Яцек САВАШКЕВИЧ

                                  ЧУДИЩЕ

     Приползло оно неведомо откуда и неведомо когда. Скорее  всего  ночью.
Развалилось посередке, вонзило ястребиные когти в грунт, распахнуло  пасть
и завопило:
     - Жрать!
     Мы пошли всей толпой, чтобы на него  поглядеть.  Лапки  у  него  были
крохотные,  к  работе,  видать,  непривычные,   зато   глотка   и   брюхо,
распластавшееся на земле - вместительные, аж жуть!
     - Жрать! - повторило оно, обдувая зловонным дыханием. - Жрать,  а  то
сараи попалю, овины потопчу, дома порушу!
     Захлопало глазищами, что  плошками,  облизнулось  слюнявым  языком  и
снова морду шелудивую разверзло.
     Собрались соседи и давай советоваться Полдня  так  просовещались,  но
никакого мудрого способа против тварюги этой не придумали.
     - Ничего не остается, придется дать ей жрать, - сказал один. -  Иначе
она все добро наше загубит.
     Покивали люди головами, разошлись по домам своим и давай тащить,  кто
что может. Сваливали все в одну  кучу,  возле  головы  страшилища,  а  оно
урчало, рыгало и жрало, не забывая поглядывать, растет ли куча.
     - Может оно нажрется наконец, - вздохнул кто-то, - да и уползет себе.
     Но  как-то  так  не  делалось.  Час  от  часа  становилось  оно   все
ненасытнее, жрало все больше, и в брюхе  у  него  бурчало  все  громче.  И
обнахалилось чудище поганое. Уже и на нас начало поглядывать с  аппетитом,
аж мурашки по спине забегали, а пасть раскрыло так, что там бы и стог сена
уместился. Жрать давать - плохо, поскольку растет оно,  не  давать  -  еще
хуже.
     - Может, барана с серой ему подсунуть, - предложил  кто-то,  притащив
мешок муки.
     Страшилище уши  косматые  насторожило,  жрать  на  минуту  перестало,
икнуло так, что земля дрогнула, и заявило громогласно:
     -  Свежатиной  не  питаюсь.  Продуктами  меня   снабжать   фабричного
производства! Только они мне по вкусу!
     Под вечер мы опустошили все закрома, но тому все мало  было.  Но  тут
кто-то обнаружил в магазине консервы старые, проржавелые, раздувшиеся.
     - Пусть вот ими подзаправится, - решили  мы.  -  На  ночь  оно  жрать
перестанет, вот и выдастся минутка, дабы что-нибудь придумать.
     Перестать-то оно перестало. Где-то заполночь зевнуло мерзко, заявило,
что утром нам еще покажет, на что способно, и заснуло. Мы просидели  возле
него всю ночь. А под утро тварюга эта перевернулась раздутым брюхом вверх,
подергала лапками и околела.
     Чуть не месяц разделывали  мы  зловонную  тушу,  чтобы  заготовить  и
законсервировать ее про запас. Теперь, если другое такое чудище приползет,
нам будет чем его кормить.