и  сами
очень даже  знали  толк  в  волшебстве...  чему  все  они  вчера  и  стали
свидетелями.
     Еще раз взглянув на тщедушного юношу, углубившегося  в  книгу,  Танис
покачал головой. Быть может, Рейстлин колдовал и впрямь неплохо для  своих
лет, а уж хитрости и ума ему точно было не занимать. Но драконы... драконы
были древними. Они жили на Кринне еще до появления эльфов -  старейшей  из
рас.
     Конечно, если сработает план, о котором они говорили  вчера  вечером,
им вовсе не придется встречаться с драконицей. Если им повезет, они просто
разыщут логово и выкрадут Диски. План был неплох, думалось Танису,  но  не
исключено,  что  все  их  замыслы  не  стоили  выеденного  яйца.  Отчаяние
подкрадывалось, подобно сырому туману...
     - Ну что, я готов, - жизнерадостно  объявил  Карамон.  Облачившись  в
доспехи, богатырь сразу почувствовал себя неизмеримо лучше. Даже история с
драконицей  словно  отодвинулась  куда-то.  Карамон  фальшиво  насвистывал
старую походную песенку, убирая в мешок заляпанное грязью  одеяло.  Стурм,
успевший тщательно застегнуть на себе латы, сидел в сторонке, закрыв глаза
и  мысленно  совершая  какое-то  таинство,   предписанное   рыцарю   перед
сражением. Танис поднялся на ноги. Ему было  зябко.  Он  прошелся  туда  и
сюда, пытаясь разогнать по жилам кровь и  размять  онемевшее  тело.  Эльфы
перед боем не исполняли никаких ритуалов - разве только  просили  прощения
за отнятие жизни.
     - Мы тоже готовы, - сказала Золотая Луна. На ней была  серая  кожаная
рубашка, отделанная мехом. Она заплела свои бледно-золотые волосы в косу и
уложила ее вокруг головы - чтобы не схватил за волосы враг.
     - Тогда - вперед, - вздохнул Танис. Нагнувшись, он поднял длинный лук
и колчан стрел, что Речной Ветер подобрал в лагере драконидов. Кроме  лука
у Таниса был еще меч и кинжал. Стурм держал наготове свой  двуручный  меч.
Вооружение  Карамона  составляли  меч,  щит  и  два  кинжала,   опять-таки
захваченные Речным Ветром у драконидов. Флинт, утопивший секиру в  болоте,
примеривал руку к драконидскому же топору. Тассельхоф, опираясь на  верный
хупак, любовался найденным где-то миниатюрным кинжалом. Он ужасно гордился
им и был донельзя оскорблен, когда Карамон сообщил ему: да, мол, от  столь
грозного кинжала в ужасе убежит любой кролик. Даже самый свирепый.
     Речной Ветер имел при себе меч - он носил его за спиной -  и  кинжал,
что дал ему Танис. У Золотой Луны не было ничего, только жезл. "Что  ж,  -
сказал себе Танис, - вооружены мы неплохо. Вот только поможет ли..."
     Золотая Луна последней покинула чертог Мишакаль. Проходя мимо статуи,
она нежно коснулась ее рукой и неслышно прошептала молитву.
     Тас вприпрыжку мчался впереди, хохолок задорно мотался туда  и  сюда.
Только подумать, он увидит  настоящего  живого  дракона!  Что  может  быть
интереснее?
     Карамон повел их в восточную часть  храма.  Еще  дважды  раскрывались
перед ними двойные золотые двери, и  наконец  маленький  отряд  вступил  в
обширный круглый покой. Посередине стоял  высокий,  осклизлый  от  сырости
пьедестал  -  настолько  высокий,  что  даже  Речному  Ветру  не   удалось
рассмотреть, что там наверху. Тас постоял у подножия, завистливо глядя  на
рослого варвара.
     - Я хотел влезть туда вчера вечером, но не сумел - слишком  скользко,
- сказал он. - Интересно все-таки, нет ли чего там наверху?
     - Если  и  есть,  ни  один  кендер  никогда  не  узнает  об  этом,  -
раздраженно перебил  Танис.  И  обошел  пьедестал,  рассматривая  винтовую
лестницу, уводившую вниз, в темноту. Выщербленные ступени густо  покрывала
гниль и бледные подземные грибы.
     - Путь Мертвых, - неожиданно проговорил Рейстлин.
     - Что? - Танис даже вздрогнул.
     - Путь Мертвых, - повторил маг. - Так называется эта лестница.
     - Во имя Реоркса! - проворчал гном. - Откуда ты все это знаешь?
     - Читал об этом городе кое-что, - прошелестел голос мага.
     - Первый раз слышим, - холодно заметил Стурм. - Быть  может,  ты  еще
что-нибудь знаешь, только нам не говоришь?
     - Знаю, рыцарь, и немало, - огрызнулся Рейстлин. -  Пока  вы  с  моим
братом махали деревянными мечами, я, в отличие от вас, книжки читал!
     - Причем все больше темные и таинственные, - хмыкнул  рыцарь.  -  Что
все-таки произошло в Башне Высшего Волшебства,  Рейстлин?  Уж,  верно,  не
даром досталось тебе твое нынешнее могущество. Чем ты  пожертвовал  в  той
Башне? Здоровьем? Или душой?
     - Я был  с  братом  в  Башне,  -  сказал  Карамон,  и  тень  омрачила
приветливое лицо великана. - Я видел, как он  сражался  с  могущественными
магами и колдунами. Они искалечили его тело, но  он  их  всех  победил.  Я
вынес его умирающим из той страшной Башни. Я...
     Карамон замялся, а Рейстлин, быстро  шагнув  вперед,  сжал  холодными
костлявыми пальцами плечо близнеца.
     - Придержи язык, - прошипел он.
     - Я... словом, я знаю, чем он  пожертвовал,  -  набрав  полную  грудь
воздуха, хрипло выговорил Карамон. И гордо поднял  голову:  -  Говорить  о
большем нам запрещено. Но ты, Стурм Светлый Меч, знаешь меня много  лет  -
так вот, я даю тебе слово чести: можешь  доверять  моему  брату,  как  мне
самому. И если когда-нибудь это  слово  будет  нарушено  -  пускай  смерть
немедля нас заберет. И меня, и его.
     Глаза Рейстлина сузились, когда  прозвучал  этот  обет.  Задумчиво  и
серьезно посмотрел он на брата. Потом Танис  увидел,  как  скривились  его
губы и на лице появилось обычное презрительное выражение. Мгновение  назад
сходство между близнецами так и бросалось в глаза. А теперь  они  казались
разными, точно две стороны монеты.
     Шагнув вперед, Стурм молча и  крепко  стиснул  руку  Карамона.  Потом
повернулся к Рейстлину.
     -  Приношу  извинения,  Рейстлин,  -  чопорно  проговорил  рыцарь.  -
Благодари небо, что у тебя такой верный брат.
     - О да, - прошептал Рейстлин.
     Танис пристально взглянул на него: действительно  ли  в  голосе  мага
прозвучала  нотка  сарказма?  Или  ему  померещилось?   Полуэльф   облизал
пересохшие губы: рот внезапно наполнился горечью.
     - Ты можешь провести нас? - спросил он напрямую.
     - Мог бы, - ответил Рейстлин, - если бы мы пришли сюда до Катаклизма.
Книги, которые я читал, были  написаны  много  столетий  назад.  Во  время
Катаклизма, когда огненная гора обрушилась  на  Кринн,  город  Кзак  Царот
погрузился в недра земли. Я  узнал  эту  лестницу,  ибо  она  уцелела.  Но
далее...
     Он пожал плечами.
     - Куда хоть она ведет?
     - В зал, называемый Залом Предков. Там гробницы королей и жрецов Кзак
Царота.
     - Слушайте, давайте-ка лучше двигаться, - пробурчал Карамон. -  А  то
торчим тут и сами на себя страх нагоняем...
     - Верно, - кивнул Рейстлин. - Надо идти  -  и  немедля.  У  нас  мало
времени: не далее как завтра в город ворвутся армии, идущие с севера.
     - Что? - сдвинул брови Стурм. - Ты, маг, наверное, в самом деле много
чего знаешь, но это уж слишком! А впрочем, Карамон  прав:  мы  зря  теряем
время. Я пойду первым...
     И  он  зашагал  вниз,  ступая  со  всей   осторожностью,   чтобы   не
поскользнуться на осклизлых ступенях. Танис видел, как Рейстлин следил  за
рыцарем золотыми глазами, полными вражды...
     - Иди с ним, Рейстлин, посвети ему, - велел Танис, сделав вид, что не
заметил свирепого взгляда, которым наградил его Стурм. - Карамон,  пойдешь
с Золотой Луной, а мы с Речным Ветром прикроем тыл.
     - А мы? - буркнул Флинт, обращаясь к  кендеру:  они  шли  за  Золотой
Луной и Карамоном. - Мы, как всегда, посередке.  Никакого  проку  от  нас,
только всем в тягость...
     - И все-таки что ж  там  такое?  -  вздохнул  Танис,  оглядываясь  на
пьедестал. - Может, хрустальный  шар  ясновидения?  Или  волшебное  кольцо
вроде того, что у меня было когда-то?.. Погоди, рассказывал я тебе  о  нем
или нет?
     Танис услышал мученический стон  Флинта  и  веселую  трескотню  Таса,
затихавшую по мере того, как эти двое спускались все ниже.
     Полуэльф повернулся к Речному Ветру.
     - Ты был здесь, - сказал он. - Должен был  быть.  Мы  видели  Богиню,
вручившую тебе жезл. Ты спускался туда?
     - Не знаю, - варвар устало покачал  головой.  -  Я  не  помню.  Помню
только дракона...
     Танис замолчал. Дракон! Так или иначе все упиралось в драконицу.  Все
только и думали, что о ней. Как же беспомощен был их маленький отряд перед
лицом чудовища, словно сошедшего со страниц ужаснейших преданий Кринна!
     "И почему именно мы? - вопрошал себя Танис. - Ничего себе герои!  Без
конца спорим и ссоримся чуть  не  до  драки,  половина  не  доверяет  друг
другу... Избраны Богами? Слабенькое утешение. Кто избрал нас? И почему?.."
     Молча двигались они по крутой лестнице, все глубже  ввинчивавшейся  в
землю.  Сперва  кругом  царила  кромешная  тьма.  Потом  постепенно  стало
светлеть, и наконец Рейстлин даже загасил свой  волшебный  огонек.  Вскоре
Стурм поднял руку, останавливая  отряд.  Впереди  был  короткий,  всего  в
несколько футов, коридор;  а  за  ним  -  арка,  открывавшаяся  куда-то  в
обширную пустоту. Оттуда шел бледный  сероватый  свет  и  пахло  гнилью  и
сыростью.
     Спутники долго стояли неподвижно,  чутко  прислушиваясь.  Из-за  арки
доносился шум текущей воды, не дававший почти ничего разобрать. И все-таки
Танису показалось, будто он услышал что-то еще: резкий щелчок  -  и  затем
что-то вроде шлепанья и топота. Но шум продолжался,  а  щелчок  так  и  не
повторился. Зато послышалось нечто  еще  более  загадочное:  металлическое
царапанье, время от времени  прерываемое  пронзительным  скрежетом.  Танис
вопросительно посмотрел на Тассельхофа. Тот пожал плечами:
     - Честное слово, не знаю... никогда ничего подобного не слыхал.  -  И
наклонил голову, внимательно вслушиваясь.  -  Хотя  погоди,  однажды  было
дело...  -  Призадумался,  но  потом  отрицательно  мотнул  головой.  И  с
готовностью предложил: - Хочешь, схожу посмотрю?
     - Ступай.
     Тассельхоф прокрался по  короткому  коридору,  стараясь  держаться  в
тени. Мышь, бегущая по толстому  ковру,  производит  больше  шума,  нежели
кендер, желающий остаться  инкогнито.  Добравшись  до  арки,  он  выглянул
наружу.
     Впереди простиралось то, что было когда-то  громадным  церемониальным
залом. Зал Предков  -  так,  кажется,  назвал  его  Рейстлин?  Теперь  его
следовало бы назвать Залом Руин. Часть пола провалилась, из  дыры  клубами
валил вонючий белый пар. Тяжелые каменные плиты покосились  и  вздыбились,
точно крышки потревоженных  гробов.  Осторожно  щупая  ногой  пол,  кендер
вступил в зал. Он с трудом различил в тумане еще две арки - в  южной  и  в
северной стенах. Странный скрип и скрежет слышался с юга.  Туда-то  Тас  и
направился.
     Неожиданно сзади, с севера, заухало  и  затопало;  пол  задрожал  под
ногами. Кендер мгновенно  бросился  назад,  в  коридор.  Его  друзья  тоже
расслышали звук и прижались к стенам,  держа  оружие  наготове.  Уханье  и
топот слились в сплошной шум - и вот мимо арки бегом пронеслось десять или
пятнадцать коренастых, низкорослых фигурок, смутно видимых сквозь пар. Пол
ходил  ходуном.  Было  слышно  тяжелое  дыхание,  иногда  -   неразборчиво
произнесенное слово. Бегущие исчезли в тумане с южной стороны зала.  Вновь
раздался резкий щелчок - и сделалось тихо.
     - Во имя Бездны, что это было? - вырвалось у Карамона. - Либо это  не
дракониды, либо они успели вывести новую породу  -  маленьких  и  толстых.
Откуда хоть они взялись?
     - Из северного конца зала, - сказал Тас. - Там есть дверь, а в  южном
конце - другая. Скрежет раздается из южной, куда и бежали эти создания.
     - А на востоке? - спросил Танис.
     - Судя по шуму падающей воды,  там  обрыв  футов  этак  в  тысячу,  -
ответил кендер. - Пол провалился, и лично я соваться туда не советую.
     - Чую что-то знакомое, - принюхался Флинт. - Только вот что?..
     - А я чую смерть. - Золотая Луна, дрожа, прижимала к себе посох.
     - Да нет, тут кое-что хуже, -  пробормотал  Флинт.  Потом  его  глаза
округлились, а лицо побагровело от ярости. - Ну точно!  -  взревел  он.  -
Овражные гномы!.. - И отстегнул секиру: -  Так  вот  что  за  твари  здесь
поселились! Ну держись, мерзкая мелочь...
     И он ринулся вперед.  Танис,  Стурм  и  Карамон,  прыгнувшие  следом,
перехватили его у самой арки и оттащили назад.
     - Уймись! - велел Танис разъяренному гному. - Ты вполне  уверен,  что
это именно овражные гномы?
     Флинт свирепо стряхнул руку Карамона со своего плеча.
     - Уверен? - вновь взревел было он, но затем перешел на громкий шепот:
- А то нет! А то не у них я битых три года в плену сидел!..
     - В самом деле? - спросил Танис удивленно.
     - Потому-то я и не говорил тебе, где я был эти пять лет. - Гном снова
побагровел, на сей раз от смущения. - Я  поклялся  отомстить!  Я  поклялся
истреблять каждого овражного гнома, который мне встретится...
     - Погоди, - вмешался Стурм. - Но ведь овражные гномы не  злой  народ.
По крайней мере, это не  гоблины.  С  какой  бы  стати  им  связываться  с
драконидами?
     - Это рабы, - спокойно  сказал  Рейстлин.  -  Вне  всякого  сомнения,
овражные гномы жили здесь много лет - быть может, с  тех  самых  пор,  как
город был покинут. Когда же сюда - возможно, как раз ради  Дисков  -  были
посланы дракониды, они обнаружили овражных гномов и обратили их в рабство.
     - Значит, они смогут помочь нам, - пробормотал Танис.
     - Овражные гномы? - взорвался Флинт. - И ты  хочешь  довериться  этим
вонючим маленьким...
     - Нет, - сказал Танис. - Доверять им, конечно, нельзя Но ведь  каждый
раб спит и видит, как бы нагадить  хозяину,  а  овражные  гномы  -  как  и
большинство гномов вообще - вред ли склонны  хранить  верность  кому-либо,
кроме своего собственного вождя. Поэтому я думаю, что они нам  помогут,  -
во  всяком  случае,  пока  их  не  заставляют  рисковать  своими  грязными
шкурками...
     - Тьфу, задница людоеда! - с отвращением выругался Флинт. Швырнул  на
пол секиру, сорвал с плеч мешок и прислонился к стене, скрестив  на  груди
руки. - Идите договаривайтесь со своими новыми дружками. Но  только,  чур,
без меня. Я думаю, они вам помогут. Посадят прямо драконице на язык...
     Танис и  Стурм  озабоченно  переглянулись,  вспомнив  происшествие  с
лодкой. Флинт бывал невероятно упрям, и, похоже, теперь был как раз  такой
случай, когда никакая сила не могла сдвинуть его с места.
     - Ох, не знаю, - Карамон со вздохом покачал головой.  -  Ну  до  чего
жалко, что гном не  идет.  Если  овражные  гномы  все-таки  возьмутся  нам
помогать, уж и не знаю, кто за ними присмотрит...
     Оказывается, он умел хитрить, и неплохо.
     - Стурм, я полагаю, - улыбаясь, подхватил Танис.
     - Стурм! - так и подскочил Флинт. - Рыцарь, неспособный ударить врага
в спину? Ой, да не смешите меня. Нужен кто-то,  хорошо  знающий  маленьких
дряней...
     - Ты совершенно прав. Флинт, - серьезно  сказал  Танис.  -  Так  что,
боюсь, тебе все же придется с нами пойти.
     - А ну тебя, - буркнул Флинт. Подобрал свои  пожитки  и  двинулся  по
коридору. Оглянулся на остальных: - Ну так что вы там? Идете, нет?
     Пряча улыбки, друзья последовали за ним в Зал Предков. Они  держались
близ стены, сторонясь провалов в  полу.  Направившись  на  юг,  туда,  где
скрылись овражные гномы, они вступили в скудно освещенный проход,  который
через несколько сот футов круто свернул к югу. Вновь  раздался  щелчок,  и
металлический скрежет затих. Сзади послышался топот.
     - Овражные гномы! - зарычал Флинт.
     - Назад! - приказал Танис. - Надо остановить их, не то  они  поднимут
тревогу!
     Все распластались по стенам, держа наготове мечи. Флинт вновь схватил
свой топор, лицо его светилось радостным предвкушением.  Глядя  в  сторону
зала, они заметили новую группу маленьких фигурок, бежавших прямо на них.
     Овражные гномы смотрели в основном  под  ноги,  и  лишь  в  последний
момент вожак поднял глаза и увидел незнакомцев. Карамон тотчас встал у них
на пути, повелительно вскидывая руку:
     - Остановитесь!
     Однако гномы едва удостоили его взгляда и, обежав богатыря,  проворно
исчезли за углом. Повернувшись, Карамон с изумлением проводил их глазами.
     - Остановитесь, - повторил он растерянно.
     Один из гномов выглянул из-за угла, сердито посмотрел на  Карамона  и
приложил толстый палец к губам:
     - Тс-с-с!
     И скрылся.  Новый  щелчок  -  и  вновь  отвратительный  металлический
скрежет.
     -  Ну  и  как   по-вашему,   что   тут   происходит?   -   вполголоса
поинтересовался Танис.
     - Неужели они все так выглядят? -  Золотая  Луна  обводила  спутников
округлившимися глазами. - Такие грязные, оборванные... и все в синяках...
     - И безмозглые к тому же, - ворчливо добавил Флинт.
     ...Маленький отряд осторожно свернул за угол, держа оружие  наготове.
На восток тянулся длинный  узкий  коридор,  освещенный  факелами,  которые
трещали и плевались смолой в сыром, затхлом воздухе. Капли влаги,  осевшей
на стены, искрились в отблесках света.  По  сторонам  виднелись  арки,  за
которыми царила непроглядная тьма.
     - Гробницы, - прошептал Рейстлин.
     Таниса  била  дрожь.  С   потолка   капало.   Металлический   скрежет
приближался, постепенно делаясь громче. Золотая Луна тронула полуэльфа  за
руку, указывая вперед: в дальнем конце коридора виднелась еще одна  дверь,
а за ней - проход, где так и кишели овражные гномы.
     - Что они там делают? - спросил Карамон.
     - Сейчас выясним, - сказал Танис и двинулся вперед, но маг  остановил
его, прошептав:
     - Предоставь это мне.
     - Мы пойдем с тобой, - заявил Стурм. - Прикроем тебя, если что.
     - Ну да, разумеется, - хмыкнул Рейстлин. - Только  с  условием  -  не
отвлекать меня!
     Танис кивнул.
     - Флинт, вы с Речным Ветром посторожите в этом конце коридора.
     Флинт хотел было  возмутиться,  но  передумал  и  вместе  с  варваром
остался на месте.
     - Держитесь  сзади  -  и  не  наступайте  на  пятки,  -  распорядился
Рейстлин. И тронулся вперед,  шелестя  одеяниями  и  негромко  пристукивая
Посохом Мага. Танис и Стурм двигались следом, прижимаясь к мокрым  стенам.
Из гробниц тянуло холодом. Мимоходом заглянув  под  одну  из  арок,  Танис
успел  заметить  силуэт  саркофага,  смутно  поблескивавшего  в   неверном
факельном свете. Саркофаг был украшен потускневшим золотом и  замысловатой
резьбой. Другая гробница оказалась взломана и ограблена: Танис  рассмотрел
череп, ухмылявшийся из темноты. Оставалось только гадать, не собирались ли
мертвые отомстить за свой потревоженный сон... Танис усилием воли заставил
себя вернуться к реальности, и без того достаточно мрачной.
     Достигнув конца коридора,  Рейстлин  остановился.  Овражные  гномы  с
любопытством разглядывали его, не обращая внимания на Таниса  со  Стурмом.
Не говоря ни слова, маг сунул руку в поясной кошель  и  вытащил  несколько
золотых монет. У овражных гномов так и заблестели глаза,  двое  или  трое,
стоявшие ближе других, подались вперед, желая разглядеть  их  поподробнее.
Рейстлин поднял одну из монет для всеобщего обозрения. Потом подбросил  ее
в воздух, и... монетка исчезла!
     Гномы ахнули. Картинно взмахнув рукой, Рейстлин  показал  им  чудесно
возвращенную денежку. Кто-то захлопал в  ладоши.  Овражные  гномы  подошли
ближе, раскрыв от удивления рты.
     Овражные гномы - или ахоры, как их  еще  называли,  -  были  воистину
жалким народцем. Они составляли низшую касту в иерархии  гномских  племен;
они жили по всему Кринну, ютясь в нищете и грязи, заселяя места, покинутые
всеми остальными живыми существами - даже животными. Как  все  гномы,  они
жили кланами; иногда несколько кланов селилось сообща,  подчиняясь  каждый
своему вождю либо одному наиболее  могущественному.  В  Кзак  Цароте  жило
сразу  три  клана:  Слопы,  Блопы  и  Глопы,  и  вокруг  Рейстлина  стояли
представители всех трех. Мужчины  и  женщины  были  одинаково  уродливы  и
оборваны; женщины отличались разве что отсутствием бороденок да юбками  по
колено длиной.
     Впрочем, несмотря на крайнюю нищету, овражные гномы не знали уныния.
     Рейстлин между тем демонстрировал чудеса ловкости: монетка плясала по
костяшкам его пальцев,  исчезала  и  вновь  появлялась.  В  очередной  раз
спрятав монетку, Рейстлин извлек ее из уха изумленного гнома, что  вызвало
неожиданную задержку в представлении: друзья ахора  крепко  ухватили  его,
заглядывая ему в ухо. Один даже сунул туда палец - не найдется ли там  еще
монет?. Они оторвались от  этого  занятия  только  тогда,  когда  Рейстлин
открыл другой кошель и вытащил небольшой свиток пергамента. Развернув  его
длинными тонкими пальцами, маг прочел нараспев:
     - Сух тангус моилар, аст аколар калипар!
     Завороженные гномы не сводили  с  него  глаз.  Умолк  голос  мага,  и
паукообразные буквы на пергаменте запылали. Вспыхнув, они исчезли, оставив
лишь облачко зеленого дыма.
     - И что дальше? - подозрительно спросил Стурм.
     - Гномы заколдованы, - ответствовал Рейстлин.  -  Я  наложил  на  них
заклятие дружбы.
     Овражные  гномы  были  действительно  покорены.  Танис  заметил,  как
интерес и любопытство  сменились  на  их  лицах  открытым  преклонением  и
любовью.  Грязные  ладошки  тянулись  погладить  одеяния  мага.  Гномы  не
переставая  трещали  что-то  на  своем  невразумительном  наречий.   Стурм
посмотрел на Таниса с тревогой. Танис знал, о чем  думал  рыцарь:  а  ведь
Рейстлин в любой миг может учинить то же самое и над нами...
     Услышав топот бегущих ног, Танис оглянулся туда, где стоял на  страже
Речной Ветер. Варвар указал ему на овражных гномов, потом  поднял  руки  с
растопыренными пальцами. Стало быть, сюда поспешал еще десяток.
     Вскоре действительно показалась новая стайка ахоров.  Они  промчались
мимо Речного Ветра, даже не посмотрев на него, и остановились  только  при
виде своих соплеменников, сгрудившихся вокруг Рейстлина.
     - Что происходит? - спросил один,  рассматривая  мага.  Заколдованные
гномы между тем тянули Рейстлина за одежду, приглашая его куда-то с собой.
     - Друг! Наш друг! - наперебой твердили они на примитивнейшем Общем.
     - Да, - проговорил Рейстлин  так  тихо  и  ласково,  что  Танис  даже
растерялся. - Вы все - мои друзья, - продолжал маг.  -  А  теперь  скажите
мне, друзья мои, куда ведет этот коридор? - И Рейстлин указал на восток.
     Ответы посыпались немедля.
     - Коридор ведет туда! - сказал один, указывая на восток. Другой ткнул
пальцем в противоположном направлении:
     - Нет, туда!
     Разгорелся спор.  Гномы  пихали  и  отталкивали  друг  дружку,  потом
замелькали кулаки, и вот уже один лежал на полу, а другой пинал его, крича
во все горло:
     - Туда! Туда!
     Стурм повернулся к Танису:
     - Только этого нам не хватало! Еще немного, и все  здешние  дракониды
сбегутся на шум! Не  знаю  уж,  что  там  натворил  колдун,  но  это  надо
прекратить!
     Но прежде, чем Танис успел вмешаться, одна из гномских  женщин  взяла
дело в свои руки. Ринувшись в самую  гущу  сражения,  она  ухватила  сразу
обоих драчунов, ловко стукнула их лбами и бросила  на  пол.  Прочие  сразу
остыли, а храбрая малышка повернулась к Рейстлину. Нос у нее был  короткий
и толстый, растрепанные волосы торчали во все стороны. Одета  она  была  в
залатанное, обтрепанное платье, толстые башмаки и чулки, съехавшие к самым
лодыжкам. Однако, судя по тому, с каким уважением смотрели на  нее  другие
гномы, она была у них за старшую. Она таскала с собой  большой,  увесистый
мешок, перекинутый через плечо. Мешок тащился по полу, заставляя ее  время
от времени спотыкаться. Если кто-то из гномов осмеливался  прикоснуться  к
мешку, она оборачивалась и без разговоров лупила по чему ни попадя.
     - Коридор веди большой хозяева,  -  заявила  она,  кивнув  в  сторону
восточного конца.
     - Спасибо, милая. - Рейстлин погладил ее по щеке. И тихо  добавил:  -
Тан-таго, мусалах.
     Маленькая женщина зачарованно слушала, глядя на него с обожанием.
     - Скажи, пожалуйста, сколько там хозяев? -  продолжал  Рейстлин.  Она
сосредоточенно наморщила лоб, потом подняла короткопалую ручку.
     - Один, - сказала она и показала палец. - И один. И один. И  один.  -
Растопырила четыре пальца и торжествующе заявила: - Два!
     - Кажется, скоро я соглашусь с Флинтом, - проворчал Стурм.
     - Тс-с, - прошипел Танис. Как раз в это время затих скрежет, и тишину
нарушил резкий щелчок. Гномы, переминаясь, поглядывали в конец коридора.
     - Что это за звук? - спросил Рейстлин свою маленькую почитательницу.
     -  Кнут,  -  ответила  она  безразлично.  Измазанной  ручкой  поймала
Рейстлина за  одежду  и  потянула  с  собой:  -  Хозяева  сердиться!  Наша
давай-давай иди!
     - Что они заставляют вас делать? - спросил Рейстлин.
     - Наша иди. Твоя смотри. - Она тянула его изо всех сил, - Наша  вниз,
они вверх. Вниз, вверх. Вниз, вверх. Твоя сиди! Наша делай езда вниз!
     Увлекаемый ахорами по коридору,  Рейстлин  едва  успел  обернуться  и
махнуть рукой Танису - дескать, пошли. Танис передал сигнал Речному  Ветру
и Флинту, и путешественники последовали  за  гномами.  Околдованные  магом
по-прежнему держались подле Рейстлина, стараясь не  отходить  ни  на  шаг,
остальные  умчались  вперед.  Было  слышно,  как  за  поворотом   коридора
возобновился скрежет - еще громче прежнего.
     Услышав его, маленькая женщина так и  просияла.  Гномы  остановились,
кое-кто привалился к скользким стенам, иные  мешками  повалились  на  пол.
Только женщина осталась стоять около Рейстлина, не выпуская его рукава. Он
спросил ее:
     - Почему мы остановились?
     - Наша ждать. Не наша черед, - сообщила она.
     - А что будет, - продолжал он терпеливо, - когда настанет наш черед?
     - Наша ехай вниз! - Она  вновь  устремила  на  него  полный  обожания
взгляд.
     Рейстлин  посмотрел  на  Таниса  и  покачал  головой.   Потом   решил
испробовать новый подход:
     - Как же тебя зовут, маленькая?
     - Бупу.
     Карамон фыркнул и поспешно зажал рот ладонью.
     - Скажи мне, Бупу, - ласково продолжал Рейстлин, - не знаешь  ли  ты,
где логово дракона?
     - Дракон? - переспросила она изумленно. - Твоя хочет дракон?
     - Нет, - поспешно поправился Рейстлин. - Нам не нужен дракон.  Только
его логово... место, где он живет.
     - Ой, моя не знай. - Бупу  сокрушенно  замотала  головой.  Но  потом,
увидев разочарование на лице Рейстлина, крепко ухватила его руку:  -  Зато
моя веди тебя к Верховный Блоп. Его все знай!
     Рейстлин поднял брови:
     - А как мы попадем к Верховному Блопу?
     - Вниз! - Бупу расплылась в  счастливой  улыбке.  Скрежет  между  тем
прекратился; вновь щелкнул кнут. - Теперь наш черед ехай вниз. Твоя иди  с
нами! К Верховный Блоп!
     - Погоди чуть-чуть. - Рейстлин высвободился из ее  рук.  -  Я  должен
переговорить с друзьями... - И быстро отошел к Танису  и  Стурму.  -  Этот
Верховный Блоп, похоже, глава клана, -  сказал  он.  -  А  может  быть,  и
нескольких кланов.
     - Если он так же умен, как эти ребята, он чашку на столе  не  найдет,
не то что дракона, - проворчал Стурм.
     - Да нет, скорее всего найдет, - нехотя проговорил Флинт. - Умишко  у
них, чего  уж  там,  куцый,  но  зато  они  великолепно  помнят  все,  что
когда-либо видели или слышали. Вся штука в  том,  чтобы  вытрясти  из  них
вразумительные сведения...
     - Значит, придется идти к Верховному Блопу, - скривился Танис.  -  Но
чтоб я понимал, что это за "вверх-вниз" и скрип, который...
     - Я знаю! - раздался голос.
     Танис оглянулся: он успел совершенно забыть про Тассельхофа. А кендер
выскочил из-за угла, весьма довольный собой: хохолок так и  плясал,  глаза
горели весельем.
     - Это подъемник, Танис, - сказал он. - Как в гномских шахтах. Я  один
раз был в шахте. Отличное, знаешь ли, устройство! Там у них был подъемник,
таскавший наверх породу, и здесь точно такой же. Ну  не  точно  такой,  но
здорово похожий. Видишь ли... - Тут кендера одолел приступ смеха,  но  под
нацеленными на него свирепыми взглядами он кое-как овладел  собой.  -  Они
приспособили  здоровый  такой  котел  для   перетапливания   сала.   Когда
дракофигенная тварь щелкает кнутом, гномы,  стоящие  наготове,  прыгают  в
котел, а котел висит на  цепи,  надетый  на  колесо  с  зубьями,  как  раз
подходящими к звеньям, - вот откуда  скрежет  и  скрип.  Колесо  крутится,
котел опускается, а другой идет вверх...
     - Большой хозяева. Полный котел хозяева, - вставила Бупу.
     - ...полный драконидов! - встревожился Танис.
     - Не сюда, - сказала Бупу. - Их едет туда... -  И  она  неопределенно
махнула рукой.
     - Значит, вот кто хозяева, - проговорил Танис.  -  Сколько  же  их  у
котла?
     - Два. - Бупу крепко держалась за рукав Рейстлина. - Не больше два!
     - То есть четверо, - сказал Тас и виновато посмотрел  на  малышку.  -
Правда, они довольно маленькие - не то что те крупные, которые колдуют.
     - Значит, четверо. -  Карамон  расправил  широкие  плечи.  -  Что  ж,
справимся.
     - Да, но надо подгадать время, чтобы не оказаться нос к  носу  еще  с
пятнадцатью из котла, - заметил Танис.
     Вновь щелкнул кнут.
     - Иди! - Бупу настойчиво дергала Рейстлина  за  рукав.  -  Наша  иди!
Хозяева сердиться!
     - По мне так все равно, сейчас или потом, -  сказал  Стурм.  -  Пусть
гномы бегут туда обычным порядком, а  мы  выскочим  следом  и  в  суматохе
скрутим хозяев. Если один котел стоит здесь  в  ожидании  гномов,  другой,
надо полагать, в данный момент внизу.
     - Похоже на то, - согласился Танис и обратился к овражным  гномам:  -
Когда окажетесь у подъемника - у котла то есть, - не  вскакивайте  в  него
сразу. Просто отбегите в сторонку, и все. Договорились?
     Маленький народец уставился на него с  величайшей  подозрительностью.
Полуэльф со вздохом повернулся к Рейстлину,  и  тот,  слегка  улыбнувшись,
повторил им указания Таниса. Гномы тотчас заулыбались и  с  воодушевлением
закивали.
     В третий раз щелкнул кнут.
     - Эй вы там, шевелитесь! - заорал грубый голос. - Обрубим  вам  ноги,
может, тогда научитесь бегать!
     - Это мы еще посмотрим, кто кому ноги обрубит, - сказал Карамон.
     - Будет большой забава! - серьезно сказал  один  из  рабов,  и  гномы
помчались по коридору.

                  18. БОЙ У ПОДЪЕМНИКА. БУПУ ЛЕЧИТ КАШЕЛЬ

     Два больших отверстия в полу клубились горячим паром, окутывавшим все
вокруг.  Между  ними  помещалось  большое  колесо  с  намотанной  на  него
толстенной цепью. Над одним из отверстий висел огромнейший  черный  котел.
Другой конец цепи уходил во второе отверстие, исчезая где-то внизу. Вокруг
котла стояло четверо драконидов  в  доспехах.  Двое  поигрывали  ременными
кнутами, у каждого висел на боку кривой меч. Туман то и дело окутывал  их,
не давая как следует рассмотреть.  Танис  слышал  только  хлопки  кнута  и
гортанный рев:
     - Эй вы, блохастые паразиты! Куда провалились!  Живо  в  котел,  пока
шкуры с вас не спустили! А ну... ух-х-х...
     Драконид осекся на полуслове, змеиные глаза  его  вылезли  из  орбит:
прямо перед ними из тумана с боевым кличем на устах возник Карамон.  Вопль
драконида сменился бульканьем и оборвался: Карамон  схватил  его  за  шею,
оторвал от пола и шмякнул о стену. Тело драконида  с  тошнотворным  звуком
врезалось в камни; овражные гномы кинулись врассыпную.
     Одновременно с появлением Карамона Стурм размахнулся двуручным  мечом
и, прокричав рыцарское приветствие врагу, снес голову дракониду, так и  не
успевшему понять, что к чему. Отрубленная голова покатилась  по  полу,  на
глазах превращаясь в камень.
     Дракониды, к несчастью, оказались сообразительны и умны -  в  отличие
от гоблинов, которые бездумно и беспорядочно бросаются на все  движущееся.
Двое уцелевших отнюдь  не  собирались  меряться  силами  с  шестью  хорошо
вооруженными и умелыми воинами. Один из них  тут  же  прыгнул  в  котел  и
прокричал что-то товарищу. Тот прыгнул  к  колесу  и  освободил  механизм.
Котел пошел вниз.
     - Остановите его! - завопил Танис. - Он приведет подкрепление!
     - Нет! - заглянув вниз,  отозвался  Тассельхоф.  -  Подкрепление  уже
едет! Их там двадцать, не меньше!
     Карамон бросился на драконида, управлявшего подъемником, но  опоздал.
Механизм завертелся, и тварь поспешила к котлу, размашисто прыгнув с  края
отверстия. И Карамон, не желая дать врагу уйти, сиганул  следом!  Овражные
гномы вопили и улюлюкали, кое-кто перегнулся через край, опасаясь что-либо
упустить.
     - Росту на двоих, а ума... - выругался Стурм.  Растолкав  гномов,  он
рассмотрел внизу блеск  оружия  и  мелькающие  кулаки:  Карамон  дрался  с
драконидами. Под тяжестью богатыря котел все быстрее уходил вниз. - Они  ж
из него котлету сделают, - простонал Стурм. - Эх, была не была... Я с ним!
- крикнул он Танису. Прыгнув в пустоту, он схватился за цепь и  съехал  по
ней прямо в котел.
     - Оба пропадут! - схватился за голову Танис. - Флинт, за мной! Речной
Ветер,  останешься  здесь  с  Рейстлином  и  Золотой   Луной!   Попробуйте
остановить колесо... Тас! Стой, Тас!!.
     Поздно! Кендер уже повис на цепи, радуясь новому приключению. Танис и
Флинт прыгнули следом. Танис обхватил цепь  руками  и  ногами,  оказавшись
прямо над головой кендера. Гном промахнулся и вниз головой рухнул в котел.
Карамон тут же наступил на него.
     Дракониды прижали великана к стенке  котла.  Карамон  могучим  ударом
отшвырнул одного и пырнул кинжалом второго, не сумевшего вовремя выхватить
меч. Кинжал, однако, лишь скользнул по латам драконида,  и  его  выбило  у
Карамона из ладони. Когтистые  лапы  метнулись  вперед,  целя  Карамону  в
глаза. Тот мертвой хваткой стиснул запястья противника, отводя их прочь.
     Между тем второй драконид, оправившись от удара,  выдернул  из  ножен
меч и сделал выпад, но Стурм, как раз спустившийся по цепи, что было  силы
лягнул его тяжелым сапогом прямо в морду. Драконид отлетел назад,  выронив
меч. Стурм спрыгнул вниз и хотел оглушить тварь ударом плашмя, но драконид
заслонился лапами.
     - Сойди с меня, кому говорю!.. - раздался со дна котла  яростный  рев
Флинта. Шлем сполз ему на глаза, не давая ничего рассмотреть,  а  Карамон,
кажется, всерьез собирался затоптать его насмерть. Яростным  усилием  гном
сдвинул шлем на место и вывернулся из-под  ног  Карамона,  отчего  великан
потерял равновесие и качнулся вперед, промахнувшись по дракониду и налетев
на цепь. Драконид ударил, но Карамон пригнулся, и вражеский меч лязгнул  о
толстые звенья получив несколько зазубрин. Флинт бросился на  драконида  и
боднул его в живот головой. Оба свалились.
     Котел  шел  вниз  все  быстрее,  взвихривая  зловонный  туман.  Танис
спускался по цепи, не сводя глаз с происходившего под ногами.
     - Оставайся здесь! - зарычал он  на  Тассельхофа.  Разжал  руки  -  и
спрыгнул в гущу сражения. Лицо Таса разочарованно вытянулось, но  все-таки
он послушался. Оторвав от цепи руку,  кендер  пошарил  в  одном  из  своих
кошелей, достал булыжник и приготовился уронить его кому-нибудь на  голову
- желательно, конечно, врагу.
     Раскачиваясь, котел опускался, поднимая своим  весом  другой,  полный
вопящих, бранящихся драконидов.
     Речной Ветер, стоявший вместе с гномами у отверстия, мало что видел в
тумане: его слуха достигал  лишь  глухой  звук  ударов,  ругань  и  стоны.
Неожиданно пар отнесло в  сторону  и  показался  второй  котел:  дракониды
стояли в нем с мечами наголо и выжидающе глядели вверх,  разинув  зубастые
пасти и облизываясь длинными красными языками.  Еще  немного  -  и  они  с
Рейстлином, Золотой Луной и пятнадцатью овражными гномами окажутся носом к
носу с двадцатью разъяренными драконидами!..
     Крутанувшись, Речной Ветер споткнулся о какого-то гнома, но удержался
на ногах и побежал к механизму. Надо было как-то  остановить  его!  Колесо
медленно вращалось, звенья цепи скрежетали о зубья. Речной Ветер  едва  не
схватился за цепь в отчаянной попытке остановить подъемник  прямо  руками.
Подоспевший маг вовремя  оттолкнул  его.  Мгновение  Рейстлин  смотрел  на
колесо, что-то прикидывая, затем утвердил на каменных  плитах  свой  Посох
Мага - и заклинил им механизм. Посох согнулся и задрожал, и  Речной  Ветер
перестал дышать - сейчас сломается!.. Но посох выдержал. Колесо затряслось
и остановилось.
     - Речной Ветер!.. - позвала Золотая  Луна.  Варвар  и  маг  поспешили
обратно к отверстию.
     Овражные гномы, расположившиеся по краю, вовсю наслаждались  зрелищем
- ничего подобного они не видели отродясь. И только Бупу рысцой  следовала
за Рейстлином, при малейшей возможности хватаясь за его одеяния.
     - Кхарк-умат! - выдохнул Речной Ветер, вглядываясь в клубящуюся мглу.
     Карамон как раз выкинул из котла драконида, с которым сражался, и тот
с воплем полетел вниз, кувыркаясь и пропадая в тумане. Лицо богатыря  было
исцарапано когтями,  на  руке  кровоточил  порез.  Стурм,  Танис  и  Флинт
наседали на второго драконида. Наконец Танис достал его кинжалом, и  тварь
поникла, превратившись в камень и намертво прихватив кинжал.
     Котел резко дернулся, останавливаясь, и друзья едва не попадали.
     - Осторожно! У нас соседи!.. - крикнул Тас, спрыгивая с  цепи.  Танис
огляделся и увидел второй котел, полный драконидов, - тот  раскачивался  в
каких-то двадцати футах от них. Дракониды в нем были вооружены до зубов  и
явно планировали вылазку. Двое уже взобрались на край,  собираясь  прыгать
через провал. Карамон высунулся наружу и взмахнул мечом, но не  достал,  а
котел начал вращаться на цепи. Карамон не устоял на ногах, и  его  тяжесть
опасно накренила посудину. На миг Карамон повис  прямо  над  пустотой,  но
Стурм вовремя ухватил его за шиворот и рванул назад, отчего  котел  так  и
заплясал.  Танис  поскользнулся,  упал  на  четвереньки  и   увидел,   что
окаменевший драконид рассыпался прахом, освободив засевший кинжал.
     - Вот они! - помогая Танису  подняться,  закричал  Флинт.  Прыгнувший
драконид схватился когтистыми лапами за край котла, вновь накренив его  на
один бок.
     - Стой там!  -  Танис  отпихнул  Карамона  к  противоположному  краю,
надеясь таким  образом  уравновесить  котел.  Стурм  рубил  лапы  монстра,
пытаясь сбросить его вниз. Еще один драконид перелетел через провал.  Этот
лучше рассчитал свой прыжок и приземлился прямо в котел, рядом со Стурмом.
     - Не двигайся!  -  завопил  Танис,  увидев,  что  Карамон  готов  был
ринуться в бой. Котел начал крениться, и великан поспешно отскочил  назад.
Котел выровнялся. Драконид,  висевший  на  краю,  наконец  разжал  пальцы,
кровоточившие мерзкой зеленью. Расправив крылья, он спланировал вниз.
     Танис крутанулся навстречу дракониду, попавшему в котел,  но  налетел
на Флинта и вместе с ним вновь растянулся на  дне.  Схватившись  за  край,
полуэльф кое-как приподнялся. Котел в очередной раз  наклонился,  и  Танис
посмотрел вниз. Расступившийся туман открыл ему далеко  внизу  разрушенный
Кзак Царот. У Таниса закружилась голова, он прянул назад  и  увидел  Таса,
дравшегося с драконидом. Вскочив на спину монстру, маленький кендер  лупил
врага камнем по голове.  Флинт,  перекатившись  по  дну  котла,  подхватил
кинжал Карамона и уязвил драконида в ногу. Кинжал вошел глубоко,  драконид
закричал. Танис  озирался  в  отчаянии,  знал,  что  новые  твари  вот-вот
перелетят к ним.  Но  когда  он  увидел  Речного  Ветра  и  Золотую  Луну,
смотревших на него сверху, отчаяние сменилось надеждой.
     - Поднимите нас обратно! - что было  мочи  закричал  Танис...  и  тут
что-то  ударило  его  по  голове.  Взорвалась  невыносимая  боль,   Танису
показалось, будто он начал падать, падать в бесконечную пустоту...
     Рейстлин не слышал его крика: маг уже действовал.
     - Сюда, друзья мои, - позвал он, и околдованные овражные гномы тотчас
собрались вокруг него. - Те хозяева, что  внизу,  хотят  обидеть  меня,  -
сказал он тихо.
     Гномы  сердито  заворчали,  кое-кто  свел  брови,  иные  уже  грозили
кулаками драконидам.
     - Вы можете меня выручить, -  продолжал  Рейстлин.  -  Вы  можете  их
остановить.
     Они с сомнением воззрились на мага. В конце концов,  дружба  дружбой,
но...
     - Все, что от  вас  требуется,  -  проговорил  он  терпеливо,  -  это
вспрыгнуть вон на ту цепь. - И он указал им на цепь, удерживавшую котел  с
драконидами.
     Гномы просияли: вот это дело было как раз для  них.  Если  уж  на  то
пошло, именно этим они и занимались почти каждый день,  если  не  успевали
вовремя в котел.
     Рейстлин махнул рукой и приказал:
     - Вперед!
     Они переглянулись и - за  исключением  Бупу  -  с  азартными  воплями
ринулись к краю отверстия,  чтобы  мгновением  позже  повиснуть  на  цепи.
Проделали они это с удивительной ловкостью.
     Маг, сопровождаемый Бупу, поспешил к колесу. Схватив Посох  Мага,  он
выдернул его из-под зубьев. Колесо  дрогнуло  и  вновь  начало  вращаться,
постепенно набирая обороты: добавочный вес гномов неудержимо увлекал котел
с драконидами вниз,  в  туман.  Несколько  тварей,  уже  изготовившихся  к
прыжку, не удержались на краю и попадали вниз. Крылья остановили  падение;
планируя, они вопили в бессильной ярости, и веселые крики  гномов  вторили
их воплям.
     Нагнувшись  над  краем  отверстия.  Речной  Ветер  взялся   за   край
поднявшегося котла.
     - Как вы? - встревоженно спросила Золотая Луна  и  потянулась  помочь
Карамону вылезти.
     - Танис ранен, - ответил великан, поддерживая полуэльфа.
     - П-просто... шишка... - едва ворочая языком,  возразил  тот.  -  Мне
показалось, что я выпал из этой штуки...
     Воспоминание заставило его содрогнуться.
     - Здесь нам не спуститься, - выбираясь  из  котла,  сказал  Стурм.  -
Оставаться тоже нельзя: очень скоро они запустят подъемник, и тогда нам не
поздоровится. Придется, видимо, вернуться...
     - Нет! Не уходи! - Бупу вцепилась в одеяния  Рейстлина.  -  Моя  знай
путь к Верховный Блоп! - И она потянула его за рукав, указывая на север. -
Хороший путь, потайной путь! Там нет хозяев! - И она погладила его руку. -
Моя не даст тебя в обиду хозяевам. Твоя хороший...
     - Похоже, выбора у нас нет, - сказал Танис.  -  Придется  испробовать
этот потайной путь. - Он вздрогнул от прикосновения жезла Золотой Луны, но
целительная сила пробежала  по  телу,  унося  боль,  и  Танис  вздохнул  с
облегчением: - Не зря они столько лет здесь живут...
     Бупу повела их по коридору на север. Флинт рычал и ворчал, но шел.
     -  Стойте!  Слышите?  -  неожиданно  окликнул  Тассельхоф.  Раздалось
приближавшееся клацание когтей.
     - Дракониды! - сказал Танис. - Надо убираться! Все назад!
     - Так я и знал, что этим кончится!  -  взъярился  Стурм.  -  Она  нас
навела прямо на ящеров!
     - Погодите! - Золотая Луна поймала Таниса за руку. - Что она делает?
     Полуэльф увидел, как  Бупу  вытащила  из  мешка,  перекинутого  через
плечо, нечто бесформенное и мягкое. Подойдя к стене, она стала водить этим
предметом  перед  одним  из  камней,  бормоча   какие-то   слова.   Камень
шевельнулся и отошел в сторону, открыв проход куда-то во тьму.
     Друзья переглянулись - всем было не по себе.
     - Выбора нет, - тихо сказал Танис. Было отчетливо слышно, как лязгали
латы приближавшихся драконидов. - Рейстлин, посвети!
     По слову мага хрустальный шарик на его посохе вспыхнул огнем.  Вместе
с Бупу и Танисом они первыми прошли в потайную дверь.  Прочие  последовали
за ними, и дверь затворилась.
     Посох мага осветил небольшую квадратную комнату. Каменные стены  были
сплошь покрыты резьбой, но резьба обросла зеленой слизью до такой степени,
что ничего невозможно  было  разобрать.  Все  стояли  молча,  слушая,  как
дракониды топают мимо по коридору.
     - Наверное,  услышали  шум  схватки,  -  прошептал  Стурм.  -  Сейчас
запустят подъемник и привезут сюда остальных...
     - Моя знай путь вниз. - Бупу помахала ладошкой. - Твоя не беспокойся.
     Рейстлин опустился подле Бупу на колени.
     - Как ты открыла дверь, маленькая? - спросил он с любопытством.
     - Магия, - ответила она значительно и  показала  то,  что  держала  в
руке. На грязной ладошке лежала дохлая  крыса,  уродливо  ощерившая  зубы.
Рейстлин удивленно поднял брови, но тут его тронул за плечо Тассельхоф.
     - Это никакое не волшебство, Рейстлин, - прошептал кендер. -  Простая
пружина в полу. Когда она подошла к стене, я заметил, в чем  дело,  но  не
сказал, потому что было не  до  того.  Она  наступила  на  пружину,  когда
подошла вплотную к  стене.  Верно,  однажды  она  случайно  привела  ее  в
действие, идя мимо с крысой...
     Кендер захихикал. Бупу смерила его испепеляющим взглядом.
     - Магия! - упрямо заявила она, надув губы и любовно поглаживая крысу.
Потом сунула ее обратно в мешок и сказала: - Пора идти!
     Бупу повела их на север сквозь анфиладу разрушенных, обросших  слизью
покоев и наконец остановилась в комнате, заваленной  мусором  и  обломками
камня. Часть потолка обрушилась здесь на пол. Маленькая женщина указала  в
северо-восточный угол комнаты:
     - Вниз!
     Танис и Рейстлин подошли поближе и присмотрелись. В полу зияло  устье
четырехфутовой трубы. Рейстлин заглянул внутрь, сунув вперед посох.
     - Твоя иди! - Бупу настойчиво тянула его за рукав. - Хозяева туда  не
моги...
     - Похоже на то, - сказал Танис. - С их-то крыльями.
     - Тут и мечом не размахнешься, - нахмурился Стурм. - Не нравится  мне
это!
     Но  все  замолчали,  услышав,  как  заскрипело  колесо  подъемника  и
побежала по зубьям тяжелая цепь. Друзья переглянулись...
     - Чур я  первый!  -  заулыбался  Тассельхоф.  И  пополз  в  трубу  на
четвереньках.
     - По-вашему, я пройду? - глядя на отверстие, усомнился Карамон.
     - Пройдешь! - долетел голос Тассельхофа. - Тут столько слизи, что  ты
съедешь вниз, как намыленный поросенок!
     Это жизнерадостное заявление не слишком воодушевило Карамона. Мрачным
взглядом  проводил  он  Рейстлина,  который,  предводительствуемый   Бупу,
подобрал одежды и скользнул вовнутрь, светя себе  посохом.  Следом  пролез
Флинт, за ним - Золотая Луна, с  отвращением  морщившая  нос:  приходилось
пачкаться в вонючей гадости, которая толстым слоем покрывала стены  трубы.
Речной Ветер последовал за ней.
     - Надеюсь, ты понимаешь, что мы делаем глупость! - плюнул Стурм.
     Танис, не ответив, хлопнул Карамона по спине.
     - Давай, - сказал он. Цепь подъемника рокотала, двигаясь все быстрее.
     Карамон со стоном опустился на четвереньки и пополз в трубу. Его  меч
зацепился  рукоятью  за  край;  пришлось  пятиться,  высвобождать  его   и
пробовать снова. Карамон неуклюже полз, везя спиной по стенке трубы. Танис
подтолкнул его ногой пониже спины и посоветовал:
     - Ляг!
     Карамон  испустил  утробный  стон,  плюхнулся  на  живот  и   пополз,
извиваясь и толкая перед собой щит. Его доспехи царапали по металлу  трубы
с пронзительным скрипом, от которого у Таниса заломило зубы.
     Взявшись за верхний край, Танис спустил ноги в трубу и  поехал  вниз,
скользя по зловонной слизи. Вывернув шею, он оглянулся на Стурма,  шедшего
последним.
     - Разум, - сказал он, - оставил нас в тот момент, когда  мы  побежали
за Тикой на кухню "Последнего Приюта"...
     - Золотые слова, - согласился рыцарь со вздохом.

     Тассельхоф скользил по трубе, наслаждаясь новым приключением. Заметив
темные фигуры, двигавшиеся навстречу,  он  лихорадочно  зашарил  в  поиски
опоры и кое-как остановился.
     - Рейстлин! - прошептал он. - Кто-то лезет вверх по трубе!
     - Кто... -  начал  маг,  но  сырой,  затхлый  воздух  вызвал  у  него
очередной приступ кашля. Хватая ртом воздух, он посветил посохом вперед.
     Бупу хватило одного взгляда, чтобы презрительно фыркнуть:
     - Паршивые Глопы! - И, размахивая руками,  она  крикнула  им:  -  Эй!
Назад! Назад!
     - Наша вверх! - прокричал один. - Ехать котел! Хозяева злиться!
     - Наша вниз! Наша идет Верховный Блоп! - важно сказала Бупу.
     Это возымело действие: гномы поползли назад, бормоча  и  ругаясь.  Но
Рейстлин не мог сдвинуться с места. Держась за грудь, он заходился кашлем,
пугающе отдававшимся в узкой трубе. Встревоженно поглядывая на него,  Бупу
сунула руку в мешок, пошарила там, вытащила что-то, поднесла к свету и  со
вздохом покачала головой:
     - Не то...
     Тассельхоф заметил, как вспыхнули в ее руке зеленые грани, и  подполз
поближе.
     - Что там  у  тебя?  -  спросил  он,  впрочем,  заранее  зная  ответ.
Рейстлин, отдуваясь, тоже  рассматривал  блестящий  предмет.  Бупу  пожала
плечами.
     - Красивый камешек,  -  сказала  она  безо  всякого  интереса,  вновь
принимаясь рыться в мешке.
     - Изумруд! - прохрипел Рейстлин. Бупу подняла глаза и спросила его:
     - Твоя нравится?
     - Очень, - сипло ответил маг.
     - Твоя возьми, - Бупу положила камень ему на ладонь. И почти тут же с
радостным криком извлекла из мешка то, что  искала.  Тас,  приготовившийся
лицезреть новое чудо, с  отвращением  отпрянул.  Это  была  дохлая,  очень
дохлая ящерица. К ее хвосту был привязан ремешок  из  жеваной  кожи.  Бупу
протянула ящерицу Рейстлину:
     - Твоя носи на шее... лечи кашель.
     Маг, привыкший иметь дело с вещами куда менее приятными, улыбнулся  и
поблагодарил Бупу, но лекарство отклонил, сказав, что ему уже лучше. Она с
сомнением на него воззрилась, но ему в  самом  деле  было  лучше:  приступ
миновал. Подумав, Бупу  убрала  ящерицу  в  мешок.  Рейстлин  многоопытным
взглядом оценил изумруд и холодно  посмотрел  на  Тассельхофа.  Кендер  со
вздохом повернулся и пополз вперед по трубе, а Рейстлин спрятал  камень  в
потайной карман, подшитый к его одеянию с изнанки.
     Когда труба раздвоилась, Тас вопросительно  оглянулся  на  Бупу.  Она
указала на  юг,  хотя  и  не  слишком  уверенно.  Тас  медленно  пополз  в
ответвление.
     - Здесь кру... ой! - И быстро заскользил  вниз.  Тщетно  старался  он
замедлить падение: слой скользкой слизи был слишком толст. Эхо донесло  до
его слуха яростную ругань Карамона, и кендер понял, что у друзей  были  те
же трудности. Неожиданно Тас заметил свет впереди. Туннель кончался  -  но
чем? Кендер явственно вообразил себя самого  вылетающим  в  пятисотфутовую
пустоту... Свет сделался ярче, и Тас, пискнув, вылетел из трубы.
     Рейстлин и Бупу кувырком выкатились следом.  Озираясь,  маг  поначалу
решил, что они угодили в огонь: вокруг вздымались  какие-то  белые  вихри.
Его снова принялся душить кашель.
     - Что здесь  про...  -  Флинт  вылетел  из  трубы  и  приземлился  на
четвереньки. - Яд? - выдохнул  он,  подползая  к  магу.  Рейстлин  замотал
головой: ответить он не мог. Бупу схватила его  за  одежду  и  потащила  к
двери. Золотая Луна выехала на животе и упала плашмя, и Речной Ветер  едва
успел извернуться в воздухе, чтобы не налететь на нее. Следом за  ними  из
трубы с лязгом выкатился щит Карамона. Широкие плечи  и  шипастые  доспехи
замедлили скольжение Карамона: воитель выбрался наружу весь  в  синяках  и
сплошь облепленный зеленой мерзостью.
     Выскочив  в   свой   черед   из   трубы,   Танис   обнаружил   друзей
полузадохшимися в белой пыли.
     - Во имя Бездны, какое... - начал он,  но  и  сам  задохнулся,  сумев
только прокаркать: - Вон отсюда скорее! Где малышка?..
     Бупу появилась в дверях: она уже вывела Рейстлина наружу и  вернулась
за остальными. Выбравшись из  пыли,  друзья  без  сил  повалились  наземь.
Вокруг  них  громоздились  руины  разрушенной   улицы.   Танису   хотелось
надеяться, что поблизости  их  не  поджидала  армия  драконидов...  Обежав
взглядом спутников, он в тревоге вскочил:
     - Тас! Где Тас?
     - Здесь  я,  -  приглушенно  прозвучал  жалкий  голос.  Танис  быстро
оглянулся.
     Перед ним стоял Тас - или по крайней мере нечто похожее на  Таса.  От
хохолка  до  пяток  кендер  был  облеплен  каким-то  густым  тестом.  Лицо
представляло собой белую маску, из которой смотрели грустные карие глаза.
     - Да  что  с  тобой  такое?  -  почти  прокричал  полуэльф.  Существо
несчастнее, нежели перемазанный кендер, трудно было вообразить.
     Тассельхоф не ответил, просто указал назад.
     Опасаясь чего-то ужасного, Танис побежал к полуразрушенному  входу  и
осторожно заглянул внутрь. Белая туча  успела  осесть,  давая  возможность
оглядеть помещение. В одном из  углов,  как  раз  напротив  трубы,  стояло
несколько объемистых мешков. Два  из  них  были  вспороты;  рядом  с  ними
возвышалась белая груда.
     Танис все понял.
     - Мука! - пробормотал он. И прикрыл ладонью лицо, пряча улыбку.

        19. РАЗРУШЕННЫЙ ГОРОД. ВЕРХОВНЫЙ БЛОП ПФАДЖ ПЕРВЫЙ, ВЕЛИКИЙ

     Ночь Катаклизма была ночью ужаса для тогдашних жителей  Кзак  Царота.
Когда земля раскололась под ударом огненной горы, Кзак Царот  опустился  в
провал и земные недра сомкнулись над ним, укрыв  то,  во  что  превратился
город, от людских глаз. Оттого все полагали, что город погиб безвозвратно,
поглощенный водами Нового моря. Но он продолжал существовать  под  сводами
громадной пещеры; разрушенные здания террасами спускались на самое ее дно.
Дом, в который спутники прошли по трубе и который раньше  был,  по  мнению
Таниса, пекарней, стоял на средней террасе. Вода из  подземных  источников
сбегала по скалам и текла по улице вниз.
     Танис  невольно  проследил   взглядом   ее   бег.   Вода   текла   по
растрескавшейся мостовой, мимо  домов  и  лавочек,  где  когда-то  жили  и
занимались своим делом горожане. Когда город погружался под землю, высокие
здания, некогда украшавшие улицу, рухнули навстречу  друг  другу,  образуя
местами нечто вроде грубых мраморных арок.  Повсюду  зияли  пустые  проемы
дверей и разбитые окна. Вокруг было тихо, если не  считать  шума  воды.  В
воздухе висел тяжелый запах гнили,  отнюдь  не  способствовавший  бодрости
духа. И хотя здесь было теплее, нежели на поверхности, место было до  того
мрачным, что все невольно поеживались.
     Разговаривать никому не хотелось. Кое как отмывшись от слизи  -  а  с
Таса пришлось очищать еще и муку, - они наполнили водой походные бурдючки.
Стурм  и  Карамон  осмотрели  окрестности,  но  не  обнаружили  ни  одного
драконида. Передохнув, все двинулись дальше.
     Бупу зашагала на юг, по улице, перекрытой  сверху  плитами  рухнувших
зданий. Улица привела их на площадь: здесь  ручьи  сливались  в  настоящую
реку, мчавшуюся на запад.
     - Нам по река! - Бупу вытянула руку.
     Танис нахмурился: к шуму реки примешивался другой звук - рев и грохот
изрядного водопада. Но Бупу была тверда, и наши  герои  с  грехом  пополам
обошли площадь, порою оступаясь в  воду  по  щиколотку.  Одолев  еще  одну
улицу, друзья увидели перед собой водопад.
     Улица обрывалась  отвесным  уступом,  река  стремительно  проносилась
между обломанными колоннами и с высоты пятисот  футов  рушилась  вниз,  на
самое дно исполинской пещеры - туда,  куда  погрузился  самый  центр  Кзак
Царота.
     Сквозь трещины в сводах пещеры высоко над их  головами  лился  мутный
свет, и  можно  было  разглядеть,  что  сердце  города  подверглось  очень
неравномерному разрушению. Иные строения почти полностью уцелели.  Другие,
напротив,  превратились  в  бесформенные  груды  камней.  Холодный  туман,
порожденный многочисленными водопадами,  висел  над  городом.  Большинство
улиц представляло собой сущие  реки,  которые,  сливаясь,  устремлялись  к
бездонному провалу, зиявшему на  севере.  Вглядываясь  во  мглу,  спутники
заметили не так далеко  от  себя  свисавшую  цепь  и  поняли,  что  высота
подъемника была никак не меньше тысячи футов.
     - Ну и где живет Великий Блоп? - спросил Танис, глядя вниз, на город.
     - Бупу говорит - вон там. -  Рейстлин  вытянул  руку.  -  Вон  в  тех
зданиях, в западной части пещеры.
     -  А  кто  живет  во  вновь  отстроенных  домах  прямо  над  нами?  -
поинтересовался Танис.
     - Хозяева, - нахмурилась Бупу.
     - Сколько хозяев?
     - Один, и один, и один... - начала считать Бупу, когда же пальцев  на
руке не хватило, объявила: - Два! Не больше два!
     - То есть начиная от двухсот  и  кончал  двумя  тысячами,  -  буркнул
Стурм. - И как, хотел бы я знать, мы попадем к этому Главному Блопу?
     - Верховный! - сердито поправила Бупу. - Верховный Блоп Пфадж  Первый
Великий!
     - Как же мы проберемся к нему, не попавшись хозяевам?
     Вместо ответа Бупу указала на плывший вверх котел, полный драконидов.
Ничего  не  поняв,  Танис  вопросительно  посмотрел  на   Стурма.   Рыцарь
передернул плечами. Убедившись в их полной бестолковости, Бупу  обратилась
к Рейстлину:
     - Хозяева ехать вверх, а мы тяни вниз!
     Рейстлин проследил взглядом за  котлом  подъемника,  уходившим  вверх
сквозь туман, потом кивнул:
     - Дракониды, кажется, полагают, что заперли  нас  наверху  и  что  мы
прячемся где то там, отрезанные от города. Стало быть, чем  большее  число
их уберется наверх, тем в большей безопасности мы будем...
     - Очень хорошо, - сказал Стурм. - Но, во  имя  Истара,  как  мы  туда
спустимся? Большинство из нас не умеет летать...
     Бупу раскинула руки и объяснила:
     - Лианы! - И, видя, что ее снова не поняли, подошла к кромке водопада
и указала вниз. В самом деле, с края скалы, подобно толстым зеленым змеям,
свисали стебли лиан. Листья на многих из лих  были  порваны  и  помяты,  а
кое-где  и  вовсе  ободраны,  однако  сами  стебли  выглядели   достаточно
толстыми, надежными и способными выдержать немалый вес.
     Золотая Луна осторожно подошла  к  краю  обрыва,  посмотрела  вниз  и
отшатнулась,  смертельно  побледнев.  В  пятистах  футах  внизу  виднелась
мощеная улица, заваленная грудами хлама...  Речной  Ветер  обнял  подругу,
пытаясь успокоить ее.
     - Лично я еще  не  по  таким  скалам  лазил,  -  самодовольно  заявил
Карамон.
     - По мне, все лучше, чем ползти на  брюхе  по  трубе  для  дерьма,  -
сказал Флинт. Облюбовав лиану, он перебрался через  край  и,  перехватывая
стебель руками, начал спускаться.  -  Порядок!  -  крикнул  он  оставшимся
наверху.
     Тассельхоф отправился следом. Он спускался быстро и  до  того  ловко,
что Бупу даже пробормотала нечто одобрительное. Потом  она  повернулась  к
Рейстлину, озабоченно указывая на его  долгополое  развевающееся  одеяние.
Маг ободряюще улыбнулся ей. Встав у края скалы, он негромко произнес:
     - Пвеартфол!
     Хрустальный шарик на его посохе вспыхнул огнем, а Рейстлин прыгнул  с
утеса и пропал в клубящейся мгле. Бупу завизжала. Танис поймал ее за руку,
всерьез опасаясь, как бы почитательница не кинулась вслед за кумиром.
     - С ним ничего не случится, - заверил он маленькую женщину,  тронутый
искренним горем на ее личике. - Он маг, - пояснил Танис. -  Волшебник.  Ну
да ведь ты знаешь.
     Бупу явно не поняла, что к  чему.  Бросив  на  Таниса  подозрительный
взгляд, она закинула за спину свой мешок, схватилась за  стебель  лианы  и
поползла вниз по скользкой скале. Остальные уже собирались последовать  ее
примеру, но тут Золотая Луна еле слышно шепнула:
     - Я не могу...
     Речной Ветер взял ее руки в свои.
     - Кан-токах, - сказал он негромко. - Все будет хорошо, вот увидишь. У
тебя непременно получится. Только не смотри вниз.
     Золотая Луна мотнула головой. Ее губы дрожали.
     - Должен быть какой-нибудь обходной путь, - пробормотала она  упрямо.
- Надо поискать...
     - В чем дело? - спросил подошедший Танис. - Нам нельзя медлить...
     - Она боится высоты, - сказал Речной Ветер.
     Золотая Луна оттолкнула его прочь:
     - Как ты смеешь... говорить ему обо мне!
     Кровь бросилась ей в лицо. Речной Ветер холодно смотрел на нее.
     - А почему бы и нет? - проговорил  он  сурово.  -  Танис  -  не  твой
подданный, так что ничего страшного, если он узнает,  что  ты  -  смертный
человек и даже  имеешь  некоторые  слабости.  У  тебя  теперь  всего  один
подданный, Вождь. Тебе некого убеждать в своей силе, кроме меня!
     Это  был  жестокий  удар.  У  Золотой  Луны  побелели  губы,   взгляд
остановился.
     - Пожалуйста, помоги мне  привязать  жезл  к  спине,  -  сказала  она
Танису.
     - Золотая Луна, - начал полуэльф, - он совсем не имел в виду...
     - Сделай как я сказала! -  велела  она  коротко,  и  в  синих  глазах
вспыхнула ярость.
     Делать нечего, Танис вытащил кусок веревки и помог ей  укрепить  жезл
за спиной. Золотая Луна ни разу даже не посмотрела на Речного Ветра. Когда
священная реликвия была надежно привязана, девушка решительно  направилась
к обрыву. Стурм загородил ей дорогу.
     -  Позволь,  я  пойду  впереди  тебя,  -  сказал  он.   -   Если   ты
поскользнешься...
     - Если я поскользнусь, ты умрешь вместе со мной, только  и  всего,  -
отрезала она. - Прочь с дороги!
     Крепко взявшись за стебель, она повисла над пустотой... и  вспотевшие
ладони тотчас ее подвели. У  Таниса  остановилось  сердце.  Стурм  прыгнул
вперед, хотя помочь было уже невозможно. Речной Ветер не двинулся с места,
его лицо было бесстрастно. Золотая Луна отчаянно хваталась за плети  лиан,
усеянные мясистыми  листьями.  Обретя  наконец  опору,  она  долго  висела
неподвижно, не смея вздохнуть, прижимаясь лицом к мокрой зелени  и  закрыв
глаза, чтобы не видеть чудовищного провала и камней внизу.
     Стурм перелез через край и спустился к ней.
     - Оставь меня, - сквозь зубы сказала ему Золотая Луна. - Я сама!
     Гордо, с вызовом взглянула на Речного Ветра - и двинулась вниз.
     Стурм держался рядом, присматривая за девушкой. Самому  ему  ловкости
было  не  занимать.  Танису,  стоявшему  подле  Речного  Ветра,   хотелось
что-нибудь сказать, но он помалкивал, опасаясь навредить еще больше. Так и
не заговорив с варваром, Танис начал спускаться. Речной  Ветер  последовал
за ним.
     Полуэльф легко одолел  спуск.  Он  поскользнулся  лишь  на  последних
футах, угодив в неглубокую лужу. Рейстлин ждал их  внизу,  зябко  ежась  и
кашляя: сырой, холодный воздух был не для его легких. Вокруг  мага  стояло
несколько овражных гномов, смотревших на него с обожанием.  "Интересно,  -
подумалось Танису, - как долго держится заклинание дружбы?.."
     Золотая Луна дрожала всем телом, прислонившись к ближайшей стене. Она
не удостоила Речного Ветра даже  взглядом,  а  тот,  достигнув  земли,  не
подошел к ней.
     - Где мы? - прокричал Танис, пытаясь  одолеть  шум  водопада.  Вокруг
висел такой плотный туман, что он едва различал лишь  обрушенные  колонии,
обросшие вьюном и грибами.
     - Большой площадь там! - Короткий палец Бупу  указывал  на  запад.  -
Ваша иди за мной, встречаться с Верховный Блоп!
     И  она  зашагала  вперед.  Танис  поймал  ее   за   плечо,   заставив
остановиться. Она уставилась на него так, словно  он  нанес  ей  тягчайшее
оскорбления, и полуэльф поспешно убрал руку.
     - Погоди, пожалуйста! - сказал он. - Послушай меня. Дракон! Где живет
дракон?
     У Бупу округлились глаза:
     - Твоя нужен дракон?
     - Нет! - закричал Танис. - Нам  не  нужен  дракон.  Мы  хотим  только
знать, посещает ли дракон эту часть города... - Переглянувшись со Стурмом,
полуэльф сдался. - Ладно, - сказал он устало. - Пошли.
     Бупу покосилась на Рейстлина с глубоким сочувствием - ну надо  же,  с
какими простофилями угораздило связаться ее друга! - и, взяв мага за руку,
затрусила по улице на запад в сопровождении остальных  гномов.  Оглушенные
ревом водопада, спутники двинулись следом, шлепая по лужам. Всем  было  не
по себе. Со всех сторон на  них  пялились  пустые  глазницы  окон,  темные
провалы дверей, казалось, грозили  бедой:  вот-вот  откуда-нибудь  налетят
чешуйчатые,  вооруженные  до  зубов:  дракониды...  Лишь  овражные   гномы
беззаботно топали вперед, держась подле Рейстлина и весело болтая на своем
маловразумительном наречии...
     Постепенно грохот падающей воды  затих  в  отдалении.  Густой  туман,
однако, и не думал  рассеиваться.  Тишина  мертвого  города  была  ощутимо
давящей. Черная вода журчала и билась  о  сапоги,  стекая  по  мостовой...
Потом череда  зданий  неожиданно  оборвалась:  впереди  открылась  широкая
круглая площадь. Сквозь слой воды была видна  узорчатая  каменная  кладка,
образовывавшая рисунок солнечного диска с лучами. Улица-река сливалась  на
площади с другим потоком, мчавшимся с севера.  Схлестнувшись  в  небольшом
водовороте, вода  убегала  между  полуразрушенными  строениями  дальше  на
запад.
     Луч света падал на площадь сквозь трещину  в  сводах  пещеры,  озаряя
туман и порождая блики в воде.
     - Другая сторона Большой Площадь! - указала Бупу.
     Маленький отряд остановился в тени разрушенных стен.  Все  думали  об
одном: площадь была не менее  сотни  футов  в  поперечнике  -  и  хотя  бы
малейшее укрытие!  Выставлять  себя  на  всеобщее  обозрение  не  хотелось
никому.
     Бупу,  беспечно  рысившая  вперед,  вдруг  обнаружила,  что  за   нею
следовали  одни  только  ее  соплеменники.  Она  недовольно  оглянулась  -
дескать, что еще за задержка?
     - Ваша иди! Верховный Блоп там!
     - Смотрите!.. - Золотая Луна схватила Таниса за руку.
     На  другой  стороне  мощеной  площади  виднелись  высокие   мраморные
колонны, поддерживавшие портик. Колонны еле стояли, портик опасно  просел,
ко дело было не  в  нем.  Разошедшийся  туман  дал  Танису  увидеть  между
колоннами темные  силуэты  высоких  куполов:  вне  сомнения,  это  готовое
рассыпаться здание было когда-то великолепнейшим в Кзак Цароте.
     - Королевский дворец, - кашляя, подтвердил Рейстлин.
     - Тихо!.. - Золотая Луна слегка встряхнула полуэльфа. - Неужели ты не
заметил... погоди...
     Волны тумана накатывались и отступали. Когда же мгла вновь  поредела,
друзья так и шарахнулись назад, под защиту  дверного  проема,  а  овражные
гномы, вышедшие на площадь, что было духу припустили обратно и попрятались
за спину Рейстлина.
     Бупу выглянула из-под широкого рукава алого одеяния мага.
     - Дракон, - сказала она. - Твоя хотел дракон?
     ...Угольно-черная, лоснящаяся, с кожистыми  крыльями,  сложенными  на
спине, Хисант выскользнула из-под крыши, пригнув голову  под  покосившимся
портиком. Когти лязгали по мраморным ступеням. Пламенеющие  красные  глаза
вглядывались в туман. Рядом, почтительно согнувшись, семенил драконид; они
были поглощены разговором.
     Хисант  негодовала.  Драконид  доставил   ей   невероятную   новость:
оказывается, кто-то из пришельцев, которых она жгла  у  колодца,  все-таки
уцелел! А теперь начальник стражи докладывал, что они еще и  пробрались  в
город! И с немалой доблестью нападали на се подданных, неся с собой  бурый
посох,  описание  которого  было  известно  в  этой   части   Ансалонского
континента каждому дракониду...
     - Не верю! Никто не мог спастись от меня. - Хисант говорила негромко,
почти мурлыкала, но драконид трясся, точно осиновый лист. - И  с  ними  не
было посоха: я бы непременно ощутила его присутствие... Значит, по-твоему,
эти чужаки все еще там, в верхних покоях? Ты уверен?
     Драконид робко кивнул.
     - Уверен, о Царственная. Они не могли  спуститься,  минуя  подъемник.
Другого пути не суще...
     - Других путей множество, ничтожная ящерица,  -  насмешливо  перебила
Хисант. -  Эти  мерзкие  овражные  гномы  так  и  снуют  туда-сюда.  Итак,
пришельцы несут жезл и пытаются пробраться вниз,  в  город.  А  сие  может
означать только одно - они явились за Дисками! Что  ж,  сообщи  Повелителю
Верминаарду, что скоро я покину Кзак Царот. Я присоединюсь к нему  в  Пакс
Таркасе и принесу пришельцев с собой на допрос...
     -  Сообщить  Повелителю  Верминаарду?..  -   потрясенно   переспросил
драконид.
     - Что ж, - усмехнулась  Хисант,  -  если  тебе  еще  не  надоел  этот
маскарад, испроси для меня позволения у Повелителя Верминаарда. Я полагаю,
ты уже отослал большинство воинов наверх?
     - Да, о Царственная, - поклонился драконид.
     Хисант призадумалась над его словами.
     - Быть может, ты в конце концов не так уж и глуп, -  сказала  она.  -
Здесь, внизу, я и сама справлюсь, а вы обыщите верхнюю часть города. Когда
схватите чужаков, ведите их сразу ко мне. Калечить не смейте, скрутите - и
довольно. Да берегитесь жезла!
     Драконид упал перед ней на колени.  Хисант  презрительно  фыркнула  и
скрылась во мраке, из которого выползла.
     Драконид   сбежал   вниз   по   ступеням,   и   несколько   собратьев
присоединились к нему, выскочив из тумана. Коротко  переговорив  на  своем
языке, они удалились в сторону северной улицы. Они  шли  по-хозяйски,  над
чем-то смеясь, и скоро скрылись из виду.
     - Не слишком озабочены, а? - сказал Стурм.
     - Не слишком, - угрюмо согласился Танис. - Они думают, что мы у них в
руках.
     - И, по совести говоря, они не так уж и ошибаются, - сказал Стурм.  -
У того плана, что мы обсуждали, есть один, зато большой, недостаток.  Даже
в том случае, если мы  пролезем  в  логово,  не  потревожив  драконицу,  и
разыщем там Диски, нам придется как-то  еще  выбираться  из  этого  Богами
забытого города. Причем там, наверху, кишмя кишат дракониды...
     - Я уже спрашивал тебя и могу повторить, -  сказал  Танис.  -  Можешь
предложить что-нибудь лучше?
     - Я могу, - проворчал Карамон. - Ты уж не серчай, Танис,  но  все  мы
знаем, что эльфы терпеть не могут сражений... - Великан  ткнул  пальцем  в
сторону дворца. - Драконица, судя по всему, живет там. Давайте выманим  ее
наружу, как собирались, только не полезем внутрь,  точно  воры,  а  честно
схватимся с ней! Срубим ей голову - и Диски наши!
     - Милый мой братец, - прошептал Рейстлин,  -  твоя  сила  -  в  руке,
сжимающей меч, но отнюдь не в уме. Танис же мудр, о чем и сообщил нам  наш
рыцарь, когда мы  только  собирались  совершить  эту  маленькую  прогулку.
Хорошо бы ты слушал, что он говорит. Что ты знаешь о драконах, братец? Или
ты забыл, что бывает, стоит ей хотя бы дохнуть?.. - Приступ  кашля  согнул
Рейстлина вдвое. Вытащив из рукава мягкий  платочек,  маг  вытер  губы,  и
Танис увидел на платке кровь. - Возможно,  братец,  ты  и  отразил  бы  ее
огненное дыхание, - переведя  дух,  продолжал  Рейстлин.  -  Не  исключено
также, что ты устоял бы против ее клыков и когтей, не говоря уже о хвосте,
способном раскрошить эти колонны... Но каким  образом,  милый  братец,  ты
намерен  оборониться  от  ее  волшебства?  Ибо  драконы  -  древнейшие   и
сильнейшие маги. Она способна околдовать тебя так же легко, как  я  -  мою
маленькую подружку... Одно ее слово  -  и  ты  сладко  заснешь.  И  будешь
растерзан во сне!
     - Ладно, будет тебе, - огорченно пробурчал Карамон. - Откуда  же  мне
было  знать!  Проклятие!  Кто  вообще  хоть  что-нибудь  знает   об   этих
созданиях?..
     - В Соламнии  бытует  множество  рассказов  о  драконах,  -  негромко
заметил Стурм.
     Еще один рвется в бой, сообразил Танис. И небось только и думает, что
о Хуме, идеальном рыцаре, прозванном Победителем Драконов...
     Бупу потянула Рейстлина за рукав:
     - Наша иди! Хозяева уходи! Дракон уходи!
     И во главе стайки гномов зашлепала по воде через площадь.
     - Ну так как? - спросил Танис, глядя на двоих воинов.
     - Похоже, выбора опять нет! - с горечью  проговорил  Стурм.  Усы  его
топорщились. - Мы прячемся за спинами овражных гномов, вместо  того  чтобы
лицом к лицу встретить врага! Но рано или поздно настанет  час,  когда  мы
сойдемся с чудовищем!
     Повернувшись на  каблуке,  он  зашагал  вперед,  держась  подчеркнуто
прямо. Маленький отряд двинулся следом.
     - А может, мы зря волнуемся? - Почесывая в бороде, Танис покосился на
дворец, вновь затянутый непроглядным туманом. - Вдруг это единственный  на
всем Кринне дракон? Последний Пережиток Века Мечтаний?..
     Рейстлин скривил губы.
     - Вспомни звезды, Танис, - пробормотал он. - Владычица Тьмы вернулась
на землю... Вспомни Песнь:  "Завывающие  толпы  ее  слуг"...  Если  верить
древним, се слуги - это наши приятели драконы. Владычица возвратилась, и с
ней - ее слуги...
     - Наша сюда! - Бупу потащила Рейстлина в  сторону  улицы,  ведшей  на
север. - Сюда дом!
     - Хоть сухо, и на том спасибо, - пробурчал  Флинт.  Свернув  направо,
спутники оставили реку позади и углубились в туман.
     Даже во дни славы Кзак Царота эта  часть  города,  по-видимому,  была
беднейшей; то, что от нее  осталось,  попросту  не  поддавалось  описанию.
Овражные гномы весело завопили, бегом устремившись  вперед.  Встревоженный
шумом, Стурм оглянулся на Таниса, и тот обратился к Бупу:
     - Не могли бы твои друзья вести  себя  немного  потише?  А  то  вдруг
явятся дракониды... Хозяева, я имею в виду.
     - Фи! - отмахнулась она. - Хозяева нет! Их сюда  не  ходи!  Их  боись
Верховного Блопа!
     У Таниса было свое мнение на этот счет, но, осмотревшись, он в  самом
деле не обнаружил никаких признаков присутствия драконидов.  Насколько  он
вообще что-либо понимал, люди-ящеры подчинялись строгому  военизированному
порядку. Здесь же  улицы  были  буквально  завалены  грязью  и  отбросами.
Овражные гномы выглядывали буквально из каждой щели.  Мужчины,  женщины  и
грязные, оборванные дети с любопытством рассматривали новоприбывших.  Бупу
и другие околдованные увлекали Рейстлина вперед, почти неся его на руках.
     А у драконидов  головы  не  совсем  пустые,  подумалось  Танису.  Они
позволяли  своим  рабам  жить  как  им   заблагорассудится   -   лишь   бы
повиновались.  Неплохая  мысль,  особенно  если  учесть,  что  на  каждого
драконида приходилось не менее десяти гномов. И хотя те слыли  трусами,  в
угол их лучше было не загонять.
     Бупу остановила отряд у входа  в  один  из  самых  темных  и  мерзких
переулков, какие  Танису  когда-либо  приходилось  видеть.  Вонючий  туман
клубился  над  ним.  Покосившиеся  здания  подпирали  друг  дружку,  точно
пьяницы,  вывалившиеся  из  таверны.  Вот  в  проулке  мелькнули  какие-то
небольшие зверюшки, и за ними сейчас же погналась гномская детвора.
     - Обед!.. - чмокая губами, верещал какой-то мальчишка.
     - Крысы!.. - в ужасе отшатнулась Золотая Луна.
     - Мы должны войти? - Стурм хмуро рассматривал обветшалые здания.
     - От этого запаха даже тролль сдохнет, - добавил Карамон. - И вообще,
лучше пусть я умру в когтях у  дракона,  чем  какой-нибудь  овражный  гном
выплеснет мне на голову свой ночной горшок...
     - Великий  Блоп!  -  Бупу  указывала  на  самое  неприглядное  здание
переулка.
     - Постой здесь на страже, если хочешь, - сказал Флинт Стурму. -  А  я
пойду побеседую с Великим Блопом.
     - Нет! - отрезал рыцарь, входя в переулок. - Уж коли начали вместе...
     Пройдя переулком несколько сот футов на восток, они затем свернули на
север... и неожиданно оказались в слепом  тупике!  Впереди  была  облезлая
кирпичная стена без каких-либо признаков двери.  А  сзади  напирала  толпа
овражных гномов, вошедших в переулок следом за ними.
     - Засада!.. - прошипел  Стурм,  хватаясь  за  меч.  Карамон  испустил
низкое рычание. При виде холодного блеска стали гномы, сбивая и отталкивая
друг дружку, в панике ринулись вон из переулка.
     Бупу с глубокой неприязнью смотрела на двоих воителей.
     - Твоя скажи им не надо! - обратилась она к Рейстлину. - А  то  я  не
ходи Великий Блоп!
     - Вложи меч в ножны, рыцарь, - прошелестел маг. - И не  обнажай  его,
покуда не встретишь врага, достойного этой чести!
     Стурм наградил Рейстлина таким взглядом, что Танис на миг испугался -
не случилось бы схватки. Но рыцарь все-таки убрал меч.
     - Хотел бы я знать, что за игру  ты  ведешь,  маг,  -  проговорил  он
враждебно. - Ты так и рвался в этот город, даже тогда, когда мы ничего еще
не знали о Дисках. Почему? Что ты здесь ищешь?
     Рейстлин  не   ответил,   лишь   золотые   глаза   мерцали   ответной
неприязнью... Он повернулся к Бупу и прошептал:
     - Они больше не побеспокоят тебя, маленькая моя.
     Бупу оглядела лица спутников и, убедившись в должном смирении, дважды
стукнула кулачком в стену.
     - Тайная дверь! - сказала она со значением.
     Раздались два ответных удара.
     - Знак! - сказала она. - Три удар! Теперь их впускай наша туда...
     - Не три, а два... - хихикнул Тас.
     Бупу свирепо воззрилась на кендера. Танис толкнул его локтем:
     - Тс-с... помолчи!
     Дверь и  не  думала  открываться.  Нахмурившись,  Бупу  вновь  дважды
стукнула в стену. Два удара прозвучали в ответ. Карамон  начал  беспокойно
переминаться,  поглядывая  в  глубину  переулка.  Бупу  постучала   вновь.
Результат был тот же.
     - Моя стучать тайный условный стук!  -  потеряв  терпение,  закричала
Бупу. - Ваша отворяй!
     - Тайный стук - пять стук, - ответил глухой голос.
     - Моя стучи пять! - сердито заспорила Бупу. - Твоя впускай!
     - Твоя стучи шесть.
     - Моя считай восемь, - вмешался еще голос.
     Тут Бупу толкнула стену ладонями,  и  стена  легко  сдвинулась.  Бупу
заглянула в открывшуюся дверь и погрозила кулаком:
     - Моя стучи четыре. Ваша впускай наша к себе!
     - Ладно, - проворчал кто-то.
     Бупу притворила дверь и стукнула в нее дважды.  Не  желая  дальнейших
неприятностей и задержек, Танис не спускал  строгого  взгляда  с  кендера,
который буквально корчился от сдерживаемого смеха.
     Дверь отворилась.
     - Твоя входи, - нехотя разрешил страж. И добавил громким  шепотом:  -
Хотя твоя стучи не четыре!
     Бупу с достоинством проследовала мимо, волоча свой мешок.
     - Наша идет к Верховный Блоп! - объявила она гордо.
     - Твоя веди ЭТИХ к Верховный Блоп? - Глаза стража так  и  округлились
при виде богатыря Карамона  и  долговязого  Речного  Ветра.  Второй  страж
попятился.
     - К Верховный Блоп! - гордо подтвердила Бупу.
     Не сводя с грозных  пришельцев  испуганного  взгляда,  овражный  гном
попятился в загаженный, вонючий проход, потом повернулся  -  и  дал  деру,
крича во все горло:
     - Враги! Враги ворвались!
     - Дурак! - фыркнула Бупу. - Паршивый Глоп! Ваша за мной - к Верховный
Блоп!
     И, прижав к груди мешок,  она  устремилась  вперед,  по  замызганному
коридору, где было еще слышно эхо воплей перепуганного стража:
     - Враги!.. Войско! Великаны! Спасайте Верховный Блоп!..

     Верховный Блоп, Пфадж Первый, Великий, был гномом  в  некотором  роде
выдающимся. Он был почти умен, невероятно труслив и по  слухам,  столь  же
невероятно богат.
     Блопы были правящим кланом Кзак Царота - просто  "Ца",  как  они  его
называли, - с тех самых пор, как Нульф Блоп в  пьяном  виде  провалился  в
подземелье и  обнаружил  город.  Протрезвев  и  выбравшись  наружу,  Нульф
объявил его собственностью своего клана. Блопы не  замедлили  переселиться
туда, а спустя много лет милостиво пустили к себе Слопов и Глопов.
     Явилось им в разрушенном городе - по меркам овражных гномов, конечно,
- лучше не придумаешь. Внешний мир не вмешивался в их  дела,  ибо  там  ни
малейшего понятия не имели о переселенцах, а если кто и знал -  никому  не
было дела. Другие кланы не оспаривали верховенства Блопов, и в особенности
потому,  что  именно  Блопы  породили  изобретателя  Глунгу,  выстроившего
подъемник. Злые языки из клана Слопов болтали по этому поводу,  будто  его
мама была из племени гномов-механиков: иначе, мол,  как  бы  он  додумался
пустить в ход два громадных котла,  в  которых  прежние  обитатели  города
перетапливали сало?
     Так или иначе, подъемник позволил овражным гномам чаще наведываться в
джунгли над городом, благодаря чему они, понятно, зажили еще лучше. Глунгу
Блоп, герой изобретатель, был единогласно провозглашен Верховным Блопом. С
тех пор этот титул передавался в их роду из поколения в поколение.
     Шли годы... и вот в один прекрасный  момент  внешний  мир  пристально
заинтересовался Кзак  Царотом.  Прибытие  дракона  и  драконидов  едва  не
положило  трагический  конец  привычному  жизненному   укладу.   Дракониды
первоначально собирались вовсе уничтожить грязный  маленький  народец,  но
овражные  гномы,  предводительствуемые  великим  Пфаджем,   так   униженно
валялись и ползали в ногах, моля о пощаде, что дракониды смилостивились  и
ограничились тем, что обратили их в рабство.
     Вот таким образом впервые  за  несколько  столетий  обитания  в  Кзак
Цароте овражные гномы принуждены были трудиться. Дракониды восстанавливали
здания, наводили военный порядок. Гномы готовили пищу,  чистили  и  чинили
всякую всячину, занимаясь грязной работой, недостойной хозяев.
     Надо ли говорить - великий Пфадж был отнюдь не в восторге  от  такого
положения дел. Долгие часы проводил он в размышлении,  обдумывая,  как  бы
отделаться от драконицы и ее слуг. Он, конечно, знал, где было ее  логово,
и даже обнаружил тайный лаз, которым можно было проникнуть  туда.  Однажды
он воспользовался им в отсутствие  Хисант.  В  подземном  покое  оказалось
собрано немыслимое количество разноцветных  камешков  и  блестящих  монет.
Безумная юность Пфаджа прошла в странствиях, так  что  он  знал  -  народы
внешнего мира очень ценили подобные вещи и,  пожалуй,  отдали  бы  за  них
немало ярких, разноцветных тканей:  надо  сказать,  нарядные  одежды  были
слабостью Пфаджа. Верховный Блоп тут же набросал  карту,  дабы  не  забыть
дороги к сокровищнице. У него  даже  хватило  самообладания  прихватить  с
собой несколько камешков помельче.
     Вот уже много месяцев чудесный клад будоражил воображение Пфаджа,  но
возможности побывать там еще раз ему так и не представилось. Тому было две
причины. Во-первых, драконица больше не отлучалась,  а  во-вторых,  Пфадж,
хоть убей, не мог разобраться в собственной карте.
     Вот если бы драконица совсем отсюда убралась,  думалось  Пфаджу.  Или
какой-нибудь герой  проткнул  ей  брюхо...  Мечтать  об  этом  было  сущим
наслаждением.
     Так  обстояло  дело,  когда  слуха  великого  Пфаджа  достигли  вопли
стражей, возвещавших вторжение армии великанов. И надо ли  говорить,  что,
когда Бупу наконец извлекла Великого  Блопа  из-под  кровати  и  с  грехом
пополам убедила его, что на самом деле никакого нападения нет,  он  решил,
что его мечта готова была исполниться...

     - Значит, ваша пришла убить дракон, -  сказал  Верховный  Блоп  Пфадж
Первый полуэльфу.
     - Нет, - терпеливо ответил Танис. - Мы пришли не за этим.
     Спутники стояли во Дворце Бхоров перед троном,  на  котором  восседал
овражный гном, представленный им Бупу как великий Верховный Блоп. Вводя их
в тронный зал, Бупу  не  сводила  взгляда  с  лиц  друзей,  предвкушая  их
изумление и благоговейный восторг.  Что  ж,  она  не  обманулась  в  своих
ожиданиях. Искатели Дисков и в самом деле ошарашенно озирались вокруг.
     Еще первопроходцы -  Блопы  -  собрали  чуть  ли  не  все,  что  было
красивого и нарядного в Кзак Цароте, и использовали добычу  для  украшения
тронного зала. По мнению овражных гномов, сорок локтей золотой парчи  были
в сорок раз лучше, нежели один; легко представить себе, во что  превратили
зал их украшательские усилия, ничуть не стесненные наличием вкуса! Тяжелые
складки мятой парчи покрывали каждую пядь стен, с  потолка  -  иные  вверх
ногами - свисали шпалеры.  Эти  шпалеры  и  в  самом  деле  когда-то  были
прекрасны; тщательно подобранные цветные нити сплетались в сцены городской
жизни, в целые картины, посвященные легендам и сказаниям прошлого.  Однако
гномы, которым они, видно, показались недостаточно яркими, размалевали  их
кричащими красками, нимало не заботясь о художественном совершенстве. Так,
Стурм  был  потрясен  до  глубины  души,  обнаружив  на  одной  из  шпалер
ярко-красного  Хуму,  бьющегося  с  фиолетовым  в  яблоках  драконом   под
изумрудно-зелеными небесами...
     По всему  залу  были  в  беспорядке  расставлены  прекрасные  статуи,
передававшие красоту обнаженного тела. Их также не обошло внимание гномов;
сочтя белоснежный мрамор слишком тусклым и  неинтересным,  они  раскрасили
статуи с таким похабным реализмом, что Карамон залился густым румянцем  и,
бросив случайный взгляд на Золотую Луну, более не поднимал глаз.
     Короче говоря, друзьям понадобились немалые усилия, чтобы сохранить в
этой галерее смертоубийственных художеств серьезное выражение лиц. Не всем
это удалось: на Тассельхофа, например, мгновенно  напал  такой  смех,  что
Танис принужден был выдворить его обратно в прихожую с наказом подумать  о
своем поведении. Остальные торжественно склонились перед великим Пфаджем -
все, кроме Флинта, без улыбки ощупывавшего топорище секиры.
     Перед тем как войти сюда,  старый  гном  придержал  Таниса  за  руку,
шепнув ему:
     - Не попадись на удочку, Танис... вероломство этих  тварей  не  знает
границ!
     Верховный Блоп несколько заволновался, когда путешественники вошли  в
зал, - особенно при виде рослых  воителей.  Но  Рейстлин  сумел  подобрать
слова, успокоившие и смягчившие Пфаджа, хоть  и  несколько  разочаровавшие
его.
     Борясь с приступами кашля, маг объяснил правителю, что они  вовсе  не
собирались затевать никаких насилий и беспорядков, имея в виду всего  лишь
забрать из драконова логова некий предмет,  имевший  для  них  религиозную
ценность, и удалиться, желательно - не потревожив драконицу.
     Естественно, это не очень-то вписывалось в планы Пфаджа.  Поэтому  он
притворился, что не расслышал. Укутанный в целый кокон кричащих одежд,  он
откинулся к позолоченной спинке трона и спокойно повторил:
     - Вы здесь. С мечами. Убить дракона.
     - Нет, - повторил Танис. - Как уже объяснил тебе наш  друг  Рейстлин,
дракон  сторожит  предмет,  принадлежащий  нашим  Богам.  Мы   хотели   бы
заполучить его и выбраться из города прежде, чем дракон заметит пропажу.
     Верховный Блоп нахмурился.
     - А откуда моя знать,  что  ваша  не  забрала  весь  сокровищ:  много
красивый камешек...
     Рейстлин быстро взглянул на него, глаза мага блеснули. Стурм  смотрел
с отвращением, поглаживая меч.
     - Красивые камешки мы отдадим тебе,  -  заверил  Танис  правителя.  -
Помоги нам, и ты получишь сокровища. Нам нужна только  священная  реликвия
наших Богов.
     Тут Верховный  Блоп  окончательно  убедился,  что  имеет  дело  не  с
героями, на которых так надеялся, а с обманщиками и ворами, К тому же  они
явно боялись дракона  не  меньше  его  самого,  и  это  навело  Пфаджа  на
неожиданную мысль.
     - Что ваша хочет от Верховный Блоп?
     Танис облегченно вздохнул: дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки.
     - Бупу, - указал  он  на  маленькую  женщину,  державшуюся  за  рукав
Рейстлина, - Бупу сказала нам, что ты - единственный в городе, кто мог  бы
провести нас к логову.
     - Провести! - Великий Пфадж на миг утратил всякое присутствие духа  и
судорожно запахнулся в свои одежды.  -  Провести  -  нет!  Верховный  Блоп
нельзя рисковать! Верховный Блоп очень нужен народу!..
     - Нет, нет, я не к тому, чтобы ты сам вел нас, - торопливо поправился
Танис. - Но если бы ты дал нам карту или кого-нибудь в проводники...
     - Карта! - Пфадж утер пот со лба  раззолоченным  рукавом.  -  Так  бы
сразу и сказать. Карта, да. Моя посылай за карта.  А  вы  пока  угощаться.
Гости Верховный Блоп. Стража веди вас трапезная.
     - Да нет, спасибо, - избегая смотреть  на  своих,  вежливо  отказался
Танис. Идя сюда, они как раз миновали трапезную,  и  запах  отбил  аппетит
даже у Карамона. - Мы захватили еду с  собой,  -  продолжал  Танис.  -  Мы
хотели бы только отдохнуть и обсудить, что делать дальше.
     - Конечно, конечно. - Верховный Блоп передвинулся  к  краю  трона,  и
двое стражников поспешили помочь правителю сойти, ибо ноги его до полу  не
доставали. - Ваша  иди  обратно  прихожая.  Сидеть,  есть,  говорить.  Моя
присылай карта. Может, ваша скажет Верховный Блоп свой план?
     Танис наконец разглядел, какой хитростью светились прищуренные глазки
овражного гнома, и слегка похолодел, поняв, что Пфадж вовсе на  был  таким
шутом Гороховым, каким на первый взгляд казался. Полуэльф горько  пожалел,
что не переговорил с Флинтом заранее. Он сказал:
     - Мы  еще  толком  не  составили  никакого  плана,  государь.  -  Его
уклончивый ответ  не  обманул  Верховного  Блопа.  Что  ж,  он  давно  уже
просверлил дырку  в  стене,  отделявшей  его  зал  от  прихожей,  и  вовсю
подглядывал за подданными, ожидавшими аудиенции, дабы заранее знать, с чем
они явились беспокоить его. Благодаря этой уловке он уже  кое-что  знал  о
намерениях друзей, а потому  и  не  стал  расспрашивать  Таниса.  Возможно
также, сыграло свою роль и обращение "государь": более подходящего к своей
особе Верховный Блоп еще не слыхал.
     - Го-су-дарь, - повторил он, сияя от удовольствия. И ткнул одного  из
стражей между лопаток: - Запомнил? Отныне говори: "государь".
     - Да, гу... га... государь, - промямлил овражный гном.
     Пфадж величаво махнул отродясь не мытой рукой,  и  друзья,  кланяясь,
покинули зал. Пока за ними не закрылась  дверь,  Верховный  Блоп  стоял  у
трона, мило (так ему, по крайней мере, казалось) улыбаясь.  Но  потом  его
улыбка изменилась, сделавшись до того  хитрой,  что  стражники  столпились
вокруг, предвкушая нечто весьма интересное.
     - Ты, - указал он на одного. - Иди штаб.  Неси  карта.  Отдай  дураки
прихожая.
     Стражник отсалютовал и умчался. Второй, раскрыв  рот,  с  нетерпением
ожидал  указаний.  Оглядевшись,  Пфадж  притянул  его  вплотную  к   себе,
соображая, в какие именно слова облечь свой приказ. Ему нужны были  герои.
И если приходилось создавать их из подвернувшегося отребья -  что  ж,  тем
хуже для них. Погибнут - невелика потеря. С другой стороны, овражные гномы
не могли упустить такого замечательного шанса вернуть то, что было для них
дороже всех красивых камешков  Кринна:  безмятежную,  свободную  жизнь!  И
потому...
     - Иди дракон, -  наклонившись,  шепнул  Пфадж  на  ухо  стражнику.  -
Передай ей лучшие пожелания от государь Верховный Блоп. Скажи ей...

         20. КАРТА ВЕРХОВНОГО БЛОПА. ВОЛШЕБНАЯ КНИГА ФИСТАНДАНТИЛУСА

     - Ох, не верю я этому маленькому ублюдку! - сказал Карамон. - И разит
от него, прямо скажем, соответственно...
     - Вполне с тобой согласен, - негромко ответил Танис.  -  Но  что  нам
остается? Мы обещали ему сокровища. Если он нас выдаст, то ничего этим  не
приобретет, зато многое потеряет.
     Они сидели на замызганном полу прихожей, за  дверьми  тронного  зала.
Комната была разубрана в том же ужасающем вкусе, что  и  сам  зал.  Друзья
испытывали немалое напряжение и с трудом глотали еду. Рейстлин, тот вообще
отказался от пищи. Устроившись в уголке,  он  размешал  и  выпил  травяной
напиток,  облегчавший  его  кашель.  Потом  завернулся  в  свои   одеяния,
растянулся на полу и закрыл глаза. Бупу свернулась клубочком  подле  него,
жуя  что-то  из  своего  мешка.  Карамон,  подошедший   проведать   брата,
ужаснулся, заметив какой-то хвостик,  исчезавший  у  нее  во  рту...  Бупу
только с аппетитом причмокивала.
     Речной Ветер сидел в одиночестве и хмуро смотрел в пол, не участвуя в
разговоре друзей, еще раз шепотом обсуждавших  свой  план.  Он  не  поднял
головы, даже ощутив прикосновение к руке. Золотая Луна опустилась рядом  с
ним на колени. Она была очень бледна. Она хотела что-то  сказать,  но  это
удалось ей не сразу.
     - Нам надо поговорить, - кашлянув, вымолвила она на своем языке.
     - Это приказ? - спросил он с горечью. Она  сглотнула  и  едва  слышно
ответила:
     - Да.
     Поднявшись на ноги. Речной  Ветер  отошел  к  аляповато  раскрашенной
шпалере. Он не обращался к Золотой Луне и даже не смотрел на нее.  Суровое
лицо варвара было  бесстрастно,  но  Золотая  Луна,  хорошо  знавшая  его,
догадывалась, какая мука терзала его душу. Она положила руку ему на  плечо
и тихо сказала:
     - Прости меня.
     Речной Ветер уставился на нее, не веря собственным ушам.  Она  стояла
перед ним, стыдливо,  по-детски  опустив  голову.  Он  провел  ладонью  по
бледно-золотым волосам той,  которую  любил  больше  жизни.  Золотая  Луна
вздрогнула от прикосновения, и  нежность,  подобная  боли,  наполнила  его
сердце. Речной Ветер бережно привлек девушку к себе и  обнял,  прижимая  к
груди.
     - Раньше я от тебя таких слов не слыхал, - сказал он, зная,  что  она
не видит его улыбки.
     - А я их и не произносила. Ни разу, - всхлипнула она, приникнув щекой
к его кожаной рубашке. - Любимый мой, как же мне горько, что ты вернулся к
Дочери Вождя, а не к Золотой Луне... Но мне было так страшно...
     - Нет, - прошептал он. - Это я должен просить прощения... - И утер ей
слезы ладонью. - Я, дурень, не понимал,  через  что  ты  прошла.  Я  думал
только о себе и о  тех  опасностях,  которым  сам  подвергался...  Ах  ты,
сердечко мое...
     - Я так долго была Дочерью Вождя, что разучилась жить  по-другому.  -
Золотая Луна подняла на него глаза. - Это дает  мне  силы...  И  мужество,
когда страшно... Я не могу так сразу перемениться...
     - И не надо, - улыбнулся он, отводя с се лба выбившиеся  пряди.  -  Я
ведь с первого взгляда полюбил  Дочь  Вождя,  помнишь?  На  играх  в  твою
честь...
     - Помню, - отозвалась  она.  -  Ты  еще  отказался  подойти  под  мое
благословение. Ты признавал моего отца вождем, но не желал  чтить  во  мне
Богиню. Ты сказал, дескать, люди не должны обожествлять других людей...  -
Речной Ветер видел по глазам, что память вновь вернула ее в  тот  далекий,
далекий день. - Ты стоял там такой высокий, гордый, красивый... И  говорил
о древних Богах, не существовавших тогда для меня...
     - А ты была так прекрасна в своем гневе, - подхватил  он,  -  и  твоя
красота стала для меня благословением: я не нуждался  в  ином.  Ты  велела
выкинуть меня с игр...
     Золотая Луна печально улыбнулась.
     - Ты думаешь, я разгневалась оттого, что ты унизил  меня  перед  всем
племенем? А дело было вовсе не в том...
     - Да? Но в чем же тогда. Дочь Вождя?
     Румянец покрыл ее щеки, но синие глаза смотрели прямо.
     - Я гневалась, ибо, глядя на тебя,  отказавшегося  преклонить  передо
мною  колени,  вдруг  поняла,  что  половина  моего  сердца  мне  уже   не
принадлежит,  и,  если  ты  не  вернешь  ее  мне,  оно  так  и   останется
опустошенным...
     Вместо ответа воин еще  плотнее  притянул  ее  к  себе,  нежно  целуя
прекрасные волосы.
     - Речной Ветер, - выговорила она. - Дочь Вождя сидит во  мне  слишком
крепко, и я не надеюсь когда-либо избавиться от нее. Но  ты  знай,  что  и
Золотая Луна всегда здесь... и если это странствие когда-нибудь кончится и
придет мир - Золотая Луна навеки станет твоей, а Дочь Вождя будет навсегда
позабыта...
     Бухнула дверь тронного  зала,  и  все,  вздрогнув,  обернулись  в  ту
сторону. Вошедший овражный гном-страж сунул Танису мятую бумажонку.
     - Карта! - сказал он.
     - Спасибо, - с самым серьезным  видом  поблагодарил  полуэльф.  -  И,
пожалуйста, передай мою благодарность Верховному Блопу.
     - Государю Верховному Блопу, - озабоченно косясь на стенную  шпалеру,
поправил страж. Неуклюже поклонился и, пятясь, скрылся в покоях правителя.
     Танис развернул карту. Все собрались взглянуть на  нее,  даже  Флинт.
Тому,  впрочем,  хватило  одного-единственного  взгляда,  чтобы,  фыркнув,
удалиться в свой угол.
     - Чего и следовало ожидать, - невесело засмеялся Танис. -  Интересно,
помнит ли великий Пфадж, где эта самая "большой тайный комнат"?
     - Разумеется, не помнит. - Приподнявшийся Рейстлин  смотрел  на  него
из-под опущенных век. - Потому-то он до сих пор и не  наведался  туда  еще
раз в поисках сокровищ. И тем не менее  один  из  нас  знает,  где  логово
драконицы...
     Все проследили взгляд мага. Бупу насупилась.
     - Твоя верно. Моя знай! - ответила она не  без  вызова.  -  Моя  знай
тайный место. Моя ходи туда, бери цветной камешки. Но не говори  Верховный
Блоп!
     - А нам - скажешь? - спросил Танис. Бупу оглянулась на  Рейстлина,  и
тот кивнул.
     - Я говори, - буркнула она. - Дай карта!
     Все снова занялись картой, а Рейстлин поманил к себе брата.
     - Что план? Не переменился? - прошептал маг.
     - Нет, и мне он поперек печенок, - свел брови Карамон. - Я бы пошел с
тобой...
     - Чушь! - прошипел Рейстлин. -  Тебя  мне  только  не  хватало!  -  И
добавил уже мягче: - Уверяю тебя,  никакая  опасность  мне  не  грозит.  И
потом... - Взяв близнеца за руку, он заставил его склониться пониже.  -  И
потом, ты должен кое-что сделать для меня, брат мой. Принеси мне одну вещь
из драконьего логова...
     Ладонь Рейстлина  была  против  обыкновения  горячей,  глаза  горели.
Карамон  едва  не  отшатнулся,  заметив,  как  проступило  в  нем   нечто,
напоминавшее тот день в Башне Высшего  Волшебства...  но  Рейстлин  держал
цепко.
     - Что же это? - пересилив себя, спросил Карамон.
     - Волшебная книга! - прошептал Рейстлин.
     - Так вот почему ты так хотел попасть в Кзак Царот, - сказал Карамон.
- Ты знал, что она здесь.
     - Я впервые услышал о ней много лет назад, - ответил  Рейстлин.  -  Я
знал - весь мой Орден знал, - что она была здесь перед Катаклизмом, только
мы думали, что она погибла вместе с городом. Когда же оказалось, что  Кзак
Царот избег полного  уничтожения,  я  решил,  что  и  книга,  может  быть,
уцелела!
     - А откуда ты знаешь, что она в логове?
     - Я не знаю, я просто предполагаю... Для  нас,  магов,  эта  книга  -
величайшее из сокровищ Кзак Царота. Если  драконица  ее  нашла,  можно  не
сомневаться, что она ею пользуется!
     - Значит, ты хочешь, чтобы я ее тебе принес,  -  медленно  проговорил
Карамон. - Как хоть она выглядит?
     -  Как  моя,  только  белый,  как  кость,  пергамент   переплетен   в
иссиня-черную кожу с серебристыми письменами, оттиснутыми на обложке.  Она
холодна на ощупь, смертельно холодна...
     - А что гласят письмена?
     - Лучше тебе этого не знать, - прошелестел Рейстлин.
     - Кому принадлежала  книга?  -  исполнившись  внезапного  подозрения,
спросил Карамон.
     Рейстлин долго молчал, золотые глаза  смотрели  в  пространство,  как
если бы он силился вспомнить нечто давно забытое.
     - Ты никогда не слышал о нем, брат мой, - наконец  прошептал  он,  но
так тихо, что  Карамон  вынужден  был  наклониться.  -  Он  был  одним  из
величайших в моем Ордене. Его звали Фистандантилус.
     - И судя по тому, как  ты  описываешь  эту  его  книгу...  -  Карамон
помедлил, со  страхом  ожидая  ответа,  но  Рейстлин  молчал,  и  богатырь
решился: - Этот Фи... Фис... он... носил Черные Одежды?
     И отвернулся, не в силах вынести пронизывающий взгляд брата.
     - Не спрашивай более! - прошипел Рейстлин. - И ты такой же, как  все!
Никто из вас не способен  понять  меня!..  -  И  вздохнул,  заметив  боль,
промелькнувшую в глазах близнеца. - Поверь мне, Карамон. Это, в общем,  не
особенно могущественная книга... одна из его ранних. Он был  молод,  очень
молод тогда... - Взгляд Рейстлина снова устремился в  неисповедимую  даль,
но потом он как будто очнулся и договорил: - Как бы то ни  было,  она  для
меня невероятно ценна. Ты должен достать ее для меня! Ты должен...
     Кашель скрутил его на полуслове.
     - Ладно, Рейст, не волнуйся, - пообещал Карамон. - Принесу. Ты только
не переживай.
     - Добрый, славный Карамон,  -  отдышавшись,  выговорил  Рейстлин.  И,
поникнув на пол, прикрыл глаза: - А теперь дай  мне  отдохнуть.  Я  должен
быть готов...
     Поднявшись, Карамон еще раз посмотрел на брата, потом повернулся -  и
чуть не наступил на Бупу, подозрительно взиравшую на него снизу вверх.
     - Что там еще? - встретил Стурм вернувшегося Карамона.
     - Ничего, - буркнул  тот  и  виновато  зарделся.  Стурм  встревоженно
повернулся к Танису.
     - Что такое, Карамон?  -  спросил  Танис,  убирая  в  поясной  кошель
свернутую карту и оглядываясь на великана. - Что-нибудь случилось?
     - Н-нет, - замялся Карамон.  -  Ничего.  Я  просто...  ну...  пытался
уговорить Рейстлина взять меня с собой. А он сказал, что я только  помешаю
ему.
     Танис внимательно смотрел на  него.  Он  знал,  что  Карамон  говорил
правду, - но почти наверняка не всю правду.  Карамон  с  радостью  положит
жизнь за любого члена отряда. Но если  Рейстлин  прикажет  ему,  он,  чего
доброго, всех их предаст...
     Великан смотрел на полуэльфа,  взглядом  умоляя  не  задавать  больше
вопросов.
     - Твой брат прав, Карамон, - сказал наконец Танис и  хлопнул  его  по
плечу. - Рейстлину ничего не грозит, и потом, там с ним будет Бупу. Она уж
его в обиду не даст. Так что он спокойно устроит свой волшебный фейерверк,
выманивая драконицу, и спрячется прежде, чем она туда долетит.
     - Да я знаю. - Карамон вымучил улыбку. - И я нужен вам...
     - Очень нужен, - сказал Танис серьезно. - Ну что? Все готовы?
     Все поднялись на ноги - угрюмые, молчаливые. Рейстлин вышел вперед  -
капюшон глубоко надвинут, руки спрятаны в  рукава.  Некая  аура  окутывала
мага, непонятная, но пугающая  -  аура  силы,  собранной,  точно  пружина,
внутри. Танис прокашлялся.
     - После того, как ты уйдешь, - сказал он Рейстлину, - мы досчитаем до
пятисот и тогда  начнем.  Судя  по  рассказам  твоей  маленькой  подружки,
"тайное место", помеченное на карте, - это люк в  полу  одного  из  зданий
неподалеку отсюда. Через него можно попасть в подземный ход, который ведет
к логову драконицы - примерно туда, где мы ее сегодня и  видели.  Выманишь
ее на площадь и возвращайся сюда. Отдадим  Верховному  Блопу  сокровища  и
спрячемся до темноты, а ночью попробуем смыться.
     - Понял, - спокойно кивнул Рейстлин.
     "Хотел бы и я понимать, - подумал Танис  с  горечью.  -  Хотел  бы  я
знать, что там у тебя на уме, маг..." Вслух он, конечно, ничего не сказал.
     - Наша иди? - спросила Бупу озабоченно.
     - Да, - сказал Танис. - Идите.

     Крадучись выбравшись из темного переулка,  Рейстлин  без  промедления
зашагал по улице на юг. Не было видно никаких признаков жизни, как если бы
все овражные  гномы  бесследно  растворились  в  тумане.  Это  насторожило
Рейстлина; он старался держаться в тени. Когда требовалось, тщедушный  маг
умел двигаться совершенно бесшумно, - оставалось только надеяться, что  он
сумеет как-нибудь справиться с кашлем. Травяной отвар, выпитый только что,
как всегда, умерил боль в груди и принес облегчение. Рецепт отвара дал ему
сам Пар-Салиан; таким  образом  великий  колдун  как  бы  извинился  перед
молодым магом за то, что тому  пришлось  вытерпеть  в  Башне...  Рейстлин,
впрочем, знал, что действие отвара быстро кончалось.
     Бупу выглянула из-за его спины: черные глазки-бусинки  живо  обшарили
улицу, ведшую на восток к Большой Площади.
     - Никого! - сказала она и потянула его за рукав. - Наша ходи!
     Никого!.. Тревога Рейстлина все  возрастала.  Куда  подевались  толпы
овражных гномов,  только  что  сновавшие  туда  и  сюда?  Маг  все  острее
чувствовал - что-то не так!  Однако  возвращаться  было  поздно:  Танис  и
остальные уже спешили ко входу в подземный тоннель. Маг горько  улыбнулся.
Дурацкая затея - и  кончится,  похоже,  дурацки.  Не  выйти  им  из  этого
треклятого города никогда.
     Бупу вновь потянула его за рукав. Пожав плечами, он натянул на голову
капюшон, и они побежали по затяну той туманом улице.
     Двое в доспехах тотчас вынырнули из темной подворотни  и  устремились
следом за Рейстлином и Бупу...

     - Пришли, - сказал Танис негромко. Отворил насквозь прогнившую  дверь
и заглянул внутрь: - Темно... зажгите огонь!
     Ударив кресалом, Карамон зажег один из факелов, позаимствованных  ими
у Верховного Блопа. Вручив его Танису, воин зажег еще  -  себе  и  Речному
Ветру. Танис шагнул через порог и немедленно оказался по щиколотку в воде.
Подняв факел повыше, Танис  оглядел  убогую  комнату,  по  стенам  которой
ручейками стекала  вода,  убегавшая  затем  сквозь  трещины.  Прошлепав  к
середине комнаты, Танис поднес факел к самой поверхности воды.
     - Вот он, -  сказал  полуэльф,  и  друзья  вброд  пересекли  комнату,
присоединяясь к нему. Танис указал на люк, видневшийся в полу.  Посередине
крышки виднелось железное кольцо.
     - Ну что, Карамон... - начал Танис, но Флинт перебил его, фыркнув:
     - Если овражные гномы его открывают, значит, и я  смогу.  А  ну,  все
прочь!
     Протолкавшись вперед, гном сунул руку в воду и рванул  кольцо.  Ни  с
места! Багровея, Флинт крякнул потом  отпустил  кольцо  и,  переведя  дух,
попробовал еще раз. Никакого толку. Дверца и не думала открываться.
     Танис взял гнома за плечо:
     - Флинт, Бупу говорила, что спускалась сюда только в сухой сезон.  Ты
пытаешься сдвинуть и пол, и половину Нового моря в придачу.
     - Мог бы сразу сказать, - пропыхтел гном. - Где там наш верзила?
     Карамону пришлось пустить в ход всю свою силу Мускулы вздулись на его
плечах, на шее  набухли  жилы  Люк  подался  с  чмокающим  звуком;  крышка
откинулась так неожиданно, что Карамон  с  трудом  устоял  на  ногах  Вода
устремилась в открывшуюся дыру. Танис поднес факел:  вниз  уходил  колодец
два на два фута шириной по стенке тянулась железная лестница.
     - Счет! - окликнул Танис. В горле у него пересохло.
     - Четыреста три, - прозвучал в ответ низкий голос Стурма. - Четыреста
четыре...
     Друзья стояли у люка, дрожа от холода. Слышен был только плеск  воды,
скатывавшейся в колодец.
     - Четыреста пятьдесят один, - невозмутимо считал рыцарь.
     Танис поскреб бороду.  Карамон  кашлянул,  точно  на  поминая  им  об
отсутствующем брате. Флинт, переминаясь с ноги  на  ногу,  уронил  в  воду
топор. Тас рассеянно жевал конец длинного хохолка. Золотая Луна, бледная и
сосредоточенная, жалась к Речному Ветру, держа  в  руке  бурый,  ничем  не
примечательный посох. Речной Ветер обнял  ее.  Что  может  быть  тягостнее
ожидания!
     - Пятьсот, - сказал наконец Стурм.
     - Пора! - Тассельхоф уже лез вниз по  лесенке.  Танис  последовал  за
ним, держа факел над головой и светя Золотой  Луне,  спускавшейся  следом.
Колодец,  выстроенный  когда-то  для  обслуживания  городской  канализации
уходил вертикально вниз футов на двадцать, открываясь затем в  пятифутовый
тоннель, тянувшийся с юга на север.
     - Сперва проверь, не слишком ли глубоко, - предостерег Танис кендера,
уже собиравшегося спрыгнуть с лесенки. Тас свесился с  последней  скобы  и
погрузил свой хупак в темную журчащую воду.
     - Фута два!  -  объявил  он  жизнерадостно.  И  с  громким  всплеском
соскочил вниз. Вода достигала его бедер. Подняв голову,  он  вопросительно
посмотрел на Таниса.
     - Туда, - указал полуэльф. - На юг.
     Держа хупак на весу, Тассельхоф пошел по течению.
     - Не слышу фейерверка! - отдался в трубе голос Стурма.
     Танис и сам уже думал об этом.
     - Вряд ли мы отсюда что-нибудь услышим, - ответил  он,  надеясь,  что
так оно и есть.
     - Рейст все сделает, не волнуйтесь, - мрачно сказал Карамон.
     - Танис! - Тассельхоф метнулся назад к полуэльфу. -  Здесь  что-то...
кто-то есть! Оно задело меня по ногам!
     - Давай топай, - пробормотал Танис. - Может, оно не очень голодное...
     Блики факелов плясали по стенам, рождая тени  одна  страшнее  другой.
Несколько раз Танис явственно видел лапы, тянувшиеся к нему из  темноты...
но тут же оказывалось, что это были всего лишь тени - то  шлема  Карамона,
то Тасова хупака...
     Пройдя по тоннелю футов двести на юг, друзья повернули вместе  с  ним
на  восток  -  и  остановились,  заметив  впереди  столб  мутного   света,
проникавшего а канализацию откуда-то сверху. По словам Бупу, именно там  и
располагалось логово.
     - Гасите факелы! - прошипел Танис и первым  сунул  свой  в  воду.  И,
касаясь рукой осклизлой стены, пошел по тоннелю следом за Тасом, чью  алую
ауру угадывали во тьме  его  эльфийские  глаза.  Где-то  позади  слышалось
ворчание Флинта: гному с его ревматизмом  только  и  не  хватало  холодной
воды.
     - Ш-ш-ш... - прошептал Танис,  приближаясь  к  столбу  света.  Молча,
стараясь не лязгнуть доспехами, собрались они у лесенки, ведшей наверх,  к
железной решетке.
     - Решетки  в  полу  редко  кто  запирает,  -  на  ухо  шепнул  Танису
Тассельхоф. - Но если она и заперта, я ее точно открою.
     Танис кивнул и не стал уточнять, что с этой решеткой справилась  даже
Бупу. Кендер гордился своим умением вскрывать замки не меньше, чем Стурм -
рыцарскими усами. Стоя по колено в  воде,  они  провожали  взглядом  Таса,
карабкавшегося по лестнице.
     - Почему все-таки ничего не  слышно  снаружи?  -  пробормотал  Стурм.
Карамон на него зашикал.
     У решетки оказался-таки замок, но очень простой - Тассельхоф вмиг его
одолел. Осторожно подняв решетку,  кендер  высунулся  из  колодца.  И  тут
внезапно стало темно. Непроницаемая, осязаемо плотная тьма сгустилась  так
неожиданно, что Тас едва  не  свалился  с  железной  ступеньки.  Быстро  и
бесшумно опустив решетку на место, кендер скатился вниз - прямо на  голову
Танису.
     - Тас? - подхватил его полуэльф. -  Это  ты?  Ничего  не  видно!  Что
происходит?
     - Не знаю! Вдруг стало темно...
     - Что  значит  -  не  видишь?  -  шепнул  Танису  Стурм.  -  А   твое
эльфийское...
     - Не действует, - мрачно ответил Танис. - Как  в  Омраченном  Лесу  и
тогда, возле колодца...
     Они молчали, сгрудившись в темном тоннеле. Было слышно только дыхание
да звонкое шлепанье капель.
     Драконица была там, наверху. И она ждала их.

                 21. ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ. ГОРОД, УМЕРШИЙ ДВАЖДЫ

     Таниса охватило слепое отчаяние еще хуже окружающей  тьмы.  "Это  был
мой план, - думалось ему. - Наш единственный шанс выбраться отсюда живыми.
Все должно было получиться!.. Что же не сработало? Рейстлин?.. Неужели  он
предал нас?..  Нет!..  -  Танис  сжал  кулаки.  -  Проклятие,  нет!"  Маг,
непонятный  и  никем  не  любимый,  держался  особняком  -  но  Танис  мог
поклясться, что он был с ними заодно. Где же был теперь  Рейстлин?  Что  с
ним случилось? Жив ли он был вообще?.. "Впрочем, какая разница,  -  сказал
себе Танис. - Скоро мы все будем мертвы".
     - Танис, - полуэльф ощутил на своем плече крепкую руку и узнал низкий
голос Стурма, - Танис, я знаю, о чем ты думаешь. Другого  пути  все  равно
нет, а время уходит. Это наш единственный шанс достать  Диски,  так  давай
попробуем.
     - Пойду посмотрю, - сказал Танис. Взобравшись  наверх,  он  вгляделся
сквозь  решетку.  Волшебная  тьма  была  непроницаема  для  зрения.  Танис
попробовал сосредоточиться. Стурм был прав: время  уходило.  Но  можно  ли
было полагаться на мнение Стурма, мечтавшего  о  схватке  с  драконицей?..
Танис спустился к друзьям. - Мы пойдем туда,  -  сказал  он.  Как  же  ему
хотелось, чтобы все кончилось и стало возможно вернуться домой.  Домой,  в
Утеху... - Стой, Тас! - Он перехватил кендера и стащил его с  лестницы.  -
Первыми пойдут воины - Стурм и Карамон. Потом - мы.
     Рыцарь уже взялся за железные скобы. Меч лязгал по  набедреннику  его
лат.
     - Вечно мы самые последние! - шмыгнул носом  Тассельхоф,  подталкивая
гнома: Флинт медленно лез вверх, было слышно, как скрипели его коленки.  -
Давай шевелись! - сказал Тас. - Надеюсь, без  нас  ничего  интересного  не
случится! Я ни разу еще не разговаривал с драконицей...
     - Спорю на что угодно, что и у драконицы еще не было случая поболтать
с кендером! - огрызнулся гном. - Да ты хоть понимаешь,  пустоголовый,  что
мы идем скорее всего на смерть?..  Вот  Танис,  тот  понимает,  по  голосу
слышно...
     Тас помолчал; где-то там, над их головами, Стурм  как  раз  откидывал
решетку.
     - Знаешь, Флинт, - сказал кендер серьезно, - мой народ  не  страшится
смерти.  В  некотором  роде  мы  даже  рады  ей...  это   ведь   последнее
удивительное приключение. Вот только немножко жалко  покидать  эту  жизнь.
Мне будет очень не хватать  моих  вещичек,  -  он  похлопал  по  сумочкам,
которыми был увешан, - и карт, и тебя,  и  Таниса.  Хотя,  -  добавил  он,
веселея, - может, мы все попадем на одно небо, как ты думаешь, а?
     Флинт представил себе вместо беспечного кендера холодный  неподвижный
труп... и внезапная боль стиснула сердце - хорошо хоть, во тьме  никто  не
мог видеть его лица. Гном кашлянул и хрипло сказал:
     - Если ты воображаешь, что в будущей жизни я опять  буду  путаться  с
кендерами, значит, у тебя мозги набекрень  еще  круче,  чем  у  Рейстлина.
Давай лезь!
     ...Подняв решетку, Стурм осторожно опустил ее на  пол.  Она  все-таки
звякнула, и рыцарь скрипнул зубами. Выбравшись из люка, он нагнулся помочь
Карамону - великан, могучий телом, едва помещался в колодце.  Доспехи  его
скрежетали немилосердно.
     - Тихо ты, во имя Истара! - прошипел Стурм.
     - Да я уж и так... - Карамон наконец выполз из люка,  и  Стурм  подал
руку Золотой Луне. Последним вылез  Тас,  страшно  довольный,  что  ничего
особенного, кажется, не пропустил.
     - Надо бы посветить... - сказал Стурм.
     - Посветить? -  ответил  голос,  казалось,  дышавший  ледяным  мраком
осенней полуночи. - Что ж, давайте посветим.
     Тьма  мгновенно  рассеялась.  Друзья   стояли   посреди   гигантского
сводчатого покоя, под куполом, вздымавшимся на сотни футов вверх. Холодный
серый свет вливался сквозь трещину в куполе, падая  на  массивный  алтарь,
стоявший посередине. На полу грудами лежали монеты и драгоценные  камни  -
сокровища мертвого города.  Но  золото  не  блестело,  камни  не  сверкали
разноцветными гранями. Серые  лучи  обрисовывали  лишь  черную  драконицу,
сидевшую, словно громадный стервятник, на каменном пьедестале.
     - Ну как? Чувствуете себя преданными? - осведомилась Хисант.
     - Это маг! Где он? Прислуживает тебе?  -  в  ярости  закричал  Стурм,
выхватывая меч и делая шаг вперед.
     - Остановись, ничтожный Рыцарь из ничтожной Соламнии! Остановись,  не
то вашему магу не  придется  больше  колдовать!  -  Изогнув  змеиную  шею,
драконица смотрела на них красными пламенеющими  глазами.  Потом  медленно
приподняла когтистую лапу. Прижатый  к  камню  когтями,  на  алтаре  лежал
Рейстлин.
     - Рейст!.. - бросаясь вперед, взревел Карамон.
     - Остановись, глупец! - прошипела  драконица.  Ее  отточенный  коготь
упирался магу в живот. Рейстлин  страшным  усилием  повернул  голову,  его
золотые глаза встретились с  глазами  брата.  Он  слабо  двинул  рукой,  и
Карамон  остановился.  В  это  время  Танис  заметил,  как   под   алтарем
пошевелилось что-то живое. Это была Бупу, съежившаяся среди  сокровищ,  от
ужаса не способная даже плакать. Рейстлинов Посох Мага лежал подле нее.
     - Еще один шаг, - продолжала Хисант, - и мой коготь пригвоздит  этого
тщедушного смертного к алтарю!
     Карамон свирепо побагровел.
     - Отпусти его! - потребовал он. - Хочешь сражаться, так  сражайся  со
мной!
     - Я не собираюсь с вами биться. - Драконица лениво пошевелила черными
крыльями. Рейстлин вздрогнул: острый как бритва коготь на полпальца  вошел
в его плоть. Лицо мага блестело от  пота.  Он  судорожно  вздохнул.  -  Не
шевелись, колдун, - издевалась Хисант.  -  Не  забывай,  что  мы  с  тобой
говорим на одном языке! Стоит  мне  произнести  слово,  и  овражные  гномы
полакомятся трупами твоих приятелей!
     Рейстлин в изнеможении закрыл глаза, но Танис заметил, как  сжимались
и разжимались его  кулаки.  Он  знал,  что  Рейстлин  молча  готовил  свое
последнее заклинание. Произнеся его,  он  умрет,  убитый  драконицей.  Но,
может быть, оно даст Речному  Ветру  возможность  спасти  Диски  и  самому
спастись вместе с Золотой Луной... Танис начал осторожно  двигаться  туда,
где стоял варвар.
     - Так на чем я остановилась? - говорила между тем Хисант. - Ах да, на
том, что я вовсе не собираюсь с вами сражаться. Не вполне  понимаю,  каким
образом вы до сих пор избегали моего гнева... но, так или иначе, вы здесь.
И, более того, я вижу, вы принесли то, что было некогда украдено  у  меня.
Да, да, предводительница кве-шу, я вижу у тебя в руках голубой хрустальный
жезл. Отдай его мне.
     - Ни с места!  -  прошипел  Танис,  обращаясь  к  Золотой  Луне.  Но,
присмотревшись к ее мраморно-спокойным чертам, он  усомнился,  слышала  ли
она  его  или  даже  драконицу.  Казалось,  она  внимала  каким-то  другим
голосам...
     - Повинуйся! - Хисант угрожающе наклонила голову.  -  Повинуйся,  или
маг умрет. А после него - рыцарь. А за ним - полуэльф. И так  далее,  пока
ты, госпожа кве-шу, не останешься одна. Вот тогда-то ты подашь мне жезл  и
на коленях будешь молить о пощаде...
     И Золотая Луна склонила голову, покоряясь. Отстранив  Речного  Ветра,
она подошла к Танису и дружески его обняла.
     - Прощай, друг мой, - вслух проговорила она, прижавшись щекой  к  его
щеке. И добавила шепотом: - Я знаю, что я должна сделать.  Я  отнесу  жезл
драконице и...
     - Нет! - свирепо шепнул Танис. - Это не поможет! Она  убьет  нас  все
равно...
     - Послушай! - пальцы Золотой Луны впились в его руку. - Присмотри  за
Речным Ветром, Танис. Нельзя, чтобы он попробовал меня остановить.
     - А если я попробую? - тихо спросил Танис, не выпуская ее из объятий.
     - Ты этого не сделаешь, - сказала она с ласковой и печальной улыбкой.
- Ибо ты помнишь, что сказала Хозяйка Леса: у каждого свое предназначение.
Ты будешь нужен Речному Ветру... Прощай же, друг мой!
     И она отступила прочь, устремив взгляд синих глаз на  Речного  Ветра,
словно бы стремясь до мельчайшей подробности запомнить его черты и  унести
их в вечность. Поняв, что это прощание, воин шагнул к ней...
     - Речной Ветер, - тихо сказал Танис. - Верь ей, как она  верила  тебе
все эти годы. Она ждала тебя, пока ты сражался. А теперь твой черед ждать:
это ее битва.
     Речной Ветер задрожал всем  телом,  но  все-таки  остановился.  Танис
видел, как вздулись желваки на его скулах, как  забилась  на  шее  толстая
жила... Он неотрывно смотрел на Золотую Луну.
     - В чем дело? - спросила драконица. - Мне надоело ждать. Иди сюда!
     Отвернувшись от Речного Ветра, Золотая  Луна  прошла  мимо  Флинта  и
Тассельхофа. Гном низко  поклонился  ей.  Тас  смотрел  широко  раскрытыми
глазами. Приключение оказалось вовсе не так забавно, как  он  предполагал.
Впервые в жизни кендер чувствовал себя маленьким, беспомощным и  одиноким.
Отвратительное ощущение. Даже смерть, наверное, приятней!
     Остановившись возле Карамона, Золотая Луна взяла его за руку.
     - Не беспокойся о брате, - сказала она, видя муку на лице богатыря. -
С ним все будет хорошо.
     Не в состоянии выговорить ни слова, Карамон молча кивнул,  а  Золотая
Луна подошла к Стурму и вдруг, точно не в силах вынести магического ужаса,
навеваемого драконицей, пошатнулась. Рыцарь подхватил ее.
     - Пойдем со мной, Стурм, - быстро шепнула ему Золотая Луна. -  Только
поклянись делать то, что я прикажу, - что бы ни случилось. Поклянись своей
честью Соламнийского Рыцаря! - Стурм помедлил, глядя  в  ясные,  спокойные
глаза Золотой Луны. - Клянись, - потребовала она, - или я иду одна!
     - Клянусь, госпожа, - сказал он с величайшим почтением. - Я повинуюсь
тебе.
     Она поблагодарила его взглядом.
     - Идем же... Только не делай никаких угрожающих движений...
     Женщина из  варварского  племени  с  Равнин  и  рыцарь  вместе  пошли
навстречу драконице.

     Прижатый к каменному алтарю когтями Хисант, Рейстлин,  закрыв  глаза,
собирал  силы  для  своего   последнего   заклинания.   Измученный   разум
отказывался    воспроизвести    волшебные    слова.    Рейстлин    силился
сосредоточиться.
     "На что я трачу себя? - подумал он с горечью. - Пытаюсь вытащить этих
дурней из переделки, в которую  они  по  своей  глупости  попали.  Они  не
решаются напасть на драконицу, боясь за меня, - и это при  том,  что  сами
меня боятся и презирают. Как глупо! А то, что  я  сейчас  приношу  себя  в
жертву, - глупость вдвойне. Я собираюсь умереть ради них  -  я,  достойный
жизни больше их всех, вместе взятых!.."
     "Не ради них", - ответил его мыслям некий голос.  Рейстлин  попытался
сосредоточиться на нем. Голос был знакомый  -  но  чей?..  Рейстлин  никак
вспомнить не мог. Он знал только, что голос этот обращался к нему в минуты
величайшего напряжения сил. И звучал он тем громче, чем ближе придвигалась
к Рейстлину гибель.
     "Не ради них ты жертвуешь жизнью, - повторил голос. -  Ты  просто  не
можешь вынести поражения.  Ты  ни  разу  еще  не  бывал  побежден  -  даже
смертью..."
     Рейстлин набрал полную грудь воздуха и неожиданно успокоился.  Он  не
вполне понимал, что имел в виду голос, зато заклинание  всплыло  в  памяти
легко и свободно.
     - Астол арракхх ум... - прошептал он одними губами, чувствуя,  как  в
хилом теле начинает пульсировать магическая энергия. Но в это время  новый
голос разрушил его транс. На  сей  раз  это  был  голос  живого  существа,
мысленно обращавшегося к  нему.  Раскрыв  глаза,  Рейстлин  чуть  повернул
голову и посмотрел на спутников.
     Голос принадлежал женщине - принцессе истребленного племени варваров.
Рейстлин взглянул на Золотую Луну:  она  шла  к  нему,  опираясь  на  руку
Стурма. Это ее разум коснулся его сознания. Рейстлин смотрел на прекрасную
женщину холодно и отстраненно. Его зрение, искаженное зрение  мага,  давно
убило в нем всякое плотское вожделение. Он просто не  видел  красоты,  так
притягивавшей  Таниса  и  его  брата-близнеца.  Зрачки,  принявшие   форму
песочных часов, рисовали ему картину старения и умирания. Он не чувствовал
к Золотой Луне ни тепла, ни сострадания. Он знал, что она жалела  его.  Он
ненавидел ее за это. Еще он знал, что она боялась его.  Почему  же  теперь
она обращалась к нему?
     "Жди", - молча говорила она.
     И Рейстлин понял. Она догадалась, что он задумал,  и  хотела  сказать
ему,  что  нужды  в  этом  нет.  Она,  а   не   он,   была   избрана   для
жертвоприношения.
     Холодные глаза мага следили за Золотой Луной, подходившей все  ближе.
Она не сводила взгляда с драконицы. Стурм, торжественно выступавший  рядом
с ней, казался благородным героем древней легенды, подобным  самому  Хуме.
Более подходящего помощника для своего жертвоприношения Золотая  Луна  при
всем желании не могла бы подыскать. Но почему Речной  Ветер  ее  отпустил?
Неужели не понял, что затевается?..  Рейстлин  бросил  быстрый  взгляд  на
Речного Ветра. Ну да, конечно! Рядом с ним стоял полуэльф и - чего еще  от
него ждать - с кровью и мукой рожал какие-то мудрые и благородные слова. А
варвар, похоже, сделался доверчив, как Карамон... Рейстлин снова  устремил
взгляд на Золотую Луну.
     Бледная, но исполненная решимости, остановилась она перед драконицей.
Стурм стоял рядом с  ней,  явно  переживая  мучительный  душевный  разлад.
Видимо, Золотая Луна заставила его дать обет беспрекословного  послушания,
и честь обязывала рыцаря исполнить его. Маг насмешливо скривил губы.
     Между тем Хисант заговорила, и он напрягся всем телом, готовясь, если
потребуется, действовать быстро.
     - Сложи свой жезл - его место здесь, среди других реликвий глупости и
тщеты рода людского, - велела драконица  Золотой  Луне,  кивая  лоснящейся
чешуйчатой головой на кучи сокровищ, громоздившихся у алтаря.
     Но Золотая Луна, парализованная магическим страхом,  не  двигалась  с
места и лишь дрожала всем  телом,  не  сводя  взгляда  с  чудовища.  Стурм
отчаянным усилием воли гнал  страх  прочь,  обшаривая  глазами  комнату  в
поисках Дисков Мишакаль... До сих пор он и не подозревал, что  кто-то  или
что-то способно внушить ему подобный ужас. Вновь и вновь повторял  он  про
себя Кодекс: "Честь - это Жизнь...", хорошо сознавая, что лишь гордость не
дает ему обратиться в позорное бегство.
     Золотая Луна ощущала, как дрожала его рука, видела пот, катившийся по
его лицу. "Богиня, милая Богиня! - кричала ее душа. - Дай мне мужества..."
Стурм легонько толкнул ее локтем, и  она  поняла:  следовало  хоть  что-то
сказать, ибо молчание опасно затягивалось.
     - А что ты дашь нам взамен чудесного жезла? - Золотая Луна  заставила
себя говорить спокойно, хотя в горле у нее пересохло, а язык одеревенел.
     Драконица засмеялась жутким, отвратительным смехом.
     - Что я тебе дам? - Красные змеиные глаза в упор смотрели на  Золотую
Луну. - Ничего! Ровным счетом ничего. Я не торгуюсь с  ворами.  Хотя...  -
Она откинула голову  и  прищурилась,  потом  играючи  ковырнула  Рейстлина
когтем. Маг вздрогнул, но не издал ни  звука.  Драконица  приподняла  лапу
ровно настолько, чтобы все  видели  кровь,  капавшую  с  когтя.  -  Нельзя
исключить, - сказала она, - что Повелитель Верминаард,  Верховный  Владыка
Драконов, по достоинству оценит добровольную выдачу жезла. Возможно  даже,
он проявит милосердие - он, знаете  ли,  жрец,  а  у  них  такие  странные
понятия... Но знай. Вождь кве-шу: твои друзья Повелителю Верминаарду ни  в
коем случае пригодиться не могут. Отдай жезл, и они будут  пощажены.  Если
же ты будешь упрямиться и я возьму его силой - они умрут. И  первым  умрет
маг!
     Притворившись  сломленной.  Золотая  Луна  бессильно  поникла.  Стурм
придвинулся ближе, словно бы утешая ее.
     - Я нашел Диски, - прошептал он хрипло. И крепко сжал  ее  трясущуюся
руку, тихо спрашивая: - Ты не передумала, госпожа?
     Золотая Луна качнула головой.  Она  была  смертельно  бледна.  Тонкие
пряди бледно-золотых волос выбились из-под повязки и упали ей на лицо,  не
давая драконице рассмотреть его выражения. Воспользовавшись этим.  Золотая
Луна чуть заметно улыбнулась рыцарю, и он поразился тому, как похожа  была
она в этот миг на мраморное изваяние Богини - та же надежда,  смешанная  с
печалью. Она ничего не сказала, но  Стурм  все  понял  и  склонил  голову,
покоряясь ее воле.
     - Я не посрамлю твоего мужества, - сказал он тихо.  -  Я  не  подведу
тебя.
     - Прощай же, рыцарь. Скажи Речному Ветру... -  Слезы  навернулись  на
глаза Золотой Луны, голос сорвался. Боясь, что решимость все-таки  оставит
ее, она двинулась навстречу драконице...  и  голос  Мишакаль  наполнил  ее
разум, отвечая молитве.
     "Смелее простирай жезл - и победишь!"
     И Золотая Луна, укрепившись духом, высоко подняла голубой хрустальный
жезл.
     - Мы не сдадимся! - эхом отдался под сводами ее голос. И  прежде  чем
изумленная драконица успела хотя бы пошевелиться. Дочь Вождя  в  последний
раз  взмахнула  жезлом  и  ударила  им  когтистую  лапу,  занесенную   над
Рейстлином. Жезл зазвенел от  удара...  и  разлетелся  вдребезги.  Потоком
хлынул  слепящий  голубой  свет.  Он   расходился   волнами,   обволакивая
драконицу.
     Хисант издала яростный вопль. Она была ранена -  тяжело,  смертельно.
Хлеща могучим хвостом, извиваясь, силясь вырваться  из  палящего  голубого
огня, она мечтала лишь об  одном  -  успеть  уничтожить  тех,  кто  посмел
причинить ей подобную муку... Но немилосердное голубое пламя пожирало ее -
и Золотую Луну.
     Дочь Вождя так и не выпустила обломка жезла,  оставшегося  в  ладони.
Она еще тянулась вперед, пытаясь достать им драконицу. Вот пламя коснулось
ее рук, и все тело пронизала немыслимая, жгучая  боль.  Она  зашаталась  и
упала на колени, по-прежнему не выпуская обломка жезла. Какое-то время она
еще слышала над собой визг и рев драконицы, потом звон посоха заглушил все
звуки. Боль, пожиравшая тело, утратила реальность.  Невероятная  усталость
окутала сознание. "Я усну, - подумала Золотая Луна. - Я  усну  и  проснусь
там, где мой истинный дом..."
     Стурм видел, как голубое пламя, медленно и неотвратимо обволакивавшее
драконицу, переметнулось по обломку жезла и окутало  Золотую  Луну.  Между
тем звон делался  все  громче  и  громче,  пока  не  заглушил  даже  вопли
гибнувшего чудовища. Стурм бросился было к Золотой Луне, думая  вырвать  у
нее из руки обломок жезла и вытащить девушку из огня...  но  сразу  понял,
что спасти ее уже не успеет.
     Наполовину ослепший от невыносимого света, оглушенный звоном,  рыцарь
собрал всю свою силу и мужество, чтобы выполнить данную ей клятву и спасти
Диски. Он с трудом оторвал взгляд от искаженного мукой лица Золотой  Луны,
корчившейся в огне. Голова раскалывалась от звона. Шатаясь и скрипя зубами
от боли,  Стурм  рванулся  туда,  где  заметил  Диски  -  сотни  тончайших
платиновых листов,  нанизанных  на  кольцо.  Подхватив  их,  он  мимолетно
изумился тому, как  легки  они  оказались.  Но  тут  же  у  него  едва  не
остановилось сердце, ибо из груды сокровищ вдруг  поднялась  окровавленная
рука и вцепилась в его запястье:
     - Помоги!..
     Рыцарь не  столько  услышал  голос,  сколько  ощутил  мысль.  Схватив
Рейстлина за  руку,  он  поставил  его  на  ноги.  На  алых  одеждах  мага
расплывались темные пятна  крови,  однако,  похоже,  он  не  был  серьезно
покалечен - стоять,  во  всяком  случае,  мог.  Но  вот  идти...  Рейстлин
оглянулся в поисках друзей, однако  в  слепящем  пламени  ничего  не  смог
рассмотреть. Откуда  ни  возьмись,  подле  него  возник  Карамон.  Доспехи
богатыря ярко горели, отражая голубой свет.
     Рейстлин так и вцепился в него, прошипев:
     - Помоги отыскать книгу...
     - Да ну  тебя  с  твоей  книгой!  -  заорал  Карамон,  порываясь  его
подхватить. - Бежать надо!..
     Лицо Рейстлина исказила судорога ярости и отчаяния. Он молча упал  на
колени и  принялся  рыться  в  грудах  драгоценностей.  Карамон  попытался
оттащить брата, но маг его оттолкнул.
     А звон, пронзительный, невыносимый звон, все еще  длился  От  боли  у
Стурма текли по щекам слезы. И в это время на пол  перед  ними  обрушилось
нетто тяжелое, Стурм вскинул глаза: купол над ними разваливался на  части!
Все громадное здание ходило ходуном: колонны сотрясала  дрожь,  по  стенам
разбегались трещины...
     Потом звон затих - драконица умерла. От великолепной Хисант  осталась
лишь кучка пепла, курившегося дымом.
     Стурм вздохнул  было  с  облегчением...  Звон,  однако,  очень  скоро
сменился грохотом катящихся глыб  и  треском  каменных  плит,  падавших  с
высоты на пол. Из облака  пыли  прямо  на  рыцаря  выскочил  Танис.  Кровь
сочилась из рассеченной щеки полуэльфа. Стурм  схватил  друга  за  руку  и
рванул в сторону, к алтарю, и на то место,  где  они  только  что  стояли,
грохнулся тяжелый кусок потолка.
     - Похоже, весь город рушится! - прокричал Стурм. - Как выбраться?
     Танис замотал головой:
     - Я знаю только тот путь, которым мы пришли, - через тоннель...  -  И
отскочил, уворачиваясь от камня, разбившегося о пустой алтарь.
     - Там мы застрянем! Надо найти другой выход!
     -  Значит,  найдем,  -  твердо  ответил  Танис,  вглядываясь  в  тучи
клубящейся пыли. - Где все? - Тут  он  увидел  Рейстлина  с  Карамоном.  С
ужасом и отвращением уставился он на мага, жадно рывшегося среди сокровищ.
Подле Рейстлина, дергая его за рукав, металась маленькая фигурка...  Бупу!
Танис бросился к ней, перепугав ее насмерть. Пискнув,  она  спряталась  за
Рейстлина.
     - Надо уходить! - прокричал Танис. Схватил мага за облачение и  одним
рывком поставил хилого юношу на ноги. - Хватит рыться!  Вели  ей  показать
нам выход! Она единственная, кто знает дорогу! Действуй - не то умрешь  от
моей руки!
     Маг жутко улыбнулся в ответ. Танис отшвырнул его к алтарю.
     - Наша ходи! - заверещала Бупу. - Моя показывай путь!..
     - Рейст, ты ее все равно  не  найдешь!  -  взмолился  Карамон.  -  Ты
погибнешь...
     - Что ж... - зарычал Рейстлин. Поднял с алтаря Посох  Мага  и  встал,
опираясь на руку брата. - Бупу, где выход?
     - Посвети посохом, чтобы нам не потеряться, - велел  Танис.  -  Пойду
приведу остальных...
     - Они вон там, - сказал  Карамон  и  мрачно  добавил:  -  Вот  только
справишься ли ты один...
     Танис прикрыл лицо  рукой,  спасаясь  от  кусков  летящего  камня,  и
побежал, прыгая через кучи обломков. Речной Ветер лежал на том месте,  где
только что стояла Золотая  Луна.  Флинт  с  Тассельхофом  тщетно  пытались
приподнять его. Кругом них на полу чернело обширное пятно гари. От Золотой
Луны не осталось и праха.
     - Он жив? - крикнул Танис.
     - Жив! -  перекрыл  шум  пронзительный  голосок  Таса.  -  Только  не
двигается!
     - Я с ним поговорю,  -  сказал  Танис.  -  Ступайте  вперед,  мы  вас
догоним. Быстрее!
     Тассельхоф медлил. Флинт бросил один взгляд на  лицо  Таниса  и  взял
кендера за плечо. Тас шмыгнул носом и побежал прочь вместе с гномом. Танис
опустился возле Речного Ветра на колени,  и  тут  рядом  с  ними  появился
Стурм.
     - Уходи! - сказал полуэльф. - Будешь за старшего!
     Стурм не двинулся с места. Колонна, рухнувшая неподалеку, осыпала  их
каменной крошкой. Танис поспешно прикрыл Речного Ветра собой.
     - Уходи! - крикнул он Стурму. - Ты отвечаешь за все!
     Неохотно покинув его, рыцарь побежал туда, где горел огонек на посохе
Рейстлина.
     Друзья сгрудились все вместе  в  узком  проходе,  сводчатый  каменный
потолок которого еще держался надежно.  Сверху  доносился  тяжелый  рокот.
Земля под ногами содрогалась, а в стенах возникали все  новые  трещины,  и
сквозь них струйками просачивалась вода...
     - Где Танис? - спросил Карамон.
     - Сейчас придет, - сурово ответил Стурм. - Надо подождать его... хотя
бы немного.
     Он не стал говорить о том, что сам намерен был ждать  Таниса  до  тех
пор, пока ожидание не сделается вечным.
     Раздался чудовищный треск. Хлынула вода. Стурм  собирался  уже  гнать
остальных прочь, когда под рушащийся свод вбежал человек. Это  был  Речной
Ветер, и он нес на руках неподвижного, обмякшего Таниса.
     - Что с ним? - Стурм бросился навстречу. Горло перехватил спазм: - Он
не?..
     - Он был со мной, -  тихо  ответил  Речной  Ветер.  -  Я  просил  его
оставить меня, я хотел умереть... там, с ней... Потом упал  камень:  Танис
не заметил его...
     - Я его понесу, - сказал Карамон.
     - Нет! - В глазах Речного Ветра вспыхнул свирепый  огонь.  Он  только
крепче прижал к себе Таниса. - Вперед!
     - Сюда! Наша ходи скорее!.. - звала их Бупу.
     И она повела их прочь из города, умиравшего во  второй  раз.  Покинув
логово драконицы, они выбрались на площадь, которую быстро заливала  вода:
Новое море стремительно врывалось в  пещеру.  Спутники  пересекли  площадь
вброд, крепко держась друг за дружку, чтобы не  быть  унесенными  потоком.
Повсюду в панике метались овражные гномы: одних несла вода,  другие  лезли
на верхние этажи качающихся зданий, третьи убегали по улицам.
     У Стурма был на уме только один путь наверх.
     - На восток! - крикнул он, указывая в сторону широкой улицы, что вела
к водопаду. Речной Ветер, несший Таниса, не оглядывался вокруг.  Казалось,
он вообще мало что замечал. Танис неподвижно  лежал  у  него  на  руках  -
бесчувственный, если не мертвый. Страх пронизал сердце Стурма, но  рыцарь,
стараясь не поддаваться ему, побежал вперед, вдогонку за близнецами.
     - Подъемник! - закричал он. - Это наш единственный шанс...
     - Значит, придется драться, - медленно кивнул Карамон.
     - Во имя Бездны - придется! - Стурм  так  и  представил  себе  тысячи
драконидов, стремящихся выбраться из обреченного  города.  -  Есть  другие
идеи?
     Карамон покачал головой.
     Стурм  приостановился  на  углу,  дожидаясь   измученных,   хромающих
спутников. Сквозь тучи  пара  и  пыли  уже  был  виден  подъемник.  Как  и
предполагал рыцарь,  кругом  него  кишмя  кишели  дракониды.  По  счастью,
впрочем, они не оглядывались по сторонам, озабоченные  лишь  тем,  как  бы
спастись. Значит, надо было действовать быстро. Надо было точно  подгадать
время и застать драконидов врасплох...  Стурм  перехватил  бежавшего  мимо
Тассельхофа.
     - Мы идем к подъемнику, Тас!
     Кендер кивнул -  понял,  дескать,  -  потом  скорчил  рожу,  подражая
дракониду, и ребром ладони чиркнул себя по шее.
     - Когда подойдем поближе, - продолжал  Стурм,  -  выберешь  местечко,
откуда будет виден спускающийся котел, и подашь мне сигнал.  Мы  попробуем
прорваться, как только котел коснется земли.
     Тас согласно мотнул хохолком.
     - Передай  это  Флинту!..  -  Стурм,  охрипший  от  крика,  едва  мог
говорить. Тас снова кивнул и умчался разыскивать гнома.  Стурм  со  стоном
выпрямил натруженную спину и зашагал дальше по улице. На широкой  площадке
стояло не менее двадцати пяти драконидов, напряженно высматривавших котел,
который вот-вот должен был вознести их к безопасности. Стурм  с  легкостью
представил себе, что теперь творилось там,  наверху:  дракониды,  по  всей
видимости, кнутами и пинками загоняли в котел охваченных паникой гномов...
Что ж, попробуем этим воспользоваться...
     Стурм отослал близнецов в густую тень у края площадки. И сам  укрылся
там же, тревожно поглядывая вверх:  из  тумана  со  сводов  пещеры  падали
камни.
     Речной Ветер, пошатываясь, появился из мглы. Стурм хотел помочь  ему,
но варвар посмотрел на него так, будто никогда раньше не видел.
     - Неси Таниса сюда, - сказал  ему  Стурм.  -  Положи  его  и  отдохни
немного. Мы хотим прорваться к подъемнику, а значит,  без  драки  дело  не
обойдется. Когда я дам сигнал...
     - Поступай как знаешь, - безучастно перебил Речной  Ветер.  Осторожно
уложив Таниса наземь, он сел рядом с ним и опустил голову на руки.
     Стурм встал на колени и хотел осмотреть Таниса, но тут к нему подошел
Флинт.
     - Иди, а я с ним побуду, - предложил гном.
     Стурм с благодарностью кивнул. Он видел, как Тассельхоф  стремительно
промчался краем  площадки  и  спрятался  в  подворотне.  Дракониды  что-то
кричали в туман, грозя кулаками, словно бы  это  могло  ускорить  движение
подъемника.
     Флинт толкнул Стурма локтем:
     - И как, по-твоему, мы будем с ними драться?
     - "Мы" не будем, - ответил рыцарь. - Ты останешься здесь, с Танисом и
Речным Ветром. Мы с Карамоном справимся,  -  попробовал  он  убедить  себя
самого.
     - И я,- прошептал маг. - Я еще не все заклинания позабыл.
     Стурм промолчал. Он не доверял волшебству. Он не  доверял  Рейстлину.
Однако особого выбора у наго не было: Карамон не станет драться без брата.
Стурм подергал усы и проверил, легко ли ходит меч в ножнах. Карамон сжимал
и разжимал огромные кулаки. Рейстлин сосредоточивался, опустив веки.  Бупу
пряталась в стенной нише - только блестели круглые испуганные глаза...
     И вот показался котел, увешанный гроздьями вцепившихся гномов. Как  и
рассчитывал Стурм, дракониды немедленно передрались:  никому  не  хотелось
оставаться внизу. Суматоха еще более возросла, когда  по  мостовой  прошли
широкие трещины. Из трещин забила вода. Скоро, скоро Кзак  Царот  окажется
на дне Нового моря...
     Котел коснулся земли; ополоумевшие гномы кинулись кто куда. Дракониды
полезли внутрь, отталкивая друг дружку.
     - Вперед! - закричал рыцарь.
     - Прочь с дороги! - прошипел маг. Вытащив из кошеля горстку песка, он
рассыпал его по земле и прошептал, обводя рукой драконидов: -  Аст  тасарк
синуралан кринави!
     Сперва один, затем еще несколько замерли и  повалились  на  мостовую,
погруженные в сон. Остальные обеспокоенно озирались, но маг  уже  исчез  в
подворотне.  Так  и  не  обнаружив   ничего   подозрительного,   дракониды
возобновили свалку у подъемника, в спешке топча тела усыпленных собратьев.
Рейстлин прислонился к стене, изнеможенно закрыв глаза.
     - Сколько?.. - спросил он.
     - Всего шестеро. - Карамон вытащил меч.
     - Попробуй влезть в проклятый котел! - крикнул Стурм. -  Мы  вернемся
за Танисом, когда кончится схватка...
     Прячась в тумане, два воина с мечами  наголо  в  несколько  мгновений
преодолели расстояние до подъемника.  Рейстлин,  спотыкаясь,  следовал  за
ними. Стурм издал боевой клич, и дракониды обернулись навстречу.
     Речной Ветер поднял голову.
     Звуки битвы прорезали  черную  мглу  отчаяния,  окутавшую  его  душу.
Варвар воочию увидел перед собой Золотую Луну, гибнущую в голубом  огне...
и на помертвевшем лице его отразилась такая жуткая  звериная  ярость,  что
Бупу, не смевшая высунуться из ниши,  завизжала  от  ужаса.  Речной  Ветер
вскочил на ноги. Он  рванулся  вперед,  забыв  о  мече.  Подобно  голодной
пантере ворвался он в стаю драконидов -  и  принялся  убивать.  Он  убивал
голыми руками, ломая хребты, сворачивая шеи, сдавливая глотки.  Дракониды,
вооруженные мечами, тоже дрались не на жизнь, а на смерть; кожаная рубашка
Речного Ветра скоро промокла от крови.  Но  он  по-прежнему  двигался.  Он
убивал. Его лицо было лицом безумца. Дракониды, пытавшиеся встать  на  его
пути, читали в глазах варвара смерть.  Они  видели,  что  против  него  их
оружие было бессильно. Один из них не выдержал и побежал, за ним другой...
     Прикончив очередного  соперника,  Стурм  вскинул  глаза,  предполагая
увидеть перед собой еще  не  менее  полудюжины.  Вместо  этого  его  взору
предстали лишь спины мерзких тварей, со всех ног удиравших в туман. Речной
Ветер, сплошь залитый кровью, рухнул на мостовую.
     - Подъемник!.. - Маг предостерегающе вытянул руку. Котел висел в двух
футах над землей и понемногу двигался вверх. Видимо, гномы  уже  грузились
во встречный котел.
     - Остановите его!.. - завопил Стурм. Тассельхоф вылетел из укрытия и,
подпрыгнув, ухватился за край. Он повис, болтая ногами  и  тщетно  пытаясь
удержать своим ничтожным весом котел. -  Держи  его,  Карамон!  -  крикнул
Стурм. - Я за Танисом!..
     - Я-то удержу, только давай поскорей... -  проворчал  богатырь,  ловя
край котла. Подъемник остановился. Тассельхоф живо забрался внутрь.
     Стурм помчался туда, где остался Танис. Флинт  охранял  его,  стоя  с
топором наготове.
     - Лживой! - сообщил он подбежавшему рыцарю.
     Стурм остановился на миг, вознося благодарственную  молитву  Богам  -
все равно каким. Вдвоем с Флинтом подхватили они бесчувственного полуэльфа
и потащили к подъемнику. Уложив его внутри котла, они поспешили к  Речному
Ветру. Чтобы приподнять окровавленного варвара, понадобились  усилия  всех
четверых. Тас вытащил носовой платок, безуспешно пытаясь остановить кровь,
сочившуюся из многочисленных ран.
     - Живее!.. - пропыхтел Карамон. Котел, несмотря ни на  что,  медленно
поднимался.
     - Влезай! - велел Стурм Рейстлину.
     Маг смерил его ледяным взглядом  и  скрылся  в  тумане,  чтобы  через
несколько мгновений вернуться с Бупу на руках. Перехватив у него маленькую
женщину, рыцарь забросил ее в  поднимавшийся  котел,  и  она,  всхлипывая,
скорчилась на дне. Она по-прежнему прижимала к себе свой бесценный  мешок.
Рейстлин перебрался через край следом за ней.
     - Давай, -  велел  Стурм  Карамону:  рыцарь,  как  всегда,  собирался
покинуть поле сражения самым последним. Карамон слишком хорошо  знал  его,
чтобы пускаться в пререкания. Он  подтянулся,  едва  не  опрокинув  котел.
Флинт и Рейстлин втащили его вовнутрь. Котел  пошел  быстрее.  Стурм  едва
успел схватиться за край. После  двух  или  трех  безуспешных  попыток  он
закинул ногу и с помощью Карамона оказался внутри.
     Он  сразу  же  склонился  над  Танисом  -  и  возликовал,  когда  тот
зашевелился и застонал. Стурм обнял полуэльфа и  некоторое  время  не  мог
вымолвить ни слова.
     - Как же я рад, что ты очнулся... - с трудом выговорил он наконец.
     - Речной Ветер... - слабо шевелясь, пробормотал Танис.
     - Он здесь. Он спас тебе жизнь. Он всех нас спас... -  Стурм  говорил
поспешно,  почти  бессвязно.  -  Мы  в  подъемнике,  едем  наверх.   Город
рушится... Куда тебе попало?
     - По ребрам... и, кажется, поломало... - Вздрагивая  от  боли,  Танис
оглянулся на  Речного  Ветра:  несмотря  на  раны,  варвар  был  в  полном
сознании. - Бедняга, - тихо сказал полуэльф. - Золотая  Луна...  я  видел,
как она умирала, Стурм. Я не мог ничего сделать...
     Стурм помог ему подняться.
     - Диски у нас, - сказал он твердо. - Она мечтала о них и сражалась за
них. Они в моем мешке... Как ты?
     - Ничего, - отозвался Танис. Ему было больно дышать. - Знать бы  еще,
какой прок нам будет от этих Дисков...
     Раздались пронзительные вопли: мимо, вниз, пролетел встречный  котел.
Вцепившиеся гномы буквально развевались в воздухе. Грозя кулаками, они  на
чем свет стоит поносили друзей. Бупу со смехом вскочила на ноги, но тут же
озабоченно уставилась на Рейстлина: устало откинувшись к стенке котла, тот
молча шевелил губами, припоминая какое-то заклинание.
     Стурм смотрел вверх, сквозь туман.
     - Интересно, сколько их там?.. - подумал он вслух.
     Танис тоже поднял голову вверх.
     -  Будем  надеяться,  большинство  разбежалось,  -   сказал   он   и,
задохнувшись на полуслове, прижал помятые ребра ладонью.
     Котел внезапно мотнуло. Провалившись вниз примерно на фут,  он  резко
остановился,   потом   снова   пополз   вверх.    Спутники    встревоженно
переглядывались.
     - Механизм...
     - ...выходит из строя. Либо дракониды узнали нас и  пытаются  сломать
его, - сказал Танис.
     - Все равно мы ничего сделать не можем. - Стурм беспомощно выругался.
Потом взгляд его упал на мешок с Дисками, лежавший у ног. -  Разве  только
помолиться этим Богам...
     Котел снова замер, снова провалился немного  вниз  и  какое-то  время
раскачивался на цепи, зависнув над бездной.  Потом  медленно,  судорожными
рывками пополз вверх. Уже видна была нависшая скала  и  отверстие  в  ней.
Скрипя и содрогаясь,  котел  двигался  дюйм  за  дюймом.  Сидевшие  внутри
мысленно упрашивали цепь продержаться еще немного...
     - Дракониды! - пронзительно крикнул Тас, указывая вверх.
     Две твари смотрели на них из отверстия, готовясь к прыжку.
     - Ох, не  выдержит  котел,  -  проворчал  Флинт.  -  Как  пить  дать,
разобьемся...
     - Может, они как раз этого и хотят, - сказал Танис. - У  них-то  ведь
крылья.
     - Пустите меня... - Рейстлин, шатаясь, выпрямился во весь рост.
     - Рейст, не надо! - взмолился Карамон. - Ты слишком слаб...
     - Еще на одно заклинание меня вполне хватит, - прошептал маг. - Хуже,
что оно может и не сработать. Если они увидят, что я волшебник...
     - Спрячься за щитом Карамона, - быстро  предложил  Танис,  и  великан
заслонил брата не только щитом, но и собственным телом в придачу.
     Туман клубился вокруг; дракониды их не видели, но  и  они  не  видели
драконидов. Дюйм за дюймом  полз  вверх  котел.  Скрипела  цепь.  Рейстлин
наготове ждал за щитом Карамона, ожидая, чтобы мгла расступилась.
     И вот дохнул холодный ветер, на какой-то миг разорвав завесу  тумана.
Дракониды были совсем рядом - рукой подать! Они одновременно заметили друг
друга. Один из монстров развернул крылья и, торжествующе крича, с мечом  в
руке слетел вниз.
     Рейстлин заговорил. Карамон  отдернул  щит,  и  маг  простер  длинные
тонкие пальцы. Белый шарик сорвался с его ладони  и,  ударив  драконида  в
грудь, взорвался клейкими  нитями  паутины.  Торжествующий  крик  сменился
воплем ужаса: паутина опутала  крылья.  Драконид  кувырком  полетел  вниз,
задев в своем падении край котла. Котел закачался.
     - Там еще один! - оседая на  колени,  прохрипел  Рейстлин.  -  Помоги
встать, Карамон! - Маг закашлялся, изо рта потекла кровь.
     - Рейст!.. - взмолился великан, роняя  щит  и  подхватывая  теряющего
сознание близнеца. - Не надо, Рейст! Ты убьешь себя!..
     Повелительного взгляда  оказалось  достаточно.  Вновь  таинственно  и
жутко зазвучали магические слова...
     Уцелевший драконид  замешкался:  снизу  еще  были  слышны  крики  его
товарища, падавшего в пустоту. Драконид знал,  что  человек  в  котле  был
магом. Он  знал  также,  что  колдовство,  возможно,  не  окажет  на  него
действия... Но этот колдун был совершенно не похож на тех, что встречались
ему ранее. Жизнь едва теплилась в его теле, но аура  силы,  исходившая  от
него, была такова, что...
     Маг воздел руку, указывая на драконида... и тот,  наградив  спутников
прощальным злобным взглядом, повернулся - и удрал  без  оглядки.  Рейстлин
без сознания повис  на  руках  брата.  Котел  достиг  верхней  площадки  и
остановился.

                    22. ПОДАРОК БУПУ. ЗЛОВЕЩЕЕ ЗРЕЛИЩЕ

     Едва они успели вытащить  Речного  Ветра  из  котла  подъемника,  как
страшная судорога сотрясла пол Зала Предков. Поддерживая  варвара,  друзья
из последних сил бросились бежать по полу, рассыпавшемуся  под  ногами.  И
почти сразу тот обрушился у них за спиной, унося в туманную бездну и цепь,
и котлы, и огромное колесо.
     - Пещера рушится! - держа брата на руках, закричал Карамон.
     - Бежим! Скорее в храм Мишакаль! - Танис задыхался от боли.
     - Заново поверил в Богов? -  сказал  Флинт.  Танис  был  не  в  силах
ответить.
     Стурм хотел было  взвалить  Речного  Ветра  себе  на  спину,  но  тот
высвободился из его рук:
     - Я сам... мои раны не так тяжелы. Оставь меня.
     Впрочем,  подниматься  с  пола  он  не  спешил.  Танис  вопросительно
посмотрел на Стурма. Рыцарь пожал плечами.  Соламнийские  Рыцари  почитали
самоубийство  почетным  и   благородным   деянием.   Эльфы   считали   его
святотатством.
     Полуэльф запустил руку в длинные темные волосы варвара и заставил его
повернуть голову: их взгляды встретились.
     - Ну что ж, давай! - выговорил Танис сквозь зубы. - Ляг  и  умри!  Ты
позоришь Вождя! Она по крайней мере нашла  в  себе  мужество  бороться  до
конца!
     Глаза Речного Ветра вспыхнули яростью.  Перехватив  руку  Таниса,  он
отшвырнул его с такой силой, что тот охнул от боли,  ударившись  о  стену.
Варвар кое-как поднялся, с ненавистью глядя на полуэльфа. Потом повернулся
и, опустив голову, побрел по коридору, вздрагивавшему под ногами.
     Стурм поднял Таниса, хватавшего ртом воздух возле  стены,  и  они  со
всей возможной скоростью поспешили за  остальными.  Пол  качался,  кренясь
самым немыслимым образом. Стурм поскользнулся, и оба врезались в стену. Из
гробницы вывалился потревоженный  саркофаг,  по  полу  раскатились  кости.
Череп оскалился прямо в  лицо  Танису,  упавшему  на  колени.  Тот  боялся
потерять сознание от боли.
     - Уходи... - хотел он сказать Стурму, но не  смог.  Рыцарь  подхватил
его, и вдвоем они потащились дальше сквозь тучи пыли, заполнившие коридор.
У подножия лестницы, носившей название Пути Мертвых, их ждал Тассельхоф.
     - Где все?.. - выкашливая пыль из легких, спросил Стурм.
     - Ушли наверх, в храм, -  сказал  Тассельхоф.  -  Карамон  велел  мне
дождаться вас здесь. Флинт  говорит,  что  храм  всенепременно  устоит,  -
гномская-де работа, и этим все сказано. Рейстлин  пришел  в  себя  и  тоже
говорит, что в храме безопасно. "На ладони  Богини"  -  так  он,  кажется,
выразился. Речной Ветер тоже там. Как он на меня посмотрел!.. Я уж  думал,
он меня тут и прихлопнет. Но он пошел наверх...
     - Ладно, ладно... - остановил Танис его  болтовню.  -  Отпусти  меня,
Стурм... я должен чуточку передохнуть,  не  то  помру.  Забери  Таса  -  и
ступайте, я вас догоню... Проклятие! Да идите же вы!
     Стурм схватил Таса за шиворот и потащил  его  с  собой  по  лестнице.
Танис без сил привалился к стене. Холодный  пот  тек  по  груди  и  спине,
каждый вздох был мукой...  Раздался  невероятный  треск,  и  остатки  Зала
Предков полетели вниз. Храм Мишакаль содрогался. Кое-как поднявшись, Танис
расслышал там, внизу, рев и грохот воды. Новое море поглощало Кзак  Царот.
Город, умерший давным-давно, был наконец погребен.

     ...Танис перешагнул  последнюю  ступеньку,  двигаясь  точно  во  сне.
Подъем оказался сплошным кошмаром, каждый шаг - пыткой. А здесь,  наверху,
царил благословенный покой. Тишину нарушало лишь хриплое  дыхание  друзей:
добравшись сюда, они без сил попадали на пол. Полуэльф тоже не мог  больше
сделать ни шагу.
     Он оглядел спутников, проверяя, все ли в порядке. Стурм прислонился к
стене; положив рядом с собой мешок с Дисками Мишакаль. Рейстлин  лежал  на
скамье, закрыв глаза, и часто болезненно дышал. Карамон, конечно же, сидел
подле  него,  с  беспокойством  и  заботой  глядя  на  брата.   Тассельхоф
примостился у подножия пьедестала, мечтательно глядя вверх. Флинт, лежал у
дверей. Он так выдохся, что не мог даже ворчать.
     - Где Речной Ветер?.. - спросил Танис. Карамон и Стурм переглянулись,
потом опустили глаза. Гнев победил боль: Танис  поднялся  на  ноги.  Стурм
тоже поднялся - и загородил ему дорогу.
     - Это его воля и его выбор, Танис. У наших  народов  один  и  тот  же
обычай...
     Танис  оттолкнул  рыцаря  и  подошел  к  двойным  дверям.  Флинт   не
пошевелился.
     - Прочь! - сказал полуэльф. Его  голос  дрожал.  Флинт  хмуро  поднял
глаза. Лицо древнего гнома пробороздили морщины, а в глазах  светилась  та
самая мудрость, что когда-то привлекла  к  нему  несчастного  мальчишку  -
полуэльфа, получеловека - и  породила  между  ними  странную,  но  прочную
дружбу.
     - Сядь и успокойся, сынок, - мягко  сказал  Флинт.  Видимо,  он  тоже
кое-что вспомнил. - Если твоим эльфийским  мозгам  этого  не  понять,  так
прислушайся хоть раз к тому, что говорит твое человеческое сердце...
     Танис зажмурился... слезы жгли ему веки. И тут  из  храма  послышался
безумный крик. Речной  Ветер!..  Отпихнув  гнома,  Танис  толкнул  тяжелые
золотые двери... Быстро шагнув, не обращая внимания на боль, он  распахнул
вторую пару дверей и вступил в покой  Мишакаль.  В  воздухе  было  разлито
чудесное ощущение покоя и мира; но на сей раз оно  только  раздуло  ярость
полуэльфа.
     - Я не могу веровать в таких Богов!.. - выкрикнул он.  -  Что  вы  за
Боги, если требуете человеческих жертв? Это вы когда-то навлекли на  людей
Катаклизм! Верно, вы могущественны! Но  оставьте  нас  в  покое,  слышите?
Такие Боги нам не нужны!..
     Полуэльф заплакал. Сквозь слезы он разглядел Речного Ветра, с мечом в
руке стоявшего на коленях перед изваянием. Танис неуклюже рванулся вперед,
надеясь все-таки остановить самоубийцу... Речной Ветер находился по другую
сторону пьедестала. Танис обогнул его... и замер, потрясенный. Он  не  мог
поверить своим глазам. Или это горе и боль сыграли  с  ним  злую  шутку?..
Танис поднял  глаза  к  прекрасному,  благому  лику  Богини  и  попробовал
привести в порядок отказывавшийся повиноваться рассудок.  Потом  посмотрел
снова.
     Там, на полу перед изваянием, лежала Золотая Луна. Она крепко  спала;
спокойное дыхание равномерно приподнимало ее  грудь.  Бледно-золотая  коса
растрепалась,   и   неизвестно   откуда   взявшийся   ветерок,   напоенный
благоуханием весны, трогал пряди волос, упавшие на лоб.  Мраморная  Богиня
снова держала в ладонях жезл, составлявший одно целое с изваянием. Зато на
шее Золотой Луны красовалось ожерелье, которое Танис в прошлый  раз  видел
на статуе Мишакаль.

     - Теперь я - настоящая  жрица,  -  негромко  завершила  свой  рассказ
Золотая Луна. - Я ученица Мишакаль. Я еще очень многое должна постичь,  но
со мной самое главное - сила моей веры. Я стала целительницей. Через  меня
на землю вернулся дар истинного исцеления...
     Вытянув руку, она прошептала молитву Мишакаль и коснулась лба Таниса.
И тотчас, залечивая раны и очищая дух, по его телу пробежали токи чудесной
силы.
     - Итак, у нас появилась жрица, - сказал Флинт. -  Дело  хорошее.  Но,
насколько я понял, этот, как его, Повелитель Верминаард  -  тоже  жрец,  и
притом не последнего разбора. И если мы нашли древних Богов Света,  то  он
стакнулся с Богами Тьмы, и притом куда раньше нас. И  хотел  бы  я  знать,
каким образом Диски помогут нам против туч драконов?
     - Ты прав, - тихо  ответила  Золотая  Луна.  -  Я  -  не  воин,  я  -
целительница. Мне не дано объединить народы Кринна во имя изгнания  Зла  и
восстановления Равновесия. Я должна лишь найти человека, наделенного силой
и мудростью и способного это  исполнить.  Ему-то  и  будут  вручены  Диски
Мишакаль.
     Друзья долго молчали, переваривая услышанное. Но потом...
     - Надо уходить, Танис, - прошипел Рейстлин. Маг стоял у дверей храма,
глядя в щелку на площадь. - Слушайте!..
     Рога. Северный ветер донес хриплый рев бесчисленных рогов.
     - Это армии, - пробормотал Танис. - Война началась.

     В сумерках они покинули Кзак Царот и направились на запад, в  сторону
гор. Воздух был уже по-зимнему холоден, резкий ветер швырял в лицо мертвые
листья. Идти решено было в Утеху: там они пополнят  припасы  и  разузнают,
что делается в мире. Тогда и можно будет пуститься на поиски вождя.
     Где же его искать?.. Единодушия не предвиделось.  Стурм  уже  заводил
речь о Соламнии, Золотая Луна упоминала  Гавань,  Танис  же  полагал,  что
самое подходящее место для Дисков Мишакаль - эльфийское королевство.
     Они шли до глубокой ночи, строя пока еще очень неопределенные  планы.
Им не встретилось ни одного драконида; видимо, спасшиеся  из  Кзак  Царота
поспешили на север, навстречу армиям пресловутого Повелителя  Верминаарда,
Верховного Владыки драконов.
     Вот взошла серебряная луна, за ней выплыла алая.  Друзья  поднимались
все выше в горы; рев рогов, раздававшийся за спиной, гнал прочь усталость.
Они разбили лагерь, лишь достигнув перевала, но костер  зажечь  так  и  не
отважились. Поужинав, они распределили стражу и легли спать.

     Рейстлин проснулся в стылый предутренний час, когда небо  на  востоке
только-только серело. Его разбудил чей-то  плач  -  реальный  или,  может,
приснившийся?.. Звук повторился. Золотая Луна, подумал маг с  раздражением
и хотел снова улечься, но лотом заметил  Бупу,  съежившуюся  в  комочек  и
горько всхлипывавшую под одеялом.
     Рейстлин огляделся. Все спали, кроме Флинта, стоявшего  на  страже  в
другом конце маленького лагеря. Гном явно ничего не слышал, да  и  смотрел
он совсем в другую сторону. Маг поднялся. Беззвучно ступая, он  подошел  к
Бупу и положил руку ей на плечо.
     - Что с тобой, маленькая?
     Бупу повернулась к нему. Глаза ее были красны от слез, нос распух. По
грязным щекам  катились  крупные  капли.  Она  шмыгнула  носом  и  кое-как
утерлась.
     - Моя не хочет расставаться. Моя хочет ходи  с  тобой!  -  выговорила
она. - Но... но... как же без своих! Без мой народ...
     И вновь залилась слезами, уткнувшись в ладони лицом.
     И тогда на лице Рейстлина появилось выражение величайшей  нежности  -
зрелище поистине удивительное. Он притянул Бупу к себе и стал  гладить  се
жесткие волосы. Он слишком  хорошо  знал,  каково  это  -  быть  слабым  и
беззащитным... быть предметом жалости и насмешек...
     - Ты была мне настоящим и верным другом, Бупу,  -  сказал  он.  -  Ты
спасла жизнь не только мне, но и тем, кто мне дорог. А теперь выполни  мою
последнюю просьбу, маленькая. Возвращайся к  своим!  Моя  дорога  темна  и
опасна, и ты не должна далее следовать за мной.
     Бупу приподняла голову, глаза ее прояснились. Но потом на лицо  вновь
пала тень:
     - Твоя без моя будет плохо...
     - Нет, - улыбнулся Рейстлин. -  Я  буду  счастлив,  зная,  что  ты  в
безопасности и среди своих.
     - Твоя уверен? - спросила Бупу заботливо.
     - Вполне, - сказал Рейстлин.
     - Тогда моя уходи. - Бупу проворно поднялась. -  Только  твоя  сперва
бери подарок!
     И принялась рыться в заветном мешке. Рейстлин  невольно  вспомнил  ту
дохлую ящерицу.
     - Не надо, маленькая... - начал было он, но тотчас осекся,  ибо  Бупу
вытащила из мешка... книгу!  В  сером  холодном  утреннем  свете  блеснули
серебряные письмена на иссиня-черной обложке...
     Рейстлин протянул к ней трясущиеся руки и выдохнул:
     - Волшебная книга Фистандантилуса...
     - Твоя нравится?.. - спросила Бупу застенчиво:
     - О да, маленькая моя! - Рейстлин  бережно  принял  бесценный  дар  и
любовно погладил кожаный переплет. - Но где ты...
     - Моя бери у дракона, пока сияй голубой свет, - объяснила Бупу. - Моя
доволен, что твоя нравится. Теперь моя уходи. Моя ищи Верховный Блоп Пфадж
Первый Великий... - И она привычно вскинула  мешок  на  плечо,  но  потом,
остановившись, оглянулась назад. - Твоя кашляй,  -  сказала  она.  -  Твоя
уверен, что не хочет лечебный ящерица?
     - Нет, маленькая. Спасибо. - И Рейстлин поднялся.  Бупу  окинула  его
скорбным взглядом, а потом,  замирая  от  сознания  собственной  дерзости,
схватила его руку и быстро  поцеловала.  Отвернулась,  опустила  голову  и
громко, горестно всхлипнула.
     Рейстлин шагнул вперед и опустил ладонь на ее голову. "О  Величайший,
- воззвал он мысленно. - Если мне  действительно  дарована  хоть  какая-то
сила... сила, о которой  и  сам  я  не  подозреваю...  сделай  так,  чтобы
маленькая Бупу прожила жизнь спокойно и счастливо..."
     - Прощай, Бупу, - сказал он тихо.
     Она в последний раз оглянулась - преданно, с обожанием.  И  помчалась
прочь со всей быстротой, на какую только были способны ее короткие ножки.
     - Что тут за шум? - спросил подошедший Флинт. Заметил  Бупу,  бегущую
прочь, и кивнул: - Ага, так ты наконец отделался от замарашки?
     Рейстлин ничего не ответил, только посмотрел на гнома с такой злобой,
что тот счел за благо поспешно отойти в сторону.
     Маг любовался волшебной книгой, не решаясь выпустить ее из  рук.  Его
так и подмывало скорее раскрыть ее и обозреть доставшиеся ему сокровища...
однако он знал - минуют долгие недели  поисков  и  труда,  прежде  чем  он
сможет хотя бы прочесть новые заклинания, не говоря уж о  том,  чтобы  ими
пользоваться. Но его труд будет вознагражден  сторицей:  новые  заклинания
принесут с собой новую силу!.. Рейстлин прижал книгу к груди и  счастливо,
с молчаливым восторгом вздохнул. Потом убрал ее в сумку, положив рядом  со
своей собственной книгой заклятий.  Остальные  скоро  проснутся;  пусть-ка
поломают голову, гадая, где он ее раздобыл.
     Рейстлин поднялся, глядя на запад, - небо над его  родиной  светлело,
разгораясь светом нового дня... Вдруг он замер. А  потом,  выронив  сумку,
подбежал к спящему полуэльфу и опустился подле него на колени.
     - Танис! - прошипел он. - Проснись!
     Танис проснулся, инстинктивно ища рукоять кинжала:
     - Какой...
     Рейстлин молча указал на запад.
     Танис вгляделся, моргая спросонок. С  горы,  у  вершины  которой  они
ночевали, открывался величественный вид. Было видно, как леса,  тянувшиеся
вдаль, сменяло зеленое море Равнин. И там, за дальней границей Равнин...
     - Нет! - задохнулся Танис и схватил мага за плечи. - Не может быть!..
     Утреннее небо подпирали столбы дыма.
     - Да, - прошептал Рейстлин. - Это горит Утеха.

                               КНИГА ВТОРАЯ

                             1. НОЧЬ ДРАКОНОВ

     Отжав тряпку, Тика тупо уставилась на грязную  воду,  плескавшуюся  в
ведре. Потом бросила тряпку на стойку бара и  нагнулась  было  к  ведру  -
сходить на кухню, сменить воду, - но остановилась: что толку?..  Подобрала
тряпку и стала заново протирать столы, время от времени, думая,  что  Отик
не замечает, она промокала углом фартука глаза...
     Но Отик замечал  все.  Его  пухлые  ладони  легли  Тике  на  плечи  и
заставили девушку повернуться. Она отчаянно всхлипнула и уткнулась  в  его
плечо.
     - Не могу... - выговорила она. - Никак не могу оттереть...
     Отик, конечно, знал, что  слезы  ее  были  вызваны  совершенно  иными
причинами. Он ласково потрепал Тику по спине.
     - Знаю, знаю, девочка. Не плачь. Я понимаю.
     - Все эта проклятая сажа! - рыдала Тика. - Отмоешь, а на другой  день
все снова черно! Жгут и жгут без конца...
     - Лучше не думай об этом, Тика. - Отик гладил ее рыжие кудри. - Скажи
спасибо, что хоть гостиницу не разнесли...
     - Сказать спасибо? - Тика отстранилась, ее лицо живо зарделось. -  Ну
нет! Лучше бы она сгорела вместе со всей Утехой!  Тогда  бы  нам  хоть  не
приходилось их здесь принимать...  Лучше  бы  она  сгорела!  Сгорела!..  -
Девушка осела на пол, безудержно рыдая. Отик только вздыхал.
     - Знаю, девочка. Что поделаешь, - повторил он.
     Тика была одета в белую  блузку  с  рукавами-фонариками.  Она  всегда
ревниво следила за тем, чтобы эта блузка - ее любимая  -  была  опрятна  и
белоснежно чиста. Но теперь, как  и  все  в  разоренной  Утехе,  она  была
засалена и сверху донизу в саже...

     На город напали без предупреждения...
     Вот  уже   несколько   времени   в   Утеху   стекались   обездоленные
беженцы-северяне,  рассказывавшие  всякие  ужасы  о  крылатых   чудовищах,
которые сеяли повсюду разрушение и смерть. Но  Хедерик,  Высокий  Теократ,
без устали уверял горожан, что Утехе  не  грозила  никакая  беда.  И  люди
верили ему - верили, потому что хотели поверить.
     А потом наступила ночь, когда прилетели драконы.
     В тот вечер в гостинице было полно народу: "Последний Приют"  остался
единственным  местом,  где  можно  было  посидеть  спокойно,  не  думая  о
штормовых тучах, стеной стоявших у северного края небес. Огонь ярко  горел
в  очаге,  эль  был  превосходен,   жареная   картошка   со   специями   -
восхитительна. Но даже и сюда проникало зловещее  дыхание  внешнего  мира:
все только и говорили, что о войне.
     Хедерик проливал в растревоженные души бальзам.
     - Мы ведь не  безмозглые  храбрецы-северяне,  вздумавшие  противиться
мощи  Повелителей  Драконов,  -  возвещал  он,  взобравшись  на  стул.   -
Повелитель Верминаард лично  прибыл  в  Гавань  и  заверил  Совет  Высоких
Искателей, что желает лишь мира. Он испрашивал  разрешения  провести  свои
армии через наш город: он идет походом на юг, на эльфийское королевство. И
я желаю ему победы!
     Хедерик сделал паузу, внимая жидким аплодисментам.
     - Мы слишком долго терпели эльфов  Квалинести.  Пусть  же  Верминаард
загонит их назад в Сильванести или откуда там они вообще пришли! Скажу вам
даже больше... - Хедерик вошел в раж, - следует ждать, что иные  из  наших
юношей пожелают присоединиться к армиям  великого  полководца.  О  да,  он
великий полководец! Я видел его. И  он  могущественный  жрец:  я  лицезрел
творимые им чудеса. Под его  рукой  нас  с  вами  ожидает  новая  эра.  Мы
прогоним с нашей земли эльфов, гномов и других инородцев. Мы...
     Снаружи донесся низкий, глухой гул, подобный  далекому  реву  прибоя.
Воцарилась тишина. Все озадаченно прислушивались, пытаясь сообразить,  что
могло послужить источником подобного звука. Хедерик раздраженно  озирался,
заметив, что аудитория отвлеклась.  Рев  нарастал,  приближаясь.  Внезапно
гостиница погрузилась  в  густейшую,  кромешную  тьму.  Кто-то  вскрикнул.
Многие бросились к окнам, ища прозрачные вставки в цветных витражах.
     - Надо спуститься вниз и узнать, что происходит, - предложил кто-то.
     - Такая тьма, что и ступеней не разглядишь, - проворчал другой голос.
     И тут мрак рассеялся.
     За стенами гостиницы взорвалось страшное пламя. Волна жара, ударившая
в здание, вышибла  окна,  осыпав  осколками  стекла  находившихся  внутри.
Могучий валлин, который не могла поколебать  ни  одна  буря,  закачался  и
застонал. Гостиница накренилась.  Столы  начали  опрокидываться.  Скамейки
ехали по полу и с треском врезались в стены. Хедерик потерял равновесие  и
свалился со стула. Из камина  полетели  горящие  угли.  Свечи,  упавшие  с
перевернутых столов, и масляные светильники под потолком грозили пожаром.
     Шум и неразбериху прорезал ужасающий крик  -  крик  живого  существа,
исполненный жестокой, кровожадной ненависти. Что-то с ревом пронеслось над
крышей гостиницы. Хлестнул порыв ветра, и стена пламени, вставшая на  юге,
озарила ночь.
     Тика выронила поднос с кружками и вцепилась в стойку, пытаясь устоять
на ногах. Вокруг нее кричали и визжали люди - кто от боли, кто от страха.
     Утеха горела.
     Жуткий оранжевый свет залил комнату сквозь разбитые окна. Облака дыма
и гари вплывали снаружи. Ветер нес запах горящего дерева и с  ним  другой,
гораздо более страшный - горелого мяса. Задыхаясь, Тика подняла голову - и
увидела языки  пламени,  лизавшего  сучья  могучего  валлина,  на  которые
опирался потолок. Восковая полировка шипела и трещала в огне.
     - Туши огонь!.. - отчаянно закричал Отик.
     - Наша кухня!.. - завопила кухарка, вылетая  из  вращающихся  дверей.
Платье на ней тлело. Позади женщины плотной стеной взметнулся огонь.  Тика
схватила кувшин эля и выплеснула на кухарку,  промочив  ее  до  нитки.  Та
упала на стул и истерически зарыдала.
     - Спасайся, кто может! - раздался крик. - Сгорим!..
     Хедерик, отталкивая прочь раненых, одним из первых добрался до двери.
Выбежав  на  открытую  площадку,  он  схватился  за  перила  и  потрясенно
остановился.  На  севере  горели  леса;  пламя   пожара   освещало   согни
марширующих  нелюдей,  отражаясь  от  кожистых  крыльев.   На   глазах   у
пораженного ужасом Искателя драконидская пехота вступала в Утеху. А над их
головами летели страшилища, словно сошедшие со страниц детских сказок...
     Драконы!
     Пятерка алых бестий кружилась над горящей Утехой Один за  другим  они
ныряли вниз, насылая магическую тьму, поджигая огненным  дыханием  квартал
за кварталом С ними невозможно было сражаться. Тьма не давала ни  нацелить
стрелу, ни замахнуться мечом...
     Что было дальше. Тика помнила плохо. Она твердила себе: "Горим,  надо
спасаться", -  но  гостиница  была  ее  домом,  ее  родным  домом,  и  она
оставалась на месте, пока от жара полыхающей кухни не стало больно дышать.
Пламя готово было перекинуться и на общую комнату, но тут кухня с  треском
рухнула  вниз.  Отик  с  официантками  заливали  огонь  элем   и   наконец
сумели-таки его погасить.
     Когда с огнем было покончено, Тика занялась ранеными. Отик  трясся  и
плакал,  повалившись  на  пол  в  углу.  Тика  отослала  к  нему  одну  из
официанток, сама же занялась другими пострадавшими. И трудилась  над  ними
несколько часов подряд, запрещая себе  смотреть  в  окно,  не  допуская  в
сознание жуткие звуки разрушения и смерти, доносившиеся снаружи.
     Потом до нее дошло, что раненых было что-то слишком уж много: на полу
лежало больше народу, чем было в  гостинице  к  моменту  нападения.  Плохо
соображая, что к чему, она посмотрела на дверь. В  гостиницу  входили  все
новые и новые люди. Жены тащили мужей. Мужья несли на  руках  жен.  Матери
прижимали к себе умирающих детей...
     - Что происходит? - спросила Тика стражника Искателей,  стискивавшего
ладонью пробитое стрелой плечо; за его спиной теснились еще люди. - Почему
все идут сюда?..
     Стражник тупо посмотрел на нее полными боли глазами.
     - Больше нет ни одного дома, - пробормотал он. - Все горят... все...
     - Нет!.. - Тика обмякла, коленки у нее  задрожали.  Но  тут  стражник
потерял сознание, и ей пришлось подхватить его  и  опять  забыть  о  себе.
Последним, что ей запомнилось, был силуэт Хедерика, все еще  стоявшего  на
крыльце и смотревшего неподвижными глазами на охваченный  пламенем  город.
Слезы катились по его закопченному, измазанному сажей лицу.
     - Кто-то ошибся... - шептали его губы. - Кто-то ошибся...

     С тех пор миновала неделя. Как выяснилось, кроме гостиницы  в  городе
все-таки уцелело еще несколько зданий. Дракониды  сохранили  все  те,  что
могли  как-то  послужить  их  нуждам.  Поэтому  огонь  обошел  не   только
гостиницу, но также торговую лавку и кузницу  Тероса  Железодела.  Что  до
кузницы, она всегда стояла на земле, ибо размещать горн и  меха  на  живом
дереве вовсе уж никуда не годилось. Другие два  здания  тоже  решено  было
спустить  вниз:  дракониды  находили  утомительным  лазить  вверх-вниз  по
ступенькам.
     Повелитель Верминаард велел заняться  этим  драконам.  Очистив  огнем
площадку поровнее, одно из алых чудовищ вонзило когти в гостиницу и  сняло
ее с ветвей валлина,  а  затем  под  крики  драконидов  довольно  небрежно
уронило в обугленную траву. Младший Командир  Тоэд,  новый  глава  города,
приказал Отику немедленно приступить к  ремонту:  племени  драконидов  был
присущ один большой недостаток - любовь к крепким напиткам.
     Всего через три дня после взятия города  гостиница  вновь  распахнула
свои двери для посетителей...

     - Ну все, все, я уже успокоилась, - сказала  Тика  Отику.  И  вытерла
глаза и нос фартуком. - С той ночи я ни разу не плакала, -  добавила  она,
обращаясь больше к себе самой, нежели к нему. Сжала губы в  одну  черту  и
поклялась: - И больше нипочем не заплачу!
     Отик поспешил за стойку, не вполне понимая ее слова и радуясь хотя бы
тому, что Тика  выплакалась,  -  вот-вот  должны  были  пожаловать  первые
посетители.
     - Сейчас будем открываться, - сказал он, стараясь придать своему лицу
жизнерадостное выражение. - Небось порядочно народу пожалует...
     - И как ты только можешь брать их грязные деньги! - вспыхнула Тика.
     Отик умоляюще посмотрел на нее: только бы не расплакалась снова.
     - Их деньги, - сказал он, - ничем не хуже всех  прочих.  Особенно  по
нынешним временам.
     - Хм! - фыркнула Тика и пошла  прямо  на  него.  Густые  рыжие  кудри
содрогались от ярости. Отик попятился - он знал ее нрав. Но пятиться  было
особо некуда. Тика ткнула его пальцем в пухлый  живот.  -  Как  ты  можешь
поддакивать их гадким шуточкам? Потакать им? - потребовала она ответа. - Я
их ненавижу! Этот их запах!.. Их усмешечки и холодные чешуйчатые  пятерни,
которыми они меня лапают!.. Когда-нибудь я...
     - Тика, прошу тебя! - взмолился Отик.  -  Пожалей  хотя  бы  меня!  Я
слишком стар для рудников. А ты - тебя бы завтра же забрали, если бы ты не
работала здесь. Ну будь умницей и веди себя смирно!..
     И она в бессильном гневе прикусила губу.  Она  знала,  что  Отик  был
прав. К тому же ей грозило нечто худшее, нежели рабский  караван  из  тех,
что медленно шли через город. Рассерженные дракониды убивали безжалостно и
немедля...
     Дверь с грохотом отворилась, и внутрь  развязной  походкой  ввалилось
шестеро  стражников-драконидов.  Один  из  них  сорвал  с  двери  табличку
"ЗАКРЫТО" и отшвырнул ее в угол.
     - Открыто! - провозгласил он, усаживаясь на стул.
     - Да, да, конечно... - Отик слабо заулыбался. - Тика...
     - Вижу, - безучастно отозвалась она.

                          2. НЕЗНАКОМЕЦ. СХВАЧЕНЫ!

     В тот вечер народу в гостинице собралось немного. Основными клиентами
были теперь дракониды, хотя и утехинские  жители,  случалось,  заглядывали
промочить горло. Эти последние, впрочем, не засиживались долго:  уж  очень
неприятно было общество новых хозяев, да и память о былых временах  тяжким
грузом ложилась на сердце.
     Нынче   в   гостиницу   пожаловала   компания   хобгоблинов,   искоса
поглядывавших на драконидов, и с ними трое небрежно одетых людей с севера.
Поступив когда-то на службу к Повелителю Верминаарду, они теперь  получали
истинное наслаждение от грабежей и убийств. В  дальнем  углу  нахохлившись
сидело несколько местных. Хедерика, Теократа, среди  них  не  было  видно:
Повелитель Верминаард по достоинству вознаградил  его  за  верную  службу,
одним из первых отправив его в рудники.
     Уже смеркалось, когда в гостиницу явился некий незнакомец и устроился
за столиком, выбрав темноватый угол возле двери. Тике никак  не  удавалось
его рассмотреть: он  кутался  в  толстый  плащ,  низко  надвинув  на  лицо
капюшон. Он казался  до  крайности  утомленным  -  во  всяком  случае,  он
буквально повалился на стул, как если бы ноги его не держали:
     - Что подать? - спросила Тика незнакомца.
     Он еще ниже опустил голову  и,  выпростав  из  складок  плаща  тонкую
изящную руку, поправил капюшон.
     - Спасибо, мне ничего не нужно. - Он  говорил  негромко,  с  заметным
акцентом. - Можно я просто посижу здесь и отдохну?  Я  должен  кое  с  кем
встретиться...
     - Ну хоть кружечку эля, чтобы скрасить ожидание? - улыбнулась Тика.
     Голова чуть-чуть приподнялась, в  потемках  капюшона  блеснули  карие
глаза.
     - Хорошо, - сказал незнакомец. -  Принеси,  пожалуйста,  эля.  Мне  и
вправду хочется пить.
     Тика направилась к стойке и, наполняя кружку, услышала  скрип  двери:
входили новые посетители. Тика не могла обернуться.
     - Сейчас иду! -  сказала  она  через  плечо.  -  Погодите  минуточку.
Присаживайтесь!
     Повернувшись наконец к новоприбывшим, она едва не выронила  кружку  и
тихо ахнула, но тотчас же овладела собой. "Спокойно, спокойно,  -  сказала
она себе. - Выдашь их, чего доброго!.."
     - Присаживайтесь, незнакомцы, - сказала она громко.
     Один из вошедших, рослый, могучий,  хотел  что-то  сказать,  но  Тика
свирепо глянула на него и чуть  заметно  мотнула  головой,  потом  указала
глазами  на  драконидов,  рассевшихся  посреди   зала.   Бородатый   вожак
пришельцев между тем облюбовал столик и двинулся к нему  мимо  драконидов,
провожавших его спутников весьма заинтересованными взглядами.
     Перед ними было четверо мужчин, женщина, кендер и гном.  На  мужчинах
были дорожные сапоги и заляпанные грязью плащи. Один из них был необычайно
высок, другой - невероятно мускулист. Женщина, одетая в меха, держалась за
руку долговязого. Все выглядели подавленными и усталыми.  Мужчина  в  алых
одеяниях кашлял, тяжело опираясь на странного вида  посох.  Они  пересекли
комнату и сели за столик в дальнем углу.
     - Еще беженцы, - расплылся в глумливой улыбке один из драконидов. - А
впрочем, люди выглядят крепкими, да и гномы, известное дело, работники что
надо. Интересно, почему их еще не вывезли?
     - Никуда не денутся: вот увидит их  Младший  Командир...  -  хихикнул
другой.
     - А может, прямо сейчас ими и займемся?  -  предложил  третий,  хмуро
поглядывая на вошедших.
     - Не-е, я сейчас не при исполнении... да не убегут они, не бойся!
     И дракониды, смеясь, вернулись к  своей  выпивке.  Перед  каждым  уже
стояло по несколько пустых стаканов.
     Тика торопливо поставила перед кареглазым незнакомцем заказанный эль,
потом поспешила к новоприбывшим.
     - Что вам подать? - спросила она холодно.
     - Еды и зля, - охрипшим голосом тихо ответил бородатый.  -  А  ему  -
вина, - кивнул он на  спутника,  кашлявшего  почти  беспрерывно.  Но  тот,
тщедушный, отрицательно покачал головой и прошептал:
     - Чашку кипятка...
     Тика, кивнув, отошла и по многолетней привычке шагнула в ту  сторону,
где прежде была кухня. Потом, спохватившись - ведь там  ничего  больше  не
было,  -  побежала  к  временной  кухоньке,  выстроенной   гоблинами   под
присмотром драконидов. Ворвавшись  туда,  она  до  глубины  души  потрясла
повариху, выхватив у нее целую сковородку жареной картошки со специями.
     - Эля на всех и кружку кипятка! - вернувшись в  зальчик,  велела  она
Деспе, стоявшей за стойкой. И мысленно поблагодарила свою  звезду  за  то,
что Отик уже ушел домой. - Итрум, займись вон тем столом,  -  послала  она
официанта к драконидам, сама же направилась к пришельцам. Поставила  перед
ними картошку, бросила поспешный взгляд на драконидов  и,  видя,  что  тем
было не до них, быстро обняла богатыря и так чмокнула его в щеку,  что  он
залился румянцем.
     - Ох, Карамон! - торопливо зашептала она. - Я знала, что ты вернешься
за мной! Забери меня отсюда! Пожалуйста! Пожалуйста!..
     - Ну, ну, малышка... - Карамон неуклюже гладил ее по плечу,  умоляюще
поглядывая на Таниса.
     - Тика,  успокойся,  -  вмешался  полуэльф.  Он  не  спускал  глаз  с
драконидов: - Мы тут не одни...
     - Верно. - Она выпрямилась, поправляя передник. Расставила тарелки  и
принялась раскладывать картошку. Деспа принесла эль и кипяток.
     - Расскажи нам, что случилось в Утехе, - хмуро попросил Танис.
     Продолжая действовать ложкой. Тика шепотом поведала им о происшедшем.
Карамону она положила двойную порцию. Друзья  мрачно  молчали,  слушая  ее
рассказ.
     - В общем, - закончила она свою  печальную  повесть,  -  не  проходит
недели, чтобы в Пакс Таркас не ушел очередной караван рабов.  Вывезли  уже
почти всех, кроме самых умелых мастеров, которые нужны  им  здесь.  Тероса
Железодела еще не тронули... ой, боюсь я за него! - Тика понизила голос. -
Вчера вечером он при мне клялся, что нипочем не станет больше работать  на
них. А все началось с тех пленников-эльфов...
     - Эльфы? Что здесь делали эльфы? - Забывшись,  Танис  проговорил  это
слишком громко. Дракониды обернулись и уставились на  него.  Незнакомец  в
капюшоне поднял голову. Спохватившись, Танис уткнулся в тарелку,  выжидая,
пока дракониды забудут о нем. Он хотел выспросить  у  Тики,  что  стало  с
эльфами, но тут один из драконидов зычно потребовал пива.
     - Надо бежать, - вздохнула Тика. И кивнула на сковородку: - Доедайте!
     Замечательная  картошка  казалась  друзьям  безвкусной,  точно  зола.
Рейстлин заварил кипятком свои травы; выпил - и ему немедленно  полегчало.
Карамон,  жуя,  не  сводил  с  Тики  внимательного  взгляда.  Он  все  еще
чувствовал тепло ее тела, чувствовал щекой прикосновение  ее  мягких  губ.
Чудесное  ощущение  заставило  его  задуматься,  насколько  правдивы  были
россказни о любовных похождениях Тики, которых он успел наслушаться. Мысль
об этом почему-то печалила его и одновременно сердила.
     - Мы, верно, мало похожи на  тех  мужиков,  к  которым  ты  привыкла,
милашка, - послышался пьяный голос драконида. Чешуйчатая лапа обвила талию
Тики. - Но, клянусь, это не помешает нам тебя осчастливить...
     Карамон испустил низкое, зловещее рычание. Стурм  привстал,  хватаясь
за меч. Танис крепко взял его за руку.
     -  Остановитесь,  вы  оба,  -  прошептал  он  повелительно.  -  Мы  в
захваченном городе, так  что  не  сходите  с  ума!  Сейчас  не  время  для
рыцарских штучек! Слышишь, Карамон? Тика  вполне  способна  сама  за  себя
постоять!
     И точно: Тика многоопытно вывернулась из лап драконида и  разгневанно
удалилась в сторону кухни.
     - Ну и что мы собираемся делать дальше? - пробурчал Флинт. - Явились,
понимаешь, в Утеху пополнить припасы, а тут ни шиша,  одни  дракониды.  От
моего дома остались только головни, а Танис не то что дома - валлина, и то
не нашел. Платиновые Диски  какой-то  древней  Богини  да  больной  маг  с
пригоршней новых заклятий - вот и  все  наше  хозяйство!  -  Рейстлин  зло
посмотрел на него, но гном сделал вид, что  не  заметил,  и  продолжал:  -
Диски, ясно, несъедобны, а маг так и не выучился создавать еду.  Так  что,
куда бы мы ни решились пойти - как бы нам ноги с голодухи не протянуть...
     - Стоит ли теперь идти в  Гавань?  -  обращаясь  к  Танису,  спросила
Золотая Луна. - Чего доброго, там не лучше, чем здесь. И откуда вам знать,
существует ли еще Совет Высоких Искателей?
     - Хотел бы я это  знать,  -  вздохнул  полуэльф.  И  потер  глаза:  -
По-моему, самое лучшее - попробовать добраться до Квалинести...
     Разговор успел  наскучить  Тассельхофу;  зевая,  кендер  откинулся  к
спинке стула.  Ему  не  было  никакой  разницы,  куда  идти.  С  интересом
оглядывая грустно  изменившуюся  гостиницу,  Тас  мечтал  посмотреть,  что
осталось от разрушенной кухни; увы, Танис загодя  строго-настрого  наказал
ему сидеть смирно, и кендер - делать нечего - принужден  был  ограничиться
созерцанием других посетителей.
     Его внимание немедленно  привлек  незнакомец  в  плаще  с  капюшоном,
сидевший у двери. Тот пристально разглядывал друзей, явно ловя обрывки  их
разговора. Вот Танис вновь сверх меры повысил голос:
     - Квалинести...
     Незнакомец со стуком поставил на столик кружку  недопитого  зля.  Тас
хотел уже было обратить на него внимание Таниса, но в это время  из  кухни
вынырнула  Тика  и,  ловко  уворачиваясь  от  когтистых  лап   драконидов,
поставила перед ними поднос с едой И снова подошла к спутникам.
     - Можно еще картошечки? - застенчиво попросил Карамон.
     - Конечно! - Улыбнувшись ему, Тика подхватила сковородку и  вернулась
на кухню. Карамон почувствовал  взгляд  Рейстлина,  отчаянно  покраснел  и
принялся вертеть в руках вилку.
     -  В  Квалинести...  -  повторил  Танис,  споря  с  рыцарем,   упорно
стремившимся на север.
     Тас увидел, как незнакомец покинул свой угол и направился к ним.
     - Танис, гости идут, - негромко сказал кендер.
     Разговор мгновенно прекратился. Все уткнулись в свои кружки,  спинами
ощущая приближение чужака. Танис клял себя за то, что с самого  начала  не
пригляделся к нему...
     ...чего никак нельзя было сказать о драконидах. Один из  них  вытянул
когтистую заднюю лапу, подставив незнакомцу подножку.  Тот  споткнулся  и,
падая, неловко  схватился  за  край  соседнего  столика.  Дракониды  пьяно
заржали. Потом...
     - Эльф! - зашипел один из них и рывком сдернул с незнакомца  капюшон.
Все увидели миндалевидные глаза, остроконечные уши и тонкие,  мужественные
черты знатного эльфа.
     - Дайте пройти, - сказал он, пятясь и поднимая руки. - Я  всего  лишь
хотел поздороваться с этими путешественниками...
     - Придется тебе поздороваться с Младшим Командиром, эльф, -  прорычал
драконид. Вскочив, он схватил незнакомца  за  грудки  и  отшвырнул  его  к
стойке. Двое других драконидов надрывались от смеха...
     Тика, появившаяся из кухни со сковородкой в руках,  бесстрашно  пошла
прямо на драконидов.
     - А ну-ка прекратите! - крикнула она, ловя одного из них за  лапу.  -
Оставьте его в покое! Он такой же клиент, как и вы!
     - Не твое дело, девка! - Драконид отпихнул Тику прочь и дважды ударил
эльфа в лицо кулаком. Брызнула кровь. Эльф зашатался.
     - Прикончи его! - заорал кто-то из северян. -  Пускай  повизжит,  как
те, другие!
     - Выколю-ка я ему для начала раскосые бельма...  -  Драконид  вытащил
меч.
     - Ну хватит! - Стурм первым  ринулся  вперед,  за  ним  -  остальные.
Правду сказать, спасти эльфа они почти  не  надеялись:  они  были  слишком
далеко. Но помощь подоспела с неожиданной стороны. Тика Вейлан с  яростным
криком обрушила тяжелую железную сковородку на голову монстру.
     Удар был точен. Мгновение драконид смотрел  на  Тику  остановившимися
глазами, потом растянулся на полу. Двое оставшихся  бросились  к  девушке.
Эльф выхватил нож. Подскочивший Стурм оглушил ближайшего драконида  ударом
меча плашмя. Карамон схватил второго и, как  перышко,  швырнул  его  через
стойку.
     - Речной Ветер! Дверь! Не дай им уйти! -  крикнул  Танис,  видя,  что
хобгоблины  вскакивают  со  стульев.   Варвар   перехватил   одного,   уже
тянувшегося к ручке двери, но второй  вырвался  и  все-таки  убежал.  Было
слышно, как он вопил, призывая стражу.
     Умело действуя сковородкой. Тика оглушила мелькнувшего хобгоблина, но
другой вовремя заметил двинувшегося к нему Карамона и опрометью выскочил в
окошко.
     Золотая Луна поднялась на ноги.
     - Сделай что-нибудь!  -  обратилась  она  к  Рейстлину.  -  Где  твое
волшебство?..
     - Я не намерен зря тратить силы, - прошептал тот.  -  Все  равно  без
толку...
     Золотая Луна наградила  его  гневным  взглядом,  но  маг  невозмутимо
прихлебывал свое питье. Закусив губы, девушка подбежала к  Речному  Ветру,
прижимая к груди сумку с бесценными Дисками  Мишакаль.  Было  слышно,  как
снаружи, на улице, истошно ревели рога.
     - Надо бежать! - сказал Танис, но тут один из воинов-северян обхватил
его сзади за шею. Они рухнули на пол. Тассельхоф  издал  дикарский  боевой
клич и, вскочив на стойку, стал швырять в Танисова противника кружки, едва
не попав при этом в самого полуэльфа.
     Флинт стоял среди разгрома, всматриваясь в лицо эльфа-чужака.
     - А я тебя знаю! - сказал он вдруг. - Танис, да ведь это же...
     Кружка, угодившая в голову, замертво уложила гнома на пол.
     - Ой... - пискнул Тас.
     Танис между тем слегка придушил северянина и оставил его  без  чувств
валяться под столом. Подхватив Таса, он поставил его на  пол  и  склонился
над гномом, который, стеная, пытался подняться.
     - Танис, этот эльф... - Флинт затряс головой и  спросил:  -  Кто  это
меня?
     - Вот тот здоровяк - видишь, лежит под столом! - немедля указал Тас.
     Танис выпрямился и повернулся к эльфу:
     - Гилтанас?
     Какое-то время тот молча смотрел на него, потом холодно произнес:
     - Танталас. Я бы ни за что не признал тебя с этой бородой...
     Рога трубили все ближе.
     - Великий Реоркс! - поднимаясь, простонал гном. -  Надо  сматываться!
Скорее! Через черный ход...
     - Черного хода больше нет! - Тика все еще не выпускала сковородку  из
рук.
     - Верно, нет, - прозвучал голос из двери. - Вы - мои пленники.
     Комнату залил  яркий  факельный  свет.  Спутники  поневоле  заслонили
руками глаза, видя лишь черные тени  хобгоблинов  да  кряжистый  силуэт  в
дверях. Снаружи слышалось шлепанье ног; в окна и двери смотрело  не  менее
сотни гоблинов. А те, что валялись под  стойкой,  постепенно  приходили  в
себя и вылезали наружу, обнажая мечи  и  несытыми  глазами  поглядывая  на
друзей.
     -  Не  глупи,  Стурм!  -  крикнул  Танис,  останавливая  рыцаря,  уже
готовившегося ринуться на гоблинов, постепенно бравших их в кольцо.  -  Мы
сдаемся, - сказал полуэльф.
     Стурм посмотрел на него с такой яростью, что Танис успел  испугаться:
а вдруг не послушается?
     - Прошу тебя, Стурм, - добавил он тихо. - Поверь мне.  Еще  не  время
нам умирать.
     Стурм  помедлил,  обводя  взглядом  толпу   нечисти,   набившейся   в
гостиницу. Они не подходили близко, опасаясь его меча, но  рыцарь  знал  -
стоит шевельнуться, и они сомнут их числом. "Не время умирать"?.. Но  если
так, подумалось Стурму, нынче в самом деле был весьма неподходящий момент.
Мало чести погибнуть здесь в гостинице, в лапах вонючих гоблинов...
     Видя, что Стурм опустил оружие,  стоявший  в  дверях  счел  возможным
войти - до тех пор он не считал себя в безопасности,  несмотря  на  добрую
сотню  верных  воинов,  стоявших  вокруг.  Взглядам  спутников   предстала
пятнисто-серая кожа и розовые поросячьи глазки Младшего Командира Тоэда.
     Тассельхоф глотнул и быстро придвинулся к Танису.
     - Он нас не узнает, - шепнул Тас. - Когда они тот раз остановили нас,
спрашивая насчет жезла, было почти темно...
     И Тоэд их, похоже,  в  самом  деле  не  узнал.  За  последнюю  неделю
произошло столько необычного и значительного, что далеко  не  безграничный
разум Младшего Командира был попросту перегружен. Вот его  красные  глазки
остановились на  рыцарской  эмблеме,  видимой  под  распахнувшимся  плащом
Стурма.
     - Еще беженцы из этой паршивой Соламнии, - заметил Тоэд.
     - Так точно, - быстро солгал Танис. Он весьма  сомневался,  что  Тоэд
успел прознать об окончательном разрушении Кзак Царота. И  было  уж  вовсе
невероятно, чтобы он хоть краем уха слышал что-нибудь о Дисках Мишакаль. С
другой стороны. Повелитель Верминаард  знал  о  них  наверняка,  и  гибель
драконицы от него навряд ли  укроется.  Последний  овражный  гном  мог  бы
сообразить это. А значит, никто не должен был даже  заподозрить,  что  они
явились с востока. - Мы долго шли сюда с севера, - продолжал Танис.  -  Мы
вовсе не собирались кого-либо трогать. Драку начали вон те дракониды...
     - Ну да, - нетерпеливо перебил Тоэд. - Обычная песня.  -  Его  и  без
того сощуренные глазки превратились в щелочки. -  Эй,  ты!  -  заорал  он,
указывая на Рейстлина. - Чем это ты там занимаешься, притаившись в уголке?
Скрутить его, парни!
     И Младший Командир опасливо отступил за дверь, не сводя  с  Рейстлина
взгляда. Сразу несколько гоблинов, опрокидывая столы и стулья, кинулись  к
тщедушному юноше в алых одеждах. Карамон  зарычал.  Танис  предостерегающе
поднял руку.
     - А ну встань! - один из гоблинов ткнул Рейстлина копьем.
     Рейстлин не торопясь поднялся, поправил  свои  сумки  и  потянулся  к
посоху. Гоблин стиснул ручищей его худое плечо.
     - Убери лапы! - прошипел Рейстлин, отстраняясь. - Я маг!
     Гоблин в замешательстве оглянулся на Младшего Командира.
     - Взять его! - завопил тот, прячась за гоблина поздоровей. - Если  бы
каждый, напяливший красные тряпки, был магом, в этой стране некуда было бы
деваться от кроликов, которых они вытаскивают из шляп! Веди  его  сюда,  а
будет упираться - проткни копьем!
     - Я его просто проткну, для верности, - проквакал гоблин.  И  нацелил
копье в горло волшебнику, заходясь булькающим смехом.
     Танис вновь удержал Карамона:
     - Твой брат и сам сумеет оборониться...
     Рейстлин поднял руки с растопыренными пальцами, ни дать ни взять моля
о пощаде... потом вдруг простер руки к гоблину, произнеся:
     - Калит каран, тобанис-кар!
     Из кончиков его пальцев ударили тонкие лучи слепящего белого света  и
поразили гоблина прямо в грудь. Тот рухнул и покатился по полу,  извиваясь
и  вопя.  Комната  наполнилась  вонью  горелого  мяса  и  паленой  шерсти.
Уцелевшие гоблины яростно взвыли.
     - Не убивайте его, дурни! - заорал Тоэд, пятясь  прочь  и  заслоняясь
здоровенным гоблином, словно щитом. - Повелитель Верминаард  дает  хорошую
цену за колдунов. Но... - на Тоэда явно снизошло вдохновение, - Повелитель
Верминаард не платит за кендеров, разве что за их языки. Только  попробуй,
маг, сделать это еще раз, и кендер умрет!
     - Что мне до кендера? - Рейстлин презрительно скривил губы.
     Какое-то мгновение в  комнате  было  тихо.  Танис  покрылся  холодным
потом. Да, Рейстлин точно умел за себя постоять. Чтоб ему пусто было!..
     Тоэд тоже, как видно, не ожидал подобного  ответа  и  растерялся,  не
зная, как поступить. К тому же  рослые  воины  все  еще  держали  в  руках
оружие. Он почти просительно  уставился  на  мага...  Рейстлин  передернул
плечами и прошелестел:
     - Я не стану сопротивляться. - Его золотые глаза мерцали. - Только не
вздумайте притрагиваться ко мне...
     - Да, да, конечно, - пробормотал Тоэд. - Приведите его.
     Косясь на Младшего Командира, гоблины расступились, и маг встал рядом
с братом.
     - Все здесь? - раздраженно спросил Тоэд. - Заберите у  них  оружие  и
вещи!
     Не желая дальнейших неприятностей, Танис  сам  снял  с  плеча  лук  и
сложил его вместе с колчаном на закопченный  гостиничный  пол.  Тассельхоф
быстро положил рядом свой хупак; Флинт, ворча, расстался с боевым топором.
Примеру Таниса последовали все, кроме Стурма, - рыцарь  стоял  неподвижно,
скрестив руки на груди.
     - Пожалуйста, оставьте мне сумку, - взмолилась Золотая Луна. - У меня
там нет оружия... ничего, что представило бы для вас ценность. Клянусь!
     Друзья живо обернулись к ней, разом  вспомнив  о  Дисках.  Воцарилась
напряженная тишина. Речной Ветер заслонил девушку собой.  Он  уже  положил
лук, но, как и рыцарь, не спешил отдавать меч.
     И  тут  неожиданно  вмешался  Рейстлин.  Маг  без  особых   колебаний
расстался и с посохом, и с кошелями различных веществ для ворожбы, и  даже
с бесценной сумкой, в которой лежали две волшебные книги. О них можно было
не  беспокоиться:  особое  заклятие,  наложенное  на  книги,  должно  было
наказать безумием всякого, осмелившегося читать их без спросу. Посох  Мага
тоже не даст спуску никому, кто протянет к нему руку. Рейстлин  подошел  к
Золотой Луне.
     - Отдай им сумку, - сказал он мягко. - Не то они нас перебьют.
     - Послушайся, послушайся его, - сейчас же подхватил Тоэд. - Это очень
умный человек...
     - Он предатель! - Золотая Луна еще крепче вцепилась в сумку.
     - Отдай, - вновь прозвучал гипнотический голос мага, и  Золотая  Луна
почувствовала, как ослабевает ее  решимость,  сломленная  странной  силой,
исходившей от него. - Нет! - задохнулась она. - Это наша надежда...
     - Все будет в порядке, - прошептал Рейстлин, пристально глядя в синие
глаза девушки. - Помнишь жезл?  Помнишь,  что  было,  когда  я  попробовал
коснуться его?..
     - Помню, - ошеломленно моргая, отозвалась Золотая Луна. - Он тебя...
     - Тихо, - быстро прервал Рейстлин. - Отдай ему сумку и не волнуйся ни
о чем. Все будет хорошо. Боги знают, как охранять принадлежащее им...
     Золотая Луна неохотно кивнула. Худые руки  Рейстлина  приняли  у  нее
сумку. Младший Командир Тоэд уже смотрел жадными глазами, гадая,  что  там
внутри. Скоро он это выяснит - дай только время уединиться.
     В конце концов остался лишь один непокорный. Стурм стоял  по-прежнему
неподвижно; лицо его  побелело,  глаза  лихорадочно  блестели.  Он  крепко
сжимал рукоять древнего двуручного меча,  принадлежавшего  еще  его  отцу.
Стурм вздрогнул, ощутив прикосновение пальцев Рейстлина.
     - Я позабочусь о том, чтобы никто не тронул его, -  шепотом  пообещал
маг. - Не хочешь - не верь! Мне все равно!
     Стурм медлил...
     - Безобразие! - закричал Тоэд. - Убить рыцаря!  Убить  всех,  если  и
дальше будут вести себя так же! С таким народом бессонницу недолго нажить!
     - Что ж, хорошо! - сделав  над  собой  усилие,  выговорил  Стурм.  И,
шагнув  вперед,  благоговейно  опустил  отцовский  меч  на  груду  оружия.
Серебряные ножны, украшенные изображениями Зимородка и  Розы,  блестели  в
свете огня.
     - Ах, какое оружие! - не сдержался Тоэд. Он уже представлял  себя  на
аудиенции у Повелителя Верминаарда с мечом Соламнийского Рыцаря при бедре.
- Пожалуй, я сам отнесу его куда следует. Возьмите...
     Но прежде, чем он успел кончить, вперед вышел  Рейстлин  и  встал  на
колени возле груды оружия  и  вещей.  В  ладонях  мага  заиграло  странное
сияние. Закрыв глаза, Рейстлин начал произносить какие-то слова...
     - Остановите его! - взвизгнул Тоэд.  Но,  как  и  следовало  ожидать,
никто не осмелился.
     Рейстлин умолк, голова его поникла  на  грудь.  Карамон  поспешил  на
помощь брату.
     - Знайте же! - Золотые глаза мага обежали маленький зал. - Я  наложил
заклятие на все, что принадлежит нам. Любого, кто прикоснется к оружию или
вещам, пожрет ужасный червь Катирпелиус. Он поднимется из Бездны  и  будет
медленно пить кровь святотатца, пока от того не  останется  ничего,  кроме
пустой оболочки!
     - Ужасный червь Катирпелиус! - в восторге выдохнул Тассельхоф.  Глаза
кендера так и сияли: - Невероятно! Ни разу не слышал о...
     Танис быстрым движением зажал  ему  рот  ладонью.  Гоблины  испуганно
попятились прочь от вещей, над  которыми  дрожало  прозрачное  зеленоватое
сияние.
     - Кто-нибудь! Живо перенесите оружие! - рявкнул разъяренный Тоэд.
     - Бери сам, если больно охота, - пробормотал какой-то гоблин.
     Никто не сдвинулся с места. Тоэд положительно не знал, как  быть.  Он
не  отличался  особо  развитым  воображением,  но  образ  ужасного   червя
Катирпелиуса весьма ярко предстал его умственному взору.
     - Ладно, - буркнул он. - Ведите пленников вон! Посадите их в  клетку!
Да захватите оружие, не то этот червяк, как  его  там,  вам  родной  мамой
покажется!
     Гоблины стали толкать пленников к двери, покалывая их в спину мечами.
К Рейстлину, впрочем, не прикоснулся ни один.
     - Отличное заклятие, Рейст! - тихонько похвалил Карамон. - Вот только
насколько оно действенно? Не получится ли...
     - Оно действенно примерно как твои  мозги!  -  прошептал  Рейстлин  и
украдкой показал  брату  ладонь.  Карамон  тотчас  заметил  на  ней  следы
светящегося порошка  и,  все  поняв,  угрюмо  улыбнулся.  Танис  последним
покинул  гостиницу.  Он  бросил  прощальный  взгляд  вокруг.  Единственный
светильник сиротливо покачивался  под  потолком.  Столы  были  опрокинуты,
стулья переломаны... Стропила почернели от пламени,  а  кое-где  прогорели
насквозь. Уцелевшие стекла окон толстым слоем покрывала жирная сажа...
     "Вот до чего пришлось дожить", - сказал он себе.  Последнее,  что  он
слышал, переступая порог, был отчаянный спор двоих хобгоблинских  вожаков,
выяснявших, кто же должен был нести заколдованное оружие.

                3. РАБСКИЙ КАРАВАН. УДИВИТЕЛЬНЫЙ СТАРЫЙ МАГ

     Эту ночь друзья провели без сна, запертые в холодную железную  клетку
на колесах, стоявшую на главной городской площади.  Еще  две  клетки  были
прикованы цепью к деревянным столбам, изъеденным пламенем. На  площади  не
было  видно  ни  единой  зеленой  травинки,  и  даже  камни  сплавились  и
почернели.
     Когда рассвело, спутники рассмотрели  пленников,  сидевших  в  других
клетках. Этот караван был  последним,  направлявшимся  в  Пакс  Таркас  из
Утехи, и Младший  Командир  Тоэд  собирался  вести  его  самолично,  желая
произвести  впечатление  на   Повелителя   Верминаарда,   чья   резиденция
помещалась ныне в Пакс Таркасе.
     Пользуясь ночной темнотой, Карамон сделал попытку раздвинуть железные
прутья клетки, но вынужден был отступиться.
     На рассвете разоренный город милосердно укрыл густой холодный  туман.
Танис посмотрел на Золотую Луну и Речного Ветра и подумал:  "Теперь  я  их
понимаю. Теперь и я познал эту холодную пустоту в сердце,  эту  боль  хуже
всякой раны. Мой дом разрушен..."
     Он перевел взгляд на Гилтанаса, скорчившегося в углу. Всю  ночь  эльф
упорно отмалчивался, ссылаясь на головную боль и усталость. Но  Танис,  не
сомкнувший глаз, видел, что Гилтанас не спал и даже не притворялся спящим.
Кусая губы, эльф вглядывался в темноту,  невольно  напоминая  Танису,  что
было и другое место, которое он, если бы захотел, мог назвать своим домом:
Квалинести.
     "Нет, - думал  Танис,  прислонясь  к  прутьям  спиной,  -  Квалинести
никогда не был мне домом. Просто местом, где я жил..."
     Из тумана появился Младший Командир Тоэд. Он потирал жирные ладони  и
ухмылялся во весь рот, с гордостью оглядывая караван.  Пожалуй,  следовало
ждать повышения по службе! Отличный улов,  особенно  если  учесть,  что  в
городе, разоренном дотла, уже  почти  нечем  было  поживиться.  Повелитель
Верминаард будет  доволен.  Последняя  партия  была  на  редкость  удачна.
Богатырь-воин станет работать в рудниках за троих. Рослый варвар тоже  был
очень, очень  хорош.  Рыцаря,  пожалуй,  придется  убить:  эти  соламнийцы
слишком упрямы. А уж как порадуют Повелителя Верминаарда женщины  -  такие
разные и  такие  красивые!  Что  до  самого  Тоэда,  то  он  предпочел  бы
рыженькую, с ее зелеными манящими  глазами,  легкими  веснушками  и  белой
блузкой,  вырезанной  ровно  настолько,  чтобы   кого   угодно   заставить
мечтать...
     Приятные размышления Младшего Командира Тоэда были прерваны внезапным
лязгом оружия и хриплыми криками, жутковато отдававшимися в тумане.  Крики
становились все громче и громче. Вскоре весь рабский караван был на  ногах
и всматривался сквозь прутья, не понимая, что происходит.
     Тоэд бросил косой взгляд на пленников: ему уже казалось, что при  них
было маловато  охраны.  Между  тем  гоблины,  видя,  что  люди  в  клетках
зашевелились, вскинули луки, приготовившись стрелять.
     - Что там еще? - спросил Тоэд недовольно. - Неужели эти  остолопы  не
способны по-тихому скрутить одного-единственного?..
     Но  тут  все  прочие   звуки   заглушил   страшный   крик   человека,
подвергнутого пытке. Чувствовалось,  впрочем,  что  кричал  он  скорее  от
ярости, чем от боли.
     Гилтанас, бледнея, поднялся на ноги.
     - Я знаю, чей это голос, - сказал он. - Терос Железодел! Вот этого-то
я и боялся!.. Терос спасал эльфов с того самого дня расправы  над  ними...
Повелитель  Верминаард  поклялся  истребить  всех   эльфов,   -   Гилтанас
пристально смотрел на Таниса, ожидая, как-то он воспримет эти слова. - Или
ты не знал?
     - Нет! - ответил Танис потрясенно. - Я не знал. Да и откуда бы?
     - Значит, я должен просить прощения, - помолчав, проговорил Гилтанас.
- Кажется, я неверно судил  о  тебе.  Я  думал:  потому-то,  верно,  ты  и
отпустил бороду...
     - Что? - Танис вскочил на ноги. - Да как ты смеешь...
     - Танис, - предостерегающе произнес Стурм.
     Полуэльф оглянулся и увидел стрелков-гоблинов, метивших ему в сердце.
Он поспешно поднял руки, отступая  в  свой  угол,  и  в  это  время  отряд
хобгоблинов приволок на площадь высокого, широкоплечего человека.
     - Я узнал, что Тероса выдали, - тихо сказал Гилтанас.  -  Я  вернулся
предупредить его... Если бы не он, я не выбрался бы живым из Утехи.  Вчера
вечером я должен был встретиться с ним в гостинице, но  он  не  пришел.  Я
боялся, что...
     Младший Командир Тоэд распахнул дверь их  клетки,  криком  и  жестами
веля хобгоблинам поспешать. Стрелки держали  узников  на  прицеле.  Тероса
швырнули внутрь, и Тоэд поспешно захлопнул и запер дверь.
     - Запрягайте! - рявкнул он. - Выступаем!
     Гоблины пригнали на площадь здоровенных лосей и стали впрягать  их  в
повозки. Но Танис лишь краем уха слышал вопли и беготню. Все его  внимание
было отдано кузнецу.
     Терос Железодел без сознания лежал на соломе, которой был устлан  пол
клетки. Вместо могучей правой руки багровел уродливый обрубок. Ему отсекли
руку немного  ниже  плеча,  причем  явно  каким-то  тупым  орудием.  Кровь
хлестала из страшной раны, заливая пол клетки...
     - Пускай это послужит уроком  для  всех,  кто  отваживается  помогать
эльфам! - Младший Командир заглянул  между  прутьями.  Красных  глазок  не
видать было в складках дряблого жира. - Посмотрим, сумеет ли он  отрастить
новую руку и взять молоток... - Но тут прямо на  него  попятился  лось,  и
Младшему Командиру пришлось поспешно отскочить  прочь.  -  Сестан,  дерьмо
собачье, да я тебя... - набросился он на коротышку, ведшего лося, и ударом
кулака сбил его с ног.
     Тассельхоф присмотрелся к этому последнему. Сперва он принял  его  за
гоблина-недомерка, но  потом  разглядел,  что  это  был  овражный  гном  в
гоблинском обмундировании. Поднявшись, гном поправил  съехавший  на  глаза
шлем - тот был ему слишком велик  -  и  злыми  глазами  проводил  Младшего
Командира, вразвалочку удалявшегося в головную  часть  каравана.  Он  даже
ковырнул землю ногой, так  что  комья  грязи  полетели  вслед  Тоэду.  Это
принесло гному душевное облегчение, и он повел медлительного лося дальше.
     - Верный мой друг... - пробормотал Гилтанас, склоняясь  над  Теросом.
Тонкие  пальцы  эльфа  стиснули  широченную,  пропитанную  копотью  ладонь
кузнеца. - Ты жизнью заплатил за свое благородство...
     Терос смотрел пустыми глазами, не видя  и  не  слыша  ничего.  Тщетно
пытался Гилтанас перетянуть жгутом обрубок руки: неудержимая  струя  крови
толчками рвалась наружу. Жизнь на глазах покидала тело кузнеца...
     - Нет! - Золотая Луна опустилась подле него на колени. - Он не умрет.
Я целительница.
     - Госпожа,  на  всем  Кринне  нет  лекаря,  способного  помочь  этому
человеку, - неодобрительно сказал Гилтанас. - Он уже потерял больше крови,
чем содержится во всем теле гнома! Его сердце  почти  не  бьется...  Самое
милосердное - это дать ему умереть в мире, не  мешая  разными  варварскими
ритуалами...
     Золотая Луна на него даже не посмотрела. Прижав ладонь ко лбу Тероса,
она закрыла глаза.
     - Мишакаль,  возлюбленная  Богиня-Целительница,  -  молилась  она,  -
пожалуйста, ниспошли милость этому человеку. Исцели его, если  он  еще  не
выполнил своего предназначения на земле. Пусть  он  живет  и  служит  делу
добра...
     Возмущенный  Гилтанас  уже  протянул  руку,  намереваясь   оттолкнуть
Золотую Луну... и замер, пораженный. Кровь перестала  течь.  Ужасная  рана
прямо на глазах начала закрываться. Пепельный налет пропал с  темной  кожи
кузнеца, дыхание  успокоилось.  Предсмертное  забытье  сменилось  глубоким
сном, сулящим выздоровление. Узники, смотревшие из соседних клеток, только
ахали и изумленно переговаривались. Танис со страхом озирался кругом -  не
заметил ли какой-нибудь гоблин или драконид. Но те были слишком  заняты  -
упрямые лоси никак не хотели совать шею в хомут,  Гилтанас  отодвинулся  в
угол, задумчиво глядя на Золотую Луну.
     - Подгреби-ка соломки, Тассельхоф, - велел Танис. -  Карамон,  Стурм,
помогите мне его уложить...
     - Вот, возьмите, - Речной Ветер протянул свой плащ.  -  Укройте  его,
чтобы не простыл.
     Устроив Тероса со всеми возможными удобствами, Золотая Луна вернулась
на свое место подле Речного Ветра. Ее глаза лучились таким спокойствием  и
кроткой, вдохновенной силой, что поневоле казалось - не  она  пребывала  в
плену, но мерзкие рептилии по ту сторону прутьев.
     Только к полудню караван наконец двинулся  в  путь.  К  тому  времени
гоблины бросили в клетку еду - несколько кусков хлеба и мяса.  К  вонючему
тухлому мясу не притронулся никто,  и  его  выкинули.  Зато  на  хлеб  все
накинулись с жадностью -  ведь  они  ничего  не  ели  со  вчерашнего  дня.
Добившись в караване относительного порядка, Тоэд оседлал лохматого пони и
велел  трогаться.  Овражный  гном  Сестан  трусцой  следовал  за   Младшим
Командиром. Заметив в пыли кусок мяса,  выброшенный  из  клетки,  овражный
гном схватил его и жадно запихал в рот.
     Каждую клетку тащило  четыре  лося.  На  грубых  деревянных  сиденьях
восседало по два хобгоблина: один держал вожжи, другой - меч и кнут.  Тоэд
ехал впереди,  сопровождаемый  полусотней  драконидов  в  латах  и  полном
вооружении.  Позади  клеток  следовал   примерно   вдвое   больший   отряд
хобгоблинов.
     Немногочисленные   оставшиеся   жители   Утехи   провожали    караван
взглядами... Может, они и знали кого-нибудь из сидевших в клетках,  но  не
выдали себя ни словом, ни жестом прощания. Лица  по  обе  стороны  прутьев
принадлежали существам, уже не способным чувствовать боль.  Подобно  Тике,
они поклялись, что никто более не увидит их слез.

     Караван двигался к югу - древней дорогой через перевал Врата. Вступив
в прохладную тень высоких стен каньона, ведшего к перевалу,  хобгоблины  и
дракониды, жаловавшиеся на дневную жару, разом  приободрились  и  зашагали
быстрее. Узники, стучавшие зубами от холода, тоже вздохнули с облегчением,
хотя и совсем по  другой  причине:  зрелище  разоренной  родины  более  не
надрывало им душу.
     К вечеру они одолели змеившийся каньон и вышли к Вратам. Раньше здесь
был торговый город,  оживленный  и  шумный.  Теперь  о  его  существовании
напоминали лишь оплавленные, почерневшие каменные  стены.  Не  было  видно
никаких признаков жизни. Несчастных пленников снова охватила беспросветная
тоска.
     Вновь оказавшись на открытой  местности,  дракониды  заявили,  что  в
дальнейшем предпочитают двигаться по ночам, - солнечный свет был им не  по
нутру. Соответственно, караван почти не останавливался до самого рассвета.
Спать в грязных клетках,  качавшихся  и  подскакивавших  на  ухабах,  было
невозможно. Голод и жажда мучили пленников, а те, кто  кое-как  умудрились
проглотить еду, что бросили им дракониды, страдали еще и от тошноты.  Воду
раздавали два-три раза в день, крохотными чашками.
     Золотая Луна не отходила от искалеченного кузнеца.  Смерть  более  не
грозила Теросу Железоделу, но он был еще очень болен и слаб. Он метался  в
лихорадке  и  бредил,  вспоминая  разграбление  Утехи.  Терос  говорил   о
драконидах, чьи мертвые тела, вместо  того  чтобы  окаменеть,  растекались
лужами кислоты, сжигая всякого, кто находился вблизи; и еще о  таких,  чьи
кости взрывались в момент  смерти,  истребляя  все  живое  вокруг.  Кузнец
заново переживал такие ужасы, что  у  Таниса,  вынужденного  слушать,  все
плыло перед глазами. Впервые он как  следует  осознавал  всю  чудовищность
происходившего. Как смели они надеяться  победить  драконов,  чье  дыхание
убивало,  чья   магия   далеко   превосходила   все   искусство   наиболее
могущественных волшебников, когда-либо живших на  Кринне?  Как  смели  они
надеяться разбить армии монстров, способных убивать даже после смерти?..
     "Все, что у нас есть, - думал с горечью Танис, - это Диски  Мишакаль;
но что с них толку?" За время путешествия из Кзак Царота в Утеху он не раз
пытался в них разобраться, однако мало что понял. Золотая Луна,  со  своей
стороны, сумела прочесть то, что относилось к искусству  целительства;  но
не намного больше того.
     - Лишь истинный вождь народов способен понять все,  -  с  неколебимой
верой повторяла она. - Я призвана только найти его.
     Хотелось бы Танису верить, как  она.  Но  чем  дальше  ехали  они  по
опустошенному краю, тем более он сомневался, что отыщется вождь, способный
одолеть Повелителя Верминаарда...
     Большую беду усугубляли и иные горести.  Рейстлин,  лишившийся  своих
трав, жестоко мучился кашлем и выглядел не намного лучше Тероса,  так  что
Золотой Луне приходилось заботиться сразу о двоих. По счастью, с ними была
Тика, усердно помогавшая Золотой Луне, особенно по части ухода  за  магом.
Ее собственный отец считался  в  некотором  роде  колдуном;  поэтому  Тика
невольно благоговела перед всеми, кто был связан с волшебством.
     Если уж на то  пошло,  именно  Тикин  отец  нечаянным  образом  помог
Рейстлину открыть свое призвание.  Однажды  отец  Рейстлина  привез  своих
близнецов и падчерицу Китиару на местную  ярмарку,  посвященную  окончанию
лета, и там дети попали на  представление  иллюзиониста  Чудодея  Вейлана.
Восьмилетний Карамон скоро заскучал и с радостью дал сестре увести себя на
другой конец ярмарки,  где  заезжие  ловкачи  выделывали  всякие  трюки  с
мечами: Китиару тянуло к ним неудержимо. Рейстлина  -  он  тогда  уже  был
тощим и хилым - столь подвижные игры не привлекали. Он  провел  у  Чудодея
Вейлана весь день, а когда семья вернулась домой - потряс всех, безупречно
воспроизводя все его трюки. На другой же день папаша отдал его в  обучение
к одному из величайших мастеров волшебных наук...
     Тика  всегда  восхищалась  Рейстлином,  и  обрывки   слухов   о   его
таинственном путешествии в легендарную Башню Высшего  Волшебства  поражали
ее воображение. Она  ухаживала  за  магом  из  уважения  и  по  врожденной
склонности помогать тем, кто был слабее ее. А  кроме  того,  под  страшным
секретом  сознавалась  она  себе,  это  означало  благодарную  улыбку  его
замечательного брата-близнеца...
     Короче говоря, Танис не знал, о чем волноваться  больше  -  то  ли  о
Рейстлине, чье состояние все ухудшалось, то ли о неожиданном романе  между
закаленным в битвах воином и юной, беззащитной, неопытной официанткой. Ибо
слухам о се похождениях Танис не верил.
     Была у него и иная пища для  тревожных  размышлений.  Стурм,  глубоко
униженный самим фактом плена, а паче  того  -  отвратительной  клеткой,  в
которой его,  точно  быка  на  бойню,  везли  неизвестно  куда,  переживал
страшнейший душевный упадок, и Танис не  был  уверен,  что  рыцарь  с  ним
справится. Стурм либо сидел  неподвижно  целыми  днями,  глядя  вдаль  меж
прутьев клетки, либо, что было гораздо хуже, погружался в глубокий сон,  и
разбудить его было невозможно, пока сам не проснется.
     Одним словом, у Таниса почти  не  было  времени  размышлять  о  своем
собственном внутреннем разладе, зримым воплощением которого  служил  эльф,
сидевший в углу клетки. Стоило посмотреть на Гилтанаса, и Танису неизбежно
вспоминался его дом в Квалинести. Чем  ближе  делалась  родина,  тем  чаще
стучались в сердце непрошеные, давно похороненные  воспоминания,  подобные
прикосновению неупокоенных в Омраченном Лесу.
     Гилтанас, друг детства! Больше чем друг -  брат!..  Почти  ровесники,
выросшие в одном доме, - сколько они вместе играли, дрались и смеялись!  А
когда подросла младшая сестренка  Гилтанаса,  они  стали  брать  беленькую
малышку с собой. Особенно же любила эта троица досаждать старшему брату  -
Портиосу, серьезному юноше, рано познавшему все заботы  и  горести  своего
народа. Ибо Гилтанас, Лорана и Портиос были детьми  Беседующего-с-Солнцами
- правителя эльфов Квалинести, и Портиосу предстояло в будущем занять  его
место.
     Кое-кто из жителей  эльфийского  королевства  находил  странным,  что
правитель  пожелал  принять  в  свой  дом  внебрачного  сына  жены  своего
покойного брата, изнасилованной воином-человеком. Бедняжка  скончалась  от
горя всего через несколько  месяцев  после  рождения  сына,  и  правитель,
наделенный  великодушием  и  нравственным  чувством,  без  колебаний  взял
младенца к себе. Лишь годы спустя,  с  неудовольствием  наблюдая  растущую
взаимную привязанность любимой доченьки и незаконнорожденного  полукровки,
пожалел он о своем давнем решении... У Таниса у самого  душа  была  не  на
месте. Будучи наполовину человеком, юноша обрел  зрелость  гораздо  раньше
медленнее развивавшейся эльфийки. И он понимал, какое горе причинил бы  их
союз семье, которую он уважал и любил. Вдобавок в нем тогда уже  проявился
внутренний  разлад,  мучивший  его  в  дальнейшем  всю  жизнь:  эльфийское
постоянно боролось в нем с человеческим. Наконец, в возрасте  восьмидесяти
лет, что по человеческим меркам равнялось примерно двадцати, Танис покинул
Квалинести. Правителя его уход отнюдь не опечалил, и, как ни  старался  он
скрыть от юного полуэльфа свои истинные чувства, каждый из  них  прекрасно
понимал, что к чему.
     Что до Гилтанаса, он  подобного  такта  не  проявил.  Они  с  Танисом
поговорили начистоту  насчет  Лораны,  и  таким  вышел  их  разговор,  что
душевные раны, причиненные им, спустя годы еще продолжали болеть, и  Танис
до сих пор не был уверен, что все забыл и простил. Было очевидно,  что  то
же самое мог бы сказать и Гилтанас.
     Для этих двоих невеселое путешествие  тянулось  воистину  бесконечно.
Несколько раз Танис без особого успеха пытался заговорить с  Гилтанасом  и
скоро понял, как сильно тот изменился. Молодой эльф всегда  был  честен  и
прям, всегда  любил  посмеяться  и  пошутить.  Он  не  завидовал  брату  -
наследнику трона. Гилтанас был больше склонен к наукам и пробовал  силы  в
магии, хотя и не питал к ней такого серьезного интереса, как Рейстлин. Как
все эльфы, он ненавидел сражения, но притом был отменным  бойцом.  Он  был
глубоко предан своему роду, в особенности сестре...  Теперь  же  он  сидел
неподвижно и мрачно молчал, что уже само по себе было  очень  странно  для
эльфа. Единственный раз проявил он интерес к  окружающему:  когда  Карамон
завел речь о побеге, Гилтанас довольно резко велел ему даже не  думать  об
этом - иначе, мол, он все погубит. Спутники  тотчас  накинулись  на  него,
расспрашивая,  что  именно  мог  погубить  Карамон,  но  эльф  отмолчался,
пробормотав нечто невразумительное о роковом неравенстве сил.
     На рассвете третьего дня войско драконидов, утомленное долгим  ночным
переходом,  подыскивало  подходящее  местечко   для   привала.   Пленники,
проведшие еще одну бессонную ночь, готовились скоротать тоскливый и зябкий
день. Неожиданно повозки остановились. Танис поднял голову, дивясь  такому
изменению привычного распорядка. Выглянув между  прутьями  клетки,  друзья
увидели  старца  в  длинных,  некогда  белых  одеждах  и   видавшей   виды
остроконечной шляпе. Он громко разговаривал с... деревом.
     - Кому говорю! - грозил он исцарапанным посохом толстому  дубу.  -  Я
сказал - передвинься! Как смел ты бросить на  меня  тень  и  помешать  мне
греться на утреннем солнышке? Передвинься немедленно, слышишь?
     Дерево не отвечало. И, конечно, с места не двигалось.
     - Не моги меня злить! - Старец принялся колотить дуб посохом.  -  Сей
же момент передвинься, не то... не то я тебя...
     - Эй, кто-нибудь! Живо посадите этого чокнутого в клетку! - прокричал
Младший Командир Тоэд, галопом поспешая назад со  своего  места  во  главе
каравана.
     - Уберите лапы!.. - заверещал старик, когда его подхватили набежавшие
дракониды. И бессильной рукой бил их посохом, пока его у него не отобрали.
- Арестуйте это дерево! - потребовал он. - Я обвиняю его в  том,  что  оно
заслонило мне солнце!
     Дракониды швырнули его в ту же клетку, где сидели друзья. Запутавшись
в одеждах, он растянулся на полу.
     - Не ушибся, старец? - усаживая его, спросил Речной Ветер.
     - Как ты, дедушка? - Золотая Луна покинула Тероса и подошла к ним.  -
Ты скажи, если что. Я жрица...
     - ...Мишакаль! - довершил он, вглядываясь в амулет на ее шее.  -  Как
интересно! Поди ж ты, поди ж ты!..  -  Он  смотрел  на  нее  с  величайшим
изумлением. - Неужели тебе триста лет?  Нет,  нет,  ты  выглядишь  гораздо
моложе...
     Золотая Луна растерялась, не зная, как отвечать.
     - Как ты догадался, дедушка? Ты знал?.. Мне и вправду не триста...
     - Ну конечно, деточка. Не сердись. - Старик ласково погладил ее руку.
- Верно, ни к чему прилюдно болтать о  возрасте  дам.  Прости,  больше  не
буду. Сохраним нашу маленькую тайну! - пообещал он таким громким  шепотом,
что Тика и Тас, не выдержав, прыснули. Старец  огляделся:  -  Как  мило  с
вашей стороны было остановиться и подбросить меня  до  Квалинести.  Дорога
туда далека...
     - Мы едем не в Квалинести, - резко перебил Гилтанас. - Мы - пленники.
Нас везут в рудники Пакс Таркаса!
     - В самом деле? - Старик рассеянно повел глазами  вокруг.  -  Значит,
днем здесь еще кто-то будет проезжать? А я-то готов был поклясться, что вы
и есть те самые...
     - Как тебя звать, дедушка? - спросила Тика.
     - Кого? Меня? - Старец в глубокой задумчивости свел  брови.  -  Фи...
да, кажется, так: Фисбен.
     Повозка дернулась и покатилась дальше.
     - Фисбен! - повторил Тассельхоф. - Разве это имя?
     - В самом деле? - затосковал тот. - Какая  жалость.  А  мне  оно  так
нравилось!
     - Превосходное имя, - вмешалась Тика, строго глядя на Таса. И  кендер
притих в уголке, устремив завороженный взгляд на кошели, перекинутые через
плечо старика.
     Неожиданно Рейстлин в очередной раз закашлялся, и они на время забыли
о новом соседе. Приступы кашля, терзавшие мага, делались все  невыносимее.
Он лежал совершенно без сил и, судя по всему  мучился  болью;  воспаленная
кожа так и  горела.  Золотая  Луна  не  могла  ничем  ему  помочь.  Хворь,
сжигавшая его изнутри, была неподвластна жрице. Карамон стоял подле  брата
на коленях, утирая кровь, выступавшую у него на губах.
     - Как же он теперь без этой своей травы?.. -  Карамон  поднял  полные
муки глаза. - Я еще не видел его в таком состоянии... Надо сказать  им!  И
если они отмахнутся... -  великан  свирепо  ощерился,  -  ...я  им  головы
поотрываю! И мне наплевать, сколько их там!..
     - Я поговорю с ними во время привала, - пообещал Танис.  Можно  было,
впрочем, предвидеть, каков будет ответ Младшего Командира.
     - Прошу прощения, - вступил  в  разговор  старик.  -  Разрешите?..  -
Подсев к Рейстлину, Фисбен возложил руку на голову мага и сурово  произнес
несколько  слов.  Внимательно   слушавший   Карамон   разобрал   немногое:
"Фистандан..." и еще: "...не время".  Это  уж  точно  не  было  исцеляющей
молитвой из тех, что пробовала творить над  Рейстлином  Золотая  Луна.  Но
действие!.. Потрясенный Карамон увидел, как Рейстлин  зашевелился  и  даже
раскрыл глаза. Почему-то он уставился на Фисбена с выражением несусветного
ужаса на лице и истощенной рукой стиснул его запястье... На  миг  Карамону
показалось, что Рейстлин узнал старика... но вот Фисбен взмахнул перед его
глазами ладонью, и выражение ужаса пропало, сменившись растерянностью.
     - Привет! - заулыбался старик. - Меня зовут...  э-э...  Фисбен!  -  И
сердито глянул на Тассельхофа - не станет ли тот снова смеяться.
     - Ты... маг! - прошептал Рейстлин. Его кашель как рукой сняло.
     - Верно, верно, а что?
     - Я тоже маг! - Рейстлин силился сесть.
     - Во дела! - Фисбен необычайно развеселился. -  Мир-то,  оказывается,
тесен!.. Придется, мальчик мой, научить тебя кое-каким  моим  заклинаниям.
Вот одно, очень полезное... огненный шар. Как бишь оно произносилось?.
     И, углубившись в воспоминания, старик бормотал  себе  под  нос,  пока
караван не остановился на дневку.

                        4. СПАСЕНЫ! МАГИЯ ФИСБЕНА

     Рейстлин страдал телесно, Стурм - духовно, но, пожалуй,  всех  острее
прочувствовал четырехдневное заключение Тассельхоф.
     Страшнейшая пытка, которую можно учинить над кендером, - это запереть
его в четырех стенах. Зато с точки зрения иных рас самое худшее, что может
случиться с кем-либо, - это оказаться взаперти вместе с кендером. К  концу
третьих суток его  беспрерывной  болтовни,  шуточек  и  всевозможных  хохм
спутники с радостью променяли бы общество Тассельхофа на  тихий  и  мирный
часок висения на дыбе, - по крайней мере,  так  всерьез  утверждал  Флинт.
Когда наконец даже Золотая Луна потеряла  терпение  и  едва  не  наградила
кендера оплеухой, Танис отослал Таса в заднюю  часть  повозки.  Несчастный
кендер свесил ноги между прутьями, прижался  к  решетке  и  подумал,  что,
видно, пришел его смертный час. Никогда  в  жизни  ему  еще  не  было  так
скучно.
     С появлением Фисбена дело, казалось, стало  налаживаться,  но  и  тут
Тасу не повезло: Танис  заставил  его  вернуть  все,  что  так  или  иначе
перекочевало в его  кошель  из  сумок  старого  мага.  Находясь  на  грани
отчаяния, Тассельхоф неожиданно обнаружил новое развлечение.
     Сестан, овражный гном!
     Друзья наблюдали за ним, в общем, с жалостливой насмешкой. Тоэд гонял
овражного гнома в три шеи  и  издевался  над  ним,  как  хотел.  Всю  ночь
бедолага сновал туда и сюда с  поручениями  -  от  Тоэда,  следовавшего  в
голове каравана, к вожаку хобгоблинов, шедших  в  хвосте,  и  обратно.  Он
носил Младшему Командиру еду из повозки с припасами, поил, кормил и чистил
пони Младшего Командира и выполнял всякую иную тяжелую и  грязную  работу,
которую изобретал для  него  Младший  Командир.  Тоэд  сбивал  его  с  ног
зуботычинами самое меньшее по три раза  на  дню,  дракониды  унижали  его,
хобгоблины отнимали еду. Даже лоси лягали его, когда он пробегал мимо.  Он
выносил все это с мрачной решимостью, снискавшей  ему  невольные  симпатии
друзей.
     Кончилось тем, что Сестан стал искать их общества - конечно, когда не
был чем-либо занят. Танис, стремившийся разузнать побольше о Пакс Таркасе,
расспрашивал гнома о его родине и о  том,  каким  образом  он  оказался  в
услужении у Тоэда. Историю эту Сестан рассказывал в течение целого дня,  и
еще день потребовался спутникам, чтобы толком в ней разобраться, поскольку
Сестан обычно начинал с середины, потом перескакивал к началу.
     Выяснилось  следующее.  Сестан  был  из  племени   овражных   гномов,
обитавшего  в  холмах  близ  Пакс  Таркаса.  Затем  появился   со   своими
драконидами Повелитель  Верминаард  и  захватил  железные  рудники  -  ему
требовалось стальное оружие для войск.
     - Большой огонь. Весь день, весь ночь. Плохой запах! - Сестан сморщил
нос. - Наша заставляй дроби камни.  Весь  день,  весь  ночь.  Моя  хороший
работа на кухня... - лицо его на  миг  просветлело,  -  моя  подавай  суп.
Горячий, очень горячий суп. - И Сестан вновь  помрачнел:  -  Моя  проливай
суп. Горячий суп очень быстро накаляй латы. Повелитель  Верминаард  неделя
спи на спина... - Сестан вздохнул.  -  Моя  уходи  Младший  Командир.  Моя
добровольно...
     - А не попробовать ли нам прикрыть эту  лавочку?  Рудник,  я  имею  в
виду? - предложил Карамон.
     - Это мысль, -  задумался  Танис.  -  Сколько  драконидов  Повелитель
Верминаард приставил стеречь рудник?
     - Два! - сказал Сестан и поднял десять коротких пальцев.
     Танис вздохнул: ему доводилось уже слышать подобное. Сестан глядел на
него с надеждой:
     - Потом там всего два дракон...
     - Два дракона! - Танис не поверил своим ушам.
     - Не больше два.
     Карамон застонал и оперся спиной о  решетку.  После  Кзак  Царота  он
немало размышлял о возможном  бое  с  драконами.  Вместе  со  Стурмом  они
припомнили все легенды о Хуме - единственном на памяти  человечества,  кто
дрался с ними и побеждал. Увы,  сказания  о  Хуме  прежде  не  принимались
всерьез почти никем, кроме Соламнийских Рыцарей (за что над ними потешался
весь остальной мир), и потому многое было искажено, а то и вовсе утрачено.
     -  Рыцарь,  исполненный  чести  и  мужества,  воззвавший  к  Богам  и
выковавший  необоримое  Копье...  -  пробормотал  Карамон,  поглядывая  на
Стурма, спавшего на забросанном соломой полу их тюрьмы.
     - Копье? - Фисбен всхрапнул  и  открыл  глаза.  -  Копье?  Кто  здесь
говорит о Копье?
     - Мой брат, - с невеселой улыбкой прошептал  Рейстлин.  -  Вспоминает
Песнь. Похоже, они с рыцарем не  на  шутку  увлеклись  детскими  сказками,
начавшими вдруг оживать...
     - Хума и Копье! - Старец погладил бороду. - Замечательная сказка!
     - Вот именно, сказка. - Карамон зевнул, почесывая  могучую  грудь.  -
Кто теперь знает, было ли все это на самом деле? Было ли Копье - или  даже
сам Хума?
     - Драконы существуют, в этом мы убедились... - пробормотал Рейстлин.
     - Хума действительно жил, - тихо проговорил Фисбен. - И Копье было.
     Что то опечалило его.
     - Правда? - встрепенулся Карамон. - И ты можешь описать Копье?
     - Естественно! - презрительно фыркнул Фисбен.
     Все навострили уши, чем до некоторой степени смутили старика.
     - Оно было похоже на... нет, не то. Право же, оно  было  как...  нет,
тоже не то... Ближе к... почти... хотя нет, скорее... ага! Пика! Рыцарская
пика! - Он обрадованно кивнул. - Как раз то, что нужно против драконов.
     - Вздремнуть, что ли... - проворчал Карамон.
     Танис  покачал  головой  и  улыбнулся.   И   устало   закрыл   глаза,
прислонившись к  решетке.  Вскоре  все,  кроме  Рейстлина  и  Тассельхофа,
забылись беспокойным, не приносящим отдыха сном. Отчаянно скучая, кендер с
надеждой поглядывал на мага. Иногда, будучи в  добром  расположении  духа,
Рейстлин рассказывал занятные истории о волшебниках минувших времен...  Но
теперь, к великому разочарованию Тассельхофа, маг  молча  кутался  в  алые
одеяния, с любопытством разглядывая Фисбена. Старец тихонько похрапывал на
скамейке, кивая во сне головой в такт  движениям  повозки,  качавшейся  на
ухабах. Вот золотые глаза Рейстлина превратились  в  две  блестящие  щели:
видно, мага посетила некая новая и тревожная мысль... Потом он натянул  на
голову капюшон и откинулся на спину, пряча лицо в тени.
     Тассельхоф безнадежно  вздохнул,  но  тут  же  приободрился,  заметив
шедшего рядом с клеткой Сестана. Овражный гном был  великим  охотником  до
историй, запас которых у Таса был неисчерпаем.
     Подозвав его, Тассельхоф принялся рассказывать овражному  гному  одну
из своих любимейших. Две луны постепенно исчезли за  горизонтом.  Пленники
спали. Хобгоблины тащились позади, засыпая на ходу и вслух радуясь скорому
привалу. Младший Командир Тоэд ехал впереди, мечтая про себя о повышении в
звании. За его  спиной  дракониды  бормотали  что-то  на  своем  ужасающем
наречии, время от времени награждая Тоэда злобными взглядами.
     Тассельхоф болтал  высунутыми  наружу  ногами,  беседуя  с  Сестаном.
Однако от него не укрылось, что Гилтанас не спал, а лишь притворялся.  Тас
видел, как он приоткрывал глаза и быстро оглядывался, полагая,  что  никто
не  замечает.  Все  это  заинтриговало  кендера  необыкновенно.  Гилтанас,
казалось,  напряженно  чего-то  ожидал.  Тас  даже  на  миг  потерял  нить
рассказа.
     - И тут я... значит... ну да, тут я схватил из  сумки  булыжник  и  -
трах! - залепил им прямо по башке чародею,  -  закончил  он  торопливо.  -
Демон сцапал его за ногу и уволок в Бездну!
     - Но сперва демон говори тебе спасибо, - подсказал Сестан, уже дважды
- с разными вариациями - слышавший этот рассказ. - Твоя забывай.
     - В самом деле? - Тассельхоф не сводил глаз с  Гилтанаса.  -  Ну  да,
точно, демон поблагодарил меня и забрал волшебное кольцо, которое  он  мне
дал. Будь хоть немного  светлее,  ты  мог  бы  разглядеть  его  отпечаток,
оставшийся на моем пальце навечно...
     - Скоро  утро.  Солнце  вставай.  Тогда  моя  смотри,  -  мечтательно
проговорил овражный гном.
     Было еще темно, но на  востоке  уже  разгорался  слабый  свет.  Скоро
настанет четвертый день их путешествия с караваном.
     И тут Тас услышал птичий крик, раздавшийся в лесу  На  крик  ответило
сразу несколько других. Что за странные птицы, подумалось Тасу. Никогда не
слыхал таких голосов! Впрочем, он никогда и не забирался так далеко на юг.
Кендер неплохо помнил свои карты и вполне представлял себе, где они теперь
находились.  Они  пересекли  Белопенную  реку  по  единственному  мосту  и
двигались на юг, к Пакс Таркасу, близ которого  на  картах  были  помечены
знаменитые железные копи Тадаркана. Дорога шла в гору; с западной  стороны
начались густые осиновые леса. Дракониды и хобгоблины пугливо косились  на
них и знай прибавляли шагу. В тех лесах был  укрыт  Квалинести  -  древняя
родина эльфов...
     И вновь, на сей раз много ближе, прозвучал птичий крик. А в следующий
миг волосы шевельнулись у Таса на голове:  ответ  раздался  совсем  рядом.
Изнутри их клетки!.. Поспешно обернувшись, кендер увидел Гилтанаса стоящим
во весь рост. Прижав пальцы к губам, тот свистел - пронзительно и странно.
     - Танис!.. - завопил Тас, но полуэльф, как и все прочие, уже не спал.
     - Ну вот и чудесненько, - зевая и потягиваясь, сказал Фисбен. - Эльфы
пожаловали.
     - Какие эльфы? - вскинулся Танис. - Где?
     Внезапно что-то прошелестело, как если бы взлетела целая  стая  птиц.
Спереди послышался крик: повозка  с  припасами,  оставшаяся  без  возницы,
угодила колесом в яму и  с  треском  перевернулась.  Возчик,  сидевший  на
козлах клетки, где находились друзья, резко  натянул  вожжи,  останавливая
лосей, едва  не  врезавшихся  в  разломанную  повозку.  Кое-как  развернув
неуклюжее сооружение, возчик направил лосей в объезд. Но тут же  с  воплем
схватился за шею: в свете раннего утра видно было оперенное древко стрелы,
пробившей ему горло. Безжизненное тело рухнуло наземь. Стражник вскочил на
ноги, выхватывая меч, - и повалился  ничком  со  стрелой  в  груди.  Вожжи
ослабли, и повозка скоро остановилась. Сзади и спереди слышались все новые
крики: стрелы били безо всякой пощады.
     Друзья вжались в пол клетки, не смея поднять головы.
     - Что это? Что происходит? - спросил Танис Гилтанаса.
     Эльф, не отвечая, вглядывался в лесные потемки.
     - Портиос!.. - позвал он.
     - Танис! В чем дело? - Стурм подал голос в первый раз за  все  четыре
дня.
     - Портиос - брат Гилтанаса, и я полагаю, что нас хотят освободить,  -
сказал Танис. Мимо свистнула стрела и, едва не угодив в рыцаря, застряла в
досках повозки.
     - Как бы нас по нечаянности не перебили  вместо  спасения!  -  Севший
было Стурм растянулся на полу. - Я-то думал, эльфы умеют стрелять...
     - Пригнись пониже, - посоветовал Гилтанас. - Наши воины пытаются лишь
прикрыть наше бегство: сражаться с крупным отрядом им не  по  силам.  Надо
бежать в лес...
     - А как мы выберемся из клетки? - поинтересовался Стурм.
     - Не можем же мы все делать за вас! - холодно отвечал Гилтанас. -  На
это есть маги...
     - У меня нет с собой волшебных  веществ!  -  прошипел  из-под  скамьи
Рейстлин. - Пригнись, старик! - сказал он Фисбену, с интересом смотревшему
по сторонам.
     - Дайте-ка я попробую. - У старого мага так  и  загорелись  глаза.  -
Сейчас что-нибудь придумаем...
     - Во имя Бездны!.. - проревел из темноты чей-то голос.  -  Почему  мы
стоим? - Младший Командир Тоэд галопом прискакал на своем пони.
     - Нападение!.. - ответил Сестан, выползая из-под повозки.
     - Нападение? Блихтшок! - выругался Тоэд. - А  ну,  гони!..  -  Стрела
ударила в седло Младшего Командира. Красные глазки в ужасе распахнулись: -
Нападение!.. Эльфы!.. Хотят отбить пленных!..
     - Стражник убит! И возчик убит! - Сестан снова  юркнул  под  повозку:
очередная стрела обдала его ветерком. - Что моя делать?
     Стрела чиркнула по шлему Тоэда. Резко пригнувшись, он едва удержался,
схватив пони за гриву.
     -  Сейчас  пришлю  нового  возчика,  -  проговорил  он  торопливо.  -
Оставайся здесь и помни, что головой отвечаешь за пленников! Попробуй  мне
только их упустить!
     Младший  Командир  ударил  пони  шпорами,  и  перепуганное   животное
рванулось вперед.
     - Стража! Хобгоблины! Ко мне! - вопил Тоэд, вскачь удаляясь в тыл.  -
Эльфы! Их сотни! Мы окружены!.. Пробивайтесь на север! Я доложу Повелителю
Верминаарду... - Заметив старшину драконидов, Тоэд придержал пони:  -  Вы,
дракониды, присмотрите за рабами!.. - И вновь пришпорил лошадку, продолжая
что-то кричать. Сотня хобгоблинов помчалась за своим неустрашимым  вождем,
доблестно унося ноги. Вскоре они скрылись из виду.
     - С хобгоблинами разобрались, - сказал Стурм и улыбнулся. -  Осталась
сущая малость: всего-то с полсотни драконидов. Не говоря  уж  о  том,  что
лично мне в эти "сотни эльфов" почему-то не верится...
     Гилтанас покачал головой:
     - Скажи лучше - вряд ли более двадцати!
     Тика осторожно приподняла голову и посмотрела на юг. В  слабом  свете
утра было видно, как примерно  в  миле  от  них  дракониды  разбегались  в
стороны с  дороги:  эльфийские  стрелки  перебрались  в  голову  каравана.
Дотянувшись до Таниса, она взяла его за руку и указала в ту сторону.
     - Надо  выбираться  из  клетки,  -  проговорил  полуэльф.  -  Младший
Командир сбежал, а без него дракониды вряд ли будут так  уж  усердствовать
по части доставки нас в Пакс Таркас. Перебьют нас прямо в клетках и на том
успокоятся. Давай, Карамон!
     - Попробую... - проворчал воин.  Поднявшись,  он  взялся  за  прутья,
закрыл глаза, набрал полную грудь  воздуха  и  налег.  Его  лицо  налилось
кровью, мускулы вздулись узлами, костяшки пальцев побелели. Все  напрасно!
Задыхаясь, Карамон осел на пол.
     - Сестан! - закричал Тассельхоф. - У тебя есть топор! Сбей замок!..
     У овражного гнома округлились глаза. Он воззрился  на  друзей,  потом
оглянулся на  дорогу,  по  которой  ускакал  Младший  Командир.  Лицо  его
мучительно исказилось: он никак не мог принять решение.
     - Сестан... - начал было кендер. Мимо  прожужжала  стрела:  дракониды
начали стрелять по клеткам. Тас снова растянулся  на  полу.  -  Сестан!  -
сказал он. - Помоги нам выбраться, и мы возьмем тебя с собой!
     Овражный гном наконец-то решился. И потянулся к топору, который носил
пристегнутым за спиной. Друзья кусали губы в бессильном нетерпении:  топор
висел как раз посередине спины,  и  овражному  гному  никак  не  удавалось
достать его через плечо. Наконец он нащупал рукоять и  высвободил  секиру,
блеснувшую в сером предутреннем свете.
     - Да этот  топор  старше  меня!  -  простонал  Флинт.  -  Его  небось
последний раз точили еще до Катаклизма! Он и кендеровские жидкие мозги  не
возьмет, не говоря уже о замке!
     - Тихо, - остановил его Танис, хотя, правду сказать, при  виде  этого
оружия и у него сердце упало. Топор овражного гнома  никак  не  годился  в
боевые: обычный заржавленный дроворубный  топорик,  кем-то  выброшенный  и
подобранный Сестаном, посчитавшим его за оружие...
     Зажав в коленках топор, овражный гном поплевал на ладони...
     Стрелы уже звенели о прутья клетки. Вот одна угодила в щит  Карамона.
Другая пригвоздила блузку Тики, оцарапав девушке руку. Ни разу еще Тике не
было так страшно. Даже в ту ночь, когда  драконы  жгли  Утеху.  Ее  тянуло
завизжать и очень хотелось, чтобы Карамон ее обнял... но Карамон  не  смел
пошевелиться.
     Оглянувшись на Золотую Луну, Тика увидела, что  та  прикрывала  собой
увечного Тероса Железодела. Изо всех сил сжав зубы,  Тика  заставила  себя
глубоко вздохнуть. Потом  выдернула  стрелу  и  отшвырнула  ее  прочь,  не
обращая внимания на жгучую  боль  в  руке.  Дракониды,  которых  внезапное
нападение поначалу ошеломило, оправились от  испуга  и  бежали  в  сторону
клеток, стреляя по ним на ходу. Блестели нагрудники и  мечи,  которые  они
держали в зубах...
     - Дракониды приближаются, -  сообщила  она  Танису,  стараясь,  чтобы
голос поменьше дрожал.
     - Скорее, Сестан! - крикнул полуэльф.
     Овражный  гном  что  было  силы  размахнулся  топором...  и   начисто
промахнулся по замку. Удар пришелся в железные  прутья  и  чуть  не  выбил
секиру из рук. Сестан размахнулся опять и на сей раз попал.
     - Даже не оцарапал, - пригляделся Стурм.
     - Танис... - Тику трясло. Несколько драконидов было  уже  в  каком-то
десятке футов от них; эльфийские стрелки заставили их залечь,  но  надежда
на спасение быстро улетучивалась.
     Сестан снова рубанул по замку.
     -  Слегка  зазубрил,  -  сказал  Стурм.  -  Пожалуй,  дня  через  три
перерубит... Но где, наконец, эльфы? Может, все-таки кончат  прятаться  по
кустам и нападут?
     - У нас слишком мало воинов, чтобы биться с подобным отрядом!  -  зло
ответил Гилтанас, сгорбившийся рядом с рыцарем. - Они займутся  нами,  как
только смогут. Нас везут в самой голове  каравана.  Смотри  -  другие  уже
бегут!
     Эльф указывал на две другие повозки.  Эльфы  успели  сбить  замки,  и
узники со всех ног мчались в лес. Эльфы выскакивали  навстречу,  прикрывая
их смертоносным ливнем стрел. Но стоило беглецам очутиться в безопасности,
как вместе с ними скрывались и освободители.
     У драконидов не было ни малейшего намерения гоняться за ними по лесу.
Их  интересовала  лишь  последняя  клетка  с  пленниками  и  тележка,  где
хранились отнятые у них вещи. Друзья отчетливо слышали, как  распоряжались
командиры:
     - Убить рабов! Делите добычу!
     Было ясно - дракониды доберутся до  них  куда  раньше  эльфов.  Танис
бессильно выругался. Итак, все оказалось напрасно!.. Но тут  рядом  кто-то
зашевелился. Старый волшебник поднимался во весь рост.
     - Не надо, старец!.. - Рейстлин схватил его за одежду. - Пригнись!..
     Стрела на излете застряла в потертой и  измятой  шляпе  Фисбена.  Тот
что-то бормотал про себя, ничего не замечая кругом. В свете  раннего  утра
он являл собой превосходную мишень;  стрелы,  точно  осы,  так  и  жужжали
кругом. Маг лишь чуть нахмурился, когда одна из них угодила в кошель, куда
он как раз запустил руку.
     - Ложись!.. - взревел Карамон. - Тебя же изрешетят!..
     Фисбен и в самом деле припал на  колено  -  но  только  затем,  чтобы
перемолвиться с Рейстлином.  И  там,  где  он  только  что  стоял,  тотчас
мелькнула стрела.
     - Мальчик мой, - обратился старый маг к молодому. - Я  извиняюсь,  но
нет ли у тебя кусочка какашки летучей мыши? Я что-то поиздержался...
     - Нет, старец! - лихорадочно прошептал Рейстлин. - Ложись!
     -  Нету?  Какая  жалость.  Ладно,  попробуем  обойтись...   -   Снова
выпрямившись, старый волшебник покрепче расставил ноги и  закатал  рукава.
Зажмурился, наставил палец на дверь клетки и забубнил какие-то слова.
     - Что за заклинание? - живо спросил Рейстлина Тас. - Узнаешь?
     Юный маг напряженно вслушивался, морща  лоб.  Потом  вдруг  вытаращил
глаза и закричал:
     - Не надо!.. - И  рванул  старца  за  одежду,  пытаясь  нарушить  его
сосредоточение. Поздно! Фисбен произнес последнее слово. Палец его  твердо
указывал на замок.
     - Прячьтесь!.. - Рейстлин нырнул под скамью. Сестан, видя, что старый
маг целится в замок - а стало быть, и в него, стоявшего по ту  сторону,  -
растянулся плашмя. Трое  драконидов,  как  раз  достигшие  дверцы  клетки,
встревоженно остановились, держа наготове обнаженные мечи.
     - Что?.. - крикнул Танис.
     - Огненный шар!..
     Рейстлин едва успел выговорить это, как с пальцев мага стек громадный
оранжево-желтый шар и с ужасающим грохотом обрушился на  дверцу.  Взвилось
гудящее пламя. Танис поспешно закрыл руками лицо. Волна  жара  прокатилась
над ним, опалив легкие. Дракониды взвыли от боли, запахло паленой  чешуей.
Потом клетка наполнилась дымом.
     - Пол горит! - послышался крик Карамона.
     Танис открыл глаза  и  кое-как  приподнялся,  ожидая  увидеть  вместо
старого волшебника кучку обгорелых костей,  вроде  тех,  что  остались  от
драконидов. Но Фисбен стоял как ни в  чем  не  бывало,  поглаживая  слегка
закоптелую бороду и  возмущенно  глядя  на  дверь.  Она  была  по-прежнему
заперта.
     - Надо же, не сработало, - сказал он.
     - Что там замок?.. - Танис тщетно пытался разглядеть его сквозь  дым.
Прутья дверной решетки были раскалены докрасна.
     - Уцелел! - ответил Стурм. Он попытался пнуть дверь, но жар не  давал
подойти. Рыцарь кашлял  в  дыму.  -  Замок  раскалился  -  может,  удастся
сломать?..
     - Сестан!..  -  пронзительный  вопль  Таса  перекрыл  треск  огня.  -
Попробуй еще! Только скорее! Скорее!..
     Овражный гном поднялся на ноги, ударил, промахнулся, ударил  снова...
перегретый металл разлетелся под топором, дверца распахнулась.
     - Танис, помоги!.. - позвала Золотая Луна,  вдвоем  с  Речным  Ветром
поднимая Тероса Железодела с его ложа. Соломенная подстилка уже тлела.
     - Стурм, веди остальных! - прокричал Танис. Закашлялся, глотнув дыма,
и бросился к передку повозки. Остальные уже выпрыгивали вон, причем  Стурм
за руку выволок Фисбена, все еще смотревшего с глубокой печалью на дверь:
     - Давай, дед!..
     Прозвучало это не слишком почтительно, но речь шла о жизни и  смерти.
Карамон, Рейстлин и Тика  подхватили  Фисбена,  выпорхнувшего  из  горящей
повозки. Танис и Речной  Ветер  подняли  Тероса  и  вытащили  его  наружу.
Золотая Луна и Стурм выскочили следом за ними, и потолок клетки рухнул.
     - Карамон! Беги за  нашим  оружием,  оно  в  телеге  с  припасами!  -
приказал Танис. - Ты  с  ним,  Стурм.  Флинт,  Тассельхоф,  -  за  вещами.
Рейстлин...
     - Я сам принесу свой мешок, - отозвался тот, задыхаясь от дыма.  -  И
посох... Никто другой не смеет к ним прикоснуться!
     - Давай. - Танису приходилось соображать быстро. - Гилтанас, ты...
     - Я пока еще не на побегушках у тебя, Танталас, - огрызнулся эльф  и,
не оглядываясь, скрылся в лесу.
     Танис так и  не  ответил  ему:  вернулись  Стурм  и  Карамон.  Кулаки
Карамона были ободраны в кровь: у тележки с припасами  они  застали  двоих
мародеров-драконидов.
     -  Нельзя  медлить,  -  сказал  Стурм.  -  Сюда  бегут  еще...  -   И
подозрительно спросил Таниса: - А где твой эльфийский приятель?
     - Побежал в лес, - ответил Танис. - Прошу тебя, помни, что он  и  его
народ спасли нам жизнь.
     - Уж будто? - Глаза Стурма нехорошо сузились. - По мне, эльфы да  еще
наш дедуля - и никакого дракона не надо...
     В этот момент из дыма вынырнуло сразу шестеро драконидов. Вид  воинов
заставил их замереть на месте.
     - В лес!.. -  заорал  Танис,  помогая  Речному  Ветру  вновь  поднять
Тероса. Они потащили кузнеца за деревья, а Стурм с Карамоном, стоя  плечом
к плечу, прикрывали их отход.  Оба  тотчас  заметили,  что  столкнулись  с
монстрами, прежде невиданными. Их латы и самая чешуя были  другого  цвета.
Они держали в лапах  луки  и  мечи,  с  клинков  которых  капала  какая-то
зловещая жидкость. Воители  немедля  припомнили  слышанное  о  драконидах,
растекавшихся лужами кислоты... о взрывающихся костях...
     Карамон со звериным яростным ревом устремился вперед. Его меч  описал
сверкающую дугу. Двое драконидов  пали,  не  успев  ничего  понять.  Стурм
торопливо отсалютовал мечом уцелевшим и тут же ударом наотмашь снес голову
третьему. И прыгнул навстречу остальным, но те проворно  отскочили  прочь,
ухмыляясь и явно ожидая чего-то.
     Стурм с Карамоном  невольно  замешкались....  и  увидели,  как  трупы
драконидов начали таять, растворяясь в дорожной грязи. Их плоть вскипала и
растекалась, точно сало на горячей сковороде. Желтый  пар  заклубился  над
ними,  смешиваясь  с  клочьями  дыма  догоравшей  повозки.  Стоило  воинам
вдохнуть его, как у обоих все поплыло перед глазами и они поняли: это яд!
     - Назад! Назад!.. - кричал Танис из леса.
     - Шатаясь, они попятились прочь,  но  тут  из-за  клетки  со  злобным
визгом выскочила чуть не полусотня  драконидов.  Люди-ящеры  бросились  на
друзей, и в это время...
     - Хей! Ульсаин! - раздался звонкий голос, и десять эльфов во главе  с
Гилтанасом выскочили из леса.
     - Квен талас увенелеи! -  прокричал  Гилтанас.  Его  десяток  прикрыл
отступление Карамона и Стурма и вместе с ними скрылся в лесу.
     - За мной, - велел Гилтанас  друзьям,  переходя  на  очень  чистый  и
правильный Общий. По его знаку четверо эльфийских воинов подняли и понесли
Тероса.
     Танис оглянулся на клетку. Дракониды топтались на месте,  не  решаясь
сунуться в лес.
     - Быстрее, - поторопил Гилтанас.
     Эльфы подавали голос из чащи, дразня  драконидов,  подманивая  их  на
выстрел. Спутники переглянулись.
     - Я не хочу входить в эльфийский лес, - угрюмо сказал Речной Ветер.
     - Доверься им. - Танис взял его за плечо. - Положись на мое слово.
     Речной Ветер посмотрел ему в глаза... и зашагал в глубь чащи.
     Последним, поддерживая Фисбена, шли Рейстлин и  Карамон.  Старец  все
оборачивался на  клетку,  от  которой  осталась  лишь  груда  головешек  и
покореженного железа.
     - Замечательное все-таки заклинание, - бормотал он. - И хотя  бы  кто
спасибо сказал!

     Эльфы быстрым шагом вели их через  леса;  без  проводников  маленький
отряд в самом скором времени заблудился бы  безнадежно.  Шум  боя  затихал
позади.
     - Дракониды знают, что сюда соваться незачем, - с  угрюмой  гордостью
сказал Гилтанас. Танис  разглядел  эльфийских  воинов,  укрытых  в  густой
листве деревьев, и окончательно перестал  беспокоиться  насчет  погони.  А
вскоре и звуки сражения пропали вдали.
     Палые  листья  устилали  землю   толстым   ковром.   Сучья   деревьев
поскрипывали  и  стонали  на  утреннем  ветерке.  После  нескольких  суток
взаперти у друзей болели все кости, но быстрая ходьба  разогревала  кровь,
радуя душу и тело.
     Когда взошло солнце, они вышли вслед за Гилтанасом на широкую поляну.
Там уже толпились освобожденные  пленники.  Тассельхоф  быстро  обежал  их
глазами и разочарованно почесал затылок.
     - Хотел бы я знать, что с Сестаном, - сказал он Танису. - Кажется,  я
видел, как он удирал в лес...
     - Не бойся за него. - Танис ободряюще похлопал его по плечу. -  Эльфы
не больно жалуют овражных гномов, но они его не убьют.
     Тассельхоф покачал головой. Он боялся совершенно другого.
     Выйдя на поляну,  друзья  обратили  внимание  на  необычно  высокого,
широкоплечего эльфа, беседовавшего с группой беглецов.
     - Вы свободны и можете идти куда пожелаете - если на этой  земле  еще
существует свобода, - холодно и сурово ронял он слова. - По слухам, власть
Повелителя Драконов еще не распространилась южнее Пакс Таркаса. Поэтому  я
предлагаю вам отправиться на юго-восток. Постарайтесь до вечера  уйти  так
далеко, как только сможете. Мы снабдим вас едой и припасами в  дорогу.  Но
более мы ничем не в силах вам помочь.
     Утехинцы, ошеломленные неожиданной свободой, озирались  беспомощно  и
бесприютно. Они были земледельцами  с  городской  окраины;  на  их  глазах
сгорели их  дома,  а  собранный  урожай  был  растащен  на  прокорм  войск
Повелителя Драконов. К тому же большинство  из  них  никогда  в  жизни  не
путешествовало далее Гавани. Эльфы, как и драконы, были для них существами
из сказки. Нынче, однако, сказки обретали плоть...
     Синие глаза Золотой Луны гневно блеснули: она прекрасно  понимала  их
состояние.
     - Как можете вы быть так бессердечны?  -  обратилась  она  к  рослому
эльфу. - Посмотри на этих людей: мало кто из них вообще покидал  Утеху,  а
ты преспокойно отправляешь их в дальний  путь  через  захваченную  врагами
страну! Они...
     - А что я должен делать, по-твоему, человек? -  перебил  ее  эльф.  -
Вести их самолично? Довольно и того, что мы их освободили. У моего  народа
своих забот полон рот. Я не могу думать еще и о людях... - И повернулся  к
беглецам: - Я вас предупредил. Время уходит. Ступайте!
     Золотая Луна обратилась за помощью к  Танису,  но  тот  лишь  покачал
головой. На лице его лежала горькая тень.
     Один из мужчин недружелюбно глянул на эльфов -  и  побрел  по  тропе,
извивавшейся между деревьями. Остальные неуклюже взвалили на плечи оружие,
женщины подхватили детей... Они шли на юг.
     - Как ты можешь! - не сдавалась Золотая Луна. - Как ты можешь  совсем
не думать о...
     - О людях? - Эльф холодно смотрел на нее. -  Да  знаешь  ли  ты,  что
именно люди навлекли на нас Катаклизм?  Это  они  в  своей  гордыне  стали
требовать от Богов то, что было даровано смиренно  молившемуся  Хуме!  Это
людей надо благодарить за то, что Боги отвернулись от нас...
     - Они не отвернулись! - выкрикнула Золотая Луна. - Боги... они здесь,
с нами!
     Глаза Портиоса зло вспыхнули. Он уже повернулся было к ней спиной, но
подошедший  Гилтанас  остановил  его   и   быстро   заговорил   с   братом
по-эльфийски.
     - О чем они?.. - подозрительно спросил Таниса Речной Ветер.
     - Гилтанас рассказывает, как Золотая Луна исцелила Тероса, - медленно
проговорил Танис. Вот уже много-много лет он  почти  не  слышал  настоящей
эльфийской речи. Он успел запамятовать, как прекрасен был его родной язык,
и позабытая красота  больно  ранила  сердце...  Он  видел,  как  изумленно
округлились глаза Портиоса. Потом Гилтанас указал брату на Таниса,  и  оба
повернулись к нему. Выразительные эльфийские лица посуровели. Речной Ветер
тоже бросил на  Таниса  быстрый  взгляд:  полуэльф  слегка  побледнел,  но
остался спокоен.
     - Ведь это твоя родина, верно? - спросил Речной Ветер. - Похоже, тебе
не очень-то здесь рады...
     - Вот именно, - ответил Танис угрюмо. Он  догадывался,  о  чем  думал
варвар. Речным Ветром двигало отнюдь не праздное любопытство. В  некотором
смысле, им здесь  грозила  большая  опасность,  чем  в  плену  у  Младшего
Командира. - Они собираются отвести нас в Квалиност, - медленно проговорил
Танис: каждое слово причиняло ему боль. - Квалиност - это наша столица.  Я
много лет не был там... Флинт подтвердит - меня  не  то  чтобы  изгнали...
просто мой уход мало кого опечалил. Как ты сам  подметил  когда-то,  среди
людей я полуэльф. А для эльфов я всегда был получеловеком...
     - Может быть, пойдем на юг - вместе с теми? - предложил Речной Ветер.
     - Если только удастся уйти отсюда живыми, - буркнул Флинт.
     - Посмотри вокруг, - согласно кивнул Танис.
     Речной Ветер последовал совету  и  сразу  увидел  воинов-эльфов,  что
скользили, подобно теням, меж древесных стволов; коричневая одежда  делала
их почти незаметными в родной чаще. В  это  время  братья-эльфы  довершили
беседу, и Портиос повернулся от Таниса к Золотой Луне.
     - Странные вещи поведал мне брат, - сказал он, - странные и требующие
объяснений. Поэтому я предлагаю  вам  то,  что  эльфы  уже  много  лет  не
предлагали  ни  одному  человеку:  наше  гостеприимство.   Будьте   нашими
почетными гостями. Прошу следовать за мной...
     Портиос  махнул  рукой,  и  почти  две  дюжины   эльфийских   воинов,
появившихся из леса, окружили друзей.
     - Больше похоже на то, что мы - почетные пленники,  -  сказал  Танису
Флинт. И негромко добавил: - Держись, сынок.
     - Спасибо. - Рука Таниса легла на его плечо. - Спасибо, старый друг.

                         5. БЕСЕДУЮЩИЙ-С-СОЛНЦАМИ

     - Могла ли я думать, что где-то на свете есть подобная  красота!..  -
тихо выговорила Золотая  Луна.  Дневной  переход  выдался  нелегким,  зато
награда, ожидавшая в конце, превосходила всякое вероятие. С высокого утеса
взглядам путников открылся овеянный легендами город Квалиност.
     По углам города возносились,  подобно  сверкающим  веретенам,  четыре
высоких тонких шпиля, сложенных из белого камня, отделанного серебром.  От
шпиля к шпилю тянулись невесомые арки.  Их  некогда  выковали  искуснейшие
мастера-гномы; каждая способна была выдержать вес  марширующих  армий,  но
казалось - сядет птица, и они  рухнут.  Арки  обозначали  границу  города;
Квалиност не прятался  за  стеной,  но,  наоборот,  с  любовью  распахивал
объятия лесу.
     Эльфийские здания  не  спорили  с  природой  -  они  стремились  лишь
подчеркнуть ее красоту. И жилые дома, я лавки  были  изваяны  из  розового
кварца. Невероятными спиралями возносились они в небо, споря изяществом  с
серебристыми осинами, а просторные улицы между ними были вымощены все  тем
же розовым кварцем.
     Посередине города высилась исполинская башня, покрытая ясным  золотом
от  подножия  до  вершины;  она  отражала  солнечный   свет,   разбрасывая
прихотливые блики. И казалось: если есть еще где-то на  Кринне  красота  и
покой, не тронутый бегом столетий, - так это здесь, в городе Квалиносте.
     - Отдохните пока, - оставил  их  Гилтанас  в  осиновой  рощице.  -  Я
приношу извинения: путь был долог и труден, и я  знаю,  что  вы  устали  и
проголодались... - Карамон с надеждой поднял голову, но эльф откланялся: -
Увы, я должен просить вас обождать еще немного.
     И он ушел вместе с братом. Карамон вздохнул и в  пятый  раз  принялся
перетряхивать свой мешок в поисках съестного: не завалился  ли  куда  хоть
кусочек. Рейстлин углубился в свою волшебную  книгу.  Он  шевелил  губами,
повторяя замысловатые колдовские слова, пытаясь угадать их  смысл,  пробуя
найти правильное ударение и ритм, от которого по жилам пробежал бы огонь -
знак того, что заклинание покорилось ему наконец.
     Остальные озирались, пораженные красотой  лежавшего  внизу  города  и
духом древнего спокойствия, осенявшего эти места. Даже  Речной  Ветер  был
тронут; смягчась лицом, он притянул к себе Золотую Луну. Тревоги и  заботы
ненадолго оставили их, дав возможность насладиться теплом и любовью.  Тика
сидела особняком и косилась на них с завистью. Тассельхоф пытался  нанести
на карту их путь от Врат до Квалиноста, хотя Танис уже четырежды  повторил
ему, что тропа была тайной и эльфы нипочем не позволят ему унести карту  с
собой. Старый маг Фисбен мирно почивал. Стурм и Флинт не спускали  глаз  с
Таниса. Флинт единственный из всех  доподлинно  знал,  какие  муки  терпел
полуэльф; Стурм же слишком хорошо представлял себе, каково возвращаться на
родину, отвернувшуюся от тебя.
     - Нелегко бывает возвращаться домой, верно, друг? -  спросил  рыцарь,
кладя руку Танису на плечо.
     - Твоя правда, - тихо ответил тот. - Я-то думал, все это давным-давно
отболело и умерло... а теперь понимаю, что в  душе  я  никогда  отсюда  не
уходил. Квалинести - часть моего существа... сколько бы я ни  пытался  это
отрицать.
     - Тихо! Гилтанас идет, - предупредил Флинт.
     Эльф подошел к Танису.
     - Мы послали вперед гонцов. Они только что возвратились, - сказал  он
по-эльфийски. - Отец хочет видеть вас - вас всех - в Башне Солнца,  причем
немедленно. На еду и отдых  нет  времени.  Я  понимаю,  что  выглядит  это
невежливо...
     - Гилтанас, - ответил Танис на Общем. - Мои друзья  и  я  сам  прошли
немыслимые испытания. Мы побывали там, где - в буквальном смысле - бродили
умершие. Так что не волнуйся, голодный обморок нам не грозит...  -  Бросил
взгляд на Карамона и добавил: - По крайней мере, большинству из нас.
     Услышав эти слова, воин только вздохнул и потуже затянул ремень.
     - Благодарю за понимание, - чопорно проговорил Гилтанас. - А  теперь,
прошу вас, поторопимся.
     Спутники подобрали вещи и разбудили Фисбена. Едва  встав,  тот  вновь
растянулся, споткнувшись о древесный корень.
     - Ишь, разлегся! - ругнулся он и огрел корень  посохом.  -  Видал?  -
сказал он Рейстлину. - Подножки подставляет!
     Молодой маг убрал бесценную книгу в кошель.
     - Верно, старик, - улыбнулся он, помогая Фисбену встать.  Седобородый
волшебник оперся на его плечо, и так,  вдвоем,  они  пустились  следом  за
остальными. Танис задумчиво проводил их глазами.  Старый  маг  определенно
выжил из ума. Тем не менее Танис хорошо помнил потусторонний ужас на  лице
Рейстлина, когда, очнувшись, тот увидел склонившегося над ним Фисбена. Что
увидел Рейстлин?.. Что знал он об этом старце? Надо будет расспросить его.
Нынче следовало подумать об ином,  более  насущном.  Он  прибавил  шагу  и
догнал эльфа.
     - Скажи, Гилтанас... - обратился  он  к  нему  по-эльфийски,  не  без
некоторого труда подыскивая необходимые слова. - В чем дело? Я имею  право
знать...
     -  Ты  так  думаешь?  -  резко  ответил  Гилтанас,  скосив  на   него
миндалевидные глаза. - Судьбы эльфов все еще волнуют тебя?  Ты  почти  уже
забыл наш язык...
     - Волнуют! - сказал Танис зло. - Вы - тоже мой народ!
     - Тогда почему ты так носишься со  своей  человеческой  половиной?  -
Гилтанас указал на бороду Таниса.  -  По  мне,  так  следовало  бы  скорее
стыдиться...
     Он закусил губу и, осекшись, покраснел.
     - Верно, я стыдился, - сказал Танис. - Потому-то я и ушел  тогда.  Но
не припомнишь ли, кто мне внушил, что надо стыдиться?
     - Прости, Танталас. - Гилтанас тряхнул головой. -  У  меня  вырвались
жестокие слова... и, право же, я вовсе не это имел в виду. Просто...  если
бы ты только знал, какая страшная опасность нам угрожает!
     - Так расскажи! - почти  выкрикнул  снедаемый  нетерпением  Танис.  -
Именно это я хочу знать!
     - Мы собираемся оставить Квалинести, - сказал Гилтанас.
     Танис остановился как вкопанный.
     - Оставить Квалинести!.. - потрясенно перешел он на  Общий.  Спутники
начали переглядываться.  Старый  маг  дернул  себя  за  бороду,  лицо  его
омрачилось. - Не может быть! - сказал Танис тихо. -  Оставить  Квалинести!
Почему? Не могло же в самом деле до этого дойти...
     - Дошло, однако, - печально  ответил  Гилтанас.  -  Посмотри  кругом,
Танталас. Ты зришь последние дни Квалиноста...
     Они вступили на улицы города. На первый взгляд Танису показалось, что
все выглядело в точности как пятьдесят лет  назад,  когда  он  уходил.  Не
изменились ни улицы, усыпанные блестящим песком,  ни  осины  по  сторонам.
Чистый песок все так же искрился под солнцем; осины то ли подросли, то  ли
нет. Их  листья  мерцали,  отражая  свет  дня,  ветви,  увитые  золотом  и
серебром, шуршали и пели. Не изменились и дома. Кварцевые  грани  зажигали
повсюду сотни  маленьких  радуг.  Эльфийский  вкус  чувствовался  повсюду:
красота, порядок и неизменность.
     Нет, дошло вдруг до Таниса, все было  не  так.  Песня  деревьев  была
исполнена грустной жалобы, а не радости и мира, памятного  ему,  Квалиност
переменился, и одно это заставляло думать о  роке.  Чувство  невосполнимой
утраты стиснуло сердце. Здания, деревья и солнце, светившее сквозь листья,
были прежними. Что же переменилось? Самый воздух. В  нем  витало  ощутимое
напряжение, словно перед грозой. Шагая по улицам Квалиноста,  Танис  видел
никогда прежде не виданное.  Спешку,  Нерешительность.  Отчаяние,  близкое
панике, и ужас.
     Женщины, завидев подруг, с плачем обнимали их  и  торопились  дальше.
Притихшие дети плохо понимали, что к чему, - только то, что  веселая  игра
была неуместна. Мужчины собирались кучками, присматривая за родней,  держа
оружие наготове. Там и сям горели костры: эльфы жгли  все,  что  не  могли
взять с собой. Наползающая Тьма не найдет здесь добычи.
     Танис немало горевал о разрушенной Утехе,  но  то,  что  творилось  в
Квалиносте, тупым ножом кромсало самую его душу.  Он  всегда  утешал  себя
полуосознанной мыслью:  что  бы  ни  случилось  с  ним  самим,  Квалинести
пребудет вовеки. Но, оказывается, ему и тут суждена была утрата Квалинести
скоро не станет.
     Странный звук заставил его оглянуться... Это плакал старый волшебник.
     - Что хоть вы собираетесь делать? Куда пойдете? - с  мукой  сердечной
спросил Танис Гилтанаса. - Где думаете укрыться?
     - Скоро, очень скоро ты получить ответы на все свои вопросы - и  даже
более, - пробормотал Гилтанас.

     Башня  Солнца  далеко  превосходила   высотой   все   прочие   здания
Квалиноста. Солнце играло на золоте, создавая иллюзию  вращения.  Спутники
вошли в  Башню  молча,  благоговея  перед  величием  и  красотой  древнего
сооружения. Только на Рейстлина оно не произвело особого впечатления.  Его
глаза не видели красоты - лишь умирание.
     Гилтанас подвел друзей к небольшому алькову.
     - Главный зал здесь рядом, - сказал он. - Мой отец  держит  совет  со
старейшинами, обсуждая исход. Брат  сообщит  ему  о  нашем  прибытии.  Нас
призовут по окончании совета... - Он махнул рукой, и вошли эльфы с  чашами
и кувшинами прохладной воды. - Освежитесь пока.
     Путешественники вволю напились и кое-как умылись, избавляясь от грязи
и пыли. Стурм снял плащ  и  тщательно  протер  доспехи  одним  из  Носовых
платков Тассельхофа. Золотая  Луна  расчесала  свои  чудесные  волосы,  но
плаща, туго стянутого у шеи, не расстегнула. Они  с  Танисом  решили,  что
носимый ею медальон до времени лучше было скрыть; быть  может,  кто-нибудь
узнает его. Фисбен без особого успеха пытался выправить свою бесформенную,
мятую-перемятую шляпу. Карамон озирался - не видать ли где  еды.  Гилтанас
застыл поодаль с выражением напряженного ожидания на бледном лице.
     Прошло некоторое время, и в дверной арке появился Портиос.
     - Вас призывают, - сказал он сурово.
     И  вот  спутники  вошли  в  зал  Беседующего-с-Солнцами.  Сотни   лет
внутреннего убранства этого здания не касался  взгляд  человека.  Ни  один
кендер никогда не видел его. А последними гномами, побывавшими здесь, были
строители, возводившие его много веков тому назад.
     - Вот это работа, - тихо сказал Флинт,  и  к  глазам  его  подступили
слезы.
     Круглый зал выглядел куда более обширным,  чем,  казалось  бы,  могла
вместить стройная Башня. Стены покрывал белый мрамор; не было  ни  опорных
балок, ни колонн - лишь купол, сведенный на невероятной  высоте,  у  самой
вершины Башни. Купол украшала великолепная  мозаика:  по  одну  сторону  в
синем небе сияло солнце, по другую плыли среди звезд две луны,  серебряная
и алая, и разделяла их радуга.
     Светильники в зале  отсутствовали:  сложная  система  окон  и  зеркал
заливала покой солнечным светом, вне зависимости от того, в какой  стороне
было солнце. Потоки света скрещивались посередине, на возвышении.
     Никаких сидений в зале не было. Эльфы стояли - и мужчины  и  женщины.
На это собрание сошлись только родовые старейшины, главы  семейств.  Танис
обратил внимание, как много было женщин, причем большая часть - в траурных
темно-лиловых одеждах. Эльфы женятся и выходят замуж один раз на всю жизнь
и, овдовев, в повторный брак не вступают. Титул старейшины, таким образом,
переходит к жене - до самой ее смерти.
     Друзей провели на середину зала. Эльфы  расступались  в  почтительном
молчании, награждая их, впрочем, не слишком  дружественными  взглядами,  -
особенно кендера с гномом и двоих варваров, странно  выглядевших  здесь  в
своих мехах. Благородного Соламнийского Рыцаря провожал шепот изумления. И
особенно сложные чувства вызвало появление Рейстлина в его  алом  одеянии.
Эльфийские маги носили белые одежды служения Добру, но ни в коем случае не
алые Равновесия: по мнению эльфов, это был шаг навстречу Тьме.
     Когда все успокоились, вперед вышел Беседующий-с-Солнцами.
     Много, много лет Танис не видел правителя, а ведь тот  доводился  ему
приемным отцом. Оказывается, и тут ему суждено было узреть перемену!  Годы
еще не согнули правителя - он был даже выше Портиоса, своего сына. Он  был
одет в блестяще-желтое облачение, как того требовал его сан. Он был  суров
и непреклонен  лицом  и  держался  строго.  Вот  уже  более  столетия  его
именовали правителем. Знавшие его имя никогда не произносили его вслух - в
том числе и его собственные дети. И вот Танису удалось  разглядеть  в  его
волосах седину, которой не было прежде, а  лицо,  казалось,  неподвластное
времени, пробороздили морщины тревоги и скорби...
     Когда эльфы ввели друзей, Портиос присоединился  к  брату.  Правитель
простер руки и назвал сыновей по именам, и они,  поспешив  вперед,  обняли
отца.
     - Сыны мои... - Голос Беседующего дрогнул;  Таниса  изумило  подобное
проявление чувств. - Я уже не надеялся еще раз увидеть вас в этой жизни...
Поведай мне о налете, - повернулся он к Гилтанасу.
     - Не время, правитель, - сказал Гилтанас. -  Сперва  поздороваемся  с
гостями.
     - О да, да... - Глава эльфов поднес к лицу дрожащую  руку,  и  Танису
показалось, будто он разом постарел. - Простите меня, гости. Я приветствую
вас, пришедших первыми в королевство, чью границу вот  уже  много  лет  не
переступали чужие...
     Гилтанас шепнул ему несколько слов. Проницательный  взгляд  правителя
обратился на Таниса; он поманил полуэльфа к себе.
     - Это в самом деле ты, Танталас, сын жены моего брата?.. - Он говорил
спокойно и вежливо, быть может, лишь чуточку напряженно. - Не один  год  я
гадал, что сталось с тобою. Что ж, добро  пожаловать  на  родину...  хотя,
боюсь, тебе суждено увидеть ее последние дни.  Моя  дочь,  полагаю,  будет
особенно рада встрече с тобой. Она до сих пор скучает по товарищу  детских
игр...
     Гилтанас  напрягся  и  потемнел  лицом  при  этих  словах.   Полуэльф
почувствовал, что краснеет. Не в силах говорить, он низко склонился  перед
правителем.
     - Я приветствую вас всех, - продолжал тот, - и надеюсь  в  дальнейшем
узнать вас поближе. Я не  задержу  вас  надолго,  но,  думается  мне,  вам
следует знать, что делается в мире. Отдых и пища  могут  и  повременить...
Итак, сын мой,  -  повернулся  он  к  Гилтанасу,  явно  радуясь  окончанию
формальностей, - как прошел налет на Пакс Таркас?
     Гилтанас, шагнув вперед, опустил голову.
     - У меня ничего не вышло, о Беседующий-с-Солнцами.
     Шепот прошелестел в зале, точно ветерок среди  осин.  Лицо  правителя
осталось бесстрастным. Вздохнув, он незряче уставился в высокое окно.
     - Рассказывай, - велел он спокойно.
     Гилтанас трудно сглотнул, потом заговорил так тихо, что  задние  ряды
придвинулись ближе.
     - Я пробирался на юг со своими воинами тайком, как и было задумано, и
все шло хорошо. Мы даже встретили воинов-людей, беженцев из  Врат,  и  они
присоединились к нам, умножив наши ряды.  Но  потом...  несчастная  судьба
столкнула нас с передовыми разъездами армии Повелителя Драконов. Мы храбро
бились - и эльфы, и люди... но тщетно. Я был  ранен  в  голову  и  потерял
сознание... очнулся  в  овраге.  Кругом  валялись  трупы  моих  товарищей.
Видимо, гнусные  дракониды  сбросили  раненых  со  скалы,  но  меня  сочли
мертвым... - Гилтанас кашлянул. - Лесные друиды залечили мои раны. От  них
я проведал, что многие из моего отряда были еще живы и в плену. Я  оставил
друидов хоронить павших, а сам поспешил по следам армии Повелителя. Так  я
оказался в Утехе...
     Гилтанас умолк. Лицо его блестело от пота, пальцы трепетали. Он вновь
прокашлялся и хотел продолжать,  но  голос  не  повиновался  ему.  Отец  с
нарастающей тревогой смотрел на него.
     - Утеха разрушена, - выговорил наконец Гилтанас.
     Слушатели ахнули.
     - Могучие валлины сожжены или срублены - уцелело лишь несколько...
     Эльфы разразились криками ярости  и  горя.  Правитель  вскинул  руку,
призывая всех к тишине.
     - Печальная новость, - сурово прозвучал  его  голос.  -  Мы  воистину
скорбим о деревьях, даже нам казавшихся старыми. Но продолжай, сын мой,  -
какая судьба постигла наших воинов?
     - Я увидел их - и людей, помогавших нам, - привязанными к столбам  на
главной площади города... - Каждое слово давалось Гилтанасу  с  величайшим
трудом. - Кругом стояли стражники-дракониды. Я было понадеялся  освободить
пленников под покровом ночи, но...  но...  -  Голос  совсем  изменил  ему,
голова поникла. Старший брат подошел к младшему  и  положил  руку  ему  на
плечо. Гилтанас собрался с силами: - Но тут в небе появился алый дракон...
     На лицах  эльфов  читались  потрясение  и  ужас.  Беседующий  скорбно
покачал головой.
     - Да,  Правитель!  -  Теперь  голос  Гилтанаса  звучал  неестественно
громко. - Это правда. Чудовища древности вернулись на Кринн.  Алый  дракон
закружился над Утехой... все, видевшие его, в ужасе разбегались. Все  ниже
и ниже слетал он - и наконец опустился на  площади.  Его  чешуйчатое  тело
едва поместилось на ней, крылья сеяли  разрушение,  хвост  валил  деревья.
Сверкали желтые клыки, зеленая слюна стекала  из  пасти,  громадные  когти
рвали землю... а на спине его сидел человек. Это  был  могучий  мужчина  в
черном облачении жреца Владычицы Тьмы. Черный с золотом плащ вился за  его
плечами, лицо же скрывала рогатая маска, тоже черная с золотом,  сделанная
в  подражание  морде  дракона.  Дракониды  упади  на  колени,   поклоняясь
приземлившемуся дракону. Гоблины, хобгоблины и люди на службе драконидов в
ужасе попрятались; многие разбежались. Что до меня, то  лишь  пример  моих
воинов дал мне силы остаться на месте...
     Он говорил быстро, едва ли не торопливо.
     - Кое-кто из людей, привязанных к столбам, начал  униженно  молить  о
пощаде. Но мои воины хранили горделивое спокойствие - хоть и их не  обошел
колдовской  ужас,  навеваемый  чудовищами.  Драконьему  всаднику  это   не
понравилось. Он смерил их злобным взглядом, а потом заговорил, и голос его
шел из глубин Бездны. "Я - Верминаард, Повелитель Драконов Севера. Я  веду
битву за освобождение этой страны  и  живущего  в  ней  народа  от  ереси,
разносимой обманщиками, которые именуют себя Искателями. Многие перешли на
мою сторону и служат теперь великому  делу  Повелителей  Драконов.  Я  был
милосерден с ними и простер на них благословение, дар которого вручила мне
моя Богиня. Кроме того, я, как и некоторые другие в этой  стране,  наделен
даром исцеления: я всеми признан  как  посланец  истинных  Богов!  Стоящие
передо мной люди, однако,  отказались  мне  повиноваться.  Вы,  ничтожные,
посмели противостоять мне. Пусть  же  наказание,  которое  вас  постигнет,
послужит примером всякому, кто предпочтет мудрости безумие... -  Потом  он
повернулся к эльфам и сказал так: - Знайте все!  Я  совершаю  это  в  знак
того, что я, Верминаард, намерен полностью истребить ваш  народец:  такова
воля моей Богини. Ибо если людей еще возможно бывает  убедить  в  ложности
избранного пути, то эльфов - ни когда! - Голос  его  звучал  подобно  реву
бури.  -  Пусть  же  это  послужит  последним  предупреждением  остальным.
Уничтожь их, Уголь!"  И  тогда  громадный  алый  дракон  дохнул  огнем  на
привязанных к столбам. И они сгорели, корчась в ужасных мучениях...
     В зале не раздавалось  ни  звука.  Потрясение  и  ужас  были  слишком
велики.
     - Я обезумел, - продолжал Гилтанас. Глаза его лихорадочно горели. - Я
бросился вперед, желая хотя бы умереть вместе с ними... но чьи-то  могучие
руки перехватили и удержали меня.  Это  был  Терос  Железодел,  утехинский
кузнец. "Незачем умирать, эльф! - сказал он мне. - Лучше думай  о  мести!"
Я... я потерял сознание, и он, рискуя жизнью, унес меня и спрятал у себя в
доме. Да, он жизнью заплатил бы за свою доброту  к  эльфам,  если  бы  эта
женщина, Золотая Луна, не исцелила его!
     И Гилтанас указал на Золотую  Луну,  которая  стояла  позади  друзей,
прикрывая лицо краем мехового плаща. Сперва правитель, за ним другие эльфы
повернулись в ее сторону, зловеще переговариваясь и бормоча.
     - Терос - это тот, которого принесли  сегодня.  Правитель,  -  сказал
Портиос. - Тот, однорукий. Наши лекари говорят, что он выживет. Но, по  их
мнению, лишь чудо спасло ему жизнь: слишком тяжелы были его раны.
     - Подойди, женщина с  Равнин,  -  отрывисто  распорядился  правитель.
Золотая Луна шагнула  к  возвышению.  Речной  Ветер  пошел  за  ней.  Двое
эльфов-стражей быстро шагнули наперерез.  Он  зло  посмотрел  на  них,  но
вынужден был остаться на месте.
     Гордо неся голову. Дочь Вождя вышла вперед. Вот она сбросила капюшон,
и солнце заиграло в бледно-золотых волосах, рассыпавшихся по  спине.  Даже
эльфов поразила се красота.
     - И ты утверждаешь, что исцелила этого человека - Тероса  Железодела?
- В голосе правителя прозвучала нотка презрения.
     - Я ничего не утверждаю, - холодно ответила Золотая Луна. - Твой  сын
видел, как я исцелила его. Ты подвергаешь сомнению его слова?
     - Нет, но он был тогда в таком  состоянии,  что  мог  и  ошибиться...
принять низкое ведьмовство за истинное целительство.
     - Тогда посмотри на это, - негромко сказала Золотая Луна и  развязала
тесемки плаща. Плащ упал, и в солнечном луче ярко сверкнул медальон.
     Беседующий-с-Солнцами сошел к ней с возвышения; глаза  его  изумленно
округлились. Потом лицо исказила ярость.
     - Святотатство!.. - закричал он и протянул руку - сорвать  с  Золотой
Луны ожерелье.
     Ударила голубая вспышка, и правитель, болезненно вскрикнув, скорчился
на полу. Эльфы эхом отозвались на его крик и выхватили мечи.  Друзья  тоже
обнажили оружие. Эльфийские воины взяли их в кольцо...
     - А ну, прекратите-ка безобразие! -  резко  прозвучал  суровый  голос
старого мага. Фисбен шел  к  возвышению,  преспокойно  отталкивая  клинки,
точно это были юные побеги осин, загородившие ему дорогу. Эльфы взирали на
него в полном недоумении: остановить его было невозможно.  Что-то  бормоча
про  себя,  Фисбен  подошел  к  правителю,  все  еще  лежавшему  на  полу.
Нагнувшись,  старик  помог  эльфу  подняться.  -  Честно  говоря,  ты  сам
напросился, -  сказал  он,  как  ни  в  чем  не  бывало  отряхивая  одежды
правителя.
     - Кто ты? - выдохнул тот.
     - Э-э-э... как бишь там? - Старый волшебник оглянулся на Тассельхофа.
     - Фисбен, - с готовностью подсказал кендер.
     - Точно, Фисбен. Так меня зовут. - Маг разгладил белую бороду. -  Вот
что, Солостаран: отзови-ка ты стражу да вели всем успокоиться. Лично  я  с
удовольствием выслушаю историю приключений этой девушки и полагаю,  что  и
тебе это  не  повредит.  Кстати,  у  тебя  язык  не  отвалится  перед  ней
извиниться... - И Фисбен погрозил правителю  пальцем,  но  тут  его  шляпа
съехала вперед, прямо на глаза. - Спасите! - завопил он. - Я ослеп!..
     Рейстлин окинул стражников-эльфов презрительным взглядом  и  поспешил
на подмогу. Взяв старика под руку, он поправил его шляпу.
     - Слава истинным Богам! - облегченно вздохнул  волшебник,  бестолково
заморгал и торопливо  присоединился  к  друзьям.  Правитель  проводил  его
недоумевающим взглядом, а потом, точно во сне, повернулся к Золотой Луне.
     - Прими мои извинения, госпожа с Равнин, - сказал он негромко. - Увы,
вот уже три века, как не стало эльфийских жрецов... целых три века в наших
краях не видали символа Мишакаль. Мое сердце  облилось  кровью  при  одной
мысли о том, что священный амулет мог быть осквернен... Прости же меня. Мы
так давно отчаялись, что я  не  распознал  светоча  надежды.  Прошу  тебя,
поведай нам свою историю - если, конечно, ты не слишком утомлена...
     И Золотая Луна поведала о том, как попал к  ней  медальон.  Начав  со
странствий Речного Ветра и побития камнями, она  рассказала  о  встрече  в
гостинице и о путешествии в Кзак Царот, о гибели драконицы и о  дарованном
ей ожерелье Мишакаль.
     Но о Дисках не упомянула ни словом.
     Солнце  клонилось  к  закату;  свет,  игравший  в   Башне,   приобрел
сумеречные тона. Когда Золотая Луна умолкла, правитель долго молчал...
     - Я должен обдумать твой рассказ... и то, что он для нас означает,  -
сказал он наконец. И повернулся к Друзьям: - Я вижу, вы утомлены: иных  из
вас поддерживает лишь мужество. Поистине,  -  он  улыбнулся,  взглянув  на
Фисбена: тот тихонько похрапывал, прислонившись к стене, - кое-кто из  вас
уже спит стоя. Моя дочь Лорана отведет вас в покои, где  вы,  надеюсь,  на
время сможете забыть обо всем грустном и скверном. А  вечером  мы  устроим
пир в вашу честь, ибо вы принесли нам надежду.  Да  пребудет  с  вами  мир
истинных Богов...
     Эльфы расступились; вперед вышла юная девушка  и  остановилась  подле
правителя. При виде ее Карамон так и замер с  раскрытым  ртом,  у  Речного
Ветра округлились глаза, и даже Рейстлин в кои  веки  раз  узрел  красоту:
время словно бы обтекало эльфийку стороной, не оставляя следов. Волосы  ее
были цвета меда, льющегося из кувшина; густой  волной  падали  они  на  ее
плечи и окутывали руки, достигая запястий.  Нежную  кожу  покрывал  легкий
лесной загар. Утонченные эльфийские черты мило сочетались с пухлыми губами
и огромными влажными глазами, беспрестанно менявшими цвет,  точно  листья,
трепещущие в солнечном луче.
     - Клянусь моей рыцарской честью, -  прерывающимся  голосом  выговорил
Стурм. - Я еще не видел женщины краше!
     - И не увидишь в пределах этого мира... - пробормотал Танис.
     Друзья покосились на него при этих словах, но полуэльф не заметил. Он
смотрел на девушку. Стурм поднял бровь и  переглянулся  с  Карамоном;  тот
подтолкнул локтем брата. Флинт покачал головой и вздохнул не то  что  всей
грудью - всем телом.
     - Кое-что проясняется, - сказала Речному Ветру Золотая Луна.
     - Мне так ничего не ясно, -  сказал  Тассельхоф.  -  Может,  хоть  ты
скажешь. Тика, что происходит?
     Но Тике было не до него: рядом с Лораной она вдруг почувствовала себя
кое-как одетой дурнушкой,  ужасно  рыжей  и  неприлично  веснушчатой.  Она
поспешно запахнула блузку на полной груди,  мечтая  о  том,  чтобы  блузка
волшебным образом изменила фасон. Или мягкие холмики под  ней  уменьшились
хоть немного...
     - Что  происходит?  -  прошептал  Тассельхоф.  Ему  не  давали  покоя
значительные взгляды, которыми обменивались друзья.
     - Не знаю! - отрезала Тика. - Лично я только вижу, что Карамон  ведет
себя по-дурацки. Нет, ты посмотри  на  этого  увальня!  Ни  разу  в  жизни
женщины не видал!..
     - А она вправду хорошенькая, - похвалил кендер. - И совсем не  такая,
как ты. Тика. Она стройная, и ходит, точно деревце на ветру, и...
     - Да замолчи ты! - свирепо огрызнулась Тика и отпихнула его, едва  не
свалив.
     Тассельхоф посмотрел на нее с глубокой  обидой  и  отошел  к  Танису,
решив не спускать глаз с полуэльфа, пока не удастся вызнать, в чем дело.
     -  Добро  пожаловать  в  Квалиност,  почтенные  гости,  -  застенчиво
проговорила Лорана, и голос ее был подобен журчанию серебристого  ручейка,
бегущего в лесной тени. - Прошу вас, следуйте за мной. Здесь недалеко; вас
ждет отдых, еда и питье...
     И  она  пошла  вперед,  двигаясь  с  полудетским  изяществом.  Друзья
расступились перед ней, как  и  эльфы  только  что.  Под  их  восхищенными
взглядами Лорана залилась краской и по-девичьи стыдливо опустила глаза. Ее
ресницы взлетели лишь однажды - когда она проходила  мимо  Таниса.  Никто,
кроме  полуэльфа,  не  заметил  этого  быстрого   взгляда.   Лицо   Таниса
омрачилось, глаза потемнели...
     Разбудив Фисбена, друзья вышли из Башни Солнца.

                            6. ТАНИС И ЛОРАНА

     Лорана привела их в  пронизанную  солнцем  осиновую  рощицу  в  самом
центре города. Ни домов, ни улиц отсюда не было  видно;  казалось,  друзья
снова  попали  в  самое  сердце  леса.  Лишь  голосок   ручья,   бежавшего
неподалеку, нарушал тишину. Лорана указала на  фруктовые  деревья,  росшие
среди осин, и предложила спутникам угощаться. Эльфийские девушки  принесли
в корзинах душистый свежий хлеб. Путники умылись в ручье и растянулись  на
мягком мху, наслаждаясь покоем и тишиной.
     ...Все, кроме Таниса. Полуэльф отказался от еды и  ушел  за  деревья,
поглощенный  какими-то  думами.  Тассельхоф,  снедаемый  любопытством,  не
сводил с него глаз.
     Лорана была очаровательной и  заботливой  хозяйкой.  Убедившись,  что
гости удобно устроены и ни в чем не  нуждаются,  она  обошла  всех,  чтобы
сказать каждому хоть несколько ласковых слов.
     - Ты - Флинт Огненный Горн,  не  так  ли?  -  Польщенный  гном  густо
зарделся. - Я все еще храню те замечательные  игрушки,  что  ты  для  меня
делал. Мы так скучали по тебе все эти годы!
     Не в силах говорить от смущения. Флинт плюхнулся на траву и  уткнулся
в свою кружку.
     - А ты, верно, Тика? - подошла Лорана к юной официантке.
     - Тика Вейлан... - потупилась девушка.
     - Какое у тебя чудесное имя! А волосы какие прелестные... - И  Лорана
восхищенно потянулась погладить тугие рыжие завитки.
     - Ты вправду так думаешь? - Тика ощутила на себе  взгляд  Карамона  и
залилась неудержимым румянцем.
     - Конечно! Ну прямо чистый огонь! У тебя, наверное,  и  характер  под
стать? Я слышала, как ты спасла моего брата тогда в гостинице. Тика. Право
же, я в неоплатном долгу перед тобой...
     - Спасибо, -  тихо  ответила  Тика.  -  У  тебя  тоже  очень  хорошие
волосы...
     Лорана  улыбнулась  ей  и  двинулась  дальше.  Тассельхоф,   впрочем,
заметил, что взгляд ее то и дело обращался  в  сторону  Таниса.  Когда  же
полуэльф  вдруг  отшвырнул  яблоко  и  скрылся   за   деревьями,   Лорана,
извинившись перед гостями, поспешила за ним.
     - Вот теперь-то я доподлинно узнаю, в чем дело! - сказал себе Тас. И,
улучив момент, незаметно скользнул следом.
     Прокравшись извилистой тропой, он едва не наскочил на полуэльфа;  тот
в одиночестве стоял у пенящегося ручья, бросая в воду опавшие  листья.  По
другой тропе на полянку вышла Лорана.
     - Танталас Квизиф нан-Паох! - позвала она.  Услышав  свое  эльфийское
имя, Танис обернулся, и Лорана расцеловала его, повиснув  на  шее.  -  Ой,
какой ты колючий! - воскликнула она шаловливо.  -  Обязательно  сбрей  эту
ужасную бороду! Ты с ней так не похож на прежнего Танталаса...
     Танис взял ее за талию и тихонько отстранил.
     - Лорана...
     - Только не сердись: я привыкну к твоей бороде, раз она уж  так  тебе
нравится. - Лорана надула пухлые губки. - Ну поцелуй же меня! А то я  буду
тебя целовать, пока ты не...
     Но Танис оттолкнул ее руки.
     - Не надо, Лорана, - сказал он и отвернулся.
     - Что с тобой? - спросила она, ловя его за рукав. - Тебя столько  лет
не было с нами, но теперь ты вернулся. Что ж ты  такой  неразговорчивый  и
угрюмый? Мы ведь с тобой помолвлены, разве ты забыл? Всякая девушка вольна
целовать жениха...
     - Это было давно, - ответил Танис. - Мы были  детьми  тогда,  а  наши
отношения - всего лишь игрой. Романтика... общая тайна...  Представь,  что
было бы, если бы твой отец догадался. Гилтанас - тот догадался, не так ли?
     - Конечно! Да я сама ему  рассказала.  -  Лорана  лукаво  потупилась,
глядя на Таниса сквозь длинные  ресницы.  -  Ты  же  знаешь,  у  меня  нет
секретов от Гилтанаса. Но откуда же мне было знать, что  он  так  к  этому
отнесется? Я знаю, какой разговор произошел между вами. Он  рассказал  мне
потом. Он очень сожалел...
     - Да уж... - Танис крепко взял ее за оба запястья. -  И  то,  что  он
наговорил мне тогда, Лорана, - все это верно до последнего слова Я в самом
деле незаконнорожденный полукровка! Твой  отец  имел  полное  право  убить
меня. Так мог ли я навлечь на правителя бесчестье - после  всего,  что  он
сделал для моей матери и для меня? Вот потому-то я и ушел. А  еще  я  ушел
потому, что хотел наконец выяснить, кто я такой и где мое место...
     - Ты - Танталас, ты - мой любимый, и твое место - здесь!  -  крикнула
Лорана и, вырвавшись, сама перехватила его руки. - Вот видишь - ты все еще
носишь мое колечко! И я знала, почему ты ушел. Ты боялся любить  меня,  но
теперь все изменилось! У отца столько забот, что он вряд ли будет  против.
К тому же ты теперь герой... Давай же  поженимся!  Разве  ты  не  за  этим
вернулся?
     - Лорана, - проговорил Танис ласково, но твердо,  -  мое  возвращение
было случайностью и...
     - Нет!.. - крикнула она и оттолкнула его. - Я не верю тебе!
     - Ты же слышала рассказ Гилтанаса. Если бы нас не  спас  Портиос,  мы
были бы теперь в Пакс Таркасе!
     - Он выдумал это! Он не хотел сказать мне правду. Ты вернулся потому,
что любишь меня, и ни о чем другом я не хочу слышать...
     - Не хотелось мне  говорить  тебе,  но,  видимо,  придется.  -  Танис
потерял терпение. - Лорана, я люблю другую... я люблю женщину  из  племени
людей. Ее имя - Китиара. Но это не значит, что я разлюбил тебя. Я...
     Он сбился  и  смолк.  Лорана  молча  смотрела  на  него.  Вся  краска
отхлынула с ее лица.
     - Я люблю тебя, Лорана, - продолжал он.  -  Но  я  не  могу  на  тебе
жениться, потому что люблю и ее тоже. Мое сердце разделено надвое,  как  и
моя кровь... - Он снял с пальца кольцо, свитое из золотых листьев плюща, и
отдал ей. - Я освобождаю тебя от обещания, данного мне когда-то.  И  прошу
тебя освободить и меня...
     Не в силах выговорить ни слова, Лорана взяла с его  ладони  кольцо...
умоляюще посмотрела на Таниса... и, видя на его лице лишь боль, вскрикнула
и швырнула кольцо прочь. Кольцо упало прямо к ногам  Таса.  Кендер  тотчас
поднял его и спрятал в кошель.
     - Лорана. - Танис обнял горько плачущую девушку. - Прости меня. Я  не
хотел...
     Тассельхоф неслышно выбрался из кустов и ушел назад по тропе.
     - Что ж, - сказал он себе удовлетворенно, - теперь я хоть знаю, что к
чему.

     Проснувшись, Танис увидел над собой Гилтанаса.  Полуэльф  вскочил  на
ноги:
     - Лорана?..
     - С ней все в порядке, - негромко ответил Гилтанас. - Девушки  отвели
ее домой. Она рассказала о вашем с ней разговоре... Я хотел  лишь  сказать
тебе, что все понимаю. Это как раз то, чего я боялся. Человеческое в  тебе
рвется к другим людям. Я пытался объяснить ей  и  думаю,  что  теперь  она
послушает. Спасибо тебе, Танталас. Я знаю, это было нелегко...
     - Нелегко, - выговорил Танис. - Я  хочу  быть  откровенным  с  тобой,
Гилтанас. Я люблю ее. В самом деле люблю. Просто...
     - Не говори ничего более, прошу тебя. Давай  оставим  все  как  есть:
можно и не быть друзьями, но уважать один другого...  -  Напряженное  лицо
Гилтанаса  было  бледно  в  свете  заходящего  солнца.  -  Когда   взойдет
серебряная луна, будет пир, а потом соберется Высший Совет. Настало  время
принимать решения...
     Гилтанас ушел. Танис проводил его взглядом, вздохнул и  пошел  будить
остальных.

                   7. ПРОЩАНИЕ. ДРУЗЬЯ ПРИНИМАЮТ РЕШЕНИЕ

     ...Тот пир в Квалиносте более всего напоминал Золотой Луне тризну  по
ее умершей матери. Как и пир, тризна должна была быть  праздником  -  ведь
как-никак Песнь Плача отныне причислялась к лику  Богов.  Народу,  однако,
трудно было смириться со смертью прекрасной и кроткой жены вождя, и кве-шу
оплакивали ее с почти святотатственной скорбью.
     Поминальный пир Песни Плача был самым пышным из всех,  какие  помнило
племя. Скорбящий вдовец не останавливался ни перед какими затратами. Как и
здесь,  в  Квалиносте,  там  было  множество  яств,   но   лишь   немногие
притронулись к ним. Кто-то пытался завести застольную беседу, но ни у кого
не было охоты болтать. Иных душевная мука и вовсе гнала из-за стола...
     Столь яркими были воспоминания, что  Золотой  Луне  кусок  не  лез  в
горло. Изысканные лакомства казались безвкусными. Речной Ветер смотрел  на
нее с любовью и заботой. Его ладонь нашла под столом ее руку, и она крепко
ухватилась за нее, черпая уверенность в его силе.
     Эльфы собрали пир во дворе к югу от  величественной  золотой  Баипта.
Двор представлял собой  ничем  не  ограниченную  платформу  из  мрамора  и
хрусталя, венчавшую  самый  высокий  холм  Квалиноста;  с  нее  открывался
захватывающий вид на город, раскинувшийся внизу, и на темную чащу поодаль.
Видны были даже  лиловые  зубцы  гор  Тадаркана,  вздымавшиеся  над  южным
горизонтом. Но зрелище  этой  красоты  лишь  добавляло  муки  сидевшим  за
столом, ибо совсем скоро им предстояло проститься с ней навсегда...
     Золотая Луна сидела рядом с правителем, по правую  руку.  Он  пытался
поддерживать вежливый  разговор,  но,  одолеваемый  заботами,  то  и  дело
смолкал.
     Слева от него сидела его дочь, Лорана. Она даже не притворялась,  что
ест, и сидела неподвижно, опустив голову  так  низко,  что  волосы  совсем
закрывали лицо. Редко-редко поднимала она глаза, и взгляд, устремленный на
Таниса, шел из самой глубины ее сердца.
     От полуэльфа не укрылись ни эти взгляды, ни холодный взор  Гилтанаса.
Он упрямо смотрел в тарелку и ел безо всякого  аппетита.  Стурм,  сидевший
подле него, мысленно прикидывал, нельзя ли все-таки отстоять Квалинести.
     Флинту было не по себе, как и всякому  гному,  попавшему  в  общество
эльфов. К тому же ему совсем не нравилась  эльфийская  пища,  так  что  он
упорно отказывался от угощения. Рейстлин рассеянно жевал, не сводя золотых
глаз с  Фисбена.  Тика  безумно  стыдилась  изящных  эльфиек  и  не  могла
проглотить ни кусочка. Что до Карамона, он уже  понял,  почему  все  эльфы
были  так  стройны.  Они  питались  фруктами  и  овощами,   приправленными
тончайшими соусами, подавали же их с хлебом, всевозможными сырами и  очень
легким пряным вином. Такая ли еда нужна была Карамону, изголодавшемуся  за
четыре дня в клетке!
     Короче говоря, из всех жителей Квалиноста лишь двое пировали  в  свое
удовольствие: Тассельхоф и Фисбен. Старый маг о чем-то увлеченно спорил  с
осиной, Тассельхоф же попросту наслаждался всем происходившим. Позже он  с
искренним изумлением обнаружил, что две золотые ложки, серебряный ножик  и
масленка, сделанная из морской раковины, непостижимым образом перекочевали
со стола в один из его кошелей...
     Алой луны не  было  видно.  Лунитари  -  узенький  ободок  серебра  -
клонилась  к  закату.  С  появлением  первых  звезд  Беседующий-с-Солнцами
печально кивнул сыну. Гилтанас поднялся и встал рядом с креслом отца.
     Потом он запел. Эльфийские слова вплетались в прекрасную,  изысканную
мелодию. Обеими руками Гилтанас поднял  над  собой  маленький  хрустальный
светильник; свеча, горевшая  внутри,  озарила  его  точеные  черты  Танис,
прислушавшись к песне, закрыл глаза и уткнулся в ладони лицом.
     - О чем он поет? - тихо спросил Стурм. - Что значат эти слова?
     Танис поднял голову и срывающимся шепотом стал переводить:

                           Солнце,
                           Сверкающее око
                           Небес,
                           Уходит за горизонт.

                           И небо
                           Погружается в сон,
                           Огни светляков
                           Горят в темноте...

     Эльфы вставали один за другим, высоко поднимая светильники. Их голоса
сливались в могучий хор, исполненный беспредельной печали:

                           И Сон,
                           Стариннейший друг,
                           Баюкает лес,
                           Навевая покой.

                           Листва
                           В холодном огне
                           Сгорает дотла,
                           Провожая года.

                           Птицы
                           Сбиваются в стаи
                           И плачут по Северу
                           На осеннем ветру.

                           Все темней небеса,
                           Пустеет земля.
                           Но мы знаем: зажжет
                           Зеленый огонь
                           В древесной листве
                           Солнечный луч...

     Мерцающих огоньков становилось все больше;  подобно  кругам  в  тихой
воде, распространялись они от подножия Башни по улицам и далее в лес. И  с
каждым вновь  зажженным  светильником  в  хор  вливался  еще  один  голос.
Казалось, сам лес пел эту песню прощания с надеждой.

                           Ветер
                           Листает страницы дней.
                           Воздвигаются королевства
                           И рассыпаются прахом.

                           Мгновенна
                           Жизнь мотылька,
                           Птицы, дерева
                           И народа.

                           Сон,
                           Стариннейший друг,
                           Баюкает лес,
                           Навевая покой.

                           Уходят в могилу
                           Тысячи жизней,
                           Гаснущей памяти
                           Нет обновленья.

                           И мы,
                           Древний народ
                           Легенд и сказаний,
                           Уходим из песни...

     Гилтанас умолк и, легонько дохнув, задул  свечу.  Эльфы,  стоявшие  у
стола, один за другим завершали  песнь  и  гасили  светильники.  Квалиност
затихал, огоньки гасли, пока повсюду не разлилось молчание и темнота. Лишь
дальние горы  еще  повторяли  последние  отзвуки  песни,  подобные  шороху
опадающих листьев...
     Правитель поднялся с кресла.
     - А теперь, - проговорил он тяжко, - время собраться Высшему  Совету.
Веди своих спутников в Зал Неба, Танталас.
     Зал Неба оказался  просторной  площадью,  залитой  факельным  светом.
Гигантский купол усыпанных звездами небес возносился над нею;  лишь  север
был темен, и там, на горизонте, играли сполохи молний. Правитель  подозвал
к себе Таниса со спутниками; кругом них собрались все  жители  Квалиноста.
Никого   не    пришлось    призывать    к    тишине:    когда    заговорил
Беседующий-с-Солнцами, примолк даже ветерок.
     - Вот здесь мы находимся.  -  Он  указал  вниз,  и  спутники  увидели
огромную карту у  себя  под  ногами.  У  Тассельхофа,  стоявшего  в  самой
середине Равнин, перехватило дыхание: любитель карт, он повидал всякие, но
эта!..
     - А вон Утеха! - Он возбужденно вытянул руку.
     - Верно, о кендер, - ответил правитель. - И там-то  собираются  армии
Повелителей Драконов. В Утехе... - он указал посохом точку  на  карте,  -
...и в Гавани. Повелитель Верминаард не скрывает, что намерен  вторгнуться
в  Квалинести.  Он  ждет  лишь,  чтобы   собрались   войска   и   подвезли
продовольствие. Нам не выстоять против такой силы...
     - Квалиност легко оборонить, - вмешался Стурм.  -  Ведь  к  нему  нет
наземной дороги. Идя сюда,  мы  пересекали  мосты  через  сущие  пропасти:
разрушить их, и никакая на свете армия там не пройдет. Почему вы не дадите
отпор?
     - Будь перед нами всего лишь армия,  мы  отстояли  бы  Квалинести,  -
ответил правитель. - Но что  мы  можем  поделать  против  драконов?  -  Он
бессильно развел руками. - Ничего! По легендам, могучий  Хума  и  то  смог
победить их лишь с помощью Копья. Но в наши дни не осталось  никого  -  по
крайней мере, мы о таких не слыхали, -  кто  владел  бы  тайной  чудесного
оружия...
     Фисбен хотел что-то сказать, но Рейстлин поднес палец к губам.
     - Увы, - продолжал Беседующий. - Мы должны покинуть и этот  город,  и
наши леса. Мы хотим уйти на запад, в неведомые земли, и там обрести  новый
дом... а может быть, даже вернуться  в  страну  Сильванести  -  древнейшую
родину эльфов. Еще неделю назад  все  шло  так,  как  мы  и  предполагали.
Повелителю Драконов понадобилось бы три дня ускоренного марша  только  для
того, чтобы вывести свои войска на исходную позицию для штурма; как только
они покинут Утеху, думали мы, наши соглядатаи тотчас нам о том донесут,  и
у нас будет время для ухода на запад... Но совершенно неожиданно мы узнали
о третьей армии, стоящей в Пакс Таркасе, менее чем  в  одном  переходе  от
нас! Если не остановить ее, мы обречены...
     - Знаете ли вы, как остановить ее? - спросил Танис.
     - Да. - Правитель посмотрел на младшего сына. - Как вам уже известно,
жители Врат, Утехи и близлежащих селений угнаны в рабство и  содержатся  в
Пакс Таркасе, Верминаард умен: он держит детей и женщин заложниками, чтобы
мужчины не подняли бунт. Мы верим, что, если заложники будут  освобождены,
мужчины нападут на хозяев и перебьют их. Гилтанас  должен  был  возглавить
это  восстание...  Он  собирался  увести  людей  на  юг,  в  горы.  Войско
драконидов пустится в погоню, давая нам время уйти...
     - Но что будет с теми  людьми?  -  сурово  спросил  Речной  Ветер.  -
Сдается мне, вы  собрались  бросить  их  на  растерзание  драконидам.  Так
бросают куски мяса настигающей стае волков!..
     - Боюсь, Повелитель Верминаард и так скоро их уничтожит. Рудник почти
истощен: рабы скоро выберут последние крохи и сделаются ему не нужны. Зато
в горах полно долин и пещер, где люди смогут укрыться от его армий и найти
себе пропитание. Они легко удержат  перевалы  -  особенно  с  наступлением
зимы. Конечно, кто-то неизбежно погибнет, но ведь за все надо платить. Что
бы выбрал ты сам, о житель Равнин, - жить в рабстве или умереть сражаясь?
     Речной Ветер, не ответив, мрачно уставился в карту.
     - Гилтанас не справился, - сказал Танис. - И теперь ты хочешь,  чтобы
мы попробовали это сделать? Поднять восстание?
     - Да, Танталас, - ответил правитель. -  Мой  сын  знает  ход  в  Пакс
Таркас: я говорю о Сла-Мори. Гилтанас проведет вас внутрь крепости, У  вас
есть возможность не только освободить  своих,  соплеменников,  но  и  дать
спастись эльфам, - голос его посуровел, - из которых  не  многие  уцелели,
когда люди навлекли на Кринн Катаклизм!
     Речной Ветер  вскинул  глаза,  враждебно  нахмурившись.  Лицо  Стурма
потемнело. Беседующий-с-Солнцами вздохнул.
     - Простите меня, - сказал он. - Я вовсе не хочу бичевать вас  плетьми
прошлого. Мы знаем, в какой беде нынче человеческий род. Я по доброй  воле
посылаю с вами моего сына, Гилтанаса... хотя, расставшись, мы вполне можем
никогда более не увидеться. Я приношу эту жертву с  тем,  чтобы  жили  оба
народа - и мой, и ваш.
     - Дай нам время подумать, - сказал Танис, хотя сам он  для  себя  все
уже решил. Правитель кивнул. Воины-эльфы проводили друзей сквозь  толпу  к
небольшой роще и оставили там одних.
     Спутники обступили Таниса. Звездный свет бросал на их  лица  глубокие
тени. "Все это время я боролся за наше единение, -  подумалось  ему,  -  а
теперь  нам  придется  расстаться.  Нести  Диски  в  Пакс  Таркас  слишком
рискованно, а Золотая Луна ни за что с ними не расстанется..."
     - Я пойду в Пакс Таркас, - сказал Танис  негромко.  -  И  я  полагаю,
друзья, что нам придется разделиться. Дайте договорить...  Я  бы  отправил
Тику, Золотую Луну, Речного Ветра, Карамона с Рейстлином и тебя, Фисбен, с
эльфами, дабы не подвергать опасности  Диски.  Бесценную  реликвию  нельзя
брать с собой в Пакс Таркас...
     - Быть может, и так, - прошептал Рейстлин из-под капюшона, - но среди
эльфов Квалинести нет того, кого разыскивает Золотая Луна.
     - Откуда ты знаешь? - удивленно спросил Танис.
     - Да не знает он ничего, Танис, - перебил Стурм. - Одна болтовня!
     - Рейстлин?.. - повторил Танис, пропуская его слова мимо ушей.
     - Ты же слышал, что сказал рыцарь! - прошипел  маг.  -  Ничего  я  не
знаю!
     Танис вздохнул, мысленно махнув рукой.
     - Вы, - начал он, - избрали меня вожаком...
     - Верно, сынок, - неожиданно проговорил Флинт. - Однако твое нынешнее
решение продиктовано разумом,  а  не  сердцем.  В  глубине  души  ты  ведь
чувствуешь, что расставаться нам ни к чему.
     - Я так нипочем не  останусь  с  этими  эльфами,  -  Тика  решительно
сложила  руки  на  груди.  -  Я  пойду  с  тобой,  Танис.  Я  хочу   стать
воительницей, как Китиара!
     Танис вздрогнул. Услышать имя Китиары... это было подобно удару.
     - Я не стану прятаться за спинами эльфов, - сказал  Речной  Ветер.  -
Чтобы я отсиживался где-то, когда мое племя сражается?..
     - Мы с ним - одно. - Золотая Луна вложила свою руку в его. - И к тому
же, - добавила она тихо, - что-то подсказывает  мне:  маг  прав  -  мы  не
обретем вождя среди эльфов. Они укрываются от мира, вместо того  чтобы  за
него драться.
     - Итак, мы все идем, Танис, - твердо сказал Флинт.
     Полуэльф  беспомощно  оглядел  друзей,  потом  улыбнулся  и   тряхнул
головой:
     - Ты прав, я и в самом деле  как  следует  не  верил,  что  нам  надо
расстаться. Это подсказывает здравый смысл  -  и  потому-то  мы  этого  не
делаем...
     - А не поспать ли нам?.. - зевнул Фисбен.
     - Погоди чуть-чуть, старец, - сурово проговорил Танис. - Ты  не  член
нашего отряда. И уж кто кто, а ты-то точно останешься с эльфами.
     - В самом деле? - тихо спросил старый маг, и взгляд его из добродушно
рассеянного стал таким пронизывающим, почти грозным,  что  Танис  невольно
откачнулся  назад.  Аура  силы,  окутывавшая  старика,   сделалась   почти
вещественной. - Я сам выбираю свои пути в этом мире,  -  продолжал  Фисбен
негромко, - и я пойду с тобой, Танис Полуэльф.
     Рейстлин посмотрел на  Таниса,  как  бы  желая  сказать:  "Ну?  Понял
теперь?" Танис немедленно пожалел  о  том,  что  так  и  не  успел  с  ним
переговорить. И вот на тебе - старик не желает их покидать.
     - Пару слов, Рейстлин, - сказал он, переходя по  неожиданному  наитию
на Лагерный диалект - форму Общего,  которой  пользовались  разноплеменные
наемники Кринна. В свое время близнецов не миновало  это  ремесло  -  как,
впрочем,  и  большинство  их  спутников,  принужденных  зарабатывать  себе
пропитание. Танис знал, что Рейстлин  поймет  его,  зато  старик  -  почти
наверняка нет.
     - Пожалуйста, - на том же языке ответил Рейстлин.  -  Но  я  знаю  не
многое...
     - Ты боишься. Чего?
     Взгляд странных глаз Рейстлина устремился вдаль.
     - Не знаю, Танис. Но ты прав: в старце сила... Я чувствую  величайшую
силу... И боюсь. - Его глаза мерцали в ночи. - И жажду... - Маг вздохнул и
вернулся с неба на землю:  -  Но  он  прав.  Попробовать  остановить  его?
Слишком опасно...
     - А то нам других опасностей не хватает. -  Танис  вновь  перешел  на
Общий. - Тащить с собой... чудаковатого старого мага...
     - Кое-кто из нас не менее опасен. - Рейстлин со значением поглядел на
брата. И тоже перешел на Общий: - Я устал и  хочу  спать.  Ты  хочешь  еще
побыть здесь, братец?
     - Да. - Карамон переглянулся со Стурмом. - Надо  обсудить  кое-что  с
Танисом.
     Рейстлин кивнул и  взял  под  руку  Фисбена.  Двое  магов,  старый  и
молодой, пошли прочь, причем Фисбен не  преминул  огреть  посохом  дерево,
которое, по его мнению, подкрадывалось к нему.
     - Как будто нам одного чокнутого мага было мало, - буркнул Флинт. - Я
пошел спать!
     Все разошлись, оставив Таниса в обществе  Карамона  и  Стурма.  Танис
устало повернулся к ним, предчувствуя, что сейчас будет. И точно: Карамон,
краснея, опустил глаза. Стурм гладил усы, задумчиво глядя на Таниса.
     - Ну? - спросил тот.
     - Гилтанас, - ответил Стурм.
     Танис нахмурился и поскреб в бороде.
     - Это мое дело, не ваше, - ответил он коротко.
     - Это НАШЕ дело, Танис, - стоял на своем Стурм.  -  И  в  особенности
потому, что он ведет нас в Пакс Таркас. Не  нам  вмешиваться,  но  это  же
очевидно, что между вами не все гладко. Я не слепой и вижу, Танис, как  он
на тебя смотрит. На твоем месте я бы шагу не ступил без надежного друга за
спиной...
     Карамон наморщил лоб, серьезно глядя на Таниса.
     - Я знаю, что он - эльф, и все такое прочее,  -  медленно  проговорил
богатырь. - Но Стурм прав: взгляд  у  него  точно  бывает,  прямо  скажем,
забавный. Слушай, а без него мы никак не можем пробраться в этот, как его,
Сла-Мори? Может, ты знаешь дорогу? Ну не верю я ему, и  все.  И  Стурм  не
верит, и Рейст...
     - Послушай, Танис, - сказал Стурм, видя, как потемнело от гнева  лицо
полуэльфа. - Если Гилтанасу в Утехе в самом деле грозила такая  опасность,
как он утверждает, - почему он рассиживал в гостинице  как  ни  в  чем  не
бывало? И эти его россказни о том, как он со своими воинами, понимаете ли,
"нечаянно напоролся" на целую армию. И не качай головой. Танис.  Я  же  не
говорю, что он предался Злу: может быть, он лишь заблуждается.  Что,  если
Верминаард нашел к нему какой-то подход?  Скажем,  обещал  помиловать  его
народ, если он приведет нас на смерть?  Может,  потому-то  он  и  сидел  в
Утехе, дожидаясь нашего появления...
     - Ерунда! - отрезал Танис. - Откуда ему было наперед  знать  о  нашем
прибытии?
     - Возвращаясь из Кзак Царота в Утеху, мы не  больно-то  прятались,  -
спокойно ответил Стурм. - Мы то  и  дело  видели  драконидов.  А  те,  что
спаслись из Кзак Царота, наверняка смекнули, что мы приходили за  Дисками.
Я допускаю даже, что Верминаард заочно знаком с каждым из нас лучше, чем с
собственной мамой...
     - Нет! Не верю! - Танис гневно смотрел на друзей.  -  Даю  голову  на
отсечение, это не так! Я вырос вместе с Гилтанасом и знаю его. Между  нами
в самом деле не все гладко, но мы поговорили  с  ним  начистоту,  так  что
вопрос исчерпан.  В  его  предательство  я  поверю  не  раньше,  чем...  в
предательство Карамона! Или твое! Что же до  Пакс  Таркаса,  я  дороги  не
знаю. Я там никогда не бывал. И вот что, - выкрикнул он  яростно,  утратив
всякую власть над собой, - уж если не доверять кому, так это твоему братцу
- и старику!
     Он свирепо посмотрел на  Карамона.  Великан  мучительно  побледнел  и
отвернулся, опуская глаза. Танис, словно очнувшись, понял,  что  наговорил
лишнего.
     - Прости, Карамон. - Он взял воителя за плечо. -  Я...  я  не  хотел.
Рейстлин не раз спасал нас в этом сумасшедшем походе. Я разошелся  потому,
что не могу поверить в измену Гилтанаса...
     - Мы все понимаем, Танис, - сказал Стурм примирительно. - И  доверяем
твоему мнению. Но, как говорит мой народ, - слишком темна ночь, чтобы  еще
и закрывать глаза.
     Танис со вздохом кивнул и положил другую руку на плечо  Стурма.  Трое
мужчин обнялись и некоторое время стояли  молча.  Потом  покинули  рощу  и
вернулись в Зал  Неба,  где  Беседующий-с-Солнцами  говорил  что-то  своим
воинам.
     - Что значит "Сла-Мори"? - спросил Карамон.
     - "Тайный Путь", - перевел Танис.

     ...Вздрогнув, Танис проснулся, хватаясь за кинжал, висевший на поясе.
Темная тень склонилась над ним, закрывая звезды  над  головой.  Мгновенным
движением Танис сгреб незваного гостя за одежду и  повалил  его  на  себя,
приставляя к обнаженному горлу острое лезвие.
     - Танталас!.. - Смутный блеск стали сопроводил испуганный вскрик.
     - Лорана, - ахнул он.
     Он ощутил дрожь ее тела, длинные разметавшиеся волосы окутали  обоих.
На ней была всего лишь тоненькая ночная рубашка; плащ, накинутый сверху, в
короткой схватке свалился. Лорана  лежала  у  Таниса  на  груди,  не  смея
пошевельнуться от страха. Могла ли она думать, что ее любимый  окажется...
еще и таким? Будь она врагом, она была бы  уже  мертва  -  валялась  бы  с
перерезанным горлом...
     - Лорана... - хрипло повторил Танис, неверной рукой  пряча  кинжал  в
ножны. Оттолкнув девушку, он сел, злясь на себя за то, что так напугал ее.
И еще за то, что ее прикосновение неожиданно пробудило  что-то  в  глубине
его существа. В тот краткий миг, когда она прижалась к его груди, он успел
ощутить и аромат ее волос, и тепло  тоненького  тела,  и  легкое  движение
бедер, и нежную податливость груди. Когда он уходил из Квалинести,  Лорана
была девочкой. Вернувшись, он  застал  женщину  -  прекрасную  и  желанную
женщину...
     - Во имя Бездны! - сказал он. - Что ты бегаешь по ночам?..
     - Танталас, - с трудом выговорила она, запахивая  плащ.  -  Я  пришла
просить тебя переменить решение. Пусть твои друзья освобождают  заточенных
в Пакс Таркасе людей, но ты - ты должен  отправиться  с  нами!  Не  рискуй
жизнью понапрасну! Мой отец в отчаянии; он готов на все. Он не верит,  что
из этого что-нибудь получится... я знаю, что он не верит, но выбора у него
нет. Он уже скорбит по Гилтанасу, словно по мертвому! Я потеряю брата... я
не могу потерять еще и тебя!
     Она  заплакала.  Танис  огляделся:  кругом  почти  наверняка   стояли
эльфийские стражи. Если они застанут их здесь вдвоем...
     - Лорана, - сказал он, встряхивая ее за плечи. - Ты уже  не  ребенок:
пора тебе повзрослеть, и чем скорее, тем лучше. Как же  я  могу  отправить
своих друзей в такой опасный поход, а сам остаться? Я не  слеп  и  отлично
знаю, на какой риск мы  идем.  Но  если  есть  хоть  малейшая  возможность
освободить людей и  задержать  Верминаарда,  мы  должны  ее  использовать.
Лорана, пришло время рисковать жизнью во имя  того,  во  что  веришь,  что
важнее самой жизни... Понимаешь ты это?
     Она взглянула на него сквозь путаницу рассыпавшихся  золотых  прядей.
Она смотрела на него очень внимательно, перестав всхлипывать и дрожать.
     - Понимаешь ли ты это, Лорана? - повторил он.
     - Да, Танталас, - ответила она тихо. - Я понимаю.
     - Вот и отлично, - он  вздохнул.  -  А  теперь  ступай-ка  обратно  в
постель, да побыстрее. Ты, между прочим, подвергаешь меня опасности:  если
Гилтанас...
     Лорана поднялась и быстро вышла из рощи.  Она  пробежала  по  улицам,
ступая легко, точно ветерок в осинах, и вскоре прокралась, минуя стражу, в
отцовский дом. Это было нетрудно - они  с  Гилтанасом  занимались  этим  с
самого детства.
     Она задержалась лишь  у  двери  родительской  спальни.  Внутри  горел
светильник, слышался шорох пергамента и доносился едкий  запах.  Отец  жег
бумаги. Лорана расслышала сонный голос матери, убеждавшей мужа  отдохнуть.
Девушка зажмурилась... потом решительно сжала губы и побежала холодными  и
темными переходами в свою спальню.

                      8. СОМНЕНИЯ. ЗАСАДА. НОВЫЙ ДРУГ

     Эльфы разбудили спутников еще до  рассвета.  На  севере  громоздились
штормовые тучи, тянувшиеся, словно жадные щупальца, к пределам Квалинести.
После завтрака появился Гилтанас, одетый в синюю рубашку и кольчугу.
     - Вот наши припасы в дорогу, -  указал  он  на  туго  набитые  сумки,
которые держали в руках воины-эльфы. -  Если  требуется,  можно  раздобыть
доброе оружие и доспехи...
     - Тике нужны латы, меч и щит, - сказал Карамон.
     - Поищем, - кивнул Гилтанас. -  Хоть  и  сомнительно,  чтобы  нашелся
полный набор такого маленького размера...
     - Как чувствует себя Терос Железодел? - спросила Золотая Луна.
     - Он отдыхает в покое,  о  жрица  Мишакаль.  -  Гилтанас  почтительно
поклонился. - Отправляясь в дорогу, мой народ, конечно,  не  оставит  его.
Попрощайся с ним, если хочешь.
     Тике вскоре принесли доспехи всевозможной  выделки  и  достоинства  и
легкий меч из тех, какими пользовались эльфийские женщины. У девушки так и
разгорелись глаза при виде щита и шлема: то  и  другое  было  великолепной
эльфийской работы и сверху донизу в самоцветных камнях.
     - Прими их, - сказал Гилтанас, протягивая Тике щит и шлем. - Я еще не
отблагодарил тебя за то, что ты спасла мне жизнь тогда  в  гостинице.  Это
церемониальный  доспех   моей   матери,   сработанный   еще   во   времена
Братоубийственных Войн. Он должен был бы перейти к сестре, но мы с Лораной
решили, что ты по праву достойна его.
     - Какая прелесть... - пробормотала Тика, смущенно заливаясь румянцем.
Взяв в руки шлем, она в замешательстве оглядела остальное и  созналась:  -
Если бы я еще знала, куда что надевать!..
     - Я помогу, - с готовностью предложил Карамон.
     - Нет, лучше я, - твердо сказала Золотая Луна. Подобрала латы и увела
Тику за деревья.
     - Что б она понимала в доспехах!.. - досадливо проворчал Карамон.
     Скупая улыбка смягчила суровое лицо Речного Ветра при этих словах.
     - Не забывай, что она - Дочь Вождя, - сказал  он  Карамону.  -  И  ей
случалось заступать место отца, ведя племя на войну. Она смыслит в  оружии
и доспехах еще получше нас с тобой, богатырь.  Уже  не  говоря  о  сердце,
бьющемся под броней...
     Карамон покраснел и,  не  зная,  куда  деть  руки,  раскрыл  сумку  с
припасами.
     - Это еще что такое? - спросил он удивленно.
     - Квит-па, - пояснил Гилтанас. - На вашем языке  -  "железный  паек".
Этого нам, случись нужда, хватит на много недель.
     - Смахивает на сушеные фрукты, - обескураженно протянул Карамон.
     - Это и есть сушеные фрукты, - невольно улыбнулся Танис.
     Карамон застонал.

     Холодный рассвет едва красил края штормовых туч, когда Гилтанас вывел
маленький отряд из Квалинести. Танис смотрел прямо вперед,  запретив  себе
оборачиваться. Что говорить, новое  путешествие  начиналось  невесело.  Он
более не виделся с Лораной, и  чувство  невольного  облегчения  -  слезное
прощание было решительно ни к чему - мешалось  с  подспудным  недоумением:
могла бы все-таки прийти помахать ему рукой...
     Тропа вела их на юг, вниз по  отлогому  склону.  Она  сплошь  заросла
густыми кустами, но отряд Гилтанаса, прошедший здесь ранее, расчистил  ее,
так что идти было относительно нетрудно.  Карамон  шагал  рядом  с  Тикой,
красовавшейся в разнокалиберных латах, и наставлял ее во  владении  мечом.
Учение, увы, продвигалось с трудом.
     Золотая Луна сделала на красной юбке  официантки  прорези  до  бедер,
чтобы ничто не мешало движению. И вот в разрезах беспрестанно показывались
то беленькие штанишки, а то и девичьи коленки - кругленькие и  удивительно
симпатичные, как раз во вкусе Карамона. Мудрено ли, что богатырь никак  не
мог сосредоточиться на предмете занятия! Увлекшись прелестной ученицей, он
не заметил, как его брат куда-то исчез.
     - Где молодой маг? - вдруг спросил Гилтанас.
     - Может, с ним что-то случилось? - встревожился Карамон,  ругая  себя
последними словами за то, что  позабыл  о  близнеце.  Выхватив  меч,  воин
двинулся назад по тропе.
     - Ерунда! - остановил его Гилтанас. -  Что  с  ним  может  случиться?
Врагов нет на много миль вокруг! Скорее, он сам отлучился... зачем-либо.
     - Что ты сказал? - недобро прищурился Карамон.
     - Может, он ушел, чтобы...
     - ...собрать необходимое для моего волшебства, эльф, -  появляясь  из
кустов, прошептал Рейстлин. - И пополнить запасы целебных трав, которыми я
лечу свой кашель.
     - Рейст!.. - Обрадованный Карамон едва не сгреб брата в охапку. - Зря
ты пошел один, мало ли что...
     - Волшебные компоненты следует сохранять в тайне,  -  отмахиваясь  от
Карамона,  раздраженно  ответил  Рейстлин.  И,  опираясь  на  Посох  Мага,
присоединился к Фисбену.
     Гилтанас бросил  быстрый  взгляд  на  Таниса;  тот  пожал  плечами  и
отрицательно мотнул головой.
     Тропа между тем становилась все  круче;  эльфийские  осинники  сменил
сосновый бор. Потом возле тропы зажурчал ручеек. Чем  дальше  на  юг,  тем
полноводнее он становился, понемногу превращаясь в бурный поток.
     Когда спутники ненадолго остановились перекусить,  к  Танису  подошел
Фисбен.
     - Кто-то идет за нами, - громким шепотом сообщил он ему.
     - Что? - Танис вскинул голову  и  недоверчиво  воззрился  на  старого
волшебника.
     - Кто-то идет за нами, - повторил тот. - Я видел, как что-то мелькало
между деревьями...
     Стурм заметил озадаченный взгляд полуэльфа:
     - Что такое?
     - Старец утверждает - за нами следует кто-то.
     - Чушь! - От возмущения Гилтанас  даже  выронил  недоеденный  кусочек
квит-па. И поднялся на ноги: -  Что  за  пустая  болтовня!  Давайте  лучше
поспешим: до Сла-Мори еще много  миль,  а  нам  следует  попасть  туда  до
заката...
     - Я пойду последним, - негромко сказал Танису Стурм.
     Они шагали бором еще несколько часов. Солнце уже клонилось к  западу,
отбрасывая длинные тени, когда впереди неожиданно открылась поляна.
     - Ш-ш!.. - встревоженно пятясь, предупредил Танис друзей.
     Карамон моментально выхватил меч, подавая свободной рукой знак  брату
и Стурму.
     - Что там? Дайте разглядеть! - подал голос Тассельхоф.
     - Тихо ты, - обернулся к нему Танис, и кендер зажал себе рот ладонью,
не дожидаясь, пока это сделает полуэльф.
     На поляне совсем недавно  отбушевала  кровавая  схватка.  Там  и  сям
валялись  тела  людей  и  хобгоблинов,  упокоенных  жестокой   смертью   в
непристойных,  исковерканных  позах.  Довольно   долго   друзья   опасливо
оглядывались по сторонам, напрягая слух. Но, кроме шума  воды,  ничего  не
было слышно.
     - "Врагов  нет  на  много  миль  вокруг!"  -  зло  передразнил  Стурм
Гилтанаса и первым шагнул на поляну.
     - Погоди! - сказал Танис. - Кажется, вон там что-то пошевелилось!
     - Может статься, кто-то еще жив, - кивнул Стурм  и  направился  туда,
куда указывал полуэльф. Друзья осторожно последовали за ним. Вскоре из-под
кучи  хобгоблинских  тел  в  самом  деле  послышался  слабый  стон.  Воины
поспешили в ту сторону, на всякий случай держа мечи наготове.
     - Карамон, - позвал  Танис,  и  великан  мигом  расшвырял  мертвецов,
освободив раненого.
     - Человек! - сказал он. - Весь в крови и, кажется, без сознания.
     Все сгрудились вокруг лежавшего человека.  Золотая  Луна  наклонилась
было к нему, но Карамон мягко остановил ее:
     - Погоди, госпожа. Прежде чем исцелять его,  надо  сперва  убедиться,
что его не придется приканчивать. Вспомни тех северян,  что  сражались  за
Повелителя Драконов в Утехе!
     На человеке была хорошая,  хотя  и  изрядно  потрепанная  кольчуга  и
богатая одежда, местами, впрочем, протертая до дыр.  Выглядел  он  лет  на
сорок или чуть меньше, черноволосый, с твердым подбородком  и  правильными
чертами лица. Открыв наконец глаза, он мутным взором уставился на друзей.
     - Хвала Богам Искателей! - прошептал он хрипло.  -  Но  что  с  моими
воинами? Неужели все перебиты?..
     - Сперва о тебе, - сурово сказал Стурм. - Твои воины - кто они  были?
Хобгоблины или люди?
     - Люди. Мы  бились  против  драконидов...  -  Он  осекся,  глаза  его
округлились: - Никак это ты, Гилтанас?
     - Эбен! - изумился  эльф.  -  Каким  образом  ты  уцелел  в  битве  у
пропасти?
     - А ты как выжил? - Эбен пробовал приподняться. Карамон протянул  ему
руку, но тот вдруг крикнул, указывая: - Сзади! Дракони...
     И со стоном свалился. Карамон крутанулся на пятке. У  края  поляны  с
мечами наголо стояли двенадцать драконидов.
     - Все, пришедшие в эту страну, должны быть  доставлены  к  Повелителю
Драконов на допрос, - сказал один из монстров. - Предлагаем  вам  пойти  с
нами без сопротивления!
     - По словам твоего друга эльфа, об этой тропе к Сла-Мори не знала  ни
одна живая  душа,  -  шепнул  Танису  Стурм,  многозначительно  косясь  на
Гилтанаса. Танис пропустил его слова мимо ушей и крикнул драконидам:
     - Мы пока еще не в подчинении у Повелителя Верминаарда!
     - Ну так скоро будете, - ответил вожак и махнул лапой, посылая  своих
воинов вперед.
     Фисбен, стоявший у края леса, вытащил что-то из кошеля  и  забормотал
себе под нос...
     - Только не Огненный  Шар!..  -  прошипел  Рейстлин,  хватая  старого
волшебника за руку. - Всех спалишь!..
     -  В  самом  деле?  Да,  да,  ты,  пожалуй,  прав...  -  Старый   маг
разочарованно вздохнул, но тут же просиял:  -  Погоди,  сейчас  что-нибудь
сообразим...
     - Спрячься лучше здесь и не высовывайся, - сказал Рейстлин. - Я пойду
к брату...
     - Как бишь там выглядело  это  паутинное  заклинание?..  -  задумался
старик.
     Тика дрожала от страха и возбуждения, держа наготове  новенький  меч.
Вот на нее ринулся драконид, и она размахнулась что было сил. Удар  далеко
обошел драконида и едва не достался  Карамону.  Богатырь  быстро  заслонил
девушку и сбил драконида ударом плашмя, а потом наступил ему на шею, ломая
хребет.
     - Держись сзади, - велел  он  Тике.  Но  та  продолжала  беспорядочно
размахивать мечом, и Карамон торопливо поправился: - Вот что, беги-ка ты в
лесок к Золотой Луне и деду. Ну, будь умницей!
     - Ни за что! - возмутилась Тика. - Я им покажу!
     Рукоять меча скользила в ее потных ладонях. Тем временем на  Карамона
ринулось еще двое драконидов, но теперь рядом с  воителем  был  его  брат:
сталь и магия действовали вместе. Тика  поняла,  что  лишь  помешает  этим
двоим, - а гнева Рейстлина она боялась куда больше, нежели драконидов. Она
осмотрелась: не нуждается ли кто в помощи? Стурм и Танис рубились плечом к
плечу, Гилтанас, что удивительно,  -  в  паре  с  Флинтом,  а  Тассельхоф,
утвердив в земле свой хупак, осыпал драконидов градом камней. Золотая Луна
стояла под деревьями, и Речной Ветер старался не отходить от  нее  далеко.
Старый маг вытащил волшебную книгу и морщил лоб, листая страницы:
     - Паутина... паутина... куда же она запропастилась?
     - А-а-р-р-р!  -  Жуткое  рычание  за  спиной  заставило  Тику  больно
прикусить язык. Она обернулась и от испуга не удержала в руке  меч:  прямо
на нее с нечеловеческим хохотом летел драконид. В ужасе Тика обеими руками
сцапала щит и что было мочи хватила им прямо по  змеиной  морде  чудовища.
Щит едва не выбило у нее  из  рук,  но  драконид  опрокинулся  навзничь  и
остался лежать. Тика подобрала меч и, морщась от отвращения, ударила его в
сердце. Труп немедленно окаменел, зажав меч. Тика попыталась вытащить его,
но не смогла.
     - Тика! Слева! - пронзительно заверещал Тассельхоф.
     Тика обернулась и  оказалась  носом  к  носу  со  вторым  драконидом.
Вскинув щит, она  остановила  его  меч.  Страх  удесятерил  ее  силы:  она
принялась лупить  драконида  щитом,  зная  только  одно  -  убить  мерзкую
тварь!.. И колошматила ящера, пока кто-то не  схватил  ее  за  плечо.  Она
крутанулась, занося окровавленный щит, но перед нею стоял Карамон.
     - Все в порядке, девочка! - сказал великан.  -  Все  кончено,  мы  их
перебили. А ты молодец, просто молодец!
     Тика непонимающе заморгала: в первую секунду она не узнала  Карамона.
Потом опустила щит, и ее затрясло.
     - У меня... не очень вышло с мечом, - сказала она, и пережитый  испуг
навалился с удвоенной силой. Гнусный хохот летевшего к ней драконида так и
звенел в ушах... Видя ее состояние, Карамон привлек девушку к себе,  гладя
мокрые от пота рыжие кудри.
     - Ты вела себя  храбрее  многих,  -  ласково  проговорил  великан.  -
Храбрее многих мужчин и опытных воинов притом...
     Тика подняла голову, заглядывая Карамону  в  глаза.  И  ужас  куда-то
исчез, уступив место  восторгу.  Она  теснее  прильнула  к  Карамону.  Эти
железные мускулы... этот запах дубленой кожи и пота... Тика обвила  руками
его шею и крепко чмокнула в губы.
     Сперва Карамон изумился, но на  смену  изумлению  вспыхнула  страсть.
Никакую женщину он еще так не желал - а их в его  жизни  было  немало.  Он
мигом забыл,  где  они  находились  и  что  их  окружало.  Кровь  в  жилах
заклокотала: он сжал Тику в могучих объятиях и принялся целовать.
     Объятия богатыря причиняли Тике  сладкую  боль.  Ей  хотелось,  чтобы
стало еще больней... еще слаще... но где-то  в  глубине  души  шевельнулся
холодный страх. Ей ведь приходилось слышать от  других  официанток  о  том
жутком и прекрасном, что совершается между мужчиной и женщиной наедине...
     Карамон  уже  подхватил  Тику  на  руки,  собираясь  без  промедления
удалиться с ней в лес, - но тут  на  его  плечо  легли  знакомые  холодные
пальцы, и Карамон вернулся к реальности. Он бережно поставил Тику на ноги.
Та открыла  глаза  и  увидела  Рейстлина,  смотревшего  на  нее  странными
золотыми глазами.
     Тика вспыхнула  до  корней  волос.  Попятилась,  споткнулась  о  труп
драконида... подхватила свой щит и со всех ног кинулась прочь.
     Карамон кашлянул и хотел что-то сказать, но Рейстлин лишь  глянул  на
него с глубочайшим презрением и  отошел  назад  к  Фисбену.  Дрожа,  точно
новорожденный жеребенок, Карамон поплелся к Стурму,  Танису  и  Гилтанасу,
разговаривавшим с Эбеном.
     - ...да нет, ничего, - говорил тот. - Мне просто сделалось  плохо  от
одного  вида  этих  тварей,  А  что,  среди  вас  вправду  есть   жрица?..
Замечательно. Не будем, однако, тратить на меня  ее  силы.  Я  всего  лишь
оцарапан, и на мне больше их крови, чем моей  собственной.  Мы  с  отрядом
выслеживали в лесу драконидов, когда  на  нас  навалилось  чуть  не  сорок
хобгоблинов...
     - И ты один уцелел, - сказал Гилтанас.
     - Да, - ответил Эбен, прямо встретив подозрительный взгляд  эльфа.  -
Как ты знаешь, я отлично владею мечом.  Это  мои,  -  указал  он  на  тела
шестерых хобгоблинов, валявшихся вокруг. - Меня свалили числом  и,  должно
быть, посчитали за мертвого. Но довольно о моих подвигах. Вы, как я  вижу,
тоже ловко орудуете мечами. Куда, кстати, вы направляетесь?
     - В какое-то место, которое называется Сла...  -  начал  Карамон,  но
Гилтанас перебил:
     - Это тайна. - Выждал и добавил: - Но опытный воин нам пригодился бы.
     - Если вы деретесь с драконидами, я - с вами! -  радостно  согласился
Эбен. Вытащил из-под трупа хобгоблина свою сумку и вскинул ее на плечо.  -
Я из рода Дробящих Камень,  -  сказал  он.  -  Я  из  Врат.  Нам  когда-то
принадлежал самый внушительный особняк к западу от...
     - Вот оно! - воскликнул Фисбен. - Я вспомнил!
     И на головы друзьям прямо из воздуха посыпались липкие нити паутины.

     Солнце уже спряталось за горизонтом, когда маленький  отряд  выбрался
на равнину, окруженную высокими горными пиками. С горами спорила размерами
и  величием  гигантская  крепость.  Именовалась  она  Пакс  Таркасом;  она
запирала проход между хребтами. В немом благоговении созерцали спутники ее
угрюмые бастионы...
     - В жизни не видала таких громад! - Тика не могла отвести взгляда  от
двух чудовищных башен, подпиравших самые небеса. - Кто  выстроил  это?  Уж
верно, могучие люди то были...
     - Не люди то были,  -  грустно  ответил  Флинт.  Седая  борода  гнома
вздрагивала; он смотрел на Пакс Таркас с угрюмой тоской. - Эльфы  и  гномы
работали  здесь  сообща...  Давно,  очень  давно,  в  незапамятные  мирные
времена...
     - Гном прав,  -  сказал  Гилтанас.  -  Это  было  в  те  годы,  когда
Кит-Канан, разбив отцовское сердце, покинул древнюю родину -  Сильванести.
Он ушел со своим народом в прекрасные  леса,  дарованные  ему  императором
Эргота при подписании  Свитка  Вложения  Меча  в  Ножны:  так  завершились
Братоубийственные Войны. Много веков после смерти Кит-Канана эльфы жили  в
стране Квалинести... Однако главнейшим  его  деянием  признано  сооружение
Пакс Таркаса. Он расположен как раз на границе между королевствами  эльфов
и гномов, и обе стороны строили его вместе: духа подобной дружбы давно  не
стало на Кринне... Как печалит его теперешний вид!  Злая  сила  превратила
Пакс Таркас в оплот разрушения и войны...
     Не  успел  он  договорить,  как  гигантские   ворота   Пакс   Таркаса
растворились  и  наружу  двинулась  целая  армия   -   бесчисленные   ряды
драконидов, гоблинов и хобгоблинов. Рев  боевых  рогов  эхом  отзывался  в
горах, а сверху, с Башни, на войско смотрел громадный алый дракон.  Друзья
поспешно укрылись в кустарнике... Дракон был  слишком  далеко  и  вряд  ли
сумел бы их разглядеть, но магический ужас дотянулся даже сюда.
     - Они идут на Квалинести, - срывающимся голосом проговорил  Гилтанас.
- Надо скорее пробраться внутрь  и  выпустить  узников!  Верминаард  будет
вынужден вернуть войско назад...
     - Так мы идем в Пакс Таркас! - ахнул Эбен.
     - Да, - неохотно ответил эльф, явно сожалея, что сболтнул лишнего.
     - Ух ты! - Эбен вздохнул всей грудью. - Ничего  не  скажешь,  ребята,
смелости вам не занимать. Но как мы туда попадем?  Может,  дождемся,  пока
армия выйдет? После этого у ворот, я полагаю, останется пара стражников, с
которыми мы легко совладаем. А, великанище? - Он толкнул локтем Карамона.
     - Точно, - расплылся в улыбке богатырь.
     - Мы поступим иначе, - невозмутимо сказал Гилтанас. И указал на узкое
ущелье, едва  различимое  в  меркнувшем  свете:  -  Мы  пойдем  вон  туда.
Пересечем долину, когда станет темно. - И, поднявшись, он зашагал  вперед.
Танис прибавил шагу и поравнялся с ним.
     - Что ты знаешь об этом Эбене? - спросил он по-эльфийски, оглядываясь
на нового спутника, вовсю болтавшего с Тикой.
     Гилтанас передернул плечами:
     - Он возглавлял отряд людей, сражавшихся заодно с  нами  у  пропасти.
Уцелевшие были отведены в Утеху и  там  казнены...  Почему  бы  ему  и  не
спастись: я-то ведь спасся. - Гилтанас искоса посмотрел на Таниса. - Он из
Врат; его дед и отец были богатыми купцами.  Его  люди  рассказали  мне  -
заглазно, разумеется, - что его род обеднел и с  тех  пор  он  зарабатывал
себе на жизнь мечом.
     - Примерно так я и думал, - кивнул Танис. -  Его  одежда  богата,  но
знавала лучшие времена. Ты, пожалуй, правильно сделал, надумав взять его с
собой.
     - Я попросту не решился оставить его, - угрюмо отозвался Гилтанас.  -
Надо, чтобы за ним присматривали...
     - Верно, - сказал Танис и замолчал.
     - И за мной - ведь ты об этом подумал? - сказал Гилтанас. -  Я  знаю,
что говорят обо мне другие, в  особенности  рыцарь.  Но  я  клянусь  тебе,
Танис, - я не предатель! И я хочу лишь одного!  -  Его  глаза  лихорадочно
сверкали в последних отблесках света. -  Я  хочу  уничтожить  Верминаарда!
Если бы ты только видел, как его дракон сжигал моих воинов!.. Я с радостью
положу свою жизнь... - Гилтанас, осекшись, умолк.
     - И наши в придачу? - спросил Танис.
     Гилтанас,  повернулся  к  нему  лицом,   миндалевидные   глаза   были
бесстрастны.
     - Если хочешь знать, Танталас, твоя жизнь... - Он щелкнул пальцами. -
Мой народ... теперь это для меня все. На остальное мне наплевать!
     В это время их догнал Стурм.
     - Танис, а дед-то был прав, - сказал  он.  -  За  нами  действительно
кто-то идет!

                   9. ПОДОЗРЕНИЯ УСИЛИВАЮТСЯ. СЛА-МОРИ

     Узкая  тропа  все  выше  карабкалась  лесистой  долиной,  прорезавшей
предгорья. Вечерние тени  все  более  сгущались  вокруг;  спутники  шагали
берегом горной реки. Вскоре, однако, Гилтанас покинул тропу  и  скрылся  в
подлеске.  Маленький  отряд  остановился;  путешественники   с   сомнением
поглядывали друг на дружку.
     - Это безумие! - шепнул Танису  Эбен.  -  Здесь,  в  долине,  водятся
тролли; кто, по-твоему, проложил эту тропу? - И черноволосый  взял  Таниса
за  руку  с  самоуверенной  фамильярностью,  которая  отнюдь  не   привела
полуэльфа в восторг. - Я, чего уж там, среди вас новичок, - продолжал  он,
- и. Боги свидетели, у вас нету особых причин мне полностью  доверять.  Но
скажи, хорошо ли ты знаешь Гилтанаса?
     - Я... - начал Танис, но Эбен перебил:
     - Видишь ли, кое-кто из нас так и не поверил, что  встреча  с  армией
драконидов была случайностью... Ты понимаешь, что я  имею  в  виду.  Мы  с
ребятами скрывались в холмах и  как  могли  досаждали  драконидам  с  того
самого дня, как они напали на  Врата.  И  вот  на  той  неделе  откуда  ни
возьмись появляются эльфы и сообщают нам, что, дескать, идут громить  одну
из  крепостей  Повелителя  Драконов,  так   не   хотим   ли   мы,   часом,
присоединиться и подсобить? Мы, ясное дело, с радостью согласились  -  еще
бы, такой случай вогнать кость в горло драконьему Повелителю! Ладно,  идем
мы, идем и вдруг видим, что кругом  полным-полно  драконидских  следов!  А
эльфы и в ус не дуют - Гилтанас посмотрел и сказал, мол, следы  старые.  И
вот вечером расположились мы на ночлег, чин  чином  выставили  стражу,  да
только это  мало  чем  нам  помогло.  Ну,  может,  дало  несколько  лишних
мгновений, когда налетели дракониды... И вот еще что, - Эбен  огляделся  и
придвинулся к Танису еще  ближе,  -  пока  мы,  схватив  оружие,  пытались
обороняться, эльфы звали кого-то. Кто-то у них пропал неизвестно  куда.  И
как ты думаешь, кто это был? - Эбен пристально смотрел на Таниса. Полуэльф
нахмурился: манера Эбена раздражала его. - Гилтанас! -  прошипел  Эбен.  -
Они звали Гилтанаса, своего вожака! -  И  он  пожал  плечами:  -  Появился
Гилтанас или нет я, впрочем, не знаю. Я попал в  плен,  и  нас  отвезли  в
Утеху, где я умудрился сбежать... Я просто к тому, что лично я  бы  крепко
подумал, прежде чем следовать за этим эльфом. Может, в  тот  день  у  него
вправду были серьезные причины для отлучки. Как знать! Но все-таки.
     - Я давно знаю Гилтанаса, - угрюмо прервал его Танис. Он изо всех сил
старался не выдать овладевшей им тревоги.
     -  Я  просто  хотел,  чтобы  ты  знал  всю  правду,  -  сказал  Эбен,
сочувственно улыбаясь. Хлопнул Таниса по спине и вновь отошел к Тике.
     Танису не понадобилось оглядываться: он и так  знал,  что  Карамон  и
Стурм слышали каждое слово. Никто из них, однако, ничего не сказал.  Танис
не успел переговорить с ними: из-за деревьев неожиданно появился Гилтанас.
     - Уже недалеко, - сказал эльф. - Подлесок редеет, дальше будет  легче
идти.
     - Я все же считаю, лучше попробовать ворота, - заявил Эбен.
     - Согласен, - поддержал его Карамон. И оглянулся на брата,  бессильно
поникшего под деревом. Золотая Луна  была  бледна  от  усталости,  и  даже
Тассельхоф повесил нос.
     - Заночуем здесь, а с рассветом пойдем к воротам, - предложил Стурм.
     - Мы поступим так, как и собирались, - отрезал Танис. -  Мы  разобьем
лагерь у входа в Сла-Мори.
     - Иди к воротам, Стурм Светлый Меч, - подал голос Флинт. - Позвони  в
колокольчик  и  попроси  Повелителя  Верминаарда  впустить  тебя   внутрь.
Полагаю, он тебе не откажет... Пошли, Танис! - И гном  зашагал  вперед  по
тропе.
     - По крайней мере, - вполголоса сказал Танис Стурму,  -  может,  хоть
отделаемся от нашего преследователя.
     - Кто или что бы это ни было, - ответил Стурм, - отдадим ему должное,
оно отлично знает леса. Несколько раз я замечал его краем глаза, но стоило
оглянуться, и оно тотчас исчезало. Я уже подумывал, не подстеречь ли  его,
да все времени не было...
     И вот наконец маленький отряд  выбрался  из  подлеска,  оказавшись  у
подножия исполинской гранитной стены. Гилтанас прошел вдоль него несколько
сот футов, нашаривая что-то. Потом неожиданно остановился.
     - Пришли, - прошептал он. Сунул руку за  пазуху  и  извлек  маленький
самоцвет, разгоревшийся неярким желтым огоньком. Проведя еще раз рукой  по
граниту, эльф нащупал маленькое углубление. Вложив  в  него  самоцвет,  он
нараспев заговорил на древнем  языке,  чертя  в  ночном  воздухе  незримые
знаки.
     - Впечатляюще, а? - шепнул Рейстлину Фисбен. - А я и не знал, что  он
- один из нас!
     - Дилетант, не более, - ответил молодой маг. Он  устало  опирался  на
посох, но тем не менее внимательно наблюдал за Гилтанасом.
     Внезапно передняя часть  скалы  начала  бесшумно  поворачиваться.  Из
открывшегося проема дохнуло холодным  затхлым  воздухом;  друзья  невольно
попятились...
     - Что там? - подозрительно спросил Стурм.
     - Что там теперь - мне неизвестно, - ответил Гилтанас. - Я  знаю  это
место лишь по легендам моего народа...
     - Ну хорошо, - проворчал Карамон. - Что там было раньше?
     И Гилтанас ответил, помедлив:
     - Усыпальница Кит-Канана.
     - Опять призраки! - Флинт недовольно вглядывался во  тьму.  -  Пускай
маг идет первым и предупредит их о нас!
     - Бросим туда гнома, - парировал Рейстлин. - Они  привычны  к  темным
затхлым пещерам!
     - Только горные гномы! - Борода Флинта воинственно ощетинилась. - Мы,
гномы холмов, не живем под  землей  со  времени...  со  времени  ухода  из
королевства Торбардин.
     - Ну да, вас ведь выкинули оттуда! - прошипел маг.
     - Прекратите, вы оба!  -  потерял  терпение  Танис.  -  Рейстлин,  ты
что-нибудь чувствуешь? Что-нибудь, исходящее оттуда?
     - Зло, - ответил маг. - Страшное зло!
     - Но также и великую благодать, - неожиданно подал  голос  Фисбен.  -
Там, внутри, еще жива память об эльфах, хотя их  место  и  заняли  злобные
существа.
     - Это сумасшествие!.. - выкрикнул Эбен, и между скалами пошло  гулять
до того странное эхо, что все встревоженно обернулись. -  Я  не  хотел,  -
торопливо понизил он голос. - Но я просто не верю, ребята, что вы  вправду
туда сунетесь!  Право  же,  не  надо  быть  колдуном,  чтобы  учуять  зло,
исходящее из этой дыры!.. Я и то его ощущаю! -  И  настойчиво  добавил:  -
Пойдемте-ка лучше к воротам. Там, конечно, будет стоять  пара  охранников,
но что они нам по сравнению с тем, что таится там, в темноте?
     - А ведь он прав, Танис, - сказал  Стурм.  -  С  мертвыми  не  больно
сразишься. Помнишь, как тогда, в Омраченном Лесу?
     - Это - единственный путь! - рассердился Гилтанас. -  Если  вы  такие
трусы...
     - Не путай трусость и осторожность, Гилтанас, - ровным голосом сказал
Танис. - Мы, разумеется, в состоянии снять привратников, - вслух размышлял
полуэльф. - Но они наверняка успеют переполошить остальных. По-моему,  нам
надо войти и по крайней мере разведать дорогу. Веди, Флинт! Рейстлин,  нам
пригодился бы твой свет...
     - Ширак, - тихо проговорил маг, и хрустальный  шарик  на  его  посохе
засиял. Они с Флинтом первыми вступили в пещеру, за ними - все  остальные.
Тоннель, в который они вступили, был, без сомнения, очень древним; но  что
проложило его - природа или искусные руки, - сказать было невозможно.
     - Что там наш преследователь? - негромко  спросил  Стурм.  -  Оставим
дверку приоткрытой?
     - Устроим ему  ловушку,  -  вполголоса  согласился  Танис.  -  Оставь
щелочку,  Гилтанас.  Так,  чтобы  крадущийся  за  нами  понял,   куда   мы
подевались, и мог проникнуть следом... но не догадался, что это западня!
     Гилтанас вложил самоцвет в отверстие с  внутренней  стороны  входа  и
произнес несколько слов. Громадная дверь бесшумно заскользила,  перекрывая
отверстие. В последний момент, когда ей оставалось пройти дюймов семь  или
восемь, Гилтанас извлек камень. Дверь вздрогнула и замерла. Рыцарь, эльф и
полуэльф присоединились к друзьям, ожидавшим их у входа в пещеры.
     - Здесь полно пыли, -  кашляя,  сообщил  Рейстлин.  -  Но  следов  не
видно... пока.
     - Футах в ста двадцати отсюда пересекаются  два  тоннеля,  -  добавил
Флинт. - Там нам попались чьи-то следы, но вот чьи - мы так и  не  поняли.
Во всяком случае, не хобгоблинские и не драконидские,  и,  кто  бы  их  ни
оставил, сюда он не заходил. Маг говорит, зло таится  в  тоннеле,  ведущем
направо...
     - Заночуем здесь, у входа, - сказал Танис. - Сторожить будем по двое:
один у двери, другой - в глубине коридора. Стурм, вы с  Карамоном  первые.
Потом мы с Гилтанасом, Эбен с Речным Ветром, Флинт и Тассельхоф.
     - И я! - упрямо сказала Тика, вымотавшаяся, как никогда в жизни. -  Я
тоже буду сторожить!
     - Как хочешь, - ответил Танис, радуясь, что впотьмах она не разглядит
его улыбки. - Присоединяйся к Флинту с Тассельхофом.
     - Отлично! - Тика развязала свой заплечный мешок, расправила одеяло и
улеглась, чувствуя  на  себе  неотступный  взгляд  Карамона.  Эбен,  между
прочим, тоже на нее поглядывал.  Тика  не  возражала,  отнюдь!  Она  давно
привыкла к восхищенным взглядам мужчин, а Эбен был еще красивее Карамона и
притом намного остроумней и обаятельней... но что значило все его  обаяние
по сравнению с жутким  и  сладостным  воспоминанием  о  железных  объятиях
богатыря!..  Тика  решительно  прогнала  прочь  лишние   мысли,   стараясь
устроиться поудобнее. Кольчуга холодила  и  царапала  кожу  сквозь  тонкую
блузку. Ни один из спутников, впрочем, доспехов не снял, к  тому  же  Тика
нынче, пожалуй, заснула бы даже в шлеме и латах. Последней ее мыслью было:
как хорошо, что мы с Карамоном здесь не одни...
     От Золотой Луны не укрылся взгляд Карамона, постоянно устремленный на
Тику. Она шепнула что-то Речному Ветру. Тоге  улыбкой  кивнул,  и  Золотая
Луна, подойдя к Карамону, тронула его за руку: мол, надо поговорить.
     - Танис рассказывал, у вас с Рейстлином есть старшая сестра, - начала
она, удалившись вместе с великаном в темноту коридора.
     - Да, - удивленно отвечал Карамон. - Единоутробная.
     Золотая Луна улыбнулась и ласково взяла руку Карамона в свою.
     - Вот я и хочу поговорить с тобой, как старшая сестра.
     - Только, - расплылся Карамон, - вряд  ли  у  тебя,  госпожа  кве-шу,
выйдет так, как у Китиары. В свое время она растолковала  мне  смысл  всех
бранных слов, какие я когда-либо слышал, а каких  не  слышал  -  преподала
сама. Она объяснила мне, как честно драться мечом  на  турнире,  но  также
научила и тому, как ловчее лягнуть соперника пониже пупа, когда  судьи  не
смотрят. Нет, госпожа, не слишком ты похожа на нашу старшую сестренку!
     Золотая Луна не сумела скрыть  изумления:  вот,  оказывается,  какова
была женщина, которую, по-видимому, любил Танис!..
     - Но... я думала, они с Танисом... то есть я хочу сказать...
     - Вот именно, - подмигнул Карамон.
     Золотая  Луна   только   вздохнула.   Разговор   принимал   несколько
неожиданный оборот, но, так или иначе, затрагивал нужный предмет.
     - Примерно об этом я и хотела с тобой перемолвиться, - сказала она. -
Дело касается Тики.
     - Тики? - Карамон начал краснеть. - Она взрослая девушка,  и,  прости
меня, госпожа, я не вижу, каким образом это тебя...
     - Она - девушка, Карамон, - мягко сказала Золотая Луна. - Неужели  ты
не понимаешь?
     Карамон не понимал. Верно, Тика не замужем, ну и что?.. Куда  клонила
Золотая Луна? Потом до него дошло.
     - Не может быть, - охнул он.
     - Может. - Золотая Луна вздохнула. - Это именно так. Она  никогда  не
была с мужчиной. Она сама сказала мне об этом  -  там,  в  роще,  пока  мы
примеряли на нее  доспехи.  И  она  боится,  Карамон.  Наслушалась  всякой
всячины о мужчинах. Не торопи ее.  Она  до  смерти  хочет  заслужить  твое
расположение  и  ради  этого  может  согласиться  на  все.  Твое  дело   -
позаботиться, чтобы ей не пришлось впоследствии ни о чем сожалеть. Если ты
действительно любишь ее - повремени. Тем слаще будет награда...
     - Уж кому знать, как не тебе! - сказал Карамон.
     - Ты угадал, - тихо ответила Золотая Луна, глядя на Речного Ветра.  -
Наше ожидание длится долго и временами становится  невыносимым,  но  закон
нашего племени строг... Возможно, теперь это  уже  не  имеет  значения,  -
добавила она шепотом, больше про себя, - ведь остались только  мы  двое...
Однако в некотором смысле это только добавляет силы  закону.  Мы  возляжем
вместе, как муж и жена, лишь после того, как  будет  произнесен  священный
обет. Не прежде!
     - Понимаю... Спасибо,  что  сказала  про  Тику.  -  Карамон  неуклюже
погладил Золотую Луну по плечу и вернулся на свое место.
     Ночью все было спокойно; преследователь так и  не  объявился.  Танис,
когда наступил его черед сторожить, передал Гилтанасу рассказ Эбена. Ответ
эльфа его не удовлетворил. Да, Эбен  сказал  правду,  В  момент  нападения
драконидов Гилтанас действительно отлучился: он был  у  лесных  друидов  -
пытался уговорить их помочь. Заслышав звуки сражения,  он  бегом  поспешил
назад; тогда-то ему и досталось по голове... Он рассказывал о  происшедшем
тихо, с нескрываемой горечью.
     ...Друзья поднялись, когда бледный рассвет едва сочился сквозь дверь.
Позавтракав, они собрали вещи и зашагали коридорами в глубины Сла-Мори.
     Достигнув места, где пересекались тоннели,  они  заколебались,  какой
выбрать - левый или правый. Речной Ветер опустился на колени,  внимательно
изучая следы. Потом озадаченно проговорил:
     - Они человеческие... и в  то  же  время  нет.  Животные  тоже  здесь
побывали - крысы, по-видимому... Гном был прав: никаких признаков гоблинов
или драконидов. Но вот что странно: все следы кончаются  прямо  здесь,  на
перепутье.  Правого  коридора  крысы  почему-то  избегают.  А   те,   кому
принадлежат странные следы, не ходят налево...
     - Куда же идти нам? - спросил Танис.
     - Ни туда, ни туда! - настаивал Эбен. - Дверь  еще  открыта;  давайте
вернемся...
     - Возвращения не будет, - холодно ответил Танис. - Я бы отпустил тебя
на все четыре стороны, если бы...
     - ...если бы доверял мне, - досказал за него Эбен. -  Мне  не  в  чем
винить тебя, Танис Полуэльф. Ладно! Я обещал вам помочь и сдержу слово. Ну
так куда? Влево, вправо?
     - Зло таится справа, - прошептал Рейстлин.
     - Гилтанас! - окликнул Танис. -  Представляешь  хоть  приблизительно,
где мы находимся?
     - Нет, Танталас,  -  отвечал  эльф.  -  Согласно  легендам,  Сла-Мори
соединен с Пакс Таркасом множеством ходов -  тайных,  конечно.  Одни  лишь
эльфийские жрецы спускались  сюда,  чтобы  воздать  почести  мертвым.  Все
направления равно хороши...
     -  Или  плохи,  -  шепнул  Тике  Тассельхоф.  Сглотнув,  та   поближе
придвинулась к Карамону...
     - Пойдем налево, - принял решение Танис. - Рейстлин чувствует  справа
что-то недоброе, ну так нечего лезть на рожон.
     Освещая дорогу огоньком на посохе мага, друзья прошли  несколько  сот
футов пыльным, усыпанным камешками коридором. Потом дорогу  им  преградила
древняя каменная стена, посередине которой, однако, была  пробита  большая
дыра. За ней лежала тьма; посох Рейстлина смутно освещал  стены  огромного
зала.
     Воины вошли первыми, прикрывая с двух сторон мага, высоко  державшего
посох. Громадный зал несомненно был когда-то  великолепен,  но  теперь  на
всем лежала такая печать тления, что скудные остатки прежней красоты  были
скорее жалки и страшны. Два ряда колонн, по семь в каждом, тянулись  вдоль
стен; иные валялись разбитыми. Часть стены была обрушена  -  свидетельство
безумных сил Катаклизма. А в заднем конце зала виднелись двойные бронзовые
двери.
     Следом за  Рейстлином  с  мечами  наголо  вошли  остальные.  Внезапно
Карамон, шедший впереди всех, испустил придушенный  вскрик.  Рейстлин  без
промедления посветил туда, куда указывал трясущейся рукой его брат.
     Перед ними был массивный  трон,  искусно  изваянный  из  гранита.  По
сторонам стояли две мраморные статуи, пустыми глазами глядевшие в темноту.
И трон, который они охраняли, не был пуст. На нем восседал скелет, некогда
принадлежавший мужчине, - но из какой расы происходил тот мужчина, сказать
теперь было невозможно, ибо смерть  стирает  различия.  На  сидевшем  были
царственные облачения, роскоши которых не  мог  скрыть  даже  изъевший  их
тлен. Бесплотные плечи покрывал плащ. На  голом  черепе  сверкала  корона.
Костлявые руки величаво покоились на ножнах меча.
     Гилтанас упал на колени.
     - Кит-Канан, - прошептал он. - Мы  стоим  в  Зале  Древних  -  в  его
усыпальнице... Ничей взгляд не касался его останков с тех самых  пор,  как
эльфийское священство сгинуло в Катаклизме!
     Долгое время Танис молча смотрел на  трон,  и  неведомые,  непонятные
чувства переполняли его душу. Потом полуэльф медленно преклонил колени.
     - Феалан талое. Им муркванети, Сэй Кит-Канапос  Муртари  Ларион...  -
благоговейно обратился он к величайшему из эльфийских королей.
     - Какой замечательный меч! - нарушил молитвенную тишину пронзительный
голосок Тассельхофа. Танис свирепо посмотрел на него. - Да не собираюсь  я
его трогать! - возмутился обиженный кендер. - Уж и слова  сказать  нельзя.
Интересно же!
     Танис поднялся.
     - Не смей прикасаться, - сурово сказал он кендеру. И стал осматривать
зал.
     Тас все-таки нагнулся рассмотреть  меч  поближе,  и  к  нему  подошел
Рейстлин.
     - Тзаран корилат ит хакон... - пробормотал он. Худая рука начертила в
воздухе замысловатый знак, и меч окутался едва заметным  алым  сиянием.  -
Так и есть, - улыбнулся Рейстлин. - Заколдовано.
     - Доброе колдовство? - спросил Тас деловито. - Или дурное?
     - Откуда мне знать? - прошептал маг. - Но  коли  уж  он  столько  лет
пролежал непотревоженным... лично я ни за что бы  не  стал  прикасаться  к
нему!
     И  отошел,  оставив  Таса  в  мучительном  размышлении:   стоило   ли
ослушаться  Таниса,  рискуя  к  тому   же   превратиться   во   что-нибудь
непотребное...
     Пока кендер боролся с искушением, остальные исследовали стены  -  нет
ли где-нибудь тайного хода.  Флинт  помогал  как  мог,  красочно  описывая
гномские методы устройства скрытых дверей. Гилтанас  подошел  к  бронзовым
дверям. Одна из  них  была  слегка  приоткрыта.  Гилтанас  увидел  на  ней
рельефный план Пакс Таркаса и попросил Рейстлина посветить.
     В  последний  раз  оглянувшись  на  давно  умершего  короля,  Карамон
присоединился к Стурму и Флинту, ощупывавшим стены.
     - Тассельхоф! - позвал Флинт. - Иди сюда, никчемный кендер! Это  дело
как раз по твоей части: не ты ли бахвалился,  что-де  разыскал  затерянную
дверь, которая вела к... как там звалась эта великая драгоценность?
     - А что, местечко было похожее, -  отозвался  Тас,  мигом  позабыв  о
мече. Подбежал на помощь друзьям - и неожиданно остановился.
     - Что это? - спросил он, склонив голову и прислушиваясь.
     - Что - это? - рассеянно буркнул Флинт, продолжая выстукивать стену.
     - Скребется что-то,  -  сказал  кендер  озадаченно.  -  Вон  за  теми
дверьми!
     Танис, давно привыкший доверять слуху Тассельхофа, вскинул  голову  и
направился к дверям, где, углубившись в изучение карты, стояли Гилтанас  и
Рейстлин. Внезапно Рейстлин попятился. Волна смрадного  воздуха  вырвалась
из-за приоткрытой створки. Теперь  уже  все  расслышали  царапанье  и  еще
какое-то шуршание - тихое, но зловещее.
     - Заприте дверь! - торопливо прошептал Рейстлин.
     - Карамон! - крикнул Танис. - Стурм!..
     Они уже мчались к двери,  и  с  ними  Эбен.  Захлопнув  створки,  они
привалились к ней спинами... и были почти тотчас  отброшены  прочь.  Двери
гулко грохнули в стены, распахнувшись настежь, и в зал вползло чудовище.
     - Спаси нас, Мишакаль!.. - Золотая Луна в ужасе  прижалась  к  стене.
Чудовище с удивительным  проворством  пропихивало  в  двери  свою  жирную,
расплывшуюся тушу, с царапающими звуками везя по полу брюхо.
     - Слизень!  -  восхитился  Тас,  подбегая  и  всматриваясь.  -  Какой
здоровый! Никогда таких не видал. Интересно, как это он  так  разросся?  И
что он здесь ест?
     - Нас, недоумок!.. - заорал Флинт. Схватив кендера, он швырнул его на
пол, и весьма вовремя, потому что слизень выплюнул струю слюны. Его  глаза
на гибких ножках особой  зоркостью  не  отличались,  но  он  в  них  и  не
нуждался. Ему случалось охотиться во мраке на крыс, ориентируясь  лишь  по
запаху.  Сегодня  ему  попалась  куда  более  крупная  дичь,  и  он  метил
парализующей слюной туда и сюда, алкая живой плоти.
     Смертоносная жидкость не попала в кендера; гном тоже откатился прочь.
Стурм с Карамоном бросились в бой,  разя  чудовищного  слизня  мечами.  Но
клинок Карамона даже не поцарапал  упругую  толстую  кожу.  Двуручный  меч
Стурма оказался действеннее: слизень попятился, ощутив  боль.  Его  голова
повернулась к рыцарю. Замахиваясь, Танис прыгнул вперед...
     - Танталас!..
     Отчаянный крик отвлек полуэльфа, заставив в изумлении  обернуться  ко
входу в зал.
     - Лорана!..
     Но в это время слизень учуял его и выстрелил едкой слюной. Она попала
на меч, и металл задымился и  зашипел,  а  потом  растаял  прямо  в  руке.
Летучая жидкость коснулась тела, разъедая кожу.  Танис  взвыл  от  боли  и
повалился на колени.
     - Танталас!.. - Лорана побежала к нему.
     - Остановите ее! - прокричал  Танис,  согнувшись  в  три  погибели  и
сжимая левой рукой правую - почерневшую и бесполезную.
     Слизень,  ощутив  удачу,  пополз  к  нему.  Серая  туша,   пульсируя,
втискивалась в  дверь.  С  ужасом  посмотрев  на  чудовище.  Золотая  Луна
бросилась к Танису. Речной Ветер уже стоял  над  полуэльфом,  пытаясь  его
защитить.
     - Прочь!.. - простонал Танис сквозь зубы. - Бегите!..
     Золотая Луна, не слушая, охватила его  покалеченную  руку,  взывая  к
Богине о помощи. Речной Ветер натянул лук и  выстрелил  в  слизня.  Стрела
воткнулась в шею; рана была не опасна, но отвлекла чудовище от Таниса.
     Полуэльф видел, как коснулась его руки ладонь Золотой Луны. Сперва он
не почувствовал ничего, кроме боли. Потом боль пропала; рука  снова  могла
осязать. Танис поднял голову и кое-как улыбнулся Золотой Луне,  в  который
раз изумляясь целительной силе  ее  прикосновения.  Потом  посмотрел,  что
происходило вокруг.
     Его спутники яростно нападали на тварь, уводя ее  от  Таниса.  Но  их
оружие могло бы с таким же успехом разить толстую резиновую стену.
     Пошатываясь, Танис поднялся. Рука его зажила, но меч  остался  лежать
на полу, превратившись в бесформенный слиток. Безоружный - если не считать
лука, - он попятился прочь, увлекая с собой Золотую Луну.
     Рейстлин подбежал к Фисбену.
     - Вот теперь пора запускать Огненный Шар,  старец!  -  выговорил  он,
задыхаясь.
     - В самом деле? - польщенно расплылся Фисбен. - А как это делается?
     - Неужели забыл? - вскрикнул Рейстлин, поспешно отдергивая старика за
колонну: на пол шлепнулся еще один сгусток жгучей слюны.
     - Оно... дай подумать. - Фисбен сосредоточенно наморщил лоб. -  Может
быть, ты попробуешь?
     - Я еще не сподобился такой  силы,  старец!  Это  заклинание  мне  не
подвластно! - И Рейстлин, закрыв глаза, попытался вызвать в памяти те, что
знал.
     - Назад! Назад! Уходим! - крикнул Танис,  прикрывая  собой  Лорану  и
Золотую Луну и одновременно нащупывая за спиной лук.
     - Оно последует за нами, и только! - заорал  в  ответ  Стурм,  нанося
очередной удар.
     Все, чего удалось достичь им с Карамоном, - это разъярить  страшилище
еще больше.
     Рейстлин воздел руки.
     - Калит каран, тобанис-кар! - вскричал он, и огненные стрелы  слетели
с его пальцев - прямо в голову  слизню.  Тот  забился,  затряс  головой...
однако охоты не бросил. Неожиданно он рванулся вперед,  зачуяв  поживу  на
другом конце зала, где Танис  пытался  прикрыть  Лорану  и  Золотую  Луну.
Приведенный в неистовство болью и запахом крови, он прыгнул с  невероятной
быстротой. Стрела, пущенная полуэльфом, отскочила от  его  шкуры.  Слизень
разинул пасть...
     Полуэльф  отбросил  бесполезный  лук  и  шарахнулся  прочь,  едва  не
споткнувшись о ступени, ведшие к трону Кит-Канана.
     - За трон! - крикнул он во все горло,  надеясь  отвлечь  чудовище  на
себя и дать время девушкам убежать. Он шарил кругом, ища хотя бы камень  -
что угодно, лишь бы бросить в слизня!.. И тут  его  пальцы  сомкнулись  на
рукояти меча.
     Изумленный Танис едва не выронил оружия. Холодный металл  обжег  руку
морозом.  Клинок  ярко  сверкнул  в  неверном  свете  волшебного  огонька.
Впрочем, задаваться вопросами было некогда. Танис вогнал меч прямо в пасть
бросившемуся на него монстру, крикнув:
     - Бегите!..
     Схватив Лорану за руку, он подтащил се к дыре и вытолкнул наружу, сам
же обернулся, думая задержать слизня, пока спасаются остальные...  Но  что
это? У слизня неожиданно пропал всякий  аппетит.  Болезненно  корчась,  он
медленно пополз назад в свое логово. Прозрачная липкая  жидкость  сочилась
из его ран...
     Один  за  другим  спутники  выбрались  в  коридор  и  там   ненадолго
остановились  перевести  дух  и  успокоить  бешено  колотившиеся   сердца.
Рейстлин в изнеможении оперся на руку брата, тяжело,  хрипло  дыша.  Танис
оглядел друзей...
     - Где кендер? - спросил он с тревогой. Бросился было обратно в дыру -
и едва не налетел на Тассельхофа, как раз вылезавшего наружу.
     - Я принес тебе ножны, - сказал Тассельхоф. - Для меча...
     - Назад по коридору! - приказал Танис, отмахиваясь от расспросов.
     Добравшись до перекрестка, спутники  буквально  попадали  на  пыльный
пол.
     - Во имя Бездны, Лорана! - повернулся Танис  к  эльфийке.  -  Что  ты
здесь делаешь? Уж не случилось ли чего в Квалиносте?
     - Н-нет, н-ничего, - Лорана дрожала, отходя от  пережитого  ужаса.  -
Я... я просто так пришла...
     - Отправляйся назад! - гневно выкрикнул Гилтанас, хватая ее за плечи.
Лорана вырвалась из его рук.
     - Никуда я не пойду, - заявила она решительно. - Я останусь с  тобой,
с Танисом и... с остальными.
     - Лорана, ты с ума сошла! - рявкнул Танис. - Мы тут не  на  прогулке.
Это не игра, понимаешь? Ты сама видела, что только что  произошло.  Мы  же
едва не погибли!
     - Я знаю, Танталас, - умоляюще проговорила она. Ее голос  задрожал  и
сорвался. - Но ведь ты сам говорил мне: настало время рисковать жизнью  во
имя того, во что веришь. Вот я и пошла за тобой...
     - Ты могла погибнуть... - начал Гилтанас.
     - Могла, но ведь не погибла! - крикнула она с вызовом.  -  Я  училась
воинскому искусству - как и все эльфийки, в память о тех  временах,  когда
мы защищали родину, сражаясь бок о бок с мужчинами...
     - Я бы не назвал это серьезным учением... - сердито заметил Танис.
     - Я кралась следом за  вами,  верно?  -  спросила  Лорана,  глядя  на
Стурма. И прямо спросила рыцаря: - Искусно ли?
     - Да, - признал он.
     - Это ничего не значит, - сказал Танис, но Рейстлин перебил его:
     - Мы зря тратим время. Что до меня,  я  не  намерен  торчать  в  этих
вонючих тоннелях дольше, чем диктуется необходимостью... - Он сипло вобрал
в себя воздух, дыша с величайшим трудом. - Девушка сама сделала  выбор,  -
продолжал он. - Мы не можем отрядить никого, кто отвел бы ее домой, и вряд
ли решимся отпустить ее одну Вдруг ее схватят и выведают все  наши  планы?
Нет, надо взять ее с собой...
     Танис зло  посмотрел  на  мага,  ненавидя  его  и  за  эту  холодную,
бесчувственную логику, и за то, что  он  был  прав.  Полуэльф  поднялся  и
рывком вздернул на ноги Лорану. В этот миг он почти ненавидел и  ее  -  не
вполне понимая отчего, зная лишь, что она многократно усугубила и без того
трудную задачу, стоявшую перед ними.
     - Учти, заботиться о тебе здесь особо некому, - не громко  сказал  он
ей. - Ни я, ни Гилтанас не можем все время быть рядом с тобой. Покамест ты
ведешь себя точно  избалованная  девчонка.  Я  уже  говорил  тебе  -  пора
повзрослеть! Учти это, не то погибнешь сама и нас заодно погубишь!
     - Не сердись, Танталас. - Лорана отвела глаза, избегая  его  гневного
взгляда. - Просто... просто я  не  могла  снова  тебя  потерять.  Я  люблю
тебя... - Она сжала губы и тихо добавила: - Обещаю,  что  ты  будешь  мной
гордиться.
     Танис отвернулся и отошел. Улыбка Карамона и долетевший  смешок  Тики
заставили его покраснеть. Сделав вид, будто ничего не заметил, он  подошел
к Стурму и Гилтанасу.
     - Похоже, придется-таки нам пойти направо, что бы там  ни  чувствовал
Рейстлин, - сказал он им.  Пристегнул  к  поясу  ножны  с  новым  мечом  и
перехватил взгляд Рейстлина, устремленный на оружие.
     - Что еще? - спросил он раздраженно.
     - Этот меч был заколдован, - кашляя, тихо сказал Рейстлин. -  Как  ты
его взял?
     Танис вздрогнул и уставился на клинок так,  словно  тот  мог  вот-вот
превратиться в змею. И нахмурился, припоминая:
     - Я оказался у трона... я искал, чем бы запустить в слизня...  и  тут
вдруг у меня в руке оказался меч! Он был уже вынут из ножен и...
     Танис потрясенно осекся.
     - Ну? - возбужденно блестя глазами, подтолкнул его Рейстлин.
     - ОН... это ОН протянул его мне, - еле слышно выговорил  Танис.  -  Я
вспомнил... ЕГО рука коснулась моей... Это ОН вынул меч из ножен!
     - Кто? - спросил Гилтанас. - Там, кроме тебя, никого не было.
     - Кит-Канан, - ответил Танис.

                  10. КОРОЛЕВСКАЯ СТРАЖА. ЦЕПНАЯ КОМНАТА

     Возможно, дело не обошлось без игры воображения, но спутникам  упорно
казалось, что, чем далее  они  проникали  в  правый  коридор,  тем  больше
сгущалась тьма и холоднее делался воздух. Не нужно было быть гномом, чтобы
сообразить,  как  необычно  это  для  пещеры.  Затем  тоннель  раздвоился.
Сворачивать влево не захотелось никому: этот коридор вполне  мог  привести
их обратно в Зал Древних, где пряталось раненое чудовище.
     - Эльф и так едва не скормил нас слизню, - проворчал Эбен.  -  Что-то
припасено для нас здесь?..
     Никто ему не ответил, хотя каждый  явственно  ощущал,  как  нарастает
зло, о котором предупреждал Рейстлин. Все  невольно  замедлили  шаг;  лишь
объединенная воля давала им силы продвигаться вперед.
     Лорана опиралась о стену, цепенея от страха. Как хотела бы она, чтобы
Танис утешил и  защитил  ее,  словно  в  юности,  когда  они  одним  махом
расправлялись с воображаемыми врагами! Однако он  шел  впереди,  вместе  с
Гилтанасом, и даже не оглядывался на нее. Каждый был вынужден бороться  со
страхом один на один. Вот тогда-то Лорана и дала себе клятву,  что  скорее
умрет, нежели попросит о помощи. Когда она обещала Танису, что он будет ею
гордиться, это были не пустые слова.  Настало  время  выполнить  обещание.
Лорана оттолкнулась от осыпающейся стены, сжала зубы и зашагала вперед.
     Тоннель неожиданно кончился тупиком. Пол здесь  был  усыпан  каменной
крошкой и мусором, а в каменной  стене  зияла  дыра.  Из  нее-то  и  веяло
грозным,  почти  физически  осязаемым  злом:  казалось,  незримые   пальцы
заскользили по лицам. Маленький отряд остановился; никто, даже бесстрашный
кендер, не отваживался войти.
     - Я не то чтобы боюсь, - шепотом сознался он Флинту.  -  Я  просто...
ну... предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте!
     Молчание делалось тягостным. Каждый слышал стук собственного сердца и
тяжелое дыхание остальных. Огонек  в  трясущейся  руке  мага  колебался  и
трепетал.
     - Не вечно же нам тут стоять! - хрипло проговорил Эбен. - Пускай эльф
идет первым: это он завел нас сюда.
     - Пожалуйста, - отозвался Гилтанас. - Но мне нужен свет.
     - Никто не может касаться посоха, кроме меня, - прошипел Рейстлин. И,
помедлив, неохотно Кивнул: - Я пойду с тобой.
     - Рейст... - начал было Карамон, но натолкнулся  на  холодный  взгляд
брата и пробормотал: - Тогда я тоже пойду.
     - Нет, - сказал  Танис.  -  Ты  останешься  здесь  и  присмотришь  за
остальными. Вперед пойдут Гилтанас, Рейстлин и я.
     Гилтанас первым проник сквозь отверстие. Танис подсадил  Рейстлина  и
пролез сам. Их взглядам открылось узкое помещение, тянувшееся вдаль,  куда
не доставал огонек посоха. По обе стороны тянулись ряды  тяжелых  каменных
дверей, висевших  на  огромных  железных  петлях.  Рейстлин  поднял  посох
повыше,  стараясь  осветить  помещение.  Было  очевидно,  что  здесь-то  и
находится средоточие зла.
     - Тут вырезаны какие-то знаки... -  прошептал  Танис.  Косо  падавший
свет позволил отчетливо рассмотреть их.
     - Королевский герб! - вглядевшись, придушенно простонал Гилтанас.
     - Ну и что это  значит?  -  спросил  Танис,  чувствуя,  как  невольно
передается ему ужас, охвативший эльфа.
     - Это усыпальница королевской стражи, - шепотом ответил  Гилтанас.  -
Они поклялись даже после смерти исполнять свой долг и  защищать  короля...
Так гласят легенды...
     - И они не лгут! - выдохнул Рейстлин, хватая Таниса  за  руку.  Слуха
полуэльфа достиг тяжкий рокот ползущих каменных глыб и скрип  заржавленных
железных петель. Все двери разом начали открываться! Дохнуло таким ледяным
холодом, что у Таниса отнялись пальцы.  Он  уловил  какое-то  движение  за
дверьми...
     - Королевская стража!  Так  вот  кто  оставил  следы!  -  лихорадочно
зашептал Рейстлин. - Человеческие и не человеческие одновременно... Нам не
спастись! - И он вцепился в Таниса еще крепче. - С ними  не  договоришься,
как с призраками Омраченного Леса. У них одно на уме - уничтожить  любого,
кто посмеет нарушить священный покой их короля!..
     - Надо все-таки попытаться... - Танис стряхнул руку мага и  попятился
ко входу, но лишь натолкнулся на двоих, как раз пролезавших в дыру.
     - Назад! - крикнул он. - Бегите! Кто здесь? Фисбен?  Назад,  безумный
старик! Надо бежать! Мертвые стражи...
     - Да уймись ты, - пробормотал Фисбен. - Уж эта мне молодежь. Паникеры
несчастные. - И,  обернувшись,  подал  кому-то  руку,  помогая  проникнуть
вовнутрь. Это была Золотая Луна; Танис уловил блеск бледно-золотых волос.
     - Все в порядке, Танис, - негромко окликнула она полуэльфа. - Смотри!
- И она откинула плащ: медальон на се шее сиял голубым. -  Фисбен  сказал,
что они дадут нам пройти, стоит показать им медальон. Только договорил - и
тот засветился!
     - Нет!.. - Танис все еще пытался выпроводить  ее,  но  длинный  палец
Фисбена уперся ему в грудь.
     - Ты неплохой парень, Танис Полуэльф, - негромко сказал старик. - Вот
только все время дергаешься по пустякам. Будь так добр,  успокойся  и  дай
нам вернуть эти злополучные души обратно в сон. Давай веди остальных...
     Изумленный Танис молча позволил Золотой Луне  и  Фисбену  пройти;  за
ними шел Речной Ветер. Втроем  двинулись  они  вдоль  дверей,  и  зловещее
шевеление тотчас прекращалось за всякой, мимо  которой  проходила  Золотая
Луна. Стоя поодаль, Танис тем не менее ощущал,  как  удалялось,  притихало
грозное зло...
     Спутники уже заглядывали в дыру. Танис по очереди помог им пробраться
вовнутрь. Каждый хотел знать, в чем дело, но он был  бессилен  ответить  и
лишь пожимал плечами. Одна Лорана не сказала ему ни слова;  ее  рука  была
холодна, и он с изумлением увидел кровь у нее на  подбородке.  Поняв,  что
она прокусила губу, удерживаясь от крика, он ощутил укол совести  и  хотел
было заговорить с ней, но эльфийка лишь подняла голову повыше  и  даже  не
посмотрела на него.
     Все поспешно побежали следом за Золотой  Луной,  и  лишь  Тассельхоф,
естественно, не удержался и, приостановившись, заглянул в один из склепов.
Он увидел скелет, облаченный в великолепные латы и возлежавший на каменном
постаменте. Костяные руки сжимали рукоять длинного меча,  покоившегося  на
груди. Любопытный кендер пригляделся к гербу, силясь разобрать написанное.
     - Соти Нуинква Цалариот, - прочел  Танис,  подошедший  к  Тассельхофу
сзади.
     - Что это значит? - спросил Тас.
     - "Верны и в посмертии", - тихо перевел полуэльф.
     В западном конце усыпальницы обнаружились  двойные  бронзовые  двери.
Золотая Луна легко растворила их,  и  следом  за  нею  друзья  вступили  в
большой зал. Им с трудом удалось увести оттуда гнома. Зал  был  совершенно
цел - первый из  пройденных  ими  покоев  Сла-Мори,  невредимо  переживший
Катаклизм.
     - А все благодаря искусству зодчих-гномов, - с жаром объяснял  Флинт.
- Нет, вы только  взгляните  на  эти  двадцать  три  колонны,  подпирающие
потолок...
     В противоположном, опять-таки западном,  конце  зала  помещались  две
бронзовые  двери,  абсолютно  одинаковые  на   вид.   Флинт,   с   усилием
оторвавшийся от созерцания колонн, осмотрел одну и другую и  заявил,  что,
мол, не имеет ни малейшего понятия, что там  за  ними  и  куда  они  могут
вести. После короткого обсуждения Танис решил избрать правую дверь.
     За  нею  обнаружился  чистый,  узкий  проход,  футов  через  тридцать
упершийся в другую бронзовую дверь, и  она  была  заперта.  Карамон  долго
толкал и дергал ее, наваливаясь плечом... все без толку.
     - Бесполезно, - отступился наконец богатырь. - Ни с места!
     Некоторое время Флинт молча наблюдал за его  усилиями,  потом  прошел
вперед. Осмотрев дверь, он покачал головой и фыркнул:
     - Да она же фальшивая!
     - А выглядит совсем как настоящая, - удивился  Карамон.  -  Вон  даже
петли есть...
     - А то как же! - хмыкнул Флинт. - Овражный гном и тот  понимает,  что
ложная дверь ни в коем случае не должна выглядеть ложной!
     - Тупик, стало быть, - мрачно сказал Эбен.
     - Пустите меня, -  прошептал  Рейстлин.  Бережно  прислонив  посох  к
стене, он приблизил к двери обе руки, касаясь ее лишь кончиками пальцев, и
проговорил: - Куетсарам паклиол!
     Брызнул оранжевый свет, но не из двери - из самой стены!
     - Не зевай! - Рейстлин оттолкнул брата назад. Вся стена  и  бронзовая
дверь вместе с нею начала поворачиваться вокруг оси.
     - Быстрее, пока она не закрылась! - сказал Танис. Все  устремились  в
открывшийся проход. Рейстлин зашатался; Карамон его подхватил.
     - Как ты?.. - спросил он, когда дверь за ними захлопнулась.
     - В порядке: слабость пройдет, - прошептал Рейстлин. - Это первое  из
заклятий, что я почерпнул в книге Фистандантилуса... Оно сработало, но мог
ли я знать, что оно так меня обессилит...
     Коридор, открывшийся за дверью, тянулся  к  западу  футов  на  сорок,
затем круто сворачивал на юг, потом на восток, потом снова на юг. И  снова
путь преградила бронзовая дверь.
     - Я не могу второй раз воспользоваться заклятием, -  покачал  головой
Рейстлин. - Оно выгорело в моей памяти...
     - Огненный шар легко откроет дверь, - предложил Фисбен. - Я, кажется,
припомнил...
     - Не надо, старец! - поспешно остановил его Танис. - Коридор узкий  -
как бы нам всем не изжариться! Ну-ка, Тас...
     Кендер подошел к двери и для начала легонько толкнул ее.
     - Тьфу! Открыта, - ругнулся он, раздосадованный тем, что не  пришлось
блеснуть  искусством  вскрывания  замков.  И  заглянул  вовнутрь:  -   Еще
комната...
     Они осторожно вошли, и  Рейстлин  посветил  посохом.  Помещение  было
совершенно круглым, примерно ста футов в поперечнике.  Прямо  напротив,  с
южной стороны, виднелась очередная бронзовая дверь. А точно посередине...
     - Гнутая колонна, - захихикал Тас. - Смотри, Флинт!  Гномы  выстроили
кривую колонну!
     - Если и так -  значит,  была  причина!  -  отрезал  гном,  отпихивая
кендера и рассматривая высокую тонкую колонну.  Она  оказалась  не  только
кривой, но и косой. - М-мм... - задумался гном. И тут его  осенило:  -  Да
это и не колонна вовсе, ты, бестолочь! Это звено  громадной  цепи!  Вот  и
железная скоба в полу...
     - Значит, мы в Цепной Комнате, - взволнованно проговорил Гилтанас.  -
Это знаменитое защитное  устройство  Пакс  Таркаса.  Похоже,  мы  почти  в
крепости!
     Спутники собрались в кружок, недоуменно разглядывая чудовищную  цепь.
Каждое звено ее было длиной в рост Карамона,  а  толщиной  -  что  дубовый
ствол.
     -  Как  же  работает  это  устройство?  -  спросил  Тассельхоф,   уже
подумывая, не взобраться ли наверх. - Куда ведет цепь?
     - Она ведет к механизму, - ответил Гилтанас. -  А  как  он  работает,
спроси лучше гнома: я мало что смыслю в машинах. Но если отомкнуть цепь, -
и он указал на гигантскую  скобу  в  полу,  -  громадные  гранитные  глыбы
обрушатся за крепостными воротами, и нет такой  силы  на  Кринне,  которая
смогла бы их отворить.
     Кендер остался зачарованно глядеть вверх, во тьму, пытаясь разглядеть
недосягаемый механизм, а Гилтанас присоединился к  друзьям,  осматривавшим
комнату.
     - Все сюда! - воскликнул он наконец, обнаружив в северной стене узкую
трещину в камне, обрисовывавшую подобие двери. - Тайная  дверь!  Наверное,
это вход!
     - Эге, а вон он и замочек.  -  Подбежавший  Тассельхоф  с  торжеством
указал Флинту на обколотый край камня внизу. - Вот гномы и  проехались,  -
сказал он злорадно. - Сделали ложную дверь, которая и выглядит ложной!
     - А значит, и доверять ей нельзя, - бесстрастно ответил Флинт.
     - Подумаешь! Просто у гномов, как и у  всех  прочих,  не  всегда  все
получается, - сказал Эбен. Нагнулся и протянул руку к замку.
     - Не тронь! - вдруг сказал Рейстлин.
     - Почему? - спросил Стурм. - Хочешь предупредить кого-то, прежде  чем
мы войдем в Пакс Таркас?
     - Я тысячу раз уже мог бы предать тебя, рыцарь, если  бы  пожелал!  -
прошипел Рейстлин, глядя на дверь. - Я чувствую за ней страшную силу! Я не
встречал подобной с того самого дня, как... - Он умолк, содрогнувшись.
     - С какого дня? - тихо спросил брат.
     - С того дня в Башне Высшего  Волшебства!  -  прошептал  Рейстлин.  -
Предупреждаю вас: не открывайте ее!
     - Посмотри, куда ведет южная дверь, - сказал Танис гному.
     Флинт подошел к южной стене. Дверь легко уступила ему.
     - Насколько я вижу, там ступеньки, а за ними еще один точно такой  же
проход, - доложил он угрюмо.
     - Путь в Пакс Таркас ведет сквозь тайную дверь, - повторил  Гилтанас.
И прежде чем кто-либо  успел  остановить  его,  эльф  нагнулся  и  вытащил
надколотый камень. Дверь вздрогнула и начала беззвучно отходить вовнутрь.
     - Ты пожалеешь об этом!.. - выдохнул Рейстлин.
     За дверью открылась обширная комната, почти  до  потолка  заполненная
какими-то желтоватыми кирпичами. Они тускло блестели сквозь покрывавший их
толстый слой пыли.
     - Сокровищница! - вскричал Эбен. - Мы нашли сокровищницу Кит-Канана!
     - Золото, - задумчиво проговорил Стурм. -  Кому  оно  нужно  сегодня?
Теперь в цене добрая сталь... - Рыцарь  вдруг  поперхнулся,  а  глаза  его
округлились от ужаса.
     - Что там? - хватаясь за меч, крикнул Карамон.
     - Не знаю!.. - выдохнул Стурм.
     - Я знаю! - Рейстлин заметил тень,  постепенно  обретавшую  форму.  -
Здесь дух темного эльфа! Говорил же я вам - не открывайте!..
     - Сделай что-нибудь!.. - отступая назад, закричал Эбен.
     - Прочь оружие, глупцы! - просвистел шепот Рейстлина. - Вы не в силах
сражаться с той, чье прикосновение - смерть! И если она заголосит, пока мы
здесь, в этих стенах, - нам конец! Ее голос и тот убивает! Бегите!  Скорее
бегите! В южную дверь, живо!..
     Тем временем  неясная  тень  в  сокровищнице  делалась  все  плотнее,
обретая мертвенно-прекрасные, искаженные  злобой  черты  эльфийки  древних
времен, предавшейся Тьме и  приговоренной  за  немыслимые  преступления  к
смертной казни. Великие эльфийские маги заточили  здесь  ее  дух,  обрекая
вечно сторожить королевскую сокровищницу. И вот,  завидя  живые  существа,
она простерла руки к теплу их тел и раскрыла рот,  чтобы  испустить  вопль
горя и ненависти ко всему дышащему...
     Друзья   кинулись   наутек,   пытаясь   достичь   бронзовой    двери.
Споткнувшись, Карамон повалил брата; посох выпал из руки мага и звякнул об
пол, но не погас, ибо лишь пламя из пасти дракона способно было  разрушить
волшебный кристалл. Однако  огонек  оказался  прижат  к  полу,  и  комната
погрузилась во мрак.
     Видя, что добыча уходит, дух выплыл в самую  Цепную  Комнату.  Ищущая
рука коснулась щеки  Эбена,  и  тот  с  воплем  свалился  -  прикосновение
парализовало огненным холодом. Стурм подхватил  его  и  втащил  за  дверь,
Рейстлин подобрал посох, и они с  Карамоном  чуть  не  кувырком  вкатились
через порог.
     - Все здесь? - Танис до последнего медлил захлопывать дверь.  Но  тут
снаружи долетел стонущий крик - поначалу негромкий, но до того жуткий, что
сердце стукнуло невпопад. Ужас парализовал Таниса, дыхание остановилось...
Крик умолк, и сердце, оживая, болезненно  метнулось  в  груди.  Привидение
вбирало воздух для нового вопля...
     - Некогда считать! - задыхался Рейстлин. - Закрой дверь, брат!..
     Карамон всем телом налег  на  бронзовую  створку.  Она  захлопнулась,
гулко лязгнув на весь зал.
     - Это не остановит ее! - в ужасе закричал Эбен.
     -  Не  остановит,  -  тихо  сказал  Рейстлин.   -   Ее   магия   куда
могущественнее моей... Я могу наложить заклятие на дверь, но это обессилит
меня до предела... Вот что: бегите, пока  есть  время.  Если  заклятие  не
сработает, может быть, я все-таки сумею ее задержать...
     - Речной Ветер, уводи всех, - велел Танис. - Я и  Стурм  останемся  с
Рейстлином и Карамоном.
     Остальные крадучись ушли по темному коридору, завороженно и с  ужасом
оглядываясь назад. Рейстлин отвернулся от них и вручил посох брату.  Посох
так и полыхнул светом от прикосновения незнакомой руки.
     На сей раз маг прижал к двери не только кончики  пальцев,  но  и  обе
ладони. Закрыв глаза, он заставил себя забыть обо всем, кроме волшебства.
     - Калис-ан будрунин...
     Страшный холод, разлившийся по телу, нарушил  сосредоточение.  Темный
эльф!.. Привидение узнало заклятие и пыталось  сломить  волю  неожиданного
противника!.. Перед умственным взором мага так и встала картина той давней
схватки с другим темным эльфом  в  Башне  Высшего  Волшебства...  Рейстлин
попытался отрешиться от воспоминания о битве, изувечившей его тело и  едва
не стоившей ему рассудка... и почувствовал, что теряет власть  над  собой.
Слова! Он забыл слова!..
     Дверь задрожала. Призрак темного эльфа просачивался сквозь нее.
     Но тут в  глубине  сознания  Рейстлина  снова  пробудилась  та  сила,
которую маг до сего дня ощущал в себе лишь дважды - тогда в Башне да еще в
Кзак Цароте, на алтаре,  в  когтях  черной  драконицы.  Знакомый  голос  -
Рейстлин явственно слышал его, но не мог сказать, кому он  принадлежал,  -
зазвучал в мозгу, повторяя  слова  заклинания.  И  Рейстлин  прокричал  их
сильным, чистым голосом, не принадлежавшим ему:
     - Калис-ан будрунин кара-эмарат!
     С той стороны раздался вопль разочарования: темный эльф был побежден.
Дверь выдержала. Рейстлин замертво рухнул на каменный пол.
     Передав посох Эбену, Карамон подхватил на руки  брата  и  побежал  за
остальными, ощупью пробиравшимися по темному коридору. Еще  одна  открытая
дверь легко уступила руке Флинта, впустив спутников в  анфиладу  коротких,
донельзя замусоренных тоннелей. Кое-как друзья пробрались через них, дрожа
от усталости и страха. И наконец ступили в просторное помещение,  от  пола
до потолка заставленное ярусами деревянных сундуков. Речной Ветер зажег на
стене  факел.  Сундуки  были  наглухо  заколочены.  На  всех   красовались
таблички. "УТЕХА" - гласили  одни,  "ВРАТА"  -  можно  было  различить  на
других...
     - Ага. Значит, мы в крепости,  -  сказал  Гилтанас,  мрачно  улыбаясь
победе. - Мы стоим в погребах Пакс Таркаса.
     - Слава истинным Богам! - вздохнул Танис и  без  сил  поник  на  пол.
Остальные попадали вокруг.
     И только  тут  заметили,  что  среди  них  не  было  ни  Фисбена,  ни
Тассельхофа.

               11. ЗАБЛУДИЛИСЬ. ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПЛАН. ПРЕДАНЫ!

     ...Тассельхоф  никогда  впоследствии  не  мог  четко  припомнить   те
последние отчаянные  минуты  в  Цепной  Комнате.  Он  помнил  только,  как
спросил:
     - Темный  эльф?  Где?..  -  и  привстал  на  цыпочки,  стараясь  хоть
что-нибудь разглядеть, и тут  светящийся  посох  полетел  на  пол,  что-то
закричал Танис, а потом - бр-р! - какое-то подобие стона, услышав  которое
кендер мгновенно утратил всякое понятие о том, где он находится и что надо
делать. Чьи-то сильные руки подхватили его за пояс и высоко подняли.
     - Лезь! - раздалось снизу.
     Тассельхоф вытянул руки, ощупывая холодный металл,  и  полез.  Далеко
внизу гулко грохнула дверь, потом вновь прозвучал леденящий вопль  темного
эльфа. Только на сей раз он был далеко не так грозен: в нем  не  слышалось
смертоносной силы, скорее - ярость  и  негодование.  "Будем  надеяться,  -
сказал себе Тас, - это значит, что друзья сумели спастись".
     - И как я их теперь разыщу?.. - спросил он  вслух.  На  какой-то  миг
мужество готово было ему изменить. Но  потом  снизу  донеслось  бормотание
Фисбена, Какое счастье! Кендер был не один.
     Однако его по-прежнему окружала чернильная тьма, и, ощупью карабкаясь
вверх, Тассельхоф вскоре начал уставать. Потом его правой  щеки  коснулось
дуновение прохладного ветерка. Похоже, он приближался к  тому  месту,  где
цепь соединялась с механизмом. Гордясь догадкой, он  горько  сожалел,  что
был не в состоянии ничего разглядеть. Хотя... позвольте-ка! Ведь с ним был
маг!
     - Вот бы ты посветил, - сказал он Фисбену.
     - Посетил? Где, кто?.. - Старый маг едва не свалился с цепи.
     - Не посетил, а посветил, - терпеливо повторил Тас, обхватив руками и
ногами очередное звено. - Я к тому, что мы, по-моему, почти наверху  и  не
помешало бы оглядеться!
     - Ну да, конечно, конечно. Свет... свет... - Тас слышал,  как  Фисбен
рылся в своих кошелях. И, видимо,  он  нашел  то,  что  искал:  вскоре  он
довольно крякнул, произнес несколько слов - и в воздухе  подле  его  шляпы
повис пушистый шарик голубовато-желтого пламени.
     Взвившись вверх, шарик заплясал вокруг Тассельхофа, ни дать ни  взять
обнюхивая кендера, потом вернулся к гордо  напыжившемуся  волшебнику.  Тас
был в полном восторге. Его распирала  уйма  вопросов,  касавшихся  летучих
огненных шариков, но руки начинали ощутимо дрожать, да и старый  маг  явно
выбился из сил. Надо было  найти  местечко  поудобнее  этой  цепи,  и  чем
скорее, тем лучше.
     Посмотрев наверх, он увидел, что его  догадка  оказалась  верна:  они
были у самой вершины. Цепь проходила через огромное колесо, насаженное  на
железную ось, укрепленную в камне. Звенья опирались на  зубья,  вытесанные
из цельных древесных стволов. Далее цепь тянулась над пустотой и  исчезала
в темном тоннеле по правую руку от кендера.
     - Надо забраться на колесо и пролезть по цепи в тоннель, - указал Тас
Фисбену. - Можешь послать туда огонек?
     - Огонек! К колесу! - повелительно проговорил Фисбен.
     Огонек как бы призадумался, но потом  заходил  туда-сюда  в  воздухе,
совершенно определенно говоря "нет".
     Фисбен нахмурился.
     - Огонек! - повторил он строго. - К колесу!
     Пушистый шарик метнулся в сторону и спрятался за  его  шляпу.  Фисбен
попытался поймать его, едва не свалился и поспешно ухватился обеими руками
за цепь. Огонек шаловливо плясал позади него в воздухе.
     - Пожалуй, хм, и так достаточно светло... - сказал Тас.
     - Уж эта мне молодежь, сплошные неслухи, - пробурчал  Фисбен.  -  Его
папаша... вот был, скажу я тебе, тот еще шарик... -  Бормотание  сделалось
неразборчивым.  Старый  маг  двинулся  вверх.  Огонек  висел  у  края  его
поношенной шляпы.
     Тас вскоре добрался до  первого  зубца  колеса.  Зубья  оказались  не
слишком гладкими, лезть было легко, и Тас знай полз с  одного  на  другой,
пока не взобрался на самый верх. Фисбен подоткнул повыше  свои  долгополые
одеяния, следуя за кендером с удивительной ловкостью.
     - Нельзя ли попросить огонек посветить внутрь тоннеля? - спросил Тас.
     - Огонек! В тоннель! - приказал Фисбен. И покрепче  обвил  костлявыми
ногами звено цепи.
     Шарик, казалось, обдумывал  команду.  Потом  медленно  подкатился  ко
входу в тоннель - и здесь встал.
     - Внутрь! - распорядился маг.
     Шарик уперся.
     - Наверное, боится темноты, - извиняющимся тоном пояснил Фисбен.
     - Во дела! - изумился кендер. Потом задумался: - Ладно,  пусть  стоит
где стоит: мне, пожалуй, хватит света,  чтобы  перебраться.  Тут  всего-то
футов пятнадцать...
     "Не считая нескольких сот футов темной  пустоты,  -  добавил  он  про
себя. - Не говоря уж про каменный пол внизу..."
     - Хотел бы я знать, как давно ее последний раз  смазывали?  -  Фисбен
критически  разглядывал  ось.  -  Что  за   времена!   Совсем   перевелись
совестливые мастеровые.
     - Вообще-то для нас оно и к лучшему, что ее не мазали, - заметил Тас,
пробираясь вперед по цепи. Достигнув середины,  кендер  задумался  о  том,
каково лететь с такой высоты: все вниз и вниз, а потом  трах!  И  об  пол.
Интересно все-таки, что ощущаешь, разбрызгиваясь во все стороны?..
     - Давай двигайся! - прервал его размышления подползший сзади Фисбен.
     Тас быстро добрался до входа в тоннель, где их ждал огненный шарик, и
спрыгнул на каменный пол, видневшийся футах в  пяти  внизу.  Шарик  влетел
внутрь прямо за ним. Потом появился Фисбен. В последний момент он  все  же
сорвался, но Тас успел схватить его за одежду.
     Они отдыхали, сидя на полу тоннеля, как вдруг старый волшебник рывком
поднял голову:
     - Мой посох!..
     - Что - посох? - зевнул Тассельхоф, гадая про себя, который час.
     Старик, охая, поднялся.
     - Забыл его внизу, - сказал он. И потянулся к цепи.
     - Погоди! Стой! - встревоженно вскочил Тас.
     - Что-о? - борода волшебника воинственно ощетинилась.
     - Я... - замялся кендер, - я к тому, что это  слишком  опасно.  Но  я
вполне понимаю и разделяю твои чувства: там, внизу, остался и мой хупак.
     - М-м-м... - Фисбен был безутешен, но все-таки дал себя усадить.
     - Твой посох - он волшебный? - спросил Тас, помолчав.
     - Наверняка утверждать не берусь, - с тоской промолвил Фисбен.
     - Что ж, -  сказал  практичный  Тас,  -  может,  когда  разберемся  с
нынешним приключением, удастся зайти туда снова и выручить твой  посох.  А
теперь давай лучше поищем местечко поудобней!
     Он стал внимательно осматриваться. Тоннель был  футов  семи  высотой.
Цепь, по которой они влезли, проходила под потолком. К ней  присоединялись
бесчисленные цепи потоньше, уходившие в  темный  провал  с  одной  стороны
тоннеля. Тас заглянул туда и смутно различил очертания гигантских каменных
глыб.
     - Как по-твоему, который час? - спросил он Фисбена.
     - Обеденный, -  ответил  старик.  -  И,  по-моему,  мы  вполне  можем
передохнуть и здесь!
     Вновь усевшись, он вытащил горстку квит-па и принялся  шумно  жевать.
Огненный шарик повертелся в воздухе и устроился на краешке его шляпы.
     Тас присел рядом с магом и тоже взялся за сушеные эльфийские  фрукты.
Потом принюхался: откуда-то донесся весьма своеобразный запах, как если бы
кто бросил в огонь старый носок. Вскинув глаза,  кендер  поспешно  схватил
волшебника за рукав:
     - Твоя шляпа, Фисбен!.. Твоя шляпа горит!

     - Говорю тебе в последний раз, Флинт, - сказал Танис сурово. -  Я  не
меньше твоего переживаю насчет Таса, но вернуться мы не  можем.  Ко  всему
прочему, он там с Фисбеном, и, насколько я знаю этих двоих,  они  способны
выпутаться из любой переделки!
     - И хорошо еще, если они  при  этом  не  уронят  нам  на  головы  всю
крепость, - добавил Стурм.
     Гном провел рукой по глазам, бросил на Таниса свирепый взгляд, потом,
круто повернувшись, ушел в свой угол и мрачно растянулся на полу.
     Танис сел. Он хорошо понимал, какие чувства испытывал Флинт. Странное
дело: сколько раз он сам, казалось, рад был бы задушить кендера, а вот  не
стало его  -  и  не  хватало  чего-то.  Была  в  Тассельхофе  неистребимая
врожденная жизнерадостность, делавшая его незаменимым товарищем в  дальнем
пути. Никакая опасность не страшила его,  а  стало  быть,  он  никогда  не
сдавался, а в трудную минуту не терял присутствия духа и  зачастую  первым
смекал, что следует делать, - иной раз невпопад, но  по  крайней  мере  он
всегда был готов действовать.  Танис  невесело  улыбнулся.  Что  ж,  будем
надеяться, что эта переделка не окажется для него последней...
     Спутники отдыхали около часу, запивая квит-па водой из попавшегося им
колодца. Рейстлин очнулся, но есть не смог, лишь выпил  воды.  Карамон  не
сразу решился рассказать ему о  Фисбене,  опасаясь  расстроить  брата.  Но
Рейстлин, узнав, лишь передернул плечами, закрыл глаза и крепко уснул.
     Когда  начали  возвращаться  силы,  Танис  подошел  к  Гилтанасу:  он
заметил, что эльф вытащил карту и внимательно  ее  изучал.  Лорана  сидела
поодаль, отдельно от всех: проходя мимо девушки, Танис  улыбнулся  ей,  но
она не ответила. Танис вздохнул и пожалел о том, что был так резок с нею в
Сла-Мори. Он не мог не признать, что держалась она молодцом,  несмотря  на
весь ужас, выпавший им на долю. Какое бы дело  ей  ни  поручили,  она  все
выполняла быстро и без разговоров. Танис даже подумал,  что  надо  бы  ему
перед ней извиниться... но сперва он переговорит с Гилтанасом.
     - Ну и что дальше? - спросил он, присаживаясь на сундук.
     - Действительно, где мы? - подошел Стурм.
     Скоро кругом них столпились почти все - кроме Рейстлина,  оставшегося
лежать; да и то Танису  показалось,  будто  веки  мага  дрогнули  и  между
ресницами блеснуло золото глаз.
     Гилтанас разгладил карту.
     - Здесь нарисована крепость Пакс Таркас и рудники при ней,  -  сказал
он и ткнул пальцем: - Мы вот тут, в погребах, в самом  низу.  Всего  футов
через пятьдесят по коридору - комнаты, где заточены  женщины.  Напротив  -
комната стражи, а вон там, - его палец легонько  пристукнул  по  карте,  -
логово  одного  из  алых  драконов,  того  самого,   которого   Повелитель
Верминаард зовет  Углем.  Чудовище  настолько  громадно,  что  логово  его
занимает несколько этажей, сообщаясь с покоями Повелителя  Верминаарда  на
втором, и снабжено выходом прямо в небо... - Горькая улыбка скривила  губы
Гилтанаса. - Там же, на  втором  этаже,  за  покоями  Верминаарда,  держат
детей. Повелитель Драконов умен. Заложники помещены врозь: он  знает,  что
женщины нипочем не бросят дети, да и мужчины никуда не  пойдут  без  своих
домашних. Детей стережет второй дракон, вернее драконица,  живущая  вот  в
этой комнате. Мужчины - их здесь около трехсот -  работают  в  шахтах  вне
крепости, в горных  пещерах.  Кроме  людей,  там  трудятся  несколько  сот
овражных гномов...
     - А ты неплохо знаешь Пакс Таркас, - сказал Эбен.
     Гилтанас тотчас вскинул глаза:
     - На что ты намекаешь?
     - Ни на что я не намекаю, - ответил Эбен. -  Я  просто  к  тому,  что
больно уж много ты знаешь о  месте,  в  котором  никогда  не  бывал.  Если
сопоставить это с тем, что в Сла-Мори мы без конца  натыкались  на  всяких
тварей, которые нас едва не...
     - Вот что. Эбен, - сказал Танис спокойно,  -  уймись  ты  наконец  со
своей подозрительностью! Я не верю, что  среди  нас  есть  предатель!  Как
сказал Рейстлин - у предателя  было  уже  столько  случаев  нас  погубить!
Зачем, спрашивается, было позволять нам забраться так далеко?..
     - Чтобы доставить меня и Диски  Повелителю  Верминаарду,  -  негромко
сказала Золотая Луна. - Он знает, что я здесь, Танис. Мы с ним  связаны  -
связаны нашей верой...
     - Чепуха! - фыркнул Стурм.
     - Отнюдь, - покачала  головой  Золотая  Луна.  -  Вспомни  созвездия,
исчезнувшие с небес. Одно из них - Владычица Тьмы. И, как ни мало сумела я
разобрать в Дисках Мишакаль, Владычица тоже принадлежит  к  сонму  древних
Богов. Богам Света противостоят Боги Тьмы, а  Боги  Равновесия  следят  за
тем, чтобы силы были  равны.  Верминаард  поклоняется  Владычице  Тьмы,  я
поклоняюсь Мишакаль: вот что имела в виду Мишакаль, говоря, что мы  должны
восстановить равновесие. Верминаард более всего на  свете  страшится  того
обещания света, которое я несу людям. Он напрягает всю свою волю,  пытаясь
меня разыскать. Так что чем дольше я здесь нахожусь...
     Она не договорила.
     - Одним словом, хватит перепалок, - кончил за  нее  Танис,  глядя  на
Эбена. Тот пожал плечами:
     - Я же сказал, что я с вами.
     - И что ты предлагаешь, Гилтанас? - спросил Танис. И  с  раздражением
заметил,  как  Стурм,  Карамон  и  Эбен  обменялись  быстрыми   взглядами.
"Объединяются против эльфов, потому что они - люди, - мелькнуло у  него  в
голове. - Но, может быть, и я нисколько не лучше - верю Гилтанасу,  потому
что он эльф..."
     Взгляды, которыми обменялись  воины,  не  укрылись  и  от  Гилтанаса.
Какое-то время  он  молчал,  глядя  на  них,  потом  заговорил,  тщательно
подбирая слова, словно бы не желая  открывать  им  больше,  чем  диктовала
необходимость.
     - Каждое утро десять-двенадцать женщин выпускают из камер и позволяют
отнести мужчинам еду. Тем самым Верминаард дает мужчинам убедиться, что их
жены целы и невредимы. Мы  с  воинами  собирались  переодеться  в  женское
платье, встретиться в рудниках с мужчинами и сообщить им,  что  собираемся
освободить заложников, - пусть будут готовы действовать. Далее этого мы не
загадывали... особенно  в  том,  что  касается  освобождения  детей.  Наши
соглядатаи заметили, что драконица, стерегущая их,  ведет  себя  несколько
странно... но в чем эта странность, разобраться не удалось.
     - Какие согля... - начал было Карамон, но перехватил взгляд Таниса  и
вместо этого спросил совсем о другом: - Когда же мы приступим  к  делу?  И
что там насчет этого второго дракона - Угля?
     - Мы начнем действовать завтра поутру. Завтра  армия  должна  достичь
границ Квалинести, и Верминаард с Углем, скорее всего, отправятся  к  ней.
Он долго  готовился  к  нашествию  и,  я  думаю,  навряд  ли  захочет  его
пропустить!
     Еще некоторое время они обсуждали свой  план,  исправляя  и  дополняя
его; все были согласны,  что  выглядел  он  довольно  жизнеспособно.  Пока
собирали вещи, Карамон разбудил брата. Потом Стурм и Эбен приоткрыли дверь
в коридор. Там было пусто, лишь из  комнаты  напротив  доносились  отзвуки
пьяного хохота. Дракониды!.. Друзья тихо выскользнули в темный  загаженный
коридор...

     Тассельхоф стоял посреди помещения, которому он успел  дать  название
Механической Комнаты, оглядывая тоннель в неверном свете летучего  шарика.
Кендер начинал чувствовать упадок духа. Это не часто бывало с ним и всякий
раз напоминало тот случай, когда он один  уплел  целый  пирог  с  зелеными
помидорами, похищенный у соседа. До сего времени его тошнило и от  пирогов
с зелеными помидорами, и в таких вот случаях...
     - Должен же быть какой-то выход отсюда!  -  проговорил  он  вслух.  -
Наверняка они время от времени осматривают механизм, любуются им, а  то  и
гостям показывают!
     Вот уже час они с Фисбеном  бродили  по  тоннелю,  пробираясь  сквозь
дебри цепей. Ничего! Каменный коридор был холоден и безжизнен, и  всюду  -
пыль.
     - Кстати, о свете, - вдруг сказал маг, хотя  они  говорили  совсем  о
другом. - Посмотри-ка сюда!
     Тассельхоф посмотрел. Сквозь трещину в камне у  основания,  стены,  в
том месте, где  ответвлялся  узкий  тоннель,  просачивался  лучик  слабого
света. Потом стали слышны голоса, а свет сделался ярче: в комнате под ними
зажглись факелы.
     - Может быть, это и есть выход? - спросил старик.
     Тас живо подбежал и прильнул к щелке:
     - Иди сюда, дедушка!
     И вот уже оба смотрели вниз,  в  обширный  покой,  убранный  со  всей
мыслимой роскошью. Личные апартаменты Повелителя Верминаарда украшало едва
ли не все, что было красивого, ценного и искусно  сработанного  в  землях,
подвластных ему. В дальнем конце комнаты помещался  драгоценный  трон.  По
стенам висели  редкостные,  бесценные  серебряные  зеркала,  расположенные
столь хитроумно, что, куда бы ни обернулся трясущийся пленник, приведенный
на допрос, он повсюду встречал лишь грозный  взгляд  Повелителя  Драконов,
устремленный на него сквозь прорези рогатого шлема.
     - Похоже, это он! - шепнул кендер Фисбену. - Повелитель Верминаард! -
И Тас шумно втянул воздух, не в силах отвести глаз: - А вон там,  сдается,
его дракон, Уголь. Тот, о котором  рассказывал  Гилтанас!..  Который  сжег
эльфов в Утехе!

     Настоящее имя Угля было  Пирос;  впрочем,  знали  его  только  другие
драконы да еще дракониды, но ни в коем случае не простые смертные. Это был
громадный и древний алый дракон. Считалось, что Владычица  Тьмы  наградила
своего жреца, отрядив Угля ему в услужение. На самом  же  деле  Пирос  был
послан ею неотступно  присматривать  за  Верминаардом,  почему-то  страшно
боявшимся, как бы люди не открыли для себя истинных Богов. Так или  иначе,
однако все Повелители Кринна располагали драконами - хотя, быть  может,  и
не такими мудрыми и могучими, как он, Пирос. На него, между  прочим,  была
возложена миссия особой важности, о которой не ведал даже  Повелитель.  Ее
поручила Пиросу сама Владычица; знали о ней лишь сама она да драконы тьмы.
     Пирос должен был разыскать в этой  части  Ансалона  одного  человека.
Человека, носившего  в  свое  время  много  разных  имен.  Владычица  Тьмы
называла его Вечным Человеком. Драконы именовали  его  Человеком  Зеленого
Камня. Люди звали его проще: Берем.
     Из-за этого-то человека, Берема,  Пирос  и  торчал  теперь  в  покоях
Верминаарда, вместо того чтобы сладко спать в своем логове.  Дело  в  том,
что Младший  Командир  Тоэд  должен  был  доставить  двоих  пленников  для
допроса; чего доброго, один из них мог оказаться и Беремом. Поэтому дракон
всегда присутствовал на допросах, хотя чаще  всего  жестоко  скучал  -  за
исключением  тех  случаев,  когда  Верминаард  приказывал  кому-нибудь  из
схваченных "покормить дракона"...
     Пирос разлегся вдоль длинной стены  огромного  тронного  зала,  почти
заполнив его своим  чудовищным  телом.  Широкие  крылья  были  сложены  за
спиной,  мерное  дыхание  приподнимало  и  опускало   бока,   точно   меха
какого-нибудь устройства, изобретенного гномами-механиками. Пирос  дремал,
посапывая и легонько ворочаясь во  сне.  Когда  с  тумбочки,  задетой  его
хвостом,  упала  и  с  треском  разбилась  редкостная  ваза,   Верминаард,
изучавший за рабочим столом карту Квалинести, поднял голову и зарычал:
     - Преобразись лучше, пока все кругом не разнес!..
     Открыв один глаз,  Пирос  холодно  посмотрел  на  Верминаарда,  потом
коротко и неохотно пророкотал волшебное слово.
     Тотчас же громадный алый дракон замерцал и расплылся,  словно  зыбкий
мираж, а затем снова сгустился, но  уже  в  виде  стройного  черноволосого
мужчины с тонким лицом и раскосыми красными глазами, облаченного в красные
одеяния. Усевшись на столик возле трона, он  сложил  на  груди  руки  и  с
неприкрытым отвращением уставился в широкую мускулистую спину Верминаарда.
     Кто-то робко царапнул дверь с другой стороны.
     - Войди! - рассеянно приказал Верминаард.
     Стражник-драконид  распахнул  золоченую   дверь,   впустил   Младшего
Командира Тоэда и его пленников - и удалился.  Верминаард  заставил  Тоэда
прождать несколько томительно долгих минут, но затем, оторвавшись от плана
будущей битвы, одарил Младшего Командира милостивым взглядом и  взошел  по
ступенькам на трон. Трон, кстати сказать,  был  сделан  в  виде  разинутой
пасти дракона.
     Верминаард выглядел впечатляюще. Высокий, могучий, он был  закован  в
иссиня-черную, отделанную золотом чешуйчатую броню  и  двигался  в  ней  с
грацией и изяществом, удивительными для его сложения и роста. Жуткая маска
Повелителя Драконов скрывала его  лицо.  Он  удобно  откинулся  на  спинку
трона; рука  в  кожаной  перчатке  рассеянно  поглаживала  стоявшую  рядом
булаву, вороненую с позолотой.
     Он с раздражением взирал на Тоэда и его  пленников,  прекрасно  зная,
что Тоэд приволок этих двоих в беспомощной попытке оправдаться за то,  что
так непростительно упустил жрицу. Когда Верминаард выяснил  у  драконидов,
что  среди  пленников,  захваченных  в  Утехе  и  позже   столь   постыдно
утраченных, была женщина, подходившая под описание жрицы, - его  гнев  был
ужасен. Не будь хобгоблин столь искусен по части ползания в ногах,  он  бы
поплатился головой за эту оплошность. Злопамятный  Верминаард  хотел  было
нынче вовсе отказать ему  в  аудиенции,  и  только  странное,  беспокоящее
чувство близкой беды заставило его передумать.
     А все эта проклятая жрица, говорил  себе  Верминаард.  Он  ощущал  ее
приближение и все более нервничал; ему было не  по  себе.  Он  внимательно
оглядел двоих, приведенных Тоэдом, и, видя, что ни один из них не  отвечал
нужным ему описаниям, нахмурился под шлемом.
     Пирос  же  при  виде   пленников   повел   себя   совершенно   иначе.
Преображенный дракон привстал с места и так стиснул  эбеновую  столешницу,
что тонкие пальцы оставили на ней вмятины. Он так и дрожал от  возбуждения
и лишь величайшим  усилием  воли  сумел  сохранить  внешнее  хладнокровие.
Только пламя, разгоревшееся в красных  глазах,  выдавало  его  волнение  и
восторг.
     Один из пленников был овражный  гном,  и  притом  не  кто  иной,  как
Сестан. Скованный по рукам и ногам - ибо Тоэд не желал более рисковать,  -
он с трудом мог идти. Оказавшись перед лицом  Повелителя  Драконов,  он  в
ужасе упал на колени. Второй - тот, что привлек  внимание  Пироса,  -  был
человеком, мужчиной. Одетый в рванье, он тупо смотрел в пол.
     - Зачем ты притащил сюда это отребье.  Младший  Командир?  -  зарычал
Верминаард.
     Тоэд, больше похожий на ком дрожащего студня, издал булькающий звук и
быстро заговорил:
     - Вот этот выпустил рабов, которых я вез  из  Утехи.  -  И  хобгоблин
наподдал Сестана ногой. - А этот бродяга был схвачен в окрестностях  Врат:
как ты знаешь. Повелитель, Врата дозволяется посещать лишь воинам...
     Мужчина поднял голову; вид у него был растерянный и глуповатый.
     - Ну и на что они мне? - раздраженно спросил Верминаард. -  Пусть  их
бросят в рудник вместе с остальными никчемными...
     -  Я  д-думал...  -  начал  заикаться  Тоэд,  -  ...ч-человек   может
оказ-заться с-соглядатаем...
     Повелитель Драконов впился в мужчину пристальным  взглядом.  Тот  был
высокого роста, лет пятидесяти по человеческому  счету.  Его  волосы  были
седыми, гладко выбритое лицо - загорелым, обветренным и в  морщинах.  Одет
как нищий, - да он, скорее всего, и  есть  нищий,  брезгливо  сказал  себе
Верминаард. Ничего примечательного не было в  этом  человеке;  вот  только
глаза  казались  молодыми  и  удивительно  ясными,  да  и  руки  могли  бы
принадлежать юноше. Быть может, эльфийская кровь...
     - Тоже  мне  соглядатай!  -  сказал  наконец  Верминаард.  -  Это  же
недоумок! Только и может, что разевать рот, словно рыба на песке!..
     - Насколько я понял, он глух и нем. Повелитель...  -  Тоэд  обливался
потом.
     Верминаард невольно сморщил нос: даже драконий шлем не мог спасти  от
зловония, источаемого потеющим хобгоблином.
     - Итак, ты пленил овражного гнома и шпиона, лишенного слуха и  языка,
- ядовито заметил Верминаард. - Молодец, Тоэд. Может, ты мне  еще  букетик
цветов соберешь?
     - Как будет угодно Повелителю... - Тоэд почтительно поклонился.
     Верминаард неслышно засмеялся под шлемом. Все-таки Тоэд был  забавен;
какая жалость, что его так и не удалось приучить хотя бы  изредка  мыться,
Верминаард махнул рукой:
     - Убери их. И сам убирайся.
     - Как поступить с пленниками. Повелитель?
     - Овражного гнома - скормить  Углю  нынче  же  вечером.  Шпиона  -  в
рудник. Да вели не спускать с него глаз - он  очень,  очень  опасен!  -  И
Повелитель Драконов расхохотался.
     Пирос скрипнул зубами и про себя обозвал Верминаарда идиотом.
     Тоэд вновь поклонился.
     - Шагай, ты!.. - рявкнул он,  дергая  цепь,  и  мужчина,  спотыкаясь,
поплелся за ним.  -  Вставай!  -  Тоэд  пнул  Сестана  ногой.  Бесполезно:
овражный гном, услышавший, что его собираются скормить дракону, рухнул без
чувств. Пришлось звать драконида, который и выволок его вон.
     Верминаард сошел с трона и, вернувшись к столу, скатал свои  карты  в
толстый рулон.
     - Отправь к войску крылана -  пусть  доставит  приказы,  -  велел  он
Пиросу. - Завтра утром вылетаем  жечь  Квалинести.  Будь  готов,  когда  я
позову!
     Когда за Верминаардом захлопнулись золоченые створки, Пирос - все еще
в человеческом обличье - поднялся из-за стола  и  лихорадочно  зашагал  по
комнате.
     Из-за входной двери снова послышалось царапанье.
     -  Повелитель  Верминаард  удалился  к   себе!   -   крикнул   Пирос,
разгневанный тем, что кто-то посмел прервать его размышления.
     Дверь чуть-чуть приоткрылась.
     - Я хотел бы видеть только тебя, о Царственный, - прошептал  в  щелку
драконид.
     - Войди, - разрешил Пирос. - Только будь краток!
     - Предатель преуспел, о  Царственный,  -  тихо  доложил  драконид.  -
Правда, ему удалось отлучиться лишь ненадолго, дабы  не  навлечь  на  себя
подозрений. Но он привел жрицу...
     - Да провались она в Бездну, эта жрица! - зарычал Пирос. -  Кому  она
нужна, кроме Верминаарда? Ступай сообщи ему... хотя нет, погоди.
     Драконид, уже шагнувший к двери, остановился.
     - Я пришел к тебе первому, как ты и велел, - сказал  он  извиняющимся
тоном, готовясь спешно откланяться.
     - Нет, не ходи к нему, - вскидывая руку,  распорядился  дракон.  -  В
конце концов, для меня эти новости тоже представляют некоторый  интерес...
Нет, я не про жрицу - тут пахнет кое-чем  покрупнее.  Вот  что:  я  должен
встретиться с нашим вероломным дружком. Приведешь его  вечером  ко  мне  в
логово, да смотри не говори Повелителю Верминаарду... пока. Он  может  нам
помешать... - Мысль Пироса мчалась стремительно:  его  планы  готовы  были
осуществиться. - Верминаарду, - сказал он, - хватит дела и в Квалинести.
     Драконид поклонился и вышел из тронного зала. Пирос же снова  заходил
взад и вперед, потирая ладони и улыбаясь.

           12. ЗАГАДКА КАМНЯ. ПРЕДАТЕЛЬ ВЫЯВЛЕН. ТАС НА РАСПУТЬЕ

     - Оставь эти  штучки,  нахал!  -  нарочито  тонким  голосом  пропищал
Карамон и шлепнул Эбена по руке, проникшей было под его юбку.
     Женщин, сидевших в комнате, до  того  рассмешила  эта  выходка  двоих
воинов, что Танис нервно оглянулся на дверь - уж не  заподозрили  ли  чего
стражники-дракониды?
     От Маритты не укрылся его встревоженный взгляд.
     - Насчет них можно не волноваться, - сказала  она  ему.  -  На  нашем
этаже стражников всего двое, да и те большей частью  пьянствуют,  особенно
теперь, когда армия выступила в поход... - Подняв  голову  от  шитья,  она
обвела глазами подруг  и  тихо  сказала:  -  Пускай  посмеются,  бедняжки.
Последнее время нам не часто удавалось повеселиться...
     В камере обитало тридцать четыре женщины, и,  по  словам  Маритты,  в
соседнем помещении содержалось еще шестьдесят. Условия здесь были  таковы,
что  закаленные  трудностями  путешественники  и  те   содрогнулись.   Пол
покрывали  грубые  соломенные  циновки.  Женщины  не  располагали  никаким
имуществом, кроме одежды. Раз в день, по утрам, их  выпускали  наружу  для
короткой прогулки, а все остальное время заставляли шить военную форму для
драконидов. Еда же была такова, что всего за  несколько  недель  заточения
женщины превратились в худые и бледные тени.
     Слова Маритты несколько успокоили Таниса. Он познакомился с нею всего
несколько часов назад, но уже привык доверять  ее  мнению.  Это  ведь  она
сумела мигом утихомирить перепуганных подруг, когда спутники  ввалились  к
ним в камеру. А потом, узнав об их намерениях, первая согласилась, что все
может получиться.
     - Наши мужики будут с вами заодно, - сказала она Танису. - Если кто и
напакостит, так разве только Высокие Искатели...
     - Высокие Искатели? - переспросил Танис изумленно. -  Ты  говоришь  о
Совете? Они тоже в плену?..
     Маритта, хмурясь, кивнула:
     - Они поверили черному жрецу и поплатились за это. И они  нипочем  не
захотят бежать - и то сказать, для чего бы? В шахту их не посылают  -  сам
драконий Повелитель об этом распорядился. Но мы - с вами! - И  она  обвела
взглядом подруг те твердо кивнули. - Только при одном условии: дети должны
быть вне опасности...
     - Этого я, к сожалению, обещать не могу,  -  сказал  Танис.  -  Чтобы
вызволить их, возможно, придется биться с драконицей и...
     - С Пламенеющей? Фу ты!  -  Маритта  смотрела  на  него  с  искренним
недоумением. - Да зачем  же  обижать  нашу  бедняжечку?  Скажу  тебе  даже
больше: только троньте ее, и сейчас же на вас налетит половина детей.  Они
так ее любят!
     - Любят? Драконицу?.. - спросила Золотая Луна. - Она что, заколдовала
их?
     - Нет. Я думаю, Пламенеющая давным-давно разучилась  колдовать,  если
когда и умела. - Маритта грустно улыбнулась. - Она, понимаете ли, не шибко
нынче соображает. Ее выводок некогда погиб в  какой-то  ужасной  войне,  и
теперь она путает наших ребятишек со  своими.  Не  знаю  уж,  где  выискал
старушку Повелитель, да только жестоко это  -  так  с  нею  поступать,  и,
надеюсь, он когда-нибудь за это ответит! - И она сердито оборвала нитку, а
потом, видя беспокойство полуэльфа, добавила: - Детей выпустить  будет  не
трудно - Пламенеющая всегда  допоздна  спит  по  утрам.  Мы  кормим  детей
завтраком, выводим их погулять - а она и ухом себе не ведет. Она ничего не
заметит, пока не проснется...
     Впервые обретя надежду, женщины принялись перекраивать старую  одежду
для мужчин, и все шло хорошо, пока не добрались до примерки.
     - Что? Бриться?!. -  взревел  Стурм  с  такой  яростью,  что  женщины
шарахнулись прочь. Гордый рыцарь был отнюдь  не  в  восторге  от  затеи  с
переодеванием; если он вообще на это пошел, то лишь потому,  что  обширное
открытое пространство между крепостью и рудником иначе было  не  пересечь.
Однако он скорее согласился бы принять от  руки  Повелителя  сотню  жутких
смертей, нежели расстаться с усами. Он успокоился  лишь  после  того,  как
Танис предложил ему закутать лицо шарфом.
     Стоило, впрочем, преодолеть эту загвоздку,  как  тотчас  же  возникла
другая. Речной Ветер наотрез отказался рядиться женщиной и никаких доводов
слушать не желал. В конце концов Золотая Луна отозвала Таниса в сторону  и
объяснила: в  их  племени  было  принято,  чтобы  воин,  запятнавший  себя
трусостью в битве, ходил в  женском  платье,  покамест  не  искупит  вины.
Танису осталось только развести руками; что  до  Маритты,  она  и  так  не
знала, во что одевать рослого варвара.
     После жарких споров  было  решено,  что  Речной  Ветер  закутается  в
широкий плащ, сгорбится и обопрется на клюку, изображая древнюю бабку.
     Лорана подошла к Танису - тот примерял платок, надеясь спрятать в нем
бороду.
     - А ты почему не побреешься? - спросила  она.  -  Или  в  самом  деле
кичишься своей человеческой половиной, как говорит Гилтанас?
     - Зачем же кичиться, - ответил он ровным голосом.  -  Просто  надоело
делать вид, будто ее нет, - вот и все... - Набрал полную грудь  воздуха  и
решительно произнес: - Лорана, я должен попросить у тебя  прощения  за  те
мои слова... в Сла-Мори. Я не имел никакого права...
     - Ты имел полное право, - перебила Лорана. -  То,  что  я  совершила,
было поступком глупенькой девочки, одуревшей от любви.  Я  самым  дурацким
образом подвергла ваши жизни опасности... - Ее голос дрогнул, но  она  тут
же овладела собой. - Больше подобного не случится, Я докажу, что и от меня
может быть толк.
     Вот только как она этого добьется,  она  и  сама  толком  не  ведала.
Сколько бы ни рассуждала она о своей бойцовской сноровке, она  ни  разу  в
жизни не убила даже и кролика. Ей и теперь было до того страшно,  что  она
сцепила руки за спиной - лишь бы Танис не заметил, как они дрожали.  Всего
же больше она боялась, что не совладает с собой и бросится ему  на  грудь,
ища утешения и поддержки... Поспешно  отойдя  прочь,  она  стала  помогать
Гилтанасу переодеваться.
     "Кажется, и в самом деле начинает взрослеть", - подумал Танис. Он  ни
за что не желал сознаться даже себе самому, что душа его замирала,  стоило
только взглянуть в ее огромные лучащиеся глаза...
     День миновал быстро; подошел вечер, и женщинам  настало  время  нести
еду в рудники. Спутники  забыли  обо  всяком  веселье,  напряженно  ожидая
появления стражей.  Судьба  все-таки  подставила  им  еще  одну  подножку:
Рейстлин, доведенный кашлем до полного изнеможения,  заявил,  что  слишком
ослаб и не сможет с ними идти. Брат хотел было остаться с ним, но Рейстлин
велел ему не сходить с ума.
     - Сегодня я вам не пригожусь, - прошептал  маг.  -  Оставьте  меня  в
покое. Дайте поспать.
     - Не хотелось бы покидать его здесь, -  начал  Гилтанас,  но  тут  за
дверью  послышался  топот  когтистых  лап  и   перестук   горшков.   Дверь
отворилась; в комнату вступило двое стражников-драконидов. От обоих разило
прокисшим вином. Один из них, слегка покачиваясь,  мутными  глазами  обвел
женщин и сипло сказал:
     - Шевелитесь!..
     Выйдя гуськом в  коридор,  переодетые  друзья  увидели  там  шестерых
овражных гномов, тащивших огромные горшки с  неведомым  варевом.  Голодный
Карамон принюхался и  с  отвращением  сморщил  нос.  Дракониды  захлопнули
решетчатую дверь. Карамон в последний раз оглянулся  на  брата,  лежавшего
под одеялами в темном углу...

     -  Молодчина,  сынок!..  -  захлопал  в  ладоши   старый   волшебник,
восторженно глядя,  как  отъезжает  в  сторону  часть  стены  Механической
Комнаты.
     - Пустяки, - с подобающей скромностью ответствовал Тас. -  Право  же,
разыскать потайную дверь было гораздо сложнее, чем открыть. И  как  только
ты умудрился? Я-то думал, что уже во все уголки заглянул...
     И кендер пополз в открывающийся лаз, но неожиданная  мысль  заставила
его приостановиться:
     - Послушай, Фисбен! Ты случайно не мог бы как-нибудь  уговорить  свой
огонек побыть здесь? Хотя бы до тех пор, пока мы выясним, нет ли там кого.
А то я чувствую себя такой отличной мишенью,  да  и  Верминаардовы  хоромы
совсем рядом...
     - Боюсь, что нет. - Фисбен покачал головой. - Уж больно он  не  любит
оставаться один в темноте!
     Тассельхоф только кивнул: примерно такого ответа он и ожидал. Ну  что
ж, оставалось только смириться. Коли уж молоко пролито, так  нечего  гнать
от него кошку, - как, бывало, говаривала его мама.  По  счастью,  в  узком
коридоре, в который он выполз, не было ни души.
     Огонек висел у его  плеча.  Кендер  помог  вылезти  Фисбену  и  начал
оглядываться кругом.
     Футах в сорока от них коридор выводил на лестницу - ступеньки уходили
вниз, в кромешную темноту.  В  другом  конце  коридора  виднелись  двойные
бронзовые двери. Других выходов не было.
     - Похоже, мы сейчас прямо над тронным залом,  -  принялся  рассуждать
Тас. - Лестница, наверное, прямо туда и ведет, а уж там-то наверняка стоит
на часах уймища драконидов.  Значит,  и  соваться  туда  незачем...  -  Он
приложил ухо  к  двери  и  внимательно  прислушался:  -  Все  тихо.  Давай
посмотрим, что там!
     Легкий толчок - и дверь  отворилась.  Тас  прислушался  снова,  потом
осторожно вошел, сопровождаемый Фисбеном и огоньком.
     - Смахивает на картинную галерею! - сказал он,  оглядывая  гигантскую
комнату, сплошь увешанную пыльными,  помутневшими  от  времени  картинами.
Сквозь высокие стрельчатые окна были видны вершины гор и звездное небо над
ними. Быстро сориентировавшись, Тас мысленно  прикинул  карту  пройденного
пути.
     - Если не ошибаюсь, - проговорил он, - тронный зал остался к  западу,
а логово дракона - еще западнее зала. По крайней мере,  в  ту  сторону  он
удалился после разговора со стражником. Опять же дракону, хм, нужен леток,
так что над логовом, полагаю, нет крыши и,  чего  доброго,  для  нас  тоже
щелка найдется...
     Тас был до того увлечен своими построениями, что  совершенно  позабыл
про Фисбена. Между тем старый волшебник обходил комнату,  осматривая  одну
картину за другой и, ни дать ни взять, ища между ними нужную.
     - Ага, вот она, - пробормотал он наконец. Обернулся и шепотом позвал:
- Тассельхоф!
     Кендер поднял голову и увидел, что от  картины  неожиданно  разлилось
мягкое сияние.
     - Ух ты!.. - выдохнул он завороженно. - Да  тут  драконы  нарисованы!
Алые драконы, вроде Угля! Они хотят сжечь Пакс Таркас...
     И тут кендер изумленно умолк. С  алыми  сражались  другие  драконы  -
прекрасные и благородные, одетые в золотую и серебряную чешую. А на спинах
у них сидели люди! Соламнийские Рыцари! Светло и грозно сверкало оружие  в
их руках... И до  Тассельхофа  дошло:  где-то  на  свете  были  и  добрые,
дружественные людям драконы. Если бы только разыскать их! Они вступили  бы
в бой с драконами тьмы! А кроме того, там, на картине...
     - Копье! Копье из легенды о Хуме! - вырвалось у него.
     Старый маг кивнул головой.
     - Да, малыш, - прошептал он. - Ты понял. Ты сумел увидеть ответ. И ты
все вспомнишь. Но не теперь... не теперь... - И, протянув узловатую  руку,
он взъерошил кендеру волосы.
     - Драконы... о чем это я?  -  нахмурился  кендер.  Перед  ним  висела
картина, до того заросшая пылью и паутиной, что  нельзя  было  рассмотреть
решительно ничего. И зачем подозвал его Фисбен?.. - Ах да! Логово дракона.
Если я не ошибся в расчетах, оно вон там...
     И кендер зашагал  вперед.  Старый  волшебник  улыбнулся  про  себя  и
последовал за ним.

     Спутники добрались до рудника безо всяких приключений. Им встретилось
всего несколько  стражников-драконидов,  да  и  то  сонных  от  скуки.  На
спешащих мимо женщин никто не обращал внимания.
     Пройдя  мимо  плавильной  печи,  возле  которой,  выбиваясь  из  сил,
работали овражные гномы, друзья углубились в подземелья. Здесь, в пещерах,
дракониды запирали на ночь мужчин, а сами уходили присмотреть за овражными
гномами. Людей стеречь было незачем. Верминаард был уверен, что они никуда
не побегут.
     И  какое-то  время  Танису  казалось,  что  расчет  Повелителя,  чего
доброго, самым жутким образом оправдается. Мужчины действительно никуда не
хотели бежать, и рассказ Золотой Луны ничуть их не убедил. В конце концов,
она была из племени варваров - ни акцент жрицы,  ни  ее  чужеземный  наряд
доверия, им не внушали. Они лишь качали головами, слушая  ее  россказни  о
черной драконице, что погибла в голубом огне,  ее  саму  чудесным  образом
пощадившем. А все, с позволения сказать, доказательства - связка блестящих
платиновых дисков!
     Зато Хедерик, утехинский Теократ, проявил необыкновенное красноречие,
обвиняя женщину из  племени  кве-шу  разом  в  ведовстве,  шарлатанстве  и
святотатстве. Не забыл он напомнить и о происшествии в  гостинице  и  всем
показать шрам на руке.
     Мужчины, впрочем, его тоже не особенно слушали. Как бы  то  ни  было.
Боги Искателей Утеху от драконов не защитили...
     Возможность побега многим из них показалась заманчивой. Почти  каждый
носил на себе зримые знаки жестокости драконидов - кто синяк на лице,  кто
рубец от удара кнутом. Кормили  их  отвратительно,  держали  в  тесноте  и
грязи, притом что все понимали: истощится рудник  -  и  они  сделаются  не
нужны Повелителю.
     Высокие  Искатели,  даже  здесь,  в  заточении,  сохранившие  подобие
власти, яростно возражали против безумного, с их точки зрения, плана.
     Разгорался спор; гул голосов наполнил пещеру. Танис поспешно  отослал
Карамона, Флинта, Эбена и Гилтанаса ко входу, боясь,  чтобы  стражники  не
вернулись на шум. Полуэльф  как-то  не  подумал  о  том,  что  спор  может
затянуться, -  а  он  грозил  продлиться  несколько  суток.  Золотая  Луна
растерянно сидела перед толпой мужчин и, похоже, чуть не плакала. Она  так
отдалась своей новоприобретенной вере, так жаждала скорее поведать  о  ней
миру - и вот на тебе!.. К такому приему Золотая Луна была не готова...
     - Люди глупы, - тихо сказала Танису Лорана.
     - Нет, - отвечал он со вздохом. - Будь они глупы, все  было  бы  куда
проще. Подумай сама: мы убеждаем  их  рискнуть  единственным,  что  у  них
осталось, - жизнью, а взамен обещаем неизвестно что.  К  тому  же  удачный
побег означает непростое отступление в горы, причем с боем. Здесь  они  по
крайней мере живы - пока...
     - Но как можно дорожить подобным существованием? - спросила Лорана.
     -  Неплохой  вопрос,  девочка,  -  отозвался  рядом   слабый   голос.
Обернувшись, они увидели Маритту,  стоявшую  на  коленях  подле  какого-то
человека. Он лежал на грубой  подстилке  в  углу  пещеры  и  был  до  того
изможден голодом и болезнью, что возраст его определению не поддавался. Он
пытался приподняться, протягивая Танису и  Лоране  худую  руку,  обтянутую
бледной кожей. Дыхание хрипело и клокотало в груди.
     - Успокойся, тебе нельзя говорить... - хлопотала Маритта, но он  лишь
отмахнулся:
     - Отстань, женщина! Я и так знаю, что мне недолго осталось. Неужели я
при этом должен умирать еще и со скуки? Лучше попроси  варварскую  женщину
ко мне подойти...
     Танис выразительно посмотрел на Маритту.  Она  поднялась  с  колен  и
отозвала его в сторону.
     - Это Элистан, - сказала она, точно  о  ком-то  очень  известном.  Но
Танису его имя ровным счетом ничего не говорило, и Маритта пояснила: -  Он
из гаванских Высоких Искателей. Люди очень любили и уважали его, и он  был
единственным, кто высказывался против Повелителя Верминаарда. Беда только,
его не послушали. Не захотели услышать...
     - Ты говоришь "был", - заметил Танис. - Но ведь он еще жив.
     - Вот именно - еще. - Маритта смахнула слезу. - Я знаю  эту  ужасную,
изнурительную болезнь... Мой батюшка, царствие ему небесное, от ней помер.
Заводится что-то в человеке и ест его заживо. Бедный Элистан,  намедни  он
мало не рехнулся от боли, но теперь уже  и  боль  прекратилась  -  значит,
совсем скоро...
     - Совершенно необязательно, -  улыбнулся  Танис.  -  Золотая  Луна  -
жрица. Она его исцелит.
     - Ох, не знаю даже, что делать, - озабоченно протянула Маритта. -  Ой
ли? А вдруг не получится? Стоит ли зря обнадеживать Элистана? Пусть бы  уж
отошел с миром...
     - Золотая Луна! - обратился Танис к Дочери Вождя. - Вон  тот  человек
хочет поговорить с тобой.
     И, не обращая внимания на Маритту, полуэльф  подвел  Золотую  Луну  к
Элистану. При виде его жалкого состояния ее лицо, ожесточенное  бесплодным
спором и разочарованием, немедля смягчилось.
     Элистан смотрел на нее снизу вверх.
     - Значит, ты утверждаешь, что твоими устами древние Боги  подают  нам
благую весть... - Голос его был едва слышен, но тем не  менее  говорил  он
сурово и строго. - Но если это  мы,  люди,  отвернулись  от  Богов,  а  не
наоборот, как мы всегда полагали, - почему они ждали так долго, прежде чем
заявить о себе?
     Золотая Луна опустилась на пол подле него,  не  торопясь  отвечать  и
стараясь продумать каждое слово.
     - Представь себе, - сказала она наконец, - что ты  идешь  через  лес,
неся с  собой  самое  драгоценное  из  принадлежащего  тебе  -  прекрасный
редкостный самоцвет. И вдруг на тебя набрасывается свирепый зверь. Выронив
камень, ты спасаешься бегством. Потом обнаруживаешь, что потерял самоцвет,
но никак не можешь преодолеть страх и вернуться за ним в  лес.  На  другой
день приходит некто и предлагает тебе новый  камень.  В  глубине  души  ты
сознаешь, что он не чета потерянному, но идти назад за тем первым все-таки
слишком  страшно.  Означает  ли  это,  что  оброненный  самоцвет  перестал
существовать? Или он все еще лежит там, сияя под палыми листьями и ожидая,
когда ты вернешься за ним?
     Элистан со вздохом закрыл глаза, лицо его мучительно исказилось.
     - Ну конечно... Это мы должны вернуться за  ним  в  лес.  Как  же  мы
заблуждались!.. Эх, девочка, если бы мне было отпущено время  узнать  хоть
что-нибудь о твоих Богах...
     И он протянул ей руку. Золотая Луна затаила дыхание и стала почти так
же бледна, как и сам умирающий.
     - Тебе будет даровано время, - прошептала она  и  взяла  его  руку  в
свою.
     Танис, поглощенный происходившим, вздрогнул от прикосновения к плечу.
За его спиной стояли Стурм и Карамон.
     - Что такое? - спросил он быстро. - Стража?..
     - Пока еще нет, - резко ответил Стурм, -  но  того  и  гляди  вот-вот
нагрянут. Эбен и Гилтанас - оба куда-то исчезли!

     Ночь сгущалась над Пакс Таркасом...
     Пирос, алый дракон, нередко принимал человеческое обличье  и  в  этом
качестве даже обзавелся привычкой в задумчивости расхаживать туда и  сюда.
К сожалению, его логово было тесновато для того, чтобы расхаживать по нему
в обычном теле, - хотя дракону и отвели самый большой зал крепости и  даже
несколько расширили помещение. Пирос едва мог расправить громадные  крылья
или повернуться кругом.
     Заставив себя успокоиться, дракон вытянулся на полу и затих, глядя на
дверь. Он не  заметил,  как  высоко  над  ним,  на  четвертом  этаже,  над
балконными перилами появились две головы.
     Вот наконец раздался долгожданный стук  в  дверь:  Пирос  нетерпеливо
вскинул голову, но тут же зарычал и уронил ее снова - вошли  всего-навсего
двое гоблинов, притащивших беднягу Сестана.
     - Овражный  гном!  -  фыркнул  Пирос.  С  такими  ничтожествами,  как
гоблины, он разговаривал только на Общем. - Верминаард вконец спятил, если
воображает, будто я стану есть овражного гнома! Бросьте его куда-нибудь  -
и выкатывайтесь вон!
     Повторять гоблинам не потребовалось. Сестан, всхлипывая,  съежился  в
углу.
     - Заткнись! - раздраженно рявкнул Пирос. - Не  то  сейчас  как  дохну
огнем - живо утрешь нос!
     Снова послышался негромкий стук в дверь, и  на  сей  раз  дракон  его
сразу узнал. Его глаза полыхнули красным:
     - Войди!
     Через  порог  логова  шагнул  некто  в  длинном  плаще  с  капюшоном,
надвинутым на лицо. Он проговорил вполголоса:
     - Я пришел согласно твоему приказанию. Уголь.
     - Да. - Когти Пироса царапнули каменный пол. - Сними капюшон. Я желаю
видеть, с кем имею дело.
     Вошедший повиновался. С балкона четвертого этажа послышался  какой-то
придушенный звук. Пирос вскинул голову  и  уставился  на  темные  галерей:
взлететь посмотреть - или послышалось? Посетитель перебил его мысль:
     - У меня очень мало времени. Царственный. Я должен вернуться  прежде,
чем  они  что-либо  заподозрят.  И  я  должен  еще   доложить   Повелителю
Верминаарду...
     - Доложишь еще, - раздраженно отозвался дракон. -  Что  замышляют  те
дурни, которых ты сопровождаешь?
     - Они хотят освободить рабов и  поднять  восстание,  чтобы  заставить
Верминаарда отозвать армию, наступающую на Квалинести.
     - Все?
     - Да, Царственный. Я должен предупредить Повелителя...
     - Какой смысл? Это ведь я буду  разбираться  с  рабами,  если  они  и
вправду восстанут. Замышляют ли они что-либо против меня?
     - Нет, Царственный. Они слишком боятся тебя -  как  тому  и  надлежит
быть, - отвечал  посетитель.  -  Они  собираются  дождаться,  когда  вы  с
Повелителем улетите в Квалинести. Тогда, мол, они освободят детей и  уйдут
в горы прежде, нежели вы возвратитесь.
     - Великий замысел великих мыслителей,  -  хмыкнул  дракон.  -  Насчет
Верминаарда не беспокойся - я сам сообщу ему... когда сочту нужным. Нам же
предстоит гораздо, гораздо более важное дело. Слушай внимательно. Недоумку
Тоэду попал в руки пленник... - Пирос помедлил, его глаза тлели внутренним
жаром. - Это ОН! - Дракон понизил голос до свистящего шепота. - Тот,  кого
мы ищем!
     Человек в плаще изумленно застыл.
     - Ты уверен?..
     - А то как же! - свирепо зарычал Пирос. - Сколько раз он  снился  мне
по ночам! И вот он здесь, у меня в когтях! Весь Кринн искал его - а  найти
выпало мне!
     - Ты пошлешь весть Ее Темному Величеству?
     -  Нет.  Я  не  могу  доверить  сведения  такой   важности   никакому
посланнику! Я сам доставлю его ей, но сейчас я не в состоянии  отлучиться.
Верминаард не справится без меня с Квалинести. Как ты  знаешь,  эта  война
призвана всего лишь скрыть нашу истинную цель, но если уж воевать - то как
следует, да и мир без эльфов станет, право же, чище. Итак, я сам  доставлю
Вечного Человека Властительнице, как только смогу.
     - Зачем же рассказывать о нем  мне?  -  не  без  иронии  спросил  его
собеседник.
     - Затем, что тебе поручается его уберечь! - Пирос пошевелился, сменив
позу на более удобную. Все шло как  надо  -  и  шло  быстро.  -  Воистину,
провидением Ее Темного Величества Человек Зеленого Камня и жрица  Мишакаль
прибыли сюда одновременно! Пусть Верминаард завтра  получит  удовольствие,
развлекаясь с этой жрицей и ее дружками... - Глаза Пироса  блеснули.  -  А
ведь в самом деле может здорово получиться! Мы выкрадем Человека  Зеленого
Камня в неразберихе, а Верминаард и не узнает... Итак, когда рабы бросятся
в бой, разыщи Человека Зеленого Камня, приведи его сюда и спрячь в  нижних
покоях. Когда мятежники будут уничтожены, а Квалинести растоптан армией  -
он предстанет перед Темной Владычицей!
     - Понимаю, - вновь поклонился  посетитель.  -  Какова  же  будет  моя
награда?
     - Ты получишь все, чего заслужишь. А теперь оставь меня.
     Тот вышел, не забыв надвинуть на лицо капюшон. Пирос сложил громадные
крылья, свернулся калачиком, прикрыл хвостом нос и замер, глядя  во  тьму.
Единственным звуком во всем огромном чертоге  было  жалобное  всхлипывание
Сестана...
     - Как ты? В порядке? -  участливо  спросил  Фисбен  Тассельхофа.  Они
сидели на полу близ балкона, не осмеливаясь двинуться с места. Было темно,
как в погребе: Фисбен накрыл летучий огонек вазой, как тот ни возмущался.
     - В порядке, - тупо ответил Тас. - Прости, что я так ахнул тогда... Я
просто не мог удержаться. Я, в общем, этого ждал...  чего-то  подобного...
но все-таки... когда кто-то, кого ты знаешь,  вдруг  тебя  предает...  Как
по-твоему, дракон слышал, как я?..
     - Не знаю, - вздохнул Фисбен. - Скажи лучше: что нам делать теперь?
     - Понятия не имею. - Тас чувствовал себя очень, очень несчастным. - Я
же не из  тех,  кому  на  роду  написано  за  всех  думать.  Мне  лишь  бы
приключения... Мы даже не можем предупредить Таниса  и  остальных,  потому
что не знаем, где они сейчас. А если мы  пустимся  на  поиски,  нас  могут
поймать, и тем  самым  мы  только  всем  навредим!..  -  Он  подпер  рукой
подбородок и проговорил с необычной для него задумчивостью: -  Ты  знаешь,
однажды я спросил своего папу, почему  мы,  кендеры,  такие  маленькие.  Я
очень хотел вырасти большим, как люди и эльфы...
     Он замолчал.
     - Что же сказал твой папа? - мягко спросил Фисбен.
     - Он сказал, это оттого, что мы, кендеры, созданы совершать маленькие
дела. "Присмотрись ко  всему,  что  ни  есть  на  свете  большого  и  даже
великого, - объяснил он мне, - и  увидишь,  что  на  самом  деле  все  это
состоит из маленьких частиц, сложенных вместе..." Вот и здоровенный дракон
там внизу - он ведь тоже сделан из капелек крови... наверное. Все  зависит
от маленьких частиц...
     - Умный у тебя папа.
     - Да. - Тас провел рукой по глазам. - И я так давно его не видал...
     Кендер выставил подбородок, сжал губы. Будь  здесь  его  папа,  он  с
трудом узнал бы в решительном маленьком воителе своего сынишку.
     - Пускай другие делают большие дела, - сказал он. - У них там  Танис,
Стурм,  Золотая  Луна...  Уж  как-нибудь  справятся.  Мы  совершим   нечто
маленькое и не слишком важное... Мы спасем Сестана!

              13. ВСЕ БОЛЬШЕ НЕРЕШЕННЫХ ВОПРОСОВ. ШЛЯПА ФИСБЕНА

     - Я услышал шорох, Танис, и решил выяснить, нет ли какой опасности, -
спокойно и  твердо  рассказывал  Эбен.  -  Выглянув  за  дверь,  я  увидел
драконида - он сидел там на корточках и пытался  подслушивать.  Я  схватил
его сзади за шею, но тут на меня прыгнул второй.  Я  пырнул  его  ножом  и
погнался за первым. Я поймал его и пристукнул, но потом решил,  что  лучше
вернуться прямо сюда...
     Вернувшись  в  камеру  к  женщинам,  друзья  обнаружили   там   обоих
запропастившихся - и Эбена, и Гилтанаса.  Танис  попросил  Маритту  занять
подруг чем-нибудь в противоположном углу, сам  же  принялся  расспрашивать
обоих о том, куда это их угораздило подеваться.
     Рассказ Эбена выглядел правдой: Танис в самом деле заметил по  дороге
в тюрьму трупы двоих драконидов. К тому же Эбен явно  побывал  в  схватке:
одежда его была порвана, на щеке кровоточил порез...
     Тика раздобыла у  одной  из  узниц  относительно  чистую  тряпочку  и
принялась промывать рану.
     - Он спас нас всех, Танис! - заявила она решительно. -  Чем  смотреть
на него так, будто он твоего лучшего друга прирезал,  ты  бы  ему  спасибо
сказал!
     - Нет, Тика, - сказал Эбен ласково. - Танис имеет полное  право  меня
расспрашивать:  должен  сознаться,  моя  отлучка  действительно  выглядела
подозрительно. Но скрывать мне нечего... -  И,  поймав  руку  девушки,  он
поцеловал ее пальцы. Зардевшись, Тика обмакнула тряпочку в  воду  и  вновь
потянулась к его щеке. Карамон не спускал с нее хмурого взгляда.
     - А ты, Гилтанас? - спросил он. - Тебя где носило?
     - Не спрашивай, - ответил тот. - Тебе лучше не знать.
     - Не знать - чего? - свел брови Танис. - Где ты был?
     - Оставьте его! - крикнула Лорана, становясь рядом с братом.
     Миндалевидные глаза Гилтанаса вспыхнули на осунувшемся, бледном лице.
     - Это слишком важно, Лорана, - сказал Танис. - Так куда ты уходил?
     - Я вас предупреждал... - Взгляд Гилтанаса переметнулся на Рейстлина.
- Я вернулся проверить, в самом ли деле наш маг  был  так  обессилен,  как
притворялся. И оказалось, что нет. Его здесь не было!
     Карамон поднялся на ноги, в  ярости  сжимая  огромные  кулаки.  Стурм
перехватил его  и  оттолкнул  назад,  а  Речной  Ветер  поспешно  заслонил
Гилтанаса.
     - Каждый здесь волен задавать вопросы и отвечать на них, защищаясь, -
прозвучал его низкий голос. - Эльф сказал свое слово.  Скажи  и  ты  свое,
маг.
     - Зачем? - хрипло прошептал Рейстлин, и ненависть наполнила ядом  его
голос. - Ни один из вас мне не доверяет, так какой смысл в моем  рассказе?
Я отказываюсь отвечать, и можете думать все что угодно. Если  вы  считаете
меня  предателем  -  давайте,  не  медлите,  убейте  меня.   Я   не   буду
сопротивляться...
     Он закашлялся.
     - Только сперва убейте меня, - сдавленно проговорил Карамон  и  отвел
брата к его ложу.
     Таниса замутило.
     - Двойная стража до утра, - сказал он. - Нет, Эбен, не ты. Стурм!  Вы
с Флинтом первыми, потом мы с Речным Ветром... - И без сил поник  на  пол,
опустив голову на руки. Приплыли, думалось ему.  Один  из  этой  троицы  -
предатель и был им  с  самого  начала.  В  любой  момент  может  ворваться
стража... Или - еще хуже -  Верминаард  готовит  какую-нибудь  хитрость...
какую-нибудь ловушку...
     И тут он с убийственной ясностью понял, к чему шло дело.  Ну  конечно
же, Верминаард использует восстание как предлог для расправы с заложниками
и жрицей. Он всегда может раздобыть себе новых рабов,  к  тому  же  у  тех
будет  перед  глазами  жуткий  пример  -  вот,  дескать,  что   бывает   с
ослушниками... План бунта играл ему очень даже на  руку.  А  кто  составил
план? Гилтанас.
     Надо отказаться от него, пока не  поздно,  лихорадочно  пронеслось  у
Таниса в голове... Все-таки он принудил себя успокоиться. Нет,  ничего  не
выйдет: люди слишком возбуждены. Чудесное исцеление Элистана и его решение
следовать заветам древних Богов пробудило в них надежду. Они так поверили,
что Боги наконец-то вернулись! Ко всему  прочему,  Танис  видел,  с  какой
ревнивой завистью смотрели на Элистана  другие  Искатели.  На  словах  они
вовсю поддерживали нового предводителя, но дай им время и  повод  сместить
его - и уж за ними дело не станет. Небось сейчас уже  подсаживаются  то  к
одному, то к другому, стараясь заронить в души сомнение...
     "Если после всего этого дать отбой, нам больше никогда не поверят", -
сказал себе Танис. Надо идти вперед до конца, невзирая на риск. И потом  -
вдруг он все же ошибся и никакого предателя не было?..
     Согретый этой слабенькой надеждой, он погрузился в беспокойный сон.
     Ночь прошла тихо.

     Сквозь зияющее отверстие в крыше главной  крепостной  башни  вливался
серый сумрак рассвета. Тас проснулся и сел, протирая глаза.  Он  не  сразу
вспомнил, где  находился.  "До  чего  большая  комната,  -  подумал  он  и
посмотрел на потолок,  в  котором  для  удобства  дракона  была  прорезана
большая дыра. - И еще две двери, не считая той, в которую прошли вчера  мы
с Фисбеном..."
     Фисбен! И дракон!
     Тас застонал, припоминая. Он же не собирался спать!  Они  с  Фисбеном
ждали, когда заснет дракон! Они хотели выручить Сестана!.. И вот уже  утро
и, наверное,  слишком  поздно...  Объятый  тревогой,  кендер  прокрался  к
балкону и осторожно посмотрел вниз. Нет,  по  счастью!..  Тас  вздохнул  с
облегчением. Дракон спал. Сестан, измученный страхом - тоже.
     Теперь или никогда!.. Тас проворно отполз назад, к Фисбену.
     - Старец! - шепнул он и легонько встряхнул его. - Проснись!
     - Что? Где? Пожар?! - вскинулся тот, ничего не понимая  спросонок.  -
Бежим к выходу...
     - Да нет никакого пожара, - вздохнул Тас. - Утро  настало.  Вот  твоя
шляпа... - Он протянул ее магу, ощупью искавшему  свой  головной  убор  на
полу. - А где, кстати, огненный шарик?
     - Я его отослал,  -  отвечал  Фисбен.  -  Мешал  мне  спать.  Светил,
понимаете ли, прямо в глаза...
     - Так ведь мы и собирались бодрствовать! - собрав  остатки  терпения,
напомнил Тас. - Мы хотели спасти Сестана от дракона. Ну, вспомнил?
     - И каким же образом? - с интересом спросил Фисбен.
     - Это у тебя был план, а не у меня.
     - Правда? - Маг заморгал. - И... что, хороший был план?
     - Но ты же не рассказал мне! -  Тас  едва  не  сорвался  на  крик,  в
последний момент принудив себя сдержаться. - Ты только сказал: надо,  мол,
вызволить Сестана до завтрака, не  то  дракон,  просидевший  полсуток  без
маковой росинки во рту, сочтет съедобным даже и овражного гнома...
     - Разумно, - согласился Фисбен. - Я действительно это сказал?
     - Послушай. - Тассельхоф решил быть терпеливым. - Все, что нам нужно,
это длинная веревка - сбросить ему. Можешь ты ее создать?
     - Веревка! -  Фисбен  гневно  воззрился  на  кендера.  -  Неужели  ты
воображаешь,  будто  я  так  низко  пал?  Ты  оскорбляешь  мое  искусство.
Помоги-ка мне встать...
     Тас подал ему руку.
     - Я совсем не хотел тебя оскорбить,  -  сказал  он  волшебнику.  -  Я
просто подумал, что  нет  ничего  проще  веревки,  особенно  при  твоем-то
мастерстве... Что ж, давай! - Тас указал в  сторону  балкона.  -  И  будем
надеяться, что останемся живы, - добавил он про себя.
     - Я не подведу ни тебя, ни Сестана, - пообещал, сияя, Фисбен.  Вдвоем
они посмотрели вниз с балкона. Все выглядело в точности  как  и  накануне.
Сестан скрючился в уголке.  Дракон  спал  крепким  сном...  Фисбен  закрыл
глаза. Сосредоточившись, он забормотал волшебные слова,  а  потом  высунул
сквозь перила худую руку и как бы потащил что-то вверх...
     У Таса, следившего за ним, сердце вдруг забилось где-то у горла.
     - Стой! - захлебнулся он. - Не того!..
     Фисбен открыл глаза и увидел:  алый  Пирос,  сохраняя  прежнюю  позу,
медленно поднимался над полом.
     - Батюшки! - ахнул маг и, быстро произнеся  несколько  слов,  обратил
заклятие вспять и плавно вернул дракона на землю. - Промахнулся, -  сказал
он. - Попробуем еще раз. Начнем сначала...
     И вновь зазвучал волшебный язык. На сей раз начал подниматься Сестан.
Он плыл все выше и  выше  и  наконец  завис  вровень  с  балконом.  Фисбен
побагровел от натуги.
     - Почти готово? Держись!.. -  Тас  так  и  подпрыгивал,  не  в  силах
устоять на месте. Ведомый манящей дланью волшебника, Сестан мирно  проплыл
над перилами и, так и не проснувшись, мягко спланировал на пыльный пол.
     - Сестан! - прошипел Тас, предварительно зажав  овражному  гному  рот
ладонью, чтобы тот, паче чаяния, не завопил с перепугу. - Сестан,  это  я,
Тассельхоф! Просыпайся!
     Овражный гном открыл глаза. Первой его мыслью было - никак Верминаард
вздумал скормить  его  хищному  кендеру  вместо  дракона!..  Однако  потом
овражный гном узнал друга и облегченно обмяк.
     - Ты в безопасности, только молчи, -  предупредил  кендер.  -  Дракон
может услышать нас отсюда и...
     Его прервал гулкий удар, донесшийся снизу. Овражный гном встревоженно
сел.
     - Ш-ш! - зашипел Тас. - Наверное, просто дверь в  логово...  -  И  он
поспешил назад на балкон. Фисбен был уже там и смотрел вниз сквозь перила.
- Что там такое?
     - Повелитель Драконов. - Фисбен указал на нижние галереи.
     Верминаард стоял на карнизе, глядя на спящего Пироса.
     - Проснись, Уголь!  -  крикнул  он.  -  Мне  только  что  доложили  о
вторжении! Жрица здесь и подбивает рабов к бунту!..
     Пирос зашевелился и неохотно раскрыл глаза. Ему снился такой странный
сон - овражный гном, летавший по воздуху.  Он  затряс  громадной  головой,
разгоняя остатки дремоты.  Что  там  говорил  Верминаард?  Жрица?..  Пирос
зевнул. Стало быть. Повелитель Драконов выяснил-таки, что она пробралась в
крепость.
     - Не изволь беспокоиться, мой господин...  -  начал  он,  но  тут  же
осекся, вглядываясь в нечто весьма и весьма странное.
     - Беспокоиться? - брызгал слюной Верминаард.  -  Да  я...  -  И  тоже
осекся. А то, на что они оба смотрели, медленно  покачивалось  в  воздухе,
легко, словно перышко, слетая все ниже.
     Это была шляпа Фисбена...

     Танис разбудил всех в самый темный час перед рассветом.
     - Ну что? - сказал Стурм. - Вперед?
     - Выбора в любом случае нет,  -  оглядывая  маленький  отряд,  мрачно
ответил Танис. - Если один из вас -  предатель,  пусть  вечно  гложет  его
мысль о невинно загубленных жизнях. Верминаард убьет не только нас,  но  и
заложников. Но я предпочитаю думать,  что  предателей  среди  нас  нет.  А
потому будем действовать, как и собирались.
     Никто ничего не сказал, но каждый  искоса  поглядывал  на  остальных.
Всех мучили подозрения.
     Когда проснулись женщины, Танис еще раз обсудил с ними свой план.
     - Мы с моими друзьями и Мариттой  проберемся  к  детям,  прикинувшись
женщинами, которые обычно приносят им завтрак. Мы выведем их  во  двор,  -
тихо говорил полуэльф. -  Ваше  дело  -  заниматься  своими  делами  самым
обычным порядком. Когда вас выпустят на прогулку - хватайте детей и скорей
с ними к шахтам. Ваши мужчины перебьют стражу и уведут вас на юг, в  горы.
Все понятно?
     Женщины молчаливо кивали. В коридоре раздались  приближающиеся  шаги.
Охрана!
     - Ну что ж, - тихо проговорил Танис. - За работу!
     Женщины поспешно разошлись по местам. Танис поманил  к  себе  Тику  и
Лорану:
     - Если нас все-таки предали, вам грозит особенная опасность. Вы  ведь
будете охранять женщин...
     - Нам всем будет грозить особенная  опасность,  -  холодно  поправила
Лорана. В эту ночь она так и  не  сомкнула  глаз,  зная:  стоит  чуть-чуть
ослабить тиски, в которых она держала себя самое, - и ей уже не превозмочь
страха.
     Танис и не подозревал, что творилось у нее в душе. Он  видел  только,
что в это утро она была необычайно бледна - и необычайно красива.  Сам  он
привык к сражениям настолько, что мучительного ужаса первой битвы уже и не
помнил.
     Кашлянув, он тихо сказал:
     - Прими совет, Тика: держи лучше меч в ножнах. Больше толку  будет...
- Тика нервно хихикнула и кивнула, а Танис  добавил:  -  Да  попрощайся  с
Карамоном.
     Она   пунцово   покраснела   и,   бросив   на   Таниса   с    Лораной
многозначительный взгляд, убежала.
     Какое-то время Танис молча смотрел на Лорану. Только тут он  заметил:
она так отчаянно сжимала зубы, что напряглись жилы на шее. Он  хотел  было
обнять ее, но она казалась окоченелой, точно труп драконида.
     - Может быть, не надо?.. - сказал он, опуская руки.  -  Это  не  твой
бой. Иди с другими женщинами к шахтам...
     Лорана покачала головой и ответила не сразу -  лишь  убедившись,  что
голос не дрогнет.
     - Тика не обучена драться, - сказала она. - А я обучена. И не  важно,
что учили  нас  разве  что  для  церемоний...  -  Она  горько  улыбнулась;
выражение его лица от нее не укрылось. - Я сделаю все, что должна,  Танис,
- непривычно выговорила она его человеческое имя. - А не то ты решишь, что
предатель - это я...
     - Поверь мне, Лорана! - вздохнул он.  -  Я  не  более  твоего  считаю
Гилтанаса  предателем!  Просто...  проклятие,  от  этого  столько   жизней
зависит! Неужели ты не понимаешь?..
     Он взял ее за плечи, и  она  почувствовала,  что  его  руки  дрожали.
Подняв глаза, она увидела на его лице страх и муку сомнения. Он боялся  не
меньше ее самой - только не за себя, а за других.
     Она поглубже вздохнула.
     - Прости, Танис... Ты прав. - И добавила:  -  Стража  сейчас  войдет.
Пора!
     И отошла прочь, не  оглядываясь,  и  только  потом,  когда  было  уже
поздно, подумала: а что, если Танис сам подходил к ней за утешением...
     Маритта и Золотая Луна повели спутников по узенькой  лестнице  вверх,
на следующий этаж. Стражники-дракониды с ними не пошли,  пробурчав  что-то
насчет "особого поручения". Танис  спросил  Маритту,  всегда  ли  они  так
делали, и  та  отрицательно  мотнула  головой,  а  на  лице  ее  появилось
выражение тревоги. В любом случае им оставалось только идти вперед. Следом
за ними топало шестеро овражных гномов, несших тяжелые  горшки  с  чем-то,
отдаленно напоминавшим овсянку. Они почти  не  обращали  внимания  на  так
называемых женщин - пока Карамон, запутавшись в юбке, не споткнулся  и  не
упал на  колени,  выругавшись  при  этом  вполне  по-солдатски.  У  гномов
округлились глаза...
     - Ни звука! - Флинт мгновенно повернулся к ним, в  руке  его  блеснул
нож.
     Бедняги испуганно прижались к стене и так усердно закивали  головами,
что тяжелые горшки застучали один о другой.
     Преодолев лестницу, спутники остановились.
     - Надо пройти через зал к двери... Ой! - Маритта схватила  Таниса  за
руку. - Там стоит стража! Раньше ее никогда не было!..
     - Тихо,  вдруг  это  случайное  совпадение...  -  ободрил  ее  Танис,
прекрасно понимая, что никакой случайности нет. - Будем продолжать, как  и
собирались.
     Маритта со страхом кивнула и пошла вперед через зал.
     - Здесь стража, - обернулся Танис к Стурму. - Будь  готов  ко  всему.
Помни - быстро и наверняка! И - тихо!
     Согласно карте Гилтанаса, детскую комнату для игр отделяли от спальни
два помещения. Первое было кладовой - там лежали на полках игрушки, одежда
и вещи детей. Эта комната сообщалась тоннелем со второй, служившей логовом
драконице, Пламенеющей.
     - Бедняжечка, - с жалостью говорила  Маритта,  когда  они  с  Танисом
обсуждали план действий. - Да  она  тут  такая  же  пленница,  как  и  мы!
Повелитель  даже  погулять  ее  не  выпускает.  Может,  боится,  что   она
заблудится и не вернется? Они даже  тоннель  в  кладовку  сделали  слишком
узким, чтобы она не могла пролезть. То есть она не то чтобы уж так  рвется
наружу,  но,  надобно  думать,  на  детские   игры   полюбовалась   бы   с
удовольствием...
     И Танис с сомнением слушал Марату, гадая, действительно ли  драконица
настолько безумна и безобидна, как та описывала...
     Детская спальня  помещалась  непосредственно  за  логовом.  Спутникам
надлежало проникнуть туда, разбудить ребятишек и вывести их наружу,  благо
комната для игр была снабжена отдельным выходом во двор - огромной дверью,
заложенной тяжелым дубовым брусом. Как  утверждала  Маритта,  запирали  не
людей, а больше драконицу.
     Наверное,  как  раз  светает,  думал  Танис,  перешагивая   последнюю
ступеньку  и  идя  через  зал.  Свет  факелов  отбрасывал  длинные   тени,
змеившиеся впереди. В Пакс Таркасе царила тишина.  Могильная  тишина.  Ох,
слишком тихо для крепости, готовящейся к войне!..
     Четверо драконидов о чем-то разговаривали, стоя у входа в комнату для
игр. Они прекратили беседу, увидев подходивших к ним женщин.
     Золотая Луна и Маритта шли впереди. Золотая Луна  отбросила  капюшон,
бледно-золотые волосы мерцали, ловя блики огня. За ней, согнувшись чуть ли
не вдвое и опираясь на клюку, ковылял Речной Ветер. Потом  шли  Карамон  с
Рейстлином,  за  ними  -  Эбен  и  Гилтанас.  Все  предатели  вместе,  как
саркастически выразился Рейстлин. Шествие замыкал Флинт, время от  времени
оборачивавшийся на перепуганных овражных гномов.
     - Рановато вы сегодня, - проворчал один из драконидов.
     Стоя полукругом, "женщины" смиренно ждали, пока им позволят войти.
     - Похоже, будет гроза,  -  сказала  Маритта.  -  Дети  должны  успеть
погулять, пока не начнется дождь. А вы-то что  здесь  делаете?  Эту  дверь
никогда прежде не охраняли. Еще детей напугаете...
     Другой драконид бросил  какую-то  фразу  на  своем  языке,  остальные
начали ухмыляться, показывая острые зубы.  Тот,  с  которым  разговаривала
Маритта, лишь зарычал.
     -  Приказ  Повелителя  Верминаарда!  Они  с  Углем  с  утра  полетели
приканчивать эльфов. И нам велено обыскать вас для начала. -  Его  зеленые
глазки жадно устремились на Золотую Луну: - Какое приятное поручение...
     - Кому как, - буркнул другой, с отвращением глядевший  на  Стурма.  -
Лично я так еще не видал бабы противней...  Ох!  -  И  он,  не  договорив,
повалился на пол, получив удар кинжалом  под  ребра.  Остальные  стражники
прожили лишь несколькими секундами дольше. Шея одного из них  хрустнула  в
могучих руках Карамона. На второго наскочили сразу двое: Эбен ударил его в
брюхо,  а  Флинт  снес  твари  голову  топором.  Танису  достался   вожак.
Мгновенным выпадом полуэльф поразил его в сердце  и  хотел  уже  выпустить
рукоять меча, полагая, что тот застрянет в окаменевшей плоти драконида.  К
его изумлению, клинок выскользнул из камня так же легко, как если бы Танис
проткнул гоблина.
     Размышлять об этом, впрочем, времени не  было.  Как  только  началась
схватка, овражные гномы выронили горшки и в ужасе умчались по коридору.
     - Не обращай внимания! - рявкнул Танис на Флинта, готового  броситься
следом. - Вперед! Скорее!
     Переступив через окаменевшие трупы, он распахнул дверь.
     - Если кто-нибудь их обнаружит, нам крышка, - сказал Карамон.
     - Нам и так  крышка.  Это  было  ясно  с  самого  начала!  -  сердито
пробормотал Стурм. - Мы преданы, так что рано или поздно...
     - Шевелитесь! - Танис пропустил друзей внутрь и закрыл за их  спинами
дверь.
     - Только не шуметь, - шепнула Маритта. - Вообще-то Пламенеющая обычно
спит крепко. Если вдруг проснется - ведите себя,  как  положено  женщинам.
Она вас нипочем не узнает. Она, бедняжечка, слепа на один глаз.
     За крохотными окошками,  пробитыми  под  самым  потолком,  разгорался
холодный  рассвет.  Полутемная  комната  для  игр  производила   гнетущее,
безрадостное впечатление.  На  полу  валялось  несколько  старых-престарых
игрушек. Никакой мебели не было.
     Карамон осмотрел толстый брус, запиравший наружную дверь.
     - Справлюсь, - сказал богатырь. Он и в самом деле легко вынул брус из
проушин, прислонил его к стене и налег  на  дверь.  -  С  той  стороны  не
заперто, - сообщил он. - Видно, не думали, что мы доберемся аж досюда!
     "Или, может, Повелитель Верминаард как раз там-то нас и дожидается, -
подумал  Танис,  гадая  про  себя,  правду  ли  сказал  им   драконид.   -
Действительно ли Повелитель и его  дракон  покинули  крепость?  Или?..  Он
запретил себе думать об этом. Какая разница? Надо идти  вперед  -  другого
пути нет..."
     - Флинт, останешься здесь, - сказал он. - Если  кто-нибудь  появится,
первым делом предупреди нас, а потом уже дерись.
     Флинт кивнул и занял позицию у двери в коридор,  чуть-чуть  приоткрыв
ее. Тела драконидов, лежавшие на полу, успели рассыпаться в пыль.
     Маритта вынула из скобы на стене факел, зажгла его  и  повела  друзей
тоннелем в логово драконицы.

     - Фисбен! Твоя шляпа!.. - отважился прошептать Тас.  Слишком  поздно!
Старый маг попытался было схватить ее, но не успел.
     - Шпионы!.. - яростно заорал Верминаард, указывая вверх, на балкон. -
Схвати их. Уголь! Они нужны мне живыми!..
     "Лживыми, - подумал дракон. - Еще чего!" Он припомнил странный  звук,
услышанный накануне,  и  понял,  что  шпионы  наверняка  слышали,  как  он
рассуждал о Человеке Зеленого Камня. Лишь узкий круг  избранных  знал  эту
тайну - величайшую, ужасную  тайну,  долженствовавшую  подарить  Владычице
Тьмы весь мир. Шпионы умрут. И с ними тайна!
     Пирос развернул крылья, и мощные задние лапы стремительно бросили его
вверх.
     "Вот и все, - подумал Тассельхоф. - Вот уж влипли так влипли. На  сей
раз нам точно не смыться..."
     Мысленно приготовившись к тому, что дракон его  вот-вот  изжарит,  он
услышал, как волшебник повелительно выкрикнул одно-единственное слово -  и
навалившаяся тьма едва не сбила кендера с ног.
     - Бежим! - пропыхтел Фисбен, хватая Таса за руку  и  рывком  поднимая
его с пола.
     - Сестан...
     - Он здесь, со мной. Бежим!
     И Тассельхоф побежал. Они вылетели в дверь и  помчались  по  галерее.
Тас не имел никакого понятия, куда они бежали затем. Он лишь  держался  за
руку старика и поспевал за ним, как умел.  Было  слышно,  как  позади  них
свистели крылья дракона. Потом дракон заговорил:
     - Так ты еще и  колдун,  соглядатай?  Куда  же  ты  бежишь  впотьмах?
Смотри, заблудишься. Дай-ка я тебе посвечу!
     Тассельхоф  услышал,  как  клокотал  воздух,   вбираемый   громадными
легкими... и вокруг с треском взвился огонь. Тьма рассеялась, не  выдержав
беспощадного  жара,  но,  к  немалому  изумлению  кендера,  пламя  его  не
коснулось. Он посмотрел на Фисбена, с непокрытой головой бежавшего  рядом.
Они были еще в галерее и со всех ног мчались к двойным дверям.
     Тас улучил миг  оглянуться...  Позади  громоздился  дракон,  страшнее
самого страшного сна, ужаснее даже черной драконицы Кзак Царота... Вот  он
снова дохнул огнем, и снова Таса  окутало  пламя.  Вспыхивали  картины  по
стенам, пылала старинная мебель, огонь карабкался по  занавесям,  наполняя
комнату дымом. Но Таса, Фисбена и Сестана не коснулась  ни  одна  искорка.
Тассельхоф с восхищением покосился на мага: вот это работа!
     - И как долго ты думаешь продержаться? -  спросил  он  на  бегу.  Они
завернули за угол - двери были уже рядом.
     Старик только вытаращил глаза:
     - Понятия не имею! Я вообще не знал, что я на это способен!..
     В третий раз вокруг взвилось пламя. Тас  ощутил  жар  и  встревоженно
повернулся к Фисбену. Волшебник кивнул:
     - Еще немного, и я не...
     - Держись! - крикнул Тас. - Мы почти у двери! Он в нее не пролезет!..
     Трое беглецов выскочили  в  коридор  как  раз  в  тот  момент,  когда
заклинание Фисбена окончательно утратило силу. Перед  ними  была  потайная
дверь в Механическую Комнату - раскрытая, как и прежде.
     Тассельхоф захлопнул  бронзовые  двери  и  на  мгновение  остановился
перевести дух. Он уже открывал рот, чтобы сказать: "Ну, кажется,  удрали!"
- когда когтистая лапа дракона проломила  каменную  стену  прямо  над  его
головой!
     Сестан взвизгнул и бросился к лестнице. Тас схватил его за шиворот:
     - Не туда! Там - покои Верминаарда!
     - В Механическую  Комнату!..  -  закричал  Фисбен.  Они  едва  успели
проскочить в нее, когда стена со страшным грохотом рухнула.
     Потайную дверь им закрыть не удалось...
     - И ничегошеньки-то я, видно, о драконах не знаю, - пробормотал  Тас.
- Интересно, есть ли хоть где-нибудь толковая книжка...
     - Эй вы, крысы!.. - загромыхал голос дракона. - Бежать вам некуда: вы
в ловушке. А каменные стены для меня ничто!..
     Раздался жуткий скрежет и скрип. Стены  Механической  Комнаты  начали
поддаваться.
     - Все-таки мы поводили его  за  нос,  -  вздохнул  Тас.  -  Это  твое
последнее заклинание - ну чистый отпад! Увидеть такое, и почти  не  жалко,
если даже дракон съест...
     - Съест? - Фисбен  точно  проснулся.  -  Кто,  Дракон?  Еще  чего!  Я
оскорблен! Нет, выход непременно должен быть... - И его глаза блеснули:  -
Вниз по цепи!
     - По цепи?  -  переспросил  Тас,  думая,  что  ослышался:  все  звуки
заглушал рев дракона и треск готовых обрушиться стен.
     - Спустимся по цепи! За мной! - И  старый  маг  с  довольным  смешком
устремился по тоннелю вперед.
     Сестан с сомнением оглянулся на Тассельхофа, но тут сквозь трещину  в
стене показался коготь дракона. Овражный гном и кендер разом повернулись и
ринулись следом за Фисбеном.
     Когда они подбежали к огромному колесу, Фисбен уже переполз  на  него
по цепи и, подоткнув полы одежд, проворно спускался с зубца на  зубец.  Не
теряя времени, кендер с гномом поползли следом за  ним.  И  Тас  уже  стал
подумывать о том, почему бы, в конце концов, им и  не  спастись,  особенно
если темный эльф там, внизу, решил устроить себе выходной...  когда  Пирос
вломился в колодец, где висела исполинская цепь.
     Целые глыбы вываливались вокруг него из стены и гулко рушились  вниз.
Вся шахта затряслась, и даже цепь задрожала. Дракон молчал,  лишь  смотрел
на них красными огненными глазами. Потом вобрал в  себя  столько  воздуха,
сколько, по мнению Таса, могло  бы  поместиться  в  целой  долине.  Кендер
инстинктивно зажмурился, но сразу же открыл глаза снова: он еще не  видел,
как драконы выдыхают огонь,  и  не  собирался  упускать  возможности.  Тем
более, что другой, скорее всего, уже не будет.
     Свирепое пламя вырвалось из ноздрей и  пасти  дракона...  Волна  жара
едва не сбросила Таса с цепи. Но и в  этот  раз  огонь  не  коснулся  его.
Фисбен хихикнул, очень довольный собой.
     - Неплохо, старик, - зло сказал дракон. - Но я тоже маг  и  чувствую,
что ты слабеешь. Так что смейся, пока будешь лететь!..
     Вновь ударило  пламя...  Теперь  дракон  метил  не  в  три  ничтожные
фигурки, прильнувшие к цепи, а в саму цепь.  Едва  соприкоснувшись  с  его
огнем, железные звенья засветились вишневым накалом. Пирос дохнул еще раз,
и они раскалились добела. Третья  вспышка  -  и  они  расплавились.  Тяжко
вздрогнув, оборванная цепь понеслась вниз, в непроглядную тьму.
     Пирос проследил за ней  взглядом.  Теперь  шпионы  никому  ничего  не
расскажут. Это было  хорошо.  Удовлетворенный,  он  слетел  назад  в  свое
логово, где его с нетерпением ждал Верминаард.
     Между тем во тьме башни гигантское зубчатое колесо, освобожденное  от
цепи, столетиями удерживавшей его в одном положении,  застонало  и  начало
вращаться.

                 14. МАТАФЛЕР. ВОЛШЕБНЫЙ МЕЧ. БЕЛЫЕ ПЕРЫШКИ

     Свет факела в руке Маритты озарил  большую  голую  комнату,  лишенную
окон. В комнате была только большая бочка  с  водой,  лохань,  из  которой
воняло несвежим мясом... и драконица.
     У Таниса екнуло сердце. Он-то думал, что нет  чудовищ  громадней  той
черной из Кзак Царота, но эта!.. Ее логово было обширно,  не  менее  сотни
футов в поперечнике, однако драконице едва хватало места улечься -  кончик
длинного хвоста касался дальней стены. На какой-то миг  спутники  замерли,
воочию представляя, как она поднимает голову и обрушивает на  них  гудящее
пламя, такое же, как то, что уничтожило Утеху...
     Маритта, однако, ничуть не казалась обеспокоенной. Ровным шагом вошла
она в комнату, и  друзья,  чуть  помедлив,  последовали  за  ней.  Подойдя
поближе, они разглядели, что Маритта была права - драконица  действительно
пребывала в плачевном состоянии. Громадную голову,  лежавшую  на  холодном
каменном полу, покрывали старческие морщины, ярко-алая кожа  потускнела  и
покрылась пятнами. Драконица шумно дышала во сне, приоткрыв пасть, так что
виднелись зубы - когда-то острые, как  мечи,  но  теперь  -  поломанные  и
пожелтевшие. Длинные шрамы пролегли по бокам, кожистые  крылья  иссохли  и
потрескались...
     И Танису сделалась понятна жалость, которую испытывала к ней Маритта.
С  драконицей  обращались  и  впрямь  из   рук   вон   скверно.   Полуэльф
почувствовал, как уходит настороженность, уступая место жалости.  Впрочем,
он  тут  же  пожалел  об  этом,  ибо  драконица,   потревоженная   светом,
шевельнулась во сне, и Танис  поспешно  напомнил  себе,  что  ее  когти  и
огненное дыхание были по-прежнему  не  менее  смертоносны,  чем  у  любого
другого алого дракона на Кринне.
     Тут она приоткрыла глаза,  блеснувшие  в  свете  факела  двумя  алыми
щелками. Друзья замерли, нашаривая оружие...
     - Что, Маритта? Уже пора завтракать?.. - сонно проговорила  Матафлер,
которую простые смертные называли Пламенеющей.
     - Сегодня мы  чуть-чуть  раньше  обычного,  милочка,  -  успокаивающе
отозвалась женщина. - Видишь ли, в горах собирается гроза, вот мы и решили
выпустить детей погулять, пока не  пошел  дождь.  Спи,  пожалуйста.  Я  им
скажу, чтобы не шумели...
     - Пусть их. - Драконица зевнула и открыла  глаза  немного  пошире,  и
Танис разглядел на одном из них бельмо. Она была в самом деле полуслепа.
     - Надеюсь, нам не придется драться с ней, Танис, - прошептал Стурм. -
С этакой бабушкой...
     Танис заставил себя сохранить суровый вид:
     - Это очень опасная "бабушка", Стурм. Не забывай об этом!
     - Малыши хорошо спали ночью, - пробормотала  драконица,  по-видимому,
вновь засыпая. - Ты уж проследи, Маритта,  чтобы  они  не  промокли,  если
пойдет дождь. Особенно маленький Эрик. У него и так на прошлой неделе  был
насморк...
     Ее веки сомкнулись.
     Обернувшись к спутникам, Маритта поманила их за  собой,  одновременно
прикладывая палец к губам. Стурм и Танис шли последними, пряча оружие  под
плащами и наспех сшитыми  юбками.  Танис  был  уже  футах  в  тридцати  от
драконицы, когда...
     Сперва он решил, что у него  разыгралось  воображение,  что  странный
звон лишь померещился ему от волнения. Но звук  становился  все  громче  и
громче,  и  вот  уже  Стурм  встревоженно  оглянулся  на  полуэльфа.  Звон
превратился в жужжание, как если бы где-то  рядом  клубился  тысячный  рой
саранчи. Теперь на  Таниса  смотрел  не  только  Стурм  -  все!  Танис  же
беспомощно озирался и был в эту минуту почти смешон.
     Драконица всхрапнула и раздраженно завозилась во сне.
     Неожиданно Рейстлин сорвался с места и подбежал к Танису.
     - Меч!.. - прошипел он.  И  разом  распахнул  плащ  полуэльфа.  Танис
посмотрел на ножны, хранившие древний клинок, и понял,  что  догадка  мага
была верна. Меч жужжал, словно желая  предупредить  хозяина  о  величайшей
опасности. Теперь Танис даже телом ощущал его дрожь.
     - Волшебство, - сказал маг, с интересом присматриваясь к мечу.
     - Можешь ты это прекратить? - крикнул Танис, перекрывая звон.
     - Нет, - сказал Рейстлин.  -  Кажется,  я  припоминаю:  это  Губитель
Червей, прославленный волшебный меч Кит-Канана. Он  чувствует  присутствие
драконицы...
     - Неподходящее время для воспоминаний! - отозвался Танис.
     - Или, наоборот, очень даже подходящее, - зарычал Стурм.
     Драконица, сонно моргая, медленно  приподняла  голову.  Струйка  дыма
вылетела из ноздрей. В мутном взгляде, устремленном на Таниса, была боль.
     - Кого ты привела, Маритта? - Голос Матафлер был полон  угрозы.  -  Я
слышу звук, которого не  слыхала  столетиями!  Я  чувствую  мерзкий  запах
стали!.. Это не женщины, Маритта, это воины!
     - Только не трогайте ее... - запричитала Маритта.
     - Если смогу! - сказал Танис, выхватывая Губителя Червей из ножен.  -
Речной Ветер, Золотая Луна, уведите Маритту!
     Обнаженный клинок ярко запылал белым огнем,  гневное  жужжание  стало
еще громче. Матафлер попятилась прочь...  Неистовый  блеск  меча  причинял
боль ее здоровому глазу;  ужасный  звук  впивался  в  мозг,  точно  копье.
Жалобно всхлипывая, она скорчилась у противоположной стены...
     - Живо! Выводите детей! - крикнул Танис, сообразив, что им нет  нужды
драться - во  всяком  случае,  пока.  Высоко  подняв  сверкающий  меч,  он
осторожно шагнул вперед, прижимая плачущую драконицу к стене.
     Маритта тем часом провела Золотую Луну в  спальню  детей.  Ребятишки,
числом около сотни, были уже на  ногах  и  встревоженно  прислушивались  к
странным звукам снаружи.  При  виде  Маритты  и  Золотой  Луны  они  сразу
приободрились. Когда же  в  комнату,  путаясь  в  юбках,  влетел  Карамон,
кое-кто даже засмеялся. Однако вид вооруженных воинов заставил всех  вновь
присмиреть.
     - Что там, Маритта? - спросила  старшая  девочка.  -  Что  случилось?
Снова сражение?
     - Будем надеяться, родненькая, что сражения не будет, - тихо отвечала
Маритта. - Но и врать тебе не буду: может  и  до  этого  дойти.  А  теперь
давайте-ка собирайтесь. Одевайтесь потеплее  -  и  быстрехонько  за  нами.
Старшие пусть возьмут на руки младшеньких...
     Стурм ожидал смятения, всеобщего  рева  и,  конечно,  кучи  вопросов.
Ничуть не бывало! Дети  молча  и  быстро  принялись  одеваться,  натягивая
теплые курточки и помогая одевать младших. Они держались внешне  спокойно,
ну, может, лишь чуть побледнели. Дети войны...
     - Как можно быстрее выходите  через  логово  в  комнату  для  игр,  -
наставлял их Стурм. - Когда выйдете туда, вот  этот  большой  дядя,  -  он
указал на Карамона, - откроет двери во двор.  Там  вас  будут  ждать  ваши
мамы. Так что пусть каждый из вас бежит скорее к своей. Поняли?
     Он с сомнением посматривал на меньших, но  девочка  в  переднем  ряду
кивнула:
     - Мы поняли, господин.
     - Хорошо, - сказал Стурм. - Веди, Карамон.
     Великан, немало смущенный взглядами сотни с лишним пар детских  глаз,
повел маленьких пленников через логово. Золотая Луна  подхватила  на  руки
карапуза, Маритта - другого. Старшие ребята,  мальчики  и  девочки,  несли
малышей на закорках.  Торопливо  и  молча,  но  сохраняя  полный  порядок,
миновали  они  двери...  и  тут  увидели  Таниса,  блистающий  меч   -   и
перепуганную Матафлер.
     - Эй, ты!  Не  смей  обижать  нашу  драконицу!  -  закричал  один  из
мальчишек. И бросился на Таниса с кулаками.
     - Дугл! Сейчас же вернись! - окликнула  старшая  девочка.  Послышался
детский плач.
     Танис все время держал меч занесенным, зная, что это  -  единственный
способ удержать драконицу на месте. Он крикнул:
     - Уводите их! Скорее!
     - Дети, дети! - Дочь Вождя ласково, но  строго  наводила  порядок.  -
Танис не тронет вашу драконицу, если не будет нужды. Он - добрый  человек.
А вам надо идти. Ваши мамы вас ждут.
     И  было  в  голосе  Золотой  Луны  нечто  такое,  отчего  даже  самые
несмышленые поняли - необходимо спешить. Все вновь встали в строй.
     - До свидания, Пламенеющая! - выходя следом  за  Карамоном,  помахали
руками сразу несколько детей. Дугл бросил  на  Таниса  яростный  взгляд  и
вернулся на место, утирая грязными кулаками бессильные слезы.
     - Нет! Не надо! - надломленно выкрикнула Матафлер. - Это я нужна вам,
не они! Ну пожалуйста, прошу вас!.. Сражайтесь со мной, только не  троньте
моих детей...
     И Танис понял, что разумом драконица  пребывала  в  далеком  прошлом,
заново переживая давнюю беду, уничтожившую се потомство.
     Стурм все еще стоял рядом с Танисом.
     - Когда дети будут вне опасности, она бросится на тебя, - сказал он.
     - Знаю, - угрюмо  кивнул  Танис.  Глаза  Матафлер  -  даже  незрячий,
затянутый бельмом - полыхали алым. Из  громадной  разинутой  пасти  капала
слюна, когти царапали каменный пол.
     - Не троньте моих детей! - с яростью повторила она.
     - Я с тобой. - Стурм потянулся к мечу.
     - Ступай, рыцарь, - донесся из потемок шепот Рейстлина. - Твое оружие
здесь бесполезно. С Танисом останусь я.
     Полуэльф изумленно покосился на мага. Странные золотые глаза смотрели
на него в упор, точно  читая  его  мысли:  "Могу  ли  я  ему  доверять?.."
Рейстлин молчал, тем самым как бы подстрекая его ответить отказом.
     - Иди, - сказал Танис Стурму.
     - Что? - крикнул тот. - Ты что, спятил? Доверять этому...
     - Иди! - повторил Танис. В это время послышался громкий крик Флинта:
     - Сюда, Стурм!.. Скорее!..
     Рыцарь помедлил в нерешительности... Но не выполнить прямого  приказа
человека, которого он как-никак считал своим командиром, Стурм не мог. Зло
посмотрев на Рейстлина, рыцарь крутанулся на каблуке и скрылся в тоннеле.
     - Вообще-то я мало  что  могу  противопоставить  алому  дракону...  -
прошептал Рейстлин.
     - Можешь ты хотя бы выиграть время? - спросил Танис.
     Рейстлин  улыбнулся  улыбкой  человека,  знающего:  смерть  настолько
близка, что ее уже не стоит бояться.
     - Могу, - прошептал он. - Встань у входа в тоннель. Когда я  заговорю
- беги!
     Танис начал пятиться, по-прежнему угрожая мечом... Но и драконица уже
миновала черту, за которой более нет места страху. Она знала только  одно:
ее детей похитили, и того, кто это сделал, необходимо было  убить.  И  она
бросилась на воина с мечом, убегавшего в тоннель. И тут ее окутала тьма  -
тьма настолько непроницаемая, что Матафлер на миг содрогнулась  от  ужаса:
не ослеп ли ее второй  глаз?  Но  ухо  ее  уловило  произнесенные  шепотом
магические слова, и она поняла, что человек  в  длинном  одеянии  попросту
наложил заклятие тьмы.
     - Сожгу!.. - взвыла она, чуя  в  коридоре  ненавистную  сталь.  -  Не
уйдете!.. - И она набрала в грудь воздуха. Однако из тоннеля доносились  и
другие голоса. Детские голоса. Голоса ее детей. - Нет, - заметалась она. -
Там мои маленькие. Не могу...
     И в отчаянии поникла головой на холодный каменный пол.
     Танис и Рейстлин во всю прыть удирали  по  коридору.  Полуэльф  почти
тащил на себе ослабевшего мага, а за их спиной раздавался горестный стон:
     - Только не детей... Ну пожалуйста,  бейтесь  со  мной!  Не  трогайте
малышей...
     Выскочив из тоннеля в комнату  для  игр,  Танис  заморгал  от  яркого
света: Карамон уже распахнул  двери  навстречу  восходящему  солнцу.  Дети
выбежали во двор. Танис сразу  увидел  Лорану  и  Тику:  они  взволнованно
озирались, стоя с мечами наголо. У дальней стены комнаты рассылался прахом
труп драконида; секира Флинта торчала у него в спине.
     - Все наружу! - приказал полуэльф. Флинт забрал освобожденный  топор,
и они с Танисом последними вышли под открытое небо. В это время послышался
ужасающий рев дракона - дракона, мало чем напоминавшего обиженную  судьбой
Матафлер. Это Пирос обнаружил шпионов. Каменные стены задрожали - чудовище
вылетело из логова.
     - Уголь!.. - бессильно выругался Танис. - Так,  значит,  он  все-таки
здесь!
     Гном покачал головой.
     - Спорю на свою бороду, - буркнул он угрюмо, - что дело  не  обошлось
без Тассельхофа!

     ...Увлекаемая  собственным  весом,  разорванная   цепь   стремительно
неслась вниз, и вместе с ней падали три крохотные фигурки.
     Тассельхоф, все еще цеплявшийся - хоть это и было уже лишено смысла -
за железные  звенья,  думал,  летя  сквозь  тьму:  "Так  вот  каково  это,
оказывается, - умирать". Ощущение было  интересное,  жалко  только,  скоро
кончится. Откуда-то сверху  слышался  визг  перепуганного  Сестана.  Внизу
что-то  бормотал  старый  волшебник   -   наверное,   пробовал   последнее
заклинание. И вот Фисбен возвысил голос:
     - Пвеатр... - Заклинание оборвалось воплем.  Старый  маг  врезался  в
пол, и Тас загоревал о нем, хоть и знал, что следом настанет его  очередь.
Пол приближался. Еще несколько мгновений и...
     ...и тут пошел снег. По крайней мере кендеру так показалось. Потом он
потрясенно осознал, что  это  были  перья  -  миллионы  мягоньких  куриных
перьев, словно кто-то выпотрошил разом множество перин. Кендера приняла  в
объятия огромнейшая груда белого пуха. Сестан шлепнулся следом.
     - Бедный, бедный Фисбен!.. - сказал Тас, барахтаясь в перьях и утирая
с глаз слезы.  -  Наверное,  хотел  "слететь  перышком",  как  это  делает
Рейстлин. Да вот напутал и создал все эти перья, а себя спасти не успел...
     Высоко над ними громадное колесо вращалось  все  быстрей  и  быстрей.
Цепь  бешено  грохотала  по  зубьям,  словно   радуясь   освобождению   из
многолетнего плена.

     Снаружи, во дворе, царил хаос.
     - Все ко мне! - выскакивая из дверей, закричал Танис.  Он  знал,  что
они были обречены на гибель, но сдаваться не собирался. Спутники сбежались
к нему с мечами в руках, взволнованно глядя на своего вожака. - К  шахтам,
- приказал он. -  Скорее  в  укрытие!  Верминаард  с  драконом  никуда  не
улетели: мы в ловушке. С минуты на минуту они будут здесь!
     Остальные только мрачно кивнули.  Все  они  понимали,  что  надеяться
больше не на что. До ближайшего безопасного места было добрых двести футов
совершенно ровного, открытого пространства.
     Они попытались провести  туда  женщин  и  детей,  но  без  особенного
успеха:  каждая  мать  должна  была  перво-наперво  найти  и  обнять  свое
ненаглядное чадо. А потом Танис посмотрел  в  сторону  шахт  и  выругался:
только этого еще не хватало!.. Из рудника навстречу им  бежали  мужчины  -
увидев свои семьи на свободе, они мигом разделались со стражей и  кинулись
во двор, начисто забыв о плане побега. И куда  только  смотрел  Элистан?..
Сейчас у нас будет на руках совершенно  неуправляемая  толпа  в  восемьсот
душ, топчущаяся на открытой равнине. Скорее, скорее на юг, в горы...
     - Где Эбен? - крикнул он Стурму.
     - Когда я последний раз видел его, он  бежал  в  сторону  рудника,  -
ответил рыцарь. - Я не понял, для...
     И оба ахнули, одновременно осознав, в чем дело.
     - Ну конечно, - негромко сказал Танис, и всеобщий  шум  заглушил  его
голос. - Вот теперь все сходится.

     Эбен мчался к руднику с единственной мыслью  -  выполнить  приказание
Пироса. Посреди суматохи ему следовало во что  бы  то  ни  стало  отыскать
Человека Зеленого Камня. Он знал, как Верминаард  и  Пирос  намерены  были
поступить с прочими бедолагами. Он даже отчасти жалел их - в конце концов,
по природе своей он не был ни  зол,  ни  жесток.  Он  просто  давным-давно
понял, кто победит, - и решил быть среди победителей. Семья его  обеднела,
и у Эбена осталось на продажу только одно: он сам. Он  был  умен,  неплохо
владел мечом и умел хранить верность,  насколько  это  вообще  свойственно
наемным рубакам. В одном из путешествий на север, предпринятом  в  поисках
возможного работодателя, он и познакомился  с  Верминаардом.  Расположение
подобного человека поистине стоило того, чтобы его заслужить, и Эбену  это
вполне удалось. И, что еще более важно, он  снискал  благоволение  Пироса,
сумев доказать ему свою полезность. Дракон не без основания находил  Эбена
обаятельным,  смышленым,  находчивым  и  -  после  нескольких   специально
устроенных испытаний - заслуживающим доверия.
     Эбена отправили домой,  во  Врата,  как  раз  перед  тем,  как  армии
драконидов напали на город. Весьма удачно  "спасшись",  он  собрал  вокруг
себя группу повстанцев. Встреча с Гилтанасом и  его  эльфами,  пытавшимися
пробраться в Пакс Таркас, еще более подняла его репутацию в глазах  Пироса
и Верминаарда. Когда же наконец  в  руках  у  Эбена  оказалась  жрица,  он
попросту не мог поверить своему счастью. Оставалось предположить, что сама
Владычица Тьмы оказывала ему милость!
     И он усердно молил ее не оставить его и теперь. Ибо без помощи  свыше
отыскать среди хаоса Человека Зеленого Камня было  решительно  невозможно.
Сотни мужчин в нерешительности топтались у выхода из рудника...
     Что ж, Эбену предоставлялся случай оказать лишнюю  услугу  Повелителю
Верминаарду.
     - Танис зовет всех вас во двор!  -  крикнул  он.  -  Бегите  к  своим
семьям!
     - Нет! Стойте! Это противоречит плану! -  закричал  Элистан.  Поздно!
Мужчины  устремились  вперед,  навстречу  женам  и  детям.  Несколько  сот
овражных гномов только добавили суматохи. Небогатые разумом,  они  решили,
что им устроили праздник...
     Эбен взволнованно оглядывал толпу, ища Человека Зеленого Камня. Потом
решил поискать в тюремных камерах. И точно: тот сидел  один  в  опустевшей
каморке, глядя в стену пустыми глазами. Эбен подсел  к  нему,  лихорадочно
пытаясь вспомнить его имя. Такое странное, старомодное имя...
     - Берем, - сказал он затем. - Берем?
     Человек вскинул глаза: взгляд его впервые за несколько недель зажегся
интересом. Он вовсе не был глух и нем, как поспешно заключил Тоэд. Он  был
попросту одержим - некое тайное стремление поглощало его  без  остатка.  И
все-таки он был человеком, и  человеческий  голос,  произнесший  его  имя,
заставил его пробудиться.
     - Берем, - повторил Эбен, нервно облизывая  губы.  Итак,  он  отыскал
Человека Зеленого Камня, но вот что делать с  ним  дальше?  Сейчас  дракон
бросится в бой, и те бедолаги снаружи, естественно, попытаются укрыться  в
горе. Надо вывести Берема прежде, чем Танис застанет их здесь. Но вот куда
потом? Можно было доставить его в Пакс Таркас, как  велел  Пирос,  но  эта
мысль казалась Эбену  не  слишком  удачной.  Там  их  уж  точно  обнаружит
Верминаард и, проникшись подозрениями, начнет задавать  вопросы,  ответить
на которые Эбен не сможет...
     Нет, по-настоящему безопасно было только вне стен Пакс  Таркаса.  Они
спрячутся в лесной чаще и подождут, покамест  все  не  уляжется,  а  ночью
прокрадутся назад в крепость. Приняв решение. Эбен взял Берема за  руку  и
помог ему подняться.
     - Там, наверху, сейчас будет жарко, - сказал он, - но я уведу тебя  и
спрячу в надежном месте. Я твой друг. Друг, понимаешь?
     Берем ответил бесконечно мудрым, проницательным  взглядом.  Эльф,  не
ведающий счета летам, так не смотрит. Так  смотрит  лишь  человек,  долгие
годы терпящий невыносимую муку...
     Потом Берем вздохнул - и кивнул головой.

     Верминаард широким шагом вышел из своих покоев,  в  ярости  натягивая
кожаные, обшитые железом перчатки.  Позади  рысил  драконид,  неся  булаву
Повелителя - Приносящую Ночь. Другие  дракониды  крутились  вокруг,  спеша
выполнить любой приказ  Повелителя.  Верминаард  отдавал  распоряжения  на
ходу, возвращаясь коридором в логово Пироса.
     - Нет, только не вздумайте отзывать  армию,  дурачье!  Я  не  потрачу
много времени на этот мятеж, и нынче же вечером Квалинести будет в огне...
Уголь! - рявкнул он, распахивая дверь и выходя на  карниз.  Далеко  вверху
было видно пламя и дым, издали слышался рев дракона. - Уголь!..  -  Ответа
не последовало. - Сколько можно ловить  горстку  ничтожных  шпионов?  -  в
ярости спросил Верминаард и, повернувшись, едва  не  налетел  на  старшину
драконидов.
     - Подать седло, Повелитель?
     - Нет, некогда. К тому же я пользуюсь им только в сражениях, а с  кем
здесь сражаться? Всего-то дела - сжечь несколько сотен рабов...
     -  Но,  Повелитель,  эти  рабы   перебили   стражу   при   шахтах   и
присоединились к своим семьям - там, во дворе!
     - Каковы же наши силы?
     - Отнюдь не достаточны.  Повелитель,  -  не  без  злорадства  отвечал
драконид. Он с самого начала  считал  неблагоразумным  так  обескровливать
гарнизон. - Нас не более пятидесяти, и это против трехсот с лишним  мужчин
и такого же  числа  женщин,  которые,  несомненно,  тоже  не  останутся  в
стороне. И если они уйдут в горы...
     - Чушь, - перебил Верминаард. - Уголь!..
     С другого  конца  крепости  донесся  тяжелый  грохот  металла.  Потом
заскрипело огромное колесо, впервые за сотни лет поворачивавшееся на  оси.
Верминаард задумался о том, что могли означать столь странные звуки,  и  в
это время вниз, в логово, слетел наконец Пирос.
     Выбежав на карниз, Верминаард легко и ловко вскочил на спину дракону.
Эти двое не питали друг к другу доверия, но сообща  дрались  замечательно.
Презрение и ненависть к низшим расам,  которые  оба  стремились  покорить,
жажда власти над ними связывала жреца и дракона куда крепче, чем  кто-либо
из них сознавал...
     - Летим! - рявкнул Верминаард, и Пирос взвился в воздух.

     - Бесполезно, дружище, - сказал Танис Стурму:  тот  охрип  от  крика,
пытаясь восстановить подобие порядка. - Побереги силы для боя!
     - Боя не будет, - закашлялся Стурм. -  Нас  попросту  уничтожат,  как
крыс. И почему эти дурни ничего не хотят слушать?..
     Они с Танисом стояли в северном  углу  двора,  футах  в  двадцати  от
главных ворот  Пакс  Таркаса.  На  юге  виднелись  горы,  сулившие  зыбкую
надежду. Зато позади были ворота, готовые в любой момент  впустить  внутрь
армию драконидов. А где-то внутри стен - еще и Верминаард  со  своим  алым
драконом...
     Тщетно пытался Элистан  успокоить  людей  и  заставить  их  двигаться
наконец к югу. Какое там! Мужчины стремились перво-наперво разыскать своих
жен, а те -  детей.  Вот  несколько  воссоединенных  семей  направилось  к
горам... но медленно, слишком медленно. И слишком поздно.
     Пирос  взвился  над  крепостью,  подобный  кроваво-красной   пылающей
комете. Вился длинный хвост, когтистые лапы  прижимались  к  брюху,  а  на
спине восседал Повелитель Верминаард,  и  солнце  играло  на  позолоченных
рогах его шлема. Верминаард обеими руками держался за гриву  дракона.  Все
выше взлетали они  в  солнечное  небо,  бросая  зловещую  тень  на  людей,
метавшихся по двору...
     Пораженные магическим ужасом, они не могли ни бежать, ни даже кричать
- лишь цеплялись друг за друга, неотрывно глядя на чудовище  и  зная,  что
смерть неизбежна...
     По слову Верминаарда Пирос уселся на  одну  из  крепостных  башен.  В
молчаливой ярости взирал Повелитель Драконов на обреченных мятежников...
     Танис внезапно почувствовал, как пальцы Стурма сжали его плечо.
     - Смотри! - Рыцарь указал вперед, на ворота.
     Танис неохотно оторвал взгляд от  башни  и  Верминаарда...  и  увидел
двоих людей, бежавших к выходу из крепости.
     - Эбен!.. - Полуэльф не поверил своим глазам. - Но кто это там с ним?
     - Не уйдешь! - выкрикнул Стурм. И прежде, чем Танис успел  остановить
его, - кинулся за теми двоими. Танис побежал следом. Краем глаза он увидел
мелькнувшие алые одеяния - к нему присоединились и Рейстлин с братом.
     - Я тоже не все еще выяснил с ним, - прошипел  маг.  Все  втроем  они
догнали Стурма как раз в тот момент, когда тот схватил Эбена за шиворот  и
швырнул наземь.
     - Предатель! - крикнул рыцарь. - Я все-таки отправлю тебя  в  Бездну,
хотя бы это и стало моим последним деянием!
     И он занес над горлом Эбена меч. Но тут спутник предателя обернулся к
Стурму и перехватил его руку. Ахнув,  рыцарь  замер  и  едва  не  выпустил
Эбена. Ибо его глазам предстало нечто поистине невероятное.
     Рубаха человека порвалась и распахнулась во время  безумного  бегства
из рудника. И там, посередине груди, прямо в живой плоти сидел  сверкающий
зеленый камень размером с мужской кулак! Он горел на ярком солнце каким-то
недобрым, пугающим светом...
     - О такой магии я никогда даже не слышал!.. -  пробормотал  Рейстлин,
завороженно глядя  на  камень.  Невероятное  зрелище  приковало  друзей  к
месту...
     Заметив устремленные на него взгляды, Берем инстинктивно запахнул  на
груди рубаху. Потом выпустил руку Стурма, повернулся и побежал к  воротам.
Эбен вскочил на ноги и бросился следом.
     Стурм прыгнул вперед, но Танис остановил его.
     - Слишком поздно сводить счеты, - сказал он. - Надо  позаботиться  об
остальных...
     - Танис!.. - завопил Карамон, указывая на что-то чуть повыше ворот.
     Каменные плиты стен начали расходиться в стороны. Из открывшейся дыры
сперва медленно, потом все быстрее стали  валиться  исполинские  гранитные
валуны. Со страшной силой врезались они  в  мостовую,  дробя  ее  в  пыль.
Сквозь  грохот  каменных  глыб  смутно  слышался   лязг   тяжелых   цепей,
приводивших в действие механизм...
     Валуны начали падать как  раз  в  тот  момент,  когда  Эбен  и  Берем
подбежали к воротам. Эбен закричал от ужаса, вскинув руки  над  головой  в
жалкой  попытке  заслониться.  Его  спутник  поднял  глаза  и,   казалось,
вздохнул. В следующий миг обоих похоронил под собой  чудовищный  камнепад.
Древний механизм намертво запечатал ворота Пакс Таркаса...

     - Это - ваш  последний  акт  неповиновения!  -  проревел  Верминаард.
Грохот  камней  на  время  заглушил  его  голос,  что,  понятно,   привело
Повелителя Драконов в еще большую ярость. - Вам была дарована  возможность
потрудиться во славу Владычицы. Я отечески заботился и о вас,  и  о  ваших
семействах. Но  вы,  упрямые  глупцы,  не  цените  ничего.  И  за  это  вы
поплатитесь жизнью! - Он  высоко  поднял  Приносящую  Ночь.  -  Я  перебью
мужчин. Я сожгу женщин. Я уничтожу детей!
     Прикосновение руки Повелителя - и Пирос, распахнув громадные  крылья,
прыжком бросился в воздух. И  широко  раскрыл  пасть  на  вдохе,  готовясь
метнуть испепеляющее пламя в беспомощную толпу во дворе...
     Но не успел.
     Проломив крышу крепости, расшвыривая обломки  и  мусор,  снизу  вверх
навстречу ему свечой взвилась Матафлер.
     Старая драконица окончательно погрузилась разумом в  прошлое,  заново
переживая утрату детей. Она снова видела перед  собой  рыцарей  верхом  на
золотых  и  серебряных  драконах,  со   смертоносными   Копьями,   зловеще
блистающими на солнце. Тщетно умоляла она своих  детей  не  ввязываться  в
проигранную битву, тщетно пыталась убедить их: в этой войне надеяться было
более не на что... Можно ли удержать  юных,  рвущихся  к  подвигам?  Прочь
умчались они, оставив ее лить слезы в опустевшем логове...
     И как раз в тот  момент,  когда  перед  ее  умственным  взором  вновь
развернулась картина той последней кровавой битвы, когда она увидела своих
детей умирающими на Копьях, - тут-то и услышала она голос Верминаарда:
     - Я уничтожу детей!..
     И Матафлер, как и  много  столетий  назад,  бросилась  спасать  своих
малышей.
     Пирос,  озадаченный  столь   неожиданным   нападением,   едва   успел
увернуться от поломанных, но все еще смертоносных клыков, готовых вспороть
ему бок. Удар пришелся вскользь, болезненно рванув  большую  мышцу  крыла.
Перевернувшись в  воздухе,  Пирос  полоснул  Матафлер  когтистой  передней
лапой, глубоко пропахав мягкое подбрюшье драконицы.  Обезумевшая  Матафлер
не заметила боли, но Пирос был  моложе,  крупней  и  сильней  -  его  удар
отшвырнул ее прочь.
     Инстинктивный переворот в воздухе спас жизнь самцу, к тому же дав ему
возможность выиграть высоту и время, чтобы  напасть  самому.  Пирос  забыл
лишь об одном - о своем седоке. Верминаард, пренебрегший боевым седлом, не
удержался на спине дракона и кувырком полетел вниз. На его счастье, высота
была небольшая - Повелитель отделался испугом да несколькими синяками.
     Видя,  что  он  поднимается  на  ноги,  большинство  людей  во  дворе
шарахнулось прочь. Но не все. Быстро  оглядевшись,  Верминаард  заметил  в
углу двора четверых, не пожелавших обратиться в бегство.
     Повелитель Драконов повернулся навстречу этим четверым...

     Неожиданное появление Матафлер и ее нападение  на  Пироса  встряхнуло
охваченных  паникой  беглецов,  побудило  их  к  действиям.   Падение   же
Верминаарда,  подобное  низвержению   какого-нибудь   грозного   Божества,
довершило то, чего никак  не  удавалось  Элистану  и  остальным.  К  людям
вернулся разум, и толпа устремилась на юг, к горам, сулившим убежище.
     Видя такой поворот дела, старшина бросил на беглецов  свой  отряд.  И
одновременно отправил к армии крылана с приказом немедленно возвращаться.
     Дракониды с  ревом  устремились  навстречу  восставшим,  желая  снова
посеять в их рядах панику. Но просчитались. Люди натерпелись уже довольно.
Ни сила, ни посулы мира и безопасности  не  могли  заставить  их  еще  раз
поступиться свободой. Они успели понять: не будет мира на Кринне, пока его
землю топчет нежить и нечисть. Мужчины, женщины,  дети  принялись  яростно
отбиваться, пуская в ход и ногти и зубы...
     Сражение  растащило  спутников  в  стороны.  Лорана  оказалась  одна.
Гилтанас пытался удержаться подле сестры,  но  толпа  увлекла  его  прочь.
Сказать, что эльфийка была перепугана насмерть, значит не сказать  ничего.
Она даже не подозревала, что бывает на свете подобный страх. Ее неудержимо
тянуло спрятаться, и она отшатнулась к стене крепости, судорожно сжимая  в
руке меч. Прямо у ее ног, прижимая к животу окровавленные  ладони,  рухнул
мужчина. Глаза, остекленевшие в  смерти,  казалось,  смотрели  на  Лорану,
кровь  текла  по  камням.  Лорана  с  трудом  оторвала  взгляд   от   лица
погибшего... и оказалась носом к носу с его убийцей.
     Драконид, видя перед собой  пораженную  ужасом  эльфийку,  понадеялся
легко справиться с нею. Выпростав длинный язык, он слизнул с  меча  кровь,
перескочил через мертвого и бросился на Лорану.
     У нее перехватило горло от страха, но руки все сделали  сами,  нанеся
стремительный удар снизу вверх. Драконид оказался к нему не готов.  Острый
эльфийский меч пробил латы и толстую шкуру и глубоко вошел в тело.  Лорана
ощутила,   как   хрустнула   под   лезвием   кость,   услышала   последний
захлебывающийся крик драконида. Мертвое тело обратилось в камень,  рукоять
меча выбило из руки. Но Лорана  вспомнила  слышанное  от  воинов  -  стоит
немного  повременить,  и  камень  рассыплется  пылью,  освобождая  клинок.
Вспомнила - и сама поразилась собственному хладнокровию.
     Вокруг бушевала битва: яростные  выкрики,  предсмертные  стоны,  звук
ударов, вопли, лязг оружия... Лорана ничего этого не слыхала.
     Она спокойно выждала, пока труп не рассыпался. Тогда она наклонилась,
разгребла прах и, схватив меч, взметнула его над головой. Солнце  блеснуло
на политом кровью клинке; враг лежал мертвым у ее ног. Она огляделась,  но
Таниса нигде не было видно. Не было видно и остальных. Быть может, они уже
погибли. Быть может, и ее вот-вот убьют...
     А синее небо над головой было залито таким пронзительным  солнцем,  и
мир, который ей, вполне  вероятно,  предстояло  вскоре  покинуть,  казался
только  что  созданным.  Каждый  камешек,  каждый  листок  с   потрясающей
четкостью запечатлелся в памяти. Душистый теплый ветер налетел с юга, гоня
прочь тяжелые тучи, надвинувшиеся на ее родину с  севера.  И  дух  Лораны,
освобожденный от страха, взвился выше облаков, и  поднятый  меч  еще  ярче
засверкал на утреннем солнце.

                   15. ПОВЕЛИТЕЛЬ ДРАКОНОВ. ДЕТИ МАТАФЛЕР

     Верминаард  внимательно  рассматривал  четверку  мужчин,  шедших  ему
навстречу. Он уже понял - эти были не из числа рабов. Потом он узнал в них
спутников золотоволосой жрицы. Так вот, стало быть, кто одержал  победу  в
Кзак Цароте над  Оникс,  потом  сбежал  из  рабского  каравана  и  наконец
пробрался сюда, в Пакс Таркас. Все они были хорошо знакомы ему: рыцарь  из
разрушенной страны былой  славы,  полуэльф,  выдающий  себя  за  человека,
хилый, болезненный маг. И близнец мага - великан с  могучими  мускулами  и
мозгами размером в горошину.
     Занятная будет  драчка,  подумалось  Повелителю.  Он  был  почти  рад
рукопашной. Ему прискучило командовать армиями, сидя  верхом  на  драконе,
хотелось размяться... Вспомнив об Угле, он бросил взгляд в  небо:  случись
что, сможет ли он позвать дракона на помощь?
     Оказалось, однако, что алому  и  самому  приходилось  туго.  Матафлер
сражалась в битвах, когда Пирос еще сидел в скорлупе; уступая в силе,  она
далеко превосходила его хитростью и сноровкой.  Струи  пламени  с  треском
вспарывали воздух, драконья кровь орошала землю красным дождем...
     Пожав плечами, Верминаард вновь повернулся к тем четверым. Он слышал,
как маг напоминал спутникам, что Верминаард был жрецом Владычицы  Тьмы,  а
значит, мог воззвать к ней о помощи. Верминаард знал от шпионов:  несмотря
на молодость, этот маг был наделен странной силой и очень, очень опасен.
     Четверо не произносили ни слова. Им не было  нужды  разговаривать  ни
между собой, ни с врагом. К  обоюдной  ненависти  примешивалось  невольное
уважение, а вот ярости не было. Они станут биться хладнокровно. А  главным
победителем будет смерть. Четверо шагали вперед, одновременно расступаясь,
чтобы  окружить  Верминаарда:  тому  не  к  чему  было  прижаться  спиной.
Пригнувшись, он широко размахнулся Приносящей Ночь, не  давая  им  подойти
вплотную и одновременно обдумывая, как быть.  Надо  лишить  их  численного
перевеса, и как можно скорее. Покрепче перехватив правой рукой булаву,  он
мощным прыжком метнулся вперед, застав противников врасплох.  Он  не  стал
заносить Приносящую Ночь: все, что ему требовалось, -  это  прикосновение.
Оказавшись перед Рейстлином, он схватил  мага  за  плечо,  шепча  короткую
молитву Владычице Тьмы.
     Рейстлин закричал и в смертных мучениях  осел  наземь:  оружие  мрака
пронзило его тело тысячей невидимых  лезвий.  Карамон  с  ужасающим  рыком
прыгнул на Верминаарда, но жрец был готов к отпору.
     - Полночь! - прошептал он, слегка задев богатыря Приносящей  Ночь,  и
рычание сменилось испуганным криком:
     - Я ослеп! Танис, помоги!..
     Воитель  спотыкался,  беспомощно  выставив  руки.  Верминаард  мрачно
расхохотался и ударил его уже как следует - в  голову.  Карамон  свалился,
точно бык на бойне.
     Краем глаза Верминаард заметил, как ринулся к нему  полуэльф,  занося
двуручный меч древней  эльфийской  работы.  Жрец  крутанулся,  отбив  удар
дубовой рукоятью булавы. На миг они замерли, но Верминаард был сильнее,  и
Танис, не устояв, полетел наземь.
     Соламниец приветствовал врага поднятым клинком, но эта ошибка  дорого
ему обошлась. Верминаард успел вытащить  из  потайного  кармана  небольшую
железную иголку - и снова воззвал к Владычице Тьмы, моля  защитить  своего
жреца. Стурм почувствовал, как его тело налилось непомерной  тяжестью.  Он
не мог сделать больше ни шагу.
     Танис, лежа на земле, ощутил невидимую руку, вжавшую его в  мостовую.
Он не мог пошевелиться, повернуть голову,  даже  открыть  рот.  Он  только
слышал, как смолкли крики Рейстлина, задавленные болью.  Он  слышал  хохот
Верминаарда, громко возносившего хвалы  своей  Владычице,  и  мог  лишь  в
отчаянии наблюдать, как Повелитель Драконов,  занося  булаву,  неторопливо
подходил к Стурм у.
     -   Баравайс,   Харас!   -   издевательски   проговорил    Верминаард
по-соламнийски. И, шумливо повторив рыцарский салют,  нацелился  Стурму  в
голову, прекрасно зная, что для того подобная  смерть  -  смерть  от  руки
торжествующего врага - есть наихудшая мука.
     И тут запястье Верминаарда перехватила чья-то рука.  Женская  рука!..
Но в  ней  была  сила,  равная  его  собственной.  И  святость,  способная
поспорить с  его  нечистотой.  Ее  прикосновение  нарушило  сосредоточение
Верминаарда. Он запнулся посередине молитвы...

     ...А сама Владычица Тьмы внезапно узрела перед собой сияющего Бога  в
ослепительно белой броне. Она была не готова сражаться с этим  Богом,  ибо
никак не ожидала его  возвращения.  И  она  поспешно  отступила  -  заново
прикидывать возможности, обдумывать планы. Впервые задумалась она  о  том,
что может и потерпеть поражение...
     Она отступила и оставила своего жреца на произвол судьбы.
     Стурм сразу ощутил,  как  рассеялось  заклятие:  мускулы  тела  снова
повиновались ему. Между тем Верминаард  обратил  свою  ярость  на  Золотую
Луну. Бросившись на  помощь,  рыцарь  заметил,  как  поднялся  Танис,  как
блеснул на солнце эльфийский меч.
     Двое мужчин поспешили  на  выручку  Золотой  Луне,  но  Речной  Ветер
подоспел прежде них. Отшвырнув девушку прочь, варвар вскинул правую  руку,
принимая удар, который должен был размозжить ей голову.
     - Полночь! - крикнул жрец, и Речного Ветра объяла  та  же  тьма,  что
осенила Карамона. С той только разницей, что воин  кве-шу  знал,  что  ему
предстояло, и не потерял самообладания, ведь слух еще повиновался ему.  Не
обращая внимания на рану, он перекинул меч в левую руку и сделал  выпад  в
том направлении, откуда слышалось тяжелое дыхание врага. Клинок  скользнул
по прочным латам Повелителя  Драконов.  Речной  Ветер  не  удержал  его  и
схватился за кинжал, зная, что это бесполезно, что смерти не избежать.
     Но в это  время  Верминаард  понял,  что  остался  один.  Его  Богиня
отказывала ему в духовной поддержке.  Поглощенная  собственными  заботами,
она от него попросту отвернулась. Его молитва осталась без ответа. Ледяное
отчаяние стиснуло сердце...
     Верминаард обливался  потом  под  шлемом,  изрыгая  проклятиями.  Ему
казалось, шлем душил его. Слишком поздно он осознал, что страшная  с  виду
маска на самом деле скверно подходила для рукопашного боя - она не  давала
ему видеть, что делалось по бокам. Прямо  перед  ним  был  рослый  варвар,
раненый, ослепленный. Его легко можно было бы добить... если бы не другие.
Рыцарь и полуэльф, освобожденные от заклятия, подходили  все  ближе  -  он
слышал их шаги. Заметив какое-то движение, он повернулся и увидел бегущего
к нему  полуэльфа.  Но  где  рыцарь?..  Верминаард  попятился,  размахивая
булавой и одновременно пытаясь свободной рукой сорвать с головы шлем...
     Не успел.
     Он едва дотронулся до  забрала,  когда  волшебный  клинок  Кит-Канана
легко вспорол латы и вошел ему в спину. Повелитель  Драконов  обернулся  с
яростным  воплем...  Но  тут  же  перед  ним  возник  Стурм.  Древний  меч
Соламнийских Рыцарей ударил Верминаарда в живот. Жрец упал на колени,  все
еще силясь снять шлем. Он ничего не видел, ему было трудно дышать... Новый
удар меча - и тьма поглотила его.
     Высоко в небе умирающая Матафлер все отчетливее слышала голоса  своих
детей, жалобно звавших на помощь. Она потеряла много крови и  ослабела  от
ран, а Пирос, казалось, нападал со всех сторон одновременно. Но потом  она
очень ясно увидела врага прямо перед собой, а позади него - отвесную стену
утеса. И Матафлер поняла, что все-таки спасет своих малышей.
     Пирос выдохнул громадный язык пламени, угодивший ей прямо в голову. И
с удовлетворением заметил, как вытекли ее глаза, как сморщилась кожа... Но
Матафлер уже не было дела до пламени, навсегда погасившего для нее солнце.
Она неслась прямо на Пироса.
     Громадный самец, одурманенный  яростью,  болью  и  ощущением  близкой
победы, не сразу понял  ее  маневр.  Он  еще  раз  обжег  ее  убийственным
пламенем - и только тут с ужасом сообразил, что позволил Матафлер  прижать
его к склону горы. Развернуться было негде, отскочить - некуда.
     Матафлер ударила его всей тяжестью  своего  когда-то  могучего  тела,
точно копье, пущенное самими Богами. Оба дракона  с  размаху  врезались  в
скалы, и склон горы окутало пламя. Горный пик содрогнулся до  основания  и
раскололся...

     Много  позже,  когда  Гибель   Пламенеющей   стала   легендой,   иные
утверждали, будто слышали последний  шепот  драконицы,  растаявший,  точно
дымок на осеннем ветру:
     - Детки, детки мои...

                                 СВАДЬБА

     Последний день осени занялся ясным и солнечным. Было тепло - все  еще
дул южный ветер, повеявший в тот самый день, когда  беглецы,  спасаясь  от
мести армий драконидов, ушли из Пакс Таркаса, взяв с  собой  то  немногое,
что удалось отыскать в крепости.
     Вражеское войско не скоро сумело одолеть высокие стены:  ворота  Пакс
Таркаса были заперты валунами, а на башнях сидели овражные гномы.  Ведомые
Сестаном, они без устали  забрасывали  озлобленных  драконидов  камнями  и
дохлыми крысами. Это дало время беглецам уйти в горы, где, если не считать
стычек с небольшими отрядами драконидов, серьезная опасность им  более  не
грозила.
     Флинт вызвался возглавить  группу  мужчин,  отправившуюся  на  поиски
места, подходившего для зимовки. Он неплохо знал эти горы:  родина  гномов
его племени лежала лишь  немного  южнее.  И  его  отряд  подыскал  долину,
угнездившуюся между скалистыми горными кряжами. Перевалы, ведшие в долину,
были высоки и опасны; зима сделает их  непроходимыми.  Горстка  защитников
сумеет остановить здесь хоть целую армию,  а  пещеры  укроют  беглецов  от
ярости драконов.
     Извилистой тропой пробрались они через горы, а вскоре  сошла  лавина,
закрывшая перевал и начисто уничтожившая всякие  следы  беглецов.  Пройдут
месяцы, прежде чем дракониды дознаются, куда подевались восставшие.
     Окруженная высокими пиками, долина была надежно защищена от  жестоких
зимних ветров и снежных метелей.  Леса  кишели  зверьем,  по  склонам  гор
сбегали чистые  ручьи.  Люди  оплакали  павших,  порадовались  избавлению,
выстроили убежища... и справили свадьбу.
     Ибо в последний день осени, в  час,  когда  закатное  солнце  озарило
заснеженные хребты алым цветом умирающих драконов. Речной Ветер и  Золотая
Луна поженились.
     Когда эти двое пришли к Элистану и  попросили  освятить  их  взаимный
обет, тот, поблагодарив за великую честь,  попросил  объяснить  подобающие
случаю обряды кве-шу. Но жених и невеста ответили, что их народа более нет
- а значит, ушел и обычай.
     - Это будет наш обряд, - сказал Речной Ветер.  -  Незачем  возрождать
умершее. Надо положить начало чему-то новому...
     - Мы навсегда сохраним в  сердцах  наметь  о  нашем  народе,  -  тихо
добавила Золотая Луна. - Но смотреть надо  вперед,  а  не  назад.  Отдадим
честь прошлому, взяв из него то доброе и грустное, что сделало нас такими,
каковы мы есть. Но более оно над нами не властно...
     Подумав, Элистан  обратился  к  Дискам  Мишакаль.  А  потом  попросил
Речного Ветра и Золотую Луну самих составить свои обеты, черпая в  глубине
сердец истинное значение слов любви.  Ибо  клятвы  эти  будут  произнесены
перед лицом Богов и даже смерть их не разрушит.
     Жених и невеста сохранили лишь один обычай кве-шу:  обмен  подарками,
которые не могли быть куплены за деньги.  Согласно  этому  обычаю,  символ
любви должен  был  быть  сделан  руками  любимого,  а  вручался  в  момент
произнесения клятв.
     ...Когда заходившее солнце разметало в небе лучи, Элистан поднялся на
вершину небольшого холма, а люди в молчании встали у подножия.
     С востока, неся факелы, появились Тика и Лорана. За ними шла  Золотая
Луна - Дочь Вождя. Роскошные волосы ниспадали ей на плечи потоками золота,
сплавленного с серебром, голову  венчала  корона,  сплетенная  из  осенних
листьев. На ней была простая рубашка из оленьей  замши  -  та  самая,  что
сопутствовала ей во всех ее странствиях. Она несла свой подарок завернутым
в полотно, тонкое, как паутинка: возлюбленный должен был узреть его прежде
всех людей.
     Тика  выступала  впереди  нее   очень   торжественно,   с   несколько
затуманенным взором. Неясные мечты переполняли ее:  а  что,  если  великое
таинство, совершаемое мужчиной и женщиной наедине, вовсе  не  так  пугающе
жутко, но, наоборот, сладостно и прекрасно?..
     Лорана высоко держала факел, споривший с гаснущим светом дня. Красота
Золотой Луны заставляла людей перешептываться: когда проходила Лорана, они
замолкали. Золотая Луна была человеком, ее прелесть  была  прелестью  гор,
лесов и небес. Эльфийская красота Лораны  была  таинственна,  непонятна  -
словно бы из другого мира.
     Девушки подвели невесту к Элистану  и  повернулись  лицом  к  западу,
ожидая жениха.
     Яркие факелы освещали дорогу Речному Ветру. Впереди выступали Танис и
Стурм, следом шел сам жених, суровый, как всегда, лишь глаза  горели  ярче
факелов. На его черных волосах тоже покоилась корона из листьев, а подарок
он нес завернутым в один из Носовых платочков Тассельхофа.  Позади  жениха
шли кендер и гном.  Шествие  замыкали  близнецы,  причем  Рейстлин  вместо
факела нес Посох Мага, чей волшебный кристалл испускал щедрое сияние.
     Мужчины подвели жениха к Элистану и отступили, встав рядом с  Лораной
и Тикой. Тика увидела подле себя Карамона. Она робко тронула его за  руку,
и великан, дружески  улыбнувшись,  спрятал  в  своей  лапище  ее  узенькую
ладошку.
     А Элистан, глядя на Золотую Луну и Речного Ветра, думал о  немыслимом
горе, ужасах и опасностях, выпавших на  долю  этим  двоим,  обо  всем  том
горьком и трудном, что осталось у них за спиной. И как знать, сулило ли им
будущее нечто иное?.. Волнение охватило его; какое-то время  он  никак  не
мог начать говорить. Жених и невеста,  прекрасно  понимая  его  состояние,
ободряюще протянули ему руки, и он обнял обоих.
     - Это ваша любовь, ваша вера  друг  в  друга  зажгла  в  мире  светоч
надежды, - сказал он тихо, так. Что слышали только они двое. -  Каждый  из
вас готов был отдать жизнь во имя этой  надежды,  каждый  из  вас  не  раз
спасал другого от смерти.  Вы  видите:  солнце  еще  сияет,  но  лучи  его
меркнут. Это знак для вас, друзья мои. Еще немало прошагаете вы  во  тьме,
прежде чем займется настоящее утро. Но ваша любовь, подобно факелу,  будет
сиять вам в ночи...
     Элистан  отступил  на  шаг  и  обратился  к  собравшимся.  Его  голос
постепенно крепчал: он ощущал незримое присутствие Богов,  благословлявших
его устами эту чету.
     - Левая рука - рука сердца, - сказал он, соединяя левые руки  Речного
Ветра и Золотой Луны и держа свою левую  над  ними.  -  Пусть  же  любовь,
обитающая в сердцах этих двоих, сольется и породит нечто большее, как  два
ручейка дают начало могучей реке. Река течет  по  земле,  вбирая  притоки,
прокладывая новые пути, но неизменным остается  ее  стремление  к  вечному
морю. Прими же их любовь, о Паладайн, величайший из Богов! Благослови ее и
ниспошли мир этим двоим. Пусть царит он хотя бы в их сердцах, ибо в  нашей
истерзанной стране нет нынче места миру...
     В благословенной тишине мужья и жены заключили друг друга в  объятия.
Друзья соприкоснулись плечами,  притихшие  дети  встали  подле  родителей.
Сердца, полные скорби, обрели утешение. Величайший мир осенил собравшихся.
     - Произнесите  же  клятвы,  -  сказал  Элистан.  -  И  вручите  дары,
порожденные вашими руками и сердцами!
     Золотая Луна посмотрела Речному Ветру в глаза и негромко заговорила:

                    В небесах - драконов крылья,
                    Север войнами пылает.
                    "Время мудрости настало", -
                    Так мудрец нас поучает.
                    В самом сердце жаркой схватки
                    Мы отвагу сохранили,
                    И слова мои - не просто
                    Клятва женщины мужчине.
                    Двое нас. В дыму пожарищ
                    И в подземной тьме зловещей
                    Возвещали мы о мире
                    И о небе вековечном.
                    И в слиянии дыханья
                    У божественной святыни
                    Дарит людям обещанье
                    Клятва женщины мужчине.

     Потом заговорил Речной Ветер:

                    Во мраке наступающей зимы,
                    Готовом погасить последний отблеск лета,
                    Среди снегов, объятых вечным сном,
                    Мы скажем "да" весеннему рассвету.
                    Мы скажем "да" задорным ручейкам
                    И юным листьям старого валлина -
                    Они превыше и святей всего,
                    Что обещает женщине мужчина.
                    Нас двое. Наша клятва, что звучит
                    Из пасти ночи, из кромешной тьмы,
                    Подтверждена присутствием героев
                    И свята обещанием весны
                    Где ныне только тень драконьих крыл,
                    Увидят дети звездные равнины.
                    А ведь начало будущего - в том,
                    Что обещает женщине мужчина.

     Произнеся клятвы, они обменялись подарками. Золотая  Луна  застенчиво
вручила жениху свое подношение. Руки воина дрожали, когда он  разворачивал
тонкую ткань. Это было кольцо, сплетенное из ее собственных волос  пополам
со столь же тонкими нитями золота и серебра. Золотая Луна доверила  Флинту
драгоценности, унаследованные ею от матери; старый гном отнюдь не  утратил
былого искусства.
     Что до  Речного  Ветра,  то  он  умудрился  когда-то  отыскать  среди
развалин Утехи обломок ветви валлина, чудом избежавшей огня, и с  тех  пор
сохранял его в своем заплечном мешке. И вот  теперь  он  протянул  Золотой
Луне простое, гладкое деревянное колечко. Полированная  древесина  валлина
была густо-золотой, ее  пронизывали  чуть  коричневатые  нити  и  завитки.
Приняв его на ладонь, Золотая Луна невольно вспомнила ту ночь,  когда  они
впервые увидели тысячелетние валлины, - ту самую ночь, когда, напуганные и
измученные, они кое-как  доплелись  до  Утехи,  неся  голубой  хрустальный
жезл... Золотая Луна тихо заплакала, вытирая слезы Тасовым платочком.
     - Благослови же, о Паладайн, эти дары, - сказал Элистан, - благослови
эти символы самопожертвования и любви.  Пусть  в  самом  сердце  тьмы  они
озарят им путь светочами любви. О великий и лучезарный Бог, Бог человека и
эльфа, гнома и кендера! Даруй благодать двоим твоим  детям.  Пусть  любовь
питает их дух и разрастается в древо жизни, способное  укрыть  и  защитить
своими ветвями всех ищущих убежища. В соединении рук, в звучании клятв,  в
приношении даров эти двое - Речной Ветер, внук Странника, и Золотая  Луна,
Дочь Вождя, - ныне суть одно. В своих сердцах, перед людьми,  перед  судом
Богов. Нарекаю вас мужем и женой!
     Речной Ветер взял у Золотой Луны свое колечко и надел  на  ее  тонкий
палец. Она тоже взяла свое кольцо у него с ладони, и  он  опустился  перед
нею на колени, как велел обычай кве-шу. Но Золотая Луна покачала головой.
     - Встань с колен, воин, - сказала она, улыбаясь сквозь слезы.
     - Это приказ? - спросил он тихо.
     - Последний приказ Дочери Вождя, - прошептала Золотая Луна.
     Речной Ветер поднялся, и Золотая Луна надела золотое  кольцо  ему  на
палец. Речной Ветер заключил ее в объятия. Их губы  встретились,  их  тела
прильнули одно к другому, их души слились. Народ разразился  оглушительным
криком; разом вспыхнуло множество  факелов.  Солнце  спустилось  за  горы.
Жемчужное сияние тлело в небесах, пока не  сменилось  глубокой  сапфировой
синью позднего вечера.
     Ликующая толпа на руках унесла с  холма  новобрачных,  и  праздничное
пиршество началось. Прямо на поляне были расставлены обширные столы.  Дети
отбросили смирение и робость, владевшие ими  во  время  обряда,  шумели  и
носились, играя в битву с драконами. Сегодня им нечего было бояться, не  о
чем беспокоиться. Мужчины вскрыли пузатые бочонки эля и вина,  захваченные
в Пакс Таркасе, и начали поднимать тосты в честь жениха и невесты. Женщины
вынесли на блюдах угощение - дичь, фрукты и  овощи,  добытые  в  лесу  или
принесенные опять-таки из Пакс Таркаса.
     - Ну наконец-то, - проговорил Карамон, усаживаясь за стол. Маритта  и
две другие женщины поставили перед ним большое блюдо Оленины. - Вот это, я
понимаю, еда, - блаженно вздохнул воитель.
     - Послушай! - Флинт тут же подцепил вилкой шипящий  кусок  жаркого  с
его блюда. - Неужели ты все это съешь?
     Молча, не переставая жевать, Карамон вылил ему на голову кружку зля.
     Танис и Стурм сидели рядом, тихо разговаривая.  Танис  нет-нет  да  и
косился на Лорану. Она сидела за другим столом и беседовала  с  Элистаном.
Сегодня она была как-то особенно хороша, и Танис вдруг  понял,  что  перед
ним была уже совсем не та капризная  влюбленная  девочка,  сбежавшая  ради
него из Квалинести. Пожалуй, ему по душе была подобная перемена. Потом  он
задумался: и о чем бы это таком она могла столь заинтересованно рассуждать
с Элистаном...
     Стурм коснулся его руки, и Танис, вздрогнув, сообразил,  что  потерял
нить разговора. Он покраснел и начал извиняться перед другом,  но  заметил
выражение лица Стурма.
     - Что такое? - спросил он встревоженно, собираясь вскочить.
     - Тихо! Не двигайся, - шепнул Стурм. - Просто  посмотри.  Вон  там...
сидит отдельно от всех...
     Танис озадаченно  посмотрел  туда,  куда  указывал  Стурм.  И  увидел
мужчину, сгорбившегося над тарелкой. Человек ел рассеянно,  словно  бы  не
замечая вкуса еды. Когда к  нему  кто-нибудь  подходил,  он  съеживался  и
нервно  следил  взглядом  за  подошедшим,  пока  тот  не  удалялся  прочь.
Неожиданно - быть может, ощутив на себе взгляд Таниса,  -  человек  поднял
голову и посмотрел прямо на полуэльфа, и тот, ахнув, выронил вилку.
     - Этого не может быть! - выговорил он придушенно. - Мы видели, как он
погиб! Там, вместе с Эбеном! Никто не мог уцелеть...
     - Значит, я не ошибся, - мрачно сказал Стурм. - Ты тоже узнал его.  А
то я уж боялся, не схожу ли с ума. Пошли, расспросим его.
     Человек, однако, успел куда-то исчезнуть. И сколько они ни искали его
в толпе - так и не нашли.
     А когда взошли серебряная и алая луны, женатые  пары  завели  хоровод
вокруг жениха и невесты, распевая свадебные песни.  Неженатые  плясали  за
пределами хоровода, а дети прыгали и шумели, наслаждаясь тем, что никто не
гонит их спать. Ярко  горели  костры  музыка  и  песни  неслись  в  ночном
воздухе. Золотая Луна и Речной Ветер стояли обнявшись, и  глаза  их  сияли
ярче звезд, ярче огня костров.
     Танис держался поодаль, наблюдая за друзьями. Вот Лорана  и  Гилтанас
поплыли в старинном, изысканном эльфийском танце, в  два  голоса  распевая
радостный гимн. Стурм и Элистан обсуждали возможность путешествия на юг  в
поисках легендарного города у моря - Тарсиса Прекрасного. Быть может,  там
сыщутся корабли, способные вывезти беженцев из охваченной пожаром  страны?
Тика, совершенно потерявшая терпение - Карамон все ел и ел  без  конца,  -
принялась дразнить Флинта, пока гном не залился  ярким  румянцем,  видимым
даже сквозь бороду, и не пошел с ней танцевать.
     Но где же Рейстлин? Он очень мало ел на  пиру,  больше  попивал  свою
травяную настойку. Танису показалось, что маг был более обычного бледен  и
тих. Танис решил поискать его. Общество циничного и угрюмого мага  сегодня
влекло его более музыки и смеха.
     И Танис побрел под лунами в темноте, каким-то образом зная, что  идет
в правильном направлении. И точно: вскоре он увидел  Рейстлина,  сидевшего
на пне старого дерева, чьи почерневшие, раздробленные молнией останки  еще
валялись вокруг. Маг не сказал ни слова, и полуэльф сел рядом с ним.
     Он не заметил, как позади него между деревьями шевельнулась и замерла
небольшая тень. Наконец-то Тас услышит, о чем эти двое беседуют наедине!
     Странные глаза мага были устремлены туда, где сквозь узкое ущелье меж
двух высоких гор можно было рассмотреть горизонты южных земель. Ветер  все
еще дул с той стороны,  но  начинал  уже  менять  направление.  Постепенно
холодало. Хилое тело мага сотрясалось в ознобе. Глядя на  него  при  луне,
Танис был поражен тем, как похож он был на Китиару. Ощущение  их  схожести
возникло мгновенно  и  почти  сразу  пропало,  добавив  Танису  тревоги  и
беспокойства. Он принялся подбрасывать на ладони кусок древесной коры...
     - Что ты видишь там, на юге? - спросил он Рейстлина.
     Маг покосился на Него.
     - Что вообще способны видеть мой глаза, Полуэльф! -  прошептал  он  с
горечью. - Только смерть, горе и разрушения. Я вижу войну... - И он указал
вверх: - Созвездия еще не вернулись. Владычица Тьмы не побеждена...
     - Может, мы и не выиграли войну, -  начал  Танис,  -  но  определенно
победили в крупном сражении...
     Рейстлин закашлялся и скорбно покачал головой.
     - Неужели ты совсем не видишь надежды?
     - Надежда - это отрицание реальности, - ответил маг. - Это  морковка,
которую подвешивают перед носом битюга, чтобы он шел и шел вперед, пытаясь
до нее дотянуться...
     Танис раздраженно отшвырнул кусок коры прочь:
     - Ты хочешь сказать, что мы должны попросту сдаться?
     - Я хочу сказать,  что  пора  выбросить  морковку  и  идти  вперед  с
открытыми глазами,  -  ответил  Рейстлин.  Снова  закашлялся  и  поплотнее
закутался в свои одеяния.  -  Как,  например,  ты  собираешься  драться  с
драконами, Танис? Их ведь больше, чем ты в состоянии  даже  вообразить.  А
где у нас Хума? Где Копье? Нет, Полуэльф. Не говори мне о надежде.
     Танис не  ответил.  Замолчал  и  маг.  Оба  сидели  неподвижно:  один
по-прежнему смотрел на юг, другой - вверх, в мерцающую звездную бездну.
     Тассельхоф опустился в мягкую траву под соснами.
     - Значит, надежды нет? - прошептал он горестно. Он был  не  рад,  что
решил проследить за полуэльфом. - Не верю! - сказал он и  снова  посмотрел
на Таниса, поднявшего глаза  к  звездам.  Кендер  понял,  что  для  Таниса
надежды не было, и от этой мысли его затрясло.
     Со дня гибели старого мага Тас испытал никем не  замеченную  душевную
перемену. Кендер впервые заподозрил, что  за  приключениями  стояло  нечто
серьезное, нечто такое, за что люди готовы были  пожертвовать  жизнью.  Он
задумался о том, какое лично он имел ко всему этому  отношение,  и  решил,
что сам уже ответил себе в давнем разговоре с Фисбеном, - малые дела,  для
которых он был создан, некоторым образом влияли на то  большое  и  важное,
что определяло ход вещей.
     Но до сих пор ему и в голову не приходило, что,  возможно,  все  зря,
что сделать ничего не удастся, что, сколько  бы  они  ни  страдали,  теряя
друзей, подобных Фисбену, драконы победят все равно.
     - И все-таки, - тихо сказал  он  себе  самому,  -  надо  надеяться  и
пробовать что-то делать. Это важно - надеяться и пытаться. Может, это даже
самое важное...
     Что-то тихо слетело с небес, мазнув кендера по  носу.  Тас  подставил
ладонь.
     Это было маленькое беленькое куриное перышко...

                       "Песнь о Хуме" - последняя
                    (и многие полагают - величайшая)
                        работа эльфийского барда
                            Квивалена Сота.
                         Увы, только обрывки ее
                           пережили Катаклизм.
                            Говорят, однако,
                               будто тем,
                       кто внимательно ее изучает,
                         приоткрывается грядущее
                               этого мира.

                               ПЕСНЬ О ХУМЕ

          Из деревень под нахлобученными тростниковыми крышами,
          Где одна подле другой быльем зарастают могилы,
          Где в детстве
          Играл он в жестокие игры мечей,
          Подобные незаметному торфяному пожару,
          готовому неожиданно вспыхнуть.
          Осененный крыльями Зимородка,
          Вышел Хума путем Розы,
          В ясном сиянии Розы.
          Противостоя. Драконам,
          Удалился он к самому краю мира,
          В Чащу, куда привел его Паладайн,
          И там, познав муки духа и тела,
          Он стал собою самим.

          Тогда и предстал ему Белый Олень,
          Посланец Первоначал Творенья,
          И Время застыло в полете, когда у края лесов
          Изголодавшийся Хума приложил стрелу к тетиве,
          Благодаря Богов за щедрую милость...
          Но загляделся на корону рогов,
          Дивно изогнутых, подобно символу сердца,
          И опустил лук,
          И время возобновило свой бег.
          И Хума пошел за Оленем, несшим в рогах
          Юный сеет утра и росчерк орлиного когтя,
          А перед ними возносилась Гора,
          Окутанная ночными тенями,
          И три луны замерли в небе.

          Светало, когда Белый Олень
          Покинул Хуму в роще у подножья Горы,
          И тот не искал его более, ибо увидел
          Конец тяжкой дороги и обещание зеленой весны
          В глазах Женщины, вышедшей навстречу ему.
          Святы были дни, что он с нею провел,
          Свят был воздух, внимавший словами забытым песням любви,
          И, заслушавшись, луны склонились над Великой Горой.
          И она бежала его, уклончивая, как пламя,
          Прекрасная, безымянная и оттого прекраснее вдвое.
          И узнали они, что земля, полет облаков
          И самая Чаща -
          Просты и бесхитростны перед чащобами сердца.
          И вот наконец она поведала ему свою тайну...

          Не женщиной была она, не из племени смертных, -
          Породил ее род могучих Драконов.
          Потемнело небо над Хумой, качнулись луны,
          Краткая жизнь травы казалась насмешкой над человеческим родом,
          Меркнул свет над ощетинившейся Горой.
          Но Женщина воззвала к Паладайну,
          Воззвала к его мудрости, испрашивая ответа,
          Желая отрешиться от Вечности
          И серебряными руками взрастить рощу надежды.
          Молился с нею и Хума. И вот вернулся Олень,
          И на восток,
          Пустынными полями, обращенными в золу,
          Сквозь кровь и пожарища - ибо здесь промчались драконы -
          Зашагал Хума, влекомый мечтой о Серебряной Драконице,
          Ведомый Оленем, скачущим впереди.

          И наконец в Храме
          У самых пределов востока,
          Там, где обрывался восток,
          Ему предстал Паладайн в сиянии славы, в звездном венце.
          И дал Хуме выбор - тягчайший из всех возможных,
          Ибо знал Паладайн, что сердце рождает мечты,
          Способные бросить нас за ускользающим светом,
          В погоню за невозможным.
          Вернувшись с невестой к людям,
          Под родные тростниковые крыши,
          Хума отказывался от тайны Копья.
          И оставлял мир во власти драконов.
          Взяв же Копье,
          Избавит он мир от насилья и смерти -
          И потеряет любовь.

          Тяжкий выбор! И вспомнилось Хуме,
          Как его баюкала Чаща, навевая мысли о вечном,
          Как солнце ограждало его от беды.
          А теперь черная луна кружила в небе над Кринном,
          Высасывая жизнь из рощ, из Горы,
          Из покинутых деревень.
          Выбор его был подобен жаркой боли в ладони,
          Что мерещится человеку, лишенному руки.
          И она пришла к нему в ореоле сияющих слез,
          И он увидел во сне, как рушится и воскресает мир,
          Отраженный в гранях Копья.
          В ее прощании были гибель и возрождение,
          И напряжение сердца разорвало круг горизонта.

          Хума принял Копье, и продолжилась история мира.
          Бледный жар метнула его занесенная длань.
          Три луны и солнце вместе выплыли в небо,
          Ожидая чудес.
          Хума устремился на запад, к Башне Верховного Жреца,
          И Серебряная Драконица мчала его на крыльях.
          Плыла под ними обугленная земля,
          Где лишь мертвые шептали имя драконов,
          А люди в Башне, окруженные крылатым врагом,
          Криками умирающих и ревом хищного ветра,
          Ждали последнего мига тишины,
          Когда изменяют потрясенные чувства
          И разум погружается в черноту.

          Но далекий рог Хумы
          Отразился эхом от бастионов.
          И соламнийцы подняли взгляды
          К пределам восточного неба, и даже драконы
          Взвились повыше, предчувствуя
          Какую-то ужасную перемену.
          И в шуме их крыл, из сердца пустоты, в плаще мрака
          Матерь Ночи слетела на землю, в солнечный свет,
          И небо рассыпалось тьмою и серебром.
          Лежал на земле Хума. И рядом с ним - женщина.
          Изорвалось ее серебро, и трепет весны
          Ушел из зелени глаз. Но имя свое
          Успела она прошептать, когда Владычица Тьмы
          Зависла в небе над Хумой.

          Видели люди, смотревшие с бастионов,
          Как тени играли на крыльях Матери Ночи,
          Лишенных цвета:
          Камышовая крыша, уголок лесной чащи
          И серебро, облитое кровью.
          И тьма, непроглядная до того,
          Что глазу чудилось сияние.
          Ни воздуха не было в ней, ни тени, ни света.
          И Хума ударил Копьем,
          В последний раз ударил Копьем
          Прямо в чудовищную пустоту.
          И соскользнул в сладостное забвение смерти,
          В сияние вечного света.
          Так Копьем, помноженным на узы братства
          Готовых идти вперед до последнего вздоха,
          Изгнал он драконов обратно в ничто, в никуда.
          Тишина разлилась над страной, поющая тишина.

          Земля дышала свободой, земля сияющих красок,
          Овеянная светлыми ветрами.
          А Рыцари упокоили Хуму, и с ним Копье,
          В той самой рощице на ладонях Горы.
          Когда же туда пришли поклониться паломники, то узрели,
          Что Копье, и броня, и сам Победитель Драконов
          Сокрылись от людских глаз.
          Но в полнолуние,
          Когда двойной сеет алой и серебряной лун
          обливает хребты,
          В небе вновь бродят Женщина и Мужчина,
          Мерцающие серебром и сталью, сталью и серебром -
          Над тростниковыми крышами,
          Над кормилицами-деревнями. 

ЙНННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННН»
є          Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory         є
є         в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2"        є
ЗДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД¶
є        Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент       є
є    (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov    є
ИННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННННј