Рэндал ГАРРЕТ
Рассказы

В ГЛАЗАХ СМОТРЯЩЕГО
СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ

                              Рэндал ГАРРЕТ

                           В ГЛАЗАХ СМОТРЯЩЕГО

     Сэр Пьер Морле, шевалье Анжуйской Империи, рыцарь Золотого Леопарда и
личный секретарь милорда графа д'Эвро, отогнув кружевной манжет,  поглядел
на часы: без трех минут семь. Ангелус прозвучал, как и всегда, в шесть,  и
милорд д'Эвро, конечно же, как и всегда, проснулся с  колокольным  звоном.
По крайней мере, за последние семнадцать лет на памяти сэра Пьера не  было
ни единого случая, чтобы милорд  не  проснулся  с  Ангелусом.  Как-то  раз
ризничий забыл прозвонить в колокол; милорд тогда впал в ярость  и  неделю
не  мог  успокоиться.  Только  просьба  отца  Брайта,  поддержанная  самим
епископом, спасла злополучного ризничего от казематов замка д'Эвро.
     Многоопытный глаз сэра  Пьера  не  упускал  ни  малейшей  складки  на
постланной поверх холодных каменных плит коридора  ковровой  дорожке.  Эти
старинные замки вообще трудно содержать в порядке, а милорд граф очень  не
любит, когда в щелях складки проступает селитра.  Но  все  вроде  выглядит
прилично - и слава Богу. А то вчера вечером милорд  граф  славно  погулял;
после такого он по утрам очень уж раздражителен. Милорд всегда просыпается
с Ангелусом, но отнюдь не всегда просыпается трезвым.
     Остановившись перед массивной дверью лифта из  полированного  резного
дуба и выбрав один ключ из связки,  висящей  на  поясе,  сэр  Пьер  открыл
замок. Дверь за ним закрылась сама, автоматически. Нажав кнопку, сэр  Пьер
стал терпеливо ждать,  пока  лифт  поднимет  его  в  личные  покои  графа,
расположенные четырьмя этажами выше. К этому моменту  милорд  граф  должен
уже принять ванну, побриться и одеться. И принять на опохмелку  полстакана
превосходного шампанского бренди. Завтракать он будет  не  раньше  восьми.
Камердинера в строгом смысле этого слова у графа не  было.  Формально  это
звание носил сэр  Реджинальд  Бове,  однако  ему  никогда  не  приходилось
исполнять наиболее интимные обязанности, связанные с должностью.  На  люди
граф показывался, только когда выглядел совершенно безупречно.
     Лифт остановился. Сэр Пьер вышел из кабинки и  пошел  по  коридору  к
расположенным к его конце покоям графа. Ровно в семь он коротко постучал в
высокую дверь, украшенную эмалевым с золотом гербом дома д'Эвро.
     И в первый раз за все эти семнадцать лет не получил ответа.
     Не веря своим ушам, сэр Пьер целую минуту ждал,  когда  же  прозвучит
рявкающее "Войдите", а потом, чуть ли не застенчиво, постучал снова.
     Ответа все не было.
     Затем,  внутренне  подготовившись  к  потоку   ругательств,   который
неминуемо хлынет на его голову,  если  милорд  решит,  что  его  секретарь
сделал что-то не так, сэр Пьер повернул ручку. Он открыл дверь  точно  так
же, как если бы услышал приглашение графа войти.
     - Доброе утро, милорд.
     Его голос звучал точно так же, как каждый  день  на  протяжении  этих
семнадцати лет.
     Ответа снова не последовало; комната оказалась пуста.
     Сэр Пьер окинул взглядом огромное помещение. Сквозь  фигурные  стекла
высоких окон яркое  утреннее  солнце  заливало  комнату,  свет  ромбами  и
квадратами падал на покрывающий дальнюю стену гобелен, разноцветьем красок
оживляя изображенную на нем охотничью сцену.
     - Милорд?
     Ни звука. Ничего.
     Увидев, что дверь спальни открыта, сэр Пьер подошел к ней и  заглянул
внутрь.
     И сразу же увидел, почему милорд граф не ответил ему,  да  и  никогда
больше не сможет ответить.
     Милорд граф распластался на спине, широко раскинув руки и уставившись
невидящими глазами в потолок. Он так и не успел снять свой алый с  золотом
вечерний наряд. Но большое пятно на груди  камзола  слегка  отличалось  по
цвету от остальной ткани, а в середине этого пятна ясно виднелось  пулевое
отверстие.
     Несколько  секунд  сэр  Пьер  стоял  неподвижно,  затем  приблизился,
привстал на колено и тыльной стороной ладони  потрогал  руку  графа.  Рука
была холодна как лед. Этот труп остыл уже много часов назад.
     - А я  ведь  знал  -  рано  или  поздно,  но  кто-нибудь  обязательно
прикончит вас, милорд.
     В голосе сэра Пьера прозвучало что-то вроде сожаления.
     Затем он встал и вышел, не  удостоив  своего  мертвого  хозяина  даже
взглядом. Заперев за собой дверь и положив ключ в карман, он направился  к
лифту.

     Глядя из окна  на  солнечное  утро,  Мэри,  леди  Дункан,  мучительно
решала,  как  поступить.  Звон  Ангелуса  прервал  ее  неспокойный  сон  и
напомнил, что, как гостье замка д'Эвро, ей нужно к утренней мессе. Но  это
же невозможно! Как сможет она предстать пред ликом Господа на  алтаре?  Уж
не говоря о том, чтобы принять святое причастие.
     Но, с другой стороны,  все  эти  четыре  дня  она  взяла  за  правило
обязательно появляться к заутрене вместе  с  леди  Элис;  будет  выглядеть
очень подозрительно, если сегодня она это правило нарушит.
     Обернувшись, она бросила взгляд на закрытую не только на засов, но  и
на замок дверь своей спальни. Вот _е_г_о_-_т_о_ появления там  не  ожидает
никто. Лэйрд Дункан имел отговорку - свое инвалидное  кресло,  однако  при
таком экзотичном хобби, как черная магия, он, пожалуй, и приближаться-то к
церкви опасался. Во всяком случае, так подозревала его жена.
     Если бы только она ему не соврала! Но как можно было сказать  правду?
Это было бы еще хуже - значительно хуже. А вот теперь из-за  этой  лжи  он
заперся в своей спальне и занимается одному Богу -  а  может,  Дьяволу,  -
известно чем.
     Если бы он  только  вышел.  Прекратил  то,  чем  занимается  все  эти
бесконечно долгие часы. Или хотя бы закончил! Тогда они  могли  бы  уехать
отсюда, придумать какой-нибудь предлог -  да  просто  любой  предлог  -  и
уехать. Можно притвориться, что  кто-нибудь  из  них  вдруг  заболел.  Что
угодно, все что угодно,  лишь  бы  убраться  из  Франции,  пересечь  Канал
[имеется в виду пролив Ла-Манш] и - домой, в Шотландию, где  они  будут  в
безопасности!
     Она снова поглядела в окно,  через  двор,  на  вздымающиеся  каменные
стены Главной башни и высокое окно покоев Эдуарда, графа д'Эвро.
     Вчера вечером она его ненавидела, но  теперь  не  было  в  ее  сердце
ненависти; там не осталось места ни для чего, кроме страха.
     Уткнувшись лицом в ладони, леди Дункан проклинала себя  за  глупость.
После бесконечно долгой ночи она даже плакать не могла.
     Услышав за спиной звук отпираемой двери, она повернулась.
     Лэйрд Дункан из Дункана вкатился в  спальню.  И  сразу  же  помещение
заполнило зловоние каких-то испарений, проникших из только  что  покинутой
им комнаты. Леди Дункан смотрела на него, не произнося ни слова.
     Он словно бы постарел со вчерашнего дня, лицо его стало изможденным и
усталым, в глазах появилось нечто новое, трудноопределимое, однако  совсем
ей не понравившееся. Сперва он тоже ничего не сказал, только облизал губы.
Когда лэйрд Дункан наконец заговорил, голос  его  звучал  странно,  как  у
человека с трудом оправляющегося после глубокого обморока:
     - Теперь бояться больше нечего, - сказал он. - Совершенно нечего.

     Паства преподобного отца Джеймса Валуа Брайта, викария церкви Святого
Духа, состояла из нескольких сотен  обитателей  замка  д'Эвро.  Вследствие
своего поста он являлся виднейшим - если не иерархически, то по  положению
в обществе, - священником графства. Не  считая,  естественно,  епископа  и
каноников  кафедрального  собора.  Однако  сознание  этого  мало  радовало
преподобного отца. Службы его посещались прискорбно  мало  -  особенно  по
будням. Конечно же, на воскресную мессу  приходило  много  народа  -  граф
д'Эвро, пунктуально являвшийся ровно в девять, имел привычку пересчитывать
всех своих домашних. Но по будням он в церкви  не  бывал,  а  ведь  хорошо
известно - чуть расслабься господин, как то  же  самое,  если  не  больше,
начинают позволять себе и слуги.
     Одно  только  утешение  -  леди  Элис  д'Эвро.  Скромная,  некрасивая
девушка, лет на двадцать младше своего брата, она во всем была полной  ему
противоположностью. Тихая рядом с  его  громыхающей  шумностью,  скромная,
стремящаяся держаться в тени -  рядом  с  его  доходящей  до  аляповатости
яркостью,  воздержанная  во  всем  -  рядом  с  его  постоянными  запоями,
целомудренная - рядом...
     Тут отец Брайт заставил себя прервать размышления. Нет у него  права,
напомнил он  себе,  на  подобные  суждения.  В  конце  концов,  ведь  даже
исповедует графа не он, а епископ.
     Кроме того, в данный момент он не должен отвлекаться от молитвы.
     Тут он, к крайнему своему изумлению, обнаружил, что уже  облачился  в
стихарь и паллий и что при этом губы его сами собой механически произносят
слова молитвы.
     "Привычка, - подумал он, - может  оказаться  крайне  губительной  для
способности к созерцанью".
     Отец Брайт окинул взглядом ризницу. Служка, юный сын графа  Сен-Брио,
посланный сюда, чтобы завершить формирование из него джентльмена,  который
в не столь отдаленном будущем станет королевским  губернатором  одного  из
самых  важных  графств  Бретани,  натягивал  через  голову  стихарь.  Часы
показывали одиннадцать минут восьмого.
     Отец Брайт заставил свои  мысли  обратиться  к  Господу  и  беззвучно
прочел те же  самые  молитвы  облачения,  которые  только  что  произносил
автоматически. На этот раз он вкладывал в них всю силу убежденности. Сверх
того он добавил коротенькую молитву, в которой просил у  Господа  прощения
за минутную рассеянность.
     Открыв глаза, он собрался уже было надевать ризу, как  дверь  ризницы
отворилась, и в нее вошел сэр Пьер, личный секретарь графа.
     - Мне необходимо поговорить с вами, отец, - тихо сказал он. И, бросив
взгляд на Де Сен-Брио-младшего, добавил: - С глазу на глаз.
     Вообще  говоря,  отец  Брайт  устроил  бы  большой  нагоняй   любому,
набравшемуся  наглости  вломиться  в  ризницу  в  тот  момент,  когда   он
переодевается к мессе, но ведь сэр Пьер никогда  не  прервал  бы  его  без
серьезных на то причин. Кивнув, он вышел в коридор, ведущий к алтарю.
     - Что такое, Пьер?
     - Милорд граф мертв. Убит.
     После первоначального потрясения отец Брайт осознал, что новость  эта
не столь уж и неожиданна. Похоже, глубоко в мыслях он всегда  догадывался,
что граф умрет насильственной смертью  задолго  до  того,  как  разгульная
жизнь подорвет его здоровье.
     - Как это случилось? - спокойно спросил он.
     Сэр Пьер в точности пересказал все, что делал и что видел.
     - А потом я запер дверь и пошел прямо сюда, - закончил он.
     - У кого еще есть ключ от покоев графа?
     - Ни у кого, кроме самого милорда, - ответил сэр Пьер.  -  Во  всяком
случае - насколько мне известно.
     - И где этот ключ?
     - На месте, в связке у него на поясе. Я специально посмотрел.
     - Хорошо. Тогда оставим дверь запертой. Вы  совершенно  уверены,  что
тело остыло?
     - Остыло и окоченело, святой отец.
     - Значит, он мертв уже давно.
     - Надо сообщить леди Элис, - сказал сэр Пьер.
     - Да, - отец Брайт кивнул. - Графиню д'Эвро  следует  уведомить,  что
теперь она наследует управление графством.
     На мгновение на лице сэра Пьера появилось замешательство; видимо,  он
еще не до конца осознал все последствия смерти графа.
     - Я скажу ей сам, Пьер. Она, вероятно, уже  сидит  на  своей  скамье.
Зайдите в церковь и тихо скажите графине, что я хочу с ней побеседовать. И
больше ничего.
     - Понимаю, святой отец, - сказал сэр Пьер.

     В церкви собралось человек двадцать пять - тридцать, по большей части
- женщины, но Элис, графини д'Эвро, среди них не оказалось. Тихо, стараясь
не привлекать к себе внимания, сэр Пьер прошел мимо  полупустых  скамей  в
нартекс. Здесь и была графиня; она, видимо, только что  вошла  в  дверь  и
поправляла накинутую на голову черную кружевную мантилью. "Слава  Богу,  -
подумал сэр Пьер, - что не мне придется сообщить ей такую новость".
     Довольно некрасивое, редко улыбающееся  лицо  миледи  выглядело,  как
всегда, печальным. Крупный нос и квадратный подбородок,  сообщавшие  графу
некую  вызывающую  привлекательность,  придавали  его  сестре  вид   очень
серьезный и довольно-таки - несмотря на великолепную фигуру - бесполый.
     - Миледи, - сказал сэр Пьер, остановившись перед ней,  -  преподобный
отец просит вас поговорить с  ним  перед  мессой.  Он  ждет  вас  у  двери
ризницы.
     Крепко прижав к груди четки, графиня судорожно перевела дыхание.
     - О, сэр Пьер. Простите, ради бога, я почему-то испугалась. Я вас  не
заметила.
     - Извините, миледи.
     - Ничего, просто я немного задумалась.  Вы  не  откажетесь  проводить
меня к преподобному отцу?
     Услышав их  шаги  в  коридоре,  отец  Брайт  немного  успокоился.  Он
нервничал, так как месса  уже  запаздывала  на  целую  минуту;  полагалось
начинать ее точно в семь пятнадцать.
     Как и ожидал отец Брайт, свежеиспеченная  графиня  д'Эвро  восприняла
известие спокойно. Мгновение помедлив, она перекрестилась и сказала:
     - Пусть земля ему будет пухом. Я  оставляю  все  на  ваше  попечение,
святой отец, сэр Пьер. Что теперь надо делать?
     - Пьер должен как можно скорее сообщить  о  происшедшем  по  телесону
[телесон (от греч. tele - далеко и  лат.  sonor  -  звук)  -  акустический
прибор для передачи звуков  на  расстояние]  в  Руан,  Его  Высочеству.  Я
объявлю  о  смерти  вашего  брата  и  попрошу  собравшихся  помолиться  об
упокоении его души - однако, думаю, не стоит пока говорить ничего  о  том,
как он умер. Лишние разговоры и измышления просто ни к чему.
     - Хорошо, - согласилась графиня. - Идемте,  сэр  Пьер,  я  хочу  сама
поговорить со своим кузеном герцогом.
     - Да, миледи.
     Вернувшись в ризницу,  отец  Брайт  переложил  закладки  в  требнике.
Хорошо, что сегодня нет никакого большого праздника и  произвольный  выбор
темы службы допускается правилами. Часы показывали  уже  семнадцать  минут
восьмого.
     - Быстро, сын мой, - повернулся он к молодому Де Сен-Брио. -  Поставь
на алтарь небеленные восковые свечи. Поспеши, я буду готов к тому времени,
как ты вернешься. Да, и смени алтарное покрывало. Положи черное.
     - Да, святой отец.
     Юноша удалился.
     Свернув зеленую ризу, отец Брайт вернул ее на  место  в  ящик,  вынув
взамен черную. Сегодня он отслужит  реквием  по  душам  усопших  верных  -
вдруг, паче чаяния, и граф находится в их числе.

     Его королевское Высочество герцог Нормандский просмотрел  официальное
письмо, только что напечатанное для него секретарем. Оно было  адресовано:
"Serenissimo Domino Nostro Iohanni Quarto, Dei Gratia, Angliae,  Franciae,
Scotiae, Hiberniae, Novae Angliae et Novae Franciae,  _R_e_x_,  Imperator,
Fidei Defensor..." - "Нашему Светлейшему Повелителю,  Джону  IV,  Милостью
Божией Королю и Императору Англии,  Франции,  Шотландии,  Ирландии,  Новой
Англии, Новой Франции, Защитнику Веры..."
     Дело было вполне рутинное: простое уведомление своего брата,  короля,
что вернейший слуга  Его  Величества  Эдуард,  граф  Эвро,  закончил  свое
бренное  существование.   Одновременно   испрашивалось   утверждение   Его
Величеством  непосредственной  наследницы  графа  Элис,  графини  Эвро,  в
качестве законной правопреемницы.
     Закончив чтение, Его Высочество  удовлетворенно  кивнул  и  нацарапал
снизу подпись: "Ricardus Dux Normaniae".
     Затем, взяв отдельный лист бумаги, он написал: "Дорогой Джон,  ты  не
мог бы малость это попридержать? Конечно же, Эдуард  был  развратник  и  -
хуже того - бестолочь; несомненно, он схлопотал ровно  то,  что  заслужил,
однако мы, к сожалению, не имеем понятия, кто же это отправил его  на  тот
свет. А вдруг как раз Элис и проделала дырку в своем братце - у  меня  нет
никаких надежных данных, что это не так. Как только появятся  подробности,
сразу же извещу тебя. Со всей любовью, твой брат и слуга, Ричард".
     Положив оба письма в приготовленный конверт, он запечатал его. Хорошо
бы поговорить с королем по телесону, но только вот еще никто не  придумал,
каким образом перекинуть эти самые проводочки через Канал.
     Запечатав письмо, герцог задержал  конверт  в  руках.  На  его  лице,
красивом скандинавской, белокурой красотой,  появилась  задумчивость.  Дом
Плантагенетов прошел через восемь столетий, кровь Генриха  Анжуйского  уже
почти исчезла в его отдаленных потомках, но нормандская кровь ощущалась не
слабее,  чем  раньше,  пополняемая  все  новыми  и  новыми  вливаниями  от
норвежских  и  датских  принцесс.  Мать  Ричарда,  королева  Хельга,  жена
покойного  Его  Величества   Карла   III,   знала   всего   десяток-другой
англо-французских слов, да и те произносила с густым норвежским акцентом.
     И все равно, ни в языке, ни в манере держать себя у Ричарда,  герцога
Нормандского, не ощущалось  ровно  ничего  скандинавского.  Он  не  только
принадлежал к старейшей и наиболее могущественной династии  Европы,  но  и
был крещен именем, выдающимся в этой семье. Имя Ричард носили семь королей
Империи; по большей части, это были хорошие короли, хотя, быть может, и не
всегда "хорошие" в житейском смысле слова  люди.  Даже  старина  Ричард  I
[король  Англии,  известный  также  под  именем  Ричард   Львиное   Сердце
(1157-1199); в реальной истории большую часть жизни  провел  за  пределами
страны и был убит во время войны с  Францией],  довольно-таки  разнузданно
проведший первые сорок с чем-то  лет  жизни,  потом  остепенился,  взялся,
наконец, за правление королевством и справлялся с этим  делом  великолепно
все оставшиеся ему двадцать лет. Долгое  и  мучительное  выздоровление  от
полученной при осаде Шалю раны странным образом изменило его к лучшему.
     Все еще оставались шансы,  хотя  и  небольшие,  что  герцогу  Ричарду
представится случай поддержать  честь  своего  славного  имени  и  в  роли
короля. Закон гласил,  что  в  случае  смерти  суверена  парламент  должен
выбрать королем одного из Плантагенетов [Плантагенеты - в реальной истории
королевская династия в Англии в 1154-1399 годах; представители: Генрих II,
Ричард I Львиное Сердце, Джон (Иоанн) Безземельный, Генрих III, Эдуард  I,
Эдуард II, Эдуард III, Ричард II; с 1399 года, после мятежа  феодалов,  на
английском престоле утвердилась боковая ветвь Плантагенетов -  Ланкастеры]
и хотя избрание одного из двоих сыновей Джона Ланкастерского было  гораздо
реальнее, чем избрание Ричарда, полностью  отбрасывать  такую  возможность
было нельзя.
     Ну а тем  временем  честь  своего  имени  будет  поддерживать  герцог
Нормандский.
     Свершилось убийство, значит, должно  свершиться  и  правосудие.  Граф
д'Эвро был знаменит своим справедливым, хотя и  суровым  судейством  почти
так же, как и своим распутством. Равно так  же,  как  его  развлечения  не
знали никакой меры, его правосудие не сдерживалось милосердием.  Тот,  кто
его убил, получит и правосудие, и милосердие - насколько такое  милосердие
будет во власти Ричарда.
     Хотя Ричард этого и не формулировал, даже  мысленно,  он  считал  про
себя, что роковой выстрел произведен или униженной,  подвергнутой  насилию
женщиной, или каким-либо мужем, которому  милорд  граф  наставил  рога.  В
результате, не зная, собственно, ничего о деле, герцог заранее был склонен
к милосердию.
     Ричард опустил письмо в  почтовый  мешок,  который  этим  же  вечером
пересечет Канал на борту пакетбота,  и  повернулся  в  сторону  худощавого
человека средних лет, чем-то занимавшегося за письменным столом  в  другом
конце комнаты.
     - Милорд маркиз, - окликнул он задумчиво.
     - Да, Ваше Высочество?
     Маркиз Руанский поднял глаза от своей работы.
     - А на  сколько  правдивы  все  эти  истории,  что  рассказывали  про
покойного графа?
     - Правдивы, Ваше Высочество?
     Маркиз немного задумался.
     - Я бы поостерегся  давать  точную  оценку.  Как  только  у  человека
появляется такая репутация, число  приписываемых  ему  прегрешений  быстро
начинает превосходить число действительных. Без всякого  сомнения,  многие
из историй, что рассказывали про него - сущая правда;  с  другой  стороны,
много и таких, которые имеют очень слабое отношение  к  фактам.  В  то  же
время, очень вероятно, что есть много происшествий, о которых мы никогда и
не слыхивали. Однако совершенно точно то, что он признал себя  отцом  семи
незаконнорожденных сыновей, и я  бы  рискнул  сказать,  что  при  этом  он
проигнорировал  несколько  дочерей  -  все  это,  обратите  внимание,   от
незамужних женщин.  Установить  его  адюльтеры,  конечно  же,  значительно
труднее, однако,  думаю,  Ваше  Высочество  может  быть  уверенным  -  они
случались далеко не редко.
     Откашлявшись, маркиз добавил:
     - Если Ваше Высочество ищет  мотивы,  боюсь,  что  людей  с  мотивами
чересчур много.
     - Ясно, - сказал герцог. - Ну  что  ж,  посмотрим,  какую  информацию
добудет лорд Дарси.
     Он поднял глаза на часы.
     - Они должны быть уже там.
     Затем, будто отбрасывая дальнейшие размышления на  эту  тему,  герцог
взял со стола новую пачку документов и вернулся к работе.
     Понаблюдав за ним несколько секунд, маркиз слегка улыбнулся - молодой
герцог  относился   к   своим   обязанностям   серьезно,   но   достаточно
уравновешенно. Несколько романтичен - но какими  были  в  девятнадцать  мы
сами? Во всяком случае ни его способности,  ни  благородство  сомнений  не
вызывают. Кровь королей Англии всегда дает себя знать.

     - Миледи, - мягко произнес сэр Пьер. - Прибыли следователи герцога.
     Миледи Элис, графиня д'Эвро, сидела на обитом золотой парчой  кресле.
Около ее кресла с лицом очень серьезным и печальным стоял отец  Брайт.  На
кричаще-ярком  фоне  стен  приемной  две  их  фигуры   выделялись   словно
чернильные кляксы. Обычное  для  священника  черное  одеяние  отца  Брайта
оживляла только ослепительная белизна кружевного воротничка и  манжет.  На
графине было черное бархатное платье - графиня  всегда  ненавидела  черный
цвет, и в ее гардеробе не  нашлось  ничего  подходящего,  кроме  траурного
платья, сшитого восемь лет тому  назад,  когда  она  хоронила  свою  мать.
Казалось, что от печального  выражения  лиц  черный  цвет  становился  еще
чернее.
     - Пригласите их, сэр Пьер.
     Голос графини звучал ровно и спокойно.
     Сэр Пьер распахнул дверь, и в комнату вошли трое - один,  одетый  как
дворянин, и двое в ливреях герцога Нормандского.
     Дворянин поклонился и сказал:
     - Лорд Дарси, главный уголовный следователь Его Высочества герцога  и
ваш слуга, миледи.
     Говоривший был высоким шатеном с худощавым, довольно приятным  лицом.
В его англо-французском отчетливо ощущался английский акцент.
     - Рада познакомиться, лорд  Дарси,  -  сказала  графиня.  -  Это  наш
викарий, отец Брайт.
     - Ваш слуга, преподобный отец.
     Затем лорд Дарси представил своих спутников. Первый из них,  седеющий
уже человек, смотревший на мир сквозь пенсне в золотой оправе и всем видом
напоминающий  ученого,  оказался  доктором  Пейтли,   хирургом.   Довершал
компанию  невысокий,  коренастый,  краснощекий  мастер  Шон   О   Лохлейн,
волшебник.
     Как только мастер Шон был представлен,  он  вынул  из  своей  поясной
сумки маленькую книжечку в кожаной обложке и протянул ее священнику.
     - Моя лицензия, преподобный отец.
     Отец Брайт мельком просмотрел  документ:  все  как  надо,  подпись  и
печать архиепископа Руанского. К  таким  вещам  закон  относился  довольно
строго, ни один  волшебник  не  имел  права  практиковать  без  разрешения
Церкви, и лицензию выдавали только после тщательной проверки  деятельности
волшебника на ортодоксальность.
     - Вроде бы все в порядке.
     Священник вернул книжечку. Коротышка-волшебник  раскланялся  и  снова
положил ее в свою сумку.
     В руках лорда Дарси появился блокнот.
     - А теперь, как это ни прискорбно, нам придется  проверить  несколько
фактов.
     Справившись со своими записями, он посмотрел на сэра Пьера.
     - Насколько я понимаю, это вы обнаружили тело?
     - Совершенно верно, ваше лордство.
     - И как давно это произошло?
     Сэр Пьер взглянул на часы. Было девять пятьдесят пять.
     - Чуть меньше трех часов назад, ваше лордство.
     - В какое время точно?
     - Я постучал в дверь ровно в семь, а зашел минутой или двумя  позднее
- ну, скажем, в семь ноль-одну или семь ноль-две.
     - Откуда вы знаете время с такой точностью?
     - Милорд  граф,  -  немного  натянуто  ответил  сэр  Пьер,  -  всегда
настаивал  на  пунктуальности.  У  меня  образовалась  привычка  регулярно
справляться по часам.
     - Понятно. Очень хорошо. А что вы сделали потом?
     Сэр Пьер вкратце описал свои действия.
     - Так значит, дверь в его покои не была заперта?
     - Нет, сэр.
     - Вас это не удивило?
     - Нет, сэр. Она никогда не бывала заперта, все эти семнадцать лет.
     - Никогда?
     Бровь лорда Дарси вопросительно поднялась.
     - Не бывала заперта в семь утра, ваше лордство.  Милорд  граф  всегда
вставал ровно в шесть и отпирал дверь где-то между шестью и семью.
     - Значит, на ночь он запирался?
     - Да, сэр.
     Лорд Дарси с задумчивым видом  записал  что-то  в  свой  блокнот,  но
возвращаться к этой теме не стал.
     - А уходя, вы заперли дверь?
     - Совершенно верно, ваше лордство.
     - И она так и заперта с того времени?
     Сэр Пьер помедлил и вопросительно посмотрел на отца  Брайта.  Ответил
священник:
     - В восемь пятнадцать мы с сэром Пьером вошли туда. Я хотел взглянуть
на тело. Мы ничего не трогали и ушли в восемь двадцать.
     Мастер Шон О Лохлейн явно встревожился.
     - Э-э... извините меня, преподобный  отец.  Надеюсь,  вы  не  провели
обряд святого помазания?
     - Нет, - ответил отец Брайт. - Я решил, что лучше  уж  отложить  это,
пока власти не  ознакомились  с...  э-э...  местом  преступления.  Мне  не
хотелось создавать дополнительные затруднения следствию.
     - И очень правильно, - пробормотал лорд Дарси.
     - И никаких, надеюсь, благословений, преподобный  отец?  -  продолжал
волноваться мастер Шон. - Никакого экзорцизма или...
     - Ничего, - довольно раздраженно перебил его отец Брайт. -  Думаю,  я
перекрестился, когда увидел тело, но и не более того.
     - Перекрестили _с_е_б_я_, сэр? И больше ничего?
     - Ничего.
     - Ну, тогда все в порядке. Простите  мою  настойчивость,  преподобный
отец, но любые миазмы зла, оставшиеся неподалеку, являются  очень  важными
уликами, и их ни в коем случае нельзя рассеивать до проверки.
     - З_л_а_?
     Миледи графиня была явно поражена.
     - Извините, миледи, но... - сокрушенным голосом начал мастер Шон.
     Но тут его перебил отец Брайт, обратившийся к графине:
     - Не огорчайтесь, дочь моя, эти люди просто исполняют свой долг.
     - Конечно же, я понимаю. Просто все это так...
     Она поежилась.
     - А миледи видела покойного? - вежливо  спросил  лорд  Дарси,  бросив
предупреждающий взгляд на мастера Шона.
     - Нет. Но если вы хотите...
     - Посмотрим, - сказал  лорд  Дарси.  -  Возможно,  в  этом  не  будет
необходимости. Можем мы подняться в покои графа?
     - Разумеется, - сказала графиня. - Сэр Пьер, вы идете?
     - Да, миледи.
     Пока сэр Пьер отпирал украшенную гербом дверь, лорд Дарси спросил:
     - А кто еще спит на этом этаже?
     - Больше никто, ваше лордство. Весь этаж занимает...  _з_а_н_и_м_а_л_
милорд граф.
     - А можно подняться сюда как-нибудь еще, не на лифте?
     Повернувшись, сэр Пьер указал в другой конец короткого коридора.
     - Вон там лестница. - Он показывал на массивную дубовую дверь.  -  Но
только эта дверь всегда заперта.  Кроме  того,  на  ней,  как  вы  видите,
тяжелый засов. Ею никогда не пользуются, только когда носят мебель или еще
что-нибудь такое.
     - А другого пути нет?
     Сэр Пьер помедлил.
     - По правде говоря, ваше лордство, есть. Я вам покажу.
     - Потайная лестница?
     - Да, ваше лордство.
     - Очень хорошо. Познакомимся с ней потом, после осмотра тела.
     Потратив целый утомительный час на  поездку  по  железной  дороге  из
Руана,  лорд  Дарси  теперь  очень  хотел  увидеть  наконец  то,  с  чего,
собственно, и началась вся эта суета.
     Он лежал в спальне, где его и оставили сэр Пьер и отец Брайт.
     - Будьте добры, доктор Пейтли, - сказал лорд Дарси.
     Он встал на колени около трупа и  внимательно  наблюдал,  как  доктор
Пейтли, опустившись на колени с другой стороны, заглянул в  мертвое  лицо.
Врач потрогал одну из кистей, а затем попытался приподнять руку.
     - Совсем уже окоченел, вплоть до самых пальцев. Одно пулевое ранение.
Калибр довольно небольшой - я бы сказал,  двадцать  восьмой  или  тридцать
четвертый - трудно сказать, не исследовав пулю. Похоже, прямо в сердце.  О
пороховых подпалинах говорить трудно, кровь пропитала  одежду  и  засохла.
Однако эти пятнышки... Хм-м-м. Да. Хм-м-м.
     Глаза лорда Дарси не упускали ни малейшей детали,  правда,  на  самом
трупе, собственно, не было почти ничего заслуживающего  внимания.  Но  тут
его взгляд привлекло  нечто,  отсвечивающее  золотым  блеском.  Встав,  он
подошел к большой кровати под балдахином и заглянул под нее. Монета? Нет.
     Он осторожно поднял заинтересовавший его предмет  и  внимательно  его
оглядел. Пуговица.  Золотая,  со  сложным  восточным  орнаментом  и  одним
бриллиантом, в самом центре. Сколько она здесь лежала? И  откуда  взялась?
Во всяком случае - не с одежды графа: его пуговицы маленькие, украшены его
собственным гербом и  на  них  нет  никаких  драгоценных  камней.  Кто  ее
обронил, мужчина или женщина? Пока что это останется неизвестным.
     Лорд Дарси повернулся к сэру Пьеру.
     - Когда здесь убирали в последний раз?
     - Вчера вечером,  ваше  лордство.  Милорд  граф  был  в  этом  крайне
щепетилен. Покои всегда убирались и подметались, пока он ужинает.
     - В таком случае она должна была закатиться под  кровать  в  какой-то
момент после ужина. Вы не узнаете ее? Она ведь довольно необычна.
     Личный секретарь покойного  графа  внимательно  осмотрел  лежащую  на
ладони лорда Дарси пуговицу, не прикасаясь к ней.
     - Я... Я не  уверен,  -  запинаясь,  проговорил  он  наконец.  -  Она
похожа... но только я не уверен...
     - Бросьте, шевалье, бросьте! Где, как  вам  кажется,  вы  _м_о_г_л_и_
видеть ее? Или другую вроде нее.
     В голосе лорда появились резкие нотки.
     - Я не пытаюсь ничего скрывать, - с такой же  резкостью  ответил  сэр
Пьер. - Я только сказал, что не уверен. И я все  еще  не  уверен,  но  это
очень просто проверить. Если вы позволите...
     Повернувшись, он обратился к доктору Пейтли,  все  еще  стоявшему  на
коленях возле трупа:
     - Вы разрешите мне взять ключи графа, доктор?
     Пейтли вопросительно поднял глаза на лорда Дарси; тот  молча  кивнул.
Отцепив ключи от пояса, врач вручил их сэру Пьеру.
     Секунду посмотрев на них, секретарь выбрал маленький золотой ключ.
     - Вот этот, - сказал он, снимая ключ с кольца. - Идемте со мной, ваше
лордство.

     Дарси последовал за ним  через  комнату  к  стене,  покрытой  большим
гобеленом, века, должно быть, шестнадцатого. Засунув под  него  руку,  сэр
Пьер потянул за спрятанный там шнур. Весь  гобелен  скользнул  в  сторону,
словно панель, и лорд Дарси увидел, что он висел на карнизе, установленном
футах в десяти от пола. За гобеленом открылась вроде  бы  обычная  дубовая
отделка,  но  сэр  Пьер  отыскал  незаметное  отверстие,  вставил  в  него
маленький ключ и повернул. Точнее, попытался повернуть.
     - Очень странно, - в голосе сэра Пьера появилось  удивление.  Она  не
заперта!
     Он вытащил ключ  и  надавил  на  панель,  толкая  ее  в  сторону.  Та
отъехала, и за ней обнаружилось что-то вроде кладовой.
     Кладовая  эта  оказалась  битком  набитой   женской   одеждой,   всех
разновидностей и фасонов.
     Лорд Дарси тихо присвистнул.
     - Посмотрите на это синее платье, ваше лордство, - сказал сэр Пьер. -
То, которое с... да, да, это самое.
     Лорд Дарси снял платье с вешалки. Те же самые пуговицы, абсолютно  те
же. И одной не хватает, спереди! Оторвана!
     - Мастер Шон! - не поворачиваясь, окликнул он.
     Мастер Шон подошел, слегка вразвалочку. В его руке был странной формы
бронзовый предмет, который сэр Пьер не то чтобы узнал,  но  как-то  смутно
припомнил. Волшебник бормотал себе под нос:
     - Зло, сплошное зло. Ну точно, и вибрации  по  всему  помещению.  Да,
милорд?
     - Проверьте это платье и пуговицу, когда у вас руки дойдут. Интересно
бы узнать, когда эта парочка рассталась.
     - Хорошо, милорд.
     Мистер Шон перекинул синее платье через руку, а  пуговицу  опустил  в
свою поясную сумку.
     - Одно могу сказать, милорд. Вот тут мы говорили про миазмы зла,  так
вот, в этой комнате их полным-полно.
     Он  продемонстрировал  странный  металлический  предмет,  который  он
держал в руке.
     -  На  этой  штуке  чувствуется,  так  сказать,  грунтовка  -  нечто,
присутствовавшее здесь годами и впитавшееся потихоньку. Но на  поверхности
наложился заряд кошмарной силы. И он абсолютно свежий.
     - Трудно удивляться, если прошлой ночью здесь совершено убийство -  а
то и сегодня утром.
     - Ем-м-м, да. Да, милорд, смерть тут чувствуется, но  есть  и  что-то
еще. Что-то не совсем мне понятное.
     - И все это вы можете сказать, просто подержав в руках этот бронзовый
крест? - с любопытством спросил сэр Пьер.
     - А это не совсем крест, сэр, - дружелюбно ухмыльнулся мастер Шон.  -
Это то, что известно под названием crux ansata. Древние египтяне  называли
его _а_н_к_х_. Обратите внимание, что у него вверху не прямая перекладина,
как у Истинного Креста, а петля. Так вот, Истинный  Крест  -  конечно  же,
если его нужным образом энергетизировать, благословить, -  Истинный  Крест
стремится рассеять зло. В отличие от  него,  _а_н_к_х_,  воспринимая  зло,
вибрирует вместе с ним -  из-за  этой  самой  петли,  образующей  обратную
связь. И энергетизируют его не благословением, а совсем  другим...  м-м...
заклинанием.
     - Мастер  Шон,  не  забывайте,  мы  расследуем  убийство,  -  прервал
грозившую затянуться лекцию лорд Дарси.
     Уловив нотки неодобрения в его голосе, волшебник кивнул:
     - Да, милорд.
     И ушел, как и прежде, вразвалочку.
     Лорд Дарси повернулся к сэру Пьеру.
     - Так где эта самая ваша потайная лестница?
     - Сюда, ваше лордство.
     Подведя лорда Дарси к одной из боковых  стен  спальни,  он  таким  же
образом отодвинул еще один гобелен.
     - Боже правый, - пробормотал лорд Дарси, - да у него что,  за  каждым
гобеленом что-нибудь спрятано?
     Но сказал он это достаточно тихо, чтобы не услыхал личный секретарь.

     На сей раз перед ними предстала каменная стена, казавшаяся  сплошной.
Однако, когда сэр Пьер надавил на один из небольших  камней,  часть  стены
распахнулась внутрь; в образовавшемся проеме виднелась лестница.
     - А, понятно, - сказал лорд Дарси. - Вот что он, значит, сделал.  Это
старая винтовая лестница, идущая внутри башни. Внизу  у  нее  два  выхода.
Один ведет во внутренний двор, а другой -  нечто  вроде  запасного  выхода
наружу, за  пределы  крепостной  стены,  но  этот  ход  замуровали  еще  в
шестнадцатом веке, так что осталась одна дверь - во двор.
     - Так ваше лордство знакомы с замком д'Эвро? - удивленно спросил  сэр
Пьер. На его памяти лорд Дарси никогда прежде не бывал во владениях графа.
     - Только по чертежам из Королевского Архива. Но я взял за  правило...
- Фраза прервалась на полуслове.
     - Господи, - негромко произнес лорд Дарси. - А это что еще такое?
     "Это" было прежде скрыто от глаз; теперь, когда  сэр  Пьер  отодвинул
гобелен, предмет стал частично виден. Он лежал на полу примерно в футе  от
потайной двери.
     Встав на колени, лорд Дарси совсем отодвинул гобелен.
     -  Так,  так.  Карманный  двухзарядный  пистолет  двадцать   восьмого
калибра. Золотая насечка, прекрасная  гравировка,  перламутровая  рукоять.
Просто заглядение, настоящее произведение искусства.
     Подняв оружие, он внимательно его осмотрел.
     - Сделан один выстрел.
     Поднявшись, лорд Дарси показал пистолет сэру Пьеру.
     - Видели вы его когда-нибудь раньше?
     Личный секретарь внимательно осмотрел оружие,  а  затем  отрицательно
покачал головой.
     -  Насколько  я  помню,  нет,  ваше  лордство.  Графу  он  точно   не
принадлежал.
     - Вы уверены?
     - Вполне, ваше лордство. Если хотите, я покажу вам графскую коллекцию
ружей и пистолетов. Милорду графу не нравились крошечные пистолетики вроде
этого; он предпочитал  крупнокалиберное  оружие.  И  никогда  не  стал  бы
держать у себя такую игрушку.
     - Ну ладно, надо все-таки взглянуть, что же там, за этой дверью.
     Еще раз подозвав мастера Шона,  лорд  Дарси  отдал  пистолет  ему  на
сохранение.
     - И старайтесь  не  пропустить  ничего,  мастер  Шон.  Пока  что  все
мало-мальски  интересное,   за   исключением   самого   покойного   графа,
обнаруживалось то под кроватью, то за ковром. Так что проверяйте все. Мы с
сэром Пьером осмотрим лестницу.
     Лестница  оказалась  темной,  хотя  сквозь  узкие  бойницы  проникало
достаточно света, чтобы глаз мог различить происходящее внутри. Она шла по
спирали между внешней и внутренней стенами Главной Башни, совершая  четыре
полных витка, прежде чем достичь уровня земли. Лорд Дарси, спускаясь вслед
за сэром Пьером,  внимательно  оглядывал  ступени,  стены  и  даже  низкий
сводчатый потолок.
     После первого витка, одним этажом ниже покоев графа, он остановился.
     - Здесь была дверь.
     На стене отчетливо вырисовывалось прямоугольное пятно.
     - Да, ваше лордство. Раньше двери были на всех этажах, но теперь  они
замурованы. И замурованы надежно, как вы сами видите.
     - А куда они вели раньше?
     - В конторы, в мой кабинет, в  канцелярию,  в  управление  стражи  на
первом этаже. А ниже - темницы. Жил  в  башне  один  только  милорд  граф,
остальные домочадцы живут на втором этаже главного корпуса замка.
     - А гости?
     - Обычно их устраивают в восточном крыле. Сейчас у  нас  только  двое
гостей. Лэйрд и леди Дункан пробыли в замке четыре дня.
     - Понятно.
     Они спустились еще на четыре  ступеньки,  когда  лорд  Дарси,  словно
невзначай, спросил:
     - Скажите, сэр Пьер, а  вы  были  посвящены  во  _в_с_е_  дела  графа
д'Эвро?
     И только еще через четыре ступеньки он услышал ответ:
     - Я понимаю, что имеет в виду ваше лордство.
     И еще через две ступеньки:
     - Нет, не  во  все.  Я  знал,  конечно,  что  у  милорда  графа  были
определенные...   э-э...   ну,   скажем,   связи   с   представительницами
противоположного пола. Однако...
     Тут сэр Пьер на секунду умолк; в полумраке было  видно,  как  сжались
его губы.
     - Однако, - продолжил он, - я  не  был  сводником  милорда,  если  вы
намекаете на это. Я не сутенер и никогда им не был.
     - У меня и в мыслях такого не было, добрый рыцарь.
     По голосу лорда  Дарси  чувствовалось,  что  такая  мысль  и  вправду
никогда не приходила ему на ум.
     -  Ни  в  коем  случае.  Однако  же,  есть  большая   разница   между
"содействием  и   подстрекательством"   и   простой   осведомленностью   о
происходящем.
     - О, да. Да, конечно. Разумеется, нельзя же  семнадцать  лет  служить
личным секретарем у джентльмена,  подобного  милорду  графу,  и  не  знать
кое-чего из происходящего. Вы правы. Да. Да. Хм-м.

     Лорд Дарси мысленно улыбнулся. Похоже, до этого момента  сэр  Пьер  и
сам не осознавал, как много он в действительности  знает.  Храня  верность
своему господину, он семнадцать лет буквально закрывал глаза на все.
     - Я понимаю, - мягко сказал лорд Дарси, - что джентльмен  никогда  не
станет ни  впутывать  во  что-либо  леди,  ни  пятнать  репутацию  другого
джентльмена без крайне веских  на  то  причин  и  тщательного  обдумывания
ситуации. Однако...
     Как и сэр Пьер несколько секунд тому назад, он помедлил,  прежде  чем
продолжить.
     - Однако,  хотя  мы  знаем,  что  граф  не  отличался  сдержанностью,
остается вопрос - был ли он разборчив?
     - Если вы хотите спросить, ограничивал ли он  свое  внимание  особами
благородного происхождения, то я могу ответить - нет, не  ограничивал.  Но
если  вас  интересует,  ограничивал  ли  он  свое  внимание  исключительно
прекрасным полом, то я могу лишь сказать: насколько мне известно - да.
     - Ясно. Теперь понятна эта кладовая, полная нарядов.
     - Простите, ваше лордство?
     - Я имею в виду, что если сюда должна была прийти девушка или женщина
не столь высокого происхождения, у него для каждой  находилась  подходящая
одежда.
     - Весьма правдоподобно,  ваше  лордство.  Одежде  он  придавал  очень
большое значение. Не переносил неряшливо или плохо одетых женщин.
     - В смысле?
     -  Ну...  Вот,  например,  я  помню,  как  однажды  он  увидел  очень
хорошенькую селянку. Конечно же, она  была  одета  просто,  но  опрятно  и
привлекательно. Милорд сразу же проникся к ней симпатией.  "Посмотрите,  -
сказал он мне. - Вот это - девица, которая умеет носить одежду. Оденьте ее
соответственно, и она вполне  сойдет  за  принцессу".  С  другой  стороны,
девушка с хорошеньким личиком и прекрасной фигурой никогда не  производила
на него впечатления, если не умела одеваться - надеюсь, вы понимаете,  что
я имею в виду, ваше лордство.
     - Так значит, на вашей памяти никогда не было, чтобы ему  понравилась
небрежно одетая девушка?
     - Только из  благородных,  ваше  лордство.  Тогда  он  говорил:  "Вот
посмотрите на леди Такую-то! Из нее получилась бы отличная девица, если бы
я подучил ее малость,  как  одеваться".  Можно,  наверное,  сказать,  ваше
лордство, что с его точки зрения женщина могла быть одета или просто,  или
небрежно, но никак не то и другое сразу.
     - Судя по содержимому этой кладовки, - сказал лорд Дарси, -  покойный
граф прекрасно разбирался в женских нарядах.
     Сэр Пьер немного задумался.
     - Хм-м-м. Знаете, я, пожалуй, не  сказал  бы  этого,  ваше  лордство.
К_а_к_  носить одежду - да, это он знал. Но он не  сумел  бы  сам  выбрать
женское платье. Для себя одежду он подбирал с  безупречным  вкусом,  но  у
него не было настоящего понятия, какой должна быть одежда женская, если вы
меня понимаете. Все, что он знал, - это как носить хорошую одежду.  И  при
этом ровно ничего не понимал в ее покрое.
     - Тогда откуда же у него вся эта коллекция?
     Лорд Дарси явно был озадачен.
     Сэр Пьер усмехнулся.
     -  А  очень  просто,  ваше  лордство.  Он  знал,  что  у  его  сестры
великолепный вкус и отдал секретное указание, чтобы  все,  что  заказывает
леди  Элис,  шили  в  двух  экземплярах.  Ну,  конечно  же,  с  небольшими
вариациями.  Думаю,  узнай  о  подобном  миледи,  ей  бы  это   очень   не
понравилось.
     - Да уж наверное, - задумчиво сказал лорд Дарси.
     - А вот и дверь во двор, - сообщил сэр Пьер. - По-моему, ее уже много
лет не открывали среди бела дня.
     Выбрав из ключей, висевших прежде на поясе покойного  графа,  нужный,
он вставил его в замочную скважину. Затем потянул дверь на  себя,  и  лорд
Дарси с изумлением увидел на наружной ее стороне большое распятие.
     - Боже милостивый, - перекрестился он, - что это значит?
     Дверь выходила в маленькую молельню.  От  двора  молельня  отделялась
стеной с небольшим входом,  расположенным  футах  в  десяти  от  двери  на
лестницу. Перед распятием, повешенном на этой двери, в  ряд  располагались
четыре prie-dieus - маленьких молельных скамеечек.
     - Если ваше лордство позволит объяснить... - начал сэр Пьер.
     - В этом нет необходимости.
     В голосе лорда Дарси появилась жесткость.
     - Все и так очевидно. Милорд граф был крайне изобретателен.  Молельня
построена сравнительно недавно. Четыре стены, на стене замка  -  распятие.
Сюда может прийти помолиться кто угодно, в любое время  дня  или  ночи.  И
никто не вызовет ни малейшего подозрения.
     Лорд  Дарси  вошел  в  молельню  и  обернулся,  чтобы  посмотреть  на
лестничную дверь.
     - А когда дверь закрыта, ничто не говорит о том, что за  распятием  -
дверь. Если сюда войдет женщина, то само собой разумеется, что  она  хочет
помолиться. Но если ей известна эта дверь...
     Он замолк.
     - Да, ваше лордство, - сказал сэр Пьер. - Я это не  одобрял,  но  мое
положение не позволяло высказывать неодобрение.
     - Хорошо вас понимаю.
     Лорд Дарси вышел из молельни и окинул взглядом двор.
     - Итак, кто угодно из находящихся в стенах замка мог войти сюда.
     - Да, ваше лордство.
     - Понятно. Что ж, давайте вернемся.

     В небольшом помещении, предоставленном на время  расследования  лорду
Дарси и его помощникам, трое мужчин  окружили  стоящий  посредине  стол  и
наблюдали за действиями четвертого.
     Мастер Шон О Лохлейн высоко поднял золотую пуговицу с  бриллиантом  и
сложным восточным орнаментом.
     Он посмотрел на зрителей.
     - А теперь, милорд, ваше преподобие, доктор,  я  прошу  вас  обратить
внимание на эту пуговицу.
     Доктор Пейтли улыбнулся, отец Брайт хранил  серьезность.  Лорд  Дарси
просто набивал табаком - импортированным из южных  графств  Новой  Англии,
недалеко от залива, - немецкую фарфоровую трубку. Он  не  возражал  против
некоторой театральности, свойственной мастеру Шону -  хорошего  волшебника
найти не так-то просто.
     - Вас не затруднит подержать это платье, доктор  Пейтли?  Спасибо.  А
теперь отойдите немного. Вот так. Спасибо.  Теперь  я  кладу  пуговицу  на
стол, в добрых десяти футах от платья.
     После этого он еле  слышно  пробормотал  что-то  и  посыпал  пуговицу
каким-то порошком  -  едва-едва,  самую  малость.  Затем  сделал  над  ней
несколько пассов, чуть помедлил и обернулся к отцу Брайту:
     - Прошу вас, преподобный отец?
     Отец Брайт медленно поднял правую руку и, свершив крестное  знамение,
торжественно произнес:
     - Пусть эта демонстрация, Господи, свершится в полном соответствии  с
истиной и пусть искуситель рода людского ни в коей  мере  не  смутит  нас,
свидетелей сего. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.
     - Аминь, - хором откликнулись остальные трое.
     Мастер Шон тоже  перекрестился,  а  затем  снова  еле  слышно  что-то
пробормотал.
     Прыгнув со стола, пуговица ударилась о платье, которое  держал  перед
собой доктор Пейтли, и прилипла к нему, словно пришитая хорошей портнихой.
     - Ха! - воскликнул мастер Шон. - Так я и думал.
     Он одарил собравшихся широкой лучезарной улыбкой.
     - Между ними совершенно точно есть связь!
     Лорд Дарси с трудом скрывал скуку.
     - Время? - спросил он.
     - Одну секунду, милорд, - извиняющимся голосом ответил мастер Шон.  -
Одну секунду.
     Под пристальными взглядами наблюдателей он  прочитал  над  платьем  и
пуговицей еще несколько заклинаний; правда, ничего столь же впечатляющего,
как в первый раз, не произошло. В  конце  концов  мастер  Шон  вынес  свой
вердикт:
     -  Они  были  оторваны  друг  от  друга  прошлой  ночью,  примерно  в
одиннадцать тридцать. Но  мне  не  хотелось  бы  утверждать  это  с  такой
точностью. Лучше скажем - между одиннадцатью  и  полуночью.  Однако  можно
добавить, что, судя по скорости, с которой пуговица  вернулась  на  место,
оторвана она была очень резким рывком.
     - Прекрасно, - сказал лорд Дарси. - А теперь  займитесь,  пожалуйста,
пулей.
     - Хорошо, милорд. Только это будет немного иначе.
     Он извлек  еще  какие-то  принадлежности  из  большого,  расписанного
загадочными символами саквояжа.
     - С Законом Влияния, благородные сэры, работать совсем не так просто.
Если не знаешь, как с ним обращаться, можно и убить себя. Вот, помню, был,
когда я работал еще в Корке, в  нашей  гильдии  один  ученик.  Мог  бы  со
временем стать хорошим волшебником. Талант-то у него был, да вот  здравого
смысла  -  не  слишком.  Согласно  Закону  Влияния,  любые  два   объекта,
находившиеся  когда-либо  в  контакте,  имеют  взаимное  сродство,   прямо
пропорциональное  произведению  степени  существенности  контакта  на  его
продолжительность и обратно пропорциональное времени, прошедшему с момента
прекращения контакта.
     Он улыбнулся священнику.
     - К мощам святых это правило неприменимо, преподобный  отец;  в  этом
случае, как вам известно, вступают в действие иные факторы.
     Говоря, волшебник аккуратно зажимал маленький пистолет в тиски, губки
которых он предварительно обернул фланелью. Ствол пистолета  он  установил
параллельно поверхности стола.
     - Как бы там ни было, - продолжал  он  свой  рассказ,  -  этот  самый
ученик, ни с кем ни о чем не посоветовавшись, решил избавить свой  дом  от
тараканов - дело совсем пустяковое, если  знаешь,  как  за  него  взяться.
Собрал он, значит, пыль со всех щелей  и  углов,  пыль,  в  которой,  само
собой, были испражнения этих вредоносных насекомых. Эту  пыль,  добавив  к
ней все, что надо,  и  прочитав  нужные  заклинания,  он  прокипятил.  Все
получилось отлично. Все тараканы свалились в лихорадке и вскоре передохли.
К сожалению, у этого парнишки оказались  слабые  лабораторные  навыки.  Он
упустил из виду, что три капли  его  собственного  пота  упали  в  кипящую
кастрюльку, с которой он работал. Результат очевиден - бедняга свалился  с
той же самой лихорадкой и тоже умер.
     К этому времени мастер Шон поместил пулю, извлеченную доктором Пейтли
из тела графа, на невысокую подставку  и  тщательно  проверил,  чтобы  она
лежала строго по оси ствола пистолета.
     - Ну, начнем, - негромко сказал он.
     Затем,  как  и  с  пуговицей,  последовали   посыпание   порошком   и
бормотание. Как только прозвучал  последний  слог  последнего  заклинания,
раздался резкий, металлический звук, и пуля исчезла  со  своей  подставки.
Пистолет задрожал в тисках.
     - Ага!
     В голосе мастера Шона снова слышалось торжество.
     - Тут тоже нет никаких сомнений. Это - орудие убийства,  милорд,  как
вы и думали. Да. И время практически то же самое, что и с пуговицей. Может
быть, на несколько секунд позднее. Создается картина, верно ведь,  милорд?
Его лордство граф отрывает пуговицу  от  платья  девушки;  та  выхватывает
пистолет и всаживает в него пулю.
     На лице лорда Дарси появилась несколько ироничная улыбка.
     - Не будем делать поспешных выводов, старина Шон. У нас нет  даже  ни
малейших доказательств, что его убила женщина.
     - Неужели это платье мог надеть мужчина, милорд?
     - Возможно и такое. Но кто сказал, что оно вообще было  на  ком-то  в
тот момент, когда оторвалась пуговица?
     - О!
     Мастер Шон погрузился в молчание. Коротеньким шомполом он извлек пулю
из ствола пистолета.
     - Отец Брайт, - спросил лорд Дарси. - Вы не  знаете  случайно,  будет
графиня сегодня угощать чаем?
     -  Господи  Боже!  -  совершенно   сокрушенным   голосом   воскликнул
священник. - Ведь все вы до сих пор так ничего и не  ели.  Я  распоряжусь,
чтобы сию же секунду  чего-нибудь  принесли,  лорд  Дарси.  Во  всем  этом
переполохе...
     - Прошу прощения, святой  отец,  -  остановил  поток  извинений  лорд
Дарси. - Я имел в виду вовсе не это.  Конечно  же,  мастер  Шон  и  доктор
Пейтли с радостью слегка перекусят, но лично я вполне  могу  обойтись  без
этого. Просто я подумал, что возможно графиня  пригласит  своих  гостей  к
чаю. Достаточно ли хорошо она знакома  с  лэйрдом  и  леди  Дункан,  чтобы
попросить их составить ей компанию в такой вечер, как сегодня?
     Глаза отца Брайта слегка сузились.
     - Думаю, это можно устроить, лорд Дарси. А вы сами будете?
     - Да, хотя могу немного задержаться. Вряд ли это будет  иметь  особое
значение при таком неофициальном чаепитии.
     Священник взглянул на свои часы.
     - В четыре?
     - Думаю, я вполне управлюсь к этому времени.
     Отец Брайт молча кивнул и вышел.

     Доктор Пейтли тщательно  протирал  шелковым  носовым  платком  стекла
пенсне.
     - А как долго может ваше заклинание предохранять тело от  разложения,
мастер Шон? - спросил он.
     - Пока в этом есть необходимость. Как только  мы  закончим  следствие
или хотя бы получим достаточно данных, чтобы разобраться в этом  случае  -
как вполне может случиться, хе-хе, - оно начнет гнить. Вы же понимаете,  я
не святой; нужна очень веская причина, чтобы хранить тело нетленным многие
годы.
     Сэр Пьер глядел  на  платье,  положенное  на  стол  доктором  Пейтли.
Пуговица так и висела на своем месте, словно удерживаемая магнитом.
     - Мастер Шон, - спросил он. - Конечно, я не слишком много  понимаю  в
магии, но разве вы не можете найти того, на ком было надето это  платье  с
той же легкостью, с какой вы определили, что пуговица - от него.
     Мастер Шон отрицательно покачал головой.
     - Нет, сэр. Эта связь несущественна. Существенность связи всех частей
платья очень велика. Столь же существенна связь с портным или белошвейкой,
которые его сшили, и с ткачом, изготовившим ткань. Однако, за  исключением
редких особых случаев, личность, которая носит или носила  прежде  предмет
одежды, имеет с ним крайне несущественную связь.
     - Боюсь, я чего-то недопонимаю.
     На лице сэра Пьера читалась озадаченность.
     - А вы подумайте сами, сэр. Это платье не было бы тем, что оно  есть,
не изготовь ткач материю определенным способом. То  же  самое  касается  и
портного, который по-особому скроил его,  а  затем  сшил.  Вы  улавливаете
мысль,  сэр?  Так  вот,  связи  "платье-ткач"  и  "платье-портной"   очень
существенны. Но это платье осталось практически тем же самым, пребывая оно
на вешалке в шкафу, а не на чьих-то плечах. Никакой  связи  -  или  крайне
несущественная. Другое дело, если  бы  оно  было  сильно  поношенным  -  в
случае, если бы его носила все время одна и та же особа.  Тогда  платье  -
как целое - стало бы тем,  чем  оно  оказалось  бы,  если  б  его  одевали
постоянно, и связь с носящим оказалась бы существенной.
     Волшебник показал пистолет, все еще находящийся в его руке.
     - А теперь возьмем этот ваш пистолет, сэр. Он...
     - Это не мой пистолет, - твердо прервал его сэр Пьер.
     - Я употребил это выражение чисто риторически, сэр.
     Мистер Шон говорил с беспредельным терпением.
     - Этот пистолет, любой другой  пистолет,  пистолет  вообще,  если  вы
следите за моей мыслью. Так вот, хозяина пистолета установить еще труднее.
Большая часть износа  пистолета  происходит  чисто  механически.  Неважно,
к_т_о_  нажал курок; газовая эрозия в патроннике и износ,  производимый  в
стволе пулей, имеют тот же характер воздействия.  Понимаете,  сэр,  _д_л_я
п_и_с_т_о_л_е_т_а_  несущественно, кто нажал на курок и в  кого  при  этом
стреляли.  Вот  с  пулей  дело   обстоит   несколько   иначе.   Для   пули
с_у_щ_е_с_т_в_е_н_н_о_,  из какого пистолета она выпущена и во что попала.
Все это надо просто принимать во внимание, сэр Пьер.
     - Понятно, - протянул секретарь. - Крайне любопытно, мастер Шон.
     Затем он повернулся к лорду Дарси:
     - Что-нибудь еще, ваше лордство? У меня  накопилась  уйма  работы  по
делам графства.
     Лорд Дарси махнул рукой:
     - В настоящий момент - ничего, сэр Пьер. Я хорошо понимаю, какое  это
бремя - управление. Возвращайтесь к своим делам.
     - Спасибо, ваше  лордство.  Если  потребуется  что-нибудь  еще,  меня
всегда можно найти в конторе.
     Как только дверь за сэром Пьером закрылась, лорд Дарси  требовательно
протянул руку.
     - Пистолет, мастер Шон.
     Мастер Шон отдал ему оружие.
     - Встречался вам когда-нибудь такой?  -  спросил  лорд  Дарси,  крутя
пистолет в руках.
     - Ну не _в _т_о_ч_н_о_с_т_и_ такой.
     - Бросьте, Шон, бросьте. Не  надо  такой  излишней  осторожности.  Я,
конечно, не волшебник, но мне не требуется  знать  Законы  Подобия,  чтобы
распознать столь явное подобие.
     - Эдинбург.
     На этот раз в голосе волшебника не было и тени сомнения.
     -  Совершенно  верно.  Шотландская  работа.  Типичнейшая  шотландская
золотая насечка; кстати, просто великолепная. А посмотрите на  затвор.  Да
на нем со всех сторон большими буквами написано "Шотландия", и даже  более
того - "Эдинбург", как вы верно заметили.
     Доктор Пейтли,  вернувший  уже  на  место  свое  тщательно  протертое
пенсне, наклонился и всмотрелся в оружие.
     - А не  может  он  быть  итальянским,  милорд?  Или  мавританским?  В
Испанской Мавритании делают работу вроде этой.
     - Ни  один  мавританский  оружейник  не  стал  бы  украшать  рукоятку
охотничьей сценой. А  итальянцы  не  засадили  бы  поле  вокруг  охотников
вереском и чертополохом [символ Шотландии].
     - Но ведь "FdM", выгравированное на  стволе,  -  попытался  возразить
доктор Пейтли, - обозначает...
     - Феррари из Милана, - согласился лорд Дарси. - Совершенно верно.  Но
ствол гораздо более  поздней  работы,  чем  все  остальное.  Равно  как  и
патронник. Это довольно-таки старый пистолет, я бы дал ему лет  пятьдесят.
Затвор и рукоятка все еще находятся  в  великолепном  состоянии,  из  чего
ясно, что с ним хорошо обращались, но от частого  использования  -  или  в
результате  одного-единственного  несчастного  случая  -  ствол  пришел  в
негодность, и владельцу пришлось его заменить. Заменял ствол Феррари.
     - Понимаю, - несколько пристыженно сказал доктор Пейтли.
     -  Если  мы  теперь  снимем  затвор...  Мастер  Шон,  передайте  мне,
пожалуйста, маленькую отвертку. Спасибо. Так вот, если мы  снимем  затвор,
то обнаружим имя одного из лучших оружейников полувековой давности  -  это
имя не забыто и до сих пор -  Хэмиш  Гроу  из  Эдинбурга.  Ага!  Вот  оно!
Видите!
     Каждый из присутствующих рассмотрел надпись.
     Удовлетворенный, лорд Дарси вернул затвор на место.
     - Теперь мы знаем, что это за пистолет. Кроме  того,  мы  знаем,  что
сейчас в замке гостит лэйрд Дункан из  Дункана.  Сам  Дункан  из  Дункана.
Шотландский  лэйрд,  который  пятнадцать  лет  назад  был  Чрезвычайным  и
Полномочным Послом Его Величества  в  Великом  Герцогстве  Миланском.  При
таких обстоятельствах было  бы,  по-моему,  очень  странным,  если  бы  не
оказалось никакой связи между лэйрдом Дунканом и этим пистолетом.  Как  вы
считаете?

     - Давайте, мастер Шон, давайте.
     Лорд Дарси не скрывал нетерпения.
     - У нас не так уж много времени.
     - Терпение, милорд, терпение, -  хладнокровно  отвечал  волшебник.  -
Спешка в таких делах ни к чему.
     Стоя на коленях, он работал над замком  большого  дорожного  сундука,
стоявшего в спальне апартаментов для гостей, которые сейчас занимали лэйрд
и леди Дункан.
     - Закрытое и открытое состояния замка одинаково существенны, так  что
с этой стороны к нему не подойдешь. А вот штифтики в цилиндре - это совсем
другое дело. Замок  устроен  так,  что  впадины  штифтиков  не  связаны  с
поверхностью цилиндра, когда ключ  извлечен,  но  такая  связь  _е_с_т_ь_,
когда ключ _в_с_т_а_в_л_е_н_, так что,  используя  это  взаимоотношение...
Хоп!
     Замок щелкнул и открылся.
     Лорд Дарси слегка приоткрыл сундук.
     - Осторожно, милорд, - предупреждающе сказал мастер Шон. - У него  на
эту штуку наложено заклинание. Дайте лучше я.
     Отстранив лорда Дарси, он осторожно потянул крышку вверх.  Подняв  ее
вертикально и прислонив к стене, мастер Шон внимательно  осмотрел  сундук,
не притрагиваясь к нему. Под верхней крышкой обнаружилась вторая, тонкая и
запираемая, очевидно, на простую задвижку.
     Мастер Шон взял твердый пятифутовый волшебный жезл, изготовленный  из
ствола рябины, и коснулся им внутренней крышки. Ничего не произошло. Тогда
он дотронулся до задвижки. Опять ничего.
     - Хм-м-м, - задумчиво пробормотал волшебник.
     Окинув взглядом комнату, он заметил тяжелый каменный дверной упор.
     - Вот это, пожалуй, сгодится.
     Подойдя к камню, волшебник поднял его и  пристроил  на  край  сундука
так, чтобы крышка не могла захлопнуться до конца.
     Затем  он  протянул  руку,  словно  собираясь  приподнять  внутреннюю
крышку.
     Неожиданно тяжелая верхняя крышка прыгнула вперед  и  вниз.  Мелькнув
перед глазами, она со страшной силой ударилась  о  подставленный  мастером
Шоном дверной упор.
     Лорд Дарси машинально потер свою правую кисть,  словно  почувствовал,
куда бы ударила крышка, попытайся он сам открыть сундук.
     - Устроено так, чтобы захлопнуться, если человек сует сюда руку, так?
     - Или голову, милорд. Не слишком эффективно,  если  знать  про  такие
штуки заранее. Есть значительно лучшие  сторожевые  заклинания.  А  теперь
поглядим, что же это его лордство так хочет защитить, что не  боится  ради
этого заниматься магией без лицензии.
     Мастер Шон снова поднял верхнюю крышку, а затем открыл и внутреннюю.
     - Теперь уже бояться нечего, милорд. ДА ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ!
     Лорд Дарси уже смотрел. Оба  молча  разглядывали  странные  предметы,
лежащие в верхнем  ряду.  Мастер  Шон  ловко  и  осторожно  начал  снимать
папиросную бумагу, в которую они были завернуты.
     - Человеческий череп. Бутыли с кладбищенской  землей.  Хм-м-м,  а  на
этой - наклейка "кровь девственницы". А такое вы видели? Рука Славы!
     Это была мумифицированная человеческая  кисть,  коричневая,  сухая  и
твердая, с пальцами, скрюченными так, словно  она  держала  невидимый  шар
дюймов трех в диаметре. Каждый из пальцев заканчивался коротким шипом  для
накалывания  свечи;  положенная  пальцами  вверх,   рука   могла   служить
канделябром.
     - Это многое проясняет, не так ли, мастер Шон?
     - Да уж конечно, милорд. В самом крайнем случае мы можем взять его за
владение магическими принадлежностями. Главное, что отличает черную магию,
это символика и намерения.
     - Прекрасно. Мне нужен полный перечень  содержимого  сундука.  Будьте
внимательны, положите все в точности так же, как  оно  лежало,  и  заприте
сундук.
     Лорд Дарси задумчиво пощипал мочку правого уха.
     - Значит, у лэйрда Дункана есть Талант? Очень интересно.
     - Да. Интересно, но не удивительно, милорд, - не поднимая  головы  от
сундука, ответил мастер Шон. - Это у них в крови. Кое-кто считает, что тут
дело в деданцах, прошедших через Шотландию, прежде чем  покорить  Ирландию
три тысячелетия назад; как бы там ни было,  но  у  людей  кельтской  крови
Талант встречается особенно часто. Меня просто убивает, когда я вижу,  что
его используют во вред.
     Пока мастер Шон говорил, лорд Дарси расхаживал по комнате, заглядывая
во все закоулки; сейчас он напоминал тощего кота, уверенного,  что  где-то
рядышком прячется мышь.
     - И это убьет самого лэйрда Дункана, если только его не остановить, -
рассеянно пробормотал он.
     - Да, милорд, - согласился мастер  Шон.  -  Чтобы  использовать  свой
Талант в черной  магии,  человек  должен  находиться  в  таком  ментальном
состоянии, которое обязательно уничтожит его - однако если  он  занимается
этим делом достаточно умело, то может нанести вред уйме людей прежде,  чем
получит по заслугам.
     Лорд Дарси открыл стоявшую на  туалетном  столике  шкатулку.  Обычные
драгоценности для разъездов - выбор есть, но не бог весть что.
     - Разум человека оборачивается сам на себя, если он объят  ненавистью
или жаждой мести, - монотонно продолжал мастер Шон. - Или если он  из  тех
типов, которые получают удовольствие, наблюдая за страданиями других,  или
если ему все безразлично, но ради выгоды он готов на что  угодно.  В  этих
случаях его психика и так нарушена, а использование Таланта  во  зло  лишь
усугубляет положение.
     Цель своих поисков лорд Дарси обнаружил в ящике комода, под аккуратно
сложенным  женским  бельем.  Маленькая  кобура  из   флорентийской   кожи,
прекрасной работы и украшенная золотым тиснением. Он не нуждался  в  магии
мастера Шона, чтобы понять: эта кобура точь-в-точь, как перчатка  к  руке,
подходит к маленькому пистолету.

     Отец Брайт чувствовал себя так, словно несколько часов разгуливал  по
натянутому канату.  Лэйрд  и  леди  Дункан  говорили  тихими,  сдержанными
голосами,  выдававшими  внутреннюю  нервозность,  но  отец  Брайт   быстро
осознал, что и он, и графиня  ведут  себя  одинаково.  Дункан  из  Дункана
принес свои соболезнования по случаю  кончины  графа  с  видом  сдержанной
скорби; так же вела себя и Мэри, леди Дункан. Однако отец Брайт  прекрасно
знал, что никто из присутствующих, да что  там,  возможно,  даже  никто  в
мире, не сожалеет о смерти графа.
     Лэйрд Дункан сидел в  своем  инвалидном  кресле;  резкие  шотландские
черты его лица сложились в печальную улыбку, долженствующую показать, что,
несмотря на невыносимое бремя скорби, он намерен сохранить общительность и
приветливость. Отец Брайт заметил это и вдруг понял, что и его собственное
лицо  украшено  в  точности  таким  же  выражением.  Собственно,  все  все
понимали, в этом священник был  вполне  уверен,  но  заявить  об  этом  во
всеуслышание было бы грубейшим  нарушением  этикета.  Однако,  кроме  этой
улыбки на лице лэйрда Дункана лежала печать какой-то  страшной  усталости;
он словно вдруг постарел.  Это  очень  не  понравилось  отцу  Брайту.  Его
интуиция священника ясно говорила, что  в  голове  шотландца  бушует  буря
эмоций, и эти эмоции преисполнены... пожалуй,  по-другому  и  не  скажешь,
преисполнены _з_л_о_м_.
     Леди Дункан по большей части молчала. За последние пятнадцать  минут,
с того времени, как они с мужем пришли на  чай  к  графине,  она  вряд  ли
произнесла и дюжину слов. Ее лицо походило на маску, но в глазах стояла та
же, что и у ее мужа, усталость. Однако было понятно, что у нее сейчас одна
эмоция - страх, самый простой и непосредственный  страх.  От  острых  глаз
священника  не  укрылось,  что  на  леди  Дункан  сегодня  чуть  многовато
косметики. Она почти добилась успеха,  маскируя  легкий  синяк  на  правой
щеке, почти - но не совсем.
     Миледи графиня д'Эвро была печальна, несчастна, но ни страха, ни  зла
в ней не ощущалось. Говорила она тихо, вежливо улыбаясь собеседнику.  Отец
Брайт был готов прозакладывать что угодно, что ни один из четверых не смог
бы вспомнить ни слова из того, о чем шла беседа.
     Сел отец Брайт так, чтобы видеть открытую дверь  и  длинный  коридор,
ведущий к Главной башне. Он надеялся, что  лорд  Дарси  управится  быстро.
Гостям не сказали, что здесь находится следователь герцога, и святой  отец
немного нервничал в ожидании минуты, когда они его увидят.  Дунканам  даже
не сказали, что граф не просто умер, а был убит; впрочем,  они,  наверное,
уже знали.
     Отец Брайт увидел, как лорд Дарси появился в дальнем конце  коридора.
Пробормотав какие-то извинения, он встал. Остальные продолжали беседовать,
все с той же вежливостью приняв его извинения. Лорда Дарси он  встретил  в
коридоре.
     - Вы  нашли  то,  что  искали,  лорд  Дарси?  -  очень  тихо  спросил
священник.
     - Да. Боюсь, нам придется арестовать лэйрда Дункана.
     - Убийство?
     - Не исключено. Пока что я не уверен. Предъявлено будет  обвинение  в
черной магии. У него в сундуке все необходимые для  этого  принадлежности.
Мистер Шон говорит, что ритуал  производился  прошлой  ночью,  в  спальне.
Правда, все это вне моей юрисдикции;  производить  арест  должны  вы,  как
представитель церкви.
     Лорд Дарси немного помолчал.
     - Вы, кажется, не очень удивлены, ваше преподобие?
     - Не очень, - признал отец Брайт. - Я предчувствовал это.  Правда,  я
смогу действовать только после  того,  как  вы  с  мастером  Шоном  дадите
показания под присягой и подпишете их.
     - Разумеется. Вы не окажете мне еще одну любезность?
     - Если смогу.
     - Под каким-нибудь  предлогом  уведите  из  комнаты  миледи  графиню.
Оставьте меня с гостями наедине. Не хочется  расстраивать  миледи  больше,
чем необходимо.
     - Пожалуй, я сумею. Мы войдем вместе?
     - А почему нет? Только не говорите, чем  я  здесь  занят.  Пусть  они
считают, что я просто гость.
     - Хорошо.

     Когда отец Брайт вернулся с лордом Дарси, все  головы  повернулись  к
ним. По завершению  ритуала  знакомства  лорд  Дарси  попросил  у  хозяйки
прощения за свое опоздание. Как заметил отец Брайт, на его лице  появилась
та же печальная улыбка, что и у прочих присутствующих. Положив на  тарелку
пирожное, лорд Дарси с благодарностью  принял  от  графини  большую  чашку
горячего чая. О недавней смерти он не упоминал,  а  вместо  этого  перевел
разговор на  красоты  дикой  природы  Шотландии  и  достоинства  охоты  на
куропаток в тех краях.
     Отец Брайт не стал садиться, а сразу снова ушел.  Вернувшись  вскоре,
он направился прямо к графине и произнес тихим, но ясно слышным голосом:
     - Миледи, сэр  Пьер  Морле  только  что  сообщил  мне,  что  возникли
некоторые обстоятельства, незамедлительно требующие вашего  внимания.  Это
займет буквально несколько минут.
     Миледи графиня поднялась не размышляя и попросила гостей извинить ее.
     - Пейте чай, - добавила она. - Думаю, я долго не задержусь.
     Лорд Дарси знал,  что  священник  не  стал  бы  лгать,  и  ему  стало
интересно, как он все устроил  с  сэром  Пьером.  Конечно,  это  не  имеет
никакого значения, лишь бы графиня задержалась хоть на десять минут.
     Разговор, прервавшийся на мгновение, вернулся к куропаткам.
     - Я не охотился со времени своего несчастного случая, - говорил лэйрд
Дункан, - но когда-то был страстным охотником. У меня все еще есть друзья,
каждый сезон выезжающие в лес.
     - А какое ружье вы предпочитаете на куропаток?
     - Дюймового калибра, с усиленным чоком, - ответил шотландец. - У меня
есть пара, это - мои любимые. Превосходное оружие.
     - Шотландской работы?
     -  Нет-нет.  Английские.  Ваши   лондонские   оружейники   -   просто
непревзойденные мастера, когда дело касается дробовиков.
     - О! А я думал,  что,  может  быть,  у  вашего  лордства  все  оружие
шотландского изготовления.
     Говоря эти слова, лорд Дарси вынул из кармана  маленький  пистолет  и
аккуратно положил его на стол.
     Наступила  гробовая  тишина,  нарушенная   через   несколько   секунд
разъяренным голосом лэйрда Дункана:
     - Что это такое? Где вы это взяли?
     Лорд Дарси взглянул на внезапно побледневшую жену шотландца.
     - Возможно, - ледяным голосом произнес  он,  -  все  это  нам  сможет
объяснить леди Дункан.
     Женщина  судорожно  вздохнула  и   отрицательно   покачала   головой.
Несколько секунд она не могла справиться со своим голосом.
     - Нет. Нет. Я ничего не знаю. Ничего, - выдавила она наконец.
     Лэйрд Дункан не сводил с нее глаз. На  его  лице  появилось  странное
выражение.
     - Так вы не отрицаете, что это ваш пистолет, милорд?  Или,  возможно,
вашей жены?
     - ГДЕ ВЫ ЕГО ВЗЯЛИ?
     В голосе шотландца звучала угроза.  Когда-то  он  был  очень  сильным
человеком; лорд Дарси заметил, как напряглись его мускулы.
     - В спальне покойного графа д'Эвро.
     - Что он там делал?
     Голос лэйрда Дункана превратился в рычание, но лорд Дарси чувствовал,
что этот вопрос обращен не только к нему, но и к леди Дункан.
     - В частности, прострелил сердце графа д'Эвро.
     Упав лицом на стол, леди Дункан  потеряла  сознание.  Из  опрокинутой
чашки по скатерти расплылась большая чайная лужа. Не обращая  внимания  на
жену,  лэйрд  Дункан  попытался   схватить   пистолет,   но   лорд   Дарси
предусмотрительно  убрал  оружие  прежде,  чем  до  него  дотянулась  рука
шотландца.
     - Нет, нет, милорд, -  негромко  сказал  он.  -  Это  -  вещественное
доказательство в деле об убийстве. Мы не имеем права  мешать  королевскому
правосудию.
     К  тому,  что  произошло  дальше,  он  не  был  готов.  Проревев   на
гэльско-шотландском наречии  нечто  донельзя  непристойное,  лэйрд  Дункан
уперся в подлокотники своего кресла и мощным толчком могучих  рук  и  плеч
бросил себя вперед и вверх, на лорда Дарси, стоявшего по  другую  от  него
сторону стола. Тело шотландца летело вперед, а его руки тянулись  к  горлу
следователя.
     Лэйрд Дункан мог бы и преуспеть  в  этом,  не  подведи  его  слабость
больных ног. Он ударился туловищем о край массивного дубового  стола,  это
остановило его рывок,  и  лэйрд  Дункан  рухнул  лицом  вперед;  руки  его
продолжали тянуться к пораженному англичанину. Подбородок шотландца  глухо
стукнулся о стол. Затем шотландец сполз назад, увлекая за  собой  скатерть
вместе с фарфором и серебром. Упав на пол, он замер без движения.  За  все
это время леди  Дункан  ни  разу  не  пошевелилась,  за  исключением  того
момента, когда муж выдернул скатерть у нее из-под головы.
     Лорд Дарси отскочил назад; стул, на который он наткнулся, с  грохотом
упал. Глядя на  две  неподвижные  фигуры,  он  надеялся,  что  не  слишком
смахивает на короля Макбета.

     - Я не думаю, что их здоровью угрожает что-нибудь серьезное, - сказал
доктор Пейтли часом позже. - Конечно же, для леди Дункан это было  большим
потрясением, но отец Брайт быстро привел ее в сознание. Мне  кажется,  что
она очень набожная женщина, даже если при том и грешница.
     - А как с лэйрдом Дунканом?
     - Ну, тут все несколько иначе. Боюсь, происшедшее не пошло на  пользу
его поврежденному позвоночнику, да и трещина в подбородке - радость малая.
Не знаю уж, сумеет ли отец Брайт помочь ему или нет. Для  исцеления  нужна
помощь самого больного. Я сделал все, что мог, но я же просто хирург, а не
специалист в Искусстве Исцеления. Однако у  отца  Брайта  очень  приличная
репутация в этой области; возможно, он сумеет помочь его лордству.
     Мастер Шон меланхолично покачал головой.
     - У его преподобия есть Талант, тут уж  сомнений  нет,  но  в  данном
случае ему противостоит человек, тоже не лишенный Таланта, - человек,  чей
мозг, если разобраться, давно уже настроен на саморазрушение.
     - Ну, это не мое дело, - сказал доктор Пейтли. - Я просто  специалист
в своей области. Исцеление я оставляю Церкви, чьей  специальностью  оно  и
является.
     - Мастер Шон, - в  голосе  лорда  Дарси  звучала  задумчивость.  -  И
все-таки здесь ясно не все. Нам нужно больше данных. Так как насчет глаз?
     Мастер Шон удивленно моргнул.
     - Вы имеете в виду тест на изображение?
     - Вот именно.
     - Но он не может служить уликой на суде.
     - Я прекрасно это знаю, - несколько оскорбленно ответил следователь.
     - Глазной тест?
     Доктор Пейтли явно пребывал в недоумении.
     - Я что-то ничего не понимаю.
     - Им пользуются нечасто, - сказал мастер Шон.  -  Это  -  психическое
явление, происходящее иногда в момент смерти,  особенно  -  насильственной
смерти.  Колоссальное  эмоциональное  потрясение  вызывает   нечто   вроде
встречного импульса из мозга, если вы улавливаете мою мысль. В  результате
изображение, сформировавшееся в мозгу умирающего человека, возвращается на
сетчатку. Используя соответствующую магию, можно проявить это  изображение
и непосредственно увидеть то последнее, что  видел  человек  в  миг  своей
смерти.
     Но  это  -  очень  трудная  операция,   даже   при   благоприятнейших
обстоятельствах, а чаще всего они такими не являются. Начать с  того,  что
изображение появляется далеко не всегда. Например, этого  не  будет,  если
человек ожидает нападения. Человек,  убитый  на  дуэли,  или  даже  просто
успевший несколько секунд посмотреть в наведенное на него дуло  пистолета,
имеет время адаптироваться к ситуации.  Кроме  того,  смерть  должна  быть
практически мгновенной. Если она длится хотя бы  несколько  минут,  эффект
пропадает. Ну и, само собой, если  в  момент  смерти  у  человека  закрыты
глаза, никакого изображения не получится.
     - Глаза графа д'Эвро были открыты, - сказал доктор Пейтли. - Они были
открытыми и тогда,  когда  мы  его  осматривали.  Надолго  ли  сохраняется
изображение после смерти?
     - Пока клетки сетчатки не подвергнутся распаду.  Редко  более  суток,
обычно значительно меньше.
     - Двадцати четырех часов еще не прошло, - сказал лорд Дарси. - И есть
большая вероятность, что графа застали врасплох.
     - Нужно признать, милорд, - задумчиво  произнес  мастер  Шон,  -  что
обстоятельства кажутся благоприятными. Я попробую. Только не надо  слишком
надеяться на успех, милорд.
     - Не буду. Вы только постарайтесь, мастер Шон. Если и есть волшебник,
способный добиться здесь успеха, так это вы.
     - Спасибо, милорд.
     На лице мастера Шона появилась сдержанная гордость.
     - Я приступлю к работе немедленно.

     Двумя часами позднее лорд Дарси быстро шагал по коридору; мастер  Шон
едва поспевал за ним, держа в одной руке жезл из к_а_о_р_т_а_и_н_о_в_о_г_о
дерева, а в другой - свой большой саквояж. Лорд Дарси попросил, чтобы отец
Брайт и графиня д'Эвро подождали их в одной из малых гостевых  комнат,  но
графиня вышла ему навстречу.
     - Милорд Дарси.
     Ее некрасивое лицо выглядело обеспокоенным и несчастным.
     - Это правда, что вы подозреваете в убийстве лэйрда  и  леди  Дункан?
Потому что, если это так, то я должна...
     - Больше не подозреваю, миледи, - торопливо остановил ее лорд  Дарси.
- Думаю, мы можем доказать, что ни один из них не  виновен  в  убийстве  -
хотя, конечно, это не снимает с лэйрда Дункана обвинения в черной магии.
     - Я понимаю, но...
     - Пожалуйста, миледи, - снова прервал ее лорд Дарси. - Позвольте  мне
все объяснить. Идемте.
     Не говоря больше ни слова, она повернулась и направилась к комнате, в
которой их ожидал отец Брайт.
     Ожидал священник стоя, лицо его было напряженным.
     - Садитесь, пожалуйста, - сказал лорд Дарси. -  Я  не  отниму  у  вас
много времени. Миледи, можно мастеру Шону воспользоваться этим столом?
     - Конечно, милорд, конечно.
     - Благодарю вас, миледи. Садитесь, садитесь, пожалуйста.
     Отец Брайт и миледи графиня с явной неохотой уселись на  предложенные
им стулья, стоявшие прямо напротив лорда  Дарси.  Они  почти  не  обращали
внимания на то, чем занят мастер Шон О Лохлейн, глаза их были прикованы  к
следователю герцога.
     -  Проведение  такого  расследования  -  совсем  не  легкое  дело,  -
осторожно начал он. - Большую часть дел об убийстве может раскрыть ваш шеф
стражи. Практика показывает, что хорошо обученные местные стражники могут,
в подавляющем числе случаев, легко разрешить эти загадки - да и загадок-то
особенных обычно не бывает. Но, в соответствии с законом  Его  Величества,
шеф стражи _о_б_я_з_а_н_ вызвать следователя  герцога,  если  преступление
необычное или связано  с  представителем  аристократии.  Поэтому  вы  были
совершенно правы, позвонив Его Высочеству герцогу сразу, как только узнали
об убийстве.
     Лорд Дарси откинулся на спинку стула.
     - А то, что покойный милорд граф именно  убит,  было  ясно  с  самого
начала.
     Отец Брайт попытался что-то сказать, но лорд Дарси остановил его.
     - Говоря "убит",  святой  отец,  я  имею  в  виду,  что  он  не  умер
естественной  смертью  -  от  болезни,  сердечного  приступа,  несчастного
случая, или чего там  еще.  Наверно,  правильнее  будет  употребить  слово
"умерщвлен".
     Так вот, нас вызвали  для  того,  чтобы  мы  ответили  на  простой  и
очевидный вопрос: кто ответственен за это умерщвление?
     Священник и графиня молчали, глядя на лорда Дарси так,  словно  он  -
пророк, осененный вдохновением свыше.
     - Как вам хорошо известно... прошу прощения, миледи, что называю вещи
своими именами... покойный граф вел довольно-таки разгульный образ  жизни.
Нет. Я бы сказал даже сильнее. Он  был  сатиром,  развратником,  человеком
сексуально одержимым.
     Человек подобного рода, если он потакает своим влечениям - а покойный
граф, без всякого сомнения, именно так и поступал, - почти всегда  кончает
вполне определенным образом. Если только он не вызывает к  себе  всеобщего
расположения - а про покойного графа этого никак не скажешь, - обязательно
найдется кто-нибудь, ненавидящий его достаточно, чтобы пойти на  убийство.
Ведь такой человек всегда оставляет за  собой  след:  униженных  женщин  и
оскорбленных мужчин.
     И кто-либо из них может его убить.
     И кто-то из них так и сделал.
     Но там надо найти того, кто это сделал и определить  степень  ее  или
его вины. В этом и состоит моя задача.
     А теперь - каковы факты.  Мы  знаем,  что  у  Эдуарда  была  потайная
лестница, ведущая прямо в его покои. И это не было большим секретом. Очень
многие женщины - и аристократки, и простолюдинки - знали  о  существовании
этой лестницы и знали, как  туда  попасть.  Нижнюю  дверь  Эдуард  оставил
незапертой, по лестнице мог подняться кто угодно. Но есть еще один замок -
в двери, ведущей в спальню, так что войти к графу можно было только с  его
согласия, даже если она... или он... смог попасть на лестницу. Милорд граф
был вполне защищен.
     И  вот  то,  что  случилось  прошлой  ночью.  Кстати,  у  меня   есть
доказательства, подтверждающие это; к тому же имеются показания  лэйрда  и
леди Дункан. Вскоре я объясню, каким образом получены эти показания.
     Primus: прошлой ночью у леди Дункан было свидание  с  графом  д'Эвро.
Она поднялась по лестнице в его комнату, имея при себе маленький пистолет.
У нее была связь с Эдуардом, но тот ее оставил. Леди Дункан была в ярости.
Однако она пришла к нему снова.
     Оказалось, что он пьян - и пребывает  в  хорошо  знакомом  вам  обоим
дурном расположении духа. Леди Дункан  умоляла  графа,  она  хотела  снова
стать его любовницей. Граф был непреклонен. По показаниям леди Дункан,  он
заявил: "Ты мне не нужна. Ты недостойна  даже  дышать  одним  воздухом  _с
н_е_й_".
     Делая ударение на словах "с ней", я только повторяю леди Дункан.
     В ярости и отчаянии  она  выхватила  маленький  пистолет,  тот  самый
пистолет, который его убил.
     - Но Мэри просто _н_е _м_о_г_л_а_... - судорожно выдохнула графиня.
     - П_о_ж_а_л_у_й_с_т_а_!
     Лорд Дарси с силой ударил ладонью по подлокотнику своего кресла.
     - Миледи, вы _в_ы_с_л_у_ш_а_е_т_е_ то, что я собираюсь сказать!
     Он знал, что очень рискует. Графиня  была  хозяйкой  и  имела  полное
право воспользоваться своими прерогативами. Но лорд Дарси надеялся на  то,
что, находясь так долго под влиянием графа д'Эвро,  она  далеко  не  сразу
отвыкнет безропотно подчиняться мужчине, который на  нее  кричит.  И  лорд
Дарси оказался прав. Графиня не промолвила больше ни слова.
     - Пожалуйста, дочь моя. Подождите, - быстро повернувшись  к  графине,
сказал отец Брайт.
     - Прошу прощения, миледи, - продолжал лорд Дарси, словно ничего и  не
произошло. - Я как раз собирался объяснить,  почему  я  уверен,  что  леди
Дункан никак не могла убить вашего брата. Все дело в платье.  Мы  уверены,
что платье, обнаруженное нами в кладовой Эдуарда, было одето на убийцу.  А
ЭТО ПЛАТЬЕ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ ПОДХОДИТ ЛЕДИ ДУНКАН! У нее для этого  платья
чересчур... э-э... зрелая фигура.
     Она рассказала мне, как все произошло,  и,  по  причинам,  которые  я
укажу позднее, я ей верю. Направляя  пистолет  на  вашего  брата,  она  не
собиралась в действительности убивать его. Она не намеревалась нажимать на
курок. И ваш брат прекрасно это понимал. Размахнувшись, он  ударил  ее  по
щеке. Леди Дункан выронила пистолет и в слезах упала на  пол.  Граф  грубо
поднял ее за  руку  и  "проводил"  вниз  по  лестнице.  Фактически  он  ее
вышвырнул вон.
     Леди Дункан в истерике бросилась к мужу.
     А затем, когда тому удалось немного ее успокоить, она  сообразила,  в
какую ситуацию попала. Она знала, что лэйрд Дункан - человек  извращенный,
склонный к насилию, очень сходный в  этом  отношении  с  Эдуардом,  графом
д'Эвро. Сказать правду было просто  невозможно,  но  что-то  сказать  было
надо. И она солгала.
     Из рассказа леди Дункан получалось, что Эдуард пригласил ее  к  себе,
чтобы сообщить  нечто  важное;  что  это  "нечто  важное"  непосредственно
касалось безопасности лэйрда Дункана;  что  граф  сказал  -  ему  известны
занятия лэйрда Дункана черной магией и угрожал сообщить об этом  церковным
властям, если только она не уступит его желаниям; что она сумела вырваться
и убежать.
     Разумеется, все это было сплошной ложью.
     Лорд Дарси развел руками.
     - Но лэйрд Дункан поверил каждому слову. Так высоко  ценил  он  себя,
что не допускал даже мысли о ее неверности, несмотря на то даже,  что  уже
пять лет находится в полупарализованном состоянии.
     - А откуда у вас такая уверенность, что леди Дункан говорила  правду?
- настороженно спросил отец Брайт.
     - Даже оставляя в стороне обстоятельства, связанные с платьем - между
прочим, платья эти граф д'Эвро  хранил  исключительно  для  простолюдинок,
н_е_  для аристократок, - доказательством могут  служить  поступки  самого
лэйрда Дункана. Мы имеем теперь...
     Secundus: лэйрд Дункан просто не мог совершить  убийство.  КАК  МОЖЕТ
ЧЕЛОВЕК, ПРИКОВАННЫЙ К ИНВАЛИДНОМУ КРЕСЛУ, ОДОЛЕТЬ ЭТУ ЛЕСТНИЦУ? Думаю, вы
и сами понимаете, что это физически невозможно.
     Можно было бы предположить, что все эти  годы  он  притворялся,  а  в
действительности может ходить. Такой вариант опровергнут три  часа  назад,
когда он сам очень сильно ушибся, пытаясь задушить  меня...  Его  ноги  не
могут сделать даже одного-единственного шага, не говоря уж  о  том,  чтобы
поднять его по этой лестнице.
     Лорд Дарси сложил руки, приняв при этом несколько самодовольный вид.
     - Тем  не  менее,  -  вступил  в  разговор  отец  Брайт,  -  остается
возможность, что лэйрд Дункан убил графа д'Эвро психическими,  магическими
средствами.
     Лорд Дарси согласно кивнул.
     - Действительно, как известно нам обоим, святой отец,  это  возможно.
Но - не в данном случае. Мастер Шон  заверил  меня,  что  человек,  убитый
посредством волшебства, черной магии, умирает  от  внутренних  расстройств
организма, а не от пули в сердце. Полагаю, вы не станете с этим спорить.
     На самом деле, человек, ставший жертвой  черного  мага,  убивает  сам
себя психоматическими средствами. Он умирает от  того,  что  известно  под
названием психической индукции. Мастер Шон  говорит,  что  наиболее  часто
встречающийся - и самый грубый способ - так называемый метод "индукции  от
симулакрума". Состоит он в том, что создается фигурка - обычно, но  совсем
не обязательно, из воска - и с помощью  Закона  Подобия  на  изображенного
наводится смерть. Здесь также применяется и  Закон  Влияния,  поскольку  в
фигурку обычно добавляют слюну жертвы, кусочки ногтей, волосы и прочее.  Я
не ошибаюсь, святой отец?
     Священник кивнул:
     - Все верно. И несмотря на все эти  материалистические  ереси,  вовсе
нет никакой необходимости, чтобы жертва знала о проводимой операции - хотя
нельзя не согласиться, в некоторых случаях это облегчает процесс.
     - Вот именно, - сказал лорд  Дарси.  -  Однако,  кроме  того,  хорошо
известно, что компетентный маг - "черный" или "белый" - может  передвигать
материальные объекты. Вы не могли бы объяснить графине, почему невозможно,
чтобы ее брат был убит таким образом?

     Отец Брайт провел по губам кончиком  языка  и  повернулся  к  сидящей
рядом с ним девушке.
     - Тут дело  в  недостатке  сродства.  В  данном  случае  пуля  должна
обладать сродством или с сердцем, или с  пистолетом.  Чтобы  двигаться  со
скоростью, достаточной для проникновения  в  тело,  пуля  должна  обладать
значительно большим сродством с сердцем, чем с  пистолетом.  Но  тест,  на
моих собственных глазах проведенный мастером Шоном, показал,  что  это  не
так. Пуля вернулась в  пистолет,  а  не  в  сердце  вашего  брата.  Отсюда
совершенно определенно следует вывод - двигали пулю чисто физические силы,
и двигали они ее из пистолета.
     - Так что же в таком случае сделал лэйрд Дункан? - спросила графиня.
     - Tertius: поверив рассказу жены, - продолжил свое повествование лорд
Дарси, - лэйрд Дункан впал в ярость. Он решил убить  вашего  брата,  убить
посредством заклинания. Но заклинание сработало в обратную  сторону,  чуть
не убив его самого.
     Этому можно подобрать аналогию и в  материальной  плоскости.  Если  к
огню добавить минеральное масло и воздух, он разгорится сильнее.  Но  если
добавить пепел - огонь потухнет.
     Аналогично, если живое существо атаковать психически - оно умрет,  но
если подобным же образом  атаковать  неодушевленный  предмет,  психическая
энергия поглотится, причинив ущерб тому, кто ее использовал.
     Теоретически,  мы  можем  обвинить  лэйрда  Дункана  в  покушении  на
убийство, так как не подлежит никакому сомнению, миледи,  что  он  пытался
убить вашего брата. НО К ЭТОМУ МОМЕНТУ ВАШ БРАТ БЫЛ УЖЕ МЕРТВ!
     В результате диссипации  психической  энергии  лэйрд  Дункан  потерял
сознание на несколько  часов,  которые  леди  Дункан  провела  в  ужасе  и
напряженном ожидании.
     В конце концов лэйрд Дункан очнулся и осознал то, что  случилось.  Он
знал, что к моменту  произнесения  заклинания  ваш  брат  был  уже  мертв.
Естественно, он подумал, что графа убила его жена.
     Со своей стороны, леди Дункан прекрасно знала, что  оставила  Эдуарда
живым и здоровым. Поэтому она решила, что ее бывший любовник  убит  черной
магией ее мужа.
     - Они пытались защитить друг друга, - сказал отец Брайт. - Значит,  в
каждом из них еще сохранилось нечто светлое. Может быть, мы сумеем сделать
что-нибудь для лэйрда Дункана.
     - В этом я ничего не смыслю, святой отец. Искусство Исцеления -  дело
Церкви, а не мое.
     Лорд  Дарси  с  удивлением  заметил  про  себя,   что   почти   точно
процитировал доктора Пейтли.
     - Чего лэйрд Дункан не знал, - торопливо  продолжил  он,  -  так  это
того, что его жена, направляясь в спальню графа, взяла с  собой  пистолет.
Такое обстоятельство представляло ее визит в несколько ином свете.  Именно
это так его разъярило - не то, что я обвиняю его жену в  убийстве,  а  то,
что я бросаю тень сомнения на ее порядочность.
     Повернув голову, он посмотрел на стол, за которым работал ирландец.
     - Готово, мастер Шон?
     - Да, милорд. Осталось только установить  экран  и  зажечь  фонарь  в
проекторе.
     - Тогда начинайте.
     Он снова посмотрел на отца Брайта и графиню.
     - У мастера Шона  есть  довольно  интересный  слайд,  с  которым  мне
хотелось бы вас познакомить.
     - Самое успешное проявление в моей практике, если  вы  позволите  мне
так сказать, милорд.
     - Приступайте.
     Мастер Шон снял крышку с объектива  проектора;  на  экране  появилось
изображение.
     И сразу раздались удивленные возгласы отца Брайта и графини.
     На экране была  женщина,  одетая  в  то  самое  платье.  Ворот  из-за
недостающей верхней пуговицы был  распахнут.  Правую  руку  женщины  почти
полностью скрывало густое облако дыма; видимо, она только что разрядила  в
смотрящего пистолет.
     Но не это стало причиной восклицаний.
     Девушка была прекрасна. Потрясающе, умопомрачительно прекрасна. И  не
какой-то утонченной красотой. Она не походила на цветок, от нее  не  веяло
спокойствием.  Такая  красота   могла   вызывать   только   одно,   вполне
определенное чувство у любой нормальной особи  мужского  пола.  На  экране
была физически самая привлекательная  женщина,  какую  только  можно  себе
представить.
     "Изыди, сатана, - с отвращением подумал  отец  Брайт.  -  Ее  красота
почти непристойна".
     Одну только графиню никак  не  тронула  физическая  привлекательность
изображенной на экране девушки. Она видела только ошеломляющую красоту.
     - Кто-нибудь из вас видел эту женщину прежде? - спросил лорд Дарси. -
Я думаю, что нет. Равно как ее не видели лэйрд и леди Дункан. И сэр Пьер.
     Кто  она?  Мы  не  знаем.   Однако   мы   можем   сделать   некоторые
умозаключения.  Видимо,  она  пришла  к  графу  на  свидание,  условившись
заранее. Почти очевидно, что это и есть та  женщина,  про  которую  Эдуард
говорил леди Дункан, - та самая женщина, "она", с  которой  не  сравниться
этой  шотландской  аристократке.  Почти  очевидно  также,   что   она   из
простолюдинок - иначе на ней не было бы одето платье из  коллекции  графа.
Видимо, она переоделась прямо здесь, в  спальне.  А  затем  они  с  графом
поссорились; о чем - мы не знаем. Незадолго до этого граф отобрал  у  леди
Дункан пистолет и, видимо, небрежно бросил его на  столик,  который  виден
позади  девушки.  Она  схватила  пистолет  и  выстрелила.   Затем,   снова
переодевшись и спрятав платье в кладовку, она покинула комнату.  Никто  не
видел, как она пришла, никто не видел, как она ушла. Ведь  именно  с  этой
целью граф и устроил свою потайную лестницу.
     О, не бойтесь, мы ее найдем - нам же известно, как она выглядит.
     И как бы там ни было, - заключил  лорд  Дарси,  -  вся  эта  загадка,
наконец, разрешилась  -  к  полному  моему  удовлетворению.  Теперь  можно
доложить Его Высочеству о результатах.

     Ричард, герцог Нормандский, налил в  два  хрустальных  бокала  щедрые
порции превосходного бренди. С довольной улыбкой он  вручил  один  из  них
лорду Дарси.
     - Великолепная работа, милорд. Просто великолепная.
     - Очень рад, что Ваше Высочество так считает, - ответил  лорд  Дарси,
принимая бокал.
     - Но откуда у вас была уверенность, что это не кто-либо  снаружи,  не
из  замка?  Ведь  в  ворота  может  войти  кто  угодно,  они  никогда   не
закрываются.
     - Совершенно верно, Ваше Высочество. Но ведь дверь-то внизу  лестницы
была _з_а_к_р_ы_т_а_. Вышвырнув леди Дункан, граф д'Эвро запер ее. Снаружи
эту дверь нельзя ни запереть, ни открыть  замок;  следов  взлома  тоже  не
было. Никто не мог ни войти, ни  уйти  этим  путем  после  насильственного
удаления леди Дункан. Единственный оставшийся путь в покои графа  -  через
другую дверь, и она была не заперта.
     - Понятно, - сказал герцог Ричард. - Но я не понимаю, чего  ради  она
вообще туда пошла?
     - Возможно, по его просьбе. Любая другая женщина на  ее  месте  знала
бы, чем рискует, принимая приглашение явиться в покои графа.
     Красивое лицо герцога помрачнело.
     - Нет. От собственного брата такого никак нельзя  ожидать.  Она  была
вполне права, пристрелив его.
     - Совершенно верно, Ваше Высочество. И я не сомневаюсь, что, не  будь
миледи наследницей, она сразу же и  призналась  бы.  Мне  стоило  огромных
трудов не дать ей признаться, когда она решила, что я собираюсь обвинить в
убийстве Дунканов. Но она все время помнила  о  репутации  -  и  своей,  и
своего покойного брата. Не как  частных  лиц,  но  как  графа  и  графини,
служащих правительства Его Императорского  Величества  короля.  Ведь  одно
дело, если кто-то имеет славу распутника. Большинство людей смотрит сквозь
пальцы на подобное поведение аристократа, занимающего высокий  пост,  если
только он справляется со своей работой, и справляется  хорошо,  -  а  свои
обязанности граф, как известно Вашему Высочеству, исполнял как надо.
     Но совсем иное - быть застреленным при попытке напасть на собственную
сестру. Она совершенно права, что пыталась это скрыть. И она так  и  будет
молчать, если только в преступлении не обвинят кого-либо другого.
     - Чего, конечно же, не случится, - откликнулся герцог Ричард.  Сделав
маленький глоток бренди, он добавил: - Из нее получится  хорошая  графиня.
Она вполне  рассудительна  и  может  оставаться  хладнокровной  в  сложных
обстоятельствах. Трудно было не удариться в панику, застрелив собственного
брата, но ведь этого не произошло. Многие ли женщины подумали  бы  о  том,
чтобы просто снять порванное платье и переодеться в его копию,  взятую  из
кладовки?
     - Крайне немногие, - согласился  лорд  Дарси.  -  Потому-то  я  и  не
упомянул ни разу, что знаю об  идентичности  коллекции  Эдуарда  гардеробу
графини. Кстати,  Ваше  Высочество,  если  хороший  целитель,  вроде  отца
Брайта,  был  осведомлен  об  этих  платьях-дубликатах,  он,  конечно  же,
понимал, что у графа сексуальная одержимость собственной  сестрой.  И  он,
наверное, догадывался, что все прочие женщины, за которыми гоняется  граф,
- просто этакие суррогаты, заменители его сестры.
     - Да, конечно. И ни одна из них не выдерживала сравнения.
     Герцог поставил бокал на стол.
     - Я сообщу своему брату королю, что всем сердцем рекомендую ему новую
графиню. Разумеется, ни одно слово об  этих  событиях  не  будет  доверено
бумаге. Вы знаете, я знаю, и король тоже должен знать. Но больше - никто.
     - Знает еще один человек, - сказал лорд Дарси.
     - Кто?
     На лице герцога было удивление.
     - Отец Брайт.
     Удивление сменилось облегчением.
     - Естественно. Но ведь он не скажет ей, что мы тоже знаем?
     - Думаю, мы вполне можем положиться на благоразумие отца Брайта.

     В полумраке исповедальни  Элис,  графиня  д'Эвро,  стоя  на  коленях,
вслушивалась в голос отца Брайта.
     - Я не буду накладывать на тебя епитимью, дитя мое,  так  как  ты  не
содеяла греха - в том, что касается смерти твоего брата.  А  за  остальные
свои грехи прочитай и выучи наизусть третью главу из "Души и мира" святого
Джеймса Хантингтона.
     Отец Брайт начал было уже произносить  слова  отпущения,  но  графиня
прервала его:
     - Но я не могу понять одного. Это изображение, это же совсем не я.  Я
в жизни своей не видела столь поразительно прекрасной девушки.  А  ведь  я
такая некрасивая. Я ничего не понимаю.
     - Если бы ты присмотрелась получше, дитя мое,  ты  бы  заметила,  что
лицо сходно с твоим - только оно идеализировано. При переводе субъективной
реальности в вещественную форму неизбежно  возникают  подобные  искажения;
именно поэтому такие улики и не  принимаются  судом  в  качестве  реальных
вещественных доказательств.
     Он помолчал.
     - Говоря иными словами, дитя мое: вся красота - в глазах смотрящего. 

                               Рэндал ГАРРЕТ

                              СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ

     Для смерти лорда Арлана не было никаких осмысленных  причин  -  разве
что считать причиной время, когда она произошла. Крайне  редко  самоубийцы
решаются на последний шаг в четыре часа дня.
     При жизни лорд Арлан возглавлял ему  же  принадлежавшее  издательство
"Мэйярд Хауз" - одно из самых больших в Нормандии. Редакция "Мэйярд  Хауз"
занимала целиком довольно большое здание,  расположенное  в  самом  сердце
Старого города - рядом с  собором  Святого  Оуэна.  В  канун  дня  Святого
Эдуарда Исповедника, в среду 12 октября 1972 года, лорд Арлан крепко  спал
в своем кабинете. Обычную его привычку поспать немного  в  это  время  дня
давно и  хорошо  знали  все  служащие,  так  что  двигались  они  тихо,  а
разговаривали вполголоса и только  при  крайней  необходимости.  Никто  не
входил в кабинет и не покидал его в течение почти целого часа.
     В пять минут пятого трое сотрудников издательства - дамозель  Барбара
и добрые люди Уобер и  Андрэй  -  услышали  через  толстую  дубовую  дверь
кабинета какой-то глухой удар, за которым последовали  не  менее  странные
звуки. В нерешительности они обменялись взглядами. Происходило  что-то  не
то, но ни один из них не решался открыть эту дверь,  справедливо  опасаясь
крайне вспыльчивого характера лорда Арлана.
     Через тридцать секунд в комнату ворвался сэр Стефан Имбрай.
     - Что там происходит? - резко спросил он. - Я сидел  в  библиотеке  и
услышал, как упал стул, или что-то похожее. А теперь звуки  такие,  словно
милорда сильно тошнит.
     С этими словами он с той же  решительностью  двинулся  в  направлении
кабинета. Сотрудники издательства вздохнули с облегчением; только  главный
редактор сэр Стефан мог  позволить  себе  заявиться  в  этот  кабинет  без
приглашения.
     Распахнув дверь, он замер на пороге.
     - Господи Боже!  -  Голос  главного  редактора  сорвался.  -  Быстро!
Помогите мне кто-нибудь!
     Лорд Арлан висел на  веревке,  конец  которой  был  переброшен  через
проходивший под потолком толстый  деревянный  брус.  Тело  его  продолжало
судорожно подергиваться. У ног на полу валялся опрокинутый стул.
     Когда Арлана опустили на пол, в нем еще теплилась жизнь, однако горло
его было раздавлено; владелец издательства умер прежде, чем сумели вызвать
скорую помощь или целителя.

     Лорд Дарси, главный следователь Его Королевского Высочества  Ричарда,
герцога  Нормандского,  разглядывал  лежащее   на   диванчике   маленькое,
довольно-таки жалкое тело. Лорд Арлан был коротышкой - пять  футов  четыре
дюйма - и весил всего девять стоунов [английская мера  веса,  равная  6,33
кг]. В этом мертвом теле не ощущалось и следа той неудержимой,  фанатичной
и - временами - почти истерической энергии, которая  делала  лорда  Арлана
одним из наиболее уважаемых людей в его области  деятельности.  Иногда  он
даже внушал страх. Теперь он походил на мальчика-подростка.
     Закончив осмотр трупа, доктор Пейтли, хирург, поднял взгляд на  лорда
Дарси.
     - После вскрытия  мы  с  мастером  Шоном  сможем  дать  более  точную
информацию, милорд, но я бы сказал, что смерть наступила не менее тридцати
и не более сорока пяти минут тому назад.
     Врач пригладил седеющие волосы и поправил пенсне.
     - Это хорошо согласуется с тем временем, когда нас известили, милорд.
     - Согласуется, согласуется, - пробормотал лорд Дарси.
     Высокий, худощавый и красивый,  он  говорил  на  англо-французском  с
отчетливым английским акцентом.
     - Мастер Шон, как там у вас?
     Мастер Шон О'Лохлейн, главный следственный маг Его Высочества, крутил
в  руках  маленький  золотой  жезл,  на  сверкающей  поверхности  которого
виднелся причудливый спиралеобразный орнамент. Прерывать занятого  работой
волшебника не очень разумно, но лорд Дарси  чувствовал,  что  толстенький,
приземистый ирландец уже закончил и просто о чем-то задумался.
     Он не ошибся. Мастер Шон повернул к нему  круглое  лицо  и  сдержанно
улыбнулся.
     - Ну что ж, милорд, времени для полного анализа не было, но  основные
факты не вызывают сомнения.
     Он опять задумчиво покрутил свой жезл.
     - В момент смерти в комнате не было никого другого,  и  не  только  в
этот момент, но и весь предыдущий час. Время смерти - четыре четырнадцать,
плюс-минус минута. Время психического  шока  от  повешения  -  пять  минут
пятого. В комнате ни малейших  признаков  злокозненного  влияния,  никакой
черной магии.
     - Спасибо, Шон.
     Лорд Дарси смотрел на потолочную балку.
     - Ваша помощь, как всегда, просто неоценима.
     Его лордство повернулся к четвертому присутствующему, мастеру  стражи
Гийому де Лилю, крупному, крепкому  мужчине  с  огромными  черными  усами.
Кроме  внешности  закаленного  бойца   мастер   стражи   обладал   еще   и
проницательным умом отличного следователя.
     - Мастер Гийом, - лорд Дарси указал наверх. - Вы не могли бы  послать
одного из своих людей принести мне стремянку подлиннее, чтобы доставала до
этой балки?
     - Сию секунду, милорд.
     Двое стражников в  мундирах  быстро  принесли  лестницу;  лорд  Дарси
поднялся по ней к массивному брусу, проходившему футах в десяти от пола  и
в двух с половиной от потолка.
     Веревку, на которой висел  лорд  Арлан,  еще  не  сняли;  лорд  Дарси
внимательнейшим образом изучил и ее и брус через сильную лупу.
     Мастер  Шон  своими  голубыми  ирландскими  глазами  взирал  на   это
священнодействие снизу.
     - Позволительно ли спросить, что это вы там выискиваете, милорд?
     - Как вы видите, - лорд Дарси продолжал изучать поверхность бруса,  -
веревка перекинута через брус,  в  этом  вот  месте,  а  конец  ее  прочно
привязан к трубе, проходящей под окном у письменного стола. Вообще говоря,
нельзя полностью исключить возможность, что лорда Арлана задушили,  надели
ему на шею петлю, а потом подтянули в то положение, в  котором  его  потом
нашли. В таком случае трение веревки о брус сместило бы волоконца дерева и
веревки вверх и назад. Однако... - Следователь герцога  вздохнул  и  начал
спускаться. - Однако ничего  подобного.  Все  выглядит  так,  будто  он  и
вправду спрыгнул с этого стула и повис на веревке.
     - А хватило бы времени, - спросил мастер Гийом, - вздернуть его таким
образом?
     - Возможно, и нет, дорогой  мастер  Гийом,  но  нужно  проверить  все
вещественные доказательства, все мелочи. Если бы волоконца показали трение
не в ту сторону, пришлось бы пересмотреть данные, касающиеся времени.
     - Спасибо, милорд.
     Лорд Дарси перешел к осмотру конца веревки, привязанного к трубе.
     Кабинет имел только одно окно. Лорд Арлан любил  полумрак  и  тишину,
одного окна ему вполне хватало. Окно это располагалось прямо за письменным
столом и выходило в узкую, футов трех шириной, вентиляционную шахту.  Даже
в яркий полдень свет через  нее  почти  не  проникал.  Для  освещения  его
лордство использовал газовые фонари, даже днем.  Все  они  горели,  однако
лорд Дарси, по вечной своей недоверчивости, принюхался. Газом  не  пахнет,
газ здесь ни при чем.
     Узкое, высокое окно  состояло  из  двух  фрамуг,  верхней  и  нижней,
подвешенных на горизонтальных осях и открывающихся  наружу.  Верхний  край
рамы  располагался  в  девяти  футах  от  пола.  Обе   фрамуги   оказались
приоткрытыми, верхняя - на три дюйма, а нижняя - дюймов на  восемь.  Через
эту нижнюю щель и проходила веревка, конец которой был привязан к наружной
трубе, проходящей в шести дюймах ниже окна. Веревка тянулась  к  брусу,  а
оттуда опускалась вниз.
     Тщательный осмотр показал, что окно  шире  не  открывается,  вся  его
механика окрашена по крайней мере дважды, и краска, попавшая на шарниры  и
в щели, прихватила фрамуги намертво. По-видимому, они находились  в  таком
положении уже многие годы.
     - Три дюйма сверху и восемь - снизу.
     На лице лорда Дарси была задумчивость.
     - Вряд ли хватит, чтобы кто-нибудь сумел пролезть.  А  кроме  окна  и
двери других путей в кабинет и из него нет.
     Он вопросительно посмотрел на мастера Шона.
     - Так?
     - Так, милорд, - согласился толстенький ирландец. - Это мы с мастером
Гийомом проверили досконально. Никаких тайных ходов,  отъезжающих  стенных
панелей. Ничего такого и в помине нет.
     Немного помолчав, он добавил:
     - Но мрака тоже нет.
     Серые глаза лорда Дарси сузились.
     - Вы сказали, мастер Шон, -  нет  мрака?  Вы  не  можете  изъясняться
попонятнее?
     - Понимаете,  милорд,  в  комнате  самоубийцы  всегда  есть  ощущение
какого-то мрака, глубокой  подавленности,  которая  буквально  пропитывает
стены.  Психическое  состояние,  в  котором  должен  находиться   человек,
решивший  покончить  с  собой,  почти  всегда  оставляет   на   окружающей
обстановке подобный отпечаток. А здесь - ничего похожего.
     - Действительно?
     Лорд Дарси отметил про себя  этот  факт.  Его  серые  глаза  еще  раз
оглядели комнату.
     -  Ну  хорошо.  Мастер  Шон,  наложите  на   тело   предохранительное
заклинание, а я пойду опрашивать свидетелей.
     - Как скажете, милорд.
     -  Идемте  в  библиотеку,  мастер  Гийом,  -   сказал   лорд   Дарси,
повернувшись к двери.
     Мастер стражи направился следом.
     В библиотеке, под охраной двух дюжих стражников в черной  с  серебром
форме хранителей королевского спокойствия, их ждали пятеро.  Трое  из  них
были уже знакомые сотрудники издательства:  черноглазая  шатенка  дамозель
Барбара, круглолицый, начинающий лысеть добрый человек  Уобер  и  высокий,
тощий и близорукий добрый человек Андрэй. Четвертым был  главный  редактор
сэр Стефан Имбрай, широкоплечий великан ростом в шесть футов четыре дюйма.
Пятого, быкоподобного типа с жестким,  красивым  лицом  лорд  Дарси  видел
впервые.
     Сэр Стефан встал.
     - С вашего позволения,  милорд,  почему  нас  здесь  держат?  У  меня
назначен деловой обед, а остальные хотели бы уйти домой. И вообще - почему
Его  Королевское  Высочество  герцог  направил  на  расследование   такого
тривиального дела вас?
     - Это же закон, -  ответил  лорд  Дарси,  -  и  закон  прекрасно  вам
известный,   сэр   Стефан.   Если   кто-либо   из   аристократов   умирает
насильственной смертью - все равно, по злому ли умыслу, по случайности или
от собственной руки, - я обязательно участвую в  расследовании.  А  насчет
того,  почему  вас  здесь  задержали,  могу  ответить  одно:  я  -  офицер
королевского правосудия.
     Сэр Стефан чуть побледнел.
     Нет, не от страха - скорее от глубокого уважения. Его Величество Джон
IV, Милостью Божией король и император Англии,  Франции,  Ирландии,  Новой
Англии и Новой Франции, король италийцев  и  император  Священной  Римской
Империи, Защитник Истинной Веры, был последним из длинной цепочки  королей
дома Плантагенетов, правившей Англо-Французской империей со времен Генриха
II. Король Джон в полной мере обладал силой, мудростью и умением  править,
которыми славились представители этой древнейшей династии Европы.  Он  вел
свою родословную от короля Артура Умелого, внука Генриха II  и  племянника
Ричарда Львиное Сердце. Этот последний,  с  трудом  оправившись  от  раны,
нанесенной арбалетной стрелой в 1199 году, стал мощной силой, объединяющей
империю, и умер, не оставив потомков, в  1219  году.  Джон  IV  был  также
прямым потомком Ричарда Великого, преобразовавшего и  укрепившего  империю
во второй половине пятнадцатого века.
     Напоминание о том, что лорд Дарси - офицер короля, охладило пыл  сэра
Стефана.
     - Конечно, милорд.
     Сэр Стефан хорошо владел своим голосом.
     - Я просто хотел получить информацию.
     - Именно этим занят и я, - негромко  сказал  лорд  Дарси.  -  Получаю
информацию.
     Он развел руками.
     - Таков мой долг.
     - Конечно, конечно, -  поспешил  согласиться  Имбрай.  В  голосе  его
чувствовалось смущение. - Я не хотел никого обидеть.
     В "Мэйярд Хаузе" сэр Стефан привык сам отдавать распоряжения,  однако
он прекрасно знал, когда следует уступить перед вышестоящим лицом.
     - А я и не обижен. Но теперь - насчет информации. Во-первых, кто этот
джентльмен?
     Лорд Дарси указал на  пятого  члена  ожидавшей  группы,  мускулистого
человека с довольно привлекательным лицом и темными, курчавыми волосами.
     Упомянутый джентльмен встал, и сэр Стефан Имбрай  представил  его  по
всей форме.
     - Милорд  Дарси,  разрешите  мне  представить  вам  доброго  человека
Эрнесто Нормана, одного из лучших наших писателей. Добрый человек  Норман,
лорд Дарси, главный следователь Его Королевского Высочества.
     Глядя  на  лорда  Дарси  пронзительными  черными   глазами,   Эрнесто
поклонился.
     - Высокая честь, ваше лордство.
     - Честь для меня. Я читал некоторые ваши сочинения. Как-нибудь,  если
вы не против, я бы хотел поговорить с вами о них.
     - С удовольствием, ваше лордство, - сказал  добрый  человек  Эрнесто,
садясь. Однако в голосе его слышалось какое-то недовольство.
     Лорд  Дарси  оглядел  библиотеку  -  просторное,  богато   отделанное
помещение с потолком высотой футов в восемнадцать. По стенам  ее  высились
десятифутовые шкафы, битком набитые книгами.  Свободное  пространство  над
ними украшали мечи, боевые топоры, булавы и щиты самых разнообразных форм.
На шкафах стояло несколько шлемов. Дверь  охраняли  два  полных  рыцарских
доспеха шестнадцатого века, каждый из  которых  сжимал  в  своей  железной
перчатке пятнадцатифутовое копье. Окна были  скрыты  за  зеленого  бархата
портьерами; помещение освещали причудливого вида золоченые газовые фонари.
     Пока лорд  Дарси  обводил  взглядом  библиотеку,  все  присутствующие
почтительно молчали. Он прочно установил здесь свой авторитет.
     Затем взгляд следователя герцога остановился на сэре Стефане.
     - Я знаю, что вы  уже  несколько  раз  прошли  через  это,  однако  я
вынужден попросить вас повторить все заново.
     Он мельком взглянул на остальную четверку.
     - Это касается всех вас.
     Стоящий  у  дверей  мастер  стражи  Гийом,  не  привлекая   излишнего
внимания, вынул блокнот и приготовился стенографировать разговор.
     - Не понимаю, зачем столько суеты вокруг обычного самоубийства.
     Выглядел сэр Стефан Имбрай довольно хмуро.
     - Мне кажется, милорд, что...
     - ЭТО НЕ САМОУБИЙСТВО!
     Голос дамозель Барбары прозвучал резко, как удар.
     Сэр Стефан резко обернулся, лицо его перекосил гнев.  Однако,  прежде
чем он успел что-либо сказать, лорд Дарси его остановил.
     - Пусть она говорит, сэр Стефан.
     Затем он продолжил уже более мягким голосом:
     - На чем основано ваше заявление, дамозель?
     - У меня нет никаких доказательств.
     В глазах Барбары стояли слезы, она была сейчас очень красива.
     - Ничего конкретного, ничего такого, что я могла бы доказать. Но  как
всем хорошо известно, последний год я была любовницей  милорда  Арлана.  Я
знаю его, он бы никогда не убил себя.
     - Понятно.
     В голосе Дарси прозвучала задумчивость.
     - Вы обладаете Талантом, дамозель?
     - В очень небольшой степени. Я  проходила  тестирование.  Мой  Талант
выше среднего, однако незначительно.
     - Понимаю.  Так,  значит,  у  вас  нет  никаких  улик,  кроме  знания
характера покойного милорда и интуиции?
     - Никаких, милорд.
     Теперь ее голос звучал совсем тихо.
     - Хорошо. Благодарю вас, дамозель  Барбара.  А  теперь,  сэр  Стефан,
будьте любезны продолжить свой рассказ.
     Сэр Стефан сумел взять  себя  в  руки,  однако  Эрнесто  Норман,  как
заметил лорд Дарси, посмотрел  на  дамозель  Барбару  с  плохо  скрываемой
ненавистью.
     "Ревность, - подумал лорд Дарси. - Ревность,  да  еще  какая.  Полная
глупость. Этому человеку нужен целитель".
     Сэр Стефан, высокий и мощный, начал рассказывать в третий раз:
     - Около половины третьего...

     Около половины третьего лорд Арлан, вернувшись после обеда  в  "Мезон
дю Шах",  проигнорировал  недобрый  взгляд,  брошенный  на  него  дамозель
Барбарой. Старомодное воспитание,  полученное  дома,  в  Северной  Англии,
мешало ей понять, что джентльмену вполне позволительно изредка заглядывать
в "Мезон дю Шах" - ради обеда, совсем  не  ради  чего-либо  еще.  Ей  были
как-то привычнее более добропорядочные мужские клубы Йорка или Карлайля.
     - Где сэр Стефан? - рявкнул лорд Арлан на доброго человека Андрэя.
     - Еще не вернулся после обеда, милорд.
     - Какие-нибудь срочные дела?
     - Вас ждет добрый человек Эрнесто, милорд. В библиотеке.
     - Эрнесто Норман? Подождет. Я дам вам знать,  когда  его  вызвать.  А
сэра Стефана пришлите сразу, как появится.
     Лорд Арлан прошел в свой кабинет.
     В пол-третьего он проревел:
     - Барбара!
     Согласно ее собственным показаниям,  дамозель  Барбара  откликнулась:
"Да, милорд", - и бегом направилась в кабинет. Лорд Арлан, опять же по  ее
словам, сидел за письменным столом. Стол этот, семь футов на три, выглядел
весьма внушительно. Внушительно выглядел и восседавший за ним лорд Арлан -
по той простой причине, что кресло его было приподнято на шесть дюймов,  а
ноги опирались на спрятанную под столом тоже шестидюймовую скамеечку.  Все
посетители - кроме, разве что, очень уж высоких - смотрели на лорда Арлана
снизу вверх.
     Дамозель Барбара,  по  ее  словам,  вошла  в  кабинет,  застыла,  как
положено, у двери и спросила:
     - Вы звали, милорд?
     Лорд Арлан не поднял головы от рукописи, лежавшей перед ним.
     - Да, милая, звал. Пришли ко мне Эрнесто.
     - Да, милорд.
     И она отправилась к заждавшемуся писателю.
     Ждал писатель в библиотеке. Узнав от дамозель Барбары, что лорд Арлан
готов его принять, он, всем видом своим выражая ярость,  направился  через
приемную в кабинет его лордства. Вошел он не постучав, а  дверь  за  собой
захлопнул с треском.
     Показания Нормана гласили следующее:
     - Я прямо готов был придушить этого мелкого ублюдка. Или  избить  его
до потери пульса. Что уж там будет больше с руки. Я  только  что  прочитал
гранки своего последнего романа "Рыцарь  воинств".  Этот  сучий  недомерок
буквально _з_а_р_е_з_а_л_ мою книгу! Я сказал ему, что не разрешу печатать
роман в таком виде. А он заявляет - он, видите ли, купил у  меня  права  и
может теперь делать все, что ему заблагорассудится. Мы  побеседовали  еще,
все в том же духе, я ничего не добился и ушел.
     Сотрудники издательства подтвердили, что из  кабинета  доносился  шум
перебранки, но слов не разобрал никто.
     Добрый человек Эрнесто покинул  кабинет,  не  забыв  и  на  этот  раз
хлопнуть дверью, без четверти три.
     Сэр Стефан Имбрай вошел в приемную в тот самый момент,  когда  Норман
вылетел из кабинета.  Они  не  поздоровались,  и  писатель  в  негодовании
покинул приемную.
     Сэр Стивен с удивлением воззрился вслед Норману.
     - Какая муха его укусила?
     - Не знаю, сэр Стивен, - ответил добрый человек Уобер. - Его лордство
велел, чтобы вы, сэр, как вернетесь, сразу шли к нему.
     Согласно  показаниям  сэра  Стефана,  после  этого  он  направился  в
кабинет, где застал лорда Арлана пьющим кофе - который  был  принесен  ему
добрым человеком Андрэем несколькими минутами ранее.
     - Совсем короткий деловой разговор, и все, милорд. Лорд Арлан дал мне
указания  относительно  формата  трех  книг,  которые  мы  сейчас  издаем.
Рутинные дела, совсем малоинтересные. Однако, если вы желаете, я могу...
     - Позже, если понадобится. Продолжайте.
     - Вышел из кабинета я в одну или две минуты четвертого. В три часа он
всегда ложится спать до  четырех.  Я  отправился  в  художественный  отдел
проверить, как у них обстоят дела с книжными иллюстрациями, а потом  пошел
поработать в библиотеку; мне надо  было  кое-что  уточнить  для  книги  по
магии, которую мы издаем весной.
     - Научная работа?
     - Да. "Психологистика" сэра Томаса Лесо, доктора тауматургии.
     - А! Великолепный человек. Мастер Шон обязательно постарается  купить
эту книгу.
     Сэр Стефан кивнул:
     - Фирма с радостью подарит ему два  экземпляра.  А  может  быть...  -
глаза главного редактора зажглись. - Может  быть,  мастер  Шон  согласится
написать о ней рецензию для руанской "Таймс"?
     - Вполне возможно, если вы найдете к нему подход, -  согласился  лорд
Дарси. - Но, к делу. Так,  значит,  в  решительный  момент  вы  находились
здесь, в библиотеке?
     - Да, милорд.
     - Могу я тогда спросить, откуда вы  узнали,  что  произошло?  -  Лорд
Дарси был почти уверен, что знает ответ на этот вопрос,  но  ему  хотелось
услышать, что скажет сэр Стефан. -  Насколько  я  понял,  вы  оказались  в
приемной буквально через несколько секунд после... э-э... этого печального
инцидента. Откуда вы о нем узнали?
     - Я услышал шум, милорд.
     Поднявшись с места, сэр Стефан указал на одно из занавешенных зеленым
бархатом северных окон библиотеки.
     - Вот это окно, милорд, выходит прямо в вентиляционную шахту.
     Подойдя к окну, он отодвинул портьеру.
     - Как легко можете видеть.
     Вентиляционная шахта, в которую выходило окно, имела ширину три фута.
Напротив этого окна, в  ярде  от  него,  находилось  окно  кабинета  лорда
Арлана, приоткрытое сверху и снизу, как уже  раньше  успел  заметить  лорд
Дарси.  Окно  библиотеки  тоже  стояло  открытым,  но  его  фрамуги  легко
поворачивались, их шарниры не были замазаны краской.
     - Мастер  Шон?  -  произнес  лорд  Дарси  с  нормальной,  разговорной
громкостью.
     Между задернутых занавесок противоположного  окна  появилось  круглое
лицо волшебника.
     - Да, милорд?
     - Как там, все в порядке?
     - В полном, милорд.
     - Очень хорошо. Продолжайте.
     Лорд  Дарси  задернул  портьеру,  повернулся  и  посмотрел  на   лица
присутствующих, освещенные неровным светом газовых фонарей.
     - Прекрасно, сэр Стефан. С этим разобрались. Еще один вопрос.
     - Да, милорд?
     - А как случилось, что когда вы ворвались в кабинет  лорда  Арлана  и
увидели, что он висит в петле, вы не  перерезали  веревку?  Одно  движение
перочинным ножиком освободило бы его горло, не  правда  ли?  А  вы  вместо
этого _р_а_з_в_я_з_а_л_и _у_з_е_л_. _П_о_ч_е_м_у_?
     На этот раз ответила дамозель Барбара.
     - А разве вы не знаете, милорд?
     Лорд Дарси ожидал, что после этих слов все глаза устремятся  на  сэра
Стефана, однако вместо этого все почему-то уставились на него.
     - Объясните, пожалуйста, свои слова, дамозель.
     Лорд Дарси довольно быстро сумел оправиться от неожиданности.
     - Лорд Арлан до смерти боялся  всех  острых  предметов,  -  объяснила
девушка. - Это было прямо  манией.  Например,  он  никогда  не  заходил  в
художественный отдел - ведь у них там  есть  ножницы  и  бритвы,  которыми
пользуются при изготовлении коллажей и всякого такого.
     Глаза лорда Дарси сузились.
     - Однако он был, как я понимаю, гладко выбрит?
     - Гладко - да, - спокойно ответила Барбара, -  но  не  "выбрит".  Его
парикмахер использует депиляторный  воск,  который  выдергивает  волосы  с
корнем. Больно, конечно, но лорд Арлан  считал,  что  уж  лучше  вытерпеть
боль, чем дать бритве приблизиться к его лицу. Он не  разрешал  никому  из
окружающих даже иметь при себе нож. И мы все подчинялись.
     - Даже нож для вскрытия писем?
     - Даже нож для вскрытия писем.
     Дамозель Барбара широко обвела рукой стены.
     - Вы посмотрите на все это древнее оружие. Ни у одного из  мечей  нет
ни острого лезвия, ни острого кончика. Разве  это  не  ответ,  почему  сэр
Стефан не обрезал веревку?
     - Вполне достаточный, дамозель, - лорд Дарси слегка поклонился.
     "Господи Боже! - подумал он. - Да они тут все малость спятили,  а  их
покойный хозяин, похоже, больше всех".

     Семь вечера. После смерти лорда Арлана прошло  уже  почти  три  часа.
Хотя снаружи, под затянутым облаками темным небом, уже явственно  ощущался
осенний холодок, в кабинете лорда  Арлана,  где  горели  камин  и  газовые
фонари, было по-летнему тепло. Тело хозяина кабинета, защищенное ото  всех
неприятностей одеялом  и  предохранительными  заклинаниями  мастера  Шона,
покоилось на диване.
     Сам упомянутый мастер Шон стоял и рассматривал в мягком газовом свете
конец свисавшей сверху веревки - источника  всех  сегодняшних  хлопот.  За
ним, так же стоя, с молчаливым  уважением  наблюдали  лорд  Дарси,  доктор
Пейтли и мастер стражи Гийом. Мешать  священнодействию  волшебника  крайне
неразумно.
     Кончив разглядывать веревку, мастер Шон наклонился и вынул из  своего
большого, испещренного загадочными символами саквояжа несколько предметов,
в их числе - маленький черного дерева жезл с серебряным навершием.
     -  Тут  никаких  проблем,  милорд.  Психический  шок,   связанный   с
насильственной смертью, очень сильно зарядил пеньку.
     Мастер Шон обожал  читать  лекции,  в  такие  педагогические  моменты
обычный его ирландский акцент странным образом почти исчезал.
     - Здесь работает Закон Сродства; говоря научным языком, у нас имеется
психическое  силовое  поле,  которое,  будучи  должным  образом   к   тому
побуждено, будет стремиться вернуться к первоначальному состоянию.
     Эбеновый  жезл  описал  некие  сложные  кривые,  губы  мастера   Шона
произнесли слова ритуала.
     И  веревка  стала  двигаться,  плавно,  изящно.  Словно  направляемый
невидимой рукой, пеньковый жгут свернулся  в  петлю.  Быстро,  без  единой
задержки,  веревка  завязалась  узлом.  Неуловимую  долю  секунды   петля,
висевшая в воздухе, представляла собой  идеальный  круг,  а  затем  как-то
сразу обмякла.
     - Вот и все, милорд.
     Мастер Шон указал на чудом возникшую петлю.
     Лорд Дарси обошел ее кругом, разглядывая узел, но не трогая его.
     - Очень интересно. Простая скользящая петля, а не "узел палача".
     Не отрывая глаз от веревки, он добавил:
     - Мастер Гийом, вы не можете одолжить мне рулетку?
     Отстегнув рулетку от ремня, мастер стражи вручил ее лорду Дарси.
     Сперва было измерено расстояние от пола  до  петли.  Затем  -  высота
сиденья  валявшегося  на  полу  стула.  Последним,  со   всем   надлежащим
почтением, был измерен покойник - от пяток до шеи.
     По завершении этих загадочных действий лорд Дарси обратился к доктору
Пейтли:
     - Вы, пожалуй, самый легкий из нас четверых. Сколько вы весите?
     - Десять стоунов, милорд. Ну, может, на фунт-другой поменьше.
     - Тогда вы вполне подойдете. Возьмитесь за эту веревку и повисните на
ней.
     Доктор Пейтли недоуменно моргнул.
     - Милорд?
     - Возьмитесь за веревку чуть повыше петли и оторвите  ноги  от  пола.
Вот так, верно.
     Лорд Дарси повторил измерение.
     - Растягивание меньше, чем на четверть дюйма, это можно не  принимать
в расчет. Теперь отпускайте ее, доктор. Спасибо.
     После этого мастер стражи Гийом получил назад свою рулетку.
     Запрокинув голову, лорд Дарси рассматривал балку, с  которой  свисала
веревка.
     - Ну до чего же глупо так поступать, -  пробормотал  он,  словно  сам
себе.
     - Очень верно вы это говорите, милорд, - откликнулся мастер Гийом.  -
Я всегда считал, что самоубийство - страшная  глупость.  К  тому  же,  как
кто-то сказал: "Это _с_т_о_л_ь_ необратимо".
     - Я не говорю о самоубийстве, дорогой вы мой мастер стражи. Я  говорю
об убийстве. И оно, к сожалению, не менее необратимо.
     - Убийство, милорд? - Брови мастера Шона О'Лохлейна полезли вверх.  -
Ну, если вы так говорите. Но как же все-таки хорошо, что мне не приходится
заниматься следственной работой.
     - Как это, дорогой Шон? А чем же вы занимаетесь?
     В голосе лорда Дарси звучало искреннее изумление.
     Ухмыльнувшись, ирландец отрицательно покачал своей крупной головой.
     - Только не  этим,  милорд.  Я  -  волшебник.  Технический  работник,
откапывающий факты, которые нельзя обнаружить иным способом. Но только все
на свете ниточки ничем не помогут  человеку,  неспособному  связать  их  в
единое непротиворечивое целое. А это - ваша грань Таланта, милорд.
     - Таланта?
     На этот раз лорд Дарси изумился еще больше.
     - Но у меня нет Таланта, Шон. Я к чудесам не имею никакого отношения.
     - Бросьте, милорд. Вы обладаете той разновидностью  Таланта,  которая
всегда  имелась  у  всех  действительно  великих  сыщиков  -  способностью
перескочить  от  ничем  не  подтвержденного   предположения   к   готовому
умозаключению безо всяких промежуточных шагов. А после этого вы  прекрасно
знаете, где надо искать улики, которые  подтвердят  это  ваше  заключение.
Ведь вы уже два часа знаете, что это - убийство, а заодно и имя убийцы.
     - Ну конечно же! И то, и другое с самого начала было очевидно. Вопрос
был не в том, "кто это сделал?", а в том,  "как  он  это  сделал?"  -  Его
лордство широко улыбнулся. - Ну а теперь ответ на  этот  последний  вопрос
прост как копье.
     - А почему вы так уверены, что это убийство, милорд?
     На этот раз спрашивал мастер Гийом.
     - Во-первых, те промеры, которые мы только что  провели,  показывают,
что ноги покойного лорда Арлана, висящего в петле, не доставали до пола на
семнадцать дюймов. Высота сиденья этого стула - восемнадцать дюймов.  Если
бы - я повторяю, _е_с_л_и _б_ы_ - он надел себе на шею эту петлю, а  затем
отшвырнул ногой стул, он упал бы  всего  на  один  дюйм.  Конечно,  он  бы
задохнулся, тут вопросов нет. Но вы же видели  жуткие  следы  от  веревки,
глубоко впившейся в горло покойного, и слышали слова доктора  Пейтли,  что
гортань раздавлена. Кстати, доктор, а шея у него не сломана?
     - Нет, милорд. Сильно вывихнута и растянута, но не сломана.
     - Он же был совсем легкий, - продолжил лорд Дарси. - Девять  стоунов.
Падение с высоты в один дюйм не могло такого наделать.
     Тут следователь перевел взгляд на мастера Шона.
     - А в таком случае, как вам понятно, все произошло иначе.  Оставалось
только поднапрячь немного воображение  и  придумать,  как  это  _м_о_г_л_о
произойти, а затем проверить улики и убедиться, что все _п_р_о_и_з_о_ш_л_о
именно так. Заключительный шаг -  перепроверить  улики  и  убедиться,  что
иначе никак не могло быть. Ну а после этого уже можно производить арест.

     Через пятнадцать минут лорд Дарси, мастер Шон и мастер Гийом вошли  в
библиотеку,   где   четверо   стражников   продолжали   охранять   пятерых
подозреваемых. Мастер Шон, державший в руке  свой  разукрашенный  саквояж,
остался у дверей, в компании двух рыцарских доспехов с  пятнадцатифутовыми
копьями.
     Сэр Стефан Имбрай, читавший до этого книгу, выпустил ее из рук и  она
упала на пол.
     - Сколько это будет еще продолжаться, лорд Дарси?
     В его голосе звучала плохо сдерживаемая ярость.
     - Только пару минут, сэр Стефан. Мы почти закончили расследование.
     Глаза  всех  присутствующих,  за  исключением  мастера   Шона,   были
устремлены на следователя герцога.
     - Слава Богу, - с облегчением вздохнул сэр Стефан. - Очень  рад,  что
все  это  закончилось,  милорд.  Разумеется,  этим  еще  будет  заниматься
коронер. Надеюсь, жюри присяжных вынесет вердикт "Самоубийство в состоянии
помрачения рассудка".
     - А вот я на это не надеюсь. Я считаю, что они определят  происшедшее
как преднамеренное убийство. И их решением в нем будет обвинен сэр  Стефан
Имбрай и за это преступление он будет предан Верховному Королевскому суду.
     Сэр Стефан стал белым как мел.
     - Вы что, с ума сошли?
     - Бывает у меня и такое, но - не в этот раз.
     - Но ведь в момент преступления... - от удивления дамозель Барбаре не
хватило воздуха, - в этот момент сэра Стефана не было ни  в  кабинете,  ни
рядом с ним!
     - А вот тут-то вы и ошибаетесь. Он находился здесь, в  этой  комнате,
не более чем в дюжине футов от лорда Арлана. Все было сделано до крайности
просто. Он пришел  к  лорду  Арлану  в  кабинет  и  подсыпал  в  его  кофе
снотворное. Одно из самых сильных, быстродействующих снотворных. Несколько
минут - и его лордство потерял сознание. Затем сэр Стефан привязал веревку
к проходящей снаружи за этим окном трубе, перекинул ее конец через брус  и
обвязал им шею вашего злополучного хозяина.
     - Но ведь этот недомерок был повешен только  через  час,  -  вмешался
добрый человек Эрнесто Норман.
     -  Верно.  Но  дайте  мне  закончить.  Так  вот,  затем  сэр   Стефан
взгромоздил бесчувственное тело лорда Арлана _н_а _э_т_у _б_а_л_к_у_.
     - Одну секундочку, ваше лордство, - продолжал недоумевать Эрнесто.  -
Я и сам не очень-то люблю сэра Стефана, однако, сколь он ни высок, ему  бы
не поднять лорда Арлана на высоту в десять футов, даже встав  на  стул.  А
стремянки в комнате нет.
     - Очень верное наблюдение,  добрый  человек  Эрнесто.  Однако  вы  не
принимаете во внимание, что в кабинете есть  еще  один  стул.  Стул  лорда
Арлана  имеет  высоту  в  целых  двадцать  четыре  дюйма  вместо   обычных
восемнадцати.
     - Плюс шесть дюймов? - Эрнесто Норман покачал головой. - Все равно не
хватит. Ему надо было по крайней мере еще шесть...
     Писатель вдруг смолк, его глаза расширились.
     - Скамеечка для ног!
     - Совершенно верно. Поставьте ее на этот стул - и вот  вам  те  самые
шесть дюймов. Даже мне почти хватило бы, хоть я и  ниже  сэра  Стефана.  А
поднять девять стоунов такому сильному человеку тоже не слишком трудно.
     - Если даже предположить, что все так и было...
     Губы сэра Стефана стали пепельно-серыми, но голосом своим он все  еще
владел.
     - Даже если все так, что же я сделал потом?
     - Но это ведь  совершенно  ясно,  дорогой  сэр  Стефан.  Вы  ушли  из
кабинета, предварительно вернув на место стул и скамеечку, а также положив
набок стул для посетителей. Потом вы занялись своими делами, как вы нам  и
рассказывали, зная, что никто не решится войти в кабинет после трех часов.
     - Но мы же слышали, как стул упал в четыре!  -  негромко  воскликнула
Барбара.
     - Нет. Согласно вашим собственным показаниям вы услышали глухой удар.
Но  именно  сэр  Стефан  сказал,  что  слышал  звук  упавшего  стула,   вы
бессознательно с ним согласились и дальше держались  того  же  мнения.  На
самом деле вы слышали, как упало с балки  и  рвануло  веревку  тело  лорда
Арлана.
     Дамозель Барбара зажмурилась, ее передернуло. Двое ее коллег молча, в
ужасе смотрели на лорда Дарси.
     - Вы выждали час, сэр Стефан. Затем, в четыре часа вы...
     Тут лорд Дарси прервался, уловив сигнал мастера Шона.
     - Да, мастер Шон?
     - Вот это, милорд. Безо всяких сомнений.
     Он указал на доспех, стоявший слева от двери.
     - Вот теперь следствие полностью завершено.
     На губах лорда Дарси мелькнула недобрая улыбка.
     - Итак, потом, в четыре часа, вы,  сэр  Стефан,  взяли  это  копье  -
совершенно тупое, как и все  остальное  оружие,  находящееся  здесь,  -  и
столкнули им лорда Арлана с бруса. После чего вы вернули копье на место  и
побежали в кабинет.  Вы  знали,  что  для  развязывания  узла  потребуется
некоторое время и  знали  также,  что  за  это  время  лорд  Арлан  успеет
скончаться.
     Но  только  все  это  ужасно  глупо.  Вы  оказались  перед  дилеммой.
Трудность заключалась в том, какой длины брать веревку.  Если  лорд  Арлан
упадет со слишком большой высоты, у него сломается шея,  что  вызвало  бы,
мягко говоря, удивление - ведь высота стула всего восемнадцать  дюймов.  А
сделай вы веревку короче,  чтобы  он  только  задохнулся,  -  и  его  ноги
окажутся выше сиденья стула. Вы остановились на золотой середине.  Неужели
вы не могли понять, что при любом варианте останется несоответствие?
     Лорд Дарси повернулся к мастеру Гийому.
     - Мастер стражи Гийом де Лиль, я, как офицер королевского правосудия,
поручаю вам, офицеру королевского спокойствия, арестовать  этого  человека
по подозрению в убийстве.
     Когда стражники увели поникшего сэра  Стефана,  потрясенная  дамозель
Барбара спросила:
     - Но почему, милорд? Почему он это сделал?
     - Прежде, чем идти сюда, я ознакомился с завещанием  лорда  Арлана  в
Государственном архиве.
     Лорд Дарси смотрел на Барбару.
     - Половину своей доли в фирме он  оставил  вам,  а  половину  -  сэру
Стефану. Сэр Стефан хотел иметь контроль над фирмой. Теперь все достанется
вам.
     Дамозель Барбара заплакала.
     Но  от  лорда   Дарси   не   укрылась   торжествующая   полуулыбочка,
скользнувшая по лицу Эрнесто. Похоже, эта улыбка говорила: "Вот  теперь-то
я напечатаю свой роман в том виде, в каком он написан".
     Тут оставалось только вздохнуть, что лорд Дарси и сделал.
     - Идемте, мастер Шон. Поздно уже, а нам еще предстоит званый ужин.