Дмитрий ГРОМОВ
Сборник рассказов и повестей
     СОДЕРЖАНИЕ:

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
ВОИН
ВОЛНА
КООРДИНАТЫ СМЕРТИ
ОБОРОТЕНЬ
ОГРАНИЧЕНИЕ
ОН НЕ ВЕРНЕТСЯ
ПОЕДИНОК
РАЗОРВАННЫЙ КРУГ
РЕКВИЕМ МЕЧТЕ
СКОЛЬЗКИЙ ПОВОРОТ
СТУПЕНЬ
ТОЧКА ОПОРЫ
УНИЧТОЖЕННЫЙ РАЙ
ХОЛОД
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ЖИТЬ
ЭДЕМ-2300
ЭКЗАМЕН

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                  ВОЛНА

     Писать по заданию Глеб не умел. Рассказы приходили к нему  сами,  они
рождались в его голове совершенно неожиданно - во время поездки  в  метро,
на работе, во сне. Во сне. Поспать, что ли? Да  нет,  когда  нужно,  чтобы
что-то приснилось - никогда не снится. Хотя... Да, это выход! Медитация.
     Глеб снял тапочки и опустился на коврик в позицию  "сэйдзен".  Закрыл
глаза, волной расслабил мышцы - от лица вниз, вплоть до ступней,  успокоил
дыхание и, перестав его ощущать, стал медленно погружаться.
     ...Волна была какая-то необычная, но очень  четкая.  Глеб  не  был  к
этому готов, и едва не вылетел обратно "на поверхность".  Кто-то,  тоже  в
глубокой медитации, "работал на прием". Это был очень сильный телепат - он
принимал  мысли  сразу  нескольких  человек  -  Глебу  никогда  такое   не
удавалось,  да  и  сейчас  он  мог  это  делать  только  через  неведомого
посредника.
     "Черт, что же писать? Ну и тема! Заезжена до упора. День пришельца на
Земле! Попробуй, придумай здесь что-нибудь новенькое!"
     Ясно. Это Серега с третьего этажа мается.
     "Зеленые скользкие щупальца  оплели  спящего  Андрея,  он  проснулся,
хотел крикнуть, но не успел - рот ему заткнуло..."
     Это Мишка. Его стиль. Ужасы.
     "Сун-Кирон выхватил бластер, но Кен-Сен опередил его,  точным  ударом
ноги выбив у пришельца оружие."
     Это Дима. Он из всего боевики делает.
     Кстати, ни у кого ни одной интересной мысли. Впрочем  я  еще  не  все
"слышал".
     Да, но кто это все  принимает?  И  зачем?  Глеб  вынырнул  из  глубин
подсознания и открыл глаза. Мысль работала быстро и четко.
     Телепатический прием осуществляется только через верхнюю,  носолобную
чакру, или "третий глаз". А такая его четкость возможна лишь в том случае,
когда передающий находится совсем рядом, и чакра обращена к нему.  Значит,
он здесь, за стенкой, в соседнем номере.
     Глеб рванулся к двери, уже догадываясь, кто это может быть, но еще не
веря в это. С грохотом сорвав дверь  с  запора,  он  ворвался  в  соседний
номер. Сидевший в кресле имел уже почти  нормальный  вид,  но  Глеб  успел
заметить, как быстро обрела плоть лежавшая на подлокотнике рука, бывшая за
секунду до этого полупрозрачной.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                               ОГРАНИЧЕНИЕ

     Воздух над космодромом задрожал, изображение  на  экране  исказилось,
расплылось и тут же приняло первоначальный вид. Сверкающий шар М-космолета
исчез.
     - Седьмой, - констатировал Джордж, отходя от экрана.
     Они помолчали.
     - Если через неделю ни один из М-кораблей  не  вернется,  я  попробую
сам.
     - Зачем? Да  тебе  и  не  позволят  -  Семковский  и  так  еле  выбил
разрешение на седьмой пуск.
     - Мне разрешат. Я полечу с ограничителями.
     - Ты по-прежнему считаешь, что это шутки подсознания?
     - Да. В  корабле  космонавт  надежно  защищен  от  всего.  От  всего,
кроме... самого себя.

     ...В самом начале  двадцать  пятого  века  был  изобретен  М-корабль,
движимый посредством человеческой мысли.  Такой  звездолет  мог  мгновенно
доставить  астронавтов  в  любую  точку  Вселенной.   Казалось,   проблема
космических путешествий решена раз и навсегда.
     На первом М-корабле стартовал его  изобретатель  Тадеуш  Качинский  с
экипажем из семи человек. Они должны были вернуться через три месяца. И не
вернулись. За это время стартовало еще три М-корабля. И тоже не вернулись.
     Всемирный Совет хотел прекратить попытки, но под нажимом  астронавтов
дал разрешение еще на два старта. Эти корабли отправились на поиски первых
четырех. Они тоже не вернулись.
     И в это время появился Джордж Спелл со своей теорией...

     - ...Вам никогда не хотелось прыгнуть с обрыва? - неожиданно  спросил
Джордж, поворачиваясь к Степану.
     - С какого обрыва? - растерялся Солонцов.
     - Ну, вот вы стоите на краю обрыва, смотрите вниз, вам страшно,  и  в
то же время что-то толкает вас туда. Вы знаете, что там - смерть, и все же
вам хочется прыгнуть, хоть на миг почувствовать себя птицей...
     - ...Да, вы знаете, это чувство мне знакомо. Со мной бывало такое.
     - Это  бывает  почти  со  всеми  -  прорывается  подсознание.  Обычно
сознание легко подавляет такие прорывы; но генераторы М-кораблей,  видимо,
имели чуть сбитую  настройку.  И  подсознание  прорвалось  наружу.  Теперь
никому не известно, куда их  могло  забросить  -  и  в  сердце  нейтронной
звезды, и в ядро голубого гиганта, и в антимир -  куда  угодно.  Этого  мы
никогда не узнаем. Пожалуй,  виновата  даже  не  настройка,  а  отсутствие
ограничителей. Это же вседозволенность, понимаете? А необузданная фантазия
может забросить корабль куда угодно.  В  том  числе  и  туда,  откуда  нет
возврата.
     -  Вы  что,  хотите  сказать,  что  у   всех   капитанов   была   эта
подсознательная тяга к смерти?
     - Не обязательно, хотя и  вполне  возможно.  Но  есть  еще  множество
других патологий.
     - Но ведь все они прошли психический осмотр. Все абсолютно здоровы.
     - На уровне сознания. А в подсознании почти  каждый  человек  немного
безумец. Кроме того, я собрал  данные  обо  всех  капитанах.  Все  они,  и
изобретатель  М-генератора  профессор  Качинский  в  особенности  -  очень
увлекающиеся, импульсивные люди, с буйной фантазией. Так  что  это  лишний
раз  подтверждает  мою  теорию.  Надо  было  посылать  людей  спокойных  и
рассудительных, да и то...  В  общем,  я  придумал  ограничитель,  который
защитит генератор от воздействия подсознания.
     - Защита от фантазии?
     - Нет, от безумия.

     ...Они  сидели  в  двух  соседних  креслах.  Перед  ними   полукругом
изгибался пульт управления. До старта оставалось несколько минут. На  этот
раз они полетят вдвоем - Спелл  и  Солонцов.  На  восьмом  М-корабле  были
установлены ограничители Спелла. Джордж был уверен в успехе. Он уже взялся
за шлем управления. Для начала  совсем  недалеко  -  к  Альфе  Центавра  и
обратно.
     И в этот момент включилось устройство связи с Космоцентром.
     -  Внимание!  В  стратосфере  появился  корабль  "Мысль"   профессора
Качинского. С борта передают, что все живы  и  чувствуют  себя  нормально.
Отбой трехминутной готовности. Повторяю...
     - Ну вот, они возвращаются, - Степан улыбнулся и начал отстегиваться.
     - Ничего не понимаю, - пробормотал Спелл. - Как им удалось вернуться?
     - Сейчас узнаем. Идемте, встретим их.
     - Нет, вы идите, а я тут подожду.
     Степан пожал плечами и направился к выходу из корабля.

     - Вы все еще здесь, Джордж?  Тогда  слушайте.  Вы  отчасти  оказались
правы. Их забросило черт знает куда,  в  другую  галактику;  потом  -  еще
дальше; швыряло по всей Вселенной. Они такого насмотрелись - да,  впрочем,
об этом потом. А сегодня вдруг разом оказались здесь. И  я  знаю,  почему:
ваше любимое подсознание - только не то, что вы имели в виду - тяга к дому
вернула их обратно. Она оказалась сильнее всех ваших комплексов.
     Э-э, да вы никак взлететь пытаетесь? И  не  надейтесь!  А  если  и  в
правду хотите взлететь, выключите сначала эти ваши ограничители.
     Хотя, думаю, и это не поможет.
     Вам ведь никогда не хотелось прыгнуть с обрыва.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                               РЕКВИЕМ МЕЧТЕ

     ...Ян остановился, и грязь чавкнула у него под ногами.
     - Ну вот, пришли, - с облегчением выдохнул он, поворачиваясь к нам.
     Да, теперь и я увидел, что сквозь сырую мглистую полосу тумана слегка
просвечивает радужное пятнышко. Это светилась Сальферна. Мы были  почти  у
цели.
     - Тут совсем немного осталось, - поспешно сказал Ян. - Теперь  просто
идти на свет - и все. Не заблудимся. Минут через двадцать дойдем.
     - Не все.
     Я обернулся и увидел в руке у Алексея небольшой блестящий пистолет. В
следующий момент пистолет негромко хлопнул, и Ян со  стоном  схватился  за
живот.
     - Сволочь... - простонал он и медленно начал падать лицом в грязь.
     Макс отреагировал мгновенно. С каким-то звериным рычанием он  прыгнул
на Алекса, и сквозь это рычание и вопль  Алекса  я  едва  расслышал  тупой
хлопок второго выстрела. Макс дернулся, но  его  пальцы,  мертвой  хваткой
сдавившие горло Алекса, не разжались.  Пистолет  отлетел  в  сторону,  оба
покатились по грязи, оставляя за собой бурые пятна. Лицо Алекса  посинело,
он пытался глотнуть хоть немного воздуха, но безуспешно. Глаза его  быстро
стекленели, и, наконец, застыли, уставившись в одну точку.  Макс  тоже  не
шевелился. Ян без признаков жизни лежал в луже жидкой грязи лицом вниз.
     Все это произошло в считанные секунды, и я продолжал стоять на  месте
в каком-то оцепенении, не в силах поверить, что это всерьез. Три смерти за
какую-то минуту! Нет, этого не может быть! Ведь мы были уже почти у  цели!
Каждый шел со своим заветным желанием, со своей мечтой... По крайней мере,
я шел. Что же ты наделал, Алекс?!  С  чем  теперь  идти  к  Сальферне?  И,
главное, как я вернусь? Алекс стрелял не только в  нас,  он  убил  и  нашу
мечту...
     И вдруг  я  понял,  что  выход  есть!  Если  Сальферна  действительно
всемогуща, она выполнит мое желание. Пусть она воскресит их!
     Уже не осознавая этого, я  упал  на  колени  и  кричал,  обращаясь  к
просвечивающему сквозь туман радужному шарику...
     ...Что это?! Не может быть! Я все еще не  верил,  что  мой  крик  был
услышан. Но сомнений не  было.  Ян,  больше  десяти  минут  пролежавший  в
кроваво-грязной луже с пулей в  животе,  шевелился!  Вот  он  приподнялся,
оперся на руки и медленно встал. Он был весь в грязи - лицо, одежда, руки,
а в нижней части  живота  чернело  отверстие  от  пули,  из  которого  еще
сочилась кровь, смешиваясь с грязью. Вода в луже,  из  которой  Ян  встал,
была красновато-бурой, и не только от грязи.
     Ян смотрел прямо перед собой невидящим, стеклянным взглядом. И тут  я
содрогнулся. Это не был взгляд Яна!  Вообще,  это  не  был  взгляд  живого
человека. Это был взгляд мертвеца!
     - Ян! Очнись! - крикнул я, еще на что-то надеясь, но он не обратил на
мой крик никакого внимания. Он медленно сделал шаг на  негнущихся,  словно
деревянных ногах. Потом еще один. Я оглянулся и понял, куда  он  идет.  Он
шел к Алексу! Алекс лежал неподвижно, с  искаженным  и  посиневшим  лицом,
уставившись в  небо  остекленевшим  взглядом...  Но  Макс!  Макс  медленно
поднимался! Точь-в-точь, как до этого Ян. Он что, только ранен или...
     Макс встал. Он стоял спиной ко  мне,  прямо  перед  Яном,  и  с  него
стекала грязная вода. Она текла с волос, по плечам, каплями скатывалась по
рукавам куртки и капала со скрюченных, сведенных судорогой  пальцев.  А  я
все не мог оторвать взгляд от этих пальцев. Нет, Макс был не ранен.
     Ян оттолкнул Макса и начал медленно, с трудом сгибаться к  Алексу.  И
тут Алекс тоже зашевелился! В тот момент, когда Ян  (вернее  то,  что  еще
десять минут назад было Яном) согнулось над ним, скрюченные в предсмертной
судороге пальцы Алекса вцепились ему в горло! Не обращая на это  внимания,
Ян тоже схватил Алекса за горло и медленно поднял. Оба  мертвеца  застыли,
шатаясь, в неустойчивом равновесии, вцепившись друг в  друга.  Но  тут  на
голову Алекса опустилась уже окостеневшая мертвая рука  Макса.  Послышался
хруст шейных позвонков - Макс пытался оторвать Алексу голову. Два мертвеца
рвали на части третьего!
     Но я же не этого хотел! Это не то! Я же хотел, чтобы  они  все  снова
были ЖИВЫ! Мне не нужны мертвецы, рвущие  на  части  друг  друга!  Что  ты
наделала, Сальферна?!
     Три мертвеца продолжали, шатаясь, топтаться на месте. Больше я не мог
смотреть на это. Если Сальферна не в силах их полностью оживить, то  пусть
уж будут мертвы. Я встал и, сделав два  шага,  подобрал  пистолет  Алекса.
Простите меня, но вы уже не люди. Вы мертвецы. Так умрите же окончательно!
Я прицелился и трижды нажал на спуск.
     Я попал во всех троих. Алексу пуля попала в грудь, Яну и  Максу  -  в
спину. Крови почти не было, только  полетели  в  разные  стороны  какие-то
клочья.
     На секунду все трое застыли, как  статуи.  Я  ждал,  что  сейчас  они
упадут, но они все не падали. Потом руки  мертвецов  начали  расцепляться.
Макс медленно развернулся и все той же деревянной походкой пошел ко мне. Я
попятился, с  трудом  сдерживая  подкативший  к  горлу  комок  страха,  и,
тщательно прицелившись, выстрелил  Максу  в  грудь.  Макс  пошатнулся,  но
продолжал надвигаться, не останавливаясь. Его стеклянный,  остановившийся,
незрячий взгляд мертвеца был теперь прикован ко мне.
     И тут ужас прорвался наружу. К моему  горлу  тянулись  окровавленные,
уже начинающие синеть, сведенные предсмертной  судорогой  пальцы;  вот-вот
они вопьются в меня, смертным холодом прорастая сквозь тело,  безжалостные
и неотвратимые, как сама Смерть. Да это и была сама Смерть!
     Я дико вскрикнул, отшвырнул бесполезный пистолет и, скользя и  падая,
бросился бежать. Позади мерно хлюпали шаги, но я бежал  все-таки  быстрее.
На секунду остановившись перевести дух, я оглянулся. Метрах в ста  позади,
на негнущихся, как ножки циркуля ногах, шел Макс, за ним  -  Ян  и  Алекс.
Постепенно они растягивались полукругом,  пытаясь  обойти  меня,  не  дать
уйти. Издалека они напоминали пьяных, но я-то знал,  что  это  нечто  куда
более ужасное.
     Так, как мы сюда шли?  Ага,  вон  впереди,  чуть  левее  пригорка  со
сломанной  высохшей  елью  -  большой  замшелый  валун.  Через   него   мы
перелазили.
     Я захлюпал к валуну, то и дело оглядываясь. Должен успеть. Главное  -
добраться до тропинки. И не вляпаться в болото - оно  где-то  здесь,  чуть
правее. Туда они и хотят меня загнать. Нет, не выйдет! Все-таки я двигаюсь
быстрее... Да, но как это могло случиться?! Эти нелепые убийства,  ходячие
мертвецы - ведь я же не этого хотел! Или это было НЕ  МОЕ  желание?!  -  я
даже на мгновение остановился, пораженный этой мыслью.
     Но нет, останавливаться нельзя - мой ужас погнал меня дальше...
     ...Я соскользнул с валуна и неудачно  подвернул  ногу.  Черт!  Только
этого не хватало! Прихрамывая, я заковылял дальше. Позади наползал  туман.
В Нем фигуры мертвецов казались непомерно длинными и  сухими.  Или  они  и
правда меняются? И двигаются они теперь значительно быстрее! А у меня  все
сильнее болела подвернутая нога.
     Вот и тропинка. Хлюпанье шагов позади все  ближе.  Меня  захлестывает
волна животного ужаса. Я бегу, уже не обращая внимания на  острую  боль  в
ноге - сейчас бы я, наверное, бежал даже со сломанной ногой!
     Кажется, этому не будет конца: туман, скользкие кочки, бешеные  удары
сердца в груди,  собственное  хриплое,  со  свистом,  дыхание  и  медленно
приближающиеся мерные хлюпающие шаги за спиной.
     И вдруг туман разом кончается. Под ногами - твердая  почва.  Впереди,
освещенные  лучами   предзакатного   солнца,   на   фоне   голубого   неба
вырисовываются неправдоподобно четкие белые коробки многоэтажек. Откуда-то
издалека донесся гудок электрички...

     ...Только теперь, через год, когда я могу,  наконец,  без  содрогания
вспоминать об этом, я понял, что тогда произошло. Сальферна  действительно
исполнила не  мое  желание.  Для  исполнения  необходимо  слишком  большое
волевое усилие. Поэтому Сальферна исполняет только ПРЕДСМЕРТНЫЕ желания.
     И исполняет их ПОСМЕРТНО.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                ЭДЕМ-2300

     ...Отрубился я только часа через два, когда розовые слоны  перестали,
наконец, носиться по каюте и попрятались где-то  по  углам.  Пока  они  не
успокоятся, я никогда не засыпаю - бегают туда-сюда, пищат -  уснешь  тут,
как же! Когда я проснулся, было двадцать два с чем-то.  Только  вот  какой
день - хоть убей, не мог вспомнить, а календарь у нас уже давно  сломался.
Голова с перепою гудела, как старый трансформатор, во рту явно ночевал еж,
и я, с  трудом  передвигая  конечностями,  поперся  на  камбуз.  Когда  я,
наконец, оторвался от крана, наш бортовой запас воды  заметно  уменьшился.
Ну и черт с ним - все равно завтра  прибываем  в  систему  Ориона,  там  и
заправимся. Сейчас бы пива холодного - но я еще три  дня  назад  прикончил
последнюю банку.
     Я снова вернулся в свою каюту и без сил упал на койку. Что за черт! И
время остановилось - по-прежнему двадцать два  с  чем-то...  Только  через
полчаса до меня дошло, что я все время смотрел на термометр. А часы были у
меня на руке - но они стояли. Ладно, на пульте-то часы точно в порядке - и
я побрел в рубку. По дороге заглянул к Джеку, но тот лежал у себя на койке
в полной прострации - отходил после очередной дозы порошка или "травки"  -
черт его знает, чем он на этот раз "закинулся". В рубке часы действительно
работали. Было 22.17.
     Значит, мы уже должны быть на подходе к Ориону - так почему же его до
сих пор не видно?  Тут  я  взглянул  на  курсограф,  и,  хоть  и  был  "на
тормозах", сразу все понял. Как видно, Джек, когда рассчитывал  курс,  был
изрядно "под кайфом", и теперь наш звездолет пер  в  мировое  пространство
хрен его знает куда.

     Как  и  положено  в  таких  случаях,  я  для  начала  помянул   Джека
незатейливым восьмиэтажным посланием, а потом начал изучать приборы. За ту
неделю, что я был в  запое,  а  Джек  "под  кайфом",  нас  успело  занести
довольно  далеко,  и  ни  одной  цивилизованной  планеты   поблизости   не
наблюдалось; горючее, вода и кислород были на исходе, но в данный момент у
меня со страшной силой горели трубы, а на борту  не  оставалось  ни  капли
пойла. Сейчас бы сошел даже самый дрянной самогон,  или  "грызло",  но  не
было и его. Впрочем, было бы сырье -  аппарат  у  меня  есть.  Трясущимися
руками я включил локатор и начал шарить им по сторонам  в  слабой  надежде
отыскать пригодную для посадки планету. И вдруг -  о  чудо!  -  на  экране
возникла зеленая точка. Локатор нащупал планету!

     ...Руки у меня все еще дрожали, поэтому наш корабль  болтало  во  все
стороны, несмотря на относительно  спокойную  атмосферу.  Старая  жестянка
чуть не развалилась, пока с треском не впечаталась в поверхность  планеты.
Меня вышвырнуло из кресла (как обычно, забыл пристегнуться), и я влип лбом
в панель компьютера. Выдав трехэтажный  привет  планете  и  пятиэтажный  -
компьютеру, я с трудом поднялся на ноги. Компьютер злобно замигал на  меня
всеми своими лампочками и выдал на дисплей  что-то  двенадцатиканальное  в
двоичном коде в мой адрес.  Судя  по  анализам,  планета  попалась  вполне
сносная, так что скафандр я решил не надевать, только осушил перед выходом
флакон "Галактического Чумобоя" (ну  и  гадость!  могли  бы  и  на  спирту
сделать) и прицепил к поясу бластер. Как  обычно,  метров  на  сто  вокруг
нашего корабля все  было  выжжено,  дальше  виднелась  какая-то  обгорелая
трава, постепенно переходившая в зеленую,  а  приблизительно  в  километре
начинался тропический лес. Так, посмотрим, нет  ли  тут  сырья  для  моего
аппарата. Вода здесь явно была, но сейчас меня больше интересовало  сырье.
И я направился к лесу.

     ...Первая стрела просвистела у меня над самым ухом, когда я нагнулся,
чтобы рассмотреть заинтересовавший меня  корешок.  Несмотря  на  похмелье,
мышцы среагировали мгновенно, и в руке у меня тут же оказался бластер.  Но
тут вторая стрела с силой ударила меня в ногу, глубоко вонзившись в бедро.
Еще несколько стрел были уже  в  воздухе,  когда  заработал  мой  бластер.
Стрелы мгновенно превратились в пепел, так и не долетев  до  меня.  Заодно
обуглились и с треском рухнули несколько  деревьев  и  какой-то  полуголый
тип, прятавшийся за одним из них. Целая банда таких же полуголых идиотов с
дикими воплями бросилась наутек. Я несколько раз выстрелил им  вслед,  но,
кажется, не попал - они мгновенно исчезли в джунглях.
     Чертыхаясь и скрипя зубами от боли, я попытался вытащить  засевшую  в
моей ноге стрелу. С третьей попытки мне  это,  наконец,  удалось.  Хлынула
кровь, я заревел от боли и тут же  поспешил  залепить  рану  бактерицидной
замазкой из походной аптечки.
     Черт, а стрела-то чем-то смазана! Разумеется, ядом.  Ну  вот,  что  ж
теперь делать? Надо срочно возвращаться  на  корабль,  попытаться  сделать
анализ яда и отыскать противоядие. Если, конечно, успею.
     Уже на ходу я осторожно понюхал стрелу. И тут же остановился.  Стрела
пахла спиртом!
     Я развернулся и с удвоенной скоростью, прихрамывая, побежал вслед  за
скрывшимися туземцами.
     "Грызло"!

     До деревни я добрался  часа  через  полтора.  Состояла  она  из  двух
десятков глинобитных  хижин  с  круглыми  соломенными  крышами.  Посредине
каждой крыши торчал длинный  шест  с  каким-нибудь  экзотическим  черепом,
рогатым или зубастым. Черепа на всех хижинах были  разные.  На  частоколе,
окружавшем деревню, тоже красовались черепа, на  этот  раз  одинаковые,  и
весьма напоминавшие человеческие. Веселое место.
     Все вокруг носило на себе  следы  поспешного  бегства:  двери  многих
хижин были распахнуты настежь, в пыли  валялся  забытый  глиняный  горшок,
какие-то палочки, бусы.
     Мое чутье безошибочно привело меня  к  крайней  хижине.  Внутри  было
полутемно;  в  углу  лежала  связка  стрел,  а  посредине,  на   небольшом
возвышении,  стоял  примерно  полулитровый  глиняный   горшок   с   мутной
жидкостью. И от него пахло спиртом!
     Бросив бластер, я схватил горшок обеими  руками  и,  припав  к  нему,
сделал несколько судорожных  глотков.  Почувствовав,  как  приятное  тепло
разливается по телу, в  голове  проясняется,  и  боль  в  ноге  постепенно
исчезает, я с облегчением вздохнул и уже не спеша  допил  жидкость.  Более
гнусного самогона мне пробовать не  приходилось  -  не  даром  эти  дикари
использовали его в качестве яда. Но сейчас мне было все равно.
     Постепенно я ожил и начал проявлять интерес к  окружающим  предметам.
Например, что это за  куча  в  углу?  Ага,  какие-то  корнеплоды,  немного
напоминают нашу свеклу. Вот из чего они гонят  свою  отраву!  Ничего,  мой
аппарат выгонит из них чистый спирт, а не эту мутную жижу.
     Я нашел большую корзину и набрал в нее этих  "буряков".  И  тут  меня
привлек странный блеск в противоположном углу хижины. Насколько я  помнил,
там лежали стрелы. Да, стрелы. Но их наконечники... Это было золото!

     Когда я выбрался из хижины, держа в  руках  корзину  с  "буряками"  и
золотыми  наконечниками,  то  сразу  увидел  несколько  раскрашенных  рож,
выглядывавших из-за частокола между насаженными на него черепами и  весьма
напоминавших последние. Я погрозил им кулаком, и рожи  мгновенно  исчезли.
Еще бы! Нагнал я на них страху! Вместо того, чтобы упасть  замертво  после
их "отравленной" стрелы, я погнался  за  ними,  "метая  громы  и  молнии",
добрался до их деревни и выпил запас яда, наверное, на целый месяц! Теперь
больше не сунутся. Я перехватил корзину поудобнее и зашагал к кораблю.

     ...Джек сидел посреди заросшего высокой травой  луга  и  самозабвенно
набивал очередную самокрутку.
     - А, это ты, Фрэд! (Вообще-то меня зовут Федор, но Джек называет меня
на свой лад.) Посмотри, что я нашел!
     - Что?
     - Да ведь это же конопля! Вроде нашей индийской. Это же  море  кайфа!
На всю жизнь хватит. И никакой полиции, - на лице Джека  блуждала  улыбка.
Видимо, он  уже  успел  выкурить  пару  "косяков",  и  теперь  пребывал  в
благостном расположении духа, сидя  посреди  огромного  конопляного  поля.
Впрочем, после местного самогона мое настроение было примерно таким же.
     - А я нашел сырье для своего аппарата и золото, - похвастался я.
     - Слушай, Фрэд,  давай  поживем  здесь  недельку-другую.  Я  запасусь
"планом", а ты своим "грызлом", а потом полетим дальше. Здесь, наверное, и
уран есть - будет на чем лететь.
     После недолгих колебаний я согласился. Не планета, а рай!

     ...Розовые слоны весело  носились  вокруг  меня,  сотрясая  землю,  и
мешали спать. Наконец, они все же успокоились, и я "отключился".
     Когда я проснулся в очередной раз, то почему-то не увидел ни зеленого
солнца,  ни  розовых  слонов,  ни  Обдолбанного  Джека,  ни  нашей  старой
жестянки. Вокруг были светившиеся сами по себе салатного цвета  стены  без
окон, а я лежал на выдвижной  жесткой  койке,  и  сверху  на  меня  лилась
холодная вода.
     Черт! Да это же  галактический  вытрезвитель!  Ну  конечно,  я  опять
надрался в  "Межзвездном  Алкоголике"  у  Бочки  Билла,  и  меня  прямиком
направили сюда. Теперь еще и штраф сдерут, и немалый  -  я  к  ним  уже  в
третий раз попадаю.
     Я выдал свое любимое сложносочиненное предложение и, дрожа,  выбрался
из под холодного душа.
     Но все это... Нет, это был не просто сон. Это  был  "прорыв",  что-то
вроде  ясновидения.  И  я  найду  эту  планету!  Выберусь  отсюда,   отыщу
Обдолбанного Джека, заправим нашу старую жестянку... Да,  надо  только  не
забыть, чтобы Джек как  следует  "закинулся"  перед  тем,  как  составлять
программу курса к Ориону...

                              Дмитрий ГРОМОВ

                            СКОЛЬЗКИЙ ПОВОРОТ

     Два черных "Форда"  я  заметил  только  при  выезде  из  города.  Без
сомнения, это были люди Файкина. Не скажу, чтобы я очень испугался, но все
же мне стало как-то не по себе. В памяти сразу всплыл вчерашний разговор с
Файкиным.
     - Тебе нравится твоя работа?
     - Конечно, шеф!
     - А ты хотел бы получать за нее вдвое, нет, втрое больше?
     - Конечно, хотел бы!
     - У тебя есть такая возможность. Но это связано с некоторым риском.
     Я еще не понимал, куда он клонит.
     - Дело пустячное и для тебя привычное. Перевезешь груз, куда  надо  -
тебе заплатят. Вот и все. Правда, груз не совсем обычный. С ним  лучше  не
попадаться.
     Тут я наконец понял. Наркотики! У нас давно ходили слухи, что  Файкин
промышляет перевозкой "травки", но я им не особенно верил; а теперь...
     - Нет, шеф, это не для меня. Я буду возить для вас обычные  грузы  за
обычную плату, а про сегодняшний разговор я постараюсь  забыть  как  можно
скорее.
     Файкин поднял на меня глаза. Нехороший у него был взгляд, тяжелый. Он
как будто сочувствовал мне, но так, как сочувствует палач приговоренному к
смерти.
     - Ты свободен, иди, - только и сказал он.
     Я вышел из его кабинета. Через час у меня была  назначена  встреча  с
Линдой, и я тут же забыл об этом разговоре. А Файкин не забыл.
     Я украдкой взглянул на Линду. Нет, она ни о чем не подозревает.
     "Может, пронесет?" - мелькнула слабая надежда. Но я уже знал, что  не
пронесет. Я не переоценивал свои силы. Их там не меньше четырех человек, и
все с оружием. Да и моторы у них получше, чем у моего  "Пежо".  Шансов  не
было  практически  никаких.  Но  главное  было  не  это.  Линда   окажется
свидетелем, и они убьют и ее. Поэтому, хоть я и знал, что это  бесполезно,
я прибавил скорость.
     Серпантин горной дороги  несся  нам  навстречу.  На  повороте  машину
занесло, но мне удалось вырулить.
     - Не гони так!  -  испуганно  вскрикнула  Линда,  когда  край  обрыва
пронесся всего в нескольких дюймах от нас.
     Я молча ткнул пальцем в зеркало заднего обзора.  Два  черных  "Форда"
неотступно следовали за нами, постепенно сокращая дистанцию.
     - Кто это? - голос Линды задрожал.
     - Бандиты. Если мы не скроемся от них - нам крышка.
     Мотор уже  надсадно  выл.  Мимо  со  страшной  скоростью  проносились
столбики ограждения. Позади затрещали выстрелы.  Заднее  стекло  мгновенно
покрылось тонкой сеткой трещин. Пуля обожгла мне ухо, и в  лобовом  стекле
рядом с моей головой появилась аккуратная круглая дырка.
     Поворот. Я резко  бросил  машину  влево.  Задние  колеса  занесло.  В
какую-то долю секунды я увидел, что  дальше  дороги  нет,  она  уходила  в
никуда, и там все было скрыто плотным мерцающим голубоватым туманом. Я  не
успел ничего подумать, не успел даже удивиться. В следующее  мгновение  мы
влетели в этот туман, и все исчезло...

     ...Я не знал, сколько прошло времени, пока я очнулся. Мы были в нашей
машине. Мотор не работал, и вокруг стояла мертвая тишина. Я никак  не  мог
понять, где мы находимся. Кругом было  темно,  но  темнота  была  какая-то
фосфоресцирующая, словно в ней роилось множество слабых светлячков.  Линда
лежала на сиденьи, откинув голову назад. Ее длинные волосы свисали вниз  и
слегка колыхались, как от дуновения ветра, хотя я  готов  был  поклясться,
что никакого  ветра  здесь  не  было.  Грудь  Линды  мерно  поднималась  и
опускалась - она была в забытьи.
     Я зажег спичку и взглянул на часы.  Они  стояли.  Сколько  же  прошло
времени? И, главное, где мы? Что с нами произошло?
     Я помнил, как увидел, что дальше дороги нет, как мы  влетели  в  этот
голубой туман, а дальше - провал.
     Я потянулся к ручке двери. Она щелкнула, и этот звук разбудил  Линду.
Я скорее угадал, чем увидел, что она открыла глаза и села на сидении.
     - Где мы? - шепотом спросила она.
     - Не знаю, - почему-то также шепотом ответил я.
     - Я помню, как мы въехали в этот туман - и все.
     - У меня то же самое. Надо выйти и осмотреться.
     Мы вместе выбрались из машины и сделали несколько  неуверенных  шагов
вперед. Пол, казалось, был металлическим, но этот металл  почему-то  мягко
прогибался под ногами, но  не  весь,  а  лишь  в  том  месте,  на  которое
наступишь.  Вокруг  по-прежнему   стояла   тишина.   Свечение,   казалось,
раздвинулось, приобрело форму купола, как  если  бы  роившиеся  в  воздухе
светлячки  уселись  на  его  поверхность.  Но  каких-либо  предметов   или
подробностей различить не удавалось.
     Человек возник перед нами неожиданно. Он  не  вышел  из  какой-нибудь
двери, не подкрался незаметно, даже не поднялся с пола - он  возник  прямо
из воздуха, как призрак. Света сразу как будто прибавилось.  Я  разглядел,
что человек одет  в  очень  дорогой  черный  костюм,  который  к  тому  же
прекрасно на нем сидит. На нем  была  белая  крахмальная  рубашка,  черный
галстук и начищенные до зеркального блеска черные ботинки. На вид человеку
было лет тридцать пять. У него  было  приятное  лицо  с  немного  крупными
чертами, прямые черные волосы аккуратно зачесаны назад.
     Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
     - Разрешите представиться: Томас  Стрэнджерс,  -  голос  у  него  был
низкий,  бархатистый  -  ему  бы  в  опере  петь.  -  А   вы   можете   не
представляться, - добавил он, заметив, что я открыл рот. - Я и  так  знаю,
что вас зовут Джеральд Бикс, а вас - Линда Мэйфорд.
     - Но...
     - Я знаю, что  вы  хотите  сказать.  Вы  хотите  знать,  что  с  вами
произошло, и где вы сейчас находитесь. Отвечаю по порядку: мы  спасли  вас
от бандитов, которые вас преследовали, и переправили в  безопасное  место.
Здесь вам ничто не угрожает.
     - Благодарю вас. Мы очень признательны. Честно говоря, я  уже  думал,
что нам конец. Потом этот голубой туман - и вот мы здесь. Если бы не вы...
     - Да, теперь мы оба в неоплатном долгу перед вами.
     - Ну что ж, если вы оба так считаете,  то  я  могу  предоставить  вам
возможность вернуть этот "долг". Тогда мы будем квиты.
     Что-то не понравилось  мне  в  этих  словах.  Здесь  таился  какой-то
подвох. Но, в конце концов, эти люди, кто  бы  они  ни  были,  спасли  нам
жизнь, так что теперь мы просто обязаны помочь им, если это будет в  наших
силах.
     - Разумеется, мы с удовольствием окажем вам любую услугу.
     Линда согласно кивнула, но при этом инстинктивно  придвинулась  ближе
ко мне. Она тоже почувствовала что-то неладное.
     - Вот и отлично. Присаживайтесь - и поговорим.
     Мы с Линдой оглянулись. Позади нас стояли два мягких кресла  округлой
формы. Стрэнджерс опустился в точно такое же кресло, в какое-то неуловимое
мгновение возникшее за его спиной. Мы последовали его примеру.
     - Итак, вы согласны оказать нам одну услугу?
     - Да... но чем мы можем вам помочь?
     - Дело в том, что нам нужно то, что вы называете любовью. Точнее,  не
сама любовь, а ее энергия. Но это почти одно и то же.
     - Не понял... Да кто вы такие, наконец?!
     - Ах, да, с  этого,  конечно,  следовало  начать.  Мы  -  это  другая
цивилизация. Наша звезда находится в Центральном Шаровом Скоплении, как вы
его называете, с Земли она не видна. Но для вас это  не  существенно.  Нам
нужна энергия любви, и мы ее покупаем. На любых условиях.
     - Но зачем она вам?
     - Для межзвездных перелетов. Это единственный  вид  энергии,  который
может открыть выход в нуль-пространство и обеспечить мгновенную переброску
звездолета в любую точку Вселенной. Вот зачем нам нужна эта энергия.
     - И вы хотите использовать для этих целей нашу...
     - Да. У вас и мисс Мэйфорд очень сильное поле, мы уже проверили  это.
Такая его напряженность - большая редкость. Вы могли бы очень помочь нам.
     - Но... это не отразится на нас самих?
     - Нисколько. Мы берем лишь избыточную  энергию.  А  ваше  чувство  не
исчезнет.
     От меня не укрылось, что слово  "чувство"  он  произнес  с  некоторой
долей сарказма.
     - И мы должны будем покинуть Землю?
     - Разумеется. Передавать энергию любви,  или,  как  мы  ее  называем,
эмфи-энергию, на расстояние мы еще не научились.
     - Навсегда?
     - Да, навсегда.  Корабль  будет  настроен  только  на  вас  двоих,  и
перестроить его будет очень сложно. Но вы увидите  то,  чего  ни  разу  не
видел ни один человек Земли. Вам откроются новые  миры,  звезды,  планеты,
галактики!
     Прямо в воздухе  перед  нами  возник  полупрозрачный  экран.  На  нем
вспыхнули ослепительно яркие звезды. Они заполнили все вокруг, надвинулись
на нас. К нам приближалась багрово-красная планета. Огненные смерчи гуляли
по ее поверхности, повсюду сверкали вспышки молний - это  был  дикий,  еще
только нарождавшийся мир.
     Ее сменила другая.  До  самого  горизонта  простирался  нежно-голубой
песок, в зеленоватом небе сияли два солнца. По песку проносились  какие-то
гибкие существа - не то змеи, не то ящерицы, а может быть,  что-то  совсем
другое.
     Экран погас.
     - Это лишь немногие из тех миров, которые вы сможете  увидеть.  И  вы
будете всегда вместе. Никто и никогда не разлучит  вас.  Подумайте.  Я  не
буду вам мешать.
     И он исчез, растаял в воздухе, как будто его и не было.
     Мы с Линдой молчали. Нам нужно было время,  чтоб  опомниться.  "Может
быть, это мистификация?" - мелькнула мысль. Но это была не мистификация, я
это знал.
     Но  что  же  тогда  нам  делать?  Я  инстинктивно  не  доверял  этому
Стрэнджерсу (у себя-то он наверняка носил другое имя) - была в его  словах
какая-то недоговоренность, что-то двусмысленное,  недосказанное.  А  ведь,
если разобраться,  чего  он  хочет?  Чтобы  мы  с  Линдой  превратились  в
двигатель звездолета! Чтобы мы своей любовью переносили его в любую нужную
им точку пространства. Космические рикши! Нет,  господин  Стрэнджерс,  или
как вас там, не пойдет! И от смерти вы спасли нас только  потому,  что  мы
вам нужны. А были бы не нужны - лежать  бы  нам  сейчас  с  простреленными
головами на дне пропасти.
     - Мир без любви.
     Это сказала Линда. А ведь она права. Если бы у них была  любовь,  они
не полетели бы за ней к нам, на Землю. Нет, наверное, была у  них  любовь,
но только растратили они ее на межзвездные перелеты, сожгли  в  двигателях
кораблей - а теперь вот и до нас добираются.
     - Нет.
     - Нет.
     Перед нами вновь появился Стрэнджерс.
     - Итак, вы отказываетесь.
     - Да.
     - Да.
     - Напрасно. Подумайте как следует. Второй такой возможности у вас  не
будет. Мы только отберем из вашего эмфи-поля  лишнюю  энергию  -  ну,  как
кровь для переливания. От этого ведь не умирают. И вы будете  жить  долго,
намного дольше, чем на Земле - мы и это умеем.
     - Нет.
     - Нет.
     - Мне не хотелось говорить вам этого, но придется.
     В воздухе снова возник экран. На  нем  была  дорога,  по  которой  мы
недавно (недавно ли?) мчались,  спасаясь  от  людей  Файкина.  Шел  дождь.
Мокрое шоссе блестело в свете фар. Мы с Линдой  снова  были  там,  в  моем
стареньком "Пежо". В зеркале заднего обзора виднелись все те же два черных
"Форда". Мы шли на предельной скорости, но они  постепенно  нагоняли  нас.
Поворот. Машину занесло. Я резко вывернул руль вправо, но  было  поздно  -
подвела мокрая дорога. На какое-то мгновение автомобиль завис над обрывом,
потом мелькнул скалистый склон, усеянное звездами небо - и все исчезло.
     - Вот что будет с вами,  если  вы  останетесь  здесь.  Вероятность  -
девяносто девять с половиной процентов. Наша машина  не  ошибается.  Итак,
выбирайте.
     Мы с Линдой взглянули друг на друга.
     - Нет.
     - Нет.
     В следующий момент все исчезло.

     Мы снова сидели в машине.  В  небе  сияло  ослепительное  солнце.  На
дороге никого не было, кроме нас. Не сговариваясь,  мы  выбрались  наружу,
жадно глотая свежий, напоенный солнцем  и  запахом  сосен  воздух.  Кошмар
кончился. Не было бандитов Файкина, не было зловещего пришельца. Нет,  они
были, но были где-то далеко, настолько далеко, как если бы их и  вовсе  не
существовало. Сегодня же мы уедем из города, а там пусть люди Файкина  нас
поищут.
     За поворотом послышался шум  мотора.  Сердце  сжалось  от  тревожного
предчувствия. Мы взглянули друг на друга и, не сговариваясь,  бросились  к
машине.
     Да, это были они. Но их я не боялся.  Сейчас  быль  день,  и  в  небе
сверкало солнце. Мы уйдем  от  них,  обманем  на  развилке.  Я  был  почти
спокоен. Мы сделали правильный выбор. И все же... Ведь им  там,  наверное,
очень плохо без любви.  И  не  потому,  что  они  не  могут  проникнуть  в
нуль-пространство. Без любви вообще плохо. И, может  быть,  мы  смогли  бы
научить их любить?.. Нет, нас бы  заперли  в  звездолете  и  не  выпустили
оттуда до конца жизни. А может быть, нет?  И  почему  в  конце  на  экране
мелькнуло  звездное  небо?  Ведь  шел  же  дождь,  на  небе  были  тучи...
Выходит... они обманули нас?! Не будет дождя, обрыва и последнего полета в
пропасть, навстречу смерти? Жизнь продолжается?!
     Да! Теперь я был уверен в этом.
     И я выжал газ до упора.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                  ХОЛОД

     Чиано очнулся от холода. Было темно. Все  тело  ныло  после  жестоких
побоев. Чиано протянул руку и нащупал холодную склизкую поверхность стены.
Ну конечно, его бросили в яму. Но ведь он ни в  чем  не  провинился  перед
тхунами! Каждый день выходил на работу, допоздна таскал тяжелые корзины  с
рудой, а потом возвращался домой и, поев, тут же засыпал. Он  ни  разу  не
ослушался надсмотрщика, ни разу не опоздал на работу, никогда  не  говорил
дерзких слов. И работал - ну, не то чтобы изо всех сил - но и  не  пытался
притворяться больным, как некоторые. За что же его схватили?
     Неужели Пино все же донес на него? Несколько дней назад Пино  подошел
к нему, когда он уже собирался идти домой после работы, и сказал:
     - Ты знаешь, что твой отец - бунтовщик?  Он  готовил  заговор  против
наших господ-тхунов, и за это его бросили в яму и скоро сожгут.
     - Знаю.
     - И ты, наверное, тоже принимал участие в заговоре?
     - Нет! Как ты мог подумать такое, Пино? Разве мог я осмелиться...
     - Ну, даже если ты и не был  заговорщиком,  ты  все  равно  знал  про
заговор и не донес об этом.
     Чиано задрожал. Однажды ночью, случайно проснувшись, он действительно
слышал, как отец совещался со своими товарищами. Они  что-то  говорили  об
оружии, о восстании, а дальше Чиано не разобрал, но все равно  понял,  что
отец готовит заговор. Чиано тогда очень испугался, но решил молчать - ведь
он мог и не слышать этого разговора. Кто об этом узнает?  И  Пино  не  мог
знать - он только догадывался. И все же...
     - Не бойся, я тебя не выдам, - улыбаясь, сказал Пино. - Десять пеко -
и я буду молчать.
     - У меня нет десяти пеко, -  пролепетал  Чиано,  и  тут  же  поспешно
добавил: - И вообще, я не знал про заговор. Отец мне ничего не говорил.
     - Почему же ты тогда дрожишь?
     - Холодно, - нашелся Чиано.
     - Смотри, в яме будет еще холоднее. Ну так что?
     - У меня нет денег. И вообще, я ни в чем не виноват, - твердо  сказал
Чиано.
     - Ну, как знаешь. Потом поздно будет, - и Пино ушел.
     И вот сегодня, как только Чиано пришел  на  работу,  его  схватили  и
стали спрашивать, что ему известно о заговоре отца. Чиано кричал,  что  он
ничего не знает; тогда его стали бить. Били до тех пор, пока он не потерял
сознание. И вот он в яме.
     Холод пробирал до самых костей. В яме было сыро, на дне стояли лужицы
воды. Чиано с трудом поднялся и стал приседать, стараясь  согреться.  Тело
ныло, острые камешки царапали босые ноги. Вскоре Чиано устал и снова  сел,
привалившись к склизкой стене. Даже воздух здесь был затхлый, с кисловатым
запахом. Чиано знобило. Может быть, рассказать  тхунам  правду?  Отца  все
равно схватили, его уже не спасти. Нет. Тогда они будут спрашивать, почему
он не донес сразу, и ему будет нечего ответить.
     А, может, сказать им про Пино? Что он вымогал у него деньги, а  потом
оклеветал? Да, так и надо сделать! Это единственный шанс. Если  тхуны  ему
поверят, то его отпустят, а Пино не поздоровится. Он ведь  обманул  их.  И
тогда Пино самого бросят в яму. Чиано даже улыбнулся при этой мысли.
     Вот только отца жалко. Но он сам виноват -  зачем  устраивал  заговор
против тхунов? Было уже много заговоров, и каждый раз тхуны  все  узнавали
заранее, или просто побеждали -  и  заговорщиков  сжигали.  Тхунов  нельзя
победить. Их стальные панцири и прозрачные шлемы  неуязвимы  для  пуль,  и
оружие у них сильнее, и вообще, они всегда были господами,  а  чики  -  их
рабами и слугами. Правда, отец  говорил  другое.  Он  говорил,  что  тхуны
прилетели на Чику с другой звезды двадцать лет назад. Тогда  была  большая
война, но тхуны победили. И с тех пор властвуют над Чикой.
     Но это, скорее всего, сказки. Сколько Чиано себя помнит, тхуны всегда
были господами, а чики - их рабами. И ни  одним  заговорщикам  не  удалось
победить тхунов. Значит, бороться с ними бессмысленно. Надо  покориться  и
выполнять все их приказы. Тогда,  лет  через  десять,  тебя,  может  быть,
сделают надсмотрщиком. А надсмотрщику и платят больше,  и  работа  у  него
легкая - знай себе  подгоняй  других;  и  боятся  все  его...  А  заговоры
устраивать - верная смерть. И зачем отец  в  это  дело  ввязался?  И  ему,
Чиано, теперь тоже выкручиваться придется. Только бы тхуны  ему  поверили!
Только бы выбраться из этой вонючей ямы! А Пино - на его место.
     Небо над головой начало светлеть, но теплее пока  не  становилось.  У
Чиано зуб на зуб не попадал; ступни ног посинели от холода и уже ничего не
чувствовали. Наконец наверху послышался шум, и в яму спустили лестницу.
     - Вылезай, - хмуро сказал сторож.
     Чиано лез медленно, одеревеневшие от холода руки  и  ноги  не  хотели
слушаться. Сторож обругал его, и, когда Чиано, наконец, выбрался  из  ямы,
дал ему хорошего пинка.
     - Иди! Наши господа тхуны хотят поговорить с тобой.
     Чиано побрел по каменистой, с выбоинами,  тропинке,  которая  вела  к
укрепленному пункту тхунов. Сторож шел сзади, с винтовкой наперевес.
     Из  предрассветного  тумана  показалась  увенчанная  рядами   колючей
проволоки сырая  бетонная  стена  укрепленного  пункта.  Из-под  проволоки
торчали черные стволы лучеметов. У пропускника стоял тхун в черном панцире
(отец  называл  его  почему-то   скафандром)   и   прозрачном   шлеме,   с
импульсатором у пояса.
     - Господин, я привел его, - сказал позади сторож.
     - Можешь идти, - голос тхуна был каким-то безжизненным, механическим,
лишенным интонаций. - А ты следуй за мной.
     Не дожидаясь Чиано, тхун скрылся за дверью. Чиано  оглянулся.  Сторож
уже пошел обратно и успел скрыться в тумане. Вот сейчас можно  прыгнуть  в
сторону с тропинки и убежать. Гнаться за ним навряд ли  будут,  а  если  и
погонятся, то в таком тумане все равно не найдут.
     Чиано сам испугался своих мыслей. Ну убежит он - а  потом  что?  Куда
податься, где жить, где найти еду? Правда,  говорят,  что  в  горах  живут
чики, которые не подчиняются тхунам, и даже иногда  нападают  на  них.  Но
это, скорее всего, тоже сказки.
     Чиано  помедлил  немного  и  вслед  за  тхуном  вошел  в   караульное
помещение. Здесь были  грубые  бетонные  стены,  такой  же  бетонный  пол,
железный стол, несколько  табуретов.  В  углу,  за  решеткой  -  аккуратно
выставленные в ряд лучеметы  с  длинными  стволами.  Под  потолком  горели
резавшие глаза  ярко-белые  лампы.  Свет  от  них  был  какой-то  неживой,
стерилизованный.
     На табуретах сидели еще два тхуна, а тот, что вошел, стоял  у  двери,
рядом с Чиано.
     - Итак, ты участвовал в заговоре? -  спросил  один,  тот,  что  сидел
ближе.
     - Нет, господин.
     - Но ты знал про заговор?
     - Нет, господин.
     - Ты лжешь.
     - Нет, господин. Отец мне ничего не говорил.  Я  сам  узнал,  что  он
заговорщик, только когда его арестовали.
     - Почему же наш осведомитель назвал тебя заговорщиком?
     - Вы говорите о Пино, господин?
     - Да.
     - Он требовал с меня десять пеко, а когда я отказался, он сказал, что
скажет вам, что я заговорщик, и меня бросят в яму.  Но  где  я  мог  взять
десять пеко? И я ни в чем не виноват. Пино сказал вам неправду, господин.
     - Хорошо, мы разберемся с Пино. А как  ты  можешь  доказать,  что  ты
действительно не заговорщик, и ничего не знал о заговоре?
     - ...Не знаю... Спросите моего отца - он вам скажет, что я ничего  не
знал. Он мне не доверял!
     - Хорошо. Мы поверим тебе на первый раз. Завтра утром ты  пойдешь  на
площадь и посмотришь, что бывает  с  заговорщиками.  Ты  будешь  стоять  в
первом ряду и смотреть. Понял?
     - Понял, господин.
     - Вот и хорошо. А сейчас иди на работу.

     Толпа собралась большая - присутствовать на  казни  должны  были  все
жители поселка. Чиано, как было велено, пробрался в  первый  ряд.  Посреди
площади был уложен длинный штабель дров,  и  над  ним  возвышалось  девять
столбов,  к  которым  должны  были   привязать   мятежников.   В   воздухе
чувствовался запах бензина, которым один  из  тхунов  поливал  дрова.  Еще
четверо, в своих неизменных панцирях и шлемах, с импульсаторами  у  пояса,
прохаживались  по  площади.  Один  налаживал  установленный  чуть  поодаль
огнемет.
     По низкому серому небу  ползли  неприветливые  свинцовые  тучи.  Было
холодно. Порывы ветра пронизывали до костей, ветхие штаны и роба почти  не
защищали от холода. Чиано переминался с ноги на ногу, тер ладонями друг  о
друга, но это мало помогало. "Скорей бы  уж!"  -  только  одна  эта  мысль
вертелась в его голове.
     Толпа справа  зашумела  и  расступилась.  Шестеро  тхунов  вывели  на
площадь заговорщиков. Их выстроили перед штабелем, лицом к толпе,  и  один
из тхунов начал читать приговор.  Читал  он  долго  и  нудно,  монотонным,
бесцветным голосом.  Приговоренных  обвиняли  в  организации  заговора,  в
хранении оружия, в  подстрекательстве  к  бунту  и  во  многом  другом,  и
приговаривали к смертной казни через сожжение.
     Пока тхун читал приговор, Чиано все  время  смотрел  на  отца.  Чиано
думал, что отец будет раскаиваться, просить о снисхождении, и даже в тайне
надеялся, что его, может быть, помилуют. Но  в  глазах  отца  не  было  ни
страха, ни раскаяния, ни сожаления -  была  только  горечь  и  бесконечная
усталость. Казалось, он тоже ждал, когда же это все закончится.
     Тхун  дочитал  приговор  и,   свернув   его,   спрятал   в   планшет.
Приговоренных подвели к  столбам.  Но  тут  произошла  заминка.  Из  толпы
вырвалась женщина, вся в черном, и, плача, бросилась в ноги тхунам.  Чиано
узнал свою мать. Она умоляла тхунов пощадить ее мужа,  плача,  ползала  на
коленях, хватая их за руки. Один из тхунов пнул ее ногой, и  она  упала  в
пыль; попыталась подняться, но не смогла.  Тогда,  отчаявшись,  она  стала
призывать проклятия на головы тхунов.  Двое  тхунов  схватили  ее  и  тоже
поволокли к штабелю дров.
     И в этот момент раздался  выстрел.  Никто  не  заметил,  как  молодой
парень (его звали Фаре, Чиано знал его) выскользнул из-за  угла  и  достал
из-под одежды пистолет с толстым стволом. Наверное, пистолет  был  заряжен
какими-то особыми пулями, потому  что  стоявший  недалеко  от  Чиано  тхун
пошатнулся и грохнулся на землю.
     Фаре продолжал стрелять; он успел ранить еще  одного  тхуна,  но  тут
пронзительно взвизгнул импульсатор, и Фаре упал на землю  с  развороченной
грудью. Один из  тхунов  направился  к  нему,  другой  вышел  на  середину
площади. Остальные уже привязывали приговоренных к столбам.
     - В следующий раз мы казним не только  заговорщиков,  но  и  всех  их
друзей и родственников, - предупредил тхун и направился к огнемету.
     Чиано переступил с ноги на  ногу  и  почувствовал  под  ногой  что-то
твердое. Он взглянул вниз и увидел  импульсатор,  вывалившийся  из  кобуры
убитого тхуна. Еще не понимая, что он делает, Чиано  медленно  нагнулся  и
поднял оружие.  Импульсатор  был  тяжелый,  с  длинным  стволом.  Рубчатая
рукоятка пришлась как раз по руке.
     "Надо выйти и отдать его тхунам", - по привычке подумал Чиано. Но тут
же почувствовал, что его рука с  импульсатором  медленно,  но  неотвратимо
поднимается вверх. Было страшно, но  Чиано  уже  ничего  не  мог  с  собой
поделать. "Убьют - так убьют. Чем так жить - лучше сдохнуть", -  мелькнула
мысль. И ему сразу стало легко и свободно. Он сделал выбор.
     Чиано никогда не держал в руках оружие, его никто не  учил  стрелять,
он действовал по какой-то внутренней интуиции.
     Импульсатор уже был на уровне груди.  Ствол  его  смотрел  на  тхуна,
который возился с огнеметом. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, Чиано
сделал шаг  вперед  и  нажал  на  спуск.  Импульсатор  коротко  взвизгнул,
дернувшись в руках. Тхун упал навзничь, опрокинув огнемет. Тхун,  стоявший
ближе других, обернулся к  Чиано,  но  опоздал.  Чиано  выстрелил  первым.
Разряд ударил тхуну в живот. Чиано видел,  как  полетели  во  все  стороны
кровавые клочья, и тхун, сложившись пополам, повалился на землю.
     И тут позади раздались крики:
     - Что он делает?!
     - Тхунов нельзя победить!
     - Они сожгут нас всех!
     - Заговоры устраивать - верная смерть!
     - Он сумасшедший!
     - Бейте его!
     Чиано успел выстрелить еще раз, но тут в него вцепились десятки  рук.
Кто-то начал душить его, кто-то бил по ребрам, сразу несколько рук,  мешая
друг другу,  пытались  вырвать  импульсатор.  И  тут  Чиано  увидел  Пино.
Отчаянным усилием ему удалось освободиться, и он,  не  целясь,  выстрелил.
Пино упал. Но в следующий момент у него вырвали  оружие,  сбили  с  ног  и
стали сосредоточенно топтать.
     Чиано был еще жив, когда его привязали к одному столбу с  отцом.  Без
сознания он повис на веревках. Ударило пламя  огнемета.  Политые  бензином
дрова вспыхнули почти сразу. Огонь уже трещал вокруг,  а  на  губах  Чиано
застыла улыбка.
     Наконец-то ему было тепло.

     И никто не видел, как какой-то худощавый паренек в  потрепанной  робе
нагнулся и быстро сунул под рубаху  валявшийся  в  пыли  импульсатор.  Тан
видел, что сейчас стрелять уже поздно. Но в другой раз... Это будет скоро,
очень скоро. Пусть его тоже убьют - тогда кто-то еще подберет оружие.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                 ПОЕДИНОК

                                  "...Тогда я выше гор, выше неба!..
                                  Я неуязвим!"
                                      Ю.Эдлис, "Жажда над ручьем".
                                      Фрагменты из монолога Франсуа Вийона

     Кадзияма проснулся и открыл глаза. Над ним покачивалась ветка дерева,
уже слегка позолоченная восходящим солнцем. Сквозь листья виднелся  клочок
ярко-голубого неба. На секунду Кадзияме показалось, что он у себя дома, на
Окинаве, лежит под ветвями старой сакуры, которую посадил еще его дед.  Но
тут же он вспомнил, что дом его далеко отсюда, а сам он сейчас  на  севере
Индии, в глухой, забытой Богом и людьми деревушке,  куда  забрел  в  своих
долгих странствиях.
     Мимо прошел худощавый пожилой крестьянин в одних подкатанных холщовых
штанах, с мотыгой на плече. Он с любопытством взглянул на расположившегося
под деревом Кадзияму и пошел дальше. Кадзияма  жил  здесь  уже  неделю,  и
вскоре собирался отправиться дальше - он нигде  подолгу  не  задерживался.
Японец поднялся, подошел к протекавшему неподалеку ручью,  умылся,  сделал
несколько глотков холодной, вкусной воды и, вернувшись  под  свое  дерево,
уселся  в  позу  "лотоса".  Это  утреннее   время   он   всегда   посвящал
размышлениям. Вот уже несколько лет Кадзияма бродил по свету. Он  пересек,
нигде подолгу не задерживаясь, почти весь Китай,  Гималаи,  и  вот  теперь
оказался в Индии. Он не знал, что ищет. Ему нравилась эта кочевая жизнь  -
новые люди, новые города,  горы,  бескрайнее  небо.  И  пока  он  шел,  он
чувствовал, как что-то менялось  внутри  него,  он  постоянно  обновлялся,
стремясь  к  какой-то  одной,  еще  неясной  ему  самому  цели.   Кадзияма
чувствовал, что цель эта уже близка. Может быть, завтра, или  послезавтра,
или через  неделю  он  достигнет  ее.  Он  не  знал,  что  это  будет,  но
чувствовал, что это именно то, к чему он стремится...
     ...Кадзияма открыл глаза и  вновь  вернулся  к  окружающему  миру.  С
площади слышался какой-то шум, возбужденные голоса, и Кадзияма  отправился
посмотреть, что там происходит. Он не отделял себя  от  других  людей,  не
считал себя выше их - он был одним из них, и поэтому его всегда принимали,
как своего, хотя и знали, что он чужестранец.
     Посреди площади  стояли  два  пыльных  "джипа",  и  четверо  индийцев
выгружали из них тюки с палатками, чемоданы и другие вещи. Руководил  всем
этим толстый краснолицый европеец в пробковом шлеме и костюме цвета  хаки,
по-видимому,  англичанин.  Другой  англичанин,  сухощавый  и  длинный,  не
вынимая изо рта длинной  трубки,  разговаривал  с  деревенским  старостой.
Вокруг сгрудились местные жители, с интересом прислушиваясь к разговору.
     - Да, разрешение у нас есть, - говорил приезжий, извлекая из  кармана
какую-то бумагу.
     Староста долго читал, шевеля губами, потом вернул бумагу длинному.
     - Пожалуйста, располагайтесь. Может быть, вы  хотите  остановиться  в
одном из домов?
     - Нет, у нас есть палатки. Кроме того, я думаю,  мы  здесь  долго  не
задержимся. Нам потребуется дня два-три, не  больше.  Сегодня  отдохнем  с
дороги, а завтра начнем охоту.
     - Ну вот, а говорили, что теперь на тигров охотиться  нельзя.  А  им,
значит, можно? - удивленно сказал пожилой  крестьянин,  стоявший  рядом  с
Кадзиямой, и почесал в затылке.
     - А им все можно. Иностранцы, - уважительно отозвался другой.
     Кадзияма молча кивнул, соглашаясь, и пошел прочь. Все было ясно.  Эти
двое дали взятку чиновнику в городе, и тот выписал им лицензию на  отстрел
тигра. Японец  вернулся  под  дерево  и  начал  готовить  свой  немудреный
завтрак.  Он  не  любил  шумных  и  нахальных   европейцев,   бесцеремонно
вторгавшихся в чужую жизнь, всюду совавших свой нос в поисках развлечений,
экзотики и острых ощущений.
     "Что за радость охотиться, когда все преимущества на твоей стороне? -
думал японец. - Обычно они стреляют, даже не выходя из "джипа"  -  к  чему
утруждать себя и подвергать хоть какой-то опасности?.. Охота - это  должен
быть поединок на  равных,  а  не  кровавая  забава,  какой  ее  сделали  в
последнее время... Поединок. Один на один. Без оружия..."
     ...Был уже вечер, когда Кадзияма  подошел  к  палатке  англичан.  Оба
европейца сидели на раскладных походных стульях у небольшого  столика,  на
котором стояли бокалы и бутылка виски. Толстый англичанин дымил сигарой, у
худого в зубах была его неизменная трубка.
     Кадзияма  поздоровался,  слегка  поклонившись.  Оба   англичанина   с
интересом уставились на него.
     - Вы японец? - осведомился, наконец, длинный.
     - Да.
     - Присаживайтесь с нами. Я был в  Японии.  Передовая,  цивилизованная
страна, не то что это захолустье. Присаживайтесь. Эй,  Заил,  принеси  еще
один стул для нашего гостя.
     - Спасибо, не надо, - Кадзияма уселся прямо на  землю,  подобрав  под
себя ноги.
     - Ах, да, я и забыл. Национальная традиция, - усмехнулся  англичанин.
- Давайте знакомиться. Вот этого джентльмена  зовут  Томас  Брэг,  а  я  -
Уильям Хэнброк.
     - Очень приятно. Киеки Кадзияма.
     - Хотите сигару? - впервые заговорил Брэг.
     - Нет, спасибо, не курю.
     - Тогда виски? Это отличный шотландский виски, вы  такого,  наверное,
давно не пробовали.
     - Да, пожалуйста. Только немного.
     Кадзияма взял протянутый бокал, сделал  глоток.  Виски  действительно
был хороший.
     - Я слышал, вы приехали сюда охотиться на тигров?
     - Да. А зачем же еще ездят в Индию?
     - И завтра идете на охоту?
     - Да, с утра пораньше. У нас есть проводник, так  что,  я  думаю,  за
день мы управимся. Черт побери, после введения  новых  законов  это  стало
стоить уйму денег! Но за удовольствия надо платить.
     - Если вы не против, я пойду с вами.
     - Вы тоже охотник?
     - Нет.
     - Хотите посмотреть, как мы охотимся? С удовольствием предоставим вам
такую возможность.
     - Нет.
     - Тогда, простите, зачем же вы хотите идти с нами?
     - Я хочу сразиться с тигром один на один.
     - Без оружия?!
     - Без оружия.
     Брэг от удивления выронил изо рта сигару.
     - Но ведь вы же погибнете!
     - Нет.
     Несколько секунд англичане молчали, озадаченно переглядываясь друг  с
другом.
     - Но ведь мы же заплатили деньги, чтобы самим  охотиться!  -  нашелся
наконец Брэг.
     - Если я убью тигра, шкура достанется вам. Если я его не убью...  Что
ж, лицензия ваша все равно не пропадет.
     - Но... если вы погибнете?
     - Это мое дело. Вы никакой ответственности  не  несете  -  несчастный
случай на охоте.
     Они снова помолчали. Постепенно лицо Хэнброка просветлело.
     -  Послушайте,  Брэг,  это  же  неповторимый  случай!  У   нас   есть
фотоаппарат - мы сможем заснять поединок человека с тигром. Такого  случая
у нас больше не будет. А шкура все равно достанется нам.  Я  думаю,  стоит
согласиться на предложение господина Кадзиямы.
     Брэг, соображавший немного хуже своего товарища, некоторое время тупо
смотрел на  него,  переваривая  услышанное,  но  потом  его  толстое  лицо
расплылось в улыбке.
     - Вы  правы,  Хэнброк!  Это  будут  уникальные  кадры!  Будет  о  чем
рассказать в Англии! Я согласен.

     Они шли уже больше  двух  часов,  постепенно  углубляясь  в  джунгли;
впереди - проводник-индиец, за  ним  -  Хэнброк  с  Брэгом;  Кадзияма  шел
позади, думая о своем. Сейчас он почему-то уже не был уверен в  себе,  как
вчера. Ввязавшись в это дело, он уподобился шагавшим  впереди  европейцам.
Самое лучшее сейчас было бы повернуться и уйти. Пусть эти двое думают, что
он испугался - ему все равно. Но что-то удерживало его от этого шага, и он
продолжал идти вслед за англичанами.
     Проводник остановился.
     - Следы. Он был здесь совсем недавно.
     Действительно, на влажной почве были хорошо видны отпечатки  тигриных
лап. Следы вели в сторону тропинки, к  густому  кустарнику  метрах  в  ста
впереди.
     - Он там, - тихо сказал проводник, указывая на кусты.
     Хэнброк деловито щелкнул предохранителем своего ружья; Брэг  поспешно
взвел курки двухстволки. Кадзияма прошел между ними, отведя  стволы  ружей
вниз, мимо уважительно посторонившегося проводника,  и  медленно  пошел  к
кустарнику. Позади щелкнул фотоаппарат.
     До кустов оставалось метров тридцать, когда они  зашевелились,  и  из
них выскользнул тигр, оранжевой вспышкой разорвав  темную  густую  зелень.
Кадзияма сделал еще несколько шагов и остановился. Сейчас дальше идти было
нельзя - он  это  почувствовал.  Тигр  чуть  подался  вперед  и  застыл  в
напряженном ожидании - тоже почувствовал сильного противника. С минуту они
молча оценивающе смотрели друг на друга. Потом Кадзияма медленно, не сводя
глаз с тигра, опустился в позицию "сэйдзэн". Тигр припал к земле и... тоже
замер, не решаясь прыгнуть. Поединок начался.
     Кадзияма  полностью  отключился  от  внешнего  мира,  как  в   момент
глубочайшего сосредоточения. Сейчас их было только двое -  тигр  и  он.  И
чтобы победить, ему надо было  на  какое-то  время  самому  стать  зверем.
Сейчас он не думал о том, что может погибнуть, о том,  как  лучше  напасть
или защититься, он вообще не думал ни о чем. У него была одна цель - когда
противник окажется в пределах досягаемости - нанести один  решающий  удар.
Только один. Если он не достигнет цели, то возможности для  второго  удара
уже  не  будет.  Кадзияма  чувствовал,  как  внутри   него   все   сильнее
натягивается невидимая тетива, стрела в которой - он сам. Чтобы победить в
молниеносной схватке, надо было  сначала  выиграть  этот  немой  поединок.
Проиграет тот, кто не выдержит и первым бросится на противника...

     - ...Ну что он медлит? Он что, гипнотизирует тигра?
     - Похоже на то. Но мне тоже надоело ждать. Если через пять минут  они
не сойдутся, я выстрелю. Я отлично вижу тигра и могу уложить его  в  любой
момент.
     - По-моему, у этого узкоглазого не все дома.
     - Очень может быть. Но подождем еще пять минут.
     В этот  момент  японец  и  тигр  одновременно  поднялись  и  медленно
двинулись навстречу друг другу.

     ...Тетива  натянулась  до  предела,  но  Кадзияма   чувствовал,   что
навстречу ему выгнулся такой же тугой лук, готовый  распрямиться  в  любой
момент. Их силы были равны. Они  или  погибнут  оба,  или  разойдутся,  не
тронув друг друга. Они поднялись одновременно и медленно  пошли  навстречу
друг другу. Две невидимые стены,  окружавшие  противников,  соприкоснулись
и... свободно пройдя одна сквозь другую, слились в единое  целое.  В  этот
момент Кадзияма понял, что поединок закончен. В нем не было  победителя  и
побежденного. Их силы были равны, и каждый признал в другом  равного.  Они
подошли вплотную и посмотрели друг другу  в  глаза.  Они  больше  не  были
противниками. В это мгновение Кадзияма почувствовал, что  достиг  цели,  к
которой стремился все эти годы.
     В следующий момент раздался выстрел.

     - ...Ну, вот, сейчас... Смотрите, не пропустите  момент!  Это  должен
быть великолепный кадр.
     - Не беспокойтесь, не пропущу... Что это?!  Они  подошли  вплотную...
Сейчас... Нет, они, кажется, оба ненормальные! Чертовщина!
     Щелкнул фотоаппарат.
     - Все. Теперь можно стрелять.
     - Уступаю это право вам, Хэнброк. У  вас  глаз  лучше.  Смотрите,  не
зацепите японца.
     - Не беспокойтесь.
     Хэнброк тщательно прицелился и  выстрелил.  Но  в  этот  момент  тигр
слегка повернул голову, и пуля лишь оцарапала ему шкуру на загривке.  Тигр
взревел и бросился вперед, но Кадзияма успел удержать его. Тигр  рвался  к
своим обидчикам, но уступил японцу.
     - Не стреляйте! - Кадзияма заслонил тигра собой.
     - Он что, ненормальный? Эй, ты немедленно отойди в сторону,  если  не
хочешь, чтобы и тебе досталось!
     - Не стреляйте! - в  голосе  Кадзиямы  послышалась  угроза,  и  тигр,
почувствовав это, тоже угрожающе рыкнул.
     - Отойди, кому говорят!
     Кадзияма смотрел прямо в глаза Брэгу, и тот начал  медленно  опускать
ружье. На лбу его выступил пот.
     - Чертовщина! - прохрипел он. - Я не могу выстрелить!
     Кадзияма чувствовал, что внутри него снова сгибается  невидимый  лук,
который ему с таким трудом удалось расслабить. И на этот раз он выстрелит.
Сейчас ему приходилось сдерживать и себя, и тигра. Долго это  продолжаться
не могло. Или англичане сейчас уйдут, или...

     ...Хэнброк быстро взглянул на своего товарища.
     - Брэг, я сейчас выстрелю в узкоглазого, а вы стреляйте в тигра.
     - Да вы что?! Это же...
     - Ерунда! Несчастный случай.  И,  кроме  того,  я  не  собираюсь  его
убивать - в руку или в ногу. А вы не зевайте.
     - Хорошо.
     Брэг снова поднял ружье.

     - Не стреляйте! - его заглушил грохот выстрела. Пуля обожгла плечо. В
следующий момент натянувшаяся  до  предела  тетива  распрямилась.  Тигр  и
человек рванулись вперед.
     Сейчас он был таким же зверем, как несшийся рядом тигр. В этот момент
его не могла остановить даже пуля.

     Брэг дико вскрикнул и выпалил из обоих стволов. Руки его тряслись,  и
он  промазал.  У  Хэнброка  оставалось  три  патрона,  но  на   этот   раз
хладнокровие изменило ему. Он поспешно выстрелил в тигра,  но  пуля  снова
лишь оцарапала тому шкуру. Второй раз  выстрелить  он  не  успел.  Тигр  и
человек почти одновременно взвились в воздух. Хэнброк попытался защититься
прикладом ружья, но сокрушительный удар отбросил приклад ему  же  в  лицо.
Удар пришелся в переносицу, и Хэнброк, даже  не  вскрикнув,  повалился  на
землю. Все было кончено в одну секунду. Брэг лежал, неестественно вывернув
голову - он пытался спастись бегством, и удар тигриной лапы переломил  ему
хребет.
     Проводник-индиец не успел ничего сделать,  и  теперь  с  ужасом  ждал
своей очереди. Кадзияма подошел  к  нему  и  тронул  за  плечо.  Проводник
задрожал.
     - Не бойся. Иди домой, - сказал Кадзияма.
     Он не жалел о случившемся. Эти двое заслужили постигшую их участь. Он
подобрал свой узелок, положил руку на  голову  тигру,  и  они  направились
прочь. Сегодня он достиг своей цели и, кроме того, обрел друга.
     Проводник, не  веря  своим  глазам,  смотрел  им  вслед.  "Это  садху
(святой)!" - думал он. Но Кадзияма  не  был  святым.  Просто  сегодня  он,
наконец, увидел мир таким, каков он есть.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                              АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

     Впервые я услышал этот голос неделю назад, когда я спешил на работу и
как раз собирался  перебежать  улицу  на  красный  свет.  И  вдруг  кто-то
отчетливо и властно сказал: "Стой!" Я замер, в первую секунду  решив,  что
это милиционер, которого я почему-то не  заметил.  В  следующее  мгновение
из-за угла  вылетел  тяжелый  "КРАЗ"  и,  обдав  меня  выхлопными  газами,
стремительно пронесся мимо. Оказывается, я был на  волосок  от  смерти.  У
меня затряслись колени, и я обернулся в поисках  своего  спасителя,  чтобы
поблагодарить его, но рядом никого не было. Кто же это сказал: "Стой"?
     - А теперь иди, а то на работу опоздаешь, - сообщил тот же голос.
     Действительно, впереди зажегся зеленый свет. Я был в  недоумении,  но
все же внял дельному  совету  и,  ускорив  шаги,  направился  ко  входу  в
институт.
     Через десять минут я начисто забыл о странном происшествии - прибежал
шеф, устроил разнос и пообещал лишить меня премии, если я завтра не  выдам
ему графики и  расчет  энергии  активации.  Конечно,  можно  было  резонно
возразить, что виновен тут совсем не я, а Сашка Кройдман, который  вовремя
не сделал анализы, но Сашка, если разобраться, тоже не виноват, потому что
у него накрылся масс-спектрометр, а наладчик, как всегда, куда-то  пропал,
и Сашка сам  целый  день  сидел  и  ковырялся  в  этом  масс-спектрометре,
вспоминая "незлым тихим словом"  наладчика,  изготовителей  и  наш  отдел,
давший  ему  заказ.  Короче,  я  пошел  к  Сашке  и   объяснил   ситуацию.
Масс-спектрометр Сашка с грехом пополам починил, и  вдвоем  мы  за  четыре
часа сделали все анализы, и я, облегченно вздохнув, пошел обедать.
     В столовой, как всегда, была очередь, но я все-таки  достоялся,  взял
свой суп и котлеты с вермишелью и уселся за столик рядом с Федей  Глазиным
из соседней лаборатории. Федя уже поел и теперь с явным удовольствием  пил
лимонад. Я уже хотел встать и взять и себе бутылку, но тут тот  же  голос,
что и утром, произнес:
     - Не бери.
     - Почему?
     Я, кажется, сказал это вслух, потому что Федя с  интересом  уставился
на меня и спросил:
     - Что "почему"?
     - Ничего. Это я о своем.
     - А-а... - протянул Федя и пошел относить посуду.
     Лимонад я брать не стал и в недоумении принялся за  суп.  Я  даже  не
заметил, какого он был вкуса, да и котлеты тоже, и очнулся только за своим
рабочим столом, увидев перед глазами результаты анализов.
     За три часа я составил график, рассчитал энергию  активации  и  отнес
все это шефу. Теперь у меня было время поразмыслить. Что это был за голос?
Почему я раньше никогда его  не  слышал?  Но  ничего  дельного  на  ум  не
приходило. В голове была  какая-то  каша,  из  которой  лишь  периодически
выплывали анекдоты про внутренний голос. Но что же все-таки это было?
     - Я - твой Ангел-Хранитель.
     Теперь я точно разобрал, что голос идет не снаружи, а изнутри. И  это
не голос даже, а мои мысли. Только мои ли?
     - Нет, не твои.
     - Понятно. И откуда же ты, Ангел-Хранитель, взялся?
     Голос молчал.
     - И что тебе от меня надо?
     - Ничего. Я буду помогать тебе.
     - Ну, спасибо. Да, ты мне сегодня жизнь спас. Но кто ты? Откуда?
     Голос молчал.
     - Ну ладно. Не хочешь говорить - не надо.  Все  равно  спасибо  тебе.
Кстати...
     Я выскочил в коридор и открыл дверь соседней лаборатории.
     - Федя есть?
     - Нет. Отпросился. Живот у него схватило.

     Итак, во мне  поселился  Внутренний  Голос.  Или,  как  он  сам  себя
называл,  Ангел-Хранитель.  Это  действительно  был  ангел-хранитель.   Он
вовремя предупреждал меня о малейшей опасности, не только угрожавшей  моей
жизни или здоровью, но даже грозившей просто испортить мне настроение.
     Теперь меня не окатывали грязью  машины,  в  столовой  я  безошибочно
выбирал наименее несъедобные блюда, а когда появлялся шеф, чтобы дать  мне
очередное задание, оно уже было сделано.  Все  это  мне  очень  нравилось.
Сотрудники, даже намного более опытные, чем я, начали относиться ко мне  с
уважением, а Юра Тимохин, который кроме Ломоносова  и  Менделеева  никаких
авторитетов не признавал, однажды  тихонько  подошел  ко  мне  и  попросил
разобраться с особенно заковыристой кривой десорбции.  Вместе  мы  за  час
"добили"-таки строптивую кривую, и когда Юра ушел, я понял, что удостоился
чести  встать  в  один  ряд  с  двумя  великими  умами  прошлого,  ну   и,
естественно, с самим Юрием Тимохиным.
     Вначале Ангел-Хранитель  вмешивался  в  мою  жизнь  лишь  в  наиболее
критических ситуациях, однако постепенно он  стал  проявлять  все  большую
инициативу, но все его советы были действительно дельными, и я  ничего  не
имел против. Я хорошо помнил прогрохотавший мимо меня "КРАЗ".
     В пятницу рабочий день у нас заканчивается на четверть часа раньше, и
уже в четыре я начал  поглядывать  на  часы  -  на  сегодня  у  меня  было
назначено свидание с  Людой.  Мы  встречались  уже  полгода,  и  я  втайне
надеялся, что и она с нетерпением смотрит на часы.
     - Не ходи.
     Сначала, поглощенный мыслями о предстоящем свидании, я даже не понял,
кто это сказал. Только через несколько секунд до меня дошло, что  это  мой
Ангел-Хранитель.
     - Почему?
     Он молчал.
     - Я все равно пойду.
     - Не ходи.
     Спорить или задавать вопросы было бесполезно, он просто  не  отвечал.
Но на этот раз я не собирался его слушаться. В  конце  концов,  кто  здесь
главный - он или я?! Пусть советует, пусть предупреждает, но  решать-то  я
все равно буду по-своему!
     "А может, там что-то должно случиться?!" - эта  мысль  ударила  меня,
как пластиковая пуля. - "Но ведь тогда опасность может грозить и ей!"
     - Это опасно?
     Но он не отзывался.
     Надо идти. Обязательно.
     - Не ходи.
     - Заладил: "Не ходи, не ходи"! Надоел! Все равно пойду!
     - Не ходи.
     Как  испорченная  пластинка.  До  звонка  оставалось  семь  минут.  Я
поспешно сложил все свои бумаги, защелкнул "дипломат" и выскочил за дверь,
чтобы со звонком пересечь проходную. Голос молчал  -  значит,  шефа  я  по
дороге не встречу. Или он на меня обиделся? Ну и черт с  ним!  Может,  там
сейчас произойдет авария, или дом рухнет, или еще что-то - я должен успеть
увести ее оттуда. Я уже почти бежал.
     На часах было 16.40, но я пронесся  через  проходную  так,  что  даже
вахтер понял - надо.
     Встречались мы неподалеку, в скверике, под фонарным  столбом.  Я  шел
быстро, почти бежал, и по дороге соображал, какая же в этом месте ей может
грозить опасность. Может рухнуть фонарный столб. Или провалиться асфальт -
скажем, прорвало водопровод, подмыло грунт, образовалась  пустота...  нет,
ерунда все это! А может, к нам должны пристать какие-нибудь  хулиганы?  Да
нет, место людное, светло еще. Что же тогда, что же?! Хоть  бы  подсказал,
тоже, Ангел-Хранитель называется!
     Но он молчал.
     Когда я дошел, почти добежал до скверика, на часах  было  16.51.  Еще
девять минут в запасе. А вон и Люда. Стоит  под  фонарным  столбом,  ждет.
Что-то она рано сегодня - обычно мне ее  ждать  приходится.  И  под  самым
столбом стоит! Надо увести ее отсюда. А может, ЭТО случится  не  здесь?  И
почему с ней - может, со мной? Ведь наверняка со мной! А  если  она  будет
рядом - ЭТО будет грозить и ей! Эх, надо было не  идти!  Зачем  я  его  не
послушался?! Может, пока не поздно, свернуть в боковую аллею?
     Но было поздно - Люда меня уже заметила. Тогда поговорить пять минут,
сослаться на дела и уйти - авось, все обойдется. Но сначала все же  увести
ее от этого столба. Не нравится он мне. Наверное,  ржавый  внутри  весь  -
того и гляди завалится.
     - Привет. Давно ждешь?
     - Нет. Что-то ты сегодня рано. И запыхался. Случилось что-то?
     - Нет, ничего. Просто я к тебе спешил.
     - А-а...
     Что-то не понравилось мне в этом ее "а-а..."
     - Ну что, пошли куда-нибудь?
     - Подожди, я тебе хотела сказать...
     - Сейчас скажешь, только давай отойдем.
     - Куда? Я и здесь могу сказать. Так вот...
     - Нет, давай все-таки отойдем.
     - Ты что это сегодня? Я хотела тебе сказать - ты извини, конечно - но
я больше с тобой встречаться не могу.
     - Почему? - я стоял, как громом пораженный.
     - Ну... Ну не могу, и все... В  общем,  прощай.  Извини  меня  -  она
повернулась и пошла, а я стоял и глядел ей вслед.
     Так вот что имел в виду мой Ангел-Хранитель!
     - Да, именно это.
     Я повернулся и медленно побрел по аллее. Он, как всегда, был прав. Не
надо было идти. Но... но ведь если не сейчас - она сказала бы мне об  этом
потом, по телефону. Что бы изменилось? Он мог только  оттянуть  неприятный
момент, но не предотвратить его...  Да,  а  я-то  думал  -  что-то  должно
случиться, бежал, хотел ее спасти. Вот и случилось. Только совсем не то...
     На душе было тоскливо. Я полез в карман за сигаретами.
     - Это вредно. Выбрось.
     - Да иди ты... Сам знаю, что вредно. Мой организм - хочу - отравляю.
     - Не твой, а наш.
     - Что-о?!
     Он не ответил.
     Значит, он считает себя наравне со мной хозяином моего тела?
     - Я хочу, чтобы ты сохранил здоровье и жил как можно дольше.  Я  тоже
хочу жить в здоровом теле. Все, что я тебе советовал, всегда шло  тебе  не
пользу.
     - Ну и что? Хоть в мелочах ты можешь мне уступить?
     - Это не мелочь.
     - Надоел!
     Я чиркнул спичкой и закурил. Первая затяжка,  как  всегда,  доставила
удовольствие, следующие три - тоже, но меньше, и дальше  я  уже  курил  по
инерции, чтобы успокоиться.
     - Осторожно, люк!
     Я резко остановился. Действительно, у меня под ногами зиял  раскрытый
водопроводный люк. Безобразие!
     Я обошел люк и двинулся дальше. Странное дело, но я уже не  испытывал
благодарности к своему Ангелу-Хранителю. Вот он  сейчас  опять,  наверное,
спас меня от травмы, а я не испытывал ничего, кроме раздражения.
     Позади раздался сдавленный  крик.  Я  обернулся,  но  вначале  ничего
особенного не увидел, и уже собирался идти дальше,  но  тут  заметил,  что
возле открытого люка  на  земле  лежит  портфель.  Кто-то  туда  свалился!
Сначала я невольно усмехнулся, но тут же подумал, что, может, надо  помочь
человеку, и повернул обратно.
     В полутемном  люке,  на  большом  вентиле  с  маховиком,  похожим  на
штурвал, сидел мужчина лет тридцати пяти, в измазанном и помятом  плаще  и
осторожно придерживал левой рукой правую.
     - Давайте руку, я вам помогу.
     - Я, кажется, сломал руку.
     - У вас вторая есть. Не будете же вы там сидеть! Залезайте на вентиль
и давайте руку.
     Мужчина послушался совета, вскарабкался на  вентиль  и  протянул  мне
руку. Рука у него была грязная и скользкая, я вцепился в нее обеими своими
и, в конце концов, с грехом пополам вытащил его из люка.
     - Большое вам спасибо. Не знаю, что бы я без вас делал.
     - Ерунда. А руку вы действительно сломали?
     - Кажется, да.
     - До больницы дойдете?
     - Дойду, дойду. Не нога ведь, - он улыбнулся и  тут  же  сморщился  -
видно, сильно болела рука.
     - Спасибо вам еще раз. Не беспокойтесь, я дойду, - он поднял здоровой
рукой лежавший у люка портфель и, прижимая больную к  груди,  прихрамывая,
заковылял прочь.
     Я проводил его взглядом, взял свой "дипломат"  и  медленно  пошел  по
направлению к дому. Спешить  было  некуда.  Люда  на  свидание  больше  не
придет. Никогда. И тут меня прошибла - да, именно прошибла мысль.
     - Слушай, а ты знал, что этот человек упадет в люк?
     - Знал.
     - Так почему не сказал? Я бы его предупредил.
     - Я ведь твой Ангел-Хранитель, а не его.
     - Значит, что творится с  другими,  тебе  все  равно?  Если  начнется
землетрясение, ты будешь говорить, куда мне стать, чтобы уцелеть, а другие
будут гибнуть?
     - Естественно.
     Конечно,  я  в  определенной  степени  эгоист,  и   случись   то   же
землетрясение, я в первую очередь буду спасаться сам,  но  -  знать  и  не
сказать - такого типа внутри себя я  не  потерплю!  Будь  он  хоть  трижды
Ангел-Хранитель!
     - Слушай, тебе придется или думать и о других, или уйти.
     - Я не могу думать обо всех.
     - Ну, хотя бы о тех, кто рядом.
     - Все равно.
     - И если за углом будут убивать человека, ты мне не скажешь?
     - Нет. Ты пойдешь его выручать и можешь сам погибнуть.
     - Все. Я тебя понял. Ты даже не меня - ты себя спасаешь! И откуда  ты
взялся? Я тебя не звал. Уходи.
     - Не уйду.
     - Я не буду тебя слушаться.
     - Я заставлю тебя слушаться.
     - Посмотрим.
     - Посмотрим. Я стараюсь ради твоего же блага.
     - Да пошел ты...
     Я полез в карман за сигаретами.
     - Брось!
     - Не брошу!
     Ага, он табачного дыма не любит, сейчас он у меня получит!
     Я вставил в зубы сигарету и достал спички. И тут я почувствовал,  что
моя рука не хочет открывать коробок! Словно кто-то мягко, но крепко держал
меня за руку. ОН начал действовать!
     Я напрягся и медленно, с усилием открыл коробок. Несколько  секунд  я
боролся за вторую руку, которая не  хотела  доставать  спичку,  словно  от
этого зависела моя жизнь. Достал. Но в этот момент мои  губы  как-то  сами
собой выплюнули сигарету. И тут же руки стали  действовать  свободно.  Мне
показалось, что ОН смеется.
     - Ну, это уж слишком!
     ОН молчал.
     Я достал другую сигарету, крепко зажал ее зубами  и  снова  попытался
прикурить. Наконец это мне удалось. Я с облегчением затянулся. Все-таки  я
его победил! Но тут мне стало страшно. Сейчас я победил. А  завтра,  через
месяц, через год? По-видимому, ОН постепенно набирает силу. Сейчас я уже с
трудом с НИМ справляюсь. А завтра  ОН  может  победить.  И  что  тогда?  Я
превращусь в марионетку, которая будет двигаться, говорить, действовать по
его воле.
     - Не думай глупостей. Я только поправляю тебя, когда ты ошибаешься. А
от курения я тебя все равно отучу.
     Я почувствовал, что меня начинает тошнить, и  поспешно  сам  выбросил
сигарету. Тошнота тут же прошла.
     Значит, он и это может! Это конец.
     - Ничего, привыкнешь.
     А ведь самое страшное, что ОН прав. Привыкну. Привыкну быть не  самим
собой, делать не то, что хочу, а то, что "надо", и  буду  делать  это  уже
сам, по привычке. Я стану таким, как ОН. Только без дара предвидения.
     - Стой!
     Я продолжал идти.
     - Стой!!
     Ноги стали двигаться с трудом, словно я шел по  пояс  в  воде,  но  я
продолжал идти, не замечая, что иду по проезжей части.
     - Стой!!!
     Из-за угла вылетели синие "Жигули". Кажется, я еще мог увернуться, но
я не сделал этого. Раздался визг тормозов. "Ну  вот  и  все",  -  почти  с
облегчением подумал я. В следующее мгновение передо мной мелькнуло  что-то
сине-блестящее, металлическое, меня отшвырнуло к тротуару, и все померкло.

     Звуки наплывали постепенно,  по  мере  того,  как  я  возвращался  из
небытия. Шарканье ног по полу, звяканье инструментов, приглушенные голоса.
Голоса. А мой Голос? Я прислушался к себе. Вроде, ничего.
     - Эй, ты, ты еще здесь?
     Тишина. И я почувствовал, что его нет. Совсем нет. Сбежал, как  крыса
с тонущего корабля. Все. Свободен!
     Только тут я почувствовал, что у меня  болит  левая  нога  и  бок.  И
голова тоже. И открыл глаза. Надо мной стояла Люда. Лицо у нее было  очень
испуганное, и на щеках виднелись дорожки от потекшей туши.
     Я улыбнулся.
     - У тебя вся тушь потекла, - выговорил я.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                   ВОИН

     - Три тысячи восемьсот сорок седьмой - в норме...

     ...Чья-то рука опустилась Игорю на плечо.  Игорь  с  недоумением,  но
спокойно обернулся. Перед ним  стоял  какой-то  прыщавый  юнец  в  кожаной
безрукавке и серебристых, уже вышедших из моды, штанах.
     - Что вам нужно? - осведомился Игорь.
     Юнец осклабился.
     - Твою девушку.
     - Вы что, знакомы?
     - Сейчас познакомимся.
     - Я вас не понимаю.
     - Сейчас поймешь, - и парень наотмашь ударил Игоря по лицу.
     - Вы что, с ума сошли?! Что вы себе позволяете?!
     - Заткнись, козел. А то вообще убью, - юнец схватил Оксану за руку  и
грубо потащил в подворотню.
     Игорь с изумлением и ужасом смотрел им в след.  По  щекам  его  текли
слезы.

     - Три тысячи восемьсот сорок восьмой - в норме...

     ...Рой и его партнер застыли друг напротив друга, словно статуи - два
иероглифа, образующие  один,  две  идеально  соответствующие  друг  другу,
законченные конструкции...
     ...Тот не выдержал первым. Черная фигура с криком взлетела в  воздух,
но в следующий момент Рой с разворота похожим  на  оплеуху  ударом  послал
противника на татами. И  тут  же  раздался  хлопок  в  ладоши  -  поединок
закончился.
     - В следующий раз - послезавтра, в семь.
     - Понятно, Учитель. До свидания.
     Рой поклонился и, не снимая маски, вышел, в последний раз взглянув на
висевшие на стенах запретные полотна Хокусая. Теперь - в тир.

     - Четыре тысячи сто шестьдесят первый - в норме.
     - Отключить ограничение обратной связи.
     - Но ведь это запрещено Инструкцией, Командор!
     - Вы же сами видите, что здесь  все  чисто.  Планету  можно  спокойно
колонизировать - сопротивления мы не встретим.
     - Но Инструкция...
     - Черт возьми, Воин вы  или  нет?!  Отключите  ограничители  -  тогда
оставшаяся часть проверки пройдет в три раза быстрее.
     - Слушаюсь, Командор.

     В кустах сверкнули два глаза, и тут же на тропинку выскочил волк. Это
был крупный, матерый  зверь,  темно-серый,  с  черными  подпалинами.  Волк
пристально следил за Джоном.
     "И чего ему от меня надо?" - подумал Джон. - "Их что тут, не кормят в
заповеднике? Но все равно, опасности нет никакой  -  агрессивность  в  них
подавляют еще с детства."
     Но что-то в поведении волка было не так. Джон попятился и  споткнулся
об  увесистый  сук.  Инстинкт  сработал  раньше  разума,  и   рука   Джона
непроизвольно метнулась к  импровизированному  оружию.  Но  тут  включился
разум, и Джон отдернул руку, словно от огня. Да как он мог?! Даже подумать
о том, чтобы поднять руку на живое существо - преступление!
     В следующий момент  волк  прыгнул.  Джон  дико  закричал  и  бросился
бежать...

     - Четыре тысячи шестьсот сорок второй - в норме...

     ...Роя мучила бессонница - это случалось с  ним  довольно  часто;  он
заново переживал сегодняшний вечер -  поединок,  стрельбу  в  тире,  снова
ощущал в руке тяжесть пистолета, этот восхитительный запах  пороха,  видел
разлетающуюся в клочья мишень...
     Рой чувствовал, что родился не в свое время. Он был Воин, боец, а ему
приходилось  довольствоваться  скромной  и  абсолютно  мирной   должностью
программиста.
     На Земле не осталось  места  насилию,  и  чтобы  исключить  саму  его
возможность, из обихода и памяти людей постарались убрать все, что  о  нем
напоминало - не только оружие - исчезли почти все картины, фильмы, книги -
все, что хоть как-то могло напомнить о том, что человек способен причинить
кому-либо физический вред. Даже мысль об этом считалась  преступлением,  и
виновные   немедленно   подвергались   ментальной   обработке   с   полной
перестройкой личности. Это тоже было насилие, но -  в  целях  безопасности
общества. Кроме того, ментальную обработку осуществляли автоматы.
     И все же на Земле еще сохранились те, кто не мыслил  свою  жизнь  без
подвига, без борьбы. Их было мало, очень мало, всего  несколько  тысяч  из
пятидесяти миллиардов...
     ...Наконец, Рой заснул...

     - Четыре тысячи девятьсот семьдесят четвертый - в норме...

     - ...Тихо! Не двигаться. Всем оставаться на своих местах, -  их  было
двое. У одного был автомат, у другого - старый ржавый револьвер.
     - Вы все будете заложниками. За нами  гонятся,  но  мы  предъявим  им
ультиматум: или они дают нам вертолет, или мы убьем всех вас.
     Две девушки и светловолосый парень с ужасом и недоумением смотрели на
нависших над ними вооруженных людей.
     Сердце Роя учащенно забилось. Вот он, его звездный час!  Все-таки  не
зря он столько лет готовился к этому дню!
     Рой, не  вставая,  резко  кувыркнулся  вперед,  обеими  ногами  выбив
автомат у того, что стоял ближе. Второй обернулся, но автомат  был  уже  в
руках у Роя. Рой  упал,  в  падении  выстрелив.  Очередь  прошила  бандита
навылет, и тот, даже не вскрикнув, повалился в траву. Выстрелить он  успел
всего один раз, и эта единственная пуля угодила  прямо  в  сердце  его  же
товарищу.
     Весь поединок занял не более пяти секунд...

     -  ...Четыре  тысячи  девятьсот  семьдесят   пятый   -   переход   на
тестирование второго уровня.

     ...Через лес ломилось несколько  человек,  и  это  не  сулило  ничего
хорошего.
     - Быстро, бегите к трассе за помощью. Я их задержу.
     Дважды повторять не пришлось - обе  девушки  и  парень,  не  разбирая
дороги, бросились бежать в нужном  направлении.  Рой  подобрал  револьвер,
сунул его за пояс, пошарил по карманам убитых в  поисках  патронов.  Нашел
несколько револьверных и запасной магазин к автомату. Должно  хватить.  Он
перебежал чуть правее и залег за небольшим бугорком, выжидая.
     Бандиты высыпали из леса как-то разом; их  было  человек  пятнадцать.
Рой срезал длинной очередью четверых, но остальные успели  залечь,  открыв
ответный огонь. Рой откатился в сторону, и тут же на бугорке,  за  которым
он только что лежал, с грохотом разорвалась граната.
     Рой затаился. Через минуту он увидел двоих с  автоматами,  бегущих  к
тому месту, где прогремел взрыв. Рой поднял  автомат,  прицелился,  плавно
нажал на спуск  и  слегка  повел  стволом.  Оба  упали,  как  подкошенные.
Шестеро. Осталось еще девять.
     Чуть в стороне виднелся  полуразрушенный  дом,  и  Рой  пополз  туда.
Высоко над головой время от времени  свистели  пули;  то  и  дело  трещали
автоматы, но Рой был спокоен - бандиты  потеряли  его  из  виду  и  палили
наобум, по кустам. Это было не опасно...

     - Что там такое, Оператор?
     - Обнаружен потенциальный  Воин,  Командор.  Он  справился  с  тестом
первого уровня, и система переключилась на второй.
     - Включите на всякий случай ограничители.
     - Но сейчас это приведет к сбою программы.
     - Ладно. Но следите за тем, как идет тестирование.
     - Есть, Командор.

     ...Рой вставил в гнездо новый магазин  и,  оттянув  на  себя  затвор,
отпустил рукоятку. Затвор масляно-сочно щелкнул, досылая  патрон,  и  этот
щелчок  доставил  Рою  удовольствие.  Рой  всегда  любил  оружие   -   эти
смертоносные, но прекрасные в своем совершенстве инструменты.
     Он  осторожно  выглянул  в  окно.  Совсем  близко  крались  двое,   с
автоматами наизготовку. Рой коротко свистнул, и когда бандиты  обернулись,
нажал на спуск.
     Тотчас же рядом брызнули осколки кирпича, и Рой отшатнулся  от  окна.
Засекли.
     "Кстати, а откуда тут банда?" - подумал вдруг Рой, прыгая  к  другому
простенку. Над головой прошла очередь, посыпалась штукатурка.
     "Ведь никаких бандитов, а, тем более банд, на Земле давно нет!"
     Выскочивший из-за кустов бандит взмахнул рукой, но тут же  горло  его
прошила пуля. Граната с грохотом разорвалась, и из-за  дерева  рухнул  еще
один. Осталось пятеро.
     "И, вообще, что это за место? Как я сюда попал? Что-то не припомню."
     Где-то в доме послышались шаги. Рой, пригнувшись, бесшумно  подкрался
к двери. Точно, шаги. Ближе, еще ближе...
     Очередь бьет почти в упор, автомат дергается  в  руках,  из  человека
летят кровавые клочья, и он, судорожно взмахнув руками, валится на  спину.
В следующий момент Рой краем глаза  успевает  заметить  черный  яйцевидный
предмет, который, шипя и дымясь, катится к нему. В  отчаянном  прыжке  Рой
перелетает через поверженного противника, катится по полу,  и  тут  его  с
грохотом настигает упругая волна горячего воздуха, камней и штукатурки...
     ...Сквозь звон в ушах  Рой  все  же  услышал  приближающиеся  шаги  и
медленно, очень медленно нащупал за поясом рукоятку револьвера.  Он  лежал
лицом вниз; в нос и рот набилась пыль, в  голове  шумело,  перед  глазами,
постепенно замедляясь, крутились огненные пятна.
     - Вроде готов. Сейчас, садану в него на всякий случай.
     Рой перекатился на бок и выстрелил. Говоривший на секунду  застыл,  в
глазах у него отразилось изумление, но тут застыли  и  они,  и  он  рухнул
лицом вниз, так и не успев выстрелить.
     - Ну что, готов? - спросили из соседней комнаты.
     - Готов, - отозвался Рой, хватая автомат убитого и прыгая вперед.
     "Черт, да ведь я же сплю!"
     Длинной очередью он срезал обоих, шагнувших ему навстречу - они  даже
не успели поднять оружие. Остался еще один. Где же он?!
     "Но ведь я же сплю! Это сон!..  Нет,  таких  снов  не  бывает,  здесь
что-то не так..."
     Рой ничего не увидел и  не  услышал,  но  он  почувствовал  опасность
каким-то шестым чувством, интуицией опытного бойца. Не раздумывая, он упал
и, перевернувшись на спину, выстрелил. Очередь прошла над ним,  зато  пули
Роя достигли цели -  последний  противник,  согнувшись  пополам,  осел  на
пол...

     - Четыре тысячи девятьсот семьдесят пятый - переход  на  тестирование
третьего... переход  на  тестирование  третьего...  сбой  системы...  сбой
системы... переключение на свободный поиск...
     - ...Командор, сбой в системе!
     - Немедленно отключите комплекс!
     - Сейчас... Не действует!
     - Аварийное отключение!..

     "...Нет, это не сон. Вернее, не совсем сон. Главное - не  просыпаться
- тогда есть надежда понять..."
     Неожиданно в глазах  потемнело;  все  окружающее  начало  искажаться,
окуталось туманной дымкой и исчезло.  Рой  почувствовал,  словно  какие-то
щупальца роятся у него в мозгу. Не выходя из сна, он попробовал "схватить"
эти щупальца и проследить, откуда они тянутся. И неожиданно увидел большую
круглую комнату, освещенную  каким-то  потусторонним  голубоватым  светом,
широкий  пульт  с  мигающими   огоньками,   контрольные   экраны,   чужие,
бесстрастные лица... Да ведь это же космический корабль!
     И тут же Рой понял, что ему  необходимо  попасть  туда.  В  следующее
мгновение перед ним  в  каком-то  бешеном  вихре  мелькнула  его  комната,
разрушенный дом, трупы убитых им  бандитов,  звездное  небо,  голубой  шар
Земли...
     Рой открыл глаза. Перед ним изгибался неширокий  коридор,  освещенный
потайными лампами; на стенах мерцали какие-то огоньки.
     Он был на корабле.

     - ...Аварийное отключение!
     - Сейчас... Есть!
     - Поздно.
     - Как поздно?!
     - Сработала телепортационная установка. Он на корабле.
     - Так значит...
     - Да, третий уровень, - голос Командора,  несмотря  ни  на  что,  был
спокоен. - Это моя  ошибка  -  я  недооценил  их.  Нельзя  было  отключать
ограничители обратной связи - он перехватил контроль  над  телепортом.  Но
нас на корабле пятеро. Пять Воинов третьего уровня  против  одного.  Кроме
того, он безоружен. Возьмите излучатели. Начинается настоящая охота.

     Рой медленно шел по коридору, стараясь запоминать повороты и  боковые
ответвления. Возможно, пришельцы и не хотят зла  землянам,  но  надо  быть
готовым к худшему.
     Коридор повернул в очередной раз, и Рой увидел  пришельцев.  Их  было
двое.  Высокого  роста,  в  полупрозрачных  облегающих   комбинезонах,   с
каменными мертвенно-бледными лицами. Несколько секунд землянин и пришельцы
молча смотрели друг на друга. Потом один из  инопланетян  медленно  поднял
руку. Рой не успел разобрать, что тот держит в руке, но когда из короткого
ствола ударил ослепительный луч, Рой был уже за углом.  Позади  вспыхнула,
рассыпавшись искрами, переборка.
     "Лазер", - догадался Рой, нарочито громко топая по  полу.  Он  быстро
замедлил шаги и бесшумно  двинулся  обратно.  Сейчас  они,  скорее  всего,
разделятся - один пойдет за ним, а другой - в обход.
     За углом послышался шорох. Так и есть. Один.
     Рой отступил чуть назад, выждал немного  -  он  словно  видел  своего
противника, крадущегося за углом - и прыгнул.
     В последний момент Оператор увидел мелькнувшую  в  проходе  тень,  но
было поздно. В следующее мгновение безжалостный удар проломил ему череп.
     Один из красных огоньков на браслете Командора мигнул и погас.
     Рой подобрал лазер и быстро и легко  побежал  в  ту  сторону,  откуда
появились враги. В дальнем конце прохода мелькнула долговязая  фигура,  но
выстрелить Рой не успел - пришелец мгновенно скрылся. Рой даже  не  понял,
видел тот его, или нет.
     Поворот, еще поворот. Кто-то выскакивает навстречу. Палец сам жмет на
спуск. Огненная вспышка разрывает фигуру буквально пополам. Хорошая пушка.
Рой подобрал второй лазер, сунул его за пояс широких, как кимоно, пижамных
штанов. Пригодится.
     Дальше, дальше. Надо найти их командную рубку, которую  он  видел  во
сне.
     В последний момент Рой своим шестым чувством уловил какое-то движение
за спиной, и тут же кубарем покатился по полу. Ослепительный луч  огненным
веером прошел над головой. Рой выстрелил в ответ почти наугад, по вспышке.
Посыпались дымящиеся обломки, и вместе с ними  в  проход  со  стоном  упал
пришелец, прижимая рукой обожженное плечо.
     "Одного надо взять живым."
     Рой отшвырнул ногой  в  сторону  лазер,  к  которому  потянулся  было
инопланетянин, и обрывками проводов проворно связал  руки  и  ноги  своего
противника.
     "Потом с ним разберусь. Еще неизвестно, сколько их осталось."
     ...Лазер ударил из дверного проема почти в упор.  Рой  кувыркнулся  в
сторону, но огненный луч все  же  задел  его  правое  плечо,  жгучая  боль
отдалась во всем теле, лазер выпал из ослабевшей руки.
     На лице возвышавшегося над  ним  инопланетянина  появилось  некоторое
подобие улыбки, когда он наводил свой лазер в лоб Рою.  Как  во  сне,  Рой
обеими ногами ударил противника по руке с лазером и, кувыркнувшись  назад,
вскочил, выхватив здоровой рукой из-за пояса второй излучатель. Он жал  на
спуск до тех пор, пока  тело  пришельца  не  превратилось  в  бесформенную
обугленную массу.
     Еще одна точка погасла на браслете Командора. Теперь он остался один,
не считая раненого Пилота.
     Командор поднял взгляд от браслета.  В  проеме  входа  в  центральную
рубку стоял голый по пояс человек с обожженной правой рукой.  В  левой  он
держал излучатель, и ствол его был направлен на Командора.
     Командор с едва заметной усмешкой медленно поднял руки - он знал, что
этот жест принят у землян - и вдруг резко  прыгнул  в  сторону,  перекатом
скрывшись за блоком накопителя и еще в полете выхватив свой излучатель.
     Рой не выстрелил - сообразил, что все равно  не  попадет,  а  портить
оборудование рубки ему не хотелось. Он по достоинству оценил противника.
     Луч ударил снизу, наискось, и не упади Рой на пол,  разрезал  бы  его
пополам. Рой покатился по полу, а за ним, настигая его, мчалась  дымящаяся
полоса. В последний момент Рой  с  отчаянным  кувырком  вскочил  на  ноги,
перепрыгнул через метнувшийся к нему смертоносный луч и, почти не  целясь,
нажал на спуск. Огненный клубок взрыва вспух в углу, и все стихло.
     Рой осторожно приблизился и увидел оторванную руку  с  браслетом,  на
котором гасла последняя красная точка.

     Воин четвертого, неизвестного пришельцам уровня, шагнул к пульту...

                              Дмитрий ГРОМОВ

                             УНИЧТОЖЕННЫЙ РАЙ

     ...Далеко, на краю Галактики, есть планета Серал. Два солнца освещают
ее - зеленое и голубое, и там стоит вечный  день.  На  этой  планете  есть
место, называемое Абсолютным Исполнителем.  Всякий,  кто  достигнет  этого
места, может исполнить одно свое желание. Мы нашли эту планету. Но путь  к
Абсолютному Исполнителю труден и опасен. Никто из  нас  не  смог  до  него
добраться. Наша цивилизация угасает, и мы  обращаемся  к  вам,  Братья  по
Разуму: пройдите этот путь до конца! Ибо  нет  во  Вселенной  ничего,  что
недостижимо для Разума. Рано или поздно кто-нибудь достигнет этого  места,
и тогда...

     ...Сергей  нажал  кнопку  звонка.  За  дверью  отозвался   мелодичный
перезвон. Прошло с пол-минуты. В глазке мелькнула тень, щелкнул  замок,  и
дверь отворилась.
     - Привет, Стас.
     - Привет.
     - Знакомься, это Николай. Я тебе о нем рассказывал.
     - Стас.
     - Очень приятно.
     Рука у Стаса была мягкая, аморфная.
     - Заходите, все уже в сборе.
     В комнате стоял полумрак. Негромко играла музыка. На экране извивался
накрашенный певец. Николай поморщился - опять эти "Блю Систем"!
     На диване полулежали две девицы в почти прозрачных  платьях.  Высокий
худой парень разливал по бокалам коньяк, смешивая  его  с  шампанским.  На
столе   дымилась   пепельница,   возле   нее   валялась   начатая    пачка
"Честерфильда". Николай поздоровался и уселся в свободное кресло.  Длинный
подошел к нему с бокалом.
     - Володя.
     - Коля.
     - Пить будешь?
     - Давай. Спасибо.
     Николай сделал глоток. Сергей и Стас куда-то исчезли - видимо, у  них
были свои дела. Одна из девиц, отложив иностранный журнал  со  звездой  на
обложке, подошла и уселась к нему на колени.
     - Тебя как зовут?
     - Коля.
     - А меня Алиса.
     - Красивое имя.
     - Очень. Ты у Стаса в первый раз?
     - Да, нас Сергей познакомил.
     - Ну, теперь  ты  будешь  сюда  часто  наведываться.  Если,  конечно,
понравишься Стасу. Как тебе музыка?
     - Я "Блю Систем" не люблю.
     - А я от них просто балдею. А что же ты любишь? - она отпила  из  его
бокала.
     - Хард и симфо.
     - Нет, этого я не понимаю. А кем ты работаешь?
     Николаю уже надоела эта любопытная Алиса, кроме  того,  она  отдавила
ему ногу, но он мужественно терпел.
     - Инженером-химиком.
     - И сколько получаешь?
     - Пятьсот сорок.
     - Ну, ты, наверное, еще кое-что имеешь? - понимающе улыбнулась Алиса.
     - Нет, живу на одну зарплату, - с удовольствием отпарировал Николай.
     - Но разве на это можно жить?
     - Но я же как-то живу. И другие тоже.
     Алиса повернулась к своей подруге.
     - Слышишь, Аня, вот человек живет на  одну  зарплату,  пятьсот  сорок
рублей. И "Блю Систем" не любит. Правда, оригинал?
     - Напрасно, - обернулся Володя. - Красивая, легкая музыка, ни на  что
не претендующая, под нее хорошо отдыхать.
     - Резина это, а не музыка. Жвачка.
     Алиса взглянула на Николая с любопытством, как на музейный  экспонат,
не спеша встала и вернулась на  диван.  Николай  вздохнул  с  облегчением,
сделал глоток из своего бокала и,  поднявшись,  взял  со  стола  сигареты.
Закурил и продолжил:
     - И сам этот тип, Дитер Болин, не музыкант, а чучело раскрашенное.  А
музыку за него компьютер пишет. У вас что-нибудь другое есть?
     Никто не ответил. Николай почувствовал, что высказался слишком резко,
но теперь было поздно сожалеть. Да он и не сожалел. Он подошел к столику и
начал перебирать кассеты. "Блю Систем", еще  один  "Блю  Систем",  "Модерн
Токинг", "Джой" - все одно и то же, - "Бэд Бойз Блю", Си Си  Кетч...  Одна
жвачка. Ага, вот "АС/ДС" - наверное, случайно сюда попал. Правда, тоже  не
лучшая музыка, но по сравнению с остальным, это вообще шедевр.
     Николай  извлек   из   аппарата   кассету,   вставил   другую   и   с
удовлетворением нажал кнопку.
     Из колонок на комнату  обрушился  ураганный  рев  бас-гитары,  грохот
ударных и надрывные вопли вокалиста. На экране на дымящейся  сцене  орала,
рычала, вопила, грохотала и сходила с ума пятерка музыкантов.  Эта  музыка
вызывала хоть какие-то эмоции, пусть звериные, но все же...
     - Выключи сейчас же! - Алису  почти  не  было  слышно  из-за  грохота
"металла".
     Николай секунду помедлил, но все  же  с  неохотой  выключил  аппарат.
Алиса лениво поднялась с дивана и, даже не взглянув на Николая,  поставила
на место кассету с "Блю Систем".
     Николай снова уселся в кресло. Володя мельком взглянул на него и  тут
же отвел глаза. Так смотрят на неизлечимо больных или сумасшедших. Алиса с
Аней вяло переговаривались.
     - Ты те кроссовки взяла?
     - Нет, Надька увела. А хорошие были, и всего за  восемьсот  двадцать.
Ничего, мне Стас другие достанет.
     - Опять Стас? А как же твой Федя?
     - А, надоел он мне. Пока что-нибудь достанет -  пол-года  пройдет.  Я
его Любке подсунула. Пусть теперь она крутится.
     - А ты знаешь, вчера у Джона в заначке куртки были. Японские...
     Николай  встал  и  подошел  к  Володе,  который  продолжал  методично
смешивать коктейли.
     - И у вас тут все время так? - осведомился он.
     - Как - так?
     - Ну, одна и та же резиновая музыка, разговоры о шмотках? Скука.
     - А тебе чего еще надо? - вяло удивился Володя. Но тут же взгляд  его
стал многозначительно-понимающим.
     - Рано еще. Только пришел -  и  сразу.  Подожди  часа  два,  тогда  и
начинай. Нетерпеливый. Как в первый раз.
     Николай не сразу догадался, куда он клонит, но тут до него дошло.
     - Да я не об этом, - досадливо поморщился он, - Сергей  мне  говорил,
что тут у вас интересно, есть  с  кем  поговорить,  отдохнуть.  А  тут,  я
вижу... - у него чуть не  сорвалось с  языка  "гадюшник",  но  он  вовремя
сдержался.
     Володе явно не хотелось разговаривать. Кажется, он принял еще что-то,
кроме вина.
     - Ладно, - доверительно сказал он. - Хочешь развлечься - на, -  и  он
сунул в руку Николаю что-то круглое. И отвернулся. Николай  разжал  кулак.
На ладони лежала маленькая белая таблетка.
     В этот момент в комнату вошел Сергей. Николай поманил его в прихожую.
     - Ты куда меня привел?! Это же болото! Самое настоящее!
     - Да ты что?! Приятная музыка,  приятная  компания,  коньяк,  хорошие
сигареты - чего тебе еще надо? Не нравится "Блю Систем"  -  так  я  сейчас
сменю кассету.
     - Нет, с меня хватит! Ты как хочешь, а я пошел. И больше  я  сюда  не
приду. У меня не так много свободного времени, чтобы вот так его убивать.
     С минуту он возился с замками. Сергей молча наблюдал. Наконец,  дверь
распахнулась, Николай выскочил на лестницу, с силой хлопнул дверью  и,  не
воспользовавшись лифтом, стал поспешно спускаться вниз. Заметив,  что  все
еще держит в руке таблетку,  со  злостью  швырнул  ее  в  пролет.  "Только
"колес" мне не хватало!"
     "Это же болото, - думал он. - Засосет - и все. Будешь вечно дремать в
этом сонном царстве. Приглушенные краски, приглушенные звуки, приглушенные
голоса,  приглушенные  чувства  -  все  мягкое,  без  острых  углов,   без
контрастов - нет, это не для меня! И зачем я  вообще  сюда  пришел?  Я  им
чужой. И они мне - тоже. Сейчас бы подраться с кем-нибудь, или  что-нибудь
такое учинить - выбить из себя эту сладкую вату!"
     - В этом я могу вам помочь.
     Перед ним стоял человек. Он был повыше  Николая,  в  темном  плаще  и
шляпе. Лица в темноте не разглядеть.
     - В чем?
     - Вы хотели чего-нибудь необычного, встряски, стресса?
     - Да, но...
     - Я читаю мысли. Мы можем предложить вам нечто такое, о чем вы  и  не
мечтали. Вы попадете в будущее. А потом - на  другую  планету.  Там  будет
опасно, очень опасно, но я уверен - вы справитесь. Так как, согласны?
     - Не знаю, может, вы меня разыгрываете, но... все равно, я согласен!
     - Тогда следуйте за мной.
     И они вместе шагнули в ветреную темноту осеннего вечера.

     Это было длинное прямое шоссе, уходившее к горизонту.  Его  проложили
миллионы лет назад, но оно по-прежнему  сияло  первозданной  чистотой.  Ни
пылинки, ни  камешка,  ни  единой  трещины  не  было  на  идеально  ровном
золотистом покрытии, мягко пружинившем под ногами.
     Николай шел уже третий час. Справа  и  слева  от  шоссе  простирались
непроходимые топи, заросли  колючих  кустов,  переплетенных  лианами;  там
тучами вилась мошкара, что-то рычало, пищало,  квакало;  пройти  там  было
невозможно - ни пешком, ни на вездеходе. Все  попытки  заканчивались  либо
гибелью смельчаков, либо поспешным бегством. К Абсолютному Исполнителю был
один путь - шоссе, по которому шел  Николай.  Оно  словно  было  огорожено
невидимой стеной - ни зверь, ни птица, ни мошкара, ни даже пыль  не  могли
через нее пробиться. Человек мог. Но там, за стеной, его ждала смерть.
     Идти по шоссе было легко. Правда, воздух был немного душноватый,  как
перед грозой. Желто-голубое небо висело низко  над  головой.  До  сих  пор
Николай считал, что смесь желтого с голубым всегда дает зеленый  цвет,  но
здесь небо было именно желто-голубым, а не зеленым.  Этого  никто  не  мог
объяснить. Как и того, что  на  этом  безопасном  прямом  и  ровном  шоссе
исчезали  люди.  Просто  неожиданно   обрывалась   связь   и   больше   не
восстанавливалась. У Николая связи не было. За ним следили по  пеленгу.  И
еще  у  него  был  универсальный  индикатор  опасности.  Впрочем,  у   его
предшественников индикаторы тоже были. В  кобуре  у  пояса  висел  тяжелый
дезинтегратор. У тех, кто шел здесь до него, тоже было оружие.  И  это  не
помогло.
     Первые полчаса нервы Николая  были  напряжены  до  предела.  Руку  он
держал на  рукоятке  дезинтегратора,  готовый  в  любой  момент  выхватить
оружие. Но... ничего не происходило. Все то же ровное прямое шоссе, все та
же  буйная  ядовито-зеленая   растительность   по   сторонам.   И   низкое
желто-голубое  небо.  Постепенно  Николай  немного  расслабился,  перестал
оглядываться по сторонам, зашагал  увереннее  и,  наконец,  убрал  руку  с
дезинтегратора. Ладонь вспотела; Николай вытер ее об штаны и, уже почти не
беспокоясь, зашагал дальше.  Но  в  подсознании  все  равно  сидел  страх.
Маленький, вредный, не дающий покоя. Неведомая опасность  страшнее  вдвое.
Здесь  может  случиться  все,  что  угодно.  Вплоть  до  того,  что  шоссе
неожиданно свернется в трубку - почему-то пришло в голову.
     Весь предыдущий год его готовили к этому дню.  Тренировки  и  занятия
отнимали у него все время - он даже не успел узнать, как живут люди в этом
далеком, 2489-ом году. Он знал, что они летают к звездам, что Человечеству
теперь доступна почти вся Галактика;  что  люди  уже  встретили  несколько
других цивилизаций, но настоящий контакт установили только с одной из них.
Он изучил кое-что из техники будущего - вот, пожалуй, и все. Нет, конечно,
не все. Ведь были люди. Такие же, как и  там,  в  его  времени.  Добрые  и
сдержанные, раздражительные и мягкие,  смелые  и  нерешительные  -  разные
люди. Но среди них не было ни одного, на чьем лице  не  лежала  бы  печать
тревоги.  Даже  когда  они  шутили,   в   уголках   глаз   пряталась   эта
озабоченность. Какая-то угроза нависла над этим миром.  И  теперь  Николай
знал, какая.
     Около ста лет назад на Земле было принято  сообщение  из  космоса  об
Абсолютном Исполнителе. Планету Серал нашли довольно быстро,  но  связь  с
экспедицией  неожиданно  прервалась.  Вторая  экспедиция,   посланная   на
розыски, тоже не вернулась. В общей сложности на Серале пропали без  вести
уже более семисот человек. Возвращались только те, кто не покидал кораблей
или, выходя, не отходил далеко. А все, кто шел к Абсолютному  Исполнителю,
бесследно исчезали. Сначала, судя по засечкам локаторов, связь прерывалась
совсем недалеко от цели. Потом люди  стали  пропадать,  успев  пройти  все
меньшее  расстояние.  Как  будто  зона  неведомой   опасности   постепенно
разрасталась.  На  Земле  стали  бить  тревогу.  Пытались   добраться   до
Абсолютного  Исполнителя  по  воздуху,   но   все   летательные   аппараты
разбивались примерно в километре от цели, и от этих попыток отказались.  И
вот  тогда  галактический  Исследовательский  Центр   предложил   провести
эксперимент с посылкой к Абсолютному Исполнителю человека из прошлого. Чем
при этом руководствовались ученые будущего, Николай так и не понял, да это
его особенно и не интересовало. Сейчас у него была одна задача - дойти.
     Человеческую фигуру, маячившую впереди, Николай заметил не сразу.  Он
так привык к однообразной  золотистой  ленте  шоссе,  что  глаз  не  сразу
зафиксировал темный силуэт, появившийся на краю дороги.
     До человека было около двухсот метров. Николай вздрогнул.  Рука  сама
опустилась на  бедро,  нащупывая  рукоятку  дезинтегратора.  Но  индикатор
опасности молчал. Николай чуть замедлил шаги  и  осторожно  приблизился  к
одинокой фигуре. Да, это был человек. Он стоял, застыв с  приподнятой  для
следующего шага ногой. В правой руке человек  сжимал  оружие,  в  левой  -
индикатор. На  застывшей  маске  лица  ясно  читался  страх,  смешанный  с
недоумением. Он тоже шел к Абсолютному Исполнителю. И не дошел.
     Николай не стал  подходить  близко,  опасаясь  какой-нибудь  ловушки.
Индикатор молчал, но тревога снова овладела Николаем.  Вот  она,  "опасная
зона". Теперь "это" может случиться в любой момент.
     Николай двинулся дальше, изредка оглядываясь на темную фигуру, хорошо
заметную на золотистой ленте  шоссе.  Как  бы  не  ожил,  не  шарахнул  из
дезинтегратора. Но человек был неподвижен.
     Впереди показался еще один истукан, за ним еще и  еще.  Кроме  людей,
попадались еще какие-то чудища со свисавшей вниз бахромой щупалец; были  и
другие, похожие на людей, но пониже ростом и  с  тремя  глазами;  все  они
стремились туда же, куда и он, и все были остановлены какой-то  непонятной
и страшной силой, заживо превратившей их в памятники самим себе.
     Николай перестал обращать внимание на  каменные  изваяния  и  ускорил
шаги. В тайне он надеялся, что неведомая  сила  не  затронет  его,  и  ему
удастся  проскочить  "опасную  зону".  Судя  по  всему,   до   Абсолютного
Исполнителя было уже недалеко. И тут Николай с  ужасом  почувствовал,  что
ноги его наливаются многопудовой тяжестью; он двигался, словно  в  тягучей
смоле, каждое движение стоило неимоверных усилий.  Он  сделал  еще  шаг  и
застыл. Тело окаменело.  Краски  померкли.  Звуки  ушли  куда-то  вверх  и
исчезли. "Это конец", - успел подумать Николай.

     Но это был не  конец.  Первыми  появились  звуки.  Знакомая  слащавая
мелодия назойливо звучала в мозгу, становясь все громче. Потом  окружающая
темнота начала постепенно сереть, расступаться; словно в дымке,  появились
очертания  комнаты,  лица   людей.   Постепенно   все   обрело   четкость,
законченность форм.
     В комнате стоял полумрак. Негромко играла музыка. На экране извивался
накрашенный певец. Николай поморщился - опять эти "Блю Систем"! И  тут  до
него дошло. Неужели это  был  сон?!  Путешествие  в  будущее,  подготовка,
Абсолютный Исполнитель, золотистая  лента  шоссе,  каменные  истуканы?  Он
снова был в квартире у Стаса. Значит, он все-таки принял таблетку,  и  все
остальное ему просто привиделось. На нем были его старые джинсы,  рубашка,
кроссовки. На столике стол недопитый бокал. Николай машинально опустился в
кресло, взял бокал.
     -  А  вы  быстро  освоились,  -  голос  был  незнакомый,  и  Николай,
вздрогнув, обернулся. Может быть, к Стасу зашел еще кто-то?
     Говорившему было лет тридцать. Загорелое, веселое лицо, черные,  чуть
вьющиеся волосы; одет он был в серебристую куртку с какими-то  значками  и
серые мешковатые брюки со множеством карманов и "молний".
     - Да я сейчас посижу немного и пойду. Только приду в себя.
     - Куда пойдете?
     - Домой, естественно.
     - Отсюда никуда не надо идти. Вы уже пришли.
     - О чем это вы?
     - Вы хотели сюда попасть - и попали. Теперь ваш дом здесь.
     - Причем здесь мой дом? Это квартира  Стаса.  Вот  посижу  немного  и
пойду домой.
     Кто-то  пьяно  засмеялся.  Человек,  говоривший  с   Николаем,   тоже
улыбнулся.
     - Значит, вы не знаете, где вы?
     - Знаю. В квартире у Стаса.
     - Нет. Здесь нет никакого Стаса. И вообще, это не квартира.
     "Сумасшедший, - подумал Николай. - Или "колес" наглотался. Хотя  нет,
похоже, он трезвый. И глаза нормальные. Вот только лицо странно  знакомое.
Где-то я его уже видел".
     - Тогда где же мы, по-вашему?
     - Там, куда мы все стремились. В раю.
     - Не понял...
     - Вы шли к Абсолютному Исполнителю?
     "Значит, это был не сон! Или сон продолжается? Ничего не понимаю. Все
перепуталось".
     - Д-да... Кажется, шел.
     - И дошли. Вот оно, ваше желание. Вы здесь.
     Решив, что тема исчерпана, человек  повернулся  к  Николаю  спиной  и
вышел в соседнюю комнату.
     Николай с удивлением смотрел ему вслед. Неужели  правда?  Он  перевел
взгляд на других сидевших в комнате. Похожие, ничего не  выражающие  лица.
Кто-то пьет, кто-то листает журнал, кто-то спит, двое уставились на экран.
Но ни Алисы, ни Ани, ни Володи, ни Сергея, ни Стаса  в  комнате  не  было.
Значит, правда?
     Но он не мог хотеть этого! Ведь он же сбежал из этой комнаты  там,  в
своем веке, на Земле! А, может, где-то в глубине души, в  подсознании,  он
хотел этого? Нет, он не мог этого хотеть! Он и сейчас не хотел  оставаться
здесь. Но почему тогда  он  сюда  попал?  И  тут  Николай  вспомнил.  Лицо
человека,  заговорившего  с  ним.  Это  был   первый   каменный   истукан,
встреченный им там, на Серале!
     Страшная догадка, тут же перешедшая в уверенность, поразила его.  Все
эти люди стоят, окаменевшие, там, на Серале! И он в том  числе.  Это  была
единственная, но практически непреодолимая ловушка  проклятой  планеты!  И
никто даже не подозревал об этом! Надо рассказать им, объяснить... Но нет,
они его не поймут, не поверят. Просто не станут его слушать, как не хотели
его слушать там, на Земле, в квартире у Стаса. Но он-то понял! Надо скорей
выбираться отсюда, пока эта трясина не засосала и его.
     Николай решительно поднялся и направился к двери. Никто не обратил на
него внимания. Дверь была такая же, как в квартире у Стаса.  С  минуту  он
возился  с  замками.  Наконец,  дверь  распахнулась,  и  Николай  невольно
отшатнулся. За  дверью  не  было  ничего.  Огромная,  бесконечная,  черная
Пустота. Но пути назад не было. Он не останется  в  этом  розово-приторном
раю. Это зараза,  которая  со  временем  может  поглотить  всю  Галактику.
Миллиарды каменных истуканов, стоящих  рядами  -  и  этот  мир  пустоты  и
бездумной праздности. Нет, этого не  должно  случиться!  И,  собравшись  с
духом, Николай шагнул в пустоту.

     Он снова был на Серале. Впереди виднелась очередная группа  истуканов
- некоторые из них показались Николаю знакомыми - а за  ними,  примерно  в
полукилометре, небольшое возвышение. Это и был  Абсолютный  Исполнитель  -
округлый холм высотой около пяти  метров.  Прямо  перед  Николаем  темнело
круглое  отверстие  входа,  и  там,  внутри,  что-то  светилось,  мерцало,
переливаясь всеми цветами радуги.  Николай  подошел  и  остановился  перед
входом.  Вот  она,  цель  этого  долгого  путешествия,  цель,  к   которой
стремились тысячи разумных существ с разных планет, и которой он один смог
достичь. И тут он услышал Голос. Казалось, он шел отовсюду - из пещеры,  с
неба, из-под земли.
     - Да, ты пришел. Говори свое желание - я исполню его.
     - Уничтожь этот "рай", в который попали все те, кто шел к тебе.
     - Это часть меня самого. Моя защитная система. Если я уничтожу ее,  я
тем самым уничтожу и себя. Тогда больше никто  не  сможет  исполнить  свое
желание. Подумай об этом.
     На секунду Николай задумался. Но нет. Что еще мог  он  попросить?  Он
знал теперь, что Земля цела, ядерной войны, которой все  опасались  в  его
время, удалось избежать, люди уже  летают  к  звездам,  победили  болезни,
продлили в несколько раз свою жизнь; да и до  всего  другого  люди  дойдут
рано или поздно. Вот только... если только Человечество  не  поглотит  эта
трясина, в которой он только что побывал.
     - Нет, я не изменю своего желания.
     - Твоя воля. Исполняю.
     Николаю послышался вздох облегчения. Сияние в  глубине  пещеры  вдруг
вспыхнуло ярче и тут же погасло.  Больше  ничего  не  изменилось.  Николай
обернулся - и увидел. Каменные истуканы  ожили,  зашевелились,  и  как  по
команде, двинулись ему навстречу. Николай стоял и улыбался. А они шли. Они
были уже совсем близко. И тут Николай увидел их глаза, и внутри у него все
похолодело. Они шли к нему. Шли молча. Ведь это он отнял  у  них  их  рай.
Николай хотел крикнуть: "Опомнитесь! Я же спас вас, и все  Человечество!",
но  понял,  что  это   бесполезно.   Машинально   он   перевел   регулятор
дезинтегратора на разряд полной мощности. Он не хотел этого, и все  медлил
с выстрелом. Они были  уже  совсем  близко.  Николай  увидел,  что  идущие
впереди достают оружие, и  поднял  руку  с  дезинтегратором.  В  следующий
момент  перед  глазами  расплылась  ослепительная  вспышка,  острая   боль
пронзила его левую ногу, и все вокруг померкло...

     ...Звонил будильник. Николай открыл глаза, и, еще не понимая, где он,
оглядел свою комнату. Он был дома, на Земле, в своей квартире.  Пора  было
вставать, завтракать и идти на работу.
     "И приснится же такое!" - усмехнулся Николай и соскользнул с кровати.
Взгляд его случайно упал  на  собственные  босые  ноги.  На  левой  голени
виднелся косой шрам, которого раньше не было. Значит, все-таки...

     Сообщение Галактического Исследовательского Центра:
     "Эксперимент  с  отправкой  к  Абсолютному  Исполнителю  человека  из
прошлого завершен  успешно.  Объект,  представлявший  опасность  для  всей
Галактики,  ликвидирован.  Исполнитель,  Кравченко  Николай  Владимирович,
возвращен в свое время.
                                                  22.05.2489 г."

                              Дмитрий ГРОМОВ

                             КООРДИНАТЫ СМЕРТИ

     Связь с Ковальским оборвалась через  сорок  восемь  минут  после  его
выхода. Поначалу этому никто не придал значения -  кислорода  в  скафандре
хватает на двенадцать часов, а то, что передатчик барахлит - так  это  уже
случалось.
     Через  четверть  часа  Андре  попытался  связаться  с  Ковальским  на
аварийной  волне,  но  Криштоф  по-прежнему  не  отвечал.   Нас   охватило
беспокойство, и Андре включил пеленгатор. Криштоф находился рядом со своей
бурильной установкой, на участке N_1, куда он и собирался, но не  двигался
и на вызовы не отвечал. С тяжелым  предчувствием  я  распорядился  выслать
вездеход.

     ...Через  полчаса  доктор  вышел  к  нам.  По  его  бледному,  словно
восковому, лицу стекали капли  пота;  глаза  смотрели  куда-то  мимо  нас.
Несколько секунд он стоял молча, и никто не решался задать вопрос.
     - Очень странная смерть,  -  произнес,  наконец,  доктор.  Голос  его
звучал непривычно глухо.
     - Две колотые раны на шее. Одна задела сонную артерию.
     - Но скафандр...
     - Скафандр пробит. Я знаю,  эта  модель  выдерживает  даже  попадание
метеорита - но не это самое странное. В его организме не осталось ни капли
крови. Его высосали, как лимон, - доктор отвернулся.
     С минуту все молчали, ошеломленные услышанным.
     - Но ведь до сих пор считалось, что на Луне жизни нет,  -  растерянно
произнес Шутхарт.
     - Жизнь?! - вздрогнул  Андре.  -  У  кого  это  могут  найтись  зубы,
способные прокусить термосиловой скафандр?!
     - Док, вы можете найти этому какое-нибудь об яснение? - спросил я.
     - Правдоподобное - нет.
     - А неправдоподобное?..
     - Вампир, - коротко бросил доктор, повернулся  и  скрылся  за  дверью
медицинского отсека.

     ...Сверкающий лунный пейзаж простирался за  обзорным  окном.  Вязкие,
непроглядно-черные  тени  резко  контрастировали  с  сияющими  на   солнце
гранями, на которые было  больно  смотреть,  и  все  это  вместе  казалось
гигантской друзой причудливых кристаллов, плывущей в необъятной  бархатной
черноте Космоса, усеянной яркими немигающими глазами звезд.
     Но сейчас меня не радовало это застывшее великолепие. Где-то  там,  в
расщелинах, в черных  провалах  теней,  притаилась  смерть.  Непонятная  и
страшная, для которой не  преграда  даже  сверхпрочный  противометеоритный
скафандр. Смерть ждала.
     "Что это было? Какая-то  жуткая  лунная  тварь,  ископаемое  чудовище
давно  минувших  геологических  эпох?  Пришелец  из  другого   мира?   Или
действительно нечто сверх естественное, потустороннее, чему уже  давно  не
осталось места на Земле?"
     Но все эти  предположения  были  чересчур  фантастичны  и  попахивали
дешевой романтикой. На деле все было  проще  и  страшнее:  погиб  человек,
причина смерти не ясна, и нам необходимо ее выяснить.
     На Землю я уже  обо  всем  сообщил,  и  теперь  они  там,  в  Центре,
пребывали в полной растерянности, и ничего более  дельного,  чем  "Усилить
осторожность,  меньше,  чем  по  двое,  из   купола   не   выходить,   при
передвижениях использовать вездеходы" придумать не смогли  -  а  до  этого
решения мы уже и сами додумались. Но теперь над всеми  нами  тяготела  эта
жуткая смерть, и каждый, помимо  воли,  пытался  найти  разгадку.  Пока  -
безуспешно.

     - Серж, можно тебя на минутку? - Андре поманил меня за собой.
     Мы вошли в лабораторию, и дверь за  нами  бесшумно  закрылась.  Андре
молча заблокировал замок.
     - Зачем?
     - Нам надо поговорить без свидетелей. Иди сюда.
     Мы подошли к спектрографу. На экране застыли  обозначения  химических
элементов и ровные столбцы цифр.
     - Что это?
     - Спектрограмма соскоба с краев отверстий в скафандре Криштофа.
     - Ты ведь знаешь, я не химик.
     - Но тебе известно, что такое СТ-Супер?
     - Конечно. Новый сверхтвердый сплав. Применяется в буровых работах...
     - Так вот, скафандр Криштофа был пробит орудием из этого сплава.
     - Не может быть! Ведь это же...
     - Да. Сомнительно, чтобы существовало чудище, а тем более - вампир  -
с зубами из СТ-Супер. Это убийство. И совершил его человек.

     "До ближайшей станции не менее тысячи километров.  Значит,  убийца  -
среди  нас.  Кто  же  он?  Все  время  погруженный  в   свои   мысли,   но
исполнительный и добросовестный Шелдон? Вынашивает свои черные планы? Вряд
ли. Мало ли о чем человек может думать!.. Мечтательный  романтик  Шутхарт?
Нет, этот скорее потенциальный герой, чем злодей.  Док?  Врач,  нарушивший
клятву Гиппократа? Специально запугивает нас  своим  вампиром?..  Да  нет,
бред все  это!  Так  ничего  не  получится.  Можно  подозревать  с  равной
вероятностью кого угодно. Даже самого себя...
     Стоп! Почему это с равной вероятностью? Ведь тот, кто убил  Криштофа,
должен был для этого выйти со станции!.. "Это же элементарно,  Ватсон!"  -
Узнать, кто еще выходил вместе с Криштофом, и  убийца  будет  изобличен!..
Слишком просто получается... Но, как говорится, все гениальное...
     Так. Мы с Андре все это время находились в центральном посту. Значит,
мы вне подозрений. Док. Что делал в это время док?"
     Я набрал код  медотсека.  Экран  мигнул,  и  на  нем  появилось  чуть
полноватое серьезное лицо дока в старомодных круглых очках.
     - Скажите, где вы были вчера с одиннадцати до двенадцати?
     - Вчера... Да как обычно, в оранжерее.
     - Один?
     - Нет, мне помогал Шелдон. А в чем, собственно...  Ах,  да,  понятно.
Нет, я не верю,  что  это  мог  сделать  человек  -  это  чисто  физически
невозможно.
     - Ладно, спасибо. Я учту ваше мнение. Кстати, а вы не знаете,  где  в
это время был Шутхарт?
     - Наверное, на складе. Он говорил, что ему нужно проверить что-то  из
оборудования. Спросите у него.
     - Понятно. Спасибо.
     Я отключился.
     В складе есть отдельный шлюз для выхода на  поверхность.  И  если  бы
Шутхарт захотел незаметно выйти - лучшего варианта он бы не придумал.  Вся
загвоздка состояла в том, что установить, выходил Шутхарт со станции,  или
нет, было практически невозможно.

     - Послушай, Серж, я думаю, стоит осмотреть то место  еще  раз.  Может
быть, остались какие-то следы. Надо найти этого... убийцу. Я чувствую, что
опасность не миновала. Он не ограничится одним Криштофом.
     - Ты знаешь, у меня тоже такое предчувствие. Я сам туда с езжу.
     - Хорошо. Только не один. Давай, я поеду с тобой.
     - Нет. Мы и так слишком часто уединяемся. Ни к чему вызывать у  людей
подозрения.  Оставайся  на  станции.  Заодно,   кстати,   присмотришь   за
остальными - ты здесь единственный, кому я полностью доверяю.
     - Тогда езжай с Шутхартом - он лучше  всех  знает  тот  район,  да  и
вездеход водит отлично.
     Я слегка вздрогнул, но Андре, кажется, ничего  не  заметил.  О  своих
подозрениях насчет Шутхарта я не сказал пока даже ему. Нельзя бросать тень
на человека, не имея веских доказательств.
     - О'кей. Возьму его.

     Садясь в вездеход, я успел заметить, как  Шутхарт  что-то  сунул  под
сиденье.
     - Что там у тебя, Рауль?
     - ...Револьвер, - поколебавшись, ответил он.
     - Во-первых, откуда он у тебя, а, во-вторых, зачем? - мои  подозрения
усилились.
     - Привез с собой с Земли. На всякий случай. А сейчас  -  сам  знаешь,
зачем.
     "Романтик!.. Или убийца."
     - Покажи.
     Рауль нехотя вытащил из-под сиденья револьвер и протянул его мне. Это
был  здоровенный  восьмизарядный  "Кольт-ВК-1500-Магнум"  54-го   калибра,
предназначенный специально для стрельбы в вакууме. Даже здесь, на Луне,  я
почувствовал его тяжесть. В гнездах барабана поблескивали серебром головки
пуль. А ведь это, кажется, действительно серебро!
     - Ты что, зарядил его серебряными пулями?
     - Да. У нас было килограмма три для припоя - из него и отлил.
     - Значит, ты считаешь, что это вампир?
     - А кто же еще?
     "Он или дурак, или умело прикидывается".
     Поколебавшись, я все же вернул револьвер Шутхарту.
     - Ладно, поехали.
     Стена ангара поднялась, и вездеход выкатил на  равнину.  Несмотря  на
мягкую подвеску, тут же началась тряска. Впрочем, на Луне всегда так. Мимо
проносились желто-белые срезы освещенных солнцем скал, в глаза то  и  дело
били сверкающие блестки кристаллов, переливавшихся на свету всеми  цветами
радуги; черные разрезы теней  казались  бездонными  пропастями,  окнами  в
другой мир...
     Раньше мне казалось,  что  эта  мертвая  неземная  красота  не  может
наскучить, что ею можно любоваться  снова  и  снова...  Наверное,  я  тоже
немного романтик...
     "Романтик... Нет, уж слишком он наивен для своих двадцати семи лет. И
только он мог тогда выйти со станции незамеченным. Да, но..."
     В этот момент вездеход резко затормозил.
     - Приехали.
     Вездеход остановился метрах в ста от буровой установки, возвышавшейся
причудливым механическим деревом среди кристаллического лунного пейзажа.
     - Оставайся здесь, а я осмотрю то место, где нашли Криштофа.
     "Нет, в меня стрелять он  не  будет.  Даже  если  он  потом  выбросит
револьвер - ему не  оправдаться.  А  вот  несчастный  случай...  Или  ЭТО.
Кстати, а что все-таки ЭТО было? Ведь док  прав  -  даже  имея  оружие  из
СТ-Супер, человек все равно не сможет пробить  термосиловый  скафандр!"  -
дошло вдруг до меня, - "Для этого необходимо просто чудовищное усилие!"
     Подобные мысли отнюдь не способствовали улучшению  моего  настроения,
но, тем не менее, я продолжал длинными скользящими шагами  приближаться  к
буровой установке.
     Вот и она. Криштофа нашли здесь, в нескольких метрах от установки.  В
этом месте  поверхность  Луны  была  засыпана  ровным  слоем  извлеченного
грунта, и на нем хорошо  сохранился  отпечаток  тела.  Вокруг  было  полно
следов  гермоботинок,   но   установить,   кому   они   принадлежали,   не
представлялось возможным.
     И вдруг я увидел. Это был совершенно невозможный, жуткий, невероятный
след - и, тем не менее, он отчетливо отпечатался у самого  края  грунтовой
площадки.
     Это был след стопы человеческого скелета!
     Я почувствовал, как волосы у меня под шлемом встают дыбом.  Этого  не
могло, не должно было быть! Но след был.
     Я несколько раз сфотографировал отпечаток и пошел в  обход  грунтовой
площадки. Однако, больше ничего интересного мне обнаружить не удалось.
     Закончив обход, я напоследок подошел к  буровой  установке.  И  снова
ужаснулся! Было такое впечатление, что кто-то  огромный  и  очень  сильный
пытался разорвать установку на куски: мотор был сплющен, трубы погнуты и в
нескольких местах проломаны; многие мелкие детали были просто  оторваны  и
валялись вокруг установки... Я  несколько  раз  сфотографировал  все  это,
потом подобрал пару обломков и спрятал в сумку.
     И в этот момент в шлемофоне раздался вопль  Шутхарта.  В  этом  крике
звучал такой беспредельный ужас, что сердце у меня буквально ушло в пятки,
и я, забыв обо всем, бросился к вездеходу.
     Вот только о неровностях лунной поверхности забывать не  следовало  -
не пробежав и двух шагов, я споткнулся о  камень  и  полетел  кувырком.  В
шлемофоне тем временем слышались какие-то приглушенные хлопки, потом снова
раздался  крик  Рауля,  треск,  металлический   скрежет,   резкий   свист,
сопровождаемый судорожным хрипом, какое-то  странное  бульканье  -  и  все
смолкло.
     Я еще не верил,  что  произошло  непоправимое.  Поднявшись,  я  снова
побежал к вездеходу, на бегу крича  в  шлемофон:  "Рауль!  Что  с  тобой?!
Отзовись! Ты меня слышишь? Рауль!!!"
     Но все было напрасно. Он больше не отвечал.
     Я добежал до вездехода и остановился, как вкопанный. Шутхарт лежал на
земле у самой двери; его револьвер валялся рядом; на абсолютно белом,  без
кровинки, лице Рауля застыло выражение смертельного ужаса, а в  скафандре,
у самого основания шлема, виднелись два аккуратных отверстия.
     Теперь оправдываться придется мне.

     - Значит, кроме нас с Раулем, со станции никто не выходил?
     - Да. Я следил за доком и Шелдоном все время - если они и исчезали из
моего поля зрения, то минут на пять, не больше.
     - И, тем не менее, Рауль убит. Точно так же, как и Криштоф...
     - Ну не верю, не верю я, что это оживший мертвец! - взорвался Андре.
     - А я этого и не утверждаю. Единственным,  кто  в  это  действительно
верил, был Рауль. Он даже взял с собой револьвер с серебряными пулями;  но
это не помогло - он выпустил почти всю обойму, и его все-таки убили...
     Что с фотографиями?
     -  Док  подтвердил  -  это  стопа   человеческого   скелета.   Только
увеличенная раза в полтора.
     - А те железки?
     - Следы СТ-Супер  и  инструментальной  стали.  На  скафандре  -  тоже
СТ-Супер - как и в первый раз.
     - ...Андре, мне страшно.
     - Мне тоже. А дока, по-моему, вообще трясет...
     - А Шелдон?
     - Замкнулся еще больше.
     - Понятно... Ладно, надо сообщить на Землю.

     Через час с Земли пришел приказ: срочно  законсервировать  станцию  и
эвакуироваться в течение 24 часов.
     В последующие часы мы все были заняты  до  такой  степени,  что  даже
почти забыли о нависшей над нами опасности.
     Через  девятнадцать  часов  консервация  была  закончена.  Оставалась
система жизнеобеспечения, но она была запрограммирована на  самоотключение
через двадцать минут после старта корабля.
     Андре, док и я собрались в центральном посту. Не было только Шелдона.
     - Куда он запропастился?! - док нервными шагами мерял помещение.
     Медленно тянулись минуты; Шелдон не появлялся.
     Наконец, потеряв терпение, я включил систему общей связи, и мой голос
загремел из динамиков, разносясь по всей станции:
     - Инженер Стенли  Шелдон,  немедленно  явитесь  в  центральный  пост!
Повторяю...
     Прошло еще несколько минут. Шелдон не появлялся.
     Андре, не дожидаясь  моего  разрешения,  включил  все  видеомониторы.
Шелдона нигде не было.
     - Кажется, еще один, - голос Андре дрогнул.
     - Значит, ОНО уже внутри?! - доктор не смог скрыть свой страх - да  и
мы с Андре, наверное, выглядели не лучше.
     - Но мы его не видим!
     С минуту мы, все трое, внимательно изучали мониторы, но  ни  Шелдона,
ни неведомое чудовище так и не обнаружили.
     -  Ладно,  надо  уходить.  Весь  путь  отсюда   до   корабля   хорошо
просматривается - думаю, дойдем, - я выключил пульт. - Быстро, за мной!
     Мы бегом промчались по коридорам станции и, тяжело дыша, остановились
у запертого люка корабля. Вбежавший последним Андре уже  блокировал  двери
ангара.
     Я повернул маховик, и крышка люка медленно отошла в сторону.
     - Сначала ты, Андре, потом вы, док. Я последний.
     Андре ловко нырнул в люк, за ним поспешно вскарабкался док.
     - Сейчас, проверю стартовую автоматику -  и  присоединюсь  к  вам,  -
крикнул я внутрь, закрыл крышку люка  и  повернул  маховик.  Потом  быстро
направился к щитку на стене.
     "Таймеры...   система   автоматического   запуска...    дистанционное
управление... блокировка двери...  Блокировка  двери.  Нет,  я  не  сделаю
этого! Это выше моих сил. Это..." - но  руки,  казалось,  действовали  уже
помимо моей  воли  -  я  отключил  блокировку  двери,  поспешно  раздвинул
створки, выскользнул в коридор и быстро  заблокировал  замок  снаружи.  На
внешнем щитке горел сигнал полной стартовой готовности.  Я  включил  отсос
воздуха; теперь они уже не смогут открыть люк - автоматика блокирует  его.
Система автоматического старта... Все. Через три минуты  корабль  уйдет  к
Земле.
     Я повернулся и быстро пошел в центральный пост.  Войдя,  заблокировал
изнутри  дверь,  снова  включил   пульт,   отменил   консервацию   системы
жизнеобеспечения и взглянул на мониторы. Как раз в этот момент пол  слегка
содрогнулся,  и  на  экране  я  увидел,  как  раскрылись  створки  ангара,
вспыхнуло ослепительное пламя,  корабль  оторвался  от  стартплощадки,  на
секунду завис на столбе пламени и рванулся вверх...
     Я остался один. Или не один? Я  снова  внимательно  изучил  мониторы.
Нет, ничего подозрительного не было.
     ...В своей комнате я открыл ящик ствола  и  извлек  оттуда  револьвер
Шутхарта. В  барабане  оставался  один-единственный  патрон  с  серебряной
пулей. Только такие пули бессильны  против  того,  с  чем  мне  предстояло
встретиться. И, тем не менее,  я  сунул  револьвер  за  пояс  и  вышел  из
комнаты.
     ...Комната Шутхарта. Здесь все было так же, как и при жизни  Рауля  -
аккуратно застеленная кровать,  на  столике  -  стопка  книг  и  небольшой
стереопортрет симпатичной блондинки с очень доверчивыми голубыми  глазами.
Жена. Вернее, уже вдова.
     Прости меня, Рауль. Прости, что подозревал тебя, что посмеивался  над
тобой, что зашел в твою комнату и сейчас буду рыться в твоих вещах. Но это
необходимо. Необходимо, чтобы все-таки найти убийцу и отомстить  за  тебя,
за Криштофа... и за Шелдона.
     ...Я нашел это в третьем ящике. Картонная коробка с патронами.  Среди
всего прочего здесь было и то, что я искал - патроны с  красными  ободками
на  головках  пуль.  Бризантные  пули.   Пятьдесят   четвертого   калибра.
Укладывают любую известную науке тварь, до слона включительно. Вот  только
уложат ли ЭТОГО?
     Таких патронов было всего два. Я вставил их в барабан и  почувствовал
себя немного увереннее.
     ...Мои  шаги  гулко   разносились   в   тишине   коридора;   гладкие,
серо-стального цвета стены тянулись по обе стороны,  под  потолком  горели
бледные, как белые черви, лампы. И кто это обозвал такой  свет  "дневным"?
Точнее было бы назвать его "мертвым". Правда,  это  пришло  мне  в  голову
только сейчас...
     Шаги... Или это только эхо моих собственных? Останавливаюсь  и  долго
стою,  затаив  дыхание.  Нет,  показалось.  Нервы  на  пределе  -  вот   и
мерещится...
     Давящая, звенящая тишина, мои оглушительные шаги, и этот  мертвенный,
бледный свет... Нет, если ОН не появится в ближайшие часы, я просто  сойду
с ума...
     ...Центральный пост. На мониторах по-прежнему чисто. Снова выхожу.
     ...Комната  Шелдона.  Небрежно  застеленная  кровать,  на   столе   -
несколько  книг   по   автоматике,   робототехнике   и   программированию.
Пролистываю одну из них, и тут на стол выпадает сложенный  листок  бумаги.
Старый, пожелтевший от времени. Осторожно, чтобы не порвать,  разворачиваю
его.
     Карта. Карта нашего района. Очень похожая, только большая и  поновее,
висит на стене в центральном посту. Ага, вот и наша станция  -  обозначена
звездочкой.
     И тут я увидел то, что заставило меня на мгновение застыть.
     Год выпуска карты. Этой карте  было  более  ста  лет!  Тогда  еще  не
существовало даже проекта нашей станции...
     А чуть ниже года стояла надпись: "Совершенно секретно".
     За моей спиной послышался едва уловимый шорох. Я резко обернулся -  и
у меня перехватило дыхание от ужаса.
     Огромный,  выбеленный  временем  и  уже  начавший  трескаться   череп
оскалился в проеме двери, демонстрируя два отточенных сверкающих клыка;  в
темных глазницах, словно в бездонной черноте Космоса,  мрачно  горели  два
красных   огонька;   медленно   поднялись   длинные   суставчатые    руки,
заканчивающиеся костлявыми пальцами с кривыми когтями;  вампир  пригнулся,
готовясь к прыжку, и тут я увидел,  что  за  ним  в  дверях  стоит  Стенли
Шелдон.
     Шелдон криво усмехнулся и сделал какое-то неуловимое движение  рукой.
Чудовище замерло.
     - Стенли, вы...
     - Да, я.
     - Так вот кто стоял за всем этим!
     - Да, их обоих убил я, вернее, мое детище, мой Вамп.
     - Робот? - догадался я.
     - Робот, - довольно усмехнулся Шелдон. - Я знаю, ты хотел во  что  бы
то ни стало найти убийцу - можешь себя поздравить - ты его нашел.  Вернее,
это он нашел тебя. А теперь ты последуешь за своими коллегами.
     - Подождите, Шелдон! - я сидел в пол-оборота к  нему,  и  он  не  мог
видеть револьвер у меня за поясом. Моя правая рука уже сползла со стола  и
теперь опускалась все ниже. Надо говорить - говорить до тех пор, пока  она
не нащупает рукоятку...
     - Скажите мне только - зачем? Я понимаю, что все мы мешали вам - но в
чем? Что здесь находится?
     - Тебе все равно конец, так что могу сказать. Ты видел карту?
     - Да.
     - А звездочку на ней?
     - Видел. Я сначала решил, что это наша станция - координаты совпадают
- но потом увидел год...
     - Это старая ракетная база. Здесь, под  нами,  целый  арсенал.  Общая
мощность - тысяча двести мегатонн! Ты представляешь, что это значит?!  Это
же власть над миром! Это то, к чему стремились все великие люди прошлого -
но только я, я, Стенли Шелдон, смогу обладать этим!
     Глаза его горели, на щеках  появился  лихорадочный  румянец,  он  уже
кричал, брызжа слюной... Он явно был сумасшедшим - только  мозг  параноика
мог породить это кошмарное чудовище и воскресить  безумную  идею  мирового
господства...
     ...Моя правая рука легла на рукоятку "Магнума"...
     - Понятно. Вы нашли эту базу и собирались  расконсервировать  ее.  Но
тут Ковальский со своими буровыми работами  подобрался  слишком  близко  к
вашей находке - и тогда вы создали этого робота-убийцу и выпустили его  на
Ковальского; а потом оставили охранять базу.
     - Ты весьма догадлив. Все. С тебя  достаточно.  Ты  знаешь  все,  что
хотел, - Шелдон сжал что-то в правом кулаке.
     В глазах робота снова вспыхнули зловещие огоньки, и в то же мгновение
я рванул из-за пояса револьвер.
     "Но если в стволе не бризант..."  -  успел  подумать  я,  нажимая  на
спуск.
     Оглушительный грохот выстрела заложил мне уши; руку со страшной силой
рвануло назад, но  я  успел  увидеть,  как  разлетелся  оскаленный  череп;
схватив револьвер обеими руками, я выстрелил снова; вторая бризантная пуля
разорвала робота на куски, швырнув обломки в коридор и сбив с ног Шелдона.
     Шелдон  приподнялся,  сунул  руку  в  карман  -  но  он  был  слишком
медлителен, этот несостоявшийся властелин мира - и в  следующее  мгновение
серебряная пуля Рауля Шутхарта вошла ему точно между глаз.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                 ЭКЗАМЕН

     "Кентавр" вынырнул из гиперпространства точно в заданном месте и  тут
же  приступил  к  торможению.  Работала  противоперегрузочная  система,  и
поэтому  Командир  спокойно  рассматривал  медленно   приближавшийся   шар
красного гиганта, к которому они, собственно, и стремились. У этой  звезды
еще не было названия. В каталоге она  значилась  под  номером  RG  3713  и
отстояла  от  Солнечной  системы  на  семнадцать  с  половиной   парсеков.
"Кентавр" был послан сюда потому, что астрономы установили существование у
этой звезды планетной системы из четырех планет. Эти-то планеты  и  должен
был обследовать экипаж "Кентавра".
     Командир и без исследования знал, что наиболее перспективной является
вторая планета. Поэтому он произвел коррекцию курса, направляя звездолет к
ней.
     Результаты   дистанционного   анализа    только    подтвердили    его
предположение. Температура на  поверхности  планеты  была  около  двадцати
градусов Цельсия, в составе атмосферы преобладали гелий, азот и  кислород.
Кислорода было около шестнадцати  процентов.  При  таких  условиях  вполне
могла существовать белковая жизнь. Гарантий, конечно, не было, но в первую
очередь необходимо было исследовать именно вторую планету.

     "Квант" вынырнул  из  гиперпространства  точно  в  заданном  месте  и
приступил  к  торможению.  Капитан,  не  отрываясь,  смотрел  на  огромный
багровый шар красного гиганта, к которому они приближались. Недавно у этой
звезды, занесенной в каталог под номером RG 3713 была обнаружена планетная
система из четырех планет.  Для  их  исследования  сюда  и  был  направлен
"Квант".
     Капитан сразу определил, что  пригодной  для  жизни  может  оказаться
только вторая планета. Анализ спектров и данные инфракрасного зондирования
подтвердили его предположение.  В  атмосфере  было  не  менее  шестнадцати
процентов свободного  кислорода,  температура  на  поверхности  колебалась
около двадцати градусов по  Цельсию.  Капитан  произвел  коррекцию  курса,
направляя звездолет ко второй планете.

     Посадка прошла удачно. Когда клубы дыма и пыли, поднятые звездолетом,
немного рассеялись, на экране проступил странный, жутковатый пейзаж  чужой
планеты. Красноватая каменистая  равнина  тянулась  до  самого  горизонта.
Редкие чахлые кустики с крючковатыми  ветвями  без  листьев  трепетали  на
ветру. Над горизонтом висел  огромный,  в  четверть  неба,  багровый  диск
красного  гиганта.  Казалось,  он  вот-вот  обрушится  на  видневшиеся  на
горизонте невысокие горы.
     - И все же здесь есть  жизнь,  -  сказал  неслышно  возникший  позади
Командира Биолог.
     - Да, есть. Но, по-видимому, только низшие формы.
     - Ну, об этом судить еще рано.
     - Вы правы. Планету надо исследовать основательно.
     Командир нажал кнопку селектора.
     - Возьмите пробы воздуха и  грунта.  Весь  измерительный  комплекс  -
наружу. Параллельно запустите "сковородку" - пусть обследует  местность  в
радиусе ста  километров.  И  готовьте  вездеход.  Вы  тоже  готовьтесь,  -
обернулся он к Биологу.
     - А вы?
     - Я остаюсь. Я отвечаю за всю экспедицию. Будем  держать  радиосвязь.
Старшим  разведгруппы  назначаю  вас.  О   любых   изменениях   обстановки
докладывать немедленно.
     - Ясно. Оружие брать?
     - Разумеется. Еще неизвестно, с чем мы здесь  можем  столкнуться.  На
вездеходе есть стационарный лазер, кроме того, возьмите суперлайты.
     На   экране   появилась   "сковородка".   Так   космонавты   прозвали
автоматический зонд, предназначенный для изучения других планет. Внешне он
действительно напоминал большую летающую  сковородку  с  короткой  ручкой.
Сейчас "сковородка" работала в  режиме  программного  управления,  но  при
необходимости ею можно было управлять и со звездолета.
     Зонд  медленно  плыл  над  поверхностью  планеты  на   высоте   около
пятидесяти метров.
     Командир включил экран связи со "сковородкой". Под зондом  проплывала
все та же пустынная местность с редкой чахлой растительностью.
     - Все то же, - безразлично констатировал Командир.
     Он представлял себе все это совсем по-другому. Буйная растительность,
таящаяся за каждым кустом опасность, ящеры, похожие на вымерших  на  Земле
динозавров и, может быть, если повезет - встреча с аборигенами.  А  вместо
всего этого вокруг простиралась однообразная каменистая пустыня  зловещего
красноватого цвета. Низкорослые кустики,  кое-где  трава  -  и  ни  одного
животного, не говоря уже о разумной жизни.
     - Смотрите, Командир!
     Командир взглянул на экран.  Внизу  что-то  двигалось,  но  с  высоты
полета "сковородки" трудно было разобрать, что  это  такое.  Командир  уже
протянул руку,  чтобы  переключить  зонд  на  ручное  управление,  но  тут
"сковородка" сама пошла на снижение - это было  предусмотрено  программой.
Зонд опустился до высоты в десять метров и завис на одном месте.  Командир
усилил увеличение и застыл, глядя на экран. Внизу стоял маленький  красный
чертик и с интересом глядел  на  зависшую  над  ним  "сковородку".  Чертик
улыбался.

     Посадка  прошла  успешно.   "Квант"   опустился   посреди   обширного
плоскогорья, тянувшегося во все стороны  до  самого  горизонта.  На  ветру
трепетали редкие кустики с крючковатыми ветвями без листьев, ветер  срывал
с пригорков красновато-бурую пыль и уносил ее в даль.
     "Совсем как на Марсе, - подумал Капитан, - жизнь  есть,  но  какая-то
скудная, вялая. Им не хватает энергии. Это умирающий мир.  Ну  а  разумная
жизнь... Может, она когда-то и была здесь,  а,  может,  так  и  не  смогла
появиться. Но, в любом случае, планету надо основательно исследовать."
     В кабину управления вошел Корабельный Врач.
     - Ну что, Капитан, невеселая нам попалась планета?
     - Посмотрим. Анализы готовы?
     -  Да.  Грунт  -  осадочные  породы  с  примесью  железняка,   ничего
особенного. Состав воздуха - тот же, что и по  спектрографическим  данным.
Бактерий мало, но все равно  выходить  придется  в  скафандрах.  Зонд  уже
запустили.
     - Хорошо. Готовьте вездеход - через час первая группа  отправится  на
разведку. Пойдут Второй Пилот, Биолог, Геолог и Лингвист. Старший - Второй
Пилот.
     - А я?
     - А вы останетесь на корабле вместе со мной и Кибертехником.
     Врач горестно вздохнул и ушел. Разумеется,  он  надеялся,  что  будет
участвовать в первой вылазке. Но Врачу,  как  и  Капитану,  не  полагалось
покидать звездолет при первой разведке.  Кибертехник  тоже  был  нужен  на
корабле.
     Зонд  вскоре  вернулся,  не   обнаружив   ничего   интересного.   Его
дисковидный силуэт промелькнул на экране и нырнул в открывшийся перед  ним
вход ангара. Через десять  минут  после  возвращения  зонда  Второй  Пилот
доложил, что и разведчики, и вездеход к вылазке готовы. Капитан дал  добро
и включил радиосвязь. Через минуту открылся шлюз, и  вездеход,  прозванный
космонавтами   "лягушкой"   за   свою   способность   совершать    длинные
стремительные прыжки, выскочил на поверхность планеты.
     -  Все  нормально.  Грунт  рыхлый,  но  достаточно   прочный.   Будем
передвигаться на воздушной подушке. Идем на запад,  в  сторону  заходящего
"солнца".
     - Согласен. Глубина поиска - двести километров. При  любом  изменении
обстановки докладывайте немедленно.
     - Вас понял. До связи.
     - До связи.
     Поднялся вихрь пыли - это Второй  Пилот  включил  воздушную  подушку.
"Лягушка"  приподнялась  над  землей  и,  постепенно   набирая   скорость,
двинулась в сторону заходящего красного гиганта.

     Вездеход шел на предельной скорости. Биолог выжимал из машины все, на
что она была способна. Существо, видневшееся  на  экране,  подключенном  к
"сковородке", было настолько странным, и  в  то  же  время  знакомым,  что
переворачивало вверх дном все устоявшиеся представления  теории  эволюции,
космобиологии  и  нескольких  других  наук.  Больше  всего  это   существо
напоминало черта. Самого настоящего, с рогами, с хвостом, покрытого редкой
клочковатой шерстью. Правда, копыт у "черта" не было,  а  были  нормальные
ступни, как у ребенка, только с шестью пальцами. На  передних  лапах  (или
руках?) у него тоже было по шесть пальцев. Чертик стоял на двух  тоненьких
ножках и, сложив ручки на груди, удивленно улыбался, глядя на зависшую над
ним  "сковородку".  У  него  было  круглое  морщинистое  личико,   широкий
сплюснутый нос и  узкий  рот,  растянутый  сейчас  в  какой-то  задумчивой
улыбке. Из головы торчали невысокие прямые рожки с утолщениями на  концах.
Довольно длинный хвост с кисточкой на конце волочился по земле. Чертик был
глянцево-красный;  Биолог  определил,  что  рост  его  около   шестидесяти
сантиметров.
     Вездеход шел по пеленгу, данному  "сковородкой".  Всем  не  терпелось
поскорее взглянуть на это существо вблизи.
     - Оказывается, не так уж неправы  были  церковники,  когда  придумали
чертей и ангелов, - заметил Второй Пилот. - Может  быть,  когда-нибудь  мы
найдем и планету, населенную ангелами. Чертей вот уже нашли.
     - Пока что только одного.
     - Но не может же он быть один на всю планету?! Должны быть еще.
     В  этот  момент  вездеход  вылетел  на  пригорок,  и   Биолог   резко
затормозил. Геолог чуть  не  вылетел  из  своего  кресла  и  непроизвольно
чертыхнулся.
     - Ну, это ты к нему обращайся, - Лингвист указал на маленькую фигурку
метрах в пятидесяти впереди, над которой висел черный диск "сковородки". -
Он и возьмет.
     Биолог усмехнулся и полез из вездехода.
     - Вы пока останьтесь, - предупредил он Лингвиста.  -  Будете  держать
связь с кораблем. Не расстраивайтесь, потом Пилот вас сменит.
     Биолог, Геолог и  Второй  Пилот  направились  к  "чертику",  поднимая
ногами легкие облачка красной пыли. Длинные, причудливые  тени  волочились
по земле, убегая далеко назад - красное светило уже клонилось к закату.
     Они остановились метрах в двух от "чертика" и уставились на него.  Он
был действительно около шестидесяти сантиметров ростом, и  вблизи  казался
каким-то ненастоящим, игрушечным. Так  и  хотелось  крикнуть:  "Такого  не
бывает!" Но "чертик" был. Он стоял в двух метрах от людей  и  с  интересом
глядел на них снизу вверх,  переводя  взгляд  с  одного  на  другого.  Так
продолжалось  около  минуты.   И   вдруг   неожиданно   послышался   треск
электрического разряда, рожки "чертика" вспыхнули синеватым  светом,  и  в
грудь Геологу ударила  короткая  синяя  молния.  Никто  не  ожидал  ничего
подобного, и в первый момент Биолог и  Второй  Пилот  растерялись.  Геолог
пошатнулся и стал валиться на спину. "Чертик" с удивлением  поглядел,  как
он падает, и повернулся ко Второму Пилоту. Но тот  уже  пришел  в  себя  и
рванул из кобуры суперлайт. Яркая вспышка на миг ослепила обоих. Но  через
секунду они увидели, что маленькое тельце, обугленное, лежит на  земле,  и
лишь одна ножка еще подрагивает, конвульсивно роя землю.

     "Лягушка" стремительным прыжком взлетела на вершину холма,  и  Второй
Пилот резко затормозил. За холмом открылась широкая ложбина, и там, на дне
ее, виднелось несколько десятков серых прямоугольных коробок,  похожих  на
дома. Все, затаив дыхание, смотрели туда. Первым опомнился Второй Пилот.
     - Видим прямоугольные серые строения,  скорее  всего,  искусственного
происхождения. Обитатели пока не обнаружены, -  доложил  он.  -  Разрешите
обследовать вблизи.
     - Хорошо, - голос Капитана дрожал, -  но  только  осторожно.  Держите
связь.
     - Есть держать связь. Идем на сближение.
     Второй Пилот потянул на себя рукоятку, и "Лягушка" медленно двинулась
вниз по склону. Все четверо молчали, вглядываясь  в  незнакомые  строения,
надеясь увидеть их обитателей.
     До построек добрались  быстро.  Второй  Пилот  остановил  вездеход  у
крайнего строения. Оно имело около двух метров в высоту, метров  десять  в
длину и четыре метра в ширину и было сложено из крупных  пористых  камней,
скрепленных чем-то вроде цемента серого цвета. Сомнений больше не  было  -
это было искусственное сооружение.
     - Останься в машине, - бросил Второй Пилот Геологу,  -  а  мы  выйдем
осмотримся. Держи связь.
     Он  первым  выбрался  из  вездехода,  за  ним  последовали  Биолог  и
Лингвист. Все трое медленно обошли вокруг постройки и  обнаружили  круглое
отверстие диаметром  около  полуметра,  расположенное  у  самой  земли  и,
видимо, служившее входом. Внутри было темно. Второй Пилот отцепил от пояса
фонарик и посветил внутрь. Там немедленно что-то  шевельнулось,  и  Второй
Пилот инстинктивно отпрянул. Через секунду из отверстия проворно выскочило
какое-то существо и, остановившись у входа, уставилось на космонавтов. Все
трое застыли от удивления. У стены стоял маленький красный чертик,  ростом
около  шестидесяти  сантиметров,  с  двумя  короткими  рожками  и  длинным
хвостом, и с удивлением разглядывал пришельцев.
     И тут произошло  неожиданное.  Рожки  "чертика"  вспыхнули  синеватым
светом, послышался треск, и прямо в лицо Второму Пилоту  ударила  короткая
синяя молния. Второй Пилот пошатнулся и  упал  на  спину.  Стоявший  рядом
Лингвист схватился за оружие, но биолог не дал ему выстрелить.
     - Быстро в вездеход! - скомандовал он.
     Подхватив Второго Пилота, оба бросились к машине.

     - Умер, не приходя  в  сознание.  Слишком  сильный  был  разряд.  Тут
медицина бессильна.
     - Так...
     Больше Командир ничего не сказал. В кабине повисла тишина. За  минуту
напряженного молчания Командир привел свои мысли в порядок и заговорил.
     - Итак, на нас совершено нападение.  Погиб  Геолог.  Но  исследование
планеты должно  продолжаться.  Мы  переходим  на  чрезвычайное  положение.
Выходить на поверхность планеты только в скафандрах высшей защиты и только
по моему разрешению, не менее, чем по двое. От корабля не удаляться более,
чем на  сто  метров,  для  более  дальних  вылазок  использовать  вездеход
повышенной защиты. Всем постоянно иметь при себе оружие. Но и эту разведку
мы сократим до минимума. В  основном,  будем  использовать  зонд.  Геолога
похороним завтра утром. У меня все.
     - Да, Геолога жаль, - задумчиво произнес  Биолог,  -  но  меня  очень
волнует один вопрос: животное это было или разумное существо?
     - Это мы должны выяснить. Через час перепрограммируем зонд  и  пустим
его в дальнюю разведку. Черт бы побрал эту планету!
     - Кстати, а как мы ее назовем?
     - Адом. Здесь  и  черти  водятся.  Электрические,  -  мрачно  пошутил
Лингвист.
     - Пожалуй, верно. Так и запишите  в  бортовой  журнал:  планете  дано
название Ад.

     - Умер, не приходя в сознание. Высоковольтный разряд.
     Капитан встал. За ним поднялись остальные. Минуту длилось молчание.
     - Вот он, злой разум, - сказал Лингвист.
     - Может быть.
     - Что значит "может быть"?! Ведь нападение не было спровоцировано!
     - Этого  мы  не  знаем.  У  них  может  быть  другая  логика,  другая
психология - мы ничего не знаем!
     - Враждебная логика и враждебная психология. Это и есть злой разум.
     - Ну не верю, не верю я,  что  это  злой  разум!  Скорее  всего,  это
недоразумение, нелепая случайность.
     - Но ведь Второй Пилот-то убит!
     - Да, убит.
     Капитан помолчал.
     - Мы должны во всем разобраться. Надо понять, почему он  это  сделал!
Ведь должны же быть какие-то причины.
     -  Предлагаю  выслать  туда  зонд  для  наблюдения,  -  подал   голос
Кибертехник.
     - Согласен. Мы должны понять их, прежде, чем судить.

     - Смотрите, Командир!
     Командир взглянул на  экран.  Там  виднелись  какие-то  прямоугольные
сооружения, с высоты похожие на  большие  серые  кирпичи.  Зонд  пошел  на
снижение.
     - Неужели они разумны?! - с ужасом прошептал Биолог.
     - Узнаем. Может, это естественные образования.
     - Нет.
     Но Командир уже и сам видел,  что  нет.  Возле  приземистых  построек
суетились десятки красных "чертиков". Над одним из  сооружений  поднимался
дымок, и "чертики" непрерывно таскали туда что-то в  небольших  деревянных
ящиках, попадая внутрь через  круглое  отверстие,  расположенное  у  самой
земли. Вдруг из другого такого же отверстия выбрался "чертик", что-то таща
за собой. Командир усилил увеличение и увидел, что  это  небольшая  полоса
блестящего, как будто только что выплавленного металла.
     - Это же металлургический завод! - воскликнул  позади  Кибернетик.  -
Примитивный, но завод!
     Еще несколько минут все, не отрываясь, смотрели на экран.  "Чертики",
не обращая внимания на зависшую над  ними  "сковородку",  продолжали  свою
работу. Время от времени между  "чертиками"  проскакивали  короткие  синие
разряды, как при пробое конденсатора.
     Наконец, Командир оторвался от экрана и повернулся к остальным членам
экипажа, столпившимся за его спиной.
     -  Итак,  вывод  ясен.  Они  разумны.  Но  это   чуждый,   враждебный
Человечеству разум.

     Зонд шел на снижение. Капитан, не отрываясь, следил  за  изображением
на экране. Вот промелькнул внизу пологий холм, и за ним открылась  ложбина
с серыми  прямоугольниками  построек.  Внизу,  возле  построек,  двигались
маленькие красные фигурки "чертиков". Зонд опустился еще ниже и завис  над
селением.
     Собравшись возле одной из  построек,  аборигены  смотрели  вверх,  на
зависший над ними зонд.  На  лицах  их  (если,  конечно,  их  мимика  была
аналогична земной) было написано любопытство, смешанное  с  удивлением.  И
никаких враждебных эмоций. Но Капитан все равно не мог  спокойно  смотреть
на эти маленькие сморщенные рожицы. Ведь несколько часов назад один из них
убил его товарища по экипажу. У Капитана так и чесались руки нажать кнопку
бомбосброса,  но  он  сдержался,  продолжая  наблюдать.  И  тут  произошло
неожиданное. Один из "чертиков" выстрелил молнией в другого.  И  пошло.  В
собравшейся внизу толпе замелькали электрические  разряды,  словно  кто-то
крутнул ручку  невидимой  динамо-машины.  Но  самое  главное,  разряды  не
приносили "чертикам" никакого вреда! Молнии попадали в  головы,  туловища,
рожки аборигенов и исчезали без следа. Капитан смотрел и  не  верил  своим
глазам.
     Вскоре  мелькание   разрядов   прекратилось,   и   "чертики"   начали
расходиться.
     Внезапная догадка мелькнула в мозгу Капитана. Не успев даже  додумать
до конца, он ткнул пальцем в кнопку селектора.
     - Срочно готовьте  вездеход.  Я,  кажется,  понял,  в  чем  дело,  но
говорить  об  этом  еще  рано.  Надо  удостовериться.   Поедут   Лингвист,
Кибертехник и я. Всем надеть скафандры высшей защиты. Кибертехнику взять с
собой электромагнитный анализатор. Через десять минут доложить готовность.
Врачу явиться в  кабину  управления  -  он  остается  за  старшего  в  мое
отсутствие.
     - Эта штука может "запоминать"  разряды  дискретно,  не  суммируя,  а
потом воспроизводить их? - осведомился Капитан  у  Кибертехника  двадцатью
минутами позже, вертя в руках анализатор. Вездеход, в котором они  сидели,
уже на полной скорости мчался к селению.
     - Конечно может.
     Кибертехник настроил прибор на нужный режим и вернул его Капитану.
     - А что ты задумал?
     - Понимаешь, на  экране  я  видел,  как  эти  "чертики"  обменивались
разрядами друг с другом  без  всяких  последствий.  По-моему,  это  у  них
своеобразный способ общения. И если это так,  то  тот  абориген  не  хотел
никого убивать. Он просто хотел что-то сказать.
     - Сомнительно, - пробурчал  Лингвист,  -  но  проверить  надо.  Потом
загрузим информацию в компьютер и посмотрим, что получится.
     - Вот именно. Это я и хочу сделать.
     Вездеход взлетел на пригорок, и Капитан увидел уже знакомую лощину  с
разбросанными по ней постройками и зависший над ними  черный  диск  зонда.
Вездеход устремился вниз и вскоре затормозил у крайней постройки.
     - Оставайтесь в машине, -  предупредил  Капитан  своих  спутников  и,
выдвинув антенну анализатора, выбрался из вездехода.
     Аборигены не заставили себя долго ждать. Через минуту из-за  построек
высыпали несколько десятков  "чертиков"  и  окружили  Капитана.  Несколько
секунд землянин и аборигены молча  смотрели  друг  на  друга.  А  потом  в
Капитана ударил первый разряд. Вернее, не  в  него  самого,  а  в  антенну
анализатора, как Капитан и рассчитывал. И тут же со всех сторон  затрещали
разряды. "Чертики" выпускали их и друг в  друга,  и  в  Капитана,  вспышки
следовали целыми сериями, иногда сливаясь  в  непрерывный  поток.  Капитан
терпеливо ждал. Надо было накопить побольше  информации,  чтобы  компьютер
смог расшифровать ее.
     Через несколько минут "чертикам" надоело это занятие,  и  они  начали
потихоньку расходиться. Оставшиеся пять или  шесть  аборигенов  обменялись
разрядами,  один  пустил  напоследок  молнию  в  анализатор,  и  последние
"чертики" тоже разбежались. Капитан вернулся к вездеходу.
     - Ну, надеюсь, информации хватит, - сказал он, усаживаясь в кресло. -
А теперь назад, к "Кванту".
     Через  час  Капитан  с  нетерпением  наблюдал,  как   Кибертехник   с
Лингвистом подсоединяют анализатор с накопленной информацией к компьютеру.
Наконец, монтаж был закончен, и Кибертехник включил оба аппарата.  Сначала
на экране мелькали какие-то цифры, значки, непонятные символы.  Потом  это
мелькание  начало  упорядочиваться,  в  нем  уже   можно   было   заметить
определенную систему.  И  наконец,  после  полуторачасового  ожидания,  на
экране зажглась первая надпись: "КТО ВЫ?"

     - Итак, мы должны сообща решить, что нам  делать.  Мы  встретились  с
явно враждебным нам разумом. Погиб наш товарищ. Я спрашиваю вашего совета,
как нам теперь поступить.
     - Надо продолжать  исследования;  скафандры  высшей  защиты  для  них
неуязвимы, так что нам ничто не угрожает. Если бы мы знали это раньше...
     - Ясно. Следующий.
     - Продолжать исследования бессмысленно. Мы знаем, что это  враждебная
нам цивилизация - и этого достаточно. Кроме того, возможно, у них  есть  и
другие, неизвестные нам средства поражения. Мы не должны  рисковать.  Надо
срочно возвращаться на Землю, а эту планету занести в списки  запрещенных,
как опасную для Человечества.
     - Я вижу, вы все недооцениваете опасность. Ведь  это  же  агрессивная
технологическая цивилизация. Они уже выплавляют  металл  из  руды,  строят
каменные дома. И еще неизвестно, как  быстро  они  прогрессируют.  А  если
завтра они выйдут в Космос? Вы представляете себе,  чем  это  чревато?!  Я
считаю, эта цивилизация должна быть уничтожена.
     - Ты переоцениваешь опасность...
     - Все. Дебаты закончены, - оборвал  всех  Командир.  -  Второй  Пилот
прав. Мы должны их  уничтожить.  Старт  через  час.  Надо  засечь  все  их
поселения и провести  бомбардировку.  Кибернетику  приготовить  водородные
бомбы.

     Через сутки на  карту  были  нанесены  все  поселения  аборигенов.  В
компьютер  была  вложена  программа  с   курсом   звездолета   и   местами
бомбардировок. "Кентавр" шел на первый виток.  Вот  на  экране  показалось
первое поселение "чертиков". Вспыхнула лампочка. Командир  видел,  как  от
звездолета отделились и, на мгновение зависнув над  планетой,  устремились
вниз сверкающие капли водородных бомб...

     Капитан открыл глаза. Над ним склонился Профессор,  положив  руку  на
выключенный ситуационный имитатор.
     - Молодец, - Профессор помог Капитану встать. - Ты выдержал  экзамен.
С этого момента ты допускаешься к полетам.

     Командир открыл глаза. Над ним склонился  Генерал,  положив  руку  на
выключенный ситуационный имитатор.
     - Вы немного погорячились, Командир. Следовало, конечно, сообщить  на
Землю. Но вас тоже можно понять. Безопасность цивилизации - прежде  всего.
В общем, экзамен вы сдали, и можете быть допущены к полетам.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                               ТОЧКА ОПОРЫ

                                      Я оттуда, где реки водою полны.
                                      Где пшеница в полях колосится всегда
                                      Там все люди имеют, что надобно им.
                                      Но зачем я оттуда вернулся сюда?
                                          "Марсианский пейзаж", группа UFO

     Симанков в очередной раз взглянул на часы. Было без двадцати  девять.
Пора было выходить. На ходу дожевывая бутерброд с сыром, он сунул  ноги  в
растоптанные львовские кроссовки на финской подошве, проверил, с собой  ли
пропуск, подхватил стоящий в прихожей "дипломат" и хлопнул дверью.  Каждый
раз ему казалось, что он опаздывает, и каждый раз он  приходил  за  четыре
минуты до звонка. Вот и сейчас Симанков  спешил,  хотя  знал,  что  успеет
вовремя. А купить сигарет все равно не успеет.
     Правду говорят, что понедельник - день тяжелый. И что он начинается в
субботу - потому что уже в  субботу  начинаешь  с  тоской  думать,  что  в
понедельник - снова на работу. Симанков не был лентяем или  тупицей  -  он
был вполне грамотным инженером, и работать он хотел - именно  работать,  а
не создавать видимость, как это делали почти все  в  его  организации.  То
есть что-то эти  люди  все-таки  делали,  но  результаты  их  труда  потом
аккуратно подшивались в папки, складывались на  полки,  пылились  там  лет
десять или больше и, в конце концов, сдавались в макулатуру более молодыми
и более предприимчивыми сотрудниками.
     При всем при этом (и это больше всего  удивляло  Симанкова)  институт
регулярно выдавал экономический эффект, сотрудники получали премии, ездили
в командировки, защищались, и со стороны могло показаться, что институт  и
впрямь приносит немалую пользу.
     Но Симанков - то знал, что это не так. Знали и другие, но молчали.  И
Симанков молчал.
     Симанков свернул за угол, поднялся по ступенькам и толкнул дверь,  на
ходу доставая пропуск. На часах было без четырех девять.  Как  обычно.  Он
показал вахтеру пропуск и не останавливаясь прошел через проходную. Вахтер
посмотрел на Симанкова с  таким  видом,  будто  он,  Симанков,  был  шпион
иностранной разведки, и вахтер это знал, но не имел  доказательств,  чтобы
тут же его арестовать. Впрочем, он на всех так смотрел.  Кроме  директора.
На директора вахтер смотрел, как на шпиона, только со спины. А при встрече
вскакивал и отдавал честь. А директор всякий раз добродушно хлопал вахтера
по плечу и шел дальше.
     Симанков поднялся на третий этаж, расписался в журнале,  поздоровался
с сотрудниками и уселся за  свой  стол.  Прозвенел  звонок.  Рабочий  день
начался.
     На столе лежала записка от шефа. Шеф уехал на неделю в командировку и
на это время оставил ему задание. Задание было пустяковое - дня на два, не
больше. А потом до конца недели опять будет нечего делать.
     Симанкову уже порядком надоели эти разовые задания, выполнив которые,
надо было идти к шефу и докладывать, что  ты  снова  "безработный".  Шефа,
правда, винить было нельзя - сам он работал  за  двоих,  постоянно  что-то
придумывал, организовывал, проверял, подписывал, вовлекая  в  это  дело  и
других сотрудников.  Этот  человек  работал  по-настоящему.  Но  остальным
выдавал разовые задания, на выполнение давал большие  сроки,  и  тем,  кто
мечтал лишь о том, "где бы  ни  работать,  лишь  бы  не  работать",  такое
положение приходилось по вкусу. Только Симанков и еще двое молодых парней,
недавно закончивших институт, постоянно теребили шефа, требуя  работы,  но
шеф  был  всегда  занят,  и  снова  отделывался  от  всех  троих  разовыми
заданиями.
     Симанков со вздохом достал последнюю оставшуюся в  пачке  сигарету  и
отправился курить.
     Под лестницей уже собралась обычная компания курильщиков - Славик  из
отдела переводов, Саша из планового и Юра из проектной части.
     - Привет, Игорь! Что новенького? - окликнул Симанкова Славик.
     - Всем привет. Да  ничего  особенного.  Вот,  в  пятницу  из  колхоза
вернулся.
     - Из какого?
     - Из Засветиловки.
     - На сене был?
     - Ага. Только это так называется - "сено".
     - Это понятно. А что делали?
     - Кирпич грузили. Потом бревна с места на место  перекатывали.  Потом
полы в коровнике цементом заливали. А в другом конце взламывали.
     - Ну да. А называется "сенокос". Только коровы кирпичи почему-то есть
не хотят. И "эквиваленты" тоже. Им сено подавай. А кормили хорошо?
     - Нормально. Мясо давали, молоко.
     - А жили?
     - Да в том же бараке, что и в прошлом году.
     - А, помню. Вода хоть была?
     - Была. Холодная.
     - В прошлом году вообще никакой не было. Это уже прогресс.
     - Отгулы заработал?
     - Один. Мы в пятницу за два дня поработали.
     - Ну и правильно.
     - Славик, ты диски достал?
     - Да нет пока. Тип обещал позвонить сегодня. Завтра, может, будут.
     - Ну, тогда звони.
     - Хорошо.
     - Ну что, докурили - и по пещерам? В одиннадцать встречаемся?
     - Да, как обычно. Место встречи изменить нельзя.
     Симанков в последний раз затянулся, метко  бросил  окурок  в  урну  и
поплелся обратно на третий этаж, мимо таблички с перечеркнутой  сигаретой.
Настроение было тоскливое, работать не хотелось.
     "задание ерундовое, шефа нет,  времени  вагон",  -  думал  он,  снова
усаживаясь за свой стол. "Можно часик и книжку почитать.  Фантастику.  Как
раз с собой прихватил. Как чувствовал, что шефа не будет".
     Игорь открыл "дипломат", достал оттуда аккуратно завернутый в  газету
небольшой томик, забаррикадировался  тремя  толстыми  томами  "Пособия  по
инженерной деятельности" Д.Н.Дубоглавского и раскрыл книгу.
     Это чувство овладевало им каждый раз, когда он открывал новую  книгу.
Это было  не  чувство  даже,  а  радостное  предчувствие  чего-то  нового,
неизведанного, захватывающего, чего-то такого, что  в  реальной  жизни  не
бывает. А зря. Зря  не  бывает.  Симанкова  вдруг  охватило  непреодолимое
желание очутиться где-нибудь за тридевять земель  отсюда,  в  какой-нибудь
сказочной стране, где все  не  так,  как  здесь.  Где  еще  не  перевелись
благородные рыцари, прекрасные дамы, бородатые пираты с  ножами  в  зубах,
космические  пришельцы,  великие  ученые,  гениальные  сыщики   и   другие
персонажи, которые на сегодняшний день в природе  вымерли,  и  встречаются
только в книгах. И где нет столов, заваленных бумагами,  пыльных  томов  в
шкафах и безнадежной канцелярской скуки.
     В комнате что-то  вспыхнуло.  Все  вокруг  озарилось  мягким,  теплым
розовым светом.
     "Озонатор, что ли, опять шалит?" - мимоходом подумал Симанков.
     Свечение  начало  меркнуть.  Симанков  хотел  обернуться,  но   вдруг
почувствовал, что этого делать нельзя.
     "А ведь это не озонатор. Это..." - додумать  он  не  успел.  Свечение
мгновенно  усилилось,  раздался  громкий  треск,  как  от  высоковольтного
разряда, все вокруг померкло...

     ...Симанков пришел в себя  почти  сразу.  С  интересом  огляделся  по
сторонам. Он сидел в песке, и вокруг, сколько  хватало  глаз,  простирался
песок. Сплошной песок. Но песок был голубым. А небо - зеленоватым.
     Симанков почти не удивился. Он ждал чего-нибудь в этом роде. Он понял
это еще тогда, когда по комнате распространился этот мягкий розовый  свет.
Он был там, куда хотел попасть. На другой планете, в другом  измерении,  в
параллельном мире - какая разница?  Наконец-то  с  ним  что-то  произошло.
Теперь у него будет другая  жизнь,  полная  приключений  и  опасностей,  о
которых он всегда мечтал.
     Игорь улыбался все шире и шире по мере того,  как  до  него  доходила
суть происшедшего. Наконец он вскочил и громко крикнул - так бы, наверное,
кричал птеродактиль, увидевший паровоз - здесь он не был  связан  никакими
условностями.
     Затем он снова сел и проверил содержимое своих карманов.  Пол-коробки
спичек Борисовской фабрики, расческа, носовой платок, авторучка,  записная
книжка и три рубля сорок  семь  копеек.  Не  густо.  И  солнце  припекает.
Симанков встал и внимательно осмотрелся по сторонам. На  северо-западе  на
горизонте виднелось какое-то темное пятно. То ли горы, то ли  город.  Надо
было  идти.  И  Симанков  зашагал  на  северо-запад,  поднимая  за   собой
фонтанчики песка и оставляя цепочку неровных следов.

     Желто-зеленое светило висело уже над самым горизонтом,  когда  Игорь,
наконец, подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть, что перед ним.
     Это была скала. Огромная, черная, как  казалось  вблизи,  подпирающая
небо скала. А вокруг - все тот же голубой песок.
     Симанков медленно, все еще не теряя надежды,  пошел  в  обход  скалы.
Губы растрескались, во рту пересохло, сильно хотелось пить.  Он  шел,  как
заведенный. Негнущиеся, одеревеневшие ноги двигались  сами  собой,  помимо
его воли. Он хотел присесть отдохнуть, но ноги упрямо несли его вперед.
     "Однако, это не совсем тот мир, куда я  хотел  попасть",  -  невесело
усмехнулся про себя Симанков. Он  постепенно  огибал  скалу,  одновременно
приближаясь к ней. И тут, в последних лучах заходящего солнца,  он  увидел
вход. Несколько грубых  ступеней,  высеченных  в  скале,  вели  к  черному
провалу, почти незаметному на общем черном фоне скалы.
     Ноги сами понесли Симанкова вперед. Как  в  трансе,  он  поднялся  по
ступенькам, на секунду задержался и шагнул в темноту. Узкий темный коридор
вел в недра скалы. Через  несколько  шагов  Игорь  оказался  в  абсолютной
темноте, но продолжал идти вперед, не оглядываясь, ведя рукой по  шершавой
стене.
     Он не знал, сколько ему пришлось идти. Показалось, что  прошло  минут
десять, прежде чем впереди забрезжил свет. Игорь хотел ускорить  шаги,  но
не смог - сил были на исходе. Он дошел до выхода и остановился. В  голубом
небе над горизонтом вставало нежно-розовое солнце. Утренний ветер  приятно
обдувал лицо. А внизу простиралась цветущая  долина,  которую  он  не  раз
видел во сне еще в детстве. Но  тут  в  глазах  у  него  потемнело,  и  он
медленно осел на землю - это было что-то среднее между сном и обмороком.

     Очнулся он от того, что кто-то лил ему  на  лицо  холодную  воду.  Не
открывая глаз, Игорь  попытался  поймать  ртом  плещущую  на  него  струю.
Поперхнулся, закашлялся и  открыл  глаза.  Над  головой  было  безоблачное
голубое небо, и откуда-то оттуда, как показалось ему, прямо с неба, тонкой
струйкой все еще сочилась вода, падала ему на лоб, на лицо, разбиваясь  на
сверкающие радужные шарики капель, разлетающиеся  во  все  стороны.  Игорь
отряхнулся и сел.
     Над ним,  на  широком  уступе  скалы,  в  ленивой  позе  лежал  тигр;
передними лапами он придерживал ржавое жестяное ведро, из которого  капала
вода.
     Игорь несколько удивился, но не испугался - в  этой  чудесной  стране
некого было бояться - он это чувствовал. Надо было что-то сделать, и Игорь
сделал первое, что пришло ему в голову.
     - Спасибо, - сказал он.
     - Не за что, - ответил тигр.
     Вот тут-то Симанков удивился по-настоящему. Видимо, у него был  очень
растерянный вид, потому что  на  морде  у  тигра  появилось  что-то  вроде
улыбки.
     - Не удивляйтесь. Это техника. Преобразователь биотоков.
     Только тут Игорь заметил на шее у тигра маленькую серебристую бляшку,
напоминавшую медальон. Голос шел из  нее,  тигр  лишь  слегка  приоткрывал
пасть, не произнося ни звука.
     - Я вижу, тут вам все ново. У нас  будет  время  поговорить.  А  пока
давайте знакомиться. Тэрри.
     - Игорь.
     - Очень приятно. Давайте спустимся к ручью. Вам необходимо  помыться.
Вы пришли из радиоактивной пустыни.
     - Как?! - Игорь даже подскочил.
     - Да. Та пустыня - это Земля после  ядерной  войны.  Но  не  бойтесь,
здесь фон небольшой. Но помыться все же стоит.
     Игорь и  Тэрри  начали  спускаться  вниз,  к  ручью.  Тэрри  двигался
бесшумно, его мощные, но мягкие лапы как бы обтекали все неровности почвы,
сливаясь с ними. Игорь видел, как играли мускулы под  полосатой  шкурой  -
Тэрри это явно доставляло удовольствие. Игорь перевел  взгляд  на  долину,
раскинувшуюся внизу. Оттуда тянуло  тонким  ароматом  свежести,  цветов  и
яблок. Что-то было в этой долине от Саймаковского "Кольца вокруг  солнца",
что-то от Уэллсовской "двери в стене", но было  и  что-то  еще,  неуловимо
знакомое и родное.
     - Что это за долина? - спросил он у Тэрри.
     - Рай, - коротко ответил тигр.
     Они подошли к ручью.
     - Сперва искупайся сам, потом помой одежду, - посоветовал Тэрри.
     - А ручей?
     - С ним ничего не сделается.
     - Как это?
     - Вот так. Его нельзя испортить. Ни химией, ни радиацией, ни грязью -
ничем. Он восстанавливается.
     - И здесь все такое?
     - Нет, только этот ручей.
     Игорь поспешно стянул с себя одежду  и  прыгнул  в  воду.  Вода  была
обжигающе холодной, и пару раз окунувшись,  он  быстро  выбрался  обратно.
Выложив на камень все, что было в карманах, прополоскал одежду.
     - Высохнет быстро, - заметил Тэрри, - а пока можем поговорить.  Люблю
потрепаться с новым человеком.
     - А здесь кто-нибудь живет?
     - Мы с Эмлин и две пары черных пантер.
     - А из людей?
     - Никого.
     - А откуда тогда у вас этот... преобразователь?
     - О, это длинная история. Вообще-то мы с Эмлин из романа ужасов.
     - Не понял...
     - Из романа ужасов. Чего тут непонятного? Здесь все из разных книг.
     - Как?! Не может быть... Хотя... Да,  и  эта  долина  мне  показалась
знакомой. Что-то от Саймака, что-то от Уэллса.
     - Совершенно верно. И еще от десятка авторов. А сами-то вы откуда?
     - Я? Я вообще не из книги. Я из реального мира.
     - Значит, вы просто не знаете, из какой вы книги.
     - Да нет же, я не из книги. Я это точно знаю.
     - Мы тоже думали, что наш мир единственно реальный, пока  не  узнали,
что все мы - герои книг, что наших миров множество, и при желании мы можем
относительно легко перемещаться из одного в другой.
     Игорь был совсем сбит с толку. Ему нужно было время, чтобы  собраться
с мыслями.
     - Я понимаю, как вы ошарашены, если не знали всего этого раньше. Пока
могу рассказать вам нашу с Эмлин историю, а там видно будет.
     Тэрри явно хотелось потрепаться.
     - Как я уже говорил, мы с  Эмлин  из  романа  ужасов.  Называется  он
"Демоны ночи" и  написал  его  Джон  Стинфилд,  американец.  Там  нас  еще
тигрятами поймал профессор Дейси, вырастил  в  своей  лаборатории,  обучил
всем  обычаям  и  привычкам  людей,  снабдил   нас   преобразователями   и
одновременно внушил ненависть к людям. Фильмы, записи, беседы, книги - все
было сделано для того, чтобы мы возненавидели род  человеческий.  А  когда
профессор решил, что добился своей цели - он нас  выпустил.  Первой  нашей
жертвой стал сам профессор.
     Это продолжалось долго. Мы были неуловимы, потому что знали  привычки
и психологию людей, ваше оружие, технику.  Нас  считали  дьяволами,  злыми
духами. За нами охотились но - безрезультатно. Но один раз, как это всегда
бывает в романах, нас обложили  со  всех  сторон;  мы  уходили  от  погони
несколько дней, но они висели у нас на хвосте. И вот  -  впереди  отвесная
скала, забраться невозможно, а преследователи  уже  близко.  И  тут  Эмлин
находит пещеру. Точнее, тоннель. Мы - туда.  Бежим.  И  вдруг  попадаем  в
другую страну! Там, у нас, был день, а тут - ночь. Там были  джунгли  -  а
здесь город. Мы растерялись. Примерно, как вы сегодня. Первой мыслью  было
спрятаться. Мы спрятались в каком-то заброшенном доме.  Отсиживались  трое
суток, присматривались к городу. Ведь логика у нас, благодаря  профессору,
почти человеческая. И все  это  время  мы  читали.  Профессор  научил  нас
читать, а в том доме были книги. Целые груды книг. И там мы нашли книгу  о
нас. "Демоны ночи" Стинфилда. Там все было очень  похоже  на  нашу  жизнь,
хотя и не совсем так. И там нас убивали. Возле той скалы.
     И еще там было много других книг. Совсем не таких, как у  профессора.
Мы прочли их почти все и поняли, что зря убивали людей. Да  и  сама  жизнь
все  больше  убеждала  нас  в  том,  что  профессор  внушил   нам   ложное
представление о людях. Он был просто маньяком.
     А еще недалеко от дома, где мы прятались,  был  летний  лекторий.  До
него было метров сто. Для человека многовато,  но  у  нас-то  слух  лучше.
Короче, мы слышали все лекции. И вот из них-то мы и узнали, что все  мы  -
герои  книг.  Это  определили  несколько  человек  из  разных  книг  почти
одновременно. Потом они нашли входы в миры соседних книг, стали  общаться,
даже создали нечто вроде Совета для управления нашими мирами.
     - Но кто же первый об этом догадался?
     -  Точно  не  известно,  но,  по-видимому,  Шерлок  Холмс.  Один   из
преступников сбежал от него в соседний мир, Холмс с  Ватсоном  последовали
за ним, и там наткнулись на книгу о самих  себе.  А  дальше  пошел  чистый
дедуктивный метод.
     - А вы и Конан-Дойля читали?
     - Разумеется! Один из моих любимых авторов. Но я не  закончил.  Через
несколько дней мы с Эмлин решили отправиться дальше,  и  вскоре  попали  в
этот мир. Здесь мы и решили поселиться.
     Мы больше не хотели жить так, как в романе.
     - Да, как-то не укладывается все это в голове.
     - Да, непривычно. А вот и Эмлин.
     Рядом бесшумно возникла красивая бенгальская тигрица. На  шее  у  нее
блестел точно такой же "медальон", как и у Тэрри.
     - Я вижу, вы хороший человек, - улыбнулась Эмлин.  -  Так  что  добро
пожаловать в наш рай.
     - Спасибо. Но почему вы решили...
     - Очень просто. Вы не утонули в ручье. Для людей с черной  душой  это
непреодолимая преграда. И давайте на "ты".

     Игорь медленно брел по  этому  действительно  райскому  саду,  вдыхая
аромат цветов и время от времени срывая  с  деревьев  спелые  плоды.  Было
тихо, только негромко звенели цикады да щебетали птицы. Где-то в отдалении
журчал ручей.
     Тропинок в саду (или лесу?) не было, но идти было  легко  и  приятно.
Игорь давно скинул кроссовки и шел босиком. Ноги по щиколотку зарывались в
упругую траву, влажная почва приятно холодила ступни. Игорь утолил  первый
голод, и теперь постепенно  приходил  в  себя  после  своего  неожиданного
перенесения в этот мир, изнурительного путешествия  по  пустыне  и  лавины
невероятной информации, обрушенной на него тигром. Ему не хотелось  думать
обо всем этом - ему просто было хорошо.
     Игорь раздвинул ветки кустов, и перед ним открылась небольшая поляна,
пестревшая желтыми одуванчиками. На поляне четыре черные пантеры играли  в
мяч. "Это же из "Двери в стене", - невольно подумал Игорь. Мяч был большой
и разноцветный, и пантеры ловко посылали его друг другу точными движениями
лап и головы. Несколько минут Игорь  любовался  этим  зрелищем,  поражаясь
изяществу  и  точности  движений  огромных  кошек.  Потом  не  выдержал  и
присоединился к играющим.
     Пантеры приняли его как своего, одобрив "улыбками" на  мордах.  Игорь
играл с ними с пол-часа. Вообще он неплохо играл в волейбол,  но  здесь  у
него создалось впечатление, что пантеры специально замедлили  игру,  чтобы
он успевал следить за мячом  и  отдавать  пасы.  Но  все  равно  это  было
здорово!
     Через пол-часа, слегка  уставший,  Игорь  махнул  рукой  своим  новым
знакомым и пошел дальше.
     - Я еще вернусь, - пообещал он.
     Пантеры дружно помахали ему лапами и тут же перешли в  привычный  для
них темп игры.
     Под вечер Игорь  снова  встретился  с  Тэрри  и  Эмлин.  Они  немного
поболтали. Рассказывали в основном тигры, а Игорь больше слушал. Да и  что
он мог рассказать?
     - Здесь по ночам холодно? - спросил Игорь, поднимаясь с земли.
     - Нет. Чуть прохладней, чем днем. Выбирай место посуше и спи прямо на
земле.
     Игорь таки сделал. Собрал охапку сухой травы и улегся на ночлег прямо
под открытым небом.
     Посреди ночи он проснулся от какого-то движения.  Открыл  глаза.  Две
черные пантеры устраивались на ночлег рядом с ним. Игорь погладил обеих  и
снова заснул.

     Неделя пролетела  незаметно.  Игорь  уже  успел  привыкнуть  к  этому
чудному месту, к беседам с Эмлин и Тэрри, к  черным  пантерам.  Дважды  он
выбирался в соседние миры - тигры показали ему выходы. Он послушал  лекции
в том мире, о котором рассказывал ему Тэрри - там все время читали лекции;
побывал в будущем Азимова - теперь он окончательно убедился, что  попал  в
мир книжных героев. Он  обнаружил  библиотеку,  собранную  Советом.  Здесь
каждый, назвав себя,  мог  получить  информацию,  из  какой  он  книги,  и
прочитать эту книгу. Симанковых там было несколько, но ничего похожего  на
описание своей судьбы Игорь не нашел, и облегченно вздохнул - он уже начал
сомневаться - действительно ли он из реального мира?
     Но вот,  через  неделю,  Игорь  впервые  всерьез  задумался  о  своей
дальнейшей судьбе. Как жить дальше? Остаться здесь, в этой райской долине?
А ведь, пожалуй, когда-нибудь надоест. Можно, конечно, перебраться в любой
из соседних миров, выбрать, какой понравится. Да, это здорово! Побывать  в
будущем, в прошлом, слетать к звездам, сражаться с космическими  пиратами,
побродить по другим планетам - ведь это огромный, увлекательный  мир!  Или
просто устроиться на работу в НИИЧАВО из  "Понедельника,  начинающегося  в
субботу". Уж там-то скучно не будет. Хочется, очень хочется. Но  ведь  это
книжный мир. Его придумали другие. А что придумал, что сделал он сам?
     Надо возвращаться назад, в свою реальность.  Как?  Прийти  в  тот  же
НИИЧАВО, там что-нибудь придумают. Опять "придумают". Другие. А сам?
     И вдруг Симанков почувствовал, что может сам, без посторонней  помощи
вернуться назад. И снова сюда. Может, и все. Обладает такой  способностью.
То, что получилось раз, получится и в другой, и в третий.
     Ну что ж, это хорошо. Значит что? Работать там, а  сюда  переноситься
на отдых?
     Но почему его жизнь, реальная, скучнее и однообразней этой,  книжной?
Ведь, по идее, должно быть наоборот! Но он нигде  так  хорошо  и  свободно
себя не чувствовал, как здесь.
     А, может, открыть сюда дорогу людям? Симанков чувствовал, что это ему
под силу. Но нет. Это мечта. Ее нельзя трогать грязными  руками.  Ведь  ее
так легко разрушить!  И  не  спасет  даже  самовосстанавливающийся  ручей,
непреодолимый для "Черных душ". Построят  мост,  перелетят  на  вертолете,
просто зароют, наконец. Игорь тут же представил себе  срубленные  деревья,
горы ржавых консервных банок и бутылок из-под пива, окурки, куски  бумаги,
корки хлеба - все,  что  оставляют  после  себя  "любители  природы".  Или
повсюду - таблички: "Конан-Дойль - налево", "Буфет -  направо",  "Наполеон
принимает по пятницам с 14.00 до 18.00", "Осторожно, опасная зона -  роман
ужасов". Ему с трудом удалось отогнать от себя это видение. Нет, не дам!
     Тогда другой вариант - сотрудничество. Хотя, что им может быть от нас
надо? У них есть все - от атомных реакторов до звездолетов и синтетической
пищи. Есть свои великие ученые, писатели, композиторы, свои города,  горы,
леса, реки, своя Вселенная, даже свой рай! Они уже  встретили  братьев  по
разуму, проникли в глубины нейтрино, нашли секрет бессмертия.  Это  только
мы сможем брать у них, а не они - у нас. И еще вопрос, согласятся ли они с
этим. А даже если и согласятся  -  не  разленимся  ли  мы,  придя  на  все
готовое, не выродимся ли? Ведь вещи все еще довлеют  над  нами,  даже  над
лучшими из нас.
     Да, проблема сложная. Но, впрочем, есть еще один выход. Пустить их  к
нам. Это должно получиться.  Пусть  люди  увидят  живого  Шерлока  Холмса,
Соколиного Глаза, Паганеля, Горбовского. А какую  радость  доставят  детям
Карлсон, Винни-Пух, крокодил Гена! Мечта превратиться в жизнь, а жизнь - в
мечту. А когда им надоест, они будут возвращаться обратно, а им на смену -
приходить другие. Ведь это же  будет  огромный  творческий  стимул!  Жизнь
станет ярче, люди будут стремиться догнать  этот  мир  -  и  не  только  в
технике... Да, это выход. Архимед говорил: "дайте мне  точку  опоры,  и  я
переверну Землю". И я нашел такую точку. Она здесь. Надо  только  все  как
следует обдумать и договориться  с  этим  их  Советом.  Они  должны  пойти
навстречу. Они поймут.
     Ну, держись, Земля! Переворот начинается!

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                 ОБОРОТЕНЬ

     Этот полустанок ничем не  отличался  от  других  таких  же  построек,
разбросанных на длинных  уральских  перегонах  между  крупными  станциями.
Заплеванный семечками бетонный пол, окурки под облупившейся  и  изрезанной
ножами скамейкой, стены, испещренные надписями, начиная от "АС/DС",  "Петя
- дурак" и "Коля + Лена = любовь"  и  заканчивая  импортными  "факами".  В
самом темном углу - всегда закрытое окошечко кассы, и рядом  -  замазанное
известкой расписание поездов. Еще на полустанке был буфет, и  он,  как  ни
странно, работал.
     Полная розовощекая буфетчица  в  грязно-белом  переднике  налила  мне
стакан еще теплой бурды, которую во всех подобных заведениях именуют "кофе
с молоком", выдала два свежих сметанника  и,  сделав  вид,  что  не  нашла
сдачи, удалилась к себе в подсобку.
     Кроме меня, в буфете был лишь один  посетитель.  Он  расположился  за
столиком у окна и пил сок с теми же сметанниками.
     - А соку у вас нет? - громко спросил я в темный проем подсобки.
     - Кончился, - лаконично отозвались из глубины. Я направился к окну.
     - Разрешите?
     - Да, конечно.
     Мужчина подвинулся, уступая мне место, и переставил в  угол  стоявший
под столом черный "дипломат".
     - И как вы это пьете? - осведомился он, указывая на мой "кофе".
     - Да вот как-то пью, - усмехнулся я. - За неимением лучшего...
     - Не следует довольствоваться худшим, - закончил он.
     Я молча отхлебнул "кофе" и принялся за сметанник, изредка  поглядывая
на своего соседа. На вид ему было лет двадцать шесть - двадцать восемь, но
чувствовалось, что он многое повидал за свою жизнь - обветренное,  хотя  и
довольно интеллигентное лицо,  прямой  нос,  ровные,  немного  насупленные
брови. И какая-то отчужденность, притаившаяся в глубине серых, со стальным
отливом глаз.
     Незнакомец допил свой сок и достал из кармана пачку "Кэмела". Я молча
указал на табличку "Не курить" в углу, но он, в свою  очередь,  указал  на
кучу окурков под этой  табличкой  и  щелкнул  зажигалкой.  Дурные  примеры
заразительны, и я, покончив с "кофе" и сметанниками, тоже достал сигарету.
Незнакомец предупредительно протянул мне горящую зажигалку раньше,  чем  я
начал искать по карманам  спички.  С  минуту  мы  молча  курили.  Молчание
становилось тягостным.
     - Вы куда едете? - спросил я его.
     - Никуда.
     - Как - никуда? Что же тогда, простите за нескромный вопрос, вы здесь
делаете?
     - Курю.
     - Ну, я тоже курю. И жду поезда.
     - А я курю и не жду поезда. Хотя нет. Жду.
     - Ну вот, а говорили, что никуда не едете.
     - Не еду.
     - А, так вы кого-то встречаете?
     - Почти угадали. Несколько странный у нас разговор, не находите?
     - Пожалуй...
     - Но, я вижу, вас заело любопытство.
     - Ну, как вам сказать...
     - А так и говорите. Я не обижусь. Я  вообще  разучился  обижаться.  К
людям я или равнодушен, или ненавижу их.
     - Ну зачем же так?! По-моему, люди этого не заслужили.
     - На моем месте вы тоже изменили бы свое мнение о людях.
     - Ну... не знаю. Я пока что не на вашем месте. И все же, что  плохого
сделал вам род человеческий?
     - Это длинная история. Я никому ее не рассказывал, - он  взглянул  на
часы, - но вам, так и быть, расскажу. Осталось чуть  больше  часа.  Теперь
мне уже все равно. Как раз успею.
     Он достал новую сигарету, закурил. Я приготовился  слушать.  Судя  по
всему, ему страшно хотелось выговориться, пусть даже первому встречному  -
все равно кому. И пусть выговорится. Может, легче станет.
     -  Вы  когда-нибудь  слышали  про  оборотней?  -  неожиданно  спросил
незнакомец.
     - Ну... слышал. Вернее, читал. В сказках, еще в детстве. Ну и  фильмы
там, "жутики" всякие...
     - Понятно. А вам никогда не приходило в голову, что эти сказки  могут
иметь под собой реальную основу? Пусть сильно  искаженную,  стилизованную,
приукрашенную вымыслом, измененную тысячекратными пересказами, затасканную
во второсортных фильмах, но - реальную?
     - Нет, не приходило.
     - А зря. Мне вот пришло. Давно, лет десять назад. И я начал  собирать
сказки, легенды, просто упоминания об оборотнях. И оказалось, что подобные
легенды, в разных вариантах, существуют практически  у  всех  народов.  На
востоке это тигры-оборотни, у нас и в Западной Европе  -  вервольфы;  есть
упоминание о лисах-оборотнях и так далее.
     Во всех  сказках  оборотни  -  персонажи  отрицательные,  вот  они  и
превращаются в опасных для человека зверей, чтобы легче было убивать  свои
жертвы.  А  в  конце  приходит  какой-нибудь  добрый   богатырь,   убивает
вовкулака, и - счастливый  конец.  Для  всех,  кроме  оборотня.  Так  оно,
по-видимому, и бывало на самом деле.
     - Не понял?! Вы хотите сказать...
     - Да, да, именно это  я  и  хочу  сказать!  Оборотни  -  не  выдумка.
Существовали  люди,  знавшие  какой-то  секрет,  дававший  им  возможность
превращаться в зверей. Естественно, их считали злыми  колдунами,  и,  если
узнавали об их способностях - убивали. Люди всегда боялись того,  чего  не
понимали. И из страха убивали.
     -  Но  постойте!  Это  же  мистика!  Точно  так  же  можно  "вывести"
существование леших, водяных, русалок, драконов и любой другой чертовщины!
     - А кто вам сказал, что всей этой "чертовщины" нет и никогда не было?
Может, и была. Может, и  сейчас  прячется  где-нибудь  в  глухих  чащобах,
подальше от людей. Но тут я с вами спорить не стану - нет доказательств. А
насчет оборотней доказательства у меня есть. Я сам оборотень.
     "Сумасшедший", - мелькнула у меня мысль. Как видно, она отразилась на
моем лице.
     - Что, испугались? - сейчас он  должен  был  усмехнуться,  но  он  не
усмехнулся. Только в голосе прозвучали едва заметные нотки горькой иронии.
     - Не бойтесь. Я не сумасшедший, - голос его прозвучал устало. - Я и в
правду оборотень. На мое несчастье.
     Он  замолчал.  Я  тоже  молчал,  чувствуя,  что  это  только  начало.
Незнакомец снова достал сигарету, и я последовал его примеру.
     - Да, я оборотень, - снова заговорил он. - Но не совсем такой, как  в
сказках. Понимаете, я изобрел средство, при помощи которого любой  человек
может менять свой облик. Вообще-то  я  нейрокибернетик.  Слышали  о  такой
специальности?
     - Краем уха.
     - Могли и вообще не слышать. Наука эта новая, и я  попал  в  один  из
первых наборов на свою специальность. Есть такой институт  биокибернетики,
под Москвой. Вот туда я и поступил.
     Я был на четвертом курсе, когда  наткнулся  на  эту  идею.  То  есть,
наверное, сидела она во мне уже давно, но окончательно оформилась к  этому
времени. Вы не специалист, но я постараюсь кратко объяснить  вам  суть.  В
мозгу человека существует несколько центров, назначение которых до сих пор
неизвестно. Они, вроде бы, не влияют ни на память, ни на мышление,  ни  на
восприятие, ни на гормональную сеть - но  зачем-то  они  все  же  нужны  -
природа ничего не делает зря.  И  еще.  Где-то  в  человеческом  организме
запрятан огромный запас энергии. Иногда,  в  экстремальных  ситуациях,  он
высвобождается,  и  тогда  человек  творит  чудеса:  женщина  приподнимает
самосвал, наехавший на ее  ребенка,  рабочий,  испугавшись  забежавшего  в
котельную кабана, запрыгивает на пятиметровую высоту,  а  потом  не  может
слезть - я знаю десятки примеров.
     Так вот, мне пришло в голову, что один  из  тех  загадочных  мозговых
центров открывает "клапан" для  высвобождения  запаса  энергии,  а  другой
регулирует форму ее высвобождения.  И  одной  из  таких  форм  может  быть
трансформация человека в другое  существо.  Сознание  и  память  при  этом
сохраняются - иначе "оборотень", один раз  превратившись  в  какого-нибудь
зверя, не смог бы снова стать человеком.
     Но для такой трансформации нужны еще  некоторые  условия.  Во-первых,
надо уметь управлять трансформационным центром. А мы не умеем.  Я  немного
научился, да и то без стимулятора обойтись не могу.
     А, во-вторых, надо "знать", в кого превращаться. В мозгу должен  быть
записан генетический код зверя, в которого ты хочешь превратиться. Он  как
бы, говоря языком кибернетиков, задает программу. Без  нее  "компьютер"  -
наш мозг - работать не будет.
     И я нашел в мозгу нужный узел! В нем были "чистые" нервные  клетки  -
они предназначались для записи кода! Но код мог быть записан только один -
вот почему оборотни в сказках почти всегда имеют "узкую специализацию".
     У колдунов из сказок всегда есть разные колдовские  зелья.  Я  думаю,
часть из них представляли собой препараты для  генетического  кодирования.
Если бы раздобыть где-нибудь такого зелья на анализ!  Но  где  его  теперь
возьмешь - сейчас настоящих колдунов нет, одни шарлатаны...
     Ну, а я обошелся вообще  без  зелья.  Современная  наука  располагает
такими средствами,  о  которых  и  не  мечтали  средневековые  колдуны.  В
частности, нейроволновыми излучателями.  Простейшая  модуляция  на  нужном
мозговом ритме - и вся информация вводится прямо в мозг  в  течение  одной
секунды.
     Но с этим  я  не  спешил.  Сначала  нужно  было  научиться  управлять
трансформационным узлом мозга. Эксперименты я ставил на  себе.  Сначала  я
досконально изучил, какие нервные  окончания  подходят  к  этому  узлу.  И
оказалось, что все они выходят в так называемые активные точки,  известные
восточной медицине уже тысячи лет. В частности, в эти  точки  производится
иглоукалывание. Я  нашел  двадцать  восемь  таких  точек,  но  теперь  мне
достаточно четырех, и пользуюсь я не электрическим разрядом, как в  первый
раз, а собственными пальцами.
     Итак, способ кодирования найден, узел найден, способ  воздействия  на
него  тоже  найден.  Я  предусмотрел  все,  в  том  числе  и   специальный
стимулятор, повышающий чувствительность нервных окончаний.
     В древности, я думаю, знавшие секрет обходились  без  всего  этого  -
что-нибудь  вроде  йоги,  долгий  путь  совершенствования,  в   результате
которого человек обретает контроль над своим мозгом, в  том  числе  и  над
трансформационным узлом - наверное, так это было. Не знаю, как  они  этого
добивались, но знание это, без сомнения, зародилось на  Востоке,  а  потом
уже начало просачиваться в Европу, да так до конца и  не  просочилось.  Во
всяком случае, на Востоке легенд об оборотнях куда больше, да и сейчас,  я
думаю, там сохранились люди, знающие этот секрет.
     Но я отвлекся, - он взглянул на часы. -  Осталось  полчаса,  а  я  не
рассказал и половины.
     - Итак, все было готово, но  оставалась,  последняя  проблема  -  как
потом снова стать самим собой? Я долго думал над ней, но так ничего  и  не
придумав, решил положиться на русский "авось" - как-нибудь выкручусь. Была
у меня  одна  мысль,  и,  как  позже  оказалось,  я  был  абсолютно  прав.
Трансформированное состояние для человека, как  системы,  должно  являться
энергетически  невыгодным,  и  при  достаточном  постороннем   воздействии
человек должен самопроизвольно возвращаться  в  исходное  состояние  -  то
есть, становиться  снова  человеком.  Я  надеялся,  что  для  этого  будет
достаточно новой порции нейростимулятора.
     Для трансформации я выбрал тигра.  Почему?  Сам  не  знаю.  Тиграм  я
всегда симпатизировал. Я сходил в зоопарк, выбрал там  понравившегося  мне
тигра и снял с него копию. Как? Очень просто. Под вечер,  когда  у  клеток
никого не было, я стрельнул в него иглой со снотворным из духовой  трубки,
какой до сих  пор  пользуются  южноамериканские  индейцы.  Снотворное  это
действует почти мгновенно, и тигр свалился у самой  решетки.  А  я  быстро
перелез  через  барьер,  вытащил  шприц  и  взял  пару  кубиков  крови  на
генетический анализ. Это для меня дело привычное. Ну а  потом  закодировал
полученную информацию и ввел ее в свой трансформационный узел.  Я  понятно
объясняю?
     - Ну... более или менее.
     -  Осталось  двадцать  минут.  Ну  ладно,  постараюсь  покороче.   Вы
представляете мое волнение, когда я впервые лег на  "прокрустово  ложе"  с
электродами,  проглотил  стимулятор,  подождал,  пока  он  подействует,  и
протянул палец к кнопке. То самое, что называется "и хочется, и  колется".
Но хотелось все-таки больше. И я нажал кнопку.
     А вот этого вы представить себе не можете!  Это  надо  почувствовать.
Это было ощущение свободы, какой-то воздушной легкости,  слияния  со  всем
миром - нет, это невозможно передать словами! Ради одного  этого  ощущения
можно было навсегда остаться тигром, если бы эксперимент не удался.
     Это длилось какое-то мгновение.  А  потом  я  почувствовал,  что  все
стало, как обычно. Ну, думаю, что-то не получилось. Уже  хотел  встать,  и
тут взглянул в зеркало.  А  оттуда  на  меня  смотрит  тигр.  Натуральный.
Уссурийский. Совсем как тот, с которого я снимал копию. Получилось!
     Пошевелил лапами - шевелятся. Хвостом - тоже. Меня никто не учил, как
пользоваться хвостом, но это получилось как-то само собой.
     И целая гамма новых ощущений. Звуки, запахи! Правда, цвета  несколько
тусклее, но к этому быстро привыкаешь. Я был на седьмом небе  от  счастья.
Целый час носился по комнате, привыкал к своему новому телу. И  на  первых
порах довольно неумело, потому что в конце концов в  дверь  стали  звонить
соседи. Была у меня мысль их попугать, но дверь лапами открыть не смог.  В
общем, ушли они. Я тогда к стимулятору.  На  всякий  случай  двойную  дозу
проглотил. Несколько секунд прошло, и вдруг -  как  толчок  какой-то.  Все
вокруг поплыло, комната перед  глазами  кружится,  потом  пришел  в  себя,
смотрю  в  зеркало  -  а  это  снова  я,  стою,  в  чем  мать  родила,  на
четвереньках, глаза квадратные, и в зеркало смотрю.
     Ну и пошло. Пристрастился я к этому делу,  как  к  наркотику.  Каждый
вечер на несколько часов становился тигром. Был у меня большой  соблазн  в
таком виде на улицу хоть на минуту выскочить - озорство играло - но все же
не выскочил. Вдруг кого-нибудь инфаркт хватит, думаю.
     Ну, недели через две я немного успокоился, написал,  как  полагается,
заявку на изобретение и отправил в Госкомитет...
     - Подождите! Извините, что  перебиваю,  -  эта  мысль  только  сейчас
пришла мне в голову, -  но  тут  у  вас  неувязочка  получается.  А  закон
сохранения    массы?    Вы    ведь     сколько     весите?     Килограммов
семьдесят-восемьдесят. А тигр - двести.
     - До трехсот, - он посмотрел на меня,  как  на  школьника.  -  И  все
почему-то  забывают,  что  нет  закона  сохранения  массы,  а  есть  закон
сохранения массы-энергии.
     Я прикусил язык.
     - Так вот,  послал  я  заявку  в  Госкомитет,  и  тут-то  и  начались
неприятности. На заявку мне не ответили. Я  послал  вторую.  После  нее  в
деканат  пришла  бумага,  в  которой  администрацию   просили   прекратить
неуместные шутки с моей стороны. С меня сняли стипендию и влепили выговор.
Но я не сдавался. Я понял, что словами здесь ничего не докажешь. Надо было
продемонстрировать все на деле. И я продемонстрировал.  После  этого  меня
выгнали из института "за хулиганство с использованием гипноза". Видели  бы
вы лица этих людей, когда я у них на глазах превратился в тигра!  Как  они
лезли на деревья, как бежали в разные стороны!  А  потом  все  свалили  на
гипноз, а меня выгнали.
     Вот тогда  я  действительно  озверел.  Я  уже  собирался  предпринять
очередную трансформацию и заявиться в таком  виде  в  институт,  но  потом
махнул рукой. Мне вдруг стало все равно. Не хотите - и не надо. А  я  буду
жить в свое удовольствие. И не человеком, а тигром - как мне хочется.
     И я  уехал  на  Дальний  Восток.  Вышел  на  каком-то  забытом  богом
полустанке,  вроде  этого,  один,  без  вещей,  с  одной  только  коробкой
стимулятора. И пошел в тайгу. Для верности шел двое суток, хотел забраться
подальше. Потом разделся, закопал одежду, "настроился" и нажал  на  нужные
точки.
     Он немного помолчал.
     - Вначале было очень трудно. Я не умел охотиться, не умел выслеживать
добычу, подкрадываться из засады - пока всему этому научился, чуть не умер
с голоду. Но все же не умер. И научился. И чем дальше, тем легче мне было,
тем свободнее мне дышалось в лесу. Лес  принял  меня,  я  чувствовал  себя
здесь своим. У меня появилась настоящая тигриная походка,  движения  стали
мягкими, упругими, я научился зря не  тратить  силы,  а  в  нужный  момент
выкладываться в  стремительном  броске.  Это  приходило  постепенно,  само
собой. Я открывал все новые возможности своего  тела,  и  мне  все  больше
нравилась моя жизнь. А потом я встретил ее.
     - Кого - ее?
     - Кого? Ну ее. Тигрицу. У тигров нет имен, но для себя я  называл  ее
Грацией. Да, она была сама грация. Куда мне до  нее!  Мы  были  счастливы.
Ведь тигры - кто сказал, что у зверей нет разума?  -  он  у  них  есть!  У
тигров, по крайней мере. Не смотрите на меня, как на сумасшедшего. Я знаю,
что говорю. Они не глупее нас.  Да,  они  не  делают  орудий  труда  и  не
изменяют природу - но им это  и  не  нужно.  Они  сами  -  часть  природы.
Разумная часть. У них есть свой язык - очень  простой,  я  выучил  его  за
месяц. Но мы с ней им почти не пользовались - нам он был не  нужен.  Мы  и
так понимали друг друга. Да, мы были  счастливы.  Я  никогда  не  был  так
счастлив до этого, и никогда уже не буду после.
     Но это длились недолго - всего полгода.
     Он вздохнул и снова замолчал.
     - В то утро мы охотились порознь. Я  как  раз  подбирался  к  косуле,
когда услышал выстрел. И сразу почувствовал - что-то случилось с  Грацией.
Не знаю как, но почувствовал. И бросился на  звук.  Я  несся  не  разбирая
дороги, но опоздал. Я видел, как по проселку проехала машина, и заметил за
стеклом лицо человека. Сытое, самодовольное. Оно до сих пор у  меня  перед
глазами.
     Человек порылся в карманах, достал листок бумаги и молча протянул его
мне. Я посмотрел на  листок.  Передо  мной  было  полное,  обрюзгшее  лицо
человека лет пятидесяти, с глубоко сидящими маленькими глазами и обвислыми
щеками.  Весь  рисунок  был  истыкан  ножом  -  я  представил  себе,   как
незнакомец, привесив картинку к стене, остервенело и метко  бросал  в  нее
большой охотничий нож, и каждый раз нож с тупым стуком глубоко вонзался  в
стену.
     На рисунке было лицо Ляшенко. Я поднял глаза.
     Незнакомец спрятал листок обратно в карман и с усилием произнес:
     - Вот и все. Почти все. Грации я не нашел, но обнаружил следы  крови.
Все было ясно. На следующий день я направился  к  тому  месту,  где  зарыл
одежду и стимулятор. Я должен был отомстить. Это  было  единственное,  что
мне оставалось.
     Я поступил работать на прииски. За год  заработал  достаточно,  чтобы
начать розыск. Дважды этот  гад  уходил  от  меня,  но  теперь  не  уйдет.
Осталось десять минут.
     Он помолчал.
     - Теперь вы понимаете, почему я не люблю людей?  Они  отняли  у  меня
все. Но я бы все простил, если бы не Грация, - он застонал, стиснув  зубы,
и отвернулся. По-моему, он плакал.
     Да, переубеждать его было бессмысленно. Да и стоило ли? Но  я  обязан
попытаться. Долг превыше всего. Ляшенко  обратился  к  нам  с  просьбой  о
защите, и, хотя он и негодяй, мы обязаны защитить его. И будет лучше, если
дело обойдется без эксцессов.
     Наши сведения частично  подтверждали  рассказ  незнакомца.  Два  года
назад Ляшенко действительно привлекался к суду по делу о браконьерстве, но
каким-то образом выкрутился. А недавно обратился к нам с просьбой защитить
его жизнь.  Он  был  явно  сильно  напуган.  Но  ничего  подобного  мы  не
предполагали. Если только рассказ этого человека - правда...
     - И не пытайтесь меня переубедить, - он словно  читал  мои  мысли.  -
Или, тем более, задержать. Пистолет вам не поможет.
     Он меня раскусил! С самого начала. Молодец! Но задержать его  все  же
придется.
     - Если вы обещаете не покушаться на жизнь  Ляшенко,  я  не  буду  вас
задерживать. С Ляшенко разберется закон. Я понимаю ваши чувства, но  никто
не имеет права... - ах, черт, слова не те, казенные  какие-то...  Осталось
пять минут.
     - Ни черта вы не понимаете! Не были вы в моей шкуре! - он уже кричал.
- А Ляшенко я все равно убью!
     - Ну что ж, тогда пройдемте со мной, -  нас  разделяет  столик.  Так,
спокойно. Сейчас шаг назад и достаю  пистолет.  Если  что  -  стрелять  по
ногам.
     - Послушайте, не дурите. Вы мне ничего плохого не сделали, но если вы
будете мне мешать...
     Я делаю шаг назад. Рука уже нащупывает рубчатую рукоять "Макарова".
     Этого я предусмотреть не мог. На меня  через  стол  метнулось  что-то
темное, бесформенное. Из глаз у меня брызнули  искры,  и  я  провалился  в
темноту.
     Очнулся я почти сразу. Я лежал на полу, сжимая в руке пистолет (успел
все-таки вытащить). Незнакомца в буфете  не  было,  а  за  окном  грохотал
поезд. Сильно болела голова и шея. По-моему,  он  ударил  меня  рукой,  но
ощущение было такое, что двухпудовой гирей.
     В этом поезде едет Ляшенко!
     Мысль обожгла меня и, как  пружина,  подбросила  с  пола.  Поезд  шел
медленно,  и  когда  я  выскочил  на  перрон,  то  успел   заметить,   как
захлопнулась одна из вагонных дверей. Он был уже внутри.
     Я  опрометью  бросился  вперед.  Поравнялся  с  той   самой   дверью,
подпрыгнул, уцепился за поручень. Дверь поддалась и открылась -  этого  он
все-таки не учел. Кстати в поезде у  него  должен  быть  сообщник.  Это  я
отметил мимоходом, вкатываясь в тамбур.
     На ходу опуская предохранитель "Макарова",  толкнул  дверь.  У  самой
двери, в коридоре, лежал Миша Беликов.  Он  был  без  сознания  -  видимо,
получил такой же удар, как и я.
     В каком купе едет Ляшенко?
     Я подхватил Мишу под руки, усадил на откидное  сиденье  и  встряхнул.
Миша застонал и открыл глаза.
     - А, Николай, - вяло сказал он и снова обмяк.
     Я яростно захлестал его по щекам - надо было срочно  привести  его  в
чувство. Через несколько секунд Миша  снова  открыл  глаза.  На  этот  раз
взгляд его был уже осмысленным.
     - Где Ляшенко?!
     - Четвертое купе.
     Миша попытался подняться, но не смог.
     - Достань пистолет и сиди здесь. Если он выскочит - стреляй по ногам,
- я уже бежал по проходу.
     - Там Сергей, - слабо крикнул мне вдогонку Миша.
     Это не меняло дела. Сергей сейчас, скорее всего, находится в  том  же
состоянии, что и Миша две минуты назад.
     Вот и четвертое купе. За дверью  раздается  пронзительный  крик.  Так
может кричать  только  человек,  увидевший  свою  смерть.  Успеть!  Рывком
отбрасываю в сторону дверь.
     - Стоять! Руки за голову!
     Но что это?! На меня бросается  что-то  черно-желто-полосатое.  Прямо
перед собой я вижу усатую морду и оскаленные клыки. Тигр! Палец  сам  жмет
на спуск. В то же мгновение меня сбивает с ног. Я стреляю еще и  еще  раз.
Оскаленная морда плывет перед глазами. Кажется,  это  конец.  Но  нет,  он
почему-то медлит. Я с усилием поднимаюсь, держась за дверь. На полу в луже
крови лежит незнакомец. Он совершенно голый и смотрит мне в глаза.
     - Эх, ты...
     Его голова бессильно откидывается назад. На сиденьи обмяк Ляшенко.  В
проходе лежит Сергей. Кажется, он жив, хоть и без сознания.
     Но что это было? Галлюцинация?  Гипноз?  И  зачем  я  стрелял?!  Ведь
хорошего, в общем-то, человека убил. Не повезло ему. Опять не повезло.
     - Поторопился ты, оборотень. Не  успел  я  тебе  сказать.  Жива  твоя
Грация. Тогда ее ранили только, а потом вылечили и в зоопарк отправили...
     Что это?  Опять  галлюцинация?  Очертания  человека  на  полу  начали
расплываться, он весь светился, внутри  него  что-то  лилось,  перетекало,
меняло форму. Это уже был не человек, а... снова тигр! Целый и невредимый.
Но на этот раз я выстрелить не успел. Одним движением высадив  стекло,  он
выпрыгнул в окно.
     В углу зашевелился Ляшенко. Он, похоже, просто  потерял  сознание  от
страха. И тут, ни с  того  ни  с  сего,  я  засмеялся.  Наверное,  капитан
милиции, от которого только что сбежал опасный  преступник,  должен  вести
себя несколько иначе, но я  ничего  не  мог  с  собой  поделать.  На  полу
застонал Сергей.
     Все было в порядке.

     Вот, собственно, и все. Конечно, меня могут  обвинить  в  мистике,  в
чертовщине, но все это я видел своими глазами. Этот человек  действительно
был оборотнем. До сегодняшнего дня о нем больше не было никаких  сведений,
если не считать того, что из владивостокского зоопарка сбежала тигрица,  и
ее так и не поймали. А ведь ТУ тигрицу отправили именно туда...
     Часто, во время бесконечных ночных дежурств, когда, как  ни  странно,
ничего серьезного не происходит - что бы ни писали в прессе об "обострении
криминогенной обстановки" - я вспоминаю эту встречу на глухом  полустанке,
неподдельную радость, которую успел прочесть в желтых тигриных  глазах,  и
мощное гибкое тело, мелькнувшее в воздухе...
     Неужели это все мне не привиделось?
     Неужели тайна превращений была разгадана и  вновь  утеряна  вместе  с
этим человеком... оборотнем?
     Может быть, он еще объявится?
     Хотя вряд ли.
     Я бы на его месте не вернулся.
     И в такие  моменты  мне  хочется  выть  от  тоски,  выть  на  полную,
равнодушную к нам, людям, луну.
     Как равнодушны были к нему все мы.
     Люди.
     И лишь где-то на самом дне бездонной  пустоты  внутри  меня  теплится
маленький огонек надежды...

                              Дмитрий ГРОМОВ

                             РАЗОРВАННЫЙ КРУГ

     Вдалеке  послышались  шаги.  Сначала  едва  слышные,  они  постепенно
приближались, становясь все отчетливее и громче. Хрустнула под ногой сухая
ветка.
     Тигрица тревожно приподнялась, сделала несколько шагов вперед и вышла
на поляну. И в этот же момент из-за поворота тропинки  показался  человек.
Он был высокого роста, в голубой сверху и серой на  ногах  шкуре.  Человек
шел быстрым размашистым шагом, держа в правой передней лапе длинную прямую
ветку, блеснувшую на солнце, когда он выходил на поляну.
     Человек увидел тигрицу и остановился. Если бы он сейчас отвел глаза в
сторону и отступил назад, ничего бы  не  произошло.  Но  вместо  этого  он
приставил к плечу свою длинную ветку и направил  ее  на  тигрицу.  Тигрица
припала к земле, намереваясь прыгнуть, но тут из  ветки  полыхнуло  огнем,
бабахнуло, и тигрица с глухим рыком опрокинулась  на  бок,  несколько  раз
дернула лапами и затихла.
     Пуля попала ей точно между глаз.
     Тигрята сразу даже не поняли, что произошло.  Их  оглушило  грохотом,
ослепило вспышкой выстрела. Когда дым рассеялся, они увидели, что  тигрица
лежит на земле без движения, а человек склонился над  ней,  положив  рядам
свою ветку. Потом человек поднялся, подобрал ветку и  очень  быстро  пошел
прочь, раза два оглянувшись. Вскоре он скрылся за кустами.
     Тигрята  еще  не  понимали,  что  случилось  непоправимое.  Они   все
опасались вылезать из укрытия, надеясь, что мать сейчас встанет и вернется
к ним. Но время шло, а тигрица по-прежнему лежала  без  движения.  Наконец
тигрята совсем уж было отважились выбраться  на  поляну,  но  тут  вдалеке
послышались быстро приближавшиеся голоса людей. Тигрята затаились.  Вскоре
на поляне появился все тот же человек в серо-голубой шкуре,  а  за  ним  и
другие  люди.  Все  они  подошли  к  тигрице,  разом  загомонили,  издавая
непривычные для тигрят звуки, а потом  наклонились  над  распростертой  на
земле тигрицей и стали что-то с ней делать. Тигрята,  конечно,  не  знали,
что они снимают шкуру  с  убитой  тигрицы,  но  они  наконец  поняли,  что
случилось страшное несчастье - их мать больше никогда не вернется к ним.
     Оба тигренка смотрели на копошащихся на поляне людей, и взгляды обоих
были прикованы к одному и тому же человеку. Оба, еще  не  сознавая  этого,
старались запомнить его лицо,  фигуру,  жесты.  Они  еще  не  знали  какие
чувство движет ими. А чувство было одно: месть.  Беспощадная,  не  знающая
преград месть...
     Провозившись довольно долго, люди наконец ушли, унося о  собой  шкуру
тигрицы. Тигрята старались не смотреть на кровавое месиво  на  там  месте,
где только что лежала их мать. Они взглянули в глаза друг другу и  поняли,
что ими владеет одно и то же еще не осознанное чувство. Оба добились своей
цели: образ человека в серо-голубой шкуре навсегда врезался в их память.
     Со смертью матери началась  самостоятельная  жизнь  тигрят.  Тигрятам
было по два с лишним года, но они еще только начинали  помогать  матери  в
охоте, а теперь им предстояло всему учится самим.  Однако  они  находились
уже в таком возрасте, что  могли  выжить  самостоятельно.  И  они  выжили.
Братья всегда охотились вместе, и обычно удача сопутствовала им. Они  жили
трудной, полной опасностей и приключений жизнью. Человека  в  серо-голубой
шнуре они больше не видели, но не забыли его. Месть временно ушла  вглубь,
затаившись до поры...
     Минуло два года. Рэдж и Року стали  окончательно  взрослыми;  молодые
тигры заняли два участка по соседству и превратили  их  в  своя  охотничьи
угодья. Но и после этого они часто охотились вместе.
     О мести они как будто забыли.

     ...Рэдж выбрался из  небольшой  пещерки,  служившей  ему  логовом,  и
огляделся по сторонам. Хорошо замаскированная кустами  и  лианами  пещерка
находилась почти на самой вершине довольно высокой горы, откуда открывался
прекрасный обзор  на  многие  километры  вокруг.  Сразу  у  подножия  горы
начинались непроходимые джунгли - это  были  охотничьи  угодья  Рэджа.  На
север, на юг и на запад джунгли покрывали почти все видимое  пространство.
Только на востоке они вскоре обрывались. С вершины горы была хорошо  видна
небольшая  индийская  деревушка,   состоявшая   из   нескольких   десятков
глинобитных хижин,  крытых  соломой.  Чуть  на  отшибе  стоял  двухэтажный
каменный дом из белого  кирпича  с  черепичной  крышей  и  двумя  пузатыми
голубыми балкончиками. Вокруг дома был разбит небольшой парк.
     К деревне вела пыльная грунтовая дорога, по  которой  полз,  поднимая
целые тучи пыли, небольшой зеленый автомобиль  марки  Форда.  День  только
начинался, но солнце уже припекало. На ярко-голубом небе не было видно  ни
облачка.
     Рэдж был еще очень молод - ему лишь  недавно  исполнилось  пять  лет,
однако опыта у него было на все десять. Как-то раз, около года  назад,  он
чуть не попался в ловушку. Это была его первая встреча с охотниками.  Рэдж
и Року к тому времени уже жили отдельно,  каждый  на  своем  участке.  Тем
утром Рэдж, как обычно, отправился на  охоту.  Дважды  добыча  уходила  от
него, и  он  уже  собирался  возвращаться  ни  с  чем,  как  вдруг  увидел
неподалеку привязанного к дереву буйвола. Не подозревая об опасности, Рэдж
направился прямо к нему. Однако в последний момент он все же  краем  глаза
успел заметить, как что-то блеснуло в листве дерева. Рэдж тут же припал  к
земле. В то же мгновение раздался грохот, и острая боль пронзила его левое
плечо. Второй раз охотник выстрелить не успел - Рэджа  на  поляне  уже  не
было.
     Рэдж быстро направился прочь от этого места, однако идти  становилось
все труднее. Все сильнее болело плечо, кроме того, он потерял много крови.
Рэдж чувствовал, что не сможет добраться до своего логова на вершине горы,
поэтому он вскоре нашел себе подходящее убежище под корнями  вывороченного
недавней бурей дерева и там залег.
     Рэдж чувствовал, что последние силы покидают его. Очертания камней  и
деревьев расплывались перед глазами, все кругом застилала  кроваво-красная
пелена, в ушах стоял звон, плечо жгла  нестерпимая  боль.  Но  тут  в  нем
вспыхнула страшная, всепоглощающая жажда жизни. Рэдж хотел жить. Он просто
не мог умереть!..
     Два дня пролежал он в полузабытьи под корнями  вывороченного  дерева,
борясь со смертью. И жизнь победила. На третий день ему стало лучше. Плечо
начало понемногу заживать, однако все сильнее чувствовались жажда и голод.
     На четвертый день его нашел Року; он с  первого  взгляда  понял,  что
произошло с братом. Вскоре он притащил только что убитого  оленя.  Немного
поев, Рэдж смог добраться до протекавшего поблизости ручья. Силы прибывали
к нему с каждым глотком.
     Затем Рэдж снова вернулся в свое убежище. Року  еще  дважды  приносил
ему пищу, и через несколько дней Рэдж уже снова мог охотится.
     С  тех  пор  Рэдж  стал  намного  осторожнее.  Он  еще   неоднократно
встречался с охотниками, но научился всякий раз уходить от них,  не  давая
возможности для прицельного выстрела. Привязанных к  деревьям  буйволов  и
коз он обходил теперь десятой дорогой, ни разу не попался в  расставленные
охотниками капканы и даже при охоте с загоном ушел целым и невредимым.
     Все это проплывало в  памяти  Рэджа,  когда  ранним  утром,  стоя  на
вершине горы, он осматривал свои владения.
     Зеленый холм, двигавшийся по проложенной людьми тропе,  тем  временем
остановился возле белой скалы с красным верхом. От  холма  отделились  три
человеческие фигуры. Рэдж вздрогнул и  вгляделся  внимательнее.  Не  может
быть, этот человек просто похож на того, в серо-голубой шкуре! И  шкура  у
него другая, и длинной блестящей ветки у него нет. Правда, Рэдж знал,  что
люди часто меняют свои шкуры, и все же... Но тут человек обернулся, и Рэдж
издал глухой угрожающий рык. Несмотря на расстояние, Рэдж узнал  его.  Это
был тот самый человек, который когда-то убил его мать.
     Весь день Радж не спускал глаз с белой скалы - он  обнаружил,  что  в
ней есть пещера, и именно там живет его враг. Но человек  не  показывался.
Рэдж знал, что по  ночам  люди  спят;  сначала  он  хотел  этой  же  ночью
пробраться в жилище своего врага и убить его, но потом решил, что  это  он
всегда успеет сделать, а днем,  может  быть,  представится  более  удобный
случай.
     Так оно и оказалось. С  утра  Рэдж  возобновил  наблюдение  и  вскоре
увидел, как человек вышел из своей пещеры и направился к джунглям. У  него
не было даже блестящей грохочущей ветки - Рэдж торжествовал. Когда человек
войдет в лес, убить его не составит никакого труда.
     Вскоре человек скрылся под деревьями, и Рэдж поспешил  вниз  -  время
для мести настало.
     Рэдж бесшумно скользил между деревьям, предвкушая, как он разделается
со своим врагом. Он даже не ожидал,  что  это  будет  так  легко.  Человек
всегда представлялся ему хитрым и  коварным  существом,  готовым  убить  в
любой момент. А этот  шел  легко  и  беззаботно,  даже  не  подозревая  об
опасности. Но тем хуже для него. Или, может быть, это только хитрость?
     Рэдж  уже  слышал  приближающиеся  шаги  человека,   когда   какой-то
посторонний звук привлек его внимание. Кто-то большой и тяжелый шел  через
джунгли, круша все на своем пути. Вообще Рэдж не боялся никого, но  сейчас
и он испугался. Он понял, что это - взбесившийся  слон.  А  от  него  есть
только одно спасение  -  немедленное  бегство.  Какое-то  время  Рэдж  еще
колебался: разделаться сначала с человеком, или сразу удирать? Но слон тем
временем, судя по звуку, оказался между ним и человеком, причем в  опасной
близости, поэтому Рэдж развернулся и большими прыжками пустился наутек. Но
он слишком долго выжидал - слон то ли  учуял,  то  ли  заметил  его.  Рэдж
услышал позади ровный тяжелый топот и треск ломаемых сучьев - слон  гнался
за ним! Рэдж рванул  еще  быстрее,  но  слон  не  отставал,  а,  наоборот,
сокращал расстояние. Спасение было в том, чтобы забраться  на  скалы,  где
слону его не достать.
     Тяжелый топот слышался уже  совсем  рядом,  когда  Рэдж  добрался  до
первой скалы. Она была достаточно высокой, и за  ней  поднимались  другие.
Рэдж прыгнул, но сорвался и скатился вниз. В следующий момент совсем рядом
с треском упало дерево, и Рэдж увидел зловещую серую  гору,  выросшую  над
ним. В последний момент он увернулся от удара хобота и  снова  прыгнул.  В
этот рывок он вложил все свои силы - если он не допрыгнет и в этот  раз  -
ему конец. Но он  допрыгнул  и,  перекатившись  на  бок,  распластался  на
уступе. В этот момент далеко внизу он увидел человека - тот, ни о  чем  не
подозревая, возвращался в свою пещеру.

     Человек медленно шел  по  тропинке,  с  наслаждением  вдыхая  влажный
воздух,  пропитанный  ароматами  джунглей.  Он  возвращался  домой   после
прогулки по лесу. Он давно не был в родных местах, и  сейчас,  после  двух
лет отсутствия, ему приятно было вспоминать полузабытые тропинки,  поляны,
косогоры и валуны. Все это время он жил в Дели вместе со своей  семьей,  и
вот, наконец, смог получить отпуск и снова вернуться в родные места.
     Человек раздвинул кусты и, выйдя на поляну,  остановился.  Он  помнил
это место - три года  назад  он  здесь  одним  выстрелом  уложил  тигрицу.
Человек всегда гордился этим выстрелом, а шкура убитой  тигрицы  и  сейчас
висела на стене в его гостиной.
     Неожиданно он почувствовал на себе чей-то взгляд.  Быстро  обернулся,
держа наготове ружье, но никого не увидел. Все так  же  щебетали  птицы  в
ветвях деревьев, все так же журчал неподалеку ручей. Все было спокойно.
     "Показалось", - подумал человек, но все же на всякий  случай  сдернул
предохранитель на ружье. Он пересек поляну и снова  углубился  в  джунгли.
Человек старался думать о чем-нибудь другом, однако смутная тревога уже не
покидала его. Поминутно оглядываясь, он время от времени снова  ощущал  на
себе все тот же тяжелый взгляд.
     Однако, конец джунглей был  уже  близок.  Человек  почти  выбежал  на
открытое место, отошел метров на тридцать от зеленой стены, и только тогда
перевел дух.
     "Совсем нервы ни к черту стали.  Так  скоро  и  до  привидений  можно
докатиться", - думал он, стараясь успокоить себя. Однако  смутная  тревога
не проходила. Человек встал, подобрал ружье, еще раз взглянул на  джунгли,
но так ничего и не заметив, направился в сторону дома.

     Рэдж был очень зол на себя. Сначала все шло  хорошо.  Он  видел,  что
человек, как и вчера, вышел из пещеры в белой скале и направился в лес.  У
человека была все та же длинная блестящая ветка, что  и  три  года  назад.
Рэдж знал, что этой ветки следует опасаться - она убивает  на  расстоянии.
Нужно было застать человека врасплох, чтобы он  не  успел  воспользоваться
своим  оружием.  Рэдж  издалека  следил  за  человеком,  выжидая  удобного
момента, потом стал подбираться ближе. И тут его что-то  подвело.  Человек
почувствовал его присутствие, хотя Рэдж был уверен,  что  тот  не  мог  ни
увидеть, ни услышать, ни учуять его. С этого момента человек был постоянно
настороже, и удобный момент для нападения так и не представился. Снова все
сорвалось. Но теперь Рэдж твердо решил отомстить сегодня же ночью.

     Человек переступил порог гостиной и устало  плюхнулся  на  диван.  Он
никак не мог понять, что произошло сегодня в лесу. Действительно ли за ним
кто-то следил, или ему померещилось? Пожалуй,  действительно,  там  кто-то
был. Но кто? Зверь? Человек? Он терялся в догадках. За обедом мужчина  обо
всем рассказал  жене  и  сыну.  На  сына  рассказ  отца  произвел  большое
впечатление; жена же склонялась к мысли, что все это ему  померещилось,  и
виной тому - расшатанные нервы.
     Человек постепенно успокоился  и  стал  понемногу  забывать  об  этом
странном наваждении. Забот у него было по горло -  семья  только  два  дня
назад приехала, и дом,  два  года  пустовавший,  еще  не  был  приведен  в
порядок. Весь день человек был  занят  разными  хозяйственными  делами;  в
результате к вечеру дом имел уже вполне жилой вид. Когда стемнело,  сын  и
жена отправились спать, а мужчина остался в гостиной -  он  любил  немного
поразмышлять перед сном. Свет в комнате был  выключен;  человек  сидел  на
диване спиной к окну и, глядя невидящими  глазами  на  висевшую  на  стене
тигриную шкуру, думал о своем. Так прошло с полчаса.
     Вывел его из этого состояния какой-то странный звук. Человек  очнулся
к внимательно оглядел комнату,  но  ничего  особенного  не  заметил.  Звук
повторился. Как будто чем-то твердым царапали по стеклу. Мужчина  взглянул
в окно и вскрикнул от ужаса. На уровне его лица за окном  виднелся  темный
силуэт головы тигра. Деталей  из-за  темноты  видно  не  было,  и  лишь  в
каких-нибудь двух метрах от него горели два зеленых глаза.
     Дико вскрикнув, человек бросился прочь из комнаты. Задыхаясь, взбежал
на второй этаж, схватил ружье и патроны и спустился  обратно  в  гостиную.
Однако тигра уже и след простыл.  Зато  человек  теперь  точно  знал,  кто
следил за ним сегодня утром.

     Рэдж с нетерпением дожидался темноты. Он понимал, что  о  том,  чтобы
подобраться к жилищу человека незамеченным днем, нечего и думать.  Он  еще
не знал, как проберется внутрь, но надеялся, что это ему удастся.
     Наконец  стали  сгущаться  сумерки,  и  вскоре  стало  совсем  темно.
Замолкли птицы, исчезли бабочки, вместо них стали выбираться из своих  нор
ночные обитатели леса. Между  деревьями  замелькали  светлячки,  время  от
времени раздавались крики ночных птиц.
     "Пора", - решил Рэдж и, выбравшись из пещерки, стал спускаться  вниз,
в долину. Вскоре он уже шел по ночным джунглям по направлению  к  деревне.
Это были его джунгли. Тугие мускулы  мягко  перекатывались  под  полосатой
шкурой, и Рэджу приятно было ощущать свою силу и превосходство над другими
обитателями  леса.  Впрочем,  Рэдж  тут  же  вспомнил  о  своем   недавнем
бегстве...
     Вот и конец  джунглей.  Рэдж  остановился  на  опушке  и  внимательно
осмотрелся. Вон впереди жилища людей. Там уже все спят. А вон и  скала,  в
которой живет его враг. Одно из отверстий в скале неярко светилось. Но вот
и оно погасло. Можно было начинать - и  Рэдж  быстро  направился  к  белой
скале.
     Дорогу ему  преградили  переплетенные  между  собой  прямые  каменные
лианы, но Рэдж легко перепрыгнул через это препятствие и прямо по тропинке
пошел ко входу в пещеру. Вход был закрыт куском дерева. Рэдж потрогал  его
лапой. Нет,  этим  путем  внутрь  не  проникнуть.  Тогда  Рэдж  подошел  к
темневшему рядом отверстию и, положив лапы на его край,  заглянул  внутрь.
Человек сидел совсем близко, спиной к нему. Прыжок - и ему конец.
     Рэдж весь подобрался для  прыжка,  но  тут  его  лапа  наткнулась  на
стекло. Рэдж не знал, что такое стекло; не знал, можно ли  его  сломать  и
попасть внутрь. Он попробовал стекло когтем. Это и был тот  звук,  который
пробудил человека от задумчивости.
     Рэдж видел, что  человек  пошевелился,  и  затаился.  Но  человек  не
оглянулся и не заметил Рэджа. Тогда Рэдж снова попробовал  стекло  когтем.
Человек обернулся, и их взгляды  встретились.  Потом  человек  закричал  и
бросился прочь из пещеры. Рэдж сразу догадался, что он  побежал  за  своей
грохочущей веткой, и понял, что пора уходить.  В  три  прыжка  он  пересек
парк, перемахнул через ограду и был таков.

     Убедившись, что тигр ушел,  человек  включил  свет,  бросил  ружье  и
патронташ на кресло, устало опустился на диван, вытер холодный пот со лба,
достал сигарету и закурил. Скрипнула дверь в гостиную.  Мужчина  с  ужасом
смотрел на нее, думая, что сейчас появится тигр.  Но  вместо  тигра  вошла
жена.
     - Что случилось? - испуганно спросила она. - Мне послышался крик, и я
спустилась вниз.
     - Нет, ничего. Тебе показалось. Я ничего не слышал. Иди спать, - и он
поспешил прикрыть собой лежавшие в кресле ружье и патронташ.
     За завтраком мужчина все же рассказал о ночном  происшествии.  Теперь
он был уверен, что в лесу за ним действительно наблюдали,  и  никто  иной,
как тот самый тигр.
     - Он явно хочет убить меня, - закончил он свой рассказ. - Но ему  это
не удастся. Сегодня же я поговорю с людьми, и мы устроим  охоту  на  этого
тигра. Я должен его застрелить, иначе он не даст нам покоя.

     На следующий день, рано утром, Рэдж снова занял свое любимое место на
вершине горы. Вскоре он был вознагражден за свое упорство. Он увидел,  что
человек вышел из пещеры и направился в сторону деревни. За ним  из  пещеры
выскочил юноша - его сын - и побежал вслед за отцом. Человек  остановился.
Оба о чем-то яростно спорили, размахивая передними лапами.  Потом  человек
снова зашагал в сторону деревни, а юноша, понурив голову,  побрел  обратно
домой.
     Вскоре из деревни вышли несколько человек во главе  с  его  врагом  и
направились в сторону джунглей. Почти у всех были длинные блестящие ветки,
несущие смерть. Это несколько озадачило Рэджа - такого оборота событий  он
не предвидел. Однако он все же  решил  попытать  счастья  и  начал  быстро
спускаться в долину.
     Еще сверху Рэдж заметил, что охотники направились не в его  владения,
а на территорию Року. Обычно братья не нарушали  границ  своих  охотничьих
угодий, но для мести границ не существует.
     Когда Рэдж, наконец, вышел на след охотников,  они  уже  успели  уйти
далеко вперед. Рэдж не  мог  двигаться  слишком  быстро,  так  как  боялся
привлечь внимание врага, однако он постепенно догонял группу  людей.  След
становился все свежее.
     Неожиданно впереди, за поворотом  тропы,  раздался  грохот  блестящей
ветки, крик Року и снова грохот. Забыв об опасности, Рэдж бросился вперед.
     За поворотом в луже крови лежал Року. Людей поблизости не было.  Рэдж
в два прыжка оказался рядом с братом. Он был еще жив,  но  глаза  его  уже
тускнели. Року умирал. Одна пуля попала ему  в  грудь,  другая  в  бок.  В
застывающих глазах брата Рэдж прочел одну-единственную  просьбу:  "Отомсти
за меня!". Року умер, зная, что его последнее желание будет исполнено.
     Теперь  к  матери  прибавился  брат.  Месть  должна  была  свершиться
непременно, и чем скорее, тем лучше. Рэдж забрался в  густой  кустарник  и
притаился в засаде. Он не прыгнет раньше времени, как Року;  он  не  может
рисковать, потому что мстить больше некому. Пусть его убьют потом, ему все
равно - только бы успеть отомстить! Сейчас появятся люди, и с ними  -  его
враг. Они соберутся вокруг Року, и  когда  ОН  наклонится,  Рэдж  прыгнет.
Пусть это будет последний прыжок в его жизни, но месть должна свершиться!
     За поворотом послышались голоса людей. Рэдж притаился,  выжидая.  Они
возвращаются все вместе. Все равно. Это его не остановит.
     Все произошло так, как Рэдж и предвидел. Люди обступили Року, издавая
возбужденные звуки. ОН был среди них. Вот ОН нагнулся. Но Рэдж не прыгнул.
Потому что в этот момент один из охотников повернулся лицом  к  кустам,  в
которых притаился Рэдж, и стал их  внимательно  осматривать;  в  лапах  он
держал знакомую Рэджу блестящую ветку; кроме того, он заслонил  ЕГО.  Рэдж
не был уверен в успехе, а рисковать он не мог.
     Охотник, по-видимому, что-то почувствовал -  он  все  время  держался
настороже, и Рэдж понял, что враг уйдет от него и в этот раз.  Ну  что  ж,
пусть уходит. Ему везет. Но все равно скоро он будет мертв.

     Охотники вернулись домой вскоре после полудня, усталые, но довольные,
неся с собой шкуру только что убитого тигра. Застрелил его сам организатор
охоты. За обедом он подробно рассказал жене и сыну, как это произошло:
     - Мы шли по тропинке, собираясь углубиться подальше в джунгли, а  он,
как оказалось, все это время следил за нами. На повороте я отстал - мне  в
ботинок попал камешек, и я остановился, чтобы его вытащить.  Я  уже  снова
одевал ботинок,  когда  услышал  шорох  в  кустах  позади  себя.  Я  сразу
повернулся, но тигр был уже в прыжке. Я выстрелил  и  успел  откатиться  в
сторону. Пуля попала ему в грудь, и  он  рухнул  на  тропинку.  Я  тут  же
выстрелял второй раз, и он больше не поднялся. Теперь этот тигр больше  не
будет выслеживать меня. Можно  спокойно  ходить  по  джунглям,  не  ожидая
нападения в любой момент.
     Этими словами человек подписал свой смертный приговор.

     Два дня Рэдж безрезультатно наблюдал за белой скалой.  Человек  время
от времени ненадолго выходил из своей пещеры, но далеко от нее не  отходил
и скоро возвращался обратно. Эти два дня Рэдж почти ничего  не  ел  -  ему
было не до охоты, он боялся упустить малейшую  возможность.  Однако  такой
возможности все не предоставлялось.
     Утром третьего дня  Рэдж  увидел,  как  человек  вышел  из  пещеры  и
направился в джунгли. Грохочущая ветка была при нем. Рэдж  подождал,  пока
человек скрылся в джунглях, и стал спускаться ему навстречу. Он уже  знал,
куда идет человек. Сейчас ОН по тропинке углубится в джунгли, пройдет мимо
большого серого валуна, лежащего на повороте, поднимется немного  вверх  и
выйдет на ту самую поляну, где он убил мать Рэджа.  Это  самое  подходящее
место. Когда ОН будет пересекать поляну, Рэдж уже будет лежать в засаде на
другом ее конце. И когда человек поравняется с ним, Рэдж прыгнет.

     Человек, в прекрасном настроении, насвистывая модную мелодию, шел  по
лесу. Отпуск его начинался как нельзя лучше. Он уже успел хорошо отдохнуть
- свежий воздух и дикая  природа  оказывали  на  него  самое  благотворное
действие. Три дня назад он убил второго в  своей  жизни  тигра,  и  теперь
считал себя  хорошим  охотником.  Сейчас  человек  вышел  из  дома,  чтобы
настрелять дичи на обед. Ружье, заряженное мелкой дробью, висело у него за
плечом.

     За  поворотом   послышались   шаги.   Сначала   едва   слышные,   они
приближались, становясь все отчетливее и громче. Хрустнула под ногой сухая
ветка. Рэдж притаился в засаде, поджидая врага. Шаги  звучали  уже  совсем
близко. Кусты раздвинулись, и на поляну вышел человек.  Рэдж  старался  не
смотреть на него, чтобы тот не почувствовал его взгляда. Это ему  удалось.
Человек на мгновение  задержался  и  направился  к  противоположному  краю
поляны. Рэдж весь подобрался, готовясь к прыжку. Человек  был  уже  совсем
близко. Вот он поравнялся с Рэджем...
     И Рэдж прыгнул.
     Человек успел только вскрикнуть, и  тут  же  повалился  под  страшным
ударом тигриной лапы. Рэдж переступил через труп и, даже  не  взглянув  на
него, направился прочь.
     Месть свершилась.

     Два дня Рэдж провел в своем логове на вершине горы. Он исполнил  свой
долг, он отомстил за мать и брата. Он достиг  своей  цели,  ради  которой,
собственно, и жил. Теперь  жить  было  незачем.  Два  дня  Рэдж  провел  в
полузабытьи;  ему  ничего  не  хотелось  делать;  он   даже   не   выходил
поохотиться, хотя уже давно ничего не ел. Однако на третий день его начала
мучить жажда, и Рэджу волей-неволей пришлось  спуститься  вниз,  к  ручью,
чтобы напиться. Он уже собирался подниматься  обратно  наверх,  как  вдруг
услышал тихое призывное рычание. Рэдж обернулся. Неподалеку стояла молодая
тигрица и смотрела на него.  Сердце  Рэджа  учащенно  забилось.  Он  снова
возвращался к жизни. Теперь он, наконец, понял, чего, точнее, кого ему  не
хватало последние несколько месяцев, почему, отомстив, он не видел  смысла
в дальнейшей жизни. Рэдж мгновенно  преобразился.  Он  снова  почувствовал
себя сильным и ловким. Жизнь продолжалась.
     Наверх они поднимались уже вместе.
     В тот день Рэдж и Грисс охотились вместе. Охота была удачной,  и  оба
вернулись в пещерку в отличном настроении.
     Проснувшись утром, Рэдж обнаружил, что Грисс нет с  ним,  и  выскочил
наружу. Грисс стояла на смотровой площадке и с тревогой глядела вниз. Рэдж
взглянул туда же. Со стороны деревни к джунглям направлялась большая толпа
людей; у многих были блестящие ветки. Впереди шел сын убитого врага.
     Рэдж понял все. Они идут, чтобы убить его. Два  дня  назад,  не  видя
смысла в дальнейшем существовании, Рэдж сам вышел бы под  пули  охотников.
Но теперь у него была Грисс. Она  наполнила  жизнь  Рэджа  новым  смыслом,
новым, ранее неведомым чувством.  Теперь  Рэдж  не  хотел  умирать.  Но  и
отступать он не собирался. Конечно, он мог бы отсидеться в своем логове на
вершине горы, но если люди заберутся сюда, то может  погибнуть  не  только
он, но и Грисс. И Рэдж принял вызов. Он взглянул из Грисс и стал  большими
прыжками спускаться вниз. Грисс поняла его и осталась наверху.

     К обеду человек не вернулся. Жена и сын ждали его  еще  часа  два,  а
потом стали не  на  шутку  волноваться.  В  пять  часов  человек  двадцать
крестьян, вооружившись  кто  ружьями,  а  кто,  за  неимением,  подручными
средствами, отправились  на  поиски.  Когда  уже  стемнело,  они  принесли
изуродованный труп с головой,  проломленной  ударом  тигриной  лапы.  Жена
упала без чувств; сын только побледнел и быстро ушел в дом.
     На следующий день он подошел к матери с отцовским ружьем в руках.
     - Я должен отомстить за отца, - сказал он.
     - Иди, - ответила мать. - Но помни, ты у меня один остался, -  и  она
благословила сына.
     За три дня юноша договорился со многими крестьянами и вместе  с  ними
разработал детальный план охоты. Этого тигра он решил убить во что  он  то
ни стало.
     Утром четвертого дня более пятидесяти человек,  вооруженных  ружьями,
выступили из деревни.

     Охотники шли полукругом, держась друг от друга  на  расстоянии  около
двадцати метров. Они внимательно осматривали местность  в  поисках  тигра,
однако тот пока не показывался.
     Юноша  шел  крайним  слева,  держа  наперевес  отцовское  ружье.   Он
почему-то был твердо уверен, что первым увидит тигра. Так оно и случилось.
Неожиданно метрах в тридцати впереди из-за  камней  появился  тигр.  Юноша
мгновенно вскинул ружье и выстрелил, однако тигр уже исчез,  и  пуля  лишь
подняла облачко пыли над серым валуном. Бросившись вперед, молодой охотник
увидел мелькнувшую в кустах полосатую шкуру к снова выстрелил. Однако Рэдж
вовремя припал к земле, и пуля  лишь  сбила  ветку  над  ним.  Пока  юноша
перезаряжал ружье, Рэдж успел скрыться.
     Юноша оторвался от остальных охотников, повернувших в его сторону,  и
стал преследовать  Рэджа.  Рэджу  не  составляло  особого  труда  провести
неопытного противника. Он показывался то там, то здесь,  и  юноша  впустую
тратил заряды, стараясь попасть в его  голову,  мелькавшую  среди  скал  и
кустарника. Рэдж постепенно уходил в  сторону  от  горы,  уводя  охотников
подальше от притаившейся на ее вершине Грисс.
     Молодой охотник с размаху выбежал на небольшую поляну, переходившую в
подножие  невысокого  холма,  кое-где  поросшего  кустарником;  по   холму
большими прыжками уходил тигр. Юноша поднял ружье, тщательно прицелился  и
нажал на спуск. Однако выстрела не последовало - ружье было  не  заряжено.
Быстро зарядив ружье, он выстрелил навскидку из обоих стволов по уходящему
тигру. Пули подняли фонтанчики песка на гребне холма,  за  которым  только
что скрылся зверь.
     Топнув ногой с досады, юноша взбежал на гребень холма. Тигра нигде не
было. Молодой человек полез за  патронами,  но  патронташ  оказался  пуст.
Позади зашелестел кустарник. Юноша быстро обернулся. Перед ним,  метрах  в
пяти, стоял тигр и смотрел ему прямо  в  глаза.  Юноша  медленно  выпустил
ружье, но продолжал стоять, глядя на тигра. Он знал, что это его последние
секунды.
     Но он ошибся. Тигр еще некоторое время внимательно разглядывал его, а
потом повернулся и пошел прочь. Вскоре он скрылся в густом кустарнике.
     Только  тогда  юноша  перевел  дух.  Он  почувствовал,  что  у   него
подкашиваются ноги, и сел.
     "А ведь он же мог меня убить. Одним ударом лапы. Но не убил. Выходит,
он... - мысли в голове у юноши путались, но он упрямо тянул  за  нить,  -
...он понял! Понял первым. А я? Я теперь тоже понял все.  Это  круг.  Круг
бессмысленных смертей. Его надо разорвать. И ОН его  разорвал.  А  я...  Я
помогу ему в этом!"
     Послышался треск кустов, и через минуту появились остальные охотники.
     - Ты видел тигра?! - возбужденно крикнул первый из них, выскакивая на
поляну.
     Юноша не ответил, глядя сквозь охотника невидящим взглядом.
     - Куда он скрылся? Да говори же!
     - Куда бы вы все скрылись!..  -  пробормотал  юноша,  поднялся,  пнул
ногой валявшееся рядом ружье и побрел в сторону дома.
     А тем временем Рэдж уже поднимался по склону горы, на вершине которой
ждала его Грисс. Он знал, что погони не будет - он и человек  поняли  друг
друга.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                              ОН НЕ ВЕРНЕТСЯ

     ...Опрокинутая чаша Дорана-3 заняла весь экран. Внизу, за прерывистым
покровом желтых облаков, уже можно было различить  очертания  материков  и
крупных островов. Наш челнок шел  на  снижение.  Он  должен  опуститься  в
пустыне, милях в тридцати от города,  чтобы  не  было  свидетелей.  Челнок
высадит меня и снова уйдет к базовому звездолету,  на  орбиту.  Там  будут
ждать сигнала. Я подам его, когда выполню задание.
     Перегрузки нарастали. Меня вдавило в кресло. Кожа растеклась по лицу,
по рукам, я словно сплющивался - хорошо, что мне не привыкать,  другой  бы
на моем месте не выдержал. Но у меня это уже восьмая планета. И там, внизу
- Крэй. Единственный, кто смог добраться  до  Абсолютного  Исполнителя.  И
после этого Крэй исчез. То есть, не совсем исчез. Его индикатор  работает,
и работает в режиме "СОС". На звездолете все время держат пеленг, да  и  у
меня в браслете - встроенный пеленгатор. Я должен найти его и вытащить. На
Альтанге хотят знать все, что узнал Крэй. Но это для Центра. А для меня  -
для  меня  Крэй  просто  друг.  Мы  вместе  замерзали  на  Сонтре,  вместе
отбивались от туземцев на Моранге-2, на Ингре он три  дня  тащил  меня  на
себе, когда мне прострелили обе ноги, а на Киоте я  шел  ему  на  выручку,
когда он один отбивался от целой банды фанатиков, узнавших, кто он  такой.
Помню, тогда пришлось поработать излучателем - они стояли до последнего.
     И вот теперь меня послали выручать Крэя. И я его найду и вытащу, чего
бы это мне ни стоило. Плевал я на то, что он узнал, и на Центр тоже -  мне
нужен Крэй, мой друг Крэй.
     Экран затянула мутная пелена облаков. Через  несколько  минут  сядем.
Экран  резко  светлеет.  Внизу,  совсем  близко,  видно  скалистое  плато,
наполовину засыпанное грязно-желтым песком. Это место посадки -  мы  вышли
точно в заданный район.
     На мгновение мы зависаем над плато.  Штурман  осторожно  поворачивает
ручку гравикомпенсатора, и наш челнок аккуратно опускается - ни  шума,  ни
грохота, ни даже толчка - штурман знает свое  дело.  Несколько  секунд  мы
молча сидим на своих местах. Потом я начинаю отстегиваться. Тяжесть  здесь
умеренная, чуть меньше, чем на Альтанге. Это хорошо - я  люблю  планеты  с
пониженной гравитацией.
     И вот я стою у выходного люка.
     - Счастливо вернуться.
     - Пока, ребята. Ждите сигнала.
     Я спрыгиваю на  землю,  и  люк  за  мной  мягко  захлопывается.  Все,
начинается работа.
     Песок здесь твердый, слежавшийся. Идти по нему достаточно  удобно.  Я
засекаю направление по пеленгатору и, не оглядываясь, двигаюсь туда,  куда
указывает красная стрелка.  Размеренный,  не  слишком  быстрый,  но  и  не
слишком медленный шаг. Через шесть часов я должен быть в городе.
     Не  выдерживаю  и  все  же  оглядываюсь.  Грязно-желтый,   под   цвет
местности, диск челнока мягко отрывается от земли, на секунду  зависает  в
воздухе и стремительно уходит вверх. Снизу диск серо-голубой, и  он  почти
сразу сливается с небом. Все. Я остался один.

     Я открыл глаза. Звенел будильник; за  окном  сонно  булькали  голуби.
Было семь часов утра. Теплое майское солнце било прямо в глаза. Пора  было
вставать.
     Опять эти сны. Это началось около года назад. Четкие,  логичные  сны,
как хорошие цветные фильмы. Там меня звали Влад, и я был  косморазведчиком
с планеты Альтанг. Передо  мной  по  очереди  проходили  все  планеты,  на
которых я побывал - я не только видел их, но и  слышал  грохот  выстрелов,
чувствовал пьянящий  запах  огромных  цветов  в  джунглях  Ингры  и  смрад
горелого мяса на Киоте, у меня болели простреленные ноги,  я  ощущал  вкус
крови, когда, закусив губу, вытаскивал раненого Крэя  из-под  огня.  Прямо
хоть садись и пиши книгу - сюжет готов.
     Это было тем более странно, что я не  любил  фантастику  и  почти  не
читал ее. Откуда тогда такие "космические" сны? И сны четкие, словно я все
это действительно видел.
     Я дважды ходил к невропатологу, один раз к психиатру, но ни  тот,  ни
другой ничего у меня не нашли. Я был здоров.  Я  хорошо  помнил  всю  свою
жизнь - родной дом в Симферополе, учебу в школе, институт и все  пять  лет
работы в Институте  Катализа  -  ничего  необычного  со  мной  никогда  не
происходило, психическими расстройствами я не страдал, и вдруг  год  назад
начались  эти  сны.  Хотя,  с  другой  стороны,  даже  интересно  -  вроде
бесплатного кино, но еще лучше - с максимальным "эффектом присутствия".
     Подобные мысли овладевали мной всякий раз после очередного сна, а сны
в последнее время участились - я видел их почти каждую ночь.
     Я закончил зарядку, наскоро ополоснулся под душем, поставил на  плиту
яичницу и быстро оделся. А  вообще-то  я  бы  для  косморазведчика  вполне
подошел - и силы хватает, и здоровья, и реакция хорошая  -  вот  только  в
науке я что-то медленно продвигаюсь - до сих пор защититься никак не могу.
И тема, вроде бы, перспективная,  и  материалы  кое-какие  подсобирал,  но
что-то не клеится у меня с диссертацией.
     Я проглотил яичницу, выпил кофе, поставил посуду под кран,  проверил,
не забыл ли ключ, и хлопнул дверью.

     ...Эти трое выросли передо мной, словно из-под земли. В грязно-желтой
маскировочной  форме,  бесформенных,  похожих  на  булыжники,  касках,   с
автоматами в руках. Они молчали. Я тоже молчал, тем более, что в спину и в
затылок мне ткнулись еще два ствола. В затылок - это правильно. Во-первых,
психологический эффект, а во-вторых, на случай, если  на  мне  бронежилет.
Молодцы, ребята. И  маскироваться  умеют.  Только  ведь  я  сейчас  просто
повернусь и упаду - конечно, очень быстро - и они перестреляют друг друга.
Кто ж приставляет ствол в упор? Должны бы знать.
     Но тут я вовремя заметил блеск оптического прицела на бугорке, метрах
в ста впереди. Они и это предусмотрели. Я прикинул, успею ли я его достать
из реактивной пушки, спрятанной в моем правом рукаве. Может,  и  успею.  А
может, и нет. Пятьдесят на пятьдесят. Можно, конечно, рискнуть, но  что-то
подсказывало мне, что сейчас не стоит. А я всегда верю этому голосу.
     Я  медленно  поднял  руки.  Пока  меня  обыскивали,  я  с   интересом
рассматривал их. Несомненно, группа захвата  -  автоматы,  ножи,  гранаты,
запасные магазины, у каждого еще и  по  пистолету.  И  действуют  толково,
слаженно. Чувствуется  выучка.  А  вот  руки  вязать  они  не  умеют.  При
необходимости я освобожусь  за  десять  секунд.  Ну  что,  все?  Пистолет,
обоймы, нож - все забрали. Кроме моей пушки. А  в  ней,  как-никак,  шесть
зарядов. Еще повоюем. А теперь - в город? Точно, в город.  Ага,  у  них  и
машина за бугром стоит. Тем лучше - быстрее доберусь. Спасибо, ребята.

     В последний момент я все же очнулся и  успел  отскочить  на  тротуар,
чуть не сбив с ног полного гражданина  в  шляпе,  тащившего  два  огромных
торта. Такси с визгом затормозило на том  самом  месте,  где  я  находился
секунду назад.
     - Ты что, ослеп?! Прямо под колеса лезешь! Вот я сейчас как  выйду...
- но тут он взглянул мне в глаза и осекся. Толстый гражданин тихо сказал:
     - Наркоман. Милицию надо вызвать.
     Он думал, что я не услышу, но я услышал.
     - Вызывайте.
     Гражданин испуганно шарахнулся  в  сторону  и  поспешно  затерялся  в
толпе. Никого он не вызовет - его же, в случае чего, в свидетели  потянут,
а ему домой надо - торты кушать.
     Я дождался зеленого света,  перешел  улицу  и  зашагал  к  институту.
Однако, что это со мной? Во сне - к этому я уже привык, но сон наяву - это
уж слишком. Так действительно недолго под машину угодить.
     Рабочий день, как обычно, начался со  словесного  поединка  с  Генкой
Зеленковым, которого все у нас звали просто Зеленкой.  Гена,  как  всегда,
начал клянчить трансформатор для своей  установки  (второй  год  не  могут
выписать), а я, естественно, не соглашался, потому что мне тоже надо  было
ставить эксперимент. В конце концов, мы  сошлись  на  том,  что  в  первой
половине дня ставлю  эксперимент  я,  и  Гена  дает  мне  для  этого  свой
осциллограф (осциллограф у Гены  хороший,  "широкоэкранный",  не  то,  что
мой), а после обеда я возвращаю ему осциллограф и трансформатор в придачу.
     Гена отправился  в  библиотеку,  а  я  отсоединил  свой  осциллограф,
подсоединил Генкин, включил установку и начал откачивать вакуум. В идеале,
конечно, надо догнать его до одиннадцатого  порядка,  но  мне  и  десятого
хватит, тем более, что на одиннадцатый надо качать почти весь день.
     За час я вывел установку на режим, установил  катодный  ток,  включил
масс-спектрометр, самописцы и уселся за осциллограф. Кривая ползла, как ей
и полагалось: маленький пик, провал, большой пик и медленный плавный  спад
с выходом на  нулевой  уровень.  Можно  снимать  осциллограмму  и  считать
энергию активации.
     Я еще раз взглянул на экран осциллографа и замер...

     ...Бронированные,  выкрашенные   в   серый   цвет   ворота,   местами
облупившиеся и проржавевшие, со скрипом открылись, пропуская нас, и  снова
захлопнулись. Я услышал лязг задвигаемого засова. Приехали.
     Меня вытолкали из машины и повели в дом. Мы поднялись по  заплеванным
ступенькам, прошли по узкому темному коридору и остановились перед высокой
потертой дверью без надписи. Старший  из  моих  конвоиров  вошел,  а  двое
других остались караулить меня. Обезоружить их  не  составило  бы  особого
труда, но я хотел посмотреть, что  будет  дальше.  Возможно,  мне  удастся
получить какую-нибудь полезную информацию.
     Через минуту дверь открылась, и  меня  втолкнули  внутрь.  За  столом
сидел толстый майор в серо-зеленой полевой форме и листал бумаги. Когда  я
вошел, он оторвался от этого занятия и уставился  на  меня.  С  минуту  он
молчал, оценивающе меня рассматривая.  Видимо,  прикидывал,  что  со  мной
делать. Старший группы захвата, судя по знакам различия - капитан - стал у
меня за спиной. Наконец майор решил, что изучил меня достаточно и разлепил
толстые губы.
     - Я знаю, что вы будете говорить, и знаю, что все это  вранье,  -  от
него сильно несло перегаром. -  Поэтому  давайте  сразу  начистоту  -  это
единственное, что вас может спасти. Итак, с каким заданием вы высадились?
     Правду я ему, конечно, не скажу, но и прикидываться тоже бесполезно.
     - Разведка.
     - Что именно вы должны были разведать?
     - Я должен был попытаться проникнуть в  запретную  зону  (так  у  них
называется зона вокруг Абсолютного Исполнителя).
     - Один ваш уже проник туда.
     - Не знаю, о ком вы говорите.
     Конечно, это он о Крэе. Значит, он  у  них,  как  мы  и  думали.  Это
хорошо. Им он нужен живым.
     - Не врать! - он ударил ладонью по столу. - Вы все прекрасно  знаете.
Откуда вы прибыли?
     - Вам не все равно? Из Серана.
     - Не врать! Мы засекли ваш аппарат  еще  в  стратосфере.  И  тот,  на
котором прибыл ваш сообщник - тоже.
     Ого, им и это известно! И все равно он дурак, хоть и много  знает.  В
Центре давно догадывались, что им известно о  наших  визитах.  Теперь  это
подтвердилось. Ну что ж, один раз можно сказать правду - теперь  это  роли
не играет.
     - Хорошо, я скажу правду. Я с Альтанга.
     Майор был несколько удивлен.
     - Что такое Альтанг?
     - Планета, вращающаяся вокруг звезды, которую вы называете Клонг.
     Майор вытаращил глаза. Кажется, я сказал лишнее. Ну и черт с ним.
     Но он на удивление быстро взял себя в руки.
     - Что вам было нужно в запретной зоне?
     А вот этого говорить нельзя. У них полно легенд  об  этом  месте,  но
точно они ничего не знают. Знаем только мы, да и то не все. Все знает один
Крэй. А, может, и он не знает.
     - Это наше дело.
     - Послушайте, - майор с  трудом  сдерживался,  -  здесь  вам  не  ваш
Альтанг. Если вы будете молчать, мы все равно найдем  способ  вытащить  из
вас то, что вы знаете. А потом расстреляем. А если вы признаетесь сами,  у
вас есть шанс выжить.
     Хватит. Пора кончать с этим.
     - Хорошо. Я расскажу вам все. Вы можете не поверить, но... -  пока  я
это говорю, я успеваю расслабить руки, и веревка съезжает вниз. Все.  Руки
свободны.
     С разворота я бью ребром ладони по шее того, что стоит сзади, и, пока
он валится на пол, срываю с него автомат.
     - Ни звука, или вы - покойник.
     Майор ошалело хлопает глазами и постепенно белеет.  Достать  пистолет
он и не пытается. Это хорошо.
     Решетки на окне нет - это  их  упущение.  И  прямо  под  окном  стоит
машина. Возле нее двое - курят и лениво переговариваются.
     - Не двигаться.
     Ногой высаживаю раму и выпрыгиваю в окно. Те двое не успевают  ничего
сделать - я бью одного автоматом в висок, другого ногой в пах и  прыгаю  в
машину. На заднем сидении лежит тяжелый  пулемет  и  несколько  коробок  с
патронами. Очень кстати. Включаю зажигание, даю газ  и  выворачиваю  руль.
Машину заносит, но я уже развернул ее к воротам.  Вскидываю  правую  руку.
Пушка  работает  безотказно.  Ворота  с  грохотом  окутываются   дымом   и
распахиваются. Из будки выскакивает часовой. На автомат нет  времени  -  я
снова стреляю из пушки, и на его месте встает столб  огня  и  дыма.  Сзади
трещат автоматы. Сейчас бы гранату, но гранаты нет. Ничего,  прорвемся!  Я
вырываюсь из ворот, но в этот момент пуля ударяет  в  заднее  колесо.  Еще
метров пятьдесят машина несется по инерции, потом ее  заносит.  Я  жму  на
тормоз. Приехали. Из ворот уже  бегут  солдаты  в  серо-зеленой  форме.  Я
разряжаю в них автомат и переваливаюсь  на  заднее  сиденье.  Двое  упали,
остальные залегли.
     Вот он, пулемет. Хватаю его в одну руку, сумку с патронами - в другую
и выскакиваю из машины. Рядом  полуразрушенный  дом  -  вполне  подходящее
укрытие. Вокруг визжат пули. Кажется, влип.

     Я очнулся. Звенел звонок на обед. Передо мной был экран  осциллографа
с застывшей на нем зеленой кривой. Опять это наваждение! Да что же это  со
мной?!  Я  поспешно  переснимаю  кривую,  записываю  в  журнал  параметры,
выключаю установку и спускаюсь вниз, в столовую.
     После обеда я принялся за расчеты. И чем дальше, тем больше  приходил
к выводу, что эксперименты, которые я ставил уже второй месяц,  наконец-то
дали положительный результат. Активность образца была на порядок выше, чем
в предыдущих опытах - дело сдвинулось с мертвой точки. Кажется, я  все  же
закончу диссертацию  в  этом  году!  Я  забыл  про  сны,  про  сегодняшние
"отключения" - работа захватила меня, и когда прозвенел  звонок,  я  встал
из-за стола с чувством  удовлетворения.  За  сегодня  я,  кажется,  сделал
больше, чем за предыдущий месяц. Я взглянул на часы. До свидания  с  Таней
оставалось еще полчаса. Сегодня она уговорила  меня  пойти  на  дискотеку.
Вообще я не  против  современной  музыки,  но  танцевать  не  умею,  и  на
дискотеки поэтому не хожу. Но тут  -  особый  случай.  Только  надо  будет
переодеться - не идти же на дискотеку в костюме.
     - Ну вот, это же совсем другое  дело!  -  приветствовала  меня  Таня,
появляясь, как всегда, неожиданно, и не с той стороны, откуда я ее ждал (а
ждал я ее уже полчаса). - А то в костюме  тебе  можно  дать  лет  тридцать
пять. Ты извини, нас в институте задержали...
     - Ничего. Мы не опоздаем?
     - Нет, как раз успеем. Я давно хотела посмотреть, как ты танцуешь.
     Этого я и опасался.
     - Боюсь, ты будешь разочарована.
     - Тогда придется тебя учить. Пошли.
     Когда мы вошли, в зале  уже  гремела  музыка,  мелькали  разноцветные
огни, по стенам метались феерические тени. Посреди зала несколько  парней,
стриженных "под панков",  отплясывали  брейк,  а  остальные,  окружив  их,
хлопали в ладоши в такт музыке.
     - Ты брейк танцуешь?
     - Не знаю, не пробовал.
     - Тогда смотри.
     Таня выскочила в круг и присоединилась к  "панкам".  Движения  у  нее
были  гибкие,  красивые,  хотя,  по-моему,   не   вполне   соответствовали
английскому "брейк" - "ломать". Но все равно танцевала она здорово!
     Песня кончилась. Таня протолкалась ко мне.
     - Ну что, понравилось?
     - Очень.
     - Теперь попробуй сам, а я посмотрю. А потом потанцуем вместе.
     Вечно у нее подобные причуды. Но я привык. Мне это даже нравится.
     Пронзительно взвыл синтезатор. Из колонок застучал пульсирующий  ритм
ударных.
     - Группа "Лайм", - объявил ведущий.
     Эту песню я где-то слышал, и,  помню,  она  мне  понравилась.  Теперь
танцевали уже все. Я тоже пристроился к танцующим и, изредка поглядывая на
Таню, постарался включиться в ритм музыки. Постепенно  мне  это,  кажется,
удалось. Тело стало гибким, упругим, руки  и  ноги  сами  находили  нужные
движения. Я взглянул на прожектора,  вспыхивающие  в  такт  музыке.  В  их
мигании было что-то гипнотическое, засасывающее...

     ...Пулемет дергался в руках, с огромной скоростью выбрасывая горячие,
еще дымящиеся гильзы. Солдаты шли в атаку уже четвертый раз, и каждый  раз
огонь моего пулемета отбрасывал их назад. Между  домом,  где  я  засел,  и
покореженными  взрывом  воротами  уже  лежало  полтора  десятка  трупов  в
серо-зеленых мундирах. Было жарко. Ударявшие рядом  пули  бросали  в  лицо
грязно-желтый песок.
     Солдаты снова откатились. Еще шестеро остались лежать на песке. На их
месте я бы уже давно попытался обойти противника с тыла. Но они,  кажется,
до этого еще не додумались. Прут прямо на пулемет. Пьяные они, что  ли?  Я
отсоединил пустую коробку и вставил следующую. Это  последняя.  В  коробке
сто патронов. Плюс четыре заряда в моей пушке. И все. Этого  хватит  минут
на пятнадцать или чуть больше. А потом...
     Позади раздался шорох. Я резко обернулся, подняв правую руку с пушкой
- для ближнего боя пулемет не годится.
     Из приоткрытого люка, который я раньше не заметил,  на  меня  смотрел
человек.
     - Не стреляйте! Мы из подпольной организации.
     Действительно, из подпольной.
     - Вылезайте, только быстро. Пока они опять в атаку не пошли.
     - Лучше давайте вы сюда. Здесь подземный ход.
     Совсем как в приключенческом романе. Но мне все равно. Это спасение.
     - Сейчас.
     Я выглядываю в окно.
     Солдаты, прячась за воротами, выкатывали пушку. Хорошо, что раньше не
додумались. Всыплю-ка я  им  напоследок,  чтоб  знали!  Я  поднял  руку  и
выстрелил.  Со  страшным  грохотом  пушка  взлетела  на  воздух.  Полетели
обломки, солдат расшвыряло в разные стороны. Пока они опомнятся, мы успеем
уйти.
     Я схватил пулемет, выставил вместо него в окно  попавшийся  под  руку
обрезок трубы и, пригнувшись, бросился к  люку.  Передал  ожидавшему  меня
человеку пулемет и соскользнул вниз сам.
     Здесь было темно, но у моего нового союзника оказался фонарик.  Внизу
нас ждали еще двое.
     - Это бывшая канализационная труба.  По  ней  можно  выйти  в  старый
город. Идемте.
     Я не заставил их повторять дважды, и мы зашагали по подземному ходу.
     - Мы знаем, где ваш товарищ, - сообщил человек на ходу. -  И  поможем
вам его освободить.
     Вот это удача!
     - Спасибо. Я для этого и прибыл.
     - Мы догадались. Но нам тоже нужна помощь.
     - Какая именно?
     - Оружие. Мы готовим переворот.
     Такие  вопросы  я  решать  не  уполномочен.  Вряд  ли  Центр  захочет
вмешиваться в дела этой планеты и снабжать  оружием  заговорщиков.  Но  на
Центр можно и нажать.  Им  до  зарезу  нужен  Крэй  с  его  сведениями  об
Абсолютном Исполнителе. Ради них они пойдут на все. Что же до меня, то эти
люди спасают мне жизнь, да и Крэя обещали помочь выручить. Не знаю, каковы
их политические взгляды, но хуже, чем  при  теперешнем  режиме,  здесь  не
будет.
     - Хорошо. Оружие будет.
     - Когда и сколько?
     - Об этом поговорим, когда я  спасу  своего  друга.  Мы  в  долгу  не
останемся.
     - Хорошо. Его держат в тюрьме, но там  есть  наши  люди.  Мы  устроим
побег сегодня же ночью.
     - Отлично. Я, со своей стороны, сделаю для вас все, что смогу.
     Сейчас я говорю правду. Кажется, это действительно честные люди. Если
их переворот удастся, никакого вреда,  кроме  пользы,  для  их  страны  не
будет. Будет им оружие...

     ...Песня кончилась. Кажется, я продолжал танцевать все это  время,  и
никто ничего не заметил. Я подошел к Тане.
     - Ну вот, а говорил, что не умеешь. Это же  был  настоящий  брейк.  У
тебя очень неплохо вышло.
     - Что, правда?!
     - Конечно! Пошли танцевать.
     И  мы  пошли  танцевать.  Как  ни  странно,  у   меня   действительно
получилось. А потом мы  танцевали  медленный  танец,  шептали  друг  другу
разную чепуху, я чувствовал пьянящий запах ее волос, видел совсем рядом ее
большие серые глаза, и больше мне не нужно было ничего. Я был счастлив.
     Мы танцевали еще и еще, а когда дискотека наконец,  закончилась,  мне
даже не хотелось уходить. Я и не думал, что это так здорово. Наверное, это
потому, что рядом была Таня.
     Мы вышли на улицу. Домой идти не хотелось, и мы пошли гулять в  парк.
Мы брели по полутемной аллее;  по  телу  разливалась  приятная  усталость.
Стало прохладно, и я накинул ей на плечи свою куртку и  обнял.  Так  мы  и
шли, ни о чем не разговаривая - нам просто было  хорошо.  И  тут  я  опять
"отключился".

     ...Мы спрятались в заброшенном сарае метрах в ста от тюремной  стены.
На вышках горели прожектора, освещая  мертвенно-бледным  светом  невидимый
для нас тюремный двор, а заодно и пространство на добрых пятьдесят  метров
вокруг тюрьмы. Наверху, по опутанной колючей проволокой стене,  вышагивали
часовые. Да, убежать отсюда не так-то просто. Но все же можно. Под утро из
тюрьмы выезжает пустая машина - за продуктами -  вот  в  нее-то  и  должен
забраться Крэй. Дежурить у ворот  будет  свой  человек.  План  простой  и,
кажется, достаточно надежный. Дорога проходит мимо  сарая,  в  котором  мы
засели. Через дорогу уже переброшена веревка - стоит  потянуть  ее,  и  из
кустов выползут "ежики" с гвоздями. Дальше  все  просто  -  обезоружить  и
связать водителя и уйти через все тот же подземный ход,  который  ведет  к
сараю. Эта планета, кажется, вся изрыта подземными ходами.
     Лязгнули ворота. Сидевший рядом со мной Анг  взглянул  на  светящийся
циферблат часов.
     - Они. Пора.
     Я аккуратно прислонил пулемет к стене и достал из-за пояса  пистолет,
который  дал  мне  Анг.  На  ствол  пистолета  предусмотрительно  навинчен
глушитель. Бесшумно выскальзываем из  сарая  и  втроем  ползем  к  дороге.
Водителя беру на себя я, Анг с напарником прикрывают.
     Из-за поворота послышался шум мотора. Едут. "Ежики"  уже  на  дороге.
Из-за бугра ударяет свет фар. Прижимаемся к  земле.  Лежим,  не  двигаясь.
Машина уже совсем близко. Вот сейчас... Громкий хлопок и шипение спущенной
камеры. И тишина. Что же он медлит? Почему не  выходит  из  машины,  чтобы
посмотреть, что случилось? Или он что-то заподозрил?
     Хлопает дверца. Осторожно поднимаю голову. Вот он,  возле  машины.  В
одной  руке  фонарик,  в  другой  автомат.  Светит  фонариком  по  кустам,
настороженно осматривается. "Ежиков" он,  кажется,  еще  не  заметил.  Вот
повернулся ко мне спиной. Пора! Резко  вскакиваю  и  перебегаю  к  машине.
Осторожно выглядываю из-за капота. И в этот  момент  он  оборачивается.  В
лицо бьет свет фонаря. Я стреляю и падаю. В ответ - длинная очередь.  Пули
щелкают по капоту.  Переворачиваюсь  на  живот  и  стреляю  по  ногам.  Он
вскрикивает и валится на землю, и я всаживаю в него еще две пули.  Автомат
резко смолкает. Теперь надо быстро  уходить.  Анг  с  напарником  лезут  в
кузов. Через несколько секунд они выпрыгивают уже втроем.  Вот  он,  Крэй!
Живой!
     Я сую ему в руку пистолет.
     - Я знал, что ты придешь за мной. Спасибо, Влад.
     - Не за что. Быстро, уходим.
     За  бугром  уже  ревут  моторы,  по  земле  мечется  луч  прожектора.
Неожиданно все вокруг озаряется ярким светом. Накрыли! Я вскидываю руку  и
стреляю. Наверху вспыхивает огненный клубок взрыва, и прожектор гаснет.
     Из-за  бугра  вылетают  несколько  мотоциклистов.  Сверкают   вспышки
выстрелов. Анг с напарником стреляют в ответ. До сарая уже  рукой  подать.
Напарник Анга падает. Я  на  секунду  задерживаюсь  возле  него.  Убит.  В
следующий момент на бугор с ревом выползает бронетранспортер. Ну, этим нас
не испугаешь. Я стреляю из своей пушки.  Мимо.  Остался  последний  заряд.
Останавливаюсь и стреляю уже  прицельно.  Есть!  Взрывом  бронетранспортер
разворачивает поперек дороги, из  него  выпрыгивают  солдаты.  Я  поспешно
отстегиваю уже ненужную пушку и бегу к сараю. Сейчас я безоружен. Из двери
выглядывает Анг.
     - Скорее!
     - Уходите, я прикрою. Их немного.
     - Хорошо. Встреча на старом месте.
     Солдаты в серых мундирах тюремной охраны уже бегут ко мне. Все вокруг
озарено пламенем горящего бронетранспортера.
     - Не стрелять! У него нет патронов! Брать живым!
     Сейчас я им покажу "брать живым"! Вот только доберусь до пулемета.
     Солдаты уже совсем близко. Я влетаю в сарай и хватаю стоящий у  стены
пулемет. Получите! Из ствола бьет яростное пламя, пулемет прыгает  в  моих
руках, изрыгая сплошной поток свинца. Я расстреливаю их  почти  в  упор  и
вижу, как серые фигуры валятся, как подкошенные. Ага,  повернули  обратно!
Бегут! Я стреляю вдогонку до тех пор,  пока  не  кончается  коробка.  Все.
Можно уходить. Я нажимаю кнопку на браслете,  подавая  сигнал  ребятам  на
звездолете, и ныряю в черный провал подземного хода.

     - Слава!
     Я очнулся. Навстречу нам по аллее двигалась компания явно подвыпивших
парней. Огоньки сигарет время от времени освещали разгоряченные лица.
     - Они мне не нравятся. Давай свернем.
     Мне они тоже не нравились, но сворачивать  было  уже  поздно.  Да,  в
конце  концов,  что  тут  особенного?  Может,  ребята  со   дня   рожденья
возвращаются.
     Они подошли вплотную и остановились. На всех - серые "варенки", такие
же серые штаны со множеством змеек. И одинаковые стеклянные глаза.  Совсем
как  солдаты  тюремной  охраны,  которых  я  только  что  расстреливал  из
пулемета.
     - Слушай, давай отойдем, поговорить надо.
     Обычно даже у шпаны есть закон: если ты с девушкой - тебя не трогают.
Но этим было все равно. Кажется,  придется  драться.  А  последний  раз  я
дрался лет пять назад. И их пятеро. Исход  тут  однозначный.  Если  бы  не
Таня, я съездил бы по роже того, что стоит ближе, и  -  ноги  в  руки.  Но
сейчас не тот случай.
     - Ребята, мы торопимся.
     - Торопиться не надо, а то не успеешь. Отойдем.
     - Но я же не один.
     - Она подождет. А кто-нибудь из нас покараулит, чтоб  не  убежала,  -
они засмеялись.
     В следующий момент я снова "отключился".

     ...Все-таки они оказались упорнее, чем я  ожидал.  Я  услышал  позади
топот ног.
     - Брать живыми!
     Ну, Крэя и Анга им уже не догнать. А меня пусть еще попробуют  взять.
В глаза бьет свет фонаря.
     - Вот он! Сдавайся!
     Ко мне бросаются сразу трое. Первого я тут же сбиваю с ног  и  прыгаю
на второго. Его товарищ бьет прикладом, но я уворачиваюсь и подставляю под
удар своего противника. Кажется, удар пришелся в висок, потому что он  тут
же начинает валиться на пол. А вот это тебе! Солдат складывается  пополам.
Срываю с него автомат.  Кажется,  что  грохочет  весь  тоннель.  Несколько
бежавших ко мне фигур валятся  на  пол.  Кто-то  кричит.  Еще  очередь.  И
тишина. Вот теперь точно все.

     ...Рубашка на мне порвана, глаз заплыл,  саднят  содранные  о  чьи-то
зубы костяшки пальцев. Трое "серых"  лежат  без  движения,  один  пытается
встать. Ничего себе! Как это я ухитрился?
     - Слава, сзади!
     От удара у меня  из  глаз  летят  искры,  и  я  чувствую,  что  теряю
сознание.

     ...Опрокинутая голубая  чаша  Земли  заняла  весь  экран.  Внизу,  за
прерывистым покровом белых облаков, уже  можно  было  различить  очертания
материков и крупных островов. Наш челнок шел на снижение.
     И тут что-то случилось. На пульте замигала красная точка.  Я  услышал
встревоженный голос штурмана:
     - Отказал генератор защитного поля. Разогрев корпуса превышает норму.
Заклинило рули высоты. Срочное катапультирование, - и он нажал кнопку.
     Меня подбросило вверх. В  следующую  секунду  раздался  оглушительный
грохот, сверкнуло пламя, и я потерял сознание.
     Когда я очнулся, надо мной плыли облака. Качались от  ветра  верхушки
сосен. Я лежал на земле и смотрел в  небо.  Там,  в  вышине,  расплывалось
желто-бурое пятно. Меня катапультировали первым. Остальные уже не успели.
     Я с усилием поднялся. Вокруг валялись обломки спасательной капсулы. Я
чудом уцелел. Болела левая нога и правый бок. Ребро, кажется, сломано. Да,
жаль ребят. Столько лет работали вместе...
     Но их уже не вернешь, а мне надо как-то выкручиваться. Язык  я  знаю,
биографию выучил под гипнозом, одет, как землянин, документы есть, деньги,
на первое время - тоже,  а  потом  меня  рано  или  поздно  найдут.  Моего
приземления, кажется, никто не видел. Надо идти, выбираться из этого леса.
Я ступил на левую ногу. Острая боль пронзила все тело, и я  снова  потерял
сознание.

     Я открыл глаза. На белом потолке плясал солнечный зайчик. С минуту  я
смотрел на него, соображая,  где  я.  Потом  вспомнил.  Была  драка,  меня
ударили по голове, и теперь я, по-видимому, в больнице. Потрогал голову  -
забинтована. И болит, но не очень сильно.
     Но это не главное. Главное - я все вспомнил. Я действительно с другой
планеты. С планеты Альтанг. Земля была моей девятой планетой. При  посадке
произошла катастрофа, из всего экипажа спасся один я.
     Тогда меня подобрал лесник. Я почти полгода провалялся в больнице,  и
у меня начисто отшибло память. Я помнил только  свою  "земную"  биографию,
выученную под гипнозом. Я говорил и даже думал по-русски. Документы у меня
были в порядке, и когда я выписался, то устроился  на  работу  в  Институт
Катализа - соответствующий диплом у меня имелся.
     Но почему, почему мне здесь все кажется таким родным и  близким?  Как
будто я это все уже видел. Опять шутки амнезии? Нет, тут что-то  другое...
И тут я вспомнил! На Альтанге разведчиков набирали  с  других  планет.  Их
брали еще детьми, в возрасте до года, и воспитывали там, в Центре.  Никому
из нас не говорили, с какой он планеты.
     Но теперь я знал, с какой я планеты.
     Я землянин.
     Я закрыл глаза.

     ...Было темно. Я шел по какому-то лабиринту без  начала  и  конца,  и
никак не мог найти выход. Я шел уже много часов и потерял счет времени.
     Впереди мелькнул свет. Я ускорил шаги. Еще  полсотни  метров  -  и  я
остановился на пороге большой комнаты. Здесь были голые,  шершавые  стены;
из узкого зарешеченного окна под потолком  пробивался  серый  предутренний
свет. На скамейке в углу сидел человек. Он медленно повернулся, и я  узнал
его. Это был Крэй.
     - Ну вот, старина, мы снова  вместе,  -  он  встал  и  пошел  ко  мне
навстречу. Мы встретились посреди комнаты и крепко  обнялись.  Сколько  же
лет мы не виделись? Пять? Шесть?
     - Семь.
     Семь лет. А он ничуть не изменился.
     - Я рад, Влад, что ты все вспомнил.  Пора  возвращаться.  Центр  ждет
тебя.
     - Но ведь я же землянин!
     - Откуда ты знаешь?
     - Знаю.
     Мы помолчали.
     - Слушай, Крэй, я решил не  возвращаться.  Мне  надоел  Центр  с  его
бесконечными заданиями, надоела эта кровь, эти  вечные  драки,  погоня  за
чем-то ускользающим. Может, им это нужно. Но не мне. Я устал.  Они  думают
только о знаниях. Им нужна информация. А о людях  они  забывают.  Думаешь,
они стали бы вытаскивать тебя тогда, если бы ты не добрался до Абсолютного
Исполнителя?
     Он молчал.
     - Молчишь. Я стал бы. А они - нет. Они и в  разведчики  берут  только
инопланетников. Думаешь, это случайность? А мне надоело. Надоело  мотаться
с планеты на планету, надоело убивать,  надоел  этот  Центр,  надоела  моя
жизнь разведчика -  без  дома,  без  привязанностей  -  только  постоянная
схватка со смертью. Я выхожу из  игры.  Я  нашел  здесь  свой  дом.  Я  не
вернусь. Ты всегда был мне другом - ты поймешь.  Прости  меня,  и  прощай.
Навсегда.
     Крэй грустно посмотрел мне в глаза.
     - Я чувствовал это. И они, наверное, тоже -  поэтому  они  и  послали
меня. Но они просчитались. До встречи, - и он исчез.

     Я открыл глаза. Надо мной склонилась Таня.
     - Ну что, как ты?
     Я улыбнулся и, приподнявшись, поцеловал ее в губы. В голове  отдалась
тупая боль, но я не обратил на нее внимания.
     Все. Я сделал выбор. Я остаюсь. Здесь у меня есть все, чего  мне  так
долго не хватало - любимая девушка, любимая работа, здесь у меня есть дом;
в конце концов, у меня есть Земля - моя Земля.
     А там... Там остался Крэй.

     - Командор, мы нашли его.
     - Наконец-то! Вы молодец, Крэй! Срочно готовьте переброску.
     - Не торопитесь, Командор. Я связался с ним по Т-связи. Он знает, что
он землянин. И он не вернется.
     - Ерунда! Он не может этого знать! Готовьте переброску. Не захочет  -
мы его и спрашивать не будем.
     - Командор, это же бесчеловечно. Он нашел свою планету,  и  он  хочет
остаться.
     - Это не ваша забота. Готовьте переброску.
     - Я так и знал. Он был прав - вам нужна только информация. О людях вы
не думаете. Но Влада я вам не отдам!
     - Что это?
     - Излучатель.
     - Да как вы смеете?! Вы забываете, что я  Командор!  Сейчас  я  отдам
приказ...
     - Это вы забываете, что я косморазведчик. Я испепелю вас раньше,  чем
вы успеете открыть рот. А теперь слушайте, что Я буду приказывать: отдайте
распоряжение немедленно готовить челнок.
     - Д-да... Сейчас.
     - Вот так. Отлично. Только я знаю, как найти Влада. Без меня вам  его
не отыскать. Ну а о том, чтобы вы не нашли меня, я позабочусь.  Я  не  зря
тринадцать лет работаю  в  разведке.  Прощайте,  Командор.  Мы  больше  не
увидимся.
     Я ведь тоже землянин!

                              Дмитрий ГРОМОВ

                                 СТУПЕНЬ

                                       Посвящается Йону Лорду,
                                       органисту рок-группы "Deeр Purрle",
                                       моему любимому композитору.

     ...Завершающий аккорд прокатился по залу и  замер.  Мгновение  стояла
полная тишина, потом раздались аплодисменты. Не слишком бурные,  но  и  не
вялые. Зрители просто выполняли свой долг перед  музыкантами  -  ведь  они
пришли сюда не аплодировать, а слушать музыку.
     Джон аккуратно закрыл крышку рояля, откинулся на спинку стула и вытер
пот со лба. Сегодня он выложился полностью, но  музыка  не  доставила  ему
полного удовлетворения.  Нет,  музыка  не  была  плохой;  и  он  прекрасно
понимал, что хотел сказать автор в своем произведении, но... Чего-то здесь
все-таки не хватало.
     Еще несколько секунд Джон отдыхал, полностью отключившись от внешнего
мира, потом до него донесся шум  зала,  запоздалые  хлопки,  стук  кресел,
шарканье ног, обрывки фраз - публика устремилась к выходу.  Джон  поднялся
со стула и отправился переодеваться.
     Когда он уже  застегивал  свой  повседневный  пиджак,  к  нему  вошел
дирижер, он же руководитель оркестра, он  же  концертмейстер  -  Малькольм
Кейт. Джон уважал Кейта - он был неплохим дирижером, хорошо  знал  музыку,
и, кроме того, обладал незаурядными деловыми качествами. Джон знал, что  и
Кейт в свою очередь относится к нему с уважением, считая  его  незаурядным
музыкантом (как, без лишней скромности, считал и сам Джон).
     - Вы хорошо сегодня играли, Лэкер, - сказал Кейт.
     - Спасибо. Но чего-то в этой музыке не хватает. Глубины, что ли?
     - Возможно, вы правы. Мне  тоже  так  кажется.  Да  и  зрители  не  в
восторге. Думаю, через неделю придется снять эту вещь. Да, Лэкер, я прочел
то, что вы написали. Интересно. Весьма интересно. Но - это не для нас.  Мы
ведь симфонический оркестр, а то, что вы написали -  это  скорее  ближе  к
року. К симфо-року, но тем не менее. У нас  это  не  пойдет.  Здесь  нужны
другие инструменты, да и сам стиль - это непривычно  для  публики.  Боюсь,
что нас не поймут. Хотя вещь весьма интересная.
     - Но ведь кто-то должен быть первым.
     - Безусловно. Но не  забывайте,  что  мы  зависим  от  публики.  Наши
финансовые дела идут не так  хорошо,  как  хотелось  бы,  и  мы  не  можем
допустить провала. Вас не поймут, и это отразится на всем оркестре.
     - Но ведь вы же сами сказали...
     - Да, я сказал, что вещь интересная. Более того, она мне понравилась.
Но рисковать я не могу. А почему бы вам, в конце концов, не предложить эту
вещь какой-нибудь рок-группе? Достаточно хорошей и  достаточно  известной.
Из этого может выйти толк. Я могу вам даже посоветовать к кому обратиться.
     - Спасибо. Я подумаю.
     - Ну вот и хорошо. Если надумаете - скажите мне. Я познакомлю  вас  с
нужными вам людьми. Вот ваши ноты. До свиданья.
     - До свиданья.
     Джон взял исписанные листы с нотами, рассеянно перелистал их,  сложил
и спрятал в портфель. Кейт натолкнул его на новую мысль, и она все  больше
овладевала им.
     Джон вышел на улицу. С неба сыпал мелкий  дождь.  В  мокрой  мостовой
отражались огни реклам и  автомобилей.  Где-то  играла  музыка.  Прохожих,
несмотря на дождь, было много. Ночная жизнь города только начиналась.
     Но Лэкер не замечал ничего вокруг. Он должен был взвесить все "за"  и
"против" и сделать выбор. Так, думая о своем, он  дошел  до  дому,  открыл
дверь,  достал  из  портфеля  ноты  и  уселся  на  диван.  Он  снова  стал
перечитывать свою вещь. Да, пожалуй,  Кейт  прав.  Только  вот  здесь  еще
ввести партию бас-гитары, переписать партию рояля для  электрооргана,  вот
здесь чуть изменить темп - да, это настоящий симфо-рок, и как он сразу  не
догадался?! Правда, тогда исчезнут партия виолончели и флейты...  Да,  это
не так просто. Надо подумать. Но выбор он должен сделать в любом случае.
     Итак, Кейт отказал ему. Сказал,  что  это  -  не  для  симфонического
оркестра. Значит - начать сотрудничать с  какой-нибудь  рок-группой.  Джон
начал перебирать в  уме  всех  известных  ему  исполнителей.  Но  все  они
чем-либо его не устраивали. Одни -  слишком  жесткой  манерой  исполнения,
другие - шокирующим, орущим вокалом, третьи были слишком знамениты,  чтобы
связываться с ним, четвертые принципиально играли вещи только собственного
сочинения, пятые...
     В общем, все оказалось не так просто. Был уже третий час  ночи.  Джон
листал ноты, перебирал в уме фамилии музыкантов и названия групп  и  время
от времени отпивал по глотку из высокого бокала,  в  который  было  налито
виски с содовой. Нет, всюду его мысли натыкались на различные препятствия.
     Мелькнула совсем уже бредовая мысль: "А почему  бы  не  создать  свою
группу?" Джон усмехнулся, но тут же задумался  всерьез.  Действительно,  а
почему бы и нет? Он тут же вспомнил, что у него  есть  знакомый  гитарист,
Чарли Берком, который сейчас, после распада группы, в  которой  он  играл,
остался не у дел. У Чарли наверняка сохранились нужные знакомства.
     Конечно, нужны еще деньги. На инструмент, на аппаратуру, на  рекламу,
на аренду зала... На первое время его сбережений хватит, а потом...  потом
как-нибудь выкрутимся! Не бесплатно же будут играть, в самом деле!
     Но тут в голову Джона закралось сомнение. А  что,  если,  как  сказал
Кейт, слушатели не поймут? Нет, не могут не понять! - тут  же  оборвал  он
себя. Кейт же понял. Даже хвалил. И другие поймут. А то, что это музыка не
для симфонического оркестра - что ж, в этом Кейт, пожалуй, прав.
     Значит, своя рок-группа? Да. Решено.

     ...Джон взглянул на часы. Было половина первого. Ну конечно. Вчера он
заснул в четыре часа. Точнее,  не  вчера,  а  сегодня.  Что  ж,  пора,  не
откладывая в долгий ящик, приниматься за дело.
     А, может, не стоит? -  мелькнула  предательская  мысль.  Нет,  стоит!
Довольно он играл чужую музыку. Пора пробовать самому. У него получится  -
он был в этом уверен.
     Джон набрал телефон Чарли.
     - Привет, Чарли. Это звонит Джон Лэкер, помнишь еще такого?
     - Помню-помню. И зачем я тебе понадобился? - Чарли всегда был излишне
прямолинеен.
     - Что ж, раз ты сразу заговорил о делах, я тебе тоже прямо  скажу.  Я
хочу собрать рок-группу, и тебе предлагаю место лидер-гитариста.
     - Оп-ля! - Чарли был приятно удивлен. - Значит, ты все-таки  забросил
свой оркестр?
     - Еще не забросил, но если у нас будет группа, то брошу.
     - Ясно. Ну что ж, спасибо, я согласен. А то я как раз на  мели.  Сижу
дома, ничего не делаю, а денег все меньше и меньше. А кто еще будет играть
в группе?
     - Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить.  Нужны  еще  басист  и
ударник и, может быть, вокалист.
     - Вокалист нужен обязательно! Чистый инструментал сейчас не в моде. У
меня как раз есть на примете подходящий человек.
     -  Ну,  хорошо.  Хотя,  я  полагал,  мы  будем  играть   в   основном
инструментальные вещи.
     - Уж не твоего ли сочинения?
     Джон покраснел.
     - Моего. Ты угадал.
     - Это было нетрудно. И ты будешь играть на клавишных?
     - Само собой.
     - Понятно. Но без вокалиста нам все равно не обойтись.  Будем  играть
твои вещи, но и песни  с  текстом  тоже  нужны.  Без  них  мы  не  получим
признания. Это только знаменитости могут себе позволить играть то, что  им
нравится. Остальные играют то, что нравится публике...
     Снова те же проблемы. Но отступать поздно. У них будет группа, и  они
будут играть его, Джона, вещи. В конце концов, можно поступиться в  малом,
чтобы выиграть в главном. Можно вставить в  концерт  несколько  "заводных"
вещей,  чтобы  понравиться  публике,  а  потом,   когда   они   приобретут
известность...
     - ...Хороший парень, а басистом можно взять Ника Флетчера.
     Джон очнулся. До известности еще далеко, если она вообще когда-нибудь
придет, а сейчас надо решать.
     - Хорошо, Чарли. Поговори с этими ребятами, и  встретимся  сегодня  в
восемь в кафе у Билла, на Кавантри.
     - Да знаю, знаю я это кафе.
     - Да, и  еще  прикинь,  сколько  денег  потребуется  на  инструменты,
аппаратуру и все остальное.
     - Прикину.
     - Тогда до вечера.
     - До вечера.

     Когда Джон вошел в кафе, Чарли уже ждал его, сидя в углу за  столиком
в обществе двух длинноволосых парней лет двадцати семи от роду.
     - Привет, Джон! - закричал Чарли на весь кабачок. -  Иди  к  нам!  Мы
тебя уже давно дожидаемся.
     - Это Бенни Байт, ударник, а это Ник Флетчер, басист, я  тебе  о  них
говорил, - представил Чарли длинноволосых парней.
     Бенни и Ник смущенно  улыбнулись,  пожимая  руку  Джона.  Парни  явно
чувствовали себя не  своей  тарелке,  что  никак  не  вязалось  с  обликом
бесшабашных рок-музыкантов, каких Джон видел на  концертах.  В  жизни  это
оказались скромные и даже застенчивые парни.
     - Вокалист прийти не смог, но я с ним  уже  договорился,  -  деловито
сказал Чарли.
     - Надо бы его послушать.
     - Послушаешь завтра. Я уже арендовал небольшой  зал  в  Саутгемптоне,
так что завтра можем начать репетировать.
     - И за сколько же?
     - Пустяки. Пятьдесят фунтов в неделю.
     У Джона екнуло сердце, но он постарался не подать виду.
     - Ты подсчитал, сколько нам надо денег для начала? - осведомился он.
     - Приблизительно. Инструменты у ребят есть, у меня тоже.  У  тебя,  я
надеюсь, орган найдется?
     - Да. Стоит дома.
     - Отлично. Значит, остается аппаратура, синтезатор  и  еще  кое-какие
мелочи. Все это укладывается в пять тысяч.
     Джон облегченно вздохнул. Такие деньги у него были. Даже кое-что  еще
должно остаться.
     - Хорошо. Столько у меня есть.
     - Отлично!  Значит,  завтра  начинаем  репетиции.  Тебя  какое  время
устраивает?
     Секунду Джон колебался. Но нет,  обратного  пути  уже  не  было.  Ему
придется уйти из оркестра.
     - Мне все равно. Давайте начнем с утра. Скажем, часов в десять.
     - Идет. Слышали, ребята, что сказал наш шеф - завтра в десять  будьте
на месте со своими инструментами. Где находится зал, вы знаете. Пока.
     Бенни и Ник поднялись, неловко попрощались с Джоном и  направились  к
выходу. Джон заметил, как бенни, выходя, достал из кармана очки в  дешевой
круглой оправе и нацепил их на свой длинный нос.
     Лэкер огляделся по сторонам. Народу в заведении было немного - обычно
толпа набивалась сюда позже. Здесь собирались, в основном,  люди,  имевшие
отношение  к  искусству  -  актеры,  писатели,  музыканты.  Джон   заметил
несколько знакомых лиц.
     - Ну что, ты доволен? - осведомился Чарли.
     - Это я смогу сказать, когда услышу, как они играют.  Кстати,  почему
ты назвал меня шефом?
     - А, ерунда. Просто я сказал ребятам, что ты нас финансируешь. Может,
они неправильно меня поняли и решили, что ты миллионер?

     Зал был пустой и холодный. Половина  ламп  под  потолком  не  горели,
сквозь  какие-то  щели  проникал  холодный  ветер,  крутя  по  полу  пыль,
конфетные бумажки и окурки. Правда, сцена имела вполне приличный вид.
     Чарли, ник и  Бенни  уже  устанавливали  аппаратуру.  Оторвавшись  на
несколько минут от этого занятия, они помогли Джону втащить на  сцену  его
старенький электроорган. Правда,  несмотря  на  устаревшую  конструкцию  и
потертый вид, орган играл хорошо, и Джон был им доволен.
     В углу, уткнувшись в газету, сидел парень  лет  двадцати  пяти,  тоже
длинноволосый, в потертой кожаной  куртке  с  многочисленными  "молниями",
таких же потертых джинсах и коричневой шляпе, надвинутой на самый нос. Это
был вокалист. Звали его Дэвид Тьюз. Вокалист вяло поздоровался с Джоном  и
снова уткнулся в свою газету.
     Настройка аппаратуры заняла  около  двух  часов.  Наконец,  все  было
готово. Джон раздал  музыкантам  ноты  и  уселся  за  электроорган.  Рядом
поблескивал кнопками новенький синтезатор, купленный Беркомом накануне.
     - И это все? - осведомился Чарли, пробежав глазами ноты. - Тут  всего
на двадцать минут игры. И вокала нет.
     - А ты хочешь репетировать сразу целую программу?
     - Конечно! Но я это предвидел и захватил с собой кое-что, что  я  сам
сочинил. Тут и слова есть.
     - Ладно. Но сначала попробуем сыграть мою вещь. А через пару  дней  я
напишу еще - у меня уже есть  замысел.  Начали!  -  Джон  взмахнул  рукой,
уселся поудобнее и взял пробный аккорд. Переливчатый  звук  раскатился  по
залу. Инструмент звучал хорошо. Джон заиграл вступление.
     Через  несколько  тактов  к  нему  подключился  ударник.   Незаметно,
исподволь в мелодию вплелась соло-гитара - Чарли был мастером своего дела;
басист немного запоздал, но быстро сумел подстроиться.
     Вокалист оторвался от своей газеты и с интересом слушал.
     Джон играл и ему все больше нравилась его музыка. Он  находил  в  ней
новое, ранее не слышанное им звучание, которое  придали  его  произведению
электрические инструменты. Когда  замолк  пропущенный  через  ревербератор
последний звук, Джон почувствовал удовлетворение. Это  было  то,  чего  он
хотел. Вновь образовавшаяся группа играла еще  не  очень  слаженно,  но  в
целом впечатление было хорошее. Музыканты знали свое дело, более того, они
почувствовали его музыку, поняли ее. А это было главное.
     Несколько секунд  все  молчали.  Потом  Чарли  отложил  свою  гитару,
подошел к Джону и протянул ему руку.
     - Ты написал настоящую вещь, - сказал он. - Не знаю, поймут ли ее, но
это настоящая музыка.

     Они сидели в том  же  заведении  у  Билла,  где  впервые  встретились
накануне. По предложению Чарли они решили отметить создание своей группы.
     - Итак, как мы  назовем  нашу  группу?  -  спросил  Чарли,  когда  им
принесли выпивку.
     - Я предлагаю назвать нашу группу "The Way To  The  Toр"  -  "Путь  к
вершине", - робко сказал Бенни, поправляя очки и беря в руку бокал. - Ведь
именно это я уловил в вашей музыке, мистер Лэкер?
     Джон с удивлением взглянул на ударника - этот парень понял  все,  что
он хотел сказать своей музыкой. И играл он хорошо - этот Бенни  сразу  ему
понравился.
     - Да, ты прав. Именно это я и хотел выразить. Ну что ж, название  мне
нравится. А как вы?
     - Вполне прилично, - отозвался Чарли.
     Ник и Дэвид закивали головами - они тоже были согласны.
     Ну что ж, поднимем бокалы за то, чтобы этот путь действительно привел
нас к вершине, - сказал Джон. Все пятеро чокнулись и осушили бокалы.
     За этот день они трижды сыграли вещь, написанную Джоном, и  несколько
песен, написанных Чарли. Песни были неплохие.  В  них  пелось  о  серой  и
скучной жизни, о маленьком человеке, бредущем под дождем по улице большого
города, о музыканте, продавшем свою гитару, чтобы не умереть  с  голоду  -
это были песни о жизни, о том, что творилось вокруг, о том, что наболело -
поэтому они брали за живое, и Джон согласился включить их в  программу.  В
песнях Чарли жесткий ритм и рычание бас-гитары,  пропущенной  через  фьюз,
сочетались  с  плачущим  голосом   соло-гитары   и   высокими   переливами
электрооргана, что вместе создавало  сложную  и  глубокую  мелодию,  точно
соответствующую словам песни. Все это удачно сочеталось  с  полифоническим
звучанием музыки, которую написал сам Джон, она как бы говорила о том  же,
но на более высоком уровне восприятия.  В  голове  у  Джона  уже  родилась
мелодия, которой они должны были  закончить  программу,  мелодия,  как  бы
подводившая итог всему концерту. Поэтому Джон не стал засиживаться в кафе,
а, попрощавшись  с  новыми  друзьями,  поспешил  домой,  горя  нетерпением
поскорее перенести на бумагу звучавшую в нем музыку.  Несмотря  на  мелкий
противный дождь, на душе было светло и радостно - начало положено;  теперь
вперед, вверх!

     И начались репетиции.  С  каждым  разом  Джон  становился  все  более
требовательным к своим коллегам, заставляя их проигрывать  одно  и  то  же
снова и снова, добиваясь полного единства  музыки.  Написанная  им  музыка
только с первого взгляда казалась простой для исполнения. Постепенно в ней
открывались новые подголоски, полутона, тончайшее плетение звуков, похожее
на серебряную паутинку. Сыграть все это мог только  настоящий  виртуоз.  И
Джон требовал от своих товарищей виртуозности.
     Песни Чарли были намного проще, хотя и в них слышалось полифоническое
звучание с довольно сложной структурой.  Но  их  можно  было  воспринимать
поверхностно - жесткий ритм, плач гитары,  рычание  фьюза;  но  искушенный
слушатель улавливал за всем  этим  более  глубокую  суть,  как  бы  другую
мелодию, которою вели орган и синтезатор.
     В концертной программе вначале шли песни Чарли, а после них,  как  бы
развивая их тему, две инструментальные композиции Джона.
     Они репетировали около двух месяцев. Наконец, Джон  остался  доволен.
Музыка больше не разваливалась на отдельные партии, а звучала, как  единое
целое. Можно было выступать перед публикой.
     За  неделю  до  концерта  они  собственными  силами  привели  зал   в
относительный порядок,  за  что  практичный  Чарли  выторговал  у  хозяина
уменьшение арендной платы до сорока пяти фунтов в неделю; затем все тот же
Чарли договорился со знакомым художником насчет афиш,  и  еще  через  день
красочные афиши появились на улицах Саутгемптона, и даже кое-где  в  Сити.
Правда, на Альберт-холле Чарли афишу  повесить  не  удалось  -  к  нему  с
грозным видом направился полицейский, и  Чарли  поспешил  унести  ноги  от
греха подальше.
     Накануне  концерта  Джон  почти  не  спал.  В  голове  его  вертелись
сумбурные вихри  из  обрывков  музыки,  фраз,  мелькали  лица  музыкантов,
расплывались яркие световые круги  прожекторов  -  Джон  не  находил  себе
места.
     Забылся он лишь под утро. В  девять  часов  вскочил,  как  ужаленный.
Концерт был назначен на пять  часов  вечера,  но  Джону  не  терпелось  и,
наскоро перекусив и выпив для храбрости бокал чистого виски, он направился
в зал. Там он бродил среди пустых рядов, нервно курил - впервые за  многие
годы. Потом он уселся в одно из кресел, и сам не заметил, как заснул.

     Они сидели в небольшой комнатке за сценой  и  ждали,  пока  соберется
публика. До начала выступления оставалось  пятнадцать  минут,  а  зал  был
заполнен едва ли наполовину.
     - Ничего, соберутся, - успокаивал всех Чарли. - А, в крайнем  случае,
для первого раза и ползала неплохо. Главное, чтобы им понравился  концерт.
Тогда завтра зал будет полный.
     Все же к началу выступления зал был  заполнен  почти  на  две  трети.
Дэвид вышел к микрофону и объявил название  первой  вещи.  Джон  поудобнее
уселся за своим органом и весь ушел в музыку. Он не видел зала,  не  видел
слепящих прожекторов, не видел даже своих товарищей;  он  не  слышал,  что
объявлял Дэвид - он играл. О он чувствовал, что играет сейчас  лучше,  чем
когда бы то ни было раньше. Да и остальные - тоже. Мрачная,  экспрессивная
музыка Чарли с жестким  ритмом,  насыщенная  до  предела,  подавляла  зал,
заставляла слушать, не давала  возможности  думать  о  постороннем.  После
последней песни Чарли зал взорвался аплодисментами - это было больше,  чем
то, на что они рассчитывали.
     Затем, после пятиминутного антракта, Тьюз объявил композицию  Лэкера.
Джон был в ударе. Густой сильный звук его  органа  заполнил  зал;  мелодия
струилась, лилась, постепенно  нарастая,  поднимаясь  вверх;  изредка  она
словно срывалась, но затем снова выравнивалась, неуклонно стремясь  ввысь.
Джон закончил на самой высокой ноте, и ее отзвук еще долго висел в зале.
     Послышались редкие хлопки, но и они  вскоре  замолкли.  Тьюз  объявил
последнюю вещь. Джон снова заиграл. Но что-то  было  не  так.  Приподнятое
настроение улетучилось. Джон играл через силу, и это передалось остальным.
Когда они закончили, зал молчал.  Почти  половина  слушателей  ушла  после
первой композиции Джона, и остальные  тоже  спешили  к  выходу.  Никто  не
аплодировал.
     Джон устало откинулся на спинку стула. Он был разбит,  подавлен.  Это
был провал. К нему подошел Чарли, положил руку на плечо.
     - Не расстраивайся, старина. Твоя музыка - настоящая. Она лучше моей.
Тебя просто не поняли. Но они поймут. Надо  только  время.  Мы  еще  будем
выступать в Альберт-Холле, а не в этом сарае.

     Еще неделю выступали они со своей программой. И каждый раз слушателей
было все меньше и меньше. И большинство из  них  уходили,  когда  начинали
играть вещи Джона. В игре  Лэкера  появилась  не  свойственная  ранее  ему
ярость, одержимость. Он как бы мстил своей музыкой тем, кто не  хотел  его
слушать. Но люди уходили, и группа заканчивала свои  выступления  в  почти
пустом зале.
     А когда концерты закончились, все пятеро собрались в кабачке у Билла,
чтобы обсудить свои дела.
     - Так мы долго не протянем, - заявил Чарли, - сборы от концертов едва
покрывают арендную плату. (Чарли, как обычно, сгустил краски).
     -  Да  что  деньги?!  -  досадливо  поморщился  Бенни,   -   проживем
как-нибудь.  Вот  то,  что  музыка  Джона  до  людей  не  доходит  -   это
действительно плохо. Хотя музыка хорошая - мы-то это понимаем!
     - Репертуар менять надо. Песни Чарли публика принимает -  их  и  надо
играть. До музыки Джона они просто не доросли.
     - Слушай, Джон, у меня  есть  предложение:  давай  писать  вместе,  -
заявил вдруг Чарли. - Я - слова, а ты - музыку. У нас  должно  получиться.
Мы хорошо понимаем друг друга.
     Лэкер, который до сих пор сосредоточенно потягивал виски  с  содовой,
не вмешиваясь в разговор, поднял голову.
     - Попробуем, - безучастно сказал он.
     - И еще. Я бы изменил название нашей группы. А то о нас уже сложилось
не очень хорошее мнение.
     - А вот этого не надо.
     - Почему?
     - Джон прав. Название менять  нельзя.  Получится,  что  мы  струсили,
отступили, а потом, обманывая публику, появились под другим  именем.  Нет,
этого нельзя делать! - горячо возразил Бенни.
     - Ну не хотите - не надо. Я же хотел, как лучше.
     Лэкер словно очнулся.
     - Да, Чарли, название менять не будем. А вот работать  вместе  -  это
хорошая мысль. Но почему только мы вдвоем? А Бенни, Ник, Дэвид?  Разве  вы
не хотите попробовать свои силы? Вижу, что хотите. Итак, попробуем  начать
все сначала.

     Сначала у них ничего не получалось. Они с Чарли спорили  до  хрипоты,
доказывая каждый свое, а дело не двигалось.  Примирил  их  Бенни.  Однажды
вечером он, никого не предупредив, зашел к Джону. Появился он  как  раз  в
разгар спора. И спор улегся как-то сам собой. Бенни просто сидел и слушал,
и лишь изредка добавлял на первый взгляд  незначительные  детали.  Но  эти
мелочи и оказались тем связующим  звеном,  которого  не  хватало  Джону  и
Чарли. Дело пошло на лад. За неделю они втроем написали несколько довольно
серьезных вещей. Как позже выяснилось, Ник и Дэвид  тоже  зря  времени  не
теряли - они работали вдвоем и тоже написали несколько песен.
     Когда через неделю группа снова собралась вместе, от прежнего  уныния
не осталось и следа. Снова появился творческий  азарт,  желание  работать.
Вместе они составили  новую  программу  и  на  следующий  день  начали  ее
репетировать.
     Теперь дело пошло быстрее. Группа  была  уже  сыгранной,  тем  более,
песни были написаны совместно,  поэтому  хорошей  слаженности  и  точного,
правильного звучания они добились всего за десять дней.
     Джон снял со своего счета последние  деньги,  чтобы  оплатить  аренду
зала и афиши. Теперь на карту было поставлено все.

     Народу набралось едва ли пол-зала. Видимо, Чарли не зря опасался, что
прошлые выступления составили группе плохую рекламу. Тем более было  важно
завоевать симпатии слушателей - от них зависело, быть или не быть им и  их
музыке.
     Когда все пятеро рассаживались по своим местам,  в  зале  послышались
жидкие хлопки, но и те скоро замолкли. Дэвид  представил  всех  участников
"Пути к вершине".  Чарли  взял  пробный  аккорд  на  гитаре,  Бенни  выбил
"предстартовую дробь", и концерт начался.
     Джон играл правильно, но без особого  вдохновения.  Да,  Чарли  писал
неплохие песни, но это было не то. Но то, что писал Чарли,  было  понятнее
для слушателей, а для его, Джона, музыки - теперь он  сам  это  понимал  -
требовалась  подготовленная  аудитория.   В   голове   Джона   уже   начал
выстраиваться план: пусть пока группа играет песни Чарли -  они  наверняка
понравятся публике. Но постепенно  он  будет  усложнять  звучание  музыки,
вводить в концерты все больше инструментальных композиций -  и  постепенно
люди поймут его...
     ...Что-то разладилось в стройном звучании  ансамбля.  Слушатели  пока
ничего  не  заметили,  но  опытное  ухо  Джона  сразу  уловило   возникший
диссонанс. Через секунду Джон понял, в чем дело - Бенни стучал  в  немного
другом ритме, и все пытались к нему подстроиться. За несколько секунд  это
удалось. Песня приобрела другое звучание. Ритм несколько ускорился, в  нем
появилась какая-то пульсирующая  напряженность.  Джон  чувствовал,  что  и
слова песни, и музыка проникают прямо  к  нему  в  душу,  заставляют  ныть
сердце, на глаза наворачивались слезы - сейчас Джон искренне  сочувствовал
несправедливо  обиженному  герою  песни.   По-видимому,   со   слушателями
творилось то же самое. Некоторые из них плакали.  Когда  замолк  последний
звук, в зале несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом на музыкантов
обрушились аплодисменты. Бенни устало улыбался, вытирая пот со лба.
     - Завтра у нас будет полный  зал,  -  сказал  Чарли  тихо,  чтобы  не
услышали в зале.

     Они снова сидели в заведении и Билла и пили виски с содовой. Все были
довольны. Джон отозвал Бенни в сторону и спросил:
     - Что это ты такое начал стучать в последней вещи? Мы  еле  успели  к
тебе подстроиться.
     - А хорошо получилось? - с надеждой спросил Бенни.
     - Не то слово - хорошо! Я чуть не заплакал. А в зале многие  плакали.
Да ты и сам видел.
     - Нет. Не видел. Я разбил очки, - признался Бенни.
     - Так ты играл вслепую?!
     - Да. Последнюю вещь.
     - Но она вышла лучше всех других! Хотя по музыке она далеко не  самая
сильная. Вот только не пойму, почему.
     - Я очень разволновался,  когда  разбил  очки,  и  от  этого  немного
зачастил, - сказал Бенни.
     - Нет, тут что-то другое, - Джон задумался.
     За соседним столиком уже изрядно выпивший мужчина лет  сорока  что-то
горячо  доказывал  своему   собеседнику.   Джон   узнал   его.   Это   был
писатель-фантаст, время от времени  печатавшийся  в  одном  из  лондонских
журналов. Сейчас он, видимо, отмечал  опубликование  очередного  рассказа.
Джон прислушался.
     - Ты понимаешь, том,  человечество  остановилось.  Мы  совершенствуем
технику, осваиваем океан, космос, улучшаем  свою  жизнь,  перекраиваем  на
свой вкус всю старушку-Землю, а мы, мы сами - мы остались такими же, как и
пять, десять, сто тысяч лет назад. Но так  не  может  продолжаться  вечно.
Рано или поздно человечество сделает качественный скачок, как когда-то  от
неандертальцев к кроманьонцам. Мы должны подняться на новую, более высокую
ступень развития. Не технического, а  духовного,  что  ли.  Новую  ступень
разума. Я не знаю, в чем это выразится, но  это  будет,  это  случится,  я
уверен. Это будет человек нового типа. Нomo Cosmicus, я бы назвал его так.
А Нomo Saрiens вымрет, как вымерли когда-то неандертальцы. Все мы  вымрем,
- он налил себе еще. - Так выпьем же за новое человечество и  за  погибель
старого!
     Джон отвернулся. "А говорит он лучше, чем пишет, - подумал он, -  или
это потому, что он пьян?"

     Перед концертом Джон отвел Бенни в сторону.
     - Ты помнишь, как ты стучал вчера? - спросил он.
     - Конечно.
     - Сегодня сделай то же самое. Получилось очень здорово.
     - Хорошо. Сделаю.
     На этот раз зал был почти полон. Слышались  нетерпеливые  возгласы  -
видимо, вчерашний их концерт наделал шуму. Дэвид, как  обычно,  представил
группу, и концерт начался. Сегодня  Джон  получал  от  игры  куда  большее
удовольствие, чем вчера. Быть может, он впервые  по-настоящему  поверил  в
себя и в своих товарищей,  понял,  что  их  музыка  действительно  чего-то
стоит.
     Джон с нетерпением ждал последней песни.  Не  забудет  ли  Бенни?  Не
собьется ли? Но Бенни не забыл и не сбился. Унылая и меланхолическая песня
снова превратилась в яростную, пульсирующую мелодию, в  которой  слышалось
не только сочувствие, но и протест. В зале снова плакали. И снова,  как  и
вчера,  после   секундной   тишины   на   музыкантов   обрушилась   лавина
аплодисментов.
     - Этот концерт можно давать месяца два: мы на нем хорошо  заработаем,
- заметил практичный Чарли, когда публика начала расходиться.

     Этот концерт  они  давали  больше  двух  месяцев.  За  это  время  из
холодного мрачного зала в Саутгемптоне они перебрались в более  просторный
и новый зал, находившийся  ближе  к  центру  Лондона.  Аренда  его  стоила
недешево, но расходы окупились с лихвой - зал всегда был полон.
     В конце второго месяца к ним на концерт пришел представитель всемирно
известной фирмы грамзаписи EMI и предложил записать пластинку. Такой удачи
они даже не ожидали. Разумеется, группа с радостью согласилась.
     Пластинка вышла через месяц. Единогласно  она  была  названа  "Начало
пути" - все пятеро  верили,  что  это  действительно  только  начало,  что
впереди у них долгий и прекрасный путь к совершенству.
     Чарли, Джон и Бенни усиленно работали над новыми композициями. Ник  и
Дэвид тоже написали несколько вещей - группа уже готовила новую программу.
По  общему  согласию  Джон  включил  в  эту  программу   одну   из   своих
инструментальных вещей -  теперь,  когда  группа  уже  получила  некоторую
известность, да и финансовый вопрос не стоял так  остро,  это  можно  было
себе позволить.
     Успех новой программы превзошел все ожидания. На этот раз  композицию
Джона  не  только  не  отвергли,  но  она  вызвала   бурю   оваций.   Джон
торжествовал. Они выпустили  еще  одну  пластинку  под  названием  "Вторая
ступень", и Джон с новой энергией принялся за работу. В нем  кипела  жажда
творчества, он был уверен, что сможет создать музыку, которой до  сих  пор
не было,  что-то  новое,  более  возвышенное,  открыть  новую  страницу  в
музыкальном искусстве. Он чувствовал в себе силы для этого...

     ...Это произошло примерно через полтора года после создания группы. К
тому времени "Путь к вершине" записал уже  четыре  диска  и  в  хит-параде
занял четвертое место. У всех пятерых был уже солидный счет в банке,  звон
денег начал заглушать голоса гитар и органа, музыка становилась все  более
однообразной. Болото  шоу-бизнеса  постепенно  засасывало  группу,  как  и
многих их предшественников. Джон и Бенни еще пытались что-то  сделать,  но
чувствовали, что и сами все глубже увязают в этой трясине.
     В тот день они, как обычно, сидели в кабачке у Билла - это стало  уже
своего рода традицией. Сегодня на  концерте  они  сыграли  вещь  из  своей
первой программы, и  публика  снова  плакала.  Все  пятеро  были  еще  под
впечатлением от этого, и поэтому почти не разговаривали.
     - Ведь могли же раньше, - думал Джон. -  Всего  полтора  года  назад.
Слушатели плакали от наших песен и ревели от восторга. Мы знали, что пишем
настоящую музыку. А сейчас...
     Кто-то тронул его за плечо. Джон обернулся. Перед ним стоял человек в
потрепанном сером костюме, сохранившем,  однако,  былой  лоск,  в  помятой
рубашке, без галстука. Джон с трудом узнал его - это был писатель-фантаст,
которого он видел здесь последний раз около двух лет назад. Тогда  он  еще
разглагольствовал о том, что человек должен  переродиться  внутренне.  Или
что-то в этом роде.
     - Разрешите с вами переговорить, - попросил писатель.
     - Пожалуйста.
     Джон махнул рукой остальным - мол, я вас покину  ненадолго  -  и  они
пересели за соседний столик. Джон напряг память и вспомнил,  что  писателя
зовут Эдвард Мак-Кейз.
     - Итак, я вас слушаю, мистер Мак-Кейз.
     - Вам даже известна моя фамилия?
     - Да, я читал несколько ваших рассказов.
     - А я был на нескольких ваших концертах. Об этом я и хотел бы с  вами
поговорить - о вашей музыке.
     - Это интересно.
     - Так вот, у вас там была  одна  вещь,  от  которой  зал  плакал.  Я,
признаюсь, тоже прослезился. Вы знаете, как  вам  удалось  достичь  такого
эффекта?
     - Честно говоря, нет. Когда-то еще в самом начале наших  выступлений,
наш ударник на концерте  разбил  очки,  и  от  волнения  начал  стучать  в
несколько другом ритме. Мы все подстроились к нему - и вот что получилось.
     - Я так и думал - вы нашли это случайно.
     - Что - "это"?
     - Нужный ритм и частоту. Вы знаете, что в мозгу существуют  различные
ритмы биотоков, соответствующие протекающим в нем процессам - альфа,  бета
и так далее.
     - Что-то такое читал.
     - Так вот, вы попали в один из таких ритмов. И причем в тот,  который
относился к высшей духовной сфере - эмоциям, чувствам. Я понятно объясняю?
     - Да, вполне. Весьма интересно. И что же дальше?
     - А вот что. Вы сломали, точнее нет, проникли через какой-то защитный
барьер,  стоящий  в  мозгу,  поэтому  ваша  музыка   и   произвела   такое
впечатление. А теперь будем рассуждать  логически.  Если  бы  музыка  была
плохой, искусственной, то даже проникнув через этот барьер, она не вызвала
бы никаких эмоций. Значит,  в  вашей  музыке  действительно  что-то  есть,
чувства, мысли - это уже хорошо. И все же эта музыка  далеко  не  является
идеалом.
     - Идеал вообще не достижим - на то он и идеал.
     - Но приблизиться к нему,  говоря  языком  математики,  сколь  угодно
близко, можно.
     - Да, наверное. На мой взгляд, это музыка Баха, Бетховена и некоторых
других классиков.
     - Возможно. Но их музыка не могла пробиться  через  предохранительные
барьеры мозга. Их  смог  пробить  только  случайно  найденный  вами  ритм,
который совпал с одним из биоритмов мозга. Так вот, может быть, я покажусь
вам утопистом, идеалистом или просто сумасшедшим, но музыкой можно  влиять
на людей. Делать их лучше. Или хуже.
     Джон задумался. Быть может, писатель прав. Хоть он и  фантаст,  но  в
этом что-то есть.
     - Вижу, вы задумались над моими словами, - сказал Мак-Кейз,  вставая.
- Не буду вам мешать. Но подумайте об этом. Я верю, вы это сможете.
     "Что - это?" - снова хотел спросить Джон, но Мак-Кейз уже  направился
к выходу. Лэкер пересел обратно за столик, где расположилась  его  группа.
Слова Мак-Кейза не давали ему покоя.  "Что  он  имел  в  виду  -  "Вы  это
сможете"? И эти биоритмы, мозговые  барьеры..."  В  памяти  снова  всплыла
последняя песня. Джон попытался выделить ритм. Постепенно это ему удалось.
Подголоски отошли на задний  план  и  исчезли,  в  голове  стучал  ровный,
пульсирующий ритм ударных и ритм-гитары. И вдруг  из  этого  ритма  начала
рождаться другая, новая мелодия.  Явственно  проступили  переливы  органа,
стал слышен высокий и сильный  голос  соло-гитары  и  оттенявший  ее  бас,
серебряной капелью отозвалось фортепьяно, синтезатор выводил свои неземные
подголоски. Джон отключился от всего - он сидел и внимал звучавшей  в  нем
музыке. И вдруг он понял, что это была ТА музыка,  музыка,  о  которой  он
мечтал всю свою жизнь. Джон сорвался с места и, забыв шляпу,  выскочил  на
улицу, в промозглую сырость осеннего Лондона. "Домой, домой, скорее  домой
- надо записать все это!"

     Джон работал всю ночь. Новая музыка рождалась, звучала в  нем,  а  он
только успевал лихорадочно записывать. Но он зря  торопился.  Если  он  не
успевал записать, музыка повторялась снова, а потом  шла  дальше.  Менялся
ритм, подключались новые  инструменты,  солировал  орган,  выбивали  дробь
ударные, а Джон писал, как одержимый.
     Наконец, уже под утро, в голове Лэкера прозвучал последний аккорд,  и
все смолкло. Джон сидел словно в трансе, глядя на разбросанные по  комнате
исписанные нотные листы. Он хотел позвонить  кому-то,  но  тут  же  забыл,
кому. Не раздеваясь, Джон повалился на диван и забылся глубоким сном.
     Проснулся он в два часа дня и сразу же принялся собирать разбросанные
по комнате листки. Затем уселся за стол и стал расписывать  партитуру  для
инструментов.
     Когда он закончил, до концерта  оставалось  около  двух  часов.  Джон
отыскал в справочнике номер Мак-Кейза и набрал его. Писатель был дома.
     - Привет, это Джон Лэкер. Кажется, мне удалось ЭТО. Приходите сегодня
на концерт, - сказал он.
     - Приду обязательно. Спасибо, что позвонили.  Я  не  думал,  что  это
будет так скоро.
     - Я работал всю ночь. До встречи.
     - До свиданья.
     Джон положил трубку. Товарищам по группе он звонить не стал -  им  он
все скажет перед самым концертом. Так будет  лучше.  А  теперь  -  наскоро
перекусить - и на концерт. Взгляд Джона упал на пачку  исписанных  листов.
Секунду поколебавшись, он взял ручку и размашисто написал на первом  листе
всего одно слово: "Перерождение". Это было самое подходящее  название  для
симфонии.

     Последним, за пятнадцать минут до начала  концерта,  появился  Чарли.
Джон поднялся со своего места.
     - Сегодня мы будем играть мою новую вещь, -  без  всяких  предисловий
заявил он. - Ты что, с ума сошел? - осведомился Чарли, не  успевший  снять
пальто и так и застывший в одном рукаве.
     - Нет, не сошел. Мы достаточно сыграны, чтобы сыграть  ее  с  первого
раза.
     - Допустим. Но  ведь  полетит  вся  программа!  Ведь  в  ней  же  все
взаимосвязано, и новая вещь все испортит, даже если это хорошая  вещь.  Да
ты это и сам знаешь! - Никакой программы не  будет.  Я  написал  симфонию,
которая идет около часа.
     - Ты точно рехнулся! Ее же надо репетировать, по крайней мере, месяц.
Даже с такой сыгранностью как у нас.
     - Не надо. Вы все поймете. Вот партитура. Ребята, я прошу  вас.  Ради
меня. Если будет провал - все убытки на мой счет.
     - Да причем тут деньги? - возмутился Бенни. - Давай  ноты.  Раз  Джон
просит, надо сыграть. Верно, ребята?
     Чарли наконец снял пальто и махнул рукой.
     - Ладно, будем играть. Давай ноты. Но если  мы  провалимся  -  а  это
весьма вероятно - то это будет на твоей совести.
     - Да разве вы не видите,  куда  мы  катимся?!  -  взорвался  Джон.  -
Мастерство совершенствуется, а музыка - ее нет. Нет того, что было  у  нас
полтора года назад. Нет души. И я нашел ее! Мы должны вырваться  из  этого
болота - сейчас или никогда! А теперь - на сцену.
     Впервые Джон сам вышел к микрофону. Секунду он еще колебался.  Поймут
ли его? Должны понять. Ведь большинство сидящих в зале слышали  их  первые
концерты, а, следовательно, и его вещи. Все, что он  до  сих  пор  создал,
было прелюдией к тому, что они сыграют сегодня. Даже если  десять  человек
поймут его -  значит  он  писал  не  зря.  Джон  поискал  глазами  в  зале
Мак-Кейза, но не нашел его. Больше затягивать паузу было нельзя.
     - Леди и джентльмены, сегодня  мы  даем  необычный  концерт.  Сегодня
впервые будет исполняться моя симфония, которая называется "Перерождение".
Господа, прошу тишины.
     Джон сел за свой орган. Взглянул на своих  друзей  -  те  в  ожидании
смотрели на него.  Он  осторожно  опустил  пальцы  на  клавиатуру.  Музыка
возникла незаметно из наступившей в зале тишины, и никто не мог  бы  точно
определить момент, когда тишина перестала быть тишиной и стала звуком.
     Музыка нарастала,  она  поднималась  вверх,  казалось,  она  звуковым
давлением проникала в каждую трещину, каждую щель, заполняя все вокруг.  И
когда это нарастание достигло апогея, в музыку как бы исподволь  включился
четкий пульсирующий ритм ударных и  ритм-гитары.  С  глаз  слушателей  как
будто спала пелена, рухнули все  преграды,  и  музыка  заговорила  с  ними
напрямую. В ней было все - и серебряный  звон  весенней  капели,  и  свист
осеннего ветра, и шаги одинокого прохожего на пустынной  ночной  улице,  и
радостный  детский  смех,  и  печаль  утраты,   вой   падающей   бомбы   и
перекрывающая его  мощная  и  непобедимая  симфония  жизни.  Здесь  был  и
ласковый  шепот  влюбленных,  и  тяжелая  и   четкая   поступь   человека,
освобожденного от оков, и печальная мелодия космических странников,  вечно
скитающихся в безднах Вселенной, здесь были вспышки сверхновых и уверенное
биение пульсаров, музыка Космоса переплеталась с  музыкой  Земли,  образуя
единое целое, создавая мост, соединяющий Землю со всей Вселенной, и сердца
людей - между собой. Но постепенно из  всего  этого  выкристаллизовывалась
одна, ведущая мелодия. Все остальные подголоски, слабея, сливались с  ней,
и эта  новая  мелодия,  словно  чистый  и  светлый  ключ,  лилась  в  души
слушателей. Это была мелодия  обновленного  человека,  человека  будущего,
которому все подвластно, гордого и сильного, доброго и смелого, Человека с
большой буквы. Вот он лежит на земле, постепенно  пробуждаясь  от  долгого
сна, садится, с интересом осматривается по сторонам. Ему все ново - трава,
цветы, лес, бабочки, птицы, облака в небе. Человек встает,  осознав  себя,
расправляет плечи и... устремляется в небо, к звездам. Он  должен  познать
этот новый мир, планеты  и  звезды,  галактики  и  туманности,  он  должен
познать всю Вселенную. Путь его долог и прекрасен.
     Джон не замечал, что  уже  не  касается  клавишей  органа,  заставляя
инструмент играть одним усилием воли. И эти его невидимые "пальцы"  играли
лучше, чем те, что были на руках. Джон одновременно управлялся с  органом,
пианино, синтезатором и несколькими приставками. Он должен был успевать, и
он успевал - остальное его не интересовало.
     На  заключительных  аккордах  полета   обновленного   человека   Джон
почувствовал, что поднимается вверх. Он продолжал играть одной лишь мыслью
приводя в движение клавиши,  а  тело  его  все  поднималось  вверх.  Когда
прозвучал последний аккорд, Джон достиг потолка. Джон  не  знал,  как  это
получилось - ему захотелось увидеть небо, и он тут же оказался снаружи.  В
черном небе сверкали яркие звезды.  Джон  залюбовался  ими,  повиснув  над
крышей концерт-холла. Его непреодолимо тянуло туда, к звездам.  Джон  стал
сначала медленно,  а  потом  все  быстрее  подниматься  вверх.  Он  слышал
симфонию Вселенной,  слышал  рождение  сверхновых  и  затухающие  импульсы
красных карликов, слышал тяжелый, засасывающий зов нейтронных звезд.  Там,
в Космосе, его ждали новые миры, ждали братья по  Разуму.  Но  что-то  все
время мешало ему, не давало возможности одним огромным скачком перенестись
к ближайшей звездной системе. Джон прислушался. Мысленно он взглянул вниз,
на быстро уменьшавшуюся Землю. Там в покинутом им зале, он увидел  Эдварда
Мак-Кейза. Мак-кейз звал его. И вместе с ним его звали так и оставшиеся на
своих местах три тысячи слушателей, и его друзья-музыканты - его звали все
люди. Да, прав был Мак-Кейз. Человечество должно  переродиться,  подняться
на новую, высшую ступень развития. И он, Джон Лэкер, стал первым человеком
нового типа. Первым Гомо Космикус. Но старое человечество не умрет  -  оно
станет новым человечеством, и в этом ему поможет он, Джон, и  его  музыка.
Там, внизу его ждали люди. Они тоже должны переродиться.
     Джон повернул обратно, постепенно набирая скорость. Звезды  подождут.
Он будет играть еще и еще, пока его музыка (его ли?) не зазвучит в каждом,
поднимая человека на новую, высшую ступень, не оставляя места для подлости
и лицемерия, жадности и  хамства,  всех  прочих  пороков.  Его  друзья  по
группе, и Мак-Кейз, и кое-кто еще в зале уже внутренне готовы к этому. Еще
раз - и они тоже переродятся. А остальным  он  будет  играть  еще  и  еще,
сколько понадобится. Он был нужен там, на Земле. И он возвращался к людям.

                              Дмитрий ГРОМОВ

                        ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ЖИТЬ

     В первый момент я никак не мог  понять,  что  же  меня  разбудило,  и
только  через  несколько  секунд  сообразил,  что  кто-то  настойчиво   и,
наверное, давно стучится во входную дверь. И кто это вздумал  ломиться  ко
мне в два часа ночи? Вылезать из теплой постели не хотелось,  но  в  дверь
продолжали настойчиво барабанить, и я  понял,  что  придется  вставать.  В
темноте нащупал висевшие на стуле брюки, рубашку, сунул ноги в тапочки  и,
поеживаясь, поплелся в прихожую. И кто это может быть?  Наверное,  адресом
ошиблись, или пьяный какой-нибудь. Шляются  тут  всякие,  людям  спать  не
дают...
     - Кто там?
     - Откройте! Срочная телеграмма!
     Телеграмма? От кого? И почему такая спешка?
     - Ладно, сейчас открываю.
     Первое, что я увидел в тусклом свете горящего над входом фонаря,  был
неярко блеснувший ствол пистолета. Пистолет был направлен мне в грудь.
     - Тайная полиция. Выходите. При попытке к бегству  или  сопротивлению
стреляю без предупреждения.
     - Но что я...
     - Не разговаривать! Выходите. Там разберемся.
     - Но... Дайте мне хоть одеться. И вообще, я не понимаю...
     Но тут кто-то толкнул дверь, меня схватили за руку и за ворот рубашки
и буквально выдернули наружу. Я даже не понял,  как  очутился  в  закрытой
машине с решетками на окнах. Рядом сидели двое охранников.
     - Куда вы меня везете? Что я сделал? И вообще, по какому праву...
     - Разговаривать запрещено. Там разберутся.
     - Где - "там"? По какому праву... - я кипел от возмущения, но в  этот
момент моя гневная тирада была прервана - один из охранников  приподнялся;
в темноте я даже не увидел удара - левый висок взорвался резкой болью, и я
провалился в темноту...

     ...Ну и приснится же  такое!  Во  рту  пересохло,  и  я  приподнялся,
намереваясь сходить на кухню за оранжадом. И тут вместо  привычной  мягкой
упругости дивана рука моя ощутила грубые доски. Я вскочил, как  ужаленный.
Значит, это был не сон! Голые дощатые нары, шершавые  стены,  зарешеченное
окошко под потолком,  сквозь  которое  виднеется  ночное,  начинающее  уже
сереть небо с тусклыми звездами. Камера.
     Только теперь я почувствовал, что у меня болит  левая  часть  головы,
куда пришелся удар охранника. Да, это был  не  сон.  Но  за  что?!  Что  я
сделал? Может, это ошибка, недоразумение? Они говорили: "там  разберутся".
Может, действительно разберутся? Ну конечно,  не  могут  же  они  посадить
человека ни за что ни про что! Зачем понадобился тайной  полиции  скромный
математик, никогда не интересовавшийся политикой?! И к военным  заказам  я
не имею никакого отношения. Ну конечно, это ошибка! Утром все разъяснится,
и меня отпустят, - я действительно был уже почти уверен, что так и будет.
     Лязгнул засов. Ну вот, наконец-то! Сейчас допрос, все разъяснится и -
домой. И пусть еще принесут мне извинения - это им так не пройдет! Хватать
человека среди ночи, везти черт знает куда, бить по лицу...
     - Выходи.
     Этот  мрачный  голос  несколько  отрезвил  меня.  Черт  с  ними  -  с
извинениями - лишь бы отпустили.
     - Сейчас.
     Я попытался найти тапочки, но они, наверное, слетели, когда меня  без
сознания выволакивали из машины и тащили в камеру.
     - Быстрее.
     - Иду-иду.
     И я босиком зашлепал к двери. Пол был холодный и  сырой.  Но  ничего,
скоро все это кончится.
     - Вперед. Не оборачиваться.
     Мы прошли обшарпанным, тускло освещенным коридором, свернули  направо
и остановились перед безликой серой дверью. Охранник нажал кнопку  звонка,
и дверь почти тотчас открылась.
     - Входи.
     Я вошел. Дверь за мной закрылась; охранник остался  снаружи.  Комната
была небольшой и почти пустой. Только в  противоположном  конце  ее  стоял
железный стол, за которым сидел человек в форме капитана. Лица его не было
видно - он,  наверное,  специально  отодвинулся  в  тень.  Яркий  свет  от
стоявшей на столе лампы падал на привинченный к полу табурет перед столом.
     - Садитесь, - капитан указал на освещенный табурет. Голос у него  был
очень усталый, и  я  почему-то  сразу  проникся  к  нему  доверием.  Тоже,
наверное, подняли человека среди ночи, поспать не дали. И меньше всего ему
сейчас хочется меня допрашивать. Была б его  воля,  отпустил  бы  он  меня
домой, да и сам бы спать завалился. А, может, он так и сделает?
     - Имя, фамилия, - он включил диктофон.
     - Алекс Хамильтон.
     - Род занятий?
     - Математик-программист.
     - Где работаете?
     - В местном отделении "Электроникс".
     - В какой политической партии состоите?
     - Ни в какой. Я политикой вообще не интересуюсь.
     - За кого голосовали на последних выборах?
     - За нынешнего президента.
     - Есть ли у вас родственники за границей?
     - Есть.  Моя  старшая  сестра  живет  в  Соединенных  Штатах.  В  Лос
Анжелесе.
     - Вы поддерживаете с ней связь?
     - Пишем друг другу примерно раз в месяц.
     - В какой политической партии состоит ваша сестра?
     - ...По-моему, ни в какой... Она  тоже,  как  и  я,  не  интересуется
политикой.
     - Здесь у вас есть родственники?
     - Есть. Мой дядя. Преподает математику в университете.  Политикой  он
тоже не интересуется. Вижусь я с ним каждую неделю. На выборах он,  как  и
я, голосовал за нынешнего президента, - эти дурацкие  вопросы  уже  начали
меня раздражать.
     - Послушайте, хоть вы мне скажите, за что я арестован?
     - Вопросы здесь задаю я, - в голосе капитана появился металл.
     Резко зазвонил телефон. Капитан снял трубку.
     -  ...Так  точно...  здесь,  у  меня...  да,  все  было  сделано   по
инструкции... как, ведь не было приказа... вас понял, слушаюсь.
     Капитан положил трубку и нажал кнопку у себя на столе. Через  секунду
в дверях появился охранник.
     - Расстрелять, - коротко бросил капитан, глядя мимо меня.
     В первую секунду я не понял. Мне показалось, что я ослышался.
     - Что вы сказали?...
     Капитан не ответил. Он прятал диктофон в ящик стола. Охранник подошел
и завис надо мной.
     - Послушайте, это какая-то ошибка! Я же ни  в  чем  не  виноват!  Это
недоразумение... Все очень быстро выяснится. Разберитесь, прошу вас...
     - Уведите его, - бросил капитан, не глядя на меня.
     Охранник положил руку мне на плечо.
     - Пошли.
     - Никуда я не пойду! Вы что тут все  -  с  ума  посходили?!  Хватаете
честного человека, кидаете в камеру, а теперь вот хотите...
     Нет, я не мог произнести этого слова, это было выше моих сил.
     - Уведите его!
     Охранник без труда оторвал меня  от  табурета  и  пинком  направил  к
двери.
     Снова длинный тюремный коридор. Но охранник  повел  меня  не  к  моей
камере,  а  в  противоположную  сторону.  Я  понял,  куда.  Здесь  приказы
исполняются быстро. Но нет, я не могу  сейчас  умереть!  Этого  просто  не
может быть! Выведут в тюремный двор, поставят к стене и  дадут  очередь...
Нет, с кем угодно, но только не со мной! Я не  верю!  И  сейчас  не  верю!
Может, это все-таки сон? И когда меня расстреляют, я,  наконец,  проснусь?
нет, это не сон. Но что же делать?! Ведь должен же быть какой-то выход! Ну
не могу я сейчас умереть - не могу, и все!
     Шаги охранника гулко отдавались  в  тюремном  коридоре.  Мы  свернули
налево, и я увидел выход. Здесь. Темный колодец  тюремного  двора.  Вот  и
стена с  выбоинами  от  пуль.  Стены  высокие,  не  перелезешь.  Да  и  не
успеешь... Но выход должен быть! Не может быть, чтобы не было!  Я  как  бы
весь взвелся и дрожал мелкой дрожью от  страха  и  нервного  напряжения  -
сознание работало на пределе, с огромной  скоростью  прокручивая  варианты
спасенья.
     Вот. Что это за сарайчик в углу? Кажется, туалет. Если  это  так,  то
есть надежда. Малая, но есть.
     Я обернулся.
     - В туалет сходить можно?
     - На том свете сходишь.
     - Эх, ты... Человек перед смертью о такой ерунде просит...
     - Ладно уж, иди. А то загадишь двор, а меня убирать заставят. У  этой
стены многие...
     Он подвел меня к сарайчику в углу двора.
     - Только быстро. Перед смертью не на... Гы-гы-гы!
     Внутри было темно и сильно воняло. Я притаился возле двери. Сейчас он
начнет беспокоиться, сунется внутрь...
     - Эй, ты, давай скорее - в рай опоздаешь! - он зло хохотнул.
     Я не отозвался.
     - Ну ладно, заканчивай. Успел, не успел - вылазь!
     Я по-прежнему не отзывался.
     Шаги. Ближе, ближе, уже совсем рядом. Щель  заслонил  темный  силуэт.
Резко толкаю дверь, и, отброшенный ею, охранник падает. Я прыгаю на него и
изо всех сил бью его затылком об землю - раз, другой, третий - и вдруг  он
обмякает.
     Теперь надо действовать быстро.  Выдергиваю  из  автомата  магазин  и
выбрасываю его в туалет. С трудом взбираюсь на крышу сарая,  оттуда  -  на
стену... Приехали! Внизу глубокий ров, а за ним еще одна стена, с  колючей
проволокой. И вышки с часовыми. Кажется, это конец. Добегался...  Но  нет!
Вот он - шанс! Над стеной,  на  высоте  около  полутора  метров,  проходит
толстый кабель в изоляции. Это единственная возможность. До кабеля  метров
шесть. Только бы не заметили часовые! Я ложусь на стену и ползу к  кабелю.
Сердце колотится, как бешеное - того и гляди или  сорвешься  вниз  (метров
десять), или заметит часовой и пустит очередь. Но об этом думать нельзя  -
надо ползти. Нет, меня не убьют! Меня просто не могут убить!
     Вот он. Я встаю и,  уцепившись  за  кабель,  отталкиваюсь  от  стены.
Кабель резко провисает, у меня екает сердце. Но  нет,  выдержал.  Цепляясь
руками и ногами, я начинаю медленно ползти по направлению к внешней стене.
Кажется, руки сейчас отвалятся от напряжения, но это не так -  я  знаю,  у
меня хватит сил, я выберусь отсюда!
     Двадцать сантиметров, еще двадцать. И еще. Внутренняя стена  медленно
удаляется от меня. Подо мной ров, но я его не вижу. Перед глазами  у  меня
только кабель. Кабель и мои руки, из последних сил цепляющиеся за него. Ну
еще немного. И еще. Я  на  мгновение  поворачиваю  голову  в  сторону.  До
наружной стены осталось уже совсем немного.
     И  в  этот  момент  вспыхивает  прожектор,   все   вокруг   озаряется
ослепительно-белым светом; накатившая  волна  животного  ужаса  заставляет
меня рвануться вперед. Накрыли! Начинает выть сирена. Перекрывая ее вой, с
вышки грохочет пулемет. Пули свистят совсем рядом. Но нет, он не  попадет!
Он не должен попасть!
     В следующий момент из кабеля вырывается сноп искр, и я чувствую,  что
лечу куда-то вниз. Прожектор гаснет.  Я  отпускаю  руки  и  через  секунду
врезаюсь в мягкую пашню, качусь по ней кубарем. Останавливаюсь  и  секунду
лежу неподвижно. Где-то продолжает строчить  пулемет,  но  пулеметчик  уже
потерял меня из виду. Я оборачиваюсь. Метрах в сорока надо  мной  нависает
серая стена тюрьмы, но я - СНАРУЖИ! Свободен!!
     Я вскакиваю и бегу по полю, прочь от этого места. "Свобода! Свобода!"
- стучит в висках. Я же знал, что меня не убьют, я жив, я все-таки убежал!
"Теперь я, кажется, знаю, что  такое  счастье,  -  мельком  подумал  я.  -
Счастье - это убежать от расстрела!"
     Влажные комки земли мягко раздавливались под босыми  ступнями,  сырой
предутренний туман со свистом врывался в легкие, а я все  бежал  -  нет  -
летел, как птица!
     Серая громада тюрьмы уже давно скрылась  в  тумане;  погони  не  было
слышно; а я все бежал и бежал, пока не начал задыхаться. Тогда  я  перешел
на  шаг.  Первая  бурная  радость  прошла,  и  ко  мне  постепенно  начала
возвращаться способность к логическому мышлению.
     Ну хорошо, я убежал. Я свободен. Но они уже наверняка выслали погоню,
а как пустят собак - мне конец. Да и без собак меня поймают,  только  чуть
позже. Но что же я все-таки сделал? - эта мысль не давала мне покоя.  Ведь
людей не расстреливают просто так. Но меня-то за что?! Нет,  я  решительно
не мог найти за собой хоть малейшей вины, за которую меня можно было  хотя
бы оштрафовать или упрятать за решетку на пару дней. А уж расстрелять -  и
подавно! Значит, это все-таки ошибка! Что же делать? Как мне доказать свою
невиновность? Ведь если они меня поймают, то церемониться не станут. А  от
расстрела два раза не бегут. В Бога я не верю, поэтому ни на  его  помощь,
ни на райское блаженство особых надежд тоже не было.
     Пока  я  так  размышлял,  впереди  из  тумана  начали  вырисовываться
какие-то строения. То ли поселок, то ли пригород. Вот только стоит ли туда
соваться? Первый же встречный  догадается,  откуда  я  сбежал,  и  тут  же
сообщит в полицию. Можно, конечно, сказать, что меня  ограбили,  но  тогда
опять же придется идти в полицию, а к тому времени и погоня подоспеет.
     Хотя стоп! Обычная полиция - это же то, что мне сейчас нужно! Это  же
не тайная полиция, и не тюремная охрана. А когда человек, сбежавший из-под
расстрела, сам приходит сдаваться - это  наводит  на  размышления.  Ну  не
могут же они просто так взять и расстрелять меня после этого!  Они  начнут
разбираться и в конце концов поймут,  что  я  невиновен!  Да,  это  выход.
Рискованный, но другого нет. Если я не сдамся добровольно - мне  конец.  А
так есть шанс, и шанс немалый.
     И я направился к проявляющимся из тумана постройкам.
     Рубашка на мне была порвана, закатанные  по  колено  брюки  промокли,
босые ноги - в грязи, исцарапанные руки, разбитая  физиономия,  мешки  под
глазами - в таком виде я появился на улице селения. Поэтому  я  нимало  не
удивился, когда первая же встретившаяся мне женщина, с интересом  взглянув
на меня, осведомилась:
     - Что, из тюрьмы сбежал?
     - Ага! - улыбнулся я в ответ.
     - Так тебе как, сержанта полицейского привести, или капрала?
     - А что, старше капрала тут у вас никого нет?
     - Нет.
     - Тогда давайте капрала.
     Женщина изумленно уставилась на меня, попятилась и, едва  не  выронив
таз с мокрым бельем, опрометью бросилась в проулок между домами.  Почти  в
тот же момент я услышал тарахтение мотоцикла, и навстречу  мне  из  тумана
вынырнул пожилой полицейский сержант, уверенно восседавший  на  допотопном
мотоцикле с коляской. Увидев меня, он поспешно затормозил  и  потянулся  к
кобуре.
     - Эй, не стреляйте. Я сам сдаюсь, - я с улыбкой поднял руки.
     Сержант в нерешительности подержал  руку  на  кобуре,  но,  видя  мои
поднятые руки и то, что у меня нет  оружия,  все  же  решил  не  доставать
револьвер.
     - Подойди.
     Я подошел. Сержант похлопал меня по штанам, по рубашке, убедился, что
я действительно безоружен, и милостиво разрешил опустить руки.
     - Что, из тюрьмы сбежал? - осведомился он.
     - Да.
     - И сам пришел сдаваться?
     - Сам.
     - Ну и дела!
     - Все равно поймают, - объяснил я. - Так уж лучше самому.
     - А зачем тогда бежал?
     - Жить захотелось.
     - Ну и жил бы себе. Отсидел бы свое, вышел и жил, как все. А так  еще
за побег срок получишь.
     - Да все дело в том, что я от расстрела убежал.
     Сержанта перекосило.
     - Ну и дела! - только и смог выговорить он.
     - Поэтому  прошу  вас,  отведите  меня  не  обратно  в  тюрьму,  а  в
полицейское  управление.  Я  хочу,  чтобы  в  моем  деле  разобрались.   Я
невиновен. А меня чуть не расстреляли.
     - Да, первый раз  такое  слышу.  Видать,  парень,  ты  и  вправду  не
виноват, если сам сдаваться пришел. Ну что  ж,  садись,  -  он  указал  на
коляску мотоцикла. - Отвезу тебя в Сан-Себастьян, в  районное  управление,
как ты просишь.
     - Спасибо!
     Я забрался в коляску. Теперь я был почти уверен,  что  справедливость
все-таки восторжествует. Вот  и  сержант  сразу  мне  поверил.  И  там,  в
управлении, поймут!
     Мотоцикл затарахтел и, подпрыгивая  на  ухабах,  покатил  по  дороге.
Минут через десять мы выбрались на нормальное шоссе,  и  сержант  увеличил
скорость.
     - Далеко до Сан-Себастьяна?
     - Через пол-часа приедем. Ты не бойся, я им скажу, как было дело. Там
во всем разберутся.
     "Опять "разберутся", - с внезапной тревогой подумал я,  -  "один  раз
уже чуть не разобрались".
     Рассветало. Туман уже почти исчез, поэтому мы  одновременно  заметили
мчавшийся нам навстречу черный "Форд". Машина шла точно посередине шоссе и
не собиралась сворачивать.
     - Он что, ошалел?! - сержант выругался и несколько раз посигналил, но
"Форд" продолжал мчаться на нас, не  сворачивая  и  не  сбавляя  скорости.
Шоссе в этом месте было довольно узким,  и  машина  занимала  большую  его
часть. Столкновение казалось неминуемым. И тут я понял: это они!
     В последний момент сержант все же  успел  вывернуть  руль,  и  мы  со
свистом разминулись с автомобилем. Я чудом удержался на сиденьи.  Мотоцикл
вынесло на обочину, и мы остановились.
     - Идиот! Вот он у меня еще поездит! Ага, остановился! - сержант так и
не понял, кто это такие. "Форд" затормозил, и из  него  выскочили  двое  с
пистолетами. Один из них тут же вскинул руку, но я, не дожидаясь выстрела,
выпрыгнул из коляски и упал позади  мотоцикла.  Выстрела  я  не  слышал  -
стреляли из пистолета с глушителем - но в следующий момент пуля  с  визгом
отрикошетила у меня над головой от коляски мотоцикла.
     - Стоять! - сержант, как ни странно, сохранял полное самообладание.
     - Вы кто такие? Этот человек сдался мне добровольно, -  он  полез  за
револьвером.
     На этот  раз  я  услышал  негромкий  хлопок,  сержант  пошатнулся  и,
выпустив револьвер, медленно осел на землю. Выглянув,  я  увидел,  что  те
двое, не торопясь, идут к мотоциклу, держа пистолеты наизготовку. Все. Это
конец! Липкий страх парализовал меня. Сейчас они подойдут  и  хладнокровно
всадят в меня по обойме. Потом развернутся и уедут. А  я  останусь  лежать
здесь, рядом с сержантом. Мертвый.
     И тут я заметил  оброненный  сержантом  револьвер.  Он  лежал  совсем
рядом, стоило только  протянуть  руку.  Во  мне  вдруг  закипела  холодная
ярость. Почему в меня могут стрелять, а я - нет?! Эта ярость  вывела  меня
из оцепенения.
     Не вставая, я дотянулся до револьвера и взвел курок. Те двое были уже
совсем близко, метрах в десяти. С такого расстояния даже я не  промахнусь!
Я медленно  перевернулся  на  живот,  выставил  револьвер  между  колесами
мотоцикла,  прицелился  и  несколько  раз  нажал   на   спуск.   Револьвер
задергался, грохот выстрелов заполнил уши. Я выстрелил четыре или пять раз
подряд и на мгновение зажмурился. А когда открыл глаза, увидел,  что  один
из моих врагов лежит без движения, а другой,  стоя  на  коленях,  медленно
валится набок. Я попал в обоих!
     Я поднялся и, держа револьвер наготове, направился к  ним.  Один  был
мертв - мои пули попали ему в грудь и в живот, но другой был только  ранен
в правое плечо и потерял сознание, видимо, от болевого  шока.  Я  подобрал
оба валявшихся на земле пистолета с глушителями  и  засунул  их  за  пояс.
Раненый застонал и открыл глаза.
     Первое, что он увидел, было дуло  моего  револьвера,  смотревшее  ему
прямо в лицо.
     "Теперь моя очередь задавать вопросы", - пришло мне вдруг в голову.
     - За что вы хотели меня убить?
     Он молчал.
     - Отвечай, или я вышибу из тебя мозги! - я  уже  терял  контроль  над
собой. Если бы он снова промолчал, я бы,  наверное,  выстрелил  в  него  в
упор.
     - Это приказ, - прошептал он.
     - Но за что?!
     - Не знаю. Нам приказали.
     - Кто?
     Он снова не ответил.
     - Кто приказал?!
     - Де Сайлес.
     Этого я не ожидал. Убийца не врал,  но  мне  все  равно  трудно  было
поверить. Значит, меня должны расстрелять по приказу министра национальной
безопасности! Это же бред!.. И тем не менее, это, по-видимому, правда.
     В  следующий  момент  раненый  неожиданно  сделал  мне   подсечку   и
одновременно резким движением здоровой руки выбил  револьвер.  Я  упал  на
спину. Убийца вскочил и прыгнул к отлетевшему в сторону  револьверу.  Этот
прыжок, казалось, тянулся бесконечно долго, как в замедленном кино - время
вдруг стало резиновым... Человек дотянулся до револьвера и направил его на
меня; я уже видел черную дырку ствола, смотревшего мне в лоб, но... за эти
длинные мгновения я успел вытащить один из пистолетов, торчавших у меня за
поясом, и нажал на спуск. Я видел, как брызнула кровь,  и  он,  так  и  не
успев выстрелить, повалился на спину. Я даже не стал подходить  к  нему  -
мне вдруг стало плохо. Да и кому угодно на моем месте стало бы! Три трупа,
все вокруг в крови, пустая дорога... И, самое главное, двоих из этих троих
убил ты. Только что...
     Минут через десять я пришел в себя. Надо было что-то  делать.  Теперь
они будут охотиться за мной с полными на то основаниями - я убил  двух  их
агентов. Да и беднягу сержанта теперь на меня спишут.
     Надо уносить ноги. Неважно куда - нельзя терять ни минуты. Я подбежал
к черному "Форду" стоявшему у обочины, и уселся за  руль.  Ключ  зажигания
был на месте. Мотор завелся сразу  -  хороший  мотор,  мощный.  Теперь  не
так-то просто будет меня догнать. Но только куда бежать?  Меня  уже  всюду
ищут. Скоро их  люди  обнаружат  трупы  и  поймут,  что  я  воспользовался
машиной. Значит, скоро ее придется бросить. Но куда мне тогда  деваться  -
полураздетый, избитый, без гроша денег и с двумя пистолетами за  поясом  -
меня схватят через десять минут, если не застрелят раньше. Что же делать?
     Пока я так размышлял, за окнами замелькали дома пригорода.  И  тут  я
понял, что инстинктивно  гоню  машину  к  своему  дому.  А  куда  мне  еще
деваться? Сомнительно, чтобы они устроили там засаду - ни один  нормальный
человек на моем месте домой бы не сунулся. А я направлялся именно  туда  -
мне необходимо было переодеться, захватить денег, ну а потом - потом  надо
будет  попытаться  выбраться  из  страны.  Удастся  это  или  нет  -   еще
неизвестно, но оставаться здесь - самоубийство.
     Вот и мой дом. Я притормозил, огляделся  по  сторонам.  Вроде  ничего
подозрительного. Но машину на виду лучше не оставлять. Я свернул в проулок
и заглушил мотор. Вокруг было тихо. Я выждал немного и выбрался из машины.
Не снимая правой руки с засунутого за пояс пистолета, зашагал к дому.  Эти
пятьдесят метров я шел, как по раскаленным угольям. Но все  обошлось,  мне
никто не встретился. Я поднялся по ступенькам  и  потянул  на  себя  ручку
двери. Дверь противно заскрипела и  приоткрылась.  "А  что,  если  в  доме
засада?" Но отступать было  поздно.  Я  шагнул  в  прихожую,  одновременно
доставая из-за пояса пистолет. Но нет, никто  не  прыгнул  на  меня  из-за
двери, никто не приставил к спине холодный ствол. Как я и надеялся, им  не
пришло в голову, что я мог вернуться домой.
     ...Первым делом - умыться и побриться. Я сунулся к  зеркалу.  Зрелище
было именно такое, как я и ожидал:  бледная  небритая  физиономия,  вся  в
синяках и ссадинах - типичный уголовник. С одеждой дело обстояло не лучше.
Итак, за дело.
     Через сорок минут я, наконец, привел себя в более или менее приличный
вид. Надел новую рубашку, легкие брюки,  шляпу,  темные  очки  (при  таком
солнце их носили  почти  все),  рассовал  по  карманам  деньги.  Ага,  еще
пистолеты. Могут пригодиться. Ну, один можно положить в "дипломат"  вместе
с другими вещами первой необходимости, а вот второй должен быть все  время
под рукой... В конце концов я засунул оружие за пояс брюк, под рубашку,  и
остался доволен - пистолет почти не мешал и снаружи был незаметен.
     Все. Больше дома оставаться нельзя  -  на  всякий  случай  они  могут
заглянуть и сюда.
     Едва я об этом подумал,  как  у  дома  затормозила  машина.  Они!  Не
раздумывая, я подхватил "дипломат" и бросился к окну, выходившему  в  сад.
Поспешно, неслушающимися пальцами отодвинул шпингалет, выпрыгнул в  сад  и
побежал к калитке в дальнем  его  конце.  Оттуда  до  машины  было  совсем
близко.
     Позади что-то дважды негромко хлопнуло, и пуля сбила ветку у меня над
головой. Открывать калитку уже не было времени. К счастью, она была старая
и деревянная, и я вышиб ее ударом ноги.
     Я успел как раз вовремя. Позади уже слышался  топот  преследователей,
когда я, наконец, распахнул дверцу машины,  упал  на  сиденье  и,  включив
зажиганье, дал газ. Кажется, в меня стреляли, но не  попали  -  я  тут  же
свернул за угол. Навстречу мне уже выруливал точно такой же черный "Форд",
как и тот, в котором сидел я. Я рванул из-за пояса пистолет  и,  почти  не
целясь, дважды выстрелил. То ли я попал в  водителя,  то  ли  ему  в  лицо
ударили осколки стекла, но только автомобиль вильнул и врезался в фонарный
столб. Позади снова захлопали выстрелы, но я был уже вне их досягаемости -
меня скрыл изгиб улицы.
     Я мчался, куда глаза глядели, то и дело  поворачивая,  чтобы  замести
следы. Но долго так продолжаться не могло. Скоро машину придется бросить -
о ней уже наверняка знает вся полиция в городе.
     Я взглянул в  зеркальце  заднего  обзора.  "Хвоста"  видно  не  было.
Наверное, они приехали на одной машине - той, которая врезалась в столб.
     И все же, как это меня  угораздило?  Еще  каких-нибудь  десять  часов
назад я был добропорядочным гражданином, математиком-программистом,  мирно
спал у себя дома, а теперь я - террорист, опасный преступник, и за мной по
пятам гонятся агенты спецслужб, двоих из которых  (а  может,  и  троих)  я
успешно застрелил. Это я-то, никогда не державший в руках оружия!
     Неожиданно  мой  "Форд"  вылетел  на  людный  перекресток.  Загорелся
красный свет, и я затормозил - ни к чему привлекать  к  себе  внимание.  А
машину пора бросать - вот сейчас сверну в какой-нибудь безлюдный переулок,
загоню ее в тупик - и пусть ищут.
     Зажегся зеленый. Но автомобиль, несмотря на мои старания, не двигался
с места. Только через несколько  секунд  до  меня  дошло,  в  чем  дело  -
кончился бензин. Так что бросать машину придется прямо сейчас.  Далеко  не
лучшее место, но - ничего не поделаешь. Я застегнул рубашку, чтобы не было
видно пистолета, взял чемоданчик и открыл дверцу.
     Я успел сделать всего несколько шагов, когда  позади  раздался  скрип
тормозов. Я обернулся, инстинктивно нащупывая за поясом пистолет, и тут же
понял, что опоздал. Из машины уже выскочили четверо, и у всех в руках было
оружие. На этот раз я проиграл - они изрешетят меня раньше,  чем  я  успею
достать свой пистолет.
     И в этот момент  я  увидел  шанс.  Это  была  белокурая  девушка  лет
двадцати двух, неожиданно возникшая из-за угла. В  следующую  секунду  она
оказалась между мной и моими преследователями.
     Дальше все было, как в гангстерском фильме. Выхватив пистолет  я,  не
выпуская  "дипломата",  левой  рукой  резко  привлек   девушку   к   себе,
заслонившись ею, и приставил пистолет к ее голове.
     - Бросьте оружие, или я убью ее!
     Это был блеф чистой воды - я знал, что никогда не  сделаю  этого.  Но
они-то знали другое - они знали, что сегодня я  уже  уложил  троих.  Кроме
того, это были обычные  полицейские,  а  не  агенты  спецслужбы  -  те  бы
церемониться не стали - одним трупом больше, одним меньше - какая разница?
     Секунду они колебались, но все же нехотя, один за  другим,  побросали
пистолеты на газон.
     - Спиной! - скомандовал я.
     Они так же нехотя повернулись.
     - Так и стойте. Кто повернется - получит пулю.
     - Сожалею, мисс, но вам еще метров сто придется  пройти  со  мной,  -
сказал я тихо, - потом я вас отпущу.
     Мы медленно двинулись к подземному переходу. У этого перехода десятка
два ответвлений, так что я надеялся затеряться в нем и уйти от  погони.  А
дальше - видно будет.
     ...Это был какой-то сумасшедший. То ли он не видел пистолета  в  моей
руке, то ли вообще ни о чем не задумывался - будь на моем месте  настоящий
преступник - он застрелил бы его через секунду.
     Этот тип неожиданно схватил меня за руку с "дипломатом"  и  попытался
оторвать от девушки с криком: "Отпусти ее, подонок!" Это ему почти удалось
- он был значительно сильнее меня. Я сунул ему под нос пистолет, но это не
произвело на него никакого впечатления. Он снова рванул меня за левую руку
и толкнул в плечо. Мне ничего не  оставалось,  как  стукнуть  его  по  лбу
рукояткой пистолета. Он отшатнулся и только тут, наконец, заметил  в  моей
руке оружие. По-моему, он и теперь не особенно испугался,  Но,  во  всяком
случае, лезть в драку снова не стал. Он выругался, потер ушибленный лоб  и
пошел прочь, поминутно оглядываясь. И бывают же такие люди! Ведь он так  и
не понял, что был на волосок от смерти.
     - Вы Алекс Хамильтон?
     Это спросила девушка.
     - Да, но откуда...
     - Утром передавали по радио. И вы действительно убили трех человек?
     - Двух. Они стреляли в меня. Я защищался. Третьего убили они.
     - Я так и думала. Вы не похожи на убийцу. Да я  уже  раз  пять  могла
выбить у вас пистолет!
     Отпустив девушку, я с удивлением смотрел на нее.
     Позади послышался топот ног.
     - Скорее бежим! Тут у меня машина.
     Я не заставил  ее  просить  дважды,  и  мы  быстро  сбежали  вниз  по
ступенькам. Вот это повезло!
     - Вас как зовут?
     - Люси.
     Поворот направо. Мы выскакиваем  на  поверхность.  Люси  подбегает  к
стоящему неподалеку "бьюику",  распахивает  дверцу.  Я  падаю  на  сиденье
рядом. Через пол-минуты,  когда  мы  сворачивали  за  угол,  я  оглянулся.
Полицейских не было видно. Кажется, и на этот раз пронесло.
     - А теперь рассказывайте, что с вами произошло.
     И пока мы петляли по улицам, я рассказал Люси все, что  случилось  со
мной за последние двенадцать  часов.  Наконец-то  хоть  один  человек  мне
поверил! Правда, был еще сержант... Был...

     - ...Ну вот, собственно, и все. Да, я прошу прощения за мою  выходку.
Это, конечно, было свинство с моей стороны, но вы сами видели - у меня  не
было другого выхода. Еще раз извините... Эх,  добраться  бы  до  этого  де
Сайлеса!  Уж  я  бы  вытряс  из  него,  какого  черта  он  приказал   меня
расстрелять! - я постепенно раскалялся от клокотавшего во  мне  бешенства.
Страха уже почти не было - то ли я успел привыкнуть, что в меня все  время
стреляют, то ли уверовал в свою неуязвимость, то ли злость оттеснила страх
на второй план - но от того жуткого страха  смерти,  преследовавшего  меня
еще каких-нибудь три часа назад вместе с агентами спецслужб, не осталось и
следа.  Агенты,  правила,  остались,  но  сейчас  я  был  в  относительной
безопасности.
     - Вы действительно хотели бы встретиться с де Сайлесом?
     Этот вопрос застал меня врасплох.
     - Ну... вообще-то да! Да, хотел бы! Пожалуй, это выход.  Точнее,  это
был бы выход. Устранить причину всего этого безумия. Но, к сожалению,  это
невозможно.
     - Почему же - это вполне возможно. Дело в том, что  я  секретарша  де
Сайлеса.
     - Что?! - моя рука непроизвольно потянулась к рукоятке пистолета.
     - Не пугайтесь. Бывшая секретарша. Я была ею  два  месяца  вплоть  до
сегодняшнего утра. Сегодня он предложил  мне  лечь  с  ним  в  постель,  я
отказалась, и тут же была уволена. А он покатил к своей  любовнице.  Он  и
сейчас там. Я знаю, где это. Охраны там, естественно, нет.
     - Странная привычка - ездить на подобные встречи с утра.
     - Де Сайлес может себе это позволить. Он же второй в  стране  человек
после диктатора. А иногда и первый.
     Ну так что, навестим его?
     - Послушайте, а вы-то зачем ввязались в это дело? Это же не  шутки  -
за такое вас могут расстрелять.
     - А вам не все равно? У меня с ним свои счеты.
     Действительно, какое мне дело? Мне нужен де Сайлес! А заманить меня в
ловушку она могла бы и более простым способом.
     - Хорошо. Едем!
     Минут  через  десять  Люси  притормозила  у  двухэтажного   особняка,
притаившегося за оградой небольшого парка на окраине города.
     - Здесь. Это его особняк. Но он здесь не живет -  только  встречается
с...
     - Понятно.
     - Ну что, не передумали?
     - Нет.
     - Тогда идемте.
     - Вам лучше остаться.
     - Я же сказала, что у меня с ним свои счеты. Мы пойдем туда вместе.
     - Тогда на всякий случай возьмите пистолет. У меня  есть  второй.  Вы
стрелять умеете?
     Люси улыбнулась одними уголками губ, раскрыла сумочку, вынула  оттуда
небольшой браунинг, оттянула затвор и положила пистолет обратно.
     - Идемте.
     Калитка была заперта, но у Люси оказался ключ. Под  ногами  захрустел
гравий дорожки. Люси увлекла меня в боковую аллею.
     - С этой стороны есть черный ход, - шепотом объяснила она.
     У Люси оказался ключ  и  от  этой  двери  -  он  успела  основательно
подготовиться.  Здесь  явно  крылось  нечто  большее,   чем   оскорбленное
достоинство; ведь, по словам Люси,  все  произошло  сегодня.  Видимо,  она
долго вынашивала этот план. Что-то уж очень все это смахивает на  заговор!
Кажется, меня таки втянули в какую-то авантюру. Но мне было уже все равно.
По крайней мере, если меня все-таки поймают и  расстреляют,  я  хоть  буду
знать, за что! - подумал я, и сам удивился  -  у  меня  еще,  оказывается,
сохранилось чувство юмора.
     Мы тихо поднялись по лестнице на второй  этаж  и  остановились  перед
неплотно прикрытой дверью.
     - Арни, я хочу пить, принеси вина, - послышался из-за двери капризный
женский голос.
     - Сейчас, кошечка.
     Заскрипела кровать, и за  дверью  зашлепали  приближающиеся  шаги.  Я
взглянул на Люси,  и  она  молча  кивнула.  Пора.  Я  перехватил  пистолет
поудобнее и ударом ноги ("Опять как в кино", - подумал мельком)  распахнул
дверь.
     Передо мной, в одной длинной рубашке и тапочках на босу  ногу,  стоял
де Сайлес. Он был почти такой же, каким я видел его по телевизору - полный
лысеющий брюнет с короткими усиками и водянистыми круглыми глазами.  Перед
этим  человеком  трепетала  вся  страна;  его  имя  произносили   шепотом,
предварительно оглядевшись по сторонам. А сейчас он стоял  передо  мной  в
одной рубашке и тапочках, и дуло моего пистолета  было  направлено  в  его
толстое брюхо.
     Около секунды мы молча смотрели друг на друга.
     - Кто вы такой?! - вскрикнул вдруг де Сайлес.
     И тут же раздался пронзительный женский визг с  широкой  кровати  под
балдахином в дальнем конце комнаты.
     - Алекс Хамильтон. Что, не узнали?
     Де Сайлес начал постепенно белеть, на лбу у него  выступили  капельки
пота. Он попятился от меня, как от  привидения,  закрывая  лицо  руками  и
силясь что-то сказать, но лишь беззвучно, как рыба,  открывал  и  закрывал
рот. На его лице  явственно  проступил  тот  беспредельный  страх  смерти,
который я сам пережил несколько часов назад. Любовница продолжала визжать.
     - Люси, успокойте ее! - не выдержал я. - Она действует мне на нервы -
того и гляди не удержусь и выстрелю.
     Я слышал, как Люси прошла у меня за спиной; через секунду  послышался
звук пощечины, и визг мгновенно стих.
     - Спасибо.
     - Итак, меня интересует один вопрос. Почему вы отдали приказ  о  моем
расстреле?
     - Это н-не я, - пролепетал де Сайлес. - Это приказ Президента.
     - Но агент указал на вас.
     - Я только передал приказ Президента.
     - Ладно, сейчас это не имеет значения.  За  что,  черт  побери,  меня
должны расстрелять?! Отвечайте! Или я всажу вам пулю в брюхо - мне  терять
уже нечего!
     Лицо де Сайлеса стало уже не белым, а каким-то серым.
     - Вы - самый опасный человек в стране.
     - Что-о-о?!
     Я истерически рассмеялся. Это я-то,  скромный  математик-программист,
лояльный гражданин - самый опасный человек в стране!
     - Он что, с ума сошел?! Кто ему сказал такую чушь?
     - Машина.
     - Какая машина?
     - Главный Государственный Компьютер.
     Не может быть! Но нет, де Сайлес не врет - он слишком напуган,  чтобы
врать. Итак, компьютер. Но уж в этом деле я должен разобраться  -  это  же
моя специальность.
     - Расскажите точнее. Можете сесть и рассказывайте.
     Де Сайлес  почти  упал  в  глубокое  старинное  кресло,  отдышался  и
заговорил.
     - Понимаете, у него мания преследования.
     - У кого - у компьютера?
     - Нет, у Президента. Он все время боится заговора. И вот  недавно  он
дал запрос компьютеру: какой человек в стране  наиболее  опасен  для  него
лично? И компьютер назвал вас.
     - Не верю! Компьютер не мог такого выдать!..  Или  вопрос  был  задан
неграмотно.
     - Компьютер абсолютно надежен. До сих пор он ни разу не ошибался.  И,
кроме того, то, что вы до  сих  пор  живы  и  находитесь  здесь  -  лучшее
доказательство его правоты. Но, уверяю вас, я здесь абсолютно не при  чем.
Это приказ Президента.
     ...А ведь он прав! Я до сих пор  жив,  вооружен  и  припер  к  стенке
самого де Сайлеса! Наверное, компьютер все-таки был прав... Но  ведь  пока
все это не началось, я был для них абсолютно безвреден! В чем же  дело?  Я
же не был для них опасен - я СТАЛ опасен!..
     Кажется, я понял, все дело в обстоятельствах. Они, начав действовать,
сами загнали меня в угол - я был ВЫНУЖДЕН стать опасным!..
     - В какой форме был задан вопрос компьютеру?
     - Сейчас вспомню... Назвать человека... наиболее опасного... нет,  не
так... Вспомнил! Назвать  человека,  ПОТЕНЦИАЛЬНО  наиболее  опасного  для
Президента.
     Все! Теперь все встало на свои места. Я был прав - компьютер, видимо,
имел возможность моделировать будущее - в том числе, и последствия  своего
ответа. И он добросовестно выполнил  свою  задачу.  Но...  но  теперь  мне
остался единственный выход - уничтожить Президента,  вернее,  диктатора  -
пора называть всех своими именами. И я смогу сделать это  -  компьютер  не
ошибается...
     Я стоял, забыв о де Сайлесе, потрясенный этой  мыслью.  Да,  это  был
единственный выход. Пусть  будет  так!  Пусть  поднявший  меч  от  меча  и
погибнет!
     Дверь позади с грохотом распахнулась, и в комнату ввалились несколько
человек с автоматами. Один стал у двери, двое  подошли  к  побелевшему  де
Сайлесу, молча сунули ему в  рот  кляп  и  принялись  вязать  руки.  Один,
по-видимому, главный, подошел ко мне и протянул руку.
     - Мартинес.
     - Алекс, - я пожал руку и поморщился от его хватки.
     - Мы уже знаем о вас. Такие люди нам нужны. Надеюсь, вы с нами?
     - Сначала хотелось бы узнать,  кто  вы.  То,  что  Люси  -  из  вашей
команды, я уже понял. А вы, должно быть, заговорщики?
     - Обижаете, Мы - Армия Национального Освобождения.
     -  Наслышан,  -  я  действительно  немало  всего   слышал   об   этой
подпольно-партизанской организации, но слышал разное, и далеко  не  всегда
хорошее. - Но сомневаюсь, что  смогу  быть  вам  полезен.  Я  ведь  только
математик-программист. Даже стрелять толком не умею.
     В ответ на последнюю фразу раздался дружный хохот.
     - Не прибедняйтесь! Того, что вы сегодня натворили,  другому  хватило
бы на всю жизнь!
     - Но у меня не было другого выхода!
     - А разве теперь он у вас  есть?  Вас  по  прежнему  ищут  полиция  и
секретные службы, и если поймают - прикончат на месте. Так что у вас  одна
дорога - к нам.
     Что ж, пожалуй, Мартинес прав. Хотя я толком даже не знал, что это за
люди - но у меня действительно не было другого выхода.
     - Хорошо. Я согласен. И у меня сразу же есть к вам предложение.
     - Валяйте.
     - Хотите покончить с Пре... с диктатором?
     - Разумеется! Это намного облегчило бы нашу задачу. У вас есть план?
     - Еще нет. Мне нужна кое какая информация. А ну-ка, выньте у него изо
рта кляп, - я указал на де Сайлеса.
     Мартинес кивнул, и один из его людей вынул кляп.
     - Насколько я понял, диктатор полностью доверяет своему компьютеру?
     - Да.
     - Кто, кроме него, может к нему подключиться?
     - Только Президент и я.
     - Где находится ваш терминал?
     - В Министерстве Национальной Безопасности.
     - И все?
     - ...Нет. Еще один есть в этом доме.
     - Отлично.
     - Что вы задумали? - вмешался Мартинес.
     - Я хочу ввести в компьютер информацию, что на  президентский  дворец
готовится массированная атака. Как вы думаете, что предпримет диктатор?
     - Скроется.
     - Куда?
     - В одну из своих резиденций.
     - А мы устроим засаду на дороге и уничтожим его.
     - Во-первых, он ездит с  охраной.  А,  во-вторых,  мы  не  знаем  его
маршрута.
     - Все маршруты знает компьютер. Он и  подскажет  Президенту  наиболее
безопасный, - подал голос де Сайлес.
     - Ага, заговорил. Жить захотел,  -  усмехнулся  Мартинес.  -  Что  ж,
по-моему, придумано неплохо. Стоит попробовать.
     - Где находится терминал?
     - Внизу, в подвале.
     - Ключевое слово для доступа в компьютер.
     - Скажу, если обещаете сохранить жизнь.
     - Да я тебя... - обернулся Мартинес.
     - Не надо. Оставьте ему жизнь - мне нужен пароль компьютера.
     - Ладно, будешь жить.  Скажи  спасибо  этому  человеку,  которого  ты
приказал расстрелять.
     Что-то не понравилось мне в тоне Мартинеса и в  том,  как  быстро  он
согласился. Но эти слова все же давали де Сайлесу хоть какую-то надежду.
     - Итак, пароль.
     - "Безопасность".

     ...Мы лежали, укрывшись за  насыпью.  Было  жарко.  Рубашка  промокла
насквозь, руки вспотели, и я то и дело вытирал их об штаны и снова  брался
за черную эбонитовую рукоятку гранатомета. Толстый ствол его был направлен
на  шоссе,  по  которому  время  от  времени  проносились  машины.  Где-то
назойливо звенела цикада. Несколько пожухлых травинок,  пробившихся  среди
камней, слегка покачивались перед самым  носом.  Рядом  залегли  Мартинес,
Люси и еще несколько человек. Матово поблескивали  черные  пыльные  стволы
пулеметов и гранатометов. Никто не разговаривал - все ждали.
     Из-за поворота донесся условный свист - едут! Я в очередной раз вытер
потные руки, положил на плечо гранатомет  и  прильнул  к  прицелу.  Отсюда
шоссе было видно, как на ладони. В оптику  я  различал  даже  облупившиеся
пятна краски на столбиках ограждения. Нет, я не промахнусь.  Я  просто  не
могу промахнуться - как не мог умереть тогда, меньше  суток  назад,  когда
шел по гулкому тюремному коридору. Все рассчитано, все учтено;  осечки  не
будет - компьютер не ошибается.
     Из-за поворота с грохотом вылетела танкетка,  чуть  замедлила  ход  и
поползла по шоссе. Башенка с тяжелым пулеметом слепо вращалась из  стороны
в сторону, но нас с шоссе не было видно.
     Вслед за танкеткой из-за поворота выскочило шестеро  мотоциклистов  в
форме военной полиции, и вот, наконец, показалась  длинная  черная  машина
диктатора, за ней еще  одна,  поменьше,  снова  мотоциклисты  и  еще  одна
танкетка.
     Я неторопливо поймал черный лимузин в перекрестье прицела  и  положил
палец на спуск.
     Но  что-то  меня  остановило.  Я  почувствовал.   Почувствовал,   что
диктатора в машине нет. Он слишком хитер. Но где же он?..
     Он может быть  только  во  второй  машине,  машине  охраны!  Танкетки
слишком опасны для нападающих, в них  будут  стрелять  в  первую  очередь,
после лимузина. А быстрая небольшая машина охраны имеет все шансы уйти при
неожиданном нападении. Да, я уверен, диктатор там! Я слегка повел  стволом
гранатомета, поймал автомобиль в перекрестье прицела и нажал на спуск.
     В следующее мгновение на месте второй  машины  вспух  огненный  гриб,
взвился вверх, превращаясь в султан черного дыма. Снизу ударил пулемет, но
было поздно. Справа и  слева  от  меня  выстрелили  еще  три  гранатомета,
яростно ударило пламя из пулеметных стволов, обрушивших  на  шоссе  потоки
свинца.
     Все было кончено в течение двух  минут.  На  шоссе  догорали  обломки
машин, черной масляной копотью дымили обе танкетки. Не  ушел  никто.  Вниз
уже бежали люди Мартинеса.
     Я положил ставший вдруг непомерно тяжелым гранатомет  и  тоже  побрел
вниз.
     Мартинес стоял возле того, что еще  пять  минут  назад  было  машиной
охраны, и глядел на обгоревший труп с оторванной рукой.
     - Ты не ошибся, Алекс, это был он.
     - Да, я не ошибся.  Я  не  мог  ошибиться!  Это  конец.  Конец  этому
безумию. Все! Кончилось! - я уже кричал, в  истерике  облегчения.  -  Все!
Свободен! Конец!
     Хотя я и сам понимал, что до конца еще далеко. Все только начиналось.