Алексей СВИРИДОВ

                          ДЕСЯТЬ МИНУТ ЗА ДВЕРЬЮ

                                  ПРОЛОГ

     К шестнадцатиэтажному дому, стоящему вдоль  одной  из  многочисленных
Парковых  и  торцом  к  Первомайской  -  тоже  одной  из  трех,  подъехала
сравнительно новая БМВ пятой модели. Ломая колесами заледеневшую к  вечеру
ноябрьскую слякоть, машина припарковалась между замызганным, но до сих пор
шикарным "ЗИМом" и  грудой  железа  под  порыжелым  чехлом,  в  которой  с
некоторым трудом угадывались останки  ушастого  аппарата,  который  теперь
нельзя было назвать ни роскошью, ни средством  передвижения.  Вылезший  из
"Москвича" молодой человек привычно  поставил  кейс  на  капот  развалюхи,
повозился с сигналкой и скрылся в подъезде. Внешность он  имел  обыденную,
накачанные мускулы под одеждой не перекатывались,  да  и  сама  одежда  не
давала повода причислить молодого человека ни к удачливым рэкетирам, ни  к
преуспевающим бизнесменам. Даже непонятно, откуда тачка взялась.
     Лифт с загадочным скрипом-постукиванием  двигался  вверх,  а  молодой
человек под аккомпанемент этих звуков думал  о  том,  что  с  ужином  жена
скорее  всего  возиться  не  стала,  а  будет  кормить   вечным   чаем   с
бутербродами, и что по этому  поводу  даже  не  скандал  устроить,  просто
обидеться не получится - молодой человек любил свою жену и прощал ей очень
многое из того, что обычно женам прощать не полагается. Как слышалось, так
и написалось. Был длинный поцелуй в  прихожей.  Были  чай  и  колбаса  под
названием "за два двадцать" - название конечно  лишь  дань  традиции,  еще
один длинный поцелуй  -  и  на  этом  ужин  закончился.  Сегодня  молодого
человека ждало важное дело - заткнуть наконец поролоном щели вокруг  двери
на балкон, сколько раз откладывал, и вот уже зима  на  носу,  а  из  щелей
сифонит, аж вой стоит. Так, наполовину влезшего в ватные брюки и с  пухлым
полиэтиленовым пакетом в руках, его  застал  телефонный  звонок.  Неуклюже
переступая через рассыпавшиеся мягкие полоски, молодой человек добрался  к
тумбочке, поднял трубку и услышал мелодичный женский голос:
     - Сергей Виленорович?
     - Да, - ответил он и привычно подумал: "Выбрали  имечко  папе  моему,
прости господи!"
     - Вас ждут в условленном месте, начата новая тема.
     Гудки. Он сделал равнодушное лицо и  спокойно  положил  трубку.  Жена
сказала:
     - Опять? Двух месяцев не прошло!
     - Ладно, ладно. Ты же знаешь, что это не надолго,  десять  минут,  не
больше.
     - А ты снова чужой вернешься. Я же знаю... Почему  ты  с  собой  меня
взять не можешь?
     - Я уже говорил почему. А что чужой... Я еще не привык ощущать себя в
стороне от всего что твориться там... каждый  раз.  И  когда  возвращаюсь,
приходится долго привыкать к тому, что все было лишь  одним  из  эпизодов.
Ладно, все, потом поговорим.
     - Иди уж. Только там ничего  серьезного  себе  не  заводи,  от  этого
только всем хуже. Дай поцелую...
     Они поцеловались, потом еще раз. Молодой человек снял  ватные  штаны,
зачем-то пригладил волосы и шагнул к  большому,  во  всю  стену,  ковру  с
оригинальным и мрачноватым рисунком - кирпичная стена и железная  дверь  в
ней. Взялся за ручку, потянул. Со стуком и  скрипом,  совсем  как  недавно
лифт, дверь отворилась, и молодой человек  шагнул  в  открывшуюся  за  ней
холодную темноту, а проход с таким же звуком захлопнулся,  и  дверь  снова
превратилась в просто странный рисунок.  Жена  вздохнула,  и  как  всегда,
когда муж уходил так стала сидеть и ждать, со  страхом  думая,  что  будет
делать, если он не вернется через обещанные десять минут.

                                    1

     Морозным зимним утром в стольном  граде  Фымске  у  князя  заглавного
Андрея  Щедроватого  начался  совет.  Мозаичные  стекла   секретной   залы
запотели, были протерты глухонемым рабом, и запотели снова - совет тянулся
третий час. Караулу у княжеских палат, что на Чистой площади, уже порядком
надоело гонять народ, подходящий к  стенам  ближе  расстояния,  указанного
княжим оберегателем, и дюжие мужики в  высиненных  валенках  и  полушубках
наконец попросту остановили подряд пять  саней  и  развернули  их  поперек
выходящих на площадь улицы и пары переулков. Собралась  толпа.  Возчики  с
отобранных саней ругались и грозили то с жалобой до князя дойти, а то и  с
колами  на  самих  караульных   двинуть.   Мальчишки   швыряли   снежками,
дразнились, а известный на все Заречье вор по кличке Скрал-скраду,  громко
возмущаясь безобразием вытягивал уже второй кошель, на этот раз у  кучера,
попавшего в затор. Сообразительный поваренок из ближнего трактира бегал  с
лотком, распродавал горячие котлеты, сыпал  шутками,  от  которых  румяные
женские лица краснели еще сильнее. Затем появился сам трактирщик и поволок
поваренка за ухо обратно, объясняя на ходу пагубность подобных  поступков,
и всем расслышавшим воспитательную речь становилось ясно, откуда  парнишка
набрался уже и наберется еще разговорных талантов.
     Весело! А в зале у князя шел разговор  о  делах  отнюдь  не  веселых.
Третьего дня пришло известие, которого в  княжестве  ждали  долго,  и  все
надеялись, что оно не придет. Две недели назад Стальной Ордой было разбито
войско и взята штурмом цитадель короля Арика, а сам Арик  был  казнен,  да
так, что прочитав  скупое  описание,  княжеский  палач  почесал  бороду  и
раздумчиво заметил: "М-да. Такого мы еще не умеем."  В  другой  раз  князь
наверняка устроил бы лай на тему "А что у нас умеют  вообще?",  но  теперь
было не до этого. В тот же час к следовым  князьям  отправились  секретные
гонцы, а тот, который привез известие получил для  начала  в  зубы,  потом
двойную награду - за важность и чтоб  сердца  не  держал,  и  на  прощание
напутствие:
     - А как ты думаешь, когда об этом народ зашумит?
     - Да дней через пять, не раньше.
     - Ну это ладно. А вот если раньше - значит кто-то язык за  зубами  не
держал. А за такие вещи известно что бывает. На всю мерку.
     Князя не зря прозвали Щедроватым. Говорили еще, что он  мягко  стелет
да жестко спать, но это было уже не настолько верно. Князь Андрей при всем
желании не умел постелить по-настоящему мягко, но в  то  же  время  жестко
спали у него при дворе только самые неумелые.
     Следовые князья собрались еще не все, но совет  начался.  Было  ясно,
что после Арика следующий удар Стальная  Орда  направит  против  княжества
Фымского - это и богатая добыча, и выход к водному пути до Вонючего  моря,
а заодно - искоренение Учения Праведной  Славы  Божьей  и  распространения
духовной власти Отца Земного. Неясно только,  что  делать...  В  секретной
зале  становилось  душно.  Князья  понаприбывали   не   одни   -   кто   с
военачальником, кто с оберегателем, кто с чином славабожьим, а  кто  и  со
всеми тремя, и поэтому шуму было много, а  толку  не  очень.  Что  воевать
придется - было понятно, а дальше единства не получалось.  Следовой  князь
одного из восточных, самых дальних от нападения уделов  предложил  напасть
первыми, заманить  и  разбить.  Против  этого  сразу  же  поднялся  галдеж
западных уделов - ага, а к кому  заманивать  и  у  кого  разбивать?  Такая
победа не себе ли дороже, или  скажем  нам  дороже,  а  тебе  и  дешевле?!
Восточный удел хором в три горла отбрехивался, и как-то  получилось,  речь
перешла на междоусобные препирательства, припоминались старые обиды и  тут
же, по ходу выдумывались новые. Молчали только князь  Андрей  и  заглавный
воевода Хеглунд  -  бывший  варяжский  конунг,  в  свое  время  пытавшийся
завоевать Фымск. Князь после многих трудов его войско разбил,  и  проникся
при этом таким уважением к противнику, что с ходу предложил  угодившему  в
плен Хеглунду место воеводы со всей положенной  кормежкой  и  обхождением.
Тому показалось умнее  заниматься  на  чужбине  привычным  делом,  чем  по
возвращении домой публично кидаться на меч с позору.  С  тех  пор  Хеглунд
исправно служил князю и княжеству, со  временем  привыкнув  к  толковым  и
бестолковым традициям - таким например, как этот совет.  Теперь  он  ждал,
когда заглавный князь оборвет бессмысленные споры и можно будет приступать
к делу. То что этот момент близок было видно по тому, как  чаще  и  мельче
становились глотки, которые князь делал из огромной кружки, и только редко
бывавшие при заглавном дворе могли оставить  без  внимания  этот  признак.
Верхнесвятой славабожник из Маралов-Бора, вечный  недоимщик,  уже  десятую
минуту крикливо доказывал совету, что его десятина  всегда  меньше  чем  у
соседей. Андрей Щедроватый тяжело вздохнул, заглянул в кружку.  Пива  было
на донышке. Тогда князь, зычно рявкнув "Рот закрой!", запустил  кружкой  в
первосвята, но в последний момент видимо одумался, и кружка разлетелась об
мраморную голову  заморского  бога  осторожности.  Почтительно  стоящий  у
стенки казначей  (допущенный  присутствовать  с  наказом  "не  спрошено  -
помалкивай") про себя отметил: "Еще пару раз, и заменить статую.  Если  не
из-за Вонючего моря везти, а втихую на базаре заказать, свой интерес может
получиться." Гомон в зале стих как отрезанный.  Верхнесвятой  пригнулся  к
столу, не шутя ожидая, что следующей  головой,  о  которую  бьется  посуда
будет  его  собственная.  Но  князь  уже  немного  успокоился,   обошлось.
Заговорил дождавшийся Хеглунд.
     - Собрать полное войско. Поставить в зимний лагерь у Нижних  Мамыков.
Припас и содержание со всего княжества везти поровну. Шпионить  за  Ордой,
куда она будет пойти. Находится быть готовыми. Повстречать в удобном месте
и победить. Я все.
     Андрей добавил:
     - Или кто умнее скажет? Только не перелаем, а по-дельному.
     Как ни странно, по-дельному заговорили многие, и следующие  два  часа
шел уже собственно совет, ради  которого  и  собралось  столько  немелкого
народу. Условились в главном почти обо всем.  Уже  через  два-три  дня  по
следовым и младшим городам будет выкликнут указ о  войсковом  наборе  и  о
лихолетном оброке. Еще  через  неделю  в  Нижний  Мамык  начнут  стекаться
удельные полки, вливаясь в население зимнего лагеря, размером едва  ли  не
превосходящего самый Фымск. Пока не придет известий  от  шпионов,  войники
будут томиться ожиданием, поминая Праведную Славу Божью, молясь, чтобы  то
чему быть и чего не миноваться совершилось поскорей, или хотя бы до весны,
до сева. Это впереди. А пока что князь Андрей остался  в  своей  секретной
зале один - глухонемой раб не в  счет.  Встал,  прошелся,  поднял  осколок
кружки.  Вместо  государственных  размышлений  в  голову  лезла  всяческая
ерунда: "В кружке-то, - думал князь, - не настоящее зейдельское пиво было,
как гостям сказано, и не черное двойное, как я приказал  налить,  а  разве
что полуторное. Казначея бы прогнать... Нет, не прогнать. Умен больно.  Но
так по мелочам воровать... Вот нарвется под горячую руку  -  пускай  тогда
ему хоть кто зубы вставляет!" Дверь скрипнула и вошел  палатный  управщик.
Остановился, доложил:
     - Заглавный верхнесвятой приехал.
     - Что? А, да. Один?
     - С ближним чином.
     - Давай. Еще что?
     - Караул бы с  площади  убрать  -  толпа  шумит,  а  где  толпа,  там
непорядок.
     - К оберегателю сходи. Непорядку конечно не нужно, но  может  у  него
какие-нибудь свои резоны.
     Управщик ушел, и сразу же за ним в  дверях  показались  славабожники.
Заглавный верхнесвятой Артемисий осенил залу полным праведным  крестом  на
десять  сторон  и  тяжело  опустился  в  ближайшее  кресло  отдышаться   -
преклонный возраст давал себя знать, особенно если вспомнить молодые годы,
проведенные в нестрогом монашестве.
     - Вот что, - начал князь не тратя времени на ритуальные  приветствия.
- Про Арика тебе должны были сказать - сказали?
     - Сказали. Горька участь души грешной, заблудшей сиречь.
     - Его душу нам не судить. Теперь войско Отца земного  теперь  на  нас
пойдет, и скорее всего этой же зимой, волки-рыцари на одном месте долго не
сидят. По военной части я  уже  занялся,  а  по  духовной  что  можно  еще
сделать?
     - Ну... войско наше мы само собой благословим. За этим не  станет,  -
заверил Артемисий. - Что еще? Ересь Отца Земного я года три назад проклял.
     - Четыре с половиной, - подсказал ближний чин.
     - Хм... - князь задумался. -  Прокляни  еще  раз.  Лишним  не  будет.
Теперь главное,  зачем  и  звал.  На  ведьм,  колдунов,  шаманов  лжебогов
языческих у тебя доносов много накопилось?
     - Не много, но есть, - ответил  ближний  чин.  -  С  ними  строго  по
особому указанию твоему поступлено.
     -  Ага.  Посади  там  у  себя   двух-трех   монахов   непостриженных,
потолковей, и чтоб к утру разобрали все хоть вдоль, хоть наискось.
     - Ой,  князь!  Грех  тяжкий  на  себя  берешь,  на  прислужников  сил
богопротивных внимание свое оборачивая!
     - Ну а хоть бы грех? Не первый раз.
     - Так те я тебе отпустил, - кротко заметил Артемисий. - А на этот еще
не знаю, какова воля божья будет.
     Князь усмехнулся.
     - Я в указе об лихолетном оброке  храмы  особо  выделил  -  вполовину
брать буду, если конечно не припрет. А остальные полностью платить станут.
Не по справедливости поступаю, тоже ведь грех? Так ты волю  божью  об  них
обоих вопроси, разом.
     - Вопрошу князь, вопрошу. Будем на милость Славы Праведной надеяться,
предел которой неизмерим в этом мире.
     - Вот так. Ну и все, желаю здравия, - попрощался князь, и  верхнесвят
отбыл. Когда его возок поворачивал с Чистой площади, толпы на ней  уже  не
было - чернели только перевернутые сани,  да  два  посадских  "храпаидола"
вели в управу под микитки щупленького человека - Скрал-Скраду  попался  на
десятой за этот поначалу удачный день краже.  "Круглое  число  -  дурацкое
число", - думал вор на ходу.

                                    2

     Утро следующего дня застало Андрея Щедроватого в  Полацком  подворье,
на своего рода ничейной полосе  между  жизнью  мирской  и  духовной.  Двое
непостриженных монахов, или попросту говоря полмонахов, сидящие перед  ним
тоже были символом свободной ничейности, пользу от которой признавали  как
князья, так и чины славабожные, но которая же зачастую доводила  и  тех  и
других до белого каления. Князь Андрей даже как-то сочинил указную грамоту
об отмене "сего сословия несуразного", но до  дела  не  дошло  -  в  конце
концов мало кто  из  князей  не  проходил  этой  школы  в  юности  сам,  а
повзрослев не отдавал туда сыновей. И вот, князь сидел за широким сосновым
столом в одной из комнатенок, на столе был ящик с ячейками для бумаг, а по
бокам стояли два полмонаха, не то  чтобы  подобострастно,  но  услужить  с
готовностью. Как обычно по утрам, князь был не в духе.
     - Я же человечно объяснял, ерунды мне всякой не надо! Мне сильненьких
охота знать, а тут? - он наугад вытянул одну бумагу.
     - А? Корова с наговору три дня бесовалась. Да белены она объелась,  а
кот  черный  рядом  ходил  -  молоко  унюхал.  Или   вот,   тоже.   Болван
лжебогоподобный ночами по деревне ходит и горшки на  заборах  бьет.  Девку
Фенисью, околдовав, озаботил по-бабьи. Кто эту дурость сразу не похерил? Я
бы его самого по-бабьи озаботил!
     Один из стоящих сбоку - молодой,  глаза  с  бессонной  ночи  красные,
заметил:
     - Не все ерунда. А самая не  ерунда  вот  тут,  отдельной  стопочкой.
Имеем в ней: двух бабок, что по воздуху летали  принародно.  Жрец  лжебога
Громыки на храм праведный хулу изрек, и в тот  же  день  по  храму  молния
била. Вор, три раза кряду из кандалов ушедший, оковы нетронутыми  оставив,
барышник лошадиный - чтоб цену на базаре  удержать  два  табуна  по  сорок
голов  у  соперника  сглазил  насмерть,  и  свидетели  тому  есть.  И  еще
леший-хохотун, в подвал пойман, содержится безвылазно.
     - Тогда другое дело, - смягчился Андрей. - Два табуна  насмерть?  Это
конечно не три дня коровьей хвори. А вор - в бегах или что?
     - Был в бегах. Вчерашнего дня поймался и для ради  такого  случая  на
серебряную цепь посажен. Его бы из Воровской управы к  тебе  перевести  от
соблазну, а то посадских сторожей не зря ведь храпаидолами кличут.
     - Ладно, заберу. Теперь - как вас там?
     Младший оказался Данисием,  а  старший  Диаметрием,  в  полмонахах  с
одного года значит. Древнеоливские имена очень не шли к их русым волосам и
простецким лицам.
     - Ну вот, ты  Диаметрий,  дуй  ко  мне  на  служивое  подворье,  бери
десятков пять караулу и разгони их всех названых собрать, лучше добром, но
силой тоже можно. Только  лешего  не  надо,  пусть  его  сидит.  Пока  они
мотаться будут, провороши свою канцелярию заново - вдруг еще что отыщется.
Теперь ты, парень. Вора перетащи ко  мне,  оберегатель  место  в  застенке
выделит. Поговори с ним там спокойно,  авось  поймет,  воры  обычно  народ
мозговитый. Потом покопайся в  книгах,  поговори  со  стариками,  еще  там
чего-нибудь. Я сам со всеми этими залевоплечными  делами  до  сих  пор  не
сильно знался, а теперь видать придется. Боюсь я Орды - во как,  за  любую
соломину схвачусь. Нужен мне в помощь человек знающий, но  без  плесени  в
мозгах. Сумеешь - возвышу, не сумеешь... тут уж  даже  не  я,  сама  жизнь
воздаст. Хотя на тебя глядючи, думаю что сумеешь. Или все же нет? Ты князю
Самаганскому брат что ли?
     - Извини, князь заглавный, - с  достоинством  поклонился  Данисий.  -
Знаешь же, что полмонахам на такие вопросы отвечать не велено.
     - Знаю, знаю. Но на Гирку Самаганского  ты  похож,  а  он  уж  больно
нетолковый. Ладно, сейчас плашку дам.
     С этими словами князь вытащил из потайного кармана пачку  зазубренных
медных пластинок, вгляделся в одному ему понятные  знаки,  выбрал  две,  и
нацарапав на каждой по несколько слов отдал непостриженным. Если бы  князь
ошибся, и выбрал не те, то на месте назначения  пластинка,  вставленная  в
специальное гнездо не вошла бы туда полностью, и принесшего  сразу  же  бы
схватили и допросили, согласно приказанию оберегателя "не  воздерживаясь".
Правда к чести князя надо заметить, что он в этих делах не ошибался еще ни
разу.

                                    3

     Прошла неделя. У  Андрея  Щедроватого  забот  хватало  с  утра  и  до
полуночи, но дел, обозванных "залевоплечными", он  не  забывал.  Собранный
Диаметрием по уделам  народ  был  сначала  порассажен  в  кельи  княжеской
темницы, но по мере более  близкого  знакомства  князь  одного  за  другим
переводил их на вольное положение, на  гостиный  двор  -  чернокнижники  и
впрямь оказались мозговитыми. Никому не улыбалась жизнь  под  Ордою  -  по
всем станам, подвластным Отцу Земному днями и  ночами  горели  на  кострах
колдуны и ведьмы, большей частью конечно мнимые, но кому от  этого  легче?
Осечка вышла лишь с одной из бабулек: изругав князя непотребными  словами,
она вытащила из рук остолбеневшего стражника бердыш и  улетела  верхом  на
нем в окно. Спустя полчаса Данисий с полдесятком  посадских  нашел  ее  на
базаре, где она уже успела продать похищенное  оружие  и  теперь  насмерть
торговалась за метлу. Чтение книг и беседы со стариками втуне не пропали -
улизнуть по новой бабуле не удалось, и она была вновь  представлена  перед
князем. Он обрушил на нее ругани втрое, и вынес приговор:
     - Гнать ее на все четыре, а старосте в деревне сказать, что я  с  нее
особое указание снимаю. Не надо мне такого добра.
     Вечером того же дня, когда  князь  уже  собирался  уходить  на  жилую
половину, в трапезную вошел человек, который когда-то имел и имя, и  лицо,
но с тех пор, как согласился стать княжьим  оберегателем  прятал  и  то  и
другое. Его мягкий, сдержанный голос мог кого угодно заставить  задуматься
о своей будущей судьбе, здесь и сам Андрей Щедроватый не был  исключением,
и поэтому доверенные люди из Служивой  управы  контролировали  каждый  шаг
оберегателя. Тот об этом естественно знал, но обиды не выказывал, принимая
такое положение вещей как очевидно естественное.
     - Князь...
     - А, ты. До завтра никак не отложить?
     - Никак.
     - Вечно вот так - кои веки вечер свободный. Что за дело?
     - Уши, князь.
     Андрей обвел глазами слуг, буркнул негромко, но повелительно:
     - Разбежались!
     Приказ был поспешно выполнен, остался только глухонемой: во-первых он
не мог слышать команду, а во вторых  имел  дозволение  присутствовать  при
любых разговорах - обходиться совсем без прислуги князь не любил.
     - Ну? Или в секретную пройдем?
     - Сейчас можно и здесь. Сегодня пришел ко мне человек из братства.  В
открытую пришел, с тобой говорить хочет, а со мной вот не очень.
     - Понял. А вообще-то его заставить поговорить именно с  тобой  можно?
Не сейчас, а вообще?
     Глаза оберегателя под маской блеснули.
     - Не знаю князь. Сомнительно.
     - Ладно, пусть идет. И извинись, что кормить  не  буду  -  этот  ужин
скажи унесли, а новый готовить долго.
     Пока оберегатель ходил, князь сделал две необходимых  вещи:  прилежно
положил на каждый угол трапезной полный праведный крест, а потом сунул  за
голенище нож с серебряным лезвием. Остальные хитрости, могущие пригодиться
при подобного рода разговорах были готовы к действию постоянно.
     Человек из братства вошел вслед за оберегателем почти такой же мягкой
походкой. Росту был человек среднего, одежка по среднему достатку, и  лицо
тоже - не запоминающееся. Князь предложил сесть напротив, и  человек  сел,
заметив при этом:
     - Я надеюсь, уважаемый, что необходимости дергать за рычаг справа  от
тебя не возникнет. Тем более, что эта штука все равно не сработает.
     - Как это не сработает? - обиделся князь, и протянув руку, дернул  за
прибитую к столу  подставку  для  солонки.  Что-то  скрипнуло,  но  кресло
осталось на месте.
     - Колдовство? - строго спросил радушный хозяин.
     - Зачем? Это приспособление  настолько  распространено  среди  мелких
властителей, что не знать способов его обхитрить просто стыдно.  Маленький
клинышек - и всех делов. Смотри!
     Человек встал, отошел вбок, пнул  что-то  ногой  на  полу.  Кресло  с
грохотом провалилось, донесся короткий крик, а в узорчатом паркете остался
зиять черный  квадрат  пустоты.  "Мелких  властителей,  значит,  -  злобно
подумал князь. - Оберегателю за полгода вычту!". А человек, чуть  постояв,
сел свободным движением на соседнюю лавку и начал:
     - Итак, меня можно называть Антис, это конечно не настоящее  имя,  но
так проще. Я из Братства Поддерживающих Равновесие, и  послан  передать  и
предложить следующее: Братству совсем не  нравится  бодрый  марш  Стальной
Орды по городам и землям. То есть это не значит, что нам очень  симпатичны
были те, кто там правил до нее - в  том  числе  и  ты,  но  сейчас  мелочи
побоку. Братство хочет помочь твоему княжеству в этой сшибке. У  нас...  -
монолог Антиса прервался. Из черного  квадрата  рядом  показалось  кое-как
повязанная голова подвальных дел мастера. Увидев князя он забормотал:
     - Праведной славой княже, все в исправности было, а вот  заело,  я-то
полез, а меня и стукнуло...
     Подвальному повезло, что у  князя  ничего  под  рукой  не  оказалось.
Андрей просто побагровел и рявкнул: "Сгинь!". Голова исчезла мгновенно,  а
через несколько секунд злосчастное кресло поскрипывая  вылезло  обратно  и
застыло, несколько перекосившись. Антис спросил:
     - Я продолжаю?
     - Погоди. Дай подумать. Тут пара вещей не вяжется.  Во-первых  ты  уж
больно по-простецки смотришься для Братства. Я за ним кой-какие дела знаю,
и знание это мне дорогонько далось. А ты, друг  -  ногу  на  ногу,  как  в
трактире, этак любой портяночник плести сумеет.
     - А, ты вот про что. Ну, это мигом.
     Свет в трапезной зале померк. Пламя свечей вдруг стало зеленоватым  и
почти невидимым, а все предметы засветились  фиолетовым  сиянием  -  князь
Андрей со страхом обнаружил, что он светится тоже -  одежда  посильней,  а
кожа слабее. Невесть откуда взявшийся черный ворон  деловито  прошелся  по
столу, хрипло каркнул. Антис продолжал  сидеть,  но  его  тень  за  спиной
медленно росла к потолку, а глаза горели теперь ярко-красным пламенем  как
два угля.
     - Ну, с простецким видом мы разобрались? - спросил он,  и  голос  его
был похож на шипение сотни змей, а эхо повторило слова раскатами  близкого
грома. Притихший князь Андрей нервно кивнул.
     - Ну вот и ладно, - свечи и зал приняли обычный вид, ворон  исчез,  и
князь почувствовал себя свободней. Оберегатель заметил:
     - Я просил его сразу так начать, но он не захотел.  Думал  ты  и  так
поверишь.
     - Но не поверил, - закончил Антис.  -  А  вообще  говоря  такие  вещи
хороши для балагана, не более. Когда игра  идет  всерьез,  все  совсем  по
другому смотрится.
     - Ага, - князь хотя и понял, что ему  показали  относительно  дешевый
трюк, но впечатление от этого не ослабло, и голос был хрипловатым. Тем  не
менее, он задал следующий вопрос:
     - Ну хорошо. Ты говоришь помочь в драке с  Ордою?  А  где  вы  раньше
были, вон с Ариком что они учинили, как будто и вовсе креста не знают.
     - Арик, где были...  Понимаешь,  княже  заглавный,  ты  между  прочим
четвертый, кому мы помощь предлагаем. И первый же, кто в три шеи не  гонит
с порога. Ты Арика помянул - а он меня послушал, послушал да и  посадил  в
замок пожизненно. До сих пор там сижу кстати. А войну воевать на положении
еретиков нежелательных не так-то просто, Братство сильно, но не всесильно.
Но с тобой я думаю, мы сговоримся. Ум у тебя больше практический, а особое
указание, по которому на гостином  дворе  сейчас  хитрый  народ  собран  -
вообще блестящий ход, такого еще никто не делал. Ну так что, по рукам?
     - Ладно. По рукам. Как дальше будем?
     - Завтра приедут пятеро моих людей, - объяснил Антис, -  ты  их  туда
же, на гостевой посели. Мы и с твоими познакомимся, пошерстим кого надо, и
под рукою будем, а я за старшего.
     - Идет. Оберегатель! Спроводи Антиса как сейчас сговорились. И слышь,
при всех говорю, чтоб надзор и все прочее был о-го-го! И явный и тайный.
     Оберегатель кивнул,  и  они  с  Антисом  вышли.  Князь  повернулся  к
глухонемому рабу.
     - А ты что скажешь?
     - Плохое дело, - ответил глухонемой. - Этот,  представитель,  не  всю
правду сказал. Они бы победу над Ордой спроворили, у  правителей  даже  не
посветившись. Что-то тут не то, княже.
     - Вот именно. Не то.

                                    4

     Месяц спустя Стальная Орда, наведя должный  страх  на  жителей  вновь
захваченной земли, сняв первые сливки с ее богатств, и рассадив по городам
наместников,  двинулась  в  сторону  княжества  Фымского.  Нижне-Мамыкский
лагерь сборного войска тоже пришел в движение - необходимо было  встретить
врага еще на подступах. Теперь,  когда  дорога,  по  которой  волки-рыцари
двигались на восток стала известной, Хеглунд  мог  направить  свое  войско
наперерез. Третьи сутки он и следовые воеводы спали днем в возках, а ночью
сидели над картой, выбирая место  решающего  боя.  Карта  была  плохая,  и
основное время уходило на поиска по полкам какого-нибудь обозного ездового
Осипа, которой "вроде бы говорил, что  у  Гнилого  Брода  месяц  ледостава
ждал." Сысканный и представленный обозный ездовой мертвел перед князьями и
воеводами, молол совершенную  ерунду,  и  чаще  всего  приходилось  заново
посылать вестовых, знающих окрестности все  того  же  Гнилого  Брода.  Для
ускорения дела Хеглунд назначил было награду за сведения, но  тут  знатоки
пошли десятками, плетя что кому в голову взбредет, и  пришлось  эту  затею
оставить. Отдельным десятком в Фымский полк входила и команда, которая для
непосвященного войска объявлялась как "отрядец  для  уходу  за  добытым  у
врага скотом, буде такой случится". Как и все  прочие  войники,  "пастухи"
носили синие полушубки, резво бегали в учебные бои и  в  свою  очередность
засыпали свежим снегом места, отведенные для хождения "до ветру". В то  же
время при штабе с большой строгостью и пышностью  содержался  чернокнижный
совет, члены которого ходили не иначе,  как  путаясь  в  длинных  мантиях,
говорили исключительно на древнеоливском языке,  а  по  вечерам  из  шатра
валил то желтый, а то зеленый дым. Всем без различия чинов было  запрещено
приближаться к членам совета, да и без этого запрета  нашлось  бы  немного
охотников  -  уж  больно  нелюдимо  выглядели  колдуны.  Но  среди  дюжины
чернокнижников подставными были не все. Двое - полмонах Данисий и один  из
Антисовых людей по имени Айс, некоторым  познаниями  обладали,  хотя  и  в
разной мере. Остальных же набрали из монахов, от которых  не  скрыли,  что
они будут попросту мишенями во Праведную  Славу  Божью,  и  теперь  монахи
обреченно отводили душу на казенных харчах и питье.
     Через несколько дней вызовы знатоков разнообразных  мест  к  Хеглунду
прекратились. Еще через ночь из одного из удельных  полков  исчезли  двое.
Лыжный след завалил снегопад, но тот, который успели  разглядеть,  вел  на
запад. Доложили Хеглунду, на что тот сказал:
     - Глупцы. Думают, что последнее место, про какое я спрашивал  и  есть
выбор. Их пусть ловить не надо.
     Войско шло поначалу быстро,  и  не  успел  народившийся  месяц  стать
круглою луною, как была пройдена  граница  княжества,  и  началась  чужая,
теперь уже враждебная земля. Внешне ничего не изменилось,  тем  более  что
Хеглунд  избегал  даже   самых   маленьких   деревень,   но   передвижение
замедлилось, а еще через три перехода войско остановилось  совсем.  Лагерь
был разбит  на  заснеженном  берегу  озера,  заледеневшая  гладь  которого
уходила далеко к горизонту. План боя был готов, и воевода ждал противника.
Через день ввечеру бабка из пастушьего отряда с криками и бранью пробилась
к воеводе с жалобой  на  якобы  пристававшего  к  ней  кашевара.  Вышедший
Хеглунд прикрикнул на помирающую  со  смеху  на  собственными  прибаутками
охрану, и провел бабку к себе. Для кашевара последствий  не  было.  Вместо
этого были вызваны следовые военачальники, и до полуночи  Хеглунд  с  ними
совещался. Разошедшиеся по полкам воеводы не спали почти до утра.
     Рассвет застал лагерь  готовящимся  к  бою.  Один  за  другим  отряды
сворачивали шатры, сдавали в обоз припасы, которые до сих  пор  тащили  на
себе и выходили одни на лед, выстраиваясь чуть вогнутым строем, а другие в
лес, пускаясь в обход  озера.  Пастуший  отрядец  тоже  разбрелся,  кто  в
передовые цепи, а кто - под  разными  предлогами  отирался  около  воевод,
чтобы  в  случае  необходимости  помочь  словом  и   делом.   Монахов   из
чернокнижного совета, вырядив в самые яркие одежды,  Хеглунд  отправил  на
возвышающийся над берегом холм -  стоять  с  воздетыми  к  небу  руками  и
создавать впечатление, а Айса и Данисия Антис отправил в тыл, сказав,  что
"Немного свежих сил в запасе не помешает. Чем  дальше  от  основного  дела
будете, тем лучше. Там есть в лесу развалюха такая - я Данисию  показывал,
там побудьте." Таким образом, руки к небу на холме воздевали только десять
фигур в  нелепых  мантиях.  Двое  их  недавних  сотоварищей  прошли  обоз,
углубились в  лес,  и  засели  в  сараюшке-развалюшке,  летнем  пристанище
охотников.

                                    5

     Тепло костерка в охотничьей избушке удерживалось не столько щелястыми
стенами, сколько снегом, завалившим строение почти по крышу. Оба  молчали.
Несмотря на то, что Данисий и Айс были примерно одного  возраста,  за  все
время совместного похода они не  сдружились,  и  даже  что  называется  не
сошлись. Поначалу Данисий пытался расспрашивать Айса про  Братство  и  его
дела, но Айс уходил уходил от разговоров на эту тему, да и  от  разговоров
вообще, ясно давая понять, что все вокруг происходящее -  чужая  для  него
жизнь, принять участие в некоторых эпизодах которой конечно  придется,  но
которая от этого не станет родней. И тем более Данисий удивился, когда Айс
вдруг сказал:
     - Не очень сегодня холодно, и солнце есть.
     Пока Данисий соображал, к чему это вдруг про погоду, Айс продолжил:
     - Ваши вперед пошли, и Орда навстречу.
     Данисий удивлено  покосился  на  напарника.  Невысокий,  толстоватый,
плохо выбритый, Айс не походил на человека,  способного  слышать  за  пять
верст. Поняв значение взгляда Данисия, он усмехнулся.
     - Это мне один из наших сказал,  есть  у  нас  такая  уловка.  И  еще
сказал, что теперь не до меня будет, так что будем ждать известий  обычным
путем.
     Данисий встал, прошелся, снова сел. Опять  встал,  накинул  полушубок
вышел, через пару минут вернулся. Еще  немного  посидел,  затем  вышел  на
улицу снова, а когда вернулся, Айс его встретил словами:
     - Ты теперь всегда в два приема ко  двору  бегать  будешь?  Или  лишь
сейчас прохватило?
     - Слушай, Айс! Тебе может быть и плевать на то  что  сейчас  там,  на
озере судьба решается, люди между прочим гибнут, а  мне  нет.  Я  понимаю:
наука военная, резерв и все такое, но мне бы там сейчас легче было. А если
ты колдун, так возьми и успокой меня, чтоб дрожь не била. Умеешь?
     - Не умею, - ответил Айс, как бы и не заметив откровенного  вызова  в
словах Данисия. - Ты сам не дергайся, а дрожь и так  пройдет.  И  на  меня
кстати, не гавкай. Вон, дров подбрось!
     Данисий дров подбросил, и огонь  с  новой  силой  заплясал  в  жалкой
пародии на очаг, а Айс продолжил, в  основном  чтобы  можно  было  отвлечь
мысли:
     - Да и не колдун я, если уж на то пошло. Есть способности  кой-какие,
добрые люди  поднатаскали,  и  на  службу  к  братству.  Я  так,  рабочий,
ремеслуха. Настоящие мастера да  мудрые  очень  редко  себя  вот  так  вот
проявляют, разве что уж очень сильно равновесие нарушено. Равновесие  чего
угодно: добра-зла, ума-глупости, тепла-холода. Это же очень просто -  если
чего то много и сразу,  то  придет  обратная  волна,  и  пошло  туда-сюда,
враскачку. Э, да ты меня не слушаешь совсем?
     - Извини, это все конечно очень интересно, но лучше как-нибудь потом,
когда поспокойней будет.
     - Ну, твое дело, - и вновь наступило молчание. Минут  через  двадцать
его нарушил звонкий раскат грома, потом еще два. Данисий потер руки:
     - Ага, Громыкин служитель старается. А ну,  давай  еще!  -  но  новых
раскатов не последовало. Айс еще немного посидел, встал, вышел на улицу. В
лесу стояла тишина. Укрытые снежными шапками могучие ели  почти  закрывали
светло голубое небо. По одной из елей пропрыгала сорока,  но  Айс  на  нее
внимания не обратил. Он смотрел на лыжню, которую они с Данисием проложили
утром, и судя по выражению лица, она ему не нравилась. Забрался на  крышу,
почесал в затылке, что-то припоминая, а потом сложил руки рупором и  издал
вопль - одновременно вой и хохот. Из двери снизу как  ошпаренный  выскочил
Данисий:
     - Ты что?! Счумел?! Лешего таким криками накличешь!
     - Не шуми. Кого надо, того и накличу.
     Айс повторил крик. Ошарашенный Данисий хотел что-то сказать,  но  Айс
прервал его:
     - Тише! - и удовлетворенно добавил: - Идет.
     Данисий  проследил  взгляд  и  почувствовал,  как  сердце  опускается
куда-то если не в пятки, то на уровень живота  уж  точно.  Не  стронув  ни
единого снежного кома, не покачнув ни одной  ветки,  лихо  перескакивая  с
дерева на дерево к ним приближался леший. Был он большой, почти с человека
ростом, но гораздо плотнее и шире, серый, как зимняя  белка.  Раскачавшись
на суку он с размаху приземлился на рядом с Айсом, и несмотря  на  сильный
испуг  Данисий  удивился,  что  ветхая  крыша  от  этого  не  проломилась.
Последовал  обмен  фразами:  Айс  вполголоса  хохотнул,  леший  раскатился
утробным гоготом, а Айс ответил  истерическими  переливами,  хотя  лицо  и
оставалось  спокойным,  и  разговор  продолжился  в  том  же  стиле.   Лес
наполнился звуками, могущими донестись  разве  что  из  окон  сумасшедшего
дома, или из народного балагана на майской ярмарке. Даже если бы эти  двое
специально задумали добить и так морально надломленного  Данисия,  лучшего
способа найти было бы нельзя. Он стек вниз по косяку и  прикрыл  глаза,  а
Айс посмотрел на него неодобрительно и продолжил  беседу.  К  счастью  для
Данисия она продолжалась недолго. Одним мощным прыжком леший  вернулся  на
дерево, и исчез из виду  так  же  быстро  и  аккуратно,  как  и  появился.
Айс-вредитель осторожно слез, взял  Данисия  за  шиворот,  и  пару  раз  с
размахом ткнул лицом в снег, после чего парень пришел  в  себя  настолько,
чтобы сказать нетвердым голосом:
     - Хватит. Не надо.
     - Ну не надо, так надо, - миролюбиво согласился Айс. - Но  ты,  друг,
уж больно впечатлительный оказался, хлипковат словом.
     - Ага, хлипковат. Ты бы послушал, что у  нас  про  леших  говорят,  а
особенно про голос да про смех ихний. Или зря говорят?
     - Говорят может и не зря, но так столбенеть тоже не дело. Видишь же -
мы с ним нормально общаемся, без напрягу...
     - Понял. А что ты ему приказал?
     - Не приказал, а попросил, сговорился. Следы наши путать. Есть у меня
кой-какие подозрения, что не выйдет сегодня у  Хеглунда  второго  Ледового
побоища.
     - А что за Ледовое побоище?
     - Да  было  такое  в  свое  время,  -  ответил  Айс,  не  вдаваясь  в
подробности.
     "Спасибо за объяснение", - подумал Данисий.
     Время шло. Солнце потихоньку двигалось по небу, а оставшихся  с  лета
дров становилось все  меньше  и  меньше.  Данисий  решил  сходить  добыть,
предварительно потребовав у Айса обещания, что леший его  не  тронет.  Айс
ответил, что за лешего-то он спокоен, но ушки на макушке все равно держать
нужно, и Данисий отправился. Оставшись  один  Айс  попытался  пристроиться
подремать, но никак не получалось. Так приляжешь - рука затекает,  эдак  -
бок холодит, сплошное мучение. Дело конечно было не в  этом,  а  скорее  в
тягостном напряжении, которое с утра не отпускало Айса, и он отдавал  себе
в этом отчет, но тем не  менее  добросовестно  ворочался,  убеждая  самого
себя, что стоит умаститься поудобнее - и все будет хорошо. Но выходило  не
очень, а когда все же вроде бы пристроился, за окном заскрипел снег, дверь
распахнулась и в избушку почти вбежал Данисий, тяжело дышащий, с  красными
щеками, но пытающийся говорить спокойным и сдержанным тоном:
     - Айс! В лесу волки-рыцари, в той стороне где обоз.
     - Так.
     - Двое. Ехали по тропе, которую наши проложили. Меня не видели.
     - Это хорошо, что не видели. А что они вообще здесь  наоборот  плохо.
Что делать будем?
     - Не знаю. Они так спокойно ехали, не боясь, как будто  уже  хозяева.
Или заблудились и не знают ничего?
     - Вряд ли заблудились. Я думаю, что армия ваша разбита - есть  на  то
кой-какие знаки. Я могу конечно ошибаться, но правильней ожидать  худшего.
И если я прав, надо нам срочно уматывать отсюда.
     - Нет, этого быть не может!
     - Ладно, тогда так: сейчас  соберемся  и  двинемся  к  обозу,  издаля
поглядим, и решим окончательно.
     Они закидали снегом костерок, нацепили  на  валенки  широкие  лыжи  и
пошли. По дороге  Данисий  убедился,  что  леший  и  впрямь  добросовестно
выполняет просьбу: хотя полмонах шел впереди, выбирая  дорогу  по  тем  же
приметам, что и недавно, но на свой собственный след он  наткнулся  только
один раз, да и то лыжня шла строго поперек верной дороги. Наконец  впереди
показалась хорошо утоптанная тропа.
     - Вот здесь они были, - сказал Данисий, и хотя сейчас никого  заметно
не было, голос он невольно понизил.
     - Пошли к обозу, - ответил Айс. - Только ради бога на открытые  места
не лезь!
     - А я сам наверное не знаю, да?
     Теперь они шли, хоронясь за низенькими елочками  параллельно  дороге,
по которой третьего дня прошла большая  часть  заглавнокняжеского  войска,
напряженно в нее вглядываясь, но все вокруг как вымерло.
     - Это-то и странно, - заметил Айс в спину напарнику.  -  Было  б  все
нормально, то кто нибудь бы да повстречался - хозяйство ваше тыловое вроде
на несколько частей ведь разбито.
     Данисий ничего не отвечал, внимательно  глядя  на  дорогу,  ожидая  в
любую минуту  увидеть  на  ней  врага,  однако  первым  заметил  опасность
все-таки Айс. Он повалил Данисия в снег и прошипел:
     - Ползи к елке! Рыцари не на дороге, а в лесу!
     Они укрылись за  разлапистой  елочкой  и  замерли.  Из  глубины  леса
медленно и величаво на дорогу выехали двое волков-рыцарей, а потом  к  ним
присоединился третий. И сами рыцари, и лошади под  ними  были  закованы  в
мощные доспехи, покрытые белой эмалью. Черные прорези на  шлемах  казались
страшными нечеловеческими глазницами, которые источают смертельную угрозу,
но  обзор  через  них  был  плохой,  и  поэтому  Айс  и  Данисий  остались
незамеченными. Рыцари немного постояли на  дороге,  а  затем  тронулись  в
сторону от обоза, то есть еще дальше в тыл войску.
     - Если только войско еще существует, - сказал Айс, когда они скрылись
окончательно. - Слышь, Данисий, а вот ваш князь, он  нарочно  такие  синие
тулупы придумал, чтоб заметней, что проще прибить было? Данисий промолчал,
хотя мог бы ответить, что темно-синий цвет в одежде всегда  был  символом,
честью и привилегией службы заглавнокняжеской, а за честь и жизнь положить
не жалко. А Айс продолжал:
     - Знаешь, как кур во щи попадает? Вот это про нас с тобою. На  восток
до княжеской земли нам так просто не добраться, припасы и лошади в  обозе,
а там уж наверняка эти шарят. Кроме топора  дровосековского  у  тебя  есть
оружие какое-нибудь?
     - Нож засапожный есть.
     - А у меня совсем ничего кроме... так, мелочь всякая. Ты мне нож дай?
     - Бери. Надо нам до деревни добраться какой-нибудь. Там правда  народ
чужой да пуганый, и языка я не знаю, так что придется  знаками  как-нибудь
объясняться.
     - Знаками... А поймут?
     - Ну, знаки тоже разные бывают. Скажем  обухом  по  затылку  -  такое
точно поймут. Только далеко дотуда, засветло не успеем.
     Айс подумал, потом сказал:
     - Можно и по другому. Дойти до обоза и там забрать  что  надо.  Я  им
немножко глаза запорошу, а уж мародерствовать ты будешь. Идет?
     Данисий  согласился  -  ему  тоже  не  улыбалось  оставшиеся   полдня
бултыхаться в снегу по незнакомому лесу.
     До поляны, на которой фымское войско разместило часть своих  саней  с
припасами была уже не далеко, и  добраться  туда  удалось  меньше  чем  за
полтора часа. Осторожно приблизившись к ней и  залегши  около  заснеженных
кустов на  краю,  Айс  с  Данисием  убедились,  что  худшие  предположения
оправдались,  как  это  обычно  и   бывает   -   стоит   сочинить   худшее
предположение, как оно сразу же  оправдывается.  По  поляне  разъезжали  с
десяток волков-рыцарей в броне, и еще столько же более легко экипированных
воинов спешившись, копошились в захваченном добре. На снегу  вокруг  саней
лежало несколько тел  заглавнокняжеских  возчиков,  но  их  было  немного,
остальные разношерстным табуном толпились в дальней стороне поляны,  а  по
бокам табунчика застыли две фигуры в белых латах. Полюбовавшись на все это
минуты две, Айс сказал:
     - Данисий, слушай. Я сейчас пойду к ним, но ты за меня  не  бойся,  а
смотри. Как только люди на поляне начнут раскачиваться под мой голос  -  я
этакую песенку буду петь, так значит можешь вылезать. Вытаскивай  все  что
нужно, а потом рыцарей сгони в кучу и свяжи, они послушные  будут.  Только
убивать не вздумай, очнуться могут. И все, готово дело. Ясно?
     - Ясно.
     - Отлично. Слушай, а что мне тебя все Денисычем назвать тянет?
     - Не знаю. Зови как хочешь, мне это имя не дорого. Не тяни, а?
     Но Айс и не тянул.  По  ходу  разговора  он  вытащил  из  запазушного
кармана два камешка, клочок ватки  и  небольшую  уродливую  свечку.  Высек
искру, вата загорелась, а от нее запалил и свечку, которая  резко  взялась
мощным гудящим пламенем ярко-желтого цвета. Держа ее в вытянутой руке  Айс
встал. В тон гудению пламени он нараспев  заговорил  мерные  слова,  звуки
которых не были похожи ни на одно из известных слов, но проникали в  самую
душу. Потом, в такт словам  Айс  зашагал  к  поляне,  продолжая  песню,  а
Данисию начало казаться, что и он сам, и весь мир сейчас забудут  под  нее
обо всем, и покорно пойдут вслед за Айсом или за кем угодно,  кто  поведет
за собой.
     Рыцарям на  поляне  этого  не  показалось.  Ближний  к  лесу  всадник
удивленно повернул коня к выходящей из лесу странной фигуре, и  даже  снял
шлем, чтобы лучше видеть а затем звонко ударил  мечом  об  щит,  привлекая
внимание остальных. В сторону сумасшедшего со свечкой свистнуло  несколько
стрел, а часть конных рыцарей тронула  к  нему  лошадей.  Айс  сделал  еще
несколько шагов, остановился, и  глядя  на  скачущих  рыцарей  понял,  что
что-то в этой затее не сложилось. Он отбросил бесполезную свечку  в  снег,
где она зашлась сизым дымом и быстро потухла, а  сам  повернулся  к  лесу.
Сознание Данисия сразу же очистилось от дурмана, но  он  стоял  на  месте,
пока Айс не поравнялся с ним, и лишь потом рванул сначала вслед, а  потом,
бесцеремонно оттолкнув неудачливого  колдуна  встал  впереди,  прокладывая
дорогу в глубоком снегу. Несмотря на  широкие  насадки  на  копытах,  кони
преследующих рыцарей сразу стали под тяжестью брони вязнуть по  колено,  а
потом и по брюхо, и погоня быстро прекратилась, но Айс с Данисием  уходили
все дальше в лес, пока наконец Айс не дернул впереди идущего за плечо:
     - Все, хватит. Еще немного, и  я  сдохну  совсем,  -  лицо  его  было
ярко-красным, а голос сиплым и задыхающимся. Намного спокойней  выглядящий
Данисий остановился и ответил, подражая недавнему разговору:
     - А что-то ты, парень, больно хлипок оказался?
     - Ага, хлипок, - начал  Айс,  но  осекся,  тоже  вспомнил  и  секунду
помолчав, рассмеялся, но смех быстро перешел в надсадный кашель.
     - Ладно, будем считать один-один. Тем более что я  и  вправду  где-то
маханул, хорошо хоть  так  обошлось.  Делать  нечего,  пойдем  объясняться
знаками.

                                    6

     Деревеньку, до которой удалось в конце концов добраться скорее стоило
бы назвать хутором - правда хутором на три  семьи.  Данисий  еще  когда  в
первый раз ходил с Антисом смотреть сторожку, заметил зарубки на деревьях,
и теперь сумел до наступления вечера выйти на едва заметный лыжный след  -
маршрут охотничьего обхода, который вел от силков  к  силкам.  В  ловушках
попалось несколько куропаток и один старый могучий глухарь, и хотя Данисий
предложил их съесть, Айс выпустил всех птиц на волю, объяснив, что это для
лешего.
     Постепенно в дорожку вливались новые  и  новые  следы  лыж,  наверное
ведущие к другим местам охоты, и когда солнце скрылось, оставив после себя
быстро  темнеющий  небосклон,  можно  уже  было  идти  хоть  на  ощупь,  а
загорающиеся одна за одной звезды и вовсе не  давали  сбиться  с  пути.  В
первый год полмонашества Данисию начал было изучать созвездия, планеты, их
влияние на людей и судьбы, и сейчас, глянув на небо, он наверное  смог  бы
что-нибудь сказать на эту тему. Но звезды интереса не вызывали:  оба  были
голодны, устали, и начали замерзать. Время, потраченное на беготню сначала
к обозу, а потом и от него, даром  не  прошло,  и  огни  хутора  замерцали
впереди лишь глубокой ночью.  Царило  спокойствие.  Дым  поднимался  вверх
ровными столбами, лениво гавкала одинокая собака, а  когда  она  замолкла,
можно было расслышать, как она загремела цепью, забираясь в конуру.
     - Слышь, Денисыч, - отдышавшись сказал Айс. - Есть у меня мысль,  что
не стоит сейчас прямо к хозяевам заявляться.
     - Само собой. В овин какой полезем?
     - Я не про это. Вон, видишь крайний дом? Ну,  где  окошко  желтеньким
светится? Там сзади лестница на чердак есть. Данисий  согласно  кивнул,  и
два силуэта в синем осторожно заскользили к выбранному дому.
     На чердак они забрались без приключений,  влезли  через  запертую  на
нехитрую задвижку дверь. Это оказался  даже  не  чердак,  а  что-то  вроде
хозяйственной пристройки в два уровня, со  штабелем  досок,  сеновалом,  и
складом всякой рухляди - ломаной и целой. Здесь было тепло, и хотя в самом
доме было наверное еще теплее, но  для  замерзшего,  усталого  человека  и
такое пристанище виделось подарком  судьбы.  А  когда  Айс,  сняв  валенки
осторожно прокрался по потолочным балкам над жилой частью,  и  вернулся  с
погрызенной крысами колбасой - ее подвесили слишком низко,  и  он  сам,  и
Данисий решили, что лучшего и желать нельзя. Поев и забравшись в сено, они
сразу заснули, хотя Айс и заметил мрачно, что сейчас самый  страшный  враг
будет не рыцарь с мечом, а мирный батрак с вилами, пришедший за сеном.
     Спали долго, и снов никто не видел. Уже наступило утро, и  на  хуторе
начался новый трудовой день, а Айс и Данисий все еще тихо  похрапывали,  и
не встали бы  наверное  и  до  полудня,  но  случилось  по-иному.  Сначала
скрипнула дверь, и послышались легкие шаги, потом дверь скрипнула  еще,  и
на этот раз шаги были уже тяжелые. Потом на сено кто-то  опустился,  прямо
на то место, под которым лежал  Айс,  который  естественно  проснулся,  но
лежал тихо как  мышь,  прислушиваясь  к  звукам  поцелуев  и  задыхающимся
словам. Затем стало тяжелее - на сене уже были  двое,  и  Айс  понял,  что
одними поцелуями дело тут не обойдется. Само по себе  это  можно  было  бы
перетерпеть, но нежный  любовник,  стремясь  организовать  ложе  поудобнее
активно пытался распихать в разные стороны тело и  ноги  Айса,  считая  их
видимо за два мешка, лежащих рядом, и это решило дело.
     Сено вздыбилось, и из вихря пыли и мелких ошметков  перед  пораженной
парой предстала огромная, как им показалась, фигура в синем, с  зажатым  в
руке узким ножом. Полураздетая  девушка  отшатнулась,  упала,  а  картинно
высунувшиеся из соломы руки Данисия легли ей одна на горло, другая на рот,
не давая закричать. Мужчина, а вернее совсем молодой, хотя и  здоровенный,
и видимо очень сильный парень дернулся к  ней,  но  Айс  прыжком  оказался
между ними, по-прежнему держа нож  наготове.  Парень  остановился,  а  Айс
мельком подумал, что он сейчас заорет, и конец. Но тот орать не собирался,
а отошедши от первого потрясения, явно прикидывал, с какого боку  ухватить
вот этого, в синем, и таким образом покончить с делом втихую.
     - Эй, ты! - сказал Айс,  сопровождая  слова  манипуляциями  свободной
рукой.
     - Смотри: полезешь на меня - ей шею свернут. Понял?
     Парень понял. Он опустил руки, отошел, и даже нарочито смирно  уселся
на рассохшееся тележное колесо. Данисий вылез,  отпустил  девушку,  а  она
сразу бросилась к остальной одежде, и  стала  приводить  себя  в  порядок,
поглядывая то на топор Данисия, то на  милого,  боящегося  сделать  лишнее
движение. Когда она оделась окончательно, Айс сказал:
     - Смотри, Денисыч, нам кажется здорово повезло. Эта подруга  вон  как
расфуфырена, а на парне одежонку за одну ее ленточку купить можно,  еще  и
сдачи дадут. Отсюда мораль: он батрак, а она что-то типа хозяйской  дочки.
Чуешь?
     - Ага, - Данисий мысль понял. - То есть им  про  нас  шуметь  резонов
нету?
     При  этих  словах  девушка  закивала  головой  и  быстро  проговорила
неуклюжую, но понятную фразу:
     - Да, да, я так и есть девочка отец хозяин, я говорить будет нет,  он
тоже говорить будет нет правда-честно!
     До сих пор крепившийся Айс наконец не  выдержал  и  раз  пять  подряд
чихнул, аж до слез, и напряжение момента спало. Он сунул нож  за  валенок,
Данисий опустил топор, дальше  переговоры  шли  мирно.  Прежде  всего  Айс
выторговал трехразовое питание  и  полный  покой,  потом  -  по  комплекту
одежды, и в довершение условился о том, что как только  будет  возможность
им дадут угнать какие-нибудь сани с припасами.  Когда  парень  с  девушкой
исчезли, Данисий обратился к Айсу:
     - Ты не умеешь торговаться. Надо было с них еще денег взять.
     - Да вряд ли, - ответил Айс, копаясь в соломе, как птица в гнезде.  -
Девчонка хоть и не хочет огласки, но и про папины  интересы  не  забывает,
вон как спорила, даже на двух лошадей не согласилась, одну  лишь  дает.  А
если б я и о деньгах заговорил, то вовсе бы уперлась, или согласилась  для
виду, а потом милого с рожном подослала.
     Данисий кивнул головой и тоже полез в сено.

                                    7

     Потянулись дни почти полного безделья. Молодая хозяйка  таскала  еду,
ее дружок на третьи сутки принес ворох драных штанов и рубах, а потом  еще
несколько тоже не первого возраста кожухов и  малахаев.  Айс  с  Данисием,
покопавшись, все же подобрали себе одежду по росту, и теперь  походили  то
ли на справных холопов, то ли на вконец пропившихся хозяйчиков. Весь  день
обычно приходилось сидеть спрятавшись, потому что в пристройку то  и  дело
заходили и батраки, и  сам  хозяин  хутора,  так  что  немного  развеяться
удавалось лишь по ночам за картами, которые вместе с хиленьким  фонарем  в
одну свечу притащил все тот же дочкин милый. Оказалось, что Айс не  только
не знает общепринятых игр, но еще и путается в колоде, и первые  две  ночи
ушли чисто на обучение. Потом играли на щелбаны, потом на носы, а когда  у
Айса нос распух, и уже не мог расплачиваться за промахи хозяина, наступила
пауза -  сражаться  за  интерес  Данисий  отказался  категорически.  Стали
думать, и состоялся такой разговор:
     - Айс, а хочешь на хозяйку сыграем?
     - В смысле?
     - Ну, в смысле... Кто сто конов продует, тот  к  ней  подкатывает.  А
если до этого самого доведет, то еще сто конов форы.
     - Вот уж не думал, что у тебя такие ухватки.
     - А чего? Она между прочим на меня уже поглядывает. Думаешь у  нее  с
лосярой этим любовь уж такая?  Сладенького  девке  хочется,  так  пусть  и
получает. А к тому же она мне по народу не родня, по уделу не соседка, что
заботиться-то?
     Айс ничего не ответил, а вместо этого залез в карман  своего  старого
полушубка, вынул оттуда маленькое зеркальце и пристально в него вгляделся,
зашевелил губами. Данисий хотел было задать язвительный вопрос, но Айс  на
секунду  поднял  глаза,  и  Данисий,  их  увидев,  сразу  расхотел  что-то
спрашивать, и вообще мешаться. А Айс снова  вперил  взгляд  в  зеркало,  и
через пару минут тихо открылась дверь.
     К слабо освещенному сеновалу подошла хозяйкина дочка в ночной рубашке
и с распущенными волосами. Шла она как-то странно, сковано, словно  кто-то
не очень искусный заставлял двигаться ее руки  и  ноги  сами  по  себе,  и
взгляд  ее  тоже  не  был  похож  на  обычный  -  застывший,  прямой,   не
останавливающийся ни на чем. Встав точно посередине между  мужчинами,  она
медленным движением, от которого  у  Данисия  захватило  дух,  взяла  свою
рубашку за нижний край, и навыворот сняла, обнажив свое молодое тело, свою
достаточно  объемистую  красоту.  Затем,  аккуратно  расстелив   на   полу
полушубок, она легла на него в призывной позе, и замерла. Не поднимая глаз
от зеркальца Айс спросил:
     - Ну? Сто конов за подкатить мои?  И  еще  сто  за  это  самое,  тебе
демонстрировать не надо, на слово поверишь, что труда не составит?
     Данисий попытался сказать что-то вроде "Ладно,  ладно",  но  язык  не
послушался, и получился просто  нечленораздельный  звук.  Девушка  так  же
медленно  встала,  подняла  рубашку  и  попыталась  ее  одеть.  Но   из-за
скованности движений она никак не могла попасть в рукава, и  после  второй
неудачи она прекратила попытки, и удалилась обнаженная, держа свою  одежду
в руке. Айс еще некоторое время  сосредоточено  сидел  перед  зеркалом,  а
потом облегченно и устало вздохнул, сразу как-то весь расслабился и  сунул
зеркало на прежнее место. Потянулся за  колодой,  начал  сдавать,  Данисий
послушно взял свои карты, и они стали играть дальше, вроде бы как ни в чем
ни бывало, но это "вроде бы  как"  чувствовали  оба.  Данисий  наконец  не
выдержал:
     - Айс... А ты так с любой сделать можешь?
     - С любой. И с любым кстати. Ну, за некоторым исключением конечно, но
это уже тонкости.
     - Ну, я тогда не понимаю. Ведь так себе можно совсем не бедную  и  не
скучную жизнь устроить! Зачем тогда это вашему брату - в войну вот  лезть,
братство себе это дурацкое выдумали?
     - Хороший вопрос, Денисыч. Кое-кто его себе уже  задавал,  и  навроде
тебя тоже многие рассуждали, и поступали соответственно. Только вот в  чем
штука: нашему, как ты говоришь, брату, за все платить  приходиться,  может
быть и не той же монетой, но сумма все равно потом сойдется. Я вот  сейчас
эту девочку привел, и тебя бы  мог  на  нее  положить  -  и  все  бы  было
нормально, потому что про нее ты прав - она и вправду "сладенькое"  любит.
А если б это было не так, да еще если б я сам ею  попользовался  -  тут  и
записалось бы за мной долгов маленечко... А отдавать долги всегда трудней,
чем вовсе не одалживаться.
     - А с войной тогда как?
     - Тут уже другие счеты.  Война,  она  и  не  такое  спишет,  если  на
правильной стороне оказаться конечно. Тут ведь главный талант - правильную
сторону  угадать.  Причем  я  говорю  война,  а  понимать  надо  шире,  не
обязательно резня сто тысяч на сто тысяч. Иные  войны  в  тишине  идут,  и
крови нету, но так даже мрачней бывает. Да что я тебе рассказываю, тебя же
вроде просвещали?
     - Вот именно, что вроде.  Я  в  полмонахах  совсем  по  другой  части
обучался а к этим делам меня верхнесвят  Артемка  за  ради  родства  моего
приставил - думал, я наверх пойду, и потяну за собой кой-кого. Конечно я и
разговоры  послушал,  и  книги  почитал,  но  там  все  больше  ерунды  да
глупости...
     Данисий немного хитрил: на самом деле книги и  разговоры  впечатления
ерунды и глупости у него не оставили - то есть он  конечно  допускал,  что
там не все может быть верно, но тем не менее  значительным  и  откровенным
казалось Данисию все, что он успел узнать. Но хитрость эта пропала  втуне:
Айс замолчал, и снова стал похожим на себя прежнего -  неразговорчивого  и
держащего дистанцию. Когда  утром  хозяйская  дочка  как  всегда  принесла
суточный паек, Данисий попытался обнаружить в  ее  поведении  какие-нибудь
последствия ночной истории - смущение там какое-нибудь,  что  ли.  Но  все
было как всегда, а Айс потом заметил:
     - Она думает, что это ей все приснилось, а поскольку такого рода вещи
ей сняться часто, то и нынешнее приключение она вряд ли выделит особо.

                                    8

     Минула неделя сидения, началась вторая.  Хуторские  работники  начали
между собой поговаривать, что домовые  в  эту  зиму  совсем  обнаглели,  и
вместо того, чтобы лежать в спячке, дуются по ночам в карты.  Трое  хозяев
по этому поводу собрались вечерком за  пивом,  посовещались,  и  пришли  к
выводу, что это очередная  холопская  уловка,  чтобы  меньше  работать  по
вечерам, и соответственно на эти слухи внимания  обращать  не  стоит.  Айс
наконец-то научился играть в "поганый крест" и в "две  дыры",  но  дешевая
колода вконец разлохматилась, и покрылась  легко  узнаваемыми  узорами.  А
когда Айс, плохого не думая, показал, что он может  вытворять  с  картами,
если немножечко напряжется, игре и вовсе пришел конец - Данисий теперь при
каждом  своем  проигрыше  начинал  подозревать   нечистое.   Айс   сначала
разубеждал, а потом бросил  играть  вообще.  Стало  совсем  скучно,  но  к
счастью на следующий день хозяйская дочь сообщила, что "Неделя два дня  не
конец, отец хозяин город ходил, лошадь  снег  телега  готовил  раньше,  ты
лошадь забирал, снег телега забирал, и я ты до свидания  совсем  сказала."
Под загадочными  словами  "неделя  два  дня  не  конец",  как  выяснилось,
подразумевалась пятница, а остальное было понятно  -  в  ночь  с  четверга
предстояло забрать готовый к отправке на базар товар вместе  с  санями,  и
распрощаться с милой хозяйкой навсегда. Поскольку в  этот  день  была  уже
среда, получалось, что торчать на обрыдлом чердаке осталось  всего  только
одну ночь. На радостях Данисий хозяйку обнял и хотел  расцеловать,  а  она
было потянулась к нему тоже, но тут же, вдруг засмущавшись сбежала.  Ближе
к вечеру Данисий Айсу сказал:
     - М-м-м, ты это, как бы...  можешь  сегодня  куда-нибудь  перейти?  В
другой дом, или хотя бы здесь к дальнему концу? А то мне мне с этой пышкой
все же охота на прощание потолковать. Она знаешь  какая  сочная,  я  ее  в
руках сейчас немного помял...
     - Ну и что?
     - А то. Придет она сегодня, как пить дать. Не специально, наверное, а
так, случайненько.
     - А мне, значит, на дальнем конце вприслушку наслаждаться?
     - Ну так ты потом подходи, главное чтоб она поначалу тебя не  видала,
а то стесняться будет.
     - То есть в очередь встать предлагаешь. Ну уж нет Денисыч, я  так  не
играю. Не придет она к тебе сегодня, это я говорю.
     - Однако чистоплюй же ты, Айс, - сказал Данисий с досадой. -  Как  не
мужик и вовсе. Или вправду не мужик?
     - Пошел ты...  -  сразу  как-то  поскучнев  ответил  Айс,  и  секунду
промолчав перечислил несколько мест, куда стоило бы  сходить  собеседнику.
Потом добавил:
     -  И  шуметь  на  меня  хватит,  раздражает,  сразу  хочется  сделать
что-нибудь, чтоб тихо было.
     Намек  был  понятен,  и  шум  прекратился:  тот,  кто  шумел  обижено
отвернулся, а тот, кто шума не любит не стал продолжать, и в тот вечер они
больше не разговаривали. Молча сидели в своих укрытиях, а когда  наступила
ночь, и можно было  уже  не  прятаться,  так  же  молча  вылезли  и  стали
разминать затекшие руки-ноги. Данисий  все  старался  повернуться  к  Айсу
спиной, а тому было просто все равно, и со стороны получалось, что эти два
человека просто  не  видят  друг  друга.  Но  через  некоторое  время  Айс
насторожился, потом вроде успокоился, и почти сразу весь подобрался снова.
Мягко ступая дырявыми толстыми носками он  ушел  к  тому  самому  дальнему
слуховому окну, куда его  все  пытался  сплавить  не  слишком  щепетильный
приятель, а вернувшись, прошептал:
     - Денисыч! Потом дообижаешься, а сейчас  пошли.  Я  серьезно  говорю,
бросай дуться, не до этого.
     Данисий с демонстративной неохотой снял валенки,  и  пошел  вслед  за
Айсом, пробираясь через переплетение стропил и балок. Дойдя до  окошка  он
пристроился поудобнее, принялся глядеть.
     Черное небо со звездами, мерцающими в  просветах  облаков,  темная  и
неровная кромка леса, обрывающаяся заснеженным  полем,  плетень,  соседний
дом, сарай, поросятник, дорога к лесу, на дороге какие-то белые  фигуры...
Данисий понял, что это за фигуры, и вся обиженность  действительно  как-то
сразу забылась. Он насчитал два десятка верховых волков-рыцарей, выехавших
один за другим из леса, дальше следовали трое саней,  их  тащили  по  паре
могучих коней, тоже прикрытых чем-то вроде брони, потом  еще  два  десятка
рыцарей уже не в белых, а в простых доспехах, и сзади  -  четыре  волокуши
полегче, на которые и по одной лошади хватило.
     Дорога, по которой они ехали была всего лишь ответвлением от большого
тракта, дальше хутора по ней мало-мальски сносного пути сейчас не было,  и
сомневаться не приходилось: отряд идет именно сюда.
     - Ну, как тебе это  нравиться?  -  спросил  Айс,  и  Данисий  ответил
честно:
     - Совсем не нравится. Что делать-то будем?
     - Я умней тебя  что  ли?  То  же  самое  будем  делать  -  сидеть  да
прятаться, больше ничего придумать и не могу. Разве что эти белобокие  наш
сарай подожгут, тогда что-нибудь новое само собой сочиниться. Тише!
     В этот момент со стороны сеновала  послышался  скрип  двери,  и  туда
зашли хозяин с соседом. Они стояли у входа  и  длинно  о  чем-то  спорили,
потом взялись пересчитывать  пустые  корзины  в  углу.  Время  от  времени
кто-нибудь из них скользил взглядом два согнувшихся и замерших  силуэта  у
слухового окна, которые  при  желании  ничего  не  стоило  разглядеть,  но
желания  этого  у  хозяев  не  было.  После  корзин  хозяева   пересчитали
оплетенные горшки,  потом  взялись  перебирать  и  перемеривать  доски,  и
занимались этим, пока из глубины дома не раздался властный стук в  ставни.
Через потолок было слышно, как открывали дверь в сени, испуганный  женский
голос, звуки переполоха. Дородная баба в переднике прибежала  на  сеновал,
всплескивая руками быстро-быстро заговорила что-то, после чего оба хозяина
с неожиданной резвостью бросились обратно в дом.

                                    9

     Очень скоро маленький хутор, только что мирно спавший  среди  зимнего
одиночества абсолютно преобразился. Во всех окнах горели огни,  батраки  и
сами хозяева метались из дома в дом, то  просто  так,  то  с  какой-нибудь
поклажей. Из труб валил дым,  совсем  близко  коротко  заверещал  и  затих
поросенок, а разбуженная не ко времени птица кудахтала и гоготала во  всех
трех домах.  Среди  всей  этой  суеты  то  тут,  то  там  мелькали  фигуры
волк-рыцарей, которых и без брони можно было легко отличить  по  уверенной
манере держаться, по резким, приказным жестам и по коротким ножнам у пояса
- длинные мечи для больших боев они оставили, сняв вместе с доспехами,  но
совсем без оружия наверное даже не спали.
     Айс с Данисием растянулись плашмя на толстом бревне, которым подходил
сруб под скат крыши и прислушивались к доносящимся снизу звукам - лезть на
старое место было бы глупо, потому что уже два раза приходил на раньше  не
виденный работник и уносил на вилах через дверь на  улицу  большие  охапки
сена, видимо на корм лошадям непрошеных гостей. А  внизу  становилось  все
шумнее. Рыцари переговаривались гортанными голосами, командовали слугами и
хуторянами - в доме шел веселый ужин. Явно не обходилась без вина, или чем
там их поили, голоса становились чем дальше, тем громче, иногда чуть ли не
все разом, а потом вдруг хором  запели  торжественную  песню  на  каком-то
другом  языке,  может  гимн,  а  может  это  была  и  молитва.  Когда  она
окончилась, шум поднялся  с  новой  силой,  среди  голосов  несколько  раз
начиналась ругань, и Данисий мечтательно сказал:
     - А может и передерутся скоро, а? - но его надежды не сбылись, ругань
каждый раз быстро утихала. Судя по звукам, рыцари постепенно  расползались
из столовой по всему дому: уже из от одной  стены  сначала  отодвинули,  а
потом обрушили какую-то тяжелую мебель, а с другой стороны явно  потрошили
сундуки под горестное нытье хозяина - вот уж никогда нельзя было подумать,
что его уверенный и часто грозный бас может превратиться в этакое тонкое и
жалобное причитание.
     А потом раздался девичий крик,  еще  один,  звуки  борьбы,  и  совсем
близко - удары металла о металл. Об стену ударилось мягкое тяжелое тело, и
снова женщина закричала, но захлебнулась - ей зажали рот. Дверь на сеновал
распахнулась, и двое рыцарей  втащили  туда  извивающуюся  и  царапающуюся
хозяйскую дочь, а следом вошел  третий,  вытер  короткий  меч  об  пыльный
мешок, и что-то сказал, развязывая пояс. Данисий оглянулся на Айса  -  тот
лежал, сцепив пальцы в странный клубок, с лицом  неподвижным  и  белым,  и
хотя его глаза были устремлены вперед, казалось он ничего не  видит  и  не
слышит. Девушка исхитрилась укусить руку, зажимающую ей рот, и  рыцарь  не
долго думая с размаху ударил ее кулаком сверху вниз по  голове  -  девушка
обмякла и обвисла в их руках.
     То, что произошло после, видевший все со стороны от начала и до конца
Айс тем не менее никогда так и не смог связать в одну цепочку. Только  что
лежавший рядом Данисий беззвучно прыгнул вверх и  одновременно  вперед,  и
через мгновение уже был рядом с теми троими, причем его топор уже торчал у
одного из рыцарей в груди, пробив кольчужную рубаху.  Следующие  несколько
секунд были сплошной мешаниной из мелькающих в свете отрытой двери стали и
тел, а потом все разом прекратилось, и Данисий стоял с  коротким  мечом  в
руке рядом с тремя мертвыми врагами и лежащей без памяти девушкой.  Айс  с
трудом встал, и  кое-как  добравшись  до  двери,  закрыл  ее,  еле  шевеля
болящими пальцами. Руки и ноги тоже сгибались  с  болью,  и  вроде  бы  не
совсем так, как хотел от них Айс. Данисий глянул на него  и  тяжело  дыша,
медленно произнес:
     - Я конечно дурак. Но ты, колдун, и вовсе дерьмо  собачье.  Я  сделал
то, что делать было нельзя, а ты не сделал того, что сделать было можно. Я
тебя презираю. К сожалению ты мой товарищ по войску, за которого ответ  на
мне, и к своим я должен выбраться с тобою вместе. Я  это  сделаю,  хотя  и
противно, а там посмотрим.
     - Даже так? - спросил Айс безразлично, и не получив ответа, продолжил
тем же бесцветным голосом:
     - Сейчас надо бы здесь порядок навести, этих  упрятать,  а  девицу  в
чувство привести.
     Хотя на  то,  чтобы  произнести  эту  фразу,  Айс  много  времени  не
понадобилось, все же Данисий успел успокоиться  настолько,  чтобы  понять,
что презираемый соратник говорит дело. Они вдвоем  затащили  тела  рыцарей
туда, где недавно хоронились сами,  а  потом  Данисий  принялся  хлопотать
вокруг  хозяйки.  Айс,  который  понемногу  отходил  от   того   странного
состояния, в котором выслушивал оскорбления, посмотрев на действия Данисия
отодвинул его в сторону - а вернее Данисий брезгливо отстранился сам.  Айс
положил  девушке  руки  на  виски,  и  через  несколько  секунд  она   уже
оглядывалась по сторонам, пытаясь вспомнить, что же произошло, а вспомнив,
она вскрикнула, и уткнулась Данисию в грудь  извечным  движением  женщины,
ищущей защиты у сильного мужчины - Данисий на эту  роль  подходил  больше.
Айс хотел было помочь ее успокоить, но вспомнил, что отныне  презираем,  и
почел за лучшее заняться другим  делом  -  встал  у  двери  и  внимательно
прислушался к происходящему в доме.
     Основной шум теперь слышался  откуда-то  сбоку,  в  одной  из  комнат
кого-то били, но не смертным боем, а так, в науку. В промежутках между  не
очень частыми ударами и хохотом  публики  униженный  голос  жертвы  что-то
такое объяснял, клялся, упрашивал, и лишь с трудом удалось узнать, что это
страдает все тот же хозяин. "Наверное, что-нибудь припрятать  пытался",  -
подумал о нем Айс без сочувствия, а вслух сказал:
     - Денисыч! Тот который там кого-то презирает! Ты как-то спрашивал что
делать, так вот тебе идея - проберемся  сквозь  дом,  сведем  какие-нибудь
сани, и деру отсюда.
     - Нас догонят еще до тракта, - холодно ответил Данисий.
     - Могут догнать, а могут и  не  догнать,  тут  что-нибудь  сообразить
можно. А тут нас точно разыщут, не сейчас, так  к  утру,  как  этих  троих
хватятся.
     Данисий хотел что-то ответить,  но  не  успел:  из-за  штабеля  досок
выскочил, как сначала показалось, большой кот, но он встал на задние лапы,
и стал больше  похож  на  маленького  человека,  мохнатого  и  с  хвостом,
загнутым в изящное колечко. Хозяйка вновь попыталась упасть в обморок,  но
Данисий рук не отпустил, и она  осталась  стоять,  хотя  бы  и  мало  чего
воспринимая. Мохнатый же заговорил быстро и хлопотливо:
     - Давайте, давайте, сбежим скорей. Гнаться не будут, я  вам  отвечаю,
все устроим, только быстро отсюда! - и человечек сгинул, словно бы  его  и
не было. Айс хмыкнул и вновь обратился к Данисию:
     - Ну вот, все  само  собой  устроилось.  Раз  коричневенький  сказал,
значит так и будет. Отпусти девку, и пойдем. Или ты ее щупать  до  полудня
надумал? Э, э, опусти топор, я же в шутку, чтоб шевелился  побыстрее.  Вот
интересно, с чего бы это домовому воевать за нас вздумалось?
     - А я за вас и не воюю, - раздался ответ, и мохнатый  домовой  возник
как бы из ничего уже не там, где в первый раз, а ближе к двери.
     - Я вам, как бы это сказать, симпатизирую. Только не копайтесь, а  то
ничего не получится, - и с этими словами снова неуловимо пропал из виду  -
не исчез, не растворился в воздухе, а  попросту  куда-то  юркнул,  но  так
быстро и ловко, что заметить куда и как было  просто  невозможно.  Данисий
кое-как отцепил  от  себя  девушку,  и  принялся  вытаскивать  из  тайника
заготовленную одежду - свою одевал сам,  а  часть  предназначенной  дерьму
собачьему  Айсу  без  церемоний  напялил  на  хозяйку,  которая  сразу  из
привлекательной молодухи превратилась  в  грязноватую  и  оборванную  бабу
неопределенных лет. Потом он сказал все так же подчеркнуто ровно:
     - Айс, я впереди с мечами, ты с топором оглядывайся назад.  В  случае
чего тащи девчонку за шкирку, со встречными я разберусь сам. Ты все понял?
     Последний вопрос был задан явно лишь для того, чтобы Айс  не  забывал
своего  положения,  и  поэтому  отвечать  на  него  не  хотелось.  Данисий
обмахнулся на десять сторон, и решительно отворил дверь. Открылся уходящий
в темноту коридор, из-под нескольких дверей пробивался разной  силы  свет.
Прямо у двери, зажав в руке как саблю  полотно  от  косы,  лежал  хозяйкин
милый, которого Данисий совсем недавно обозвал лосем, он  дышал,  но  дела
его были очень плохи. Айс сразу постарался встать так,  чтобы  девушка  не
увидала  страшной  в  боку  и  ручейка  крови,  стекающего  в  щель  между
половицами, а потом и вовсе, взяв за  плечи  насильно  отвернул  к  другой
стене. Данисий быстро оглядев парня, наклонился к нему  и  одним  коротким
движением ударил куда-то рядом с шеей. Распрямился с  перекошенным  лицом,
резко бросил:
     - Чего встал, интересно? Тащи девку!
     Коридор оказался длинным. Они миновали холопскую половину дома, вошли
на чистую - стены теперь были обмазанными чем-то типа штукатурки,  хотя  и
не штукатуркой, и разрисованы еле различимыми  в  темноте  узорами.  Звуки
рыцарского развлечения были уже позади, и до двери в сени оставалось рукой
подать, когда из ближайшей комнаты в проход вывалилась нетвердо держащаяся
на ногах фигура. Этот ордынский воин, в отличие от остальных, даже  сейчас
не снял ни белых доспехов, ни шлема, и теперь покачиваясь стоял в  проходе
этакой металлической перегородкой. Овальные глазные щели  придавали  всему
шлему  выражение  крайней  удивленности,  которая  в  этой  ситуации  была
достаточно уместна.
     Данисий одним кошачьим  прыжком  оказался  рядом  с  рыцарем,  сильно
толкнул в грудь - тот нелепо взмахнув руками, упал навзничь, а оказавшийся
сверху Данисий с размаху вонзил меч ему в один из удивленных глаз.  Лезвие
проскочило удивительно легко, и вынутое  обратно  оказалось  чистым  -  ни
крови, ни чего. Данисий похолодел: встретиться с призраком в латах  он  не
ожидал никак, и свои шансы  против  него  оценивал  как  весьма  хреновые.
Скорее по инерции, чем на что-то надеясь, он замахнулся снова,  но  из-под
доспехов раздался голос:
     - Убери тесак, нестриженый! Своих не узнаешь?
     Окончательно ошарашенный полмонах  застыл  с  занесенным  над  врагом
мечом, а снизу продолжили:
     - А, да, и вправду узнать трудно. Я скрал.
     - Чего скрал? Погоди, погоди... Скрал-Скраду!
     - Ну додумался, слава праведная. Как жизнь, что поделываешь?
     - Сбежать отсюда пробуем, - Данисий оставил без внимания  иронический
тон вора, отвечал серьезно, и тот тоже бросил ерничать.
     - Тогда слезай с меня, я с вами буду. Как-бы под конвоем  поведу.  Ты
ничего  такого  не  думай,  мне  просто  повезло,  что  я  в   эту   жесть
замаскировался, вернее, сначала думал - повезло, а теперь не очень. Ладно,
я потом все расскажу.
     Голос вора звучал не под шлемом, а скорее на уровне шеи,  и  вспомнив
его маленький рост, Данисий понял наконец, что  никакой  чертовщины  здесь
нет, а все очень просто. Скрал-скраду выстроил все троих в затылок и  тихо
сказал:
     - Пошли что ли. Кого встретим - я сначала отбрехаться попробую, а как
свистну вот так, - вор присвистнул, - значит начинайте свалку.
     Но  и  в  сенях,  и  на  дворе  обошлось  без  нежелательных  встреч.
Единственным, кто мог бы помешать маленькому отряду, был часовой у больших
ворот, бодро постукивающий сапогом об сапог, но свистнул  нож,  и  часовой
без звука завалился в сугроб. Айс прикинул расстояние, с которого  Данисий
угодил часовому в горло  и  тихо  проговорил,  ни  к  кому  специально  не
обращаясь:
     - Однако не замечал я раньше за Денисычем таких талантов,  -  на  что
Данисий, тоже обращаясь куда-то в сторону, ответил:
     - А я за кое-кем сейчас вот не замечаю многого, что раньше было.
     - Вы что, сдурели с горя? Разорались тут! - подвел  вор  итог  обмену
любезностями, и дальше все  происходило  в  молчании.  Они  подобрались  к
конюшне, в ближних санях оказалась уложена  длинная  толстостенная  труба,
перехваченная обручами, которую Айс с Данисием ворочая то за один,  то  за
другой конец скинули в снег, и туда же полетели  хитрые  приспособления  -
винтовые упоры, козелки и прочее прицельное хозяйство. Скрал-Скраду  вывел
двух лошадей покрупнее, а девушка помогала их запрячь.
     В ночной тишине каждый звук казался громким и резким, но  даже  когда
Данисий стеганул лошадей, и одна из них возмущенно заржала, никто не вышел
на улицу. Под скрип снега сани выехали за ворота, проехали через  поле,  и
наконец огоньки хутора исчезли за поворотом - дальше дорога шла через лес.

                                    10

     До сих пор никто не проронил ни слова, все боялись спугнуть  везение,
а теперь же захотелось говорить, громко, и хоть хором, каждый о своем.  Но
в этом всех опередил  мохнатый  домовой.  Как  всегда,  неизвестно  откуда
появившись, он радостно сообщил:
     - Ну вот и все, вот и сбежали. А сородичи  мои  супостатам  коней  уж
придержат, да так что дня два, а то и три никто со двора не сдвинется, так
что боятся пока нечего.
     Потом он повторил тоже самое специально для девушки, и она теперь уже
совсем без боязни длинно ответила ему что-то.
     - Тоже рада, - перевел домовой. - Только не  знает,  куда  ей  теперь
деваться. И еще говорит, что не Дефка ее зовут, и не Казяйка,  а  попросту
Лина.
     - Лина так Лина, - не стал возражать Данисий,  чувствуя  себя  однако
пристыженным, что за прочими делами  и  мыслями  не  удосужился  даже  имя
девушки узнать. Он подхлестнул лошадей и перевел разговор на другую  тему:
- Скрал, а ты хотел порассказать, как в  этой  скорлупе  очутился.  Только
давай сначала, а то я и этот вот с того утра ничего не знаем. Вор, снявший
наконец панцирь, и теперь с наслаждением чешущийся, кивнул, и  пустился  в
рассказ.
     Если Айс и Данисий  перед  боем  были  отправлены  в  самый  тыл,  то
Скрал-Скраду оказался в то  же  время  наоборот  в  самой  первой  шеренге
фымского полка. Замысел Хеглунда был прост: заманить рыцарей к берегу, там
где теплые ключи, подмытый лед должен был проломиться, а бегущих в  панике
уцелевших встретила бы вторая половина войска,  обошедшая  с  утра  озеро.
Хотя Скрал кое-где и говорил обиняками, видимо не вполне  доверяя  Лине  и
домовому, но можно было понять,  что  расчеты  Хеглунда  на  то,  что  лед
обязательно  проломится,  а  уцелевшие  обязательно  побегут,  во   многом
строились на действиях Антиса и его людей.
     Но все получилось  как-то  не  так.  Орда  двинулась  по  льду  своим
знаменитым "Стальным уступом", и когда его острие  почти  без  боя  прошло
сквозь боевые порядки княжеских войск, гром вроде бы грянул, и  лед  пошел
трещинами, но провалилось под него не так уж и  много  врагов,  а  те  что
остались вовсе не собирались куда-то бежать, хотя рубиться всерьез тоже не
стремились. Возникла заминка, и  пока  фымские  войники  разобрались,  что
против них стоит всего-навсего наемный и подневольный сброд, наряженный  в
шутовские жестяные латы,  и  рассаженный  по  обозным  лошадям,  с  запада
накатила новая волна,  и  это  уже  были  настоящие  волки-рыцари.  Войско
оказалось трудном положении -  впереди  закованная  в  сталь  Орда,  сзади
растрескавшийся лед и воинство, хоть и ряженое, но тоже просто так умирать
не настроенное, а с боков, по крайней мере с  той  стороны,  где  был  сам
Скрал-Скраду из лесу тоже показались рыцари.
     Что было потом описать связано он не смог -  все  смешалось  в  кучу.
Наемники, рыцари, свои, ничего  не  понятно.  Мелькнул  Хеглунд  во  главе
небольшой кучки прорубавшийся куда-то, протащили вроде бесчувственного или
убитого Антиса, и это все, что удалось более-менее разобрать в  этой  злой
кутерьме. Многоопытный вор сумел выбраться из нее  почти  невредимым,  где
бегом, а где ползком,  заботясь  не  сколько  о  нанесении  ущерба  врагу,
сколько о спасении для себя, не чувствуя при  этом  угрызений  совести  за
трусость и дезертирство.
     В это время на берегу, в укромной  ложбинке,  спешно  сдирал  с  себя
доспехи пожилой рыцарь, один из  многих  настоящих,  все  же  угодивших  в
полынью, уже совсем на мелководье. Скрал-Скраду подобрался к  нему  и,  по
собственному выражению "Убил его для начала не до смерти",  вызнал  имя  и
еще кой-чего полезного. После этого добил пленника, и напялил его броню на
себя, справедливо  полагая,  что  в  ней  шансов  уцелеть  больше,  чем  в
приметной заглавнокняжеской одежке. Незадача только вышла с размерами -  у
убитого рыцаря ноги были короткие, но сам панцирь доставал вору  почти  до
подбородка, и приходилось глядеть через щели около носа. Так что, упав под
ударом Данисия, вор попросту втянул шею в плечи, и избежал верной смерти.
     Переодевание было сделано как  раз  вовремя  -  буквально  тут  же  в
ложбинку влетели четверо рыцарей в настроении, в котором пленных не берут,
и вор порадовался за свой маскарад, но оказалось что у этого везения  есть
и оборотная сторона. Выбравшийся на утоптанную тропу Скрал-Скраду угодил в
самую гущу Орды, и оглянуться не успел, как был усажен на коня и определен
в какой-то там "маленький клин",  собранный  из  подлечившихся  раненых  и
потерявших свои команды. Хотя все они и принадлежали к  Белым  Волкам,  то
есть более привилегированной части Орды, дисциплина  в  этом  отряде  была
чрезвычайно  жесткой,  а  с  ее  нарушителями   "маленький   вождь"   имел
обыкновение разбираться самолично. Скрал-Скраду, который  в  общих  чертах
был знаком с обычаями Орды и ее языком - "Да  какой-там  язык,  своих  три
сотни слов, а остальные с пройденных стран насобраны", -  с  самого  начал
выдумал себе какой-то там обет, главной частью которого  было  не  снимать
доспехов до конца великого похода, но прекрасно понимал,  что  это  защита
слабая. Поэтому самозваный рыцарь был очень доволен, когда Меркулье сменял
его на двух  Серых  Волков  какой-то  другой  команде,  "очень  маленькому
клину", что-то охранявшему и сопровождавшему.
     Это что-то в разговорах обозначалось длинным словом, переводимым  как
летающий стеноразбивательный таран, но никаких осадных машин вор так и  не
увидел. Несколько раз он собирался отстать, и даже один раз попытался,  но
не удалось, а свои же товарищи Белые  Волки,  и  так  поглядывавшие  косо,
насторожились всерьез. Не подвернись вот такая оказия, все равно  пришлось
бы что-то делать - при встрече с первым  же  большим  отрядом  Орды,  вору
светила беседа со Старшим Сыном Отца Земного, а таких  разборок  опасались
во всех подвластных Отцу землях даже самые безгрешные.
     - Ну, а дальше сами знаете, - закончил  Скрал-Скраду.  -  Вот  только
жаль, что про этот таран летающий узнать не удалось.
     Айс ответил, что с этим тараном как раз все ясно, и потом спросил:
     - А что, в твоем, как  его...  очень  маленьком  клине  этих  Старших
Сыновей не было?
     - Нет, не было. Если и были, то себя никак не выказывали, ну,  насчет
меня то есть. А у вас что случилось?
     Данисий рассказал на скорую руку своею историю, а  домовой  ко  всему
сказанному добавил:
     - А мне там просто не житье. Не мой дом,  в  котором  кровь  по-злому
пролилась. Может быть кто другой такие места и уважает очень, а вот мы  не
могем. Третий раз так вот переселяюсь... Однако, надо соображать как  жить
дальше будем, придумывать то есть.
     - Что, боишься? - усмехнулся вор.
     - Нет, я-то не боюсь. Но если вашу компанию вздернут на  втором  суку
при первом повороте, будет это, как бы сказать, печально.
     Справедливость этого никто оспаривать не стал, принялись  соображать.
От белых лат было сразу решено избавиться, хотя бы потому, что они  никому
впору не пришлись, а при мысли, что снова придется глазеть через  щелочку,
вора  аж  передернуло.  Однако  за  добропорядочных  крестьян,  едущих  на
торговлю, тоже сойти было бы трудно - ни денег, ни товара, сани приметные,
а одеты хуже погорельцев.
     - Погорельцев? - радостно переспросил вор. - А что, как раз сойдем. У
нас полдеревни так промышляло, вот помнится, был я в малышах... Ну  словом
санки сейчас где-нибудь подпалим, чтоб лишь еле живые  были.  Вы  двое  за
немых сойдете, при пожаре повредившихся, а я с Линою  вроде  как  поводыри
будем.
     Ничего лучше придумать не удалось, на том и порешили. Лина  принялась
было искать огниво, но Айс сказал, что не надо. Он заставил  всех  вылезти
на снег, отойти подальше, и лошадей отвести, а  сам  же  остался  рядом  с
санями. Что он там делал, за темнотой  было  не  разобрать,  но  когда  он
закончил, и подозвал спутников обратно, сани  было  не  узнать.  На  узкой
дороге стояла обгорелая, связанная кое-как веревками  рухлядь-рухлядью,  а
пара  свежих  досок  с  боков  лишь  усиливала  это  впечатление.  Данисий
настолько поразился, что чуть было не похвалил Айса вслух, но спохватился,
и опять сделал, как ему показалось,  холодное  и  равнодушное  лицо,  а  в
действительности же попросту вновь надулся как мышь на крупу.

                                    11

     Прошло четыре дня. Скрал-Скраду перестал путаться, объясняя встречным
кто он и куда едет. Айс  и  Данисий  научились  натурально  и  убедительно
мычать  по-глухонемому,  а  Лина  обнаружила  в   себе   немалые   таланты
попрошайки, и даже в тех деревнях и  селах,  в  которых  регулярно  бывали
рыцари и их подручные, ей что-нибудь  да  перепадало,  причем  даже  самая
дрянная мелочь оказывалась у  нее  кстати.  Домовой  как  всегда  прятался
неизвестно где и появлялся неизвестно откуда, причем если дело происходило
рядом с жильем, появлялся чаще всего с поживой, дескать от  родственников.
Его  добычу  Лина  пристраивала  в  скудное   хозяйство   с   не   меньшей
бережливостью, чем свою собственную, и вообще  в  смысле  вещей  оказалась
истинной хуторянкой - рачительной и жадноватой. Правда домовому  случалось
возвращаться и без ничего, а после одной  ночевки  в  амбаре  у  хмурых  и
неразговорчивых стариков-селян он вылез к утреннему разговору с пощипанной
шерстью и одним раскрасневшимся глазом.  На  вопросы  ответил  руганью,  и
обиженно исчез на гораздо дольше, чем обычно, так что больше об этом  речь
не  заходила.  Отношения  между  двумя  чердачными  сидельцами  продолжали
оставаться натянутыми, чему  немало  способствовали  не  очень  остроумные
подколки Айса, которыми тот развлекался  скорее  от  скуки,  чем  со  зла.
Данисий раздражался, но держал себя в руках, считая свое достоинство выше.
     Хотя кое-каких вещей прибавилось, общий итог все же был в минусе - на
последнем постоялом дворе одну из рыцарских лошадей умело  и  тихо  увели.
Наутро, узнав  об  этом  и  вникнув  в  обстоятельства  дела  Скрал-скраду
отозвался о коллегах с уважением:
     - Дело сделали, как песню спели. Даже приятно как-то.
     Разговор происходил  в  отгороженном  углу  дешевой  залы  постоялого
двора, и Айс в ответ громко промычал какую-то  фразу,  для  всех  желающих
послушать. Они с Данисием лежали на досках грубого топчана, а  вор  только
что побеседовал с хозяином - тот вздыхал и сочувствовал, но не более. Хоть
кроме них постояльцев на в зале не было, Скрал-скраду не стал  говорить  о
своих дальнейших планах, а попросту к тому времени, когда проснулась Лина,
в погорелые сани были впряжены две сивые  кобылки,  ничем  не  похожие  на
угнанных у Орды -  последнюю  рыцарскую  лошадь  Скрал  здесь  же  кому-то
запродал, добавил денег  и  купил  у  хозяина  эту  пару.  Когда  от  села
отъехали, Данисий спросил:
     - Скрал, а у тебя разве деньги были?
     - Откуда? Деньги я у хозяина двора попросил.
     - Попросил?
     - Ну да, молча. Я деньги всегда молча прошу, и вот поди ж ты загадка:
если вслух клянчить, то редко  кто  подаст,  а  молча  попросишь  -  любой
поделится.
     - То есть украл.
     - Хм... Я тебя  наверное  зря  дурака  ломать  заставляю,  и  вправду
повредишься скоро. У нас коня скрали? Скрали. Хозяин  виноват,  что  воров
пригрел? Виноват. Отмазаться должен? Должен. Вот его  отмазка  и  бежит  в
хомутах. А деньги его я ему же и отдал, и получается не обобрал я  никого,
даже обидно.
     Данисий дальше спорить не стал, честность поступка вора  была  отнюдь
не главной заботой. Гораздо серьезней беспокоило другое - дальше на восток
дорога была одна, и шла она через большой торговый  город  Кодукай,  после
которого совсем недавно еще начинались земли Великого Княжества  Фымского,
а если конкретней, то его Грабовецкого удела первого следа.  Трактирные  и
дорожные слухи утверждали, что хотя удельные земли Орда уже захватила,  но
сам Грабовец еще держится.
     - Грабовец... - задумчиво протянул Данисий. - Потом Самольск, а потом
и Фымск! Но если Грабовец еще бьется, то значит не так уж и далеко Орда  в
наши земли вошла!
     С одной стороны это конечно радовало, но по этой же причине чем ближе
к Кодукаю, тем чаще приходилось вору рассказывать свои насквозь  правдивые
истории а Айсу с Данисием мычать и трясти головами. Что же будет  в  самом
городе не знал никто.
     Сани медленно ползли  по  накатанному  тракту.  Яркое  зимнее  солнце
отражалось на снегу так, что болели глаза,  и  даже  держащая  вожжи  Лина
сидела, глядя не сколько вперед, сколько вниз, считая, что лошади с дороги
и так не собьются - куда им деться с колеи, не в  рыхлый  же  снег  лезть.
Укрытый двумя драными тулупами Скрал-Скраду  подремывал,  "чтоб  к  вечеру
мозги свежее были". Айс безучастно ссутулился сзади, а Данисий  с  домовым
кидали  кости,  и  кто  проигрывал  шел  пешком.  Дорога  широкой   петлей
поднималась на очередной холм, и назад  открывалась  широкая  панорама  на
поля,  островки  леса  и  пару  деревень.  Когда  подъем   окончился   Айс
зашевелился, выпрямился, обернулся назад и любуясь оглядел  пейзаж.  Затем
снял варежку, сложил пальцы узким колечком, и посмотрел в  ту  же  сторону
через дырочку. Принял прежнюю позу и подозвал Домового.
     - Послушай, не в труд, спроси у Лины -  ее  там,  в  доме  кто-нибудь
запомнить мог?
     Домовой спросил, выслушал ответ и перевел:
     - Похоже что нет, ее только мельком видели. А что?
     - А то, тот самый малый клин, в смысле отряд по дороге за нами  едет.
Нагонит самое большее через час. Так что  надо  бы  сейчас  нашу  волокушу
совсем изуродовать - соломы там со дна наскрести, тряпок  каких  по  краям
повесить...
     -  Зачем  это  еще?!  -  возмутился  Скрал-Скраду,  который  глаз  не
открывал, но голосом говорил не заспанным.
     - Да я сам точно не знаю еще, - извиняющимся  тоном  ответил  Айс,  -
просто кажется мне, что так будет правильней. Давай вылезай?
     На  окончательное  преображение   обгорелых   саней   в   совсем   уж
бесформенный пук старого сена, рваных мешков и прочего хлама, под  которым
и полозьев-то видно не было, ушло времени немного, и вор  успел  даже  еще
вздремнуть, прежде чем на гребне холма  появились  первые  всадники.  Лина
взяла в сторону, загоняя лошадей в снег чуть ли  не  по  колено,  и  когда
рыцари приблизились, она и Скрал встали рядом с санями в глубоком поклоне,
как и полагалось. Айс с Данисием тоже стояли согнувшись от греха подальше,
а то рубанет белобокий на ходу, и доказывай потом что  ущербный-малоумный.
К  счастью  эта  встреча  с  малым  клином  по  охране  летающих   таранов
закончилась без ничего - рыцари торопливо проехали мимо, даже не  взглянув
на застывших у края дороги нищих. Тяжелых саней снова было трое - наверное
там, на хуторе сделали еще одни.
     Когда последние ордынцы скрылись за  леском,  Айс  сказал  что  можно
приводить повозку в порядок, а когда  это  дело  было  закончено,  Данисий
удивленно спросил:
     - А где же? Тут с боков ведь пара хороших, не горелых досок были?
     - Были, были, а теперь вот нету, - голос  у  Айса  был  досадливый  и
немного злой. - Ты вот у нас самый умный, вот и объясни в чем дело.
     Данисий сжал зубы и с шипением втянул в себя воздух, но затем с таким
же шипением выпустил, и бить Айса не стал, а вор досмотрев  эту  сцену  до
конца покачал головою.

                                    12

     Стены и башни Кодукая показались  на  горизонте  примерно  через  час
после встречи с ордынским отрядом - город стоял на высоком берегу реки,  и
был виден издалека. Окончательно проснувшийся Скрал-Скраду деловито глянул
на дорогу, на солнце, и удовлетворенно сообщил:
     - Засветло поспеем. Лина говорит, что она здесь бывала, знает хороший
трактир. Будет говорить,  что  восточней  есть  родня  в  деревне,  это  в
общем-то так и есть. Правда там всякие сложности, кто родней, а кто чужней
считается, но это уже ерунда. Теперь слушайте в  оба  уха,  чтоб  в  башке
оседало.
     В городе могут быть, а вернее обязательно будут, Старшие сыновья Отца
земного. Когда они в доспехах, то вот тут, на плече,  в  узорчике,  у  них
есть такая ломкая красная полоска. Запомнили? Узорчик у  всех,  а  полоска
только у Старших. А если без лат, то такая же  полоска  на  кольце  вокруг
мизинца. Перед ними значит не трястись и не ломаться, а  если  мычать,  то
сдержано. Было чтоб глупо, но не придурочно, а то запишут в бесноватые,  и
приехали - вас точно, а меня заодно. Эх, праведная слава божья!  Грешен  я
перед тобой, но уж и просьбами не докучал без толку. Вот только сейчас  бы
пронесло!
     Вор еще собирался чего-то сказать, но на дороге показались встречные,
и он умолк.
     До города оказалось ближе, чем думалось  -  в  беловатом  мареве  его
сероватые стены казались высокими и неприступными,  а  на  самом  же  деле
высоты в них было  два,  ну  от  силы  три  роста.  Толстый  слой  гладкой
ухоженной штукатурки скрывал кладку, и чувствовалось, что городская  стена
давно  уже  перестала  быть  оборонительным  сооружением,  а  так  -   для
солидности и приличия. И следов войны вокруг  города  не  было.  Ухоженные
домишки посадских  слободок  остались  не  тронутыми  огнем,  а  массивные
городские ворота не испытали на себе ударов тарана. Кодукайцы сдались  без
сопротивления, полагаясь как всегда на то, что завоеватели люди умные, и в
целом виде им город пригодится больше чем в разрушенном. И  действительно,
как ни широко  шла  слава  о  бесчинстве  ордынцев  во  вновь  захваченных
городах, знающие люди всегда говорили прежде всего о расчетливой  жадности
Отца Земного, который всегда каким-то образом умудрялся сдерживать буйство
волков-рыцарей, разумеется только там, где это было выгодно.
     Обгорелые сани, непонятном образом лишившиеся двух досок,  уже  давно
влились в жиденькую, но длинную вереницу поставленных на  полозья  ломовых
полков, розвальней, огромных возов и совсем маленьких саночек. Даже сейчас
Кодукай оставался городом-базаром  для  всего  края  и  Стальная  Орда  не
собиралась пока  что  прекращать  его  жизнь.  Домовой  конечно  же  давно
спрятался, Лину у поводьев сменил Скрал-Скраду, а Айсу  с  Данисием  вновь
пришлось забывать человеческий язык  и  переходить  на  обрыдлое  мычание.
Едущая в соседних санях  богато  одетая  молодая  женщина  кинула  Данисию
мелкую серебряную монетку, и больше никто на убогих внимания  не  обратил.
Получивший неожиданный прибыток Данисий не обрадовался этому,  а  наоборот
окончательно обиделся на  судьбу,  и  дальше  сидел  молча,  глядя  вокруг
одновременно жалобно и зло. Айс подумал, что за такую  гримасу  парню  еще
денег кидать станут, но оказался неправ - до  самой  толкучки  у  въездных
ворот больше подаяний не случилось.
     Пробка перед широким проемом в стене оказалась серьезной,  и  горелые
сани в конце концов и вовсе остановились - привратная стража  не  торопясь
потрошила очередной воз. Это не было похоже на обычный таможенный грабеж -
стражники  искали  что-то  определенное,  но  из  коротких  перекрикиваний
невозможно было понять, что.  Пока  суть  да  дело,  кто-то  из  ожидающих
очереди сзади попытался всех объехать  по  обочине,  зацепился  за  другую
волокушу, возникла ссора, но пример оказался  заразительным  -  засвистели
кнуты, и с десяток других саней  тоже  попытались  кто  так,  а  кто  этак
пробиться вперед, что лишь усилило общую толчею. Скрал-Скраду  обеспокоено
вертел  головой,  время  от  времени  заговаривал  с  оказавшимися   рядом
возчиками, а потом слез, и убежал куда-то вперед. Помелькал в толпе, потом
долго крутился у ворот, о чем-то толкуя  с  охраной,  и  наконец  принялся
махать руками и кричать. Хотя  в  общем  гаме  его  голос  разобрать  было
трудно, Лина поняла, и погнала лошадей  прямо  по  снегу  к  узкой  колее,
которая вела куда-то за угол стены. Вор там уже ждал, и забравшись в  сани
махнул рукой дальше вперед.
     Дорога  попетляла   среди   сугробов,   обошла   скопление   насмерть
заколоченных мрачных сараев, и вывела к еще одним воротам, или  правильней
сказать воротцам. Перед ними не было ни одной повозки, но зато охрана было
куда солидней, у костра скучали не  обычные  городские  привратники,  а  с
десяток  Серых  Волков.  Скрал  не  колеблясь  направил  лошадей  к   ним,
остановился, и пока остальные путники выполняли поклон, с  наглой  улыбкой
подал ближайшему рыцарю маленький светлый квадратик. Тот передал  его  еще
одному - старшему, а  старший  внимательно  посмотрев  квадратик  на  свет
сделал дозволяющий жест рукой,  после  чего  положил  пропуск  на  высокий
обрубок бревна и с размаху ударил его рукояткой  кинжала.  Раздался  сухой
треск,  как  от  расколовшейся  черепицы,  и  осколки  брызнули  на  снег,
добавившись к лежащим вокруг колоды таким же.
     Скрал-Скраду  повернулся  к  саням,  что-то  крикнул.   Айс   ответил
вопросительным "Ы-ы-м-м?", тогда  вор  плюнул,  пошел  раздвигать  створки
ворот сам. Рыцари засмеялись, а Скрал за шиворот  стащил  обоих  парней  с
сена, злясь и ругаясь, и закрывать ворота пришлось уже  им.  А  когда  они
забрались обратно вор сказал тихо:
     - Вроде обошлось.
     День перешел в вечер незаметно, но быстро, как будто городская  стена
была границей между ними, а когда погорелые сани въехали на одну  из  двух
торговых площадей Кодукая, уже и вечер успел превратиться в ночь.  Площадь
была очень широка, и половину ее занимали летние ряды, сейчас  заброшенные
и засыпанные  снегом,  перемешанным  с  мусором.  Ближе  горело  несколько
костров, у которых расположился приезжий люд,  а  еще  ближе,  в  середине
утоптанного пустого пространства стояла  непривычного  вида  виселица,  на
которой раскачивался вверх ногами скорченный и обледенелый труп.  Отблески
костров лишь изредка освещали лицо, а вернее то, что от него  осталось,  и
узнать повешенного было трудно, однако Айс сказал тихо и уверено:
     - Антис. Десятый раз, можно сказать юбилейный.
     Данисий открыл было рот, но вор показал кулак - сначала ему, а  потом
специально Айсу.
     С постоем в Кодукае этой зимой  стало  совсем  плохо,  слишком  много
требовала для себя Орда. Поэтому гости побогаче теперь ютились в  паршивых
и когда-то дешевых трактирах, а кто победнее соответственно оставались  на
улице, либо устраивая свои костры, либо прибиваясь  к  чужим,  так  что  в
описанный Линой "хороший  трактир"  не  стоило  и  соваться.  Скрал-скраду
подогнал телегу к одному из огней, поздоровался,  заставил  Лину  вытащить
единственный котел, а двух полудурков послал вслед за одним из мужиков  за
дровами.
     Мужик оказался очень боязливым и вредным - пока плутали  среди  хилых
прилавков и добротных ларей, он махал топором на Айса с  Данисием,  стоило
им только приблизиться, но зато когда удалось  развалить  один  из  летних
навесов, встал руки в боки, и не помог даже взвалить добычу на  спину.  На
обратном пути мужик где-то замешкался, и Данисий шепнул:
     - В следующий раз не пойду. Буйным прикинусь.
     - Вот в следующий раз и  прикидывайся.  А  сейчас  смирным  оставайся
смирным.
     На площади караул ихний. Данисий  глянул  вперед,  но  чтобы  увидеть
происходящее у костров, нужно было  еще  выбраться  из  лабиринта  летнего
рынка. Он хотел переспросить, но сзади нагонял начальник с топором, и  Айс
снова вошел в роль: лицо кривое и мертвое,  только  подбородок  равномерно
дергается, и ноги переставлять стал уж  совсем  не  по-человечески.  Мужик
поглядев на него сплюнул, и вновь отошел подальше.
     До открытой части площади было уже недалеко, и Данисий невольно пошел
быстрее, но оглянувшись на деревянно  шагающего  Айса,  принудил  себя  не
спешить, так что когда все  так  же,  под  конвоем  вредного  мужика,  они
подошли к кострам, ордынской стражи там уже не  было.  А  еще  не  было  у
костров полуобгорелых саней, щуплого  проныры-попрошайки  и  завернутой  в
несуразные тряпки простоватой девушки по  имени  Лина.  Дровосек-начальник
это тоже заметил, и быстро сообразил, что надо делать.  Привычно  потрясая
топором, он заставил Айса и Данисия сбросить свою ношу,  и  потом  тем  же
способом принялся отгонять их обратно в темноту. Данисий было направился к
другой кучке народу, но от нее отделились двое крепких  парней  с  колами,
делающими все те же красноречивые  жесты.  Остальное  сообщество  казалось
настроенным  так  же  решительно,   и   потеряв   сразу   половину   своей
придурковатости, Данисий повернулся к кострам спиною и  побрел  обратно  к
летнему рынку, соображая по дороге, что если какой-нибудь лабаз  взломать,
внутри что-нибудь запалить, то  ночь  пересидеть  можно  будет  не  совсем
плохо.
     Миновав по едва натоптанной тропке поставленные для красоты воротца -
даже в темноте были видны яркие краски росписи, правда  уже  потекшие,  он
обернулся. Айс покорно шел сзади, все так  же  дергая  головой  и  кое-как
двигая ногами.
     - Ладно,  бросай  балаган.  Давно  отошли  уже,  -  но  Айс  в  ответ
промолчал, тупо глядя на Данисия.
     Тот продолжил уже угрожающим тоном:
     - Я сказал кончай дурня строить. Ты мне и так уже во где, а сейчас  и
вовсе  доиграешься!  -  и  вновь  в  ответ  только  беззвучно  двигающийся
подбородок.  Это  Данисия  окончательно  взбесило,  и  он  влепил  в  этот
подбородок размашистую затрещину, из  тех,  что  абсолютно  неприменимы  в
мало-мальски серьезной драке, но душу отводят хорошо. Айс неловко упал  на
снег, и остался лежать, а голова его все так же  равномерно  дергалась,  и
тогда  Данисий  испугался.  Он  тормошил  Айса,  бил  по  щекам  а  потом,
припомнив, несколько раз ткнул с размаху в снег, как  его  самого  недавно
приводили в себя после  встречи  с  лешим.  Последнее  оказалось  наиболее
верным: пациент наконец перестал дергаться и произнес незнакомое, но  явно
осмысленное слово, судя по тону - ругательное.
     Данисий опустил руки, и Айс  сам  встал  на  ноги,  придерживаясь  за
скособоченный прилавок.
     - Вот шибануло, -  сказал  он,  глубоко  вдыхая  и  выдыхая  холодный
воздух, - пару раз так, и придуриваться уже не надо будет. Ну, чего ты  на
меня так смотришь? Думаешь, презирать дальше, или  хватит  пока?  Лицо  уж
больно участливое, за последнее время непривычно.
     - Послушай, Айс, - на этот раз Данисий не стал злиться  на  очередной
выпад, и говорил очень серьезно. - Мне теперь кажется, что я тогда  просто
чего-то не понял. И на тебя  тогда  напраслину  сгоряча  возвел.  Так  что
извиняюсь.
     - Спасибочки конечно. Весьма польщен и тронут. Для полной картины  бы
платок достать, глаза промокнуть, а потом сморкнуться - да вот беда, сопли
все  померзли.  А  если  без  шуток,  то   мне   до   твоих   разных   там
презрений-извинений дела большого нету, как тебе  самому  удобнее,  так  и
обходись. По делу я что смогу, то сделаю,  а  всякие  чувства  можешь  для
девок приберечь, им нужнее. Еще вопросы на возвышенные темы есть?
     Вопросов не было. Данисий молча переваривал  сказанное,  и  испытывал
при этом ощущения человека, которому не пожали честно протянутую руку. Айс
это понял, и решив, что дальше так не стоит, переменил разговор.
     - Давай лучше решать, что делать будем. Торчать всю  ночь  на  морозе
мне не хочется. Может чердак?
     - Опять?! Я думал здесь, в какой хибаре костер разжечь, не одни мы, я
думаю, так  будем.  Это  приезжие  на  площади  жмутся,  а  всякие  тертые
человечки наверняка здесь.
     - Ага, вот и я про то же. Не радует меня  такое  соседство,  так  что
пойдем-ка. Если чердаки тебе уже по ночам  сняться,  так  давай  в  подвал
какой метиться, только чтоб не здесь.
     Данисий больше не спорил. Наугад выбрав направление, они двинулись  к
краю  площади,  время  от  времени  запутываясь  в  поворотах   и   глухих
загородках, или  завязая  в  нетронутых  сугробах.  Потом  Айс  набрел  на
утоптанную тропинку, которая вела вроде бы туда, куда  надо,  и  предложил
пойти  по  ней.  Данисий  согласился,  и  действительно  движение  заметно
ускорилось, но когда сквозь частокол навесов замерцали  огоньки  городских
домов, возникло неожиданное препятствие. Дорожка здесь была чуть пошире, и
поперек нее на замусоренном снегу стояли трое оборванцев, один с топором и
двое с любовно обструганными дубинками. Данисий оглянулся  назад  -  из-за
хлипкой дощатой стенки ларька,  мимо  которого  они  с  Айсом  только  что
прошли, один за другим вышли еще четверо. Данисий плюнул и сказал:
     - Теперь точно все насмарку. Удружил верхнесвят, чтоб его...
     Оборванцы переглянулись с нехорошими улыбками, и один из них снизошел
до того, чтобы сообщить:
     - О, ты из княжество  Фымское,  ты  дорогой  и  полезный.  Иди  сюда,
хороший человек.
     Данисий отвечать не стал. Он быстро  огляделся  вокруг,  потом  резко
шагнул в сторону, и рывком оторвал  от  стены  стоящего  рядом  маленького
сарая подгнившую доску. В доске было кольцо, а в кольце  болтался  обрывок
цепи длиной с руку - может собака на  ней  когда-то  сидела,  или  медведь
ученый, но об этом думать было некогда - трое спереди, подняв свое  оружие
кинулись вперед. Цепь в руках  Данисия  ожила,  и  превратилась  как-бы  в
туманный колеблющийся диск, а кусок  доски  на  ее  конце  описывал  самые
неожиданные кривые, пока не разлетелся в щепки об топор. К  этому  моменту
владелец одной из дубинок скорчившись визжал на снегу, зажав рукою глаз, а
его товарищ лежал напротив молча и неподвижно. Хозяин топора  оказался  не
робкого десятка, и вновь попытался нанести удар, но цепь неожиданно выбила
оружие куда-то далеко в сторону,  и  оказавшись  вдруг  с  пустыми  руками
смельчак  замер.  Только  теперь  успевшие  подбежать  четверо   озадачено
остановились не доходя шагов десяти до Данисия, и по-видимому  колебались.
Остававшийся все это время как-то в стороне Айс сказал тихо:
     - Да Денисыч, а я-то с тобою  все  шутки  шутил.  Однако  здесь  пора
заканчивать.
     После этих слов на конце цепи, которую Данисий продолжал крутить  над
головою, сверкнуло подряд несколько коротких вспышек. После каждой от цепи
отрывались куски в два-три звена длиною,  и  как  пущенные  из  пращи  они
летели вперед. Два из четырех обрывков уложили  в  снег  двух  нападавших,
третий просвистел рядом с ухом еще одного, а  четвертый  летел  уже  вслед
убегающим - все вместе оказалось слишком даже  для  тертых  человечков  из
летних рядов.
     Айс сходил за топором, а вернувшись  отметил,  что  еще  двое  врагов
куда-то делись, а остальные продолжают лежать без признаков жизни. Данисий
стоял над ними грустный и поникший, и Айс решил приободрить товарища:
     - Чего скуксился? Жалеешь, что я  тебе  и  остальных  не  дал  самому
добить? Но так тоже здорово у тебя получилось, я такого до сих пор пожалуй
и не видал.
     - Лучше бы и сейчас видать было нечего, - ответил Данисий с  досадой.
- А тут еще оказалось, что ты сам мог все сделать. Пока что  давай  отсюда
уйдем, а потом будет время, и я тебе кое-что объясню, не  хотелось  бы,  а
все же придется.
     Сказав это, он повернулся спиной  к  неподвижным  фигурам  и  зашагал
прочь, и Айс послушно двинулся вслед.
     Отыскать подвал, или хотя бы ненавистный Данисию чердак  оказалось  в
Кодукае делом нелегким. Крепкие ставни и  надежные  замки  охраняли  узкие
окошки от непрошеных гостей, а на предложение Данисия сделать с  очередным
замком что-нибудь хитростное, Айс сказал,  что  во-первых  это  опасно,  а
во-вторых по замкам он не большой умелец, и тут бы Скрал-Скраду  справился
куда как лучше, даром что самоучка. Лишь около полуночи удалось  забраться
в маленький, теплый и вонючий хлев, в компанию к четырем козам и лохматому
псу злобного вида, которого Айс одним строгим и  тремя  ласковыми  словами
сразу превратил в своего лучшего друга. Спрятаться  в  этой  тесноте  было
попросту негде, и Данисий великодушно предложил Айсу  залечь  спать,  а  с
разговорами подождать до завтра. Тот возражать не стал, и скоро уже  мерно
посапывал на подстилке рядом  с  крайней  козой,  под  бдительной  охраной
Данисия, которому и самому хотелось бы приложиться прямо сразу, а не через
несколько часов. Однако он терпеливо досидел свою половину остатка ночи, и
лишь потом растолкал Айса, убедился, что  тот  проснулся  окончательно,  и
наконец с  большим  удовольствием  растянулся  на  грязной  подстилке,  не
заметив, как напарник сделал в его  сторону  короткий  жест  сложенными  в
неровную щепоть пальцами.
     Айс подождал, пока Данисий заснет покрепче, и вытащил из глубин своих
рваных  одежд  все  то  же  самое  зеркальце,  потом  к  нему   прибавился
широкогорлый флакончик с желтым  порошком,  похожим  на  песок,  маленькая
черная коробочка с кнопками и равномерно вспыхивающим красным огоньком,  и
завершился этот набор  коротеньким,  но  острым  ножом  в  грубых  кожаных
ножнах. Разложив все это в луче лунного света на краю кормушки для  скота,
он некоторое время думал, а потом нажал несколько клавиш  на  коробочке  -
огонек замерцал быстрее  и  ярче.  Затем  Айс  высыпал  чуть-чуть  желтого
порошка на лежащее зеркало, и скривясь провел ножом по обнаженной до локтя
руке, рядом с двумя шрамами от таких же надрезов. Одна-единственная  капля
крови собралась внизу, и Айс дал ей упасть в  маленькую  желтую  горку,  а
потом быстро провел по надрезу ножом  плашмя,  и  опустил  рукав  обратно.
Потрогал пальцами порошок - несмотря  на  то,  что  впитавшаяся  капля  по
размерам была  сравнима  с  щепоткой,  он  оставался  таким  же  сухим,  и
осторожными круговыми движениями распределил желтые крупинки почти  ровным
слоем по всему стеклу. После этого Айс наклонился, вглядываясь в  зеркало,
и замер. Так прошел час, или около того. Айс сидел совершенно  неподвижно,
почти слитное сияние красных вспышек освещало  окаменевшее  лицо,  и  лишь
зрачки  его  иногда  сужались  в  крохотные  точки,  чтобы  через  секунду
расшириться до предела, и вновь вернуться в нормальное  состояние,  и  так
продолжалось, пока зеркало не треснуло по ломаной линии наискось.
     Нельзя сказать, чтоб в хлеву было очень тихо. Дышали козы, повизгивал
во сне пес,  Данисий  тоже  изредка  всхрапывал,  но  повинуясь  какому-то
инстинкту, переворачивался на другой бок и  затихал  до  следующего  раза.
Звук расколовшегося стекла был еле слышен на этом  фоне,  но  на  Айса  он
подействовал, как близкий удар грома: он  конвульсивно  согнулся,  зажимая
руками уши, а потом медленно распрямился, оглядываясь по сторонам и  мотая
головою, как бы пытаясь избавиться от звона. Немного придя в себя,  Айс  с
силой потер глаза, потом переключил огонек на прежние  редкие  вспышки,  и
понес разбитое зеркало к свету - лунный лучик  успел  уползти  в  сторону.
Осмотр новой пищи для ума не дал, а скорее  расстроил  -  после  недолгого
разглядывания Айс с размаху добил обе  половинки  об  железные  петли,  на
которых висела дверь. Успокоившись  таким  образом,  он  достал  еще  один
пузырек, теперь уже с серым порошком, и посыпал как из солонки место,  где
лежали осколки - над полом поднялся парок, и на короткое мгновение пахнуло
теплом. Дальше Айс прибрал все свое хозяйство обратно, и сидел-дежурил  до
утра как сидел бы любой другой на его месте - то поклевывая  носом,  а  то
вставая размять ноги.

                                    13

     Данисий проснулся сам, когда Айс в очередной раз продышав  дырочку  в
изморози на неровном стекле единственного окошка и поглядев в нее,  решил,
что окончательно рассветет часа через полтора. Когда же он  обернулся,  то
Данисий уже потягивался, похрустывая суставами.
     - Что так рано? - осведомился Айс. - Кошмары замучили?
     - Да, было что-то такое, только не запомнил, спасибо славе праведной.
А встать-то пораньше я  с  самого  начала  думал  -  кто  знает,  как  эти
кодукайцы живут, то есть в какое время скотину кормят.
     - Это ты правильно, только сегодня в этом  доме  никто  за  дверь  не
вылезет, пока солнце в небе как следует  не  повиснет.  Если  хочешь,  спи
дальше.
     - Ладно уж, много спать - тупым станешь. А что не вылезут,  твоя  что
ли работа?
     - Можно сказать моя, только толку с нее - хрен да ни  хрена,  а  лишь
туману добавок. Ладно.  Если  спать  не  будешь  -  ты  мне  что-то  такое
интересное рассказать хотел вроде, помнишь, после этой истории на базаре?
     - Да помню, - ответил Данисий, усаживаясь рядом, и  почесав  затылок,
продолжал:
     - Понимаешь, я ж в этом  отряде  заколдунском  случайно  оказался.  У
наших заглавных да старших свои выгоды и счеты, а я для них как...
     Данисий запнулся, подбирая сравнение, и Айс вставил:
     - Ну, я понял, интриги да протекции  в  десять  ходов,  да?  Это  все
знакомо, давай дальше.
     -  А  в  монахах  непостриженных  я  с  самого  начала   в   братстве
воинов-теней  был.  Про  таких  по  княжеству  конечно  слухи   ходят,   а
по-настоящему про нас знают только князья,  воеводы  да  из  славабожников
кое-то. Я тебе тоже говорить много не буду, просто, чтоб понимал - нас там
учат в основном тихо и незаметно воевать. В одиночку против десяти стоять,
по потолку ходить, убивать чем угодно - хоть пером воробьиным...
     - Ага, а наставники все как  один  узкоглазые  да  желтолицые,  и  на
коленях стоять заставляют.
     - Еще чего! Узкоглазые с нами наравне  учатся,  иногда  даже  странно
становится - такую даль прошли, чтоб к нам попасть, неужели у самих такого
искусства нет? Есть наверное, наши иногда  туда  уходят,  правда  что  там
дальше бывает - сам понимаешь, кто знает, тот помалкивает. Но я сейчас  не
об этом. У нас  особенность  такая  есть,  что  когда  тень-воин  обучение
закончил, у него не только руки-ноги должны быть навострены на всякое,  но
и глаза с мозгами тоже немного сдвинуться обязаны, иначе  правильной  силы
не будет. Понимаешь, Айс, если ты сделал и прошел все как надо, то никакой
князь не сможет заставить тень-воина против праведности что-то сделать. Не
той, которую славабожники как хошь, так и толкуют, а настоящей. Ну вот,  а
если руки машут вроде бы и похоже, а душа сама по себе где-то, то такого у
нас мертвым тенем называют. Он конечно тоже неплох повоевать, но там,  где
воин с правильной силой победит в любом случае, мертвый тень может и так и
эдак окончить. Если же со своими в бою встретится, то тут у него и  выбора
не будет. Тем  более,  что  этот  "свой"  мертвого  просто  обязан  убить.
Полагается так у нас. А чтобы мертвым не стать, надо среди всего  прочего,
пока правильной силы нет, вообще ничего  такого  за  стеной  монастыря  не
делать, хоть ты стриженый, хоть нет. То есть не вообще ничего, а  до  двух
раз. Третий раз - и все. Я вот свои два раза уже  отпрыгал,  а  до  начала
силы мне еще шесть лет осталось.
     Данисий замолчал. Айс вздохнул, и подождав немного, спросил серьезным
тоном:
     - М-м, Денисыч... А если просто, безо всяких  там  изысков  по  башке
кого шарахнуть, это как, тоже тебе в минус пишется?
     - Если просто, то не считается, - заулыбался Данисий, а Айс продолжил
все тем же серьезным тоном:
     - Ну и компания у нас с тобой  тут  подобралась!  Колдун-недомерок  и
ниндзя-недоучка. Сдайся враг, умри и ляг. Видишь ли, я тут ночью попытался
разобраться в ситуации, и напоролся на весьма кислые вещи.  Такие  кислые,
что даже не знаю, что дальше делать, и делать  ли  вообще.  С  Антисом  бы
сейчас поговорить, да он у князя  сейчас  наверно.  А  князь  его  за  тот
разгром на озере вполне мог наказать, так что этот разговор получится  еще
не скоро.
     - Айс, не надо меня нинзя называть.  У  этих,  которые  желтокожие  и
узкоглазые, таким словом что-то нехорошее означается.
     - Ах вот как даже? Ну ладно, теперь  дальше:  воришку  нашего  вместе
девкой засунули в  кладовку  трактира,  где  серые  волки  стоят,  трактир
кажется тот самый, куда она поначалу и хотела попасть - хоть  плачь,  хоть
смейся. Мысль будет такая - пошерстить сейчас хозяев на предмет пожрать, и
пойти в те края нищенствовать, по глухонемому, но без придури. А там видно
будет. Идет?
     Данисий прищурился.
     - А я, честно говоря, думал что ты их тут так  и  оставить  захочешь.
Как ты там говорил - не твое дело?
     - Говорил, и сейчас скажу. Но строить из  себя  свинью  большую,  чем
есть на самом деле, я не собираюсь. Сейчас я решил поступить вот  так,  на
потом ничего не обещаю. Ты недоволен?
     -  Да  нет,  все  хорошо.  Только  хозяев  трогать  не  надо.  Слухи,
разговоры. А убивать просто так зазорно чего-то. У меня вот монетка есть -
на нее и поедим где-нибудь.
     С этими словами Данисий вытащил поковырялся за одной из заплат своего
полушубка и вытащил маленький тусклый кружочек, подаяние полученное  перед
воротами.
     - А ее хватит? - поинтересовался  Айс,  рассеяно  почесывая  за  ухом
безмятежно спящего пса.
     - Должно, - ответил Данисий, и осторожно переступая подошел  к  окну,
чтобы получше разглядеть и окончательно оценить последний капитал.
     Монетка оказалась с  одной  стороны  украшена  профилем  неизвестного
короля, а может и не короля - мало ли кого могли так увековечить, с другой
же стороны была загадочная надпись, в которой знакомые буквы  перемешались
с совсем ни что не похожими значками. Данисий провел пальцем по рубчикам с
краю, вдруг встрепенулся и принялся ощупывать монету вновь, но уже гораздо
внимательней и сосредоточенней, чем сначала, так наверное ощупывает слепой
сдачу с золотой монеты, определяя, не надули ли его.
     - Фальшивая? - понял это по-своему Айс.
     - Да нет, просто... Ох и дурень я! Надо  было  сразу  же  эту  деньгу
посмотреть, а я-то как баран, четырех ежей мне в...
     - Ты сначала в чем дело скажи, а потом ругайся. Если дело того стоит,
так и я ругаться помогу.
     - Эту женщину, что монетку дала, помнишь?
     - Ну так, не очень.
     - Она из наших, понимаешь?  Нужно  было  к  ней  ехать,  тут  же  все
объяснено. И все бы по-другому было бы! Пойдем!  Айс  зевнул,  и  принялся
завязывать толстую веревку, которая с самого  хутора  служила  ему  вместо
ремня.
     Улицы Кодукая днем оказались едва ли не пустынней чем  ночью,  и  две
вроде бы бесцельно бредущие фигуры то  и  дело  оказывались  единственными
прохожими во всю их длину. Людным местом, встретившимся по пути,  оказался
лишь небольшой переулок, в котором  неизвестно  чего  ожидали  с  полсотни
Белых Волков - само собой, туда Данисий не пошел, а сделал немалый крюк, и
оставалось только удивляться, как он не потерял направление.
     "Женщина из наших", как оказалось, жила неплохо. Еще  издали  ее  дом
выделялся вычурным фасадом, обилием чугунных украшений и  крышей,  которая
даже  в  окружении  остальных  кодукайских  домов  выглядела   уж   совсем
островерхой. Ворота, ведущие на уходящий  вглубь  двор  оказались  закрыты
наглухо, так что пришлось подниматься по выметенной от снега  лестнице,  и
стучаться в парадную  дверь.  В  ответ  на  стук  брякнула  дощечка,  и  в
открывшемся окошечке мелькнуло важное и равнодушное лицо, какое и положено
иметь привратнику богатого дома. Потом дощечка с тем же  звуком  вернулась
на место, и наступила долгая пауза. Айс посмотрел на Данисия,  и  тот,  не
обращая внимания на мороз, снял  рукавицу,  и  вновь  покрутил  в  пальцах
монетку, на этот раз совсем недолго. Прямо голой рукой он вновь  постучал,
но теперь сделал не три удара, как  только  что,  а  четыре,  с  неровными
интервалами между ними. На этот  раз  результат  оказался  лучше  -  дверь
распахнулась, пахнуло застоявшимся домашним воздухом, и привратник все тем
же высокомерным лицом чуть ли не за шиворот втащил  внутрь  замешкавшегося
Данисия, и Айс еле успел юркнуть следом.  Задвинув  за  ними  два  засова,
привратник уже не торопясь оглядел гостей, и  сказал  так,  как  будто  за
месяц знал, кто и зачем сегодня постучится в этот дом:
     - По лестнице вниз и вбок. Там есть чем помыться, и что одеть я  тоже
вам дам потом, - слова этот человек произносил правильно, но ударения пару
раз перепутал. И сами эти слова,  и  то  как  они  были  сказаны,  и  даже
глуповатая  важность  привратника  как-то  сразу   заставил   окончательно
поверить, что опасливые скитания по холодным дорогам окончились - если  не
навсегда, то хотя бы на некоторое время. Айс радостно улыбнулся, и  пихнул
Данисия локтем вбок:
     - Хоть отмокнем немного, в баньке-то! Я уж и забыл, кода в  последний
раз мылся.
     - А я помню, - так же оживленно ответил  Данисий,  -  как  из  Фымска
уходили, так последний раз и был. Кого как, а меня сейчас из бани пусть на
баграх выволакивают, сам не пойду.
     Но  на  самом  деле  все  оказалось  проще  и  грустнее:  в  довольно
прохладной полуподвальной комнате с мутным окошком у самого потолка стояли
две скамьи, бочка с почти горячей водой и лежали три лохани, две пустых, и
одна с беленькой водичкой на дне. Даже самая простецкая баня в Фымске, "на
грош войдешь, на два помоешься", вспоминалась  здесь  как  хороший  сон  -
Данисий так и сказал, осторожно переступая босыми ногами по холодному полу
и почесывая небольшое родимое пятно на одной из ягодиц.  Айс  же  все  еще
возился с одеждой, а когда наконец ее снял, обнаружилось, что он носит  на
теле  что-то  вроде  широкого  лифчика  со   множеством   оттопыривающихся
кармашков. Данисий ждал что Айс и этот странный предмет туалета снимет, но
тот подошел к своему тазу прямо так, а внимательный взгляд в свою  сторону
понял иначе:
     - Чего глядишь, до сих пор не веришь что у меня  там  все  нормально?
Щупать надеюсь не полезешь? - Данисий в ответ плюнул, назвал Айса  дураком
и отвернулся.
     Несмотря на всю убогость и неуютность, мылись долго. В третьей лохани
оказался мыльный раствор, слабенький, но если  раза  три  подряд  опустить
мочалку и потереть, то даже появлялась пена. Айс как ни в  чем  не  бывало
попросил потереть спину, потом сам то же самое сделал Данисию, и вроде  бы
помирились. Потом Айс вполголоса заметил:
     - Там в углу, между досками щель есть. Оттуда глаз поблескивает.  Они
что тут, ненормальные?
     - Как раз нормальные, - ответил Данисий, демонстративно  обернулся  к
щели задом и пару раз с силой провел  мочалкой  по  пятну.  -  Очень  даже
нормальные, - повторил он, и принялся мыться дальше.
     Когда воды в бочке осталось настолько мало, что зачерпывать ее  тазом
стало можно буквально по горсточке, открылась дверь и  вошел  средних  лет
слуга с двумя стопками одежды. Ее он положил на лавку, а сам прислонился к
косяку, выражая всем своим видом желание  как  можно  скорее  препроводить
гостей, и дело с концом. Наверх так в втроем и пошли, сначала  гуськом  по
лестнице, а на втором этаже по длинному коридора Айс с Данисием  рядом,  а
слуга чуть сбоку и спереди. С левой  стороны  этого  коридора  шла  череда
окон, забранных яркими витражными стеклами, краски которых были  настолько
густы, что не позволяли увидеть ничего за ними, и  лишь  бросали  размытые
тени на специально отделанные белым двери напротив них - в противоположной
стене виднелось с десяток проемов-углублений. Айс попытался вспомнить, как
это называется, но кроме подозрительного по правильности слова  "анфилада"
в голову ничего не пришло.
     Из-за одной из дверей доносились мелодичные звуки женского голоса,  и
Данисий направился туда, но как на  стенку  или  на  столб,  наткнулся  на
оказавшегося вдруг прямо на его пути слугу, который  усмехнулся  и  сказал
непринужденным тоном:
     - Не торопись, а то мало что... - Данисий сделал  шаг  назад,  и  они
пошли дальше, до самой последней в ряду двери. Там слуга посторонился, все
так же небрежно сказал "А вот теперь прошу", подтолкнул  обоих  вперед,  и
закрыл за собою дверь.
     Айс с Данисием сделали по инерции  несколько  шагов,  и  остановились
посреди большой комнаты. Первым, что сразу бросилось в  глаза,  был  камин
напротив, в нем весело горел уголь, а там где начинался  широкий  дымоход,
красовалось мозаичное панно. На нем изображалась битва, и  в  небесах  над
ней возвышался  поганый  крест  с  истекающим  кровью  Страдальцем.  Левей
находились окно и длинный кожаный диван, а справа -  резной  стол  темного
дерева с четырьмя такими же стульями, в углу красивая ваза в  человеческий
рост, и на стене -  корзина  с  непонятными,  но  очень  яркими  фруктами.
Данисий вернулся взглядом к камину и полушепотом пояснил Айсу:
     - Это них так принято. Человек мучается помирая, а здесь этим комнату
украшают. А то еще как фигурку сделают, и на стол поставят!
     Но Айс думал явно о чем-то другом, и ответил невпопад:
     - Да, наверное. Присяду-ка я пожалуй на диванчик, да и тебе  советую.
Хотя, если хочешь, можешь и постоять.
     Данисий  послушался  совета,  но  ему  отдыхать  долго  не  пришлось.
Скрипнула дверь,  Айс  повернул  голову,  увидел  в  дверях  уже  успевшую
надоесть ухмылку слуги, и отвернулся опять.
     - Так, тот которого узнать можно, а по имени  нельзя.  Пойдем.  А  ты
посиди пока, что нужно будет - вон шнурок висит.

                                    14

     Данисий ушел, и Айс остался один. Немного подумав,  он  достал  из-за
пазухи простенькое серебряное кольцо  на  нитке,  привязал  его  к  спинке
стула, легонько качнул, и  стал  пристально  вглядываться  в  то  как  оно
качается. Потом остановил кольцо и толкнул его в другую сторону.  Качалось
оно видимо как-то не так, потому что в конце концов Айс огорчено вздохнул,
отвязал нитку и спрятал свой нехитрый  прибор  обратно.  Подошел  к  окну,
стекло в котором оказалось матовым и мутным, пошевелил уголь,  и  в  конце
концов улегся с ногами на диван. Сначала он просто лежал, потом  незаметно
для себя заснул, а когда проснулся, то за окном уже смеркалось, а на одном
из стульев сидела напротив дивана молодая женщина.
     - Здравствуй, Айс, - сказала она почти нежным голосом. - Ты спал, как
не всякий у себя дома спит.
     - А что, это так плохо? - он потер глаза, сел  более-менее  прямо,  и
снова провел рукой по лицу, как бы  окончательно  стирая  с  него  остатки
сонной паутины. Потом снова посмотрел на женщину, уже как следует.
     На вид ей было лет тридцать, или немного меньше, кожа  свежая,  глаза
живые и немного влажные. Длинное  свободное  платье  опускалось  почти  до
пола, но приятные глазу изгибы фигуры не скрывало, а скорее  подчеркивало.
Взгляд Айса ее не смутил  -  скорее  был  воспринят  как  должное,  и  она
продолжила:
     - Твой товарищ мне рассказал про ваши приключения, ну конечно то, что
он считал возможным рассказать. Он неглуп... А меня зовут Марая, и я вдова
богатого купца из Камельскова...
     -  Ага,  -  весьма  невежливо  вступил  в  разговор  Айс.   -   Потом
дорасскажешь. Я между прочем таких как ты одним местом чую,  Так  что  про
мужа любимого не надо.
     Дружелюбный  тон  Мараи  почти  не  изменился,  и  лишь  глаза  стали
серьезнее.
     - Вот как? И ты спокойно улегся спать у меня в доме?
     - А чего? У меня две завязки есть, одна обычная, а вторую  ты  вообще
вряд ли знаешь. Хочешь попробовать?
     - Может быть и попробую как-нибудь. Хотя я  конечно  слышала,  что  с
хранителями равновесия лучше не связываться, - лицо Мараи стало задумчивым
и серьезным,  и  Айс,  глядя  в  него,  вдруг  подумал,  что  с  ней  надо
разговаривать без вывертов. А то нагородишь - сам не разберешь, и  главное
незачем ведь сейчас.
     - А я кстати не хранитель. Работаю по найму, вот  и  всех  делов.  Ты
извини, что я тебя так сразу осадил, но ты уж очень вдохновенно  начала  -
про мужа-то. Когда вот так врут я не люблю.
     Трудно сказать, о чем подумала Марая,  услышав  эти  слова.  Наверное
тоже решила, что с этим человеком враждовать ей не из-за  чего,  и  делить
опять же ничего не придется. К тому же он может многое понять... Ее  голос
вновь стал дружелюбным и человеческим - гораздо более человеческим, чем  у
многих из натуральных людей, с кем приходилось встречаться Айсу.
     - Да я не вру. Я действительно была  замужем,  и  действительно  мужа
любила. Можешь не верить, но это правда.
     - Ладно, ладно, согласен, такое бывает. Хотя и редко.
     - Да, редко. Ему-то было легче, он не знал кто я на самом деле... А я
сама себе долго не верила, чуть не каждую минуту боялась,  что  вот-вот  и
начнется как всегда.
     - И ничего такого?
     - Не знаю. Может это просто не успело случится. Убили мужа моего, а я
сюда перебралась.
     - А с чего ты на князя Андрея работать стала?
     - Все с того же. Счет к Орде у меня теперь есть.
     - Ну-у, это не причина. Ваша сестра волков-рыцарей по десятку в  день
прибирать  может,  если  не  рисковать  шибко.  И  по  два  десятка,  если
рисковать.
     - Десяток, два десятка... Не так это просто, да и дело не в  этом.  Я
хочу увидеть, как вся Орда погибнет. Или разбежится. Ненавижу я их,  и  за
мужа, и... в общем есть еще за кого. Ты видел, что твориться на землях  по
которым они прошли?
     - Видел. Ничего такого, бывает много хуже.
     -  Потому  что  они  еще  недолго  здесь.  А  Камельсков  Орда  взяла
пятнадцать лет назад, и уже через пять лет жить там стало просто  страшно.
Ты можешь себе представить, что за это время полностью  все  жители  стали
истовыми слугами Отца Земного? Крест четырехконечный конечно там и  раньше
почитали, но чтоб такое... Моего мужа ведь не рыцари убили. А  попросту  в
разговоре с друзьями он  отпустил  шутку,  которая  раньше  даже  у  вечно
постного монаха не вызвала бы гнева, разве что четки бы шевелить запнулся,
в бороду хмыкнув. А эти друзья все - слышишь, все, ни один  не  поленился,
донесли на него. И городская добровольная стража четыре часа его пытала на
площади - по-зверски, но не до смерти, чтобы для костра оставить. А  народ
стоял и смотрел, от начала и  до  конца.  И  разошлись  -  веселые  такие,
довольные, и гордые.
     - Ну и что? Я так понял, муж твой не из  бедных  был.  А  тут  случай
подвернулся.
     - По закону Отца Земного доносчик не получает ничего. И  добровольная
стража тоже выгод никаких не имеет.  Пойми,  то-то  и  страшно,  что  люди
как-то вдруг все сразу становятся другими. Словно для них теперь все,  что
через Старших Детей доходит - всерьез святое. И не то чтобы за  страх,  за
совесть ищут, как бы кресту послужить. Хотя и страха тоже хватает...
     - Религиозный фанатизм, - вставил Айс. Марая  чуть  подумала,  видимо
соображая, что обозначает такое сочетание этих двух, вроде бы знакомых  по
книгам слов - и кивнула головой.
     - Да, правильно. Но неправильно! Когда человек фанатичный,  в  нем  и
сила  жизненная  должна  прибывать,  а  тут  наоборот.  Я  же   могу   это
почувствовать - раньше,  чтобы  жить  нормально,  мне  одного-двух  в  год
хватало. А в Камельскове под  конец  -  не  меньше  пяти-шести.  Только  в
Кодукае все норму вошло.
     - То есть опять по два в год? - спросил  Айс  невинным  тоном.  Марая
серьезно посмотрела ему в глаза и спокойно ответила:
     - Да. Но мы же сейчас о другом говорим?
     - И вправду, чего это я? Извини, привычка. С такими  как  ты  у  меня
разговор обычно все же другой.
     Марая кивнула, широко улыбнулась, и чуть-чуть изменила  позу.  Совсем
чуть-чуть, но теперь ее тело не просто угадывалось под  платьем,  а  прямо
светилось сквозь него. В разрезе,  чуть  пониже  изящного  ожерелья  стала
видна почти вся грудь, и это "почти" было так искусно, что Айс ощутил свой
помимо воли участившийся  пульс,  сбившееся  дыхание,  и  прочие  признаки
мужской заинтересованности. Но также он ощутил и знакомое  предчувствующее
покалывание в шее, пониже левого уха, и  поэтому  пальцы  левой  его  руки
сложились в неудобную щепоть, а правая медленно поползла за пазуху. Увидев
это, женщина снова  подвинулась  и  села  немного  по-другому.  Все  стало
по-прежнему, как будто в комнате задули только что зажженную свечу.
     - Я ведь тоже могу по-другому, Айс, - сказала она извиняющимся тоном,
и он ей ответил, соглашаясь:
     - Ладно, понял. Кстати, у тебя здорово получается. Да и сама по  себе
ты, - Айс приложил пальцы к губам, звучно причмокнул, потом  продолжил:  -
Однако, поигрались и хватит. Продолжим-ка  наш  сугубо  деловой  разговор.
Значит, ты говоришь, что в тех местах, куда пришла Орда,  из  людей  можно
вытянуть меньше, чем везде?
     - Да, хотя вроде должно быть наоборот.
     - Так и запишем. Но ты про князя Андрея рассказать хотела?
     - Князь - он сильный. И княжество Фымское тоже сильное. Даже если оно
перед Ордой не устоит, все равно ее ударные силы  будут  обескровлены.  Ее
продвижение остановится, и я надеюсь, что Отец Земной от этого ослабеет  -
должен же быть рядом с ним кто-то, кто воспользуется  неудачей,  и  начнет
борьбу за власть. А это уже начало конца самой власти.
     - Угу. Это значит в худшем случае. А в лучшем -  князь  Андрей  гонит
рыцарей до самой Тибрии и лично вставляет Отцу перо  в  зад,  по  каковому
поводу сей папаша помирает со стыда на глазах у освобожденного  населения.
Радостно рукоплещущего, само собой. Так?
     - Ну, если хочешь - так.
     - Вот и ошибочка ваша, сударыня. С  чего  ты  взяла,  что  это  самое
население так же резко из фанатиков раскрестится, как и  стало  ими?  А  с
рабами верными воевать ой как не просто, тут  Чингиз-ханом  надо  быть,  и
кильдым иметь соответственный.
     - Пожалуй. Хотя Чингиз-хана дед Андрея разбить сумел.
     - Я другого хана имел в виду, не этого, - уточнил Айс и зевнул. Потом
с минуты две они посидели молча, и заговорил  снова  он,  тоном  человека,
что-то для себя решившего. - Значит так. Вопрос первый:  ворюгу  нашего  с
девкой ты вытащить сумеешь?
     - А чего тут уметь. Ты вот, и то  меня  только  что  оценил,  а  эти,
волки, с самого начала ценят.
     - Ага, понял. И из города по-тихому выведешь?
     - Ну я же сказала.
     - Хорошо. И второе... Ты Старших детей Отца Земного  пользовала?  Ну,
ты понимаешь о чем я, да?
     - Нет.
     - А чего так?
     - Не случилось, - ответила Марая беззаботным тоном, но спрятана  была
в нем почти незаметная фальшь, и Айс спросил снова:
     - А если честно? Ты не стесняйся, здесь все свои. Марая поколебалась,
но решившись, заговорила быстро, но тихо, почти шепотом:
     - Боюсь  я  их.  И  по-человечески,  и  по  своему.  Хоть  и  нечасто
встречалась я с ними, но хватило.  Знаешь,  от  них  как  бы  запах  идет,
неприятный такой, холодный. И все кажется, что они  меня  насквозь  видят,
как есть, а глаза у них - как не они глядят,  а  кто-то  их  глазами.  Еще
немного - и я сама в силу Отца Земного поверю. Тут в Кодукае есть  пятеро,
и если хоть один на меня польстится - сбегу. А по своему с ними я и  вовсе
не могу. Ты от таких как я завязки ставишь, а  у  меня  против  Старших  -
похоже внутри меня самой есть  что-то,  только  не  я  ставила.  Противно,
понимаешь... - Она вдруг улыбнулась. - Ты же не  станешь  к  пиву  опарыша
навозного жевать? Вот и меня воротит.
     - Понял. Спасибо за  рассказанное,  и  спасибо  за  обещанное.  Будет
теперь над чем подумать. А теперь мне б поесть,  а?  Своим  рассказом  про
червяков ты мне половину голодухи перебила, но вторая половина  все  равно
осталась.

                                    15

     До утра следующего дня Айс с Данисием отдыхали - то есть ели, еще раз
ели, спали, и ели опять.  Спали  каждый  в  своей  комнате,  на  роскошных
кроватях со свежим бельем, и вечером, перед тем,  как  уйти  к  себе,  Айс
отозвал в сторону Данисия, и негромким голосом обрисовал ему в  нескольких
фразах то, что успел узнать о хозяйке. Слушатель оказался благодарным, и в
нужном месте даже слегка побледнел, но строил ли  Данисий  какие-то  планы
насчет Мараи, или попросту  такой  впечатлительный  от  природы  оказался,
осталось неизвестным. Так или иначе ночь прошла без неприятностей, если не
считать того, что Айс  поутру  перепутал  кувшин  для  умывания  с  ночным
горшком, и когда это обнаружилось очень оконфузился.
     К завтраку Марая вышла усталая, и на лице у нее можно  было  заметить
следы плохо смытой косметики - оказалось она ночью уезжала по  делам,  как
сама пояснила "по своим и немного по вашим", так что Айсовы предупреждения
оказались лишними. Видимо что-то у нее сложилось не так, как  хотелось,  и
теперь Марая была мрачна и раздражительна. Даже ухмылистый слуга,  который
явно занимал в этом  доме  особое  положение  получил  резкий  выговор  за
какую-то мелочь, а уж остальные слуги и вовсе держались тише воды  и  ниже
травы. Двое гостей тоже прониклись этой атмосферой, и ели молча. Айс решил
было, что "о деле" ничего сказано  сейчас  уже  на  будет,  но  под  конец
завтрака Марая все же начала разговор:
     - Все не так  просто,  как  я  думала.  Эта  ваша  парочка  оказалась
записана как пленники не самих рыцарей, а служителей Креста.
     - Старших? - встрепенулся Айс.
     - Не все служители Креста могут назвать  себя  Старшими  Детьми  Отца
Земного, и это кстати меня радует. Но  здесь  похоже  распорядился  именно
кто-то из них. Но пока что всех пленников, без  различий,  охраняют  Серые
Волки, - Марая произнесла длинное неуклюжее слово,  и  перевела:  -  Малый
клин по охране и перевозке пленных. Я с вождем того клина сторговалась,  и
сегодня вашего вора с девкой приведут ко мне.
     Данисий удивленно раскрыл рот, и желая польстить, спросил восхищенным
голосом:
     - Как же тебе это удалось?  -  и  тот  час  же  понял,  что  сморозил
глупость. Марая так  посмотрела,  что  Данисию  захотелось  оказаться  где
угодно, но не за этим столом.
     - Тебе в подробностях объяснить? - но  вместо  Данисия  ответил  Айс,
решивший выручить товарища:
     - Он не про то, что ты. Имеется в виду - под каким предлогом его сюда
доставят?
     - А кому какая разница? Я на них буду  пробовать  любовную  микстуру,
которую тут на базаре один горбоносый продает. Так что  вождь  клина  даже
заинтересован в этом одолжении.
     Данисий  кивнул  головой  понимающе,  но  чуть  неуверенно,   и   Айс
вполголоса заметил:
     - Серьезно дело поставлено, а? Это тебе не по чердакам жаться!
     Марая же продолжала:
     - Забирать их надо либо по дороге сюда, либо  потом.  Чтобы  мой  дом
чистым остался.
     - А за что их, ты не выяснила? - подал наконец голос Данисий.
     -  Нет.  Но  явно  не  за  просто  так  -  Старшие  по   мелочам   не
размениваются. А этот мой, стражник, и подавно в их дела не лезет.
     - Так, - сказал Айс, - лошадей нам дашь?
     - Дам. Вернее, сами возьмете, договорись потом с моим кучером, где  и
как их отберете.
     - Деньги, оружие, пропуска?
     - Чего-нибудь найдется,  -  первый  раз  за  сегодняшнее  утро  Марая
улыбнулась, и стала похожа на себя вчерашнюю. - Надеюсь, ты не  потребуешь
сверх этого еще сотню почетного караула и по две походные любовницы?
     - Не помешало бы, ну да ладно. Мы будем скромны, да,  Денисыч?  Марая
засмеялась вместе с Данисием, а потом, посерьезнев, сказала  -  как  черту
подвела:
     - Я уже думала, как  вам  из  Кодукая  уйти,  и  пока  есть  время  -
поговорим об этом, потому что не все в моих планах гладко. Может, вы  чего
добавите.

                                    16

     Часа через четыре в начале пустынной, заснеженной  улицы,  ведущей  к
богатому дому с острыми крышами, показался небольшой конвой: четыре  пеших
Серых Волка не спеша вели пленника и пленницу - ими  были  Скрал-Скраду  и
Лина. Длинная цепь проходила через петли  на  ручных  и  ножных  кандалах,
приковывая их друг к другу и связывая их движения.  Заканчивалась  же  она
кожаной петлей,  надетой  поверх  рукава  самого  увесистого  из  рыцарей.
Охранники только что поели, им было тепло и сытно, спешить не хотелось,  а
то что подопечным холодно - так потом отогреются, служители  Креста  редко
обделяют огнем тех, кто попал  в  их  руки.  И  даже  если  бы  кто-нибудь
разглядел, как в слуховом окне дома Мараи скрылось в темноту маячившее там
до сих пор лицо, внимания бы на это не обратили. Когда с ее двора  выехали
на  улицу  и  медленно  двинулись  навстречу  щегольские  расписные  санки
запряженные тремя лошадьми, тоже никто из  рыцарей  не  заинтересовался  -
самой хозяйки в них не было, а сидел лишь кучер, видимо посланный привезти
кого-то.
     И то, что сани поравнялись с конвоем в тот момент, когда из  переулка
сбоку к нему вышли и  почтительно  поклонились,  пропуская,  два  парня  в
холопской одежонке, у Серых Волков подозрения не  вызвало.  А  дальше  все
произошло  быстро:  вглядевшийся  в  "холопов"  Скрал-Скраду   замешкался,
споткнулся, и упал, увлекая за собой Лину. Толстый рыцарь, которого  из-за
этого цепь больно дернула за руку, с руганью схватил свободной рукой  вора
за шиворот, приподнимая, а его ближайший товарищ тем же способом  принялся
ставить на ноги Лину. В это время свистнул нож, задний  охранник  охнул  и
осел на краснеющий  снег.  Следующий  нож  стукнулся  о  кольчугу  другого
рыцаря, и обернувшись он увидел подбегающих прохожих холопов  -  одного  с
мечом, а  другого  с  топором  в  руках.  Двое  передних  тоже  попытались
обернуться, но только дернулись, и оба свалились  навзничь:  как-то  вдруг
оказалось,  что  теперь  они  связаны  цепью,  а  вор  с  девушкой   стоят
свободными. Холоп с мечом бросился на последнего оставшегося Серого Волка,
а тот, что с топором, не тратя времени на связанных, впрыгнул  в  сани  и,
картинно размахнувшись, ударил кучера по уху. Тот  с  готовностью  кубарем
вылетел от удара на дорогу, и даже еще пару раз кувырнулся, как  будто  не
кулаком ему в ухо заехали, а по меньшей мере стенобитным тараном. Впрочем,
он тут же поднялся на ноги, и побежал по улице, крича "спасите",  а  может
"грабят" - о том, что конкретно будет кричать кучер, уговору не было.
     Скрал-Скраду с неожиданной для своего сложения силой закинул  Лину  в
сани, прыгнул сам, и последним в них вскочил Данисий - меч его был  теперь
окровавлен, и он перегнулся вниз и вытер оружие о снег дороги.
     - Неплохо, а? - радостно спросил Айс.
     - Сглазишь! - в один голос сказали вор и Данисий, и действительно Айс
сглазил. Навстречу из-за поворота показался пеший строй  Серых  Волков,  и
Айс недолго думая принялся разворачивать тройку на подвернувшуюся  боковую
улицу.  Видимо  делал  он  это  слишком  поспешно,  и  рыцари  заподозрили
неладное: раздалась команда, и первая шеренга Серых Волков перешла с  шага
на бег, бросаясь наперерез саням. Данисий грубо отпихнул Айса от поводьев,
и отчаянно нахлестывая лошадей, заставил их протащить сани  через  широкую
полосу снежной  целины  у  поворота,  опередив  таким  образом  врагов  на
несколько секунд. Именно этот маленький выигрыш и спас положение  -  когда
первые из бегущих были уже совсем  близко,  под  полозьями  уже  заскрипел
накатанный снег, и сани рванулись вперед  так  резко,  что  самый  ближний
рыцарь, уже протянувший руку, чтобы  схватиться  за  край  промахнулся,  и
нелепо упал носом вниз.
     После следующего поворота Данисий чуть придержал лошадей,  и  уже  не
так погонял их, петляя по городу. Без новых приключений удалось  добраться
до улицы, ведущей прямо к  воротам  -  не  тем,  через  которые  позавчера
въезжали в город, а к  другим,  восточным.  Но  все,  наверно  даже  Лина,
понимали, что это еще не означает удачу, ведь та лихая скачка вокруг Серых
наверняка всполошила если не весь гарнизон Кодукая, то какую-то часть  его
уж точно.
     Данисий оглянулся назад - пустая улица и дома с  закрытыми  ставнями,
потом снова посмотрел вперед  -  за  плавным  изгибом  уже  виднелся  край
привратной площади и люди на ней. Сказал зло и возбужденно:
     - Не пробьемся. А пробьемся - не уйдем. Так что давай, Айс, ты обещал
что-то такое, на крайний случай. А тут, похоже, он. Перекрашиваться  прямо
здесь нельзя, за ставнями - глаза.
     Айс собрался было задуматься, но тут же сообразил, что сейчас времени
на размышления нет, и сказал почти сразу:
     - Сейчас все будет. Резерву бы сейчас....  А,  ладно,  и  сам  смогу.
Денисыч, вот, держи!  -  и  вытащил  очередную  цацку  из  тех,  что  были
распиханы по его лифчику. На  этот  раз  она  оказалась  белой  трубкой  с
иголкой в прозрачном чехле  с  одной  стороны,  и  торчащей  кругляшкой  с
другой.
     - Сейчас я разбираться с крайним случаем буду, но учти, надолго этого
не хватит. Как только у меня на губах пена  выступит,  а  в  глазах  блеск
такой идиотский появится, и околесицу понесу, воткни мне иголку в задницу,
и вот сюда жми, пока не упрется. Втыкай без  жалости,  чтобы  вот  по  эту
отметку вошло, и даже глубже. Я тогда обмякну ненадолго, так что потом сам
смекай.
     Данисий штуковину взял, а Айс развернул пакетик, что держал в той  же
руке и, вытащив оттуда три маленьких желтых пилюли, проглотил их разом.
     - Давай быстрей, - сказал он после этого, и меньше чем в минуту  сани
выехали к воротам.
     Три дороги, ведущие к выезду из города,  образовывали  в  этом  месте
что-то вроде площади,  или  вернее  пустыря.  Его  обширное  пространство,
окаймленное  несколькими  невысокими  зданиями,  было  исчеркано   следами
повозок, истоптано следами ног и копыт. Наверное в другие дни здесь бывало
гораздо теснее, чем сейчас, но и теперь подвод на привратном пустыре  было
разбросано немало. Люди же с них, все или почти все,  собрались  небольшой
толпой перед воротами, а ворота... ворота  оказались  закрыты.  Толстая  и
тяжелая створка была  опущена  вниз  до  самой  земли,  около  похожей  на
карусель подъемной машины наверху возился Белый Волк, а рабы с нее  спешно
спускались вниз, понукаемые пинками другого рыцаря.
     Сзади Айс мрачно сказал: "Приплыли. Ладно, назад не поворотишь.  Даже
если захотеть." Данисий осадил лошадей и оглянулся: Айс  выпрямившийся,  и
даже как-то  ставший  выше  ростом,  хозяйскими  движениями  слез,  широко
расставил ноги, и не обращая ни на кого внимания, заорал. Орал  он  не  то
чтобы как-то по особому, так, как пожалуй смог бы заорать любой  пьяный  в
Фымске,  да  и  не  только  в  Фымске.  Но  с  Айсовым  криком  получилось
неожиданно. Все люди, что были перед воротами: и горожане, и  проезжие,  и
Серые Волки, и даже Белые бросились от этого крика врассыпную,  как  будто
бы среди них возник из воздуха средних размеров дракон, или еще что-нибудь
в этом роде. Лошадям же  видение  дракона  оказалось  недоступным,  и  они
остались стоять как ни в чем ни  бывало,  лишь  некоторые  с  любопытством
повернули головы, заинтересовавшись бегством неизвестно с  чего  спятивших
хозяев. Айс набрал воздуха и издал еще один крик, погромче и  подлиннее  -
паника и так была велика, но теперь она  поднялась  дальше  некуда.  Топча
друг друга, люди неслись прочь по всем трем сходящимся сюда улицам, а кому
не хватало места на проезжих колеях, прыгали по глубокому снегу обочин. Из
домов выскакивали полуодетые жители всех возрастов - и даже самые  древние
старухи бежали прочь, как наверное не побежали бы и от собственной смерти.
     Из ближайшего к пустырю  низкого  дома  -  он  оказался  трактиром  -
вывалилась на улицу толпа посетителей. Эти  спасались  плотной  массой,  а
впереди них неслись повара в грязных фартуках, так что казалось, что толпа
гонится за ними, чтобы  наказать  за  недоваренный  обед.  Виновник  этого
бегства одобрительно глянул им вслед и неожиданно  обычным  своим  голосом
заметил:
     - Нормально. А воротики-то заперты... и заперты не просто. Скрал,  ты
как-нибудь с этим механизмом подьемным можешь?
     - Нет. Не мой размер.
     - Ага. Тогда так перелезем, а саночки бросим, и все насмарку, хотя...
Смотри - узнаешь своих? Летающий таран которые?
     Скрал-Скраду глянул  внимательней:  действительно,  кроме  нескольких
купеческих возов, все остальные брошенные сани были обозом  "малого  клина
по охране". Айс продолжал:
     - Данисий, со мной, Лина - сиди и не дергайся, Скрал - быстро,  найди
где там везут порошок такой серый и ядра, ну кругляши такие...
     - Знаю, знаю, я там в свое время полазил.
     - И ко мне их давай, только очень быстро!
     Данисий, еле поспевая бежал за Айсом, но когда они подошли к  крепким
саням с железными трубами, из-за одного из  купеческих  возов  неуверенной
походкой вышел Белый Волк. Данисий не стал выяснять, почему этот рыцарь не
убежал, как все, и что это он  такое  начал  говорить  -  просто  рубанул,
увидел, что враг упал, и бросился догонять Айса. А тот уже успел  натянуть
один канат, приподнять тяжеленную трубу на угольнике из сосновых брусьев и
теперь с нечеловеческой силой ворочал вторую, а потом и  третью  установил
тем же манером. Скрал-скраду подогнал другие сани, и Айс принялся  возится
с порошком, а потом подозвал Данисия. Уже  вдвоем  они  закатили  в  жерло
каждой трубы по увесистому ядру, и Данисий мельком подумал, что вор мог бы
и помочь - кстати, а где он?
     Скрал-скраду,  наклонившись  к  раненому,  внимательно   слушал   его
бормотание, время от времени спрашивая что-то по-ордынски. Но долго на эту
картину Данисию любоваться не пришлось. Айс  еще  раз  подправил  железки,
непочтительным толчком отогнал Данисия,  и  щелкнул  пальцами.  На  задних
частях труб заплясали язычки пламени, потом огоньки  пропали  из  виду,  а
затем... Никто кроме Айса до сих пор не видел, как стреляют  из  пушки,  и
лишь общее напряжение, в котором все находились, спасло его соратников  от
столбняка. Два ядра ударили в боковые крепы  ворот,  а  третье  раздробило
верхнюю перекладину - и створка, медленно покачнувшись, медленно  и  важно
грохнулась оземь, подняв по краям тучи снежной пыли.
     - Ага! - выкрикнул Айс, потом грубо захохотал, и продолжил: -  Да  мы
тут такое заварим! Данисий, тащи еще снаряд, я им сейчас устрою  десант  в
устье Тары!
     Данисий прищурился - ага, бред пошел, и пена уже  появляться  начала.
Значит пора.
     - Айс, у тебя упало! Вон, в снегу... - Айс нагнулся, принялся  шарить
у ноги, а Данисий торопливо содрал чехол с иглы и с размаху воткнул  ее  в
выпятившийся из-под полушубка зад. Айс как  не  почувствовал,  и  Данисий,
дожав поршень до упора быстро вытащил штуковину  и  закинул  ее  в  сугроб
подальше. В этот момент подошел наконец-то оставивший рыцаря  Скрал-Скраду
и быстро проговорил:
     - Поспешил ты мечом махать. Потом расскажу. Смываемся?
     - Да, конечно!
     Айс уже выпрямился, и продолжал молоть какую-то чушь о том как  через
его старания "десять штук сожгли,  это  вам  не  пукалки  переносные",  но
говорил уже без прежнего азарта, а когда Данисий за руку  дотащил  его  до
расписных санок, и вовсе умолк, свалился кулем вниз и застыл  в  неудобной
позе. Данисий взял вожжи, и тройка, со скрежетом протащившись  по  упавшим
воротам, выехала на такую же укатанную и утоптанную площадь, но уже по  ту
сторону городской стены. Судя по  ее  безлюдности  и  явно  видным  следам
поспешного бегства, голос Айса действовал и здесь.

                                    17

     Тройка мчалась и мчалась вперед. Данисий молчал,  чтобы  не  сбиться,
считая повороты и развилки, еще раз повторяя в уме те  приметы  правильной
дороги, которые дала в Кодукае Марая. Лишь когда с давно хмурившегося неба
пошел снег, он облегченно вздохнул:
     - Ну наконец-то, а то я уже боятся начал, что она ошиблась!
     - Я ошиблась нет, - впервые за все время подала голос Лина.
     - Я сказала, что город будет плохо, и город плохо есть стал.
     - Нет, Лина, я не про тебя. Тут в городе  нам  одна...  э...  женщина
помогла, она и снег этот нагадала. И еще ее помощь кой в чем будет. Ну-ка,
слезайте!
     Данисий остановил санки, и принялся обдирать с их боков легкую  ткань
с пестрой росписью, обнажая обычные деревянные бока. Потом он и с  лошадей
снял роскошные гривы-хвосты, которыми стер яблоки на шкуре  всех  трех,  а
заодно  и  превратив  шерсть  одного  коня  из  благородно-белоснежной   в
грязно-сивую. В санях оказалась и новая одежда - верхнюю  переодели  прямо
сейчас, даже на бесчувственном Айсе. Теперь только  очень  подозрительный,
или очень догадливый человек сумел бы, выслушав описание дерзких  беглецов
из Кодукая, заподозрить их вот в этих, самых обыденных проезжих.
     - Скрал! - позвал Данисий, когда растерявшая весь свой щегольской вид
тройка снова тронулась вперед. - Скажи, а что у  тебя  с  Белым  Волком  у
ворот за разговор вышел?
     - Да такой вот разговор. Он, как бы это сказать, отщепенец из Старших
Братьев, и вообще из Орды сбежать хотел.  Не  поладил  с  ними  в  чем-то.
Оказалось он меня еще с самого тогда разгадал, и Айса нашего  тоже  учуял.
Понял? Ты, парень, уж больно хорошо мечом орудуешь, так что многого он мне
сказать-то не успел, но вот это... "Запомни  -  говорит  -  Старших  Детей
берегитесь, рядом с ними у вашего умельца ничего не получится, а  что  уже
сделано развалиться может." И еще одно сказал, уже под последний вдох. "Не
с неба это", - и на этом все.
     - Что не с неба?
     - Айс проснется - посмотрим что он скажет.
     Но проснувшийся к вечеру Айс не сказал ничего, по крайней мере вслух.
Промычал что-то вроде "а хрен его поймет", и  этим  обсуждение  ограничил.
Снова потянулись однообразные дни пути. Марая не подвела  -  благодаря  ее
указаниям,  ее  пропускам  и  ее  деньгам  дорога  оказалась  спокойной  и
безопасной. После истории  с  преодолением  ворот  и  раньше-то  не  шибко
разговорчивый Айс вовсе  замкнулся,  сидел  безучастно,  как  больной,  не
обращая ни на что внимания. Лина  сначала  его  жалела,  а  потом  ей  это
надоело, и она начала кокетничать попеременно то с вором, то  с  Данисием.
Но если ей хотелось  спровоцировать  соперничество,  то  старания  пропали
втуне: что многоопытный  Скрал-Скраду,  что  всегда  готовый  поделится  с
товарищем хоть хлебом, хоть рубашкой, хоть чем еще  Данисий  были  не  тем
материалом. Очень не хватало домового, который сгинул в Кодукае без вести,
и все надеялись,  что  он  нашел  себе  новое  пристанище.  В  деревнях  и
городках, где останавливались на постой, Айс и Данисий  снова  становились
немыми-дурными, а Скрал с Линой говорили за четверых, и слушали так же.
     Слухи были не то что бы совсем плохие, но и веселого тоже мало:  Орда
методично двигалась на восток, вглубь Фымского княжества, и ожидалось  что
к концу весны она несмотря на потери все-таки дойдет до самого  Фымска.  У
беглецов  таким  образом  оставались  две  возможности:  либо  успеть   до
распутицы перебраться через лежащий севернее длинный и широкий пояс  болот
и добраться до реки под странным названием Ючарью, и  по  ней  попробовать
добраться до северных уделов княжества, либо  остаться  здесь,  на  бывшей
Ариковской земле и тихонько ждать новых событий.
     Специального разговора об этом не было, но каждое  утро  Скрал-Скраду
обиняками расспрашивал соседей по ночлегу о дороге в сторону Топкого Края,
и  гнал  сани  туда,  а  остальные  воспринимали  это   как   само   собой
разумеющееся.
     А до весенней распутицы было уже не так далеко.  Каждый  день  солнце
вставало все раньше, а опускалось все позже. Леса звенели от бодрых  песен
синиц и других мелких птиц, которые  не  улетала  на  зиму,  а  на  ветвях
деревьях то  нарастали,  то  исходили  капелью  сосульки.  Теперь  путники
старались не тратить много времени на расспросы  и  осторожничание:  места
шли все глуше  и  глуше,  встречались  даже  деревни,  в  которых  еще  не
появлялись ордынские сборщики податей, и в которых о войне только слыхали,
да и то немногое. Дороги тоже становились  все  хуже  и  хуже,  и  наконец
как-то утром,  на  одной  из  развилок,  Скрал  направил  сани  в  сторону
бескрайних зарослей чахлого осинника и ивняка, и потом сказал:
     - Все, этот зимник остался один у нас, повернуть некуда. Две ночевки,
и будем у реки. Там он по льду продолжиться, вот и будем по нему плестись,
пока Ючарью не вскроется. Только с жильем будет уже трудно.
     - А кому эта дорога вообще может понадобится? - поинтересовался Айс.
     - Сейчас уже пожалуй никому. Пока стояла зима, по ней в северные края
товаров помаленьку возили. А сейчас сегодня-завтра  все  раскиснет,  да  и
война тоже... Вряд ли какой купец решится ехать. Постоялых дворов тут есть
по дороге пара-тройка - так тоже наверное уже пустые стоят, ни хозяев,  ни
постояльцев. Как весна, так они все обратно уходят - кому охота в  болотах
оставаться.
     - И откуда только ты все знаешь?
     - Люди рассказывают. Вот кой-чего другого я не знаю.
     - И чего же? - вступил в разговор Данисий.
     - А вот не знаю, кто и что делать будет, когда в княжество  вернемся.
А вернее, кто и что с нами сделает. Я от Андрея Щедроватого мало  хорошего
жду. Вот и предлагаю заранее подумать. По мне, так я бы  утек  куда-нибудь
тихонько, чего и вам советую.
     - Умно мыслишь, - похвалил Айс. -  Грамотно.  Только  для  меня  твой
совет не подходит. Не то чтобы я Андрея шибко любил, а по кой-каким  своим
делам.
     - И я тоже прятаться не буду, - добавил  Данисий.  -  Тоже  по  своим
делам, а еще по делам общим нашим.
     - Это каким же?
     - А таким. Не хочу я ордынской власти над нашими уделами, понял?
     - А, понятно. Ратный подвиг хочешь? - голос вора стал язвительным.  -
Тебе еще не хватило?
     - Скрал! - за долгое время,  прошедшее  после  Кодукая,  Айс  впервые
повысил голос. - Что ты цепляешься до парня? Поел  что  ли  плохо?  Он  не
дурак, сам во всем разберется. С чего тебя на эти разговоры потянуло?
     - Не хотите - не слушайте. Могу  и  вовсе  заткнуться,  хоть  на  всю
жизнь, - отрезал Скрал-Скраду, и молчал после этого до самого вечера.
     Упомянутые вором постоялые дворы были расположены с расчетом  на  то,
что бы отрезок пути между ними как раз умещался в недлинный  зимний  день.
Но отмерялось это расстояние явно не от той развилки,  потому  что  первый
минули, когда ясное солнце стояло почти в зените, а до  второго  добрались
уже поздней ночью.
     Неказистый домик, который основанием дальней стены опирался на  склон
пологого пригорка, а ближней  -  на  две  толстые  сваи,  встретил  гостей
темными окнами и заколоченной дверью. Правда тяжелая  доска  поперек  была
прибита скорее для порядка, Скрал отодрал ее топором в два приема и, войдя
внутрь с небольшим факелочком вскоре сообщил:
     - Ну совершенно бессовестный народ. Кроме ухвата и треснутого  чугуна
ничего не оставили. И не лень же тащить было!
     Но так или иначе, это был ночлег под крышей и даже  в  тепле,  потому
что на дворе обнаружилось немного дров, и Лина растопила  печку.  Потом  в
уже дочерна закопченном походном котелке она сварила кашу  на  всех  и  на
завтра - ухват и пригодился. Делать было вроде больше нечего, и после  еды
Скрал без лишних слов полез на высокий лежак, под которым проходила  часть
дымохода. Кроме вора там уместились Лина и Айс, а  замешкавшийся  полмонах
улегся на длинной скамье, укрывшись двумя  полушубками.  Засыпая,  Данисий
думал о том, что там, у печи, рядом с Линой, лишним был как раз не  он,  а
Айс. Хотя и Айс ведь тоже в конце концов может изменить своим привычкам...
Эта мысль оказалась неожиданно задевающий и  неприятной,  и  даже  заснув,
Данисий продолжал прислушиваться к ночным звукам, доносящимся с лежака,  а
заодно и всем остальным.
     Поэтому, когда далеко за полночь, в ближней  из  трех  других  комнат
послышались  тихие  шаги,  а  потом  осторожно  скрипнула  дверь,  Данисий
мгновенно перешел ото сна к настороженному бодрствованию. Но заметить  это
мог бы только тот, кто прошел такую же школу как и сам Данисий,  или  хотя
бы часть ее. Через полуприкрытые веки он  увидел,  как  в  дверном  проеме
появляется темный силуэт - и по одежде, и по фигуре  больше  всего  ночной
гость походил на  древнюю  старуху,  вот  только  двигалась  она  легко  и
неслышно, как не смогла бы ступать и  юная  девушка.  Вот  она  подошла  к
лавке, нагнулась, и глянула Данисию в лицо, дав таким  образом  хорошенько
разглядеть свое. Увиденного вполне  хватило  бы  на  то,  чтобы  заставить
вскочить с криком ужаса, или хотя бы вздрогнуть даже самого выдержанного и
хладнокровного человека. Данисия удержало не натренированное самообладание
- он попросту оцепенел от страха, и пришел в себя лишь когда это  существо
повернулось к нему спиной. Никакая это была не старуха, и не юная  девушка
в чужом одеянии. Лицо оказалось покрытым бугорками чешуек, изо рта торчали
вниз четыре клыка - два подлиннее и два покороче, причем один из  коротких
был немного надломан. Но самым страшным были глаза,  а  чего  в  них  было
такого страшного, Данисий и захотел бы - рассказать бы не смог.  А  она  -
при всей нечеловечности лица этого существа, его  движения  все-таки  были
исполнены необъяснимой женственности - она сделала три легких шага к печи,
где сладким сном спали три остальных постояльца и  остановилась,  а  потом
медленно повела головой слева направо, как бы  выбирая.  То,  что  Данисий
принял за  неряшливый  плащ,  накинутый  на  плечи  старухи,  разошлось  в
стороны, и превратилось в мягкие серые крылья. Ночная гостья взмахнула ими
- и почти непреодолимая сонливость чуть было не заставила  Данисия  совсем
закрыть глаза и забыть о том, что он только что увидел. Второго взмаха  он
ждать не стал. Одним пружинистым движением он вскочил, а укрывавшие его до
сих полушубки полетели вперед. Один из них попал точно в голову "старухе",
но схвативший ухват Данисий не  успел  этим  воспользоваться.  Она  только
мотнула головой, и куски жесткой овчины полетели  в  разные  стороны,  как
располосованные острой саблей, так что  занесенный  для  удара  рогач  был
встречен шипением и злым оскалом - кроме  уже  виденных  Данисием  четырех
клыков у "старухи"  оказалось  не  меньше  двух  десятков  зубов  размером
поменьше, но тоже производящих впечатление. Такие зубы  вполне  смогли  бы
перекусить и толстую палку, на которую был насажен ухват. Поэтому  Данисий
остановил замах, превратив его из  атакующего  в  защитный  и  отступил  к
стене. Она еще раз взмахнула крыльями - и Данисий отметил  про  себя,  что
это получилось очень красиво -  казалось,  что  серые  полотнища  свободно
струятся по воздуху, чуть светясь, переливаясь волнами и мерцая на сгибах.
Так струился по воздуху шелковый платок, брошенный из того самого верхнего
окошка терема, где...
     - Денисыч, беги! Сожрет же! - срывающийся на  истеричный  визг  голос
Айса был подобен ковшу холодной воды, вылитому в  бане  на  распаренное  и
разнеженное тело, и видение исчезло. "Старуха" была уже  даже  не  в  двух
шагах - в полушаге, и  поэтому  Данисий  просто  отпихнул  ее  ухватом,  и
кувыркнулся к другой стене, прямо под полог продолжающего  мерцать  крыла.
Теперь позиция восстановилась, с той разницей, что руки  Данисия  на  этот
раз оказались пусты. Зато на печке уже не было ни Лины,  ни  вора,  а  Айс
торопливо шарил у себя за пазухой  -  наверное  искал  в  своей  нательной
кладовой что-нибудь подходящее к ситуации. Чтобы выиграть для этого время,
Данисий сделал грозный выпад, и в то же время отступил назад вдоль  стены.
Но выгаданные секунды пригодились не Айсу. Из темного угла, на который  до
сих пор не обращали внимания ни Данисий, ни обозленная "старуха" осторожно
шагнул Скрал-Скраду с поленом в  руках,  и  размахнувшись  ударил  ее  под
колени. "Старуха" покачнулась, попыталась взмахнув крыльями удержаться  на
ногах, но выскочившая из-за печи Лина  с  яростным  воплем  надела  ей  на
голову котелок с оставленной на  завтра  кашей.  Котелок  пришелся  ночной
гостье  впору,  а  липкая  каша  довершила  дело:  "старуха"  окончательно
потеряла равновесие и рухнула на пол, задыхаясь, и тщетно пытаясь сдернуть
хилыми  худыми  руками  неожиданное  украшение.  Теперь  лежащие  на  полу
трепещущие крылья обладали красотой разве что ожившей  половой  тряпки,  и
усыпить кого-нибудь вряд ли бы смогли. Полено, которым вор  сбил  врага  с
ног, подкатилось к Данисию, и тот схвативши его размахнулся для последнего
смертельного удара. Но все еще сидящий на печке Айс крикнул:
     - Не бей пока! Скрал, возьми вот!  -  и  протянул  в  руке  маленький
темный комок,  нашел  наконец-то  нужную  вещь.  Она  оказалось  маленьким
моточком непривычной на ощупь тонкой веревки,  которая  была  гладкой  как
стекло и мягкой как обычная пенька, но  холодила  руки  как  металлическая
проволока.
     - Спутай-ка ей руки, ноги, и крылья обвяжи. Только  быстро,  пока  не
задохнулась.
     Выполнить это оказалось непросто - "старуха" билась и рвалась, но сил
двух мужчин и одной девушки оказалось все же достаточно, чтобы обмотать ее
Айсовой веревкой. Сам же Айс участия в этом не принял - пока  он  оправлял
свои одежды дело было уже сделано. Единственное  что  он  успел,  так  это
самолично  завязать  последний  узел  в   виде   хитроумного   бантика   с
переплетающимися петлями, а завязавши сказал:
     - Теперь можно и кашу спасать. Хотя тут спасать пожалуй уже нечего...
И огоньку кто-нибудь запалите, хоть ты, Лина! Скрал с  Данисием  принялись
снимать с головы старухи горшок, и удалось  им  это  не  сразу.  Когда  же
показалась лицо  "старухи",  вор  ойкнул  и  отшатнулся,  оставив  Данисия
доделывать все  в  одиночку.  Когда  горшок  наконец  был  снят,  пленница
попыталась подняться. Но рядом стоял Айс, а в руках у него  был  маленький
отрезок такой же тонкой веревки, завязанный таким же узлом. Он потянул  за
одну из петель, и спутанное существо на полу  затихло,  как  если  бы  Айс
посильней затянул путы на нем самом.
     Подошла Лина с неярко горящей лучиной. Ей тоже было не по себе, но  в
обморок падать не стала - слишком много повидала и пережила с той ночи  на
хуторе.
     - Фу, ну и гадость! - произнес Скрал-Скраду откуда-то сзади.  -  Айс,
ты конечно по этим делам знаток, но я бы ее придавил.
     - Не спеши, может получится одна забавная штучка. Лина,  сделай  огня
побольше, и в случае чего не дергайся. Кстати, Данисий, вот ты готовился в
нашем отряде службу нести, да? Ну-ка, прояви кругозор, объясни, с кем  это
мы встретились?
     - Ну, я же говорил, что я так толком ничего  не  узнал...  -  Буркнул
Данисий, подумав про себя, что очень уж не вовремя Айс вновь  принялся  за
свои подтрунивания. Однако,  как  раз  сейчас  пожалуй  можно  и  ответить
достойно.
     - А впрочем если хочешь, слушай: мы сейчас  поймали  домовую  стервь.
Правда в наших краях не живут они в людских домах, а строят их себе  сами.
И то, что ты ее сейчас не убил сразу, грозит тем,  что  сюда  слетятся  ее
сородичи со всей округи. На них на всех каши не хватит.
     - Ого, а ты и вправду кой-чего знаешь. Хотя интересно,  как  ты  себе
представляешь полет на вот этом, - и  Айс  пнул  ногой  лежащие  невнятной
серой кучкой крылья.
     - Мне незачем представлять. Хватит того, что они  сюда  соберутся,  а
как они там крыльями машут, так пусть курица  подглядывает  -  авось  тоже
летать научится.
     - Так вот, насчет сородичей. Когда они тут  появляться  начнут,  чтоб
никто на них не кидался, Скрал, понял?
     - Очень нужно, - недовольно ответил вор, - кидаться-то! Враги мои  на
них пусть это... кидаются.
     - Ну и все. Ждем, - и с этими словами Айс уселся  на  лавку,  еще  не
остывшую после гревшего ее полночи Данисия. Вор с полмонахом  отступили  к
печке, а Лина, чуть помедлив,  втерлась  между  ними.  Айс  обратился  уже
непосредственно к стерви:
     - Время пошло. Мне плевать, умеешь ты говорить или нет,  но  понимать
меня должна. Если твоих долго не будет, придется их поторопить -  если  ты
их не дозовешься просто так, то на твой запах боли уж  точно  хоть  кто-то
прибежит. Или сразу займемся?
     - Не стоит, ведун! - этот тихий и почти  ласковый  голос  принадлежал
новой сутулой фигуре, скрытой  таким  же  серым  плащом  из  крыльев.  Как
пленница, новая гостья появилась из того же дверного проема, а  за  ней  в
темноте угадывались еще одна или две похожих фигуры.  То  говорила  именно
первая, угадывалось лишь по легкому колебанию лунного отсвета  на  корявом
лице.
     - А вашей компании не стоит пытаться напасть, хоть вживую, хоть через
глаза. Узел Харал-ка штучка злая.  Будем  проверять?  -  Айс  говорил  без
враждебности, но и без особого уважения  в  голосе,  а  больше  всего  его
интонации напоминали манеру развязного торговца на базаре.
     - Поверим. Чего ты хочешь?
     - Да так, ерунду. Я хочу быть  переправленным  в  город  Фымск,  само
собой вместе со спутниками моими. Лень, понимаешь рекой тащиться. А взамен
- как полагается, узелок распущу.
     - Сразу этого обещать нельзя, ведун. Путь до Фымска  может  быть  еще
свободен, а может быть уже нет.
     - Ну-ка, ну-ка... Это каким же это способом для вас-то  путь  закрыть
можно, а?
     - Можно подумать, что мы с тобою -  лучшие  друзья.  И  из  дружеских
чувств тебе сейчас будут открыты  наши  слабые  места.  -  Голос  существа
продолжал оставаться  тихим  и  нежным,  и  только  смысл  сказанных  слов
заставил Айса почувствовать в нем язвительность.
     - Ладно, - сказал он, - понял. Не друзья, это точно,  но  ведь  и  не
враги смертные. Это-то, - Айс кивнул на связанную фигуру на полу,  -  дело
житейское. Ну а если я вот так спрошу: эти ваши проблемы с  передвижением,
они связаны с войском Запада, со Стальной Ордой?
     -  Да.   И   хватит   вопросов,   -   говорившая   взмахнула   своими
крыльями-плащом и медленно растаяла в воздухе.
     - Ого, - сказал вор, и это был единственный звук, нарушивший молчание
в течении почти пяти минут,  прошедших  до  момента,  когда  стервь  вновь
появилась на том же месте в той же позе.
     - Слушай, ведун. В Фымск уже нельзя. Если хочешь,  можете  попасть  в
Набрыв, а оттуда уже сами.
     - Денисыч, как на твой взгляд, это подойдет?
     - Да, конечно, - Данисий ответил без промедления, как если  бы  такой
предвидел и продумывал такой вариант задолго до этого, хотя  скорее  всего
ему просто были знакомы те места.
     - Ладно, сговорились. Значит так, Скрал, Лина, и  ты  парень.  Сейчас
берем в руки те вещи, которые хотите забрать с собой, выходим вот сюда  на
середину избы и стоим смирно - а эти делают все остальное. Слышь, подруга!
Хитростей никаких не надо, а то я тут еще кой-как  подстраховался.  И  вот
еще -  лошадей  наших  потом  пристрой  как-нибудь,  чтоб  на  привязи  не
поиздохли. Поехали!
     Выполнение приказания Айса, несмотря  на  его  простоту  и  краткость
несколько затянулось, и все из-за Лины. Даже будь у нее  не  две  руки,  а
четыре, и то она вряд ли смогла бы унести  в  них  все,  что  ей  хотелось
забрать с собой. В конце концов Скрал просто прикрикнул на нее, выкинул  в
угол узелок с немудрящей дорожной посудой, который Лина пыталась прижимать
к боку локтем, и сказал Айсу:
     - Все, и пусть ее тащут в первую очередь, а то она уже вон  -  теперь
на чугун этот треснутый глядит, добра дармового жалко. На самом деле слово
"тащить" здесь оказалось  не  очень  подходящим.  Та  стервь,  которая  не
произносила ни слова, попросту  шагнула  к  Лине,  взмахнула  крыльями,  и
окутала ими девушку, а еще через секунду на их месте был  лишь  оброненный
Линой платочек.
     - Теперь Денисыч, потом Скрал, и я напоследок, - распорядился Айс,  и
Данисий послушно шагнул вперед. Он  увидел  приближающуюся  серую  фигуру,
расправляющую вокруг себя серый ореол крыльев - и странно, не почувствовал
на этот раз ни страха, ни отвращения,  даже  когда  чешуйчатая  морда-лицо
оказалась вплотную перед его  глазами.  Момент  полета  не  почувствовался
совершенно, да и было ли это  полетом?  Данисий  припомнил,  что  никто  и
никогда не видел стервь в небе, хотя молва и  считала  их  сродни  летучим
мышам. Все произошло так быстро, что про мышей  Данисий  додумывал,  когда
стоял посреди уже другой избы,  но  тоже  явно  нежилой  и  заброшенной  -
подгнившие доски пола, покрытая хлопьями инея паутина в углах, щель  между
бревнами одной из стен. В щель недавно намело снегу, и на  нем  в  полоске
лунного света очень заметно выделялась одинокая  цепочка  мышиных  следов.
Лицом к щелястой стене стояла Лина и сосредоточено просматривала,  наверно
пересчитывала прихваченные с собою вещи. По этому Данисий заключил, что  с
нею все  в  порядке.  Через  несколько  мгновений  как  туман  из  воздуха
сгустились сразу две фигуры - это прибыли Скрал с Айсом, и одна из стервей
сразу опять исчезла, а другая осталась.
     - Мы свое сделали, - раздался опять  все  тот  же  нежный  мелодичный
голос.
     - Теперь и твой черед, ведун.
     Айс согласно кивнул, вытащил свой кусочек веревки, и дернул  за  одну
из веревочек узелка, потом сказал:
     - Ну и я свое сделал. А до конца оно доделается,  только  перед  тем,
как солнце встанет, вам как раз времени убраться хватит. Все, свободна.
     Дождавшись, пока стервь исчезнет, Айс деловито продолжил:
     - Ну вот, а теперь,  Денисыч,  просвети-ка,  что  такого  хорошего  в
городе Набрыве есть? Ты так быстро согласился сюда отправиться, что я и не
подумал заранее выяснить, что к чему. А вот сейчас вдруг засомневался.
     - Хорошего? - удивился Данисий. - Это  ж  Самаганский  удел,  второго
следа. Ничего хорошего тут нету. Кроме пожалуй того, что от  Орды  далеко.
Ну и места здешние я знаю.
     -  Ага,  -  Айс  поискал,  куда  бы  присесть,  и  не  найдя,  просто
прислонился к поддерживающему крышу столбу. - Тоже дело. А знакомцы у тебя
тут какие-нибудь есть, или скажем родня?
     - Больше чем надо, - ответил Данисий таким голосом,  что  можно  было
подумать: набрывская родня и знакомцы - его первые  враги  после  Орды.  А
может даже и  перед  нею.  Скрал  понял,  куда  клонит  Айс,  и  продолжил
разговор.
     - Оно конечно да, просто так взять придти с утра до управы и  бухнуть
всю правду - кто как, а я опасаюсь. А  у  родни  Данисиевой  и  отсидеться
можно, принюхаться, так сказать. Или не рады тебе будут тут, а?
     - Да не про родичей разговор-то! - Данисий на  секунду  запнулся,  но
потом продолжил:
     - Просто есть тут один дом, где и меня, и вас примут. Только  друзья,
и ты Лина тоже... Непросто  тут  все,  поэтому  поменьше  говорите,  да  и
слушайте тоже поменьше. Праведной славой прошу!  И  пойдем  прямо  сейчас,
пока что темно.
     - А вдруг по случаю войны стражу ночную ввели? - живо поинтересовался
вор.
     - Не ввели, - уверено сказал Данисий, и объяснил свою уверенность:  -
Чтоб  Гирко  Самаганский  чего  дельного  устроил,  так  войны  для  этого
маловато. Тут пострашней чего должно случиться!
     - А чего? - поинтересовался Скрал.
     - Не знаю. Например пива с утра не оказалось, -  ответил  Данисий,  и
больше на эту тему разговоров не было.
     Данисий вышел в покосившиеся сени, скрипнула дверь,  и  не  было  его
минут пять, а потом скрип раздался снова  -  полмонах  вернулся,  и  войдя
сообщил:
     - Вокруг все тихо. Да и добираться нам не больше, чем четверть  часа,
удачно нас доставили, сволочи летучие.
     Лина навьючила излишек притащенных с собой вещей поровну  на  Айса  и
вора, и они вслед за Данисием вышли  под  предутренние  звезды,  на  улицы
города Набрыва.
     После аккуратного и  чистенького  Кодукая,  где  даже  сугробы  вдоль
протоптанных в снегу дорожек были подровнены, этот город произвел на  Айса
неприятное впечатление. Даже в свете заходящей луны были видны  на  идущих
вкривь и вкось по улице колеях  обрывки  соломы,  кучки  конских  яблок  и
другой мусор, понять происхождение которого было бы трудно, даже будь  это
зачем-нибудь нужно. Из-за заборов на проходящую компанию  заливались  лаем
собаки, но видимо это  никого  не  беспокоило  -  похоже,  брех  начинался
независимо от того, были ли на этой улице люди.  Некоторые  псы,  наиболее
любопытные наверное, выбегали на дорогу, но покинув свои дворы, они  сразу
становились молчаливыми и смирными, а  уж  потом,  забравшись  обратно  за
заборы, снова  заходились  яростным  лаем.  Айс  наконец  не  выдержал,  и
спросил, ни к кому особо не обращаясь:
     - Зачем эти псы тогда вообще нужны, если хозяевам все равно  плевать,
лают они или нет?
     - Лают - значит все в порядке, - пояснил вор, видимо  имеющий  тонкое
знакомство с вопросом. - А вот ежли собачки кого жевать  начинают,  тут-то
хозяева и появляются, и соседи тоже всяческие. У них  на  эти  штуки  слух
тонкий.
     В это время Данисий взял левее, и на углу свернул на другую улицу, на
которой через  некоторое  время  щелястые  плетни  сменились  на  сплошные
могучие заборы - высокие, из заостренных вверху толстых бревен,  время  от
времени переходящие глухие стены  домов.  Собаки  тут  уже  не  заливались
визгливым лаем, а гавкали басовито и солидно - впрочем дорога  под  ногами
осталась такой же грязной. Около одних ворот Данисий  остановился,  взялся
за кольцо и решительно постучал им об широкие  кованые  петли.  Потом  еще
раз, и еще - пока маленькая калитка в воротах не  открылась  и  в  ней  не
показался широкоплечий парень, держащий в одной  руке  неяркий  фонарь,  а
другой рукой он придерживал перекинутую через плечо внушительную  шипастую
дубинку. Вышедши, и повернувшись лицом  к  ночным  посетителям,  он  своей
дубиной громко задел за одно из бревен в стене,  но  не  молодецкой  удали
ради, а явно спросонья.
     - Кто такие, чего шумим? - и голос у парня тоже оказался сонный, хотя
и чувствовалось, что он пытается говорить грозно.
     - Подними светильник-то, - ответил Данисий. - Протри глаза да  глянь,
кто такие!
     Парень совета послушался, и долго глядел на Данисия  в  упор,  потом,
видимо узнав, раскрыл рот, но Данисий предупредил его:
     - Сообразил? Ну так и веди в дом.
     - Да как же... Сам ведь сейчас тут, уж месяц как из Фымска  вернулся,
ох и несдобровать тебе!
     - Вот как значит. Ладно, все одно, может оно и к лучшему.
     - Да ведь спит. Что, будить прикажешь?
     - Ну и разбуди. Все ж не каждый день я вот так, в открытую прихожу.
     - А это что за люди с тобою?
     - Люди со мною, - подтвердил  Данисий,  и  внезапно  осерчав,  злобно
добавил: - Тебе что за дело? Мне с этим так разговору  хватит  -  во,  под
ноздри, еще и тебе тут докладывать!
     Парень с дубинкой попытался тоже  разозлится,  но  не  получилось,  и
махнул рукою - правда, чего тут разговаривать.
     - Ладно, - буркнул он, - жди тут.
     - За первую-то дверь пусти! - потребовал Данисий,  на  это  парень  с
дубинкой снова махнул рукой, и отступил назад. Данисий решительно шагнул в
дверной проем, и  его  спутники  двинулись  следом,  оказавшись  в  тесном
помещении с глухими стенами, и с  такой  же  дверью  напротив.  Привратник
тщательно запер на засов внешнюю дверь, достал из кармана ключ,  состоящий
из двух скрепленных штырьков разной формы, отпер  вторую  дверь  и  вышел,
вновь проскрипев замком. Пришедшие остались ждать решения  "самого"  между
двумя  запертыми  дверьми.  Скрал-Скраду,  внимательно   проследивший   за
манипуляциями с замком, деловито спросил:
     - Открыть?
     - Не надо. Мы все-таки как бы в гости пришли.
     - А к кому, если не секрет? - поинтересовался Айс, и Данисий ответил:
     - К Тихону Рябине.
     - Ой! - сказал Скрал, поднял  воротник  и  надвинул  шапку  на  самые
глаза.
     - А кто он? - не унимался Айс, и Данисий продолжил объяснения:
     - Купец оборотистый. Он все больше в  Фымске  сидит,  а  тут  у  него
семейство обитает - жена, дочери опять же. Видный человек словом, а у меня
с ним не задалось.
     - А чего тогда мы сюда пришли?
     - Того. Я говорил - спрашивать меньше? Вон, на Лину смотри,  стоит  и
помалкивает себе.
     - Как хочешь, - коротко сказал на это Айс, и прекратил расспросы. Еще
некоторое время они стояли молча, а потом вновь  послышался  скрип  замка,
дверь распахнулась, и раздался голос "Выходи!".
     Изнутри усадьба оборотистого купца Тихона Рябины оказалась похожа  на
обычное крестьянское подворье,  хотя  и  весьма  зажиточное.  Амбар,  пара
сараев, коровник и еще какие-то хозяйственные постройки, правда в  глубине
маячил дом вида уже явно не деревенского, даже не дом  а  скорее  терем  -
ступенчатая крыша, островерхая башенка, красивые резные  наличники  вокруг
закрытых  ставен  окон.  Впрочем,  особо  долго  разглядывать  архитектуру
купеческого жилища не  пришлось:  теперь,  кроме  уже  знакомого  парня  с
дубиной гостей встречали еще трое работников внушительных размеров и  один
пес, похожий на прирученного волка - впрочем возможно он  им  и  был.  Без
особых разговоров  они  провели  пришедших  поперек  двора  к  дому,  мимо
парадного крыльца, украшенного витыми столбиками и фигурными  перилами,  а
потом и  мимо  людской  двери,  от  которой  во  все  стороны  разбегались
утоптанные  дорожки.  Данисий  шагнул  было  в  ее  сторону,  но  один  из
работников дернул его назад, и подтолкнул в шею, добавив на словах:
     - Иди, куда ведут, не шатайся!
     Данисий многообещающе втянул в себя с шипением воздух, но  скандалить
не стал, и подчинился приказу. Конвой обошел угол дома,  и  приблизился  к
еще одной двери, прорезанной в глухой стене, низенькой  и  узкой.  Поперек
нее на массивных железных крюках был положен толстый засов,  а  чуть  выше
его  виднелось  маленькое  оконце.  Передний  конвоир  принялся   возится,
открывая, а парень с дубиной вполголоса пояснил Данисию:
     - Пока вас сюда вот сказано. Рябина-то сказал, что  с  утра  с  тобой
поговорит. Да не злись, тута и познатней тебя сиживали. Знаешь, кто Тихону
денег должон бывал?!
     Тем хуже для этих должников,  -  подумал  Айс,  осматривая  небогатую
обстановку нового пристанища. Впрочем, на полу  имелись  несколько  грубых
матрасов - попросту набитых соломою мешков, исполняющая обязанности параши
широкая лохань и несколько  вконец  заношенных  тулупов  -  на  покрыться.
Воздух тоже был теплее, чем на улице, хотя и не настолько, чтобы растопить
нанесенный ногами снег у порога. Скрал Скраду же, оглядевшись, объявил:
     - Сиживал я хуже, сиживал я лучше, а это  так,  середка  наполовинку.
Кто как, а я спать буду. Лина,  хочешь  потеплее  -  притыкайся,  -  и  не
проронившая до сих пор ни слова Лина  вдруг  расплакалась,  и  не  понятно
было, то ли наконец не  выдержала  ее  душа  очередного  резкого  поворота
судьбы, а может попросту стало жалко накопленных "богатств" - их  оставить
пришлось еще там, у ворот.
     О том, что пришло утро, известил  маленький  лучик,  отпечатавший  на
бревенчатой стене немудреный рисунок решетки на окне. Проснувшийся  раньше
всех Данисий потянулся, несколько раз махнул в воздухе  руками,  пару  раз
присел, подошел к двери и глянул через решетку на двор. Не углядев  ничего
полезного, он вздохнул и вновь улегся рядом с  Айсом,  который  уже  успел
накрыть себя обеими овчинами - и своей и соседской. Данисий попытался одну
из них отнять, но Айс, спросонья вцепился в  верхнюю  мертвой  хваткой,  и
пришлось вытаскивать ту,  что  лежала  вторым  слоем,  она  зацепилась  за
какой-то крючок на одежде самого Айса,  потащив  его  за  собой.  В  конце
концов Айс все-таки тоже пробудился, отдал одно из одеял, но сам  вставать
не стал.
     - Слыш, Денисыч, - сказал он, когда его сосед уместился рядом.
     - А этот вот город Набрыв он точно от Орды далеко?
     - Точно. Если только волк-рыцари себе крыльев не отрастили,  а  таких
вроде бы еще видали.
     - Ага. Мы вот тоже себе крыльев не отращивали...
     - А что?
     - Да так. Ощущение у меня  нехорошее,  Денисыч.  Понимаешь,  как  вот
скажем от свинарника ушел,  а  запах  тот  же.  И  непонятно,  то  ли  сам
пропитался, то ли и вправду нехорошо.
     - А ты проверь?
     - Да вот придется. Только проверки эти - палка о двух  концах.  Я  их
почую, а они меня так же опознать сумеют, если не лучше.  Боюсь  я  этого.
Каждый раз, когда я себя проявляю, они все лучше меня узнают. Если там  на
хуторе мы в двух шагах были, и ушли в общем спокойно, то в городе меня уже
и засечь могли. А уж когда выезжали оттудова, я так у ворот наследил,  что
теперь с большой опаской работать  надо.  А  то  будет  у  меня  очередной
паралич, и ты меня из него на просто так "раз-два по морде" не вытащишь.
     - А эти, друзья твои? Ты же не один к нам  от  Братства  приходил?  -
Данисий уже знал, что на такие вопросы Айс отвечать не любит, и был  готов
услышать какую-нибудь отговорку, но к его  удивлению  Айс  ответил  вполне
серьезно, и видимо искренне:
     - Коллеги-то? А, их тут уже нет давно. Видишь ли, Денисыч, есть такое
понятие - "аварийное покидание", оно правда из другой науки, но у нас тоже
используется. То есть, когда совсем плохо, мы  можем  сбежать,  исчезнуть,
уйти откуда пришли. Но это без возврата, то есть если я вот  сейчас  решу,
что хватит с меня, то хлоп - и я дома, у жены под теплым боком.  И  к  вам
больше уже никогда не попаду, хоть бы совесть и вконец загрызла.
     - К нам, это в Фымское княжество?
     - Вообще в любое место, откуда до вас  добраться  можно.  Такие  вещи
только вот Антис умеет, так он бригадир, ему  многое  уметь  положено.  Ну
вот, так вся команда давно уже отвалила, это-то я прознать могу. Только  с
чего это вдруг? Я так себе мыслю...
     Но насчет своих мыслей Айс распространятся не  стал,  потому  что  за
дверью послышались голоса, и грохнул снимаемый  засов.  Давешний  работник
распахнул дверь, и указав пальцем не Данисия сказал:
     - Вроде ты тут с Рябиной разговора ждешь? Дождался, пошли.
     Без Данисия Айсу разговаривать стало не с кем. Уютно обнявшиеся  Лина
с вором сладко спали, а беседовать сам с собою он не привык.  Поэтому  Айс
вновь навалил на себя оба отживших свое тулупа, и закрыл  глаза,  подумав,
что это правильно - вот не хотелось спать Денисычу, так  пусть  он  там  у
купца и хлопочет.
     Пятно света переползло через четыре бревна, а  тень  решетки  на  нем
перекосилась, когда Айса вновь разбудили тихие голоса Лины и вора. Сначала
слова были плохо различимы, понятно было только, что Скрал уговаривает,  а
девушка не соглашается. Айс прислушался повнимательней:
     - Да ладно тебе Лина, брось упираться-то!
     - Нет, не могу.
     - Да чего тут такого-то?
     - Нет, нет!
     - Да брось, не ты первая, не ты последняя. Ну и что, что прямо тут?
     - Нет, не говори так!
     Скрал повернулся к Айсу, и увидев, что тот не спит, пожаловался:
     - Нашла коса на камень. Не хочет лоханочкой пользоваться, ну хоть  ты
тресни. Говорит, лучше помрет. В поле под кустик значит можно,  а  тут  не
можно.
     - В поле можно, - подтвердила грустно Лина, и покраснела так, что это
было заметно даже на ее румяных щеках - а теперь  тут  нельзя.  Ну  совсем
теперь нельзя.
     - Ну что тут поделать? - сокрушенно вздохнул вор, - а  ведь  мучается
девка, вредно ей это. Я бы людей позвал, да ведь тут мимо оконца не  ходит
никто, у них все хозяйство за углом. Лин,  а  Лин,  ну  мы  ж  отвернемся,
честно. Или еще какая есть причина?
     - Есть причина, - опять подтвердила девушка, и пояснила:
     - Причина, что мне нельзя так теперь.
     - Ну что ее, бить что ли? - раздосадованно бросил Скрал, обращаясь  к
Айсу, не ожидая впрочем от него совета. Однако Айс все же подал голос:
     - Так ты б ее вывел на двор, или в доме что-нибудь подходящее  нашел.
Или такой вот засов тоже не твой размер?
     Скрал пренебрежительно, но не без чувства собственного достоинства:
     - Засов-то мы могем. Не в этом дело. Просто мы в свое  время  с  этим
Рябиной познакомились, но почему-то не подружились.
     - Могу представить! - заметил Айс, и не стал больше подначивать вора.
Однако Скрал, еще некоторое время поглядев на сидящую с  несчастным  видом
Лину, тяжко вздохнул и подошел к двери.  Протянув  руки  вдоль  щели,  где
дверь приникала к стене, он сделал ими быстрое неуловимое движение  вверх,
затем медленное вниз, и наконец снова быстро отвел  их  назад.  За  дверью
послышался мягкий стук  от  упавшего  засова.  Скрал  оттер  пот  со  лба,
вздохнул:
     - Ну очень туго шло. Или разучился? Эй, Лина! Пошли  что  ли...  Айс,
прогуляешься?
     - Ага.  Часом  Денисыч  вернется,  вот  что  он  подумает?  Да  ладно
подумает, что он хозяевам нашим гостеприимным скажет?
     Скрал соглашаясь кивнул, толкнул  дверь,  и  они  с  Линой  вышли  из
полутьмы долговой клети под яркие  и  ощутимо  греющие  лучи  солнца.  Айс
сощурил вслед глаза, и крикнул:
     - Засов-то накинь! Пусть поудивляются!
     Грохнула дверь, и снова стало темновато. Айс посмотрел на свое  ложе,
но укладываться не стал, а присел на соседний тюфяк и так  сидел  молча  и
почти не двигаясь, пока дверь не открылась вновь. За  ней  стояли  уже  не
знакомые здоровяки из купеческих людей, а  служивые  войники,  с  оружием,
одетые честь по чести в цвета самаганского удела фымского княжества.  Было
их шестеро, и седьмым несколько в стороне стоял десятник.
     - А ну, все выходят! - зычно крикнул  десятник  грозным  голосом,  не
разобрав с солнца, что в клети сидит один лишь Айс. Тот послушно  выполнил
приказ, и теперь стоял, с опаской глядя на приподнятые бердыши.
     - Я сказал все выходят! - продолжал надсаживаться  начальник,  и  Айс
счел нужным ему помочь:
     - А я вот он весь. Больше никого нету.
     - Это как никого? А еще должны мужик с девкой быть!
     - Должны. Но видишь - нету.
     Десятник задумался, но лишь на мгновение.
     - Ага, так это твои штучки! Ребята, ну-ка ему руки за  спину,  и  рот
заткнуть! Ничего, в управе  он  всех  назад  отколдует.  За  славабожником
кто-нибудь сбегай, пусть сюда зайдет быстренько!
     Айсу сноровисто завели  руки  за  спину,  а  в  рот  общими  усилиями
запихнули чуть ли не аршинную грязную тряпку так, что не  то  что  сказать
какое-нибудь опасное заклинание, а  даже  просто  хоть  чуть-чуть  двинуть
языком он уже не мог. Подоспевший славабожник,  носящий  ту  же  войсковую
обмундировку быстро благословил кляп  на  полный  крест,  а  для  усиления
эффекта сунул Айсу под  нос  кулак,  добавив  к  тексту  молитвы  явно  не
канонические слова "а коль чего,  я  те  и  вот  этим  врежу".  Кулак  был
большой, со следами неоднократных "врезаний", и внушал  большее  опасение,
нежели обещания проклятия вечного земного и загробного.
     Обезопасив таким образом своего пленника, десятник  отдал  приказ,  и
связанного Айса повели  за  ним,  до  самого  парадного  крыльца.  Там  он
остановился и недовольно заметил:
     - И долго тут ждать? Мы мигом, мы мигом...
     Как бы в ответ на его вопрос  дверь  наверху  лестницы  распахнулась,
раздались крики, шум, и по вниз по ступенькам почти что кубарем скатились:
трое войников, связанный Данисий, внушительных размеров человек в  дорогом
домашнем платье, при бороде чуть ли не до пояса, и молодая девушка, одетая
тоже по-домашнему и тоже дорого. Через секунду  к  ним  добавились  ночные
хозяйские работники и двое громкогласных собак. Было трудно понять кто чем
занят, и кто что кричит, но присмотревшись Айс уяснил  себе  картину  так:
служивые люди  тащат  Данисия,  который  само  собой  упирается.  Плачущая
девушка  одновременно  пытается  удержать  полмонаха,  и  в  то  же  время
отпихнуть от него бородатого, норовя зацепить ногтями  за  щеку,  там  где
волос нету. Бородатый - надо понимать самолично Тихон Рябина,  тоже  занят
двумя делами сразу, пытаясь и девушку в сторону отшвырнуть, и  Данисию  по
зубам съездить. Работяги занимаются убережением хозяйской щеки,  а  собаки
прыгают вокруг и  добавляют  суматохи.  И  вся  эта  свалка  спотыкаясь  и
толкаясь на ступенях  в  три  секунды  докатилась  до  Айсовых  конвоиров,
которые азартно бросились на помощь  своим  товарищам.  Потом  все  как-то
резко прекратилось, и с одной стороны оказался десяток  войников  с  двумя
пленными, а с другой - купец и его подручные надежно удерживающие  девушку
за руки и плечи. Но рта ей никто не  заткнул,  и  она  продолжала  кричать
сквозь слезы:
     - Отпустите его, отпустите, отец, да что же ты наделал!
     Разгоряченный купец отвечал тоже криком:
     - Я тебя вообще прибью, стерва, выросла!
     - Ну и прибей, я все равно без него жить не буду!
     - Без кого? Раньше просто брат  этого  козла  был,  а  теперь  еще  и
предатель, во куда закатилось, яблочко-то от яблони!
     - Нет, не предатель, прикажи отпустить его, -  и  девушка  попыталась
упасть на колени, но хозяйские молодцы ей этого сделать не  дали.  Сам  же
Тихон на это ответил:
     - Ты на коленях еще настоишься. Найду тебе для этого место,  коль  не
хочешь моему жить, дак будет по-твоему. Ну че стоите,  вы,  орлы?!  Тащите
этих поганцев  с  моего  двора  куда  надобно.  А  сколько  денег  за  них
полагается, меж собой пропейте, мне они без надобности.
     Орлы послушно двинулись к воротам,  где  просто  подталкивая  Айса  с
Данисием, а где и немилосердно волоча  их  за  одежду  -  в  основном  это
удовольствие доставалось Данисию, у которого ноги тоже оказались  обвязаны
короткой веревкой, так что он мог идти только мелкими вихляющими  шажками,
поминутно спотыкаясь.  Задержавшиеся  десятник  со  славабожником  нагнали
конвой уже на улице, и десятник негромко сказал:
     - Ну ребят, сами понимаете, как Тихон нашего князюшку  назвал,  никто
не слыхал. Верно?
     В ответ раздалось нестройное "угу", и  решив  этот  вопрос,  десятник
больше не говорил ничего до самой  управы.  При  свете  дня  город  Набрыв
оказался еще менее привлекательным, нежели  ночью,  по  крайней  мере  так
показалось Айсу. Данисий же, несмотря на неподходящее положение смотрел по
сторонам с видимым интересом, а то и с  удовольствием.  У  широких  ворот,
украшенных поверху облупившейся надписью, в которой можно  было  различить
только  отдельные  буквы,  десятник  разогнал  завившуюся  вокруг   стайку
мальчишек, послал одного из людей доложить, и скомандовал  загнать  "этих"
вовнутрь, а куда определить уже  управные  люди  разберутся.  За  воротами
оказался широкий пустынный двор, образованный  забором  и  тремя  длинными
домами  угрюмого  вида,   явно   построенных   специально   для   казенных
надобностей, без малейших попыток чем-нибудь украсить, или хотя бы  просто
придать им более дружелюбный вид. Один из домов был наполовину  погорелым,
и  смотрелся  совсем  неприглядно.  Впрочем,  скорее  всего  вольные,  или
невольные посетители этих домов вряд ли могли рассчитывать  на  дружелюбие
там, внутри, и внешняя угрюмость была по крайней мере честной.
     Ждать пришлось очень долго. Не меньше чем через час к конвою  подошел
худощавый и лысоватый человечек, кафтан с протертыми почти до дыр  локтями
выдавал в управского старожила, и распорядился вести  пленников,  куда  он
сам пойдет. Путь писаря оказался сложен  -  по  узким  коридорам  конвоиры
сначала послушно завели Айса с Данисием в тесную комнатку,  где  худощавый
лично занес несколько записей в большую  книгу.  Дальше  маршрут  проходил
через небольшую мастерскую, где кузнец равнодушно навесил  обоим  на  руки
тяжелые кандалы с хитроумными замками,  а  к  ноге  приковал  по  тяжелому
бесформенному куску чугуна на цепи. Потом он так  же  равнодушно  разрезал
веревки, и Айс с Данисием получили  возможность  идти,  держа  чугуняки  в
руках.  И  наконец  последним  пунктом,  куда  дошел  войсковый   десяток,
оказалась низкая канцелярия  с  маленьким  зарешеченным  окошком  и  дюжим
охранником у двери, в которой худощавый  вытащил  из  запирающегося  шкафа
мешочек с  монетами,  шевеля  губами  отсчитал  какую-то  сумму  и  вручил
десятнику со словами:
     - Все, свободен. Еще кого намоешь  -  приводи,  но  лучше  просто  на
словах скажи. А то управские обижаются, когда войники их работу делают.
     "И деньги за них получают", - это  язвительное  добавление  к  словам
писаря было так и написано на  лице  десятника,  но  вслух  он  ничего  не
сказал, и через несколько секунд Айс и Данисий оказались с глазу на глаз с
писарем. Тот  внимательно  глянул  на  приведенных,  и  перехватив  взгляд
Данисия сказал, как бы возражая на высказанную вслух мысль:
     - Нет, не получится. Быстро ты двигаться не сможешь, в  железе-то.  А
главное без толку это будет. Выход один, а там у нас человек стоит.  Да  и
потом... Словом не дергайся, Владьмир.
     Писарь замолчал, ожидая ответа, но видимо сообразил, что с заткнутыми
ртами его гости беседу вряд ли поддержат, и без заметного страха подошедши
к пленникам, вытащил кляп у обоих изо ртов. Айс закрыл рот,  скривился  от
боли, и попытался что-то сказать, но вышло нечленораздельное мычанье,  как
у сильно пьяного. Данисию же рот затыкали  более  милосердно,  и  он  смог
говорить почти сразу:
     - Зачем по имени меня называешь? Нет его у меня теперь!
     - Нет имени, есть имя -  какая  разница.  Подумаешь,  брат  от  семьи
отлучил. У Гирка и так  причуд  хватает,  чтобы  еще  его  семейные  свары
всерьез принимать.
     - Раньше принимали.
     - А у нас теперь управитель другой. Князь сам по себе, а  город  сам.
Так что не надо было тебе тогда сбегать, глядишь все  иначе  бы  пошло.  А
теперь вот уж не взыщи: преступник  ты  перед  Славой  Праведной  и  перед
Великим Княжеством Фымским. И приятель твой, как там  по  бумагам?  -  Айс
беспрозвищный, тоже преступник, да еще и колдун  ненадобный.  Они,  видишь
ли,  все  теперь  ненадобные,  -  похожий   на   писаря   повернулся   уже
непосредственно к Айсу, - особое распоряжение сразу после ледяного побоища
князь Щедроватый отменил.
     Айс мучительно прокашлялся,  и  с  трудом  шевеля  языком  наконец-то
спросил:
     - Ты здесь кто?
     - Я-то? - худощавый  человечек  видимо  ожидал  чего-то  другого,  но
ответил тем не менее с удовольствием:
     - Если по чину, то я помощник оберегателя князя  Самаганского.  А  по
делу так и поглавнее его буду.
     - Ты можешь нас в Фымск, на княжий суд отправить?
     - Могу, но не буду. Управитель не хочет, да и  мне  интереснее  здесь
народу показать, что с предателями бывает. А то у нас все по  мелочам:  ну
воры, ну разбойники, пару колдунов вот недавно поймали, но все какие-то...
неубедительные, что ли. На таких народ без большого  удовольствия  глядеть
ходит, сочувствуют даже, подлецы. А вот вы двое - другое дело. Еще б  кого
добыть, глядишь и приохотятся люди, а там и сами за дело возьмутся.  Тогда
и порядку будет побольше, и Орду одолеть легче будет.
     - Орду значит. А этот, управитель новый, он давно у вас?
     - Да года с полтора. А зачем тебе это? Обколдовать хочешь? Не выйдет,
парень. На что, на что, а на это он крепок. Однако, где же мои парни, а?
     Помощник оберегателя выглянул за дверь, и  там  раздался  его  голос:
"Эй, вы что там позасыпали все?". Крик действие возымел,  и  в  канцелярию
вслед за ним вошли несколько веселых молодцов,  которые  без  лишних  слов
взялись за дело. И Айс, и Данисий сначала были раздеты догола, потом одеты
снова, но уже без ремней и без пуговиц. Нательный  жилет  с  кармашками  с
Айса конечно же сняли, но как только он оказался в чужих  руках  изо  всех
швов пошел дымок, и  державший  его  в  руках  парень  поскорей  отшвырнул
опасную вещь в угол, где  она  и  сгорела  почти  дотла.  Другой  молодец,
прибежавший со жбаном воды, и заливший занявшийся было костер,  получил  в
награду обугленную тряпку, с  несколькими  почерневшими  металлическими  и
стеклянными обломками в бывших карманах. Объяснять событие Айс  отказался,
и помощник оберегателя не стал настаивать, заметив, что время поговорить у
них еще будет, хотя и не очень много. Покончив с  обыском,  молодцы  вновь
навесили пленным предателям на руки кандалы, и повели в подвал сажать.
     Распоряжение помощника  оберегателя  гласило:  определить  каждого  в
отдельную  заперть,  но  свободная  одиночка  оказалась  только  одна,   и
управские молодцы, попрепиравшись немного, решили водворить туда Айса, как
наиболее опасного. Тяжелая дверь захлопнулась, обрезав и без того неверный
свет от масляной лампочки в руках сопровождающего,  и  Айс  остался  один.
Ощупав  руками  окружающую  темноту  он  пришел  к  выводу,  что  нынешние
апартаменты более всего похожи на узкий и низкий каменный мешок, в котором
стоять можно было только склонив голову набок.  Из  мебели  имелся  только
шаткий чурбак, а что до прочих удобств, то густой  запах  стоящий  в  этих
стенах говорил о том, что они  здесь  не  предусмотрены  в  принципе.  Айс
осторожно опустился на чурбак, стараясь по возможности не дышать носом,  и
сидел так почти не двигаясь около часа.  Затем  тихо  протянул  закованные
руки к стене и вгляделся в них, вернее в темноту  в  том  месте,  где  они
были. Что-то зашептал, сбился - сказались последствия путешествия с кляпом
во рту. Вслух выругался, потом зашептал снова, и вокруг  его  пальцев  еле
заметно, а потом все сильнее с каждой  фразой  заструилось  синее  сияние,
перетекающее с одной руки на другую. В его свете уже можно было разглядеть
нависшие стены, выемку в потолке с  ржавым  крюком  в  ней  и  затоптанную
гнилую солому на полу. Айс оторвал руки  от  стены  повел  ими  в  сторону
двери. Но внезапно спокойное течение  синего  сияния  прервалось.  Струйки
синего огня затанцевали, сворачиваясь в  маленькие  смерчики,  срываясь  с
пальцев и исчезая в темноте. Несколько секунд Айс стоял  застыв,  лишь  на
вытянутых кистях буграми проступили налившиеся кровью жилы, как  будто  бы
сжимающиеся пальцы пытались удержать ускользающий  огонь,  но  тело  резко
согнулось в судороге, и в мгновенно вновь наступившей  тьме  он  повалился
вниз, на вонючую подстилку. Он лежал на ней трясясь и изгибаясь,  ударяясь
головой об холодный камень, а когда приступ кончился, попытался подняться,
но не смог, а  опять  сполз  вниз,  чуть  не  плача.  В  нечленораздельном
постанывании только и можно было разобрать "сволочи... и здесь уже...  как
просто...".  Лишь  когда  ему  все  же  удалось  подняться,   Айс   сказал
разборчивую, но непонятную фразу "Если Фымск тоже накрыт,  то,  блин  все,
катапульта. Я им в  Штирлицы  не  нанимался".  После  этого  сообщения  он
привалился к стене и заснул - по крайней мере  так  показалось  управскому
мальчику-ученику, обязанностью которого было слышать, а при возможности  и
видеть то, что происходит в этой одиночке. Решив,  что  постоялец  заснул,
мальчик отошел о стены с хитроумным  отверстием,  размял  затекшую  шею  и
отправился наверх, докладывать, цепляясь своей  бесформенной  хламидой  за
углы извилистого коридора темницы. Что такое "штирлиц" и "катапульта",  он
конечно же не знал, но и  не  задумывался  особо:  его  дело  запомнить  и
передать дословно. Мало ли чего странного можно услышать в этих  стенах...
Вообще-то он не должен был уходить  сейчас,  пока  не  пришел  его  ночной
сменщик, но сейчас, по случаю важности пленника, мальчику  было  разрешено
оставлять свою часть подвала без присмотра.
     Едва затих шорох шагов удаляющегося слухача,  от  темного  тупикового
конца коридора к двери Айсовой камеры заскользили две таких же серых тени,
обе невысокого роста, но одна похудее, а другая поокруглее.  Остановившись
у двери одиночки Скрал-Скраду откинул в сторону капюшон и тихо позвал:
     - Айс, Айс, ты здесь?
     - А куда я денусь? - ответил Айс раздраженно, но потом с спохватился:
     - Э, Скрал, ты откуда тут?
     - Потом расскажу. Ну-ка, Лина, подь сюда!
     Скрытая под второй накидкой Лина послушно подошла поближе, и вор взял
ее руки в свои, и положил их на висячий замок двери, приговаривая:
     - Так,  пальчик  так,  а  теперь  вот  тут  вот  нажать...  Тихонько,
тихонько... Ну вот, и получилось!  Ты,  Лина  наверное  сама  все  умеешь,
только стесняешься, а? - и с этими словами Скрал вытащил  дужку  замка  из
проушины, и откинул в сторону засов. Быстро оглядев Айса, он приказал:
     - Грузило в руки, и брысь! А мы замочек обратно повесим, это  хорошо,
что у тебя свету нет. Позжее всполошатся.
     Айс повиновался, мало что понимая в происходящем, но все же сдержался
от расспросов, терпеливо ожидая с чугунякой в руках, пока Скрал все тем же
способом, через Линины руки не вернет замок  и  засов  на  прежнее  место.
Закончив с этим, вор сказал, все тем же деловитым тоном:
     - А теперь за мною, молча-молча, - и кинулся обратно. Оказалось,  что
конец коридора с одиночными мешками не всегда был тупиковым - когда-то  он
продолжался и дальше,  но  теперь  ход  закрывала  наспех  сбитая  дощатая
перегородка. Вор бесшумно отодвинул в сторону одну из досок,  и  в  слабом
свете светильников, развешанных у камер, дальше угадался  полуобрушившийся
свод и завал, перегородивший дорогу.  Вор  к  завалу  не  пошел,  а  резко
повернул направо: оказалось, что за перегородкой есть  еще  одно  дверь  в
камеру. Айс шагнул следом за Линой,  и  опять  перестал  что-либо  видеть.
Скрал бросил:
     - Лина, одну руку мне, другую ему, - и Айс ощутил теплую руку Лины  в
своей.
     Что это был за ход, понять было трудно. Начавшийся, как все такое  же
каменное узилище, он вдруг превращался то  в  подобие  кротовой  норы,  по
которой пришлось ползти на четвереньках, волоча чугуняку за  собою,  а  то
расширялся, и под ногами ощущался добротный каменный пол. Последним этапом
оказался какой-то уж очень неудобный лаз - если на ощупь, то он был  похож
на дырку, прогрызенную гигантской крысой в каменной кладке. Продираясь  по
нему Айс ощутил на лице небольшой сквознячок  свежего  воздуха  и  услышал
звуки голосов, а вылезши, и распрямившись он почувствовал уличный холод, и
увидел  на  собою  небо  и  звезды.  Небо  было  перечеркнуто   обгорелыми
стропилами, а опирались они на такие же пострадавшие от  пожара  стены.  В
одной из стен было окно, и через него была  видна  пьяная  компания  перед
кабаком, с криками и руганью разнимающая двух дерущихся, более пьяных, чем
все остальные.
     - Ну вот, - сказал Скрал. - Теперь давай руки! - и через  минуту  Айс
уже растирал порядком уставшие от кандалов запястья, а вор, оглядев ножную
цепь разочаровано заметил:
     - А вот это мы уже не сможем. Тут кузнечные дела. Или слышь, Айс!  Ты
вроде же с металлом умеешь?
     - Умею. Но не здесь. Скрал, ты же сам умелец, ты  что  не  чувствуешь
ничего?
     - А то! - Скрал ухмыльнулся даже как-то  удовлетворенно.  -  Еще  как
чую. Что, скисла твоя магия, а, колдун ученый? Ну так  и  мои  тоже  того.
Тухлые. Почему так сам знаешь, или объяснить?
     - Да знаю, чего там объяснять. А как же тогда...
     - А вот так. Лина, да чего ты  глаза  прячешь,  ты  ж  спасительница!
Беременная она, вот в чем штука, - вор погладил  Лину  по  голове,  а  она
попыталась отбросить его руку, но как-то неуверенно. Скрал продолжил: -  В
долговой-то клети, чего она засмущалась? У них там вроде как обычай  есть,
дескать все что из беременной женщины наружу выходит, все равно по  какому
делу, оно мужикам видеть нельзя. Ну вот, а если женщина на сносях, так  ей
никакая помеха не страшна, а сама она наоборот,  что  хочешь  сделает.  Ну
вот, мы и сыграли - то есть дела-то я делал, но как бы ее руками.
     - А... - только и мог сказать Айс. Потом спросил:
     - А от кого она?..
     - А хрен его знает, все равно за себя беру, - беззаботно ответил вор,
обнял вконец не знающую куда деваться Лину, продолжил:
     - Что не от тебя, это точно. Ну  а  если  Данисий,  так  что?  Парень
ничего такой, красивый. Опять же, княжьего рода, хоть и прогнаный.
     - Ладно. Кстати, а что с ним делать будем? Его в  общую  сунули,  так
просто не вытащить.
     - В общую говоришь? Это плохо. И  мастерство  твое  тоже  померло  не
вовремя.
     - Знаешь, Скрал, а ведь  насчет  мастерства  ты  не  совсем  прав.  Я
пожалуй смогу встать против этого... А, черт! У меня ж ничего теперь нету,
отобрали, гады.
     Воцарилось тягостное молчание, нарушаемое лишь криками  и  руганью  с
улицы: из кабака высыпала новая порция гуляк, которые частью тоже влезли в
потасовку, а частью столпились вокруг, громко подбадривая  дерущихся.  Вор
внимательно посмотрел в ту сторону, потом глянул на свою серую хламиду,  и
произнес голосом человека, принявшего решение, в правильности которого  не
до конца уверен:
     - Айс, возьми у Лины ее накидку. Быстро, быстро, а теперь Лина,  беги
и прячься где мы днем были, а ты парень, делай как я!  В  Набрыве,  я  так
слышал, недавно вино подорожало.
     Айс не понял последнюю реплику, но послушно  принялся  напяливать  на
себя серое  одеяния,  а  Скрал  в  это  время  запалил  факел.  Подошел  к
выгоревшему проему окна, зачем-то взглянул вверх, на звезды, и обратился к
дерущимся с речью. Смысл ее заключался в том, что  подлое  быдло  устроило
дебош перед окнами управы, мало ли что с  погорелой  стороны.  А  вот  он,
трактирный надзиратель Волобай, даром что лишь вдвоем с другом сейчас  тут
всех разгонит, и безобразие прекратит. При этих словах рядом появился Айс,
и поддерживая игру тоже проорал  что-то  хамское.  Толпа,  большей  частью
состоящая из молодых оборванцев отреагировала на все это, особенно на  имя
Волобая, очень агрессивно. Драка прекратилась, а недавние враги  мгновенно
забыли распри, и дружно повернулись в сторону обгорелой стены. В  ответном
гуле голосов прорезались реплики:
     - Их всего двое... Волобай, сволочь... Управских тута не будет...
     А Скрал сделал вид, что собирается вылезать и идти наводить  порядок.
В толпе образовалась небольшая группка, радостно рванувшаяся навстречу,  а
за ней потянулись остальные.
     - Ну вот, а теперь бежим! - бросил вор Айсу. - Но так, чтобы они  нас
видели.
     Айс резво послушался совета, тем  более  что  в  руках  передних  уже
замелькали колья и  куски  почернелого  железа.  Скрал  крикнул  еще  пару
оскорблений, а потом отступил в глубь помещения -  увесистый  дрын  громко
ударил в остатки оконной рамы. Айс уже стоял  около  "крысиной  дыры",  но
Скрал дождался, пока первые из жаждущих расправы над сволочью Волобаем  не
перелезут через невысокий подоконник, и не увидят пути, по которому  можно
продолжить преследование.
     Расчет вора оказался верным: имя Волобая прочно связывалось в  народе
с подорожанием спиртного. А погорелая часть управы была заброшена уже чуть
ли не два года, войсковым или оберегательским  ребятам  там  было  взяться
неоткуда, и зажать там в угол ненавистного базарного казалось  делом  куда
как заманчивым. И совсем уж не задумывались разгоряченное "быдло"  о  том,
куда может привести этот полуподземный ход, по которому мелькая, удаляется
факел жертвы.
     Когда Айс вслед за вором вновь ввалился в коридор темницы, там уже не
было пусто: прислонившись спиною  к  стене,  прикорнул  на  чурбачке  один
сторож, и рядом  с  ним  стоял,  зевая  другой.  Рот  его  так  и  остался
раскрытым, когда с грохотом обрушилась дощатая перегородка,  и  в  коридор
начали один за другим вваливаться бедно одетые люди, вооруженные  чем  под
руку попадется. Он так и не успел понять, кто это такие и откуда, когда со
свистом вращающаяся  старая  железная  кочерга  пролетела  вдоль  стене  и
ударила его в лоб. Преследующие вора с Айсом тоже не сразу поняли куда они
попали. Увидев серо-синие одежды на охранниках, они заорали  и  загомонили
еще сильней чем прежде, и  вскочивший  с  чурки  второй  сторож  в  страхе
бросился бежать. А вор, рывком утянувший Айса за  угол,  спешно  сдирал  с
себя управские одеяния, а потом помог сделать то же  самое  и  Айсу.  Мимо
плотной плотной кучкой пробежало  вперед  несколько  человек  из  наиболее
смелых (или наиболее пьяных), которые, похоже  и  не  желали  разбираться,
куда попали. Они кричали нестройным хором:
     - Бей храпаидолов! - в Набрыве посадскую управу любили не больше, чем
в Фымске.
     - Скорее, скорее, пока не тут бойня началась! - подгонял Скрал  Айса,
но тот и так спешил. Конвульсивными движениями, прыгая на одной  ноге,  он
наконец-то сумел стряхнуть запутавшуюся вокруг другой серо-синюю тряпку, и
сразу же бросился к лежащему стражнику. Его  карманы  были  уже  вывернуты
наизнанку, а единственная ценная  вещь  -  посеребренный  значок  старшего
войника - был срезан с груди вместе с изрядным куском ткани.  А  в  подвал
лезли все новые и новые  оборванцы,  и  Айс  мельком  подумал:  откуда  их
столько?
     На самом деле в подземную темницу пробрались по ходу не  больше  двух
десятков человек, но тени от них, по нескольку  на  каждого,  метались  по
стенами и создавали иллюзию огромной  толпы.  Впереди  слышались  удары  и
крики - сбежавшиеся на шум "храпаидолы" пока удерживали лестницу, а  Скрал
наконец-то нашаривший ключи, уже бежал к  дверям  общих  камер.  В  первой
Данисия не оказалось, и  пришлось  открывать  вторую.  Теперь  в  тюремном
коридоре было уже действительно много людей, шум  и  гомон  стали  гораздо
громче. Но освобожденные, в отличие от пьяных оборванцев, знали где они. И
тем сильней оказалось их желание прорваться наверх. Голой грудью на  копья
и мечи никто, само собою, идти не хотел, но передним  просто  не  повезло.
Напор толпы их вынес вперед, под удары управских стражников,  но  пока  те
рубили передних,  задние  напирали,  и  стражников  через  секунду  просто
опрокинули и затоптали. И без  того  редкие  светильники  один  за  другим
задевали, они опрокидывались и гасли.  Неразбериха  усиливалась.  В  общем
шуме Скрал безо всякой осторожности орал: "Даниська! Сюда! Данисий!".  Тот
и вправду услышал, и сумел оказаться рядом достаточно быстро, но  до  того
Скрал потерял Айса. Полмонах и вор вместе сумели оказаться задних рядах, и
поэтому, когда оборона лестницы была смята, невредимыми  сумели  подняться
наверх.
     На обоих этажах управы царила та же сумятица и неразбериха, что  и  в
подвале, однако и войникам, и недавним арестантам стало просторнее. Охрана
уже сообразила, что произошло, и  кто-то  невидимый  в  темноте  уже  орал
начальственным басом: "Бегунов ловить, а не ловятся  -  так  решить!".  То
тут, то там завязывались короткие  схватки,  и  было  похоже  на  то,  что
войники и не собираются выполнять первую  часть  приказа,  непосредственно
перейдя сразу ко второй. Узникам, и  наконец  понявшим,  куда  они  попали
кабацким  гулякам  было  проще  -  они  прежде  всего  искали  возможность
скрыться, и с каждой минутой их становилось  все  меньше.  И  тем  труднее
приходилось тем, кто выхода найти не смог. Данисий сумел затащить  вора  в
незаметный  маленький  боковой  коридорчик,   в   котором   они   получили
возможность перевести дух, и  попытаться  в  мелькающих  фигурах  опознать
Айса.
     - Однако, еще чуток, и мы отсюда хрен выйдем! - шепнул вор через пару
минут, поняв как развиваются дела. И продолжил:
     - Давай-ка, Данися, двигать. И парню не поможем, и сами пропадем.  Ты
управу вроде как знаешь?
     - Знаю. Давай за мной. Заодно и это место проверим, а тут его  похоже
нет.
     Данисий двинулся далее по проходу, и запах, который нельзя ни  с  чем
спутать, объяснил вору назначение этого коридорчика.
     - Мы что, через яму полезем?! - возмутился  было  он,  но  через  яму
лезть не пришлось. Данисий осторожно наступил на доску,  обошел  почти  не
видимую дыру, из которой тянуло холодным  воздухом,  и  ударил  по  стенке
своей чугунякой, которую все это время таскал на руках. Потом  еще  раз  и
еще. С третьего удара доски  жалобно  скрипнули,  и  четыре  сильные  руки
довершили дело: рядом со стенкой  нужника  оказался  проход  вдоль  стены,
пустой и тихий-тихий. Даже не верилось, что совсем  рядом  кто-то  кого-то
убивает. Данисий шепнул:
     - Это уже не  посадская  сторона,  здесь  оберегатель  хозяин.  Слава
Праведная, не встретить бы кого.
     - Встретим, - успокоил Скрал, глянув на короткий нож,  который  после
свалки на лестнице неведомо откуда оказался в  его  руке.  Данисий  только
рукой махнул, и они двинулись вдоль  стены.  В  этом  коридоре  было  тоже
темно, но в стене время  от  времени  встречались  окна,  закрытые  то  ли
неумело сделанным мутным стеклом, то ли слюдой. Те крохи света от  луны  и
звезд, которые проникали сквозь них все  же  давали  возможность  идти  не
полностью на ощупь. Данисий шел сначала уверенно, но потом  несколько  раз
замешкался, и наконец признался вору:
     - А дальше я не знаю. Тут должна дверь вбок быть, лестница  и  черный
выход. А вот которая из дверей, не помню, хоть тресни. То ли вот  эта,  то
ли вон та.
     - И в какую пойдем? - деловито осведомился Скрал.
     - М-м-м... В эту. - Данисий сделал шаг к ближайшему  проему.  Вор  не
стал выспрашивать причины выбора, и пошел следом.
     Дверь оказалась  не  запертой,  и  за  ней  действительно  находилась
лестница,  ведущая  куда-то  вниз,  в  полную  темноту.  Данисий  опять  в
нерешительности  остановился,  но  в  коридоре  сзади  послышались   звуки
торопливых шагов, а на стенах замерцали отблески пламени.  Скрал  не  стал
тратить слов, а просто пхнул полмонаха в спину. Тот понял намек и  побежал
вниз, умудряясь при этом не грохотать  по  ступенькам.  В  конце  лестницы
вдруг оказалась еще одна дверь, Данисий налетел на нее всем телом, а сзади
в него ткнулся вор. Дверь легко распахнулась, и они оба  ввалились  в  уже
знакомую Данисию комнату, где днем помощник оберегателя  допрашивал  новых
арестантов.
     На столе теперь стоял железный фонарь с  тремя  свечами,  а  у  стола
стоял все тот же худощавый человечек в одежде с потертыми локтями.  И  все
тот же колдун ненадобный Айс стоял у  стенке,  бледный,  и  весь  какой-то
сжавшийся, как будто тут его уже били, и собирались в ближайшее время бить
еще. А за столом сидел еще один худощавый человек,  одетый,  не  в  пример
соседу добротно  и  хорошо.  Выражение  лица  у  него  было  брезгливым  и
надменным. На его  одежде  отчетливо  была  видна  двуцветная  отделка,  и
Данисий понял - это и есть новый управитель  Самаганского  удела.  Четверо
дюжих управских стража у  Айса  по  бокам  довершали  картину.  Брезгливый
первым опомнился, и недовольно, но с интересом, спросил:
     - А это еще кто?
     Помощник оберегателя не стал отвечать  на  вопрос  сразу,  а  сначала
сделал два жеста левой рукой. И через секунду Данисий и Скрал стояли рядом
с Айсом, прижатые к стене, а охранники, держа  в  руках  обнаженные  мечи,
внимательно следили за каждым их  движением.  Лишь  после  этого  помощник
довольно произнес:
     - А это тот самый, второй, и третий с  ними  заодно.  Которого  Тихон
упустил.
     - Понятно. Третий, он кто?
     - А никто, так, мелочь. Его и Владьмира я вообще отпущу потом.
     - Добрый, да?
     - Нет. Этот мне тут без толку, а Владьмир хоть и гнаный, а все ж таки
княжеская кровь. Да и добрым тоже лишний раз сказаться полезно бывает.
     - Как знаешь, как знаешь... Я тогда  Гирку  про  них  докладывать  не
стану.
     Брезгливый встал из-за стола, подошел, и пристально посмотрел Айсу  в
глаза.  Тот  взгляда  не  выдержал,  и  уставился  в  сторону,   на   тень
подошедшего, которая выросла во всю стену, и частью залезла на потолок.
     - Значит так, колдунчик. Праведным крестом тебя осенили, и силы твоей
боле нет. Так что казнить тя будем безбоязненно. А можем и не  казнить,  а
убить по-простому. Хочешь?
     Айс ничего не ответил, а продолжал смотреть в сторону. Впрочем ответа
видимо и не требовалось. Выдержав паузу, брезгливый продолжил:
     - Хочешь, хочешь. Так вот: за это ты  мне  укажешь,  где  сейчас  тот
человек, который Антисом назвался.  Его  подменыши  нам  тут  уже  во  как
надоели. И покажешь, как от него окончательно избавиться.
     Айс  перевел  наконец  взгляд  на  управителя  и  тихо,  но  с  явной
ненавистью сказал:
     - Крестом говоришь праведным?! А может быть поганым, а? Ты,  крыса  с
протертыми рукавами, и вы ребята с железяками, вы что еще не поняли откуда
ветер дует?
     Голос Айса теперь уже тихим не был, он еще не кричал, но к этому шло.
     - Хрен ваши славабожники мне что сделать могут,  это  только  в  Орде
умеют, дети Отца Земного, вот...
     Короткий удар снизу вверх по челюсти прервал его речь. Управитель  не
размахиваясь добавил Айсу второй рукой в ухо, и тот медленно осел на  пол.
Что будет дальше, поняли все, и помощник оберегателя обеспокоенно спросил:
     - Э, э, а как же казнь?
     - Выведешь другого, мало  народу  что  ли?  -  бросил  управитель  не
оборачиваясь. Его лицо потеряло всякое выражение,  даже  презрительное,  и
стало похоже на жесткую загрубелую маску мумии, и даже охранники в  страхе
сделали по шагу в сторону.  Управитель  занес  ногу,  и  Скрал-Скраду  уже
прикинул про себя, что это похоже на полный и окончательный конец  карьеры
всех присутствующих - насчет судьбы остальных, слышавших Айсовы слова, вор
иллюзий не строил. Но в этот момент полмонах  приподнялся  на  цыпочки,  а
потом, сделав  элегантный  шаг  вперед,  крутанулся  на  одной  ноге,  как
крутится фигурка на верхушке юлы. Вторая нога с цепью и куском  чугуна  на
ней описала полукруг, и тяжелый кусок металла всей своей массой  ударил  в
плечо управителя - услышав шум, тот сумел  мгновенно  обернуться,  оценить
обстановку и хотя бы частично уйти из-под удара. Чугуняка вместо того, что
бы размозжить управителю голову, просто отбросила  его  к  стенке,  и  он,
извернувшись в полете как кошка, упал на руки, и тут же вскочил. Продолжая
свой полет, арестантское грузило ласково скользнуло по  голове  одного  из
охранников: крови не появилось, но тем не менее  охранник  с  охом  обмяк.
Данисий поймал рукою цепь, прыгнул  вперед,  и  пригнулся,  пропуская  над
головой брошенный помощником оберегателя нож, который пролетел дальше, и с
вибрирующем "д-р-р-р" воткнулся в стену рядом с вором. В  этот  же  момент
охранник  рядом  решил,  что  развитие  мятежа  легче  предупредить,   чем
остановить, и нанес колющий  удар  мечом,  целясь  вору  в  грудь.  Вернее
сказать, попытался нанести, потому что Скрал  в  последний  момент  легким
движением отодвинулся вбок. Стражника по инерции шатнуло  вперед,  и  вор,
ухватив его за руку, резко дернул ее на себя и в сторону так,  что  сустав
войника громко хрустнул, а мгновение спустя заорал и сам  стражник.  Скрал
сделал еще один короткий  быстрый  шаг  вдоль  стены,  и  одним  движением
выдернул из бревна оберегательский нож. В это же время Айс,  про  которого
охранники как-то позабыли, сумел подхватить  меч,  выпавший  из  сломанной
руки стражника, и грозно махнул им, никуда особенно не  стараясь  попасть.
Тем не менее уцелевшие стражники отшатнулись, и  тотчас  же  один  из  них
попал под удар Данисия - тот попросту ткнул войника кулаком в незащищенную
шею, но этот нехитрый с виду прием свалил  войника  с  ног.  Последний  из
охранников почел за лучшее отскочить, и оказаться рядом со столом, рядом с
начальством: и управитель, и помощник оберегателя уже стояли за ним бок  о
бок, причем у управителя  в  руке  было  оружие,  похожее  на  две  кривых
отполированных деревяшки, связанные цепочкой. Одну из деревяшек управитель
зажал в ладони, а  вторая  описывала  в  воздухе  ленивые  круги,  изредка
посверкивая в свете фонаря. Айсу вспомнилась давнишняя  сцена  на  базаре,
только тогда цепью с деревяшкой крутил  Данисий,  и  он  попытался  что-то
полмонаху сказать, но не успел. Данисий прыгнул вперед, и с прыжка  присел
на корточки перед столом, а поднимаясь рывком на  ноги,  поднял  вместе  с
собою сам стол на дыбы и с силой толкнул его вперед.  Фонари  попадали  на
пол, один погас, а второй принялся прилежно освещать грязь  на  досках,  и
лишь огромные тени метались по стенам и потолку, да слышные были  короткие
удары, шумные выдохи и стоны. Схватка продолжалась очень недолго, и  когда
вор  сумел  подобрать  фонарь,  и  поднять  его,  за  перевернутым  столом
неподвижно  лежали  стражник,  и  поперек   него   помощник   оберегателя.
Управитель  тоже  лежал,  но  шевелился,  пытаясь  подняться,  а   Данисий
возвышался над ним, все с тем же грузом на цепи в руках.
     - Э, Денисыч... - начал было  Айс,  но  управитель  вдруг  как  будто
перелился в вертикальное положение, и сделав короткое  обманное  движение,
попытался ударить Данисия ногой в грудь. Но тот, как будто  ожидая  этого,
сумел выставить руку, удар скользнул по ней, и ушел в  пустоту,  а  другая
рука полмонаха, одновременно с этим размахнулась,  и  чугуняка  наконец-то
попала управителю в голову, а потом еще один раз. Третий удар был бы  явно
лишним, Данисий разжал руку, и грузило глухо шлепнулось на пол. Управитель
осел лицом вниз и зацепился воротником за торчащую вверх ножку стола  так,
что его тело осталось полувисеть на ней. И  Данисий  тоже  так  и  остался
стоять, и подошедший сбоку Айс увидел на одном из его глаз  поблескивающую
слезинку. Скрал тоже заметил ее, но  отнес  это  к  сдерживаемой  боли  от
полученных ударов, и отреагировал соответственно:
     - Слышь, княжич, ты не крепись лишне. Где болит, покажи,  вдруг  тебе
этот гад печенку отбил?
     Данисий промолчал, зато Айс ответил вору:
     - Не лезь пока, дай я поговорю.
     Вор послушно отошел, и принялся заниматься стражником,  которому  сам
же сломал руку - этот стражник теперь забился в угол, и со страхом  взирал
оттуда на происходящее, не проявляя желания вмешаться  в  события.  А  Айс
подошел поближе к полмонаху, и тихо проговорил:
     - Данисий, ты это все из-за меня сотворил?
     Данисий кивнул.
     - Ты извини, я не хотел, чтобы так вот все...  Я  же  сбежать  сейчас
совсем уже было решил, и пусть наши потом сами разбираются. Ты что, забыл,
что мне у вас в общем-то ничего не грозит?
     - Получается, забыл. Знать мозгами - одно, а когда  вот  увидел,  что
тебя сейчас кончать будут, какие там мозги! Сами  ноги  в  пляс  пошли.  И
теперь все, совсем все, понимаешь?!
     - Да понимаю. Спасибо тебе, хотя толку тебе теперь  с  моего  спасиба
конечно, разве шубу сошьешь... Ладно, Денисыч,  может  чем  посущественней
сквитаемся.
     - Брось, чего там. И вообще, хватит. Что сделано, то сделано.  Позови
лучше Скрал-Скраду, пусть он с меня цепь снимет.
     - Да чего там Скрал-то! Теперь я и сам могу, - и с этими словами  Айс
вытянул вниз указательный палец. С ногтя сорвалось  фиолетовая  молния,  и
цепь на Данисиевой ноге развалилась на звенья.  Айс  прислушался  к  своим
ощущениям, и заметил:
     - Вот теперь дело. Хотя конечно, еще далеко не все  чисто  в  Датском
королевстве.
     Данисий подошел к лежащим противникам, выдернул  из  бессильной  руки
управителя  его  оружие,  и  несколько  раз   крутанул   им   в   воздухе,
примериваясь. Айс поинтересовался:
     - Это вашенское изобретение? Или от узкоглазых привезли?
     - От узкоглазых. Чаки называется.
     - Да знаю уж.  Не  совсем  уж  тупой,  если  ты  заметил!  -  к  Айсу
возвращалась его обычная язвительность. - Обращаться-то умеешь?
     Данисий в ответ крутанул чаками еще разок, так что одна из  деревяшек
свистнула, едва не задев Айса по носу. Покровительственно улыбнулся, потом
вспомнил,  и  улыбка  погасла,  как  задутая.  Из   угла   донесся   голос
Скрал-Скраду:
     - Ребят, а не пора ли нам?
     - Пора, пора, - деловито согласился Айс, отдал вору фонарь, и потянул
Данисия за полу:
     - Хватит кукситься, пошли. Вон, Скрал уже  спеленал  однорукого.  Или
еще повоевать охота? По дороге подерешься, а здесь по мне - так надоело.
     Данисий отвечать не стал, а молча направился вслед за вором к выходу.
     Вопреки обещаниям Айса до укрытия, в котором вор с  Линой  пересидели
предыдущий день, удалось добраться без приключений. Суматоха вокруг управы
продолжалась, одно из казенных зданий загорелось, бегали люди с ведрами  и
лопатами - лили воду и кидали снег,  и  среди  них  трое  беглецов  сумели
остаться незамеченными. А на дальних глухих улицах и вовсе некому было  их
останавливать - только все тот же  многоголосый  собачий  лай  встречал  и
провожал проходящих мимо зажиточных дворов. В ставни одного из них  вор  в
конце концов и постучал, не дожидаясь расспросов  из-за  окна  сказал  что
"свои, как договорено", - и всех троих пустили в дом. Вор  без  разговоров
полез на широкие полати, и сказал туда, в темноту:
     - Лина, это я, и парни со мною, все в порядке, - в ответ  послышалась
негромкая возня, и вскоре утихла. Молчаливый хозяин дома  коротким  жестом
показал Айсу с Данисием на печку, на левую от плоской трубы сторону, а сам
задул свечку, и полез на правую, не заботясь, сумеют ли  гости  в  темноте
забраться на свое место. Они  сумели,  и  вскоре  с  печки  раздался  храп
дуэтом. Хозяин, с полчаса вертелся, пытаясь под него заснуть, но не  смог,
так что в конце концов ему пришлось слезть с теплой печки, и уйти в другую
комнату, за стенку.
     Проснулись Айс с  Данисием  поздно  утром,  а  вернее  сказать  днем.
Первым, что увидел Айс, была Лина,  деловито  хлопочущая  возле  печи.  За
столом сидел Скрал, и доскребал из котелка кашу. Заметив взгляд с печи, он
заметил:
     - Здоровы вы спать, однако! Хотя конечно, ночка та еще была.  А  друг
твой как спит еще?
     - Нет, не сплю, - ответил Данисий, слезая вниз. - А хозяин где?
     - В работе хозяин, он в портновской артели кусочник. Ты  если  насчет
него сомневаешься, так напрасно - он у меня еще в старые  времена  покупал
всякое, давал своим мастерам перешивать, ну и барыш с этого имел. Так  что
ему шуметь не интересно.
     - Это хорошо, - ответил  за  полмонаха  Айс,  и  тоже  слез  с  печи.
Потянулся, хрустнул суставами пальцев, и  продолжил:  -  Хорошо,  что  тут
нету. А то у меня к вам, друзья, разговорчик есть. Я так  понимаю,  Скрал,
ты его не особо в наши дела посвятил?
     - Само  собой,  -  кивнул  вор  с  некоторым  оттенком  недовольства:
дескать, за кого держишь?!
     - Я вот что хочу сказать. Помнится, как-то раз зашел у  нас  разговор
за дальнейшую жизнь. Денисыч, помню, бил себя в  грудь,  говорил,  что  не
хочет Орды над княжеством. И я тоже что-то  такое  героическое  квакал.  А
сейчас сложилось так, что я и впрямь могу Орде палку в колеса вставить. То
есть вставлять буду не я, не те чины, но подсказать могу, с какой  стороны
это сделать возможно. Я пока понятно говорю? И для этого мне надо: попасть
в Фымск - раз, и добраться до Антиса - два, если он жив еще конечно. А вот
скажем Денисычу теперь  наоборот  родину  защищать  прям-таки  опасно  для
жизни.
     Данисий почесал затылок:
     - А если ты вот в свой мир уйдешь,  и  там  уже  своим  друзьям  чего
присоветуешь, а они к нам придут, и сделают все как надо?
     - Да, так возможно. Но во-первых это времени  займет  многовато,  как
раз Орде хватит, чтоб до Фымска дойти, и раскатать его по  бревнышку.  Или
по камешку, если там каменных домов  много.  А  во-вторых  есть  еще  одна
тонкость, о которой я сейчас распространяться не  намерен.  В  принципе  я
могу и один туда двинуть, сила у меня опять в подчинении, но один я  пойду
вслепую. То есть я спросить хочу: какие мысли есть  на  этот  счет.  Иначе
говоря...
     - Я понял, - перебил Скрал. - Так  бы  и  сказал  сразу:  прошу  вас,
друзья-сотоварищи, помогите. Нет же, ходит вокруг да около, как кот  возле
горячей каши.
     -  Ну,  словом  да.  Прошу,  -  голос  Айса   звучал   решительно   и
проникновенно, и Данисий про себя подумал: "Вот это  да,  а  как  поначалу
выставлялся: да мне, да наплевать, да не мое дело!"
     - Ну раз просишь... Мне тоже жизнь под Ордой не улыбается, -  ответил
Скрал нарочито беззаботно. - Не боись, я хитрец, да ты умелец, да  Данисий
вояка - мы ж чего хочешь учиним!
     - Не вояка я больше, - ответил Данисий, и его спокойный тон был такой
же явной маской, как и бахвальство вора, - Мне  теперь  боевым  искусством
вообще пользоваться нельзя. Узнают об этом, и убьют.
     - Так ты тень-воин?! - удивился вор.
     - Был бы.
     - Слыхал я, что у вас строго, но чтобы так!
     - Хватит, хватит, - вмешался Айс. - Нечего парню соль на раны сыпать.
Я так понял, что вы  со  мною.  Ну  так  давайте  сразу  и  прикинем,  как
добираться будем.

     Уехать из Набрыва оказалось гораздо проще, чем добраться до Фымска, а
попасть в Фымск - сложнее, чем до него доехать. Среди  приближенных  Гирка
Самаганского нашелся человек, который помнил Данисия еще по старому имени,
а в истории с изгнанием из фамилии  винил  прежде  всего  старшего  брата.
Поэтому дорожную бумагу до Фымска Данисию выправили  буквально  за  десять
минут - из них Скрал-Скраду пять минут ждал,  пока  благодетель  сходит  к
князю и поставит печать на чистом листе бумаги.  Еще  две  минуты  человек
писал саму бумагу, а остальное время чернила сохли. Правда, справедливости
ради стоит заметить, что несколько дней до того ушли на  то,  чтобы  найти
этого благородного человека, да  и  тот,  выполнив  просьбу,  произнес  на
прощание несколько слов в том смысле, что теперешний князь не вечен,  и  в
случае чего добро помнить полагается. Вечером того же дня вор посидел  при
свечке с молчаливым хозяином дома. Примерно  с  час  то  один,  то  другой
щелкал  костяшками  на  больших  счетах,  изредка  комментируя   очередное
сложение или вычитание короткой, понятной  только  двоим  фразой.  Изредка
между ними возникали споры, но голоса не переходили на повышенные тона,  а
лишь костяшки быстрее скользили по проволокам и  громче  стучали  друг  об
друга. Суть этого разговора так и осталась тайной для всех  остальных,  но
на следующий день во дворе  дома  стояли  четыре  неказистых,  но  крепких
лошаденки, три с седлами и одна с вьюком. Кроме того, выяснилось, что Лина
останется жить в этом же доме на  полных  харчах,  и  хозяин  торжественно
побожился, что так и останется, пока Скрал не  заберет  девушку  от  него.
Удовлетворенно кивнув, вор при этом заметил:
     - Харчи харчами, но ты Лина тоже ему помогай по  дому-то.  Бабы  сама
видишь, нету. Я вернусь - у нас свой дом будет,  а  до  той  поры  этот  в
порядке держи, как будто мой. В общем, пока что так оно и есть, а?
     Скрал дружески подмигнул хозяину, а тот в ответ лишь вздохнул.
     К вечеру были готовы и припасы в дорогу, и  следующим  же  утром  три
неприметных путника покинули город  Набрыв  "по  родственной  надобности".
Начальник заставы едва кинул взгляд на печать, принял положенную  мзду,  и
отпустил проезжающих с миром, хотя еще третьего дня ему принесли из управы
бумажку с описанием Айса и Данисия. Но этих описаний на заставе было и так
малость не с копну, а подходили они к каждому второму. И поскольку  нового
городского управителя князь еще не назначил, начальнику было не перед  кем
проявлять рвение, задерживая подозрительных на предмет проверки.
     Дорога  до  заглавнокняжеского  города  была   наезженна   не   одним
поколением людей торговых, служилых и просто. За две с половиной сотни лет
своего  существования  она   обросла   трактирами,   постоялыми   дворами,
приспособила к себе жизнь сел и деревень, оказавшихся на ее пути.  Но  два
раза в год - осенью и  весною,  жизнь  вдоль  дороги  замирала:  распутица
отпугивала проезжающих, и лишь нечастые княжеские гонцы пробирались  через
грязь от одной заставы до другой. Нынешняя весна исключением не была, даже
наоборот: не шибко удачная война  с  Ордою,  хотя  и  происходила  пока  в
отдалении, тем не менее и торговлю заметно ослабила, и по своим делам люди
стали ездить меньше - какие уж там дела! Поэтому,  когда  Айс,  Данисий  и
Скрал-Скраду на усталых лошадях, и сами усталые добирались  до  очередного
придорожного села, чаще всего оказывалось, что постоялый двор закрыт, а  в
трактире хоть шаром покати - хозяин прислугу на время  разогнал,  а  снеди
закупил лишь чтобы самому на  обед  хватило.  Конечно,  никто  неожиданных
гостей не гнал, но денег с них запрашивали вдвое против обычного.  Данисий
торговался как мог, но к концу дороги вору все же пришлось применить  свои
таланты для пополнения окончательно иссякшей казны.
     Но самая главная  неприятность  поджидала  в  конце  пути.  Во  время
последнего перед Фымском ночлега на полупустом постоялом дворе городка под
смешным названием Колобок,  Данисий  разговорился  с  молодым  сапожником,
которому именно сейчас приспичило ехать в родную деревню жениться, и узнал
последние новости. Орда полмесяца назад после долгой осады взяла Самольск,
и Андрей Щедроватый всерьез обеспокоился за сам Фымск, потому  что  больше
сильных городов на пути у волк-рыцарей не было. Соответственно  с  этим  в
городе теперь объявлена тревожная строгость, и по ней в город сразу никого
не пускают.
     - Мало ли что бумаги правильные! -  объяснял  новый  порядок  молодой
сапожник. - Да я сам тебе на каблуке какую хошь печать вырежу, только дай,
на что глядеть. Теперь так заведено: положим приехал  к  воротам  человек,
говорит: купец я, дорожный документ показывает. Его спрашивают: к кому, да
зачем.  Объяснит  купец,  а  потом  в  Княжье  Село  едет,   ждать.   Пока
оберегателевы люди не проверят, он ли, да за тем ли прибыл. Может и полдня
не  просидеть,  а  может  неделю  прождать,  а  потом   обратно   восвояси
отправиться. Или в подвалы - тоже кой-кого гребут, а что? Без этого  никак
нельзя, время такое.
     Данисий поддакивал, и осторожными расспросами пытался  выяснить,  как
можно обойти эту процедуру. По словам сапожника получалось, что никак. Вор
и Айс в  разговор  не  лезли,  а  потом,  уже  оставшись  втроем  обсудили
положение. Что такое Княжье Село, Данисий знал только  понаслышке,  а  вот
вор как-то раз там побывал, и теперь на вопрос Айса ответил:
     - Село как село. Только охрана кругом. Пока подозрение  не  снимут  -
хрен уйдешь, даже в мирные времена. Словом, вроде как у  дома  -  сени,  у
бани - предбанник, а у фымских застенков - Княжье, правда выйти проще.  По
Исконному Закону, у нас в тюрьму без вины не сажают,  ну  князь  Андрей  и
удумал. С одной стороны, закон соблюден, а с другой -  хоть  год  человека
мурыжить можно. Нам туда сейчас не надо. Проверят нашу бумажку, и... - что
"и" вор договаривать не стал, но тон был многообещающим. Однако Айс  бодро
ответил:
     - Ну, в Кодукай трудно было зайти, однако вот сумели? Тем более,  что
я тоже в игре теперь. Как говорит один назойливый  дядька,  все  будет  не
просто, а очень просто!
     На том и порешили: частью из-за того, что никто ничего  более  умного
предложить не смог, а частью потому, что в этом  походе  Айс  был  как  бы
главным. На следующее утро, когда Колобок уже остался позади, разговор  об
способе проникновения в Фымск зашел снова, и Айс пояснил что имеет в  виду
отвести глаза стражникам, и внушить им, что вот именно этих  трех  человек
полагается пропустить сразу - для этой простой операции, по словам Айса  и
умений особых-то не требовалось. Но однако, ни сам Айс, ни Данисий,  и  ни
даже многоопытный Скрал-Скраду не  подумали  о  том,  что  на  самом  деле
проверка подъезжающих к Фымску начинается задолго до посадских  застав.  И
что во всех окрестных селах и маленьких городках, через которые  проходили
стекающиеся  к  Фымску  дороги,  внимательные  глаза   присматриваются   к
направляющимся в город. Колобок не был исключением, и поздним вечером, как
раз в тот момент, когда Айс уверял товарищей в  "очень  простой  простоте"
дальнейшего, из-под крыши постоялого двора выпорхнул голубь,  и  изо  всех
своих голубиных сил направился к себе домой - а домом его  была  княжеская
голубятня.
     Утром следующего дня стояла прекрасная погода, которая бывает  ранней
весною: чистое голубое небо, солнце, и в то же время  прихваченная  ночным
морозцем разъезженный тракт был еще крепок.  Данисий  бодро  объявил,  что
теперь до Фымска езды часов пять, а то и меньше - и как сглазил. Как будто
ниоткуда на небо наползла серая хмарь, и с неба, сразу ставшего  низким  и
унылым, начал сыпаться мелкий противный дождичек, более  приличный  осени,
чем весне. И дорога  сразу  же  превратилась  в  длинную  и  узкую  полосу
глинистой грязи, петляющую вверх-вниз по пологим холмам. Не шибко  опытный
в путешествиях верхом Айс попробовал свернуть  на  обочину,  но  его  конь
сразу же провалился сквозь наст чуть ли не по брюхо, и недовольно  фыркая,
с большим трудом выбрался обратно. Сначала Айс и Скрал-Скраду в два голоса
издевались над Данисием, а потом  это  надоело.  Серо-сизое  небо  сверху,
серо-коричневая  трясина  внизу,  промозглая  сырость  -  все  это  давяще
действовало на настроение, и не хотелось даже ругаться. Лошади  уже  давно
поняли, что хорошей дороги впереди не будет, и монотонно  месили  копытами
глинистую жижу, не обращая внимания на  понукания  седоков.  Один  раз  им
навстречу попался торговый обоз: возчики запрягали всех имевшихся  лошадей
в  один  воз,  протаскивали  его  на  четверть  версты  вперед,  а   потом
возвращались за следующим, впрягая дюжину  лошадей  в  телегу,  которую  в
другое время легко тащили две. Зато и колеи после этого оставались  такие,
что Скрал мрачно пошутил:
     - Это не купцы, это переодетые  войники,  специально  дорогу  портят,
чтобы враг не прошел. Только почему-то не с той стороны.
     Ему никто не ответил, и  тягостное  путешествие  продолжалось.  Около
полудня Набрывский тракт влился в другую дорогу, более важную  -  судя  по
тому, что она местами  была  даже  замощена  булыжником.  Стало  больше  и
встречных, и попутных проезжающих, а перелески, через которые до  сих  пор
приходилось проезжать, совсем исчезли - недавно белые, а теперь с серыми и
черными разводами сугробы укрывали поля вокруг. То в  одну,  то  в  другую
сторону уходило от дороги ответвление, или просто натоптанная  тропинка  к
виднеющимся вдали и вблизи деревням, и наконец, когда дорога  переваливала
гребень очередного холма, Данисий радостно сообщил:
     - Почти приехали, уже посадский вал виден!
     Через морось, висящую в воздухе трудно было разобрать, вал  это,  или
просто следующее всхолмье, но верить в это  хотелось.  Даже  Айс,  который
один-единственный раз выезжал из  города,  да  и  то  зимою,  был  склонен
согласиться, тем более что через минуту этот вал снова скрылся из  виду  -
дорога повернула, спускаясь - и спорить было не о чем.
     - Ну вот, - сказал он, немного  погодя,  когда  маленькая  кавалькада
проезжала через небольшое село, расположенное ниже по  склону.  -  Даже  с
нашими аллюрами мы будем у города часа через два. Слушайте сюда, орлы. Я у
заставы хочу просто отвести глаза сторожам,  и  внушить  им,  что  мы  уже
прошли проверку. Тут  не  сколько  с  моей  стороны  искусство  требуется,
сколько с вашей - нахальство и уверенность. То есть вы должны  видеть  то,
чего  нету,  так  хорошо,  что  и  остальные   должны   поверить.   Теперь
подробнее...
     Подробностей его спутникам выслушать не пришлось. Из ворот последнего
двора на дорогу выехало с десяток вооруженных всадников, и еще столько  же
появилось из-за дома,  мимо  которого  они  только  что  проехали.  Вокруг
переднего строя с тявканием завивалась мохнатая дворняжка, радующаяся хоть
какому-то развлечению в этот день.
     - Так, похоже мы попали! - тихо, но зло бросил ехавший первым вор,  и
натянул поводья. Айс быстро глянул по  сторонам:  справа  забор,  и  слева
забор - не плетень какой-нибудь, а добротный,  высокий  частокол,  коню  с
места не перепрыгнуть, да и с разбегу  тоже  вряд  ли.  Всадники,  опустив
длинные пики, тоже остановились, и стояли как бы  замыкая  четырехугольник
стен, а сверху все так же нависало мрачное одеяло неба, и  так  же  сеялся
мелкий дождь. Спрятаться, или убежать было некуда.
     - Э-э-э, уважаемые войники славного князя Андрея, мы вот тут  как  бы
по дороге едем, а вы встали немножечко неудачно... - заговорил вор елейным
тоном, в котором впрочем не ощущалось веры в том, что от  этого  разговора
будет какой-то толк. И действительно, ответом вору было  молчание,  и  его
монолог сам по себе угас.
     - Ну, Айс, - сказал тихонько Данисий. - Твое время, пожалуй.
     - Ага.
     Айс тронул коня, и выехал чуть-чуть вперед. Улыбнулся, поднимая руку,
но ничего не  успел.  Из  тесного  ряда  княжеских  людей  вылетел  тонкий
серебристый аркан, и его петля обхватила запястье Айса.  Бросивший  сделал
резкий рывок, и Айс неожиданно легко вылетел из седла, рухнув во весь рост
в грязь. И снова в строю войников  не  раздалось  ни  одного  звука,  хотя
громкий обидный хохот был бы здесь очень к месту. А Айс стоял на  коленях,
поднеся схваченную петлей руку к глазам и шепча что-то побелевшими губами.
     - Опять сдох. Умелец, -  презрительно  сказал  Скрал-Скраду,  уже  не
заботясь о том, что его услышат.
     Строй впереди чуть раздался в стороны, и к так и не вставшему с колен
Айсу подъехал еще один всадник. В отличие от остальных, у него не было  ни
пики, ни сабли, ни вообще какого-то видимого оружия, вместо  лица  у  него
была серая маска, сквозь прорези которой блестели холодные глаза.
     - Ну вот, - удовлетворенно сказал человек без лица. - Все, кто нужен.
Бывший княжич Владьмир, он же бывший полмонах Данисий,  бывший  колдун  на
службе фымской Айс, и вор без честного имени - вот только вор и не бывший.
     Маска повернулась к Данисию:
     - Ну что, мертвый тень, как будем разбирательство устраивать - долго,
или коротко? А впрочем, на долго и времени нет. Значит - коротко.
     С этими словами левая рука человека в маске сделала  короткое,  почти
неуловимое движение. Раздался короткий свист, чмокающий звук - и Данисий с
короткой металлической стрелкой,  воткнувшейся  чуть  ниже  шеи  обмяк,  и
грузно упал с лошади. А человек в маске как ни в чем не бывало продолжал:
     - Вора надобно с собой взять, у него должны несколько тайников  быть,
а княжеству сейчас  всякое  богатство  нужно.  Пусть  поможет,  родимой-то
сторонке.
     Говорил он как будто  сам  с  собою,  но  несколько  человек  тут  же
подъехали к Скрал-Скраду с боков, и привычным движением заломили ему  руки
за спину. Вор не сопротивлялся - вид лежащего поперек дороги тела Данисия,
тонкая струйка крови которого уже потихоньку растекалась по  мутной  луже,
отбил у него всю охоту противиться, даже если она и была.
     - Ну а ты, колдун? - продолжал  свою  речь  заглавный  оберегатель  -
никем другим этот спокойный человек быть не мог.
     - Все еще тут, да? Знаешь ведь, что я тебя тоже  убить  распорядился,
за ледовое позорище. Друзья твои прямо на  глазах  в  воздухе  таяли,  как
только их за жабры брали. А ты не сможешь, не  повезло.  Держит  аркан-то?
То-то.
     Айс наконец-то поднялся на ноги,  продолжая  держать  руку  близко  к
лицу, как будто пытаясь  прочесть  на  петле  какие-то  письмена.  Услышав
последние слова оберегателя, он наконец поднял взгляд, и странно хриплым -
не от испугу, и не от гнева, а еще по  какой-то  причине  хриплым  голосом
спросил:
     - Послушайте, эта вещь, она откуда у вас?
     - Оттуда, дружок, - и оберегатель кивнул на запад. И решив, что вреда
не будет, если колдун напоследок поймет, что к чему, пояснил: - Из Орды  к
нам эту вещицу  верные  люди  привезли.  Мы-то  с  князем  гадали,  почему
Братство никому до нас не помогло, да и нам  тоже  не  сумело?  А  в  Орде
оказывается, ваше искусство перехитрили. Или превзошли - на это тоже  есть
показания. Ну мы тоже вот, пользуемся. Ничего больше спросить не хочешь? А
то ведь потом не до разговоров будет.
     - Из Орды значит привезли, превзошли искусство они... Хорошо.
     Голос  Айса  оставался  тихим,  но  теперь  он  говорил  уже  не  как
обреченный на смерть пленник, а скорее так мог бы произносить слова  воин,
собравшийся идти на приступ  неприступной  крепости.  Даже  испачканные  в
глине колени и локти, с которых редкими каплями скатывалась грязная  вода,
не сбивали этого впечатления.
     - Они получат, чего хотят. Законы уже нарушены, и нарушены не мною. А
раз так, то можно играть  и  по  новым  правилам.  Послушай,  безликий!  -
задушевно обратился Айс к оберегателю. - Ты, и твои  ребятишки  свое  дело
сделали - даже сами  не  подозреваете,  как  удачно  сложилось.  А  теперь
отдохните!
     Айс поднял руку, которую все еще стягивал аркан, и тугая  серебристая
петля вдруг замерцала,  и  разлетелась  в  стороны  мелкими  брызгами.  Но
серебряное сияние вокруг руки осталось, и когда колдун опустил ее,  описав
в воздухе полукруг, купол яркого белого  света  вспух  вокруг  него,  и  в
мгновение ока сияние казалось, распространилось до горизонта и до неба,  а
потом погасло, но света  стало  больше:  в  облаках  белое  пламя  пробило
огромную круглую дыру, и вдруг оказалось, что там, за  ними,  до  сих  пор
светит яркое весеннее солнце. У  коней  оберегателевой  свиты  подкосились
ноги и они повалились наземь, а всадники посползали с седел  и  замерли  в
странных позах, закрыв глаза. Меньше всего повезло оберегателю:  его  нога
запуталась  в  стремени,  и  он  сладко   спал,   изогнувшись   совершенно
невозможную дугою. В вертикальном  положении  остался  лишь  Скрал-Скраду,
сидящий на своей лошаденке со связанными за спиной руками. Айс  подошел  к
телу Данисию,  грубым  движением  выдернул  стрелу,  и  громко,  нараспев,
произнес повелительную фразу на тарабарском языке - и голос его приобрел и
другой тембр,  и  другой  звук.  Набрал  воды  прямо  из  лужи,  дунул  на
пригоршню, и выплеснул воду полмонаху в лицо. Тот фыркнул, замахал руками,
и отплевываясь, вскочил на ноги так бодро, что вор решил было, что все это
время Данисий просто притворялся, лежучи, а кровь - мало  ли  кровь.  Губу
специально прокусил, и изобразил дохлого. Однако первыми словами полмонаха
было:
     - Я что, жив остался? Меня же безлицый стрелкою...
     - Стрелкою, стрелкою, - подтвердил Айс, и протянул ее,  испачканию  в
крови, Данисию: - Возьми вот на память.
     - А как...
     - А вот так. В твоем искусстве есть запретное, и в моем тоже. Ты свои
границы переступил, а теперь и я свои. Должок за мною был - вот и кушай на
здоровье. Эй, Скрал! Ты что,  не  чувствуешь,  нет  веревок  больше,  руки
по-нормальному можешь  держать.  За  поводья-то  возьмись,  сейчас  крепче
держаться надо будет.
     И Айс вновь воздел руки к пятну голубого неба над  головою,  и  вновь
произнес  заклинание.  Вор  почувствовал,  как  лошадиная  спина  под  ним
зашевелилась, стала толще и крепче. Глянув вниз, он увидел как шея  лошади
удлинилась и покрылась чешуей, ноги стали короче, а копыта на глазах  дали
ростки и превратились в могучие когти. Скрал ошарашенно перевел  взгляд  в
сторону Айса, и то, во что  превратились  их  кони,  предстало  перед  его
глазами целиком. До сих пор Скрал-Скраду был самым хладнокровным из троих,
но сейчас его нервы сдали. Он с  криком  выпрыгнул  из  седла,  и  кинулся
прочь.
     -  Стой,  куда?!  -  заорал  вслед  Айс,  уже  не  заклинательным,  а
нормальным голосом, но это не помогло.  Тогда  с  вытянутой  руки  колдуна
сорвался белый луч, и ударил вора в спину. Тот упал, попытался встать,  но
тело слушалось плохо, и Скрал снова упал.
     - Ну вот,  -  раздосадованно  сказал  Айс,  подойдя.  -  Единственный
приличный человек - и тот извозюкался. А нам ведь до  князя  надо...  Чего
рванул, ездовых драконов что ли не видел?
     - Д-да уж не с-случалось, - ответил взявший себя в руки вор.
     Айс помог ему подняться, и повернул обратно  к  чешуйчатым  скакунам.
Скрал еще раз вздрогнул, но теперь уже бежать не стал, а сказал только:
     - Т-ты в следу-ющий раз п-предупреждай, а то ведь и на  всю  жи-жизнь
заикой буду.
     Данисий,   захваченный   новыми   для   себя   ощущениями   человека,
вернувшегося с того света, перенес появление драконов  более  спокойно,  а
что касается вьючной лошади, которая так осталась сама собою, то когда  об
ней вспомнили, нигде поблизости уже не было  видно  ни  ее,  ни  мешков  с
припасами.
     - Ну и шут с ними, - заметил Айс. - Они нам  больше  не  понадобятся.
Теперь все быстро должно пойти.  Значит  так,  друзья-коллеги.  Дальнейшие
действия наши будут такими: оберегателя прихватим с  собою.  Доберемся  до
Андрея, побазарим чуток, а потом - как получится. Ах, да! Значит драконы -
звери смирные,  если  специально  не  злить,  править  ими,  да  и  вообще
обращаться в точь так же, как с  лошадьми.  Только  пригибаться  к  седлу,
когда едешь, сильнее надо. Вопросы есть?
     - Айс, а вообще, что произошло? - этот вопрос задал Данисий, и  Скрал
кивнул, показывая, что ему тоже интересно.
     - Произошло то, что этот самый аркан,  на  котором  меня  оберегатель
держал, не должен в вашем мире существовать.  Я  знаю,  где  он  сделан  -
случайно знаю, по чину мне это не положено. И если у  Стальной  Орды  таки
вещицы завелась, то получается, что и сила ее не  настоящая,  а  извне.  А
такие вещи Братство куда как круче пресекает. Я правда, эти крутые способы
по собственному разумению применять взялся, может и неверно это, так  ведь
и медлить с решением нельзя сейчас...
     Айс уже не спутникам свои поступки объяснял, а скорее сам себя  вслух
убеждал в правильности сделанного, но вовремя заметил это и вновь  перешел
на деловой тон.
     - Словом, я теперь в полную силу работаю, и даже сверх того чуток,  а
что потом мне за это будет - не ваши проблемы. По  коням...  тьфу,  ну  вы
меня поняли?
     С момента появления и до самой последней фразы  Айса  драконы  стояли
неподвижно, и могло показаться, что не звери это, а  чучела  восковые.  Но
когда Айс повернулся  и  подтащил  к  своему  похрапывающего  оберегателя,
дракон моргнул, и чуточку присел, чтобы было удобнее  уложить  поклажу,  и
самому забраться в седло. Данисий и Скрал-Скраду  были  встречены  так  же
доброжелательно, и совсем осмелевший вор даже  похлопал  своего  сбоку  по
щеке, на что тот благосклонно заурчал.
     - Уселись? Вперед! - крикнул Айс,  и  ткнул  каблуками  в  чешуйчатые
бока. Данисий отметил про себя, что  хоть  колдун  новую  силу  обрел,  но
всадник из него по-прежнему аховый, и тоже тронул своего дракона вперед.
     Первые шаги короткие когтистые лапы сделали медленно, затем они стали
все чаще и чаще - Данисия как будто невидимой веревкой потянуло  назад,  и
он крепче вцепился в поводья.  Хлюпающие  звуки,  которые  издавала  грязь
внизу через несколько секунд слились единый плотный шум, которые еще через
мгновение заглушил ветер в ушах, и  вдруг  у  дракона  как  будто  выросли
широкие короткие крылья -  зверь  растопырил  в  стороны  обтянутые  кожей
ребра, и превратился  в  уродливое  подобие  птицы.  Но  вверх  дракон  не
взлетел, а продолжал нестись низко над дорогой, лишь  удары  лап  в  землю
стали реже и  сильнее.  Капли  вновь  пошедшего  дождика  секли  лицо  как
холодный песок, с такой силой, что смотреть вперед было просто невозможно.
Встречный поток воздуха рвал одежду и свистел в ушах,  редкие  придорожные
деревья мелькали мимо, а иногда дракон на короткую секунду взмывал  вверх,
перескакивая  встречных-попутных,  и   Данисий   едва   успевал   замечать
удаляющиеся фигурки встающих на  дыбы  испуганных  коней  и  разбегающихся
людей. Само собой, ни о каком управлении скакуном "в точь как лошадью",  и
речи быть не могло, да и вообще об управлении. И  полмонаху  и  вору  едва
удавалось держаться в седлах, а что до того, куда,  и  как  они  скачут  -
звери умные, пусть летят за Айсом!
     Пропускная застава у восточного въезда в Фымск располагалась у самого
подножья посадского вала, а  дальний  дозорный  сидел  на  самом  валу,  в
маленькой деревянной будочке. Обычно в будку  посылали  самых  бестолковых
войников, потому что проку от дальнего дозора никакого быть  и  не  могло:
какой смысл предупреждать об очередном подъезжающим, спускающемся с  холма
за три версты, когда все равно  через  полчаса  он  появлялся  на  длинном
открытом подъеме, ведущем к заставе. Даже если это  был  чин  из  Служилой
управы, решивший проверить службу, времени,  необходимого  ему  для  того,
чтобы этот подъем преодолеть, как раз хватало и  на  то,  чтобы  разбудить
спящих не  в  срок  караульных,  и  на  то,  чтобы  убрать  с  глаз  долой
неподобающие вещи, вроде пивного жбана. Гораздо важнее был дозор  тыльный,
который в такой же будке на валу смотрел внутрь города - тут действительно
нужны были верный глаз и смышленость.
     В этот хмурый день в дальнем дозоре оказался  молодой  и  не  по  уму
усердный войник  из  ополчения,  бывший  до  того  подручным  истопника  в
простонародной  бане.  Несмотря  на  поучения   десятника,   он   прилежно
осматривал окрестности, и два раза уже поднял тревогу, предупредив заставу
первый раз о приближении верхового, оказавшегося медлительным  захолустным
славабожником, а второй раз - впустую, приняв несколько  далеких  деревьев
за показавшийся на горизонте отряд. Поэтому, когда он третий раз  задергал
ведущую вниз веревку, десятник не стал командовать подъема, а полез наверх
сам, твердо решив, что если дозорный опять наврал,  то  несдобровать  ему,
как сменится.
     - Ну, чего на этот раз увидел, баня?! - спросил он недовольно,  когда
добрался наконец по крутой шаткой лесенке до будки.
     - Видел я, как через холм вроде как три всадника проехали.  И  быстро
так, как будто спешили очень.
     - Спешили? - десятник глянул вдаль, и на всем видимом дальнем отрезке
дороги не увидел ничего  движущегося,  а  тем  более  спешащего.  Десятник
обозлился окончательно:
     - А раз спешили, чего ты сразу не позвал меня, а?
     - Да я сразу!
     - Если б сразу, то когда я поднялся,  они  были  бы  вон  там,  самое
большее на середине спуска.  Если  конечно,  эти  всадники  не  на  птицах
летели. А поскольку на птицах у нас не летают, получается, что  ты,  баня,
наврал и будешь за это...
     - Да вот же они... Ой, мама! -  прервал  монолог  начальника  молодой
войник, и указал пальцем вперед и вниз. Десятник обернулся, и увидел,  как
стелясь по земле поднимаются к заставе три уродливых  птицы  -  не  птицы,
ящерицы - не ящерицы, а три невиданных  зверя  с  седоками  на  спинах.  И
несутся они так, что сзади каждой  из  них  хвостом  стоит  водяная  пыль.
Десятник  остервенело  задергал  сигнальный  канат,  и  увидел,   как   из
маленького домика  перед  воротами  выскочили  двое  из  его  подчиненных,
подняли головы.
     - Вон, вон, этих держи! - заорал он, размахивая руками, но  неведомые
звери были уже рядом. Один из караульных успел, почти не  целясь,  метнуть
бердыш, а второй не успел даже этого. Обоих попросту отшвырнуло в стороны,
а звери, не замедляя движения, с разгону взлетели на вал,  пробежав  вверх
по крутому склону как по ровной земле.  На  секунду  десятник  увидел  над
собою белесое чешуйчатое брюхо, из которого торчал  неуклюже  воткнувшийся
бердыш. Его рукоятка зацепилась за крышу  будки,  и  крыша  с  грохотом  и
треском полетала вниз, кувыркаясь и разваливаясь на куски.
     Первым пришел в себя десятник. "Беда!" - заорал он, и бросился  вниз,
подавать запоздалую тревогу в город.
     Драконы, с разгону  перемахнув  через  вал,  за  ним  были  вынуждены
свернуть обратно свои "крылья" и замедлить  бег  -  все-таки  за  ним  уже
начинались  заборчики  городских  дворов  -   сначала   перемежающиеся   с
пустырями, а дальше стоящие все теснее и теснее. По случаю  плохой  погоды
народу на улицах было мало, но и тех,  кто  были,  хватило  на  то,  чтобы
получилась  полная  паника:  завидев  трех  всадников,  люди   с   криками
разбегались в стороны и прыгали через заборы в чужие палисадники. Один раз
вслед драконам полетела стрела, но попала  она  не  спину  вора,  ехавшего
последним, а пробила  насквозь  плащ  славабожника,  бесстрашно  вставшего
поперек дороги демонов, и поднявшего руку, чтобы положить на них праведный
крест. Драконы просто  перепрыгнули  через  него,  а  славабожник  получил
стрелу под поднятую руку. Последней преградой на их пути оказалась высокая
каменная стена княжеского подворья, и ее перемахнуть уже не  получилось  -
разгон оказался маловат. Айсов зверь по привычке подпрыгнул, но  до  верху
немного не  долетел,  и  чтобы  не  повиснуть  на  брюхом  острых  зубцах,
оттолкнулся от стены лапами,  перевернувшись  в  воздухе  как  кошка.  Два
других зверя не стали повторять попытку, а просто остановились рядом.  Айс
моргнул все еще слезящимися после бешеной скачки глазами, тронул  поводья,
и повернул к воротам, которые расторопная челядь уже в  последнюю  секунду
успела закрыть.
     - Эй, кто там! - крикнул он, но голос оказался осипшим, а  потому  не
внушительным, и сам себе под нос добавил так же сипло:
     - Блин, продуло.
     Повторять попытку завязать переговоры Айс не стал,  а  просто  двинул
дракона вперед, и легонько  дернул  его  за  шерсть  на  загривке.  Дракон
раскрыл  зубастую  пасть,  и  из  нее  вырвался   могучий   язык   пламени
желто-зеленого цвета, такого яркого, что у всех, кто не успел отвернуться,
цветные пятна плавали в глазах еще  с  четверть  минуты  после  того,  как
гудение огня смолкло. От ворот остались только обгорелые  края  бревен  на
петлях, и сквозь получившийся проем стал виден  двор  и  горящие  ошметки,
рассыпанные по нему. Айсов дракон спокойно двинулся вперед, и торжественно
прошествовал к  парадной  лестнице,  остановившись  в  шаге  от  нее.  Айс
соскочил с седла, легонько шлепнул оберегателя через маску  по  щеке.  Тот
зашевелился, встал на ноги, и завертел головою.
     - Сейчас до князя нас поведешь, - без голоса, одним  горлом  просипел
Айс. - Кроме шуток, я с ним именно поговорить хочу, а не убивать всячески.
И ты тоже при беседе нужен будешь, понял? Только не дергайся. Плашку  свою
мне дай!
     Оберегатель с удивлением посмотрел на свои руки, которые сами по себе
залезли в потайной карман, и  достали  желтую  пластинку,  каждая  сторона
которой  была  не  ровной,  а  отломанной.   Айс   удивление   оберегателя
почувствовал и добавил:
     - А ты что думал, фриз-лассо в Орде  спер  -  и  все,  одолел?  Пошли
давай!
     И снова оберегатель ощутил как его  тело  само  по  себе  послушалось
приказа Айса. То есть не только тело, но и часть разума - у  первой  двери
оберегатель достал свою плашку, и вставил ее в  щель  нужной  стороною,  а
потом услышал собственный голос:
     - Эти трое со мной, пропустить безнадзорно!
     "Да что ж это я делаю? - поражался он.  -  Хоть  бы  слова  парольные
перепутать!"  Однако  парольные  слова  были  правильными,   и   стражники
пропускали странную процессию дальше. Они уже давно отвыкли раздумывать, и
если приехал оберегатель на звере страхолюдном, сам  грязный  донельзя,  и
таких же грязных с собой к князю ведет - значит надо так.
     Князь Андрей Щедроватый сидел в верхней зале, жег  дорогую  свечу,  и
просматривал опись прихода  по  второму  лихолетному  оброку,  принесенные
казначеем, в очередной раз пытаясь понять, где и каким  способом  казначей
сумел урвать свой кусок. Это дело так  увлекло  его,  что  он  не  обратил
внимания на шум и крики во дворе. Глухонемой же раб, который подавал князю
бумаги, если и обратил, то виду подавать не  стал.  Поэтому,  когда  дверь
скрипнула, и в залу вошел оберегатель, князь не сразу обернулся,  а  когда
обернулся, то от удивления встал, и бумаги со столбиками  цифр  посыпались
на пол.
     - Это еще что такое?!
     - Добрый день, князь, - ответил  за  оберегателя  один  из  вошедших,
плохо выбритый и очень грязный  человек  с  высохшими  дорожками  слез  на
щеках. - Я из Братства Поддерживающих Равновесие, Айс меня звать. На  пару
слов заглянул, извини что без доклада. А это вот как  бы  коллеги  мои  по
отряду - Данисий, полмонах, и Скрал-Скраду  -  да  ты  что  меня,  что  их
помнить должен.
     - Ну помню... - Андрей безуспешно пытался понять, что значит все это.
Он тоже привык к тому, что раз оберегатель что-то делает, то со смыслом. А
сейчас вот стоит, глядит сквозь дыры в маске и молчит. Хоть бы знак  какой
подал! А Айс продолжал:
     - Насколько мне известно, ты после той неудачи на  озере  свою  мысль
относительно использования всякого рода искусников, что доморощенных,  что
пришлых оставил, так?
     - Так.
     - Ну вот, а теперь я тебе скажу: и правильно. До  последнего  момента
они тебе и вправду помочь не могли,  и  даже  наше  Братство  хваленое.  А
почему, так я только сейчас допер. Безлицый! Что тебе про тот  аркан,  что
из Орды, сказали?
     Была б его воля, оберегатель  бы  крикнул  стражу,  но  вместо  этого
послушно ответил:
     - Верный человек его уворовал,  и  передал,  что  если  какого-нибудь
колдуна им захлестнуть, то он всю силу свою теряет. И когда узнал  я,  что
ты и компания через Колобок двинулись, его с собой прихватил.
     - А еще что знаешь?
     - Знаю, что вообще в Орде есть много таких вещей, и людей  которые  с
колдовством справляться умеют. Оттого и толку у Братства не получилось.
     - Ага, правильно. А что в тех местах,  которые  войско  Отца  Земного
себе  подчиняет,  люди  начинают   меняться   потихоньку,   то   есть   не
по-естественному преданными власти становятся, это тоже знаешь.
     - Знает, знает! - не выдержал Андрей Щедроватый.  Он  еще  не  понял,
куда  клонит  Айс,  но  последние  слова  его  задели,  и  он  раздраженно
продолжил, обращаясь не к колдуну, а к оберегателю:
     - Говорили же тебе славабожники, что из Грабовца бежали  -  где  хоть
один прислужник креста поганого появится, там сразу измены Славе Праведной
жди. А ты - да у страха, да глаза велики!
     Оберегатель промолчал -  то  есть  ответить  было  чего,  но  рот  не
открывался - и на этот раз оберегатель  отметил,  что  тут  его  и  Айсовы
желания совпали, спорить с князем в такие минуты было если не  опасно,  то
бессмысленно. Вместо него продолжил Айс:
     - Насчет страха и глаз может и верно, просто любой Сын  Отца  Земного
может быть и не имеет веса, но в целом правильно. Это свойство ихнее,  как
способность справляться с заколдунством, тоже природы, как  ты  говаривал,
залевоплечной. И что интересно, происхождение у  них  не  местное.  Не  из
вашего мира то есть. Примерно вот как Братство к вам пришло ниоткуда,  так
и к Орде тоже кто-то пришел. Из другого ниоткуда.
     Князь помотал головою, как бы стряхивая застрявшие в ушах  непонятные
слова.
     - Больно мудро завернул. Ладно, верю так. Ну что мне теперь,  плясать
от радости прикажешь? Вот пришел человек хороший, грязней свиньи свинской,
и все как есть разъяснил. Ну так  выдать  медную  деньгу  награды,  и  вон
прогнать, чтобы полы не пачкал! Или чего другого предложишь?
     - Предложу, князь. Старший наш, Антис, жив у тебя еще?
     - Не видал. Мы его сначала сожгли, потом еще раз поймали и этот  вот,
орел мой в маске, утопить его надумал. А на третий раз пришлось  в  яму  с
медведями голодными сунуть - а больше он не появлялся. Может быть и жив.
     - Лучше бы ты, князь, его для разнообразия в подвал  посадил.  Больше
проку было бы.
     - Да я хотел, - отмахнулся Андрей. - Но этот - казнить,  да  казнить.
Никакой фантазии у человека.
     - Ладно, сам начал, сам продолжу. Вещи-то хоть его остались?
     - Да, вещи остались? - повторил князь.
     - Остались, - ответил  оберегатель,  даже  не  поняв,  сам  он  решил
ответить, или опять заставили. - Правда немного их было, но все что есть -
целы.
     - Хорошо, скомандуй их сюда доставить. Кстати, ты как, все еще хочешь
меня убрать, или уже понял, что не враг я? Говори свободно!
     Оберегатель почувствовал, что может сам  управлять  своим  языком,  и
первой его мыслью было отдать приказ страже схватить  этих...  Но  в  этот
момент глухонемой раб сказал тихо и раздельно:
     - То, что сказал Айс, хорошо объясняет все, известное нам и про Орду,
и про Братство. Похоже, он действительно, не враг.
     И оберегатель сказал только:
     - Отпусти, схожу, приказ дам.
     - Ну вот, и славно. Только имей в виду - я  сейчас  в  полторы  своих
силы работаю, так что не хитри - толку не будет,  а  будет  только  лишний
бестолок.
     Айс повернулся к спутникам, до сих пор безмолвно стоявшим рядом:
     - Данисий, Скрал! Я думал, что старшего нашего все-таки тут  застану,
и дальше он уже поможет. А теперь и дальше придется самому, и вас опять за
собою тяну, получается.
     Он понизил голос так, чтобы князь Андрей не слышал.
     - Полторы силы - вещь недолгая,  могу  сдохнуть  раньше,  чем  нужно.
Может, не стоит вам со мною, а?
     Данисий так же тихо, но очень серьезно ответил:
     - Не-е-ет, я теперь за тебя в огонь и в воду. Ты  ж  меня  не  просто
оживил, я теперь снова правильную силу принять могу.  Оберегатель-то  тоже
тень-воин. Он меня убил, и получается очистил.
     И Скрал добавил, тоже серьезно:
     - Если не сладится у тебя - я уж вывернусь, за это  не  переживай.  И
хватит об этом.
     И тотчас раздался недовольный голос Андрея:
     - Э, э, вы чего это?! Прямо при живом князе тут секреты шепчете?!
     Айс повернулся к нему, и примирительно сказал:
     - Да нет, не секреты.  Просто  будущие  действия  обсуждаем.  Кстати,
насчет будущих действий - нельзя ли пока одеться принести? А то и  впрямь,
грязны мы по свински.
     Видимо в знак уважения к взявшемуся  за  непростое  дело  Асу,  князь
Андрей приказал не только принести новую одежду неожиданным гостям,  но  и
накормить  их,  правда  из  людской.  Когда  же  с  немудреной  едой  было
покончено, пришел человек от оберегателя,  и  сказал,  что  "все  готово".
Действительно, в маленькой клетушке, до  которой  пришлось  добираться  по
переходам и лестницам чуть ли не четверть часа, на низком дубовом  столике
лежали  в  ряд:  маленькое  зеркальце,  металлическая  палочка,   покрытая
спиральной насечкой,  что-то  вроде  темно-зеленой  распашной  рубахи  без
рукавов и маленькая шкатулка с замочком.
     Айс прежде всего обратил внимание на шкатулку.
     - Открывали? - строго спросил он у оберегателя.
     - Пробовали, - скромно ответил тот.
     - Это вам повезло. Я например, ее даже теперь  открыть  бы  побоялся.
Уберу-ка я ее от греха подальше.  Скрал,  отойди!  -  и  Айс  направил  на
шкатулку указательный палец. Из него ударил луч уже виденного вором белого
света, и когда он через секунду погас шкатулки на  столе  не  было.  Скрал
подумал, что теперь Айс займется палочкой, но он взял  в  руки  зеркальце.
Повертел, покачал перед глазами, и сказал, ни к кому особо не обращаясь:
     - А вот это пожалуй подойдет. Семь бед - один ответ. Скрал,  Данисий!
Тянуть нам особо незачем. Кому какое оружие  нужно,  заказывайте,  пора  в
конце концов делом заняться!
     Оберегателев человек оказался скор на ногу, и через  несколько  минут
Данисий стал обладателем широкой перевязи с мечом и маленького  колчана  с
метательными  стрелками.  Оберегатель,  передавая  колчанчик  с  сомнением
покачал головой, и сказал негромко:
     - Смотри, парень. Второй раз колдуна рядом может и не оказаться.
     Вор закинул за плечо ножны с кривой саблей, и сунул  за  голенища  по
ножу - один с тяжелым, широким лезвием,  и  другой,  больше  походящий  на
шило. Сам же Айс не взял ничего, а сообщил:
     - Своим оружием я уже затарился.
     Обернулся к князю, к оберегателю сказал почти  торжественно  -  почти
потому, что горло его продолжало сипеть и булькать на каждом слове.
     - Братство Равновесия никогда не оставляло своей работы  несделанной.
Если не смогу я - придут другие.
     После этого Айс взял в руки зеркальце, направил  отсвет  от  него  на
стену, и стал пристально на него смотреть. По  ободу  зеркала  заструилось
желтое пламя, а отсвет стал расти, и одновременно темнеть, превращаясь  из
пятна света  в  пятно  тени.  Когда  оно  достигла  размеров  чуть  больше
человеческого  роста,  а  поверхность  пятна  стала  совсем  черной,   Айс
перевернул зеркало, и легонько стукнул им об колено. Раздался  хруст,  оно
раскололось на три части. Одну Айс  оставил  себе,  а  две  другие  вручил
товарищам со словами:
     - Если меня все же угробят, вот - швырните об пол, чтоб разбилось,  и
будете в Фымске. А теперь вперед. Так сказать, заре навстречу.
     С этими словами он решительно шагнул в тень, растворившись  в  темной
поверхности. Скрал подтолкнул замешкавшегося Данисия, и они  вместе  вошли
чуть колышущуюся черноту следом.
     Данисий никогда не задумывался,  как  выглядит  зеркальное  отражение
изнутри. Но подсознательно он ожидал оказаться в таком же мире, с той лишь
разницей, что в зазеркалье придется ложку в левой руке держать. Однако то,
куда он вошел вслед за Айсом, оказалось больше  всего  похоже  на  длинный
полутемный ход со слабо светящимися стенами, состоящими как бы  из  серого
тумана. Ход плавно изгибался вправо. "Или  все-таки  это  здесь  считается
лево?" Каждый шаг по этому ходу, казалось отдалял  идущих  от  светящегося
овала входа на несколько сажен, и скоро его просто  не  стало  видно.  Айс
впереди остановился, и предупредил спутников:
     - Сейчас с места не сходите, я дорогу выберу.
     - А что, тут есть из чего выбирать? - поинтересовался вор, но Айс уже
не слушал. Он, как слепой, вытянул  обе  руки  вперед,  и  медленно  начал
водить ими из стороны в сторону, и  вместе  с  их  движениями  сами  стены
начали изгибаться и извиваться, меняя направление. На взгляд  со  стороны,
казалось, что несмотря на это, ход в любом положении  остается  тем  же  -
тускло светящиеся стены, уходящие в никуда, но Айс  явно  знал  что  ищет.
Наконец, когда он оказался направленным почти прямо и  немного  вниз,  Айс
резко сжал пальцы в кулаки, и опустил руки.
     - Пошли! - и неторопливо зашагал вперед. И вновь казалось, что  здесь
каждый обычный шаг переносит идущих дальше, чем десяток в обычном мире.
     - Да, кстати, Денисыч, - вдруг заговорил Айс. - А чего тебя  этот,  в
маске вновь стращать начал?
     Обрадованный возможностью  отвлечься  от  необычности  происходящего,
Данисий охотно ответил:
     - Ну это опять наши дела. Эти  стрелки  метательные  -  их  можно  по
простому кидать, а можно и по специальному.  Я  ж  хоть  теперь  и  заново
родившийся, но никаких поблажек, думаю не будет - три срыва, и опять  все.
А когда до стычки доходит, то трудно себя держать от  того,  чтобы  умения
применить, тем более что граница весьма тоненькая...
     - Ага, понял, а теперь извини, помолчи чуток.
     Айс остановился, и положил ладони на стену.
     - Вроде тут можно.
     - Где это мы? - спросил шепотом вор.
     - Да я и сам не знаю точно, где. Но  достаточно  близко  к  человеку,
который заправляет делами в  Орде.  В  смысле  теми  делами,  которые  мне
интересны. Я его как бы запах чувствую.
     Он нарисовал пальцем небольшой кружок,  который  сразу  же  выделился
темным на фоне серости стены, и начал расти, пока не стал  таким  же,  как
тот, в который они вошли.
     - Данисий, Скрал, идите вперед,  я  последний.  А  то  мало  ли  куда
ввалимся. Я конечно рассчитываю, что никого рядом не будет, но мало  ли  -
ошибки, они везде бывают.
     Данисий  кивнул,  обнажил  меч,  приблизился  к  темному   овалу,   и
перекрестившись на десять сторон, вошел в него, как в холодную воду.
     Он оказался в тихой, пустой зале с высокими  узкими  окнами,  и  лучи
низкого солнца,  падающие  сквозь  них  перечеркивали  ее  почти  поперек.
Полтора десятка параллельных рядов скамеек с высокими спинками  начинались
от дверей в дальнем конце, и обрывались примерно на середине.  Дальше  шло
пустое пространство, потом небольшое возвышение, и на нем как бы конторка,
или  маленькая  трибуна.  Сзади  нее  во  всю  стену  возвышался   алтарь,
центральной фигурой на котором был распятый на поганом  кресте  Страдалец,
вылепленный из гипса в натуральную величину, а написанные яркими  красками
картины вкруг, изображали разные моменты его праведной, но нелепой  жизни.
Пахло Данисий засмотрелся, и не заметил, как из стены позади вышли сначала
вор, а потом и Айс.
     - Ну? - тихо спросил Скрал. - Куда дальше?
     - Туда, - Айс решительно указал на двери, и вор усмехнулся:
     - Если бы на окно махнул, веселее было б!
     Дверь оказалась заперта снаружи, но Скрал-Скраду этим не смутился. Он
вытащил свой тонкий нож,  вставил  его  в  замочную  скважину  и  с  тихим
скрежетом повернул. Данисий осторожно приоткрыл дверь, и взглянул в щель.
     - Двое. Стоят, - прошептал он. -  И  коридор  дальше,  по  нему  тоже
ходят. Заметят нас.
     - Не заметят, - ответил Айс, и сложенными в щепоть пальцами нарисовал
во воздухе знак. - Теперь глаза закройте.
     - Чего? - не понял Данисий.
     - В жмурки играл когда-нибудь? А тут  наоборот:  пока  у  тебя  глаза
закрыты, тебя не видно. Как откроешь, сразу засветишься.
     - А вот я слышал, что есть такая шапка... - начал Скрал, но  Айс  его
оборвал:
     - Добудешь шапку - и командуй. Я же говорил, не великий мастер  я  во
всем этом. Итак наполовину на ощупь работаю, а ты еще над  моими  огрехами
смеешься. Закрывай глаза, говорю!
     Вор послушался, и как слепой за поводыря схватился за плечо  Данисия,
а тот, видимо то же самое сделал с плечом Айса. Как будет находить  дорогу
сам Айс, Скрал решил не спрашивать - вдруг опять за издевку примет.
     Дверь залы скрипнула, и выходя Скрал услышал, как один голос  говорит
другому по-ордынски: "Ну и сквозняк!" а другой отвечает: "Запереть забыли,
вот и дует". Переход с закрытыми глазами длился достаточно долго. Время от
времени рядом раздавались голоса, один  раз,  на  неожиданных  ступеньках,
Данисий споткнулся и чуть не упал, однако обошлось. Потом начались запахи,
сначала пряные и душистые, а потом в них явно  появился  винный  дух.  Еще
после нескольких переходов  сквозь  опущенные  веки  вор  ощутил  темноту,
услышал удивленный возглас, мягкий удар, короткое глухое  позвякивание,  и
Айс разрешил смотреть.
     Они находились в узкой длинной комнате без окон с двумя дверями  друг
напротив друга, освещали ее лишь узкие полоски света  из  щелей  снизу.  У
боковой стены стоял стол, и за столом сидел, писец, уронивший голову прямо
на подсвечник с тремя свежепотушенными свечками  -  одна  из  них,  сбитая
набок, еще дымилась. У стены напротив странной грудой лежали один  поперек
другого три волк-рыцаря в легких доспехах. Глаза у них  были  открыты,  но
никаких движений никто не делал. Айс в напряженной  позе  стоял  рядом  со
столом и тихонько поводил головой, и Скрал не удержался от тихой усмешки:
     - Прям как кот у рыбной лавки. Или впрямь нюхаешь?
     - Заткнись! Он за дверью.
     Айс мягким движением очутился  перед  дверью,  полоска  света  из-под
которой была неестественного красноватого оттенка.
     - Ну! - скомандовал он сам себе. - Пошел!
     Под ударом Айсового сапога дверь распахнулась настежь, и он шагнул  в
проем, и тот час же следом за ним прыгнул Данисий, и оттолкнув Айса в одну
стороны, сам отшатнулся в другую. И услышал насмешливое:
     - Красиво, но зря. Самострелов не держу!
     Эти слова  произнес  дородный,  чернобородый  мужчина  в  темно-синей
сутане, больше всего похожей  на  платье  сильно  беременной  женщины.  Он
полуобернувшись стоял у высокой книжной полки, опершись бедром на  кресло,
придвинутое к письменному столу. Канделябр  на  стене  был  увенчан  пятью
короткими свечами, и они горели ровным,  как  бы  застывшим  красно-желтым
огнем, заставляя играть и искриться огнями камни  четырехконечного  креста
на груди хозяина комнаты. Он казалось не  был  ни  удивлен,  ни  рассержен
неожиданным вторжением, и  даже  не  торопился  поворачиваться  к  гостям.
Данисий краем глаза увидел, как в комнату скользнул Скрал-Скраду, тихонько
прикрыв за собою дверь, а потом перевел взгляд на Айса.
     Тот стоял неподвижно, и лицо его не было ни грозным, ни  свирепым,  и
ни даже бесстрастно-спокойным, как полагалось бы лицу  колдуна,  вышедшего
на последнюю смертельную схватку. Удивление, даже ошеломленность - вот что
было написано на лице у Айса.  И  уж  совсем  неподходящим  ситуации  было
слово, которое только и смог вымолвить Айс.
     - Здравствуйте...
     Чернобородый наконец повернулся лицом к  двери,  и  произнес  густым,
красиво звучащим голосом:
     - Хоть поздороваться не забыл, и на том спасибо. Но ты  продолжай,  я
слушаю!
     Айс молчал. Человек в сутане выждал паузу, и заговорил сам.
     - Тогда скажу я, а послушаешь ты. Применять силу порядка выше  своего
разрешается только в исключительных случаях. Либо с санкции  члена  Совета
Братства. Санкции, само собой нет - я бы знал. Так может про  чрезвычайные
обстоятельства доложишь?
     Айс уже справился с первым удивлением и отвечал решительно, но тем не
менее голос его звучал даже более сипло, чем до сих пор.
     -  Да,   могу   доложить.   Успешное   продвижение   Стальной   Орды,
неестественно  быстрое  распространение  власти  Отца  Земного  и  неудачи
Братства в борьбе с этим имеют привнесенную природу. И я...
     - Что ты? Не умея правильно  пользоваться  силой  из  резерва  пришел
сюда, думая что наконец нашел главного виновника?
     Айс взглянул исподлобья.
     - Делать хума-компас я умею  вполне  грамотно,  и  вы  это  прекрасно
знаете. А почему он привел меня сюда, это действительно вопрос.  И  почему
Старшие Дети Отца Земного  могли  блокировать  мою  работу  на  нормальном
уровне силы теми же методами, которыми  вы  сейчас  пытаетесь  затормозить
меня сейчас, это тоже вопрос.
     - О, так вот откуда ветерок задул? За такие намеки можно и... Впрочем
нет, я буду более гуманен. Технический исполнитель Айс!
     Голос чернобородого стал гнусавым и противным:
     - За необоснованное превышение  своего  уровня  компетентности  и  за
действия, не отвечающие интересам Братства, властью  члена  Второго  Круга
Совета я лишаю тебя статуса и увольняю с работ.
     Он сделал резкое движение рукой, как бы толкая  открытой  ладонью  от
себя что-то. Воздух оставался неподвижным, но  казалось,  что  по  комнате
пролетел порыв ветра от которого  содрогнулись  стены.  Но  Айс  продолжал
стоять на своем месте, лишь пригнув голову. Через секунду он ее поднял,  и
зло сказал:
     - Нет, подождите, сэр. Может быть я уволен, но рабочий проход еще  не
завершен. И контракт я хорошо помню, седьмую графу в том числе.
     - Ах, контракт. И что ты помнишь? Что ты наемный исполнитель  низшего
ранга? А что тебе за превышение  границ  силы  полагается,  тоже  помнишь?
Дурачок, чем седьмую графу, вспоминать, обрадовался бы, что так отпускают.
     Скрал-Скраду  мягко  подошел  поближе  к  чернобородому,  и   ласково
произнес:
     - А что это это вы, уважаемый, так  разговариваете  невежливо?  Обида
может получиться, и через нее неприятности... - лезвие того из ножей вора,
который пошире, зловеще сверкнуло в его руке.
     Чернобородый не снизошел даже  до  ответа.  Его  левая  рука  сделала
небрежный жест, как бы отмахиваясь  от  назойливой  мухи,  и  Скрал-Скраду
застыл на полушаге. Айс тоже вскинул левую руку  вперед,  направив  ее  на
вора. Лицо его покраснело, на обнаженном  запястье  синей  дугой  вздулась
вена. Чернобородый сочувственно вздохнул:
     - Ах, какое напряжение!  Сказал  же  я,  не  умеешь  ты  выше  головы
прыгать. И уже не научишься. Ну дам я тебе освободить своего дружка из-под
захвата, ну и дальше?
     Скрал-Скраду отбросило к стене так, что его  голова  и  спина  звучно
стукнулись о доски. Он упал набок, как  неаккуратно  задетый  манекен,  но
упав, пришел в себя, и кое-как поднялся на ноги. Вся его поза  говорила  о
страшной боли, которая терзает все существо вора, он пошатывался, обхватив
опущенную голову руками, а когда голова поднялась, одна из рук  неожиданно
сильным и точным движением метнула широкий нож. Бросок был хорош, но синяя
сутана безо всякого сопротивления приняла в себя тяжелое лезвие, и так  же
свободно, как бы он  вылетел  из  клока  тумана,  нож  вылетел  из  другой
стороны,  и  воткнулся  в  корешок  одной  из  книг.  Сочувственный  голос
подбодрил:
     - Можешь второй кинуть, если есть желание.  Все  равно,  нет  у  меня
смерти в этом мире, разве кто свою подарит. Но носить ее в кармане у  вас,
увы, не принято, так что и второй головорез будет  так  же  бесполезен.  А
ведь через Серый Туннель тащили, сколько  энергии  ушло!  Следовало  бы  с
тебя, Айс, согласно  контракту  взыскать,  да  времени  у  меня  нет  этим
заниматься. Можешь уходить по-чистому! Ну?
     Айс опустил руку, вытер со лба пот. Потом вновь поднял ее, но уже  не
вперед, а вверх, обратив ладонь к потолку, и размерено сказал:
     - Я требую разбора на  Совете  Братства,  в  соответствии  с  седьмой
графой контракта. Я...
     - Дурак ты! - воскликнул чернобородый с досадой, и схватив со столика
уродливую железную вещицу размером с большой амбарный ключ, направил ее на
Айса, и сделал движение указательным пальцем, оказавшимся поверх  "ключа".
Лицо  Аса  скривилось,  и  в  наступившей  тишине  раздался  его   хриплый
задушенный вздох - так вздыхает человек,  которого  неожиданно  ударили  в
живот. Рука его обмякла, и упав, повисла вдоль тела.
     - Хорошо, Айс, ты меня убедил. Придется так: смерть  тебе,  проклятие
на твой дом, порча на твою жену, и мор  на  твоего  коня,  чтоб  остальным
неповадно было сверх своего лезть. Ну  что,  работяга?  Раньше  надо  было
думать...
     Данисий вдруг почувствовал, как время замедляет свое  течение.  Этому
умению - воспринимать все вокруг, и действовать  самому  в  несколько  раз
быстрее  чем  обычный  человек,  его  только  начали  учить,  и  управлять
наступлением этого состояния он не мог. "Да что же это такое, опять  я  за
запретом! Один раз мертвым был, а ничему не  научился!"  -  думал  он  про
себя,  глядя  на  то,  как  жесткая  улыбка  медленно  наползает  на  лицо
чернобородого. "Я был мертвым... И Айс сейчас будет таким,  а  у  этого  и
смерти нет у нас, разве что чужую ему сунуть... А у  кого  своя  смерть  в
кармане есть?!" И Данисий  вспомнил,  у  кого.  Единственным,  кто  сейчас
смотрел на него, был Скрал-Скраду, но даже для его опытного взгляда,  рука
полмонаха, скользнувшая к поясу показалась лишь малоуловимой тенью.  И  уж
совсем призрачным и мимолетным было короткое движение  кистью  -  примерно
такое же, каким всего лишь несколько  часов  назад  оберегатель  княжества
Фымского делал "мертвого теня" Данисия просто мертвым Данисием. Человек  в
сутане не успел пустить в ход свое оружие, а злая улыбка, которая  все  же
искривила его губы, так и  осталась  на  лице,  превратившись  в  смертную
гримасу, потому что короткая металлическая стрела торчала в одном из глаз,
уйдя в голову почти по оперение.
     Чернобородый упал навзничь, и железная штуковина, выпав из его  руки,
брякнула рядом - некрасивая и нестрашная.  Ноги  Айса  подкосились,  и  он
опустился на пол, только и вымолвив:
     - Сволочь... - и лишь через несколько секунд добавили:  -  Это  я  не
тебе, Денисыч, ты молодец, сообразил.
     Наступило короткое молчание, потом  Айс  зашевелился,  поднимаясь  на
ноги, и еще раз повторил, ни к кому особенно не обращаясь:
     - Какая сволочь!
     Скрал осторожно обошел тело, вернул свой нож в петлю за  голенище,  и
сказал с надеждой:
     - Кажись все... Можно ноги делать!
     - Да, можно, - ответил Айс, и чувствовалось, что вопрос  делания  ног
его волнует меньше всего. - Вы действительно, давайте,  как  я  говорил  -
стекляшки об стену, и домой. А мне тут надо будет еще побыть,  разобраться
попробовать...
     - Ни в чем ты тут разбираться не будешь! - раздался  новый  голос  со
стороны двери. Все обернулись к ней, и увидели  в  общем-то  уже  знакомую
картину овальной тени, из которой и вышел новый участник  беседы.  Данисий
на всякий случай обнажил спрятанный было в ножны  меч,  но  по  виду  Айса
понял, что рубиться сейчас не придется, а скорее придется выслушать  новую
порцию малопонятных разговоров. К тому же этот не  слишком  богато  одетый
человек среднего роста ему  был  вроде  бы  знаком.  Новоприбывший  окинул
помещение недовольным взглядом, а потом молча уставился на Айса.
     - Скрал! - шепнул Данисий. - Это тот самый Антис и  есть,  -  и  вор,
припомнив Кодукай, кивнул:
     - А что, неплох. На виселице он смотрелся хуже.
     Антис оглянулся на шепот, потом опять повернулся к  Айсу,  и  наконец
заговорил, с нарочито-фальшивым восхищением.
     - Прекрасный способ решать вопросы.  Молодец,  Айс,  так  держать.  Я
удивляюсь только, почему труп только один, а? Или времени  маловато  было?
Ну так я удалюсь на время, ты скажи только. Или вот меня давай - взялся за
Второй Круг, так и продолжай! Махни рукой своим ребятам... Что?
     Айс попытался что-то сказать, но в последний момент раздумал. Заминка
сбила Антису тон, и дальше он продолжал уже просто раздраженно:
     - Куда ты торопился? Зачем в Орду полез? Мне еще повезло, что я  тебя
последние дни в виду держал, да и то вон, - Антис с отвращением кивнул  на
лежащее тело, - к шапочному разбору. Работал бы тихо да спокойно, а что не
сходится - на то Совет есть, Круги опять же.
     - Ага, тихо и спокойно, - Айс попытался  говорить  нормально,  но  не
удержался, и зачастил с истерическими нотками: -  А  каково  мне  было  не
торопиться?! Вам сверху конечно видно, а я вот так не умею! Да, это не мой
мир, да, я - платный работник, но не мог я вот так взять и  сбежать!  Люди
жизни себе ломают напрочь, даже не просто при мне, а специально ради меня,
а теперь ко мне приходят и говорят - зря торопился, да? А Круги -  ну  вот
он, представитель из Второго, с доставкой на  дом.  Который  тут  натворил
хрен знает чего, и которому легче меня по полной унасекомить, чем на Совет
Братства выйти!
     -  Успокойся!  Ты  разве  не  понял?  Когда  исполнитель   становится
свидетелем наших разногласий, да еще и имеет к этому какое-то свое  личное
отношение... Тебе того раза было мало? Вот  и  получил.  И  отнюдь  не  по
полной, тебя сейчас обработали так, наскоро.
     - Значит, разногласия. Всего-навсего, - Айс сделал попытку взять себя
в руки, и теперь говорил искусственно тихо. - А  все,  что  тут  творится,
Стальная Орда эта -  просто  проявление  этих  разногласий.  Так  сказать,
продолжение теоретических споров на практике?
     Антис махнул рукой:
     - Ай, замолчи. Или ты думаешь что этим ребятам стоит все это слушать?
Да хоть ты наизнанку тут вывернись, все равно  прав  не  будешь.  В  любом
случае проблема не твоего уровня, и работать по ней должны другие люди.  А
ты -  сразу  к  резерву,  хотя  и  пользоваться-то  правильно  не  умеешь!
Воистину, сила есть, так и ума  не  надо.  Ты  знаешь,  что  твои  ездовые
драконы теперь навсегда здесь останутся? А что у этого парня, - он  кивнул
на молча слушающего Данисия, - до сорока лет детей не будет?
     - А со мной что не так теперь? - спросил Скрал с живым интересом.
     - Да с тобой как раз ничего особенного. Разве что замки открывать  не
сможешь. Даже своим ключом.
     У вора открылся рот, и он выронил нож.
     - Да как же это? - Он повернулся к Айсу и  с  угрозой  сказал:  -  Ну
спасибо, парень. И что с тобой теперь сделать?
     - Ты с ним ничего уже не сделаешь, - Антис вновь повернулся к Айсу: -
Потому что я отстраняю тебя от работы по текущей теме  прямо  здесь  прямо
сейчас, понял? Хватит с тебя. И чтобы потом вопросов не возникало  -  одно
из проклятий я снимать не буду. Как взыскание, в  соответствии  с  той  же
седьмой графой.
     - И какое же? - желчно спросил Айс.
     - Сам узнаешь.
     Айс деревянно кивнул. Потом молча подошел к Данисию, к  Скрал-Скраду,
пожал им руки, сделал шаг назад.
     - Ну вот и все, - сказал он, и запнулся,  и  не  зная,  что  сказать,
только и добавил: - Прощайте.
     Антис вдруг улыбнулся тепло и по-человечески:
     - Да не злись ты! Хочешь неофициально? Все правильно ты сделал, так и
знай, а разбирательства на высоких  уровнях  мне  оставь.  И  что  с  этим
делягой возится не придется - тоже лучшему, уж очень темная с ним история.
Так что вали домой, а я с твоими ребятами начну разгребать, все  что  этот
натворил. Но учти, это между нами, понял?
     Нарисованная на ковре железная  дверь  в  кирпичной  стене  лязгнула,
открываясь, и опять закрылась - рисунок  вновь  стал  всего  лишь  мрачной
вышивкой. Молодой человек, ушедший  за  дверь  около  десяти  минут  назад
вернулся похудевшим и небритым, и глаза его смотрели куда-то вдаль, ни  на
чем специально не задерживаясь. Жена бросилась ему на шею, но он  почти  с
испугом отстранил ее от себя, приговаривая:
     - Здравствуй, здравствуй, только погоди, надо одну вещь выяснить...
     Жена не обиделась, а решила быть терпеливой и  заботливой,  дожидаясь
пока ее любимого не отпустит - каждый раз он возвращался немного другой, и
почти совсем чужой, и каждый раз это в  конце  концов  проходило.  Пытаясь
отвлечь и себя и его она заговорила:
     - Хорошо, хорошо. А  знаешь,  пока  я  тебя  ждала,  у  нас  сигналка
завывала. Я выглянула посмотреть - все вроде бы в порядке.
     - Да? - молодой человек подошел к окну, скосил глаза вниз. На стоянке
перед  домом  по-прежнему  маячили  привычные  силуэты   "Запорожца"   под
брезентом, и ЗИМа рядом. Вот только место между ними было  пусто,  и  лишь
прямоугольник черного асфальта напоминал о том, что  здесь  когда-то  тоже
стояла  машина.  Подошедшая  сзади  жена  тоже  увидела  эту  картину,   и
совершенно не  поняла,  почему  муж  подхватил  ее  на  руки,  и  принялся
целовать.