Радий РАДУТНЫЙ
Рассказы
ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
ОТЧЕ НАШ
СТАРЫЙ ВОРЧУН
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
Радий РАДУТНЫЙ
ОТЧЕ НАШ
Деус-машина работала третьи сутки.
Гулкое уханье ритмолидера от времени пробивало слои защиты и
слышалось даже здесь, в подземном бункере, за три сотни километров от
эпицентра.
- Доброе утро!
Женский голос, вкрадчивый и нежный, слышался ниоткуда и отовсюду
одновременно, - из стен, с потолка, с пола и из середины мозга. Он звал и
манил, приглашал... и так, что ему просто невозможно было не подчиниться.
Женщине, которая наговаривала эти слова на магнитофон, было около
семидесяти, и кроме голоса, она ничем примечательным не обладала.
Вставать не хотелось.
Голос прозвучал снова, новая интонация заставила человека отбросить
одеяло, потянуться и встать.
Вспыхнул свет. Даже не вспыхнул - а медленно, постепенно заполнил
комнату, чтобы не ослепить и не причинить глазам ни малейшего неудобства.
Свет тоже возникал ниоткуда и был не стандартного мертвенно-бледного
оттенка, а слегка желтоватым - почти солнечным.
Здесь, в бункере, все было "почти" - звук, свет, вода, воздух. Все
было похожим на настоящее - и чуть-чуть лучше - слегка озонированный
воздух, мягкий свет и даже цвет стен - успокаивающий, с учетом
индивидуальности восприятия "клиента".
Телевизор молчал, а если и показывал - то это были сводки новостей -
всегда хороших и ободряющих; старые фильмы - опять же бодрые и
жизнерадостные; и концерты легкой музыки - в таком же стиле. Небольшая
библиотека была подобрана по такому же принципу.
- Ваш завтрак, пожалуйста!
Завтрак, легкий, питательный и на удивление вкусный, ждал на
пластмассовом столике, стакан с апельсиновым соком слегка запотел и,
казалось, сам излучал приятную прохладу.
Все шло по будничной и давно отработанной схеме - трехдневный
отдых-карантин, завтрак, встреча со вторым членом экипажа, вылет к месту
Старта, пресс-конференция с предельно тупыми вопросами - что вы ощущаете?
не боитесь ли? слышите ли отсюда ритмолидер? что хотите пожелать нашим
читателям/слушателям/зрителям?.. - "чтоб они провалились!" - встреча с
Важными Шишками, башня, кресло...
Вот только отправиться им предстояло в такую даль, из которой не
возвращался еще ни один человек и куда принципиально не стоит тыкать
автоматами...
- Скоро будешь?
Он вздрогнул - вертолет тряхнуло в момент посадки, воспоминание
сгинуло, и шорох винтов ворвался в уши.
Их ждали. Несмотря на холодный дождь и пронизывающий ветер, площадь
была заполнена толпой, а проворные корреспонденты окружили вертолет, едва
он коснулся крыши.
- Ваше преосвященство, - неслышно прошептал монах-секретарь. - Народ
ждет чуда...
Над всем многолюдьем площади, в маленьком служебном чердачке
скорчился у окна, поглаживая винтовку, человек заурядной, ничем не
примечательной внешности. Рядом на скомканной газете валялись остатки
жареной курицы, чуть поодаль - нетронутая банка пива. Время от времени
человек поглядывал на нее с нескрываемым вожделением, вздыхал и отводил
взгляд.
Пиво могло помешать. Рука могла дрогнуть.
Кроме пива, мозг террориста слабо сопротивлялся настойчивым
внутренним голосам - то один, то другой вкрадчивым шепотом убеждали его в
правильности/неправильности задуманного, грозили и уговаривали, просили и
увещевали. Время от времени голоса принимались яростно спорить между
собой, становилось чуть легче, и человек украдкой бросал взгляд в сторону
пива.
Винтовка мирно лежала на подоконнике, стеклянный взгляд прицела тупо
уставился в трещину на стене, а торчащий затвор напоминал средний палец в
известном жесте.
Террорист улыбнулся. Он не сомневался, что будет схвачен. Он
наслаждался каждой минутой, каждым мигом жизни, он хотел жить, жить, жить
весело и хорошо, работать и создавать...
...а не бездумно существовать в выхолощенном, лишенном творческой
мысли мире, где все стало доступно - только пожелай, а что недоступно -
того и не желалось.
Этот мир был лишен смысла.
Где-то на пути к совершенству люди утратили саму цель.
И человек, который виновен в этом, умрет сегодня!
В сером от дождя небе появился вертолет, толпа колыхнулась и разом
выдохнула "Ооооо..." Аппарат снизился над крышей, сел, лопасти замерли и
из кабины легко, несмотря на возраст, выпрыгнул человек в красной сутане.
- Оооооооо!
Оптика нашла и приблизила хорошо знакомое лицо с открытой улыбкой,
излучающие доброту глаза...
...палец лег на курок и дыхание замерло...
Кто-то из серосутанных секретарей склонился к уху Первосвященника,
тот вздохнул, улыбнулся - снисходительно и всепрощающе - и поднял руку.
- ОООООООО!!!
Все, все присутствующие так или иначе уже сталкивались с
Божественным. Со времен "аризонской молитвы" чудо лечило и кормило,
управляло погодой, строило, крутило станки и колеса, светило из лампочек и
заменяло наркотики.
Но... все равно оставалось Чудом.
Тучи исчезли. Капли дождя испарились, не долетев до земли. В один миг
высохли лужи и зонтики, озон волной прокатился в воздухе и над площадью
ослепительно вспыхнуло золотое Солнце.
Толпа разом выдохнула еще одно "о", его преосвященство улыбнулся еще
раз и вместе со свитой скрылся в небольшом пентхаусе.
В висках террориста молотом грохал пульс, сердце рвалось на части, он
с трудом вспомнил, что телу нужно дышать и уронил винтовку.
И заплакал от ярости и бессилия.
Скрипнула дверь.
- Думаешь, ты один такой? - сказал вошедший. - Но это бессмысленно.
Ты не убил бы его, даже если бы попал в висок. Он умрет, только когда сам
этого захочет. Он - часть Бога, неужели непонятно?
Террорист оглянулся. Дверь была все так же закрыта,
забаррикадирована, и никаких следов не было на пыльном полу, кроме его
собственных.
Он всхлипнул в последний раз, уперся стволом в подбородок и отправил
самого себя в долгое, долго, долгое путешествие.
- Ваше Святейшество?
Неизвестно откуда взявшийся молодой человек возник перед Чудотворцем:
- Ваше святейшество, не объясните ли вы...
Первосвященник вздохнул, вздохнули и напрягшиеся было охранники - это
был всего лишь ученый. Еще несколько лет назад такие вот парни десятками
окружали обоих чудотворцев и расспрашивали, измеряли, исследовали... тем
не менее Чудо не стало ни понятнее, ни даже ближе. Мало-помалу интерес
спал и только отдельные энтузиасты время от времени все же всплывали в
поле зрения.
- Ну конечно, - еще раз вздохнул Первосвященник.
"Черрррт... прости, Господи. Ну как объяснить кроманьонцу устройство
реактора?"
- Все очень просто. Я немного увеличил скорость света. В результате
допплеровского сдвига большая часть теплового излучения Солнца сместилась
в сторону ультрафиолета, который ионизировал насыщенный водяной пар в
атмосфере. Наибольшая концентрация ионов была, естественно, в облаках,
поэтому они очень быстро сконденсировались и выпали дождем. В результате
инерционности спектрального сдвига следующая волна излучения была сдвинута
в противоположную сторону и большая часть жесткого и светового излучения
стала тепловым, и это тепло испарило капли дождя еще в полете. Система
продолжала колебаться около двух-трех минут, затем автоколебания быстро
затухли. Изменения спектра зафиксировал спутник JFS, за подробными данными
измерений обратитесь к руководству этой компании, пожалуйста...
По мере рассказа взгляд парня тускнел, а капельки пота на лбу чуть ли
не собирались в короткое "НЕ ПОНИМАЮ" и, поддавшись внезапному порыву,
Первосвященник дал ему часть, одну микроскопическую часть того
сверхзнания, которым обладал сам - дал осторожно, чтобы не сжечь мозг и не
вытеснить и без того небольшой - по его меркам, разумеется, - крохотный,
жалкий разум...
Парень пошатнулся, но устоял.
Следующей его мыслью была мысль о локальном изменении спектра над
территорией противника... жесткое излучение, заливающее армии, тылы...
города...
Кардинал плюнул, что-то пробормотал сквозь зубы и кивнул секретарю.
Тот сработал быстро и профессионально - как обычно. Пуля вошла
неудавшемуся диктатору в лоб и примерно два квадратных метра пола
покрылись серыми брызгами.
- Кстати, - сказал кардинал, - на чердаке соседнего дома торчал
террорист... я объяснил ему всю неблаговидность его поступка.
- Ты скоро? Я ведь могу и не дождаться.
- Иду, иду. Куда ты денешься... Все там будем.
Деус-машина работала третий день.
Два человека сели в утробы ортопедических кресел, заботливые движки с
легким шорохом подстроили наклоны спинок и подножек.
Ловкие руки застегнули ремни и держатели, зашипел воздух - и упругие
подушки вдруг стали жесткими и неуступчивыми.
Затем все ушли.
Стало тихо. Над головой нервно зажужжал манипулятор и осторожно
опустил прикрывающие головы колпаки.
За триста километров, в свинцовом бункере генерал поморщился от особо
гулкого удара ритмолидера.
Ритмолидер был запалом Тарана. Разумеется, сам он не мог бы сдвинуть
с места даже нечто менее материальное, чем душа, но две тысячи лучших
телепатов Земли, сплоченные вокруг него - могли.
Они были первой ступенью.
Таран раскачивался третий день.
Две тысячи тщательно отобранных кандидатов с чистым и сильным разумом
придавали амплитуде Тарана все больший и больший размах.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Ритмолидер был барабаном, задающим ритм на галере, и две тысячи рабов
дружно толкали вторую ступень.
Их было двадцать. Двадцать талантов, почти гениев - неважно, в чем, в
математике, литературе или стратегии - сила разума могла проявиться в
любой области, двадцать добровольцев - кроме них, никто бы не смог
удержаться на движущейся части Тарана.
Им было тяжелее.
Сверхзнание подобралось к ним первым, кто-то не выдержал и сошел с
ума, а затем умер, а манипулятор не смог достаточно корректно вынуть труп
из кресла, и после окончания эксперимента все дружно бросились к раковинам
и унитазам, стараясь не оглянуться и не увидеть залитое кровью кресло еще
раз... - потому что во время штурма уборщик-человек умер бы, приблизившись
к центру на полсотни километров, а рассудок бы потерял еще раньше.
Впрочем, все знали, что "аризонская молитва" опасна.
На острие Тарана сидели двое, и многие им завидовали... но вряд ли
согласились бы оказаться на их месте - даже с учетом того, что эти двое не
должны были раскачивать Таран до последнего момента.
На 78 часу эксперимента, когда "галерники" находились на грани
нервного истощения, а "разгонщики" при смерти, стало ясно, что момент
наступил.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Первый же толчок вышиб разум из тесной оболочки, именуемой телом, и
бросил в сосредоточие чистого знания.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
С каждым ударом приближалось что-то новое, невероятно хорошее, родное
и близкое, и было трудно понять, как можно было обходиться без этого
раньше.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Ритм нарастал и чувство тепла заливало даже экранированные подземные
бункеры.
- Мне никогда не было так хорошо...
Шепот прогремел с неба одновременно над всей Землей и ошеломленные
обыватели оторвались от телевизоров, солдаты вылезли из окопов и танков,
охотник бросил ружье, а лев ласково ткнулся мордой в его колени.
- Бумммммммм!..
- Аххххххххх...
Знание не иссякало, но в общем потоке появились новые мотивы -
спокойствие, блаженство и забытье. Все проблемы стали мелкими и неважными,
чувство вселенской, божественной любви залило Землю...
...и люди в столкнувшихся автомобилях благословляли виновников
аварий, и целый город восхищался непревзойденно-дикой красотой
грибовидного облака из реактора и благословлял оператора станции...
...и вдруг щелкнул таймер. Таран иссяк. Ритмолидер грохнул последний
раз и умолк. Дружно и облегченно вздохнули "галерники". Одновременно
потеряли сознание "разгонщики". Санитары толпой бросились превращать
кресла в носилки и в реанимацию потянулась длинная череда белых халатов.
Звезды померкли, поблекли краски, оба теонавта низверглись с вершины
мироздания обратно, в сумрачную атмосферу ничтожной пылинки, болтающейся
вокруг ничем не приметного уголька на закоулках ничем не заурядной
галактики.
Полгода они провалялись в глубокой коме, еще год медленно приходили в
себя, а "разгонщики", получив в свои руки часть божественного всезнания,
передрались, испарили пол-Америки, своротили с орбиты десяток спутников,
раскололи Луну и в конце концов бесславно сгинули в последней схватке
где-то за поясом астероидов.
На Земле наступил золотой век.
Те, кто соприкоснулись с Богом _т_а_к_ близко, просто не могли
сделать что-то во вред.
Однако два полубога на одну маленькую планетку - это слишком.
Они не стали друзьями - невозможно дружить с тем, кто ТОЖЕ побывал
ТАМ.
Их пути разошлись. Один стал ученым и экспериментатором, и под его
руководством на высокой орбите был построен "Большой Таран"... при попытке
запустить который погибли все, прямо или косвенно с ним связанные.
Человек не мог просто так соприкоснуться с Богом - и остаться при
этом человеком.
Разочаровавшись, он вернулся на Землю и стал развивать науку... но
было очень обидно исследовать то, о чем легче было просто спросить. В
течении нескольких лет люди почти утратили любопытство.
Второй стал священником. За один год все церкви и религии пришли к
консенсусу, некоторых, пришлось, правда немного подтолкнуть... но это
нюансы. В его учении не было ничего нового... но он был Богом! Каждый мог
ощутить тепло и покой, исходящие от него, и все остальные проблемы сразу
теряли важность и смысл, тем более что их мгновенно и успешно решал первый
теонавт.
Единственным условием присоединения к Богу было отсутствие грехов -
на момент воссоединения и люди каялись, каялись, каялись... и обретали
блаженство.
Все очень просто, правда?
- Ваше святейшество! Вы не могли бы подробнее осветить общую суть и
идею покаяния?
- Ну разумеется... - теплая улыбка. "Ну вот, опять... ну как
объяснить ребенку краткую суть "Войны и мира"?"
- Как вы, конечно же, знаете, современная концепция Бога
предполагает, что состоит он из миллиардов слитых воедино разумов,
возникших как на Земле, так, возможно, и на иных планетах. Кроме того, он
является первоисточником Вселенной и разума в ней, а также их
непосредственным следствием и порождением. Теперешний настрой этого
конгломерата - добродушно-изучающий, с превалирующим самосозерцанием, и,
дабы сохранить его, система имеет встроенный фильтр, не допускающий
привнесение извне злобы, неудовлетворенности и прочих неприятностей.
Собственно, этим я уже ответил на ваш вопрос. Покаяние - это часть
фильтра.
- И все же простите, Ваше святейшество, но у многих просто не
умещается в голове, как это, человек, совершивший, например, убийство,
сможет с помощью слов очиститься настолько, чтобы вместе с жертвой
воссоединиться разумом с Богом?
- Убийство... у судите сами, станете ли вы сурово карать малыша из
песочницы за то, что он случайно толкнул такого же ребенка? Подозреваю,
что максимум - вы не купите ему мороженое. Я вижу на ваших лицах
недоверчивую улыбку, граничащую с возмущением, но поверьте - по сравнению
с тем, что я видел там, наверху, мы - даже не малыши в песочнице. Нас
можно сравнить разве что с клетками живого организма, и с этой точки
зрения самоубийство - штука намного более опасная, ибо в таком случае
человек пытается привнести в Бога свои внутренние противоречия, и там,
многократно усиленные, они могут вызвать нечто непредсказуемое. А если
одна клетка случайно повредит другую - то скажите ей "больше так не делай"
- и этого будет вполне достаточно.
- Насколько я понял, сказать это должно лицо, принимающее покаяние?
- Не принимающее! Помогающее, и только помогающее! Священник - не
более, чем помощник в этом тонком и часто болезненном процессе, а каяться
человек может и должен даже не перед Богом, а только перед самим собой.
- Таким образом, умелый священник может помочь раскаяться даже в еще
не совершенном грехе?
- Да, теоретически такая возможность существует. Но мне ни разу не
довелось даже слышать о чем-то подобном.
- Между прочим, пока кое-кто из нас раздает интервью, другой кое-кто
умирает.
- Брось, ты прекрасно знаешь, что в можешь прекратить этот балаган в
любой момент.
Полубоги рассмеялись - сухо и коротко, и шокированные секретари,
сиделки, медсестры, врачи, корреспонденты ощутили внезапно непреодолимое
желание выйти.
- Хорошо хоть, что они не перенесли нас сюда по воздуху... - сказал
кто-то из них, оказавшись на площади.
- Ну так что, старый богохульник, - Его Преосвященство сжег несколько
спрятанных в стены микрофонов - просто так, на всякий случай - и сел рядом
с постелью. - Тяга к Божественному все-таки превысила чувство долга?
Пресловутое чувство долга было главным критерием, по которому именно
их отобрали _т_о_г_д_а_ для "аризонской молитвы". Люди с небольшим
индексом долга просто не захотели бы возвращаться.
- Привет, привет, старый святоша... - отозвался умирающий. - Я просто
нашел лазейку в фильтре, о котором ты в сотый раз рассказывал пять минут
назад этим мусорщикам. Я не могу сознательно покончить самоубийством - но
дать себе умереть - это ведь не грех, правда?
- Ну... в принципе я мог бы убедить тебя в обратном.
- Но не станешь?
- Не стану. Мне самому это чертовски надоело, так что подготовь и для
меня там теплое местечко, о'кей?
- Хорошо.
Они снова рассмеялись. Все так же - сухо и коротко. Затем замолчали.
- Ладно, - нарушил тишину Первосвященник. - Давай, вываливай свои
грешки.
Для такой цели речь была слишком медленной и неэффективной, контакт
произошел на божественном уровне, спутник JFS снова засек изменения
фундаментальных свойств Вселенной, через ничтожно малую единицу времени
все прегрешения Полубога были учтены, взвешены, проанализированы, прощены
и забыты.
- Что-то не так.
Его Святейшество нахмурился, что случалось довольно редко.
- С этой мелочью ты мог справиться на хуже меня. Ты что-то скрываешь?
Умирающий вздрогнул.
- Да.
- Но зачем? - Первосвященник удивленно пожал плечами. - Чего ты
боишься? Чего ты можешь вообще бояться?
Слово "боишься" показалось обоим настолько смешным и неподходящим,
что спутнику JFS опять прибавилось работы.
- Скажи, - глаза умирающего вдруг полыхнули огнем, который уже
столько лет не появлялся в человеческом мире, огнем, символизирующем
озарение, идею, открытие - или же, например, фанатизм и ожесточенность.
- Скажи, - повторил полубог. - Можешь ли ты отпустить грех будущий?
Грех убийства?
- Да ради Бога! - Его Святейшество равнодушно пожал плечами. - Прощаю
тебя и отпускаю грехи твои. А кого ты собрался мочить?
Умирающий вздохнул, сжал высохшие старческие кулаки и выдохнул одно
короткое слово:
- Нас!
- Хм... - Его Святейшество заинтересованно придвинулся ближе. -
Аргументируй, пожалуйста. Впрочем, я догадываюсь. Речь пойдет о Тупике?
Умирающий кивнул. Первосвященник удивленно поднял брови.
- Что за глупость! Вот уж не ожидал... от тебя. А что, после моей
смерти люди снова начнут развиваться, что ли? Они просто включат Малый
Таран и сделают нового Полубога. А уничтожишь Таран - построят новый. А
если сотрешь память о нем - лет через десять снова додумаются, и снова
прогресс окажется там, где стоит сейчас. Хм. Уж кто-кто, а ты сам это
прекрасно знаешь. Так что давай, убивай. Я только спасибо скажу. Только
это не выход.
- Конечно. - Огонь все еще мелькал в глазах умирающего, а руки уже
скребли одеяло и физически Первосвященник чувствовал, насколько слаба
ниточка, связывающая товарища с телом. - Конечно. Но я нашел выход.
Полубог говорил быстро, из последних сил, задыхаясь и срываясь на
шепот.
- Бог - это не конгломерат разумов. Мы оба ошиблись. Раньше, раньше
очень давно - это было действительно так. Он был активным, он создавал
вселенные и миры, Он мог все - в том числе и хотеть. А затем, наращивая
мощность за счет подключения дополнительных блоков-разумов, он стал
нейтральным. Слишком много слишком противоречивых желаний привнесли в его
эти разумы, слишком в разные стороны они думали и слишком разного желали.
Это как броуновское движение молекул, понимаешь? Каждый тянет в свою
сторону, а... - он закашлялся, - ...а воз, разумеется, и ныне там! Бог -
это не суперразум, как мы думали. Точнее, не только суперразум. Это
супертруп! Миллионы мертвых, ничего не желающих разумов, понимаешь!
- Так ты задумал...
- Да!
С грохотом атомного взрыва тело было отброшено и торжествующий, ничем
не связанный разум вознесся над Землей и захохотал на всю Солнечную
систему:
- Да! Я уничтожу этот труп! Я прошел фильтр, я умер - и не увяз в
мертвом болоте, я умер - и сохранил свои желания! Теперь я Бог! Теперь я
всемогущ!
В слепой ярости, в буйстве эмоций, он взорвал Сириус и превратил
поток смертоносной энергии в новую планету.
- Я есть Бог! Кто, кто сможет остановить меня?
- Я.
Тень, несколько более бледная, чем он сам, поднималась с планетки
Земля и Первосвященник лихорадочно формировал из энергии звезд пылающий
меч.
- Зачем?
Гравитационный щит - сгусток тьмы, в которым исчезал даже свет -
легко поглотил удар и Первосвященника отбросило на несколько световых лет.
- Бог - это Вселенная! Уничтожив его, ты уничтожишь все, в том числе
и Землю, для который ты старался!
Выстрел из гамма-лазера размером с галактику он пронзил щит насквозь
и чуть не сжег бывшего Полубога.
- Уничтожу? Ха! А зачем им разум? А зачем им ты, в конце концов?
Слышишь, Полубог! Живи - но не связывайся с Тараном! Бога нет. Есть Я!
Пространство свернулось в трубку, схлопнулось, всасывая его в
абсолютно темное, абсолютно холодное, да к тому же и несуществующее место
и бросило его вниз, на Землю.
- А если...
Но звезды уже исчезли. По инерции он пробежал несколько шагов,
наткнулся на встревоженного врача и бессильно упал в подставленное кресло.
- ...если они не справятся? Если я не справлюсь?
- О чем вы, Ваше Святейшество?
Он не успел ответить, прежде чем Солнце начало меркнуть и спутник JFS
отметил изменения всех известных физических констант сразу.
Радий РАДУТНЫЙ
ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ
Зверь - это я. Впрочем, в разные времена меня и называли по-разному.
Зверь, Убийца, Демон, Бес, Наваждение, Ужас... Да, человеческая фантазия в
этом смысле весьма развита... хе-хе...
А ведь вся эта куча титулов совершенно мной не заслужена. Ну... почти
не заслужена. Я не убийца. Все, чего я хотел и хочу - это жить. Жить,
жить, жить, выжить при любых условиях и выбраться из любой заварухи,
спасти себя... а если кто-то случайно (а обычно - далеко не случайно) -
очутился на пути - то сам и виноват. Я-то тут при чем?
Я стар. Я очень стар. Связующая нить тел, в которых я жил, тянется
глубоко в прошлое - глубоко, невероятно глубоко, и теряется где-то в
теплом кембрийском море, среди трилобитов и моллюсков. Мне страшно думать
об этом. Страшно - потому что я не знаю, на сколько лет тянется эта нить в
противоположную сторону. Я, как и все, могу умереть в любой момент.
Впрочем, все мы, ныне живущие - счастливчики. Удачливые игроки в
самой большой и безжалостной лотерее под странным названием Жизнь. В игре
с невероятно малыми шансами.
Кто скажет, сколько шансов у трилобита? Шансов выжить, выжить и
произвести потомство? Думаю, немного. Процентов пять. Ну, у человека,
конечно, побольше - под пятьдесят. В среднем двадцать, учитывая скорость
эволюции.
А у потомка трилобита? Тоже самое. И далее, соответственно.
0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2...
Уже в десятом поколении получается 0.0000001024. Шесть нулей перед
жалкой скромной единичкой. Уже в десятом поколении шансов практически нет!
Мы все мертвы, мы все никогда не рождались и не существовали, потому
что для нас умножать надо не десять, а сотни тысяч, миллионы раз.
Мы все мертвы.
Однако факт налицо - мы живы и в общем-то, процветаем, не считая
отдельных моментов. Что-то неладно с нашей статистикой.
Мы выжили. Выжили те, кто хотел выжить.
Выжили те, кто не задумывался - ползти или плыть, выйти на сушу или
углубиться в ил, взлететь или зарыться под землю.
Выжили те, кто сделал это.
И среди них - я.
За одного битого, как говорится... Меня били три миллиона лет.
И я жив.
Трудно придумать что-нибудь новое после трех миллионов лет
непрерывных попыток, правда?
И в случае самой серьезной заварухи я смогу вспомнить практически
все, все, все свои прошлые жизни, подобрать ситуацию и... и повторить то,
что сделал мой предок сто/тысячу/миллион лет назад. Или просто передать
ему руль.
И выжить.
Я не убийца. Я - Выживатель.
За мной - погоня.
Три здоровенных серых пса с торчащими из черепушек антеннами, три
собачника-оператора, взвод солдат и пара очаровательных птичек... с тремя
пулеметами на турелях.
Как ни странно, первыми меня догнали солдаты.
Одна очередь проревела над головой, другая вздыбила землю под ногами,
в мозгу вспыхнуло огненными буквами: "_З_А_В_А_Р_У_Х_А_!!!_"
И все остановилось.
- Что скажешь, Сержант?
- Ничего. Я в такой ситуации не был.
- А ты, Снайпер?
- Я - тем более.
- Капитан?
- Что, что... Сваливать надо.
- Весьма ценный совет. Охотник?
- Притворись убитым.
О'кей.
Два ублюдка в пятнистых комбинезонах нагло выруливают из кустов -
рожи чуть не лопаются от самодовольства. Еще бы - двумя очередями
завалили.
- Эй, Драчун! Повеселимся?
Первому - носком в живот, второму - в колено, а пока первый оседает -
выхватить автомат... и по затылку прикладом.
Драчун понятия не имеет, что существует оружие, из которого можно
стрелять много раз подряд. А так ничего, хороший парень.
Скала.
- Эй! Альпинисты есть?
Невзрачны хилый парнишка - впрочем, призрак, конечно, и кости его уже
давно превратились в пыль, - овладевает моими глазами, крутит головой,
хмыкает и уходит, бросив напоследок что-то о обидно-насмешливое о куриной
слепых и ближайшем валуне.
Точно. Прямо за ним - узкая промоина, по которой можно забраться без
крючьев и вообще, без особых усилий.
Кто-то мелкий и пакостный на миг выскакивает из глубин мозга и,
исчезая, дико хохочет.
...Да, отличная идея! А вот и подходящий камень.
Двое преследователей размазаны по стенам, промоины, один катится
вниз, и еще двое дико матерятся внизу, а валун, который я слегка
подтолкнул, как раз вкатывает в землю еще одного.
А где же десятый?
ЧЕРТ!!!
Мы стоим лицом к лицу, на скале, автоматы смотрят друг другу в ствол,
и выхода нет, потому что курки нажать успеем оба, а ему достаточно просто
подождать, пока подойдут собачники, или спикирует "птичка", а лицо его
расплывается в слегка дебильной ухмылке, и тогда дед - крепкий старик со
странным тяжелым взглядом берет мое тело и ласково так, почти нежно
бормочет:
- Спи! Спи, сынок, ты устал, тебе тяжело, полежи, поспи, отдохни, у
тебя за спиной мягкая трава, ложись...
За спиной у него - пропасть.
Сотни лет назад деда сожгли на костре. За колдовство.
И правильно сделали. С большим трудом мне удалось выжать его из
сознания.
А вот и собачки.
Что такое автомат - они знают. Знают! Не знают только, что магазин
пуст, как не знал и тот солдатик. Коззззел...
Приехали.
Среди шеренги моих прямых предков - здоровенный мохнатый обезьян -
двухметрового роста, сильный, ловкий... правда, весьма тупой. Но в данном
случае это не важно.
Мой мозг, наверное, кажется ему баллистическим компьютером. Еще бы -
стопроцентное попадание. Два камня из двух. Два черепа из трех. Собачьих,
конечно.
А ведь когда он родился, собак еще не было.
Третий пес с диким ревом взлетает из-за пригорка, и пасть его светит
красным жаром, как домна, и что делать я не знаю...
- Черт возьми, парень, не путайся по ногами! Смотри - псы думают, что
главное оружие человека - руки. Одна отвлекает, другая хватает и душит.
Понял? Обмани его!
Несколько удивленный пес пролетает в десяти сантиметрах над головой,
щелкает зубами, а поскольку аэродинамика его оставляет желать лучшего,
приземляется мордой, и не просто, а прямо в щебень.
Скулит.
Больно, понимаю.
- Правильно, а теперь - по хребту его. Перебил? О'кей, теперь
попрыгай, сломай ребра, и все в порядке. Как там Аляска?
Аляска выжжена бомбами и напалмом много лет назад, и старый
укротитель ездовых псов уходит весьма огорченным.
А я жив.
Собачники - это не враги. Это так, тьфу.
Тем более обидно от кого-то из них получить пулю чуть выше колена.
Пустяки, кость не задета. А через минуту все трое мертвы и разбросаны по
камням в живописных позах.
Птички.
Вот это уже серьезно.
Одному из предков пришлось как-то уворачиваться от трасс
"Мессершмидта", другой гонял вьетконговцев на "Ирокезе", но "Мессер" не
мог зависать неподвижно, а "Ирокез" не имел баллистического инфракрасного
прицела и шлема-целеуказателя.
Я падаю.
Я лечу вниз, в самую бездну, и мимо стремительно проносятся лица -
перепуганные, умоляющие, скандирующие:
- Вы-жить! Вы-жить!! Выжить!!!
Лица все больше напоминают морды, растут челюсти, появляется шерсть,
а мозгов становится все меньше и меньше.
Я не уловил момент, когда шерсть стала чешуей, ее шелест заполнил
сознание, и я ушел...
Помню, словно в тумане, как полз между камней, оставляя на них клочья
одежды и кожи, вжимался в землю, бросался в пропасть, когда сверху падала
огромная крылатая тень с железным клювом, смутно помню, как сильно мешали
странные суставчатые отростки, растущие из плеч.
Птички ушли.
Я их обманул. Я жив. Это новое тело несколько непривычно, но зато
какой мозг! Невероятно, как легко определить расстояние, скорость, силу
прыжка - жаль, нет ядовитых зубов, но все остальное...
- Змей, уходи!
Давит со всех сторон, и снова, как сто миллионов лет назад
наваливается Тьма, тьма и холод, я знаю, это смерть, но я хочу жить, жить,
жить...
Змей мертв. Убит. Я не смог его вытеснить. Надеюсь, мне не придется
больше забираться так далеко в прошлое - можно сойти с ума от жуткой,
нестерпимой тоски и боли.
А ведь он меня спас.
Прости, Змей.
А теперь можно спокойно и не спеша разобраться, как я здесь оказался
и в честь чего за мной снарядили такую банду.
Боже мой!
Руки... Мои руки!...
Пальцы вдвое длиннее нормальных.
Я - мутант?
Лысый череп, мелкие ровные зубы, необычно гибкий позвоночник...
Неужели мутант?
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
- Да нет, же, нет! - вопит что-то (кто-то?) тщательно спрятанное в
подкорке. - Это не мутация. Это нормальные эволюционные изменения. Все
нормально...
Эволюционные изменения? Значит..
- Ну да, все правильно. Ты мертв. Ты вошел в несколько легенд... и
умер примерно тысячу лет назад. Для современного человека - ты монстр,
чудовище, дикое, опасное и непредсказуемое, а для тебя сегодняшние люди -
слабаки и слюнтяи, телом и духом. Вот, когда мне пришлось туго, и я тебя
позвал, а теперь...
Он был неправ, этот мой дальний потомок. Он не должен был говорить
мне об этом.
Ведь я - Выживатель.
Радий РАДУТНЫЙ
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
И снова настало утро, и снова яркий солнечный свет разогнал
предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья
серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.
И боль.
Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая с
неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце, душащая, ослепляющая,
всепожирающая боль!
Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.
- Доброе утро! - запищал будильник. - Сегодня двадцать восьмое марта
две тысячи...
- Заткнись!
Обиженно пискнув, автомат умолк, затем, подумав, выключил свет и
раздвинул жалюзи.
За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем таяли клубы
пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала горло
серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла,
и остались только спокойствие и умиротворение, и человек улыбнулся, а
затем все вернулось.
Почтительно склонив голову, молоденькая, глупенькая, откровенно
влюбленная секретарша пожелала доброго утра, напомнила о предстоящей
встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач,
просил соединить, но так как время было позднее (или, скорее, раннее),
то...
Она все еще приходила в себя от молниеносного увольнения, когда
легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в
лучах восходящего солнца.
Меньше получаса длился полет и за это время более сотни раз боль
успела одержать победу над надеждой, и надежда не меньше тысячи раз
уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали и воплощались, словно
армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием -
Душа, и отблески битв вспыхивали и гасли в зрачках человека, но, как
обычно, каменным было его лицо, и как обычно, вежливо и почтительно
приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый кевлар
охранники, строгие серопиджачные администраторы и ученые в
традиционно-белых (с серым оттенком) халатах, и не менее вежливо
здоровался и улыбался Хозяин, перебрасывался парой шуток с близкими
знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и лаборанток,
внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал в
глазок оптического идентификатора, проходил через датчики металла,
взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического опьянения,
радиоактивности - и все это время боль была рядом, она разрушала мозг и
наслаждалась, не убивая его совсем, понимая, что не сможет и секунды
прожить без носителя.
И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом - цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть заметным оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав прибор, увидел бы вместо
привычных датчиков настроения крохотную микросхему-фальшивку, но только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил, был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах, с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый из которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
- Привет! - сказал Хозяин.
- Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
Оба были примерно одного возраста, один гладко выбритый, в строгом
костюме, и другой, взъерошенный бородач в прожженном халате, они
представляли собой странную пару, но были близки и Ковач был одним из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался предательства... почти... и
электронные клопы с острым взглядом и чуткими микрофонами притаились в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...
- Можешь меня поздравить, - бормотал тем временем Ковач из недр
странного аппарата, ощетинившегося остриями антенн, затянутого в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями; или ракету, слепую, могучую и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было в этой машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное, и неясно было, куда она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот не
должен быть убит, уничтожен полностью, а, напротив, должен быть взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.
- Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока. -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько бы ты думал?.. -
двух-трех миллисекунд, этого хватит даже для вмешательства, остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем более масштабные последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль насчет управления с помощью синхронизации воспоминаний -
гениальна...
Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его "гениальных" идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
"Высший разум" - кстати, интересно, что будет, если ему скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
- Смотри, как просто - садишься, одеваешь шлем, и тебе не нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а дальше я поставил обычно ментальное
управление, как на "Грифонах", а в точке Вмешательства - синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
- Ну да, классно... ты придумал.
Оба захохотали, и Хозяин, сбросив пиджак, тоже забрался во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались без
руководства, и два важнейших договора не были подписаны, и обиделся по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это время, но к вечеру
машина вздрогнула и приподнялась над полом, а к утру все кабели и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный от недосыпания Хозяин с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько это было возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
"на минутку" в кресле и мгновенно уснул, и боль ушла, исчезла, убралась
снова в темные глубины сознания, чувствуя свое близкое и неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо закрыл массивную крышку входного люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко вдохнув, включил стартовый
бустер.
И грянул гром!
И ударная волна, образовавшаяся от сжатия воздуха на месте столь
внезапно исчезнувшего тела Машины, выбросила Ковача из кресла, он
вскрикнул и грязно выругался спросонок, и, заметив слабо светящийся вихрь
в центре зала, яростно заорал в темноту:
- Вернись! Надо же все проверить! Стой!
А затем плюнул, махнул рукой, хлопнул спирта из лабораторной мензурки
и опять свалился в кресло.
А что же Хозяин?
А Хозяин, ослепленный, оглушенный, ошеломленный внезапным переходом,
вспышкой, грохотом и вибрацией, совершенно непроизвольно, повинуясь
рефлексам, бросил Машину вперед, вперед и вверх - подальше от смертельно
опасной земной поверхности, и лишь на высоте, где вспыхивают метеоры,
опомнился, засмеялся, и во внезапном приступе эйфории послал аппарат еще
выше! выше! выше! - стратосфера! ионосфера! космос!
Скорость росла, и зелено-голубой мир где-то там внизу, и звезды,
привычные к подобным сюрпризам с крохотной беспокойной планетки, снова
сжались в строгие, ханжески неулыбчивые точки, и Хозяин захохотал снова,
направляя Машину вниз, и снова стало голубым небо, и с бешеной скоростью
проскочил под брюхом город, а затем на пути оказалась гора, и пилот,
побледнев, не стал отворачивать, и за миг перед столкновением он закричал
и закрыл руками лицо, и проскочил гору насквозь, даже не заметив ее в
своей стремительности.
Ибо был он сейчас нематериальным, бесплотным, принадлежа нормальному
трехмерному миру только по четвертой координате, а четвертая координата -
время - все время оставалась неуловимо малой, и Хозяин вместе с Машиной
практически не существовали.
На пути попалась гора, еще одна, затем Хозяин глубоко вдохнул и
наклонило Машину вперед, вниз и снова не удержал вскрика при виде
несущейся в лицо поверхности, и снова ничего не случилось, а через
несколько минут Машина вырвалась с противоположной стороны планеты, и
Хозяин захохотал снова - дико и торжествующе, ощутив себя вездесущим и
всемогущим, и погрозил кулаком пространству, выкрикнув что-то
матерно-святотатственное, и только потом снизил скорость, осмотрелся,
сориентировался, и продолжил поле над горами, морем, степью, лесом, пока
не оказался перед темной громадой замка.
Он знал, что видел его последний раз, знал, что через короткий
промежуток времени картина мира изменится, и на этом месте, скорее всего,
останутся только древние, чуть ли не первобытные руины, но не задумался ни
на секунду, и спикировал вниз, и завис над башней, а затем активировал
шлем и вспомнил Серую комнату три дня тому назад.
Машину встряхнуло. Хозяин прикусил язык и выругался, а затем,
осторожно пройдя двухметровой толщины стену, оказался вместе с носовой
частью Машины в огромного, во всю стену, дисплея.
Где-то в глубине едва уловимо скользнул бледный и мерзкий червячок
разочарования - настолько буднично и просто произошло самое великое в
истории человечества событие.
У окна, в нише удобно расположился стол с небольшим терминалом.
Сидящий за ним пожилой, но на удивление крепкий с виду мужчина, охватив
голову руками, уставился в стену.
Этого человека все называли уважительной кличкой - Хозяин.
Человек, спрятанный под броней Машины, нажал несколько клавиш; сцепив
зубы, выдержал толчки и бешеные перепады температур во время
синхронизации, открыл люк и вышел из кабины, нос к носу столкнувшись с
самим собой.
- Ну наконец-то, - недовольно пробормотал человек в кресле. - Что там
у тебя?
- Управление, - улыбнулся Хозяин, - то, что тебе нужно, так?
- Угадал, угадал. И что же?
- Свяжи синхронизатор через шлемофон с областью памяти. То есть, ты
вспоминаешь - а комп автоматически привязывает это дело к периоду. А
дальше - обычное ментальное управление. Устраивает?
- Еще бы! - человек усмехнулся. - Раз ты здесь, значит работает.
Оба засмеялись.
- А сейчас - поспеши!
И Хозяин, все еще улыбаясь, снова влез в Машину, опустил люк и
положил руки на клавиатуру.
А там, за толстым слоем бронестекла, человек беззвучно прошептал
что-то и взмахнул рукой, то ли проклиная, то ли благословляя самого себя.
Человек в Машине знал, что он шепчет, ведь он сам прошептал это
неделю назад.
- Удачи тебе!
- Удачи... мне! - и снова вспышки, вибрация и грохот, и Машина
взмывала над городом, и опускалась прямо к приземистому ангару лаборатории
и Хозяин диктовал самому себе - только моложе - правила и формулы, рисовал
графики и чертежи, сообщал, где надо ожидать неполадок, а где и аварий,
кого следует поставить главным, а кого и расстрелять, он был богом -
всезнающим и вездесущим, потому что в свое время, раньше узнал все это от
себя самого.
Следующий временной прыжок был длинным, очень длинным, и тот, кто его
встретил, был намного моложе, и произошло это в воздухе, и Хозяин приказал
пилоту - себе - прыгать, и тот прыгнул, а "Грифон" - грозный, мощный,
вооруженный до зубов и бронированный, как линкор, аппарат, бессильно
полыхнул в утреннем небе, затмив на мгновение восходящее Солнце, исчез,
обратился в пар, уничтоженный изнутри подло притаившейся миной, а Хозяин
откликнулся серией репрессий, а Машина уносила его все дальше и дальше, и
наконец, противоположное полушарие снова расцвело жуткими черно-багровыми
термоядерными грибами, а затем снова вспыхнули огни городов, и снова
замелькали в небе "Сфинксы" - еще те, самые первые и "Валькирии", и снова
планета собрала хороший урожай ядерных грибов, и Хозяин вел войну,
повинуясь подсказкам самого себя - но более старого, и война близилась к
началу, и все более наглыми становились морские пехотинцы из другого
полушария, и так продолжалось, пока Земля снова не познала мир, а Хозяин
стал, как и раньше, неплохим инженером, средним политиком, удачливым
бизнесменом - но не более.
А затем снова был длинный, длинный, длинный прыжок.
"...В ходе тяжелых и продолжительных боев город был взят. Преодолевая
упорное сопротивление врага, наши войска вынуждены были применить
некоторые виды оружия массового поражения, в том числе боеприпасы
объемного взрыва. Городу нанесен значительный материальный ущерб..."
Здесь стоило остановиться.
Впрочем, и без этого Хозяин помнил все с ужасающей ясностью.
"Грифон" завис на высоте около километра. С десяток дымов возвышались
над южной частью раздавленного города, внизу изредка потрескивали
автоматные очереди, время от времени над кварталом взлетала ракета,
ближайший штурмовик опускал нос и аккуратно укладывал несколько очередей в
подозрительный дом. Обычно этого хватало, и пехотинцы со смехом
вытаскивали из подъезда (или выбрасывали из окна) очумевшего захватчика
(или то, что от него оставалось).
Впрочем, эта война с самого начала была странной.
Хозяин знал этот город. Слишком хорошо знал.
По странному стечению обстоятельств знал он и дом, из которого
вылетел этот злосчастный "Стингер". Естественно, его расстреляли еще на
подъеме. Естественно, на бывшую гостиницу с узкими, словно бойницы,
окнами, свалились сразу две "Валькирии", а вот дальше...
- Все назад!
Штурмовики послушно вернулись в строй, а "Грифон" Хозяина, опустив
нос, круто понесся вниз. Два "Скорпиона" из охраны бросились следом и тут
же сконфуженно ушли обратно - судя по всему, получив по секретке не только
приказ, но и хорошую порцию эпитетов.
Первая же ракета разворотила пол-этажа, следующая ударила рядом и
ударная волна подбросила крутившийся рядом штурмовик, и на месте
злосчастного здания уже зияла воронка, а Хозяин пикировал снова и снова, и
с диким, безумным наслаждением жал на гашетку. Туча густого дыма накрыла
квартал, на дисплее мелькали контурно очерченные скелеты домов и руин, но
Хозяин видел другое - видел, видел с поразительной ясностью, то, что
происходило в одной из комнат столько лет назад; видел - хотя никогда не
видел этого на самом деле. Он видел это, видел и жег, убивал, беспощадно
разрушал прошлое - но не мог изменить и уничтожить.
Несколько ракет взлетело одновременно, и штурмовики на миг
замешкались, разбирая цели, и тогда шлемы каждого рявкнули резким,
знакомым всем голосом, и приказ был страшен и невыполним, но...
- Ну! За чем остановка? Стреляйте!
Хищные крылатые тени дружно свалились вниз, послышались выстрелы и
взрывы, а голос, так внезапно оживший в шлемофонах, все выкрикивал,
захлебываясь, выплескивая ярость, боль, ненависть и безумие:
- Стреляйте! Бомбите! Пускайте ракеты! Убейте их всех! Убейте!
Убейте! Убейте!
...А затем был тяжелой бомбардировщик прошел над городом, оставив за
собой бурое облако, оно спускалось все ниже и ниже, и была вспышка, и был
удар, подобный землетрясению, и на несколько сот километров вокруг
неделями шли черные дожди, а в ясные дни с неба сыпался пепел, пепел,
пепел...
Хозяин встряхнул головой. Он не любил вспоминать этот год. Все
кончилось, и момент, когда нужно было высвободить все свое безумие,
уничтожить, разрушить, убить - этот момент прошел и никогда больше не
повторялся.
По странному стечению обстоятельств, эскадрилья, штурмовавшая город,
была полностью уничтожена при неудачно спланированном налете.
Ему не было смысла задерживаться в этом времени.
Следующий момент он с удовольствием проскочил бы без остановки. Это
был один из немногих эпизодов, которыми даже его весьма покладистая
совесть была не совсем довольна.
Девушку звали... впрочем, это не важно, и была она... впрочем, это
тоже не интересно. Важно другое - она любила его, жила ради него,
стремилась угадать любое его желание - и ничего не требовала взамен. Им
было хорошо вместе, и если бы встреча произошла раньше, возможно и не
случилось бы всей этой истории, - но увы! - история, собственно, и состоит
из таких вот "если бы", а потому в один прекрасный вечер, когда оба были
вполне счастливы, и даже извечная боль временно отступила, хоть и не ушла
совсем, у женщины проскочила мысль, еще раз подтвердившая старую истину -
выслушав женщину, потупи наоборот.
К тому времени энцокибернетика уже достигла некоторых результатов;
первыми появились, естественно, парализаторы и нейробичи, а затем
потребительский рынок проглотил и более мирную игрушку под красивым
названием - инвертор.
В тот вечер раскрасневшаяся, довольная, все еще дрожащая, она
прижалась к сильному плечу Хозяина - собственно, она называла его иначе,
но это не важно, - обняла, и закрыв глаза, прошептала что-то о том, как он
ей нравится, как ей с ним хорошо, и еще что-то, всегда приходящее в голову
в таких ситуациях, в том числе и о том, как ей нравится доставлять ему
удовольствие, и наконец, о том, как бы ей хотелось самой почувствовать то,
что чувствует он.
Ловушка была расставлена, нить натянулась, и Хозяин не замедлил
сунуть голову в петлю.
- Да, это было бы интересно. Я бы тоже хотел побыть на твоем месте.
Женщина, наверное, получает больше удовольствия.
- Почему? А мне кажется, мужчина.
Он улыбнулся.
- Женщина - штука намного более сложная. У тебя, например,
чувствительных мест намного больше, правда? - он осторожно провел
кончиками пальцев вдоль спины - женщина вздрогнула и нервно облизала
внезапно пересохшие губы. - А у мужчин - одна, да и то... Ну, ну, не
увлекайся!..
Петля затянулась, ловушка захлопнулась, и снова хохотал и танцевал
лезгинку на радостях дьявол, и весь ад довольно потирал когтистые лапы.
Черт бы побрал склонность женщин к приятным сюрпризам! Инвертор,
дорогая, сложная и идиотская игрушка, позволяющая обмениваться ощущениями
во время... гм... в любое время, позволяющая довести партнера чуть ли не
до потери сознания и упасть самому (гм... самой...) рядом; это дьявольское
изобретение оказалось на висках у Хозяина в самое неподходящее время и на
один короткий миг он задохнулся от давно забытого ощущения - света,
радости, любви и тепла, а в следующий момент женщина отчаянно завизжала,
приняв в себе почти смертельный заряд боли и ненависти, скорчилась в
дикой, немыслимой судороге и бессильно обмякла.
А когда сознание вернулось в ее обожженный чудовищным ударом мозг,
женщина с ужасом и омерзением взглянула на помрачневшего Хозяина,
взглянула с явным вопросом, и он понял этот безмолвный крик, понял - и
ответил:
- Да, да, я все время это чувствую.
- Но теперь... теперь я знаю...
- Да. Теперь ты обо всем знаешь.
Странная искра снова вспыхнула в его глазах, и теперь, ТЕПЕРЬ она
знала, что это значит.
- Ты сумасшедший!
- И это правда, - он пододвинулся ближе.
- А я... я теперь - лишний свидетель? Но я же никому... Впрочем, ты
сам об этом знаешь.
- Знаю, - он привлек женщину к себе, обнял.
- И все же...
- Что поделаешь... Я не смогу жить, зная, что кто-нибудь еще знает об
этом. Увы, кто-то из нас лишний в этом мире.
Хозяин поцеловал губы женщины и осторожно дотронулся серым
непрозрачным камнем на перстне до ее затылка.
- Все равно, - успела прошептать женщина.
Возможно, она хотела сказать "все равно люблю". Впрочем, скорее всего
ей стало все равно - жить или умереть.
Отступив на несколько дней назад, Хозяин снял с пальца и передал себе
- молодому - перстень с нейропистолетом, вмонтированном в серый
непрозрачный камень.
- Это зачем?
- Узнаешь.
- А долго еще?
- Долго.
Машина снова двинулась вниз - вниз, в проклятое прошлое, и Хозяин
останавливался еще несколько раз, тщательно синхронизировал поле и
передавал себе - себе, но более молодому, - знания и инструкции, и каждый
раз с ужасом поглядывал на счетчик, который упорно не желал замечать
огромной энергии, затраченной на каждую коррекцию, и насмешливо дрожал в
районе нуля, а скорость росла, и тело, неплохое тело, верой и правдой
прослужившее столько лет, на глазах превращалось в дряхлую развалину, и
когда Машина остановилась в каких-то полутора годах от цели... нет, от
Цели - Хозяин не сразу собрал силы, чтобы выйти.
Но вышел.
В сверкающем серебром скафандре он довольно дико смотрелся в
маленькой комнатушке с убогой мебелью, но хозяин комнаты - молодой парень,
чем-то отдаленно напоминающий пришельца, смотрел без особого удивления,
приписывая, должно быть, неожиданного гостя действию очередной бутылки,
подрагивавшей в руке. На столе, рядом с другой твердо и неподвижно тускло
поблескивала вороненная сталь.
- Привет! - просто сказал хозяин. - Пить будешь?
- Привет, - отозвался гость. - Наливай.
Они опрокинули по стакану, гость взял в руки револьвер, крутнул
барабан и, презрительно хмыкнув, бросил оружие на место.
- Что, - безразлично буркнул хозяин. - Не одобряешь?
- Не одобряю.
- А м-м-мне - н-н-начхать!
Это глубокомысленно замечание потребовало определенных усилий и
парень снова потянулся к бутылке.
- А ты знаешь, кто я такой?
- Н-ну, и к-кто же? Вр... Вп... Впрочем, мне н-начхать!
Он задумался, потом внезапно захохотал:
- Зззнаю! Ты - глюк! Гггалюник! Угадал?
- Не совсем. Я - это ты. Ты, который в будущем.
Парень снова задумался, затем тряхнул головой и немного трезвее
выдал:
- А вот и врешь! Вот смотри. Вот я есть? Есть! А через минуту меня не
будет, - он потрогал револьвер. - Значит, и тебя не будет! Ппонял?
- Отдай пушку.
- Не отдам! И вообще... Вот я сейчас тебя убью, - он приставил ствол
к своему виску. - Ты даже знаешь, почему.
- Знаю.
- Так вот... - парень щелкнул курком.
- А если я уничтожу причину?
- Как это?
Хмель, если и не вышел полностью, то по крайней мере отступил.
Странный огонек вспыхнул и погас в глазах парня.
- Я сейчас вернусь в прошлое и с делаю так, чтобы... Ну, ты знаешь,
что нужно сделать.
- И тогда?..
- Тогда все пойдет по другому. Так, как ты хочешь.
- О, Господи!
Парень взглянул на револьвер, вздрогнул, и поспешно отвел руку.
- Я готов. Что надо сделать?
- Ты должен стать мной. Ты должен сделать карьеру, добиться моего
положения, построить Машину и вернуться.
- Я готов.
- Здесь инструкции. Список акций, которые ты должен завтра же купить.
Чертежи нового клапана к газотурбинному движку. Исходники программы...
Хозяин говорил и вспоминал, как много лет назад он сам слушал все
это. Как проснулся утром, разбитый, с дикой болью в затылке, мокрый от
холодного пота, и злой, бешено злой из-за нелепого и невозможного сна,
который помешал обрести, наконец, покой; он клял его - и себя, за то, что
не нажал курок, и так было, пока он не ткнулся носом в пакет с
инструкциями на странном, чуть поблескивающем материале, который
рассыпался в прах после прочтения... Но все это было потом, потом, -
деньги, богатство, большое богатство, слава... - все потом, потом...
- Ты понял?
- Понял.
Он усмехнулся и влез в кабину. Оставалось еще два вопроса.
- Подожди! А ты? А как же ты? Ты же исчезнешь.
- Конечно.
- И...
- Я буду очень рад этому. Все?
- Нет, не все. Скажи... а когда это произойдет? Скоро?
- Нет.
Он закрыл люк, выключил синхронизацию и снова запустил двигатель.
Этот прыжок был последним.
Он вернулся в странный мир, когда все вокруг было знакомым - но не
совсем, потому что слабая человеческая память не сохранила подробностей;
все было известно - но не до конца, из-за тех же мелочей; все было
предсказуемым - но только в общих чертах...
Он усмехнулся - известно, когда начнется война, но черт его знает,
чем в следующий момент займется вот эта, например, парочка...
Его интересовала тоже парочка - но другая.
Они шли молча, не глядя друг на друга. Черт знает, из-за каких
мелочей ТОГДА упало настроение, чем-то был недоволен парень, и не слишком
счастливой была девушка, а может погода была не та, в общем-то, так и
осталось навсегда неясным, почему ей взбрело в голову прогуляться одной, а
потом зайти в церковь, а потом...
Боль, острая, жгучая, невыносимая неистовой волной затопила мозг, и в
приступе слепой ярости он бросил Машину вниз, чуть не нажал гашетки... но
не нажал.
Смуглый усатый мужчина подошел к девушке, что-то спросил, что-то
сказал, через пару минут они уже сидели на одной лавочке, и усатый
рассказывал что-то интересное...
Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а затем
вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле, пожираемый
невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.
Стемнело, похолодало, и совершенно естественно парочка оказалась в
комнате с узкими окнами, а на столе неизвестно откуда возникла бутылка
какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой, расспрашивал
соседей - не знает ли кто, куда ушла...
А рядом, в двух шагах, высунув острый нос из глухой стены, висела
Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не отрывал глаз от
первоисточника боли... и всей этой истории.
И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было закончиться... и
чем уже закончилось раз - столько десятилетий назад. И девушка словно
опомнилась, когда усы оказались рядом с ее губами, и попыталась
остановить... и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета, включил
синхронизацию, и вывалился в комнату, окутанный облаком огня из-за
температурных перепадов, темпоральных флуктуаций и прочих пост-эффектов
незавершенной синхронизации.
Пахнуло озоном и почему-то серой.
- Что это? - вздрогнула девушка.
- Где? - не понял усатый. - Ничего. Тебе показалось.
И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер, и
истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина - сама
Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище, порожденное
то ли разумом человеческим, то ли его сном, - медленно отступила,
отрываясь, насколько возможно, от реального мира.
Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.
А время все шло. И Хозяин, лихорадочно перебрасываясь потоками цифр с
компьютером, перегружая сенсоры, видел, как в другом конце комнаты усатый
стаскивал с девушки брюки и свитер.
А когда примерный результат был готов, на кровати тоже все было
готово.
- Не может этого быть!!! - Хозяин взревел, как раненый зверь, и в
бессильной ярости сдавил гашетки, выбросив из-под куцых крыльев Машины две
молнии, способные испепелить по большому городскому кварталу каждая.
И они вернулись, отраженные все той же невидимой
темпорально-энергетической стеной, и находясь в одной временной плоскости
с Машиной, ужалили ее, и Машина вздрогнула и затряслась, защищаясь от
собственного удара.
Энергий, необходимая для малейшей коррекции - даже просто для
появления в комнате - оказалась огромной. Неземной. И даже не звездной. Не
меньше десятка звезд можно было бы потушить этой энергий.
- Этого не может быть!!! - с какой-то странной, просительной
интонацией бормотал Хозяин. - Это же не Манхэттенский проект. Это же
просто маленькая, незаметная коррекция личной жизни ничем не
прославившейся незаметной девушки... Ты ошибся, компьютер. Ты врешь,
проклятый ящик!!!...
И в ярости разбив кулак о панель, он понял, что жизнь эта не была
личной и незаметной - это была ЕГО жизнь, жизнь хозяина планеты, и все
развитие человечества находилось в прямой связи с этой ночью и с этой
девушкой, и что все это было предопределено заранее, а все, что он мог
теперь сделать - это бессильно смотреть, как усатый - впрочем, он знал,
конечно, его имя, фамилию и основные анкетные данные - тем временем уже...
Из противоположной стены комнаты вывалилось что-то огромное,
крылатое, страшное, и сенсоры взбесились, предупреждаю о том, что ЭТО
находится в той же временной плоскости, а, следовательно, МОЖЕТ
представлять опасность, и все рефлексы и программы странного монстра,
образованного связью мозга с компьютером, взмолились:
- Убей!!!
Сработали все системы бортового оружия, и неизвестный пришелец
оказался в самом центре ослепительной пламенной сферы, и исчез,
растворившись в облаке элементарных частиц.
Машину подбросило, двигатели брызнули искрами в разные стороны, и
Хозяин потерял сознание от чудовищной перегрузки.
А очнулся от едкого запаха горящей пластмассы, сильного жара где-то
за спиной и истерического визга сенсоров - это компьютер пытался доложить
о куче неисправностей и повреждений. Кабину заполнял азот, а из
двигательного отсека сквозь трещины сочилась пена - Машина всеми силами
пыталась бороться с пожаром.
А там, ВНИЗУ?
А там уже все закончилось, и девушка, почему-то всхлипывая, смывала
следы прошедшего водой из графина, и мужчина, тоже не очень-то довольный,
угрюмо смотрел куда-то в сторону.
Вот и все...
Все?!
И как будто и не было груза десятилетий, и Хозяин, снова увидев то,
что узнал столько лет назад, лихорадочно заработал головой и руками,
спасая Машину - и себя, а затем, стабилизировав ситуацию, снова выдавил
полный форсаж из поврежденного реактора и бросился вниз, еще глубже в
океан прошлого, в надежде найти критическую точку, где с меньшим расходом
энергии он смог бы своротить историю на другой путь...
- не дать им встретиться,
- отвлечь внимание,
- сообщить тому, другому, где она,
- убить ее до знакомства, в конце концов!!!
Синтез-блок мозга с компьютером работали на грани перегрузки, искали
и отбрасывали варианты, а руки делали свое, и когда Машина уже падала в
черную бездну прошедшего, сработала логика, и компьютер успел подбросить
сознанию еще одно понятие - _п_е_т_л_я_.
Это показалось воплощением ужаса. Хозяин вздрогнул, вскрикнул, но не
успел даже инстинктивно прикрыть руками лицо, когда рядом появилась вторая
- или все-таки первая? - Машина и ударила всем бортовым оружием.
В последний момент проскочила мысль, что все эти годы он хотел, дико,
невероятно хотел узнать - что же произошло там, в комнате с узкими окнами.
И вот. До конца и не получилось.
Свет! Свет!! Свет!!!
Он ослепил даже сквозь фильтры скафандра, удар чуть не разорвал
внутренности и не размазал их по панелям... но не убил.
Сознание действовало. В первый момент он удивился, только потом в
оглушенном мозгу всплыло - "петля".
- Вот оно что, - безразлично протянул он. - Значит, теперь я буду
вечно болтаться в этом вихре...
Перед глазами услужливо всплыла школьная аналогия - водоворот. Вихрь,
оторвавшийся от основного потока и бессмысленно кружащийся где-то в
стороне. И случайная щепка, с каждым оборотом все приближающаяся к центру.
Ближе, быстрее, еще быстрее...
И вдруг все замерло. Кто-то - а может, что-то? - появился рядом.
Что-то неуловимо-близкое, родное и ненавистное, нежно-враждебное. Через
мгновение он уже знал, что это.
Точнее, _к_т_о_ это.
- Здравствуй... - голос-шепот, едва уловимый шелест, мгновенная мысль
- и пустота.
- Это ты, - с трудом прохрипел он. - Ты. Ты!
- Я... - все тот же чуть слышный шелест.
- Ты пришла...
- Да...
- Но тебя нет.
- Конечно, нет. Но я здесь...
- Зачем?
Невидимая и неощутимая, она проникла в самые глухие углы сознания,
пронеслась там стремительным и опустошающим вихрем и в виде легкой дымки
появилась снова.
- Тебе же плохо без меня...
- Да, - он облизал внезапно пересохшие губы. - Очень плохо.
Он уже знал, что будет дальше.
- Почему же ты от меня уходишь?..
Вкрадчиво и неуловимо она вмешивалась в работу сознания, изменяла
что-то - что-то неуловимо малое, но важное, и через минуту Хозяин уже не
мог отличить свои мысли от измененных.
- Потому... Потому что... - он взглянул вниз, на застывшую парочку и
мгновенный прилив боли и ярости смел все мысли, и черная волна ненависти
захлестнула мозг. - Вот почему!!!
В самоубийственном порыве он сдавил гашетки и зашипел от бессильной
злобы, когда ничего не произошло.
- Но этого больше не повторится... - теперь голос был тоскливым и
умоляющим, и это было хуже, это ломало всякое сопротивление, и вновь
нежное прикосновение чужой воли гасило бурю, а женщина шептала что-то
древнее и забытое, то, что он слышал когда-то, когда они были вместе,
слышал - и не ценил, а сейчас это звучало совсем иначе, словно родной
полузабытый язык.
- Говори... - прошептал он. - Говори еще... Что-нибудь...
Горячая капля обожгла щеку, и Хозяин вздрогнул, пораженный даже не
этим, а тем, что она, оказывается, еще не разучилась плакать, а затем
вздрогнул еще раз, поняв, что слеза принадлежит ему.
Призраки не плачут!!!
Машину встряхнуло, призрак исчез и что-тол темное и почти
материальное появилось в кабине.
- Привет, - просто сказал гость.
- Привет, - несколько удивленно отозвался Хозяин. - Это ты?
- Ну да, я, - улыбнулся гость. - Не ждал?
- Судя по тому, что я тебя не знаю... - задумчиво протянул Хозяин, -
...ты из будущего, угадал?
- Хороший вопрос... - как-то сразу изменился гость. - Но лучше его
пока оставить.
- Ладно. Тогда?..
- Сразу говорю - я не знаю, как отсюда выбраться.
- Тогда за каким чертом ты появился? - вспышка злобы была внезапной и
стремительной, но так как оба были одним тем же, то гость даже не
удивился.
- Ну что ты сразу вот так... - протянул он с некоторой укоризной. -
Может, я просто поговорить пришел.
- Если ты жив - значит я выбрался. Говори, как это сделать и
сматывайся. Поговорим потом, после Коррекции.
- Зря ты так, - поморщился гость.
- Мне видней.
- Может и видней. Но, знаешь, я хотел поговорить несколько о другом.
- Ну?
- Зря ты все это затеял. Ты мог бы прожить жизнь просто и счастливо,
вместе с...
- Заткнись!!!
Гость замолчал. Парочка внизу все также изображала из себя
скульптурную композицию.
- Ты пришел предложить мне забыть _э_т_о_? - прошипел Хозяин. -
Э_т_о_? Ты сошел с ума!
- А ты?
Вопрос был внезапным и неожиданным, как пуля в спину, и Хозяин снова
вздрогнул, а затем усмехнулся и все тот же странный огонек вспыхнул в его
глазах.
- И я. Я, наверное, единственный сумасшедший, который осознает это...
- Вот видишь!
- ...и хватит об этом! Ты можешь мне помочь сейчас?
- Нет.
- Тогда уходи.
Гость устало вздохнул.
- Ладно. Но тебе это не поможет. По одной простой причине. Ты с
самого начала ошибся. Я не из будущего. И не из прошлого...
И исчез, оставляя Хозяину понимание и ужас.
Смерть была быстрой и незаметной до неуловимости.
Там, ВНИЗУ, усатый дергался рядом с девушкой. Из-за темпоральных
неоднородностей все движения были рваными и карикатурными.
Теперь он вечно будет видеть это.
Следующая мысль была неожиданной. "Рай". Почему рай?
"Рай - место, где исполнятся ваши наибольшие желания..."
- Вот оно что! - он улыбнулся, и из уголка губ потянулась вниз
струйка крови. - Значит, больше всего я хотел увидеть то, что там
случилось...
Он увидел. Раз, другой, третий... "Диаметр вихря 15 минут... 10
минут... 7 минут... 5 минут..." - спокойно подбрасывал компьютер. То, что
обожгло его тогда, столько лет назад, теперь происходило прямо перед
глазами. Боль злорадно вспыхнула и усиливалась с каждым витком.
- Хватит... - он закрыл глаза, но обнаружил, что сенсоры показывают
еще лучше - с круговым обзором, с панорамой, увеличением...
И выключить их он был не в силах. Так же, как и управлять Машиной.
Так же, как и взорвать ее. Так же, как и застрелиться.
Вихрь. Что поделаешь.
- Хватит! - он заорал, взвыл - но не сдвинулся с места и не смог даже
отвести взгляд. - Хватит! Хватит!! Хватит!!! К черту! Какой же это рай?
И тогда появился голос. Это был странный голос - вкрадчивый и
глубокий, тихий - и оглушающий, торжествующий и немного насмешливый,
исходящий неизвестно откуда.
- Собственно, с чего ты взял, что это рай? - поинтересовался голос.
Радий РАДУТНЫЙ
СТАРЫЙ ВОРЧУН
Да.
Да, я стар. И, возможно, немножко ворчлив. Что поделаешь - уж такой
есть.
Я действительно стар. Все участники той истории давно в могилах, и
только я раз за разом заново ее переживаю. Проклятая память постепенно
крадет всякие мелочи, вроде имен и цвета глаз, но главное - главное! - она
не тронет. Не посмеет. Как всякий старик, я живу только воспоминаниями.
А, вообще говоря, славные были времена. Весь мир был тогда...
активнее, что ли? Это сейчас толпы народу приходят чтобы открыть рот и
сказать "Оооо!". А мы все это строили, создавали. А сейчас? Тьфу, да что
говорить...
Я жил тогда в небольшом замке на берегу... да, вот я уже и название
речки забыл. Хороший был замок, уютный такой и защищенный неплохо. И
соседи были в основном порядочные, со мной не ссорились и границы феода
особо не нарушали. Поскольку я гонять по лесу, как дурак, за каким-нибудь
оленем не любил, то со спокойной совестью позволял это делать соседям, а у
них считалось хорошим тоном после охоты заехать - промочить глотку кубком
вина и оставить гостеприимному хозяину оленью ногу или пол-кабанчика.
Людишек своих я тоже особо не притеснял, право первой ночи употребил
всего с десяток раз, купцов не грабил, а, наоборот, всячески защищал и
зазывал к себе, вот так и дожил до почтенного возраста, врага ни одного не
заимев.
Остальное - слухи. Да, занимался я немного и алхимией, и астрологией,
баловался гороскопами, добыл как-то крупинку золота из бочки ртути...
которая обошлась мне в такого же золота целый кошель. Невыгодное это дело.
Возможное, но экономически невыгодное - так сейчас говорят, правильно? Вот
если бы... Впрочем, я отвлекся.
Так вот, колдовство - это слухи. Может я и увлекся когда, подошел к
границе, которая белую магию от черной отделяет... - но ведь не перешел!
Деньги? А что деньги? Зарабатывал я в основном на торговле. Замок
стоял в хорошем месте, на перекрестке дорог. Река, опять же, а значит и
корабли. Купцов много. Да я тогда еще говорил, что мечом махать - это не
все, надо еще и головой думать. И вот результат.
Вот-вот, и когда король только намекнул насчет похода, все эти
балбесы в доспехах так и взвились! Даешь Иерусалим! Даешь Гроб Господень!
Даешь!...
Как же. В гробу они этот Гроб видали, прости Господи... Добычу они
почуяли, золото, камни. Пропили, промотали все, кроме доспехов, вот и
ломанулись на шару.
А я - нет. Я человек мирный. Когда соседи разъехались - я еще земли
прикупил, городку денег подбросил - плодитесь, мол, размножайтесь. Мысли и
о королевстве проскакивали. Хе-хе, а что, звучит неплохо - купить
королевство...
В общем жил я, не тужил, пока вдруг не встретил в лесу дочь соседа -
старого разбойника. То ли барон он был, то ли граф какой-то, не помню.
Девушка - как лань, гибкая, волосы черные, глаза карие, жгучие. Ух. Как
взглянула на меня, так я к месту и прирос.
Стал я с тех пор к соседям захаживать. Просто так и с подарками.
Папаше-разбойнику - то бочонок редкого вина, то кубок, из черепа
сделанный. Пришлось, поскольку он на меня сначала искоса поглядывал. Дочке
- сначала колечко, сережки, потом и серьезнее. С купцами якшаясь, научился
я комплименты вворачивать неожиданно и к месту - вот, пригодилось. В
общем, когда я ее руки попросил - папаша подумал-подумал, вспомнил, видно,
мой погреб с винами, вспомнил свой - и согласился.
И было все у нас прекрасно. Я в своей женушке души не чаял, и она
меня любила, хоть и моложе была лет на двадцать. Книги любила, музыку, со
мной по лесу прогуляться...
И тут начали эти освободители возвращаться. Битые-перебитые. Из
добычи - редко кому удалось кошелек у сарацина стащить - и все.
Израненные, без денег, злые. Я нескольких нанял, чтобы замок защищали -
так они своих же близко не подпускали!
И родственничек объявился. Какой-то то ли внучатый троюродный
племянник, то ли двоюродный внук. Приперся, оттарабанил всю родословную
нашу, чуть ли не от Адама, дошел до места, где ветви разделились,
прослезился, дядей назвал... В общем, принял я его, пустил переночевать.
Здоровый такой парень был, красивый, мечом махать умел, воспитанный и
не без ума. Рассказывал интересно - мы с женушкой заслушались. Хвастал,
конечно, - и как он сарацинов бил, и как Грааль чуть не захватил... но
хвастал красиво и с юмором. И женушку мою постоянно хвалил, с сарацинками
сравнивал и говорил, что такой жгучей красоты еще никогда не видел.
Ну не знаю я, когда они сговориться успели! Женушка моя наверняка ни
о чем плохом и не думала, захотелось просто с молодым красивым парнем по
стене крепостной прогуляться, на башню взойти при луне... Не верю я, что
бежать они хотели.
В общем, проснулся я, жены рядом не нашел, вышел в коридор - а там
как раз этот герой крадется - в одной руке меч, а в другой свечка и
сапоги. Подошел к стене, открыл тайный ход - черт его знает, откуда о нем
узнал! - я следом, конечно. Шагов через десять остановился я и тихонечко
так покашлял. Как этот бедолага подпрыгнул! Хорошо, что без шлема был, а
то привет бы потолку пришел.
- Что, - говорю, - сэр рыцарь. Никак прогуляться решили?
Молчит, собака, и дышит тяжело. Затравленно. Как олень.
- А где же, позвольте узнать, жена моя?
Ошибся я. Не как олень он дышал, а как вепрь. Не убежать хотел -
напасть. Думал, наверное, что ночь, все спят, ход тайный, меня зарубит - и
никто не узнает... Правильно думал, вообще-то.
Только я нажал кирпичик секретный, пол у него под ногами раскрылся
и... Замок дед мой строил, любил он такие шуточки - ходы тайные, ловушки,
ямы...
Но я все равно проиграл. Парень был опытный, боевой и хвастал
заслуженно. Видно, и в самом деле пришлось ему немало мечом помахать. А я
вот никогда не знал, что меч можно и метнуть, как копье...
Лучше б он за края ямы схватился, они все равно скользкие.
В общем, попал он мне в живот, упал я, дополз, кишки за собой
оставляя, до двери каменной, которая вход закрывает, а открыть уже и не
смог. Там и остался. Там до сих пор и лежу. Был, кстати, там недавно -
проклятые крысы уже и до черепа добрались.
А вот женушку мою так и не нашел. Так и не узнал никогда - где,
что... Так, наверное, и не узнаю - вон сколько лет прошло, чуть ли не
тысяча. Уже и праха не найти. Но ищу. Хожу вот. Ворчу. Хочу спросить - а
все убегают.
А вы? ВЫ НЕ ВИДЕЛИ?
Радий РАДУТНЫЙ
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
И снова настало утро, и снова яркий солнечный свет разогнал
предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья
серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.
И боль.
Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая с
неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце, душащая, ослепляющая,
всепожирающая боль!
Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.
- Доброе утро! - запищал будильник. - Сегодня двадцать восьмое марта
две тысячи...
- Заткнись!
Обиженно пискнув, автомат умолк, затем, подумав, выключил свет и
раздвинул жалюзи.
За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем таяли клубы
пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала горло
серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла,
и остались только спокойствие и умиротворение, и человек улыбнулся, а
затем все вернулось.
Почтительно склонив голову, молоденькая, глупенькая, откровенно
влюбленная секретарша пожелала доброго утра, напомнила о предстоящей
встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач,
просил соединить, но так как время было позднее (или, скорее, раннее),
то...
Она все еще приходила в себя от молниеносного увольнения, когда
легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в
лучах восходящего солнца.
Меньше получаса длился полет и за это время более сотни раз боль
успела одержать победу над надеждой, и надежда не меньше тысячи раз
уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали и воплощались, словно
армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием -
Душа, и отблески битв вспыхивали и гасли в зрачках человека, но, как
обычно, каменным было его лицо, и как обычно, вежливо и почтительно
приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый кевлар
охранники, строгие серопиджачные администраторы и ученые в
традиционно-белых (с серым оттенком) халатах, и не менее вежливо
здоровался и улыбался Хозяин, перебрасывался парой шуток с близкими
знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и лаборанток,
внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал в
глазок оптического идентификатора, проходил через датчики металла,
взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического опьянения,
радиоактивности - и все это время боль была рядом, она разрушала мозг и
наслаждалась, не убивая его совсем, понимая, что не сможет и секунды
прожить без носителя.
И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом - цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть заметным оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав прибор, увидел бы вместо
привычных датчиков настроения крохотную микросхему-фальшивку, но только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил, был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах, с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый из которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
- Привет! - сказал Хозяин.
- Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
Оба были примерно одного возраста, один гладко выбритый, в строгом
костюме, и другой, взъерошенный бородач в прожженном халате, они
представляли собой странную пару, но были близки и Ковач был одним из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался предательства... почти... и
электронные клопы с острым взглядом и чуткими микрофонами притаились в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...
- Можешь меня поздравить, - бормотал тем временем Ковач из недр
странного аппарата, ощетинившегося остриями антенн, затянутого в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями; или ракету, слепую, могучую и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было в этой машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное, и неясно было, куда она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот не
должен быть убит, уничтожен полностью, а, напротив, должен быть взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.
- Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока. -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько бы ты думал?.. -
двух-трех миллисекунд, этого хватит даже для вмешательства, остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем более масштабные последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль насчет управления с помощью синхронизации воспоминаний -
гениальна...
Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его "гениальных" идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
"Высший разум" - кстати, интересно, что будет, если ему скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
- Смотри, как просто - садишься, одеваешь шлем, и тебе не нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а дальше я поставил обычно ментальное
управление, как на "Грифонах", а в точке Вмешательства - синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
- Ну да, классно... ты придумал.
Оба захохотали, и Хозяин, сбросив пиджак, тоже забрался во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались без
руководства, и два важнейших договора не были подписаны, и обиделся по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это время, но к вечеру
машина вздрогнула и приподнялась над полом, а к утру все кабели и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный от недосыпания Хозяин с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько это было возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
"на минутку" в кресле и мгновенно уснул, и боль ушла, исчезла, убралась
снова в темные глубины сознания, чувствуя свое близкое и неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо закрыл массивную крышку входного люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко вдохнув, включил стартовый
бустер.
И грянул гром!
И ударная волна, образовавшаяся от сжатия воздуха на месте столь
внезапно исчезнувшего тела Машины, выбросила Ковача из кресла, он
вскрикнул и грязно выругался спросонок, и, заметив слабо светящийся вихрь
в центре зала, яростно заорал в темноту:
- Вернись! Надо же все проверить! Стой!
А затем плюнул, махнул рукой, хлопнул спирта из лабораторной мензурки
и опять свалился в кресло.
А что же Хозяин?
А Хозяин, ослепленный, оглушенный, ошеломленный внезапным переходом,
вспышкой, грохотом и вибрацией, совершенно непроизвольно, повинуясь
рефлексам, бросил Машину вперед, вперед и вверх - подальше от смертельно
опасной земной поверхности, и лишь на высоте, где вспыхивают метеоры,
опомнился, засмеялся, и во внезапном приступе эйфории послал аппарат еще
выше! выше! выше! - стратосфера! ионосфера! космос!
Скорость росла, и зелено-голубой мир где-то там внизу, и звезды,
привычные к подобным сюрпризам с крохотной беспокойной планетки, снова
сжались в строгие, ханжески неулыбчивые точки, и Хозяин захохотал снова,
направляя Машину вниз, и снова стало голубым небо, и с бешеной скоростью
проскочил под брюхом город, а затем на пути оказалась гора, и пилот,
побледнев, не стал отворачивать, и за миг перед столкновением он закричал
и закрыл руками лицо, и проскочил гору насквозь, даже не заметив ее в
своей стремительности.
Ибо был он сейчас нематериальным, бесплотным, принадлежа нормальному
трехмерному миру только по четвертой координате, а четвертая координата -
время - все время оставалась неуловимо малой, и Хозяин вместе с Машиной
практически не существовали.
На пути попалась гора, еще одна, затем Хозяин глубоко вдохнул и
наклонило Машину вперед, вниз и снова не удержал вскрика при виде
несущейся в лицо поверхности, и снова ничего не случилось, а через
несколько минут Машина вырвалась с противоположной стороны планеты, и
Хозяин захохотал снова - дико и торжествующе, ощутив себя вездесущим и
всемогущим, и погрозил кулаком пространству, выкрикнув что-то
матерно-святотатственное, и только потом снизил скорость, осмотрелся,
сориентировался, и продолжил поле над горами, морем, степью, лесом, пока
не оказался перед темной громадой замка.
Он знал, что видел его последний раз, знал, что через короткий
промежуток времени картина мира изменится, и на этом месте, скорее всего,
останутся только древние, чуть ли не первобытные руины, но не задумался ни
на секунду, и спикировал вниз, и завис над башней, а затем активировал
шлем и вспомнил Серую комнату три дня тому назад.
Машину встряхнуло. Хозяин прикусил язык и выругался, а затем,
осторожно пройдя двухметровой толщины стену, оказался вместе с носовой
частью Машины в огромного, во всю стену, дисплея.
Где-то в глубине едва уловимо скользнул бледный и мерзкий червячок
разочарования - настолько буднично и просто произошло самое великое в
истории человечества событие.
У окна, в нише удобно расположился стол с небольшим терминалом.
Сидящий за ним пожилой, но на удивление крепкий с виду мужчина, охватив
голову руками, уставился в стену.
Этого человека все называли уважительной кличкой - Хозяин.
Человек, спрятанный под броней Машины, нажал несколько клавиш; сцепив
зубы, выдержал толчки и бешеные перепады температур во время
синхронизации, открыл люк и вышел из кабины, нос к носу столкнувшись с
самим собой.
- Ну наконец-то, - недовольно пробормотал человек в кресле. - Что там
у тебя?
- Управление, - улыбнулся Хозяин, - то, что тебе нужно, так?
- Угадал, угадал. И что же?
- Свяжи синхронизатор через шлемофон с областью памяти. То есть, ты
вспоминаешь - а комп автоматически привязывает это дело к периоду. А
дальше - обычное ментальное управление. Устраивает?
- Еще бы! - человек усмехнулся. - Раз ты здесь, значит работает.
Оба засмеялись.
- А сейчас - поспеши!
И Хозяин, все еще улыбаясь, снова влез в Машину, опустил люк и
положил руки на клавиатуру.
А там, за толстым слоем бронестекла, человек беззвучно прошептал
что-то и взмахнул рукой, то ли проклиная, то ли благословляя самого себя.
Человек в Машине знал, что он шепчет, ведь он сам прошептал это
неделю назад.
- Удачи тебе!
- Удачи... мне! - и снова вспышки, вибрация и грохот, и Машина
взмывала над городом, и опускалась прямо к приземистому ангару лаборатории
и Хозяин диктовал самому себе - только моложе - правила и формулы, рисовал
графики и чертежи, сообщал, где надо ожидать неполадок, а где и аварий,
кого следует поставить главным, а кого и расстрелять, он был богом -
всезнающим и вездесущим, потому что в свое время, раньше узнал все это от
себя самого.
Следующий временной прыжок был длинным, очень длинным, и тот, кто его
встретил, был намного моложе, и произошло это в воздухе, и Хозяин приказал
пилоту - себе - прыгать, и тот прыгнул, а "Грифон" - грозный, мощный,
вооруженный до зубов и бронированный, как линкор, аппарат, бессильно
полыхнул в утреннем небе, затмив на мгновение восходящее Солнце, исчез,
обратился в пар, уничтоженный изнутри подло притаившейся миной, а Хозяин
откликнулся серией репрессий, а Машина уносила его все дальше и дальше, и
наконец, противоположное полушарие снова расцвело жуткими черно-багровыми
термоядерными грибами, а затем снова вспыхнули огни городов, и снова
замелькали в небе "Сфинксы" - еще те, самые первые и "Валькирии", и снова
планета собрала хороший урожай ядерных грибов, и Хозяин вел войну,
повинуясь подсказкам самого себя - но более старого, и война близилась к
началу, и все более наглыми становились морские пехотинцы из другого
полушария, и так продолжалось, пока Земля снова не познала мир, а Хозяин
стал, как и раньше, неплохим инженером, средним политиком, удачливым
бизнесменом - но не более.
А затем снова был длинный, длинный, длинный прыжок.
"...В ходе тяжелых и продолжительных боев город был взят. Преодолевая
упорное сопротивление врага, наши войска вынуждены были применить
некоторые виды оружия массового поражения, в том числе боеприпасы
объемного взрыва. Городу нанесен значительный материальный ущерб..."
Здесь стоило остановиться.
Впрочем, и без этого Хозяин помнил все с ужасающей ясностью.
"Грифон" завис на высоте около километра. С десяток дымов возвышались
над южной частью раздавленного города, внизу изредка потрескивали
автоматные очереди, время от времени над кварталом взлетала ракета,
ближайший штурмовик опускал нос и аккуратно укладывал несколько очередей в
подозрительный дом. Обычно этого хватало, и пехотинцы со смехом
вытаскивали из подъезда (или выбрасывали из окна) очумевшего захватчика
(или то, что от него оставалось).
Впрочем, эта война с самого начала была странной.
Хозяин знал этот город. Слишком хорошо знал.
По странному стечению обстоятельств знал он и дом, из которого
вылетел этот злосчастный "Стингер". Естественно, его расстреляли еще на
подъеме. Естественно, на бывшую гостиницу с узкими, словно бойницы,
окнами, свалились сразу две "Валькирии", а вот дальше...
- Все назад!
Штурмовики послушно вернулись в строй, а "Грифон" Хозяина, опустив
нос, круто понесся вниз. Два "Скорпиона" из охраны бросились следом и тут
же сконфуженно ушли обратно - судя по всему, получив по секретке не только
приказ, но и хорошую порцию эпитетов.
Первая же ракета разворотила пол-этажа, следующая ударила рядом и
ударная волна подбросила крутившийся рядом штурмовик, и на месте
злосчастного здания уже зияла воронка, а Хозяин пикировал снова и снова, и
с диким, безумным наслаждением жал на гашетку. Туча густого дыма накрыла
квартал, на дисплее мелькали контурно очерченные скелеты домов и руин, но
Хозяин видел другое - видел, видел с поразительной ясностью, то, что
происходило в одной из комнат столько лет назад; видел - хотя никогда не
видел этого на самом деле. Он видел это, видел и жег, убивал, беспощадно
разрушал прошлое - но не мог изменить и уничтожить.
Несколько ракет взлетело одновременно, и штурмовики на миг
замешкались, разбирая цели, и тогда шлемы каждого рявкнули резким,
знакомым всем голосом, и приказ был страшен и невыполним, но...
- Ну! За чем остановка? Стреляйте!
Хищные крылатые тени дружно свалились вниз, послышались выстрелы и
взрывы, а голос, так внезапно оживший в шлемофонах, все выкрикивал,
захлебываясь, выплескивая ярость, боль, ненависть и безумие:
- Стреляйте! Бомбите! Пускайте ракеты! Убейте их всех! Убейте!
Убейте! Убейте!
...А затем был тяжелой бомбардировщик прошел над городом, оставив за
собой бурое облако, оно спускалось все ниже и ниже, и была вспышка, и был
удар, подобный землетрясению, и на несколько сот километров вокруг
неделями шли черные дожди, а в ясные дни с неба сыпался пепел, пепел,
пепел...
Хозяин встряхнул головой. Он не любил вспоминать этот год. Все
кончилось, и момент, когда нужно было высвободить все свое безумие,
уничтожить, разрушить, убить - этот момент прошел и никогда больше не
повторялся.
По странному стечению обстоятельств, эскадрилья, штурмовавшая город,
была полностью уничтожена при неудачно спланированном налете.
Ему не было смысла задерживаться в этом времени.
Следующий момент он с удовольствием проскочил бы без остановки. Это
был один из немногих эпизодов, которыми даже его весьма покладистая
совесть была не совсем довольна.
Девушку звали... впрочем, это не важно, и была она... впрочем, это
тоже не интересно. Важно другое - она любила его, жила ради него,
стремилась угадать любое его желание - и ничего не требовала взамен. Им
было хорошо вместе, и если бы встреча произошла раньше, возможно и не
случилось бы всей этой истории, - но увы! - история, собственно, и состоит
из таких вот "если бы", а потому в один прекрасный вечер, когда оба были
вполне счастливы, и даже извечная боль временно отступила, хоть и не ушла
совсем, у женщины проскочила мысль, еще раз подтвердившая старую истину -
выслушав женщину, потупи наоборот.
К тому времени энцокибернетика уже достигла некоторых результатов;
первыми появились, естественно, парализаторы и нейробичи, а затем
потребительский рынок проглотил и более мирную игрушку под красивым
названием - инвертор.
В тот вечер раскрасневшаяся, довольная, все еще дрожащая, она
прижалась к сильному плечу Хозяина - собственно, она называла его иначе,
но это не важно, - обняла, и закрыв глаза, прошептала что-то о том, как он
ей нравится, как ей с ним хорошо, и еще что-то, всегда приходящее в голову
в таких ситуациях, в том числе и о том, как ей нравится доставлять ему
удовольствие, и наконец, о том, как бы ей хотелось самой почувствовать то,
что чувствует он.
Ловушка была расставлена, нить натянулась, и Хозяин не замедлил
сунуть голову в петлю.
- Да, это было бы интересно. Я бы тоже хотел побыть на твоем месте.
Женщина, наверное, получает больше удовольствия.
- Почему? А мне кажется, мужчина.
Он улыбнулся.
- Женщина - штука намного более сложная. У тебя, например,
чувствительных мест намного больше, правда? - он осторожно провел
кончиками пальцев вдоль спины - женщина вздрогнула и нервно облизала
внезапно пересохшие губы. - А у мужчин - одна, да и то... Ну, ну, не
увлекайся!..
Петля затянулась, ловушка захлопнулась, и снова хохотал и танцевал
лезгинку на радостях дьявол, и весь ад довольно потирал когтистые лапы.
Черт бы побрал склонность женщин к приятным сюрпризам! Инвертор,
дорогая, сложная и идиотская игрушка, позволяющая обмениваться ощущениями
во время... гм... в любое время, позволяющая довести партнера чуть ли не
до потери сознания и упасть самому (гм... самой...) рядом; это дьявольское
изобретение оказалось на висках у Хозяина в самое неподходящее время и на
один короткий миг он задохнулся от давно забытого ощущения - света,
радости, любви и тепла, а в следующий момент женщина отчаянно завизжала,
приняв в себе почти смертельный заряд боли и ненависти, скорчилась в
дикой, немыслимой судороге и бессильно обмякла.
А когда сознание вернулось в ее обожженный чудовищным ударом мозг,
женщина с ужасом и омерзением взглянула на помрачневшего Хозяина,
взглянула с явным вопросом, и он понял этот безмолвный крик, понял - и
ответил:
- Да, да, я все время это чувствую.
- Но теперь... теперь я знаю...
- Да. Теперь ты обо всем знаешь.
Странная искра снова вспыхнула в его глазах, и теперь, ТЕПЕРЬ она
знала, что это значит.
- Ты сумасшедший!
- И это правда, - он пододвинулся ближе.
- А я... я теперь - лишний свидетель? Но я же никому... Впрочем, ты
сам об этом знаешь.
- Знаю, - он привлек женщину к себе, обнял.
- И все же...
- Что поделаешь... Я не смогу жить, зная, что кто-нибудь еще знает об
этом. Увы, кто-то из нас лишний в этом мире.
Хозяин поцеловал губы женщины и осторожно дотронулся серым
непрозрачным камнем на перстне до ее затылка.
- Все равно, - успела прошептать женщина.
Возможно, она хотела сказать "все равно люблю". Впрочем, скорее всего
ей стало все равно - жить или умереть.
Отступив на несколько дней назад, Хозяин снял с пальца и передал себе
- молодому - перстень с нейропистолетом, вмонтированном в серый
непрозрачный камень.
- Это зачем?
- Узнаешь.
- А долго еще?
- Долго.
Машина снова двинулась вниз - вниз, в проклятое прошлое, и Хозяин
останавливался еще несколько раз, тщательно синхронизировал поле и
передавал себе - себе, но более молодому, - знания и инструкции, и каждый
раз с ужасом поглядывал на счетчик, который упорно не желал замечать
огромной энергии, затраченной на каждую коррекцию, и насмешливо дрожал в
районе нуля, а скорость росла, и тело, неплохое тело, верой и правдой
прослужившее столько лет, на глазах превращалось в дряхлую развалину, и
когда Машина остановилась в каких-то полутора годах от цели... нет, от
Цели - Хозяин не сразу собрал силы, чтобы выйти.
Но вышел.
В сверкающем серебром скафандре он довольно дико смотрелся в
маленькой комнатушке с убогой мебелью, но хозяин комнаты - молодой парень,
чем-то отдаленно напоминающий пришельца, смотрел без особого удивления,
приписывая, должно быть, неожиданного гостя действию очередной бутылки,
подрагивавшей в руке. На столе, рядом с другой твердо и неподвижно тускло
поблескивала вороненная сталь.
- Привет! - просто сказал хозяин. - Пить будешь?
- Привет, - отозвался гость. - Наливай.
Они опрокинули по стакану, гость взял в руки револьвер, крутнул
барабан и, презрительно хмыкнув, бросил оружие на место.
- Что, - безразлично буркнул хозяин. - Не одобряешь?
- Не одобряю.
- А м-м-мне - н-н-начхать!
Это глубокомысленно замечание потребовало определенных усилий и
парень снова потянулся к бутылке.
- А ты знаешь, кто я такой?
- Н-ну, и к-кто же? Вр... Вп... Впрочем, мне н-начхать!
Он задумался, потом внезапно захохотал:
- Зззнаю! Ты - глюк! Гггалюник! Угадал?
- Не совсем. Я - это ты. Ты, который в будущем.
Парень снова задумался, затем тряхнул головой и немного трезвее
выдал:
- А вот и врешь! Вот смотри. Вот я есть? Есть! А через минуту меня не
будет, - он потрогал револьвер. - Значит, и тебя не будет! Ппонял?
- Отдай пушку.
- Не отдам! И вообще... Вот я сейчас тебя убью, - он приставил ствол
к своему виску. - Ты даже знаешь, почему.
- Знаю.
- Так вот... - парень щелкнул курком.
- А если я уничтожу причину?
- Как это?
Хмель, если и не вышел полностью, то по крайней мере отступил.
Странный огонек вспыхнул и погас в глазах парня.
- Я сейчас вернусь в прошлое и с делаю так, чтобы... Ну, ты знаешь,
что нужно сделать.
- И тогда?..
- Тогда все пойдет по другому. Так, как ты хочешь.
- О, Господи!
Парень взглянул на револьвер, вздрогнул, и поспешно отвел руку.
- Я готов. Что надо сделать?
- Ты должен стать мной. Ты должен сделать карьеру, добиться моего
положения, построить Машину и вернуться.
- Я готов.
- Здесь инструкции. Список акций, которые ты должен завтра же купить.
Чертежи нового клапана к газотурбинному движку. Исходники программы...
Хозяин говорил и вспоминал, как много лет назад он сам слушал все
это. Как проснулся утром, разбитый, с дикой болью в затылке, мокрый от
холодного пота, и злой, бешено злой из-за нелепого и невозможного сна,
который помешал обрести, наконец, покой; он клял его - и себя, за то, что
не нажал курок, и так было, пока он не ткнулся носом в пакет с
инструкциями на странном, чуть поблескивающем материале, который
рассыпался в прах после прочтения... Но все это было потом, потом, -
деньги, богатство, большое богатство, слава... - все потом, потом...
- Ты понял?
- Понял.
Он усмехнулся и влез в кабину. Оставалось еще два вопроса.
- Подожди! А ты? А как же ты? Ты же исчезнешь.
- Конечно.
- И...
- Я буду очень рад этому. Все?
- Нет, не все. Скажи... а когда это произойдет? Скоро?
- Нет.
Он закрыл люк, выключил синхронизацию и снова запустил двигатель.
Этот прыжок был последним.
Он вернулся в странный мир, когда все вокруг было знакомым - но не
совсем, потому что слабая человеческая память не сохранила подробностей;
все было известно - но не до конца, из-за тех же мелочей; все было
предсказуемым - но только в общих чертах...
Он усмехнулся - известно, когда начнется война, но черт его знает,
чем в следующий момент займется вот эта, например, парочка...
Его интересовала тоже парочка - но другая.
Они шли молча, не глядя друг на друга. Черт знает, из-за каких
мелочей ТОГДА упало настроение, чем-то был недоволен парень, и не слишком
счастливой была девушка, а может погода была не та, в общем-то, так и
осталось навсегда неясным, почему ей взбрело в голову прогуляться одной, а
потом зайти в церковь, а потом...
Боль, острая, жгучая, невыносимая неистовой волной затопила мозг, и в
приступе слепой ярости он бросил Машину вниз, чуть не нажал гашетки... но
не нажал.
Смуглый усатый мужчина подошел к девушке, что-то спросил, что-то
сказал, через пару минут они уже сидели на одной лавочке, и усатый
рассказывал что-то интересное...
Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а затем
вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле, пожираемый
невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.
Стемнело, похолодало, и совершенно естественно парочка оказалась в
комнате с узкими окнами, а на столе неизвестно откуда возникла бутылка
какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой, расспрашивал
соседей - не знает ли кто, куда ушла...
А рядом, в двух шагах, высунув острый нос из глухой стены, висела
Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не отрывал глаз от
первоисточника боли... и всей этой истории.
И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было закончиться... и
чем уже закончилось раз - столько десятилетий назад. И девушка словно
опомнилась, когда усы оказались рядом с ее губами, и попыталась
остановить... и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета, включил
синхронизацию, и вывалился в комнату, окутанный облаком огня из-за
температурных перепадов, темпоральных флуктуаций и прочих пост-эффектов
незавершенной синхронизации.
Пахнуло озоном и почему-то серой.
- Что это? - вздрогнула девушка.
- Где? - не понял усатый. - Ничего. Тебе показалось.
И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер, и
истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина - сама
Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище, порожденное
то ли разумом человеческим, то ли его сном, - медленно отступила,
отрываясь, насколько возможно, от реального мира.
Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.
А время все шло. И Хозяин, лихорадочно перебрасываясь потоками цифр с
компьютером, перегружая сенсоры, видел, как в другом конце комнаты усатый
стаскивал с девушки брюки и свитер.
А когда примерный результат был готов, на кровати тоже все было
готово.
- Не может этого быть!!! - Хозяин взревел, как раненый зверь, и в
бессильной ярости сдавил гашетки, выбросив из-под куцых крыльев Машины две
молнии, способные испепелить по большому городскому кварталу каждая.
И они вернулись, отраженные все той же невидимой
темпорально-энергетической стеной, и находясь в одной временной плоскости
с Машиной, ужалили ее, и Машина вздрогнула и затряслась, защищаясь от
собственного удара.
Энергий, необходимая для малейшей коррекции - даже просто для
появления в комнате - оказалась огромной. Неземной. И даже не звездной. Не
меньше десятка звезд можно было бы потушить этой энергий.
- Этого не может быть!!! - с какой-то странной, просительной
интонацией бормотал Хозяин. - Это же не Манхэттенский проект. Это же
просто маленькая, незаметная коррекция личной жизни ничем не
прославившейся незаметной девушки... Ты ошибся, компьютер. Ты врешь,
проклятый ящик!!!...
И в ярости разбив кулак о панель, он понял, что жизнь эта не была
личной и незаметной - это была ЕГО жизнь, жизнь хозяина планеты, и все
развитие человечества находилось в прямой связи с этой ночью и с этой
девушкой, и что все это было предопределено заранее, а все, что он мог
теперь сделать - это бессильно смотреть, как усатый - впрочем, он знал,
конечно, его имя, фамилию и основные анкетные данные - тем временем уже...
Из противоположной стены комнаты вывалилось что-то огромное,
крылатое, страшное, и сенсоры взбесились, предупреждаю о том, что ЭТО
находится в той же временной плоскости, а, следовательно, МОЖЕТ
представлять опасность, и все рефлексы и программы странного монстра,
образованного связью мозга с компьютером, взмолились:
- Убей!!!
Сработали все системы бортового оружия, и неизвестный пришелец
оказался в самом центре ослепительной пламенной сферы, и исчез,
растворившись в облаке элементарных частиц.
Машину подбросило, двигатели брызнули искрами в разные стороны, и
Хозяин потерял сознание от чудовищной перегрузки.
А очнулся от едкого запаха горящей пластмассы, сильного жара где-то
за спиной и истерического визга сенсоров - это компьютер пытался доложить
о куче неисправностей и повреждений. Кабину заполнял азот, а из
двигательного отсека сквозь трещины сочилась пена - Машина всеми силами
пыталась бороться с пожаром.
А там, ВНИЗУ?
А там уже все закончилось, и девушка, почему-то всхлипывая, смывала
следы прошедшего водой из графина, и мужчина, тоже не очень-то довольный,
угрюмо смотрел куда-то в сторону.
Вот и все...
Все?!
И как будто и не было груза десятилетий, и Хозяин, снова увидев то,
что узнал столько лет назад, лихорадочно заработал головой и руками,
спасая Машину - и себя, а затем, стабилизировав ситуацию, снова выдавил
полный форсаж из поврежденного реактора и бросился вниз, еще глубже в
океан прошлого, в надежде найти критическую точку, где с меньшим расходом
энергии он смог бы своротить историю на другой путь...
- не дать им встретиться,
- отвлечь внимание,
- сообщить тому, другому, где она,
- убить ее до знакомства, в конце концов!!!
Синтез-блок мозга с компьютером работали на грани перегрузки, искали
и отбрасывали варианты, а руки делали свое, и когда Машина уже падала в
черную бездну прошедшего, сработала логика, и компьютер успел подбросить
сознанию еще одно понятие - _п_е_т_л_я_.
Это показалось воплощением ужаса. Хозяин вздрогнул, вскрикнул, но не
успел даже инстинктивно прикрыть руками лицо, когда рядом появилась вторая
- или все-таки первая? - Машина и ударила всем бортовым оружием.
В последний момент проскочила мысль, что все эти годы он хотел, дико,
невероятно хотел узнать - что же произошло там, в комнате с узкими окнами.
И вот. До конца и не получилось.
Свет! Свет!! Свет!!!
Он ослепил даже сквозь фильтры скафандра, удар чуть не разорвал
внутренности и не размазал их по панелям... но не убил.
Сознание действовало. В первый момент он удивился, только потом в
оглушенном мозгу всплыло - "петля".
- Вот оно что, - безразлично протянул он. - Значит, теперь я буду
вечно болтаться в этом вихре...
Перед глазами услужливо всплыла школьная аналогия - водоворот. Вихрь,
оторвавшийся от основного потока и бессмысленно кружащийся где-то в
стороне. И случайная щепка, с каждым оборотом все приближающаяся к центру.
Ближе, быстрее, еще быстрее...
И вдруг все замерло. Кто-то - а может, что-то? - появился рядом.
Что-то неуловимо-близкое, родное и ненавистное, нежно-враждебное. Через
мгновение он уже знал, что это.
Точнее, _к_т_о_ это.
- Здравствуй... - голос-шепот, едва уловимый шелест, мгновенная мысль
- и пустота.
- Это ты, - с трудом прохрипел он. - Ты. Ты!
- Я... - все тот же чуть слышный шелест.
- Ты пришла...
- Да...
- Но тебя нет.
- Конечно, нет. Но я здесь...
- Зачем?
Невидимая и неощутимая, она проникла в самые глухие углы сознания,
пронеслась там стремительным и опустошающим вихрем и в виде легкой дымки
появилась снова.
- Тебе же плохо без меня...
- Да, - он облизал внезапно пересохшие губы. - Очень плохо.
Он уже знал, что будет дальше.
- Почему же ты от меня уходишь?..
Вкрадчиво и неуловимо она вмешивалась в работу сознания, изменяла
что-то - что-то неуловимо малое, но важное, и через минуту Хозяин уже не
мог отличить свои мысли от измененных.
- Потому... Потому что... - он взглянул вниз, на застывшую парочку и
мгновенный прилив боли и ярости смел все мысли, и черная волна ненависти
захлестнула мозг. - Вот почему!!!
В самоубийственном порыве он сдавил гашетки и зашипел от бессильной
злобы, когда ничего не произошло.
- Но этого больше не повторится... - теперь голос был тоскливым и
умоляющим, и это было хуже, это ломало всякое сопротивление, и вновь
нежное прикосновение чужой воли гасило бурю, а женщина шептала что-то
древнее и забытое, то, что он слышал когда-то, когда они были вместе,
слышал - и не ценил, а сейчас это звучало совсем иначе, словно родной
полузабытый язык.
- Говори... - прошептал он. - Говори еще... Что-нибудь...
Горячая капля обожгла щеку, и Хозяин вздрогнул, пораженный даже не
этим, а тем, что она, оказывается, еще не разучилась плакать, а затем
вздрогнул еще раз, поняв, что слеза принадлежит ему.
Призраки не плачут!!!
Машину встряхнуло, призрак исчез и что-тол темное и почти
материальное появилось в кабине.
- Привет, - просто сказал гость.
- Привет, - несколько удивленно отозвался Хозяин. - Это ты?
- Ну да, я, - улыбнулся гость. - Не ждал?
- Судя по тому, что я тебя не знаю... - задумчиво протянул Хозяин, -
...ты из будущего, угадал?
- Хороший вопрос... - как-то сразу изменился гость. - Но лучше его
пока оставить.
- Ладно. Тогда?..
- Сразу говорю - я не знаю, как отсюда выбраться.
- Тогда за каким чертом ты появился? - вспышка злобы была внезапной и
стремительной, но так как оба были одним тем же, то гость даже не
удивился.
- Ну что ты сразу вот так... - протянул он с некоторой укоризной. -
Может, я просто поговорить пришел.
- Если ты жив - значит я выбрался. Говори, как это сделать и
сматывайся. Поговорим потом, после Коррекции.
- Зря ты так, - поморщился гость.
- Мне видней.
- Может и видней. Но, знаешь, я хотел поговорить несколько о другом.
- Ну?
- Зря ты все это затеял. Ты мог бы прожить жизнь просто и счастливо,
вместе с...
- Заткнись!!!
Гость замолчал. Парочка внизу все также изображала из себя
скульптурную композицию.
- Ты пришел предложить мне забыть _э_т_о_? - прошипел Хозяин. -
Э_т_о_? Ты сошел с ума!
- А ты?
Вопрос был внезапным и неожиданным, как пуля в спину, и Хозяин снова
вздрогнул, а затем усмехнулся и все тот же странный огонек вспыхнул в его
глазах.
- И я. Я, наверное, единственный сумасшедший, который осознает это...
- Вот видишь!
- ...и хватит об этом! Ты можешь мне помочь сейчас?
- Нет.
- Тогда уходи.
Гость устало вздохнул.
- Ладно. Но тебе это не поможет. По одной простой причине. Ты с
самого начала ошибся. Я не из будущего. И не из прошлого...
И исчез, оставляя Хозяину понимание и ужас.
Смерть была быстрой и незаметной до неуловимости.
Там, ВНИЗУ, усатый дергался рядом с девушкой. Из-за темпоральных
неоднородностей все движения были рваными и карикатурными.
Теперь он вечно будет видеть это.
Следующая мысль была неожиданной. "Рай". Почему рай?
"Рай - место, где исполнятся ваши наибольшие желания..."
- Вот оно что! - он улыбнулся, и из уголка губ потянулась вниз
струйка крови. - Значит, больше всего я хотел увидеть то, что там
случилось...
Он увидел. Раз, другой, третий... "Диаметр вихря 15 минут... 10
минут... 7 минут... 5 минут..." - спокойно подбрасывал компьютер. То, что
обожгло его тогда, столько лет назад, теперь происходило прямо перед
глазами. Боль злорадно вспыхнула и усиливалась с каждым витком.
- Хватит... - он закрыл глаза, но обнаружил, что сенсоры показывают
еще лучше - с круговым обзором, с панорамой, увеличением...
И выключить их он был не в силах. Так же, как и управлять Машиной.
Так же, как и взорвать ее. Так же, как и застрелиться.
Вихрь. Что поделаешь.
- Хватит! - он заорал, взвыл - но не сдвинулся с места и не смог даже
отвести взгляд. - Хватит! Хватит!! Хватит!!! К черту! Какой же это рай?
И тогда появился голос. Это был странный голос - вкрадчивый и
глубокий, тихий - и оглушающий, торжествующий и немного насмешливый,
исходящий неизвестно откуда.
- Собственно, с чего ты взял, что это рай? - поинтересовался голос.