Александр ЛАЗАРЕВИЧ
Рассказы
ВОЛШЕБНАЯ МАСКА
ПЕСНЯ ПТЕНЦА
САМОЕ ПРОСТОЕ ДЕЛО ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Александр ЛАЗАРЕВИЧ
САМОЕ ПРОСТОЕ ДЕЛО ШЕРЛОКА ХОЛМСА
- Ах, Ватсон, - сказал Шерлок Холмс, отбрасывая в сторону утренние
газеты, - до чего же неизобретательные пошли преступники! Последние
несколько месяцев не было ни одного случая, где мне пришлось бы напрягать
свои умственные способности. Впрочем, в этом нет ничего удивительного:
когда в полиции сидят всякие олухи, преступник перестает относиться к
своей профессии как к искусству и превращается в ремесленника. Зачем ему
быть изобретательным, когда достаточно банальнейших приемов, чтобы
поставить Скотланд-Ярд в тупик...
Внезапно дверь отворилась, и в нашу скромную квартиру на Бейкер-стрит
вошел Симпсон, сыщик из Скотланд-Ярда, который своей блестящей карьерой
был во многом обязан Шерлоку Холмсу. На Симпсона, обычно веселого и
жизнерадостного, было жалко смотреть: он еле держался на ногах, под
глазами виднелись синяки от бессонницы.
- Здравствуйте, мистер Холмс, - сказал он понуро, и на минуту замолк,
как бы собираясь с мыслями. Наконец он сказал: - Наверное, вам покажется
свинством, что я снова пришел за советом. Я прекрасно понимаю, что своим
продвижением по службе обязан тому прошлогоднему делу об убийстве, которое
Вы так блестяще расследовали, но из скромности позволили плоды славы
пожинать мне. Теперь я жестоко наказан за свое тщеславие: считая меня
хорошим сыщиком, начальство поручило мне расследовать невероятно
загадочное происшествие...
- Ну ладно, - нетерпеливо перебил его Холмс. - Хватит извинений,
переходите к делу!
- Дело такое, мистер Холмс, - начал Симпсон. - Три недели назад
полиции удалось наконец задержать одного очень опасного преступника. Этот
малый - большой ловкач: он уже однажды бежал из тюрьмы, перепилив решетку.
Поэтому его на всякий случай посадили в подвальную камеру - камеру, из
которой абсолютно невозможно сбежать. В этой камере нет окон, а чтобы
попасть в нее, необходимо сначала открыть одну железную дверь толщиной
почти что в фут, затем вторую такую же, и лишь за ней будет собственно
камера. В каждой двери по два замка. Ключ от одного замка находится у
начальника тюрьмы, от второго - у министра внутренних дел, от третьего - у
судьи, от четвертого - у прокурора. Таким образом, открыть камеру можно
лишь в присутствии всех четверых. Разумеется, неудобно тревожить этих
высокопоставленных лиц каждый день, только для того, чтобы арестант мог
выйти из камеры по нужде. Поэтому в этой камере установили унитаз и
подсоединили его к городской канализационной системе.
Когда три недели тому назад нашего узника сажали в эту камеру, ему
дали запас еды и воды почти на месяц, чтобы он смог сидеть там до самого
суда. И с тех пор до вчерашнего дня, когда по ходу следствия понадобилось
задать преступнику один вопрос, двери ни разу не открывались. Можете себе
представить, что было, когда открыв тяжелые железные двери, все
присутствующие увидели, что камера пуста. Нет, конечно кровать, унитаз и
даже почти не тронутый запас пищи и воды были на месте, не хватало лишь
одного, самого главного - узника! Он исчез!
- Великолепно! - прошептал Холмс, сидя в своем кресле с полузакрытыми
глазами. Хорошо зная своего друга, я видел, что он прямо-таки наслаждается
рассказом Симпсона.
- Я даже не знаю, как подступиться к этому делу, - продолжал сыщик из
Скотланд-Ярда. - Около входа в камеру все три недели круглосуточно стояли
часовые. Они клянутся, что никто даже не подходил к двери. Замки в дверях
абсолютно исправны. Но самое главное, что дверь была опечатана, и печать
была в целости и сохранности. Вы возможно сочтете меня суеверным, мистер
Холмс, но чем больше я размышляю об этом деле, тем сильнее у меня
впечатление, что преступник просто взял и прошел сквозь стены! О, мистер
Холмс! Вы все можете! Спасите меня! Если это дело не будет распутано, моя
карьера рухнет! Я ведь знаю, Вы любите такие запутанные дела...
- Я должен осмотреть место происшествия, - сказал Холмс, энергично
поднимаясь с кресла...
...Медленно, со скрипом, отошла одна тяжелая железная дверь, за ней
вторая. Нашим глазам открылась маленькая комнатка без окон. Тусклая
лампочка освещала каменные стены и грязный цементный пол. У одной стены
стояла кровать. Постель была в страшном беспорядке: подушка валялась на
полу, одеяло и простыня тоже частично съехали на пол и были сильно измяты.
Короче говоря были заметны следы борьбы. Кроме кровати в комнате
находились также ящики с пищей, и унитаз.
Холмс посмотрел на маленькое, не больше дюйма в диаметре, отверстие
на потолке.
- Это вентиляция?
- Да, мистер Холмс, но туда и мышь не пролезет.
Холмс подошел к унитазу, и стал его разглядывать. Симпсон, и без того
очень нервный, начал терять терпение.
- Мистер Холмс, я высоко ценю Ваши способности, но, по моему, Вы
сейчас занимаетесь глупостью. Ведь совершенно ясно, что если бы узник даже
и захотел туда залезть, у него бы не вошла голова. Да и дальше
канализационная труба не превышает шести дюймов в диаметре.
- Я так и понял, - спокойно ответил Холмс. - А что это за грязь на
полу?
- Понятия не имею. Когда арестованного сажали сюда, пол был абсолютно
чистым.
- Похоже, что это из канализации... - сказал Холмс задумчиво. Но тут
взгляд его остановился на ящиках с пищей. На них стояли бутылки с водой.
Рядом, на цементном полу, в маленькой лужице, валялись осколки еще одной.
- Только два вопроса, Симпсон. Первый: когда вчера открыли камеру, бутылка
уже была разбита?
- Да.
- Второй: вы уверены, что узник почти ничего не съел из этих запасов?
- Съедено столько, сколько он обычно съедал за два дня.
- И тем не менее, он исчез отсюда не после двух дней заточения, а
всего лишь двое-трое суток назад, - заметил Холмс. - Об этом нам говорит
вот эта лужица. Если бы бутылку разбили три недели назад, вода бы высохла.
- Так чем же он питался? - одновременно вырвалось у нас с Симпсоном.
Холмс не ответил на наш вопрос: он думал...
Здесь я должен прервать свой рассказ, и вот почему: когда
расследование этого происшествия уже было закончено, Холмс сказал мне:
- Ватсон, если Вы задумаете описать это дело, то сразу после эпизода
с разбитой бутылкой посоветуйте читателю отложить книгу в сторону и
несколько минут подумать. К этому моменту у читателя уже есть достаточно
фактов, чтобы догадаться каким образом арестант мог исчезнуть из камеры.
Я присоединяюсь к словам Холмса и рекомендую прежде чем читать
решение этой задачи, сначала сопоставить все известные Вам данные. Пусть
даже Вам не удастся решить ее, все равно, узнать ответ к задаче, над
которой хоть сколько-нибудь думал, будет гораздо интереснее...
...Наконец Холмс задумчиво произнес:
- Скажите, Симпсон, как по Вашему, если кому-либо нужно было бы убить
нашего узника, он мог бы пустить в камеру через вентиляционное отверстие
отравляющий газ?
- Не думаю. Вентиляционная труба идет из камеры на крышу тюрьмы, а
там тоже стоит часовой.
- Мне нужно немедленно позвонить, - сказал Холмс. - Проводите меня к
телефону, Симпсон.
Я видел, что Холмс напал на след, и мне было чрезвычайно интересно
проследить за дальнейшим ходом событий, однако, как назло, я должен был
ехать к больному. Мне удалось освободиться только к вечеру, и приехав на
Бейкер-стрит, я застал своего друга в чрезвычайно плохом настроении, какое
у него обычно бывало при отсутствии интересных дел.
- Боже мой, Холмс, неужели Вы бросили распутывание этого загадочного
происшествия! - воскликнул я.
- Оно уже распутано, Ватсон.
- Как, всего за несколько часов?!
- Да, Ватсон, поначалу я и сам не ожидал, что это дело окажется самым
простым в моей практике. Устраивайтесь поудобнее в этом кресле, и я Вам
все объясню. Самое трудное в этом деле было в том, чтобы найти в себе
смелость признать невероятное, раз это невероятное подкреплено фактами.
Симпсон не нашел в себе смелости признать тот невероятный факт, что узник
ушел не через дверь, хотя это подтверждалось несломанной печатью на двери
и показаниями часовых. Если Симпсону и приходила в голову мысль о том, что
преступник мог уйти не через дверь, он тут же отбрасывал ее как совершенно
абсурдную.
- Признаюсь, Холмс, мне подобная мысль тоже кажется безумной, -
сказал я.
- Вот видите! А между тем, решение задачи логически вытекает из нее.
- Неужели потайной подземный ход! - воскликнул я.
- Хм, - усмехнулся Холмс, - подобная мысль пришла мне в голову еще
тогда, когда Симпсон только начал рассказывать о происшествии. Но я
отказался от нее, как только увидел эту камеру. Эта гипотеза совершенно не
объясняла каким образом грязь из канализации попала на пол камеры, и
почему запас пищи почти не тронут, хотя бутылка была разбита кем-то всего
три дня назад. Давайте предположим, что потайного хода не существует, и
посмотрим, какие логические выводы отсюда следуют.
Итак, каким же образом узник мог исчезнуть из камеры, если он не
вышел через дверь и не существовало потайного хода? Грязь на полу наводит
на мысль о канализации...
- Помилуйте, Холмс! Ведь это же сущая бессмыслица! Ваше предположение
о том, что потайного хода не существует, явно неправильно!
- Ах, мой дорогой Ватсон! В пылу спора Вы совершенно забыли, что я
уже знаю решение задачи, и лишь пытаюсь объяснить Вам ход своих мыслей.
Так что, забегая вперед, могу сказать с полной уверенностью, что подземный
ход тут совершенно ни при чем.
- Но не мог же он уйти из камеры через унитаз!
- Но мы вынуждены признать это под давлением фактов.
- Но это же невозможно!
- Почему?
- Вы, очевидно, смеетесь надо мной, Холмс! Ведь отверстие унитаза
меньше головы человека, не говоря уж о туловище.
- В таком случае, - сказал Холмс, - мы опять же ВЫНУЖДЕНЫ
предположить, что узник проник в канализацию будучи либо разрубленным на
куски, либо вытянутым в тоненькую веревочку, либо еще каким-нибудь образом
изменив свою форму.
Мне показалось, что Холмс бредит.
- Одумайтесь! - воскликнул я. - Каким образом человек мог сделать
такое сам с собой?!
- Вы совершенно правы, Ватсон, сам он этого сделать не мог, значит, в
камере был кто-то второй. И этот второй пришел в камеру через канализацию
- об этом говорит грязь на полу, которая, очевидно, стекала с него, когда
он, весь вымазавшийся, вылез из унитаза. - Тут Холмс посмотрел на меня, и
по-видимому, прочел в моих глазах нечто такое, что заставило его сказать:
- Нет, Ватсон, пожалуй лучше будет сразу рассказать, как было совершено
преступление, чем объяснять Вам ход моих мыслей, не то Вы запрячете меня в
психиатрическую лечебницу раньше, чем я закончу свои пояснения. А то я
вижу, Вы твердо уверены, что раз человек прошедший сквозь узкую
канализационную трубу не способен "подготовить" другого человека к такому
же "путешествию", то отсюда будто бы следует ошибочность моих выводов.
- Но ведь действительно, Холмс, если в канализацию можно попасть
только мертвым (согласитесь, что после разрезания на куски, живым человека
уже не назовешь), то ни о каком втором человеке из канализации, который
"изменил форму" узника, не может быть и речи!
- Совершенно верно, Ватсон. Значит, этот второй не был человеком, -
Холмс снова посмотрел на меня и усмехнулся. - Все-таки, Ватсон, лучше
сразу рассказать Вам о результатах расследования. Как мне удалось узнать,
заключенный был лишь одним из членов довольно большой банды, и, как
говориться, "он слишком много знал". Бандитам, во что бы то ни стало нужно
было выкрасть или убить арестованного. И вот, в первую же ночь, после того
как узника заточили в подвальную камеру, они совершают налет на... на что
бы Вы думали? На зоопарк! И крадут оттуда... нет, не выручку! Они уносят
оттуда шестиметровую змею-анаконду, гордость лондонского зоопарка! Целый
день они морят ее голодом, а следующей ночью, крепко привязав к ее хвосту
толстый длинный канат, приносят ее в клетке к ближайшему от тюрьмы
канализационному люку, как раз в том месте, где идет ответвление к
подвальной камере. Они вываливают змею в канализационный колодец, и
палками загоняют в нужную трубу. Анаконды прекрасно плавают в грязи, и
поэтому, несколько минут спустя, змея вползает в камеру.
Узник спит погасив свет. Но змеи прекрасно чувствуют тепло, исходящее
от людей или животных. Анаконда тут же обвивается вокруг спящего, и душит
его, а затем и проглатывает. Надо сказать, что змеи не прожевывают свою
добычу, а глотают ее целиком, и потом неделю, а то и две, лежат и ждут,
когда она переварится. И вот наш узник лежит в желудке анаконды,
постепенно "изменяя свою форму", то есть перевариваясь и равномерно
распределяясь по всему телу шестиметровой змеи.
Наконец, три дня назад, ночью, бандиты снова пришли к
канализационному колодцу. Как я уже говорил, к хвосту змеи был привязан
длинный канат. Другой конец каната остался в этом колодце. Бандиты
потянули за канат, потревожили змею. Та дернулась и опрокинула на пол
бутылку с водой. Наконец бандиты вытащили змею, посадили ее в клетку. Не
знаю, что они собирались сделать со змеей, но они понесли ее по городу, и
на одном из перекрестков попались в руки полиции, которая давно уже искала
украденную из зоопарка анаконду.
- Но как вы обо всем этом догадались, Холмс? - воскликнул я.
- О том, как я догадался, что это было животное, а не человек, я уже
рассказал. Животное, которое может пролезть через узкую трубу, должно быть
тонким, но при этом большим, раз оно смогло справиться со взрослым
человеком. Тонкое и большое - значит длинное. Назвать такое животное
сможет даже ребенок. Меня смущало лишь то, что преступники выбрали такой
сложный способ для расправы с заключенным. Помните, я спросил Симпсона,
нельзя ли было пустить в камеру отравленный газ? Получив отрицательный
ответ, я больше не сомневался, что здесь замешана змея. Но откуда может
взяться здоровенный удав в большом городе? Я позвонил в зоопарк, и там мне
ответили, что действительно, три недели тому назад у них украли анаконду,
но воры уже пойманы. Мы с Симпсоном поехали в ту тюрьму где они сидели, но
они не сознавались в убийстве узника из подвальной камеры, пока я не
рассказал им то, что рассказал сейчас Вам. Сейчас Симпсон допрашивает их.
Холмс на мгновение замолчал, а потом добавил:
- Вот Вы, Ватсон, спросили меня, как я обо всем этом догадался. А
ведь и Вы, и Симпсон, и многие другие люди, вполне способные мыслить
логически, смогли бы это сделать сами, если бы не побоялись признать
некоторые совершенно невероятные вещи, которые, однако, подкреплены
фактами...
В этот момент в комнату вошла миссис Хадсон, и положила на стол
только что пришедшие вечерние газеты.
- Боже мой, Холмс! - воскликнул я, скользнув глазами по заголовкам. -
Симпсона повысили в должности за арест убийц узника подвальной камеры! Ему
поручено вести новое совершенно безнадежное дело о... Вы меня слышите,
Холмс!
Холмс сидел в своем кресле полузакрыв глаза, потирая руки в
предвкушении нового интересного дела...
Александр ЛАЗАРЕВИЧ
ВОЛШЕБНАЯ МАСКА
(Сказка о молодом специалисте)
Давным-давно, в некотором царстве, некотором государстве, жил-был
один молодой-премолодой специалист и получал 115 рублей в месяц. И был он
недоволен своим житьем-бытьем. И не потому даже, что зарплата была
маленькая, а потому, что был он молодой-премолодой и, вдобавок еще,
выглядел моложе своего возраста. И по этой причине взрослые, солидные дяди
считали что он - "молодо-зелено", и ни принимали всерьез ни его, ни его
идей. А идей, гениальных по его мнению идей, было у него больше чем во
всем остальном НИИ. Чем больше он выдвигал идей, тем больше донимали его
насмешками; чем больше донимали его насмешками, тем больше он нервничал;
чем больше он нервничал, тем путанее излагал он свои мысли; чем путанее
излагал он свои мысли, тем больше донимали его насмешками. И обиднее всего
было то, что все звали его Степкой, хотя по паспорту он был Степан
Степанычем.
И вот однажды у Степкиного Начальства кончилось терпение, и решило
Начальство Степку извести. Но то ли статьи такой, чтобы Степку сразу
уволить, не нашлось, то ли искать ее было лень, короче говоря, неизвестно
почему, но Начальство сделало хитрый ход. Вызывает начальство Степку к
себе и говорит:
- Решили мы сделать тебя начальником лаборатории, потому как ты
Степка у нас гений, и вообще нас критикуют, что мы молодежь не выдвигаем.
Опять же оклад, жениться сможешь. А то вон, уже даже в "Литературке"
пишут, что на 115 рэ семью не создашь. Так что вот тебе лаборатория, иди и
дерзай!
Однако поначалу особенно дерзать Степке не пришлось. Подчиненные
встретили его прохладно, сказали:
- Вот что, мальчик, ты не суетись. Погоди пока, пусть молоко на губах
обсохнет, - и разошлись кто куда: кто в курилку, анекдоты рассказывать,
кто в магазин напротив, очередь занимать. А один пожилой младший научный
сотрудник и вовсе ушел в неизвестном направлении.
Так прошло некоторое, достаточное количество дней, и Начальство уже
приготовилось сочинять приказ об увольнении Степки как не справляющегося с
занимаемой должностью, как вдруг случилось Неожиданное и Невероятное:
Степка встретил волшебника. А дело было так.
Возвращался в тот вечер Степка с работы в переполненном автобусе. В
тот день подчиненные уж особенно его затерроризировали: выдвинули
требование, чтобы он вставал и раскланивался всякий раз, как старшие в
комнату входят. А теперь вот в автобусе какой-то усталый пожилой человек
стоит рядом со степкиным сидением и тяжело дышит. Настроение у Степки было
на пределе, и он взорвался. Он вскочил на ноги и с непередаваемой иронией
произнес:
- Садитесь пожалуйста, сделайте такое одолжение!
Пожилой удивился, но сел.
Когда Степка слез с автобуса, он обнаружил, что Пожилой стоит рядом с
ним. Разговорились, и Степка поведал ему о своих несчастьях.
- Вы мне, возможно, не поверите, - сказал Пожилой, - но дело в том,
что я - волшебник, и я могу Вам помочь. Вы мне только скажите, какой у Вас
размер противогаза?
Ошарашенный услышанным, Степка молчал и думал:
- Во влип! А вдруг он буйно-припадочный?
Между тем Волшебник приоткрыл свой портфель, и рылся там, хлюпая
чем-то резиновым.
- Ну-ка, примерьте вот это! - и Волшебник одним жестом надел Степке
на голову то, что достал из портфеля. - В скулах не жмет? А на щеках? А на
лбу? Взгляните! - Волшебник протянул Степке зеркальце.
То, что Степка увидел, поразило его. Откуда-то вдруг прорезалась уйма
морщин. Морщины на лбу придавали лицу глубокомысленность, морщины вокруг
рта говорили о твердом и решительном характере, в то время как морщинки
вокруг глаз свидетельствовали о глубоком понимании людей и жизни,
родившемся из горького опыта. Второй подбородок указывал на то, что это
человек степенный и положительный; мешки под глазами на то, что здоровье у
него уже не то, что в молодости; ну а лысина, прекрасная, блестящая,
обширная лысина, окруженная венчиком седеющих волос, не нуждалась ни в
каких комментариях.
Это было лицо не Степки, а Степан Степаныча, человека, которым Степка
мог бы стать лет этак через сорок.
- Ну что ж, вполне начальственная внешность, - сказал Волшебник. - А
вот вам резонатор - для начальственного голоса, - и затолкал Степке в рот
какую-то штуковину. - Ну-ка, скажите что-нибудь.
- Алло! - сказал Степка, и тут же присел от страха: это действительно
был начальственный голос, голос, от которого нерадивому подчиненному
хочется съежиться и спрятаться в ящике письменного стола.
- Прощайте, молодой человек, - сказал Волшебник. - Я дал вам чудесный
дар, я дал вам старость, за то, что вы уступили мне место в автобусе. Не
обижайтесь на меня, в сказках вечно так: последствия совершенно не
пропорциональны вызвавшим их причинам. Например, стрела царевича упала в
болото - казалось бы пустяк, а он был вынужден жениться на лягушке... Ну
ладно, заболтался я с вами. Пока! - Волшебник поднес руку к своему лицу,
раздался шелест резины, и Степка с удивлением обнаружил, что Волшебник
вовсе не пожилой, а довольно даже молодой человек лет тридцати. Помахав на
прощание своей маской, Волшебник снова надел ее и скрылся за углом...
На следующее утро подчиненные поначалу не узнали Степку в новом
обличье, а когда узнали, то очень испугались и даже хотели звонить в
"неотложку", чтобы Степку срочно забрали в больницу. Однако начальственный
голос остановил руку, набиравшую номер. Осознав гипнотическую силу своего
нового голоса и своей новой внешности, Степан Степанович (так его сразу же
стали все называть) тут же, очень уверенно, изложил план работ своей
лаборатории. Подчиненные, потрясенные глубиной мысли и свежестью идей,
завороженно молчали, а по окончании удостоили его бурными аплодисментами,
переходящими в овацию.
И работа закипела. Увлеченные поистине юношеским энтузиазмом своего с
виду не молодого шефа, сотрудники работали не щадя сил. Степан Степанович
быстро набирал авторитет в научных кругах. Ему удалось пристроить
несколько своих старых, студенческих работ в научные журналы и за
совокупность этих работ получить звание доктора наук. А когда работа
лаборатории увенчалась успехом, он был награжден государственной премией,
избран в академики и назначен директором института. С руководящей работой
он справлялся превосходно, поскольку его почтенная внешность внушала людям
невольное благоговение, и приказы, отданные начальственным голосом не
могли быть не выполнены. Благодаря маске, подаренной Волшебником, Степан
обрел все: славу, положение, деньги.
Поначалу, приходя домой, он снимал маску, но вскоре настолько привык
к ней, что перестал ее замечать совершенно. Наконец он обнаружил, что
через эту волшебную маску можно даже умываться, и теперь он не снимал ее
даже на ночь. Только таким, в маске, его и знала жена - красивая молодая и
хитрая дура, вышедшая за него по расчету.
Все было у Степан Степаныча, не было у него только одного - Любви с
большой буквы. Но вот наконец и это почти сбылось, и встретил он
единственную, божественно прекрасную, юную. И вот повел он ее в самый
роскошный ресторан, заказал самое дорогое и вкусное, взял ее за руку и
стал говорить соответствующие слова.
- Степан Степанович! Как Вам не стыдно! Вы же старик! - не удержалась
и воскликнула Божественно Юная.
- Старик?! Я старик?! - Степан рассмеялся. - Сейчас вы увидите, какой
я старик!
Он нащупал край маски, и одним рывком сдернул ее. Предвкушая эффект
он посмотрел на свою спутницу. Она сидела с глазами широко раскрытыми то
ли от ужаса, то ли от удивления. И вдруг, ни слова не говоря, вскочила и
бросилась бежать...
Догоняя ее, он вдруг столкнулся в вестибюле с каким-то дряхлым,
безобразным старцем, совершенно лысым, с широко раскрытым, абсолютно
беззубым ртом. Машинально он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить
старца, но старец сделал такой же маневр, и они вновь стояли друг перед
другом, нос к носу, в одинаковых костюмах, и каждый держал в руке...
- Это зеркало... это зеркальная стена... Это я... Боже мой, это я?!
Держа маску в вытянутой руке, оба рассматривали ее дальнозоркими
глазами.
И имитация плохих зубов пожилого человека, и вставные золотые зубы
остались в маске. Во рту же... - он провел языком по деснам - во рту же не
осталось ничего.
Мысли путались.
- Какой сейчас год?
Ресторанный швейцар, привыкший и не к таким вопросам, невозмутимо
ответил.
- Так и есть! Пятьдесят с небольшим лет с того дня, как волшебник дал
мне маску! - Вопль ярости и отчаяния вырвался из его груди: - Волшебник!
Где ты, Волшебник! Верни мне мою молодость, слышишь! Ты украл ее у меня,
слышишь: верни! Волшебник!
- Незачем так кричать, я все слышу, слава богу еще не глухой, -
сказал волшебник, вынырнув в зеркале из-за спины Степан Степаныча.
Степаныч обернулся. Волшебник стоял рядом с ним, все с тем же портфелем,
только на лице было больше морщин и они казались настоящими, а не на
маске. - А какие, собственно говоря, ко мне претензии? Эта маска дала вам
все, о чем только может мечтать человек.
- Эта маска дала мне все, но она отняла у меня главное, отняла
молодость! Мне ничего не нужно: ни славы, ни богатства, только верните мне
молодость!
- Молодость? - Волшебник криво усмехнулся. - А детство вы не хотите
вернуть?
- А можно? - загорелся Степаныч. - Все свое детство я провел, мечтая
о том, чтобы поскорее стать взрослым, не успел насладиться детством как
следует! Давайте и детство!
Волшебник тяжело вздохнул, усмехнулся еще кривее чем прежде, достал
из портфеля портняжный сантиметр, и принялся вымерять лысую как глобус
голову Степаныча. Отмерив на голове столько-то сантиметров долготы и
столько-то широты, он чернильным карандашом отметил на лысине точку с
нужными координатами, достал из портфеля небольшой, но довольно увесистый
молоточек, и нанес аккуратный удар в намеченное место. Несколько секунд
Степаныч стоял неподвижно, а потом очень глупо заулыбался и пошел прочь...
На следующий день сотрудники НИИ узнали, что их любимый директор
Степан Степанович впал в детство, и по причине старческого маразма
направлен в дом для престарелых. Когда он говорит нянечкам: "Ням-ням!",
они кормят его с ложечки и утирают ему слюни салфеточкой...
Тут и сказке конец!
Александр ЛАЗАРЕВИЧ
ПЕСНЯ ПТЕНЦА
...В бескрайней ледяной пустыне два странных существа, не похожие ни
на животных, которые жили на десяток миллионов лет раньше, ни на тех,
которые жили на десяток миллионов лет позже. Два десятка миллионов лет -
мгновение в истории Земли, почти не оставившее следов для палеонтологов,
которые долгое время так и не догадывались о том, что эти причудливые
твари когда-либо существовали. Они не были ни динозаврами, ни птицами, ни
млекопитающими. Так, нечто промежуточное, преходящее, не получившее
отражения в биологической классификации...
Два странных существа высиживали яйца. Это были необычные яйца.
Миллионы лет эволюции при температуре ниже нуля придали им удивительные
свойства - они никогда не промерзали. Их родители могли надолго отлучаться
в поисках пищи, очень скудной в этих краях - лишенные тепла, эмбрионы лишь
приостанавливались в своем развитии, но не гибли.
...Наконец послышался треск разбиваемой изнутри скорлупы. Самка
приподнялась с насиженного места. В обломках скорлупок копошились
маленькие дракончики. Наконец один из них выпрямился, выгнул шею и... Из
его клюва вырвался очень странный звук - серия щелчков и свистов,
образующих очень сложную мелодию с четким ритмическим рисунком. Как только
раздался последний щелчок, оба родителя упали на снег мертвые. Это было
еще одно приспособление к жизни во льдах - единственный способ накормить
беспомощных птенцов в пустыне, в которой даже взрослые и опытные едва
могли прокормить самих себя. Птенцов не нужно было защищать - в этих краях
у них не было врагов. Главное - снабдить птенцов запасом пищи на первое
время, чтобы они окрепли и смогли охотиться сами. Так появилась в процессе
эволюции Песня Птенца. Она была сложна, как сложен ключ от секретного
замка. И так же сложен был сам замок - особая структура в мозгу взрослого,
которая сравнивала все звуки, доходившие до его слуха, с Песней Птенца.
Никакое случайное сочетание звуков не могло заставить эту систему
сработать - случайный ключ не подходил к замку. Лишь Песня Птенца включала
тот сложный врожденный механизм, который останавливал сердце, и тем самым
давал птенцам запас мяса, хорошо сохранявшегося в холодном климате, а
затем, когда они подрастали, они были избавлены от конкуренции со стороны
более опытных.
Таковы жестокие законы природы: продолжение рода важнее выживания
отдельной особи...
Прошли миллионы лет. Похолодание на Земле сменилось потеплением, и
Песня Птенца из блага превратилась во зло - теперь птенцам нужны были
родители для защиты от хищников, пришедших в эти края вместе с теплом, да
и мясо в тепле сохранялось очень недолго. Большая часть этих странных
существ погибла, спаслись лишь те, кто потерял ключ к замку - чьи птенцы
разучились петь Песню. Ключ был утерян, но замок остался - его
существование определялось совсем другой группой генов.
Прошли еще десятки и десятки миллионов лет. Странные существа
эволюционировали и превратились в не очень странные существа, а потом в
совсем уже не странные существа, в предков современных млекопитающих, а
затем и в нас с вами. По странной случайности, безжалостные мутации
пощадили "замок", и теперь у каждого из нас есть в мозгу странная
структура из нескольких сотен нейронов, по-видимому совершенно бесполезная
и неизвестная даже лучшим нейрохирургам - ведь в мозгу миллиарды нейронов,
разве каждый изучишь?
Возможно, одним прекрасным летним (а может быть и зимним) утром
2(...) года мир облетит сенсация. Впрочем в наше время такое сообщение
вряд ли привлекло бы к себе внимание - у нас слишком много политических
проблем, чтобы интересоваться научными новостями. Но для жителей светлого
безоблачного будущего, которых с утра до вечера кормят одной и той же
"новостью", что "все идет по плану", для них - это сенсация. Еще бы!
"Научная экспедиция нашла во льдах странное древнее яйцо. Различные
эксперименты позволяют думать, что яйцо не замерзло, и зародыш жив!"
Миллиарды людей на Земле, Луне, Марсе и Венере, на астероидах и
космических станциях прильнули к экранам телевизоров, на которых покоилось
под палящими лучами прожекторов странной формы яйцо. Наконец все услышали
треск скорлупы. Миллиарды людей затаили дыхание, увидев на экране
"дракончика". "Дракончик" вытянулся, выгнул шею и...
Ключ, утерянный сотню миллионов лет назад, легко вошел в миллиарды
замков...
Человечество победило гонку вооружений, рак, экологический кризис,
демографический взрыв... Но что оно могло сделать против Песни Птенца?..