Ларри Эйзенберг
Музыка души
Дакворт скучал. Я видел это по потускневшему блеску его
маленьких черных глазок. Он непрерывно зевал и потягивался, и
я поймал себя на том, что тоже сочувственно зеваю, хотя и был
полон бодрости и жизненной силы.
- Да скажи, ради бога, - воскликнул я в один прекрасный
день. - Что с тобой случилось?
Он вздохнул.
- У меня один из тех приступов хандры, что иногда
овладевают умом ученого. сейчас у меня нет ни единой новой
идеи, которой я мог бы заняться, а старые ни на что не
пригодны. Но не волнуйся. Я из нее выкарабкаюсь.
Но это ему не удалось, и тоска никак его не отпускала. Я
настолько встревожился, что пригласил на ленч в факультетскую
столовую доктора Нара, известного психолога, который гонял
крыс через многочисленные лабиринты. В разговоре я подбросил
ему проблему хандры Дакворта, и доктор Нар тут же клюнул на
приманку.
- Я понимаю, как он себя чувствует, - сказал он. - Сам
через это проходил. Я в таких случаях спасался тем, что
конструировал новый лабиринт, сквозь который крыса просто не
могла пройти.
- Разве вы не любите крыс?
- Терпеть их не могу, - ответил Нар. - С детства
ненавидел. Мною движет тщеславное желание довести крыс до
такого отчаяния, чтобы у них случилось нерсное расстройство.
- Вряд ли это поможет Дакворту, - с сомнением отозвался я.
- И наоборот, - сказал Нар. - он может попробовать дать
голове полный отдых. Ведь сейчас у него нет новых идей, и он
их упорно ищет. Следовательно, его мысли спутались в узел.
- Так что вы предложите?
- Полный отказ от академической деятельности. Пусть себе
бездельничает, ловит рыбу, даже волочится за женщинами, если
это ему по нраву.
- Можно попробовать, - согласился я. - Постараюсь втихаря
внушить ему мысль о целительной силе битья баклуш.
Вечером я попытался отыскать Дакворта, но безрезультатно.
Придя домой, я торопливо проглотил обед и сидел, с тоской
наблюдая на экране телевизора за эволюцией многокомпонентного
беспенного мыла, и ерзал от нетерпения. Наконец моя дочь на
мгновение положила телефонную трубку. Я тут же схватил ее и
начал лихорадочно набирать номер. Мне повезло. Великий
нобелевский лауреат был дома.
- Алло, - раздалось в трубке после протяжного зевка.
- Дакворт, - воскликнул я. - Где ты пропадал весь вечер?
- Спал.
Я щелкнул языком.
- Кажется, у меня есть лекарство от твоей болезни.
Мне показалось, что пересказ стратегии доктора Мара не
произвел на него впечатления. Но все-таки он нехотя согласился
попробовать, наверняка лишь для того, чтобы от меня
отделаться.
* * *
Кажется, он последовал моему совету. Весь следующий день я
заглядывал к нему в лабораторию, но его там не было. Секретарь
заверил меня, что во всяком случае, он не спит сейчас дома.
Через неделю я уже начал задумываться, куда он подевался. Еще
через неделю я уже почти позабыл про него, но тут меня позвали
к телефону. Я ощутил и вину, и радость, услышав голос
Дакворта, резкий и язвительный, каким он бывал всегда, когда
его мозг работал на полную силу.
- Ты вернулся к работе? - воскликнул я.
- Само собой, - фыркнул он. - Не мог бы ты прямо сейчас
зайти ко мне в лабораторию?
Я отправился к нему, переполненный восторгом. Было ясно,
что паутину вымели прочь, и мощная созидательная машина, мозг
Дакворта, снова готова к работе. Когда я вошел, он ходил
взадвперед, бормоча под нос ругательства.
- Что-нибудь не так? - тревожно спросил я.
- Еще хуже, - с горечью ответил он. - Я попытался
полностью посвятить свое время вину, женщинам и песням. С
вином проблем не возникло, чего не скажешь о женщинах. Мы
полностью утратили чувство истинной непристойности и
вульгарности.
- Получил от ворот поворот?
- Наоборот, даже не приходилось ни о чем просить. Давно ты
в последний раз был в кино?
- Давненько, - признался я. - Честно говоря, меня слегка
раздражает этот тошнотворный поток половых актов, что поливает
тебя с экрана. К тому же я никогда не относился к сексу как к
спортивному зрелищу.
Дакворт схватил мою руку и с чувством ее пожал.
- Бывают случаи, - сказал он, - когда я начинаю
вспоминать, почему ты мне так нравишься. Но ты упустил суть.
Все фильмы до омерзения скучны.
- Ты прав.
- И вот, - подвел итог Дакворт, - хоть я и надеялся
расслабиться, посмотрев несколько банальных фильмов, эти гимны
сексуальным маньякам просто залепили мои глаза и уши
гротескными каррикатурами на мужчин и женщин. Если честно,
меня стало тошнить от прыщавых задниц.
Я представил и содрогнулся.
- Но оставались еще и п е с н и, - напомнил я.
- Они и одарили меня свеженькой идеей, - сказал Дакворт.
Я просиял.
- Нечего зря рабоваться, - сказал Дакворт. - Идейка
небольшая, зато в интересах публики. Я прослушал достаточно
много рок-поэм и понял, как мне задурили голову невежды и
музыкальные кретины. То-то я удивлялся, куда подевались
Моцарты и Бетховены. И тут ко мне пришел ответ.
- Они умерли?
- Я стараюсь говорить серьезно, - сказал Дакворт. - Я
изобрел новую музыкальную форму. Мне потребуются твои таланты
программиста и выход на твой компьютер.
Я был разочарован, и это, наверное, отразилось у меня на
лице.
- Здесь нет ничего оригинального, - сказал я. - Уже есть
компьютерные программы для сочинения музыки и множество
электронных синтезаторов вроде "Муга", имитирующих звучание
разных инструментов.
- Да знаю я об этом, - сказал Дакворт. - Мой ТСД
предлагает новый подход, возвращающий нас к человеку в самом
фундаментальном смысле.
- ТСД?
- Телосинтезатор Дакворта.
- Ты что, синтезируешь тела?
Дакворт застонал.
- Выходит, я подобрал неподходящий акроним. Идея вот в
чем. Я предлагаю увязать различные диапазоны звуков с
определенными параметрами тела. К примеру, кардиограмма - это
электрическая волна, воспроизводящая изменения поля, связанные
с циклами сокращения сердца. А что будет, если различным
амплидутам этой волны я назначу соответствующие звуки?
- А другой диапазон звуков привяжешь к изменениям мозговых
волн? - предположил я.
Дакворт едва не воспарил от радости.
- Ты понял мою мысль, - воскликнул он. - Пусть скрипки
соответствуют кровяному давлению, а гобои - электропроводности
кожи. Измеряя различные параметры организма и посылая эти
сигналы в ТСД, можно будет воспроизводить звуки различных
инструментов, и каждый из них будет отражать различные
изменения, происходящие в нем.
- Просто здорово! - отозвался я. - Каждый человек станет
создавать свою музыку, уникальную для него и для настроения, в
котором он пребывает. Мне это нравится.
- Прекрасно, - сказал Дакворт. - Тогда мне потребуется
твое время, и немало.
Лишнего времени у меня не было, но не мог же я бросить
старого друга.
- Как-нибудь утрясем, - пообещая я.
* * *
Я работал урывками. Даже сидя в кино, я размышлял о работе
некоторых подпрограмм. Я неделями не ходил на ленч, пока от
сладостей у меня не начали портиться зубы. наконец программа
для компьютера была написана и отлажена.
Дакворт был образцом терпеливости. Он вошел в машинный
зал, толкая перед собой ящик на колесиках.
- Так, разместим электроды на твоем теле, присоединим их к
моему ящику, я через него к компьютеру.
- Ко мне? - воскликнул я. - Ни за что!
- Не бойся обнажить свою душу, - сказал Дакворт. - Звук
будет подключен к наушникам на твоей голове, и лишь ты один
услышишь музыку.
Как только Дакворт ловко наложил электроды и включил
прибор, я затаил дыхание. Зазвучала моя музыка.
Ощущение оказалось одновременно и радостным, и
болезненным. Оно пробдило все, что я знал о себе, и даже то, в
чем мне вовсе не хотелось признаваться. Я был потрясен до
глубины души, и когда Дакворт отключил аппарат, я пообещал
себе стать другим, лучшим человеком.
- Я должен кое-что сказать жене, - сказал я.
- Потом, - отозвался Дакворт и пристально вгляделся в мое
лицо.
- Ты выглядишь так, словно только что прошел через суровое
испытание. Кажется, сейчас моя очередь.
- Лучше не надо, - предупредил я.
- Я должен.
Я помог ему наложить электроды на грудь, голову и руки, а
затем включил аппарат. Дакворт надел на голову наушники, и
лицо его превратилось в бескровную тень. Я отвел глаза,
припоминая, через что прошел сам.
Когда все закончилось, Дакворт промолчал. Он молча
отсоединил провода и убрал все ненужные теперь приборы. когда
мы вышли из компьбтерного зала, он повернулся ко мне.
- Кому бы ты позволил послушать свою музыку?
- Только моему психоаналитику.
- Согласен, - сказал Дакворт. - Надо будет послать доктору
Стирсфорду письмо с извинениями.
Стирсфорд был соперником Дакворта на получение Нобелевской
премии. Я намеренно не стал спрашивать Дакворта, о чем он
собирается писать. Он выудил бумажник и протянул мне банкноту.
- Это двадцатка, что я был тебе должен, - сказал он.
- Да я уже позабыл о ней.
- Знаю, - сказал Дакворт. - Сейчас я избавляюсь от грехов.
Хочу переписать некоторые свои заявки о субсидиях. где я
навешал на уши слишком много лапши.
Я схватил его за руку.
- Дакворт! - воскликнул я. - Неужели ты не видишь, что
попало нам в руки?
Его тусклые глаза заблестели, и он погладил свою тощую
бороденку.
- Я знаю, о чем ты говоришь. Эта музыка заставила нас
заглянуть себе в самую душу. Как следствие, мы стали честными
людьми и решили отделаться от всех своих неблаговидных
поступков.
- Верно, - сказал я. - При всей нашей скромности я не
думаю, что мы уж н а с т о л ь к о обременены всяческими
грешками. Но что если мы попробуем дать послушать музыку его
души кому-нибудь из власть имущих?
- Не у каждого может получиться, - сказал Дакворт.
- Ну, так давай проведем крутой эксперимент, - предложил
я. - Испробуй его на президенте Хинкле.
Дакворт вздрогнул.
- На президенте нашего университета и знаменитом ученом
муже? Чертовски нечестный будет опыт, но я согласен.
* * *
Уговорить президента Хинкла участвовать в эксперименте
оказалось намного легче, чем я предполагал. Он явился в
лабораторию на следующее утро, и наложив на него электроды, я
надел ему на голову наушники. Во время приготовлений он
улыбался до ушей и даже насвистывал какую-то фривольную
песенку. Затем Дакворт включил ТСД.
Лицо Хинкла засияло, словно рождественская елка. Он
ритмично замахал руками и даже слегка подпрыгнул. Я с
изумлением посмотрел на Дакворта, и увидел на его лице еще
болшее недоумение. Через пятнадцать минут мы выключили
компьютер.
- Как, уже? - спросил Хинкл. - Неужели так быстро?
Дакворт, вы превзошли себя. Какое очаровательное музыкальное
устройство!
- Так вам понравилась музыка? - спросил дакворт.
- Понравилась? Боже, не то слово! Она была величественная,
брагородная, яркая. Я совершил восхитительное путешествие в
глубины моей души, и все, что я там увидел, доставило мне
наслаждение.
- Понятно, - сказал я.
Когда я снял с него электроды и помог надеть рубашку,
Хинкл заговорил снова.
- И еще вот что. - сказал он. - То, чтоя пережил, заодно
помогло мне принять решения по паре вопросов, насчет которых я
колебался. Я собираюсь принять предложение совета попечителей
о возведении моей 25-футовой статуи. И еще я разрешу им
удвоить мое жалование.
- И это в то время, когда всем остальным предложили
смириться с десятипроцентным сокращением окладов? - воскликнул
я.
Вопрос был неосторожный, но я не смог сдержаться.
- Только истинно великий человек способен принять почести
без ложного смущения, - заявил президент.
Он слегка наклонился и пожал сначала руку Дакворта, потом
мою. Выходя из лаборатории, он помахал нам рукой.
Когда он вышел, я с печалью покачал головой.
- Вот тебе и фига с маслом, Дакворт, - с горечью произнес
я. - На этот раз ТСД усилил все имевшиеся у Хинкла склонности
эгоманьяка. А бог свидетель, что он ни в каком усилении
никогда не нуждался.
- Ты прав, - сказал Дакворт. - Машина бесполезна. Людей,
которые от природы благородны, она делает еще благороднее.
- А всех мерзавцев еще большими мерзавцами, - добавил я. -
Она прекрасно может послужить для отделения овец от козлищ.
- Да неужто мне нужен сложный электронный агрегат чтобы
определить негодяя, если я и так это вижу? - воскликнул
дакворт.
- Нет, но ты представь, какую пользу он принесет в отделе
кадров. Те, кто будут удручены, могут заняться работой,
выполняемой на нижних эшелонах. А те, что станут с
наслаждением слушать музыку своей души, будут признаны
пригодными для руководящих постов. Да один Пентагон станет
закупать их тысячами.
Тем временем Дакворт внимательно осмотрел пожарный шланг,
что аккуратными кольцами свисал с крюка. затем ловко выхватил
из ниши пожарный топорик.
- Остановись, Дакворт, - предупредил я. - Луддитский
подход ничего не решит.
- Я ее создал, и у меня есть право ее уничтожить, -
рявкнул он.
- Уже нет, - сказал я. - Кстати, мы проглядели самый
важный аспект. До сих пор еще никто не слушал музыку чужой
души. Подумай, какие здесь открываются возможности.
Дакворт содрогнулся.
- Уже подумал.
- Да ничего подобного! - воскликнул я. - Ты только
представь. Допустим, каждые жених и невеста прослушают музыку
другого. Или еще лучше - что, если каждый кандидат на
политическую должность или на другое место, где требуется
личность, пользующаяся доверием, будет обязан дать людям
послушать свою музыку?
- Тогда у нас не останется кандилатов, - ответил Дакворт.
- Так кто же сейчас циник? Может, ты и прав. Но
предположи, только предположи, что люди начнут стараться
приводить свои поступки в соответствие со своими словами.
какое мы тогда получим замечательное общество!
- Весьма отдаленная вероятность, - отозвался Дакворт.
Он приподнял топор, а затем аккуратно повесил его обратно
на стену.
- Какого черта, - сказал он. - Что, скажи мне, не является
отдаленной вероятностью? Попытка - не пытка. Я даже соглашусь
написать серию популярных статей о возможностях ТСД, конечно,
если ты мне поможешь.
- Само собой, - ответил я. - Но все-таки я считаю себя
недостаточно для этого достойным.
- Да брось ты, - сказал Дакворт.
Мы принялись отсоединять кабели и запаковывать ТСД, и тут
Дакворт впервые за весь день усмехнулся.
- О чем смех? - спросил я.
Дакворт пожал плечами.
- Как знать? - ответил он. - Мне только что пришло в
голову, что ТСД способен решить для Мао проблему самокритики.
И насколько мне известно, решил.
(с) 1990 перевод с английского А.Новикова
Larry Eisenberg. The Soul Music of Duckworth's DIBS. -
Galaxy Science Fiction, vol.33, # 2, Sept.-Oct. 1972