Андрей ДАШКОВ
Странствия Сенора 1-3

ОБЕЗОБРАЖЕННЫЙ
ОБМАНУТЫЙ
ОТСТУПНИК

                               Андрей ДАШКОВ

                               ОБЕЗОБРАЖЕННЫЙ

                            Клянусь небом и идущим ночью!
                            А что даст тебе знать, что такое идущий ночью?
                            Звезда пронизывающая.
                            Поистине, над всякой душой есть хранитель.
                            Пусть же посмотрит человек, из чего он создан!
                            Создан из воды изливающейся.
                            Выходит она из хребта и грудных костей.
                            Поистине, Он в силах вернуть его снова,
                            в тот день, как будут испытуемы тайны.
                            И нет у него ни силы, ни помощника.
                            Клянусь небом, обладателем возврата.
                            И землей, обладательницей раскалывания.
                            Это, поистине, слово решающее,
                            и это - не шутка!
                            Они ведь замышляют хитрость.
                            И я замышляю хитрость.
                            Дай же отсрочку неверным, отсрочь им немного!
                                             Коран. Сура 86. Идущий ночью.

                            До небожителей, на Пэнлай,
                            путь не такой уж трудный:
                            Темная птица о трех ногах,
                            дай мне знать о грядущем.
                                                   Ли Шанъинь

                                  ПРОЛОГ

   Сенор так никогда и не узнал, когда в глубине его существа родилось
ЭТО. Никто не видел, как вызревают ужасные семена... Вначале ЭТО было
просто головной болью и что-то страдало и ворочалось в тесной коробке
черепа; и ему удавалось ненадолго прогнать эту боль, но она никогда не
уходила совсем, а оставляла мысли, как шум и видения, как утомительный
сон.
   Проклятие его было в том, что он был Незавершенным; он не помнил
своего прошлого и ничего не знал о своем будущем.
   Лишь на секунду его ум становился безмолвным и ясным, но потом не
было покоя: слова с утраченным смыслом, как злобные псы бесновались на
окраинах сознания, из могил памяти восставали демоны и шли по кругу часы,
дни, недели и годы... И ЭТО росло незаметно и неумолимо и привыкало жить в
стенах своей тюрьмы. А потом оно разрушило Сенора и начало действовать...
   Оно стремилось достичь Слияния и Завершения.
   Но этому освобождению предшествовали долгие и странные приключения.
   Он видел смерть женщины с искусственным глазом, принесенным из Зыбкой
Тени, и это вовлекло его в опасную и непонятную игру.
   Он избежал смерти от рук барона Тенга, который был тайным слугой
демона Тени, и смерти от рук безголовой куклы, посланной Хозяином Башни
Зонтагом.
   Он побывал в Мертвых Временах, где нашел себе странного союзника, в
надежности которого до сих пор сомневался.
   Он был пленником Железного Шара, который Тантор Тенга получил от
Безумного Короля Гугима в обмен на жаркое из любовницы барона Хильды
Биорг.
   Он встретил Бродячего Монаха, уничтоженного позже существами Тени и
возродившегося вновь у него на глазах.
   Он пытался пройти Ритуал, чтобы вспомнить свои прошлые жизни, но
Гет-Забалла, хранитель ритуального саркофага, сделанного из зуба Древнего
Бога Кружедда, отрекся от него.
   Все, что ему удалось узнать в период, предшествовавший падению
Кобара, мира, где он жил и единственного мира, который он помнил, могло
приблизить его к разгадке тайны своего происхождения, но вместо этого
погрузило в еще большую растерянность, в еще больший мрак. Количество
загадок увеличилось многократно, оказалось, что он искусственно помещен в
свою темницу, - но кем? Может быть, самими Древними Богами...
   Это заставило его искать ответы вне Кобара, пространство которого
поглощала Зыбкая Тень, а вокруг сжималось кольцо Завесы Мрака.
   Судьба свела его с изгоями Кобара - ведьмой Истар, приговоренной
Хозяевами Башни к изгнанию, и превращенной Люстиг, уже побывавшей в Тени и
вернувшейся оттуда уродливым карликом-мужчиной.
   Спустившись в подземное королевство Мургуллу, он познал любовь слепой
королевы Мелхоэд и ненависть хвостатого графа Тойнгха. Оба хотели
отомстить. И оба теперь были поглощены Тенью.
   Но не только они мечтали увидеть Незавершенного из Кобара еще раз и
при других обстоятельствах. Сенор остался должен Хозяину Башни Зонтагу,
который нуждался в теле Спящего Младенца, а также Железной Статуе,
стерегущей могилу своего таинственного хозяина, чье сердце Незавершенный
должен был принести.
   С ним оставались амулеты, добытые в схватке, за игрой, и на ложе
любви, - предметы, принадлежавшие Древнему Богу, человеку и Бродячему
Монаху Сдалерну, который вообще был неизвестно кем. Сенор носил меч Торра
с непознанными знаками на лезвии, хранившими силу, лишь однажды
приоткрывшую одну из своих сторон, уничтожив барона Тенга и изгнав из
Кобара демона Тени. У Незавершенного был перстень Сдалерна, позволявший
тому перемещаться из мира в мир, преодолевая Завесы Мрака, и обруч
Мелхоэд, благодаря которому Сенор сумел покинуть Бутылку Рофо, убежище,
созданное самым скрытным из Древних Богов.
   Эти предметы, может быть, и сделали его неуязвимее.
   Но избавили ли они его от мук?
   Злобный пленник, томившийся в его сознании, все так же терзал его
мозг. Жизнь Сенора по-прежнему прослеживалась лишь на несколько лет назад,
а дальше была непроницаемая пелена, наброшенная теми, о ком он даже не
подозревал.
   Он зашел уже слишком далеко по дороге, ведущей либо к гибели, либо к
истоку всех тайн. Ему нечего было терять. Возврат был для него немыслим.
   Тиран, заключенный в его черепе, возликовал.
   В последние дни обреченного Кобара Незавершенный покинул город, войдя
в Зыбкую Тень. С ним была ведьма Истар, которую он однажды уже спас от
этой участи. С ним было Существо Суо из Мертвых Времен, испытавшее все,
кроме власти над Срединными Мирами. Еще с ним был карлик Люстиг,
возвращавшийся в Тень с безумной надеждой вернуть себе утраченное женское
естество.
   У каждого был свой повод.
   У каждого были свои тайны.
   В Тени им позволил выжить и сохранить рассудок След, Остающийся В
Предметах. В данном случае След остался в мече, принадлежавшем когда-то
одному из Древних Богов.
   Придворному Башни еще предстояло научиться путешествовать сквозь
изменяющиеся ландшафты Хаоса и поэтому не было ничего удивительного в том,
что он и его спутники оказались там, где хотел оказаться превращенный
карлик.
   Люстиг вывел их к Призрачному Замку, последнему бастиону исчезнувшего
королевства Ксантрия. Замок Шаарн был Следом Свиньи Кружедда, который
позволил уцелеть в Тени королю Гишаарну и небольшому количеству его
подданных.
   С тех пор, как Срединный Мир Ксантрии был поглощен Тенью, замок
бесцельно странствовал по Младшему Хаосу. Так думали все в Шаарне, включая
самого короля, кроме двух существ - Эрланы, Обрученной Со Смертью, и
Игама, Замурованного В Глине. Только эти двое знали то, что происходило на
самом деле.
   Эрлана была тайной посланницей Бога На Четырех Ногах. C нею был
связан Посредник - полудемоническое существо, принимавшее облик пса или
шакала, с которым Эрлана совокуплялась и магию которого использовала в
своих целях.
   Игам был замурован в глиняной статуе самого Бога-Шакала, спрятанной в
одном из подземелий Шаарна. Король считал его своим пленником, чья жизнь
была поставлена в зависимость от волшебных предметов, которые делал Игам
внутри глиняной тюрьмы.
   Но на самом деле Игамом оказался не кто иной, как Бродячий Монах
Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый, в чем Сенор убедился сам, когда
встретился с ним внутри статуи Шакала, проникнув туда с помощью
стеклянного обруча слепой королевы Мелхоэд.
   По причинам, оставшимся Сенору неизвестными, Сдалерн похитил
Призрачный Замок из Ледяной Обители Бога На Четырех Ногах и теперь прятал
его в отдаленных ландшафтах Тени.
   В подземелье Шаарна Незавершенный стал свидетелем битвы между Монахом
и слугой Шакала, смерти короля Гишаарна, задушенного Поющей Шкурой, и
бегства Эрланы, которой предстояло возвращение к своему господину.
   Люстиг достигла своей цели - она вновь была превращена в женщину,
одержимую себялюбием и жаждой власти. Теперь она удовлетворила эту жажду -
ей достался Призрачный Замок, потому что ни Бродячий Монах, ни Холодный
Затылок, ни Существо из Мертвых Времен не захотели обременить себя
бессмысленным и опасным правлением.
   После этого пути Сдалерна и Незавершенного вновь разошлись. Сенор и
Суо оказались в Обители Семидесяти Семи, среди непостижимых существ,
которым удалось вовлечь их в свои божественные игры. Здесь Холодный
Затылок вкусил все, что могло быть реальным или воплощением его
собственных иллюзий и желаний. Он не умел отделить одно от другого и с
радостью принял эти дары, среди которых были бессмертие и множественность
судеб.
   В одной из своих полуреальных жизней он был превращен в Химеру, зверя
Хаоса, и мог навеки остаться живым талисманом Короля Жезлов, владевшего
таинственным амулетом, - изменчивыми Зеркалами с неизвестными свойствами.
   От этой малопривлекательной участи его спас Сдалерн Тринадцатый,
умертвивший Короля Жезлов в ручье Космического Яда и вернувший Сенору его
привычное тело. Вслед за этим Незавершенного оставило Существо Суо, удачно
сыгравшее роль Семьдесят Восьмой, утраченной Сущности.
   Когда Обитель Семидесяти Семи наскучила Сенору и возникла опасность
того, что для него забрезжит свет истины, он стал жертвой новой злой
шутки. Сущности вернули его в Землю Мокриш, - мир, которого он так и не
вспомнил.
   Сенор оказался в нем, как герцог Йерд, правивший когда-то народом
колодцев и изгнанный в небытие колдуном Гашагаром. Наказанием ему было
беспамятство и замкнутый круг существования, вынудившие герцога искать
помощи у Зелеша в Доме Над Океаном. Но прежде его возвращение было
омрачено пленом в подземельях глонгов - мертвецов, поднятых из могил
чьим-то зловещим колдовством. Они подчинялись Воину В Железном Панцире,
который сделал герцога объектом своей непостижимой мести. Сенор едва не
стал предметом их поклонения и их самой желанной жертвой, но так и не
разрешил загадку своего таинственного освобождения.
   В доме Зелеша он совершил убийство и ушел оттуда, заплатив жизнью
своего предательского спутника - шамана Зарзора, однако и там не нашел
ничего, что пролило бы свет на происходящее...
   И все же семена, посеянные когда-то, постепенно вызревали... Он
разрушил Землю Мокриш, освободившись от иллюзий, и тогда Сущности
объединились, чтобы уничтожить его.
   Он одержал победу над ними с помощью Древнего Меча и достиг того, к
чему бессознательно стремился, - свободы, однако не знал, что делать с
нею. Безграничный хаос снаружи и внутри был причиной и результатом этой
свободы. Но даже то, что Кобар был уничтожен, не спасло Сенора от влияния
Хозяина Башни Зонтага. Это влияние, означавшее, что Хозяева Башни также
уцелели в Тени, настигло его в тот момент, когда он готов был отправиться
на поиски Реки С Одним Берегом, и ему пришлось изменить свои планы...
Половина его лица и кисть руки были обезображены и утратили подвижность.
Уродство обрекло его на изоляцию и близкую гибель; ему пришлось вспомнить
об сделке, заключенной с Зонтагом еще в Кобаре.
   Теперь Храм Спящих Младенцев стал его целью, хотя Сенор поневоле
превратился в фаталиста и мало рассчитывал на успех.
   Герцог по прозвищу Мертвая Кожа обзавелся немногочисленной свитой из
диких существ Хаоса, с которой путешествовал сквозь ландшафты Тени. Их
околдовал слух о силе его амулетов и они искали у Сенора покоя и защиты, а
он не спешил разочаровывать своих спутников... Они были уродливы и мало
похожи на людей; он терпел их потому, что рядом с ними порой забывал о
собственном уродстве.
   Потом он обнаружил, что иметь слуг в его положении даже удобно, -
отныне ему не нужно было заботиться о хлебе насущном. Существа Тени иногда
оставляли его, отправляясь за добычей, многие из них никогда больше не
возвращались, но он всегда находил желающих воспользоваться могуществом
волшебных амулетов.
   Так странствовал он в поисках храма, которого, может быть, вообще не
существовало, обреченный на суеверное поклонение слуг, ненависть врагов и
неизбежное одиночество.

                    ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ХРАМ СПЯЩИХ МЛАДЕНЦЕВ

                           1. ГОЛОВА СКОЛЬЗКОГО

   Они сидели у костра, разведенного посреди леса Солах, наслаждаясь
недолгим и ненадежным покоем. Сенор слушал, как шевелятся во тьме ветви,
лишенные листьев. Здесь не было ветра и Холодный Затылок понимал, что стал
невольным свидетелем чужой непостижимой жизни... Маска лежала у него на
колене и отблески костра плясали на обеих половинах его лица - живой, с
болезненной морщиной, пролегшей от угла брезгливо искривленного рта, и
мертвой, неподвижной, похожей на восковой слепок...
   Шорох ветвей мешал отдыху, - казалось, что кто-то подкрадывается к
стоянке из темноты, и герцог не раз оборачивался, когда шум раздавался
прямо за его спиной. Песочные часы, оставленные Хлумом, пересыпались уже
два раза, а их хозяин все еще не вернулся.
   Хлум был существом, лишь отдаленно напоминавшим Сенору человека, -
тощего, с огромной головой, морщинистым лбом и единственным глазом над
черными дырами ноздрей. Герцог подобрал его две сотни Изменений тому назад
в Ландшафте Светящихся Топей, где Хлума могли подвергнуть мучительной
казни двое рыцарей ордена Лухада. Оглушив пленника и лишив его возможности
перемещаться по Тени, рыцари собирались насладиться изысканным зрелищем -
тем, как священные змеи Лухада, запущенные в кожистый мешок на спине
Хлума, найдут выход наружу...
   Холодный Затылок не испытывал к жертве никакой жалости, но рыцари не
первый раз возникали на его пути и почему-то обстоятельства всегда
складывались так, что эти мрачные воины, лиц которых никто никогда не
видел, оказывались не на его стороне. Так случилось и в Ландшафте
Светящихся Топей...
   Он очень вежливо попросил рыцарей отпустить пленника, потому что
такое существо, как Хлум, поистине было находкой в Тени. Герцог собирался
использовать его для поисков Храма, но у рыцарей на этот счет было другое
мнение. Сенору пришлось убить их и это стоило ему тяжелого ранения в
плечо. Хлуму была чужда благодарность, как и другие человеческие чувства,
однако он, по-видимому, счел удобным некоторое время сопровождать герцога,
находясь под его покровительством. Мертвая Кожа не питал иллюзий
относительно верности этого слуги, но ждал от него только одного -
сведений о Храме...
   Миновало время ожидания и в круге света беззвучно возник Хлум. С его
головы стекали капли воды, а за его спиной появилось и тут же исчезло
туманное изображение ландшафта, из которого он пришел. Там бушевала
буря... Холодный Затылок не раз удивлялся легкости и стремительности, с
которыми перемещался по Тени Хлум, но, в конце концов, Хаос был его миром.
   Деревья леса Солах угрожающе зашумели во мраке, словно их потревожило
что-то, и пламя костра едва не погасло. Хлум протиснулся между двух
четвероногих Трака, которые были одним существом, и протянул к огню руки
со скрюченными пальцами. Что-то лежало в его заплечном мешке и от этого
казалось, будто у слуги герцога вырос горб. Мертвая Кожа смотрел на него,
пытаясь подавить нарастающее раздражение.
   Пересыпалось еще около четверти содержимого песочных часов, прежде
чем Хлум заговорил:
   - Я видел караван, который идет из колодцев Кхаргу в сторону
архипелага Круаг Кмедал...
   К этой новости Сенор отнесся равнодушно. Круаг Кмедал были
мифическими островами и за время своих странствий он встречал немало
безумцев, искавших их. Он обвел взглядом всех своих спутников,
находившихся возле костра, и увидел, что многие внимательно прислушиваются
к словам его посланца. К Незавершенному пришли отражения этих существ -
примитивных и жадных. Для некоторых из них нападение на караван было
единственной возможностью добыть оружие и еду. Сам герцог не
противопоставлял себя законам мира, в котором оказался и предпочитал
играть по уже заведенным правилам. Когда было нужно, он брался за
сомнительные дела вместе со своими слугами, но никогда еще со времени
схватки в Обители Семидесяти Семи не прибегал к силе Древнего Меча,
сражаясь им, как обычным оружием.
   - ...Караван охраняют рыцари Лухада, - продолжал Хлум. - Их всего
шестеро. С ними было четверо Скользких. Они приближаются к Ландшафту
Ущелья Нара и там мы можем устроить засаду.
   Мертвая Кожа смотрел, как опускается сверху Хотба Крих, присутствие
которого угадывалось по еле заметному дрожанию воздуха. Герцог был почти
уверен в том, что Хотба Крих питается призраками умерших; поэтому
сообщение Хлума касалось и его тоже. Он поспешно покинул верхушки деревьев
и снижался к огню. Хотба и сам был чем-то вроде призрака, которого Сенор
мог видеть при помощи магического зрения, как искрящуюся тень, не имевшую
постоянных очертаний. Герцог не знал, что удерживает около него это
существо Тени, - может быть, количество мертвецов, которых он оставлял на
своем пути...
   Но самую важную для герцога часть сообщения Хлум приберег напоследок.
Ощутив, что Мертвая Кожа остался безучастным, он сказал:
   - Надо напасть на караван. Нам нужна еда, оружие и жидкость грифонов,
а ты сможешь получить новые сведения о Храме.
   - Откуда ты знаешь об этом? - спросил Холодный Затылок,
насторожившись.
   Хлум не умел смеяться, но если бы на его месте сидел человек, герцог
мог бы поклясться, что пауза была заполнена смехом.
   - Я побывал в их лагере... Я внимательно смотрел и слушал их
разговоры, - загадочно отвечал слуга.
   Лицо герцога потемнело, вернее, потемнела его живая половина.
   - Не шути со мной, - сказал он с угрозой и рука его потянулась к
рукояти меча.
   Было видно, что Хлум борется с искушением ускользнуть в один из
соседних ландшафтов, но что-то удержало его у костра.
   - Один из рыцарей Лухада говорил о Храме со Скользким, - сказал он и
голова его затряслась. Может быть, это означало удовлетворение. - Они были
не слишком осторожны... В доказательство моих слов, господин, я принес
тебе голову этого Скользкого. Я могу заставить ее рассказать все.
   Хлум запустил руку в свой заплечный мешок и вытащил из него голову
одного из тех существ, которых по неизвестной Сенору причине именовали в
Тени Скользкими. Герцог сам был изуродован, но при виде этой головы
поморщился от отвращения. Она была похожа на голову кобарской рептилии,
начисто лишена всякой растительности и покрыта мелкой чешуей
грязно-зеленого цвета. Подбородок отсутствовал; черная щель рта тянулась от
одного ушного отверстия до другого; невозможно было сказать, мертвы или
все еще живы глаза, затянутые мутной пленкой. Длинный и острый крысиный
нос оканчивался блестящим раздвоенным жалом.
   Однако герцог так и не сумел увидеть шею Скользкого. Ниже рта и
затылка очертания головы были размыты, как будто плоть превращалась в
туман, истекавший в пустоту. Нельзя было различить границу между материей
и этим туманом. Возможно, где-то в другом ландшафте голова Скользкого все
еще сохраняла связь с телом...
   Отражения Хотба Криха, вопящего о своем голоде, пришли к Сенору из
пространства над костром. Сам Хотба Крих не мог бы убить и младенца; ему
нужен был только мертвец. "Не раньше, чем я разрешу тебе это", - подумал
Холодный Затылок и над стоянкой разнесся его мстительный смех.
   Герцогу приходилось слышать о том, что голова и любая часть тела
Скользкого некоторое время могут существовать отдельно от туловища, но до
сих пор считал это одной из причудливых легенд Тени.
   - Заставь его говорить, - сказал он, обращаясь к Хлуму, и увидел, как
тянутся к огню извивающиеся ветви леса Солах.
   Хлум обращался со своим страшным трофеем вполне привычно. Он взял
голову в свои руки, нечувствительные к огню, и стал держать ее над
костром. Мутная пленка, которой были затянуты глаза Скользкого, дрогнула
и, спустя мгновение, их узкие зрачки уставились прямо на герцога. Слуга
опустил голову ниже. Стало слышно, как потрескивает в огне чешуя.
Отдельные чешуйки желтыми и голубыми искрами взлетали кверху...
   Изо рта Скользкого послышался высокий, пронзительный, однотонный
крик. Никогда раньше Сенор не слышал ничего подобного.
   - Огонь - не его стихия, - сказал с издевкой Хлум и опустил голову
еще ниже. Герцог отвел от нее взгляд и стал смотреть в то место над
костром, где, искажая пространство, плясал Хотба Крих. Он размышлял о цене
своей собственной свободы.
   А потом голова Скользкого заговорила.
   - Братья Скользкого найдут и казнят тебя, - прошипела она, обращаясь
то ли к герцогу, то ли к своему мучителю. Зрачки ее по-прежнему смотрели
прямо перед собой, то есть на герцога. - Не будет спасения, не будет
пощады!..
   - Ты не о том говоришь, - сказал Хлум вкрадчиво и почти ласково. -
Расскажи герцогу о Храме и об идущих на Круаг Кмедал, иначе то, что
осталось от тебя, возьмет Хотба Крих...
   С этими словами он на мгновение повернул голову Скользкого так, чтобы
ее взгляд был устремлен вверх, туда, где дрожал воздух. Когда Сенор снова
увидел ее зрачки, они были полны ужаса.
   - Что ты хочешь знать о Храме? - выдавил, наконец, из себя Скользкий,
сопротивление которого было сломлено.
   - Где находится Храм? - спросил Сенор, все еще боясь поверить в то,
что напал на верный след.
   - На одном из невидимых островов Круаг Кмедал. Я не знаю, где именно,
- поспешно добавила голова, ощутив, как дрогнули державшие ее руки Хлума.
- Больше меня знает тот, кого охраняют рыцари Лухада. Никто из Скользких
не имел доступа к этому существу. Его везут в железном ящике, запечатанном
рунами Лухада. Оно предназначено в дар самому Хозяину Смерти.
   - Кому служат рыцари Лухада?
   - Никто не знает... Они присоединились к нам еще возле Колодцев
Кхаргу. Неизвестно, куда они направляются. Существо в ящике обещало им
сокровища Храма за свое освобождение.
   - Почему же они идут на Круаг Кмедал? - проговорил Незавершенный,
обращаясь скорее к самому себе, чем к голове Скользкого... Единственный
глаз Хлума неотрывно смотрел на герцога. Сенор сделал отрицательный жест;
Хлум разжал пальцы и голова Скользкого упала в костер. Последнее, что
видел герцог, отворачиваясь, была искривляющая пространство тень Хотба
Криха, опускавшегося прямо в огонь.

                           2. СХВАТКА В УЩЕЛЬЕ

   Ущелье Нара было местом, где по неизвестной герцогу причине сходились
многие дороги Тени. Можно было избрать другой путь, но тогда сделавшему
это предстояло двигаться сквозь десятки опасных Ландшафтов, подверженных
непрерывному изменению, в то время, как в ущелье Нара изменялась лишь
кривизна самого пути. По его дну бежала стремительная ледяная река,
ниоткуда не вытекавшая и никуда не впадавшая. Тусклое светило, свет
которого едва пробивался сквозь липкий туман, господствовавший в ущелье,
никогда не изменяло своего положения. Даже крылатые и бесплотные твари
Хаоса не достигали краев отвесных стен. Узкая извилистая тропа тянулась
вдоль берега реки и на обочинах этой тропы, в самом узком месте ущелья,
отряд странствующего герцога поджидал караван, идущий из Колодцев Кхаргу.
   Путь до этого места, во всех отношениях удобного для засады, занял у
отряда два дня по личному времени герцога, хотя однажды Сенор прошел
ущелье Нара за несколько минут. Почти неуправляемая банда его спутников
беспорядочно рассыпалась среди придорожных скал. Он знал, что многие из
них погибнут в предстоящей схватке, как это случалось всегда, но тут уж
ничего нельзя было поделать. Они были не в состоянии действовать в
соответствии с каким угодно планом. Даже возможности их оружия оказались
не до конца известны ему. Сам Сенор в случае неблагоприятного исхода атаки
рассчитывал на своих четвероногих слуг, отдыхавших сейчас в гулких пещерах
ущелья.
   Задолго до того, как Холодный Затылок увидел караван, он услышал стук
копыт, далеко разносившийся по затянутой дымкой долине. Доспехи рыцарей
Лухада, как всегда, были непроницаемы, но к нему пришли отражения некоего
отличного от них существа, может быть, даже существа из Срединного Мира.
Отражения были знакомы ему и это поразило Незавершенного, - слишком давно
он встречал тех, кто разделял в Тени его судьбу изгнанника.
   В ущелье господствовал холод, сковывавший движения, но герцог Мертвая
Кожа ощущал его только обнаженной кожей запястий, - его лицо было скрыто
под маской Зелеша, выделявшейся в тумане жутким белым пятном.
   Он смотрел на тропу сверху, из узкой расщелины в стене, и на короткое
время увидел караван полностью. Четверо всадников на закованных в металл
лошадях двигались впереди и не приходилось сомневаться в том, что они уже
почуяли опасность. За ними тянулись три повозки, запряженные белесыми
многоногими призраками, рядом с которыми бесшумно скользили силуэты,
похожие на рептилий.
   Двое рыцарей Лухада скакали в хвосте каравана. Рыцарям не было
известно, кто именно атакует их в ущелье, поэтому они решили проскочить
опасное место как можно быстрее. Лошади и Скользкие перешли на бег; Сенор
заметил, что рыцари перестраиваются, готовясь к бою...
   Если бы у слуг герцога хватило выдержки и они напали на караван
одновременно, отрезав ему пути к отступлению и бегству в другие ландшафты,
нападение, может быть, и увенчалось бы успехом. Изо рта Сенора вырвалось
проклятие, когда он увидел, как над обломками скал возникла чернильная
тень Кайлы, метавшего в рыцарей сверкающие диски из серебристого
раскаленного металла. Но диски поразили только одного из Скользких, не
причинив вреда одетым в доспехи воинам никакого вреда. Могучее животное
переднего всадника протаранило Кайлу, а черный меч изрубил его в дымящиеся
куски.
   Воинственный крик Хлума разнесся по ущелью и многократно отразился от
его стен. Теперь бродяги Тени напали на караван со всех сторон; многие из
них были смертоносны для существ, только что оказавшихся в Хаосе, но не
для воинов ордена Лухада. Каждый из них был искушен как в боевом
искусстве, так и в теневой магии. Они сблизили повозки и взяли их в живое
кольцо. Скользкие успели спрятаться за ними и стреляли в атакующих из
арбалетов. В руках одного из рыцарей появилось некое подобие чаши, из
которой повалил густой малиновый дым, окутавший место схватки. После этого
Сенор видел только силуэты сражавшихся в ущелье.
   И все же нападавшим удалось повалить на землю двух всадников и
разделаться с ними, прежде чем они успели подняться на ноги. Но цена этой
маленькой победы была слишком высокой. Герцог увидел, как струится
пространство над трупами, - неуязвимый для обычного оружия Хотба Крих уже
получил все, что хотел.
   Стоя на каменном уступе, Холодный Затылок выбрал момент, когда один
из рыцарей оказался прямо под ним с мечом, опущенным к земле, и прыгнул
ему на спину. Лошадь пошатнулась после того, как на нее обрушилась двойная
тяжесть, и, воспользовавшись случаем, герцог выбил воина Лухада из седла.
   Тот рухнул на камни, но одна его нога запуталась в стремени и лошадь
проволокла его за собой несколько шагов. Герцог отрубил стремя ударом
меча, освободившись от тела рыцаря, и стал пробиваться к задней повозке, в
которой находился тот, чьи отражения казались ему смутно знакомыми.
   Поющая Шкура защитила его от смертоносных стрел, выпущенных
Скользкими и со звоном вонзавшихся в нее. Мимоходом Незавершенный увидел
труп Хлума с огромным раскроенным черепом. Хотба Крих не брезговал и этими
останками. Другие бесплотные твари Тени изгонялись из ущелья магией
оставшихся в живых рыцарей. Сам Сенор не ощущал на себе их влияния, потому
что не принадлежал к существам Хаоса. Это давало ему некоторые
преимущества, но в то же время делало более уязвимым для обыкновенного
металла и огня.
   Он уже, конечно, понимал, что схватка в ущелье безнадежно проиграна,
однако не потерял надежды освободить таинственного пленника, которого
везли с собой воины Лухада. Прокладывая себе дорогу к повозке среди
сражающихся и мертвецов, он успел увидеть, как Ядовитое Облако Агви из его
свиты убило одного из Скользких, прежде чем само было съедено Рубиновым
Цветком, распустившимся в ладони всадника, до сих пор оставшегося
неуязвимым. На пути герцога возник рыцарь ордена, покрытый каплями красной
росы, и тут Сенору пришлось столкнуться с одним из проявлений его магии.
   Силуэты лошади и всадника раздвоились и разделились, словно отражения
в раздвинутых зеркалах; теперь герцога атаковали два конных рыцаря, лишь
один из которых был существом из плоти и крови. Сквозь другого Сенор
прошел бы, как сквозь воздух, но вряд ли придворному Башни было от этого
легче: ему предстояло угадать, какой из двух занесенных над ним мечей -
настоящий. Ничто не могло помочь ему сейчас - ни магическое зрение, ни
способность воспринимать отражения, ни волшебные амулеты, которыми он
обладал. Предательский узник, томившийся в его черепе, насмешливо
нашептывал ему что-то о роковых ошибках и о конце всех страданий, в то
время, как два черных пятна неумолимо надвигались на него. Он поднял свою
лошадь на дыбы и, ударив ее плашмя мечом, заставил броситься в сторону
одного из всадников, а сам подставил свой клинок под удар другого. В
худшем случае Сенор рисковал быть выбитым из седла, но он предпочел бы
сломанную руку проломленному черепу... Призраком оказался тот, с кем
герцог собирался скрестить свой меч, и в то мгновение, когда должен был
последовать тяжелый удар, рыцарь растаял, как дымное облако, а за ним
возник скалистый берег, круто обрывавшийся к реке.
   Сенор и воин ордена столкнулись в узком пространстве между повозками
и лошадь герцога рухнула, наткнувшись на меч незащищенным брюхом. Сам он
успел отскочить в сторону и, падая, подрубил передние ноги надвигавшейся
на него лошади тяжеловооруженного рыцаря. Та свалилась, увлекая за собой
всадника. Не удержавшись на краю тропы, рыцарь в массивных черных доспехах
с головой погрузился в реку и больше уже не показывался над поверхностью
жидкости.
   Путь к повозке был свободен. Трупы двух Скользких лежали под ее
колесами, а прозрачные твари, переливающиеся, словно текучее стекло, тупо
встали, оглушенные шумом завязавшейся около них схватки. Холодный Затылок
быстро огляделся вокруг. Оставшиеся в живых рыцари Лухада были заняты
уничтожением остатков его отряда. Единственным спасением герцога было
бегство, но он не собирался расставаться с добычей, по воле случая
оказавшейся так близко.
   Повозка поражала своей архаичностью и никак не соответствовала
великолепно сработанным оружию и доспехам рыцарей ордена. Ее деревянные
колеса были обиты металлом, под навесом из грубого грязного полотна
находился металлический ящик высотой с человека.
   Герцог не стал тратить время на поиски двери и запора. Судьба
предоставила ему возможность не только приблизиться к таинственному
пленнику, но и выбраться с ним из ущелья Нара.
   Он вскочил на одну из четырех тварей, запряженных в повозку, и
сильными ударами ножнами заставил их двигаться. Тварь была покрыта
омерзительной слизью, прозрачной, дурно пахнувшей и почти невидимой; Сенор
с трудом удерживался на скользкой спине животного, когда повозка, тяжело
перекатившись через трупы, понеслась по узкой тропе. Ему пришлось объехать
обе стоящие упряжки и колеса его повозки прогрохотали на расстоянии
четверти шага от обрыва.
   Заметив беглеца, рыцари развернули лошадей и бросились в погоню за
ним. Однако одетым в латы воинам на лошадях, идеально приспособленных к
бою, но не к быстрой скачке, было трудно тягаться с четверкой, отягощенной
всего лишь одним человеком и, по-видимому, не слишком тяжелой повозкой...
   Сенор скакал, обхватив руками то, что могло быть шеей прозрачной
твари, и видел только камни под собой и холодный блеск вечной реки,
целиком доверившись инстинктам животных Тени. Стук мощных копыт долго
преследовал его, а спустя некоторое время он понял, что слышит уже только
эхо.
   Потом он скорее почувствовал, чем увидел, что ущелье Нара
расширяется; русло реки повернуло куда-то и исчезло; отвесные стены
превратились в пологие холмы, покрытые большими фиолетовыми цветами.
Тусклый свет сменился темнотой, в которой появились свистящие звуки,
принадлежавшие новому ландшафту. Что-то угрожающее двигалось за холмами и
напуганная упряжка вслепую продолжала свой панический бег. Холодный
Затылок поднял голову и увидел, как дрожит черное пространство перед
глазами, словно рябь пробегала по темной воде. Это было верным признаком
того, что он вновь оказался в изменяющихся ландшафтах. Тогда он
сосредоточился, пытаясь отыскать безопасное место, где можно было бы
остановиться, отдохнуть и заняться пленником ящика...
   Он двигался к этому месту, минуя ландшафт, в котором были только
отсутствие тяжести и пустота, пронизанная лучами древнего света; ему
показалось, что упряжка с повозкой бесконечно долго парили в этой пустоте,
прежде чем герцог сумел переместить их в ближайший твердый мир и это был
мир каменных исполинов.
   Упряжка затерялась среди каменных фигур, беспорядочно кружившихся и
сталкивавшихся друг с другом во тьме вечной ночи. Они были слишком
огромны, чтобы Незавершенный мог хотя бы приблизительно определить их
очертания. Может быть, они были всего лишь малой частью чего-то
невообразимо большого...
   Сенор предпринял еще одно отчаянное усилие и тьму перед ним прорезали
лучи яркого света. Сквозь мрачные размытые силуэты стремительно
приближалось сияющее желтое пространство, ослепившее его, и он не сразу
увидел, что упряжка ворвалась в ландшафт податливого песка.
   Холодный Затылок с трудом остановил ее среди переменчивых дюн и долго
прислушивался к вкрадчивому свисту ветра и шороху пересыпающихся песчинок.
Огромное слепящее светило занимало четверть здешнего неба и Сенор понял,
что передышка не может быть долгой. Он ощутил, как мучительно зудит кожа,
взмокшая под маской и одеждой.
   Потом до его слуха донесся еще один звук. Кто-то тихо плакал в
металлическом ящике. Придворного Башни поразил этот плач, как нечто давно
знакомое, но казавшееся почти навсегда утраченным.

                             3. УЗНИЦА ЯЩИКА

   Он соскочил с прозрачной твари, слизь на которой быстро подсыхала и
превращалась в твердые коричневые иглы. Когда песок заскрипел под его
ногами, плач, доносившийся из ящика, прервался на испуганной ноте.
   Ящик, находившийся в повозке, напоминал гигантскую игральную кость,
сделанную из вещества, похожего на металл. Его углы были скруглены, а на
каждой из видимых граней начертаны священные руны Лухада. Что
Незавершенный мог противопоставить им? Только весьма ограниченные знания
магии и малопонятную ему Книгу Рун, найденную когда-то в доспехах
полуистлевшего мертвеца в одном из подвластных ордену ландшафтов.
   Он не видел входа в магическую тюрьму и, судя по всему, входа в нее
вообще не существовало. Ящик был сделан из неустойчивой материи Хаоса,
связанной на короткое время рунами Лухада.
   ...Долгие часы среди иссушающего зноя ушли у него на то, чтобы
разрушить действие рун. Ему пришлось десятки раз выводить противоположные
им символы на зыбкой поверхности песка, поскольку он ничего не знал о
предметах, изображенных в Книге. Сенор был близок к тому, чтобы признать
свои попытки бесплодными, когда неожиданно произошло чудо, - ни одна линия
не пересекла границ допустимого, влияние рун было взаимно уничтожено и
течения Хаоса разрушили магическую тюрьму...
   Когда острие его кинжала прочертило в песке последнюю линию,
Незавершенного ослепила яркая вспышка, в которой исчез запечатанный рунами
ящик. Оранжевые круги долго плыли перед его закрытыми глазами. Потом он
приподнял веки и увидел, как начертанные им символы стремительно чернеют и
погружаются в песок. Спустя несколько мгновений от них не осталось и
следа. Вместе с ними бесследно исчезли соответствующие им символы с
пергаментных страниц Книги Рун, но герцог Мертвая Кожа не скоро узнал об
этом...
   Он смотрел на темнокожее существо, сидевшее на повозке в лучах
окружавшего его золотистого сияния. Это существо действительно могло быть
тем, чем казалось, - женщиной, чье тело было едва прикрыто куском белой
ткани, а обескровленные губы беззвучно шептали слова неведомых Сенору
заклинаний.

   Опыт научил его не доверяться сразу тому, что он видел, но отражения
сказали придворному Башни больше, чем глаза. В первую очередь он познал
ужас, который испытывал человек, заблудившийся в Тени.
   Перед ним, несомненно, была женщина из плоти и крови, принадлежавшая
к одному из неизвестных ему человеческих племен. Очень темнокожая, она
была, тем не менее, красива и хорошо сознавала свою хищную красоту. Когда
она увидела перед собой мужчину в маске, к ее страху и растерянности тотчас
же добавилась изрядная доля чисто женского лицедейства.
   Холодный Затылок внимательно рассматривал ее, пытаясь понять, какую
ценность могло представлять для Хозяина Смерти это эфемерное и совершенно
никчемное здесь создание. В другое время и в другом месте он счел бы ее
опасной обольстительницей, но сейчас его собственное уродство служило ему
защитой. Потом он осознал, что женщина, возможно, принимает его за одно из
творений Хаоса. Ее тревога и испуг были неподдельны. Он подошел ближе,
провел острием меча по ее предплечью и остался доволен тем, что увидел
выступившую на теле кровь.
   Женщина была закутана в бесформенный кусок белой ткани, оставлявший
обнаженными ее руки и ноги. Вблизи Сенор заметил, что кожа пленницы
покрыта исчезающе бледными и чрезвычайно сложными изображениями. Никогда
раньше ему не приходилось видеть столь совершенных и столь ускользающих от
понимания рисунков. Это заинтересовало его, потому что в рисунках на
женском теле, несомненно, была загадка и он сомневался в том, что они
могли быть выполнены человеческими существами.
   Человек Безымянного Пальца давно отвык от условностей и, протянув
руку, грубо сорвал с женщины белую ткань. Такое обращение поразило ее и, в
то же время, ей было небезразлично, какое впечатление произведет на него
ее тело. Оно действительно было безупречным - упругим, гладким, манящим и
лоснилось в лучах слепящего желтого света. Сенор даже подумал о том, не
воспользоваться ли ему своими правами на эту бывшую пленницу рыцарей,
ставшую теперь его добычей. Но потом его внимание поглотила тонкая вязь
мерцающих рисунков, покрывавших почти все ее тело. Впервые в сочетании
линий, пятен и полутонов, казавшемся случайным, он уловил нечто большее,
чем просто мертвые изображения.
   Ему показалось, что рисунки текут, постоянно дробясь и меняясь, как
отражения небесных огней в неспокойной воде, но стоило ему сосредоточить
внимание на каком-либо одном из них, как тот застывал, теряя свое
неуловимое очарование и способность исподволь влиять на человеческое
сознание. В это же время все остальные рисунки, которые он видел боковым
зрением, затевали с ним колдовскую игру. Похожие мучительные ощущения
иногда оставляли в нем забытые сны, содержавшие в себе утраченные тайны.
Однако живые рисунки подействовали на него в сотни раз сильнее...
   - Кто это сделал? - спросил он, имея в виду волшебные изображения. И
наткнулся на непреодолимую стену, воздвигнутую в сознании пленницы кем-то,
весьма искушенным в искусстве отражений. Паника, охватившая ее,
свидетельствовала о том, что Сенор коснулся запретных тем.
   - Кто ты? - спросила она, не ответив на его вопрос и лихорадочно
пытаясь уйти от пугавшей ее границы в собственном разуме. Ее голос
оказался резким и не слишком приятным. Холодный Затылок заключил, что при
некоторых обстоятельствах она может быть коварным соперником. Лучшей
защитой против примитивного человеческого зла служила ему в Хаосе его
мрачная репутация и он не видел смысла что-либо скрывать.
   - Я Сенор, Человек Безымянного Пальца, придворный Башни из мира,
поглощенного Тенью. Здесь меня называют Герцогом Мертвая Кожа, а еще -
Убийцей Семидесяти Семи. Тебе должно быть достаточно того, что я избавил
тебя от рыцарей Лухада. Теперь я хочу, чтобы ты рассказала мне о Храме
Спящих Младенцев...
   - Значит, ты - не один из... этих? - она сделала брезгливую гримасу и
показала на запряженных в повозку тварей Хаоса, покрывшихся к тому времени
длинными коричневыми иглами. Горячие лучи здешнего светила стремительно
превращали их тела в некое подобие пористого камня.
   - Этого ты никогда не узнаешь наверняка, - ответил Сенор с жестокой
улыбкой. То же самое ему приходилось говорить самому себе уже сотни раз. -
Тебе не из чего выбирать и придется довериться мне... Или я заставлю тебя
сделать это.
   Он видел, что пленница понемногу приходит в себя и отдал ей кусок
ткани, служивший более чем скромной одеждой. Когда женщина шевелилась,
игра света на ее коже соперничала с игрой волшебных рисунков. Холодный
Затылок почувствовал волнение, которое могло быть истолковано женщиной,
как вожделение...
   Она не спешила прикрыть свое тело. Вместо этого она легко соскочила с
повозки и приблизилась к Сенору вплотную. У нее были желто-коричневые
лживые глаза и большой влажный рот.
   - Что означает эта маска? - спросила она, коснувшись его щеки
пальцами с длинными розовыми ногтями. Без сомнения, белая кожаная маска
настораживала ее, но то, что было под маской, могло привести в ужас. Он
отдал должное ее присутствию духа и любопытству.
   - Если я сниму ее, ты пожалеешь об этом, - сказал он, рассматривая
лицо женщины сквозь прорези в маске.
   - Почему же? - вкрадчиво спросила она. - Ты ведь спас меня и мне
хотелось бы отблагодарить тебя, - женщина провела кончиком блестящего
языка по своим пухлым губам. - Я умею быть благодарной...
   Он не верил ни единому ее слову и все же его не оставляло
предчувствие, что рисунки на ее теле являются ключом к какой-то зловещей
тайне, странным образом затрагивающей и его собственную судьбу. Кроме
того, он собирался получить от нее сведения о Храме и знал, что не
остановится ни перед чем для достижения своей маниакальной цели.
   - Ты отблагодаришь меня тем, что приведешь к Храму, - сказал Сенор с
плохо скрываемой угрозой. Ему доставляло удовольствие сознавать, что
пленница не вызывает у него желания. У него давно не было женщины, но эта
слишком хорошо знала себе цену. В подобных случаях у герцога обычно
пропадало намерение платить. Ее коварство было очевидно, однако мотивы ее
поступков оставались для него тайной. Невидимая и непроницаемая пелена, в
которой увязали отражения, отделяла Незавершенного от того, что ему
страстно хотелось бы знать.
   - Мне неизвестно, где находится место, о котором ты говоришь, -
начала она и, заметив его нетерпеливый яростный жест, быстро продолжала:
   - Но об этом знают там, где я жила раньше. Клянусь, это правда! Туда
я отведу тебя с удовольствием...
   Он и сам знал, что это правда, и все же колебался. В ее предложении
был какой-то подвох, однако она казалась Сенору всего лишь орудием в руках
гораздо более могущественного врага. Впрочем, худшее, что его ожидало,
была смерть в результате неотвратимого влияния Зонтага. Он вспомнил об
этом и перестал сомневаться в чем-либо. Это был тот случай, когда жертва
сама искала встречи с охотником.
   - Если я не найду дороги к Храму, мне придется убить тебя, - сказал
он женщине без тени угрозы, как о чем-то, само собой разумеющемся, и не
без удовольствия отметил, что с ее лица стерлось насмешливое выражение.
Сейчас он был уверен в том, что так и поступит. Она тоже поняла это и
насторожилась. Ей все еще казалось, что она не предлагала страннику Хаоса
ничего опасного. В глубине ее памяти, под тяжелым черным щитом покоилось
то, что она могла или должна была бы помнить.
   - Но перед тем я все же должен узнать твое имя, - сказал Сенор с
недоброй усмешкой.
   - Когда-то, давным-давно, меня называли Джелва из рода Баолы, жрица
Лемвиг, плоть Хозяина Иллюзий... Мое тело - самая большая загадка для
смертных Тени, - добавила она двусмысленно и не без самодовольства. Она
была неисправима.
   - Тогда веди меня, Джелва из рода Баолы, - сказал он, взяв в свою
руку ее мелко дрожавшую кисть, и расслабился.

                       4. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЗАМОК ГРАХ

   Долгие паузы, возникавшие в разговоре с герцогом, заставляли Джелву
испытывать растерянность и даже нарастающий страх, который навсегда
поселился в темных закоулках ее души с тех пор, как она оказалась в Тени.
Джелва еще помнила, как много тысяч изменений тому назад была жрицей в
языческом королевстве Вальдивия, но теперь прошлая жизнь казалась ей менее
реальной, чем непостижимые события, свидетельницей и участницей которых
она стала совсем недавно.
   С наступлением Тени Джелва уцелела благодаря одному предмету, весьма
незначительному на вид. Тем не менее, ее разум подвергся сокрушительному
натиску Хаоса и она вплотную приблизилась к границе, за которой ее ожидало
безумие. Пройдя сквозь ад изменяющихся ландшафтов вблизи Замка Крика, она
чудом избежала смерти, а от сумасшествия ее спас тот, кому с тех пор
Джелва принадлежала безраздельно. Но даже он ничего не знал о
происхождении таинственных рисунков, оставшихся на ее теле. Новый хозяин
привел ее в страну, где магия не являлась абсолютной силой, где под ногами
была неизменная твердь, где можно было укрыться за непоколебимыми стенами
от бушевавших вокруг течений Хаоса. Внутри этих стен плелись грязные, но
вполне человеческие интриги. Здесь Джелва оказалась в своей стихии и очень
быстро приобрела заметное влияние. Ей не приходило в голову, что исподволь
творимое колдовство постепенно превращало ее в марионетку, загадочную
исполнительницу чужих желаний, вестницу зла, кое-кому казавшегося
беспричинным.
   Герцог Мертвая Кожа внушал ей суеверный страх. Временами ей казалось,
что это существо давно перестало быть человеком. Безвременное пребывание в
Тени наложило на него неизгладимый отпечаток. Для него уже почти ничего не
значили старые привязанности, на которые Джелва могла бы рассчитывать. Он
был отмечен смертью и знаком этого было уродство, скрываемое под
мертвенно-белой маской.
   ...Джелва вела его, не задумываясь над тем, откуда ей известен путь
сквозь Изменяющиеся Ландшафты. Сенор давно понял это и порой смотрел на
нее с сожалением. Он сам когда-то был таким же слепцом в Кобаре, но и
сейчас следовал одним только смутным предчувствиям.
   Они прошли по Перевернутой Радуге, мимо бывшего Королевства Унн,
Жидкой Иглы и Четырех Глаз Эльгхары. Он позволял Джелве вести себя и не
пытался самостоятельно вызвать Изменения. У него было ощущение, что они
приближаются к той области Хаоса, куда он еще никогда не проникал... Они
быстро преодолели несколько сотен ландшафтов, ни в одном не задерживаясь
дольше, чем требовалось для завершения Изменений. Уверенность, с которой
Джелва вела герцога, всего лишь подтверждала то, о чем он уже догадывался
сам.
   Вначале он стал узнавать отдельные детали, а затем узрел облик
знакомого мира, проступавший сквозь чуждые ландшафты. Сенор не мог бы
сказать определенно, что именно кажется ему знакомым, - может быть,
запахи, видимые формы или призраки отражений. Во всяком случае, когда-то
он уже был в этом месте или в другом, во всем подобном этому.
   Он остановился, повинуясь знаку Джелвы, и смотрел, как все дальше
отступают зыбкие волны, в которых переливались и дрожали тысячи силуэтов и
оттенков. Пейзаж вокруг обретал плотность и привычную тяжесть, в нем
появились расстояния и перспектива, а также однонаправленная связь причин
и следствий...

   Они стояли на дороге, вымощенной каменными плитами. Дорога вела к
мосту, переброшенному через ров, чернильной полосой опоясывавшим замок
Грах. Лед сковал сердце придворного Башни, когда он ощутил, что это - не
иллюзия. Обернувшись, Сенор увидел белеющий в сумерках Стеклянный Лес.
Оттуда доносился еле слышный хрустальный звон. Незавершенному казалось,
что это невозможно, и, тем не менее, он нашел в Хаосе Мургуллу или, по
крайней мере, ее часть.
   Он сосредоточился на отражениях, - здесь не было отражений. Только
тяжелый и неразборчивый гнетущий фон, остающийся в месте мертвых.
   Сенор снова взглянул на замок, вырубленный прямо в скалах. Женщина
настойчиво всматривалась в щели маски, пытаясь угадать, что выражают глаза
герцога. В ее улыбке явственно читалось непонятное Сенору торжество. Но
она не могла знать, что в эти мгновения он вспоминает графа Тойнгха и
Слепую Королеву Мелхоэд... Ничего хорошего не ожидало его в стенах замка
Грах. Из узких окон сочился тусклый холодный свет. Острые вершины скал
терялись в вечном мраке, господствовавшем под сводами необозримой пещеры.
Без сомнения, это был один из подземных ярусов Мургуллы, начисто лишенный,
однако, своих многочисленных обитателей, называвших себя в Кобаре Детьми
Гриба.
   То, что Джелва считала этот ландшафт своим, не слишком удивляло
Сенора. В Тени, где нарушалось течение времени, последовательность
событий, менялись местами прошлое и будущее, ему приходилось видеть и
более странные вещи. Он вспомнил уроки Сдалерна, Призрачный Замок, который
уже был украден из Ледяной Обители Бога На Четырех Ногах, и которому еще
предстояло туда вернуться... Теперь это действительно были всего лишь
призраки. Реальной оставалась его умирающая плоть и непримиримые враги, к
которым он, может быть, возвращался.
   - Ты утверждаешь, что здесь знают о Храме? - спросил он.
   - Мой господин знает, - сказала Джелва, потупив взор.
   Он не собирался спрашивать о том, кто был ее господином. В сознании
Джелвы тот занимал место за искусно воздвигнутой преградой и оставался
неразличимой тенью в саване, сотканном из ужаса. Кроме всего прочего,
Холодный Затылок считал безрассудным грубо вторгаться туда, где его могли
уничтожить просто по ошибке.
   - Тогда пойди и скажи страже, что я хочу видеть твоего хозяина.
   - Он не нуждается в охране.
   В это Сенор готов был поверить. Слишком зловещей была тишина вокруг и
слишком подозрительным полное отсутствие уродов с их машинами, оружием и
мозгами, совершенно беззащитными против чужого вторжения...
   Холодный Затылок ступил на опущенный мост. Джелва покорно следовала
за ним, тем не менее, он старался не упускать ее из виду.
   По этому самому мосту он бежал когда-то из замка Грах и сейчас перед
ним была башня, в окне которой тогда была повешена Айота, Читающая По
Костям... Глубокий ров чернел по обе стороны моста и со дна его доносился
тяжелый болотный смрад. Сенор беспрепятственно прошел через ворота и
оказался внутри замка.
   Из темноты ему под ноги метнулось странное существо, которое он
вначале принял за собаку. Потом он увидел, что это был все же человек,
подвергнутый извращенной и жуткой трансформации. В его облике было что-то
жалкое и, одновременно, невероятно отталкивающее. Он ползал у ног
придворного Башни, издавая терзавшие слух нечленораздельные звуки.
Рассматривая его, Сенор сделал одно неприятное открытие. Перед ним был
Морш Возискар, слуга королевы Мелхоэд, и кто-то сыграл с ним весьма злую
шутку. К тому же, его отражения теперь соответствовали отражениям низших
жизненных форм.
   Джелва отогнала его грубыми пинками и он с тоскливым воем вернулся в
темноту. Потом она показала Сенору на едва различимую дверь.
   ...Холодный Затылок шел за темнокожей женщиной по смутно знакомым
помещениям и вскоре почувствовал запахи других человеческих существ. Это
не слишком обрадовало Человека Безымянного Пальца, - здесь у него не могло
быть друзей... Замок еще хранил все признаки культа Гриба,
господствовавшего среди Уродов, их реликвии, предметы искусства и следы
безумных оргий исчезнувшего народа. В многочисленных залах и комнатах
осталось множество машин, оружия, изображений, напоминавших о Мелхоэд, и
воплощенных в камне подземных кошмаров. Все выглядело так, словно Детей
Гриба застала врасплох неведомая катастрофа.
   Судя по всему, Джелва вела гостя в ту часть замка, где когда-то
находились покои графа Тойнгха. Сенор прекрасно помнил об обстоятельствах
своего бегства из Мургуллы и приготовился к самому худшему.
   Тем не менее, они двигались к цели окольными путями. Женщина из замка
привела его на верхние этажи. Когда они проходили мимо спален, Джелва
задержала его в одной из них. Тут он оценил ее незаурядное самообладание.
Она неожиданно остановилась и резко повернулась к нему.
   - Может быть, теперь ты снимешь маску? - спросила она с
многозначительной улыбкой. В это время герцог Мертвая Кожа, не спеша,
осматривал комнату. В ней была кровать со спинкой в виде половины гриба,
верхняя часть которого нависала над ложем, погружая его в зловещую тень.
На полу и каминных полках были разбросаны предметы из кости, металла и
кожи, знакомые ему с тех самых пор, как он побывал здесь в первый раз. На
стенах висели скелеты рыб, обитавших в подземных реках, и чучела летучих
мышей в драгоценных ошейниках с выжженными буквами древнего языка.
   - Ты действительно хочешь увидеть мое лицо? - спросил он с жестокой
ухмылкой.
   В глазах Джелвы отразилось предчувствие чего-то недоброго. Однако он
должен был испугать и подавить ее, чтобы не приобрести еще одного опасного
врага. Временами она напоминала ему Люстиг.
   Он снял маску в глубокой тени, а потом повернул голову так, чтобы
свет упал на мертвую половину лица.
   Сдавленный крик Джелвы подсказал ему, что он не ошибся. По ее телу
пробежал хорошо заметный трепет отвращения. Отныне ее душа была в его
власти.
   - Веди дальше, - бросил он, надевая маску Зелеша, и услышал позади
себя шорох. Герцог быстро обернулся, но успел заметить только неясный
силуэт, исчезнувший за поворотом коридора. Возможно, это был Возискар,
однако Сенору показалось, что силуэт принадлежал двуногому существу. За
считанные мгновения он возвел в своем сознании преграду, наглухо
отделившую его отражения от окружающего мира. Если его появление уже не
было тайной для обитателей замка Грах, то, по крайней мере, у него был
шанс остаться для них пришельцем из Тени, обладающим неузнанной и
непредсказуемой силой.
   Вскоре они оказались в покоях хвостатого графа. Сенор услышал
доносившийся сверху плеск воды и звуки незнакомой ему мрачной музыки,
искаженной сухим треском. По широкой лестнице медленно спускались двое -
мужчина в одеянии придворного Башни и женщина в роскошном платье,
украшенном мерцающими камнями из Эльгхары. Правая рука мужчины покоилась
на рукояти кинжала и Холодный Затылок имел возможность рассмотреть
перчатку с отрезанным средним пальцем.
   Не обращая на гостей ни малейшего внимания, странная пара степенно
проплыла мимо, уставившись в пространство перед собой. Сенор не сразу
понял, что кажется ему особенно странным в этих людях. Глаза Человека
Среднего Пальца и его дамы были слишком тусклыми для настоящих. Их
мертвый, неподвижный взгляд был прикован к темному прямоугольнику в
глубине коридора. Когда люди из замка проходили мимо, Сенор понял, что их
глаза действительно сделаны из стекла. Вблизи он с пугающей ясностью
различал мертвенные пятна матовых зрачков. Джелва повернула к нему
побледневшее лицо.
   - Это слуги Хозяина, - сказала она хриплым голосом. - Они появились
здесь очень давно.
   - Не раньше меня, - сказал Холодный Затылок и в очередной раз
заставил ее недоумевать.

                             5. СЛУГИ КРЫСЫ

   Они вошли в зал с наклонными стенами, затянутыми тканью, и
неразличимым потолком. Это было одно из самых высоких помещений, выбитых в
скалах. Лишь небольшая его часть была освещена свечами. В темных углах
шевелились неясные тени и были ощутимы холодные прикосновения сквозняков.
   Посреди комнаты бил фонтан малиновой жидкости, по виду и запаху
напоминавшей кровь. Жидкость стекала в каменный бассейн в форме символа
Мечей. Вокруг него бродили и ползали, подбирая пищу, уродливые существа,
по воле маниакального творца сочетавшие в себе части тел и конечности
самых разных тварей Кобара, Мургуллы и Хаоса. Здесь были крысы с крыльями
и хвостами, украшенными рыбьими плавниками, птицы с шеями и головами змей,
рептилии с лапами, оканчивающимися кистями человеческих рук и десятки
других, более отвратительных созданий.
   Кроме шума фонтана, зал по-прежнему наполняли звуки музыки,
исходившие из инкрустированного серебром ящика с изогнутой воронкообразной
трубой из золоченой бронзы и черным вращающимся диском.
   Граница света и тьмы пересекала длинный стол, за которым предавалась
возлиянию самая странная компания из всех, которые приходилось видеть
придворному Башни. Место во главе стола оставалось незанятым, как,
впрочем, и четыре ближайших к нему кресла. Далее по левую сторону сидел
Тойнгха, вдвое помолодевший с тех пор, как Сенор покинул Мургуллу. Теперь
лицо графа было юным и гладким; его безмятежную чистоту нарушал только
вытатуированный на лбу лиловый глаз. Несмотря на необъяснимую метаморфозу,
у Холодного Затылка не возникло сомнений в том, что он действительно
оказался перед одним из своих смертельных врагов.
   Тучный расплывшийся человек, сидевший напротив графа, спиной к
вошедшим, мог быть Смотрителем Часов Меррадлем и Сенор убедился в том, что
так оно и есть, когда круглое напудренное лицо медленно повернулось в его
сторону. Издали оно напоминало белый шар, плывущий над пурпурным холмом
тела, облаченного в мантию Человека Большого Пальца.
   Сенор перевел взгляд на соседку Меррадля и испытал настоящий шок.
Лицо женщины, смотревшей на гостей через плечо, можно было бы даже назвать
красивым, если бы не зияющий черный провал на месте левого глаза и
холодная глумливая улыбка, застывшая на окровавленных губах. Женщина была
немолода, но прекрасно сохранилась; ее холеные гладкие руки были
выставлены напоказ, пальцы изящно переплетены. "Рейта Меррадль!",
прошептал у него в голове отстраненный голос и он невольно стал спрашивать
ее с той, которая умерла в Кобаре. Правый глаз Рейты был неподвижным и
тусклым; Холодным Затылок усомнился в том, что и этот глаз - настоящий.
   По правую руку от Рейты он увидел серую рясу Хозяина Башни, сидевшего
в кресле на колесах и не проявлявшего к вошедшим никакого интереса. Это
мог быть Зонтаг и сердце Незавершенного бешено заколотилось. Напротив Мага
оказалась та, которую он не узнал вначале. Потом он вспомнил это лицо,
прямые темные волосы и изрядно отяжелевшее тело, в котором он побывал
однажды... Черная Летрод смотрела на него равнодушными циничными глазами,
играя остро отточенной костью.
   Остальные три женщины и четверо мужчин, сидевшие в дальнем конце
стола, были ему неизвестны. Он рассматривал их некоторое время, а потом
вышел из тени.

   - Демоны Хаоса! - воскликнул граф Тойнгха и со стуком опустил на стол
бокал с вином. - Она все-таки сделала это!..
   На его лице появилась ядовитая улыбка человека, получившего, наконец,
возможность отомстить за давнее оскорбление.
   В этот момент Сенор ощутил, как что-то коснулось его сапога, и
посмотрел вниз. В его ногу тупо упиралось уродливое существо с
человеческими головой и торсом, переходящим в короткое и толстое змеиное
тело. У существа не было ног. Младенческие ручки бессильно скребли по полу
- препятствие, которое представлял собой сапог герцога, оказалось слишком
трудным для них. Холодного Затылка передернуло от отвращения и он отступил
в сторону, освобождая уродцу путь к фонтану.
   Тем временем Хозяин Башни повернулся к гостю и тот увидел яркий блеск
голубого глаза в тени капюшона. Для Зонтага Маг был слишком низок, но кто
знал, что произошло с тех пор, как Башня исчезла в Хаосе?.. Голубой глаз
внимательно изучал Человека Безымянного Пальца и тот ощутил пристальный
интерес к своим амулетам.
   - Он должен был умереть в Кобаре... - прошептал слабый голос и к
Сенору пришли размытые и плохо различимые отражения.
   - Хорошо, что он не умер, - процедил сквозь зубы Тойнгха и
ироническим жестом поманил Сенора к столу. На дне его зрачков Холодный
Затылок, наконец, разглядел тлеющий огонек беспощадной ненависти. - Теперь
он сделает для нас все, что нужно...
   Меррадль воззрился на придворного Башни и с его белого жирного лица
постепенно сходила неожиданная гримаса блаженства. Вблизи Сенор увидел,
как трясутся его губы.
   - Может быть, он предпочтет сражаться... или бежать? - робко
предположил Смотритель Часов и его пухлая рука потянулась к Рейте, как
пугливый зверек к телу матери.
   - Посмотри на его маску, болван, - брезгливо бросил хвостатый граф и
внезапно захохотал, задрав к потолку острый подбородок. Отсмеявшись, он
одним глотком осушил бокал с вином.
   - Он в ловушке неизбежности, - продолжал Тойнгха, уставившись в
пустоту. - То же самое когда-то он проделал со мной. Теперь наступило
время вернуть долг...
   Сенор смотрел на его татуировку и раздумывал над тем, что же все-таки
она означала. Отражения графа безмолвствовали. Может быть, Тойнгха владел
ими в совершенстве, а, может быть, был начисто лишен этой способности.
Кроме того, его молодость казалась противоестественной, как лицо ребенка
со звериным оскалом.
   Черная Летрод с прежним равнодушием скользила взглядом по фигуре
Человека Безымянного Пальца. Рейта Меррадль повернула голову к графу и
Холодный Затылок мог бы поклясться, что это не было вполне человеческим
движением. Слабая догадка забрезжила в его сознании.
   По крайней мере, пока никто не угрожал ему здесь немедленной смертью.
Тойнгха вел себя, как хозяин, но Сенор уже знал о том, что Джелва гораздо
больше боялась кого-то другого.
   - Иди ко мне! - позвал женщину граф и она покорно направилась к нему.
Подойдя, она села у его ног и он положил руку на ее голову.
   - Ты все сделала правильно, - сказал он и провел кончиками пальцев по
зыбким изменчивым рисункам на ее полуобнаженной груди. - Впрочем, ты
делала это ради себя...
   Внезапно он схватил Джелву за подбородок.
   - Ты ведь догадываешься о том, что ожидало тебя?.. А, может быть, все
еще впереди...
   Взгляд Джелвы стал стеклянным от ужаса. Граф рассмеялся и оттолкнул
ее от себя.
   - Оденься и возвращайся, - бросил он ей. - Этой ночью тебе предстоит
весьма неприятная работа.
   Джелва затравленно оглянулась и, неслышно ступая, исчезла в темноте.
Тойнгха принялся лениво рассматривать янтарные глубины напитка в своем
бокале.
   - Ты - почти мертвец, - сказал он Сенору. - Поэтому я сделаю тебе
подарок. Через некоторое время я провожу тебя к Храму. Ты сможешь войти в
него и взять то, что давно ищешь.
   Холодный Затылок ничем не выдал охватившего его волнения. Западня
была почти очевидной. Но это не облегчало его двусмысленного положения. Он
по-прежнему не знал, кто стоял за спинами тех, с кем ему приходилось иметь
дело в замке Грах. Он вспомнил столь же неопределенные роли, которые
приходилось играть в Кобаре, и сел за стол, чтобы разделить трапезу со
своими врагами и слугами врагов. У него были сотни вопросов, но он
понимал, что время ответов на большинство из них еще не настало. Поэтому
он принялся рассматривать Рейту Меррадль, - женщину, которая давным-давно
своей смертью вовлекла его в эту историю. Отсутствие глаза на ее лице
приводило в содрогание. Теперь Сенор был уверен в том, что та Рейта
действительно умерла. Смотритель Часов перехватил его взгляд и смотрел на
него с ненавистью и опаской.
   - Ты вернулся оттуда, откуда никто не возвращался... - начал он с
подозрением, словно сомневался в том, что перед ним сидит тот самый
человек, который когда-то отправился в Мертвые Времена. Сенор поборол в
себе искушение показать Меррадлю медальон, все еще висевший у него на шее.
Смотритель Часов явно играл здесь второстепенную роль, если не принимать
во внимание его таинственной и сомнительной власти над временем.
   - Я даже привел кое-кого с собой, - сказал Холодный Затылок,
по-прежнему глядя на Рейту.
   Черная Летрод хмыкнула и наколола на костяную иглу кусок жареного
мяса. Мимоходом Сенор задал себе вопрос, кто и на кого охотился в
окрестностях замка Грах.
   Внезапно музыка оборвалась. После этого из ящика с трубой доносилось
только раздражающее шипение. Возникший из темноты слуга снял рычаг с иглой
с поверхности черного диска.
   - Где же теперь Дети Гриба? - спросил Холодный Затылок с нескрываемой
насмешкой. Однако хвостатый граф остался невозмутим.
   - Бедные безмозглые уроды! - сказал он с ироничной жалостью. - Они не
смогли выжить в Тени. Здесь их машины бесполезны, а рационализм оказался
просто губительным... Впрочем, это можно было предположить. Сейчас мы
находимся в относительно спокойной фазе, а было время, когда Мургулла...
Однако, кому я это рассказываю? Герцогу Мертвая Кожа, самому многоопытному
из странников Хаоса?!..
   Ирония Тойнгха достигла апогея. С дальнего конца стола донесся
искусственный смех. Смеялись те, кого Сенор не знал. Может быть, это были
недавние приобретения графа.
   - Вопреки всему, мы не испытываем неудобств. Король Гугим создал для
нас новых слуг, - продолжал Тойнгха с легким поклоном в сторону Хозяина
Башни. - А Меррадль помогает нам избавляться от тех, кто подходит слишком
близко к Круаг Кмедал.
   Это не было для Сенора новостью. О способностях Смотрителя Часов он
знал не понаслышке и испытал на себе его утонченное коварство. К тому, что
Хозяин Башни оказался Безумным Королем Гугимом, он отнесся равнодушно. При
любых обстоятельствах тот оставался для него темной личностью.
   Двое слуг с остановившимися взглядами и деревянной походкой произвели
перемену блюд.
   - Может быть, ты покажешь нам свое лицо? - прошептал Гугим и
захихикал. - Впрочем, не надо. Я и без того знаю, что увижу под твоей
маской... След одного очень старого колдовства... Не советую тебе
пользоваться своими амулетами, - это совсем не в твоих интересах.
   - Зачем мне твои советы? - прервал его Сенор и выпил подлитое слугой
вино. Оно было великолепным и чуть терпким на вкус. Он давно забыл его
запах.
   - Где находится Круаг Кмедал? - спросил он затем у хвостатого графа,
преодолевая отвращение к Тойнгха.
   Со странной улыбкой тот показал на ряд окон в темной части зала,
черневших между двумя тяжелыми бархатными портьерами. Холодному Затылку
показалось, что он принимает участие в каком-то абсурдном и запутанном
спектакле. Он пересек пространство зала и подошел к окнам. Несколько пар
глаз внимательно наблюдали за ним.
   Сенор увидел за окнами Стеклянный Лес, но теперь он смотрел на него
сверху, с одной из самых высоких скал подземелья. Вдали над лесом висело
призрачное голубое зарево. Это светились купола подземных гробниц
Мургуллы.
   Он оценил шутку, которую сыграла с ним судьба. Надо было преодолеть
тысячи ландшафтов Тени, чтобы найти Храм там, откуда начиналось странствие
Незавершенного. Впрочем, все это могло оказаться грубым обманом.
   - Гробницы Мургуллы - это и есть острова Круаг Кмедал? - спросил он,
поворачиваясь к хозяину замка Грах.
   Меррадль затрясся от смеха. Его обвисшие щеки дрожали внутри высокого
воротника, как студень в тарелке, а правая рука бегала по спине Рейты,
словно жирный белый паук. С лица Тойнгха не сходила неопределенная улыбка.
Теперь Сенор видел его омерзительное украшение, свернутое кольцами рядом с
креслом графа. Черная Летрод со скучающей гримасой ковыряла в зубах
заостренной костью.
   - Что мешает мне убить вас теперь? - сказал Холодный Затылок в
пространство, вынимая из ножен Древний Меч и любуясь игрой света на
идеально гладких гранях клинка.
   Безумный Король Гугим развернулся в своем кресле на колесах и
уставился на Сенора своим нечеловеческим глазом, в котором тот поймал
собственное перевернутое отражение.
   - Ничего, - спокойно ответил Тойнгха, глядя на кровавый фонтан. -
Кроме одной-единственной мелочи. В разных ландшафтах Круаг Кмедал выглядят
по-разному, но невидимые острова всегда остаются невидимыми. Все очень
просто. Я хочу, чтобы ты понимал это. Только я могу привести тебя к Храму
и только ты можешь войти в него. Именно поэтому ты до сих пор жив,
мерзавец. И признаться, это сильно противоречит моим желаниям.
   - Ты глупец, Тойнгха, - сказал Сенор с издевкой. Неожиданно он ощутил
давно забытую легкость и спрятал меч в ножны. - Ты все еще не понял, кто
твой настоящий враг.
   Граф остановил на нем тяжелый замутненный взгляд. Сенору показалось,
что Тойнгха внезапно постарел на десятки кобарских лет и его коснулось
дыхание смерти.
   - В этот раз тебе ничто не поможет, - процедил тот наконец и сделал
знак слуге, наполнявшему бокалы вином.
   Человек Безымянного Пальца вернулся к трапезе. Мясо, дымившееся на
блюдах, имело особый привкус. Он отнес это на счет того, что слишком давно
не пробовал здешней еды...
   Спустя некоторое время появилась Джелва. Обойдя копошившихся у
фонтана уродливых тварей, она заняла за столом место напротив гостя.
Теперь на ней было белое платье и драгоценности, превратившиеся в Мургулле
в побрякушки. Тем не менее, ее красота производила впечатление и она знала
это. Взглядом искушенной в разврате знатной дамы она обвела Сенора с
головы до пояса, словно видела его первый раз в жизни. Он находил смешной
эту бессмысленную и игру, но Джелва, сама того не ведая, еще могла
оказаться полезной.
   ...Пауза чрезмерно затянулась. Молчание за столом становилось почти
зловещим. Было слышно, как копошатся у фонтана свидетельства неудачных
опытов и извращенного искусства Гугима. Вскоре к этим звукам добавился
новый, едва различимый, но постепенно нараставший шум. Лицо Тойнгха
превратилось в камень. Сенор помнил этот звук, - тихий хрустальный звон,
сопровождавший в Стеклянном Лесу Кладбищенскую Крысу.
   - Наверное, наш гость нуждается в отдыхе, - вкрадчиво сказал вдруг
Тойнгха сладчайшим голосом, но прозвучало это, как приказ. Он в упор
смотрел на Сенора и был смертельно бледен от бешенства. - Можешь выбрать
себе комнату.
   Холодный Затылок не стал возражать. Он действительно чувствовал себя
бесконечно усталым. После выпитого вина в груди разлилось приятное тепло.
Сенора мало интересовали отношения графа с Кладбищенской Крысой или любым
другим подлинным хозяином яруса. Важным было только то, что он согласился
сыграть в предложенную ему игру; теперь приходилось играть по правилам. Он
собирался нарушить их всего один раз - когда на карту будет поставлена его
собственная жизнь...
   Он покинул зал в сопровождении слуги графа, вышагивавшего перед ним
размеренной деревянной походкой. Остальные принялись развлекаться,
стравливая человека-змею и существо с птичьим телом и клешнями вместо
крыльев. Насколько Сенор мог судить по их крикам, схватка у фонтана была
кровавой и смертельной...

                             6. НОЧЬ ДЖЕЛВЫ

   Сенор выбрал спальню, в которой был только один вход и полностью
отсутствовали окна. После того, как слуга удалился, герцог принял
необходимые меры предосторожности. Он не питал иллюзий на счет своей
личной безопасности; в любой момент его могли уничтожить, - для этого
существовали десятки способов. Но оградить себя от влияния чужих
отражений, особенно во время сна, он считал необходимым.
   Холодный Затылок окружил кровать коконом из магических нитей, сквозь
который не проникали отражения. Потом он снял маску Зелеша и подошел к
зеркалу из полированной бронзы, стоявшему на каминной полке. Глядя на свое
кошмарное лицо, он скривился от отвращения. Пятно гниющей плоти уже
распространилось на другую половину лица. Пятно на руке поднялось до локтя.
У Незавершенного оставалось очень мало времени... С мыслью об этом он
улегся спать, положив в изголовье кровати свой меч, маску, когти Шакала и
укрывшись Поющей Шкурой.

   Среди искусственной ночи, не отмеченной ни наступлением тьмы, ни
ожиданием света, его разбудили раздражающие сигналы, пришедшие в мозг.
Сквозь переплетение охранявших его нитей Сенор увидел на пороге спальни
едва различимый серый силуэт. Незаметным и беззвучным движением он вынул
из ножен кинжал. Остановившись в нерешительности, ночной гость издали
рассматривал герцога. Сенор угадал под тонкой прозрачной тканью очертания
темнокожей фигуры и расслабился: это была Джелва.
   Ее удивило и почти испугало то, что она увидела: человек из Тени
лежал внутри висящего в пустоте искрящегося кокона, словно зверь из иного
мира, пойманный в заколдованную сеть и спящий в плену целую вечность.
Потом она поняла, что он уже не спит, и встретила его взгляд.
   - Зачем ты пришла? - спросил он, хотя был почти рад этому. Волшебные
рисунки на теле Джелвы до сих пор занимали его воображение.
   - Ты один можешь спасти меня, - прошептала она очень серьезно,
приближаясь к нему и разрывая тонкую паутину магических нитей.
Остановившись у кровати, она сбросила с себя прозрачную белую ткань. На ее
лице появилась холодная отстраненная улыбка.
   - Я слышала все, о чем ты говорил с графом... По-моему, ты
интересуешься бесполезными вещами. Вот самая большая загадка, - сказала
она, проводя ладонями по своей груди и животу. - Тойнгха отдал бы многое
за то, чтобы узнать тайну моих рисунков. Но ее не знаю даже я. Может быть,
попробуешь ты?..
   Она села ему на бедра и сладострастно потянулась. Рисунки,
освещенные магическим светом, затрепетали на ее коже, как серебристые
призраки. У нее были жесты уверенной в себе самки и она действительно
имела для этого все основания.
   - Я могу проиграть, - сказал он небрежно, чтобы остудить ее пыл. -
Тогда никто не заплатит тебе за эту ночь.
   - В этом случае я уже ничего не потеряю, - заверила его Джелва. -
Обещай только, что избавишь меня от тех, кого встретил здесь... и от тех,
кого еще встретишь.
   - Я не даю нелепых обещаний, - сказал он и засмеялся. В чем-то она
осталась удивительно наивной, эта женщина из варварских королевств. Но она
уже не слушала его. Ее тело скользило по его телу; впервые за долгое время
он ощущал прикосновения бархатной женской кожи, а не холодного хитинового
панциря и обманчивых тел Семидесяти Семи... Джелва весьма умело
имитировала страсть, но при этом не забывала избегать поцелуев
обезображенного герцога...

   Они лежали, наслаждаясь покоем после бурных ласк. Джелва уснула на
краю кровати и теперь была похожа на существо, вновь ставшее самим собой,
- то есть, отчужденным и диким.
   Сенор лежал без сна, мучительно пытаясь вспомнить и разобраться в
беспорядочном нагромождении жутких видений, которые были вызваны
созерцанием рисунков на теле Джелвы в сочетании с ее необузданной манерой
заниматься любовью. Их влияние было необъяснимым, но всепоглощающим, и
она, должно быть, догадывалась об этом. Во всяком случае, ее ласки большей
частью были машинальными, а чуть позже он вообще перестал замечать их.
Потом он понял, что серебристые пятна изображений уже существуют отдельно
от ее тела, словно выпавшего из реальности, и становятся похожими на
бесконечно далекие мерцающие туманности, затерянные среди небесных огней...
Его глаза не были созданы для того, чтобы как следует рассмотреть их,
и он испытал болезненное разочарование человека, от которого вновь
ускользнула, может быть, самая важная вещь в его жизни.
   ...Джелва металась во сне, ей снились кошмары. Сенор видел капли
холодного пота, выступившего у нее на лбу, и слышал слова, произнесенные
сдавленным шепотом на незнакомом языке. Хаотические отражения,
выплеснувшиеся из-за стены сна, затопили его мозг грязной, судорожно
пульсирующей волной. Потом в полутьме ярко сверкнули белки лилово-голубых
оттенков, - Джелва открыла глаза.
   - Она приходит ко мне ночью, в мои сны, и тогда меня терзают видения,
а, особенно, ее голос. Я вижу чужие кошмары и они ужасны...
   - О ком ты говоришь? - спросил он настороженно.
   - О той, которая когда-то была здесь королевой. Ее изгнали в одно
странное место, из которого не существует выхода. Но она где-то здесь,
совсем рядом, и кошмары никогда не кончаются...
   Сенор лежал и вспоминал время, проведенное с Мелхоэд в Бутылке Рофо,
- мире без времени, увядания, смерти, - и его охватила глубочайшая тоска
по утраченному покою. На что он променял вечное убежище и любовь слепой
королевы? На зыбкое существование, сомнительное будущее, безнадежное
странствие, в конце которого все равно было уничтожение... До сих пор в
замке Грах его не посещали отражения Мелхоэд, но это означало всего лишь,
что королева Мургуллы спит в самом надежном из всех убежищ мира... Она не
могла помешать ему, но его растлевала сама возможность выбирать.

                        7. ОТВЕРГНУТЫЕ И ВХОДЯЩИЕ

   Он проснулся, ощутив в спальне чье-то безмолвное присутствие. Сквозь
сверкающую паутину восстановленной магической сети на него смотрела одна из
кукол Гугима. Джелвы рядом уже не было, - она оставила герцога, следуя
безошибочному женскому инстинкту. Сенор долго смотрел в неподвижные зрачки
слуги, но так и не дождался каких-либо проявлений нетерпения с его
стороны. Посланец хозяев замка остался невозмутимым и безмолвным на
протяжении всего времени, пока помогал Холодному Затылку надеть доспехи и
оружие, а потом жестом пригласил его следовать за собой.
   В зале, где по-прежнему бил кровавый фонтан, теперь находился один
лишь граф Тойнгха. Сенор увидел его темный силуэт на фоне окна с видом на
Стеклянный Лес. Тойнгха, не оборачиваясь, поманил к себе герцога. Свет,
падавший из окон, не мог разогнать сумрак, но это не помешало Сенору
заметить, что граф пребывал в состоянии лихорадочного возбуждения. Поющая
Шкура зазвенела на влажном холодном ветру, дующем снаружи. Герцог
переступил через крысиный хвост, трепетавший на полу черной змеей.
   Его взгляду предстала неожиданная и волшебная картина. За пределами
замка расстилалась безграничная водная гладь, над которой поднимались
купола гробниц, сиявшие призрачным светом. Их было гораздо больше, чем он
мог себе представить, проезжая через Стеклянный Лес... Самые дальние из
островов таинственного архипелага сверкали на горизонте, как разорванное
ожерелье, украсившее вечную ночь Мургуллы. Поблескивающие серебром
дорожки, протянувшиеся между куполами, были ничем иным, как вершинами
деревьев Стеклянного Леса, затопленного водой.
   - Ты появился вовремя, чужеземец! - с мрачным удовлетворением
проговорил Тойнгха сквозь завывания ветра. - Такое случается очень редко.
Теперь можно отправляться к Храму... Помни наш уговор и не пытайся убить
меня...

   Окрестности замка Грах были затоплены. Вода почти достигала моста,
переброшенного через ров. На водной глади мерцали отражения голубых
куполов. Возле моста Сенора и графа уже ждала лодка. Гребцами оказались
двое человекообразных со множеством длинных щупальцев вместо рук, в
которых весла казались игрушками. Чуть позже Холодный Затылок понял, что
эти двое глухи и слепы, - они были созданы только для одной-единственной
работы. Тойнгха управлял ими при помощи своей шпаги.
   Когда лодка отошла от замка на достаточное расстояние, стало видно,
что, кроме скал, в которых был вырублен Грах, и куполов гробниц, весь ярус
исчез под водой, причем, поверхность ее оказалась не плоской, а вогнутой,
словно гигантская чаша. Края чаши терялись во мраке вечной ночи.
   На протяжении плавания Холодный Затылок ощущал, что его тело
становилось то необычайно легким, то тяжелым, как будто наливалось
свинцом, и тогда каждое движение давалось с большим трудом. Лодка
скользила почти бесшумно, повинуясь движениям весел, с тихим плеском
погружавшихся в воду. Тойнгха с необъяснимым чутьем находил дорогу в
лабиринте ветвей Стеклянного Леса, торчавших из-под воды. В них
преломлялся свет, слепивший глаза и вызывавший миражи.
   Вскоре лодка оказалась в самом центре древнего архипелага. Купола
гробниц окружали ее со всех сторон; в их сиянии растворилась тень далекого
замка. Здесь Крысиный Хвост заставил гребцов остановиться, нанося им
довольно болезненные уколы шпагой.
   - Придется немного подождать, - сказал он Сенору. В голубом свете его
лицо казалось мраморным и дьявольски красивым.

   ...Призрачный свет падал отовсюду и почти нигде нельзя было найти
глубокой тени. Сенор сидел в неподвижной лодке и биение собственного
сердца казалось ему слишком громким. Долгое время ничего не менялось
вокруг, а потом он ощутил приближение Кладбищенской Крысы. Когда-то она
уже была с ним рядом, но к этому невозможно было привыкнуть.
   Первое, что он заметил, было изменившееся поведение гребцов. Животный
страх исказил их лица, а тела свела противоестественная судорога. Чуть
позже Холодный Затылок почувствовал, как по его внутренностям растекается
мертвящий жидкий лед. Может быть, таким было ужасное мгновение,
предшествующее небытию, но сейчас оно слишком затянулось. Инстинктивно
Сенор опустил голову и услышал сквозь шум внезапно возникшего ветра
торжествующий смех Тойнгха.
   Из-под воды поднималось что-то; оно было растворено в пространстве и
излучало вибрирующий страх. Оно наполняло воздух всепроникающим низким
гулом, сводящим с ума. Только долгая практика в искусстве отражений
помогла придворному Башни не потерять контроль над своими действиями, а
точнее - бездействием. Опять ему пришлось бороться с труднопреодолимым
искушением увидеть Кладбищенскую Крысу. Одно мгновение ему даже казалось,
что это стоит целой жизни и глубоко похороненное влечение к смерти
охватило все его существо, настолько сильным было разрушительное и
самоубийственное влияние на сознание. Потом стало легче, - колодки
неуправляемого кошмара разжались и Незавершенный понял, что побывал где-то
очень близко к окончательному безумию...
   Теперь он не ощущал присутствия Крысиного Хвоста. Двое существ со
щупальцами визжали от ужаса и он почувствовал толчки, сотрясавшие лодку.
Мгновением позже она поднялась в воздух, с плеском роняя воду, и понеслась
куда-то с невообразимой скоростью. Напор набегавшего воздуха был
чудовищным; Поющая Шкура на плечах Сенора уже не звенела, а жалобно
стонала, трепеща под безжалостным натиском ветра.
   Человек Безымянного Пальца сидел, скрючившись, крепко вцепившись
руками в выступы на бортах лодки, и твердо помнил одно: он не должен был
смотреть на то, что находилось вокруг, чем бы оно не было...
   Полет был стремительным и недолгим. Единственными звуками,
сопровождавшими его, были гул Крысы и свист ветра, пронизывающего до
костей. Вскоре Холодный Затылок почувствовал, что его пальцы оледеневают,
но лодка уже падала вниз и его тело почти утратило вес. Потом падение
замедлилось и лодка неподвижно зависла в пространстве.
   Чей-то голос, который должен был бы принадлежать Тойнгха, но был уже
совершенно чужим, прошептал в самое ухо Сенора:
   - Можешь открыть глаза... Иди вперед и войдешь в храм...
   Он открыл глаза.
   Лодка висела над водой вровень с вершинами куполов и с этой высоты он
видел их еще больше. Вереницы светящихся полушарий уходили за горизонт,
очерченный границей между водой и голубым заревом...
   Кроме герцога, в лодке никого не было. На месте гребцов были разлиты
две лужицы мутной, дурно пахнувшей слизи. Холодный Затылок посмотрел на
корму, туда, где находился Тойнгха, и у него перехватило дыхание от того,
что он увидел.
   В некотором отдалении от лодки, на расстоянии, которое невозможно
было определить, в воздухе висело гигантское спиралевидное образование с
размытыми краями. Ветви спирали были полупрозрачны и медленно вращались,
как крылья огромной ветряной мельницы. В самый ее центр была втянута
ужасным образом деформированная фигура графа, казавшаяся смехотворно
маленькой. Только лицо его оставалось почти человеческим, но теперь оно
было юным, как никогда, и совершенно обескровленным. Было совершенно
очевидно, что он стал частью какого-то другого, гораздо большего, чем он,
и, к тому же, совершенно чуждого всему человеческому существа.
   - Вперед! Иди вперед! - кричало это существо искаженным до
неузнаваемости голосом, переходящим в рыдающий хохот.
   Спираль медленно удалялась и таяла, как дым. Взвизгивающее существо в
ее центре превратилось в неразличимую точку и, наконец, исчезло. Поскольку
другого выхода все равно не было, Сенор последовал его приказу и
приблизился к носу лодки. От него в пустоту протянулась тропа из
стеклянных дисков, плававших в воздухе. Они выглядели не самой надежной
опорой, но он ступил на них и почувствовал себя так, словно шел по
шатающемуся мосту.
   Где-то далеко внизу сверкало гладкое зеркало воды; наступила тишина,
казавшаяся ватной после безумных криков преображенного Тойнгха. В ледяном
разреженном воздухе Сенор слышал только собственное шумное дыхание.
   Магическое зрение медленно возвращалось к Сенору, но так, словно
этому препятствовало чье-то влияние. Впереди стало сгущаться облако
голубого тумана, из которого исходили лучи слепящего света. Постепенно
облако приняло очертания гигантского купола с неясными дрожащими границами
и оттого он казался всего лишь миражом. Тропа из стеклянных дисков вела
прямо к нему.
   По мере приближения к Храму герцог утрачивал обычное восприятие и
органы чувств последовательно изменяли ему. Он вдруг ощутил себя способным
видеть со стороны собственное сознание и оно предстало бесконечным
лабиринтом, расстилавшимся под тропой, по которой он продолжал двигаться,
как заводная кукла. Это было похоже на видения, но уже не имело ничего
общего со светом.
   В тысячах комнат лабиринта мелькали образы, которые хранила память,
исказившая реальность, - лица, интерьеры, ландшафты, пророчества, замки,
химеры, - все, что было воспоминаниями и прошлым, а может быть,
неизбежностью будущего. Незавершенный ощутил себя бесконечно далеким от
этого адского роя, копошившегося в его сознании, вывернутом наизнанку
неведомым хирургом.
   Нечто проникло в его мозг и он оказался малой частью этого нечто. Оно
искало ключи к нему, его жизни и смерти, взвешивая все "за" и "против",
возможность впустить чужого в Храм и последствия своего выбора. Только в
одном оно оставалось несовершенным - оно не знало этих последствий. Оно
было идеальным сторожевым псом, потому что было не способно проникнуть
внутрь самого себя. Оно охраняло вечность, но полностью отсутствовало в
промежутках между появлениями чужих. Именно поэтому его нельзя было
уничтожить. Может быть, его хозяин и был всеведущ, но оно ничего не знало
о хозяине и собственном предназначении. Без сомнений и колебаний оно
отделяло входящих в Храм от тех, кто должен был быть умерщвлен, и исчезало
из Тени... Оно было лишено человеческих пристрастий и приятных
заблуждений; оно дало ощутить Сенору свою нечеловеческую природу и
прикоснуться к измененному им миру. Даже это эфемерное прикосновение
ужаснуло Незавершенного. Вселенная внутри него оказалась темным,
изнурительным и безнадежно неощутимым в обычном состоянии местом...
   Потом все прошло, как будто Сенор вновь вернулся в привычный сон.
Слух, зрение, осязание за несколько мгновений выткали назойливые узоры на
ткани безатрибутного мира, но Холодный Затылок уже знал, что никогда не
увидит и не ощутит его прежним.
   Теперь он смутно догадывался, почему Крысиный Хвост привел его к
Храму. Может быть, когда-то Тойнгха сам предпринял попытку проникнуть на
невидимый остров и Храм отверг графа, Джелву, Меррадля, - всех, кто
когда-либо побывал во власти Кладбищенской Крысы. Во всяком случае,
Холодный Затылок не видел другого объяснения происходящему. Какая-то
темная извращенная сила жутким образом пропустила его сквозь себя и
причина ее благосклонности навсегда осталась для него загадкой.

                            8. ТЕЛО МЛАДЕНЦА

   Всего несколько дисков отделяли его от острова из голубого стекла с
изящными рисунками трещин в прозрачной глубине. На острове был воздвигнут
Храм, похожий на хрустальный замок и сиявший, как гробницы Мургуллы.
Неподвижная вода вокруг острова казалась стеклянным зеркалом, отражавшим
вездесущий свет...
   Многочисленные отражения, вытянутые, искаженные, дробящиеся обступили
герцога со всех сторон. Некоторое время он пребывал в растерянности,
оказавшись в их предательском хороводе, а потом стал искать место, где
отражения отсутствовали. Там, в хрустально чистой части пространства, мог
находиться вход в Храм. Холодный Затылок прошел по зеркальному туннелю и
очутился у начала анфилады комнат, уходящей в бесконечность.
   То, что он увидел внутри этих комнат, удивило его, но не более. Ему
показалось, что содержимое Храма не стоит тех усилий, которые нужно было
затратить для того, чтобы достичь этого места. Но он не мог быть
беспристрастным. Для него тело младенца означало всего лишь отсрочку,
возможность чуть иначе провести остаток своих дней, да и то, - в лучшем
случае, а для Хозяина Башни Зонтага, может быть, - почти вечную жизнь.
   ...Здесь были десятки, сотни, тысячи тел и они принадлежали существам
многих рас, подобных человеку и весьма далеким от такого подобия.
Некоторые из них не достигали длины его пальца, другие были огромны, как
одушевленные колонны. Все они лежали аккуратными рядами в стеклянных
нишах, всегда точно им соответствовавших, и, казалось, были погружены в
вечный сон смерти, если бы не отсутствие в их телах малейших признаков
распада. Они не дышали или, может быть, их дыхание было настолько
замедленным, что Сенору было не под силу его заметить.
   Все тела были нагими и, несмотря на разнообразнейшие размеры,
безусловно принадлежали новорожденным существам. Впрочем, о многих из них
герцог просто не мог судить, поскольку они представляли собой нечто
совершенно чуждое. Такими были желтый камень величиной со скалу, белесые
нити, растущие из лужицы маслянистой жидкости, и восхитительные по
тонкости и изяществу создания, сложенные из миллионов кристаллов, похожих
на снежинки. Кроме того, Сенор ощущал здесь присутствие еще кого-то,
вообще не обладавшего твердой или жидкой плотью.
   Несмотря на отсутствие видимой опасности, все это место оставалось
чужеродным и враждебным человеку. Холодный Затылок не испытывал ни
любопытства, ни почтения к этому хранилищу бессмертия. Все, чего он хотел,
- это найти тело младенца, принадлежавшего к расе Хозяев Башни, и поскорее
уйти отсюда. И он нашел его в шестнадцатой от входа комнате.
   Тело младенца оказалось не по-детски худым и совершенным, словно
мраморная статуэтка. Серая гладкая кожа блестела, как полированный камень.
Веки были приоткрыты; казалось, что спящий сквозь узкие щели подглядывает
за вошедшим в Храм. Одна из щелей отливала сгустившейся синевой, в другой
угадывались черные тени нескольких мертвых зрачков.
   Холодный Затылок был уверен в том, что не ошибся. Голова младенца
была лишена волос, половые органы, которые были бы похожи на человеческие,
отсутствовали, руки и ноги имели по шесть сухих удлиненных пальцев и очень
напоминали конечности Хозяев Башни.
   Когда Сенор поднял тело, оно оказалось неожиданно тяжелым и почти не
изменило своего положения, - ноги остались вытянутыми, как будто были
сведены судорогой... Герцог отказывался верить своей удаче. Тем более, что
теперь ему предстояло действовать, чтобы спасти себя и свою драгоценную
ношу от Кладбищенской Крысы и ее слуг. О том, как отыскать в Тени Зонтага,
он старался не думать, - смутные предчувствия подсказывали, что тот сам
придет к нему...

   Поскольку иного способа покинуть остров для придворного Башни не
существовало, он вновь ступил на тропу из стеклянных дисков, круто
уходившую в неясную тьму за пределами окружавшего Храм голубого сияния.
Однако теперь Человек Безымянного Пальца нес под Поющей Шкурой тело
Спящего Младенца...
   Все дальше и дальше уходил он от хрустального острова, пока не
преодолел зону влияния невидимого и неощутимого стража Храма; тот напомнил
о себе всего лишь еще одним помутнением рассудка.
   На этот раз видения человека слились в его сознании с абсурдными и
пугающими видениями еще одного существа, - может быть, это были образы,
извлеченные из мозга ребенка, которого он нес...
   Когда страж исчез, Сенор вернулся в привычную реальность и обнаружил
себя идущим посреди голубых гробниц Мургуллы. Оглянувшись, он увидел
позади пустоту, в которой исчезала тропа из стеклянных дисков, и
безграничное сверкающее зеркало воды с пузырями куполов на поверхности.
Нигде в пространстве не осталось и намека на Храм. Острова архипелага
Круаг Кмедал обступали герцога со всех сторон.
   Расположение куполов было ему совершенно незнакомо. Он вернулся с
невидимого острова совсем не туда, где его оставил Крысиный Хвост. Это
было на руку придворному Башни. Он выиграл немного времени у разыскивавших
его слуг Крысы.
   Однако, к своему разочарованию, вскоре он обнаружил, что не может
вызвать даже самых малых изменений ландшафта. Несмотря на все старания,
пейзаж оставался неизменным, и это означало, что где-то рядом находился
очень мощный След, поддерживавший стабильность Ландшафта Голубых Гробниц.
Холодный Затылок сам вошел в клетку, дверь которой теперь захлопнулась за
ним. Вдобавок, тропа из стеклянных дисков внезапно исчезла как впереди,
так и позади него; он остался стоять на единственном диске, плававшем на
высоте облаков (если бы здесь были облака) и представлявшем собой довольно
шаткую опору. Вот когда Сенор пожалел об отсутствии Суо.
   С холодной решимостью человека, потерявшего все, он стал готовиться к
схватке. Он преодолел в себе искушение избавиться от тела младенца, -
слабая надежда спастись, больше похожая на дьявольский искус, еще
теплилась в нем.
   Он вынул из ножен меч и попытался войти в транс, в котором мог бы
прибегнуть к силе древнего амулета. Однако символы на клинке оставались
темными, а образ черного гроба - всего лишь воспоминанием, но не видением.
   Потом придворный Башни ощутил приближение Кладбищенской Крысы и
увидел возникшую над дальними куполами спираль, в центре которой
бесновался Тойнгха. Черное пятно, появившееся из-за островов, постепенно
приняло очертания лодки, двигавшейся неправдоподобно быстро и оставлявшей
на зеркальной глади воды вспененный шрам. В ней находилось три или четыре
человека и Сенор не сомневался в том, что двое из них были Безумный Король
Гугим и Смотритель Часов Меррадль.
   Отражения смертельных врагов вонзились в его мозг огненными копьями и
ему пришлось приложить громадное усилие к тому, чтобы сохранить волю
свободной. Он еще не знал, чем ему поможет меч в борьбе против
парализующего влияния Крысы, непредсказуемого дара Меррадля и магии
Гугима, но держал его наготове. Другой рукой он прижимал к себе тело
младенца, ставшее вдруг очень тяжелым. Сражаться с такой ношей было почти
невозможно и он вдруг понял, что им движет уже не рассудок, а необъяснимое
предчувствие.
   ...Вращающаяся спираль была так близко, что Сенор мог разглядеть в ее
середине искаженную фигурку Тойнгха и белое перекошенное лицо. Потом
Холодный Затылок услышал хохот, похожий на крики кобарских гиен. Наружные
части спирали стали вытягиваться в сторону человека, стоявшего на диске;
ветви ее вращались настолько быстро, что она превратилась в размытый
конус.
   - Отдай его, падаль! Отдай! - закричало существо из центра спирали. -
Отдай его нам!..
   На мгновение Сенор посмотрел вниз и увидел, что лодка уже находится
прямо под ним. Кверху были обращены облагороженные ненавистью лица
Меррадля, Рейты, Черной Летрод и равнодушное, будто каменная маска, лицо
Гугима... Потом тело Меррадля исчезло, как это уже случилось однажды в
Кобаре, и герцог ощутил неприятный холодок в груди, - игры со временем не
относились к числу его любимых занятий. Как и в тот раз, он увидел при
помощи магического зрения лишь прозрачную тень на том месте, где только
что находился Смотритель Часов.
   Спустя мгновение Сенор уже не смотрел вниз, - его коснулось ледяное
дыхание Крысы. Крики Тойнгха заполнили собою весь мир и стали невыносимо
громкими.
   - Отдай младенца! Ты все равно мертвец! - причитал рыдающий и
одновременно смеющийся голос. - Отдай! Отдай!..
   Снизу к человеку, стоявшему на диске, приближались взлетевшие с лодки
слуги Гугима, похожие на птичьи скелеты, ощетинившиеся стальными лезвиями
когтей. Они были неуязвимы, потому что были уже мертвы. Даже против одних
этих заколдованных тварей придворный Башни не продержался бы и минуты, -
их оказалось слишком много. Но страшнее всего было мертвящее присутствие
Крысы. Тело человека охватывало предательское оцепенение, а мозг
обволакивало безумие.
   Когда его руки уже почти перестали подчиняться ему и он готов был
бросить меч и тело младенца, вдруг произошло то, что до сих пор было всего
лишь неясным предзнаменованием.
   Темное плоское небо Мургуллы раскололось и Холодный Затылок увидел,
как гигантская каменная гора вломилась в Ландшафт Голубых Гробниц.
Сильнейший ветер ударил Сенора в грудь и едва не смел его со стеклянного
диска. Каким-то невероятным образом герцог удержался от падения вниз и
остался лежать на гладкой скользкой поверхности, накрыв своим телом тело
младенца.
   Крыса вдруг отпустила его из своих незримых объятий. Сквозь жалобные
стоны Поющей Шкуры он услышал яростный и безысходный крик Тойнгха из
центра скрученной ураганом спирали. Ослепительные голубые молнии прорезали
пространство и вслед за ними пришел грохот, сравнимый с шумом сотен
извергающихся вулканов.
   Свечение гробниц стало тусклым и мир Мургуллы погрузился во мрак.
Холодный Затылок с усилием поднял голову. Сверху, во вспышках фиолетовых
огней, сквозь дыру в пространстве на кладбище Стеклянного Леса опускался
Призрачный Замок, словно черный айсберг, плывший в запредельном океане, а
теперь падавший в пустоту.
   Сенор увидел седоволосых воинов на крылатых псах, взлетавших с
каменного острова и преследовавших разбросанных ветром тварей Гугима. В
схватке с ними воины Ксантрии могли найти только собственную гибель, но
Человек Безымянного Пальца ничем не мог им помочь.
   Замок стремительно приближался к нему и вскоре Сенор уже знал, каким
образом совершит побег из захлопнувшейся клетки. Вторжение разрушило
ожидания его врагов и потрясло их, но они быстро приходили в себя. Из
середины сжавшейся спирали в придворного Башни полетели огненные стрелы;
одна из них вонзилась в шкуру Синего Кота и только это спасло Сенора от
смерти. Кроме того, ему пришлось отбиваться мечом от атаковавших его
летающих скелетов, а с младенцем на руках это было почти безнадежным
делом. Спустя минуту его руки были иссечены многочисленными порезами, из
которых сочилась кровь. Острые, как бритвы, когти мертвых птиц находили
незащищенное хитином тело и вонзались в него десятками жалящих лезвий. А
потом он почувствовал, что вообще теряет способность к сопротивлению, -
Крыса снова возвращала себе власть над ним. Ужас, от которого шевелились
волосы на голове, ударил в мозг, опустошая его, но каменный берег был уже
совсем рядом, на расстоянии нескольких шагов от края диска, и Холодный
Затылок, предпринимая последнее отчаянное усилие, бросился к нему,
направляемый инстинктом животного, спасающегося от гибели. Руки его все
равно были сведены судорогой и крепко держали Меч и тело младенца. При
этом Сенор открылся и Поющая Шкура взмыла в воздух, как огромное
фиолетовое крыло, и забилась за его плечами. Воспользовавшись брешью в
обороне герцога, один из птичьих скелетов устремился к нему смертоносной
тенью и несколько кривых стальных лезвий вошли в его тело между пластинами
панциря. Но удар уже не мог остановить его падение и он рухнул на камни
блуждающего королевства на самом краю пропасти, разделявшей остров и
стеклянный диск.
   Напоследок он ощутил, как отвратительно липкая и теплая кровь
заполняет тонкий промежуток между телом и панцирем, а потом погрузился в
безвременный мрак забытья.

                      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЛЕДЯНАЯ ОБИТЕЛЬ

                                 9. ГОСТЬ

   Сенор медленно приходил в себя в одной из овальных комнат Шаарна, как
будто всплывал к сумеречному свету со дна черного озера.
   Вначале прояснилась малиновая пелена, застилавшая глаза, затем
проснулась тупая боль во всем теле и, наконец, взгляд его сфокусировался
на ярких пятнах горящих свечей. Несколько женщин с серыми лицами и
пепельно-седыми волосами находилось у его кровати. Он приподнял голову и
увидел, что его тело освобождено от хитинового панциря и покрыто повязками
из белого полотна. Сенор пошевелился и с большим облегчением убедился в
том, что, по крайней мере, его руки и ноги не переломаны...
   Кто-то поднес ему теплое и горькое питье - по-видимому, отвар из
каких-то корней. Он выпил и ощутил смутное беспокойство от того, что
остался почти безоружным. Только обруч Мелхоэд оставался на голове и еще
герцог покрутил на пальце перстень Сдалерна.
   Воспоминания о Храме Спящих Младенцев и сражении со слугами Крысы
были очень яркими. Он заново пережил отчаяние, ужас, боль и глухо застонал
от беспомощности. То, что он оказался в полной зависимости от обитателей
Призрачного Замка, приводило его в ярость. Однако, должна была
существовать какая-то причина тому, что Шаарн появился в Мургулле в самую
критическую минуту именно для того, чтобы спасти придворного Башни. Может
быть, он догадывался о том, что этой причиной являлось тело спящего
младенца, но тогда все становилось еще более запутанным.
   ...Голова раскалывалась от боли и он коснулся рукой своего лица.
Только теперь Холодный Затылок заметил, что пока он находился в
беспамятстве, кто-то снял с него маску. На лицах прислуживавших ему женщин
ясно читалось плохо скрываемое отвращение, смешанное с тупой и
неискоренимой ненавистью.
   Сенор приподнялся на локтях и постепенно сполз с кровати. Никто не
пытался его остановить. Он увидел лежащие неподалеку одежду и доспехи, но
маски Зелеша и меча нигде не было... Шатаясь, он встал и сделал несколько
шагов. Слабость была вполне преодолимой; ему повезло, что раны оказались
неглубокими, хотя и многочисленными. Теперь он чувствовал себя так, словно
все его тело было обожжено. Однако, гораздо сильнее жгло его душу сознание
собственной незащищенности.
   Он бросил быстрый и недвусмысленный взгляд в сторону женщин и они
восприняли это, как безмолвный приказ... Две из них помогали ему одеться.
Кроме меча, исчезли когти Шакала и Шкура Синего Кота. Человеку Безымянного
Пальца оставили только два его кинжала, медальоны Рейты Меррадль и
Зеркальный Амулет, видимо, сочтя его пустой безделицей.
   - Проводи меня к своей госпоже, - сказал Сенор одной из женщин. Он
был уверен в том, что Люстиг все еще правит Шаарном.

   Его провели по коридорам, плавно суживавшимся в недрах замка,
наклонным туннелям без единой лестницы, мимо залов с круглыми
входами-норами. Изредка он видел людей с серыми бесстрастными лицами -
подданных уже несуществующего королевства. Даже его появление не вызывало у
них интереса - странствие по Тени продолжалось всю их недолгую жизнь.
   Герцога оставили в одиночестве в зале, освещенном свечами, по
периметру которого находились затемненные ниши. Он понял, что за ним
наблюдают и ему не избавиться от невидимых соглядатаев. Чтобы отвлечься от
тягостных мыслей, он принялся изучать гобелены на стенах, древние и
ветхие, как сама Ксантрия. Он погрузился в созерцание эпизодов из истории
королевства, сцен безжалостных схваток с хошинхо, портретов сереброволосых
людей в странных многослойных одеждах с архаичным оружием в руках...
   От этого занятия его отвлекло появление человеческих отражений, в
которых были не только знакомая насмешка, жажда обладания, презрение,
ложное чувство превосходства, но и опасная властность.
   Спустя минуту перед ним появилась Люстиг, почти такая же, какой он
запомнил ее перед тем, как оставил Шаарн много тысяч Изменений тому назад.
Он даже не обратил внимания на двух вооруженных слуг, остановившихся чуть
поодаль. Люстиг была надменна и прекрасна. Улыбка, игравшая на ее губах,
была ледяной, как резкий блеск бесцветных камней, украшавших ее роскошное
платье. Каждый ее жест и любая поза были исполнены безупречного изящества.
Как ни странно, за этим совершенством ощущалось присутствие уродливой
силы. Тем не менее, вожделеющей части его мужского естества были чужды эти
тонкости.
   - Приветствую тебя, госпожа Призрачного Замка, - сказал Холодный
Затылок с едва заметной иронией.
   - Как видно, странствие по Тени не пошло тебе на пользу, человек из
Кобара, - парировала Люстиг с презрением. Однако Сенора уже давно не
задевали слова.
   - Что поделаешь, ты ведь тоже стала жертвой колдовства...
   - Это было слишком давно, - небрежно бросила Люстиг и опустилась в
невидимое кресло, притаившееся в глубине одной из ниш, почти слившись с
черно-серым фоном. Все было сделано так, чтобы поставить гостя в наименее
выгодные условия. Он вынужден был разговаривать с безликими тенями, но сам
оставался внутри освещенного круга.
   - А может быть, этого вообще не было, - добавила Люстиг из темноты и
тихо засмеялась. Он услышал в ее голосе нечто такое, от чего холодная
волна пробежала по его спине...
   - Где мое оружие? - спросил он после паузы.
   - Ты говоришь о Древнем Мече?.. Не думай об этом... Ты неблагодарен,
Человек Безымянного Пальца. Разве что-то угрожает тебе в стенах моего
замка?..
   Сенор почувствовал ненависть к этой женщине. Однако он вынужден был
проявлять гибкость. У него отобрали Меч, тело младенца, Поющую Шкуру. Было
совершенно очевидно, что сам он не представляет для Люстиг никакой
ценности. Тем не менее, она сохранила ему жизнь и продолжала играть с ним
в какую-то игру. Все, что ему оставалось, это подчиниться ей до лучших
времен.
   - Зачем ты спасла меня? - спросил он, совершая насилие над собой и
своим здравым смыслом.
   - Не задавай лишних вопросов. Веди себя правильно, красавчик, и нам
обоим будет хорошо. Может быть, я даже избавлю тебя от твоего украшения...
   Прозрачный намек на возможный альянс Люстиг с Хозяевами Башни
неприятно поразил его, хотя Сенор давно подозревал нечто в этом роде.
   - Тебя послал Зонтаг? - спросил он прямо, почти не надеясь получить
столь же прямой ответ. Люстиг вполне оправдала его ожидания.
   - Разве тебе недостаточно того, что ты избежал смерти? Мы
рассчитывали хотя бы на благодарность с твоей стороны...
   Последняя фраза вызвала улыбку даже у герцога, не говоря уже о
Люстиг. Напоминать о том, что он сделал для нее, было, конечно, лишним.
   Люстиг поднялась, давая эти понять, что разговор окончен, и вышла из
тени. Сенор опять увидел ее глаза, смотревшие сквозь него. Он пребывал в
легком замешательстве. Рассчитывать на бескорыстие этой женщины было,
конечно, смешно, но он до сих пор не знал, как именно она хочет его
использовать. Ее отражения сказали ему ровно столько, сколько она хотела,
то есть - ничего.
   - Только поторопись, - сказал он ей и постучал себя пальцем по
омертвевшей щеке. - Если, конечно, тебя не интересует мой труп.
   Люстиг не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она подошла
очень близко к герцогу и некоторое время внимательно рассматривала его
лицо. В этом безжалостном действии, исполненном абсолютного превосходства,
было гораздо больше издевки, чем в любой, сколь угодно ядовитой насмешке.
   - Ах, этот жестокий Зонтаг, - произнесла она с расстановкой и громко
расхохоталась, откинув назад голову...
   Она все еще смеялась, покидая круглую комнату с нишами, и вдруг резко
оборвала смех.
   - И последнее: не забывай, что ты здесь не пленник, а гость. Если
хочешь, выбери себе женщину. Вечером я буду ужинать в Королевской башне и
пришлю за тобой. Там ты узнаешь больше...

                             10. УСЫПЛЕННЫЙ

   Сенор убил несколько долгих томительных часов, блуждая по Призрачному
Замку и пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение фальшивому
гостеприимству Люстиг. Это было бесплодным занятием до тех пор, пока на
одной из террас Шаарна он не сделал одно очень неприятное открытие.
   ...Как червь путешествовал он в полутемных спиральных коридорах
замка, не находя выхода на поверхность; никто из серокожих людей, которых
он встречал по пути, не понимал его вопросов или делал вид, что не
понимал. В глубинах замка воздух был затхлым, как в склепе. Ни одного
дуновения, ни одного сквозняка, которые подсказали бы ему путь наружу.
Ксантрийские подданные были заняты своими делами - архаичными ремеслами,
примитивной магией, вызывавшей у придворного Башни улыбку, или же опытами,
приводившими его в дрожь своей жестокостью. Жизнь в замке была подчинена
мрачным традициям и твердому порядку. Позже Холодный Затылок увидел тех,
кто обеспечивал этот порядок. Но обитатели замка, обреченного на вечное
странствие, похоже, давно смирились со своей судьбой. Однообразие не
слишком угнетало их. Никто из них не променял бы твердыню Шаарна на
губительные для разума парадоксы Зыбкой Тени, не говоря уже о том, что
никто из них не обладал Следом, Остающимся В Предметах, необходимым для
такого путешествия...
   Наконец, чисто случайно Сенор оказался в коридоре, который вывел его
на одну из глухих замковых стен. Снаружи с необычной быстротой сменяли
друг друга Ландшафты Изменений, - замок стремительно двигался сквозь Хаос
и это движение скорее встревожило, нежели обрадовало герцога.
   Чередование сумерек, дней, ночей, твердых, жидких, пустых миров,
ландшафтов, наполненных отражениями немыслимой интенсивности и абсолютно
чуждой жизнью, пребывание в которых было бы смертельным, если бы не было
столь мимолетным... Это ошеломляюще действовало на человеческий мозг и
стало почти невыносимым для зрения. Тогда Сенор пробрался между двумя
высокими зубцами стены и посмотрел вниз. То, что он увидел, заставило его
отшатнуться, после чего он застыл, будто пригвожденный к месту.
   Далеко внизу, на узкой полоске суши, отделявшей замковую стену от
пропасти Хаоса, неподвижно стояли воины-глонги; их мертвые глазницы
смотрели в пустоту. Герцог узнал бы их из тысяч различных существ. Его
взгляду предстали полуистлевшие одежды, висящие лохмотья кожи, оружие и
доспехи, покрытые ржавчиной, старыми кровавыми пятнами и прилипшей землей.
Глонги были слишком далеко, но при одном лишь воспоминании о смраде,
который сопровождал полуразложившиеся тела, ему свело внутренности, а лицо
исказила болезненная гримаса.
   Внезапно чья-то рука легла ему на плечо. Сенор резко обернулся.
Человеку, посланному Люстиг, ничего не стоило столкнуть его вниз.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом посланец поманил его и
Холодный Затылок последовал за ним, ломая голову над тем, как мертвецы из
Мокриш, Земли Иллюзий, порождения его кошмаров и странной войны с
Семьюдесятью Семью, оказались в Призрачном Замке.

   Слуга проводил Сенора в громадный зал, освещенный множеством
светильников в виде металлических щупалец, вцепившихся в камни. Гладкий
пол по краям зала загибался кверху, переходя в стены, которые, в свою
очередь, столь же плавно становились сводом потолка. Поэтому все, что
относилось к творениям человеческих рук, находилось в середине помещения,
казавшегося огромным и пустынным.
   Но чувство это было обманчивым. Здесь он увидел Люстиг, восседавшую
на возвышении, высеченном из цельного куска скалистой породы. Рядом с нею
сидел обнаженный по пояс человек с бронзовой кожей, лоснившейся в желтом
свете светильников так, словно она была смазана маслом. Но наиболее
странными были его неестественная неподвижность и остановившийся взгляд,
который Сенор встречал до этого только у кукол Гугима. Человек показался
ему образцом прекрасного и безмозглого самца.
   Двое слуг держали перед Люстиг и ее неподвижным гостем подносы с едой
и напитками. Госпожа Шаарна поддерживала с бронзовым человеком вялую
беседу. Когда Сенор приблизился, то понял, что речь шла о нем. На него
самого никто не обратил внимания.
   - Он не так скучен, как ему кажется, - лениво объясняла Люстиг. -
Меня развлекает вся эта история. Жизнь в замке невыносимо однообразна и
проста. Она лишена остроты и страданий, присущих более суетливым и
многолюдным местам...
   - Я знал такие места, - понимающе проговорил бронзовый человек низким
и как бы захлебывающимся голосом. - Однако иногда лучше избежать риска.
Это дело нужно закончить сейчас же...
   - Немного терпения, - мягко, но настойчиво прервала его Люстиг. - Я
еще не оценила полученный подарок.
   Только теперь она перевела взгляд на герцога и жестом пригласила его
сесть двумя ступенями ниже бронзового человека. С этой позиции Сенор
увидел то, чего не мог видеть раньше, - причину необычного сиплого голоса
собеседника Люстиг. У того было перерезано горло. Была черная улыбающаяся
рана, но не было крови и, самое главное, не было мертвеца. Когда герцог
опустил глаза, он увидел, что слуга уже держит перед ним древний бронзовый
поднос с не слишком разнообразной здешней едой и серебряным кувшином вина.
Может быть, несмотря на уродство герцога, на подвижной половине его лица
отразилось замешательство. Во всяком случае, Люстиг перехватила его
взгляд.
   - Да-да, - сказала она, явно наслаждаясь происходящим. - Он не совсем
живой... Но разве это так уж плохо? У него нет мелких пристрастий и он
охотно согласится стать совсем мертвым, когда надоест мне. Очень удобный и
невзыскательный любовник...
   Сенор внимательно рассматривал женщину из Кобара и думал о том, свела
ли ее с ума скука или Зыбкая Тень.
   - Кто же он и откуда взялся? - спросил он, чтобы поддержать беседу.
   - Скажи ему, кто ты, - приказала Люстиг бронзовокожему человеку,
ткнув его в плечо костяной иглой для мяса. На теле человека осталось
темное отверстие, из которого так и не выступила кровь.
   - Мое имя - Кмерг, - без всяких интонаций проговорил он.
   - Ешь! - приказала Люстиг и челюсти бронзовокожего задвигались с
механической размеренностью, перемалывая безвкусную растительную пищу...
"Кмерг" - это имя Сенор вспомнил сразу. Призрак, блуждавший в поисках
тела, которого придворный Башни встретил еще в Кобаре, оставил о себе
яркое и болезненное воспоминание. Но призрак нес в себе отчаяние, угрозу и
силу потустороннего мира, а сейчас перед герцогом была всего лишь
человеческая оболочка, лишенная воли и способности действовать в
собственных интересах.
   - Значит, ты все-таки нашел себе тело? - шепотом спросил Сенор у
бронзовокожего, улыбаясь своим тайным мыслям.
   Кмерг смотрел сквозь него абсолютно пустыми глазами. У этого
создания, кем бы оно не было, уже не осталось воспоминаний и ненависти.
Оно продолжало существовать только в соответствии с извращенной прихотью
своего создателя.
   Люстиг громко захохотала.
   Пока она смеялась, Сенор налил себе вина из кувшина. Оно необычно
пахло и оказалось почти безвкусным.
   - Может быть, теперь ты расскажешь, зачем я тебе нужен? - начал
герцог, которого уже раздражал здешний способ развлекаться. - Мне не
хотелось бы...
   - От твоих желаний уже ничего не зависит, - прервала его Люстиг,
сверкая безупречной белизной зубов. - Все началось задолго до того, как ты
почувствовал себя участником игры. До сих пор тебя не приходилось
заставлять делать все, что нужно. А сейчас ты сделал последнее из того,
что мы от тебя ожидали...
   После этого наступила продолжительная пауза, на протяжении которой
Сенор раздумывал над тем, сумеет ли он убить Люстиг раньше, чем его самого
прикончит стража. Его шансы были ничтожны.
   - Ты хочешь сказать, что вино...
   - Нет, не отравлено. - Люстиг откровенно забавлялась. - Ты всего лишь
уснешь. И очень скоро... А вот, кажется, причина всех твоих неудач. В
твоем положении я хотела бы знать о ней.
   Она показала в сторону одного из коридоров, ведущих в зал. Вначале
герцог увидел в глубине хода лишь серебристую тень в окружении холодных
зеленоватых огней. Потом тень превратилась в массивную фигуру, закованную
в доспехи из блестящей полированной стали.
   Холодный Затылок почувствовал, что у него пересыхает в глотке.
   Человек В Железном Панцире, хозяин трупов, его смертельный враг с
лицом, всегда скрытым под маской, появился из темноты в сопровождении
отвратительной свиты из четырех мертвецов, распространявших вокруг себя
могильное зловоние. Он двигался неестественно тихо и скрип сочленений его
панциря совершенно терялся в шорохе и страдальческих стонах, издаваемых
глонгами.
   Не произнося ни звука, он прошел через зал и сел на каменное
возвышение напротив Люстиг. Глонги расположились у его ног. Он вел себя,
как гость, по меньшей мере, равный хозяевам замка.
   Люстиг прекрасно владела собой. Тем не менее, Сенор заметил
промелькнувшую на ее лице гримасу досады и отвращения.
   - Я пришел за ним, - произнес, наконец, низкий голос из-под железной
маски и блестящий палец вытянулся в направлении придворного Башни.
   Даже если бы у Сенора оставалась возможность что-либо предпринять,
ноги уже не слушались его, налившись свинцовой тяжестью. Звуки приходили
из-за плотной пелены и становились далекими и глухими.
   - Благодарю тебя за подарок, - игривым тоном сказала Люстиг, окинув
бронзовокожего человека с перерезанным горлом благосклонным взглядом. Она
все еще продолжала развлекаться, балансируя на опасной грани, за которой
кончалась ее власть и в игру вступали силы, чьим посланцем был Человек В
Железном Панцире. Потом она посмотрела на герцога. Может быть, в его
взгляде было слишком много ненависти, во всяком случае, ее лицо вдруг
стало злобным, утратив хищную красоту. Человек В Панцире еле заметно
пошевелился. Его маска устрашала своей безликостью. Повинуясь какому-то
беззвучному приказу, глонги стали приближаться к Люстиг.
   - Бери его, - сказала она поспешно, понимая, что время шуток
закончилось. - Но он не должен вернуться!..
   - Я возьму его туда, откуда не возвращаются, - произнес голос из-под
маски. Потом на конце стального пальца зажглась малиновая искра и Человек
В Панцире провел им по своему горлу.
   ...Сенор чувствовал, что его глаза неумолимо слипаются, а все вокруг
заволакивает серая дымка. Однако он не мог позволить себе роскошь не
увидеть того, кто снимал железную маску.
   Под нею оказалось вполне человеческое лицо и оно излучало вполне
человеческую ненависть. Прошло слишком много времени и произошло слишком
много событий; в памяти стерлось почти все, что не было жизненно важным,
но черты этого лица Холодный Затылок узнал сразу же.
   Флуг Тенга унаследовал не только проклятие баронов, не только
продолжал служить хозяевам своего отца, он был, к тому же, похож на него,
как две капли воды. Это неправдоподобное сходство наводило на мысль о духе
мертвеца, вселившемся в сына, но в голове герцога уже разливался туман
забытья.
   Уничтоженный силой последнего удара, с отчаянием в сердце погрузился
он в сон без сновидений.

                        11. ЛАНДШАФТ ВЕЧНОГО ЛЬДА

   Слишком долго, чтобы не утратить всякое представление о времени,
двигались они через Ландшафт Вечного Льда.
   Бесконечная ночь и могильный холод безраздельно господствовали здесь.
Лишь изредка в черной бездне небес возникали стремительно летящие
фиолетовые огни, на короткие мгновения озарявшие безрадостный пейзаж; они
излучали слабый негреющий свет и слишком быстро исчезали за бескрайними
льдами. Линия горизонта существовала только в одной стороне и оттуда
накатывали волны нескончаемого кошмара...
   Кривизна пространства здесь была такова, что все дороги этого мира
вели к Ледяной Обители. Скалы, бастионы и пещеры, попадавшиеся на скорбном
пути отряда, были лишь жалкими подобиями гигантской цитадели - средоточия
власти Бога На Четырех Ногах, чье влияние распространялось на сотни
соседних ландшафтов, а еще дальше действовали его слуги и посредники между
Шакалом и смертными. Слуги, носители собственной, извращенной и
преображенной Шакалом сущности, кроме того, имели особое предназначение и
знаки уготованной им судьбы, о которых они даже не подозревали.
   В самой же Ледяной Обители власть Бога На Четырех Ногах была
безраздельна. Он один был хозяином мира тьмы, мороза, зловещих теней, для
которых не существовало названия, блуждающих огней, чье появление в
ландшафте Обители всего лишь на короткое время делало видимым его
потустороннее уродство, а жизнь попавшего сюда человека - еще более жуткой
и безнадежной.

   Единственным всадником в отряде был Человек В Железном Панцире. Его
сопровождало несколько десятков глонгов, равнодушных ко всему, кроме
проклятия и колдовства, лишивших их последнего успокоения. Мертвецы шли
пешком и вели за собой придворного Башни. Веревки, привязанные к запястьям
и охватывавшие шею, заставляли его двигаться. Во время стоянок, которые
Флуг Тенга устраивал для собственного отдыха, Сенора никто не охранял. Это
оказалось бессмысленным, - здесь некуда было бежать. Холодный Затылок сам
убедился в этом, когда попытался как-то раз скрыться от глонгов. Несколько
долгих часов (а, может быть, минут, показавшихся ему часами) он удалялся
от места стоянки, но лишь для того, чтобы снова встретить отряд, который
шел ему навстречу.
   Это дало Тенга повод вдоволь поиздеваться над пленником, но тот
чувствовал только, как превращается в лед его собственное сердце, словно
схваченное здешним морозом...
   Не выбирая дороги двигался затерявшийся в ночи отряд, - мимо мертвых
горных цепей, среди бастионов, озаряемых остекленевшим светом, через
ущелья замороженного мрака... Лошадь барона и пешие с трудом преодолевали
торосы, заснеженные ступени, холмы, долины неподвижных ручьев, скованных
фиолетовым льдом. В пустоту возносились облачка тумана, выдыхаемые
животным и двумя людьми. Глонги не дышали. Черви были заморожены в их
глазницах, слизь затвердела, а то, что осталось от лиц, больше напоминало
лиловые камни... С бесконечным терпением шли заколдованные мертвецы,
повинуясь высшей силе, и вели за собой того, кто был уже наполовину мертв.
   Порой барона Флуга одолевали приступы откровенности и тогда он с
мстительным злорадством и превосходством победителя рассказывал Сенору о
том, что зрело в Кобаре долгие годы и завершилось тогда, когда Зыбкая Тень
поглотила город. Не говорил он лишь о том, как сам оказался в Ледяной
Обители и стал слугой Бога На Четырех Ногах, - это оставалось его глубоко
личной тайной, сродни семейному проклятию. Его словесные удары почти не
достигали цели, - чувства герцога умирали. Где-то очень глубоко тлела
затухающая ненависть к Люстиг, коварно предавшей Человека Безымянного
Пальца, к Тенга с его нелепой и оттого - еще более злокозненной местью, к
Зонтагу с его всепроникающей магией. Гораздо более сильными были теперь
физические страдания, причиняемые холодом и незатянувшимися ранами. Потом
путь к Ледяной Обители превратился в слишком долгую пытку, когда
притуплялась даже физическая боль...
   Немалые неудобства этот путь приносил и самому барону, но так уж был
устроен ландшафт Обители - тот, кто попадал в него из соседних ландшафтов
Тени, всегда оказывался на его окраине. Цитадель Шакала была надежно
защищена от внезапных вторжений. Как капли с краев глубочайшей воронки,
стекались к центру этого мира все, кого привели в ландшафт Четвероногого
Бога судьба, зло или собственная глупость. И, как у ручьев, текущих под
уклон, у них не оставалось иного выбора.

   Но наступило все-таки время, когда Ледяную Обитель уже можно было
увидеть при редких вспышках фиолетовых огней. Она представала тяжелым
черным пятном на горизонте, рядом с которым горы и скалы казались просто
незначительными холмами и возвышенностями. Колючее холодное свечение
окружало Обитель, но не могло нарушить ее непроницаемой черноты.
   Отряд вошел в область, где во льдах обитали тени. Они не имели ничего
общего с жизнью, эти безликие порождения Шакала, вечно скользившие во
мраке среди торосов и ущелий. Они были огромны, некоторые достигали вершин
самых высоких скал. Иногда их можно было спутать с темными частями
пространства, но для вошедшего туда уже не существовало пути обратно. Тени
были страшны и неумолимы, как проявления извращенной природы, и вызывали
содрогание даже у Человека В Железном Панцире.
   Однако они пропустили отряд, взяв себе во время стоянки лишь одного
из глонгов и лошадь Тенга. А спустя еще три перехода отряд вплотную
приблизился к Ледяной Обители.
   Холодный Затылок даже не помнил момента, когда редкие вспышки во тьме
сменились тусклым фиолетовым свечением, тлевшим над черными льдами.
Гигантские статуи окружали отряд на бесконечной равнине. Обитель неуловимо
изменилась. Несмотря на отсутствие видимого свода и стен, она производила
впечатление замкнутого пространства, словно была окружена чем-то более
сложным, нежели камни и лед.
   Величие этого места подавляло. Даже наследник баронов Тенга утратил
здесь изрядную долю самоуверенности.
   А потом появились Посредники...

   Посредники были демонами Хаоса и приходили большей частью в пугающих
обличьях, а иногда - в виде безликих влияний, казавшихся беспричинными.
Каждый из них был только малой частью Четвероногого Бога, чем-то вроде его
органа чувств, протянутым из того места, где обитала его настоящая
сущность. Порой это были блуждающие ледяные скалы, движение которых
гипнотизировало людей, а на их вертикальных поверхностях были разлиты
тысячи холодных зеркал, огромных, как замерзшие озера, и отражавших
увеличенные в тысячи раз тела и лица; стаи чудовищных тварей, затевавших с
отрядом мертвецов какую-то игру, ветры, носившие их по равнине, или просто
жесткое безумие, охватывавшее вдруг Флуга и герцога, свидетелем чему
оставались одни лишь глонги.
   Когда в сознании Незавершенного было утрачено всякое представление о
протяженности Обители и времени, проведенном здесь, он узрел, наконец,
одно из обличий Четвероногого Бога.

                        12. БОГ НА ЧЕТЫРЕХ НОГАХ

   Закончился черный коридор, по которому гнал их ветер, и стены
коридора вновь распались на отдельные ледяные статуи. Двое людей остались
в середине круга из заиндевелых мертвецов. Спины глонгов отражались в
удаленных зеркалах и от этого мир казался множеством стеклянных сфер,
вложенных друг в друга. Ошеломленный Тенга опустился на лед. Холодный
Затылок, у которого долгое путешествие отобрало остаток сил, упал лицом
вниз и холод впился в его тело, как стервятник, дождавшийся, наконец,
намеченной жертвы.
   Сенор лежал так, приготовившись стать ничем, и вдруг с ужасом ощутил,
что кто-то ползает внутри его тела. Ощущение было для него совершенно
новым, омерзительным и, конечно, не вполне человеческим. Что-то родилось в
нем, вышло из его плоти и теперь перемещалось внутри едва заметным, но
зловещим комочком.
   Потом оно прошло сквозь кожу, как сквозь поверхность воды, не оставив
никакого следа, и кожа сомкнулась над ним. Сейчас оно ползло под доспехами
и Сенор, парализованный его чужеродностью и излучаемым ужасом, неподвижно
лежал, ожидая, когда оно выйдет наружу. Оно проползло по запястью человека
и оказалось в его ладони. Столь же таинственным образом, как сквозь кожу
его собственного тела, оно просочилось сквозь кожу перчатки. Только тогда
Холодный Затылок осмелился сделать движение рукой и повернул ее ладонью
вверх.
   Он увидел нечто, похожее на насекомое, может быть, четвероногого
мохнатого паука с круглой лужицей льда на спинке. Потом исчезла
перспектива и всякая доступная зрению соразмерность. Из ледяного озера на
герцога смотрело его собственное лицо, но такое, каким оно было до
постигшего его несчастья. Лицо герцога смеялось. Зрачки его были двумя
черными щелями, разделившими глаза пополам.
   Огромная фигура Человека В Железном Панцире тоже склонялась над
раскрытой ладонью, словно тело стального грифона над впадиной между
холмов. В то же мгновение гладкая субстанция под ними засветилась и стала
прозрачной, как стекло, а потом превратилась в поверхность замерзшего
моря, подсвеченную изнутри. Из него торчали черные пальцы ледяных статуй.
   На дне моря происходило какое-то движение, словно там шевелились
камни. Приглядевшись, Холодный Затылок понял, что видит гладкие спины
сотен тысяч розовых мышей, копошащихся на неопределенном расстоянии от
него. Мыши хаотически ползали, словно каждая из них спасалась от
преследующего ее хищника, и на вид не было ничего бессмысленнее этого
движения...
   - Выбери мышку! - произнесло смеющееся лицо Сенора из ледяного озера
и тотчас же затянулось мглой. Не было звуков, но Незавершенный знал, что
шевелящиеся губы произнесли именно это.
   На мгновение в голове герцога возникла мысль, содержавшая в себе
вопрос; он хотел спросить, зачем ему предоставлен этот выбор и как он
сможет выбрать. Но его рука уже непроизвольно тянулась вниз и лед
беспрепятственно пропустил ее, словно она была всего лишь тенью, упавшей в
его прозрачную глубину. Герцог Мертвая Кожа не чувствовал никаких
изменений в своем теле; он только видел, как его рука вытягивается все
дальше и дальше, становясь чудовищной конечностью пренебрежимо маленького
существа.
   Наконец, ее скрюченные пальцы достигли самого дна замерзшего моря и
погрузились в шевелящийся ковер из мышиных тел. Розовые тела текли мимо,
нежно касаясь кожи длинной шерстью, хвосты обвивали пальцы сотнями
скользких змеек... Выбирать было бессмысленно. Рука схватила одну из
розовых мышей и ладонь пронзил холод, исходивший от мышиного тела.
Стремительно сокращаясь, рука подняла ее к поверхности чернеющего льда и
поднесла к самой груди лежащего человека. Тонкий мышиный хвост раздвоился
и обвил его шею. Спустя мгновение холодный мышиный труп упокоился на его
груди рядом с медальонами Рейты.
   Потом свечение во льдах погасло. Опять воцарились фиолетовые сумерки,
наполненные тягостным присутствием исполинских статуй.
   Внезапно мохнатый паук исчез.
   Вместо него перед герцогом появилось огромное четвероногое высотой в
несколько раз больше человеческого роста. У него была человеческая голова
и опять это была голова Сенора, увеличенная во много раз. Тело существа
покрывала рыжая шерсть, в которой сверкала снежная пыль. Его когти было
невозможно ни с чем спутать. Холодный Затылок узнал их даже сейчас, -
слишком долго он носил два таких когтя на своем поясе. Как выяснилось,
носил совершенно бесцельно...
   - Ты выбрал, - произнес Шакал голосом Человека Безымянного Пальца. -
Теперь ты станешь моим слугой.
   В сознании Сенора успели возникнуть отражения, но не успела родиться
речь. Четвероногий Бог опередил его.
   - Глупец, - улыбнулись человеческие губы на огромном лице. - Ты
думаешь, он хотел? - огромный кривой коготь уперся в грудь Флуга Тенга.
Холодный Затылок ясно улавливал ужас, просочившийся наружу сквозь щели в
железной маске.
   "Легче будет убить себя", - подумал Сенор.
   - Звучит патетически, - рассмеялся Шакал. - Но в моих владениях ты не
можешь делать ничего, что противоречит моим желаниям. Ты уже выбрал себе
хозяина. Я - хозяин твоего тела, твоих отражений и твоих желаний. Очень
скоро я займусь изменением твоей сущности. Поверь, ты будешь служить мне с
радостью...
   С гигантским четвероногим, которое имело человеческую голову и тело
шакала, произошла болезненная на вид метаморфоза. За несколько мгновений,
меняя форму, словно слизь, перетекающая в невидимых сосудах, оно
превратилось в человека, передвигающегося на четырех конечностях, тело
которого было покрыто прозрачным льдом вместо кожи, а под ним при слабом
фиолетовом свечении стали видны пульсирующие внутренности. Глаза существа
не имели белков и зрачков и были затянуты грязно-желтой пленкой. Хищные
челюсти были сильно выдвинуты вперед, а за прозрачными губами угадывались
могильные камни черных зубов.
   Затем это кошмарное подобие человека пожелало изменить Ландшафт
Обители. Свет стал ярче, среди скал и статуй задвигались тени и вскоре
обрели плоть. Теперь ледяная равнина напоминала безграничный дворец с
колоннами, подпиравшими невидимое небо, в котором все происходило по
прихоти безумного Бога, затеявшего игру, понятную лишь ему одному. Сам он
расположился на троне из черного льда - ленивый властелин, взиравший на
смертельно наскучивших подданных...
   - Они тоже служат с радостью? - спросил Сенор, имея в виду Тенга,
Эрлану и всех, чьи исступленные лица проплывали перед ним. Ужас,
излучаемый слугами, висел в пространстве невидимым облаком.
   - Ты - особенный случай, - сказал Шакал из глубины черного трона. -
Ты доставил мне много неприятностей и заслужил гораздо большего, чем они.
Именно поэтому я хочу еще немного поиграть с тобой, прежде чем ты станешь
моим слепым орудием. У нас ведь впереди достаточно времени, не так ли?
Орудия скучны, а божественные сны пресны, пока не появляется настоящий
враг. Но ты - не враг. Ты - всего лишь орудие врага, разрушившее некоторые
из моих снов. Но чем бы мы были без наших врагов? Без них все мои сны
исчезнут...
   Сенор слушал этот безликий равнодушный голос, звучавший прямо у него
в голове, и постепенно осознал: все, что он видит и слышит, - всего лишь
иллюзии, жертвой которых стал его собственный мозг. Отражения Шакала были
много сложнее любых фраз и образов, человек не мог постичь их во всей
полноте, так же, как и видения, возникавшие перед глазами... То, что
произносил голос, содержало лишь самый примитивный и доступный
ограниченному восприятию смысл. Все остальное, гораздо более значительное
и страшное, давило на Незавершенного тяжелой плитой необъяснимого
предчувствия. Может быть, собственное несовершенство отчасти спасло его от
безумия и реальности, похожей на кошмар. Все равно, - пытка оказалась
весьма изощренной. Особенно, если у него больше не оставалось выбора.
   Вопрос о выборе доставил Богу На Четырех Ногах очевидное
удовольствие. Это удовольствие было чем-то вроде зыбких волн в бездонном
холодном океане его отражений.
   - Один раз ты уже выбрал, - со смехом сказал Шакал. Его подкрашенное
фиолетовым свечением тело переливалось на фоне черного трона. - Теперь
выбираю я. Для тебя я приготовил не самое худшее. Непримиримые враги
обычно становятся моими лучшими слугами. То, что ты совершишь в будущем,
точно уравновесит содеянное в прошлом. Зло станет добром, а добро - злом.
Самое смешное, что ты не заметишь перемены. Я уготовил тебе совершенство.
У меня обширная коллекция тех, относительно кого я сделал другой выбор. Ты
ее увидишь, это также часть моих развлечений.
   Четвероногий Бог спустился с трона и неумолимая сила увлекла Сенора
вслед за ним...

   Они бродили по ледяному дворцу, среди темных зеркал, под каменными
арками, возносившимися на немыслимую высоту. Многочисленные слуги Шакала,
которых они встречали по пути, склонялись перед своим Богом и Холодный
Затылок, несмотря на физическое истощение, понял, что все вокруг было
слишком человеческим, а значит, содержало лишь малую долю реального,
оставшегося по ту сторону видимого мира и давшего знать о себе только
ощущением гнетущего вещего сна, который непременно должен был сбыться. Не
было ничего более мучительного, чем фарс, предательски разыгранный его
собственным сознанием, подменившим силы - фигурами, влияния - словами и
угрозами, неизбежность - волей темного божества...

   В конце концов, Шакал привел Незавершенного в то место, где статуи
были расставлены правильными рядами, уходящими в бесконечность. Кроме
того, сами изваяния оказались здесь немного иными. Среди них попадались
такие, которые не превышали в высоту рост человека, а также значительно
меньшие. При определенном освещении можно было увидеть увидеть лица и тела
тех, кто был навеки заключен внутри темного льда.
   Самое жуткое заключалось в том, что жертвы Шакала оставались в
определенном смысле живыми. Может быть, в этом и заключалась особый
трагизм их участи, - они осознавали себя и свое положение, в котором им
предстояло провести остаток вечности.
   Холодный Затылок с содроганием вглядывался в их лица. Теперь он
понимал, о каком "другом" выборе говорил ему Бог На Четырех Ногах. Сенор и
сам не знал, что предпочел бы после того, как увидел галерею ледяных
статуй. Даже глаза нечеловеческих тварей, покоившихся здесь, излучали
адскую тоску из-за полупрозрачных ледяных зеркал...
   Шакал остановился у группы исполинских и, на первый взгляд,
бесформенных статуй, которые, однако, показались герцогу смутно знакомыми.
Нехорошее чувство зашевелилось где-то в глубине темного омута его
воспоминаний.
   - Узнаешь? - спросил четвероногий Бог, повернув к нему свое лицо
бритой хищной твари. Желтые глаза без зрачков казались окнами в искаженный
безумием мир.
   ...Может быть, это действительно были Сущности, заколдованные Древним
Мечом. Герцог Мертвая Кожа был потрясен одной этой возможностью и своим
теперешним бессилием. Когда-то он слепо обладал могуществом, сравнимым с
могуществом Шакала, а теперь оказался всего лишь его жалким рабом. Мысль
об этом была нестерпима.
   - ...Здесь семьдесят семь Превращенных, - продолжал Шакал, указывая
когтистой рукой вдоль ряда статуй. - Когда-нибудь ты доставишь мне еще
одного... Я видел это в Ледяном Зеркале Пророчеств. А сейчас у меня есть
для тебя нечто особенное.
   Они переместились в соседний ряд и Четвероногий Бог остановился возле
одной из статуй. Ледяная оболочка искажала контуры человеческой фигуры и
Холодный Затылок не сразу узнал ту, которая была заключена внутри
волшебной тюрьмы. Лицо, видимое сквозь темный лед, казалось лиловым, а его
черты - распавшимися и совершенно незнакомыми. Сенор не раз замечал, что
лица людей неуловимо меняются после смерти и их бывает особенно трудно
узнать в первое, исчезающе короткое мгновение. Это лицо осталось чужим. Он
узнал не его, а посмертную маску женщины по имени Истар.
   Он долго рассматривал глубокие фиолетовые впадины ее глазниц, четко
обрисованные черные губы, густые волосы, рассыпанные во льду тысячами
трещин, кожу, казавшуюся неестественно гладкой, пока его не взяла оторопь.
Подобное чувство, подобное мистическому страху, от которого слабели ноги,
он испытывал нечасто - в кобарском могильнике, Доме Над Океаном и теперь
здесь, в Обители Бога На Четырех Ногах. Страх подавил даже боль утраты и
страх же выдавил из его души остатки ненависти. Во мраке бессознательного
давным-давно был зачат плод, о существовании которого Сенор даже не
подозревал. Теперь этот плод вызрел и искал дорогу вовне.
   Вкрадчивость Бога заставила герцога почти забыть о жутком и
необратимом преображении, которое предстояло ему самому. Однако нечто
чужеродное внутри него уже действовало и от этого он ощущал себя слепцом,
которого подталкивает в спину сильнейший ветер.
   В этот момент он подумал о Зеркалах Короля Жезлов. Множество
гигантских зеркал, отражавших фиолетовое свечение льдов, постоянно
напоминало об амулете, но опустошенное сознание Сенора долгое время
ускользало от этих напоминаний. Теперь часть украденной сущности Короля
Жезлов просыпалась в Человеке Безымянного Пальца и кричала о том, что не
все еще потеряно, искушая его утратившую надежду душу...
   Темные силы амулета присвоили себе власть над ним, намертво и в
равной степени привязав друг к другу обладателя и обладаемое. Теперь все
происходившее до сих пор предстало перед Сенором в новом свете. Гибель
Короля Жезлов в ручье Космического Яда уже не казалась счастливым
избавлением, тем более, что у трупа было лицо Незавершенного, а помощь
Сдалерна уже не казалась благодеянием.
   Холодный Затылок окончательно ощутил себя орудием, направленным
против Бога На Четырех Ногах, и сейчас в нем начало действовать то, что
было подчинено чужому могуществу, неведомой и слишком отдаленной для
человеческого сознания цели.

                            13. ЛЕГИОН ЗЕРКАЛ

   Все дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы сам Незавершенный или
даже Шакал могли воспрепятствовать этому. Отпущенные силы амулета изменили
течение времени в небольшой части Ледяной Обители, но этого оказалось
достаточно, чтобы вызвать гостей из другого мира.
   Рука Сенора извлекла амулет из-под одежды и пальцы принялись сами
собою складывать сверкающие осколки зеркал, вращавшихся по материальным
орбитам из золотых проволоки и нитей. Никогда раньше ему не удавалось
сделать это, настолько сложными были сами пересекающиеся орбиты и
непостижимым механизм их взаимодействия, но сейчас осколки чудесным
образом соединились в два обращенных друг к другу зеркала, в каждом из
которых отразился бесконечный туннель самоповторений.
   Холодный Затылок бросил быстрый взгляд на Шакала, оставшегося в
замедленном времени и парализованного этим изгнанием. Два зеркала в его
руках перестали отражать свет. Каждое стало окном в другой мир. Из глубины
двух потемневших туннелей приближалось нечто. Сенор видел его лишь одно
мгновение; оно было непереносимо ужасным и он отвел взгляд... Кроме того,
что-то неуловимо изменилось вокруг. Он огляделся по сторонам и не сразу
понял, что заставило его сделать это.
   Потом он осознал, что уже не видит отражений в окружавших его
зеркалах. Их гладкие поверхности несколько мгновений оставались
непроницаемо темными, как первозданная пустота, а затем внутри границ,
очерчивавших плоскости зеркал, появились пейзажи, не имевшие ничего общего
с Ледяной Обителью. Уже не окна, а двери в иной мир были открыты магией
амулета и этот мир оказался одновременно отталкивающим и завораживающим...
   В нем шла жестокая нездешняя война. Под багровым светилом,
погруженным в воронку из пузырящейся материи, в глубинах черных нор,
сверкающие существа, на которых было больно смотреть, сражались со столь
же демоническими врагами.
   Холодный Затылок жадно вглядывался в ландшафт, открывшийся в
зеркалах, откуда должно было прийти спасение. Одна из ослепительных фигур
покинула место схватки, словно действительно услышала далекий зов. Без
всяких видимых усилий она преодолела поверхность зеркала, как будто оно
было всего лишь входом в туннель, и оказалась перед человеком, державшим в
руках амулет. Сенор мог смотреть на нее только боковым зрением, да и то,
рискуя ослепнуть. Он не мог зафиксировать даже ее контуры, не говоря уже о
том, чтобы разглядеть само сияющее существо. В одно из мгновений ему
показалось, что он угадал внутри этой бесконечно длящейся вспышки света
фигуру, похожую на человеческую, облитую жидкой зеркальной субстанцией и
державшую в руке меч, подобный световому лучу; но в следующее мгновение
это был уже светящийся сосуд, в котором зарождались сотни молний
одновременно.
   Придворный Башни поневоле стал смотреть в сторону и увидел, что время
в Ледяной Обители убыстряет свой ход. Тени и слуги Шакала вновь обретали
подвижность. Сам четвероногий Бог внешне остался безучастен, только бельма
его глаз горели теперь отраженным светом, как два адских огня.
   - Ты призвал Легион Зеркал, - услышал Сенор голос отражений,
исходивших от существа, оставшегося в неразличимых глубинах двух черных
туннелей. - Приказывай! Мы - вечные слуги Амулета...
   Незавершенный уже ждал этой минуты.
   - Убейте Бога На Четырех Ногах! - приказал он, наблюдая за тенями,
стекавшимися со всех сторон к месту схватки.
   - Нельзя убить Бога, - сказал предводитель Легиона. - В нашей власти
все, что угодно, кроме умерщвления бессмертных и рождения мертвых. Но мы
можем уничтожить всех его слуг. Для тебя это будет означать почти одно и
то же.
   - Ну, так сделайте это, - сказал Сенор, вновь наслаждаясь
нечеловеческим могуществом. - Принесите Меч Древнего Бога и все, что
принадлежало мне. Все, что найдете здесь...

   Как только он произнес это, Ландшафт Ледяной Обители впервые озарился
нездешним светом. Воины Легиона приходили из мира, оставшегося по ту
сторону зеркал. Слуги Шакала также готовились к битве. Герцог разглядел
среди них Человека В Железном Панцире во главе армии глонгов, которая
становилась все более многочисленной. Извивающаяся, как змеиный хвост,
колонна мертвецов, тупо бредущих на зов Хозяина, терялась во мраке. Здесь
же была Эрлана, Обрученная Со Смертью, в окружении Посредников и зловещих
атрибутов теневой магии. Все подвластные Шакалу стихии бушевали в
Ландшафте Обители, сокрушая исполинские статуи, замораживая воздух,
искривляя пространство, рассыпая в небесах падающие ледяные скалы.
Гигантские тени, не имевшие ничего общего с материей, повисли вокруг
обрывками ночи, представляя собой совершенно непостижимую и
непредсказуемую угрозу. Стаи желтоглазых тварей, усыпанных искрящимся
черным снегом, бесновались за пределами сужающегося круга, очерченного
светом, падавшим из ближайших к Сенору зеркал. Он ощутил что-то вроде
удушья, как в сгущающемся кошмаре, а потом спасительное опустошение разума
избавило его от безумия, поджидавшего человека в абсолютно магическом
мире...

   ...Он не видел самой схватки. Она была стремительной и неописуемой.
Она протекала вне человеческих представлений о войне. Демоны сражались с
демонами и Холодный Затылок не брался судить о том, в чем заключалось
превосходство одних над другими. Лишний раз он убедился в том, как случаен
выбор, приводящий к смерти или жизни, и сколь темна его собственная
судьба. Если у нее и был хозяин, то он отличался склонностью к жестоким
играм.
   О том, что битва завершилась победой Легиона Зеркал, Сенор узнал
только тогда, когда из облака бушующего ослепительного огня появился
Древний Меч и упал к его ногам. С гладкого клинка еще стекали темные пятна
растаявшего льда, в котором он был погребен.
   Но не было ни кожаной маски, ни шкуры Синего Кота. Возможно, эти
реликвии остались в Призрачном Замке. Что ж, для Незавершенного это был
еще один повод отомстить...
   Потом воины Легиона преподнесли герцогу головы Флуга Тенга, Эрланы и
еще шести слуг Шакала, которых Сенор вообще не знал. Отвратительные трофеи
лежали у его ног и он не испытывал ничего, похожего на радость... Мгла
вокруг постепенно рассеивалась. Опустошенный ландшафт Обители все еще
существовал, но в нем остались только один поверженный Бог и мертвые
изваяния, в которых сверкали волшебными озерами нетронутые зеркала...
Легион возвращался через эти зеркала в мир багрового светила. Может быть,
он уходил на зов того, кто обладал Амулетом в других, бесконечно далеких
ландшафтах...
   Когда последний из воинов Легиона прошел сквозь поверхность зеркала,
вокруг опять сгустились сумерки. Изображения в зеркалах померкли, их их
поверхности обрели твердость, плотность и вновь отразили скудный свет
Обители. Почти в то же самое мгновение два зеркала в руках Человека
Безымянного Пальца рассыпались в мельчайшую пыль. Амулет Короля Жезлов
перестал существовать.
   Сенор огляделся по сторонам в легком замешательстве. Он, конечно, не
ожидал того, что сможет воспользоваться амулетом всего один раз. Но, с
другой стороны, он вернул себе меч, суливший не меньшее могущество.
   Герцог стоял на ледяной равнине, слабо освещенной далекими
фиолетовыми огнями. Нигде не было ни единого воплощения Четвероногого
Бога. Шакал скрылся в недостижимой норе между мирами, чтобы восполнить
урон, нанесенный Легионом, и отыскать среди смертных тварей Тени новых
слуг и посредников... После битвы не осталось ничего - ни трупов, ни
глонгов, ни следов, ни теней. Только изваяния из мертвой материи, среди
которых, может быть, были и ледяные могилы Истар и Семидесяти Семи. Так
думал герцог Мертвая Кожа.
   Но он ошибался.

                               14. ИСХОД

   Галерея заколдованных существ исчезла. Холодный Затылок не сразу
осознал значение этого события. Если в результате сражения Легиона с
Четвероногим Богом оказались освобожденными Сущности, то для придворного
Башни вновь возникала опасность встретиться с ними. С другой стороны,
Истар могла стать его спутницей после долгой разлуки. Он собирался
вернуться за тем, что принадлежало ему по праву, и магия ведьмы была бы
совсем не лишней. Кроме того, когда-то он любил эту женщину. Но кто знал,
кем она стала теперь?
   ...Черную точку на ледяной равнине он принял вначале за обломок
каменной скалы. Но точка вскоре превратилась в вытянутое пятно, а потом -
в силуэт человека, медленно пробиравшегося среди торосов. Раздираемый
противоречивыми чувствами, надеждой и опасениями, он пошел навстречу той,
которую потерял в самом начале своего странствия по Тени.
   Он увидел бледное измученное лицо ведьмы, но наградой ему была
радость, светившаяся в ее огромных прекрасных глазах. Только потом он
заметил оттенок боли, появившийся в них, когда она увидела, что с его
лицом не все в порядке. Но он был благодарен ей хотя бы за то, что она
избавила его от необходимости отвечать на расспросы. Отражения, в которых
было все - и усталость, и любовь, и боль, и воспоминания, - захлестнули
его мозг. Женщина из давно исчезнувшего мира почти упала в его объятия и
Сенор сожалел только о том, что хитиновый панцирь мешает ему ощутить ее
тело. Ледяные губы Истар прикоснулись к его губам и размягчились, вбирая
тепло его дыхания. Потом он почувствовал, что ее губы дрожат от ужаса и
отшатнулся. Он понял, что она как следует разглядела его лицо.
   "Что это? - думал он. - Очередной каприз изменчивой судьбы, легко
дающей и легко отбирающей все, что может стать дорогим человеку?" После
ему казалось, что амулет Короля Жезлов всего лишь выполнил его тайные
желания с мудростью, снизошедшей до жалкой потребности смертного. Сейчас
Сенор не хотел и думать о других, освобожденных волшебной силой амулета.
   ...Он пытался отогреть женщину в своих объятиях, прекрасно зная, что
может дать ей лишь иллюзию тепла. Смерть от холода казалась теперь самым
нелепым концом завершившейся драмы. Нужно было идти, чтобы покинуть как
можно скорее Ландшафт Ледяной Обители, - идти к той невидимой границе, за
которой можно будет вызвать Изменения. Уже не раз герцог убеждался в том,
что здесь бессильны и Стеклянный Обруч Мелхоэд и перстень Сдалерна. Но с
уходом Шакала Обитель перестала быть местом, из которого вовсе не
существовало выхода.

   Придворный Башни помог ведьме подняться и, поддерживая, повел ее
прочь от разрушенной обители. Обратный путь оказался едва ли менее
трудным, чем тот, который герцог проделал с отрядом глонгов и бароном
Тенга. И теперь людей сопровождали нескончаемый мороз, фиолетовые огни,
едва разгонявшие тьму, и безмолвные скалистые бастионы, навечно вмерзшие в
окружающий пейзаж.
   Герцог и ведьма ослабели и изголодались до крайней степени; их ноги
были изранены острыми гранями льдинок. Спасаясь от жажды, они глотали
снег. Талая вода имела неприятный кисловатый привкус. Холодный Затылок еще
не думал о том, что будет делать, если им все-таки удастся уйти отсюда.
Еще более далекие цели казались слишком абстрактными и он боялся искушать
судьбу.
   Однако именно здесь, в Ландшафте Обители, Сенор сделал одно
поразившее его открытие. Он не знал пока, - дар ли это или смертоносная
ловушка. Было слишком холодно, чтобы раздеваться или заниматься любовью,
поэтому чисто случайно он обнаружил на теле Истар такие же рисунки, какие
видел до этого на теле Джелвы. Он осторожно прощупал отражения ведьмы, но,
как и в случае с Джелвой, память ее оказалась девственно чистой во всем,
что касалось загадочного творца этих текучих изображений...
   Он ощутил сильнейшую тревогу, улавливая нечто зловещее в
двойственности, присущей предметам, которые его окружали, и событиям, в
которых он был замешан. Сначала два абсолютно одинаковых медальона,
хранивших тайну Рейты Меррадль и ее исчезнувшего ребенка, - один из
Кобара, другой - из дома Зелеша; теперь - рисунки на женских телах,
сделанные при помощи неведомой магии и намекавшие на существование
нечеловеческих тайн.
   ...Только тогда, когда впереди забрезжили едва заметные признаки
изменений, он позволил себе расслабиться.
   Темнота сменилась мягким золотистым светом. Герцог и ведьма
переместились в ландшафт, который Сенор счел подходящим для отдыха.
Краткое мгновение дурноты, - и вокруг уже был совсем другой пейзаж...
   Они оказались на поляне посреди девственного леса, освещенной
ласковыми лучами здешнего светила. Сенор с наслаждением опустился на
густую траву и подставил лицо теплому свету. Истар легла рядом. На их
одеждах стремительно таял лед и капли темной воды сбегали книзу. Оба
чувствовали себя бесконечно уставшими. Слишком уставшими, чтобы думать о
безопасности. Так они и провалились в объятия сна, не сказав друг другу ни
слова...

   Когда Сенор проснулся, вокруг уже сгущались сумерки. Желтое светило
быстро опускалось за деревья. Лес стоял неподвижный и тихий, погруженный в
вечернюю дремоту. Холодный Затылок открыл глаза и встретил неподвижный
взгляд ведьмы.
   - Что ты будешь делать теперь? - спросила она, когда пауза слишком
затянулась.
   - Я должен найти Зонтага, Призрачный Замок и Реку С Одним Берегом.
Возможно, все еще существует и Башня... Но перед этим не мешало бы
отыскать тело младенца. Кроме того, я хочу отомстить этой твари Люстиг...
   - Она все-таки добилась всего, чего хотела?
   - Конечно. И даже большего... Может быть, нам придется еще раз
побывать в Мургулле. Но прежде всего мне нужен Зонтаг.
   - А почему не Река С Одним Берегом?
   - Он один может избавить меня от этого, - Сенор провел пальцами по
своей обезображенной щеке... Они помолчали...
   - Дело в том, что я знаю путь к Реке, - сказала вдруг ведьма. -
Однажды я уже была там. Не спрашивай ни о чем! - быстро проговорила она,
заметив его нетерпеливый жест. - Больше я ничего не помню. Только
последовательность ландшафтов, но с тех пор все могло измениться...
   После этих слов ведьма впала в транс. Глаза ее закрылись, а лицо
приобрело мертвенную бледность. Изменившимся голосом, в котором явственно
звучали мужские интонации, она продолжала:
   - Путь к Реке лежит через владения Охранников Веры. Боль, причиняемая
ими, кошмары, порождаемые ими, заточение и смерть будут казаться тебе
реальными до тех пор, пока ты сам будешь верить в них. Все - иллюзия, но
особенно это верно на единственном берегу этой реки. Ты останешься
неуязвимым, если в твоей душе не появится хотя бы тень сомнения в этом.
Мало, кому удалось уйти из владений Охранников Веры, и еще меньше тех, кто
достиг Реки...
   - Откуда ты можешь знать об этом?! - перебил он ее в бешенстве, забыв
о том, что она вряд ли ему ответит и даже вспомнит о том, что говорила.
Новый голос ведьмы казался ему смутно знакомым и его пробрала дрожь. Но
его вопрос вернул ведьму к действительности. Она выскользнула из транса
столь же стремительно, как и вошла в него. Ее отражения не были омрачены
ни единым следом произнесенного.
   - Иногда я вижу себя там... Кто-то, кого я не могу рассмотреть,
находится со мною рядом... Может быть, это уже было, а, может быть,
произойдет еще раз... Нет ничего хуже, чем частичное знание. А для меня
это всего лишь тени воспоминаний или предсказаний. И они тревожат меня
гораздо сильнее, чем твое неведение... И как ты собираешься вернуть себе
утраченное? Мне кажется, ты возлагаешь слишком много надежд на свой меч.
Но силы, заключенные в нем, не всегда подчинялись тебе. Ты должен
заручиться более надежной поддержкой. В любом случае, путь к Реке не
займет много времени... Твоего времени.
   - По-моему, ты знаешь больше, чем говоришь, - его все еще осаждали
подозрения.
   - Просто я не забываю о Пророчестве, - загадочно улыбаясь, сказала
ведьма в пустоту.

                         15. РЕКА С ОДНИМ БЕРЕГОМ

   Во второй раз он доверился женщине с таинственными рисунками на теле.
Его сознание уподобилось безграничному незамутненному зеркалу, отразившему
путешествие сквозь ландшафты Охранников Веры, но не тронутому ими. Только
это и позволило Сенору избежать безжалостного и безвозвратного
заточения... Все прошло безвременно и бесследно - ужас, неотвратимость
смерти, новое рождение, искушения, желания и сама жизнь, мучительная и
нежеланная.
   После он ничего не помнил об этом странном и иррациональном
приближении к тому, что лежало по ту сторону всех его иллюзий. Ему
пришлось преодолеть страх перед пустотой и абсолютной бесчувственностью.
Может быть, путешествие заняло исчезающе краткое мгновение, а может быть,
всю его предшествующую жизнь, - он ничего не мог сказать об этом. Пустота
спасла его от вечного рабства. Путь к Реке С Одним Берегом навсегда
остался белым пятном в летописи его странствия, наглухо запертым подвалом
в сознании, который было смертельно опасно отпирать, результатом
мучительного выбора, который он сделал между иллюзиями и небытием.

   Они стояли на берегу, который был сплошным черным камнем, а мимо
несла свои темные воды Река С Одним Берегом. Другого ее берега
действительно не было видно; сильнейшее течение увлекало за собой мутные
огни в глубине вод, принесенные из бесконечности и исчезавшие в ней же.
Несмотря на это, ни одна волна и ни один водоворот не нарушали гладкой,
как зеркало, поверхности Реки. Горизонт был затянут темными грозовыми
облаками, но в зените небо оставалось чистым и в нем сияли колючим белым
светом небесные огни.
   Сенор стал спускаться к Реке и ведьма пошла за ним следом. Когда до
края суши оставалось несколько шагов, перед людьми возникла каменная арка,
материализовавшаяся из пустоты. В арке обнаружилась дверь из древнего
темного дерева с небольшим окошком посередине. Окошко приоткрылось и за
ним появилось человеческое лицо. Оно отличалось крайней невыразительностью
черт и забывалось тотчас же после того, как исчезало из виду.
   - Что тебе здесь нужно? - спросил человек из-за двери, едва шевеля
бледными губами.
   - Чтобы ты открыл дорогу к Хозяину Иллюзий, - ответил придворный
Башни.
   - Кто это с тобой?
   - Она предназначена в дар твоему Хозяину, - сказал Холодный Затылок,
не оглядываясь и ясно ощущая за собой присутствие ведьмы.
   - Какая из них? - насмешливо спросил из-за двери человек, который,
конечно, не был человеком.
   Сенор обернулся и увидел восьмерых женщин, ни в чем не отличавшихся
от Истар. Все они смотрели на него одинаково выжидающе, а отражения всех
восьмерых пришли к нему восемью тождественными волнами.
   В легком замешательстве Сенор вновь повернулся к двери. В окошке он
также увидел лицо ведьмы. Положение показалось ему одновременно смешным и
угрожающим. Каменный берег был девственно чист и Холодный Затылок
попытался обойти арку, чтобы достичь реки, но всякий раз она возникала
прямо перед ним, отгораживая от него скользящие мимо воды и как бы намекая
на то, что в любом случае ему придется пройти через дверь.
   Но когда он попытался сделать это, то оказалось, что дверь заперта.
Поверхность ее была твердой, как камень, и не поддавалась лезвию кинжала.
   На протяжении дальнейших нескольких часов (Незавершенному они
показались несколькими днями) существо за дверью, которое он принял за
последнего и самого ничтожного из Охранников Веры, пыталось сыграть с ним
в никчемную и утомительную игру. В ней содержалось бесчисленное количество
различных человеческих жизней... Герцог Мертвая Кожа оставался безучастным
ко всему. Он уже видел нечто подобное в Обители Семидесяти Семи и даже
кое-что сверх того.
   Когда он понял, что представление будет тянуться вечно, потому что на
берегу Реки отсутствовало время, он вытащил из ножен меч Торра и это
произвело поистине волшебный эффект.
   Декорации, за которыми прятался мир, исчезли. В окошке вновь
мелькнуло бледное лицо; теперь оно казалось испуганным. Заскрипели древние
петли и дверь, закрытая, может быть, с момента сотворения Хаоса,
открылась. Путь к Реке был свободен. Холодный Затылок шагнул под арку.
Предчувствие не обмануло его - по ту сторону двери никого не оказалось.
   ...Мимо безмолвно скользило жуткое черное тело Реки... Словно змея,
пожиравшая где-то далеко отсюда свой хвост...
   - Что теперь? - спросил он у ведьмы, остановившейся за его спиной. Он
ожидал от нее еще одного транса и новых откровений. Как выяснилось,
напрасно. Сенор хорошо помнил все, что слышал о Реке С Одним Берегом от
Бродячего Монаха. Терять ему было нечего. В худшем случае он просто
останется неотомщенным.
   Он вошел в Реку по пояс, обернулся и поманил к себе ведьму. То, во
что они погружались, только казалось водой. Их одежды и тела остались
сухими, а чуть позже, когда их головы скрылись под поверхностью Реки, они
обнаружили, что по-прежнему могут дышать.
   Течение было таким сильным, что Сенор с трудом удерживал равновесие
на гладком дне. Темнота вокруг была абсолютной. Он крепко сжимал руку
Истар, но не мог увидеть даже собственного пальца, поднесенного к глазам.
А потом он перестал сопротивляться натиску сгустившегося мрака и темные
стремительные струи унесли с собой их тела.
   Здесь, в холодных и лишенных света глубинах бесконечной Реки, Сенор
испытал такой страх перед вечным, безжизненным и безостановочным
движением, что проклял себя за то, что отказался от уготованной ему
обычной человеческой жизни. Это состояние было гораздо хуже любых иллюзий
и, может быть, даже хуже смерти. Одна мысль была убийственной для
Незавершенного - он думал, что все же не сумел избежать одной из коварных
ловушек Охранников Веры...

   Долго носило их во чреве великой Реки по воле неведомых течений и это
казалось изгнанием без ожиданий и надежд. Ведьма все время была рядом с
герцогом, словно их соединяла невидимая нить, более прочная, чем любая
материальная связь.
   Но однажды тусклый серый свет забрезжил перед их глазами. Вначале
Сенор принял его за болезненную игру воображения, утратившего все
привычные ориентиры. Однако Истар тоже видела свет, который вскоре сделал
различимым ее лицо. Холодному Затылку казалось, что он смотрит на мир
сквозь пыльное стекло. На лице ведьмы блуждала тень улыбки...
   Течение Реки выносило их к какой-то тверди, над которой был разлит
тот самый серый свет, и вскоре Сенор коснулся ногами дна.
   Шаг за шагом, они выбрались на берег и темная субстанция Реки
бесследно отступила, оставив их на лишенном растительности острове,
плоском, как каменная арена. Тускло и равномерно светилась полусфера
здешнего неба, а центр острова соединял с зенитом темный столб, верхушка
которого терялась в неразличимой высоте. Идеальное место для заточения и
идеальное место для того, чтобы сойти с ума, подумал Сенор. Но чье
затворничество, добровольное или насильственное, ему суждено было
нарушить? И чем здесь было чревато безумие?..

                              16. ОТШЕЛЬНИК

   В далеком прошлом удалился он из суетливых ландшафтов, в которых
обитали остальные Семьдесят Семь Сущностей, и достиг неведомого им
величия. И то же самое еще предстояло ему в будущем. Этим же занимался он
в настоящем, к которому так прочно привязано сознание смертных.
   Власть его не имела продолжительности. Он стал непостижимым для всех
остальных атрибутом Зыбкой Тени, почти тождественным ее неотвратимости и
ее слепой природе. Река С Одним Берегом была единственным ориентиром,
определяющим его присутствие, и могла находиться где угодно, словно
призрак Его Всеведения.
   Здесь, на "другом" ее берегу, он достиг всего, о чем мог мечтать один
из Хозяев Хаоса, - безопасности, власти над отдаленными ландшафтами и
судьбами, которых никто, кроме него не мог изменить. Он создал Охранников
Веры и они действительно охраняли миры иллюзий, держа в неведении и
повиновении обитателей Тени.
   Река приносила ему тех, кого он использовал, и в ней же навсегда
исчезали те, кто мешал осуществлению его предначертаний. Его сила была еще
и в том, что он знал, где кончаются его величие и власть над смертными
тварями, - там, где кончается их вера. Поэтому появление Незавершенного и
ведьмы озадачило его, но не более того. Меч, принесенный из Кобара, спутал
его карты, однако до сих пор это не пугало его. Он знал о существовании
многих Следов, принадлежавших древним, ушедшим Богам, и о том, что
некоторые из этих Следов находятся за пределами Тени. Появление амулетов и
существ из Срединных Миров всегда вносило некоторую неопределенность в
прямое и обратное течение событий, но именно эта неопределенность была
условием дальнейшего существования Хозяина Иллюзий. В противном случае он
исчез бы, как исчезает тень, сливаясь с другой тенью...
   Он поджидал Сенора с поверхностным интересом игрока, столкнувшегося с
неожиданным поворотом давно наскучившей игры, и глубоким безразличием
стороннего наблюдателя, могуществу и победе которого ничто не могло
помешать...

   Двое людей приближались к темному столбу, излучавшему силу, с которой
им до сих пор не приходилось встречаться. Вокруг, в серой мгле, бродили
призраки этой силы; они высасывали сгустки человеческих сновидений,
реликты кошмаров, неощутимые плоды нечистой совести и превращали их в
реальность.
   На плоской каменной арене возникли человеческие силуэты, словно
фигуры, расставленные на игральной доске. Холодный Затылок с трудом
оторвал взгляд от столба и огляделся по сторонам.
   Те, кто давно были мертвецами, стояли неподалеку от герцога и ведьмы,
- барон Тантор Тенга, Хильда Биорг и Эрлана, Обрученная Со Смертью. Почему
именно в их, уже несуществующие уста было угодно Хозяину Иллюзий вложить
слова, понятные людям? Может быть, худшие из воспоминаний сыграли с ними
дурную шутку...
   Призрачные фигуры перемещались относительно неподвижного столба,
словно репетиры давно забытых и никому уже не понятных событий,
повторяющихся теперь в снах обезумевшего создателя. Сенор всматривался в
их странные беспорядочные движения и уже не пытался объяснить себе
происходящее.
   - Зачем пришел? - спросил его Тантор Тенга бесцветным и хрупким, как
стекло, голосом.
   - Это зависит от того, кто ты, - ответил Сенор и увидел голубые огни,
пробегавшие по обнаженному лезвию Меча, - вестники пробуждения его
дремлющей силы.
   Барон Тенга и Эрлана рассмеялись ("Разве ты, двуногая тварь, можешь
отличить правду от лжи?"), а Хильда громко прошептала издали, приложив
прозрачную руку ко рту:
   - Я - Хозяин Иллюзий; так называют меня в Тени, но от тебя у меня нет
секретов. Я - Отшельник, семьдесят восьмая, потерянная Сущность.
   - Тогда мне придется убить тебя, - сказал герцог Мертвая Кожа,
завороженно глядя на оживающие знаки, от которых зависела его жизнь.
   - Я так и знал, - сокрушенно покачал головой барон, резко обрывая
смех. - Только не торопись делать это, глупец... Может быть, я покажу тебе
причину твоего неведения и дорогу к концу всех твоих заблуждений...
   - Зачем бы тебе делать это? - спросил Сенор после недолгого раздумья.
   - Есть вещи, в которые даже я не могу вмешиваться, чтобы не оказаться
перед неизбежностью самоуничтожения. Тебе повезло. Ты пересек границу, за
которой, наконец-то, осталась полная неопределенность. Однако тебе еще
предстоит избавиться от кое-каких старых привязанностей, иначе ты опять
вернешься к началу своего пути и будешь повторять его снова и снова, как
это было до сих пор, бессмысленно страдая, но так и не найдешь завершения,
покоя и смерти.
   Тантор Тенга подошел совсем близко и коснулся рукой плеча Истар.
Холодный Затылок сделал угрожающее движение мечом, но в ту же секунду
фигура барона исчезла и вновь возникла на каменной поверхности острова, но
уже в значительном отдалении. Хрустальный смех, рассыпавшийся вокруг,
прозвучал издевательством над дремучими человеческими инстинктами.
   - Он безнадежен! Безнадежен! - радостно шептала Хильда Биорг, плавно
кружась на одном месте под неслышную людям музыку.
   Одежда ведьмы вдруг поползла вниз, будто живое существо, обнажая
изменчивые рисунки на ее теле. Даже сейчас было трудно оторвать взгляд от
их волшебной игры. Истар пыталась удержать на себе одежду, но ткань
просочилась между пальцами, не нарушив своей структуры, и упала к ее
ногам.
   Вдова Гишаарна провела ладонью по телу ведьмы, но та не ощутила
никаких прикосновений.
   - Когда-нибудь тебе придется убить ее, - вдруг сказала Эрлана. - Так
же, как и ту, вторую, которая уже была в твоей власти...
   - Ты надоел мне, - сказал герцог Мертвая Кожа вполне искренне. -
Все-таки я попробую уничтожить тебя. В любом случае, я ухожу.
   Тогда Эрлана оказалась совсем близко, поднесла руку к его лицу и
Сенор почувствовал, как ее указательный палец медленно вошел в середину
его лба. Он не ощутил боли, однако понял, что нечто постороннее и
нематериальное оказалось внутри его головы. Оно мешало ему осуществить
свое намерение. Ладонь призрака оставалась снаружи и Холодный Затылок
видел основание пальца, беспрепятственно пронизавшего его плоть.
   - Слушай внимательно, глупец, - произнесли близкие и заслонившие весь
мир губы Эрланы. - То, что представляется тебе рисунками на ее коже, на
самом деле - нечто гораздо более сложное, чем любые письмена. Это
отражения происходящего в Срединных Мирах. Та, другая, которую ты знаешь
под именем Джелвы, носит в себе рассчитанные мною судьбы Хаоса, в том
числе, и твою судьбу, как его ничтожной частицы. Тебе это кажется
безумием, жалкая тварь, но мне это показалось прекрасным и многообещающим
- запечатлеть судьбу мира на столь эфемерном материале. Я сделал это и
ужаснулся. Пока существуют эти двое, цепь причинности не прервется, Тень и
Срединные Миры будут следовать предначертанному пути. И в этом случае ты
навсегда останешься там, где впервые нашел себя. А мне уготовано
исчезновение и, к сожалению, уже не дано вмешаться в существующий порядок
вещей... Знание о неминуемом и предопределенном - смертельный враг, ибо
исключает возможность действовать. Но есть другой путь - путь смертных. И
ты должен следовать этому пути, если хочешь спасти себя от неизбежности
будущего. Надо всего лишь уничтожить этих двух женщин, так некстати
затесавшихся в наши игры. Подумай - две жалкие жизни, которые и без того
смехотворно коротки, в обмен на почти божественное превосходство...
   Сенор инстинктивно бросил взгляд в сторону ведьмы. Истар смотрела на
него с отчаянием и надеждой, словно пыталась угадать его истинные
намерения. Потом в ее глазах появилась тень неминуемой враждебности.
   - Это безумие, - сказала она. - Ты ведь не первый день в Тени и
знаешь сам, что это безумие. Скажи, что действительно думаешь так.
   - Я думаю, что это может быть правдой, - безжалостно произнес он. -
Но я никогда не убью тебя, - добавил он, осознавая, что не так уж уверен в
этом. Его отражения были наглухо заперты внутри возведенной им невидимой
стены.
   - ...Ты сможешь сделать это мечом Торра, - равнодушно продолжал
вещать Отшельник из уст Эрланы, Обрученной Со Смертью. - Сделай это,
герцог Мертвая Кожа, и, может быть, тебе впервые откроются вещи, к которым
не дано прикоснуться ни одному смертному...
   Лицо Эрланы отодвинулось и смех равнодушного к жизни, страданию,
смерти холодными колючими осколками рассыпался вокруг.
   - Выбирай! - крикнул издалека барон Тенга, танцуя с Хильдой Биорг под
музыку нездешнего смеха. - Если ты выберешь свободу и могущество, то
отправляйся в Ландшафт Голубых Гробниц, найди женщину по имени Джелва и
сделай то, что должен сделать. Я дам тебе проводника и воинов, которые
будут сражаться на твоей стороне, но только против смертных из Тени.
Остальное будет зависеть только от тебя. И помни: самое худшее -
остановиться на пол-пути... Ты еще не передумал, несчастный, и озабочен
тем, как уничтожить меня? Это ничего не изменит, поэтому - уходи...
   Серый свет померк и в наступившей тьме исчезли фигуры Эрланы, барона
Тенга и Хильды. Только темный столб еще некоторое время висел в пустоте
зловещей иглой, пронзавшей насквозь здешнюю твердь. Угасающие волны страха
свидетельствовали о его зыбком присутствии. Хозяин Иллюзий удалился в иные
места, недоступные и непостижимые...
   Потом каменный остров погрузился в Реку С Одним Берегом; ее темное
чрево вновь приняло в себя двух людей и течения унесли их с собой, чтобы
выбросить где-то далеко отсюда, на единственный существующий для смертных
берег.

                                  ЭПИЛОГ

   Его разбудила баронесса Эльми. Он содрогнулся от прикосновения ее
ледяных пальцев. Сенор открыл глаза и стал смотреть на то, как одевается
женщина, с которой он провел ночь. Последнее время его раздражало ее
тщеславие - оно угрожало его безопасности.
   ...Он лежал, прислушиваясь к далекому неясному шуму, доносившемуся от
Преграды. Оттуда же исходили лучи нездешнего лилового света. В той
стороне, где находилась Башня, рыдал Голос Тревоги и это означало, что в
Кобаре вновь появились гости из Зыбкой Тени...
   Ему пришлось потрудиться, надевая на себя доспехи из хитина и
соответствовавшее случаю оружие. Его слуга был убит четыре дня назад у
самых дверей дома и неизвестный убийца совершил ошибку. Жертвой должен был
стать хозяин, - теперь Холодный Затылок не сомневался в этом. Он с
отвращением думал о том, что вряд ли найдет теперь нового слугу. В Кобаре
было слишком много мертвецов и осталось слишком мало слуг.
   Светящиеся змеи выползали из спальни, спасаясь от света наступавшего
утра. Когда Эльми была готова, он надел ей на шею ожерелье из лунных
камней и вяло поцеловал в накрашенные губы. Потом он провел ее по задней
лестнице, снял заклятие с двери черного хода и вывел Эльми на узкую улицу,
где его любовницу ждала карета. Живая изгородь, окружавшая дом, с тихим
шорохом переваривала отбросы и затрепетала, когда Сенор и баронесса
проходили мимо. Но ограда была слишком слабой защитой от неведомого зла...
Человеку Безымянного Пальца пришлось напомнить Эльми об одной маленькой
услуге и заплатить кучеру за молчание.
   Тот хлестнул лошадей и карета баронессы исчезла в сером тумане,
затягивавшем пустынную улицу. Некоторое время придворный Башни стоял,
зябко поеживаясь и прислушиваясь к гулким удаляющимся звукам. Судьба
баронессы Эльми была ему глубоко безразлична, но с недавних пор он ощущал,
что сам стал объектом чьего-то пристального внимания.
   Приходилось быть предельно осторожным. Холодный Затылок опустил
металлическую решетку и замкнул круг живой изгороди... Город медленно
возвращался к жизни. Сверху слышался зловещий шелест огромных крыльев. В
небе, тяжелом и темном, медленно описывал круги едва различимый черный
силуэт, - Железная Птица Варпов завершала свой ночной полет...
   Холодный Затылок пошел по направлению к Башне. Когда он оказался
между двух длинных и глухих каменных стен, из переулка появилась карета,
запряженная роскошной шестеркой. На месте кучера сидел человек в плаще и
низко надвинутой на глаза широкополой шляпе. Его лицо было скрыто под
белой бесформенной маской. Экипаж мчался прямо на Сенора и тот успел
вспомнить о нелепой угрозе, которую нес с собой его безликий враг.
   Его попытка спастись была отчаянной и, тем не менее, увенчалась
успехом. Он прижался к одной из стен, а в последний момент бросился к
другой, рискуя оказаться под копытами лошадей. Карета вильнула и, не задев
распластавшегося на земле человека, промчалась мимо. Колеса переехали лишь
полу его кожаной накидки. Окна экипажа были затянуты шторами, но Сенор
успел заметить выдавленный на дверце кареты герб, - двухголовую гиену в
окружении восьми символов Жезлов.

                               Андрей ДАШКОВ

                                 ОБМАНУТЫЙ

                              Когда солнце будет скручено,
                              и когда звезды облетят,
                              и когда горы сдвинутся с мест,
                              и когда десять месяцев беременные
                              верблюдицы будут без присмотра,
                              и когда животные соберутся,
                              и когда моря перельются,
                              и когда души соединятся,
                              и когда зарытая живьем будет спрошена,
                              за какой грех она была убита,
                              и когда свитки развернутся,
                              и когда небо будет сдернуто,
                              и когда ад будет разожжен,
                              и когда рай будет приближен, -
                              узнает душа, что она приготовила.
                                               Коран. Сура 81. Скручивание

                              ...Мы вернулись домой, в наши царства,
                              Но не вернули себе покоя в старых владеньях,
                              Где люди ныне чужие вцепились в своих богов.
                              И вот я мечтаю о новой смерти.
                                                        Томас Стернз Элиот

                                  ПРОЛОГ

     Сенор так никогда и не узнал, что в  глубине  его  существа  родилось
ЭТО. Никто не видел, как вызревают  ужасные  семена...  Вначале  ЭТО  было
просто головной болью и что-то страдало  и  ворочалось  в  тесной  коробке
черепа; и ему удавалось ненадолго прогнать эту боль,  но  она  никогда  не
уходила совсем, а оставляла мысли - как шум, и видения - как  утомительный
сон.
     Проклятье его было в том, что он  был  Незавершенным;  он  не  помнил
своего прошлого и ничего не знал о своем будущем.
     Лишь на секунду его ум становился безмолвным и  ясным,  но  потом  не
было покоя: слова с утраченным смыслом, как  злобные  псы  бесновались  на
окраинах сознания, из могил памяти восставали демоны и шли по кругу  часы,
дни, недели и годы... И ЭТО росло незаметно и неумолимо и привыкало жить в
стенах своей тюрьмы. А потом оно разрушило Сенора и начало действовать...
     Оно стремилось достичь Слияния и Завершения.
     Но этому освобождению предшествовали долгие и странные приключения.
     Он видел смерть женщины с искусственным глазом, принесенным из Зыбкой
Тени, и это вовлекло его в опасную и непонятную игру.
     Он избежал смерти от рук барона  Тенга,  который  был  тайным  слугой
демона Тени, и смерти от рук безголовой куклы,  посланной  Хозяином  Башни
Зонтагом.
     Он побывал в Мертвых Временах, где нашел себе странного  союзника,  в
надежности которого до сих пор сомневался.
     Он был пленником Железного Шара,  который  Тантор  Тенга  получил  от
Безумного Короля Гугима в обмен  на  жаркое  из  любовницы  барона  Хильды
Биорг.
     Он встретил Бродячего Монаха, уничтоженного позже существами  Тени  и
возродившегося вновь у него на глазах.
     Он пытался пройти Ритуал, чтобы  вспомнить  свои  прошлые  жизни,  но
Гет-Забалла, хранитель ритуального саркофага, сделанного из зуба  Древнего
Бога Кружедда, отрекся от него.
     Все, что  ему  удалось  узнать  в  период,  предшествовавший  падению
Кобара, мира, где он жил, и единственного мира, который он  помнил,  могло
приблизить его к разгадке тайны  своего  происхождения,  но  вместо  этого
погрузило в еще большую растерянность,  в  еще  больший  мрак.  Количество
загадок увеличилось многократно, оказалось, что он искусственно помещен  в
свою темницу, но кем? Может быть, самими Древними Богами...
     Это заставило его искать ответы  вне  Кобара,  пространство  которого
поглощала Зыбкая Тень, а вокруг сжималось кольцо Завесы Мрака.
     Судьба свела его с изгоями  Кобара  -  ведьмой  Истар,  приговоренной
Хозяевами Башни к изгнанию, и превращенной Люстиг, уже побывавшей в Тени и
вернувшейся оттуда уродливым карликом-мужчиной.
     Спустившись в подземное королевство Мургуллу, он познал любовь слепой
королевы  Мелхоэд  и  ненависть  хвостатого  графа  Тойнгха.  Оба   хотели
отомстить. И оба теперь были поглощены Тенью.
     Но не только обитатели Мургуллы  мечтали  увидеть  Незавершенного  из
Кобара еще раз и при других обстоятельствах. Сенор остался должен  Хозяину
Башни Зонтагу, который нуждался в теле Спящего Младенца, а также  Железной
Статуе, стерегущей могилу  своего  таинственного  властелина,  чье  сердце
Незавершенный должен был принести из Тени.
     С ним оставались амулеты, добытые в схватке, за игрой и на ложе любви
- предметы, принадлежавшие Древнему  Богу,  человеку  и  Бродячему  Монаху
Сдалерну, который вообще был неизвестно кем. Сенор владел  мечом  Торра  с
непознанными знаками, хранившим силу, лишь однажды приоткрывшую  ему  одну
из своих сторон, уничтожив барона Тенга и изгнав из Кобара демона Тени.  У
Незавершенного был перстень Сдалерна,  позволявший  тому  перемещаться  из
мира в мир, преодолевая Завесы Мрака, и обруч Мелхоэд, благодаря  которому
он  сумел  покинуть  Бутылку  Рофо,  волшебное  убежище,  созданное  самым
скрытным из Древних Богов.
     Эти предметы, может быть, и сделали его неуязвимее.
     Но избавили ли они его от мук?
     Злобный пленник, томившийся в его сознании, все  так  же  терзал  его
мозг. Жизнь Сенора по-прежнему прослеживалась лишь на несколько лет назад,
а дальше была непроницаемая пелена, наброшенная теми, о  ком  он  даже  не
подозревал.
     Он зашел уже слишком далеко по дороге, ведущей либо к гибели, либо  к
истоку всех тайн. Ему  нечего  было  терять.  Возвращение  было  для  него
немыслимым.
     Тиран, заключенный в его черепе, возликовал.
     В последние дни обреченного Кобара Незавершенный покинул город, войдя
в Зыбкую Тень. С ним была ведьма Истар, которую он  однажды  уже  спас  от
этой участи. С ним было Существо Суо из Мертвых  Времен,  испытавшее  все,
кроме  власти  над  Срединными  Мирами.  Еще  с  ним  был  карлик  Люстиг,
возвращавшийся в Тень с безумной надеждой вернуть себе утраченное  женское
естество.
     У каждого был свой повод.
     У каждого была своя тайна.

                      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИЗРАЧНЫЙ ЗАМОК

                       1. РАСПАВШИЕСЯ И СОБРАВШИЕСЯ

     Ад оказался местом холода и гладкой тверди,  простиравшейся,  сколько
хватало глаз. Здесь не было и намека на свет. Слепые лошади из Мургуллы не
нуждались в нем, а Сенор стал смотреть магическим зрением.
     По обе стороны от себя он видел сверкающие силуэты ведьмы и  Человека
Мизинца Суора. Маленькая фигурка превращенного карлика  верхом  на  лошади
маячила далеко впереди.
     Теперь ничего не менялось вокруг. Трудным был лишь момент  погружения
в Тень. Холодный Затылок  помнил  тошнотворное  чувство,  охватившее  его,
когда голова лошади и его собственные руки подернулись  рябью  и  исчезли,
размытые тысячью течений, перемешивавших материю.
     То же случилось с его сознанием.  Оно  взорвалось  и  разлетелось  на
миллионы осколков. Казалось, ничто не сможет их собрать. Впрочем, в каждом
остался связующий закон и отражения всех четверых. Холодный Затылок не мог
знать о том, что произошло бы, не будь с ним амулета, найденного в Кобаре.
Меч  Древнего  Бога  удерживал  всадников   и   лошадей   от   полного   и
окончательного распада.
     Их вновь собрал  След,  Остающийся  В  Предметах.  Оказавшись  внутри
Зыбкой Тени, След был активирован и покинул Меч Торра.
     Медленно,  от  точки  к  точке,  вне  человеческого  представления  о
времени, он  собрал  разбегающиеся  сущности  четверых  и  упорядочил  их,
подобрав подходящий случаю закон. Он помнил, как делать это, с тех времен,
когда  сам  Торр,  оказавшись   внутри   Большого   Яйца,   столкнулся   с
неизбежностью Хаоса. Торр создал След,  чтобы  сделать  Хаос  преодолимым.
Немногим с тех пришлось путешествовать сквозь него, потом это были даже не
Боги, но След существовал не  для  того,  чтобы  задавать  вопросы;  прямо
посреди  миров  неопределенности  он  делал  свое  дело  с   неумолимостью
предопределения.
     Сейчас он  оставался  в  каждом  из  четверых,  вошедших  в  Тень,  в
принадлежавших им мертвых предметах и слепых лошадях из Мургуллы.

     Гладкая твердь была одинаково однообразной в любой из сторон и лишена
каких-либо признаков, кроме твердости и  плоскостности.  Было  все  равно,
куда ехать, - здесь не существовало направлений. Холодный  Затылок  смутно
понимал: это не совсем то, что ехать по равнине в  его  собственном  мире.
Все, что он видел тут, пространство, течение времени и  сама  твердь  были
лишь  ближайшими  подобиями  самих  себя,  созданными  Следом   Торра   из
упорядоченного   Хаоса   и   приведенными   к   ограниченному   восприятию
человеческого мозга.
     Сенору ничего не оставалось, кроме как смириться с этим и  привыкнуть
к тому, чтобы "двигаться  куда-то",  когда  двигаться  было,  в  сущности,
некуда.
     Во всяком случае, ему казалось, что с каждым шагом они отдаляются  от
колышущейся двери, через которую проникли в Зыбкую Тень. Двери обратно  не
существовало или же она находилась где угодно;  нужно  было  только  уметь
воспользоваться ею. Сейчас Сенор не собирался задумываться над этим.
     Спустя  некоторое  время  он   обнаружил,   что   по-прежнему   может
обмениваться  со  своими  спутниками  тем,  что  было  здесь   словами   и
отражениями, а их тела, за исключением ложного тела Суо, могут  испытывать
холод, жару, жажду и голод.
     Слепые лошади, дрожавшие после  жуткого  скачка  в  Тень,  постепенно
успокоились и продолжали свой ровный призрачный бег.  Сенор  вдруг  увидел
ухмыляющееся лицо карлика, обращенное к нему. Он понял, что  означала  эта
ухмылка. Здесь не нужен был проводник в привычном смысле слова,  поскольку
не существовало направлений и расстояний. Дело было не в знании дороги,  а
в представлении об окружавшей их зыбкой реальности, готовой рассыпаться  в
прах  при  исчезновении  Следа.  Человек  Безымянного  Пальца  готов   был
признать, что карлик гораздо опытнее в этом, поскольку уже побывал  здесь.
Что тогда спасло его от гибели? Этого Сенор не знал. Он видел только,  что
сейчас Люстиг воспринял все происходящее, как само собой разумеющееся.  То
же самое можно было сказать о Существе Суо из Мертвых Времен.  Но  оно  не
было человеком. Холодный Затылок перебирал отражения  и  видел,  что  одна
лишь ведьма Истар испытывает нечто  вроде  растерянности  и  удивления  от
того, что до сих пор жива.
     Первый амулет пока не подвел его. Все было не так уж плохо.
     Он избавил мозг от понятий направления и расстояния.
     И почти сразу же увидел перед собой растущие прямо  из  тверди  стены
гигантского замка, затмившего пол-мира; башни его терялись в  неразличимой
высоте. Сенор послал отражения и помог увидеть замок ведьме  Истар.  Потом
он придержал свою лошадь.
     Карлик и Существо Суо видели эти стены уже довольно долгое время.  Но
то, что они смогут достичь замка беспрепятственно, вызывало очень  большие
сомнения.
     - Призрачный Замок! - крикнул Люстиг, обернувшись. Его  глаза  горели
непонятным торжеством.

                                2. ГИШААРН

     Король Ксантрии Гишаарн проспал  одиннадцать  изменений  ландшафта  и
теперь, сидя на возвышении, высеченном из камня и служившем  ему  холодным
жестким ложем, тупо глядел в  овальное  окно,  пытаясь  стряхнуть  с  себя
остатки сна и прислушиваясь к грохоту летящих мимо Призрачного Замка Шаарн
сгустков  материи.  "Пора  опять  менять  место",  -  с  затаенной  тоской
констатировал  король,  хотя  давно  уже  должен  был  бы   привыкнуть   к
неизбежности перемен. Тем более,  что  замок  Шаарн,  который  был  Следом
Свиньи Хозяина Смерти, перемещался в Хаосе без королевского участия.
     Перед  тем,  как  Гишаарн  уснул,  замок  со  всех  сторон   окружали
тянувшиеся в бесконечность голубые дюны. Их очертания тоже были изменчивы,
но когда король закрывал глаза, его  пронзало  среди  голубых  дюн  редкое
ощущение покоя...
     Сейчас  окрестности  Шаарна  вновь  становились  небезопасными.  Дюны
исчезли и вместо них замок окружала серая мертвая твердь,  которую  осыпал
каменный ливень. Некоторое время король размышлял о том,  какую  опасность
представляют собой падающие валуны, и возблагодарил Хозяев Хаоса  хотя  бы
за то, что над его замком никогда не бывает смертоносного дождя. Но каково
сейчас было снаружи?
     При этой мысли Гишаарн мрачно усмехнулся про себя. Неужели кто-то еще
путешествует по Младшему Хаосу? Потом он вспомнил, что сегодня  собирались
на охоту за Стонущей Вещью его собственные люди.
     Возле его ног зашевелился Желуг - маленький хошинхо с  дегенеративным
телом, последний из великого племени больших крылатых рептилий,  обитавших
когда-то  в  водах  Ксантрии.  Он  заменял   королю   шута   и,   отчасти,
телохранителя. Желуг был слеп, но при этом Гишаарн подозревал, что хошинхо
без труда проникает в чужие мысли.
     Во всяком случае, тревога Желуга всегда передавалась и самому королю.
Не было такого, чтобы хошинхо подвел его,  не  предупредив  об  опасности.
Трудность состояла лишь в одном - правильно понять слепую  тварь,  чей  ум
был бесконечно далек от человеческого.
     Желуг зевнул и расправил перепончатые крылья. На  мгновение  Гишаарну
показалось, что перед ним вновь предстал один из великих  древних  хошинхо
Ксантрии.  Потом  видение  съежилось,  поблекло  и  опять  превратилось  в
хошинхо-недоноска. В еще одну тень давно утраченного величия...

     В это же время замок начал перемещаться.
     Короля  ослепил  калейдоскоп  изменений,  происходивших  за  овальным
окном, он отвернулся с гримасой отвращения и  позвонил  в  колокол.  Потом
откинулся на подушки и стал ждать слуг.
     Шаарн сильно тряхнуло при одном из изменений ландшафта. "Когда-нибудь
мы подойдем слишком близко к Старшему Хаосу и  тогда  нам  уже  ничего  не
поможет",  -  апатично  подумал  король.   Эта   мысль,   посещавшая   его
неоднократно, стала привычной и он принял ее без всяких  эмоций.  В  конце
концов, подобное зыбкое существование  заставило  Гишаарна  привыкнуть  ко
многому.
     Потом он долго и с неудовольствием одевался, позволив слугам нацепить
на его  костюм  огромное  множество  никчемных,  с  точки  зрения  короля,
побрякушек, в том числе, сделанных самим Игамом, каждая из  которых  имела
определенное значение  или  попросту  ждала  часа,  чтобы  проявить  своим
скрытые свойства.
     Заодно он выслушал доклад о последних событиях, произошедших в замке,
и узнал, что двое его людей исчезли, не успев вернуться в Шаарн  к  началу
перемещений. Бесполезно было размышлять об их  судьбе.  Они  затерялись  в
безднах Младшего Хаоса и с ними могло произойти все, что  угодно.  Гишаарн
не удивился бы, если бы они вернулись в  замок  каплями  ядовитого  дождя.
Король постарался побыстрее забыть о них.
     Охотники за Стонущей Вещью опять вернулись ни с чем, угодив,  к  тому
же, под каменный  ливень.  Кое-кто  был  ранен.  Узнав  об  этом,  Гишаарн
поморщился. Ему смертельно надоела растительная пища,  которую  выращивали
его подданные на скудных землях внутри замковых стен. Люди Ксантрии  давно
съели свой скот, а боевые крылатые псы были неприкосновенны. Людям  короля
настолько редко попадалось в Хаосе какое-нибудь живое существо, что он уже
забыл вкус мяса.

     Поднявшись на самую высокую башню Призрачного Замка,  король  Гишаарн
долго смотрел вниз, на принадлежащий ему  остров  относительно  устойчивой
материи, и размышлял о своем правлении.
     Жалкая судьба.
     Жалкое королевство.

     Желуг тяжело  приволок  по  ступеням  свое  уродливое  тело.  Гишаарн
подумал о том, почему бы хошинхо не  взлететь  на  башню.  Но  тот  боялся
отрываться от твердыни Шаарна даже на непродолжительное время  -  в  любой
момент изменение ландшафта могло застать его врасплох.
     Король с усмешкой наблюдал за  Желугом,  потирая  жесткую  щетину  на
лице. Несмотря на уродство, он любил своего хошинхо, как  любят  последние
свидетельства утраченного безвозвратно.

     Гишаарн  родился  уже  здесь,  в  Младшем  Хаосе,  среди  непрерывных
изменений, непредсказуемого пейзажа и опасностей, грозивших  отовсюду.  Но
отвращение к переменам через вдову его предшественника, Валату, Обрученную
Со Смертью, по закону наследственности было передано и ему.
     Его отец, старый король Исшаарн, при жизни еще помнил времена,  когда
королевство Ксантрия находилось в одном из Срединных Миров, но затем  было
поглощено Зыбкой Тенью. Обитатели  Шаарна  чудом  уцелели  лишь  благодаря
тому, что замок оказался Следом Атрибута, принадлежавшего  самому  Хозяину
Смерти, и не подвергся изменению.  Но  никто  или  почти  никто  в  бывшем
королевстве Ксантрия этого, конечно, не понимал.
     С тех пор Шаарн блуждал  в  безднах  Младшего  Хаоса;  его  обитатели
потеряли всякое представление о времени и расстояниях, а  другие  существа
Тени, встречавшие замок в своих странствиях, называли его Призрачным.
     Старый король давно  умер,  Гишаарн  вступил  на  трон,  а  уцелевшие
колдуны  и  оккультисты  Ксантрии,  погребенные  в  каменных  лабораториях
Шаарна, все еще искали способ вернуть замок в Срединный Мир.
     Теперь Гишаарну предстояло посетить их. Он уже почти ничего  не  ждал
от кучки этих жалких шарлатанов. А может быть, просто  несчастных  невежд.
Законы привычного мира соблюдались только внутри стен Призрачного замка, а
снаружи все хитроумные штуки, сделанные в  его  лабораториях,  оказывались
никчемными, как лекарства для мертвеца.
     В любом случае, чем бы  ни  занимались  последние  колдуны  Ксантрии,
которых король не хотел знать, оставалась небольшая  надежда  на  то,  что
рано или поздно кто-нибудь из них наткнется на нечто  полезное,  пригодное
хотя бы для поддержания жизни в угасающем королевстве.
     Только один из  них  чего-то  стоил.  Но  он  был  пленником  ужасной
темницы. И  виной  тому  являлся  его  собственный  дар.  Он  умел  делать
предметы, которые были в цене повсюду в Младшем Хаосе. Гишаарн подумал  об
Игаме и содрогнулся... Страх, который внушал ему Замурованный В Глине, был
необъяснимым и непреодолимым.

     Давным-давно  Игам  появился  у  стен  Шаарна,   застывшего   посреди
измененного ландшафта, верхом на  огромном  синем  коте,  шерсть  которого
мелодично звенела под пальцами ветра.
     Неприятная это была пара - старик с ужасными ранами на теле,  руками,
похожими на двух пауков - белого и черного, живущих отдельной  от  хозяина
жизнью, и странное животное с поющей шерстью, искрящейся  всеми  оттенками
фиолетового и голубого...
     Игам пребывал в полубессознательном состоянии и все, что случилось  с
ним, навсегда осталось его тайной. Может быть, он был беглецом или жертвой
никому не ведомого  преступления.  А  может  быть,  пострадал  в  жестокой
схватке, произошедшей в одном из бесконечных закоулков Тени.  Или  же  сам
был орудием чьей-то неумолимой и извращенной мести. Заподозрить его  можно
было в чем  угодно.  Он  никогда  не  оправдывался  и  никогда  ничего  не
объяснял. Люди Гишаарна впустили его в Призрачный замок, где он  полностью
излечился лишь спустя много сотен изменений. В ответ на все  расспросы  он
сумел произнести только несколько слов. Он сказал:
     - Я - Игам, Замурованный В Глине...
     Позже эти слова приобрели более чем зловещий смысл. Мало кто помнил о
них. Но король Гишаарн помнил.
     Игам обладал знаниями, которые людям Ксантрии  казались  волшебством.
Он  делал  Посылающих   Невидимую   Смерть,   Говорящих   На   Расстоянии,
Излечивающих Душу, Тревожащих Сны, Хранящих Голоса, Вызывающих Видения, не
говоря уже о том, что он делал  искусственные  органы  для  смертных  тел.
Проблема для него состояла  лишь  в  материале,  который  Игам  находил  и
подбирал в Шаарне и изменяющихся  ландшафтах  с  редкой  настойчивостью  и
исключительным тщанием.
     Гишаарн  окончательно  убедился  в  его  могуществе  (и  окончательно
испугался), когда Игам оживил одного из слуг, умершего  от  неизвестной  в
Призрачном Замке формы безумия. Король до сих пор  просыпался  в  холодном
поту, когда ему ненароком снилась охота на живого мертвеца,  спрятавшегося
в лабиринтах Шаарна. Эта охота стоила королю  еще  трех  человек,  которых
позже нашли с вырванным горлом...
     Именно после этого он замуровал предварительно  усыпленного  Игама  в
огромной пустотелой статуе  Шакала  -  воплощении  древнего  ксантрийского
божества. Тюрьма внутри Бога, охраняющего Шаарн,  -  что  еще  можно  было
придумать?..  Шакалу  приносились  человеческие  жертвы.  Никто   не   мог
усомниться в его влиянии на судьбу Призрачного замка. Тем  более,  что  из
глиняных ушей Шакала торчали два крюка из вечного металла,  которые  были,
по преданию, когтями самого Бога На Четырех Ногах.
     Статуя была спрятана в одном  из  глубочайших  подвалов  Шаарна,  где
безумный мастер получал пищу и воду в обмен на  почти  колдовские  вещицы,
изредка рождавшиеся в его искалеченных руках.  Через  отверстия  в  голове
шакала он мог видеть предметы и материалы,  которые  приносили  ему  слуги
Гишаарна, и отбирал все необходимое для  работы,  подавая  команды  глухим
голосом, звучавшим словно из могилы. Но он и так был почти в могиле.
     Предметы, сделанные им, выкатывались из внутренностей глиняного  бога
по  длинному  желобу;  по  другому  желобу  слуги  подавали  Игаму  убогую
ксантрийскую пищу. Еще один  желоб  служил  для  отправления  естественных
потребностей преступного (с точки зрения короля) мастера.  Если  волшебные
предметы не появлялись слишком долго, рацион узника урезался тем  сильнее,
чем дольше длилась задержка...
     Что  заставляло  Игама,  Замурованного  В   Глине,   продолжать   эту
чудовищную жизнь? Он надеялся  на  что-то?  Или  же  чего-то  ждал?..  Это
по-настоящему беспокоило Гишаарна.  Если  бы  не  предметы,  имевшие  свою
немалую цену повсюду в Хаосе, он,  не  колеблясь,  уничтожил  бы  колдуна.
Король хотел смерти Игама, но не мог себе этого позволить.
     В своих предположениях Гишаарн заходил очень далеко. Однажды ему даже
пришло в голову, что глиняная статуя может и вовсе  не  быть  тюрьмой  для
Игама. Король сразу же отогнал от себя эту мысль.  Ему  казалось,  что  он
предусмотрел все. Но узник жил. И кто мог сказать,  чем  занимается  он  в
продолжение всей бесконечно долгой череды изменений внутри  своей  ужасной
темницы?
     Этого своего  пленника  король  старался  посещать  как  можно  реже,
отчасти, чтобы не тревожить свою совесть, отчасти из-за глубоко  засевшего
в нем непреодолимого страха перед  пришельцем  из  Тени.  Совесть  Гишаарн
успокаивал, убеждая себя  в  том,  что  держит  Игама  в  заключении  ради
безопасности обитателей Призрачного  замка.  Но  что  мешало  ему  бросить
безумца в одном из измененных ландшафтов? Все те же предметы, таинственную
силу которых он не мог даже постичь, а ведь король втайне рассчитывал и на
большее...
     Гишаарн зло сплюнул и поправил на плечах поющую шкуру синего кота,  с
которой никогда не расставался. Сейчас  ее  песня  была  заунывной  и  еле
слышной...
     А потом он увидел  странных  существ,  возникших  на  краю  ландшафта
изменений.

                         3. ВОЙНА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

     Наперерез Сенору и его спутникам двигался, а точнее сказать  -  летел
небольшой  отряд  вооруженных  всадников,  похожих  на   людей.   Всадники
располагались на спинах крылатых созданий, напоминавших безглазых собак из
Башни, обитавших в мире Кобара. Мощными мягкими лапами  они  отталкивались
от тверди  и  преодолевали  огромные  расстояния  по  воздуху,  расправляя
жесткие кожистые крылья.
     Поскольку они перемещались намного быстрее, чем даже слепые лошади из
Мургуллы, Сенор счел наиболее благоразумным не пытаться  уйти  от  них,  а
подготовиться к отражению возможного нападения. Если это  люди  из  замка,
возникшего на горизонте, то встречи с ними все равно было не избежать.
     Карлик Люстиг, скакавший впереди, придержал  лошадь  и  вернулся  под
защиту мечей  Сенора  и  Суо,  а  в  особенности  -  под  защиту  амулетов
Незавершенного. Но кривая ухмылка не сходила с его лица и  испуганным  он,
конечно же, не выглядел.
     Воины на крылатых собаках провели  в  Хаосе  слишком  много  времени,
чтобы  сразу,  без  выяснения  слабых  и   сильных   сторон   неизвестного
противника, напасть на пришельцев, возникших из ниоткуда.
     Первый из воинов приземлился в десяти шагах от Сенора и Суо. Ведьма и
карлик держались справа от  придворного  Башни  и  чуть  позади.  Холодный
Затылок обернулся и посмотрел на Люстиг.  Тот  кивнул  в  знак  того,  что
узнает противника.
     Предводитель отряда всадников на  крылатых  псах  произнес  несколько
слов на неизвестном в Кобаре языке. У него были холодные бесцветные глаза,
серая кожа, волосы, отливающие серебром, и сильно выдающиеся вперед хищные
челюсти. Кроме того, на голове человека не хватало одного уха.
     Сенор  покачал  головой,  надеясь,  что  этот  жест   будет   понятен
незнакомцу, и послал тому серию отражений.
     То, что он почувствовал вскоре после  этого,  застало  его  врасплох.
Люди из замка не только не посылали отражений, но и  оказались  совершенно
невосприимчивы  к  его  собственным.  Холодный  Затылок   натолкнулся   на
абсолютно глухую стену. Никто не пытался манипулировать его сознанием.  Но
и он, Человек Безымянного Пальца, далеко не  последний  в  ряду  владеющих
искусством отражений, не мог проникнуть  сквозь  преграду,  отделявшую  от
него совершенно чуждое сознание.
     Он ощущал неведомую угрозу, исходившую только из одного источника,  и
этот источник не был двуногим существом. Один из крылатых  псов  неуловимо
отличался от всех остальных, Сенор не мог понять - чем, но  сейчас  он  не
имел возможности беспокоиться об этом. В любом случае, ничего нельзя  было
изменить.
     Несколько ошеломленный сделанным открытием,  он  смотрел  в  тусклые,
словно зимнее небо, глаза одноухого воина и  думал,  какую  пользу  сможет
извлечь из этих людей. Их оружие не слишком интересовало Сенора. Воевать в
Тени  было  делом  непредсказуемым.  Стрелы,  посланные  во  врага,  могли
вонзиться здесь в спину самого стрелявшего, более того, само представление
о враге было столь же зыбким, как весь  окружающий  мир,  и  очень  быстро
могло измениться. Холодный Затылок надеялся, что люди из Призрачного замка
понимают это так же хорошо, как он.
     Они это  понимали.  За  многие  тысячи  и  десятки  тысяч  изменений,
проведенных ими в Младшем Хаосе, им удавалось настичь и убить только  тех,
кто  не  мог  свободно  перемещаться  сквозь  изменяющиеся   ландшафты   и
скрываться  таким  образом  от  своих  преследователей.  Ведь  для  этого,
все-таки, надо было иметь представление  о  пронизывающих  сознание  мирах
Тени. Для тех, кто  его  не  имел,  существовала  единственная,  внушенная
охотником реальность...
     Остальные всадники расположились в линию за человеком с одним ухом. У
некоторых из них Сенор увидел искусно изготовленные протезы. Это тотчас же
напомнило ему об Уродах, населявших подземное королевство Мелхоэд.  Однако
теперь путешествие в Мургуллу казалось давним сном.  На  лицах  всех,  без
исключения, солдат было написано только одно - абсолютное и  непоколебимое
равнодушие. Незавершенный не знал, хорошо ли это, но сейчас ему  казалось,
что хорошо.
     Потом он заметил, что человек с одним  ухом  смотрит  в  его  сторону
как-то странно. Как будто видит Сенора и его совсем небольшую компанию, но
в  то  же  время  смотрит  сквозь  них.  Его  взгляд  вдруг  стал   крайне
сосредоточенным. Затем  в  потемневших  и  ставших  серо-стальными  глазах
отразилось нечто. А именно то,  что  должно  было  находиться  за  спинами
непрошенных гостей.
     Сенор быстро обернулся, но ничего нового  не  увидел.  Только  унылую
твердь, растворяющуюся у края темноты...
     А в глазах  одноухого  сменяли  друг  друга  отражения  текучих,  как
кисель, пейзажей, наполненных кошмарными существами, или - что  было  даже
хуже - всего лишь намеками на кошмар.
     Холодный пот выступил  на  лбу  Незавершенного.  Ему  еще  предстояло
привыкнуть к здешним войнам. Тут сражались, изгоняя врага в мир, созданный
с   помощью   собственных   представлений.   Таким   образом   проверялась
принадлежность к Хаосу или хотя бы способность существовать в нем. Человек
из Призрачного Замка трансформировал ландшафт изменений явно в расчете  на
то,  что  непрошенные  гости  исчезнут,  смытые  волнами  перемешивающейся
материи Тени.
     И  это  почти  удалось  ему,  но  только  на  мгновение.  Для  Сенора
Призрачный Замок действительно стал  вдруг  зыбким,  а  фигуры  обитателей
этого дикого мира подернулись тошнотворной рябью. В его сознании сменились
видения тысяч вероятных  миров,  но  в  ту  же  секунду  Холодный  Затылок
заставил себя утвердиться в одном - том  самом,  из  которого  его  хотели
изгнать.
     ...Силуэт замка вновь был четким и тяжелым, как сама реальность, а  в
зрачках одноухого перестал пульсировать Хаос.
     Сенор обвел взглядом своих спутников и похолодел от  ужаса.  Существо
Суо, имевшее облик придворного Башни, и превращенный карлик были рядом, но
ведьма Истар исчезла, причем исчезла без следа, вместе со  слепой  лошадью
из Мургуллы.
     На мгновение Сенор был ослеплен яростью. Но кто был  виноват  в  том,
что ведьма пропала, затерявшись  в  одном  из  иллюзорных  и  одновременно
реальных миров, вызванных к существованию одноухим из  Тени?..  Сенора  не
поразило  даже  то,  насколько  легко  он  это  принял.   Как   абсолютную
неизбежность. Его бешенство не нашло себе выхода. Все чувства притупились,
когда он лишился возможности выбора. Сражаться против слепой природы - это
было слишком даже для человека, владеющего сверхъестественными  амулетами.
Но что, если она не была слепой?.. Впрочем, это не меняло его отношения  к
одноухому. Он знал, что отомстит тому при первом же  удобном  случае.  Тут
его чувства были сильнее доводов рассудка.
     Он подавил в себе воспоминания и ужас, который проник в его  сознание
в  результате  происшедшего.  Ему  оставалось  лишь  крепко  цепляться  за
одну-единственную реальность.
     В  этот  момент  Сенора  охватило  острое  предчувствие   того,   что
когда-нибудь интересы его спутников перестанут совпадать  и  они  исчезнут
каждый в своей действительности, наилучшим образом подходящей для них, для
достижения их целей, удовлетворения их желаний,  осуществления  их  тайных
планов...
     Он заставил себя не думать об этом. В конце  концов,  ему  предстояло
полное тайн и неразрешимых загадок существование в ненормальном мире,  где
побеждал тот, кто мог изгнать противника в иную реальность, а самого  себя
убедить в том, что окружающая видимость - единственно сущая.  До  сих  пор
Сенор не подозревал, что его мозг способен  осознать  такие  парадоксы.  В
любом случае, это было за гранью всякой привычной логики...
     Наконец, человек с одним ухом пожал плечами, словно тоже  смирился  с
неизбежностью существования непрошенных гостей. Если ты не сумел  изменить
мир, - принимай его, как  должное.  Этот  неписаный  закон  Тени  со  всей
очевидностью отразился на его хищном и равнодушном лице.
     Одноухий поднял руку и показал в сторону замка.
     Холодный Затылок кивнул и рукой,  на  которой  пылал  багровым  огнем
камень в перстне Бродячего Монаха, повторил жест человека из Тени.
     Воины на крылатых псах обступили пришельцев. Все вместе они двинулись
к одному из редких здесь оплотов стабильности. Собаки, мягко  отталкиваясь
от тверди, парили, расправляя  кожистые  крылья.  Люди  из  замка  искусно
замедляли их прыжки, стараясь двигаться  вровень  со  слепыми  безволосыми
лошадьми.

     Они вступили на скалы, которые когда-то были скалами еще в  Срединном
Мире, в древнем королевстве Ксантрия, где обитали люди и племена  хошинхо,
а потом скалы стали островом, который плавал в  изменчивом  океане  Зыбкой
Тени, неся на себе замок Шаарн...
     Здесь уже не нужно было держать  сознание  в  постоянном  напряжении,
ежесекундно  собирая  воедино  распускающиеся  нити  реальности,  -   ведь
Призрачный  Замок  сам  по  себе  являлся  Следом  существа,  пребывающего
неизменным.
     Сенор испытал огромное облегчение, ступив на узкую каменистую полоску
естественной бесформенной суши между безатрибутной твердью, созданной  для
перемещения  в  Хаосе,  и  замшелыми  стенами  замка,   вздымавшимися   на
невообразимую высоту.
     В  то  же  мгновение  окружавший  остров  ландшафт   стал   меняться,
освободившись от сковывавшего его влияния Следа Торра. Теперь  за  спинами
людей были бушующие потоки  пламени,  внизу,  под  воспарившим  в  пустоте
замком, зажглись чужие небесные огни, а по другую его сторону  расстилался
бесконечный  ослепительный  океан  густой,   как   расплавленное   стекло,
жидкости...
     Слепые лошади из Мургуллы испуганно жались  друг  к  другу.  Инстинкт
толкал их прочь от огня. Псы из Призрачного  Замка,  привычные  ко  всему,
спокойно и деловито взбирались по усыпанной обломками скал тропе к  узкому
темному провалу в почти  неприступной  и  изъеденной  лишь  ветрами  Хаоса
стене.

                              4. АУДИЕНЦИЯ

     Поскольку необходимости в словах не было, ритуальные раковины  Шаарна
ревели вовсю, отгоняя  самыми  низкими  из  своих  тонов  всякую  нечисть,
которую могли принести с собой странники Тени. Этот рев вонзался в  уши  и
мешал Сенору сосредоточиться.
     Не располагало к сосредоточению и ничего не выражавшее лицо  женщины,
единственной представительницы своего пола, увиденной им до сих пор в этом
более чем странном месте. Она сидела в  глубокой  нише  каменной  стены  и
внимательно  наблюдала  оттуда  за  происходящим.  Благодаря   магическому
зрению, Сенор мог рассмотреть ее во всех  подробностях  и  это  созерцание
вызвало у него самые недобрые предчувствия.
     Лицам здешних мужчин серый цвет  кожи  придавал  лишь  мрачность,  но
красивое лицо этой женщины было чистым и гладким, как полированная  сталь.
Пустота, увязшая в зрачках, наводила на мысль о безжалостной и не ведающей
угрызений совести  натуре,  а  неправдоподобно  гладкие  и  изящные  руки,
странным образом сложенные на бедрах и находившиеся в  противоестественном
покое, внушали необъяснимое отвращение...
     Сенор лихорадочно искал причину своего интереса к этой женщине  и  не
находил ничего, выходящего за  туманные  границы  предчувствий.  Но  запах
опасности, исходивший от нее, был настолько сильным, что придворный  Башни
просто не мог позволить себе от него  отмахнуться.  При  этом  его  фигура
оставалась внешне расслабленной, а лицо сохраняло бесстрастность.
     Он говорил знаками с человеком, одежда и мантия которого были увешаны
огромным количеством очень странных предметов - от амулетов из  костей  до
сложнейших творений из металла и стекла.  В  довершение  всего  на  плечах
здешнего короля покоилась синяя искрящаяся шкура, от которой  исходил  еле
слышный, но очень чистый и мелодичный звон. Странное существо, похожее  на
огромную летучую мышь, но без единого намека  на  глаза,  сидело  рядом  с
левым ухом короля, вцепившись когтями в поющую шкуру.
     Довольно  быстро  король  объяснил,  что  Сенор  и  его  спутники  не
относятся в Шаарне к числу желанных гостей и даже за  ту  скудную  пищу  и
неприветливый кров, которые им здесь предложат,  ему  придется  заплатить.
При этом хозяева не будут против, если пришельцы покинут Призрачный  Замок
как можно быстрее. Холодный Затылок не мог осуждать их за это.  В  отличие
от обитателей замка, его странствие по Тени только начиналось.
     Человек Безымянного Пальца перебирал в уме предметы и тайны,  которые
могли представлять интерес для правителя блуждающего  королевства  -  свои
собственные амулеты, загадку  возвращения  Люстиг,  искусство  превращений
Суо. Но амулеты стоили здесь слишком дорого,  почти  столько  же,  сколько
стоила жизнь, а тайны его  спутников  были  не  его  тайнами.  Отчасти  он
рассчитывал  на  помощь  превращенного  карлика,  которому  замок  и   все
происходящее в нем были слишком хорошо знакомы.
     Сенор долго бился над тем, чтобы выяснить, знает ли  король  в  синей
шкуре о Храме Спящих Младенцев,  Завесе  Мрака,  Мерцающем  Саркофаге  или
просто о местах, представляющих в  Хаосе  какой-либо  интерес.  И  тут  он
вспомнил  о  своих  собственных,  почти   безнадежных   поисках.   Пленник
шевельнулся в его  черепе  и  ужасная  боль  коснулась  нервов.  Эта  боль
подстегнула его и убедила в том, что он готов на все. Но Сенор до сих  пор
не был уверен в том, что его хотя бы правильно понимают.
     От  полного  краха  эту   абсурдную   беседу   действительно   спасло
вмешательство Люстиг, с хитрым видом взиравшего на происходящее.
     Когда карлик, которому надоело наблюдать за тщетными потугами  Сенора
пробиться сквозь незыблемую стену неприятия, внезапно заговорил на древнем
языке Ксантрии, это возымело едва заметное, но все же не ускользнувшее  от
пристального взгляда Холодного Затылка действие.
     Одна из побрякушек, прикрепленных к  мантии  короля,  дрогнула,  едва
заметная спираль, спрятанная в ней под темным стеклом,  начала  вращаться.
Именно это вращение, приводившее к  чередованию  тьмы  и  тусклого  света,
который не мог бы сделать  менее  темной  и  крысиную  нору,  было  первой
внешней реакцией на слова, произнесенные Люстиг.
     Кроме того, взгляд гладколицей женщины впервые изменил направление  и
остановился на бородатом карлике, выкрикивающем фразы  на  ксантрийском  с
неизменным  глумливым  оскалом  на  лице.  При  этом  выражение  ее   глаз
оставалось не более понятным  Сенору,  чем  выражение  мутных  глаз  змей,
освещавших башни и дома в Кобаре.
     Самым неприятным было то, что в отсутствие отражений намерения  людей
из Призрачного Замка все еще оставались для Незавершенного неизвестными, а
их поведение - совершенно непредсказуемым.
     Он утешал себя  тем,  что  выражение  его  собственного  лица  и  его
собственные намерения -  столь  же  неразрешимая  загадка  для  обитателей
каменного острова.
     К его удивлению, почти ничего не  произошло.  Только  крылатая  тварь
зашевелилась на плече короля и  Сенору  удалось  поймать  слабую  тень  ее
отражений. Слишком слабую, чтобы понять, о чем идет речь, но  достаточную,
чтобы заставить его насторожиться. Безглазый соглядатай  умело  блокировал
отражения. Сенор увидел в нем нового опасного соперника...
     Когда это малопонятное представление завершилось,  человек  в  поющей
шкуре бросил  несколько  коротких  фраз  и,  повернувшись,  вышел.  Силуэт
загадочной женщины окончательно  растворился  в  темной  глубине  каменной
ниши. Приближенные короля также владели искусством исчезать  незаметно.  В
зале остались только те  из  них,  кому  было  поручено  присматривать  за
гостями.
     - Он сказал, что пока мы должны оставаться здесь, -  прокомментировал
уход короля карлик Люстиг. - Они наверняка  будут  решать,  что  делать  с
нами. У нас есть в запасе десяток изменений ландшафта...
     - Не нравится мне это, - зевая и деликатно прикрыв  рот  перчаткой  с
отрезанным  мизинцем,  сказало  Существо  Суо.  Оно   явно   намекало   на
необъяснимую осведомленность  Люстиг  в  здешних  делах.  Сенор  предпочел
сделать вид, будто не заметил этого намека. С карликом  была  связана  его
единственная надежда что-либо разузнать об обитателях Призрачного Замка.
     - Пойду посмотрю, что здесь изменилось, - с загадочным видом произнес
вдруг Люстиг, направляясь в один из темных коридоров и не обращая внимания
на охрану. Солдат  с  морщинистым  серым  лицом  и  длинными  серебристыми
волосами, заплетенными в косу, бросился вслед  за  ним.  Карлик  обнаружил
неожиданную проворность. Несколько фраз, брошенных на бегу на  неизвестном
в Кобаре языке - и оба исчезли.
     Сенор переглянулся с Человеком Мизинца Суором. Им  оставалось  только
ждать. Незавершенный положил перед собою меч Торра  и  стал  рассматривать
стены  зала,  в  котором  они  находились,   используя   древнюю   технику
расслабления. Эти стены были тем,  что  осталось  от  каменного  монолита,
когда неизвестная никому из живущих чудовищная сила много  столетий  назад
выдавила из него все лишнее...

                               5. ПУТЬ ВНИЗ

     Спустя  некоторое  время  в  зале,  где  остались  Сенор,  Суо  и  их
молчаливые стражи, сгустилась тьма. Чадящие светильники погасли. Никто  не
позаботился о том, чтобы разжечь их вновь. В Призрачном Замке,  блуждающем
по Тени, наступила ночь.
     Холодный Затылок долго смотрел на белеющие во мраке немигающие  глаза
существа из Мертвых Времен. И хотя ощущение  было  жутковатым,  сейчас  он
завидовал  Суо.  Оно  не  ведало  сомнений,  для  него   не   существовало
томительного ожидания, липкого страха, тягучего, как смола,  времени,  как
не существовало и многого другого. Даже необходимости спать...
     Сам Сенор уснул сидя. Перед тем, как в  его  мозгу  угасла  последняя
мысль, он ощутил себя бесконечно уставшим.

     Пока Незавершенный спал, а за пределами  Шаарна  сменяли  друг  друга
ландшафты Младшего Хаоса, Существо Суо и  превращенный  карлик  не  теряли
времени даром.
     Люстиг не мог бы сейчас уснуть, даже если бы захотел. Слишком  велико
было его возбуждение. Жажда мести бушевала в его уродливой  птичьей  груди
жарким  неугасимым  пламенем,   разгоревшимся   еще   ярче   от   близости
осуществления. Обманув Незавершенного, Люстиг нашел тех,  кого  так  хотел
встретить. Теперь он не мог удержаться даже от мыслей о том,  чего  сможет
достичь после того, как, наконец, получит назад  свое  прекрасное  женское
тело.
     Но это относилось к области сокровенного. Люстиг не говорил  пока  об
этом никому, даже своим спутникам. Однако, он понимал,  что  ему  придется
сделать это рано или поздно. Терпения  человека  с  древним  мечом  хватит
ненадолго, к тому же, от того,  как  он  себя  поведет,  зависело  слишком
многое. Впрочем, столь же  много  зависело  от  этого  ходячего  муляжа  -
существа из Мертвых Времен, которое, похоже не ставило карлика ни во что и
терпело его лишь до поры до времени.  Его  холодной  беспощадности  Люстиг
опасался больше всего...
     Он обдумывал также, что сделает с двумя своими спутниками, когда  его
планы осуществятся.
     Если бы Сенор взял на себя труд разобраться в отражениях карлика,  то
мог бы узнать много интересного. Но Люстиг был осторожен,  осторожен,  как
никогда, и глубоко скрывал самые черные  из  своих  замыслов.  А  Человеку
Безымянного Пальца сейчас было не до них. Зыбкая Тень мешала ему. В Кобаре
он был бы осторожнее и  подозрительнее,  -  придворные  Башни  не  прощали
подобной небрежности.

     В отличие от превращенного карлика  Существо,  Не  Имеющее  Пола,  не
руководствовалось  никакими  соображениями.  У   него   вообще   не   было
соображений. Оно действовало, выполняя свое зловещее  предназначение.  При
этом у него могли возникать иллюзии относительно собственных  намерений  и
желаний. Но и они не имели ничего общего с человеческими.
     Темный   непостижимый   инстинкт   заставлял   его    изворачиваться,
превращаться, идти на сомнительные  сделки,  лгать,  уступать,  убивать  и
ждать своего часа...  Двое  жалких  существ  из  постепенно  распадающейся
плоти, ставшие его спутниками на очень краткий, с точки зрения Суо,  срок,
были лишь смутными  тенями  на  его  внутреннем  горизонте.  Оно  даже  не
понимало, о чем, собственно, договорилось с ними, -  эту  заботу  взял  на
себя гнездящийся в нем скрытый инстинкт.
     Одного из них Существо Суо ждало в  Мертвых  Временах,  ждало  долго,
перебирая длинную череду созданий, попадавших к нему во владения,  которые
оказались  владениями  изгнанника.  Пресытившись,  оно   уничтожало   этот
материал, предварительно извлекая из него все,  что  можно,  -  от  тайных
знаний до самого изощренного коварства.
     Таким образом оно познало сны, упоение смертью, наслаждение  властью,
леденящий ужас, туман рождения, азарт игры и чувства, вообще  не  знакомые
людям...
     Великое множество существ, от самых примитивных до  самых  сложных  и
искушенных, живших в угасающей вселенной, растворилось в нем, но среди них
не было ни одного Бога.
     Подозрение, что Боги существуют, пришло  к  Суо  вместе  с  одной  из
поглощенных им жертв и этого не предусмотрели те, кто упрятал Существо, Не
Имеющее Пола, в Мертвых Временах. Еще менее вероятным казалось им то,  что
Суо само покинет свои владения, где оно обладало безраздельной властью.
     Теперь оно действовало, не осознавая своей цели,  но  ни  на  миг  не
усомнившись в том, что в конце концов его ожидает настоящее Завершение.

     От внимания Суо не ускользало ничего.
     Когда превращенный карлик выскочил из комнаты, преследуемый  солдатом
с серебристой косой, оно осталось неподвижным и равнодушным.
     Более того, спустя некоторое время Человек Мизинца Суор закрыл  глаза
и ни один из стражников не мог бы усомниться в том, что в  темной  комнате
находятся два спящих пришельца. Но никто из них не видел, как  от  затылка
одного из странников отделился маленький темный  предмет  и  отправился  в
самостоятельное путешествие по Призрачному Замку.
     Предмет не имел постоянной  формы,  иногда  это  был  просто  упругий
черный шар, иногда - плотный туман или липкий  ручей,  он  мог  проникнуть
куда угодно и не утратил способности убивать. Он мог залепить  ноздри  или
обвиться вокруг шеи, сожрать мозг,  с  дыханием  проникнуть  в  легкие,  с
кровью просочиться в сердце и разорвать его изнутри...
     Этот предмет нес в себе все, чем обладало Существо из Мертвых Времен.

     Эрлана, Обрученная Со Смертью, вдова короля Гишаарна, принужденная  в
соответствии с древним  обычаем  оплакивать  короля  еще  при  его  жизни,
смотрела в Озеро  Изумрудного  Света,  пойманное  охотниками  в  одном  из
ландшафтов Тени и плававшее теперь под скругленным потолком ее покоев.
     Это было чистое созерцание, все  чувства  Обрученной  Со  Смертью  на
время умирали, она почти достигала ясности и пустоты, но ее изощренный  ум
никогда  не  позволял  ей  постичь  совершенную  свободу  и  незамутненную
радость.
     Ее   холодный   рассудок   начинал   действовать    с    механической
настойчивостью и переливающиеся течения света,  гипнотизировавшие  чувства
Эрланы, становились лучшим фоном для  его  ужасающе  безошибочной  работы.
Затем он вытаскивал за собой из небытия целую свору  желаний  и  сжигающих
душу страстей, а Изумрудное Озеро превращалось в средоточие всех  мыслимых
наслаждений.
     Несмотря на свое мрачное предназначение, Эрлана  отнюдь  не  была  им
подавлена, напротив, оно давало ей темную  силу  колдуньи  и  до  сих  пор
Обрученная Со Смертью имела в Призрачном королевстве все, что хотела.  Как
никогда, она была близка к достижению конечной цели...
     Но приход чужих - в этом было  кое-что  необычное.  В  последний  раз
Эрлана видела странствующих по Хаосу так давно, что почти забыла об  этом.
Теперь  она  перебирала  в  памяти  мельчайшие  подробности  тех   встреч;
выплывали из забвения существа и события... неясная тревога охватила вдову
короля. Причину этой тревоги она не могла осознать, ей  было  мало  просто
предчувствий и это вывело бы ее из себя, если  бы  Эрлана  позволила  себе
хоть на мгновение ослабить самоконтроль. Но  вместо  этого  она  принялась
обдумывать возможные последствия появления посторонних в замке Шаарн и,  в
частности, возможную угрозу,  которую  представляли  собой  чужие  для  ее
далеко идущих и глубоко затаенным планам.
     До сих пор помешать  их  осуществлению  мог  только  Желуг,  крылатый
недоносок, слепой шпион Гишаарна. Эрлане приходилось тщательно скрывать  в
его присутствии не только свои чувства, но и  мысли.  Она  бы  давно  и  с
удовольствием избавилась от Желуга, если бы не  болезненная  привязанность
короля к своему слуге. Эти двое охраняли себя так, словно  в  каждом  была
заключена частица жизни другого.
     Эрлана сосредоточилась, отогнав воспоминания обо всем лишнем  и  -  в
который раз - Озеро Изумрудного Света помогло ей. Из полнейшего отсутствия
форм  в  его  глубине  вдруг  родились  смутные  образы,  едва   уловимые,
ускользающие, как утренний сон, но для Вдовы этого было достаточно.
     Она вспомнила.
     Ее гладкие руки напряглись и стали костлявыми.
     Уловив настроение своей хозяйки, Изумрудное Озеро сжалось,  уплыло  в
угол  комнаты  и  превратилось  в  мертвое  зеленое  пятно,  повисшее  под
потолком.
     Обрученная Со Смертью была готова  действовать.  Но  она  предавалась
созерцанию слишком долго. Ее созерцание не было совершенным. И даже  Озеро
Изумрудного Света не могло подсказать ей, что она опоздала.

     Его пробудил ото сна возбужденный шепот Люстиг.  Суо  находилось  тут
же, с древним  мечом  в  руке.  Сенор  бросил  быстрый  взгляд  в  сторону
стражников  -  они  были  мертвы.  Не  нужно  было  теряться  в   догадках
относительно того, кто это сделал.  Существо,  Не  Имеющее  Пола,  еще  не
завершило превращения - нижняя часть его тела  представляла  собой  тонкий
змеиный хвост.
     На глазах у Сенора хвост сократился, увеличил свою толщину,  наконец,
раздвоился и стал человеческими ногами. Сквозь фальшивую плоть  проступили
покровы, ткани одежд,  сапоги  и  доспехи,  во  всем  подобные  хитиновым.
Человек Мизинца Суор подошел к одному из  круглых  проемов,  заменявших  в
Шаарне двери, и выглянул в коридор. Убедившись в том, что  путь  свободен,
он дал знак Сенору следовать за ним.
     Холодный Затылок поздравил себя с таким попутчиком и, хотя еще ничего
не понимал, послушно погрузился в  темнеющий  зев  коридора.  Превращенный
карлик бежал рядом. В его бороде пряталась  довольная  усмешка.  В  частом
топоте маленьких ножек было что-то жуткое. Сенор мог  бы  поклясться,  что
кинжал, болтавшийся на поясе Люстиг, он видел незадолго до этого  в  руках
солдата с серебристой косой.

     Все трое спускались куда-то вниз  по  гулким  коридорам  с  наклонным
полом. Либо создателю Шаарна были  неведомы  лестницы,  либо  он  не  имел
возможности  воспользоваться  ими.  Таинственная  спиральная  архитектура,
проходы, кольцами опоясывавшие башни, отсутствие прямых углов, скругленные
полы,  светильники,  зажатые  в  металлических   щупальцах,   вертикальные
колодцы, уводившие в неизвестные глубины, барельефы, не  имевшие  в  своих
формах ничего человеческого или хотя бы узнаваемого... Если  бы  Сенор  не
знал, что замок населен людьми, он мог бы назвать его обителью  гигантских
червей. Он живо представил себе  черные,  маслянисто  поблескивающие  тела
толщиной с его рост, лениво переползающие по  сплетающимся  коридорам  или
отдыхающие в круглых залах, свернувшись в тошнотворные клубки...
     Видение было настолько ярким, что его желудок пронзили острые  спазмы
отвращения. Он заставил себя думать о том, что  притаилось  в  подземельях
Шаарна. Пока он мирился с тем, что Суо и Люстиг играли каждый в свою игру,
но теперь наступило время опасаться этого и готовиться к худшему.
     Очень медленно и осторожно он распустил, как невидимый цветок, тонкие
щупальца своего сознания и поймал слабые отражения превращенного карлика.

     Большой отряд замковой стражи почти  застал  их  врасплох.  Некоторое
время солдаты оставались невидимыми за плавным изгибом коридора, но Сенору
и  его  спутникам  было  негде  спрятаться,  а  огромные  искаженные  тени
приближающихся воинов уже плясали  на  освещенной  чадящими  светильниками
стене. По слегка растерянному виду карлика  Сенор  безошибочно  определил,
что схватка не входила в его планы. И тут Существо  Суо,  шедшее  впереди,
стало медленно оборачиваться к ним.
     Когда оно повернулось  полностью,  то  имело  уже  совершенно  другой
облик. Сенор узнал в нем  женщину,  наблюдавшую  за  его  переговорами  со
здешним королем. Длинная просторная накидка делала ее фигуру бесформенной,
но лицо было таким же холодным и прекрасным.
     Люстиг тихо взвизгнул от восторга и Существо Суо мрачно улыбнулось  в
ответ.
     Потом полы его накидки раздвинулись и под  ней  обнаружилось  гладкое
серое тело без каких-либо признаков пола. Черная, тонкая, как лезвие ножа,
линия прорезала это тело посередине и оно распахнулось,  как  раскрываются
сложенные ладони.
     Внутри него было темное клубящееся нечто. Сенор глядел в эту странную
пустоту, которая не была обычным пространством, и ему стало не по себе. Но
поведение Суо явно означало приглашение и, кроме  того,  стражники  должны
были вот-вот показаться из-за поворота. Более не раздумывая, он  шагнул  к
телу, почти  вывернувшемуся  наизнанку,  и  с  досадой  почувствовал,  что
превращенный карлик догнал его сзади и прыгнул ему на  плечи,  после  чего
обе половинки Существа Суо сомкнулись за его спиной  и  Сенор  оказался  в
кромешной тьме.
     Внутри Суо, Не Имеющего Пола, было душно, а вскоре Холодный Затылок с
ужасом  ощутил,  что  вообще  не  дышит.  Тени   незнакомых   предчувствий
проносились сквозь его сознание. Тело было как будто подвешено  в  упругой
среде, которая заставляла его двигаться. Сенор чувствовал себя так, словно
его облизывали бесплотные, но настойчивые языки.  Вдобавок  карлик  сжимал
его шею уродливыми ручками и щекотал бородой ухо и шею.
     Было трудно поверить в то, что снаружи они могут  представлять  собой
прекрасное и соразмерное тело. Глухие звуки доносились  до  слуха  Сенора,
словно он находился глубоко под водой. Он не мог сосредоточиться. К  этому
времени уже тысячи неясных желаний  и  страхов  раздирали  его  на  части.
Растревоженный рой теней всех, когда-либо умерших в Суо,  носился  вокруг.
Одним словом, внутри Существа из Мертвых Времен  было  не  слишком  уютно.
Сенор ощутил мелкую дрожь скрюченных  ручек  и  понял,  что  карлику  тоже
приходится несладко.
     Но тут какая-то сила заставила Люстиг открыть  рот,  хотя  сейчас  он
явно не был расположен к разговорам, и из  его  глотки  вырвались  хриплые
звуки. Они вышли наружу сквозь тело Суо и стали  фразами  на  ксантрийском
языке. Должно быть, со стороны это выглядело так, будто Эрлана, Обрученная
Со Смертью, отдавала приказы замковой страже.
     Та же сила подняла руку Сенора  и  заставила  его  сделать  несколько
шагов. Это было удивительное и в чем-то  даже  приятное  ощущение.  Словно
возвращение  в  лоно  Праматери,  каким  его  рисовали  кобарские  мифы...
Холодный Затылок расслабился, чувствуя, как Суо манипулирует его  телом  и
конечностями. Пуповина покоя и темного уюта связала его  с  Существом,  Не
Имеющим Пола, но почти сразу же и оборвалась. Нечто похожее он  испытывал,
бывало, в постелях кобарских женщин, когда  после  минутного  расслабления
начинал ощущать смутную угрозу.
     Сожаление и страх, которые пришли к нему, подсказали,  что  он  снова
рождается на свет. Фальшивое тело Эрланы сползло с него, как змеиная кожа,
невидимые языки обласкали его в последний раз и унеслись  в  пространство.
На глазах у Сенора и карлика темный смерч заполнил вывернутое наизнанку  и
потерявшее форму тело. Затем оно плавно сомкнулось, легкая рябь  пробежала
по лицу, превратив его в лицо Человека Мизинца Суора.
     Судорога  пронзила  тело  Незавершенного,  легкие  вновь  наполнились
воздухом... Что-то коснулось его спины ледяными пальцами...
     В замешательстве он осознал, что с этого момента какая-то  его  часть
навсегда осталась в Существе из Мертвых Времен и  когда-нибудь  его  может
посетить некто, чтобы потребовать от него услуг, о которых он сейчас  даже
не подозревал. Это не сблизило их ни на шаг, - наоборот,  он  ощутил  лишь
далекую и пока неясную угрозу...
     Сенор отдал должное хитрости Суо.
     Оно умело создавать себе слуг.
     Но, в конце концов, это было лучше, чем плен или смерть в Шаарне.

                            6. КОНЕЦ ХОШИНХО

     Они оказались в темном подвале внутри каменной сферы и в самой нижней
ее точке Сенор увидел то, что вначале показалось ему бесформенной скалой.
     Когда он подошел поближе, скала превратилась в статую  из  коричневой
глины, в которой  вдруг  явственно  и  резко  проступили  черты  огромного
шакала. Это было изображение Бога На Четырех  Ногах,  сидящего  на  задних
лапах.
     Несколько длинных наклонных желобов вонзались в его тело, как  копья,
и оканчивались черными отверстиями в глине. Один  из  них  вполне  ощутимо
отдавал нечистотами.
     Из ушей Шакала торчали металлические крюки, слишком гладкие и сиявшие
слишком ярко, чтобы быть творением смертных мастеров. На каждом из них был
подвешен полусгнивший  труп.  Сенор  сделал  неприятное  открытие,  что  в
Ксантрии Богу На Четырех  Ногах  приносятся  человеческие  жертвы.  Воздух
вблизи от статуи оказался таким, что его затошнило. Кости тех, кто  умирал
на протяжении нескольких поколений, белели тут же, у задних лап Шакала,  а
в передних была закреплена клетка с розовыми мышами.
     ...По  преданию,  одна  из  розовых  мышек  была   ключом   к   жизни
четвероногого Бога, а всего мышей в Ледяной  Обители  Шакала  были  многие
сотни тысяч. Любому смертному, попавшему в Ледяную Обитель, Бог  предлагал
выбрать и съесть одну розовую мышь.  Как  видно,  у  Шакала  тоже  имелось
своеобразное чувство юмора и он тоже любил поиграть в прятки  со  смертью.
Никому и никогда еще не удавалось угадать  и  спасти  таким  образом  свою
собственную жизнь. Но разве не всех ожидает одинаковый конец?..
     Пока Холодный Затылок рассматривал глиняного Бога, в темных  провалах
его глаз появились мутно-белесые и круглые предметы, словно глазные яблоки
без зрачков. Тем не менее, у Сенора возникло ощущение, что  за  ним  очень
внимательно наблюдают. Он  привык  доверять  своим  ощущениям.  Но  карлик
отнюдь не выглядел так, словно здесь  им  угрожала  какая-либо  опасность.
Более  того,  он  имел   вид   существа,   преподносящего   Незавершенному
неожиданный и чрезвычайно ценный подарок.
     Человек Мизинца Суор повернулся и произнес вполголоса:
     - Это тюрьма Игама, Замурованного В Глине. Я говорил с ним  некоторое
время назад. Для меня нет препятствий и не существует  стен,  -  тут  Суор
хитро усмехнулся. - Один из нас...
     - Нас? - быстро перебил его Сенор.
     - Нас, - спокойно подтвердил Суор. - Многие составляют Одно. Разве ты
не догадывался об этом? - лицо Существа, Не Имеющего  Пола,  на  мгновение
преобразилось и стало лицом  прекрасной  женщины  с  драгоценными  камнями
вместо глаз, которую Сенор встретил когда-то в Мертвых Временах.
     - Один из нас побывал там, - продолжало Суо и  показало  на  одну  из
черных нор, из которых тянулись желоба. - Этот Игам - существо смертное  и
похожее на тебя...
     В это мгновение тихий смешок, окончившийся неясным гулом, донесся  до
них изнутри статуи Шакала.
     - Игам - больное место короля Гишаарна,  -  зашептал  на  ухо  Сенору
карлик Люстиг, потянув того за руку и заставив наклониться.  -  Ты  можешь
воспользоваться этим...
     Сенор показался бы слишком наивным даже самому себе, если бы  поверил
в бескорыстную помощь Люстиг. Он согласно кивал, а потом внезапно  оборвал
карлика:
     - Откуда ты знаешь об этом?
     -  Ну,  теперь  здесь  нет  тайны...  -   несмотря   на   собственное
утверждение, карлик приблизил губы к самому уху склонившегося Сенора. -  Я
была превращена в Шаарне.
     - Ты быстро нашла тех, кому хочешь отомстить, -  медленно  проговорил
Холодный Затылок, делая вид, что раньше не догадывался об услышанном.
     Карлик тихо засмеялся и сказал, бросив быстрый взгляд в сторону Суо:
     - Я вела тебя через Хаос, не так ли? Мне был нужен Призрачный Замок и
я нашла его. Может быть, он  нужен  и  тебе.  В  Зыбкой  Тени  бесконечное
множество ландшафтов и мы могли оказаться в каком угодно из  них,  но  мои
желания были самыми сильными... Договорись с Игамом - и ты  получишь  свою
долю необходимого...
     - Только поэтому ты еще живешь,  -  произнес  вдруг  Человек  Мизинца
Суор. Его ничего не выражающий взгляд был по-прежнему устремлен на  статую
Четвероногого Бога, но карлика, тем не  менее,  пробрала  хорошо  заметная
дрожь. Слова Суора он принял на  свой  счет,  однако  Незавершенный  думал
иначе.
     Пользуясь сильным испугом Люстиг,  Сенор  проник  в  ее  обнажившуюся
память. Сумбурные видения и суетливые  чувства  захлестнули  его.  К  нему
пришли отражения Призрачного Замка, немного иного, чем тот, в котором  они
находились сейчас. И все-таки это тоже был Шаарн.
     В одно мгновение он понял почти все.  В  отражениях  Люстиг  остались
Гишаарн и Эрлана, Обрученная Со Смертью, которая совокуплялась с крылатыми
псами. Были отражения ее  ненависти  и  кое-как  просматривалось  зловещее
колдовство  Игама,  Замурованного  В  Глине,  кроме  того   присутствовали
отражения обнаженного тела короля и женского тела Люстиг, каким  оно  было
до  превращения,  восторг  немыслимого  сладострастия  и   упоение   почти
абсолютной властью. Как эта власть ускользнула из рук Люстиг, Сенор еще не
понимал, но сильно подозревал, что существовал тайный сговор между  Игамом
и Эрланой. Игам сейчас находился рядом с ним и он был замурован в глине  -
это казалось лучшим свидетельством того, что Вдова Гишаарна  не  выполнила
свою часть соглашения. На этом можно было сыграть. Холодный Затылок еще не
знал - как именно, но сыграть стоило уже хотя бы для того, чтобы спасти  в
Призрачном Замке свою жизнь. За Существо Суо тревожиться не приходилось  -
Сенор видел, каким оно могло быть...
     Наконец,  превращенный  карлик  взял  себя  в  руки.  Его   отражения
замутились, он поспешно возводил защиту, но Сенор знал теперь  достаточно.
Положив ладонь на ножны, в которых покоился древний меч, он медленно пошел
в сторону статуи, преодолевая свое  отвращение  и  почти  осязаемую  вонь,
царившую вокруг.
     Поэтому он не  видел,  как  из-под  накидки  Человека  Мизинца  Суора
появилось легкое облачко  серого  тумана  и  поплыло  вверх,  к  отверстию
вертикального колодца, ведущего из подземелья наружу.

     Желуг торопился. Он должен был успеть предупредить  Гишаарна  о  том,
что происходило в подземелье замка.
     Слепой, он помнил расположение любого камня в  Шаарне.  Изуродованное
природой тело мешало ему двигаться быстро, он мог  послать  королю  только
ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были
так тупы - для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем  случае
Гишаарн просто отмахнется от  беспричинных  страхов,  пришедших,  как  ему
покажется, из ниоткуда. В худшем - пожмет плечами и выпьет  что-нибудь  из
этих ужасных зелий, превращающих мозг в поле для чужих игр,  а  тело  -  в
послушную марионетку.
     Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, торопясь принести
столь смутное для двуногого сообщение.
     Наконец,  он  понял,  что  ему  придется  взлететь,  оторвавшись   от
неизменной твердыни Шаарна, чтобы  побыстрее  достичь  королевской  башни,
пусть даже рискуя затеряться в течениях Хаоса. Теперь  он  искал  открытую
площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья.
     Даже в том случае, если Желуг долетит, он не мог быть уверен  в  том,
что король правильно его поймет. Такова уж была судьба последнего  хошинхо
Ксантрии - влачить  существование  без  надежды,  среди  жалких  тварей  и
вдобавок служить одному из них в обмен на пристанище в  Тени,  потому  что
больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ.
     Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое  двуногие  назвали  бы
привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были  неведомы
чувства  двуногих.  Он  жил  в  своей  собственной  реальности,  во  тьме,
пронизанной беспокойством и страхами множества существ.  Его  недостижимым
идеалом был покой. В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в
своих гнездах  на  вершинах  каменных  башен,  поднимавшихся  до  небес  и
выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том
исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом  с  собой.  Несмотря  на
вырождение, Желуг помнил об этом.
     Трое из другого мира, появившиеся в Призрачном замке, были  не  более
понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящий от  них  запах
разрушения, угрожавшего остаткам древнего королевства.

     Этот запах пришел к нему вместе со  страхом,  как  только  он  увидел
странников Хаоса. С того мгновения Желуг не обделял их своим вниманием.
     Он "видел" превращения Существа, Не Имеющего Пола,  и  это  наполнило
его еще большим ужасом. Он чувствовал  смертоносную  силу,  заключенную  в
мече, который носил один  из  чужеземцев.  А  в  карлике  он  сразу  узнал
женщину, побывавшую в Призрачном замке много сотен изменений тому назад.
     Тогда это существо едва не подчинило себе короля, оно было  коварным,
почти как Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их  к  непримиримой
вражде. Желуг даже помнил ландшафт, в котором Люстиг  была  превращена  во
время охоты на Озеро Изумрудного Света,  далеко  за  пределами  Шаарна,  и
помнил ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика
вместо женщины...
     Мало  кто,  кроме  Желуга,  знал  о  тайных  пружинах  того   давнего
колдовства. А хошинхо знал  и  помнил  все.  В  этом,  отчасти,  было  его
назначение. Он покидал Шаарн только  в  единственном  случае  -  на  плече
короля, крепко вцепившись когтями в шкуру синего кота. В тот раз он  скрыл
от Гишаарна все, что знал о сговоре между Игамом  и  Эрланой,  потому  что
хотел сохранить неизменным королевство, которое носил вместе  с  собой  по
течениям Хаоса След Свиньи Кружедда.
     Но теперь вдова стала слишком опасна и внушала Желугу гораздо большие
опасения,  чем  прежде.  Запах  ужаса,  исходивший  от  нее,  забивал  все
остальные  запахи.  Ее  сила  таилась  в  ее  предназначении.   Она   была
самоубийственным  порождением  самой  Ксантрии,  воплощением  зревшего   с
забытых времен древнего проклятия.
     Однако для хошинхо это были абстракции. Единственное, чему он  верил,
это своему собственному страху.

     То, что у двуногих было два пола, казалось Желугу вопиющей  дикостью.
Древние хошинхо Ксантрии были гермафродитами и  приносили  потомство  лишь
один раз перед смертью. Сам Желуг не мог сделать даже этого. Но зато он не
мог и умереть естественным для хошинхо образом. Покончить с собой или быть
убитым - вот выбор, который оставила ему судьба.
     Желуг размышлял об  этом,  пока  взбирался  на  открытую  площадку  у
замковой стены. Он повертелся на месте, ловя смутное воспоминание о том, в
какой стороне находится королевская башня. Среди вечной  тьмы,  в  которую
был погружен хошинхо, ему казалось гораздо более легким  узнать  намерения
немого, чем найти камень, лежащий в нескольких шагах. Если только  это  не
был ЧЕЙ-ТО камень...  Твердое  и  невидимое  становилось  тогда  мягким  и
податливым; оно приобретало то, что Желуг ощущал, как запах.  Свой,  ни  с
чем не сравнимый запах был у  Гишаарна,  Эрланы,  Игама,  Замурованного  В
Глине. Был он и у королевских покоев. Не имело запаха только  существо  из
Мертвых Времен и его Желуг воспринимал, как нечто зыбкое  и  множественное
одновременно...
     Хошинхо  расправил  крылья  и  прыгнул  с  площадки  вниз.  Ландшафт,
окружавший замок, успел измениться, пока Желуг  взбирался  на  стену.  Над
каменным островом  теперь  нависал  бесконечный  низкий  свод,  источавший
ровный голубой свет. Башни Шаарна  темными  пальцами  пронизывали  голубое
сияние, но не отбрасывали теней.  В  этом  сиянии,  прекрасном  и  жутком,
которого Желуг не мог видеть, он полетел в направлении королевской  башни,
тяжело взмахивая искалеченными крыльями.

     То, что наперерез ему движется какая-то тень, выстрелившая с одной из
башен, Желуг почувствовал слишком поздно.
     Тень догоняла хошинхо. Она  оказалась  плотным,  округлым  предметом,
выбрасывавшим из себя кусочки собственного вещества, измельченные в  пыль.
Приблизившись вплотную к слуге короля, предмет распался  на  сотни  липких
извивающихся нитей, которые намертво впились  в  крылья  и  тело  хошинхо.
Желуг издал крик, полный неподдельного ужаса, - ему  показалось,  что  его
смывает волна, пришедшая из Хаоса. Но Тень была не при чем. Один из убийц,
составлявших Существо Суо, делал свою работу...
     Хошинхо судорожно забил крыльями, но уже не мог взмахнуть ими  -  они
увязли в липкой траурной сети. Сила, которую хранил в себе  След,  увлекла
Желуга вниз, все убыстряя его падение к древним скалам  и  башням  Шаарна,
ощетинившимся наростами, завитыми в спирали.
     Поскольку Желуг не мог умереть, родив нового  хошинхо,  ему  пришлось
пережить долгий ужас медленной, но неотвратимо  приближавшейся  смерти,  и
смерть эта  пришла  к  нему  черной  вспышкой  немыслимой  боли,  а  потом
последний из рода древних властителей Ксантрии перестал существовать.
     Рядом с его останками на камнях оказались  разбросаны  жирные  черные
капли. Спустя несколько мгновений после гибели Желуга эти капли  собрались
в ручей, текущий вверх, к возвышенному угловатому  уступу.  Добравшись  до
вершины уступа,  ручей  превратился  в  полоску  серого  тумана,  медленно
поплывшую  в  сторону  башни,  под  которой   находилась   тюрьма   Игама,
Замурованного В Глине.
     Часть Существа из Мертвых Времен возвращалась к своему хозяину.

                              7. ПОСРЕДНИК

     В самой глубине комнаты, свернутой в  суживающуюся  спираль,  Эрлана,
Обрученная Со Смертью, плела нити своего колдовства.
     В этом искусстве Вдове  Гишаарна  было  далеко  до  Игама;  настоящие
видения и силы были неподвластны ей, как и любому из смертных.  Она  могла
прикасаться только к теням древнейших из проявлений магической  природы  и
купила право всего лишь служить им, изредка взывая к помощи. Может быть, в
этом было ее благо, ведь рассудок двуногих бессилен в абсолютно магическом
мире. Кроме того, плата за помощь  ужасна  и  извращенна  с  точки  зрения
людей, а Эрлана уже давно заплатила  свою  цену.  Вдова  оказалась  слабой
колдуньей, но для ее целей было достаточно и того, что она умела...
     Для начала ей  был  необходим  Посредник.  Ее  тайный  Посредник  жил
поблизости от Эрланы с тех самых пор,  как  Вдова  получила  первые  знаки
своего предназначения. Самый младший из слуг демонов Тени, живущий в мире,
лишь немного отличающемся от мира  Обрученной  Со  Смертью,  был,  тем  не
менее, гораздо  могущественнее  любого  из  мастеров  человеческой  магии.
Эрлана знала, чего он потребует за свою помощь, но это уже давно не пугало
ее, более того, - приносило ей ни с чем не сравнимое удовольствие...
     Она съела несколько плотно скатанных  шариков  из  липкого  вещества,
похожего на смолу, которые делал для  нее  Посредник.  Когда  вокруг  всех
предметов в комнате возникло  слабое  свечение,  Эрлана  сожгла  в  медном
светильнике клок жестких рыжих волос.  Они  сгорели  с  треском,  рассыпав
фиолетовые искры, а пространство наполнилось сильным и  странным  запахом.
По ее телу разливалось приятное тепло. Тишина вокруг стала ватной и в  ней
гулко отдавался любой, даже самый  слабый  звук...  Время  замедлило  свой
бег... В непрерывной цепи мгновений, следовавших одно за другим, появились
промежутки, словно  что-то  раздвигало  их  невидимыми  пальцами...  Вдова
Гишаарна узнавала об этом, когда свет, исходивший  от  предметов,  начинал
мерцать. В  существовании  окружающего  мира  обнаруживались  удлиняющиеся
провалы, в которых не было ничего, кроме неописуемого ужаса...  Обрученная
Со Смертью не смела двинуться с места. Посредник приходил к ней через один
из этих провалов, проскальзывая в пульсирующую щель между  миром  людей  и
демонической  вселенной.  Когда  щель  расширилась  настолько,  что  время
существования предметов стало в восприятии Эрланы таким же, как  время  их
небытия, она услышала далекий стук когтей.
     С каждым новым исчезновением мира звук становился все ближе и  ближе,
пока не заполнил собою ее опустевший череп...
     В  зеркалах,  висящих  на  стенах,  исчезли   изображения,   предметы
перестали отражать свет.
     Когда  комната  в  очередной  раз  появилась  перед  Эрланой,  в  ней
оказалось существо, похожее на крылатого пса.  Оно  подошло  ближе,  стуча
когтями по каменному полу. Мгновения слились в непрерывно текущую  реку  и
пространство вокруг женщины снова стало  таким,  каким  она  привыкла  его
видеть.
     Зато теперь начал меняться крылатый  пес.  Что-то  неуловимое  в  его
облике,  угадываемое  лишь  видевшей  это  много  раз  Эрланой,   силилось
вырваться из-под шкуры пса и  спустя  несколько  мгновений  шкура  сгнила,
оплыла  отвратительной  полужидкой  массой.  Из-под  нее  появился  шакал,
покрытый нетающим инеем; его глаза были двумя кусками желтоватого льда,  а
вместо языка свисал набок хвост наполовину проглоченной розовой мыши.
     - Ты был на псарне? - ласково и заискивающе  спросила  Обрученная  Со
Смертью, опускаясь перед ним на колени  и  поглаживая  его  шею,  покрытую
рыжей взъерошенной шерстью.
     - Говори быстрее, двуногая  тварь,  -  произнес  бы  шакал,  если  бы
говорил на человеческом языке. Звуки, которые он издавал, были всего  лишь
сдавленными завываниями, вырывавшимися  из  звериной  глотки.  Эрлана  уже
давно не удивлялась тому, что вообще понимает их.
     - Меня могут хватиться на псарне, -  провыл  слуга  демонов  Тени.  -
Говори, или я уйду. В любом случае, ты заплатишь мне...
     На красивом и гладком лице Вдовы отразилась досада.
     - Кое-кто в замке может помешать мне...
     - О чем ты болтаешь? Разве Игам сбежал?!
     - Нет. Но в Шаарн пришли  трое  чужих,  странствующих  по  Тени.  Это
означает, что у них есть След.
     - Я знаю об этом, - злобно взвыл шакал. -  Трое  двуногих,  таких  же
ничтожных,  как  и  ты...  Не  беспокой  меня  по  пустякам!   И   получше
присматривай за Игамом.
     Эрлане стоило большого труда сдержать себя.
     - Но ты упустил одну мелочь, - произнесла она с расстановкой. -  Один
из них владеет могущественными амулетами. Его След - это меч Торра...
     - Что?! - рык шакала был оглушительным, как удар грома. -  Меч  Торра
здесь, в Шаарне?!
     - Но это еще не все, - вдова Гишаарна вытерла ладонями пот с  висков.
Свечение предметов стало почти невыносимым для ее глаз. - Мне кажется, что
один из амулетов - вещица Игама. Третий амулет когда-то принадлежал самому
Рофо.
     - Не слишком ли много для одного двуногого? - мышиный хвост судорожно
забился в пасти шакала.
     - Да, это очень много  для  одного  двуногого...  Но  есть  еще  одна
трудность. Другой среди этих троих - демон из Мертвых времен...
     Ярость шакала была подобна урагану, с воем ворвавшемуся в  спиральную
комнату. Он превратился в рыжий смерч, разметавший светящиеся  предметы  и
заставивший мерцать сознание Эрланы. Летящие льдинки искололи  ее  тело  и
лицо, а холод пробрал до костей.
     Когда ветер улегся, она обнаружила,  что  ее  волосы  покрыты  желтым
инеем. Тем не менее, она разомкнула окоченевшие губы  и  сказала  с  плохо
скрываемой насмешкой:
     -  Думаю,  что  явившись  сюда,  он  утратил  большую  часть   своего
могущества. Передай это своему хозяину...
     - Он и твой хозяин тоже, двуногая тварь!
     - Хорошо. Передай это хозяину и пусть он поможет мне уничтожить  этих
троих.
     Шакал уставился на нее двумя кусками нетающего льда.
     - Ты не забыла,  что  должна  привести  Призрачный  Замок  в  Ледяную
Обитель? - спросил он потом. Мышка в его пасти трепетала в агонии.
     - Я делаю все, чтобы  вернуть  Замок,  -  быстро  проговорила  Вдова,
испугавшись подозрения, которое могло возникнуть у слуги демонов.
     - Тебя  создали  для  этого.  Запомни:  у  двуногого  нет  жизни  вне
предопределения. Игам не должен оказаться на свободе. Я буду поблизости...
Сейчас ты заплатишь мне, а потом я  помогу  тебе  уничтожить  пришедших  в
замок.
     - У нас мало времени, - Эрлана предприняла слабую  попытку  возразить
шакалу. - Они уже нашли тюрьму Игама.
     - Его стережет мое колдовство! - взвыл шакал, разбросав  вокруг  себя
облако инея. - Они найдут только собственную гибель!
     Мышиный хвост в его пасти двигался, словно змеиный язык.
     - Я слишком долго был презренным псом, - тихо добавил он  и  медленно
поднялся на задние лапы. Не в силах  отвести  глаза,  Эрлана  смотрела  на
происходившие с ним ужасные метаморфозы...  Потом  шакал  протянул  вперед
лапы,  оканчивающиеся  отвратительным   подобием   человеческих   ладоней,
опрокинул  Обрученную  Со  Смертью  на  усыпанный   инеем   пол   и   стал
совокупляться с нею.
     Отвращение и похоть душили ее. Черный лед  заполнил  внутренности,  в
глазах потемнело и к ней пришли видения Ледяной Обители, где ее  поджидало
настоящее  удовлетворение  и  кошмарный  любовник   -   ее   безраздельный
властелин.

                         8. ЗАМУРОВАННЫЙ В ГЛИНЕ

     Теперь Сенор мог коснуться глины руками. Зловоние  здесь  было  почти
нестерпимым. Внутри статуи шевелился  кто-то.  Слабые  щупальца  отражений
коснулись его сознания. В них было что-то, заставившее его сердце забиться
быстрее.
     - Наконец, ты пришел, - донесся до придворного Башни тихий  голос  из
отверстий в глине. - Входи, и мы поговорим.
     - Мы можем говорить так, - Сенору стало немного не по себе.
     - Войди и я покажу тебе кое-что, - глухой голос Игама  был  абсолютно
безразличен, словно Замурованный В Глине знал наперед исход этой  встречи.
- Ты не пожалеешь. У тебя ведь есть Стеклянный Обруч...
     Сенор дотронулся до обруча,  в  который  вросли  его  волосы.  В  его
положении не приходилось выбирать. Он ступил на один из скользких желобов.
С большим трудом он взобрался  по  желобу  к  животу  Четвероногого  Бога.
Отверстие, оказавшееся перед ним, было, конечно,  слишком  мало  даже  для
человеческой головы. Но выйти из Бутылки Рофо, в которой он проводил время
со слепой королевой Мелхоэд, тоже казалось невозможным.
     - Думай о том, что внутри, - услышал он тихую подсказку Замурованного
В Глине. Да и был ли это Игам? Неизвестно.
     ...Когда его плоть раздвинула  глину,  превратившуюся  в  колышущийся
студень, Сенор почувствовал нарастающий  ужас  от  того,  что  мог  навеки
остаться   здесь,   наполовину   вмурованным   в   вещество,    казавшееся
непреодолимым. Оно вибрировало вокруг него, отделенное от  тела  немыслимо
тонким  промежутком...  Потом  появились  темнота  пространства  и  звуки,
издаваемые другим существом. Но внутри статуи Шакала было  еще  кое-что  -
давно знакомы Сенору отражения, странным образом не проникавшие наружу. Он
почувствовал, что кроме глины пленника охраняет магия.
     - Это ты, Треттенсодд Сдалерн? - послал он в  темноту  первый  робкий
вопрос.
     Тихий смешок был ему ответом. Сенор обернулся на  звук  и  увидел  во
мраке какую-то неясную массу. Магическое  зрение  помогло  ему  разглядеть
знакомую фигуру в рясе, подпоясанную дохлой змеей.  Металлические  заплаты
на голом черепе и стеклянные кружки на глазах отбрасывали слабые  отблески
света, проникавшего сюда сквозь отверстия в глине.  Черная  рука  была  не
видна, зато другая, белая, привычно перебирала разноцветные камни.
     - Да, это я, Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый. А еще  я
Кормилец Небесных Детей, Магистр Игры...
     - Знаю, знаю, - с улыбкой перебил его Сенор. - Еще ты  Сторож  Хромых
Лошадей,   Хранитель   Космического   Яда   и   существо,   давшее    обет
Проникновения...
     На него обрушились воспоминания.
     Он вспомнил костер, не гаснувший под дождем, живые  стены  лабиринта,
растущие вверх, разноцветные черепа грызунов,  трупы  существ  из  Тени  и
обезглавленное тело Сдалерна Двенадцатого, из  которого  появился  Сдалерн
Тринадцатый...
     - Тебе не очень помог твой амулет, - осторожно сказал Сенор,  имея  в
виду перстень со светящимся  камнем  и  обстоятельства,  при  которых  они
встретились снова.
     Глаза Бродячего Монаха весело блеснули за круглыми стеклами.
     - Что ж, есть амулеты более могущественные, - он постучал  костяшками
пальцев о стену своей  глиняной  тюрьмы.  -  А  еще  есть  предначертания,
которыми не следует пренебрегать. Как видишь, здесь мой амулет мертв...  Я
хочу рассказать тебе кое-что. Там, у правой задней лапы Шакала, я принимал
твоего спутника из Мертвых Времен. Правда, тогда он был в облике  ящерицы,
но мы прекрасно поняли друг друга. Ты можешь сесть там.
     Монах извлек из складок рясы черную руку-протез и Сенор увидел слабую
кроваво-красную искру, вспыхнувшую и погасшую в камне такого  же  перстня,
какой был надет на его собственный палец.
     - Я похитил Призрачный Замок у самого Бога На Четырех Ногах и спрятал
его в Хаосе настолько далеко от Ледяной Обители, что,  как  мне  казалось,
его невозможно найти... Однако я недооценил Шакала и его слуг. Тогда  меня
предали в первый раз и мне пришлось уступить.
     - То были времена, когда сбывались чужие  пророчества  и  пророчества
эти были не в мою пользу. Но я терпелив.  Я  позволил  замуровать  себя  в
глину этим наивным существам из замка, ибо мне было предсказано, что  меня
освободит некто, владеющий древним мечом. Только  со  Следом  Торра  стоит
выступать против демонов Хаоса. Я прятал Шаарн от Шакала и ради этого  был
согласен даже на столь долгое заточение. Смешно, но эти  глупцы  полагают,
что я всего лишь их пленник...
     - Посланцы, отправленные мной, ушли в Замкнутые Миры, которые еще  не
были поглощены Тенью. Например,  моим  посланием  тебе  был  искусственный
глаз...
     - Глаз? - Сенор едва заметно вздрогнул. Кто бы мог подумать -  старая
и темная интрига нашла свое продолжение здесь и теперь.
     - Ну да. Ты ведь помнишь - слуга Хаоса тогда едва не помешал тебе?..
     О, это Сенор помнил хорошо! Даже  слишком  хорошо.  Ненависть  барона
Тенга, причины которой стали ясны ему намного позже, безголовая  кукла  из
Башни, преследовавшая его, схватка с демоном Тени... Злобный божок  в  его
голове болезненно шевельнулся. Уже давно он не напоминал о себе. Но сейчас
Сенор был почти благодарен ему - тот заставил его вспомнить о  том,  зачем
вообще придворный Башни отправился в Зыбкую Тень.
     - Итак, ты заставил  меня  играть  в  свою  игру,  -  очень  спокойно
произнес  Холодный  Затылок.  -  Может  быть,  ты  позволишь  задать  тебе
несколько вопросов?
     - Спрашивай, но поторопись. Чем раньше мы  покинем  эту  тюрьму,  тем
лучше. Думаю, слуги Шакала уже почуяли тебя и тех,  кто  пришел  вместе  с
тобой...
     - Кстати, о тех, кто пришел со мной. Что случилось с Люстиг?
     - А, это было мое  колдовство.  Я  пытался  сделать  так,  чтобы  мне
помогала Вдова Гишаарна, здешнего короля. Тогда она еще не  была  обручена
со смертью, но слишком жаждала власти и магических секретов.  Я  превратил
Люстиг за пределами Шаарна и снова вернул ее в Кобар. Это было моим вторым
посланием тебе. Но ты и тогда ничего не понял. Впрочем, тебя нельзя винить
за это... Взамен Эрлана должна была  помочь  мне  бежать,  похитив  тайный
амулет слуги Шакала, который заключил меня в  эту  статую.  И  здесь  было
второе предательство. Я просчитался. Шакал создал себе слуг гораздо раньше
меня...  Теперь  я  даже  рад,  что  Вдова  Гишаарна  не   участвовала   в
превращении. В противном случае Люстиг была бы уже мертва.
     - Так ты один из тех, кого называют Богами?
     - Ты приписываешь мне слишком большое могущество. Я не знаю. Я  всего
лишь следую своему предназначению.  Все  мы  слуги  недоступных  пониманию
сил...
     - По-моему, ты скрываешь что-то, - твердо и убежденно сказал Сенор.
     - Может быть, - со смехом подтвердил Бродячий Монах.  -  Но  если  не
будет знамений, ты никогда не узнаешь - что именно...
     - Почему тебя до сих пор не убили?
     Сдалерн резко оборвал смех и приблизил свое  изборожденное  морщинами
лицо вплотную к лицу Сенора, а потом сказал почти шепотом:
     - Но ведь я нужен Шакалу. Наверное, я - очень дорогой подарок.
     В этот момент Незавершенный  почувствовал  холодок  страха  на  своей
спине. После оглушительно тихой паузы он произнес:
     - Ты утверждаешь, что уже побывал в обители Четвероногого Бога?
     - Да, но ведь и ты,  человек  из  Кобара,  владеешь  амулетами,  силы
которых почти не  знаешь...  А  Пророчество?  Кто  или  что  сделало  тебя
человеком  Пророчества?  Ты  думал  об  этом?  Чему  удивляться?  Вспомни,
когда-то мы говорили с тобой о черепах в лабиринте и я учил тебя Игре.
     Монах достал откуда-то сверток с живым лабиринтом  и  развернул  его.
Вверх потянулись знакомые Сенору хитросплетения стен.
     - Самый ничтожнейший из черепов может благополучно достичь выхода  из
лабиринта и окончить Игру. Ведь  ты,  когда  играл,  случалось,  жертвовал
гораздо более сильными фигурами... Может быть, сыграем снова?
     - Ты ускользаешь от меня, Сдалерн, - сказал Сенор  с  угрозой.  -  Ты
очень странный союзник. Может быть, и  не  союзник  вовсе.  Мы  сыграем  в
другой раз. Объясни мне  вот  что.  Как  замок  мог  оказаться  в  Ледяной
Обители, если люди Гишаарна  странствуют  в  нем  с  тех  самых  пор,  как
Ксантрия была поглощена Тенью?
     - В Хаосе нет привычного  течения  времени.  И  нет  последовательных
событий. Они есть только там, где присутствует чей-нибудь След. След может
сохранять неизменным то, что должно было бы  подвергнуться  трансформации,
но и с самим Следом может произойти все, что угодно...  Замок  вполне  мог
быть похищен из Ледяной Обители и в то же время  оставался  Следом  Свиньи
Кружедда в одном из Срединных Миров... Даже не  пытайся  понять  это.  Все
равно не сможешь. Я сам не понимаю всего, что  происходит.  Люди  Ксантрии
странствуют по Хаосу и они никогда не были в Ледяной  Обители,  но  я  сам
украл Призрачный Замок у Шакала. Кто объяснит тебе это? Во всяком  случае,
не я...
     -  Но  что  такое  Ледяная  Обитель?  И  что  мне  теперь  делать?  -
раздраженно бросил Сенор.
     - Ты опять хочешь слишком многого. Я давно отказался от желания  хоть
что-нибудь понять. Я не знаю, что такое Ледяная Обитель Шакала и  является
ли  она  чьим-то  Следом.   Говорят,   где-то   существует   место   Богов
Неподвижности, из которого  исходят  влияния,  создающие  Хаос.  Здесь  их
называют ветрами и течениями, но это всего лишь  названия,  не  более.  Не
спеши верить в это. В Хаосе нет  непреложных  истин  и  лжи.  Здесь  можно
существовать  и  не  существовать  одновременно...  Наверное,   есть   еще
множество Следов, созданных и утерянных Великими Богами. Есть Река С Одним
Берегом - река Хозяина Иллюзий, но я только называю  ЭТО  рекой.  Говорят,
будто утонув в этой реке, можно найти самого Хозяина Иллюзий -  одного  из
хозяев Младшего Хаоса. Конечно, если суметь пройти мимо Охранников Веры, а
я не знаю никого, кому бы удалось сделать это...
     - Может быть, существует и  то,  что  называют  Старшим  Хаосом,  где
бессильны даже Следы, Остающиеся В Предметах, но этого, мне  кажется,  уже
не может знать никто. Не верь и мне.  Пойми  -  все  это  непостижимо.  Ты
можешь только действовать, но не можешь надеяться на всеведение.
     - Однако, кое-что мне все-таки предстоит узнать, - проговорил Сенор.
     Они  помолчали  немного.  Сдалерн  зажег  фонарь.  Его  свет  не  был
трепетным, как открытый огонь. Сенору  показалось,  что  свет  исходит  от
раскаленной металлической проволоки в  стеклянной  колбе.  Фонарь  осветил
внутренности тесной тюрьмы монаха.
     - Ты не терял времени зря, -  сказал  Сенор  после  паузы,  во  время
которой он решил предоставить событиям возможность течь своим  чередом.  В
конце концов, глупо было надеяться на то, что кто-нибудь объяснит ему все.
Это было бы слишком просто. А в простоту он не верил.
     - Главное, что я не  дал  отражениям  выйти  наружу,  -  самодовольно
заявил Треттенсодд. - В замке  живет  одно  очень  неприятное  создание  -
Желуг, шпион и верный слуга короля. Он единственный, кроме Эрланы,  с  кем
мне до сих пор приходилось считаться... Но ты прав. Если я  выйду  отсюда,
обитателей Шаарна ожидает множество неприятностей.
     - Ты собираешься сделать это с помощью Стеклянного Обруча?
     Бродячий монах посмотрел на Сенора как-то странно.
     - Нет, этого мало, - сказал он потом.  -  Магия  Посредника,  который
помогает Обрученной Со Смертью, очень сильна и тебе повезло,  что  она  не
направлена против тебя. Второй знак на мече может помочь  мне.  Но  и  для
этого нужен особый момент...
     Сдалерн обернулся и Сенор только сейчас  заметил  в  полутьме  позади
монаха какой-то предмет  -  несколько  полупрозрачных,  слабо  светившихся
сфер, вложенных друг в друга и  непрерывно  вращавшихся  вокруг  невидимых
осей.
     - Вот теперь почти пора, - сказал Сдалерн, пристально глядя  на  свою
странную игрушку. - Смотри внимательно -  следующее  Соединение  будет  не
скоро, а для нас оно не наступит вообще...
     Вращение прозрачных сфер завораживало.  Еле  заметные  пятна  на  них
перетекали друг в друга, отбрасывая  причудливые  тени,  словно  играли  в
непостижимо сложную игру. Но вдруг наступил момент, когда проекции текучих
пятен на всех сферах совпали и их свечение тотчас же исчезло.
     - Что это было? - охрипшим от волнения голосом спросил  Сенор.  Узоры
мягко скользивших  сфер  показались  ему  настолько  прекрасными,  что  он
почувствовал легкий укол в сердце.
     Сдалерн Тринадцатый громко расхохотался и хитро посмотрел на него.
     - Не знаю! Но это действительно красивая и полезная вещь.  Я  получил
ее от существа с одним живым  и  одним  мертвым  глазом.  И  у  него  были
шестипалые руки...
     - Что?! - упоминание  о  Хозяевах  Башни  оказалось  неожиданным  для
Незавершенного. Он почти забыл о них и о том, что  его  судьба  подвержена
чужому влиянию. Но разве для этого существовали неоспоримые причины?
     Монах сделал вид, будто ничего не заметил.
     - Во всякой магии есть отливы и приливы, - спокойно продолжал  он.  -
Бывает время, когда магия ослабевает, а иногда она сильна настолько, что с
нею бессмысленно бороться. А теперь уходи и жди меня снаружи...

                                 9. ТЕНИ

     Спустя сотни изменений ландшафта Обрученной Со Смертью казалось,  что
если бы не ее затянувшиеся любовные  игры  с  Посредником,  все  могло  бы
обернуться иначе.
     Но она ошибалась. Нити ее  судьбы  были  сплетены  намного  раньше  и
намного раньше затянуты узлы предопределений. Игам, Замурованный В  Глине,
должен был совершить побег, а сама Эрлана - надолго  утратить  власть  над
Призрачным Замком.
     Однако,  все  это  случилось  позже.  Сейчас  она  осталась  одна   в
спиральной комнате, сжимая в руке вырванный из шерсти  шакала  клок  рыжих
волос, и смотрела, как затягивается узкая  пульсирующая  щель,  в  которой
исчез Посредник.
     Сливалась с тенями магическая реальность. Гас ореол вокруг каждого из
предметов, сужалась пропасть между мгновениями.  Холод  медленно  отпускал
Эрлану. Она чувствовала, как из нее  вытекает  жидкий  черный  лед.  Вдова
снова  ощутила  свою  плоть,  ставшую  почти  ненавистной  ей,  и   кровь,
заструившуюся по размороженным жилам.
     Но  она  оттаяла  не  полностью.  Осталась  тяжесть   внизу   живота,
затаившаяся там леденящим камнем, как залог ее демонического будущего...
     Она оделась, закрыв мехами и медными  доспехами  грудь,  исцарапанную
когтями шакала. Эрлане предстояла опасная схватка, но  она  жаждала  крови
пришельцев всем своим существом.

     Едва Сенор сбежал вниз по  скользкому  желобу,  как  статуя  Бога  На
Четырех Ногах содрогнулась. Грязь и мусор, облепившие ее за многие  тысячи
изменений,  осыпались,  как  наметенные  ветром  листья  с  пробудившегося
животного. Лес ветвящихся трещин вырос в глине. Рухнули вниз  полусгнившие
тела принесенных в жертву. Слились в непрерывную и  мрачную  музыку  звуки
ломающихся костей, словно глиняный шакал  топтался  по  гигантской  яичной
скорлупе...
     Когда Сенор обернулся, статую уже  окутывал  жирный  черный  дым.  Из
этого  дыма  до  его  слуха  донеслись  завывания,  леденившие  кровь,   и
таинственный скрежет, который ему до сих пор не приходилось слышать.
     Дым слегка рассеялся и Сенор увидел на месте глиняной статуи размытую
пляшущую тень какого-то животного. Потом он  услышал  рев  боевых  раковин
Шаарна, означавший, что встреча пришедших из Тени с Игамом перестала  быть
тайной для хозяев Призрачного Замка.
     Схватка  была  неизбежна   и   Человек   Безымянного   Пальца   хотел
подготовиться к ней так, как сделал бы это в Кобаре.
     Он прочел заклинание, ослабляющее боль. Магические фигуры, очертившие
зону его неуязвимости,  пришлось  выложить  из  костей,  разбросанных  под
ногами. Теперь Сенор знал, куда отступить, если придется совсем плохо.
     Когда он закончил, на пояс ему  легла  маленькая  грязная  ручка.  Он
обернулся и увидел яростно сверкающие белки превращенного карлика.
     - А как же я? - спросил Люстиг.  -  Игам  должен  исправить  то,  что
сделал. Иначе я убью его... и всех вас. Я шла, чтобы отомстить.
     - Успокойся, - сказал Холодный Затылок, хотя сам никакой  уверенности
в том, что все закончится так, как  ему  хотелось  бы,  не  ощущал.  -  Он
сделает то, о чем я попрошу. Обещаю тебе, если ты веришь обещаниям.
     - Я буду рядом, - с угрозой проговорил карлик и почему-то эта  угроза
не прозвучала смехотворно.
     Сенор стал смотреть на  битву  монаха  с  демоном,  происходившую  за
завесой черного дыма, а карлик,  вытащив  из  ножен  кинжал,  уставился  в
темные норы пещеры, откуда должны были появиться  воины  Гишаарна.  В  его
бороде пряталась необъяснимая ухмылка.

     Сенор  видел,  как  тень  огромного  зверя  мечется  в  дыму  и   это
действительно было только тень, лишь изредка обраставшая плотью.
     Тело шакала возникало из пустоты, чтобы  нанести  Сдалерну  очередную
рану, словно кобарская боевая рептилия, атакующая из-под воды.
     Глиняная тюрьма исчезла. Сенора поразило то, что он нигде не видел ее
обломков. Он почти не видел  также  Бродячего  Монаха,  -  лишь  иногда  в
полутьме  мелькали  сверкающие   металлические   заплаты   на   черепе   и
рука-протез, вычерчивающая магические знаки. Сквозь завывания шакала порой
прорывался слабый  голос  Сдалерна,  бормотавшего  что-то  на  неизвестном
языке. Потом Посредник оглушительно  взвыл  в  последний  раз  и  его  вой
перешел в пронзительный визг.
     Незавершенный  увидел,  как  тень  зверя  сжимается,  уменьшается   в
размерах; все большая ее часть обрастала  плотью.  Он  становился  жалким,
этот зверь, в  нем  оставались  лишь  вкрапления  пустоты,  словно  кто-то
неверно сложил мозаику и  теперь  для  ее  завершения  не  хватало  только
нескольких камней.
     Но в это мгновение десятки новых теней  пришли  на  помощь  шакалу  и
Сенор услышал, как Бродячий Монах страшно закричал от боли. Этот крик  был
таков, как будто мучениям подвергалось не только его тело,  но  и  мозг...
Новые тени совершенно затмили место схватки. Теперь там была странная зона
в пространстве, где соседствовали два мира, соединившиеся друг с другом. И
тени из другого мира были ужасны.
     Только теперь, вспомнив  слова  Сдалерна,  Сенор  наконец-то  опустил
глаза и увидел, что ножны, в которые был вложен меч из небесного  металла,
раскалены докрасна. Он взялся за рукоять, опасаясь, что сожжет себе  руку,
но ощутил в ладони лишь твердую холодную сталь.
     Крики монаха теперь были воплями ужаса и мольбами о помощи. Сенор  не
знал, откуда пришла помощь шакалу, но ему оставалось выполнить свою  часть
работы.
     Он выхватил меч из ножен и  едва  не  рассек  пополам  Существо  Суо,
стоявшее рядом, огненным  лучом,  падавшим  со  сверкающего  клинка.  Этот
клинок  был  само  изящество  и  его  гладкого  совершенства  не  нарушали
углубленные в металл знаки, сиявшие чистым  голубым  светом.  Ярче  других
светился второй от рукояти символ  и  в  памяти  Сенора  всплыло  значение
таинственных знаков, составлявших надпись на древнем мече:

                       Меч из Мира Теней
                       В руку Нерожденного Женщиной
                       Снимающего покровы
                       Изгнанника Верхнего Мира
                       Могильщика Юных
                       Разделенного на части
                       Меч оставляющий неизменным
                       В обители Хаоса и сердце Покоя
                       Меч исчезающей силы
                       Когда пройдены знаки.

     В тот же миг он оказался в одиночестве и в совершенно другом месте  -
месте без атрибутов  и  названия,  свободном  от  чьего-либо  присутствия,
месте, настолько изолированном от всего, что здесь не возникало даже мысли
об ином существовании. У Сенора не осталось  воспоминаний  и  он  не  имел
представления о будущем.
     Перед ним был закрытый гроб из черного камня, висящий в пустоте, а  к
гробу вела дорожка из светящихся знаков. Приглядевшись к ним,  он  увидел,
что положение знаков соответствует положению таких же символов на мече.
     Отчего-то у него появилась уверенность в том, что он находится в  том
самом неведомом месте, где был сделан меч  из  небесного  металла.  Сейчас
Сенор стоял на втором знаке,  а  вокруг  притаилось  нечто,  неощутимое  и
неописуемое.
     Целью Незавершенного был черный гроб, но ничто не могло заставить его
сделать следующий шаг. Здесь и теперь  он  впервые  увидел  себя  со  всей
ясностью, как средоточие чужой воли, не подверженной враждебному  влиянию,
- как слепую вещь,  утратившую  хозяина.  Это  было  настолько  истинно  и
настолько мучительно, что он издал бы долгий звериный крик, если бы в этом
месте существовали  звуки.  Черный  гроб  плавал  перед  ним,  как  вечное
напоминание о человеческом бессилии и ограниченности...
     Если это было  видение,  то  оно  посетило  Сенора  лишь  на  краткое
мгновение, а потом  он  вновь  оказался  в  задымленной  пещере,  рядом  с
Существом Суо и превращенным карликом Люстиг. Рев боевых раковин Шаарна  и
вой шакала вонзились в его уши, оглушив на какое-то время.
     В наступившей только для него одного тишине он поднял меч  и  увидел,
как огненное копье, сорвавшись со сверкающего  лезвия,  устремилось  туда,
где на границе двух миров метались зловещие тени.
     Временная глухота спасла  Сенора  от  непереносимого  звука,  который
родился в  тот  миг,  когда  огненное  копье  вонзилось  в  то,  что  лишь
наполовину было плотью, но и копье было оружием не  из  этого  мира.  Зато
карлика этот звук швырнул  на  камни  и  оставил  без  движения.  Багровая
вспышка озарила стены пещеры ярче, чем озаряет  землю  взошедший  Огненный
Круг. И тотчас же запахло паленой шерстью и горящим мясом.
     Ни одному человеку не дано познать силы, побеждающие демонов, как  не
дано ощутить целиком магическую реальность. Сенору было  достаточно  того,
что тени, пришедшие на помощь Посреднику, исчезли и затянулись их  мрачные
норы в пространстве. Остался лишь сам Посредник, вернее, его  материальная
оболочка, но теперь он был только жертвой,  принесенной  Шакалом  древнему
мечу.
     Сдалерн Тринадцатый, чьи раны были ужасны,  тем  не  менее,  рассудил
иначе. Собрав последние силы и расползающиеся  нити  магической  сети,  он
попытался сам довести дело до конца. И  сделал  это,  уготовив  Посреднику
совсем другую участь.
     Что-то  неопределенное,   испускавшее   слабый   рубиновый   свет   и
подчинявшееся только монаху, сжимало шакала со всех  сторон,  окончательно
изгоняя  его  из  мира  теней  в  мир  плоти,  где  тот  был  относительно
беззащитен. Оно сжало Посредника до таких размеров, что он мог поместиться
в ладони у Сдалерна и тот схватил шакала за шею, повернув  к  себе  злобно
оскалившуюся головку.
     - Я победил два твоих тела, Посредник,  -  тихо  сказал  Сдалерн,  но
Сенор услышал его слова, несмотря на разделявшее их расстояние.  -  Против
третьего я бессилен, но ты знаешь  теперь,  что  ожидает  тебя  в  Ледяной
Обители... Ты навеки останешься со мной и до этих же  пор  я  сохраню  над
тобой власть. Ты ведь знаешь, что можно сделать с целым, владея частью...
     С этими словами он сжал пальцы и шакал  жалобно  заскулил,  но  кроме
того, ни с чем не сравнимый, потусторонний  и  невыразимо  тоскливый  звук
донесся до их слуха. Сенору было ясно, что ни одно живое существо не могло
издать этот звук. Он пришел из ниоткуда и был даже не порождением  чьей-то
глотки, а тенью мгновенной адской боли в голове. С  этим  звуком  рушились
все надежды, все дороги приводили к одному печальному концу и концом  этим
было безумие...
     Когда звук остался всего лишь воспоминанием об  исчезнувшем  кошмаре,
Треттенсодд выхватил откуда-то тонкий белый шнурок, ловко сделал  из  него
петлю одной свободной рукой и накинул  ее  на  шею  шакалу.  На  мгновение
Сенору показалось, что монах хочет удавить  зверя,  но  Сдалерн  затягивал
петлю до тех пор, пока шакал не захрипел, и привязал другой конец шнурка к
своему запястью.
     - Ну вот, теперь он мой  заложник,  -  удовлетворенно  сказал  монах,
выпрямляясь.  Он  стоял  на  изломанных  костях  и   держал   на   привязи
неправдоподобно  маленького  шакала.  Оба  были  изранены,  но  на   обоих
отсутствовала кровь. Их раны казались трещинами в пустотелых сосудах.
     - Толку от него не очень много, - продолжал монах. -  Но  это  лучше,
чем ничего. Однако, я слышу, как шумят раковины Шаарна! Нам предстоит  еще
одна битва. Больше всего опасайтесь Обрученной Со Смертью!..

                        10. СХВАТКА В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

     Монах не успел закончить.
     Копье, совершенно обычное деревянное копье со  стальным  наконечником
ударило Сенора в спину. Он стоял внутри  круга  неуязвимости,  очерченного
магическими фигурами, которые ослабили удар, и это спасло ему жизнь. Копье
не пробило доспехи из хитина, взращенные на манекене и  плотно  облегавшие
тело, и Холодный Затылок ощутил лишь очень сильный толчок, заставивший его
сделать три шага вперед.
     Он совершенно упустил из виду то, что люди из  Призрачного  Замка  не
посылают отражений  и  поэтому  их  появление  может  оказаться  для  него
неожиданностью.  Обернувшись,  он  увидел  несколько  десятков  воинов   с
безразличными  серыми  лицами  и  серебристыми  волосами.  Однако,  по  их
поведению  было  ясно,  что  бесследное  исчезновение  гигантской   статуи
Четвероногого Бога, которому  они  столько  лет  поклонялись  и  приносили
жертвы, внушает им суеверный ужас.
     За из спинами Сенор увидел, наконец, Обрученную Со Смертью, одетую  в
сверкающие доспехи, и  короля  Гишаарна  с  неизменной  поющей  шкурой  на
плечах. Над головой Эрланы плавало изумрудное пятно, бросавшее  вниз  лучи
зеленого света и делавшее лицо Вдовы похожим на лицо трехдневного трупа.
     Она что-то крикнула  своим  воинам,  указывая  в  сторону  странников
Хаоса. Надо признать, она знала, что делала. Ее влияние на солдат Ксантрии
было безграничным.
     - Неплохо придумано, - спокойно сказал Сдалерн. - Она приказывает  им
убить нас. Оказывается, мы слуги демонов Тени  и  хотим  лишить  подданных
Гишаарна их последнего пристанища. Придется доказать им обратное...
     Он порылся среди обломков костей и мусора, оставшихся  на  месте  его
схватки с Посредником, и в его руках появился очередной загадочный предмет
из матово-черного металла.
     Тем временем, подгоняемые Эрланой и Гишаарном, серые воины  бросились
на пришельцев. Бродячий монах неожиданно исчез за камнями в  дальнем  углу
пещеры,  но  у  Сенора  уже  не  оставалось  времени  размышлять  о  чужих
странностях. Его атаковали сразу двое и он  встретил  их  мощными  ударами
древнего меча. Все-таки он был придворным Башни  в  исчезнувшем  Кобаре  и
знал множество грязных приемов, годившихся для схваток с превосходящим  по
силе противником.
     Отражения давно бы выдали его намерения, если бы он сражался с  теми,
кто  был  чувствителен  к  отражениям.  Одного  из  нападавших  он  свалил
стремительным ударом  вслепую  пониже  живота,  а  карлик,  выскользнувший
откуда-то из-за его спины, кинжалом перерезал  раненому  глотку.  Кровь  у
ксантрийца оказалась почти черной.
     Другой сереброволосый воин немного медлителен, но внимателен.  Сенору
удалось оттеснить его в узкую ложбину  между  валунами,  усыпанную  мелкой
серой пылью. Здесь он открылся и вражеский топор вскользь  ударил  его  по
хитиновому нагруднику. Сделав вид, что удар серьезно  поразил  его,  Сенор
упал на одно колено, выпустив из руки меч; его ладони  по  самые  запястья
утонули в пыли. Когда топор взлетел вверх,  чтобы  прикончить  его,  Сенор
швырнул горсть пыли в серое  морщинистое  лицо  врага.  Топор  со  свистом
опустился, но лишь звякнул о камень, высекая искру.  Спустя  мгновение  на
камни рухнул и его  обладатель  с  длинной  раной  в  животе,  из  которой
хлестала кровь.
     Однако Сенор отвоевал  себе  недолгую  передышку.  Он  успел  увидеть
Существо Суо, сражавшееся с холодной улыбкой на бесполом лице. Его доспехи
были пробиты в нескольких местах и полученных ран Суо давно должно было бы
скончаться. Если бы, конечно, оно было человеком...
     Несмотря на малые рост и силу, карлик Люстиг пока держался, поскольку
был неудобным противником для высоких серых солдат. И все же его оттеснили
к самой стене пещеры, а там ничего хорошего его уже не ожидало.
     Сенор быстро взвесил свои шансы. После долгих странствий по  Хаосу  в
Призрачном Замке оставалось не так уж много воинов.  Незавершенный  вполне
мог бы покончить с ними, находясь под защитой магических  фигур,  но  кому
нужна была эта победа? Кроме того, он еще не знал, чего ожидать от Эрланы,
зато твердо знал, что с королевством просто так не расстаются...
     Странное поведение Бродячего Монаха озадачило  его.  Где  же  он  был
сейчас, Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый? Не  бежал  ли,  добившись  всего,
чего хотел, - освобождения, власти над Посредником, а может быть, и тайной
власти над самим Призрачным Замком? Сенор далеко не был уверен в том,  что
все, рассказанное Сдалерном в глиняной тюрьме, - правда. Шаарн мог быть на
самом деле чем-то совсем иным и разгадка его тайны,  возможно,  находилась
совсем близко.
     Он увидел карлика, упавшего на колени возле стены и умудрившегося при
этом воткнуть свой кинжал кому-то между ног. Его руки и борода были залиты
кровью. Сенор поймал взгляд Люстиг и прочел в нем немую мольбу.
     Выбравшись из ложбины, Холодный Затылок устремился к стене, по дороге
дважды  погрузив  меч  в  чужие   спины   и   снеся   голову   копьеносцу,
приготовившемуся проткнуть карлика насквозь.
     Когда Люстиг был вне  опасности,  Сенор  обернулся  и  лицом  к  лицу
встретился с воином, у которого было только одно ухо. Незавершенный  очень
хорошо помнил, кто уготовил  ведьме  Истар  гибель  в  бездонной  пропасти
Хаоса, поэтому к этому  обитателю  Шаарна  у  него  был  особый  счет.  Он
собирался убить одноухого наиболее болезненным способом  и  надеялся,  что
тот будет умирать долго... Все свое внимание Сенор  сосредоточил  на  этом
человеке. Остальные стали просто тенями,  изредка  докучавшими  ему  своим
оружием. Он был уже трижды ранен, но благодаря заклинаниям,  сейчас  почти
не чувствовал боли...
     Одноухий оказался лучшим  из  воинов,  с  которыми  ему  до  сих  пор
приходилось здесь сражаться. Все обманные выпады Сенора не имели успеха  и
вскоре он понял, что начал уставать.
     Руки сереброволосого работали,  как  два  совершенных  механизма,  не
знавших утомления; ксантриец умело защищался и много атаковал, но ни  разу
не приоткрыл даже узкой щели, в  которую  мог  бы  устремиться  клинок  из
небесного металла.
     Однажды, когда два смертельных врага оказались близко друг от  друга,
Сенор сильно ударил одноухого ногой под колено  и  тот  ненадолго  потерял
способность двигаться, но ответил неожиданным ударом кулаком в ухо,  после
которого Холодный Затылок оказался в трех шагах  от  своего  противника  с
громким гулом в голове. Впрочем, его меч, опускаясь, все же  прочертил  на
сером лице еще одну глубокую борозду, быстро наполнившуюся черной кровью.
     Запах собственной крови взбесил одноухого и тот бросился  на  Сенора,
еще не конца пришедшего в себя. Хитиновые пластины на плечах у придворного
Башни были пробиты, левая рука,  залитая  кровью,  слушалась  его  намного
хуже, чем раньше; постепенно в его сознание стала проникать боль...
     Натиск серого  воина  оказался  настолько  яростным,  что  Сенор  был
вынужден отступить и привалиться спиной к огромному скальному обломку.  За
фигурой одноухого он вдруг увидел хищную  улыбку  на  лице  Обрученной  Со
Смертью и эта улыбка  яснее  всего  остального  подсказала  ему,  что  его
секунды сочтены. Круг, выложенный из  магических  фигур,  белел  во  мраке
пещеры безнадежно далеко от него...
     Но в  этот  момент  где-то  сзади  раздался  сухой  треск  и  во  лбу
одноухого, словно  по  волшебству,  появилась  маленькая  черная  дырочка.
Выражение его лица не успело измениться и он  рухнул  на  камни  с  мечом,
занесенным над головой.  Лишь  спустя  несколько  долгих  мгновений  Сенор
осознал, что перед ним находится мертвец.
     Треск прозвучал еще раз, потом снова и снова,  слившись,  наконец,  в
один непрерывный звук. Холодный Затылок увидел, что воины Гишаарна умирают
прямо там, где стоят, парализованные ужасом перед беспричинной смертью. Он
медленно повернул голову и разглядел серую рясу Сдалерна  в  дальнем  углу
пещеры. Предмет, который  тот  держал  в  руках,  сыпал  искрами,  издавая
оглушительный треск, видимо, и  был  причиной  таинственной  гибели  серых
воинов.
     Сенор сузил глаза, так, что веки едва не сомкнулись,  и  сделал  свое
видение магическим. После этого он остановил взгляд на  силуэте  Сдалерна,
окруженном голубоватым ореолом, и ярко-красном раскаленном  оружии  в  его
руках, выплевывавшем из себя кусочки смертоносного  металла.  Сенор  сумел
разглядеть их, лишь уплотнив восприятие до предела.
     Солдаты Гишаарна, оставшиеся в  живых,  пришли  в  себя  и  бросились
обратно,  к   темной   норе   коридора,   ведущего   из   пещеры   наверх.
Сверхъестественное оружие монаха настигало их повсюду и теперь  уже  ничто
не могло предотвратить панику -  ни  ярость  короля  в  поющей  шкуре,  ни
влияние Эрланы, Обрученной Со Смертью...
     Сенор увидел, что Вдова Гишаарна, укрывшись  за  камнем,  проделывает
руками какие-то манипуляции. Светящееся пятно над ее головой вытянулось  в
продолговатое облако, которое  поплыло  в  сторону  Сдалерна.  Тот  поднял
оружие и попытался поразить им плывущее озеро света, но летящие с огромной
скоростью кусочки металла  не  причинили  ему  никакого  заметного  вреда.
Изумрудное облако выпустило из себя светящиеся отростки, окутавшие  монаха
ослепительным коконом. Треск таинственного оружия захлебнулся; Сенор успел
разглядеть  только,  что   Треттенсодд   поспешно   натягивает   на   лицо
растягивающуюся маску. Маленький шакал, привязанный к его запястью, больше
не казался побежденным.  Холодный  Затылок  увидел  кровь  монаха  на  его
оскаленной морде...
     А потом Сенору уже было не до  Сдалерна.  Крылатые  псы  -  последняя
надежда хозяев Призрачного  Замка  -  заполнили  выход  из  пещеры  своими
телами.
     И в который раз Существо, Не Имеющее Пола, спасло пришельцев.
     Оно превратилось в огромное зеркало,  идеально  отражавшее  свет,  но
дрожавшее при малейшем движении воздуха. Зеркало  было  настолько  тонким,
что казалось, будто оно вообще не имеет толщины. Оно воспарило  под  самые
своды пещеры гибким сверкающим занавесом и оттуда обрушилось,  выгнувшись,
как чаша, на Изумрудное Озеро.
     И Озеро стало слепнуть, находясь там, где сходились  отраженные  лучи
его собственного света. Когда оно ослепло совершенно, Существо из  Мертвых
Времен свернулось вокруг него, края зеркала сомкнулись и Суо  превратилось
в полое, немыслимо сложное тело, во внутренностях которого было  заключено
светящееся Озеро.
     Живой изумрудный свет метался по зеркальному лабиринту,  но  коридоры
этого  лабиринта  оказались  бесконечными  и  Озеро  заблудилось  в   них,
обреченное до наступления  Мертвых  Времен  скитаться  в  абсолютной  тьме
внутри зеркальной тюрьмы, из которой не существовало выхода.
     Существо Суо съело Озеро Изумрудного Света и Озеро стало его частью.
     Потом Суо превратилось в невидимую пыль и эту  пыль  некоторое  время
вдыхали атаковавшие странников крылатые  псы.  Сенор  видел  ее  благодаря
магическому зрению, как рой мельчайших светящихся насекомых.
     Когда Незавершенный из Кобара уже поднял меч, чтобы встретить первого
из  псов,  двигавшихся  в  его  сторону  огромными  прыжками,  пес   вдруг
обнаружил, что  больше  не  может  дышать.  Невидимая  пыль  изменила  его
внутренности и проникла в мозг. С этой минуты он стал бесконечно преданным
рабом Существа Суо. С другими псами произошло то же самое. Превратившись в
марионеток, они остановились там, где их застигла врасплох чужая  воля,  в
ожидании приказаний Существа, высосавшего из них инстинкты.
     Потом Суо вновь приняло  облик  придворного  Башни,  собрав  себя  из
мельчайших частиц и зеркальной тюрьмы, в которую было заключено Изумрудное
Озеро.
     Черная рука с пепельно-серым  перстнем  на  пальце  легла  Сенору  на
плечо.
     - Это конец, - сказал Сдалерн Тринадцатый. - Призрачному Замку  нужен
новый хозяин...
     При этих словах карлик Люстиг залился своим диким  смехом.  Сенор  же
думал о том, чего он достиг, кроме того, что приобрел в  лице  Эрланы  еще
одного смертельного врага...
     И тут он услышал сдавленный крик,  перешедший  в  хрип.  Оказывается,
кричал король Гишаарн. Через несколько мгновений  Сенор  понял,  что  было
этому причиной. Шкура синего кота, которую король носил на плечах,  душила
его, обернувшись вокруг шеи. Лицо Гишаарна побагровело, глаза  вылезли  из
орбит, руки судорожно  пытались  разомкнуть  смертельные  объятия,  пальцы
впились в заколдованную шкуру, но все было тщетно...
     Сенор бросил быстрый взгляд на Бродячего Монаха. Слова заклинаний уже
слетели с его губ и теперь Сдалерн лишь  удовлетворенно  улыбался,  глядя,
как умирает последний правитель Ксантрии, так и не узнавший о том, кто был
его пленником.
     - Моя маленькая месть, - сказал монах, перехватив взгляд Сенора.
     Тем временем синяя шкура завершила свое дело.  Гишаарн  повалился  на
камни, избавив пришельцев от  неприятной  возможности  созерцать  то,  что
осталось от его шеи и головы.
     Обрученная Со Смертью взвыла от  бессильного  бешенства  и  с  кучкой
уцелевших воинов бросилась прочь из подземелья. Последний взгляд,  который
она остановила на Сеноре и монахе, обещал им все мыслимые муки и  в  конце
этих мук - неотвратимый и страшный конец.
     Поющая шкура сползла с тела  своей  жертвы  и  устремилась  вслед  за
Эрланой. Издали она напоминала зверя, преследующего  добычу;  ее  бег  был
мягок и неслышен, но Сенор знал, что это всего лишь шкура без мяса, мышц и
костей.
     В руках у монаха появился предмет из дерева и металла.  После  одного
незаметного движения этот предмет издал  высокий  звенящий  звук,  надолго
повисший  в  воздухе.  Спустя  мгновение  после   рождения   звука   шкура
остановилась, а затем послушно вернулась к прежнему хозяину.
     - Зачем ты дал ей уйти?! - взвизгнул превращенный карлик, в бешенстве
размахивая окровавленным кинжалом.
     - Ее нельзя убить, - спокойно сказал Сдалерн, позволяя  поющей  шкуре
взобраться себе на плечо.  Потом  он  погладил  ее  и  она  издала  нежный
мелодичный звон. - Она обручена со смертью и если эта связь не  разорвана,
спустя некоторое время Эрлана возродится  вновь.  Пока  с  нее  достаточно
изгнания. Конечно, она направится в Ледяную  Обитель,  к  своему  хозяину,
если я хоть что-нибудь понимаю в происходящем. Ей не  позавидуешь,  но  не
позавидуешь и тому из вас, кто еще раз встретит ее во время странствий  по
Тени...
     Монах покачал головой.  Было  видно,  что  такую  возможность  он  не
исключал и для себя.
     Затем он вернулся к камням, за которыми прятался во время атаки серых
воинов Гишаарна, и выволок на свет маленького злобного  шакала.  Из  пасти
зверя стекала темная тягучая слюна.
     - Я чуть было не потерял новый  талисман,  -  сказал  Сдалерн,  снова
привязывая белый шнурок к запястью.
     - Зачем тебе эта тварь?  -  спросил  вдруг  карлик,  дотрагиваясь  до
шакала острием кинжала.
     - Он нужен не мне,  а  тому,  кто  получит  в  наследство  Призрачный
Замок...
     При  этих  словах  глаза  Люстиг  зажглись  алчным   огнем.   Сдалерн
усмехнулся, заметив это, и дернул за шнурок так, что шакал захрипел.
     - ...Но это опасное наследство. Вечно прятаться от слуг Четвероногого
Бога и держаться подальше от Ледяной Обители  -  довольно  обременительное
занятие.  В  противном  случае  хозяина  замка  ожидают  вещи   пострашнее
смерти...
     - И ты собираешься принести в жертву себя?  -  Существо  Суо  впервые
разомкнуло узкие губы с тех пор, как привело Сенора в подземелье Шаарна.
     - Нет, у меня другие дела в Хаосе. Я должен оставить Замок тому,  кто
согласится стать вечным беглецом. Ни в одном из ландшафтов  он  не  найдет
покоя. Шаарн слишком дорогая игрушка...
     - Я согласен! - заявил вдруг превращенный карлик. - Оставь  его  мне.
Тем более, что однажды он уже почти был моим. И  ты  знаешь,  КТО  помешал
этому...
     - Я не доверяю тебе, - тихо сказал Сдалерн  после  долгой  паузы,  во
время которой он всматривался в глумливое лицо Люстиг.
     - И правильно делаешь, Игам, - Люстиг также понизил  голос.  -  Но  у
тебя нет выбора, не так ли? У этих двоих, - карлик  показал  на  Сенора  и
Суо, - тоже есть другие дела в Хаосе. Однако мне с ними не по пути. Некуда
возвращаться... Кажется, Кобара больше не существует. А я почти  закончила
то, зачем пришла сюда. За тобой небольшой  долг,  надеюсь,  ты  не  забыл?
Кроме того, оказаться в Ледяной Обители не входит в  мои  планы,  если  ты
понимаешь, что я имею в виду...
     - Ты почти убедила меня, женщина из  Кобара,  -  медленно  проговорил
монах. - Но не повторяй прошлых ошибок. Ты слишком любила власть.
     - Сделай то, о чем я прошу, и мы заключим сделку,  выгодную  для  нас
обоих. Ты оставишь мне замок и  скажешь,  что  делать  с  этим,  -  Люстиг
брезгливо ткнула в шакала носком сапога. - Когда понадобится, Шаарн всегда
будет к твоим услугам... Думаю,  тебе  он  нужен  больше,  чем  ты  хочешь
показать.
     - Сомневаюсь в том, что он  будет  к  моим  услугам,  но  с  тобой  я
как-нибудь справлюсь, - пообещал Сдалерн, наматывая шнурок на палец черной
руки. - У меня действительно нет выбора...  Этот  маленький  шакал  станет
залогом твоей власти в Шаарне, пока я  буду  отсутствовать.  У  Посредника
было три  тела:  твердое,  мягкое  и  тело,  проходящее  сквозь  стены.  Я
уничтожил только одно из них. Тело, проходящее сквозь стены,  вернулось  в
Ледяную Обитель, но у тебя будет талисман, который частично  защитит  тебя
от него...
     - Тсс-c... - вдруг прервал монаха превращенный карлик.  -  Дальше  не
надо. Расскажешь это мне одной. В другое время и в другом месте.
     - Теперь я спокоен, - безрадостно усмехнулся Сдалерн  Тринадцатый.  -
Своего ты не упустишь никогда...
     - Если ты спокоен, - тихо проговорил карлик,  -  то  сделай  главное.
Преврати меня в ту, кем я была.
     - По-моему, мы слишком задержались здесь... - Суо произнесло это так,
что Сенор почувствовал: существу из Мертвых Времен  скоро  надоест  ждать.
Его больше не интересовали Люстиг, Сдалерн и Призрачный Замок. У  него  не
было воспоминаний и оно ни во что не ставило  свою  помощь.  Оно  помогало
Незавершенному, пока он двигался к их общей цели, или по крайней мере,  не
слишком отклонялся от этого  пути.  Но  теперь,  по  мнению  Существа,  Не
Имеющего Пола, происходило именно это. Инстинкт заставлял торопиться  Суо,
а Суо заставляло торопиться придворного Башни.
     Сенор ощутил угрозу, повисшую в воздухе, и вспомнил все, что  обещало
ему существо  из  Мертвых  Времен.  Ценный  союзник  в  любой  момент  мог
превратиться в смертельного врага.
     Холодный Затылок  предпочел  бы  отодвинуть  этот  момент  как  можно
дальше.
     - Увидимся наверху, - сказал он Сдалерну, вкладывая меч  в  ножны.  -
Расскажешь мне все, что знаешь о Реке С Одним Берегом.
     Сенор собирался уйти, но его остановили слова, произнесенные монахом.
     - Ты забыл кое-что, - Треттенсодд с  улыбкой  нагнулся  и  поднял  из
праха два сверкающих крюка. - Остались еще когти Шакала. Возьми их.  Может
быть, ты встретишь тех, кто объяснит тебе, что с ними делать.
     Человек Безымянного Пальца взял в руки два увесистых  куска  металла,
напоминавшего своей гладкостью и  блеском  тот,  из  которого  был  сделан
древний меч. У основания каждого когтя имелось кольцо и Сенор привязал  их
сзади к поясу так, что они не мешали ему в  любой  момент  воспользоваться
мечом или кинжалом.
     Когти Шакала были тяжелы, но поднимаясь  по  спиральным  коридорам  к
каменной поверхности Шаарна,  он  привык  к  этой  тяжести.  Суо  бесшумно
скользило рядом мрачной тенью, как  неотступное  напоминание  о  неведомом
предназначении.

                        11. ИЗГОНЯЮЩИЕ И УХОДЯЩИЕ

     Они седлали слепых лошадей из Мургуллы, не обращая внимания на хмурые
и настороженные лица обитателей  Призрачного  Замка,  оставшихся  в  живых
после сражения в пещере Игама.
     Теперь чужеземцев избегали и  боялись;  иногда,  оборачиваясь,  Сенор
успевал поймать на себе чей-нибудь  косой  враждебный  взгляд.  Он  сильно
сомневался в том, что Люстиг приобретет в Шаарне абсолютную власть,  но  в
конце концов, он уже видел и менее вероятные  вещи.  Здесь  была  замешана
магия Сдалерна и одно из  тел  Посредника;  о  результате  их  совместного
влияния оставалось только догадываться.
     Монах и превращенный  карлик  отсутствовали  долго.  Что  происходило
тогда в подземельях замка, навсегда осталось для  Сенора  тайной,  но  ему
все-таки довелось увидеть настоящий облик Люстиг.
     Наконец Сдалерн  появился  на  поверхности  в  сопровождении  высокой
женщины, на которой  нельзя  было  не  остановить  взгляд.  Она  оставляла
заметный след в сердце каждого мужчины; само ее существование было вызовом
любому из них. Но этот вызов не  содержал  привкус  обещания  и  намек  на
возможное  наслаждение,  -   в   нем   ощущалось   абсолютное   внутреннее
превосходство и абсолютное презрение. Мужское естество Сенора не могло  не
быть задето, когда он почувствовал это. Люстиг  с  ее  волнующей  красотой
казалась чуждым существом в мире двуполых  созданий.  Все  внешнее  в  ней
притягивало и взывало  к  вечному  инстинкту.  Но  тот,  кто  оказался  бы
настолько слеп, что  решился  бы  испытать  на  себе  уничтожающую  иронию
Люстиг, нашел бы обладательницу этого великолепного тела  отталкивающей  и
холодной.
     Это не значит, что она была холодна и в  постели.  Кое-кто  в  Кобаре
вспомнил бы о ней многое из того, что  у  женщины  нельзя  вырвать  и  под
пыткой. Вспомнил, если бы остался в живых... Мало нашлось мужчин,  которые
были настолько грубы и бесчувственны, что могли доставить ей  наслаждение,
а еще меньше тех, кто был настолько уверен  в  себе.  Но  все  они  дорого
заплатили за  краткие  минуты  мнимого  торжества.  Люстиг  уничтожила  их
задолго до того, как была изгнана в Тень.
     Теперь Сенор понимал, почему превращение в  уродливого  карлика  было
для этой женщины таким страшным наказанием и почему  было  так  велико  ее
желание отомстить. Это не значит, что кровь не  побежала  быстрее  по  его
жилам, когда Люстиг приближалась  к  нему.  Желание  затопило  его  темной
рекой. Сенора слегка отрезвила только насмешка в ее глазах, выражавшая что
угодно, кроме благосклонности.
     На Люстиг  было  только  простое  платье,  видимо,  наспех  снятое  с
кого-то, чтобы прикрыть собственную наготу. Оно оказалось слишком тесным в
груди и бедрах, подол разорван и в нескольких  местах  на  коже  запеклась
кровь. Но и  в  этом  платье  Люстиг  держалась  по-королевски.  Сенор  не
сомневался в том, что очень скоро ее украсят куда более роскошные одежды.
     Вокруг запястья новой повелительницы Шаарна был обвязан белый шнурок.
За нею покорно семенил маленький  шакал.  Слишком  маленький,  чтобы  быть
настоящим животным. Сдалерн совершенно терялся в царственной тени  Люстиг,
но от этого взгляд его глаз из-за круглых стекол не стал менее ироничным.
     - Итак, ты покидаешь нас, последний  придворный  Башни?  -  с  легкой
улыбкой спросила Люстиг, не глядя в  сторону  Человека  Мизинца  Суора.  -
Кажется, нас осталось всего лишь двое из проклятого Кобара...
     - Но даже двоим тесно в Призрачном Замке, -  это  прозвучало  не  так
едко, как Сенору хотелось бы.
     - Верно, - равнодушно подтвердила новая хозяйка Шаарна. Чужая  ирония
абсолютно не задевала ее. Взгляд  влажных  глаз  Люстиг  уже  скользил  по
дрожащему ландшафту Тени.
     - Я не знаю, что такое благодарность, -  продолжала  она.  -  Поэтому
ничего не могу обещать тебе на тот случай, если мы когда-нибудь встретимся
снова. Но запомни: Призрачный Замок - мой.
     Сенору оставалось только пожать плечами и заняться  лошадьми.  Люстиг
повернулась и медленно направилась в сторону башни, где находились  бывшие
покои Гишаарна.
     - Кто-нибудь видел Обрученную Со Смертью? - бросила она через  плечо.
- Я хотела еще раз посмотреть на эту тварь...
     - Почему бы не убить ее прямо сейчас, чтобы избавить тебя от  будущих
неприятностей? - сказало вдруг Суо и слепая лошадь из Мургуллы  захрипела,
смертельно напуганная чем-то неуловимым, когда существо из Мертвых  Времен
произнесло  эти  слова.  Люстиг  вздрогнула,   словно   ужаленная   змеей,
обернулась и в ужасе уставилась на узкую щель его рта.
     - Не думаю, что так будет лучше, - медленно  проговорил  Сенор  после
напряженной паузы. - Тем более, что ты всегда сможешь сделать это.
     - Тебе видней, Незавершенный, - с улыбкой сказало Суо. - Но  если  ты
ошибешься, то знаешь, что тебя ожидает... Мне придется  расплатиться  и  с
тобой.
     Враждебный божок в голове Сенора взвыл, как будто  зловещее  обещание
Суо впервые за долгое время пробудило его ото сна. Боль была такой, что  у
него потемнело в глазах и он зашатался, как безумный. Потом  боль  прошла,
но  остались  тоска  и  ужас  существа,  посаженного  в   клетку,   полную
мучительных иллюзий, от которых было невозможно избавиться.

     Перед тем, как покинуть Призрачный Замок, Сенор еще раз  поднялся  на
одну из его башен в сопровождении Бродячего Монаха. Синяя шкура на  плечах
Сдалерна пела одну из своих хрустальных песен.
     Над Шаарном нависали  пики  острых,  как  иглы,  скал.  За  пределами
каменного острова, сужаясь, тянулись в бесконечность черные столбы.  Потом
из этой бесконечности нахлынули  волны  мутной  слизи.  Вскоре  замок  уже
плавал  внутри  огромного  пузыря  и  над  головами  Сенора   и   Сдалерна
проносились бесформенные сгустки материи  с  рваными  краями,  похожие  на
лиловые облака в небе, которое не было небом.
     За ними угадывались тяжелые и временно  неподвижные  силуэты,  словно
чужие безмолвные города, притаившиеся во мраке. Города из вечности, полные
примитивных существ, истребивших высшие расы. Теперь  бесконечная  ночь  и
печаль окружали их, так и не понявших до конца, чем они владели...
     То, что казалось вечностью, коснулось сердца Незавершенного  ледяными
пальцами,  заставив  его  ощутить  собственное  ничтожество   и   пугающую
краткость человеческого существования.
     Чтобы избавиться от этого наваждения, он посмотрел вниз и увидел тень
человека, бегущего от замковой стены к краю скалистого острова, на котором
покоился Шаарн. И хотя тень была почти неразличима в слабом лиловом свете,
лившемся на замок откуда-то снизу, сомневаться не  приходилось:  это  была
Эрлана, Обрученная Со Смертью. Сенор подумал, не лучше ли было заточить ее
в подземелье Шаарна вместо того, чтобы позволить отправиться на свидание к
Четвероногому Богу. Но Сдалерн,  конечно,  понимал  больше  во  всей  этой
темной истории или делал вид, что  понимает...  Дальнейшая  судьба  Люстиг
мало интересовала Незавершенного.  Сам  Сенор  задерживаться  в  замке  не
собирался.
     Вдова Гишаарна, ставшая теперь уже настоящей вдовой,  остановилась  у
последней скалистой гряды, на самом берегу Хаоса, и принялась расчищать от
пыли и камней небольшую площадку.
     - Что она делает? - тихо спросил  Сенор,  спиной  ощущая  присутствие
монаха.
     - Идет на зов своего хозяина, -  равнодушно  сказал  Сдалерн.  -  Она
больше не принадлежит себе. С нею сделали то, что можно сделать с любым из
нас...
     - Может быть, с нами уже сделали это? - сказал Сенор в пространство.
     Бродячий Монах только тихо рассмеялся в ответ. Потом  они  помолчали.
Что делала внизу Эрлана, разглядеть было невозможно.
     - Если я правильно тебя  понял,  попасть  отсюда  в  Ледяную  Обитель
довольно трудно. Как же она собирается сделать это?  -  Сенор  решил,  что
будет не лишним знать о повадках Обрученной Со Смертью как можно больше.
     - У нее тоже есть След. И еще кое-что. Какой-то амулет, приводящий  в
Обитель. Хотел бы я знать, что это. Во всяком случае, она  не  заблудится.
Смотри!..
     Зрелище, открывшееся им, было  одновременно  прекрасным  и  зловещим.
Океан бурлящей материи Хаоса разделила темная полоса, начинавшаяся у самых
ног Эрланы и протянувшаяся в бесконечность. Края  этой  полосы  разошлись,
как открытая рана, раздвинув мир, не имеющий форм.
     Через Тень пролегла глубокая долина, тянувшаяся между  двух  отвесных
черных стен, блестевших, как полированный  обсидиан.  На  дне  долины  был
слабо светящийся фиолетовый лед и по этому льду пролегла дорога, уводившая
в мрачное ущелье. В самой его глубине, там, где черные стены  сходились  в
точку, был виден слабый холодный свет, зыбкий и в то  же  время  влекущий.
Сенор  не  мог  вообразить  себе   колдовство,   в   результате   которого
образовалось обсидиановое ущелье, но точно  знал,  что  от  этого  прохода
сквозь ландшафты Хаоса смердит Злом.
     - Это и есть дорога к Ледяной  Обители?  -  спросил  он,  не  отрывая
взгляда от застывшей лилово-фиолетовой реки, уводящей к далекому сиянию.
     - О, нет, - усмехнулся Бродячий Монах. - Это было бы слишком  просто.
Обитель и Шаарн разделены многими тысячами изменяющихся  ландшафтов.  Даже
Богу На Четырех Ногах будет  непросто  снова  отыскать  Призрачный  Замок.
Эрлана, конечно, придет к хозяину  и,  может  быть,  сумеет  найти  дорогу
обратно, но Шаарн уже будет далеко, за многие сотни изменений отсюда, и ты
сам не отыщешь его, не зная места, в котором опять пересекутся ваши пути.
     - Но где же это место? - Сенор почти не верил Сдалерну. Хаос воистину
был нагромождением коварства и зла.  Монах  пытался  представить  все  еще
более запутанным.
     - Оно везде и нигде. Оно там, где ты захочешь, и  там,  куда  сможешь
прийти. А еще там, где тебя заставит быть Призрачный Замок.
     Сенор скривил губы в ироничной  усмешке.  Монах  не  обратил  на  это
никакого внимания.
     - Ты поверишь мне, когда окажешься в таком месте. Если, конечно, тебе
повезет, хотя это трудно назвать везением...
     Они смотрели вниз  и  видели  Эрлану,  бегущую  прочь  от  Шаарна  по
лиловому льду. Ее фигура не отбрасывала тени и вскоре  она  затерялась  на
светящейся излучине среди стен, гладких, как черные зеркала.  После  этого
края ущелья сомкнулись, поглотив дорогу сквозь ландшафты, и  на  ее  месте
осталась лишь вздрагивающая слизь, в которой увязал взгляд.
     Сенор не сожалел ни о ком, кроме ведьмы Истар,  и  ни  о  чем,  кроме
потерянного времени и своих хитиновых доспехах, пробитых  в  бессмысленной
схватке. Металлические доспехи обитателей Шаарна, которые он  примерял  на
себя, показались ему тяжелыми и  чудовищно  неудобными.  Кроме  того,  они
ослабляли отражения и он чувствовал себя в них  почти  ослепшим.  В  таком
одеянии он утратил бы все свое превосходство.
     Больше не существовало Кобара,  где  доспехи  из  хитина  можно  было
вырастить на манекене или человеческом чучеле.  Сенор  лишился  нескольких
пластин панциря и с  тех  пор  чувствовал  себя  улиткой,  оставшейся  без
раковины.
     Бродячий Монах, оказывается, догадывался и об этом.
     - Пора и нам уходить, - сказал он, когда океан  слизи  сомкнулся  над
Эрланой. - Но прежде, чем мы расстанемся, я  хочу  сделать  тебе  подарок.
Поющая Шкура вместо пробитых доспехов - по-моему, ты ничего не потерял.
     Сенор  знал,  что  должен  отказаться  от  этого  зловещего  подарка.
Воспоминание об участи, постигшей короля  Гишаарна,  было  еще  достаточно
свежим. Но какое-то странное,  недавно  проявившееся  чутье,  подсказывало
ему, что шкура синего кота может еще очень сильно пригодиться.
     Сдалерн заметил его колебания.
     - Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это гораздо более  простым
способом, - заметил он. - Но у меня для этого нет причин.
     - Однако они могут появиться в дальнейшем.
     - С каких это пор ты стал задумываться  о  будущем?  В  Тени  его  не
существует, а в твоем положении я бы не стал рассчитывать на  многое  и  в
Срединном Мире.
     Сдалерн Тринадцатый снял шкуру со своих плеч и набросил ее на Сенора.
Шкура покрыла его спину, большую часть груди и  живота.  От  нее  исходило
едва уловимое тепло. Сенор снисходительно пощупал шкуру пальцами. Она была
слишком мягкой на ощупь. Сомнение обозначилось на лице придворного Башни.
     Тогда Сдалерн, не говоря ни слова, ударил его кинжалом в грудь.  Удар
был стремительным, безжалостным и нанесен со знанием дела.
     Сенор не ощутил ничего, кроме толчка, и услышал  громкий  хрустальный
звон. Ощетинившись, шкура вибрировала в том  месте,  куда  пришелся  удар.
Сенор улыбнулся и погладил встревоженную шерсть.
     - Разве ты не нуждаешься в защите? - спросил он у монаха,  уже  зная,
что примет подарок.
     - В каждом мире сражаются своим оружием.  От  того,  которое  поразит
меня, не защитит  и  Поющая  Шерсть.  А  теперь  мне  действительно  пора.
Отправляйся на поиски Реки С Одним Берегом. Может быть, там ты найдешь то,
что ищешь.  Но  остерегайся  Охранников  Веры,  -  их  плен  порой  бывает
приятным, но всегда абсолютно безнадежен.
     Сенор кивнул. Слова были не нужны. Он научился не  задавать  вопросы,
на которые не существовало ответов. Он не стал спрашивать и  о  том,  куда
отправится теперь Сдалерн Тринадцатый.
     Сенор видел, как  Бродячий  Монах  спустился  по  пустынной  каменной
лестнице и пересек внутренний двор замка. Потом Сдалерн погрузился в  тень
одной из башен и Сенор потерял его из вида. Спустя некоторое время  темная
фигура появилась на берегу, недалеко от того места, из которого  бежала  в
Ледяную Обитель Вдова Гишаарна. Слабый  красный  огонек,  вспыхивавший  на
фоне этой темной фигуры, был, конечно, камнем в колдовском перстне монаха.
Потом красная точка исчезла и вместе с  нею  исчез  из  Призрачного  Замка
Игам, Замурованный В Глине...
     Сенор поспешно спустился вниз и присоединился к Суо,  выводившему  на
скалистый берег слепых лошадей. Дальнейшее пребывание в замке теперь  было
не только бессмысленным, но и опасным. Коварство Люстиг все еще оставалось
для  Незавершенного  закрытой  книгой.  Он  не  представлял   себе,   куда
отправится, но уповал на древнее пророчество,  в  соответствии  с  которым
судьба хранила его до сих пор.

                          ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СУЩНОСТИ

                            12. ДОРОГА ЧЕРЕПОВ

     Повешенный вынырнул из краткого забытья, которое где-то, когда-то,  в
другом мире называлось сном. Он попытался вспомнить, кем он был  до  того,
как провалился в беспамятство, и почему так устал.
     Воспоминания  приходили  с  трудом,  потому  что  сейчас  у  него  не
оказалось тела. Повешенному еще  предстояло  воплотиться,  если  он  хотел
присутствовать при появлении Глупца и возвращении Потерянной Сущности. Тем
не менее, он вспомнил.
     Вспомнил, как гнался за Химерой и почти настиг  ее  у  самой  Реки  С
Одним Берегом, но слишком увлеченный  погоней,  встретился  с  Охранниками
Веры и чуть было не попал под их кошмарное влияние. Или все-таки  попал?..
С ним делали что-то и он не мог вспомнить - что.  Это  было  мучительно  и
жутко. Проклятая Десятка Жезлов опять привела его к забытью.  Даже  сейчас
мысль об этом заставила его дух трепетать. Безвременный плен у  Охранников
Веры - что могло быть хуже для Повешенного?..
     Итак, появление Глупца, и может  быть,  даже  возвращение  Потерянной
Сущности. Очень торжественный  и  многозначительный  случай.  Этот  случай
означал, что ненадолго будут созданы твердый мир, Дворец Упований, Церковь
Судьбы и кроме того,  все  Сущности  воплотятся,  чтобы  в  очередной  раз
обмануть Глупца и получить отсрочку до его следующего  появления.  Момент,
когда обман будет раскрыт, станет их концом, поэтому  для  Повешенного  не
существовало сомнений относительно того, как  вести  себя.  Он  был  почти
уверен также во всех своих братьях и  сестрах,  любовницах  и  любовниках,
союзниках и врагах, за исключением предательской Десятки  Жезлов,  в  чьей
надежности и здравом смысле сомневался.
     Ощутив себя полностью вернувшимся из забытья, он прислушался к зовам,
приходящим из Тени. Один из них разбудил  его.  Остальные  рассказали  обо
всем, что случилось, пока  Повешенного  не  существовало.  Глупец  подошел
близко, как никогда. И с ним был еще кто-то. Может быть,  даже  Потерянная
Сущность. Если бы у Повешенного было тело,  оно  бы  задрожало  в  сладком
предвкушении праздника. Кстати, настало время подумать и о теле.
     Он  создал  дворец,  подобный  существовавшему  в  одном   из   давно
исчезнувших миров, слуг, в чьи обязанности входило  ублажать  Повешенного,
коллекцию  древнего  оружия,  предназначенного  для  двуруких  и  двуногих
существ, отделку которого, впрочем, не смог бы воспроизвести  ни  один  из
оружейных мастеров,  и  произведения  искусства,  обреченные  на  недолгую
жизнь, но и  в  этом  было  нечто,  придававшее  им  совершенно  особенную
прелесть. Повешенному нравился запах тлена, исходивший от них. В остальном
они были настолько прекрасны, что восхищали даже созданных им слуг.
     Все, что он делал, было сделано на совесть. В тела слуг он  вкладывал
иллюзии и послушные души.  Сам  Повешенный  избрал  себе  облик  существа,
которое жило когда-то в подобии его собственного дворца. Он стал  мужчиной
с невысоким подвижным  телом,  красиво  посаженой  седоволосой  головой  и
усталыми глазами, в которых застыли обманчивая  тоска  и  грусть,  имевшая
источником  неудовлетворенность.  Его  одежды  были  роскошны,  но  обилие
черного и багрового цветов придавало им мрачноватый вид.
     В полном соответствии со своим  новым  образом,  он  занялся  теневой
магией, ибо  она  была  единственным  оружием  против  его  многочисленных
родственников и всех тех, кто покушался на то,  чтобы  вновь  увидеть  его
Перевернутым. Убедившись в  том,  что  он  силен  по-прежнему,  Повешенный
громко рассмеялся в тишине безлюдного гулкого зала и эхо вернуло  ему  его
многократно повторенный смех.
     А потом он выпил старого вина, которое  уже  было  старым  к  моменту
появления  во  дворце  Повешенного,  и  удалился  в  спальню  с  одной  из
девственниц с оливковой кожей, которых  создал  в  соответствии  со  своим
нынешним  представлением  о  том,  что  может  возбудить  его  пресыщенные
чувства. Так он, не особенно скучая, стал ждать приглашения на  встречу  с
Глупцом...

     Сенор и Существо Суо ехали по дороге, вымощенной  черепами,  похожими
на крысиные, и эта дорога, возникшая в одном из ландшафтов,  тянулась,  не
изменяясь, уже очень долго.
     Черепа дробились под копытами слепых лошадей, издавая  отвратительный
хруст. Сенор  мучительно  пытался  вызвать  хотя  бы  небольшое  изменение
ландшафта, надеясь достичь Реки С Одним Берегом,  но  его  усилий  хватало
лишь на то, чтобы сделать зыбкими дальние  окрестности  мрачной  холмистой
равнины, окружавшей всадников со всех сторон...
     Единственными звуками здесь  были  хруст  раскалывающихся  черепов  и
тяжелое дыхание утомленных лошадей. Изредка на глаза странникам попадались
странные деревья с голыми искривленными ветвями. Потом Сенор вдруг  понял,
что эти ветви были корнями, а ствол уходил вниз, в голую каменистую почву.
Деревья, растущие корнями  вверх,  почему-то  наполнили  его  душу  черной
тоской, словно и в самом деле были самым неприятным  извращением  природы.
Его игры с изменениями приводили к тому, что  самые  дальние  из  деревьев
странным образом искажались, как будто их теребил сильнейший ветер и тогда
корни становились похожими на руки казнимых в огне, корчащихся в муках.
     Если бы здесь существовало время, Сенор сказал  бы,  что  прошло  уже
очень много времени с тех пор, как они нашли эту дорогу. Ему действительно
казалось, что они скачут целый кобарский день, и его  тело  напоминало  об
этом - он чувствовал усталость, но не  испытывал  голода  и  жажды.  Нечто
подсказывало ему, что в любой момент срок, представлявшийся долгим,  может
обернуться мгновением.
     Дорога из крысиных черепов была подозрительно стабильной и  вскоре  у
Холодного Затылка не осталось сомнений в том, что дорога и равнина созданы
кем-то и чей-нибудь След тщательно охраняет их.
     Потом на дороге возник плохо различимый темный  силуэт.  Проехав  еще
немного,  странники  увидели  старика,  ползущего   на   четвереньках   им
навстречу.
     Зрелище было настолько нелепым, что даже не казалось смешным.  Робкие
движения старика напоминали движения ребенка, еще не научившегося  ходить.
Но  на  его  лице,  обрамленном  космами  длинных  седых  волос,   застыла
глуповатая ухмылка, а глаза рассеяно  бегали  по  сторонам.  На  нем  были
одежды кричащих цветов, совершенно не вязавшиеся с его обликом.
     Сенор придержал лошадь, чтобы не покалечить  это  жалкое  и  странное
существо.
     Остановившись в трех шагах от передних копыт, старик поднял голову  и
залился  бессмысленным  смехом.  Потом  он  дернулся  несколько  раз,  как
растерянный идиот, не знающий, что  теперь  делать,  и,  наконец,  сел  на
дорогу, уставившись на странников немигающим взглядом.
     Он вызвал бы жалость, если бы был человеком, но, поскольку Сенор знал
лишь двоих людей, выживших в Тени, то испытывал к нему лишь отвращение.
     - Кто ты? - спросил Человек  Безымянного  Пальца,  почти  не  надеясь
получить вразумительный ответ.
     - Я - Глупец, то есть неприкаянная Сущность, обреченная  пребывать  в
неведении, - против ожидания, старик достаточно  связно  выражался.  -  Ты
должен взять меня с собой. Ведь я - это ты. По крайней  мере,  здесь.  Нас
уже отождествили и я всегда буду рядом.
     - Ты не нужен мне, безумный старик, - резко сказал Сенор, зная, что с
Тенью шутки плохи.
     - Все равно тебе придется взять меня с собой. Это уже не  зависит  от
твоего желания. Но, может быть, такой я тебе понравлюсь больше...
     Старик, сидевший на дороге, исчез, а  вместо  него  перед  всадниками
появилась юная девушка, о красоте которой можно было только  догадываться,
потому что эта красота ускользала от сознания, как  сновидение.  Но  тело,
едва прикрытое чем-то вроде прозрачной сети, воплощало в себе все  женские
достоинства и оставалось таким даже при ближайшем рассмотрении.  Оно  было
способно заставить любого мужчину ощутить острое сожаление по поводу того,
что не принадлежит ему. Не избежал этого наваждения и придворный Башни.
     Он бросил быстрый взгляд на Суо. Лицо  Существа,  Не  Имеющего  Пола,
было, как всегда, бесстрастным  и  чуть  ироничным,  но  Холодный  Затылок
чувствовал, что все происходящее пришлось Суо не по вкусу.
     Сенору и самому не нравилось то, что  рядом  с  ним  появились  силы,
которые могли соперничать в могуществе  с  существом  из  Мертвых  Времен.
Кроме  того,  он  знал,  что  несмотря  на  свою  нечеловеческую  природу,
прекрасная спутница будет отвлекать его от более насущных дел, а этого  он
позволить себе не мог.
     -  Будет  лучше,  если  ты  останешься   невидимым,   -   сказал   он
обольстительному и опасному созданию, стоявшему перед ним.
     - Конечно, - ответил голос, нежный, как далекий ночной свет. - Я могу
поселиться даже у тебя внутри. Ведь мы - одно и то же, скоро ты поверишь в
это.
     Что-то, прятавшееся в глубине его существа, содрогнулось и  изо  всех
сил воспротивилось этому предложению.
     - Нет,  -  сказал  Сенор,  чувствуя  на  себе  подозрительный  взгляд
Существа Суо. - Будь рядом, но не мешай мне.
     - Глупец, - прошелестел насмешливый  голос  и  видение,  заставлявшее
кровь быстрее течь по жилам, исчезло. - Я не могу  помешать  тебе  больше,
чем ты сам... Готовься, смертный. Скорее всего, ты ошибешься и умрешь, а я
останусь Перевернутым...
     Сенор ощутил присутствие чего-то невидимого за своим левым ухом.  Оно
раздражало его, как нежелательный соглядатай, но это продолжалось недолго.
Вскоре он привык к чужому присутствию, более того, ему стало казаться, что
у него появился еще один орган чувств, но время вещей, которые мог открыть
ему этот орган, еще не настало.
     ...Они двинулись дальше и вскоре без всяких усилий с их стороны вдали
появилась  золотистая  дымка.  Дорога,  вымощенная   крысиными   черепами,
терялась в ней. По мере того, как Сенор  и  Существо  Суо  приближались  к
источнику золотого сияния, оно разрасталось, пока не заняло половину этого
мира, а равнина перевернутых деревьев осталась позади.
     Огромное пространство, занятое  водой,  которого  Сенору  никогда  не
приходилось видеть в Кобаре, открылось его взгляду. Оно было бесконечным и
казалось реальным, хотя придворный Башни убеждал себя в  том,  что  скорее
всего, находится в очередном измененном ландшафте.
     Едва заметные волны с  убаюкивающим  шелестом  набегали  на  песчаный
берег; ласковый ветер поглаживал лица и  заставлял  нежно  звенеть  поющую
шкуру. Над водой было разлито пронизывающее весь мир и каждую клетку  тела
теплое золотистое сияние, приходящее с небес,  казавшихся  хрустальными...
Если это место и было иллюзией, то эта иллюзия была весьма похожа на  рай,
- такой нечеловечески  совершенный  покой  овладел  здесь  душой  Человека
Безымянного Пальца.
     Вдали, там, где голубая водная гладь соединялась с желтым  небом,  он
увидел остров, напоминающий мираж, сотканный из золотого блеска  и  белого
пара облаков. Этот мираж был прекрасен, он неодолимо  притягивал  к  себе,
обещая жизнь,  полную  невыразимого  наслаждения,  и  не  осталось  ничего
особенно важного, кроме его притяжения, несмотря на то, что оно было очень
похоже на обман. Казалось, будто  все  зыбкое,  ускользающее,  несбыточное
можно обрести на том далеком острове, и для этого надо  только  преодолеть
широкий голубой простор.

     Из самых дальних закоулков Тени стекались Сущности  к  месту  встречи
Семидесяти Семи, чтобы присутствовать при редком событии, происходившем  с
тех самых времен, когда Кружедд создал Большое Яйцо, а вместе с  ним  -  и
Зыбкую Тень.
     Многие из них были вынуждены ради этого оторваться от  весьма  важных
дел, многим пришлось воплотиться, а некоторым -  изменить  свой  облик  на
более приемлемый, ведь, в конце концов, это был тот редкий  случай,  когда
их интересы совпадали. Они пренебрегли войной,  интригами,  службой  силам
более могущественным, своими тайными привязанностями и неприязнью  друг  к
другу. Некоторые сильно рисковали, оставив Хозяев Хаоса, но уповали на то,
что у них найдется оправдание своей измене...
     Десятка  Жезлов  была  вынуждена  пожертвовать  игрой,  которой   она
предавалась с Семеркой Чаш, своей старой любовницей.
     В результате их соития в одном из надолго застывших  ландшафтов  Тени
образовался  островок,  размерами  с  исчезнувший  Срединный  Мир  Кобара,
прекрасный,  экзотический,  благоухающий,  -  место  ускользающих   теней,
манящих запахов, колдовских завораживающих звуков и  видений,  уводящих  к
снам.
     Любовники не удостоили своим вниманием  нескольких  смертных  существ
Тени, случайно оказавшихся поблизости и покорившихся  притягательной  силе
острова. Теперь эти жалкие  черви  жили  здесь  и  время,  проведенное  на
острове видений, казалось им вечностью. Они существовали, совокуплялись  и
умирали,  не  подозревая  о  том,  что  стали  всего  лишь  свидетелями  и
невольными жертвами чьей-то жестокой и насквозь лживой шутки.
     Но когда к Сущностям пришел зов, конец острова был страшен. Десятка и
Семерка, слившиеся в экстазе, прервали свои любовные игры и  вознамерились
разойтись.
     И тогда то, что раньше  было  ароматами  и  ветрами,  превратилось  в
зловонные струи, стремительно растекающиеся от места распада; то, что было
твердью, стало бушующим океаном  материи,  утратившей  связующий  закон...
Однако,  на  это  уже  некому  было  смотреть.  Существа  Тени   испуганно
переместились в  другие  ландшафты,  а  те,  кто  не  умел  этого  делать,
перестали существовать. Им просто не повезло.
     Десятка Жезлов порой спрашивала себя, стоит ли поднявшийся  переполох
ее прерванной любви, хотя и знала: чем меньше Сущностей собирается вместе,
тем несовершеннее  оказывается  их  творение.  Творения  Семидесяти  Семи,
собравшихся вместе, уже почти не имели изъянов, как почти не имели изъянов
миры, создаваемые ими в результате слияния...
     Десятка даже помнила древнюю легенду о последней,  семьдесят  восьмой
утраченной Сущности, с появлением которой  могли  быть  достигнуты  полное
Равновесие и вечная Гармония. Когда-то эта Сущность называлась Отшельником
и темную историю  ее  исчезновения  знали  в  деталях  очень  немногие  из
Семидесяти Семи. Десятка Жезлов не относилась к их числу. Это так же  мало
интересовало ее, как и несовершенство иллюзий, создаваемых ею в  различных
уголках Тени.
     Она двигалась туда, откуда пришел зов, но  не  уставала  наблюдать  и
стала свидетелем кое-чего интересного. Например, она видела Рыцаря Мечей в
опасной близости от Башни Крика, на самой границе  со  Старшим  Хаосом,  и
стоило задуматься над тем, что тот мог делать в этом  ужасном  месте.  Еще
она видела Даму Мечей и Даму Чаш, собравшихся вместе и спешивших  к  месту
встречи Семидесяти Семи, и это  был  весьма  странный,  чтобы  не  сказать
противоестественный  союз.  Что  заставило  давних   непримиримых   врагов
объединиться? Десятка Жезлов обладала  счастливым  умением  не  задаваться
вопросами, на которые до поры до времени не  могла  найти  ответы.  Вместо
этого она затеяла небольшую битву с Десяткой  Мечей  в  Ландшафте  Вечного
Льда и это было лучшим лекарством от переполнявших ее подозрений.
     Они воевали, вызывая и возвращая к жизни ледяных демонов, до тех пор,
пока Сущность, именуемая Силой, не унесла их с собой,  не  упустив  случая
напомнить о своем сокрушительном влиянии...

                              13. ПЕРЕВОЗЧИК

     На  берегу  был  даже  перевозчик  и  это  впервые  заставило  Сенора
усомниться  в  реальности  всего  того,  что   он   видел.   Он   вспомнил
предостережение Бродячего Монаха.
     - Ты думаешь, это и есть Река С Одним Берегом? - прочитав его  мысли,
с нескрываемой издевкой спросило Существо Суо.
     Он сделал рукой неопределенный жест. Если это  и  была  Река,  он  не
ощущал присутствия Охранников Веры. Но разве Сенор знал, каковы  они?  Они
могли быть этим песком, водой, иллюзорным  светом,  а  могли  и  прятаться
неподалеку в  одном  из  соседних  ландшафтов...  То,  что  он  готов  был
поддаться неодолимому притяжению  далекого  острова,  можно  было  считать
одним из признаков их присутствия. Однако, Существо Суо видело то же,  что
и он, а это заставляло задуматься. В конце концов, бесцельное движение  по
дороге, вымощенной крысиными черепами, не могло продолжаться вечно.
     Сенор повернул голову вправо, туда, где рядом с серым корпусом  лодки
чернела узкая фигура перевозчика. Глупец,  расположившийся  за  его  левым
ухом, стал нашептывать ему вещи одновременно грязные и привлекательные.
     Сенор  совершенно  забыл  о  его  присутствии.   Вначале   он   хотел
отмахнуться от неуместного вмешательства, казавшегося ему чужим. Но  потом
советы  Глупца  заставили  его  беспристрастно  взглянуть  на  предстоящее
путешествие. Что он искал здесь? Новые разоблачения или удовольствия?  Что
ожидало его в конце пути? И что могло убедить его  в  избавлении  от  всех
иллюзий?..
     Человек Мизинца Суор, одно из воплощений Существа из Мертвых  Времен,
не знавшего сомнений, верхом на лошади  спускался  по  отлогому  берегу  к
перевозчику, оставляя за собой шлейф из золотистой пыли. В который уже раз
Незавершенный доверился слепому инстинкту своего спутника, хотя ничего  не
говорило о том, что  результатом  проявления  этого  инстинкта  непременно
должно быть сохранение его безумной жизни...

     Перевозчик был мрачным и тощим существом, закутанным в пурпурный плащ
и похожим на человека, однако его глаза не имели  зрачков.  Белки,  влажно
блестевшие в глубоких расщелинах век, выглядели довольно жутко. Перевозчик
представлял собою разительный контраст с сияющим видением на горизонте, но
может быть, именно это делало все происходящее более убедительным. На  его
плаще был вышит ромбовидный символ из золотой  парчи,  который  ничего  не
говорил придворному Башни.
     Перевозчик имел абсолютно  черную  кожу,  гладкую,  как  полированная
поверхность драгоценного камня. Понять выражение его лица без зрачков было
невозможно. Скорее всего, это было равнодушие.
     Сенор не видел  никаких  признаков  строений  на  бесконечно  длинной
пустынной ленте берега. Как долго и зачем находилось здесь  это  существо?
Этот вопрос казался праздным.
     Еще более странной, чем сам перевозчик, была  его  лодка.  Оказалось,
что она высечена из цельного серого камня, и у Сенора не осталось сомнений
в том, что на воде ее удерживает чья-то магическая сила. В  средней  части
лодка имела плоское дно шириной в два человеческих роста и,  видимо,  была
приспособлена для перевозки весьма необычных существ.
     - Я - Двойка  Пантаклей,  личный  палач  Капеллана,  -  сказал  вдруг
перевозчик, не открывая рта. Слова приходили  из  неизвестного  источника,
они не были произнесены ни на одном из языков, но это не были и  привычные
Сенору отражения. Во всяком случае, Холодный Затылок понимал их, и  здесь,
по-видимому, понимали его.
     В сообщении перевозчика не было и тени угрозы. Однако, оно заставляло
задуматься над тем, кому и зачем тут может понадобиться палач.
     - Я совершаю казни и перевожу в  Совершенную  Обитель,  -  размеренно
продолжал Двойка Пантаклей. - Там давно ожидают тебя  и  твоего  спутника.
Вам повезло - Обитель приближается к берегу один раз в миллион лет...
     - Осторожнее, - шепнула Сенору в ухо  невидимая  Сущность.  Что-то  в
словах перевозчика показалось странным и придворному Башни. Потом он понял
- что. "Миллион лет" - это звучало так, словно в Хаосе существовало время.
     - К какому берегу? - спросил он, повинуясь мгновенному порыву.
     Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, медленно повернул голову  в
его сторону. Сенор увидел свои отражения в затененных белках.
     - К любому  берегу,  глупец,  -  сказал  перевозчик  и  издевательски
засмеялся. Но Незавершенного было довольно трудно вывести из себя.
     - Видишь ли, - сказал он вкрадчиво. - Мы ищем в  Тени  Реку  С  Одним
Берегом. Может быть, это она и есть?
     - Не знаю, о чем ты говоришь, - равнодушно ответил перевозчик,  глядя
в сторону Совершенной Обители. Сенору  показалось,  что  остров  несколько
сместился за то время, что они находились на  берегу,  и  значит,  Обитель
плавала в Большой Воде.
     - Здесь никогда не слышали ни о Тени, ни о Реке С  Одним  Берегом,  -
продолжал перевозчик и в  его  черных,  как  обсидиан,  руках  пересыпался
золотой песок. - А вот ты очень похож на тень Глупца и это видно  каждому.
Поторопись. Император не любит ждать.
     Ничто в мире не могло бы сейчас убедить Сенора в том, что  перевозчик
говорит правду. И его ложь свидетельствовала  в  пользу  того,  что  может
быть, он и есть один из Охранников Веры. Но зачем ему была нужна эта ложь?
     Сенор усаживался в лодку, задавшись этим  вопросом.  Кроме  того,  он
все-таки хотел знать, кому на самом деле служит Двойка Пантаклей.
     На  каменном  дне  лодки  свободно  разместились  слепые  лошади   из
Мургуллы. Они были испуганы и их бока еле заметно  подрагивали.  Возможно,
животные чуяли что-то недоброе...

     Они плыли по спокойной воде к  далекому  сияющему  острову,  но  роль
перевозчика сводилась к тому, что он сидел на корме, неотрывно глядя прямо
перед собой. Лодка, сделанная из камня, теплого, как дерево,  и  гладкого,
как лед, двигалась быстро и плавно без помощи весел.  Иногда  Сенор  видел
мелькающую за бортом тень, гигантскую,  но  всегда  неясную.  Может  быть,
какое-то существо толкало лодку вперед.
     Они плыли неправдоподобно быстро, но  Совершенная  Обитель  была  так
далека и так огромна, что для Сенора минуло несколько долгих  однообразных
часов, прежде чем они преодолели примерно половину расстояния до нее.
     И тут Холодный Затылок вдруг ощутил  приступ  сильнейшего  голода.  В
мире Кобара прошло бы уже двое суток с тех пор, как он в последний раз  ел
в Призрачном Замке, но голодным он  почувствовал  себя  только  сейчас.  У
него, а тем более, у Суо, не было никаких запасов.
     Потом  Сенору  показалось,  что  каким-то  необъяснимым  образом  ему
внушили чувство  голода.  Подтверждение  этому  он  получил  тогда,  когда
перевозчик, оторвавшись от созерцания снежно-голубых облаков над  вершиной
Обители, заявил, что голоден и извлек из-под пурпурного плаща  треугольный
кинжал с выбитыми на обоюдоостром лезвии символами пантаклей.
     - Слушай, Глупец, давай съедим  часть  твоей  тени,  -  предложил  он
непринужденно и потянулся свободной черной клешней к руке Сенора.
     - Осторожнее! -  снова  шепнул  в  ухо  придворного  Башни  голос  из
пустоты. Теперь в нем была слышна  неподдельная  тревога.  Но  еще  раньше
инстинкты воина заставили Сенора отдернуть руку и,  спустя  мгновение,  он
уже наполовину извлек меч из ножен.
     Двойку  Пантаклей  это  совершенно  не  удивило.  Он  пожал  плечами,
отбросил плащ и на глазах у Холодного Затылка отрезал от своего предплечья
внушительный кусок мяса. Сенор с  содроганием  отметил  про  себя,  что  у
перевозчика не было  крови,  а  срез  казался  абсолютно  гладким  и  имел
тошнотворный фиолетовый оттенок.
     - Тогда будем есть мою тень, - безразлично сказал  Двойка  Пантаклей.
Только теперь Сенор понял назначение большой груды веток, сваленных на дне
каменной лодки. С помощью кресала  и  кремня  перевозчик  развел  в  лодке
костер и стал поджаривать на нем кусок собственной плоти.
     Несмотря на отвращение, которое Незавершенный испытывал к такого рода
пище, он вынужден  был  признать,  что  ароматный  дым  весьма  настойчиво
щекочет его ноздри. Мучительный голод мешал  ему  трезво  оценить  подвох,
который наверняка содержался в предложении перевозчика.
     На этот раз Существо из Мертвых Времен спасло его от голодной смерти.
Суо создало пищу, наподобие той, которой оно накормило когда-то  в  Кобаре
умирающего пленника Железного Шара.
     Когда Холодный Затылок съел эту  пищу,  а  перевозчик  расправился  с
частью своей руки, они  оказались  почти  у  самого  подножья  гигантского
острова. Даже  вблизи  он  был  прекрасен,  как  сон.  Сенор  обернулся  и
посмотрел назад, но низкого берега, от которого они отплыли, уже  не  было
видно. Только узкая мрачная полоска висела на горизонте, больше похожая на
предвестье непогоды.
     Здесь подозрительно давно не происходило никаких изменений ландшафта.
Если они вновь оказались в одном из Срединных Миров, то что помогло  им  в
этом? Все происходящее полностью  переворачивало  представления  Сенора  о
том, чего он уже добился и о том, что теперь следовало искать. Хотя  одной
из  непостижимых  причуд  Тени  вполне  могла  быть   и   ее   собственная
ограниченность.
     Они  пристали  к  пологому  розово-белому  берегу   Обители.   Двойка
Пантаклей терпеливо ждал, пока Сенор  и  Суо  выведут  из  каменной  лодки
слепых лошадей, а потом, не говоря ни слова,  отплыл  без  всякой  видимой
цели, скорчившись на корме угрюмой тенью.  Сенор  провожал  его  взглядом,
пока лодка не скрылась за краем острова, и гадал о том,  как  сам  покинет
Совершенную Обитель, если, конечно, ему вообще суждено ее покинуть...

                             14. МНИМЫЕ БОГИ

     Они сидели на одной  из  красивейших  террас  созданного  Императором
Дворца Упований и забавлялись, наблюдая за тем, как в одном из миров Тени,
принадлежавших Капеллану, придворный астролог Каб-Сибы составляет гороскоп
своего властелина. Капеллан сдвигал светила, сжимал  и  растягивал  время,
издеваясь над стараниями смертного постичь правила вечной игры  Сущностей.
Но в этой игре сейчас не было правил, кроме прихотей  Капеллана  и  других
гостей Императора.
     А еще они пили жидкость, которую раз в тысячу иллюзорных лет выделяют
перед тем, как зачать себе  подобных,  грифоны-гермафродиты,  обитающие  в
Бездонных Колодцах  Кхаргу,  что  во  владениях  Хозяина  Пустоты,  и  эта
жидкость стоила трудов и  душ,  потраченных  на  ее  добычу,  -  она  была
настоящей усладой плоти.
     Вот только плоть, возжелавшая услад, оказалась весьма разнообразной и
это  разнообразие  наводило   на   размышления.   Повешенный   внимательно
рассматривал собравшихся, пытаясь использовать этот редчайший  случай  для
того, чтобы выяснить, кто на этот  раз  окажется  в  числе  его  врагов  и
союзников. Не было сомнений в том, что все остальные занимаются тем же.
     Конечно, и сам Император был здесь, в облике мальчика,  недалекого  и
веселого, пьющего слишком много жидкости из желез грифонов,  но  этот  его
облик, безусловно, мог обмануть только Глупца.
     Императрица, отвратительная старуха с морщинистой кожей  и  потухшими
глазами, мрачно взирала на игры Капеллана, перебирая скрюченными  пальцами
четки, сделанные из черепов нерожденных Адептов Закона.  Ее  выбор  всегда
был неразрешимой загадкой для Повешенного;  он  прекрасно  знал,  что  она
может быть совсем другой, более того, он испытал на себе силу ее  влияния,
когда она оказалась его любовницей на одной  из  самых  отдаленных  планет
Тени. Кажется, тот мир плохо кончил, но Повешенный сохранил  самые  лучшие
воспоминания  о  способностях  Императрицы.  Одно   было   плохо   -   они
превосходили его собственные.
     Безмолвная, скромно потупившая взор девушка, сидевшая  рядом  с  ней,
была Девяткой Мечей, довольно высоко вознесшейся в  последнее  время.  Вот
откуда Повешенный  ощущал  настоящую  опасность...  Он  приказал  себе  не
упускать ее из вида и продолжал наблюдать.
     Влюбленные, как всегда, воплотились в одном теле  с  двумя  головами,
обращенными лицами друг к другу, четырьмя руками и четырьмя  ногами  и,  в
зависимости  от  обстоятельств,  оказывались  то  близнецами,   сросшимися
животами, то любовниками, слившимися в экстазе.
     Остальные мало заинтересовали Повешенного -  в  настоящее  время  они
были более или менее нейтральным фоном, на котором могли разыграться любые
события. Но Повешенный полагал (и имел на это полное право),  что  события
станут разворачиваться в соответствии с его собственным тайным планом.
     Он поймал на себе взгляд Жрицы  -  существа  неопределенного  пола  и
возраста, которое,  однако,  имело  влияние  гораздо  большее,  чем  могло
показаться постороннему глазу. Повешенный улыбнулся своим мыслям. Вот, что
значит немного пробыть  во  плоти,  -  становишься  мелким  и  утрачиваешь
подлинное  видение...  Откуда  взяться  постороннему   глазу   в   Обители
Совершенства? Разве что Глупец уже пожаловал на  Остров...  Но  такова  уж
была судьба Глупца - всегда оставаться в неведении...
     Жрица почти не принимала участия в междоусобной войне Сущностей. Мало
кто решался интриговать против нее.  Повешенный  мог  заподозрить  в  этом
только Императрицу и еще, пожалуй, Капеллана.
     Он отреагировал на  слабый  поток  образов,  возникший  между  ним  и
Жрицей, пока она смотрела  на  него.  К  концу  игры,  которой  был  занят
Капеллан,  Повешенный  знал  все:  исполнителей   тайных   предначертаний,
расстановку сил и то, как убедить остальных сыграть отведенные им роли.
     А главное, он уже знал, как они все вместе обманут Глупца.
     Когда появилась Тройка Мечей, настоящая машина убийства, и  доложила,
что перевозчик и Глупец уже приближаются  к  острову,  Жрица  начала  свой
спектакль, который даже Повешенному, посвященному в его  интригу,  казался
пугающим. Самой неприятной частью этого спектакля  было  Жертвоприношение,
но оно являлось небольшой платой за продолжение существования и ради этого
его стоило претерпеть.

     Придворный  Башни  и  Существо  Суо  предстали   перед   странным   и
разношерстным  обществом  существ,  большинство   из   которых   неуловимо
отличалось от людей. Слишком утрированы были их тела и лица, и при этом  -
слишком изящны движения, похожие на неведомый танец,  а  одеяния  сверкали
неправдоподобной чистотой. Великолепную террасу  из  полированного  камня,
чуть светившегося  изнутри,  устилал  белесый  туман,  скрадывавший  любые
резкие очертания.
     - Приветствуем тебя, заблудший герцог Йерд, властелин Земли Мокриш, а
также приветствуем твоего неизвестного спутника, - весело  произнес  самый
младший на вид обитатель Совершенной Обители. На его  совсем  еще  детскую
голову было надето что-то вроде ажурной короны из хрусталя и Незавершенный
решил, что, как ни странно, это и есть здешний  Император.  Сенор  понимал
язык, на котором тот говорил, и  на  короткое  время  задался  вопросом  -
откуда ему знаком этот язык? Это так и осталось для него загадкой.
     - Впервые слышу это имя, - произнес он, не думая  о  том,  что  может
показаться невежливым. - И впервые слышу о Земле Мокриш.
     Император, не переставая улыбаться, переглянулся с Императрицей.
     - Бедный, бедный герцог Йерд, - сокрушенно вздохнул  мужчина  средних
лет, сидевший по левую руку от Императора.  Только  теперь  Сенор  заметил
один довольно неприятный изъян  в  его  внешности  -  на  шее  придворного
проступала багрово-синяя полоса с идеально очерченными краями,  наводившая
на мысль о виселице и веревке.
     - Он  до  сих  пор  ни  о  чем  не  подозревает!  -  каркнула  старая
Императрица, перебирая четки из черепов зародышей.
     - Надеюсь, мы сможем ему помочь, - вкрадчиво добавила из-за ее  плеча
очень красивая и юная темноволосая девушка.
     - Наконец-то ты вернулся,  герцог  Йерд,  хотя,  к  твоему  и  нашему
сожалению, так и не обрел память, - продолжал придворный с трупной полосой
на шее. - Ты долго скитался и, наверное, достаточно страдал.  Удивительно,
что ты вообще нашел путь к нам. Ты стал легендой в Земле  Мокриш,  которую
так давно оставил...
     Несколько долгих мгновений  ошеломленный  Сенор  размышлял  обо  всем
услышанном.
     - Кто вы и где я? - задал он, наконец, прямой вопрос, чувствуя, что у
него  пересохло  в  глотке.  Не  так  он  представлял  себе  конец   своих
странствий.
     - Это очень просто, Глупец, - снисходительно  произнесло  существо  в
одеянии жрицы, блестевшем всеми оттенками жидкой крови. - Разве ты еще  не
понял? Мы - Боги Земли Мокриш, а ты проделал долгий  путь  домой,  искупая
свою глупость и свою вину. Но теперь для тебя все позади.  Ты  сможешь,  в
соответствии с Пророчеством, вернуться в свои владения и этим  еще  больше
укрепишь свою власть. Тем более, что не все в порядке в этом грязном месте
- Земле Мокриш...
     - Но я не помню никакой Земли Мокриш!  -  в  отчаянии  повысил  голос
Сенор. Он боялся поверить  в  то,  что  достиг  цели  своих  поисков.  Ему
говорили  о  Пророчестве,  но  что  это  было  за  Пророчество?  Ни   одно
воспоминание не проснулось в нем, когда он услышал  о  земле,  властелином
которой был давным-давно.
     - Но это уже и не важно, не так ли? -  со  спокойной  улыбкой  сказал
Повешенный. - Значит, для тебя еще не кончилось время колдовства и даже мы
не в силах вмешаться в ваши отношения с Гашагаром и повлиять на него.
     -  Кто  это  -  Гашагар?  -  со  вздохом  спросил  Холодный  Затылок,
догадываясь, впрочем, о том, что вразумительного ответа не получит.
     - Ха, - сказал Повешенный. - Воистину сильное колдовство!  Гашагар  -
твой злой гений и твой главный враг, но не советую тебе еще раз  ссориться
с ним. Довольствуйся тем, что имеешь, и тем, что будешь иметь.  Постарайся
вспомнить все случившееся, когда вернешься в свое  герцогство...  Впрочем,
тебе помогут вспомнить. А теперь можешь ненадолго остаться с  нами.  Никто
не должен усомниться в том, что Боги Земли Мокриш умеют  вознаграждать  за
страдания...

     И Сущности сыграли с ним в свои непостижимые игры.
     Они были вечны, но и он не постарел ни на секунду,  когда  обнаружил,
что кончился еще один слишком долгий сон...
     Он был создателем небесных огней и сотнями  глаз,  взиравших  на  эти
огни.
     Тысячи королевств, планет и  мельчайших  созданий  сражались  друг  с
другом не без его  участия,  а  по  другую  сторону  происходящего  всегда
маячила тень таинственной силы, носящей символ Мечей.  Кто-то  подталкивал
интригу, был первопричиной  всех  измен,  страха,  преступлений,  неуемной
жажды власти...
     Зыбкие башни, достигавшие небес, таяли, как мираж, в  соответствии  с
его желаниями. Города и миры успевали родиться, пережить расцвет, прийти в
упадок и умереть, но для него это было всего лишь периодом одного вздоха.
     Он обрекал на ужас и исчезновение миллионы обитавших в  них  существ,
не всегда уверенный в том, что  они  -  лишь  порождения  его  искаженного
сознания.
     Он отведал все запретные плоды, в том числе те, о которых  раньше  не
подозревал. Символы Чаш и  Жезлов  проступали  сквозь  туман  таинственных
мистерий. Герцог мог позволить себе быть кем угодно, и имел фантастических
любовниц - в облике любых созданий, от женщин, лишенных изъянов,  с  кожей
гладкой, как хрусталь,  до  сгустков  вожделения,  вмещавших  целые  миры.
Перетекая  из  тела  в  тело,  становясь  Одним  и  распадаясь  на  Части,
выворачиваясь  наизнанку,  порождая   чудовищные   извращения,   растлевая
невинных, участвуя в соитиях Многополых и любви  Бестелесных,  преодолевая
сопротивление девственниц и пресыщенность  блудниц,  отращивая  гигантские
органы для совокуплений, искажая желания, причиняя страдания  и  испытывая
боль,  поглощая  тех,  кто  умер  во  время  этой  любви,  позволяя  своим
любовницам умерщвлять то, чем герцог казался, и притворяясь мертвым, когда
было нужно, играя телами и страстями нечеловеческих существ,  он  достигал
наслаждения столь тягучего и мучительного, что после него  подразумевалась
только смерть, но он не мог умереть...
     Обреченный  на  жизнь,  растворенный  в  бесконечных   пространствах,
миллионах обличий, он был одновременно солдатом,  монахиней,  бессловесным
младенцем, богом, изгоем-прокаженным, творцом иллюзий,  кровавым  убийцей,
псом,  издыхающим  от  голода,  властелином  империй,  слепым  стариком  с
червивым сердцем, счастливейшим из грешников и святым на краю пустоты...
     Одно только оставалось неизменным: всегда и  везде  с  ним  были  его
амулеты - меч из небесного металла, стеклянный обруч  королевы  Мелхоэд  и
перстень Бродячего Монаха. Они могли казаться чем  угодно:  ржавым  ножом,
ожерельем,  медным  кольцом,  посохом,  короной,   раздувшимся   суставом,
ядовитой иглой, каплей крови, веревочной петлей, но несмотря  ни  на  что,
сохраняли свои таинственные свойства.
     Йерд познал  упоение  битвами,  горечь  поражений,  пьянящую  радость
побед,  терял  и  завоевывал  царства,   отправлялся   на   поиски   новых
пространств, ему были подвластны почти любое волшебство и любая красота.
     Но не всегда и не во всем он был подобен  Богу.  Сущности  напоминали
ему о  себе  и  тогда  он,  возвращаясь,  находил  свои  нефритовые  замки
разрушенными,  любовниц  -  изнасилованными  или  задушенными,  города   -
сожженными, а тех, кого он мнил своими верными слугами, -  предавшими  его
или уничтоженными. Темные  замыслы  вызревали  в  глубинах  умиротворенных
империй, посланцы становились жертвами бесконечных интриг, те, кого герцог
любил, изменяли ему, армии исчезали без следа, самого  Йерда  неоднократно
пытались отравить и погубить черным колдовством.
     Все чаще за сменяющимися декорациями событий, за  фигурами  тех,  кто
становился на его пути, в тайных предзнаменованиях,  в  сплетениях  бед  и
проклятий он стал угадывать тень существа, которое было слишком хорошо ему
знакомо и к которому тянулись нити многих зловещих заговоров.
     Вскоре герцог был почти уверен в том,  что  в  игры  Семидесяти  Семи
вмешался еще кто-то...

                             15. ЗАГОВОРЩИКИ

     В одной из поделенных между Сущностями империй, пришедшей  к  упадку,
Незавершенному пришлось расстаться с Существом из Мертвых Времен.
     Он  владел  тогда  Замком  Крика  у  границы  с   королевством   Унн,
принадлежавшем Королю Жезлов и простиравшемся  в  глубь  Тени  на  десятки
тысяч ландшафтов.
     Притязания герцога Йерда не были столь велики; в Замке Крика он  имел
все, что хотел. Лишь одно омрачало его существование - рядом с ним  всегда
был Валет Мечей, сросшийся с чудовищным  существом,  сделавшим  его  почти
неуязвимым. Сенор так никогда и не узнал, какую роль играл при нем один из
Семидесяти Семи - то ли наблюдателя, то ли тайного властелина.
     На самом  деле  Замок  Крика  вовсе  не  был  замком  в  человеческом
понимании. Это было нечто бесформенное и зыбкое, постоянно  меняющее  свои
очертания, зависящее от желаний существ,  находящихся  снаружи  и  внутри,
нечто огромное, как горная гряда, и в то же время легкое, готовое в  любой
момент ускользнуть от опасности.
     Замок Крика качался на гигантском стебле, торчавшем из  самого  жерла
Старшего Хаоса, проходя сквозь ближайшие ландшафты, но никто из Семидесяти
Семи не знал, какая сила  создала  этот  стебель.  Существовало  ничем  не
подтвержденное предание о том, что внутри стебля находится Черный Коридор,
через который можно попасть  в  Старший  Хаос,  но  никто,  пребывающий  в
здравом уме, никогда не решился бы на это.
     Стебель связывал Старший и Младший Хаос, но природа этой  связи  была
неизвестна Сущностям. Порой Замок Крика распространял по  ландшафтам  Тени
то, что называлось Эхом, и может быть, оно означало, что в  Старшем  Хаосе
происходят какие-то события, но кто мог знать об этом наверняка?
     В одном из ландшафтов Эхо могло остаться почти незамеченным, в другом
сокрушало целый мир,  но  оно  присутствовало  всегда  и  многие  пытались
постичь его тайный смысл. Если таковой, конечно, имелся.
     Все это мало  интересовало  новоявленного  герцога  Йерда.  Наложница
Сенора, золотоволосая и розовокожая Тройка Чаш,  дарила  властелину  замка
удовольствия, которые еще не наскучили ему, а  долгая  и  представлявшаяся
бесконечной борьба с Королем Жезлом не давала скучать в остальное время.
     Узник,  томившийся  в  его  голове,  молчал   уже   очень   долго   и
Незавершенный наслаждался покоем, которого достиг,  как  ему  казалось,  в
самом сердце ада. Крушение этого покоя началось с появления гостей в Замке
Крика...

     Он находился в одном из мест, лишь  отдаленно  напоминавшем  комнату,
где предавался курению волшебного  зелья,  от  которого  тело  становилось
легким, как воздух, а существование - приятным, как младенческий сон.
     Тройка Чаш готовила ему трубки,  прекрасно  изучив  желания  и  вкусы
своего хозяина. Ее обнаженная фигурка,  с  кожей,  смазанной  благоухающим
маслом, казалась Сенору ожившей бронзовой статуэткой, отсвечивающей  всеми
оттенками  золотого  и  коричневого  цветов.  Шарики  зелья,  которые  она
скатывала  тонкими,  почти  прозрачными  пальцами,  лежали  тут   же,   на
стеклянном подносе, и он видел их снизу, как  миниатюрные  небесные  тела,
повисшие в пустоте, или как драгоценности, брошенные в фиолетовый бархат.
     После четвертой трубки Тройка Чаш  перестала  интересовать  его,  как
женщина,  и  теперь  он,  избавившись  от  вожделения,  созерцал  ее,  как
произведение   нечеловеческого   искусства,   безвременное   и   абсолютно
бесполезное. Если только забыть об  умелых  пальцах,  скатывающих  шарики,
заключавшие в себе волшебство почище всякой магии...
     Вошедший слуга стал досадной помехой этой идиллии. Глядя в  пол,  так
как ему запрещено было смотреть на обнаженную госпожу, слуга приблизился к
Сенору неслышным скользящим шагом и замер, опасаясь навлечь на  себя  гнев
властелина Замка Крика. Но герцог был настроен слишком  благодушно,  чтобы
испытывать какие-либо чувства, более сильные, чем досада.
     - Говори, - приказал он тихо, уже зная, что  очарование  разрушено  и
вернется не скоро, если вообще вернется...
     - В замке появились гости, господин,  -  не  поднимая  глаз,  доложил
слуга тоненьким голоском, похожим на голос  ребенка.  Это  было  тщедушное
существо, слишком легкое и тонкое для настоящего человека. Слуга был  одет
во все черное, что показалось Сенору  дурным  предзнаменованием.  Но  слуг
создавал Валет Мечей и Холодный Затылок не решался возражать и вмешиваться
в его дела...
     К нему возвращалась привычная тяжесть; даже ласковые руки Тройки Чаш,
прикосновения которых он ощутил, не могли избавить его от этой  тяжести  и
внезапно нахлынувшего раздражения.
     - Кто? - отрывисто бросил  он,  предчувствуя  начало  нового  эпизода
войны с Королем Жезлов, бессмысленного, как и все  предыдущие.  И  тем  не
менее, его нужно было пережить.
     - Бароны Крелла, Араван из Долины Вечного Света и Красный Вдовец  без
имени, господин.
     Когда слуга назвал Красного Вдовца, руки Тройки Чаш дрогнули, что  не
прошло незамеченным для герцога. Он заставил  себя  вспомнить,  что  имеет
дело всего лишь с тенью настоящей Тройки Чаш, но  эта  тень  очень  хорошо
играла отведенную ей роль. Бароны Крелла, в свою очередь, были всего  лишь
тремя  тенями  Валета  Пантаклей,  а  вот   кем   были   остальные   двое,
Незавершенный не знал до сих пор.
     Что бы ни стояло за  этим,  одновременное  появление  в  Замке  Крика
Валета Пантаклей, Аравана и Вдовца  выглядело  очень  странным.  Некоторое
время Сенор терялся в догадках относительно  того,  что  могло  свести  их
вместе и чего эти гости хотят от  него.  Исчезновение  или  самоустранение
Валета Мечей, который был вездесущим в замке, представлялось  еще  большей
загадкой и внушало еще большие опасения...
     - Пусть сами выберут себе покои, - мрачно приказал Йерд. - Я выйду  к
ним позже.
     Так и не подняв глаз, слуга удалился, а Сенор откинулся  на  подушки,
которые были мягче всего, что он знал, и с  тоской  уставился  на  шарики,
раскатившиеся по прозрачному подносу. Шарики, которые ему было не  суждено
выкурить...  Обнаженная  Тройка  Чаш  ненавязчиво   ласкала   его,   давая
властелину Замка Крика последнюю передышку. Но он почти  не  замечал  этих
ласк, погруженный в мрачные раздумья.

     Он появился перед гостями только тогда, когда понял, что ни  один  из
них не собирается покидать  Замок  Крика.  У  них  было  бесконечно  много
времени. Вернее, времени для них вообще не существовало.
     Жирные бароны Крелла утопали в глубоких креслах и своими  одинаковыми
землистыми лицами напоминали трех  жаб,  застывших  в  ожидании  случайной
жертвы. Но их жертва не была случайной и ждать они могли сколько угодно.
     Бароны лениво вдыхали лиловый дым,  сочившийся  из  сосудов,  которые
каждый Крелла держал перед  собой.  Заплывшие  жиром  глазки  не  выражали
ничего,  кроме  тупого  самодовольства,  но  это  было  весьма  обманчивое
впечатление. В складках рыхлой кожи прятались три змеиные  усмешки.  Сенор
ощутил холодок страха, пробежавший по спине.
     Он никогда не понимал до конца, чем руководствовался Валет  Пантаклей
при выборе своих теней, но всегда убеждался в  том,  что  этот  выбор  был
очень хорошо рассчитан. Уже очень давно Валет не менял своих  привычек  и,
насколько было известно герцогу Йерду, бароны Крелла  многого  достигли  в
некоторых из обитаемых ландшафтов Хаоса.
     Сенор поискал глазами Аравана из  Долины  Вечного  Света  и  наконец,
заметил небольшой серый шар, мирно лежавший в углу  комнаты.  Араван,  как
всегда, был лаконичен, когда брал себе за труд воплотиться.
     Красный Вдовец прогуливался по  комнате  в  облике  мужчины  с  кожей
багрового  цвета,  одетого  в  костюм  странного  покроя,  застегивающийся
спереди. На груди мужчины болталась  узкая  полоска  искрящейся  ткани,  с
точки зрения Холодного Затылка, - совершенно бесполезная.  Длинные  волосы
гостя были зачесаны назад и перевязаны серой  лентой.  На  левом  запястье
Вдовца Сенор увидел золотой диск, испещренный символами, расположенными по
кругу. Из центра диска торчал стержень, тонкий, как игла, а  на  некотором
расстоянии от него плавала в воздухе светящаяся  точка,  настолько  яркая,
что стержень отбрасывал тень на диск даже тогда,  когда  все  вокруг  было
залито светом. Светящаяся точка плавала по комнате вслед за рукой  Вдовца,
словно привязанная к ней невидимой нитью, медленно  кружась  по  одной  ей
ведомой орбите и никогда не сходя с нее.
     Изредка Красный Вдовец бросал быстрый  взгляд  на  диск  и  при  этом
выглядел так, словно очень боялся опоздать  на  важное  свидание.  Впервые
герцог Йерд видел, чтобы существо Хаоса куда-то торопилось.
     Сенор долго молчал, выжидая. Война в Тени научила его терпению.
     Наконец, Красный Вдовец не выдержал.
     - Ты должен кое-что сделать для нас, Йерд, - начал он. - Успех  будет
зависеть от того, насколько ты постараешься. Но учти - стараться ты будешь
ради самого себя.
     Сенор криво усмехнулся. Пока он  находился  здесь,  его  уделом  были
затянувшиеся игры с Сущностями.  Это  изменило  его  отношение  ко  многим
вещам, в том числе, и к угрозам.
     - Почему вы решили, что я соглашусь сделать это?  -  спросил  герцог,
все еще улыбаясь.
     Ему ответил один из баронов Крелла:
     - Потому что мы так хотим и потому что у  тебя  нет  другого  выхода.
Кроме того, это выгодно всем...
     Слушая угрожающее шипение Крелла, Сенор лихорадочно перебирал  в  уме
своих союзников и соображал, кто из них мог  бы  помочь  ему.  Однако  его
ошибка состояла в том, что он не заручился заранее ничьей поддержкой.  Это
вполне могло привести его к бесконечному  рабству.  Теперь  уже  не  имело
смысла противопоставлять себя объединенному могуществу  Валета,  Вдовца  и
Аравана. Течение Неизбежности выносило его на чужой и опасный  берег.  Ему
оставалось только избрать путь наименьших потерь.
     - И кому же это выгодно? - спросил он, пытаясь  узнать  хотя  бы,  на
чьей стороне  предстоит  сражаться  или  интриговать.  Внешне  он  остался
совершенно спокойным, но кривляться было незачем -  его  уже  избрали  для
определенной миссии и чувства здесь ничего не значили.
     Серый шар подкатился ближе и Вдовец ответил, понизив голос:
     - Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему  столь  велико  влияние
Короля Жезлов? Почему никто не может сравниться с ним - ни Король Чаш,  ни
Король Пантаклей, ни даже Король Мечей? Королевство Унн так  огромно,  что
это  стало  почти  неприличным.   Влияние   остальных   Семидесяти   Шести
стремительно уменьшается. Если все  так  будет  продолжаться,  Совершенная
Обитель  окажется  на  грани   больших   потрясений.   Однако   существует
возможность  помешать  этому,  тем  более,  что  Королевство  Унн   сейчас
находится совсем близко от Замка Крика и Король Жезлов, кажется, скоро сам
доберется до тебя.
     - Враги могут превратиться  в  друзей,  -  осторожно  заметил  Сенор,
оттягивая время неизбежного решения, как  будто  еще  надеялся  на  другой
исход.
     - Не смеши нас, - сказал один из баронов Крелла. - Ты не можешь  быть
ни врагом, ни другом Короля Жезлов, - для этого ты  слишком  ничтожен.  Но
именно поэтому у тебя может получиться то, что не удавалось сделать нам.
     - А если я откажусь? - спросил герцог Йерд, зная, что не откажется, и
догадываясь о том, что ожидало бы его в противном случае.
     Три жирных тела Валета Пантаклей заколыхались от беззвучного смеха  и
даже Красный Вдовец изобразил на своем гладком лице подобие улыбки.
     Когда бароны отсмеялись, один из них сказал:
     - Ну, тогда ты пожалеешь о том, что не сможешь умереть.
     Слова Крелла не  были  пустой  угрозой  и  герцог  Йерд  понимал  это
совершенно отчетливо. Он надолго замолчал, потому что не спешил  рисковать
всем, что у него осталось. Он ощущал только усталость  и  тоску  по  своим
невыкуренным трубкам, приносящим нездешний покой...
     - Мы превратим тебя в Химеру, - спокойно продолжил Крелла без всякого
перехода. Сенор уставился на него, как на безумца, но никто не обратил  на
это ни малейшего внимания.
     - ...Все будет устроено так, что во время королевской охоты ты будешь
пойман и станешь одним из его магических животных. Никто не должен  ничего
заподозрить...  Ты  часто  будешь  рядом  с  Королем  и  сможешь   украсть
Зеркальный Амулет, с которым он никогда не  расстается.  Принесешь  амулет
нам и тогда получишь свою награду. Мы превратим тебя в  то,  чем  ты  есть
сейчас...
     Ошеломленному Йерду понадобилось  некоторое  время,  чтобы  прийти  в
себя. Когда буря в его голове, наконец,  улеглась,  он  предпринял  слабую
попытку возразить.
     - Но почему этого не может сделать кто-нибудь из вас?
     - Воистину, он Глупец! - обратив кверху щелочки глаз, заявил один  из
баронов Крелла. - Пребывание среди Семидесяти Семи так ничему  тебя  и  не
научило... Мы - Сущности и любая другая Сущность сразу же распознает  наше
присутствие и наше влияние. Твоего влияния Король Жезлов даже не  заметит.
Ты будешь для  него  не  более,  чем  дворцовым  животным.  Постарайся  не
разубеждать его - ведь это и в твоих интересах.
     - Где я найду амулет и как он выглядит? -  Сенор  задал  этот  вопрос
совершенно машинально, словно речь шла о каком-нибудь обычном деле.
     - Не беспокойся - его невозможно не заметить.  Король  Жезлов  всегда
носит его с собой. Точно неизвестно, как будет  выглядеть  амулет,  но  ты
узнаешь его, когда увидишь два зеркала.
     - Не слишком ли туманное описание? -  герцог  позволил  себе  горькую
иронию, но эта ирония тотчас же была сметена угрожающим жестом  одного  из
Крелла и взглядами, в которых не угадывалось ничего хорошего.
     - Не шути с нами, двуногий, - глухо  проговорил  вдруг  серый  шар  и
Сенор понял, что к этому совету следует прислушаться.
     Накатившая волна страха мешала Незавершенному думать, - мысль о  том,
что он будет превращен в чудовище Хаоса и  принужден  играть  роль  живого
талисмана Короля Жезлов, заслонила собою все остальные мысли. И кто  знает
- может быть, ему суждено было играть эту роль вечно?..
     Он смотрел в  ненавистные  лица  баронов,  которые  были  лишь  тремя
масками одного нечеловеческого существа, и все глубже осознавал,  в  какую
неприятную, почти катастрофическую ситуацию он попал. Потом Йерд  произнес
то, о чем подумал, но чего не стоило произносить вслух:
     - А если я сам откроюсь Королю Жезлов?
     Тела баронов Крелла опять затряслись  от  беззвучного  хохота,  а  на
губах Красного Вдовца появилась ядовитая улыбка.
     - Мы позаботились о том,  чтобы  этого  не  случилось,  -  сказал  он
вкрадчиво. - Когда ты превратишься  в  Химеру,  в  одной  из  твоих  голов
найдется место и для этого... - он  достал  из  кармана  маленький  черный
предмет. - Это - очень редкая вещь, След Необратимой  Смерти,  -  один  из
немногих, существующих в Тени. Но мы готовы пожертвовать  им  ради  общего
успеха... Как только ты попытаешься предать нас, эта штука  разнесет  тебя
на куски и разбросает их  по  сотне  ландшафтов.  Конечно,  Король  Жезлов
соберет себя опять, а вот тебе уже ничего не поможет. Ни один из Богов  не
сможет воскресить тебя. Впрочем, то же самое произойдет, если  твоя  тайна
будет раскрыта.
     - Но как я могу быть уверенным в том,  что  меня  опять  превратят  в
герцога, даже если принесу Зеркальный Амулет?! -  в  отчаянии  выдавил  из
себя Холодный Затылок.
     - Тебе  придется  поверить  нам  на  слово,  -  проговорил  Крелла  с
издевкой. - Твоя роль слишком ничтожна,  будь  ты  двуногим  или  Химерой,
поэтому мы ничего не потеряем, превратив тебя в кого угодно...
     С точки зрения Сенора барон забыл упомянуть о  том,  что  заговорщики
могут вообще забыть о его существовании, как только получат Зеркала Короля
Жезлов. Но один из  Крелла  лишил  его  последней  возможности  возразить,
подведя итог всему, что было сказано:
     - Как видишь, у тебя нет  выбора.  Принеси  нам  Амулет  и  ты  снова
станешь герцогом Йердом. А теперь -  хватит.  Ты  уже  знаешь  более,  чем
достаточно. Тебе пора отправляться в Королевство Унн...

                                16. ХИМЕРА

     Он бежал сквозь изменяющиеся ландшафты, оправдывая славу изворотливой
и почти неуловимой твари. Пейзажи казались ему  гротескными,  искаженными,
извращенными, но сильнее всего изменился он сам.
     Свита Короля Жезлов преследовала его - стремительные и опытные  ловцы
Химер, от которых ему не удавалось оторваться.  Но  его  попытки  уйти  от
преследования были притворством. Он знал, что будет пойман.
     Незавершенному понадобилось время, чтобы привыкнуть к  своему  новому
телу. Оно  отличалось  зыбкостью  и  не  имело  постоянных  очертаний,  за
исключением конечностей; голова иногда распадалась на три, но он  не  смог
бы сказать, в какой из них заключено его сознание  и  где  находится  След
Необратимой Смерти, создававший ощущение едва  заметной  тяжести  сразу  в
трех затылках и не  дававший  герцогу  забыть  о  предупреждении  Красного
Вдовца.
     У Химеры было четыре ноги - толстые передние, с мягкими подушечками и
втягивающимися  когтями,  и  тонкие  задние,  поросшие  редкой  шерстью  и
оканчивающиеся раздвоенными  копытами.  Туловище  было  бесформенным,  как
студень, из которого торчали длинная гибкая шея и тонкий чешуйчатый хвост.
Сенор ощущал слабые уколы внутри этого студня,  как  будто  в  нем  засела
тонкая острая игла. Потом до него дошло, что иглой  был  превращенный  меч
Торра, по-прежнему остававшийся с ним.
     Сенор на мгновение бросил  взгляд  вниз,  опустив  правую  голову,  и
увидел, что один из когтей на правой передней лапе отличается  от  других.
Его выдавал чистый металлический блеск. Позже  он  заметил  в  нем  темное
вкрапление. Коготь, конечно, был изменившимся перстнем  Сдалерна.  Во  что
превратился стеклянный обруч Мелхоэд, герцог так и не узнал,  но  то,  что
остальные амулеты все еще  были  с  ним,  вселяло  слабые  надежды  в  его
отчаявшуюся душу.
     Каждым из своих глаз он  видел  только  то,  что  находилось  по  обе
стороны от него, а впереди была тьма и в этой  тьме  светились  призрачные
голубые арки, вложенные друг в друга; каждая из арок указывала на выход  в
другой ландшафт. Сенор понял,  что  получил  взамен  своего  человеческого
зрения новое, неведомое ему раньше  седьмое  чувство,  путеводную  нить  в
Хаосе, и очень скоро оценил это. Знаки, светившиеся во  тьме,  были  лучше
любых глаз, ибо показывали невидимое. Сенор доверился им и они провели его
сквозь неописуемые ландшафты Тени, которые он  выбирал  сам.  Он  старался
вдоволь насладиться этим подарком судьбы, прежде чем станет  рабом  Короля
Жезлов. Или же просто мертвецом...
     Он бежал, вспоминая темный болезненный ритуал  превращения,  которому
подвергла его зловещая троица: Валет Пантаклей, Красный Вдовец без имени и
безликий Араван из Долины Вечного Света, так и оставшийся в памяти герцога
гладким серым шаром.
     Придворный Башни и сам был не чужд магии; однажды ему  даже  пришлось
провести некоторое время в теле Черной Летрод, но то случилось в Срединном
Мире и то было  совсем  другое  дело.  Он  не  знал,  действуют  ли  здесь
кобарские заклинания; никто не мог прийти ему на помощь, ведь Химера  была
созданием Хаоса.
     Он помнил, как троица окружила его и все вокруг превратилось в дым  -
его покои, его слуги, Тройка Чаш; осталась только мрачная сила  колдовства
и он ощутил себя висящим в точке пересечения трех влияний,  терзавших  его
тело, как три острые бритвы,  перекраивая  нервы,  плоть,  органы  чувств,
восприятие, желания, память... Теперь он  понимал,  что  испытала  Люстиг,
хотя ее вивисектором был всего лишь Игам, Замурованный В Глине.
     Трое адептов Тени казались ему гораздо менее сговорчивыми  существами
- для них он  был  только  слугой,  почти  животным,  материалом,  который
следовало использовать  с  наибольшим  эффектом;  ничего  не  значили  его
страдания, его боль и его ужас...

     ...Он бежал сквозь  струи  света,  мимо  ледяных  городов,  в  шпилях
которых увядали радуги, мимо  башен  из  нефрита  и  чьих-то  стремительно
мелькавших теней. Ничто  не  могло  остановить  его  бег  -  ни  внезапное
нападение хищных тварей Хаоса, ни огненный шторм, ни всепоглощающие волны,
ни омертвляющий холод пустоты, - он всегда находил  спасение  в  лабиринте
голубых арок, повисших во мраке между его подслеповатыми глазами.
     Только одного он не мог позволить себе - ускользнуть совсем от  своих
преследователей. Присутствие постороннего  предмета  порождало  назойливую
тяжесть в затылке...
     Свора каких-то полупрозрачных тварей, похожих на искрящиеся фигуры из
жидкого стекла, мчалась за ним, перемещаясь из ландшафта  в  ландшафт,  но
никогда не исчезая полностью, а оставляя после себя еле видные, но все  же
заметные силуэты. Благодаря этому, от  них  не  намного  отставали  другие
ловцы Химер, всадники из  свиты  Короля  Жезлов  и  соперничавшие  с  ними
странствующие охотники из Тени. Некоторые из них переместились в  соседние
ландшафты, стараясь отрезать Химеру от Реки С Одним Берегом, к которой  ее
гнал инстинкт.
     Таинственные  окрестности  Реки   были   прибежищем   Химер,   отсюда
начинались и  тут  заканчивались  их  странствия  по  Тени.  Мало  кто  из
охотников согласился бы оказаться  поблизости  от  тех  мест,  пусть  даже
ненадолго. Причина этому была  одна  -  Охранники  Веры,  наводившие  ужас
обитателей Младшего Хаоса, в том числе, на самых могущественных из них. Но
не потому, что Охранники были так ужасны (они вполне могли быть  красивыми
и ласковыми), ужасен был их плен и последствия этого  плена.  Даже  Король
Жезлов  со  своей  свитой  держались  подальше  от  ландшафта  Реки,  пока
загонщики пытались воспрепятствовать Химере уйти от преследования...
     Химера была бесценным мистическим зверем. Почти никому  не  удавалось
поймать ее; Король Жезлов знал только двоих  в  Обители  Семидесяти  Семи,
кому удалось сделать это,  -  Мага  и  Жрицу.  Некоторые  обитатели  Хаоса
тратили целую жизнь на то, чтобы хотя бы увидеть это животное.  Считалось,
что оно делает неуязвимым того,  кто  пленил  его,  и  вдобавок,  владелец
существа получает часть силы самого Хозяина Иллюзий, творца Химер.  Королю
Жезлов эта сила отнюдь не помешала бы, не говоря уже о волшебном  зрелище,
которое представляли собой так называемые танцы Химер. Сейчас одно из  его
тел дрожало в предвкушении того, что давняя мечта может, наконец, сбыться.

     В  одном  из  ландшафтов  Сенор,  превращенный  в  Химеру,   все-таки
подвергся нападению хищника.
     Хищник был огромен, он занимал собою весь ландшафт и герцог, бежавший
от прозрачных тварей, переместился прямо в  его  чрево.  Холодный  Затылок
даже не понял, где оказался, когда возобладали  инстинкты  чужого  тела  и
Химера в ужасе бросилась прочь. Но хищник уже держал ее очень крепко.
     Голубые арки, сиявшие во мраке ее  черепа,  померкли;  осталась  лишь
одна, в которой  еще  можно  было  спастись.  Сенор  чувствовал,  как  его
превращенная часть рвется к этому выходу; попутно  он  заметил  нескольких
прозрачных тварей, попавших вслед за ним в чрево хищника.
     Ландшафт, в котором они все  еще  находились,  начал  катастрофически
сжиматься, теряя  предметы  и  пространство,  стекаясь  в  точку  огромной
плотности... Чутье Химеры подсказывало Сенору, что хищник скоро сожрет их.
     Он предпринял последнюю судорожную попытку вырваться и почти создал в
своем представлении новый ландшафт, но не успел уйти  в  него  всем  своим
телом. У герцога  не  было  возможности  как  следует  сконцентрироваться;
внутри сжимающегося хищника субъективное время невообразимо ускорило  свой
бег и Сенор ускользнул от него, оставив Пожирателю Химер часть чешуйчатого
хвоста.
     Оказавшись в другом ландшафте,  он  испытал  облегчение  оттого,  что
избежал  смерти  и   оттого,   что   видел   гибель   прозрачных   тварей,
преследовавших его. Мутные силуэты, как призраки, появились рядом,  но  их
обладателей хищник уже не выпустил.
     Химера смотрела одним из своих глаз, как меркнут прозрачные  силуэты,
так и не успев обрести полного присутствия. Когда часть своры бала сожрана
хищником, они тихо исчезли, как следы белесого  тумана,  растворившиеся  в
воздухе.
     Однако ловцы Химер не были новичками в своем деле и здесь Сенора  уже
поджидали другие прозрачные твари, охотники с магическим оружием  и  слуги
Короля Жезлов, дождавшиеся своего часа.
     Сенор доверился седьмому чувству, но голубые арки погасли. Внутри его
черепа между глазами была непроглядная тьма, - все соседние ландшафты были
заняты охотниками... Герцог испытал почти облегчение - что ж,  он  неплохо
сыграл свою роль.
     Он повернул голову, осматривая мир,  в  котором  оказался,  и  слабые
места в рядах  своих  преследователей.  Он  собирался  сделать  напоследок
примитивный, недостойный настоящей Химеры ход,  -  показать,  будто  хочет
прорваться сквозь плотный заслон охотников и ловцов.
     Настоящая Химера воспользовалась  бы  последней,  смертельно  опасной
возможностью избежать плена и вновь ушла бы в  мир,  занятый  хищником,  -
единственный доступный ландшафт, свободный от охотников.
     Но Сенору было  незачем  жертвовать  собой.  Свою  цель  он  уже  мог
разглядеть - гигантский столб пыли и дыма,  достигавший  здешних  облаков,
стремительно приближался к нему. Где-то  там  находился  Король  Жезлов  в
окружении огромного количества смертных и бессмертных созданий.
     Потом облака  сгустились,  превратившись  в  угрожающее  переплетение
темных нитей. Это было похоже на дождь,  хлещущий  в  разных  направлениях
параллельно земле. Химера почуяла зарождение магической сети...
     Сенор бросился прочь из-под этой сети и она  лишь  задела  его  своим
краем. Только теперь он заметил, что  у  него  стал  отрастать  чешуйчатый
хвост, потерянный в ландшафте, занятом хищником.
     Какие-то  иглы  вонзились  в  тело,  сделав   его   малоподвижным   и
непослушным. "Яд!" - с ужасом подумал он, но ошибся, - Химера была слишком
драгоценной добычей. Собрав последние силы, Сенор ударил  когтистой  лапой
приблизившегося охотника, разодрав его в клочья.
     Потом  слабость,  разливавшаяся  по   жилам,   затопила   его,   лапы
подогнулись  и  он  рухнул  на  живот,  тихо  воя  от  бессилия.  Тело  не
подчинялось ему, однако сознание  осталось  ясным  и  он  видел  все,  что
происходило вокруг.
     Перед ним стояли,  лежали,  висели  в  пространстве  разнообразнейшие
порождения Тени и все они принимали участие  в  преследовании.  Некоторые,
наиболее похожие на людей, выглядели  теперь  слегка  разочарованными,  но
никто из них не посмел бы показать  этого  Королю  Жезлов,  безраздельному
властелину тысячи ландшафтов и всего, что обитало в них.
     Уродливая толпа охотников расступилась, пропуская к пойманной  Химере
странный  экипаж  на  четырех  колесах  с  хищно  оскалившейся  сверкающей
металлической решеткой на  вытянутой  плоской  морде.  Либо  в  него  были
впряжены невидимые существа, либо его увлекала вперед  таинственная  сила.
Этот экипаж поражал  своими  стремительными  и  плавными  формами;  темные
стекла в его верхней части отбрасывали яркие блики  и  за  этими  стеклами
можно было разглядеть чью-то неясную тень.
     Тихо урча, экипаж  остановился  неподалеку,  на  его  боку  открылась
дверца, до этого сливавшаяся с корпусом, и под нижним  краем  этой  дверцы
появилась нога, обутая в сапог из черной кожи.
     Из экипажа вышел человек, во внешности которого, на первый взгляд, не
было ничего угрожающего. Сенор  настолько  привык  к  причудам  Семидесяти
Семи, что его почти не удивил облик, избранный Королем Жезлов.
     Король  остановился  над  поверженной  Химерой  и  некоторое   время,
улыбаясь, рассматривал ее. Его лицо было молодым и  совершенно  спокойным.
Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему слегка ироничный  вид.
Костюм из тонкой материи, подобный тому, который Сенор  видел  на  Красном
Вдовце, не мог бы защитить своего  обладателя  даже  от  небольшого  ножа.
Однако Король Жезлов не нуждался в примитивной защите. Внутри его  зрачков
тлели две красные точки и  это  было  единственное,  что  внешне  отличало
Короля  от  человеческого  существа.  Красное  точки  в  глубине   зрачков
заключали в себе угрозу большую, чем любое материальное оружие.
     Несмотря  на  смятение,  охватившее  его,  Сенор  разглядел  странный
предмет, висевший на шее Короля - что-то вроде сверкающих осколков  внутри
кокона из переплетающихся металлических нитей. Позже до него дошло, что он
видит Зеркальный Амулет, а сверкающие осколки - не что иное,  как  кусочки
зеркал,  движущиеся  по  неведомым  орбитам...   Сенор   смотрел   на   их
завораживающее  мерцание  и  гадал,  кукую  же  силу  таит  в  себе   этот
необъяснимый предмет. Именно тогда, плененный и беспомощный, он  дал  себе
слово, что узнает это, если, конечно, останется жив...
     Не переставая улыбаться, Король Жезлов  извлек  из  кармана  ошейник,
сделанный из гибких стальных пластин. На одной из них  сверкал  отраженным
светом большой голубой кристалл.
     Склонившись над Химерой, Король быстрым  ловким  движением  пропустил
пластины под ее шеей. Звякнул замок, от которого за  десяток  шагов  пахло
магией. Этот запах был слишком  хорошо  знаком  придворному  Башни.  Никто
теперь не мог бы найти на ошейнике место, в котором пластины соединились и
слились воедино. После этого Король тихо и неприятно засмеялся.
     По-прежнему не имя возможности шевельнуться, Сенор  лежал  и  пытался
осознать свои ощущения. Постепенно до него  доходило  зловещее  назначение
ошейника и то, в каком положении он оказался.
     Голубой кристалл слепил Химеру. Но не  два  ее  широко  расставленных
глаза, а  таинственный  зрачок  между  ними.  Вместо  голубых  арок  перед
внутренним взором Химеры теперь разливалось ровное ослепительное сияние, в
котором невозможно было что-либо разглядеть.
     Герцог понял, что пока проклятый ошейник находится  на  его  шее,  он
совершенно беспомощен в Тени, как самые  низшие  из  существ,  не  умеющие
перемещаться  сквозь  ландшафты.  Заговорщики  либо  ничего  не  знали  об
ошейнике, либо  не  захотели  говорить  о  нем.  Это  был  один  из  самых
неприятных сюрпризов с тех пор, как он попал в  Обитель  Семидесяти  Семи,
хотя чего-то в этом роде ему следовало ожидать.
     Король дал знак и четверо его уродливых подданных, подняв беспомощную
Химеру, погрузили ее в приземистый экипаж своего властелина.

                                17. САМКА

     Подвижность вернулась к ней лишь во дворце Короля  Жезлов,  пришедшем
из Хаоса на зов своего хозяина...
     До этого он лежал на заднем сидении экипажа и мог видеть только одним
правым  глазом,  а  Король  управлял   стремительно   мчавшейся   машиной,
вцепившись руками в ажурное колесо с двумя толстыми спицами и глядя вперед
через широкое изогнутое стекло. Сзади бежала, скакала,  летела  его  разно
шерстная свита и гнала перед собой волну ужаса и ненависти.
     Химерическое существо содрогнулось, заметив внезапно  появившегося  у
горизонта гигантского зверя, который увеличивался по  мере  приближения  к
нему, пока, наконец, не заслонил собою полмира. Его голову Сенор так и  не
успел разглядеть, а теперь  она  была  скрыта  облаками.  Туловище  висело
чудовищным мешком между трех лап, расставленных в вершинах треугольника, и
когда зверь остановился, оно тяжело опустилось вниз,  словно  перевернутое
горное плато, упавшее с небес на землю. Кожа монстра напоминала монолитную
каменную стену, в которой кое-где  были  видны  черные  дыры  туннелей.  К
туннелям вели уродливые кожные наросты, похожие на  ступени.  Каждая  лапа
существа Тени была во много раз толще кобарской Башни и оставалось  только
гадать, какие пространства скрывались внутри его невообразимого тела.
     Сенор понял, что это и есть дворец Короля Жезлов. Мысль  о  том,  что
ему придется  жить  во  внутренностях  животного  Хаоса  вызывала  у  него
чувство, близкое к брезгливости. Он представлял себе извивающиеся коридоры
кишок, потолки и стены из окровавленной ткани, ручьи лимфы, озера крови  и
полы, залитые слизью.
     Как выяснилось позже, он не так уж сильно ошибался.

     Четверо слуг Короля несли его по  ступеням  из  загрубевшей  кожи,  а
затем - сквозь туннель, стены которого слабо фосфоресцировали. В их сиянии
все приобретало жутковатый фиолетовый оттенок.
     Один глаз Химеры смотрел вперед, а другой - назад, и Сенор видел, что
отверстие  туннеля  затягивается  за  идущими,  как  будто  плоть   дворца
подчинялась неслышному приказу.
     Они оказались в небольшом гроте, по дну  которого  протекал  кровавый
ручей. Тут же  была  привязана  лодка,  сделанная  из  какого-то  гладкого
материала. На его поверхности не было ни единого стыка.
     Сенор, наконец, почувствовал, что может двигаться, и почти  в  то  же
мгновение слуги опустили его и он встал  на  свои  четыре  лапы.  Один  из
сопровождающих потянул Химеру за ошейник, показывая, что надо  садиться  в
лодку. Даже если бы Сенор хотел сопротивляться, это  было  бессмысленно  -
голубой кристалл  превратил  его  в  довольно  жалкое,  по  меркам  Хаоса,
существо. Туннель сомкнулся за  его  спиной,  закрыв  выход.  Он  оказался
внутри дворца Короля Жезлов.
     Герцог покорно вошел  в  лодку  и  расположился  на  дне.  Двое  слуг
сопровождали его дальше, лодка была отвязана и ее  шестами  оттолкнули  от
берега.
     Кровавый ручей терялся во мраке, но  когда  они  погрузились  в  этот
мрак, оказалось, что Сенор может видеть в  нем,  однако  так,  словно  все
вокруг подернуто багровой пеленой.
     Течение ручья несло лодку, слуги шестами направляли ее  и  тут  Сенор
заметил, что ручей течет вверх под довольно большим  углом,  будто  чья-то
глотка всасывает в себя кровь. Он увидел это, но не  слишком  удивился,  -
каменные лодки, ручьи, текущие вверх, дороги из черепов  и  дворец  внутри
гигантского зверя казались ему пока что самыми безобидными из чудес  Тени,
но ему приходилось видеть и гораздо более угрожающие чудеса.
     Кровавый ручей вынес лодку в огромный  зал,  который  можно  было  бы
назвать прекрасным, если забыть о  том,  что  его  стены,  пол  и  потолок
состояли из живой  ткани.  Пульсирующая  плоть  окружала  Химеру  со  всех
сторон, словно подобие дикого ландшафта багрового и фиолетового цветов,  -
средоточие жизни, от которой пахло медленной смертью...
     Здесь слуги Короля выпустили Химеру  из  лодки  и  Сенор  понял,  что
оказался там, где ему, может быть, предстояло провести остаток своих дней.

     Химеру было невозможно приручить. Король Жезлов знал это и  не  питал
иллюзий относительно пойманной твари. Однако, все  же  существовал  способ
сделать  ее  личным  существом,  почти  талисманом.  Химера  должна   была
смириться с неизбежностью влияния  голубого  кристалла.  Когда  властелину
королевства Унн показалось, что такой момент настал, Сенор получил  доступ
в любое место дворца.
     Он бродил во внутренностях гигантского порождения  Тени,  никогда  не
смыкая глаз, потому что Химеры не  спали.  Ему  довелось  быть  свидетелем
многих интриг, убийств, самоубийств,  оргий,  необъяснимых  превращений  и
неотразимо опасного колдовства. Ему случалось видеть тела уродливых, никем
не узнанных жертв, трупы, плывущие в багровой полутьме по кровавым ручьям,
сражения, которые велись при помощи стали, магии и  еще  чего-то,  намного
более стремительного, чем магия.
     Бежать было некуда, даже если бы  он  захотел  сделать  это.  Он  был
заперт в одном единственном ландшафте, где находился дворец Короля  Жезлов
и где Химеру так легко было отыскать. Довольно часто  он  встречал  самого
Короля и узнавал его в любом облике, даже самом странном. Тогда  он  ловил
на себе внимательный взгляд Короля, если, конечно, в тот момент у  хозяина
были глаза. Постепенно Сенор, превращенный в Химеру, научился  делать  то,
что от него ожидали, а сам, тем временем, ждал  своего  часа.  Он  не  мог
позволить себе ошибиться. На карту была поставлена его жизнь.
     Временами  химерическая   часть   его   существа   брала   верх   над
человеческой, и тогда с ним происходили странные метаморфозы. Это было то,
что  называлось  в  Хаосе  танцами  Химер;  возможность  созерцать   такие
метаморфозы ценилась почти так же высоко, как мистическое  влияние  самого
животного. Сущности были могущественны,  но  даже  они  не  могли  создать
ничего похожего на танцы Химер или хотя бы  сотворить  искусную  подделку.
Потому что танцы невозможно было подделать - они были  проявлением  слепых
сил Хаоса и еще одной  силы,  источником  которой  был  Хозяин  Иллюзий...
Вероятно, только это и спасло Сенору жизнь. Химеры были священны  и  никто
не рисковал ссориться с Хозяином Иллюзий.  Никто,  за  исключением  Валета
Пантаклей, Красного Вдовца и Аравана из Долины Вечного Света. Они пошли на
очень большой риск и Сенор понял это не сразу. Значит,  Зеркальный  Амулет
стоил того.
     Для герцога, потерявшего память, танцы Химер тоже были  загадкой.  Он
не понимал того, что происходило с  чужим  телом;  ему  оставалось  только
наблюдать за  этим  без  надежды  когда-нибудь  привыкнуть  к  собственной
способности изменяться...
     Но  однажды  с  ним  произошла  странная  история,  получившая   свое
продолжение много позже. Впрочем, странной эта история  показалась  только
ему одному.

     Он  лежал  среди  фосфоресцирующих  стен,  пахнувших   сырым   мясом,
чувствуя, как подрагивает под ним чужая плоть. Огромная тварь перемещалась
по Тени, неся в себе пристанище властелина Королевства Унн. Химера  лениво
чистила лапы, испачканные в крови и слизи, но ее мозг был занят совершенно
другим. Герцог Йерд раздумывал над тем, как украсть Зеркальный Амулет.
     А в это же время, но совсем в другом месте  Валет  Пантаклей  пытался
втолковать Магу, что Хозяин Иллюзий, создавая Химер, не случайно  разделил
их на самцов и самок. При этом Валет ничего не говорил и не делал  никаких
жестов, потому что у него не было рта и не было  рук.  Он  был  призрачной
зарей в мире, навеки погруженном во тьму, а этот мир в  свою  очередь  был
одной из причуд Мага и одной из его теней. Там,  среди  вечной  ночи,  Маг
занимался тем, что, догадываясь о роли подлинных властителей Тени, пытался
сотворить абсолютное, окончательное зло.  Вторжение  Валета  очень  сильно
мешало ему, но он не знал, что должен быть благодарен незванному  гостю  -
тот спас его от встречи с самим Хозяином Смерти.
     Когда Маг узнал от пролившихся на него лучей слабого света, что  речь
идет о единственной  пойманной  самке  Химеры,  которая  была  его  личным
существом, он был поражен наглостью Валета. И в то же время  восхищен  ею.
Конечно, они оба рисковали  навлечь  на  себя  гнев  создателя  Химер,  но
события можно было повернуть так, что вся вина легла бы на Короля  Жезлов.
Это казалось Магу подозрительно большой удачей, однако он не нашел  слабых
мест в плане Валета.
     ...Спустя сто долгих дней по личному времени Сенора, Валет воплотился
неподалеку от дворца повелителя масти Жезлов, имея в  своих  внутренностях
самку Химеры.

     Тело самца почуяло самку на огромном расстоянии и сразу же потянулось
к ней. Сенор ощутил неприятное раздвоение - его мозг был  холоден  и  чужд
всему, к чему устремилась  чужая  плоть.  Однако  химерическая  часть  его
существа была слишком сильна и он был вынужден уступить ей.
     Она, эта часть, откуда-то знала, что  самка  приближается,  плывя  по
кровавому ручью в одиночестве и испуге. Самцом Химеры овладела похоть. Его
тело задрожало и древний меч,  засевший  где-то  внутри  невидимой  иглой,
вонзился во внутренности. Несмотря на  боль,  один  глаз  самца  продолжал
обшаривать багровый сумрак в ожидании появления самки,  в  то  время,  как
другой застилала слепящая пелена.
     Химера появилась из темного коридора вены и  Сенор  подумал,  что  не
должен испытывать к ней ничего, кроме отвращения. Она  действительно  была
ужасна по человеческим меркам, эта самка  существа  из  Хаоса,  со  своими
тремя головами на голых  шеях,  извивавшихся,  как  три  черных  блестящих
червя, с телом, в котором соединялось несовместимое,  мохнатыми  передними
лапами,  шерсть  на  которых  была   покрыта   свежей   кровью,   уродливо
поставленными задними ногами, заканчивающимися копытами, и тонким  хвостом
с костяным наростом на самом конце, острым, как стилет.
     Стальной ошейник с магическим замком  и  сияющим  голубым  кристаллом
стягивал три шеи самки в тугой  жгут  и  ограничивал  движения  ее  голов,
однако она не слишком страдала от этого. Сенор по собственному опыту знал,
насколько зыбко осознает Химера количество своих голов. И еще он знал, что
бесполезно пытаться понять свойства этой твари, казавшиеся ему безумными и
дикими...
     Самка выбралась на берег из кровавого ручья и отряхнулась,  скрывшись
на мгновение за частой сетью  брызг.  Это  привело  самца  в  еще  большее
упоение. И  хотя  Сенор  видел  все  отвратительное  в  ней  и  мог  долго
перечислять причины, по которым должен был бы испытывать брезгливую дрожь,
его химерическая половина предательски жаждала только одного -  слияния  с
самкой. В то же время что-то подсказывало ему, что она ведет  себя  как-то
странно. Злобный блеск ее глаз не вязался с похотливыми  движениями  тела,
разбухшим выменем и быстрой игрой раздвоенных языков,  торчавших  из  трех
оскаленных пастей.
     Эти языки касались шеи самца, а когти  царапали  относительно  нежную
кожу на боках; потом герцог поймал себя на том, что его языки и когти  уже
довольно давно делают то же самое с телом самки. Три черных  червя  обвили
его, скользя по спине и животу и оставляя на  них  следы  слизи  и  крови.
Химера оказалась слишком близко, чтобы он мог теперь отчетливо видеть  ее.
Тонкий хвост хлестал его, как водяная струя, до тех  пор,  пока,  наконец,
оба существа Тени не соединились и какой-то шум не заглушил все  остальные
звуки.
     Сенор вдруг осознал, что самка издает отчаянные  протестующие  крики,
не слышные, однако, человеческому уху, и понял, что  эта  странная  любовь
была принудительной не только с его стороны. Тело рядом  с  ним  полностью
отвечало движениям его собственного  тела,  но  в  нем  осталась  какая-то
мрачная подавленная сила, и он  ощутил  ее,  как  невысказанную  угрозу  и
затаенную ядовитую злобу...
     Сильнейшее возбуждение, не  имевшее  ничего  общего  с  человеческим,
переполняло тело самца. Сладострастие и отвращение были как  два  сильных,
но мутных потока, перемешавшихся и слившихся в один;  Сенор  отказался  от
попыток что-либо разглядеть в нем. Он знал только о приближении  какого-то
совершенно  незнакомого  ему,  всепоглощающего  чувства,   которое   могло
оказаться и удовольствием, хотя ничего не  говорило  об  этом,  кроме  его
памяти и старых человеческих привычек.
     Он   ждал   этого    последнего    сомнительного    удовольствия    с
противоестественным любопытством, с  каким  иногда  заглядывают  в  бездну
кошмара или смерти, заранее  догадываясь  о  том,  что  там  действительно
ожидают кошмар и смерть...
     Когда  удовольствие,  наконец,  нахлынуло,  оно  опрокинуло  его   и,
извратив самое себя, бросило в  темную  пульсирующую  вселенную  боли,  из
которой  он  вынырнул  совершенно  разбитым,  не  ощущая   ничего,   кроме
опустошенности и обмякшего тела самки под собой.
     Он медленно высвободился, облизывая раздвоенным языком ее черные шеи,
словно  старался  напоследок  умилостивить  беспощадное  божество,   зная,
впрочем, что все это напрасно. И он не ошибался.
     Самка поднялась и шатаясь, направилась к ручью. Несмотря на слабость,
она вызывала страх, который был еще более  сильным  от  полного  неведения
Сенора. Он чувствовал себя так, словно на него обрушилась ярость абсолютно
чуждого и потому неумолимого существа... Страх  очень  долго  оставался  с
ним. Может быть, герцогу  следовало  тогда  убить  эту  самку,  но  он  не
представлял себе, как это сделать.
     Бросив в его сторону последний тяжелый взгляд, Химера  погрузилась  в
теплые струи кровавого ручья и тот понес ее из грота в темноту,  пока  она
навсегда не исчезла в  ней,  словно  чудовище,  которое  прибрали  обратно
глубины ада.
     Герцогу еще предстояло теряться в догадках относительно того,  в  чем
были смысл и значение этой странной встречи,  но  когда  ему  представился
случай завладеть Зеркальным Амулетом, он благополучно и  надолго  забыл  о
ней.

                              18. ОТРАВИТЕЛЬ

     Перед королевской охотой Сенор снова увидел заговорщиков, собравшихся
вместе. К тому времени он  свободно  разгуливал  внутри  обширного  живого
дворца Короля  Жезлов,  словно  священное  животное,  и  мог  многое  себе
позволить. Он хорошо притворялся и Король возлагал на свою Химеру  большие
надежды.
     Тем не менее, превращенный герцог был предметом вожделения для многих
и не был обойден вниманием. Он чувствовал, что в любом месте дворца за ним
следят десятки глаз и других органов чувств, которым не было названия.
     Из узкого темного отверстия в голове гигантской твари, покоившейся на
голом острове среди необозримого розового океана, Химера наблюдала за тем,
как прибывают участники охоты.
     Некоторые воплощались прямо здесь, на  острове,  и  тогда  из  ничего
вдруг появлялось морщинистое тело старой Императрицы, два  ползающих  тела
Тройки Чаш, очаровательная и опасная Девятка Жезлов  с  неизменной  лживой
улыбкой на юном лице.
     Бароны Крелла прибыли на каменной лодке, в которой находился и старый
знакомый  Сенора  -  Двойка  Пантаклей.  На  дне  лодки  догорал   костер;
по-видимому, перевозчик только что закончил трапезничать. То, что Валет  и
Двойка прибыли вместе, заставило Незавершенного призадуматься.
     Красный Вдовец также явился воплощенным. Сенор видел, как  вспенилась
поверхность розового  океана  и  из-под  нее  всплыло  длинное  обтекаемое
сооружение из темного металла с высокой башней посередине. Красный  Вдовец
вышел из этой башни; его сопровождали  четверо  слуг  в  мягких  костюмах,
застегивающихся  спереди.  Сам  Вдовец  выглядел  так  же,  как  во  время
последней встречи с герцогом, но на этот раз его костюм был усыпан золотой
пылью. Яркая светящаяся точка послушно следовала за его левым запястьем на
расстоянии, равном длине ладони.
     Араван из Долины Вечного Света  упал  на  остров  дымящимся  каменным
шаром, который тяжело покатился в гору, - туда, где  находились  входы  во
дворец, зиявшие множеством открывшихся нор.
     Маг появился из летающей твари, с ревом опустившейся на остров. С ним
был  его  мистический  зверь  -  самка  Химеры.  Голубой  кристалл  тускло
поблескивал в стальной оправе, туго стягивавшей три ее шеи. От ошейника  к
запястью Мага тянулась едва заметная нить, тонкая, как паутина.
     При виде самки тело герцога пронзила знакомая дрожь. Но ощущение было
далеко не таким сильным, как тогда, в темном гроте,  на  берегу  кровавого
ручья. Сейчас им  владело  отчаяние.  Он  почти  утратил  надежду  украсть
зеркала Короля Жезлов и, значит, снова обрести свой прежний облик.
     Герцог знал, что произойдет теперь. Гости будут пить волшебный нектар
грифонов из Бездонных Колодцев Кхаргу,  забавляться  игрой  с  иллюзорными
мирами и, конечно, захотят увидеть танцы Химер.
     У Сенора еще было время, но уже не было покоя.  Он  не  сомневался  в
том,  что  у  баронов  Крелла,  Вдовца  без  имени  и  Аравана   кончается
терпение...
     Полный недобрых предчувствий, он застыл  в  одной  из  пещер  дворца,
которая только казалась пустой, и слушал, как в необъятной утробе уснувшей
твари Хаоса веселятся гости.

     Охота началась спустя пятьдесят тысяч ударов его химерического сердца
и этот промежуток показался ему вечностью. Сенор не  знал  даже,  кто  был
объектом этой охоты. Он почувствовал только, как дворец начал двигаться, и
услышал зов своего хозяина.
     До этого он лежал и вяло размышлял о том, что происходило с его телом
совсем недавно, когда он показывал гостям  Короля  танцы  Химеры.  Сам  он
полностью отдал это тело во власть непостижимых инстинктов и видел  только
потрясающие воображение вещи, происходившие с танцующей самкой.
     Зов хозяина вывел его из раздумья. Прятаться было  бессмысленно.  Его
химерическая  плоть  каким-то  образом  избавляла  Короля  от   враждебных
влияний, приносила удачу, восстанавливала силы... Во  время  охоты  Химера
должна была быть рядом с властелином.
     Сенор выскочил из дворца и увидел длинную цепь гостей, слуг,  ловчих,
окруженную  сворами  полупрозрачных  созданий,  искрившихся,  как   жидкое
стекло. Он хорошо помнил их. Когда-то они преследовали его самого.
     Король сидел в том самом сверкающем экипаже с затемненными  стеклами,
в котором Сенор впервые увидел его. Сейчас верх экипажа был опущен и Сенор
узрел голову хозяина, возвышавшуюся над его гладким  зализанным  корпусом.
Глаза Короля были спрятаны за двумя зелеными кристаллами, а руки покоились
на ажурном рулевом колесе.
     Король сделал нетерпеливый жест и Химера покорно прыгнула  на  заднее
сиденье. Рев оглушил ее и смердящая машина сорвалась с места.

     Незавершенный, чье сознание было заключено в уродливом  теле  Химеры,
так и не узнал, за кем шла охота. Мимо проносились Сущности, которые  были
существами или стихиями, ландшафты сменяли друг друга с головокружительной
быстротой, а он полулежал в неудобной и нелепой  позе  на  заднем  сидении
экипажа, управляемого Королем Жезлов. Две  пары  глаз  Химеры  глядели  по
сторонам, а одна неотрывно уставилась на Зеркала, болтавшиеся  на  шее  ее
хозяина.
     Они миновали ландшафты, занятые королевством Унн,  окрестности  Замка
Крика, Туманные Горы, к которым было  невозможно  приблизиться,  пересекли
Дорогу Без Конца И Начала, и оказались на территории масти Мечей.
     В этот момент Химера  заметила  справа  знакомый  силуэт.  Ее  сердце
забилось быстрее. Сенор  не  мог  ошибиться.  Бродячий  Монах  Треттенсодд
Сдалерн стоял вдали от мчавшегося экипажа, за широким ручьем, почти рекой,
и делал Химере какие-то знаки. Река вытекала из-за  холма  и  терялась  за
другим холмом; кроме нее, ничего не разделяло старых знакомых.
     То, что Сенор увидел, означало для него  нечто  большее,  чем  просто
очередная встреча в Тени. Он рассчитывал на помощь и обратное  превращение
в человека. Он понимал, что другого такого шанса у  него  может  не  быть.
Невидимый Глупец, находившийся где-то рядом (Сенор давно забыл про  него),
вдруг напомнил о себе множеством возбужденных голосов, призывавших  Химеру
использовать этот призрачный шанс. Другая ее  голова  видела,  как  Король
Жезлов повернулся и подозрительно уставился на свой живой талисман. Герцог
ощущал  это  стремительно  нараставшее  подозрение,  несмотря  на  зеленые
кристаллы, за которыми не было видно страшных глаз Короля,  и  понял,  что
через несколько мгновений будет уже поздно пытаться бежать.
     Он не стал дожидаться этого момента и  сорвался  с  места.  Отчаянный
прыжок вправо из стремительно двигавшегося  экипажа  привел  к  тому,  что
Химера ударилась о землю и прокатилась по камням, оставляя на  них  клочья
шерсти и сдирая кожу. Но боль только подстегнула ее. Радуясь тому, что все
кости целы, Сенор в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его
от ручья, и с размаху погрузился в него.
     Жидкость была тягучей и выталкивала из  себя  уродливое  тело.  Когда
тяжелые брызги медленно опали, оказалось, что  в  ручей  погружены  только
лапы Химеры и нижняя часть ее  живота.  Лихорадочно  работая  лапами,  она
поплыла к другому берегу, на котором ее поджидала знакомая фигура в  серой
рясе, подпоясанной дохлой змеей. Сенору  даже  не  пришло  в  голову,  что
Сдалерн,  внезапно  появившийся  на  территории  масти  Мечей   во   время
королевской охоты, мог оказаться иллюзией или наваждением.
     Одна из голов  Химеры  была  все  время  повернута  назад  и  поэтому
Незавершенный видел все,  что  творилось  за  его  спиной  с  момента  его
дерзкого прыжка.
     Кавалькада охотников была слишком увлечена преследованием жертвы и не
сразу заметила бежавшую Химере. Только Король  Жезлов  отреагировал  почти
мгновенно. Однако мчавшемуся  с  большой  скоростью  экипажу  понадобилось
некоторое время, чтобы остановиться.
     Тем  не  менее,  вначале  Король  не  стал  утруждать   себя   пошлым
преследованием четвероногой твари. Вместо этого она ощутила  на  себе  его
влияние.  Холод,  сковавший  движения,  непроглядная  тьма,   бессилие   и
притяжение темного существа, оставшегося позади, -  все  это  настигло  ее
разом. Но они находились на территории масти Мечей и влияние чужого Короля
не было сокрушительным. Вдобавок Сенор почувствовал, что некто  или  нечто
помогает ему; может быть, это был Сдалерн, а может быть, кто-то другой. Во
всяком случае, он ощутил, как постепенно рвутся опутавшие его липкие  нити
и к нему возвращаются зрение, способность двигаться и размышлять. Его  уже
снесло далеко вниз по течению ручья, но утонуть  в  этой  вязкой  жидкости
казалось невозможным.
     Он увидел, что большая часть охотников оставила охоту, развернулась и
мчится к ручью. Среди возвращавшихся были Повешенный, Император, Король  и
Дама Мечей, бароны Крелла в летающем экипаже,  Красный  Вдовец  и  Араван.
Сенор понял, что дела его плохи. Объединенному влиянию сущностей  он  вряд
ли смог бы противостоять.
     Желанный берег был так близко и совсем рядом  была  фигура  Бродячего
Монаха. Глаза за круглыми стеклами весело поблескивали, но Химере было  не
до веселья. Король Жезлов понял, что от него ускользает нечто большее, чем
священное животное, и лично устремился в погоню.
     Он был поражен  тем,  что  оказалось  бессильным  его  всепроникающее
влияние, но кроме того, прекрасно знал, что в результате  этой  утраты  он
сам станет жертвой мчавшихся за ним стервятников,  готовых  отведать  труп
бывшего повелителя масти. Сейчас у него не было времени размышлять о  том,
в чью ловушку он попал.
     Он испытал  безграничное  отчаяние  и  никогда  ранее  не  испытанное
бессилие, когда понял, что  ему  больше  не  подчиняются  ни  материя,  ни
ландшафты, ни слуги, ни даже тело,  в  котором  он  был  воплощен.  Что-то
превратило его из властелина в одну из жалких тварей Тени, существующих  в
одном-единственном ландшафте; он стал рабом своего положения.
     Тогда он вдруг вспомнил о Зеркальном Амулете и сжал пальцами предмет,
висевший у него на шее, в  котором  сконцентрировались  все  его  надежды.
Пришел  тот  кошмарный   крайний   случай,   когда   Король   должен   был
воспользоваться амулетом. В безумии, охватившем его, он стал озираться  по
сторонам, но ему суждено было испытать новое потрясение - вокруг  не  было
зеркал, а он не мог даже создать их. Король сдавленно завыл,  выпуская  из
руки бесполезную игрушку, и выскочил из остановившегося экипажа. Теперь им
владело одно всепоглощающее желание - он хотел  во  что  бы  то  ни  стало
настичь Химеру.
     У Короля было единственное преимущество перед другими Сущностями - он
начал преследование раньше всех и находился ближе всех к зверю. Он  первым
погрузился в вязкий ручей и поплыл к другому берегу.
     На том берегу находились вздрагивающая от ужаса Химера и  беззаботный
Бродячий Монах, снимавший с нее ошейник с  голубым  кристаллом.  Сенор  не
ведал колдовства, с помощью которого это было сделано, -  все  три  головы
Химеры были повернуты  в  ту  сторону,  откуда  приближалась  темная  стая
преследователей.
     Все  в  этой  стае  были  так  или  иначе  заинтересованы  в   поимке
мистического живого талисмана. Кто-то хотел отомстить,  кто-то  -  обрести
могущество, а кое-кто - просто сохранить жизнь. Только трое  в  этой  стае
знали о заговоре, но и они столкнулись с чем-то неожиданным. Что-то  чужое
вторглось в привычный им мир.
     На ходу Сущности изменяли себя и  изменяли  окружавший  их  ландшафт.
Нечто грозное, чему не было даже названия, теперь надвигалось на Химеру  и
Бродячего  Монаха  отовсюду.  Оно  воздействовало   на   чувства,   разум,
последовательность событий, материю и законы движения.  Сенор  понял,  что
вскоре просто исчезнет в темном  вихре  обрушившегося  на  него  Хаоса.  В
лучшем случае, возвращение к жизни  окажется  для  Незавершенного  началом
нового рабства.
     И  в  это  время  стихии,  бесновавшиеся  вокруг,  стали   отступать,
угрожающие  твари  -  меркнуть,  словно  их  окутывал  туман,  а  влияния,
раздиравшие на части мозг, ослабели настолько, что Сенор снова мог увидеть
окружающий мир. Он понял, что  небольшая  часть  пространства,  включающая
остров, на котором находились он, Бродячий Монах, ручей, протекающий среди
холмов, и Король Жезлов, смещается в  какой-то  другой  ландшафт,  но  кто
вызвал это изменение, осталось для него загадкой.
     Исполинские тени Сущностей были размыты, как будто он видел только их
изображения за мутным стеклом. Потом и они исчезли. Вокруг было  сумрачное
пространство, освещенное слабым светильником, свисавшим откуда-то  сверху.
Его мерцающего света хватало только  на  то,  чтобы  из  мрака  проступили
посеребренные  контуры  близлежащих  холмов,  лениво  струящийся  ручей  и
неподвижно застывшие фигуры Химеры и Сдалерна. Крохотный  круг  света,  на
котором  разыгрывалась  мрачная  драма...  Ни  звука  не   доносилось   из
окружающей актеров  пустоты  и  не  было  ни  одного  намека  на  то,  что
существует некто за завесой темноты.
     Только один преследователь успел попасть в этот убогий  ландшафт,  но
он не подавал признаков жизни. Тело  Короля  Жезлов  всплыло  на  середине
ручья лицом вниз и медленно приближалось к берегу. Но кто умертвил Короля?
И была ли это смерть?
     Сдалерн Тринадцатый, а вслед за ним и Химера спустились чуть ниже  по
течению ручья, туда, где тело Короля должно было прибить к  берегу.  Дрожа
от возбуждения и  тревоги,  превращенный  герцог  смотрел,  что  же  будет
дальше.
     Монах вошел по колено в ручей и подтянул к себе тело, лишь наполовину
погруженное в жидкость. Затем он выволок мертвеца на берег и перевернул на
спину.
     Незавершенный отшатнулся, словно от удара ледяного ветра,  и  ощутил,
что его захлестывает волна липкого ужаса. Он не мог объяснить себе, почему
испытывает этот ужас. Он ожидал чего угодно, только не того, что увидел.
     Лицо Короля Жезлов было его собственным лицом.
     Но кроме того, оно было лицом трупа. Широко открытые  глаза  смотрели
вверх и в них отражались две багровые точки. На груди мертвеца переливался
мертвенным светом Зеркальный Амулет. Осколки зеркал  безмятежно  плыли  по
своим орбитам.
     Сдалерн поднял голову и посмотрел на Химеру с кривой ухмылкой.
     - Бери свое тело... и амулет впридачу, - сказал он и  вслед  за  этим
Сенор услышал смех безумца.
     Но  безумец  владел  магией,  которая  самому   Незавершенному   была
недоступна.
     - Соглашайся! - шепнул  в  одно  из  ушей  Химеры  невидимый  Глупец,
возникший неизвестно откуда, и тонко захихикал.
     Сенор почувствовал приближение кошмара, который уже пережил  однажды.
Тогда творцами кошмара были бароны Крелла, Араван из Долины Вечного  Света
и Красный  Вдовец  без  имени.  Теперь  эту  работу  предстояло  выполнить
Треттенсодду Сдалерну. Все существо Химеры восстало против повторения  тех
мук, но после вспышки чудовищной боли  на  нее  опустилась  благословенная
тьма...

     Он очнулся под светильником, истекавшим белесым  светом,  и  до  него
донесся тихий плеск ручья. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к  этим
звукам, и привыкал быть живым.
     У него снова были руки и ноги. Ладонями он нащупал под  собою  мягкую
шерсть и узнал поющую шкуру. Поднес руку к глазам  и  увидел  перстень  на
пальце... Тогда Сенор сел и посмотрел на Бродячего Монаха.
     Тот сидел на берегу ручья, опустив ноги в вязкую жидкость,  и  глядел
на вспыхивавшие в ней серебряные  искры.  Тело  Химеры,  которое  Холодный
Затылок вначале даже не узнал, лежало тут же, но  в  нем  больше  не  было
жизни.
     Заметив, что Сенор очнулся, монах предостерегающе поднял руку.
     - Не благодари меня! Когда-нибудь я приду за долгом.
     - Где мы? - герцог еще не окончательно пришел в себя. В голове шумело
так, словно ветер выл ненастной ночью.
     - Нас приютил один твой старый знакомый, - с  хитрой  улыбкой  сказал
Сдалерн и  вытащил  ноги  из  ручья.  Склонность  монаха  к  драматическим
эффектам сейчас просто раздражала Сенора, хотя он, по-видимому, был обязан
Сдалерну жизнью. Понимая, что ничего не добьется, он решил сменить тему.
     - Что это за ручей?
     - Ты помнишь одно из моих прозвищ? - ответил Треттенсодд вопросом  на
вопрос.
     Даже небольшое умственное  напряжение  было  сейчас  мучительным  для
герцога. Поэтому он начал перечислять:
     - Кормилец Небесных Детей, Собиратель Камней, Магистр Игры, Хранитель
Космического Яда...
     - Это - ручей Космического Яда! - торжествующе перебил  его  Бродячий
Монах. - Он совершенно безвреден для смертных и  не  представляет  никакой
опасности для Хозяев Тени.  Однако  Яд  оказался  смертельным  для  Короля
Жезлов. Значит...
     - Значит, не он - Хозяин Тени.
     Сенор коснулся рукой Зеркального Амулета, висевшего у  него  на  шее.
Загадочный предмет оставался  холодным,  сколько  он  не  согревал  его  в
ладони.
     - Итак, ты отравил Короля Жезлов, - сказал герцог и засмеялся.  Вновь
обретенная относительная свобода опьяняла его. - Но  откуда  здесь  взялся
этот ручей?
     Черная рука-протез вытянулась в  том  направлении,  где  зыбкий  свет
светильника серебрил голые купола холмов.
     - Пойдем, покажу тебе кое-что, - сказал Сдалерн, выбираясь на берег.
     Вслед за монахом Сенор, пошатываясь, побрел на вершину возвышенности,
из-за которой вытекал ядовитый ручей. Взобравшись на нее, он  увидел,  что
ручей берет свое начало сразу за противоположным склоном  холма.  Жидкость
вытекала из горлышка небольшой мутно-зеленой бутылки, лежавшей на  боку  в
углублении почвы. На поверхности сосуда  были  видны  символы,  ничего  не
говорившие придворному Башни.
     Спустившись с холма, монах поднял бутылку и заткнул горлышко пробкой.
     - Кое-что еще осталось, - удовлетворенно сообщил он Сенору,  поболтав
бутылкой возле своего изуродованного уха.  Конечно,  в  бутылке  не  могла
поместиться и тысячная часть  жидкости  ручья,  но  герцог  совершенно  не
удивился. Ему показалось, что он уже избавился от этой способности.
     Монах спрятал магический сосуд под рясу. Сенор смотрел  на  последние
струи жидкости, исчезающие за  холмом.  Вскоре  перед  ним  осталось  лишь
пересохшее русло ручья.
     В это время до его слуха донеслись звуки легких шагов.
     Изысканно одетый  юноша  (но  с  таким  же  успехом  это  могла  быть
переодетая  девушка)  появился  из  темноты.  Его  длинные  тонкие  пальцы
перебирали четки из драгоценных камней. Приглядевшись, Сенор  увидел,  что
отдельные  камни  ничего  не  связывает.  Возможно,  они  были   соединены
невидимой нитью. Он поймал себя на том, что придумывает нелепые объяснения
увиденному.
     Камни слишком привлекли его и он не сразу обратил  внимание  на  лицо
юноши.  Оно  было  настолько  лишено  индивидуальных   черт,   что   могло
принадлежать только одному существу в Тени.
     - Теперь я могу вас оставить, - сказал Бродячий  Монах  в  тот  самый
момент, когда Сенору казалось, что он близок к разгадке происходящего.  Он
обернулся и увидел, что ряса  монаха  с  одной  стороны  залита  пурпурным
светом, соперничавшим в  яркости  со  светом  светильника,  свисавшего  из
пустоты. Спустя  несколько  мгновений  Сдалерн  Тринадцатый  исчез,  снова
воспользовавшись неведомой силой, заключенной в его перстне.
     Незавершенный остался наедине с Существом, Не Имеющим Пола.
     - Да, это я, - произнес юноша в ответ на его мысли.  -  Я  дало  тебе
возможность спрятаться от Семидесяти Семи и завладеть Зеркальным Амулетом.
Добро пожаловать в мои владения! Они так далеки от любых  обитаемых  мест,
что здесь никогда никого не бывает. Из этих территорий легко проникнуть  в
любое место Хаоса, но зато сюда почти невозможно попасть. Еще бы,  -  ведь
это ландшафты Отшельника...  Допускаю,  что  они  покажутся  тебе  немного
однообразными, но согласись - это небольшая плата за все, что ты приобрел.
Ничто не должно отвлекать Отшельника от медитаций...
     - И как  долго  мне  придется  скрываться  здесь?  -  спросил  Сенор,
испугавшись того, что судьба уготовила ему еще худшее рабство.
     - Ты сможешь вернуться обратно, когда захочешь, - сказало Суо и в его
голосе звучали нотки презрения. - Тебе больше не угрожают  Сущности.  Если
тебе взбредет в голову отомстить, Зеркальный Амулет сделает это.
     Некоторое  время  Человек  Безымянного  Пальца  ошеломленно   молчал,
опасаясь  какого-нибудь  нового  подвоха.   Мерцающие   камни   непрерывно
двигались  в  ладонях  Существа  из  Мертвых  Времен   и   мешали   Сенору
сосредоточиться.
     - Ты тоже скрывалось здесь от Семидесяти Семи?  -  осторожно  спросил
он, наконец.
     - Ты ничего не понимаешь, Глупец, - с тихим смешком сказало  Существо
Суо. - Они  принимают  меня  за  Утраченную  Сущность.  Когда-то  их  было
Семьдесят Восемь, но одна из Сущностей  была  потеряна.  Они  называют  ее
Отшельником и полагают, что я и есть этот самый  Отшельник.  Ведь  я  умею
все, что умеют они, по крайней мере, не составляет большого труда  убедить
их в этом.
     - Но зачем? - странное поведение Суо не  вызывало  у  Сенора  ничего,
кроме дурных предчувствий.
     - Затем, что мне нравится здесь. Пока.  Я  сильнее  их  всех,  вместе
взятых. И кроме того, для  них  почему-то  очень  важно  найти  Утраченную
Сущность. Я  хочу  знать  -  почему.  Когда  Сущности  соединятся,  должно
произойти что-то значительное, и  может  быть,  я  приобрету  кое-что  для
себя...
     - Но ты ведь и так имело почти все в Мертвых Временах!
     Лицо Суо вдруг изменилось  и  стало  на  мгновение  лицом  женщины  с
драгоценными камнями вместо глаз. В самом  этом  превращении  не  было  ни
малейшего намека на угрозу,  но  придворный  Башни  чувствовал  себя  так,
словно  кто-то  держал  в  равнодушных  пальцах  его   трепещущую   жизнь,
раздумывая, что делать с нею...
     - Я надеюсь приобрести гораздо больше, - проговорило,  наконец,  Суо.
Ледяные пальцы разжались, оставив Сенора в живых. - Разве не  за  этим  ты
привел меня сюда?
     Холодный Затылок был уверен в том, что  Существо,  Не  Имеющее  Пола,
говорит меньше, чем знает, но то, что Суо до  сих  пор  оставалось  здесь,
свидетельствовало о многом. В  любой  момент  оно  могло  превратиться  из
союзника в страшного противника и, откровенно говоря, Сенор  боялся  этого
больше, чем всех демонов Тени, вместе взятых.
     - Пойдем со мной и ты получишь все, что хочешь, -  сказал  он,  теряя
всякую надежду.
     Суо засмеялось холодным безжизненным смехом.
     - Глупец, ты забыл, кто ты и кто я! - сказало оно, отсмеявшись.  -  Я
отпускаю тебя с Зеркальным  Амулетом,  разве  тебе  этого  мало?  От  тебя
требуется всего лишь воспользоваться амулетом, а я доиграю свою игру...  Я
- Отшельник, Семьдесят Восьмая  Сущность,  и  не  советую  тебе  кого-либо
разубеждать в этом!
     То, что Сенор услышал, противоречило всему, что он знал о Существе из
Мертвых Времен, но спорить было бессмысленно и  опасно.  С  самого  начала
никто никому не был должен. Никто никого не предал. Суо и так сделало  для
Незавершенного слишком много, даже  не  желая  этого.  Сейчас  он  лишился
своего неуязвимого спутника и может быть, приобрел смертельного врага. Все
зависело от  того,  чего  ожидало  достичь  Суо,  когда  Семьдесят  Восемь
Сущностей   воссоединятся.   Возможно,   произойдет   катаклизм,   который
перевернет весь Хаос, возможно, Сущности, а с ними вместе  и  Существо  из
Мертвых Времен, обретут новое  могущество,  возможно  вообще  не  случится
ничего заметного, - гадать было бесполезно. Сенор не имел права жаловаться
на судьбу, ведь в его руках оказался амулет, ради которого Валет Пантаклей
стал тайным врагом Короля Жезлов и, должно быть,  рисковал  тем,  что  мог
стать жертвой самого Хозяина Иллюзий...
     - Тогда я возвращаюсь, - сказал  Незавершенный,  чтобы  не  оставлять
между собой и  Суо  мучительную  недосказанность.  Он  слишком  очеловечил
Существо, Не Имеющее Пола, и  до  сих  пор  не  представлял  себе  глубину
пропасти, которая разделяла их на самом деле. К тому же,  один  край  этой
пропасти был неизмеримо ниже противоположного...
     На бездумном и вечно юном лице Суо не отразилось ничего, как будто он
разговаривал с изображением на гобелене. Больше говорить было  не  о  чем.
Сенор повернулся и пошел прочь. На его шее болтался и отбрасывал отражения
тяжелый предмет из металлических нитей и обломков  зеркал.  Амулет  всегда
оставался холодным и его было невозможно согреть.
     Никем не преследуемый, герцог долго шел во  мраке,  где  не  было  ни
единого проблеска света, пытаясь  вызвать  изменение  ландшафта  и  каждое
мгновение  ожидая  того,  что  неведомая  твердь  под  ногами   перестанет
существовать. Ему было страшно, но  еще  страшнее  было  оставаться  возле
Существа из Мертвых Времен.
     ...Через много тысяч шагов темнота впереди подернулась  рябью,  а  за
нею обнаружился уже  совсем  другой  мир.  Ландшафты,  сквозь  которые  он
двигался, сменились несколько десятков раз, прежде чем Сенор увидел  вдали
неясную колеблющуюся тень.
     Тень превратилась в стебель, торчавший из бездонной черной воронки, а
на его вершине тяжелой бесформенной каплей висел Замок Крика.

     Итак, он вернулся в свои владения и  пережил  ужасное  время,  ожидая
мести Семидесяти Семи и того мгновения,  когда  Валет  Пантаклей,  Красный
Вдовец и Араван придут за Зеркалами Короля Жезлов. Но мести не последовало
и никто не побеспокоил герцога в его замке  у  самых  границ  исчезнувшего
королевства.
     Постепенно он снова был втянут в бесконечные войны  и  интриги,  стал
свидетелем чужих смертей, которые не были смертями, и рождений, которые не
были рождениями. Воплощения извращенных замыслов Сущностей шли на  приступ
в изменяющихся ландшафтах Тени, создавали и разрушали города и империи, но
между герцогом Йердом и Богами Земли  Мокриш  возникла  и  больше  уже  не
исчезала стеклянная  стена,  отделившая  его  как  от  страха,  так  и  от
удовольствий. Теперь ничто не затрагивало его слишком сильно и он оказался
в довольно странном положении, - посреди мира, которого он не  понимал,  и
без всякой надежды на окончание собственных повторений.
     Потом эти игры наскучили ему. Длинная череда  событий,  протянувшаяся
сквозь вечность, в которой не было места даже покою небытия, бег по кругу,
погоня  за  новыми  наслаждениями  или  безнадежное  бегство   от   скуки,
стремительно пожирающей душу...
     Ничего  не  давалось  даром.  Он  вдруг  ощутил   себя   марионеткой,
ускользнувшей от жизни. Так ли уж отличались друг от  друга  те,  кого  он
любил? Таким ли уж важным было все, чего он добивался и все, что он терял?
Не осталось ничего, что он не мог бы утратить без сожалений...  Желания  и
муки, длившиеся вечно... Безграничная свалка ощущений... Никчемность того,
что он имел, и бесцельность любого из  путей...  Бесконечное  и,  в  конце
концов, безрадостное колебание между полюсами ненависти и любви, нищеты  и
богатства, ничтожества и власти...
     Ничто больше не имело настоящей цены.
     Прошло время обмана.
     И когда он понял это, коварство Сущностей вернуло его в Землю Мокриш.

                        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЗЕМЛЯ МОКРИШ

                                19. ГЛОНГИ

     Он очнулся от холода  и  увидел  над  собой  небо,  покрытое  серыми,
стремительно несущимися облаками. Он лежал на спине и ощущал под  ладонями
камни. Свежий ветер струился по его лицу холодным ручьем и  играл  длинной
синей шерстью поющей шкуры. Ее  негромкая  песня  и  еще  завывания  ветра
оставались единственными звуками вокруг.
     Он долго смотрел на тусклое лиловое пятно в облаках -  светило  Земли
Мокриш. Светило, которое должно было быть ему знакомо.
     Сенор тяжело поднялся на ноги и осмотрелся. Он стоял на неприветливом
каменном берегу и  перед  ним  расстилался  неподвижный  свинцовый  океан.
Неподвижный, несмотря на сильный ветер.  Только  потом  Сенор  понял,  что
видит в лиловом свете небес уходящее к горизонту ледяное поле.  За  спиной
оказались высокие скалы, в которых он  тщетно  пытался  отыскать  взглядом
проход.
     Он внимательно всматривался в этот  унылый  ландшафт,  бессознательно
пытаясь  обнаружить   признаки   приближающихся   изменений   и   малейшие
свидетельства подделки. Но незыблемыми оставались лед, камни и  скалы  его
нового  (или  старого?)  мира,   намертво   впечатанные   в   серо-лиловое
пространство.
     Лишь немного позже  он  осознал,  насколько  ему  не  хотелось  опять
оказаться жертвой иллюзий. Снова и снова проверял он себя и свои ощущения,
боясь поверить в то, что на этот раз вернулся окончательно и бесповоротно,
нашел дорогу домой, а также - к самому себе. Но вот уверенности в этом ему
как раз не доставало. Злобный божок в голове не подавал признаков жизни...
     На герцоге все еще были его хитиновые  доспехи,  а  поверх  наброшена
подаренная Сдалерном шкура синего кота. Йерд извлек из  ножен  меч  Торра,
чтобы убедиться в том, что  его  могущественный  амулет  все  еще  с  ним.
Мерцание гладкого клинка действовало на него успокаивающе.  На  безымянном
пальце правой руки  по-прежнему  тускло  поблескивал  перстень,  а  голову
охватывал стеклянный обруч Мелхоэд, который можно было снять только вместе
с волосами.
     Однако что-то было не так в этом мире, может быть - в самом  герцоге;
во всяком случае, ничто не шевельнулось в его памяти с  тех  пор,  как  он
открыл глаза на берегу замерзшего океана. К тому  же,  он  лишился  слепой
лошади из Мургуллы... Впрочем, зачем ему нужна была лошадь  из  кобарского
подземелья в своем собственном герцогстве?
     Сенор побрел вдоль берега, надеясь, в конце концов, найти тропу среди
скал, которая вывела бы его наверх.  Он  шел  долго  и  нигде  не  заметил
признаков жизни. Только раз высоко в  небе  промелькнула  черная  точка  -
может быть, то была птица, покидающая Землю Мокриш...
     Наконец, он наткнулся на проход между  скал,  уводивший  от  ледяного
океана, и погрузился в его темное чрево. Теперь каменные стены тянулись  с
двух сторон и только вверху осталась  узкая  извилистая  полоска  лилового
неба.

     Пятно,  обозначавшее  заоблачный  огненный  круг,  уже  скрылось   за
горизонтом, когда  Сенор  выбрался  на  обширное  плато,  едва  освещенное
взошедшим  ночным  светилом,  гораздо  более  тусклым,  чем  дневное.  Оно
мелькало  в  разрывах  туч,  словно  горящий  глаз  гигантского  существа,
пытавшегося рассмотреть что-то на  земле,  погруженной  во  тьму...  Вдали
чернел лес, а за ним была видна иззубренная  цепь  горных  вершин.  Слабое
свечение над лесом вполне могло быть намеком на человеческое  поселение  и
герцог решил идти в ту сторону. Наступала ледяная ночь,  продолжительность
которой была ему неизвестна...
     Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной
и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.
     Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда  до  его  ушей  донесся
истошный женский крик, в котором  звучали  неподдельный  ужас  и  отчаяние
загнанного в угол существа. В этих делах у него  был  кое-какой  опыт.  Не
приходилось сомневаться в том, что кому-то угрожает смертельная опасность.
Может быть, в его положении более разумным было  бы  пройти  мимо,  но  он
двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в
белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей пока не было видно, хотя
он и слышал слабый шум в глубине леса. Жертва бежала  прямо  на  него.  Он
поплотнее завернулся в синюю шкуру и вытащил из ножен меч.
     Бегущая женщина  оказалась  перед  ним  и  он  встретил  затравленный
взгляд. Она остановилась на мгновение  и  ее  рот  открылся  в  беззвучном
крике. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол.
     Уже медленнее она приблизилась к нему. Сенор  вдруг  понял,  что  она
рассмотрела и даже узнала его.
     Было  очень  холодно,  но  на  женщине  оставалось  только  платье  с
оборванным подолом. Все остальное было сорвано с нее или мешало  бежать  и
она сама избавилась от лишней одежды. Пара  царапин  на  теле,  сочившихся
кровью,   не   помешали   Сенору   понять,   что   женщина   по-настоящему
привлекательна. Потрясение, написанное на ее красивом лице, вряд ли  можно
было приписать только испугу.  Он  рассматривал  ее  очень  внимательно  и
почему-то именно в этот, совсем неподходящий момент  подумал  о  том,  как
давно у него не было  женщины.  Все,  что  происходило  с  ним  в  Обители
Семидесяти Семи, теперь казалось не более, чем туманным сном.
     Глаза, серые и  прозрачные,  как  два  чистых  озера,  не  отрываясь,
смотрели на него и в этом взгляде была смесь суеверного страха и  безумной
надежды.  Спутанные  волосы,  когда-то,  видимо,  уложенные  в   прическу,
струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи  и  почти  не
скрывало высокой груди. В неверном сиянии ночного светила лоснились  тугие
бедра длинных стройных ног. Пот, выступивший на бронзовой  коже,  несмотря
на холод, лишь подчеркивал ее гладкость и упругость.  Темные  сочные  губы
были приоткрыты и слегка подрагивали.  Незнакомка  задыхалась  от  долгого
панического бега и вначале сумела произнести только два слова.
     - Герцог Йерд! - выдохнула она еле слышно,  но  Сенор  замер,  словно
пораженный заклинанием  Неподвижности.  Его  изумление  было  едва  ли  не
большим, чем изумление женщины.  Ему  был  знаком  язык,  на  котором  она
говорила, знаком до малейших деталей, хотя никогда раньше он не подозревал
об этом. Шум ломающихся ветвей в чаще приближался. До герцога донесся вой,
невыразимо тоскливый, больше похожий  на  стон.  По  телу  женщины  прошла
заметная дрожь.
     - Спасите меня, герцог! - заговорила она  быстро  и  чуть  смелее.  -
Только вы можете сделать это, если, конечно, легенды говорят правду... Мои
слуги убиты или сбежали. Проклятые воины-глонги -  они  напали  на  нас  и
преследовали от самой дороги в Горкиду. Сейчас они будут здесь!..
     Если бы у него было время, он не посчитал бы лишним  поинтересоваться
тем, что представляют собой глонги, внушающие женщине такой  ужас,  и  кем
они прокляты, но вой и хруст веток, раздавшиеся совсем близко, лишили  его
этой возможности. К тому же, вскоре он увидел самих глонгов.
     Его спине вдруг стало гораздо холоднее, чем раньше. Еще бы, - ведь он
увидел возвращенные к жизни трупы.
     Все они находились в различных стадиях разложения  и  тем  не  менее,
двигались сквозь чащу прямо на него, а их руки сжимали оружие. На  мертвых
телах, слабо светившихся и одетых в старые боевые доспехи, было  множество
увечий и ран, животы раздуты, кожа  свисала  лохмотьями,  обнажая  гниющие
внутренности. То, что оставалось от зубов и десен,  создавало  впечатление
чудовищных улыбок. За одним из трупов волочился  клубок  спутанных  кишок,
выпавших из распоротого живота.
     Распухшие синие лица  были  изуродованы  настолько,  что  было  почти
невозможно разглядеть их черты. Сенор уловил какое-то движение в  глубоких
впадинах глазниц. Потом он понял, что там копошатся черви...
     Глонги посылали не больше отражений, чем их мечи, покрытые  ржавчиной
и засохшей кровью. Сенору оставалось надеяться  только  на  свое  воинское
искусство. Но шансы одного против восьмерых были довольно призрачны.
     Мертвецы подходили сужающимся полукругом и пока что самым  неприятным
герцогу казалось  то,  что  по  ему  было  трудно  определить  направление
возможной атаки.
     При каждом шаге мертвецы издавали те самые неописуемые звуки, которые
Сенор уже слышал издали, - то ли стоны, то ли тихий вой,  в  котором  было
заключено безграничное страдание.
     Его  ноздрей  коснулся  тяжелый  трупный  смрад.  Сзади   он   слышал
судорожное дыхание женщины. Один из глонгов, оказавшийся  ближе  других  к
герцогу, взмахнул мечом и нанес им рубящий удар сверху. Слишком  медленно,
чтобы бывший придворный Башни не сумел  уклониться.  Сенор  воспользовался
случаем и ударил глонга ногой пониже живота. Чавкающий  звук,  раздавшийся
вслед за этим, скорее всего, свидетельствовал, что от костей отделился еще
один кусок мяса, но на мертвеца это не оказало никакого видимого  влияния.
Глонг издал мучительный стон и снова занес меч для удара.
     К тому времени Холодный Затылок успел развернуться и  встретить  двух
смердящих воинов, вооруженных топорами. Их  падающие  лезвия  должны  были
сойтись приблизительно в том месте, где находилась голова  Незавершенного,
но тот успел отрубить руку, державшую один топор, и, защищаясь, подставить
меч под медленно проведенный, но очень сильный  удар  второго.  Этот  удар
почти вышиб оружие из руки герцога, к тому же, он  слишком  поздно  увидел
опускающийся клинок глонга, атаковавшего первым... Шаг в сторону,  -  все,
что он успел сделать, прежде чем скользящий удар мечом  обрушился  на  его
плечо. Яростный звон поющей шкуры возвестил о  том,  что  у  новоявленного
герцога начались настоящие неприятности...
     Последний удар отбросил его на несколько шагов назад, почти  на  одну
линию с женщиной, стоявшей за его  спиной,  и  он  мельком  успел  увидеть
отчаяние в ее глазах. Но на его теле пока не было  ран  и  Сенор  мысленно
возблагодарил монаха за подарок, спасший ему жизнь. Впрочем, еще ничего не
кончилось.
     Глонг, которому герцог отрубил руку, склонился над своей конечностью,
лежавшей на земле, и, наступив на  нее  ногой,  уцелевшей  рукой  выдернул
топор  из  судорожно  сжатых  пальцев.  Сенор  ясно  видел,   что   пальцы
отрубленной руки шевелятся, все еще пытаясь во что-нибудь вцепиться...
     И  все-таки,  глонги  были  плохими  солдатами.  Сила,   которая   их
направляла, оказалась далека от совершенства. Медлительные  и  незрячие  в
обычном смысле  этого  слова,  они  сражались,  как  сомнамбулы,  -  тупо,
однообразно   и   безразлично.   Единственным   их   преимуществом    была
неуязвимость. Тем не менее, герцогу преподнесли хороший урок, и теперь  он
делал все, чтобы уйти  от  сокрушительных  ударов,  одновременно  стараясь
нащупать слабые места воинов-трупов.
     Но эта схватка не могла продолжаться бесконечно.  Мертвецы  не  знали
усталости, а Сенор чувствовал, как с каждым  шагом  его  тело  все  больше
наливается предательской тяжестью. И все  же  он  нанес  глонгам  ощутимый
ущерб. Трое из них лишились голов и это, наконец, избавило герцога  от  их
назойливого натиска. Обезглавленные  тела  еще  долго  топтались  в  чаще,
натыкаясь на стволы, проваливаясь в ямы, обламывая ветви и наполняя воздух
ужасным зловонием.
     Одна из отрубленных голов впилась зубами в  ногу  герцога,  когда  он
неосторожно оказался рядом. С омерзением он  отбросил  ее  мечом,  выломав
несколько гнилых зубов,  но  пропустил  при  этом  еще  один  мощный  удар
топором, швырнувший его в густые заросли кустарника.
     Сенор  выбрался  оттуда,  уклоняясь  от  ударов  и  пытаясь  отыскать
взглядом женщину. Потом он увидел, что два глонга уже почти  схватили  ее.
Словно змеи с  птичьими  клювами,  протянулись  к  ней  лиловые  пальцы  с
длинными кривыми ногтями, отросшими после смерти...
     - Где же ваша магия, герцог Йерд?! - закричала она в отчаянии.
     И в этот момент все кончилось. Мертвые лица повернулись к  нему,  как
будто глонги прислушивались к внезапно наступившей  тишине.  Только  ветер
шелестел в верхушках деревьев  и  далеко  в  лесу,  ломая  ветви,  бродили
безголовые тела. Сенор ожидал чего угодно, только не этого.
     - Ты произнесла имя  Йерда?  -  спросил,  наконец,  один  из  глонгов
голосом, похожим на скрежет металла о камень.
     - Я и есть герцог Йерд, - заявил придворный Башни,  благодаря  судьбу
за внезапно дарованную передышку.
     Мертвец подошел ближе и оказался  на  расстоянии  вытянутой  руки  от
Сенора. В его движениях сейчас  не  было  ничего  угрожающего.  Но  запах,
исходивший от него, едва не свалил герцога с ног. Громадным  усилием  воли
Йерд заставил себя претерпевать эту близость.
     Лилово-зеленое  раздутое  лицо  глонга,  покрытое  трупными  пятнами,
плавало перед ним, как воплощенный кошмар. Герцога не  покидало  ощущение,
что из глазных впадин трупа его рассматривает  некто,  но  там  были  лишь
шевелящиеся слепые черви.
     Рука глонга  медленно  поднялась  и  гниющие  пальцы  коснулись  лица
Сенора.  Несколько  последующих  мгновений  показались   тому   вечностью,
проведенной в аду. Пальцы  мертвеца  скользили  по  его  лицу,  как  будто
изучали  его  форму.  Дышать  герцог  начал  только  тогда,   когда   труп
отвернулся.
     - Это Йерд, - тяжело упали в тишину слова глонга.
     Мертвецы  издали  долгий  протяжный  стон,   который   сковал   льдом
внутренности Сенора и заставил его болезненно поморщиться.
     - Тогда, Йерд, освободи нас от старого проклятия, -  проскрипел  один
из глонгов и вой, исторгнутый одновременно четырьмя мертвыми глотками, был
ничем иным, как мольбой.
     Тот, кого называли здесь  герцогом  Йердом,  решил  извлечь  из  этой
ситуации наибольшую пользу.
     Он подошел к женщине, которую  такой  оборот  дела,  похоже,  поразил
гораздо меньше, чем его самого, и набросил на ее окоченевшее  тело  поющую
шкуру.
     - Кто ты? - спросил он тихо.
     - Я Лаина, дочь Згида, сына Грофа, одного из твоих верных слуг.  Там,
- она махнула рукой в неопределенном направлении, - осталась  моя  карета.
Мы ехали в Горкиду из колодца Тагрир, когда на нас напали глонги...
     - Кто такие глонги? - перебил ее герцог.
     Она удивленно посмотрела на него, словно он обнаружил незнание вещей,
известных каждому младенцу. Сенор ощутил неясное подозрение,  возникшее  в
ее сознании, и заметил, что она внимательно разглядывает его меч, обруч на
голове и доспехи из хитина.
     - Я многое забыл... Ведь прошло так  много  времени,  -  он  неуклюже
попытался объяснить ей то, что можно было объяснить. - Тебе придется кое о
чем рассказать мне.
     - Где ты странствовал, герцог Йерд? - печально спросила  Лаина  и  он
понял, что женщина окончательно пришла в себя. - Я не узнала бы тебя, если
бы не портреты в колодце Тагрир, знакомые  мне  с  детства...  Я  родилась
спустя много лет после того, как ты исчез из Земли Мокриш. Но ты  все  так
же молод и, наверное, бессмертен... Это так странно...
     Не ведая того, она ступила на скользкую почву.
     - Кто вы такие? - обратился герцог к неподвижно стоящим глонгам. Один
из них ответил под аккомпанемент печального воя остальных:
     -  Мы  -  проклятые  воины-глонги,  принужденные  черным  колдовством
возвращаться к жизни в Земле Мокриш  и  сражаться  ночами  до  наступления
Мертвых Времен. Мы не можем умереть от ран и обречены на вечные страдания.
     - Кто же проклял вас, несчастные мертвецы? -  спросил  герцог,  когда
стихли сокрушенные вздохи трупов.
     - Ты, Йерд! - пришел ответ, словно тоскливое завывание  ветра.  -  Ты
что, смеешься над нами?!..
     Это было для Сенора неожиданностью. В глубине его сознания забрезжило
отвратительное и не сулившее ничего хорошего подозрение, что он  -  совсем
не то, чем кажется самому себе.
     Женщина смотрела на него почти  с  жалостью,  словно  перед  ней  был
безумец.
     Но тогда ему не довелось  узнать,  в  чем  состояло  его  собственное
давнее колдовство. Слишком поздно он услышал тяжелые  и  близкие  шаги  за
спиной. Сенор обернулся и успел заметить нечто  массивное,  стремительное,
полностью одетое в темную сталь, прежде чем удар чудовищной силы обрушился
на его голову. Последнее, что он помнил, был протяжный крик Лаины и глухое
утробное рычание глонгов. Потом мир исчез в короткой ослепительной вспышке
и тьма приняла герцога в свои объятия.
     Так он впервые встретился с Воином В Железном Панцире, ставшем с  тех
пор его злосчастной тенью.

                               20. В СКЛЕПЕ

     Он очнулся с болью, стиснувшей его  череп  раскаленными  пальцами,  и
попытался приоткрыть веки, налитые свинцом.
     Сознание медленно прояснялось... Сенор ощутил тугие  кольца  веревки,
которой он был привязан к чему-то вроде каменного столба. Собственное тело
казалось ему деревянным. Он дышал  тяжелым  затхлым  воздухом  подземелья.
Слабый запах напоминал ему о чем-то или о ком-то. Тишина была абсолютной и
вызывала неприятный холодок в груди, - ему казалось, что  он  замурован  в
склепе. Вполне возможно, так оно и было.
     Вокруг было совершенно темно. Он смотрел магическим  зрением,  но  не
видел ничего, кроме голых каменных стен, слегка освещенных слабым  лиловым
светом, пронизывавшим магическую реальность и сочившемся откуда-то  сзади.
Неравномерность этого света свидетельствовала о чьем-то сильном враждебном
влиянии.
     Воспоминание об ударе, отправившем его в небытие,  пришло  к  Сенору,
как составная часть пытки, которой каждый может подвергнуть себя сам, и он
едва не застонал от бессильной злобы.
     Инстинкт редко подводил его. Но в этот раз Холодный  Затылок  не  был
предупрежден об атаке стремительного и таинственного врага.
     Потом он осознал, что его положение еще хуже, чем казалось на  первый
взгляд. У него больше не было меча, а вокруг столба,  к  которому  он  был
привязан, были вычерчены на камнях знаки, мешавшие ему покинуть тело, даже
если бы он мог сложить магические фигуры и произнести формулу Пересечения.
     ...Прошла  целая  вечность  тоскливого  ожидания,  прежде  чем  Сенор
услышал тяжелые шаги и его ноздрей снова коснулся трупный запах глонгов.
     Хлюпающие звуки, издаваемые мертвецами,  сопровождались  еле  слышным
скрежетом, с которым приближался к Незавершенному его новый враг.
     Он вышел из-за спины герцога и остановился, возвышаясь над ним темной
массой, едва различимой в зеленоватом свечении глонгов, пришедшим со своим
хозяином. Враждебная им стихия огня не нарушала могильного холода, тьмы  и
безмолвия подземелья. Слабый  зеленый  свет  был  естественным  следствием
распада их плоти.
     В этом свете хозяин трупов казался скалой из  побывавшего  во  многих
битвах, выщербленного и потемневшего  от  времени  металла.  Незавершенный
даже  подумал,  не  явилась  ли  за  ним  Железная  Статуя  из  кобарского
могильника, чтобы получить, наконец, обещанное, но потом понял, что  видит
всего лишь панцирь, на вид  способный  выдержать  удары  любого  холодного
оружия.
     Сенор не знал, что за существо скрывалось внутри  этого  панциря,  но
снаружи оно было покрыто сталью от головы до ступней.  В  узких,  не  шире
зрачка, щелях в маске нельзя было разглядеть и  намека  на  глаза  и  рот.
Голое металлическое полушарие, закрывавшее череп,  мощные  колонны  ног  и
руки, способные  разорвать  человека  пополам,  завершали  картину.  Сенор
впервые видел столь совершенные сочленения всех частей панциря,  почти  не
издававшие шума при передвижении. Судя  по  всему,  тут  не  обошлось  без
магии. Земля Мокриш оказалась  не  менее  опасным  местом,  чем  покинутый
герцогом Кобар.
     Из-за железной маски донесся глухой голос, наверняка искаженный ею до
неузнаваемости.
     - Ну и что ты теперь будешь делать без своего меча? - спросил Воин  В
Железном Панцире. Насмешка  была  едва  ощутимой,  но  за  нею  скрывалась
настоящая ненависть.
     Этот же вопрос задавал себе и Сенор, поэтому он предпочел промолчать.
Тем более, что ответа от него никто и не ждал.
     - Если бы ты не был нужен моему хозяину, я убивал бы  тебя  медленно,
наслаждаясь  каждым  мгновением  твоих  мучений,  -  заявил  металлический
монстр. - Надеюсь, он отдаст тебя мне,  когда  узнает  все,  что  хочет...
Тогда тебе выдавят глаза, лишат мужского естества, снимут кожу  со  спины,
вырвут ногти и это будет только началом того, что тебя ожидает...
     Сенор подумал, не видит ли он перед собой Гашагара, о котором его так
туманно предупреждал Повешенный, но потом решил, что для зловещего колдуна
стальной воин слишком уж прямолинеен, а значит, у герцога Йерда имелись  и
другие враги. Незавершенному оставалось  только  гадать,  чем  же  досадил
настоящий герцог (если таковой вообще существовал) хозяину трупов.
     - Ты не знаешь, кто я, зато я знаю тебя  очень  хорошо,  -  продолжал
голос из-под маски. - Это преимущество всегда останется за мной. Я  открою
тебе истину лишь незадолго до твоей смерти, когда ты уже не сможешь видеть
и говорить, а сможешь только слушать. Надеюсь,  это  сделает  твою  смерть
совсем приятной...
     - А теперь оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Я умею пытать. Мои
слуги будут рядом. Не советую пытаться бежать, - они  очень  любят  свежее
мясо и мне будет трудно удержать их от соблазна...
     Это было уже кое-что. Намек на месть, о которой Сенор до сих  пор  не
вспоминал. В любом случае, ему предстояла достаточно нелепая смерть.

     Когда  силуэт  Воина  В  Железном  Панцире  растворился  во  тьме,  а
неподвижные  светящиеся   фигуры   глонгов   стали   казаться   предметами
обстановки, герцог начал думать о том, как  сохранить  все,  чего  он  мог
лишиться, если угрозы его нового врага осуществятся. Теперь он вспомнил  и
о женщине, которая невольно оказалась причиной его  плачевного  положения.
Вполне возможно, что он попал в тщательно расставленную ловушку.  От  этой
мысли у него пересохло в горле.
     Когда он снова обрел  способность  трезво  соображать,  то  попытался
выяснить, с ним ли еще остальные амулеты. Он  не  мог  видеть  своих  рук,
вывернутых за спину, более того - его связали так, что кисти  не  касались
каменного столба. После многочисленных попыток, мучительных для  пленника,
но незаметных для глонгов,  ему  удалось  провести  по  поверхности  камня
тыльной стороной ладони. Когда Сенор почувствовал, что перстень  цепляется
за ее шероховатости, в нем зародилась слабая надежда на спасение, хотя  до
сих пор он ни разу не пользовался амулетом Бродячего Монаха.
     Закинув назад голову, он попытался таким же образом определить, надет
ли на нее стеклянный обруч, которого уже давно не замечал, словно тот  был
частью его тела. Но стальная пластина, торчавшая из  хитина  и  защищавшая
затылок от удара сзади, помешала ему сделать это.
     Сенор еще не представлял себе, как сможет освободиться. Он  посмотрел
на глонгов, стоявших по обе стороны  от  него.  Мертвецы,  возвращенные  к
жизни, оставались неподвижными, как  ужасные  изваяния,  только  в  темных
провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви.
     Магические знаки, вычерченные на камнях, удерживали придворного Башни
внутри  невидимых  стен.  Он  вспоминал,  как  исчезал  из  мира   Сдалерн
Тринадцатый. У того это получалось достаточно просто. А  герцогу  даже  не
нужно было преодолевать Завесу Мрака. Если, конечно,  Треттенсодд  Сдалерн
говорил правду...

     Потом Сенор заметил красноватые отсветы, вспыхивающие на стенах через
равные промежутки времени. Вначале они были очень слабыми и он  принял  их
за пятна, возникающие перед глазами  от  слишком  долгого  и  пристального
всматривания в темноту. На самом же деле, это светился  камень  в  перстне
Сдалерна. Перстень находился за спиной у Сенора и каждая пурпурная вспышка
выхватывала  из  темноты  влажные  внутренности  склепа,  оставляя   перед
придворным  Башни  его  собственную  гигантскую  тень.  Глонги  никак   не
реагировали на эти вспышки и Сенор лишний раз  убедился  в  том,  что  ими
управляет посторонняя сила.
     Чередование кровавого света  и  тьмы  постепенно  привело  его  ум  в
исступленное  состояние,  близкое  к  панике.  Рассудок  герцога  отчаянно
цеплялся за привычное восприятие мира, казавшееся  единственно  верным,  и
привычные мысли, но равномерно вспыхивавший  свет  изгнал  их  на  окраины
сознания,  а  потом  вытеснил  совсем  и  сознание  Незавершенного   стало
безмолвным и абсолютно спокойным, как гладкая поверхность воды,  способная
отразить, не всколыхнувшись, даже самое дикое видение...
     Сенор оказался в состоянии транса, некоей  промежуточной  реальности,
где действительность, представлявшаяся незыблемой, была размыта  и  вокруг
не осталось ничего, кроме багрового свечения, выкалывающего глаза.
     Потом Сенор утратил связь со своим телом, вообще со  всем  тяжелым  и
плотным, что удерживало его внутри непреодолимых ранее границ.  Больше  не
существовало гипнотизирующего света, потому что  не  существовало  зрения.
Что-то, чему не было названия,  породило  легкую  волну  в  стоячем  озере
сознания, раздробило отражения материи, перемешало  их  и  погнало  сквозь
сумрачное царство теней  и  обломков  видений  к  иллюзорному  берегу,  на
котором жалкий механизм смятенного разума начал возводить фундамент новой,
теперь уже зыбкой реальности.
     Он создал кости и они обросли плотью. Герцог находился  в  там,  куда
привела его таинственная сила, о которой он ничего не  знал.  Может  быть,
этой  силой  было  предопределение...  Ошеломленный,  он   вглядывался   в
искаженные линии мира.
     Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного
водоема. Теперь вода успокоилась и  отражения  затвердели.  Он  снова  мог
прикасаться к предметам, причины нанизались на нить времени  и  необратимо
потекли события...

     Первое, что он увидел, был  его  меч.  Клинок  из  небесного  металла
покоился под темным  стеклом,  уничтожившим  его  сияние,  но  притяжение,
существовавшее между мечом и человеком пророчества, казалось неистребимым.
     Потом Сенор ощутил позади себя  чье-то  присутствие,  как  будто  его
коснулось смрадное дыхание, шевелившее волосы на затылке.
     Герцог медленно обернулся.
     Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие
мертвецы возвращаются к жизни.  Незнакомое  ему  густо-фиолетовое  светило
изливало свой свет на потревоженное  кладбище,  окружая  тела  и  предметы
потусторонним ореолом. Посреди  ямы,  противоположный  край  которой  лишь
угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей
и черепов сидел Человек В Железном Панцире. Непонятно было, как хрупкий на
вид трон выдерживает эту металлическую гору. Стальные доспехи  отбрасывали
тусклые фиолетовые отблески. Человек В Панцире держал в  железных  пальцах
что-то, напоминавшее кусок сырого мяса и подносил его к  щели  в  железной
маске, находившейся на месте рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший
на стальной груди. Теперь  амулет  был  двумя  зеркалами,  искажавшими  до
неузнаваемости падавший на них свет...
     Сенор стоял у стены, на которой под темным  стеклом  висел  его  меч.
Герцог сделал шаг назад и попытался быстрым ударом локтем разбить  стекло.
Острая боль пронзила его  руку,  когда  локоть  врезался  в  непреодолимую
преграду. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.
     А вокруг по-прежнему тихо пересыпалась  взрыхленная  земля.  Зловещее
таинство  возрождения  мертвых  длилось  размеренно  и  неотвратимо,   как
нескончаемый дождь. Сенор видел, как  начинала  шевелиться  земля,  словно
гигантский червь искал  выход  из  подземелья.  Затем  на  ее  поверхности
возникал бугор, который лопался, как нарыв, а из  образовавшегося  кратера
появлялась  рука,  голова,  плечи  воина   в   проржавевших   доспехах   и
полуистлевших одеждах. Вскоре  все  повторялось  в  другом  месте.  Герцог
убедился в том, что когда-то здесь была похоронена  целая  армия.  На  его
глазах чье-то черное колдовство возвращало к жизни  обитателей  гигантской
могилы. Почти все они  были  похоронены  с  оружием.  Теперь  темная  сила
уводила их куда-то за пределы последнего пристанища мертвых...
     - Я недооценил твои способности, - равнодушно сказал  хозяин  трупов,
не переставая пережевывать мясо. -  Значит,  ты  явился  за  своим  мечом?
Глупец! Теперь меч навеки  мой!..  Кстати,  твой  перстень  тоже  придется
отобрать... вместе с пальцем.
     Сенор  ждал  появления  тусклого  пульсирующего   свечения,   которое
позволило бы ему покинуть это место, но для этого потребовалось бы слишком
много времени.
     Времени ему не дали. Человек на троне  не  произнес  ни  слова  и  не
сделал  ни  единого  движения.  Может   быть,   глонги   подчинялись   его
специфическим  отражениям.  Сам  Холодный  Затылок  улавливал  только  его
всепоглощающую ненависть. Несколько воинов, восставших из могилы, окружили
Незавершенного и он опять увидел лиловые лица, лишенные  глаз.  Только  на
этот раз он был безоружен.
     Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто
уже был мертв, и с их закованным в сталь хозяином. Глонги  не  чувствовали
боли и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда.  Он  недолго
продержался  в  их  смрадном  кольце.  Кулаками  и  ногами  Сенор  пытался
проложить себе путь к бегству, едва не теряя  сознание  от  одного  только
запаха разложения... Но слишком много  распухших  пальцев  впилось  в  его
тело, которое становилось все тяжелее  и  тяжелее,  как  будто  наливалось
свинцом.
     Последнее, что он чувствовал, были жестокие удары по голове, и  после
каждого из этих ударов от рук глонгов,  избивавших  его,  с  омерзительным
хлюпающим звуком отделялись куски плоти. Последнее,  что  он  слышал,  был
голос  хозяина  трупов,  глухо  звучавший  из-под  железной  маски.  Голос
монотонно и изводяще твердил об  одном  и  том  же:  о  непобедимой  армии
мертвецов, о пытках, мести и свежем мясе, которое любят глонги...

                           21. СЪЕДЕННЫЙ ЗАЖИВО

     Его волокли спиной вперед по подземному коридору со стенами из  сырой
земли, единственным источником света в котором были тела мертвецов.  Земля
искрилась каплями влаги там, где проходили фосфоресцирующие  глонги.  Нора
позади них оставалась непроницаемо темной.
     Все тело герцога нестерпимо болело после побоев. Он  чувствовал,  что
самостоятельно не сможет сделать ни шагу. У него не было связных мыслей, -
только  обрывочные  полубредовые  образы,   в   которых   действительность
сливалась с кошмаром. Его бессильно повисшая голова дергалась  при  каждом
шаге глонгов, а перед глазами были только  колеблющиеся  стены  и  доспехи
мертвецов, с которых осыпалась земля. Сенор закрыл распухшие веки и открыл
их, когда тошнотворный запах усилился.
     Вокруг него толпились глонги. Теперь среди них  были  женщины  и  те,
которые умерли детьми. Мужчины были без оружия. Мертвецы с лиловыми лицами
стояли перед герцогом, словно стая больных животных,  еще  более  страшных
оттого, что они были похожи на  людей.  Сзади  напирали  другие.  Их  было
слишком много и все хотели приблизиться  к  поверженному  герцогу.  Сквозь
кровавый  туман,  застилавший  глаза,  Сенор  видел  жирные  тела  червей,
переливающиеся в глазницах, и коричневые зубы, торчавшие  из  обнажившихся
десен.
     Он вспомнил о том, что имя Йерда, произнесенное во  время  схватки  в
лесу,  остановило  глонгов,  и  пытался  снова  заговорить  с  ними.   Его
бессильный  шепот  тонул  в  однообразном  низком  вое,  который  издавали
мужчины, сладострастных стонах женщин и визгливых криках детей.
     Сенор лежал на какой-то насыпи, доходившей глонгам  до  пояса,  и  от
омерзения все глубже вжимался в рыхлую землю.
     Мертвецы творили над  ним  какой-то  ритуал;  может  быть,  это  было
отпевание, а может быть, молитва неведомым богам. Но скорее всего - и он с
ужасом осознал это - жертвоприношение.
     К нему пришло воспоминание о далеком времени, казавшемся  нереальным,
когда он уже пережил нечто подобное, - в Мерцающем  Саркофаге,  хранителем
которого был четверорукий Гет-Забалла. Но то случилось в  полусне  и  было
похоже на порождение воспаленного мозга, а сейчас бессилие,  ужас  и  боль
становились ужасающе реальными.
     Глонги склонились над ним и его тело сотрясла рвота. Его желудок  был
пуст и он ощутил только привкус желчи во рту.
     Лица, приблизившиеся к нему, покрытые трупными пятнами  и  лохмотьями
кожи,  выглядели  гораздо  отвратительнее,  чем  физиономии  целой   толпы
прокаженных. Сенор похолодел от кошмарного предчувствия пытки, которая еще
только ожидала его. Он понял, ЧТО именно глонги хотели  с  ним  сделать...
Они молились  не  чужим  богам,  а  ему,  герцогу  Йерду,  и  одновременно
собирались отведать его плоти.
     Он дернулся из последних сил, пытаясь  подняться,  но  глонги  крепко
держали его руки и ноги,  навалившись  на  них  своими  телами,  а  чьи-то
влажные, покрытые слизью и гнилью пальцы, вдобавок, вцепились ему в горло,
оттягивая голову к земле. Он захрипел от удушья и почти потерял  сознание.
Тысячи мельчайших стальных игл вонзились  в  его  сердце  и  оно  едва  не
разорвалось. Наконец, ему изменили силы и  он  остался  лежать,  судорожно
вздрагивая. Его губы были прокушены до крови.
     Глонги, стоявшие ближе всех к герцогу, опустились на колени и  за  их
головами он увидел следующий ряд мертвецов, тупо и  бесцельно  топтавшихся
на месте. Они по-прежнему были похожи на пораженных неведомой  болезнью  и
нетерпеливых тварей, так и не добравшихся до кормушки...
     А потом одно из этих смердящих созданий вонзило зубы в его руку  чуть
повыше локтя и даже боль, ударившая по  нервам,  не  избавила  герцога  от
ужасной участи, - видеть, как мертвецы едят его собственную плоть.
     Зубы трупов крошились и выламывались из  сгнивших  десен,  но  они  с
безразличным упорством продолжали свою мрачную работу.
     Сенор даже не мог кричать. Единственное, чего  желала  каждая  клетка
его тела, каждый стонущий нерв, - это мгновенной  смерти,  избавляющей  от
адских пыток. Но к нему не приходило даже забытье. Он видел розовые  куски
своего мяса,  оторванные  глонгами;  спустя  несколько  мгновений  на  них
проступала кровь. Его конечности были залиты ею, а  мертвецы  отползали  в
сторону с мясом в зубах. На их место становились новые - с гулом, стонами,
воем... Кровавый кошмар,  казавшийся  бесконечным...  Сенор  увидел  кости
своих ног, ослепительно  белые  на  фоне  багрового  и  черного...  Глонги
толпились у тела злосчастного герцога в ожидании чудовищного причащения...
     А потом их стало слишком  много.  На  лицо  Йерда  упала  тень  и  он
задохнулся от чудовищной ласки - одна из женщин принялась слизывать  своим
полуистлевшим языком кровь с его прокушенных губ...
     Уже проваливаясь во мрак бессознательного, наконец  смилостивившегося
над ним, он услышал свистящий звук и на  него  дохнуло  леденящим  ветром,
гонимым гигантскими черными крыльями.
     Последним его воспоминанием был терзающий слух, бесконечно  тоскливый
вой,  который  издавали  глонги,  когда  что-то  действительно   страшное,
вышедшее из бездонной пропасти ада, опустилось на них...

                         22. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРЦОГА

     Он пришел в себя в укрытии, образованном стволами упавших деревьев, и
увидел над собой женское лицо. Потом он вспомнил имя - Лаина. Это была  то
самая женщина, которую преследовали глонги. Мысль о глонгах заставила  его
содрогнуться.
     За головой Лаины была глубокая пропасть лилового неба. В эту пропасть
были  опрокинуты  черные  заиндевевшие  ветви  деревьев.  В  глазах  Лаины
оставался след сильнейшей тревоги.
     Сенор лежал, думая о том, был ли подлинным пережитый  им  кошмар.  Он
поднес к глазам свои руки. На них были свежие розовые  шрамы.  Полукруглые
шрамы, похожие на следы от  укусов...  Ошеломленный  и  подавленный  новой
неразрешимой загадкой, он уставился невидящим взглядом в пустое  небо  над
собой.
     - Как я  здесь  оказался?  -  хрипло  спросил  он  у  женщины  спустя
несколько долгих минут.
     - Не знаю, - Лаина смотрела на него  чуть  отчужденно.  -  Я  была  в
каком-то подземелье и меня охраняли глонги. Потом появилось что-то...  Оно
уничтожило глонгов и, по-моему, убило меня... Оно было ужасным... Но затем
я очнулась в этом лесу и рядом был ты...
     Она помолчала, нахмурившись. Какая-то неотвязная мысль не  давала  ей
покоя.
     - Герцог, ты должен знать об этом больше меня, - сказала она наконец.
- Кто, если не ты, мог спасти меня от глонгов?!..
     Он нашел в себе силы иронически улыбнуться.
     - Должен знать больше?.. Я помню только, как они ели меня живым...
     Лаина спрятала лицо в ладонях, а он медленно поднялся  на  ноги.  Они
находились среди леса, тянувшегося во все стороны под лиловыми небесами, и
это место не слишком отличалось от того, где  он  впервые  увидел  женщину
народа колодцев. Сейчас она мелко дрожала от холода и ее губы  посинели  -
на ней было только разорванное глонгами окровавленное платье.
     Он снова поднес к глазам свою руку. На  безымянный  палец  был  надет
перстень Сдалерна. Камень в нем был темен, как  ночь.  Сенор  обернулся  к
гнезду, в котором заново родился. Оказалось, что ложем ему служила  поющая
шкура. Под нею он нашел древний меч в  кожаных  ножнах  и  Зеркала  Короля
Жезлов, тускло блестевшие россыпями инея.
     Герцог не стал предаваться бесплодным мыслям о том, кто спас  его  на
этот раз и вернул ему его амулеты.  Главное,  что  он  все  еще  оставался
живым, хотя и чувствовал себя бесконечно уставшим.
     - Колодец Тагрир там, - сказала Лаина, показывая рукой в ту  сторону,
где садилось тусклое здешнее светило.
     - Откуда ты знаешь? - раздраженно бросил герцог.
     Женщина удивленно посмотрела на него. Ее зрачки были расширены.
     - Разве ты не чувствуешь этого? - тихо спросила она.
     Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и двинулся в сторону заката.

     Голодные и замерзающие, они медленно шли через леса  глонгов,  каждую
ночь рискуя снова встретить оживших мертвецов. На Сеноре были  доспехи  из
хитина и кожаные  сапоги;  шкуру  синего  кота  он  отдал  Лаине,  которая
осталась почти без одежды.
     Негреющее лиловое светило освещало их путь днем; в спину подталкивало
ледяное дыхание океана. По ночам они пытались отогреться у костра, который
Сенору удавалось  развести  с  большим  трудом  при  помощи  заклинаний  и
высушенного под одеждой мха... Герцог садился спиной к огню, каждую минуту
ожидая нападения из окружавшей его темноты.  Но  потом  чувство  постоянно
грозящей опасности притуплялось и оставались только всепроникающий холод и
тоскливая пустота.
     Так он сидел всю ночь, проваливаясь  временами  в  тяжелое  тревожное
забытье,  и  тогда  его  можно  было  убить  голыми  руками.  Усталость  и
безразличие были такими, что красивая женщина, спавшая рядом, не волновала
его, а лишь вызывала  глухое  раздражение.  В  конце  концов,  именно  она
втянула его в эту историю. Чувствуя это, Лаина старалась быть ненавязчивой
и немногословной, хотя сильно страдала от холода и тягот долгого пути. Она
была дочерью одного из наместников герцога,  которые  в  отсутствие  Йерда
стали хозяевами колодцев в Земле Мокриш, и жила  в  гораздо  более  мягких
условиях.
     Когда у нее были силы говорить, а у Сенора  -  желание  слушать,  она
рассказывала ему все, что знала о своем народе, колодце Тагрир, в  котором
жила с детства, обо всем, что должен был знать сам герцог Йерд, но напрочь
забыл.
     Порой ему казалось, будто он вспоминает кое-что;  казались  знакомыми
места, о которых говорила Лаина и в  которых  он  никогда  не  был,  люди,
которых он никогда не видел. Потом он понимал, что такое бывало  с  ним  и
раньше, но это ничего не значило, - всего лишь игра воображения или ложная
память о том, чего не существовало на самом деле и может  быть,  не  будет
существовать.
     Из этих разговоров у костра он узнал достаточно, чтобы  не  выглядеть
совсем уж дико в глазах своих подданных.  Его  беспокоило  только  одно  -
полное и безнадежное отсутствие личных воспоминаний.
     Он  пытался  выяснить  хоть  что-нибудь  о  Гашагаре,  но  одно  лишь
упоминание этого имени вызывало у Лаины  неподдельный  ужас.  Гашагар  был
настоящим проклятием народа колодцев, темной и почти  обезличенной  силой.
По крайней мере, таким он был в женском восприятии. И это все, что  Сенору
удалось узнать о своем противнике.
     Зато он услышал о некоем Зелеше, который, по словам Лаины, был старым
врагом Гашагара, колдуном, почти равным ему по силе, а также  покровителем
самого герцога. Дочь Згида почти  никогда  не  покидала  колодцев,  хорошо
защищенных от зла внешнего мира; ее голова была полна легенд,  суеверий  и
неясных воспоминаний,  но  для  вернувшегося  Йерда  даже  эти  обрывочные
сведения представляли немалый интерес.
     Если верить Лаине, Зелеш также был  достаточно  темным  и  угрожающим
существом, помогавшим герцогу только в силу какого-то  довольно  зловещего
соглашения между ними, которое давно превратилось в легенду. Здесь женщина
замолкала, но не оставалось сомнений в том, что именно это соглашение было
причиной  странной  смеси  жалости  к  герцогу  и  страха,   испытываемого
обитателями Земли Мокриш перед своим повелителем...
     К концу их  унылого  путешествия  Сенор  с  уверенностью  обреченного
предчувствовал, что встретится и с Зелешем, и с Гашагаром. Нечего  было  и
мечтать о покое в его новых владениях.  В  его  распоряжении  была  только
короткая передышка, дарованная Богами Земли Мокриш.

     Дневное светило восходило четыре раза, прежде чем к концу  четвертого
дня они разыскали человеческое поселение, которое Лаина называла  колодцем
Тагрир.
     Сумерки сгущались и  превращались  в  ночь,  казавшуюся  бесконечной.
Только изумрудное зарево на горизонте напоминало о том, что кончается все,
даже тьма. Небесные огни, холодные и колючие, дрожали в морозном  воздухе.
Двое людей медленно пробирались сквозь редеющий лес и их  дыхание  легкими
исчезающими облачками возносилось к небу.
     Призрачный серебристый свет ночного светила, повисшего над верхушками
деревьев, обрисовывал в чернильном мраке далекую горную  цепь,  застывшую,
словно цитадель вечности в ожидании смешных двуногих существ, и  способную
одним своим видом вызвать гнетущую тоску в их уязвимых сердцах...
     Они вышли на голое заснеженное плато, где  карликовые,  изуродованные
постоянно дующим ветром деревья росли на склонах глубоких оврагов, и Сенор
еще издали увидел край гигантской воронки, над которой было разлито сияние
множества огней, обещавших приют, тепло и еду. При виде этого сияния Лаина
радостно вскрикнула и они поспешили к  человеческому  жилью,  столь  редко
встречающемуся в ее неприветливом мире.
     Стражники  колодца  появились  неожиданно  и  герцог  невольно  отдал
должное  собственным  солдатам.  Небольшой  отряд  всадников  на   длинных
приземистых лошадях, покрытых  густой  шерстью,  как  будто  вырос  из-под
земли, окружая  гостей  кольцом,  пока  кто-то  из  стражников  не  узнал,
наконец, пропавшую дочь Згида.
     Спустя несколько мгновений солдаты поняли,  что  видят  рядом  с  ней
герцога Йерда.
     Сенор внимательно всматривался в их лица и прочел на одних  почтение,
на других - суеверный страх, на третьих - отвращение,  которое  невозможно
было скрыть. Странная, почти  необъяснимая  смесь  чувств...  Он  удивился
тому, что еще находит в себе силы наблюдать за выражением чужих лиц.
     Тем временем Лаину укутывали в накидки  и  меха,  оказывая  ей  знаки
внимания, как особе высокого происхождения. Она принимала  их,  как  нечто
само собой разумеющееся и вскоре уже сидела на лошади. Солдат,  уступивший
ей место, теперь должен был проделать путь до колодца бегом, держась за ее
стремя. Его лицо пересекал длинный и давний шрам.
     Герцогу уступил свою лошадь тот,  кто  был,  по-видимому,  главным  в
отряде. Этот  человек  отводил  глаза,  когда  его  взгляд  встречался  со
взглядом Йерда, но Сенор догадывался, что причина этому - не трусость.
     - Дайте мне одеться! - приказал герцог,  инстинктивно  находя  верный
тон, но это простое требование  вызвало  настоящий  шок  среди  обитателей
колодца. Повисла гнетущая тишина. На Йерда смотрели так, будто он произнес
по  меньшей  мере  непристойность,  однако  эта  непристойность  почему-то
оказалась причиной плохо скрываемого страха. Даже  Лаина  виновато  отвела
глаза, когда он бросил на нее взгляд, полный досады и непонимания.
     - В чем дело? -  резко  спросил  он  человека,  державшегося  за  его
стремя, чтобы вывести того из столбняка.
     -  Но,  герцог...  -  медленно  начал  тот,  испытывая,  по-видимому,
нешуточные затруднения. - Никто не может дать вам  свою  одежду.  Разве...
Разве вы забыли об этом?..
     "Забыл об этом!" - с горечью подумал  Сенор,  проклиная  богов  Земли
Мокриш, холод, свою злосчастную судьбу и людей, стоявших вокруг.
     - Какую угодно одежду! - мрачно приказал  он.  -  Потом  сожгите  ее.
Закопайте. Отдайте глонгам. Сделайте с нею что угодно, но сейчас мне нужна
одежда! Или вы пожалеете о том, что родились!
     - Герцог! -  воскликнул  предводитель  стражников  и  впервые  твердо
посмотрел Йерду в глаза. - Никто не согласится погубить свою тень даже под
угрозой мучительной смерти! Вы можете дать  нам  второе,  но  не  требуйте
первого! Это сильнее любого из нас.
     Сенор ошеломленно уставился на густую гриву волос, скрывших  от  него
лицо Лаины, словно пытался получить от нее  хоть  какое-нибудь  объяснение
услышанному. Потом выругался про себя, чувствуя, что поднимающийся  ночной
ветер пробирает его до костей сквозь щели в хитиновых доспехах.
     - Ладно, проклятие с вами! - бросил он злобно и  развернул  лошадь  в
направлении  колодца.  -  Тогда  скачите  быстрее,  пока  ваш  герцог   не
превратился в кусок льда!..

     Последние лучи вечернего света растаяли над Землей Мокриш и на  смену
им пришли ночные светила, а также костры и  факелы  колодца  Тагрир.  Там,
куда не достигал их свет, тьма казалась еще более глубокой; далекая горная
цепь исчезла из  вида,  но  это  не  могло  обмануть  герцога,  -  влияния
исходившие оттуда, превращали мрачные горы в цитадель неведомого зла.
     Озноб прошел по его телу, когда он вглядывался  во  тьму,  и  это  не
ускользнуло от внимания стражника, задыхавшегося от быстрого бега, но  все
еще державшегося за стремя.  Ничто  не  могло  заставить  его  остаться  в
одиночестве на равнине долгой ночью.
     Герцог перевел взгляд  на  открывшийся  перед  ним  колодец.  Широкая
дорога уходила вниз сужающейся спиралью вдоль стен  колоссальной  воронки,
на дне которой висело облако тумана. Сквозь разрывы в  этом  тумане  Сенор
разглядел поверхность бурлящего озера. Он впервые видел горячие  источники
и такое количество кипящей воды. Теперь он понял, почему  земля  по  краям
колодца не промерзала насквозь. Одна только мысль о том, как  легко  можно
оказаться в этом озере, свалившись  со  спирального  спуска,  и  свариться
заживо, вызывала содрогание.
     Все ярусы колодца, образованные пересекающей склон дорогой, были ярко
освещены кострами, в стенах видны многочисленные двери и ходы, уводившие в
подземелья. Тагрир оказался огромным человеческим поселением,  прятавшимся
в земной тверди и имевшим только один общий выход на поверхность. С  точки
зрения придворного Башни это было как достоинством, так и недостатком,  но
он еще не имел представления о тех, кто угрожал народу колодцев.
     С помощью системы костров, приспособленных  для  передачи  сообщений,
известие о возвращении герцога достигло его подданных задолго до того, как
сам Йерд появился на краю колодца в сопровождении  отряда  стражников.  Он
видел вереницы костров, мигавших, когда что-то заслоняло их  свет,  и  это
призрачное мерцание сопровождало его на протяжении  всей  скачки,  которую
сдерживали только два человека, бежавшие рядом с лошадьми.

     Йерда встречала процессия, состоявшая из четырех карет  и  небольшого
отряда верховых. Судя по роскошным мехам, богато инкрустированному оружию,
не лишенной  излишеств  лошадиной  сбруе,  перед  вернувшимся  из  небытия
герцогом предстал цвет здешней знати.
     Он пропустил мимо ушей пышные приветствия четырех своих  наместников,
по странному стечению обстоятельств оказавшихся в этот момент  в  Тагрире.
Ни одно лицо не было ему даже отдаленно знакомо. Однако, он  вынужден  был
признать, что люди народа колодцев очень похожи на людей из Кобара и на их
руках тоже было по четыре пальца.
     Искреннюю (вполне возможно,  что  такой  она  и  была)  благодарность
Згида, отца Лаины, он принял снисходительно, как и подобает  недосягаемому
властелину. Сенор слишком устал и  был  слишком  голоден,  чтобы  обращать
внимание  на  слова,  произнесенные  вполголоса  за  его  спиной,   и   на
недоуменные взгляды.
     То, что Лаина отныне принадлежит ему, видимо,  было  воспринято,  как
нечто само собой разумеющееся,  хотя  в  поведении  ее  отца  нельзя  было
усмотреть и тени подобострастия.
     О мрачном приключении герцога и  Лаины  если  еще  не  знали,  то  по
крайней мере догадывались, - их вид говорил сам за себя. Но и  дочь  Згида
не молчала. В конце концов некоторые странности  в  поведении  Йерда  были
приписаны пережитому им за последние несколько  дней.  Герцогу  предложили
занять  карету  наместника  Згида  и  процессия,  более  не  задерживаясь,
двинулась вглубь колодца.

     ...Йерд устало полулежал на обтянутом мехом сидении. Лаина была рядом
и на ее лице отражалось радостное возбуждение. Он смотрел на нее  и  почти
завидовал этой женщине - она возвращалась домой.
     Слева тянулась бесконечная круговая стена колодца, справа открывалась
пропасть, затянутая белесым туманом. По мере того, как  карета  опускалась
глубже, туман все больше сгущался,  пока  не  стал  непроницаемым.  Карета
неслась сквозь эту молочную пелену с угрожающей скоростью  и  Йерд  понял,
что возница и лошади вообще не нуждаются в свете.
     Спустя некоторое время звуки стали гулкими и воцарилась почти  полная
тьма - экипаж свернул в один из боковых ходов. Редкие вспышки света, запах
дыма и спертый воздух подземелья... Когда карета, наконец, остановилась  и
один из слуг открыл дверцу, Сенор  увидел  людей,  рядом  с  которыми  ему
предстояло провести большую часть  своей  жизни.  Среди  них  были  четыре
придворных шамана, живших в четырех углах колодца Тагрир и охранявших  его
с четырех сторон света. Их лица и  слабый  ток  отражений  многое  сказали
герцогу. Вполне возможно, они обладали какой-то силой и влиянием,  но  для
него они были просто шарлатанами.
     Он понял также, что ему придется  смириться  с  постоянным  обществом
стайки жирных евнухов, готовых выполнить любую прихоть хозяина.
     Йерд увидел своих военачальников, мрачных и чем-то подавленных. Те из
придворных, кто знал толк в оружии, с пристальным и неприкрытым  интересом
рассматривали меч герцога и металлические когти Шакала на его поясе.
     Сенора провели по обширным подземным галереям, освещенным факелами, к
покоям, которые, по его мнению, больше подходили  для  оргий,  нежели  для
отдыха.
     Черные свечи едва разгоняли мрак;  в  больших  бронзовых  кадильницах
курились благовония. Свод пещеры терялся в  темноте,  но  с  него  свисали
щиты,  подвешенные  на  металлических  цепях  и  уставленные   драгоценной
посудой. Здесь было полно еды и питья, но и то, и другое имело непривычный
для герцога резкий запах. Сейчас Йерд был так голоден, что  это  не  могло
его остановить. Он  жадно  набросился  на  пищу,  что  было,  по-видимому,
сигналом приступить к трапезе и для его приближенных.
     Спустя недолгое время большинство из них уже были явно навеселе. Йерд
отыскал глазами  Лаину  и  отметил  про  себя,  что  теперь  она  выглядит
значительно лучше. Утолив голод, он осмотрелся и понял,  что  это  и  есть
покои герцога. Тяжелые драпировки из темного  бархата  скрывали  стены,  а
полы были устланы шкурами с длинным рыжим мехом. Такими  же  шкурами  были
покрыты возвышения из черного дерева, такого древнего,  что  оно  казалось
превратившимся в камень. Возвышения служили ничем иным, как постелями.
     Бронзовые светильники медленно покачивались  на  покрывшихся  патиной
цепях. В воздухе пещеры разливался пьянящий аромат  каких-то  зелий.  Йерд
видел, что кое-кто из придворных вдыхает густой зеленоватый дым кадильниц.
Женщина с  обнаженной  грудью  медленно  прошла  мимо  него.  В  полумраке
подземелья ее губы и соски казались почти черными.
     Герцог был сыт  и  теперь  замечал  многое.  Он  смотрел  на  больших
многоногих насекомых, ползавших на полу пещеры  правильными  колоннами,  и
никто из людей колодца не смел помешать им. Дороги насекомых были выложены
полудрагоценными камнями и очерчены линиями, мерцавшими в темноте. В  этом
призрачном сиянии, придававшем всему  происходящему  оттенок  нереального,
они неустанно ползли и ползли, охраняемые высшими  существами,  сделавшими
их предметом своего извращенного поклонения...
     Сенор увидел, что Лаина полулежит на одном из  возвышений,  устланных
шкурами,  и  пристально  смотрит  на  него.  Этот  взгляд  был  совершенно
недвусмысленным. В колеблющемся свете свечей ее кожа казалась полированной
бронзой.
     Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы понять, - приближенные не
собираются оставлять его наедине с  дочерью  Згида.  Шаманы  восседали  по
углам пещеры, отрешенно глядя в пустоту, как  будто  улавливали  легчайшие
отражения зла. Евнухи равнодушно бродили между щитами,  время  от  времени
меняя черные свечи в подсвечниках. Лаина ненадолго удалилась и вернулась в
белой накидке, перетянутой в талии кожаным ремнем. Ее губы были  подведены
чем-то темным, а на щеках проступил неестественный румянец.  Сенор  видел,
что под накидкой ничего нет.
     Лаина подошла к нему, медленно  расстегнула  ремни  и  сняла  с  него
оружие и хитиновые  доспехи.  Герцог  в  легком  замешательстве  огляделся
вокруг и увидел среди безразличных стражников и евнухов  обнаженные  тела,
утопавшие в мехах.
     Обычай предаваться любви на глазах у других вначале показался  Сенору
диким и ненужным, но потом он вспомнил, что ему остается только  привыкать
к обычаям и нравам своего собственного мира, какими бы  странными  они  не
были.
     Он почувствовал ласковые руки Лаины на своей груди и впервые с легкой
неприязнью подумал о ее выносливости и возможной ненасытности.
     Сенору казалось, что ему безразлично все, кроме сна, но он  ошибался.
Тепло пещеры и близкие ласки других сделали свое дело... Однако прежде  он
позволил слугам выкупать себя в  бассейне,  выдолбленном  внутри  зеленого
грота и наполненном горячей водой. Несмотря на усталость, старая  привычка
заставляла его быть настороже. Он перебирал в уме любые возможные  угрозы:
яд,  удавка,  кинжал  в  спину,  смертельная   болезнь...   Но   отражения
безмолвствовали, а опасность  казалась  далекой  и  слишком  смутной.  Она
осталась наверху, затаилась где-то среди мрачных гор на горизонте;  вокруг
Йерда сейчас были те, кому она угрожала не меньше, чем самому герцогу.
     С его тела смыли омерзительные следы, оставленные  полуразложившимися
телами глонгов, грязь, слизь и запекшуюся кровь. Он ощутил сладкую истому.
     Впервые с того момента, как он вошел в Тень, он  был  с  обыкновенной
смертной женщиной и впервые позволил себе  не  думать  ни  о  чем  другом.
Желание, долго дремавшее в нем, внезапно  охватило  его  и  сделало  Йерда
требовательным и страстным. Лаина отвечала ему нежно и умело.
     Лишь насытившись женщиной, он  избавился  от  тягостного  напряжения,
превращавшего его возвращение в муку. Подозрительный узник  в  его  голове
молчал. Сенор  испытал  бесконечное  облегчение  и  понял,  что  не  нужно
спешить. Больше было некуда идти...
     Он ощущал рядом с собой прохладное податливое тело Лаины. Теперь в их
распоряжении было много времени, все его владения и вся его жизнь...

                          23. ДОМ НАД ОКЕАНОМ

     Он жил во вновь обретенном мире с самим собой и  вскоре  почувствовал
себя ряской в застойном озере. Его жизнь стала однообразной и подверженной
неизменному ритму восходов и заходов лилового светила, какой и должна быть
человеческая жизнь... Он правил народом колодцев в Земле Мокриш и это было
не очень обременительно - его права признавались всеми, кроме может  быть,
таинственной злобной силы, ушедшей в далекие  горы  к  западу  от  колодца
Тагрир.  Но  Гашагар  оставался  бездеятелен  и  придворные  шаманы  Йерда
пребывали в апатичном  ожидании...  Герцог  не  знал,  откуда  и  как  они
получают весть о зарождении злого умысла или о враждебных происках, однако
подозревал, что в этом немалую роль играют незнакомые ему отражения.
     Для него самого источник отражений оставался пустым и безмолвным.  Он
помнил, что был Человеком Безымянного Пальца в мире Кобара и  был  гораздо
лучше приспособлен к  существованию  в  городе,  которым  правили  Хозяева
Башни. Здесь, в колодце Тагрир, он узнал многое, почти все, что нужно было
знать герцогу, потерявшему память, но порой, в дни черной  меланхолии  его
грыз червь сомнения и тогда Йерд становился подозрительным и мрачным.
     Темной оставалась старая история с Гашагаром, о которой  больше  всех
должен был знать герцог Йерд.  Спустя  много  месяцев  он  понял,  что  не
успокоится,  пока  не  найдет  колдуна.  Он  хотел  этого,   несмотря   на
предостережения Повешенного.
     Со временем он объездил все свои земли  вплоть  до  затянутого  льдом
океана на севере, безжизненных пространств на юге и востоке, за  которыми,
если верить легендам, начинались  владения  Живущих  На  Поверхности.  Его
поездки на запад ограничивались  предгорьем  тянущейся  от  самого  океана
неприступной гряды, где обитал Гашагар и созданные колдуном существа.
     Герцог переезжал с места на место в сопровождении своих приближенных,
шаманов и значительного количества воинов. Помимо всего прочего  он  искал
встречи с Человеком В Железном Панцире, но  его  отряду  судьба  уготовила
только редкие стычки с небольшими группами глонгов. Люди Йерда  уничтожали
их без особого труда и потерь, однако герцог не забывал  о  том,  что  был
свидетелем пробуждения целой армии мертвецов. Где  теперь  находилась  эта
армия? Может быть, в недоступных западных горах...
     Сенор побывал в Шешхиле, гигантском  восточном  колодце,  наместником
которого был Рорас, родственник Згида, в  Горкиде,  самом  таинственном  и
загадочном из человеческих жилищ Земли Мокриш, в лесу глонгов  на  севере,
двух полузаброшенных колодцах на юге, в которых иссякали горячие подземные
источники, и даже  вблизи  покинутого  людьми  колодца  Тавин,  где  много
поколений назад поселилось что-то, о чем некому  было  рассказать.  Шаманы
предостерегали  его  от  приближения  к  этому  колодцу,  да  он   и   сам
почувствовал гнетущую тяжесть не  ведомого  зла,  притаившегося  в  черном
тумане, навсегда повисшем над Тавином.
     Так он путешествовал всю зиму по скованным льдом  землям,  в  которых
только кое-где тлели очаги тепла. Его не  покидало  ощущение,  что  это  -
умирающие, если не мертвые  пространства,  простирающиеся  под  холодеющим
светилом.
     Однако он пережил в Земле Мокриш одно короткое ветреное  лето,  когда
бушевал  северный  океан,  лишившийся  своего  ледяного   панциря,   почти
непрерывно лили дожди, леса возвратились  к  жизни,  но  в  этом  недолгом
возвращении было нечто тоскливое, как предсмертный вздох.
     Охотники из колодцев уходили все дальше и дальше  от  своих  жилищ  в
поисках зверя и птиц, гнездившихся в скалах. Разбрелись по лесным  дорогам
лесорубы и собиратели корней. Рыбаки выходили в океан на утлых суденышках,
запасаясь рыбой на долгую зиму... Герцог, глядя на своих подданных, мог бы
поклясться, что вся эта суета реальна, насколько может быть реальной  сама
жизнь.
     До него доходили скудные сведения о том, что кое-кто  из  этих  людей
исчез и больше уже никогда не возвращался. Вину за это молва возлагала  на
глонгов или хищников Гашагара, охотившихся в предгорьях, а порой  -  и  на
Зелеша. Все попытки герцога  узнать  больше  разбивались  о  непреодолимую
апатию окружающих,  равно  лишенных  как  любопытства,  так  и  стремления
что-либо менять.
     С давних времен здесь  исчезали  люди,  как  в  колодцах,  так  и  на
поверхности, и новые исчезновения уже не могли обеспокоить даже придворных
шаманов герцога. Это воспринималось с  тупым  фатализмом,  как  неизбежная
дань, приносимая сверхъестественному и вечно существующему злу.
     В душе герцога,  переполненной  ненужным  хламом,  поселилось  нечто,
весьма похожее на отчаяние.
     Он имел здесь многое - власть, основанную не только на его положении,
но и на не  совсем  понятном  ему  суеверии,  женщин  и  все  удовольствия
пришедшего в упадок мира. Тени прошлого не тревожили его - у Йерда не было
прошлого. Будущее было подчинено необходимости выжить в суровом климате  и
это многое упрощало. У него мог  появиться  наследник  и  спустя  какое-то
время герцога могла настигнуть смерть - сейчас даже смерть не казалась ему
особенно важной...
     Чего еще он ждал? Здешнее существование исчерпало  себя.  Сенору  был
чужд фатализм людей, которые окружали его. Может быть, Боги  Земли  Мокриш
излечили его от иллюзий, но только не от скуки.
     Наступил момент, когда необъяснимая бездеятельность Гашагара стала  к
тому же невыносимой. Не было ничего хуже неизвестности и  неизменности,  в
которой один за другим тонули дни. Но  для  того,  чтобы  подготовиться  к
встрече с Гашагаром, Йерду был нужен Зелеш...

     Однажды, в середине осени, он оказался  вблизи  места,  которое  люди
Земли Мокриш называли Домом Над Океаном. Это и было жилище Зелеша, древнее
и почти неприступное. С давних  времен  обитатели  колодцев  обходили  это
место стороной.
     Безумный скучающий пленник зашевелился в голове герцога. Если  ему  и
суждено было провести остаток своих дней в колодцах, то по крайней мере он
хотел знать, в чем состояла его вина и почему он  до  сих  пор  ничего  не
помнил об ужасном наказании.
     Единственный из свиты, кто согласился пойти с ним к Дому Над Океаном,
был шаман Зарзор из колодца Горкида. Как выразился шаман, ему было  нечего
терять,  кроме  своей  старости.  По  мнению  остальных,  старость  просто
иссушила его мозг. В бессмертную душу эти люди верили меньше всего.
     ...Ранним утром Йерд и шаман оставили лагерь, наспех разбитый  людьми
герцога на окраине леса глонгов. Сенор был уверен в  том,  что  здесь  его
будут ждать с пассивным безразличием до тех пор, пока не получат  известие
о его гибели.
     Тем временем в далеком колодце Тагрир Лаина, женщина  герцога,  ждала
ребенка и вот-вот должна была родить...

     Дом  Над  Океаном  стоял   на   вершине   высокой   одинокой   скалы,
возвышавшейся над водой в пятидесяти шагах от берега, круто  обрывавшегося
к бушевавшим внизу волнам, и для Сенора было  очевидно,  что  эта  обитель
выстроена не без помощи магии. Поверхность скалы,  переходившая  в  стену,
была совершенно отвесной и даже зимой, когда океан замерзал, подобраться к
дому Зелеша по суше было абсолютно невозможно. Птица могла бы сделать это,
да еще тот, для кого был  бы  опущен  гигантский  подъемный  мост,  черным
пальцем указывавший в небо, - гладкий темный монолит,  который  удерживали
над пропастью толстые металлические цепи.
     Сам дом  был  сложен  из  грубо  обтесанных  каменных  блоков,  почти
нетронутых влагой и ветром. Немногочисленные  окна,  узкие,  как  бойницы,
были забраны решетками и оставались темными. Дом колдуна казался огромным,
опутанным сетью переходов, соединявших между собой  несколько  островерхих
башен; неясный силуэт на шпиле самой высокой из них указывал в ту сторону,
где садилось лиловое светило.
     ...Была середина пасмурного ветреного дня, когда двое пеших -  герцог
и старик Зарзор - с трудом взобрались на прибрежные скалы. Как только  они
приблизились к берегу прямо напротив дома Зелеша, раздался скрип  цепей  и
черный монолитный мост стал опускаться, накрыв гостей своей бегущей тенью.
Его край с грохотом обрушился на прибрежную скалу и несколько отколовшихся
от нее камней заскользили вниз.
     На другом краю моста обнаружилась дверь  в  стене,  обитая  железными
листами. Дверь, скрипя, приоткрылась под ударами ветра.
     Герцог бросил быстрый взгляд на шамана. Он не  искал  объяснений,  но
хотел видеть реакцию Зарзора на происходящее.
     Старик остался невозмутим.
     - Хороший знак, - проговорил он медленно,  глядя  на  гладкую  черную
поверхность моста. -  Может  быть,  Зелеш  приглашает  тебя.  Это  большая
редкость...
     Еще не поздно было вернуться. Сенор колебался всего  лишь  мгновение.
Потом он ступил на мост, пролегший над пропастью.
     ...Где-то далеко внизу волны бились  о  камни  и  пели  вечную  песню
разрушения. Мост шириной в несколько  человеческих  шагов  был  сделан  из
материала, который на вид не казался ни камнем, ни деревом,  ни  металлом.
Скорее, он был похож на застывшую смолу. Пока герцог  шел  по  мосту,  его
мысли путались и голова кружилась так,  что  он  дважды  останавливался  и
некоторое время стоял с закрытыми глазами, пытаясь  унять  головокружение.
Но даже тогда перед его внутренним взором плыли двоящиеся силуэты башен  и
облаков, вырисовывавшихся на лиловом небе. Он поборол  в  себе  сильнейшее
желание проползти остаток пути до двери. Может быть, он и сделал  бы  это,
если бы не Зарзор, крадущийся сзади, да еще невидимый  соглядатай  в  доме
над бездной.
     Шаман, казалось, был  безразличен  даже  к  той  высоте,  на  которой
пролегал их путь. Когда останавливался герцог, Зарзор останавливался  тоже
и покорно стоял за спиной Йерда, ожидая, пока тот снова  двинется  вперед.
Ветер рвал его слишком  свободные  одежды,  но  самого  шамана  как  будто
удерживали на месте невидимые цепи. Герцог несколько раз покачнулся и едва
не сорвался с моста под ударами ветра, который был настолько яростным, что
поющая шкура уже не звенела, а озлобленно скрежетала...
     Йерд, наконец, достиг двери и нажал на нее ладонью.  Она  со  скрипом
отворилась и за нею обнаружился пыльный  коридор  со  сводчатым  потолком,
уводивший в темноту, куда не  задувал  ветер.  Было  заметно,  что  дверь,
которая  могла  бы   выдержать   удар   тарана,   сейчас   утратила   свое
оборонительное  значение.  Коридор  также  производил  впечатление   давно
заброшенного. Впрочем, прямо посередине этого коридора в толстом слое пыли
пролегла полоска следов, как будто совсем недавно  здесь  волокли  что-то.
Или кого-то... Нигде не было следов крови.
     Когда  герцог  вошел  под  сводчатый   потолок   коридора,   раздался
пронзительный скрежет цепей и край подъемного моста пополз вверх. Цепи  из
металла, не тронутого временем и непогодой, приводимые в движение  скрытым
подъемным  механизмом,   втягивались   в   узкие   отверстия   в   стенах,
расположенные высоко над дверью.
     Мост, поднимаясь, постепенно закрывал дверь, оставляя видимой  только
сужающийся прямоугольник хмурого неба.  Наконец,  оно  исчезло  совсем,  а
черный монолит оказался прижатым к стене так  плотно,  что  в  коридор  не
пробивалась даже узкая полоска света.
     Сенор услышал в  темноте  рядом  с  собой  дыхание  шамана,  внезапно
показавшееся ему слишком шумным.
     В то же мгновение чья-то глотка в Доме Над Океаном исторгла безумный,
наполовину  звериный  крик,  от  которого  кровь  стыла  в   жилах.   Этот
необъяснимо  ужасный  звук  перекрыл  шум  волн,  разбивавшихся  о  скалы,
неотступный рев ветра и отразился от стен многократным эхом.
     Когда  замер  его  последний  отзвук,  в  глубине  коридора  вспыхнул
бронзовый светильник, висевший под потолком, и Йерд увидел, что Зарзор уже
находится в нескольких шагах от него.  Герцог  медленным  движением  вытер
выступивший на лбу холодный пот.
     - Ты называешь это хорошим знаком? - спросил  он  у  шамана  со  всей
доступной ему в тот момент иронией.
     На темном бесстрастном лице старика не отразилось ничего  нового.  На
нем была написана лишь покорность судьбе, которую ничто не могло изменить.
Вполне возможно,  это  была  только  удобная  маска.  Сенор  знал,  почему
оказался здесь. Старик же никак не объяснил свою странную прихоть...
     Зарзор видел, как на губах его господина появилась загадочная улыбка.
Но только сам Незавершенный  знал,  насколько  эта  улыбка  не  вяжется  с
ужасом, поселившимся в  его  душе.  И  все  же  он  достиг  того,  к  чему
стремился.
     Он остался в колдовском жилище, отрезанном от  мира,  а  единственным
его спутником  был,  вероятно,  тайный  враг.  В  одном  Йерд  был  уверен
совершенно - в том, что никогда больше не хотел бы  услышать  прозвучавший
недавно крик, в котором звенело безумие... и дьявольская радость.

                             24. ТЕНЬ ЗЕЛЕША

     Сенор сделал только один  шаг  и  увидел  тень  в  глубине  коридора.
Вначале он принял ее за притаившегося  человека,  но  потом  заметил,  что
сквозь тень видна  кирпичная  кладка  стены.  И  все  же  это  был  чей-то
двигающийся силуэт.
     Тень приблизилась и остановилась возле глубокой боковой  ниши,  почти
слившись с чернильным мраком. Герцог увидел, что старик Зарзор, стоя  чуть
впереди него, беззвучно шевелит губами.
     - Ты пришел слишком поздно, герцог, - еле слышно прошелестела тень. -
Твои поступки безумны, а память коротка. Что ты хотел найти здесь?
     Сенор осознал, что слабый безликий голос звучит прямо у него в мозгу.
Это было очень похоже на отражения, к которым он привык в Кобаре.
     - Если ты Зелеш, то мне нужна твоя помощь, - ответил он.
     Пауза была заполнена тихим шорохом, доносившимся  со  стороны  темной
ниши.
     - Я то, что осталось от Зелеша, - произнесла, наконец, тень. -  Зелеш
мертв. Но и живой он вряд ли помог бы тебе...
     - Мертв?! - воскликнул шаман. Сенор  понял,  что  ему  тоже  доступны
отражения. Герцог впервые увидел в поведении старика проблеск возбуждения.
- Но кто убил его?
     - Кто убил меня? - переспросила тень  и  увеличилась  в  размерах.  -
Может быть, ты и узнаешь это, старик. Даже наверняка узнаешь... Теперь все
зависит от твоего хозяина.
     Тень Зелеша  надолго  замолчала,  повиснув  колеблющимся  пятном  под
сводчатым потолком коридора и почти растворившись во тьме.
     - Подойди ближе, - попросил герцог, делая шаг к одинокому светильнику
на стене. - Я хочу рассмотреть тебя.
     Тень издала странный звук на самом  пределе  слышимости,  похожий  на
тончайшее хихиканье.
     - Я существо ночи, - сказала она потом. - Слишком яркий свет  погубит
меня. Днем я прячусь там, куда не проникают живые. Ты никогда  не  сможешь
рассмотреть меня... Разве что... когда сам станешь тенью!..
     Сенор  содрогнулся  от  этого  зловещего  юмора  и  понял,  насколько
бесполезно всматриваться в темноту.
     - Эх, герцог, герцог, -  сокрушенно  продолжала  тень  Зелеша.  -  Ты
слишком часто ошибался и всегда выбирал ненадежных  спутников.  Однако  на
этот раз ты, кажется,  можешь  оказать  мне  последнюю  услугу.  Взамен  я
кое-что сделаю для тебя. Ты не избежишь новых страданий, но я помогу  тебе
скрыть их... Впрочем, мост поднят, и значит, у тебя почти нет выбора.
     Некоторое время Незавершенный раздумывал над словами тени. Шаман  ему
самому не нравился, к тому же, от него было так  же  мало  проку,  как  от
любого другого подданного герцога. Йерд мог бы припугнуть старика, если бы
не опасался того, что это только приблизит удар, который тот нанесет ему в
спину.
     - Когда  будет  опущен  мост?  -  осторожно  спросил  Йерд,  стараясь
избежать прямого вопроса о своей свободе.
     - Не раньше, чем ты сделаешь то, о  чем  я  прошу,  -  ответила  тень
Зелеша. - И не думай, что ты сможешь опустить его сам. Не трать  время  на
бессмысленные поиски. Только я знаю, как запустить потайной механизм. Я  и
еще один... человек.
     - Ага, значит здесь есть еще кто-то! - почти с  торжеством  выкрикнул
Зарзор.
     -  Зачем  ты  привел  с  собой  этого  болвана,  Йерд?   -   тоскливо
прошелестела тень. - Он будет только мешать тебе... Разумеется, я здесь не
одна. В противном случае ты мог бы почти ничего  не  бояться.  Я  не  могу
больше ни к чему прикоснуться и не могу сдвинуть с места ни один предмет в
мире. Плоть неподвластна мне... Наверное, ты хочешь  знать,  кто  в  таком
случае поднял мост? - вдруг закончила тень вкрадчиво.
     Зарзор заметно сник. Герцогу стало почти жаль старика. Впрочем,  было
еще неизвестно, кого именно следует жалеть.
     - Что я должен сделать? - спросил Йерд, чтобы покончить со всем этим.
Подобные  фразы  смертельно  надоели  ему  за  всю  предшествующую  жизнь,
независимо от того, насколько реальной она была.
     - Убить моего ребенка, - ответила тень Зелеша.

     Придворному Башни приходилось слышать и более дикие  вещи.  Он  думал
лишь о том, как выберется из  западни,  которой  стал  для  него  Дом  Над
Океаном. Зато Зарзору изменила  его  невозмутимость.  Теперь  он  выглядел
несколько испуганным.
     - Может быть, мы обсудим это в  другом  месте?  -  предложил  герцог,
стараясь продвинуться по коридору вглубь дома.
     - Ты до сих пор ничего не понял, - презрительно сказала тень  Зелеша.
- Он поднял мост и  уже  начал  охоту  за  тобой.  Ты  должен  быть  очень
осторожным и убить его, как  только  представится  возможность.  Иначе  он
убьет вас обоих и еще неизвестно, что ОН сделает с трупами...
     В этот момент  из  глубины  дома  снова  донесся  жуткий,  наполовину
звериный, наполовину человеческий крик. Рука герцога невольно потянулась к
мечу и остановилась в воздухе. Мертвенная бледность шамана стала  заметной
даже в полумраке.
     - Проклятье! - воскликнул старик. - Кто же он, твой ребенок?!
     Тень Зелеша рассмеялась, но это был очень горький смех.
     - Ты хочешь знать, кто он? Потерпи немного. Ты еще увидишь его...
     После этого тень поплыла по коридору к темному боковому ходу.
     - Иди за мной, герцог, - позвала она. -  Я  расскажу  все,  что  тебе
нужно знать. Остальное ты должен сделать сам, иначе не выйдешь  отсюда.  У
нас есть еще немного времени...
     Йерд шел в темноте за тенью, ощупывая рукой кирпичную стену, и слышал
за спиной тихие скользящие шаги Зарзора.
     - Это случилось спустя пятьдесят лет  после  твоего  исчезновения,  -
рассказывала тень по дороге. -  Я  похитил  женщину  из  колодца  Горкида.
Только ничему не  удивляйся,  герцог!  Я  никогда  не  был  другом  народа
колодцев, хотя моим деяниям далеко до дел Гашагара... Эта  женщина  зачала
от меня, но  я  был  недостаточно  осторожен.  Неисповедимы  пути  черного
колдовства и Гашагар пошел самым окольным из них. Сам я был  неуязвим,  но
он все же нашел ключ к  моей  смерти.  Он  извратил  мое  семя  и  женщина
колодцев родила ужасное чудовище... Никто не понял  этого  вначале.  Когда
моему ребенку было десять лет, он нашел себе первую жертву... Я запер  его
в подвалах Дома Над Океаном, хотя мне следовало убить его. Но это был  мой
сын... Спустя еще пять зим он поймал и съел свою мать...
     Впереди забрезжил слабый свет. Герцог видел его сквозь мутный  силуэт
тени Зелеша. Тень остановилась у стены и продолжала:
     - Мне приходилось выпускать его ночью и он охотился в горах, на плато
колодцев и  в  лесу  глонгов.  Постепенно  в  нем  оставалось  все  меньше
человеческого. Он превращался в безумное и смертельно опасное существо...
     Сенор заметил, что Зарзора сотрясает крупная дрожь.
     - ...Две зимы назад он убил меня, подкараулив в библиотеке, расчленил
и сожрал мое тело. Если бы не знание чернокнижия  и  предусмотрительность,
от меня не осталось бы  даже  тени.  Но  это  слабое  утешение...  Мне  не
позавидуешь, Йерд, - ведь за все надо платить свою цену... А  теперь  иди.
Этот ход ведет в подвалы, которые стали его жилищем.  Если  сумеешь  убить
его - отправляйся в библиотеку. Она находится в северной башне и ее  легко
найти. Путь туда лежит через подвалы.  В  библиотеке  ты  увидишь  кое-что
интересное. Возьми  себе  то,  что  найдешь,  каким  бы  странным  оно  не
казалось. Я буду ждать тебя здесь до утра. Не зажигай  света,  иначе  тебе
придется искать меня очень долго. Я покажу, как опустить мост.
     - Тебе тоже не позавидуешь, Йерд, - мрачно закончила тень. -  У  тебя
нет выбора сейчас, не будет его и потом. Доверься  мне  и  когда-нибудь  я
отблагодарю тебя тем, что облегчу твои страдания...
     - Будь ты проклято, порождение тьмы! - процедил герцог. - Я шел  сюда
за помощью, а нашел только безумца и тень колдуна...
     - Моя душа  и  так  давно  проклята,  -  засмеялась  тень  Зелеша.  -
Посмотрим, что станет с твоей...  И  последнее.  Следующей  ночью  взойдет
ночное светило. Запомни: когда оно светит, моего сына невозможно убить.

     Светильники, наполненные жиром, едва разгоняли мрак. Герцог бродил по
лабиринту подвалов Дома Над Океаном с обнаженным мечом в руке,  разыскивая
ужасное дитя Зелеша. Он не знал места, в котором сын  колдуна  провел  всю
свою жизнь. Только здесь Йерд понял, насколько мало у  него  шансов  выйти
отсюда.
     Каждый его нерв был напряжен  до  предела,  а  ум  угодил  в  ловушку
повторений. И повторял он  то,  что  рассказала  тень  Зелеша  о  безумном
существе, притаившемся где-то рядом.
     Шаман Зарзор шел  за  герцогом  по  пятам  и  тот  не  прогонял  его,
поскольку чувствовал себя отчасти защищенным сзади.  Как  выяснилось  чуть
позже, Йерд не ошибся.
     Сдавленный крик старика заставил его обернуться. В то же мгновение он
понял, что уже вряд ли сумеет помочь Зарзору. У того была прокушена шея  и
из  раны  толчками  выплескивалась  кровь.  Грудь  шамана  сдавливали  две
огромные  мертвенно-белые  кисти  с   неестественно   длинными   пальцами,
утолщавшимися к ногтям.
     Существо, напавшее из темноты, прикрывалось  телом  Зарзора  и  Сенор
видел только его голову, похожую на маску, плававшую в пустоте.  Она  была
совершенно лишена волос и имела неправильную бугристую форму. Огромный лоб
нависал над маленькими бессмысленными глазками, в которых не  было  ничего
человеческого. Кровавая слюна стекала с  отвисшей  нижней  губы  и  сквозь
редкие кривые зубы был виден  язык,  похожий  на  студень.  Существо  тупо
глядело на Йерда, а потом что-то тихо заклокотало в его горле.
     Между тем шаман  испустил  дух.  В  его  выпученных  глазах  осталось
выражение предсмертного ужаса, а тело обмякло  и  белые  клешни  осторожно
опустили его на пол, словно оно было драгоценной  добычей.  Огромные  губы
убийцы растянулись в улыбке, но  слезящиеся  глазки  по-прежнему  остались
нечеловечески пустыми.
     Что поддерживало жизнь в этом уродливом существе, наделяло его силой,
злобой и коварством охотника? Колдовство Гашагара  или  незнакомые  Сенору
инстинкты? В любом случае, он должен  был  убить  урода,  чтобы  выйти  из
подвала. Он знал, как нелегко будет сделать  это...  Зарзор  зачем-то  шел
сюда; Йерд так и не успел узнать - зачем. В результате шаман  нашел  здесь
только   бессмысленную   смерть.   Впрочем,   Сенору   она   не   казалась
бессмысленной...
     Ребенок Зелеша переступил через лежащее тело и медленно приближался к
герцогу. В его горле клокотал смех. Он был чуть выше Сенора, но его  белые
клешни волочились по полу. Голова идиота выглядела чужеродным предметом на
сгорбленном, но очень сильном теле. Существо двигалось бесшумно и  плавно;
Холодный Затылок с содроганием представил себе, как бы он сейчас выглядел,
если бы шаман первым не подставил убийце свою спину.
     Низкий потолок подвала мешал нанести  сильный  рубящий  удар  сверху.
Руки урода были длиннее вытянутой руки герцога вместе  с  мечом  и  вполне
могли  задушить  Йерда  раньше,  чем  тот  успел  бы  достать  клинком  до
сгорбленного тела. Сенор понял, что может рассчитывать только  на  колющие
удары, рубящие удары сбоку и еще на то, что сумеет отрубить уроду одну или
обе клешни.
     Тем временем тот медленно вытянул руку в направлении  Сенора.  Пальцы
на ней были широко  расставлены.  Пятипалая  кисть  превратилась  в  белый
цветок с вытянутыми, расширяющимися на концах лепестками. Между большим  и
указательным пальцами проскочила ослепительно  яркая  искра  и  в  затхлом
подвальном воздухе неожиданно запахло грозовой свежестью.
     Герцог сделал быстрый выпад и его меч описал короткую дугу на  высоте
плеча, но ребенок Зелеша убрал руку стремительным,  почти  неуловимым  для
глаз движением, как будто что-то втянуло белого червя  в  глубокую  черную
нору.
     В то же мгновение кисть другой руки оказалась в опасной  близости  от
лица Йерда и тот отшатнулся, предполагая, что извивающиеся пальцы вопьются
в его горло, но вместо этого между ними и стальным  воротником  герцогских
доспехов проскочила искра и он ощутил, как что-то обожгло его шею. Запахло
паленым и сквозь пелену резкой боли, застилавшей мозг, Сенор осознал,  что
его кожу опалила  металлическая  пластина,  защищавшая  затылок  от  удара
сзади.
     Низко нагнув голову и  глядя  на  чудовище  исподлобья,  он  поспешно
отступил, чтобы дать себе  передышку  и  избежать  новой  атаки.  Рукой  в
перчатке он убрал с затылка волосы, тлевшие, как мох. Никогда еще Сенор не
видел  ничего  подобного  оружию  урода,   за   исключением   собственного
магического меча.
     Ребенок Зелеша широко открыл рот и издал оглушительный рев, в котором
теперь слышалось что-то вроде  примитивного,  почти  животного  торжества.
Герцог  видел,  как  вибрирует   студенистый   язык   урода,   западая   в
бледно-розовую  глотку.  Не  менялись  только  глазки  идиота,  мутные   и
безразличные, всегда смотревшие прямо перед собой.
     Стальная пластина, закрепленная в хитине, отдавала жар  в  окружающее
пространство и герцог чувствовал себя так, словно за его  головой  повисло
обжигающее облако, от которого мутилось сознание. Свободной рукой он начал
поспешно расстегивать кожаные ремни, стягивавшие хитиновые раковины.
     Сын Зелеша не дал ему на это времени. Белая клешня метнулась вперед и
схватила за лезвие меч Йерда. Тот рванул меч к себе и впервые увидел кровь
урода.  Идеально  заостренный  клинок,  не  притупляющийся  и  не  имеющий
изъянов, разрезал кожу, как бумагу. В тусклом свете коптящих  светильников
кровь обитателя подвалов казалась лиловой.
     С тупым недоумением белый выродок  поднес  ладонь  к  лицу  и  лизнул
жидкость, капавшую на  пол.  Потом  Сенор  понял,  что  существо  пытается
разжать скрюченные пальцы, сведенные судорогой. Когда это  не  получилось,
ребенок Зелеша издал тихий, почти  жалобный  вой,  перешедший  в  яростное
рычание. Холодный Затылок не стал ждать, пока урод окончательно  придет  в
себя. Он нанес ему быстрый удар в грудь и услышал, как  клинок  с  хрустом
погрузился в плоть безумца.
     Несмотря на то, что герцог собирался сразу же отступить, он  даже  не
видел, как и когда ему был нанесен ответный удар. Белая тень  выскользнула
откуда-то сбоку и в голове Йерда будто взорвалось что-то, рассыпавшись  на
тысячи медленно гаснущих осколков.
     Когда он пришел в себя, то обнаружил, что отброшен к стене, а рукоять
меча, пронзившего  тело  урода,  медленно  опускается  к  каменному  полу.
Ребенок Зелеша все еще был жив и, похоже, до сих пор не понимал, что с ним
происходит. Скорее всего, он нанес удар непроизвольно,  а  сейчас  пытался
выдернуть из груди предмет, причинявший ему такую боль. Белые клешни  были
изранены и залиты кровью, но урод с животным упорством хватал ими  гладкую
скользкую сталь.
     Сенор, у которого слегка  шумело  в  голове,  отделился  от  стены  и
вплотную приблизился к чудовищу, пытаясь  снова  завладеть  оружием.  Рука
урода  устремилась  ему  навстречу  и  вокруг  ее  расставленных   пальцев
рассыпались ослепительные искры. Герцог ощутил, что все его тело  пронзают
нарастающие судороги и вместе с тем, он был  не  в  состоянии  сделать  ни
шагу. Ноги не подчинялись ему,  а  захлебывающиеся  удары  сердца  молотом
гремели в опустевшем мозгу.
     Однако белый урод уже слишком ослабел. На отвисшей нижней губе вместо
слюны проступила кровавая пена, а вой  сменился  сдавленным  хрипом.  Йерд
почувствовал, что его отпускает паралич, и  увидел,  как  гаснут  слепящие
искры, не достигая его тела и доспехов.
     В воздухе пахло паленым и это был запах тлеющих  волос  и  обожженной
кожи. Выродок Зелеша закачался, поднеся к ране в груди окровавленные руки.
Потом он рухнул на колени, хватая воздух широко открытым ртом  и  опираясь
на слабеющие руки. Холодный Затылок воспользовался этим и выдернул из раны
свой меч. Оттуда хлынула густая кровь;  урод  с  жалобным  криком  ткнулся
головой в каменный пол и повалился набок. Он стонал, как раненое животное,
загнанное в ловушку и  обессиленное;  Сенор  был  поражен  тем,  насколько
детским  и  беззащитным  казалось  теперь  его  лицо.   Маленькие   глазки
увлажнились, наполняясь слезами. Герцог понял, до какой степени неразвитым
и болезненно тупым было это существо, и значит, оно оказалось  всего  лишь
игрушкой в чьих-то безжалостных руках...
     Сенор ударил ребенка Зелеша кинжалом под сердце, чтобы прекратить его
страдания. Удар был точным и урод издал только короткий предсмертный крик,
прежде чем клинок оборвал  его  жизнь.  Теперь  это  был  просто  мертвец,
неподвижный и безопасный, только его руки, застывшие, как два белых паука,
по-прежнему были отвратительны.
     Йерд вытер меч о его  одежду,  потом  окинул  взглядом  подвал,  труп
старика-шамана с прокушенной шеей и  свои  собственные  руки,  на  которых
странным образом были сожжены волосы... Его доспехи  и  все  металлические
предметы до сих пор хранили неестественное тепло. Сенор  не  знал,  с  чем
столкнулся на этот раз, но был почти рад такой концовке. Зарзор унес  свою
тайну в сумеречный мир и для герцога она перестала существовать.

                             25. БИБЛИОТЕКА

     Он блуждал еще очень долго в подвалах  Дома  Над  Океаном,  проклиная
свою глупость, тень Зелеша и выродка, поймавшего его в ловушку.  Возможно,
отсюда вообще не существовало другого выхода... Потом он все же набрел  на
узкую каменную лестницу,  ведущую  наверх.  Лестница  оканчивалась  низкой
деревянной дверью, покрытой темными  пятнами.  Наощупь  пройдя  через  эту
дверь, он оказался в каменной галерее, уводившей во внутренний двор дома.
     Здесь герцог ощутил дуновение  свежего  океанского  воздуха,  ароматы
экзотического сада и увидел отсвет ночного светила  на  полу  галереи.  Из
темноты доносился приглушенный шум волн и еле слышно свистел ветер.
     Облегчение, испытанное Йердом, было недолгим. Он выполнил свою  часть
соглашения с тенью Зелеша и  взамен  ему  было  обещано  освобождение.  Он
понимал, что остался один на острове, отрезанном от всего мира, один, если
не считать тени колдуна, - неуязвимой тени, которая теперь могла поступить
с ним как угодно...
     Сенор вышел из-под крыши галереи во внутренний  двор.  Над  ним  было
усыпанное небесными  огнями  небо,  очерченное  четырехугольником  стен  с
темными обелисками башен по углам. В слабом ночном сиянии был  виден  сад,
укрытый от ветра и  непогоды,  -  колдовское  место,  полное  колеблющихся
силуэтов, манящих запахов, исчезающих  видений...  Какие-то  существа  еле
слышно скользили в переплетениях белесых ветвей, но  Сенор  не  ощущал  их
присутствия, как ощущал бы присутствие чего-то живого.
     Вдруг герцог почувствовал притяжение этого совершенно чуждого ему  и,
наверное, страшного места. Казалось, стоит войти в сад, - и прикоснешься к
тайне самой жизни. Йерд мог бы остаться здесь  один...  если  бы  не  тень
Зелеша. Вспомнив о ней, он очнулся от забытья и понял, что стоит в темноте
уже очень долго, неотрывно глядя на таинственный сад. Почти прошла боль  в
голове и почти исчезла из сознания тревога. Тень колдуна ждала  его  и  он
поспешил на встречу с нею.

     Направляясь в сторону северной башни, он обогнул  сад  по  периметру,
сопротивляясь неясному соблазну, который  заключали  в  себе  его  запахи,
звуки и неуловимое движение. Башня нависла над ним огромной черной  скалой
и чем ближе он подходил к  ее  стенам,  тем  слабее  становилось  влекущее
влияние сада.
     Оно исчезло совсем, когда герцог оказался в  глубокой  тени  портика,
прикрывавшего от дождя и снега вход в башню. Вход представлял собой  узкую
арку, под которой начинались каменные ступени.
     Все строение представляло собой башню, заключенную  внутри  каменного
колодца. Пространство между наружной и внутренней  стенами  было  освещено
слабым светом, проникавшим сквозь высоко расположенные проемы  в  наружной
стене. Винтовая лестница огибала внутреннюю стену, за  которой  находилось
несколько этажей совершенно изолированных помещений.
     Поднимаясь  по  лестнице,  герцог  увидел  впереди   желтое   сияние,
отличавшееся  от  ровного  безжизненного  света,  лившегося  с  небес.   В
металлическом светильнике, укрепленном на стене, догорал зажженный  кем-то
огарок свечи. Сама свеча и светильник  были  покрыты  толстым  многолетним
слоем пыли. Пыль потрескивала в пламени. Йерд не стал задаваться вопросом,
могла ли воспользоваться магией тень Зелеша. Он взял  огарок  и  осторожно
понес перед собой. Слабое пламя колебалось на сквозняке. Горячий воск,  не
успевая застыть, стекал на перчатку.
     Сенору ничего не оставалось,  как  заглядывать  во  все  двери,  мимо
которых  он  проходил.  За  первой  из  них  оказалась  давно  заброшенная
оружейная комната. Он не стал задерживаться здесь,  хотя  успел  заметить,
что в комнате хранилось весьма странное оружие, какого он еще не  встречал
в Земле Мокриш. Оно было похоже на оружие,  которое  он  видел  в  четырех
руках Гет-Забаллы, хранителя древнего ритуального  саркофага.  От  сырости
клинки  потемнели  и  кое-где  покрылись  пятнами  ржавчины.  Стала  почти
неразличимой тонкая вязь символов неизвестного языка, выбитых на них.
     Герцог заглянул в бывшую трапезную, в которой единственным  предметом
обстановки был длинный  стол  из  темного  дерева,  изъеденного  древесным
червем, и поднялся на этаж выше.
     За  следующей  дверью,  закрывавшейся  тяжело  и  плотно,   оказалось
помещение, уставленное рядами металлических ванн, углубленных в пол. Ванны
были до краев наполнены прозрачной жидкостью, а в  этой  жидкости  плавали
бесформенные белые комья. Когда Сенор приблизился к одной из  ванн,  белая
масса в ней зашевелилась, всколыхнув неподвижную поверхность  жидкости,  и
он тотчас же отпрянул, настолько отвратителен был запах,  коснувшийся  его
ноздрей...
     Закрывая дверь, он увидел, что белый  ком,  похожий  на  человеческую
голову, возвышается над краем ванны, словно наблюдая за  незваным  гостем,
пока надвигающаяся тень двери не поглотила последний луч света, падавший в
комнату.
     Как оказалось, библиотека занимала весь  третий  этаж  башни.  Герцог
попал  в  круглый  зал  с  каменной  колонной   посередине.   Вдоль   стен
располагались шкафы, набитые книгами, свернутыми  в  свитки  пергаментами,
дощечками  из   глины,   металлическими   листами,   искусно   ограненными
драгоценными камнями, на каждой грани которых  имелось  только  по  одному
символу, и шарами, заключавшими в себе Изменяющееся Знание.
     Посреди комнаты Йерд увидел четыре стола, три из них были  пусты.  На
четвертом лежали какой-то  сверток  и  тускло  поблескивающий  предмет  из
темного серебра. Сенор разглядел его при свете огарка от самой двери и был
почти уверен в том, что ему знаком этот предмет. Он почувствовал внезапную
сухость во рту.
     Пытаясь оттянуть момент неизбежной развязки, он обошел комнату  вдоль
стен, огибая кресла  с  высокими  спинками  и  подсвечники,  в  беспорядке
расставленные на  полу.  Он  не  обращал  внимания  на  погребенные  здесь
сокровища чернокнижия и ведовства, - его мысли были прикованы к  предмету,
лежавшему на столе. И наконец, он  понял,  что  не  обманет  ни  себя,  ни
судьбу...
     Он взял в руки медальон и принялся рассматривать его при свете свечи.
Точно такой же медальон, полученный в Кобаре от Хозяина Башни  Гугенубера,
висел у него на шее. Сенор извлек его из-под доспехов и  положил  рядом  с
найденным в библиотеке. Они были  совершенно  одинаковы,  повторялся  даже
рисунок мельчайших  царапин.  Герцог  нажал  на  скрытый  рычаг  и  увидел
портреты  Рейты  Меррадль  и  ребенка,  которым  мог  быть  он  сам,  хотя
Смотритель Часов категорически отрицал это.
     Нельзя  сказать,  что  находка  ошеломила  его,  -  он  давно  ожидал
какого-нибудь напоминания о Кобаре. Его прошлая жизнь не  могла  исчезнуть
бесследно. Другое дело, что сейчас он чувствовал себя еще более далеким от
истинного понимания происходящего. Подброшенный ему медальон мог  означать
что угодно - появление в Земле  Мокриш  Хозяев  Башни,  продолжение  мести
Меррадля, нечистую игру Зелеша... Десяток причин и  следствий,  о  которых
было бессмысленно думать.  Он  не  рассчитывал  получить  ответы  на  свои
вопросы и у тени Зелеша. Пока он даже не рассчитывал уйти отсюда.
     Он повесил оба медальона на шею, взял в  руки  сверток,  лежавший  на
столе, и развернул его. Оказалось, что это была кожаная маска с  прорезями
для  глаз,  ноздрей  и  рта,  изготовленная  совершенно  неизвестным   ему
способом. Тончайшая кожа имела ярко выраженный рельеф, словно была слепком
с чьего-то лица.
     В этот момент что-то толкнуло его на рискованный шаг. Приложив  маску
к своему лицу, герцог обнаружил, что она прилипла к коже и почти не мешает
движениям лицевых мышц. Он потрогал ее пальцами - маска повторяла все  его
гримасы. Сенор подошел к большому полупрозрачному  шару,  внутри  которого
пробегали искрящиеся тени, и посмотрел на свое искаженное отражение.
     То, что он увидел, было не  самым  приятным  зрелищем  в  его  жизни.
Безбровая и безгубая маска имела мертвенно-белый цвет.  В  глубоких  тенях
прятались глаза и зубы. Рот казался темной расщелиной, а улыбка - зловещей
гримасой...
     Без особого труда он отнял маску  от  лица,  потянув  за  один  край.
Убедившись в том, что любые события его жизни находят свое продолжение, он
не стал пренебрегать подарком Зелеша и спрятал  маску  в  глубокий  карман
меховой куртки, надетой поверх доспехов.
     Напоследок герцог с сожалением окинул взглядом погруженную в полумрак
библиотеку - черные фолианты, одетые в  человеческую  кожу,  длинные  ряды
кристаллов, хранящих неведомые  заклинания,  оплывшие  фигурки  из  воска,
сосуды с зельем, странную посуду из дерева и кости... В  другое  время  он
обязательно задержался бы здесь и, наверное, нашел бы что-нибудь  полезное
для себя. Если не знание, то хотя бы оружие против колдовства. Что-нибудь,
дающее возможность существовать и сражаться с гостями из прошлого...

     Наступало  холодное  пасмурное  утро  и   Йерд   погасил   свечу.   В
предрассветных сумерках проступали  из  темноты  окружавшие  его  со  всех
сторон стены. Ни одного огня не было в  окнах.  Неясная  фигура  на  шпиле
восточной башни изменилась, но Сенор затруднился бы сказать, в чем  именно
заключалось это изменение.
     Он стоял в одном из углов  квадратного  двора.  Северная  башня  была
самой удаленной от берега частью Дома Над  Океаном.  По  расчетам  герцога
подъемный мост должен был находиться в противоположном углу  здания,  куда
можно было попасть тремя путями: через подвалы, внутренний двор, восточное
или западное крыло дома. Йерд предпочел кратчайший и с  его  точки  зрения
наиболее приятный путь через двор, несмотря на опасность, которую таило  в
себе завораживающее влияние колдовского сада.
     ...Сад встретил его  тихими  звуками,  шелестом  листьев,  шорохом  в
траве,  трепетной  игрой  света  и  тени,  мерцанием  таинственных  огней.
Туманные силуэты двигались в его  глубине  и  угасающие  голоса  звали  за
собой...  Но  теперь  герцог  слишком  желал  покинуть  это  место,  чтобы
поддаться заключенному в нем соблазну. Он впервые подумал о  саде  Зелеша,
как о прекрасном, но ядовитом существе, прикосновение к которому  означало
бы гибель.
     Тем  не  менее,  герцог  почти  пробежал  мимо,  когда  голоса  стали
настойчивыми, а туман в голове мешал сосредоточиться на собственных мыслях
и желаниях. Он миновал  восточную  башню  и  его  память  прояснилась.  Он
вспомнил,  что  у  него  была  еще  одна  причина  торопиться.   Неумолимо
приближался восход, после которого исчезнет из  мира  тень  Зелеша.  Если,
конечно, верить словам самой тени. До сих пор герцог не  был  обманут  ею.
Провести еще один долгий день в колдовском доме рядом с двумя  трупами  не
относилось к числу его сокровенных желаний.
     Он быстро преодолел остаток  пути  до  южной  башни  и  оказался  под
низкими сводами коридора, где все еще  властвовала  ночь.  Коридор  вел  к
спиральному ходу, через который Сенор  попал  в  то  самое  место,  откуда
начиналась его охота за ребенком Зелеша.  Справа  узкие  каменные  ступени
уходили в вечную тьму подвала, слева начиналась винтовая лестница, ведущая
на верхние этажи башни; прямо перед герцогом чернел  проход  со  сводчатым
потолком, каких было множество в огромном доме. Сенор узнал этот проход по
знаку, оставленному им самим.  Окружность  и  луч,  отходящий  от  нее  по
касательной, выцарапанные на стене одним из когтей  Шакала,  -  упрощенный
символ  кобарской  астрологии.  Всего  лишь   обрывок   древнего   знания,
украденный Человеком  Безымянного  Пальца  у  Хозяев  Башни.  Оказывается,
благодаря чьему-то капризу, они двигались навстречу друг другу - герцог  и
его собственное прошлое...
     Тень Зелеша поджидала Йерда  в  темной  нише,  спрятавшись  от  света
догоравшего  светильника.  Герцог  почти  обрадовался,  увидев   ее   едва
различимый силуэт. Он насторожился только тогда, когда  у  него  в  голове
раздался чужой тихий смех.
     - Я сделал то, о чем ты просил, - сказал  Сенор,  стараясь  выглядеть
равнодушным к происходящему, чтобы не вводить тень колдуна в соблазн.
     - Я знаю, - ответила тень. - Удивительно. Не помешал даже этот глупец
Зарзор. Ты правильно сделал, что избавился от него. Он принес бы тебе одни
неприятности...
     - Его убил твой сын.
     - Разве ты не знал, что такое может случиться? -  вкрадчиво  спросила
тень, изогнувшись над герцогом черной  дугой.  -  Разве  у  тебя  не  было
предчувствий?.. Только один из вас мог выйти из того подвала...
     Сенор  ощутил  холодок,  пробежавший  по  спине.  Он  не  хотел  даже
задумываться над глумливыми намеками тени. Все, что ему  было  нужно,  это
выбраться отсюда. Слишком темной и извилистой дорогой он шел до сих пор. У
него не осталось  ни  возможности,  ни  желания  оглядываться  на  жертвы,
приносимые по пути...
     - Ты покажешь, как опустить мост?  -  спросил  он  прямо,  когда  ему
надоело созерцать метаморфозы тени.
     - Да! - неожиданно быстро и легко согласилась та со смехом. - Неужели
ты боялся остаться здесь, глупый, глупый герцог? В моем волшебном саду  ты
нашел бы покой... Но теперь не тебе выбирать.  Ты  больше  не  нужен  мне.
Пойдем.
     С этими словами тень Зелеша поплыла в глубину ниши. Пламя светильника
дрогнуло и погасло. Сенор очутился в полной темноте.  Он  пошел  вслед  за
тенью, вначале на ощупь, а потом - пользуясь магическим зрением.
     Оказалось, что из ниши к  наружной  стене  южной  башни  ведет  узкий
коридор, в котором едва могли бы разминуться два человека. Герцог довольно
долго шел, видя по сторонам лишь слабо мерцавшие стены,  а  потом  коридор
стал шире и внезапно закончился тупиком. Сквозь полупрозрачный силуэт тени
Йерд увидел  четыре  длинных  горизонтальных  ряда  человеческих  черепов,
укрепленных на стене. Все черепа показались ему достаточно старыми,  кроме
двух крайних в нижнем ряду. Один из этих сверкавших  белизной  черепов  не
отличался ничем особенным, зато у другого был огромный, невероятно высокий
лоб, а в челюстях торчали редкие кривые зубы.
     Сенор еще слишком хорошо помнил, кто был обладателем чудовищного лба.
Также не составляло труда догадаться, кому принадлежал второй белый череп.
Они оба приковывали к себе внимание, оба сияли резавшей глаз  белизной  на
фоне серого камня и потемневшей от времени кости.
     Как ни странно, герцог испытал не страх,  а  скорее,  замешательство.
Тень Зелеша подплыла к черепам и повисла над ними.
     - Пятый череп слева в верхнем ряду. Нажми на выступ в левой глазнице.
     Йерд ожидал чего-то в этом роде. Он послушно  отсчитал  пятый  череп,
нащупал пальцем выпуклую поверхность камня, который легко поддался нажиму,
и отодвинул его до упора.
     - Теперь - девятый череп слева во втором ряду, - продолжала  тень.  -
Выступ в правой глазнице... Первый череп в третьем ряду.  Выступ  в  левой
глазнице... Одиннадцатый череп в этом же ряду. Выступ в правой глазнице...
Шестой череп в нижнем ряду. Выступ в правой глазнице... Последний череп  в
нижнем ряду. Выступ в левой глазнице.
     Герцог нажал на последний указанный тенью камень и подумал о том, что
один из белых черепов никак не может быть черепом Зарзора. В тот же миг он
услышал далекий скрежет цепей, прозвучавший для него сладостной музыкой...
     - Странно, не так ли? - вкрадчиво спросила тень, как будто прочла его
мысли. - Ведь ты мог бы поклясться, что это кости тех, кого ты  убил  этой
ночью?.. Но ведь так было бы справедливо, правда? Выйти отсюда  с  помощью
того, что навеки оставил здесь!..
     Герцог испытывал слишком большое облегчение, чтобы придавать значение
словам тени. В его жизни и без того хватало тайн. На шее  Йерда  болтались
два совершенно одинаковых медальона из Кобара, а в кармане лежала  кожаная
маска, идеально совпавшая с его лицом. Дом Над  Океаном  не  оправдал  его
надежд, но время сожалений еще не наступило.
     - Мне пора, - сказала тень. - Кончается ночь. На смену  мне  приходят
другие... Не обольщайся на свой счет,  герцог.  Это  действительно  черепа
Зарзора и моего сына...
     Йерд посмотрел, как расплывается, удаляясь, хихикающая тень Зелеша, и
быстро пошел к открывающейся двери, за которой опускался, соединяя  берега
пропасти, длинный черный монолит.

     Он поспешно ступил на мост, еще не задумываясь над тем,  что  кажется
ему необъяснимым в окружающем пейзаже  и  почему  он  ощущает  нарастающую
тревогу. Герцог сделал несколько  шагов  над  пропастью  и  остановился  в
недоумении.
     Он пришел к Дому Над Океаном в  середине  осени,  а  теперь  в  Земле
Мокриш был разгар зимы. Ветер носился над ледяной поверхностью  замерзшего
океана, с мглистого неба сыпался мелкий колючий снег. Снегом  был  заметен
берег, а скалы  скрывала  пелена  вьюги.  Холод  коснулся  лица  Сенора  и
постепенно достиг его тела. Он  быстро  преодолел  расстояние  до  берега,
сошел с моста и его ноги утонули в глубоком снегу.
     Цепи заскрипели за его спиной и черный монолит моста медленно  пополз
вверх. Йерд не сразу понял, что  это  значит.  Потом  его  губы  искривила
усмешка, словно он стал свидетелем чьей-то постыдной тайны.  Но  на  самом
деле он ощущал только растерянность и неясный страх. Тень Зелеша не  могла
снова привести в действие подъемный механизм и значит, в Доме Над  Океаном
остался еще кто-то...
     Герцог  поплотнее  закутался  в  поющую  шкуру  и  побрел  к  лагерю,
разбитому на краю леса глонгов. Он надеялся на то, что его все еще ждут.

     И его действительно ждали.
     Герцог вернулся в колодец  Тагрир  и  принял  из  рук  Лаины  недавно
родившегося ребенка с розовой сморщенной кожей  -  существо,  которое  ему
предстояло полюбить...
     Опять  потянулись  мимо  дни  долгой   холодной   зимы,   наполненные
сумеречным  светом  колодцев,  апатичными  ласками,  отупляющей  скукой  и
ожиданием будущего, не сулившего ничего хорошего.
     Все реже Йерд задумывался над тем,  что  означали  странные  события,
произошедшие в Доме Над Океаном, - может быть, просто случайные совпадения
в его и без того непонятной жизни.

                             26. ТРЕТИЙ ЗНАК

     Все, во что Незавершенный был готов поверить до конца, рухнуло в одно
мгновение, когда он неожиданно получил зловещее напоминание о прошлом. Это
напоминание  было  достаточно  страшным  и  оно  изменило  не  только  его
существование, но и его лицо. Оно избавило Сенора еще от одной  иллюзии  и
если не лишило его некоторых утех, то по крайней мере,  сильно  ограничило
его стремление к  ним.  По  поводу  первого  он  испытывал  порой  мрачное
удовлетворение, ибо злой божок в его черепе  обрадованно  зашевелился  при
виде того,  как  рухнула  еще  одна  великолепная  декорация,  за  которой
скрывалась, может быть, вообще  недостижимая  истина.  По  поводу  второго
черная желчь переполняла все его существо; ему нужны были женщины,  но  он
не мог внушить им ничего, кроме суеверного ужаса.
     Однако все это было потом. А вначале он видел крушение своего мнимого
герцогства,  созданного  теми,  кто  хотел,  чтобы  он  навсегда   остался
Незавершенным. К их уничтожению он сам приложил руку.

     Герцог занимался любовью с Лаиной, которая стала герцогиней  тридцать
восходов тому назад. Они находились в одном из наименее  холодных  уголков
колодца Тагрир и все равно,  здесь  нельзя  было  спастись  от  вездесущих
сквозняков и  необходимости  время  от  времени  отогревать  себя  и  свою
возлюбленную, кутаясь в шкуры с длинным волнистым мехом.
     Его придворные были тут же, - кое-кто с женщинами, а кое-кто и просто
так. Герцог уже почти привык к этому. Иногда наблюдение за другими  парами
даже возбуждало его. В конце концов, все, что вначале казалось диким, было
не более, чем традицией, и имело такое же право на  существование,  как  и
обычай предаваться любви вдвоем. Только одно настораживало герцога Йерда -
по-прежнему ничто не напоминало ему о том времени, когда  эти  оргии  были
неотъемлемой частью его собственной жизни.
     Но тело Лаины было податливым  и  упругим,  оно  влекло  его  так  же
сильно, как в самую первую ночь. Слуги, стоявшие у стен, держали  в  руках
факелы, которые пылали, не согревая  воздух  колодца.  Достаточно  было  и
того, что они освещали пещеры неверным колеблющимся светом.
     Вдруг, в самый разгар ласок, Лаина вскрикнула и отпрянула от Йерда.
     - Что это? - испуганно спросила она.
     Герцог дотронулся пальцами  до  щеки  и  нащупал  маленькое  пятнышко
чего-то  влажного  и  скользкого,  похожего  на  слизь.  Потом  он  ощутил
неприятный запах, исходивший от пальцев, и впервые за долгое время холодок
ужаса и кошмарных предчувствий коснулся его сердца.
     Он подозвал к себе слугу и потребовал зеркало из полированной бронзы.
     Насторожились шаманы, прятавшиеся в  углах  полутемного  помещения  и
охранявшие Тагрир от вторжения сил зла. Перешептываясь, собрались у выхода
жирные евнухи, похожие на стаю раскормленных падальщиков, приносящих беду.
Напряжение наполнило каждое слово и каждый  жест  темным  смыслом.  Спустя
недолгое время все, кроме герцога, были одеты и вооружены. Один из шаманов
приблизился к Йерду; на его лице ясно читался ужас. "Здесь слишком  боятся
Гашагара", - презрительно отметил про себя Холодный Затылок и отвернулся.
     Было слышно, как во внезапно наступившей тишине тихо и  тонко  плачет
ребенок герцога. Йерд посмотрел в сторону колыбели, находившейся в  десяти
шагах от него. Никто из кормилиц и слуг не  сделал  ни  шагу.  Тихий  плач
ребенка повис в воздухе вибрирующей  нитью,  готовой  вот-вот  оборваться.
Сенор почувствовал, что его нервы натянуты до предела.
     Он повернулся к Лаине, забившейся в шкуры. Ее лицо  вдруг  показалось
ему совершенно незнакомым. Он не мог понять, что за выражение было на этом
лице, словно герцогиня, утратив путеводную нить, растерялась и  не  знала,
какую роль ей теперь играть, попеременно надевая то маску  неестественного
отчаяния, то испуга, то холодного безразличия, то приторного участия...
     Герцог  вспомнил  случай,  произошедший  однажды  ночью.  Рука  Лаины
случайно коснулась открытого огня, но она даже  не  заметила  этого.  Ожог
прошел удивительно быстро. Тогда в голове Йерда зародились первые  смутные
подозрения.
     Теперь они превратились почти в уверенность.
     ...Слуга принес зеркало и Сенору не понадобилось много времени, чтобы
понять, в чем дело. На его  лице  появилось  пятно  гниющей  кожи.  Скорее
всего, это означало, что начало действовать колдовство  Зонтага.  Холодный
Затылок ясно вспомнил слова Хозяина Башни, как  будто  услышал  их  только
сейчас: "Делай  в  Тени,  что  хочешь,  но  запомни:  когда  я  почувствую
приближение смерти, начнут гнить твоя рука и  твоя  голова...  Твоя  жизнь
будет не длиннее моей."
     Сенор совершенно упустил из виду возможность того, что хотя  бы  один
из Великих Магов Кобара уцелеет после наступления Зыбкой Тени, но пятно на
руке служило  безмолвным  свидетельством  этому.  Откуда-то  издалека,  из
неведомого места ему был нанесен чувствительный удар и  значит,  в  Кобаре
существовал, как минимум, еще один След, Остающийся В  Предметах.  Мрачное
будущее ожидало придворного Башни, забывшего о сделке с  Магами,  будущее,
не сулившее вообще ничего хорошего...
     Он оторвался от зеркала и  медленно  обвел  взглядом  окруживших  его
людей. Теперь их лица выражали откровенную враждебность. Он  поразился  бы
этому, если бы не догадывался о том, что стояло за всеми этими фигурами.
     Закутавшись в шкуры, он медленно прошел между ними, каждое  мгновение
ожидая предательского удара мечом или кинжалом. Сейчас он  не  исключал  и
такого исхода. Однако расступившиеся  придворные  дали  ему  пройти  и  он
беспрепятственно  достиг  того  места,  где  были  сложены  его  хитиновые
доспехи, поющая шкура и древний меч, покоившийся в ножнах. Надевая все это
на себя, Сенор  раздумывал  о  том,  что  предпримет  теперь,  если  хочет
вырваться из очередной ловушки, которую ему расставила судьба.
     Все оставалось по-старому, пока он не начал  действовать.  Уже  почти
равнодушно он посмотрел на свою руку и увидел то, что ожидал  увидеть.  На
руке было еще одно, пока мало заметное пятно гниющей плоти.
     Постепенно  в   сознании   герцога   созрело   намерение   столь   же
спасительное, сколь и опасное. Если он ошибся и его подозрения - не более,
чем суеверный бред, тогда он совершит ужасную вещь и нигде потом не найдет
прощения и покоя.
     Но оказалось, что он уже сделал свой выбор. Натянуто улыбаясь, герцог
повернулся к своим людям. Потом прошел среди них,  стараясь  расположиться
так, чтобы никто не успел помешать  ему  выполнить  задуманное.  Несколько
десятков глаз внимательно следили за ним. Он видел кисти рук, лежавшие  на
рукоятях  кинжалов  и  мечей...  Йерд  улыбнулся   застывшему   на   месте
придворному шаману и сказал, обращаясь ко всем:
     - Надеюсь, очередная выходка Гашагара не помешает нам развлекаться?..
     Кое-кто расслабился, а кое-кто даже отвернулся от него.  Тогда  Сенор
подошел к герцогине и медленно стянул с нее снежно-белую шкуру. Обнаженная
кожа  Лаины  заблестела  в  свете  факелов  и  она,  облегченно  вздохнув,
протянула руки, чтобы обнять герцога. Ее глаза влажно и призывно блестели,
вся она казалась поразительно настоящей. В каждой клетке  этого  чудесного
тела осязаемо и трепетно пульсировала жизнь...
     В уютном полутемном углублении, выложенном шкурами,  все  еще  плакал
ребенок. Отделившись от стены, к нему поспешила  кормилица.  Крик  ребенка
вдруг быстро достиг верхней точки и  стал  почти  истерическим.  Несколько
голов повернулись в сторону колыбели...
     Незавершенному понадобились все его мужество и вся его воля.
     Он  отступил  на  шаг,  выхватил  из  ножен  меч   Торра   и   мощным
стремительным ударом снес герцогине голову с плеч.
     Ужасный звук, в  котором  соединились  звериный  крик  и  расколовший
тишину гром, раздался отовсюду, когда голова и тело Лаины ударились о  пол
пещеры, но это уже были не голова и  тело  человеческого  существа.  Нечто
быстро разлагающееся,  вязкое  и  изменчивое  расплывалось  перед  глазами
герцога, теряя привычные очертания...
     Стены колодца Тагрир задрожали, по ним прошла хорошо  заметная  зыбь,
словно они стали жидкими, а затем потолок обрушился на Сенора, не причинив
тому никакого вреда. Он узнал тошнотворную волну, сопутствующую погружению
в Тень и проходящую через него. Иллюзорный  мир  рушился  вокруг,  пытаясь
заодно уничтожить Глупца, но он уже был неуязвим.
     Однако, так повезло не всем.
     Пространство наполнили кошмарные крики существ, созданных только  для
этого  мира,  и  тем  не  менее,  вполне  живых.  Еще  бы,  -   ведь   они
присутствовали при конце света! Их гибель казалась  ужасной  даже  Сенору,
хотя  для  него  все  это  уже  было  не  более,  чем  хорошо  разыгранным
спектаклем. Попавшие под ливень летящих сверху камней корчились  в  муках,
погребенные под рухнувшим потолком умирали беззвучно, трещали черепа,  как
яичная  скорлупа,  затихали  стоны  проваливающихся  в  бездну,   метались
обезумевшими факелами сгорающие заживо... А потом уже не было ни верха, ни
низа, только беспорядочный круговорот зыбких обломков и того, что осталось
от человеческой плоти. Нити, из которых были сотканы иллюзии, окончательно
оборвались. Мнимая Земля Мокриш перестала существовать.

     За  размытой  картиной  разрушения  Сенор  увидел  какие-то   фигуры,
бледные, словно отражения в мутном запыленном зеркале, плохо различимые  и
непрерывно меняющиеся. Временами  ему  казалось,  что  он  узнает  силуэты
Лаины, некоторых из своих бывших придворных, существа со следом от веревки
на шее и многих, многих других. Все они готовились к сражению - в  этом  у
него не оставалось сомнений.
     Когда  течения  Хаоса  смыли  материю,  утратившую  связующий  закон,
Незавершенный снова оказался на бесцветной, простиравшейся в бесконечность
тверди, лишенной признаков и атрибутов, которую услужливо создал для  него
След,  заключенный  в  мече  Торра.  Он  дотронулся  поочередно  до  своих
амулетов. Все они остались с ним и даже кожаная маска - подарок  Зелеша  -
лежала в кармане куртки, надетой поверх доспехов из  хитина.  Он  апатично
подумал о том, что это значит. Может быть, хотя бы Зелеш не был  иллюзией.
Вполне возможно, что тогда уцелел и Гашагар.  Потом  на  тверди  появились
Боги Земли Мокриш, чтобы в последний раз попытаться избавиться от  Глупца,
и ему уже было не до раздумий.
     За  своим  левым  ухом  Холодный  Затылок  ощутил   чье-то   незримое
присутствие.  Теперь  это  было  нечто  враждебное,  затуманившее  мозг  и
препятствовавшее магическому  зрению.  Десятки  Сущностей  возникли  перед
Сенором и каждая обладала сотней возможностей уничтожить его.  Кое-кто  из
них предпочел воплотиться в те же  самые  тела,  которые  герцог  видел  в
Обители Семидесяти Семи. Он рассмотрел мужчину с трупной полосой на шее, в
его руках была шпага, длинная и тонкая, как  луч  света,  падающий  сквозь
игольное ушко. Ее острие хищно извивалось, как будто было языком живого  и
смертоносного существа. Почему-то  эта  шпага  показалась  Сенору  опаснее
любого выкованного из стали клинка.
     Валет  и  Король  Мечей  надвигались   на   него   стаей   гигантских
металлических пауков,  ощетинившихся  разнообразнейшим  оружием;  на  боку
каждого из них чернели  символы  масти  Мечей.  Но  большинство  Сущностей
оказались гораздо менее прямолинейными.
     Благодаря обострившемуся восприятию, придворный  Башни  видел  облако
мельчайших, смертельно ядовитых частиц, роящихся вокруг  него  в  ожидании
момента, когда Незавершенный выпустит из руки  древний  меч.  Сенор  узнал
почерк своего давнего коварного врага - Пятерки Пантаклей, посетившей  его
когда-то в Замке Крика.
     Тончайшая нить - тень Восьмерки Чаш -  висела  над  его  головой  еле
видимой подрагивающей паутиной и была готова обвиться вокруг его шеи.
     Огненное озеро, которым был Рыцарь Жезлов, окружало Незавершенного со
всех  сторон  и  он  остался  на  маленьком   островке   среди   бушующего
всепожирающего пламени.
     Маг, Император и Императрица плыли над твердью огромными тенями, неся
в себе неизвестную Сенору угрозу, но он не стал ждать нападения.
     Он закрыл глаза и было ему уже знакомое видение  -  гроб  из  черного
камня, висящий в пустоте, к которому вела дорожка  из  светящихся  знаков,
полностью совпадающих с теми, что были выбиты на лезвии меча из  небесного
металла.
     Сенор стоял на третьем знаке и его целью  был  черный  гроб  -  целью
непонятной и ужасной, тем более, что он не знал, какая сила влечет  его  к
этому гробу. Снова он был слепой вещью, тварью,  заблудившейся  в  поисках
утраченного хозяина, и знакомые ему боль и ярость пронзили его сердце...
     Просуществовав краткий миг, видение исчезло; Сенор стоял на созданной
Следом Торра тверди, держа в руках древний меч.  Третий  от  рукояти  меча
знак сиял голубым светом, по сравнению с которым меркло даже пламя  Рыцаря
Жезлов.
     ...Все свершалось помимо его сознания. Сила меча пробуждалась,  когда
он  нуждался  в  ней.  Но  ужасные  предчувствия  не  оставляли  его  -  с
содроганием он думал о том  моменте,  когда  будут  пройдены  знаки  и  он
окажется у черного гроба...
     Холодный Затылок смотрел, как по лезвию древнего меча струятся темные
потоки, словно волны сгустившегося мрака. Леденящий холод исходил от  них;
клинок и рукоять покрылись инеем. Сенор почувствовал, как немеет его рука,
державшая меч.
     Он  поднял  глаза  и  увидел,  как  передернулось   от   ужаса   лицо
Повешенного, а хищная шпага свернулась кольцами и исчезла в его ладони.
     -  Остановись,  безумец!  -   закричал   Повешенный.   -   Это   Лед,
Замораживающий Сущности! Остановись, если не хочешь разрушить Хаос!..
     Замешательство  Сущностей  было  безграничным.  Их  ряды   смешались,
кое-кто начал превращаться  в  нечто  чудовищное,  но  Незавершенного  уже
трудно было остановить.
     Он поднял меч и конус леденящего мрака, стекавшего с острия, ударил в
бесконечность, как луч, сотканный из одной только непроглядной тьмы.
     Предсмертный вой обитателей Тени вонзился в уши  Сенора  болезненными
жалами, но древний меч в его  вытянутой  руке  неумолимо  поворачивался  в
сторону Сущностей и вместе с мечом к ним приближался Лед, которого они так
боялись.
     Конус мрака накрыл их и они исчезли, словно тени, утонувшие в ночи, -
пауки, огненное озеро, невидимый душитель... В то же мгновение все стихло.
Беззвучно  струились  по  лезвию  темные  потоки  и  вокруг  Сенора   была
абсолютная тишина, как будто Лед меча заморозил все движения и все звуки.
     Потом третий символ на клинке погас  и  мгла,  застилавшая  ландшафт,
стала рассеиваться. Сквозь нее проступили очертания неподвижных  фигур  из
черного льда. Они были совершенно непрозрачны  и  ни  один  луч  света  не
проникал в них.
     Когда мгла рассеялась  окончательно,  Сенор  оказался  перед  мрачным
кладбищем замороженных идолов, каждый из  которых  был  памятником  самому
себе. Он представил себе их судьбу -  когда  твердь  исчезнет,  они  будут
вечно носиться в пустоте по воле течений Хаоса, пока кто-нибудь не  снимет
с  них  заклятие  древнего  меча.  Эта  картина  была  похожа  на  неясное
воспоминание... Незавершенный не чувствовал угрызений совести.  Он  шел  к
единственной цели, которая у него осталась, и сражался с теми, кто пытался
отвратить его от нее.  Его  подстегивали  собственная  боль,  страх  перед
силами более могущественными, чем он сам, и предопределение, которое  было
как камень на шее, тянущий утопленника ко дну.
     ...Сенор пытался выяснить, осталось ли среди  замороженных  Сущностей
Суо из Мертвых Времен, к которому он, конечно, не испытывал привязанности.
Но все же оно было его спутником в странствиях по Тени. Однако, оказалось,
что он не может даже сосчитать фигуры из черного льда - они  располагались
так, что из одной точки была видна только часть из них. Опознать тех,  кто
стал жертвой Льда, не представлялось возможным, а меч из небесного металла
не оставлял на ледяных статуях даже царапины.
     Больше здесь было нечего делать.
     Сенор повернулся и отправился вглубь Тени, двигаясь  по  безграничной
бесцветной равнине, пока кладбище замороженных Сущностей  окончательно  не
исчезло из вида.

                                  ЭПИЛОГ

     Так продолжалось его странствие по Зыбкой Тени.
     Он лишился своих спутников и остался один на один с Хаосом.
     Лиловое пятно на его руке медленно разрасталось,  превращая  кисть  в
отвратительную конечность полутрупа. Кроме  того,  кисть  вскоре  утратила
подвижность и он мог сражаться только одной рукой.
     Пятно гниющей  плоти  увеличивалось  и  на  его  левой  щеке.  Спустя
некоторое время почти половина его лица была обезображена.
     Он не мог противодействовать этому колдовству.  Хозяин  Башни  Зонтаг
наградил его чем-то вроде мертвой кожи, расползавшейся по  телу.  Но  хуже
всего было то, что у Незавершенного не оставалось времени,  чтобы  достичь
Реки С Одним Берегом, которую стерегли Охранники Веры.
     Он забыл о своем соглашении с Хозяином Башни и  теперь  расплачивался
за это. Единственным выходом было тотчас же отправиться  на  поиски  Храма
Спящих Младенцев, какими бы безнадежными  и  бесполезными  эти  поиски  не
казались...

     Придворный Башни из исчезнувшего Кобара был  вынужден  носить  маску,
подаренную  ему  тенью  Зелеша  в  Доме  Над  Океаном  и  скрывавшую   его
изуродованное лицо, но все равно, среди обитателей Младшего  Хаоса  вскоре
прошел слух о неприкаянном герцоге по прозвищу Мертвая Кожа, странствующем
в поисках загадочного Храма и властвующем над  силами,  которые  позволили
ему избежать вечного плена в Обители Семидесяти Семи.
     Маска сделала Сенора безликим и может быть, более угрожающим для  его
врагов, однако только сам он  знал,  какое  страдание  причиняло  ему  его
уродство, вызванное нездешним колдовством. Лицо и рука  полуразложившегося
трупа, а также соответствующий запах, - мало кто мог забыть об этом,  имея
дело с герцогом. Его глаза лихорадочно блестели в узких прорезях  маски  и
это были глаза смертельно раненого зверя.
     Полный ненависти к миру,  ожесточившийся  и  утративший  иллюзии,  он
странствовал по самым гнусным закоулкам Тени, читая порой во взгляде  тех,
кого встречал по пути, затаенную насмешку или неприкрытый ужас.
     С женщинами он был насмешлив  или  циничен,  со  всеми  остальными  -
холоден и жесток. Колдовство Зонтага обрекло его на изоляцию; он  двигался
к своей почти нереальной цели и гнал перед собой тяжелую волну  ненависти.
Те, кого он считал союзниками, были слишком далеко или, скорее всего,  уже
мертвы. Он убил в себе надежду встретиться с ними, чтобы меньше  страдать,
но не избежал этой участи. Безразличие к собственной жизни  и  привычка  к
боли сделали его беспощадным и страшным врагом.
     Его амулеты были с ним и этого пока было достаточно, чтобы оставаться
живым в Хаосе. На их  силу  он  все  еще  мог  опереться.  О  таинственных
зеркалах Короля Жезлов он вообще ничего не знал, однако само обладание ими
придавало Незавершенному мрачную решимость.
     В придворном Башни не осталось почтения к Великим Магам Кобара.
     Он понимал, что может не успеть сделать  то,  во  что  уже  почти  не
верил.
     Он помнил только, что должен успеть отомстить.

                               Андрей ДАШКОВ

                                 ОТСТУПНИК

                                   Скажи: "Прибегаю я к Господу рассвета
                                   от зла того, что он сотворил,
                                   от зла мрака, когда он покрыл,
                                   от зла дующих на узлы,
                                   от зла завистника, когда он завидовал!"
                                                  Коран. Сура 113. Рассвет

                                  ПРОЛОГ

     Сенор так никогда и не узнал, что в  глубине  его  существа  родилось
это. Никто не видел, как вызревают  ужасные  семена...  Вначале  это  было
головной болью. И что-то страдало и ворочалось в тесной коробке черепа;  и
ему удавалось ненадолго прогнать эту боль, но  она  никогда  не  проходила
совсем, а оставляла мысли - как шум и видения, как утомительный сон.
     Проклятье его заключалось в том, что  он  был  Незавершенным;  он  не
помнил своего прошлого и ничего не знал о своем будущем.
     Лишь на секунду его ум становился безмолвным и  ясным,  но  потом  не
было покоя: слова с утраченным смыслом  как  злобные  псы  бесновались  на
окраинах сознания, из могил памяти восставали демоны  -  и  шли  по  кругу
часы, дни, недели и годы... Это росло незаметно и  неумолимо  и  привыкало
жить в стенах  своей  тюрьмы.  А  потом  оно  разрушило  Сенора  и  начало
действовать...
     Оно стремилось достичь Слияния и Завершения.
     Но этому освобождению предшествовали долгие и странные приключения.

                         ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МЕЧ ТОРРА

                           1. НЕЧИСТАЯ СОВЕСТЬ

     Он шел за безглазой собакой, которая безошибочно вела его по  длинным
извилистым коридорам верхних этажей  Башни.  Стук  каблуков  Сенора  гулко
отдавался под низко нависшими сводами. По дороге  ему  не  встретилось  ни
одного живого существа.
     Накидка из тонкой шкуры животного Тени скрывала его хитиновые доспехи
и потемневший от крови  иззубренный  меч.  Злополучный  кусок  пергамента,
который он держал в руке, жег его ладонь. Полученное послание  не  обещало
ничего хорошего.
     Сенор был всего лишь Человеком Безымянного Пальца, а  значит,  меньше
чем игрушкой в руках Хозяев Башни. Это был не его мир, хотя он знал о  нем
не меньше любого, живущего здесь. Что-то вроде  Нечистой  совести  терзало
его. Он уже успел пожалеть о многом.

     Немой  слуга  из  башни  выслеживал  его  весь  вчерашний  вечер.  Он
скрывался за живой изгородью, питавшейся  отбросами  и  плотной  когтистой
стеной окружавшей дом. Когда  Сенор,  вернувшийся  из  Кратера  Самоубийц,
снимал  заклятье  с  металлической  решетки,  закрывавшей  вход,  -  слуга
выскользнул  из  темноты.  Сенор  вздрогнул,  настолько  неожиданным  было
появление немого, похожего  на  привидение.  Он  вырвал  из  ножен  меч  и
приставил его острие к горлу немого. Но тот остался  невозмутим,  несмотря
на тонкий ручеек крови, стекавший ему на грудь.
     Слуга из Башни отвел клинок в сторону, оглянулся, убедившись  в  том,
что вокруг никого нет, сунул Сенору в руки кусок пергамента,  серую  маску
из растягивающейся ткани, высушенную трехпалую лапку птицы -  и  беззвучно
исчез во мраке.
     Ошеломленный Сенор вошел в дом, заперся и при тусклом свете свисавшей
с потолка светящейся змеи изучил нацарапанное на пергаменте послание.
     Он запомнил его наизусть - слово  в  слово,  и  это  не  было  тратой
времени - он знал, что очень скоро все написанное  исчезнет  с  пергамента
бесследно.

     Присутствие в Башне  избавляло  его  на  время  от  преследований  со
стороны барона Тантора Тенга.  Барон  с  редким  упорством  пытался  убить
Сенора в течение нескольких последних дней, но  причина  внезапной  вражды
оставалась пока тайной за семью печатями.
     С большим трудом  при  помощи  своего  дара  ему  удалось  уничтожить
наемного убийцу Тантора, избежать смерти от яда,  который  ему  подлили  в
вино в родовом  доме  герцога  Криала,  покровителя  барона  Тенга,  и  не
погибнуть под колесами кареты на узкой улице  вчерашней  ночью.  Тогда  он
успел заметить только герб с двухголовой  гиеной,  выдавленный  на  дверце
растаявшего в темноте экипажа. Но если Тантор собирался  довести  дело  до
конца, Сенор мог считать себя находящимся в смертельной  опасности.  Мысль
об этом тоже не улучшала настроения.

     Ранним утром, когда еще не взошел из-за Завесы Мрака Большой Огненный
Круг,  Сенор  стоял  перед  огромным  темным  монолитом  Башни,  привычные
грибовидные очертания которого - видимые днем  из  любой  точки  города  -
терялись в предрассветных сумерках. Кое-где на гладком стволе он  различал
высокие  узкие  прорези,  похожие  на  бойницы,   и   длинные,   вытянутые
параллельно  горизонту,  щели.  Еще  выше  тело  гриба  было   изуродовано
наростами и торчащими в стороны гигантскими шестами. С них клочьями свисал
голубоватый туман.
     Сенор нашел вход, упоминавшийся  в  пергаменте.  У  двери  из  тускло
светящегося металла его ждала слепая собака. То место на ее черепе, где  у
обычных животных находились  глаза,  закрывала  мощная  роговая  пластина,
которую не мог разрубить меч из обычного металла. Такая же броня покрывала
всю ее голову и туловище. Она  почувствовала  приближение  Сенора  намного
раньше, чем он увидел слепого стража Башни.
     Он сунул собаке под нос кусок пергамента, с которого исчезли знаки, и
ее обнажившиеся клыки вновь затянулись  пластиной.  Почерневшая  броня  на
плечах опустилась и стала белой.
     Вслед за слепой собакой Человек Безымянного Пальца медленно  вошел  в
высокую дверь.

     Хотя нижнюю часть Башни Сенор знал как свои четыре пальца, в  верхних
ее пределах он не бывал никогда. Никто из придворных не появлялся здесь по
своей воле. Теперь он  точно  следовал  всем  указаниям,  содержавшимся  в
пергаменте. Вполне возможно, что в противном случае  его  ожидала  смерть.
Правители Кобара оберегали свои тайны достаточно хорошо.
     На верхние этажи Сенор попал, войдя вслед за собакой в узкий каменный
колодец. Несколько мгновений  непроницаемой  тьмы  -  и  они  очутились  в
совершенно незнакомом ему коридоре. Сенор  даже  не  пытался  понять,  как
скоро совершился переход. Каждый,  рожденный  в  Кобаре,  давно  привык  к
непостижимому могуществу Хозяев Башни.
     При входе в зал гобеленов он натянул на  лицо  серую  растягивающуюся
маску, которую получил от немого слуги. Оказалось,  что  в  ней  прорезаны
отверстия для глаз, а  в  отверстия  вставлены  прозрачные  стекла,  через
которые Сенор мог видеть все, что происходит вокруг.
     Стены зала были увешаны старыми гобеленами из металлических  нитей  и
закрыты панелями со странным орнаментом.
     Слепая собака миновала зал беспрепятственно, но когда Сенор  добрался
до его середины, из почти невидимых щелей в стенах клубами  повалил  бурый
дым, заполнивший помещение в несколько мгновений. Сенор наугад добрался до
массивных металлических дверей и оказался в коридоре,  освещенном  редкими
факелами. Он увидел удаляющийся круп слепой собаки и, содрав с лица маску,
последовал за ней.
     Перед комнатой, заполненной блестящими сетями, он  вставил  трехпалую
птичью лапку в отверстие  около  двери  и  без  помех  проскользнул  между
висячими ловушками.
     Казалось,  они  двигались  без  смысла  и  цели,  и  Сенору  начинали
надоедать эти вызывающие смятение этажи и странные действия,  которые  его
принудили совершать. Но прежде чем он оказался лицом к лицу с  Правителем,
они миновали комнату, где с потолка лилась вода и  исчезала  в  отверстиях
между каменными плитами пола; зеркальный зал, в котором Сенор заблудился в
отражениях и выбрался только потому,  что  шел  на  запах  слепой  собаки;
библиотеку со  многими  тысячами  покрытых  пылью  томов  в  металлических
переплетах; и  наконец  комнату,  заставленную  серебристыми  саркофагами.
Сенор заглянул в прямоугольное окно одного из них и отшатнулся, увидев  за
стеклом неестественно гладкие лица двух слуг Башни -  мужчины  и  женщины,
лежавших в саркофаге с открытыми глазами. Несколько  раз  он  видел  их  в
городе - этих, или как две капли воды похожих на них.
     Собака глухо заворчала,  и  Сенор  поспешно  двинулся  за  ней.  Одно
утешало: по крайней мере, здесь еще и не пахло колдовством.

                             2. УСТОИ КОБАРА

     Тысячи лет существовал город Кобар, и никто не помнил о тех временах,
когда города не было. Кобару, окруженному со всех  сторон  Завесой  Мрака,
принадлежали земли всего этого мира, включая деревни Безлюдный Двор  -  на
юге и Дырявая Крыша - на востоке. Никто и ничто не могло проникнуть сквозь
Завесу: на любой доступной взгляду  высоте  птицы  поворачивали  назад,  а
гигантская яма, вырытая в незапамятные времена Хозяином  Башни  Тингом,  с
целью выяснить, насколько глубоко Завеса проникает в земную твердь, так  и
осталась немым  свидетелем  человеческого  бессилия.  Края  Завесы  стеной
поднимались от земли и, размываясь, терялись  высоко  в  небе,  а  Большой
Огненный Круг, восходя и заходя, появлялся и исчезал за нею постепенно.
     Лишь в одном месте этого замкнутого мира Завеса Мрака прерывалась, но
в этом разрыве переливалась и дрожала отвратительным студнем Зыбкая Тень.
     Никто в Кобаре не знал, что такое Зыбкая Тень,  и  ни  один  человек,
вошедший  туда,  не  вернулся.  Установления   гласили,   что   там   были
Неизвестность, Неопределенность, Хаос, Безумие и Смерть.
     Создавшие Установления давно исчезли, а подтверждением слухам служили
пришельцы из Тени - странные существа, порождения Хаоса; с большинством из
них Кобару приходилось сражаться и любой ценой уничтожать.
     Иногда они оказывались почти предсказуемыми и  не  угрожали  смертью.
Тогда с ними говорили знаками и  вели  обмен,  но  все  равно  их  тайного
влияния боялись и ждали момента, когда они вновь сгинут в Тени. Да и  сами
эти создания никогда не задерживались в Кобаре надолго, явно чувствуя себя
неуютно в мире предопределенности, и, взяв порой на обмене странную  цену,
вскоре исчезали.
     Так в городе появлялись металлические сферы с непонятными  рисунками,
липнущее железо,  невесомые  диски,  плавающие  под  потолком;  сосуды  из
темного вещества, которые никому не удавалось  наполнить  или  разбить,  и
многое другое, не похожее вообще ни на что. Значение этих  предметов  было
неизвестно живущим здесь, а может быть, утрачено давным-давно.
     В любом случае, Кобар был вынужден выстроить  Преграду,  отгородившую
Тень от мира, и содержать стражу, которая могла бы  сразиться  хотя  бы  с
самыми привычными из ее порождений. Обычно здесь находились лучшие воины с
лучшим оружием и боевыми машинами, но и они порой оказывались  бессильными
против  Мертвящего  Света,  Плавающих  Отражений  (когда  что-то  странное
творилось с Огненным Кругом), Ядовитого Тумана, Зловонной Чумы, Безумия, а
то и вовсе Неощутимой Смерти, приходивших иногда из-за Преграды.  В  такие
времена умирали многие. Когда становилось  бесполезным  привычное  оружие,
самим Великим Магам приходилось пускать в ход свое тайное искусство.
     Как  бы  там  ни  было,  до  сих  пор  Кобару  удавалось   сдерживать
наступление Тени - и равновесие  между  порядком,  поддерживаемым  властью
Хозяев Башни, и Хаосом, готовым излиться в мир, восстанавливалось вновь.

     Никому неизвестными,  кроме,  может  быть,  самих  Магов,  оставались
истоки их нынешней власти. В незапамятные времена Кобар  был  разделен  на
Верхний  и  Нижний  город.  Центром  Верхнего  стала   Башня,   окруженная
крепостями богатых и  влиятельных  кланов,  домами  придворных,  городской
знати и священников религии Воплощений;  Нижний,  в  котором  обитали  все
остальные, протягивал все  дальше  в  стороны  гигантские  щупальца  своих
зловонных кварталов.

     Иерархия придворных в Кобаре  стала  со  временем  весьма  сложной  и
запутанной. Кроме высшей знати, наследующей титулы безоговорочно, любой, у
кого хватило бы средств для обучения в сектах и  кто  сумел  бы  выжить  в
непрерывной  и  тайной  войне  против  всех,  которая  велась   в   Кобаре
посредством интриг с самыми  изощренными  жестокостью  и  коварством,  мог
стать  придворным.  Такие,  принадлежавшие  к  вновь  вылупившейся  знати,
приобретая  правдой  и  неправдой   заслуги   перед   властью   и   своими
покровителями, поднимались по ступеням иерархической  лестницы  Кобара  от
Человека Мизинца до Хозяина Ладони  и  получали  право  носить  при  дворе
перчатку с отрезанным пальцем. Присваивали очередной титул, как и отнимали
его у преступивших никому  не  ведомую  грань,  заседавшие  тайно  Хозяева
Ладони. Здесь также таился неистощимый источник интриг.
     Владевшие магией, истоками всех наук и лженаук, Великие Маги  правили
незримо и неумолимо, лишь иногда спускаясь с запретных для всех  остальных
живущих в Кобаре верхних этажей Башни. Они почти не нуждались в  поддержке
мечей,  ибо  обладали  силами  гораздо  более  страшными.  Хозяева   Башни
допускали интриги, соперничество между кланами, дуэли  между  придворными,
убийства и резню, пока  это  не  угрожало  нерушимым  устоям  этого  мира,
главными из которых была их власть и нескончаемая война с Зыбкой Тенью.
     Трудно  было  оспаривать  непостижимое  могущество  Магов.  Канула  в
небытие (да и существовала ли когда-нибудь?) память о  том,  кто  и  когда
выстроил Башню - гигантскую цитадель странной формы из  темного  камня,  в
стенах которой не было стыков и швов. Было очевидно, что  она  создана  не
людьми Кобара; а легенда о том, что Башня упала с неба еще  до  того,  как
опустилась Завеса Мрака, не объясняла ничего.
     Сами же Повелители, возможно, были бессмертны; никто не знал,  откуда
они взялись, сколько их, и вообще, - одни ли они и  те  же  на  протяжении
многих веков. Кроме веры в их бессмертие,  имели  хождения  и  предания  о
женщинах, исчезнувших навсегда, тех, которых Маги брали к  себе  в  Башню,
чтобы те рожали им детей.
     Но однажды, на глазах Сенора, пришел конец Великому Магу Селангу. Это
случилось, когда Двухголовый из Тени появился в мире на  плечах  огромного
прозрачного  пса.  Стрелы  и  камни  метательных  машин  не  оказывали  на
пришельцев никакого  воздействия,  если  не  считать  того,  что  по  мере
поглощения попадавших в них камней, Двухголовый и его пес становились  все
больше и больше.
     Они  легко  прорвались  сквозь   укрепления   и   перенеслись   через
замаскированные ловушки, а потом миновали огненный  дождь,  обрушенный  на
них воинами Преграды из бочек с горящей жидкостью.
     Двухголовый, двигаясь к Кобару по сужающейся спирали, почти полностью
разрушил Дырявую Крышу, но  на  окраине  деревни  его  уже  поджидал  Пург
Разделыватель Мяса  с  боевым  топором  из  небесного  металла,  покрытого
серебром  и  заговоренного  незадолго  до  этого  Магом   Селангом.   Пока
прозрачный  пес  Двухголового  каменными   когтями   раздирал   в   клочья
Перевозчика Туш Халепа, Пург приблизился  к  нему  вплотную  и,  произнеся
магическую формулу, снес ему топором голову.
     После  чего  раздался  хрустальный  звон  и  пес  исчез  по   частям,
превратившись в рассыпающиеся плоскости, по-разному преломлявшие свет.
     Увидев это, Двухголовый издал низкий гул, от которого стоявшие  рядом
потеряли разум, и выпустил из двух своих  ртов  черное  облако,  окутавшее
голову Пурга и превратившее его лицо за опущенным  забралом  в  обугленную
маску, с которой каплями падал на землю расплавленный металл.
     После гибели Пурга  на  Двухголового  напала  свора  слепых  собак  -
заколдованных созданий Хозяев Башни. Они считались перерождениями  древних
чудовищ, которых Боги  обрекли  на  вымирание  в  Нижнем  Мире.  Их  тени,
призванные из Сумрачного Царства, были заключены Магами в телах  безглазых
собак.
     Несмотря на отсутствие глаз, они прекрасно ориентировались  а  тайных
норах Башни и надежно охраняли ее тайны. Существовало поверье, что  слепую
собаку можно убить, лишь отрубив ей голову и  закопав  отдельно  туловище,
ибо в противном случае собака выползала из-под земли и  начинала  блуждать
по миру, преследуя своего убийцу. Но насколько Сенор знал,  никто  еще  не
пробовал сделать это.
     Свора  атаковала  Двухголового,  но  ни  одна  из  собак  не   сумела
приблизиться к нему ближе чем на десять шагов. Оказавшись перед гостем  из
Тени,  свирепые  создания  рухнули  наземь,   парализованные   неизвестным
влиянием, исходившим из четырех его глаз.
     Двухголовый уже охотился на окраинах Кобара, когда Селанг спустился с
высот Башни с белым шаром в руках, держа его  в  металлических  рукавицах.
Те, кто видели это, клялись потом, что между шаром  и  рукавицами  Селанга
был небольшой просвет, а сам шар окутывала голубоватая дымка.
     Селанг  появился  на  крыше  одного  из  домов  и  сбросил   шар   на
Двухголового. За мгновение до этого два лица  поднялись  кверху  и  четыре
горящих глаза взглянули на Селанга. Но шар уже неотвратимо летел  вниз,  и
когда достиг цели, вспышка ярчайшего света ослепила всех, в  том  числе  и
Сенора, с содроганием наблюдавшего за происходящим, а на месте, где  стоял
Двухголовый, еще долгое время кружился мутный багровый вихрь.
     Спустя несколько секунд высохшее тело Селанга скатилось  с  крыши  и,
перевернувшись в воздухе, ударилось о камни. Никто не мог бы сказать,  что
предмет, лежавший теперь перед глазами подавленного Сенора,  был  когда-то
живым существом.

                           3. РАЗГОВОР БЕЗ СЛОВ

     Слепая собака оставила его в  комнате,  где  не  было  ничего,  кроме
раскатившихся по полу  больших  черных  шаров,  и  исчезла  за  поворотной
панелью в стене.
     Сенор не уловил момента,  когда  Хозяин  Башни  появился  перед  ним.
Безусловно, здесь присутствовало нечто, сильно влиявшее на его мозг.
     Серая фигура, казалось, возникла из сгустившегося полумрака  и  пыли.
Было слишком  темно,  и  Сенор  не  увидел  ничего  под  низко  надвинутым
капюшоном, кроме голубого сияющего глаза. Сенор смотрел  на  этот  глаз  и
думал о том, известно ли Правителям о спрятанном трупе.  Ему  было  не  по
себе. Он с отвращением сознавал, что сделал нелепый  ход,  и  этим,  может
быть, погубил свою жизнь. Но не все еще было потеряно. В противном  случае
с ним покончили бы гораздо более быстрым способом.
     Чем внимательнее он вглядывался в единственный  глаз  хозяина  Башни,
тем более странным тот ему казался. Потом он понял,  в  чем  дело,  -  его
собственное отражение в зрачке голубого глаза было перевернутым.
     Он не  успел  как  следует  осознать  это,  когда  последовал  первый
беззвучный вопрос. Сенор услышал призыв, ощутил, как что-то чужое входит в
его мозг, и впустил это, но лишь туда, где ждали своего  часа  вежливые  и
ничего не значащие ответы. Ведь он был Придворным Башни и  знал,  что  для
подобных разговоров существовали внутренние преграды, но догадывался также
и о том, что есть сильная и еще неведомая ему магия, разрушающая память  и
сознание любого существа. При желании Маг мог бы войти в него с  такой  же
легкостью, с какой разбивают голову куклы. Но пока лишь несколько  шпионов
почти открыто бродило по самой доступной части  сознания  Сенора,  пытаясь
найти лазейки к запретным местам. Человеку Безымянного  Пальца  без  труда
удавалось следить за ними и делать так, чтобы они нигде не  пересеклись  с
его мыслями о спрятанном трупе.
     Некоторое время они говорили об убитой  женщине,  чье  тело  нашли  в
сточной канаве  на  городской  окраине.  Лоб  Сенора  покрылся  испариной.
Совпадение было чудовищным.  Существовало  единственное  объяснение  всему
этому - Хозяева Башни вели с ним какую-то игру. В этой игре он  был  всего
лишь пешкой, которой рано или поздно  пожертвуют,  когда  наступит  нужный
момент. Вполне возможно, он так и не узнает, в какой интриге ему  пришлось
сыграть эпизодическую роль.
     Но у него не было выхода. Он должен принять эти условия или  умереть.
Он выразил недоумение по поводу того, что Правителей заинтересовало  столь
ничтожное событие, как убийство.
     В ответе Хозяина Башни заключалось презрение к его  жалкой  хитрости,
но и позволение скрыть то, что должно быть скрыто.
     "А ведь я им нужен, - подумал вдруг Сенор. - Нужен настолько, что  он
не захотел даже копаться в том, что я совершил".
     Это  означало,  что  их  цели  совпадали.   Было   бы   безумием   не
воспользоваться этим. Имея столь могущественного и тайного покровителя, он
мог бы многое узнать о своем прошлом. Он занимал одну из низших ступеней в
иерархии Башни и не мог надеяться на то, что когда-нибудь  найдет  путь  к
истокам многочисленных тайн, которыми был пронизан здешний мир. Но  теперь
у него появилась слабая, почти призрачная надежда сделать это.
     Все это успело промелькнуть в его голове, в то  время  как  лицо  его
выражало лишь ничего  не  значивший  интерес  к  подробностям,  касающихся
найденного трупа.
     Сенор услышал, что женщина была  убита  не  там,  где  ее  нашли  (он
прекрасно знал об этом, поскольку сам  перенес  труп  от  своего  дома  на
окраину Кобара), что она из Нижнего города (это он предполагал), и  что  у
нее был найден предмет из Зыбкой Тени (это было  для  Сенора  новостью,  и
совершенно меняло  все  дело).  Он  выдохнул  с  облегчением.  Становилось
понятным,  почему  разговор  зашел  об   этом,   в   общем-то   ничем   не
примечательном, трупе.
     Сенор позволил себе поинтересоваться обнаруженным предметом.
     Глаз. Это был искусственный глаз, принесенный в Кобар много лет назад
пришельцем из Зыбкой Тени.
     Сенор проклял себя за тупость. Он мог бы догадаться об этом сразу. Но
в тот вечер у дверей его дома было слишком  темно,  а  разобрать  то,  что
говорила умирающая, оказалось почти невозможно.
     Тем временем Хозяин Башни несколько ослабил  защиту  и  позволил  ему
узнать, с кем и зачем ведет он эту странную безмолвную беседу.

                           4. КРАТЕР САМОУБИЙЦ

     Когда-то, спасаясь от убийц Марагга Рваные Ноздри, который восемь лет
назад являлся его самым страшным врагом, Сенор был вынужден провести  ночь
в библиотеке Башни. Ему предстояло долгое и вынужденное безделье там,  где
никому не могло прийти в голову его искать.
     Здесь, при колеблющемся свете  масляной  лампы,  перебирая  от  скуки
старые запыленные фолианты, он наткнулся  на  хроники  Кобара,  записанные
восемь поколений назад и содержавшие сведения о  временах,  бывших  теперь
глубокой древностью. Большинство страниц  древней  книги  истлело,  хорошо
сохранился лишь металлический переплет.
     Как свидетельствовали хроники, еще до  того,  как  опустилась  Завеса
Мрака, с неба пришла Гремящая Сила, столкнулась с земной твердью и ушла  в
нее, погибнув или затаившись в глубине. Но от этого столкновения  осталась
гигантская воронка с ровными конусообразными краями.
     Спустя  несколько  поколений  после  появления  Завесы,   она   стала
называться Кратером Самоубийц. Края воронки стали трибунами, а на  ее  дне
должны были сражаться и умирать преступники Кобара.
     Всех, заслуживающих смерти, приговаривали к изгнанию в  Зыбкую  Тень,
ибо таковы были Установления, созданные неизвестно кем, а из Тени никто не
возвращался.
     Но осужденный мог остаться в городе и сражаться в Кратере  Самоубийц.
Тот, кто хорошо сражался и оставался в живых, мог надеяться на помилование
через один, десять или сто боев, а мог и не  быть  помилован  никогда.  Он
должен был понравиться слишком многим.
     Таким образом, у преступника появлялся выбор: почти верная смерть  от
руки такого же кобарского  изгоя,  но  в  знакомом  месте,  от  привычного
металла и с надеждой в сердце, или же  -  непостижимая  смерть  от  Зыбкой
Тени.  У  выбиравших  последнее  обычно  не  находилось  сил  или  желания
сражаться друг с другом земным  оружием.  Тот,  кто  был  уверен  в  своем
физическом превосходстве и  предпочитал  известное  зло  -  неизвестности,
становился частью мутного потока кобарских развлечений. И  даже  в  худшие
годы таких всегда находилось достаточное количество.
     Но с Кратером Самоубийц были связаны и другие, почти забытые  теперь,
дела древних. Когда-то хитроумный Алеп, один из Хозяев Башни,  считавшийся
лучшим алхимиком Кобара, пожелал все  же  добраться  до  того  места,  где
осталась в земле Гремящая Сила.
     Те, кого  он  послал,  нашли  глубоко  под  Кратером  куски  металла,
принесенные Силой. Мечи из этого  металла,  сделанные  древними  в  тайных
мастерских Башни, не нуждались в чистке, почти не тупились, и более  того,
никто и никогда не видел такой меч сломанным.
     Согласно хроникам, весь небесный металл  был  перенесен  в  Башню,  а
причастные к находке, благодаря стараниям Алепа, навеки погребены в  одном
из вырытых ими же подземных коридоров.
     Оставалось неизвестным с тех  пор,  сколько  мечей  было  сделано  из
Небесного металла, где они спрятаны и кто владеет ими теперь, а главное  -
иссяк ли запас неземного материала.
     Ведь такой меч, в совокупности с магией, мог стать страшным  оружием,
и за тайну мечей Алепа многие в Кобаре с радостью отдали бы руку.
     Из хроник Сенор узнал еще что-то.
     Когда-то земли Кобара простирались гораздо дальше, чем сейчас.  Почти
незаметно, поколение за поколением,  Хаос  завоевывал  пространство  этого
мира, а защитники города отступали, строя новые укрепления и  Преграды  по
мере того, как старые бесследно поглощала  Тень.  За  долгую  историю  они
отразили нашествия целых легионов Хаоса, но всегда ценой  небольшой  части
своих земель. Они проигрывали эту нескончаемую тысячелетнюю  войну,  может
быть, даже незаметно для самих себя.
     Прочитав об этом, Сенор долго сидел, уставившись в пустоту.  Нетрудно
было вообразить себе время, когда  Тень  поглотит  и  без  того  небольшой
клочок земли, принадлежащий Кобару, и город исчезнет навеки.
     До этого Сенор жил так, словно Кобар вечен и неизменен, но теперь его
представлениям был нанесен сокрушительный удар. Он  вдруг  обнаружил,  что
живет в умирающем мире. Это меняло многое и заставляло по-другому смотреть
на некоторые вещи.
     И ведь он, к тому же, не помнил ничего о своем прошлом.

                             5. ГЛАЗ ИЗ ТЕНИ

     Гугенубер, один из Великих Магов  Кобара,  извлек  из  складок  своей
бесформенной  рясы  искусственный   глаз.   Это   был   сгусток   вещества
неопределенного цвета, но Сенора больше заинтересовала рука,  которая  его
держала.
     Кисть Гугенубера имела шесть похожих на когти пальцев  с  фиолетовыми
ногтями. Сенора поразила эта шестипалая рука, словно в чем-то, до сих  пор
привычном, обнаружилась вдруг абсолютно чуждая сущность.
     Маг сделал почти незаметное движение, и один из больших черных шаров,
разбросанных на полу, сдвинулся с места и подкатился  к  нему.  Затем  шар
медленно поднялся в воздух и завис на уровне человеческой груди. Гугенубер
поднес глаз к черному шару, в какой-то  неуловимый  момент  глаз  оказался
внутри него и медленно поплыл к центру.
     Последовало безмолвное приглашение смотреть. Сенор не нуждался в этом
- он и без  того  внимательно  наблюдал  за  происходящим  с  любопытством
приговоренного.
     Поблескивая,  как  драгоценность,  глаз  мертвой  женщины  доплыл  до
середины шара и остановился.
     На темной  сферической  поверхности  возникло  какое-то  изображение.
Вначале это были искаженные и мелькавшие с невероятной  быстротой  обрывки
видений, похожих на сон. Затем сквозь смутные тени Сенор  начал  различать
смену дня и ночи, улицы Нижнего  города,  внутренности  какого-то  жилища.
Несколько раз мелькнула высокая и тощая  фигура  в  серой  рясе,  с  низко
надвинутым на лицо капюшоном; но чаще всего остального он видел  какого-то
ребенка, то голого, то одетого, в колыбели или на каменном полу.
     Вдруг до него дошло, что это не сны. Он видел все это  глазом  чужого
существа - сжатые во времени обрывки чужой жизни. В поле  зрения  попадали
чужие руки, которые были руками женщины, умершей три  дня  назад,  и  даже
размытое изображение ее собственного носа. Однажды, наверное,  в  зеркале,
Сенор увидел ее лицо и отшатнулся.
     Это было дико, но он видел это своими глазами.
     Гугенубер  пробудил  к  жизни  то,  что  странный  предмет  из   Тени
накапливал и хранил в течение многих лет, пока  был  частью  тела  умершей
женщины.
     Ребенок  и  высокий  человек  в   сером,   безусловно,   интересовали
Гугенубера больше всего остального, может быть, даже больше свойств самого
глаза. Сенор мог поклясться, что  присутствует  при  продолжении  какой-то
старой интриги, нити которой были  сплетены  много  лет  назад.  Гугенубер
поднес руку к мелькавшей на  поверхности  шара  серой  фигуре,  и  Человек
Безымянного Пальца услышал в мозгу имя: Хозяин Башни Зонтаг.  Сенор  жадно
набросился на эту приманку, но наткнулся на  глухую  стену  безмолвия.  Он
получил имя, намек, увидел  то,  чего  не  видел  из  живых  никто,  кроме
Великого Мага Гугенубера, - и этого было достаточно.
     Но оставалась неразрешенной тайна его собственного рождения.  Раньше,
чем темная рука Хозяина Башни коснулась  изображения  ребенка,  Сенор  уже
знал, что от этого места для него теперь не было возврата.
     Он начинал незначительной фигурой на стороне Гугенубера,  но  даже  в
этом позволил себе усомниться. Использовать его в своих интересах мог  кто
угодно, и пока он ничего не знал о происходящем за спиной. Извлечь  пользу
для себя? - ему оставалось надеяться на это. И еще на то, что когда-нибудь
удастся узнать, есть ли у  него  союзник  среди  странных  сил,  правивших
Кобаром, надежно отгородившись от мира завесой тайн.
     Сенор долго смотрел на тени, бегущие по поверхности магического шара,
а потом перевел взгляд на  собственное  перевернутое  отражение  в  зрачке
голубого глаза Хозяина Башни. Он  не  понимал,  что  заставило  Гугенубера
преподнести ему этот  подарок.  Если,  конечно,  это  был  подарок,  а  не
ядовитая приманка. Но и в этом случае темными оставались  помыслы  и  пути
стоявшего перед ним существа.
     Сенор почти уже не сомневался в том, что виденный  им  ребенок  -  он
сам, и тогда умершая три дня назад женщина  могла  быть  его  матерью,  по
каким-то причинам вынужденной расстаться с ним, когда он пребывал в нежном
возрасте. Но что это были за причины? И почему сам Сенор ничего не  помнил
об этом? От этих вопросов шла кругом голова...
     Он стал думать о том, имел ли Хозяин Башни  Зонтаг  отношение  к  его
рождению, но потом счел это слишком маловероятным и поспешно  прогнал  эти
мысли прочь.
     Вместо этого он вспомнил, как поздним вечером третьего  дня  у  самых
дверей своего дома услышал тихий стон. Держа руку на рукояти  меча,  Сенор
двинулся вдоль стены и, завернув за  угол,  увидел  женщину,  лежавшую  на
животе в углублении  почвы.  Ее  сознание  было  мутным,  как  горизонт  в
дождливый день, и к Сенору пришли лишь отражения угасания и боли.
     Плотоядные побеги изгороди уже протянулись к  ней  и  кое-где  оплели
незащищенные части рук и ног, вцепившись в кожу листьями-когтями.
     Но не это являлось причиной ее тяжелого состояния. Женщина  лежала  в
черной луже, и это почти наверняка была кровь.
     Сенор слишком  хорошо  знал  мир  Кобара,  чтобы  сразу  броситься  к
умирающей, - за свою недолгую жизнь  он  видел  и  куда  более  изощренные
ловушки. Глаза его медленно ощупывали изгородь, крышу дома, улицу  и  саму
жертву; ноздри трепетали, пытаясь уловить чужой запах, сознание перебирало
все темные закоулки в поисках враждебных отражений.
     Не заметив ничего подозрительного, он подошел к женщине  и  освободил
ее от кровожадных побегов ограды. Затем перевернул умирающую на  спину.  В
том, что ей оставалось жить несколько минут,  не  было  никаких  сомнений.
Глубокая рана, которая могла быть нанесена мечом, зияла под ее разорванной
одеждой, и она потеряла уже слишком много крови.
     Женщина была немолода, и, видимо, не только близкая  смерть  наложила
на ее лицо  свой  мрачный  отпечаток.  Несомненно,  она  не  относилась  к
городской знати - Сенор определил это по ее покровам и отсутствию  дорогих
украшений. Правда, против этого свидетельствовали ее  руки:  огрубевшие  и
потемневшие, они, тем не менее,  сохранили  хорошую  породистую  форму,  а
пальцы, испачканные в крови, были ровными, длинными и тонкими.
     Оставалось загадкой,  как  она  оказалась  здесь.  Покинув  ненадолго
умирающую, Сенор осмотрел землю перед домом и  теперь  увидел  дорожку  из
темных пятен, тянувшуюся к изгороди с улицы, отмечая путь, которым женщина
пришла сюда.
     Ее заставили это сделать или привели к ее дому,  или  же  она  сумела
сделать это сама. Последнее казалось совершенно необъяснимым.
     Впрочем, если это была ловушка его недругов, то они почти  преуспели.
Весьма вероятно, что если бы он не услышал предсмертного стона, то утром у
его изгороди нашли бы мертвую женщину, а рядом вполне мог  оказаться  один
из его кинжалов, украденных у него или потерянных в схватках.
     У Сенора похолодело в груди. Убийство  Придворным  горожанки...  Если
это и не означало Зыбкую  Тень,  то  в  Нижний  город  он  был  бы  сослан
наверняка. Без всякой надежды когда-либо вновь вернуться назад.
     Но и сейчас еще он не был в  безопасности.  Каковы  бы  не  оказались
причины ее появления  здесь,  женщина  обречена,  а  Сенор  должен  срочно
избавиться от трупа.
     В доме он нашел большой квадратный кусок ткани. Незадолго  до  смерти
умирающая пришла в себя на несколько  мгновений.  Один  ее  глаз,  безумно
метавшийся под полузакрытым веком, вдруг остановился  на  Сеноре.  Второй,
черный и блестящий, был неподвижен, и Сенор почувствовал  в  нем  какую-то
странность, но не придал тогда этому большого  значения.  Ему  показалось,
что на секунду искаженное страданием лицо  выразило  огромное  облегчение.
Пересохшие губы женщины тихо прошептали что-то. Сенор  склонился  почти  к
самому ее лицу.
     - Меррадль, - произнесла она.
     Что это было - имя? Во всяком случае, Сенор постарался его запомнить.
     Рука женщины поднялась, словно она хотела  сделать  что-то  со  своим
лицом, но бессильно упала на грудь. Было видно, насколько тяжело  давалось
ей каждое движение.
     - Меррадль, - еще раз повторила умирающая. Губы  ее  раздвинулись,  и
Сенор не мог понять - улыбка ли это, странная при данных  обстоятельствах,
или гримаса непереносимой боли.
     С этой гримасой на лице она и отошла у  него  на  руках  в  Сумрачное
Царство. Сенор мысленно произнес формулу Великого Перехода, помогая  ей  в
этом.
     Теперь было самое время подумать о собственной шкуре.
     Он завернул труп в кусок ткани, взвалил на  плечо  и  с  бесконечными
предосторожностями двинулся к  городской  окраине,  благословляя  царивший
кругом мрак. Один раз он чуть было  не  наткнулся  на  ночную  стражу,  но
вовремя притаился в каком-то темном углу.
     Спустившись к сточным канавам Нижнего города, Сенор оставил  труп  на
пустыре, надеясь, что до утра его не найдут собаки.  Пропитавшуюся  кровью
ткань он сжег той же ночью в своей жаровне. Мир Кобара был жесток.  Он  не
прощал оплошностей и не располагал к излишней жалости.
     Но теперь все становилось совсем не таким простым. Здесь не оказалось
ловушки, и смерть женщины помешала ему кое-что узнать. Сенору не  хотелось
думать о том, чего он лишился, а теперь у него осталось только два имени -
недостижимый Хозяин Башни Зонтаг и некто Меррадль.
     Сенор подумал, что, если пойдет до конца, ему  придется  узнать,  кто
убил эту женщину и зачем, а если это действительно была его мать, то еще и
прикончить убийцу.
     Тени исчезли. Глаз медленно и послушно  поплыл  к  темной  шестипалой
руке с фиолетовыми ногтями.  По-прежнему  Сенор  казался  себе  слепцом  у
самого края бездонной пропасти. Его бросили в самую середину темной битвы,
и с ним были лишь смутные догадки, а Гугенуберу оставалось с высот  своего
могущества наблюдать за тем, как он барахтается в вязком болоте интриг,  и
особенно внимательно - за кругами,  которые  расходятся  от  него  во  все
стороны. Сенор не интересовался тем временем, когда вновь предстанет  пред
Хозяином Башни, и ни о чем не спросил.  Гугенубер  молча  показал  ему  на
каменную дверь в стене.
     Снова он на мгновение оказался  в  непроницаемой  темноте;  сверкнула
полоска света, и потом вокруг были уже знакомые гобелены нижних этажей.
     Ему показалось, что он провел в  верхних  пределах  Башни  достаточно
много времени,  но  когда  вышел  за  поблескивающую  металлом  дверь,  то
ошеломленно огляделся вокруг.
     Город, как  и  несколько  часов  тому  назад,  был  едва  различим  в
предрассветных сумерках.

                          6. СХВАТКА НА РАССВЕТЕ

     Сенор решил отправиться домой длинной дорогой - сделав  большой  круг
через Нижний город.
     Он шел по гулким пустынным переулкам, вымощенным камнем.  Только  его
громкие шаги разрушали тишину, в которую был погружен предутренний  Кобар.
Лишь  кое-где  возились  в  отбросах  одичавшие  собаки,  а  за  заборами,
просыпаясь, стучали когтями в клетках боевые рептилии.
     Спустившись в  Нижний  город,  Сенор  оглянулся  и  увидел,  как  над
домом-крепостью Варпов  бесшумно  кружит  Железная  Птица,  которой  Варпы
управляли с помощью Черной Коробки. И Птицу, и Коробку  принесли  из  Тени
три поколения назад, и тогдашние Варпы заплатили за нее цену, показавшуюся
многим смешной.
     Существо, принесшее Птицу, не  имело  четких  очертаний,  было  почти
прозрачным и, видимо, не сомневалось в том, что  благополучно  вернется  в
Зыбкую Тень.
     Не причинив никому вреда, оно миновало  Преграду  и  стражу,  неся  в
руках огромную птицу. Однорукий Холбик, который  был  в  то  время  главой
клана Варпов, сразу смекнул, что Железная Птица может  стать  неусыпным  и
неуязвимым стражем клана, а существо из Тени просило  за  нее  всего  лишь
одно человеческое тело, все равно - мертвое или живое.
     Никто так и не узнал, отчего умер в следующую  ночь  могильщик  Вадос
Чумная Кожа, хотя все догадывались об этом. Труп Вадоса,  якобы  найденный
Холбиком утром, обменяли на Птицу, и с тех пор для Варпов  перестали  быть
неожиданностью всякие нападения.
     Правда, Хозяева Башни, которых интересовали любые предметы  из  Тени,
спустя два дня прислали за Птицей своих слуг,  и  Холбик,  скрипя  зубами,
вынужден был отдать ее в Башню, так как сопротивляться воле Великих  Магов
было, по меньшей мере, глупо.
     Но в следующую же ночь Маги вернули Птицу Варпам, может  быть,  сочтя
ее бесполезной для себя, а может быть, узнав о ней все, что им было нужно.
Много раз недруги  Холбика  пытались  уничтожить  Птицу,  но  сделать  это
обычным оружием оказалось невозможно, а необходимой  магии  еще  никто  не
подобрал. Те же, кто был поумнее, мечтали завладеть Черной Коробкой.
     Сенор, погрузившись  в  размышления,  попал  в  глубокую  тень  между
домами. Сегодня его ожидал трудный и насыщенный день. В числе  Придворных,
носящих меч, он должен был присутствовать на боях в Кратере Самоубийц,  на
церемонии изгнания в Зыбкую Тень и  на  трапезе  с  отравлением  (публично
умереть выразила желание герцогиня Массар, уличенная в связи  с  человеком
из Нижнего города). Он не мог нарушить этикет, чтобы не привлекать к  себе
внимания других Придворных.  Уже  долгие  годы  он  вел  ненавистную  ему,
подчиненную кобарским традициям, светскую жизнь.
     Он вдруг резко остановился, ощутив  слабый  человеческий  запах.  Под
темной аркой, справа, кто-то скрылся - Сенор мог  бы  поклясться  в  этом.
Теперь к нему пришли и  отражения  двух  человеческих  существ.  Пробиться
сквозь поставленную ими  защиту  было  трудно,  но  присутствие  людей  он
улавливал совершенно ясно. Его рука рванула из ножен меч.
     В этот момент страшный удар по  затылку  швырнул  его  на  камни.  На
мгновение он потерял сознание.  Жизнь  ему  спас  металлический  воротник,
торчавший из хитинового  стального  панциря  и  надежно  защищавший  сзади
голову и шею. Из-за этого воротника, вросшего в панцирь, он  был  известен
среди Придворных еще и как Сенор Холодный Затылок.
     В течение двух лет он выращивал себе доспехи на  манекене,  сделанном
по его фигуре, в тайной  мастерской  аптекаря  Мольда.  Манекен  плавал  в
ванне, наполненной черной жидкостью. Мольд был, по общему мнению,  немного
не в себе, но дело свое знал прекрасно, а многих тайн не  поверял  никому.
Впрочем, Сенор  входил  в  число  его  доверенных  лиц  благодаря  услуге,
оказанной им когда-то аптекарю.
     Совсем недавно они извлекли манекен из ванны и сняли с  него  матовые
шершавые покровы. Отдельные части панциря, защищавшие низ  живота,  бедра,
плечи, соединялись между собой с помощью металлических петель и вросших  в
хитин пластин. Доспехи Мольда были намного прочнее тех, которые делали  из
панцирей рептилий,  и  их  не  пробивали  ни  меч,  ни  боевой  топор,  ни
арбалетная стрела. Податливыми их можно было сделать лишь с помощью магии,
но владели  нужной  магией  немногие.  Во  всяком  случае,  Сенор  еще  не
встречался с нею. Такие доспехи носили несколько человек, но  все  они,  к
счастью, не входили пока в число его врагов.
     Спустя мгновение он открыл глаза.
     Рука его все еще сжимала рукоять меча, а над собой он увидел фигуру в
маске, закрывающей лицо, и плаще из кожи свиньи. Фигура  занесла  над  его
головой сверкающий клинок.
     Сенор вдруг с ужасом осознал, что не ощущает  привычных  отражений  и
человеческого запаха. Боковым  зрением  он  видел  приближавшихся  к  нему
из-под арки людей с обнаженными мечами. Их лица тоже  скрывали  маски,  но
эти двое, по крайней мере, пахли, как люди.
     Все это промелькнуло в его голове за какую-то долю секунды, пока нога
его, разгибаясь, наносила удар незнакомцу в пах.
     Меч  звякнул  о  камень  где-то  рядом  с  правым  виском  Сенора,  а
нападавшего удар ногой отбросил на несколько шагов назад.
     Сенор успел вскочить на ноги, но двое других были уже слишком близко,
и лишь под один из мечей он успел подставить свой. Второй тяжело опустился
на его плечо, не пробив хитиновый панцирь, но заставив  Сенора  упасть  на
колени. Время вдруг замедлило для него свой  бег;  он  увидел  перчатки  с
отрезанными мизинцами на руках, сжимавших рукояти мечей. Другой нападавший
уже заносил свой клинок вверх, чтобы  поразить  наконец  его  незащищенную
голову.
     Меч холодно блеснул на фоне серого предрассветного неба. Унизительная
и  безнадежная  позиция,  в  которой  находился  Сенор,  вдруг  дала   ему
неожиданное преимущество. Прямо перед его глазами разошлись на чужом  теле
края пластин, закрывавших грудь и живот; туда, в эту  щель,  вонзил  Сенор
свой низко опущенный меч.
     С предсмертным ревом человек рухнул рядом с  ним  на  колени.  Сенор,
успевший выдернуть из раны свое оружие, вскочил на ноги и наконец-то встал
в оборонительную позицию.
     Нельзя  было  сказать,  что  его  дела  теперь  были  намного  лучше.
Существо, не имевшее запаха, подняло с земли свой меч,  а  второй  Человек
Мизинца приближался к нему, со свистом рассекая клинком воздух.
     Но теперь Сенор мог сосредоточиться и влиять на сознание убийцы. Но и
Человек Мизинца не терял времени зря. Пока  Сенор  отступал  к  стене,  он
ощутил, что ему стало тяжелее двигаться, а рука  его  с  трудом  поднимает
меч.
     И все же Сенор был намного способнее и опытнее  своего  противника  в
подобных делах. Он поставил  защиту  и  попытался  подавить  сопротивление
нападавших. Отбивая удары, он послал мощный мысленный приказ.
     В один из моментов Человек Мизинца уже не  смог  поднять  меч.  Сенор
видел теперь безвольно повисшую руку и глаза,  горящие  ненавистью  сквозь
отверстие в маске.
     Когда  наступило  это  время,  меч  Сенора   со   свистом   прочертил
горизонтальную дугу, оставив в горле незнакомца длинную рану,  из  которой
черным потоком хлынула кровь.
     С жутким хрипом  человек  опустился  на  колени  и  ткнулся  лицом  в
мостовую.
     Но на существо без запаха невидимое воздействие не  оказало  никакого
влияния. Освободившись от враждебных отражений, Сенор был вынужден  теперь
в полную  силу  сражаться  с  этим  чудовищем.  При  этом  он  лихорадочно
соображал, сколько еще протянет с гудящим затылком и поврежденным  плечом,
если его не спасет какая-нибудь случайность.
     Ночная схватка была обычным делом в Кобаре, и  шум  ее  не  привлекал
ничьего внимания. Ждать помощи не приходилось. В мозгу  Сенора  забрезжила
слабая догадка относительно того, с  кем  он  сражается.  Безусловно,  это
существо не было человеком.
     Внезапное озарение посетило Сенора. Испустив притворный крик, он упал
на спину, сжимая обеими руками меч, оставшийся теперь у  него  между  ног.
Голова его с глухим стуком ударилась о камень, и Сенор затих.
     Сквозь неплотно прикрытые веки он увидел, как существо уставилось  на
него, принимая за мертвеца. Сенор едва подавил радостную дрожь. Сверкающий
клинок опустился, и существо склонилось над ним.
     Сенор вдруг вспомнил, где он видел эти пустые,  устремленные  в  одну
точку глаза. Сжав зубы, он изо всех сил  рванул  свой  меч  вверх,  нанося
неловкий и не слишком сильный удар. Но этого оказалось достаточно - голова
склонившегося над ним существа отделилась от тела и покатилась по каменным
плитам. Меч Сенора очертил по инерции полукруг и ударился о мостовую.
     Сенор  лежал  с  поднятыми   руками,   инстинктивно   ожидая,   когда
обезглавленное тело рухнет на него всей своей тяжестью.
     Но оно осталось неподвижным.
     Содрогаясь  от  ужаса,  Сенор  выбрался  из-под  нависшего  над   ним
воплощенного кошмара. Существо стояло, склонившись  над  тем  местом,  где
только что лежал поверженным тот, кто должен был стать жертвой.
     Преодолевая отвращение и липкий  страх,  Человек  Безымянного  Пальца
поднял отрубленную голову и стянул с нее маску.
     И увидел гладкие неискаженные черты  Слуги  Башни.  Два  безразличных
глаза безмятежно глядели в пустоту. Нигде  не  осталось  ни  капли  крови.
Сенор медленно повернул голову  так,  что  срез  шеи  оказался  перед  его
глазами. Внутри головы не было ничего, кроме клубящегося мрака.
     Он вздрогнул, услышав слабый стон, и выронил голову из рук.
     Человек Мизинца, раненный в живот,  был  еще  жив.  Сенор  подошел  и
сорвал маску с его лица.
     Это оказался Косуг Свиное Рыло, недалекий и завистливый Придворный, с
которым Сенор был отдаленно знаком. Хотя  наемные  убийцы  были  привычным
явлением в Кобаре,  присутствие  Слуги  Башни  придавало  этому  нападению
совершенно  другой  оттенок.  Убийцы,  безусловно,  действовали  под   его
руководством, а Слуги Башни, как известно, служили  только  самим  Великим
Магам.
     Спустя час после разговора с  Гугенубером  Сенор  уже  стал  объектом
охоты. Он поздравил себя с этим и нагнулся над умирающим. Маленькие  глаза
Косуга  злобно  уставились  на  него.  Тот   был   слишком   слаб,   чтобы
сопротивляться. Сенор еще надеялся, что на него напали люди Тантора Тенга,
предприняв очередную попытку его уничтожить, но в тайниках сознания Косуга
он нащупал слабый образ и имя: Зонтаг.
     - Будь ты проклят! - прохрипел Косуг; судорога прошла по его телу, на
губах лопнул кровавый пузырь, и на глазах  Сенора  наемник  испустил  дух.
Почти в тот же  момент  Человек  Безымянного  Пальца  услыхал  топот  ног.
Приближалась ночная стража. Сенор вовсе не испытывал желания быть узнанным
теперь, когда он оказался вовлечен в странную и опасную игру.  Нужно  было
уходить.
     Последним взглядом он  окинул  место  кровавой  схватки.  И  в  ужасе
бросился в ближайший темный переулок.
     Подняв меч, безголовая фигура двигалась прямо на него.

                                7. ВЕДЬМА

     Поимкой ведьмы пришлось заняться лично Хозяину Ладони  Арилаку  после
того, как посланные им люди потерпели неудачу.
     Когда травля затянулась, а Арилак потерял уже двенадцать человек,  он
даже уговорил Хозяина Башни Табурга дать ему в помощь  Слуг  Башни.  Но  и
пустые внутри существа, не имевшие мозга, ничем  не  помогли  ему.  Ведьма
расплющивала в тень их тела.
     Однако и ведьма когда-нибудь должна была отдыхать. И Арилак  дождался
своего часа.
     Ее поймали прошлой ночью в подвале одного из домов, владелец которого
болтал  о  том,  что  у  него  прячется   кто-то   посторонний.   Неслышно
подкравшиеся слуги  Арилака  набросили  на  спящую  женщину  металлическую
ткань,  превращенную  магией  Табурга  в   ловушку   для   ведьм.   Ведьма
действительно оказалась бессильна под нею, и ее, опутанную тканью,  Арилак
повез в Башню.
     Приговор Хозяев Ладони, всего лишь верных исполнителей  воли  Великих
Магов, последовал быстро и  изменению  не  подлежал.  Женщина  из  Нижнего
города, не имевшая даже  титула,  обладала  неизвестными  силами,  которые
считались  привилегией  Правителей  Кобара.  Устои  были  поколеблены,   и
расплата не заставила себя ждать.
     Все свое  детство  и  малую  часть  взрослой  жизни  Истар  удавалось
скрывать от всех свою странную силу, но она  стала  красивой  женщиной,  и
несколько раз ей все же пришлось воспользоваться этой силой. Это не прошло
незамеченным в грязной сутолоке Кобара. Слухи о ней дошли  до  всеслышащих
ушей Хозяев Башни. Долгое время их слуги тайно следили за  ведьмой,  порой
провоцируя ее на использование грозной силы. А потом Табург отдал приказ о
ее поимке.
     Но  посланные  в  первый  раз  стражники  были  размозжены  о  стенку
окруженного ими дома.
     Тогда охота началась всерьез.
     В течение нескольких дней и ночей  жертве  удавалось  ускользнуть  от
преследователей, прячась в укромных углах  Кобара,  меняя,  по  мере  сил,
одежду и обличья. Это было, конечно, бессмысленно, если не считать смыслом
саму попытку избежать своей участи. Истар могла  лишь  ненадолго  оттянуть
тот момент, когда ее схватят. Она была обречена и прекрасно понимала  это.
В замкнутом со всех сторон мире Кобара можно было скрыться навсегда лишь в
одном месте, но даже в самом худшем случае ее и так ожидала Тень.
     Сейчас она стояла перед своими судьями, окутанная плотным коконом  из
волшебной ткани, в одном из мрачнейших  залов  Башни,  освещенном  редкими
факелами и клубками светящихся змей.
     - Понимаешь ли ты, что нарушила Порядок Вещей, ведьма,  и  не  имеешь
права жить? - вопрошал Арилак из  глубин  огромного  судейского  кресла  с
распростертым над спинкой скелетом  древнего  летающего  зверя  -  символа
неотвратимого возмездия.
     В зале,  на  возвышении,  находилось  еще  несколько  Хозяев  Ладони.
Великие Маги незримо присутствовали здесь, прислушиваясь к судилищу.
     - Кто устанавливает Порядок Вещей? - вопросом ответила ведьма. -  Кто
сказал тебе, Хозяин Ладони, что я - не часть этого Порядка?
     - Ты вторглась в запретные области, - констатировал Арилак,  возвысив
голос. - Демоны Тени обучили тебя странным вещам... Признаюсь, я уже хотел
было пытать тебя, но Хозяева Башни дали мне новое знание. Ты  не  ведаешь,
что творишь, в противном случае, тебя ожидала  бы  гораздо  более  ужасная
смерть. Теперь я вижу, что ты - лишь игрушка в руках Хаоса, и  не  сделала
ничего, чтобы обрести свою силу. Но мы отдадим тебя твоему  хозяину,  пока
ты изнутри не разрушила мир...
     - Это ты игрушка в руках Великих Магов, Хозяин Ладони, - тихо сказала
Истар. - И глуп, как все слуги.
     Взбешенный Арилак вскочил  на  ноги  и  направил  на  ведьму  длинный
высохший палец:
     - Я мог бы показать тебе, ничтожная тварь, кто ты есть на самом деле,
- прошипел он. - Я бы показал  тебе,  кем  ты  была  до  своего  рождения,
выкидыш грязи! Я вернул бы тебя в прах, из  которого  ты  вышла.  Если  бы
Хозяева Башни дали мне...
     Внезапно он  осекся,  лицо  его  исказилось,  словно  от  невыносимой
головной боли. Спустя несколько мгновений черты  Арилака  разгладились  и,
почти спокойный, он  опять  опустился  в  кресло.  Но  в  его  спокойствии
появилось что-то от невозмутимости идола.
     Ведьма, чей силуэт лишь угадывался под покровами из магической ткани,
не удостоила его ответом, - было очевидно, что приговор уже ничто не могло
изменить.
     Вскоре все было кончено. Хозяин Ладони Коэн, Смотритель  Тел,  долгое
время  изучавший  человеческие  внутренности,  настаивал  на  том,   чтобы
осужденную отдали ему. Он собирался вскрыть ее череп, чтобы узнать,  каким
образом она перемещает вещи,  тела,  предметы,  зажигает  огонь,  вызывает
болезни, судороги и убивает на  расстоянии  без  всякой  магии.  Но  этому
воспротивился Гугенубер. Ему удалось убедить других Хозяев Ладони  в  том,
что вмешательство в столь странный мозг может пробудить к жизни  силы  еще
более неведомые и гораздо более  страшные,  а  потому  изгнание  ведьмы  в
Зыбкую Тень будет самым лучшим выходом  для  Кобара.  Тогда  Хозяин  Башни
Зонтаг предложил попросту умертвить чудовище, но Гугенубер  напомнил  всем
об Установлениях  и  о  тайном  назначении  осужденных.  Против  нарушения
Установлений были  и  все  остальные  Хозяева  Башни.  Взбешенный  Зонтаг,
прервав судилище, удалился, окружив себя стеной непоколебимого молчания.
     Ведьме не позволили даже сделать обычный выбор  -  быть  изгнанной  в
Тень, или сражаться с осужденными в Кратере Самоубийц. Правда,  Арилак  не
смог отказать себе в удовольствии, издевательски  посмеиваясь,  предложить
ей сражаться закованной в металлическую ткань.

                        8. ТРАПЕЗА С ОТРАВЛЕНИЕМ

     Смертельная скука светской жизни...
     Сидя за огромным столом в трапезной дома  Массара,  Сенор  равнодушно
рассматривал оказавшуюся напротив баронессу Эльми, относительно которой  у
него  были  когда-то  определенные  намерения,  и  ожидая  момента,  когда
герцогине Массар взбредет, наконец, в голову выпить  бокал  с  отравленным
вином.
     У Сенора сегодня  действительно  был  тяжелый  день.  Его  достаточно
утомили вопли толпы в Кратере Самоубийц, где пришлось высидеть целых  семь
боев, а поздно вечером ему еще предстояло присутствовать  при  изгнании  в
Тень.
     К тому же, несмотря  на  обильное  возлияние,  из  головы  Сенора  не
выветрилось воспоминание о преследующем его безголовом Слуге Башни.  Здесь
он пока был в безопасности, но  рано  или  поздно  ему  придется  остаться
одному.
     Казалось, только у него  были  проблемы  среди  болота  пресыщения  и
сырости.  Блеск  драгоценностей  ослеплял,  кукольные   напудренные   лица
поражали безжизненностью, а в глазах баронессы читалось такое  откровенное
желание, что Сенору даже стало немного не по себе.
     Интересная вещь, взгляд Эльми буквально гипнотизировал его,  и  он  с
трудом отогнал наваждение. Черты ее лица как-то странно  расплывались,  но
Сенор отнес это на счет выпитого им за сегодняшний день.
     Герцог Массар, обладатель носа чудовищной длины  и  одного  из  самых
больших в Кобаре состояний, внимательно разглядывал сидящих по обе стороны
длинного стола женщин  -  он  был  не  на  шутку  озабочен  выбором  новой
герцогини. Со своим оскорбителем он уже разделался, бросив его в террариум
к голодным боевым  рептилиям,  а  изменившая  ему  герцогиня  сразу  стала
перевернутой страницей в его жизни.
     Как раз в тот момент, когда Сенор  принялся  рассматривать  его  нос,
спасаясь  от  слишком  откровенных   взглядов   Эльми,   раздался   легкий
хрустальный звон. Герцогиня Массар выронила бокал из ослабевших пальцев  и
с хрипом откинулась назад  в  своем  Кресле  Прелюбодеяния,  сделанном  из
костей рептилий и обтянутом кожей, снятой с фаллосов гиен. Смерть ее  была
быстрой, но ужасной: глаза вылезли из орбит,  ногти  разодрали  шею,  тело
содрогнулось в жестоких конвульсиях.
     Через минуту все было кончено.
     Самоубийство герцогини, которого давно  ожидали  изрядно  заскучавшие
Придворные,   вызвало   среди   присутствующих   настоящее   некротическое
возбуждение. Облегченно рассмеявшись, когда слуги извлекли из кресла  тело
бывшей супруги, Массар дал знак музыкантам - и  музыка,  услаждавшая  звук
трапезничающих, стихла. Наступило время Движений.
     Сенор смертельно ненавидел  этот  ритуал,  но  ему  пришлось  принять
участие в нем, чтобы не привлечь внимания к своей особе.
     Придворные  парами  двинулись  по  огромному  залу,   вычерчивая   на
выложенном мозаикой каменном полу сложные  геометрические  фигуры.  Сенору
казались абсурдными и какими-то призрачными эти движения, совершавшиеся  в
почти полной тишине, нарушаемой  лишь  шорохом  платьев,  скрипом  кожи  и
натужным сопением какого-нибудь старика. Словно рои  гигантских  насекомых
двигались, подчиненные высшей воле, воплощая собой немыслимую геометрию.
     На Придворных движения  и  мельтешение  собственных  теней  в  гулкой
тишине зала оказывали почти гипнотическое  воздействие.  Кроме  того,  над
всем этим витал слишком хорошо ощутимый,  до  отвращения  приторный  запах
пудры, и Сенору приходилось прилагать героические усилия,  чтобы  сдержать
тошноту.
     Сделав несколько кругов по залу,  почти  запутавшись  в  поворотах  и
переходах, поменяв несколько партнерш, Сенор вдруг оказался лицом к лицу с
баронессой. На лице ее дежурила улыбка, более чем благосклонная, и он,  не
чуждый человеческим слабостям, нежно заключил ее руку в свою.
     - В террариуме после боя  рептилий...  -  быстро  пролепетала  Эльми,
прежде чем очередная фигура Движений не разделила их и не понесла по  двум
расходящимся кривым. Правда, в голосе  Эльми  было  нечто  странное  -  он
оказался скрипучим и хриплым. Сенору даже подумалось на мгновение, что это
вообще не ее  голос;  да  и  место,  назначенное  баронессой,  было,  надо
признаться, не самым подходящим для нежной беседы.
     Но исходивший от Эльми возбуждающий аромат  и  выпитое  сегодня  вино
сделали Сенора на редкость беззаботным.
     Когда окончились движения, он с нетерпением вернулся к трапезе.  Труп
бывшей герцогини уже бальзамировали где-то в подвале слуги Массара, а  сам
герцог явно приблизил к себе одну из дочерей Вюрца, который, как всем было
известно, навсегда остался бы Человеком Мизинца, если бы не использовал  с
выгодой сомнительные достоинства своих чад.
     Сенор пребывал в самых смелых мечтах относительно предстоящей ночи  и
почти не обращал  внимания  на  происходящее  в  трапезной.  Именно  таким
образом он пропустил ссору двух Придворных, тут же перешедшую в  поединок,
закончившийся  отсечением  руки  и  легкой  раной  в  грудь.   Потерявшего
конечность слуги повезли домой, отсеченную руку бросили сторожевым псам, и
веселье,  которое  вообще  трудно  было  чем-либо  омрачить,  продолжалось
дальше.
     По традиции трапеза с отравлением должна  была  завершиться  схваткой
боевых рептилий - самца и самки - символов  Массара  и  герцогини,  вернее
той, что готова была занять ее место. Массар  и  дочь  Вюрца  удалились  в
террариум, чтобы выбрать рептилий на  свой  вкус.  Через  некоторое  время
слуги герцога вкатили  в  террариум  две  огромные  клетки  на  деревянных
колесах. Гости Массара выстроились одним большим живым кольцом в свободной
части зала; кое-кто из предосторожности  держал  в  руке  обнаженный  меч.
Чудовищ выпустили  из  клеток  в  центре  этого  кольца,  и  слуги  начали
побуждать их к схватке ударами заостренных кольев. Рептилии  герцога  были
достаточно хорошо натасканы и, сделав несколько ложных выпадов,  бросились
друг на друга. Толпа кровожадно взвыла.
     Первые удары хвостами и когтями пришлись в бронированные панцири и не
достигли цели. Самец был крупнее и  тяжелее,  зато  самка  -  подвижней  и
изворотливей, и она первая вонзила свои зубы в  относительно  незащищенную
плоть самца за его левой передней лапой.  Разъяренный  самец,  дернувшись,
нанес страшный удар хвостом, от которого вторая рептилия  перекатилась  на
спину, обнажив свой не покрытый броней живот. В этот отвратительный желтый
живот самец вонзил свои чудовищные зубы и принялся рвать тело рептилии  на
части.

     Через  несколько  секунд  все  было  кончено.   Агонизирующая   самка
судорожно дергалась на полу, царапая когтями воздух, а самец повернулся  и
обвел маленькими красными глазками целую стену окружавшей его плоти. Пасть
его широко раскрылась, и он бросился в атаку.
     Лязг извлекаемых из ножен мечей смешался с женским визгом.  Но  слуги
Массара были начеку. Они преградили путь самцу, нанося удары  кольями,  и,
вогнав ему в пасть  металлический  стержень,  набросили  на  лапы  кожаные
ремни. С большими трудом связанную рептилию втащили в клетку. Зубы  самца,
злобно  кусающего  металл,  издавали  отвратительный  скрип;  со  стержня,
смешавшись с кровью, стекала на каменные плиты ядовитая слюна.
     Массар испустил яростный боевой клич -  ведь  это  была  его  победа.
Исход схватки рептилий означал, что до  следующего  поединка  та,  которая
станет  герцогиней,  будет  беспрекословно  повиноваться  ему   во   всем.
Прокричав в ответ  приветствия  Массару  и  оскорбления  в  адрес  умершей
герцогини, Придворные начали расходиться.  С  останков  погибшей  рептилии
один из слуг принялся срезать хитиновые покровы для герцогских доспехов.
     Заметив в каком направлении слуги  увезли  клетку  с  самцом,  Сенор,
стараясь остаться незамеченным, устремился из  трапезной  в  узкий  темный
коридор. Баронессы Эльми нигде не  было  видно.  Притаившись  за  огромной
колонной, Сенор наблюдал за  тем,  как  слуги  подтащили  клетку  к  двери
террариума. Рядом с дверью была узкая  камера,  закрытая  камнем,  который
двигался в вертикальных пазах.  Слуги  подняли  камень,  открыв  проход  в
террариум. Вплотную к  камере  подкатили  клетку  и,  открыв  одну  из  ее
решеток, кольями вытолкнули рептилию в проход, по которому она устремилась
в террариум. Затем слуги опустили камень на место и,  угрюмо  оглядываясь,
удалились.
     Дождавшись пока стихнут звуки их шагов, Сенор подошел к двери. Обычно
террариум в Кобаре представлял собой помещение с проходом между  клетками,
в которых содержали рептилий,  причем  из  каждой  клетки  вел  узкий  ход
наружу, в котором как раз помещалось одно чудовище.
     Нечто подобное Сенор ожидал увидеть  и  здесь,  хотя  для  встречи  с
баронессой он предпочел бы все же что-нибудь  вроде  уютного  будуара.  Он
открыл засов и  вошел  в  террариум,  чувствуя  себя  уже  далеко  не  так
беззаботно. Но им руководило что-то более сильное, чем любопытство.  Дверь
захлопнулась за его спиной.
     Террариум Массара был устроен совсем, совсем иначе. Здесь  вообще  не
было клеток, а такое количество мерзких тварей Сенору  приходилось  видеть
редко. Зверинец поражал своими размерами.
     Вначале ему показалось, что на  скользком  полу,  покрытом  слизью  и
испарениями, шевелится одна живая масса. Кое-где белели обглоданные кости.
Кровавые глазки раскаленными угольками светились в темноте.
     Оставалось признать,  что  он  угодил  в  примитивнейшую  ловушку,  а
баронесса Эльми - либо интриганка, подкупленная  его  тайными  или  явными
врагами, либо просто идиотка, решившая покончить с собой,  а  заодно  и  с
Сенором, довольно необычным способом. Второе предположение показалось  ему
слишком надуманным.
     Шансов не было никаких. Сенор с содроганием представил себе, как  эти
невероятные зубы рвут его на части. Тем не менее он уже вытаскивал меч  из
ножен. Несколько тварей медленно приближались к куску мяса на двух  ногах,
который он представлял из себя даже со своим смехотворным оружием в руках.
Сенор начал читать про себя Формулу Великого Перехода.
     Дверь позади него открылась. Краем глаза Сенор  рассмотрел  роскошный
наряд баронессы и криво усмехнулся. Итак,  второе  предположение,  как  ни
странно, оказалось верным. А он уже было подумал, что Тантор Тенга наконец
добрался до него.
     Но тут его поразило поведение рептилий.  Словно  повинуясь  невидимой
силе, твари отпрянули от него и стали описывать круги на полу  террариума,
прижимаясь к стенам и стараясь держаться подальше  от  Сенора  и  вошедшей
баронессы.
     Озадаченный Сенор повернулся к ней.  Эльми  улыбнулась,  и  он  опять
заметил, что лицо ее слегка размыто, как будто он смотрит на  отражение  в
неспокойной воде. И  тут  лицо  и  фигура  баронессы  начали  стремительно
меняться. Эльми вытянулась вверх, роскошный наряд ее поблек и  превратился
в серую рясу, голова исчезла под низко надвинутым капюшоном, гладкие  руки
стали иссушенными временем шестипалыми кистями. Ярко засиял во мраке,  как
драгоценный камень, голубой глаз. Призывный запах исчез,  растворившись  в
царившей вокруг вони.
     Сенор стоял, словно громом  пораженный,  не  в  силах  произнести  ни
слова.
     - Будем говорить словами, чтобы ты не слишком  напрягал  свои  жалкие
мозги, - сказал Гугенубер голосом, который Сенор уже слышал в трапезной. -
Здесь нам никто не помешает. Кроме того, это  единственное  место  в  доме
Массара, где нас не услышат человеческие уши...
     - Но баронесса... Как же... - Сенор до сих пор не пришел  в  себя  от
изумления.
     - А, ты об этом... - Гугенубер издал что-то вроде  тихого  смешка.  -
Люди видят то, что хотят видеть, а я  лишь  немного  помогаю  им  в  этом.
Настоящая баронесса Эльми, разумеется, спит сейчас в башне дома  Эльми,  и
мои слуги позаботятся о том, чтобы ее никто не  увидел.  Она  проснется  с
воспоминанием о времени, проведенном у Массара на трапезе  с  отравлением.
Но это не то, о чем стоит говорить...
     Сенор увидел, как одна из рептилий, шатаясь  из  стороны  в  сторону,
ползет к ним. Гугенубер медленно обернулся и приказал ей умереть. Потом он
разрешил остальным сожрать ее неподвижное тело.
     - Эти существа почти никогда не выходят из повиновения,  -  задумчиво
произнес Гугенубер.
     Он держал в руках кусок ткани,  сплетенной  из  тонких  металлических
нитей. По краям в ткань были вплетены медные петли.
     - Слушай теперь, что ты должен будешь сделать. В  точно  такую  ткань
заключена с помощью магии ведьма Истар,  которая  ночью  будет  изгнана  в
Тень. Сегодня утром в темнице Кратера Самоубийц скончалась Черная  Летрод,
убившая пятерых своих детей. Скончалась для мира, но не для тебя.  Она  не
умерла и лишь кажется мертвой. Я сделал  так.  Вечером  стражники  Кратера
найдут ее тело и бросят его псам. Проследи за этим и не дай Черной  Летрод
умереть. Принесешь ее тело в Башню.  В  Башне  ты  отправишься  на  Адские
этажи, где ведьма ждет своего часа. План Адских  этажей  к  этому  времени
будет у тебя в голове. Ты выведешь Истар из Башни, но не освобождай ее  из
магической ткани. Тело Летрод завернешь в эту  ткань  и  раздавишь  петли.
Когда Летрод очнется, я сделаю так, что она не сможет говорить. Ведьму  ты
спрячешь у себя в доме. Черная Летрод отправится в Тень  вместо  нее.  Это
кажется мне справедливым.
     У Сенора даже немного пересохло в горле от  этого  потока  чудовищных
предложений. Совершив все эти подмены, он окончательно поставит  себя  вне
законов Кобара и целиком окажется во власти Гугенубера.
     Увидев его колебания, Хозяин Башни яростно сверкнул голубым глазом:
     - Ты жалок, Придворный! Ты не забыл,  что  за  тобой  охотятся  слуги
Зонтага? И даже я не смогу им помешать. Ведьма избавит тебя  от  них.  Она
нужна и тебе, и мне, потом ты поймешь это сам. Я не могу  позволить  столь
ценному приобретению Башни пропасть в Зыбкой Тени.
     Сенору совсем не нравилось то, что его  вовлекли  в  события,  смысла
которых он не понимал; а полностью довериться Гугенуберу, отрезавшему  все
пути назад, было бы слишком  большим  безрассудством.  С  другой  стороны,
Хозяин Башни по-прежнему мог уничтожить его в любое мгновение и не стал бы
расставлять  такую  сложную   ловушку.   Вполне   вероятно,   что   ведьма
действительно была нужна ему. Слухи о ее силе доходили и до Сенора; он  не
испытывал восторга от того, что подобное создание окажется в его доме.
     - Ладно, - неожиданно для самого себя сказал он, беря в руки  тяжелую
ткань. - Но освободив ведьму, я мог спрятать в ее ткани Черную Летрод.
     - Да, - подтвердил с сарказмом  Гугенубер,  и  его  шестипалая  кисть
описала в воздухе круг, вновь убирая под стены чавкающих  рептилий.  -  Но
ведьма останется ведьмой, а ты хочешь лишить нас возможности управлять ею.
Освободишь ее, когда нам понадобится ее сила.
     Сенор кивнул, не подозревая, что это случится очень скоро.
     - Еще я слышал, что на Адских этажах слишком много безглазых собак...
     - Я улажу это, - сказал Гугенубер  и  вновь  издал  сухой  смешок.  -
Кстати, если без помех  закончишь  дело,  завтра  навестишь  Меррадля.  Он
Человек Большого Пальца и Смотритель Часов. Узнаешь у него,  куда  исчезла
из Верхнего города Рейта Меррадль и что случилось с ее ребенком.
     Сенор вздрогнул, услышав знакомое имя.
     - Но если Меррадль вообще не станет говорить со мной? - подозрительно
спросил он.
     - Станет, когда ты покажешь ему вот это.
     В руке Гугенубера на кожаном  шнурке  болтался  тяжелый  медальон  из
потемневшего серебра.
     Сенор протянул руку, и медальон лег в его ладонь. Он уже видел  такие
игрушки. Он нажал на потайной рычаг, и верхняя крышка медальона открылась.
Сенор повертел его в руках, пока не поймал тоненький лучик  света.  Внутри
медальона оказался миниатюрный портрет женщины и ребенка. На этом портрете
женщина выглядела значительно лучше, чем тогда, у ограды его дома, в  ночь
своей смерти.
     Сенор захлопнул крышку.
     - Не понимаю, - сказал он. - Что может помешать Хозяину Башни  узнать
у Меррадля все, что нужно?
     - Порой я жалею, что связался с тобой, - мрачно заметил Гугенубер.  -
Ты задаешь слишком много вопросов... Может быть, когда-нибудь ты узнаешь о
Древнем Пророчестве. Если доживешь, конечно, - добавил он. - Зонтаг  очень
сильный маг... Есть вещи, которые должен сделать ты, и никто другой.  Пока
утешайся этим. А теперь иди.
     Сенор повесил медальон на шею и двинулся к выходу из террариума.
     - И  не  забывай  о  безголовом!  -  услышал  он,  прежде  чем  дверь
захлопнулась за его спиной.

                            9. ПОХИТИТЕЛЬ ТЕЛА

     Долгий  кобарский  день  клонился  к  вечеру.  Сенор  оставил  крытую
повозку, на которой ездили гонцы Хозяев Башни, в ближайшем  лесу.  Повозка
была запряжена гиенами, передвигавшимися бесшумно и быстро. Он  бросил  им
большой кусок свежего мяса, чтобы они не выли. Теперь  он  стоял  на  краю
гигантского кратера, глядя на казавшуюся отсюда маленькой круглую площадку
внизу. Арена была покрыта бурыми пятнами засохшей крови.
     Где-то здесь, под трибунами,  в  одной  из  камер  подземной  тюрьмы,
лежало тело Черной  Летрод.  На  другой  стороне  кратера  Сенор  различал
каменные  строения,  предназначенные  для  тюремщиков  и  охраны.  Там  же
находилась огороженная сетями псарня. На ночь свору выпускали в Кратер,  и
лучшую стражу для смертников трудно было себе  вообразить.  Свирепая  стая
разорвала бы в клочья любого, осмелившегося войти в Кратер ночью.
     Сенор должен был  спешить,  чтобы  похитить  тело  Летрод  до  захода
Огненного Круга, в противном случае у него оставалось довольно мало шансов
уцелеть.
     Прямо перед ним находился вход в подземную тюрьму, казавшийся  отсюда
черной бездонной дырой. Сенор сошел вниз и,  затаившись  между  трибунами,
принялся ждать.
     Спустя  час  появился  один  из  тюремщиков,  который  нес  ужин  для
смертников в большом кожаном мешке. Он  спустился  в  подземелье  и  через
некоторое  время,  не  спеша,  отправился   обратно.   Сенор   уже   начал
сомневаться, обнаружил ли тот скончавшуюся Летрод. Он мог  принять  ее  за
спящую или же оставить труп в подземелье до следующего дня.
     Но вскоре тюремщик вернулся со стражником, на поясе которого болтался
короткий меч. В сгущавшихся сумерках они выволокли тело  Летрод  наружу  и
понесли его в сторону псарни. Скрываясь за трибунами, Сенор отправился  за
ними.
     Уже почти возле самой псарни Сенор понял, что у него  есть  соперник.
Он определил  это  по  едва  заметным  отражениям,  похожим  на  отражения
мертвеца в течение нескольких дней  после  смерти.  Сенор  отделил  их  от
отражений тюремщиков, стражников,  собак  -  и  стал  смотреть  магическим
зрением. Как он и предполагал,  от  складок  почвы  невдалеке  поднималась
размытая искрящаяся тень.
     Блуждающий признак, побочное дитя чьего-то злого колдовства,  был  не
такой уж редкостью в Кобаре.  Неприкаянные,  искавшие  тела,  которые  они
могли бы занять, призраки, бывало,  подолгу  блуждали  по  миру,  пока  не
находили себе новую плоть или не изгонялись с помощью магии  в  Сумеречное
Царство. Стать настоящим Хозяином тела призрак мог лишь через много  дней,
когда прежний  Хозяин  полностью  покидал  его;  или  же  вытеснив  своего
соперника,  который  по  каким-то  причинам  оказывался  не  способным   к
сопротивлению. Призрак, который повстречался Сенору, мог вполне  проделать
это сейчас с бесчувственным телом Летрод. В намерения Сенора совершенно не
входила охота за воскресшей преступницей, и он приготовился к схватке.
     Призрак, привлеченный запахом  смерти,  не  обращал  пока  на  Сенора
никакого внимания.  Он  медленно  плыл  вдоль  сети  клочьями  искрящегося
тумана. Почуяв его приближение, собаки подняли  жуткий  вой.  Сенор  молил
богов о том, чтобы здесь  не  появилась  еще  одна  тень.  Тогда  призраки
устроили бы настоящую драку за  тело,  и  вопли  беснующейся  Летрод,  чье
существо стало бы ареной невидимой битвы, привлекли бы внимание стражи.
     Тем  временем  тюремщик  и  стражник  открыли  калитку   и   швырнули
бесчувственное  тело  в  собачий  загон.  Псы,  возбужденные  присутствием
призрака, не обратили  внимания  на  труп.  Прикрикнув  на  воющих  собак,
тюремщик и стражник скрылись среди построек.
     Сенор подкрался  к  калитке,  вытащив  на  всякий  случай  кинжал,  и
медленно открыл ее, стараясь  не  шуметь.  К  счастью,  тело  Летрод  было
брошено не слишком далеко от калитки. Он посмотрел на темные  тени  собак,
бесновавшихся у противоположного края ограды, и неслышно вошел в загон.
     Он  почти  доволок  Летрод  до  калитки,  когда  ближайшая  из  собак
бросилась на него. Сенор ударил ее кинжалом  по  оскаленной  морде  и  под
жалобный собачий визг проделал остаток пути. Выбравшись наружу,  он  мигом
захлопнул  калитку  и  опустил   засов.   Свора   яростно   бросилась   на
металлическую сеть, но он уже был в безопасности.
     Впрочем, не совсем. Прямо на него, выбрасывая  в  стороны  искрящиеся
окончания, плыл разъяренный призрак. Посеребренным лезвием  кинжала  Сенор
очертил вокруг себя магический круг и произнес слова заклятия.  Подплыв  к
внезапно возникшей границе, призрак остановился и медленно растекся вокруг
нее по земле. У него было время ждать. До утра.
     Сенор попал в довольно идиотское положение. Долго сидеть внутри круга
он не мог, так как, с одной стороны, рисковал в любой момент попасться  на
глаза стражникам Кратера, а с  другой  -  должен  был  как  можно  быстрее
оказаться со своей добычей в Башне. Но как  только  он  пересечет  границу
Круга, призрак займет тело Летрод и ее поведение  станет  непредсказуемым,
не говоря уже о том, что на некоторое  время  она  получит  нечеловеческую
силу. Любой шум привлечет стражу, и тогда Сенор,  скорее  всего,  окажется
вместе с Летрод внутри собачьего загона.
     У него оставался единственный выход - занять пустующее тело. Это было
делом непростым, Сенору еще никогда не приходилось надолго  покидать  свое
тело, но деваться некуда - разложив магические предметы и составив  нужные
фигуры, он начал произносить Формулу Пересечения.
     Вскоре он утратил привязанность к телу, все мысли исчезли, он висел в
неописуемом нечто, где  не  было  верха  и  низа.  Потом  вокруг  медленно
проявился мир, застывшее пространство сдвинулось с мертвой точки,  и,  все
ускоряясь, потекло время. Он висел внутри магического круга  и  чувствовал
под собой свое обмякшее тело. Сенор  подумал  о  том,  как  отвратительно,
наверное, выглядят со стороны его закатившиеся глаза - и начал  входить  в
тело Черной Летрод.
     Целая вечность или мгновение пустоты - и он открыл чужие  глаза.  Они
были чуть-чуть близорукими, и ему приходилось напрягаться, глядя вдаль. Он
нащупал очень слабые отражения сознания  Летрод,  спящего  и  запертого  в
своей тюрьме. Сенор медленно встал на ноги и расправил окоченевшие  члены.
Он ощущал неудобство, словно одел на себя  чужие  доспехи.  Тяжелая  грива
волос оттягивала назад голову, отвисала грудь, он  чувствовал  непривычную
пустоту между ног. Сенор глубоко подышал новыми  легкими  и  с  сожалением
подумал о том, что не сможет в этом теле бежать слишком уж  быстро.  Чтобы
вернуться к собственному телу, он проделал в магическом круге заговоренный
проход.
     Теперь нужно было спешить. Ему  очень  не  хотелось  расставаться  со
своим телом, которое он оставил внутри  круга.  Оно  было  недоступно  для
призрака, но его могли найти тюремщики или стража, и еще хорошо, если  они
сразу не швырнут  мертвеца  собакам.  Но  выбора  не  оставалось.  Призрак
расположился вокруг всерьез и надолго. Это было для него вопросом жизни.
     Тонкими женскими пальцами Сенор заботливо закутал свое тело  в  плащ,
чтобы оно не замерзло, и скрепя сердце покинул магический круг.
     Гиены настороженно зарычали, почуяв незнакомый запах, но Сенор-Летрод
успокоил их  ударами  хлыста.  Времени  оставалось  очень  мало.  Напрягая
женские мышцы, он вскочил в повозку, и гиены понесли ее к городу.
     Затея была более чем рискованна. Хотя Сенор-Летрод захватил  с  собой
кинжал, было ясно, что в этом теле он не сможет как  следует  обороняться.
Единственным выходом теперь оставался  следующий:  ему  придется  спрятать
тело Летрод в Башне, где магия оградит его от других  теней,  и  призраком
вернуться за собственным телом.
     Упряжка благополучно миновала Нижний город, и  Сенор-Летрод  был  уже
почти у цели, когда наткнулся на верховую стражу. Три лошади  с  седоками,
вооруженными  арбалетами,  стояли  поперек  дороги,  и  он  вынужден   был
остановиться. Ночная  стража  была  в  подпитии  и  явно  занята  поисками
развлечений.  Сенор-Летрод  подвигал  мышцами   чужого   лица,   репетируя
различные гримасы. Ближайший стражник спешился и заглянул в повозку.
     - Ого, да тут  красотка!  -  заорал  он  своим  приятелям  и  схватил
Сенора-Летрод за длинные волосы.
     Он  был  средних  лет,  а  его  багровая  рожа  свидетельствовала   о
непрерывном пьянстве. Сенор-Летрод подавил  в  себе  искушение  немедленно
ударить его кинжалом, так как в этом случае он очень быстро превратился бы
в подушечку для булавок: два других стражника  все  еще  держали  в  руках
заряженные арбалеты. Сенор-Летрод посмотрел  вокруг.  Наступил  вечер,  на
улице, ведущей к Башне, не было ни одной живой души.
     - Эй, ты куда едешь? - спросил красномордый, все  еще  держа  его  за
волосы.
     - Я послана к Хозяину Башни Зонтагу, - сказал Сенор-Летрод.  Голос  у
него оказался слишком низким и хриплым для  женщины.  -  Не  советую  меня
задерживать.
     - Если ты не совсем дура,  -  захохотал  красномордый,  -  то  должна
знать, что раз уж ты решилась отправиться по этой дороге  одна  ночью,  то
должна заплатить нам. И я знаю, чем!
     С этими словами красномордый, пыхтя, полез в повозку.
     - Эй, Хобак, оставь ее! Может быть, она действительно едет к Зонтагу,
- крикнул ему один из стражников. Эти двое, оставшиеся в седлах,  были  не
столь пьяны, чтобы забыть о влиянии Башни.
     - Пошел ты к дьяволу! - заорал Хобак. - Пусть  Зонтаг  лучше  бережет
свое сокровище!..
     Двоим верховым стало явно не по себе от такого кощунства.  Озадаченно
переглядываясь, они наблюдали за происходящим. Тем  временем  красномордый
опрокинул Сенора-Летрод на  спину  и,  преодолевая  сопротивление  женских
мышц, принялся задирать ему юбку. Сенору-Летрод ничего не оставалось,  как
смириться со своим положением и раздвинуть ноги. При  этом  он  представил
себе, что сделает с Хобаком, когда вернется в свое тело.  Тем  более,  что
отражения пьяного стражника были для него  сейчас  доступны,  как  сточная
канава. Впрочем, он уже почти не  верил  в  то,  что  успеет  вернуться  и
отомстить.
     Но двое верховых сами заставили его  действовать.  Они  спешились  и,
закрепив арбалеты на седлах, подошли к повозке, чтобы  посмотреть,  что  в
ней происходит. Под  ее  навесом,  к  счастью  для  Сенора-Летрод,  царила
кромешная тьма. Он расслабился, медленно  достал  из-за  спины  кинжал  и,
когда красномордый всей тяжестью взгромоздился на него, закрыл ему ладонью
рот и аккуратно перерезал горло.
     Хобак издал хрип, неотличимый, впрочем, от других его пьяных  звуков,
дернулся и затих. Сенор-Летрод с отвращением ощутил, как что-то  теплое  и
липкое заливает его грудь. Он обнаружил, что тело Летрод не выносит запаха
крови, и вынужден был несколько секунд лежать  с  чудовищной  гримасой  на
лице, подавляя рвоту.
     Затем  он  медленно  перекатил  обмякшего  Хобака  на  бок  и  ударил
ближайшего стражника каблуком в лицо. Второй  еще  не  пришел  в  себя  от
неожиданности, когда появившийся из-под навеса  повозки,  как  из  адского
зева, Сенор-Летрод, похожий со своими разметавшимися  черными  волосами  и
неописуемым оскаленным лицом на демона, вонзил ему  в  горло  кинжал.  Еще
немного времени понадобилось мужчине в теле  женщины,  чтобы  спрыгнуть  с
повозки и вскочить на ближайшего коня, отстегивая от седла арбалет. И хотя
он проделывал это сейчас гораздо медленнее, чем обычно, он  все  же  успел
взять на прицел оставшегося в живых стражника.
     - Ты умрешь страшной смертью, дьявольское отродье!  -  прошипел  тот.
Сенор-Летрод усмехнулся про себя. Стражник и не подозревал,  насколько  он
был близок к истине. Он даже начал медленно приближаться, взявшись за меч.
     - Ты напала на ночную стражу, и тебе некуда бежать...
     Но времени на дискуссию уже не оставалось. Зная, что у него не хватит
сил,  чтобы  вновь  натянуть  тетиву  арбалета,   Сенор-Летрод   тщательно
прицелился, не очень доверяя ослабевшим женским рукам, и нажал  на  рычаг.
Пробив  хитиновый  панцирь,  стрела  вонзилась  стражнику  в  плечо.   Тот
покачнулся и рухнул на каменные плиты. Солдат был  ранен,  но,  как  Сенор
знал по опыту, не очень серьезно, поэтому он прихватил с собой  оставшихся
лошадей. Ударив свою каблуком в бок, Сенор поскакал в сторону Башни.
     ...Сенор-Летрод нашел место поблизости от Башни, надежно  укрытое  от
посторонних глаз. Затем он выложил на земле магические фигуры из  веток  и
покинул чужое тело.
     И сразу же, едва он освободился, чудовищная  сила  подхватила  его  и
понесла прочь от Башни, как пробку из бутылки.
     Магия Башни была настолько сильной, что за краткий, почти  неощутимый
миг он оказался на окраине города. Небесные огни, образы которых слились в
сверкающий хоровод,  остановились.  Сенор  клубящимся  туманом  висел  над
землей на высоте большого дерева.
     Ему нечем было смотреть, но он узнавал предметы по приходящим от  них
отражениям. Ночная птица  пролетела  сквозь  него  -  и  он  на  мгновение
почувствовал чужое удивление и чужой  испуг,  родившиеся  в  ее  голове  и
волнами разошедшиеся вокруг.
     Затем он понесся в сторону Кратера. Ему трудно было подниматься  выше
самых высоких деревьев, так как он начинал ощущать  необъяснимую  тяжесть,
вытеснявшую его из небес, но все равно этот бесплотный полет наполнил  его
удивлением и восторгом.
     Он летел над землей, в безмятежной спокойной  безбрежности,  пока  не
оказался над  Кратером  и  не  ощутил  враждебный  удар  поджидающего  его
блуждающего призрака.
     Он сконцентрировался и, рождая в себе образы заклинаний,  открывавших
вход в магический круг, понесся на врага.  Тот  пытался  не  впустить  его
внутрь, они столкнулись и на какой-то миг слились.
     Сенора пронзила чудовищная боль; он  прикоснулся  к  глубинам  чужого
сознания, словно дотронулся до чьих-то обнаженных нервов, и  его  затопила
такая бездна чужого отчаяния, какой не было места среди  земных  созданий.
Он оказался в Адской вселенной,  где  скиталось  это  вечно  агонизирующее
существо, и его самого едва не постигло  уничтожение.  Напоследок  к  нему
пришло имя - Кмерг, и если бы у него сейчас было тело, оно бы содрогнулось
от ужаса. А потом вдруг все исчезло. Он ощутил, как  удаляется  блуждающий
призрак Кмерга, потеряв надежду преодолеть магический круг; а сам он - уже
внутри этого круга, и под  ним  распласталось  его  собственное  замерзшее
тело.
     Переживая восторг от того, что это тело цело, он вошел в него - и тут
же  навалилась  земная  тяжесть,  заставляя  испытать  на  краткое   время
разочарование и тоску  по  утраченной  свободе.  Но  новая  жизнь  властно
приняла его в свои объятия и дала ощутить свое манящее плотское естество.
     Он открыл глаза, улыбнулся, глубоко вдохнул  полной  грудью  холодный
вечерний воздух и, чувствуя как постепенно  оттаивают  окоченевшие  мышцы,
побежал в сторону города.

                            10. АДСКИЕ ЭТАЖИ

     На темных Адских этажах Сенора охраняла безглазая собака  Гугенубера.
Тело Черной Летрод стало очень тяжелым, и он вряд ли достиг бы в  одиночку
комнаты, в которой была заперта ведьма Истар.
     Магическим зрением, особенно обострившимся во мраке Адских этажей, он
видел многочисленных стражей Башни, которые выползали из своих нор, почуяв
пришельцев. Даже если бы Сенор стал обороняться, вряд ли он прошел бы даже
малую часть своего пути. Магия Хозяина  Башни  хранила  его.  Кроме  стука
когтей, скрежета панцирей и смрадного дыхания,  его  сопровождала  повсюду
тяжелая мутная волна ненависти...
     Подземные Адские этажи  были  окутаны  почти  такой  же  тайной,  как
история самой Башни.  Мало  кто  из  жителей  Кобара  появлялся  здесь,  в
обиталище слепых собак, но еще меньшее число людей - по своей воле.
     Никто не знал, как глубоко  уходит  Башня  в  землю.  Насколько  было
известно Сенору, дна ее никто не достигал. О таинственных этажах,  которые
находились еще ниже Адских, он слышал лишь обрывки легенд.
     Когда-то, очень давно, самые древние  из  существ,  над  которыми  не
имели власти Великие Маги, навсегда отделились от Верхнего мира, замуровав
спуски с Адских этажей в свою загадочную страну.
     Никто из известных Сенору людей не знал, жили ли они  там  сейчас,  а
если жили, - то  во  что  превратились  за  прошедшие  с  тех  пор  многие
тысячелетия. Вертикальные пустоты  в  теле  Башни,  уводящие  в  неведомые
глубины, служили единственным напоминанием о них.
     У Строителя Собачьих Нор Хозяина Ладони Гиппы была какая-то штука  из
Тени, с помощью которой он узрел  пустоты  в  неразрушимых  стенах  Башни.
Когда-то по приказу Гугенубера он даже составил  карту  этих  каналов,  но
потом Гиппа увидел, что положение пустот все время меняется,  и  это  было
непостижимо и страшно.
     Гугенуберу и другим Хозяевам Башни внушала тревогу мысль, что  внутри
цитадели Магов, оплота их власти, гнездится неведомая сила, до которой  не
добраться и волю которой нельзя изменить.
     Карта стала никчемной вещью, а ведь где-то эти  пустоты  должны  были
выходить и на поверхность Башни. Сам Гиппа слишком часто пользовался своей
штукой из Тени, позволявшей смотреть сквозь стены, и очень скоро скончался
от странной неизлечимой болезни.
     Суеверный ужас, который внушали подземные  существа,  чье  могущество
было  по  крайней  мере  сравнимо  с  могуществом  Хозяев  Башни,   служил
источником многих преданий и легенд. Но одна из  величайших  тайн  Великих
Магов, которую они хранили, как ключи от собственной смерти, заключалась в
том, что существовали все-таки способы проникнуть на замурованные этажи.
     Когда Человек Безымянного Пальца закрывал глаза, перед его внутренним
зрением возникало что-то похожее на план - темные прямоугольники,  полосы,
круги,  между  которыми  пролегала  тонкая  серебристая  нить.  Подчиняясь
инстинкту, он шел вдоль этой нити, предоставляя безглазой собаке неведомым
образом оберегать его от своих сородичей.
     Только один раз почувствовал он что-то необычное в совершенно  темном
боковом  коридоре,  уводившем  куда-то  вниз.  Кто-то  схватил   за   ноги
перекинутое через его плечо окоченевшее  тело  Летрод.  Сенор  рванулся  в
сторону вместе с своей ношей, одной рукой вытаскивая из ножен меч.  Слепая
собака с воем метнулась в темноту. Даже магическим  зрением  он  увидел  в
коридоре только силуэт собаки, хотя все его существо  ощущало  присутствие
чего-то, не имевшего запаха и не издававшего звуков.
     Спустя много времени к нему пришли странные отражения, в  которых  он
не дал себе труда разобраться.
     Потому что серебряная нить уперлась в невидимую дверь. Сенор произнес
заклятье, Отпирающее Снаружи. В небольшой  комнате,  которая  раньше  была
подземным склепом, сидела у каменного саркофага  ведьма  Истар.  Ткань,  в
которую она была закована, опадала тяжелыми складками и делала  ее  фигуру
бесформенной. Неподвижная, безмолвная и обессиленная Истар была похожа  на
глыбу, отлитую из металла.
     Сенор зажег свечу, которую принес с собой, чтобы легче было работать.
Затем снял с себя ткань, которой был обернут, и завернул в нее тело Черной
Летрод, а потом принялся разбивать петли камнем. Удары гулко разнеслись  в
тишине Адских этажей. Истар впервые пошевелилась и подняла голову.
     - Кто здесь? - спросила  она.  Голос  ее  дрожал.  Что-то  смертельно
напугало ее, пока она находилась в заточении одна.
     Сенор остановил занесенную над головой руку. Пожалуй,  скрывать  свое
имя от ведьмы не имело особого смысла. Они оба теперь были изгоями и  вряд
ли могли повредить друг другу. Он назвал себя и  сказал  ведьме,  что  она
пойдет сейчас с ним.
     - Значит, верным было гадание Нумы, - еле слышно произнесла Истар.  -
Скажи, тебя родила женщина?..
     Вопрос был нелеп, и Сенор лишь пожал плечами.
     - Надеюсь, - ответил он, подтаскивая  Черную  Летрод  к  саркофагу  и
усаживая ее рядом с Истар.
     - Так ты надеешься или знаешь?! - воскликнула ведьма.
     - У нас будет  много  времени  поговорить  об  этом.  Если  выберемся
отсюда, - сказал Сенор, поднимая ее на ноги. - Мне приказано спрятать тебя
в своем доме. Пошли.
     - Великие боги! - вскричала Истар. - Похоже, он не понимает ничего!

                             11. МЕЧ ТОРРА

     Наконец-то они выбрались с Адских  этажей,  оставив  позади  смрадное
дыхание собачьих глоток и ужас  вечного  мрака,  по  сравнению  с  которым
освещенные факелами помещения казались  залитыми  утренним  светом.  Сенор
почувствовал, что  не  нуждается  более  в  магическом  зрении,  а  вокруг
воцаряется привычная полутень. Он поддержал идущую рядом Истар, которая  с
трудом передвигалась в своем металлическом коконе. Ткань его была  слишком
плотной, чтобы видеть сквозь нее что-нибудь, кроме  яркого  света.  Собака
Гугенубера уверенно вела их к выходу из Башни.
     Им оставалось пройти лишь длинную сужающуюся галерею, когда  путь  их
пересекла упавшая из-за колонны тень.  Эта  тень  сразу  заставила  Сенора
вспомнить то, о чем он уже почти забыл. У  нее  не  было  головы  -  и  он
остановился, парализованный ужасом.
     Безголовый вышел из-за колонны. В  руках  его  был  огромный  меч  из
темного металла. В том месте, где клинок некогда пересек шею, Сенор  видел
только изнанку его доспехов.
     Когда  к  Холодному  Затылку  вернулась  способность  двигаться,   он
оттолкнул Истар в сторону стены - она прижалась к ней спиной, бессильная и
слепая внутри своей темницы - и вытащил из ножен меч.
     Слепая собака Гугенубера бросилась на безголового. Просвистел  темный
клинок - и голова собаки покатилась по  каменным  плитам.  Хлынула  черная
кровь. У Сенора потемнело в глазах. Такую  расправу  с  собакой  Башни  он
видел впервые. Чудовищное оружие, способное отсечь покрытую броней собачью
голову, снова взлетело в воздух и тяжело опускалось вниз. Сенор едва успел
изменить направление удара, подставив свой меч и отскочив в  сторону.  Его
спасло то, что безголовому  теперь  требовалось  довольно  много  времени,
чтобы обнаружить врага, и только потом вверх поднимался неумолимый  клинок
и все повторялось сначала.
     Сенор даже не предпринимал попыток нападать, понимая их тщетность,  и
был занят теперь лишь тем, что старался избежать страшных рубящих  ударов.
То, что с ним была Истар, мешало ему спастись  бегством.  Это  становилось
похожим на смертельно опасную игру, в которой двое - охотник и жертва - уж
слишком долго кружили по каменной галерее Башни.
     - Освободи меня! - закричала вдруг ведьма. Сенор  колебался  недолго.
Еще немного - и он станет покойником, а тогда - не все ли равно, - попытка
ли это сбежать или неожиданное спасение? Можно было  бы,  конечно,  просто
оставить ведьму  в  этой  галерее,  но  это  не  избавило  бы  его  ни  от
преследований безголового, ни от гнева Хозяина  Башни  Гугенубера,  ни  от
своего собственного проклятия.
     Улучив момент, он подбежал к Истар и ударом меча отсек  металлические
петли, удерживающие ткань на теле ведьмы. Звеня, кокон сполз к ее ногам.
     У Сенора было мало времени, но он успел  поразиться  красоте  ведьмы,
представшей вдруг его взгляду во всем своем блеске, несмотря  на  голод  и
усталость, обострившие ее черты и придавшие лицу  лихорадочную  бледность.
Тяжелая  грива  темных  волос  волнами  падала  на  плечи,  алый  рот  был
приоткрыт, гибкое тело замерло в напряжении. Ее и без того огромные  глаза
расширились и остановились на безголовом.
     Прошло несколько коротких мгновений, пока тот вновь заносил для удара
свой меч, и вдруг Сенор  увидел,  как  на  одежде  Слуги  Башни  заплясали
маленькие язычки пламени. Свист клинка - движение вправо - и  Сенор  вновь
оказался за его спиной. К этому времени безголовый уже пылал,  как  факел.
Сенор отскочил в сторону, боясь попасть в то место, где бушевала  огненная
стихия, и бросил быстрый взгляд на Истар. Она все так же неподвижно стояла
у стены, не отводя своего демонического взгляда от пылающей фигуры.
     Но все было  тщетно.  Вновь  неотвратимо  поднялась  в  воздух  рука,
сжимавшая темный меч,  и  даже  не  рука  уже,  а  сгустившаяся  на  месте
сгоревшей плоти тень, - и острие  клинка  распороло  бедро  замешкавшегося
Сенора, разрубив заодно хитиновую пластину доспехов, как глиняную тарелку.
Скрипнув зубами от ярости и бессилия, Сенор опустился на пол. Боль  пришла
позже, захлестнув его огненной волной.
     Когда он справился с нею, то увидел,  что  безголовый  поднимается  в
воздух. Тяжело ударился о камни меч из темного металла. Лицо ведьмы  стало
жутким. Волосы поднялись и превратились в черную корону на ее голове,  рот
открылся - и  Сенор  услышал  слова,  произнесенные  на  неведомом  языке.
Казалось, чудовищный вихрь подхватил  безголового,  на  котором  дотлевала
одежда, скрутил его в немыслимый узел и черной кометой унес прочь.
     Сенор со стоном закрыл глаза. И почувствовал на плече  чье-то  легкое
прикосновение.  Истар  помогла  ему  сесть  и  начала  перевязывать  бедро
обрывком платья.
     - Где он? - произнес Сенор пересохшими губами.
     - О, теперь он далеко и не скоро сможет добраться до тебя, -  сказала
ведьма и улыбнулась.
     Сенор поднял голову и недоверчиво посмотрел ей в глаза. Но они  стали
вновь нормальными, и в них теперь не было ничего угрожающего. Рядом с  ним
была просто красивая женщина,  хотя  и  несколько  изнеможенная,  и  Сенор
ощутил знакомое волнение.
     Истар закончила перевязывать рану и помогла Сенору подняться на ноги.
Рана была неглубокой, и он мог передвигаться, слегка прихрамывая.
     - Ты пойдешь со мной? - спросил он у ведьмы, понимая, что теперь  она
вне его власти.
     - У меня нет лучшего выхода, - подумав, ответила Истар. - Где  еще  я
буду теперь в  большей  безопасности?..  Если,  конечно,  ты  тот,  о  ком
говорилось в пророчестве Нумы...
     Теперь Сенор вспомнил это имя. Предсказательницу Нуму  уничтожил  две
зимы назад Хозяин Башни Табург за то, что она предсказывала смерть Кобару.
Но кому были известны полные тексты ее пророчеств? Во  всяком  случае,  не
ему, Человеку Безымянного Пальца...
     - Ты говоришь загадками, - сказал Сенор. - Но нам нужно уходить, пока
тебя кто-нибудь не увидел. Оденешь мой плащ.
     Он поднял свой меч и поднес к глазам. Лезвие было  зазубрено,  а  сам
клинок слегка согнут после удара. Теперь это  был  просто  кусок  металла.
Сенор бросил его в темноту.
     Затем он поднял меч безголового. И замер, пораженный. Еще никогда ему
не приходилось видеть  оружия  таких  совершенных  форм.  Гладкий  матовый
металл без единой царапины, казалось, чуть светился изнутри, словно хранил
в себе загадочный источник. В его поверхность были углублены странные,  но
смутно знакомые знаки. Сенор провел по ним ладонью, и знаки засияли  ярче.
Тут он вспомнил, где видел их: на одном из гобеленов в  библиотеке  нижних
этажей - изображавшем гадание на собачьих черепах.
     В тот момент к нему пришло знание.
     - Меч из неземного металла...  Меч  Древнего  Бога  Торра,  -  сказал
Сенор. - Не думал я, что когда-нибудь увижу его...
     - Это символы древнего языка, - вдруг  проговорила  подошедшая  сзади
Истар.
     - Ты знаешь язык Самых Древних?! - Сенор пристально посмотрел на нее.
- Тех, что жили до Завесы? Откуда ты можешь знать его, клянусь Богами?!
     - Узнаешь это, когда придет время... Я могу прочесть знаки.
     - Позже, - твердо сказал Сенор. - Здесь мы многим рискуем. Пойдем.
     Прихрамывая, он шел и вел с собой ведьму домой по  тускло  освещенным
улицам Кобара. Ночь опускалась  над  городом.  Вдали,  на  окраине,  ярким
костром зажегся Кратер Самоубийц. У самого горизонта  сверкали  на  черном
фоне Завесы сторожевые огни Преграды.
     Он должен был  еще  побывать  там  этой  ночью,  чтобы  увидеть,  как
исчезнет в Тени та, которую он обменял на дрожавшую сейчас под  его  рукой
от холода Истар. Сенор набросил ей на плечи свой плащ.
     В этой паре, бредущей  по  улице,  не  было  нечего  подозрительного:
подраненный  в  уличной  стычке  Придворный  Башни  вел  к  себе   изрядно
подержанную девку. Оставалось  только  избегать  карет  Хозяев  Ладони  да
подвыпившей стражи. Совсем не время для драки на  мечах  и  совсем  уж  не
время испытывать ведьмину силу.
     Сенором овладело странное чувство. Впервые рядом с ним  шел  человек,
который слишком зависел от него, чтобы  предать.  Он  спас  и  должен  был
прятать Истар у себя, а ей оставалось лишь следовать за ним в  Ад,  потому
что больше некуда было  деваться,  -  и  это  связывало  их  сильнее,  чем
корысть, и теснее, чем любовь. Он ощущал тело  идущего  рядом  существа  и
впервые -  разделенную  с  кем-то  тяжесть.  Привычная  головная  боль  на
некоторое время оставила его; унялся заключенный в нем  узник  и  позволил
сейчас забыть о себе.
     В доме он наложил заклятья на все оконные  решетки,  дымоход  камина,
заставил голодать ограду, что обострило все ее инстинкты,  и  подбросил  в
комнаты побольше светящихся змей.
     А потом приготовил ведьме поесть, и пока  Истар  жадно  ела,  запивая
пищу вином, он соорудил ей в одной из комнат ложе  из  дерева  и  шкур.  И
погрузился в незнакомый ему раньше уют.
     С большим нежеланием он вновь  надел  доспехи,  когда  настало  время
идти.
     - Не люблю, когда меня видят спящей, - сказала ему на прощание Истар.
     Сенор улыбнулся, нагнулся, поцеловал ее.
     И вышел в холодную ночную  мглу,  чтобы  увидеть  как  Черную  Летрод
изгоняют в Зыбкую Тень.

                       ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КАМЕНЬ СДАЛЕРНА

                            12. БРОДЯЧИЙ МОНАХ

     В тот день  начиналась  осень.  Безрадостное  свинцовое  небо  тяжело
нависало над Кобаром. Шел холодный  проливной  дождь.  Быстро  наполнились
большие бочки для сбора воды.
     Впервые за много дней Сенор решил  оседлать  коня.  Предстоял  долгий
путь в Дырявую Крышу, и было бы сомнительным удовольствием  проделать  его
пешком по грязи. Рана  его  почти  зажила  благодаря  волшебному  эликсиру
Мольда, которым он смазывал распоротое бедро. Теперь  лишь  белый  длинный
шрам напоминал ему о безголовом.
     Дороги, которые не были  вымощены  камнем,  развезло  так,  что  конь
Сенора то и дело скользил, сбиваясь с шага. Сенор  был  укутан  в  длинный
плащ с капюшоном, на шее его болтался медальон Рейты Меррадль, тяжелый Меч
Торра постукивал коня по лоснящейся влажной шкуре. На всякий случай  Сенор
захватил с собой арбалет и стрелы с посеребренными наконечниками.
     По дороге он раздумывал о древних символах на Мече, значение  которых
объяснила ему как-то ночью ведьма Истар.  Каждый  символ  обозначал  много
понятий.  Истар  долго  билась  над  тем,  чтобы  удержать   их   туманный
ускользающий смысл. В самом связном варианте надпись на Мече гласила:

                         Меч из Мира Теней
                         В руку Нерожденного женщиной
                         Снимающего покровы
                         Изгнанника Верхнего Мира
                         Могильщика Юных
                         Разделенного на части
                         Меч оставляющий неизменным
                         В обители Хаоса и сердце Покоя
                         Меч исчезающей силы
                         Когда пройдены знаки.

     Смутная догадка забрезжила в его мозгу, когда символы древнего  языка
сложились в эти строки.
     - И что же это значит? - спросил он у ведьмы.
     - Только то, что ты должен проникнуть в тайну своего рождения.  Может
быть, тогда станет ясным все остальное...
     - А что знаешь ты?
     - Пророчество Нумы и то, что город обречен...
     - Расскажи мне о пророчестве, - попросил  он  позже,  когда  они  ели
мясо, поджаренное на углях.
     - Оно не менее туманно, чем надпись на Мече Торра... Нума учила  меня
предсказанию по полету птиц. Я была не самой плохой  ученицей...  -  Истар
отвлеклась и прислушалась к звуку  хлопнувших  крыльев  за  темным  окном;
Сенор внимательно смотрел на нее. -  Завтра  будет  сильный  дождь.  Когда
будешь в Доме Часов, иди до конца. Если вообще хочешь что-нибудь узнать...
     Минуту они сидели в звенящей тишине. Потом Истар продолжала:
     - Нума видела  в  будущем,  бросая  череп  собаки.  Пророчество  Нумы
гласит: "Пока не будет разрушена Завеса, Тень будет пожирать мир.  От  зла
Опустивших Завесу появится Нерожденный женщиной. Он  будет  владеть  Мечом
Торра, Великого Древнего Бога, и  еще  каменным  и  стеклянным  амулетами.
Где-то в другом мире произойдет Великая Битва, после нее трое  сольются  в
одном, а все Чужие уйдут..."
     Размышления Сенора были прерваны появлением  нового  резкого  запаха.
Конь  встрепенулся  и  беспокойно  захрапел.  Сенор  стал  вглядываться  в
иссеченное водяными струями пространство.
     Наконец он увидел слабый огонек недалеко от размытой  дождем  дороги.
Здесь не было жилья; и, насколько ему было известно,  никто  из  животных,
даже светящиеся жабы, не испускали столь сильного свечения.
     Это могла быть ловушка - и он  взвел  тетиву  арбалета,  зарядив  его
посеребренной стрелой. А потом направил своего  обученного  коня  в  обход
сквозь заросли. Через минуту он понял  тщетность  своих  попыток  избежать
встречи. К нему пришли отражения, непривычно сильные отражения, сначала на
незнакомом языке, а потом - на ломаном  кобарском,  словно  говорящий  без
слов плохо понимал образ его мыслей. От них не исходил запах опасности,  и
Сенор направил коня прямо на огонь.
     Он увидел весело потрескивающий под проливным дождем костер и сидящую
около него фигуру. Земля вокруг костра была совершенно сухой.
     Озадаченный Сенор, внешне совершенно невозмутимый,  привязал  коня  к
ближайшему дереву и с арбалетом в руках приблизился к  сидящему  у  костра
человеку.
     - Смешное твое оружие есть, - услышал он беззлобное замечание.
     Человек был одет в белую рясу из странного непромокаемого  материала,
подпоясанную чем-то очень похожим на мертвую  змею.  Одна  пятипалая  рука
была черной, другая - белой, как мел,  и  этими  руками  он  ломал  тонкие
веточки, подбрасывая их в костер. На палец черной руки был надет  перстень
с багровым камнем. Сенору показалось, что  камень  испускает  пульсирующий
свет. Но он приписал это отражениям пляшущих языков пламени. На совершенно
лысом черепе человека неприятно  сверкали  кусочки  полированного  метала,
похожие на заплаты.
     - Кто ты? - спросил Сенор.
     - Я - Бродячий Монах Треттенсодд  Сдалерн  Двенадцатый,  давший  Обет
Проникновения, - ответил человек и поднял от огня свою израненную  голову.
Сенор увидел изборожденное  морщинами  лицо  со  стеклянными  кружками  на
глазах.  Человек  улыбнулся.  Несколько  его  зубов  сверкали  серебристым
металлом.
     - В других мирах меня называют Кормильцем Небесных Детей,  Хранителем
Космического Яда, Собирателем Камней, Магистром  Игры  и  Сторожем  Хромых
Лошадей. Ни одно из моих имен не говорит тебе ничего.
     "Прощай, чудовище Тени", - произнес про себя Сенор и спустил  тетиву.
Что бы это ни было, в своем мире он не имел права рисковать.
     Треттенсодд Сдалерн остановил стрелу в воздухе, и  она  упала  в  его
костер, где быстро превратилась в  ручеек  расплавленного  металла.  Монах
покачал головой.
     - Дикий совсем мир, - услышал Сенор. - Вначале поговорим. Убить легко
тебя можно - не нападай на меня, терпи.
     Сенор сел у костра, положив на колени Меч Торра. Тепло костра приятно
согрело его, от промокшего плаща поднимался кверху легкий пар.
     - Знакомого смысла знаки, - сказал Бродячий Монах, показав  рукой  на
испещренный символами клинок. - В мирах других я их видел  на  Космической
Бомбе, Огненном Дротике, Руке, Испускающей Молнии,  Сосуде  Мора;  грозное
оружие для мира каждого это есть.  Если  знаешь,  как  заставить  говорить
тайную силу...
     - Что такое Космическая Бомба? Что такое Сосуд Мора? - спросил Сенор,
внимательно разглядывая Сдалерна.
     - То есть конец целого  мира,  но  совсем  ненужное  знание  тебе,  -
Треттенсодд снял с глаз стеклянные кружки и принялся  протирать  их  полой
своей рясы.
     - Мне теперь объясни, где я есть теперь?..
     - Объясню, если скажешь мне, откуда ты взялся здесь и о  каких  мирах
ты говоришь. Я знаю только один мир внутри Завесы Мрака,  но  никто,  даже
самые сильные маги не проникают сквозь Завесу, поэтому - либо ты из  Тени,
и тогда все равно тебя уничтожат, либо ты изменил мой разум, и я  вижу  не
то, что есть на самом деле.
     - В случае последнем тебе вообще остается  Завершиться  -  ни  в  чем
уверенным не можешь быть! - с улыбкой сказал Сдалерн,  снова  водрузив  на
нос круглые стекла; затем достал из кармана какой-то сверток  и  развернул
его на траве.
     Из плоского квадратного куска неизвестного Сенору материала  поползли
вверх тонкие перегородки, пока не достигли  высоты  человеческого  пальца.
Вскоре перед Сенором вырос миниатюрный лабиринт  со  множеством  комнат  и
переходов.
     - Игре тебя научить  хочу,  -  сказал  Треттенсодд,  поймал  в  траве
трехногого жука и опустил его в одну из  клеточек  лабиринта.  Комната,  в
которую попал жук, была замкнута со всех сторон, и насекомое,  пометавшись
между гладкими стенками, обреченно  замерло  в  ее  середине.  Монах  взял
следующего жука и пустил его в другую комнату. Из этой был  выход,  и  жук
отправился блуждать по лабиринту, озадаченно шевеля усами в тупиках. Но  и
он, как оказалось  в  конце  концов,  очутился  в  замкнутом  пространстве
множества соединенных между собой маленьких комнат.
     Бродячий Монах достал мешочек и  высыпал  из  него  на  траву  черепа
мелких грызунов, раскрашенные в разные цвета.
     Потом он поведал Сенору основные понятия  и  правила  игры,  отпустил
жуков на свободу, и они принялись играть.
     Время за игрой текло незаметно, и наступил момент, когда все  черепа,
принадлежащие Сенору, оказались запертыми в одиночных комнатах, в то время
как черепа Сдалерна выстроились у выхода из лабиринта.
     - Проигравший ты есть! - объявил Бродячий Монах, беря свой  последний
красный череп и ставя его на дорожку, ведущую к выходу.
     Тут Сенор увидел, что черная рука  Сдалерна  Двенадцатого  -  искусно
сделанный протез.
     - В эту Игру я играю лучше, - продолжал Треттенсодд наставительно.  -
Существует множество миров, и каждый окружен  Завесой  Мрака.  Все  Завесы
непреодолимы, как стены моего лабиринта. Для жуков. Но не для играющего  и
его черепов.
     Монах взял из своей кучки разноцветные черепа и  одел  их  на  пальцы
своей черной руки. Сенор ясно увидел,  что  камень  в  перстне  вспыхивает
зловещим багровым огнем. Теперь Сдалерн говорил почти правильно:
     - Ты видел, что все мои старшие черные черепа успешно достигли выхода
из лабиринта. Нескольким красным пришлось погибнуть,  чтобы  осуществилась
Игра. Они погребены в окруженных тобой комнатах. Ну а  для  младших  белых
достичь выхода  оказалось  почти  невозможным.  Многими  из  них  пришлось
пожертвовать, чтобы  сбылись  надежды  красных  и  черных.  Они  попали  в
расставленные тобой ловушки, или же я сам отправил их на верную гибель  во
имя своей победы. Но вот и среди них есть  один,  которому  повезло...  Ты
научиться должен проникать сквозь стены Лабиринта, тогда ты  узнаешь,  что
количество его комнат бесконечно, но силой в них обладает тот, кто смотрит
на Лабиринт сверху... Я ухожу из мира там, где ткань его тонка  настолько,
что готова порваться. Тогда я призываю силу, подобную той, что  ускользает
всегда, когда ты оглядываешься. Обет, данный  мною,  заставляет  искать  в
каждом мире Место Силы во имя того, чтобы когда-нибудь миры соединились.
     - Значит, ты побывал во многих мирах  до  этого,  Бродячий  Монах,  -
мрачно проговорил Сенор.
     - И многие  намного  хуже,  -  ответствовал  Сдалерн  Двенадцатый.  -
Подтверждение этому - мои раны. Я видел миры, где сражаются таким оружием,
которое тебе и не  снилось,  миры,  где  магия  так  сильна,  что  природа
исчезает, миры, где живут только Сумеречные и те, чья  жизнь  длится  лишь
короткое мгновение. Странно, но они похожи только одним -  во  всех  мирах
существует Зыбкая Тень.
     - Чего же ты ищешь здесь?
     - Разве я не сказал тебе, что дал Обет? Я обречен скитаться из мира в
мир и говорить с любым, кто встретится мне,  о  вещах,  мне  известных.  Я
научил тебя Игре. Я мог бы попытаться  научить  тебя  даже  Проникновению,
если увижу, что ты играешь среди моих черепов...
     - Черных или... белых? - с сарказмом спросил Сенор.
     Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Двенадцатый громко рассмеялся:
     - Это зависит от тебя... и от того, кто играет. Я ведь  показал  тебе
белый череп, достигший конца пути... Во многих мирах,  замкнутых  так  же,
как и этот, существует Древнее Пророчество. Оно записано на разных языках,
а там, где нет языков,  это  просто  ключ  к  возможному  будущему.  Ты  -
существо из Пророчества, и я помогу тебе, чтобы осуществилась Игра. Если я
и ошибся, то ничего страшного не произойдет, -  тобой  пожертвуют  и  Игра
продолжится дальше. У Великих Богов достаточно времени.  Ты  поможешь  мне
найти здесь, в своем мире, место, где ткань пространства наиболее тонка. У
меня почти наверняка не будет для этого возможности. Ни в одном  из  миров
мне не дали сделать это спокойно. И здесь, похоже, за мной  тоже  начнется
охота.
     - Тебя примут за существо из Тени, - подтвердил Сенор. -  Лучше  тебе
не показываться в городе.
     - Может быть, и ты когда-нибудь воспользуешься черным ходом...
     - Как смогу я это сделать?
     - Я дам тебе перстень, который носят Бродячие Монахи. Там, где камень
будет светиться ярче всего, - возможно, находится  Место  Силы.  Ищи  меня
здесь, в этих лесах; я буду зажигать огонь, который увидишь только ты.
     И Сдалерн Двенадцатый извлек из-под плаща  перстень,  как  две  капли
воды похожий на тот, который он носил на своей черной руке.

                          13. СТЕРЕГУЩАЯ МОГИЛУ

     Сенор надел перстень на свой незащищенный перчаткой безымянный палец.
     Когда он поднял голову, то увидел  за  спиной  Бродячего  Монаха  две
безмолвные фигуры,  не  имевшие  запаха  и  не  посылавшие  отражений.  Не
удивительно, что они подкрались к ним незамеченными. Сенор обернулся.  Еще
двое Слуг Башни в сверкающих доспехах поджидали его среди деревьев.
     Сдалерн равнодушно посмотрел на них:
     - Это слуги тех, кто преследует тебя? Насколько они сильны?
     - Они не чувствуют боли, и их невозможно убить.
     - Нет ничего, что было бы невозможно уничтожить,  -  покачал  головой
Монах. - Ты думаешь, я случайно развел костер именно на этом месте?  Прямо
под нашими ногами находится древний могильник.  Три  раза  восходило  ваше
дневное светило после того, как я появился здесь  и  разыскал  это  место.
Бродячие Монахи не останавливаются где попало.  Это  одно  из  Мест  Силы.
Правда,  тут  не  может  осуществиться  Проникновение,   но   зато   может
пробудиться Стерегущая Могилу. Не знаю, что за существо здесь  похоронено,
но его охраняет Железная Статуя. Это означает, что хозяин ее только спит и
когда-нибудь тоже может проснуться... Я видел такие  могильники  в  других
мирах. Они невероятно древние и созданы тогда, когда еще  не  существовало
людей.  Может  быть,  это  усыпальницы  Восставших  Богов,  и   тогда   их
пробуждение будет страшным...
     Ветка с треском сломалась под ногой одного из Слуг Башни,  замыкавших
кольцо вокруг костра.
     - У нас мало времени, - напомнил Сенор.
     - Слушай, -  невозмутимо  продолжал  Бродячий  Монах.  -  Здесь  твое
спасение. Железная Статуя заколдована Великими Богами и обречена  охранять
могильник. Это ее цепи и ее проклятие.  Пообещаешь  ей  награду  и,  может
быть, она защитит тебя...
     - Какую награду? - нервно спросил Сенор, ибо  Слуги  Башни  были  уже
близко.
     - Ты отправишься в Тень и принесешь ей сердце ее хозяина.  Тогда  она
обретет свободу.
     У Сенора мороз прошел по коже - настолько дикими показались  ему  эти
слова.
     - Если я сам не стану ее наградой, - мрачно проговорил он,  вскакивая
на ноги.
     - Но у тебя нет выбора,  не  так  ли?  -  Сдалерн  Двенадцатый  обвел
взглядом окружавших костер слуг Башни. - Может быть,  тебе  и  повезет.  -
Монах достал из складок рясы какой-то сверкающий предмет, показал на почти
незаметное углубление в почве недалеко от костра. - Спускайся в  яму.  Это
вход в могильник.
     Слуги Башни с лязгом обнажили  свои  тяжелые  мечи.  В  лесу,  за  их
спинами, Сенор увидел всадника в сером, наблюдавшего за ними из-под  низко
опущенного капюшона.  Его  высокая  тощая  фигура  показалась  ему  смутно
знакомой.
     - Иди, - сказал Сдалерн. - У тебя будет не много времени.  Если  тебе
удастся договориться с Железной  Статуей,  наградишь  ее  этими  четырьмя,
которые тебя преследуют. Но помни, она почти не выносит дневного света.
     - Пятеро...  Пятеро  преследуют  меня,  -  Сенор  показал  на  серого
всадника в лесу. "Зонтаг", -  подумал  он  и  с  безразличием  обреченного
бросился к могильнику.
     Слуги Башни были уже совсем близко.
     Сенор увернулся от тяжелого  меча,  вонзившегося  в  дерево  над  его
головой, и прыгнул  в  яму.  Металлическая  дверь,  присыпанная  землей  и
листьями, со скрипом распахнулась под  его  тяжестью.  Последнее,  что  он
увидел наверху - это меч Слуги Башни, занесенный над головой невозмутимого
Бродячего Монаха; и, цепляясь за ступени узкой  каменной  лестницы,  Сенор
покатился вниз, на глубину в три человеческих роста.
     И почувствовал запах ужаса и смерти.
     Проем приотворившейся двери остался единственным источником света,  и
глаза медленно привыкали к темноте подземелья. В могильнике  царил  адский
холод. Намокшая под дождем одежда Сенора покрылась коркой льда, сосульками
затвердели волосы, дыхание облачками  пара  вырывалась  из  глотки.  Холод
исходил отовсюду, сковывая члены. Сенору показалось, что  очень  скоро  он
может обратиться в ледяную глыбу. Никогда и нигде он не  испытывал  ничего
подобного.
     Он вытащил свой Меч. Знаки на Мече сияли голубым  светом,  на  острие
сверкали кристаллы льда.
     В сером свете, сочившемся сверху,  он  разглядел  гигантскую  пещеру,
уводившую куда-то вниз, стены и потолок которой  были  покрыты  рельефными
изображениями демонов, человекообразных и совсем уж невообразимых чудовищ,
от одного созерцания которых стыла в жилах кровь.  Многие,  многие  тысячи
сражающихся, совокупляющихся в муках, пожирающих друг  друга,  издыхающих,
изуродованных  существ,  живших  когда-то  или  рожденных  в  воображении,
похожем на предсмертный бред. А сколько их было  дальше,  в  глубине  этой
нечеловеческой могилы?
     Сенор увидел на полу пещеры  ледяные  статуи,  у  многих  из  которых
отсутствовали головы, а позы выражали крайнюю степень  ужаса  и  боли.  Он
вдруг понял, что видит  обращенные  в  лед  тела  всех  тех,  кто  пытался
проникнуть в могильник за весь непостижимо долгий срок его  существования.
Участь их была очевидной и страшной; вполне вероятно, что  и  он  закончит
тем же. Но наверху его ожидали Зонтаг и четверо неуничтожимых Слуг Башни.
     В этот момент он услышал донесшиеся откуда-то снизу, из самого сердца
этой преисподней, звуки далеких тяжелых шагов.
     Ужас, овладевший им, оказался  сильнее  его  воли  -  и  Сенор  начал
пятиться, пока не уперся спиной в обледенелую  каменную  лестницу.  Прошла
целая вечность, в течение которой он боролся с захлестывающей  его  волной
липкого страха, переживая все муки Ада, пока наконец не увидел  Стерегущую
Могилу.
     Она медленно появилась из мрака - не имевшее лица гигантское существо
из черного металла, сверкавшее осыпающимися кристаллами льда.
     Из дыры, находившейся на месте  рта,  на  Сенора  повеяло  холодом  и
смрадом, которые были ощутимы даже в этой  заиндевевшей  пещере.  Железная
Статуя была много выше человеческого роста, металлические руки  поднялись,
схватили Сенора за плечи и легко подняли вверх,  к  черному  провалу  рта.
Приблизившись  к  яйцевидной  голове,  он  почувствовал  слабые  отражения
чего-то, похожего на  мысли,  мучительно  ворочавшиеся  в  вязком  киселе.
Казалось, что гораздо  более  подвижное  и  легкое  существо  заключено  в
сковавшую все его движения железную клетку. Сенор  едва  не  задохнулся  в
волне тяжкого смрада, накрывшей его с головой.
     - Стой! - закричал он, собрав остатки сил. -  Я  пришел  сюда,  чтобы
говорить с тобой! Мне не нужны сокровища и не нужен твой  хозяин!  Я  хочу
предложить тебе награду...
     Металлические руки разжались, и Сенор  упал  на  покрытый  льдом  пол
пещеры. Боль пронзила ногу - дала знать о себе недавняя рана.
     - Голод... - прогудела статуя. Голос ее был ужасен.  Низкий  гул,  от
которого дрожали стены, а Сенору показалось, что он теряет разум. С трудом
различал он отдельные слова...
     - Я голодна уже много столетий... - гудела статуя. - О какой  награде
ты говоришь? Я выпью твою кровь или то, что у тебя внутри...
     - Я  дам  тебе  четверых,  если  ты  согласишься  оставить  на  время
могильник. Я принесу тебе сердце твоего хозяина и ты обретешь свободу...
     - Ты? - что-то похожее  на  мучительное  размышление  вновь  излилось
наружу, но у Сенора не было сил различать что-либо в этом  тягучем  киселе
из отражений.
     - Разве ты можешь принести сердце? Ты слишком  ничтожен...  Погребены
все, имевшие силу...
     -  Я  человек  Древнего  Пророчества,  -  сказал   Сенор,   удивляясь
собственной наглости. - Если бы ты могла видеть, я показал бы  тебе  знаки
на Мече...
     - Я вижу в темноте... Я вижу древние знаки... Но я  голодна  и  теряю
силу... Я возьму тебя...
     Теряя надежду, Сенор закричал:
     - Ты ничего не потеряешь, отпустив меня. Выйди наверх и  возьми  свою
награду! Подумай о свободе, которую ты обретешь, если я принесу сердце...
     Железная Статуя замерла в неподвижности. Никаких звуков не доносилось
снаружи. Сенор вдруг представил себе тело Бродячего Монаха, изрубленное  в
куски Слугами Башни. Он был слишком беспечен, а Зонтаг - слишком  страшный
противник в Кобаре...
     Сверху послышался шорох. Блеснуло лезвие  меча.  Кто-то  спускался  в
могильник по каменной лестнице.
     - Это первый! - крикнул Сенор Стерегущей Могилу. - Вот твоя награда!
     Схватка была недолгой, а конец ее -  ужасным.  Напрасно  Слуга  Башни
рубил Железную Статую мечом - клинок оставлял лишь косые  полосы  в  инее,
покрывавшем темный металл.  Статуя  схватила  его  и,  подняв  высоко  над
землей, оторвала голову. Затем  поднесла  обезглавленное  тело  ко  рту  и
втянула в себя черный клубящийся туман, истекавший из его  горла.  Высосав
жертву, она швырнула сморщенное замороженное тело на пол и растоптала  его
ногами.
     - Принесешь сердце, - сказала потом Стерегущая Могилу. - Не принесешь
- найду тебя под землей и на земле...
     И стала медленно подниматься вверх по каменной лестнице.
     - Слишком жарко! - услышал Сенор сверху. - И слишком много света...

     Он отогрелся только тогда, когда Железная Статуя, сделав свое дело  и
вдоволь насытившись, удалилась в ледяную могилу, и тяжелая дверь,  ведущая
туда, захлопнулась за ней.
     Сдалерн Двенадцатый, невозмутимо  осмотрев  изуродованные  тела  слуг
Башни, подбросил веток в огонь.  Всадник  в  сером  незаметно  растворился
среди деревьев. Сенора  настигла  исходящая  от  него  слабая,  но  хорошо
различимая волна ненависти.
     Дождь лил с прежней силой.  Сенор  грелся  у  костра,  с  содроганием
вспоминая воздух ледяной пещеры. Он так никогда  и  не  узнал,  почему  не
опустился меч, занесенный над головой Бродячего Монаха и  что  происходило
вокруг костра в его отсутствие.
     Потом они еще долго сидели у огня и кобарский человек  рассказывал  о
своем мире, преступлениях, древних и  новых  временах,  чудовищах  Тени  и
старых мудрецах, а Сдалерн - о своих скитаниях и о том, сколь разнообразны
миры, созданные Великими Богами, и сколь грозные силы действуют в них.

                           14. МЕСТЬ МЕРРАДЛЯ

     Смотритель Часов Меррадль жил в огромном доме, выстроенном на окраине
Дырявой Крыши. Когда много лет назад пропала Рейта  Меррадль,  он  покинул
Верхний город и переселился в деревню. Тогда  многие  сочли  это  причудой
старого мизантропа, потерявшего красавицу жену. За долгую историю в Кобаре
случались и не такие вещи.
     Здесь, вдали от городской суеты, доживал теперь  старый  Меррадль  со
своими слугами оставшиеся ему годы, присматривая за Часами, отсчитывавшими
секунды, минуты, часы и дни Кобара. На одной  из  башен  его  дома  стояла
труба со стеклами, приближавшими небесные огни. Труба, попавшая в Кобар из
Тени, уже несколько поколений передавалась по наследству в роду Меррадлей,
на  который  Хозяева  Башни  давно  возложили  обязанность  наблюдения  за
временем. Когда-то богатый и  влиятельный  клан  обеднел,  измельчал,  род
Меррадлей  пришел  в  упадок,  -  нынешний  Человек  Большого  Пальца  был
последним в его мужской ветви.
     Только к вечеру, оставив костер Бродячего Монаха, Сенор въехал в лес,
окружавший  Дырявую  Крышу.  Где-то  здесь  бродила  и  охотилась   стража
Меррадля, охраняя заодно покой своего хозяина. Сенор не имел ни  малейшего
желания встречаться с нею, но как ни скрытно он двигался  по  лесу,  сотни
тайных нитей были задеты, прирученные птицы понесли стражникам сообщение о
вторгшемся пришельце, и в глубокой ложбине, по которой он  ехал,  его  уже
ждали трое в желтых одеждах.
     На их броне он рассмотрел герб Меррадлей  -  маятник,  отклоненный  в
сторону четырехпалой рукой. Лица всадников  были  мрачны  и  непроницаемы,
правые руки покоились на рукоятях мечей.
     - Меррадль не принимает, - сказал один из них  безжизненным  голосом,
лишенным всяких оттенков.
     Сенор подъехал ближе и назвал себя:
     - Мне нужен Смотритель Часов. Во имя исполнения воли Хозяев Башни.
     - Когда Повелителям понадобится Меррадль, он узнает об этом от них, -
отрезал слуга, давая понять, что разговор окончен.
     Сенор медленно обвел взглядом всех троих, прикидывая  свои  шансы,  и
счел, что арбалет дает ему некоторые преимущества.
     - Боюсь, что я вынужден настаивать, - с иронией произнес он.
     - Боюсь, что нам  придется  убить  тебя,  -  твердо  сказал  стражник
Меррадля. Лязгнула сталь, и дождевая вода заструилась по трем обнажившимся
клинкам.
     - Прочь с дороги! - крикнул Сенор. - Мне  нужен  Меррадль,  и  я  его
увижу! Прочь, если не хотите умереть!
     Угрюмые люди Меррадля молча двинулись на него.
     Сенор поднял свой арбалет. Зазвенела тетива, и стрела  отправилась  в
свой короткий  полет,  окончив  его  в  горле  ближайшего  стражника.  Тот
вскинулся с хрипом и ткнулся лицом в лошадиную гриву. Двое других были уже
рядом.
     Отбросив бесполезный арбалет, Сенор  встретил  первого  ударом  Меча.
Скользнув по панцирю, Меч ударил в голову лошади, и с громким  ржанием  та
повалилась на землю, увлекая за собой седока.
     Сенор быстро преодолел влияние оставшегося стражника  -  тот  пытался
заставить его опустить Меч. Они кружили на узкой поляне, изредка взмахивая
клинками, когда находилась брешь в их, воздвигнутой с  помощью  отражений,
защите.
     Наконец, когда струйки пота текли от напряжения по его вискам,  Сенор
увидел, что движения врага становятся  замедленными,  а  его  собственные,
освобождающиеся от сковывавших их безмолвных приказов, - все более легкими
и быстрыми. Он выбрал время и нанес смертельный удар.
     Его  словно  обдало  свежим  ветром,  когда  древний  неуязвимый  Меч
проломил доспехи стражника, - мозг его стал свободен.
     Потом  он  склонился  над  слугой  Меррадля,  придавленным   огромной
лошадиной тушей. Тот лежал без сознания, и было ясно, что помешать  Сенору
он сможет не скоро.
     Сенор всмотрелся, словно в темный коридор, вглубь  узкого,  размытого
дождем оврага.  Путь  впереди  был  свободен.  Лошадь  с  мертвым  седоком
скрылась среди густых зарослей.
     Он обмыл под дождем лезвие древнего Меча,  глядя,  как  стекавшие  по
нему струи розовеют и наконец становятся бесцветными.
     А потом вложил его в ножны и направил коня к дому Смотрителя Часов.
     Дом Меррадля с тремя высокими башнями был огромен и  стар.  Казалось,
он мертв уже много столетий. За холмом притаились темные одноэтажные  дома
Дырявой Крыши, похожие на упавшую стаю черных  намокших  птиц.  Ни  одного
огня не было в окнах.  Лишайник  карабкался  вверх  по  расселинам  грубых
камней, из которых были сложены стены. Дождь шумел, заглушая все звуки.
     Сенор миновал ограду,  пожиравшую  отбросы,  и  нашел  в  стене  дома
Меррадля низкую, обитую железом дверь.  От  нее  исходил  хорошо  ощутимый
человеческий запах, смешанный с каким-то тошнотворным ароматом.
     Дверь распахнулась, и Сенор отшатнулся.
     Перед  ним  плавала  отвратительная  белая  маска,   лишь   отдаленно
напоминавшая   человеческое   лицо.   Сходство    казалось    еще    более
противоестественным в мерцающем свете светящейся  жабы,  которую  человек,
стоявший на пороге, держал в руках и поглаживал пальцами.
     Лицо (это было все-таки лицо) расплылось в улыбке.
     - Итак, ты убил моих слуг, - сказал Меррадль почти весело.  Несколько
дождевых капель упало на его жуткую рожу, и он поморщился. Капли скатились
вниз, оставив на коже  серые  дорожки.  Только  теперь  Сенор  понял,  что
Меррадль пользовался белилами и пудрой. К тому же,  Смотритель  Часов  был
почти до неприличия толст; эта чудовищная гора колышущегося мяса с  трудом
держалась на ногах.
     - Пожалуй, я сделаю тебе за это подарок, - продолжал Меррадль. - Надо
думать, я тебе очень нужен, если ты добрался до меня...
     Сенор с отвращением взирал на его отвисшие щеки и подведенный помадой
рот. Похоже, Меррадль изо всех сил старался придать своему лицу более  или
менее благообразный вид, причем делал это исключительно ради самого  себя.
Но Сенор видел и морщинистую шею с кожей землистого цвета, похожей на кожу
рептилий. А над этой шеей, как в кошмаре, болтался, расплываясь в  улыбке,
белый лунообразный лик.
     Сенор назвал себя, спешился, привязал к железному кольцу,  торчавшему
из стены, своего коня и вслед за Меррадлем  вошел  в  дом.  И  оказался  в
королевстве часов и зеркал. Зеркала повсюду -  потемневшие  от  времени  и
совсем новые, в дорогих и убогих рамах, огромные, в человеческий  рост,  и
небольшие, круглые, в которых как  раз  помещалось  лицо  Меррадля.  Сенор
подумал, многого ли он добьется от  сумасшедшего.  Почти  невозможно  было
остаться нормальным среди  непрерывного  шума,  который  издавали  десятки
часов.  Часы  в  разных  комнатах  показывали  разное  время  -  и  Сенору
показалось, что они с Меррадлем окончательно заблудились, прогуливаясь под
руку по темному лабиринту его дома.
     Меррадль был вкрадчив, Меррадль был до слащавости  приятен.  Во  всем
его поведении скользила нескрываемая насмешка, и Сенор  вдруг  понял,  что
эти манеры, этот нелепый грим -  не  более  чем  защита,  защита  от  того
душевного кошмара, в котором Меррадль оказался после исчезновения Рейты  и
собственного бегства из Кобара. Меррадль был жалок, но вместе с тем  Сенор
не мог поручиться, что Человек Большого Пальца не способен на внезапный  и
коварный удар.
     Наконец они расположились в одной из  комнат  на  старых  стульях  из
отполированных временем лошадиных костей.
     - Кто же теперь подаст нам  вина?  -  бросил  Меррадль  в  пустоту  и
захохотал. - Вот следствие необдуманных поступков! Ну, чего же  вы  ждете,
любезнейший, спрашивайте, вы ведь за этим пришли?
     Сенор глубоко вздохнул. Ну что ж, Меррадль сам торопил события.
     - Я хочу знать, почему Рейта Меррадль  была  вынуждена  скрываться  в
Нижнем городе?
     Со Смотрителем Часов произошла страшная  перемена.  Казалось,  сейчас
эту  тушу  хватит  удар.  Лицо  Меррадля,  которому  хозяин  придавал  вид
противоестественной жизнерадостности,  в  одно  мгновение  превратилось  в
посмертную маску. Несколько долгих секунд  он  смотрел  на  Сенора  из-под
полуприкрытых век.
     - Рейта?.. - прохрипел он наконец.  -  Она  давно  умерла.  Кто  тебе
сказал, что...
     - Хватит, - перебил его Сенор. - Она действительно умерла. Но  совсем
недавно и у меня на руках... Ее убили.
     Меррадль закрыл глаза и остался  недвижим,  словно  жизнь  совершенно
покинула огромное  тело.  Покрытое  белилами  лицо  вдруг  выразило  такое
нечеловеческое страдание, что оно  коснулось  и  Сенора.  Он  увидел,  что
безжалостно пробил дыру в  панцире,  который  соорудил  вокруг  себя  этот
нелепый клоун, сжившийся за много лет со своей тоской и со  своим  ужасом.
Меррадль до сих пор любил свою жену, любил, несмотря ни на что,  -  ни  на
страшную, наверное, тайну, которая осталась между ними, ни на  чудовищное,
может быть, преступление, которое она совершила. Сенор испугался, что этот
последний удар - известие о ее смерти - убьет  Меррадля  прямо  сейчас,  у
него на глазах. Но тот уже умер давным-давно, он умирал много раз в  своих
грезах и черных снах.  Когда,  наконец,  Человек  Большого  Пальца  открыл
глаза, стало видно, как невероятно много он страдал  и  что  теперь  хочет
испытать, до какой же степени может простираться страдание.
     - Кто поручится, что это все правда? - спросил он почти спокойно.
     Сенор снял с шее медальон и издали показал Меррадлю:
     - Это ее вещь, так ведь? - медальон, как маятник, раскачивался в  его
в руке.
     - Значит, она мертва, - сказал Меррадль сам себе. -  Все  кончено.  А
они добрались наконец и до меня...
     - Кто - они? - быстро спросил Сенор.
     Меррадль зловеще ухмыльнулся:
     - Те, кто послал тебя, Человек Безымянного Пальца, - проклятые бароны
Тенга! Но значит, они знают все, а тебе я не скажу ничего...
     Сенор  задумался.  То,  как  Меррадль  отозвался  о  Тенга,  еще  раз
напомнило ему о сложном положении, в котором он  находился,  и,  вместе  с
тем, кое-что прояснило.
     - Напрасно, - произнес он наконец. - Напрасно ты не хочешь  говорить.
Тенга - мои давние враги, но ты, конечно, не веришь в это. Спрошу  тебя  о
другом - ты знал о том, что Рейта лишилась одного глаза?
     - Да, это случилось еще тогда, когда она жила  в  Верхнем  городе,  -
ответил  Меррадль  безжизненным  голосом.  У  него  явно  не  хватило  сил
произнести "жила со мной". - Ей выбили глаз рукоятью кинжала. Нападавших я
так и не  нашел...  Спустя  два  года  я  купил  у  знахаря  Курдца  глаз,
принесенный из Тени. Он был как живой...
     - Он был даже слишком живой, - вставил Сенор. - У убитой Рейты вынули
этот глаз. Теперь ее жизнь стала достоянием еще кое-кого.
     - Вынули... глаз, - на Меррадля было жалко смотреть. -  Горе  мне!  Я
должен был знать, что игрушки из Тени - смертельные игрушки...
     - Это и привело меня к тебе, - Сенор откинулся  на  спинку  костяного
стула. - Как видишь, я почти ничего не  скрываю.  Кроме  того,  существует
Пророчество и ты, наверное, слышал о нем. Прежде чем ты уйдешь в могилу, я
должен узнать тайну своего рождения.
     - Рождения?! - Меррадль странно посмотрел на него. - Не хочешь ли  ты
сказать, что все это имеет отношение к твоей жалкой жизни?
     - Тогда я скажу тебе кое-что, - произнес Сенор. - То, что  похоронено
(как тебе кажется) в твоем сердце,  -  тайна  незаконнорожденного  ребенка
Рейты. Но ты слишком любил и поэтому не убил ее, а спрятал в Нижнем городе
от позора и смерти. Этот ребенок - нарушение гораздо более страшного табу.
Вот в чем все дело. Хочешь, я скажу, от кого он рожден?..
     После каждого его слова Меррадль болезненно дергался, словно его били
по лицу, а потом облегченно  рассмеялся,  как  будто  все  самое  страшное
оказалось вдруг позади.
     - Безумец, - сказал Меррадль отсмеявшись. - И  ты  пришел  уничтожить
меня теперь, когда я претерпел наказание всей моей жизни?
     - Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Мне нужна только  тайна
ребенка, рожденного от Хозяина Башни Зонтага.
     На краткий миг воцарилась тишина,  нарушаемая  лишь  стуком  часов  и
шорохом пересыпающегося песка.
     - Что?! - вскричал потом Меррадль,  вскакивая  со  стула,  что  было,
конечно, для такой туши нелегким делом. - Несчастный, так ты думаешь,  что
Зонтаг...
     Он  всплеснул  руками,  похожими  на  два  куска  теста,  белеющих  в
полумраке, и расхохотался, запрыгав по-козлиному вокруг стула. Теперь  уже
Сенор ошеломленно откинулся назад, запутавшись окончательно в  собственных
догадках.
     - Так знай же, жалкий ничтожный слепец! - закричал Смотритель  Часов,
кривляясь. - У Хозяев Башни не может быть  детей  от  женщины  из  Кобара!
Потому что... Потому что Хозяева Башни - не люди!..
     Отдышавшись,  он  упал  на  стул,  глядя  на  Сенора  с  издевкой   и
торжеством.
     Медленно,  очень  медленно  Сенор  переваривал  услышанное.  Меррадль
откровенно любовался его растерянным видом.
     - Так ты, наверное, хочешь знать, что ты такое? -  вкрадчиво  спросил
он. - Уж, конечно,  не  незаконнорожденный  сын  Рейты  и  Хозяина  Башни,
проклятое ничтожество!
     - Но в таком случае, может быть, сын Рейты и еще кого-нибудь, титулом
пониже? - процедил Сенор, понимая, что это жестоко,  но  у  него  не  было
другого выхода, если он не хотел больше блуждать в потемках. - Может быть,
даже какого-нибудь бродяги из Нижнего города, а? -  он  нанес  завершающий
удар.
     Капли пота выступили на лбу Меррадля. Было видно, что  этот  разговор
для  него  -  нож,  -  нож,  проворачиваемый  в  сердце.  Но  должна  была
осуществиться его нелепая месть. И он  заставил  свое  лицо  расплыться  в
почти счастливой улыбке.
     - Нет. Нет, дорогой ублюдок, жадный до чужих тайн. Ты не сын Рейты  и
Хозяина Башни. И ты вообще не сын Рейты. Дело в  том,  что  ребенок  Рейты
умер. Я сам зарыл его в землю.  А  отца  ребенка  я  убил,  да.  Это  было
красивое и страшное убийство. Хочешь знать, что с ним сделали мои слуги?..
     - Нет, - сказал Сенор, швыряя ему на колени медальон.  -  Теперь  уже
нет. Когда умер ребенок?
     -  Сразу,  при  рождении.  Он  родился  мертвым!  Боги  сделали   мне
единственный в жизни подарок!
     Сильнейшие любовь и ненависть до сих  пор  бушевали  в  сердце  этого
человека, подобно всепожирающему пламени. Меррадль дрожал от  возбуждения,
жадно глотая ртом воздух. Сенор разочарованно размышлял о том,  что  будет
делать дальше. Он по-прежнему  оставался  существом  без  явных  и  тайных
родителей,  существом  с  неизвестным  прошлым,  непонятными   источниками
существования и неопределенным будущим. Было неясно, как в таком случае он
вообще  стал  Придворным  и  чья  невидимая  рука  вела  его  по  жизни  и
подкармливала в Кобаре, делая тем, чем он стал, пока мозг его был погружен
во тьму. Окажись он незаконнорожденным сыном Рейты, все стало бы  на  свои
места. Сенор подозрительно посмотрел на Меррадля. Он мог бы дать голову на
отсечение, что Смотритель Часов сейчас не способен на обман.
     Сенор протянул руку и взял лежавший  на  коленях  Меррадля  медальон.
Потом открыл его и поднес к самым глазам старика.
     - В таком случае, кто же это? -  спросил  он  шепотом  в  наступившей
зловещей тишине.
     Выпучив глаза, Меррадль взглянул на него, как на чудовище,  пришедшее
с того света, а потом без чувств повалился на пол.
     Сенор подтащил обмякшее и невероятно тяжелое тело Меррадля к стене  и
огляделся вокруг. Часы в этой комнате шли с разной  скоростью.  Он  видел,
как перемещается часовая стрелка  на  одних  часах,  и  как  неестественно
медленно пересыпается песок в других, в которых  песчинки,  падая,  словно
тонули в воде. Маятник первых  часов  превратился  в  сверкающее  размытое
пятно.
     Сенор посмотрел в единственное окно, но то ли стекла были  невероятно
грязными, то ли стена дождя слишком плотной и непроницаемой... - он ничего
за ним не увидел.
     Он услышал, как Смотритель Часов пошевелился, приходя в себя. Сенор в
это время осматривал потемневшее от  времени  оружие,  сваленное  в  углу,
которое уже много лет никто не  чистил.  А  когда  обернулся,  Меррадля  в
комнате уже не было.
     Сенор готов был поклясться, что тот не мог  проскользнуть  мимо  него
незамеченным. Он поднял  глаза  и  увидел,  что  стрелки  огромных  часов,
висящих на стене прямо над тем местом, где он оставил бесчувственное  тело
Меррадля, стоят, а маятник замер в крайнем отклоненном положении.
     Сенор сел на ближайший стул из  костей  и  стал  смотреть  на  стену,
используя магическое зрение, но увидел лишь огромную тень,  которая  могла
быть тенью Смотрителя Часов.
     Спустя долгое время у стены возник и сам Меррадль.
     - Где ты был? - настороженно спросил Сенор.
     - Кое-где, кое-где, - посмеиваясь, ответил Меррадль и потер  руки.  -
Пора мне проводить тебя в обратный путь, безродная трупная птица. За  мной
должок, ты не забыл?
     - Ты решил отомстить мне?
     - Во-первых, ты убил моих  слуг.  Во-вторых,  никто  до  сих  пор  не
осмеливался нарушить мой покой! Я так долго имел  дело  со  Временем,  что
знаю о нем больше Хозяев Башни. А ты посмел напомнить мне о прошлом. Более
того, ты заставил меня вновь его пережить...
     - И что же ты будешь делать дальше, Меррадль? -  с  насмешкой  сказал
Сенор. - Кривляться, как прежде? Чем тебе поможет твоя месть?
     - Иные времена, иные замки... - загадочно ухмыляясь, пробормотал себе
под  нос  Смотритель  Часов.  Он,  видимо,  уже  совершенно  оправился  от
потрясения и вошел в новую роль. Но отражения его были по-прежнему надежно
скрыты от Сенора.
     - Может тогда мне попросту убить  тебя?  -  сказал  Сенор,  размышляя
вслух. - Чтобы избежать участи любовника твоей жены...
     - Боюсь, для тебя это уже ничего не изменит, - произнес Меррадль. - А
мне бы ты, конечно, преподнес бесценный подарок. Зачем  мне  теперь  жить?
Думаю, все же мне придется убить себя самому. К  тому  же,  я  никогда  не
повторяюсь. Только маятники часов двигаются по  одному  и  тому  же  пути.
Должен тебя заверить, нам обоим я уготовил нечто исключительное...
     Меррадль захлопал в ладоши и залился безумным смехом.
     Сенор встал, держа руку на Мече. Меррадль оборвал смех.
     - Темны пути этого оружия, - пробормотал Меррадль, только что  увидев
знаки на Мече Торра.
     И добавил громче:
     - Скажу тебе еще одно напоследок - после тех родов у Рейты  не  могло
быть больше детей...

     Смотритель Часов вел Человека Безымянного Пальца обратно по лабиринту
своего жилища, держа в руках  светящуюся  жабу.  Они  шли,  сопровождаемые
мерцающими отражениями и нескончаемым боем часов.
     Одна мысль не давала Сенору покоя. Он думал о  том,  почему  все-таки
умирающая жена Меррадля оказалась во дворе его дома.
     Когда Смотритель Часов остановился у  обитой  металлом  двери,  Сенор
посмотрел не нее и понял, что не смог бы сказать точно, через эту ли дверь
он попал в этот странный дом. В последний раз он взглянул с отвращением на
белое расплывающееся лицо Меррадля, по которому блуждала тень улыбки.
     С невыразимым сарказмом  Меррадль  согнулся  в  поклоне  чуть  ли  не
пополам и сладчайшим голосом сказал:
     - Счастливого пути!
     Сенор молча открыл дверь, шагнул за порог  и  провалился  в  пустоту,
сопровождаемый удаляющимся хохотом Смотрителя Часов.

                          15. МЕРТВЫЕ ВРЕМЕНА

     И вот он оказался в Мертвых Временах.
     Дьявольская месть Меррадля, проникшего в тайну Часов,  но  так  и  не
сумевшего до конца  овладеть  ею,  обрекла  его  на  изгнание  в  странную
Вселенную у самого конца Времен.
     Он висел в пустоте, в которой не было ни тверди, ни  небесных  огней,
ни расстояний, и которая даже не была черной, потому  что  здесь  не  было
черноты.
     Он не дышал,  и  кровь  не  струилась  по  его  жилам.  Только  слабо
пульсировало сознание, постепенно растворяясь в небытии. Он  был  один  во
Вселенной и поэтому стал здесь всем.
     Впрочем,  где-то  внутри  него   гигантской   иглой   висел   древний
неизменяемый Меч.
     Прошло сто миллионов лет, прежде  чем  с  его  самых  дальних  окраин
пришла весть о том, что здесь есть еще кто-то. Сенор умирал долго и  готов
был  ждать  столько  же.  Он  ничего  не  мог  сказать  об  этом  "нечто",
появившемся внутри него; знал только, что "оно" в каком-то смысле живое.
     Он собрал разбегающиеся нити сознания и попытался сосредоточиться  на
вторжении. Но познал лишь образы, ставшие его  почти  умершей  памятью,  -
всех женщин, которых он любил и которые слились в одну; мужчин,  дерущихся
на мечах; разбегающиеся небесные огни; воюющих гиен и оборотней  из  Тени.
Он забыл, что такое вопросы, и сумел исторгнуть из  себя  лишь  их  слабые
подобия.
     - Я Существо Суо, не имеющее пола, -  ответило  то,  что  пробудилось
где-то и теперь текло сквозь него. - Я единственное сущее, тень всего, что
жило. Я владею Мертвыми Временами. Ты из Срединных Миров, я помню такие, и
помню пришедших оттуда. Все они умерли во мне, когда я было юным.  Но  мне
было весело с ними. Я пришло, чтобы ты развлекал меня.  Потом  ты  станешь
тем, чем я было когда-то.
     Теперь, когда существо Суо отделило его от остальной Вселенной, Сенор
вновь стал  самим  собой,  сбежавшись  отовсюду  к  какому-то  призрачному
центру.
     - Ты способно создать мир, чтобы я мог развлекать тебя? - спросил  он
у Суо.
     - Я создавало так много миров, что мне надоела эта игра,  -  ответило
Суо. - Я развлекаюсь, уничтожая их, но теперь мне скучно оттого, что я  не
могу сделать нечто большее.
     Внезапное озарение посетило Сенора.
     - Так сделай нечто меньшее! - беззвучно воскликнул он, потому что  не
было звуков. - Создай мир, хоть какой-нибудь твердый мир, и я  научу  тебя
новой игре!
     Существо Суо вдруг стало чудовищно, непостижимо страшным.
     - Не шути со мной, - прошептало оно. - Иначе ты станешь моими  самыми
страшными мыслями.
     - Я не шучу, - сказал Сенор, чувствуя, что близок к своему  концу.  -
Сделай то, о чем я прошу, а ты всегда успеешь поиграть со  мной  так,  как
захочешь...
     Существо Суо размышляло. Миллиарды лет тянулись от него в прошлое,  и
нескончаемая их вереница уходила в будущее. У него было много времени. Оно
размышляло десять миллионов лет.
     Потом оно  создало  пространство,  твердь,  которая  стала  низом,  и
голубой рассеянный свет над этой твердью. У Сенора вновь появилось тело.
     Он стоял посреди равнины, уходящей во все стороны, на  нем  были  его
хитиновые доспехи, на пальце руки серел перстень Бродячего Монаха  (камень
в нем погас и стал черным).  Невдалеке  от  Сенора  лежал  древний  Меч  с
мерцающими  знаками,  а  сверху  спускалась  нагая   женщина,   невыразимо
прекрасная, воплощение всех грез и красоты, о которой он  до  сих  пор  не
имел представления.
     Она опустилась рядом с ним, и тогда Сенор вздрогнул. На месте ее глаз
сверкали огромные драгоценные камни.
     - Как ты можешь развлечь меня? - спросило Суо  голосом,  от  которого
щемило сердце. - Ведь я испытало все, что испытали  когда-либо  жившие,  и
даже сверх того. Я - конец всех миров, я  могу  быть  больше  Вселенной  и
меньше пустоты.
     - Но если ты до сих пор  существуешь,  значит,  ты  не  Завершено,  -
сказал Сенор. - Поэтому ты всего лишь спало, пока я не появился здесь.
     Суо рассмеялось и расположилось  на  тверди  в  бесстыдной  позе.  От
созерцания этого влажного  чувственного  рта  и  манящего  тела  у  Сенора
застучало в висках. Он еле сдерживался, чтобы не броситься на  него  и  не
растворить в себе эту плоть. Суо, улыбаясь, смотрело  на  него.  У  Сенора
появилось чувство, что он - обреченная мышь в  лапах  ленивой  пресыщенной
кошки.
     - Не хочешь ли ты сказать, что я не изведало  Последнего  Ощущения  -
прелести смерти? - хрустальный смех  Суо  звенящими  осколками  рассыпался
вокруг. - Глупец, я гибло и умирало миллионы раз, я  исчезало  в  муках  и
растворялось в экстазе. Я знаю все смерти, и они наскучили мне, как и  все
рождения...
     Суо сладострастно потянулось и превратилось вдруг в гигантскую черную
скалу, холодную, как лед. Сенор зябко поежился, стоя рядом с ней.
     - Тогда почему ты не покинешь Мертвые Времена? - крикнул он.  -  Ведь
ты скучаешь здесь...
     Жуткий  хохот  донесся  из  глубин   черной   скалы.   Потом   низкий
механический голос сказал:
     - Скоро я уничтожу тебя, ты плохо меня развлекаешь. Знай  же,  что  я
могу  вернуться  в  Срединные  Миры,  лишь  утратив  власть  над  Мертвыми
Временами. Ты хочешь, чтобы я стало ничтожеством вроде тебя? Древние  Боги
изгнали меня. Я получило это знание  от  приходивших  раньше.  Я  не  могу
вернуться.
     - Но ты не обретешь здесь Завершения! В Срединных Мирах  ты  лишишься
своей скуки!
     - Я лишусь своего величия, глупец! - страшно вскричало Суо из  глубин
черной скалы.
     - Зачем тебе твое величие, если оно не приносит радости?..
     В это мгновение черная скала исчезла. У ног Сенора сидел  младенец  с
бородатым лицом. Маленькими  пухлыми  ручками  с  игрушечными  ногтями  он
гладил свою бороду.
     - О какой радости ты говоришь? - пропищал младенец, глядя  на  Сенора
широко открытыми наивными глазами.
     - Когда мир превратится в загадку для  тебя,  когда  появится  время,
когда еще не родится будущее, а  ты  забудешь  прошлое,  когда  ты  будешь
стремиться к Завершению и вновь  пройдешь  путь  к  своему  могуществу,  я
обещаю тебе - ты не будешь скучать.
     Бородатый младенец пропал. Сенор огляделся вокруг. Твердь была пуста.
     - Где ты? - крикнул он в пространство.
     - Вот оно что, - сказал голос прямо у  него  в  голове.  -  Мне  было
забавно, когда ты не был моей частью и пытался  обмануть  меня.  Теперь  я
внутри и знаю тебя лучше,  чем  ты  сам...  Ты  самое  странное  существо,
которое когда-либо попадало сюда. И еще  этот  твой  меч,  не  дающий  мне
покоя... Почему мне не хочется убить тебя?..
     - Скажи мне, - жадно попросил Сенор, - скажи мне, - что я такое? Я не
помню своего прошлого.
     - У тебя действительно нет прошлого, - сказал голос внутри. - Похоже,
и ты заколдован  Древними  Богами.  Но  ты  хитрил,  жалкий  смертный,  ты
рассчитывал сбежать от меня обратно в Срединные Миры!
     - Я хотел бы вернуться. Ты и раньше знало  это,  ведь  ты  так  долго
жило, - родилась мысль в его плененном Суо сознании. - Теперь ты знаешь  и
то, к чему я стремился. Я Незавершенный, так же, как и ты.
     Прямо перед ним появилась человеческая фигура,  как  две  капли  воды
похожая на него самого. Сознание Сенора также разделилось пополам - теперь
он уже не знал точно, где Придворный Башни, а где его двойник,  и  кто  из
них разговаривает с существом Суо.
     - Так ты предлагаешь мне стать первобытным? - сказал первый Сенор.  -
Вернуться к Началу Времен? Вновь стать каплей в океане миров, несущейся по
воле непостижимых течений? Ради чего?
     - Ради надежды на Завершение, - ответил второй. -  Ты  ведь  тоже  не
знаешь своей тайны, как не знаешь и того,  почему  в  Срединных  Мирах  ты
лишишься могущества. Значит, Древние Боги сильнее тебя?  Значит,  ты  тоже
игрушка в чьих-то руках? За что ты  было  изгнано?  Часть  ты  или  целое?
Подумай, может быть, только в Срединных Мирах ты найдешь ответы. И станешь
большим, чем Властелином Мертвых Времен.
     Двойник Сенора  превратился  в  ничто.  Вместо  него  над  бескрайней
равниной плыла огромная розовая луна. Прошло очень много  времени,  прежде
чем откуда-то сверху пришел голос, похожий на шум сотни водопадов.
     - Неужели ты думаешь, ничтожный, - сказало Суо, - что я не думало  об
этом? Когда в твоем распоряжении миллиарды лет и тени всех живших, то  нет
ничего, во что нельзя было бы сыграть миллионы раз.
     - Коме воли Древних Богов! - крикнул  в  отчаянии  Сенор.  -  Тут  ты
бессильно!
     - Да, -  выдохнуло  Суо  и  вновь  превратилось  в  нагую  женщину  с
драгоценными камнями вместо глаз. Женщина подошла  к  Сенору  и  потерлась
своим телом о его спину.
     - Меня убеждает лишь твое неведение. Да еще знаки  на  твоем  мече...
Это ведь Меч Торра, не так ли? Кое-кто побывал здесь до тебя  и  рассказал
мне об этом...
     Сенор внимательно посмотрел на Суо. Но что можно прочесть  в  мертвом
блеске камней?
     - Кто это был? - спросил он на всякий случай.
     Суо не слушало его.
     - К тому же кое-что из моего могущества все-таки останется при мне, -
прошептало оно и хитро улыбнулось Сенору. Я сохраню власть  над  тем,  что
станет моим телом. Если будешь помогать мне, я научу тебя  Изменениям.  Но
помни: моей силы хватит на то, чтобы уничтожить тебя и в Срединном Мире.
     Сенор молча нагнулся и поднял лежавший на тверди древний Меч. На лице
его появилась кривая усмешка. Ему слишком везло до сих пор.  Он  не  видел
этому другой причины, кроме Меча Торра.
     Суо  превратилось  в  грибовидное  облако  на  горизонте  -  и  через
мгновение чудовищный ветер сшиб Сенора с ног и понес в пустоту...

                            16. НОВАЯ ОХОТА

     И вот, незаметно для него и непоправимо  для  Суо,  они  оказались  в
Срединных  Мирах  -  и  все,  что  было,  стало   лишь   неосуществившейся
вероятностью,  как  будто  Сенор  вернулся  к  месту,  где  река   событий
разделилась на два потока, и поплыл по другому руслу.
     Был тот же миг здешнего вечера, когда после зловещей выходки Меррадля
дверь, обшитая железом, захлопнулась за его спиной.
     Вначале ему показалось, что ничего не изменилось. Потом  он  понял  -
что-то было не так. Когда он появился в Дырявой Крыше, шел сильный дождь и
все утопало в воде и грязи.
     Но в этом мире не было дождя. Земля оставалась сухой,  а  безоблачное
небо было усыпано яркими небесными огнями.
     Сенор поднял голову и посмотрел на то место в небе,  где  в  глазнице
Черепа должна была сиять яркая голубая точка, указывавшая порой  ему  путь
даже туманными ночами, когда невозможно было  разглядеть  другие  небесные
огни. Неприятный холодок пробежал  по  его  спине.  Голубого  огня  он  не
увидел...
     Рядом зашевелился в сумерках его конь. Сенор подошел,  потрепал  коня
по морде и ощутил кожей знакомое тепло. Все  становилось  на  свои  места.
Если что-то и изменилось здесь, ему оставалось принять это как должное. За
исключением некоторых деталей, мир был враждебен по-прежнему и не оставлял
времени на раздумья.
     Сенор поднес к глазам  руку.  Камень  в  перстне  Сдалерна  вспыхивал
тусклым далеким светом, как небесные огни в ветреную ночь.
     Он в последний раз окинул взглядом  дом  Меррадля  и  вывел  коня  на
дорогу.
     Он думал о том, какой облик примет Суо в  здешнем  мире,  но  ему  не
пришлось долго размышлять над этим. На дороге его ждал всадник.
     Подъехав  ближе,  он  увидел,  что  это  молодой  мужчина.   Впрочем,
отрицать, что это могла быть и переодетая женщина, тоже  было  нельзя.  На
перчатке Суо не хватало мизинца, да и во всем  остальном  -  от  хитиновых
доспехов до иззубренного меча - это была точная копия Придворного Башни.
     - Будешь звать меня теперь Человек Мизинца  Суор,  -  сказало  Суо  и
нежно улыбнулось ему.
     - С  такой  внешностью  у  тебя  могут  быть  здесь  неприятности,  -
предупредил Сенор.
     Существо Суо хмыкнуло, и его  меч  в  одно  мгновение  превратился  в
сверкающий круг. Сенор невольно отшатнулся.
     - Ты ведь сделаешь  все,  чтобы  их  не  было,  правда?  -  вкрадчиво
спросило Суо. - Помнишь наш уговор? Ты уж постарайся...
     - Постараюсь, - заверил его Сенор, и они поскакали в сторону города.
     ...Истар ни о чем не спросила его, только внимательно  посмотрела  на
Человека Мизинца Суора своими пронизывающими темными глазами.
     Всю ночь Сенор лежал без сна. В высоком зарешеченном  окне  он  видел
небесные огни, плывущие  в  небо  над  Башней  и  исчезающие  за  Завесой.
Множество самых странных мыслей бродило в его воспаленном мозгу.
     Он кормил светящихся змей  и  пил  вино,  глядя  на  Суо,  неподвижно
стоящее у окна с открытыми глазами. Суо сняло  с  себя  доспехи  и  теперь
отдыхало. Истар спала на ложе, сооруженном из дерева и  шкур.  Ее  сила  и
пока еще неизвестная магия  существа  Суо  давали  ему  некоторую  надежду
выжить, но он был теперь  отступником,  врагом  Кобара  и  сообщником  его
врагов. Если тайна Суо будет раскрыта, то никто не усомнится  в  том,  что
оно - создание Тени. А значит, впереди - новая травля и новые убежища...
     Он думал о словах  Меррадля  и  об  обещании,  данном  им  Стерегущей
Могилу. Это  приводило  его  к  вещам,  которых  он  даже  не  хотел  себе
воображать.  Все  переделки,  в  которые  он  до  сих  пор  попадал,  были
последствиями приказов Хозяина Башни Гугенубера, но теперь  Сенор  не  был
уверен в том, что их интересы совпадали.  Все,  что  он  приобрел,  -  это
догадки относительно того, где находится источник всех необъяснимых тайн.
     Слабый шум крыльев донесся до его слуха. Сенор вскочил со своего ложа
и посмотрел вверх сквозь решетку своего окна.  Высоко  в  небе  скользила,
закрывая  собою  небесные  огни,  огромная  черная  тень.  С  механической
размеренностью взмахивали не знавшие усталости железные крылья.
     Сенор стал смотреть магическим  зрением.  Но  башню  Варпов  скрывала
непроницаемая пелена. Он почувствовал лишь, что птицей управляют из Черной
Коробки.
     Птица Варпов кружила над его домом. Теперь она будет следить  за  ним
днем и ночью.
     Война была объявлена. Охота началась.
     Той же ночью в доме герцога  Криала  барона  Тенга  сотрясала  мелкая
дрожь. Снизу до его ушей доносились крики и смех пьющих гостей, но Тантору
было не до веселья. Причиной его состояния являлась изощренная психическая
пытка. Хозяин Башни Зонтаг имел с ним  беседу  в  уединенной  комнате  под
самой крышей, где гнездились рои священных насекомых, и был очень близок к
тому, что могло навеки погубить барона.
     О  том,  каких  усилий  стоил  Тантору  этот  разговор,  красноречиво
свидетельствовали капли липкого пота, скатывающиеся с его висков по впалым
щекам. Преграды,  которые  он  поспешно  воздвигал  против  терзающих  его
отражений Хозяина Башни, готовы были рухнуть.
     Но Зонтаг медлил, словно наслаждаясь медленной агонией жертвы.  Когда
ему удалось почти парализовать волю  барона,  он  слегка  ослабил  натиск,
высосав из  тайников  сознания  Тенга  почти  все,  что  ему  было  нужно.
Оставшегося хватило как раз на то, что Тантор должен был еще совершить.
     Теперь  голубой  глаз  сверлил  бессильно  откинувшегося   в   кресле
поверженного Придворного Башни.
     - Что теперь, - смерть? - спросил наконец Тантор слабым голосом.  Ему
почти  хотелось  убить  себя,  настолько  жалким  было   его   собственное
перевернутое отражение в зрачке голубого глаза.
     Зонтаг издал звук, напоминавший старческий смешок.
     - Зачем мне твоя смерть? - сказал он потом. - Ты  нарушил  устои,  но
устои создаю я и такие, как я. Меня не интересуют твои прошлые провинности
перед Башней. В конце концов, это обычная вещь для  вас,  четырехпалых,  и
вашего грязного мира. Но на этот раз некоторые наши желания  совпадают.  Я
уже знаю, например, почему ты охотишься за Холодным Затылком...
     Барон Тантор Тенга  вздрогнул,  но  то,  что  необходимость  скрывать
что-либо почти отпала, придало ему наглости.
     - Значит, у меня развязаны руки?
     - Не все так  просто,  болван,  -  взгляд  голубого  глаза  уперся  в
бронзовую решетку темного окна, - он  владеет  Древним  Мечом,  и  на  его
стороне кое-кто из Хозяев Башни...
     Тенга улыбнулся про себя, отметив, что среди Властителей тоже не было
единодушия. Слова Зонтага насчет  мира  четырехпалых  не  задели  его,  но
приятно было сознавать, что непогрешимые и непостижимые Великие Маги  тоже
погрязли в склоках и междоусобицах.
     - ...Кроме того, Древнее Пророчество кое-что  обещает  ему  и  мешает
моей магии. Но тебя, - возвысил голос Зонтаг, увидев, как  встрепенулся  в
своем кресле барон, - тебя я по-прежнему могу уничтожить  одним  движением
мизинца. Поэтому не вздумай играть со мной...
     - Но что  еще,  кроме  Пророчества,  мешает  вам  уничтожить  его?  -
осмелился задать вопрос Тенга. Все самое угрожающее было позади. Он уже не
боялся почти ничего.
     - Ты ничтожен, Придворный, - бесстрастно проговорил Зонтаг.  -  И  не
ведаешь о путях  богов  и  узлах  предопределений.  Говорю  тебе:  Человек
Безымянного Пальца Сенор Холодный Затылок  должен  быть  уничтожен  низшей
силой. События могут быть изменены изнутри.  Только  тогда  порвутся  нити
судьбы, и будет сплетена новая сеть. Магия  здесь  почти  бессильна...  Ты
можешь убить его только тогда, когда он лишится защиты своего  Хозяина,  и
значит, должен застать его в этот момент. Отправляйся к Безумному  Королю.
Он поможет тебе, если ты, конечно, заплатишь. Плата может показаться  тебе
очень высокой, но у тебя ведь нет выбора, не так ли?
     - Но чем мне может помочь Безумный Король? - Тенга  не  был  испуган,
скорее, озадачен. - Он давно лишился всей своей силы...
     - Никто не знает о мире так много, как изгнанник. И не тебе судить  о
том, что может и чего не может Безумный Король. Мне надоели твои  вопросы.
Делай то, что я говорю. Я и так слишком вмешиваюсь в течение событий. Тебе
придется действовать самому, чтобы ничто не было потеряно. Тем более,  что
от этого зависит и твоя жизнь. Может быть, тогда я и соглашусь забыть  кое
о чем.
     Барон Тантор поднялся на ноги и склонил голову в знак того, что понял
намек. Когда фигура Хозяина Башни начала растворяться во мраке, он вытер с
лица остатки пудры и пот, а потом отправился вниз к веселящимся гостям.
     Его,  еще  недавно  готовившегося   умереть,   переполняла   радость,
казавшаяся беспричинной.

                           17. БЕЗУМНЫЙ КОРОЛЬ

     Тот, кого теперь называли Безумным  Королем,  был  когда-то  Хозяином
Башни Гугимом.
     Давным-давно Гугим пренебрег остальными Магами и объявил себя Королем
Кобара. Но абсолютная власть не принадлежала  мятежному  Магу  ни  единого
мгновения. Он поднял восстание, и в Башне произошло великое  сражение,  но
при этом не звенело оружие и не лилась кровь, а восставший был  один.  Это
была  странная  битва,  по  человеческим  меркам,  и  Гугим  представлялся
безумцем, живущим в Кобаре, но лишь Хозяева Башни знали,  кем  он  был  на
самом деле. В любом случае, тогда он проиграл.
     Его лишили почти всей магической  силы  и  удалили  в  некое  подобие
Башни,  как  будто  в  насмешку  выстроенное  для  него  за   городом,   и
называвшееся с тех пор Башней Безумного Короля.
     "Твое Королевство" - было выбито на камнях, из которых состояла Башня
Гугима. Что удерживало безумца внутри - бессилие или колдовство? Был ли он
заточен в "своем королевстве" или по собственной воле никогда  не  покидал
его? Не было ответов. Никто с тех пор не видел в Кобаре Безумного Короля.
     Башня Гугима находилась на окраине  здешнего  мира,  у  самой  Завесы
Мрака, в сутках езды верхом от Кобара.
     Барон Тантор Тенга, любивший путешествовать с удобствами,  проделывал
этот путь в своей карете с  изображением  двухголовой  гиены  на  дверцах.
Напротив барона, на атласных подушках дремала его любовница Хильда,  вдова
Человека Мизинца Биорга. Тантор лично прикончил Биорга  год  назад  на  не
совсем честной дуэли, но об этой тонкости знали только двое верных  барону
людей, скакавшие сейчас по обе стороны кареты.
     Он немного рисковал в эти смутные времена, когда на дорогах все  чаще
появлялись пришельцы из Тени, но не взял с собой большой отряд,  чтобы  не
привлекать к своей поездке особого внимания. Достаточно того, что эти двое
были прекрасными воинами, да и сам барон был неплохо вооружен.
     У Тантора появилось необъяснимое предчувствие, что ему непросто будет
договориться с Безумным  Королем,  и  в  гостях  придется  задержаться  на
несколько долгих дней. Отчасти поэтому он взял с собой Хильду.  Тантор  не
хотел жертвовать ни днем из отпущенного ему времени  удовольствий.  Сейчас
он с  безмятежным  спокойствием  обладателя  рассматривал  роскошное  тело
любовницы, нежившееся на подушках в мягком полусвете  зашторенной  кареты.
Лишь одна забота омрачала его будущее.  Он  верил  в  то,  что  все  будет
прекрасно,  если  ему  удастся  устранить   со   своего   пути   последнее
препятствие, каким был появившийся неизвестно откуда Холодный Затылок.
     Сенор возник в числе его врагов  действительно  совершенно  случайно,
после того, как всплыла на поверхность старая история с Рейтой Меррадль, а
вслед за нею - и старые  грешки  Тенга.  Но  забытые,  почти  смехотворные
прегрешения сложились в реальную и весомую угрозу,  которая  теперь  могла
погубить всю его  жизнь.  Его  взбесило  то,  что  какая-то  мелочь  могла
раздуться до столь чудовищных размеров. И Тантор старался как можно скорее
покончить с нею.
     Кое-что для этого он уже предпринял. Но впервые его люди сделали свое
дело недостаточно тщательно. Барон искал и не  находил  этому  объяснения,
если, конечно, не принимать во  внимание  возможное  вмешательство  Хозяев
Башни. Ему очень не хотелось, чтобы это было так.

     Благодаря быстрым  и  выносливым  лошадям  барона  они  еще  засветло
оказались в обители Безумного Короля. Воины Тантора увидели  ее  издали  -
одинокую башню, сложенную из черного  камня,  похожую  на  торчащий  вверх
палец, вокруг которого была только каменистая земля.
     Тенга очнулся от дремоты и стал глядеть в окно. Ему редко приходилось
бывать так близко к Завесе. Сейчас  она  нависала  над  ними  несокрушимой
стеной сгустившегося мрака. Казалось, само ночное небо покосилось вдруг  и
вот-вот обрушится на них. Тантор зябко передернул плечами.
     Хильда высунулась в окно и,  увидев  приближающуюся  башню,  радостно
защебетала. Барон поморщился. Единственное, чего он не выносил, -  это  ее
потрясающей глупости.
     Подъехав ближе, они увидели стаю слепых гиен, неподвижно  лежавших  у
входа в башню. Издали они были похожи на огромные  мохнатые  камни.  Гиены
грелись в последних лучах заходящего Огненного Круга.
     Кривая усмешка тронула губы Тантора. Гугим, как  видно,  стараясь  не
отстать от остальных Хозяев Башни, создал  себе  слепых  сторожей,  но  не
слишком преуспел в  этом.  Силы  давно  покинули  гиен,  как  покинули  их
властелина. Им было далеко до слепых собак, даже  если  ими  управляло  не
очень сильное колдовство Безумного Короля. А другого у него не могло быть.
     Почуяв приближение чужих, гиены лениво окружили  полукольцом  вход  в
башню. Карета и всадники остановились. Тантору  не  хотелось  бы  начинать
дело с войны. Один из слуг барона протрубил  в  рог.  Если  хозяин  и  был
здесь, он остался безмолвным и ничем не выдал того, что услышал призыв.
     Ждать было бессмысленно. Тантор махнул рукой, давая знак двигаться.
     Шерсть поднялась на загривке вожака стаи. Оскалив клыки, он  бросился
в сторону приближающихся всадников.
     Воины Тенга были созданы для войны. Арбалетная стрела с посеребренным
наконечником вонзилась в грудь вожака стаи,  и  тот  с  предсмертным  воем
рухнул на каменные обломки.
     В течение нескольких мгновений слуги  барона  убили  еще  трех  гиен.
Остальные, рыча и воя, скрылись в огромной черной норе у входа в башню.
     Вслед за всадником карета беспрепятственно въехала под темные своды.

     Безумный король Гугим страдал  маниакальной  подозрительностью  и  со
времен изгнания не подпускал к себе надолго ни одного человека.
     Но ему нужны были слуги для черной работы в уединенной башне.
     Барон Тантор Тенга был наслышан о  куклах  Гугима,  выполнявших  роли
слуг, но увидел их впервые.
     Куклы появились из темных коридоров, как только Тантор  помог  Хильде
спуститься из экипажа на холодные камни, которыми был  вымощен  внутренний
двор башни. Телохранители барона ожидали нападения и вскинули арбалеты, но
куклы Гугима были безоружны и остановились, равнодушно глядя на  незванных
гостей.
     Их одинаковые восковые лица были  идеально  приспособлены  для  того,
чтобы приобретать любые выражения, угодные Безумному Королю, но сейчас они
не выражали  ничего.  Тантору  вдруг  захотелось  подойти  к  ближайшей  и
разрубить ее пополам - просто для того,  чтобы  посмотреть,  как  к  этому
отнесутся остальные. Он сильно подозревал, что никак.
     - Это башня короля Гугима, - проговорил механический голос. - Что вам
нужно?
     Барон не смог бы сказать точно, какая из кукол  произнесла  все  это.
Хильда захихикала.  Он  бросил  на  нее  ледяной  взгляд,  заставивший  ее
замолчать, потом сказал:
     - Я барон Тантор Тенга, а это мои  люди.  Пойдите  и  узнайте,  когда
Хозяину Башни Гугиму будет угодно принять меня.
     Одна из кукол тотчас исчезла в темном  коридоре.  Барон  и  его  люди
увидели, что слугам Гугима не  нужен  свет.  Тантор  присвистнул.  Похоже,
остальные Хозяева Башни давно  не  интересовались  тем,  что  творилось  в
одинокой башне. А может быть, и это было угодно их зловещей власти.
     Тантор не хотел даже думать о том, каким образом  Гугим  создал  себе
кукол. В конце концов, это было не  его  ума  дело,  но  в  том,  что  это
идеальные слуги, - безропотные и  покорные  -  он  не  сомневался.  Их  не
интересовало ни то, что за гости пожаловали в башню, ни то, зачем те убили
слепых гиен; ни сила  возможных  врагов,  ни  слабости  хозяина.  А  самое
главное - они не испытывали страха перед собственным уничтожением.  У  них
не было стимулов предавать, и их нельзя было подкупить. Оставалось  только
проверить их силу при первом удобном случае, и барон подмигнул  одному  из
своих солдат. Тот понимающе ухмыльнулся, плохо заживший багровый  шрам  на
его щеке отвратительно задергался. Тантор брезгливо скривил тонкий  рот  и
огляделся.
     Они находились в небольшом внутреннем дворе башни, куда еле  проникал
вечерний свет. Со всех сторон тянулись вверх мрачные стены.  Тантор  стоял
на огромных плитах с  надписью  "Твое  Королевство".  Он  стукнул  по  ней
каблуком. Куклы стояли, не шевелясь.
     - Король примет тебя завтра, - сказал механический голос из  темноты.
- Тебе покажут твои комнаты.

     Он приказал слугам на всякий случай спать по  очереди,  чтобы  им  не
перерезали глотки в темноте, и заперся в отведенной  ему  спальне.  Хильда
ждала  его  на  широкой  низкой  кровати  с   изголовьем   из   сплетенных
металлических прутьев. Тантор  обвел  взглядом  комнату,  освещенную  лишь
небольшим клубком голодных светящихся змей. Но и этих он добыл  с  большим
трудом, наотрез отказавшись остаться в полной темноте  и  послав  за  ними
одну из кукол Гугима. Ему  казалось,  что  он  сравнял  шансы  со  слугами
Безумного Короля.
     Спальня ему, по меньшей мере, не нравилась. Из  щелей  между  камнями
дул неизвестно откуда взявшийся ветер, разнося черную  пыль;  гобелены  на
стенах колыхались, оживляя странных крылатых всадников и  сцены  нездешних
войн. Под потолком парили невесомые диски из Тени.
     С еле слышным шорохом пересыпался песок в часах на каминной полке.
     Барон  посмотрел  на   Хильду,   томно   раскинувшуюся   на   мрачном
металлическом ложе, и со свистом выдохнул  сквозь  сжатые  губы.  А  потом
начал медленно снимать с себя оружие и доспехи.
     Все время, пока он занимался  с  Хильдой  любовью,  его  не  покидало
ощущение, что за ним наблюдают. Он был менее пылок, чем обычно,  и  Хильда
осталась им недовольна. Что-то тяжелое, как запах смерти, давило на него в
этой спальне.
     Лишь под утро он забылся тревожным сном без сновидений.
     Наутро Гугим прислал за Тантором и Хильдой. Барону  впервые  пришлось
остаться в башне без охраны. Он отправился к  Безумному  Королю  в  полном
вооружении - с мечом  на  поясе,  ядовитым  шипом  под  камнем  перстня  и
кинжалом под доспехами. Хильда,  истинное  дитя  своего  мира,  тоже  была
далеко не беззащитна. Тантор  сильно  подозревал,  что  здесь  ему  больше
понадобятся мозги, а не меч, но ни в чем нельзя было быть уверенным,  имея
дело с безумцем.
     Куклы Гугима проводили их в большой зал на самом верху  башни.  Здесь
тоже бродили сквозняки и пахло постоянным безлюдьем.
     Хильда жадно ощупывала глазами  никчемную  роскошь  покоев  Безумного
Короля. В центре полутемного зала бил вверх фонтан  красноватой  жидкости,
похожей на кровь. Вокруг него бродили жирные птицы с подрезанными крыльями
и ядовито-броским оперением. В бронзовых  чашах  тлели  багровые  угли.  В
самой глубине зала, за чучелами гиен, украшенными драгоценностями,  Хильда
увидела стол, заставленный множеством  изысканных  блюд.  Это  было  очень
кстати - у нее живот сводило от голода.
     Послышался скрип колес. Тантор медленно повернулся  ко  входу.  Брови
его поплыли вверх от изумления.
     Одна из кукол Безумного Короля катила перед собой кресло на  колесах,
в котором восседал бывший Хозяин  Башни  Гугим,  превратившийся  сейчас  в
скрюченное и неправдоподобно маленькое существо. Впрочем,  разглядеть  его
было трудно - все тело скрывала обычная серая ряса с  глубоким  капюшоном,
под которой угадывался тусклый голубой глаз. К  Тантору  и  Хильде  пришли
странные отражения - одновременно испытывающие и рассеянные.
     Кресло остановилось в центре мозаичного круга. Взгляд Гугима уперся в
Тантора, потом в Хильду. Барону пришлось повторить, кто он такой.
     - Зачем ты явился? - глухо спросил Безумный Король.
     - Я должен убить Придворного Башни, - не моргнув глазом сказал Тантор
Тенга. Хильда удивленно уставилась на него.
     - И это все? - к барону  пришли  отражения  разочарования.  -  Ты  не
можешь сделать это сам?
     - Все не так просто, - проговорил Тантор и жадно воззрился на стол  с
едой: беседы на голодный желудок не доставляли ему удовольствия.
     - Ну-ну, - сказал себе под нос Безумный  Король.  -  Я  вижу,  начали
сбываться кое-какие из моих предсказаний.
     Он махнул рукой - и кукла подкатила кресло к трапезному столу.
     - Прошу, - Гугим вяло обвел стол шестипалой  рукой  и  отослал  куклу
прочь.
     Хильда не скрывала тщеславной радости. Удостоиться  трапезы  с  самим
Хозяином Башни, хоть и изгнанным из  Кобара,  -  большая  редкость,  может
быть, большая удача. Она никогда бы не поверила, что с ней может произойти
такое. К тому же, в отличие от других Великих Магов, этот не вселял в  нее
необъяснимого страха. Но Тантор  пока  склонен  был  видеть  в  этом  лишь
изощренное коварство безумца.
     И они принялись за еду.
     Она была очень вкусной и очень  странной.  С  большим  трудом  Тантор
отыскал знакомые ингредиенты,  перемешанные  и  приготовленные  непонятным
образом. Он бы принял Гугима  за  изысканного  гурмана,  если  бы  иногда,
утоляя свой голод, не бросал на него коротких взглядов.
     Безумный Король  ел  мало  и  вяло,  словно  это  не  доставляло  его
тщедушному телу никакого удовольствия и было лишь досадной необходимостью.
Барон смотрел, как  шестипалая  рука  медленно  вытягивается  над  столом,
накалывает на костяную иглу небольшой кусок и отправляет под  темный  свод
капюшона. Тантор взглянул на Хильду. Ну, с нею все было в порядке.  Хильда
жадно поглощала все подряд, в том числе еду, способную удовлетворить самый
придирчивый вкус. Гугим наглухо запер свой мозг в  невидимую  скорлупу.  К
барону приходили лишь отражения скуки и безразличия.
     Когда Тенга насытился настолько, что собирался продолжить беседу,  он
вдруг понял, почему здешняя пища показалась ему столь странной. Ни в одном
блюде не было мяса. Как только он  подумал  об  этом,  мозг  его  затопили
отражения Гугима - жадные, вопящие,  жаждущие  настоящей  еды.  Вот  когда
Тантор впервые испугался безумца.  Непостижимое  предчувствие  обдало  его
холодом.
     - Да, ты прав, - проговорил Безумный Король из глубины своего кресла.
- Нет мяса, будь оно все проклято! Много лет уже не ел я любимого блюда  и
превратился в развалину... Сила моего колдовства тает, как воск...
     Хильда смотрела на него как-то странно, а потом  перевела  взгляд  на
жирных бескрылых птиц, копошившихся у  фонтана.  В  ту  же  секунду  Тенга
подумал о четырех слепых гиенах, убитых вчера его солдатами.
     Когда к Гугиму пришли эти отражения, он махнул рукой:
     - Это нечистая пища. Она не может вернуть мне былую силу...
     Хильда пожала плечами и наколола  на  свою  костяную  иглу  очередной
кусок.  Тантору  вдруг  очень  захотелось  остаться  одному  и  хорошенько
подумать обо всем этом. Но сейчас у него уже не было такой возможности.
     - Чем ты мне заплатишь, если я  помогу  тебе?  -  неожиданно  спросил
Гугим.
     Барон перевел дух. Это был разговор  на  его  языке.  Такие  вещи  он
понимал  очень  хорошо.  Безумный  Король  вдруг   показался   ему   почти
нормальным.
     - Всем, чем ты захочешь, Хозяин  Башни,  -  ответил  он  вкрадчиво  и
осторожно.
     И тогда Гугим засмеялся. Если  можно  было  назвать  смехом  странные
скрипящие звуки, донесшиеся из глубин серой рясы.
     - Ты уверен? - спросил он, когда закончил смеяться.
     -  Вполне,  -  сказал  барон,  думая  о  том  дне,  когда   последнее
препятствие исчезнет с его темного пути.
     - Тогда я сам возьму  свою  награду,  понял?  -  неожиданно  и  резко
произнес Хозяин Башни Гугим, вытянув в его сторону сухой коричневый  палец
с фиолетовым ногтем.
     - Я уже сказал, что согласен, - раздраженно проговорил Тантор,  глядя
прямо в голубой глаз, тлевший во мраке. Разговоры об утраченной силе вновь
сделали его наглым и смелым.
     - Тогда останетесь здесь еще  на  один  день,  -  бесцветным  голосом
приказал Гугим после долгой паузы. - Потом  я  дам  тебе  помощника  и  ты
убьешь человека, владеющего Мечом Торра.
     Вот когда барон Тенга вздрогнул...

     В эту ночь их развели по разным спальням.
     Барон был не на шутку напуган  этим,  но  не  стал  противиться  воле
Безумного Короля, пообещавшего ему помощь. Он был согласен на все, лишь бы
побыстрее закончилось их пребывание в  башне  Гугима.  Завтра,  завтра  он
должен получить,  наконец,  загадочного  слугу,  который  избавит  его  от
досадных помех.
     Вечером он зашел в комнаты к своим телохранителям. Солдаты были  явно
недовольны тем, что находятся в башне Безумного Короля. Увы, Тантор должен
был  признать,  что  его  отчаянные  головорезы  чувствовали  себя   здесь
достаточно неуютно. Тенга бесило то, что он никак не мог  уловить  причину
этого разлитого в воздухе ужаса, парализующего мозг  и  волю.  Он  убеждал
солдат и себя самого, что они имеют дело всего лишь с помешанным  старцем,
в котором едва теплится жизнь, да еще с его дурацкими куклами, безобидными
и жалкими, но что-то мешало до конца поверить в это.
     Раздраженный и угнетаемый  дурными  предчувствиями,  он  уединился  в
своей спальне. Всю ночь его мучили кошмары, тревожили призрачные  крики  и
странные запахи. Явившуюся за ним утром куклу  он  принял  за  продолжение
одного из своих снов. Гладкое бесполое лицо склонялось над ним,  произнося
слова пробуждения. Тантор вцепился в него  ногтями.  Пальцы  вошли  в  это
лицо, как в тесто. Он с криком выдернул руки - и глубокие черные  дыры  на
лице сразу же затянулись. Тантор застонал. И понял  наконец,  что  уже  не
спит. Лицо куклы, пришедшей за ним, расплылось в приветливой  улыбке.  Эту
улыбку Тантор видел все время, пока кукла помогала ему одеться и закрепить
доспехи.

     С  помятым  серым  лицом  появился  он  в  трапезной  башни.  Заметно
приободрившийся Гугим был уже здесь, раскатывал в  коляске  по  мозаичному
полу. Тенга с ненавистью уставился на него.  Ему  показалось,  что  Хозяин
Башни заметно увеличился в размерах. Жирные птицы копошились  у  кровавого
фонтана, склевывая что-то, похожее на червей.
     - Должен поздравить тебя и себя, -  сказал  Гугим  сильным  и  словно
помолодевшим голосом. - У меня появилось много настоящей еды.
     Фразы эти, как булыжники, ворочались в переутомленном мозгу  Тантора,
не вызывая ничего, кроме злобы.
     - Где Хильда? - спросил он хрипло.
     - Задержалась у себя. Она выйдет к нам позже. Я  хочу  угостить  тебя
напоследок, прежде чем ты получишь мою помощь.
     Безумный  Король  подъехал  к  нему  вплотную.   Неожиданно   сильная
шестипалая рука уперлась в доспехи барона, толкая его к столу.
     С ужасом и недоумением глядя на безумца, барон  послушно  отступил  к
своему месту перед длинным рядом тарелок и кувшинов.
     - Позже принесут главные блюда, - объявил Гугим, наливая себе большой
бокал красного вина. - Надеюсь, ты извинишь меня за то, что я уже  немного
подкрепился утром, - ведь ты так долго спал...
     Тантор непроизвольно бросил взгляд на часы, пересыпавшиеся  полностью
за половину суток. Сейчас в верхнем сосуде едва ли оставалось больше одной
трети песка. Он зажмурил глаза, но все еще не мог сосредоточиться,  словно
чьи-то липкие пальцы растаскивали его в стороны, воруя мысли, мешая видеть
очевидное, сложить в одно целое кусочки рассыпающейся реальности.
     Совершенно машинально он отправил себе в рот несколько кусков здешней
еды. Вскоре ему показалось, что трапеза  слишком  уж  затянулась.  Десятки
колоколов гудели в его голове, туманная пелена застилала глаза.
     - Где же Хильда?! - почти взвизгнул он наконец.
     - Терпение, мой друг, терпение. Скоро она выйдет...
     Барон не заметил, когда Гугим сделал знак, по которому слуги внесли в
трапезную подносы с дымящимся мясом. Подносы расположили  на  столе  прямо
перед Тантором.
     Вслед за этим в зале появилась Хильда.  Мутным  взором  Тантор  видел
платье, волосы, пятно смазливого личика, но лучше разглядеть ее ему  мешал
поднимающийся над мясом пар.
     Тенга вдохнул его запах и почувствовал,  что  тоже  голоден  и  хочет
мяса. Хильда оказалась за столом прямо напротив барона.
     - Теперь попробуй настоящей еды, - предложил ему Гугим, показывая  на
подносы костяной иглой. - Вот это пожестче, а это - совсем  нежное.  Но  и
то, и другое исключительно хорошо приготовлено. Я сам следил за этим, а  я
большой ценитель и знаток подобных вещей...
     Тантор поедал мясо и смотрел, как жадно ест его Гугим, становясь  все
больше и все сильнее. Голубой глаз  ярко  засверкал  под  низко  опущенным
капюшоном. Напротив неподвижно сидела Хильда и  вежливо  улыбалась.  Тенга
почуял  что-то  недоброе.  Собрав  остатки  воли,  он  рывком  поднялся  и
перегнулся через стол. Пелена упала с его глаз. Он протянул руку и схватил
Хильду за волосы.
     Все звуки утонули в хохоте  Гугима.  Тантор  сорвал  парик  с  головы
куклы, одетой в платье Хильды, той самой куклы, что будила его утром,  или
как две капли воды похожей на нее.
     Багровый туман застлал его мозг. Тенга рухнул в свое кресло. Если  бы
он  мог  совершить  хоть  одно  движение,  то,  наверное,  вывернулся   бы
наизнанку. В голове его взрывались отражения Гугима: "Я  сам  возьму  свою
награду!.." Когда он смог смотреть, то увидел, как мясо  кусок  за  куском
исчезает под капюшоном рясы Безумного Короля.
     Загипнотизированный ужасом, Тантор  тупо  взирал  на  эту  чудовищную
трапезу. Скопившаяся злоба постепенно освободила его от невидимых оков - и
он вскочил на ноги.
     Гугим вновь захохотал.
     - Где женщина?! - заорал барон, хотя знал уже все ответы. -  Где  мои
слуги?!
     Он вытащил из ножен  меч  и  рванулся  к  Безумному  Королю,  готовый
зарубить смеющегося безумца.
     Хохот Гугима стих.
     Он медленно поднялся на ноги из глубин своего кресла, но  теперь  это
было огромное и страшное  существо  с  единственным  сверкающим  глазом  -
настоящий Хозяин Башни, во всей своей непостижимой магической силе; хозяин
плоти и отражений - и запах ужаса исходил от него во  все  стороны,  делая
бессильной всякую ярость.
     Тенга почувствовал, что не может больше сделать  ни  шага.  Рука  его
застыла в воздухе, словно отлитая из стекла.
     - Вон! - прогремел в его мозгу могучий  голос.  -  Жалкий  идиот,  ты
хотел получить мою помощь, ничего не отдав взамен?  Я  мог  бы  уничтожить
тебя, если бы хотел помешать осуществлению старых пророчеств!  Мне  ты  не
нужен, я вновь обрел свою силу... Но у нас был договор с  тобой,  -  и  ты
получишь моего слугу. Даже я никогда не нарушаю хода вещей... А  теперь  -
вон, грязная собака! И запомни: я обреку тебя на вечный ужас, если ты  еще
когда-нибудь поднимешь руку на Хозяина Башни! Вон!!!
     И колдовской ветер, похожий на ураган, погнал Тантора прочь, ударяя и
подталкивая его в спину,  -  вниз  по  ступеням,  вниз,  через  комнаты  с
равнодушно  улыбающимися  куклами,  во  двор  башни,  где  уже  ждала  его
запряженная карета. Он не нуждался в этом кнуте - ужас гнал его отсюда, из
этого безумного и проклятого места. Тантор прыгнул  на  сиденье  кучера  и
принялся яростно стегать лошадей хлыстом,  оказавшимся  под  рукой.  Те  с
усилием перебирали ногами, но не могли сдвинуть карету с места.
     Сверху, с самых высот башни, донесся до барона грозный голос:
     - Ты забыл здесь то, о чем просил! Убей человека с Древним Мечом,  и,
может быть, я прощу тебя...
     Из темного зева в стене башни выскочило какое-то существо - Тантор не
сумел как следует разглядеть его, ощутив только запахи металла и отражения
абсолютно чуждого происхождения. Заколдованный Зверь Уремзару  подбежал  к
карете и прыгнул в нее.
     В тот же миг магическая сила отпустила лошадей, и они понесли  карету
из башни Безумного Короля но каменистой пустыне, мимо трупов слепых гиен и
спящих гиен, похожих на замшелые валуны.

                            18. ПЛЕННИК ШАРА

     По странному стечению обстоятельств  в  те  дни  началось  невиданное
ранее  наступление  Тени.  Большинство   носящих   меч   принуждены   были
отправиться к Преграде, на которую обрушился главный удар сил Хаоса.
     Улицы Кобара опустели. Это было на руку  барону  Тенга.  Вне  шума  и
суеты готовился он к самому важному в своей жизни убийству. В этот раз  он
просто не мог себе позволить ошибиться.
     Кобарская  знать  по-прежнему  не  упускала  времени  для  трапез   и
развлечений. Стража, еще остававшаяся в городе, более всего была озабочена
тем, чтобы вовремя распознать и уничтожить пробравшихся на  улицы  существ
из Тени.
     Спустя неделю после возвращения Тантора  из  башни  Безумного  Короля
одна из оборонительных линий Преграды была прорвана  волками-оборотнями  и
затоплена жидкостью, разъедающей тела.  Тень  извергала  из  своего  чрева
сотни красных, покрытых металлической  щетиной  существ,  которые  тут  же
оборачивались людьми, неотличимыми от тех, что защищали город.
     Тогда  погибли  многие,  прежде  чем  воины  Кобара   разобрались   в
запутанном клубке отражений, повисшем над местом битвы.
     Вечер этого дня Тантор, едва оправившийся от потрясения, пережитого в
башне  Гугима,  выбрал  для  осуществления  своего  плана.  Ведьма   Истар
по-прежнему пряталась в доме Сенора, а во время сражения с оборотнями Тени
тот потерял из виду Человека Мизинца Суора. Холодный Затылок остался один.
Барону Тенга оставалось  только  выследить  Человека  Безымянного  Пальца,
выбрать момент, когда тот будет один, и спустить  на  него  заколдованного
Зверя Уремзару.
     Когда стемнело, магия и мечи  Кобара  стали  одерживать  верх.  Среди
сражающихся Сенор увидел несколько  фигур  в  серых  рясах  Хозяев  Башни.
Разъедающая вода отступила и ушла в землю, сделав ее бесплодной; часть  ее
ручьями потекла в гору и влилась обратно под зыбкий занавес Тени.  Красные
оборотни умирали, не успев  превратиться  в  людей,  под  ливнем  стрел  с
серебряными наконечниками и ударами заговоренных  мечей.  Но  и  трупов  в
хитиновых доспехах оказалось слишком много. Кроме того, Тень  приблизилась
к городу, сожрав еще одну оборонительную линию Преграды.
     Когда последние из оборотней были  уничтожены,  Сенор  отправился  на
поиски Суора. Он бродил по закоулкам Преграды  (не  рассчитывая,  конечно,
увидеть существо из Мертвых Времен среди погибших), но нигде  не  встретил
никого, похожего на Человека Мизинца. В конце  концов,  это  была  не  его
война, и Суо вполне могло находиться теперь за много  часов  езды  отсюда.
Сенор недоумевал, как вообще он мог всерьез рассчитывать на его помощь.
     Разбитый и усталый, брел он  среди  теней  воинов,  пеших  и  конных,
возвращавшихся в  Кобар.  Его  конь  пал,  пронзенный  рогами  существа  с
металлической шерстью и кабаньим рылом.
     Сенор не испытывал радости от  того,  что  и  на  этот  раз  Преграда
устояла.  Оставалось  только   инстинктивное   удовлетворение   животного,
избежавшего смерти. Отсрочка - вот что это было,  и  временные  победы  не
могли остановить неотвратимое наступление Тени.
     Он ступил на гулкие и пустынные улицы, освещенные редкими факелами  и
призрачными линиями светящихся змей. Где-то вдали  выли  гиены,  почуявшие
забравшегося в город пришельца. Мимо Сенора с шумом пронесся отряд  ночной
стражи. В эту ночь мало кому придется спать.
     Он свернул в узкий переулок, ведущий в  Верхний  город,  -  и  увидел
зверя Уремзару.
     Тот стоял, впившись когтями в каменные плиты,  покачиваясь  на  своих
металлических   лапах   и   издавая   резкий   незнакомый   запах.   Чужие
гипнотизирующие отражения затопили мозг Сенора. Он принял это создание  за
существо из Тени.
     Дневная битва истощила все его силы. Кроме того, кольцо  враждебности
сжималось вокруг него. Не раз уже он ловил на  своем  Мече  косые  взгляды
придворных Башни. Сенор  почувствовал  мгновенное  отчаяние.  Затравленные
звери умирают в одиночку.
     Он испытал искушение бросить все. Пусть пришельцем из  Тени  займется
ночная стража. В конце концов, им было за что сражаться.
     Сенор повернулся, чтобы уйти.
     Заколдованный зверь Гугима бросился на него.
     Он  резко  обернулся,  услышав  лязгающий  звук,  и   увидел   черное
бесформенное пятно на фоне густо-фиолетового неба. Уремзару приземлился на
то место, где Сенор стоял за мгновение до этого. Спустя еще  мгновение  на
чудовище обрушился удар Древнего Меча. Но это было все равно,  что  рубить
сгусток тьмы. Меч прошел сквозь него, хотя Сенор ясно  видел  перед  собой
матовую поверхность металла.
     Зверь отбежал  (отлетел?  откатился?)  на  несколько  шагов  и  начал
увеличиваться в размерах. У него появились два крыла, растущих  по  бокам,
они вытянулись вперед и стали стенами  металлического  коридора,  в  конце
которого оказался Сенор. Затем стены сомкнулись за его спиной;  теперь  он
находился в  объятиях  колдовского  создания.  Меч  Торра  только  царапал
сжимающиеся стены. Сенор не знал, как  разбудить  дремлющую  в  нем  силу.
Знаки на Мече сияли  голубым  и  были  немы,  как  каменные  плиты.  Сенор
лихорадочно вспоминал:

                      "...оставляющий неизменным
                      В обители Хаоса и сердце Покоя
                      Меч исчезающей силы
                      Когда пройдены знаки..."

     Если существовало время  воспользоваться  исчезающей  силой,  то  оно
настало. Но он не прошел еще ни одного знака и не имел понятия о том,  как
это сделать.
     Сжимающиеся позади стены гнали его вперед - в  самое  чрево  мрачного
существа. Сенор подумал, что его просто раздавит внутри зверя,  но  что-то
мешало этому. Только потом он узнал - что.
     Уремзару заключил его в себя и стал превращаться в металлический шар.
     Шар лежал на камнях в каком-то  темном  вымершем  переулке  Кобара  и
постепенно сжимался до размеров человеческого уха. Уменьшившись,  он  стал
полупрозрачным.
     Новый замкнутый мир с единственным обитателем...
     Сенор не подозревал об этом. Он был  пленником  шара...  Внутри  шара
оказалась своя твердь и свое небо,  но  здесь  не  было  отражений.  Сенор
бродил по железным холмам  и  спускался  в  железные  долины.  На  здешнем
горизонте он видел башни из серебристого металла, но  у  него  никогда  не
хватило бы времени дойти до них. Вокруг были только  оттенки  серого.  То,
что  казалось  небом,  никогда  не  менялось.  Рассеянный   свет   исходил
неизвестно откуда. Лишь однажды Сенор  увидел  два  огромных  человеческих
глаза, приблизившихся и заполнивших небо на  долгие  минуты.  Потом  глаза
стали исчезать и померкли.
     Сенор знал, что, если не найдет выхода, через несколько дней умрет.

     Тихий смех раздался  из-под  темной,  покосившейся  от  времени  арки
неподалеку от того места, где Сенор встретился со зверем  Гугима.  В  этом
смехе слышалось одновременно разочарование и радость.
     Барон  Тантор  Тенга  вышел  из  своего  укрытия  и   приблизился   к
полупрозрачному шару, лежащему  на  камнях.  Он  поднял  его  и  посмотрел
внутрь. Барон увидел  своего  врага  в  глубине  шара,  среди  мутно-серых
холмов. На поясе Холодного Затылка болтался Меч Торра.
     -  Проклятье!  -  произнес  барон  сквозь   зубы.   -   Похоже,   мне
действительно не уничтожить тебя.  Но  теперь  ты  мой!..  И  когда-нибудь
сдохнешь от голода!..
     Эта  мысль  избавила  Тантора  от  последних  сомнений.   С   улыбкой
победителя он потряс шариком, заключавшим в себе вселенную и его заклятого
врага, а потом спрятал подарок Безумного Короля в  карман  плаща  из  кожи
гиены. Ему оставалось ждать всего лишь несколько  дней.  Потом  он  сможет
дать ответ Силам Хаоса, раздирающим его спрятанную далеко отсюда душу.

     Измученный  и  обессиленный,  лежал  Сенор   на   вершине   холодного
металлического холма. Все его чувства притупились от голода и жажды.
     Идти было некуда. Во все стороны тянулись однообразные железные горы.
Далекие башни остались столь же далекими и через много часов пути.
     Медленно, но неотвратимо погружался он в  предсмертную  апатию.  Душу
его сторожили демоны Ада. Он вспомнил  Формулу  Великого  Перехода,  чтобы
избежать их злого хоровода. Какая неудобная смерть! Смерть,  потребовавшая
от него чересчур больших усилий. Он был  слишком  слаб  для  этого.  Слова
Формулы редкими каплями падали в черную пропасть его опустошенного мозга.

     Барон Тенга пил веселящий настой из болотной тины в  трапезной  башни
Криала, ощущая приятную легкость в голове  и  не  менее  приятную  тяжесть
волшебного шара в кармане. Он мог позволить себе расслабиться.
     За последующие несколько часов  он  значительно  сблизился  с  вдовой
графа Юф, погибшего два дня назад в битве с легионом  Тени.  Никто,  кроме
Тантора, не знал, куда исчезла Хильда Биорг, но графине Юф было достаточно
того, что она исчезла.
     Уже целые сутки в башне герцога Криала  веселились  его  подданные  и
друзья, отмечая победу над Тенью. И хотя стражники герцога в эту ночь были
наготове, как и в любую из ночей, а Птица Варпов, как всегда, кружила  над
городом, высматривая враждебную плоть и вслушиваясь в отражения,  -  никто
из них не заметил, что в одно из высоких зарешеченных  окон  башни  Криала
проникла летучая мышь, не имевшая отражений, упала на пол пустынного этажа
и превратилась в пушистое  существо,  мягко  ступавшее  по  коврам  своими
покрытыми густым мехом лапами.
     Его не останавливали заговоренные двери:  оно  прокралось  на  нижние
этажи  и  у  дверей  трапезной  стало  насекомым,  почти   невидимым   для
человеческого глаза.
     Оно ползало по телу и одежде  барона  Тенга,  пока  не  наткнулось  в
кармане плаща из кожи гиены  на  заколдованный  шар,  заключавший  в  себе
вселенную, и не проникло в нее одному лишь ему ведомыми путями.
     Оказавшись во внутреннем мире шара, оно превратилось в огромную птицу
и, тяжело взмахивая крыльями, поплыло над железными  холмами,  высматривая
затерявшегося среди них человека.

                           19. ДЕМОН ИЗ ТЕНИ

     Уже  несколько  часов  его  осаждали  миражи.  Он  видел  за  холмами
марширующие орды красных оборотней, лицо Истар, искаженное мукой, озера из
хрусталя, серые рясы Хозяев Башни, пришедших лишь затем,  чтобы  погрузить
его в еще больший кошмар.
     Черную  точку,  появившуюся  над  безрадостными  холмами  в  стороне,
противоположной той, в  которой  находились  железные  башни,  Сенор  тоже
вначале принял за один из своих миражей. Точка приближалась,  увеличиваясь
в размерах, сначала она превратилась в  размытую  полоску,  а  потом  -  в
птицу, мерно взмахивающую огромными крыльями.
     Боясь поверить в то,  что  это  не  иллюзия,  Сенор  закрыл  глаза  и
откинулся на холодный металл, заменивший  ему  землю.  Сердце  его  бешено
колотилось, как ни старался он  не  поддаться  последнему  издевательскому
обману чувств.
     Птица опустилась рядом с ним, обдав его ветром своих крыльев  в  мире
неподвижной земли и  мертвого  воздуха.  Потом  она  начала  превращаться.
Большая ее часть стала женщиной с  драгоценными  камнями  вместо  глаз,  а
меньшая - едой и питьем.
     Существо Суо склонилось над Сенором и взяло его лицо в свои  холодные
ладони.
     - Пей и ешь, - сказало оно. - Мы должны вернуться  и  закончить  одно
дело...
     - Почему я еще жив? - спросил  Сенор  чуть  позже,  когда  снова  мог
говорить и стоять на ногах.
     - Ты должен был бы стать одним из железных холмов, как все  смертные,
попавшие сюда до тебя. Ты остался жив благодаря Мечу  Торра,  оставляющему
своего Хозяина неизменным в любом из миров,  даже  в  Мертвых  Временах  -
может быть, даже в самой Тени. Но пока тебе придется всего лишь  убить  им
барона Тенга...
     И вокруг него вспыхнули и погасли рассыпающиеся осколки  хрустального
смеха.

     Тантор не заметил, как из кармана  его  плаща  вылетела  стремительно
увеличивающаяся в размерах птица с сидящим на  ее  шее  человеком.  Спустя
мгновение заколдованный шар прожег карман и, упав на  пол,  превратился  в
бесформенный обугленный комок.
     В глубине огромного зала птица села на  пол;  человек,  которого  она
вынесла из мрачной ловушки Гугима, был  Сенор  Холодный  Затылок  -  и  он
держал в руках Меч Торра.
     Барон взвыл от бешенства и вскочил на ноги.  Реакция  гостей  Криала,
ошеломленных, но все  же  видавших  и  не  такое  у  стен  Преграды,  была
мгновенной  -  стук  опрокидываемых  стульев  смешался  с  лязгом   мечей,
извлекаемых из ножен.
     Сенор находился в самом сердце вражеской цитадели  и  ждал  нападения
Придворных Башни. Птица Суо, ничего не объяснив,  стремительно  пронеслась
над ними черной тенью и вылетела в дверь. Где-то  на  верхних  этажах  она
покинула башню герцога прямо сквозь решетку окна, распавшись  на  части  и
вновь собрав себя в воздухе, и отправилась в одной ей ведомое место.
     Меч Торра очертил сверкающий круг и проломил доспехи воина, напавшего
первым.
     Для Сенора это была легкая битва. Он не знал, откуда берутся силы, но
ведь внутри волшебного Зверя Гугима он отведал тела  существа  из  Мертвых
Времен. Неземной Меч делал за него свою  кровавую  работу.  Он  раскалывал
шлемы вместе с черепами, отбивал  летящие  в  хозяина  арбалетные  стрелы,
рвался из руки, сжимавшей его рукоять, к чужому  горлу  -  и  вскоре  стал
малиновым от крови.
     Вся стража Криала была поднята на ноги. Трапезная и коридоры, ведущие
к ней, наполнились вооруженными людьми герцога. Как ни  велика  была  мощь
Древнего Меча, Сенор был обречен. Трупы уже мешали ему сражаться.  Он  был
прижат к стене и на него сыпался град ударов. Он жалел лишь о том, что  не
добрался до барона Тенга, да  еще  о  том,  что  так  и  не  обрел  своего
Завершения.
     Маленький капризный божок в его  голове  вновь  завел  старую  песню.
Вспышки неизъяснимой боли пронзали мозг, но  слугам  Башни  казалось,  что
лицо Человека Безымянного Пальца перекошено от злобы.

     Силы его были на исходе. Древний Меч мог бы помочь ему,  если  бы  он
знал, как заставить проснуться дремлющую смерть.  Но  к  Сенору  приходили
лишь слова человеческого языка, не властные над предметом из чужого мира.
     Все чаще среди лиц нападавших он видел лицо Тантора и  глаза  барона,
сияющие безумным огнем. Сенор узнал эти глаза,  он  видел  их  когда-то  в
небесах Железной Вселенной.
     В это мгновение из-за спин сражающихся до него донеслись крики  ужаса
и боли.  Запахло  горящим  мясом  и  тлеющей  тканью.  Ряд  атакующих  его
придворных Башни распался, и глазам Сенора открылась жуткая и одновременно
показавшаяся ему завораживающей картина огненной смерти. По залу  метались
люди, превратившиеся  в  факелы  пламени  и  оплывающие  огненные  столбы.
Обуглившиеся тела летали, сталкивались в воздухе, разбивались о колонны  и
лестницы башни  Криала.  Светящиеся  змеи  судорожно  извивались  в  лужах
горячей крови.
     У дверей Сенор увидел темную  фигуру  Истар  с  черной  копной  волос
вокруг головы. Встретиться сейчас с ней взглядом означало умереть - и  он,
содрогнувшись,  отвел  глаза  в  сторону.  Сверкающая  коса,   появившаяся
неизвестно откуда, плясала среди людей Криала,  снося  головы  и  рассекая
тела.
     Трапезная  наполнилась  запахом  крови,  горящей  плоти  и  смердящим
багровым дымом. Сквозь этот дым Сенор разглядел барона Тенга, стоявшего на
лестнице, которая вела в верхние пределы башни  Криала.  Холодный  Затылок
хотел броситься к нему, но что-то остановило его. Он увидел  лицо  барона,
искаженное такой же  мукой,  которая  терзала  его  самого.  Губы  Тантора
шевелились, к Сенору пришли отражения - и волосы его увлажнились от ужаса.
     Барон произносил слова заклинания на языке, которого Сенор не мог, не
имел права знать.  Это  даже  не  было  языком,  а  скорее  -  завываниями
колдовского  ветра,  дующего  в  Адских  мирах  Тени   из   глоток   Богов
Неподвижности. Как он, Незавершенный из Кобара, мог вдруг вспомнить о них?
Лишь намек на нездешний кошмар, всего лишь намек -  иначе  бы  сердце  его
остановилось.

     Тенга, с искаженным мукой лицом, призывал на помощь силы из  Тени.  И
каменная кладка одной из стен башни герцога дрогнула, скрываясь  в  зыбком
мареве. Потом стена просто исчезла.
     В образовавшемся проеме появилось нечто, чему не было названия в мире
Кобара. Дыра, в которой открылся дрожащий студень Адских  миров,  гибнущих
по воле танцующих демонов и рождающихся вновь. Из их отвратительного,  как
вывалившиеся внутренности, месива пришла и, пульсируя, стала  сгущаться  в
темную туманность тень того, кого смертный из Кобара вызвал из Хаоса силой
великого заклятия.
     В парализованном ужасом мозгу Сенора  колоколом  гудела  только  одна
мысль - откуда барон узнал язык богов и демонов,  откуда  ему  самому  был
знаком этот язык?..
     Потом он ничего не видел и не слышал. Он стал глух и слеп на какое-то
время. Демон из Тени действовал в областях жизни, где бессильны  зрение  и
отражения, и ничего не значат звуки. Как червей с дороги,  как  пылинки  с
гладкой  поверхности  камня,  смел   он   сопротивление   Истар   и   Суо,
превратившегося в сверкающую косу. Он даже не заметил их  сопротивления  -
они были слишком ничтожны для этой битвы.
     Но чужое заклятье вызвало в мир не только демона Тени - оно разбудило
силу, заключенную в Мече Древнего Бога. Во  мраке,  где  Сенор  находился,
ослепленный ветром, дующим из самого чрева  Хаоса,  засветились  знаки  на
клинке Торра. Мучительным усилием протянул  он  руку  и  коснулся  первого
символа, испускавшего голубое сияние.
     В этот миг страшно закричал Тенга - так кричат  безумцы,  когда  мозг
раскалывается на части, теряя последнюю опору в этом мире. И  хуже  тысячи
таких же безумцев взвыли ветры Тени.
     Сенор вновь обрел  зрение.  Голубая  молния  пробегала,  сверкая,  по
острию его Меча. Странный,  неизвестный  ему  ранее  или  напрочь  забытый
инстинкт заставил  его  действовать.  Он  поднял  Меч  и  вытянул  руку  в
направлении дыры в адское месиво  Хаоса.  Ослепительный  зигзаг  прочертил
мятущееся  пространство,  соединившись  с  темным  провалом   и   заставив
содрогнуться Вселенные Хаоса.
     Кто из смертных может судить о ранах, нанесенных демонам?  Кто  может
знать о силах, бушующих в соседних мирах,  которые  разделяет  всего  лишь
стена заклинаний, или всего лишь одна могила?
     Незавершенному из Кобара не дано было понять, что происходило  в  эти
мгновения, когда Меч Торра изгонял из  мира  демона  Тени;  его  мозг  был
несовершенен, а человеческие глаза слепы для этого.
     Он мог осознать только муки и поражение такого же существа, каким был
сам, - и Сенор с улыбкой циничного наслаждения повернулся к барону Тенга.
     Тантор глядел на него ненавидящим взором, но Сенору  показалось,  что
лицо его смертельного врага выразило вдруг и облегчение от того, что  все,
наконец, кончено. Человеческое сознание по каплям истекало из него.
     - Ты победил, - прохрипел Тантор в пространство. - Но  ты  проклят  -
так же, как и я... Брат мой!.. Встретимся в Аду!
     И тут тот, кто раньше был бароном  Тенга,  зарычал.  Облик  его  стал
стремительно меняться. Силы зла отдали его мозг  и  плоть  на  растерзание
своим младшим слугам. Теперь это был всего лишь непереносимо  уродливый  и
жалкий  безумец.  Голубая  молния  сорвалась  с  острия  Древнего  Меча  и
превратила его в обугленный труп, скорчившийся на камнях.
     Сенор победил. В этот же миг божок в его голове  забился  в  приступе
гнева - и вспышки ошеломляющей боли лишили Сенора зрения.  Слишком  дорого
обошлась ему победа. Да и победа ли это? Он не был уверен в этом.
     Дымящаяся дыра в Ад медленно  затягивалась.  Пространство  залечивало
рану, нанесенную ему нездешним заклятьем, произнесенным человеком, который
был тайным слугой Тени.
     В растерянности, с нарастающим страхом и вернувшейся слабостью  Сенор
осознал, что вновь забыл слова  заклятья,  как  смутный  неясный  сон;  не
помнит и слова из чужого языка, дающего власть над древними силами, и  Меч
его - опять лишь металлический клинок, опасный только для плоти смертных.
     Что значили слова Тенга, произнесенные перед смертью? Что значила его
охота за  Сенором?  Кем  был  Человек  Безымянного  Пальца?  Против  таких
вопросов восставал его измученный мозг. Он будет  думать  об  этом  позже.
Сейчас он должен уйти отсюда, чтобы залечить невидимые раны  -  это  Сенор
знал точно.
     Сомнения по-прежнему раздирали его. Когда  мучитель,  поселившийся  в
тесной камере его черепа, немного успокоился, и  Сенор  обрел  способность
видеть - он подошел к лежащей на полу Истар и Суо, вновь принявшему  облик
Человека Мизинца.
     Каким-то чудом ведьма осталась  жива,  но  была  без  сознания,  а  о
природе Суо Сенор вообще ничего не знал. Если его и можно было  убить,  то
во всяком случае, не нанеся вред  ложным  покровам  плоти.  Уязвимой  была
Истар. Если ее сознание похитил демон Хаоса, то ничто уже не поможет ей  в
этом мире.
     Очень слабые, зыбкие отражения пробуждающегося мозга пришли к нему, и
он вздохнул с облегчением. Человек Мизинца Суор лежал рядом  с  ведьмой  и
широко  открытыми  глазами,  пустыми  как  всегда,  глядел  в  закопченный
потолок.
     Потом он улыбнулся и сказал:
     - Я был уже почти там, -  и  показал  на  стену,  где  не  оставалось
никаких следов Адской дыры. - Что это было?
     Сенор в изумлении смотрел на него.
     Итак, никто из живущих, - кроме, может быть, Суо - не  догадывался  о
том, что произошло сегодня в башне Криала.
     Но Суо не было человеческим существом.
     - Ты узнал, как обращаться с этой игрушкой? - Суор показал на Древний
Меч, мирно покоящийся в ножнах.
     - Узнал... и забыл, и... - с горечью проговорил Сенор. Он  повернулся
как раз вовремя, чтобы увидеть  растерянную  улыбку  Истар,  приходящей  в
себя. Улыбку существа, неожиданно для себя самого оставшегося в живых.
     Тяжелые, обитые металлом двери трапезной медленно распахнулись.

                                20. ЗОНТАГ

     Он остановился в дверях и медленно обвел взглядом единственного глаза
изуродованные трупы и  кровь  на  полу,  лохмотья  сгоревших  гобеленов  и
оплавленный камень стен там, где в них ударила голубая молния.  Из-за  его
спины выглядывали бесстрастные гадкие лица Слуг Башни.
     - Итак, вся компания в сборе, - произнес наконец  Зонтаг.  Его  голос
ничем не отличался от голоса Гугенубера и был настолько  же  лишен  сейчас
всяких оттенков. Если бы не тощая высокая фигура, Сенор не мог бы  сказать
наверняка, кто из Хозяев Башни стоит перед ними.
     Холодный Затылок не двинулся с места, понимая, что все пути к бегству
отрезаны. Суо равнодушно глядело на Мага,  выжидая  чего-то.  Глаза  Истар
зажглись знакомым огнем, лицо стало жестким и утратило подвижность.
     - Бесполезно, ведьма, - сказал Зонтаг и погладил шестипалой  рукой  с
фиолетовыми ногтями черный камень в серебряной оправе, свисавший на цепи с
его шеи. - Это Камень Тяжести, и сейчас я неуязвим. Чего не скажешь о моих
слугах. Но не спеши делать глупости...
     Глаза Истар широко открылись, но Хозяин  Башни  остался  стоять,  как
стоял, только ткань его хламиды струилась,  словно  ее  обдавало  порывами
сильного ветра.
     Наконец, Истар отвела взгляд от  Мага  и  опустилась  на  пол  у  ног
Сенора, словно давая понять, кому она служит. Потом сделала Сенору знак  и
зашептала ему на ухо:
     - Это действительно Камень Тяжести, и я  бессильна  против  него.  Но
если хочешь, я зажгу...
     Сенор отрицательно покачал головой  и  провел  рукой  по  неровностям
знаков на Мече.
     - Ты и так потеряла слишком много сил, - с улыбкой сказал он и сел на
чудом уцелевший стул.
     - Ты слишком самоуверен, - произнес Зонтаг, брезгливо  отталкивая  от
себя ногой клубок полуобгоревших светящихся змей. - Хотя должен  признать,
что у  тебя  появились  для  этого  некоторые  основания...  Пришло  время
поговорить о многом. Ты приобрел себе сильных слуг и, волею Богов,  многое
узнал. Боюсь,  что  слишком  многое.  Ты  нарушил  равновесие,  столетиями
царившее в Кобаре, и ужасных последствий  этого  не  представляю  себе  до
конца даже я...
     - В Кобаре никогда не было равновесия, - медленно проговорил Сенор. -
И ты  это  прекрасно  знаешь.  Тебе,  живущему  тысячелетия,  должно  быть
известно  лучше  других,  что  город  обречен.  Лишь  долгий  срок  делает
приближение конца почти незаметным.
     Голубой глаз сверкнул под опущенным капюшоном.
     - Если бы это было не так, ты бы давно умер. Только наступление  Тени
заставляет меня, Хозяина Башни, искать  любые  средства  для  того,  чтобы
остановить ее, пусть даже прибегая к помощи таких  преступников,  как  ты.
Маги редко ошибаются. Ты служил Гугенуберу, но тем самым помогал и мне.
     - Я догадался об этом.
     - Но ничего не мог изменить. Все дело только в том, что Хозяева Башни
преследуют разные цели...
     - Какие же цели преследуешь ты? - вдруг спросило Суо. Лицо его  стало
густо-лиловым, черты все время менялись.
     Зонтаг внимательно и долго смотрел на него своим немигающим глазом.
     - Я хочу договориться с Тенью, - сказал он наконец.
     На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина.  Тихий  смех  Истар
вывел Сенора из оцепенения.
     - Да он безумец, - прошептала ведьма. - Великие Боги, Кобаром  правят
безумцы!..
     - Не торопись, женщина, - презрительно бросил Зонтаг и вновь погладил
пальцами черный камень на груди. Сенор  неотрывно  смотрел  на  сверкающие
фиолетовые ногти. Казалось, что шестипалый паук пытается схватить  слишком
крупную добычу.
     - Ты прикоснулся ко многим тайнам. Ты знаешь, что Хозяева Башни -  не
люди. Мы живем долго, очень долго, но не вечно. Отнюдь не вечно...
     Зонтаг помолчал, потом продолжил:
     - То, что утаил от тебя Гугенубер, - большая тайна, но  ты  знаешь  о
Пророчестве и завладел Древним Мечом. Этого достаточно,  чтобы  теперь  ты
служил мне. Ты изгнал демона Тени, но вряд ли смог бы сделать  это  опять.
Многих я послал в Тень, но вернулся  только  один.  Он  не  был  человеком
Пророчества, и у него не было Древнего Меча. Он ничего  не  изменил.  Тень
изменила его.
     - Вернулся из Тени? - Сенору стоило труда произнести это. - Ты хочешь
сказать, что кто-то вернулся из Тени?
     - Он ничего не изменил, - повторил Зонтаг с равнодушным смешком. - Но
в начале не об этом. Вначале о том, что утаил от тебя Гугенубер. Я слишком
много времени провел среди старых тайн  Башни  и  видел  вещи,  о  которых
трудно рассказать. Но тайна Ритуала - самая древняя из тайн.
     - В Мертвых Временах слышали о Ритуале, - вставило Суо.
     - Но никто еще не прошел его. В одной  из  комнат  запретных  верхних
этажей Башни может осуществиться Ритуал. И кое-кто знает,  как  вызвать  к
жизни древнюю силу. Запомните: с этой минуты вы - либо мертвецы, либо  мои
слуги, и я говорю вам об этом. Прошедший Ритуал  обретает  новую  жизнь  и
мудрость всех своих Воплощений. Он вспомнит все свои  жизни  и  возродится
тем же, кем был, умирая. Тем же - но в тысячи раз сильнее. Для этого нужно
иметь тело. Новое юное тело. И  чтобы  кто-то  ухаживал  за  этим  сосудом
тревоги, пока он будет расти...
     - Ну так в чем же дело? -  нетерпеливо  спросило  Суо,  для  которого
перевоплощения  еще  во  времени  былого   могущества   стали   смертельно
наскучившей игрой.
     Сенор облегченно рассмеялся. Напряжение последних дней покинуло его -
он вдруг увидел место, которое отвели ему  сильные  этого  мира.  И  здесь
обнаружилась их слабость, если это можно назвать слабостью. Они  не  могли
больше позволить себе удовольствия оставлять его  в  неведении.  Презирать
его можно было до тех пор, пока он не понимал, что происходит вокруг него.
     Истар удивленно смотрела на Сенора.  Он  погладил  ее  по  струящимся
черным волосам. Зонтаг застыл перед ними в угрюмой неподвижности.
     - Он не человек, - сказал Сенор, терпеливо объясняя Суо вещи, которые
теперь были для него очевидными. - У него нет тела существа его  расы.  Он
живет так долго, что уже забыл, откуда пришел...
     - Не забыл, - спокойно возразил Хозяин Башни и нанес ответный удар: -
Чего не скажешь о тебе... Но мне не нужны слепые слуги. Ты пройдешь Ритуал
и узнаешь, как ты появился в Кобаре... Гугенубер устроит тебе это, он ведь
не совсем глупец и умеет считаться с изменившимися обстоятельствами.
     - Ты хочешь сказать, что никто из Хозяев Башни до сих пор  не  прошел
Ритуал?
     - Что ты знаешь об ужасе Древнего Знания? Чем  старше  существо,  тем
труднее ему перенести это. Ритуал означает смерть для Хозяина Башни.  Если
только речь не идет о теле Спящего Младенца...
     - Спящего Младенца?.. - Суор недоуменно поднял брови и  изменил  цвет
лица на нежно-розовый.
     - Тогда откуда ты взял,  что  я  останусь  после  этого  в  живых?  -
торопливо бросил Сенор. Знакомое возбуждение охватило  его.  Запахло  иной
жизнью. Мучитель в его черепе слабо шевельнулся.
     Из глубин серого капюшона к нему  пришел  бесконечно  снисходительный
смех:
     - Уж не считаешь ли ты себя древним существом? Для безглазой  собаки,
например, Ритуал вообще ничего не означает.
     - Он хочет сказать, что ты где-то  посредине,  -  потирая  свой  нос,
который вдруг стал чудовищно большим, сказало Суо.
     - Так ты хочешь избежать смерти... - в раздумье произнес Сенор.  -  И
обрести Древний Опыт. Ты станешь почти Богом... А ты не  боишься,  что  им
стану я?
     - Нет, - просто  сказал  Зонтаг  и  вновь  рассмеялся.  -  Ведь  Тень
приближается...
     В трапезной вдруг возник слабый ток ледяного  воздуха,  словно  задул
ветер смерти. Истар зябко поежилась.
     - Кто избежит этого? - сказала ведьма.
     - Я могу быть первым, - без тени иронии произнес Зонтаг. - Скажу тебе
больше.  Это  спрятано  в  глубинах  памяти  древней  расы.  До  того  как
опустилась  Завеса  и  началось  наступление  Тени,  в  одном   из   миров
существовал Храм  Спящих  Младенцев.  Что  это  такое  на  самом  деле,  -
неизвестно. Но  там  находится  вечно  юные  тела  существ,  которые  были
прародителями Хозяев Башни... Я хочу, чтобы ты  принес  мне  тело  Спящего
Младенца.
     Сенор был ошеломлен. "Похоже, я должен слишком многим", - подумал он,
вертя перстень  Сдалерна.  Он  не  стал  спрашивать  у  Зонтага,  как  тот
собирается пройти Ритуал. Это было совершенно неважно сейчас. Кроме  того,
найти Храм в одном из миров, может быть, уже поглощенном Тенью, -  на  это
могло не хватить и сотни жизней.
     Он выдавил из себя  кислую  улыбку,  означавшую  снисходительность  к
безграничной наивности Зонтага. Но  тот  не  дал  ему  почувствовать  себя
хозяином положения:
     - Чтобы это не показалось тебе невозможным, возьмешь  с  собой  того,
кто побывал в Тени и видел Храм своими глазами...
     - Кто это? - быстро спросила Истар.
     - Ее звали Люстиг.
     - "Ее"? Это женщина?
     - Она была женщиной до того, как оказалась в Тени. Она  убила  своего
любовника. Я сам приговорил ее к изгнанию в Тень.
     -  И  что  же  с  ней  там  случилось?  -  деликатно  подавив  зевок,
осведомилось Суо.
     - Она превратилась в мужчину-урода.
     Суо громко расхохоталось:
     - Вот как? Ваша Тень довольно скучное место!
     - Люстиг смотрит на вещи иначе,  -  пренебрежительно  заметил  Хозяин
Башни. - Тебе этого  не  понять.  Она  была  красивой  женщиной,  а  стала
карликом-мужчиной.  После  этого  она  тайно  поселилась  среди  Уродов  в
Безлюдном Дворе. Я помог ей спрятаться, и до недавнего времени  я  один  в
Кобаре знал о ее возвращении. В Тени она станет твоим проводником.
     - Если то, что говорят о Тени - правда, то там не нужен проводник,  -
Истар, словно забавляясь, заставила кататься  по  полу  клубок  светящихся
змей.
     - Люстиг знает о Тени больше любого человека, - сказал  Зонтаг.  -  И
кроме того, она сама желает этого.
     - Ты уверен?
     - Она желает этого, - настойчиво повторил Маг. -  Ты  поймешь,  когда
поговоришь с ней. Она ненавидит Кобар и ненавидит  свое  уродство.  Думаю,
даже смерть не кажется ей худшим выходом. Но  тебе  придется  постараться,
чтобы Уроды отпустили ее с тобой, а  Уроды  -  существа  сложные.  Они  не
поддаются магии и доверяют только своим...
     Они долго молчали, хотя выбора у Сенора не было.  Сделка  с  Зонтагом
легла на его плечи всего лишь еще одним неразрешимым бременем.
     - Ты делал все, чтобы уничтожить меня, -  проговорил  наконец  Сенор,
вспомнив о белом грубом шраме на своем правом бедре.
     - Я даже послал Слугу Башни, которому ты отрубил  голову,  на  Адские
этажи за мечом из неземного металла, - продолжил за  него  Зонтаг,  словно
прочтя его мысли. - Но я не знаю, где и как раздобыл он Меч Торра. Хорошо,
если он просто нашел его там. Но что, если Меч дали ему те, кто  живет  на
Замурованных этажах? Ты думал  об  этом?  Может  быть,  теперь  они  стали
хозяевами твоих поступков?
     - Не пугай меня подобной чепухой. Я слишком  долго  был  исполнителем
чужой воли, чтобы не отличить ее от своей.
     Сенор немного кривил душой. Он не  помнил  собственного  прошлого,  а
значит, не мог ручаться за то, что началась, наконец, его личная война.
     - Я уничтожаю  всех,  кто  служит  этому  полубезумцу  Гугенуберу,  -
продолжал Зонтаг, не обращая внимания на его слова. - Он считает, что Тень
безлична и не делает ничего, чтобы остановить  наступление  Хаоса.  Вместо
этого он ищет возможности бегства...  Но  теперь  ты  будешь  служить  мне
вместе с твоими слугами и твоим Мечом.
     "Бесполезно, - думал Сенор, глядя на свое  перевернутое  отражение  в
зрачке Зонтага, - бесполезно объяснять  ему  что-либо".  Разве  мало  даже
внешних отличий, чтобы понять: Хозяева Башни - существа, слишком непохожие
на людей. Как он мог судить об их поступках, их уме или  об  их  глупости?
Ему придется считаться с этим, если он хочет довести начатое до конца.
     Зонтаг не торопясь снял с шеи цепь с  Камнем  Тяжести  и  швырнул  ее
одному из слуг.
     - Есть еще одно условие, - сказал он потом. - На тот случай, если  ты
не захочешь возвращаться в этот дряхлый город и не принесешь  мне  Спящего
Младенца.
     - Сколько же времени ты мне даешь? - с насмешливой яростью  в  голосе
спросил Сенор.
     - Пока я жив, - ответил Зонтаг - в его голосе тоже впервые  появилась
тень насмешки. - И надеюсь, проживу еще очень долго.  По  твоим  понятиям,
конечно. Но не забывай о том, что время в Тени может течь и по-иному. А  я
не забуду уничтожить тебя перед собственной смертью.
     - Но как я узнаю о том, что время пришло?
     - Тебе придется успеть до моей смерти. Поэтому ты,  -  длинный  сухой
коричневый палец вытянулся в направлении Сенора,  -  оставишь  здесь  одну
свою перчатку и свои волосы. С их помощью я уничтожу тебя, где  бы  ты  не
оказался, в любом из миров. Делай в Тени, что хочешь, но запомни: когда  я
почувствую приближение смерти, начнут гнить твоя  рука  и  твоя  голова...
твоя жизнь будет не длиннее моей.
     - Это очень интересная игра, - гробовым голосом произнесло Суо  после
паузы. - Успеть к сроку, который неизвестен...
     Суо помолчало и добавило зловеще:
     - Только не живи слишком долго, а то я встречу тебя у начала  Мертвых
Времен...
     Зонтаг смерил его пронизывающим взглядом своего голубого глаза.
     - Как знать, кто окажется тогда сильнее, - сказал он  спокойно.  -  А
пока у вас всех нет выбора. Вся мощь магии Башни может обрушиться на вас -
и тебе, существо из Мертвых Времен,  не  помогут  твои  перевоплощения,  а
тебе, ведьма, - твоя сила.
     Сенор с ненавистью смотрел на Хозяина Башни.
     - Ты решил стать бессмертным?.. -  он  осекся.  Несмотря  на  уговоры
разума, холодная ярость душила его.
     -  ...твоими  руками,  -  бесстрастно  добавил  Зонтаг.  -   Не   ищи
справедливости в мире, где рождаются придворными и пастухами.
     Он подошел и снял с руки Сенора  перчатку  с  отрезанным  пальцем,  а
потом сделал знак, и слуга без запаха и отражений  приблизился  с  невесть
откуда взявшимся ножом и обрезал Сенору волосы.
     -  Но  если  Храма  уже  не  существует?  -   Сенора   поражала   эта
непоколебимая бесчувственная уверенность.
     - Что ж, тогда я убью тебя на всякий случай...  -  сказал  уже  почти
бесплотный голос.
     И исчез.

                              21. ГУГЕНУБЕР

     Он шел по извилистым коридорам Башни за слепой собакой и не  исключал
того, что это его последние минуты. В городе остались не  ведающие  о  его
испытаниях Суо и Истар, но здесь было тихо до тех пор,  пока  на  него  не
обрушилась магия Башни.
     Светильники в  коридорах  превратились  в  извивающиеся  плети  змей;
потоки ледяной воды захлестывали его, вырвавшись из  плена  узких  комнат,
когда он открывал двери; древние рептилии появились из стен и сжигали  его
языками испепеляющего пламени.  Демоны  вскрикивали  и  стенали  в  темных
закоулках этажей, суккубы искушали его и ввергали в неизъяснимые муки.  Он
блуждал в лабиринте струящегося  света,  сквозь  него  катились  игральные
кости; давя, обрушивались сверху куски  бесформенной  плоти,  которой  еще
предстояло стать кем-то.
     Камень в перстне Бродячего Монаха сиял Адским  огнем,  превращая  его
руку в залитую младенческой розовой кровью конечность.
     Другой рукой он крепко сжимал рукоять Древнего Меча, скользя  пальцем
по знакам, спасавшим его от бушевавшей вокруг магической стихии.
     Камень в перстне Сдалерна сиял как никогда - вот что было  важным,  и
он во что бы то ни стало хотел это  запомнить.  У  него  не  было  времени
подумать о том, что это значило, но  лишь  сияние  камня,  Древний  Меч  и
маячивший впереди силуэт слепой собаки не давали ему заблудиться и сойти с
ума.
     Гнев Гугенубера не являлся смертоносным - Сенор  был  еще  нужен  для
последнего похода и последней битвы.
     Он оказался в узком коридоре, в дальнем конце которого  чернела  одна
только дверь; и он понял, что это дверь в Ту Самую Комнату.
     Сенор оглянулся и увидел, что теперь за ним тянется ритуальная  свита
из священных белых  гиен,  светящихся  змей  и  роя  волшебных  насекомых,
Переносчиков Знаков.
     Преодолев зеркала (он вспарывал их лезвием Меча),  Сенор  остановился
перед  Комнатой  и  погладил  ладонью  ее  двери,   испещренные   древними
символами. Прошлое ждало, манило и звало объясниться отступника Башни.
     Он толкнул тяжелую дверь.
     И увидел то, что ожидал.
     Пустую комнату с мерцающим во мраке саркофагом, у изголовья  которого
стоял Хозяин Башни.
     Впервые Сенор  увидел  лицо  Великого  Мага,  ибо  капюшон  того  был
откинут. Лик Гугенубера был непривычным и отталкивающим. Голова,  серая  и
древняя, как омытый  дождями  камень,  нечеловечески  правильные  черты  и
голубой правый глаз, сверкавший нестерпимо и неправдоподобно.
     Левый был совершенно другим. Огромный, выпуклый  и  круглый,  имеющий
множество зрачков, мертвый до времени, темный и спящий -  глаз  для  иного
мира и для иных видений.
     Искрящийся рой Переносчиков Знаков заполнил комнату и скрыл от Сенора
ее стены и потолок. В последний  раз  взвыли  священные  гиены  и  покрыли
своими белоснежными телами пол,  превратившись  в  ковер  из  шкур.  Сенор
бросил взгляд на крышку саркофага. И опять узнал древние знаки.
     - Так ты, глупец, пришел узнать то, от  чего  я  так  долго  оберегал
тебя? - загремел в его голове чужой голос. - Ты настаиваешь  на  этом,  не
зная, что  тебя  ожидает?  Ты  можешь  оказаться  по  ту  сторону  смерти,
превратиться в то, чем был когда-то, или в то, о чем даже не подозреваешь.
Это тоже не пугает тебя?..
     -  Таковы  мои  условия,  -  хриплым  голосом  сказал  Сенор,  ощутив
внезапную слабость.
     - Иначе ты не отправишься в Тень? - спросил Гугенубер  и  рассмеялся.
Смех его лишь частично напоминал человеческий.
     - Тебе незачем мешать мне, - сказал Сенор. - Хуже не будет.
     - Верно, но чем кончится наступление Тени? И кто сумеет спастись?
     - Спастись?! Ты говоришь о каком-то спасении? -  Сенор  приложил  все
силы, чтобы выглядеть удивленным, хотя в этом было мало смысла.
     -  Я  говорю  о  возможности  бегства.  Зонтаг  уже  рассказал   тебе
достаточно. Кто мы - неизвестно, но это не наш мир. Прошлое  Хозяев  Башни
скрыто за Завесой Мрака. Нам дана возможность творить Ритуал, но  не  дано
ею воспользоваться.  Этот  мир  пожирает  Тень.  Теперь  уже  бессмысленно
скрывать от тебя что-либо, - всю  тяжесть  судеб  взяло  на  себя  Древнее
Пророчество, заключенное в этих знаках, - он положил  шестипалую  руку  на
холодно мерцавшую крышку саркофага.
     - Возможность бегства заключена в тайне самой Башни.  Зонтаг  прав  в
одном:  с  появлением  Завесы  было  нарушено  Великое  Равновесие.  Боги,
создавшие  Завесу,  тем   самым   создали   Тень.   Она   существует   как
противоположность свернутым пространствам Завесы, и в ней  перемешаны  все
миры и все времена. Может быть, это последняя  попытка  Безликой  Природы,
сопротивляющейся насилию Богов, восстановить былое соответствие между тем,
что принято называть Мертвым и Живым. О, каверзное  и  непостижимое  дитя,
созданное на горе своим Творцам! Но я  вижу,  все  это  слишком  сложно  и
длинно для тебя. В Кобаре дело обстоит  немного  проще.  Зонтаг  не  хочет
понять, что природа Тени безлична. Смертному не справиться с теми  силами,
что стоят за нею. Сомневаюсь, что это могут даже Боги. Можно лишь  сбежать
от них. В другой мир. На время.
     - Только на время?
     - Существование - все равно  постоянное  бегство.  Ты,  конечно,  уже
почувствовал это. Ведь, по сути, ты всю свою жизнь убегал от Хозяев Башни.
     - Но теперь мне незачем бегать.
     - Незачем, - согласился Гугенубер и вновь рассмеялся.  -  Потому  что
вся магия Башни стоит за твоей спиной и дышит тебе в затылок. Даже теперь,
когда тебе кажется, что ты свободен. Но  кто  внушает  тебе  необходимость
твоих поступков? Думал ли ты о том, кто отпирает  двери  за  мгновение  до
того, как ты входишь в них, кто создает звук, на который ты  поворачиваешь
голову, кто соткал миражи, к которым ты  стремишься,  кто  воздвиг  замки,
которые ты хочешь покорить? И если ты умрешь сейчас, кто завершит начатое?
     - В любом случае я должен пройти Ритуал, -  твердо  сказал  Сенор.  -
Иначе все это бессмысленно, по крайней мере для меня. Пророчество не может
не сбыться, иначе этот Меч - никчемная игрушка. Скажи мне только  одно.  Я
знаю, почему Зонтаг хотел уничтожить меня, а теперь думает,  что  я  служу
только ему. Но зачем я был нужен тебе?
     - Великие Маги в  чем-то  схожи  с  тобой,  Придворный  Башни.  Мы  -
существа древней расы,  неведомо  как  оказавшиеся  здесь,  забывшие  свое
прошлое, а сейчас нам грозит гибель.  Я  хочу  узнать  тайну  Башни,  ведь
когда-то она оказалась здесь, а значит, может и исчезнуть.  Вместе  с  нею
исчезнем и  мы.  Если  раньше  Тень  не  уничтожит  Кобар.  Пророчества  и
Установления...
     - Где записаны Установления? - перебил Сенор. Его  давно  интересовал
этот загадочный свод непреступаемых законов,  которого  никто  никогда  не
видел.
     - Это тоже давно забытое прошлое, -  сказал  Гугенубер  после  долгой
паузы. - Уповаю на то, что они были созданы нами, иначе  многому  придется
придать иной и гораздо более страшный смысл.  Ты  никогда  не  узнаешь  их
полностью. Тебе достаточно того,  что  я  сказал:  Древнее  Пророчество  и
Установления подвели меня к мысли о том, что судьбу Башни можно  изменить,
используя человека с Древним Мечом.

     ...Сенор размышлял об этом, и ему было почти  смешно.  Ради  чего  он
стремился к Завершению? Ради чего служил Хозяевам Башни? Они  были  далеко
не всемогущи.
     Ни в одну тайну настоящего волшебства они не были посвящены до конца.
Они использовали магию Башни, но не имели власти над ее тайными пружинами.
В чем-то Маги оказались такими же слепцами, каким был до сих пор он сам.
     Хозяева Башни хранили лишь остатки забытого Древнего Знания.
     Но кто же тогда знал все?

     Потом Гугенубер улыбнулся, но его улыбка ничего  не  сказала  Сенору,
потому что лицо Хозяина Башни не было человеческим лицом.
     - Но вначале тебе придется договориться с Гет-Забаллой, Восставшим из
Саркофага, над которым не властно кобарское колдовство.  Если  ты  сумеешь
сделать это, он станет знахарем твоей души.
     - Мне понадобится знахарь?
     - Кто знает, чем закончится для тебя Ритуал?..
     - А Пророчество? - почти закричал Сенор. Он много раз  уже  слышал  о
Древнем Пророчестве, но до сих пор не знал ни слова из него.
     - Ты прочтешь его, - сказал Гугенубер, повернулся и пошел к выходу из
Комнаты, ступая по телам белых гиен (или это были  уже  складки  пушистого
ковра?), с улыбкой на безмятежном и бесконечно совершенном лице.

                             22. ГЕТ-ЗАБАЛЛА

     Когда  двери  Ритуальной  Комнаты  закрылись   за   Хозяином   Башни,
гигантская крышка Мерцающего Саркофага  с  лязгом  сдвинулась  с  места  и
поползла сторону.
     Рой светящихся насекомых - Переносчиков Знаков, наполнявших  комнату,
- померк и воссиял вновь  тусклым  кроваво-красным  светом,  каким  светят
умирающие небесные огни. Ковер из белых  гиен  превратился  в  волнующееся
море черной травы, острой, как лезвия ножей.  В  воздухе  запахло  древним
прахом. Змеи, извивавшиеся в траве, вдруг обрели голоса и взвыли.
     Из Саркофага восставало нечто, одетое  в  мертвую  плоть,  и  все  же
живое; похожее на мумию, и все же неизмеримо более старое, чем все  мумии,
вместе взятые; не имевшее рта, ушей, глаз и все же видевшее, говорившее  и
слышавшее звуки; нечто столь древнее, что давно утратило собственное тело,
всякое представление  о  прошлом  и  настоящем,  использующее  теперь  для
передвижения  куски  чужих,  готовых  рассыпаться  в  прах  тел,   которые
удерживала вместе неведомая сила.
     Но в своих четырех руках (если это можно  было  назвать  руками)  оно
держало серп, бритву, трезубец и топор; все оружие было древних, необычных
форм, покрытое тонкой вязью символов мертвого языка, и у Сенора  захватило
дух - он узнал эти орудия смерти, но, в  отличие  о  его  Меча,  они  были
сделаны из нерушимого мерцающего  камня,  холодного  и  темного,  как  дно
могилы.
     Гет-Забалла, Восставший  из  Саркофага,  медленно  сполз  на  пол,  и
колючая трава под ногами превратилась в зловонное болото, в которое  Сенор
сразу же погрузился по пояс.
     - Ты потревожил меня, смертный,  -  прошипел  Гет-Забалла.  Непонятно
было, откуда исходил его голос. Сенору показалось, что сами  подрагивающие
куски плоти терлись друг о друга и издавали это нечеловеческое шипение.
     - Ты не из тех, которые называют себя  Хозяевами  Башни,  но  не  они
хозяева Саркофага... Что нужно тебе?
     - Я не из них и не служу им, - отвечал  Сенор,  стоя  в  мутной  воде
болот. - У меня нет памяти. Это не мой мир, и  я  не  знаю,  как  оказался
здесь. Я должен узнать свое прошлое и назначение Древнего Пророчества.
     - Так ты хочешь пройти Ритуал? - шипение  стало  нестерпимо  громким.
Гет-Забалла затрясся так, что Сенору показалось - сейчас он рассыплется  в
прах.
     - И прочесть знаки на твоем Саркофаге!  -  крикнул  Сенор,  с  трудом
вытаскивая из вязкого болота свой Меч.  Клинок  его  даже  теперь  сверкал
неоскверненной чистотой.
     Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, молчал и зловещие орудия смерти
в его руках превратились в темные свистящие  круги,  попасть  под  которые
означало умереть быстро и не одним куском.
     - Для этого тебе придется сражаться со мной, - наконец прошипел он. -
Если ты действительно существо  Пророчества  и  не  помнишь  своей  тайной
судьбы, Древний Меч поможет тебе и тогда я излечу от  страхов  прошлого  и
избавлю от призраков настоящего...
     Сенор молчал.
     - Тогда ты сможешь  Завершиться,  -  шипело  древнее  чудовище.  -  В
противном случае ты умрешь. Но как ты хочешь сражаться  со  мной?  Сейчас,
здесь, или в Пространстве Изменений? У тебя Древний Меч, и я  сделаю  тебе
подарок, ха...
     Сенору было ясно, что в этом вязком болоте, возможно,  бывшем  частью
Гет-Забаллы, у него нет ни единого шанса против четверорукого, не имевшего
теплой крови и понятия о боли, существа. И он  принял  бой  в  испещренном
складками Пространстве Изменений.

     Они сошлись при свете незнакомых небесных огней  на  древних  болотах
Кобара, возникших в Той Самой Комнате. Но когда Сенор занес для удара свой
Меч из неизвестного металла, Гет-Забалла вдруг исчез и Человек Безымянного
Пальца ощутил, как что-то движется по незащищенной части его шеи.
     Он поднес к глазам широкое блестящее лезвие клинка и  увидел  в  нем,
словно в зеркале, как к  его  горлу  ползет  насекомое  с  длинным  острым
хоботом, полным яда, готовое влить эту почти незаметную смерть в его тело.
На  спине  насекомого  был  виден  символ,  в  котором  пересекались   две
зигзагообразные линии.
     Стоило Сенору захотеть,  и  не  захотеть  даже,  а  просто  позволить
действовать давно забытым  инстинктам,  -  и  он  превратился  в  птицу  с
изогнутым клювом и густым  серебристым  оперением.  Он  схватил  насекомое
клювом и готов был проглотить Гет-Забаллу, когда чудовищная  сила  ударила
его по клюву, и через мгновение  он  уже  бежал  по  скользким  кочкам  от
охотника, преследующего его на черной болотной  свинье.  Безликий  охотник
держал в руках оружие, Посылающее Смерть, и время от времени оно извергало
сноп огня и куски металла, взрывавшие ил у самых ног бегущей птицы.
     Но Сенор стал существом, сидящим в летающей машине, которая  с  ревом
рассекала воздух; а сквозь стекло он видел сверкающий  круг  над  собой  и
скачущего далеко внизу охотника на черной свинье. Сверху  были  видны  два
пересекающихся зигзага на спине болотной твари.
     С необъяснимым умением он направил машину  вниз,  поймал  всадника  в
перекрестье прицела и нажал какие-то рычаги. Его машина содрогнулась, и он
увидел, как из ее труб по бокам вырвались стрелы с  огненным  оперением  и
стремительно понеслись к земле.
     Но за мгновение до того, как они взорвались,  забрызгав  небо  грязью
болота, исчезла черная свинья со своим безликим седоком, а под Сенором уже
была  бескрайняя  толща  воды,  на  поверхности  которой   плавало   нечто
невообразимо  огромное,  закованное  в  непробиваемый  панцирь,  смердящий
мокрым металлом.
     Оно раздвинуло замшелые плиты, показав  небу  свое  темное  чрево,  и
начало неотвратимо всасывать в себя летающую машину...

     ...Так сражались они, становясь гигантскими армиями и  разлетающимися
частицами, несущими  смерть,  гибнущими  планетами  и  сверкающим  разящим
оружием. Когда один из них стал  пустотой,  в  которой  медленной  смертью
погибал второй, этот второй начал сворачивать  пространство  волшебства  и
первому пришлось проявиться и стать пульсирующим  огнем,  рождающим  новое
место для битвы.
     Потом Гет-Забалла стал женщиной, прекраснее которой было лишь  Суо  в
Мертвых Временах,  Суо  с  драгоценными  камнями  вместо  глаз,  -  и  она
соблазнила Сенора.
     На ложе наслаждений она занесла над ним  отравленный  кинжал,  но  за
мгновение  до  этого  смертельного  удара  Сенор  стал  гигантской  змеей,
обвившей тело женщины и задушившей  ее.  Но  душил  он  уже  рассыпающийся
каменный столб.
     Сенор так и не понял, откуда у него это умение - сражаться  так,  как
сражаются Боги. Древний Меч всегда становился тем, чем нужно, и  делал  то
же самое со своим Хозяином. Так Сенор познал еще одну  сторону  силы  Меча
Торра.
     Никто из них не сумел победить. Убедившись в этом, они отозвали  свои
смертоносные легионы и, превратившись в две яркие кометы, понеслись  прочь
из Пространства Изменений.
     И вновь они были в комнате с Мерцающим  Саркофагом,  окруженные  роем
священных насекомых, а под ногами шевелился ковер из белых гиен.
     В четырех руках Гет-Забаллы, Восставшего из Саркофага, больше не было
оружия. Вместо этого он проделывал ими какие-то плавные движения, и  Сенор
почувствовал, как уходит былая боль и напряжение.  Он  стал  спокоен,  как
никогда.
     - Иди, - прошипел Гет-Забалла и показал на Мерцающий Саркофаг. - Если
тебе будет плохо, я излечу тебя верой. Если ты сойдешь с ума, я окажу тебе
милость и убью тебя. Если ты исчезнешь, ты исчезнешь навеки.
     Сенор дотронулся до отодвинутой крышки Саркофага и ощутил  под  рукой
вещество - гладкое, как стекло, и холодное, как лед.
     - Он  высечен  из  зуба  Великого  Древнего  Бога  Кружедда,  впервые
создавшего Большое Яйцо, - шипел Гет-Забалла. - Сам Кружедд существует  за
пределами Яйца. Саркофаг сделали Те, Кто Старее Меня,  а  я  очень,  почти
невообразимо стар. Я охраняю Мерцающий Саркофаг, где бы он ни находился. С
того времени, как зуб Кружедда похитили  Те,  Кто  Старее  Меня,  Саркофаг
побывал во многих местах,  но  мне  редко  приходилось  лечить  того,  кто
вернулся.
     И Восставший из Саркофага зашелся в долгом и громком шипении,  сквозь
которое вдруг прорезался неизвестно откуда  взявшийся  смех.  Сенору  даже
показалось, что кроме Гет-Забаллы в комнате был еще кто-то, и этот  кто-то
заливался радостным божественным смехом, безмятежным,  как  смех  ребенка.
Ничто не имело значения -  жизни,  смерти,  исчезнувшие  страны,  минувшие
времена.
     Сенор нагнулся над черной  засасывающей  полыньей  и  увидел,  что  у
Мерцающего Саркофага нет дна.
     - Ложись, - приказал Гет-Забалла, отсмеявшись. - Мне надоело ждать.
     И Сенор лег.
     Ничего не произошло.
     Он остался так же слеп, как и раньше. Он не вспомнил ни единого  мига
своего прошлого, бывшего до тех пор, пока он не начал осознавать себя.
     Он медленно погружался в мерцающую пустоту, но эта пустота была более
глухой и непроницаемой, чем любые стены.
     Ничто не угрожало его  бедному  маленькому  мозгу.  Мощь  и  бедствие
нового знания не обрушились на него. Его не убил мир,  оказавшийся  чем-то
совсем другим. Воспоминания  тысячелетий  не  разорвали  его  сознание  на
части. Он не переживал перехода в новую  реальность,  не  лишился  никаких
иллюзий и не разбил скорлупы, окружавшей его. Вещи  не  стали  другими,  и
ничто не потеряло странных имен.
     Сенор мучительно ждал,  когда  Ритуал  осуществится,  но  его  жизни,
которые обещал ему  Хозяин  Башни,  были  отгорожены  от  него  колдовской
стеной. Он увидел лишь два размытых мира,  но  видения  эти  были  вызваны
жаждой его опустошенного мозга.
     Он въезжал в зыбкий белый замок на плечах существа  без  лица.  Белый
замок был кольцом, замыкавшим внутри себя весь здешний мир.
     Сенор бродил  по  бесконечным  коридорам  с  количеством  дверей,  не
поддающимися исчислению. За каждой его поджидало что-то -  и  он  знал  об
этом. Но все двери были наглухо заперты, и он не сумел войти ни в одну. Он
перепробовал сотни,  тысячи,  сотни  тысяч  дверей.  Тщетно.  Голый  белый
коридор. Ему было бы легче, если бы  коридор  где-нибудь  кончался.  Белые
запертые двери. Ему было бы легче, если бы их  можно  было  сосчитать  или
разбить. Не было ничего  хуже  этой  бесконечности.  Она  приговаривала  к
отчаянию.
     Существо без лица тупо исполняло его желания. Все вокруг колебалось и
готово было исчезнуть, как сон. Однажды Сенору показалось, что он сходит с
ума. Он попытался бежать отсюда. Это было все равно, что пытаться  сбежать
с  поверхности  шара.  Но  сама  попытка  спасла  его   от   безумия.   Он
сосредоточился на ней.
     Белый замок со своими ужасными бесконечными внутренностями исчез.
     Вторая реальность появилась вскоре.
     Пятипалые в капюшонах, похожие на людей, совершали над  ним  какой-то
обряд. Сенор знал только, что он - бессмысленная жертва.
     Ничего нельзя было изменить. Чудовищные, незабываемые воспоминания.
     Хуже всего было то, что он не понимал цели этого обряда, да и никакая
другая жертва не могла бы его постичь.
     Пятипалые в капюшонах с безразличием машин кружили вокруг  него.  Гул
множества глоток, поющих нечеловеческие гимны. Рев морских раковин (откуда
он знал о них?), мерцающий свет. Это терзало его слишком долго.  Опять  он
почти лишился рассудка. Теперь спасение пришло со смертью.
     Ему рассекли то, что  было  его  горлом,  и  одно  из  серых  существ
принялось танцевать на его теле, пока из  него  толчками  истекала  кровь.
Потом ему вскрыли то, что  называлось  грудью  и  животом,  и  вынули  еще
бьющееся сердце. Он так сосредоточился на агонии  окровавленного  мешочка,
что забыл о самом обряде.
     Тогда Сенор увидел, что жертва - не он, а  залитый  кровью  алтарь  -
пуст.
     Он впервые посмотрел вверх и увидел над  собой  купол  чужой  церкви,
похожий на опрокинутую воронку, в которой клубилась тьма.
     В песок уходила кровь всех жертв, бесполезных и непоправимых.
     Серые существа  в  капюшонах  сидели  над  ним,  как  большие  птицы,
питающиеся падалью.
     Потом и они исчезли.
     Сенору показалось, что он провисел внутри Мерцающего Саркофага  сотни
лет, тщетно ожидая чего-то, но слуги Ритуала, если  таковые  существовали,
остались глухими, невидимыми и неподвижными. Он поднес к  глазам  то,  что
было раньше его рукой. То, что когда-то было камнем  в  перстне  Бродячего
Монаха, по-прежнему испускало нечто, казавшееся  багровым  светом.  Где-то
рядом плавал Древний Меч.
     Какие-то течения подхватили Сенора и понесли с собой. Потом они стали
четырьмя полуистлевшими руками, вынимающими его из  Мерцающего  Саркофага.
Пришли привычные запахи и звуки. Сенор лежал на ковре из шкур белых  гиен.
Гет-Забалла, сложенный из кусков чужой плоти, стоял над ним.
     - Тебе не нужен знахарь, - прошипел  он.  Это  был  не  вопрос  и  не
утверждение. - Впервые я вижу такое...
     Сенор молчал.  Все  было  напрасно.  Маленький  палач  заворочался  в
голове. У него оставался один только выход. Тайна его  прошлого  хранилась
вне этих стен.
     Гет-Забалла, Восставший из Саркофага,  пятился  от  него,  передвигая
свои члены с отвратительным чавканьем. Померк рой священных  насекомых,  и
исчез Саркофаг. Гиены собрались в стаю и белым ручьем потянулись прочь  из
Ритуальной Комнаты. В воздухе разливался липкий ужас.
     - Ты заколдован,  -  прошипел  Гет-Забалла,  погружаясь  в  мерцающие
глубины. - Не знаю, кто ты... Ступай прочь!
     Крышка Саркофага начала медленно задвигаться.
     Вдруг Сенор вспомнил. Безразличие оставило его. Он вскочил на ноги  и
бросился к Гет-Забалле.
     - Прочти мне Пророчество! - крикнул он уже в слишком узкую щель.
     - Прочь! - слабое шипение, как далекий шум прибоя, донеслось  до  его
ушей с последней волной ужаса.
     - Эй! - в ярости заорал Сенор, глядя, как неотвратимо сужается  щель.
Тайна вновь ускользнула от него. - Пророчество!  Прочти  Пророчество!  Мне
нужно знать!
     С последними словами он  занес  над  зубом  Кружедда  сверкающий  Меч
Торра. Соединились два предмета, некогда принадлежащие Богам. Меч ударился
о крышку Саркофага. Коса нашла на камень. Звон - и ничего  больше.  Только
мерцание зуба Кружедда стало сильнее, и знаки на  Мече  просияли  неземным
светом.
     Замерло эхо удара.
     Сенор Незавершенный двинулся прочь из Заколдованной Башни.

                        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОБРУЧ МЕЛХОЭД

                             23. БЕЗЛЮДНЫЙ ДВОР

     Больше никто не пытался помешать ему. Спустя  день  он  отправился  в
Безлюдный Двор за превращенной Люстиг. С ним ехали  ведьма  Истар,  одетая
как горожанка среднего сословия, и  Суо  из  Мертвых  Времен,  все  больше
беспокоившееся насчет того, чем закончится их пребывание в  Кобаре.  Сенор
только мрачно улыбался, выслушивая угрозы  и  обещания  страшных  мук,  на
которые будет обречен, если не даст Суо обещанного Завершения. Чем  теперь
могло  испугать  его  это  существо,  потерявшее  большую   часть   своего
могущества и имевшее  здесь  власть  лишь  над  собственным  телом?  А  до
наступления Мертвых Времен было еще  слишком  много  поколений.  Он  давно
привык к брюзжанию Суо и не обращал на него никакого внимания.
     Но ощущение того, что нечто подталкивает его в единственно  возможном
направлении, не проходило. Там лежали ключи к  его  собственной  тайне,  к
тайне Суо и Бродячего Монаха, тайне Хаоса и превращения Люстиг.
     Великая  неизвестность  ожидала  его.  Это  было  слишком   для   его
утомленного мозга, и временами он проваливался в  благодатную  пустоту,  в
которой растворялись мысли.
     Они выехали рано: тусклый Огненный Круг только взошел над  Завесой  и
осветил выпавший ночью снег.
     Зима в этот раз была ранней и суровой. Утром Сенор и Истар ощутили ее
ледяное дыхание. Пронизывающий ветер  хлестал  их  колючими  ладонями.  От
ноздрей и шерсти лошадей поднимался густой пар.
     Люди кутались в  плащи  с  меховыми  воротниками;  доспехи  и  оружие
омерзительно холодили тело кусками нетающего льда.
     Суо, одетое в меха только для отвода глаз,  презрительно  взирало  на
людей из-под кожаного капюшона. Теперь, в холод,  было  особенно  заметно,
что Суо не дышит. "Пожалуй, единственное слабое место в нашей компании", -
сардонически подумал Сенор и поглубже спрятал лицо в воротник.

     Безлюдный  Двор,  ближайшее  к  Тени  жилое  место,  наиболее   часто
подвергался набегам слуг Хаоса, и был покинут людьми  давным-давно,  когда
Тень подошла слишком близко.
     Теперь тут жили Уроды. Создания Тени редко опускались  под  землю,  и
Уродам удавалось отсидеться, когда наверху шла кровавая бойня.
     Уроды появились в Кобаре в незапамятные времена. Может быть, они были
родственниками  Завесы.  Их  предания  гласили,  что  когда-то  на   землю
опустился гигантский гриб, оставивший после себя  глубокий  след,  на  дне
которого был построен Безлюдный Двор. Здесь  чаще,  чем  в  других  землях
Кобара, рождались дети-уроды,  а  люди  жили  мало  и  умирали  от  никому
неизвестных болезней.
     Когда вдобавок приблизилась Тень, люди ушли  из  опасного  и  гиблого
места, оставив Уродов, которые не могли жить  нигде  больше.  Долгие  годы
Уроды со всего  Кобара  селились  в  Безлюдном  Дворе  и  спустя  столетия
выстроили подземный город Мургуллу - Город Ущербных.
     Они называли себя Детьми Гриба. Им необъяснимо нравилось  это  место.
Здесь они извлекали из земли и брали друг от друга силы и волю к жизни.
     Вначале это была  кучка  изгоев,  лишенных  не  только  магии,  но  и
возможности как следует защищаться от жестокостей мира. Они  безоговорочно
подчинялись Хозяевам Башни.
     Но прошли столетия - и город Уродов  рос  и  уходил  в  глубину.  Что
происходило в этой глубине? Что могли создать существа, не имевшие  магии?
Когда была построена ими первая машина? Мало кто  в  Кобаре  знал  ответы.
Горожане сторонились гиблого места. Магия Хозяев Башни была для Придворных
зеркалом, в котором они видели только себя.
     Когда-то Дети Гриба еще изредка появлялись в  Кобаре  и  всегда  были
подчеркнуто почтительны с Магами, но что крылось за этой  почтительностью,
- страх  перед  недосягаемым  могуществом  высших  и  более  благополучных
существ или коварство подземных  выродков,  скрывавших  до  времени  новую
темную силу? Мир Кобара катился к своей гибели, и не было  времени  искать
ответы. Безлюдный Двор был уныл,  как  только  может  быть  унылым  место,
покинутое тысячелетие назад. Разрушенные остовы башен и домов, присыпанные
снегом, торчали скалистыми островами посреди неподвижного мертвого моря.
     Медленным шагом их лошади спускались по склону гигантской заснеженной
чаши. Скрылись из глаз видневшиеся на горизонте сторожевые башни Преграды;
за краем чаши исчезла Завеса Мрака. Только холодное, низко  нависшее  небо
теперь было над ними, а под ногами  -  город  Мургулла,  превратившийся  в
подземную страну.
     Сенор смотрел на перстень Бродячего Монаха. Камень в нем погас и  был
сейчас непроницаемо черным.
     Они одновременно ощутили ЭТО среди  развалин.  Сенор  обвел  взглядом
черные провалы окон. Но не было  никаких  отражений  и  запахов.  Медленно
падал снег... И все-таки кто-то наблюдал за ними.
     Суо старательно выпускало из  ноздрей  только  что  созданное  облако
пара. Истар неподвижно глядела в  расселину  древней  стены.  Наконец  там
сверкнуло что-то, и до их ноздрей донесся запах  гари.  Сенор  подъехал  и
острием Меча выковырял из стены металлические  и  стеклянные  обломки.  Но
ощущение того, что за ними наблюдают, не исчезло.
     Спрятанные повсюду, за ними следили нечеловеческие глаза Уродов. Люди
из Кобара не стали больше пытаться избежать этой слежки.
     Где-то здесь должны были  находиться  входы  в  подземелья  Мургуллы.
Сенор произнес заклятье, Отпирающее Двери, но ничто не шелохнулось на этом
заснеженном кладбище, ни один сугроб не осыпался,  ни  одно  надгробие  не
провалилось вниз. Он  ожидал  чего  угодно,  только  не  этого  пустынного
безмолвия среди равнодушных и смертельно тоскливых стен.
     Теперь ему пришло в голову, что Уроды могут быть бесконечно далеки от
всего, происходящего на поверхности. Но даже если так, то наступление Тени
угрожало прежде всего им. Он надеялся, что сможет  убедить  в  этом  Детей
Гриба.
     Они продолжали поиски среди развалин Безлюдного Двора, с риском  быть
погребенными под обрушившимся снегом, и к вечеру нашли черный  колодец  из
влажно блестевшего металла. Колодец закрывала крышка, весившая на вид  так
много, что сдвинуть ее с места не смогла бы и лошадь.
     Сенор несколько раз ударил в крышку ножнами, но лишь  безмолвие  было
ему ответом.
     - Ты можешь открыть колодец? - спросил он у Истар.  Ведьма  была  его
главным  оружием  против  обыкновенного  зла.  Он   избегал   пользоваться
понапрасну ее даром, силы ведьмы не были беспредельными.  Хорошо  уже  то,
что теперь не надо скрываться от слуг Зонтага. Чем Истар станет в Тени, он
не знал, но уповал на знаки Древнего Меча.
     Ведьма подошла и погладила металл длинными тонкими пальцами. А  потом
устремила на крышку знакомый Сенору тяжелый горящий взгляд.
     Снежинки теперь превращались в капли, не долетая до ее  лица.  Крышка
перекосилась и начала поворачиваться на ребро. Внутри колодца что-то  дико
взвыло, словно рвались нечеловеческие нервы.
     - Машины, - прошептали  бескровные  губы  Истар.  -  Там,  внутри,  -
машины.
     Сенор заглянул в образовавшуюся щель между крышкой  и  колодцем.  Два
огромных  блестящих  цилиндра  были  соединены  с  крышкой,  и  сейчас  их
разрушала внешняя сила. Крышка стала на ребро и теперь  раскачивалась  под
порывами ветра. Удержать ее стоило  Истар  еще  одного  огромного  усилия.
Волосы поднялись на ее голове, отделившись друг от друга. Сенор смотрел на
черную корону. Сейчас, на фоне белого пространства, было видно, как внутри
нее пробегают фиолетовые огни.
     Потом крышка рухнула в снег рядом  с  его  ногами.  От  искореженного
металла поднималось кверху зловонное облако пара.
     Сенор вновь  заглянул  в  колодец.  И  увидел  клеть  с  вооруженными
Уродами, медленно ползущую к поверхности из глубин Мургуллы.
     Детей Гриба было двое. Они держали в руках странные предметы, похожие
на небольшие арбалеты, но без всяких признаков тетивы. Покровы  Уродов  не
были металлическими, но и не имели живого запаха.
     Слабые  отражения,  похожие  на   человеческие,   опередили   жителей
подземелья. Еще до того как клеть выползла на поверхность, Сенор уже знал,
что они - братья, и что одного из  них  зовут  Тот,  Похожий  На  Отца,  а
другого -  Тот,  Похожий  На  Мать.  Тот,  Похожий  На  Мать  был  старшим
стражником колодцев, и в голове Того,  Похожего  На  Отца  таилась  черная
липкая  зависть.  В  сознании  Сенора  пронеслись  перемежавшиеся  видения
похлебки, удовлетворяемой похоти  и  протезов,  вживляемых  в  тело  Того,
Похожего На Мать, - и он содрогнулся, настолько дико это было.
     Тем временем клеть добралась до поверхности.
     У братьев Тех не было ушей, распухшие веки скрывали  бегающие  глаза,
безгубые отверстия ртов обнажали  две  сплошные  роговые  пластины  вместо
верхних и нижних зубов. Правые длинные боевые конечности, сжимали  рукояти
подземного  оружия;  левые,  короткие   и   хилые   лапки,   заканчивались
металлическими протезами кистей, державшими выкованные из меди щиты.
     Сенор поразился той легкости, с которой  он  проникал  в  их  головы,
незащищенные, как  головы  животных,  и  не  подозревавшие  ни  о  чем;  и
одновременно - той каше, которая царила в них.
     Уроды  не  имели  понятия  о  том,  как  защитить  себя  от  подобных
вторжений, и похоже не слишком беспокоились о том, что  их  мысли  открыты
для посторонних. Сенор почувствовал, что они не особенно и верят в это.
     Он без труда читал в их мозгах, как в  открытой  книге,  заполненной,
впрочем, какими-то абстракциями и  безумными  страстями.  Он  вторгался  в
нагромождения  чисел  и  невероятную  мешанину  подавляемых  амбиций,   не
находящих  выхода  стремлений,  злобы,  порожденной  чудовищной  слепотой,
всепожирающего страха и ощущения стремительно летящих секунд.
     Он увидел себя их глазами со стороны и не на шутку  испугался  этого.
Он  представал  действительно  чем-то  очень  странным   в   глазах   этих
невежественных существ; настолько странным, что вполне мог быть источником
сумрачных легенд. Кроме того, Суо  и  Истар  своим  присутствием  умножали
количество чуждых и нежелательных здесь чудес до предела.
     - Что тебе нужно в Мургулле, Городе  Ущербных,  Придворный  Башни?  -
грубо спросил Тот, Похожий На Мать. Впрочем, Сенор видел, что грубость эта
скрывала суеверный страх Уродов перед магией пришельцев.
     - Ты проведешь нас к наместникам Хозяев  Башни.  Я  буду  говорить  с
ними, - Сенор позволил втянуть себя  в  бессмысленный  ритуал  вопросов  и
ответов.
     Тот, Похожий На Отца, громко расхохотался. Старший стражник  подождал
немного, а потом сильно ударил его  длинной  боевой  рукой  в  лицо.  Смех
захлебнулся, и тонкая струйка крови поползла из угла рта Того, Похожего На
Отца, ошеломленного и задохнувшегося от злобы.
     - Наместников Башни больше нет, -  хмуро  произнес  Тот,  Похожий  На
Мать. - Теперь Мургуллой  правит  Королева  Уродов  Мелхоэд,  дама  Нижней
Земли, Убийца Машин, Видящая Без Глаз...
     "Вот как, у них уже есть  своя  Королева.  И  они  выбрали  не  самый
удачный момент для вражды", - подумал Сенор и  многозначительно  посмотрел
на Истар.
     - Передай это Хозяевам Башни, - продолжал  стражник.  -  И  убирайся.
Отныне Город Ущербных закрыт для людей Кобара.
     Суо, превратившееся в большую двухголовую птицу, с шумом поднялось  с
крупа своей лошади и, описав траурный круг, опустилось на железные  прутья
клетки. Два клюва щелкнули друг о друга, как скрестившиеся клинки.
     Стражники колодца проводили ее взглядами, борясь с искушением пустить
в ход оружие. Единственное, что удерживало их от этого, - неизвестная сила
пришельцев. Искореженная и все еще дымящаяся крышка колодца  лежала  перед
ними и была красноречивее всяких слов. Дети Гриба помнили о Кобаре и  жили
ближе всех к Тени, поэтому принимали все происходящее как неизбежные, хотя
и неприятные, чудеса.
     - Пойди и сообщи о нас своей Королеве, Тот, Похожий На Мать, - сказал
Сенор, одновременно ударив волной ужаса по их незащищенным мозгам.
     Скорчившись на земле, Уроды взирали на них с ненавистью  и  суеверным
отвращением.
     - Откуда... - прохрипел старший стражник.  -  Откуда  ты  знаешь  мое
имя?..
     - А имя означает власть, не так ли? - сказал  Сенор,  зная,  что  это
верно здесь лишь для немногих. - Поэтому иди и скажи своей  Королеве,  что
нам нужно видеть существо, вернувшееся из Тени. Если  нас  не  примут,  мы
войдем сами.
     Он сделал знак - и ведьмина сила швырнула обоих братьев в  клеть.  Со
скрежетом та поползла вниз.
     Двухголовая птица Суо неторопливо снялась со своего насеста и исчезла
в снежной пелене.
     Они ждали долго, и двухголовая птица Суо  успела  вернуться  и  вновь
превратиться в Придворного Башни, а остывшая крышка колодца  скрылась  под
наметенным снегом.
     Истар,  чьи  силы  оказались  изрядно  подточены,  дремала  в  седле,
закутавшись в меха. Сенор далеко не был  уверен  в  том,  что  им  удастся
преодолеть подземные укрепления Мургуллы, воздвигнутые Уродами в  ожидании
набегов из Тени. Возможности Истар не беспредельны, он сам почти  бессилен
против  машин  (а  ловушки  Мургуллы  -  это  наверняка   машины),   любые
перевоплощения Суо не  могли  бы  заставить  Королеву  Мелхоэд  отдать  им
Люстиг.  Сенор  отчасти  рассчитывал  на  впечатление,  произведенное   на
стражников и невидимых  соглядатаев  происходящего,  да  еще  на  то,  что
проявившаяся враждебность Детей Гриба не  уничтожила  пока  древней  связи
между Кобаром и Безлюдным Двором.  Наконец,  долгожданные  звуки,  которые
издавала поднимающаяся клеть, нарушили тишину заснеженных развалин.
     Еще более хмурое лицо Того, Похожего На  Мать  показалось  над  краем
колодца.  Он  сделал  знак  пришельцам,  и  они  завели  своих  лошадей  в
качающуюся клеть. В сознании Того была обида и слепая ярость  непонимания.
Все это вполне определенно отражалось и на его жутком безгубом лице.
     Стражник колодца дернул какой-то рычаг, и клеть медленно  поползла  в
бездну.

                            24. КРЫСИНЫЙ ХВОСТ

     Клеть опускалась на длинном тонком стебле,  уходящем  в  непроглядную
глубину. Чуть  позже  они  перебрались  в  другую  клеть,  подвешенную  на
паутине, которую выпускал из своего чрева гигантский  паук,  нависший  над
пропастью. Сенор так и не успел понять, был ли этот паук живым существом.
     Спуск был таким долгим, что казалось, они будут  вечно  плыть  сквозь
скрежетавшую металлом зловонную тьму. Вспышки света изредка ослепляли  их,
отмечая очередной  подземный  этаж.  Иногда  они  успевали  разглядеть  то
уходящие во  мрак  коридоры,  то  бойни  с  загонами,  полными  слепого  и
безволосого  скота,  то  огромные  пещеры,  в  которых   грохотали   сотни
чудовищных машин.
     Исчезли, проплыв мимо, многочисленные  ловушки,  приспособленные  для
уничтожения любого мыслимого врага и приходящие в действие даже  в  случае
смерти или безумия управлявших ими Детей  Гриба.  Сенор  видел  мелькавшие
фанатичные и лихорадочно блестевшие глаза.
     Отверстие колодца превратилось в маленькую, проколотую во мраке дыру,
а потом и она исчезла из виду.
     Сенору показалось, что на самых верхних этажах еще видны были кое-где
разрушительные последствия схваток с прорвавшимися в  Мургуллу  существами
из Тени, но чем дальше вниз, тем все менее знакомым становилось окружавшее
их подземелье, постепенно избавлявшееся от грязи и металлического шума.
     Пропасть, в которую они опускались, постепенно расширялась,  края  ее
исчезали в непроглядной темноте.  Вверх  и  вниз  в  этом  океане  пустоты
всплывали и погружались в неразличимые глубины  тускло  освещенные  клети.
Потом внизу вдруг задул ледяной ветер. От порывов ветра  их  клеть  начала
раскачиваться, как насекомое на нитке. Испуганно задергались лошади. Истар
в ужасе схватила Сенора за плечо. Ему и самому было не по себе.  Казалось,
еще немного, - и тонкая паутина не выдержит. Может быть, такой  конец  был
выгоден и самой Королеве Мелхоэд.
     Просунув голову между прутьев, Тот, Похожий На Мать поглядел  вниз  и
повернулся к пришельцам из Кобара.
     - Ветер смерти, -  оскалившись,  сказал  он  с  мрачным  восторгом  и
проводил взглядом одну из клетей, сорвавшуюся в этот момент  с  паутины  и
исчезнувшую в бездне. До их ушей не донеслось даже крика, который мог быть
исторгнут теми, кто находится в ней.
     Сенор с отвращением смотрел на стражника, с лица которого до сих  пор
не сходила улыбка странного удовольствия,  как  будто  он  ставил  себе  в
особую заслугу постоянное существование рядом с  глубинным  ужасом.  Сенор
поборол в себе искушение дать ему в зубы рукоятью кинжала.
     Ледяной ветер, дувший снизу, стих так же  внезапно,  как  и  начался,
словно удовлетворил аппетит прожорливого подземного бога,  пробудившегося,
чтобы принять очередную дань.
     Сенор прислушался к мыслям Того, Похожего На  Мать  и  с  содроганием
обнаружил, что не так уж далек от того, во что стражник незыблемо верил.
     Клеть перестала раскачиваться, а скорость их спуска заметно возросла.
     Этажи становились все выше и выше, Сенору стало  ясно,  что  даже  за
тысячелетие Уроды не смогли бы высечь в земной тверди эти  пещеры.  Трудно
было  поверить  и  в  то,  что  гигантские  подземные  пустоты,  созданные
неизвестно когда и неизвестно кем, освещенные далекими и  жалкими  огнями,
едва разгонявшими тьму вокруг себя, заселены  Детьми  Гриба  или  хотя  бы
пройдены ими. Слишком многие из этих пространств не носили никаких  следов
их присутствия, а  далекий  вой,  доносившийся  порой  из  мрачных  глубин
подземных лесов  и  приводивший  в  содрогание  Того,  Похожего  На  Мать,
свидетельствовал о том, что далеко не весь здешний  мир  принадлежит  Даме
Нижней Земли Королеве Мелхоэд.
     Наконец клеть  остановилась,  покачиваясь  над  пропастью.  Прямо  от
обрыва начиналась уходящая в  белесый  подземный  лес  дорога,  выложенная
квадратными каменными плитами. Свод пещеры терялся во мраке,  и  возникала
иллюзия, что они просто оказались ночью на скалистом уступе. Где-то вдали,
над верхушками странных деревьев, растущих без дневного света, можно  было
различить неяркие красноватые огни.
     Они вывели лошадей  из  клети  на  край  обрыва.  Шурша  осыпались  в
пропасть камни. Со зловещей  ухмылкой  Тот,  Похожий  На  Мать  сделал  им
прощальный знак, и клеть уползла вверх.
     У дороги их ждала карета,  запряженная  шестеркой  безволосых  слепых
лошадей, и небольшой отряд всадников. Их голубоватая  болезненная  кожа  в
мертвенном свете светильников,  зажженных  по  углам  кареты,  производила
отталкивающее впечатление. На щитах всадников и дверцах кареты видны  были
выпуклые очертания Гриба.
     Один из всадников отделился от отряда и подъехал к ним. Почти во всем
он был нормален, если  не  считать  пяти  пальцев  на  руках  и  странного
одеяния, задняя часть которого раздваивалась от спины и  полосами  свисала
по обе  стороны  седла.  У  всадника  был  хвост  (похожий  на  крысиный),
уложенный кольцом на безволосом лошадином крупе. Раньше, чем он заговорил,
Сенор знал, кто перед ним, но облик встречавшего казался столь  надменным,
что он не стал его разочаровывать.
     Костистое лицо всадника с ходившими на щеках желваками едва ли  можно
было назвать приятным: тонкие  бескровные  губы  были  сложены  в  ледяную
улыбку, а на лбу вытатуирован глаз без зрачка. Одеяния его были  роскошны,
как и лошадиная сбруя, а все вооружение составляла тонкая шпага, вложенная
в металлические  ножны,  усыпанные  драгоценностями.  На  темно-фиолетовой
накидке, спадавшей с его плеч, искрилось шитое золотом грибовидное облако.
     Подъехав, он несколько минут  молча  разглядывал  пришельцев,  уделив
особое внимание Истар, которую он рассмотрел с  ног  до  головы.  А  потом
заговорил на кобарском, тщательно подбирая слова, - как на немного забытом
языке.
     - Я граф Тойнгха Крысиный Хвост, властелин замка Грах, хозяин  дороги
через Стеклянный Лес. Королева Уродов Мелхоэд,  Убийца  Машин,  Видящая  в
Темноте, странствуя по  Нижнему  Миру,  почтила  Крысиное  Графство  своим
присутствием и ждет вас в замке. Догадываюсь,  почему  она  разрешила  вам
войти, но для меня вы лишь непрошеные гости, прошу это запомнить  и  вести
себя соответственно...
     В этот момент Суо начало  превращаться  в  хвостатого  графа.  Спустя
минуту на лошади сидела его точная копия - от надменных холодных  глаз  до
подрагивающего кончика хвоста.
     Настоящий граф Тойнгха не позволил себе удивиться. Не дрогнул ни один
мускул его тела. С  непроницаемым  лицом  видавшего  виды  придворного  он
внимательно смотрел на Суо.
     - Ну что ж, может быть, это и развлечет Даму Нижнего Мира,  -  сказал
он наконец голосом твердым, как поверхность скалы, на которой они  стояли.
- Мне поручено проводить вас в замок Грах через Стеклянный Лес, -  добавил
он, сделав ударение на слове "мне", словно никто другой не мог бы взять на
себя эту миссию. Сенор не дал себе труда задуматься  сейчас  над  странной
уверенностью графа. Он должен был признать, что тот неплохо умел  скрывать
свои  мысли,  а  глаз  во  лбу  мог  быть  как  символом   могущественного
властелина, так и знаком, отмечавшим титулованного раба.
     Тойнгха дал понять, что Сенор и его спутники  должны  оставить  своих
лошадей здесь.
     - С ними ничего не случится, - процедил он сквозь зубы. - А для  езды
по Стеклянному Лесу они не годятся.
     Ничего более не объясняя, он отъехал и занял место во  главе  отряда.
Пришельцы спешились и,  оставив  своих  лошадей  на  попечение  одного  из
графских слуг, заняли места в карете.
     К ним подсел один из Уродов  (судя  по  богатству  одеяний,  тоже  не
последнее лицо в иерархии Графства), и крепко вцепился одной своей клешней
в отлитую из бронзы ручку. Как оказалось впоследствии, - не случайно.
     Граф издал гортанную команду, и  безволосые,  похожие  на  привидения
бледные кони с невероятной скоростью  повлекли  карету  за  собой.  Сенору
никогда еще не приходилось  видеть  животных,  которые  двигались  бы  так
быстро. Но он нашел возможность оглянуться назад и увидел, как  оставшийся
на краю пропасти всадник взял их лошадей под уздцы и повел к  видневшемуся
низкому каменному строению.
     Они въехали в  призрачный  лес,  поднимавший  кверху  свои  ветки  из
молочно-белого стекла. Частокол деревьев по обе стороны дороги был  скорее
порождением безумной пещерной архитектуры, но никак не растительной жизни,
воды, света и Огненного Круга.
     Светильники по углам  кареты  освещали  лишь  спину  кучера  и  крупы
запряженных лошадей, но те неслись по извилистой дороге, пользуясь  отнюдь
не зрением, ибо были слепы от рождения, а по наитию, которое Сенор  ощущал
здесь впервые. Почти не было слышно стука копыт. Это был скорее  полет,  а
не бег, полет на мертвенно-бескровных и бескрылых птицах.
     Никто  не  произнес  ни  слова.  По  обе  стороны   кареты   мелькали
бесстрастные лица и одеяния всадников, сопровождавших экипаж.  На  металле
протезов и оружия вспыхивали и гасли голубые искры.  Кроны  из  стеклянных
ветвей без листьев порой сплетались над их головами - и тогда они  скакали
сквозь  образовавшиеся  туннели,  а  в  воздухе  разливался  еле   слышный
хрустальный звон.
     Потом лес чуть поредел, и Сенор уловил возникшие среди сопровождающих
отражения,  словно  всадникам  грозила  неведомая  опасность.  Отряд  стал
двигаться медленнее и почти бесшумно. Все, в том  числе  и  граф  Тойнгха,
принялись внимательно прислушиваться к чему-то.
     Вскоре сидевшие в карете увидели появившиеся за деревьями  купола  из
стеклоподобного вещества, источавшие слабый  голубой  свет.  Сенор  сделал
попытку проникнуть в мозг ближайшего Урода  с  клешней,  но,  к  удивлению
своему, обнаружил лишь неведение, страх и напряженное ожидание.
     Тогда в почти  полной  тишине  они  услышали  слабый,  ни  с  чем  не
сравнимый звук, словно кто-то скреб стальными когтями по стеклу.
     Тойнгха поднял руку, давая  знак  остановиться.  Застывший  на  месте
отряд начал  слушать  отзвуки  странных  шагов.  Сидевший  в  карете  Урод
мучительно  пытался  установить  направление,   откуда   они   доносились.
Отражавшие и многократно множившие звуки стволы деревьев, казалось, делали
эту задачу невыполнимой. Крысиный Хвост знал этот лес, как никто другой, и
уверенно повел отряд прочь от приближавшейся опасности.
     Но вскоре все повторилось вновь. Скребущие стекло когти давали  знать
о себе отовсюду - и отряд подолгу прислушивался, стоя на месте,  а  потом,
изменив направление, продолжал свою бешеную скачку сквозь Стеклянный  Лес,
озаренный  свечением  торчавших  повсюду  голубых  куполов,   ориентируясь
неизвестно  как  -  видимо,  полностью   положившись   на   чутье   своего
предводителя.
     Это все больше напоминало метания зверя в ловушке - и  теперь  Сенору
становилось более понятным, почему их  встречал  столь  высокопоставленный
вельможа. Изо всех сил они пытались избежать  встречи,  которой  избежать,
видимо, было очень трудно, но, если остальные всадники испытывали ужас, то
сам граф Тойнгха - лишь досаду и непонятное пока  Сенору  чувство,  словно
ему предстояло расстаться с чем-то очень для него дорогим. Незваные  гости
были этому  виной,  и  Сенор  вдруг  осознал,  что  отныне  Тойнгха  -  их
смертельный враг.
     - От кого вы пытаетесь спастись? - улучив  момент,  спросил  Сенор  у
сидящего рядом Урода с клешней вместо руки.
     - Мы проезжаем через  Кладбище  Стеклянного  Леса,  -  процедил  тот,
показывая на окружавшие их со всех  сторон  голубые  купола.  -  Никто  не
знает, чье это кладбище. Мы не строили этих гробниц. Они были  созданы  до
того, как Дети Гриба спустились в Мургуллу...
     Он помолчал немного, потом продолжал, понизив голос:
     - Далеко не весь  этот  ярус  принадлежит  графу,  -  Урод  улыбнулся
недоброй улыбкой. В глазах его сверкнула ненависть.  -  За  нами  движется
нечто... поверья зовут это Кладбищенской Крысой, но никто, кроме графа, не
знает, что это такое. Оно появляется в разных местах одновременно  и  дает
знать о себе стуком когтей, или что там у него. Говорят, тот,  кто  увидит
Кладбищенскую Крысу, умрет.  Поэтому  все  стараются  избежать  встречи  с
нею... Путь через Стеклянный Лес небезопасен, и Крыса хорошо охраняет Грах
от непрошеных гостей.
     Хотя скачка представлялась сидящим в карете хаотической, у  нее  была
явно какая-то цель и всадники заметно приободрились, но тут скрежет когтей
раздался прямо перед ними и верховые в ужасе спрятали  лица,  одновременно
осаживая лошадей. Из-за деревьев к Сенору пришли отражения чего-то чуждого
настолько, что он не мог бы даже представить себе, как выглядит  существо,
таившееся в Стеклянном Лесу, - если оно, конечно, вообще было существом.
     Это было как присутствие камня, который  узнаешь  в  темноте  по  его
тяжести, или воды - по еле слышному журчанию, или движения  воздуха  -  по
едва ощутимым касаниям кожи...
     В этот момент граф Тойнгха развернул свою лошадь.
     - Скачите к замку! - крикнул он своим людям. - Я задержу ее!..
     С этими словами он пронесся мимо них и исчез между деревьями.
     Урод с клешней облегченно выдохнул и отвел взгляд от дороги.
     - Я же сказал вам, что только граф  видел  Крысу  и  знает,  что  это
такое. Говорят, у него  соглашение  с  силами  Зла.  Лишь  он  один  может
договориться  с  Кладбищенской  Крысой.  Может  быть,   благодаря   своему
украшению, -  он  повилял  в  воздухе  своей  клешней,  имитируя  движения
графского хвоста, и ядовито рассмеялся.
     - Так почему он не сделал этого сразу? - спросила Истар.
     Урод похотливо взглянул на нее и сказал громким шепотом:
     - Может быть, условия соглашения не очень, гм, подходящие для  графа,
а?.. - Он откинулся на спинку сидения. - Во всяком случае, на этот раз нам
повезло избежать встречи. Но вам ведь еще придется  возвращаться,  не  так
ли? Другого пути наверх из замка Грах нет.
     Он насмешливо заглянул им в глаза, но тут Суо превратило свое лицо  в
крысиную морду - и Урод с клешней в ужасе  отшатнулся.  Истар  засмеялась,
наслаждаясь этой маленькой местью.
     Они неслись через сумрачные поляны, под  белыми,  переплетающимися  в
воздухе ветвями, по едва заметным в  темноте  тропам,  и  мимо  проплывали
источавшие мертвенный свет гробницы. Сенор пытался запомнить  дорогу  хотя
бы приблизительно, но это казалось совершенно невозможным: поворотов  было
слишком много,  лес  был  слишком  густым,  и  со  всех  сторон  возникали
выхваченные светом из мрака одинаковые, как яйца, купола гробниц.
     Сенор потерял им счет, когда их нагнал граф Тойнгха на своей  лошади,
которой, казалось, была неведома усталость - так быстро она неслась.  Лицо
Тойнгха было столь же бледным и непроницаемым,  как  и  раньше.  Никто  из
всадников не повернул головы и не сказал ни слова.
     Обгоняя  карету,  граф  улыбнулся  им  своей  ледяной  улыбкой,   как
обязательный хозяин, отдающий гостям всего лишь долг вежливости. Но в этой
улыбке  было  и  нечто  большее  -  обещание  мести  за  утраченную  часть
неведомого богатства.

                           25. СЛЕПАЯ КОРОЛЕВА

     Когда они выехали наконец из Стеклянного Леса, бледные кони  повлекли
карету к  показавшемуся  вдали  замку,  из  узких  окон  которого  сочился
мертвенный свет. Судя по всему, они подъезжали к замку Грах.
     Он был вырублен прямо в скале, и острые иглы его  башен  носили  лишь
едва  заметные  следы   вмешательства   Детей   Гриба   в   нечеловеческую
архитектуру. Из множества труб поднимался к невидимой тверди густой жирный
дым.
     Слепые лошади,  почуяв  близость  стойла,  еще  более  ускорили  свой
неправдоподобно быстрый бег и вскоре отряд оказался перед подъемным мостом
через глубокий  ров,  окружавший  Грах.  Многочисленная  замковая  челядь,
поражавшая непривычный глаз разнообразием врожденных уродств, высыпала  на
мост поглядеть на  пришельцев  из  Верхнего  Мира,  но  скакавший  впереди
Тойнгха сделал властный жест рукой, заставив слуг в спешке удалиться.
     Карета и всадники въехали на вымощенный камнем  двор,  окруженный  со
всех сторон вздымавшимися ввысь стенами замка.
     Граф спешился, слуга с  челюстями  рептилии  принял  у  него  поводья
слепой лошади.
     - Вам покажут ваши комнаты, - бросил  Тойнгха  сидящим  в  карете.  -
Королева Мелхоэд примет вас завтра.
     Они шли по замку Грах к той его части, где сейчас временно  находился
тронный зал Королевы подземелья.
     Внутри  замок   поражал   роскошью   и   незнакомым   раньше   Сенору
великолепием.  В  отделанных  камнем  и  металлами  залах  они   встречали
многочисленных придворных и слуг, живших здесь вместе со своей  Королевой,
но мысли их, чувства и вера не отличались разнообразием.
     Гриб был их фетишем. Они поклонялись  ему.  Он  олицетворял  для  них
безличное столкновение  природных  сил,  давшее  толчок  появлению  первых
Уродов, начало их времен, болезненные роды Праматери, в результате которых
появились существа столь ущербные, и - все равно, - столь нелюбимые ею. Их
ущербность   делала   это    поклонение    источнику    своих    страданий
противоестественным, впрочем не менее странной  была  их  любовь  к  своей
Королеве. Сенор улавливал  в  здешней  атмосфере  намеки  на  эту  любовь,
смешанную с ненавистью и  страхом.  Повсюду  -  в  украшениях  вельмож,  в
предметах обстановки, в сумрачных  гобеленах,  в  диких  и  ни  с  чем  не
сообразных статуях, в округлых изгибах  колонн  подземных  покоев  -  была
воплощена их Королева, но нигде не присутствовала явно, но лишь как  часть
целого, ускользающая тень, манящий запах.
     Здесь тоже кое-где были  машины,  но  бесшумные  и  изящные;  машины,
заменяющие магию и отсутствующие члены,  поражающие  своим  совершенством,
вобравшие в себя горечь и надежды своих создателей.
     Сенор и его спутники приблизились к арке из черного камня,  венчавшей
вход в длинный полутемный зал. Холодный Затылок увидел мелькнувший впереди
силуэт графа Тойнгха, перед которым почтительно  расступались  Придворные.
Крысиный Хвост на мгновение оглянулся и одарил их  злобным  и  беспокойным
взглядом. Они вошли в тронный зал. Дети Гриба, сопровождавшие их,  застыли
в ритуальном столбняке. В глубине мрачного зала Сенор увидел высокий  трон
со спинкой в виде гигантского гриба. В тени этого гриба восседала Королева
Уродов Мелхоэд. Она была одета в сети из драгоценного металла, чрезвычайно
тонкой работы, на голове ее сверкал стеклянный  обруч,  в  который  вросли
длинные волосы. Дама Нижней Земли была слепа, слепа от рождения, глаза  ее
не имели зрачков, белки поблескивали в узких щелях между почти  сросшимися
веками, но Сенор сразу же ощутил мощный натиск, обрушившийся на его мозг и
опрокинувший почти все заслоны. Оправившись  от  неожиданности,  он  начал
строить защиту, о которую должны были разбиться попытки Мелхоэд  завладеть
его сознанием.
     Теперь ему стала ясна природа темной  власти,  которой  обладала  над
своими подданными Королева Уродов, слепая, как улитка, и все-таки видевшая
в тысячу раз больше любого из жителей Мургуллы.  От  чудовищного  сознания
Мелхоэд не могло укрыться здесь ни одно случайно брошенное слово, ни  один
черный помысел, и от него не могло быть спасения. Но черных помыслов  мало
кто избегал - и она умело пользовалась этим, уничтожая тайных врагов  лишь
тогда, когда их заговоры заходили слишком далеко. Так она  добилась  того,
что приобрела почти абсолютную власть.
     У всех на глазах Сенор и Мелхоэд вели нешуточную  войну  в  неведомом
остальным Детям Гриба мире. Он не  хотел  подчиняться  Мелхоэд,  но  и  не
принес с собой угрозу для  ее  незримой  власти.  Ему  почти  нечего  было
скрывать. Он открыл Королеве Уродов то, что считал нужным открыть, - и она
жадно вторгалась  в  эти  области,  погрузившись  в  темные  пещеры  тайн,
пропасти отчаяния, леса надежд; смакуя  прошлое  Люстиг,  видения  чудовищ
Тени, умирание Кобара, насилие, которому подвергалось тело Черной  Летрод;
наслаждаясь редкими для Королевы мгновениями, когда во всю  силу  играл  и
пульсировал жизнью ее бесценный дар.
     Когда она ослабила свой натиск, наткнувшись на глухую  стену,  спешно
воздвигнутую Сенором, он сумел наконец отвести свой взгляд от ее  бельм  и
рассмотреть Мелхоэд целиком. Фигура Королевы была полускрыта в густой тени
гриба, но он стал смотреть магическим зрением.
     Если не считать слепоты, она обладала поразительно  правильным  телом
без следа какого-либо внешнего уродства. Более того, она была красива  той
бледной  порочной  красотой  ночи,  в  которой  не  оставалось  места  для
солнечного света. Здесь Сенор увидел еще один  приток,  впадавший  в  реку
неискоренимой ненависти, которую - кроме любви и страха - питали  к  своей
Королеве Дети Гриба.
     Она ни разу в жизни  не  видала  плоти,  но  ее  чувствам  с  детства
открывалось нечто гораздо более зыбкое, возбуждающее и влекущее  -  тайные
источники всех наслаждений, утех, желаний и страхов.
     Для Сенора схватка тоже не прошла даром.
     Он  без  труда  увидел  вещи,  которые  Мелхоэд  не  находила  нужным
скрывать, - для этого она слишком презирала окружающий ее мир.
     При всей своей необычности, Королева  все  же  оказалась  ближе  ему,
человеку из Кобара, чем весь ее странный  народ,  с  упорством  насекомого
вгрызающийся в подземную твердь.
     Сенор обнаружил,  что  слепота  и  непостижимая  для  Уродов  власть,
которую Мелхоэд имела над их умами, обрекли ее на одиночество, как был  бы
обречен на изоляцию зрячий в стране слепых,  или  нормальный  -  в  городе
безумцев. Королева задыхалась в своем подземном  королевстве,  ее  дар  не
находил здесь ничего, равного себе; она была рождена для  другой  жизни  и
других испытаний. Но расстаться с этой удушающей властью тоже было для нее
невозможным.
     Сенор понял, почему  их  вообще  впустили  в  Мургуллу:  они  явились
бесценным подарком для скучающей Королевы; людьми из мира, в  котором  она
страстно мечтала оказаться.
     Но тут Мелхоэд воздвигла невидимую преграду между  собой  и  Сенором;
теперь ее помыслы стали для него такой же загадкой, как выражение глаз без
зрачков.
     Он знал только, что часть своего внимания она перенесла  на  Истар  и
Суо, и проделывает с ними то же, что незадолго до этого пыталась сделать с
ним. Но существо Суо было для Мелхоэд закрытой  книгой,  ибо  оно  так  же
легко создавало отражения, как и уничтожало их, а  чаще  всего  обходилось
вообще без мыслей. Зато с Истар она собиралась позабавиться вовсю, пока не
наткнулась на угрозу ведьминой силы и  не  почувствовала,  как  неизвестно
откуда взявшийся ветер играет волосами на ее королевской голове. Тогда она
медленно  ослабила   хватку   и   позволила   гостям   испытать   приятное
расслабление.
     - Я хочу, чтобы мои придворные услышали, зачем вы пришли,  -  сказала
наконец Королева Уродов. Голос ее лишен был свежести и звучал  как  шелест
ветра в опавших листьях.
     - Мы посланцы Башни, Королева, - произнес Сенор. - В  Мургулле  живет
карлик Люстиг, вернувшийся из Тени. Когда-то он  был  женщиной  в  Верхнем
Мире. Дай ему уйти с нами. Нам нужен проводник.
     Среди придворных Мелхоэд возник легкий  переполох,  который  Королева
устранила одним поворотом головы.
     - Говори ты, - приказала она человеку без ног, который перемещался  в
железном кресле на колесах.
     - Этого не может быть, моя Королева, -  проскрипел  ржавый  голос.  -
Никто не возвращается из  Тени.  Зачем  им  безумный  Урод?  Пусть  скажут
правду. Заставь их.
     - Ступай прочь, болван, - брезгливо поморщилась  Дама  Нижней  Земли.
Кресло на колесах  поспешно  исчезло  за  широкими  разноцветными  плащами
вельмож.
     -  Неужели  я,  Видящая  Без  Глаз,  не  отличаю  правды  от  лжи?  -
презрительно продолжала Королева, возвысив голос. - Многое ли вам известно
здесь, в Мургулле, о том, что происходит наверху? Откуда  ты  знаешь,  что
стало теперь с Тенью? - Ее  вопрос  настиг  безногого  Урода  в  кресле  и
заставил его спрятать лицо.
     Мелхоэд явно была не в духе. Казалось, Королева разочарована тем, что
эти трое явились сюда только из-за какого-то сошедшего с ума Урода. А ведь
она собиралась скрасить свое  пребывание  в  тюрьме,  где  была  заключена
благодаря собственному могуществу.
     - Карлик из Тени... Женщина, ставшая мужчиной... - Королева наморщила
лоб под стеклянным обручем,  хотя  прекрасно  помнила  безумного  карлика,
который развлек ее много лет тому назад. Потом она отправила его куда-то с
глаз  долой,  словно  надоевшую  игрушку.  Мелхоэд  не  принимала  всерьез
разговоры о Тени и не верила в то, что Люстиг побывала там. Тогда она  еще
не могла отказать Хозяину Башни Зонтагу и спрятала карлика у  себя.  В  те
времена связь Кобара и Мургуллы  была  теснее,  в  подземельях  еще  спала
таинственная сила, Мелхоэд была совсем юной Королевой, и лишь часть Уродов
признавала ее необъявленную власть.
     Повинуясь неслышному приказу, к трону приблизилось странное существо,
похожее на человека с собачьей головой, завернутое в малиновый  плащ,  под
полой которого угадывался клинок висящей на боку шпаги.
     - Морш Возискар, мой секретарь, - сказала  Мелхоэд,  небрежно  махнув
рукой в сторону существа в малиновом плаще.
     - Так скажи нам, Морш, что случилось с карликом,  о  котором  говорят
эти люди? - В голосе Королевы явственно угадывалось раздражение.
     - Он живет в подвалах замка, моя Королева, - ответил Морш Возискар  и
блеснул круглым глазом в сторону пришельцев.
     - Ну так приведи его сюда, - приказала Мелхоэд и откинулась на спинку
трона, словно потеряла вдруг всякий интерес к происходящему.  Морш  сделал
жест рукой, и двое вооруженных Уродов поспешно удалились.

     Они ждали очень долго под пристальными взглядами придворных и  солдат
и чувствовали себя довольно неуютно. А Королева Мелхоэд, казалось, дремала
в своем кресле.
     - Говори ты, - сказала она вдруг, показав рукой в сторону Сенора.
     -  Не  будем  спорить  о  том,  вернулась  ли  Люстиг  из   Тени,   -
примирительно начал Сенор (он уже понял,  что  так  просто  проводника  не
получит). - Карлик был раньше женщиной в Верхнем Мире -  и  Хозяева  Башни
хотят видеть его у себя. Зачем вам удерживать бесполезное существо?
     - Никогда не говори с нами в таком тоне, - в голосе Мелхоэд  зазвенел
металл, - здесь нет больше власти Магов Кобара. К нам пришла новая сила...
     - Но наступление Тени угрожает и подземному Королевству, -  Сенор  не
стал спрашивать, какую силу имеет в виду Дама  Нижней  Земли,  -  Мургулла
находится ближе к Тени, чем Кобар. Для Хаоса нет разницы между  Верхним  и
Нижним Миром...
     - Что ты можешь знать о Тени? - раздался новый сварливый голос. Сенор
повернул голову к выходу из тронного зала. Двое стражников держали за руки
карлика на коротких кривых ножках,  одетого  в  разноцветное  тряпье.  Его
огромная голова держалась на тоненькой шее, готовой, казалось,  сломаться.
В  густой  черной  бороде  сверкали  острые  белые  зубы,   глаза   горели
насмешливой яростью.  Пораженная  какой-то  болезнью,  кожа  карлика  была
покрыта язвами и едва зажившими шрамами. Лишенная дневного света,  живущая
в вечной сырости, Люстиг гнила заживо в подвалах замка  Грах,  но  бешеный
дух ее не был сломлен.
     - Что ты знаешь о Тени!.. - повторил карлик в  наступившей  тишине  и
засмеялся. Его вызывающий смех эхом разнесся под мрачными сводами зала.
     - Ничего, - сказал Сенор, когда стихли последние отголоски  смеха.  -
Кроме того, что Мургулла будет уничтожена. Или станет совсем  другой,  что
для всех означает одно и то же. И ты - лучшее подтверждение моим словам, -
он ткнул пальцем в карлика. В ответ тот показал ему ярко-красный распухший
язык.
     - А  что  изменишь  ты?  -  спросил  вдруг  Морш  Возискар  с  явного
позволения Мелхоэд.
     Сенор знал, что их не убедил ни рассказ о Пророчестве, ни Древний Меч
Торра. Он пытался рассказать об этом Мелхоэд еще до того, как  они  начали
говорить словами, но к нему не пришло отражений - он не знал, поверила  ли
ему Королева, да и захотела ли услышать вообще. Сейчас пространство  между
ними было пусто, как ее глазницы. Это был другой народ, почти  забывший  о
магии и Древних Богах, для которого все происходившее наверху стало  чужим
и неинтересным. Сенор мог взывать лишь к их  желанию  сохранить  подземное
Королевство.
     Но Мелхоэд была другой. Непроницаемая стена поколебалась. Здесь  была
надежда Сенора. Слепую Королеву не интересовала Люстиг. Она  вполне  могла
бы прожить без Мургуллы. Ее  интересовали  гости  из  Верхнего  Мира.  Она
хотела любой ценой задержать их здесь.
     Не  дождавшись  ответа  от  Человека  Безымянного  Пальца,   Королева
усмехнулась.
     - Что скажешь ты? - спросила она высокомерно, повернув  голову  в  ту
сторону, где слуги крепко держали за руки кривляющегося карлика. -  Хочешь
опять отправиться в Тень? Разве тебе мало твоего уродства?
     Было видно, что эти слова жгли Люстиг как огонь, и карлик вскрикнул:
     - Да я лучше сдохну в Тени,  чем  проживу  еще  год  в  этом  склепе!
Отпусти меня с ним, Мелхоэд, или я убью себя!
     - Ну, этим ты меня не испугаешь и даже не развлечешь, -  с  насмешкой
сказала Королева. - А теперь замолчи!
     Дама Нижней Земли погрузилась в раздумья в тени Гриба, нависшего  над
нею. Безмолвные слуги сдерживали дрожавшего от возбуждения карлика.  Сенор
и ведьма Истар терпеливо ждали, касаясь плечами друг друга. Суо, которому,
может быть, надоело  ждать,  превратилось  вдруг  в  струи  дыма,  которые
медленно  поплыли  в  сторону  Мелхоэд.  Несколько  охранников  с  оружием
бросились им наперерез, но  остановились,  повинуясь  безмолвному  приказу
Королевы. Скользкие переливающиеся струи дыма, похожие на бесконечные тела
змей, подползли к трону и обвили Мелхоэд, играя ее волосами, мягко скользя
по коже, забираясь в складки металлической ткани.
     Дама  Нижней  Земли,  желавшая  испытать  все,   вдруг   рассмеялась,
окутанная ласкающими ее струями дыма, которые были  существом  из  Мертвых
Времен. Потом она снова приблизила к себе Морша Возискара.
     - Придется поступить согласно Древнему Обычаю, -  произнесла  Мелхоэд
голосом, все еще слегка томным от удовольствия.
     -  Древнему  Обычаю?!  -  Морш  стоял  как  гром  пораженный.   Среди
придворных Мургуллы прошел растерянный ропот.
     - Да, да, Древнему Обычаю! Или ты оглох?
     - Но, моя Королева, к нему не прибегали с тех пор, как  минули  Дикие
Времена... - Морш позволил себе легкую настойчивость.
     - Это старый и мудрый Обычай, - лениво, словно  безнадежному  глупцу,
разъяснила Мелхоэд.  -  Кроме  того,  он  нравится  мне.  Разве  этого  не
достаточно? Ты не забыл, что решается судьба Подземного Королевства?
     Слепая Королева  рассмеялись  вновь,  и  непонятно  было:  то  ли  от
удовольствия,  которое  доставляли  ей  ласки  Суо,  то  ли   над   Моршем
Возискаром, чье собачье лицо выражало крайнюю степень растерянности.
     - Я думал, - произнес наконец Морш, - что в Мургулле больше нет места
пережиткам варварства...
     Мелхоэд  поднялась  из  глубин  своего   трона,   окутанная   облаком
струящегося дыма.
     - Я прикажу отравить тебя, Морш, если ты скажешь еще хоть одно слово,
которое не понравится мне. Ступай и  приготовь  все,  что  нужно.  Призови
Айоту, Читающую по Костям. Ступайте все... Вы, граф, можете остаться.
     Тойнгха даже не склонил головы в знак того,  что  услышал  высочайшее
повеление, - его Королева была слепа.
     Шурша плащами и бряцая металлом, придворные Мургуллы покидали тронный
зал.

     - Вам придется задержаться в гостях, - объявила Мелхоэд в наступившей
после тишине. - Согласно Древнему  Обычаю,  который  кое-кто  еще  помнит,
судьбу карлика и Королевства определит Айота, наш оракул, по внутренностям
новорожденного Урода. Если она еще жива...
     Граф Тойнгха заметно вздрогнул.
     -  Когда  появится  на  свет  ребенок,  который  не  сможет  жить,  -
невозмутимо продолжала Королева, - а такое случается в Мургулле достаточно
часто, вас призовут и вы узнаете свое будущее.
     - Это мрачный обычай, - глухо заметил Крысиный Хвост. - В моем  замке
к этому средству прибегают в третий раз.
     - Вот видите, граф, - сказала Мелхоэд с усмешкой, - вам  повезло.  Вы
всегда казались мне умнее этих болванов,  верящих  лишь  тому,  что  можно
потрогать своими руками. И гораздо опаснее...
     При этих словах Тойнгха застыл с остекленевшим взором.
     - Не знаю, что там было в два предыдущих раза,  -  продолжала  слепая
Королева, - но теперь мы узнаем, отпустить ли нам карлика с этими людьми и
отпустить ли нам этих людей...
     Мелхоэд погладила пальцами плотный дым,  кружившийся  вокруг  нее,  и
вновь засмеялась.
     - Вы собираетесь во всем следовать предсказанию, Королева? -  спросил
Тойнгха со злой усмешкой на лице.
     -  Да,  -  ответила  Мелхоэд.  -  Мы  поступим  так,  как   подскажут
внутренности ребенка.
     - Отлично. - Крысиный Хвост, казалось, был доволен.  -  Новорожденные
не умеют лгать...

                         26. ВНУТРЕННОСТИ УРОДА

     Они провели в замке Грах семь долгих томительных дней и ночей, прежде
чем пришла весть о том, что где-то в подземелье появился на свет  ребенок,
который не сможет жить.
     Дни и ночи ничем не отличались друг от  друга  в  королевстве  вечной
тьмы - и гости из Кобара  отмечали  их  лишь  по  заведенному  в  Мургулле
времени, да еще по собственной склонности бодрствовать и спать.
     Днями они должны были развлекать Слепую Королеву рассказами о Верхнем
Мире; взамен Мелхоэд настояла, чтобы они принимали участие во всех забавах
ее придворных.
     Они охотились с факелами на  гигантских  летучих  мышей  в  скалах  у
Стеклянного Леса, ловили слепую рыбу в подземных реках,  исчезающих  среди
камней;  смотрели  бои,  во  время  которых  осужденные  на  смерть  Уроды
сражались с машинами и никогда не побеждали.
     В полутемных залах замка гости заставали порой  немыслимые  оргии.  В
них принимали участие сразу несколько Детей Гриба - мужчин  и  женщин,  но
еще - и огромнейшее количество разнообразнейших приспособлений из кости  и
металла для получения и доставления самых изощренных удовольствий.
     Но ничто не могло заставить Сенора забыть о том,  зачем  он  появился
здесь.
     Он старался не думать о безумном превращенном карлике,  страдающем  и
сходящем с ума от бесконечного ожидания где-то в глубоких и сырых подвалах
замка.  Неоднократно  он  спрашивал  о  Люстиг,  но   тут   Мелхоэд   была
непреклонна, хотя и обволакивала  Сенора  тонкой  вуалью  лести  и  своего
непостижимого очарования.
     Сенор заметил, что Слепая Королева исчезает по ночам. Он расспрашивал
слуг, но никто не видел ее спящей и  не  знал,  где  находятся  высочайшие
покои, - или не смел говорить об этом.
     Вечерами же все силы  Мелхоэд  употребляла  на  то,  чтобы  задержать
пришельцев  в  замке  Грах.  Странные  и  изысканные  блюда,  пьянящие   и
вызывающие видения напитки; музыка, рождающая грезы; статуи, высеченные из
прозрачного камня самыми  древними  из  обитателей  Мургуллы;  танцы  тел,
сросшихся  с  частями  машин;  машины,  пугающие  своим  совершенством   и
заменяющие слуг и лошадей, - это и многое другое должно было сделать ум  и
волю гостей податливыми, а жизнь их - похожей на сон.
     Тойнгха, сам того не ведая, мешал этому.  Крысиный  Хвост,  как  злая
тень, сопровождал их повсюду, отравляя им трапезы,  делая  пресными  самые
дикие из зрелищ, отвлекая их мысли от дурманов, в которые они готовы  были
погрузиться. Превращения Суо бесили графа, как все,  над  чем  он  не  был
властен.
     Сенора не покидало ощущение того, что Тойнгха ждет  удобного  момента
для осуществления своей непонятной  мести.  Костлявый  профиль  графа  все
время напоминал ему о том, сколь малы их  надежды  когда-нибудь  вырваться
отсюда, и как долго они уже пробыли здесь.
     В остальном здешняя жизнь засасывала,  как  теплое  ласковое  болото,
обещавшее в своей  глубине  череду  неутомительных  удовольствий  и  дней,
легких, как забытье.
     Всякий раз, когда его рассудком овладевала холодная  ясность  (а  это
случалось все реже), Сенор подозревал, что Королева собирается  удерживать
их в Мургулле до бесконечности, и всерьез начал готовиться  к  побегу.  Но
тут пришла весть о рождении  Урода,  предназначенного  в  жертву  Древнему
Обычаю.
     Мелхоэд сама объявила пришельцам из Кобара об этом и  назначила  день
церемонии, которая должна была решить их судьбу.
     В  последнюю  ночь  перед  тем  Суо  преподнесло  Сенору  неожиданный
подарок. Превращаясь в ворона,  оно  следило  по  ночам  за  каждым  шагом
хвостатого графа, и настойчивость его была вознаграждена.
     Оно тайно присутствовало при встрече Тойнгха с  Айотой,  Читающей  по
Костям, которую призвали в Грах для Предсказания. Много раз ей приходилось
делать это: по сплетенным кишкам слепых лошадей, по костям мертворожденных
собак, по черепам летучих мышей, но очень  редко,  и  очень  давно,  -  по
внутренностям умершего младенца.
     ...Ночью, когда как обычно исчезла Слепая Королева, и можно  было  не
опасаться ее чудовищного всепроникающего  мозга,  граф  принимал  Айоту  в
одной из дальних башен своего высеченного в скале  замка...  Никто,  кроме
них, не должен был знать об этой встрече, но Тойнгха не мог видеть  темную
птицу, притаившуюся во мраке узкой бойницы на высокой гладкой стене.
     - Слушай меня, старуха, -  доносился  до  слуха  птицы  глухой  голос
графа, - ты единственная, над кем не имеет  власти  сила  Мелхоэд.  Завтра
осуществится Древний Обычай и  тебя  призовут...  Слепая  Королева  совсем
обезумела. Ее стало интересовать то,  что  происходит  наверху.  Все  свое
время она уделяет этим троим из Кобара...  Они  и  так  уже  обошлись  мне
слишком дорого. Они не должны уйти отсюда.
     - Хе, хе, - прокряхтело отвратительное существо, сидящее перед графом
в глубоком кресле так, что он видел только его руки, похожие на конечности
мумии. - Ты по-прежнему раб Кладбищенской Крысы?
     Крысиный Хвост еле сдержался.
     - Замолчи, проклятая, - прошипел он. - Ты скажешь то, что нужно,  или
умрешь. Скоро Мелхоэд уедет отсюда и я снова стану хозяином  этого  яруса.
Как знать, - может быть, и навечно. Когда снова придет Подземная Сила...
     - Тсс-с! - старуха  замахала  в  воздухе  костлявыми  руками,  словно
забились на ветру обгоревшие ветви кустарника, - не  дразни  ее,  или  она
погубит всех нас... Если это те, с Замурованных Этажей...
     Она вдруг замолкла,  будто  испугавшись  собственных  мыслей.  Внутри
холодной каменной скалы разлилась волна липкого ужаса. Долгое время  никто
не издавал ни звука. Черный ворон  Суо  бесшумно  чистил  в  темноте  свои
перья.
     - Многое скрыто в  твоей  памяти,  -  заговорил  наконец  Тойнгха.  -
Когда-нибудь я заставлю тебя рассказать все, что ты  знаешь  о  Древних  в
Башне. А пока запомни: трое  из  Верхнего  Мира  и  карлик  Люстиг  должны
умереть. Я не собираюсь платить за них дважды. Не хотел бы я провожать  их
обратно через Стеклянный Лес и не хотел бы оказаться  в  таком  случае  на
твоем месте. Ты знаешь, как я умею казнить...
     - Ты не забыл, что эти  люди  из  Кобара?  -  озадаченно  проговорила
старуха. - По крайней мере, один из них видит в мыслях,  а  женщина  может
сжигать то, на что упадет ее взгляд. Третий, который умеет превращаться, -
его ты вообще не сможешь убить...
     - Я подумал об этом, старуха, - ядовито  вставил  граф.  -  Вот  Вода
Послушания, сделанная в сердце Граха Машиной Снадобий. Дашь им  выпить  из
этого сосуда - скажешь, что это входит в Древний Обычай.  Вода  Послушания
парализует их волю и сделает игрушками в наших руках.
     Черная птица Суо, вытянув шею, увидела  небольшой  сосуд  из  темного
стекла, стоящий на каменном полу.
     - А Королева Мелхоэд? - проскрипела старуха.
     - Ты поглупела к старости, Айота, - со смехом сказал  Тойнгха.  -  Не
говоря уже о том, что стала уродлива, как смертный грех.  Мелхоэд  спит  и
видит, чтобы пришельцы остались в Мургулле.  Твое  дело  подтвердить,  что
внутренности Урода говорят о том же.
     - Когда я была молода, ты не позволял себе таких слов,  -  с  горькой
злобой произнесла прорицательница. - Теперь, когда Кладбищенская Крыса...
     - Ни слова больше! - возвысил  голос  граф.  -  Или  ты  пожалеешь  о
многом. Заткнись и думай о том, что ты скажешь завтра...
     С  этими  словами  Тойнгха  покинул  башню  через  низкую,  окованную
металлом дверь. Дверь захлопнулась  с  глухим  стуком,  едва  не  прищемив
кончик жирного хвоста, волочившегося за властелином замка Грах.
     Старуха пробормотала ему вслед проклятие и принялась устраиваться  на
ночлег прямо на куче тряпья в углу.
     Потом Айота, Читающая по Костям, Прорицательница  Мургуллы,  забылась
чутким старческим сном.
     Но даже она не проснулась, когда на пол неслышно слетел черный  ворон
Суо и унес в клюве сосуд с Водой Послушания.

     - Итак, Суор, ты подменил воду, - со смехом сказал Сенор, пряча утром
под панцирем на груди склянку с Водой Послушания. - Ну что ж, может  быть,
она еще нам пригодится...
     Истар, бледная, как зимняя луна, одевала на себя найденные в спальных
покоях доспехи. Она готовилась к худшему. Вряд ли подданные Мелхоэд  дадут
им спокойно уйти из Мургуллы.
     Суор самодовольно развалился на  ложе  из  шкур  летучих  мышей.  Его
гладкое юное лицо не омрачалось и тенью мысли. Существо из Мертвых  Времен
мало  интересовал  исход  сегодняшнего   гадания   -   в   любом   случае,
превратившись, Суо покинет это подземелье так же  легко,  как  оно  меняло
свои обличья. Но смогут ли это сделать Сенор и ведьма? Человек Безымянного
Пальца был нужен Суо, ибо был заколдован теми же силами, что  и  Существо,
Не Имеющее Пола. В тот день, когда он достигнет Завершения, Суо тоже может
обрести, наконец, абсолютную свободу и, как оно втайне  надеялось,  власть
на другими временами. Весьма вероятным было также  то,  что  в  этот  день
Холодный Затылок станет его злейшим врагом.
     Но сейчас они были союзниками, и  оба  надеялись  покинуть  подземное
королевство, захватив с собой карлика Люстиг.
     Суор медленно поднялся с перепончатых подушек.
     И впервые подумал о том,  не  выгоднее  ли  ему  научить  двух  своих
спутников Превращениям...

     За ними явился сам Тойнгха с тремя стражниками. Не говоря  ни  слова,
гости двинулись вслед за ними. Сенор поймал себя на том, что не  чувствует
отражений   Крысиного   Хвоста.   Теперь   он   придавал   другой    смысл
вытатуированному на лбу графа  слепому  глазу.  Если  бы  не  Суо,  вполне
возможно, они попали бы в ловушку, расставленную Тойнгха. Все  оказывалось
не таким простым в Мургулле. Бесполезно было сейчас  думать  об  источнике
неожиданных тайн.
     Они долго спускались по узким винтовым лестницам на самые  нижние  из
выбитых в скале этажей. Сенору пришло в голову, что их  просто  собираются
заточить в каком-нибудь каменном мешке. Потом взгляду  его  открылся  зал,
освещенный  зеленоватым  светом,  в  самой  глубине  которого  угадывалось
сооружение из темного металла.
     В  центре  зала  на  каменных  ступенях,   образовывавших   полукруг,
восседала Королева Мелхоэд. Морш Возискар стоял за ее спиной, и  несколько
приближенных  -  вокруг.  Отвратительное  сморщенное  существо  в   темном
балахоне стояло перед ними. Айота, Читающая по Костям. Желтые жирные космы
выбивались из-под капюшона, глаза провалились глубоко в череп и тлели  там
почти погасшими углями, сухие коричневые  руки  крепко  сжимали  сосуд  из
темного стекла.
     Графу и гостям из Верхнего Мира позволили войти и стать  на  ступенях
вокруг длинного углубления в каменных  плитах  пола.  Часть  светильников,
дававших зеленый свет, погасла, в подземелье стало заметно темней.
     По беззвучному приказу Мелхоэд два слепых и глухих  Урода  вкатили  в
зал тележку  с  мертворожденным  ребенком.  Изуродованный  природой  кусок
плоти, который не мог существовать даже  здесь,  среди  Детей  Гриба.  Его
грудная клетка и живот были вскрыты. Сенор увидел  нечто,  лишь  отдаленно
напоминавшее голову, а сердца, настолько он мог судить, у ребенка не  было
вообще. Он жил, пока находился внутри матери, - и умер в тот момент, когда
родился.
     Слуги прокатили тележку мимо них, прямо к чернеющему в  глубине  зала
сооружению из металла. Машина (если это была, конечно, машина) приняла  ее
в свое чрево - и слепые рабы удалились прочь.
     - Пусть выпьют Напиток Видений! - воскликнула Айота  ржавым  голосом,
приближаясь к гостям из Кобара. - Пусть увидят то, что увижу я!  Пусть  не
сетуют на семена,  посаженные  не  ими!  Плоть  младенца  не  лжет,  кости
младенца не лгут, кровь младенца течет под уклон, а не  по  воле  демонов.
Пусть трое увидят, куда ей течь, отвращая зло от Подземного Королевства!..
     Она поднесла Сенору сосуд из темного стекла. Он  был  в  безопасности
внутри  скорлупы,  которой  окружал  свое  сознание,  и  недоуменно  пожал
плечами, чтобы все выглядело естественнее.  Потом  посмотрел  на  Мелхоэд.
Лицо Дамы Нижней Земли  было  хмурым.  Казалось,  ее  гнетут  безрадостные
предчувствия. Сенор подумал, что это неплохо.
     Потом он отпил воды, обычной воды из подземной реки.
     Сосуд перешел в руки Истар. Затем Человек Мизинца Суор сделал большой
глоток и  отдал  сосуд  Айоте.  Та  исподлобья  сверлила  их  испытывающим
взглядом.
     Стало почти совершенно темно. Лишь  металлический  алтарь  в  глубине
зала напомнил о себе  несколькими  тусклыми  огнями.  Из  него  выкатилась
тележка и остановилась в  углублении  между  каменными  ступенями.  Теперь
внутренности  мертворожденного  излучали  свет,  похожий  на   зеленоватое
свечение  насекомых.  В   его   отблесках   лицо   прорицательницы   стало
отвратительным, как никогда. "Рептилия, только что вылупившаяся из  яйца",
- подумал Сенор.
     Айота склонилась над светящимися внутренностями,  -  и  он  нанес  ей
первый невидимый удар. Медленно, шаг за шагом, он подчинял себе  ее  волю,
движения дрожащих рук и скованных болезнями ног; проник  постепенно  в  ее
мозг и в ее память. Со стороны было  видно  только,  что  старуха  слишком
долго стоит, склонившись над мерцающими останками.
     Сенор бросил взгляд на Тойнгха. Граф жадно смотрел на Айоту,  еще  не
подозревая о том, какой удар его ожидает.
     Где-то  рядом  Холодный  Затылок  чувствовал  присутствие   отражений
Мелхоэд, но сегодня Слепая Королева не делала попыток  вторгнуться  в  его
сознание. Осталось загадкой, почему она не может или  не  хочет  подчинить
себе и Читающую по Костям.
     У Сенора было искушение заставить Айоту говорить то, что более  всего
облегчило бы им обратный путь,  но  потом  он  еще  раз  захотел  испытать
судьбу. Он должен был узнать, так ли уж  нужен  ему  карлик  Люстиг,  ради
которого они пришли в подземелье Мургуллы.
     Он заставил старуху говорить правду.  Образы,  рожденные  светящимися
внутренностями, слова, пришедшие  из  неведомых  глубин  подсознательного,
видения будущих судеб - он дал им возникнуть и пройти мимо  ее  желаний  и
отравленного злобой сердца.
     Когда она заговорила, Крысиный Хвост стал бледен, как лежавший  перед
ними мертвец. Легкая улыбка тронула губы Мелхоэд и уже не сходила с них до
самого конца. Сенор думал о том, что эта улыбка означает.
     - Трое их,  трое,  -  бормотала  тем  временем  погруженная  в  транс
старуха. - Трое, Пришедших за Четвертым... Чресла  наполнены  ядом...  Нет
сердца, нет... Чужие уйдут... Исчезнет Королева и будет томиться там, куда
никто не проникал...  Ребра  наружу...  Война  в  пещерах...  Раздавленная
голова... Нечистая сила в Подземном Королевстве... Сила сверху и  сила  из
глубин... Отложены яйца судьбы...  Месть,  которой  никто  не  избегнет...
Порча на липком пути ехидны... Кривая нога... Бегство из темной стороны...
     В этот момент  Сенор  ощутил,  что  Мелхоэд  тоже  входит  в  ставший
беззащитным мозг Айоты, отплатив прорицательнице за долгие годы неведения.
     - ...Липните к грязи, сгустки крови...  Уйдут  Похитители  Убежища...
Горе следящей за троими... - бормотала старуха.
     Слепая Королева теперь  сама  могла  прочесть  тайные  знаки  судьбы,
заключенные в изгибах мерцающих  внутренностей.  Она  читала  о  горестях,
щедрой рукой разбросанных на ее дороге,  о  падении  и  гибели  Подземного
Королевства, о своей последней надежде - Троих,  Пришедших  За  Четвертым,
уходящих в Зыбкую Тень. Сознание ее разрывалось  от  страдания  и  еще  от
необходимости выбирать между Сегодня и Завтра. Она ненавидела Мургуллу, но
лишь здесь могла жить и властвовать, а теперь  должна  была  расстаться  с
полюбившимися ей игрушками.
     При всем при этом наклеенная на  губы  улыбка  делала  ее  еще  более
одинокой среди стоявших тесной темной группой безмолвных  вельмож.  Только
Морш с тревогой и неприязнью глядел на Читающую по Костям, лица  остальных
не выражали ничего, кроме скуки.
     "Похоже, они поверят  в  приближающийся  конец  только  тогда,  когда
начнут рушится своды пещер", - подумал Сенор. Но это было теперь  неважно.
Мелхоэд увидела разбегающиеся дороги судьбы и  могла  выбирать.  Он  очень
надеялся, что Слепая Королева не хочет умирать вместе со  всей  Мургуллой.
Скрипучий голос старухи постепенно стихал, превращаясь в бессвязный шепот.
Наконец она замолкла совершенно. Удовлетворенный, насколько  вообще  можно
было  быть  удовлетворенным  чем-то  при  данных  обстоятельствах,   Сенор
выпустил ее сознание из своих железных объятий. Улыбка на лице Дамы Нижней
Земли стала жуткой. Среди придворных пронесся и сразу же стих  недоуменный
ропот. Несколько мгновений тишины, во время которых  Тойнгха  перебирал  в
голове все мыслимые и немыслимые казни... Когда стало ясно, что  Айота  не
скажет больше ничего вразумительного, Слепая Королева нарушила тишину:
     - Уберите это, - брезгливо сказала она и показала на светящийся труп.
     Несмотря на застывшую улыбку, в ее голосе был несокрушимый лед.
     - Итак, граф, мое мнение о вас еще раз  подтвердилось,  -  продолжала
Мелхоэд. - Я позволила вам отрастить слишком  длинные  зубы.  Может  быть,
теперь они станут короче.
     Крысиный Хвост стоял, упершись взглядом в одну точку. Глаза его  были
полузакрыты, лицо не выражало ничего - словно чувства,  бушевавшие  в  его
груди, остались за пределами всех мыслимых выражений.
     - Ты слыхал, Морш?  -  спросила  Мелхоэд.  -  Подземному  Королевству
грозит гибель. И этих троих придется  рано  или  поздно  отпустить.  Лучше
поздно... Они меня развлекают. И еще эта никчемность  Люстиг...  Зачем  он
нам? Отдай его им. Он мне давно надоел.
     Взгляд  Тойнгха  впервые  изменил  направление  и  упал   на   бывшую
сообщницу. Ничего хорошего не было в этом взгляде. Старуха,  воля  которой
начала освобождаться от постороннего влияния, почувствовала это.  Разбитая
и уничтоженная, она не сумела прочесть в чужих костях  только  собственную
участь. Отражения Мелхоэд покинули ее, как выжатый плод.
     - Надеюсь, мы еще увидимся, прежде чем гости покинут Грах? - спросила
Мелхоэд в пространство.
     Сенор молча склонил голову, забыв на мгновение о ее слепоте.
     Опершись на руку Морша Возискара, Слепая Королева покидала зал.  Двое
слепых  и  глухих  слуг   катили   впереди   них   тележку   с   останками
мертворожденного существа.

                            27. БУТЫЛКА РОФО

     Что  делать?  Случилось  так,  что  Слепая  Королева   выбрала   путь
преходящих удовольствий и своей собственной будущей гибели,  но  разве  не
многие во все времена поступают так же?
     Теперь пришельцы из Кобара могли уйти,  но  Мелхоэд  не  хотелось  их
отпускать.
     Она завлекла Сенора к горлышку Бутылки Рофо,  покоившейся  на  алтаре
замка Грах, в темном зале, в котором мало кто побывал.
     Бутылку Рофо нашли самые древние из спустившихся в пещеры  Безлюдного
Двора Уродов; ни один из Детей Гриба и обитателей Кобара по  сей  день  не
знал, кто и зачем спрятал  ее  в  подземельях  Мургуллы.  Предания  Кобара
приписывали это деяние Древнему Богу Рофо,  Строителю  Убежищ,  создавшему
для кого-то предмет, который изнутри был больше, чем снаружи.  Вошедшие  в
Бутылку исчезали навсегда. С тех пор сосуд (который вообще-то даже не  был
сосудом), забытый почти всеми, ждал часа, когда Боги  вернут  его  в  мир;
ждал в глубине подземного замка Грах. Время его не настало.
     Когда Мелхоэд предложила на прощание показать Сенору  творение  Рофо,
Человек Безымянного Пальца не мог устоять  перед  соблазном  взглянуть  на
легендарную Бутылку. Но он не знал, стоя перед  засасывающей  воронкой  ее
горлышка, в два раза  больше  человеческого  роста,  что  слепая  Королева
толкнет его в спину, и он окажется  внутри  заключенного  в  Бутылке  Рофо
мира.
     В убежище, созданное Рофо, можно было войти, но нельзя было  из  него
выйти, и потом он провел еще много дней в странном месте, забыв обо всем и
обо всех, среди хрустальных стен и застывших фонтанов, струящегося  света,
ускользающей музыки, похожей на  звон  разбивающегося  стекла,  и  цветов,
рассыпающихся в прах от малейшего прикосновения, - месте забвения и жизни,
похожей на зыбкий сон.
     Странное существо - то ли юноша, то  ли  девушка,  прислуживало  ему,
безмолвно скользя по мраморным плитам пола,  с  лицом  бездумным  и  вечно
юным.
     Временами к Сенору приходила Мелхоэд, и они играли в любовные игры, о
которых он тут же забывал. Иногда он  видел  самого  себя,  выходящего  из
хрустальных комнат или спящего на большой кровати под  белым,  как  туман,
пологом, и тогда он знал, что живет среди множества собственных отражений,
но это не пугало его, а казалось  обычным,  как  отсутствие  ясности,  как
способность забывать, как ускользающая от сознания любовь Мелхоэд.
     Внизу Суо из Мертвых Времен бесновалось от нетерпения, а ведьма Истар
- от ревности, но их охраняли Уроды, и воевать с ними  было  бессмысленно,
ибо гостям все равно не суждено попасть внутрь созданного Рофо  запретного
мира.
     И хотя Суо превращалось по ночам в летучую мышь и облетало весь замок
Грах в поисках недоступных комнат, оно не нашло ни  единой  скрытой  двери
или окна, за которыми не было бы самых  обыкновенных  помещений.  Существо
Суо чувствовало подземные пустоты, но здесь  не  было  пустот,  в  которых
прятала бы Сенора исчезающая Королева.
     Суо искало его и вне стен замка Грах, облетев весь подземный ярус  от
самых дальних стен гигантской пещеры до  владений  Кладбищенской  Крысы  в
Стеклянном Лесу, поднимаясь к  невидимой  тверди,  но  нигде  и  не  пахло
исчезнувшим человеком Пророчества.
     Истар от крайних мер удерживало лишь опасение причинить  вред  самому
Сенору и расстаться с надеждой заполучить в проводники карлика  Люстиг,  а
может быть, и с надеждой покинуть когда-нибудь подземелье Мургуллы.
     Суо пыталось проследить за Слепой Королевой, пользуясь тем, что  было
здесь единственным существом, которое могло себе позволить действовать, не
создавая отражений, - а значит, остаться незамеченным Мелхоэд. Но все, что
ему удалось увидеть, - это то,  как  Королева  со  стеклянным  обручем  на
голове бесследно исчезает в темной воронке посреди комнаты с алтарем.  Суо
существовало уже слишком долго, чтобы безрассудно последовать вслед за ней
туда, откуда для него могло и не найтись выхода.
     Но ожидание не могло быть вечным.

     Неизвестно, сколько времени провел бы Холодный  Затылок  еще  в  этой
обители забвения и сладостных игр, околдованный  чарами  Слепой  Королевы,
если бы не проснулся однажды ночью в комнате из хрусталя и не увидел,  что
камень в перстне Сдалерна сияет зловещим кровавым светом. Пелена  спала  с
его одурманенного мозга. В холодном поту откинулся он на подушки.  Древний
Меч, висящий на стене рядом с ненужными здесь  доспехами  испускал  ровное
голубое свечение.
     Сенор вспомнил обо всем:  о  своем  приходе  в  Мургуллу,  о  карлике
Люстиг, о ведьме и Существе, Не Имеющем  Пола;  и  о  времени,  потерянном
здесь, в убежище Рофо. Сцепив зубы,  он  застонал  от  бессильной  ярости.
Потом посмотрел на лежавшую рядом Мелхоэд - слепая Королева  улыбалась  во
сне.
     Он оглушил ее рукояткой своего тяжелого Меча и  привязал  к  кровати,
хотя был почти уверен в том, что  это  бессмысленно.  Если  он  все  понял
правильно, то Мелхоэд не сможет выйти из Бутылки Рофо. Но удастся  ли  это
сделать ему, и не ошибся ли он в выборе амулета? В любом случае  ему  было
уже нечего терять. Сенор  надеялся,  что  Мелхоэд  пробудет  без  сознания
достаточно долго. Он не хотел  причинять  ей  зло.  Он  знал,  что  наутро
Королеву найдет бесполый и вечно юный слуга.
     Сенор пытался снять с ее головы стеклянный обруч, но в него  намертво
вросли длинные темные волосы. Он обрезал их кинжалом и несколько мгновений
рассматривал неясные тени, метавшиеся внутри помутневшего стекла.
     Потом он стал искать выход из хрустальных покоев.
     И  нашел  его  с  помощью  стеклянного  обруча,  снятого   с   головы
бесчувственной Королевы вместе с обрезанными волосами.
     Хотя  Мелхоэд  надеялась,  что  его  мозг  здесь  почти  омертвел,  -
оказалось, что Сенор все же запомнил кое-что происходящее в этих комнатах.
     На  дальней  окраине  хрустального  убежища  он   обнаружил   воронку
бутылочного горлышка, в которую  он  вошел,  не  сгибаясь,  и  оказался  в
темноте внутри непрозрачного сосуда, который снаружи казался не  таким  уж
большим, но Сенор шел по круглому коридору столько, сколько  нужно,  чтобы
обойти половину замка Грах.
     Внезапно  он  наткнулся   на   постепенно   уплотняющуюся   преграду,
пульсировавшую под его протянутыми вперед руками, словно он  прикасался  к
стенке гигантского бьющегося сердца.
     Когда Сенор прорвал эту преграду и его помутившийся разум снова обрел
ясность, - он понял, что стоит на каменном возвышении, похожем на  алтарь,
а за его спиной находится горлышко Бутылки Рофо, внутри которого он увидел
лишь круговорот тьмы. Это было то самое место, откуда он попал  в  убежище
Древнего Бога. Но сколько времени прошло с тех пор здесь, в замке?  Минута
или сотни лет?
     Сенор сошел с алтаря и вновь ощутил себя в  знакомой  стихии.  Воздух
был  пронизан  запахами,  которые  он  вспомнил,  и  отражениями  смертных
существ. В последний раз он посмотрел на творение Рофо, которое  на  самом
деле не было убежищем. Убежищем был весь остальной мир.
     Потом он занялся поисками Люстиг и  своих  покинутых  спутников.  Это
было нетрудно. Отражения ненависти и бессильной ярости пришли  к  нему  из
комнаты в самой глубине замка, где  двое  Уродов  с  топорами  и  оружием,
похожим на кобарские арбалеты, охраняли безумного карлика.
     Холодному Затылку повезло: во время его пробуждения Грах был погружен
в спячку. До его слуха  доносился  лишь  слабый  гул  машин,  доставлявших
обитателям пещер воздух и воду. Сенору удалось незаметно  спуститься  вниз
по узким винтовым лестницам в дальней башне замка.
     Он возник перед  умиротворенными  стражниками,  как  ночной  призрак.
Магическое зрение позволяло ему видеть в темноте. Ударом Меча  он  снес  с
потолка светящийся шар - и комната погрузилась во тьму.
     Сенор увидел, как в глубине ее сверкнули два горящих глаза  -  карлик
Люстиг вскинулся на железной кровати, к которой его приковывали по  ночам.
Холодный Затылок услышал тихий злорадный смех -  зубы  блестели  в  густой
черной бороде Люстиг.
     Один из стражников выстрелил наугад. Кусок металла со звоном ударился
о стену где-то рядом с головой Сенора. Человек Безымянного  Пальца  обошел
охранника, подкрался к нему сзади и ударил его  рукояткой  Меча,  но  удар
пришелся по металлическому шлему и лишь слегка оглушил жертву.
     Второй охранник быстро обернулся на шум и выстрелил из своего оружия.
     И попал в горло шатающемуся  солдату.  С  отвратительным  хрипом  тот
повалился на пол, а Сенор быстро взмахнул  Мечом,  выбив  арбалет  из  рук
охранника.
     Но тот был неплохим солдатом и успел  выхватить  из-за  спины  боевой
топор. Холодный Затылок видел, что одна рука у стражника  длиннее  другой.
Этой, невероятно длинной, почти  достававшей  до  пола  рукой,  он  вращал
топор,  удерживая  Сенора  на  расстоянии,  и  тем  самым  на  время  себя
обезопасив.
     Пользуясь его слепотой, Сенор приблизился к кровати  и  нагнулся  над
карликом. Люстиг судорожно вцепился в его накидку тонкими кривыми ручками.
Жаркое дыхание обдало лицо Сенора. Он поморщился и  с  трудом  оторвал  от
себя две отчаянно цепляющиеся ручки. А потом разрубил Мечом  тонкую  цепь,
сковывающую ноги лежащего уродца.
     Стражник мгновенно повернулся к кровати и взмахнул топором.
     Лезвие со звоном высекло искру, врезавшись в металлическое изголовье.
Сенор  едва  успел  увернуться  от  разящего  топора.  А  через  мгновение
скользнул за спину солдата, двигаясь почти бесшумно. И вновь ему  пришлось
убедиться в том, что он недооценил необычно длинную руку Урода. Со свистом
пронесся топор  мимо  его  глаз,  совершив  почти  полный  круг,  и  Сенор
почувствовал на лице дуновение смерти.
     В это мгновение маленький комочек плоти метнулся  с  кровати  в  ноги
стражнику и заставил  того  потерять  равновесие.  Стражник  покачнулся  и
забросил за голову топор, пытаясь остаться на ногах. Сенор  воспользовался
этим и сделал молниеносный  выпад.  Меч  из  неизвестного  металла  пробил
солдатский нагрудник, как бумагу. Карлик дико захохотал,  воздев  ручки  к
небу, когда мертвый охранник рухнул на каменные плиты.
     - Заткнись! - тихо произнес Холодный Затылок. - Разбудишь стражу!..
     - Давай, давай! - зашептал карлик и потянул его  за  полу  накидки  к
выходу из комнаты. - Бежим отсюда! Наконец-то ты пришел! Когда мы...
     - Когда вы... что? - раздался из темноты ироничный и  слишком  хорошо
знакомый Сенору голос. Карлик распахнул дверь. В плохо освещенном коридоре
Холодный Затылок увидел силуэт человека,  за  которым  волочился  по  полу
длинный жирный хвост. Отблески  света  вспыхивали  на  оружии  и  доспехах
десятка солдат, пришедших с ним.
     - А! Проклятье! - Люстиг взвыл и в ярости затопал ногами. - Хвостатое
отродье, почему тебе не спится в твоей постели?!
     Граф Тойнгха, конечно, не удостоил карлика  ответом.  Он  разглядывал
Сенора с нескрываемой неприязнью,  возникшей  между  ними  сразу  же,  как
только они увидели друг друга у самых врат Мургуллы.
     - Итак, ты пришел сюда, убил двух моих людей и пытался увести от  нас
нашего бедного безумного собрата... - Крысиный Хвост  мог  себе  позволить
сейчас некоторый сарказм. - И все это, надо  полагать,  без  ведома  нашей
всевидящей Королевы? Кстати, где она в таком случае? Или  ты  убил  и  ее,
грязный пришелец из Верхнего Мира? Тогда ты будешь долго умирать и  смерть
покажется тебе избавлением, несмотря на твое колдовство...
     - Хватит болтать, - оборвал его Сенор. - Твоя Королева решила, что  я
пробуду здесь вечно, и меня можно спрятать в  Бутылке  Рофо...  Мне  нужен
карлик. Отдай его мне - и мы навсегда покинем твои владения...
     - Может быть, мне еще и проводить  тебя  через  кладбище  Стеклянного
Леса? - мрачно засмеялся граф. - Кто заплатит мне  тогда  за  все,  что  я
утратил?.. Кстати, бутылка Рофо давно интересует меня. Я вижу  у  тебя  на
голове  вещицу  нашей  Королевы...  Возьмите  его  живым!  -  приказал  он
стражникам. И опустил на лицо металлическую маску.
     Коренастые Дети Гриба из личной охраны графа, обладатели  устрашающих
уродств, подняв оружие, двинулись на Придворного Башни.

     И хотя коридор был таким узким, что одновременно сражаться с  Сенором
могли не более трех солдат,  его  надежды  выбраться  отсюда  стремительно
превращались в дым. Он пробовал вызвать в них ощущение ужаса  и  боли,  но
решетчатые маски надежно защищали Детей Гриба от посторонних отражений.  У
него не осталось времени задуматься над тем, откуда появилась  в  Мургулле
защита против кобарского оружия.
     Металлические  протезы  увеличивали  боевые  возможности  стражников,
мешая Сенору приблизиться к ним на расстояние удара Мечом. Трое из них,  с
алебардами, теснили его к глухой стене в конце коридора,  вдобавок  Люстиг
путался под ногами и цеплялся за его накидку.
     Длинными металлическими шестами Сенора прижали к  стене,  после  чего
один из стражников поднял протез и нажал  на  рычаг.  Протез  выстрелил  в
Сенора тонкой металлической сетью, опутавшей его с головы до ног.  В  этой
же сети забился пойманный где-то рядом  карлик.  Видя,  что  сопротивление
пока бесполезно, Холодный  Затылок  опустил  Древний  Меч  со  знаками  на
клинке, хранившими тайну скрытой силы,  которую  он  по-прежнему  не  умел
вызывать к жизни.
     Граф Тойнгха подошел к Сенору и, приблизив свою маску очень близко  к
его лицу, тихо пообещал:
     - Продам тебя Кладбищенской Крысе...
     И улыбнулся улыбкой человека,  с  плеч  которого  свалилась  огромная
тяжесть. Потом дал знак и стражники поволокли пленников по коридору.
     Но им суждено было пройти лишь несколько шагов. Сенор  вдруг  услышал
вопли ужаса и почувствовал, что цепкие пальцы  солдат  отрываются  от  его
тела. Через несколько мгновений он был свободен.
     Сквозь  ячейки  сети  Холодный  Затылок  увидел  в  полумраке   плохо
освещенного подземелья знакомые горящие глаза и черную корону отделившихся
друг от друга волос. С трудом он выпутался из  сети,  предоставив  карлика
самому себе.
     Расплющенные невидимой  чудовищной  силой,  стражники  и  граф  одной
агонизирующей массой шевелились у дальней стены. Истар с хищной улыбкой на
губах раскрыла Сенору свои объятия, не  отрывая  взгляда  от  поверженного
хозяина замка.
     Сенор прижал к себе ее гибкое податливое  тело,  ощущая,  что  только
сейчас окончательно освобождается от магии Слепой Королевы. А потом шепнул
ведьме на ухо:
     - Не убивай  графа.  Ведь  нам  еще  нужно  вернуться  обратно  через
Стеклянный Лес...

                          28. ПОБЕГ ИЗ МУРГУЛЛЫ

     Когда карета прогрохотала по бревнам подъемного  моста,  перекинутого
через ров окружавший замок Грах, они наконец почувствовали, что вырываются
из объятий Мургуллы.
     Жуткое зрелище ненадолго омрачило радость их  побега  -  они  увидели
тело Айоты, Читающей по Костям, свисавшее на веревках с одной из башен.  С
него была содрана одежда, а кое-где - и кожа. Но самое ужасное состояло  в
том, что старуха еще была жива.  Отражения  нечеловеческой  муки  настигли
Сенора, и он поспешно отгородился от них, настолько нестерпимы они были.
     В тело Айоты намертво вцепились  несколько  летучих  мышей,  сосавших
старушечью кровь и въедавшихся в ее плоть. Их темные силуэты с  повисшими,
как плащи, перепончатыми крыльями,  медленно  раскачивались  в  призрачном
свете, заливавшем Грах.
     Зрачки Истар расширились. Неведомая сила  подняла  Айоту  на  веревке
гигантским маятником и ударила о стену  башни,  прекратив  мучения  бывшей
Прорицательницы Мургуллы. Два раздавленных трупа летучих мышей заскользили
вниз, оставляя на скалах  темные  следы.  Остальные,  беззвучно  взмахивая
огромными крыльями, исчезли во мраке подземелья.

     Они неслись к Стеклянному Лесу - прочь от подземного замка -  и  пока
их никто не преследовал. В трясущейся карете обезоруженный граф Тойнгха не
сводил с Сенора злобного взгляда. Ледяная невозмутимость впервые  изменила
ему.
     Существо Суо помогало Истар удержаться на месте во время этой бешеной
скачки. Кучером была Люстиг, управлявшая слепыми лошадьми.
     Когда карета въехала в Стеклянный Лес и карлик со  сверхъестественным
чутьем направил  упряжку  невидимой  извилистой  дорогой,  Крысиный  Хвост
опустил глаза и  сидел  с  непроницаемым  лицом;  казалось,  всякая  жизнь
покинула его.
     Но худшее было впереди.
     Светящиеся купола  гробниц,  показавшиеся  над  верхушками  деревьев,
вызвали у беглецов первые недобрые предчувствия; даже безрассудный карлик,
которого возили уже когда-то этим путем,  чтобы  заточить  в  замке  Грах,
сжался в комок на высоких козлах кареты.
     Сенор смотрел на белесый лес, таивший в себе необъяснимую  опасность.
Ослабевший свет фонарей едва разгонял тьму. Глубокими и неразличимыми были
тени под  безжизненными  кронами,  а  вверху  разливалось  сияние  голубых
куполов.
     Вскоре он услышал знакомые звуки.
     -  Теперь  твоя  жизнь  зависит  только  от  тебя,  -  сказал  Сенор,
наклоняясь к графу. - Я могу заставить тебя выпить Воду Послушания, но  не
думаю, что ты настолько глуп. Если ты  собираешься  погубить  нас  всех  и
умереть, то я убью тебя Древним  Мечом,  но  так,  что  твой  неприкаянный
призрак будет вечно блуждать по этому кладбищу,  и  не  знаю,  чья  судьба
тогда окажется хуже - твоя или наша...
     Он не ожидал, конечно, что нелепая угроза подействует  на  графа,  но
сейчас не приходилось брезговать ничем. Однако Крысиный  Хвост  мог  лично
засвидетельствовать необъяснимое  могущество  этого  более  чем  странного
человека и его спутников. И как он мог быть уверенным в чем-то, видя перед
собой Древний Меч, хранивший непредсказуемую силу?
     Тем временем Люстиг, на лице которого уже  был  написан  нескрываемый
ужас (но не от грозящей им гибели, а от того, что он мог теперь не  успеть
закончить дело, ради которого был готов на все), еще быстрее погнал слепых
лошадей. На безволосых  бледных  боках  вспухли  темные  рубцы  от  ударов
кнутом, но, как ни стремительно несли они карету, зловещий скрежет  настиг
их, возникнув вдруг совсем, совсем рядом.
     - Ну, граф, - произнес Сенор с сумрачной иронией, когда  стук  когтей
раздался прямо перед ними и больше некуда было сворачивать, - теперь  твоя
работа. Но помни: я убью тебя, если даже меня ожидает  нечто  худшее,  чем
смерть.
     Карета остановилась.
     Тойнгха медленно  поднялся  на  ноги  и  обвел  их  всех  ненавидящим
взглядом, словно в последний раз прикидывал, стоят ли его муки жизни  этих
четверых, спустившихся в Мургуллу из Верхнего Мира.
     - Спрячьте лица, - процедил он потом.

     Они сидели в карете согнувшись, не  смея  поднять  лиц  и  закрыв  их
руками, содрогаясь от необъяснимого холода, - а над ними нависло нечто, на
что нельзя было даже посмотреть.
     Сенор прислушивался, но не  слышал  ничего.  Отражения,  дошедшие  до
него, были настолько чуждыми всему, что он знал или мог себе  представить,
настолько непостижимыми и враждебными, что заставили его сознание мерцать,
а тело - непроизвольно содрогаться. Нечто,  не  имеющее  ничего  общего  с
земным миром, висело над ним гнетущим облаком - и  это  было  как  объятия
худшей из смертей.
     Сквозь щель между пальцами Холодный Затылок видел только ноги и хвост
стоящего графа. Тот  не  произносил  ни  слова.  Прошло  уже  очень  много
времени, спины сидящих окоченели, а Тойнгха все еще  вел  свой  безмолвный
разговор с тем, что называлось в Мургулле Кладбищенской Крысой.
     - Надо было заставить его выпить воду... -  донесся  до  ушей  Сенора
шепот ведьмы.
     У него вдруг возникло  непреодолимое,  влекущее  к  смерти  искушение
взглянуть на то, что же это все-таки было. Но он достаточно  давно  жил  в
этом мире и хорошо знал цену древнего волшебства. И хотя душа  его  готова
была пережить восторг смерти, последним, почти исчезающим усилием воли  он
заставил себя не поднимать головы. И какое-то время ненавидел себя за это.
     Потом он стал думать о том, что испытывают сейчас Истар, Люстиг,  Суо
особенно Суо, - ведь оно не  было  человеческим  существом.  Сенор  ощутил
рядом их одежды и тела: они были неподвижны.
     Наконец гул ужаса, наполнявший мозг, начал ослабевать.  Кладбищенская
Крыса удалилась со скрежетом; несколько ломких ветвей обрушилось,  оставив
в воздухе стеклянный звон; порывистый ледяной ветер,  похожий  на  дыхание
гигантского существа, последний раз обдал их могильным холодом,  -  и  все
вокруг стихло.
     Обессиленный Тойнгха упал на сидение кареты.  Его  лицо  в  полумраке
было пугающе бледным.
     Люстиг  тронул  поводья,  и  лошади  понесли  карету   дальше   через
Стеклянный Лес, к далекой пропасти, из  которой  можно  было  подняться  к
дневному свету.

     Здесь, во время бегства из Мургуллы,  Сенора  настиг  голос  Мелхоэд,
ворвавшийся в его сознание заунывным ветром. Слепая Королева пришла в себя
в хрустальных покоях удалявшегося замка Грах.
     - Ах Сенор, Сенор, - запричитал далекий голос, - зачем  ты  бежал?  Я
отпустила бы тебя, когда пришло бы время... Ты оставил меня  заточенной  в
Бутылке Рофо и забрал с собой Стеклянный Обруч...
     Тут Сенор машинально дотронулся до Обруча и с  удивлением  обнаружил,
что тот до сих пор находится на его голове, более того, в обруч вросли его
волосы и переплелись с волосами Слепой Королевы. В суматохе он  совершенно
забыл об амулете Мелхоэд.
     А голос стонал:
     - Что ты сделал... Теперь я останусь здесь  навеки,  если  не  придет
кто-нибудь со Стеклянным Обручем и не освободит меня... Но ты погибнешь, а
Обруч навсегда исчезнет в Тени... О, низкий, низкий,  худший  из  живущих!
Обрекший меня на заточение, а подземный мир - на вражду и хаос!..
     Это была правда. Нетрудно себе представить, во что  превратится  двор
Подземного Королевства без всепроникающей и объединяющей  власти  Мелхоэд.
Достаточно было взглянуть на Тойнгха, чтобы понять: война между графствами
неизбежна. Война, которая превратит здешнюю жизнь в еще больший ад. Теперь
ничто не мешало осуществлению любого заговора, и начало междоусобицы  было
лишь делом времени.
     Но Мелхоэд сама нарушила естественный ход вещей. Отпусти она Сенора и
Люстиг, - и сбылось бы пророчество Айоты,  Читающей  по  Костям.  Мургулла
была бы спасена, а пришельцы из Верхнего Мира навсегда  удалились  бы.  Но
она предпочла  спрятать  Сенора  в  Бутылке  Рофо  и  теперь  должна  была
заплатить за это.
     Голос плакал еще немного, безнадежно и отчаянно; ни одной нотки гнева
больше не появилось в нем.
     Сенор постарался отогнать от себя мысли о Слепой Королеве.  Невидящим
взглядом смотрел он на проносящийся мимо Стеклянный Лес.

     Они не смогли получить обратно своих лошадей. Как оказалось, их давно
съели - мясо животных Верхнего Мира считалось здесь деликатесом.  Сенор  в
ярости едва не зарубил Мечом слугу, который должен  был  присматривать  за
лошадьми в конюшне у обрыва. Но потом ему пришло в голову, что  невероятно
быстрые слепые лошади Мургуллы могут  сослужить  им  неплохую  службу.  Он
заставил слугу выпрячь их из  кареты  и  объявил  графу,  что  берет  себе
четырех лошадей. У Крысиного Хвоста оставалось две  лошади,  на  одной  из
которых тот мог вернуться в замок. Но Тойнгха выглядел так, словно ему уже
было все равно.
     Только наверху, когда они вывели лошадей на заметенную снегом  землю,
кутаясь в плащи от холода и жмурясь от света серого зимнего дня, а  клеть,
раскачиваясь, поползла вниз, оцепеневший Тойнгха вернулся к жизни, и Сенор
вновь поймал на себе его злобный взгляд.
     - Я отомщу тебе, - сказал Крысиный Хвост  из  опускающейся  клети.  -
Если Айота была права, мы еще встретимся, - и месть моя будет страшной...
     Бледное  лицо  его  скрылось  за  краем  колодца.   Тяжелая   крышка,
восстановленная Уродами, захлопнулась, скрыв вход в Подземное Королевство.
     Безволосые слепые кони дрожали от холода под порывами зимнего  ветра.
Сенор не заставил их мерзнуть. Четыре всадника, один из  которых  был  еле
виден за лошадиной  шеей,  понеслись  по  заснеженной  равнине  в  сторону
Кобара.

                            29. ВРЕМЯ КОМЕТЫ

     В тот год появилась комета  в  небе  над  миром;  появление  ее  было
предсказано Смотрителем Светил Капу, и это был страшный знак  для  Кобара.
Тогда началось большое наступление Тени. Хаос пробудился. Падение нравов и
извращения достигли наивысшей степени;  все  Птицы  Зла  слетались,  чтобы
надругаться над Холодеющим Трупом; сумеречные демоны  обретали  невиданную
власть  над  людьми;  предчувствие  смерти  исказило  лица.  С   небывалой
скоростью  Тень  поглощала  пространство,   исторгая   из   себя   легионы
неописуемых существ, - и вскоре даже последний нищий в Кобаре понимал, что
город обречен.
     Хозяева Башни с трудом  удерживали  равновесие:  лишившись  будущего,
Кобар лишился основ своего существования; грязь и жестокость поднялись  из
бездонных глубин  человеческих,  апостолы  самоуничтожения  обрели  верную
паству.
     Придворные Башни были заняты пирами, дуэлями и распутством,  прерывая
свои оргии лишь на  время  грабежей,  междоусобиц  и  человеческой  охоты.
Последнее развлечение, как особо щекочущее нервы, широко  распространилось
в Кобаре; появляться на улицах без оружия и в  одиночку  стало  смертельно
опасным. Закон на  глазах  терял  своих  слуг,  повсюду  воцарились  тупая
апатия, изощренный разврат, уродливая сила.
     Нижний  город,  где  положение  усугублялось  наступившим  голодом  и
нищетой, превратился в клоаку, исторгавшую к небесам омерзительные миазмы.
Предвестие смерти носилось повсюду,  девочки  становились  шлюхами,  юнцы,
едва державшие меч,  собирались  в  банды,  старики  возжаждали  запретных
удовольствий, старухи превращались в жриц чудовищной любви.
     Чума и сифилис, сдерживаемые теперь лишь знахарями и магами, набирали
силу, собирая свой ежедневный урожай.
     Не было спасения, не было выхода.

     Больше Сенора никто  не  преследовал.  Выжидая,  отступились  Хозяева
Башни, барон Тантор Тенга был мертв.  Его  набальзамированный  труп  занял
свое место в усыпальнице рода Тенга. Сын Тантора, Флуг, унаследовал титул.
Холодный Затылок знал, что тот, когда вырастет, станет его злейшим  врагом
и сделает все, чтобы отомстить за отца. Пока у Сенора  было  время.  Мести
Флуга суждено было зреть несколько лет.  Сенор  не  задумывался  над  этим
всерьез.  Что  толку  было  размышлять  об  отдаленной  опасности,   когда
приближалась Тень, а он покидал Кобар и отправлялся в куда более  страшное
место...
     Но и Кобар стал уже ареной  войны.  Окраины  его  разрушали  существа
Тени, число его защитников таяло, как весенний снег. Преграда была снесена
и более не восстанавливалась. Хозяева Башни спешно возводили вокруг города
стену  из  колдовского  вещества.  Граница  Тени  пролегла  теперь   через
Безлюдный Двор - Подземное Королевство Мелхоэд навсегда скрылось в  руинах
Хаоса.
     В последний раз Человек Безымянного Пальца в одиночку  отправился  за
пределы города, чтобы увидеть, следует ли до сих пор своему Обету Бродячий
Монах.

     Ему показалось, что прошли столетия с того времени,  как  он  побывал
здесь.
     Чьи-то огромные туши, двигаясь  по  лесу,  оставили  в  нем  глубокие
просеки; кое-где деревья еще горели, в воздухе висел тяжелый запах  тления
и гари. Сенору, который скакал  на  слепой  лошади  из  Мургуллы,  изредка
попадались на глаза человеческие  трупы  и  останки  существ,  извергнутых
Тенью. Их уже некому было хоронить.
     Он разглядел в лесу  слабый  свет  догорающего  костра  и  свернул  с
дороги.
     Ему не были знакомы последствия такой  войны.  Совсем  недавно  здесь
сражались существа из другого мира, и поле сражения было самым странным из
всех, которые ему довелось видеть. Сердце его сжалось от  боли,  когда  он
узрел то, что оказалось трупом Треттенсодда Сдалерна.
     У трупа не было головы. Сенор хорошо помнил  эту  голову  -  большую,
лишенную волос, с блестящими металлическими заплатами на черепе и круглыми
стеклами, за которыми сверкали два не ведавших страха веселых глаза.
     На белой руке трупа висел мешочек с разноцветными  черепами,  вторая,
черная рука, неестественно вывернутая и обнажившаяся до локтя, до сих  пор
сжимала неизвестный Сенору предмет, похожий на посох с рогами.
     Вокруг лежали останки его жертв. Холодный Затылок  увидел  гигантских
железных черепах, дымящихся и неподвижных,  из  чрева  которых  вывалились
волосатые существа с  червеобразными  конечностями.  Теперь  в  них  самих
копошились черви. "Слишком уж быстро они гниют", - подумал Сенор.
     Трупы животных из  Тени  уродливыми  черными  холмами  возвышались  в
глубине леса. Раны их,  нанесенные  неизвестным  в  Кобаре  оружием,  были
ужасны.
     Две железные птицы, столкнувшиеся с землей,  оставили  неподалеку  от
костра глубокие обожженные воронки.  Какие-то  серые  хлопья  до  сих  пор
порхали в воздухе, как снежинки, пляшущие по воле ветра. Холодный  Затылок
не знал, что это было.
     Он перешагнул через слизь, оставшуюся там, где прошли  рогатые  жабы.
Что-то, похожее на смерть  от  молнии,  остановило  их  у  самого  костра.
Обгоревшие трупы мышей со змеиными  раздвоенными  языками,  свисавшими  до
земли, устилали траву.
     В ветвях деревьев,  окружавших  место  стоянки  Сдалерна,  он  увидел
мертвых летающих пауков. Серебристая паутина пела на ветру заунывную песню
разрушения. Перепончатые крылья хлопали, как полотнища обгоревших знамен.
     Сенор нагнулся над останками Бродячего Монаха и, стараясь не смотреть
на изуродованную шею, достал из складок окровавленной рясы кусок  ткани  с
живым лабиринтом. Потом снял с белой  руки  трупа  мешочек  с  черепами  и
повесил его себе на шею, не зная еще, зачем делает это.
     - Вот и ты сыграл свою последнюю игру, - подумал Сенор вслух. И  хотя
понимал, что это вряд ли нужно, начал читать  Формулу  Великого  Перехода,
надеясь, что помогает призраку Сдалерна обрести пристанище и покой.
     Ему показалось, что в животе  мертвого  монаха  что-то  шевельнулось.
Мертвая плоть вздыбилась, на трупе возник  бугор,  который  стал  медленно
передвигаться по телу. Холодный Затылок  поморщился  от  отвращения  и  на
всякий случай обнажил Меч.
     Потом он увидел, как на свет появилась окровавленная голова младенца.
Младенец с трудом высвободил руки и выполз из трупа на почерневшую траву.
     И начал ладонями вытирать с лица кровь.
     Сенор  стоял  и  вспоминал  все   ловушки   Тени.   Смерть   Сдалерна
красно-розовым   комочком   копошилась   перед   ним.   Зловещая   смерть,
притаившаяся внутри, принявшая вид  новой  жизни  по  иронии  непримиримой
войны.
     Он занес на окровавленным младенцем свой  Меч.  Глядя  на  сверкающий
клинок широко открытыми глазами, тот весело рассмеялся. Древний Меч  Торра
остановился в воздухе.
     - Я - Бродячий Монах  Треттенсодд  Сдалерн  Тринадцатый,  -  пропищал
младенец. - Я же говорил тебе: нет ничего, что можно было  бы  уничтожить.
Отныне будет считаться, что здесь, в  Кобаре,  Сдалерн  Двенадцатый  нашел
свою смерть...
     - У тебя остался мой перстень, - продолжал он после  паузы.  -  Скажи
мне, ты сделал то, о чем я тебя просил?
     Сенор улыбнулся, глядя на него. Теперь ему было  намного  легче  уйти
отсюда. А потом принялся рассказывать младенцу обо всех местах  в  Кобаре,
где светился колдовской камень. Сдалерн Тринадцатый внимательно выслушал и
кивнул:
     - Ты многое успел. Я уже почти вижу, как  гибнут  в  ловушках  другие
черепа, чтобы ты мог пройти. А это можешь оставить себе, - он  показал  на
свернутый лабиринт и мешочек с разноцветными черепами.
     - Может быть, когда-нибудь мы опять сыграем с тобой в эту игру...
     Младенец подполз к черной руке трупа,  высвободил  рогатое  оружие  и
перевернул руку ладонью вниз. Камень  в  перстне  сиял  пурпурным  глазом.
Сдалерн Тринадцатый снял перстень с пальца своего предшественника и  зажал
его в своей маленькой руке.
     - Я все запомнил и вернусь, - пообещал Бродячий  Монах.  -  Мне  надо
уйти, чтобы опять стать сильным. Мы встретимся здесь или  в  другом  мире.
Если ты не погибнешь, конечно. Но  я  ведь  показал  тебе,  что  вовсе  не
обязательно умирать.
     Он надел перстень сразу на два своих тоненьких пальца.
     Погрузился в себя.
     И исчез.

                                  ЭПИЛОГ

     Они  стояли  в  тени  полуразрушенных  сторожевых   башен   Преграды,
сдерживая  разгоряченных  лошадей.  До  этого   они   скакали   сюда,   не
останавливаясь, из самого Кобара - и слепые скакуны Мургуллы несли их, как
на крыльях.
     Оставшиеся в живых солдаты пировали - до них никому не было дела.
     Прямо перед ними, тошнотворно переливаясь,  уничтожая  волю  страхом,
засасывая в себя пространство, струилась Зыбкая Тень.
     За их спинами мерцал огнями  Кобар  -  огнями  оргий  и  костров,  на
которых сжигали чумные трупы.
     Завеса  Мрака  распласталась  на  горизонте  крыльями  ласковой,   но
неумолимой смерти.
     Камень в перстне  Сдалерна  вновь  изливал  кровавые  лучи  на  руку,
сжимавшую поводья. Древний Меч успокоительной тяжестью покоился  на  бедре
Человека Безымянного Пальца. Стеклянный обруч на голове намертво сросся  с
его волосами.
     Сенор думал о том, много ли он теряет, оставляя этот мир, который все
равно не принимал его.  Он  был  человеком  иных  времен  и  иного  места.
Пленник, живущий в нем, стремился освободиться из тюрьмы и рвал  на  части
его мозг.
     Он долго взвешивал обе возможности: уйти или остаться. Он видел людей
Кобара - не ведающих ни о чем, и не таких уж несчастных в своем неведении.
Собратья, отбывающие вместе с ним пожизненное заключение.
     Ничтожная и нежеланная жизнь.
     Если он - странник, неведомо  как  оказавшийся  здесь,  словно  рыба,
выброшенная на песок, то может быть стоило, несмотря на  весьма  вероятную
смерть,  отправиться  на  поиски  своего  мира  и  разгадки  тайны  своего
предназначения. Из развалин существования  -  прямо  в  последние  ворота,
которые приоткрыла судьба.
     Да и не все ли им равно: ему, отверженному и  раздираемому  на  части
неведомой силой; преступнице Люстиг,  потерявшей  свое  женское  естество,
ведьме Истар, давно приговоренной к изгнанию, Суо, потерявшему власть  над
мертвыми Временами, - смерть  в  Тени  или  неизбежная  гибель  в  Кобаре,
захлестываемом легионами Хаоса? Что бы не ожидало  его,  Сенор  готов  был
отправиться куда угодно за одну только возможность обрести  иное  будущее.
Гугенубер знал об этом, когда заставил его служить себе. Вот только на что
теперь  надеялся  Хозяин  Башни?  Этого  Сенор  по-прежнему  до  конца  не
понимал...
     Карлик Люстиг бросил  нетерпеливый  взгляд  на  Сенора,  прервав  его
размышления, пришпорил лошадь и поскакал прямо в колышущееся  чрево  Тени.
Суо отправилось вслед за ним. Холодный Затылок смотрел на  их  удаляющиеся
силуэты и улавливал отражения сильнейшей  тревоги,  исходившие  от  ведьмы
Истар, - единственного человека, которому он верил до конца.
     Если ему повезет, он вернется. Но в этом  случае  могло  повезти  еще
кое-кому.
     Хозяева Башни ждали его.
     Стерегущая Могилу ждала его.
     Слепая Королева Мелхоэд ждала его.