Джек УИЛЬЯМСОН
Рассказы

БЕЗ ПОСАДОК К МАРСУ
ЗВЕЗДНЫЙ СВЕТ
ПРИЦЕЛ
РАСПАД

                              Джек УИЛЬЯМСОН

                                  РАСПАД

     Официально Босс Келлон был  просто  исполнительным  секретарем  Союза
Астронавтов, Менеджеров и инженеров. Но сейчас в 2145 году Босс был  равен
Цезарю. Начиная с унитронных конвертеров на Меркурии, и кончая  отдельными
маленькими  шахтами,  разбросанными  по   лунам   Юпитера,   Союз   правил
человечеством.
     А Гарвей Келлон был Союзом.
     Это  был  большой  человек.  Его  проницательные  глубоко  посаженные
осторожные  глаза  могли  быть  такими  же  ледяными,  как  блеск  голубых
каллистонийских бриллиантов,  но  вежливая  профессиональная  улыбка  чаще
смягчала выражение его неровного красного  лица.  Он  носил  развевающийся
белый парик, и несколько миллионов в Санпорте  подозревали,  что  их  босс
также лыс, как первый цезарь Древнего Рима.
     Санпорт был его столицей. Сотни лет монополия  межпланетной  торговли
питала его силу, до тех пор, пока даже Нью-Йорк не стал всего лишь  старым
провинциальным  городком.  Башни  мегаполиса  возвышались  подобно   ярким
монолитам на сотни миль вокруг высокой плоской горы  в  Колорадо,  которая
стала космическим портом. Крошечная луна Внешней Станции  навечно  повисла
над меридианом города, сделанная человеком звезда его будущего.
     Босс Келлон жил в верхней  части  врезавшейся  в  небо  Башни  Союза.
Огромные, роскошные залы его  апартаментов  назывались  по  именам  планет
Солнца. Сегодня был бал в Комнате Нептуна, и он танцевал по именам  планет
Солнца. Сегодня был бал в Комнате Нептуна, и он танцевал с Селен дю Марс.
     Босс тяжело дышал, темные капельки пота усеяли  плечи  его  пурпурной
пижамы. Его ноги болели. Вероятно, в свои шестьдесят он был  слишком  стар
для танцев, конечно же, в средней  части  его  тела  было  чересчур  много
лишнего веса. Но Селен дю  Марс  могла  заставить  мужчин  отогнать  такие
неприятные мысли.
     Высокая, гибкая, зеленоглазая, она была  знаменитой  телетанцовщицей.
Сегодня  ее  волосы  были  платинового  цвета,  и  она   ослепляла   огнем
бриллиантов. Он подумал, что эти любимые камни точно такие как  она  сама,
холодные, яркие и твердые. Но он восхищался даже ее расчетливой  амбицией,
ибо о на была сродни его собственной.
     Селен  утверждала,  что  имеет  наследственную  степень   в   области
милитехнической инженерии.  Однажды  Келлон  приказал  провести  негласное
расследование, и ему доложили о том, что имеются  доказательства  подделки
документов. Ее отец был всего  лишь  слугой  милитехнического  офицера  на
станции Юпитера. Но Келлон не дал хода  докладу,  и  не  сказал  ни  слова
Селен. Он знал, как тяжело выбраться из серых.
     Сейчас, уже не в первый раз, она выпрашивала у него корону для  себя.
Ее голос был холодным и совершенным, как и ее длинное гибкое тело,  и  она
употребила льстивое обращение, которое сама придумала:
     - Ваша Гениальность, можем ли мы провести коронацию в скором времени?
Все распланировано. Ваш друг историк  Мелкарт  раскопал  для  меня  старые
церемонии. Мои ювелиры работают над короной из огненных бриллиантов.
     - За которую платить буду я, - хмыкнул Келлон, и привлек  к  себе  ее
кошачье тело. - Дорогая, я знаю, что ты хочешь быть  Императрицей  Солнца,
но твоей хорошенькой головке даже без короны угрожает опасность.
     Келлон нахмурился,  помрачнел  от  нахлынувших  на  него  мыслей.  Он
взобрался на  самую  вершину  человеческой  пирамиды.  Он  был  первым  из
миллиона наследных инженеров,  которые  со  своими  семьями  и  различными
слугами занимали почти все верхние уровни башен Санпорта.
     Но здесь же только в  Санпорте  почти  восемьдесят  миллионов  носили
серую одежду рабочих. Они жили и трудились под поверхностью, и Департамент
Охраны связал их жизнь железными ограничениями. Келлон знал, как они жили,
потому что когда-то был одним из них.
     Большинство из них ненавидели  техническую  аристократию  Союза.  Это
была серьезная трещина в пирамиде. Келлон однажды  попытался  ее  заделать
при помощи реформ и уступок. Но Мелкарт предупредил его, что он опоздал на
три поколения. Уступая  этой  ненависти,  он  сам  оплачивал  веревку,  на
которой его повесят.
     - Мы танцуем на вулкане, дорогая, -  сказал  он  Селен.  -  Лучше  не
ворошить угли!
     Обнаженные  плечи  Селен  передернулись,  а  глаза  вспыхнули  темным
светом, подобно украшавшим ее  платье  изумрудам.  Но  она  подавила  свое
недовольство. Она знала, что сотня  других  женщин  в  длинном  освещенном
зеленоватым светом холле с радостью пошли бы на убийство ради  того  чтобы
занять ее место в руках Келлона. Вместо того чтобы нахмуриться  она  всего
лишь надула губки.
     - Ну  пожалуйста,  Ваша  Гениальность.  Ее  совершенное  лицо  слегка
исказилось. Келлон понял, что наступил на ее серебряную туфельку.  Но  она
снова улыбнулась, и  пожала  плечами,  словно  отметая  его  извинения.  -
Неосторожность завоевала для тебя планеты. Ваша Гениальность стареет?
     Это было его уязвимым местом, и Селен это знала. Может быть,  и  так.
Бремя правления было слишком тяжелым. Было трудно найти достойных  доверия
подчиненных. Иногда он чувствовал, что сам Союз приходит в упадок, по мере
того как он стареет.
     - Коронация... - продолжал ее льстивый голос.
     Но Келлон не слушал. Он позволил ей высвободиться из его рук,  а  сам
смотрел, как через толпу  ярко  одетой  технической  аристократии  к  нему
направляется худощавый мужчина.
     Этот худощавый мужчина был Главой Департамента Охраны.  На  нем  была
винного цвета форменная пижама, на которой сияла  украшенная  драгоценными
камнями звезда Союза. Но он шел один  и  озабоченное  выражение  его  лица
означало, что у него плохие новости. Келлон приготовился к неприятностям.
     -  Ваша  Гениальность,  это  Проповедник!  -  шепот  был  хриплым  от
напряжения. - Он здесь, в Санпорте. - Офицер глотнул и облизал губы. -  Он
все еще прячется, где-то на уровне канализации.
     Это  были  не   просто   неприятные   новости.   Келлон   покачнулся.
Величественные светящиеся фрески расплылись. Вместо них он увидел  темные,
сырые туннели, протянувшиеся на глубине  в  тысячу  футов  под  тротуарами
Санпорта. Когда-то он сам там  прятался,  преследуемый  человек  в  сером.
Синкопированный гул оркестра вдруг превратился в  гудение  канализационных
насосов.
     Толстые розовые руки Келлона сделали  отчаянный  хватающий  жест.  Он
видел распространение Серого Похода, яд, атаковавший Союз и разъевший саму
ткань цивилизации. Многие  годы  Департамент  Охраны  искал  проповедника,
напрасно.  Но  ему  было  трудно  поверить,  что  этот  фанатик  осмелится
появиться в Санпорте.
     Он действительно становился старым. Старым и одиноким. Он чувствовал,
что беспомощен перед требованиями этого мрачного  момента.  Неожиданно  он
едва не потерял сознание от отчаянного сожаления о ссоре с сыном. Семейная
преданность была тем единственным, что заслуживало доверия в этом циничном
метрополе. Теперь ему был нужен Рой, ужасно.
     Оглушенный тяжестью этой чрезвычайной  ситуации,  его  мозг  вернулся
назад в прошлое. К Рою и его матери. Первым  стройную  сероглазую  девушку
ввел в их  общество  Мелкарт.  Они  были  на  тайном  собрании,  внизу  на
канализационных уровнях. Мелкарт гордо сказал:  Руфь  будет  Жанной  д'Арк
Нового Сообщества.
     Возможно, Руфь любила Мелкарта. Келлон никогда не знал наверняка. Ибо
тайная полиция  Корпорации  налетела  на  штаб-квартиру  партии  несколько
месяцев спустя. Мелкарта схватили и отправили на Марс. И только после того
как она получила ложное сообщение о смерти Мелкарта, она согласилась выйти
замуж за Келлона.
     Ответственность за  это  сообщение  лежала  на  Келлоне.  Он  пытался
сгладить свою вину, освободив Мелкарта, как только он добился достаточного
влияния.
     Руфь так и не перестала мечтать о Новом Сообществе. Она  не  одобряла
методы, при помощи которых Келлон рвался к власти, и была очень потрясена,
когда  он  приказал  офицерам  Департамента  Охраны  устроить   охоту   на
нескольких уцелевших членов партии. Рою было двенадцать, когда она умерла.
     Рой был похож на свою мать - стройный, напряженный,  полный  идеалов.
Келлон  был  в  восторге,  когда  мальчик  захотел   сдать   экзамены   на
практическую степень в области унитронной инженерии, - это помогло бы  ему
забыть, что его собственные титулы были подделкой.
     Но Рой принес ему горькое разочарование. Он не проявлял ни  малейшего
интереса к  политике  Союза.  Он  отказался  поступать  в  Милитехнический
колледж, готовиться к командной  должности  и  продвижению  по  службе  во
Флоте. Вместо этого, когда ему было двадцать, он  потратил  попусту  целый
год,   проводя   какие-то   бессмысленные   исследования   на    солнечных
электростанциях на Меркурии.
     Ссора произошла,  когда  Рой  вернулся  -  пять  лет  назад.  Рою  не
понравилась Селен дю Марс. Она все еще ухудшила, попытавшись флиртовать  с
ним. Он обозвал ее неприятным словом и  вышел  из  апартаментов  на  крыше
башни. И больше не вернулся.
     Но  на  следующий  день  Келлон  отправился  к  нему   в   унитронную
лабораторию на холме. Его глайдер, бесшумное  кристаллическое  яйцо,  стал
спускаться к длинному низкому с белой крышей зданию  расположенному  между
торговым портом и милитехнической резервацией. Из  Доков,  Венеры  подобно
продолговатому серебряному пузырю, яркий  и  странный  в  мерцании  своего
приводного поля,  поднимался  лайнер.  Серые  грузчики  увозили  блестящие
металлические болванки и квадратные из твердой древесины  бревна,  которые
тот выгрузил. Марсианский корабль лежал в  своей  колыбели,  выбрасывая  в
трубу темный рудный концентрат. Побитый космосом  спасательный  корабль  с
Юпитера загружал горы корзин, тюков и бочек  -  пищу  и  оборудование  для
шахтеров Каллисто. Доки Меркурия были забиты батареями, перезаряженными на
солнечных электростанциях. И все это было торговлей великой империи!
     Но гордость Келлона имела горький привкус. Он помнил,  что  порт  был
гораздо более  оживленным,  в  дни  Корпорации.  Сейчас  половина  площади
заросла сорняками и пустовала. Разобранные корабли покраснели от  ржавчины
в колыбелях неиспользующихся Доков Сатурна.
     Его пилот посадил глайдер на белую крышу. Келлон спросил своего сына,
и испуганный охранник повел его через лабораторию. Келлон знал, что именно
в этом здании покоряют космос. Все великие открытия в  области  унитронных
полетов делались здесь. Но  большинство  залов  теперь  пустовали,  старое
оборудование было разобрано или разбито.
     Келлон нашел Роя  в  длинной  чистой  мастерской,  пластиковые  стены
которой мягко светились бело-голубым светом.  Огромные  окна  выходили  на
милитехническую резервацию, где подобно огромным смертельно черным стрелам
лежали унитронные крейсеры Флота.
     Рой был бронзовым от космического загара после года, проведенного  на
Меркурии. Он с нервной быстротой своей матери поднял  глаза  от  какого-то
устройства, лежавшего на скамейке. Келлон был слегка шокирован,  увидев  у
него в руках  отвертку  -  для  инженера  высших  сословий  любая  работа,
выполняемая руками, была унизительной.
     Казалось, Рой рад его видеть.
     - Извини, я погорячился, - он улыбнулся, напряженной, мрачной улыбкой
матери. - Я не люблю Селен. Но она не имеет значения.
     Его  смуглые  быстрые  пальцы  коснулись  прибора,  а   серые   глаза
загорелись от нетерпения.
     - Я ищу способ проверить гипотезу конденсации.
     - Послушай, сын, - Келлон сделал нетерпеливый жест в сторону окна,  в
сторону ряда могучих черных крейсеров. Флот ждет, когда ты примешь над ним
командование, как только ты получишь достаточно знаний. Твои  эксперименты
следует оставить для подчиненных.
     - Извини, Босс, - в загорелом лице Роя была  непоколебимая  решимость
его матери. - Я думаю, моя гипотеза важнее Флота.
     - Гипотеза? - в голосе  Келлона  послышался  гнев.  -  Важнее.  -  Он
попытался сдержать свои эмоции. - Ты можешь объяснить, что же в  ней  есть
такое важное?
     - Я пытался, перед тем, как отправиться на Меркурий, - ответил Рой. -
Ты был слишком занят, чтобы слушать. Понимаешь, у  меня  есть  новая  идея
относительно того, как образовались планеты. Я полетел на Меркурий,  чтобы
проверить ее, проделать более близкие наблюдения Солнца. Полагаю, я прав.
     Келлон попытался подавить нетерпение.
     - Я слушаю сейчас, - сказал он.
     - Понимаешь, происхождение наших планет  никогда  не  было  объяснено
должным образом, - Рой говорил с такой терпеливой осторожностью, что он  с
неловкостью подумал, не знает  ли  мальчик  о  том,  что  его  собственные
степени поддельные. - Старые астрономы сделали все, что было в их силах  с
идеями Птолемея, Ньютона и Эйнштейна, но они так  и  не  смогли  объяснить
возникновение всех планет, которые мы видим. Неудивительно,  что  не  имея
понятия об унитроне, они так и не поняли рождение Солнца и планет.
     - Но ты понял? - Келлон почувствовал, как его нетерпеливое  презрение
на мгновение превратилось в гордость за сына.
     - Думаю, да, - ответил Рой. - Старые  космологи  пошли  по  неверному
пути, потому что они не знали своей собственной  Вселенной.  Они  считали,
что их постоянные массы и энергии действительно были  постоянными.  Теперь
мы знаем, что единственной действительной постоянной является сам  унитрон
- основной базовой единицей общей как для субатомных частиц массы,  так  и
для квантов энергии. Я работал  с  унитронными  уравнениями,  описывающими
массу и энергию как меняющиеся функции времени. Они показывают,  что  наша
Вселенная была совсем другим местом пять или шесть миллиардов лет назад  -
нечто такое, что старые астрономы никогда бы не смогли  вообразить.  В  то
время действовали процессы, которые были бы невозможны сейчас.
     Серые глаза Роя сияли.
     - Вот суть моей гипотезы, Босс. Согласно ей, каждая нормальная звезда
может иметь свою собственную семью  планет.  Его  быстрые  руки  коснулись
прибора. - Конечно, это всего  лишь  гипотеза  -  хотя  астрономы  Внешней
Станции обнаружили доказательства наличия планет у  большинства  ближайших
звезд. Но я выясню!
     Он внимательно посмотрел на лицо Келлона.
     - Ты понимаешь это, отец?
     Келлон тяжело покачал головой.
     - Твои аргументы звучат достаточно разумно, - согласился он.  Однажды
на Внешней Станции я видел график,  на  котором  были  нанесены  маленькие
отклонения, которые, как сказали, означают наличие планет. Ну  и  что?  Не
вижу причины волноваться.
     Слезы отчаяния появились в горящих глазах Роя.
     - Не могу этого понять, -  прошептал  он  горько.  -  Никого  это  не
волнует. Никому до этого нет  дела.  -  Он  резко  поднял  свою  загорелую
голову. - Но сотню лет назад инженеры принялись бы строить корабли,  чтобы
отправиться исследовать эти планеты!
     - Я так не думаю, - устало возразил Келлон. -  Это  было  бы  слишком
далеко для торговли. На луны Сатурна не летали  уже  шестьдесят  лет.  Уже
сейчас наши базы на Юпитере теряют  деньги.  Поставки  и  перевозка  стоят
дороже, чем мы получаем. Если бы не  престиж  Союза,  я  бы  прекратил  их
сегодня же.
     - Наука стала откатываться назад с того  момента,  когда  был  утерян
урановый процесс. - Лицо Роя было озабоченным. - Не  знаю  почему.  -  Его
бронзовый подбородок вздернулся. - Но мы  можем  идти  дальше.  Унитронную
тягу можно усовершенствовать. Имея время и деньги,  я  смог  бы  построить
межзвездный корабль!
     - Может, и смог бы, - сказал Келлон, - если ты настолько  дурак,  что
хочешь умереть на какой-то незнакомой, бесплодной планете, которую никогда
не видели люди - когда у меня есть империя, которую я готов тебе дать!
     - Полагаю, я именно такой дурак, - спокойно ответил Рой. - Я не  хочу
империю.
     И тут Келлон сорвался.
     - Я собираюсь лишить тебя пособия,  -  закричал  он  на  мальчика,  у
которого побелели губы. - Это положит конец всей этой чепухе.  Приходи  ко
мне, как только поймешь, что готов заняться милитехникой.
     - Лучше возвращайся назад к Селен дю Марс, - ответил ему Рой  высоким
тихим голосом. - Мне не нужно пособие.
     И это было правдой. Несколько месяцев спустя Келлон  узнал,  что  Рой
изобрел новый  тип  катушки  приводного  поля  для  унитронных  двигателей
кораблей,  находящихся  в  распоряжении  Юпитера.  Это  сократило  длинных
перелет к Юпитеру на три дня и увеличило восстанавливаемость  энергии  при
торможении почти на сорок процентов. Впервые  за  двадцать  лет  шахты  на
Каллисто принесли крошечную выгоду. Плата, которую Рой получил от  Властей
Транспортного Союза в сотню раз превышала пособие, в котором  ему  отказал
Келлон.
     В  течение  пяти  лет  после  этого  Келлон  не   видел   сына.   Рой
проигнорировал приглашение, которое он заставил послать Селен. Но он знал,
благодаря Департаменту Охраны, что Рой  все  еще  находится  в  унитронной
лаборатории, яростно занимаясь своими исследованиями. Узнав, что его фонды
иссякают, Келлон приказал Властям Транспортного  Союза  удвоить  обещанный
гонорар. Рой ответил краткой благодарностью.

     Сейчас, стоя в оцепенении в одиночестве среди кружащихся танцоров под
светящимися  зеленым  цветом  фресками  Комнаты   Нептуна,   Босс   Келлон
почувствовал острую необходимость  увидеть  это  худое,  полное  решимости
лицо, которое так было похоже на лицо Руфи.
     Но Рой предал его. Он  остался  в  полном  одиночестве  под  бременем
приходящего в упадок Союза. Не было  никого,  кому  он  мог  бы  полностью
доверять. И тихий испуганный шепот Маркарда вернул  его  назад  к  мрачной
действительности.
     - Проповедник в Санпорте, - повторил растерянно глава Охраны.  -  Его
последователи уже знают об этом. Толпа собирается на Площади Союза. -  Его
худые  плечи  вздрогнули  от  беспомощного  замешательства.  -  Деликатная
ситуация, Ваша Гениальность.
     - Да черт возьми, деликатная! - Келлон  задержал  дыхание,  и  в  его
проницательных глазах сверкнула решимость. Он сражался один и  раньше,  он
сможет сделать это снова. - Обыскать уровни  канализации,  -  приказал  он
сухо. - Арестовать Проповедника.
     - Ваша Гениальность уверена... - неуверенно  моргнул  Маркард.  -  Он
обладает огромным влиянием. До того, как он здесь появился, это было бы не
так опасно. А сейчас его последователи могут устроить беспорядки.
     - Я справлюсь с беспорядками, когда они  начнутся,  -  Келлон  напряг
свои большие плечи и выдавил из  себя  улыбку.  Он  должен  скрыть  черную
панику, охватившую его. - Не убивать его, - добавил он. - Просто приведите
его. Мученики опасны.
     - Приказывает Ваша Гениальность.
     Худой человек нервно  повернулся  и  пошел  прочь.  Глубокая  морщина
озабоченности прорезала его лицо. Оркестр  играл  и  играл  -  на  высокой
платформе, блестящие  пластиковые  декорации  которой  изображали  ледяную
пещеру на Тритоне,  луне  Нептуна,  которую  он  однажды  посетил.  Келлон
направился к Селен дю Марс.
     Она ждала его, стройная и  высокая  в  сверкающих  зеленых  блестках.
Келлон почувствовал, как его сердце забилось слегка быстрее,  ибо  он  все
еще любил Селен. Затем он увидел, что она улыбается другому мужчине.
     Через толпу шагал  адмирал  Херд.  Его  черно-оранжевая  пижама  была
специально скроена так, чтобы подчеркнуть широкий треугольник плеч. Он был
молодым,   высоким,   смуглым.   Он   сверкнул   белоснежной   улыбкой   и
поприветствовал   Селен   милитехническим   титулом,   на   который    она
претендовала:
     - Позвольте мне, Мисс Капитан?  -  Затем  он  увидел  приближающегося
Келлона.  Его  лицо  напряглось  от  осмотрительной   настороженности,   а
сменившая ее улыбка  была  чересчур  широкой.  -  Если  Ваша  Гениальность
позволит?
     - Дорогой, ты выглядишь усталым.
     Селен обратила к нему  ослепительную  улыбку,  и  скользнула  в  руки
адмирала, прежде чем он успел ответить. Оставшись  в  одиночестве,  Келлон
почувствовал усталую зависть к молодости, внешности и энергии  Херда.  Да,
он действительно старел.
     Он наблюдал за Хердом и Селен, которые  танцевали  щека  к  щеке.  Ее
глаза были закрыты, ее беспокойное лицо, казалось, сразу же расслабилось и
стало счастливым.  Но  он  поймал  взгляд  Херда,  настороженный,  странно
враждебный.
     Устало  отвернувшись,  Келлон  почувствовал  новый   прилив   черного
сожаления о сыне. Если бы они не поссорились,  сейчас  командовать  Флотом
мог бы Рой, а не Херд. Новый адмирал был блестящим, и его послужной список
был чистым, но Келлон не любил его.
     Келлон покинул бальный зал, ненавязчиво сопровождаемый своими личными
охранниками. Он пересек просторную  тихую  Лунную  комнату,  и  ступил  на
террасу, которая выходила на Площадь Союза.
     Была ночь, и Санпорт  после  наступления  темноты  представлял  собой
зрелище, которое всегда волновало его. Башни стояли далеко друг от  друга.
Фасады,  отделанные  светящимся  пластиком  превратили   их   в   стройные
грациозные столбы мягкого  и  многоцветного  огня.  Их  меняющееся  сияние
освещало  широкие  лежащие  между  ними  парки,  и  отражалось  в   сотнях
искусственных  озер.  Дороги  казались  широкими  извивающимися  огненными
лентами, живыми от  движущихся  светящихся  машин.  Несколько  прогулочных
глайдеров   парили   над   посадочными   террасами,   разноцветные    яйца
кристаллического света.
     Иногда, с тоскливой болью Келлон вспоминал свои первые редкие взгляды
на этот яркий волшебный вид. Ибо детство свое он провел в низших  уровнях.
И только во время нечастых праздников ему разрешалось подниматься в парки,
где он мог видеть этот запретный, сияющий рай инженеров.
     Какими безумными были его мечты!  Должно  быть,  об  этом  мечтали  и
миллионы других людей, но только он поднялся наверх и сделал город  своим.
Иногда даже эта, с таким трудом одержанная победа казалась невероятной.  И
уж тем более она никогда не принесла ему того чистого спокойного восторга,
о котором он мечтал. Он тяжело вздохнул.
     - Ваша Гениальность! - быстрый офицер его личной охраны остановил его
в широком проходе на террасу.  -  На  террасе  может  быть  опасно,  внизу
собралась безобразная толпа.
     - Благодарю, майор, - он пожал плечами и  пошел  дальше.  Он  не  мог
отступить перед одолевавшим его  страхом.  Уверенность  -  самое  надежное
оружие. - Вы знаете, это мой любимый вид.
     Но сегодня картина мрачно отличалась от той, к которой он привык.
     Длинный треугольник Площади Союза, раскинувшейся под ним,  был  серым
от толпящихся людей. С этой  высоты  накатывающие  массы  были  похожи  на
каких-то странных паразитов, ползающих у основания тех  могучих,  сияющих,
строгих башен, которые он любил.
     Сердитым красным огнем светились несколько десятков костров. В ноздри
ему ударил неприятный запах жженой бумаги.  До  него  долетал  ослабленный
расстоянием сердитый гул голосов. Евангелисты хрипло  вопили  и  распевали
пронзительными голосами. Он уловил обрывок из "Боевого Гимна Господа!".
     В огонь книги, бей моторы!
     Убей Антихриста и инженеров!
     Келлон долго стоял, глядя вниз, пока его вспотевшие руки не  замерзли
на перилах террасы. Ему стало не по себе от страха, что  все  эти  сияющие
башни будут сметены этим океаном слепого разрушения.  Но  Мелкарт  сказал,
что он уже ничего больше не может сделать.  Внезапно  его  замерзшее  тело
вздрогнуло от металлического треска  автоматического  оружия.  В  миле  от
него, в конце площади подобно  странной  вязкой  жидкости  текло  по  ярко
освещенной поверхности шоссе серое человечество. Машины были остановлены и
захвачены этим живым потоком подобно маленьким светящимся жукам.
     До него донеслись слабые  крики.  На  светящемся  тротуаре  появились
черные машины Охраны, и снова затрещали  автоматы.  Было  слишком  далеко,
чтобы различить  отдельные  человеческие  фигуры,  которые  двигались  или
умирали. Но серая  волна  неохотно  отпрянула  назад.  Поток  остановился,
тротуар погас.
     Келлон  беспокойно  прошел  назад  через  арку  дверного   проема   в
светящейся стене - сегодня она пульсировала мягкими и медленно меняющимися
оттенками фиолетового и розового. На мгновение  он  задумался  о  том,  не
будет ли лучше заменить эти цвета более спокойными,  а  пульсацию  сделать
помедленнее.
     В тихой циклопической Луной комнате, он поспешил к столу телефора. Он
нетерпеливо упал на стул в  полукруглом  вырезе  перед  стоящими  со  всех
сторон стереопризмами. На центральном экране  чуть  меньше  настоящего  по
размерам светилось яркое изображение рыжеволосой девушки оператора.
     - Свяжите меня с Маркардом, - рявкнул он. Девушка молча кивнула, и  в
следующем кристалле появилось смуглое тонкое лицо главы Охраны. Келлон  не
смог скрыть напряженности своего голоса. - Вы схватили Проповедника?
     - Еще нет, Ваша  Гениальность,  -  ответил  Маркард  своим  привычным
нервным шепотом. - Толпа становится неуправляемой. Прорвались в библиотеку
парка и устроили костер из книг. Принялись громить прогулочные  машины  на
Шоссе Союза. Пришлось  убить  нескольких,  чтобы  спасти  инженера  и  его
девушку. Движение нарушено. - Его озабоченные глаза неуверенно моргнули. -
Может, нам следует очистить площадь?
     - Нет, - ответил ему Келлон, хорошо, что он может  принять  еще  одно
уверенное и мгновенное решение. - Мертвые являются мучениками. Оставьте их
в покое. Они наорутся до изнеможения и разойдутся по своим муравейникам.
     - Надеюсь, так и будет, - тихо прошептал Маркард.
     - Только схватите Проповедника и пришлите его ко мне, - Келлон кивнул
оператору, и глава Охраны исчез из призмы. - Отдел справок. - Он обратился
к подавленного вида женщине.  -  Покажите  мне  последний  доклад  Охраны,
касающийся Проповедника.
     На следующем экране спроецировался документ.

                                      Специальный доклад N 45-Х-198
                                      Департамент Охраны Союза, Санпорт, Е
                                      Февраль 30, 2145
                                      Агент Охраны ГК-89
                                      (Р.А.Мейер, политехнический инженер)
     Объект: Эли Катлав, он  же  Проповедник  Апокалипсиса,  он  же  Слово
Господа, он же Царь Царей. Рабочий номер Г-496-Хн-009. Беглый  осужденный,
Исправительная Резервация Марса,  N  45-В-18.  Разыскивается  за  убийство
охранника. Предположительно, находится в Америке.  Точное  местонахождение
неизвестно.
     Примечание: Катлав опасен. Рекомендуется уничтожение.

     Нажимая на клавишу, чтобы перебросить страницу,  Келлон  просматривал
важные отрывки.

     "Катлав родился в районе Озарк, в семье рабочих...  Претензии  матери
на   незаконную   техническую   кровь,    вероятно,    не    обоснованы...
Транспортирован на Марс за  нападение  на  инженера.  -  При  побеге  убил
охранника... Катлав  достиг  Сообщества  Венеры  на  корабле,  перевозящем
руду...  "Обращение"  и  проповеди  после  выздоровления   от   шахтерской
лихорадки... Вернулся на Землю около девяти лет  назад,  чтобы  возглавить
"Крестовый Поход" против Союза... Смог ускользнуть от многочисленных облав
Охраны благодаря широкой поддержке народа... Катлав призывал к убийствам и
саботажу... Его  программа  подразумевает  полное  разрушение  технической
цивилизации.."

     Келлон закончил читать доклад. Он сидел, уставившись в пустую призму,
с таким мрачным видом, словно он только что прочитал о  конце  Санпорта  и
всего его мира. Он почти не сдвинулся с места,  когда  через  час  Маркард
привел Проповедника.

     Эли Катлав, казалось, почти не замечал сильных охранников,  державших
его за руки. Он был худощавым и высоким, и  был  одет  в  выцветший  серый
комбинезон.  Он  стоял  прямо  и  решительно.  Его  темные  впавшие  глаза
высокомерно смотрели мимо Келлона на  высокие  сияющие  стены,  освещавшие
комнату. Пронзительные  глаза  Келлона  изучали  этого  человека  на  фоне
приведенного в докладе Департамента Охраны. Полные губы и  высокие  скулы,
жесткие черные волосы говорили о негритянской и  индейской  крови.  Желтое
лицо было длинным, угловатым и  суровым.  Наконец  злые  враждебные  глаза
обратились к лицу Келлона, но было очевидно, что Проповедник не собирается
говорить первым.
     Келлон изобразил на лице искреннюю доверительную улыбку.
     - Рад тебя видеть, Катлав, -  произнес  он  мягко.  -  Сожалею,  если
причинил тебе неудобства, но это единственный способ для меня узнать  твою
точку зрения.
     Босс сделал приглушающую паузу, но Проповедник ничего не  сказал.  Он
стоял абсолютно неподвижно между двумя огромными  охранниками,  державшими
его. Его глаза без всякого выражения смотрели в  сторону  сквозь  далекие,
сияющие стены.
     - Знаю, что время сейчас трудное. - Келлон следил,  чтобы  его  голос
звучал ровно и ласково. - Истощение юпитерианских шахт вызвало  депрессию.
Все отрасли тяжелой промышленности почти мертвы, и,  естественно,  рабочие
пострадали. Но я лично очень глубоко озабочен благосостоянием  масс.  И  я
уверяю тебя, что Союз честно рассмотрит любые реформаторские меры, которые
ты предложишь.
     Келлон снова замолчал. Тишина царила в Лунной Комнате. Под  огромными
светящимися фресками, изображавшими  купола  станции,  роботов-шахтеров  и
длинные унитронные машины на фоне возвышающихся лунных пиков и  усыпанного
звездами пространства, маленькая группа у стола телефора казалась  странно
незначительной. Комната была слишком большой для ее создателей.
     Наконец  Проповедник  заговорил.  На  его  длинном  суровом  лице  не
отразилось  никакого  ответа  на   ободряющую   улыбку   Келлона,   и   он
проигнорировал аргументы  Босса.  Напряженным,  металлическим  голосом  он
начал цитировать тексты из Апокалипсиса:
     "Пал, пал Вавилон... сделался жилищем  бесов  и  пристанищем  всякому
нечистому духу... горе, горе тебе, великий город Вавилон,  город  крепкий!
Ибо в один час пришел суд твой".

     Губы Келлона слегка побледнели.
     - Ты что, сошел с ума?  -  он  закашлялся  чтобы  скрыть  волнение  в
голосе. - Полагаю, ты имеешь  в  виду  Санпорт?  Его  замешательство  было
искренним. - Но Санпорт - это цивилизация!
     Напряженно и торжественно Проповедник пророчествовал:
     Взявший меч - мечом погибнет... За то  в  один  день  придут  на  нее
казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем... и опустела  в  один
час... И свет светильника уже не появится более.
     Келлон  облокотился  об  искривленный  стол  с  выражением  искренней
озадаченности.
     - Я не понимаю тебя, Катлав,  -  мрачно  возразил  он.  -  Ты  хочешь
разрушить все то, чего достигли люди? Ты хочешь  чтобы  в  будущем  забыли
силу науки? Ты хочешь превратить людей опять в голых  дикарей,  и  стереть
всякие следы цивилизации?
     - Цивилизации? - Проповедник засмеялся хриплым  фыркающим  смехом.  -
Ваша блестящая цивилизация - это сама  вавилонская  блудница,  отравляющая
все,  что  поддается  ее  разрисованным  прелестям.  Наука,   которую   вы
почитаете, - ваш ложный пророк. Ваши машины - это зверь Апокалипсиса.
     Он резко выдохнул.
     - Да, Армагеддон и Царство рядом.
     - Послушай меня, - взмолился Келлон. - Пожалуйста...
     Катлав сердито дернулся в руках охранников.
     - Я пришел, чтобы разрушить этот последний самый порочный Вавилон,  -
его металлический проповеднический голос звенел в длинной Лунной  Комнате.
- Также как ангелы Господни однажды  поразили  греховные  города  Содом  и
Гоморру. И каждый инженер будет сожжен Божьим огнем - кроме  тех,  которые
сегодня раскаются!
     Его желтое лицо было подобно суровой неподвижной маске.
     - Предупреждаю тебя, Антихрист. Раскайся сегодня и последуй за  мной,
- на мгновение в его глазах мелькнула хитрость мусорной  крысы.  -  Обрати
свою силу и власть на путь Господа, и я приму тебя в Царство. Завтра будет
слишком поздно.
     Келлон встал, пытаясь обрести дыхание.
     - Послушай, - голос его дрожал.  -  Я  боролся  за  то,  чтобы  стать
правителем Санпорта.  И  буду  бороться,  чтобы  уберечь  его  от  тебя  и
сумасшедших, которые следуют за тобой. Не только потому, что  он  мой.  Но
потому что это хранилище всего великого, что создали люди.
     - Тогда ты проклят! - извиваясь в руках  охранников,  Катлав  яростно
затряс темным кулаком. - А вместе с тобой и твой город зла.
     Голос Келлона мрачно понизился.
     - Я не стану тебя убивать, Катлав. Потому что мертвый, ты,  наверное,
более опасен, чем живой, по  крайней  мере  сейчас.  Но  я  знаю,  что  ты
совершил побег, и что тебя ждет суд по обвинению в  убийстве.  Я  отправлю
тебя в тюрьму Внешней Станции ждать суда.
     Он кивнул охранникам, и они утащили пленника прочь.
     Келлон тяжело сел за  стол  с  телефором.  Разговор  с  Проповедником
обессилил  его.  Ему  было  тяжело  понять  эту  смертельную  уничтожающую
ненависть, эту слепоту во всем, что касается чего бы то ни было разумного.
Но он знал, что она умножается во много раз среди одетых в серое масс  под
Союзом. Он подумал о воющей толпе фанатиков у подножья этой самой башни, и
ему стало страшно.
     Но он не должен поддаваться страху.
     - Свяжите меня с милитехнической резервацией, - сказал он телефонному
оператору. - Адмиралтейство. Херд  на  балу,  но  я  поговорю  с  дежурным
офицером.
     Рыжеволосая девушка в центре кивнула головой. Келлон был  чрезвычайно
удивлен, когда на  следующем  экране  засветились  красивые  черты  самого
адмирала Херда.
     -  У  Вашей  Гениальности  удивленный  вид,  -  Херд  сверкнул  своей
непринужденной белозубой улыбкой. - Но я покинул бал после  танца  с  Мисс
Капитан дю Марс. Я получил сообщение о имеющем место кризисе и счел  своей
обязанностью быть готовым принять ваши распоряжения.
     - Спасибо, адмирал, - Келлон попытался подавить неприятное  ощущение,
будто  Херд  был  слишком  напряжен  и   исполнителен.   -   Я   арестовал
Проповедника. Его последователи могут попытаться освободить его.  Я  хочу,
чтобы крейсер отвез его на Внешнюю Станцию как можно скорее.
     - Немедленно, Ваша Гениальность. Я ожидал приказа, и мой  флагманский
корабль готов к полету. Я отвезу пленника лично. "Технарх" будет ждать его
на террасе Департамента Охраны через пять минут.
     Улыбающееся лицо Херда погасло.
     Келлон почувствовал новый  укол  пронзительного  сожаления,  что  Рой
предал его. Но у него не было времени размышлять о своем смутном недоверии
Херду.  Ибо  призма  засветилась  снова,  на  этот  раз  в  ней  появилось
обеспокоенное лицо Маркарда.
     - Ваша Гениальность, люди знают,  что  мы  схватили  Проповедника,  -
шепот Начальника Охраны был нервным и быстрым. - Толпа  на  площади  ведет
себя безобразно. Атакует цепи охранников. Боюсь, что они пойдут штурмом на
Башню.
     Келлон  задержал  дыхание  и  попытался  улыбнуться.  Он   чувствовал
смятение и усталость. Он боялся, что любые  силовые  действия  приведут  к
ужасному взрыву человеческого вулкана под Санпортом.
     Но  было   необходимо   что-то   делать.   Было   необходимо   как-то
продемонстрировать свою уверенность. Он поднял большие плечи и ссутулился,
как всегда делал в момент быстрого решения.
     - Я поговорю с ними, - сказал он Маркарду. - Не может быть, чтобы они
все были такими же сумасшедшими как  Катлав.  Я  расскажу  им,  кто  мажет
маслом их хлеб, - он слабо улыбнулся,  поворачиваясь  к  оператору.  Любое
действие заставило бы его чувствовать себя лучше. - Я поговорю  с  ними  с
террасы, - сказал он, - по телефору Башни.
     - Подождите, Ваша Гениальность, - испуганно принялся возражать  глава
Охраны. - Терраса - опасное место. В  толпе  есть  автоматическое  оружие.
Боюсь, демонстрация имеет поддержку какой-то фракции  в  Союзе.  Мои  люди
ищут доказательства. Лучше держаться вне пределов досягаемости.
     - Я буду говорить с террасы, - повторил Келлон.
     Конечно, его могут убить. Страх  ползал  внутри  него,  как  холодная
змея. Но он  и  раньше  смотрел  смерти  в  лицо.  А  сейчас  демонстрация
абсолютной уверенности была лучшим оружием, которое он  мог  использовать.
Он приготовился спрятать гнетущий его страх.
     Прикосновение к кнопке - и стол с  телефором  опустился  в  туалетную
комнату уровнем ниже. Она представляла собой светящийся зал,  почти  такой
же великолепный, как огромная Лунная Комната. Келлон поправил белый парик.
Слуга нарумянил его тяжелые щеки, что придало ему более  веселый  вид.  Он
прополоскал горло, пытаясь избавиться от хрипа.
     Лифт поднял его  назад  в  Лунную  Комнату.  Он  снова  прошел  через
светящуюся арку на террасу. Стойка телефора имела только две призмы.  Став
между ними, он мог смотреть вниз через Площадь Союза.
     Теперь тротуар стал темным вокруг  всей  площади.  Наземное  движение
остановилось. Серое человеческое море заполняло все  проходы  до  подножий
сияющих башен вдали. Гул голосов был приглушенным и зловещим.
     Келлон сказал несколько слов оператору в призме. Стена за его  спиной
и все освещенные  стороны  Башни  Союза  начали  мигать,  красный,  темно,
красный  -  темно,  чтобы  привлечь   внимание.   Отвратительное   гудение
прекратилось, и он кивнул. Корона Башни  засветилась  холодным  фиолетовым
цветом.
     - Люди Санпорта, - с трехсотфутового экрана на  стене  под  ним,  его
гигантское изображение смотрело вниз на толпу. Усиленный до грохота грома,
его голос раздавался из тысячи динамиков. - Друзья мои, то, что  я  сделал
сегодня, сделано для вашего блага.
     Он доверял старой магии его искренней, смелой улыбки и своему чистому
раскатистому голосу. В конце концов, этим голосом он проложил себе  дорогу
к победе, одержав верх над людьми получше Эли Катлава. Но эта  бездыханная
тишина длилась всего мгновение, прежде чем с медленной скоростью звука  до
него докатился вызов толпы. Это был рев чудовищного животного.
     - Друзья мои,  послушайте  меня,  -  по  его  кивку  оператор  усилил
громкость и без того оглушающего  голоса,  -  прислушайтесь  к  разуму.  В
холодную светящуюся стену за ним ударила пуля. На него посыпались  кусочки
пластика. Но к счастью телефор передал только приглушенный шлепок.  -  Что
может вам дать Проповедник?
     Из толпы посыпались выкрики и насмешки.
     - Проповедник призвал вас разрушить машины, - он попытался  заглушить
этот вызывающий гул внизу. - Он приказал вам убить людей, которые  создают
их и  управляют  ими.  Но  подумайте,  чем  вы  обязаны  машинам  -  всем!
Послушайтесь Проповедника - и многие из вас умрут....
     Брам-м-м!
     Глухой, но мощный взрыв сотряс террасу. Келлон увидел, как где-то под
ним гигантским веером полетели обломки стены. За взрывом последовал черный
дым, который покрыл толпу волнистыми тучами. Его колени дрожали,  в  горле
пересохло, но он попытался продолжать:
     - Большинство из вас умрет...
     Но усилители молчали. Его собственный  голос  абсолютно  потерялся  в
многочисленных эхо, докатившихся до  него  через  дым  от  далеких  башен.
Телефор вышел из строя. Даже  изображение  оператора  исчезло.  Он  хрипло
крикнул в микрофон, щелкнул клавишей вызова. Но призмы оставались пустыми.
     Он  стоял,  вцепившись  руками   в   край   подставки.   Он   был   в
замешательстве, голова его шла кругом, он был даже не в состоянии подумать
о том, что же случилось. Наконец дым окутал его  ослепляющим  и  удушающим
облаком. Он шагнул назад в Лунную Комнату.
     -  Ваша  Гениальность,  -  в   проходе   его   встретили   испуганные
телохранители. - Вы не пострадали?
     Офицер охраны сказал:
     - Это была бомба. Под гигантским экраном. Должно быть, ее  установили
шпионы.
     Телефор в Луной Комнате по-прежнему работал.  Келлон  устало  упал  в
кресло перед экранами благодарно  улыбнулся  побледневшему  оператору.  Он
попросил ее соединить его с Департаментом Охраны. Маркард ответил с  явным
облегчением:
     - Испугался, что они достали вас, Босс. - На его лице снова появилось
тревожное  выражение.  -  Все  обстоит   хуже,   чем   я   думал.   Широко
распространившийся заговор. Организация. Возможно,  Проповедник  стоит  во
главе, но в него вовлечены  и  инженеры.  У  них  удивительное  количество
оружия и взрывчатки, есть и специалисты по их использованию.
     Келлон смог выдавить слабую улыбку.
     - Очевидно, не грех использовать машины, если они стреляют.
     Глава Охраны был слишком испуган чтобы смеяться.
     - Берегите свою жизнь, Босс, - прошептал он. -  Предупредите  охрану.
Удар может последовать отовсюду.  Бунтовщики  разбивают  машины,  штурмуют
здания и убивают инженеров, по  всему  городу.  Башня  Союза  может  стать
следующей.
     Келлон сделал глубокий вдох. Он  потихоньку  приходил  в  себя  после
взрыва.
     -  Не  вешайте  нос,  Маркард!  -  на  этот  раз  его   улыбка   была
естественнее. - Мы справимся. Я свяжусь с Хердом и  прикажу  ему  привести
Флот в боевую  готовность.  Возможно,  придется  сбросить  несколько  тонн
раздражающей пыли. Ничто так не восстанавливает уважение как двести  тысяч
тон длинного черного унитронного крейсера. - Он повернулся к ожидающей его
распоряжений рыжеволосой девушке. - Свяжите меня с "Технархом".
     Оператор кивнула. Ее голова слегка  наклонилась  в  призме,  пока  ее
невидимые руки  скользили  по  клавишам.  Но  соседняя  призма  оставалась
пустой. На ее напряженном лице появилось удивленное выражение.
     Наконец она сказала Келлону:
     - Ваша Гениальность, "Технарх" не отвечает.
     Сердце Келлона сдавила ледяная безрассудная паника.
     - Свяжите меня с Адмиралтейством.
     Ошеломленного вида курсант сообщил ему, что Адмирал  Херд  увел  весь
лот в космос.
     - Все корабли готовились к полету в течение двадцати  четырех  часов,
сэр, - запинаясь проговорил  он.  -  Как  я  понимаю,  начались  ежегодные
маневры.
     Ошеломленный Келлон  кивнул  головой,  и  испуганный  курсант  исчез.
Келлон посмотрел на Маркарда, чье лицо все еще находилось на экране. Глава
Охраны видел и слышал курсанта, и  в  его  худом  суровом  лице  отразился
охвативший Келлона ужас.
     - Маневры должны были начаться не  раньше,  чем  через  неделю,  -  с
трудом выдавил Келлон. - Херд не должен был начинать их без моего приказа.
Он покачал головой. - Но всеобщий мятеж - об этом слишком страшно думать!
     Маркард издал странный похожий на мычание звук.
     - Это все объясняет, Ваша Гениальность,  -  хрипло  прошептал  он.  -
Оружие. Организацию. Специалистов. Доказательство,  что  Проповедник  имел
поддержку в Союзе. Он был  связан  с  Хердом.  -  Его  бледное  лицо  было
испуганным. - Похоже, положение отчаянное, Босс!
     - Я не могу в это поверить! - пробормотал Келлон.  Он  боялся  в  это
верить. Он резко сказал рыжеволосой девушке в призме.  -  Свяжите  меня  с
Внешней Станцией. С Генералом Нордхорном. Немедленно.
     Господство Союза и его собственное зависели от контроля над космосом.
Для  этого  одинаково  важными  были  и  флот  и  Внешняя   Станция.   Эта
искусственная маленькая луна  едва  достигала  мили  в  диаметре,  но  как
гласила не раз оправдавшая себя поговорка "Хозяин  Внешней  Станции  будет
Хозяином планет".
     Крошечная  металлическая  луна  имела  двадцатичетырехчасовой  период
обращения, что приводило к тому, что она всегда находилась к югу от зенита
Санпорта. Сначала она служила всего-навсего обсерваторией, лабораторией  и
стартовой площадкой в  космос.  Но  милитехнические  инженеры  Сообщества,
Корпорации и Союза сделали ее массивную броню из метеоритного железа более
толстой, превратив ее  в  Гибралтар  системы.  Теоретический  диапазон  ее
огромных орудий охватывал все околоземное пространство  и  простирался  до
Луны.
     - Быстрее! - рявкнул Келлон. Задыхаясь от нетерпения он  наблюдал  за
оператором. Она нажимала на невидимые клавиши, так словно это было трудно.
Но наконец в призме засветилось худое смуглое лицо Нордхорна.
     Генерал Нордхорн был старым человеком,  сгорбившимся,  пожелтевшим  и
глухим. Ему бы следовало уйти в отставку  много  лет  назад.  Но  немногие
молодые люди демонстрировали постоянную  верность  и  даже  эти  немногие,
подобно Маркарду, обычно обладали  посредственными  способностями.  Что-то
случилось со славной традицией милитехнической службы.
     - Херд прибыл? - Нордхорн приложил дрожащую  желтую  руку  к  уху,  и
Келлон прокричал. - Я арестовал Проповедника. Я послал Херда отвезти его в
тюрьму. Он вывел флот в космос, но не отвечает на вызов по телефору. Могут
возникнуть проблемы. Лучше вызовите своих людей на станции управления...
     Голос Келлона замолчал.  Нордхорн  казался  сдержанно  спокойным.  Но
сейчас, когда он сделал  вдох,  чтобы  заговорить,  Келлон  увидел  в  его
бескровных щеках и тонких дрожащих губах признаки отчаяния.
     -  Ваша  Гениальность,  Херд  уже  связался  со  мной,  -  его  голос
неуверенно дрожал. - Я как раз собирался позвонить вам. Херд  не  упоминал
ни о каком заключенном. Он предъявил ультиматум.  Ошеломляющее  заявление,
Ваша Гениальность, я не  совсем  понимаю.  Он  потребовал,  чтобы  я  сдал
Внешнюю Станцию! - Кадык Нордхорна дернулся. - Ваши распоряжения, сэр?
     Кровь стучала в  ушах  Келлона.  Его  покрытые  холодным  потом  руки
вцепились  в  край  стола.  Несмотря  на  всю  очевидность,  полнота  этой
катастрофы все еще была невероятной.  Он  пытался  успокоить  свой  идущий
кругом разум. Хриплым голосом он приказал:
     - Вы будете защищать Станцию до конца.
     - До конца, белая голова Нордхорна гордо  поднялась.  -  Но  ситуация
отчаянная, сэр. Его лицо снова стало испуганным. - Я не могу понять -  все
происходит так быстро. Сообщают, что в некоторых  орудийных  группах  тоже
начался бунт. Люди сражаются в выходных шлюзах.
     - Держите... -  взмолился  Келлон.  Но  неожиданно  морщинистое  лицо
старого генерала исчезло из призмы. Келлон отчаянно нажимал на клавишу.
     - Верните назад Нордхорна! - закричал он оператору.
     - Мне очень жаль, Ваша Гениальность, - ответила напряженная  девушка,
но Внешняя Станция не отвечает.
     Вольное ошеломленное лицо Маркарда все  еще  было  в  другом  экране.
Келлон попытался улыбнуться ему.
     - Значит Херд и Келлон в одной  кровати?  -  пробормотал  он.  -  Как
по-твоему, кто кого из нее выбросит?
     - Не будет иметь значения, если станция сдастся, - послышался хриплый
шепот Начальника Охраны. Он прислушался. -  Извините,  Ваша  Гениальность.
Меня вызывает комитет мятежников. Помните - будьте осторожны.
     Его изображение  исчезло.  Келлон  бесцельно  прошелся  туда-сюда  по
бледному светящемуся полу длинной Луной Комнаты. Что же теперь? Новости  с
Внешней Станции потрясли его больше, чем взрыв под террасой. Он чувствовал
себя бессильным и больным. Станция все так же не  отвечала  и  он  не  мог
придумать что же можно сделать полезного.
     Офицер  его  личной  охраны  сказал  ему,  что  в   Комнате   Нептуна
по-прежнему продолжался бал. Даже репортеры еще не почувствовали  реальной
серьезности ситуации. Одетые в яркие одежды танцоры не знали, что  их  мир
стоит на грани катастрофы.
     Наверное, в этом-то все и дело.  Если  бы  класс  инженеров  поменьше
танцевал, если бы они больше учились и больше делали для остальных  девяти
десятых населения - дела обстояли бы по-другому. Но  Мелкарт  сказал,  что
уже три поколения как поздно думать об этом.
     - Босс! - закричал охранник. - Осторожно!
     Выстрелы  эхом  отразились  от  высоких  светящихся  фресок.   Где-то
закричала женщина.  Вооруженные  люди  ввалились  через  широкую  арку  из
Комнаты  Нептуна.  Светящиеся  панели   погасли.   В   темноте   застучало
автоматическое оружие.
     Широкий,  связывающий  комнаты  дверной  проход  был  закрыт   только
звукопоглощающим воздушным  экраном.  До  Келлона  донеслось  приглушенное
Ву-у-уш! Поднялась бронированная панель, но было слишком поздно. Атакующие
находились уже в Луной Комнате.
     При слабом свете, поступавшем через проход на террасу,  он  разглядел
присевшие, приготовившиеся  к  броску  фигуры.  Рука  бросила  что-то  над
сражающимися охранниками. Оно упало возле него. Он с отчаяньем бросился  к
этой штуке, швырнул ее в дальний конец  комнаты,  растянулся  на  полу  за
столом телефора.
     В ушах  зазвенело,  огромная  темная  комната  наполнилась  скрежетом
металла. Он поднялся на ноги, выхватив из-под кресла  спрятанный  автомат.
Но стрельба прекратилась. Свет снова наполнил высокие панели.
     Три человека неподвижно  лежали  в  перекрытом  проходе.  Одни  издал
слабый рыдающий звук, и испуганный охранник выстрелил ему в голову. Офицер
быстро подбежал к Келлону.
     - С Вашей Гениальностью все в порядке?
     Келлону удалось улыбнуться.
     - Попытка  номер  семнадцать,  -  он  был  рад,  что  его  лицо  было
нарумянено. Ни одна другая попытка никогда не  заходила  так  далеко,  или
заставляла его почувствовать такую слабость  внутри.  Он  отвел  глаза  от
развалин в конце комнаты, там, где бомба превратила неровный лунных пик  в
кучу пыли. - Кто это был?
     Охранники  уже  осматривали  убитых.   Их   отпечатки   были   быстро
идентифицированы по телефору. Один из них  оказался  наследным  инженером,
провалившимся на экзаменах на практическую  милитехническую  степень.  Два
других были представителями вспомогательного класса белых воротников.
     - Инженер, должно быть, пришел вместе с  гостями,  -  сообщил  офицер
охраны. - Остальные были среди музыкантов. Они спрятали автоматы и бомбу в
футлярах для инструментов. - Он  перевел  дыхание.  -  Я  ужасно  об  этом
сожалею,  Ваша  Гениальность.  Но  позвольте  мне  отметить  ваше   личное
мужество.
     Мужество! Келлон пожал плечами и  быстро  отвернулся  от  неподвижных
фигур в веселых запятнанных кровью костюмах. Он уже почувствовал запах. От
присутствия смерти у него кружилась голова. Если бы он был на мгновение не
так быстр - отчаянье это не мужество. Его голос прозвучал резко и громко:
     - Вытащите их отсюда и вымойте пол, - затем он  подумал  о  Селен  дю
Марс. От тревоги его тон стал  еще  резче.  -  В  бальном  зале  произошло
столкновение?  Кто-нибудь  пострадал?  Выясните,  не  пострадала  ли  Мисс
Капитан дю Марс.
     Бронированная дверь  снова  опустилась.  Беспокойство  заставило  его
последовать за охранниками. В  огромной  сияющей  зеленым  светом  Комнате
Нептуна его  встретила  зловещая  истерическая  напряженность.  Офицеры  с
холодными  глазами  допрашивали  испуганных  музыкантов.  Половина  гостей
исчезла. Оставшиеся собрались группами и нервно шептались.
     Он не мог найти Селен. Охранники у главного входа и  на  террасе  для
глайдеров не видели ее среди уходящих гостей.  Но  она  исчезла  в  начале
вечера.
     Его охватила тревога. Несмотря на всю ее амбицию  -  а  может  именно
благодаря ей - он любил Селен. Он  знал,  что  последователи  проповедника
яростно ненавидели ее, как символ всего того, в чем им было  отказано.  Ее
могли похитить, вероятно, даже убить.
     Он поспешил назад к телефору в изуродованную взрывом Лунную Комнату и
вызвал ее  апартаменты  этажом  ниже.  Смуглый  азиатского  вида  мажордом
сказал, что она не возвращалась. Но рыжеволосая девушка-оператор  сообщила
ему:
     - Ваша Гениальность, вам  послание  от  Мисс  Капитан  дю  Марс.  Его
оставили два часа назад, чтобы вручить вам, его, когда вы станете вызывать
ее. Вы выслушаете?
     Келлон кивнул, неожиданно лишившись голоса.
     В кристалле появилось лицо Селен.  В  ее  платиновых  волосах  горели
огненные бриллианты. Их меняющее цвет сияние то становилось таким же синим
как ее глаза, то таким же красным как ее губы. Она  заговорила,  холодным,
строгим, совершенным голосом.
     - Гарвей, я покидаю тебя сегодня вечером. Мы не встретимся  снова.  Я
хочу поблагодарить тебя за все, что ты  мне  дал,  и  объяснить  почему  я
ухожу. Не потому что ты стареешь и не  потому  что  я  думаю,  будто  силы
покидают тебя, поверь мне, я бы не ушла из-за этого. Но я  люблю  Адмирала
Херда. К тому времени, как ты это услышишь, мы  будем  в  космосе  вместе.
Извини меня, Гарвей.
     Келлон долго сидел у стола  телефора.  Ему  было  холодно,  тело  его
онемело. Хриплым голосом он приказал оператору  прокрутить  все  еще  раз.
Селен снова улыбнулась, снова смахнула единственную  блестящую  как  алмаз
слезу, снова произнесла те же тяжелые, как камень, слова.
     Она  лгала.  Келлон   невидящими   глазами   уставился   на   фреску,
поврежденную взрывом, его собственная жизнь была так же омрачена и разбита
как эта  светящаяся  панель.  Он  сжал  кулаки  в  приступе  нездоровой  и
бесполезной ярости. Конечно, она лгала!
     Может быть, она и любила Херда. Предатель был молодым и красивым. Это
неудивительно. Но не любовь заставила ее  отправиться  вместе  с  ним.  Он
слишком хорошо знал Селен, чтобы поверить в это. Она ушла с Хердом, потому
что надеялась, что он станет следующим хозяином мира.
     - Прокрутите еще раз, - снова приказал он оператору. - Без  звука.  -
Он приветствовал молчаливое изображение усталой, горькой улыбкой. - Доброй
охоты, Селен, - прошептал он. - В конце концов, у нас  были  хорошие  дни.
Доброй охоты - но тебе и  твоему  лихому  адмиралу  лучше  быть  начеку  с
Проповедником!
     Одинокая слеза упала, и Селен снова исчезла.
     Келлон попросил оператора снова связаться с Внешней Станцией. Селен -
это еще не все. Сегодня на карту был поставлен целый мир. Его жизнь и  ее.
Союз и Санпорт. Игра продолжалась, далеко, в  беззвучном  холоде  космоса.
Между старым миром, который он покорил и миром неизвестным. Ему оставалось
только ждать сообщения. Больше он ничего бы сделать не смог.
     - Ничего, Ваша Гениальность, - сказала девушка-оператор.  -  Связи  с
космосом не  было  с  тех  пор,  как  был  оборван  разговор  с  генералом
Нордхорном.
     Устало, но неспокойно Келлон поднялся из-за стола. Мертвых унесли. Но
ему казалось, что слабый одуряющий запах смерти все еще висел  в  комнате.
Ему было холодно, и его большое тело онемело от напряжения. Он  чувствовал
отчаянное одиночество, и вдруг подумал о Мелкарте.
     Старый философ-историк был тем единственным человеком, который должен
был знать,  что  происходит  с  Санпортом.  Часто  в  прошлом  его  где-то
макиавеллиевский совет бывал полезен.  Чуть  ли  не  до  того  как  Келлон
подумал об этом, его ноги уже несли его через Комнату Сатурна.
     Этот огромный зал был его библиотекой.  Книги  поднимались  вверх  по
всем  четырем  стенам.  Здесь  же  хранились  микрофильмы  всей  известной
литературы. Келлон оставил своих охранников у двери в кабинет историка.
     Чарльз Мелкарт занимал крошечную нишу. Белые  светящиеся  стены  были
голыми,  но  одно  огромное  окно  открывало  живописный  вид  светящегося
окутанного ночью города. Огромный древний деревянный  стол  занимал  почти
половину комнаты. Он был завален пачками книг и рукописей.
     Словно не имея понятия  о  происходящем  снаружи,  Мелкарт  сидел  за
столом и быстро писал  старомодной  шариковой  ручкой.  Он  был  маленьким
сутулым человеком. На нем был огромный халат  и  красная  шерстяная  феска
прикрывавшая его лысину. Когда Келлон вошел, он моргнул и  снял  очки.  На
худом морщинистом желтом лице его глаза казались поразительно  молодыми  и
живыми.
     - Садись, Вольф, - Мелкарт никогда не раболепствовал. - Я ждал тебя.
     Вольф! Это было партийное имя Келлона. Он вспомнил  тайные  собрания,
внизу на уровнях канализации, где  на  холодных  стенах  собирались  капли
внизу на уровнях канализации, где на холодных стенах собирались  капли,  а
воздух, казалось оживал от гула машин. Это было в старые опасные  дни,  до
того, как они бросили борьбу за запрещенные идеалы демократии.
     Неожиданно Келлон подумал о том, действительно ли Мелкарт и Руфь были
влюблены друг в друга. Он отогнал эту мысль. Это уже многие годы не  имело
значения. Новое Сообщество  было  забытой  мечтой.  Мелкарт  оставил  свой
идеализм вместе со своим здоровьем в иридиумных шахтах Марса. Освобождение
загладило тот долг, который когда-то существовал.
     Но Мелкарт дал ему многое кроме матери Роя.  Худощавый,  с  блестящим
умом новозеландец научил его  науке  политики.  Его  научные  бумаги  были
подделаны  в  штаб-квартире  партии,  чтобы  сделать  его  более  полезным
агентом. Когда Корпорация накрыла подпольную организацию, Келлону  удалось
скрыться с большей частью партийных фондов.
     Келлон попытался отплатить ему, дав какую-нибудь высокую должность  в
Союзе, но насмешливый экс-радикал отказался принять что-либо выходящее  за
рамки нужд его простой  жизни,  согласился  только  пользоваться  огромной
библиотекой в Комнате Сатурна.
     - Ты превратил солнечную систему  в  лабораторию  для  проверки  моих
политических теорий, - сказал он с легкой усмешкой. - Все что  мне  нужно,
так это время для того чтобы закончить написание "Судьбы".
     Сейчас, войдя в узкую комнату ученого, Келлон был слишком  взволнован
и не стал садиться  на  единственный  стул  рядом  с  заваленным  бумагами
столом. Он направился к большому окну. Внизу  мятежники  образовали  серое
неспокойное море, местами оживляемое вспышками алых костров. Далекий взрыв
потряс воздух, затрещал автомат, шум голосов стал сердито нарастать.
     Мелкарт схватил ручку и сделал  быструю  запись.  Келлон,  бледный  и
напряженный, впиваясь ногтями  в  ладонь,  отвернулся  от  окна.  Хриплым,
полным отчаянья голосом он спросил худого старика, сидевшего за столом:
     - Чарльз, ты знаешь, что происходит с Санпортом?
     Красная феска кивнула.
     - Я знаю это уже тридцать лет, - Мелкарт ухмыльнулся  с  уверенностью
совы. - Старый Джованни Вико стал догадываться об  этом  в  своем  "законе
циклов" еще в восемнадцатом веке. Спенглер и  Тойнби  поняли  это.  Позже,
Спрейг пошел дальше. Но именно я должен был превратить  законы  подъема  и
падения человеческих культур в точную науку, которую я называю судьбой.  -
Его желтая, похожая на клешню  рука  быстро  махнула  в  сторону  огромной
рукописи. - Здесь, в моем последнем томе...
     - Послушай! - Келлон ударом кулака оборвал его. - У меня нет  времени
на книги. Серый класс поднял  бунт.  Флот  принял  участие  в  мятеже.  На
Внешнюю Станцию совершено нападение, если она  падет,  нас  обстреляют  из
космоса. Убийцы уже пытались расправиться со мной сегодня.
     Он засмеялся резким невеселым смехом.
     - Книги! Ты можешь  сидеть  здесь  и  писать  книгу,  когда  фанатики
Проповедника жгут  библиотеки  в  парке?  Они  убивают  каждого  инженера,
который попадает им в руки. Кто  останется  в  живых,  чтобы  читать  твою
драгоценную книгу?
     На высохшем желтом лице Мелкарта появилась усмешка.
     - Боюсь, никто, - произнес он  медленно.  -  Трагично,  что  культуры
должны достигать точки падения до того, как они дадут людей  способных  их
понять. Но отсутствие понимания не меняет  истину.  Каждый  из  упомянутых
тобой  фактов  неизбежен.  Потому  что  сейчас   Санпорт   мертв   -   это
окаменелость.
     - Окаменелость - ты сошел с ума! - Келлон  снова  стукнул  по  столу.
Сейчас не время для пессимистичных теорий. Я хочу знать,  что  делать.  Он
умоляюще понизил голос. - Ты помогал  мне  раньше.  Должно  же  быть  хоть
что-нибудь.
     Мелкарт закрыл большую книгу, и Келлон увидел, что его желтые  пальцы
дрожат.
     - С тобой и со мной покончено, Вольф, - в  голосе  его  чувствовалась
печаль и сожаление. - Потому что душа Санпорта мертва.  Понимаешь,  город,
нация или культура - это нечто большее,  чем  сумма  отдельных  личностей,
которые их составляют. Санпорт родился,  когда  первая  унитронная  ракета
стартовала с Горы Тольтек. Он был создан для того чтобы  покорять  космос.
Он его покорил, и эта суперпобеда сделала его самым огромным  мегаполисом,
который когда-либо видел мир.
     - Это - история, - нетерпеливо пробормотал Келлон. -  Что  происходит
сегодня?
     - Космос покорен, - ответил ему Мелкарт, - и эта великая идея мертва.
Потому что жизнь не стоит на  месте.  Неиспользующиеся  функции  теряются.
После того, как победа была одержана, Санпорт  не  нашел  для  себя  новой
цели, которая  бы  поддерживала  его  жизнь.  Следовательно,  он  умер.  И
неважно, что  в  этих  мертвых  башнях  живет  девяносто  миллионов  новых
варваров.
     Келлон открыл было рот, но Мелкарт добавил саркастически:
     - То же касается и тебя, Вольф, то же, что  истинно  для  города.  Ты
сейчас и на десятую часть не тот человек, каким был  тридцать  лет  назад,
когда принялся уничтожать все, что осталось от Корпорации. В то  время  ты
был бы подходящей парой Эли Катлаву. Келлон убрал складки  недовольства  с
лица.
     - Пожалуйста, Чарльз, - взмолился он. - Я знаю, что старею,  но  Союз
мой.  Может  быть  я  получил  его   искусственными   методами,   но   это
ответственность. Я должен спасти его от Проповедника и его сброда,  потому
что Союз создал все, что мы называем цивилизацией.
     - Это правда, - Мелкарт мрачно кивнул красной феской. - Инженеры были
созидающим меньшинством - сотни лет назад. - Маленькая группа специалистов
покорила  космос  -  и  следовательно,  создала  больше   богатства,   чем
человечество имело до этого.
     - Неизбежно, созидательная сила  инженеров  привела  к  политическому
доминированию. К несчастью, однако, они  перестали  создавать.  Теперь  их
расточительные дети просто проматывают богатство,  нажитое  их  отцами,  и
играют в глупые игры с наследственными степенями. А Санпорт превратился  в
такую же окаменелость как и пирамиды Древнего Египта.
     Келлон облокотился об заваленный книгами и бумагами стол.
     - Санпорт мой, - его неровное лицо побледнело под румянами,  а  тихий
голос дрожал. - Я заплатил за него умам, тяжелым трудом и годами жизни.  Я
работал, строил планы, подкупал, крал, лгал и убивал. Я  жил  под  страхом
смерти. Я боролся, как зверь в  джунглях,  за  этот  город.  -  Он  сделал
судорожный вдох. - Я не отдам его.
     - Говоря это, - Мелкарт криво улыбнулся, - ты  помогаешь  подтвердить
мое заявление. Потому что ты совершенно  не  разделяешь  то  замечательное
устремление, которое создало Санпорт. Из всех этих  неспокойных  миллионов
новых кочевников,  ты  всего-навсего  оказался  более  хитрым,  дерзким  и
везучим.
     Но люди хотят погрузиться в нечто большее, чем  их  отдельные  жизни.
Судьба - вот слово, которое я использую для тех божественных активных сил,
которые возбуждают и дают цель жизням мириад.
     Санпорт  свершил  свою  судьбу  и  следовательно   утратил   ее.   Но
Проповедник предложил этим новым варварам другую судьбу  -  свежую,  общую
цель - лежащую в их собственной дикой плоскости. Это  значит,  что  нашему
миру пришел конец, Вольф.
     - Ты - потерянный человек, Мелкарт,  -  произнес  он  наконец.  -  Ты
будешь все так же сидеть здесь, когда фанатики Проповедника  явятся  чтобы
сжечь твои книги и перерезать тебе горло.  Я  думаю,  это  лучшая  критика
твоей философии, - он агрессивно бросился к двери. - Но  со  мной  еще  не
покончено.
     Келлон вернулся в  развороченную  бомбой  Лунную  Комнату.  Возможно,
Мелкарт был прав. Возможно, Санпорт обречен. Но он не  готов  умирать.  Он
уселся за стол с телефором и  велел  Оператору  еще  раз  вызвать  Внешнюю
Станцию.
     - Я попробую, Ваша Гениальность, -  девушка  была  бледной  и  нервно
вздрагивала. - Но я уже пыталась. Они не отвечают. -  Она  была  близка  к
истерике. - Вся система телефора разваливается. Они разбивают оборудование
и убивают операторов.
     - Свяжитесь с Внешней Станцией!
     Его голос был резким от напряжения. Он сидел и смотрел на  работающую
девушку. Беспокойство не позволяло ему расслабиться, но он ничего  не  мог
сделать. Минуты тянулись  очень  медленно.  Не  было  никакого  ответа  из
космоса до тех пор, пока в небе не послышался ужасный гул.
     Башня  содрогнулась.  Чудовищная,   сопровождаемая   ревом   вибрация
заглушила все мысли. Пол сотрясался. Казалось,  даже  его  кости  дрожали.
Высокие светящиеся панели замигали и погасли. Пластиковая мозаика  Лунного
Города почернела и стала отваливаться. Воздух наполнился удушающей пылью.
     Бомбардировка началась.
     Теперь  нет  необходимости  связываться  с  Внешней  Станцией.  Этого
первого удара из космоса было достаточно, чтобы сказать ему,  что  Херд  и
Проповедник победили. Внешняя Станция была либо взята, либо уничтожена.
     Санпорт  был  беззащитен.  Правда,   на   территории   милитехической
резервации были огромные  батареи.  Но  стесненные  земной  гравитацией  и
атмосферой, они были почти бесполезны против атаки из космоса - даже  если
заговорщики еще не вывели их из строя.
     Келлон содрогнулся от чего-то более холодного, чем личный страх.  Ибо
он знал,  что  Мелкарт  прав.  Это  был  конец  Санпорта.  С  Союзом  было
покончено. Класс инженеров был обречен. Впереди он видел только разрушение
и хаос, невежество и дикую жестокость, темноту и отчаянье.
     - Дайте мне Маркарда! - закричал он на испуганную девушку.
     Сейчас Департамент Охраны был последней слабой  защитой  цивилизации.
Но Санпорт необходимо затемнить. Необходимо предупредить людей, чтобы  они
покинули город или искали убежища на нижних уровнях.  И  он  хотел  знать,
куда попал первый залп.
     В  кристалле  появилась  голова  Начальника  Охраны.  Но  она  устало
наклонилась  назад.  Наконец-то  тревожные  складки   на   лице   Маркарда
разгладились. В его виске была маленькая темная дырочка. Девушка  коротко,
сдержанно вскрикнула, и мирное лицо исчезло.
     - Он  мертв!  -  Она  прислушалась  и  начала  объяснять  напряженным
голосом. - Офицер говорит, что он застрелился, когда узнал...
     Второй залп оборвал ее.
     Башня союза снова содрогнулась, подобно гигантскому живому  существу,
в которое  попал  смертельный  гарпун.  Сотрясение  выбросило  Келлона  из
кресла. Он был оглушен, а  на  губах  почувствовался  сладко-соленый  вкус
крови.
     Он взобрался  назад  на  кресло.  Но  призма  оператора  была  пуста.
Лампочки погасли. Он отчаянно принялся  нажимать  на  клавишу  вызова,  но
ответа не было. Оборудование было мертвым.
     Звон в его ушах прекратился. Внезапно, он почувствовал, что  огромная
полуразрушенная комната была странно спокойной. Он испуганно позвал  своих
охранников, но никто не ответил. Вглядевшись в облако пыли он увидел,  что
офицер лижет без движения под грудой обломков в  рухнувшей  арке  дверного
проема. Остальные удрали.
     Он остался один.
     Один! Осознание этого вызвало в нем дрожь. Теперь разгром был полным.
Он больше не был Боссом Союза. Он был  всего-навсего  одним  из  миллионов
испуганных  и  растерянных  людей.  Единственным  существовавшим  порядком
теперь была организация его врагов.
     Напуганный своим одиночеством, он едва заметил третий залп.  Но  свет
замигал и погас. Он закричал в поглотившей все темноте. В нем  пробудилась
последняя цель - слепой инстинкт выживания. Слабое свечение вывело его  на
террасу. Он увидел,  что  на  половине  башен  в  городе  все  еще  горят,
пульсируя и меняя цвет, фасады.
     Площадь Союза была почти пуста. Некоторые отставшие  от  серой  толпы
еще пробегали по потемневшим дорогам. Возле подножья  Башни  из  огромного
темного кратера поднимались пыль и дым.
     Так близко! Келлон вздрогнул от  холодной  мысли.  Башня  Союза  была
главной мишенью. Космическая бомбардировка была нацелена на  него!  Потому
что в настоящее время,  он  был  почти  последним  символом  пошатнувшейся
власти Союза.
     Он быстро выбежал через то, что  осталось  от  арки  и  направился  к
лифту. Его светящиеся стены все еще горели, и  он  помчался  вверх,  когда
Келлон нажал на кнопку. Он спотыкаясь вышел на пронизывающий ночной ветер,
когда лифт остановился на крыше.
     - Сюда!  -  закричал  он  через  террасу  для  глайдеров.  -  Быстро,
подавайте "Руфь"!
     И тут он увидел, что на  террасе  никого  нет.  Ангар  был  черным  и
пустым. Длинный кристальный пузырь его унитронного глайдера исчез.  Должно
быть, команда улетела на нем, когда началась бомбардировка.
     Келлон растерянно стоял в холодной темноте. Он всхлипнул и его кулаки
бессильно сжались. Мир рушился у его ног, и  он  ничего  не  мог  сделать.
Цивилизация рассыпалась в прах.
     Четвертый залп ударил еще ближе. Чудовищная вибрация сбила его с ног.
Он растянулся на крыше, которая дрожала, словно спина умирающего  гиганта.
Взрыв оглушил его.
     Он пришел в себя в лифте. Его стены погасли. Келлон  принялся  ощупью
искать кнопки. Но механизм не работал.  Он  бросился  к  темной  аварийной
лестнице и побежал вниз по ступенькам.
     Теперь, подумал он, когда  орудия,  стреляющие  из  далекого  космоса
точно определили местонахождение Башни,  залпы  будут  следовать  один  за
другим.
     Черная  лестница  была  бесконечной,  и  его  спуск   превратился   в
расплывчатый кошмар. Взрыв следовал за взрывом, и он уже перестал  считать
их. Казалось, они сотрясали не только его тело, но и его рассудок.
     Все ниже и ниже, через пыль и  темноту.  Однажды  он  споткнулся  обо
что-то похожее на тело человека и  летел  вниз,  пока  не  остановился  на
лестничной площадке. Его мышцы дрожали от усталости. Корка засохшей  крови
стягивала разбитый висок.
     Кое-где были уровни, на которых стены все еще  слабо  светились.  Это
была часть административных офисов Союза,  ибо  он  заметил  что  этаж  за
этажом были покрыты одинаковыми рядами стеклянных кубов, столами телефоров
и электронными машинами. Должно быть, толпа побывала  здесь,  так  как  он
увидел валяющиеся тела охранников и людей в сером. Но живые скрылись.
     Его потрясенный мозг еще мог работать, правда,  как-то  несвязно.  Он
понял, что его яркая парадная пижама, наверняка, накличет на него  смерть,
когда он спустился до уровней, где правит Проповедник. Он сорвал одежду  с
одетого  в  серое  трупа,  натянул  грубый  костюм  на  свой  собственный,
отшвырнув в сторону белый парик.
     Иногда  черная  паника  совершено   мутила   его   разум.   Усталость
становилась наркотиком, который разрушал память и ощущения. Но он держался
на ногах. Он шел дальше. Потому что он не хотел умирать.
     Снова начался темный уровень. Затем где-то он нашел работающий  лифт,
который спустил его  во  влажный  холод  канализационных  уровней.  Взрывы
теперь приглушались сотнями футов земли. Но все равно они  следовали  один
за другим, сотрясающие удары смерти.
     Однажды он пришел в себя и обнаружил, что почти погребен под камнями.
Над ним изгибаясь уходила вверх вентиляционная шахта. Он с трудом выбрался
из-под обломков. Кости не были сломаны. Он поплелся дальше.  Прошло  много
времени, прежде чем он понял, что бомбардировка прекратилась.
     Автоматная  очередь  ударила  из  темного  туннеля.  Он  попятился  в
укрытие. Но тяжелый, покрытый пятнами крови  человек  в  сером  вышел  под
бледный холодный свет тянущейся  вдоль  потолка  лампы  направил  на  него
автомат.
     - Стоять, ибо Армагеддон близко!
     - Да, брат  мой.  -  Келлон  удалось  ответить  туманной  цитатой  из
Проповедника. - И Царство пришло.
     - Проходи, брат, - человек широко оскалился и объяснил: Я охочусь  на
инженеров. Я уже убил семерых.
     Келлон уже хотел было пройти, когда автомат угрожающе дернулся.
     - Ты слышал новости?
     Келлон ждал.
     - Адмирал Херд пытался обмануть Проповедника, -  краснолицый  охотник
торжествующе хихикнул. - Он был  убит  рукой  Господа  и  метко  брошенным
ножом. Теперь Флот наш, если еще, конечно, остались какие-то корабли,  ибо
по последним сообщениям, они сражались друг с другом.
     В горле Келлона вдруг пересохло.
     - Селен... - прошептал он. - А что слышно о Мисс Капитан дю Марс?
     - Забудь эти слова дьявола, брат, - охотник облизал губы с неприятным
удовольствием. - Эта вавилонская блудница  тоже  мертва.  Говорят,  что  в
конце она предала даже Антихриста. Ее нашли  на  борту  корабля  вместе  с
Хердом.  Она  приняла  яд,  когда  его   убили,   чтобы   избежать   гнева
Проповедника. Аллилуйя!
     - Хвала Господу! - хрипло выдохнул Келлон. - Доброй охоты, брат.
     Ему было жаль узнать о смерти Селен. И все же он был уверен,  то  она
себя не жалела. Она сыграла в эту игру  до  конца,  по  своим  собственным
жестким правилам.  Возможность  неудачи  была  учтена  ею,  равно,  как  и
возможность успеха. Яд, который она держала наготове, был достаточным тому
доказательством.
     Потрясение, растерянность и  усталость  окутывали  его  разум  черным
туманом. Было тяжело вспомнить,  что  произошло.  Тяжело  понять.  Подобно
Селен он играл по правилам, которым  научила  его  жизнь.  Но  теперь  они
больше не действовали.
     Один раз ему пришлось прятаться от толпы,  которая  поднимая  брызги,
неслась по темному туннелю. В руках у них были горящие  факелы.  Их  вожак
нес надетую на кол женскую голову. Они пели "Боевой Гимн Господа".
     Смутно он пытался понять, что превращает людей в таких отвратительных
существ. Конечно, правление Союза было тяжелым бременем, но он помнит, что
подписывал многочисленные указы о  мерах  по  облегчению  жизни  масс.  Он
помнит, что Мелкарт сказал, будто он опоздал на три поколения.
     Прошло двадцать лет с тех пор, как  Келлон  в  последний  раз  ощущал
промозглый холод канализационных уровней. Но внезапно, ему показалось, что
тайное  собрание  партии  Нового  Сообщества   проходило   только   вчера.
Замысловатый лабиринт покрытых каплями  воды  туннелей  остался  таким  же
знакомым, словно он никогда его и не покидал.
     Качаясь от усталости, он  отыскал  маленькую  пещеру,  которую  вырыл
много лет назад в стене шахты над насосом. Он  спал  долго  и  проснувшись
увидел следы своего отбойного молотка, все еще  сохранившиеся  во  влажном
песчанике.
     Он испытал удивительное удовольствие  при  виде  этого  свидетельства
своей былой силы и умения работать руками. Ибо уже давным-давно он даже не
одевался без посторонней помощи. Он был голоден, но и тут далекое  прошлое
сослужило ему службу. По пути, который был  ему  знаком,  он  выбрался  на
грузовой уровень. Движение прекратилось. Он не увидел  ни  охранников,  ни
рабочих. В большинстве секторов  горели  только  слабые  лампы  аварийного
освещения.
     Несколько грабителей были заняты делом.  Он  обошел  их.  Наконец  он
нашел разбитый электрогрузовик и набил карманы его  грузом  -  гидропонным
апельсинами и консервированной искусственной говядиной. Он поел и  спрятал
то, что осталось, в маленькой пещере.
     Был рассвет второго дня, когда он  подошел  к  покосившейся  грузовой
рампе среди  переплетенных  сорняков  и  ржавеющего  металла  давным-давно
заброшенных Доков Сатурна.
     Он искал своего сына.
     Прошло пять лет со дня их ссоры. Он  не  мог  быть  уверен,  что  Рой
захочет его видеть. Но между ними больше не было яркой тени Селен. Он  был
одинок и единственное, что у него оставалось - это Рой.
     Если его Башня была мозгом  Союза,  космопорт  был  его  пульсирующим
сердцем. Вспомнив об  огромных  батареях  милитехнической  резервации,  он
надеялся,  что  беженцы  из  подвергшегося  бомбардировке   города   могли
собраться  здесь,  чтобы  предпринять  последнюю  попытку   защитить   эту
природную крепость.
     Он быстро двинулся через  сорняки  к  Докам  Венеры.  Спотыкаясь  при
тусклом утреннем свете, он набрел на гору свежей черной земли и  разбитого
камня. Его сердце оборвалось. Он устало взобрался на  вершину  насыпанного
взрывом холма.
     За ним, там где когда-то находились шумные Доки Венеры,  была  только
широкая черная бездна. Горький дым ударил ему в нос. Но  не  запах  взрыва
наполнил его глаза слезами.
     Он стоял над хаосом. Изорванная снарядами земля была такой же пустой,
как покрытая кратерами Луна. За Доками Сатурна в руинах  едва  можно  было
найти хоть  одну  знакомую  конструкцию.  Смерть  пахала  глубоко.  Только
несколько искореженных кусков металла намекали на то, что доки  и  корабли
вообще когда-либо существовали.
     На расстоянии нескольких миль, на нервном поле темных обломков, в том
месте, где когда-то была  милитехническая  резервация  он  увидел  упавший
крейсер. Кормы не было, словно взорвался склад боеприпасов.  Пластины  все
еще  были  красными  от  жара,  а  дым  поднимался,  как   резкий   тонкий
восклицательный знак на фоне мрачного неба.
     Он с грустью узнал очертания "Технарха".
     За этим мертвым кораблем горел Санпорт. Восток  был  освещен  ужасным
красным рассветом. Но низкое небо над его  головой  оставалось  темным  от
дыма  пожаров.  Прошли  часы,  а  он  все   искал   развалины   унитронной
лаборатории, в которой работал Рой. Но Солнце так и не взошло.
     Должно быть, был полдень, когда он подошел к тому,  что  осталось  от
лаборатории. Надежда покинула его, когда он увидел остатки  мертвых  стен.
Ибо попадание в старое здание было прямым.
     На месте левого крыла  зияла  огромная  дымящаяся  дыра.  Крыша  была
сорвана с уцелевших серых стен. Со всех сторон они  были  высоко  завалены
обломками. Казалось невозможным,  чтобы  во  всем  этом  здании,  кто-либо
остался жив.
     - Кто идет?
     Вздрогнув,  Келлон  резко  повернулся.  За  ним  из-за  груды  камней
появился крупный мужчина. Рабочий номер на  груд  его  серого  комбинезона
говорил о том, что он был рабочим доков. В  руках  у  него  была  короткая
винтовка.
     - Стив Вольф, - из осторожности Келлон ответил своим старым партийным
именем. - Грузчик.
     - Что вам нужно?
     - Я ищу инженера Роя Келлона, - произнес он с отчаяньем. - У меня для
него послание. Он работал в унитронной лаборатории. Вы знаете его?  Он  не
пострадал?
     Мужчина ответил не сразу. Его  внимательные  глаза  изучали  Келлона,
глядя  поверх  прицела.  Келлон  нетерпеливо  ударил  ногой  кусок  камня.
Наконец, словно придя к какому-то решению, часовой кивнул.
     - Думаю, что так оно и есть. Идемте, я разрешу вам поговорить с Томом
Фарром, - он махнул винтовкой в сторону щели в  полуразрушенной  стене.  -
Рой Келлон здесь, - добавил  он.  -  Но  вам  будет  тяжело  передать  ему
сообщение прямо сейчас. Потому что он находится под тысячей тонн обломков.
     Келлон шел впереди, через  лабиринт  разрушенных  комнат  и  лишенных
крыши коридоров. Он слышал голоса и глухой стук инструментов.  Неожиданно,
ему и его охраннику открылось удивительное зрелище.
     Потрескавшаяся стена образовывала  длинный  четырехугольник.  Он  был
засыпан камнями  и  обломками  здания,  выброшенными  с  того  места,  где
находилось другое крыло. Но десятки мужчин  и  женщин  отчаянно  работали,
чтобы разобрать завал. Они уже  наполовину  открыли  длинную,  яркую,  как
зеркало,  торпедоподобную  машину.  Часовой  позвал  худощавого   молодого
человека, одетого в серое, который, как оказалось, руководил раскопками.
     - Фарр! Вот тебе еще один человек.
     Юноша подошел к Келлону. Келлон его  знал.  Он  видел  его  здесь,  в
лаборатории, когда приходил просить Роя бросить свои исследования.  Но  на
его лице не было никаких признаков того, что он узнал бывшего правителя, и
Келлон был рад этому.
     - Беженец? - быстро спросил Фарр. - Вам не нравится  Проповедник?  Вы
хотите покинуть Санпорт? - У Келлона едва было время кивнуть. - Вы  хотите
отправиться в космос?
     - Да, - ответил Келлон в замешательстве. - Но я ищу моего... инженера
Роя Келлона. С ним все в порядке?
     - Он  на  борту  "Новой"  -  Том  Фарр  показал  большим  пальцем  на
полузакрытую торпеду. - С ним  все  будет  в  порядке  -  если  мы  сможем
откопать его, прежде, чем фанатики Проповедника выпустят из нас дух.
     - Это? - озадаченный Келлон  кивнул  в  сторону  яркого  веретена.  -
Космический корабль?
     - Межзвездный крейсер, - быстро объяснил Фарр. - Мы работали над  его
созданием долгие годы. Он был почти готов  к  испытаниям.  Когда  началась
бомбардировка, Рой пытался поднять его в космос. Но в него попал снаряд.
     - К счастью, я был в городе, пытаясь подыскать  команду.  Я  вернулся
назад на глайдере после бомбардировки. Я собирал беженцев, чтобы  откопать
его. Он пробежал  быстрым  взглядом  по  работающим  людям.  -  Мы  спасем
крошечное зерно цивилизации, если, конечно, вырвемся отсюда.
     На лице Фарра появилась едва заметная тревога.
     - "Новая"  немного  повреждена.  Но  Рой  передал,  что  он  пытается
исправить повреждения. Надеется, что мы сможем стартовать, как только  его
откопают. У нас достаточно топлива, чтобы долететь до Венеры или Меркурия.
Но нам придется искать запасы для межзвездного полета.
     - Межзвездного? - с энтузиазмом переспросил Келлон.
     Усталое лицо Тома Фарра засветилось.
     - Рой полагает, что каждая звезда имеет свои планеты. Так что не  так
уж важно, что на Землю пришли темные времена. Потому что мы  и  наши  дети
будем выращивать зерна человеческой цивилизации среди многих звезд. -  Его
пристальный взгляд впился в Келлона. - Хотите записаться на полет?
     Келлон тяжело глотнул, тщетно пытаясь произнести хоть слово. Это было
больше, чем просто шанс избежать хаоса рушащегося мира.  Спокойные,  ясные
слова Тома Фарра нарисовали новую перспективу, дали новую цель.  Он  молча
кивнул.
     - Тогда принимайтесь за работу.
     Келлон направился к мужчине и девушке, которые пытались скатить валун
с корабля. Было странно приятно осознавать, что его приняли в  члены  этой
занятой делом, неотчаявшейся группы. Никогда до этого он не  понимал,  как
одинок был Босс.
     Шли часы, а он почти не  ощущал  усталости.  Он  не  обращал  особого
внимания  на  кровь,  которая  уже  начала   сочиться   из   его   нежных,
ненатруженных ладоней. Время оставалось только на отдельные слова,  но  он
начал чувствовать живой интерес к этим новым товарищам.
     Любопытно подобранная группа. Сильные  рабочие  из  доков,  одетые  в
серое,   несколько   молодых   курсантов,   уцелевших   после   разрушения
милитехнического колледжа. Дюжина ветеранов,  которым  удалось  убежать  с
Внешней Станции прежде,  чем  ее  взорвали.  Инженеры,  белые  воротнички,
прислуга, люди в сером.
     Но их единая насущная цель объединила их в  единое  целое.  Классовые
различия исчезли. Келлон заметил хорошенькую девушку  в  низко  вырезанном
танцевальном наряде. Она была немного похожа на  Селен  дю  Марс.  Но  она
подавала суп очереди голодных рабочих в сером.
     Слова Мелкарта снова зазвучали в его ушах. Санпорт умер,  потому  что
утратил цель, которая его создала. Но эти отчаянные одетые в лохмотья люди
все еще представляли собой какое-то  живое  сообщество.  Потому  что,  как
сказал бы старый историк, они делили судьбу.
     Снова наступила ночь. Санпорт все еще  горел.  Дым  закрывал  звезды.
Восточный горизонт представлял собой стену ужасного красного цвета. На  ее
фоне  стояли   темные   башни,   разбитые   и   покалеченные   космической
бомбардировкой,  словно  памятники,  созданные  какой-то  вымершей   расой
гигантов.
     Они продолжали работать  не  отдыхая.  Время  от  времени  автоматные
очереди сообщали о том, что часовые сражаются с  незваными  гостями.  Была
ночь, когда они добрались до шлюзов "Новой". Рой Келлон вылез наверх, рука
его была в повязке, чтобы осмотреть повреждения корпуса.
     Келлон стоял в тени, слишком уставший чтобы  произнести  хоть  слово.
Его дыхание участилось, а горло болезненно сжалось. Рой  был  уверенным  и
сильным, такими же были его серые, похоже на материнские, глаза.
     - Все на борт,  -  позвал  он.  -  Думаю,  она  полетит.  Я  исправил
повреждения в энергетическом отсеке. Мы сможем  дотянуть  до  Венеры,  там
отремонтируемся, возьмем припасы и затем - к звездам!
     Келлон последовал за качающейся  цепочкой  усталых  мужчин  и  женщин
через шлюз. Рой стоял внутри. Его худое лицо засветилось  от  изумления  и
удовольствия и он протянул свою неповрежденную руку.
     - Отец! - прошептал он. - Я так рад!
     - Как приятно видеть тебя, Рой, - Келлон  заморгал  и  постарался  не
всхлипнуть. - Теперь я понимаю, что ты  пытался  мне  когда-то  сказать  о
важности этих других планет. - Он глотнул  и  заколебался.  -  Но...  Я  -
старый человек, Рой. Если... если тебе необходимо место для более  молодых
мужчин и женщин, я останусь...
     - Ерунда, Босс! - Рой схватил его за руку. - Главное быстрее.  Только
так мы сможем убраться отсюда до того, как придет Проповедник.
     - Забудь Босса, - Келлон улыбнулся и снова заморгал. -  Но  мы  будем
грузиться на Венере. Увидишь, я буду чертовски хорошим грузчиком.
     Отстреливающиеся  часовые  вошли  в  корабль.  Люки   задраили.   Рой
осторожно включил непроверенный привод "Новой".  Она  поднялась  бесшумно,
намного быстрее, чем какой-либо  из  унитронных  кораблей.  Горящий  город
скользнул под темное покрывало ее дыма. Впереди были звезды.

                              Джек УИЛЬЯМСОН

                                  ПРИЦЕЛ

     С сигарой было что-то не так.
     Но Брек Веронар не отшвырнул ее в сторону. Здесь на Цересе выращенный
на Земле табак был на вес золота. Он  еще  раз  откусил  кончик  и  поднес
зажигалку. На этот раз сигара загорелась, испуская едкий загадочный  запах
горящей бумаги.
     Брек Веронар, урожденный Вильям  Вебстер,  землянин,  сидел  в  своем
хорошо обставленном кабинете, соседствующем с  лабораторией  арсенала.  За
пердуритовыми окнами,  увеличенный  в  кристальной  чистоте  искусственной
атмосферы астероида, маячил ряд  огромных  приземистых  башен  укреплений,
охраняющих  базу  Астрофона,  их  мощные  двадцатичетырехдюймовые   стволы
покрывали, согласно их теоретическому радиусу  действия,  все  в  пределах
орбиты  Юпитера,  Эскадрилья  лежала  на  поле  за  ними,  семь  громадных
мертвенно черных сигарообразных форм. Вдалеке, над  зазубренными  красными
скалами второго плато возвышались купола и башни самого Астрофона, столицы
Астрарха.
     Брек Веронар, высокий, сухопарый мужчина, был  одет  в  яркие  плотно
облегающие  шелка  Астрарха.  Его  волосы,  крашенные  чтобы  скрыть   все
увеличивающиеся седые пряди, были надушены и завиты. Его белое  и  гладкое
от космического ухода лицо резко  контрастировало  с  силой  серых  широко
посаженных глаз. Только сигара могла выдать в нем коренного  землянина,  и
Брек Веронар курил только запершись в своей собственности лаборатории.
     Он не хотел, чтобы его называли ренегатом.
     Любопытно, но этот запах горящей  бумаги  унес  его  мысли  прочь  от
замысловатой схемы нового  ракетно-торпедного  гиропилота,  приколотой  на
доске перед ним, на двадцать лет назад. Он вернул  его  в  университетский
городок, на низкие желтые холмы за древним марсианским городом Тораном,  в
тот определивший его судьбу день, когда  Билл  Вебстер,  нарушал  верность
своей родной Земле, ради Астрарха.
     Тони Гримм и Элора Рони возражали. Тони был  веснушчатым  рыжеволосым
парнем, который прибыл с Земли вместе  с  ним  шесть  лет  назад,  получив
вторую из двух ежегодных технических стипендий. Элора  Рони  была  славной
темноволосой марсианской девушкой, дочерью профессора-геодезиста и гордого
потомка первых колонистов, в которую они оба были включены.
     Он вышел вместе с ними, в тот сухой яркий день из желтого  кирпичного
здания,  и  пошел  через  простиравшуюся  впереди  каменистую  цвета  охры
пустыню.  Загорелое,  с  голубыми  глазами  лицо  Тони,  как   только   он
протестовал, стало мрачным.
     - Ты не можешь этого сделать, Билл. Ни один землянин не смог бы.
     Нет смысла об этом говорить, - отрезал Билл Вебстер.  Астрарху  нужен
военный инженер. Его агенты предложили мне двадцать тысяч иглов  в  год  с
прибавкой и премиями, в десять раз больше того, что может надеяться  любой
ученый-исследователь там на Земле.
     На загорелом живом лице Элоры Рони появилось возмущение.
     - Билл,  а  как  же  твои  собственные  исследования?  -  воскликнула
стройная девушка.  -  Твоя  новая  реакционная  труба!  Ты  пообещал,  что
положишь конец монополии Астрарха в области  космического  транспорта.  Ты
что забыл?
     - Труба была всего  лишь  мечтой,  -  ответил  Билл  Вебстер,  -  но,
вероятно, именно из-за нее он и предложил контракт мне, а не  Тони.  Такая
работа на дороге не валяется.
     Тони схватил его за руку.
     - Ты не можешь повернуться против своей собственной планеты, Билл,  -
настаивал он. - Ты не можешь отбросить все то, что так  много  значит  для
землянина. Только вспомни, что такое Астрарх. Суперпират.
     Нога Билла Вебстера взбила облачко желтой пыли.
     - Я знаю, что начало Астрарху положили  космические  пираты,  которые
основали свои базы  на  астероидах  и  постепенно  от  налетов  перешли  к
торговле, - в его голосе чувствовались обида и вызов.  -  Но  в  том,  что
касается меня, нация Астрарха такая же уважаемая, как и нации Земли, Марса
и Федерации Юпитера. И она намного более  богатая  и  могущественная,  чем
любая из них.
     Марсианская девушка покачала головой. Лицо ее было напряженным.
     - Не обманывай себя, Вилл, - настойчиво попросила она. - Разве ты  не
видишь, что в действительности Астрарх ничем не  отличается  от  остальных
старых пиратов? Его флот по-прежнему захватывает любой независимый корабль
или заставляет владельцев  выкупать  его,  заплатив  космическо-патрульный
налог.
     Она возмущенно вздохнула.
     - Всюду, даже сюда  на  Марс,  агенты,  жители  и  торговцы  Астрарха
принесли взяточничество, коррупцию и притеснения. Астрарх использует  свое
богатство и космическую мощь для того, чтобы подорвать правительства  всех
независимых планет. Он планирует захватить всю систему! - Ее  карие  глаза
сверкнули. - Ты не будешь помогать ему, Билл. Ты не можешь!
     Билл Вебстер посмотрел на ее славное загорелое и напряженное лицо, он
почувствовал внезапное желание  поцеловать  пятнышко  желтой  пыли  на  ее
дерзко вздернутом носике. Он когда-то любил Элору Рони, когда-то  надеялся
увезти ее назад на Землю. Возможно, он все еще ее любит. Но  теперь  ясно,
что ей всегда был нужен Тони Грим.
     Он сердито пнул ногой  красноватый  от  содержащегося  в  нем  железа
камень.
     - Если бы все было по-другому, Элора, то может  быть...  -  он  резко
передернул плечами и посмотрел на Тони. - В любом случае, -  продолжил  он
решительно, - сегодня вечером я отправляюсь в Астрофон.
     В тот вечер, после того как  они  помогли  ему  собраться,  он  зажег
костер из своих старых книг и бумаг.  Огонь  бледно  горел  в  разряженном
воздухе, и над ним поднималось облачко едкого дыма.
     Именно этот запах и стал той ниточкой, которая повела Брека  Веронара
назад через годы, когда ему в нос ударил запах жженой  бумаги.  Сигару  он
взял из коробки, которая только что прибыла с Земли - она была сделана  по
его специальному заказу.
     Он мог позволить  подобную  роскошь.  Иногда,  фактически,  он  почти
сожалел о том высоком положении, которого  добился  на  стороне  Астрарха.
Космические офицеры и даже его ревнивые подчиненные в лаборатории арсенала
никогда не могли забыть, что он был землянином, ренегатом.
     Запах  сигары  озадачил  его.  Он  неторопливо  отломил  обуглившийся
кончик, содрал коричневую обертку  и  под  ней  обнаружил  туго  свернутый
бумажный цилиндр. Сдвинув резинки, он открыл  его.  Взгляд  на  написанное
заставил его сердце бешено заколотиться.
     Это была рука Элоры Рони!
     Брек Веронар знал этот мелкий изящный почерк. Когда-то  Билл  Вебстер
берег как сокровище записку, которую она написала ему, когда они еще  были
друзьями. Он с нетерпением принялся читать письмо:

     "Дорогой  Билл.  Это  единственный  способ,  благодаря  которому   мы
надеемся связаться с тобой, миновав шпионов  Астрарха.  Твое  старое  имя,
Билл, может показаться тебе странным. Но мы - Тони и я - хотим,  чтобы  ты
помнил, что ты землянин.
     Ты не можешь  знать,  от  какого  угнетения  сейчас  страдает  Земля,
находясь под пятой Астрарха. От независимости почти  ничего  не  осталось.
Ослабленное и коррумпированное правительство сдает во всем. Жизнь  каждого
землянина  душится  налогами   и   несправедливыми   штрафами,   нечестным
соперничеством с торговцами Астрарха.
     Но Земля, Билл, еще не полностью сдалась. Мы  собираемся  драться  за
нашу свободу. Многие годы нашей жизни, моей и Тони  -  были  отданы  этому
плану; как и тяжелый труд и жертвы со стороны многих людей-землян.  У  нас
есть по крайней мере шанс вернуть нашу потерянную свободу.
     Но нам нужен ты, Билл, отчаянно.
     Ради своего собственного мира,  вернись.  Попроси  отпустить  тебя  в
отпуск на Марс. Астрарх не откажет тебе в этом. Восьмого апреля в  пустыне
рядом с Тораном, там, где мы гуляли в  день  твоего  отъезда,  тебя  будет
ждать корабль.
     Каким бы ни было твое решение, Билл, мы верим, что ты уничтожишь  это
письмо и сохранишь его содержание в тайне. Но мы верим, что ты  вернешься.
Ради Земли и ради твоих старых друзей.
                                                            Тони и Элора."

     Долгое время Брек Веронар сидел за своим столом, глядя  на  обгорелый
сморщившийся  листочек.  Его  глаза  слегка  затуманились,  и  он   увидел
загорелое живое  лицо  марсианской  девушки,  ее  умоляющие  карие  глаза.
Наконец он вздохнул и медленно потянулся к зажигалке.  Он  держал  письмо,
пока пламя полностью не поглотило его.

     На следующий день в лабораторию  вошли  четыре  космических  офицера.
Одетые  в  яркие  золотой  и  малиновый  цвета  Астрарха,  они   держались
высокомерно, а  во  вкрадчивом  голосе  капитана  слышалась  торжествующая
ненависть.
     - Землянин, ты  под  техническим  арестом  по  приказу  Астрарха.  Ты
немедленно последуешь за нами в его штаб на борту "Королевы-воительницы".
     Брек Веронар знал, что его ужасно не любят,  но  очень  редко  видел,
чтобы это чувство проявлялось так открыто. Встревоженный,  он  запер  свою
лабораторию и последовал за четверкой офицеров.
     "Королева-воительница",  флагманский   корабль   космических   флотов
Астрарха, лежал в своей колыбели у края огромного поля за  низкими  серыми
укреплениями. Тысяча футов и четверть миллиона тонн сражающегося  металла,
с шестьюдесятью четырьмя двадцатичетырехдюймовыми стволами, расположенными
в восьми выступающих сферических башнях.  Это  была  самая  мощная  машина
разрушения, которую когда-либо видела система.
     Молчаливый гордый, Брек Веронар почти совсем забыл о  своей  тревоге,
когда электрокар быстро повез их через  поле.  Огонь  этих  мощных  орудий
направлял его автопилот - а  иначе  определитель  диапазона  ахронического
поля, самостоятельно производящий вычисления, создателем которого был  он,
Брек Веронар. Это был боевой мозг корабля - всего флота Астрарха.
     Не удивительно, что эти люди испытывали ревность.
     - Идем, ренегат, - тон капитана  с  суровым  лицом  был  зловещим.  -
Астрарх ждет.
     Одетые в яркую форму охранники  отвели  их  в  тесные,  но  роскошные
апартаменты Астрарха, на корме корабля, рядом  с  установкой  автоприцела,
глубоко внутри бронированных внутренностей корабля. Астрарх  оторвался  от
проекции карты и сухо приказал двум офицерам подождать снаружи.
     - Ну, Веронар?
     Невысокий, тяжелый,  крепкий  человек,  диктатор  Астрарха  буквально
излучал жестокую энергию. Его волосы были завиты и надушены, лицо казалось
нарумяненной и напудренной маской, а завернутая в шелк фигура была увешена
бриллиантами. Но ничто не могло скрыть силу его ястребиного носа и горячих
черных глаз.
     Астрарх  никогда  не  поддавался   постоянному   давлению   ревности,
направленному против Брека Веронара. Чувство,  связывающее  их,  переросло
почти в дружбу. Но сейчас  по  тому,  как  холодно  и  требовательно  были
произнесены эти первые слова и  по  тому,  как  изучающе  сверкнули  глаза
правителя, землянин почувствовал, что его положение чрезвычайно опасно.
     Его голос стал напряженным от тревоги.
     - Я арестован?
     Астрарх улыбнулся и схватил его за руку.
     - Мои  люди  переусердствовали,  Веронар,  -  голос  был  теплым,  но
несмотря на это Брек Веронар не мог не почувствовать в  нем  что-то  резко
критическое, убийственное. - Я просто  хочу  поговорить  с  тобой.  Скорое
выступление флота оставляет мало времени.
     Астрарх изучал его из-под улыбающейся маски.
     - Веронар, ты служил мне верно. Я оставляю  Астрофон,  отправляясь  в
полет с флотом, и чувствую,  что  ты  также  заслужил  отпуск.  Ты  хочешь
отдохнуть от своих обязанностей, скажем, отправиться на Марс?
     Брек Веронар вздрогнул под пронизывающим взглядом черных глаз.
     - Спасибо, Горро, -  выдавил  он.  -  Он  был  среди  тех  нескольких
привилегированных, называвших Астрарха  по  имени.  -  Возможно,  попозже.
Наводящее торпедное устройство не закончено. И у меня есть несколько  идей
по усовершенствованию автоприцела. Я бы предпочел остаться в лаборатории.
     На мгновение улыбка правителя показалась землянину искренней.
     - Астрарх в долгу перед тобой за автоприцел. Возросшая точность  огня
фактически  вчетверо  увеличила  наш  флот,  -  его  взгляд   снова   стал
пристальным, настороженным. - Возможно ли дальнейшее усовершенствование?
     Брек Веронар перестал дышать. Его колени слегка дрогнули. Он знал что
от того, что он скажет, зависит его жизнь. Он глотнул, и первые его  слова
прозвучали неуверенно.
     - Геодезический анализ и интеграция - абсолютно новая наука, - сказал
он с отчаянием. - Было бы глупо ограничивать возможность.  При  достаточно
точном захвате  целеполя  ахронического  детектора  должны  быть  способны
прослеживать линии любого объекта почти неопределенно в будущем...
     Он сделал паузу, чтобы придать  большее  значение  тому,  что  скажет
дальше.
     - ...Или в прошлом!
     В глазах Астрарха засветился интерес. Брек почувствовал, что  к  нему
возвращается уверенность. Его слабый голос зазвучал более ровно.
     - Помнишь, прицел абсолютно нов. Ахроническое поле  можно  сделать  в
тысячу раз более чувствительным, чем любой телескоп, я полагаю, в  миллион
раз!  А   ахронический   луч   устраняет   временное   запаздывание   всех
электромагнитных методов  наблюдения.  Будучи  безвременным,  как  это  ни
парадоксально, он облегчает исследование времени.
     - Исследование? - спросил диктатор. - А ты  говоришь  довольно  дикие
вещи, Веронар.
     - Любой искатель диапазона в  некотором  смысле  исследует  время,  -
поспешил уверить его Брек. - Он  анализирует  прошлое,  чтобы  предсказать
будущее, так что снаряд, пущенный  с  движущегося  корабля  и  отклоненный
гравитационными полями  космоса,  может  двигаться  тысячами  миль,  чтобы
встретить другой космический корабль в будущем.
     Приборы,  зависящие  от  визуального  наблюдения  и  электромагнитная
передача данных были не очень удачными. Одно попадание из тысячи считалось
хорошей стрельбой. Но автоприцел решил проблему - теперь ты  выговариваешь
стрелкам за то, что они не смогли попасть два раза из ста.
     Брек задержал дыхание.
     - Даже самый последний автоприцел -  всего  лишь  грубое  начало.  Он
достаточно хорош как  определитель  диапазона.  Но  поля  детектора  можно
сделать  бесконечно  более   чувствительными,   геодезическую   интеграцию
бесконечно точной. Должно быть возможно распутать прошлое на многие  годы,
вместо минут. Должно быть возможно предсказать положение корабля на недели
вперед  -  предвидеть  каждый  маневр  и  даже  наблюдать,   как   капитан
завтракает!
     Землянин снова затаил дыхание, его глаза блестели почти лихорадочно.
     - С точки зрения геодезического анализа, - прошептал он, - существует
еще один более дерзкий шаг - управление. Тебе известно современное  мнение
о том, что абсолютный факт не существует, есть только вероятность. Я  могу
доказать это! А вероятностью можно манипулировать через  давление  о  том,
что абсолютный  факт  не  существует,  есть  только  вероятность.  Я  могу
доказать  это!  А  вероятностью  можно   манипулировать   через   давление
ахронического поля. Говорю тебе, возможно даже...
     Ставший уверенным голос Брека снова дрогнул. Он увидел, что интерес в
глазах Астрарха сменился сомнением. Диктатор нетерпеливым жестом велел ему
замолчать. Ровным резким голосом он констатировал:
     - Веронар, ты - землянин.
     - Я когда-то был землянином.
     Черные горящие глаза изучали его.
     - Веронар, - произнес Астрарх, - проблема исходит с Земли. Мои агенты
раскрыли опасный заговор. Во главе его стоит инженер по имени Гримм,  жена
которого марсианка. Флот отправляется  на  подавление  восстания...  -  Он
замолчал. - Ну а теперь ты хочешь в отпуск?
     Брек Веронар молча стоял под взглядом безжалостных  глаз.  Теперь  он
был совершенно уверен, что жизнь его зависит  от  его  ответа.  Он  сделал
долгий неровный вдох.
     - Нет, - ответил он.
     И все равно напряжение, с которым Астрарх  всматривался  в  него,  не
ослабело.
     - Мои офицеры, - произнес правитель, - возражали против  того,  чтобы
воспользоваться твоими услугами против Земли. Они подозревают тебя.
     Брек Веронар сглотнул.
     - Гримм и его жена, - хрипло прошептал  он,  -  когда-то  были  моими
друзьями. Я надеялся, что мне не придется предавать их. Но  я  получил  от
них записку.
     Он снова глотнул и задержал дыхание.
     - Чтобы доказать твоим людям, что я больше  не  землянин  -  корабль,
который они послали за  мной,  будет  ждать  восьмого  апреля  по  земному
календарю в пустыне южнее марсианского города Торан.
     Белая вялая маска Астрарха улыбнулась.
     - Я рад, что ты мне это сказал, Веронар, -  произнес  он.  -  Ты  был
очень полезен и ты мне нравишься. Теперь я  могу  сказать  тебе,  что  мои
агенты прочитали письмо  в  сигаре.  Мятежный  корабль  был  перехвачен  и
уничтожен космическим патрулем, всего несколько часов назад.
     Голова Брека Веронара закружилась.
     - Тебе больше нечего бояться, - Астрарх прикоснулся к его руке. -  Ты
будешь сопровождать флот  в  качестве  ответственного  за  автоприцел.  Мы
стартуем через пять часов.
     Длинный черный корпус "Королевы-воительницы" - поднялся на сверкающих
столбах огня, ведя за собой эскадру. Другие эскадры  поднялись  с  баз  на
Палласе, Весте, Туле и Эросе. Второй флот направился к Солнцу со своих баз
на Троянских планетах.  Четыре  недели  спустя  двадцать  девять  огромных
кораблей сошлись в месте встречи внутри орбиты Марса.
     Армада Астрарха двинулась к Земле.
     Стоя рядом с диктатором возле карты, Брек недоумевал:
     - Я все еще не вижу причины для такой демонстрации силы, - сказал он.
- Почему ты собрал три четверти своих  космических  сил  для  того,  чтобы
сокрушить горсть заговорщиков?
     - Нам придется иметь дело больше, чем с горстью заговорщиков, -  Брек
чувствовал, что скрытое бледной маской лицо Астрарха напряжено от тревоги.
- Миллионы землян работали годами, чтобы подготовить это восстание.  Земля
построила космический флот.
     - Флот?
     - Части кораблей производились в тайне, главным образом на  подземных
заводах,  -  сказал  ему  Астрарх.  -  Корабли   собирали   водолазы   под
поверхностью пресноводных озер. Твой старый друг, Гримм,  умен  и  опасен.
Нам придется уничтожить  его  флот,  прежде  чем  мы  обстрелами  заставим
подчиниться планету нам.
     Напряженный взгляд Брека встретился с глазами Астрарха.
     - Сколько у них кораблей?
     - Шесть.
     - Значит, мы превосходим их в  пять  раз,  -  Брек  выдавил  из  себя
улыбку. - Не считая дополнительного  преимущества  благодаря  автоприцелу.
Для нас это будет не сражение, а пустяк.
     - Может быть и так, - ответил Астрарх. - Но Гримм - способный ученый.
Он  изобрел  новый  тип  реакционной  трубы,   по   некоторым   параметрам
превосходящей нашу.
     Взгляд его темных глаз стал суровым.
     - Это будет битва землянина с землянином, - сказал он мягко. - И один
из вас должен погибнуть.
     День за днем армада спускалась к Земле.
     Автоприцел был также глазами флота, а не только  его  боевым  мозгом.
Чтобы дать более длинные базовые линии для автоматических триангуляций, на
шести кораблях были установлены дополнительные датчики ахронического поля.
Плотные ахронические лучи несли свои данные в огромную главную  машину  на
"Королеве-воительнице". Автоприцел выслеживал каждый  корабль  при  помощи
ахронического луча и направлял огонь орудий.
     "Королева-воительница" вела за собой флот. Автоприцел  держал  другие
корабли строго на прямой линии за нею, так что в телескопы на Земле  можно
было увидеть только одно круглое поперечное сечение. До  мятежной  планеты
было еще двадцать миллионов миль и пятьдесят  часов  пути  при  нормальном
замедлении, когда автоприцел обнаружил флот врага.
     Брек Веронар сидел у изогнутой панели  управления.  За  ним  в  слабо
освещенной  бронированной  комнате  возвышалась  громада  главной  машины.
Собранные вместе тысячи зеленых ящиков -  сложные  клеточки  механического
мозга -  заставляли  работать  геодезические  анализаторы  и  интеграторы.
Датчики ахронического поля - органы чувств мозга - размещались в ничем  не
примечательных черных ящиках. А паутина лучей ахронической  трансмиссии  -
мгновенных ультракоротких неэлектромагнитных волн субэлектронного порядка,
нервная ткань, соединявшая клеточки, - была абсолютно невидима.
     Перед Бреком стоял двадцатифутовый куб  стереоэкрана,  через  который
мозг сообщал о своих находках. Сейчас куб был черным, кристальная  чернота
космоса. На фоне этой черноты во всем своем коралловом великолепии  дрожал
длинный нечеткий серп Земли. Рядом виднелся более маленький  стакан  Луны,
грубой от сияния своей искусственной атмосферы.
     Брек прикоснулся к сложным кнопкам управления. Луна  выскользнула  из
куба. Земля выросла и повернулась. Вот так  автоприцел  завоевал  время  и
пространство. Он показывал солнечную сторону планеты.
     Земля заполнила куб, невероятно реальная. Огромный белый диск зоны  с
низким давлением лежал на сверкающей голубизне Тихого Океана. Другой диск,
закрывая зимнюю Северную Америку достигая яркой шапки Арктики.
     В темной комнате зазвучал  гонг.  Многочисленные  точки  белого  огня
вспыхнули на фоне изображения в кубе. Появилась стрела  красного  пламени.
На ее острие находилась крошечная черная точка.
     Гонг ударил снова, и из туч вылетела еще одна черная пылинка. За  ней
последовала третья. Вскоре их было уже шесть. Наблюдавший за экраном  Брек
Веронар почувствовал, как невольно зашевелилась его гордость, и  в  то  же
время его охватило слабое сожаление.
     Эти шесть кораблей были могучими детьми Тони Грима  и  Элоры,  боевая
сила Земли. Брек ощутил, как болезненно напряглись мышцы его горла.
     Тони, наверняка, на  борту  одного  их  этих  кораблей.  Бреку  стало
интересно, как он выглядит после этих двадцати  лет.  Сохранились  ли  его
веснушки? Растолстел ли он? По-прежнему ли от сосредоточенности появляются
между его голубыми глазами маленькие морщинки?
     Элора, будет ли она рядом с ним?  Брек  знал,  что  да.  Мысленно  он
увидел марсианскую девушку, стройную, живую и энергичную  как  всегда.  Он
попытался отогнать от  себя  ее  образ.  Время,  наверняка,  изменило  ее.
Возможно, годы тяжелого труда и опасности  измотали  ее,  а  темные  глаза
должно быть утратили свой блеск.
     Бреку  необходимо  забыть,   что   эти   шесть   маленьких   пятнышек
представляют жизнь Тони и Элоры и  независимость  Земли.  Это  всего  лишь
шесть  маленьких  кусочков  вещества,  шесть  целей  для  автоприцела.  Он
наблюдал за тем, как они поднимались, огибали  огромный  светящийся  изгиб
планеты. Это всего лишь шесть математических точек, прокладывающих мировые
линии через континуум, создавая геодезический рисунок,  который  распутают
анализаторы и который интеграторы спроецируют на будущее...
     Гонг ударил снова.
     Напрягшись от внезапно охватившей его тревоги, Брек схватил телефон.
     - Дайте мне Астрарха... срочный доклад... нет, адмирал не подойдет...
Горро, автоприцел поймал флот Земли. Да, только шесть кораблей, взлетают с
солнечной стороны. Но имеется одна пугающая вещь.
     Брек Веронар говорил хрипло, задыхаясь.
     - Уже за планетой они образовали линию атаки.  Ось  тянется  точно  в
нашем направлении. Это значит, что они знают наше точное положение еще  до
того, как вошли в поле видимости телескопа. Это наводит на  мысль  о  том,
что Тони Гримм изобрел свой собственный автоприцел!
     Напряженные часы тянулись медленно. Флот Астрарха  сбросил  скорость,
чтобы облететь и обстрелять планету-мать после того, как закончится битва.
Корабли Земли двигались с полным нормальным ускорением.
     - Они  должны  остановиться,  -  произнес  Астрарх.  -  В  этом  наше
преимущество. Если они пройдут мимо нас на большой скорости, мы  разбомбим
планету и заставим ее покориться до того, как они  смогут  вернуться.  Они
должны вернуться назад, и мы разделаемся с ними.
     Однако, флот Земли продолжал сохранять  ускорение,  и  в  душе  Брека
Веронара  медленно  зашевелилась   тревога.   Существовало   только   одно
объяснение. Земляне ставили на карту жизнь своей планеты,  рассчитывая  на
одно короткое столкновение.
     Словно были уверены в победе!
     Час  сражения  приближался.  Плотные  ахронические  лучи   передавали
приказы,  исходившие  из  командного  отсека   Астрарха,   и   флот   стал
разворачиваться в боевой порядок, принимая  форму  огромной  корзины,  так
чтобы каждое имеющееся орудие было нацелено на врага.
     Час - и мгновение!
     В огромном темном пространстве, где располагался автоприцел, заглушая
своим потрескиванием жужжание ахронического генератора,  динамик,  который
был голосом великого мозга, пугающе отсчитывал минуты.
     - Минус четыре...
     Автоприцел  был  включен,  датчики   настроены,   направляющие   реле
испытаны, тысячи деталей проверены. Стоя у панели управления, Брек Веронар
пытался расслабиться. Его роль была сыграна.
     Космическое сражение было битвой машин.  Человеческие  существа  были
слишком слабыми, слишком медлительными даже для того,  чтобы  понять  игру
титанических сил, которые они выпустили на волю.  Брек  пытался  думать  о
том, что он изобретатель автоприцела, пытался бороться  с  охватившим  его
ужасом беспомощности.
     - Минус три...
     Натриевые  снаряды  заполнили  пустоту  впереди  огромными  вспышками
серебряного пламени - ибо автоприцел  сделал  ненужными  телескопы  и  дал
кораблям возможность сражаться сквозь густые дымовые завесы.
     - Минус два...
     Два флота сходились с относительной скоростью в один  миллион  двести
тысяч миль в час. Максимальным радиусом действия  двадцатидюймовый  орудий
даже при помощи автоприцела были всего двадцать  тысяч  миль  в  свободном
пространстве. Натриевые экраны оставляли небольшие клубы дыма и серебряные
шлейфы в большом черном кубе.
     Что, Брек это понимал,  означало,  что  сражение  может  продолжаться
всего две минуты.  В  этот  короткий  промежуток  времени  решится  судьба
Астрарха и Земли, Тони Грима и Элоры и его собственная.
     - Минус один...
     Натриевые экраны оставляли небольшие клубы дыма и серебряные шлейфы в
большом черном кубе. За ними благодаря волшебству  датчиков  ахронического
поля  можно  было  увидеть   шесть   земных   кораблей,   которые   теперь
расположились тесным кольцом, готовые к действию.
     Брек Веронар посмотрел на украшенный драгоценными  камнями  хронометр
на  запястье,  подарок  Астрарха.  Прислушиваясь  к  усиливающемуся   гулу
ахронических генераторов, он затаил дыхание и инстинктивно напрягся.
     - Ноль!
     "Королева-воительница" задрожала до кончиков своих  огромных  орудий,
издавших залп каждые полсекунды. Брек выдохнул и посмотрел  на  хронометр.
Это все, что он должен были делать. А через две минуты...
     Корабль  содрогнулся,  свет  погас.  И  внезапно   куб   стереоэкрана
потемнел. Ахронические интеграторы застучали и остановились...
     Орудия перестали греметь.
     "Питание!"  -  рявкнул  Брек  в  телефон.  -  "Дайте   мне   питание!
Чрезвычайная ситуация, автоприцел не работает и..."
     Но телефон молчал.

     Ударов больше не последовало. В погруженной в темноту большой комнате
воцарилась тишина. Казалось, прошла вечность, прежде чем загорелись слабые
лампы аварийного освещения. Брек  снова  посмотрел  на  свой  хронометр  и
понял, что сражение окончено.
     Но кто победитель?
     Он  пытался  надеяться,  что  сражение  было  выиграно  прежде,   чем
последний случайный бортовой залп покалечил флагманский  корабль,  до  тех
пор, пока в комнату спотыкаясь не вошел Астрарх, бледный и ошеломленный.
     - Разбиты, - пробормотал он. - Ты подвел меня, Веронар.
     - Каковы потери? - прошептал Брек.
     - Все,  -  потрясенный  правитель  устало  упал  в  кресло  у  панели
управления. Твои ахронические лучи мертвы. Пять кораблей смогут сообщить о
поражении  по  радио.  Есть  надежда,  что  два   из   них   можно   будет
отремонтировать.
     "Королева"  повреждена.  Реакционные  батареи  снесло   снарядом,   и
основная электростанция мертва. О ремонте не может быть  и  речи.  А  наша
нынешняя орбита подведет нас слишком близко к солнцу.  Ни  один  из  наших
кораблей не в состоянии спасти нас. Мы зажаримся живьем.
     Его надушенная голова безнадежно поникла.
     - За эти две минуты Астрарх был уничтожена, - он поднял свои запавшие
потускневшие глаза на Брека. - Всего за две минуты!
     Он изо всей силы ударил белым кулаком по столу.
     - Если бы время можно было вернуть назад!
     - Как получилось, что нас разбили?  -  спросил  Брек.  -  Я  не  могу
понять.
     - Искусство стрельбы, - стало ответил Астрарх. - У Тони Грима кое-что
получше твоего автоприцела. Он превратил нас в куски, прежде чем мы смогли
отыскать диапазон. - На его лице застыла горькая маска. - Если бы двадцать
лет назад мои агенты наняли его вместо тебя...  -  Он  прикусил  губу  так
сильно, что появилась кровь. - Но прошлое нельзя изменить...
     Брек пристально смотрел на огромную молчавшую массу автоприцела.
     - Пожалуй, - прошептал он, - это можно сделать...
     Астрарх поднялся на ноги и вцепился в него дрожащими руками.
     - Ты говорил об этом раньше,  -  возбужденно  выдохнул  правитель.  -
Тогда я тебя не слушал. Но теперь - попытайся сделать все, что ты  можешь,
Веронар. Не дай нам зажариться живьем в перигее. Ты действительно думаешь,
что...
     Астрарх покачал бледной головой.
     - Я сошел с ума, - прошептал он. - Говорить  о  том,  чтобы  изменить
хотя бы две минуты прошлого.
     Но он не сводил с Веронара своих впавших глаз.
     - Хотя ты делал удивительные вещи, Веронар.
     Землянин все так же, не открывая взгляда, смотрел  на  свое  огромное
творение.
     - Автоприцел дал мне один ключик  еще  перед  сражением,  -  медленно
выдохнул он. - Поля детектора поймали луч Тони  Грима  и  проанализировали
частоты. Он использует ахроническое излучение,  которое  на  целую  октаву
выше,  чем  все,  что  пробовал  я.  Возможно,   это   и   есть   путь   к
чувствительности и проникновению, на которое я надеялся.
     В глазах Астрарха вспыхнула надежда.
     - Ты веришь в то, что нас можно спасти? Как?
     - Если луч высокой частоты может обнаружить определяющие факторы,  то
возможно, их можно будет изменить при достаточно мощном  поле.  Помни,  мы
имеем дело с вероятностью, а не с абсолютом. И что незначительные  факторы
могут обусловливать огромные результаты.
     - Датчики придется перестроить. И нам нужна энергия.  Энергия,  чтобы
спроектировать поля обнаружения. И река энергии, если мы сможем обнаружить
решающий фактор и попытаемся изменить его. Но электростанции мертвы.
     Перестрой свои датчики, - сказал  ему  Астрарх,  -  и  у  тебя  будет
энергия, даже если мне придется отправить всех, кто находится на  борту  в
топки преобразователя в качестве топлива.
     Снова спокойный и уверенный в себе низенький  человечек  наблюдал  за
высоким сухопарым землянином.
     - Ты - странная личность, Веронар. Сражаешься со временем и  судьбой,
чтобы сокрушить планету,  на  которой  родился.  Неудивительно,  что  люди
называют тебя ренегатом.
     Помолчав некоторое время, Веронар устало покачал головой.
     Помолчав некоторое время, Веронар устало покачал головой.
     - Я не хочу испечься  заживо,  -  произнес  он  наконец.  -  Дай  мне
энергию, и мы повторим это сражение.

     Остатки "Королевы" падали к Солнцу. Десятка два  опытнейших  техников
трудились под руководством Брека чтобы восстановить ахронические  датчики.
А еще сотня людей работала под безжалостным наблюдением  самого  Астрарха,
пытаясь отремонтировать поврежденные атомные преобразователи.
     Они  пересекли  орбиту  Венеры,  когда  загудел  снова   заработавший
автоприцел. Астрарх стоял рядом с Бреком у  изогнутой  панели  управления.
Тень сомнения снова затуманила его покрасневшие от недосыпания глаза.
     - Ну а теперь, - требовательно спросил он, - что мы можем  сделать  в
смысле сражения?
     - Непосредственно, ничего, - признался  Брек.  -  Сначала  мы  должны
исследовать прошлое. Мы должны  отыскать  фактор,  который  заставил  Тони
Грима изобрести автоприцел превосходящий  мой.  При  помощи  поля  высокой
частоты и, если потребуется, полной мощности преобразователей  корабля  мы
должны повернуть этот фактор назад.  Тогда  сражение  будет  иметь  другой
исход.
     Ахронические интеграторы  зажужжали,  по  мере  того  как  Брек  стал
нажимать кнопки на панели, и в огромном черном кубе замелькали  призрачные
изображения. Символы из цветного огня вспыхивали и исчезали.
     - Ну, - нетерпеливо выдохнул Астрарх.
     - Он работает, - успокоил его Брек. -  Поля  обнаружения  следуют  по
мировым линиям, которые пересеклись в точке сражения,  на  месяцы  и  годы
назад. Анализаторы изолируют наименьший и, следовательно,  наиболее  легко
изменимый фактор.
     Астрарх сжал его плечо.
     - Там в кубе ты сам!
     Призрачная фигура землянина  исчезла,  потом  снова  появилась.  Брек
Веронар увидел себя в  кубе  раз  сто.  Обычно  он  находился  в  огромной
лаборатории арсенала в Астрофоне. И всегда он был одет по-другому,  всегда
был моложе.
     Затем фон изменился. У Брека  перехватило  дыхание,  когда  он  узнал
бесплодные, каменистые, цвета охры холмы и низкие желтые кирпичные здания.
Он едва не вскрикнул, увидев веснушчатого рыжеволосого парня  и  стройную,
загорелую, темноглазую девушку.
     - Это на Марсе, - прошептал он. - Рядом с Тораном. Он -  Тони  Гримм,
она - Элора Рони, марсианская девушка, которую мы любили.
     Мигающее  изображение  вдруг  остановилось,  и  на   экране   застыла
картинка. Скамейка в пыльном университетском городке  у  низкой  кирпичной
стены. Элора Рони со стопкой книг на  коленях,  на  которых  лежал  листок
бумаги, и с ручкой в руке. Ее темные глаза устремлены вдаль, ее  загорелое
лицо напряжено и озабочено.
     В огромной сумеречной комнате на  борту  разбитого  военного  корабля
мягко ударил гонг. Красная стрелка метнулась в кубе, указывая на  записку,
которая лежала на коленях  у  девушки.  Над  нею  вспыхнули  символические
знаки. И Брек понял, что ахронические интеграторы перестали гудеть.
     - Что это? - изумлено спросил Астрарх. - Школьница, пишущая  записку?
Какое отношение она имеет к космическому сражению!
     Брек взглянул на горящие символы.
     - Она решала судьбу сражения, в тот день, двадцать лет назад!  -  его
голос звенел от возбуждения. - Понимаешь, в тот вечер она  договорилась  с
Тони Гримом пойти на танцы в Торан. Но ее отец читал специальную лекцию по
новым теориям ахронической силы. Тони отказался от свидания,  чтобы  пойти
на лекцию.
     Брек смотрел на неподвижный образ в  кубе,  и  его  голос  становился
более хриплым.
     - Элора рассердилась, это было еще до того,  как  она  хорошо  узнала
Тони. Я попросил ее встретиться со  мной.  И  в  тот  момент,  который  ты
видишь, она только что написала записку чтобы сообщить мне, что пойдет  на
танцы со мной.
     Брек глотнул.
     - Но она в нерешительности, видишь? Это потому что  она  любит  Тони.
Надо совсем немного,  чтобы  она  порвала  записку,  адресованную  мне,  и
написала другую, Тони, чтобы сказать, что она пойдет на лекцию с ним.
     Астрарх был похож на труп.
     - Но как это может решить исход сражения?
     - В том прошлом, в котором мы жили, -  объяснил  ему  Брек,  -  Элора
послала записку мне. Я пошел с нею на танцы и пропустил  лекцию.  Тони  же
пошел на лекцию, и после нее у  него  зародилась  идея,  которая  в  конце
концов сделала его автоприцел лучше, чем мой.
     - Но если бы она написала  вместо  меня  Тони,  он  бы  предложил  из
искреннего раскаяния отказаться от лекции -  так  показывают  анализаторы.
Вместо Тони на лекцию  пошел  бы  я,  и  мой  автоприцел  в  конце  концов
превзошел бы его.
     Бледная как воск голова Астрарха медленно кивнула.
     - Но ты действительно можешь изменить прошлое?
     Мгновение Брек не отвечал.
     - У нас  есть  вся  мощь  преобразователей  корабля,  -  произнес  он
наконец. - У нас есть высокочастотное ахроническое поле,  как  рычаг,  при
помощи которого мы можем ее применить.  Потратив  миллионы  киловатт,  мы,
наверняка, сможем стимулировать  несколько  клеточек  в  мозгу  школьницы.
Посмотрим.
     Его длинные бледные пальцы  быстро  заскользили  по  кнопкам  панели.
Наконец он осторожно коснулся зеленой кнопки. Снова  царившую  на  корабле
тишину нарушил  шепот  преобразователей.  Ахронические  интеграторы  опять
зажужжали. За ними завыли гигантские трансформаторы, и застывшая на экране
картина внезапно ожила.
     Элора Рони  порвала  записку,  которая  начинались  словами  "Дорогой
Билл", Брек и Астрарх наклонились вперед, глядя,  как  ее  быстрые  пальцы
пишут "Дорогой Тони, извини меня за то,  что  я  рассердилась.  Можно  мне
пойти на лекцию моего отца вместе с тобой? Сегодня вечером..."
     Изображение исчезло.

     - Минус четыре...
     Металлический скрежещущий голос  динамика  вернул  Брека  Веронара  к
действительности. Он вздрогнул. Неужели он  задремал,  когда  до  контакта
всего четыре минуты? Он затряс головой. У него  было  странное  неприятное
чувство, словно он забыл  ночной  кошмар,  в  котором  состоялось  и  было
проиграно сражение.
     Он потер глаза и скользнул взглядом по панели управления.  Автоприцел
был включен, датчики настроены, направляющие реле испытаны. Его роль  была
сыграна. Он попытался расслабиться.
     - Минут три...
     Натриевые бомбы...
     Вглядываясь в черный куб экрана, Брек еще раз увидел шесть  крошечных
черных пылинок - корабли Тони Грима. Он не удержался и с тревогой  покачал
головой.
     Тони что сошел с ума? Почему он не повернет в  сторону,  не  отсрочит
контакт? Рассыпавшись в космосе, его корабли могли  бы  нарушить  торговлю
Астрарха и остановить обстрел Земли. Но в лобовой атаке они были обречены.
Брек прислушался к спокойному гудению ахронических интеграторов. При таких
условиях новый автоприцел давал точность огня в сорок процентов. Даже если
стрельба Тони была совершенной, шансы все равно были два к одному не в его
пользу.
     - Минус два...
     Две  минуты!  Брек  взглянул  на  украшенный   драгоценными   камнями
хронометр на запястье. На мгновение у него мелькнуло странное чувство, что
форма его ему не знакома. Странно, ведь он носил его двадцать лет.
     Циферблат слегка затуманился. Он помнил  день,  когда  Тони  и  Элора
подарили этот хронометр ему.  -  День,  когда  он  покидал  университет  и
отправлялся в Астрофон. Это был слишком хороший подарок. Ни  у  одного  из
них не было больших денег.
     Интересно, подумал он, догадывался ли  Тони  о  его  любви  к  Элоре.
Возможно, даже лучше, что она всегда отвергала его ухаживания.  Их  дружба
никогда не была омрачена тенью ревности.
     - Минус один...
     Нет, так не пойдет! Брек сердито перевел взгляд назад  на  экран.  Он
все еще каким-то образом видел в серебряных натриевых облаках лица Тони  и
Элоры. Он все еще не мог забыть странно незнакомого ощущения хронометра на
своем запястье, похожего на нежное прикосновение пальцев Элоры, когда  она
застегивала его.
     Вдруг черные крапинки на экране перестали быть  целями.  Брек  сделал
долгий судорожный вдох. В конце концов он землянин.  После  двадцатилетней
щедро оплачиваемой службы Астрарху, этот  период  времени  все  равно  был
самой большой его ценностью.
     Его серые глаза прищурились.  Без  автоприцела  флот  Астрарха  будет
абсолютно  слеп  в  натриевых  облаках.  Если  Тони  получит  какой-нибудь
ахронический указатель, он сможет уничтожить его.
     Худое тело Брека задрожало. Он  знал,  что  карой,  наверняка,  будет
смерть. Во время сражения или после, неважно. Он знал, что примет  ее  без
сожаления.
     Ахронические     интеграторы     жужжали     от     напряжения,     и
"Королева-воительница" содрогнулась от первого залпа своих  орудий.  Затем
сжатые  кулаки  Брека  Веронара  упали  на  тщательно  отлаженную   панель
управления. Автоприцел перестал гудеть. Орудия перестали палить.
     Брек поднял телефон Астрарха.
     - Я отключил автоприцел, -  голос  его  звучал  тихо  и  спокойно.  -
Совершенно невозможно настроить его снова на две минуты.
     Телефон щелкнул и замолчал.

     Корабль задрожал, и свет погас. Завыли  сирены.  Защелкали  воздушные
клапана. Свет вспыхнул, потом снова погас. Наконец удары  прекратились.  В
огромной, погруженной в темноту комнате  воцарилась  тишина.  Единственным
звуком было слабое частое тиканье хронометра.
     Прошла вечность, прежде чем загорелись лампы аварийного освещения.  В
комнату спотыкаясь вошел Астрарх, он казался бледным и ошеломленным.
     За ним следовала группа офицеров.  Их  злые  искаженные  ужасом  лица
совершенно не гармонировали с веселыми униформами.  Перед  их  мстительной
ненавистью, Брек почувствовал, как  его  охватили  холод  и  слабость.  Но
Астрарх остановил их.
     - Землянин обрек и себя тоже, -  произнес  потрясенный  правитель.  -
Вряд ли вы сможете сделать еще что-то. И, конечно, не надо спешить.
     Он оставил их ворчать у дверей, а сам медленно подошел к Бреку.
     - Разбит, - прошептал он. - Ты уничтожил меня,  Веронар.  -  Дрожащей
рукой он провел по белой восковой маске лица. - "Королева" повреждена.  Ни
один из наших кораблей не может спасти нас. Мы зажаримся живьем.
     Его впавшие тусклые глаза уставились на Брека.
     - За эти две минуты ты уничтожил Астрарх. - Его голос казался  просто
уставшим, и, странно, но в нем не было горечи. - Всего две минуты. Если бы
время можно было вернуть назад...
     - Да, - ответил Брек. - Я остановил автоприцел. - Он вызывающе поднял
худые плечи и встретился с угрожающими взглядами офицеров. - И они  ничего
не могут сделать!
     - А ты можешь? - в глазах Астрарха мелькнула надежда.  -  Однажды  ты
сказал мне, Веронар, что прошлое можно изменить. Тогда я не хотел слушать.
Но сейчас... Попытайся сделать все, что ты можешь. Может быть, ты  сможешь
спасти себя от того неприятного, что планируют мои люди.
     Брек взглянул на ворчащих офицеров и покачал головой.
     - Я ошибался, - произнес он  медленно.  -  Я  не  учел  двухсторонней
природы времени. Но будущее, сейчас я это понимаю, так же реально,  как  и
прошлое.  За  исключением  направления  энтропийных  изменений  и   потока
сознания будущее и прошлое нельзя различить.
     Будущее определяет прошлое настолько же, насколько прошлое определяет
будущее. Можно выявить  определяющие  факторы  и  даже,  имея  достаточную
энергию, вызвать местные изменения геодезики. Но мировые линии фиксированы
в будущем так же жестко, как и в прошлом. Однако факторы  перестраиваются,
и конечный результат всегда будет одним и тем же.
     Восковое лицо Астрарха стало безжалостным.
     - В таком случае, Веронар, ты обречен.
     Брек медленно улыбнулся.
     - Не называй меня Веронаром, - тихо произнес он. - Я вспомнил как раз
вовремя, что я Вильям Вебстер, землянин. Ты можешь убить меня так как тебе
нравится. Но поражение Астрарха и новая  свобода  Земли  зафиксированы  во
времени - навсегда.

                              Джек УИЛЬЯМСОН

                              ЗВЕЗДНЫЙ СВЕТ

     Мистер Джейсон Пибоди вышел из трамвая. С облегчения сделав  глубокий
вдох открытого воздуха, он пошел вверх  по  Бенистер  Хилл.  Обеспокоенные
глаза его увидели, как впереди в  сгущавшихся  сумерках  появилась  первая
бледная звезда.
     Это заставило его с  тоской  вернуться  назад,  в  туман  детства  за
волшебными словами, которые он когда-то  знал.  Он  прошептал  заклинание,
придававшее силу:

                      Светлая звезда, яркая звезда,
                      Увиденная мною первая звезда,
                      Если б мог я, если б мог я,
                      Сделать так, чтобы сбылось то,
                      Чего желаю я.

     Мистер Пибоди был смуглокожим,  маленьким  лысым,  похожим  на  веник
человеком. Хотя сейчас его худые плечи и были расправлены, они  все  равно
выдавали сутулость, приобретенную за  двадцать  лет  сидения  за  счетными
машинками  и  бухгалтерскими  книгами.  Его  обычно  кроткое  лицо   имело
обиженное и отчаянное выражение.
     - Я хочу, чтобы...
     Не  сводя  со  звезды  полного   надежды   взгляда,   Мистер   Пибоди
заколебался. Его измученный мозг вернулся к болезненной домашней сцене, от
которой он только что сбежал. Кривая улыбка появилась на его обеспокоенном
лице.
     - Я хочу, - сказал он звезде, - чтобы я умел творить чудеса!
     Звезда потемнела и стала зловеще красной.
     - Необходимо творить чудеса, - добавил мистер Пибоди, чтобы содержать
семью на жалование бухгалтера. То есть такую семью, как моя.
     Звезда сверкнула зеленым обещающим цветом.
     Мистер Пибоди  все  еще  был  должен  тринадцать  тысяч  долларов  за
маленький оштукатуренный домик в двух  кварталах  от  Локаст-авеню:  плата
была  нетяжелой  как  рента,  и  еще  через  десять  лет  он  был  бы  его
собственным. В этот день Элла встретила его в двери влажным поцелуем.
     Элла - это миссис Пибоди. Она была похожа на статуэтку, блондинка, на
дюйм выше, чем он сам, с замечательным голосом. Ее долгий поцелуй заставил
его  почувствовать  себя  неловко.   Он   мгновенно   понял   -   сказался
двадцатидвухлетний опыт - что она что-то хочет.
     -  Так  приятно  оказаться  дома,  дорогая,  -  попытался  он  начать
контркампанию. - На работе сегодня было столько дел. - Его  усталый  вздох
был очень убедительным. - Старый Берг будет увольнять и увольнять, считая,
что мы все делаем работу только двух людей. Не знаю, кто будет следующим.
     - Мне так жаль, дорогой, - она снова одарила его влажным поцелуем,  и
в ее голосе прозвучало нежное сожаление. -  Теперь  иди  помойся.  Я  хочу
пообедать пораньше, потому что сегодня Дельфийская Лига.
     Ее голос был слишком сладким. Мистеру Пибоди  стало  интересно,  чего
она хочет. Ей всегда требовалось некоторое время,  чтобы  подойти  к  сути
дела. Однако, когда она  к  ней  подходила,  то  ее  вряд  ли  можно  было
остановить. Он сделал еще одну слабую попытку.
     - Я не знаю, как сложатся обстоятельства, - он устало пожал  плечами.
- Берг угрожает сократить нам жалованье. Страховка, плата за дом  и  дети.
Не знаю, как мы будем жить.
     Элла Пибоди снова подошла к нему и обняла своими мягкими  руками.  От
нее слабо пахло духами,  которыми  она  пользовалась  прошлым  вечером,  и
кухней.
     - Мы справимся, дорогой, - сказала она храбро.
     Она принялась весело болтать о незначительных событиях,  произошедших
за день. И то, что ей пришлось заняться делами на кухне, не остановило ее.
Ее замечательный голос отчетливо доносился до него, хотя он и закрыл дверь
в ванную.
     Демонстративно   преувеличивая   свою   усталость,   мистер    Пибоди
расположился в кресле. Он отыскал утреннюю газету  -  на  которую  у  него
никогда не было времени утром - развернул ее и вдруг  опустил  на  колени,
словно он чересчур устал чтобы  читать.  Делая  еще  одну  слабую  попытку
отвлечь ее внимание, он спросил:
     - Где дети?
     - Вильям шел чтобы встретиться с кем-то по поводу машины.
     Мистер Пибоди забыл об усталости.
     - Я говорил Вильяму, что он не может иметь машину, - проговорил он  с
некоторым жаром. - Я говорил ему, что он слишком молод и  безответственен.
Если он настаивает на том, чтобы купить какую-нибудь кучу металлолома, ему
придется платить за нее самому. Не спрашивая меня как.
     - А Бет, - продолжал голос миссис Пибоди, - поехала в центр  в  салон
красоты.
     Она подошла к двери кухни.
     - Но у меня есть для тебя потрясающая новость, дорогой.
     Веселые нотки в ее голосе сказали мистеру Пибоди, что следует ожидать
худшего. Ужасный момент наступил. С отчаяньем он поднял газету с коленей и
погрузился в чтение.
     -  Да,  дорогая,  -  сказал  он,  -  здесь  я  вижу,  чемпион  должен
встретиться с этим австралийцем, если...
     - Дорогой, ты меня слышишь? - всепроникающий голос Эллы Пибоди нельзя
было проигнорировать. - Сегодня вечером в  Дельфийской  Лиге  я  собираюсь
сделать доклад о Трансцендентальном Возрождении. Разве это не  удивительно
великолепная возможность?
     Мистер Пибоди опустил газету. Он был озадачен.  Влажные  нотки  в  ее
голосе доказывали, что момент ее победы близок, и все же цель ее была  еще
пока неясна.
     -  Элла,  дорогая,  -  мягко  спросил  он,  -   что   ты   знаешь   о
Трансцендентальном Возрождении?
     - Не волнуйся об этом, дорогой. Молодой человек в библиотеке проделал
исследование и напечатал для меня доклад всего на десять долларов. Но твое
желание помочь мне очень  мило,  и  есть  одна  вещь,  которую  ты  можешь
сделать.
     Мистер Пибоди заерзал в кресле. Ловушка захлопывалась, а он не  видел
выхода.
     - Я знала, что ты поймешь,  дорогой,  -  в  ее  голосе  чувствовалась
нежная дрожь. - И ты знаешь, что у меня нет  ни  одной  приличной  тряпки.
Дорогой, я собираюсь купить то голубое платье, которое было  выставлено  в
витрине Феймос. На нем стояла цена 69.80, но управляющий уступил  мне  его
всего за 49.95.
     - Мне ужасно жаль, дорогая, - медленно произнес мистер Пибоди. -  Но,
боюсь, мы просто не сможем позволить это. Боюсь,  тебе  придется  отослать
его назад.
     Голубые глаза Эллы расширились и заблестели.
     - Дорогой! - Ее  дрожащий  голос  оборвался.  -  Дорогой,  ты  должен
понять. Я не смогу прочитать свой доклад в этих позорных старых лохмотьях.
Кроме того, его уже переделали.
     - Но дорогая, у нас просто нет денег.
     Мистер Пибоди снова поднял газету вверх ногами.
     После двадцати двух лет совместной жизни  он  знал,  что  произойдет.
Последуют слезные призывы к его любви и  гордости,  к  его  долгу.  Агония
эмоций, поддерживаемая до тех пор, пока он не сдастся.
     А он не мог сдаться, вот в чем беда. За двадцать два года его  любовь
никогда серьезно не отклонялась от жены и детей. Он дал  бы  ей  деньги  с
радостью, но счета было необходимо оплатить завтра.
     На мгновение он вздохнул от облегчения, когда со стороны  подъезда  к
дому послышался незнакомый сигнал автомобиля. Через боковую дверь сутулясь
вошел неуклюжий молодой человек, Вильям Пибоди.
     Вильям был долговязым прыщавым юношей  с  бледным  лицом,  нечесаными
волосами и выступающими кроличьими зубами. Удивительно, но несмотря на  то
что он постоянно требовал деньги на одежду, на нем всегда была все  та  же
грязная кожаная куртка и все те же мешковатые брюки.
     Усилия отправить его в университет, в телевизионную школу и в колледж
по  подготовке  парикмахеров  не  увенчались  успехом  из-за   абсолютного
нежелания Вильяма сотрудничать.
     - Привет, Гов, - произнес он, набивая черную трубку.  -  Привет,  ма.
Обед готов?
     - Вильям, не называй меня "Гов", - мягко попросил мистер Пибоди. - Он
встал и подошел к окну. Его  голос  зазвучал  резче.  -  Чей  это  красный
родстер там, на подъездной дороге?
     Вильям опустился  в  кресло,  которое  только  что  освободил  мистер
Пибоди.
     - А, машина, - он выдохнул струйку голубого дыма. - А что, мама разве
тебе не сказала, Гов? Я только что приобрел ее.
     Худое тело мистера Пибоди напряглось.
     - Значит, ты купил машину? Ну и кто будет за нее платить?
     Вильям небрежно помахал трубкой.
     - Всего двадцатку в месяц, - растягивая слова произнес он.  -  А  это
сделка что надо, Гов. Всего восемьдесят тысяч миль, и в ней есть радио. Ма
сказала, что ты сможешь вытянуть. Это будет мне на день рождения, Гов.
     - Твой день рождения через шесть месяцев.
     Из кухни заструился серебристый успокаивающий голос миссис Пибоди:
     - Но когда придет его день рождения, ты все  еще  будешь  платить  за
нее, Джейсон. Так что я сказала Биллу, что все будет в порядке. В наши дни
на молодого человека не  обращают  никакого  внимания,  если  у  него  нет
машины. Так что если ты дашь мне деньги на костюм...
     Мистер Пибоди начал с  жаром  отвечать,  но  неожиданно  остановился,
когда через парадную дверь вошла Бет, его дочь. Бет была лучом света в его
жизни. Она была высокой  и  стройной  девушкой  с  мягкими  сочувствующими
карими глазами. Ее медового цвета волосы  были  изящно  уложены  красивыми
волнами.
     Наверно, для отца естественно благоволить дочери. Но мистер Пибоди не
мог не сравнить ее  веселое  трудолюбие  с  бездельничанием  Вильяма.  Она
посещала бизнес-курс чтобы вести журналы доктора Рекса Бранта после  того,
как они поженятся.
     - Привет, пап, - она подошла к нему и нежно и с  любовью  обняла  его
своими мягкими руками. - Как тебе моя новая завивка? Я сделала ее,  потому
что сегодня вечером у меня свидание с Рексом. Мне не  хватило  денег,  так
что я сказала, что отнесу три доллара, которые я  осталась  должна  миссис
Ларкинс до семи часов. У тебя есть три доллара, пап?
     - Твои  волосы  выглядят  очень  славно,  дорогая.  -  Мистер  Пибоди
потрепал дочь по плечу и весело полез в карман. Он всегда с  охотой  давал
Бет деньги, когда они у него были. Часто он сожалел, что не может  сделать
для нее больше.
     - Спасибо, пап, - прошептала она, целуя его  в  висок.  -  Ты  просто
прелесть!
     Вытащив из рта черную трубку, Вильям посмотрел на мать.
     - Это доказывает, - нараспев  произнес  он,  -  что  если  бы  машину
захотела сестричка...
     - Сын, я сказал тебе, - категорично заявил  мистер  Пибоди,  -  я  не
собираюсь платить за этот автомобиль. У нас просто нет денег.
     Вильям лениво поднялся с кресла.
     - Послушай, Гов, - ты же не захочешь потерять свои рыболовные снасти?
     Мистера Пибоди охватила тревога.
     - Мои рыболовные снасти?
     За двадцать два года мистер Пибоди фактически нашел  время  и  деньги
только для трех поездок  на  рыбалку.  Однако,  он  все  еще  считал  себя
страстным рыбаком. Иногда он неделями жертвовал  обедом  для  того,  чтобы
накопить денег на какую-нибудь удочку или катушку лески, или  какую-нибудь
особую муху. Он часто проводил  на  заднем  дворе  не  один  час,  пытаясь
попасть в метку на земле.
     Пытаясь смотреть на Вильяма с гневом, он резко спросил:
     - Так что же случилось с моими рыболовными снастями?
     - Ну, ладно, Джейсон, - вмешался успокаивающий голос миссис Пибоди. -
Не заводись. Ты знаешь, что ты не пользовался своими рыболовными  снастями
уже десять лет.
     Выпрямившись, мистер Пибоди направился к своему более высокому сыну.
     - Вильям, что ты с ними сделал?
     Вильям снова набивал трубку.
     - Не кипятись, Гов, - посоветовал он.  -  Ма  сказала,  все  будет  в
порядке. А мне нужны были деньжата чтобы сделать первый взнос за  автобус.
Успокойся, Гов. Я дам тебе закладные.
     - Билл! - голос Бет был резким от возмущения. - Ты же не...
     Мистер Пибоди издал нечленораздельный звук.  Он  слепо  направился  к
парадной двери.
     - Эй, Джейсон, - голос Эллы сладко звенел по  непонятной  причине.  -
Держи себя в руках, Джейсон. Ты же не пообедал...
     Он с силой захлопнул за собой дверь.

     Не впервые за двадцать два года устремился мистер Пибоди  в  ветреную
свободу из Бенистер-Хилла. И не впервые обращался он с просьбой к  звезде.
И хотя он серьезно не верил в это суеверие своего детства, идея все  равно
казалась ему очень приятной.
     Через мгновение после того, как он  произнес  заклинание,  он  увидел
летящую звезду. Крошечная  точка  света,  движущаяся  слегка  вверх  через
пурпурные сумерки. Она не была белой подобно большинству падающих звезд, а
бледно-зеленой.
     Это пробудило в памяти мистера Пибоди еще одно суеверие,  аналогичное
первому. Если увидишь падающую звезду и успеешь загадать желание до  того,
как она погаснет, это желание сбудется. Он с нетерпением затаил дыхание.
     - Я хочу, - повторил он, - уметь творить чудеса!
     Он закончил  фразу  вовремя.  Звезда  все  еще  светилась.  Вдруг  он
заметил, что ее зеленоватое сияние становится ярче.
     Еще ярче! И взрывается!
     И тут внезапно слабое и полное надежды удовлетворение мистера  Пибоди
сменилось дикой паникой. Он  понял,  что  один  осколок  зеленого  метеора
подобно небесной пуле направляется  прямо  к  нему.  Он  сделал  отчаянную
попытку попятиться назад, прикрыть лицо рукой...
     Мистер Пибоди очнулся лежа на спине на траве  холма.  Он  застонал  и
поднял голову. Взошла ущербная Луна. Ее косые  лучи  отражались  мерцающим
светом от капелек росы на траве.
     Мистер Пибоди почувствовал, что весь напряжен и  замерз.  Одежда  его
была мокрой от росы. И что-то было не  в  порядке  с  головой.  Глубоко  у
основания мозга была странная тупая боль. Она была несильной, но  слабо  и
неприятно пульсировала.
     Его лоб был  странно  напряженным  и  перекошенным.  Пальцы  нащупали
струйку засохшей крови, затем неровный болезненный край маленькой ранки.
     - Господи!
     Издав это слово, он прижал ладонь к затылку. Но крови на  волосах  не
было. Казалось, что слабая свинцовая боль совсем рядом под его  рукой,  но
другой поверхностной раны не было.
     - Господь праведный! - прошептал мистер Пибоди. -  Он  засел  в  моем
мозге!
     Доказательство было налицо. Он видел, как прямо на него несся метеор.
На лбу у него была крошечная  дырочка,  через  которую  он,  должно  быть,
вошел. Там, где он должен был выйти, дырочки не было.
     Почему он до сих пор не убил его? Наверно, потому  что  будучи  очень
горячим, он прижег  рану.  Он  вспомнил,  как  однажды  читал  невероятную
историю о человеке, который якобы прожил многие годы с пулей в мозге.
     Метеор, застрявший у него в мозге! Идея привела его в дрожь. У них  с
Эллой были небольшие взлеты и падения, но в общем  его  жизнь  прошла  без
особых событий. Он мог представить себе,  что  его  застрелит  бандит  или
собьет такси, но такое...
     - Лучше пойти к доктору Бранту, - прошептал он.
     Он прикоснулся к кровоточащему лбу и понадеялся,  что  рана  заживет.
Когда же он попытался встать, его охватила слабость.  В  горле  неожиданно
пересохло.
     - Воды! - выдохнул он.
     От головокружения он упал назад на локоть, а жажда вызвала у  него  в
уме образ сверкающего стакана воды. Он стоял на плоском камне, блестя  под
лунным светом. Он казался таким материальным, что мистер  Пибоди  протянул
руку и взял его.
     Не удивляясь, он выпил. Несколько глотков утолили его жажду, и его ум
прояснился.  Затем  внезапно  осознав  невероятность   произошедшего,   он
задрожал от беспричинной паники.
     Стакан выпал из его пальцев и разбился о  камни.  Осколки  насмешливо
заблестели под лунным светом. Мистер Пибоди заморгал.
     - Он был настоящим! - прошептал он. - Я сделал  его  настоящим  -  из
ничего. Чудо - я сотворил чудо!
     Это слово было странно успокаивающим. Фактически, теперь  он  знал  о
том, что произошло, не больше, чем до того, как нашел для  него  слово.  И
все же в значительной степени его пугающая непонятность была рассеяна.
     Он вспомнил кино, которое написал англичанин, Г.Уэллс. В нем шла речь
о человеке, который мог совершать  самые  удивительные  и  иногда  ужасные
чудеса. Мистер Пибоди вспомнил, что он кончил тем, что разрушил мир.
     - Я не хочу ничего подобного, - прошептал он в некоторой  тревоге,  а
затем принялся проверять свой дар. Сначала он попытался  мысленно  поднять
маленький плоский камень, на котором стоял чудесный стакан.
     - Вверх, - приказал он резко. - Вверх!
     Однако,  камень  отказывался  подниматься.  Мистер   Пибоди   пытался
представить себе мысленно, как тот поднимется. Неожиданно, на  том  месте,
где он пытался это  представить,  появился  другой,  совершенно  такой  же
камень.
     Чудесный  камень  мгновенно  упал  на  своего  близнеца  и  разбился.
Отлетевшие осколки больно ударили мистера Пибоди по лицу.  Он  понял,  что
его дар, какова бы ни была его природа, потенциально опасен.
     - Что бы я не приобрел, - сказал себе мистер Пибоди, - оно отличается
от того, что было у человека в кино. Я могу делать вещи, по  крайней  мере
маленькие. Но я не могу их передвигать. Он сел на мокрой траве. - Могу  ли
я сделать так, чтобы они исчезли?
     Он сфокусировал взгляд на осколках разбитого стакана.
     - Исчезни! - приказал он. - Уходи - исчезни!
     Осколки все так же мерцали под лунным светом.
     - Нет, - сделал вывод мистер Пибоди, - я не могу  делать  так,  чтобы
вещи исчезали.
     В некоторой степени это было слишком плохо.
     Он мысленно отметил еще одно. Больших животных и опасных существ всех
видов лучше избегать. Он внезапно осознал, что дрожит в своей промокшей от
росы одежде. Он хлопнул окоченевшими руками по  бокам  и  пожелал  чашечку
кофе.
     - Ну, почему же нет? - Он попытался говорить спокойно, хотя  им  стал
овладевать страх. - Сюда - чашечку кофе!
     Ничего не появилось.
     - Ну давай! - закричал он. - Кофе!
     И все равно ничего не было. И  сомнения  снова  вернулись  к  мистеру
Пибоди. Может быть, его просто оглушил метеор.  Но  галлюцинации  казались
такими реальными. Этот стакан воды, блестящий в лунном свете на камне...
     Вот он снова появился!
     Или другой, точно такой же. Мистер Пибоди  неуверенно  прикоснулся  к
стакану,  сделал  глоток  ледяной  воды.  Она  была  абсолютно  настоящей.
Озадаченный, мистер Пибоди затряс своей лысой, измученной болью головой.
     - Вода это легко, - пробормотал он. - Но как же получить кофе?
     Он позволил своему разуму представить тяжелую  белую  чашку,  стоящую
вместе с блюдцем на камне, со слабым поднимающимся  над  ней  паром.  Этот
образ странно дрожал, полуреальный.
     Мистер Пибоди попытался сосредоточиться.  В  его  голове,  замедленно
пульсирующим участком, возникло нечто похожее на рев. И  неожиданно  чашка
стала реальной.
     Он поднял ее дрожащими от благоговейного страха пальцами.  Обжигающий
кофе на вкус был похож на тот дешевый сорт, который покупала Элла, когда у
них были проблемы с бюджетом. Но это был кофе.
     Теперь он знал, как получить сливки и  сахар.  Он  просто  представил
маленький молочник и три белых кусочка и сделал  особое  усилие  -  и  они
появились. Но он вдруг ослабел от мгновенной незнакомой усталости.
     Он сотворил ложку и помешал кофе. Он познавал свой дар. Неважно,  что
он говорил. Он обладал силой материализовать только те  вещи,  которые  он
представлял в уме. Для этого требовались особые  усилия,  и  акт  творения
сопровождался этим мощным, отдаленным ревом в ушах.
     Чудесные предметы к тому же имели все  несовершенство  его  мысленных
образов. В тяжелом блюдце за чашкой была неправильной формы дыра, там, где
он не потрудился завершить его образ.
     Мистер Пибоди, однако, не долго раздумывал над механическими деталями
своего дара. Возможно, доктор Брант сможет объяснить его: он действительно
был очень умным молодым хирургом. Мистер Пибоди же занялся более насущными
проблемами.
     Он дрожал от  холода.  Он  решил  не  создавать  чудесный  костер,  и
принялся создавать себе  пальто.  Это  оказалось  более  трудным,  чем  он
предполагал. Было необходимо четко представить нити шерсти, детали пуговиц
и пряжки, форму каждого кусочка ткани, даже нитку на швах.
     Кроме того, в некотором смысле  процесс  материализации  был  сильным
испытанием. Мистер Пибоди вскоре дрожал  от  незнакомой  усталости.  Тупая
слабая боль у основания мозга запульсировала  быстрее.  Снова  за  нею  он
почувствовал рев, словно извергалась сигара сверхъестественной силы.
     Наконец, однако, пальто  было  готово.  Пытаясь  надеть  его,  мистер
Пибоди обнаружил, что  оно  очень  далеко  от  его  размеров.  Плечи  были
гротескно свободными. И что еще хуже, он каким-то образом зашил рукава  на
манжетах.
     Усталый, со слегка поблекшими мечтами, он накинул его  на  плечи  как
плащ. Немного внимания и практики и, он был уверен, он сможет  все  делать
лучше. Он должен быть способен делать все, что захочет.
     Чувствуя усталое  удовлетворение,  мистер  Пибоди  пустился  вниз  по
Бенистер-Хилл. Теперь он может отправиться домой  к  торжествующему  миру.
Его замерзшее тело предчувствовало уют  его  дома  и  его  кровати.  Он  с
приятным чувством подумал о счастье Эллы, Вильяма и Бет, когда они  узнают
о его даре.
     Он швырнул  неудачное  пальто  в  мусорный  контейнер  и  прыгнул  на
подножку трамвая. Порывшись в карманах в  поисках  денег  чтобы  заплатить
двадцать пять центов за проезд, от отыскал только одну мелкую  монету.  Ее
чудесный близнец решил проблему. Он  расслабился  на  сидении  со  вздохом
спокойного удовлетворения.
     Так получилось, что его  сын  Вильям  оказался  первым,  кому  мистер
Пибоди попытался  открыть  свой  дар.  Вильям  растянулся  в  кресле,  его
болезненного цвета лицо было украшено полосками лейкопластыря.  Вздрогнув,
он вытаращил глаза. Увидев мистера Пибоди, он улыбнулся с облегчением.
     - Привет, Гов, - пропел он. - Твоя ярость прошла?
     Осознание  своего  необычного  дара  придало  мистеру  Пибоди   новое
достоинство.
     - Не называй меня "Гов", - его голос был громче обычного. - Я не  был
в ярости. Он ощутил внезапную тревогу. - Что с тобой случилось, Вильям?
     Вильям лениво поискал ощупью свою трубку.
     - Один парень меня покалечил, -  протяжно  произнес  он.  -  Какой-то
дурак на новом бьюике. Говорит, я был на его  стороне  дороги.  Он  вызвал
полицейских и аварийный автомобиль, чтобы оттащить автобус.
     Думаю, тебе пришлют небольшой счет по возмещению  ущерба,  Гов.  Если
только ты не захочешь заплатить  наличными.  Человек  с  аварийной  машины
сказал, что это будет около девяти сотен... Гов, у тебя есть табак?
     Старая беспомощная ярость охватила мистера  Пибоди.  Он  задрожал,  а
кулаки его гневно сжались. Однако, мгновение спустя  осознание  его  новой
силы заставило его улыбнуться. Теперь все будет по-другому.
     - Вильям, - сказал он мрачно,  -  я  бы  хотел  чтобы  в  будущем  ты
обращался ко мне с большим уважением. - Он подходил к тому, чтобы раскрыть
свой дар. - Это была твоя машина и теперь это твоя  развалюха.  Ты  можешь
улаживать дело, как ты хочешь.
     Вильям сделал беззаботное движение трубкой.
     - Ты как всегда ошибаешься, Гов. Понимаешь, они бы не продали  машину
мне. Мне пришлось попросить ма подписать бумаги.  Так  что  ты  не  можешь
отвертеться от всего этого с такой легкостью, Гов. Так что отвечать должен
ты. У тебя есть табак?
     Вторая волна ярости подбросила мистера Пибоди вверх. И снова,  однако
осознание своего дара пришло на помощь. Он решил сотворить  двойное  чудо.
Это должно поставить Вильяма на место.
     - Вот твой табак, -  он  показал  на  пустую  середину  библиотечного
стола. - Смотри! -  он  сконцентрировался  на  мысленном  образе  жестяной
банки. - Гопля!
     Мягкое любопытство Вильяма сменилось быстро  подавленным  удивлением.
Он лениво потянулся к жестяной банке, проговорив протяжно:
     - Достаточно славно, Гов. Но фокусник в прошлом году во Дворце  делал
тот же фокус намного более гладко и быстро... - Он оторвал глаза от пустой
банки, его взгляд был торжествующе укоризненным. - Гов, она пустая.  Я  бы
сказал, что это довольно плоская шутка.
     - Я забыл, - мистер Пибоди прикусил губу. - Ты  найдешь  полбанки  на
моей тумбочке.
     Когда Вильям вразвалку вышел из комнаты, он занялся  более  серьезным
проектом. В своей растерянности и  общем  волнении  он  забыл  принять  во
внимание некоторое ограничение, существующее согласно Федеральному  закону
относительно актов творения, чудесных или любых иных.
     Его плоский бумажник отдал ему то,  что  осталось  от  его  недельной
платы.  Он  выбрал   хрустящую   новенькую   десятидолларовую   купюру   и
сконцентрировался на ней. Первая копия оказалась белой на обороте.  Вторая
была размазана с обеих сторон. После этого, однако,  он,  казалось  набил,
что называется, руку.
     К тому времени, как Вильям неторопливо приковылял назад,  набивая  по
дороге трубку, на столе  возвышалась  аккуратная  маленькая  пачка  денег.
Мистер Пибоди откинулся назад в кресле, закрыв  глаза.  Пульсирующая  боль
снова ослабела, рев затих.
     - Вот, Вильям, - произнес он усталым, но торжествующим голосом. -  Ты
сказал, что тебе надо девятьсот чтобы уладить дело.
     Он отсчитал купюры в  то  время,  как  Вильям  уставился  на  него  с
открытым ртом, обнажив блестящие кроличьи зубы.
     - Это что, Гов? - выдохнул он. В его голосе звучали тревожные  нотки.
- Где ты сегодня был, Гов. Старый  Берг  случайно  не  оставил  свой  сейф
открытым?
     - Если тебе нужны деньги, возьми их, - произнес мистер Пибоди  резко.
- И следи за своим языком, сын.
     Вильям взял купюры. Мгновение он с изумлением смотрел на  них,  затем
засунул в карман и выбежал из дома.
     Мозг мистера Пибоди затуманился от  усталости,  и  он  расслабился  в
кресле. Глубокое удовлетворение наполнило его. Да, это применение его дара
оказалось ненапрасным. Осталось еще достаточно чудесных  денег  и  он  мог
дать Элле те пятьдесят долларов, которые ей были нужны. И он  мог  сделать
еще, в неограниченном количестве.
     На свет лампы жужжа прилетела муха. Глядя, как она уселась на коробку
с конфетами, стоящую на столе, а затем поползла через нарисованную  вишню,
мистер Пибоди пустился на новый эксперимент. Лишь мгновенное  усилие  -  и
появилась еще одна муха.
     Только одно было не  так  с  чудесным  насекомым.  Насколько  он  мог
видеть, она была внешне совершенно такая же как  оригинал.  Но,  когда  он
прикоснулся к ней рукой, она не шевельнулась. Она была неживой.
     Почему? Мистер Пибоди был  слегка  озадачен.  Может,  ему  просто  не
хватало какого-то особого мастерства, необходимого для создания жизни? Или
это абсолютно выходило за пределы его силы, и  было  таинственным  образом
запрещено?
     Он занялся экспериментом. Проблема так и  осталась  нерешенной,  хотя
весь стол был усыпан безжизненными мухами, неподвижными тараканами, на нем
даже лежала одна лягушка и одна ласточка, когда он услышал  как  открылась
парадная дверь.
     Вошла миссис Пибоди. На ней был новый  голубой  костюм.  Его  строгие
линии казалось придавали  новую  молодость  ее  фигуре,  и  мистер  Пибоди
подумал, что она выглядит почти красавицей.
     Она все еще сердилась. Она ответила  на  его  приветствие  сдержанным
кивком, и величественно направилась мимо него к лестнице. Мистер Пибоди  с
волнением последовал за нею.
     - Это твой новый костюм, Элла? Ты в нем прекрасно выглядишь.
     Она повернулась с королевским достоинством. Свет лампы  отразился  от
ее блестящих светлых волос.
     - Спасибо, Джейсон, - ее голос был холодным. - У меня не  было  денег
заплатить мальчику. Было ужасно неловко. Но он все-таки оставил его, когда
я пообещала, что принесу деньги в магазин утром.
     Мистер Пибоди отсчитал десять чудесных купюр.
     - Вот они, дорогая, - сказал он. - И еще пятьдесят.
     Элла уставилась на него с отвисшей челюстью.
     Мистер Пибоди улыбнулся ей.
     - С того момента все будет по-другому, дорогая,  -  пообещал  он  ей.
Теперь я смогу дать тебе все, что ты всегда заслуживала.
     Лицо Эллы Пибоди напряглось  от  непонятной  тревоги,  и  она  быстро
направилась к нему.
     - Что ты сказал, Джейсон.
     Она увидела безжизненных мух, которых он сотворил, затем с  негромким
криком отшатнулась от тараканов, лягушки и ласточки.
     - Что это такое? - пронзительно закричала она. - Что у тебя на уме?
     Сердце мистера Пибоди пронзила боль внезапного  страха.  Он  подумал,
что другим людям будет нелегко  понять  его  дар.  Лучше  всего  было  бы,
пожалуй, продемонстрировать его.
     - Посмотри, Элла. Я покажу тебе.
     Он порылся в журналах на конце стола. Он уже знал, что  очень  тяжело
материализовать что-то только по памяти. Ему был нужен образец.
     -  Вот,  -  он  нашел  рекламу,  изображавшую  платиновый  браслет  с
бриллиантами. - Тебе бы хотелось иметь такой, дорогая?
     Миссис Пибоди побледнела и отступила от него.
     - Джейсон, ты сошел с ума? - она говорила быстро и испуганно. - Ты же
знаешь, что я не могу заплатить за  некоторые  вещи,  которые  мне  просто
необходимо иметь. И вот эти деньги, бриллианты, я тебя не понимаю!
     Мистер Пибоди опустил журнал на колени. Пытаясь не обращать  внимание
на пронзительный голос Эллы, он принялся  концентрироваться  на  браслете.
Это было более трудно, чем бумажные деньги. Голова звенела от пульсирующей
боли. Но он довел до конца это особое усилие и вещь была готова.
     - Ну тебе нравится, дорогая?
     Он протянул его ей. Блестящая белая платина имела  значительный  вес.
Бриллианты сверкали подлинным огнем. Но она не пошевелилась,  чтобы  взять
его.
     Ее озадаченное лицо стало еще бледнее.  В  глазах  появился  странный
укоризненный взгляд.
     - Джейсон, где ты взял этот браслет?
     - Я - я его сделал, - он произнес это резким высоким  голосом.  -  Он
получен в результате чуда.
     Решительное выражение на ее лице превратило его утверждение  в  очень
неубедительное, даже для мистера Пибоди.
     - Чудесная ложь! - она принюхалась. - Джейсон, я думаю,  ты  пьян!  -
Она снова двинулась на него. - А  теперь  я  хочу  знать  правду.  Что  ты
сделал? Ты что воровал?
     Она выхватила браслет у него из руки и угрожающе  затрясла  им  перед
лицом мужа.
     - Ну так где ты его взял?
     Неловко оглядываясь по сторонам, мистер Пибоди увидел,  как  медленно
открывается кухонная дверь. Через щель осторожно заглянул Вильям.  Он  был
бледен, а его дрожащая рука сжимала длинный нож для хлеба.
     - Ма! - прошептал он хрипло. - Ма, ты лучше будь настороже! Гов ведет
себя очень странно. Он пытался показать какие-то дрянные фокусы. Затем дал
мне кучу фальшивых денег.
     Его слегка выкаченные глаза уловили блеск качающегося браслета, и  он
вздрогнул.
     - Горяченькие алмазы, хм - его голос  стал  твердым  от  невероятного
морального презрения. - Гов, ты что же не понимаешь, что у тебя  приличная
уважаемая семья? Горячие камешки, и фальшивые деньги! Гов, как ты мог?
     - Фальшивые? - с хрипом слабым голосом произнес мистер Пибоди. -  Что
ты хочешь сказать?
     - Невинная шутка, да? - хмыкнул  Вильям.  -  Ну,  тогда  позволь  мне
объяснить, Гов. Фальшивые значит поддельные. Я подумал, что эта куча денег
какая-то смешная. Поэтому я отнес  ее  одному  парню  в  бассейн,  который
когда-то сбывал такой товар. Хлам, сказал он.  Слепой  может  это  понять.
Такой доллар и гроша не стоит и цента. Это стопроцентный билет, он сказал,
на пятнадцать лет!
     К такому повороту  вещей  мистер  Пибоди  не  был  готов.  Мгновенное
размышление подсказало ему, что не сумев в своем замешательстве  различить
ценности и саму ценность, он действительно был виноват.
     - Фальшивые...
     Он затуманенными глазами смотрел на полные  подозрения  лица  жены  и
сына. Холодок крайнего отчаяния стал пронизывать  его  тело.  Он  собрался
чтобы побороть его.
     - Я не - я не подумал, - запинаясь  проговорил  он.  -  Нам  придется
сжечь деньги. И те, которые я дал тебе, Элла, тоже.
     Он промокнул вспотевший лоб и глубоко вздохнул.
     - Но послушайте, - его голос зазвучал громче. - У меня все равно есть
этот дар. Я могу сделать все, что хочу, абсолютно из ничего. Я покажу вам.
Я сделаю - я сделаю кирпич из золота.
     Элла отошла с бледным и напряженным от ужаса лицом. Вильям  угрожающе
взмахнул мечом и настороженно впился в отца глазами.
     - Ладно, Гов. Валяй.
     В том, чтобы сделать настоящее золото, не было никакого преступления.
Но  дело  оказалось  более  трудным,  чем  ожидал  мистер  Пибоди.  Первые
призрачные очертания слитка начали колебаться, и он  почувствовал,  как  у
него закружилась голова.
     Мерное пульсирование боли заполнило его голову, оно было сильнее, чем
когда бы то ни было. Движение невидимой силы превратилось в мощный ураган,
сдувающий прочь его сознание. Он с отчаянием вцепился в спинку стула.
     Наконец под лампой по-настоящему заблестел массивный  желтый  брусок.
Слабой рукой промокнув пот,  сверкающий  по  лицу,  мистер  Пибоди  сделал
торжествующий жест и сел.
     - В чем дело, дорогой, - встревожено спросила его жена. - Ты кажешься
таким усталым и бледным. Ты не заболел?
     Руки Вильяма уже сжимали желтый слиток. Он с усилием поднял один  его
конец и отпустил. Слиток упал с глухим звуком.
     - Боже, Гов, - прошептал Вильям. - Это действительно  золото.  -  Его
глаза снова вылезли из орбит, затем сощурились в мрачной усмешке. -  Лучше
перестань нас разглядывать, Гов. Ты сегодня ломанул сейф.
     - Но я  его  сделал,  -  мистер  Пибоди  попытался  встать  в  порыве
возмущенного протеста. - Вы видели.
     Элла схватила его за руку, остановила.
     - Мы знаем, Джейсон, - произнесла она успокаивающе.  -  Но  сейчас  у
тебя такой усталый вид.  Тебе  лучше  лечь  в  постель.  Утром  ты  будешь
чувствовать себя лучше.
     Поковырявшись  в  золотом  кирпиче  своим  перочинным  ножом,  Вильям
возбужденно закричал:
     - Эй, мам. Смотри!
     Прижав палец к губам и сделав многозначительный жест головой,  миссис
Пибоди  заставила  своего  сына  замолчать.  Она  помогла  мистеру  Пибоди
подняться вверх по ступенькам лестницы,  дойти  до  двери  спальни,  затем
поспешила назад к Вильяму.
     Мистер Пибоди устало разделся и надел  пижаму.  Устало  вздохнув,  он
забрался под простыню и закрыл глаза.
     Естественно, сначала  он  делал  маленькие  ошибки,  но  теперь  все,
наверняка, будет хорошо. Еще немного практики, и он будет в состоянии дать
своим детям и жене все хорошие вещи, которые они заслужили.
     - Папочка?
     Мистер Пибоди открыл глаза и увидел стоящую у кровати Бет.  Ее  карие
глаза были широко открыты и казались незнакомыми,  а  в  голосе  слышалась
тревога.
     - Папочка, что же такое ужасное случилось с тобой?
     Мистер Пибоди высунул из-под простыни руку и прикоснулся к ее ладони.
Она была напряженной и холодной.
     - Очень удивительная вещь, Бет, дорогая, - ответил он. - И  вовсе  не
ужасная. У меня просто появился чудесный дар. Я  могу  создавать  вещи.  Я
хочу сделать что-нибудь для тебя. Что бы ты хотела, бет? Может,  жемчужное
колье?
     - Папа, дорогой!
     Она задохнулась от тревоги. Она села на  край  кровати  и  пристально
посмотрела на его лицо. Ее холодная рука дрожала в его ладони.
     - Папа, ты ведь не сошел с ума?
     Мистер Пибоди почувствовал приступ неконтролируемого страха.
     - Конечно, нет, доченька. А почему ты спрашиваешь?
     - Мама и Билл рассказали  мне  ужаснейшие  вещи,  -  прошептала  она,
вглядываясь в него. - Они сказали,  что  ты  играл  с  мертвыми  мухами  и
тараканами, и говорил, что  ты  можешь  творить  чудеса,  что  ты  дал  им
фальшивые деньги, украденные драгоценности и поддельный золотой слиток...
     - Поддельный? - выдохнул он. - Нет, это было настоящее золото.
     Бет озабоченно покачала головой.
     - Билл мне показал, - прошептала она. - Снаружи он похож  на  золото.
Но если его поцарапать, это всего лишь свинец.
     Мистеру Пибоди стало плохо. Он  не  мог  сдержать  наполнившие  глаза
слезы отчаяния.
     - Я старался, - всхлипнул он. - Я не знаю, почему все  получается  не
так. - Он решительно вдохнул и сел в кровати. - Но я могу сделать золото -
настоящее золото. Я покажу тебе.
     - Папа! - Ее голос был тихим, сухим и почти бездыханным. -  Папа,  ты
сходишь с ума. - Дрожащими руками она прикрыла лицо. - Мама  и  Билл  были
правы, - слабо всхлипнула она. - Но полиция, о, я не вынесу этого!
     - Полиция? - мистер Пибоди выскочил из кровати. - А что полиция?
     Девушка слегка отодвинулась назад, глядя на него темными  испуганными
глазами.
     - Мама и Билл позвонили им, до того как я вернулась. Они думают,  что
ты сошел с ума и замешан кроме этого в какие-то ужасные преступления.  Они
тебя боятся.
     Переплетя  пальцы,  мистер  Пибоди  испуганно  подошел  к  окну.   Он
испытывал инстинктивный страх перед законом, а его увлечение  детективными
романами возвело его страх в третью степень.
     - Они не должны схватить меня,  -  прошептал  он  хрипло.  -  Они  не
поверят, моему  дару.  Никто  не  верит.  Они  будут  допрашивать  меня  о
фальшивых деньгах и золотом слитке и  браслете.  Допрашивать  меня!  -  Он
конвульсивно содрогнулся. - Би, я должен скрыться.
     - Пап, ты не должен, - она схватила его за руку. - В конце концов они
все равно тебя схватят. Если ты убежишь, это заставит их думать о том, что
ты тем более виноват.
     Он оттолкнул ее руку.
     - Говорю тебе, я должен скрыться. Не знаю куда. Если  бы  только  был
кто-то, кто бы меня понял...
     - Пап, послушай, - Бет хлопнула в ладоши, издав звук, от которого  он
резко вздрогнул. - Ты должен пойти к Рексу. Он может помочь тебе. Пойдешь?
     Поколебавшись мгновение, мистер Пибоди кивнул.
     - Он - врач. Он должен понять.
     - Я позвоню ему, чтобы он тебя ждал. А ты пока одевайся.
     Он завязывал шнурки на туфлях, когда она вбежала в комнату.
     - Внизу два полицейских, - прошептала она. - Рекс сказал,  что  будет
тебя ждать. Но теперь ты не можешь выйти...
     Она в изумлении замолчала, когда  на  полу  посреди  ковра  появилась
смотанная веревка. Мистер  Пибоди  торопливо  привязал  один  ее  конец  к
кровати, а другой выбросил в окно.
     - До свидания, Би, - выдохнул он. - Доктор Рекс расскажет тебе.
     Услышав  за  дверью  уверенные  шаги,  она   поспешно   заперла   ее.
Замечательный голос миссис Пибоди произнес:
     - Джейсон, открой дверь, немедленно. Дж-е-й-с-о-н!
     Мистер Пибоди все еще находился в нескольких футах  от  земли,  когда
чудесная веревка неожиданно оборвалась. Он вылез из обломков  решетки  для
вьющихся цветов, заметил черный полицейский седан напротив дома и пустился
вниз по аллее.
     Дрожа от страха и усталости  после  своего  броска  через  город,  он
подошел к двери скромной двухкомнатной  квартиры,  в  которой  жил  доктор
Брант. Она была не заперта. Он тихо вошел. Молодой доктор отложил книгу  и
встал, чтобы его поприветствовать.
     - Рад вас видеть, мистер Пибоди. Присаживайтесь и  расскажите  мне  о
себе.
     Бездыханный, мистер Пибоди прислонился к закрытой двери. Он  подумал,
что доктор Брант очень тепло его встретил, слишком уж  пристально  за  ним
наблюдает. И он понял, что должен вести себя  очень  осторожно,  чтобы  не
попасть в еще более сложное положение, чем то, из которого он  только  что
выбрался.
     - Бет, - вероятно, сказала  вам,  что  вам  следует  ожидать  у  себя
сумасшедшего, - начал он. - Но я не безумен, доктор. Пока нет. Просто  так
случилось, что я приобрел уникальный дар. Люди не поверят  в  то,  что  он
существует. Они понимают меня неправильно, относятся ко мне подозрительно.
     Несмотря на все усилия говорить спокойно и убедительно, голос мистера
Пибоди дрожал от горечи.
     - Теперь моя собственная семья натравила на меня полицию!
     - Да, мистер Пибоди, - доктор Брант говорил очень успокаивающе.  -  А
теперь все-таки садитесь. Располагайтесь поудобнее. И расскажите  мне  все
об этом.
     Закрыв  двери  на  защелку,  мистер  Пибоди  позволил   себе   устало
опуститься в кресло Бранта. Он встретился  взглядом  с  изучающими  серыми
глазами доктора.
     - Я не хотел делать ничего  дурного,  -  его  голос  все  еще  звучал
протестующе, резко. - Я не виноват ни в каком преднамеренном преступлении.
Я только пытался помочь тем, кого люблю.
     - Я знаю, - успокоил его доктор.
     Мистер  Пибоди  напрягся  от  внезапной  тревоги.   Он   понял,   что
успокаивающая манера Бранта служила для  того,  чтобы  успокоить  опасного
сумасшедшего. Слова ничем ему не помогут.
     - Должно быть, Бет сказала вам, что  они  думают,  -  произнес  он  в
отчаянии. - Они не хотят  этому  верить,  но  я  могу  создавать  вещи.  -
Позвольте, я покажу вам.
     Брант улыбнулся ему, мягко без видимого скептицизма.
     - Очень хорошо. Давайте.
     - Я сделаю вам аквариум для золотых рыбок.
     Он посмотрел на  маленькую  подставку,  на  которой  были  разбросаны
трубки  и  журналы  по  медицине,  и  сконцентрировался  на  этом   особом
болезненном усилии. Боль и рев прошли и аквариум стал реальностью.  Мистер
Пибоди вопросительно посмотрел на лицо доктора Бранта.
     - Очень хорошо, мистер Пибоди. А теперь, можете ли вы  посадить  туда
золотую рыбку?
     - Нет, - мистер Пибоди сжал в ладонях голову,  в  которой  отдавалась
пульсирующая тупая боль. - Похоже, я не могу сделать  ничего  живого.  Это
одно из ограничений, которое я обнаружил.
     - Да?
     Глаза Бранта слегка расширились. Он медленно  подошел  к  стеклянному
аквариуму осторожно прикоснулся к  нему,  и  проверяюще  опустил  палец  в
находящуюся в нем воду. Его челюсть расслабилась.
     - Хорошо, - он повторил это слово  с  нарастающей  силой.  -  Хорошо,
хорошо, хорошо!
     Его изучающие серые глаза снова впились в мистера Пибоди.
     - Вы честны со мною? Вы  даете  мне  слово,  что  здесь  нет  никаких
фокусов?  Вы  материализовали  этот  предмет  исключительно   при   помощи
умственных усилий?
     Мистер Пибоди кивнул.
     Теперь наступила очередь Бранта волноваться. Пока мистер Пибоди сидел
спокойно, восстанавливая дыхание, худощавый молодой  доктор  мерил  шагами
комнату. Он закурил трубку, не заметил, как  она  потухла,  и  обрушил  на
мистера Пибоди лавину вопросов.
     Мистер  Пибоди  устало   пытался   на   них   ответить.   Он   заново
продемонстрировал свой дар, материализовав гвоздь, спичку, кусочек  сахара
и запонку для манжет, которая должна была бы быть серебряной.  Комментируя
свинцовый цвет последней, он вспомнил свои заключения с золотым слитком.
     Брант снял очки и принялся их нервно полировать.
     - Возможно, это просто из-за незнания атомной  структуры...  Но  Боже
мой!
     Он снова стал ходить взад-вперед по комнате.
     Умиравший от усталости мистер Пибоди был несказанно благодарен, когда
ему наконец разрешили забраться в  кровать  доктора.  Несмотря  на  слабую
глухую пульсацию в мозге, он спал крепко.
     А высоко в небе зеленым светом мерцала яркая звезда.
     Брант если и спал, то в кресле. На следующее утро небритый,  с  резко
обозначившимися морщинами и впавшими глазами, он разбудил мистера  Пибоди,
освежил сбитую с толку память, взглянув на гвоздь, спичку, кусочек  сахара
и свинцовую запонку и безумно спросил его, не исчез ли его дар.
     Мистер Пибоди чувствовал себя усталым  и  разбитым.  Боль  в  затылке
стала сильнее, и он не испытывал  ни  малейшего  желания  творить  чудеса.
Однако, он оказался в состоянии сделать себе чашечку кофе.
     - Отлично, - воскликнул Брант. - Отлично, отлично, отлично! Всю  ночь
я не переставал сомневаться даже в своих собственных чувствах. Даю слово -
это невероятно. Но какая возможность для медицинской науки!
     - А? - испуганно вздрогнул мистер Пибоди. - Что вы хотите сказать?
     - Не паникуйте, - успокаивающе произнес Брант. - Мы, конечно,  должны
держать ваш случай  в  тайне,  по  крайней  мере,  пока  у  нас  не  будет
достаточно данных для того, чтобы подтвердить ваше заявление. Но ради себя
самого, и ради науки вы должны позволить мне изучить вашу новую силу.
     Он принялся нервно потирать очки.
     - Вы - мой дядя, - неожиданно заявил он. - Вас зовут Гомер Браун.  Вы
из Потсвилля. Вы будете жить у меня  несколько  дней,  так  как  проходите
обследование в клинике.
     - В клинике?
     Мистер Пибоди принялся слабо протестовать. С  тех  пор  как  родилась
Бет, он испытывал ужас перед больницами. Одного запаха, утверждал он, было
достаточно, чтобы ему стало плохо.
     Однако  где-то  посреди  своих  возражений,  он  обнаружил,  что  его
заталкивают в такси.
     Брант потащил его за собой в огромное  серое  здание  мимо  сестер  и
санитаров. Последовала бесконечная серия обследований, и по  настороженной
вежливости, окружавшей его, он понял, что его считают сумасшедшим. Наконец
Брант позвал его в крошечную комнату для консультаций и запер дверь.
     Его обращение стало вдруг уважительным и странно мрачным.
     - Мистер Пибоди, я должен извиниться за все мои сомнения, -  произнес
он. - Рентген доказывает невероятное. Вот, можете посмотреть сами.
     Он заставил мистера Пибоди сесть перед  двумя  зеркалами,  каждое  из
которых отражало довольно  отвратительного  вида  череп.  Два  изображения
слились в одно. У основания черепа за пустыми глазницами, Брант показал на
маленький с неровными краями предмет.
     - Вот он.
     - Вы имеете в виду метеор.
     - Это  инородное  тело.  Естественно,  мы  не  можем  определить  его
подлинную природу, не прибегая к черепной хирургии. Но рентген  показывает
следы его прохождения  через  мозговую  ткань  и  фронтальную  кость.  Они
затянулись чудесным образом. Нет сомнений, что это тот предмет, который  в
вас попал.
     Мистер Пибоди с трудом поднялся на ноги.  Он  ловил  воздух  открытым
ртом.
     - Мозговая хирургия! - прошептал он хрипло. - Вы ведь не...
     Брант очень медленно покачал головой.
     - Я бы очень хотел, чтобы мы могли, - сказал он мрачно. - Но операция
невозможна. Она заденет часть самого  головного  мозга.  Ни  один  из  тех
хирургов, которых я знаю, не осмелится попытаться.
     Он мягко прикоснулся к руке мистера Пибоди... Его голос стал тише.
     - Было  бы  нечестно  скрывать  от  вас  тот  факт,  что  ваш  случай
чрезвычайно серьезен.
     Колени мистера Пибоди задрожали.
     - Доктор, что вы хотите сказать?
     Брант угрюмо показал на рентгеновские снимки.
     - Это инородное тело  радиоактивно,  -  произнес  он  медленно.  -  Я
заметил, что пленка слегка затуманивается, и счетчик Гейгера стучит  рядом
с вами, как град.
     Лицо доктора было белым и напряженным.
     - Вы понимаете, что  его  нельзя  удалить,  -  сказал  он.  -  И  что
разрушительное действие его излучения на мозговую  ткань  неизбежно  будет
фатальным, в течение нескольких недель.
     Он покачал головой, в то время как мистер Пибоди смотрел на  него  не
открывая глаз, не в состоянии понять услышанное.
     Улыбка Бранта была натянутой и горькой.
     - Кажется, ваша жизнь - это та цена, которую вы должны  заплатить  за
свой дар.
     Мистер Пибоди позволил ему отвезти себя назад в  маленькую  квартиру.
Пульсация в голове служила непрерывным напоминанием о том,  что  исходящие
их камня лучи разрушают его мозг. Он онемел от отчаяния и одурел от боли.
     - Теперь, когда я знаю, что умру, - сказал он  доктору,  -  я  должен
делать  только  одно.  Я  должен  использовать  свой  дар,  чтобы  сделать
достаточно денег с тем, чтобы моя семья не нуждалась.
     - Вы сможете это сделать,  я  уверен,  -  согласился  Брант.  Набивая
трубку он подошел к креслу мистера Пибоди. -  Не  хочу  пробуждать  у  вас
напрасные надежды, но мне хочется предложить вам одну возможность.
     - Да? - приподнялся мистер Пибоди. - Вы хотите  сказать,  что  камень
можно удалить?
     Брант покачал головой.
     - Нельзя, при помощи обычной хирургической техники, - сказал он. Но я
подумал: ваша экстраординарная сила залечила рану, которую метеор оставил,
проходя через мозг. Если вы  сможете  обрести  контроль  над  сознанием  и
управлением живой  материей,  мы  могли  бы  с  достаточной  безопасностью
решиться на операцию - в зависимости от вашего дара залечить  поврежденный
участок.
     - Бесполезно, - мистер  Пибоди  устало  упал  назад  в  кресло.  -  Я
пытался, но я не  могу  сотворить  ничего  живого.  Я  просто  не  наделен
подобным даром.
     - Ерунда, - сказал ему Брант. - Трудность,  вероятно,  заключается  в
том, что вы недостаточно хорошо знаете биологию. Немного  консультаций  по
биохимии, анатомии и физиологии и у вас будет все в порядке.
     - Я  попытаюсь,  -  согласился  мистер  Пибоди.  -  Но  сначала  надо
обеспечить мою семью.
     После того, как доктор дал ему урок по последним открытиям в  области
атомной и  молекулярной  структуры,  он  обнаружил,  что  может  создавать
предметы из драгоценных металлов, и ни с одним из них не  произошло  того,
что случилось с золотым слитком.
     В течение двух дней он доводил себя до изнеможения, создавая золото и
платину.  Он  придавал  этим  металлам  форму  корпусов  часов,  старинных
драгоценностей,  медалей,  с  тем  чтобы  от  них  можно  было  бы   легко
избавиться, не вызывая подозрений.
     Брант  отнес  горсть  безделушек  ювелиру,  занимающемуся  старинными
золотыми  драгоценностями.   Он   вернулся   с   пятьюстами   долларов   и
убежденностью,  что  все  сделанное,  если  сбывать  его  постепенно  даст
несколько тысяч.
     Мистер Пибоди чувствовал себя нездоровым от боли  и  усталости  после
своих творческих усилий, к тому же он все еще был подавлен  страхом  перед
законом. Из газет он узнал, что полиция наблюдает за его домом, и даже  не
осмеливался позвонить своей дочери.
     - Они все думают, что я сошел с ума, даже Бет, - сказал он Бранту.  -
Вероятно, я никого из них больше не увижу. Я хочу чтобы вы хранили  деньги
у себя и отдали их им, после того как меня не станет.
     - Ерунда, - ответил  молодой  доктор.  -  Когда  вы  научитесь  лучше
контролировать свой дар, вы сможете все уладить.
     Но даже  Брант  был  вынужден  признать,  что  усиливающаяся  болезнь
мистера Пибоди угрожала прервать исследования до того,  как  они  добьются
успеха.
     Нечесаный и осунувшийся Брант ночь за ночью сидел, пока мистер Пибоди
спал, вгрызаясь в  тяжелые  тома  по  относительности,  атомной  физике  и
парапсихологии, пытаясь отыскать разумное  объяснение  необычного  дара  и
бормоча о "конверсии энергии", "отрицательной энтропии" и  психологической
способности.
     - Я думаю, что рев, который вы слышите, - сказал он мистеру Пибоди  -
не что иное,  как  ощущение  свободно  излучающейся  энергии  космического
пространства.  Радиоактивный  камень  каким-то  образом  сделал  ваш  мозг
способным - возможно, стимулировав психофизиологический дар, рудиментарный
во всех нас -  концентрировать  и  превращать  эту  рассеянную  энергию  в
материальные атомы.
     Мистер Пибоди покачал горящей пульсирующей головой.
     - Какой мне прок от вашей теории? - отчаянье заставило его заговорить
о своем даре с горечью.
     - Я умею творить чудеса, но что хорошего этот дар дал мне? Он отнял у
меня семью, сделал меня беглецом от закона,  он  превратил  меня  в  нечто
наподобие подопытного кролика для ваших экспериментов. А на самом деле это
всего лишь головная боль, я хочу сказать, настоящая. И в конце концов, она
убьет меня.
     - Нет, - убеждал его Брант,  -  если  вы  научитесь  создавать  живую
материю.
     Не очень обнадеживающе, ибо  боль  и  слабость,  сопутствовавшие  его
чудодейственным усилиям, возрастали день ото  дня.  Мистер  Пибоди  внимал
лекциям  Бранта  по  анатомии  и  физиологии.  Он  материализовал   шарики
протоплазмы, простые клетки и кусочки ткани.
     У  доктора  явно  были  грандиозные  идеи  о  чудесном   человеческом
существе. Он заставил мистера  Пибоди  изучать  и  создавать  человеческие
органы. Через несколько дней ванна была наполнена странной грудой чудесных
частей тела, плавающих в консервирующим растворе.
     И тут мистер Пибоди взбунтовался.
     - Я становлюсь слишком слабым, доктор, - неуверенно настаивал  он.  -
Моя сила как-то уходит. Иногда мне кажется, что  предметы  снова  исчезнут
вместо того чтобы остаться реальными. Я знаю, что не смогу сделать ничего,
что было бы таким большим, как человеческое существо.
     - Хорошо, сделайте  что-нибудь  маленькое,  -  сказал  ему  Брант.  -
Помните, что если вы сдадитесь, то тем самым положите конец своей жизни.
     И вот с учебником по  морской  биологии  на  коленях,  мистер  Пибоди
принялся создавать маленьких чудесных золотых рыбок в  аквариуме,  который
он сотворил в день своего прибытия. Они были блестящими, замечательными во
всем, за исключением того, что они всегда всплывали на  поверхность  воды,
мертвые.
     Брант  куда-то  вышел.  Мистер  Пибоди  сидел  в  одиночестве   перед
аквариумом, когда в квартиру бесшумно скользнула Бет. Она была  бледной  и
расстроенной.
     - Папа! - закричала она с тревогой. - Как ты себя чувствуешь?
     Она подошла к нему и взяла его дрожащие руки в свои.
     - Рекс предупредил меня по телефону, чтобы я не приходила: он боится,
что полиция проследит за мной. Но я не думаю, что они  меня  видели.  И  я
должна была прийти, пап. Я так волновалась. Но как ты?
     - Думаю, со мной все будет в  порядке,  -  решительно  солгал  мистер
Пибоди, пытаясь скрыть  дрожь  в  голосе.  -  Рад  тебя  видеть,  дорогая.
Расскажи о матери и Билле.
     - С ними все в порядке. Но, пап, ты выглядишь таким больным.
     - Вот, у меня для тебя  кое-что  есть,  -  мистер  Пибоди  достал  из
бумажника пятьсот долларов и положил их ей  в  ладонь.  Потом  будет  еще,
больше.
     - Но, пап...
     - Не волнуйся, дорогая, они не фальшивые.
     - Дело не в этом, - в ее голосе звучало отчаянье. - Рекс пытался  мне
рассказать мне об этих чудесах. Я не понимаю их,  пап.  Я  не  знаю,  чему
верить. Но я знаю, что нам не  нужны  деньги,  которые  ты  делаешь  с  их
помощью. Никому из нас.
     Мистер Пибоди пытался скрыть обиду.
     - Но моя дорогая, - спросил он, - как вы собираетесь жить?
     - Я собираюсь начать работать, на следующей неделе, - ответила она. -
Я буду работать в приемной у дантиста, до тех пор пока у Рекса не появится
собственный кабинет. А мама собирается пустить двух квартирантов в  пустую
комнату.
     - Но, - попытался возразить мистер Пибоди. - Есть еще Вильям.
     - У Билла уже есть работа, - сообщила ему Бет. Помнишь того парня,  с
которым он столкнулся? У него гараж. Он разрешил Биллу на  себя  работать.
Билл получает пятьдесят в  неделю,  тридцать  отдает  назад  в  уплату  за
машину. У Билла все в порядке.
     По виду с которым она изложила эту информацию, ему  стало  ясно,  что
замечательное перерождение его семьи кто-то направлял, и  что  Бет  многое
для этого сделала. Мистер Пибоди благодарно улыбнулся ей,  чтобы  показать
что он понял, но ничего не сказал.
     Она отказалась смотреть, как он будет демонстрировать свой дар.
     - Нет, пап, - она почти в ужасе отпрянула от маленького  аквариума  с
плавающими в нем безжизненными золотыми рыбками. - Я не люблю  волшебство,
и не верю во что-то из ничего. В этом всегда есть какой-то подвох.
     Она подошла и снова взяла его за руку.
     - Пап, - начала она мягко, - почему ты не откажешься от  этого  дара?
Каким бы он ни был. Почему ты не объяснишь полиции и своему начальнику,  и
не попытаешься снова вернуться на старую работу?
     Мистер Пибоди покачал головой и горько улыбнулся.
     - Боюсь, что объяснение будет не таким уж легким, - ответил он. -  Но
я готов отказаться от своего дара, как только смогу.
     Она ушла и мистер Пибоди устало вернулся  к  своим  чудесным  золотым
рыбкам.
     Через пять  минут  дверь  бесцеремонно  распахнулась.  Мистер  Пибоди
поднял  глаза  и  вздрогнул.  Блестящий  призрак  крошечной   рыбки,   уже
наполовину материализовавшейся, задрожал и исчез.
     Мистер Пибоди ожидал увидеть возвратившегося  Бранта,  но  в  комнату
ввалились четыре полицейских, двое из которых были в  гражданской  одежде.
Они торжествующе объявили ему, что он находится под  арестом  и  принялись
обыскивать квартиру.
     - Эй, сержант! - послышался из ванной возбужденный  голос.  -  Похоже
что  доктор  Брант  тоже  в  этом  замешан.  И  здесь  не   только   кража
драгоценностей, мошенничество и  фальшивые  деньги.  Здесь  убийство  -  с
расчленением трупа!
     Вздрогнувшие офицеры впились глазами в мистера  Пибоди,  и  наручники
щелкнул. Мистер Пибоди, однако, был в удивительно  приподнятом  настроении
для человека, которого только что арестовали по обвинению в самом  тяжелом
из всех преступлений. Неотступная тень боли  исчезла  с  его  лица,  и  он
счастливо улыбнулся.
     -  Эй,  они  исчезли!  -  это  закричал  полицейский  в  ванной.  Его
испуганное возбуждение сменилось неописуемым ужасом. - Я видел  их  минуту
назад. Клянусь. Но теперь в ванной нет ничего кроме воды.
     Сержант с подозрением посмотрел на мистера Пибоди,  улыбающегося,  но
изможденного. Он сделала несколько колючих замечаний в  адрес  человека  в
голубом плаще, который ошарашенный стоял в проходе. И наконец  с  чувством
выругался.
     Впавшие глаза  мистера  Пибоди  закрылись.  На  смену  улыбке  пришло
усталое расслабление. Когда он покачнулся и стал  падать,  сержант  поймал
его. Мистер Пибоди заснул.
     Он проснулся на следующее утро  в  больничной  палате.  Доктор  Брант
стоял  рядом  с  кроватью.  В  ответ  на  первый  испуганный  вопрос,   он
успокаивающе улыбнулся.
     - Вы - мой пациент, - объяснил он. - Я лечу вас от  очень  необычного
случая амнезии. Очень удобная болезнь, амнезия. И вы идете на поправку.
     - Полиция?
     Брант сделал широкий жест.
     -  Вам  нечего  бояться.  Нет  никаких  доказательств  того,  что  вы
совершили какие-либо противозаконные действия. Естественно, их интересует,
как к вам попали фальшивые деньги, но, конечно же, они не могут  доказать,
что вы их сделали. Я им уже сказал, что вследствие амнезии вы  не  сможете
им ничего сказать.
     Мистер Пибоди вздохнул и вытянулся под простыней.
     - А теперь у меня есть несколько вопросов, - сказал Брант. -  Что  же
случилось так своевременно с органами в ванной? И с камнем у вас в голове?
Ибо рентген показывает, что он исчез.
     - Я просто сделал так, что их не стало.
     Брант задержал дыхание и медленно кивнул.
     - Понятно, -  произнес  он  наконец.  -  Я  полагаю,  что  неизбежной
противоположностью творению является аннигиляция. Но как вы это сделали?
     - Меня озарило как раз в  тот  момент,  когда  ворвалась  полиция,  -
ответил мистер Пибоди. - Я создавал еще одну  из  этих  проклятых  золотых
рыбок и  я  слишком  устал  чтобы  ее  закончить.  Когда  я  услышал,  что
открывается дверь, я сделал небольшое усилие... ну,  как-то  отпустил  ее,
оттолкнул.
     Он снова вздохнул, на этот раз счастливо.
     - Вот так все и произошло. Золотая рыбка перестала существовать,  она
произвела в моей голове взрыв, подобный взрыву бомбы. Это дало мне чувство
уничтожения. Как вы говорите, аннигиляции. Горазда легче,  чем  создавать,
как только поймешь как это делается. Я позаботился о том, что находилось в
ванной, и о камне в своей голове.
     - Понимаю, - Брант беспокойно пересек комнату, затем вернулся  назад,
чтобы задать еще один вопрос.
     - Теперь, когда  камень  исчез,  -  начал  он,  -  полагаю,  что  ваш
замечательный дар... пропал?
     Прошло несколько секунд, прежде чем мистер Пибоди ответил.
     - Пропал, - произнес он мягко.
     Это утверждение, однако, было ложью. Мистер Пибоди кое-чему научился.
Аннигиляция метеора положила конец мучившей его боли. Но,  он  только  что
убедился в этом, создав и тут же уничтожив под простыней маленькую золотую
рыбку, его сила осталась при нем.
     Все так же работая бухгалтером,  мистер  Пибоди  внешне  все  тот  же
человек, каким он был в тот вечер, когда он, полный отчаяния, поднялся  на
Венистер-Хилл. Однако что-то в нем неуловимо изменилось.
     Появившаяся в нем уверенность манер заставила мистера Берга  повысить
его в должности и увеличить его оклад. И все же так и неразгаданная тайна,
окружающая приступ амнезии вызывает у его  семьи  и  соседей  определенный
благоговейный страх. Вильям теперь очень редко называет его "Гов".
     Мистер Пибоди практикует свой дар очень осторожно. Иногда,  оставшись
совершенно один, он рискует сотворить  себе  чудесную  сигарету.  Однажды,
среди ночи исчез комар, который совершенно измучил его.
     И каким-то образом он стал  владельцем  рыболовных  снастей,  которые
вызывают зависть у всех его друзей, и для использования которых он  теперь
находит время.
     Однако,  главным  образом,  он  бережет  свой  дар  для  того,  чтобы
показывать необъяснимые фокусы к восторгу  своих  внуков  и  для  созданий
крошечных чудесных игрушек.
     Всех их, как он строго-настрого приказывает,  необходимо  прятать  от
родителей, Бет и доктора Бранта.

                              Джек УИЛЬЯМСОН

                            БЕЗ ПОСАДОК К МАРСУ

     Что-то было подозрительно не так - либо с кораблем, либо с  воздухом.
И Картер Ли знал, что это не мог быть корабль. Скрипящий  старый  "Феникс"
мог  стать  музейным  экспонатом  в  мире,  который  был  покорен   новыми
катионовыми ракетами, но он знал каждый болт и стойку  корабля.  Знал  его
настолько хорошо, что мог бы в темноте разобрать его на  части  и  собрать
вновь. И любил его за верность шести лет и  полумиллиона  миль  одиночного
полета.
     Нет, проблемы не могли быть связаны с "Фениксом".  Должно  быть,  это
все-таки атмосфера.
     Он не мог понять их. Но барометрический  высотомер  настойчиво  тянул
его вниз, к ледяным вершинам, которые вырисовывались на тысячу футов выше,
чем им следовало бы  быть.  Двигатель  работал,  но  его  мощность  опасно
слабела. И ветер, который нес его над полюсом, был ревущим демоном,  более
яростным, чем он встречал раньше.
     Он мешал ему. Через  всю  бесконечную  утомительную  ночь,  глухой  к
долгому шуму верного старого двигателя, сидя одеревеневший от холода  даже
в  электронагреваемом  костюме,  глотая  кофе   из   вакуумного   кувшина,
раздумывал над картами и изучая приборы до боли в налитых кровью глазах  -
даже после последнего странного заката он отчаянно пытался решить зловещую
загадку.
     Беспосадочный полет не был чем-то новым для Картера Ли. Люди, глядя в
длинный список его подвигов, назвали бы его счастливчиком. Но у него  было
нечто большее, чем удача. В его тощем теле была потрясающая  выносливость,
которая была необходима, чтобы лететь  дальше,  один  бесконечный  час  за
другим бесконечным часом, когда большинство пилотов свалились  на  рулевое
управление.
     И этот полет - беспосадочный от Кейптауна в Гонолулу, через дно  мира
- обещал быть не труднее, чем остальные. Пока он не увидел этот  последний
закат.
     Позади него, по ту сторону скалистых гранитных клыков Земли  Эндерби,
по мере того, как он поднимался над крепостными  валами  полярного  плато,
закат становился пугающе странным. Невероятное  колесо  малинового  цвета,
простеганное жуткой зеленью, катилось вдоль края мира.
     Полярное сияние было еще одной тревожной частью загадки.  Оно  пылало
над ним всю эту ночь, всякий раз, когда небо было чистым, пока  вся  белая
антарктическая пустыня не стала казаться  костром  во  всем  его  зловещем
великолепии.
     Кроме того был холод. Ли уже совершал полярные  перелеты  раньше.  Но
никогда  он  не  встречал  такой   безжалостной   температуры.   Двигатель
замедлялся от нее даже с закрытыми вентиляторами. Она вползла в  кабину  и
глубоко вгрызалась в тело.
     Над полюсом и Землей Мэри Берд и над темнотой Антарктики, он встретил
барьер тьмы. Он попытался подняться над ним. Сонный и вялый  от  высоты  и
усталости, он открыл кислородный вентиль. Живительный газ  немного  привел
его в чувство. Но самолет не мог подняться над химерическими вершинами. Ли
летел в них и не переставал удивляться.
     Беспощадные ветры сражались во мраке, и он разрывался молниями. Дождь
стучал по кораблю и  замерзал  на  нем,  пока  лед  не  покрыл  почти  всю
поверхность. Ли боролся со стихиями, боролся с возрастающей  усталостью  в
себе, и наконец внезапно вошел в тишину северного рассвета.
     Утренняя заря, постепенно исчезая с неба, становилась  алмазно-ясной.
Усеянный белыми точками айсбергов,  серый  Тихий  океан  убегал  назад  со
скоростью три с половиной сотни миль в час  -  скоростью,  которая  что-то
значила, потому что он мог ее ощущать ее.
     Ли чистил апельсин, начиная надеяться, что весь ужас  этой  ночи  был
результатом воображения и усталости, когда  на  северо-востоке  он  увидел
нечто. На фоне красного  и  зеленого  цвета  внезапно  взволновавшего  его
рассвета, это выглядело как серебряная нить.
     Белый кружащийся вихрь - воронка огромного торнадо. В футе  от  этого
двигающегося над морем вихря он увидел каплю серого тумана. Верхний  конец
воронки странно терялся над яркими крыльями рассвета.
     Ли никогда не видел подобного шторма. Сначала он подумал,  что  шторм
не опасен ему. Но белая корчащаяся змея приближалась к  нему  с  ужасающей
скоростью.
     Он схватила "Феникс" внезапным порывом ветра, всасывая корабль в  эту
мчащуюся воронку. Море и небо безумно сплелись. Он поднимался так  быстро,
что заболели его барабанные перепонки. Он  жестоко  сражался  со  штормом,
всем своим спокойным мастерством всей привычной силой корабля.
     Он сражался - и победил, Белый столб оставил  его,  трепеща  в  своем
возбуждении,  и   промаршировал   на   запад.   Нетерпеливый   взгляд   на
поднимающееся солнце сказал Ли, что его  зашвырнуло  на  пятнадцать  сотен
миль на север.
     Но он понял, с обрывающимся  сердцем,  что  "Феникс"  поврежден.  Его
правый элерон был изогнут  и  сжат  силой  этого  невероятного  ветра.  Ли
вынужден был посадить самолет.
     Насвистывая мотив "Барбары Аллен", который  всегда  ободрял  его,  Ли
изучал карты. Он нашел булавочную головку земли под названием  Манумоту  -
единственную в тысячи миль - и повернул хромающую амфибию к ней,  управляя
с помощью руля и дросселя.
     Еще один провал. Два подряд, горько подумал он. В  последнем  полете,
два месяца  назад,  он  также  потерпел  неудачу,  по  причине,  столь  же
странной, как торнадо.
     "Биполярный" полет,  так  назвал  этот  полет  Тик  Тинкер.  Тик  был
неутомимым маленьким рекламным агентом, с  одной  ногой  и  одним  глазом,
партнером Ли в его  своеобразном  бизнесе  -  вырывать  жизнь  у  воздуха.
"Биполярный" потому, что путь из Кроудона  в  Кроудон  он  вдоль  главного
меридиана включал оба полюса. Ли должен был благополучно обогнуть планету,
с тремя запланированными остановками.  Но  полет  точно  так  же  потерпел
неудачу, из-за Звездного Снаряда.
     "Мы рекламная  фирма  на  открытом  воздухе,  Счастливчик",  -  часто
говорил Тик. - "Ты летаешь на своем самолете, чтобы привлечь  внимание.  Я
продаю его тем, кто делает масло и поршневые кольца и что там еще есть.  И
это законный бизнес, до тех пор, пока ты сможешь продержаться в заголовках
последних известий".
     Но все заголовки два месяца назад были о Звездном  Снаряде.  Какой-то
астроном по имени Гейл за день до того, как  Ли  должен  был  вылететь  из
Кроудона, заявил об открытии таинственной ракеты,  вырвавшейся  из  глубин
космоса и направляющейся к солнечной системе. "Биполярный" полет  заслужил
не более нескольких столбцов на внутренних страницах. С заголовков во  всю
ширину полосы лилось:

                     Звездный Снаряд нацелен на планеты
                       Будет ли Земля объектом удара?
                          Астрономы сбиты с толку

     Когда Ли вернулся в Кроудон, а полет длился  три  изнурительных  дня,
толпы не встречали его.  Идя  шатаясь  от  пыльного  забрызганного  маслом
"Феникса", он остановился, чтобы купить газету.

                      Космическое ядро попадает в Марс
                               Земля спасена
                         Природа объекта неизвестна

     Больше новостей  о  Звездном  Снаряде  не  было.  Ничего  более,  чем
рассуждения сбитых с толку ученых. Но полет был уже погублен.  Тик  Тинкер
радировал:
     "Поздравляю с биполярным перелетом.  Но  Звездный  Снаряд  прибрал  к
рукам все заголовки. Полет финансово полностью убыточен. Твое  имя  быстро
потеряло известность. Обстоятельства вынуждают понизить ставки. Срочно даю
детали нового рекламного полета.  Предлагаю  что-то  вроде  беспосадочного
полярного, рекомендую использовать машинные масла Зверолюб Брэнд."
     Вот  так  сообщение  Тика  привело  его  сюда,   бесчувственного   от
усталости, направляющегося к крошечной скале, которая, вероятно, не  имела
обитателей.
     Мотор покрыл переднее стекло мелкими брызгами масла  и  Ли  прекратил
свистеть, чтобы коротко выругать все  продукты  Зверолюб.  Он  подсоединил
наушники своего шлема и  включил  маленький  микрофон  на  батарейках.  Их
хватало только на десять минут передачи - в "Фениксе"  не  было  помещения
для более тяжелого оборудования, не было даже аварийного пайка.
     - "SOS!" - передал он. - Пилот Ли на самолете "Феникс" вынужден сесть
из-за шторма. Буду пытаться добраться до Земли Манумоту. SOS!
     Мгновенный ответ удивил его.
     - Станция Манумоту, Фонд Гейла, вызывает  самолет  "Феникс".  Говорит
доктор Э.К.Гейл. Приземляйтесь на северном побережье. Я буду помогать вам.
Садитесь, самолет "Феникс".
     -  Самолет  "Феникс"  вызывает  станцию  Манумоту,  -  выдохнул   Ли,
успокоившись. - Благодарю вас, док. Я увижу вас, если я не упаду в воду  в
течение получаса. Конец передачи.
     На это ушел час - час,  который  показался  бесконечным  Картеру  Ли,
сражающемуся  с  усталостью  в  себе  и  осторожно  ведущему  покалеченный
самолет. Но в ответ наконец появился Манумоту, чисто сияя на три  стороны,
окаймленный с севера лоскутком кораллового побережья.
     Он пересек пляж. Широкая скалистая терраса над берегом  была  покрыта
пучками тропической зелени. На террасе  стояли  длинный  барак  из  белого
листового  металла,  белая  палатка  и  большая  куча   ящиков,   покрытых
коричневым брезентом. Развевался белый флаг.  Затем  он  увидел  крошечную
фигурку, бегущую от палатки к побережью.
     Приземление было опасным. Поврежденное крыло зацепило гребень волны и
покрыло самолет брызгами. Он лишился устойчивости, но храбро поднялся.  Ли
вырулил и вкатился на ослепляющий коралловый песок.
     Следуя сигналам флага, он направил "Феникс" к надежной сухой стоянке,
где должны были садиться ракеты, ибо в песке были глубокие колеи, и  кусты
гибискуса вдали были обожжены дочерна, как от ракетных двигателей.
     С трудом, его ноги были такими одеревенелыми, как будто  они  никогда
раньше не распрямлялись, он хромая вылез из кабины. Человек с флагом вышел
встретить его. Стройная молодая фигура,  в  ботинках  и  бриджах,  рубашке
цвета хаки с открытым воротом, с непокрытой рыжей головой.
     Встречающий  поприветствовал  его  решительным  голосом,   отрывисто,
безлико:
     - Привет! Вы тот знаменитый Счастливчик Ли?
     - Собственной персоной, - ухмыльнулся он. - И благодарю  за  то,  что
показали мне дорогу, Док.
     Его челюсть отвалилась. Это была женщина -  девушка.  Ее  решительное
овальное лицо было темным  от  солнца.  Ее  проницательные  голубые  глаза
изучали его тяжелое, качающееся тело - в целом, подумал он, без одобрения.
     - О! - сказал он. - Я думал, вы доктор Гейл.
     - Так и есть, - сказала она серьезно. - Доктор Элен Катрин Гейл.  Его
красные глаза сощурились. - Неужели вы тот  доктор  Гейл,  который  открыл
Звездный Снаряд?
     Она кивнула.
     - Мой отец был лидером в  своей  научной  области.  Он  основал  Фонд
Гейла. Но он умер пять лет назад. Я попробовала продолжить его  работу,  -
она изучала его с  серьезным  выражением  лица.  -  Вам  не  нравится  мое
открытие?
     - Оно свело на нет мой последний полет,  -  сказал  он.  -  Я  прожил
семьдесят шесть часов в аду. Я  поставил  рекорд  для  бензиновых  полетов
через два полюса. И что? Из-за вашего Звездного  Снаряда  мир  никогда  не
узнает, что я вообще отрывался от земли.
     - И, как я полагаю, не стал хуже от этого. - Ли вспыхнул  от  легкого
сарказма в ее голосе. - Однако - вы голодны?
     - Умираю с голода, - ответил он. На грубый сосновый  стол  под  белым
тентом она бросила две оловянные  тарелки,  разделила  на  части  открытую
банку консервированного мяса и хлеб, показала большой вакуумный  кофейник,
огромную банку мармелада.
     - Действуйте, - сказала она. Глаза Ли тупо следили за ней.
     - Вы весь здешний персонал? Она кивнула мальчишечьей рыжей головой. -
По  необходимости,  -  сказала  она.  -  Фонд   основал   двадцать   новых
метеорологических станций. Станция Манумоту была наиболее  важной,  потому
что она находится непосредственно на курсе явлений,  которые  мы  изучаем.
Следовательно, я посчитала своим долгом назначить сюда себя.
     - Без посторонней помощи?
     - У меня есть два ассистента. Но у доктора Френча был приступ острого
аппендицита, и Крагин увез его на ракете. Он должен был  вернуться  вчера.
Но так и не показался. Я увлеклась... Вы сказали, что голодны.
     Она выложила половину  банки  тушенки  в  свою  оловянную  тарелку  и
передала остальное Ли. Но он сидел, пристально  глядя  на  нее.  Удивление
отгоняло туман сна.
     - По необходимости? - спросил он.
     Она кивнула.
     - Что-то случилось с атмосферой.
     - Я помню, при полете над полюсом были странные условия, - сказал он.
     Она отодвинула тарелку, чтобы воспользоваться записной книжкой.
     - Какие явления вы наблюдали? - нетерпеливо спросила она.
     Он рассказал ей  усталым  сонным  голосом  о  странно  ярком  закате,
полярном сиянии, необыкновенном  холоде,  необъяснимо  низком  атмосферном
давлении, своеобразном торнадо, повредившем его "Феникс".
     - Что все это значит? - закончил он. - Что происходит?
     - Я здесь, чтобы выяснить это, - ответила она.  -  Закат  и  полярное
сияние,  вероятно,   вызваны   ненормальной   электронной   бомбардировкой
ионосферы. Но ненормальности штормов и давления,  однако,  не  объясняются
этим. Если только не...
     Она тряхнула рыжей головой.
     - Единственный предположительный ответ  слишком  ужасен.  Она  быстро
взглянула на свои наручные часы, сбросила остатки из своей тарелки в ведро
около стола, вытерла тарелку и очистила ложку бумажной салфеткой. Встала.
     - Извините меня. Но обязанности двух моих помощников теперь лежат  на
мне. Мое время ограничено. У меня сорок восемь минут в день  для  принятия
пищи. Сейчас я должна просмотреть показания приборов.
     - Так вот как живет леди астроном, - Ли ухмыльнулся. -  Если  я  могу
помочь вам...
     Она тряхнула головой с явным неодобрением.
     - Сомневаюсь  в  этом.  Наша  работа  здесь  не  содержит   рекламных
фокусов... Ешьте, сколько хотите. За перегородкой вы  найдете  кровать.  Я
радирую, чтобы за  вами  направили  спасательную  экспедицию.  Пожалуйста,
запомните, когда покинете нас, что политика фонда  Гейла  состоит  в  том,
чтобы избегать ненужной рекламы. Главным образом, мы  не  хотим  тревожить
мир  этим  метеорологическим  явлением,  пока   не   будем   иметь   более
обстоятельных данных.
     Ли пристально посмотрел на нее, медленно наполняясь гневом.
     - Посмотрите сюда, вы думаете, я - только тухлое яйцо?
     Ее проницательные глаза безразлично окинули его.
     - Откровенно, мистер Счастливчик Ли, - сказала она холодным  голосом,
- ваша жизнь и ваши фокусы раздражают меня.  Я  не  вижу,  чтобы  вы  были
способны выполнять какую-то созидательную функцию.  В  рискованные  первые
дни бензиновой авиации такие люди, как вы, испытывая технику и прокладывая
пути,  могли  принести  пользу.  Но  сейчас,  когда  катионовые   ракетные
двигатели  настолько  быстры  и  настолько  несомненны,  как  солнце,   вы
являетесь не более, чем анахронизмом.
     Ли открыл рот для  протеста.  Но  девушка  остановила  его  загорелой
властной рукой.
     - У меня нет времени слушать вас, - сказала  она.  -  Ведь  я  должна
выполнять крайне необходимую работу. Я уже нарушила свой график. Но я  все
же выделю немного времени, чтобы сказать вам одну или две вещи.
     Ее загорелое лицо немного покраснело. Он слушал ее, усмехаясь.
     - Сейчас, - она быстро продолжила, - если бы вы попытались  совершить
беспосадочный полет к Марсу, даже если вам никогда и  не  удастся  сделать
это, это было бы другое дело. Потому что вы бы расширили горизонты  науки.
Вы бы сделали что-то необычное и важное.
     - Но ваша бензиновая развалина находится настолько же позади времени,
как и вы, Ли. Именно катионовые ракеты совершат первый полет  к  Марсу.  Я
знаю человека, который может пилотировать  эту  первую  птицу.  Это  Лэйрд
Крагин - вы никогда не слышали о нем, потому что он не  рекламный  летчик.
Он  летчик-испытатель   экспериментальных   космических   ракет,   которые
разрабатывает Фонд вместе с некоторыми военными инженерами. Вам  следовало
бы встретиться с ним. Потому что, долетит он до Марса или нет, он  все  же
пытается сделать что-то реальное.
     Картер Ли задохнулся.
     - Послушайте, мисс Гейл, -  возразил  он,  -  вы  воспринимаете  меня
совсем неверно. Возможно, я привык к славе,  я  согласен.  Но  сейчас  это
только бизнес. Я стал ненавидеть шумиху и  толпы,  и  я  всегда  удираю  с
банкетов.  Тик  Тинкер  мой  связной,  он  запускает  рекламу,  дает   все
рекомендации,  наконец,  руководит  всем  бизнесом.  Мы  только   пытаемся
заработать себе на жизнь.
     Ее коричневый  подбородок  стал  квадратным.  И  сквозь  серый  туман
усталости, который наполнил его мозг, Ли внезапно  осознал,  что  на  леди
астронома, несмотря ни на что, приятно смотреть.
     - Можно, - сказала она холодным жестким голосом, - добывать  средства
существования способом, который помогает другим, кроме вас. Вы прыгаете по
планете с такой же многозначительной целью и с таким же интеллектом, как у
безмозглой блохи, в то время как Бог знает что творится с самим  воздухом,
которым мы дышим.
     Она решительно отвернулась от него.
     - Вы похожи на вымершего дронта, мистер Беспосадочный Ли,  -  сказала
она. - Разница только в том, что вы не знаете  этого.  Закрываете  на  это
глаза. Я должна просмотреть бароциклонометр.

     Картер Ли сидел за грубым столом, глядя из-под тента на ее торопливую
мальчишечью  фигуру.  Он  вдруг   увидел,   за   ее   живой   бескорыстной
работоспособностью, что она очень устала - и отчасти напугана.
     Недолгий гнев на ее откровенную критику внезапно оставил его. В конце
концов, правда, что благодаря старым пионерам Линдбергу, и Верду, и Посту,
и Кэрригану, в  области  беспосадочных  полетов  не  осталось  практически
ничего, что можно было бы усовершенствовать.
     Нет, он заслужил ее насмешку. Но что напугало ее? Что  происходило  с
атмосферой? Какое-то  мгновение  мозг  Ли  тщетно  пытался  разрешить  эту
проблему, но в данный момент он не мог  сконцентрироваться.  Все,  что  он
хотел - это возможности выспаться.
     Он встал, его тело онемело и одеревенело, и шатаясь пошел  к  кровати
позади брезентовой перегородки.
     - Будь оно проклято, - проворчал он, - какое мне дело  до  того,  что
лейтенант Лэйрд Крагин летит к Марсу на бумажном воздушном змее?
     Он уснул до того, как его голова прикоснулась к подушке.
     - Ли! Решительный  голос  Элен  Гейл  окликнул  его,  напряженный  от
сдерживаемой  тревоги.  Палатка  потускнела  в  свете  странно  пурпурного
рассвета. Элен замерла у входа в палатку,  ее  лицо  было  таким  серым  и
усталым, что он понял - она не спала. Элен звала настойчиво.
     - Это торнадо возвращается опять.  Вам  лучше  позаботиться  о  своем
корабле.
     Он вылез из палатки и увидел, как она бежит к длинному металлическому
ангару, который скрывал ее драгоценное оборудование. Темный океан  казался
зловеще спокойным, и восход над ним  был  таким  же  великолепным,  как  и
последний раз.
     Наконец он увидел то, что девушка с явной колебанием назвала торнадо.
Оно шло от пламенеющего востока - бесконечная  спираль  серебра,  падающая
подобно какой-то космической удочке из  бездонного  пурпура  над  огненным
восходом. Его нижний край плясал поперек моря. Оно двигалось  невероятными
скачками. И было окутано серым жгутом шторма.
     Ли  задержал  дыхание  и  побежал  к  самолету,   который   оставался
незакрепленным на длинном белом пляже, где он посадил его накануне.
     Но эта  белая  воронка  разрушения  пришла  с  той  же  невообразимой
скоростью, свидетелем которой он был накануне. Не успел он  продвинулся  и
на дюжину шагов,  как  белая  палатка  парусом  взмыла  над  его  головой.
Внезапный странный взрыв воздуха швырнул его  плашмя.  Его  глаза,  уши  и
ноздри заполнились коралловым песком.
     Не более чем через двадцать секунд  буря  завизжала  у  черного  пика
вверху. Затем внезапно воздух опять стал  совершенно  неподвижным,  только
трепетал удивительно холодный бриз с востока, следующий за штормом.
     Выплевывая песок и открывая рот для вдоха,  Ли  шатаясь  поднялся  на
ноги. Воронка шторма, похожая на гайдрон,  подумал  он,  покачиваясь,  как
некий невиданный воздушный шар,  уходила  прыжками  к  серому  западу.  Ее
печальные стоны вскоре ослабели.
     Ли уныло направился  туда,  где  оставил  "Феникс".  Разбитый  старый
самолет был аккуратно  перевернут  на  спину  озорным  взрывом  ветра.  Ли
тряхнул головой и просвистел несколько тактов "Барбары Аллен".
     - Слишком плохо, старушка, - ворчал  он.  -  Но,  учитывая  состояние
финансов Тика и высокую стоимость  спасательных  работ,  похоже,  что  нам
придется распрощаться.
     Он приступил к осмотру станции. Палатки не  было.  Припасы,  кухонная
утварь  и  одеяла,  которые  она  накрывала,  были  разбросаны  по  берегу
беспокойного моря. Брезент был содран с длинной груды ящиков. В беспорядке
были свалены красные барабаны каппа-концентрированного ракетного  топлива,
длинные  цилиндры  баллонов  с  кислородом,  яркие  канистры  с  бензином,
разнообразные коробки с продуктами и оборудованием.
     Но где же  леди  астроном?  Внезапно  безрассудная  тревога  охватила
сердце Ли. Он был слишком хорошо закален, уверял он себя, чтобы  чрезмерно
заинтересоваться какой-то девушкой - особенно женщиной-ученым, которые,  к
тому же, он совершенно не нравился. Но он побежал через  разбитый  лагерь,
выкрикивая ее имя с дрожью в голосе.
     - Мисс Гейл! Вы слышите меня? Элен!
     - Доктор Гейл, если вы слышите!
     Ее  резкий  голос  донесся  изнутри  длинного  барака   обсерватории.
Половина металлической крыши была содрана. Большинство оборудования внутри
было разрушено громадным валуном, который ветер швырнул  с  темных  утесов
наверху.  Но  стройная  спокойная  девушка,  за  исключением  пришедших  в
беспорядок коротких рыжих волос и грязного пятна смазки на загорелой щеке,
выглядела нетронутой. Она печально перебирала клубок изогнутых  рычагов  и
разрушенных записывающих цилиндров.
     - Нет больше бароциклонометра, - сказала она.  -  Но  мои  визуальные
наблюдения говорят о том, что нам крайне  необходимо  срочно  связаться  с
внешним миром. Я думаю, мои наихудшие опасения оправдались.
     - Ладно, доктор Гейл, - предложил Ли, - если вы обнаружите,  что  вам
необходимы мои услугах, вы только скажите.
     - Я сомневаюсь, что вы будете очень полезны, - из рассеянности  в  ее
голосе он знал, что она отдает ему  менее  половины  своего  внимания;  ее
глаза все еще спокойно оценивали разбитое оборудование. - Если  вы  можете
отремонтировать свой самолет, вы  лучше  улетайте  отсюда  до  завтрашнего
утра. Манумоту -  опасное  место,  особенно  сейчас.  И  мне  кажется,  вы
обнаружите,  что  во  мире  есть  более  насущные  дела,  чем  организация
спасательных экспедиций с целью найти пропавших пилотов.
     - Благодарю вас, доктор, - поклонился Ли. -  Я  надеюсь,  вы  сможете
выдержать удар. Полагаю, что летные дни "Феникса" закончились.
     - В таком случае, - ее  голос  был  абсолютно  спокоен,  -  вы  лучше
займитесь спасением того, что можно, из снабжения и оборудования. В  конце
концов, если мои опасения верны, не будет большой разницы в том,  покинете
вы Манумоту или нет.
     Ли провел все утро, складывая разбросанные ящики и цилиндры так,  что
они образовали три стены  крошечного  укрытия,  покрывая  его  разорванным
брезентом и собирая пищу и полезные вещи, найденные на пляже.
     В полдень, когда он понес тарелку с едой и дымящуюся жестянку свежего
кофе  девушке  в  здание  обсерватории,  он  нашел  ее  покрытую   грязью,
работающую в полной тишине с  рукояткой  маленького  двигателя-генератора.
Она отмахнулась от него.
     - Нет времени на еду, - сказала она. - У  меня  есть  данные  крайней
важности, которые я должна отправить. Мне необходимо, срочно  связаться  с
Вашингтоном и нашей лабораторией в Аламогордо. Но что-то не  в  порядке  с
этой установкой.
     Ли бросил быстрый взгляд на упрямый механизм. Он поставил тарелку  на
пустую упаковочную коробку рядом с ней и закатил свои рукава.
     - Не  пришло  ли  вам  на  ум,  -  поинтересовался  он,  -  что,  что
зарабатывая  себе  на  жизнь  последние  десять  лет  полетами  с  помощью
бензиновых двигателей, я пожалуй что-то  знаю  о  них?  Я  вижу,  что  ваш
карбюратор разбит. Если вы съедите обед, я сделаю вам новый.
     На ее лице появилось усталое облегчение.
     - Если вы можете это  сделать,  -  согласилась  она.  Пока  Ли  искал
жестяные куски и пустые консервные банки, она села на бетонный  пол  возле
упаковочной коробки, глотала горячий кофе, заглотила с жадностью сэндвич с
консервированной ветчиной и потянулась за другим. Посреди  этого  движения
ее рыжая голова упала на колени. Ли услышал длинный вздох и понял, что она
уснула.
     - Бедное дитя, - пробормотал он. Даже урчание маленького мотора через
десять минут не разбудило  ее.  Ли  согнул  прикрепленную  жесть,  которая
регулировала смесь,  затем  быстро  проверил  соединение  коротковолнового
передатчика.
     Он переключил на прием. Статика сердито заворчала ему. Незнакомый вид
статики. Ее хныкающее завывание странно напоминало рев прошедшего  шторма.
Оно регулярно нарастало и падало.
     Сквозь него, однако, он поймал какую-то станцию - и от услышанного он
окаменел от страха. Некоторое время он слушал,  поглощенный,  затем  вдруг
заторопился разбудить девушку.
     - Вы справились? - выдохнула она, вскакивая. - Я не собиралась  спать
- не время.
     Он сильно схватил ее стройную загорелую руку.
     - Элен,  -  спросил  он.  -  Что  случилось?  Я  только  что  слушал.
Происходит что-то ужасное. Что это? Вы знаете?
     Ее голубые глаза сверкнули в его сторону. Они были темными со  сна  -
и, подумал он, от страха. Быстро и резко ее голос спросил:
     - Так что же вы услышали?
     - Штормы, - сказал он коротко. - Феноменальные штормы. Жестокий холод
не по сезону. Ледяные штормы даже в тропиках. Приливно-отливные  волны.  У
атлантического побережья они  убили  уже,  вероятно,  тысяч  сто  человек.
Коммуникации, конечно, везде разрушены. Растет паника.
     Он притянул ее легкое тело к себе.
     - Что-то произошло с воздухом, Элен. Вы знаете, что это? И когда  это
прекратиться?
     Она медленно кивнула.
     - Боюсь, я знаю, что это такое, - сказала  она.  -  Мои  послания  не
принесут спокойствия миру.
     - Что это? Она  освободила  руку.  -  Нет  времени  рассказывать  вам
сейчас, - сказала она. - Я должна переговорить с Вашингтоном и Нью-Мехико.
И с Лэйрдом Крагиным - если он еще жив.  Наша  работа  здесь  должна  быть
закончена к сегодняшнему вечеру. Когда наступит  завтра,  может,  не  быть
никакого Манумоту.
     Ли открыл рот.
     - Но...
     Торопясь к радио, она на секунду остановилась.
     - Я покажу вам сегодня вечером, - пообещала она  ему.  -  Если  будет
достаточно видно для телескопа и если мы будем живы к тому времени.
     Она больше не обращала на него внимания. Он приготовил еду для  себя,
поел, затем потратил час на  изготовление  маленького  убежища,  возможно,
более надежного против чего-то, что,  как  ожидала  девушка,  случится  на
рассвете. И затем, тяжелый от накопившейся усталости, он опять уснул.
     Когда он проснулся, воздух на пляже был необычно холодным, и еще одна
заря сверхъестественного великолепия горела красным  в  зените.  Он  зажег
костер из леса, прибитого к берегу  моря,  выставил  новую  еду  и  позвал
девушку. С благодарностью делая маленькие глотки из чашки с горячим  кофе,
она подарила ему короткую улыбку.
     - У вас есть дар, Ли, - сказала она  ему.  -  Дар,  который  тратился
впустую. - Ее темные глаза изучали его. - Сейчас,  я  думаю,  у  вас  есть
очень маленькая возможность воспользоваться им.
     Сидя молча какое-то время в пляшущих  отблесках  костра,  она  начала
ссыпать холодный коралловый песок через  свои  пальцы  в  маленькие  белые
пирамиды.
     - Если мои заключения оправдаются сегодня вечером, - сказала она, - я
думаю, созидательные функции  нашей  сегодняшней  цивилизации  подойдут  к
концу. Планета, вероятно, останется пригодной для  некоторых  форм  жизни.
Люди могут даже уцелеть в таких местах, как Долина Смерти.  Но  это  будет
довольно  странно,   если   человеческой   расе   удастся   вернуть   свое
превосходство.
     - Скажите мне... - начал Ли.
     Она посмотрела на часы и стала изучать темнеющее на востоке  небо.  -
Через десять минут, - сказала она, - я смогу показать вам,  показать  вам,
почему Земля в дальнейшем  будет  небезопасным  местом  для  беспосадочных
полетов. Ли затаил свое дыхание. Он перевел взгляд  с  девушки  на  низкое
многоцветное пламя дров и снова на нее.
     - Доктор Элен Гейл, - сказал он ей очень серьезно, - я чувствую,  что
ваши откровенные замечания дали мне право выразить такое же чистосердечное
мнение о женщинах-астрономах.
     Она кивнула и вновь посмотрела на восток.
     - Я занимался своим делом не только ради развлечения, хотя я  от  нее
получал удовольствие, - сказал он ей. - Я пытался собрать две сотни  тысяч
долларов,   чего   было   бы   достаточно,   чтобы   начать   производство
приспособлений, которые я придумывал для  увеличения  удобства  пассажиров
ракет, и построить дом.
     Сейчас в его голосе было усталое одиночество.
     - В течение сотен и тысяч часов, сжавшись в кабине старого "Феникса",
я преодолевал усталость и потребность в сне, мечтая об этом  доме.  Иногда
он находился на  отмелях  Флориды.  Иногда  в  маленькой  зеленой  долине,
которую я видел в горах Колорадо.
     Он смотрел на девушку через огонь.
     - Но всегда  наиболее  важным  моментом  всего  этого  была  женщина,
которая будет жить в нем вместе со мной. Я рисовал в мыслях одну, а  затем
другую, но никто из них, доктор Гейл, не подходила так хорошо,  как  вы...
Полагаю, я должен поспешить добавить, в некоторых отношениях.
     - Вы, должны понимать, что я говорю вам это только  для  того,  чтобы
поставить точку... Но благодаря вашему Звездному Снаряду Тик  Тинкер  и  я
никогда не будем иметь больше пяти тысяч на общем счету.
     Улыбка коснулась ее худого лица в отблесках костра.
     - Физически, - сказал он ей, - вы подошли бы превосходно. И вы имеете
ум, быстроту и, я верю,  чувство  юмора.  Но  к  сожалению,  вы  обладаете
другими качествами, которые перевешивают все эти.
     -  Попробуйте  вообразить  себя,  живущей  цивилизованной  жизнью   в
цивилизованном доме, - бросил вызов он. - Вы просто не смогли  бы  сделать
это. Вы не приспособитесь... И не только благодаря режиму с сорока восемью
минутами в день для принятия пищи. Я надеюсь, я поставил свою точку -  что
женщины астрономы, которые полностью игнорируют тот факт, что они женщины,
так же не имеют места в цивилизованном мире, как и последние беспосадочные
пилоты.
     Ее первый низкий смех  и  легкое  веселье  в  глазах  поколебали  его
аргументы. Но ее хохот становился выше и более задыхающимся, а она все  не
могла остановиться. Ли увидел, что она в  истерике.  Он  плеснул  холодной
морской воды из маленькой  консервной  банки  ей  в  лицо.  Она  задержала
рыдающий вздох и в ее глазах появилась  подавленность.  После  еще  одного
быстрого взгляда на часы она внезапно поднялась.
     - Идемте, - сказала она с дрожью в голосе.  -  И  давайте  посмотрим,
будут ли какие-либо дома в будущем мире.

     Массивный двенадцатидюймовый рефлектор виднелся в щель  в  том  конце
здания, которое избежало разрушения. Его  часовой  механизм  под  жужжащим
маленьким двигателем-генератором приглушенно тикал.
     Видимая  в  тусклом  свете  затененных  электрических  ламп,  девушка
повернула турель и быстро установила орбиты. Еще  до  того,  как  она  это
сделала, Ли знал, что ее объектом была красная точка Марса на востоке.
     Долгое время, прижавшись глазами к линзам, она молчала. Ли видел, как
дрожала ее маленькая рука, вновь и вновь  касавшаяся  рычагов  управления.
Наконец она поднялась и стояла, молчаливо и пристально глядя на  восток  и
время от времени потирая свои красные глаза.
     В ее лице не было ни кровинки.
     - Ну что? - спросил Ли.
     - Это то, что я думала, - прошептала она. - Марс!
     Ли двинулся к месту, которое она оставила. Его глаза нашли окуляр.  В
его маленьком темном диске единственная звезда пылала то красным, то синим
светом. И диск Марса, все еще был слишком близок к  горизонту,  чтобы  его
можно было хорошо рассмотреть, он туманился, мигал  и  дрожал,  как  будто
нарисованный на черном, бьющемся на ветру флаге.
     Даже в то мгновение, когда видимость стала хорошей, эта туманность не
исчезла. Но  он  смог  разглядеть  широкие  темные  метки  на  экваторе  -
фактически темнее, чем он предполагал - и  белый  эллипс  шапки  на  южном
полюсе.
     Две увиденные им вещи озадачили его. Рядом  с  полярной  шапкой  было
маленькое темное пятно - наиболее темная метка на планете - которое  имело
странный багровый цвет. И через всю  желто-красную  планету  к  нему  была
прочерчена изгибающаяся серебряная нить.
     Изображение затуманилось и замерцало вновь, и Ли  нетерпеливо  отошел
от прибора. Слабая боль билась в его  непривыкших  глазах.  Он  озабоченно
повернулся к девушке.
     - Пока что я ничего не понимаю, - сказал  он.  -  Я  видел  маленький
пурпурный круг недалеко от шапки полюса. И странную  белую  нить,  которая
извиваясь ведет к нему. Но все затуманено.
     - В том-то и дело, - сказала она усталым голосом. - Марс затуманен  и
неясен из-за атмосферы - атмосферы, украденной у Земли. Серебряная нить  -
это другой конец трубы той силы, которую мы назвали торнадо -  всасывающей
воздух от Земли к Марсу!
     До него не сразу дошел ужас сказанного. Вскоре он  почувствовал,  как
шок от этого пробежал через все тело, и он слегка покачнулся.
     - Но, - пробормотал он наконец, - я думал, что марсиан не существует.
     - Все давно согласились, что разумных обитателей нет, - сказала  она.
- Мой отец отказался от последней большой попытки послать сигнал  на  Марс
десять лет назад. Но с тех пор что-то случилось с Марсом.
     - Что?
     - Случилось то, - сказала она медленно, - что это красно-синее пятно,
под другим концом трубы вихря, находится как раз там, где  ударил  в  Марс
объект, названный нами Звездным Снарядом. Два месяца назад.
     Он взглянул на нее в темноте обсерватории.
     - Далее - вы думаете...
     - Вывод неминуем. Звездный  Снаряд  был  кораблем.  Он  принес  живых
существ  на  Марс,  откуда-то.  Им  нужна  более  плотная  атмосфера   для
выживания. На Земле сейчас, в противостоянии,  меньше,  чем  в  пятидесяти
миллионах миль  пути  -  они  увидели  атмосферу,  которая  им  требуется.
Благодаря той науке, которая построила и запустила  Звездный  Снаряд,  они
потянулись, чтобы взять то, что им нужно.
     Ли уловил ее мысль.
     - Почему они сразу не сели на Землю?
     - Зачем им делать это, если они способны дотянуться от одного мира  к
другому, чтобы взять то, что они хотят? Может быть, Марс, имеющий половину
солнечного света Земли и треть ее силы  тяготения,  подошел  им  больше  в
других отношениях?
     Мозг Ли закрутился.
     - Похищение воздуха планеты? Как они могут это делать?
     - Я видела один ключ, - сказала девушка ему.  -  Два  спутника  очень
трудные объекты, даже  при  усовершенствовании  этого  оборудования.  Было
трудно их найти. Когда я смотрела, они оба были слишком далеко от планеты.
Они устремились в космос, прочь от своих старых орбит!
     - И это значит...
     - Это значит, что они отсечены от гравитационного притяжения Марса, Я
думаю, это потому, что гравитационная тяга  планеты  благодаря  могуществу
науки, полностью вне нашего понимания, была сфокусирована  в  трубу  силы,
которая протянулась через космос  на  пятьдесят  миллионов  миль  к  нашей
атмосфере.
     - Это странное торнадо?
     - Именно, - девушка кивнула. - Нашу  атмосферу  вытягивает  по  нему.
Кажется, что он огибает Землю каждый день, потому что Земля вращается  под
ним. Это вызывает сильные течения воздуха, и сама потеря  воздуха  создает
шторма. Необычные закаты и зори, несомненно, являются побочным проявлением
сил, которые формируют и направляют трубу.
     Рядом  с  девушкой  Ли  всматривался  сквозь  узкую  щель.  В  полосе
пурпурного  неба  Марс  был  зловещей   красно   оранжевой   точкой.   Его
ошеломленный мозг искал понимание этой угрозы.
     - Что мы можем сделать? - прошептал он.  Голос  девушки  был  сух.  -
Вероятно, они  межзвездные  путешественники.  Они  пришли  с  юга,  вполне
вероятно, что с одной из ближайших звезд Центавра. Существа, способные  на
такие полеты, должны быть настолько же далеки от нашего понимания, как  мы
от понимания муравьев. И мы должны быть  настолько  же  беспомощны  против
них.
     - Муравьи могут жалить, - проворчал Ли. Но  дыхание  ночного  воздуха
через щель показалось ужасно холодным, и он снова вздрогнул. - Когда,  как
вы думаете, это прекратится?
     Рыжая голова Элен Гейл устало качнулась в темноте.
     - Кто знает? Мы можем выделить им половину нашей  атмосферы  и  после
этого существовать в низинах,  хотя  климат  везде  будет  более  суровым.
Возможно, они удовлетворяться этим.  Возможно,  движение  Земли  по  своей
орбите разорвет их силовую трубу - до следующего противостояния, через два
года.
     - Марс более маленькая планета, - сказал Ли. - Им не нужно так  много
воздуха.
     - Так как гравитация меньше, -  сказала  ему  девушка,  -  то,  чтобы
получить определенное давление и плотность, требуется больше.
     - Итак, мы в их милости. И ничего не можем сделать.
     Ее лицо стало серым и отчаявшимся.
     - Люди будут реагировать согласно своим свойствам, - сказала  она.  -
Большинство населения уже  повергнуто  в  беспомощную  панику.  Оставшиеся
правительства перед своей смертью будут пытаться мобилизовать свои армии -
против врага, которого никогда даже не  видели.  Только  несколько  ученых
попытаются провести спокойный анализ проблемы, попытаются открыть то,  что
можно сделать, если что-то можно сделать. Но я сомневаюсь в этом.

     Ракета прибыла перед полуночью. Элен Гейл провела у радио весь вечер,
направляя ее своими сигналами, слушая отчеты  о  всепланетном  смятении  и
ужасе и тщетно пытаясь передать хоть  какое-то  сообщение  от  лаборатории
ракетных исследований своего фонда в пустыне Нью-Мехико.
     Когда голубые люминесцентные ракетные двигатели черкнули по  звездам,
Ли побежал с сигнальными  ракетами,  чтобы  осветить  пляж.  Ракета  круто
спустилась под пугающим углом, передняя форсированная тяга остановила ее в
большом облаке голубого пламени, и два человека выскочили из нее.
     Девушка пошла  вместе  с  Ли  навстречу  прибывшим.  Маленький  седой
человечек с торчащей бородой был  доктором  Лэймоном  Дувалом,  помощником
директора Фонда. И высокий стройный пилот в  черном  шлеме,  Ли  знал  без
вопросов, был Лэйрд Крагин.
     Крагин был залеплен бинтами и прихрамывал. Девушка  кивнула  старшему
мужчине, поприветствовала Крагина горячим рукопожатием. Его красивое  лицо
улыбнулось ей.
     - Извини за опоздание, Гей, - сказал он, -  но  этот  странный  шторм
разбил меня на Маркизовых  Островах.  Пришлось  ждать  доктора  Дувала,  в
другой ракете. Но вот мы и здесь!
     Вмешался неприятный степенный голос старшего мужчины:
     - Вы совершенно уверены, доктор Гейл - уверены в фактах,  которые  вы
передали? Вы действительно полагаете, что  звездные  захватчики  на  Марсе
лишают Землю ее атмосферы?
     - Дувал, - отрывисто спросила девушка, - я совершала ошибки?
     - Я знаю, меньше, чем какой-либо другой человек из тех, кого я  знаю,
- согласился он. - Что ты думаешь делать?
     - Сразу вернуться, - сказала Элен Гейл немедленно. - Получить  полную
поддержку  от  президента  и   Военного   Департамента.   Поторопиться   с
завершением  подготовки  нашей  экспериментальной  ракеты  в   Нью-Мехико.
Вооружить ее. Послать ее к Марсу, чтобы остановить утрату атмосферы.
     Седая голова Дувала качнулась с сомнением.
     - Мы можем сделать только одну вещь, - согласился он. - Но ты знаешь,
что я был ответственным в Аламогордо. И  я  достаточно  уверен,  что  наша
ракета не может быть завершена до того, как потери воздуха, продолжающиеся
с нынешней скоростью, заставит отказаться от проекта.
     - Даже, - добавил он с плохим  предчувствием,  -  не  считая  недель,
необходимых для полета...
     - Во всяком случае, - прервала его девушка, - мы должны попытаться. Я
полечу в Америку вместе с вами сегодня вечером.
     - Сегодня вечером? -  Картер  Ли  повторил  ее  последние  слова.  Он
инстинктивно схватил руку девушки.
     - Я должен лететь с вами, Элен, - сказал он хрипло. - Я  поведу  вашу
ракету к Марсу.
     - Благодарю вас, Ли, - она быстро повернулась к  нему.  -  Но  вы  не
ракетный пилот. - Она вновь повернулась  к  Крагину.  -  Грузи  топливо  и
кислород. У нас нет времени.
     - Алле, - в ровном голосе Лэйрда Крагина не  было  большой  сердечной
признательности. - Так вы  Счастливчик  Ли  Без  Посадок?  Ну,  видно,  вы
остановились сейчас скорее в  несчастливом  месте.  Лучше  наблюдать  этот
шторм во время рассвета. В тридцатых широтах вокруг всего земного шара  он
выкашивает большие участки. Герт и Буэнос-Айрес уже позади.
     - Подождите минуту, - сказала девушка. -  Я  должна  взять  некоторые
записи.
     Картер Ли наблюдал, как она побежала назад в темень, к  обсерватории.
Молча слушая Крагина,  и  помогая  поднять  баллон  с  каппа-топливом,  он
пытался подавить отчаяние, овладевшее им.
     - Извини, старик, - сказала Крагин. - Но я  считаю,  что  эта  работа
станет моей. Я испытывал экспериментальные модели. Если  Гей  пошлет  свою
ракету к Марсу, я отправлюсь в ней.
     Ли перестал дышать. Лэйрд Крагин был, без сомнения, храбрым и опытным
человеком, даже сейчас, обещая встретиться лицом к лицу  со  смертью  ради
Земли. Но  вдруг  Ли  почувствовал  слепую  дикую  ненависть  к  нему.  Он
задрожал, и его кулаки сжались. Слезы наполнили его глаза,  пока  девушка,
бегущая из темноты с толстым грубым чемоданом, была только смутной тенью.
     - Мы бы с удовольствием подбросили тебя, старик, - в  голосе  Крагина
чувствовалось легкое сожаление. - Но это только трехместная  ракета.  И  у
нас нет времени...
     - Благодарю, - сумел сказать Ли. - Но у меня есть старый "Феникс".
     Элен Гейл остановилась, чтобы взять  его  руку.  Он  почувствовал  ее
сильные и холодные пальцы.
     - Продолжайте, Ли, - сказала она отрывисто.  -  Извините,  мы  должны
оставить вас. Наблюдайте шторм. Сделайте что-то, используйте, если можете,
наше здешнее оборудование и  инструменты.  Выбирайтесь,  если  сможете,  к
северу по его следу.
     Ли не ответил.
     Дувал был уже в ракете. Крагин подтолкнул девушку внутрь, прыгнул  за
ней, сдвинул вперед изогнутый прозрачный люк. Ли стоял в тупом оцепенении,
пока пилот открывал его опять, чтобы прокричать предупреждение.
     Он  спотыкаясь  пошел  назад.  Голубые  электронные  выхлопные  трубы
взревели возле него. Его кожа горела. Озон обжег его легкие.  Ослепленный,
он закрыл глаза. Когда он смог опять видеть, ракета была  бледной  голубой
звездой, снижающейся и исчезающей на северо-востоке.
     Картер Ли стоял на пляже, мягко насвистывая  грустные  ноты  "Барбары
Аллен". Один на Манумоту. Была полночь. Шесть часов, больше или меньше, до
того, как эта вращающаяся вокруг мира воронка появится вновь.
     Но юге, позади темного очертания скалы, вновь  разгоралась  необычная
заря. Брызги зеленого и оранжевого  цвета  перебегали  через  зенит.  Этот
жуткий свет озарил старый "Феникс", лежащий вверх дном  на  тусклом  белом
пляже. Он с трудом потащился к нему.
     - Ладно, старушка, - пробормотал он. - Была авария или  нет,  похоже,
мы должны сделать еще один полет, если не мы не хотим,  чтобы  этот  ветер
унес нас в пространство между мирами.
     Он  внезапно  остановился  на  коралловом  песке.  Его  глаза  быстро
поднялись от сплющенного старого самолета на пляже к красному и  зловещему
глазу  Марса,  сейчас  уже  прошедшему  зенит.  Его  мозг  нарисовал   эту
серебряную нить от мира к миру. И его губы сжались для беззвучного свиста.
     - А почему бы нет?
     Он заковылял к старому самолету. Его  дрожащая  рука  прикоснулась  к
холодному металлу винта. Его голос был быстрый и задыхающийся.
     - Почему бы нет, старушка? - пробормотал он опять. - Воздух  есть  на
всем пути. А где есть воздух, ты можешь лететь на бензине. Он  разреженный
и свирепый, может быть. Но мы и раньше  летали  высоко  и  встретили  свою
порцию ударов.
     Он прошелся вокруг самолета, проверяя руль направления и руль высоты.
     - Резкий ветер, я догадываюсь. Но он будет позади нас. А  когда  тебе
надо проделать пятьдесят миллионов миль, тебе нужен ветер, который дул  бы
тебе в спину!
     Он всматривался в темноту поврежденного элерона.
     - Процентное соотношение может быть миллиард к одному против нас.  Но
какая разница? Ты уже такое же ископаемое, как додо, старушка. И я тоже. И
у нас есть способ сделать это фактом.
     - В конце концов, почему  нет?  Она,  вероятно,  полетит  к  Марсу  с
Крагины, если они сделают свою ракету. А мы можем быть уже там и встретить
их.
     - О'кей, Герцогиня! Давай готовиться к отправлению!
     Он знал, что будет нелегко выправить самолет и подготовить его за  те
шесть часов, которые остались до возвращения воронки. Но он уже был раньше
в  затруднительных  положениях,  почти  в  таких  же  тяжелых.  Как-то  он
спустился на арктическую тундру с поломанным рулем направления и выстрогал
новый свой собственный...
     К счастью он имел инструменты и оборудование  покинутой  станции.  Он
вернулся за веревками и снаряжением. Через час старый корабль опять был на
своих шасси с не более, чем незначительными повреждениями.
     Он завел двигатель,  поставил  корабль  рядом  со  зданием,  где  был
электрический свет, и приступил к работе над изогнутым элероном. Когда  он
был грубо исправлен, Ли сделал половину других необходимых приготовлений -
и все же по опыту  он  чувствовал,  что,  могут  быть  какие-то  невидимые
повреждения, которые он не сможет обнаружить, пока корабль не поднимется в
воздух.
     Четыре драгоценных  часа  ушли  прежде,  чем  самолет  стал  готов  к
погрузке. Необходимо было иметь две вещи - бензин и  кислород.  Воздух  на
Земле  уже  стал  разреженным,  но  он  будет  еще  разреженнее  в  трубе.
Отшвыривая в сторону цилиндры ракетного топлива и ящики  с  инструментами,
он начал подносить канистры с бензином и переливать  его  в  пустые  баки.
Десять галлонов на рейс. Пустые  баки  вмещали  три  сотни,  и  он  сложил
канистры позади кабины.
     Южный Крест опрокинулся над пиком. Время кончилось. Он часто и тяжело
дышал. Даже в утренней прохладе от промок от пота.  К  счастью,  Фонд  был
очень щедр на топливо для мотора-генератора  и  печей.  Чем  ниже  процент
октана, тем  больше  оно  подходит  старому  мотору.  Но  ему  удалось  бы
стартовать и на другом топливе.
     Первый зловещий луч появился на востоке до того, как задача была  уже
выполнена. Теперь кислород. Он шел, шатаясь  под  весом  длинных  стальных
цилиндров. Четыре штуки. Это все, что он отважился погрузить.
     Теперь красные языки прыгали на востоке, вихрь вскоре должен был быть
здесь. Или должен был встретить его на высоте - какую только способен  был
набрать "Феникс". И даже в более  мягких  руках  верхней  атмосферы  удары
будут в основном против него.
     Ли сделал последний рывок для погрузки  пищи.  Он  подобрал  истертую
книгу Китса, с  именем  Элен  Гейл.  Кто  бы  мог  подумать,  что  женщины
астрономы читают поэзию? Он поднялся в  кабину  и  надавил  пяткой  педаль
стартера.
     Пока мотор стартера набирал обороты, он привел в порядок  свой  шлем,
проверил кислородные трубки и редукционный клапан. Он установил  высотомер
и часы, поставил триммеры дифферента руля направления  и  руль  высоты  на
нейтраль. Включил сцепление и древний мотор заревел.
     Мелкие капли масла на  ветровом  стекле  напомнили  ему,  что  мотору
требовался тщательный осмотр. Если бы было время и средства...
     - Сумасшедший, - пробормотал Ли, - к Марсу!
     Несмотря на рев, он начал насвистывать "Барбару Аллен".
     Пока двигатель разогревался, он нажал кнопку, которая выравнивала шаг
винта, и распланировал взлет. Пляж сейчас был призрачной  серой  полоской,
ниже странной зари - слишком короткий для "Феникса" со всем грузом.
     Он направился  к  восточному  концу  пляжа,  разворачиваясь  лицом  к
беспокойному западному ветру, нырнул в него со скоростью выстрела. Корабль
был слишком тяжелый. Даже при отжатой вперед рукоятке на  всем  протяжении
пути хвостовое колесо все еще  волочилось.  И  белая  капля,  летящая  над
черными зубами скал позади пляжа, мчалась к нему.
     Но хвост поднялся над землей. Колеса хлопнули  по  песку,  поднялись,
просто оставляя горы позади. Ли испустил длинный тяжелый вздох.  Он  нажал
кнопку, которая убирала шасси. Стрелка скорости самолета прыгнула вперед.
     Над темным беспокойным морем к северу  от  Манумоту  от  повернул  на
восток. С каждым мгновением небо разгоралось все краснее. Он  наблюдал  за
нитью серебра на нем и удерживал рули высоты, чтобы  сохранить  устойчивый
набор высоты.
     Он продвинул вперед крышку кабины. Воздух вокруг него был  неожиданно
спокойным. Он ощутил мгновение передышки перед кризисом впереди. Его глаза
на миг оставили панели приборов, нашли потрепанную маленькую книгу рядом с
ним.
     - Сентиментальный дурак, - пробормотал он. - Элен Гейл  не  стала  бы
нести ненужный груз к Марсу.
     Он опять отодвинул крышку кабины, бросил книгу в  визжащий  ветер,  И
тотчас пожалел, что сделал так. Он опять посмотрел на восток. Торнадо пока
не было. Неужели он сейчас обманет его ожидания?
     "Феникс" поднимался со скоростью двенадцати  сотен  футов  в  минуту.
Кабина стала холодной. Он включил согревающие блоки в своем  костюме.  Его
глаза заболели. Легкие начали тяжело  дышать  в  разреженном  воздухе.  Он
отрегулировал маску в своем шлеме, открыл кислородный клапан.
     Потом он увидел воронку. Она шла к нему подобно качающейся серебряной
веревке. Автоматически он накренил самолет, полетел прямо на нее. Он видел
как ее пляшущий кончик коснулся Манумоту, приблизительно около шести  миль
внизу. Все зеленое как по волшебству исчезло с его  черных  скал,  и  гора
моря встала над ними.
     Первый порыв ветра  овладел  им  так  яростно,  что  корабль  потерял
скорость. Бесполезный штурвал освободился в  его  руках,  он  толкнул  его
вперед, рвал двигатель до тех пор, пока корабль не  ожил,  дернул  штурвал
назад.
     Он попытался набрать высоту рядом с серебряной воронкой, втиснулся  в
нее. Но удар ее схватил его с жестоким и непреодолимым  ускорением.  Кровь
отлила от его головы  мрак  давил  на  него.  Он  беспощадно  сражался  за
сознание и силу, чтобы удержать нос самолета впереди.
     Он сражался целую вечность. Его  пилотирование  кораблем,  быстрые  и
искусные реакции, которые сохраняли его живым и вкручивали в  изгибающийся
ствол серебра, его ловкость была  лишь  наполовину  осознанной.  И  он  не
сознавал ничего, кроме жизни.
     Это убийственное давление однако наконец  ослабело.  Его  напряженное
сердце стало биться  легче.  Он  опять  почувствовал  самолет,  скрипящий,
погнутый, мятый, но пока удивительно целый.
     Он открыл кислород, отрегулировал пропеллер, чтобы увеличить его  шаг
до предельного, открыл запасной нагнетатель. Холодный газ  опять  наполнил
его легкие, и он стал осознавать вещи, находящиеся вне самолета.
     Ли  знал,  это  был  удивительный  момент.  Изгибы  серебряной  трубы
казались полностью закрытыми со всех сторон.  Он  знал,  что  в  них  есть
воздух и самолет  сейчас  имел  скорость  совершенно  вне  понимания.  Еще
казалось, что странная тишина окружает  его,  и  он  без  труда  удерживал
самолет, двигатель на средней скорости в середине этого спокойствия.
     Хотя он и знал, что труба не может быть ничем материальным, не более,
чем вихрем эфирной силы, ее стены выглядели  совершенно  реальными,  почти
похожими на стекло.
     Чем бы они ни были, он  вскоре  понял,  что  лучше  их  не  касаться.
Благодаря вертящейся впереди в воздухе палке, выросшей  в  большое  черное
бревно - ободранный ствол какого-то громадного дерева, вырванного, подумал
он, в Манумоту. Он видел его приближение к этой прозрачной  стене.  Видел,
как оно мгновенно превратилось в тонкий рассеивающийся дымок пыли и щепок.
     Он изогнулся в кабине и увидел  Землю  позади  себя.  По  ту  сторону
мерцающих стен трубы она была  громадным  полушарием,  висящим  во  мраке.
Голубой и туманный, с латками  огромных  белых  локонов  облаков.  Америка
теснилась возле его края - безбрежное пространство белого со снегом не  по
сезону. Азия была невидима в темноте.
     Земля заметно уменьшалась. Это было  странно,  подумал  Ли,  она  все
время казалась меньше и в то же время более близкой,  а  не  далекой.  Две
Америки утончались и ползли очень  постепенно  за  светящуюся  дугу  мира.
Пятно Австралии медленно вышло из ночи.  Он  знал,  что  сейчас  невидимый
конец трубы разрушительно скачет поперек нее.
     Постоянное давление заставило его вернуться опять на  место.  Сначала
Ли его едва замечал. Но необходимо усилие, понял он, чтобы удерживать свои
руки против него. Мускулы шеи уже болели.
     Это было очень сильное ускорение. Быстро, даже более, чем быстро, это
непреодолимое всасывание тащило его к Марсу. До сих пор все шло хорошо. Он
обвел  самолет  вокруг  гранитного  камня  приличного  размера,  втянутого
воронкой вместе с ним.
     Происходящее было неслыханным. Полет к Марсу на "Фениксе"  -  который
Тик  Тинкер  сохранил  от  утилизации  десять  лет  назад.  Раньше  первой
катионовой ракеты.
     Но, неслыханно или нет, это происходило. После напряжения и  волнения
последних нескольких  часов,  Ли  почувствовал  давление  сводящей  с  ума
монотонности. Он уже устал от управления самолетом. И он нашел этот  полет
наиболее изнуряющим из всех сделанных им.
     Воздух был слишком разреженным, настолько разреженным, что  двигатель
кашлял и запинался, даже под обоими нагнетателями. И хотя  кислород  шипел
постоянно, он чувствовал вялость и угнетенность. К тому же  холод  яростно
набрасывался на него. Даже обогревающий костюм не мог защитить его.
     Ничего не менялось. Был корабль  и  серебряная  труба.  Земля  вскоре
стала исчезающей  точкой  позади,  рядом  с  исчезающей  Луной,  и  только
красноватая точка Марса оставалась  впереди.  Он  немного  поел  из  своих
скудных припасов, когда часы напомнили ему об этом.
     Через тусклые стены трубы космос казался очень  темным.  Звезды  были
более яркими, более насыщенными, чем всегда представлялось ему.  Но  среди
этих мириад он не смог найти практически ни одного  известного  созвездия.
Он чувствовал себя затерянным среди их чуждого великолепия.
     Он посмотрел на часы. Их стрелки ползли  с  мертвой  медлительностью.
Наконец прошел один день. Начался другой. Его тело болезненно покалывало и
затем пришло оцепенение от холода и усталости. Сон вползал в его мозг.
     Но разбитое вдребезги бревно сказало ему, что  может  случится,  если
его внимание ослабеет.
     - Если беспосадочные перелеты вымерли, - пробормотал  он,  -  то  это
хорошо.
     В своем первом безумном решении и  во  всех  опасностях,  которые  он
встретил, Ли не думал о том, что же может случиться дальше. Но  сейчас,  в
этой бесконечной монотонности,  у  него  было  достаточно  времени,  чтобы
взвесить этот вопрос: "Что я буду делать, когда окажусь на Марсе?"
     У него был автоматический пистолет сорок пятого калибра  и  полдюжины
запасных обойм с ним  в  кабине  -  такой  же  древний  пережиток,  как  и
"Феникс". Сейчас, с таким оружием, мог ли он справиться с наукой,  которая
создала эту межпланетную трубу?
     В данный момент его замедленный  усталостью  мозг,  сбитый  с  толка,
почувствовал отвращение к этой проблеме.
     Каждый  тягучий  оборот  минутной  стрелки  казался  вечностью.   Но,
наконец, Марс начал расти рядом с бесконечными серебряными витками  трубы.
Он превратился в разбухающий гипнотический глаз.
     Ли стряхнул с себя монотонность и сон. Но Марс смотрел на  него.  Это
был золотисто-красный глаз того зловещего разума, который  похищал  воздух
Земли. Ли старался не смотреть на него, ибо красноватый пристальный взгляд
был беспощаден.
     Он вздрогнул и  проснулся.  Старый  "Феникс"  скрипел  и  содрогался.
Правое крыло коснулось серебряной стены  и  было  разрушено.  Искореженный
металл хватал воздух, создавая торможение. Он установил  руль  направления
для компенсации.
     Но  труба  начала  расширяться.  Течение  воздуха  стало   медленнее.
Непреодолимая  сила  толкала  его  назад  в  кабину.  Ветер  ревел  вокруг
"Феникса". Он круто спускался к Марсу.
     Ли уменьшил газ, затащил старый самолет  назад  в  спираль.  Яростные
вихри били по нему. Самолет стонал от напряжения. Кусочки металла отлетали
от поврежденного крыла. Больше и больше, оно тянуло и опускалось.
     Но Марс быстро рос.
     Ли посмотрел на часы. Только пятьдесят часов прошло с тех пор, как он
поднялся с пляжа Манумоту. Он должен был пройти пятьдесят миллионов  миль.
Миллион миль в час - давай, Лэйрд Крагин, побей это!
     Лицо Марса росло вширь под ним. Его  красно-оранжевый  цвет  был  все
больше и больше испещрен белыми пятнами украденных с Земли облаков. Но  он
нашел белый эллипс сморщенной полярной  шапки,  растущий  пурпурный  круг,
выше отступающего края, где приземлился Звездный Снаряд.
     Круто  спускаясь  через  расширяющуюся  воронку,  которая  смягчалась
воздушными струями  с  Земли,  он  направил  крутую  спираль  "Феникса"  к
пурпурному кругу. Ли решил  приземлиться  в  его  середине.  И  попытаться
нанести ему удар таинственной науке его создателей,  насколько  сможет  со
своим измученным телом и несоразмерным оборудованием.
     Дерзкая решимость поднималась в нем. Дикий энтузиазм наполнил  его  -
первый человек, который прошел космос  до  Марса!  Он  был  представителем
всего человечества и чувствовал силу всех людей в себе. Он был  непобедим.
Если он должен, подумал Ли, он сделает ядро из "Феникса"  и  спикирует  во
что-нибудь, напоминающее сердце мощи врага.
     В своем лихорадочном возбуждении  он  хотел  откинуть  люк  кабины  и
пронзительно кричать. Его легкие горели. Затем быстрый взгляд на  барометр
показал то, что он зарегистрировал. Давление воздуха опять повышалось.  Он
испытывал кислородное опьянение. Ли частично прикрутил вентиль.
     На время проходящее облако скрыло пурпурное пятно. Через  потрепанный
бинокль он изучал поверхность планеты под ним. Новые озера  в  красноватой
пустыне были черные или подобные зеркалам. Оливково-зеленые полосы  вокруг
них должны были быть растительностью.
     Облако прошло, и он  смог  опять  видеть  пурпурное  пятно,  возможно
только в двадцати милях внизу. Бинокль обнаружил лоскут  густых  пурпурных
джунглей, более заросший, чем оливково-зеленый вдали. Захватчики  принесли
чужеземные семена на Марс?
     Зеленая линия отрезала пурпурную пустыню напротив полярной короны.  И
в центре джунглей он увидел любопытные вспышки  и  искры  зеленого  цвета.
Стекла различили там  машины.  Колоссальная  решетчатая  труба  взмывалась
вверх.
     Этот мощный металлический палец целился  на  серебряную  воронку,  на
отдаленную Землю. Это был палец смерти. Ли знал, что он  был  той  штукой,
которую нужно уничтожить. Он  наклонил  содрогающийся  старый  "Феникс"  в
более крутое пикирование.
     Длинный, длинный полет, думал отупевший мозг, просто для того.  Чтобы
привести человека к самоубийству. Но за все человечество, за Элен  Гейл  и
за ее науку, даже за Лэйрда Крагина и за его ракеты, это было то,  что  он
должен был сделать.
     Или, во всяком случае, так он решил. Но ему не дали это сделать.
     Этот длинный зеленый палец резко сдвинулся в пурпурных  джунглях.  Он
повернулся от Земли и  нацелился  на  пикирующий  самолет.  "Фениксу"  был
нанесен сильный удар. Если мощью этой иглы была сфокусированная гравитация
Марса, то добрая ее часть обернулась, отреагировала на корабль.  От  удара
Ли потерял сознание.
     Когда он пришел в себя, самолет кружился в  мощном  пикировании.  Его
древний каркас  трясся  мелкой  дрожью,  куски  металла  отлетали  от  его
раненного крыла. Поврежденный элерон опять заклинило.
     Ли налег с размаху на рычаг, боролся, чтобы вывести самолет из  пике.
Он остановил его  вращение,  и  нос  стал  высматривать  внизу  место  для
посадки. Мелкие озера желтой дождевой воды  заплатами  лежали  на  красной
пустыне. Он нашел плоскую гряду гор, которая казалась достаточно  сухой  и
твердой, выпустил шасси.
     Но воздух даже  здесь  на  поверхности  был  еще  очень  разреженным.
Меньшая сила притяжения  частично  это  компенсировала,  но  скорость  при
посадке тем не менее должна  была  быть  опасно  высокой.  Он  по-прежнему
падал.
     Красный хребет вспыхнул  ему  навстречу,  и  он  попытался  выровнять
самолет. Несмотря на все  его  усилия,  правое  колесо  коснулось  первым,
слишком тяжело. Самолет подпрыгнул,  опасно  изменил  направление.  Прыжок
поднял его ненормально высоко. У Ли было время частично выровнять самолет.
Еще один удар, от которого  весь  самолет  затрясся  и  застонал.  Дальше,
несмотря  на  усилия  Ли,  поврежденное  крыло   зацепилось   и   рухнуло,
пробороздило красную грязь,  и  разломилось  в  щепки.  Фюзеляж  отскочил,
проскользил на боку сотню ярдов в  брызгах  темно-красной  грязи;  наконец
успокоился.
     Ли  с  трудом  выбрался  из  обломков.  Он  ощущал  свои   ушибленные
конечности. Несмотря на ошеломляющее завершение аварии,  он  не  обнаружил
сломанных костей. Его шлем слетел. Легкие дышали  с  трудом,  но  находили
достаточно кислорода. Бледные  желто-зеленые  побеги,  сочные  и  хрупкие,
пробивались сквозь мокрую красную почву у его ног. Он пошел, чтобы прилечь
на берегу широкого мелкого озера, которое отражало моросящее небо.  Вдали,
над  спокойными  красными  холмами,  покрытыми  пятнами  свежей  оливковой
зелени, он видел длинную низкую линию пурпурного мрака. И его  уши,  после
того, как привыкли к тишине,  различили  непрерывный  отдаленный  свист  в
небе.
     Свист был вызван ветром из воздуха, украденного с Земли.  Линия  была
пурпурными джунглями. Вдали  была  большая  машина  звездных  захватчиков,
которую надо было разрушить. Настолько  самоуверенный  от  усталости,  как
будто сейчас не было ничего невозможного, Ли приступил к реализации  этого
давнего плана.
     Он щелкнул затвором старого  револьвера,  сунул  его  в  карман.  Две
пятигаллонные канистры бензина и оставшиеся баллоны  кислорода  он  сложил
вместе, обвязал своим толстым летным костюмом.
     На Земле он не смог бы сдвинуть их. Даже здесь их вес был восемьдесят
фунтов,  а  его  собственный  -  чуть  более  шестидесяти.  Груз   упрощал
передвижение. Но дыхательные усилия утомляли его легкие.
     Горизонт был ближе, чем казался. Он  подумал  об  этом  факте,  чтобы
взбодриться,  и  побрел  к  барьеру  незнакомых  джунглей.  Свист  в  небе
становился громче. Ли качался от  усталости.  Продолжался  ленивый  мелкий
дождь из украденной влаги, прерываемый шквалами  дождя  со  снегом.  Холод
пронизывал до костей.
     Наконец он дошел до джунглей - суперкактус, почти такой же новый  для
Марса, как и сам Ли. Зазубренные  пурпурные  иглы  росли  на  глазах;  они
вонзались в красную грязь,  пускали  отростки,  поднимали  новые  копья  с
колючками. Этот барьер был слишком толстым и плотным, чтобы надеяться  его
преодолеть.
     Придя в крайнее уныние, он сбросил свой груз. Механически  съел  одну
банку бобов,  которую  сунул  в  пакет.  Затем  совершенно  неожиданно  он
провалился в сон.
     Тихий толчок живого штыка разбудил его, промокшего  и  одеревеневшего
от холода. Его грудная клетка застоялась и дыхание  требовало  мучительных
усилий. Он поднял свой груз и пошагал  на  запад  через  красную  слякоть,
огибая наступающие джунгли.
     В том направлении, где, как ему казалось, он видел  зеленую  вырубку.
Изнурительный час привел его к ней - широкое плоское покрытие из какого-то
искрящегося, ярко-зеленого материала. Поверхность была  идеальной,  но  ее
обочина имела поразительно древний вид.
     Эта дорога шла  прямо  на  север.  Она  врезалась  в  джунгли,  стены
пурпурных шипов изгибались дугой над ней. После короткого колебания -  как
бы не быть застигнутым врасплох хозяевами полотна - Ли вступил на него.
     Пурпурная тень джунглей упала на  него.  Свист  в  небе  продолжался,
холодный дождь и крупа  падали  нескончаемо.  Ли  тащился  бесконечно,  не
обращая внимания на усталость, холод и голод.  Один  раз  он  остановился,
чтобы попить из лужи на дороге. Пронзительная боль вонзалась в его грудную
клетку.
     Гудящий грохот испугал его. Он сошел с дороги, бросившись в пурпурные
колючки. Огромный трехколесный транспорт медленно проехал по мостовой. Его
платформа была завалена  чем-то  бледно-зеленым  и  прозрачным  -  что-то,
вероятно, добытое в экваториальных регионах.
     Напрягая глаза в пурпурных сумерках, чтобы увидеть шофера, Ли заметил
мельком  только  студенистую  руку.  Эта  рука  и  желтый   глаз   и   еще
полупрозрачная качающаяся конечность было все, что он увидел от  подлинных
захватчиков. Их природа, мотивы и курс их полета, тайны их  науки,  размах
их планов относительно солнечной системы - все это  оставалось  определить
только с помощью предположений и страха. Захватчики  оставались  покрытыми
темной тенью неизвестности.
     Уже спускалась короткая полярная ночь, когда проехал  грузовик.  Было
мучительно холодно. Опять начался проливной дождь с  дробинками  снега,  и
тяжелый иней захрустел на дороге и иглах джунглей.
     Рев над головой становился  громче,  зеленоватый  свет  пробивался  в
туннеле дороги. И наконец, мертвый от  усталости,  Ли  притащился  к  краю
расчищенного центра джунглей.
     Он не понимал, где  источник  света.  Но  соседняя  стена  колючек  и
фантастические строения перед ним были видны в тусклом зеленом сиянии.  Он
увидел то, что должно было быть остатками от Звездного Снаряда -  огромный
снаряд, нос которого зарылся глубоко в планету. Половина его верхней части
была отрезана. Она должно быть, служила источником зеленого металла.
     Вдали от нее,  подвешенная  между  тремя  массивными  столбами,  была
решетчатая труба, сейчас горизонтальная,  направленная  поперек  полюса  к
невидимой  Земле.  Ли  задержал  дыхание.  Ободренный  последним  приливом
неожиданной силы, он шатаясь пошел к зеленой тени Звездного Снаряда.
     Ничего не остановило его. Он качаясь прошел через небольшую  открытую
площадь, бросил свой груз в темноту между тремя столбами. Его руки  начали
лепить чашу из полузамерзшей грязи.
     Хриплые кашляющие звуки от какой-то едва различимой структуры  вдали,
заставили его отчаянно спешить.  Он  разорвал  свой  тюк,  начал  выливать
принесенные десять  галлонов  бензина  в  чашу.  Необъяснимый  скрежещущий
грохот поднял волосы на затылке. Он ближе услышал металлический звук.
     Нащупывая с отчаянием, Ли открыл краны кислородных  баллонов.  Сжатое
вещество  выходило  наружу  со  свистящим  шумом,   наполовину   жидкость,
наполовину газ. Оно испарялось и окутывало Ли в облако инея.
     Он направил голубые струи в бензин. Деликатная работа. До изобретения
катионовых  двигателей,  бензин  и  кислород  были  общепринятым  ракетным
топливом. Качественная их  смесь,  как  иногда  демонстрировали  создатели
надземных бомб, имела пятикратную взрывную энергию нитроглицерина.
     Это была не  очень  качественная  смесь.  Бензин  смерзся  в  хрупкие
голубые ломти, и кислород быстро выкипал. Результаты были непредсказуемы.
     Поверх  стихающего  свиста  струй  Ли  слышал   это   дребезжание   и
скрежещущие крики, теперь уже совсем рядом. Он выпрямился в плотном  белом
тумане  и  увидел  желтый  глаз.  Огромный   светящийся   желтый   зрачок,
окаймленный неровной пленкой.
     Заостренный  светящийся  стержень,   светящийся   холодной   зеленью,
появился рядом с глазом. Он продвигался к  Ли  через  туман.  Ли  отступил
назад. Его онемевшие пальцы нашли пистолет и он выстрелил в  желтый  глаз.
Тот мигнул и исчез, и прут стукнул в тумане.
     Ли отошел назад, и,  чтобы  покончить  со  Звездным  Снарядом,  начал
стрелять в чашу из  грязи  между  тремя  огромными  столбами.  На  третьем
выстреле мир превратился в голубое пламя, и полностью погас.
     Массивная зеленая стена космического снаряда защитила его от удара. И
она же отчасти послужила прикрытием  от  последовавшей  бури.  Он  очнулся
лежащим в замерзающей грязи, нос кровоточил, в голове звенело.  Поднявшись
за защитным барьером, он увидел, что все  зеленые  сооружения  захватчиков
повалены. Зеленое свечение, исходившее от них, исчезло.
     Он заметил какое-то движение в сером полумраке, это была  студенистая
рука, медленно качающаяся над лужей слякоти. Он выпустил в нее обойму -  и
она упала.
     Затем подул ветер. Теперь,  когда  эти  смягчающие  силы,  с  помощью
которых захватчики укрывали себя, исчезли, межпланетарная воздушная  струя
превратилась в пронзительно визжащий поток воздуха. Мощные стены Звездного
Снаряда были все, что стояло перед Ли.
     Полчаса, раненый и наполовину удушенный, Ли цеплялся за металлический
брусок в своем убежище. Внезапно ветер утих, последний украденный  воздух.
Маленькое солнце воодушевляюще поднялось в неожиданно  ясном  небе,  и  Ли
спал полдня в его тепле.
     После полудня, все еще больной от усталости, Ли вновь нашел  шоссе  и
побрел назад через ставшие унылыми джунгли к остаткам "Феникса". Голодный,
в горьком одиночеством, он начал сожалеть, что остался в живых.
     Какое-то  быстрое  гниение  поразило  упавшие  пурпурные   шипы,   но
собственная жизнь Марса  быстро  разрасталась.  В  изменившемся  ландшафте
трудно было найти самолет. Когда наконец он  добрался  до  него,  он  съел
единственную банку соленой говядины, которая  осталась  от  его  припасов,
затем соорудил направленную антенну для передачи.
     Это безнадежное сообщение было  важным  по  нескольким  причинам.  Он
хотел покончить со страхами Земли, хотел  помочь  Тику  Тинкеру  и  хотел,
чтобы  доктор  Элен  Катрин  Гейл  узнала,   что   он   успешно   совершил
беспосадочный полет к Марсу на бензине.
     - Марс, вызываю Землю, - повторял он. - Картер Ли, на Марсе, вызывает
CQ, Земля. Приземлился здесь вчера. Уничтожил захватчиков прошлой ночью  с
помощью  бензиновой  бомбы.  Надеюсь,  сто  больше  нет  опасности  потерь
воздуха. Информирую Тика Тинкера, Нью-Йорк, беспосадочный  полет  к  Марсу
совершен с маслом Зверолюб. Сейчас  остаюсь  в  безвыходном  положении  на
Марсе. Прощай, Земля.
     Он повторял это сообщение  в  интервалах  между  сном,  пока  не  сел
маленький аккумулятор. Затем он постановил себе, утомленно и без  надежды,
начать жизнь первого космического Робинзона Крузо.
     В котелке, вырезанном из остатка топливного бака, он приготовил блюдо
из плодов и зерен каких-то местных растений,  подозрительно  пахнущее,  но
съедобное. Надеясь достичь менее сурового климата в экваториальных районах
и подгоняемый желанием узнать побольше о народе, который строил дорогу, он
сложил все полезные предметы, которые смог спасти, на санки, сделанные  из
руля высоты "Феникса", и направился на север по прямому зеленому покрытию.
     Земля,  теперь  уходящая  от  Марса,  была  великолепной   золотистой
утренней звездой. Вид ее в морозных рассветах, когда Ли не  мог  сохранить
достаточно тепла, чтобы спать, вызывал чувство трагического одиночества.
     Однажды Ли выбросил оружие, чтобы покончить с  желанием  использовать
его для себя. На следующий день он вернулся по шоссе и потратил целый день
на его поиски, вновь почистил его. Когда пистолет был  готов,  Ли  положил
его на санки и потащился по гладкому покрытию.
     Он насчитал тридцать марсианских дней. С медленным приближением весны
и по мере своего утомительного продвижения  на  север,  климат  становился
понемногу более терпимым.  Иногда  Ли  ободрялся  видом  молодых  знакомых
растений, выросших из семян, занесенных этим межпланетным ветром.
     Но его тело было  изможденно  лишениями.  У  него  был  повторяющийся
мучительный кашель. Иногда его еда из  марсианских  растений  приводила  к
сильным расстройствам пищеварения. Конец, он ясно видел,  будет  одинаков,
использует он оружие или нет.
     Затем ночью, потрясающей ночью, потрясающей ночью, когда Ли проснулся
в своей холодной постели рядом с тлеющим  костром,  он  услышал  ритмичное
хлопанье катионовых двигателей. Он увидел голубую звезду, опускающуюся  на
дорогу с юга. Задыхаясь и дрожа, он вскочил, чтобы разжечь свой костер.
     Окутанная  голубым  пламенем  своих   передних   двигателей,   ракета
опустилась на дорогу. Свет от его костра показал надпись на ее боку: "Фонд
Гейла". Это должен был быть Лэйрд Крагин, подумал он, еще один ссыльный...
     Но когда толстый люк ракеты повернулся,  открываясь,  появившаяся  из
него  непокрытая  выпачканная  рыжая  голова,  когда  толстый  люк  ракеты
повернулся, открываясь, была головой Элен Гейл.
     - Приветствую, мистер Счастливчик Ли, - сказала она  отрывисто.  -  И
поздравления уместности вашего прозвища... Вы в порядке?
     - В порядке, несмотря ни на что, - прохрипел он. - Только - удивлен!
     - Мы закончили ракету, - у нее странно перехватило дыхание.  -  Когда
оружие и взрывчатка стали больше не нужны, мы  загрузили  ракету  топливом
для обратного пути и оборудованием для небольших исследований.
     - Крагин? - спросил Ли.
     - Тут два места, - сказала девушка. - После взлета  я  заставила  его
спуститься на парашюте. - Ее голос вдруг стал очень решительным. - Я  имею
честь принести вам, Ли, в качестве благодарности Земли  за  ваш  последний
беспосадочный полет, ордена и премии...
     Ее голос внезапно прервался. Она вылезла из ракеты и  побежала  через
странное шоссе навстречу ему. В его объятиях она робко прильнула к нему.