Натали ХЕННЕБЕРГ
ЯЗВА
Написано кровью вспоротых вен.
Предсмертное стихотворение
С. Есенина
ПРОЛОГ
1
Земное время - 3000.
Сигма, восемнадцатая планета двойной звезды Арктур в созвездии
Волопаса. Человека, обреченного на смерть, разбудили в полночь. В тот же
миг одним гибким движением леопарда он вскочил на ноги, все еще одетый в
космический панцирь, разорванный и потертый в сражениях, а его запястья
прочно сковывали магнитные узы. Человек прислонился спиной к стене камеры
и застыл в ожидании, являя позу бойца, попавшего в западню, но все же не
лишенного благородства.
Свет двух последних лун планеты - зеленой и сиреневой (было их всего
семь, и именно они придавали Сигме ее неповторимое очарование) - отражался
в визире и, падая на пол, образовывал четкий квадрат. В этом призрачном
свете осужденный увидел на пороге очертания крупной фигуры, скрадываемой
длинным и широким пурпурным плащом. Лицо, в соответствии с сигмианской
модой, пряталось под маской, похожей на кожу, пленки.
Это мог быть палач, - в старину палачи на Земле прибегали к подобному
маскараду, а Сигма являлась земной трансплантацией (слово "колония" больше
не употреблялось). Но палач обязан приходить на заре. Такой порядок, по
крайней мере, не подлежал сомнению.
Неопределенность длилась не более минуты, - свод заискрился неоновыми
огнями, и незнакомец приблизился. Обреченный на смерть напрягся, подобно
согнутому луку, запрокинул свое юношеское лицо, обрамленное медными
клочьями безжалостно остриженных волос, и разразился безумным смехом.
- Почему вы смеетесь? - осведомилась тень.
Голос, властный и резкий, несомненно, принадлежал пожилому человеку,
привыкшему повелевать, землянину из высшей касты. Через прорези маски
вошедший разглядывал пленника, которого этим утром обрек на смерть. Он
находил его на редкость соответствующим образу галактического джентльмена
удачи - да, настоящий леопард в человеческом обличьи, прекрасная боевая
машина, лишенная воображения. Мелькнула мысль: "Возможно, именно это
оберегает их - его и ему подобных - до последнего момента. Мальчик-то
прошел сквозь ад, так ничего и не поняв..." Но в следующее мгновение
густые золотистые ресницы дрогнули на юном лице, чертами действительно
слишком уж чистом, и открыли странный, изменчивый взгляд серых, а может,
сине-зеленых, как океанская вода, пустых до бесконечности глаз. Посетитель
подумал вдруг, что заключенный выше его на целую голову (в физическом
смысле, конечно, только в физическом...).
- Почему вы смеетесь? - повторил он сурово.
- Я смеюсь потому, что принял вас за палача. Непростительная ошибка с
моей стороны, - ответил юноша учтиво.
- А я не палач?
- Нет. Всего лишь его поставщик.
- Вы меня знаете?
- Разумеется. Вы - космический префект Сигмы, великий адмирал
Арктура, единственный землянин, командующий галактическими эскадрами,
словом, Ингмар Карол. Забавно, верно?
- Не нахожу. У вас странное чувство юмора.
- И необходимое в моем положении, не правда ли?
- Вы его заслужили. (Возникло впечатление, что большой рот под маской
исторг плевок). Какой необдуманный поступок; явиться на Сигму, чтобы
оскорбить нас!
- Я доставлял беженцев с Земли.
- Да, на борту пиратского судна, одного из кораблей-налетчиков! Наши
досье забиты жалобами на подобное межпланетное пиратство!
- Ох! Уж эти мне жалобы Ноктюрнов, напоминающие мяуканье тигра! -
воскликнул юноша и, насколько позволяли магнитные наручники, пожал
плечами.
- Ноктюрны! Опять Ноктюрны! - С мукой в голосе повторил его
собеседник. - Вы твердите это как оправдание!
- Нет, как обвинение. Разве вы не знаете, что они из себя
представляют?
- Признаться честно, да, знаю, - промолвил тот, кого звали Ингмар
Карол (ужасное имя, повергающее в дрожь звезды). - Но я полагаю, вы мне
сейчас расскажете подробности?
Он раздвинул складки своей пурпурной мантии, и под мрачными звездными
доспехами обнаружился человек с характером, выкованным в бесчисленных
звездных сферах самой вечностью: общение с более хрупкой планетарной расой
сделало его утонченнее, не изменив внешне. Он оставался мужественным,
атлетически сложенным землянином. В Кароле не было ничего от жителей
планеты неясных утренних зорь, от этих стройных ангелов, хрустальных
статуй, выраставших под Солнцем-Арктуром, потом клонившихся к земле, как
лилии и, в конце концов, умиравших. Любивших смерть... Он придвинул к себе
единственный стул, неведомо как оказавшийся в карцере, и уселся на него
верхом, лицом к узнику.
- Ну, - сказал он, - говорите.
Не меняя позы скованной кошки юноша воскликнул:
- Неужели вы не знаете, что Земля захвачена и наводнена Ноктюрнами?
- Я слышал об этом, коль уж присутствовал на вашем процессе.
- Вы даже приговорили меня к смерти - походя, легко.
- У меня и у судей были на то свои основания. Сигма предоставила вам
полную свободу на защиту, разве не так? Вас постигла неудача. Однако,
после долгих размышлений, я решил дать вам еще одну возможность
объясниться.
Послушайте меня. Официально мы, жители Арктура, ничего не знаем ни о
нынешнем положении Земли, ни о черном знамени с надписью "МРАК",
развевающемся над нею, ни о Ноктюрнах, вызывающих любопытство и разговоры
в космосе. Что означает такое название - отличительный знак или
уничижительный термин? И кто они: служители ночи или лунатики? Считается,
что двадцать - тридцать лет назад ужасная, неведомая беда, именуемая нами
"БИЧ", "земное зло", "Великая смерть", она же "сжатая смерть", против
которой нет оружия, обрушилась на планету-мать и продолжает опустошать ее
ныне. Из-за угрозы распространения инфекции все межпланетные сообщения
были прерваны, а солнечная система подверглась карантину. наши
Дипломатические миссии разместились в поясе астероидов, так как зло
представлялось одновременно и физическим, и психическим. Иногда до нас
доходят фототелеграммы, страшные и кощунственные микрофильмы, где отражен
разгул всех необузданных сил, - такие документы тут же уничтожаются.
Редкие звездолеты, курсирующие в районе созвездий Кентавра и Стрельца
подвергаются драконовским мерам по дезактивации. Иногда
миссионеры-самоубийцы отправляются туда для изучения солнечной системы.
Прорываются единичные эмигрантские корабли...
И на такую слабую связующую нить между Землей и нами вы осмелились
напасть под тем предлогом, что упомянутые корабли перевозят врагов.
Межпланетное пиратство в кодексе Свободных Светил - единственное
непростительное преступление. Заброшенный в бесконечную Вселенную слабый
человек не имеет права действовать по волчьим законам. Вы же стали тем
волком, что нападает на путешественника, нет? На предъявленное обвинение
вы отвечаете: "Речь шла о Ноктюрнах" и думаете, что этим все сказано Но
ведь корабль не атакуют только на том основании, что у него на борту
Утренники из созвездия Орла или Сумеречники из созвездия Лиры! А
перевозить их - такое же правонарушение...
- Вы думаете?
- Все формы жизни имеют право на существование в гиперсфере, будь их
структура кремниевой, газообразной или протеиновой. Каждый, кого коснулось
дыхание жизни, сохраняет его превозносит и увековечивает. - Таковы три
цели создания...
- Вы полагаете?
- Сейчас я задаю вопросы. Я вас спросил. Отвечайте. Кто же такие
пресловутые Ноктюрны на самом деле, почему вы к ним так неравнодушны?
Голос под маской зазвучал резко, почти насмешливо; узник уловил
интонацию. Он опустил ресницы, погасив свой дерзкий взгляд и, казалось,
погрузился в раздумья. Ни один мускул не дрогнул, но возникло ощущение,
что юноша отодвинулся вглубь камеры. Потом он процедил:
- Хочу заметить, адмирал-префект, что это моя последняя ночь. Вы
приговорили меня к смертной казни, исходя из ваших законов, на которые мне
наплевать. Но насколько я знаю, никакой кодекс не позволяет вам мешать мне
спать. Спокойной ночи, адмирал!
Великому владыке космического пространства пришлась по душе такая
реакция. Ингмар Карол стал главой арктурианских эскадр не только благодаря
достоинствам полководца и приобретенному с годами знанию Вселенной.
Крайняя утонченность благородной планетарной расы, находившейся на закате
своих лучших дней, ее упадок, а в особенности несгибаемая воля Карола, его
работоспособность и бесстрашие перед лицом судьбы способствовали его
восхождению. На мгновение ему показалось, что он, как в зеркале, узнал
свои черты в этом неукротимом молодом человеке, улыбавшемся ему и с
восхитительным самообладанием говорившем о приближении смерти.
Машинально, не переставая наблюдать за узником, Карол вынул футляр из
космического хрусталя, где поблескивали тонкие черные трубочки "шрауи",
легкого венерианского наркотика, высоко ценимого на Сигме. Он протянул его
своему противнику и, учитывая, что магнитные наручники сковывают движения
узника, сам зажег маленькую тонкую сигару. С минуту юноша с наслаждением
затягивался дымом.
- Последняя сигарета приговоренного к смерти, - сказал он наконец. -
Это ведь выражение с Земли? Меня всегда интересовало, какой у нее может
быть вкус. Так, ничего особенного. Но крайне любезно с вашей стороны.
Он склонил к адмиралу свое поразительно юное, простодушное и
как-будто даже веселое лицо, его звездообразные ресницы блеснули, одна
бровь слегка поднялась к виску; и перед такой торжествующей, невозмутимой
земной молодостью Ингмар Карол почувствовал, как у него холодеют руки.
- Любезность за любезность, - продолжил узник, - я отвечу на ваш
вопрос, адмирал, - и ничего не поделаешь, если мой ответ будет для вас
неожиданным. Я не знаю, кто такие Ноктюрны. Я скажу больше: как раса или
группа заговорщиков, в шлемах, с оружием вышедших прямо из ночи, на мой
взгляд, они не существуют. Зато я прекрасно знаю, что такое мрак.
- Поясните!
- Ну что же, начнем с начала. Меня зовут Эрт Рег. В моем положении
испытываешь довольно сильные ощущения, повторяя свое имя. Все равно, что
дать ему право на независимое существование. Я родился на одном из
астероидов солнечного пояса, приютившем радиомаяк из семейства
конструкций, что до сих пор направляют космические корабли на периферии
Вселенной. Такие же установки передавались в руки людей, "оказавших важные
услуги Свободным Светилам" и больше ни на что не сгодившихся, почетных
пенсионеров, жалких, но, вместе с тем, заслуживающих уважения. Мой отец,
инвалид последней звездной войны, был хранителем маяка (извините меня за
такие подробности, но они вводят нас в курс дела). Так мы жили на мертвом
камне посреди небытия - отец, мать, моя сестра Дайна и я. Наш астероид -
шар диаметром примерно километров пятьдесят - находился на орбите по ту
сторону Плутона. Вместо атмосферы - лишь необходимость сотворить ее
искусственно. Холод ледяной. Над барачным лагерем - купол из плексигласа.
Вскоре мы создали тонкую воздушную прослойку над поверхностью. На
противоположной стороне соорудили нечто вроде озера, где развели рыбу и
куда запустили слепых моллюсков, завезенных с других планет. Благодаря
этому и еще водорослям, лишайникам и крохотной оранжерее нам, слава Богу,
удавалось как-то выживать. Я полагаю, что мы были даже счастливы.
Ах да, существовали еще фосфоресцирующие растения, стлавшиеся по
земле и ревербации, источавшие миражи и утренние зори. Необозримые
звездные пустыни омывали купол, а иногда из небытия возникала комета,
рассыпая свой жемчужный шлейф. Мы тесно жались друг к другу, как птенцы в
гнезде, - мой отец с подстерегавшей его нервной солитозией, моя глухонемая
мать, Дайна и я. Словно зачарованные старым микрофильмом, где
рассказывалось о Гагарине и Геенне. Горстка обездоленных людей... А потом,
в один прекрасный день - если, конечно, его можно было назвать днем, тем
более, прекрасным (дело в том, что наши неоновые лампы давно погасли), -
ничего не стало. Ни дома, ни маяка, ни родителей, ни сестренки. То
Ноктюрны прошлись по нашим местам. Не знаю, почему они все уничтожили,
почему обрушились именно на наш астероид, не представлявший никакой
опасности и не являвшийся стратегическим объектом. Единственное... когда я
вспоминаю, как мы жили там, - сказал заключенный, вонзая ногти в ладони
рук, - как терпели и надеялись на лучшие времена... мне становится стыдно,
что я выжил... один.
После атаки меня подобрал арктурианский корабль, что нашло отражение
в документах моего процесса.
- Да, верно, - произнес Ингмар Карол. - Но ваш адвокат плохо
воспользовался данным обстоятельством.
- Он был прав. Это только мои воспоминания. Космическая ночь, и ты
карабкаешься на голый утес, продираешься сквозь ледяные громады и пепел,
счетчик Гейгера скачет, как сумасшедший, кровь под ногтями, затекшие
суставы... - и мертвое безмолвие вместо живого существа. Память - мое
добро, единственное, что у меня осталось!
- Вы уверены, что агрессором являлся один из Ноктюрнов?
- Да, конечно! Он выбросил свой знак с надписью "МРАК". А потом
разнес все бомбами системы "Z". Арктурианские астронавты объяснили мне,
что уничтожить его невозможно: это старый эмигрантский корабль, экипаж
которого взбунтовался - на подобной посудине до сих пор есть
заключенные... Самодвижущийся ад. Вот так я и понял...
- Что же?
- Что без всяких преувеличений, - такова Земля.
- Но вы не могли быть уверены.
- Нет. Поэтому-то я и захотел убедиться.
- И преуспели в своих поисках, став пиратом?
Молодой человек обнажил зубы в улыбке:
- Я не сразу "стал пиратом". Сначала изучил ремесло астронавта.
- Где
- Да в ваших же школах, адмирал! Я закончил Школу астронавтов на
Сигме!
- Ах вот как!.. - воскликнул Карол. - Я так и думал - у вас есть
стиль. Но не радуйтесь: всплывшая деталь только усугубляет вашу вину...
закончить Школу... и ступить на путь предательства!
В ответ раздался крик:
- Я не предавал! Я боролся!
- Оставим этот академический спор. Скоро рассвет... и существуют вещи
гораздо более интересные, чем ваша участь. Например, будущее Земли! Итак,
Ноктюрны спалили астероид. Но вы утверждаете, что они не существуют. Не
правда ли, есть некоторое противоречие?
- Никакого! О! Кошмар преследовал меня долгие годы. Ужасный корабль с
Земли, с каким-то бешенством обрушившийся на полезную космическую
установку, принадлежавшую бедным людям, уничтоживший ее, не жалея ни
своего времени, ни горючего, ни сил... Почему, почему?! В случившемся не
было никакой логики. Оно выходило за рамки раз и навсегда установленного
порядка!
Вы мне скажете, что это разовое преступление... Ну, нет! Я изучил
статистику, благо информация на Сигме хорошо поставлена. Все деяния за
подписью "МРАК" носят отпечаток одной и той же руки. Судите сами: изоляция
и медленная агония Земли, безумие дружественных ей планет, разрушенные
корабли, спутники, взрывающиеся без видимых причин! Не может быть двух
объяснений происходящему...
- Каково же ваше мнение?
- Присутствие существ, чьими действиями управляет единственная эмоция
- жестокость. Они - зло в чистом виде, само бессердечие... "Бич", "земное
зло", так вы говорите? Отнюдь, потому что они распространяются по
галактике и на каждой планете принимает форму, наиболее им удобную. Вы
тоже в своем безупречном радужном мире Арктура не оказались в стороне!
Что, я ошибаюсь? В таком случае, чему соответствуют ваши "сады отдыха",
или "пристанища счастливой смерти"? Безусловно, арктурианцы принадлежат к
более древней расе и более чистой породе, чем жители солнечной системы:
они не уничтожают, они самоискореняются... Но сводится все к тому же:
МРАК, "бич" - всеобщая беда.
- На Земле.
- Что же до Земли, то речь идет о сумасшедшей горячке, которая
пожирает континенты и миллионами губит людей. Как вы теперь ее называете
- Чума?
- Да, чума! Понятие, полностью объясняющее создавшуюся ситуацию.
Земля содрогается и горит, - плодящиеся вулканы извергают огненную лаву?
Нет. Расползается радиоактивная чума. Множатся дикие оргии, непохожие ни
на что сцены... Конвульсии и бред чумных больных! Массовое вымирание,
муки, сожжение на кострах. Растерзанные женщины и дети. Репрессии, резня.
Самоубийства, вызванные страхом перед злом. Чума, чума, говорю я вам. И
спрашиваю себя: а не является ли чума, в самом деле, гениальнейшим
изобретением "МРАКА", ведь она одновременно и средство маскировки, и
преграда против любого вмешательства, и средство тотального истребления!
Припомните, адмирал, - в Сообществе нет микробов, не было их и на моем
астероиде, при минус ста!
- Ну хорошо, - сказал Карол. Теперь он сидел лицом к узнику и слушал
его внимательно, как равный равного, пытаясь вникнуть в суть дела. Префект
был сама настойчивость. И сосредоточенность.
Возбуждение, на краткий миг овладевшее молодым человеком по имени Эрт
Рег, внезапно спало. Две живописные луны приближались к своему зениту.
Черная пленка облегала лицо адмирала.
- Ну хорошо, - повторил он. - Вы допускаете существование ночи,
"МРАКа", бича. Но я снова вас спрашиваю: кто такие Ноктюрны?
- О, Боже! - выдохнул Эрт, проводя судорожно сжатыми пальцами по
отяжелевшим векам. - Вы хотите, чтобы я назвал народ, ночную планету? Их
не существует! Стоит только нашей воле ослабнуть или отклониться в
сторону, как мы сразу переступим ту воображаемую грань, которая отделяет
нормального человека от чудовища. Ноктюрном может стать любой - и я, и вы.
Они были у меня на борту, я ухаживал за ними! Если хотите это просто
больные люди!
- Чумой?
- Хуже: одержимостью. Такое древнее определение лучше всего подходит
к ним. Живые трупы в заторможенном состоянии, захваченные какой-то
посторонней сущностью, управляющей ими по своей воле. Как объяснил мне
один человек, разбиравшийся в этом, заболевание для Земли не ново. Позже
он добавил, что ни в коем случае нельзя истреблять больных. Тогда-то я и
покинул Сигму, уехал, чтобы сражаться, чтобы научиться...
- Чему?
- Бороться со злом!
- И вам удалось? Вы знаете, как его победить?
Прозвучавший вопрос был единственным, поставившим Эрта в тупик. По
крайней мере - пока.
- Известно ли вам, - продолжал Карол с железной непреклонностью, -
что Сигма получила недавно ультиматум с Земли. Мне передал его кто-то из
ваших. Догадываетесь, что в нем?
- Думаю, что знаю, да.
- "Мы, законные земные власти, - процитировал адмирал, - в полной
мере представляя себе последствия, приняли решение. Вот оно, ужасное, но
справедливое. Коль новая война угрожает космосу, раз провокациям нет
конца, а наши эмиссары подвергаются нападениям на звездных дорогах, пусть
недруги знают, что Земля будет уничтожена термоядерным взрывом. Ибо лучше
гибель одной планеты, чем всей Вселенной. Подпись: исполнительный комитет
"МРАКа".
Слова упали, как капли расплавленной бронзы, потом негнущимися
пальцами адмирал сорвал с себя маску и провел рукой по влажному белому
лбу, по налившимся тяжестью векам. У Эрта мелькнула мысль: "Все-таки он
человек..."
- Конечно, - добавил адмирал Карол, - нам уже приходилось
сталкиваться с подобными "классическими" заявлениями. Несомненно, такое
кажется лишенным здравого смысла, алогичным. Но раз вы утверждаете, будто
Земля во власти одержимых, приходится опасаться, что это не просто угроза!
- Да, безусловно, - сказал Эрт.
- К тому же вы информированы не хуже меня.
- Вы осмеливаетесь утверждать...
- Да, осмеливаюсь. Они подорвут Землю, если сочтут такую акцию
необходимой. А другие планеты, где согласятся их принять, найдутся.
- Но цепной взрыв уничтожит и те!
- Цепной взрыв уничтожает только материю.
- Для вас зло нематериально? - глухо спросил Ингмар Карол.
- Нет. И я повторяю: вы знаете это не хуже меня. Ситуация выглядела
невероятно, невообразимо, - учтивая беседа на грани метафизики между
судьей и приговоренным к смерти, между бесспорным властелином космоса и
молодым корсаром, попавшим в западню. Эрт резко вскинулся - так бросают и
проигрывают последнюю ставку:
- Вы задаете вопросы, заранее прекрасно зная ответы. Вы - великий
адмирал, а я всего лишь человек, ожидающий смерти. Но как раз поэтому я
имею право крикнуть вам в лицо: тот рапорт, который я отправил вам два
года назад - рапорт, скрепленный двумя подписями: Морозов и Карол - что вы
с ним сделали? Вспоминайте! Я прибыл для его вручения в день выпуска
учащихся потока "Земля". На вас было совершено покушение...
- Я не забыл того дня.
- Мне пришлось тяжело в толпе у эскалаторов. Раненному. Но вам
передали тот рапорт, содержащий всю правду о Земле!
- Подумайте, что вы говорите! - отрубил Ингмар Карол. И внезапно Эрт
дрогнул, услышав не обычный начальственный голос префекта, но голос
воина-адмирала! Они еще могли прийти к взаимопониманию...
- Вы утверждаете, что был рапорт о положении Земли, подписанный
Каролом и Морозовым?
- Утверждаю. Я получил его из рук самого Морозова. Но почему вы
спрашиваете у меня об этом?..
- Потому, - ответил адмирал с необыкновенным беспокойством в голосе,
- что такой рапорт должен был существовать! Но вы не могли знать о нем,
так как его авторы покинули Сигму в момент, когда ваш астероид с маяком
был еще цел! Не перебивайте меня, ради Бога! Отправления и прибытия -
единственные вещи, лучше всего регистрируемые на Сигме! Невероятно! Вы
держали в руках документ, который мог все изменить. Где он?
- Вы сами должны знать.
- Остерегайтесь!
- Не смешите меня, адмирал-префект. Истекает моя последняя ночь. Мне
нечего бояться... к тому же и раньше немногое пугало меня. Я клянусь, я
подтверждаю, что передал вам этот документ. Если не собственноручно,
вследствие болезни, то, в любом случае, через посредника, который выше
подозрений...
- Кто был посредником?
- Валеран д'Орафрик, последний владетельный принц Земли.
- Если так, - проговорил Ингмар Карол отрывисто, - то я клянусь, в
свою очередь, что никогда не получал такого рапорта. Воцарилась тишина,
глубокая и тяжелая. Оба с удивлением слушали глухие, еле различимые
равномерные удары: биение своих сердец.
- Мироздание! - нарушил молчание Эрт. В первый раз с самого начала
разговора он побледнел, и ему пришлось опереться на стену.
- Не может быть! Не могу поверить! Валеран, мой друг, мой старший
брат...
- Послушайте, - сказал Карол, поднимаясь, - если вы играете, то вы,
вне сомнения, лучший актер во вселенной. Но когда смерть так близко, не
вижу смысла в подобной игре. Итак, я вам верю. Но тогда Валеран... Нет,
невозможно. В любом случае я должен спросить самого Валерана.
- Он на Сигме, да?
- Более того, он в Мутационном центре...
Пораженные, они переглянулись.
- Адмирал, - сказал Эрт, - возможно, это вопрос нескольких часов или
даже минут. Не теряйте со мной времени. Ступайте в Центр. (Ему вдруг
показалось вполне естественным отдавать приказания. А Игмару Каролу
повиноваться).
- Отправляйтесь к башне. Он, должно быть, уже знает, что вы
спустились в колодец и говорите со мной. Он догадывается, о чем тут можно
услышать. И он в Мутационном центре, в самом сердце цитадели... Только бы
вам успеть!
- Но вы-то, - адмирал остановился на пороге, - вы забываете...
- Что приговорен к смерти, а приговор - как там говорится?
обжалованию не подлежит?.. Нет, помню. Но вы же сказали: "Речь идет о
будущем Земли". А это гораздо важнее моей участи. Талестра, Виллис - вся
группа была доставлена в центр. Во имя Земли - быстрее, поторопитесь,
адмирал!
Перед тем, как переступить порог, великий предводитель эскадр
обернулся и бросил взгляд на молодое лицо, уже озаренное сиянием бездны.
- Я вернусь до рассвета, - пообещал он.
2
Что же дальше?
Будущее оставалось неясным. Проходили минуты. А может, часы.
Арктур, солнце Сигмы, - огромная двойная звезда. Движение ее планет
по орбитам замедлено - дни и ночи длиннее.
Эрту Регу не надо было бороться с предсмертной тоской - он не знал
страха перед физическими страданиями. Как только дверь захлопнулась за
адмиралом, Эрт добрался до узкого ложа осужденного, вытянулся на нем и
приказал себе спать. Так же он действовал бы и накануне сражения. Во время
короткого и глубокого сна узник грезил, как и подобает, о звездах, о
женщинах. Два милых лица в хороводе кружащихся огней приблизились к
гладкой поверхности темной воды сна, куда погружаются лишь очень юные
создания. Одна из незнакомок смеялась, окруженная ореолом золотых волос,
ее удлиненные зеленые глаза светились дружелюбием и беспечностью - ее
звали Талестра, подобно королеве. Но про себя Эрт повторял другое имя, и
на губах у него стыл вкус золы и меда, и не покидало ощущение свободного
скольжения в пространстве. "Виллис..." - прошептал он, садясь на край
кровати. (В сущности, почему Виллис? Кто-то поведал ему, что в одном,
давно позабытом славянском языке так называли русалок, плакавших и
резвившихся среди ив). В визире виднелось небо потухшего фиолетового цвета
с бледневшими последними лунами. Близился рассвет. Эрту показалось вдруг,
что ничего не произошло минувшей ночью, что Ингмар Карол никогда не
спускался в темницу. Все приснилось. Объяснение вполне правдоподобное.
Зачем бы он явился? Вот только в воздухе держался сладковатый запах шрауи.
"Что же, - решил узник, - если допустить, что он действительно
приходил, то сейчас он должен быть в "Парапсе". Верно, жаркое будет дело!
(Парапс - жаргонное словечко, данное такому грозному учреждению, как
Мутационный центр Парапсихологического колледжа). Мне остается только
ждать, - заключил он. - Ждать - легко сказать! Если бы это чертово
слуховое окно не было перископическим экраном, я мог бы попытаться сделать
хоть что-нибудь. Вот, пожалуйте, досрочно очутился под землей, на глубине
футов в сто, не меньше. К тому же у меня напрочь отсутствует воображение,
и я чувствую себя пустой скорлупой межпланетного корабля. - Он закрыл
глаза. - Я знаю, что со мной: их не было в зале суда. Талестра скорее
всего жутко расстроилась и дала Валерану увести себя куда-нибудь. Виллис
вообще не пришла. А Валеран..."
Вдруг ему вспомнились последние слова их разговора с Каролом, общие
недосказанные подозрения, и его руки стали ледяными, холодный пот выступил
на висках. Эрт сделал нечеловеческое усилие, чтобы нащупать "свою группу".
С момента заключения в колодец его пичкали (как утверждалось "с целью
тестирования") болеутоляющими средствами в огромных количествах, и он не
находил больше ни былой легкости восприятия, ни способности маневрировать
за пределами реальности. Он догадывался, в чем дело: кто-то сообщил
тюремным властям о его возможностях мутанта.
Но был ли он мутантом на самом деле? Попав сюда, Эрт постоянно
обнаруживал в себе какую-то странную покорность. Вся их группа обладала
сверхъестественными способностями: Талестра оказалась сильнейшей
ясновидящей, чувствующей себя как дома во всех четырех измерениях; с
некоторых пор Анг-Ри убедился в возможности на небольшом расстоянии
внушать кому бы то ни было свои мысли; Морозов умел практически все и лишь
телепатировал с некоторыми нарушениями. А Виллис... о, Виллис облегчала
любые страдания... Но сам-то он?
"Я многое могу, - решил он, - но лишь в незначительной мере и не
один. Мне приходилось вылечивать Ноктюрнов, но с чужой помощью. И
погружаться в интерплан, но сколько сил использовалось на полную катушку.
А сейчас я в изоляции. Почему я так одинок ?!
И вдруг он понял: опасность просачивалась, казалось, через сами стены
колодца. Он знал, что в этой древней тюрьме содержали самых опасных
преступников с других планет: парапсихологов из созвездия Скорпиона,
газообразных субстратов из созвездия Дракона, всех телекинетиков,
телепатов и левитаторов. Поэтому стены подземных камер были непроницаемы
для психологического излучения.
Возможности "группы" нейтрализовались подобным препятствием. Эрт
услышал скрежет бронзовых дверей в конце коридора, потом тяжелую медленную
поступь: явились тюремщики. Снова он выпрямился и почувствовал, как на
правой руке магнитные оковы слегка ослабли. Шаги приближались. За ним?..
Нет, слишком рано, луны еще не зашли. Глазок в двери его камеры слегка
осветился, лучик скользнул по одноатомной перегородке. В недвижном воздухе
невнятно произнесенные слова увязли, как пузыри газа в трясине. Густой бас
произнес с расстановкой:
- Ну что, накрыли старика?
- Вместе с геликоптером. Он был не в лучшей форме, с плохо скрытой
усмешкой отозвался другой голос, сухой и скрипучий. - Над Парапсом его и
накрыли...
Эхо повторило: "Накрыли... накрыли..."
- Во всяком случае не станет нам больше надоедать, даже если его
снова соберут по кусочкам, - заявил третий, на удивление бесцветный. -
Нет, только не нынешним утром...
"Ноктюрны!" - вспыхнуло в мозгу Эрта. Прозрение оказалось жестоким и
внезапным: он узнал тембры голосов, зубоскальство, однообразные, без конца
повторяющиеся слова. Да, именно так они говорили на борту своих кораблей -
рукотворных самодвижущихся преисподних, на галлюцинирующих планетах, на
покоренной Земле. Многие из них были телепатами, и Эрт немедленно поставил
психический барьер.
- Геликоптер попал в западню? - спросил первый.
- Подробности, старина, ты узнаешь у начальника группы.
- Значит, дело начинается?
- Да, начинается. Сады Парапса горят, пламя видно даже отсюда.
- По всему городу раздаются взрывы.
- Водохранилища заминированы.
- А центральная башня?
- Великолепно было бы! Хотя, почему - нет?
- Операция "МРАК" начинается.
Тишина. Потом снова бесцветный голос:
- В любом случае, пощады этой ночью не будет.
- Какое количество мы ждем?
- Троих. Одного с Сириуса, обезьяну и землянина.
- ...и никакой пощады.
Вновь раздался нестройный смех, и они удалились, позвякивая
свинцовыми подошвами. Другая дверь грохнула в конце коридора. Значит, вот
как. Ингмар Карол заплатил жизнью за вторжение в тайну ужасных замыслов.
Эрт тут же наложил вето на воспоминания о потерпевшем поражение
могущественном старце. Надо было думать о будущем - они разговаривали под
его дверью умышленно, с целью помешать ему предугадать свою дальнейшую
судьбу. Чувствовалась излюбленная тактика Ноктюрнов: подрыв морального
духа. Подавить его, не дать думать о башне, где находится группа... Глухая
боль обессиливала. Эрт заставил себя встряхнуться: "Ну же, ну. Ничего еще
не известно. Они специально говорили, хотели, чтобы я превратился в жалкую
тряпку: настоящий приговоренный к смерти - тот, кто валяется у них в
ногах, рыдает и клянчит: "Одну минуту, господин палач! Я невиновен, я..."
От меня они этого не дождутся..."
Вдруг обрывок волны, очень слабый, дошел до него... мысленный зов,
ощутимый даже в темнице... ну да, забыли закрыть смотровой глазок в двери.
- За нами придут через четверть часа, - шелестела волна. - Вы капитан
Эрт, так?
- А ты?
- Я Жельт, вы помните, Жельт, которого однажды вылечила Виллис,
"самый маленький и самый слабый кузнечик". Правда, я Жельт... и не
Жельт... ну, вы потом увидите. Знаете, я был в зале суда, когда выносили
вам приговор. Она, я хочу сказать Виллис, не могла прийти, отправила меня,
все приготовлено для вашего спасения...
- Знаю, - пробормотал Эрт, и его захлестнуло волной горячей
признательности.
- Я хотел следовать за вами, очень хотел! И "вошел" в какую-то грубую
скотину огромного размера, ревущую гориллу, которую вели туда. Только
скотина оказалась заключенным.
- Вот неудача, дружище Жельт, - Эрт едва сдерживал смех. - Но
послушай, а не попробовать ли тебе перебраться в соседа? Или лучше... в
тюремщика?
- Рад бы стараться, и очень старался, но я не могу, капитан. Я не
знаю, как у меня получилось в первый раз. Может быть, существует
какое-нибудь слово-пароль или жест... Вы, случаем, не знаете?
- Нет.
Эрт напряженно думал: "Вот оно, проклятие, лежащее на новой раса,
беда первых космических мутантов: их способности проявляются внезапно, и
они не всегда могут управлять ими."
- Послушай, Жельт, - сказал он, - попытайся сосредоточиться на одной
вещи, я тоже буду думать о ней. Итак, представим себе башню. Возможно, нам
удастся до нее добраться.
- Но они же сказали, что стены не пропускают...
- Ерунда. Сосредоточимся.
Последовало молчание, и тогда Эрт сконцентрировался на видении белой,
отливающей каким-то неестественным блеском башне среди голубых и пурпурных
садов Сигмы. Мутационный центр. Убежище, тихая гавань...
"Но если Валеран там..."
Не надо думать о Валеране. Обо всем том, что приводит в отчаяние и
причиняет боль.
Не опускаться в мыслях до стрелок, неумолимо движущихся по
циферблатам Арктура, подбирающихся к роковой черте... к смерти.
Светает.
Снова вдали слышны шаги.
Скрежет металла. Высокий арктурианец с лицом больного серафима первым
переступает порог камеры: его обязанность (и это приводит арктурианца в
глубокое уныние) зачитать приговор, несущий отпечаток суровой земной
справедливости. Затем звучит мотивировка решения суда; на невообразимом
казенном языке сообщается, что Эрт Рег, бывший звездный стажер, двадцати
двух лет от роду, поправший все законы Свободных Светил, будучи признан
виновным в нарушении статей ХХХ... ХХХХ и т.д., обвиняемый в вооруженных
космических нападениях, насилии, убийстве и пиратстве (между прочим, на
борту корабля "Парящая Земля", который некогда... и на планетах Лебединого
Рва), приговорен к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежит.
- Вы хотите что-нибудь сказать?
- Что говорят в таких случаях?
Его ни разу еще не казнили в соответствии с буквой закона. Тюремщик
шепчет ему: "Простая формальность". Обычно отвечают: "Ничего, господин
прокурор". Некоторые кричат: "Да здравствует Земля!" - или "Пребудь вовек,
Космос!" - или еще что-нибудь. Другие твердят: "Я невиновен". В подобных
обстоятельствах люди всегда хотят продемонстрировать свои убеждения,
зачастую отжившие, произнести слова, которые оставят след и переживут их.
Никто никогда не кричит: "Виват моей девчонке!" и не поминает имя женщины,
матери, как смертельно раненные солдаты.
...Эрт чувствует себя солидарным со всеми воинами, когда-либо
погибшими на поле битвы, но он пока не проливает свою кровь: предсмертная
благодать, разглаживающая морщины на лбу у распятого, делающая лица
пригвожденных к колючей проволоке бойцов по-детски наивными, еще не
касается его. С момента оглашения приговора не проходит ощущение, что это
конченное, мертвое тело, его тело с гибкими мышцами и пульсирующей кровью,
молодо и живуче. Только руки уже похолодели.
Тишина ничем не нарушается.
Защитник по назначению кашляет.
Осужденный пристально смотрит на прокурора, и глаза его сужаются. Лес
говорил, что арктурианцы немножко телепаты. Больной серафим явно в
нерешительности: все жители Арктура испытывают ужас перед насилием.
Приказы, которые он сжимает в руках, подписаны космическим префектом,
адмиралом эскадр Ингмаром Каролом. Сейчас Ингмара Карола, вероятно, уже
нет в живых. Не объявляют ли амнистию в подобных случаях? Да, но казнь
назначена на рассвете. Справедливость должна идти своей дорогой.
Справедливость ли?
В коридорах надсмотрщики ворчат от нетерпения. Открываются другие
двери и вводят новых осужденных. Они выстраиваются вереницей, и кортеж
пускается в путь с тем нарочито значительным видом и вкрадчивой
учтивостью, которые уже полностью отвечают обряду погребения. "Однако,
здесь не предлагают стаканчик рому, - огорчается Эрт. - Если бы такая
толпа провожала к последнему приюту уважаемых классиков!"
Похороны? Интересно, закапывают после дезинтеграции или нет? Что,
собственно? Вероятно, есть какая-нибудь чисто символическая процедура?
Отдуваясь, появляется тучный Землянин. Это священник с материнской
планеты - на Сигме казни большая редкость, и тюремного духовника нет,
подобрали первого попавшегося. Трое осужденных следуют гуськом между двумя
рядами охранников с одинаковыми мертвенно-бледными физиономиями. Священник
подбегает к первому смертнику и кладет ему руку на плечо, точнее на то,
что напоминает плечо... "Брат мой, - бормочет он, - Бог посылает меня к
вам..." Тот медленно поворачивает свою голову на шарнирах, ее фасад трудно
назвать лицом, он похож на куб из золотистого песчаника с заостренными
гранями: так выглядит житель Беты Сириуса, который совершил деяние,
считающееся дома банальной вещью, зато противоречащее элементарным законам
Сигмы - его нельзя повесить, у него нет шеи, - невозможно казнить на
электрическом стуле, он питается переменным током, - его раздробят на
части при помощи молотка. Второй осужденный, как и говорил Жельт, нечто
вроде ревущей гориллы (Жельт всегда любил шутки). Маленький пастор
отступает в растерянности, спотыкается и упирается прямо в Эрта. Уж явный
перебор, он не в силах вынести вид молодого насмешливого человеческого
лица.
- Брат мой, - бормочет он все же, - я пришел, чтобы спасти вашу
бессмертную душу... во имя господа нашего Иисуса Христа, или Будды, или
Магомета... Послушайте меня! Молитесь Богу! Неважно какому... Покайтесь...
- В чем? - вежливо осведомляется Эрт.
- О-о... еще один упрямец!
Но священник сует-таки ему в руки четки. Для чего они? Главное, не
показать, что его мозговая атака развивается, все его существо готово к
решительному рывку, и магнитные узы почти не мешают. Главное...
- Тот, другой, тоже гуманоид, - встревает главный надзиратель. - Он
не землянин и здорово смахивает на обезьяну, но наверняка малость поумнее,
стало быть...
- Возьмите четки, брат мой.
Кортеж снова приходит в движение. Ничего не поделаешь, для обитателя
Сириуса так и не нашли священника, - а может, он не исповедует религии. Но
чтобы соблюсти приличия, ему нацепили четки на верхушку куба. В канцелярии
суда заключенным выдают вещи, которые могут им понадобиться.
Понадобиться?.. Эрт тщательно проверяет под подбородком застежку
астрошлема, затягивает на шее турецкий платок, отличительный знак его
выпуска. О чем вещали ему, когда повязывали платок: "Будь храбрым,
мужественным и безупречно честным"? или "Честь и преданность"? В конце
концов нечто подобное. Один из кончиков платка, ломкий на ощупь, хрустит
под пальцами. Говорят, в былые времена матери и жены зашивали в воинские
доспехи талисманы или образа. Но у Эрта нет ни жены, ни матери, только
блистательная и суровая Талестра, начисто лишенная суеверий. Он медлит,
слегка поглаживая тонкую ткань.
Венерианской горилле выдают пакетик неочищенного шрауи. Но животное
не знает, что с ним делать (очевидно, Жельт не курит). Они раздирает
обертку и засовывает внутрь свою сплюснутую морду.
Для аборигена с Сириуса ничего не находят.
Кортеж снова трогается, гулко топоча под бронзовыми сводами. Эрт
размышляет: "Есть земная музыка, здорово подходящая к такому моменту.
Кровавые блики и смутные тени, пляшущие в бархатистом мраке, мерные волны
оцепенения, накатывающие в такт шагам. Название композиции, если не
ошибаюсь, "Дорога на эшафот". Автор - Берлиоз. Красивое земное имя!"
Процессия подходит к концу тоннеля, где стоит наготове лифт,
напоминающий большой короб. "Не рано ли в ящик?" Чей-то голос выражает
удивление:
- Стало быть, в колодцах не казнят?
- Нет, - сухо отвечает адвокат.
- Помолимся, - говорит священник. Пресвятая Богородица, Дева Мария...
Считается, что в минуты, предшествующие смерти, перед глазами
мелькают картины прожитой жизни. Эрт вспоминает раскаленный астероид, свою
сгинувшую семью, двух-трех друзей, несколько сражений. Неужели такой
мизер? Как ты скупа, жизнь! "Правда, мне всего 22 года. И вот уже финал!
Ну, ну, не может быть, еще не вечер! Есть в прошлом пара сумасшедших
планет, погибшая принцесса, несколько поцелуев Талестры, уже утративших
вкус соли и морских ракушек. Больше нечего вспомнить?.." И все его
существо восстает и цепляется за жизнь. "Да нет же, есть Лес, Морозов,
друзья, общее дело, благородные стремления... Есть Виллис... А я умру?
Какой абсурд!"
Они стоят в лифте, похожем на ящик, - магистры, смертники, священник,
несколько охранников, являющихся, видимо, одновременно и палачами. Лица
неотчетливы и покрыты смертной бледностью. Итак, Ноктюрны победили... на
Сигме тоже. В ужасающей скученности Эрт чувствует, как теплая лапа гориллы
касается его руки, а угол сирианского куба царапает висок. "Смерть -
забавная штука, я всегда жил один, а умру в этом зверинце..." Рука,
машинально теребящая кончик платка, нащупывает зашитую внутрь вещичку -
коралловую веточку в форме креста, подобранную Виллис в глубочайшей пещере
Антигоны.
Лифт карабкается наверх через самое сердце тюремного колодца. "О, как
долго!" - говорит арктурианский прокурор, обмахиваясь чем-то вроде крыла.
- Повторяйте за мной: Пресвятая Богородица, Дева Мария...
- Пр' Бг... - бормочет горилла.
- Гуль-гуль... - булькает житель Сириуса.
- Я уже протестовал! - вдруг начинает надрываться в крике адвокат. -
И возобновляю мой протест. Заставлять преодолеть такое расстояние в
безобразных условиях существа, которые вот-вот... которые... это
бесчеловечно, наконец! Более того, подобное противоречит законам Свободных
Светил! Благодаря тому, что какой-то неведомый порядок, установленный в
созвездии Волопаса, предписывает, чтобы преступников "казнили на свежем
воздухе"! Как будто нет воздуха в тоннелях! Или хотя бы в городе! Видите
ли, надо тащиться за ним на самые окраины!
- Успокойтесь, мэтр, - говорит Эрт мягко. - Мы прекрасно переносим
дорогу, спасибо.
- Вы умрете примиренные с Богом! - объявляет священник.
- Дезинтеграцию невозможно провести в тоннеле, - подает свой
бесцветный голос третий охранник.
- Дезин... о! - взрывается адвокат. - Я полагал, что будет молоток!
- Да успокойтесь вы. Будет и молоток!
- Как долго все это тянется...
Орбита Омикрона в созвездии Волопаса, космическое пространство. Два
человека в командном отсек корабля, со всех сторон обложенного тысячами
таких же посудин в карантине. Один из них, сидящий перед межпланетным
приемником, маленький худой брюнет, похож на мумию с живыми глазами.
Другой, отливающий глянцем кожи, выглядит как ангел, как одна из
хрустальных статуй, заполонивших планеты Арктура, только взгляд жестче, да
складка губ человечнее... Он меряет рубку шагами и нервно похрустывает
суставами пальцев.
Из приемника доносится голос:
- Всем-всем-всем. Мы уже сообщали с большим прискорбием в нашей
последней сводке, что двухместный аппарат, перевозивший космического
префекта, воспламенившись, рухнул в районе Мутационного центра.
Предводитель эскадр серьезно пострадал. Расследование продолжается. Есть
подозрение на покушение.
Башня Парапсихологического колледжа, как и некоторые другие
общественные здания, охвачена огнем. Пожар распространяется в садах
Саммары. Одновременно в различных точках города зафиксированы взрывы.
Многие представители власти исчезли... (Помехи).
Перед лицом серьезной опасности, угрожающей общественному спокойствию
и самому межзвездному порядку, Совет Пятерых постановил передать
исполнительную власть в руки Его Земного Высочества, принца Валерана
д'Орафрика. Принц служил под началом Двойной Звезды Арктура в качестве...
(Помехи)
Самые серьезные меры принимаются с целью положить конец мятежу. На
рассвете будут казнены следующие преступники:
Ладойа, житель Венеры, поджигатель,
Квекстиикх из То, житель Сириуса, обвиняющийся в шпионаже,
Эрт Рег, житель Земли, дезертировавший из арктурианских эскадр,
космический пират...
- Ерунда какая-то! - воскликнул маленький брюнет, которого звали Иван
Морозов. - Дурацкая комедия! Извини, Лес!
- И ты хочешь, чтобы мы остались в карантине? - спрашивает второй,
именуемый Лесом Каролом.
"Как долго. Спать хочется. Невероятно! Это мои последние минуты... у
меня были такие планы... а я страдаю не от того, что ничего не успел, а от
того, что немеет рука, подпирающая голову-куб сирианца... о, Боже, как
меня раздражают рассуждения забитых соседей. С Жельтом нельзя общаться, он
совершенно раздавлен тушей гориллы. Да, верно, Виллис зашила крестик в мой
платок... в последний вечер, когда проверяла наше боевое снаряжение. Она
сказала: "Ничего не бойтесь, силовые установки выдержат". А потом:
"Никогда бы не подумала, что вам придется так плохо..." А позже еще: "Эрт,
мы существа с непредсказуемыми возможностями. Нельзя допустить, чтобы хоть
малейшая тень, сон или стремление отдалили вас от Талестры..." В тот
момент я должен был обнять ее и закричать... Но не сделал этого. А теперь
слишком поздно. "Виллис, я сейчас умру. Мои губы уже мертвы. И все же я
вас целую и думаю о вас".
Лифт поднимается на поверхность Сигмы. Тусклое небо. Ветви деревьев.
Дверь подъемника-катафалка внезапно открывается и их выталкивают наружу.
Эрт чувствует, как его нога погружается в рыхлый перегной.
Перед ними пустынный четырехугольник. Пожар или рассвет окрашивает
горизонт в алые тона. В глубине виднеются три столба. Сирианин рушится на
землю.
Свободный воздух Сигмы мягок и свеж, как струя холодной воды.
Свободный воздух...
Вдруг он улавливает звенящий, задыхающийся голос:
"Сосредоточьтесь, Эрт! Думайте о бегстве, о свободе! О том, как вы
будете действовать, чтобы оказаться в интерплане, в субпространстве. Да,
знаю, вас заставляли принимать наркотики, ваши возможности ограничены, но
вам помогут, Эрт! Кто? Да мы все! И я прежде всего. Вы меня не узнаете? Я
Виллис... Я вас умоляю, Эрт, думайте о нас, думайте обо мне!"
- Ну что же, - говорит главный надсмотрщик, - приступим, мальчики?
Сирианина приходится нести на руках. Он уже понемногу рассыпается.
Их привязывают к столбам. Шершавые веревки. Они существуют. Священник
протягивает предмет, похожий на веточку коралла.
"Эрт, покиньте этот мир. Он не существует. Идите к нам. Вас зовут,
вам помогут..."
- Нет, не надо завязывать глаза, - говорит Эрт.
- Не'нд, - подтверждает горилла.
У сирианина нет глаз. Охранники занимают свои позиции.
Дезинтеграторы взмывают в воздух.
- Да здравствует Венера! - ревет горилла. Потом тихий-тихий голос:
"Да здравствует Земля!"
- ...Земля Мутантов...
"Этот мир не существует, есть только вы и я. Я зову вас. Я люблю вас,
Эрт!"
Залп.
Через несколько секунд пастору становится дурно. Арктурианский
прокурор кряхтит в углу площадки: завтра, нет, сегодня, он подает в
отставку.
- Странно, - говорит главный надсмотрщик, рассматривая черный контур,
отпечатавшийся на земле. - Мне казалось, что столбов было три.
А их оказалось только два.