САЛИМОВ УДЕЛ

Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.

Стивен Кинг

Салимов Удел

От автора

Никто не пишет длинный роман в одиночку, и мне хотелось бы на минуту
отвлечь ваше внимание, чтобы поблагодарить тех людей, которые помогли мне с
этой книгой: Дж. Эверетта Мак-Катчена из Хэмпденской академии - за поддерж-
ку и дельные предложения, доктора Джона Пирсона из Олдтауна, штат Мэн, ме-
дицинского эксперта округа Пенобскот, обладающего прекрасным стажем в самой
замечательной врачебной специальности - общей терапии, отца Ренолда Холли
из костела Святого Иоанна, Бангор, штат Мэн. И, конечно, мою жену, чья кри-
тика была столь же суровой и прямой, как всегда.
Хотя окружающие Салимов Удел городки весьма реальны, сам Салимов Удел
существует целиком и полностью в воображении автора и всякое сходство между
его обитателями и теми, кто живет в реальном мире, случайно и непреднаме-
ренно.
ПРОЛОГ

Что, старый друг, разыскиваешь ты?
Вне Родины прошло немало лет,
И ты вернулся, образами полон,
Что выносил под чужестранным небом,
Далече от своих родных краев.
Джордж Сеферис

Почти все думали, что мужчина с мальчиком - отец и сын.
Они пересекли страну в старом седане-ситроене, направляясь без точного
курса на юго-запад, держась главным образом окольных дорог и двигаясь урыв-
ками. Прежде, чем достигнуть места своего назначения, они трижды останавли-
вались: сначала в Род-Айленд, где высокий черноволосый мужчина устроился
рабочим на текстильную фабрику; потом - в Огайо, в Янгстауне, там он три
месяца отработал на сборке тракторов у конвейера; и, наконец, в маленьком
калифорнийском городке у мексиканской границы - там мужчина устроился бен-
зозаправщиком и чинил небольшие иностранные автомобильчики настолько успеш-
но, что сам удивлялся и радовался.
Где бы путники ни останавливались, он покупал издающуюся в Мэне порт-
лендскую газету "Пресс-Герольд" и просматривал ее в поисках заметок, каса-
ющихся небольшого городка под названием Салимов Удел, расположенного в юж-
ной части Мэна, и его окрестностей. Время от времени такие заметки попа-
дались.
До того, как попасть к Центральным Водопадам Род-Айленда, мужчина в
номере мотеля вчерне набросал повесть и отослал своему агенту. Миллион лет
назад, в те времена, когда тьма еще не окутала его жизнь, он слыл умеренно
удачливым беллетристом. Агент отнес набросок к последнему издателю мужчины.
Тот выказал вежливый интерес и полное отсутствие намерений расстаться с
деньгами на аванс. "За "спасибо" и "пожалуйста",- сказал мужчина мальчику,
разрывая письмо агента,- платить пока еще не надо." Выговорив это без из-
лишней горечи, он, тем не менее, уселся за книгу. Мальчик говорил мало. Его
лицо постоянно сохраняло зажатое выражение, а глаза оставались темными, как
будто всегда осматривали некий внутренний горизонт. В столовках и на бензо-
колонках, где они останавливались по пути, мальчик был вежлив - и только.
Казалось, он не хочет терять из вида высокого мужчину, и даже, когда тот

покидал мальчика, чтобы воспользоваться туалетом, мальчик как будто бы на-
чинал нервничать. Про городок Иерусалимов Удел он говорить отказывался, хо-
тя время от времени высокий мужчина пытался поднять эту тему, и не загляды-
вал в портлендские газеты, которые мужчина иногда нарочно оставлял на вид-
ном месте.
Когда книга была написана, они жили в пляжном домике вдали от автост-
рады и оба много плавали в Тихом океане - он был теплее и дружелюбнее Ат-
лантического. Не вызывал никаких воспоминаний. Мальчик начал покрываться
очень темным загаром.
Несмотря на то, что жили они достаточно хорошо, чтобы три раза в день
прилично поесть, а над головой иметь прочную крышу, мужчина ощутил, как
подступают сомнения по поводу жизни, которую они вели, а с ними - подавлен-
ность. Он занимался с мальчиком, так что в смысле образования тот, похоже,
ничего не терял (у мальчугана была светлая голова и он любил читать, как
когда-то - сам высокий мужчина). Но мужчина считал, что в случае Салимова
Удела "с глаз долой" не означало для мальчика "из сердца вон" - иногда по
ночам парнишка кричал во сне, скидывая на пол одеяло.
Из Нью-Йорка пришло письмо.
Агент высокого мужчины писал: "Рэндом Хаус" предложил аванс - двенад-
цать тысяч долларов, а продажа книги через клуб дело почти решенное. Идет?
Идет.
Мужчина уволился с бензоколонки и вместе с мальчиком пересек границу.

Лос-Сапатос, что означает "ботинки" (название, которое втайне беско-
нечно радовало мужчину) представлял собой небольшую деревеньку неподалеку
от океана. Совершенно свободную от туристов. Тут не было ни хорошей дороги,
ни вида на океан (для этого следовало проехать еще пять миль к западу), ни
каких-либо исторических достопримечательностей. Вдобавок местная кантина
кишела тараканами, а единственная шлюха была бабулей пятидесяти лет.
Когда Штаты остались позади, на их жизнь снизошел почти неземной по-
кой. Самолеты над головой пролетали редко, автострады отсутствовали, и на
сто миль окрест ни у кого не было электрических газонокосилок (может быть,
никому просто не хотелось ими обзаводиться). У них был приемник, но и он
рождал лишь ничего не значащий шум - все новости передавали по-испански.
Мальчик уже нахватался отдельных слов, но для мужчины этот язык оставался
абракадаброй - навсегда. Вся музыка, похоже, состояла из опер. По вечерам

они иногда ловили монтерейскую станцию, передававшую поп-музыку, неистовую
от акцентов Вулфмэна Джека, однако звук то появлялся, то замирал. Един-
ственной машиной в пределах слышимости был нелепый старый рототиллер, при-
надлежащий местному фермеру. При подходящем ветре до их ушей, подобно бес-
покойному духу, долетал слабый, не ритмичный, рыгающий шум мотора. Воду они
доставали из колодца вручную.
Раз или два в месяц (не всегда вместе) они посещали мессу в маленькой
городской церквушке. Обряда не понимал ни один из них, но все равно они хо-
дили. Иногда мужчина спохватывался, что задремывает в удушливой жаре от мо-
нотонного знакомого напева и голосов, облекающих этот напев в слова. Один
раз в воскресенье мальчик вышел на шаткое заднее крыльцо, где мужчина начал
работу над новой повестью и, запинаясь, сказал, что поговорил с местным
священником о том, чтобы быть принятым в лоно церкви. Мужчина кивнул и
спросил, хватит ли его испанского, чтобы принять наставления. Мальчик отве-
тил: он думает, такой проблемы не будет.
Раз в неделю мужчина проделывал сорокапятимильную поездку за очередной
портлендской газетой, которая всегда оказывалась устаревшей самое меньшее
на неделю, а иногда - пожелтевшей от собачьей мочи. Через две недели после
того, как мальчик сообщил ему о своих намерениях, мужчина наткнулся на ху-
дожественный очерк о Салимовом Уделе и вермонтском городишке под названием
Момсон. В очерке упоминалась фамилия высокого мужчины.
Газету - без особой надежды, что мальчик подберет ее - он оставил на
видом месте. По ряду причин статья его встревожила. Похоже, в Салимовом
Уделе еще не закончилось.
На следующий день мальчик пришел к нему с газетой, развернутой так,
чтобы был виден заголовок: "В штате Мэн - город-призрак?"
- Я боюсь,- сказал он.
- Я тоже,- ответил высокий мужчина.

В ШТАТЕ МЭН - ГОРОД-ПРИЗРАК?
Джон Льюис, художественный редактор Иерусалимов Удел.
Иерусалимов Удел - небольшой городок к востоку от Камберленда, двадца-
тью милями севернее Портленда. В истории Америки это не первый город, кото-
рый был поспешно покинут жителями и обезлюдел. Вероятно, и не последний,
однако этот случай - один из самых странных. Города-призраки - частое явле-
ние на юго-западе Америки, где общины возле богатых золотых и серебряных

жил вырастают буквально за ночь, чтобы потом, когда жила драгоценного ме-
талла истощится, почти так же быстро исчезнуть, оставляя необитаемые мага-
зины, бары и гостиницы опустело гнить в заброшенной тишине.
В Новой Англии единственным собратом таинственно опустевшего Иерусали-
мова - или Салимова, как частенько называют его местные жители, Удела -
можно на звать лишь небольшой вермонтский городок Момсон. За лето 1923 года
Момсон полностью обезлюдел, покинутый всеми своими триста двенадцатью оби-
тателями. В центре города до сих пор стоят дома и несколько небольших зда-
ний делового характера, однако с того лета полувековой давности их так ник-
то и не заселил. Кое-где мебель увезли, но почти во всех домах обстановка
сохранилась, словно всех горожан средь бела дня унес сильный ветер. В одном
доме полностью накрыт к ужину стол - вплоть до вазочки с давно увядшими
цветами, стоящей в центре. В другом оказались откинуты одеяла в спальне
второго этажа, словно кто-то собрался ложиться спать. В местном магазинчике
на прилавке нашли сгнивший рулон хлопчатобумажной ткани, а в окошке кассо-
вого аппарата оказалась выбита стоимость: один доллар двадцать два цента. В
ящике кассы нашли нетронутыми пять тысяч долларов.
Жители этого района любят потчевать туристов историей Момсона, намекая
на то, что в городе водятся привидения - вот почему, по их мнению, он и
пустует с тех пор. Более вероятной причиной кажется то, что Момсон располо-
жен в богом забытом уголке штата, вдали от всех крупных дорог. Там нет ни-
чего, что нельзя было бы найти в сотне других городков - кроме, конечно,
секрета его внезапного запустения в духе "Марии-Селесты".
Почти то же можно сказать и про Салимов Удел.
По переписи населения семидесятого года в Салимовом Уделе насчитыва-
лось 1319 жителей - за десять лет, прошедших с предыдущей переписи, прирост
населения составил 67 человек. В этом привольно раскинувшемся уютном город-
ке, который прежние обитатели фамильярно звали Удел, редко происходило что-
либо примечательное. Единственное, о чем могли поговорить собравшиеся в
парке или вокруг теплицы на сельскохозяйственном рынке Кроссена старожилы,
это пожар пятьдесят первого года, когда небрежно брошенная спичка дала на-
чало одному из крупнейших в истории штата лесных пожаров.
Если кому-то хотелось уйти на пенсию и без приключений коротать дни в
не большом провинциальном городке, где каждый занят только собой, а самое
крупное событие любой недели - распродажа благотворительной выпечки, лучше
Удела было не найти. Что касается демографии, перепись семидесятого года
показала тенденцию, знакомую и социологам, занимающимся проблемами деревни,
и старо жилам любого мэнского городка: множество стариков, несколько бедня-

ков и полным полно молодежи, которая с дипломами подмышкой покидает родные
места с тем, чтобы никогда не возвращаться.
Но чуть меньше года тому назад в Салимовом Уделе стало твориться нечто
необычное. Начали пропадать люди. Естественно, большую часть этих исчезно-
вений нельзя назвать исчезновениями в полном смысле этого слова. Бывший
констебль Удела, Паркинс Джиллеспи, проживает сейчас в Киттери со своей
сестрой. Чарльз Джеймс, владелец бензоколонки, что стояла через улицу от
аптеки, сейчас владеет ремонтной мастерской в соседнем Камберленде. Полина
Диккенс переехала в Лос-Анжелес, а Рода Корлесс работает в Портленде, в
миссии Святого Матфея. Список "не-пропавших" можно продолжать и продолжать.
В этих разысканных людях интригует их единодушное нежелание - или нес-
пособность - рассказывать об Иерусалимовом Уделе и том, что же могло там
произойти (если что-то вообще происходило). Паркинс Джиллеспи просто взгля-
нул на нашего корреспондента, закурил и сказал: "Решил уехать, и все тут."
Чарльз Джеймс заявил, что покинул Удел поневоле, поскольку вместе с запус-
тением города пришло в упадок и дело Джеймса. Полина Диккенс, многие годы
проработавшая официанткой в кафе "Экселлент", так и не ответила на письмо
нашего корреспондента. А мисс Корлесс вообще отказывается разговаривать про
Салимов Удел.
Часть исчезновений можно объяснить, поработав головой и проведя не-
большое исследование. Лоренс Крокетт, местный торговец недвижимостью, ис-
чезнувший вместе с женой и дочерью, оставил после себя ряд сомнительных
рискованных контрактов и договоров на продажу земли, включая продажу участ-
ка портлендской территории, на котором теперь строится Портлендский центр
отдыха и торговли. Чета Макдугаллов, также числящаяся среди пропавших без
вести, годом раньше лишилась крошечного сынишки, а значит, мало что могло
удержать их в городке. Они могут оказаться где угодно. Прочие подпадают под
эту же категорию. По словам шефа полиции штата, Питера Мак-Фи, "мы разосла-
ли запросы насчет великого множества жителей Салимова Удела, но люди пропа-
дают не только в этом мэнском городке. Например, Ройс Макдугалл уехал, за-
должав одному банку и двум финансовым компаниям... насколько я могу судить,
он просто нечестный человек и решил смыться. В один прекрасный день - в
этом ли году, в следующем ли - он воспользуется одной из тех кредитных кар-
точек, что носит в бумажнике, и судебные исполнители возьмут его за глотку.
В Америке пропавшие люди так же обычны, как пирог с вишнями. Мы живем в об-
ществе, ориентированном на машины. Каждые два-три года люди собирают пожит-
ки и переезжают. Иногда они забывают оставить свой будущий адрес. Особенно,
если удирают, не заплатив долги."

И все же, несмотря на трезвый практицизм слов капитана Мак-Фи, вопросы
относительно Салимова Удела остаются без ответа. Исчез Генри Питри с женой
и сыном, а ведь мистер Питри руководил страховой компанией "Благоразумный",
и его вряд ли можно назвать злостным неплательщиком. В разряд не имеющих
адреса по пали также: местный гробовщик, местный библиотекарь, местный па-
рикмахер. Спи сок тревожит своей длиной.
В окрестных городках уже пошли шепотки и пересуды, а значит, дано на-
чало легенде. Салимов Удел приобрел репутацию "города с привидениями". Вре-
мя от времени сообщается о цветных огнях, нависших над рассекающей город
пополам линией электропередач Центральной Мэнской энергокомпании и, если
предположить, что жителей Удела забрали инопланетяне, никто смеяться не
станет.
Были разговоры и о шабаше темных сил, устроенном молодежью, которая
отслужила в городке черную мессу и, возможно, навлекла гнев Господень на
тезку священнейшего из городов Святой земли. Иные, менее суеверного склада,
припомнили молодых людей, которые "пропадали" в районе Хаустона (Техас)
около трех лет назад и были потом обнаружены в жутких массовых захоронени-
ях.
Если действительно приехать в Салимов Удел, разговоры начинают казать-
ся менее дикими. Последней прекратила существование "Аптека и всякая всячи-
на" Спенсера - ее двери закрылись в январе. Сельскохозяйственный магазин
Кроссе на, магазин скобяных изделий, "Мебель" Барлоу-Стрейкера, кафе "Эк-
селлент" и даже муниципалитет заколочены досками. Новая начальная школа
пустует, так же, как и средняя, одна на три городка, построенная в Уделе в
шестьдесят седьмом году. В ожидании результатов референдума в остальных го-
родках школьного района, мебель и книги вывезли в Камберленд в качестве
временных пособий, но, похоже, когда начнется новый учебный год, в Салимо-
вом Уделе не пойдет в школу ни один ребенок. Там нет детей - лишь брошенные
магазины и лавчонки, покинутые дома, заросшие газоны, пустынные улицы и до-
роги. Вот кого еще хотела бы разыскать полиция штата или получить от них
весточку: Джон Гроггинс, пастор методистской церкви Иерусалимова Удела;
отец Дональд Каллахэн, приходской священник церкви Святого Андрея; Мэйбл
Уэртс, вдова, известная своей церковной и общественной деятельностью; Ле-
стер и Хэрриет Дорхэм - чета, работавшая на ткацкопрядильной фабрике в
Гэйтс, Ева Миллер, владелица местного пансиона..."

Спустя два месяца после появления статьи в газете, мальчика приняли в
лоно церкви. Он впервые исповедовался - и исповедался во всем.

Деревенский священник оказался стариком с белыми волосами и лицом, по-
крытым сетью морщинок. Глаза с обгоревшего на солнце лица глядели с удиви-
тельной живостью и жадностью. Они были голубыми, очень ирландскими. Когда
высокий мужчина подъехал к дому священника, тот сидел на крыльце и пил чай.
Рядом стоял мужчина в городском костюме. Его волосы были разделены пробором
и набриолинены так, что высокому мужчине вспомнились фотопортреты девянос-
тых годов прошлого века. Человек этот чопорно сказал:
- Я - Хесус де ла рей Муньос. Отец Гракон попросил меня переводить,
сам он английским не владеет. Моя семья очень обязана отцу Гракону, не ста-
ну упоминать, почему. Что касается дела, которое он желает обсудить, на ус-
та мои ляжет печать. Вы согласны?
- Да.- Он пожал руку Муньосу, потом Гракону. Гракон что-то сказал по-
испански и улыбнулся. У него оставалось только пять зубов, но улыбка вышла
солнечной и радостной.
- Он спрашивает: хотите чашечку чая? Это зеленый чай. Очень прохлади-
тельный.
- Это было бы прелестно.
После обмена любезностями священник сказал:
- Мальчик не ваш сын.
- Нет.
- Его исповедь была странной. По сути дела, за все время, что я явля-
юсь священнослужителем, более странной исповеди я не слышал.
- Меня это не удивляет.
- Он плакал,- продолжал отец Гракон, прихлебывая чай.- И плач этот шел
из самого сердца, наводя ужас. Из тайников души его. Должен ли я задать
вопрос, который родила в моем сердце эта исповедь?
- Нет,- бесстрастно ответил мужчина.- Нет. Он говорит правду.
Отец Гракон кивнул даже раньше, чем Муньос перевел, и его лицо посе-
рьезнело. Он склонился вперед, зажал ладони между колен, и долго говорил.
Муньос напряженно слушал, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица.
Когда священник замолчал, Муньос сказал:
- Он говорит, на свете случаются странные вещи. Сорок лет назад крес-
тьянин из Эль-Граньонес принес ему ящерицу, которая кричала, как женщина.

Он видел мужчину со стигмами - метками страстей Господа нашего, а в Страст-
ную пятницу ладони и ступни этого человека кровоточили. Он говорит, это
ужасная, темная вещь. Серьезная для вас с мальчиком. Особенно для мальчика.
Это гложет его. Он говорит...
Гракон снова что-то коротко сказал.
- Он спрашивает, понимаете ли вы, что натворили в этом Новом Иерусали-
ме.
- Иерусалимовом Уделе,- поправил высокий мужчина.- Да. Понимаю.
Гракон опять что-то сказал.
- Он спрашивает, что вы намерены с этим делать?
Высокий мужчина очень медленно покачал головой.
- Не знаю.
Гракон сказал еще что-то.
- Он говорит, что будет молиться за вас.

Спустя неделю он, обливаясь потом, очнулся от кошмара и окликнул маль-
чика по имени.
- Я возвращаюсь,- сказал он.
Мальчик под загаром побледнел.
- Можешь поехать со мной? - спросил мужчина.
- Ты меня любишь?
- Да. Господи, да.
Мальчик начал всхлипывать, и высокий мужчина обнял его.

И все же сон к мужчине не шел. В тени таились лица, они, крутясь, вы-
растали над ним, словно заслоненные метелью, а когда ветер стукнул по крыше
нависшей над ней веткой, высокий мужчина дернулся.
Иерусалимов Удел.
Он прикрыл глаза, положил на них ладони и все стало возвращаться. Он
видел стеклянное пресс-папье - если встряхнуть такое, в нем поднимается
крошечный снежный буран.
Салимов Удел...

Часть 1. Дом Марстена

... Ни один живой организм не спо-
собен длительное время вести разумное
нормальное существование в условиях
абсолютной реальности - по некоторым
предположениям спят даже жаворонки и
зеленые кузнечики. Хилл-Хаус - не об-
ладающий рассудком - стоял на своих
холмах сам по себе, скрывая внутри
тьму. Он простоял восемьдесят лет и
мог простоять еще восемьдесят. Внут-
ри - прямые стены, аккуратно подогнан-
ные кирпичи, твердые полы и разумно
закрытые двери. К дереву и камню Хилл-
Хаус навсегда прильнула тишина, а то,
что там бродило, бродило в одиночест-
ве.
Ширли Джексон, "Привидения в Хилл-Ха-
ус".

Глава первая

Бен (I)

К тому времени, как Бен Мирс, на-
правляясь по автостраде на север, ми-
новал Портленд, в животе у него уже
закололо от возбуждения и волнения, и
нельзя сказать, чтобы ощущение было
неприятным. Было пятое сентября семь-
десят пятого года, и лето напоследок с
удовольствием пустилось во все тяжкие.
Деревья исходили зеленью, высокое небо

было мягкого голубого цвета, а сразу
за фолмутским городским шоссе Бен уви-
дел двух мальчишек, которые шли по
проселочной дороге параллельно автост-
раде с пристроенными на плечо на манер
карабинов удочками.
Он съехал на другую полосу, сба-
вил скорость до допустимого на автост-
раде минимума и начал выискивать что-
нибудь, что дало бы толчок воспомина-
ниям. Сначала ничего не попадалось, и
он предостерег себя от почти неминуе-
мого разочарования. Тебе тогда было
семь. А значит, вода утекала под мост
двадцать пять лет. Места меняются. Как
люди.
В те дни четырехполосное шоссе
щ 295 не существовало. Если вам хоте-
лось попасть из Удела в Портленд, вы
ехали по дороге щ 12 в Фолмут, а потом
выбирались на дорогу щ 1. Да, жизнь на
месте не стояла.
Кончай пороть чушь.
Однако остановиться было трудно.
Трудно останавливаться, когда... Мимо
Бена по полосе обгона проревел здоро-
венный мотоцикл с высоко поднятыми ру-
коятками руля. За рулем сидел парнишка
в футболке, на заднем сиденье - дев-
чонка в красном полотняном пиджаке и
огромных солнечных очках с зеркальными
стеклами. Они вклинились перед Беном
чуть быстрее, чем следовало, и он от-
реагировал слишком бурно, обеими нога-
ми надавив на тормоз, а обеими рука-
ми - на клаксон. Мотоцикл рванул впе-
ред, выбрасывая из выхлопной трубы си-
ний дым, а девчонка сунула за спину
руку с торчащим средним пальцем.

Бен вернул прежнюю скорость. Хо-
телось курить. Руки легонько дрожали.
Теперь мотоцикл почти исчез из вида -
так быстро он двигался. Детки. Детиш-
ки, черт бы их побрал. В сознание Бена
пытались протиснуться воспоминания -
воспоминания более свежие. Он отогнал
их. Он уже два года не садился на мото
цикл. И не собирался садиться. Никог-
да.
Поодаль справа он заметил красную
вспышку. Когда Бен пригляделся, в нем
взорвалась радость узнавания. Далеко
впереди, на другом краю заросшего кле-
ве ром и тимофеевкой поля, поднимавше-
гося по склону, на холме стоял амбар -
амбар с полукруглой, выкрашенной в бе-
лый цвет крышей. Даже с такого рассто-
яния видно было, как блестит на солнце
венчающий этот купол флюгер. Абмар был
на этом месте тогда и по-прежнему сто-
ял здесь сейчас. И выглядел точно так
же. Может быть, несмотря ни на что,
все будет хорошо. Потом амбар загоро-
дили деревья. Когда автострада пере-
секла границу Камберленда, Бену стало
казаться, что он узнает все больше. Он
проехал над Королевской рекой, где
мальчишкой удил с друзьями треску и
щурят. Мимо показавшейся на краткий
миг из-за деревьев, мелькнувшей и про-
павшей Камберленд-виллидж. Вдали -
камберлендская водонапорная башня,
сбоку - выписанный огромными буквами
лозунг: "Сохраним Мэн зеленым". Тетя
Синди всегда говорила, что пониже надо
бы написать "Несите денежки!"
Первоначальные волнение и возбуж-
дение росли, и Бен поехал быстрее,

следя за дорожными знаками. Через пять
миль впереди появился подмаргивающий,
окруженный рефлекторами зеленый указа-
тель:
ДОРОГА щ 12 ИЕРУСАЛИМОВ УДЕЛ
КАМБЕРЛЕНД, ОКРУГ КАМБЕРЛЕНД
Внезапно на Бена нахлынула черно-
та, потушившая хорошее настроение, как
песок - пламя. Этому он был подвержен
с того самого черного дня (Бен попы-
тался мысленно выговорить имя Миранды,
и не позволил себе этого) и привык да-
вать от пор, однако на сей раз тьма
окутала его с обескураживающе свирепой
силой.
Что же он делает - возвращается в
город, где ребенком провел четыре го-
да, и пытается вернуть нечто безвозв-
ратно утерянное? Какое волшебство ду-
мает он возвратить прогулками по тем
проселочным дорогам, что когда-то ис-
ходил еще мальчишкой и которые, воз-
можно, уже расчищены от леса, выпрям-
лены, заасфальтированы и замусорены
банками из-под выпитого туристами пи-
ва? Магия исчезла - и черная, и белая.
Все ушло псу под хвост той ночью, ког-
да мотоцикл потерял управление, а по-
том на дороге очутился желтый мебель-
ный фургон, который все рос, рос... и
крик Миранды - жены Бена - оборвался с
внезапной окончательностью, когда...
Впереди справа показался выезд, и
Бен на секунду задумался - не проехать
ли мимо, дальше, в Чемберлен или Лью-
истон, чтобы остановиться там, пообе-
дать, а уж потом развернуться и дви-
нуться восвояси. Восвояси куда? Домой?
Смешно. Если у него и есть дом, он

тут. Тут, даже если он прожил в нем
всего четыре года.
Он посигналил, сбавил ход ситрое-
на и поехал вверх по склону. К верши-
не, где съезд с автострады вливался в
дорогу щ 12, а та поближе к городу
превращалась в Джойнтер-авеню. Бен
поглядел на горизонт. То, что он там
увидел, заставило его обеими ногами
надавить на тормоз. Ситроен содрогнул-
ся и замер.
К востоку полого поднимались де-
ревья - в основном сосны и ели, у гра-
ниц видимости они как бы втискивались
в небо. Город отсюда виден не был.
Только деревья и в отдалении, где эти
деревья поднимались в небо, островер-
хая двускатная крыша дома Марстена.
Бен, зачарованный, не мог отвести
от него глаз. На лице быстро, как в
калейдоскопе, сменялись противобо-
рствующие чувства.
- Все еще тут,- вслух пробормотал
он.- Чтоб я провалился.
И опустил взгляд на руки. Они по-
крылись гусиной кожей.

Он нарочно проскочил город, зае-
хал в Камберленд, а потом вернулся об-
ратно в Салимов Удел с запада, по
Бернс-роуд. Его изумило, как мало го-
родок изменился. Несколько новых до-
мов, которых Бен не помнил, прямо за
городской чертой - забегаловка под на-
званием "У Делла" да парочка недавно
возникших гравийных карьеров. Немалое

количество леса ушло на переработку.
Однако старый жестяной знак, указываю-
щий дорогу к городской свалке, оказал-
ся по-прежнему на месте, саму дорогу
так и не замостили, и она пестрела вы-
боинами и старыми колеями, а сквозь
просеку среди деревьев, по которой с
северо-запада на юго-восток убегали
вышки линии электропередачи Централь-
ной Мэнской энергокомпании, виднелся
Школьный холм. На своем месте была и
ферма Гриффена, хотя гумно расширили.
Бен задумался: интересно, тут по-преж-
нему разливают в бутылки и про дают
свое молоко? Значок изображал улыбаю-
щуюся корову под фирменной надписью
"Солнечное молоко с ферм Гриффена!"
Бен улыбнулся. В доме тетушки Синди им
было вылито на пшеничные хлопья немало
этого молока.
Он свернул влево, на Брукс-роуд,
миновал кованые железные ворота и низ-
кую каменную ограду кладбища Хармони-
Хилл, а потом съехал вниз по крутому
склону и двинулся вверх по дальнему
боку холма - боку, известному, как
Марстен-Хилл.
У вершины окаймлявшие дорогу де-
ревья расступились. Справа внизу стал
виден собственно город - он впервые
открылся взору Бена. Слева - дом Мар-
стена. Бен вышел из машины.
Дом ничуть не изменился. Ни ка-
пельки.
Можно было подумать, что в по-
следний раз Бен видел его вчера.
На дворе перед фасадом буйно раз-
рослась высокая ведьмина трава. Она
загораживала старые, покоробленные мо-

розами плиты, которые вели к крыльцу.
В траве распевали сверчки. Бен увидел,
как, описывая странные параболы, ска-
чут кузнечики.
Сам дом глядел вниз, на городок.
Такой же огромный, нелепой планировки,
оседающий и покосившийся. Беспорядочно
заколоченные окна придавали ему тот
зловещий вид, какой присущ всем старым
домам, долго простоявшим пустыми. Не-
погода стерла краску, и дом приобрел
однообразный серый цвет. Метели сорва-
ли не одну чешуйку черепицы, а обиль-
ный снег отогнул книзу западный угол
главной крыши, отчего дом казался су-
тулым и сгорбленным. Справа к столбику
перил был приколочен облезлый знак:
"Посторонним вход воспрещен".
Бен ощутил непреодолимое желание
пройти по заросшей дорожке мимо сверч-
ков и кузнечиков, которые брызнут у
него из-под ног, взобраться на крыль-
цо, заглянуть в щели между кое-как
приколоченными досками в коридор... или
в гостиную. Может быть, подергать па-
радную дверь. И, если она незаперта,
войти.
Он сглотнул и пристально посмот-
рел на дом, без малого загипнотизиро-
ванный. Дом, в свою очередь, с безраз-
личием идиота уставился на Бена.
Пройдешь по коридору, чувствуя
запах сырой штукатурки и гниющих обо-
ев, а за стенами будут скрестись мыши.
Вокруг окажется развал, груды хлама,
можно будет что-нибудь подобрать - хо-
тя бы пресс-папье - и сунуть в карман.
По том, в конце коридора, вместо того,
чтобы пойти в кухню, ты сможешь повер-

нуть налево и подняться по лестнице;
под ногами заскрипит известковая пыль,
которая годами сеялась с потолка. Сту-
пенек там четырнадцать. Ровным счетом
четырнадцать. Но верхняя была помень-
ше, несоразмерной, словно ее добавили
только, чтобы избежать несчастливого
числа. Наверху лестницы, на площадке,
ты останавливаешься, глядя на закрытую
дверь в конце коридора. Если пойти к
ней, наблюдая словно откуда-то извне,
как она приближается и растет, то мож-
но про тянуть руку, положить ладонь на
тусклую пятнистую серебряную ручку...
Бен повернул прочь от дома, со
свистом выдыхая сухой, как солома,
воздух. Еще не время. Позже - может
быть, но не сейчас. Пока достаточно
знать, что все это по-прежнему здесь.
Оно поджидало его. Бен уперся ладонями
в капот и поглядел на город. Там, вни-
зу, можно выяснить, кто владелец дома
Марстена и, может быть, снять этот
дом. Кухня отлично подойдет для рабо-
чего кабинета, а спать он сможет в го-
стиной. Но ходить наверх Бен себе не
позволит.
Только, если иначе будет нельзя.
Он сел в машину, завел ее и пое-
хал вниз с холма, в Иерусалимов Удел.

Глава вторая

Сьюзан (I)

Сидя в парке на лавочке, Бен за-
метил, что за ним наблюдает какая-то
девушка. Девушка была очень хорошень-
кой, светлые легкие волосы обвивал
шелковый шарфик. Сейчас она читала
книгу, однако рядом лежал блокнот для
эскизов и нечто, внешне напоминающее
угольный карандаш.
Был вторник, шестнадцатое сентяб-
ря, первый день школьных занятий, и
парк волшебным образом опустел, лишив-
шись своих самых шумных посетителей.
Остались только рассеянные по всему
парку мамаши с младенцами, несколько
стариков, сидящих возле военного мемо-
риала, да эта девушка в пятнистой тени
кривого старого вяза.
Она оторвалась от книги и увидела
его. По лицу прошла тень испуга. Она
опустила глаза к странице, снова по-
глядела на Бена, начала подниматься,
видимо, одумалась, все-таки встала и
снова села.
Он поднялся и подошел, тоже с
книгой в руках. Это был вестерн в мяг-
кой обложке.
- Привет,- дружелюбно сказал
Бен.- Мы знакомы?
- Нет,- сказала девушка.- То
есть... вы - Бенджамен Мирс, правильно?
- Правильно.- Он поднял брови.
Девушка нервно рассмеялась, не
глядя ему в глаза - только бросая ук-
радкой короткие взгляды в попытках
прочесть показания барометра намерений
Бена. Она совершенно очевидно была не
из тех девиц, что имеют привычку заго-
варивать в парке с незнакомыми мужчи-
нами.

- А я уж подумала, что вижу при-
видение.- Она приподняла книгу, кото-
рая лежала у нее на коленях. Бен мель-
ком увидел, что на толстом обрезе
страниц оттиснуто: "Публичная библио-
тека Иерусалимова Удела". Книга оказа-
лась "Воздушным танцем", его вторым
романом. Девушка показала Бену заднюю
обложку - с нее смотрела его собствен-
ная фотография, фотография теперь уже
четырехлетней давности. Лицо выглядело
мальчишеским и пугающе серьезным -
глаза казались черными бриллиантами.
- С таких вот несущественных
встреч начинаются династии,- сказал он
и, хотя замечание было брошено просто
так, в шутку, оно странным образом за-
висло в воздухе, как произнесенное в
насмешку пророчество. В заболоченном
пруду у них за спиной плескались нес-
колько недавно научившихся ходить ма-
лышей, а мама внушала Родди: "Не рас-
качивай сестренку так высоко". Невзи-
рая на это, сестренка в развевающемся
платьице взлетала на качелях под самое
небо. Этот момент Бен помнил и много
лет спустя - как будто от пирога вре-
мени отрезали особый маленький кусо-
чек. Если в такой миг между двумя
людьми ничего не вспыхнуло, он просто
канет обратно туда, где разрушаются
воспоминания.
Потом она рассмеялась и протянула
ему книгу.
- Не дадите автограф?
- На библиотечной книжке?
- Я выкуплю ее у них и заменю.

Он отыскал в кармане свитера ме-
ханический карандаш, раскрыл книгу на
форзаце и спросил:
- Как вас зовут?
- Сьюзан Нортон.
Он быстро, не задумываясь, напи-
сал: "Сьюзан Нортон, самой хорошенькой
девушке в парке. С теплыми пожелания-
ми, Бен Мирс." Под своей подписью он
размашистым почерком добавил дату.
- Теперь вам придется ее ук-
расть,- сказал он, возвращая книгу.-
"Воздушный танец" больше не издают -
увы.
- Закажу копию в одном из книгох-
ранилищ в Нью-Йорке,- она замялась и
на этот раз посмотрела ему в глаза
чуть более долгим взглядом.- Это ужас-
но хорошая книга.
- Спасибо. Когда я снимаю ее с
полки и гляжу на нее, то никак не могу
понять, почему ее вообще напечатали.
- И часто снимаете?
- Ага, но стараюсь с этим покон-
чить.
Она усмехнулась, и оба рассмея-
лись, что сделало ситуацию более ес-
тествен ной. Позже у Бена будет случай
подумать, как легко, как гладко все
произошло. Эта мысль никогда не при-
бавляла ему душевного комфорта. Она
вызывала в воображении образ судьбы,
но не слепой, а обладающей фантазией и
чувствами, воз намерившейся размолоть
беспомощных смертных между огромных
жерновов Вселенной, чтобы испечь некий
неизвестный нам хлеб.

- И "Дочь Конвея" я тоже читала.
Прелесть. Полагаю, вы все время это
слышите.
- На удивление редко,- честно
признался Бен. Миранда тоже обожала
"Дочь Конвея", но приятели Бена из ко-
феен по большей части отвечали уклон-
чиво, а почти все критики ее громили.
Ну, вот тебе твоя критика: выкидываем
сюжет, заменяем мастурбацией.
- А я слышала часто.
- А новую книгу вы читали?
- "Билли сказал: давай-давай"?
Еще нет. Мисс Кугэн из аптеки говорит,
книжка здорово неприличная.
- Да черт возьми, она почти пури-
танская,- сказал Бен.- Язык, правда,
грубоват, но когда пишешь про неоте-
санных деревенских парней, нельзя же...
послушайте, можно, я куплю вам мороже-
ное, что ли? Мне как раз ужасно захо-
телось мороженого с содовой.
Она в третий раз заглянула ему в
глаза. Потом тепло улыбнулась.
- Конечно. Обожаю мороженое. У
Спенсера оно просто классное.
Таково было начало.

- Вот это мисс Кугэн?
Бен задал вопрос, понизив голос.
Он смотрел на высокую сухопарую женщи-
ну в накинутом поверх белого халата
красном нейлоновом пыльнике. Ее подси-
ненные волосы были вручную уложены
ступенчатыми волнами.

- Да, она. У нее есть тележка,
которую она каждый вторник вечером бе-
рет с собой в библиотеку. И доводит
мисс Старчер до бешенства, потому что
загружает в эту тележку не меньше тон-
ны формуляров на книжки, которые хочет
отложить.
Они сидели на красных кожаных та-
буретках у фонтанчика содовой. Бен пил
содовую с шоколадом, Сьюзан - с клуб-
ничным сиропом.
Аптека Спенсера заодно служила
местной автобусной станцией, и с того
места, где они сидели, сквозь старо-
модную, украшенную завитушками арку
можно было выглянуть в комнату для
ожидания, где, поставив чемодан между
ног, мрачно сидел одинокий юнец в го-
лубой форме ВВС.
- Не знаю, куда уж он едет, но
радостным его не назовешь, верно? -
сказала Сьюзан, проследив взгляд Бена.
- Думаю, увольнению пришел ко-
нец,- сказал Бен. Теперь, подумал он,
она спросит, приходилось ли мне слу-
жить в армии.
Но вместо этого:
- В один прекрасный день я сяду в
час тридцать на такой вот автобус.
Прощай, Салимов Удел. Может, у меня
будет такой же мрачный вид, как у это-
го парня.
- И куда?
- Наверное, в Нью-Йорк. Погля-
деть, смогу ли я в конце концов сама
себя содержать.
- А тут что не так?
- В Уделе? Я его обожаю. Но, зна-
ете ли, родители. Они всегда будут...

заглядывать мне через плечо, что ли.
"Ах, ты, лентяйка." Кроме того, моло-
дой честолюбивой девице Удел может
предложить не так уж много.- Она пожа-
ла плечами и пригнула голову, чтобы
отхлебнуть через соломинку коктейль.
На загорелой шее красиво обрисовались
мышцы. Сьюзан была в пестром платье-
рубашке с набивным рисунком, которое
намекало на хорошую фигуру.
- И какую же работу вы ищете?
Она пожала плечами.
- В Бостонском университете я по-
лучила бакалавра искусств... правда, ра-
бота не стоила той бумаги, на которой
была напечатана, честное слово. Глав-
ным образом искусство, в меньшей сте-
пени - английский. Подлинное "дипсо
дуо". Как нельзя лучше подходит под
категорию образованных идиоток. Я даже
не сумею обставить контору. Кое-кто из
девчонок, с которыми я ходила в сред-
нюю школу, теперь заполучил жирную
секретарскую работу. Я-то сама так и
не продвинулась дальше первого года
обучения машинописи для личных нужд.
- Так что же остается?
- О... может быть, издательство,-
неопределенно сказала она.- Или какой
нибудь журнал... может, рекламный. Ла-
вочка такого рода всегда сумеет ис-
пользовать человека, который умеет ри-
совать по чьей-нибудь указке. Я - мо-
гу. У меня и портфолио есть.
- А спрос? - вежливо поинтересо-
вался Бен.
- Нет... нету. Но...

- В Нью-Йорк без запроса не ез-
дят,- сказал он.- Поверьте мне. Только
каблуки стопчете.
Она неловко улыбнулась.
- Наверное, вы-то знаете.
- Тут что-нибудь продали?
- О да.- Она коротко рассмея-
лась.- На сегодняшний день самая круп-
ная сделка у меня состоялась с корпо-
рацией "Синэкс". Они открывали в Порт-
ленде новый тройной кинотеатр и купили
чохом двенадцать картин, чтобы разве-
сить в фойе. Заплатили семьсот долла-
ров. Я сделала первый взнос за свой
автомобильчик.
- В Нью-Йорке вам придется на не-
делю или около того снять номер в го-
стинице,- сказал он,- и тыкаться со
своим пакетом предложений во все жур-
налы и издательства, какие сумеете ра-
зыскать. Назначайте встречу заранее,
за полгода, чтобы у редакторов и изда-
телей ничего не оказалось в расписа-
нии. Но, Бога ради, не сматывайте
удочки в большой город просто так.
- А вы что же? - спросила она,
оставляя соломинку и вылавливая моро-
женое ложечкой.- Что вы делаете в
процветающем обществе Иерусалимова
Удела, штат Мэн, население - тысяча
триста человек?
Он пожал плечами.
- Пытаюсь написать роман.
Она немедленно загорелась возбуж-
дением.
- В Уделе? Про что? Почему здесь?
Вы что...
Он серьезно посмотрел на нее.
- Вы расспрашиваете.

- Я?.. Ой, правда. Извините.-
Сьюзан обтерла донышко своего стакана
салфеткой.- Скажем, я не хотела лезть
в чужие дела. Как правило, я не склон-
на к излияниям, честное слово.
- Не стоит извиняться,- сказал
Бен.- Все писатели любят поговорить о
своих книгах. Иногда, когда я ночью
лежу в постели, то выдумываю интервью
с самим собой "Плейбою". Напрасная
трата времени. Они занимаются авторами
только, если их книги что-то значат
для университетских интеллектуалов.
Военно-воздушный юнец поднялся.
Пыхтя воздушными тормозами, к тротуару
перед аптекой подъезжал "грейхаунд".
- Я, когда был маленьким, прожил
в Салимовом Уделе четыре года. На
Бернс-роуд.
- На Бернс-роуд? Там теперь оста-
лись только "Болота" и маленькое клад-
бище. Его называют Хармони-Хилл.
- Я жил у своей тети Синди. Син-
тии Стоуэнс. Понимаете, отец умер, а с
мамой случилось что-то... ну... вроде
нервного срыва. Поэтому она отправила
меня к тете Синди - на то время, что
приходила в себя. Тетя Синди посадила
меня на автобус и отправила обратно на
Лонг-Айленд к маме ровно через месяц
после большого пожара.- Он взглянул в
лицо своему отражению в зеркале, ви-
севшем позади фонтанчика содовой.- Я
плакал в автобусе, уезжая от мамы, и
ревел, когда автобус увозил меня от
тети Синди из Иерусалимова Удела.
- В тот год, когда случился по-
жар, я родилась,- сказала Сьюзан.- Са-
мое крупное событие за всю историю

этого городка, чтоб его, и я его про-
спала!
Бен рассмеялся.
- Так вы на семь лет старше, чем
я подумал в парке.
- Правда? - Вид у нее был доволь-
ный.- Спасибо... наверное. Должно быть,
дом вашей тети сгорел.
- Да,- сказал он.- Та ночь - одно
из моих самых четких воспоминаний. К
дверям подбежали какие-то люди с рези-
новыми шлангами на спинах и сказали,
что нам надо уходить. Это было захва-
тывающе. Тетя Синди, взбудораженная,
суетилась по дому, собирая вещи и за-
гружая их в свой "хадсон". Господи, ну
и ночка.
- Ваша тетя была застрахована?
- Нет, но дом мы снимали, а почти
все ценное перенесли в машину. Кроме
телевизора. Мы пытались поднять его,
но не сумели даже оторвать от пола.
Это был "Король видео" с семидюймовым
экраном и увеличительным стеклом перед
кинескопом. Смерть глазам. Да все рав-
но, у нас тогда был только один ка-
нал - сплошь музыка "кантри", репорта-
жи с ферм и "Клоун Китти".
- И вы вернулись сюда, чтобы на-
писать книгу,- изумилась девушка.
Бен ответил не сразу. Мисс Кугэн
вскрывала блоки сигарет и заполняла
витрину возле кассы. Провизор, мистер
Лэбри, бесцельно слонялся за высоким
аптечным прилавком, напоминая заинде-
вевшее привидение. Парнишка в форме
ВВС стоял у двери автобуса, поджидая,
когда водитель вернется из уборной.

- Да,- сказал Бен. Он повернулся
и посмотрел на Сьюзан - прямо в лицо,
в первый раз. Личико у нее было прехо-
рошенькое - простодушные голубые глаза
и высокий, чистый загорелый лоб.- Ваше
детство прошло в этом городе? - спро-
сил он.
- Да.
Бен кивнул.
- Тогда вы понимаете. В Салимовом
Уделе я жил ребенком, и для меня он
населен призраками. Когда я вернулся,
то чуть не проехал мимо - боялся, что
он окажется другим.
- Здесь ничего не меняется,- ска-
зала Сьюзан.- Почти ничего.
- Обычно мы с ребятишками Гардне-
ра играли в войну на " Болотах". Пи-
ратствовали на Королевском пруду. Иг-
рали в "захвати флаг" и прятки в пар-
ке. После того, как я расстался с те-
тей Синди, мы с мамой попадали в кру-
тые места. Когда мне было четырнад-
цать, она покончила с собой. Но боль-
шая часть волшебной пыли стерлась с
меня задолго до этого. А та, что бы-
ла - была здесь. И до сих пор ни куда
не делась. Город не настолько изменил-
ся. Глядеть на Джойнтер-авеню - все
равно, что глядеть сквозь тонкую ледя-
ную пластину, вроде той, какую можно
снять с верхушки городского резервуа-
ра, если сперва оббить края. Все рав-
но, что разглядывать сквозь нее свое
детство. Все зыбко, туманно, а кое-где
уходит в ничто, но в основном оно еще
здесь.
Изумленный, Бен замолчал. Он про-
изнес речь!

- Вы говорите точь-в-точь, как
ваши книги,- благоговейно сказала Сью-
зан.
Он рассмеялся.
- Раньше я никогда не говорил ни-
чего подобного. Во всяком случае,
вслух.
- А что вы делали после того, как
ваша мама... умерла?
- Шатался по белу свету,- коротко
ответил он.- Ешьте свое мороженое.
Она послушалась.
- Кое-что изменилось,- сказала
она немного погодя.- Мистер Спенсер
умер. Вы его помните?
- Конечно. Каждый четверг вечером
тетя Синди приезжала в город за покуп-
ками, а меня отсылала сюда, попить
травяного пива. Тогда оно еще было в
продаже - настоящее рочестерское слад-
кое травяное пиво. Тетя давала мне
пять центов, завернутые в носовой пла-
ток.
- Когда подошло мое время, пиво
стоило дайм. Помните, как он всегда
говорил?
Бен сгорбился, подавшись вперед,
скрючил кисть одной руки в артритную
клешню, а уголок рта у него поехал
вниз, как у человека, перенесшего ин-
сульт.
- Пузырь,- прошептал он.- Ох, до-
конает это пивко твой пузырь, хвасту-
нишка!
Смех Сьюзан взлетел к вентилято-
ру, медленно вращавшемуся у них над
головами. Мисс Кугэн с подозрением
подняла глаза.

- Ой, вылитый! Только меня он на-
зывал красотулей.
Они радостно посмотрели друг на
дружку.
- Слушай, хочешь сегодня вечером
пойти в кино? - спросил Бен.
- Это было бы чудесно.
- Какой кинотеатр ближе всего?
Она хихикнула.
- Честно говоря, портлендский
"Синэкс", где фойе украшают бессмерт-
ные полотна Сьюзан Нортон.
- А еще? Какие фильмы ты любишь?
- Что-нибудь переживательное, с
автомобильной погоней.
- Заметано. Помнишь "Нордику"?
Она же была прямо в самом городе.
- А как же. Закрылась в шестьде-
сят восьмом. Когда я училась в старших
классах, мы ходили туда компашками в
две парочки и кидались в экран пакети-
ками из-под воздушной кукурузы, если
фильм оказывался плохим.- Она хихикну-
ла.- А так обычно и бывало.
- Они обычно крутили старые сери-
алы,- сказал Бен.- "Человек-ракета".
"Возвращение человека-ракеты". "Крэш
Каллахэн и бог смерти вуду".
- Это было до меня.
- Что же стало с "Нордикой"?
- Теперь там контора Ларри Кро-
кетта - торговля недвижимостью,- объ-
яснила она.- По-моему, "Нордику" погу-
бил кинотеатр под открытым небом в
Камберленде. Он и еще телевидение.
Они немножко помолчали, думая
каждый о своем. Часы "грейхаунда" по-
казывали без четверти одиннадцать.
Оба хором сказали:

- Слушай, а ты помнишь...
Молодые люди переглянулись, и на
сей раз, когда зазвенел смех, мисс Ку-
гэн удостоила взглядом обоих. Даже
мистер Лэбри выглянул из-за прилавка.
Они болтали еще четверть часа, а
потом Сьюзан неохотно призналась, что
должна бежать по делам, но что к семи
тридцати успеет собраться, да. Когда
они разошлись в разные стороны, оба
удивились, как непринужденно, естест-
венно, случайно пересеклись их жизни.
Бен широким шагом направился вниз
по Джойнтер-авеню, задержавшись на уг-
лу Брок-стрит, чтобы небрежно взгля-
нуть на дом Марстена. Он вспомнил, что
в пятьдесят первом году пожар добрался
было до двора Марстенов, и тут ветер
переменился.
Бен подумал: может быть, дом дол-
жен был сгореть. Может, так было бы
лучше.

Нолли Гарднер вышел из здания му-
ниципалитета и уселся на ступеньку ря-
дом с Паркинсом Джиллеспи как раз вов-
ремя, чтобы увидеть Сьюзан с Беном,
вместе заходящих к Спенсеру. Паркинс
курил "Пэлл-Мэлл" и чистил складным
ножом пожелтевшие ногти.
- Это тот мужик, писатель? -
спросил Нолли.
- Угу.
- А с ним была Сьюзи Нортон?
- Угу.

- Так-так, интересно,- сказал
Нолли и подтянул форменный ремень. На
груди поблескивала шерифская звезда.
За ней Нолли посылал в детективный ма-
газин - город не обеспечивал своих вы-
борных констеблей значками. У Паркинса
значок был, но он носил его в бумажни-
ке - Нолли никак не мог этого понять.
Конечно, весь Удел знал, что он кон-
стебль, но существовала еще такая шту-
ка, как традиции. Такая штука, как от-
ветственность. Если вы - представитель
закона, приходится думать и о том, и о
другом. Нолли часто думал и о том, и о
другом, хотя мог позволить себе обле-
каться властью лишь на неполный рабо-
чий день.
Нож Паркинса соскользнул и срезал
кожу с большого пальца.
- Черт,- негромко сказал Паркинс.
- Думаешь, он всамделишный писа-
тель, а, Парк?
- А то. Чего далеко ходить - у
него в тутошней библиотеке три книжки.
- Из жизни или из головы?
- Из головы.- Паркинс отложил нож
и вздохнул.
- Флойду Тиббитсу придется не по
вкусу, что какой-то тип проводит время
с его бабой.
- Они неженаты,- сказал Паркинс.-
А ей больше восемнадцати.
- Флойду это не понравится.
- По мне, так Флойд может насрать
себе в шляпу и носить ее задом напе-
ред,- сказал Паркинс. Он потушил сига-
рету о ступеньку, вынул из кармана ко-
робочку из-под леденцов, сунул туда

погасший окурок и убрал коробочку об-
ратно в карман.
- Где этот писатель живет?
- В центре, у Евы,- ответил Пар-
кинс. Он внимательно изучал пораненный
палец.- Позавчера он ездил наверх,
смотреть дом Марстена. И странная же
была у парня физиономия.
- Странная? То есть?
- Странная, и все тут.- Паркинс
вытащил сигареты. Солнце приятно грело
лицо.- А потом он поехал к Ларри Кро-
кетту. Хотел снять этот дом.
- Дом Марстена?
- Угу.
- Он что, тронутый?
- Может, и так.- Паркинс согнал с
левой штанины муху и проследил, как та
с жужжанием унеслась в светлое утро.-
Старина Ларри Крокетт последнее время
был шибко занят. Я слыхал, он ездил
продавать Деревенскую Лохань. Коли на
то пошло, так загнал он ее не вчера.
- Че-го? Это старое барахло?
- Угу.
- Что ж можно захотеть в ней сде-
лать?
- Не знаю.
- Ну.- Нолли поднялся и опять по-
правил ремень.- Объеду-ка я город.
- Давай,- сказал Паркинс и опять
закурил.
- Хочешь со мной?
- Нет, я, наверное, еще посижу
тут.
- Ладно. Пока.
Нолли спустился по ступенькам,
недоумевая (не в первый раз), когда же
Паркинс решит уйти в отставку, чтобы

он, Нолли, смог работать полный день.
Как, скажите на милость, можно разню-
хать преступление, сидя на ступеньках
муниципалитета?
Паркинс с чувством слабого облег-
чения наблюдал, как Нолли уходит. Нол-
ли был хорошим парнишкой, но уж больно
энергичным. Паркинс вытащил складной
нож, раскрыл и снова принялся подре-
зать ногти.

Иерусалимов Удел был зарегистри-
рован в 1765 году (два века спустя он
отметил свое двухсотлетие фейерверком
и карнавалом в парке; от случайной ис-
кры загорелся костюм Дэбби Форестер
"индийская принцесса", а Паркинсу
Джиллеспи пришлось бросить в местный
вытрезвитель шесть человек за появле-
ние в пьяном виде в общественном мес-
те), за целых пять лет до того, как
Мэн в результате Миссурийского Компро-
мисса сделался штатом.
Свое странное название городок
получил вследствие весьма прозаических
событий. Одним из самых первых здешних
обитателей был суровый долговязый фер-
мер по имени Чарльз Белнэп Тэннер. Он
держал свиней и одного из самых круп-
ных хряков назвал Иерусалимом. Однажды
во время кормежки Иерусалим вырвался
из загона, скрылся в ближайшем лесу,
одичал и озлобился. Не один год спустя
Тэннер предостерегал ребятню держаться
подальше от его собственности. Он пе-
регибался через ворота и зловещим го-

лосом каркал: "Коли не хочете, чтоб
вам кишки выпустили, держитеся подале
от Ерусалимова леса, подале от Еруса-
лимова удела!" Предостережение прижи-
лось, название - тоже. Это мало что
доказывает - вот разве только, что в
Америке и свинья может стремиться к
бессмертию.
Главная улица, первоначально из-
вестная как портлендская почтовая до-
рога, в 1896 году получила название
Джойнтер-авеню в честь Элиаса Джойнте-
ра. Джойнтер шесть лет (пока на пять-
десят девятом году жизни его не свел в
могилу сифилис) заседал в палате пред-
ставителей и ближе всего подходил к
образу человека, которым Удел мог бы
похваляться... если не считать хряка Ие-
русалима и Перл Энн Баттс, которая в
1907 году сбежала в Нью-Йорк-сити.
Точно посередине Джойнтер-авеню
под прямым углом пересекала Брок-
стрит, а сам городок был почти круглым
(хотя на востоке, там, где границей
служила извилистая Королевская река,
очертания городского массива немного
уплощались). На карте две эти основные
дороги придавали городу очень большое
сходство с окуляром телескопа.
Северо-западный квадрант пред-
ставлял собой север Иерусалимова Уде-
ла - наиболее лесистую часть города.
Он располагался на возвышенности.
Правда, высокой она не показалась бы
никому, вот разве что какому-нибудь
жителю Среднего запада. Источенные
старыми трактами лесоразработок старые
усталые холмы полого спускались к со-

бственно городу. На последнем холме
стоял дом Марстена.
Большая часть северо-восточного
квадранта представляла собой сенокос-
ные луга: тимофеевку с люцерной. Там
бежала Королевская река - старая река,
сточившая берега почти до основания.
Пронося свои воды под небольшим дере-
вянным Брокстритским мостом, она плос-
кими сияющими дугами змеилась к севе-
ру, пока не вступала на территорию
близ северных границ городка, где под
тонким слоем почвы залегал твердый
гранит. За миллион лет река пробила
дорогу в пятидесятифутовом камне скал.
Это место ребятишки прозвали "Пьяницын
прыжок", потому что несколько лет на-
зад брат Вирджа Ратбана, жуткий про-
пойца Томми Ратбан искал место, где бы
отлить, оступился и свалился с обрыва.
Королевская река питала загрязненный
фабриками Эндроскоггин, но сама всегда
оставалась чистой - единственным про-
изводством, каким когда-либо мог пох-
вастаться Удел, была давным-давно за-
крытая лесопилка. В летние месяцы
обычное зрелище являли рыбаки, заки-
нувшие удочки с Брокстритского моста.
День, когда вам не удавалось вытащить
из Королевской реки свой минимум, был
редкостью.
Самым красивым был юго-восточный
квадрант. Здесь земля снова поднима-
лась, однако после пожара не осталось
ни уродливых ожогов, ни разрушенных
верхних слоев почвы. Землей по обе
стороны Гриффен-роуд владел Чарльз
Гриффен, хозяин самой крупной молочной
фермы к югу от Микэник-Фоллз, а со

Школьного холма можно было видеть ог-
ромный гриффенов амбар, чья алюминие-
вая крыша сверкала на солнце подобно
чудовищному гелиографу. В округе были
и другие фермы, а еще - немало домов,
купленных "белыми воротничками", кото-
рые регулярно ездили на работу либо в
Портленд, либо в Льюистон. Иногда,
осенью, стоя на вершине Школьного хол-
ма, вы могли вдохнуть благоухание вы-
жигаемых полей и увидеть игрушечный
фургончик добровольной пожарной дружи-
ны Салимова Удела: он поджидал, чтобы
вмешаться, если что-то пойдет не так.
Урок пятьдесят первого года для здеш-
них жителей не прошел даром.
Вагончики появлялись только в
юго-западной части города - вагончики
со всем, что им сопутствует, наподобие
пригородного пояса астероидов: подня-
тые на блоки разбитые останки машин,
прицепленные к потертым канатам по-
крышки, поблескивающие на обочинах
жестянки из-под пива, изношенное бе-
льишко, развешанное после стирки между
первыми попавшимися жердями, сочный
запах нечистот из наскоро поставленных
отхожих мест. Дома на Повороте прихо-
дились близкой родней дровяным сараям,
но почти на каждом торчала поблескива-
ющая телевизионная антенна, а внутри
почти у всех стояли цветные телевизо-
ры, купленные в кредит у Гранта или
Сирса. Во дворах этих лачуг и вагончи-
ков было полно детей, игрушек, пика-
пов, снегоходов, а еще - мопедов. В
некоторых случаях вагончики содержа-
лись хорошо, но чаще это, похоже, ока-
зывалось слишком хлопотно. Одуванчики

и ведьмина трава разрастались, доходя
до щиколоток. Почти сразу за городской
чертой, там, где Брок-стрит превраща-
лась в Брок-роуд, находилось кафе "У
Делла", по пятницам в нем играли рок-
н-ролл, а по субботам - "комбо". В
семьдесят первом году кафе сгорело и
было отстроено заново. Почти все ков-
бои, живущие в южной части городка,
наведывались туда со своими девчонками
выпить пивка или подраться.
Многие телефоны были спаренными -
на два, три или шесть абонентов, так
что здешним жителям всегда было о ком
поболтать. Во всех небольших городках
скандал всегда потихоньку кипит на
задней конфорке, как печеные бобы те-
тушки Синди. За редкими исключениями,
скандалы рождались на Повороте, но в
общий котел то и дело вносил свою леп-
ту кто-нибудь с чуть более прочным
статусом.
Управлялся Удел городским сходом
и, хотя с 1965 года шел разговор о
том, чтобы сменить такую форму правле-
ния на городской совет, который бы раз
в два года публично отчитывался по
статьям бюджета, ходу эта идея так и
не получила. Город рос недостаточно
быстро для того, чтобы старый способ
сделался активно тягостным и болезнен-
ным, хотя тяжеловесная демократия типа
"что касается меня" заставляла кое-ко-
го из новоприбывших раздраженно зака-
тывать глаза. Было трое выборных, го-
родской констебль, ответственный за
призрение бедных, городской нотариус
(чтобы зарегистрировать машину, прихо-
дилось ехать к черту на кулички, на

Тэггарт-стрим-роуд, и храбро встречать
двух злющих псов, свободно разгуливаю-
щих по двору) и школьный инспектор.
Добровольная пожарная дружина получала
чисто символические ассигнования -
триста долларов в год - но главным об-
разом служила клубом общения для ста-
риков-пенсионеров. За те месяцы, что
горели травы, отставники успевали по-
видать массу волнующего и остаток года
просиживали вокруг Обладателя досто-
верных сведений, рассказывая друг дру-
гу байки. Отдела коммунального хозяй-
ства не было - ведь не было ни общего
водоснабжения, ни газопровода, ни ка-
нализации, ни электросети. С северо-
запада на юго-восток город наискось
рассекал строй вышек линии электропе-
редач Центральной Мэнской энергокомпа-
нии, прорубая в лесных участках огром-
ную брешь шириной в сто пятьдесят фу-
тов. Одна такая вышка стояла рядом с
домом Марстена, угрожающе нависая над
ним, как страж иной цивилизации.
Все, что Салимов Удел знал о вой-
нах, пожарах и правительственных кри-
зисах, он черпал в основном из телепе-
редачи "Уолтер Кроникл". Да, парнишку
Поттеров убили во Вьетнаме, а сын Кло-
да Боуи вернулся на протезе (наступил
на противопехотную мину), но он же ус-
троился работать на почту, помогать
Кэнни Дэнлису, так что с этим все было
нормально. Ребята носили волосы длин-
ней, чем у отцов и не так аккуратно
причесывались, но больше никто дей-
ствительно ничего не замечал. Когда в
Объединенной средней школе отказались
от формы, Эгги Корлисс написала в кам-

берлендский "Леджер" письмо - но Эгги
уже много лет каждую неделю писала в
"Леджер", главным образом, насчет па-
губности спиртного и чуда принятия Ии-
суса Христа в сердце свое как лично
своего спасителя.
Кое-кто из ребят баловался нарко-
тиками. Сын Хораса Килби, Фрэнк, в ав-
густе предстал перед судьей Хукером и
был оштрафован на пятьдесят долларов
(судья согласился разрешить ему запла-
тить из прибыли от пирушки в газете),
но более серьезную проблему представ-
лял алкоголь.
С тех пор, как возраст продажи
спиртного снизился до восемнадцати, в
кафе "У Делла" болтались целые толпы
подростков. Домой они летели как огла-
шенные, словно хотели сделать на доро-
ге новое, резиновое покрытие, и то и
дело кто-нибудь разбивался насмерть.
Например, как Билли Смит, который со
скоростью девяносто миль в час врезал-
ся в дерево на Дип-Кат-роуд, угробив и
себя, и свою подружку, Лаверну Дьюби.
Однако, если не считать этого,
знание Уделом провинциальных мучений
было академическим. Время текло здесь
по иному расписанию.
В таком милом городке не было
почвы ни для каких чудовищных мерзос-
тей. Только не здесь.

Энн Нортон гладила, и тут с сум-
кой продуктов ворвалась дочь, кинула
ей под самый нос какую-то книжку, с

задней обложки которой смотрел доволь-
но тонколицый молодой человек, и при-
нялась болтать.
- Помедленней,- сказала Энн.-
Приглуши телевизор и рассказывай.
Сьюзан заткнула рот Питеру Мар-
шаллу, который тысячами выдавал долла-
ры на "Голливудские квадраты", и рас-
сказала матери про встречу с Беном
Мирсом. Миссис Нортон заставила себя
выслушать излияния Сьюзан, спокойно и
сочувственно кивая, несмотря на желтые
предупредительные огни, которые вспы-
хивали каждый раз, как Сьюзан упомина-
ла нового молодого человека... теперь
молодых людей сменили мужчины, полага-
ла миссис Нортон, хотя думать, будто
Сьюзан достаточно взрослая для мужчин,
было трудно. Но сегодня огни горели
чуть ярче обычного.
- Звучит волнующе,- сказала она и
положила на гладильную доску очередную
мужнину рубашку.
- Он действительно оказался очень
милым,- сказала Сьюзан.- Очень естест-
венным.
- Ох, ноги мои, ноги,- сказала
миссис Нортон. Она поставила утюг на-
попа, отчего тот злобно зашипел, и
опустилась в бостонское кресло-качалку
возле большого окна. Потянувшись, она
вытащила из пачки на кофейном столике
"Парламентскую" и закурила.
- Ты уверена, что он в порядке,
Сьюзан?
Сьюзан оборонительно улыбнулась.
- Конечно, уверена. Он похож... ну,
не знаю... на инструктора из колледжа,
что ли.

- Говорят, Сумасшедший Взрывник
был похож на садовника,- задумчиво со-
общила миссис Нортон.
- Чушь собачья,- бодро сказала
Сьюзан. Этот эпитет неизменно раздра-
жал ее мать.
- Дай-ка посмотреть книжку,- мать
протянула к ней руку.
Сьюзан подала книгу, внезапно
припомнив сцену гомосексуального изна-
силования в тюремной камере.
- "Воздушный танец",- задумчиво
протянула Энн Нортон и принялась нао-
бум пролистывать страницы. Сьюзан по-
корно ждала. У матери было чутье на
такие вещи и она, как всегда, учует.
Фрамуги были подняты, ленивый
предполуденный ветерок шевелил желтые
кухонные занавески - мама настаивала,
чтобы кухню называли столовой, как
будто Нортоны жили, утопая в шике. Дом
был приятным - из твердого кирпича,
который было трудновато прогреть зи-
мой, зато летом тут царила прохлада,
как в речном гроте. Стоял он на полого
поднимавшейся в горку Брок-стрит, и из
большого окна, у которого сидела мис-
сис Нортон, уходящая в город дорога
была видна целиком. Вид радовал глаз,
а зимой становился даже живописным:
длинная сверкающая колея, уходящая в
перспективу, нетронутый снег и умень-
шенные расстоянием домики, отбрасываю-
щие на снежное поле продолговатые маз-
ки желтого света.
- Кажется, я читала в портленд-
ской газете рецензию на это. Не слиш-
ком положительную.

- А мне нравится,- решительно за-
явила Сьюзан.- И он - тоже.
- Может, он и Флойду понравится,-
лениво сказала миссис Нортон.- Ты
должна их познакомить.
Сьюзан почувствовала укол самого
настоящего гнева и испугалась. Она ду-
мала, что они с матерью уже выдержали
и последние юношеские бури, и даже ос-
таточные волнения, но вот вам пожалуй-
ста: возобновлялся древний спор - лич-
ность Сьюзан против опыта и убеждений
матери... сказка про белого бычка.
- Мы уже говорили про Флойда,
мам. Ты же знаешь, тут ничего прочного
нет.
- В газете писали, в этой книжке
еще и какие-то страшные грязные тюрем-
ные сцены. Мальчики с мальчиками.
- Ох, мама, ради Бога.- Она угос-
тилась сигаретой из пачки матери.
- Нечего божиться,- невозмутимо
сказала миссис Нортон. Она отдала кни-
гу и стряхнула длинный столбик пепла с
сигареты в керамическую пепельницу,
сделанную в форме рыбы. Пепельницу
подарила ей одна из приятельниц по
дамскому клубу. Эта штука всегда непо-
нятным образом раздражала Сьюзан - бы-
ло что-то непристойное в том, чтобы
стряхивать пепел в рот окуню.
- Я уберу продукты,- сказала Сью-
зан, поднимаясь.
Миссис Нортон спокойно произнес-
ла:
- Я просто хотела сказать, что
если вы с Флойдом Тиббитсом собирае-
тесь пожениться...

- Ради Бога, с чего ты это взяла?
Я что, когда-нибудь говорила об этом?
- Я полагала...
- Ты полагала неправильно,- горя-
чо и не вполне правдиво объявила Сью-
зан. Однако уже несколько недель она
медленно, градус за градусом, остывала
к Флойду.
- Я полагала, что, когда целых
полтора года встречаешься с одним и
тем же парнем,- тихо и неумолимо про-
должала мать,- это означает, что дело
зашло дальше стадии хождения под руч-
ку.
- Мы с Флойдом больше, чем дру-
зья,- бесстрастно согласилась Сьюзан.
Ну, пусть сделает что-нибудь из этого.
Между ними повис невысказанный
вслух диалог:
- Ты спала с Флойдом?
- Не твое дело.
- Что для тебя значит этот Бен
Мирс?
- Не твое дело.
- Ты собираешься втрескаться в
него и сделать какую-нибудь глупость?
- Не твое дело.
- Я люблю тебя, Сьюзан. Мы с па-
пой оба тебя любим.
На это ответить было нечего. Не-
чего. Нечего ответить. Вот почему Нью-
Йорк - или любой другой город - прев-
ратился в императив. В итоге вы всегда
терпели крушение на баррикадах их не-
высказанной любви, будто ударяясь о
стены обитой войлоком камеры. Подлин-
ность этой любви делала невозможным
дальнейший полный подтекста спор, со-

здавая нечто, исчезавшее до того, как
потерять смысл.
- Ладно,- негромко сказала миссис
Нортон. Она воткнула сигарету карпу в
губы, и та провалилась дальше, в брю-
хо.
- Я пошла наверх,- сказала Сью-
зан.
- Конечно. Можно мне прочесть эту
книгу после тебя?
- Если хочешь.
- Я хотела бы с ним познакомить-
ся,- сказала Энн.
Сьюзан развела руками и пожала
плечами.
- Сегодня вечером вернешься по-
здно?
- Не знаю.
- Что мне сказать Флойду Тиббит-
су, если он позвонит?
Гнев вспыхнул снова.
- Что угодно.- Она помедлила.- Ты
же все равно...
- Сьюзан!
Та, не оглядываясь, ушла наверх.
Миссис Нортон осталась на месте,
незряче уставившись в окно, на город.
Над головой послышались шаги Сьюзан, а
потом деревянный стук вытаскиваемого
мольберта.
Она встала и снова взялась гла-
дить. Когда она сочла, что Сьюзан с
головой погрузилась в работу, то пошла
в кладовку к телефону и позвонила
Мэйбл Уэртс. Во время разговора Энн
невзначай упомянула, что Сьюзи гово-
рит, будто в их окружении объявился
известный автор, а Мэйбл фыркнула и
сказала: а, это ты про того, который

написал "Дочь Конвея"?, на что миссис
Нортон ответила: да, а Мэйбл сказала:
тоже мне литература, голый секс и ни-
чего больше. Миссис Нортон спросила:
он остановился в мотеле или же...
Ну, раз уж речь зашла об этом,
так он остановился в центре, в "Комна-
тах Евы" - единственном городском пан-
сионе. Миссис Нортон пронизало облег-
чение: Ева Миллер - порядочная женщи-
на, вдова, и никакие шуры-муры не по-
терпит. Ее правила относительно женщин
в пансионе были краткими и по делу.
Если это ваша мать или сестра - ладно.
Если же нет, можете посидеть на кухне.
Правило не обсуждалось.
Пятнадцатью минутами позже, ис-
кусно завуалировав свою главную цель
пустячной болтовней, миссис Нортон по-
весила трубку.
Сьюзан, думала она, возвращаясь к
гладильной доске, ох, Сьюзан... я просто
хочу твоего же блага. Как ты не пони-
маешь?

Они возвращались из Портленда по
шоссе щ 295, и было вовсе не поздно -
самое начало двенадцатого. За предела-
ми портлендских предместий скорость на
автостраде ограничивали до пятидесяти
пяти миль в час, а водителем Бен был
хорошим. Фары ситроена резали темноту,
как масло.
В кино оба провели время хорошо,
но осторожничали, как бывает, когда
люди нащупывают границы приемлемого

друг для друга. Теперь Сьюзан вспом-
нился вопрос матери, и она сказала:
- Где ты остановился? Снял дом?
- Я заполучил уютное местечко на
третьем этаже в "Комнатах Евы", на
Рэйлроуд-стрит.
- Но это же ужасно! Там, наверху,
должно быть, градусов под сто!
- Мне жара нравится,- сказал он.-
В жару мне хорошо работается. Раздева-
юсь до пояса, включаю приемник и выпи-
ваю галлон пива. И выдаю по десять
страниц свежего черновика в день. К
тому же там есть интересные стариканы.
А когда, наконец, выйдешь на крыльцо
да на ветерок... рай Господень!
- До поры до времени,- с сомнени-
ем сказала Сьюзан,
- Я подумываю, не снять ли дом
Марстена,- небрежно сообщил Бен.- За-
шел так далеко, что даже расспросил об
этом. Но его уже продали.
- Дом Марстена? - она улыбну-
лась.- Ты путаешь его с каким-то дру-
гим.
- Не-а. Дом, который стоит на
первом холме к северо-западу от горо-
да. На Брукс-роуд.
- Его продали? Кто, скажи на ми-
лость...
- Вот и я удивился. Время от вре-
мени меня обвиняют в том, будто у меня
винтиков не хватает, но даже я подумы-
вал всего лишь снять его. Парень, ко-
торый занимается продажей домов, ниче-
го не говорит. Похоже, это глубокая
мрачная тайна.
- Может, кто-нибудь, кто не в се-
бе, хочет превратить его в дом для

летнего отдыха,- сказала Сьюзан.- Кто
бы это ни был, он сумасшедший. Одно
дело обновить дом - я сама бы с радос-
тью попробовала... но дом Марстена... об
обновлении нет и речи. Он был развали-
ной уже тогда, когда я была девчонкой.
Бен, зачем тебе там жить?
- А ты хоть раз была там внутри?
- Нет, но на слабо заглядывала в окно.
А ты?
- Да. Один раз.
- Страшно там, да?
Они замолчали, оба думали про дом
Марстена. Именно это воспоминание было
лишено пастельной ностальгии прочих.
Скандал и насилие, связанные с домом,
имели место до их рождения, но такое в
маленьких городках помнят долго и це-
ремонно передают свои ужасы из поколе-
ния в поколение.
История Хьюберта Марстена и его
жены Берди больше всего напоминала го-
родскую страшную тайну. Хьюби в двад-
цатые годы был президентом крупной но-
воанглийской грузовой транспортной
компании - компании, которая, как по-
говаривали, свой самый прибыльный биз-
нес делала после полуночи, перевозя в
Массачусетс канадское виски.
В 1928 году они с женой зажиточ-
ными людьми удалились на покой в Сали-
мов Удел, но немалую часть своего со-
стояния (никто, даже Мэйбл Уэртс, не
знал точно, какую) потеряли во время
биржевого краха двадцать девятого го-
да.
Десять лет, прошедших с упадка
рынка до подъема Гитлера, Марстен с
женой прожили в доме отшельниками. Их

можно было увидеть только в среду
днем, когда они делали в городе покуп-
ки. Ларри Мак-Леод, работавший в те
годы почтмейстером, рассказывал, что
Марстен выписывает четыре ежедневных
газеты, "Субботнюю вечернюю почту",
"Нью-Йоркер" и дешевый журнал под на-
званием "Удивительные истории", где
публиковались сенсационные рассказы.
Кроме того, раз в месяц Хьюби получал
от транспортной компании, обосновав-
шейся в Фолл-Ривер, штат Массачусетс,
чек. Ларри говорил, что может опреде-
лить, чек это или нет, перегнув кон-
верт и заглянув в окошко для адреса.
Именно Ларри нашел их летом 1930
года. За пять дней в почтовом ящике
накопилось столько газет и журналов,
что пихать дальше стало некуда. Все
это Ларри пронес по дорожке, намерева-
ясь засунуть между сеткой от комаров и
входной дверью.
Стоял август, лето было в разга-
ре, начинались самые жаркие дни, и
трава во дворе у Марстена перед парад-
ным крыльцом - зеленая, буйная - дохо-
дила до середины икр. Деревянную ре-
шетку на западной стороне дома сплошь
покрыла жимолость. Вокруг белых, как
воск, благоухающих соцветий лениво
жужжали жирные пчелы. В те дни дом,
несмотря на высокую траву, все еще
выглядел приятно, и все сходились на
том, что до того, как повредиться го-
ловой, Хьюби выстроил самый красивый в
Салимовом Уделе дом.
Пройдя до середины дорожки (сог-
ласно истории, которую по прошествии
некоторого времени, затаив от ужаса

дыхание, рассказывали каждой новой ле-
ди, вступившей в дамский клуб), Ларри
унюхал что-то нехорошее - вроде бы
протухшее мясо. Он постучал в парадную
дверь, но ответа не получил. Он загля-
нул в нее, но в густом сумраке ничего
не смог разобрать. Вместо того, чтобы
зайти, он обошел дом с тыла. Там пахло
еще хуже. Ларри попробовал заднюю
дверь, обнаружил, что она незаперта и
шагнул в кухню. В углу, раскинув ноги,
босиком распростерлась Берди Марстен.
Полголовы у нее снесло выстрелом в
упор из тридцать шестого калибра.
("Мухи,- всегда говорила в этом
месте Одри Херси спокойным авторитет-
ным тоном.- Ларри сказал, кухня была
полна ими. Они жужжали, садились на...
ну понимаете, и опять взлетали. Му-
хи.")
Ларри Мак-Леод развернулся и от-
правился прямиком в город. Он сходил
за Норрисом Верни, который тогда был
констеблем, и за тремя или четырьмя
зеваками из Универмага Кроссена - в те
дни им все еще управлял отец Милта.
Среди них был старший брат Одри, Джек-
сон. Они вернулись в шевроле Норриса и
почтовом фургончике Ларри.
Никто из горожан так и не побывал
в доме - сенсация оказалась кратковре-
менной. После того, как возбуждение
улеглось, портлендская "Телеграм" на-
печатала о происшествии художественный
очерк. Дом Хьюберта Марстена оказался
заваленной отбросами, беспорядочно
захламленной помойкой, кишащей воин-
ственными крысами. Узкие проходы ви-
лись между желтеющими кипами газет и

журналов и кучами плесневеющих, совер-
шенно ненужных книжек, когда-то полу-
ченных в подарок. Предшественницей Ло-
ретты Старчер из помойки были извлече-
ны и отправлены в Публичную библиотеку
Иерусалимова Удела полные собрания со-
чинений Диккенса, Скотта и Мэриэтта,
которые и по сей день хранились там на
стеллажах.
Джексон Херси взял "Субботнюю ве-
чернюю почту", начал пролистывать и
вдруг присмотрелся повнимательнее. К
каждой странице липкой лентой был ак-
куратно приклеен доллар.
Как повезло Ларри, Норрис Верни
обнаружил, направляясь в обход дома к
черному ходу. К креслу оказалось при-
кручено ремнем орудие убийства - так,
что ствол указывал прямехонько на
входную дверь на уровне груди. Ружье
было на взводе, а от курка по коридору
к дверной ручке тянулась веревочка.
("Вдобавок ружье было заряжено,-
говорила в этом месте Одри.- Стоило
Ларри Мак-Леоду разок потянуть - и он
отправился бы прямиком к райским вра-
там.")
Там были и другие ловушки, менее
смертоносные. Над кухонной дверью при-
способили сорокафунтовую связку газет.
Одну из подступеней ведущей на второй
этаж лестницы подпилили, что могло
стоить кому-нибудь сломанной лодыжки.
Быстро стало ясно, что Хьюби Марстен
был мало сказать Тронутым - он был со-
вершенным психом.
Самого Хьюби нашли наверху в
спальне, которой оканчивался коридор.
Хьюби свисал с потолочной балки.

(Сьюзан с подружками сладко мучи-
ли друг друга историями, по мелочам
почерпнутыми у старших. У Эйми Роклифф
на заднем дворе была игрушечная избуш-
ка, и они запирались в ней и сидели в
темноте, пугали друг друга домом Мар-
стена еще даже до того, как Гитлер
вторгся в Польшу, и повторяли услышан-
ное от старших, украшая его множеством
неприятных подробностей, на какие
только было способно их воображение.
Даже сейчас, восемнадцать лет спустя,
Сьюзан обнаружила, что само воспомина-
ние о доме Марстена подействовало на
нее как заклинание чародея, вызвав тя-
гостно отчетливые образы: в игрушечном
домике Эйми скорчились, держась за ру-
ки, маленькие девочки, а сама Эйми
внушительно и зловеще говорит: "Лицо у
него все распухло, а язык почернел и
вывалился изо рта, и по нему ползали
мухи. Моя мамочка рассказывала миссис
Уэртс.")
- ...дом.
- Что? Прости,- она вернулась в
настоящее, почти физически ощутив ры-
вок. Бен съезжал с автострады на
спуск, с которого начинался въезд в
Салимов Удел.
- Я сказал, это старый дом с при-
видениями.
- Как сходишь туда, расскажешь.
Он невесело рассмеялся и резко
включил дальний свет. Пустынный двух-
полосный асфальт убегал вперед, в ал-
лею сосен и елей.
- Все началось с детских шуточек.
Может, в этом никогда и не было ничего
больше. Помню, происходило это в пять-

десят первом, и детишками тогда прихо-
дилось работать головой - ведь до ню-
ханья авиационного клея из бумажных
пакетов тогда еще не додумались. Я
очень много играл с ребятами с Поворо-
та - теперь почти все они, вероятно,
разъехались отсюда... а что, юг Салимова
Удела по-прежнему называют Поворотом?
- Да.
- Я шатался с Дэйви Барклэем,
Чарльзом Джеймсом - только все ребята
звали его Сынок,- Хэролдом Роберсоном,
Флойдом Тиббитсом...
- С Флойдом? - ошарашенно спроси-
ла Сьюзан.
- Да, а ты его знаешь?
- Я с ним гуляла,- сказала она,
испугалась, что голос прозвучал стран-
но, и заторопилась: - Сынок Джеймс то-
же еще тут. У него на Джойнтер-авеню
бензоколонка. Хэролд Роберсон умер.
Лейкемия.
- Все они были старше меня на
год - два. У них был клуб. Элитный,
знаешь ли. Обращаться только Кровавым
Пиратам с тремя рекомендациями.- Бен
хотел, чтобы это прозвучало легко, но
в словах таилось бремя давней горечи.-
Но я был настырным. От жизни я хотел
только одного - стать Кровавым Пира-
том... по крайней мере, в то лето. Они,
наконец, ослабли и сказали, что меня
могут принять, если я пройду посвяще-
ние, которое выдумал Дэйви. Мы все
пойдем на холм к дому Марстена, и мне
надо будет зайти внутрь и что-нибудь
вынести оттуда. Какой-нибудь трофей.
Он хохотнул, но во рту у него пе-
ресохло.

- И что же произошло?
- Я забрался в дом через окно.
Хотя прошло уже двенадцать лет, в доме
все еще было полно хлама. Газеты,
должно быть, забрали во время войны,
но прочее осталось. В коридоре возле
входной двери стоял стол, а на нем
один из снежных шаров - знаешь, о чем
я? Там внутри крошечный домик и, когда
встряхнешь, идет снег. Я сунул шар в
карман, но не ушел. Мне действительно
хотелось доказать, какой я. Поэтому я
пошел наверх - туда, где он повесился.
- О Господи,- сказала Сьюзан.
- Залезь в бардачок, достань мне
сигарету, ладно? Я пытаюсь закончить,
но без сигареты нельзя.
Она дала ему сигарету, и Бен
чиркнул прикрепленной к приборному
щитку зажигалкой.
- В доме воняло. Не поверишь, как
воняло. Плесенью и гниющей мебелью...
или коврами... и еще был какой-то про-
горклый запах, как от испортившегося
масла. И запах какой-то живности -
крыс, сурков или еще чего-то - которая
гнездилась в стенах, а может, устрои-
лась на зимнюю спячку в погребе. Едкий
сырой запах.
Я прокрался по лестнице - перепу-
ганный насмерть малыш девяти лет. Вок-
руг поскрипывал и оседал дом, и слышно
было, как по другую сторону штукатурки
от меня разбегаются какие-то твари. Я
все время думал, что за спиной слышу
шаги. И боялся обернуться - вдруг я
увидел бы Хьюби Марстена, тащившегося
следом с совершенно черным лицом и
петлей в руке.

Бен очень сильно сжал руль. Лег-
кость из его тона исчезла. Яркость
воспоминаний немного испугала Сьюзан.
В слабом свете приборной доски лицо
Бена прорезали вертикальные морщины,
как у человека, путешествующего по не-
навистной стране, которую не удается
полностью забыть.
- Наверху лестницы я собрал всю
храбрость и пробежал по коридору к
комнате. Моя идея была такова: вбежать
туда, схватить там что-нибудь еще и
убираться к чертовой матери. Дверь в
конце коридора оказалась закрыта. Я
видел, как она все приближается и
приближается, видел, что петли осели,
а нижний край покоится на порожке. Мне
видна была серебряная дверная ручка,
немного потускневшая в том месте, где
за нее брались рукой. Когда я потянул
за нее, нижний край двери визгливо за-
скрежетал по дереву пола, как будто
женщина закричала от боли. Думаю, будь
я умнее, я сразу бы развернулся и уб-
рался оттуда к черту. Но я был по уши
накачан адреналином, Поэтому вцепился
в дверь обеими руками и изо всех сил
потянул. Дверь распахнулась. А за ней
оказался Хьюби - он свисал с балки,
свет из окна очерчивал силуэт его те-
ла.
- Ох, Бен, не надо,- нервно ска-
зала Сьюзан.
- Да нет, я правду говорю,- на-
стаивал он.- Правду о том, что увидел
девятилетний мальчик и что мужчина,
вопреки всему, помнит двадцать четыре
года спустя. Там висел Хьюби, и лицо у
него было вовсе не черным. Оно было

зеленым. Глаза заплыли опухолью. Руки
синевато-бледные... отвратительные. А
потом он открыл глаза.
Бен глубоко затянулся и выкинул
сигарету за окошко, в темноту.
- Я завизжал так, что, наверное,
и за две мили было слышно. А потом ки-
нулся наутек. На середине лестницы я
упал, слетел вниз, поднялся, выбежал
через входную дверь и дунул прямиком
по дороге. Ребята ждали меня примерно
полумилей дальше. Тут-то я и заметил,
что так и держу в руке стеклянный шар.
Он до сих пор у меня.
- Ты же на самом деле не думаешь,
что видел Хьюберта Марстена, а, Бен? -
Далеко впереди Сьюзан увидела мигающий
желтый огонь, который обозначил центр
города, и обрадовалась.
После долгой паузы он сказал:
- Не знаю.- Он сказал это неохот-
но, с трудом, словно предпочел бы ска-
зать "н е т" и тем самым закрыть те-
му.- Вероятно, я так завелся, что все
это мне померещилось. С другой сторо-
ны, в идее, будто дома поглощают выра-
женные в их стенах эмоции, будто они
хранят что-то вроде... сухого экстрак-
та - в этом есть своя правда. Возмож-
но, подходящая личность... личность
мальчика с развитым воображением, на-
пример... может сработать как катализа-
тор, и этот сухой экстракт вызовет ак-
тивное проявление... не знаю, чего. Я
говорю не о привидениях как таковых. Я
говорю о неком трехмерном психическом
телевидении. Может быть, это даже неч-
то живое. Чудовище, если хочешь.

Она взяла у него одну сигарету и
прикурила.
- Ну, все равно. Много недель
спустя я все еще спал при включенном
свете, а снилось мне, что я до конца
жизни открываю и закрываю ту дверь.
Стоит мне перенести стресс, и сон воз-
вращается.
- Это ужасно.
- Нет, вовсе нет,- сказал Бен.-
Ну, как бы там ни было, не слишком.-
Он ткнул большим пальцем в безмолвно
спящие дома Джойнтер-авеню, которые
они проезжали.- Иногда я недоумеваю:
почему самые доски этих домов не кри-
чат от ужасных вещей, которые случают-
ся во сне.- Он помолчал.- Если хочешь,
поехали в центр, к Еве, немножко поси-
дим на крыльце. Внутрь пригласить тебя
я не могу, но у меня в морозилке паро-
чка бутылок "кока-колы", а в комнате,
если есть желание выпить перед сном,
немного "Бакарди".
- Я была бы двумя руками "за".
Он свернул на Рэйлроуд-стрит,
внезапно выключил фары и заехал на ма-
ленькую грязную стоянку, которой поль-
зовались постояльцы меблированных ком-
нат. Выкрашенное в белый цвет заднее
крыльцо было обведено красной каймой.
Выстроившиеся в ряд три плетеных стула
глядели на Королевскую реку. Река ка-
залась ослепительным сном: на дальнем
берегу в деревьях запуталась поздняя
летняя луна, на три четверти полная;
она рисовала на воде серебряную дорож-
ку. Поскольку город молчал, Сьюзан
расслышала слабый шум пенящейся воды,
которая стекала в шлюзы дамбы.

- Садись. Я сейчас.
Он вошел в дом, тихонько притво-
рив дверь-ширму, а она уселась в одну
из качалок. Несмотря на свою стран-
ность, Бен ей нравился. Сьюзан была не
из тех, кто верит в любовь с первого
взгляда, хотя она действительно не
сомневалась, что часто возникает мгно-
венное вожделение (которое обычно бо-
лее невинно именуется увлечением). И
все-таки Бен не был человеком, который
мог бы заурядно вдохновить на полноч-
ные писания в хранящемся под замком
дневнике - он был слишком худощав для
своего роста, немного бледноват. Его
лицо было самоуглубленным и книжным, а
глаза редко выдавали ход мысли. Все
это венчала тяжелая копна черных во-
лос, которая выглядела так, словно ее
расчесывали не гребешком, а пальцами.
И эта история...
Ни "Дочь Конвея", ни "Воздушный
танец" не намекали на такие болезнен-
ные повороты мысли. Первая книга была
о дочери министра, которая убегает из
дому, присоединяется к контркультуре и
пускается в долгое путешествие по
стране автостопом, по принципу "нынче
здесь, завтра там". Вторая рассказыва-
ла историю Фрэнка Баззи, сбежавшего
преступника, который в другом штате
начинает новую жизнь - автослесарем -
и о его окончательном исправлении. Обе
книжки были светлыми, энергичными, и
тень свисающего Хьюби Марстена, зер-
кально отраженная в глазах девятилет-
него мальчика, похоже, не накрыла ни
одну из них.

Сьюзан обнаружила, что, словно от
одного лишь предположения, ее взгляд
увело влево от реки, за крыльцо, где
звезды загораживал последний на под-
ступах к городу холм.
- Вот,- сказал Бен.- Надеюсь, это
подойдет...
- Погляди на дом Марстена,- ска-
зала Сьюзан.
Он поглядел. Там горел свет.

Все было выпито, миновала пол-
ночь, луна почти исчезла из вида. Они
поговорили о чем-то легком, потом Сью-
зан сказала, заполнив паузу:
- Ты мне нравишься, Бен. Очень.
- Ты мне тоже. И я удивлен... нет,
я не то хотел сказать. Помнишь, как я
глупо пошутил в парке? Уж слишком ве-
зет.
- Если захочешь меня повидать еще
раз, я согласна.
- Да.
- Но не торопись. Помни, я просто
девчонка из маленького городка.
Он улыбнулся.
- Очень похоже на Голливуд. Но на
хороший Голливуд. Сейчас я должен тебя
поцеловать, да?
- Да,- серьезно ответила она.-
Думаю, в сценарии дальше именно это.
Бен сидел рядом с девушкой в
кресле-качалке и, не прекращая медлен-
ного движения вперед-назад, перегнулся
через подлокотник и прижался ртом к
губам Сьюзан, не делая ни малейшей по-

пытки ни всосать ее язык, ни прикос-
нуться к ней. Губы Бена оказались
твердыми от нажатия ровных зубов, ды-
хание слабо пахло ромом и табаком.
Сьюзан тоже принялась покачиваться, и
движение превратило поцелуй в нечто
новое. Он то ослабевал, то разгорался,
то легкий, то крепкий.
Сьюзан подумала: "Он пробует, ка-
кова я на вкус". Мысль пробудила в ней
скрытое отчетливое возбуждение, и она
прервала поцелуй, не дожидаясь, пока
он заведет ее дальше.
- У-у,- сказал Бен.
- Хочешь завтра вечером пообедать
у меня дома? - спросила она.- Держу
пари, мои будут в восторге от знаком-
ства с тобой.- Момент был таким ра-
достным и безмятежным, что Сьюзан мог-
ла кинуть матери этот кусок.
- Готовка домашняя?
- Домашней некуда.
- Буду очень рад. Я, с тех пор
как приехал, живу обедами из полуфаб-
рикатов.
- Тогда в шесть? Мы в Стиксвилле
едим рано.
- Конечно. Отлично. И, кстати о
доме, лучше я тебя провожу. Пошли.
На обратном пути они не разгова-
ривали, пока Сьюзан не увидела огонек,
подмаргивающий в ночи с вершины хол-
ма - тот, что мать всегда оставляла,
если Сьюзан не было дома.
- Интересно, кто это там? - спро-
сила она, глядя в сторону дома Марсте-
на.
- Вероятно, новый хозяин,- уклон-
чиво ответил Бен.

- Этот свет не похож на электри-
ческий,- задумчиво проговорила она.-
Слишком желтый, слишком слабый. Может,
керосиновая лампа?
- Наверное, у них еще не было
случая подключить энергию.
- Может быть. Но любой, кто хоть
немного способен заглянуть вперед, по-
звонил бы в Энергокомпанию до того,
как въехать.
Он не ответил. Они уже были у
подъездной дороги Нортонов.
- Бен,- неожиданно сказал девуш-
ка,- твоя новая книга - о доме Марсте-
на?
Он рассмеялся и чмокнул ее в кон-
чик носа.
- Уже поздно.
Она улыбнулась.
- Я не хотела выспрашивать.
- Ничего страшного. Но, может, в
другой раз... днем.
- Договорились.
- Лучше беги-ка в дом, девчушка.
Завтра в шесть?
Она взглянула на часы.
- Сегодня в шесть.
- Спокойной ночи, Сьюзан.
- Спокойной ночи.
Сьюзан вылезла из машины и легко
побежала по дорожке к боковой двери,
потом обернулась и, когда Бен стал
отъезжать, помахала. Прежде, чем зайти
в дом, она прибавила к списку для мо-
лочника сметану. Печеная картошка со
сметаной придаст ужину легкий шик.
Еще минуту она медлила, глядя
вверх, на дом Марстена, а потом зашла
внутрь.

В маленькой, похожей на коробку
комнатушке Бен разделся, не зажигая
света, и голый заполз в постель. Сью-
зан оказалась милой девочкой - первой
милой девочкой, какую он встретил по-
сле гибели Миранды. Бен надеялся, что
не пытается превратить ее в новую Ми-
ранду - это было бы мучительно для не-
го и чудовищно несправедливо по отно-
шению к ней.
Он улегся и позволил себе по-
плыть. Незадолго до того, как навалил-
ся сон, Бен приподнялся на локте и по-
смотрел в окно, на фоне которого квад-
ратной тенью виднелась его пишущая ма-
шинка, а рядом с ней - тонкая стопка
листков. Он специально попросил Еву
Миллер сдать ему именно эту комнату
после того, как посмотрел еще несколь-
ко, потому что ее окна выходили прямо
на дом Марстена.
Там все еще горел свет.
В эту ночь, впервые с тех пор,
как Бен приехал в Салимов Удел, ему
приснился давний сон - с такой живос-
тью он не возвращался с самой гибели
Миранды в аварии.
Бег по коридору; ужасный визг от-
воряемой двери; висящая фигура, кото-
рая неожиданно открыла отвратительные
заплывшие глаза; охваченный медленной
паникой сновидения, будто увязнув в
густой тине, Бен оборачивается к две-
ри...
И обнаруживает, что та заперта.

Глава третья

Удел (I)

Разбудить город - дело нехитрое,
заботы ждать не будут. Даже когда кра-
ешек солнца еще прячется за горизон-
том, а земля окутана тьмой, жизнь уже
начинается.

4:00 утра.
Мальчики Гриффена - Хэл, восем-
надцати лет, и Джек, четырнадцати,
вместе с двумя наемными рабочими нача-
ли доение. Отмытый добела и сияющий
хлев являл собой чудо чистоты. С обеих
сторон тянулись стойла, вдоль них шли
дорожки без единого пятнышка, а между
дорожками, по центру, шел под уклон
цементный желоб-поилка. Хэл щелкнул
выключателем в дальнем конце хлева,
отвернул вентиль и пустил воду. Загу-
дел, включаясь в бесперебойную работу,
электронасос, который поднимал ее из
артезианского колодца (ферма снабжа-
лась из двух таких). Хэл был парнишкой
угрюмым, не слишком сообразительным, а
в этот день - особенно раздраженным.
Вчера вечером они с отцом выясняли от-
ношения. Хэл хотел бросить школу. Он
ее ненавидел. Он ненавидел тамошнюю
скуку, требование неподвижно высижи-

вать по добрых пятьдесят минут, а
еще - все предметы за исключением лес-
ного дела и черчения. Английский дово-
дил до исступления, история была глу-
постью, счетоводство - непонятным. А
самым поганым было то, что и одно, и
другое, и третье не имело никакого
значения. Коровам плевать, говоришь ли
ты "не-а" и путаешь ли времена; им на-
плевать, кто был главнокомандующим
проклятой Потомакской армии во время
проклятой Гражданской войны, а что до
математики, так собственный папаша Хэ-
ла - чтоб ему пусто было - не мог даже
под угрозой расстрела сложить пятьде-
сят и пятьдесят с половиной. Вот поче-
му он держал бухгалтера. А поглядеть
на этого парня! Выучился в колледже, а
все одно пашет на такого болвана, как
старик Хэла. Папаша много раз говорил:
не в книжках секрет успешного ведения
дел (а молочная ферма - бизнес не хуже
любого другого), разбираться в людях -
вот где собака зарыта. Папаша был ма-
стак поразоряться насчет чудес образо-
вания и своих шести классов. Читал
старик исключительно "Читательский
дайджест", а ферма приносила 16 000
долларов в год. Понимать в людях.
Уметь жать им руки и спрашивать, как
их жены, называя тех по имени. Ну, в
людях Хэл разбирался. Они делились на
два сорта: такие, которыми можно помы-
кать, и такие, которыми нельзя. Первые
соотносились с последними, как десять
к одному.
К несчастью, папаша и был этим
одним.

Хэл оглянулся через плечо на Дже-
ка, который медленно таскал вилами из
разваленной копны сено в четыре первых
стойла. Вот он, книжный червяк, папоч-
кин любимчик! Дерьмо несчастное.
- Давай-давай! - крикнул он.- Да-
вай сено!
Он открыл замки склада, вытащил
первый из четырех электродоильников и
по катил его по проходу, ожесточенно
хмурясь над блестящей верхушкой из
нержавейки. В бога-душу-мать школа!
Перед ним бесконечной гробницей
простирались еще девять месяцев учебы.

4:30 утра.
Плоды вчерашней поздней дойки бы-
ли обработаны и теперь держали путь
обратно в Удел, на сей раз не в галь-
ванизированных стальных флягах для мо-
лока, а в картонках с пестрой наклей-
кой "Слюфут-хиллские молочные продук-
ты". Отец Чарльза Гриффена торговал
собственным молоком, но это стало неп-
рактичным. Конгломераты поглотили по-
следних независимых фермеров.
Молочником от Слюфут-Хилл в за-
падной части Удела работал Ирвин Пэ-
ринтон. Свой маршрут он начал с Брок-
стрит (известной в округе как "Та сти-
ральная доска, креста на ней нет").
Позже он проедет по центру города, а
потом выберется оттуда по Брукс-роуд.
Вину в августе сравнялось шесть-
десят один, и приближающийся уход на
пенсию впервые показался реальным и

возможным. Его жена, злобная старая
стерва по имени Элси, умерла осенью
семьдесят третьего года (единственным
знаком внимания, какой она оказала му-
жу за двадцать семь лет их брака было
то, что она умерла раньше него) и ког-
да, наконец, пришло время уходить на
покой, Вин собрался прихватить свою
собаку, кокера-полукровку по кличке
Док, и переехать поближе к Пемакид-
Пойнт. Он планировал каждый день спать
до девяти и больше ни разу не видеть
восхода.
Он подъехал к дому Нортонов и по-
ложил в корзинку их заказ: апельсино-
вый сок, две кварты молока, дюжину
яиц. Когда Вин выбирался из кабины,
колено прострелила боль, но несильная.
Все предвещало отличный день. К обыч-
ному списку миссис Нортон округлым
палмеровским почерком Сьюзан было при-
бавлено: "Вин, пожалуйста, оставьте
одну маленькую упаковку сметаны. Спа-
сибо."
Пэринтон вернулся за сметаной,
думая, что сегодня - один из тех дней,
когда всем хочется чего-нибудь эдако-
го. Сметана! Он один раз попробовал
ее, и его чуть не вырвало.
Небо на востоке начало светлеть,
а в полях, отделявших Брок-стрит от
города, королевскими бриллиантами за-
сверкала тяжелая роса.

5:15 утра.

Вот уже двадцать минут, как Ева
Миллер встала, натянув обтрепанный ха-
лат и расшлепанные розовые тапочки.
Она готовила себе завтрак - яичница-
болтунья из четырех яиц, восемь тонких
ломтиков бекона, кастрюлечка домашнего
жаркого. Эту скромную трапезу украсили
два тоста с вареньем и десять унций
апельсинового сока в высоком стакане.
За соком последовали две чашки кофе со
сливками. Ева была женщиной крупной,
но нельзя сказать, чтобы толстой. Она
слишком ожесточенно трудилась, поддер-
живая в доме надлежащий порядок, чтобы
когда-нибудь растолстеть. У нее были
героические, раблезианские формы. Наб-
людать, как она хлопочет возле своей
восьмиконфорочной электрической плиты
было все равно, что следить за неуто-
мимым прибоем или передвижением песча-
ных дюн.
Еве нравилось завтракать в таком
вот полном одиночестве, планируя рабо-
ту на весь день. Работы было полно: по
средам она меняла постельное белье.
Сейчас у нее было девять жильцов,
включая и новенького, мистера Мирса.
В доме было три этажа и семнад-
цать комнат, а еще - полы, которые
требовалось мыть, лестницы, которые
надо было отскабливать, перила, кото-
рые следовало натереть воском и ковер
в центральной комнате, который нужно
было перевернуть. Она возьмет в помощь
Проныру Крейга - если только он не от-
сыпается после капитальной попойки.
Как раз, когда она садилась к
столу, открылась дверь черного хода.
- Привет, Вин. Как дела?

- Сносно. Коленка немножко буя-
нит.
- Сочувствую. Не хочешь оставить
лишнюю кварту молока и галлон того ли-
монада?
- Конечно,- покорно сказал он.- Я
знал, что денек выдастся именно такой.
Она углубилась в яичницу, игнори-
руя замечание. Вин Пэринтон всегда на-
ходил, на что пожаловаться, хотя Го-
сподь свидетель: с тех пор, как та
кошка, что держала его на крючке, сва-
лилась в погреб и сломала шею, он дол-
жен был стать счастливейшим из живущих
на земле. В без четверти шесть - дымя
"Честерфилдом", Ева как раз приканчи-
вала вторую чашку кофе - в розовые
кусты, глухо шмякнув об стену, свали-
лась "Пресс-Герольд". В третий раз за
неделю. Парнишка Килби совершенно спя-
тил. Может, у него из битой головы вы-
скочило, как доставлять газеты? Ладно.
Пусть полежит. Сквозь окна на восточ-
ной стороне в дом косо падал слабый,
золотой-презолотой свет очень раннего
утра. Это было лучшее время дня Евы, и
она ни за что на свете не потревожила
бы этот невозмутимый покой.
Ее жильцы имели право пользовать-
ся плитой и холодильником - вместе с
еженедельной сменой белья это входило
в плату за жилье,- и очень скоро покою
придет конец: спустятся Гровер Веррилл
с Мики Сильвестром, чтоб перед уходом
на текстильную фабрику "Гэйтс-Фоллз",
где оба работали, с хлюпаньем напиться
молока со сладостями.
Евины мысли как будто бы вызвали
предвестник их появления - в туалете

на третьем этаже полилась вода, а на
лестнице раздался топот тяжелых рабо-
чих башмаков Сильвестра.
Она тяжело поднялась и пошла вы-
ручать газету.

6:05 утра.
В некрепкий утренний сон Сэнди
Макдугалл проник тоненький поскуливаю-
щий плач ребенка, и, не открывая зату-
маненных глаз, она поднялась, чтобы
взглянуть на малыша. Ободрав голень о
ночной столик, Сэнди сказала: "какаш-
ка!"
Услышав ее голос, ребенок завере-
щал громче.
- Заткнись! - завопила она.- Уже
иду!
Она прошла по узкому коридору ва-
гончика на кухню - стройная девушка,
теряющая едва заметную красоту... если
Сэнди хоть когда-нибудь ею обладала.
Сэнди вынула из холодильника бутылочку
Рэнди, подумала, что надо бы ее подо-
греть, потом подумала - а ну ее к чер-
ту. Если тебе так приспичило, можешь
выпить и холодное.
Она прошла в детскую и холодно
взглянула на ребенка. Ему уже исполни-
лось десять месяцев, но для своего
возраста мальчик был болезненным и
плаксивым. Ползать он начал только в
прошлом месяце. Может быть, у него по-
лиомиелит или что-то в этом роде. Сей-
час на руках малыша - и на стене то-
же - что-то было. Она наклонилась, не-

доумевая, во что это, пресвятая дева,
он влез.
Сэнди было семнадцать. В июле они
с мужем отметили первую годовщину
свадьбы. Когда она выходила за Ройса
Макдугалла на седьмом месяце, напоми-
ная новогоднего увальня-снеговика,
брак казался точь-в-точь таким благос-
ловенным, каким его назвал отец Калла-
хэн - благословенным выходом из поло-
жения. Теперь он казался кучей кака-
шек. Чем, с отвращением поняла Сэнди,
Рэнди и перемазал ручонки, стену и во-
лосы.
Она стояла, тупо глядя на него, с
холодной бутылочкой в руке.
Вот ради чего она бросила школу,
друзей, надежды стать манекенщицей.
Ради этого приткнувшегося на Повороте
паршивого вагончика, где со стоек лох-
мотьями сходил пластик, ради мужа, ко-
торый весь день вкалывал на фабрике, а
по вечерам отправлялся пьянствовать
или резаться в покер со своими никче-
мушными дружками с бензоколонки. Ради
пацана, который как две капли воды был
похож на своего никчемного папочку и
пачкал какашками все подряд.
Мальчик вопил из всех сил.
- А ну, заткнись! - неожиданно
заорала она в ответ и швырнула в него
пластиковой бутылочкой. Бутылочка уго-
дила в лоб, и малыш опрокинулся в кро-
ватке на спину, скуля и размахивая ру-
чонками. Прямо под линией волос отпе-
чатался красный кружок, и Сэнди ощути-
ла пугающий укол радости, жалости и
ненависти, подкативших к горлу. Она
вытащила его из кроватки, как тряпку.

- Заткнись! Заткнись! Заткнись! -
не сумев остановиться, она два раза
сильно ударила Рэнди, и тот так зашел-
ся от боли, что беззвучно захрипел. Он
лежал в кроватке, широко разевая рот,
лицо полиловело.
- Прости,- пробормотала она.- Ии-
сус-Мария-Иосиф. Прости. Рэнди, ты в
порядке? Подожди минутку, мамочка тебя
вымоет.
К тому времени, как она вернулась
с мокрой тряпочкой, оба глаза Рэнди
распухли, закрылись и поменяли цвет,
но бутылочку он взял и, когда мать
принялась обмывать ему личико мокрой
тряпкой, беззубо улыбнулся.
"Скажу Рою, что он свалился с пе-
ленального столика," - подумала Сэн-
ди.- "Он поверит. О, Господи, хоть бы
поверил."

6:45 утра.
Почти все "синие воротнички",
проживающие в Салимовом Уделе, держали
путь на работу. Майк Райерсон был од-
ним из тех немногих, кто работал в са-
мом городке. В ежегодном городском от-
чете он именовался "землеустроителем",
но на самом деле отвечал за содержание
трех городских кладбищ. Летом эта ра-
бота была почти круглосуточной, но и
зимой Майк не гулял руки в брюки, как,
похоже, думал кое-кто из местных вроде
невыносимого Джорджа Миддлера, который
жил в центре у скобяной лавки. Часть
времени Майк работал у Карла Формена,

уделовского могильщика, а почти все
местные старики, похоже, отдавали Богу
душу зимой.
Сейчас он направлялся из города
на Бернс-роуд в пикапе, нагруженном
садовыми ножницами, электрической ма-
шинкой для стрижки живой изгороди, ко-
робкой колышков, ломом - на случай,
если надгробие упадет и его надо будет
поднимать,- десятигаллонной канистрой
бензина и двумя газонокосилками фирмы
"Бриггс и Стратон".
В это утро ему предстояло под-
стричь траву на Хармони-Хилл, привести
надгробия в надлежащий вид и при необ-
ходимости отремонтировать каменную ог-
раду, а нынче в полдень он поедет на
другой конец города, на Школьный холм,
на тамошнее кладбище, куда время от
времени наведывались школьные учителя
сделать копии с барельефов, поскольку
там хоронила своих покойников вымершая
колония трясунов. Но из всех трех
кладбищ Хармони-Хилл нравилось Майку
больше всего. Оно было не таким ста-
рым, как погост на Школьном холме, за-
то приятным и тенистым. Майк надеялся
когда-нибудь - лет этак через сто - и
сам там лечь.
Майку было двадцать семь. Его
пестрая карьера включала даже три года
в колледже. Он надеялся в один пре-
красный день вернуться и доучиться до
конца. Открытое приятное лицо Майка
было красиво, поэтому для него не со-
ставляло труда подцепить субботним ве-
чером "У Делла" или в Портленде одино-
кую женщину. Некоторых отпугивала его
работа, и Майк честно считал это непо-

нятным. Приятная работа, без начальни-
ка, который бы все время стоял над ду-
шой, трудился Райерсон на воздухе под
Божьим небом - так что с того, если он
выроет пару-тройку могил или при слу-
чае поведет катафалк Карла Формена?
Кому-то надо этим заниматься. По сооб-
ражениям Майка, единственной вещью,
более естественной, чем смерть, был
секс.
Напевая себе под нос, он свернул
на Бернс-роуд и, поднимаясь на холм,
переключил передачу на вторую. Позади
машины пенилась сухая пыль. Сквозь вя-
лую летнюю зелень по обе стороны доро-
ги виднелись голые стволы деревьев,
сгоревших в пожаре пятьдесят первого
года - они напоминали скелеты, разру-
шающиеся старые кости. Майк знал, что
среди этих деревьев полно поваленных
стволов, где, если не поостеречься,
можно сломать ногу, как в капкане. Да-
же по прошествии четверти века шрам от
великого пожара никуда не делся. Вот
то-то и оно. В разгар жизни попадаешь
в смерть.
Кладбище располагалось на вершине
холма. Майк свернул на подъездную до-
рогу, готовый выскочить и отпереть во-
рота... а потом надавил на тормоз и ос-
тановил содрогнувшийся грузовик.
С кованых железных ворот вниз го-
ловой свисал труп собаки, а земля под
ними превратилась от крови в месиво.
Майк вылез из грузовика и поспе-
шил к воротам. Он вынул из задних кар-
манов рабочие перчатки и одной рукой
приподнял голову пса. Та поднялась с
ужасной бескостной легкостью, и Майк

уставился прямо в пустые стеклянные
глаза Дока, кокера-полукровки Вина Пэ-
ринтона. Собаку подвесили к одному из
высоких остриев ворот, как кусок говя-
дины к мясницкому крюку. По трупу уже
неспешно ползали медлительные от прох-
лады раннего утра мухи.
Майк дергал изо всех сил, тянул,
и, наконец, стащил пса с ворот, чув-
ствуя тошноту от сырых звуков, сопро-
вождавших эти усилия. Кладбищенский
вандализм был для него старой песен-
кой, особенно в канун Дня всех святых,
но до того оставалось еще полтора ме-
сяца, да и ничего подобного Майк еще
не видел. Обычно довольствовались тем,
что опрокидывали несколько надгробий,
выцарапывали несколько непристойностей
и вывешивали на ворота бумажный ске-
лет. Но это убийство не было делом рук
ребятишек - или же они настоящие уб-
людки. Сердце Вина будет разбито.
Он обдумал, не забрать ли собаку
в город прямо сейчас, чтобы показать
Паркинсу Джиллеспи, но решил, что это
ничего не даст. Старину Дока, беднягу,
можно забрать в город, когда Майк пое-
дет обедать... не сказать, чтоб у него
сегодня был хороший аппетит.
Он отпер ворота и взглянул на
свои перчатки, вымазанные кровью. Же-
лезные прутья ворот придется отскабли-
вать, и, похоже, сегодня днем до
Школьного холма ему не добраться. Он
заехал за ограду и поставил машину, но
больше не напевал. Изюминка дня исчез-
ла.

8:00 утра.
Грохочущие желтые школьные авто-
бусы отправились по назначенным марш-
рутам, собирая детей, которые вышли к
своим почтовым ящикам и резвились там
или стояли, держа свертки с ленчем. За
рулем одного из этих автобусов сидел
Чарли Роудс, его маршрут охватывал
Тэггарт-Стрим-роуд в восточном Уделе и
верхнюю половину Джойнтер-авеню.
Дети, ездившие в автобусе Чарли,
вели себя лучше всех в городе - если
уж на то пошло, то лучше всех в учеб-
ном округе. В автобусе номер шесть не
бывало ни воплей, ни грубых шуток, ни
дерганья за косички. Они, черт их
возьми, сидели тихо и помнили, как на-
до себя вести - а не то имелась воз-
можность прошагать две мили до началь-
ной школы на Стэнли-стрит пешком да
еще объясняться в учительской, почему
так вышло.
Чарли знал, что они про него ду-
мают и очень хорошо представлял себе,
как называют его за глаза. Ну да ниче-
го. Он не собирался позволить всем,
кому не лень, валять дурака и пакос-
тить в его автобусе. Пусть приберегут
это для своих бесхребетных учителишек.
У директора со Стэнли-стрит хва-
тило смелости спросить Чарли, "по наи-
тию" ли он действовал, когда три дня
подряд ссаживал мальчишку Дорхэма
только за то, что тот разговаривал
чуть громче, чем надо. Чарли уставился
на него, и мало-помалу директор (мок-
роухая маленькая пискля, всего четыре

года как из колледжа) отвел глаза. На-
чальник автопарка С.А.Д., старый прия-
тель Дейв Фельсен - они вместе прошли
весь путь до Кореи - он-то понимал. Им
обоим было ясно, что творится в стране
и как пацан, который "просто разгова-
ривал чуть громче, чем надо" в школь-
ном автобусе в пятьдесят восьмом году
оказывался в шестьдесят восьмом пар-
нем, который при всех ссал на флаг.
Чарли взглянул в широкое зеркаль-
це над головой и увидел, как Мэри Кэйт
Григсон передала записку своему ма-
ленькому дружку, Бренту Тенни. Малень-
кому дружку, ага, так точно. Нынче они
уже к шестому классу трахаются почем
зря. Он притормозил, включив мигалки
"стоп". Мэри Кэйт с Брентом испуганно
подняли глаза.
- Есть о чем поговорить, да? -
спросил Чарли у зеркальца.- Добро.
Лучше вам двигать.
Он открыл складную дверь и подож-
дал, чтобы они сошли с его автобуса к
чертовой матери.

9:00 утра.
Проныра Крейг выкатился из посте-
ли - в буквальном смысле. Льющийся в
окошко третьего этажа солнечный свет
слепил глаза. В голове тошнотворно бу-
хало. Парень сверху, писатель, уже за-
тюкал. Иисусе, надо быть дурней мар-
товского зайца, чтобы день деньской
так стучать - тап-тап-тап.

Он поднялся и в одних подштанни-
ках пошел к календарю, взглянуть, не
безработный ли он сегодня. Нет. Нынче
была среда.
Похмелье было не таким тяжким,
как случалось. Он просидел у Делла до
часу - до закрытия - но при себе имел
только два доллара и, когда они улету-
чились, не сумел много выпить на чужой
счет. Теряю контакт, подумал он и по-
скреб рукой щеку.
Проныра натянул теплую нижнюю фу-
файку, которую носил и зимой, и летом,
зеленые рабочие штаны, а потом открыл
шкаф и вытащил свой завтрак - бутылку
теплого пива (выпить тут, наверху) и
пачку благотворительных овсяных хло-
пьев (съесть внизу). Он ненавидел ов-
сянку, но пообещал вдове, что поможет
перевернуть этот ее ковер - а она, на-
верное, уже напридумывала и других
дел.
Ему, в общем-то, было наплевать,
но так повелось с тех времен, когда он
делил с Евой Миллер постель. Ее муж
погиб от несчастного случая на лесо-
пилке в пятьдесят девятом, и до неко-
торой степени это было забавно, если
можно назвать забавным такое ужасное
происшествие. В те дни на лесопилке
работало не то шестьдесят, не то семь-
десят человек, а Ральф Миллер стоял в
очереди к директорскому креслу.
Происшедшее с ним было до некото-
рой степени забавным, поскольку с
пятьдесят второго года Ральф Миллер и
пальцем не притрагивался к машинам -
целых семь лет, с тех пор, как из де-
сятников шагнул прямо в высший эшелон.

Такова была благодарность администра-
ции. Проныра полагал, что Ральф ее за-
служил. Когда большой пожар выплеснул-
ся из "Болот" и, гонимый неумолимым
восточным ветром, перепрыгнул на
Джойнтер-авеню, казалось, что лесопил-
ка неминуемо загорится. Пожарные ко-
манды из шести соседних городков итак
разрывались на части, пытаясь спасти
город, где уж там было расходовать лю-
дей на такую плевую операцию, как ле-
сопилка в Салимовом Уделе. Ральф Мил-
лер организовал полную вторую смену
борющемуся с огнем подразделению. Под
его руководством увлажнили крышу и к
западу от Джойнтер-авеню сделали то,
что оказалась не в состоянии сделать
целая объединенная пожарная команда -
соорудили противопожарную баррикаду,
которая остановила огонь и повернула
его на юг, где пламя полностью укроти-
ли.
Через семь лет Ральф свалился в
дробилку, беседуя с какими-то заезжими
шишками из одной массачусетской компа-
нии. Ральф показывал им предприятие,
надеясь убедить купить его. Сукин сын
поскользнулся в луже и ухнул в дробил-
ку прямо на глазах у гостей. Нечего и
говорить, что всякая возможность сдел-
ки пошла коту под хвост вместе с Раль-
фом Миллером. Лесопилку, которую он
спас в пятьдесят первом, в феврале
шестидесятого закрыли от греха подаль-
ше.
Проныра взглянул в заляпанное во-
дой зеркало и расчесал седые волосы,
косматые, красивые и в шестьдесят семь
все еще завлекательные. Похоже, воло-

сы - единственное, что в Проныре буйно
произросло на алкоголе. Потом он натя-
нул рабочую рубаху защитного цвета,
взял пачку овсяных хлопьев и пошел
вниз.
Вот, пожалуйста - спустя без ма-
лого шестнадцать лет после всего он
тут нанялся в проклятые домработницы к
бабе, с которой когда-то спал... к бабе,
которую все еще считал чертовски прив-
лекательной.
Стоило ему переступить порог сол-
нечной кухни, вдова кинулась на него,
как стервятник.
- Слушай, тебе не хочется после
завтрака натереть для меня воском пе-
рила на парадной лестнице, Проныра?
Есть у тебя время? - Оба сохраняли де-
ликатную видимость того, что он делает
это в одолжение, а не в оплату за свою
комнату наверху (четырнадцать долларов
в неделю).
- Конечно, Ева.
- А ковер в гостиной...
- ...надо перевернуть. Помню, пом-
ню.
- Как нынче утром твоя голова? -
Она задала вопрос деловито, не позво-
ляя проникнуть в тон и крупице жалос-
ти... но Проныра ощутил глубоко спрятан-
ное сочувствие.
- Голова отлично,- обиженно отоз-
вался он, ставя кипятиться воду для
овсянки.
- Ты поздно пришел, вот я и спро-
сила.
- Добыла на меня компромат, а? -
Он весело вздернул бровь и с радостью
увидел, что Ева все еще способна крас-

неть, как школьница, даже если они и
бросили все забавы почти девять лет
назад.
- Ну, Эд...
Только она одна по-прежнему звала
его Эдом. Для всех остальных в Уделе
он был просто Пронырой. Да пусть их.
Пусть зовут его, как им нравится. Вот
же налепили ярлычок, грубияны!
- Ничего,- грубовато отозвался
он.- Я не с той ноги встал.
- Судя по звуку, не встал, а вы-
пал из кровати,- она проговорила это
быстрее, чем собиралась, но Проныра
только хрюкнул. Он приготовил свою не-
навистную овсянку и съел ее, потом, не
оглядываясь, взял жестянку мебельной
мастики и тряпку.
Наверху не смолкало "тап-тап-тап"
машинки этого парня. Винни Апшо, сни-
мавший комнату наверху через коридор
от него, сказал, что тот берется за
дело каждое утро в девять, работает до
полудня, снова начинает в три, тарах-
тит до шести, опять берется за долбеж-
ку в девять и валяет ровно до двенад-
цати. Проныра не мог себе представить,
что у человека в голове помещается
столько много слов.
Тем не менее парень казался при-
ятным. Однажды вечером может сгодиться
на то, чтобы пропустить "У Делла" нес-
колько стаканчиков пива. Проныра слы-
хал, что почти все писатели пьют, как
сапожники.
Он принялся методично натирать
перила и снова погрузился в мысли о
вдове. На деньги от мужниной страховки
она превратила этот дом в пансион, и

дела шли хорошо. Почему бы и нет? Она
работала, как ломовая лошадь. Но,
должно быть, привыкла регулярно полу-
чать от муженька свое и, когда горе
растаяло, потребность эта осталась.
Черт, и любила же она это дело!
В те дни шестьдесят первого и
шестьдесят второго люди еще звали его
не Пронырой, а Эдом, и тогда еще он
держал бутылку, а не наоборот. У него
была хорошая работа в "Би и Эм" - вот
однажды январской ночью шестьдесят
второго все и произошло.
Он прервал размеренные движения и
задумчиво поглядел в крохотное круглое
окошко на площадке второго этажа.
Окошко заполнял последний, яркий, иди-
отски золотистый летний свет - свет,
смеющийся над холодной шелестящей осе-
нью и над еще более холодной зимой,
что придет следом.
В ту ночь виноваты были оба, а
когда грех уже случился, и они лежали
рядом в спальне Евы, она расплакалась
и сказала, что они поступили непра-
вильно. Проныра ответил: правильно, не
зная, так ли это и не заботясь на этот
счет. Сильный северный ветер выл, каш-
лял и визжал под стрехами, в комнате
же было тепло и безопасно, и они в
конце концов заснули бок о бок, как
серебряные ложечки в посудном ящике.
Ах, Господь с младенцем Иисусом,
время - что река, и Проныра задумался,
знает ли писатель про это.
Он снова принялся длинными, раз-
машистыми, скользящими движениями на-
тирать перила.

10:00 утра.
В начальной школе на Стэнли-
стрит - в самом новом и великолепном
здании Удела - пришло время большой
перемены. Учебный округ все еще платил
за низкое, остекленное здание с че-
тырьмя классными комнатами. Оно было
настолько же новым, светлым и совре-
менным, насколько начальная школа на
Брок-стрит - старой и темной.
Ричи Боддин, школьный хулиган и
забияка, гордившийся этим, важно вышел
на детскую площадку, отыскивая глазами
шустрого новичка, который всегда знал
ответы на все вопросы по математике.
Ни один новичок не являлся запросто в
его школу без того, чтобы узнать, кто
тут хозяин. Особенно такой вот четы-
рехглазый педрила, учительский любим-
чик.
В свои одиннадцать лет Ричи весил
сто сорок фунтов. Всю жизнь мать при-
ставала к людям: поглядите, какой гро-
мадный у меня сынуля! Так он узнал,
что большой. Иногда он внушал себе,
что чувствует, как от его шагов дрожит
земля под ногами. А когда Ричи вырас-
тет, то будет курить "Кэмел", прямо
как папаша.
Четвертый и пятый классы боялись
его как огня, а ребятишки поменьше
взирали на Ричи как на школьный тотем.
Когда он перейдет в седьмой класс шко-
лы на Брок-стрит, их пантеон опустеет,
лишившись своего демона. Все это без-
гранично радовало Ричи.

А тут еще этот парень, Питри, до-
жидался, чтобы его взяли поиграть на
большой перемене в футбол.
- Эй! - громко крикнул Ричи.
Оглянулись все, кроме Питри. Гла-
за у всех без исключения стеклянно
заблестели. Когда стало понятно, что
Ричи остановил взгляд на ком-то дру-
гом, в них появилось облегчение.
- Эй, ты! Четырехглазый!
Марк Питри обернулся и посмотрел
на Ричи. Очки в стальной оправе сверк-
нули в утреннем солнце. В росте он не
уступал Боддину, то есть возвышался
почти над всеми однокашниками, но был
стройнее, а лицо выглядело беззащитным
и книжным.
- Ты мне говоришь?
- "Ты мне говоришь?" - передраз-
нил Ричи высоким фальцетом.- Что-то
голос у тебя, как у педика, четырехг-
лазый. Знаешь ты это?
- Нет, я этого не знал,- сказал
Марк.
Ричи сделал шаг вперед.
- Провалиться мне, если ты не со-
сешь, понял, четырехглазый? Чтоб я
сдох, ты сосешь хрен волосатый!
- Да-а? - вежливый тон Марка при-
водил в ярость.
- Ага, я слыхал, ты в самом деле
сосешь. Тебе одних четвергов мало.
Невтерпеж. Каждый день - твой.
Вокруг начали собираться ребята,
чтобы посмотреть, как Ричи сделает из
новенького лепешку. Мисс Хилком, кото-
рая на этой неделе надзирала за дет-
ской площадкой, вышла на школьный двор
присмотреть за малышами на качелях.

- А тебе что? - спросил Марк Пит-
ри. Он смотрел на Ричи так, словно об-
наружил нового интересного жука.
- "А тебе что?" - фальцетом пере-
дразнил Ричи.- Ничего, просто я слы-
хал, будто ты жирный педик, вот и все.
- Правда? - все еще вежливо спро-
сил Марк.- А я слышал, что ты - здоро-
венный неуклюжий кусок говна. Вот что
я слышал.
Полнейшая тишина. Остальные маль-
чишки разинули рты (но заинтересован-
но, никто из них еще не видел, чтобы
человек сам подписывал себе смертный
приговор). Полностью застигнутый
врасплох Ричи разинул рот вместе с
прочими.
Марк снял очки и подал стоявшему
рядом мальчишке:
- Подержишь, ладно?
Мальчишка взял их и молча вылупил
на Марка глаза.
Ричи пошел в наступление. Он на-
падал медленно, неуклюже, без тени
тонкости или изящества. Земля у него
под ногами дрожала. Ричи переполняла
самоуверенность, а еще - отчетливое
радостное побуждение топтать и ломать.
Он сильно ударил правой. Кулак должен
был попасть четырехглазому педриле
прямо в зубы, так, чтобы те разлете-
лись, как клавиши пианино. Готовься
идти к зубодеру, педик. Вот я иду.
Марк Питри мигом нырнул, отступая
в сторону. Удар прошел у него над го-
ловой и своей силой наполовину развер-
нул самого Ричи. Марку потребовалось
только подставить ножку. Ричи Боддин с
глухим стуком свалился на землю.

Он зарычал. В толпе зрителей раз-
далось дружное "Ааааааахх!"
Марк превосходно понимал, что,
если лежащий на земле неуклюжий верзи-
ла восстановит свое преимущество, то
всыплет ему по первое число. Марк был
очень подвижным, но в драке на школь-
ном дворе на подвижности долго не про-
держишься. Если бы это происходило на
улице, как раз подошло бы время делать
ноги: обогнать более медлительного
преследователя, а потом обернуться и
показать ему нос. Но двор - не улица,
и Марк отлично понимал, что, если сей-
час быстро и решительно не накинется
на этого здоровенного уродливого за-
сранца, его самого будут изводить веч-
но.
Эти мысли пронеслись у него в го-
лове за долю секунды.
Он прыгнул Ричи Боддину на спину.
Ричи замычал. Толпа снова выдох-
нула "аааааахх!" Марк вцепился Ричи в
руку, побеспокоившись, чтобы ухватить
его выше манжета рубашки - иначе пот-
ная рука выскользнула бы из захвата -
и завернул ее Ричи за спину. Ричи за-
визжал от боли.
- Говори: сдаюсь,- велел Марк.
Ответом Ричи остался бы доволен и
моряк с двадцатилетним стажем.
Марк дернул руку Ричи вверх, к
лопаткам, и Ричи снова взвизгнул. Его
переполняли негодование, страх и недо-
умение. Такого с ним еще не бывало.
Такого не могло быть и сейчас. Конечно
же, не мог никакой четырехглазый педик
сидеть у Ричи на спине и выворачивать

ему руку, заставляя вопить на глазах у
вассалов.
- Скажи "сдаюсь",- повторил Марк.
Ричи тяжело поднялся на колени.
Марк своими коленками стиснул бока Ри-
чи, как человек, скачущий на лошади
без седла, и удержался. Оба извалялись
в пыли, но одежке Ричи досталось куда
сильнее. Лицо стало красным и напря-
женным, глаза вылезали из орбит, щека
была расцарапана. Он попытался скинуть
Марка через голову, но Марк снова под-
дернул его руку кверху. На этот раз
Ричи не вскрикнул. Он заскулил.
- Скажи "сдаюсь" или, помоги мне
Господь, я ее сломаю.
Рубашка Ричи выбилась из штанов.
Живот казался горячим и ободранным. Он
начал всхлипывать и поводить плечами
из стороны в сторону, но ненавистный
четырехглазый педик держался крепко.
Кисть его руки была ледяной, а плечо
горело огнем.
- Сваливай с меня, проститутский
сынок! Ты дрался нечестно!
Взрыв боли.
- Скажи "сдаюсь".
- Нет!
Потеряв равновесие, Ричи упал ли-
цом вниз, в пыль. Боль в руке парали-
зовывала. Он ел землю. Земля набилась
в глаза. Он беспомощно дрыгал ногами.
Он позабыл, что он громадный. Он за-
был, как дрожит под ногами земля, ког-
да он идет. Он забыл, что, когда вы-
растет, собирается курить "Кэмел", как
отец.
- Сдаюсь! Сдаюсь! Сдаюсь! - прон-
зительно закричал Ричи. Он чувствовал,

что готов кричать "сдаюсь" часами,
днями, если только это вернет ему ру-
ку.
- Скажи: я - здоровый злющий ку-
сок говна.
- Я - здоровый злющий кусок гов-
на! - провизжал Ричи в грязь.
- Неплохо. Сойдет.
Марк Питри слез с Ричи и, пока
тот поднимался, осторожно отступил за
пределы его досягаемости. Бедра Марка
ныли - так он их стискивал. Он надеял-
ся, что Ричи утратил весь свой боевой
задор. Если нет, из него сделают взби-
тые сливки. Ричи поднялся. Он оглядел-
ся. Все отводили глаза. Они разверну-
лись и пошли заниматься своими делами.
Вонючий пацан по фамилии Глик стоял
рядом с педиком и смотрел на него так,
словно тот был кем-то вроде Господа.
Ричи стоял один-одинешенек, едва
в состоянии поверить, как быстро приш-
ло его крушение. Слезы стыда и ярости
промыли на запыленном лице чистые до-
рожки. Он прикинул, не броситься ли на
Марка Питри. Но стыд и страх - прежде
неизведанные, сияющие, огромные - не
позволяли. Пока не позволяли. Рука ны-
ла, как гнилой зуб. Грязный прости-
тутский драчун. Если я хоть раз добе-
русь до тебя и собью с ног... Но не
сегодня. Он развернулся и пошел прочь,
и земля ни капельки не задрожала. Он
смотрел себе под ноги, чтобы не приш-
лось смотреть в лицо ребятам. На поло-
вине девочек кто-то рассмеялся - высо-
кий, издевательский звук с жестокой
отчетливостью разнесся в утреннем воз-

духе. Ричи не поднял глаз, чтобы уви-
деть, кто над ним смеется.
10.

11:15 утра.
Городская свалка Иерусалимова
Удела была когда-то обычным карьером,
откуда таскали гравий, пока в 1945 го-
ду не наткнулись на глину и не откупи-
ли его. Свалка находилась в конце гор-
ной жилы, которая уводила от Бернс-ро-
уд на две мили за кладбище Хармони-
Хилл.
На дороге внизу Дад Роджерс слы-
шал слабое тарахтение и чиханье газо-
нокосилки Майка Райерсона. Но скоро
этот звук должно было заглушить по-
трескивание пламени.
Дад работал сторожем на городской
свалке с пятьдесят шестого. Его еже-
годное переизбрание городским сходом
превратилось в рутину и принималось
без голосования при единодушном шумном
одобрении. Он жил на свалке в аккурат-
ной толевой пристройке с односкатной
крышей, а табличка на косо навешенной
двери гласила: "Сторож свалки". Три
года назад он ухитрился выманить у
скупердяев из выборного совета обогре-
ватель и навсегда покинул свою город-
скую квартиру.
Дад был горбуном с забавно вздер-
нутой головой, отчего казалось, что
перед тем, как позволить Даду явиться
на свет, Господь последним раздражен-
ным шлепком свернул ее на сторону;
свисавшие до колен, как у обезьяны,
руки были на удивление сильными. Когда
в скобяной лавке обновляли стены, то,

чтобы загрузить старые полы в панеле-
воз понадобилось четверо мужиков. Под
тяжестью досок грузовик заметно осел.
Но Дад Роджерс единолично снял их от-
туда - на шее проступили жилы, на лбу
и руках синими кабелями вздулись вены.
Он сам перевалил полы через борт.
Даду свалка нравилась. Ему нрави-
лось обращать в бегство ребятишек, ко-
торые приходили туда поохотиться за
бутылками, а еще нравилось направлять
машины к тому месту, где в этот день
сваливали мусор. Ему нравилось рыться
в хламе - это была его привилегия сто-
рожа. Он не сомневался, что, когда он
вышагивает по горам мусора в болотных
сапогах, с пистолетом в кобуре, мешком
за плечами и складным ножом в руке,
над ним насмехаются. Пускай насмехают-
ся. Тут попадалась медная проволока, а
иногда целые моторы с нетронутой мед-
ной обмоткой, за медь же в Портленде
платили хорошо. Бывали разломанные
письменные столы, стулья и диваны -
вещи, которые можно было подправить и
продать на дороге щ 1 охотникам до ан-
тиквариата. Дад обманывал торговцев, а
те, извернувшись, обманывали дачни-
ков - но разве не это вращает мир? Два
года назад он нашел кровать с шишечка-
ми и покореженной рамой и продал за
две сотни зеленых гомику из Уэллса.
Гомик впал в экстаз из-за подлинного
новоанглийского происхождения этой
кровати, понятия не имея, как стара-
тельно Дад затер песком на изножье
"Сделано в Грэнд-Рэпидс".
В дальнем конце свалки помещались
негодные машины - бьюики, форды, что

угодно - называйте, не промахнетесь.
Господи Боже, что за детали люди ос-
тавляют в своих машинах, когда тем вы-
ходит срок! Лучше всего были радиато-
ры, но хороший четырехгнездный аккуму-
лятор после того, как замочишь его в
бензине, стоил семь долларов. Не гово-
ря уж о ремнях безопасности, фарах за-
днего света, колпачках трамблера, вет-
ровых стеклах, рулях и ковриках под
ноги!
Да, свалка была прекрасна! Свалка
была Диснейлендом и Шангри-Ла, слитыми
воедино. Но лучше всего были даже не
деньги, припрятанные в черную коробку,
которую Дад закопал в землю под своим
мягким креслом.
Лучше всего были костры... и крысы.
По воскресеньям и средам с утра и
вечером в понедельник и пятницу Дад
выжигал участки свалки. Вечерние кост-
ры были красивей всего. Ему нравилось
тусклое свечение, которое расцветало
на всех газетах и коробках и выбива-
лось из зеленых пластиковых мешков с
мусором. Но утренние костры нравились
ему больше - из-за крыс.
Сейчас, сидя в мягком кресле и
наблюдая, как от разгорающегося пламе-
ни в небо повалил жирный черный дым,
заставивший чаек подняться повыше, Дад
некрепко сжимал свой пистолет 22 ка-
либра и ждал, когда же выйдут крысы.
Если они появлялись - они появлялись
целыми батальонами. Большие, грязные,
серые, с розовыми глазами. По их шку-
рам прыгали маленькие блохи и клещи.
Хвосты волочились сзади, как толстая

розовая проволока. Дад обожал стрелять
крыс.
- Да ты гильзы мешками закупаешь,
Дад,- говорил внизу, в скобяной лавке
своим звучным голосом Джордж Миддлер,
подталкивая к Даду через прилавок ко-
робки "ремингтонов".- За счет города,
что ль?
Шутка была старая. Несколько лет
назад Дад предъявил ордер на покупку
двух тысяч патронов двадцать второго
калибра с полыми наконечниками, и Билл
Нортон угрюмо послал его куда подаль-
ше.
- Ну,- отвечал Дад,- ты ж знаешь,
это дело - чистой воды служба общест-
ву, Джордж.
Вот. Вон та здоровая, жирная,
хромающая на заднюю лапу будет Джордж
Миддлер. В пасти она держала что-то, с
виду напоминавшее разодранную цыплячью
печенку.
- Иди сюда, Джордж. Вот так,-
сказал Дад и нажал курок. Его 22-й
отозвался равнодушно, недраматично, но
крыса два раза перекувырнулась и лежа-
ла, подергиваясь. Полые наконечники -
вот в чем фокус. Дад собирался в один
прекрасный день обзавестись крупнока-
либерным оружием - 45-м калибром или
"магнумом" и поглядеть, что будет тво-
риться с маленькими мерзавцами.
Теперь следующую. Эта будет той
маленькой шлюшкой Рути Крокетт - той,
что ходит в школу без лифчика и всякий
раз, как Дад проходит мимо, сдавленно
хихикает, толкая приятельниц локтем в
бок. Бэнг. До свиданья, Рути.

Крысы как сумасшедшие прыснули в
дальний конец свалки, ища защиты, но
раньше, чем они исчезли, Дад уложил
шесть тварей - хорошая утренняя охота.
Если он вылезет из кресла и пойдет по-
смотреть на них, окажется, что клещи
бегут с остывающих трупиков как... как...
ну, как крысы с тонущего корабля. Это
вдруг показалось Даду восхитительно
забавным. Запрокинув странно вздерну-
тую голову, он откинулся на горб и
разразился долгим, громким, спазмати-
ческим смехом, а огонь тем временем
прокрадывался сквозь мусор цепкими
хваткими оранжевыми пальцами. Жизнь,
несомненно, была прекрасна.

11.

12:00.
Возвестив время ленча во всех
трех школах и приветствуя полдень, от-
звучал свои двадцать секунд громкий
городской гудок. Лоренс Крокетт, вто-
рой выборный в Уделе, владелец "Южно-
мэнского страхового общества и торгов-
ли недвижимостью Крокетта" отложил
книгу, которую читал ("Сексуальные ра-
бы Сатаны") и поставил по гудку часы.
Он подошел к двери и повесил на шторку
табличку "Вернусь в час дня". Заведен-
ный им порядок вещей не менялся. Он
отправится в кафе "Экселлент", съест
пару чизбургеров с гарниром, выпьет
чашку кофе и, покуривая "Уильям Пенн",
поглазеет на ноги Полины.
Он тряхнул дверную ручку, чтобы
убедиться, защелкнулся ли замок, и

ушел по Джойнтер-авеню к центру. На
углу он остановился и посмотрел на-
верх, на дом Марстена. Там на подъез-
дной дороге стояла машина - он так и
видел ее, сверкающую и блестящую. От
этого где-то в груди зашевелился то-
ненький червячок беспокойства. Около
года назад он продал дом Марстена вме-
сте с Деревенской Лоханью в комплекс-
ной сделке. Это была самая загадочная
сделка в его жизни, а в свое время ему
приходилось заключать сделки довольно
странные. Владелец стоявшей там навер-
ху машины, по всей вероятности, звался
Стрейкером. Р.Т.Стрейкер. Как раз нын-
че утром Крокетт получил от этого
Стрейкера кое-что по почте.
Чуть больше года назад, мерцающим
июльским полднем, упомянутый субъект
подъехал к конторе Крокетта. Он вылез
из машины и, прежде, чем зайти внутрь,
секунду постоял на тротуаре - высокий
мужчина, одетый, несмотря на дневную
жару, в деловой костюм-тройку. Он был
лыс, как биллиардный шар и так же не
потел. Под прямой черной чертой бровей
в темных углублениях, которые в угло-
ватой поверхности лица мог бы прорыть
бур, прятались глазницы. Мужчина нес
тонкий черный дипломат. Когда Стрейкер
вошел, Ларри был в конторе один: тру-
дившаяся у него часть дня секретарша -
фолмутская девчонка с самым восхити-
тельным бюстом и попкой, к каким вам
только удавалось приклеиться взгля-
дом - после обеда работала у юриста с
"Гэйтс Фоллз".
Лысый мужчина уселся на стул для
клиентов, положил дипломат на колени и

вперил глаза в Ларри Крокетта. Выраже-
ние этих глаз прочесть было невозмож-
но, и это встревожило Ларри. Ему нра-
вилось прочитывать желания клиента в
его младенчески голубых или карих еще
до того, как человек раскроет рот.
Этот мужчина не задержался, чтобы раз-
глядеть фотоснимки местной недвижимос-
ти, прикрепленные к информационному
стенду, не сделал попытки пожать Ларри
руку, не представился, не сказал даже
"Привет!".
- Чем могу служить? - спросил
Ларри.
- Меня прислали купить в вашем
столь прелестном городке дом под жилье
и учреждение под бизнес,- сказал лы-
сый. Говорил он настолько бесстрастно
и невыразительно, что Ларри подумал о
записанных на магнитофон объявлениях,
которые слышишь, набрав номер бюро по-
годы.
- Ну... э-э... замечательно,- сказал
Ларри.- У нас есть несколько отличных
домов, которые...
- Это ни к чему,- сказал лысый,
поднимая руку, чтобы Ларри замолчал.
Ларри с замиранием сердца отметил, что
пальцы у этого человека на удивление
длинные - казалось, в среднем пальце
от основания до кончика дюйма четыре,
а то и пять.- Учреждение под бизнес -
это дом позади здания Городского Офи-
са. Он выходит в парк.
- Да-а, поработать можно. Вообще-
то это была фабрика-прачечная. Год на-
зад сломалась. Действительно хорошее
место, если...

- Дом под жилье,- не обращая на
него внимания продолжал лысый,- зовет-
ся в городе домом Марстена.
Ларри слишком долго занимался
торговлей недвижимостью, чтобы его ли-
цо отразило его чувства - чувства со-
вершенно ошеломленного человека.
- Вот как?
- Да. Меня зовут Стрейкер. Ричард
Трокетт Стрейкер. Все бумаги будут на
мое имя.
- Очень хорошо,- сказал Ларри.
Человек этот не шутил, сомневаться не
приходилось.- Цена, которую мы запра-
шиваем за дом Марстена - четырнадцать
тысяч долларов, хотя я думаю, моих
клиентов можно будет убедить немного
снизить ее. Что касается старой пра-
чечной...
- Не пойдет. Я уполномочен запла-
тить один доллар.
- Один...? - Ларри вздернул голову
так, как делает тот, кому не удалось
расслышать что-то правильно.
- Да. Прошу внимания.
Длинные пальцы Стрейкера расстег-
нули замки дипломата, открыли его и
извлекли оттуда несколько документов,
сложенных в голубую прозрачную папку.
Ларри Крокетт, хмурясь, наблюдал
за ним.
- Прочтите, пожалуйста. Это сэко-
номит время.
Ларри большим пальцем отогнул го-
лубую пластиковую обложку и с видом
человека, умиротворяющего дурака,
взглянул на первый лист. Его взгляд
скользил слева направо от силы секун-

ду, а потом что-то приковало его к се-
бе.
Стрейкер едва заметно улыбнулся.
Он полез в карман пиджака, достал
плоский золотой портсигар и выбрал си-
гарету. Он размял ее, потом прикурил
от спички. Контору заполнил терпкий
аромат турецкого табака, и вентилятор
разогнал дым.
Следующие десять минут в конторе
царила тишина, нарушаемая только гуде-
нием вентилятора да приглушенным шумом
машин, проезжающих по улице за стенами
конторы. Стрейкер докурил сигарету до
крохотного остатка, растер светящийся
пепел между пальцами и закурил следую-
щую.
Ларри с бледным потрясенным лицом
поднял глаза.
- Это шутка. Кто вас подбил на
это? Джон Келли?
- Не знаю никакого Джона Келли. Я
не шучу.
- Эти бумаги... акт об отказе от
претензий... проверка законности прав на
владение землей... Господи. Да вы знае-
те, что этот участок стоит полтора
миллиона?
- В самую точку,- холодно сказал
Стрейкер.- Он стоит четыре миллиона.
Скоро будет стоить больше - когда
построят торговый центр.
- Чего вы хотите? - спросил Ларри
охрипшим голосом.
- Я уже сказал вам, чего хочу. Мы
с моим партнером планируем открыть в
городе свое дело. А жить планируем в
доме Марстена.

100

- Какое дело? "Убийство Инкорпо-
рейтед"?
Стрейкер холодно улыбнулся.
- Боюсь, самую обычную торговлю
мебелью. В том числе весьма специфи-
ческим антиквариатом для коллекционе-
ров. Мой партнер в этой области... ну,
скажем, эксперт.
- Ч-черт,- грубо сказал Ларри.-
Дом Марстена можете получить за восемь
с половиной тысяч, магазин - за шест-
надцать. Ваш партнер должен был это
знать. И оба вы должны знать, что этот
город не сможет поддержать торговлю
вычурной мебелью и антиквариатом.
- Мой партнер крайне осведомлен
относительно всего, что вызывает его
заинтересованность,- парировал Стрей-
кер.- Он знает, что ваш городок распо-
ложен на шоссе, которым пользуются ту-
ристы и дачники. Вот те люди, с кото-
рыми мы собираемся вести основную мас-
су дел. Однако ваше согласие не требу-
ется. Находите вы, что документы в по-
рядке?
Ларри шлепнул голубую папку на
стол.
- Кажется, так. Но я не собираюсь
торговаться с вами - плевать, что по
вашим словам вы хотите.
- Нет, конечно, нет.- Голос
Стрейкера граничил с благовоспитанным
презрением.- У вас, по-моему, в Босто-
не есть юрист. Некий Фрэнсис Уолш.
- Откуда вы знаете? - рявкнул
Ларри.
- Неважно. Отвезите документы к
нему. Он подтвердит их законную силу.
Земля, на которой должен быть построен

101

торговый центр, становится вашей при
выполнении трех условий.
- А,- с видимым облегчением ска-
зал Ларри.- Условия.- Он откинулся на
спинку стула и выбрал из керамической
сигарницы на своем столе "Уильям
Пенн".- Ну, теперь мы подбираемся к
сути, валяйте.- Он чиркнул спичкой о
кожаный башмак и прикурил.
- Номер первый. Вы продаете мне
дом Марстена и учреждение для ведения
дел за один доллар. В случае дома ваш
клиент - земельная корпорация из Бан-
гора. Учреждение сейчас принадлежит
портлендскому банку. Я уверен, что обе
стороны изъявят согласие на самые низ-
кие приемлемые цены, если вы компенси-
руете разницу. Минус, конечно, ваши
комиссионные.
- Откуда у вас такая информация?
- Вас это не касается, мистер
Крокетт. Условие второе. Вы ни словом
не обмолвитесь о сегодняшней сделке.
Ни словом. Если такой вопрос когда-ли-
бо всплывет, вам известно только то,
что я рассказал: мы - партнеры, начи-
нающие дело, которое нацелено на ту-
ристов и дачников. Это очень важно.
- Не имею привычки болтать.
- Тем не менее я хочу подчеркнуть
серьезность этого условия. Может прий-
ти время, мистер Крокетт, когда вам
захочется поделиться с кем-нибудь, ка-
кую замечательную сделку вы сегодня
заключили. Если вы сделаете это, я уз-
наю. Я вас уничтожу. Понятно?
- Вы говорите, как в дешевых
фильмах про шпионов,- сказал Ларри.
Судя по тону, он держал себя в руках,

102

но внутри ощущалась противная дрожь
страха. Слова "я вас уничтожу" прозву-
чали так же невыразительно, как и "до-
брый день". Что придавало заявлению
неприятный оттенок правдивости. И как,
черт побери, этот шутник узнал про
Фрэнка Уолша? Про Фрэнка Уолша не зна-
ла даже жена Ларри.
- Вы понимаете меня, мистер Кро-
кетт?
- Да,- сказал Ларри.- Я привык не
рисковать понапрасну.
Стрейкер снова одарил его улыб-
кой.
- Конечно. Вот почему я имею дело
с вами.
- Третье условие?
- Дому понадобится определенный
ремонт.
- Ну, можно выразиться и так,-
сухо сказал Ларри.
- Мой партнер планирует справить-
ся с этой задачей самостоятельно. Но
вы станете его доверенным лицом. Время
от времени будут возникать просьбы.
Время от времени мне нужны будут услу-
ги нанятых вами работников, чтобы до-
ставить определенные вещи либо в дом,
либо в магазин. О подобных услугах вы
будете помалкивать. Понятно?
- Ага, понятно. Но вы сами нез-
дешние, да?
- Это имеет значение? - Стрейкер
поднял брови.
- А как же. Это же не Бостон и не
Нью-Йорк. Тут дело окажется не только
в том, держу я рот на замке или нет.
Пойдут разговоры. Да что там, вон, на
Рэйлроуд-стрит есть одна старая кало-

103

ша, Мэйбл Уэртс ее звать, так она
день-деньской торчит с биноклем...
- Горожане меня не заботят. Горо-
жане не заботят моего партнера. В не-
больших городках всегда идут пересуды.
То же самое, что висящие на телефоне
сороки. Скоро нас тут примут.
Ларри пожал плечами.
- Дело ваше.
- Совершенно верно,- согласился
Стрейкер.- Вы будете оплачивать все
услуги, сохраняя накладные и счета.
Возмещение получите. Согласны?
Ларри, как и сказал Стрейкеру,
обычно не рисковал понапрасну, а ведь
он был одним из лучших игроков в покер
округа Камберленд. И хотя всю дорогу
Крокетт поддерживал внешнее хладнокро-
вие, внутри у него все горело. Этот
сумасшедший предлагал такую сделку,
какая наклевывается только раз в жиз-
ни - если вообще наклевывается. Может
быть, босс этого парня - один из чок-
нутых биллионеров-затворников, кото-
рые...
- Мистер Крокетт? Я жду.
- Два условия есть и у меня,-
сказал Ларри.
- Да? - выказал Стрейкер вежливый
интерес.
Ларри постучал по голубой папке.
- Во-первых, бумаги надо прове-
рить.
- Разумеется.
- Во-вторых, если вы там занимае-
тесь чем-то противозаконным, я об этом
знать не желаю. А именно...

104

Но его перебили. Стрейкер запро-
кинул голову и один-единственный раз
холодно неэмоционально хохотнул.
- Я сказал что-то смешное? -
спросил Ларри без тени улыбки.
- О... э-э... нет, конечно, мистер
Крокетт. Вы должны извинить мой порыв.
У меня есть собственные причины счесть
ваше замечание забавным. Что вы хотели
добавить?
- Насчет ремонта. Не собираюсь
добывать вам ничего такого, чтоб под-
ставлять свою шею. Если вы надумали
гнать там самогонку, или ЛСД, или
взрывчатку для каких-нибудь хиппи-ра-
дикалов, следите за этим сами.
- Принято,- сказал Стрейкер.
Улыбка исчезла с его лица.- Мы догово-
рились?
И Ларри со странным чувством об-
легчения сказал:
- Если бумаги пройдут проверку,
мне кажется, мы заключим это соглаше-
ние. Хотя, похоже, хлопоты полностью
ваши, а я только заработал.
- Сегодня понедельник,- сказал
Стрейкер.- Скажем, в четверг после
обеда?
- Лучше в пятницу.
- Так. Очень хорошо.- Он поднял-
ся.- До свидания, мистер Крокетт.
Бумаги проверили. Бостонский
юрист Ларри сказал, что земля, на ко-
торой должны были выстроить портленд-
ский торговый центр, куплена фирмой
под названием "Континентальная торгов-
ля землей и недвижимостью", контора
которой помещалась в Нью-Йорке, в зда-
нии "Кэмикл Бэнк". В офисах фирмы не

105

было ничего, кроме нескольких пустых
стеллажей под папки-скоросшиватели и
кучи пыли.
В ту пятницу Стрейкер приехал еще
раз, и Ларри подписал необходимые до-
кументы. Что проделал с сильным прив-
кусом сомнения - в первый раз он от-
бросил личную персональную максиму: не
гадь там, где ешь. И, несмотря на
сильнейший соблазн, когда Стрейкер уб-
рал документы на владение домом Мар-
стена и былой Деревенской Лоханью в
свой дипломат, Ларри понял, что всеце-
ло отдал себя в распоряжение этого че-
ловека. То же относилось и к его парт-
неру, отсутствующему мистеру Барлоу.
Когда миновал конец августа и ле-
то соскользнуло в осень, а осень - в
зиму, Ларри начал ощущать еле уловимое
облегчение. К нынешней весне ему почти
удалось забыть заключенную им сделку,
целью которой были документы, покоив-
шиеся теперь в сейфе Крокетта, в Порт-
ленде.
Потом начались происшествия.
Полторы недели назад приехал этот
писатель, Мирс, он расспрашивал, нель-
зя ли снять дом Марстена и, когда Лар-
ри сказал, что тот продан, наградил
его странным взглядом.
Вчера в почтовом ящике Ларри ока-
зались длинный сверток-трубка и письмо
от Стрейкера. По сути дела, записка.
Она была краткой: "Будьте добры выве-
сить полученное объявление в витрине
магазина. Р.Т.Стрейкер." Само объявле-
ние оказалось совершенно обычным, даже
помягче, чем бывает. В нем было напи-
сано только: "Открывается через неде-

106

лю. Барлоу и Стрейкер. Прекрасная ме-
бель. Избранный антиквариат. Приглаша-
ем посмотреть." Чтобы вывесить плакат,
Ларри нанял Ройяла Сноу.
А теперь там, возле дома Марстена
стояла машина. Он все еще глядел на
нее, когда кто-то рядом с ним сказал:
- Спим, Ларри?
Он вздрогнул и оглянулся на Пар-
кинса Джиллеспи, который стоял рядом с
ним на углу и прикуривал "Пэлл-Мэлл".
- Нет,- сказал он и нервно рас-
смеялся.- Просто задумался.
Паркинс взглянул наверх, на дом
Марстена, где на подъездной дороге
солнце подмаргивало на хроме и метал-
ле, а потом опустил глаза на старую
прачечную с новой вывеской в окне.
- Сдается мне, не ты один. Всегда
здорово, коли в городе появляются но-
вые ребята. Ты их знаешь, так?
- Одного. Познакомились в прошлом
году.
- М-ра Барлоу или м-ра Стрейкера?
- Стрейкера.
- Как он тебе показался, ничего,
приятный?
- Трудно сказать,- ответил Ларри
и обнаружил, что ему хочется облизать
губы. Делать этого он не стал.- Мы го-
ворили только о деле. Мне он показался
нормальным.
- Хорошо. Это хорошо. Пошли. Про-
йдусь с тобой до "Экселлент".
Когда они переходили улицу, мысли
Ларри занимали сделки с дьяволом.

12.

107

1:00 пополудни.
Сьюзан Нортон вошла в "Салон кра-
соты Бэбс", улыбнулась Бэбс Гриффен
(старшей сестре Хэла и Джека) и сказа-
ла:
- Слава Богу, что ты сумела взять
меня сразу же.
- В середине недели это не проб-
лема,- сказала Бэбс, включая вентиля-
тор.- Батюшки, как душно-то, а? Сегод-
ня к вечеру будет гроза.
Сьюзан посмотрела на небо - безу-
пречно голубое, без единого пятнышка.
- Ты думаешь?
- Ага. Как будем делать, лапуля?
- Естественно,- ответила Сьюзан,
думая про Бена Мирса.- Как будто я сю-
да и близко не подходила.
- Лапуля,- со вздохом сказала
Бэбс, надвигаясь на нее,- так все го-
ворят.
Вздох принес запах фруктовой же-
вательной резинки "Джуси". Бэбс спро-
сила Сьюзан - видела ли та, что кто-то
открывает в старой Деревенской Лохани
новый мебельный магазин. С виду доро-
гой, но правда славненько, если бы у
них нашелся миленький небольшой фона-
рик-"молния" в пару к тому, что есть у
Бэбс на квартире... самый умный шаг, ка-
кой Бэбс сделала - это уехала из дому
и поселилась в городе... правда, лето
было приятное? Просто стыд, что оно
когда-нибудь кончится.

13.

108

3:00 пополудни.
Бонни Сойер лежала на большой
двуспальной кровати в доме на Дип-Кат-
роуд. Это был настоящий дом, не какая-
нибудь хибарка типа трейлера: дом сто-
ял на фундаменте и в нем был подвал.
Муж Бонни, Редж, заколачивал хорошие
деньги, работая автомехаником у Джима
Смита в "Понтиаке". Если не считать
пары полупрозрачных голубых трусиков,
на Бонни ничего не было, и она нетер-
пеливо оглянулась на часы, стоявшие на
ночном столике: 3:02. Где он?
Словно мысль Бонни вызвала того,
кого она поджидала, дверь спальни
чуть-чуть приоткрылась, и в нее загля-
нул Кори Брайант.
- Все в порядке? - прошептал он.
Кори было всего двадцать два, он два
года отработал в телефонной компании и
роман с замужней женщиной - особенно с
такой сногсшибательной, как Бонни Со-
йер, которая в 1973 году стала "Мисс
Округ Камберленд" - наполнял его ощу-
щением собственной слабости, нервоз-
ностью и похотью.
Бонни улыбнулась ему, показав
очаровательные зубки.
- А как же, лапсик,- сказала
она,- не то в тебе уже была бы такая
дырка, что хоть телевизор сквозь нее
смотри.
Он на цыпочках зашел. На талии
забавно позвякивал ремень монтера.
Бонни хихикнула и раскрыла объя-
тия.
- Ей-богу,ты мне нравишься, Кори.
Ты такой хорошенький.

109

Глаза Кори случайно задержались
на темной тени под туго натянутым го-
лубым нейлоном, и похоть взяла верх
над беспокойством. Он и думать забыл
про хождение на цыпочках, оказался
возле Бонни и, когда они соединились,
где-то в лесах зазвенела цикада.

14.

4:00 пополудни.
Бен Мирс оттолкнулся от стола,
закончив дневное писание. Чтобы вече-
ром можно было с чистой совестью поо-
бедать у Нортонов, он отказался от
прогулки в парке и работал почти весь
день без перерыва. Он встал и потянул-
ся, слушая, как хрустят позвонки. Торс
был мокрым от пота. Бен подошел к ко-
моду у изголовья кровати, достал све-
жее полотенце и отправился в ванную,
чтобы вымыться до того, как кто-нибудь
другой вернется с работы и застрянет в
душе.
Он повесил полотенце через плечо,
повернул обратно к двери, а потом
подошел к окну, за которым что-то
привлекло его внимание. Но не в город-
ке. Удел дремал в позднем пополудне
под небом того особенного темно-голу-
бого оттенка, какой в дни позднего ле-
та украшает Новую Англию. За двухэтаж-
ными домиками Джойнтер-авеню, за плос-
кими асфальтированными крышами, за
парком (сейчас там били баклуши, ката-
лись на великах и ссорились по пустя-
кам вернувшиеся из школы дети) Бену
видна была северо-западная часть горо-

110

да, где Брок-стрит исчезала за откосом
того самого первого поросшего лесом
холма.
Взгляд Бена естественным образом
пропутешествовал к бреши в лесном мас-
сиве - там Бернсроуд буквой "Т" пере-
секалась с Брукс-роуд,- и дальше, на-
верх, туда, откуда вниз на город гля-
дел дом Марстена.
Отсюда, уменьшенный до размеров
детского кукольного домика, он казался
великолепно сделанной миниатюрой, и
это нравилось Бену. Из окна комнаты
дом Марстена виделся такого размера, с
каким можно было иметь дело. Можно бы-
ло поднять руку и загородить его ладо-
нью.
На подъездной дороге стояла маши-
на.
Бен стоял с полотенцем через пле-
чо, не шевелясь, глядя из окна на эту
машину и чувствуя, как в животе зако-
пошился ужас, проанализировать который
он не пытался. Два отвалившихся ставня
повесили на место, отчего дом приобрел
вид скрытного слепца - прежде этого не
было.
Губы Бена беззвучно шевельнулись,
словно выговаривая слова, которых ник-
то - даже он сам - не мог понять.

15.

5:00 пополудни.
Мэтью Бэрк с дипломатом в левой
руке покинул здание средней школы и
через пустую автостоянку прошел туда,
где стоял его старый "шевви-бискайн",

111

до сих пор - в прошлогодних зимних ши-
нах.
Бэрку было шестьдесят три, до
обязательной отставки оставалось два
года, но он еще нес полную нагрузку и
уроков английского, и внепрограммных
занятий. На эту осень пришлась школь-
ная постановка, и он только что закон-
чил читку трехактного фарса под назва-
нием "Проблема Чарли". Ему достался
обычный избыток совершенно невозможных
ребят, дюжина пригодных экземпляров -
они, по крайней мере, затвердят свои
роли (чтобы потом исполнить их дрожа-
щим голосом, с мертвенной невырази-
тельностью) и трое ребят, выказавших
способности. В пятницу он распределит
роли и со следующей недели примется за
черновую работу. И вплоть до тридцато-
го октября - до дня спектакля - они
будут дружно трудиться. По теории Мэт-
та, спектакль, поставленный силами
средней школы, должен быть таким же,
как тарелка кемпбелловского супа "Эл-
фабет": безвкусным, но не вызывающим
отвращения. Придут родственники и бу-
дут в восторге. Придет театральный
критик из камберлендского "Леджера",
он разразится многосложными экстати-
ческими дифирамбами, поскольку получа-
ет деньги именно за такую реакцию на
любой местный спектакль. Исполнитель-
ница главной женской роли (в этом го-
ду, вероятно, Рути Крокетт) влюбится в
кого-нибудь из труппы и, вполне веро-
ятно, лишится девственности после ве-
черинки для участников. А потом Мэтт
возобновит работу "Клуба спорщиков".

112

В шестьдесят три года Мэтт Бэрк
все еще получал удовольствие от препо-
давания. Дисциплину он поддерживал
паршиво, за что и поплатился всеми
когда-либо предоставлявшимися ему воз-
можностями подняться до административ-
ного поста. Для того, чтобы эффективно
работать помощником директора, у Мэтта
был чуточку более мечтательный взгляд,
чем следовало, однако недостаток дис-
циплины никогда не сдерживал его. Он
читал сонеты Шекспира в холодных, ур-
чащих трубами классах, полных летающи-
ми самолетиками и шариками жеваной бу-
маги; он садился на кнопки и рассеянно
выбрасывал их со словами: "Найдите в
учебнике страницу 467"; открывал ящи-
ки, чтобы достать бумагу для сочине-
ния - и обнаруживал сверчков, лягушек,
а один раз семифутовую черную змею.
Он странствовал вдоль и вширь
английского языка, как одинокий и
странно благодушный древний мореход:
Стейнбек - первый урок, Чосер - вто-
рой, тематические упражнения - третий
и функции герундия перед самым ленчем.
С пальцев не сходила желтизна - ско-
рее, от меловой пыли, чем от никоти-
на - и все равно это были остатки нар-
котического вещества.
Любви и почтения дети к нему не
питали (он не был неким мистером Чип-
сом, чахнущим в американской глубинке
в ожидании Росса Хантера, который его
обнаружит), но многие ученики Мэтта
действительно зауважали его, а нес-
колько человек научились от него тому,
что преданность - эксцентричная или
скромная, все равно - может заслужи-

113

вать внимания. Мэтту нравилась его ра-
бота.
Сейчас он сел в машину, слишком
сильно утопил педаль газа, подождал и
снова надавил. Он настроил приемник на
портлендскую рок-н-ролльную станцию и
догнал громкость почти до искажения
звука: Мэтт считал рок-н-ролл отличной
музыкой. Он задним ходом выбрался из
своей щелки на стоянке, тормознул и
снова завел машину.
На Тэггарт-Стрим-роуд у него был
домик, куда крайне редко заглядывали
гости. Мэтт никогда не был женат, и
вся его семья состояла из брата в Те-
хасе, который работал в нефтяной ком-
пании и писем не писал. Если честно,
Мэтт без привязанностей не скучал. Он
был одиноким человеком, но одиночество
никоим образом не исказило его душу.
Он притормозил перед мигалкой на
пересечении Джойнтер-авеню с Брок-
стрит, потом повернул к дому. Тени уже
удлинились, а дневной свет - ровный,
золотой, как на картинах французских
импрессионистов - приобрел занятную,
чудесную теплоту. Мэтт взглянул влево,
увидел дом Марстена и бросил в ту сто-
рону еще один взгляд.
- Ставни,- вслух сказал он под
рвущийся из приемника заводной ритм.-
Снова навесили ставни.
Он заглянул в зеркальце заднего
вида и увидел, что на подъездной доро-
ге возле дома стоит машина. Мэтт пре-
подавал в Салимовом Уделе с пятьдесят
второго года и ни разу не видел на
этой подъездной дороге припаркованной
машины.

114

- Там что, кто-то живет? - спро-
сил он в пространство и поехал дальше.
16.

6:00 вечера.
Отец Сьюзан, Билл Нортон, первый
салимовский выборный, с удивлением об-
наружил, что Бен Мирс ему нравится -
еще как нравится. Билл был крупным су-
ровым мужчиной с черными волосами,
сложением напоминал грузовик и даже на
шестом десятке не разжирел. Он с раз-
решения отца бросил школу в одиннадца-
том классе и ушел на флот, откуда и
выкарабкался, защитив диплом в двад-
цать четыре года на экзамене, прирав-
ненном к выпускному экзамену средней
школы - словно идея сдать его пришла к
Биллу с большим опозданием. Он не был
слепым грубым врагом интеллектуалов,
какими становятся некоторые простые
рабочие, когда - то ли волею судеб, то
ли их собственными молитвами - им от-
казывают в том уровне образования, ка-
кой они могли бы осилить, но он тер-
петь не мог "художников-пердежников",
как определял некоторых длинноволосых
юношей с газельими глазами, которых
Сьюзан приводила домой из колледжа.
Ему наплевать было и на волосы, и на
одежку. Беспокоило Билла другое - по-
хоже, у всех у них в голове гулял ве-
тер. Симпатию жены к Флойду Тиббитсу,
парнишке, с которым Сьюзи, отучившись,
гуляла чаще всего, Билл тоже не разде-
лял, но и активной неприязни к нему не
испытывал. У Флойда была очень прилич-
ная работа - в Фолмуте, у Гранта, к
тому же Билл Нортон считал его умерен-

115

но серьезным. Вдобавок Флойд был здеш-
ним. Но здешним, можно сказать, был и
Бен Мирс.
- И не лезь к нему со своими ху-
дожниками-пердежниками,- предупредила
Сьюзан, поднимаясь, когда в дверь по-
звонили. На ней было светло-зеленое
летнее платье, а уложенные в новую
небрежную прическу волосы охватывал
чуть великоватый моток зеленой пряжи.
Билл рассмеялся.
- Чего вижу, то и говорю, Сьюзи,
дорогуша. Не буду тебя конфузить... да я
тебя и не конфузил никогда, верно?
Она нервно, печально улыбнулась
ему и пошла открывать.
Мужчина, с которым она вернулась,
оказался долговязым, с виду проворным,
с тонко прорисованными чертами и гус-
той копной черных волос, которые, нес-
мотря на природную маслянистость, ка-
зались только что вымытыми. То, как он
был одет, настроило Билла доброжела-
тельно. Простые, совершенно новые си-
ние джинсы и белая рубашка с закатан-
ными до локтей рукавами.
- Бен, это мои папа и мама, Билл
и Энн Нортон. Мам, папа - Бен Мирс.
- Здравствуйте. Очень приятно.
Он немного настороженно улыбнулся
миссис Нортон, а она сказала:
- Здравствуйте, мистер Мирс. Мы в
первый раз так близко видим настоящего
живого писателя. Сьюзан ужасно взвол-
новалась.
- Не тревожьтесь, я не цитирую
собственные произведения.- Он опять
улыбнулся.

116

- Здрасте,- сказал Билл, вырастая
из кресла. Сейчас он занимал в профсо-
юзе портлендских докеров некий пост,
которого добился сам, и его рукопожа-
тие было сильным и жестким. Но рука
Мирса не съежилась, чтобы выскользнуть
медузой, как руки обычных художников-
пердежников Сьюзи, и Биллу это приш-
лось по душе. Он предложил свой второй
проверочный критерий.
- Пиво любите? Я уж поставил на
лед несколько баночек,- он махнул ру-
кой в сторону притулившегося к задней
части дома патио, которое выстроил
сам. Пердежники неизменно говорили
"нет": почти все они были придурками и
не могли понапрасну расходовать свое
ценное сознание на выпивку.
- Пиво? Обожаю,- ответил Бен и
улыбка превратилась в ухмылку.- Ста-
канчика два... даже три.
Бен загрохотал смехом.
- Ладушки, наш человек. Пошли.
При звуке его смеха между двумя
очень похожими женщинами на миг как бы
возникла странная связь. Брови Энн
Нортон сдвинулись, а лоб Сьюзан раз-
гладился - кажется, бремя беспокойства
телепатически перенеслось через комна-
ту.
Бен последовал за Биллом на ве-
ранду. На табуретке в углу стоял лоток
со льдом, набитый жестянками с круго-
вой надписью "Пабст".
Билл вытянул из охладителя же-
стянку, и бросил Бену, который поймал
ее одной рукой, но легко, так, чтобы
она не пшикнула.

117

- Тут приятно,- сказал он, глядя
в сторону расположившейся на заднем
дворе площадки, предназначенной для
того, чтобы жарить на углях мясо. Это
было низкое, рабочего вида кирпичное
сооружение. Над ним висело марево теп-
лого воздуха.
- Сам строил,- сказал Билл.- Луч-
ше не хаять.
Бен сделал большой глоток, а по-
том рыгнул - еще очко в его пользу.
- Сьюзи думает, вы парень очень
ничего,- сказал Нортон.
- Она милая девушка.
- Хорошая, практичная девушка,-
добавил Нортон и задумчиво рыгнул.-
Она говорит, вы три книжки написали.
Да еще и напечатали.
- Да, так.
- Хорошо идут?
- Первая да,- сказал Бен, но
больше ничего не добавил. Билл Нортон
слабо кивнул, одобряя человека, у ко-
торого довольно шариков в голове, что-
бы держать ход своих денежных дел про
себя.
- Хотите бутерброд или сосиску?
- Конечно.
- Сосиски надо разрезать, чтоб
пары выпустить. Знаете про это?
- Ага.- Бен со слабой усмешкой
крест-накрест рассек воздух указатель-
ным пальцем. Маленькие надрезы на при-
родной оболочке франкфуртских сосисок
не давали им пойти пузырями.
- Так вы - выходец из нашего лес-
ного перешейка, точно,- произнес Билл
Нортон.- Чертовски хорошо сказано. Бе-

118

рите-ка вон тот пакет с брикетами, а я
организую мясо. Пиво берите с собой.
- Вам меня от него не оторвать.
Билл затормозил на самом пороге и
поднял бровь, поглядев на Бена Мирса.
- Ты, парень, серьезный чело-
век? - спросил он.
Бен мрачновато улыбнулся:
- Так точно.
Билл кивнул.
- Это хорошо,- сообщил он и зашел
внутрь.
Предсказывая дождь, Бэбс Гриффен
промахнулась на добрый миллион миль, и
обед на заднем дворе проходил хорошо.
Возник легкий ветерок, он объединился
с клубами дыма от горящего под жаров-
ней гикори и не подпустил самых злых
предосенних комаров. Женщины унесли
бумажные тарелки и приправы, а потом
вернулись попить пива и посмеяться над
тем, как искусно играющий с мудреными
потоками ветра Билл обставляет Бена в
бадминтон 21:6. Бен с неподдельным со-
жалением отказался от матча-реванша,
кивнув на часы.
- Книжка горит,- сказал он.- Я
задолжал еще шесть страниц. Если я на-
пьюсь, то не сумею даже прочесть, что
написал за сегодняшнее утро.
Сьюзан проводила его до калитки -
Бен пришел из города пешком. Гася
огонь, Билл кивнул своим мыслям. Бен
сказал, что он - парень серьезный, и
Билл готов был поймать его на слове.
Парень не строил из себя важную персо-
ну, чтобы произвести на кого-нибудь
впечатление, но всякий, кто работает
после обеда, выходит пометить чье-ни-

119

будь дерево... может статься, крупными
буквами.
Однако Энн Нортон так и не смяг-
чилась.

17.

7:00 вечера.
Флойд Тиббитс подъехал на усыпан-
ную дробленым камнем автостоянку возле
кафе "У Делла" примерно через десять
минут после того, как Делберт Марки,
хозяин и бармен, зажег на фасаде новую
розовую вывеску. Буквы в три фута вы-
сотой сообщали: "У ДЕЛЛА".
Снаружи сгущающиеся лиловые су-
мерки высасывали с неба солнечный
свет, а в низко лежащих земляных "кар-
манах" вскоре должен был образоваться
грунтовый туман. Через час или около
того следовало ждать появления первых
вечерних завсегдатаев.
- Привет, Флойд,- сказал Делл,
вытаскивая из холодильника "Майклоб".-
Хороший денек?
- Отличный,- ответил Флойд.- А
пивко с виду недурное.
Флойд - высокий парень с хорошо
подстриженной русой бородой - был сей-
час в слаксах с двойной отстрочкой и
повседневном спортивном пиджаке - ра-
бочей форме Гранта. Он был вторым по
значению лицом, ведающим кредитами, и
относился к своей работе с той рассе-
янной симпатией, какая может нежданно-
негаданно пересечь грань, отделяющую
ее от скуки. Флойд сознавал, что плы-
вет по течению, но ощущение не было

120

активно неприятным. И потом, существо-
вала еще Сьюзи - отличная девчонка.
Очень скоро она должна была подойти, и
тогда, полагал Флойд, он найдет себе
занятие.
Он бросил на стойку однодолларо-
вую бумажку, по стеночке слил пиво в
стакан, жадно проглотил и налил еще.
Сейчас единственным клиентом кро-
ме Флойда был молодой парнишка в одеж-
де служащего телефонной компании -
парня звать Брайант, подумал Флойд. Он
пил пиво за столиком и слушал льющуюся
из музыкального автомата унылую песен-
ку про любовь.
- Ну, что новенького в городе? -
спросил Флойд, уже зная ответ. По сути
дела, ничего новенького быть не могло.
Кто-нибудь из старшеклассников припер-
ся в школу пьяным... но больше Флойду
ничего придумать не удавалось.
- Да кто-то пришиб собаку твоего
дяди. Вот что новенького.
Флойд замер, не донеся стакан до
рта.
- Что? Псину дяди Вина? Дока? - П
равильно.
- Сбили машиной?
- Не сказать, чтоб это было за-
метно. Его нашел Майк Райерсон. Он ез-
дил на Хармони-Хилл стричь траву, и
там, на таких пиках, которыми кончают-
ся наверху ворота кладбища, висел Док.
Со вспоротым брюхом.
- Сукины дети! - сказал поражен-
ный Флойд.
Делл мрачно кивнул, довольный
произведенным впечатлением. Он знал
еще кое-что - нынче вечером это было в

121

городке предметом горячего обсуждения:
девчонку Флойда видели с тем писате-
лем, что поселился у Евы. Но это Флойд
пусть узнает сам.
- Райерсон оттащил труп Паркинсу
Джиллеспи,- сказал он Флойду.- Тот ду-
мает, что псина, может, подохла, а ка-
кая-то компания ребятишек подвесила ее
смеха ради.
- Да Джиллеспи свою жопу от дырки
в земле не отличит.
- Может, и нет. Я тебе скажу, что
мне думается.- Делл склонился вперед,
опираясь на толстые руки.- Думаю, это
пацанва, точно... черт, да я знаю. Но
дело может оказаться чуток серьезней
обычной шутки. Вот, глянь-кась.- Он
сунул руку под стойку и шлепнул на
прилавок газету, развернутую одной из
внутренних полос наружу.
Флойд взял ее. Заголовок гласил:
"ПОКЛОННИКИ САТАНЫ ОСКВЕРНЯЮТ
ФЛОРИДСКИЙ ХРАМ". Он бегло проглядел
статью. Судя по всему, чуть позже по-
луночи в католический храм флоридского
городка Клюистона вломилась группа ре-
бят и провела там некий нечестивый ри-
туал. Алтарь осквернили, на скамьях,
исповедальнях и купели нацарапали неп-
ристойные слова, а ведущие в нефы сту-
пени оказались забрызганы кровью. Ана-
литики из лаборатории подтвердили,
что, хотя часть крови животного проис-
хождения (предположительно козья), в
основном кровь человеческая. Шеф клю-
истонской полиции признал, что никаких
немедленных шагов не предпринимали.
Флойд положил газету.

122

- Сатанисты в Уделе? Да ладно,
Делл, попал пальцем в небо.
- Ребята нынче с ума сходят,- уп-
рямо сказал Делл.- Вот увидишь, так
оно и есть. Дальше ты узнаешь, что они
на пастбище Гриффена людей в жертву
приносят. Еще налить?
- Нет, спасибо,- сказал Флойд,
соскальзывая с табуретки.- Пойду-ка я
лучше гляну, как там дядя Вин. Он в
этой собаке души не чаял.
- Большой ему от меня привет,-
сказал Делл, укладывая газету под
стойку. Попозже она станет гвоздем ве-
чера.- Страсть как жалко услышать про
такое.
На полпути к дверям Флойд приос-
тановился и как бы в пространство ска-
зал:
- На пиках повесили, да? Бог сви-
детель, хотел бы я добраться до дети-
шек, которые это сделали.
- Поклонники дьявола,- сказал
Делл.- Я бы ни капли не удивился. Не
знаю, что нынче вселяется в людей.
Флойд ушел. Парнишка Брайант
опустил в музыкальный автомат еще де-
сять центов, и Дик Корлесс запел "По-
хороните с бутылкой меня".

18.

7:30 вечера.
- И чтоб домой вернулись рано,-
сказал Марджори Глик своему старшему
сыну Дэнни.- Завтра в школу. Я хочу,
чтоб в четверть десятого твой брат уже
был в кровати.

123

Дэнни повозил ногами.
- Непонятно, чего это я вообще
должен брать его с собой.
- Нет, не должен,- с опасной лю-
безностью согласилась Марджори.- Всег-
да можешь остаться дома.
Она повернулась обратно к кухон-
ному столу, на котором разделывала ры-
бу, а Ральфи высунул язык. Дэнни сжал
кулак и погрозил, но эта гнилушка, его
младший братец, только улыбнулась.
- Вернемся, вернемся,- пробурчал
он и развернулся, чтобы выйти из кухни
с Ральфи на буксире.
- К девяти.
- Ладно, ладно.
В гостиной, перед телевизором,
задрав ноги сидел Тони Глик и смотрел
матч между "Ред Сокс" и "Янки".
- Мальчики, вы куда?
- В гости к новенькому,- ответил
Дэнни.- К Марку Питри.
- Ага,- подтвердил Ральфи.- Идем
смореть его... электрические поезда.
Дэнни наградил братца недобрым
взглядом, но отец не заметил ни паузы,
ни ударения. Только что выбивал Дуг
Гриффен.
- Чтоб дома были не поздно,- рас-
сеянно велел отец.
Снаружи в небе еще угасали по-
следние лучи света, хотя солнце уже
село. Когда ребята шли через задний
двор, Дэнни сказал:
- Надо бы излупить тебя, как си-
дорову козу, поганец.
- А я скажу,- самодовольно объя-
вил Ральфи.- Скажу, почему ты взаправ-
ду захотел пойти.

124

- Ах ты, гад,- безнадежно сказал
Дэнни.
Там, где кончался поросший под-
стриженной травой двор, вниз по скло-
ну, в леса, уводила утоптанная тропин-
ка. Дом Гликов стоял на Брок-стрит,
дом Марка Питри - в южной части Джойн-
тер-авеню. Дорожка - короткий путь -
значительно экономила время, если вам
было двенадцать и девять и хотелось
пробраться через ручей Крокетт-брук по
камням брода. Под ногами похрустывали
сосновые иголки и прутики. Где-то в
лесах плакал козодой, а вокруг повсюду
распевали сверчки.
Рассказав брату, что у Марка Пит-
ри есть полный набор авроровских плас-
тиковых монстров - оборотень, мумия,
Дракула, Франкенштейн, сумасшедший
врач и даже Комната Ужасов - Дэнни со-
вершил ошибку. Их мама считала все это
гадостью, которая засоряет мозги, и
братец Дэнни немедленно превратился в
шантажиста. Гнилятина, иначе не ска-
жешь.
- А знаешь, что ты гнилятина? -
спросил Дэнни.
- Знаю,- гордо отозвался Ральфи.-
А это чего?
- Это когда станешь зеленым, мок-
рым и склизким, как страшилище.
- Чтоб тебя скрючило,- пожелал
ему Ральфи. Они спускались по берегу
ручья Крокетт-брук, который лениво
журчал по своему галечному ложу, со-
храняя легкий жемчужный налет на по-
верхности. Двумя милями дальше к вос-
току он вливался в Тэггарт-стрим, ко-

125

торый, в свою очередь, впадал в Коро-
левскую реку.
Дэнни двинулся вперед по камням
брода, щурясь в сгущающихся сумерках,
чтобы видеть, куда ступает.
- Щас я тебя спихну! - радостно
завопил позади него Ральфи.- Берегись,
Дэнни, щас я тебя спихну!
- Попробуй, я тогда сам тебя
спихну в зыбучие пески,- сказал Дэнни.
Они добрались до другого берега.
- Тут нигде нету зыбучих песков,-
издевательски заявил Ральфи, тем не
менее подвигаясь поближе к брату.
- Да-а? - зловеще сказал Дэнни.-
Всего несколько лет назад один парень
погиб в зыбучих песках. Я слышал от
тех старых пижонов, что точат лясы у
магазина.
- Правда? - спросил Ральфи, широ-
ко раскрывая глаза.
- Ага,- ответил Дэнни.- Его заса-
сывало, а он визжал и вопил, и рот ему
забило зыбучим песком, вот. Р-р-аааа-
ахх!
- Пошли,- тревожно сказал Ральфи.
Уже почти стемнело и лес наполнился
шевелящимися тенями.- Давай выбираться
отсюда.
Они принялись взбираться на бе-
рег, оскальзываясь на сосновых иглах.
Мальчишке, пересуды о котором Дэнни
слышал в магазине, было десять и звали
его Джерри Кингсфилд. Он вполне мог,
визжа и вопя, уйти в зыбучие пески -
но, если так оно и было, его никто не
услышал. Он просто исчез шесть лет на-
зад, отправившись в "Болота" на рыбал-
ку. Кто-то думал на зыбучие пески,

126

другие придерживались мнения, что
мальчика убил маньяк-извращенец. Изв-
ращенцы были повсюду.
- Говорят, его призрак до сих пор
бродит в лесах,- угрюмо сообщил Дэнни,
не давая себе труда объяснить младшему
братишке, что"Болота" на три мили юж-
нее.
- Не надо, Дэнни,- с беспоко-
йством сказал Ральфи.- Темно... не надо.
Вокруг таинственно потрескивали
леса. Плач козодоя оборвался. Где-то
за спиной у мальчиков треснула ветка -
так, словно не хотела, чтобы ее услы-
шали. Дневной свет с неба почти исчез.
- Время от времени,- зловеще про-
должал Дэнни,- когда какой-нибудь
трепливый пацан выходит из дому после
захода солнца, призрак, развеваясь,
появляется из-за деревьев, а лицо у
него все сгнившее, отвратное и покрыто
зыбучим песком...
- Дэнни, пошли.
Голос братишки звучал по-настоя-
щему умоляюще, и Дэнни замолчал - он
едва не испугал сам себя. Вокруг, куда
ни глянь, стояли темные массивные де-
ревья, они медленно шевелились под
ночным ветерком, терлись друг о друга,
хрустели суставами.
Слева от них резко треснула еще
одна ветка. Дэнни вдруг пожалел, что
они не пошли по дороге. Еще одна вет-
ка.
- Дэнни, я боюсь,- прошептал
Ральфи.
- Не глупи,- сказал Дэнни.- Идем.
Они снова тронулись в путь. Под
ногами потрескивали сосновые иголки.

127

Дэнни сказал себе, что не слышал ника-
кого треска веток. Не слышал ничего,
кроме своих шагов и шагов брата. В
висках глухо стучала кровь. Руки стали
холодными. "Считай шаги,- велел он се-
бе.- Через двести шагов мы окажемся на
Джойнтер-авеню. А обратно пойдем по
дороге, так что это трепло не будет
бояться. Всего через минуту мы увидим
уличные фонари и почувствуем себя ду-
раками, но до чего здорово будет по-
чувствовать себя дураками, так что
считай шаги. Один... два... три..."
Ральфи взвизгнул.
- Я его вижу! Я вижу призрак!
ВИЖУ!
В грудь Дэнни раскаленным железом
кинулся ужас. Вверх по ногам словно бы
взбежали провода. Он бы повернулся и
дал деру, но в него вцепился Ральфи.
- Где? - прошептал он, позабыв,
что сам выдумал этот призрак.- Где? -
Он заглянул в гущу деревьев, уже напо-
ловину боясь того, что может увидеть...
но увидел только черноту.
- Уже пропал... но я его видел...
глаза. Я видел глаза. Ох, Дэннииии...-
язык у малыша заплетался.
- Нет тут никаких призраков, ду-
рак. Шагай.
Дэнни взял брата за руку и они
пошли. Ноги казались сделанными из де-
сяти тысяч ластиков. Колени дрожали.
Ральфи жался к нему, едва не сталкивая
с тропинки.
- Он за нами смотрит,- прошептал
Ральфи.
- Слушай, не буду я...

128

- Нет, Дэнни, правда. Ты что, не
чувствуешь?
Дэнни остановился. Он действи-
тельно что-то чувствовал, как это бы-
вает у детей, и понимал, что теперь
они уже не одни. На лес пало великое
молчание, но молчание это было недо-
брым, таящим угрозу. Погоняемые ветром
тени томно извивались вокруг ребят.
А потом Дэнни учуял что-то свире-
пое - но не носом.
Привидений не бывает, зато бывают
извращенцы. Они притормаживают в чер-
ных машинах и предлагают тебе леденец,
или ошиваются на углах улиц, или... или
идут следом за тобой в лес.
А потом...
Ох, а потом...
- Бежим,- хрипло произнес Дэнни.
Но рядом с ним дрожал парализо-
ванный страхом Ральфи. Его пальцы впи-
лись в руку Дэнни не хуже тугой бечев-
ки. Глаза неподвижно смотрели в лес, а
потом стали расширяться.
- Дэнни?
Треснула ветка. Дэнни обернулся и
посмотрел туда, куда смотрел его брат.
Мальчиков окутала тьма.

19.

9:00 вечера.
Мэйбл Уэртс, чудовищно толстая
женщина, отметила в последний день
рождения свое семидесятичетырехлетие,
а ее ноги делались все менее надежны-
ми. Мэйбл была хранилищем городской
истории и городских сплетен. Память ее

129

простиралась вглубь времен на пять де-
сятилетий некрологов, супружеских из-
мен, воровства и безумия. Она была
сплетницей, однако не намеренно жесто-
кой (хотя те, чей сор она поспешила
вынести из избы, были склонны не сог-
лашаться). Мэйбл просто жила в горо-
де - и ради него. В определенном смыс-
ле она сама была городом: толстая вдо-
ва, теперь крайне редко покидавшая
дом, она почти все время проводила у
окна, одетая в похожий на шатер шелко-
вый лиф; желтоватые, как слоновая
кость, волосы уложены в корону из тол-
стых кос, по правую руку - телефон, по
левую - мощный японский бинокль. Пер-
вое в сочетании со вторым плюс время
на то, чтобы использовать их в полной
мере, делали ее доброжелательным пау-
ком, который восседал в центре паутины
коммуникаций, простирающейся от Пово-
рота до восточного Удела.
Мэйбл уже давно наблюдала за до-
мом Марстена, понукаемая желанием уви-
деть что-нибудь получше, и тут ставни
слева от крыльца раскрылись, выпустив
золотой квадрат света, который опреде-
ленно не был ровным свечением электри-
чества. Но Мэйбл лишь мельком засекла
то, что могло быть очертаниями головы
и плеч мужчины - и это причиняло вдове
танталовы муки. А еще повергло ее в
странный трепет.
Больше в доме никакого шевеления
не было.
Мэйбл подумала: ну что ж это за
люди такие, если они открывают окна
только тогда, когда ни одна живая душа
не может их толком разглядеть?

130

Она положила бинокль и осторожно
подняла телефонную трубку. Два голоса,
которые она быстро определила как при-
надлежащие Хэрриет Дорхэм и Глинис
Мэйберри, болтали про то, как этот
парнишка - Райерсон - нашел собаку Ир-
вина Пэринтона.
Мэйбл сидела тихо, дыша ртом,
чтобы ничем не выдать своего присут-
ствия на линии.

20.

11:59 вечера.
День дрожал на грани угасания.
Дома спали во мраке. В центре города
ночные огни в скобяной лавке, "Похо-
ронном бюро Формена" и кафе "Эксел-
лент" заливали мостовую мягким элек-
трическим светом. Кое-кто лежал без
сна - Джордж Боер, только что вернув-
шийся домой со второй смены на "Гэйтс-
Милл" (с трех до одиннадцати), Вин Пэ-
ринтон - он сидел, раскладывал "соли-
тер" и не мог уснуть из-за мыслей о
Доке, чья кончина поразила его куда
сильней, чем смерть жены. Но почти все
в городе спали сном праведников и лю-
дей, зарабатывающих на хлеб в поте ли-
ца своего.
В воротах кладбища Хармони-Хилл
задумчиво стояла темная фигура, поджи-
дая смену часа. Когда фигура заговори-
ла, голос оказался негромким и интел-
лигентным.
- О, отец мой, помоги же мне те-
перь! Повелитель Мух, поддержи меня в
этот час. Вот я принес тебе гнилое мя-

131

со, зловонную плоть. Я принес тебе
жертву - левою рукою я приносил ее.
Дай же мне знамение на земле этой, ос-
вященной во имя твое. Я жду знамения,
чтобы взяться за дело твое.
Голос замер. Поднялся слабый ве-
тер, он принес вздохи и шепот листвы
на ветвях и трав, а еще слабый запах
падали со свалки, расположенной выше
по дороге.
Никаких звуков кроме тех, что
принес ветер. Фигура некоторое время
стояла молча, погруженная в раздумья.
Потом нагнулась и выпрямилась с дет-
ской фигуркой на руках.
- Вот что я принес тебе.
Для слов не осталось места.

Глава четвертая

Дэнни Глик и другие

Дэнни и Ральфи Глик отправились
навестить Марка Питри, получив приказ
вернуться к девяти. Когда в начале
одиннадцатого они не появились, Мард-
жори Глик позвонила Питри домой. Нет,
сказала миссис Питри, мальчиков тут не
было. Не приходили. Может быть, лучше
ваш муж поговорит с Генри. Миссис Глик
передала трубку мужу, ощущая в животе
легкость страха.
Мужчины переговорили. Да, маль-
чишки пошли по тропинке через лес.
Нет, в это время года ручеек очень
сильно мелеет, особенно в хорошую по-

132

году. Не глубже, чем по щиколотку.
Генри предложил, что пойдет с мощным
фонарем со своего конца тропинки, а
мистер Глик - со своего. Может, маль-
чики нашли нору сурка, или курят, или
еще что. Тони согласился и поблагода-
рил мистера Питри за беспокойство.
Мистер Питри сказал - что вы, какое же
беспокойство. Тони повесил трубку и
успокоил жену - та была напугана. Про
себя он решил, что пусть только маль-
чишки найдутся - оба не смогут сидеть
целую неделю.
Но не успел он даже выйти со дво-
ра, как из-за деревьев, спотыкаясь,
появился Дэнни и рухнул рядом с пло-
щадкой для рашпера на заднем дворе. Он
был как в чаду, говорил медленно, на
вопросы отвечал с трудом и не всегда
осмысленно. За отвороты брюк набилась
трава, в волосах запутались осенние
листья.
Он рассказал отцу, что они с
Ральфи пошли по дорожке через лес, пе-
решли вброд по камням Крокетт-брук и
совершенно спокойно взобрались на дру-
гой берег. Потом Ральфи начал болтать,
что в лесу призрак (Дэнни не стал упо-
минать, что сам вбил братишке в голову
эту мысль). Ральфи сказал, что видит
какое-то лицо. Дэнни стало страшно. Он
не верил ни в призраков, ни в прочую
чушь вроде буки, но действительно
подумал, будто что-то слышит в темно-
те.
Что они сделали потом?
Дэнни думал, что они пошли даль-
ше, держась за руки. Но уверен в этом
не был. Ральфи хныкал насчет призрака.

133

Дэнни велел ему перестать, потому что
скоро станут видны фонари на Джойнтер-
авеню. Оставалось всего две сотни ша-
гов. А потом случилось что-то плохое.
Что? Что плохое?
Дэнни не знал.
Они заспорили с ним, разволнова-
лись, принялись увещевать. Дэнни толь-
ко медленно, непонимающе качал голо-
вой. Да, он знал, что должен бы пом-
нить - но вспомнить не мог. Честное
слово, не мог. Нет, он не припоминает,
чтобы обо что-то споткнулся и упал.
Просто... все потемнело. Очень сильно
потемнело. А следующее, что помнит
Дэнни - он лежит на дорожке один.
Ральфи исчез.
Паркинс Джиллеспи заявил, что нет
никакого смысла идти в лес нынче но-
чью. Слишком много поваленных дере-
вьев. Может, мальчик просто убрел от
тропинки. Они с Нолли Гарднером, Тони
Гликом и Генри Питри прошли из конца в
конец и по дорожке, и вдоль обочин
Джойнтер-авеню и Брок-стрит, громко
выкликая Ральфи через мощные мегафоны
на батарейках.
Ранним утром следующего дня кам-
берлендская полиция и полиция штата
начали совместно прочесывать лесной
массив. Ничего не обнаружив, они рас-
ширили область поисков. Четыре дня они
рыскали по кустам, а мистер и миссис
Глик бродили по лесам и полям, обходя
поваленные стволы, и с бесконечной ще-
мящей надеждой выкрикивали имя сыниш-
ки.

134

Поскольку успехом поиски не увен-
чались, очистили тралом дно Тэггарт-
стрим и Королевской реки. Впустую.
На пятый день насмерть перепуган-
ная, впавшая в истерику Марджори раз-
будила мужа в четыре часа утра. В ко-
ридоре наверху Дэнни свалился без
чувств по дороге в туалет. Скорая по-
мощь увезла его в центральную больницу
штата. Предварительным диагнозом был
жестокий и запоздалый нервный шок.
Лечащий врач, человек по фамилии
Горби, отвел мистера Глика в сторонку.
- Ваш мальчик был когда-нибудь
подвержен астматическим приступам?
Мистер Глик, быстро помаргивая,
затряс головой. Меньше, чем за неделю,
он состарился на добрых десять лет.
- И никакой ревматической лихо-
радки?
- У Дэнни? Нет... у Дэнни нет.
- А положительной туберкулиновой
пробы у мальчика в прошлом году не бы-
ло?
- Туберкулиновой? У моего мальчи-
ка туберкулез?
- Мистер Глик, мы просто пытаемся
выяснить...
- Мардж! Мардж! Иди-ка сюда!
Марджори Глик поднялась и медлен-
но пошла по коридору в их сторону. Ли-
цо ее было бледным, волосы причесаны
кое-как. Казалось, эту женщину мучает
приступ жестокой мигрени.
- Дэнни в этом году делали тубер-
кулиновую пробу?
- Да,- невыразительно сказала
она.- В начале учебного года. Проба
отрицательная.

135

Горби спросил:
- Он не кашляет по ночам?
- Нет.
- Жалобы на боль в груди или в
суставах?
- Нет.
- Болезненное мочеиспускание?
- Нет.
- Какие-нибудь анормальные крово-
течения? Из носа, стул с кровью или,
может, царапин и синяков больше обыч-
ного?
- Нет.
Горби улыбнулся и кивнул.
- Мы хотели бы еще подержать его
тут, если можно. Для обследования.
- Конечно,- сказал Тони.- Конеч-
но. Мы состоим в "Синем Кресте".
- У мальчика очень замедленные
реакции,- сказал доктор.- Мы сделаем
рентген, костномозговую пробу, подсчи-
таем количество белых форменных эле-
ментов...
Глаза Марджори Глик стали медлен-
но расширяться.
- У Дэнни лейкемия? - прошептала
она.
- Миссис Глик, вряд ли...
Но она лишилась чувств.

Бен Мирс был в рядах добровольцев
Салимова Удела, которые прочесывали
кусты в поисках Ральфи Глика, и в на-
граду за труды получил лишь репьи, на-
бившиеся за манжеты брюк, да обостре-

136

ние сенной лихорадки из-за позднего
цветения золотарника.
На третий день поисков Бен загля-
нул к Еве на кухню съесть банку равио-
ли, чтобы потом рухнуть в постель -
немного вздремнуть перед работой. И
обнаружил, что у плиты суетится Сьюзан
Нортон - она готовила что-то вроде
овощного рагу с гамбургерами. Вокруг
стола сидели только что вернувшиеся с
работы мужчины и, притворяясь, будто
разговаривают, глазели на девушку - на
ней была подвязанная под грудью линя-
лая ковбойка и обрезанные вельветовые
шорты. Ева Миллер гладила в закрытой
нише за кухней.
- Эй, что это ты тут делаешь? -
спросил Бен.
- Готовлю тебе приличный ужин,
пока ты окончательно не сошел на нет,-
ответила Сьюзан, и за выступом стены
всхрапнула от смеха Ева. У Бена запы-
лали уши.
- Готовит она и впрямь отменно,
что да, то да,- сказал Проныра.- Я-то
знаю, все время смотрел.
- Попялься ты чуток подольше,
зенки на лоб бы повылазили,- объявил
Гровер Веррилл и гадко хихикнул.
Сьюзан накрыла рагу крышкой,
поставила в духовку, и они вышли на
заднее крыльцо подождать, пока будет
готово. Садилось красное пылающее
солнце.
- Есть что-нибудь?
- Нет. Ничего.- Он вытащил из на-
грудного кармана измятую пачку сигарет
и закурил.

137

- От тебя пахнет так, словно ты
купался в "Старом лесовике",- сказала
Сьюзан.
- Черта лысого помогло,- он вытя-
нул руку и показал несколько распухших
укусов насекомых и полузаживших цара-
пин.- Сукины дети комары и проклятые
колючие кусты.
- Как думаешь, что с ним случи-
лось, Бен?
- Бог его знает,- он выдохнул
дым.- Может, кто-нибудь подкрался из-
за спины старшего брата, хватил по го-
лове мешочком с песком или еще чем-то
тяжелым, и уволок пацана.
- Ты думаешь, его нет в живых?
Бен взглянул на нее, чтобы уви-
деть, какой ответ она хочет слышать:
честный или обнадеживающий. Он взял
девушку за руку и сплел пальцы со сво-
ими.
- Да,- коротко ответил он.- Ду-
маю, парнишка погиб. Никаких неопро-
вержимых доказательств пока нет, но я
думаю так.
Сьюзан медленно покачала головой.
- Надеюсь, ты ошибаешься. Моя ма-
ма и еще кое-кто из дам ходили сидеть
с миссис Глик - она совершенно обезу-
мела, и ее муж тоже. А второй мальчик
бродит по дому, как привидение.
- Угм,- сказал Бен. Он смотрел
наверх, на дом Марстена и, в общем-то,
не слушал. Ставни были закрыты: они
откроются после наступления темноты.
Ставни откроются, когда стемнеет. От
этой мысли, в которой было очень много
от заклятия, Бен ощутил нездоровый оз-
ноб.

138

- М-м? Извини,- он оглянулся на
Сьюзан.
- Я сказала, папа хотел, чтобы ты
зашел завтра вечером. Сможешь?
- А ты будешь?
- Конечно, буду,- сказала она и
посмотрела на него.
- Ладно. Хорошо.- Бену хотелось
смотреть на девушку (в лучах заходяще-
го солнца она была прелестна), но его
взгляд магнитом притягивал дом Марсте-
на.
- Притягивает, да? - спросила
Сьюзан, и то, что она прочла мысли Бе-
на вплоть до метафоры, было почти
сверхъестественным.
- Да. Притягивает.
- Бен, о чем твоя новая книга?
- Потом,- ответил он.- Дай ей
время. Я расскажу тебе, как только бу-
дет можно. Она... она должна разрабо-
таться.
В этот самый момент Сьюзан захо-
телось сказать "я люблю тебя" - ска-
зать с той легкостью и беззастенчивос-
тью, с какими эта мысль поднялась к
поверхности сознания, но девушка при-
кусила язык. Ей не хотелось говорить
об этом, пока Бен смотрел... смотрел ту-
да наверх.
Она поднялась.
- Пойду, гляну на рагу.
Когда Сьюзан оставила Бена, он
курил и глядел наверх, на дом Марсте-
на.

139

Утром двадцать второго Лоренс
Крокетт сидел у себя в конторе, при-
творяясь, что читает почту понедельни-
ка, и глазея на прелести своей секре-
тарши, и тут зазвонил телефон. Крокетт
думал о карьере, которую сделал в Са-
лимовом Уделе, о маленькой блестящей
машине на подъездной дороге дома Мар-
стена и о сделках с Сатаной.
Еще до того, как они со Стрейке-
ром поимели сделку (ни хрена себе вы-
раженьице, подумал Ларри и медленно
обшарил взглядом перед секретаршиной
блузки), Лоренс Крокетт без сомнения
был самым богатым человеком в Салимо-
вом Уделе и одним из самых богатых в
округе Камберленд, хотя ни он сам, ни
его контора не наводили на подобные
мысли.
Помещение конторы было старым,
пыльным и освещалось двумя засиженными
мухами желтыми шарами. Письменным сто-
лом служило заваленное бумагами, авто-
ручками и почтой древнее бюро с выд-
вижной крышкой. С одного края стояла
баночка с клеем, а с другого - стек-
лянное квадратное пресс-папье, разные
грани которого демонстрировали фотог-
рафии домочадцев Крокетта. Наверху
штабеля гроссбухов опасно балансировал
стеклянный аквариум, полный спичек.
Надпись на передней стенке гласила:
"Для наших бесспичечных друзей". Кроме
трех стальных несгораемых шкафов для
документов и секретарского столика в
маленькой выгородке, в конторе ничего
не было.
Вот только фотографии.

140

Они были повсюду - приколотые,
прикрепленные на ткань или прилеплен-
ные липкой лентой ко всем доступным
поверхностям. Попадались новые, сде-
ланные "поляроидом". Были и цветные
снимки кодаком, сделанные несколькими
годами раньше, и все же основная масса
представляла собой скрутившиеся, жел-
теющие черно-белые фото. Под каждым -
отпечатанная на машинке сопроводилов-
ка: "Отличная жизнь на лоне природы!"
"Шесть комнат, или Селимся на вершине
холма!" "Тэггарт-стрим-роуд - 32 000
долларов - дешево!" или "То, что надо
сквайру! Десятикомнатный сельский дом,
Бернс-роуд". Это наводило на мысли о
мрачной, унылой, безнадежной деятель-
ности. Так оно и было до 1967 года.
Крокетт, которого сливки общества Са-
лимова Удела считали недалеко ушедшим
от лентяя-неумехи, решил тогда, что
будущее - за трейлерами. В те смутно
вспоминающиеся, давно почившие дни аб-
солютному большинству трейлер пред-
ставлялся красивой серебристой штуко-
виной, которую цепляешь к машине, если
захотелось отправиться в Иеллоустон-
ский национальный парк фотографировать
жену с детьми на фоне Старого Патрио-
та. В те тусклые мертвые дни вряд ли
хоть один человек (исключением не были
и сами производители трейлеров) пред-
видел, что красивые серебристые штуко-
вины сменятся кэмперами, которые под-
вешиваешь прямо к своему шевви-пикапу
или покупаешь укомплектованными, уже с
мотором.
Ларри, однако, в знании подобных
вещей не нуждался. Он, фантазер-диле-

141

тант в лучшем случае, просто поехал в
центр, в городскую контору (Ларри в те
дни не входил в городской совет - тог-
да его не выбрали бы и живодером) и
просмотрел зональное законодательство
Иерусалимова Удела. Оно более чем ус-
троило Ларри. Заглядывая между строк,
он видел тысячи долларов. Закон гла-
сил: нельзя содержать общественную
свалку или иметь во дворе больше трех
бросовых машин, если только у тебя нет
разрешения устроить двор для утиля.
Или: нельзя построить химический туа-
лет (причудливое и не слишком точное
обозначение отхожего места во дворе),
если городской санинспектор не дал на
это "добро". Вот то-то и оно!
Ларри заложил все до нитки, потом
залез в долги и купил три вагончика -
не три красивые серебристые штуки, а
три длинных, роскошных, зобатых чудо-
вища с облицовкой из пластика под де-
рево и туалетами. На Повороте, где
земля была дешевой, Ларри купил для
каждого вагончика делянку в один акр и
взялся их продавать. Этим он занимался
три месяца, преодолевая некоторое на-
чальное сопротивление тех, кому жизнь
в доме, напоминающем пульмановский ва-
гон, казалась сомнительной, и его при-
быль приблизилась к десяти тысячам
долларов. В Салимов Удел прихлынула
волна будущего, и Ларри Крокетт ока-
зался тут как тут, в самых барашках на
ее гребне.
В тот день, когда в контору Ларри
вошел Р.Т.Стрейкер, Крокетт стоил поч-
ти два миллиона. Их он сделал на спе-
куляции земельными участками в огром-

142

ном множестве соседних городков (но не
в Уделе, девизом Лоренса Крокетта было
"не гадь там, где ешь"), основываясь
на убеждении, что производство подвиж-
ных домов будет разрастаться. Так и
вышло - и Господи Боже, как же покати-
лись к Ларри денежки!
В 1965 году Ларри Крокетт стал
негласным партнером строительного под-
рядчика по имени Ромео Пулэн, который
строил в Обэрне площадку под супермар-
кет. Пулэн был ветераном подрезания
углов, с его знанием дела и обхождени-
ем Крокетта с цифрами они сколотили по
семьсот пятьдесят тысяч долларов на
нос, но Дядюшке следовало доложить
только про треть. Все это было в вы-
сшей степени удовлетворительно, а если
крыша супермаркета текла - что ж, та-
кова жизнь.
В 66-68 годах Ларри купил
контрольные интересы в трех мэнских
предприятиях, занимающихся передвижны-
ми домами, пройдя через бесконечные
перемещения владельцев, дабы отвязать-
ся от налоговых инспекторов. Ромео Пу-
лэну он описывал этот процесс так:
входишь в тоннель любви с девушкой А,
трахаешь у нее за спиной в машине де-
вушку Б и в итоге выходишь, держась за
руки с девушкой А. Для Ларри дело кон-
чилось тем, что он покупал передвижные
дома сам у себя, и эти кровосмеситель-
ные сделки оказались столь здоровыми,
что просто пугали.
Сделки с Сатаной, а как же, думал
Ларри, тасуя на столе бумаги. Когда
заключаешь с ним сделку, так и указа-

143

ния должны приходить как положено -
серой.
Трейлеры покупали синие и белые
воротнички из низов среднего класса,
люди, которые не могли осилить вступи-
тельный взнос за более обычный дом или
же люди пожилые, искавшие путей увели-
чить свою социальную защищенность. Для
такой публики мысль о совершенно новом
шестикомнатном доме была чем-то весьма
значительным. Для людей постарше су-
ществовало и другое преимущество
(упускаемое прочими и подмеченное не-
изменно проницательным Ларри): все
трейлеры были одноэтажными, без лест-
ниц, по которым пришлось бы взбирать-
ся.
Финансовый вопрос тоже решался
просто. Обычно для продолжения бизнеса
хватало первого взноса в размере пяти-
сот долларов. А в скверные дни шести-
десятых, во времена финансистов-барра-
куд, изголодавшихся по дому людей ред-
ко осеняло, что выплата остальных де-
вяти с половиной тысяч из двадцати че-
тырех процентов - ловушка.
И Боже правый! Как текли денежки!
Сам Крокетт изменился очень мало
даже после того, как сыграл в "давай
провернем сделку" со смутившим его по-
кой Стрейкером. Художник-декоратор так
и не заглянул в контору, чтобы перео-
формить ее. Ларри по-прежнему обходил-
ся дешевым электрическим вентилятором
вместо кондиционирования воздуха, но-
сил все те же лоснящиеся на седалище
костюмы или кричащие спортивные куртки
со штанами, курил дешевые сигары и все
так же забегал субботним вечерком к

144

"Деллу" выпить пива и сыграть с ребя-
тами в "бампер-пул". Недвижимость род-
ного города Ларри держал в руках, что
принесло два плода: во-первых, сделало
его избранным старейшиной и, во-вто-
рых, прекрасным образом свело на нет
декларацию о доходах, поскольку види-
мая деятельность Ларри каждый год
чуть-чуть не дотягивала до уровня
разорения. Помимо дома Марстена Ларри
был - и уже давно - агентом по продаже
трех дюжин других обветшалых домиков в
своем районе. Конечно, подвернулось
несколько хороших предложений, но Лар-
ри их так и не протолкнул. В конце
концов, денежки к нему уже текли.
Может быть, слишком много денег.
Он полагал, что можно обхитрить самого
себя.
Войти в тоннель любви с девушкой
А, трахнуть девушку Б и выйти рука об
руку с девушкой А только для того,
чтобы обе отделали тебя, как Бог чере-
паху. Стрейкер сказал, что свяжется с
ним, и было это четырнадцать месяцев
назад.
Ну вот, а что, если...
Тут-то и раздался телефонный зво-
нок.

- Мистер Крокетт,- сказал знако-
мый невыразительный голос.
- Стрейкер, это вы?
- В самом деле.
- Я только что про вас думал. Мо-
жет, я экстрасенс?

145

- Крайне удивительно, мистер Кро-
кетт. У меня к вам просьба: нужно,
чтобы вы поработали.
- Думаю, можно.
- Пожалуйста, обеспечьте грузо-
вик. Большой. Можно нанять. Пусть се-
годня вечером, ровно в семь, он будет
в портлендских доках. На Таможенной
верфи. Я думаю, двух грузчиков хватит.
- Ладно.- Правой рукой Ларри пе-
ревернул листок и нацарапал: "Х. Пи-
терс, Р.Сноу. "Перевозки Генри". Самое
позднее шесть." Он не помедлил, чтобы
задуматься, насколько необходимым ка-
жется буквально следовать указаниям
Стрейкера.
- Там - дюжина коробок, которые
нужно забрать. Все, кроме одной, пой-
дут в магазин. Эта одна - "Хеппльу-
айт", чрезвычайно ценный буфет. Его
нужно отвезти в дом. Понятно?
- Ага.
- Пусть спустят ее в подвал. Ваши
люди смогут войти через наружную при-
стройку под окнами кухни. Понятно?
- Да. Теперь, этот буфет...
- Попрошу еще об одной услуге. Вы
достанете пять крепких йельских амбар-
ных замков. Вам знакома фирма "Йель"?
- Как и всем на свете. Что...
- Ваши грузчики, уходя, запрут
черный ход магазина. Ключи ко всем пя-
ти замкам оставят в доме, на столе в
подвале. Пусть, уходя, навесят замки
на дверь пристройки, парадную дверь,
черный ход и сарай, он же гараж. По-
нятно?
- Да.

146

- Благодарю, мистер Крокетт. Точ-
но следуйте всем указаниям. Всего до-
брого.
- Эй, погодите минутку...
Отбой.

Когда большой оранжево-белый гру-
зовик с красующейся на заду и боках
надписью "ПЕРЕВОЗКИ ГЕНРИ" подъехал к
будке из рифленого металла, стоящей в
конце Таможенной верфи портлендских
доков, было без двух минут семь. Воз-
вращался прилив. Он лишил чаек покоя,
и они с плачем кружили над головой под
малиновым закатным небом.
- Господи, да тут ни души,- ска-
зал Ройял Сноу, большим глотком при-
канчивая остаток пепси и бросая пустую
банку на пол кабины.- Загребут нас за
взлом!
- Вон кто-то,- ответил Хэнк Пи-
терс.- Легавый.
Легавый оказался ночным сторожем.
Он посветил в кабину фонариком.
- Кто из вас Лоренс Крюкэт?
- Крокетт,- поправил Ройял.- Мы
от него. Приехали забрать коробки.
- Хорошо,- сказал ночной сторож.-
Айда в контору, у меня для вас наклад-
ная. Распишетесь.- Он сделал знак Пи-
терсу, который сидел за рулем.- Давай
назад, вон туда, к тем двустворчатым
дверям, где лампочка горит. Видишь?
- Ага.- Хэнк пустил грузовик зад-
ним ходом.

147

Ройял Сноу последовал за охранни-
ком в контору, где булькала кофеварка.
Часы над прикрепленным булавками
календарем показывали семь ноль четы-
ре. Ночной сторож порылся в каких-то
бумагах на столе и вернулся с книжкой
накладных.
- Подпиши тут.
Ройял расписался.
- Пойдешь внутрь, будь поосторож-
ней. Зажги свет. Там крысы.
- Ни разу не видел крысы, которая
бы не дала деру вот от этого,- сказал
Ройял и описал дугу ногой, обутой в
рабочий башмак.
- Это, сынок, портовые крысы,-
сухо ответил сторож.- Им и покрупней
тебя мужики нипочем.
Ройял вышел из будки и зашагал к
дверям склада. Ночной сторож стоял на
пороге, глядя ему вслед.
- Осторожней,- сказал Ройял Пи-
терсу.- Дедок говорит, там крысы.
- Добро.- Питерс хихикнул.- "Ста-
рина Ларри Крюкэт".
Ройял отыскал за дверью выключа-
тель и зажег свет. Внутри стоял тяже-
лый запах, в котором смешались ароматы
соли, гнилого дерева и сырости. Весе-
лость от него пропадала. От запаха, а
еще - от мысли о крысах.
Коробки лежали штабелем посреди
широкого складского пола. Кроме них, в
помещении ничего не было, и в резуль-
тате эта груда выглядела несколько
зловеще. Буфет стоял в центре, возвы-
шаясь над всем прочим, и только на нем
не было надпечатки "Барлоу и Стрейкер,
Джойнтер-авеню, 27, Иер.Удел, Мэн".

148

- Погано, но не слишком,- сказал
Ройял. Он сверился со своей копией на-
кладной, а потом пересчитал коробки.-
Ага, все здесь.
- Тут крысы,- проговорил Хэнк.-
Слышь?
- Ага. Жалкие твари. Ненавижу их.
Оба на секунду умолкли, прислуши-
ваясь к несущимся из тени писку и то-
поту.
- Ну, давай-ка приступать к де-
лу,- сказал Ройял.- Сперва давай забе-
рем этого малыша-крепыша, чтоб не тор-
чал на дороге, когда доберемся до ма-
газина.
- Ладно.
Они подошли к коробке, и Ройял
достал складной нож. Одним быстрым
движением он рассек прикрепленный сбо-
ку липкой лентой коричневый конверт с
накладной.
- Эй,- сказал Хэнк.- Думаешь,
стоит...
- Нам надо убедиться, что мы бе-
рем ту хреновину, или нет? Вот напута-
ем, так Ларри наши жопы на свой стенд
с бюллетенями прибьет.
Он вытащил квитанцию и заглянул в
нее.
- Чего там написано? - поинтере-
совался Хэнк.
- Героин,- рассудительно ответил
Ройял.- Двести фунтов этого дерьма. А
еще - тыща шведских книжонок с девоч-
ками, три сотни гроссов французских
щекотунчиков...
- Дай сюда,- Хэнк вырвал наклад-
ную.- Буфет,- сказал он.- Ларри нам
так и говорил. Из Англии, из Лондона.

149

В Портленд, Мэн. Французские щекотун-
чики, чтоб я сдох. Положь на место.
Ройял положил.
- Что-то в этом странное,- сказал
он.
- Ага. Ты. Странный, как армия
итальяшек.
- Нет, без дураков. На этом раз-
долбае - ни единого штемпеля с тамож-
ни. Ни на коробке, ни на конверте с
накладной. На накладной тоже нету. Ни-
каких штемпелей.
- Стало быть, их ставят такими
чернилами, что видать только, когда
сунешь под специальный черный свет.
- Когда я работал в доках, так
никогда не делали. Господи, да там
грузы испечатывали вдоль и поперек -
за коробку не схватиться было, чтоб не
изгваздаться по локоть синими чернила-
ми.
- Отлично. Я очень рад. Но моя
жена, бывает, отправляется в постель
рано, а я надеялся, что нынче вечером
мне что-нибудь обломится.
- Может, если б мы заглянули
внутрь...
- Ни в коем разе. Давай. Берись.
Ройял пожал плечами. Они накрени-
ли коробку, и внутри что-то тяжело
подвинулось. Поднимать ее оказалось
сучьей работенкой. В коробке вполне
мог оказаться один из комодов со вся-
кими финтифлюшками. Штука была доста-
точно тяжелой.
Кряхтя и пошатываясь, они прошли
к грузовику и с одинаковыми возгласами
облегчения взгромоздили свою ношу на
гидравлический подъемник. Пока Хэнк

150

манипулировал подъемником, Ройял стоял
сзади. Коробка поравнялась с кузовом
грузовика, они вскарабкались туда и
втащили ее внутрь.
Чем-то эта коробка не нравилась
Ройялу. Не просто отсутствием таможен-
ных штампов. Чем-то, не поддающимся
определению. Он смотрел на нее, пока
Хэнк не побежал к задней дверке.
- Пошли,- крикнул он,- давай, за-
берем остальное.
Остальные коробки были проштампо-
ваны как положено, кроме тех трех, что
приплыли сюда из глубины Соединенных
Штатов. Как только они загружали в
грузовик очередную коробку, Ройял от-
мечал ее в накладной и надписывал ини-
циалами. Все коробки, следующие в но-
вый магазин, они поставили возле зад-
ней дверцы фургона, подальше от буфе-
та.
- Кто, скажите на милость, скупит
всю эту дрянь? - спросил Ройял после
того, как они закончили.- Польское
кресло-качалка, немецкие часы, прялка
из Ирландии... Боже Всемогущий, не сойти
мне с этого места, это ж целое состоя-
ние, будь оно проклято.
- Туристы,- мудро заметил Хэнк.-
Туристы все купят. Кое-кто из этих
бостонских да нью-йоркских мешок наво-
за купит, только бы мешок был старый.
- Ладно. Давай, повезли, куда по-
ложено.
До Салимова Удела ехали молча.
Хэнк сильно жал на газ - ему хотелось
разделаться с этой командировкой, у
него не лежала к ней душа. Как сказал
Ройял, дело было чертовски странным.

151

Он подъехал к черному ходу нового
магазина. Дверь оказалась незаперта,
как и предупреждал Ларри. Нашарив на
стене за самой дверью выключатель, Ро-
йял пощелкал им, но безрезультатно.
- Вот это мило,- проворчал он.-
Придется выгружать эту ерунду, чтоб
ее, в темноте... слышь, как по-твоему,
не чудно тут попахивает, а?
Хэнк потянул носом. Да, какой-то
неприятный запашок был, но сказать
точно, что он ему напоминает, Питерс
не мог. Сухой запах едко щекотал нозд-
ри, как дыхание застарелого гниения.
- Просто тут слишком долго было
закрыто,- сказал он, освещая фонариком
длинную пустую комнату.- Вот бы про-
ветрить хорошенько.
- Или хорошенько пустить красного
петуха,- отозвался Ройял. Ему это мес-
то не нравилось, оно чем-то отталкива-
ло.- Давай. Попробуем не переломать
ноги.
Они сгрузили коробки так быстро,
как только смогли, осторожно спуская
каждую на землю. Через полчаса Ройял
со вздохом облегчения закрыл черный
ход и защелкнул на двери один из новых
висячих замков.
- Полдела сделано,- сказал он.
- Легкие полдела,- отозвался
Хэнк. Он посмотрел наверх, на дом Мар-
стена. В этот вечер свет в доме не го-
рел, ставни были закрыты.- Не лежит у
меня душа тащиться туда наверх, и я не
боюсь сказать об этом. Коли и был тут
когда дом с привидениями, так это он.
Не иначе, у этих мужиков крыша поеха-
ла - то-то они и пытаются там жить.

152

Один черт, странные они - любовь у них
друг с дружкой, что ли...
- Как у этих, голубых, которые
дома изнутри украшают,- согласился Ро-
йял.- Может, они хотят попробовать дом
за деньги показывать? Хороший бизнес.
- Ну, давай работать, коли подря-
дились.
Они бросили последний взгляд на
запакованный буфет, прислоненный к бо-
ку "ПЕРЕВОЗОК", а потом Хэнк сдернул
заднюю дверцу вниз. Та громко лязгну-
ла. Он сел за руль, и они поехали
вверх по Джойнтер-авеню на Брукс-роуд.
Минутой позже впереди вырос темный,
поскрипывающий дом Марстена, и Ройял
почувствовал, как в животе червяком
закопошилась первая ниточка настоящего
испуга.
- Боженька ты мой, вот где страх-
то,- пробормотал Хэнк.- Кому это при-
пала охота тут жить?
- Не знаю. Не видишь, горит за
ставнями свет?
- Не горит.
Казалось, дом клонится к грузови-
ку, словно ждет не дождется их прибы-
тия. Хэнк прогнал грузовик по подъез-
дной дороге и вокруг дома. И он, и Ро-
йял не слишком пристально вглядывались
в то, что мог выхватить в буйной траве
заднего двора прыгающий свет фар. Хэнк
ощутил, как в сердце проникает напря-
жение страха, какого он не чувствовал
даже в Наме, хотя боялся там почти
постоянно. Тогдашний страх шел от рас-
судка: страшно было наступить на эпонж
и увидеть, как нога вздувается наподо-
бие ядовито-зеленого воздушного шара,

153

страшно, что какой-нибудь парнишка в
черной пижаме, имя которого без пол-
литры было просто не выговорить, может
снести тебе голову из русского автома-
та. Страшно, что окажешься в одном
патруле с каким-нибудь чокнутым джей-
ком, которому может приспичить, чтобы
ты уничтожил всех поголовно в деревне,
где уже неделю нету вьетконга. А этот
страх был детским, призрачным. Он ни к
чему конкретно не относился. Дом как
дом - доски, пороги, гвозди и подокон-
ники. Не было никакой - совершенно ни-
какой - причины ощущать, что каждая
трещинка выдыхает меловой аромат зла.
Просто дурацкие выдумки, все от них.
Привидения? После Вьетнама Хэнк в при-
видения не верил.
Ему пришлось дважды нащупывать
передачу, чтобы дать задний ход, а по-
том грузовик рывками подкатил к веду-
щей в подвал пристройке. Заржавевшие
двери были раскрыты, и в красном све-
чении задних фар фургона казалось,
будто невысокие каменные ступени ведут
в ад.
- Черт, ничего не просекаю,- ска-
зал Хэнк. Он попытался улыбнуться, но
вышла гримаса.
- И я тоже.
Придавленные страхом грузчики пе-
реглянулись в слабом свете приборного
щитка. Но детство давно миновало. Они
не могли вернуться, не сделав дело из-
за неразумного страха - как потом объ-
ясняться при ярком свете дня? Работа
должна быть сделана.
Хэнк вырубил мотор, они выбрались
наружу и обошли грузовик. Ройял за-

154

брался наверх, высвободил стяжной болт
и откатил дверку по направляющим.
Коробка стояла в кузове - призе-
мистая, немая, все еще в налипших
опилках.
- О Господи, не хочу я тащить ее
туда, вниз! - сдавленно выговорил Хэнк
Питерс, и его голос прозвучал почти
как всхлип.
- Давай-давай,- сказал Ройял.-
Давай отделаемся от этой штуки.
Они выволокли коробку на подъем-
ник и под шипение утекающего воздуха
начали опускать на землю. Когда короб-
ка оказалась на уровне пояса, Хэнк от-
пустил рычаг, и они ухватились за нее.
- Легче...- ворчал Ройял, пятясь к
ступенькам.- Легче давай... легче...- В
красном свечении задних фар его лицо
было напряженным и зажатым, как у че-
ловека с сердечным приступом.
Он пятился по лестнице, ступая на
каждую ступеньку. Задравшись кверху,
коробка опрокинулась ему на грудь, и
Ройял почувствовал, как его, будто ка-
менной плитой, придавила страшная тя-
жесть. Позже Ройял будет думать: да,
коробка была тяжелой, но не настолько.
Им с Хэнком приходилось таскать для
Ларри Крокетта грузы и потяжелее - и
вверх по лестницам, и вниз. Но в ат-
мосфере этого дома присутствовало неч-
то, лишающее вас присутствия духа, и
ни к чему хорошему это не вело.
Ступеньки оказались гадко-скольз-
кими. Ройял дважды шатался на самой
грани равновесия, страдальчески выкри-
кивая: "Эй! Ради Бога! Осторожней!"

155

Потом лестница кончилась, над го-
ловой навис потолок, да так низко, что
буфет Ройял с Хэнком заносили, согнув-
шись, как две ведьмы-карги.
- Ставь сюда! - выдохнул Хэнк.-
Дальше тащить не могу!
Опустив с глухим стуком буфет,
они отступили в сторону и, обменявшись
взглядом, поняли, что некая таинствен-
ная алхимия превратила страх едва ли
не в ужас. Подвал вдруг показался пол-
ным таинственного шуршания. Крысы, мо-
жет быть... или такое, о чем даже думать
невыносимо. Они пустились наутек -
Хэнк впереди, Ройял следом,- взбежали
по ступенькам наверх, и Ройял, пошарив
за спиной, захлопнул двери пристройки.
Они вскарабкались в кабину
"ПЕРЕВОЗОК". Хэнк завел машину и вклю-
чил передачу, но Ройял вцепился ему в
руку. В темноте его лицо показалось
сплошными глазами - огромными, непод-
вижными.
- Хэнк, а замки мы так и не пове-
сили.
Оба уставились на скрепленную
мотком проволоки связку новых амбарных
замков, которая лежала на приборном
щитке грузовика. Хэнк сунул руку в
карман и извлек кольцо с ключами -
пять новеньких йельских ключиков. Один
должен был подойти к замку на дверях
черного хода магазина в городе, четы-
ре - к замкам здесь, в доме. На каждом
ключе висела аккуратная бирка.
- О Боже,- сказал он.- Слышь, а
что, коли вернуться завтра утречком,
пораньше...

156

Но Ройял отцепил прикрепленный
под приборным щитком фонарик.
- Так не пойдет,- сказал он.- Сам
же знаешь.
Они выбрались из кабины. Потные
лбы овеял прохладный вечерний ветерок.
- Иди разберись с черным ходом,-
велел Ройял.- А я возьмусь за парадные
двери и сарай.
Они разделились. Хэнк направился
к черному ходу. Сердце тяжело бухало в
груди. Ему пришлось дважды нащупывать
скобу, чтобы продеть в нее дужку зам-
ка.
В такой близи от дома запах ста-
рины и гнилого дерева был почти осяза-
ем. В голову Хэнку вдруг полезли все
осмеянные в детстве россказни про Хью-
би Марстена, а с ними и припевка, с
которой они носились за девчонками:
"раз-два-три-четыре-пять, не ходи гу-
лять, а то Хьюби придет, на тот свет
заберет... не ходи гулять..."
- Хэнк?
Он резко втянул воздух, и второй
замок выпал у него из рук. Хэнк подо-
брал его.
- Соображать же надо! Какого ле-
шего подкрадываешься? Ты уже?
- Ага. Хэнк, кто снова полезет в
погреб класть ключи на стол?
- Не знаю,- ответил Хэнк Питерс.-
Я не знаю.
- Думаешь, лучше кинуть монетку?
- Ага. По мне, это самое толко-
вое.
Ройял вынул четвертак.
- Скажешь, пока лететь будет,- он
подкинул монету.

157

- Решка.
Ройял поймал четвертак на руку,
пришлепнул и показал. Ровно поблески-
вая, на них смотрел орел.
- Иисусе,- страдальчески выгово-
рил Хэнк. Однако взял ключи и фонарик
и снова открыл дверь пристройки.
Он заставил ноги отнести его вниз
по лестнице. Когда потолок перестал
нависать над самой головой, Хэнк осве-
тил фонариком видимую часть подвала,
который тридцатью футами дальше делал
поворот в виде буквы "Г" и уходил Бог
весть куда. Луч выхватил из мрака
стол, накрытый пыльной клетчатой ска-
тертью. На столе сидела огромная кры-
са. Свет упал на нее, но она не шелох-
нулась - сидела на пухлых задних лапах
и буквально ухмылялась.
Хэнк прошел мимо коробки к столу.
- Кшшш! Крысятина!
Крыса спрыгнула со стола и затру-
сила прочь, за поворот. Руки у Хэнка
затряслись, и луч фонарика рывками за-
скользил с места на место, выхватывая
то пыльную бочку, то сосланный сюда
письменный стол, сделанный не один де-
сяток лет назад, то кипу старых газет,
то... Хэнк судорожно вернул луч фонарика
к газетам и, высветив что-то слева от
них, шумно втянул воздух. Рубашка... что
это, рубашка? Свернутая, как старая
тряпка. Дальше лежало то, что могло
быть джинсами. И еще... похожее на...
У Хэнка за спиной что-то громко
треснуло.
Он поддался панике, швырнул ключи
на стол и широким шагом, сбиваясь на
бег, двинулся в обратный путь. Проходя

158

мимо коробки, он понял, откуда донесся
звук. Одна из алюминиевых лент лопнула
и теперь, как палец, указывала зазуб-
ринами в низкий потолок.
Спотыкаясь, Хэнк одолел лестницу,
захлопнул за собой дверь пристройки
(все тело покрылось гусиной кожей, но
это он осознает только потом), защелк-
нул замок и побежал к кабине грузови-
ка. Дышал он судорожно, часто, со сви-
стом, как раненая собака. Как сквозь
вату донесся голос Ройяла - тот спра-
шивал, в чем дело, что там внизу тво-
рится. Потом Хэнк погнал грузовик, ко-
торый на двух колесах с визгом и ревом
обогнул угол дома, зарываясь в мягкую
землю. Хэнк мчался в сторону города, к
конторе Лоренса Крокетта, не сбавляя
скорости до самой Брукс-роуд. А потом
его так затрясло, что он испугался,
как бы не пришлось остановиться.
- Чего там внизу было? - спросил
Ройял.- Чего ты увидал?
- Ничего,- ответил Хэнк Питерс.
Слово выбралось наружу, разрубленное
на слоги клацающими зубами.- Ничего я
не видел и видеть больше не хочу. Ни-
когда.

Ларри Крокетт собрался закрыть
лавочку и пойти домой, и тут, предва-
рительно постучавшись, опять вошел
Хэнк Питерс. Он все еще выглядел ис-
пуганным.
- Что-нибудь забыл, Хэнк? - спро-
сил Ларри. Когда грузчики вернулись из

159

дома Марстена, вид у обоих был такой,
словно кто-то крепко ущипнул их за яй-
ца. Ларри выдал каждому по десять дол-
ларов сверх обещанного, по две непоча-
тых упаковки "Черной этикетки" и на-
мекнул: не будет ли много лучше, если
оба воздержатся от лишней болтовни
насчет вечерней загородной прогулки?
- Мне надо вам сказать,- объявил
Хэнк на этот раз.- Ничего не подела-
ешь, Ларри. Я должен.
- Конечно, давай,- сказал Ларри.
Он открыл нижний ящик стола, достал
бутылку "Джонни Уокера" и плеснул по-
немножку в пару чашек.- Что у тебя на
уме?
Хэнк набрал полный рот виски,
скорчил гримасу и проглотил.
- Понес я эти ключи вниз, поло-
жить на стол, и смотрю - вроде как
одежка. Рубашка и какие-то штаны, что
ли... и одна кроссовка. По-моему, крос-
совка, Ларри.
Ларри пожал плечами и улыбнулся.
- И что же? - ему казалось, будто
в груди покоится большая глыба льда.
- Тот мальчонка, Глик... он был в
джинсах. Так в "Леджере" сказано. В
джинсах и красной рубашке... пуловере. И
в кроссах. Ларри, а ну как...
Ларри продолжал улыбаться, чув-
ствуя, что улыбка примерзла к губам.
Хэнк судорожно сглотнул.
- А ну как типы, которые купили
дом Марстена и этот магазин, пришпок-
нули мальчонку Гликов? - Ну вот. Слово
было сказано. Хэнк проглотил оставав-
шийся в чашке жидкий огонь.
Ларри, улыбаясь, спросил:

160

- Может, ты и труп видел?
- Нет... нет. Но...
- Тут бы разобраться полиции,-
проговорил Ларри Крокетт. Он снова на-
полнил чашку Хэнка, и рука у него ни
капли не дрожала. Она была холодной и
твердой, как камень в застывшем ру-
чье.- И я отвез бы тебя прямиком к
Паркинсу. Но такая штука...- Он покачал
головой.- Может вылезти куча неприят-
ных вещей. К примеру, про вас с той
официанткой из "Делла"... ее Джеки
звать, так?
- Чего это вы, черт побери, бол-
таете? - Лицо Хэнка стало мертвенно-
бледным.
- А насчет твоего позорного
увольнения они выяснят как штык. Но ты
выполняй свой долг, Хэнк. Делай, как
считаешь нужным.
- Никакого трупа я не видел,-
прошептал Хэнк.
- Вот и хорошо,- улыбаясь, сказал
Ларри.- А может, ты и шмоток никаких
не видел? Может, это были просто...
тряпки.
- Тряпки,- глухо повторил Хэнк
Питерс.
- Конечно. Ты же знаешь, что та-
кое старые дома. Какого только хлама
там нет! Может, ты видел какую-нибудь
старую рубашку или что другое, разор-
ванное на тряпки для уборки?
- Точно,- сказал Хэнк. Он во вто-
рой раз осушил стакан.- Хороший у вас
способ смотреть на вещи.
Крокетт вынул из заднего кармана
бумажник, раскрыл и отсчитал пять де-
сятидолларовых бумажек.

161

- Это за что?
- В прошлом месяце забыл запла-
тить тебе за ту работу для Бреннана.
Ты давай тормоши меня насчет таких
дел, Хэнк. Знаешь ведь, как я все за-
бываю.
- Но вы же...
- Господи,- с улыбкой перебил
Ларри,- вот ты можешь сидеть на этом
самом месте и что-нибудь мне рассказы-
вать, а наутро я ни слова не вспомню.
Вот жалость-то, а?
- Да,- еле слышно отозвался Хэнк.
Протянув дрожащую руку, он взял банк-
ноты и запихал в нагрудный карман
куртки, словно торопился избавиться от
прикосновения к ним. И поднялся, да
так поспешно, что чуть не перевернул
стул.- Слушайте, Ларри, мне надо идти.
Я... я не... Мне надо идти.
- Прихвати бутылку,- предложил
Ларри, но Хэнк уже выходил за дверь.
Он не остановился.
Ларри снова сел. И налил себе
еще. Руки у него по-прежнему не дрожа-
ли. Закрывать свою лавочку он не стал.
Он выпил стакан, потом еще. И думал о
сделках с дьяволом. Наконец, зазвонил
телефон. Ларри взял трубку. Послушал.
- Меры приняты,- сказал Ларри
Крокетт.
Послушал. Повесил трубку. И опять
наполнил стакан.

Назавтра Хэнк Питерс ни свет ни
заря очнулся от сна, в котором огром-

162

ные крысы выползали из открытой моги-
лы, из могилы, где лежало зеленое
сгнившее тело Хьюби Марстена с куском
манильской пеньки вокруг шеи.
Питерс лежал, приподнявшись на
локтях и тяжело дыша, обнаженный торс
блестел от пота, а когда его руки кос-
нулась жена, он не сдержал крика.

Сельскохозяйственный магазин Мил-
та Кроссена располагался на углу, об-
разованном пересечением Джойнтер-авеню
и Рэйлроуд-стрит. Когда начинался
дождь, и парк делался необитаемым, все
старые чудаки отправлялись туда. Дол-
гими зимами они прочно обосновывались
в магазине, коротая там день за днем.
Когда в своем тридцать девятом
(или это был сороковой?) паккарде
подъехал Стрейкер, еле моросило. Милт
Кроссен с Пэтом Миддлером вели бес-
связный разговор о том, когда сбежала
девчонка Фредди Оверлока, Джуди: в
пятьдесят седьмом, или же в пятьдесят
восьмом. Оба сходились на том, что
сбежала она с коммивояжером из Ярмута
и оба были согласны, что тот и коро-
вьей лепешки не стоил - впрочем, как и
сама Джуди,- но дальше этого столко-
ваться не могли.
Стоило Стрейкеру войти в магазин,
как все разговоры оборвались.
Он оглянулся на них: на Милта с
Пэтом Миддлером, на Джо Крейна, Винни

163

Апшо и Клайда Корлисса - и улыбнулся
без тени веселья.
- Добрый день, джентльмены,- ска-
зал он.
Милт Кроссен поднялся, чопорно
подтягивая передник.
- Чем могу?
- Замечательно,- сказал Стрей-
кер.- Будьте добры заняться вон тем
контейнером с мясом.
Он купил говяжью вырезку, дюжину
превосходных ребер, несколько гамбур-
геров и фунт телячьей печенки. К этому
он добавил немного бакалеи - муку, са-
хар, бобы - и несколько буханок полу-
фабрикатного хлеба.
Покупки он делал в полной тишине.
Завсегдатаи магазина сидели вокруг
большого обогревателя "Пэрл-Кинео",
приспособленного отцом Милта для отме-
ривания масла, курили, с умным видом
поглядывали на небо, а краешком глаза
наблюдали за чужаком.
Когда Милт закончил упаковывать
товар в большую картонку, Стрейкер
расплатился наличными, двадцаткой и
десяткой. Он взял коробку, сунул под-
мышку и опять сверкнул суровой, лишен-
ной веселости улыбкой.
- До свидания, джентльмены,- ска-
зал он и вышел.
Джо Крейн набил свою сделанную из
кукурузного початка трубку порцией
"Плантера". Клайд Корлисс откашлялся и
сплюнул обильную мокроту пополам с же-
ваным табаком в помятый бачок, стоящий
рядом с обогревателем. Винни Апшо изв-
лек из недр жилетки старенькую машинку
для сворачивания папирос, всыпал туда

164

струйку табака и распухшими от артрита
пальцами вставил папиросную бумагу.
Они наблюдали, как незнакомец
поднимает картонку в машину. Все зна-
ли, что вместе с бакалеей картонка
должна весить фунтов тридцать, и все
видели, как Стрейкер, выходя, сунул ее
подмышку, словно пуховую подушку.
Стрейкер обошел машину, сел за
руль и поехал по Джойнтер-авеню. Прое-
хав вверх по холму, машина свернула
влево на Брукс-роуд, исчезла и нес-
колькими минутами позже опять появи-
лась за ширмой деревьев, уменьшенная
расстоянием до размеров игрушки. Она
свернула на въезд во двор Марстена и
исчезла из вида.
- Странный тип,- сказал Винни. Он
воткнул в рот папиросу, стряхнул с ее
кончика несколько крупинок табака и
достал из жилетного кармана спички.
- Должно быть, один из этих... ко-
торые купили тот магазин,- заметил Джо
Крейн.
- И дом Марстена тоже,- согласил-
ся Винни.
Клайд Корлисс пукнул.
Пэт Миддлер с большим интересом
ковырял мозоль на левой ладони.
Прошло пять минут.
- Как думаешь, сладится у них де-
ло? - Клайд ни к кому конкретно не об-
ращался.
- Может быть,- сказал Винни.- Ле-
том дела могут пойти куда как бойко.
Нынче трудно раскумекать, что к чему.
Общий согласный ропот, почти
вздох.
- Сильный мужик,- сказал Джо.

165

- Угм,- ответил Винни.- Надо же,
тридцать девятого года паккард, и ни
пятнышка ржавчины.
- Сорокового,- поправил Клайд.
- У сорокового подножек нету,-
сказал Винни.- Тридцать девятый это
был.
- Ошибаешься,- сказал Клайд.
Прошло пять минут. Они увидели,
что Милт изучает двадцатку, которой
расплатился Стрейкер.
- Чего, Милт, липа? - спросил
Пэт.- Этот мужик тебе липу подсунул?
- Нет, но поглядите,- Милт пере-
дал кредитку через прилавок, и все ус-
тавились на нее. Кредитка была гораздо
больше обычного банкнота.
Пэт подержал ее против света,
изучил, потом перевернул.
- Серия-то Е-2О, а, Милт?
- Ага,- подтвердил Милт.- Их пе-
рестали делать сорок пять, а то и
пятьдесят лет назад. По-моему, в Порт-
ленде, в "Эркед-койн" за эту штуку
кой-чего заплатят.
Пэт пустил бумажку по кругу. Каж-
дый изучил ее, держа либо у самого но-
са, либо как можно дальше от глаз - в
зависимости от дефектов зрения. Джо
Крейн вернул бумажку Милту, и тот су-
нул купюру под ящик кассы, к чекам и
купонам.
- Занятный мужик, занятный,- про-
тянул Клайд.
- Угм,- сказал Винни и помолчал.-
Хотя это был тридцать девятый. У моего
сводного брата Вика такой был. Первая
его собственная машина. Он ее подер-
жанную купил, в сорок четвертом. Од-

166

нажды утром слил из нее масло и сжег
поршни, чтоб им.
- По-моему, это был сороковой,-
сказал Клайд.- Потому как я помню: на
юге, около Альфреда, был один мужик,
стулья плетеные делал, так он подъез-
жал прямехонько к твоему дому - мужик
этот - и...
Так начался спор, развивающйся
больше молчанием, чем речами, как шах-
матная партия по переписке. И каза-
лось, их день замер на месте, простер-
шись в вечность, а Винни Апшо принялся
со сладостной артритной неторопливос-
тью скручивать еще одну папиросу.
9.

Когда в дверь постучали, Бен ра-
ботал, поэтому он сперва отметил, где
остановился, а уж потом встал и пошел
открывать. Это было в самом начале
четвертого, в среду, двадцать четвер-
того сентября. Дождь покончил со вся-
кими планами дальнейших поисков Ральфи
Глика, и все сошлись на том, что ис-
кать хватит. Парнишка Гликов пропал,
как сквозь землю провалился.
Бен открыл. На пороге, дымя сига-
ретой, стоял Паркинс Джиллеспи. В руке
он держал книжку в мягкой обложке. Бен
с некоторым изумлением увидел, что это
бэнтамовское издание "Дочери Конвея".
- Заходите, констебль,- сказал
он.- Там снаружи мокро.
- Есть немного,- согласился Пар-
кинс, переступая порог.- В сентябре
погода гриппозная. Я-то сам без галош
не выхожу. Есть такие, что смеются,
только гриппа у меня не бывало с сорок

167

четвертого - тогда я подцепил эту па-
кость во Франции.
- Плащ кладите на кровать. Жалко,
не могу угостить вас кофе.
- Ну, мне бы в голову не пришло
мочить кровать,- сказал Паркинс и
стряхнул пепел в корзинку для мусора.-
А потом, я только-только выпил чашку
кофе у Полины, в "Экселленте".
- Я могу быть чем-нибудь полезен?
- Ну... моя жена прочла вот это...-
Констебль протянул книгу.- Она у меня
дикарка, но прослышала, что вы в горо-
де и вроде как подумала, может, подпи-
шете на книжке свое имя или что...
Бен взял книгу.
- Послушать Проныру Крейга, так
ваша жена уже лет четырнадцать или
пятнадцать на том свете.
- Вон что? - Паркинс, казалось,
вовсе не удивился.- Этого Проныру хле-
бом не корми, дай потрепаться. В один
прекрасный день разинет рот слишком
широко, да туда и ухнет.
Бен ничего не сказал.
- Как по-вашему, ежели так, може-
те вы мне ее подписать?
- С превеликим удовольствием.-
Бен взял со стола ручку, раскрыл книгу
на форзаце ("Кусок жизни!" - кливленд-
ский "Честняга"), написал: "Констеблю
Джиллеспи с наилучшими пожеланиями от
Бена Мирса. 24.О9.75" и протянул книгу
обратно.
- Ценю,- сказал Паркинс, даже не
взглянув, что же написал Бен. Он на-
клонился и потушил окурок о бортик
корзинки для мусора.- Единственная
подписанная книжка, какая у меня есть.

168

- Пришли меня повязать? - спросил
Бен с улыбкой.
- Быстро вы соображаете,- сказал
Паркинс.- Раз уж пошел такой разговор,
так я подумал, что надо заглянуть, за-
дать пару вопросов. Ждал, пока Нолли
куда-то не свалил. Он парень хороший,
только тоже любит потрепаться. Батюш-
ки, как же тут сплетничают.
- Что вам хотелось бы знать?
- Главным образом, где вы были в
прошлую среду вечером.
- В тот вечер, когда пропал Раль-
фи Глик?
- Угу.
- Констебль, вы меня подозревае-
те?
- Нет, сэр. Подозреваемых у меня
нету. Это, можно сказать, не мое дело.
Вот ловить тех, кто ездит быстрей по-
ложенного на дороге возле "Делла" или
гонять из парка ребятишек, пока они не
разорались да не расхамились - это
больше по моей части. Просто совать
нос то туда, то сюда.
- Предположим, я не хочу расска-
зывать.
Паркинс пожал плечами и вытащил
сигареты.
- Твое дело, сынок.
- Я обедал со Сьюзан Нортон и ее
родителями. Поиграл с ее отцом в бад-
минтон.
- Провалиться мне, коли Билл тебя
не обставил, а? Он всегда обыгрывает
Нолли. Нолли на стенку лезет - до того
ему охота хоть разок общелкать Билла
Нортона. Во сколько ты ушел?

169

Бен рассмеялся, но веселья в его
смехе было немного.
- Смотрите в корень, а?
- Знаешь,- сказал Паркинс,- будь
я одним из нью-йоркских детективов из
телевизора, я б подумал, тебе есть что
скрывать - так ты вокруг моих вопросов
польку вытанцовываешь.
- Скрывать мне нечего,- ответил
Бен.- Просто устал быть в городе чужа-
ком, в которого тычут пальцем... а стоит
появиться в библиотеке, все принимают-
ся толкать друг дружку локтем в бок.
Теперь с обычной песенкой являетесь
вы - тоже мне янки-коммивояжер,- чтобы
выяснить, нет ли в моем шкафу скальпа
Ральфи Глика.
- Нет, так я не думал, вовсе
нет.- Паркинс взглянул на Бена поверх
сигареты и его глаза посуровели.- Пы-
таюсь тебя отсечь, вот и все. Кабы мне
взбрело в голову, что ты имеешь хоть
какое-то отношение хоть к чему-то, си-
дел бы ты в кутузке.
- Ладно,- сказал Бен.- Я ушел от
Нортонов около четверти восьмого. И
пешочком прогулялся до Школьного хол-
ма. Когда стало слишком темно, чтобы
видеть, я вернулся сюда, поработал па-
ру часов и лег спать.
- Во сколько ты сюда вернулся?
- По-моему, в четверть девятого.
Что-то около того.
- Ну, это отмывает тебя меньше,
чем мне хотелось бы. Видел кого?
- Нет,- ответил Бен.- Никого.
Паркинс уклончиво крякнул и про-
шел к пишущей машинке.
- О чем пишешь?

170

- Не вашего ума дело,- сказал Бен
и его тон стал непроницаемым.- Скажу
спасибо, если не будете лезть туда ни
руками, ни глазами. Если только, ко-
нечно, у вас нет ордера.
- Больно ты обидчивый для челове-
ка, который пишет книжки, чтобы их чи-
тали.
- Вот пройдет моя писанина через
три черновика, редакторскую правку,
окончательный набор и печать - я лично
прослежу, чтобы вы получили четыре эк-
земпляра. С автографом. А пока эти бу-
маги относятся к разряду личных.
Паркинс улыбнулся и отошел.
- Годится. Хотя все равно мне
чертовски сомнительно, что там - под-
писанное признание.
Бен вернул улыбку.
- Марк Твен сказал: роман - приз-
нание во всем человека, который так
ничего и не совершил.
Паркинс выпустил струю дыма и по-
шел к двери.
- Не стану больше капать на ваш
коврик, мистер Мирс. Хочу сказать спа-
сибо, что потратили на меня время... и
просто для памяти: думаю, вы этого
парнишку, Глика, и в глаза не видели.
Но такая уж у меня работа - расспраши-
вать про всякую хренотень.
Бен кивнул.
- Понятно.
- И надо бы вам знать, как оно в
городках вроде Салимова Удела, или
Милбриджа, или Гилфорда, или в любом
ссаном "бурге". Пока не проживешь в
городке лет двадцать, все будешь чужа-
ком.

171

- Знаю. Извините, если фыркнул на
вас. Но после того, как неделю ищешь и
ни шиша не находишь...
Бен потряс головой.
- Да,- согласился Паркинс.- Для
матери беда. Страшная беда. Вы поосто-
рожней.
- Конечно,- сказал Бен.
- Не обиделись?
- Нет.- Он помолчал.- Скажете мне
одну вещь?
- Коли смогу.
- Где вы взяли эту книжку? Чест-
но?
Паркинс Джиллеспи улыбнулся.
- Ну, есть в Камберленде один ма-
лый, держит сарай для подержанной ме-
бели. Такой неженка, по фамилии Генд-
рон. Продает мягкие книжки по десять
центов за штуку. Таких у него было
пять.
Бен запрокинул голову и расхохо-
тался, а Паркинс Джиллеспи вышел, улы-
баясь и попыхивая сигаретой. Бен подо-
шел к окну и смотрел, пока не увидел,
как констебль появился на улице и пе-
решел дорогу, осторожно ступая черными
галошами, чтобы не угодить в лужу.

1О.

До того, как постучаться, Паркинс
на минуту остановился, чтобы заглянуть
в витрину нового магазина. Когда здесь
помещалась Деревенская Лохань, чело-
век, заглянувший в это окно, увидел бы
только множество толстых баб в бигуди,
которые добавляли отбеливатель или вы-

172

таскивали из приделанной к стене маши-
ны чистое белье, и все они чуть ли не
поголовно жевали резинку - ни дать ни
взять коровы с пастью, полной жвачки.
Однако вчера и почти весь день сегодня
тут простоял грузовик портлендского
художника-оформителя, так что магазин
выглядел сильно изменившимся.
На витрину взгромоздили платфор-
му, укрытую образчиком толстого узло-
ватого ковра светло-зеленого цвета.
Наверху пара невидимых с улицы прожек-
торов заливала мягким светом три рас-
ставленных в витрине предмета, выделяя
их: часы, прялку и старомодный кабинет
черешневого дерева. Перед каждым пред-
метом стояла небольшая подставка, на
подставке - ярлычок с разумной ценой...
да Господи, неужто найдется человек,
который в здравом уме выложит шесть
сотен за прялку, коли можно съездить в
центр, в "Вэлью-хаус", и за сорок во-
семь долларов девяносто пять центов
купить "Зингер"?
Паркинс вздохнул, подошел к двери
и постучал.
Не прошло и секунды, как та от-
крылась, будто новый мужик прятался за
ней, поджидая, чтобы Паркинс подошел.
- Инспектор! - еле заметно улыба-
ясь, сказал Стрейкер.- Как хорошо, что
вы заглянули.
- Наверное, просто констебль, по
старинке,- сказал Паркинс, закурил
"Пэлл Мэлл" и небрежно вошел.- Паркинс
Джиллеспи, приятно познакомиться.- Он
сунул Стрейкеру ладонь. Ладонь ухвати-
ли, легонько сжали пальцами, показав-

173

шимися на ощупь ненормально сильными и
очень сухими, потом выпустили.
- Ричард Трокетт Стрейкер,- сооб-
щил лысый мужчина.
- Я догадался,- сказал Паркинс,
оглядываясь по сторонам. Весь магазин
был застлан и отдан во власть маляров.
Запах свежей краски был приятным, но
сквозь него словно бы пробивался ка-
кой-то другой неприятный запашок. Его
Паркинс распознать не сумел. Он снова
переключил внимание на Стрейкера.
- Чем могу быть полезен в такой
прекрасный день? - поинтересовался
тот.
Паркинс обратил свой мягкий
взгляд за окно, где безостановочно лил
дождь.
- Да, по-моему, ничем. Просто за-
скочил узнать, как дела. Более или ме-
нее сказать вам "добро пожаловать в
город" и пожелать удачи.
- Какая чуткость. Хотите кофе?
Чуточку шерри? Там внутри у меня есть
и то, и другое.
- Нет, спасибо, задерживаться не
могу. Мистер Барлоу тут?
- Мистер Барлоу в Нью-Йорке на
закупках. До десятого октября - самое
раннее - я его не жду.
- Стало быть, откроетесь без не-
го,- сказал Паркинс, думая, что, если
цены на витрине хоть о чем-то говорят,
вряд ли у Стрейкера не будет отбою от
покупателей.- Кстати, а звать Барлоу?
Снова явилась тонкая, как лезвие,
улыбка Стрейкера.
- Это профессиональный интерес,
констебль?

174

- Не-а. Просто любопытно.
- Полное имя моего партнера -
Курт Барлоу,- сказал Стрейкер.- Мы ра-
ботали вместе и в Лондоне, и в Гамбур-
ге. Это,- он повел рукой вокруг себя,-
наш уход от дел. Скромно. И тем не ме-
нее, со вкусом. Мы ожидаем, что зара-
ботаем только на прожитие, не более. И
все-таки оба любим старые вещи... отлич-
ные вещи... и надеемся приобрести репу-
тацию в округе... может быть, даже во
всем вашем таком чудесном регионе Но-
вая Англия. Как вы думаете, констебль,
это возможно?
- По мне, так все может быть,-
ответил Паркинс, озираясь в поисках
пепельницы. Ничего такого он не увидел
и стряхнул пепел в карман плаща.- Ну,
все равно, надеюсь, вам повезет как
нельзя лучше... увидите мистера Барлоу,
скажите, что я постараюсь наведывать-
ся.
- Хорошо,- сказал Стрейкер.- Он
получает огромное удовольствие от об-
щения.
- Отлично,- сказал Джиллеспи. Он
пошел к дверям, помедлил, оглянулся.
Стрейкер пристально смотрел на него.-
Кстати, как вам этот старый дом?
- Требуется очень много потру-
диться,- отозвался Стрейкер.- Но время
у нас есть.
- Уж наверное,- согласился Пар-
кинс.- Не думаю, чтоб вы встречали тут
поблизости молодняк.
- Молодняк? - брови Стрейкера
сдвинулись.
- Ну, ребятишек,- терпеливо пояс-
нил Паркинс.- Знаете, как они иногда

175

любят подразнить новеньких. Швыряют
камнями, или звонят в звонок - и деру...
всякое такое.
- Нет,- сказал Стрейкер.- Никаких
детей.
- Похоже, мы одного вроде как по-
теряли.
- Вот как?
- Да,- рассудительно произнес
Паркинс.- Да, так. Теперь думают, мо-
жет, нам его уж и не найти. Живым.
- Какой позор,- отстраненно заме-
тил Стрейкер.
- Вроде того. Ежели что увидите...
- Разумеется, я моментально сооб-
щу вам в контору,- он снова прохладно
улыбнулся.
- Вот и хорошо,- сказал Паркинс.
Он открыл дверь и смиренно взглянул на
проливной дождь.- Скажите мистеру Бар-
лоу, что я смотрю в будущее.
- Конечно, констебль Джиллеспи.
Чао.
Паркинс озадаченно оглянулся.
- Чава?
Улыбка Стрейкера стала шире.
- До свидания, констебль Джиллес-
пи. Это известное итальянское выраже-
ние, и означает оно "до свидания".
- О? Ну, каждый день узнаешь что-
нибудь новое, верно? Пока.
Он вышел под дождь и затворил за
собой дверь.
- Мне-то оно неизвестное, не-ет.
Сигарета Паркинса намокла, и он
ее выкинул.
Изнутри Стрейкер через витрину
следил, как констебль уходит по улице
от магазина. Он больше не улыбался.

176

11.

Добравшись до своего кабинета,
Паркинс позвал:
- Нолли? Нолли, ты здесь?
Никакого ответа. Паркинс кивнул.
Нолли был хорошим парнишкой, только
вот мозгов у него чуток не хватало. Он
снял плащ, расстегнул галоши, уселся
за свой стол, отыскал в портлендской
телефонной книге номер и набрал его.
Трубку на другом конце провода сняли
после первого же гудка.
- Портленд, ФБР. Агент Хэнрахэн.
- Говорит Паркинс Джиллеспи, кон-
стебль населенного пункта Иерусалимов
Удел. У нас тут мальчик пропал...
- Так, понятно,- твердо сказал
Хэнрахэн.- Ральф Глик. Девять лет, че-
тыре фута три дюйма, волосы черные,
глаза голубые. Что, рапорт о похище-
нии?
- Вовсе нет. Можете кой-кого для
меня проверить?
Хэнрахэн ответил утвердительно.
- Первый - Бенджамен Мирс. М-И-Р-
С. Писатель. Написал книжку под назва-
нием "Дочь Конвея". Два других вроде
как в связке. Курт Барлоу. Б-А-Р-Л-О-
У. А второй...
- Этот Курт пишется через "т" или
через "д"? - спросил Хэнрахэн.
- Не знаю.
- Ладно. Продолжайте.
Потея, Паркинс продолжил. Общение
с настоящим законом всегда заставляло
его чувствовать себя идиотом.

177

- Второй - Ричард Трокетт Стрей-
кер. С двумя "т" на конце, а Стрей-
кер - как слышится. Этот тип и Барлоу
занимаются мебельным и антикварным
бизнесом. Только что открыли тут, в
городе, магазинчик. Стрейкер утвержда-
ет, что Барлоу на закупках в Нью-Йор-
ке. И еще - что они вместе работали в
Лондоне и Гамбурге. По-моему, отличное
прикрытие.
- Вы подозреваете этих людей по
делу Глика?
- Покамест я не знаю, есть ли та-
кое дело вообще. Но они объявились в
городе примерно в то самое время.
- Думаете, Мирс как-то связан с
двумя другими?
Паркинс откинулся на спинку стула
и одним глазом глянул в окно.
- Это,- сказал он,- одна из тех
вещей, которые я хотел бы выяснить.

12.

В ясные, прохладные дни телефон-
ные провода издают странное гудение,
словно вибрируют от передающейся по
ним болтовни. Этот звук - одинокий го-
лос, летящий в пространстве,- не спу-
тать ни с чем. Зимние заморозки и от-
тепели придали серым, занозистым теле-
фонным столбам небрежный наклон и сде-
лали не такими деловитыми и вымуштро-
ванными, как столбы, закрепленные на-
мертво цементом. Их основания черны от
гудрона, если они стоят рядом с моще-
ной дорогой, или припудрены пылью, ес-
ли дорога эта - проселочная. На по-

178

верхности столбов, там, где карабка-
лись что-то исправить монтеры (в сорок
шестом, пятьдесят втором или шестьде-
сят девятом), видны старые, побитые
ветром и дождями метки от монтерских
"кошек". Птицы - вороны, воробьи,
скворцы, малиновки - усаживаются на
гудящие провода и сидят в нахохленном
молчании, возможно, слыша когтистыми
лапками звуки чужой, человеческой, ре-
чи. Если так, их глаза-бусинки ничем
этого не выдают. Город чувствует ход
времени, а не истории, и, кажется, те-
лефонным столбам это известно. Если
положить на такой столб ладонь, можно
почувствовать дрожь от идущих в глуби-
не древесины кабелей (словно там за-
ключены чьи-то души, которые отчаянно
пытаются выбраться наружу).
- ...и заплатил старой двадцаткой,
Мэйбл, из тех больших. Клайд сказал,
он таких не видел с тех самых пор, как
в тридцатом году дела вел "Гэйтс Бэнк
энд Траст". Он...
- ...да, он действительно странный
человек, Эвви. Я видела его в бинокль,
он катил по двору за домом тачку. Ин-
тересно, он там наверху один или...
- ...Крокетт может знать, но не
скажет. На эту тему он ни гу-гу. Он
всегда был...
- ...писатель у Евы. Интересно,
знает Флойд Тиббитс, что...
- ...проводит ужасно много времени
в библиотеке. Лоретта Старчер говорит,
она никогда не видела человека, кото-
рый бы знал так много...
- ...она сказала, его звали...

179

- ...да, Стрейкер, мистер
Р.Т.Стрейкер. Мамаша Кенни Дэнлиса го-
ворит, она остановилась в центре возле
этого нового магазина, так там в вит-
рине стоит самый настоящий кабинет "Де
Бирс" и просят за него восемьсот дол-
ларов. Можешь себе представить? Вот я
и сказала...
- ...забавно, он приезжает, а маль-
чонка Гликов...
- ...ты не думаешь...
- ...нет, но это и впрямь занятно.
Кстати, у тебя еще сохранился тот ре-
цепт на...
Провода гудят. Гудят. Гудят.

13.

23 сентября 1975 года
Имя: Глик Дэниел Фрэнсис
Адрес: 427О, Мэн, Иерусалимов Удел,
Брок-роуд РФД 1
Возраст: 12
Пол: мужской
Раса: белый
Дата поступления: 22.О9.75
Кем помещен в больницу: Энтони Х.Гли-
ком (отцом)
Симптомы: шок, потеря памяти (частич-
ная), тошнота, отсутствие аппетита,
общее одеревенение, запор
Анализы: см. приложение
кожная туберкули-
новая проба - отр.
палочки Коха в
слюне и моче - отриц.
сахар крови - от-
риц.

180

к-во белых форменных элементов крови -
норма
красные кровяные тельца: гемоглобин -
45 об.%
костномозговая
проба - отриц.
рентген грудной
клетки - норма
Возможный диагноз: первичная или вто-
ричная злокачественная анемия.
Результат предыдущих анализов: гемог-
лобин 86 об.%. Вторичная анемия мало-
вероятна. Язвы, геморрагия, геморрои-
дальные кровотечения в анамнезе отсут-
ствуют. Вероятна первичная анемия в
сочетании с психическим потрясением.
Рекомендуется: бариевая клизма с по-
следующим рентгенологическим исследо-
ванием для исключения возможности
внутреннего кровотечения. По словам
отца, за последнее время несчастных
случаев не было. Также рекомендована
ежедневная терапия цианкобаламином
(см. приложение).
До получения результатов дальней-
ших исследований может быть выписан.
Лечащий врач: Г.М.Горби

14.

24 сентября в час ночи в палату к
Дэнни Глику зашла сиделка, выполнить
назначение врача. Хмурясь, она остано-
вилась в дверях.
Кровать была пуста.
Взгляд медсестры перескочил с
кровати на странно чахлый белый комок,
лежавший в изножье на полу.

181

- Дэнни? - сказала она и шагнула
к мальчику с мыслью: ему понадобилось
в туалет и не хватило сил, вот и все.
Сиделка осторожно перевернула
Дэнни.
До нее не сразу дошло, что маль-
чик мертв, и поначалу она подумала:
В12 помогает, он выглядит получше, не
то что когда его к нам привезли...
А потом она ощутила холодную
плоть запястья, отсутствие движения в
бледноголубой ажурной сетке вен под
своими пальцами - и кинулась в ордина-
торскую, доложить о смерти дежурному
врачу.

Глава пятая

Бен (II)

Двадцать пятого сентября Бен сно-
ва обедал у Нортонов. Был вечер чет-
верга, кормили традиционно, сосисками
с бобами. Сосиски Билл Нортон жарил на
жаровне во дворе, а у Энн с девяти ут-
ра тихонько кипела в патоке фасоль.
Поев под открытым небом, они всей чет-
веркой сели покурить, обмениваясь об-
рывочными фразами насчет шансов Босто-
на взять приз.
Атмосфера неуловимо изменилась:
все еще было достаточно приятно даже с
короткими рукавами, но добавилось что-
то сродни яркому мерцанию льдинок.
Осень, почти не таясь, ждала в кули-

182

сах. Листья большого старого клена пе-
ред пансионом Евы уже тронул багрянец.
В отношениях Бена с Нортонами все
оставалось по-прежнему. Приязнь Сьюзан
к нему была открытой, отчетливой и ес-
тественной. Бену девушка тоже очень
нравилась, а в Билле он чувствовал
постоянно нарастающую симпатию. Однако
эту симпатию держало во временном без-
действии подсознательное табу, под
влияние которого попадают все отцы в
присутствии мужчин, интересующихся не
столько ими самими, сколько их дочерь-
ми. Если вам по душе другой мужик и вы
этого не скрываете, то вы общаетесь
свободно, за пивом обсуждаете дамский
пол и разливаетесь соловьем насчет по-
литики. Но как бы глубока ни была ваша
симпатия, невозможно полностью рас-
крыться перед человеком, у которого
между ног болтается то, что в потенци-
але лишит невинности вашу дочь. Бен
рассуждал так: после свадьбы возможное
превращается в действительное, а разве
можно до конца подружиться с челове-
ком, который ночь за ночью трахает ва-
шу дочь? Возможно, здесь даже содержа-
лась мораль, однако Бен в этом сомне-
вался.
Энн Нортон продолжала относиться
к нему с прохладцей. Сьюзан накануне
вечером немного рассказала ему о ситу-
ации с Флойдом Тиббитсом, о предполо-
жениях матери, что таким образом проб-
лема зятя решилась аккуратно и удов-
летворительно. Флойд был величиной из-
вестной. С другой стороны, Бен Мирс
приехал ниоткуда и мог так же быстро
исчезнуть обратно в никуда, унося в

183

кармане сердце дочери миссис Нортон.
Творческим особям мужского пола Энн не
доверяла с инстинктивной неприязнью
жительницы небольшого городка (какую
мигом распознал бы Эдвард Арлингтон
Робинсон или Шервуд Андерсон). Бен
подозревал, что миссис Нортон глубоко
усвоила максиму: если не педик - то
бык-производитель, а иногда - убийца,
самоубийца или маньяк, имеющий обыкно-
вение отсылать молоденьким девушкам
свое левое ухо в пакетике. Участие Бе-
на в поисках Ральфи Глика, похоже, не
успокоило ее подозрения, а скорее уси-
лило их, и он считал, что расположить
к себе Энн - дело невозможное. Он га-
дал: знает она о визите Паркинса Джил-
леспи к нему домой, или нет. Бен лени-
во пережевывал эти мысли, и тут Энн
сказала:
- Этот мальчик Гликов... какой
ужас.
- Ральфи? Да,- согласился Бен.
- Нет, старший. Он умер.
Бен вздрогнул.
- Кто? Дэнни?
- Умер вчера рано утром.- Каза-
лось, миссис Нортон удивлена, что муж-
чины не в курсе. В городе только об
этом и болтали.
- Я слышала, как про это говорили
у Милта,- сказала Сьюзан. Ее рука наш-
ла под столом руку Бена, и он с готов-
ностью забрал ее пальцы в свои.- Как
Глики это приняли?
- Так же, как приняла бы я,- про-
сто ответила Энн.- С ума сходят.
"Еще бы," - подумал Бен. Десять
дней назад их жизнь совершала обычный

184

упорядоченный круг, а сейчас семейная
ячейка оказалась раздавленной в куски.
При этой мысли молодого человека про-
брала болезненная дрожь.
- Как по-вашему, объявится второй
мальчик Гликов живым? - спросил Билл у
Бена.
- Нет,- сказал Бен.- Думаю, его
тоже нет в живых.
- Прямо как в Хаустоне два года
назад,- сказала Сьюзан.- Я просто на-
деюсь, что, если Ральфи мертв, его не
найдут. Тот, кто способен так обойтись
с маленьким беззащитным мальчиком...
- По-моему, полиция ищет,- отоз-
вался Бен.- Вылавливают тех, про кого
уже известно, что они привлекались за
половые преступления, и беседуют с ни-
ми.
- Когда они разыщут этого типа,
они должны подвесить его за большие
пальцы,- заявил Билл Нортон.- Бен,
бадминтон?..
Бен встал.
- Нет, спасибо. Слишком похоже на
игру в солитер, где я за дурака. Спа-
сибо, все было очень вкусно. Сегодня
вечером мне надо поработать.
Энн Нортон подняла бровь, но про-
молчала.
Билл поднялся.
- Как подвигается новая книжка?
- Хорошо,- коротко ответил Бен.-
Сьюзан, не хочешь пройтись со мной
вниз по холму и выпить содовой у Спен-
сера?
- Ой, не знаю,- быстро встряла
Энн.- После Ральфи Глика и всего про-

185

чего я бы чувствовала себя лучше, если
бы...
- Мам, я уже большая девочка,-
перебила Сьюзан.- И по всей Брок-Хилл
висят фонари.
- Разумеется, я провожу тебя об-
ратно,- сказал Бен почти формально.
"Седан" он оставил у Евиного пансио-
на - ранний вечер был слишком хорош,
чтобы ехать на машине.
- С ними все будет тип-топ,- ска-
зал Билл.- Ты, мать, слишком много
беспокоишься.
- Ох, наверное, так. Молодежь
всегда знает лучше, правда? - она тон-
ко улыбнулась.
- Только пиджак прихвачу,- про-
мурлыкала Сьюзан Бену и пошла по до-
рожке к дому. Когда она поднималась по
ступенькам, доходившая ей до бедер
красная переливчатая юбка сильно от-
крыла ноги. Бен следил за Сьюзан, по-
нимая, что Энн наблюдает, как он смот-
рит. Ее муж затаптывал угли.
- Сколько вы собираетесь пробыть
в Уделе, Бен? - спросила Энн с вежли-
вым интересом.
- Пока книга не напишется - точ-
но,- ответил он.- А потом? Не могу
сказать. По утрам тут красиво и воз-
дух, как вдохнешь, такой вкусный...- Он
улыбнулся ей в глаза.- Могу остаться и
подольше.
Она улыбнулась в ответ.
- Зимой тут делается холодно,
Бен. Страшно холодно.
Потом по ступенькам спустилась
Сьюзан в наброшенном на плечи легком
жакетике.

186

- Готов? Я буду шоколад. Держись,
фигура!
- Переживет твоя фигура,- сказал
Бен и повернулся к мистеру и миссис
Нортон.- Еще раз спасибо.
- Всегда рады,- откликнулся
Билл.- Хотите, так приходите завтра
вечерком с упаковкой пива. Посмеемся
над этим проклятым Ястремским.
- Это было бы забавно,- ответил
Бен,- но что мы станем делать после
второй подачи?
Билл от души расхохотался, и его
смех несся им вслед, пока они не свер-
нули за угол.

- Честно говоря, я не хочу идти к
Спенсеру,- сказала Сьюзан, когда они
спускались с холма.- Пойдем лучше в
парк.
- Как насчет грабителей, дамоч-
ка? - спросил он, изображая для нее
выговор Бронкса.
- В Уделе все грабители должны
быть дома к семи. Городское постанов-
ление. А сейчас восемь ноль три.
Пока они спускались по косогору,
стемнело, и их тени в свете уличных
фонарей то бледнели, то сгущались.
- Сговорчивые у вас грабители,-
сказал Бен.- И никто не ходит в парк
после того, как стемнеет?
- Иногда местные ребята заходят
пообжиматься, если не хватает денег на
кино,- ответила Сьюзан и подмигнула.-

187

Так если увидишь, что кто-то крадется
по кустам, гляди в другую сторону.
Они зашли в парк с западной сто-
роны, обращенной к муниципалитету.
Полный теней парк был чуточку призрач-
ным, среди еще не облетевших деревьев,
изгибаясь, убегали прочь цементные до-
рожки, а обмелевший пруд невозмутимо
поблескивал, отражая свет уличных фо-
нарей. Если тут кто-то и был, Бен их
не видел.
Они обошли Военный мемориал с
длинным перечнем имен, самые старые из
которых относились к Революционной
войне, а самые последние - к Вьетнаму,
но высечены были под войной 1812 года.
Самый недавний конфликт вписал туда
шесть здешних городских фамилий - но-
вые прорези на латуни блестели, как
свежие раны. Бен подумал: этот город
называется неправильно. Надо было на-
звать его Время. И, словно действие
естественным образом произросло из
мысли, оглянулся через плечо на дом
Марстена, но тот загораживало
массивное здание муниципалитета.
Сьюзан заметила, куда глядит Бен,
и это заставило ее нахмуриться. Они
расстелили на траве свои пиджаки, усе-
лись (садовые скамейки были без обсуж-
дения с презрением отвергнуты), и Сью-
зан сказала:
- Мама говорила, Паркинс тебя
проверял. Деньги на школьное молоко,
конечно же, украл новичок... так?
- Вот уж кто личность так лич-
ность,- заметил Бен.
- Собственно говоря, мама уже су-
дила тебя и признала виновным.- Это

188

было сказано легко, но легкость дрог-
нула и пропустила нечто серьезное.
- Твоя мама не очень-то меня жа-
лует, а?
- Да,- ответила Сьюзан, взяв его
за руку.- Случай нелюбви с первого
взгляда. Такая жалость!
- Ничего,- сказал он.- Все равно,
пять сотен я выбил.
- Папа? - девушка улыбнулась.-
Просто папа узнает класс, когда видит.
Улыбка растаяла.
- Бен, о чем новая книга?
- Трудно сказать,- он скинул бо-
тинки и зарылся ногами в росистую тра-
ву.
- Меняем тему?
- Нет, могу тебе рассказать. Ни-
чего не имею против.- К своему удивле-
нию, Бен обнаружил, что так оно и
есть. О незавершенных работах он всег-
да думал, как о детях - о слабых де-
тях, которых следует защищать и обере-
гать. Излишек болтовни их губит. Ми-
ранде Бен отказывался хоть словом об-
молвиться о "Дочери Конвея", хотя жена
изводилась от любопытства. Но Сьюзан -
другое дело. С Мирандой рассказ всегда
оборачивался неким направленным прощу-
пыванием, а ее вопросы больше напоми-
нали допрос.- Просто дай подумать, как
лучше свести все вместе.
- А можешь поцеловать меня, пока
будешь думать? - спросила Сьюзан и
прилегла на траву. Бен волей-неволей
осознал, как коротка ее юбка - она ма-
ло что прикрывала.

189

- Думаю, это может помешать про-
цессу размышлений,- мягко заметил он.-
Давай посмотрим.
Он наклонился и поцеловал Сьюзан,
легонько положив руку ей на талию. Де-
вушка решительно встретила его губы, а
руку накрыла обеими ладонями. Через
секунду Бен в первый раз почувствовал
язык девушки и встретил его своим. Она
подвинулась, чтобы полнее ответить на
поцелуй, и тихий шелест ситцевой юбки
показался громким, буквально сводящим
с ума. Рука Бена скользнула выше, Сью-
зан выгнулась, и в ладонь молодому че-
ловеку легла грудь, полная и мягкая.
Во второй раз после их встречи Бен
ощутил, что ему шестнадцать - шестнад-
цать, голова идет кругом, а впереди в
шесть полос шириной открывается путь
ко всему, и в поле зрения никаких пре-
пятствий для путешествия.
- Бен?
- Да?
- Хочешь, займемся любовью?
- Да,- сказал он.- Хочу.
- Здесь, на траве,- сказала Сью-
зан.
- Да.
В темноте Сьюзан посмотрела на
него снизу вверх широко раскрытыми
глазами. И сказала:
- Сделай так, чтобы было хорошо.
- Постараюсь.
- Не спеши,- сказала она.- Не
спеши. Не торопись. Так...
Во мраке они превратились в тени.
- Вот,- сказал он.- О, Сьюзан.

190

Они гуляли. Бесцельно побродив по
парку, они с более определенными наме-
рениями двинулись в сторону Брок-
стрит.
- Жалеешь? - спросил Бен.
Сьюзан подняла на него глаза и
ответила улыбкой, в которой не было и
тени наигранности.
- Нет. Я рада.
- Хорошо.
Они шагали молча, держась за ру-
ки.
- А книга? - спросила Сьюзан.-
Перед тем, как нас так мило прервали,
ты собирался рассказать мне о ней.
- Книга эта про дом Марстена,-
медленно проговорил Бен.- Быть может,
она еще не начала свое существование...
Я думал, что напишу про этот город.
Но, может, я просто сам себя дурачил.
Понимаешь, я узнавал про Хьюби Марсте-
на. Он был гангстером. Транспортная
компания служила всего-навсего ширмой.
Она недоуменно взглянула на него.
- Как ты это выяснил?
- Кое-что в бостонской полиции, а
еще больше от женщины по имени Минелла
Кори - сестры Берди Марстен. Ей сейчас
семьдесят девять и она не в состоянии
вспомнить, что ела на завтрак, но хра-
нит в памяти абсолютно все, случившее-
ся до сорокового года.
- И она рассказала тебе...
- Столько, сколько знала. Она - в
нью-хэмпширском доме престарелых, и,
думаю, уже много лет никто не тратил
время на то, чтобы выслушать ее. Я

191

спросил: Хьюби Марстен действительно
подвизался наемным убийцей в окрест-
ностях Бостона - полиция уверена, что
да - и она кивнула. "Сколько?" - спро-
сил я. Она подняла руки к глазам, рас-
топырила пальцы, помахала из стороны в
сторону и сказала: "Сколько раз? Мо-
жешь сосчитать?"
- О Господи.
- В 1927 году Хьюберт Марстен
причинил бостонской организации очень
сильное беспокойство,- продолжал Бен.-
Его дважды забирали для допроса - один
раз городская полиция и один раз -
мэлденская. В Бостоне его замели за
убийство кого-то из своих, но через
два часа он уже был на улице. В Мэлде-
не дело касалось вовсе не работы. Речь
шла об убийстве одиннадцатилетнего
мальчика. Ребенка выпотрошили.
- Бен,- сказала она болезненным
тоном.
- Из этой передряги Марстена вы-
тащили его наниматели - мне кажется,
он знал, где похоронили пару-тройку
трупов,- но в Бостоне для него все бы-
ло кончено. Он тихо перебрался в Сали-
мов Удел - такой себе ушедший от дел
служащий транспортной компании, кото-
рый раз в месяц получает чек. Из дому
он выходил редко - по крайней мере, мы
мало об этом знаем.
- То есть?
- Я много времени провел в библи-
отеке, просматривая старые "Леджеры" с
двадцать восьмого по тридцать девятый
год. За этот период исчезло четверо
детей. Не так уж необычно для сельской
местности - дети могут заблудиться и,

192

случается, гибнут от воздействия внеш-
них факторов. Иногда ребят засыпает
оползнями в галечных карьерах. Непри-
ятно, но бывает.
- Но по-твоему дело в другом.
- Я не знаю. Но зато очень хорошо
знаю, что ни одного из этих четверых
так и не нашли. Ни тебе охотников, ко-
торые бы в сорок пятом наткнулись на
скелет, ни строителей, выкопавших ос-
тов, когда вынимали гравий для цемен-
та. Хьюби с Берди прожили в этом доме
одиннадцать лет, а дети пропали - все,
больше никто ничего не знает. Но я все
думаю про того мэлденского парнишку. И
думаю много. Знаешь "Привидения в
Хилл-Хаус" Ширли Джексон?
- Да.
Бен негромко процитировал:
- "А то, что бродило там, бродило
в одиночестве". Ты спросила, о чем моя
книга. В сущности, она о возвратности
сил зла.
Сьюзан положила ладонь ему на ру-
ку.
- Ты же не думаешь, что Ральфи
Глика...
- Проглотил мстительный дух Хью-
берта Марстена, который раз в три го-
да, в полнолуние, возвращается к жиз-
ни?
- Что-то в этом роде.
- Если хочешь, чтобы тебя разуве-
рили, то вопрос не по адресу. Не забы-
вай, я - тот пацан, который отворил
дверь в спальню на втором этаже и уви-
дел, как Хьюби свисает с балки.
- Это не ответ.

193

- Нет. Прежде, чем я скажу тебе,
что действительно думаю, позволь доба-
вить еще вот что. Это я услышал от Ми-
неллы Кори. Она сказала: на свете есть
дурные люди - истинно дурные. Иногда
мы слышим про них, но чаще они делают
свое дело в полном мраке. По словам
Минеллы, проклятием ее жизни было уз-
нать двух таких людей. Одним был
Адольф Гитлер. Вторым - ее шурин, Хью-
берт Марстен.- Бен помолчал.- Она ска-
зала, что в тот день, когда Хьюби за-
стрелил ее сестру, сама она находилась
за триста миль отсюда, в Кейп-Код. Тем
летом она нанялась экономкой в богатую
семью. Минелла нарезала салат в боль-
шую деревянную миску. Часы показывали
четверть третьего. Внезапно Минеллу
охватила боль. Говорит, "как молнией
ударило". Боль пронзила голову, и Ми-
нелла услышала ружейный выстрел. Она
утверждает, что повалилась на пол, а
поднялась (она была в доме одна) через
двадцать минут. Посмотрев в деревянную
салатницу, Минелла громко закричала -
ей показалось, что миска полна крови.
- Господи,- пробормотала Сьюзан.
- Через секунду все пришло в нор-
му. Никакой головной боли, а в салат-
нице - только салат. Но Минелла гово-
рит, что поняла - она поняла: сестра
погибла, убита выстрелом из ружья.
- Эту ее историю ничем нельзя до-
казать?
- Нет, нельзя. Но Минелла - не
какая-нибудь изворотливая лгунья. Это
старуха, у которой ума не осталось да-
же на то, чтобы врать. Собственно,
этот аспект меня не беспокоит. Во вся-

194

ком случае, не сильно. Сейчас доста-
точно много данных, над которыми здра-
вомыслящий человек смеется - за счет
самого себя. В то, что Берди с помощью
некоего психического телеграфа переда-
ла факт своей смерти на триста миль,
мне и вполовину не так трудно пове-
рить, как в лик зла - действительно
чудовищный лик, который, как мне иног-
да думается, проглядывает сквозь очер-
тания этого дома. Ты спросила, что я
думаю. Отвечу. Я думаю, что людям от-
носительно легко смириться с такими
вещами, как телепатия или предчув-
ствия, поскольку их готовность пове-
рить ничего им не стоит. Она не лишает
их сна. Но мысль о том, что сотворен-
ное человеком зло живет и после его
смерти, тревожит гораздо сильнее.
Бен взглянул на дом Марстена и
медленно продолжил:
- Думаю, этот дом может оказаться
памятником, который Хьюберт Марстен
воздвиг злу, чем-то вроде психического
резонатора. Если хочешь, сверхъестест-
венным маяком. Стоит тут все эти годы
и, может быть, хранит в своих разруша-
ющихся костях концентрированное зло
Хьюби.
- А теперь его опять заняли.
- И снова исчезновение.- Бен по-
вернулся к Сьюзан и взял запрокинутое
лицо девушки в ладони.- Видишь ли,
возвращаясь сюда, я никак не рассчиты-
вал на такое. Я думал, что дом, может
быть, снесли, но мне и в самых дичай-
ших снах не снилось, что его кто-то
купил. Я видел, как снимаю его и... ох,
не знаю. Может быть, смотрю в лицо со-

195

бственным ужасу и злу. Или играю в из-
гоняющего привидения: "именем всех
святых, Хьюби, изыди!" Или, может,
просто окунаюсь в атмосферу дома и пи-
шу книгу достаточно страшную для того,
чтобы сделать на ней миллион долларов.
Но все равно - я чувствовал себя
хозяином положения, вот в чем разница.
Я больше не был девятилетним пацаном,
готовым с визгом убежать от картинок
из волшебного фонаря - картинок, исхо-
дящих, может быть, из его собственного
сознания. Но сейчас...
- Что сейчас, Бен?
- Сейчас этот дом занят! - взор-
вался он и ударил кулаком по ладони.-
Я не управляю ситуацией! Исчез малень-
кий мальчик, и я не знаю, что думать.
Возможно, исчезновение никак не связа-
но с этим домом, но... я в это не верю.
Последние слова он произнес мед-
ленно и раздельно.
- Привидения? Духи?
- Не обязательно. Может быть, ка-
кой-нибудь безобидный человек, восхи-
щавшийся этим домом в детстве, купил
его и стал... одержимым.
- Ты что-то знаешь о...- встрево-
женно начала Сьюзан.
- Новом жильце? Нет. Только дога-
дываюсь. Но если дело в доме, я больше
склоняюсь к одержимости.
- А не к чему?
Бен ответил просто:
- Может быть, дом вызвал еще од-
ного дурного человека.

196

Энн Нортон следила за ними из ок-
на. Чуть раньше она позвонила в апте-
ку. "Нет," - сказала мисс Кугэн и в ее
голосе прозвучало что-то вроде ликова-
ния.- "Здесь их не было. Не заходили."
Где ты была, Сьюзан? Ох, где ты была?
Уголки ее рта дернулись книзу в беспо-
мощной злой гримасе. Уходи, Бен Мирс.
Уходи и оставь ее в покое.
5.

Покинув его объятия, Сьюзан ска-
зала:
- Сделай для меня одну очень важ-
ную вещь, Бен.
- Все, что смогу.
- Не говори о таких вещах больше
ни с кем в городе. Ни с кем.
Он невесело улыбнулся.
- Не волнуйся, меня не заботит,
как бы заставить людей думать, что у
меня не все дома.
- Ты запираешь свою комнату в
пансионе?
- Нет.
- Я бы начала запирать.- Она от-
кровенно взглянула на Бена.- Ты должен
думать о себе, как о подозреваемом.
- С тобой тоже?
- Да... вот только я тебя люблю.
А потом Бен остался один. Сьюзан
заспешила по подъездной дороге, а он
остался глядеть ей вслед, потрясенный
всем, что наговорил, а еще сильнее -
четырьмя или пятью заключительными
словами девушки.

197

Вернувшись к Еве в пансион, Бен
обнаружил, что не может ни работать,
ни спать. И для первого, и для второго
он был слишком взбудоражен. Поэтому
Бен прогрел мотор ситроена и после се-
кундного колебания поехал в сторону
кафе Делла.
Там оказалось полно народу, наку-
рено и шумно. Музыканты, взятая на ис-
пытательный срок кантри-вестерн-группа
под названием "Рейнджеры", играли ва-
риацию на тему "Так далеко ты прежде
не бывал", громкостью восполняя нех-
ватку мастерства. На полу по спирали
вращались примерно сорок парочек, поч-
ти все - в джинсах. Бен с легким изум-
лением припомнил строчку Эдварда Олби
насчет обезьяньих сосков.
Табуретки перед стойкой оседали -
и из-за конструкции, и под тяжестью
фабричных рабочих, которые пили пиво
из одинаковых стаканов и были обуты в
почти одинаковые рабочие башмаки на
резиновом ходу, с сыромятными шнурка-
ми.
Между столиками и кабинками сно-
вали две или три официантки с пышно
взбитыми прическами и вышитыми на бе-
лых блузках золотой ниткой именами
(Джеки, Тони, Ширли). Делл разливал
пиво за стойкой, а в дальнем ее конце
похожий на ястреба мужчина с набриоли-
ненными, зачесанными назад волосами,
смешивал коктейли. Он отмерял спиртное
в рюмки, сливал в серебряный шейкер,
добавлял то, что положено, а лицо ос-
тавалось абсолютно пустым.

198

Бен двинулся к стойке, огибая
танцплощадку по краю, и тут кто-то по-
звал:
- Бен! Слышь, приятель! Здорово,
корешок!
Бен огляделся и за столиком непо-
далеку от стойки увидел Проныру Крей-
га, сидевшего перед полупустым стака-
ном.
- Привет, Проныра,- отозвался
Бен, усаживаясь. При виде знакомого
лица ему полегчало, и потом, Проныра
ему нравился.
- Решил маленько пожить ночной
жизнью, а, корешок? - Проныра улыбнул-
ся и хлопнул Бена по плечу. Бен поду-
мал, что тот, должно быть, получил
деньги, потому что уже само дыхание
Проныры прославило бы "Милуоки".
- Ага,- ответил он. Он вытащил
доллар и положил на стол, испещренный
круглыми отпечатками множества пивных
стаканов, которые там перебывали.- Как
жизнь?
- Просто отлично. Что думаешь про
этих новых лабухов? Классно, а?
- Порядок,- сказал Бен.- Ну-ка,
прикончите эту штуку, пока она не вы-
дохлась. Я ставлю.
- Весь вечер ждал, чтоб кто-ни-
будь сказал это! Джеки! - заорал
Крейг.- Неси моему корешу кувшин! Буд-
вейзера!
Джеки принесла кувшин на подносе,
где в беспорядке валялась мокрая от
пива мелочь, и сняла его на столик,
отчего на правой руке вздулись мускулы
под стать премированному борцу. Она

199

взглянула на доллар так, словно это
был таракан какой-то новой породы.
- С вас бак со"ок,- сообщила она.
Бен выложил еще одну бумажку. Де-
вушка взяла обе, выудила из разнооб-
разных луж на подносе шестьдесят цен-
тов и сказала:
- Проны"а Крейг, когда ты так во-
пишь, ты похож на петуха, кото"ому
сво"ачивают шею.
- Лапуля, ты чудо,- отозвался
Проныра.- Это Бен Мирс. Книжки пишет.
- Будем знакомы,- сказала Джеки и
исчезла в полумраке.
Бен налил себе стакан пива. Про-
ныра последовал его примеру, професси-
онально наполнив стакан до краев. Пена
нависла над ними, грозя перелиться - и
осела обратно.
- Твое здоровье, корешок!
Бен отсалютовал стаканом и выпил.
- Ну и как твоя писанина?
- Отлично, Проныра.
- Видел, как ты крутился с малыш-
кой Нортон. Она настоящий персик, ина-
че не скажешь. Тут ты лучше выбрать не
мог.
- Да, она...
- Мэтт! - завопил Проныра, напу-
гав Бена до того, что он чуть не выро-
нил стакан." Господи,- подумал Бен,-
он правда похож на петуха, прощающего-
ся с этим светом."
- Мэтт Бэрк! - Проныра бешено за-
махал, и седой мужчина поднял в знак
приветствия руку, начиная пробиваться
сквозь толпу.- Вот мужик, с которым
тебе надо свести знакомство,- сказал

200

Проныра Бену.- Мэтт Бэрк - головастый
сукин сын.
Приближающийся к ним мужчина выг-
лядел лет на шестьдесят. Он был высо-
кого роста, в чистой, расстегнутой у
ворота фланелевой рубашке, а волосы,
такие же белые, как у Проныры, были
подстрижены армейским ежиком.
- Привет, Проныра,- сказал он.
- Как жизнь, корешок? - спросил
Крейг.- Хочу, чтоб ты познакомился с
парнем, который живет у Евы. Бен Мирс.
Книжки пишет, вон как. Чудный парень.-
Он взглянул на Бена.- Мы с Мэттом рос-
ли вместе, только он получил образова-
ние, а я хрен с маслом.- Проныра хи-
хикнул.
Бен поднялся и от души потряс
сложенные щепотью пальцы Мэтта Бэрка.
- Как дела?
- Спасибо, отлично. Читал одну из
ваших книжек, мистер Мирс. "Воздушный
танец".
- Пожалуйста, зовите меня Бен.
Надеюсь, книга вам понравилась.
- Мне она явно понравилась гораз-
до больше, чем критикам,- отозвался
Мэтт, усаживаясь.- Думаю, со временем
к ней придет успех. Как жизнь, Проны-
ра?
- Бьет ключом,- ответил тот.-
Бьет ключом, как всегда. Джеки! - за-
вопил он.- Тащи Мэтту стакан!
- Подождешь минутку, пердун ста-
рый! - заорала Джеки в ответ, отчего
за ближайшими столиками рассмеялись.
- Прелесть что за деваха,- заме-
тил Проныра.- Дочка Морин Толбот.

201

- Да,- согласился Мэтт.- Джеки у
меня училась. Выпуск семьдесят первого
года. А мать - пятьдесят первого.
- Мэтт учит английскому в средней
школе,- сообщил Проныра Бену.- Вам бу-
дет о чем поговорить, еще как.
- А я помню девушку по имени Мо-
рин Толбот,- сказал Бен.- Она приходи-
ла к моей тетке и забирала стиранное
белье, а возвращала все сложенным в
плетеную корзинку. Без одной ручки.
- Так вы из Удела, Бен? - спросил
Мэтт.
- Мальчишкой я жил тут некоторое
время у своей тетки Синтии.
- У Синди Стоуэнс?
- Да.
Пришла Джеки с чистым стаканом, и
Мэтт налил себе пива.
- Ну, значит, мир и впрямь тесен.
Когда я первый год преподавал в Сали-
мовом Уделе, ваша тетя была в выпуск-
ном классе. Как она поживает, хорошо?
- Она в семьдесят втором умерла.
- Простите.
- Она перешла в мир иной очень
легко,- ответил Бен и снова наполнил
стакан. Музыканты отыграли и гуськом
потянулись к стойке. Шум болтовни едва
заметно притих.
- Вы вернулись в Иерусалимов Удел
написать про нас книгу? - спросил
Мэтт.
В голове у Бена раздался преду-
предительный звонок.
- Наверное в каком-то отношении,-
отозвался он.
- Для биографа этот городок мог
оказаться и хуже. "Воздушный танец"

202

вышел отличной книжкой. Думаю, в нашем
городке могла бы сложиться еще одна
превосходная книга. Когда-то мне каза-
лось, что я сам смогу ее написать.
- А почему не написали?
Мэтт улыбнулся - в легкой улыбке
не было и следа горечи, злобы или ци-
низма:
- Не хватило одного жизненно важ-
ного ингредиента: таланта.
- Не верьте, не верьте,- вмешался
Проныра, сливая в стакан опивки из
кувшина.- У старины Мэтта таланта ва-
гон и маленькая тележка. Учить в шко-
ле - работа что надо. Школьных учите-
лей никто не ценит, но они...- Он покач-
нулся на стуле в поисках завершения.
Его очень сильно развезло.- Соль зем-
ли,- закончил он, набрал полный рот
пива, скривился и встал.- Пардон... схо-
жу отлить.
Он убрел прочь, натыкаясь на лю-
дей и громко окликая их по именам.
Те, нетерпеливо или добродушно
приветствуя Проныру, пропускали его, и
наблюдать за его продвижением к муж-
скому туалету было все равно что наб-
людать за пинболльным шариком, кото-
рый, подпрыгивая, мчится вниз, к под-
кидывающим его шпенькам.
- Вот вам крушение отличного че-
ловека,- сказал Мэтт и поднял палец.
Почти немедленно появилась официантка.
Она обратилась к нему "мистер Бэрк".
Девушка казалась слегка скандализован-
ной тем, что ее давнишний преподава-
тель классического английского сидит
тут и поддает с субъектами вроде Про-
ныры. Когда она повернула прочь, чтобы

203

принести еще один кувшин, Бен подумал,
что вид у Мэтта несколько смущенный.
- Мне Проныра нравится,- сказал
Бен.- У меня возникло такое чувство,
что когда-то в нем много чего было.
Что с ним случилось?
- О, тут рассказывать нечего,-
ответил Мэтт.- Бутылка одолела. Одоле-
вала-одолевала, с каждым годом - чуть
сильнее, а теперь прибрала целиком. Во
время Второй мировой он за Анизо полу-
чил Серебряную звезду. Циник бы счел,
что, погибни Проныра, его жизнь имела
бы больший смысл.
- Я не циник,- сказал Бен.- Мне
он все равно нравится. Но, думаю, бу-
дет лучше, если сегодня вечером я под-
везу его домой.
- Было бы прекрасно, если бы вы
это сделали. Я теперь хожу сюда послу-
шать музыку. Люблю громкую музыку, а с
тех пор, как слух начал сдавать -
больше, чем когда-либо. Вас, как я по-
нимаю, интересует дом Марстена. Ваша
книга о нем?
Бен подскочил.
- Кто сказал?
Мэтт улыбнулся.
- Как это в старой песенке у Мар-
тина Гэя? "Мне нашептало виноградное
вино". Ароматная яркая идиома, хотя,
если подумать, образ немного нечеткий.
Возникает такая картина: склонив ухо к
"Конкорду" или "Токаю", стоит человек
и внимает. Я говорю бессвязно? Нынче я
частенько говорю бессвязно, перескаки-
ваю с одного на другое, но редко пыта-
юсь справиться с этим. Откуда я узнал?
Джентльмены из прессы называют это

204

"информированными источниками"... со-
бственно говоря, от Лоретты Старчер.
Она - библиотекарь в местном оплоте
литературы. Вы несколько раз заходили
просмотреть в камберлендском "Леджере"
статьи, касающиеся старинного сканда-
ла, а еще брали у нее два публицисти-
ческих сборника на криминальные темы,
где были очерки о нем. Кстати, Лаберт
написал неплохо - он в сорок шестом
приезжал в Удел и сам проводил рассле-
дование. Но вот опус Сноу - просто
словесный мусор.
- Знаю,- машинально отозвался
Бен.
Официантка поставила на столик
новый кувшин с пивом, и перед Беном
внезапно возникла картина, от которой
стало неуютно: вот, мелькая то здесь,
то там среди бурых водорослей и планк-
тона привольно и незаметно (по его
мнению) плавает рыбка. А отодвинься
подальше и взгляни - фокус вот в чем:
плавает она в аквариуме с золотыми
рыбками.
Мэтт расплатился с официанткой и
сказал:
- Там, наверху, случилась омерзи-
тельная вещь. И вдобавок застряла в
сознании города. Конечно же, байки о
мерзостях и убийствах всегда с рабским
наслаждением передаются из поколения в
поколение... а ученики при всем при том
стонут и жалуются, оказавшись перед
изучением трудов Джорджа Вашингтона
Карвера или Джонаса Солка. Но, думаю,
дело не только в этом. Может быть, де-
ло в географической аномалии.

205

- Да,- сказал Бен, заводясь про-
тив собственной воли. Учитель только
что высказал идею, которая таилась под
поверхностью сознания Бена с того са-
мого дня, как он вернулся в город...
возможно, и до того.- Он стоит на хол-
ме, глядя на поселок сверху вниз как...
ну, как мрачный идол, что ли.- Бен из-
дал смешок, чтобы замечание прозвучало
банально: ему казалось, что, неосмот-
рительно высказав такое глубинное ощу-
щение, он, должно быть, открывает это-
му незнакомцу окошко в свою душу. Вне-
запное и пристальное рассмотрение Мэт-
том его персоны тоже не улучшало само-
чувствия.
- Вот он, талант,- сказал учи-
тель.
- Простите?
- Вы очень точно выразились. Поч-
ти пятьдесят лет дом Марстена взирает
на нас сверху - на наши мелкие грешки,
провинности, обманы. Как идол.
- Может быть, он видел и хоро-
шее,- предположил Бен.
- В маленьких городках, где все
ведут сидячий образ жизни, хорошего
мало. Главным образом, равнодушие,
приправляемое время от времени нечаян-
ным, бессмысленным или, хуже того, со-
знательным злом. По-моему, Томас Вульф
написал об этом примерно фунтов семь
сочинений.
- Я думал, цинизм - не ваша сти-
хия.
- Это ваши слова, а не мои.- Мэтт
улыбнулся и отхлебнул пива. Музыканты,
великолепные в своих красных рубахах,
блестящих жилетках и шейных платках,

206

уходили от стойки. Солист взял гитару
и начал перебирать струны.- Все равно,
на мой вопрос вы так и не ответили.
Ваша новая книга - о доме Марстена?
- В некотором смысле, полагаю,
да.
- Я выспрашиваю. Извините.
- Ничего,- ответил Бен, думая про
Сьюзан и чувствуя себя неуютно.- Инте-
ресно, куда запропастился Проныра? Он
ушел черт знает как давно.
- Можно мне, полагаясь на наше
краткое знакомство, попросить о до-
вольно большом одолжении? Если вы от-
кажетесь, это будет более чем понятно.
- Конечно, просите.
- У меня есть литературный кру-
жок,- объяснил Мэтт.- Дети умные, в
основном одиннадцатый и двенадцатый
класс. И я хотел бы показать им чело-
века, который зарабатывает на жизнь
словами. Кого-то, кто... как бы выра-
зиться?.. взял слово и облек его в
плоть.
- Буду более чем счастлив,- отве-
тил Бен, чувствуя себя нелепо польщен-
ным.- Длинные у вас уроки?
- Пятьдесят минут.
- Ну, мне кажется, за такое время
я не сумею слишком наскучить им.
- Да? А мне, по-моему, это отлич-
но удается,- заметил Мэтт.- Хотя я
уверен, что им вовсе не будет скучно.
Тогда на будущей неделе?
- Конечно. Назовите день и время.
- Вторник? Четвертый урок? Это с
одиннадцати до без десяти двенадцать.
Освистать вас не освищут, но, подозре-

207

ваю, урчания в животах наслушаетесь
вдоволь.
- Принесу ваты заткнуть уши.
Мэтт рассмеялся.
- Весьма польщен. Если вас устро-
ит, встретимся в учительской.
- Отлично. Вы...
- Мистер Бэрк? - это была Джеки,
женщина с могучими бицепсами.- Проныра
отрубился в мужском туалете. Как по-
вашему...
- А? Господи, конечно. Бен, вы...
- Само собой.
Они поднялись и пересекли комна-
ту. Музыканты снова заиграли - что-то
о ребятах из Маскоджи, которые до сих
пор уважают декана колледжа.
В туалете воняло прокисшей мочой
и хлоркой. Проныра подпирал стену меж-
ду двумя писсуарами, а приблизительно
в двух дюймах от его правого уха мо-
чился какой-то парень в армейской фор-
ме.
Рот Проныры был раскрыт, и Бен
подумал: каким же ужасно старым выгля-
дит Крейг - старым и опустошенным хо-
лодными безликими силами, начисто ли-
шенными всякого налета нежности. К не-
му вернулась реальность собственного
распада, приближающегося с каждым
днем - не впервые, но с потрясающей
неожиданностью. Жалость, подступившая
к горлу чистыми черными водами, отно-
силась в равной степени и к Проныре, и
к самому Бену.
- Так,- сказал Мэтт.- Сможете
подсунуть под него руку, когда этот
джентльмен закончит справлять нужду?

208

- Да,- ответил Бен. Он поглядел
на лениво отряхивающегося мужчину в
военной форме.- Поднажми, приятель,
можешь?
- Чего это? У него не горит.
Тем не менее он застегнул штаны и
отступил от писсуара, чтобы они могли
подойти.
Бен подсунул руку Проныре под
спину, зацепил ладонью подмышкой и
поднял. Ягодицы Бена на миг прикосну-
лись к кафельной стене, и он почув-
ствовал, как та вибрирует от музыки.
Полностью отключившийся Проныра под-
нялся тяжело и безвольно, как мешок.
Просунув голову под другую руку Крей-
га, Мэтт обхватил его за талию, и они
вынесли Проныру за дверь.
- Вон Проныра топает,- сказал
кто-то. Раздался смех.
- Делл должен гнать его в три
шеи,- проговорил Мэтт задыхающимся го-
лосом.- Знает же, чем это всегда кон-
чается.
Они прошли за двери, в фойе, а
потом дальше, на деревянную лесенку,
ведущую вниз к стоянке.
- Легче...- кряхтел Бен.- Не урони-
те.
Они спустились с крыльца. Вялые
ноги Проныры стукались о ступеньки,
как деревянные колоды.
- Ситроен... в последнем ряду.
Они перенесли Крейга туда. Прох-
лада воздуха теперь ощущалась острее -
завтра листва станет багряной. У Про-
ныры хрюкнуло глубоко в горле, а голо-
ва на стебле шеи слабо дернулась.

209

- Сумеете уложить его в постель,
когда вернетесь к Еве? - спросил Мэтт.
- Да, наверное.
- Хорошо. Глядите-ка, над дере-
вьями отлично виден конек крыши дома
Марстена.
Бен посмотрел. Мэтт был прав -
над темным горизонтом сосен выдавался
острый угол, заслоняющий обыденными
очертаниями людской постройки звезды
на краю видимого мира. Бен открыл пас-
сажирскую дверцу и сказал:
- Сюда. Давайте-ка его мне.
Приняв на себя всю тяжесть Проны-
ры, он аккуратно протиснул его на пас-
сажирское сиденье и закрыл дверцу. Го-
лова Проныры привалилась к окну, отче-
го стала казаться нелепо плоской.
- Во вторник, в одиннадцать?
- Я буду.
- Спасибо. И за помощь Проныре -
тоже спасибо.
Мэтт протянул руку. Бен пожал ее.
Бен сел в машину, завел ситроен и
взял курс обратно в город. Стоило нео-
новой вывеске придорожного кафе исчез-
нуть за деревьями, как дорога стала
пустынной и черной. Бен подумал: в
этот час по дорогам бродят привидения.
Позади, всхрапнув, застонал Про-
ныра, и Бен вздрогнул. Ситроен едва
заметно вильнул.
"Что это взбрело мне в голову?"
Вопрос остался без ответа.

210

Бен открыл боковое окошко так,
чтобы холодный ветер выплескивался по
дороге домой прямо на Проныру, и к то-
му времени, как они заехали на двор
Евы Миллер, Проныра отчасти пришел в
себя, но словно бы плавал в густом ту-
мане.
То и дело спотыкаясь, Бен отвел
его по ступеням черного крыльца на
кухню, тускло освещенную флюоресцент-
ной лампочкой плиты. Проныра застонал,
потом низким горловым голосом пробор-
мотал:
- Она дивная девка, Джек, а за-
мужние бабы - они знают... знают...
Из холла выделилась тень - Ева.
Из-за старого стеганого халата она ка-
залась огромной, закрученные на бигуди
волосы покрывал тонкий сетчатый шар-
фик. Ночной крем делал ее лицо бледным
и призрачным.
- Эд,- сказала она.- Ох, Эд. Ты
опять за свое, да?
При звуке ее голоса Проныра чуть
приоткрыл глаза и слабо улыбнулся.
- Опять, опять, опять,- квакнул
он.- Уж кому знать, как не тебе.
- Сможете отвести его наверх, в
комнату? - спросила Ева Бена.
- Да уж не надорвусь.
Он покрепче обхватил Проныру и
исхитрился протащить его наверх по
лестнице и по коридору до комнаты,
уложив там на постель. В тот же миг
признаки сознания исчезли, и Крейг
провалился в глубокий сон.
Бен минуту помедлил, оглядываясь.
Комната была чистой, почти стерильной,
вещи убраны с казарменной аккуратнос-

211

тью. Взявшись трудиться над башмаками
Проныры, он услышал за спиной голос
Евы Миллер:
- Не беспокойтесь, мистер Мирс.
Если хотите, идите наверх.
- Но его надо...
- Я раздену.- Ее лицо было се-
рьезным и полным степенной, сдержанной
печали.- Раздену, разотру спиртом и
утром помогу с похмельем. Было время,
мне частенько приходилось это делать.
- Ладно,- сказал Бен и, не огля-
дываясь, отправился наверх. У себя он
медленно разделся, подумал, что надо
бы принять душ и отказался от этой
идеи. Он забрался в постель и долго
лежал без сна, разглядывая потолок.

Глава шестая

УДЕЛ (II)

Осень и весна приходили в Иеруса-
лимов Удел с одинаковой внезапностью
тропических восходов и закатов. Демар-
кационная линия могла оказаться шири-
ной в один день. Но весна - не самое
прекрасное время года в Новой Англии:
она слишком короткая и робкая, ей
слишком мало нужно, чтобы обернуться
лютой и свирепой. Но даже и тогда в
апреле выпадают дни, которые хранятся
в памяти после того, как забудешь при-
косновения жены или ощущение беззубого
младенческого ротика у соска. Зато к
середине мая солнце поднимается из ут-

212

ренней дымки властным и могуществен-
ным, так что, остановившись в семь ут-
ра на верхней ступеньке своего крыльца
с пакетиком, в котором твой обед, по-
нимаешь: к восьми часам роса на траве
высохнет, а если по проселочной дороге
проедет машина, в воздухе на добрых
пять минут повиснет неподвижная пыль.
К часу дня третий этаж фабрики разо-
греется до 95 градусов и с плеч маслом
покатится пот, приклеивая рубаху к
спине все разрастающимся пятном - пря-
мо как в июле.
Но вот приходит осень, выкинув
пинком под зад коварное лето (что слу-
чается всякий раз, как сентябрь пере-
валит за середину) и поначалу гостит,
как хороший приятель, без которого ты
скучал. Устраивается она надолго - так
старинный друг, примостившись в твоем
любимом кресле, достал бы трубку, рас-
курил ее и заполнил послеобеденный час
рассказами, где побывал и что делал со
времени вашей последней встречи.
Осень остается на весь октябрь, а
в редкие годы - до ноября. Над головой
изо дня в день видна ясная, строгая
синева небес, по которой (всегда с за-
пада на восток) плывут спокойные белые
корабли облаков с серыми килями. Днем
поднимается неуемный ветер, он подго-
няет вас, когда вы шагаете по дороге и
под ногами хрустят невообразимо пест-
рые холмики опавших листьев. От этого
ветра возникает ноющая боль, но не в
костях, а где-то гораздо глубже. Воз-
можно, он затрагивает в человеческой
душе что-то древнее, некую струнку па-
мяти о кочевьях и переселениях, и та

213

твердит: в путь - или погибнешь... в
путь - или погибнешь... Ветер бьется в
дерево и стекло непроницаемых стен ва-
шего дома, передавая по стрехам свое
бесплотное волнение, так что рано или
поздно приходится оставить дела и вый-
ти посмотреть. А после обеда, ближе к
вечеру, можно выйти на крыльцо или
спуститься во двор и смотреть, как че-
рез пастбище Гриффена вверх на Школь-
ный холм мчатся тени от облаков -
свет, тьма, свет, тьма, словно боги
открывают и закрывают ставни. Можно
увидеть, как золотарник, самое живу-
чее, вредное и прекрасное растение но-
воанглийской флоры, клонится под вет-
ром подобно большому, погруженному в
молчание, молитвенному собранию. И,
если нет ни машин, ни самолетов, если
по лесам к западу от города не бродит
какой-нибудь дядюшка Джо, который ба-
бахает из ружья, стоит завопить фаза-
ну, если тишину нарушает лишь медлен-
ное биение вашего собственного сердца,
вы можете услышать и другой звук - го-
лос жизни, движущейся к финалу очеред-
ного витка и ожидающей первого снега,
чтобы завершить ритуал.

В тот год первый день осени (на-
стоящей осени, в противоположность ка-
лендарной) пришелся на двадцать вось-
мое сентября - день, когда на кладбище
Хармони-Хилл хоронили Дэнни Глика.
В церкви служили только для близ-
ких, но кладбищенская служба была от-

214

крытой для горожан, так что народу со-
бралось немало - одноклассники, любо-
пытные, а еще - старики, которые по
мере того, как старость опутывает их
своим саваном, испытывают почти непре-
одолимую тягу к похоронам.
По Бернс-роуд, которая вилась
вверх по склону и терялась из вида за
следующим холмом, ехала длинная вере-
ница машин. Несмотря на сияние дня, у
всех были включены фары. Впереди катил
катафалк Карла Формена, полный цветов,
видневшихся в задних окошках. За ним -
Тони Глик в "меркурии" шестьдесят пя-
того года, сломанный глушитель ревел и
портил воздух. Следом ехали четыре ма-
шины родственников с обеих сторон,
среди них оказалась даже группа окла-
хомцев из самой Таласы. Еще в этом
растянувшемся по дороге, светящем фа-
рами кортеже двигались: Марк Питри
(мальчик, к которому Ральфи с Дэнни
держали путь в тот вечер, когда Ральфи
исчез) с отцом и матерью, Ричи Боддин
с семьей, Мэйбл Уэртс в одном автомо-
биле с мистером и миссис Уильям Нортон
(устроившись на заднем сиденье, она
поставила между опухших ног трость и
пустилась без умолку рассказывать обо
всех похоронах, на которых ей случи-
лось побывать с самого 193О года),
Лестер Дорхэм с женой Хэрриет, Пол
Мэйберри с женой Глинис, Пэт Миддлер,
Джо Крейн, Винни Апшо и Клайд Кор-
лисс - эта четверка ехала в машине, за
рулем которой сидел Милт Кроссен (пе-
ред отъездом Милт открыл холодильник
и, усевшись возле обогревателя, они
поделили между собой шестибаночную

215

упаковку). В следующей машине - Ева
Миллер с двумя близкими подругами, ко-
торые так и не побывали замужем, Ло-
реттой Старчер и Родой Корлисс, а за
ними - Паркинс Джиллеспи с помощником,
Нолли Гарднером, в здешней полицейской
машине ("форде" Паркинса с пришпилен-
ным к приборному щитку болванчиком).
Лоренс Крокетт ехал со своей слабой
здоровьем женой, дальше - Чарльз Ро-
удс, злющий шофер автобуса, который из
принципа ходил на все похороны, а за
ним - семейство Чарльза Гриффена: жена
и двое сыновей, Хэл с Джеком (послед-
ние из отпрысков, еще живущие дома).
В этот день рано утром Майк Ра-
йерсон с Ройялом Сноу выкопали могилу,
а выброшенную наверх сырую почву за-
крыли полосками поддельной травы. По
особому заказу Гликов Майк зажег Веч-
ный Огонь и припомнил, что пришло ему
в голову нынче утром: Ройял сам не
свой. Обычно шуточки и песенки насчет
предстоящей работы так и сыпались из
Сноу (надтреснутый фальшивящий тено-
рок: "завернут тебя в простынку цели-
ком, как есть, а потом под землю спус-
тят футов так на шесть"), но нынче ут-
ром Ройял казался исключительно тихим.
"С похмелья, что ли,- подумал Майк.-
Точно, вчера он с этим качком, своим
приятелем Питерсом, весь вечер кирял у
Делла."
Углядев пять минут назад, что
примерно милей ниже по дороге через
холм переваливает катафалк Карла Фор-
мена, Майк распахнул широкие кованые
ворота, глянув наверх, на высокие же-
лезные острия - эту привычку он приоб-

216

рел с тех пор, как нашел на них Дока.
Оставив ворота открытыми, он вернулся
к свежевырытой могиле, где ждал отец
Дональд Каллахэн, пастор прихода Иеру-
салимов Удел. На плечах пастора была
стола, а в руках - библия, открытая на
службе по усопшему ребенку. Майк знал:
это называют "третьей остановкой".
Первая - дом умершего, вторая - кро-
хотный католический храм Святого Анд-
рея. Конечная остановка - Хармони-
Хилл. Все выходят.
Майка пробрала легкая дрожь, и он
опустил взгляд к яркой пластиковой
траве, недоумевая, отчего такая тра-
ва - непременная принадлежность каждых
похорон. Она выглядела именно тем, чем
была: дешевой имитацией жизни, тактич-
но скрывающей тяжелые коричневые комья
земли последнего пристанища.
- Едут, святой отец,- сказал
Майк.
Каллахэн был высоким румяным муж-
чиной с пронзительными голубыми глаза-
ми и седовато-стальными волосами. Ра-
йерсону, который не бывал в церкви с
тех пор, как ему стукнуло шестнадцать,
он нравился больше прочих местных ша-
манов. Джон Гроггинс, глава методист-
ской церкви, был старым лицемерным
болваном, а Паттерсон из церкви Святых
Последнего Дня и Последователей Кре-
ста - дурным, как забравшийся в улей
медведь. Два или три года назад, на
похоронах одного из дьяконов, Паттер-
сон, расстроившись, принялся кататься
по земле. Но приверженцам Папы Калла-
хэн казался достаточно приятным - у
него похороны приносили утешение и

217

проходили спокойно и всегда быстро.
Райерсон сомневался, что все эти крас-
ные лопнувшие жилки на щеках и носу
Каллахэна происходят от молений, но
если тот и прикладывался потихоньку к
бутылке - кто его упрекнет? Мир устро-
ен так, что диву даешься, отчего все
эти проповедники не оканчивают свои
дни в психушке.
- Спасибо, Майк,- сказал Каллахэн
и посмотрел на ясное небо.- Трудненько
придется.
- Наверное. Долго?
- Десять минут, не больше. Я не
собираюсь затягивать муки родителей. У
них впереди еще довольно страданий.
- Ладно,- сказал Майк и пошел в
дальнюю часть кладбища. Он перепрыгнет
каменную стенку, пойдет в лес и съест
поздний обед. Из долгого опыта Майк
знал: последнее, что хотели бы видеть
скорбящие родные и близкие на третьей
остановке - отдыхающего могильщика в
измазанной землей одежонке. Это вроде
как портило сияющие картины бессмертия
и жемчужных врат, которые рисовал пас-
тор.
У стены, огораживающей кладбище с
тыла, Майк остановился и нагнулся об-
следовать упавшее вперед сланцевое
надгробие. Он поднял плиту и, когда
смахнул землю с надписи на ней, опять
ощутил легкий озноб:
ХЬЮБЕРТ БАРКЛИ МАРСТЕН
6 октября 1889 - 12 августа 1939
Тебя во тьму угрюмых Вод забрал
тот Ангел Смерти, что Светильник дер-
жит,

218

из бронзы сделанный, за дверью золо-
той.
А под этим, почти стертое тридца-
тью шестью сменами морозов и оттепе-
лей:
Дай Бог, чтоб он лежал спо-
койно
Майк Райерсон отправился в лес
посидеть у ручья и перекусить, но его
так и не оставила смутная тревога,
причин которой он никак не мог понять.

Когда отец Каллахэн только начи-
нал учиться в семинарии, приятель
подарил ему вышивку гарусом. В те дни
эта вышивка заставила Каллахэна разра-
зиться испуганным смехом, но с годами
казалась все более верной и менее бо-
гохульной: "Господь, даруй мне
СТОЙКОСТЬ принимать то, что я не в си-
лах изменить, УПОРСТВО менять то, что
могу и ВЕЗЕНИЕ не на...ться слишком час-
то". Все это - староанглийскими буква-
ми на фоне восходящего солнца.
Сейчас, стоя перед теми, кто оп-
лакивал Дэнни Глика, он снова вспомнил
это давнее кредо.
Двое дядюшек и двое двоюродных
братьев мальчика вынесли гроб и опус-
тили в землю. Марджори Глик, в черном
пальто и черной шляпке с вуалью,
сквозь дырочки которой виднелось похо-
жее на творог лицо, стояла, покачива-
ясь и вцепившись в сумочку, как в спа-
сательный круг. Отец заботливо обнимал
ее за плечи. Тони Глик стоял отдельно

219

от жены, потрясенное лицо выражало
полный разброд мыслей. Во время отпе-
вания в церкви он несколько раз прини-
мался озираться по сторонам, словно
желая удостовериться, что и впрямь
присутствует среди этих людей. Лицо
Тони было лицом человека, убежденного,
что видит сон.
"Церкви не оборвать этот сон,-
подумал Каллахэн.- Так же, как никако-
му спокойствию, упорству и везению на
свете. А на..ться Глик уже на...лся."
Он окропил гроб и могилу святой
водой, освящая их на веки вечные.
- Помолимся же,- сказал он. Слова
из горла выкатывались мелодично, как
всегда - в блеске или тени, у трезвого
и у пьяного. Скорбящие склонили голо-
вы.
- Господи, Владыка! Твоей милос-
тью в вере прожившие вечный покой об-
ретают. Благослови могилу сию и пошли
ангела Своего хранить ее. Когда преда-
дим мы тело Дэниела Глика земле, прими
его в свет лица Своего и со святыми
Своими дай ему возрадоваться в Тебе
навечно. Ради Христа, Господа нашего,
аминь.
- Аминь,- пробормотали собравшие-
ся, и ветер унес обрывки слов. Тони
Глик оглядывался широко раскрытыми
загнанными глазами. Его жена зажимала
рот платком.
- С верою в Иисуса Христа мы бла-
гоговейно приносим тело этого ребенка
в его человеческом несовершенстве на
погребение. Помолимся же с верою в
Господа, дающего жизнь всему живому -
да возвысит он это бренное тело к со-

220

вершенству и да прикажет святым анге-
лам принять душу его и ввести в рай-
скую обитель.
Он перевернул страницу требника.
В третьем ряду толпы, имеющей форму
широкой подковы, принялась хрипло
всхлипывать какая-то женщина. Где-то в
лесах за кладбищем чирикнула птица.
- Помолимся же за брата нашего
Дэниела Глика Господу нашему Иисусу
Христу,- сказал отец Каллахэн,- кото-
рый рек: "Я - воскресение и жизнь. Кто
верует в меня - и после смерти жив бу-
дет, и всяк живущий, кто уверует в ме-
ня, никогда не претерпит страданий
вечной смерти". Господи, Ты оплакал
смерть Лазаря, друга Своего: облегчи
же наше горе. С верою молим.
- Господи, услышь молитву нашу,-
отозвались католики.
- Ты воскресил мертвого, дай же
брату нашему Дэниелу жизнь вечную. С
верою молим.
- Господи, услышь молитву нашу,-
откликнулись они. В глазах Тони Глика
словно бы забрезжило что-то - может
быть, откровение.
- Брат наш Дэниел очищен крещени-
ем, дай ему общество всех святых Тво-
их. С верою молим.
- Господи, услышь молитву нашу.
- Он вкусил от плоти и крови Тво-
ей, даруй же ему место за столом в
Своем царствии небесном. С верою мо-
лим.
- Господи, услышь молитву нашу.
Марджори Глик со стонами закача-
лась из стороны в сторону.

221

- Утешь нас в горе от смерти бра-
та нашего, пусть вера наша будет нам
опорой, а вечная жизнь - надеждой на-
шей. С верою молим.
- Господи, услышь молитву нашу.
Пастор закрыл требник.
- Помолимся же, как учил нас Гос-
подь,- спокойно сказал он.- Отче наш,
который на небесах...
- Нет! - пронзительно крикнул То-
ни Глик и стал проталкиваться вперед.-
Не дам забросать моего мальчика зем-
лей!
Потянувшиеся остановить его руки
опоздали. Тони секунду качался на краю
могилы, потом фальшивая трава смялась,
подалась, он упал в яму и со страшным
тяжелым стуком приземлился на гроб.
- Дэнни, вылезай! - взревел Тони.
- Батюшки! - сказала Мэйбл Уэртс
и прижала к губам черный шелковый тра-
урный платок. Светлые глаза жадно впи-
тывали увиденное - так белка запасает
на зиму орехи.
- Дэнни, черт побери, а ну пере-
стань выкаблучивать, мать твою!
Отец Каллахэн кивнул двум мужчи-
нам из тех, что выносили гроб, и те
шагнули вперед. Однако лягающегося,
заходящегося криком и подвывающего
Глика удалось извлечь из могилы только
после того, как вмешались еще трое, в
том числе Паркинс Джиллеспи и Нолли
Гарднер.
- Дэнни, прекрати сейчас же! Ты
напугал маму! Ну, ты у меня получишь
березовой каши! Пустите! Пустите... к
моему мальчику... пустите, раздолбаи...
аххх, Господи...

222

- Отче наш, который на небесах...-
снова начал Каллахэн, и другие голоса
подхватили, вознося слова к равнодуш-
ному щиту неба.
- ...да святится имя Твое, да на-
ступит царствие Твое, да будет воля
Твоя...
- Давай, Дэнни, иди ко мне, слы-
шишь? Ты меня слышишь?
- ...как на небе, так и на земле.
Хлеб наш ежедневный дай нам сегодня и
прости нам...
- Дэнннниии...
- ...долги наши, как и мы прощаем
должникам нашим...
- Он не мертвый, не мертвый, пус-
тите меня, засранцы несчастные...
- ... и не введи нас во искушение,
но избавь от зла. Во имя Господа наше-
го Иисуса Христа, аминь.
- Он не мертвый,- всхлипывал Тони
Глик.- Не может этого быть. Ему, мать
вашу, всего двенадцать.
Он бурно разрыдался и, несмотря
на державших его мужчин, покачнулся
вперед с опустошенным, залитым слезами
лицом. Упав на колени у ног Каллахэна,
Тони ухватил священника за брюки ис-
пачканными землей руками.
- Прошу вас, верните мне моего
мальчика. Пожалуйста, перестаньте меня
дурачить.
Каллахэн мягко взял его голову в
ладони.
- Помолимся же,- сказал он.
Глик, сотрясаемый сокрушительными
всхлипами, привалился к бедру священ-
ника.

223

- Господи, утешь этого человека и
жену его в их скорби. Ты очистил это
дитя в водах крещения и дал ему новую
жизнь. Однажды, может быть, и мы при-
соединимся к нему, навсегда разделив
радость небесную. Молим во имя Иисуса.
Аминь.
Каллахэн поднял голову и увидел,
что Марджори Глик лишилась чувств.

Когда все уехали, Майк Райерсон
вернулся и уселся на край раскрытой
могилы доесть полсэндвича и подождать
возвращения Ройяла Сноу.
Хоронили в четыре, а сейчас было
почти пять часов. Тени удлинились, ко-
сые лучи солнца пробивались теперь из-
за высоких дубов на западе. Этот дро-
чила Ройял обещал вернуться самое по-
зднее в четверть пятого - ну, так где
он?
Сэндвич был с сыром и болонской
колбасой - любимый сэндвич Майка.
Впрочем, других он и не делал: вот од-
но из преимуществ холостяцкой жизни.
Он дожевал и отряхнул руки, уронив
несколько хлебных крошек на гроб.
За ним кто-то следил.
Майк ощутил это внезапно и навер-
няка. Он пристально осмотрел кладбище
широко раскрытыми испуганными глазами.
- Ройял? Ты тут, Ройял?
Никакого ответа. В деревьях, за-
ставляя их таинственно шелестеть,
вздыхал ветер. За каменной оградой в
колеблющейся тени вязов Майк разглядел

224

надгробие Хьюберта Марстена и вдруг
подумал про собаку Вина, насаженную на
кладбищенские железные ворота.
Глаза. Безжизненные, лишенные
эмоций. Следящие.
ТЬМА, НЕ ЗАСТАНЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ.
Словно услышав чей-то голос, Майк
испуганно вскочил.
- Черт тебя побери, Ройял,- эти
слова он выговорил громко, но спокой-
но, уже не думая, что Ройял где-то по-
близости или вот-вот вернется. Придет-
ся заканчивать самому, а в одиночку он
потратит уйму времени.
И засветло может не управиться.
Майк принялся за дело, не пытаясь
понять охвативший его ужас, не задумы-
ваясь, с чего бы это сейчас ему так не
по себе от работы, которая раньше ни-
когда не тревожила его. Быстро, не де-
лая лишних движений, он оттащил полос-
ки поддельной травы от сырой земли и
аккуратно сложил. Перекинув полотнища
через руку, Майк отнес их в стоявший
за воротами грузовик. Стоило оказаться
за пределами кладбища, как отврати-
тельное чувство, будто за ним следят,
исчезло.
Положив траву в кузов пикапа,
Майк вынул лопату, тронулся в обратный
путь и замешкался. Он пристально по-
смотрел на открытую могилу - она, ка-
залось, насмехается над ним.
Ему пришло в голову, что ощуще-
ние, будто за ним следят, пропало, как
только из его поля зрения исчез гроб,
ютящийся на дне ямы. Майку вдруг пред-
ставился Дэнни Глик, лежащий на шелко-
вой подушечке с открытыми глазами.

225

Нет, что за глупость. Глаза им закры-
вают. Он не раз видел, как Карл Формен
это делает. "Знамо дело, резиной кле-
им,- признался однажды Карл.- Кому
охота, чтоб труп подмаргивал собрав-
шимся, верно?"
Майк нагрузил на лопату земли и
сбросил в могилу. Раздался глухой уве-
систый удар. Майк моргнул. От этого
звука ему стало немного не по себе. Он
распрямился и недоуменно поглядел на
цветы. Кидают денежки на ветер, чтоб
им. Завтра все будет завалено желтыми
и красными хлопьями осыпавшихся ле-
пестков. Что им так дались цветочки?
Это было выше понимания Майка. Ну, со-
брался тратить деньги - так отдай их в
Раковое общество, или в "марш десяти-
центовиков", или даже в дамскую бла-
готворительность. Хоть какая-то поль-
за.
Он сбросил вниз еще одну лопату
земли и опять прервался.
Гроб, еще одна напрасная трата.
Отличный гроб красного дерева, стоит,
самое малое, тысячу зеленых, и вот он
закидывает его землей. Денег у Гликов
не больше, чем у прочих - кто ж дает
похоронную страховку на детей? Навер-
ное, заложили все до нитки... ради ящи-
ка, который зароют в землю.
Майк нагнулся, набрал на лопату
земли и неохотно кинул в яму. Снова
этот ужасный, не оставляющий надежды,
глухой удар. Сырая земля уже припоро-
шила крышку гроба, но полированное
красное дерево поблескивало сквозь
нее... ей-ей, неодобрительно.
Хватит на меня глазеть.

226

Он снова зачерпнул земли (не
слишком много) и бросил в могилу.
Бух.
Тени уже сделались очень длинны-
ми, Майк остановился, поднял взгляд и
увидел дом Марстена с равнодушно за-
крытыми ставнями. Восточная сторона -
та, что первой приветствовала дневной
свет - смотрела вниз, прямо на желез-
ные ворота кладбища, где...
Майк заставил себя в очередной
раз набрать на лопату земли и сбросить
в яму.
Бух.
Земля ручейками стекала с боков,
набиваясь в латунные петли. Если бы
теперь кто-нибудь открыл гроб, раздал-
ся бы резкий скрип и скрежет, с каким
открываются двери склепов.
Перестань глядеть на меня, черт
возьми.
Он начал сгибаться, чтобы коп-
нуть, но мысль показалась слишком тя-
желой, и Майк сделал минутную передыш-
ку. Однажды (в "Нэшнл Инквайарер" или
еще где-то) он прочел про одного те-
хасца-бизнесмена - тот имел отношение
к нефти. Так тот специально оговорил в
завещании, чтобы его похоронили в но-
вехоньком кадиллаке, "купе-де-вилль".
Что и сделали. Могилу копали взрывом,
а машину в нее загружали краном. В
стране народ, куда ни плюнь, катается
на старых колымагах, которые держатся
на честном слове и на одном крыле, а
какую-то богатую свинью хоронят за ру-
лем десятитысячной тачки со всеми при-
чиндалами...

227

Майк вдруг встряхнулся и сделал
шаг назад, слабо мотая головой. Похо-
же, он... ну... впал было в транс. Ощуще-
ние, будто за ним следят, очень усили-
лось. Поглядев на небо, он с тревогой
отметил, как оно потемнело. Часы пока-
зывали десять минут седьмого. Господи,
прошел час, а он и пяток лопат в моги-
лу не ссыпал! Майк согнулся, принима-
ясь за работу. Он пытался не давать
себе думать. Б у х, б у х, б у х. Те-
перь земля стукалась о дерево глуше.
Она коричневыми ручьями сбегала с за-
сыпанной крышки гроба. Еще немного - и
скроются щеколды и замок.
Щеколды и замок.
Да Господи, зачем же делать замок
в гробу? Что, они думали, будто кто-то
попытается забраться в него? Вот,
должно быть, в чем дело. Само собой -
не могли же они думать, что кто-то по-
пытается выбраться наружу...
- Хватит на меня пялиться,- ска-
зал Майк Райерсон вслух, после чего
почувствовал, как сердце подползает к
горлу. Его нежданно-негаданно заполни-
ло непреодолимое желание бежать от
этого места, бежать прямо в город.
Майку с большим трудом удалось спра-
виться с собой. Подумаешь! Мандраж -
вот и все. Разве ж можно работать на
кладбище и ни разу не струхнуть? Все
это напоминало Майку какой-то фильм
ужасов, так его разэдак: лежит пацан,
от силы двенадцати лет, и надо засы-
пать его землей, а он таращит глаза...
- Господи, хватит! - крикнул Майк
и дикими глазами посмотрел наверх, на
дом Марстена. Теперь солнце освещало

228

только крышу. Было шесть пятнадцать.
Тут Майк принялся работать еще быст-
рее. Нагнуться. Вонзить лопату в зем-
лю. Выворотить коричневый ком. И не
думать, ни о чем не думать. Но чу-
вство, будто за ним наблюдают, скорее
усиливалось, чем слабело, и каждая ло-
пата земли казалась тяжелее предыду-
щей. Вот и крышка скрылась под грун-
том, но очертания гроба все еще про-
ступали сквозь земляной саван.
В голове Майка ни с того, ни с
сего, как это бывает, зазвучала като-
лическая молитва по усопшему. Сидя у
ручья и обедая, он слышал, как ее чи-
тал отец Каллахэн... а еще слышал беспо-
мощные крики отца парнишки.
Помолимся же за брата нашего Гос-
поду нашему Иисусу Христу, который
рек...
(Отец мой, помоги же мне теперь.)
Майк остановился и бросил в моги-
лу бессмысленный взгляд. Могила была
глубокой. Очень глубокой. Тени надви-
гающейся ночи уже собрались в ней, как
нечто злое и одушевленное. Да, еще ко-
пать и копать. Засыпать ее дотемна не
удастся. Ни за что.
Я - воскресение и жизнь. Кто ве-
рует в меня, и после смерти жив будет...
(Повелитель Мух, помоги же мне
теперь!)
Да, открытые глаза. Вот откуда
чувство, будто за ним следят. Карл по-
жалел резины, и теперь пацан Гликов
таращил на Майка глаза. С этим следо-
вало что-то сделать.

229

...и всяк живущий, кто уверует в
меня, никода не претерпит страданий
вечной смерти...
(Вот я принес тебе гнилое мясо,
зловонную плоть.)
Выбросить землю из могилы. Вот
что нужно. Раскопать могилу заново,
лопатой сбить замок, открыть гроб и
закрыть эти жуткие, неподвижные, не
отпускающие его глаза. Специальной ре-
зины у Майка не было, но в кармане ле-
жали два четвертака. Сойдет. Серебро.
Да, серебро - вот что нужно мальчишке.
Теперь солнце стояло над крышей
дома Марстена, едва касаясь самых вы-
соких и старых елей на западе городка.
Даже при закрытых ставнях дом, каза-
лось, пристально глядел на Майка.
Ты воскресил мертвого, дай же
брату нашему Дэниелу вечную жизнь.
(Я принес тебе жертву. Левой ру-
кою я принес ее.)
Майк Райерсон вдруг соскочил в
могилу и начал бешено орудовать лопа-
той. Земля летела наверх коричневыми
взрывами. Наконец лезвие лопаты удари-
лось о дерево. Райерсон смел с боков
остатки земли, а потом опустился на
колени и начал наносить по латунной
дужке замка удар за ударом.
У ручья заплюхали лягушки, в тени
пел козодой и где-то пронзительно рас-
кричались ночные птицы.
Шесть пятьдесят.
"Что я делаю? - спросил он себя.-
Что, скажите на милость, я делаю?"
Он стал коленями на крышку гроба
и попытался обдумать свой вопрос... но с

230

изнанки сознания что-то подстегивало -
скорее, скорее, солнце садится...
Тьма, не застань меня здесь.
Он замахнулся лопатой и в послед-
ний раз ударил по замку. Тот сломался.
В последнем проблеске рассудка Майк
взглянул наверх. С украшенного разво-
дами грязи и пота лица неподвижно
смотрели набрякшие белые круги глаз.
На груди небес засияла Венера.
Тяжело дыша, Майк вылез из моги-
лы, растянулся во весь рост на животе
и пошарил в поисках защелок, удержи-
вавших крышку гроба. Он отыскал их и
открыл. Крышка отскочила кверху, петли
заскрипели (точь-в-точь как Майк пред-
ставлял себе) и показались розовый
шелк, потом рука в темном рукаве (Дэн-
ни Глика похоронили в деловом костю-
ме), потом... потом лицо.
У Майка захватило дух.
Глаза оказались открыты. Точно,
как Майк и думал. Широко открыты, а
остекленения не было и в помине. В по-
следнем свете умирающего дня они ис-
крились некой отвратительной жизнью. В
этом лице не было смертной бледности -
казалось, под розовой кожей щек бурлят
жизненные соки.
Майк попытался оторваться от поб-
лескивающих неподвижных глаз - и не
смог.
Он пробормотал: "Иисусе..."
Уменьшающаяся арка солнца скры-
лась за горизонтом.

231

Марк Питри трудился в своей ком-
нате над моделью Чудовища Франкенштей-
на и слушал, как внизу, в гостиной,
разговаривают родители. Комната маль-
чика находилась на втором этаже сельс-
кого домика, который Питри купили на
южной Джойнтер-авеню и, хотя сейчас
дом отапливался современной топкой на
масле, старые колосники второго этажа
никуда не делись. Сначала, когда дом
обогревался с кухни центральной печью,
колосники с теплым воздухом предохра-
няли второй этаж от излишнего охлажде-
ния (правда, первая хозяйка дома, жив-
шая здесь со своим суровым мужем-бап-
тистом с 1873 по 1896 год, все равно
брала в постель обернутый фланелью
разогретый кирпич), но сейчас им наш-
лось другое применение. Они великолеп-
но проводили звук.
Хотя родители Марка сидели внизу,
в гостиной, они с тем же успехом могли
бы обсуждать свое чадо прямо у него
под дверью.
Однажды (тогда они еще жили в
своем старом доме и Марку было всего
шесть) отец застукал его подслушиваю-
щим под дверями. Он привел сыну старую
английскую пословицу: не подслушивай у
замочной скважины - не придется сер-
диться. То есть, пояснил он, можно ус-
лышать о себе нечто такое, что придет-
ся тебе не по вкусу.
Ну, есть ведь и другая пословица.
Заранее предупрежден - заранее воору-
жен.
В свои двенадцать лет Марк Питри
был чуть ниже среднего роста и выгля-
дел несколько субтильным. Несмотря на

232

это, двигался мальчик с грацией и гиб-
костью, присущими далеко не всем его
сверстникам, которые с виду состоят
сплошь из локтей, коленок и заживающих
болячек. Кожа у Марка была светлой,
почти молочно-белой, а черты, о кото-
рых со временем начнут говорить "орли-
ные", пока что казались чуточку жен-
ственными. Это причиняло ему опреде-
ленные неприятности и до происшествия
с Ричи Боддином в школьном дворе, и
Марк уже принял решение справляться с
этим самостоятельно. Он проанализиро-
вал проблему. Почти все задиры, решил
Марк, здоровенные, злые и неуклюжие.
Они пугают тем, что могут обидеть или
сделать больно, а дерутся нечестно.
Значит, если не бояться, что будет
немного больно, и быть готовым под-
раться не по правилам, забияку можно
победить. Ричи Боддин стал первым пол-
ным доказательством этой теории. С за-
дирой из начальной школы в Киттери
Марк разошелся вничью (что было своего
рода победой: окровавленный, но не
сломленный задира из Киттери добро-
вольно объявил собравшимся на школьном
дворе, что они с Марком Питри - друж-
ки. Марк, который считал забияку из
Киттери тупым куском дерьма, не проти-
воречил. Он понимал, что такое благо-
разумие). Разговаривать с забияками не
имело смысла. Ричи Боддины мира сего
понимали только один язык: язык боли.
Марк полагал, что именно поэтому миру
всегда выпадали тяжелые времена, когда
требовалось поладить. В тот день его
отослали из школы, и отец очень сер-
дился, пока смирившийся с ритуальной

233

поркой свернутым в трубку журналом
Марк не сказал ему, что даже Гитлер
был в душе просто Ричи Боддином. Тут
отец расхохотался как сумасшедший, и
даже мать прыснула. Порка была предо-
твращена.
Сейчас Джун Питри говорила:
- Думаешь, это повлияло на него,
Генри?
- Трудно... сказать.- И по паузе
Марк догадался, что отец раскуривает
трубку.- У него лицо шут знает какое
непроницаемое.
- Однако в тихом омуте черти во-
дятся,- она замолчала. Мать всегда го-
ворила что-нибудь вроде "в тихом омуте
черти водятся" или "взялся за гуж - не
говори, что не дюж". Он нежно любил
обоих, но иногда они казались такими
нудными... точь-в-точь книжки в том от-
деле библиотеки, где хранятся фолиан-
ты... и такими же пыльными.
- Они же шли к Марку,- снова на-
чала Джун.- Поиграть с его железной
дорогой... и вот один умер, а другой
пропал! Не води себя за нос, Генри.
Мальчик что-то чувствует.
- Он прочно стоит на земле обеими
ногами,- отозвался мистер Питри.- Что
бы он ни чувствовал, я уверен, он дер-
жит себя в руках.
Марк приклеил левую руку чудовища
Франкенштейна в выемку плеча. Это была
особым образом обработанная "авроров-
ская" модель - в темноте она светилась
зеленым, так же, как пластмассовый Ии-
сус, которого Марк получил в воскрес-
ной школе в Киттери за то, что от на-

234

чала до конца выучил одиннадцатый пса-
лом.
- Я иногда думал, что одного ма-
ло,- говорил отец.- Помимо всего про-
чего, это пошло бы Марку на пользу.
И мать, игривым тоном:
- Нельзя сказать, чтоб мы не ста-
рались, милый...
Отец хрюкнул.
В разговоре наступила долгая пау-
за. Марк знал, что отец листает "Уолл-
стрит джорнел", а у матери на коле-
нях - роман Джейн Остин или, может
быть, Генри Джеймса, их она перечиты-
вала снова и снова. Марк никак не мог
понять, зачем читать книжку больше од-
ного раза. Ведь знаешь, чем дело кон-
чится.
- Думаешь, не опасно отпускать
его в лес за домом? - вскоре спросила
мать.- Говорят, где-то в городе есть
зыбучие пески...
- До них не одна миля.
Марк немножко расслабился и при-
клеил чудовищу вторую руку. Монстры
фирмы "Аврора" занимали целый стол -
Марк составил из них живописную сцену,
которую менял каждый раз, как добав-
лялся новый элемент. В тот вечер, ког-
да... что-то случилось, Дэнни и Ральфи
действительно шли посмотреть на них.
- Думаю, ничего страшного,- ска-
зал отец.- Конечно, только когда свет-
ло.
- Ну, надеюсь, кошмары из-за этих
ужасных похорон его мучить не будут.
Марк прямо-таки увидел, как отец
пожимает плечами.

235

- Тони Глик... несчастный. Но
смерть и горе - часть жизни. Пора ему
свыкнуться с этой мыслью.
- Может быть.- Еще одна долгая
пауза. "Что дальше?" - подумал Марк.
Может, "ребенок - отец мужчины"? Или
"как прутик гнется - так дерево рас-
тет"? Марк приклеил чудовище к под-
ставке - могильному холму на фоне по-
косившегося надгробия.- В разгар жизни
мы сталкиваемся со смертью. Но у меня
кошмары могут быть.
- О?
- Как ни жутко это звучит, мистер
Формен, должно быть, настоящий худож-
ник. Честное слово, мальчик выглядел
так, будто только что уснул. Будто в
любой момент он может открыть глаза,
зевнуть и... не понимаю, отчего люди на-
стаивают на том, чтобы их пытали отпе-
ванием у открытого гроба. Это... варвар-
ство.
- Ну, это уже позади.
- Да, наверное. Он хороший маль-
чик, правда, Генри?
- Марк? Лучше некуда.
Марк улыбнулся.
- По телевизору есть что-нибудь?
- Сейчас посмотрим.
Остальное Марк пропустил мимо
ушей - серьезный разговор закончился.
Он поставил модель на подоконник сох-
нуть и затвердевать. Еще пятнадцать
минут, и мать крикнет, чтобы он соби-
рался спать. Мальчик достал из верхне-
го ящика шкафа пижаму и стал переоде-
ваться.
Строго говоря, мать напрасно тре-
вожилась за психику Марка. Он вовсе не

236

был таким уж чувствительным. Да и с
чего бы - несмотря на свое изящество и
рассчитанность движений, Марк почти во
всех отношениях был обыкновенным ре-
бенком. Крупных травм в его жизни не
было, а несколько школьных драк отме-
тин не оставили. С равными себе он ла-
дил и, в общем, хотел того же, чего
они.
Если что-то и ставило его особня-
ком, так это запас отстраненности и
холодного самоконтроля. Никто не вну-
шал ему этого - похоже, таким Марк ро-
дился. Когда его любимого пса, Чоппе-
ра, сбила машина, Марк настоял на том,
чтобы вместе с матерью пойти к ветери-
нару. Ветеринар сказал: "Собаку надо
усыпить, мальчик мой. Понимаешь, поче-
му?", и Марк возразил: "Вы не станете
его усыплять, вы собираетесь насмерть
отравить его газом. Да?" Ветеринар
подтвердил. Марк ответил: валяйте, но
сперва поцеловал Чоппера. Ему было
жалко пса, но он не заплакал - глаза у
мальчика никогда не были на мокром
месте. Мать поплакала, но через три
дня Чоппер стал для нее туманным прош-
лым. А для Марка пес никогда не уйдет
в туманное прошлое. Вот чем ценно не
плакать. Плакать - то же самое, что
вылить все свои чувства на землю с мо-
чой.
Исчезновение Ральфи Глика потряс-
ло Марка, как потрясла затем смерть
Дэнни, но он не испугался. Он слышал,
как один мужик говорил в магазине, что
Ральфи, наверное, попал в лапы к изв-
ращенцу. Что такое извращенцы, Марк
знал. Сделав свое черное дело, они ду-

237

шат тебя (в комиксах малый, которого
душат, всегда говорит "а-ррр-гхххх") и
закапывают в гравийном карьере или под
досками заброшенного сарая. Если бы
когда-нибудь извращенец предложил кон-
фетку Марку, тот пнул бы его в яйца и
пустился наутек.
- Марк? - проплыл вверх по лест-
нице голос матери.
- Я,- ответил он и опять улыбнул-
ся.
- Будешь умываться, не забудь про
уши.
- Ладно.
Он быстро оглянулся на стол, где
расположилась живая картина, его мон-
стры: Дракула, разинув рот, угрожал
клыками лежащей на земле девице, Су-
масшедший Доктор тем временем пытал на
дыбе какую-то даму, а мистер Хайд под-
крадывался к идущему домой старичку,-
и, гибко двигаясь, спустился вниз по-
целовать родителей и пожелать им до-
брой ночи.
Понять смерть? Конечно. Это -
когда чудовища, наконец, добрались до
тебя.

В половине девятого Рой Макдугалл
въехал на ведущую к своему вагончику
подъездную дорожку. Старый форд два
раза газанул и вырубился. Трубка на-
садки дышала на ладан, дворники не ра-
ботали, а в следующем месяце придет
счет. Ну и машина. Ну и жизнь. В доме

238

выл ребенок, а Сэнди орала на него.
Доброе старое супружество.
Он выбрался из машины и упал,
споткнувшись об одну из каменных плит,
которые с прошлого лета собирался
превратить в дорожку от подъездной ал-
леи к крыльцу.
- Чтоб ты сгорела, срань,- про-
бурчал он, зверем глядя на плитку и
потирая подбородок.
Рой был изрядно пьян. Он ушел с
работы в три и с тех пор пил у Делла с
Хэнком Питерсом и Бадди Мэйберри. Хэнк
совсем недавно разжился деньгами и,
похоже, настойчиво пропивал все свои
дивиденды, каковы бы они ни были. Рой
знал, что Сэнди думает о его прияте-
лях. Ладно, пускай задерется в доску.
Пожалеть человеку пару кружек пива в
субботу и воскресенье, даже если он
ломал спину на проклятой трепальной
машине всю неделю и в выходные сверху-
рочно, чтобы подзаработать! Чего это
она стала такая святая? Весь день си-
дит дома, и всех дел у нее - прибрать
в доме, побазарить с почтальоном да
приглядеть, чтоб пацан не заполз в ду-
ховку. Хотя в последнее время она не
шибко-то за ним смотрит. Позавчера
проклятый мальчишка даже свалился с
пеленального столика.
А ты где была?
Я держала его, Рой. Но он так
крутился...
Крутился. Да уж.
Рой прошел к двери, все еще кипя.
Ушибленная нога болела. От нее-то со-
чувствия хрен дождешься. И чем же она
занимается, пока он надрывает пупок на

239

этого фигова мастера? Читает журналы и
жрет вишни в шоколаде. Или смотрит по
ящику мыльные оперы и жрет вишни в шо-
коладе. А не то треплется по телефону
с подружками и жрет вишни в шоколаде.
Тут не то что рожа, тут и жопа опрыща-
веет. Очень скоро не разобрать будет,
где у этой бабы что.
Рой толкнул дверь и вошел.
То, что он увидел, поразило его
сразу и сильно, пробив пивной туман,
как шлепок мокрым полотенцем: орущий
голый младенец с разбитым носом, у
Сэнди, которая держит его на руках,
безрукавка запачкана кровью, поверну-
тое к Рою лицо съежилось от страха и
неожиданности. Пеленка на полу.
Рэнди, у которого синяки под гла-
зами побледнели совсем немного, поднял
ручки, словно умоляя о чем-то.
- Что тут происходит? - медленно
спросил Рой.
- Ничего, Рой. Он просто...
- Ты его стукнула,- невыразитель-
но сказал он.- Он не хотел лежать спо-
койно, пока ты его пеленала, и ты его
треснула.
- Нет,- быстро возразила Сэнди.-
Он перекатился и стукнулся носом, вот
и все. Вот и все.
- Надо бы всыпать тебе по первое
число.
- Рой, он просто приложился но-
сом...
Его плечи обвисли.
- Что на ужин?
- Гамбургеры. Горелые,- сварливо
сказала она и вытянула из "рэнглеров"
подол блузки, чтобы вытереть у Рэнди

240

под носом. Рой заметил валик жира, ко-
торым обрастала жена. Сэнди так и не
похудела после родов - ей было напле-
вать.
- Пусть заткнется.
- Он не...
- Пусть заткнется! - заорал Рой,
и Рэнди, который по сути дела уже ус-
покоился и только всхлипывал, опять
раскричался.
- Дам-ка я ему бутылочку,- сказа-
ла Сэнди, поднимаясь.
- И принеси пожрать.- Он начал
стаскивать джинсовую куртку.- Господи,
что в этом доме за помойка? Что ты де-
лаешь целый день? Баклуши бьешь?
- Рой! - сказала она потрясенным
тоном. Потом хихикнула. Безумная
злость на ребенка, который не желал
спокойно лежать в пеленках и не давал
Сэнди завернуть их, отошла в туманную
даль. Такое могло произойти в очеред-
ной серии "Медицинского центра" или
рассказываться в одной из тех историй,
что она читала днем.
- Неси ужин, а потом приберись в
этом затруханном доме.
- Хорошо. Хорошо, конечно.- Она
вынула из холодильника бутылочку, дала
Рэнди и посадила его в манеж. Тот при-
нялся апатично сосать, глядя из-за ре-
шетки маленькими кружками глаз то на
мать, то на отца.
- Рой?
- М-м? Чего?
- У меня кончилось.
- Чего?
- Сам знаешь, чего. Хочешь? Се-
годня вечером?

241

- А как же,- сказал он.- А как
же.- И опять подумал: та еще жизнь,
будь я проклят. Та еще жизнь!

Когда зазвонил телефон, Нолли
Гарднер слушал по приемнику рок-н-ролл
и хрустел пальцами. Паркинс отложил
журнал с кроссвордом и сказал: "При-
крути чуток, ладно?"
- Конечно, Парк.- Нолли убавил
звук и снова принялся хрустеть пальца-
ми.
- Алло? - сказал Паркинс.
- Констебль Джиллеспи?
- Да.
- Говорит агент Том Хэнрахэн,
сэр. Я получил информацию, которую вы
запрашивали.
- Очень хорошо, что вы так скоро
отозвались.
- Выудили мы для вас немного.
- Да это ладно,- сказал Паркинс.-
Что ж вы узнали?
- В мае 1973 года Бен Мирс прив-
лекался к расследованию после дорожно-
транспортного происшествия со смер-
тельным исходом. В штате Нью-Йорк. Ни-
каких обвинений не выдвигали. Мотоцикл
разбился. Жена Мирса, Миранда, погиб-
ла. По словам свидетелей, он ехал мед-
ленно. Проба на алкоголь отрицатель-
ная. По всей видимости, просто угодил
на мокрое. Политические взгляды тяго-
теют к левым. Участник Принстонского
мирного марша 1966 года. Произнес речь
на антивоенном ралли в Бруклине в 1967

242

году. Марш на Вашингтон в 1968 и 197О.
Больше на него ничего нет.
- Что еще?
- Курт Барлоу - "Курт" с "т".
Британец, но скорее натурализованный,
чем по происхождению. Родился в Герма-
нии, в 1938 году бежал в Англию явно
преследуемый гестапо. Более ранние
сведения о нем получить невозможно, но
ему, вероятно, восьмой десяток. Насто-
ящая фамилия - Брайхен. С 1945 года
занимался в Лондоне импортом-экспор-
том, однако толком ничего выяснить
нельзя. Стрейкер является его партне-
ром с тех самых пор, и, похоже, именно
он имеет дело с клиентами и обществен-
ностью.
- Да?
- Стрейкер - уроженец Британии.
Пятьдесят восемь лет. Отец - манчес-
терский столяр, делал кабинеты. Оста-
вил сыну кругленькую сумму, но и сам
Стрейкер не сидел сложа руки. Восем-
надцать месяцев назад они с Барлоу за-
просили визы на длительное пребывание
в Соединенных Штатах. Вот все, что у
нас есть. Да, еще: по отношению друг к
другу у них могут быть определенные
странности.
- Да,- вздохнул Паркинс.- Об этом
я уже думал.
- Если помощь еще нужна, можно
запросить о ваших новых негоциантах
ЦРУ и Скотланд-Ярд.
- Да нет, все отлично.
- Кстати, Мирса с двумя другими
ничто не связывает. Если только эта
связь не кроется где-то глубоко.
- Ладно. Спасибо.

243

- Ну, мы тут для того и сидим.
Нужна будет помощь, свяжитесь с нами.
- Так и сделаем. Спасибо вам.
Он положил трубку обратно на ры-
чаг и задумчиво поглядел на нее.
- Кто это был, Парк? - спросил
Нолли, прибавляя звук радио.
- Кафе "Экселлент". Нет у них
ветчины с ржаным хлебом. Ни крошки.
Одни тосты с сыром да яичный салат.
- Если хочешь, у меня в столе
немного взбитой малины.
- Нет, спасибо,- сказал Паркинс и
опять вздохнул.

Свалка все еще тлела.
Вдоль ее края, принюхиваясь к
аромату тлеющих отбросов, прохаживался
Дад Роджерс. Под ногами хрустели пу-
зырьки и флакончики, а при каждом шаге
вверх поднимался рыхлый черный пепел.
В пустыне свалки, повинуясь капризам
ветра, то гас, то разгорался широкий
пласт углей, напоминая Даду то откры-
вающийся, то закрывающийся огромный
красный глаз... глаз великана. То и дело
со слабым приглушенным взрывом лопа-
лись аэрозольные баллончики или элек-
трические лампочки. Когда утром Дад
поджег мусор, оттуда вылезло огромное
множество крыс - столько он еще не ви-
дел. Он пристрелил полных три дюжины
и, когда, наконец, сунул пистолет в
кобуру, тот был на ощупь горячим. Вдо-
бавок эти сволочи были крупными - не-
которые добрых два фута длиной от кон-

244

чика носа до кончика хвоста. Занятно,
один год их больше, другой - меньше.
Связано с погодой, что ли. Если и
дальше так пойдет, придется обсыпать
все отравой - а этого Дад не делал с
шестьдесят четвертого года. Сейчас од-
на крыса ползла под козлами для пилки
дров, служившими преградой огню.
Вытащив пистолет, Дад щелкнул
предохранителем, прицелился и выстре-
лил. Выстрел взметнул перед крысой
фонтанчик земли, обсыпав шерсть. Но
крыса не бросилась наутек - она просто
поднялась на задние лапы и посмотрела
на Дада глазами-бусинками, которые в
пламени отсвечивали красным. Иисусе,
да среди них есть и храбрецы!
- Покедова, мистер Крыс! - сказал
Дад и тщательно прицелился.
Ба-бах. Крыса повалилась и задер-
галась.
Дад подошел к ней и пнул тяжелым
рабочим башмаком. Крыса несильно тяп-
нула кожаный ботинок зубами, бока едва
заметно раздувались и опадали.
- Сволочь,- мягко сказал Дад и
раздавил крысе голову. Он присел на
корточки, посмотрел на нее и обнару-
жил, что думает про Рути Крокетт, ко-
торая ходит без лифчика. Когда она на-
девает облегающий свитер на пуговках,
то отчетливо видны маленькие соски,
встающие торчком от трения о шерстяную
ткань, и, если сумеешь добраться до
этих сисек и совсем немного потиска-
ешь - помните, совсем немного - шлюшка
вроде Рути в два счета кончит.
Дад взял крысу за хвост и раска-
чал наподобие маятника.

245

- А пришлось бы тебе по вкусу
найти в своем пенале старину мистера
Крыса? - Непреднамеренная двусмыслен-
ность такой идеи развеселила его, и он
визгливо хихикнул, а странно скособо-
ченная голова задергалась и закивала.
Зашвырнув крысу высокий, чрезвычайно
тонкий силуэт шагах в пятидесяти спра-
ва.
Дад вытер ладони о зеленые штаны
и, подняв руки над головой, широким
шагом двинулся к этому силуэту.
- Свалка закрыта, мистер.
Человек повернулся к нему. В
красном свечении умирающего пламени
обозначилось скуластое задумчивое ли-
цо. В белых волосах - пряди стальной
проседи, придающие лицу странную воз-
мужалость, шевелюра откинута назад с
высокого воскового лба, как у пианис-
тов-педиков. Глаза ловили и удерживали
красное свечение углей, отчего каза-
лись налитыми кровью.
- Да? - вежливо спросил мужчина.
В безукоризненном выговоре звучал не-
кий слабый акцент. Этот тип мог быть
лягушатником, а может - немцем или
венгром.- Я пришел посмотреть на пла-
мя. Это так красиво.
- Да,- согласился Дад.- Вы тутош-
ний?
- Да, я недавно поселился в вашем
прелестном городке. Много крыс застре-
лили?
- Да уж не одну. В последнее вре-
мя тут расплодились миллионы этих су-
чат. Слышьте, вы - не тот малый, что
прибрал дом Марстена, а?

246

- Хищники,- сказал мужчина и за-
ложил руки за спину. Дад с удивлением
отметил, что субъект этот выряжен в
костюм с жилеткой и всем прочим.- Обо-
жаю ночных хищников. Крыс... сов... вол-
ков. Тут в округе есть волки?
- Не-е,- ответил Дад.- Пару лет
назад один мужик изловил койота в Дор-
хэме. И есть еще стая диких псов, ко-
торые гоняют оленей...
- Псы,- сказал мужчина и сделал
презрительный жест.- Низкие твари, ко-
торые при звуке чужих шагов съеживают-
ся от страха и принимаются выть. Го-
дятся только на то, чтобы скулить да
пресмыкаться. Выпустить им всем кишки,
вот что я вам скажу. Выпустить им всем
кишки!
- Ну, так я никогда об них не ду-
мал,- отозвался Дад, неуклюже отступая
на шаг.- Всегда приятно, коли есть с
кем выйти... но знаете, треп трепом, а
- Несомненно.
Тем не менее незнакомец вовсе не
собирался уходить. Дад подумал, что
всех обскакал. Весь город гадает, кто
стоит за тем типом, Стрейкером, а Дад
первый узнал это... ну, может, после
Ларри Крокетта, но тот - мужик с голо-
вой. Когда Дад в следующий раз приедет
в город за патронами к Джорджу Миддле-
ру, у которого на роже вечно написано
"глядите, какой я правильный!", он как
бы между прочим обронит: "Познакомился
на днях с этим новым малым. С кем? Да
ты знаешь. С тем, что взял дом Марсте-
на. Довольно приятный. По разговору
вроде из немцев-венгерцев."

247

- А привидения в вашем старом до-
ме водятся? - спросил он, поскольку
старикан
- Привидения! - старикан улыбнул-
ся, и в этой улыбке было что-то весьма
тревожное. Так могла бы улыбаться бар-
ракуда.- Нет, никаких привидений.- На
последнем слове он сделал легкое уда-
рение, словно наверху могло водиться
что-то похуже.
- Ну... уже делается поздно, да во-
обще... вам взаправду пора уже двигать,
мистер...
- Но с вами так приятно беседо-
вать,- сказал старикан, в первый раз
поворачиваясь к Даду анфас и загляды-
вая ему в глаза. Его собственные глаза
оказались широко расставленными и еще
сохраняли каемку угрюмого огня свалки.
От них никак нельзя было оторваться,
хоть глазеть и невежливо.- Ничего, ес-
ли мы поговорим еще немножко, а?
- По мне, так ничего,- голос Дада
прозвучал откуда-то издалека. Глаза, в
которые он смотрел, ширились, росли,
пока не превратились в окаймленные
пламенем темные ямы - ямы, куда можно
свалиться и утонуть...
- Благодарю вас,- сказал стари-
кан.- Скажите... горб причиняет вам неу-
добство при работе?
- Нет,- откликнулся Дад, по-преж-
нему как бы издалека. Он вяло подумал:
"Хрен мне в жопу, коли дед меня не
гипнотизирует. Навроде того малого с
Топшэмской ярмарки... как его бишь? Мис-
тера Мефисто. Тот усыпит, да и застав-
ляет проделывать какие хочешь смешные
штуки - вести себя, будто ты цыпленок,

248

или носиться по-собачьи, или рассказы-
вать, что случилось на дне рождения,
когда тебе было шесть. Загипнотизиро-
вал старину Реджи Сойера. Гос-споди,
как же мы хохотали..."
- А может, горб неудобен вам в
других отношениях?
- Нет... ну...- Дад зачарованно гля-
дел незнакомцу в глаза.
- Ну, ну,- деликатно пустился тот
в уговоры.- Мы же друзья, разве не
так? Поговорите со мной, расскажите...
- Ну... девушки... понимаете, девуш-
ки...
- Конечно,- успокоил Дада стари-
кан.- Девушки смеются над вами, пра-
вда? Они ничего не знают о вашей му-
жественности. О силе.
- Верно,- прошептал Дад.- Смеют-
ся. Она смеется.
- Кто это "она"?
- Рути Крокетт. Она.. она...- Мысль
улетела прочь. Дад не препятствовал.
Потеряло значение все, кроме покоя.
Прохладного, полного покоя.
- Что же, она подтрунивает над
вами? Хихикает украдкой? Пихает подру-
жек в бок, если вы идете мимо?
- Да...
- Но вы хотите ее,- настаивал го-
лос.- Разве не так?
- О да...
- Вы получите ее, я уверен.
В этом было что-то... приятное.
Где-то вдалеке Даду слышались приятные
голоса, выпевающие грязные слова. Се-
ребряный перезвон... белые лица... голос
Рути Крокетт. Дад просто видел, как
она прикрывает ладошками грудки, и те

249

выпирают из острого мыса выреза спелы-
ми белоснежными полушариями. Она шеп-
чет: поцелуй их, Дад... укуси их... посо-
си... Ему казалось, что он тонет. Тонет
в окаймленных красным глазах старика.
Незнакомец приблизился. Дад все
понял и приветствовал это, а когда
пришла боль, она оказалась драгоценной
как серебро и неподвижно-зеленой, как
вода в темных глубинах.

Рука дрожала и, вместо того, что-
бы ухватить бутылку, пальцы сшибли ее
со стола. Тяжело стукнув о ковер, бу-
тылка улеглась там, с бульканьем вы-
пуская на зеленый ворс хорошее шот-
ландское виски.
- Срань! - сказал отец Дональд
Каллахэн и потянулся вниз поднять бу-
тылку, пока не все пропало. Собствен-
но, пропадать было особенно нечему.
То, что уцелело, он опять поставил на
стол (на порядочном расстоянии от
края) и убрел на кухню поискать под
раковиной тряпку и бутылочку с чистя-
щей жидкостью. Ни в коем случае нель-
зя, чтобы мисс Корлесс нашла возле
ножки стола в его кабинете пятно от
пролитого виски. Ее добрые сочувствен-
ные взгляды так трудно терпеть в дол-
гие утренние часы, когда чувствуешь
легкое недомогание...
Ты хочешь сказать, похмелье.
Да, отлично - похмелье! Само со-
бой, давайте немного приоткроем прав-

250

ду. Узнай правду - обретешь свободу.
Да шут с ней, с правдой.
Он нашел флакончик чего-то под
названием "Э-Вэп", что сильно напоми-
нало звук мощной рвоты ("Э-Вэп!" -
крякнул старый пьяница, справляя нужду
и одновременно освобождаясь от ленча),
и забрал его в кабинет. Каллахэна не
качало. Почти совсем. "Смори, нач-
чальник: щас я пройдусь до светофора
прям по этой белой линии."
Каллахэн был импозантным мужчиной
пятидесяти трех лет. Тронутые серебром
волосы, ирландские морщинки вокруг
чистых голубых глаз (теперь прошитых
крохотными красными стежками), твердый
рот и еще более твердый, слегка раз-
двоенный подбородок. Иногда, глядя по-
утру в зеркало, он думал: "вот стукнет
шестьдесят - откажусь от сана, подамся
в Голливуд и стану зарабатывать на
жизнь, изображая Спенсера Трейси."
- Отец Флэнаган, где ты, когда ты
нам нужен? - пробормотал он, присел на
корточки возле пятна, прищурившись,
прочел инструкцию на этикетке бутылоч-
ки и вылил на пятно два колпачка "Э-
Вэп". Пятно немедленно побелело и за-
пузырилось. Каллахэн с некоторой тре-
вогой воззрился на это, потом снова
сверился с этикеткой.- Для трудновыво-
димых пятен,- прочел он вслух сочным
раскатистым голосом, сделавшим его
столь желанным в приходе после долгих
странствий в духе отца Хьюма, старого
бедняги, шамкающего вставными зубами:
"разрешите разместиться минуток на
семь-десять".

251

Каллахэн подошел к окну кабинета,
выходившему на улицу Вязов с церковью
Святого Андрея через дорогу.
"Ну, ну,- подумал он,- вон как -
воскресный вечер, и я снова пьян."
Благослови меня, Отче, ибо я гре-
шил.
Если не торопиться и продолжать
работать (долгие одинокие вечера отец
Каллахэн посвящал своим "Заметкам",
над которыми трудился уже без малого
семь лет, предположительно - ради кни-
ги о католической церкви в Новой Анг-
лии, но то и дело к нему закрадывалось
подозрение, что книга эта так и не бу-
дет написана. Собственно говоря, "За-
метки" возникли одновременно с пробле-
мой спиртного. Книга Бытия, 1:1 - "В
начале было виски и отец Каллахэн рек:
"Да будут "Заметки."), то едва ли
осознаешь, что хмель медленно, но вер-
но овладевает тобой все глубже. Можно
выучить руку не сознавать убывающую
тяжесть бутылки.
Со времени моей последней испове-
ди прошел самое малое один день.
Одиннадцать тридцать. Выглянув в
окно, Каллахэн увидел однообразную
тьму, нарушаемую только круглым пят-
нышком света от уличного фонаря перед
церковью. В любой момент в этот круг
мог ворваться, вращая тросточкой, пля-
шущий Фред Эстэйр - цилиндр, фрак, ко-
роткие гетры и белые туфли. Его встре-
чает Джинджер Роджерс, и они вальсиру-
ют под мелодию "Я всем им снова запус-
тил космический "Э-Вэп-блюз".
Он прислонился лбом к стеклу, по-
зволив красивому лицу, которое по

252

крайней мере в некоторых отношениях
было его проклятием, обвиснуть вытяну-
тыми линиями безумной усталости.
Я пьян, я паршивый священник, От-
че.
Закрыв глаза, он увидел тьму ис-
поведальни, почувствовал, как пальцы
заставляют окошко скользнуть назад,
приподнимая завесу над всеми тайнами
души человеческой, ощутил запах стар-
ческого пота и потертого бархата, ко-
торым обиты скамеечки для преклонения
колен, слюна обрела щелочной привкус.
Благослови меня, Отче, ибо я
(сломал фургон брата, ударил же-
ну, подглядывал в окошко к миссис Со-
йер, когда она раздевалась, лгал, мо-
шенничал, у меня были похотливые мыс-
ли, я, я, я)
ибо я грешил.
Каллахэн открыл глаза, но Фред
Эстэйр еще не появлялся. Может быть,
когда пробьет полночь? Его город спал.
Кроме...
Каллахэн взглянул наверх. Да, там
горел свет.
Он подумал про девчушку Боуи -
нет, Макдугалл, теперь ее фамилия Мак-
дугалл - тоненьким тихим голоском
признающуюся, что бьет своего ребенка,
а когда он спросил, часто ли, то по-
чувствовал (просто услышал), как у нее
в голове закрутились колесики, превра-
щая дюжину в пять раз или сотню - в
дюжину. Печальное извинение для чело-
века. Младенца он крестил сам. Рэндолл
Фрэтас Макдугалл. Зачатый на заднем
сиденье машины Ройса Макдугалла, на-
верное, во время второго фильма на

253

двойном сеансе в кинотеатре под откры-
тым небом. Крошечное кричащее созда-
ньице. Каллахэн задумался: знает ли -
или догадывается - маленькая Макду-
галл, как ему хотелось бы протянуть за
окошко обе руки и схватить трепещущую
по другую его сторону душу, выкручивая
и сжимая ее, пока не раздастся крик.
Твоя епитимья - шесть подзатыльников и
хар-роший пинок под зад. Иди своей до-
рогой и больше не греши.
- Скучно,- сказал Каллахэн.
Но в исповедальне было не просто
скучно. Не одна только скука претила
священнику, подталкивая в вечно расши-
ряющийся клуб "Ассоциация католических
священнослужителей бутылки и рыцарей
"Катти Сарк". Дело было в мертвом,
ровно и сильно работающем двигателе
церковной машины, бесконечно снующей к
небесам и крушащей по дороге все мел-
кие грешки. Дело было в традиционном
признании зла англиканской церковью,
сейчас больше озабоченной злом соци-
альным. В том, как эта церковь убежда-
ла пожилых леди, чьи родители говорили
на европейских языках, будто искупле-
ние - в четках. В том, что в испове-
дальне действительно присутствовало
зло, такое же реальное, как запах ста-
рого бархата. Но это зло было лишенным
рассудка, слабоумным, чуждым жалости и
не дающим передышек. Кулак, бьющий по
детскому личику. Вспоротая складным
ножом покрышка. Кабацкая драка. Брит-
вы, вставленные в яблоки на День Всех
Святых. Постоянные пресные ограниче-
ния, какие только способен извергнуть
разум человеческий из лабиринта своих

254

изгибов и поворотов. Господа, опти-
мальное средство от того-то - лучшие
тюрьмы, лучшие полицейские. Лучшие
агенты социальных служб. Лучший кон-
троль за рождаемостью. Лучше сделанные
аборты. Лучшая техника стерилизации.
Господа, если мы вырвем этот зародыш,
кровавое сплетение рук и ног, из утро-
бы - он так и не вырастет, чтобы до
смерти забить молотком старушку. Дамы,
если мы привяжем этого человека к сту-
лу со специальной проводкой и зажарим,
как свиную отбивную, ему уже больше не
представится случай замучить еще нес-
кольких мальчиков. Соотечественники,
если этот евгенический билль пройдет,
я смогу гарантировать вам, что никогда
больше...
Черт.
Вот уже некоторое время - может
быть, целых три года - правда относи-
тельно своего состояния делалась для
Каллахэна все яснее и яснее, набирая
ясность и определенность, как несфоку-
сированная картинка при регулировке -
до тех пор, пока каждая линия не ста-
нет резкой и отчетливой. Каллахэн то-
мился по Сложной Задаче. У нынешних
священников были свои: расовая дискри-
минация, освобождение женщин (и даже
"гэев"), бедность, безумие, беззако-
ние. От них ему делалось неуютно. Он
чувствовал себя легко только с теми из
озабоченных социальными проблемами
священников, кто активно выступал про-
тив войны во Вьетнаме. Теперь, когда
их дело устарело, они уселись обгова-
ривать марши и ралли так, как пожилые
супружеские пары вспоминают свой медо-

255

вый месяц или первый вояж на поезде.
Но Каллахэн не был священнослужителем
ни новой, ни старой формации: он обна-
ружил, что ему отведена роль привер-
женца традиций, который больше не мо-
жет доверять даже своим основополагаю-
щим постулатам. Ему хотелось возгла-
вить дивизию в армии... кого? Господа?
добродетели? добра? (от обозначения
суть не менялась) и выйти на битву со
ЗЛОМ. Он желал действий и боевых пози-
ций. Чтобы забыть о том, что такое
торчать на холоде у супермаркета, раз-
давая листовки "Бойкот салату" или
"Объявим виноградную забастовку!" Он
хотел увидеть ЗЛО с откинутым саваном
лжи и хитрости, чтобы отчетливо разли-
чить все его черточки. Он хотел биться
со ЗЛОМ один на один, как Мохаммед Али
с Джо Фрэзером, как кельты с саксами,
Иаков с Ангелом. Каллахэн хотел, чтобы
эта борьба была чистой, без примеси
политики, которая подобно уродливому
сиамскому близнецу катила на закорках
любого социального вопроса. Он желал
всего этого с тех самых пор, как захо-
тел стать служителем Господа, а зов
этот достиг Каллахэна, когда в возрас-
те четырнадцати лет его воспламенила
история Святого Стефана, первого хрис-
тианского мученика, забитого до смерти
камнями и узревшего в момент своей
кончины Христа. В сравнении с привле-
кательностью борьбы и, может быть, ги-
бели в служении Господу, привлекатель-
ность небес была весьма туманной.
Но битв не было. Только пустячные
стычки с неопределенными результатами.
А у ЗЛА оказалось множество лиц, все -

256

пустые, и подбородки чаще блестели от
сочащейся слюны, чем наоборот. По сути
дела, отца Каллахэна принуждали сде-
лать заключение, что в мире нет ника-
кого ЗЛА, кроме обычного зла - или,
возможно, (зла). В подобные минуты он
подозревал, что и Гитлер - не что
иное, как опустошенный бюрократ, а сам
Сатана - умственно неполноценный с за-
чаточным чувством юмора из тех, кому
представляется невыразимо смешным
скормить чайке засунутую в хлеб петар-
ду.
Великие социальные, нравственные
и духовные битвы веков уварились до
Сэнди Макдугалл, которая лупит в угол-
ке своего сопливого пацаненка, пацане-
нок же вырастет и станет лупить в
уголке своего собственного отпрыска -
бесконечная жизнь, аллилуйя, толстый
ломоть арахисового масла. Пресвятая
Дева, эй, как к добру вернуть людей?
Тут речь шла не только о скуке,
все это ужасало тем, что значило для
любого осмысленного определения жизни
и, не исключено, царствия небесного.
Вечность церковного лото, увеселитель-
ные аттракционы и небесный стриптиз?
Каллахэн оглянулся на часы на
стене. Было шесть минут первого - и
все еще никаких следов Фреда Эстэйра с
Джинджер Роджерс. Даже Мики Руни. Од-
нако у "Э-Вэп" было время подейство-
вать. Теперь он пропылесосит, миссис
Корлесс не придется жалостливо смот-
реть на него, и жизнь пойдет своим че-
редом. Аминь.

257

Глава седьмая

МЭТТ

Во вторник в конце третьего урока
Мэтт зашел в учительскую. Оказалось,
что там его уже ждет Бен Мирс.
- Привет,- сказал Мэтт.- Вы рано.
Бен поднялся и пожал ему руку.
- Семейное проклятие, наверное.
Скажите, эти ребята меня не съедят,
нет?
- Ни в коем случае,- ответил
Мэтт.- Пошли.
Он был немного удивлен. Бен одел-
ся в симпатичную спортивную куртку и
серые слаксы с двойной отстрочкой. Хо-
рошие ботинки, с виду ношенные совсем
немного. В классах Мэтта бывали и дру-
гие литераторы. Те обычно одевались
небрежно или во что-нибудь откровенно
странное. Год назад он спросил доволь-
но известную поэтессу, приехавшую на
свой творческий вечер в университет
штата, в Портленд, не заглянет ли она
на следующий день поговорить с его
классом о поэзии. Так та явилась в
тренировочных штанах, но на высоком
каблуке. Казалось, таким образом ее
подсознание заявляет: поглядите на ме-
ня - я побила систему в ее собственной
игре. Я прихожу и ухожу как ветер.
От такого сравнения восхищение
Мэтта Беном усилилось еще капельку.
После тридцати с лишним лет на педаго-
гическом поприще Мэтт пришел к убежде-
нию, что систему не побьешь, игру не

258

выиграешь, и только сопляки думают,
будто вырвались вперед.
- Хорошее здание,- сказал Бен,
оглядываясь по сторонам, пока они шли
по коридору.- Черт-те как отличается
от той школы, где учился я. Там почти
все окна напоминали амбразуры.
- Первая ошибка,- отозвался
Мэтт.- Никогда не называйте школу
"зданием". Это - "предприятие". Школь-
ные доски - "наглядные пособия", а
ученики - "гомогенное сообщество сов-
местно обучающихся детей среднего
школьного возраста".
- Им крупно повезло,- с ухмылкой
заметил Бен.
- Да, верно? Вы учились в коллед-
же, Бен?
- Пытался. Гуманитарные науки.
Но, похоже, все как один играли в ин-
теллектуальную игру "захвати флаг" -
ты тоже можешь найти топор и наточить
его, и, таким образом, стать известным
и обожаемым. К тому же, меня вытурили
за неуспешность. Когда продавали "Дочь
Конвея", я грузил в фургоны доставки
ящики с кока-колой.
- Расскажите об этом ребятам. Им
будет интересно.
- Вам нравится преподавать? -
спросил Бен.
- Разумеется, нравится. Иначе эти
сорок лет пропали бы даром.
Прозвонил запоздалый звонок. По
опустевшему коридору (только какой-то
лодырь медленно шел мимо нарисованной
под надписью "Лесное дело" стрелки)
разнеслось громкое эхо.

259

- Как тут с наркотиками? - спро-
сил Бен.
- Все, что угодно. Как в любой
американской школе. Все-таки наша
главная беда - пьянство.
- Не марихуана?
- Я не считаю косяк проблемой. Да
и начальство, заложивши за воротник и
высказываясь неофициально, тоже. Если
под ремешком играет "Джим Бим". Я слу-
чайно знаю, что наш ведущий советник -
один из лучших в своей области - не
прочь курнуть и пойти в кино. Я и сам
пробовал. Действует превосходно, но у
меня от этого кислое несварение.
- В ы пробовали?
- Ш-ш-ш,- сказал Мэтт.- У Большо-
го Брата повсюду уши. Кроме того, вот
мой кабинет.
- Ах ты Господи.
- Не нервничайте,- сказал Мэтт,
пропуская его вперед.- Доброе утро,
ребята,- обратился он примерно к двум
десяткам учеников, которые пристально
разглядывали Бена.- Это мистер Бен
Мирс.

Сперва Бен подумал, что ошибся
дверью.
Он был совершенно уверен, что,
приглашая его на ужин, Мэтт Бэрк ска-
зал: маленький серый дом сразу за
красным кирпичным... но из этого дома
потоком лился рок-н-ролл.
Бен воспользовался пятнистым ла-
тунным дверным молотком, не получил

260

ответа и опять постучал. На сей раз
музыку приглушили и кто-то - голос,
вне всяких сомнений, принадлежал Мэт-
ту - гаркнул: "Открыто! Входите!"
Он вошел и принялся с интересом
оглядываться. Парадная дверь вела пря-
мо в маленькую гостиную, обставленную
в раннеамериканском стиле "лавка ста-
рьевщика", где господствовал неправдо-
подобно древний телевизор "Моторола".
Музыка неслась из аудиосистемы со
счетверенными динамиками.
Мэтт появился из кухни, подвязан-
ный красно-белым клетчатым фартуком.
За ним тянулся аромат соуса к спагет-
ти.
- Простите, что так шумно,- ска-
зал Мэтт.- Я глуховат, вот и делаю
громко.
- Хорошая музыка.
- Я - приверженец рока еще со
времен Бадди Холли. Чудесная музыка.
Есть хотите?
- Ага,- признался Бен.- Еще раз
спасибо за приглашение. По-моему, с
тех пор, как я вернулся в Салимов
Удел, я ем в гостях чаще, чем за пять
последних лет.
- Городок у нас дружелюбный. На-
деюсь, вы не против ужина в кухне. Па-
ру месяцев назад явился антиквар и
предложил мне за обеденный стол две
сотни. А другим я еще не обзавелся.
- Ничего страшного. Я - один из
длинного ряда кухонных едоков.
Кухня оказалась опрятной до оско-
мины. На небольшой плите с четырьмя
конфорками шипела кастрюлька с соусом
и стоял полный дымящихся спагетти

261

дуршлаг. На столике с откидной доской
стояла пара разнокалиберных тарелок и
две стеклянных посудины, по краям ко-
торых плясали герои мультфильмов.
"Формочки для желе",- изумленно поду-
мал Бен. Последнее напряжение от обще-
ния с малознакомым человеком исчезло,
и он почувствовал себя дома.
- В шкафчике над раковиной -
"бурбон", ржаное и водка,- показал
Мэтт.- А в холодильнике немного кок-
тейлей. Боюсь, не слишком богатый вы-
бор.
- Сойдет и бурбон с водой из-под
крана.
- Ради Бога. А я займусь столом.
Смешивая себе выпивку, Бен ска-
зал:
- Ваши ребята мне понравились.
Они задавали хорошие вопросы. Трудные,
но хорошие.
- Например "откуда вы берете свои
идеи"? - Мэтт передразнил Рути Кро-
кетт - лепет завлекательной девчушки.
- Да, она та еще штучка.
- Поистине. В морозильнике, за
резаным ананасом, бутылка "Лэнсерз".
Держу для особых случаев.
- Слушайте, не надо...
- Да ладно, Бен. Мы в Уделе не
каждый день видим авторов бестселле-
ров.
- Ну, это вы немного хватили.
Бен прикончил остатки своего бур-
бона, взял у Мэтта тарелку спагетти,
полил соусом, подцепил макароны на
вилку и обернул вокруг ложки.
- Фантастика! - сказал он.- Мамма
миа!

262

- А как же,- ответил Мэтт.
Бен опустил взгляд к тарелке, ко-
торая пустела с потрясающей скоростью.
Он немного виновато утер губы.
- Еще?
- Если можно, полтарелочки. Рос-
кошные макароны.
Мэтт принес полную тарелку.
- Если не съедим мы, съест мой
кот. Несчастное животное. Весит двад-
цать фунтов и к миске подходит впере-
валку.
- Господи, как же я его не заме-
тил?
Мэтт улыбнулся.
- Где-то шляется. Ваша новая кни-
га - роман?
- Нечто охудожествленное,- отве-
тил Бен.- Если начистоту, я пишу ее
ради денег. Искусство прекрасно, но
один-единственный раз мне захотелось
вынуть из шляпы крупный номер.
- И каковы же перспективы?
- Темные и мрачные,- сказал Бен.
- Пойдемте в гостиную,- сказал
Мэтт.- Стулья там все в шишках, но
удобнее этих кухонных кошмариков. Нае-
лись?
- Носит ли Папа тиару?
В гостиной Мэтт выложил стопку
альбомов и углубился в разжигание здо-
ровенной узловатой трубки из горлянки.
Он раскурил ее, с довольным видом оку-
тался огромным облаком дыма и поднял
голову:
- Нет, отсюда его не видно.
Бен резко оглянулся.
- Что?

263

- Дом Марстена. Спорим на пять
центов, вы высматриваете именно его.
Бен неловко рассмеялся.
- Не надо спорить.
- Действие книги происходит в го-
родке вроде Салимова Удела?
Бен кивнул:
- Похожий городок и похожие люди.
Серия сексуальных убийств, трупы уро-
дуют. Я собираюсь начать с одного из
них и описывать в развитии, от начала
до конца, в мельчайших подробностях.
Сунуть читателя туда носом. Когда ис-
чез Ральфи Глик, я как раз набрасывал
эту часть книги, что оказало мне... отв-
ратительную услугу.
- А в основе - те исчезновения,
что случились в нашем городе в тридца-
тые годы?
Бен внимательно посмотрел на не-
го.
- Вы о них знаете?
- Да, конечно. И изрядное коли-
чество старожилов тоже. Самого-то меня
тогда в Уделе не было, но были Мэйбл
Уэртс, Глинис Мэйберри и Милт Кроссен.
Кое-кто из них уже связал одно с дру-
гим.
- Что связал?
- Ну, ну, Бен. Связь совершенно
очевидна, разве не так?
- Наверное. Когда этот дом был
обитаем в последний раз, за десять лет
исчезли четыре мальчика. Теперь, спус-
тя тридцать шесть лет, там снова кто-
то поселился - и тут же исчезает Раль-
фи Глик.
- Вы думаете, это совпадение?

264

- Полагаю, да,- осторожно сказал
Бен. В ушах явственно звучало предо-
стережение Сьюзан.- Но занятно. Я
справился в подшивках "Леджера" с
тридцать девятого по семидесятый го-
ды - просто, чтобы сравнить. Пропало
трое ребят. Один сбежал и позже нашел-
ся, работал в Бостоне. Ему было шест-
надцать, но выглядел он старше. Друго-
го месяцем позже выудили из Эндроског-
гина. А еще одного нашли зарытым в
стороне от дороги " 16 в Гэйтсе - по-
видимому, он стал жертвой наезда. Все
объяснилось.
- Возможно, исчезновение мальчика
Гликов тоже объяснится.
- Может быть.
- Но вы думаете другое. Что вы
знаете про этого Стрейкера?
- Абсолютно ничего,- сказал Бен.-
И даже не уверен, что хочу с ним зна-
комиться. Как раз сейчас я работаю над
жизнеспособной книгой, которая в опре-
деленном отношении привязана к дому
Марстена и его обитателям. Если я об-
наружу, что Стрейкер - рядовой бизнес-
мен (уверен, так оно и есть), это мо-
жет меня сбить.
- По-моему, все окажется иначе.
Знаете, он сегодня открыл магазин. Как
я понял, туда заскочила Сьюзан Нортон
с матушкой... черт, почти все женщины
города зашли туда взглянуть, что к че-
му - и не на пять минут. Если верить
Деллу Марки - а этот источник под сом-
нение не берется - туда приковыляла
даже Мэйбл Уэртс. Должно быть, этот
Стрейкер - совершенно потрясающий че-
ловек. Щеголь в одежде, крайне изящен

265

и абсолютно лыс. И обаятелен. Мне ска-
зали, он действительно кое-что продал.
Бен усмехнулся.
- Замечательно. А вторую половину
команды кто-нибудь уже видел?
- Он на закупках. Предположитель-
но.
- Почему "предположительно"?
Мэтт беспокойно пожал плечами.
- Может быть, все это чистая
правда, но дом Марстена меня нервиру-
ет. Можно подумать, эта парочка долго
искала его, пока не нашла. Вы же сами
сказали - он напоминает идола, воссе-
дающего на вершине своего холма.
Бен кивнул.
- Сверх всего, у нас опять пропал
ребенок. А брат Ральфи, Дэнни? Умереть
в двенадцать лет! Случай злокачествен-
ной анемии со смертельным исходом.
- А что в этом необычного? Конеч-
но, это большое несчастье...
- Мой доктор - молодой парень по
имени Джимми Коди, Бен. Когда-то учил-
ся у меня. Тогда это был маленький
чертенок, а теперь - хороший врач. По-
мните, все это слухи и сплетни.
- Ладно.
- Я зашел к нему провериться и
случайно упомянул мальчика Гликов -
дескать, какой позор, мало было роди-
телям, что второй исчез, еще и этот
кошмар. Джимми ответил, что консульти-
ровался по поводу этого случая с
Джорджем Горби. Да, у мальчика дей-
ствительно была анемия. По его словам,
количество эритроцитов у мальчика од-
них лет с Дэнни должно составлять от

266

85 до 95%. А у Дэнни оно снизилось до
сорока пяти.
- Ничего себе,- сказал Бен.
- Ему кололи Б-12 и давали теля-
чью печенку, что вроде бы отлично сра-
батывало. Его уж собрались выписывать,
и тут бум! парнишка падает мертвым.
- Вы же не хотите, чтобы это до-
шло до Мэйбл Уэртс,- сказал Бен.- Ей
начнут мерещиться в парке туземцы,
стреляющие отравленными пулями из ду-
ховых ружей.
- Об этом я не говорил никому,
кроме вас. И не скажу. Кстати, Бен, на
вашем месте я бы, наверное, не преда-
вал сюжет книги огласке. Если Лоретта
Старчер спросит, о чем вы пишете, от-
вечайте - об архитектуре.
- Мне уже дали такой совет.
- Несомненно, Сьюзан Нортон.
Бен взглянул на часы и поднялся.
- Кстати о Сьюзан...
- Ухаживающий самец в полном опе-
рении,- сказал Мэтт.- Между прочим,
мне надо в школу. Очередной черновой
прогон третьего акта школьного спек-
такля, комедии большого социального
значения под названием "Проблема Чар-
ли".
- В чем же его проблема?
- Прыщи,- ответил Мэтт и усмех-
нулся.
Они вместе направились к дверям.
Мэтт задержался, чтобы натянуть ста-
ренький выцветший школьный пиджак.
Бен подумал, что, если не обра-
щать внимания на лицо - умное, но меч-
тательное и какое-то невинное,- по фи-
гуре Мэтта скорее примешь за стареюще-

267

го тренера-легкоатлета, чем за домосе-
да-словесника.
- Послушайте,- обратился к нему
Мэтт, когда они вышли на крыльцо,- а
что вы думаете делать в пятницу?
- Не знаю,- отозвался Бен.- Я ду-
мал, можно бы сходить в кино со Сью-
зан. Короче говоря, что-то в этом ро-
де.
- Мне пришло в голову кое-что
другое,- сказал Мэтт.- Может, образуем
втроем комиссию и съездим наверх, к
дому Марстена, представимся новому
владельцу. От имени города, разумеет-
ся.
- Конечно,- сказал Бен,- всего
лишь из обычной вежливости, правда?
- Деревня явится рассказать о се-
бе новому члену общества,- поддакнул
Мэтт.
- Поговорю сегодня со Сьюзан. Ду-
маю, она будет за.
- Хорошо.
Ситроен Бена с мурлыканьем дви-
нулся прочь, Мэтт поднял руку и пома-
хал. Бен в ответ дважды нажал на гу-
док, а потом задние фары ситроена ис-
чезли за холмом. Шум мотора замер вда-
ли, но Мэтт еще добрую минуту стоял на
крыльце, сунув руки в карманы пиджака,
обратив взгляд к дому на холме.

В четверг вечером репетиции не
было, и около девяти Мэтт заехал к
Деллу, пропустить пару-тройку стакан-
чиков пива. Если бы чертов недомерок

268

Джимми Коди не прописал ему от бессон-
ницы такое средство, Мэтт сделал бы
это сам.
В те вечера, когда музыканты не
играли, у Делла было практически пу-
сто. Мэтт увидел только троих знако-
мых: Проныру Крейга, медленно опусто-
шающего в уголке кружку пива, Флойда
Тиббитса с грозовыми тучами на челе
(на этой неделе он трижды говорил со
Сьюзан, два раза - по телефону и один
раз лично, в гостиной Нортонов, но ус-
пеха не добился) и Майка Райерсона,
сидевшего у стены в одной из дальних
кабинок.
Мэтт подошел к стойке, где Делл
Марки протирал стаканы и смотрел по
переносному телевизору "Айронсайд".
- Привет, Мэтт. Как дела?
- Отлично. Тихий вечер.
Делл пожал плечами.
- Да. В Гэйтсе в киношке крутят
пару картин с мотоциклами. С этим я
тягаться не могу. Стакан или кувшин?
- Давай кувшин.
Делл наполнил кувшин, сдул пену и
долил еще пару дюймов. Мэтт расплатил-
ся и, секунду поколебавшись, направил-
ся к кабинке Майка. Майк, как большая
часть молодежи Удела, прошел через
один из классов, где Мэтт преподавал
английский. К тому же он был симпати-
чен Мэтту: при заурядном интеллекте
парень проделал работу выше среднего
уровня, поскольку трудился в поте ли-
ца, вновь и вновь расспрашивая о том,
чего не понял, пока не схватывал
смысл. Вдобавок он шутил без напряже-
ния, обладал чистым чувством юмора и

269

такой приятной чертой, как независимая
манера держаться, что и делало его лю-
бимцем класса.
- Привет, Майк,- поздоровался
Мэтт.- Можно к тебе присоединиться?
Майк Райерсон поднял глаза, и
Мэтт ощутил потрясение - словно дотро-
нулся до проводов под током. Первой
его реакцией было: наркотики. Сильные
наркотики.
- Конечно, мистер Бэрк. Сади-
тесь.- Апатичный голос, кожа страшно-
го, нездорового белого цвета, под гла-
зами - глубокие темные тени. Сами гла-
за казались ненормально большими и ли-
хорадочными. В полумраке кафе руки
Майка двигались над столом медленно,
как у призрака. Перед ним стоял нетро-
нутый стакан пива.
- Как жизнь, Майк? - Справляясь с
дрожью в руках, Мэтт наполнил свою
кружку. Жизнь самого Мэтта всегда на-
поминала график с модулированными
подъемами и спусками (да и те послед-
ние тринадцать лет, после смерти мате-
ри учителя, пребывали в предгорье), и
ее ровное, гладкое течение мало что
нарушало. Например, то, как жалко за-
канчивал свои дни кое-кто из его уче-
ников. Билли Ройко разбился на верто-
лете во Вьетнаме за два месяца до пре-
кращения огня, Салли Грир (одну из са-
мых блестящих и живых учениц Мэтта)
отправил на тот свет пьяный дружок,
когда девушка сказала, что хочет с ним
порвать, Гэри Коулмен ослеп из-за не-
кого таинственного вырождения зритель-
ного нерва, брат Бадди Мэйберри, Дуг
(единственный хороший парнишка во всем

270

полоумном клане) утонул на пляже "Ста-
рый сад"... да еще наркотики - маленькая
смерть. Из канувших в воды Леты не все
сочли нужным искупаться в ней, однако
было довольно ребят, сделавших грезы
своим хлебом насущным.
- Жизнь? - медленно произнес
Майк.- Не знаю, мистер Бэрк. Не очень,
чтобы очень.
- На какую пакость ты сел,
Майк? - осторожно спросил Мэтт.
Майк непонимающе посмотрел на не-
го.
- На какие наркотики,- сказал
Мэтт.- Бензедринчик? Красненькие? Ко-
каин? Или это...
- Наркота тут ни при чем,- отве-
тил Майк.- По-моему, я приболел.
- Правда?
- Я в жизни не садился на крутую
наркоту,- выговорил Майк и это, похо-
же, стоило ему ужасных усилий.- Только
травку курил... да и ее уже месяца четы-
ре не пробовал. Болею... заболел я, по-
моему, в понедельник. Понимаете, уснул
в воскресенье вечером на Хармони-Хилл
и проснулся только утром в понедель-
ник.- Он медленно покачал головой.-
Чувствовал я себя дерьмово. И с тех
самых пор мне с каждым днем вроде бы
все гаже.- Он вздохнул, и Мэтту пока-
залось, что грудь Майка сотряслась от
свистящего вздоха, как мертвый листок
на ноябрьском клене.
Озабоченный Мэтт подался вперед.
- Это случилось после похорон
Дэнни Глика?
- Ага.- Майк опять поглядел на
него.- Когда все разошлись по домам, я

271

вернулся, чтобы закончить, но этот
раздолбай... прошу прощения, мистер
Бэрк... этот Ройял Сноу так и не объя-
вился. Ждал я его долго, и вот тогда-
то, наверное, начал заболевать, потому
как от всего, что было потом... черт,
голова болит. Трудно думать.
- А что ты помнишь, Майк?
- Что помню? - Майк уперся глаза-
ми в золотистую глубину пивной кружки,
наблюдая, как пузырьки, отделяясь от
стенок, всплывают к поверхности, чтобы
выпустить заключенный внутри них газ.-
Помню пение,- сказал он.- Приятней пе-
ния я не слыхал. И такое чувство, буд-
то... будто тонешь. Но приятное. Вот
только глаза. Глаза.
Он обхватил себя за плечи и пере-
дернулся.
- Чьи глаза? - спросил Мэтт,
подаваясь вперед.
- Красные. Страшные глаза.
- Чьи?
- Не помню. Не было никаких глаз.
Мне все это приснилось.- Мэтт букваль-
но видел, как Майк отпихивает от себя
свои воспоминания.- Про вечер воскре-
сенья я больше ничего не помню. В по-
недельник утром я проснулся на земле и
сперва даже подняться не мог, так ус-
тал. Но в конце концов поднялся. Вста-
вало солнце, я испугался, что обгорю,
и ушел в лес, к ручью. И вымотался
вконец. Жутко вымотался. Поэтому опять
прикорнул. И проспал... ну, часов до че-
тырех или до пяти.- Он издал тихий ше-
лестящий смешок.- А когда проснулся,
то оказалось, что меня всего засыпало
листьями. Правда, я чувствовал себя

272

чуть получше. Я поднялся и вернулся к
грузовику.- Майк медленно провел по
лицу ладонью.- Должно быть, с малышом
Гликов я в воскресенье вечером закон-
чил. Занятно, но я этого даже не пом-
ню.
- Закончил?
- Ну, приходил Ройял или нет, но
могила оказалась засыпанной. Дерн уло-
жен и так далее. Хорошо сработано. Но
как я это сделал, не помню. Наверное,
мне действительно было худо.
- А где ты был в понедельник ве-
чером?
- У себя дома, где же еще.
- А во вторник утром как ты себя
чувствовал?
- Во вторник утром я вообще не
просыпался. Проспал весь день. И очу-
хался только к вечеру.
- И как ты себя чувствовал?
- Ужасно. Ноги были как резино-
вые. Попытался сходить за глотком во-
ды, и чуть не упал. Пришлось топать на
кухню, придерживаясь за мебель. Я был
слабым, как котенок.- Майк нахмурил-
ся.- На ужин я открыл банку тушенки -
знаете, эту дрянь "Динти Мур" - но
съесть не смог. Вроде как посмотрю на
нее - и обратно тянет. Как если с жут-
кого похмелья увидеть жратву.
- И ты ничего не ел?
- Пытался, только все вылетело
обратно. Но почувствовал себя немножко
лучше. Вышел из дому, немного погулял.
А потом пошел спать.- Пальцы Майка об-
водили круглые следы пивных кружек на
столе.- Только сначала мне стало
страшно. Ну, вот как пацан какой-ни-

273

будь боится Элламагусалума. Я обошел
дом, убедился, что все окна заперты. И
когда пошел спать, оставил везде свет.
- А вчера утром?
- Хм-м? Нет... я вчера встал только
в девять вечера.- Опять этот тихий ко-
роткий смешок.- Помню, я еще подумал:
ежели так дальше пойдет, просплю все
на свете. И что так бывает, когда пом-
решь.
Мэтт мрачно приглядывался к нему.
Флойд Тиббитс встал, сунул в автомат
четвертак и принялся подстукивать му-
зыке.
- Занятно,- сказал Майк.- Когда я
вставал, окно в спальне было открыто.
Должно быть, я сам открыл. Мне сни-
лось... за окном кто-то был и я поднял-
ся... поднялся, чтобы впустить его. Ну,
как идешь впустить старого друга, ко-
торый замерз... или хочет есть.
- Кто же это был?
- Это был всего лишь сон, мистер
Бэрк.
- Но кто тебе снился?
- Не знаю. Я собирался попробо-
вать поесть, но только подумал - и
блевать захотелось.
- Что ты сделал?
- Смотрел телик, пока не кончился
Джонни Карсон. Мне было гораздо лучше.
А потом пошел спать.
- Окна ты запер?
- Нет.
- И проспал весь день?
- Я проснулся на закате.
- Слабость чувствовал?
- Хотел бы я объяснить.- Майк
провел по лицу рукой.- Мне так пло-

274

хо! - выкрикнул он ломающимся голо-
сом.- Это просто что-то вроде гриппа,
правда, мистер Бэрк? По правде я здо-
ров, да?
- Не знаю,- ответил Мэтт.
- Я думал взбодриться несколькими
кружками пива, но не могу пить. Отх-
лебнул глоток, а он мне поперек горла
стал, честное слово... как пробка. Про-
шлая неделя... она кажется плохим сном.
И мне страшно. Очень страшно.- Он при-
жал исхудалые руки к лицу, и Мэтт по-
нял, что Майк плачет.
- Майк?
Ответа он не получил.
- Майк,- Мэтт осторожно отнял ла-
дони Майка от лица.- Я хочу, чтобы се-
годня вечером ты поехал ко мне домой.
Хочу, чтобы ты переночевал в комнате
для гостей. Поедешь?
- Ладно. Мне все равно.- Майк с
летаргической медлительностью утер
глаза рукавом.
- А еще я хочу, чтобы завтра ты
поехал со мной показаться доктору Ко-
ди.
- Ладно.
- Ну, пошли.
Мэтт подумал, не позвонить ли Бе-
ну Мирсу, и не стал.

Когда Мэтт постучался, Майк Ра-
йерсон сказал: "Войдите."
Мэтт вошел с пижамой.
- Она будет великовата...

275

- Да ничего, мистер Бэрк. Я сплю
в трусах.
Сейчас Майк стоял в одном белье,
и Мэтт увидел, какое страшно бледное у
него тело. Ребра выступали полукруглы-
ми гребнями.
- Поверни-ка голову, Майк. Вот
сюда.
Майк послушно повернул голову.
- Майк, откуда у тебя эти отмети-
ны?
Майк потрогал шею пониже угла че-
люсти.
- Не знаю.
Мэтт беспокойно помялся. Потом
подошел к окну. Шпингалет был надежно
защелкнут, и все же, в тревоге не по-
винуясь рассудку, руки с грохотом от-
крыли его и вновь закрыли. На стекло
тяжело давила заоконная тьма.
- Если ночью что-нибудь понадо-
бится, зови меня. Все равно, что. Даже
если приснится плохой сон. Позовешь,
Майк?
- Да.
- Я не шучу. Все равно, что. Моя
дверь - прямо в конце коридора.
- Ладно.
Мэтт замешкался, чувствуя, что
мог бы сделать и еще что-то, потом вы-
шел.

Сна не было ни в одном глазу, а
от звонка Бену Мирсу Мэтта теперь
удерживало лишь то, что он понимал: у
Евы в пансионе все спят. В пансионе

276

было полно стариков, а телефонный зво-
нок поздно ночью означает только одно:
кто-то умер.
Ворочаясь в постели, Мэтт следил,
как светящаяся стрелка будильника дви-
жется от одиннадцати тридцати к полу-
ночи. В доме царила противоестествен-
ная тишина - быть может, из-за того,
что Мэтт сознательно настроился рас-
слышать малейший шум. Дом был старым,
солидной постройки, поэтому давно пре-
кратил оседать и не скрипел. Тишину
нарушало только тиканье часов да сла-
бый ветер за окном. В будние дни маши-
ны по Тэггарт-стрим-роуд ночью не ез-
дили.
То, о чем ты думаешь, безумие.
Но шаг за шагом Мэтта теснили на-
зад, заставляли поверить. Конечно,
бегло просматривая случай Дэнни Глика,
Джимми Коди, как человек образованный,
первым делом подумал именно об этом.
Они вместе посмеялись над таким пред-
положением. Может быть, теперь Мэтту
воздавалось за тот смех.
Царапины? Эти отметины - не цара-
пины. Это проколы.
Люди приучены, что так не бывает,
что события в духе "Кристабель" Кол-
риджа или злых сказок Брэма Стокера -
не более, чем извращения фантазии.
Разумеется, чудовища существуют: это
те, чей палец лежит на пусковых кноп-
ках ядерных ракет в шести странах,
угонщики самолетов, те, кто занимается
массовым уничтожением людей и те, кто
насилует и убивает детей. Но такое...
нет. Нам лучше знать. Метка дьявола на
груди женщины - всего лишь родимое

277

пятно, воскресший мертвец, ставший в
саване под дверями жены, просто стра-
дал локомоторной атаксией, а бормочу-
щий и кривляющийся в уголке детской
спальни бука - не более чем холмик
простыней. Некое духовное лицо объяви-
ло, что даже Господь, этот преподобный
белый колдун, мертв.
В Майке не осталось почти ни кро-
винки.
Из коридора не доносилось ни зву-
ка. Мэтт подумал: спит, как убитый. А
почему бы нет? Он же приглашал Майка к
себе именно для того, чтобы тот как
следует выспался и ему не мешали... пло-
хие сны? Мэтт вылез из кровати, зажег
лампу и подошел к окну.
Отсюда как раз был виден конек
крыши дома Марстена, покрытый изморо-
зью лунного света.
Я боюсь.
Однако дело обстояло еще хуже:
Мэтт был перепуган до смерти. Он мыс-
ленно перебрал средства от недуга, ко-
торый невозможно упомянуть вслух: чес-
нок, святая вода и облатки, распятие,
розы, текучая вода. Ничего освященного
в доме не было. Мэтт, хоть и был мето-
дистом, в церковь не ходил и в глубине
души считал, что Джон Гроггинс - вели-
чайший осел Запада.
Единственным предметом культа в
доме была...
В молчащем доме тихо, но явствен-
но прозвучали слова, которые выговари-
вал голос Майка Райерсона - мертвенный
сонный голос:
- Да. Входи.

278

У Мэтта захватило дух. Потом в
беззвучном крике воздух со свистом
вырвался обратно. Он почувствовал дур-
ноту страха. Живот словно бы стал
свинцовым. Гениталии поджались. Что,
скажите на милость, получило приглаше-
ние войти к нему в дом?
Стало слышно, как в комнате для
гостей осторожно отодвигают шпингалет
окна. Потом окно толкнули кверху, де-
рево со скрипом прошлось по дереву.
Можно было пойти вниз. Сбегать в
столовую, взять со столика Библию. Бе-
гом вернуться наверх, рывком распах-
нуть дверь в комнату для гостей, высо-
ко поднять Библию: Во имя Отца, Сына и
Святого Духа, приказываю - изыди...
Но кто был в комнате?
Если ночью что-то будет нужно,
зови меня.
Но я не могу, Майк. Я старый че-
ловек. Мне страшно.
В мозг Мэтта вторглась ночь,
превратив его в клоунаду вселяющих
ужас образов, которые плясали, то по-
являясь из тени, то исчезая в ней. Бе-
лые клоунские лица, огромные глаза,
острые зубы. Из теней выскальзывали
силуэты с длинными руками, они тяну-
лись к... к... Мэтт со стоном закрыл лицо
руками.
Не могу. Боюсь.
Учитель не сумел бы подняться да-
же, если бы начала поворачиваться ла-
тунная ручка двери в его собственную
спальню. Страх парализовал его. Он бе-
шено жалел, что вечером поехал к Дел-
лу.
Мне страшно.

279

И, бессильно сидя на постели,
спрятав в ладонях лицо, в страшной,
гнетущей тишине дома Мэтт услышал вы-
сокий, радостный, злобный детский
смех...
...а потом чмоканье.

280

Часть 2. Пломбирный император

Зови сюда катальщика сигар.
Он мускулист - так пусть
твоею волей
сгоняет в миски похоть тво-
рога.
А девкам - выходной, пусть
их гуляют
в том платье, что носить не
привыкать.
Мальчишки, натащите нам цве-
тов,
в газеты завернув за прошлый
месяц.
Пусть "кажется" придет ко-
нец. Довольно!
На трон взошел пломбирный
император,
отныне правит всем лишь он
один.
Возьми из шкафчика без трех
стеклянных ручек
ту простыню, что некогда она
сама тремя расшила голубями,
и расстели, укрыв ее лицо.
Покажутся натруженные ноги -
так только для того, чтоб
понял ты,
как холодна она и бессловес-
на.
Задушен, луч светильника
пропал -
пломбирный император правит
бал.
Уоллес Стивенс

192

...В колонне сей дыра.
Ты видишь Королеву Мертвых?
Джордж Сеферис

Глава восьмая

БЕН (III)

Должно быть, стучали уже давно -
стук словно бы эхом разносился вдаль
улиц его сна, а он тем временем борол-
ся, освобождаясь от дремоты. Кругом
царила тьма, но, обернувшись, чтобы
схватить часы и поднести к лицу, он
сшиб их на пол. Он чувствовал, что
сбит с толку и напуган.
- Кто там? - крикнул он.
- Это Ева, мистер Мирс. Вас к те-
лефону.
Он встал, натянул штаны и, голый
до пояса, открыл. Там стояла Ева Мил-
лер в белом махровом халате, с лицом,
полным тупой уязвимости человека, на
две пятых еще спящего. Они, не таясь,
переглянулись, и Бен подумал: кто-то
заболел? умер?
- Межгород?
- Нет, это Мэтью Бэрк.
Знание не принесло должного об-
легчения.
- Который час?
- Начало пятого. Судя по тону,
мистер Бэрк очень расстроен.
Бен спустился вниз и взял трубку.
- Слушаю, Мэтт.

193

Мэтт быстро дышал в трубку. Воз-
дух вырывался резкими короткими всхли-
пами.
- Бен, можете приехать? Прямо
сейчас?
- Да, конечно. А в чем дело? Вы
заболели?
- Не по телефону. Просто приез-
жайте. - Буду через десять минут.
- Бен...
- Да?
- У вас нет распятия? Или образка
Святого Христофора? Чего-нибудь тако-
го?
- Черт, нету. Я баптист... бывший.
- Ладно. Приезжайте побыстрее.
Бен повесил трубку и поспешно
вернулся наверх. Ева стояла, положив
ладонь на столбик перил, лицо перепол-
няли тревога и нерешительность: с од-
ной стороны, хотелось знать, с другой,
не было желания вмешиваться в дела
жильца.
- Мистер Мирс, мистер Бэрк забо-
лел?
- Говорит, что нет. Он просто по-
просил меня... скажите, вы католичка?
- Мой муж был католиком.
- У вас есть распятие, или роза-
рий, или образок Святого Христофора?
- Ну... в спальне - крест моего му-
жа... я могла бы...
- Да, пожалуйста.
Она пошла по коридору, шаркая ме-
ховыми тапочками по выцветшим полоскам
ковра. Бен вошел к себе в комнату, на-
тянул вчерашнюю рубашку и скользнул
босыми ногами в кроссовки. Когда он
снова вышел в коридор, у дверей стояла

194

Ева, держа крест, блеснувший на свету
тусклым серебром.
- Спасибо,- сказал Бен, взявшись
за крест.
- Мистер Бэрк просил вас об этом?
- Вот именно.
Еще больше очнувшись от сна, она
нахмурилась.
- Он не католик. По-моему, он не
ходит в церковь.
- Он ничего не объяснил мне.
- А,- она понимающе кивнула и от-
дала ему распятие.- Пожалуйста, осто-
рожнее с ним. Для меня оно очень много
значит.
- Я понимаю. Не беспокойтесь.
- Надеюсь, с мистером Бэрком все
в порядке. Он хороший человек.
Бен спустился вниз и вышел на
крыльцо. Он не мог держать распятие и
одновременно доставать ключи от маши-
ны, но вместо того, чтобы просто пере-
ложить крест из правой руки в левую,
повесил его на шею. Серебро уютно
скользнуло по рубашке, но, садясь в
машину, Бен вряд ли сознавал, что чув-
ствует себя утешенным.

На первом этаже дома Мэтта свети-
лись все окна. Когда фары ситроена об-
дали фасад светом, Мэтт отворил дверь
и подождал, пока Бен подъедет.
Бен шел по дорожке к дому, гото-
вый практически ко всему, и все равно
лицо Мэтта потрясло его. Оно было
смертельно бледным, губы дрожали. Ши-

195

роко раскрытые глаза как будто бы не
моргали.
- Пошли на кухню,- сказал он.
Бен переступил порог и, как толь-
ко оказался внутри, в падающем из ко-
ридора свете заблестел крест.
- А, принесли.
- Это Евы Миллер. А в чем дело?
Мэтт повторил:
- На кухню.
Когда они проходили мимо ведущей
на второй этаж лестницы, Мэтт взглянул
наверх и при этом словно бы отпрянул.
Теперь кухонный стол, за которым они
ели спагетти, был пуст, если не счи-
тать трех предметов, два из которых
производили странное впечатление: ря-
дом с чашкой кофе лежала старомодная
Библия на застежках и револьвер трид-
цать восьмого калибра.
- Да в чем дело, Мэтт? Вы выгля-
дите ужасно!
- Может быть, мне все приснилось,
но, слава Богу, вы здесь.- Взяв ре-
вольвер, учитель беспокойно вертел его
в руках.
- Рассказывайте. И перестаньте
играть этой штукой. Он заряжен?
Мэтт положил пистолет и пятерней
взъерошил волосы.
- Да, заряжен. Хотя, по-моему,
толку от этого никакого... вот разве что
застрелиться.- Он рассмеялся - болез-
ненно, отрывисто, будто заскрипело
стекло.
- Перестаньте.
Резкость тона сломала странно не-
подвижное выражение в глазах Мэтта. Он
потряс головой - не так, как человек,

196

отрицающий что-то, а так, как встряхи-
ваются, вылезая из холодной воды, не-
которые звери.
- Наверху покойник,- сказал Мэтт.
- Кто?
- Майк Райерсон. Работник город-
ского хозяйства. Землеустроитель.
- Вы уверены, что он мертв?
- Нутром чую, хоть к нему и не
заглядывал. Не посмел. Поскольку не
исключено, что в определенном отноше-
нии он вовсе не мертв.
- Мэтт, в ваших словах нет здра-
вого смысла.
- А вы думаете, я этого не пони-
маю? То, что я говорю - ерунда, а то,
что думаю - сумасшествие. Но звонить,
кроме вас, было некому. Вы - един-
ственный на весь Салимов Удел человек,
кто мог бы... мог...- Мэтт потряс головой
и начал снова.- Мы говорили про Дэнни
Глика.
- Да.
- И про то, что умер он, возмож-
но, от злокачественной анемии... как
сказали бы наши деды, "просто зачах".
- Да.
- Его хоронил Майк. И пса Вина
Пэринтона нашел насаженным на ворота
Хармони-Хилл тоже Майк. Майка Райерсо-
на я встретил вчера вечером у Делла,
и...

- ...и не смог войти туда,- закон-
чил Мэтт.- Не смог. Почти четыре часа
просидел на кровати. Потом, как вор,

197

прокрался вниз и позвонил вам. Что
скажете?
Снявший было с шеи распятие Бен
теперь задумчиво потрогал пальцем поб-
лескивающий холмик тонкой цепочки. Бы-
ло почти пять часов, небо на востоке
порозовело от зари. Светящийся брусок
над головой побледнел.
- Думаю, будет лучше, если мы
поднимемся в комнату для гостей и по-
смотрим. По-моему, сейчас мы больше
ничего не можем сделать.
- Теперь, когда в окно льется
свет, все это кажется кошмаром умали-
шенного.- Мэтт неуверенно рассмеялся.-
Надеюсь, так оно и есть. Надеюсь, Майк
спит, как младенец.
- Ну, идемте, посмотрим.
Мэтт с усилием унял дрожащие гу-
бы.
- Ладно.- Он опустил глаза к сто-
лу, затем вопросительно взглянул на
Бена.
- Само собой,- ответил Бен и на-
дел крест Мэтту.
Мэтт застенчиво рассмеялся:
- С ним я и впрямь чувствую себя
лучше. Думаете, когда меня повезут в
Августу, то позволят не снимать его?
Бен спросил:
- Пистолет нужен?
- Наверное, нет. А то я суну его
за пояс штанов и отстрелю себе яйца.
Они двинулись наверх, Бен шел
первым. Лестница заканчивалась идущим
в обе стороны коротким коридором. В
одном его конце из открытой двери
спальни Мэтта на оранжевую дорожку вы-
плескивался сноп бледного света.

198

- Не туда,- сказал Мэтт.
Бен дошел до конца коридора и ос-
тановился перед дверью комнаты для
гостей. Он не верил в то чудовищное,
что подразумевал Мэтт, и все равно об-
наружил, что его захлестнула волна та-
кого черного страха, какого он еще не
знал.
Ты открываешь дверь - и он свиса-
ет с балки. Распухшее, черное, вздутое
лицо. А потом открываются глаза, они
выскакивают из орбит, но ВИДЯТ тебя и
радуются, что ты пришел...
Все чувства до единого отреагиро-
вали на поднявшееся в молодом человеке
воспоминание с такой полнотой, что на
миг Бена парализовало. Он даже почув-
ствовал запах штукатурки и дикую вонь
устроивших себе гнезда зверьков. Ему
показалось, что за простой лакирован-
ной дверью этой комнаты для гостей -
все тайны ада.
Потом Бен повернул ручку и толк-
нул дверь от себя. За спиной Мэтт
крепко сжимал распятие Евы.
Окно комнаты для гостей выходило
прямо на восток, где верхний краешек
солнца только что высветлил горизонт.
Первые прозрачные сияющие лучи светили
прямо в окно, снопом падая на белую
льняную простыню, которую Майк натянул
до груди, и рассыпая по ней редкие зо-
лотистые пятнышки. Взглянув на Мэтта,
Бен кивнул.
- Все нормально,- прошептал он.-
Спит.
Мэтт безучастно сказал:
- Окно открыто. А было закрыто и
заперто. Я сам проверял.

199

Взгляд Бена сосредоточился на
верхней кромке безупречно выглаженной
простыни. Там была одна-единственная
капля крови, засохшая до темного бор-
до.
- По-моему, он не дышит,- сказал
Мэтт.
Бен сделал пару шагов вперед, по-
том остановился.
- Майк? Майк Райерсон. Просыпай-
тесь, Майк.
Никакого ответа. Ресницы Майка
аккуратно лежали на щеках. Взлохмачен-
ные волосы свободно рассыпались по
лбу. Бен подумал, что в первом нежном
свете утра Майк был не просто красив -
он был прекрасен, как профиль гречес-
кой статуи. На щеках цвел легкий румя-
нец, а тело было начисто лишено той
мертвенной бледности, о которой гово-
рил Мэтт - только здоровые тона кожи.
- Конечно, он дышит,- сказал Бен
с легким нетерпением.- Просто заспал-
ся. Майк...- Он протянул руку и несильно
потряс Райерсона. Свободно переброшен-
ная через грудь левая рука Майка вяло
свалилась с кровати, стукнув костяшка-
ми пальцев об пол, словно Райерсон
спрашивал позволения войти.
Мэтт шагнул вперед, взял эту вя-
лую руку и прижал указательный палец к
запястью:
- Пульса нет.
Он хотел было отпустить ее,
вспомнил жуткий быстрый стук костяшек
по полу и положил руку Райерсону попе-
рек груди. Та снова заскользила вниз.
Он, скривившись, вернул ее на место и
устроил попрочнее.

200

У Бена не укладывалось в голове.
Райерсон спал, должен был спать. Хоро-
ший цвет лица, явная гибкость мышц,
губы, приоткрытые словно для вдоха...
его захлестнула нереальность. Он до-
тронулся запястьем до плеча Райерсона
и почувствовал, что кожа холодная. По-
слюнив палец, он подержал его перед
полуоткрытыми губами. Ничего. Ни ма-
лейшего дуновения.
Они с Мэттом переглянулись.
- А отметины на шее? - спросил
Мэтт.
Бен взял подбородок Райерсона в
ладони и стал осторожно поворачивать
голову Майка. Та щека, которую было
видно, легла на подушку. От этого ле-
вая рука сместилась, и костяшки снова
стукнули об пол.
На шее Майка Райерсона не было
никаких отметин.

Они опять сидели за столом на
кухне. Было 5:35 утра. К ним доноси-
лось басистое мычание коров Гриффена,
которых гнали на восточное пастбище -
вниз по холму, за полосу кустарника и
подлеска, скрывающую от глаз Тэггарт-
Стрит.
- Если верить фольклору, отметины
исчезают,- неожиданно сказал Мэтт.-
Когда жертва умирает, отметины исчеза-
ют.
- Я знаю,- отозвался Бен. Это он
помнил и по "Дракуле" Стокера, и по

201

хаммеровским фильмам, где играл Крис-
тофер Ли.
- Мы должны проткнуть ему сердце
осиновым колом.
- Подумайте-ка хорошенько,- ска-
зал Бен, отхлебывая кофе.- Коронерско-
му суду объяснить это будет чертовски
трудно. За осквернение трупа вы отпра-
витесь в лучшем случае в тюрьму. А
скорее, в дурдом.
- По-вашему, я сумасшедший? -
спокойно спросил Мэтт.
- Нет,- сказал Бен без какого-ли-
бо заметного колебания.
- Вы мне верите насчет отметин?
- Не знаю. Наверное, должен. За-
чем вам обманывать меня? Не вижу в
этом для вас никакого проку. Вот если
бы вы убили его, вы бы лгали. По-мое-
му, так.
- Предположим, так оно и было,-
сказал Мэтт, наблюдая за Беном.
- Против этого говорят три вещи.
Первое: ваши мотивы. Простите меня,
Мэтт, но для классических - ревности
или денег - вы просто слишком стары.
Второе, как вы это сделали? Если отра-
вили, Майк, должно быть, расстался с
жизнью очень легко - выглядит он до-
статочно умиротворенно, вне всяких
сомнений. Что сразу же исключает почти
все обычные яды.
- И третий ваш резон?
- Ни один убийца, находясь в
здравом уме, не выдумает для сокрытия
преступления такую историю, как ваша.
Это было бы безумием.

202

- Мы все время возвращаемся к мо-
ему психическому здоровью,- заметил
Мэтт. Он вздохнул.- Так я и знал.
- Я не считаю вас сумасшедшим,-
сказал Бен, делая ударение на первом
слове.- Вы кажетесь достаточно рассу-
дительным.
- Но вы ведь не врач, правда? -
спросил Мэтт.- А сумасшедшим иногда
отлично удается прикидываться нормаль-
ными.
Бен согласился.
- К чему же мы таким образом при-
ходим?
- Все к тому же.
- Нет. Ни один из нас не может
себе это позволить, потому что навер-
ху - мертвец, и очень скоро придется
объяснять, откуда он там взялся. Кон-
стеблю захочется узнать, что случи-
лось. Медицинскому эксперту тоже. Ше-
рифу округа тоже. Мэтт, может ли быть,
что Майк Райерсон всю неделю болел
чем-то вирусным и случайно приказал
долго жить у вас дома?
В первый раз с тех пор, как они
спустились вниз, Мэтт выказал волне-
ние.
- Бен, я же рассказывал вам, что
он сказал! Я видел отметины у него на
шее! И слышал, как он приглашал кого-
то в мой дом! А потом услышал... Госпо-
ди, я услышал смех! - Взгляд Мэтта
опять стал странно бессмысленным.
- Ну, хорошо,- сказал Бен. Он
поднялся и пошел к окну, стараясь при-
вести мысли в порядок. Думалось ему не
слишком хорошо. Как он и говорил Сью-

203

зан, ситуация, похоже, нашла способ
выйти из-под контроля.
Он смотрел в сторону дома Марсте-
на.
- Мэтт, вы понимаете, что будет,
если вы пророните хоть словечко о том,
что наговорили мне?
Мэтт не отвечал.
- Завидев вас на улице, люди за
вашей спиной станут крутить пальцем у
виска. Малышня кинется доставать вос-
ковые хэллоуиновские клыки, чтобы вы-
скочить на вас из своей живой изгороди
с криком "Бу-у!" Кто-нибудь придумает
стишок вроде "Раз, два, три, четыре,
пять, кровь твою иду сосать!" Старшек-
лассники подхватят, и он будет звучать
вам вслед в школьных коридорах. Колле-
ги начнут награждать вас странными
взглядами. Не исключены анонимные
звонки от людей, притворяющихся Дэнни
Гликом или Майком Райерсоном. Они
превратят вашу жизнь в кошмар. И за
полгода выживут вас из города.
- Нет. Они меня знают.
Бен отвернулся от окна.
- Что они знают? Что старый чудак
живет бобылем на Тэггарт-Стрим-роуд.
Самый факт, что вы неженаты, может за-
ставить город поверить, будто у вас не
все дома. А как я смогу вас поддер-
жать? Тело я видел - но и только. Даже
если бы я видел что-то еще, они бы
просто сказали: он посторонний. Может
быть, даже стали бы рассказывать друг
дружке, что мы с вами - парочка педе-
растов, отсюда и все наши заскоки.
Мэтт не сводил с него глаз, в ко-
торых медленно разгорался ужас.

204

- Одно словечко, Мэтт. Этого хва-
тит, чтобы в Салимовом Уделе вы стали
конченым человеком.
- Стало быть, ничего не подела-
ешь.
- Нет. У вас есть определенная
теория относительно того, кто - или
что - убил Майка Райерсона. Я считаю,
что теорию относительно несложно под-
твердить или опровергнуть. Я сел черт
знает в какую лужу. Не могу поверить,
что вы не в своем уме. Поверить, что
Дэнни Глик вернулся с того света и не-
делю пил кровь Майка Райерсона, а по-
том убил его, я тоже не могу. Но под-
вергну идею проверке. А вам придется
помогать.
- Как?
- Позвоните своему врачу - его
фамилия, кажется, Коди? Потом позвони-
те Паркинсу Джиллеспи. Пусть дела при-
мет машина. Свою историю расскажете
так, словно ночью не слышали ровным
счетом ничего. Вы поехали к Деллу,
подсели к Майку. Он сказал, что с
прошлого воскресенья чувствует себя
нездоровым. Вы пригласили его к себе.
Сегодня утром около половины четверто-
го вы пошли посмотреть, как он, не
смогли разбудить и позвонили мне.
- И все?
- Да. Будете говорить с Коди, да-
же не упоминайте, что Майк умер.
- Не умер...
- Господи, откуда нам знать, так
это или нет? - взорвался Бен.- Вы щу-
пали пульс и не сумели найти, я пытал-
ся уловить дыхание - и не смог. Приди
мне в голову, что кто-то решит на та-

205

ком основании зарыть меня в могилу, я
бы забегал, как наскипидаренный, черт
подери. Особенно, если бы выглядел
так, как он.
- Это тревожит вас не меньше мое-
го, а?
- Да, тревожит,- признался Бен.-
Он, черт бы его драл, похож на воско-
вую фигуру.
- Ну, хорошо,- сказал Мэтт.- Вы
говорите разумно... насколько это воз-
можно при таких обстоятельствах. В
конце концов, я, наверное, говорил со-
вершенно безумные вещи.
Бен начал было возражать, но Мэтт
отмахнулся.
- Но предположим... только предпо-
ложим... что мое первое подозрение вер-
но. Положа руку на сердце, хотите вы,
чтобы существовала хоть самая отдален-
ная возможность такого рода? Возмож-
ность того, что Майк может... вернуться?
- Я же сказал, эту теорию доста-
точно легко и подтвердить, и опроверг-
нуть. И тревожит меня совсем другое.
- Что же?
- Минуточку. Начнем сначала. И
доказательство, и опровержение должно
быть не более, чем упражнением в логи-
ке - исключением возможностей. Возмож-
ность первая: Майк умер от болезни,
вызванной вирусом или чем-то подобным.
Как подтвердить это или исключить?
Мэтт пожал плечами.
- Вероятно, медицинским исследо-
ванием.
- Совершенно верно. Таким же об-
разом мы подтверждаем или исключаем
то, что дело нечисто. Если кто-то от-

206

равил Майка, пристрелил или заставил
проглотить кусок помадки, нашпигован-
ной проволокой...
- И раньше случалось, что убий-
ство не распознавали.
- Естественно. Но я ставлю на ме-
дэксперта.
- А если эксперт даст заключение
"от неизвестных причин"?
- Тогда,- неторопливо сказал
Бен,- после похорон можно будет схо-
дить на могилу и посмотреть, не оживет
ли он. Если оживет - в чем я не могу
быть уверен - мы поймем, что к чему. А
если нет - столкнемся с тем, что меня
беспокоит.
- С фактом моего безумия,- мед-
ленно произнес Мэтт.- Бен, клянусь
именем матери, отметины на шее были, я
слышал, как открывали окно, и...
- Я вам верю,- спокойно сказал
Бен.
Мэтт осекся. У него было лицо че-
ловека, который собрался с силами пе-
ред катастрофой, а она так и не прои-
зошла.
- Правда? - неуверенно спросил
он.
- Другими словами, я отказываюсь
верить, что вы не в своем уме или что
у вас была галлюцинация. Я сам однажды
пережил... это касалось проклятого дома
на холме... такое, что заставляет меня
всей душой сочувствовать людям, чьи
рассказы в свете рациональных знаний
кажутся совершенно безумными. Когда-
нибудь я расскажу вам об этом.
- Почему не сейчас?

207

- Нет времени. Вам надо звонить.
Да, еще один вопрос. Обдумайте его как
следует. У вас есть враги?
- Никого, кто способен на такое.
- Может быть, бывший ученик? За-
таивший обиду?
Мэтт, точно знавший, до какой
степени влияет на жизни своих учени-
ков, вежливо рассмеялся.
- Ладно,- сказал Бен.- Поверю вам
на слово.- Он потряс головой.- Не нра-
вится мне это. Сначала та собака на
воротах кладбища. Потом исчезает Раль-
фи Глик, умирает его брат, умирает
Майк Райерсон. Может быть, все это
как-то связано. Но такое... не верится.
- Позвоню-ка я лучше Коди домой,-
сказал Мэтт, поднимаясь.- Паркинс тоже
будет дома.
- В школу тоже позвоните, скажи-
тесь больным.
- Верно.- Мэтт непринужденно рас-
смеялся.- Первый пропущенный по болез-
ни день за три года. Вот уж, действи-
тельно, повод.
Он отправился в гостиную и при-
нялся звонить, поджидая после каждого
набора номера, чтобы звонки разбудили
спящих. По-видимому, жена Коди отосла-
ла его в приемное отделение Камбер-
лендской больницы, потому что он на-
брал другой номер, попросил Коди и по-
сле короткого ожидания принялся изла-
гать свою историю. Повесив трубку, он
крикнул в кухню:
- Джимми будет через час.
- Хорошо,- отозвался Бен.- Я по-
шел наверх.
- Ничего не трогайте.

208

- Не буду.
Добравшись до площадки второго
этажа, он услышал, как Мэтт отвечает
по телефону на вопросы Паркинса Джил-
леспи, двинулся по коридору, и слова
слились за спиной в бормотание. Он за-
смотрелся на дверь в комнату для гос-
тей, и его снова охватил ужас - напо-
ловину выдуманный, наполовину извле-
ченный из памяти. Мысленным взором Бен
видел, как делает шаг вперед, толкает
дверь. Она распахивается. Комната ка-
жется больше, чем на самом деле, слов-
но смотрит ребенок. Тело лежит так,
как они его оставили - левая рука сви-
сает до полу, щека прижата к наволоч-
ке, на которой еще видны складки от
лежания в шкафу. Вдруг глаза открыва-
ются. Они заполнены тупым животным
торжеством. Дверь с треском захлопыва-
ется. Левая рука поднимается - пальцы
скрючены когтями, губы кривит хитрая
лисья улыбка, открывающая ставшие на
диво длинными и острыми клыки...
Бен шагнул вперед и вытянутыми
пальцами толкнул дверь. Нижние петли
слабо скрипнули.
Тело лежало так, как они его ос-
тавили: левая рука упала, левая щека
прижата к подушке...
- Паркинс едет,- сказал Мэтт в
коридоре за спиной, и Бен с трудом
сдержал крик.

Бен подумал, как удачно выразил-
ся: пусть дела примет машина. Все

209

очень напоминало машину, одно из слож-
ных, хитроумных немецких приспособле-
ний, сконструированных из заводных
пружин и зубцов, где в сложном танце
движутся цифры.
Первым прибыл Паркинс Джиллеспи в
зеленом галстуке, оттененном ВЭФ-ов-
ской булавкой. Глаза еще были сонными.
Он сообщил, что уведомил медэксперта
округа.
- Сам-то сукин сын не явится,-
сказал Паркинс, втыкая в уголок морщи-
нистых губ "Пэлл-Мэлл".- Однако приш-
лет помощника и еще одного малого,
сделать снимки. Мертвяка трогали?
- У него рука свалилась с крова-
ти,- ответил Бен.- Я пытался уложить
ее обратно, только не получается.
Паркинс смерил его взглядом и ни-
чего не сказал. Бен вспомнил жуткий
стук костяшек пальцев по деревянному
полу комнаты для гостей, и в животе
ворохнулся брезгливый хохоток.
Мэтт отвел их наверх, и Паркинс
несколько раз обошел тело.
- Эй, а вы уверены, что он по-
мер? - наконец, спросил он.- Будить
пробовали?
Следом, прямо с родов, приехал из
камберлендской больницы доктор медици-
ны Джеймс Коди. После обмена традици-
онными любезностями ("Наше вам",- ска-
зал Паркинс, раскуривая очередную си-
гарету) все опять пошли за Мэттом на-
верх. "Вот если бы мы все были музы-
кантами,- подумал Бен,- то теперь су-
мели бы по-настоящему проводить парня
в последний путь."

210

И опять почувствовал, как к горлу
пытается подступить смех.
Коди отвернул простыню и некото-
рое время хмурился, глядя на тело.
Мэтт с изумившим Бена спокойствием
сказал:
- Джимми, это напомнило мне то,
что ты говорил про мальчика Гликов.
- Мистер Бэрк, то был конфиденци-
альный разговор,- мягко ответил Коди.-
Если родичи Дэнни Глика дознаются, что
вы сказали, они могут подать на меня в
суд.
- Но выиграют ли они дело?
- Вероятно, нет,- со вздохом ска-
зал Джимми.
- Чего это насчет мальчишки Гли-
ков? - хмурясь, спросил Паркинс.
- Ничего,- ответил Джимми.- Со-
вершенно из другой оперы.- Он приложил
к груди Майка стетоскоп, что-то про-
бурчал, отвернул веко и посветил в от-
крывшийся остекленелый шарик.
Бен заметил, что зрачок сузился,
и вполне явственно сказал: "Господи!"
- Интересный рефлекс, верно? -
сказал Джимми. Он отпустил веко, кото-
рое с нелепой медлительностью верну-
лось на место, словно труп им подмиг-
нул.- Дэвид Прайн из "Джона Хопкинса"
сообщает, что у некоторых трупов реак-
ция зрачка на свет сохраняется до де-
вяти часов.
- Ученым стал, ишь ты,- сердито
сказал Мэтт.- А за сочинения я ему
ставил тройки, да и те с натяжкой.
- Просто вам не нравится читать о
вскрытиях, старый вы склочник,- от-
кликнулся Джимми и достал небольшой

211

молоточек. "Отлично,- подумал Бен.- Он
помнит, как держаться у постели боль-
ного даже, когда пациент, по выражению
Паркинса Джиллеспи, мертвяк." В нем
снова поднялся мрачный смешок.
- Помер? - спросил Паркинс, стря-
хивая пепел с сигареты в пустую вазу.
Мэтт поморщился.
- Помер, помер,- ответил Джимми.
Он встал, отвернул простыню к ногам
Райерсона и постукал по правому коле-
ну. Никакого эффекта. На подошвах Май-
ка (возле пятки и у носка) Бен заметил
желтые кольца мозолей и немедленно
вспомнил поэму Уоллеса об умершей жен-
щине: "Пусть "кажется" придет ко-
нец," - неверно процитировал он.- "На
трон взошел пломбирный император."
Мэтт остро взглянул на него и на
мгновение словно бы утратил контроль
над собой.
- Это что? - спросил Паркинс.
- Стихи,- ответил Мэтт.- Из поэмы
о смерти.
- По мне, так больше смахивает на
"Человека в хорошем настроении",- за-
метил Паркинс и опять стряхнул пепел в
вазу.

- Нас представили друг другу? -
спросил Джимми, глядя на Бена снизу
вверх.
- Да, только очень вскользь,- от-
ветил Мэтт.- Знакомьтесь: Коди, мест-
ный знахарь - Бен Мирс, газетной нивы
пахарь. И наоборот.

212

- В таких штуках он дока,- заме-
тил Джимми.- На этом все свои денежки
и заработал.
Они с Беном обменялись рукопожа-
тием над телом.
- Мистер Мирс, помогите мне его
перевернуть.
Бен с легкой брезгливостью помог
Джимми перевернуть тело на живот. Оно
еще не утратило гибкости и не окочене-
ло, хотя уже остыло. Джимми пристально
осмотрел спину, потом стянул с ягодиц
трусы.
- А это зачем? - спросил Паркинс.
- Пытаюсь по цианозу кожи устано-
вить время смерти,- ответил Джимми.- А
Брент Норберт никогда не возражал про-
тив небольшой дружеской помощи.
- Норберту собственный зад с фо-
нарем не сыскать,- отозвался Паркинс,
выбрасывая окурок в открытое окно.-
Мэтт, это окошко у тебя осталось без
ставня. Я его видел на газоне, когда
заезжал во двор.
- Ах, вот как? - сказал Мэтт,
тщательно контролируя свой тон.
- Угу.
Достав из сумки градусник, Коди
сунул его Райерсону в задний проход и
выложил на простыню часы, заблестевшие
в ярком солнечном свете. Они показыва-
ли четверть седьмого.
- Я пошел вниз,- сказал Мэтт,
слегка задохнувшись.
- Можете идти все,- сказал Джим-
ми.- А я немного задержусь. Кофе не
сварите, мистер Бэрк?
- Разумеется.

213

Все вышли. Бросив в комнату по-
следний взгляд, Бен затворил дверь,
которая скрыла от глаз сцену, навсегда
врезавшуюся в память подобно гравюре:
светлая, залитая солнцем спальня, от-
вернутая чистая простыня, золотые на-
ручные часы, отбрасывающие на обои яр-
кие зайчики, и сам Коди с пламенеющей
копной рыжих волос.
Брентон Норберт, помощник меди-
цинского эксперта, прибыл на старом
сером додже как раз, когда Мэтт варил
кофе. Его сопровождал еще один мужчи-
на, который нес большой фотоаппарат.
- Куда? - спросил Норберт.
Джиллеспи ткнул большим пальцем в
сторону лестницы.
- Там, наверху, Джим Коди.
- Изрядно,- сказал Норберт.- Па-
рень, наверное, уже весь на нервах.
Они с фотографом отправились на-
верх.
Паркинс Джиллеспи влил себе в ко-
фе столько сливок, что пошло через
край на блюдце, сунул в кофе большой
палец - проверить, что вышло, вытер
палец о штаны и, прикуривая очередную
сигарету, сказал:
Тут Бен с Мэттом завели свою пе-
сенку. Все, что они наговорили, не бы-
ло ложью в полном смысле слова, однако
недомолвок оказалось довольно, чтобы
связать учителя с писателем тонкой ни-
тью конспирации. Хватило их и для то-
го, чтобы заставить Бена пуститься в
беспокойные размышления: то ли он сей-
час соучаствует заставить Бена пус-
титься в беспокойные размышления: то
ли он сейчас соучаствует безобидной

214

глупости, то ли чему-то более серьез-
ному и мрачному. В голове звучали сло-
ва Мэтта: "Я позвонил вам, поскольку в
Салимовом Уделе вы - единственный, кто
способен выслушать такую историю." "В
каком бы отношении ни был ущербным
рассудок Мэтта,- подумал Бен,- неспо-
собным разбираться в людях старика не
назовешь." От этого молодой человек
тоже нервничал.

К половине десятого все было кон-
чено.
Приехал катафалк Карла Формена,
забрал тело Майка Райерсона, и, поки-
нув вместе с ними дом, факт смерти
стал достоянием города. Джимми Коди
вернулся к себе, Норберт с фотографом
отправились в Портленд для беседы с
медицинским экспертом округа. Паркинс
Джиллеспи немного постоял на крыльце,
следя за медленно катившим вверх по
дороге катафалком. С губы свисала си-
гарета.
- Столько раз Майк садился вместо
Формена за баранку, а ведь, небось, ни
сном ни духом, что так скоро поедет в
кузове...- Он повернулся к Бену.- Еще не
уезжаете из Удела, нет? Ежели вы не
против, так я бы хотел, чтоб вы дали
показания коронерскому суду.
- Да нет, не уезжаю.
Констебль смерил его взглядом
блекло-голубых глаз.

215

- Я вас проверял через федераль-
щиков и в Августе, в полицейском уп-
равлении штата. Вы чистенький.
- Приятно слышать,- сдерживаясь,
сказал Бен.
- Я слыхал, вы ухлестываете за
дочкой Билла Нортона.
- Виновен,- ответил Бен.
- Она милашка,- без улыбки сказал
Паркинс. Катафалк скрылся из вида, да-
же шум мотора превратился в тихое за-
мирающее жужжание.- Думаю, Флойда Тиб-
битса она теперь видит редко.
- Парк, у тебя нет никакой бумаж-
ной работы? - деликатно поторопил
Мэтт.
Паркинс вздохнул и выбросил оку-
рок.
- А как же. Два экземпляра, три
экземпляра, не-рвать-скрепки-не-тро-
гать. Последнюю пару недель неприят-
ностей от этой работенки больше, чем
от суки с клещами. Может, эта старая
развалина, дом Марстена, проклят.
Бен с Мэттом сохраняли бесстраст-
ные лица.
- Ну, покедова,- констебль подтя-
нул штаны и пошел к машине. Открыв
дверцу, он обернулся.- Чего-то вы оба
от меня скрываете, а?
- Паркинс,- отозвался Мэтт,- что
ж тут скрывать? Он умер.
Еще секунду Паркинс не сводил с
них выцветших глазок, которые остро и
пронзительно поблескивали из-под крюч-
коватых бровей, а потом вздохнул.
- Надо думать,- согласился он.-
Но до чего ж занятно, черт меня побе-
ри. Псина. Парнишка Гликов. Потом вто-

216

рой пацан Гликов. Теперь вот Майк. Это
ж для такого ссаного городишки, как
наш, план за год. Бабуля моя говорила,
что Бог любит троицу, а не четверку.
Он сел в машину, завел мотор и
задним ходом выбрался с подъездной до-
роги.
Минутой позже, прогудев на проща-
нье, машина исчезла за холмом.
Мэтт порывисто вздохнул.
- Все.
- Да,- сказал Бен.- Я выдохся. А
вы?
- Тоже, только я чувствую себя...
странно. Знаете, в каком смысле ребята
пользуются этим словом?
- Да.
- У них есть еще одно выражение:
ломает. Я как будто отхожу от хорошей
дозы ЛСД или мефетамина, тогда даже
нормальным быть - ненормально.- Он с
силой провел рукой по лицу.- Боже мой,
вы должны думать, что я тронутый. При
свете дня все это звучит, как бред ду-
шевнобольного, разве не так?
- И да, и нет,- ответил Бен. Он
робко положил ладонь Мэтту на плечо.-
Понимаете, Джиллеспи прав. Что-то про-
исходит. И я все больше склонен ду-
мать, что происходящее как-то связано
с домом Марстена. В поселке кроме меня
только двое новых жителей - эти, с
холма. А я знаю, что ничего не сделал.
Наша поездка на верх еще не отмени-
лась? Визит сельских доброхотов-инфор-
маторов?
- Если хотите.
- Хочу. Идите, поспите. А я свя-
жусь со Сьюзан, и к вечеру мы зайдем.

217

- Хорошо.- Мэтт помолчал.- Есть
еще одно. Оно мучает меня с тех самых
пор, как вы упомянули о вскрытиях.
- Что же?
- Смех, который я услышал - или
думал, что слышу... Смеялся ребенок.
Смех был страшным, бездушным и все-та-
ки детским. В связи с рассказом Майка
вы не подумали про Дэнни Глика?
- Да, конечно.
- А вы знаете, в чем заключается
процедура бальзамирования?
- Очень смутно. Из трупа выводят
кровь, заменяя какой-то жидкостью. Од-
но время пользовались формальдегидом,
но я уверен, что сейчас существуют бо-
лее изощренные методики. Кроме того,
из трупа вынимают внутренности.
- Интересно, с Дэнни тоже проде-
лали все это? - спросил Мэтт, глядя на
него.
- Вы знаете Карла Формена доста-
точно хорошо, чтобы задать ему такой
конфиденциальный вопрос?
- Да, думаю, можно сообразить,
как это сделать.
- Тогда любым способом узнайте.
- Узнаю.
Они еще минуту смотрели друг на
друга, и взгляд, которым они обменя-
лись, был дружелюбным, но неопределен-
ным: со стороны Мэтта - тревожная не-
покорность здравомыслящего человека,
которого вынудили говорить вещи нера-
циональные, а со стороны Бена - что-то
вроде смутного испуга перед силами,
которые невозможно понять настолько,
чтобы определить.

218

Когда Бен вошел, Ева гладила и
смотрела "Набери номер - получи дол-
лар". Банк уже поднялся до сорока пяти
долларов, и ведущий вынимал телефонные
номера из большого стеклянного бараба-
на.
- Я слышала,- сказала она, когда
Бен полез в холодильник за кока-ко-
лой.- Ужасно. Бедный Майк.
- Совсем скверно,- Бен полез в
нагрудный карман и выудил оттуда рас-
пятие на тонкой цепочке.
- Они знают, что...
- Еще нет,- ответил Бен.- Миссис
Миллер, я очень устал. Я, наверное,
вздремну.
- Конечно, вам нужно поспать.
Хоть год и на исходе, в вашей комнате
наверху в середине дня все равно жари-
ща. Если хотите, займите одну из ком-
нат на первом этаже. Простыни свежие.
- Да все нормально. Ту комнату я
как свои пять пальцев знаю.
- Ваша правда, человек к своему
привыкает,- рассеянно откликнулась
Ева.- Зачем, скажите на милость, ми-
стеру Бэрку понадобилось распятие
Ральфа?
Бен, на секунду растерявшись, за-
держался на пути к лестнице.
- Наверное, он решил, что Майк
Райерсон - католик.
Ева положила на гладильную доску
очередную рубашку.

219

- Уж кому знать, как не ему. В
конце концов, Майк у него учился. Вся
их семья сплошь лютеране.
На это ответить было нечего. Бен
поднялся наверх, стянул одежду, за-
брался в постель и очень быстро прова-
лился в тяжелый сон без сновидений.

Проснулся он в четверть пятого.
Тело усеяли бисеринки пота, а одеяло
съехало на пол. Тем не менее Бен чув-
ствовал, что в голове опять проясни-
лось. События нынешнего раннего утра
казались туманными и далекими, а фан-
тазии Мэтта Бэрка утратили свою насущ-
ность. Сегодня вечером Бену предстояло
только одно: привести учителя в хоро-
шее расположение духа, чтобы тот забыл
о них, если сумеет.

1О.

Он решил, что позвонит Сьюзан от
Спенсера и там же встретится с ней.
Можно будет пойти в парк, и там он
расскажет ей все от "а" до "я". По до-
роге к Мэтту можно будет узнать ее
мнение, а у Мэтта дома она сможет вы-
слушать версию учителя и дополнить
свое суждение. Потом - дальше, к дому
Марстена. Эта мысль вызвала где-то в
середке краткую вспышку страха.
Углубившись в свои мысли, Бен за-
метил сидящего в своей машине человека
только в тот момент, когда дверца от-

220

крылась и наружу вывалилась высокая
фигура. На мгновение Бен оказался
слишком ошеломлен, чтобы разум дал ко-
манду телу - сознанию было не до того,
так потрясло его нечто, принятое пона-
чалу за ожившее огородное пугало. Ко-
сые лучи солнца резко и безжалостно
выхватили мельчайшие подробности обли-
ка этой фигуры: низко натянутую на уши
старую шляпу из мягкого фетра, темные
очки-консервы, обтрепанное пальто с
поднятым воротником, руки в толстых
резиновых перчатках.
- Кто...- вот все, что успел выго-
ворить Бен.
Фигура придвинулась ближе. Кулаки
сжаты. Резкий запах старья - Бен рас-
познал нафталин. Слышны хлюпающие вдо-
хи и выдохи.
- Ты тот сукин сын, что увел мою
девчонку,- скрипучим невыразительным
голосом проговорил Флойд Тиббитс.-
Сейчас я тебя убью.
И пока Бен еще пытался разобрать-
ся в происходящем, пропуская его через
свой центральный пульт, Флойд Тиббитс
набросился на него.

Глава девятая

СЬЮЗАН (II)

Сьюзан приехала домой из Портлен-
да днем, в самом начале четвертого.
В дом она вошла с тремя похрусты-
вающими бумажными пакетами в руках -

221

по случаю продажи пары картин за во-
семьдесят с хвостиком долларов Сьюзан
позволила себе кутнуть.
- Сьюзи? - позвала мать.- Это ты?
- Я пришла. Я купила...
- Зайди-ка ко мне, Сьюзан. Я хочу
с тобой поговорить.
Девушка мгновенно распознала тон,
хотя так мать с ней не разговаривала с
тех пор, как Сьюзан училась в старших
классах, когда изо дня в день повторя-
лись все более ожесточенные споры по
поводу длины юбки и ухажеров. Она по-
ложила пакеты и пошла в гостиную. Тема
Бена Мирса вызывала у матери все боль-
шую холодность, и Сьюзан предположила,
что сейчас прозвучит Последнее Слово
миссис Нортон. Мать сидела в кресле-
качалке под широким большим окном и
вязала. Телевизор молчал. Что в соче-
тании было зловещим предзнаменованием.
- Полагаю, самой последней ново-
сти ты не слышала,- сказала миссис
Нортон. Спицы быстро позвякивали,
сплетая темно-зеленую пряжу, над кото-
рой трудилась Энн, в ровные ряды. Шарф
кому-то на зиму.- Утром ты уехала
слишком рано.
- Самой последней?
- Вчера ночью в доме Мэтта Бэрка
умер Майк Райерсон, и кому же было
присутствовать у смертного одра, как
не твоему дружку-писателю, мистеру Бе-
ну Мирсу!
- Майк... Бен... что?
Миссис Нортон сурово улыбнулась.
- Утром, часов в десять, позвони-
ла Мэйбл, она-то мне и сказала. Мистер
Бэрк говорит, что встретил Майка вчера

222

вечером в забегаловке Делла... ума не
приложу, зачем бы учителю таскаться по
барам... и забрал его к себе домой, по-
тому что Майк казался больным. Ночью
Майк умер. А вот что там делал мистер
Мирс, похоже, никто не знает!
- Они с мистером Бэрком знакомы,-
рассеянно сказала Сьюзан.- Собственно,
Бен говорит, они по-настоящему полади-
ли... мам, а что случилось с Майком?
Но миссис Нортон невозможно было
сбить с толку так быстро.
- Тем не менее кое-кто считает,
что с тех пор, как в Салимовом Уделе
объявился мистер Мирс, мы волнуемся
чуть больше, чем нужно. В общей слож-
ности, многовато.
- Какая глупость! - раздраженно
сказала Сьюзан.- Ну ладно, что Майк...
- Это еще не решено,- ответила
миссис Нортон. Она крутанула клубок,
ослабляя нитку.- Кое-кто думает, что
он мог заразиться от мальчика Гликов.
- Если так, почему больше никто
не заразился? Родители, например?
- Некоторые молодые люди полага-
ют, что знают все на свете,- заметила
миссис Нортон в пространство. Спицы
летали вверх-вниз, как молнии.
Сьюзан встала.
- Схожу-ка я погляжу...
- Посиди еще минутку,- велела
миссис Нортон.- Я не все сказала.
Сьюзан уселась, придав лицу ней-
тральное выражение.
- Бывает, молодые люди знают не
все, что следовало бы,- сказала Энн
Нортон. Появившаяся в ее голосе нотка

223

неискреннего сочувствия немедленно вы-
звала недоверие Сьюзан.
- Например, мама?
- Ну, несколько лет назад мистер
Бен Мирс, кажется, попал в аварию.
Сразу после того, как опубликовал свою
вторую книгу. Он ехал на мотоцикле.
Пьяный. Его жена погибла.
Сьюзан встала.
- Не желаю слушать.
- Я рассказываю тебе это ради
твоей же пользы,- хладнокровно замети-
ла миссис Нортон.
- А тебе кто рассказал? - спроси-
ла Сьюзан. Она не чувствовала ни преж-
него жаркого, бессильного гнева, ни
непреодолимого желания сбежать от это-
го холодного всезнающего голоса наверх
и выплакаться - только холод и отчуж-
денность, будто плыла в космическом
пространстве.- Мэйбл Уэртс, да?
- Неважно. Все это правда.
- Ну конечно, правда. А мы выиг-
рали вьетнамскую войну и каждый день
ровно в полдень по центру города в те-
лежке проезжает Иисус Христос.
- Мэйбл он показался знакомым,-
сказала Энн Нортон,- поэтому она ко-
робку за коробкой просмотрела свои
старые газеты...
- А вот грубить вовсе ни к чему.
Там все это написано черным по белому.
Та женщина - действительно его жена -
ехала на заднем сиденье. Мотоцикл за-
несло, они врезались прямо в борт ме-
бельного фургона. В статье говорится,
что там же, на месте, провели тест на
алкоголь. Там же... на... месте.- Каждое

224

слово Энн подчеркнула постукиванием
спицы о подлокотник качалки.
- Тогда почему он не сидит?
- Эти, известные, всегда много с
кем знакомы,- со спокойной увереннос-
тью ответила мать.- Если хватает дене-
жек, всегда можно выпутаться из чего
угодно. Посмотри только, что сошло с
рук тем парням, Кеннеди.
- Его судили?
- Я же сказала, они провели...
- Это я слышала, мама! Оказалось,
что он пьян?
- Говорю тебе, он был пьяный! -
На щеки миссис Нортон выползли красные
пятна.- Кто будет проверять трезвого?
Его жена отправилась на тот свет! Со-
вершенно как в Чаппакиддикском деле!
Точь-в-точь!
- Я переезжаю в город,- медленно
проговорила Сьюзан.- Я как раз собира-
лась тебе сказать. Мам, мне надо было
сделать это давным-давно. Ради нас
обеих. Я тут поговорила с Бэбс Гриф-
фен, и она сказала, на Систерз-лейн
есть миленькая четырехкомнатная квар-
тирка...
- Ах, она оскорбилась! - заметила
миссис Нортон, обращаясь к невидимой
аудитории.- Ей подпортили красивенький
портрет мистера Бена Шишки Мирса, и
она так взбеленилась, что плеваться
готова! - Несколько лет назад такая
тактика была особенно действенной.
- Мам, что с тобой случилось? -
спросила Сьюзан, начиная отчаиваться.-
Ты никогда не... не опускалась до тако-
го...

225

Энн Нортон вздернула голову. Она
встала, уронив вязание с колен на пол,
вцепилась в плечи Сьюзан и быстро
встряхнула дочь.
- Ну-ка слушай меня! Я не позво-
лю, чтобы ты, как обыкновенная шлюха,
путалась с каким-то маменькиным сын-
ком, который тебе голову морочит. Слы-
шишь?
Сьюзан влепила ей пощечину.
Энн Нортон моргнула, а потом в
полном изумлении широко раскрыла гла-
за. На секунду воцарилось потрясенное
молчание. Они смотрели друг на друга.
В горле у Сьюзан тихонько пискнуло.
- Я иду наверх,- выговорила она.-
Перееду, самое позднее, во вторник.
- Флойд приходил,- сказала миссис
Нортон. Лицо после пощечины все еще
было застывшим. Пальцы дочери просту-
пили на нем красными восклицательными
знаками.
- Я порвала с Флойдом,- без выра-
жения сообщила Сьюзан.- Свыкнись с
этой мыслью. И все расскажи по телефо-
ну своей гарпии Мэйбл. Чего же ты? Мо-
жет, тогда это покажется тебе реаль-
ным.
- Флойд тебя любит, Сьюзан. Он...
гибнет. Он сломался и все мне расска-
зал. Излил мне свою душу.- Глаза мис-
сис Нортон засияли воспоминанием.- Под
конец он сломался и плакал, как дитя.
Сьюзан подумала, как это непохоже
на Флойда. Не сочиняет ли мать? По
глазам Энн она поняла, что не сочиня-
ет.
- И от меня ты хочешь того же,
да, мам? Реву-корову? Или ты просто

226

влюбилась в мечту о внуках со светлыми
волосиками? Наверное, я доставляю тебе
немало беспокойства - тебе не почув-
ствовать, что ты сделала свое дело,
пока ты не увидишь меня замужем за хо-
рошим человеком, которого сможешь дер-
жать под каблуком. Пока я не остепе-
нюсь при мужике, который спешным по-
рядком обрюхатит меня и превратит в
матрону. Вот счастье-то, а? Ну, а как
насчет моих желаний?
- Сьюзан, ты не знаешь, чего хо-
чешь.
Мать сказала это с такой полной
убежденностью, что на мгновение Сьюзан
чуть не поверила ей. Она представила
себе такую картину: вот они с матерью
стоят здесь в тех же самых позах (мать
у качалки, Сьюзан - у дверей), только
друг с другом их связывает зеленая
пряжа, провисшая, ослабевшая от беско-
нечного дерганья нить. Картинка изме-
нилась: мать оказалась в шляпе с ту-
льей, лихо продернутой множеством раз-
ных лент. Мать, одетая в желтое платье
с набивным рисунком, отчаянно пыталась
выудить большущую форель. Потянуть
леску в последний раз и шлепнуть рыби-
ну в плетеную корзинку. Но зачем? Что-
бы оседлать? Чтобы съесть?
- Нет, мам. Я точно знаю, чего
хочу. Бена Мирса.
Она развернулась и пошла наверх.
Мать подбежала к лестнице следом
за ней и визгливо крикнула:
- Ты не сможешь снять комнату! У
тебя нет денег!
- У меня сотня на аккредитиве и
три - в банке,- хладнокровно отозва-

227

лась Сьюзан.- И, думаю, я смогу устро-
иться на работу в центре, к Спенсеру.
Мистер Лэбри уже несколько раз мне
предлагал
- Его заботит только одно: как бы
заглянуть к тебе под юбку,- сказала
миссис Нортон, понижая, однако, голос
на целую октаву. Почти вся злость уле-
тучилась, уступив место легкому испу-
гу.
- Пусть его,- сказала Сьюзан,-
буду ходить в панталонах до колен.
- Детка, не сходи с ума,- Энн
поднялась на пару ступенек.- Я только
хочу, чтобы тебе было лучше...
- Напрасно, мам. Прости, что я
тебя ударила. Я поступила ужасно. Я
тебя люблю, правда. Но перееду отсюда.
С бо-ольшим опозданием. Ты же должна
это понимать.
- Подумай как следует,- теперь в
словах миссис Нортон явственно звучали
сожаление и испуг.- Я все равно не
считаю, что была бестактна. Видала я
таких артистов, как твой Бен Мирс.
Все, что его интересует, это...
- Все. Хватит.
Сьюзан повернулась к матери спи-
ной.
Та поднялась еще на одну ступень-
ку и крикнула вдогонку дочери:
- Флойд уходил от нас в жутком
состоянии. Он...
Но дверь в комнату Сьюзан закры-
лась, отсекая ее слова.
Сьюзан прилегла на кровать (кото-
рую не так давно украшали мягкие иг-
рушки и пудель с транзисторным прием-
ничком в животе) и лежала, глядя в

228

стену, стараясь не думать. На стене
висело несколько афиш Сьерры Клаб, но
совсем недавно ее окружали вырезанные
из плакатов "Роллинг Стоунз", "Крим" и
"Кродэдди" портреты кумиров Сьюзан -
Джима Моррисона и Джона Леннона, Дэйва
Ван Ронка и Чака Берри. В сознание де-
вушки протиснулся призрак минувших
дней, похожий на бледный, плохо сде-
ланный снимок, где негативом были мыс-
ли Сьюзан.
Она так и видела газеты, торчащие
из кипы дешевой макулатуры:
МНОГО ГДЕ БЫВАЮЩИЙ МОЛОДОЙ ПИСАТЕЛЬ С
МОЛОДОЙ ЖЕНОЙ СТАНОВЯТСЯ УЧАСТНИКАМИ
"ВЕРОЯТНО" РОКОВОЙ АВТОМОБИЛЬНОЙ
КАТАСТРОФЫ.
Дальше - осторожно сформулирован-
ные инсинуации. И, может быть, сделан-
ная на месте происшествия тамошним ре-
портером фотография, слишком кровавая
для местной газеты - в самый раз для
таких, как Мэйбл. Хуже всего было то,
что семя сомнения все-таки заронили.
Глупо. Что же, ты думала, что до свое-
го приезда сюда он жил под стеклянным
колпаком? Что явился упакованным в
противомикробный целлофановый пакет,
как стакан в мотеле? Глупо. И все же
семя было посеяно.
Оттого-то Сьюзан чувствовала к
матери нечто большее, чем подростковую
досаду и обиду - она чувствовала что-
то мрачное, граничащее с ненавистью.
Отгородившись от этих мыслей (не
насовсем, просто отогнав подальше)
Сьюзан закинула руку на лицо и уплыла
в неуютную дрему, взломанную пронзи-
тельным звонком телефона внизу и окон-

229

чательно разбитую голосом матери, ко-
торая звала:
- Сьюзан! Тебя!
Она сошла вниз, отметив, что ми-
нутная стрелка на часах едва ушла за
половину шестого. Солнце светило с за-
пада. Миссис Нортон в кухне принима-
лась за ужин. Отец еще не возвращался.
- Слушаю?
- Сьюзан? - голос был знакомым,
но назвать его обладательницу сразу же
она не могла.
- Да, кто говорит?
- Ева Миллер. Сьюзан, плохие но-
вости.
- Что-то случилось с Беном? - По-
хоже, вся слюна изо рта исчезла. Ла-
донь Сьюзан поднялась к горлу. Миссис
Нортон с лопаткой в руке подошла к
дверям кухни и оттуда смотрела на
дочь.
- Ну, была драка. После обеда у
нас объявился Флойд Тиббитс...
- Флойд!
От тона Сьюзан миссис Нортон по-
морщилась.
- ...и я сказала, что мистер Мирс
спит. Он сказал, ладно - так же вежли-
во, как всегда, но одет был ужасно
странно. Я спросила: ты не заболел? Он
был в старом пальто, какой-то странной
шляпе, а руки держал в карманах. Когда
мистер Мирс встал, мне даже в голову
не пришло сказать ему про Флойда. Было
так много волнений...
- Что случилось? - Сьюзан почти
кричала.
- Что ж... Флойд его избил,- нес-
частным голосом сказала Ева.- Прямо у

230

меня на стоянке. Шелдон Корсон с Эдом
Крейгом вышли и оттащили его.
- С Беном все в порядке?
- По-моему, нет.
- Что с ним? - Сьюзан очень креп-
ко сжимала трубку.
- Когда Флойд стукнул мистера
Мирса в последний раз, тот отлетел
спиной на этот свой заграничный авто-
мобильчик и ударился головой. Карл
Формен повез его в приемное отделение
Камберлендской больницы, а мистер Мирс
был без сознания. Больше я ничего не
знаю. Если вы...
Сьюзан повесила трубку, побежала
к шкафу и стащила с вешалки плащ.
- Сьюзан, в чем дело?
- Твой милый мальчик Флойд Тиб-
битс,- проговорила Сьюзан, едва ли
сознавая, что по щекам потекли слезы,-
уложил Бена в больницу.
И выбежала, не дожидаясь ответа.

Сьюзан добралась до больницы в
половине седьмого. Она сидела на неу-
добном пластиковом стуле, уперевшись
отсутствующим взглядом в экземпляр
"Хорошей хозяйки". "И кроме меня - ни-
кого,- думала она.- Черт, вот ужас-
то." Она совсем уже решилась позвонить
Мэтту Бэрку, но подумала, что врач
вернется, обнаружит ее отсутствие - и
не стала.
Минутная стрелка часов в приемном
покое ползла от метки к метке. В без

231

десяти семь из дверей вышел врач с ки-
пой бумаг в руке и сказал:
- Мисс Нортон?
- Да. С Беном все в порядке?
- В данный момент ответить на ваш
вопрос невозможно.- Врач заметил
страх, появившийся в лице Сьюзан, и
добавил: - Кажется так, но он пробудет
у нас два-три дня. У него трещина по
линии волос, множественные синяки, со-
трясение и черт знает какой фонарь под
глазом.
- Можно к нему?
- Только не сегодня. Он получил
инъекцию снотворного.
- На минуточку? Пожалуйста. На
одну минутку?
Доктор вздохнул.
- Если хотите, можете взглянуть
на него. Он, скорей всего, спит. Если
он сам не заговорит с вами, молчите.
Он проводил Сьюзан на третий
этаж, а потом по пропахшему лекарства-
ми коридору к палате в дальнем его
конце. Вторую койку в ней занимал ка-
кой-то мужчина, который читал журнал и
взглянул на пришедших лишь мельком.
Бен лежал с закрытыми глазами под
натянутой до подбородка простыней, та-
кой бледный и неподвижный, что одно
страшное мгновение Сьюзан не сомнева-
лась: пока она внизу разговаривала с
врачом, Бен умер, ускользнул из своего
бренного тела. Потом девушка заметила,
что его грудь медленно, мерно поднима-
ется и опускается, и покачнулась - та-
кое громадное облегчение испытала. Она
пристально вгляделась в лицо Бена,
вряд ли замечая покрывающие его крово-

232

подтеки. Мать назвала его маменькиным
сынком - теперь Сьюзан стало понятно,
как той могла придти в голову такая
мысль. Сильные черты были одухотворен-
ными (она жалела, что лучшего слова
нет, "одухотворенным" обычно называют
провинциального библиотекаря, который
пишет в свободное время высокопарные
сонеты в духе Спенсера, посвящая их
нарциссам - но другого подходящего
слова не было). Только шевелюра каза-
лась мужской в традиционном смысле
этого слова.
Черные густые волосы словно бы
плыли вокруг лица.
Слева над виском резким белым
пятном выделялся бинт.
"Я люблю этого человека,- подума-
ла она.- Поправляйся, Бен. Поправляйся
и заканчивай книгу, так, чтобы, если я
нужна тебе, мы смогли бы уехать из
Удела вместе. Удел стал нехорош для
нас обоих."
- По-моему, вам пора идти,- ска-
зал врач.- Может быть, завтра...
Бен пошевелился и издал горлом
сиплый звук. Веки медленно поднялись,
опустились, опять поднялись. Глаза от
снотворного потемнели, но в них было
сознание ее присутствия. Он накрыл ла-
донь Сьюзан своей. Из глаз девушки по-
текли слезы. Она улыбнулась и сжала
пальцы Бена.
Бен шевельнул губами, и Сьюзан
нагнулась, чтобы расслышать.
- В вашем городе живут настоящие
убийцы, да?
- Бен, мне так жаль...

233

- По-моему, до того как он меня
сшиб, пару зубов я ему выбил,- прошеп-
тал Бен.- Неплохо для писаки.
- Бен...
- Мне кажется, достаточно, мистер
Мирс,- вмешался доктор.- Дайте клею
возможность схватиться.
Бен перевел взгляд на врача.
- Всего минутку.
Доктор закатил глаза.
- Она тоже так говорила.
Веки Бена снова скользнули вниз,
потом с трудом поднялись. Он сказал
что-то непонятное.
Сьюзан склонилась поближе.
- Что, милый?
- Еще не стемнело?
- Нет.
- Хочу, чтобы ты поехала к...
- К Мэтту?
Бен кивнул.
- Передай ему... я велел все тебе
рассказать. Спроси, знаком ли он... с
отцом Каллахэном. Он поймет.
- Ладно,- сказала Сьюзан.- Пере-
дам. Теперь спи. Доброй ночи, Бен.
- Идет. Люблю тебя.- Он пробормо-
тал что-то еще - дважды,- а потом за-
крыл глаза и задышал глубже.
- Что он сказал? - спросил док-
тор.
Сьюзан хмурилась.
- Вроде бы "заприте окна",- отве-
тила она.

234

Когда Сьюзан вернулась за плащом,
в приемном покое оказались Ева Миллер
с Пронырой Крейгом. На Еве было старое
осеннее пальто с подпорченным меховым
воротником, явно считающееся выходным,
а Проныра утопал в мотоциклетной курт-
ке, которая была ему велика. При виде
этой парочки Сьюзан стало теплее.
- Как он? - спросила Ева.
- По-моему, все будет хорошо,-
Сьюзан повторила диагноз, и лицо Евы
расслабилось.
- Я так рада. Мистер Мирс, кажет-
ся, очень милый человек. В моем панси-
оне ничего такого никогда не бывало.
Паркинсу Джиллеспи пришлось запереть
Флойда в камере для пьяных. Хотя вел
он себя не как пьяный. Просто вроде
бы... не знал, что делать и был как в
дурмане.
Сьюзан помотала головой.
- Это вообще не похоже на Флойда.
На мгновение воцарилось неловкое
молчание.
- Бен замечательный малый,- ска-
зал Проныра и похлопал Сьюзан по ру-
ке.- Не успеешь оглянуться, а он уж
будет на ногах. Погоди, вот увидишь.
- Да я не сомневаюсь,- сказала
Сьюзан, сжав обеими руками его ла-
донь.- Ева, отец Каллахэн - настоятель
церкви Святого Андрея, да?
- Да, а что?
- Так... любопытно. Послушайте,
спасибо вам обоим, что пришли. Если бы
вы смогли завтра придти еще раз...
- Будет сделано,- сказал Проны-
ра.- Само собой придем, разве не так,
Ева? - Он украдкой обнял ее за талию.

235

Тянуться было неблизко, но жест у Про-
ныры вышел как бы случайным.
- Да, мы придем.
Сьюзан вышла вместе с ними на
стоянку, а потом поехала обратно в Са-
лимов Удел.

Вопреки своему обыкновению, Мэтт
не отозвался на ее стук и не крикнул
"Войдите!"
Вместо этого из-за двери раздался
очень тихий, очень осторожный голос,
который Сьюзан едва узнала:
- Кто там?
- Мистер Бэрк, это Сьюзан Нортон.
Он открыл. Увидев, как он изме-
нился, Сьюзан испытала настоящее по-
трясение. Мэтт выглядел старым и изму-
ченным. Через секунду она заметила у
него на груди тяжелый золотой крест. В
этой пятидолларовой декоративной шту-
ке, лежащей на клетчатой фланели ру-
башки, было что-то столь странное и
нелепое, что Сьюзан чуть не рассмея-
лась... но сдержалась.
- Входите. Где Бен?
Она сказала, и лицо Мэтта вытяну-
лось.
- Значит, Флойд Тиббитс решил ра-
зыграть обманутого любовника? Подумать
только! Да, более неподходящего момен-
та он выбрать не мог. Сегодня во вто-
рой половине дня Майка Райерсона при-
везли обратно из Портленда, чтобы Фор-
мен подготовил его к похоронам. И, по-

236

лагаю, нашу вылазку к дому Марстена
тоже придется отложить.
- Какую вылазку? И что с Майком?
- Кофе не хотите? - рассеянно
спросил он.
- Нет. Я хочу выяснить, что про-
исходит. Бен сказал, вы знаете.
- Это,- сказал Мэтт,- приказ
очень высокопоставленного лица. Бену
легко распоряжаться, чтобы я все рас-
сказал. Труднее рассказать. Но я попы-
таюсь.
- Что...
Мэтт поднял руку.
- Сперва вот что, Сьюзан. Вы с
матушкой позавчера заходили в новый
магазин.
Сьюзан наморщила лоб.
- Да. А что?
- Сможете передать мне свои впе-
чатления от магазина и особенно - от
его владельца?
- От мистера Стрейкера?
- Да.
- Ну, он довольно обаятельный,-
сказала Сьюзан.- Может, даже лучше
сказать, галантный. Похвалил платье
Глинис Мэйберри, и та зарделась, как
школьница. А миссис Боддин спросил про
повязку на руке... понимаете, она плес-
нула на себя горячим жиром. Он дал ей
рецепт припарки, записал на бумажку. А
когда вошла Мэйбл...- Вспомнив об этом,
Сьюзан немного посмеялась.
- Да?
- Он принес ей стул,- сообщила
Сьюзан.- Собственно, не стул, а седа-
лище. Больше похожее на трон. Огром-
ное, резное, красного дерева. Один

237

притащил его откуда-то из запасников,
а сам все время улыбался и болтал с
остальными дамами. Но штука эта должна
была весить по крайней мере фунтов
триста. Он бухнул этот стул посреди
магазина и проводил Мэйбл к нему. Под
руку, представляете? А она хихикала.
Если вам довелось повидать хихикающую
Мэйбл, вы видели все. И подал кофе.
Очень крепкий, но очень хороший.
- Он вам понравился? - спросил
Мэтт, внимательно следя за ней.
- Это - все к тому же? - спросила
она.
- Да, может быть.
- Тогда ладно. Поделюсь с вами
чисто женской реакцией. И понравился,
и нет. Привлек он меня, наверное, в
сексуальном отношении, хотя и слабо.
Мужчина в годах, горожанин до мозга
костей, очень обаятельный, очень га-
лантный. Глядишь на такого, и понима-
ешь, что он будет делать заказ по
французскому меню, зная, какое вино к
чему полагается - не просто белое или
красное, но какого года и даже виног-
радника. Совершенно определенно, не
здешнего пошиба. Но вовсе не изнежен-
ный. Гибкий, как танцор. И, разумеет-
ся, есть нечто привлекательное в чело-
веке, который так беззастенчиво лыс.-
Она улыбнулась, как бы защищаясь,
зная, что покраснела и гадая, не ска-
зала ли больше, чем собиралась.
- И тем не менее, он вам не пон-
равился,- сказал Мэтт.
Сьюзан пожала плечами.
- Тут труднее определить, в чем
дело. Я думаю... я думаю, я почувствова-

238

ла за всем этим определенное неуваже-
ние. Цинизм. Как если бы он играл оп-
ределенную роль, и играл хорошо, но
при этом знал - чтобы нас одурачить,
можно не выкладываться до конца. Эда-
кий оттеночек снисходительности.- Она
неуверенно взглянула на Мэтта.- И еще
в нем чувствовалась какая-то жесто-
кость. Честное слово, не знаю, почему.
- Кто-нибудь что-нибудь купил?
- Немного, но ему, похоже, все
равно. Мама купила небольшую югослав-
скую полочку под безделушки, а эта
миссис Питри - чудесный складной сто-
лик, но это все, что я видела. Кажет-
ся, он отнесся к этому вполне спокой-
но. Просто настаивал, чтобы все рас-
сказали друзьям про открывшийся мага-
зин, заходили еще и не чувствовали се-
бя посторонними. Очарование Старого
Света.
- По-вашему, он всех обаял?
- Да, и еще как,- ответила Сью-
зан, мысленно сравнивая восторги мате-
ри в адрес Р.Т.Стрейкера с тем, как
она сразу же невзлюбила Бена.
- А его компаньона вы не видели?
- Мистера Барлоу? Нет, он в Нью-
Йорке на закупках.
- В самом деле? - сказал Мэтт,
обращаясь сам к себе.- Интересно. Неу-
ловимый мистер Барлоу.
- Мистер Бэрк, вы не думаете, что
лучше рассказать мне, в чем дело?
Он тяжело вздохнул.
- Полагаю, мне следует попытать-
ся. То, что вы только что мне расска-
зали, тревожно. Очень тревожно. Все
так здорово сходится...

239

- Что сходится? С чем?
- Следует начать,- приступил Мэтт
к рассказу,- с того, как я встретился
в забегаловке у Делла с Майком Райер-
соном. Встретились мы вчера вечером... а
кажется, прошел уже целый век.

Свой рассказ Мэтт закончил в
двадцать минут девятого. Они со Сьюзан
успели выпить по две чашки кофе.
- Вот и все, на мой взгляд,- ска-
зал Мэтт.- Ну что, изобразить теперь
Наполеона? Или рассказать про астраль-
ное общение с Тулуз-Лотреком?
- Не глупите,- сказала она.- Что-
то происходит - но не то, что вы дума-
ете. Вы должны это понимать.
- Понимал. До прошлой ночи.
- Если никто этого вам не под-
строил, как предположил Бен, тогда,
может быть, говорил сам Майк Райерсон.
В бреду, например.- Это звучало неубе-
дительно, но Сьюзан все равно продол-
жала.- Или, может быть, вы задремали,
сами того не зная, и все это увидели
во сне. Со мной такое уже бывало - за-
снешь, а потом теряешь четверть часа,
а то и минут двадцать.
Мэтт устало пожал плечами.
- Как можно отстаивать свидетель-
ство, которое не примет за чистую мо-
нету ни один разумный человек? Что я
слышал, то слышал. Я не спал. И меня
кое-что тревожит... тревожит очень силь-
но. Если верить старым преданиям, вам-
пир не может просто войти в дом и вы-

240

пить кровь хозяина. Нет. Его нужно
пригласить. Прошлой ночью Майк Райер-
сон пригласил в дом Дэнни Глика. А сам
я пригласил Майка!
- Мэтт, Бен говорил вам о своей
новой книге?
Учитель вертел в пальцах трубку,
но не раскуривал ее.
- Очень мало. Только, что она
как-то связана с домом Марстена.
- А говорил он вам, что в детстве
пережил в доме Марстена сильную трав-
му?
Мэтт резко поднял голову.
- В самом доме? Нет.
- Он влез туда "на слабо". Хотел
вступить в один клуб, и ему назначили
испытание - сходить в дом Марстена и
принести что-нибудь оттуда. Собствен-
но, это он сделал... но прежде, чем уй-
ти, поднялся на второй этаж в спальню,
где повесился Хьюби Марстен. Бен от-
крыл дверь и увидел висящего Хьюби.
Хьюби открыл глаза. Бен кинулся нау-
тек. Это мучило его двадцать четыре
года. Он вернулся в Удел, чтобы попы-
таться написать книгу и избавиться от
этого кошмара.
- Господи,- сказал Мэтт.
- У Бена есть... определенная тео-
рия относительно дома Марстена. Час-
тично она произрастает из его личного
опыта, частично - из изумительных фак-
тов, которые он раскопал о Хьюберте
Марстене...
- Это вы про склонность Хьюби к
сатанизму?
Сьюзан вздрогнула.
- Откуда вы знаете?

241

Учитель мрачновато улыбнулся.
- Не все сплетни в маленьких го-
родках передаются в открытую. Есть и
секреты. Среди гуляющих по Салимову
Уделу тайных слухов есть и касающиеся
Хьюби Марстена. Теперь-то этот сек-
рет - достояние десятка стариков, в
том числе и Мэйбл Уэртс. Дело давнее,
Сьюзан. Писаного закона о том, что не-
которые истории разглашению не подле-
жат, нету. И все равно, как ни стран-
но, даже Мэйбл не станет говорить о
Хьюберте Марстене ни с кем вне своего
круга. Нет, посудачить о его смерти
они, разумеется, не откажутся. Об
убийстве тоже. Но спросите их про те
десять лет, что Хьюби с женой провели
там, наверху, занимаясь Бог весть чем,
и в игру вступит принцип губернатора -
вероятно, самого близкого к табу поня-
тия нашей западной цивилизации. Тут
шептались даже, что Хьюберт Марстен
крадет маленьких детей и приносит их в
жертву своим адским божествам. Удиви-
тельно, что Бену так много удалось уз-
нать. Секретность, окружающая этот мо-
мент жизни Хьюби, его жену и его дом
без малого секрет племени.
- Он вышел на это не в Уделе.
- Тогда понятно. По-моему, эта
теория - довольно старое парапсихоло-
гическое поветрие: люди, дескать, вы-
рабатывают зло так же, как слизь, эк-
скременты или кожу под ногтями. И это
зло не исчезает. В частности, дом Мар-
стена мог стать чем-то вроде споры
зла, заряженным злобой аккумулятором.

242

- Да. Бен выразился этими самыми
словами.- Сьюзан недоуменно посмотрела
на него.
Мэтт сухо рассмеялся.
- Мы читали одни и те же книги. А
вы что думаете, Сьюзан? В вашей фило-
софии есть нечто большее, чем небеса и
земля?
- Нет,- сказала она со спокойной
твердостью.- Дома - просто дома. Зло
погибает с сотворением его.
- Вы подразумеваете, что неурав-
новешенность Бена может дать мне шанс
увлечь его на ту тропинку к безумию,
которую я уже прошел?
- Нет, конечно. Я не считаю вас
сумасшедшим, но, мистер Бэрк, вы долж-
ны понять...
- Тише.
Он подался вперед и вздернул го-
лову. Сьюзан замолчала и прислушалась.
Ничего... только скрипнула доска. Девуш-
ка вопросительно взглянула на Мэтта,
но тот покачал головой.
- Вы говорили?..
- Я просто хотела сказать, что
из-за такого совпадения сейчас Бену
вовсе не время изгонять бесов своей
юности. С тех пор, как дом Марстена
опять заселили и открылся этот мага-
зин, в городе ходит очень много деше-
вых сплетен... если уж на то пошло, и
про Бена тоже болтают. Известны слу-
чаи, когда обряд изгнания дьявола вы-
ходил из-под контроля и оборачивался
против самого изгоняющего. По-моему,
Бену нужно выбираться из города. А еще
я думаю, что вы могли бы воспользо-
ваться этим и отдохнуть.

243

Изгнание дьявола заставило Сьюзан
вспомнить просьбу Бена сказать Мэтту о
католическом священнике. Повинуясь
внезапному порыву, она решила промол-
чать. Теперь стало достаточно ясно,
почему он просил об этом, но это толь-
ко подлило бы масла в огонь, который,
по мнению Сьюзан, итак уже опасно раз-
горелся. Когда Бен спросит ее - если
вообще спросит - она скажет, что забы-
ла.
- Я понимаю, насколько безумно
это должно звучать,- говорил Мэтт.-
Даже с моей точки зрения. А ведь я
слышал и как поднималось окно, и тот
смех, и видел сегодня утром ставень,
лежавший у подъездной дороги. Но, если
это хоть как-то успокоит ваши страхи,
должен сказать, что Бен реагировал
вполне разумно. Предложил для доказа-
тельства или опровержения подвести те-
оретическую базу и начать с...- Мэтт
снова осекся и прислушался.
На этот раз молчание затянулось,
и, когда учитель опять заговорил, ти-
хая уверенность в его голосе испугала
Сьюзан.
- Наверху кто-то есть.
Она послушала. Ничего.
- Вам кажется.
- Свой дом я знаю,- тихо сказал
он.- Кто-то в спальне для гостей... вот,
слышите?
И тут она действительно услышала.
Отчетливо скрипнула половица - так
скрипят полы в старых домах, но Сьюзан
словно бы различила в этом звуке нечто
большее, невыразимо тайное.
- Я пошел наверх,- сказал Мэтт.

244

- Нет!
Она выпалила это, не задумываясь.
И сказала себе: ну-ка, кто там сидит у
печки и думает, что ветер в трубе -
это баньши?
- Прошлой ночью я боялся и ничего
не сделал, и стало хуже. Теперь я иду
наверх.
- Мистер Бэрк...
Они оба заговорили вполголоса. Во
все жилы Сьюзан червем вползло напря-
жение, от которого деревенели мышцы.
Может быть, наверху действительно кто-
то был. Взломщик.
- Говорите,- сказал Мэтт.- После
того, как я уйду, продолжайте гово-
рить. На любую тему.
И не успела Сьюзан возразить, как
Мэтт встал с места и направился в сто-
рону коридора, двигаясь так грациозно,
что Сьюзан поразилась. Один раз учи-
тель оглянулся, но она ничего не суме-
ла прочесть в его глазах. Мэтт начал
подниматься по лестнице.
Такой быстрый поворот событий
вверг рассудок Сьюзан в мир нереально-
го. Меньше двух минут назад они спо-
койно обсуждали положение дел в свете
электрических лампочек, не оставляющем
места ирреальному. Теперь же Сьюзан
было страшно.
Вопрос: если поместить психолога
в одну комнату с человеком, считающим
себя Наполеоном, и оставить их там на
год (или на десять лет, или на двад-
цать), кто выйдет в итоге - два после-
дователя Скиннера или два парня, за-
кладывающих руку за борт пиджака? От-

245

вет: данных недостаточно. Она открыла
рот и сказала:
- В воскресенье мы с Беном соби-
рались поехать по дороге щ 1 в Кэм-
ден - знаете, тот городок, где снимали
"Дом Пейтона" - но теперь, наверное,
придется повременить. Там у них пре-
лестнейшая церквушка...
Сьюзан обнаружила, что бубнит
очень плавно, не останавливаясь, хотя
руки на коленях стиснула так, что
пальцы побелели. Голова была ясной -
все эти разговоры о кровососах и зомби
еще не подействовали. Волны черного
ужаса испускал спинной мозг, куда бо-
лее древнее сплетение нервных узлов и
волокон.

Труднее этого подъема по лестнице
Мэтту ничего в жизни не выпадало.
Все - что тут еще скажешь? Остальное
просто не шло ни в какое сравнение.
Кроме, может быть, одного.
Мальчиком восьми лет Мэтт состоял
в отряде скаутов "Детеныши". До дома
(материнского логова) нужно было прой-
ти милю. В свете позднего пополудня по
дороге шагалось замечательно - просто
великолепно. Но, пока они шли к дому,
спускались сумерки и освобождали раз-
верзавшиеся под ногами длинные, изви-
листые тени, а если компания горела
особенным энтузиазмом и загуливалась
допоздна, домой приходилось отправ-
ляться затемно. Одному.

246

Одному. Да, вот ключевое слово,
самое ужасное в английском языке.
Свечку убийцам не держат, а ад - всего
лишь бледный синоним...
У дороги стояла разрушенная цер-
ковь - старый молитвенный дом методис-
тов. Тылом руины выходили на дальний
конец прихваченного морозцем и покры-
того ледяными кочками газона. В поле
зрения поблескивающих пустых окон со-
бственные шаги вдруг начинали казаться
очень громкими, мелодия (что бы ты ни
насвистывал) замирала на губах, а в
голову лезли мысли о том, каково долж-
но быть внутри: перевернутые скамьи,
сгнившие сборники церковных гимнов,
разваливающийся алтарь, где теперь
справляют шабаши лишь мыши... и ты га-
дал: а что же может там обитать кроме
мышей - какие безумцы, какие чудовища?
Может быть, они подсматривают за тобой
из окон желтыми глазами рептилий. И,
может быть, наступит вечер, когда они
не удовольствуются подглядыванием. Мо-
жет быть, однажды растрескавшаяся, ви-
сящая под сумасшедшим углом дверь рас-
пахнется, и то, что обнаружится за
ней, с первого взгляда сведет тебя с
ума.
Это было не объяснить отцу и ма-
тери, созданиям света - так же в три
года ты не умел объяснить им, как за-
пасное одеяло в ногах кроватки превра-
щается в клубок змей, которые лежат,
уперевшись в тебя равнодушными, лишен-
ными век глазами."Ни один ребенок еще
не побеждал эти страхи,- подумал
Мэтт.- Если страх нельзя облечь в сло-
ва, его нельзя победить. А запертые в

247

маленькой головенке страхи слишком ве-
лики, чтобы пройти устье рта. Рано или
поздно находится тот, с кем можно
пройти мимо всех заброшенных молитвен-
ных домов, стоящих на пути от усмехаю-
щегося детства к ворчливой зрелости.
Но вот приходит такой вечер, как этот.
Вечер, когда выясняется, что ты вовсе
не проткнул давние страхи осиновым ко-
лом, а всего лишь засунул подальше,
уложив в крохотные детские гробики с
дикой розой на крышке."
Мэтт не зажигал света. Он поднял-
ся по ступенькам, пропустив шестую,
скрипучую, а ладонь, сжимавшая распя-
тие, была скользкой от пота.
Добравшись до верха лестницы, он
бесшумно повернулся, чтобы оглядеть
коридор. Дверь в комнату для гостей,
которую он захлопнул, теперь была при-
открыта. Внизу безостановочно журчал
голос Сьюзан.
Осторожно ступая, чтобы не скри-
петь, Мэтт подошел к двери и остано-
вился перед ней. "Основа всех людских
страхов,- подумал он.- Приоткрытая
дверь."
Мэтт протянул руку и толкнул.
Дверь распахнулась.
На кровати лежал Майк Райерсон.
Лунный свет лился в окно, серебря
комнату, превращая ее в лагуну грез.
Мэтт тряхнул головой, будто пытался
прояснить мысли. Казалось, он перенес-
ся во времени назад, в прошлую ночь.
Он сойдет вниз и позвонит Бену, ведь
Бен еще не попал в больницу...
Майк открыл глаза.

248

Они коротко блеснули в лунном
свете - серебряные с красной каймой,
пустые, как вымытые классные доски. В
них не было ни человеческих мыслей, ни
человеческих чувств. "Глаза - окна ду-
ши",- сказал Вордсворт. Если так, эти
окна смотрели в пустую комнату.
Майк сел. Простыня свалилась с
груди, и Мэтт увидел грубый шов - это
медицинский эксперт или паталогоанатом
зашил Майка после вскрытия, и, может
быть, насвистывал, зашивая.
Майк улыбнулся, обнаружив белые,
острые резцы. Улыбка, простое сокраще-
ние мышц вокруг рта, не затронула
глаз. Они сохраняли свою исходную мер-
твую пустоту. Майк очень отчетливо
произнес:
- Посмотри на меня.
Мэтт посмотрел. Да, глаза были
абсолютно пустыми. Но очень глубокими.
В них можно было разглядеть серебряные
камеи собственного изображения, сла-
достно погружающиеся в глубину, тону-
щие, отчего теряла значение жизнь, те-
ряли значение страхи...
Мэтт отступил и выкрикнул:
- Нет! Нет!
И вытянул вперед руку с распяти-
ем.
То, что когда-то было Майком Ра-
йерсоном, зашипело, словно ему плесну-
ли в лицо кипятком, и вскинуло руки,
будто защищаясь от удара. Мэтт шагнул
вперед.
Райерсон попятился.
- Убирайся отсюда! - каркнул
Мэтт.- Я отменяю приглашение!

249

Райерсон пронзительно крикнул -
высокий улюлюкающий звук был полон бо-
ли и ненависти. Четыре неверных шага
назад - и он уперся в подоконник. Окно
было открыто. Райерсон качнулся, теряя
равновесие.
- Я позабочусь, чтобы ты уснул
как убитый, учитель.
Существо закинуло руки за голову
и вывалилось в ночь спиной вперед, как
спортсмен, ныряющий с трамплина. Блед-
ное тело мраморно поблескивало, резко
контрастируя с черными стежками, бук-
вой "У" пересекавшими торс.
Издав безумный, полный ужаса вой,
Мэтт ринулся к окну и выглянул. Там он
увидел только позолоченную луной тьму
и рой танцующих пылинок, висевший под
окном, повыше лужи света, обозначившей
гостиную. Пылинки крутились, слипаясь
в фигуру, ужасающе похожую на челове-
ческую, а потом разъединились в ничто.
Мэтт повернулся, чтобы бежать, и
тут пошатнулся от заполнившей грудь
боли. Он схватился за сердце и сложил-
ся пополам. Ему казалось, что боль бе-
зостановочно поднимается по руке пуль-
сирующими волнами. Перед глазами пока-
чивался крест.
Он вышел за дверь, прижимая к
груди скрещенные руки. Правая еще сжи-
мала цепочку распятия. Перед глазами
стоял образ Майка Райерсона, висящего
в ночном воздухе подобно некому блед-
ному ныряльщику.
- Мистер Бэрк!
- Меня лечит Джеймс Коди,- выго-
ворил Мэтт ледяными губами.- Телефон -

250

на карточке у аппарата. По-моему, у
меня сердечный приступ.
И упал прямо в коридоре, лицом
вниз.

Сьюзан набрала номер, возле кото-
рого стояла пометка: "Джимми Коди,
толкач пилюлек". Надпись была сделана
слитно, аккуратными заглавными буква-
ми, которые она так хорошо помнила со
школы. Ответил женский голос. Сьюзан
сказала:
- Доктор дома? Это очень срочно.
- Да,- спокойно сказала женщина.-
Пожалуйста.
- Доктор Коди слушает.
- Говорит Сьюзан Нортон. Я - дома
у мистера Бэрка. Ему плохо с сердцем.
- Что? Мэтту Бэрку?
- Да. Он без сознания. Что мне...
- Вызовите скорую,- распорядился
Джимми.- Звоните в Камберлендскую
больницу, 841-4000. Оставайтесь возле
него. Закройте одеялом, но не трогай-
те. Вы поняли?
- Да.
- Я буду через двадцать минут.
- А вы...
Но в трубке щелкнуло и Сьюзан ос-
талась одна.
Она позвонила в скорую, а потом
опять оказалась в одиночестве. Ей
предстояло вернуться к Мэтту, наверх.
8.

251

Сьюзан уставилась на лестничную
клетку с трепетом, который изумил ее.
И обнаружила - ей очень хочется, чтобы
ничего не случилось. Не потому, что
Мэтт пострадал, нет - чтобы не чув-
ствовать болезненный страх и потрясе-
ние. Она абсолютно ничему не поверила.
Восприятие Мэттом прошлой ночи виде-
лось ей как нечто, определяемое в по-
нятиях усвоенных ею реалий, ни больше,
ни меньше. Теперь же это непоколебимое
неверие ушло у Сьюзан из-под ног и она
чувствовала, что падает.
Она слышала голос Мэтта, слышала
жуткое невыразительное заклинание: я
позабочусь, чтобы ты, учитель, уснул
как убитый. В голосе, выговорившем
это, человеческого было не больше, чем
в собачьем лае.
Шаг за шагом Сьюзан принудила се-
бя вернуться наверх. Даже горевший в
коридоре свет не слишком-то помогал.
Мэтт лежал там, где она его оставила,
повернув голову набок, так, что правая
щека прилегла к вытертому ворсу дорож-
ки, и резко, надрывно дышал. Она наг-
нулась и расстегнула ему две верхних
пуговки сорочки. Кажется, Мэтт задышал
чуть свободнее. Потом она пошла в
спальню для гостей за одеялом.
В комнате было прохладно, окно
раскрыто настежь. На голой постели -
только матрас, но на верхней полке
шкафа лежала стопка одеял. Когда Сью-
зан возвращалась в холл, на полу под
окном что-то блеснуло в лунном свете.
Она нагнулась поднять это и немедленно
узнала. Колечко, какие носили в объе-
диненном классе Камберлендской средней

252

школы. Изнутри были выгравированы ини-
циалы "М.К.Р."
Майкл Кори Райерсон.
И на миг, в темноте, Сьюзан пове-
рила. Поверила всему. К горлу подсту-
пил крик, который она задушила, не по-
зволив облечься звуком, но кольцо вы-
пало из пальцев девушки и легло на пол
у окна, поблескивая в свете луны,
оседлавшей осеннюю тьму.

Глава десятая

УДЕЛ (III)

Город знал, что такое тьма.
Он знал, что такое тьма, спускаю-
щаяся на землю, когда вращение скрыва-
ет ее от солнца, и что такое тьма души
человеческой. Город - это объединение
трех составляющих, значащее больше,
чем просто сумма частей. Город - это
живущие в нем люди, здания, возведен-
ные ими под жилье или для ведения дел,
а еще - земля. Люди - англо-шотландцы
и французы. Есть, конечно, и горстка
других, напоминающая щепотку перца,
брошенную в горшок с солью, где она
никогда особенно не разваривалась.
Почти все дома сделаны из простого де-
рева. Много двухэтажных старых домов с
двускатными крышами, а едва ли не все

253

магазины декорированы фальшивыми фаса-
дами, хотя зачем, никто не скажет. Го-
рожане знают, что за этими фальшивыми
фасадами ничего нет, так же, как ни от
кого не секрет, что Лоретта Старчер
носит накладной бюст. Здешняя земля -
гранитный массив, прикрытый тонким,
легко разрушающимся слоем почвы. Воз-
делывать ее - сущее безумие, дело неб-
лагодарное, которое стоит фермеру мно-
гих мучений и пота. Борона выворачива-
ет из-под дерна здоровенные куски гра-
нита и ломается о них. В мае, как
только земля просохнет настолько, что
колеса перестают в ней вязнуть, вы
приезжаете на своем грузовике и вместе
с сыновьями раз, наверное, двенадцать
загружаете кузов камнями - только тог-
да можно боронить. Камни отправляются
в большую, опутанную травой кучу, как
повелось аж с 1955 года, когда вы в
первый раз взяли быка за рога. А на-
таскавшись так, что грязь навсегда за-
бьется под ногти, пальцы же онемеют и
начнут казаться огромными и до стран-
ности крупнопористыми, вы прицепите к
трактору борону.
Не успеете вы взрыхлить и пару
полосок, как одно из лезвий сломается
о пропущенный камень. Чтобы поставить
новое, вы заставляете старшего сына
приподнять сцепление, чтоб до него
можно было добраться, а первый комар
нового сезона кровожадно звенит над
ухом, от тонкого зудения слезятся гла-
за, и в голову всегда приходит, что
именно такой звук, должно быть, слышит
псих непосредственно перед тем, как
убить своих детей, сунуть голову в ду-

254

ховку и открыть газ или нажать большим
пальцем ноги на курок двустволки трид-
цатого калибра, стволы которой только
что впихнул себе в хавальник. Потом
скользкие от пота пальцы вашего пар-
нишки соскальзывают, и одно из непов-
режденных круглых лезвий обдирает вам
руку. Наступает тот момент бездушного
отчаяния, когда оглядываешься по сто-
ронам, не сомневаясь, что вот сейчас
бросишь это занятие и запьешь, или же
поедешь в банк, где лежат твои заклад-
ные, и объявишь себя банкротом. В та-
кой вот миг ненависти к земле, к мяг-
кому подсасыванию силы тяжести, кото-
рое удерживает на ней, ты и любишь ее
тоже, ты понимаешь, что она знает и
всегда знала тьму. Земля завладела то-
бой целиком и полностью, земля и жен-
щина, в которую ты влюбился старшек-
лассником (только тогда она была дев-
чонкой, а ты ни хрена не знал про них,
знал только: каждый заводит себе дев-
чонку и держится ее, а она исписала
твоим именем обложки всех учебников, и
сперва ты ее отшил, а потом она тебя,
а потом вам обоим уже не приходилось
беспокоиться о такой ерунде), и дети,
зачатые на скрипучей двуспальной кро-
вати с треснувшим деревянным изголо-
вьем. После того, как спускалась тьма,
вы с женой делали детей - шестерых,
семерых, а то и десяток. Тебя держит в
руках банк, держит в руках фирма, тор-
гующая автомобилями, а еще - универмаг
Сирса в Льюистоне и Джон Дири из Брю-
суика. Но главным образом город держит
тебя потому, что ты знаешь его так,
как знаешь форму жениной груди. Тебе

255

известно, кто будет околачиваться днем
у магазина Кроссена, вылетев с работы
из "Нэпп Шу", и узнаёшь, у кого с ба-
бой непорядок даже раньше, чем он сам
это поймет (как Реджи Сойер, у чьей
жены, Бонни, ствол прочищает шомполом
паренек из телефонной компании), ты
знаешь, куда ведут дороги и где можно
в пятницу после обеда стать на прикол
с Хэнком и Нолли Гарднером, чтобы вы-
пить пару упаковок, а то и пару ящиков
пива. Ты знаешь, как лежит грунт и как
в апреле пройти по Болотам, не замочив
голенищ сапог. Ты знаешь город. А го-
род знает тебя: и как болит промеж-
ность от сиденья в тракторе, когда ве-
чером закончишь боронить, и что шишка
на твоей спине - всего-навсего киста и
причин для беспокойства, как сперва
намекал доктор, нету. Город знает, как
у тебя не идут из головы пришедшие в
последнюю неделю месяца счета. Он на-
сквозь видит твое вранье, даже если
врешь ты самому себе: например, будто
собираешься не на этот год, так на
следующий свозить жену с детьми в Дис-
нейленд, или будто тебе по карману но-
вый цветной телевизор, если осенью
пустить часть леса на дрова... или что
все будет нормально. Быть горожани-
ном - ежедневный акт такого полного
общения, что по сравнению с ним то,
что ты проделываешь с женой в скрипу-
чей кровати - просто рукопожатие. Быть
горожанином - штука прозаическая, чув-
ственная и затягивающая, как алкого-
лизм. В темноте город принадлежит те-
бе, а ты - городу, и вместе вы спите
как убитые, ни дать ни взять камни с

256

твоего северного поля. Здесь нет ника-
кой жизни, кроме медленного умирания
дней, а значит, когда на город обруши-
вается зло, его явление представляется
без малого предопределенным и сладост-
ным, как морфий. Все равно, как если
бы город знал о грядущем зле и о том,
какую форму оно примет.
У города есть свои секреты, и он
умеет их хранить. Горожане всего этого
не знают. Им известно, что жена старо-
го Олби Крейна сбежала с заезжим тор-
говцем из Нью-Йорк-сити... или они дума-
ют, что им это известно. Но, когда
коммивояжер ни с того, ни с сего бро-
сил ее, Олби раскроил ей череп, привя-
зал к ногам груз и сбросил в старый
колодец. Двадцать лет спустя Олби мир-
но умер в своей постели от сердечного
приступа, так же, как умрет ближе к
концу нашей истории его сын Джо. Может
быть, однажды какой-нибудь пацан на-
ткнется на старый колодец, спрятанный
в заглушенных сорняками ползучих побе-
гах ежевики, оторвет выбеленные и выг-
лаженные непогодой доски и увидит на
дне выложенной камнями ямы уставленные
вверх пустые глазницы рассыпающегося
остова, на чьи ребра будет свисать по-
зеленевшее обомшелое ожерелье - пода-
рок душки-коммивояжера.
Они знают, что Хьюби Марстен убил
жену, однако остаются в неведении от-
носительно того, что он сперва заста-
вил ее сделать, как все происходило с
четой Марстенов за несколько секунд до
того, как Хьюби снес Берди голову в
разогретой солнцем кухне, где в горя-
чем воздухе висел запах жимолости,

257

подобный удушливой сладковатой вони
незакрытой выгребной ямы. Они понятия
не имеют, что она умоляла мужа убить
ее.
Среди городских старух есть и та-
кие (Мэйбл Уэртс, Глинис Мэйберри, Од-
ри Херси), кто помнит, что Ларри Мак-
Леод нашел в камине наверху какие-то
сожженные бумаги, но никому из них
невдомек ни что бумаги эти были нако-
пившейся за двенадцать лет перепиской
между Хьюбертом Марстеном и удивитель-
но древним австрийским дворянином по
фамилии Брайхен, ни что переписка этих
двоих возникла благодаря услугам одно-
го довольно странного торговца книгами
из Бостона, который в тридцать третьем
году погиб на редкость омерзительной
смертью, ни что Хьюби прежде, чем по-
веситься, сжег все письма до единого,
скармливая их пламени по одному и наб-
людая, как огненные языки заставляют
чернеть и обугливаться толстую кремо-
вую бумагу, стирая изящный, паутинно-
тонкий каллиграфический почерк. Они не
знают, что Хьюби при этом улыбался -
так, как теперь Ларри Крокетт улыбает-
ся над сказочными документами на вла-
дение землей, которые покоятся в его
сейфе в портлендском банке.
Известно, что Коретта Саймонс,
вдова старого Саймонса-Попрыгунчика,
медленно и мучительно умирает от рака
кишечника, но никто не знает, что за
неряшливые обои гостиной старуха засу-
нула больше тридцати тысяч наличными
(страховка, которую она получила, да
так ни во что и не стала вкладывать),

258

а теперь, в своем последнем отчаянии,
полностью позабыла про них.
Все знают, что в задымленном сен-
тябре пятьдесят первого года пожар со-
жрал половину города, но откуда же уз-
наешь, что это был поджог и что устро-
ивший его парнишка в пятьдесят третьем
произнес на выпускном вечере прощаль-
ную речь от имени класса и отправился
зарабатывать на Уолл-стрит сто тысяч.
Но даже если бы об этом знали, никто
не сумел бы выяснить, что толкнуло его
на это или как все следующие двадцать
лет жизни глодало его, пока закупорка
мозгового сосуда не свела виновника
пожара в могилу на сорок седьмом году
жизни.
В городе понятия не имеют, что
преподобный Джон Гроггинс иногда про-
сыпается среди ночи от ужасных снови-
дений, не теряющих своей живости под
лысым черепом и после пробуждения. От
сновидений, в которых он, голый и пот-
ный, читает проповедь собирающемуся по
четвергам вечером "Кружку маленьких
мисс, изучающих Библию", а они все го-
товы принять его,
или, что всю ту пятницу Флойд
Тиббитс шатался по городу в болезнен-
ном угаре, чувствуя, как ненавистное
солнце ложится на его странно бледную
кожу, лишь смутно припоминая, что хо-
дил к Энн Нортон, полностью позабыв
свое нападение на Бена Мирса, но храня
в памяти спокойную благодарность, с
какой приветствовал закат - благодар-
ность и ожидание чего-то великого и
благотворного,

259

или, что у Хэла Гриффена в глуби-
не шкафа спрятаны шесть "горяченьких"
книжек, над которыми он дрочит при
всяком удобном случае,
или, что Джордж Миддлер держит
целый чемодан шелковых комбинаций,
лифчиков, трусиков и чулок и что иног-
да он зашторивает все окна в своей
квартире над скобяной лавкой, запирает
дверь и на засов, и на цепочку, а по-
том стоит перед большим, в полный
рост, зеркалом в спальне до тех пор,
пока не начнет быстро коротко дышать -
а тогда падает на колени и онанирует,
или, что когда Майк Райерсон вне-
запно затрясся на металлическом рабо-
чем столе в подвале под мертвецкой,
Карл Формен попытался закричать и не
смог, а когда Майк открыл глаза и сел,
застрявший у Карла в горле крик ока-
зался невидимым и неслышным, как стек-
ло,
или, что десятимесячный Рэнди
Макдугалл даже не сопротивлялся, когда
проскользнувший в окошко его спальни
Дэнни Глик вынул малыша из кроватки и
запустил зубы в шейку, с которой еще
не сошли синяки от побоев матери.
Вот каковы городские секреты. Не-
которые с течением времени станут до-
стоянием гласности, некоторые - никог-
да. Все их городок хранит с лицом, в
высшей степени непроницаемым.
Труды дьявола заботят город не
больше, чем труды Господа или труды
человеческие. Он познал тьму. И было
ее довольно.

260

Проснувшись, Сэнди Макдугалл по-
няла: что-то не так, но в чем дело,
сказать не могла. Вторая половина пос-
тели пустовала - сегодня у Роя был вы-
ходной, и он отправился рыбачить с ка-
кими-то приятелями. Должно быть, вер-
нется к полудню. Горелым ниоткуда не
пахло. У нее ничего не болело. Ну, так
что же?
Солнце. Солнце было не то.
Тень, которую отбрасывал росший
под окном клен, танцевала высоко на
обоях. Но Рэнди всегда будил ее рань-
ше, чем солнце поднималось настолько,
чтобы тень клена легла на стену...
Испуганный взгляд Сэнди переско-
чил на стоявшие на шкафу часы. Десять
минут десятого.
В горле у Сэнди что-то затрепета-
ло.
- Рэнди? - позвала она и стрелой
кинулась по узкому коридорчику трейле-
ра, а полы халата бились за спиной.-
Рэнди, миленький?
Спальня купалась в свете, какой
бывает, если солнце пробьет толщу во-
ды - он шел из маленького окошка над
кроваткой... открытого окошка. Но, ло-
жась вечером спать, Сэнди его закрыла.
Она всегда закрывала это окно.
Кроватка была пуста.
- Рэнди? - прошептала молодая
женщина.
И увидела сына.
Маленькое тельце в застиранной
пижамке было брошено в угол комнаты,
как тряпка. Одна нога нелепо торчала

261

кверху перевернутым восклицательным
знаком.
- Рэнди!
Она упала возле тельца на колени.
Потрясение избороздило лицо резкими
линиями. Сэнди взяла ребенка на руки.
На ощупь тельце было холодным.
- Рэнди, сладкий мой, просыпайся.
Рэнди, Рэнди, проснись...
Синяки исчезли. Все до единого.
За ночь они истаяли, оставив личико и
тельце безупречными, хорошего цвета.
Единственный раз после родов Сэнди
сочла сынишку прекрасным, и при виде
этой красоты пронзительно, страшно,
безнадежно закричала.
- Рэнди! Проснись! Рэнди? Рэнди?
Рэнди?
Не спуская малыша с рук, она под-
нялась и побежала назад по коридору.
Халат сваливался с одного плеча. На
кухне в пятне утреннего солнца стоял
неубранный высокий стульчик с полоч-
кой, усыпанной крошками от вчерашнего
ужина Рэнди. Она втиснула мальчика ту-
да. Голова Рэнди упала на грудь, малыш
заскользил на бок со страшной, не ос-
тавляющей надежды медлительностью и,
скособочившись, привалился к высокому
подлокотнику.
- Рэнди? - сказала Сэнди, улыба-
ясь, выкатив глаза, похожие на голубые
мраморные шарики с изъяном, и похлопа-
ла малыша по щекам.- Просыпайся, Рэн-
ди, ну-ка. Кушать, Рэнди. Хочешь ням-
ням? Пожалуйста... о Господи, пожалуй-
ста...
Она круто обернулась, рывком рас-
пахнула один из шкафчиков над плитой,

262

запустила в него руку, порылась, и на-
ружу посыпались: рис "Чекс", банка ра-
виоли, бутылка масла "Вессон". Бутылка
разлетелась вдребезги, залив густой
жидкостью плиту и пол. Сэнди нашла ма-
ленькую банку шоколадно-молочного кре-
ма, а из сушилки выхватила пластиковую
ложечку.
- Смотри, Рэнди. Твой любимый.
Проснись, посмотри, какой вкусный
крем. Шока, Рэнди. Шока, шока.- В гла-
зах у Сэнди потемнело от нахлынувшей
ярости и ужаса.- Проснись! - заорала
она, и прозрачную кожу лба и щечек
Рэнди усеяли бисеринки ее слюны.-
Проснись проснись ради Бога гаденыш
маленький ПРОСНИСЬ!
Она стащила с баночки крышку и
набрала в ложку немного шоколадно-мо-
лочного крема. Рука, уже знающая прав-
ду, тряслась так, что почти все рас-
плескала. Остатки Сэнди впихнула в ма-
ленький вялый ротик, и на полочку со
страшным хлюпаньем упало еще несколько
капель. Ложечка звякнула о зубы малы-
ша.
- Рэнди,- взмолилась она.- Пере-
стань дурачить мамку.
Протянув свободную руку, она сог-
нутым пальцем открыла сынишке рот и
втолкнула туда остатки крема.
- Во-от,- проговорила Сэнди Мак-
дугалл. Ее губы тронула улыбка, неопи-
суемая в своей безумной надежде. Сэнди
устроилась на кухонной табуретке, мед-
ленно, мышца за мышцей, расслабляясь.
Теперь все будет хорошо. Теперь Рэнди
поймет, что мама любит его по-прежне-
му, и прекратит свои жестокие продел-

263

ки.- Вкусно? - пробормотала она.-
Вкусно, Рэнди? Ну, улыбнись мамочке.
Кто у мамки холосый мальчик, кто ей
улыбнется?
Протянув дрожащие пальцы, она
подтолкнула уголки рта Рэнди кверху.
Шлеп. Шоколад вылился на полочку.
Сэнди зашлась криком.

Субботним утром Тони Глик про-
снулся оттого, что его жена, Марджори,
упала в гостиной.
- Марджи? - позвал он, спуская
ноги на пол.- Мардж?
После долгой-долгой паузы она от-
ветила:
- Со мной все в порядке, Тони.
Тони сидел на краю кровати, бес-
смысленно глядя себе под ноги. На нем
были только полосатые пижамные штаны
на шнурке, концы которого свисали меж-
ду ног. Густые черные волосы, которые
унаследовали оба сына Тони, были
всклокочены. Все думали, что в Тони
есть еврейская кровь, и ему часто при-
ходило в голову, что людей сбивают с
толку именно эти волосы, волосы даго.
Фамилия его дедушки была Гликуччи.
Когда кто-то сказал дедуле, что в Аме-
рике жить проще, если фамилия у тебя
американская, что-нибудь звонкое и ко-
роткое, тот официально сменил ее на
Глик, не отдавая себе отчета, что на
самом деле меняет принадлежность к од-
ному меньшинству на появление другого.
Тело у Тони Глика было широкое, смуг-

264

лое, с мощными буграми мышц. Лицо сох-
раняло изумленное выражение человека,
которого пинком выбросили из бара,
когда он собирался уйти сам.
Он взял на работе освобождение, и
прошлую рабочую неделю много спал. Во
сне то, что мучило Тони, исчезало.
Снов он не видел. Ложился в семь трид-
цать, вставал в десять утра и в два
часа дня укладывался вздремнуть до
трех часов. Время, прожитое Тони с той
сцены, какую он устроил на похоронах
Дэнни, до сегодняшнего солнечного суб-
ботнего утра (без малого неделя) каза-
лось окутанным дымкой и совершенно не-
реальным. Соседи все несли и несли
еду. Овощное рагу, консервы, печенье и
пирожки. Марджи сказала, что понятия
не имеет, куда все это девать. Обоим
не хотелось есть. В среду вечером Тони
попытался заняться с женой любовью, и
оба расплакались.
Марджи выглядела очень плохо. Са-
ма она управлялась с ситуацией, отдра-
ивая дом от чердака до подвала, и де-
лала это с маниакальным рвением, не
оставляющим места никаким другим мыс-
лям. День-деньской гремели ведра и за-
вывал пылесос, а в воздухе постоянно
висел резкий запах нашатыря с лизолом.
Все игрушки и всю одежду Марджори ак-
куратно упаковала в картонные коробки
и отнесла в Армию спасения и универмаг
"Гудвилл". Когда в четверг утром Тони
вышел из спальни, все эти картонки вы-
строились в ряд под входной дверью,
каждая с аккуратной наклейкой. Ничего
страшнее этих немых картонок ему ви-
деть не приходилось. Все ковры Марджо-

265

ри вытащила на задний двор, развесила
на бельевых веревках и немилосердно
выколотила пыль. Несмотря на то, что
Тони плохо воспринимал окружающее, он
заметил, как побледнела жена с прошло-
го вторника или среды - даже губы, ка-
жется, утратили свой естественный
цвет. Под глазами легли коричневые те-
ни.
Все это пронеслось у Глика в го-
лове куда быстрее, чем длился наш пе-
ресказ, и он уже был на грани того,
чтобы снова завалиться в постель, но
тут Марджори опять упала и не ответила
на оклик Тони.
Он поднялся и прошлепал в гости-
ную. Там он увидел лежащую на полу же-
ну, которая неглубоко дышала, не отры-
вая затуманенных глаз от потолка. Она
занималась перестановкой мебели в гос-
тиной, так что все было сдвинуто с
мест и комната приобрела странный
разъединенный вид.
Что бы ни было не в порядке с
Марджори, за ночь ей стало хуже. Она
выглядела так скверно, что сонную пе-
лену Тони словно прорезали острым но-
жом. Марджори еще не переодевалась, и
разошедшийся до середины бедер халат
открыл мраморно-белые ноги. Весь за-
гар, которым она покрылась за летнюю
поездку на отдых, сошел. Рот судорожно
хватал воздух, словно легкие Марджори
не могли получить его вдоволь. Тони
заметил, как странно выдаются у нее
зубы, но ничего об этом не подумал -
могло быть виновато освещение.
- Марджи? Милая?

266

Она попыталась ответить, но не
сумела, и Тони пронизал неподдельный
страх. Он встал, чтобы позвонить вра-
чу, повернулся к телефону, и тут жена
сказала:
- Нет... нет.- Резко хватая воздух,
Марджори повторила слово дважды, с
трудом села, и ее хриплое дыхание за-
полнило весь молчащий, залитый солнцем
дом.- Оттащи меня... помоги... солнце та-
кое горячее...
Тони подошел к ней и поднял, по-
трясенный легкостью своей ноши. Каза-
лось, женщина весит не больше вязанки
хвороста.
- ... на диван...
Он уложил ее на диван, оперев
спиной на подлокотник. Марджори оказа-
лась за пределами солнечного квадрата,
падавшего из окна на ковер, и ей как
будто бы стало немного легче дышать.
Она на секунду прикрыла глаза. Тони
опять поразился белизне и гладкости
зубов, создававшим контраст с губами,
и испытал неодолимое желание поцело-
вать жену.
- Позволь, я вызову доктора,-
сказал он.
- Нет. Мне лучше. Это солнце... та-
кое жгучее. Вот мне и стало дурно.
Сейчас лучше.- На щеки Марджори верну-
лась слабая краска.
- Точно?
- Да. Со мной все в порядке.
- Ты слишком много работаешь, ми-
лая.
- Да,- вяло согласилась она. Гла-
за смотрели безразлично.

267

Запустив пятерню в шевелюру, Тони
подергал себя за волосы.
- Нам надо избавиться от этого,
Марджи. Надо. Видишь ли...
Он замолчал, не желая обижать ее.
- Я выгляжу ужасно,- сказала
она.- Я знаю. Вчера я собиралась спать
и в ванной посмотрелась в зеркало. Ме-
ня там словно бы и не было. На минуту
я...- Губы Марджори тронула улыбка.- Я
подумала, что вижу сквозь себя ванну.
Как будто от меня осталось всего ниче-
го, и оно было таким... таким бледным...
- Я хочу, чтобы тебя посмотрел
доктор Рирдон.
Но она, казалось, не слышит.
- В последние три или четыре ночи
мне снится такой чудесный сон, Тони.
Такой всамделишный. Во сне ко мне при-
ходит Дэнни. И говорит: "Мам, мамочка,
я так рад, что вернулся домой!" И еще
говорит... говорит...
- Что он говорит? - осторожно
спросил Тони.
- Он говорит... что опять стал моим
малышом. Моим сынулей, снова грудным.
Я даю ему грудь и... а потом приходит
такое приятное чувство, в нем сквозит
горечь... так же было перед тем, когда я
отнимала Дэнни от груди, у него начи-
нали резаться зубки и он бы кусал-
ся...ах, это, должно быть, звучит ужас-
но. Как одна из психиатрических шту-
чек, знаешь?
- Нет,- сказал он.- Нет.
Тони опустился перед женой на ко-
лени, и она обвила руками его шею,
слабо всхлипывая. Руки у Марджори были
холодными.

268

- Прошу тебя, Тони, никаких док-
торов. Я сегодня буду отдыхать.
- Ну, хорошо,- ответил он. И ему
стало не по себе от того, что он сдал-
ся.
- Это такой чудесный сон, Тони,-
проговорила Марджори ему в шею. Движе-
ние ее губ, смягченная твердость зубов
под ними оказались на удивление чув-
ственными. У Тони началась эрекция.-
Хоть бы сегодня опять его увидеть.
- Может, так оно и будет,- сказал
он, гладя ее по голове.- Раз так, мо-
жет, и увидишь.

- Господи, да ты просто картин-
ка,- сказал Бен.
На фоне больничного мира, состоя-
щего из солидного белого и анемично-
зеленого, Сьюзан Нортон действительно
выглядела великолепно. На ней была яр-
ко-желтая блузка в черную вертикальную
полоску и синяя джинсовая мини-юбка.
- Ты тоже,- сказала она и перешла
к нему через комнату.
Бен крепко поцеловал ее, рукой
скользнув к теплому изгибу бедра и по-
тирая его.
- Эй,- сказала Сьюзан, прерывая
поцелуй.- Тебя за это отсюда выкинут.
- Только не меня.
- Нет, меня.
Они посмотрели друг на друга.
- Я люблю тебя, Бен.
- И я тебя люблю.

269

- Если б я сейчас могла забраться
к тебе...
- Секундочку, дай, задерну зана-
веску.
- А как я буду объясняться с ту-
тошними проверяльщиками, если придут
искать марафет?
- Скажешь, что давала мне судно.
Сьюзан с улыбкой покачала головой
и пододвинула стул.
- В городе многое произошло, Бен.
Слова девушки сразу же подейство-
вали на Бена отрезвляюще.
- Например?
Она замялась.
- Просто не знаю, как тебе ска-
зать... и что думать об этом. Мягко го-
воря, я в этом замешана.
- Ну, выкладывай, а я разберусь.
- А как ты, Бен?
- Лучше. Пустяки. Доктор Мэтта,
малый по фамилии Коди...
- Нет. Я про голову. Насколько ты
веришь в эту чушь в духе графа Драку-
лы?
- А, вон что. Мэтт тебе все рас-
сказал?
- Мэтт здесь, в больнице. Этажом
выше, в интенсивной терапии.
- Что? - Бен приподнялся на лок-
тях.- Что с ним такое?
- Сердечный приступ.
- Сердечный приступ!
- Доктор Коди говорит, состояние
стабильное. Числится Мэтт среди тяже-
лых, но это обязательно на первые со-
рок восемь часов. Когда это случилось,
я была там.

270

- Расскажи все, что помнишь, Сью-
зан.
Радость с лица Бена исчезла. Оно
стало внимательным, напряженным, тонко
прорисованным. Затерянный в белой па-
лате среди белизны простыней и боль-
ничной рубашки, Бен опять поразил Сью-
зан своим видом - видом человека, под-
веденного к некой грани взвинченности,
готового, может быть, полезть на ро-
жон.
- Ты не ответил на мой вопрос,
Бен.
- Как я воспринял рассказ Мэтта?
- Да.
- Давай, я скажу тебе, что ты ду-
маешь. Это и будет моим ответом. Ты
думаешь, будто дом Марстена изъел мой
рассудок настолько, что, изящно выра-
жаясь, поехала моя собственная крыша.
Это честная оценка?
- Наверное, да. Но я никогда не
думала в таких... таких резких выражени-
ях.
- Я знаю, Сьюзан. Позволь, я про-
слежу ход своих размышлений, если су-
мею. Вдруг это поможет разложить все
по полочкам? По твоему лицу я могу
сказать, что и тебя что-то отбросило
на пару шагов. Правильно?
- Да... но я не верю, я не могу...
- Погоди минутку. Вот это слово -
не могу - и мешает всему. На нем я и
застрял. Это совершенное, проклятое,
безапелляционное слово. Не могу. Сью-
зан, я не поверил Мэтту, потому что на
самом деле такого не бывает. Но как я
ни рассматривал эту историю, нестыков-
ки в ней найти не смог. Напрашивался

271

самый очевидный вывод: Мэтт где-то
съехал с рельсов. Верно?
- Да.
- Он показался тебе ненормальным?
- Нет. Нет, но...
- Стоп.- Бен поднял руку.- Ты ду-
маешь категориями "не могу", да?
- Наверное,- сказала она.
- Вот и мне Мэтт не показался ни
сумасшедшим, ни безрассудным. Кроме
того, мы оба знаем, что ни мания пре-
следования, ни паранойя не появляются
за одну ночь Чтобы разрастись, им нуж-
но некоторое время, нужен уход, тща-
тельный полив и подкормка. Ты хоть раз
слышала, чтобы в городе говорили, буд-
то Мэтт не в своем уме? Мэтт хоть раз
говорил, что у кого-то на него зуб? Он
имел отношение хоть к одному сомни-
тельному делу - например, к работе со
фтором, который вызывает рак мозга,
или к членству в Сыновьях Американских
Патриотов, в НЛФ? Он хоть раз проявил
преувеличенный интерес к спиритическим
сеансам, астральным проекциям, пересе-
лению душ или чему-то подобному? Тебе
известно, что его хотя бы один раз за-
бирали?
- Нет,- ответила Сьюзан.- На все
твои вопросы я отвечу "нет". Но, Бен...
очень больно говорить, даже предпола-
гать такое, про Мэтта, но бывает, люди
сходят с ума очень незаметно. Сходят с
ума внутри себя.
- Не думаю,- спокойно сказал
Бен.- Существуют симптомы. Иногда их
не прочесть до, но после - можно. Будь
ты судьей, поверила бы ты свидетельс-

272

ким показаниям Мэтта относительно ав-
томобильной аварии?
- Да...
- А если бы он сказал, что видел,
как Майка Райерсона убил взломщик?
- Да, наверное, поверила бы.
- Но такому - нет.
- Бен, я просто не могу...
- Вот опять ты говоришь "не мо-
гу".- Он увидел, что Сьюзан готова
возразить, и предостерегающе поднял
руку.- Сьюзан, я не спорю. Я только
излагаю ход своих рассуждений. Догово-
рились?
- Договорились. Продолжай.
- Второе, о чем я подумал: все
это Мэтту кто-то подстроил. Кто-то
обиженный или питающий к нему злобу.
- Да, это мне тоже приходило в
голову.
- Мэтт говорит, что у него нет
врагов. Я ему верю.
- Враги есть у каждого.
- Существуют разные степени враж-
ды. Не забывай самого главного: в се-
редине этой заварушки торчит покойник.
Если кто-то вознамерился досадить Мэт-
ту, ему ради этого пришлось бы убить
Майка Райерсона.
- Зачем?
- Поскольку без трупа во всей
этой свистопляске мало смысла. И все-
таки, если верить Мэтту, Майка он
встретил чисто случайно. В прошлый
вторник вечером никто не приводил его
к Деллу - не было ни анонимных звон-
ков, ни писем. Ничегошеньки. Одного
того, что встреча произошла случайно,

273

достаточно, чтобы исключить подстроен-
ную ситуацию.
- Какие же разумные объяснения
остаются?
- Что шум открываемого окошка,
смех и сосущие звуки Мэтту приснились.
А смерть Майка имеет неизвестную нам,
но естественную причину.
- Во что ты тоже не веришь.
- Я не верю, что Мэтту присни-
лось, будто он слышит, как открывается
окно. Окно открыли. А наружный ставень
лежал на газоне - его заметил и я, и
Паркинс Джиллеспи. Я заметил и кое-что
еще. Мэтт повесил у себя ставни с зад-
вижками - они запираются снаружи, не
изнутри. Изнутри их не откроешь, вот
разве просунешь в щель штопор или нож.
Да и то придется постараться. Останут-
ся следы. Я никаких следов не видел. И
вот еще что: под этим окном земля была
относительно рыхлой. Если захочешь
снять ставень на втором этаже, без
стремянки не обойтись, а она тоже ос-
тавляет следы. Которых там не было.
Вот что тревожит меня больше всего.
Наружный ставень со второго этажа уб-
рали, а никаких следов от лестницы под
окном не осталось.
Они хмуро переглянулись.
Бен подвел итоги:
- Я все утро думал об этом. И чем
больше думал, тем лучше выглядел рас-
сказ Мэтта. Поэтому я рискнул, времен-
но убрал подальше "не могу". А теперь
расскажи мне, что вчера вечером прои-
зошло у Мэтта дома. Если окажется, что
все это не стоит и выеденного яйца, я

274

буду самым счастливым в мире челове-
ком.
- Нет,- огорченно сказала Сью-
зан.- Получится еще хуже. Он как раз
закончил рассказывать мне про Майка
Райерсона и сказал, что слышит: навер-
ху кто-то есть. Он боялся, но пошел.-
Теперь Сьюзан стиснула сложенные на
коленях руки так, словно те могли уле-
теть от нее.- Потом совсем недолго бы-
ло тихо... а потом Мэтт что-то крикнул,
он-де отменяет свое приглашение... что-
то в этом роде. Потом... ну, правда, я
не знаю, как...
- Не мучайся. Продолжай.
- Я думаю, кто-то - кто-то дру-
гой - словно бы зашипел. Раздался
удар, как будто что-то упало.- Она
мрачно взглянула на Бена.- А потом я
услышала, как кто-то сказал: "Я поза-
бочусь, чтобы ты уснул мертвецким
сном, учитель." Прямо слово в слово. А
когда я попозже зашла туда взять одея-
ло для Мэтта, то нашла вот что.
Она вынула из кармана блузки
кольцо и опустила Бену в ладонь.
Бен повертел его, потом поднес к
окну, чтобы свет обозначил инициалы.
- М.К.Р. Майк Райерсон?
- Майк Кори Райерсон. Я его выро-
нила, а потом заставила себя снова
поднять. Я подумала, что ты, может
быть, захочешь на него посмотреть. Или
Мэтт. Пусть будет у тебя. Мне не нуж-
но.
- И тебе от этого...?
- Плохо. Очень плохо.- Она дерзко
вскинула голову.- Но, Бен, любой здра-
вый рассудок противится такому. Я ско-

275

рее поверю, что Мэтт умудрился убить
Майка Райерсона и по личным причинам
выдумал эту безумную историю с вампи-
рами. Исхитрился сбросить ставень. По-
ка я была внизу, устроил в комнате для
гостей сеанс чревовещания, подложил
колечко Майка...
- И организовал себе сердечный
приступ, чтобы все это казалось более
реальным,- сухо продолжил Бен.- Я еще
не оставил надежды найти разумное объ-
яснение, Сьюзан. Я очень надеюсь. Я
молю Бога, честное слово. В кино чудо-
вища до некоторой степени забавны, но
думать, что они на самом деле бродят в
ночи, вовсе не смешно. Бог с тобой,
согласен, можно исхитриться сбросить
ставень - просто цепляешь к крыше ве-
ревку, и дело в шляпе. Но пойдем даль-
ше. Мэтт, можно сказать, ученый. Пола-
гаю, существуют яды, вызывающие такие
симптомы, как у Майка... может статься,
неопределяющиеся яды. Конечно, в от-
равление поверить трудновато, посколь-
ку Майк ел так мало...
- Это ты знаешь только со слов
Мэтта,- заметила Сьюзан.
- Он не стал бы лгать. Он же зна-
ет: исследование содержимого желудка
жертвы - важная часть любого вскрытия.
А укол оставил бы след. Но, чтобы не
тратить время на споры, давай считать
это возможным. Кроме того, такой чело-
век, как Мэтт, несомненно мог принять
что-то для симуляции сердечного при-
ступа. Но где же мотив?
Сьюзан беспомощно покачала голо-
вой.

276

- Даже если принять, что сущест-
вует мотив, о котором мы и не подозре-
ваем, зачем ему такие сложности и та-
кая дикая история для прикрытия? Пола-
гаю, Эллери Квин сумел бы как-нибудь
это объяснить, но жизнь - не роман об
Эллери Квине.
- Но это... то, другое... это же су-
масшествие, Бен!
- Да, как и Хиросима.
- Перестанешь ты или нет! - нео-
жиданно взвилась Сьюзан.- Перестань
корчить из себя липового интеллектуа-
ла! Тебе это не идет! Мы говорим о
сказках, плохих снах, психозах - назы-
вай как хочешь - ...
- Чушь,- сказал он.- Свяжи одно с
другим. У нас под носом мир развалива-
ется, а ты прицепилась к нескольким
вампирам!
- Салимов Удел - мой город,- уп-
рямо сказала она.- Если в нем что-то
происходит, оно настоящее. А не какое-
нибудь философское.
- Совершенно с тобой согласен,-
сказал Бен, печально трогая пальцем
повязку на голове.- А твой экс морду
бьет грамотно, черт.
- Извини. С этой стороны я Флойда
Тиббитса никогда не знала. Совершенно
непонятно.
- Где он сейчас?
- В городской кутузке для пьяных.
Паркинс Джиллеспи сказал маме, что
должен бы отвезти его в округ, к шери-
фу Маккаслину, но думает погодить, по-
смотреть - вдруг ты предпочтешь штраф.
- Тебя это как-то задело?

277

- Совершенно никак,- твердо ска-
зала Сьюзан.- Флойд к моей жизни отно-
шения не имеет.
- Не нужен мне штраф.
Она подняла брови.
- Но я хочу с ним поговорить.
- Про нас?
- Про то, с чего это он явился ко
мне в пальто, шляпе, темных очках и...
резиновых перчатках.
- Что?
- Видишь ли,- сказал Бен,- свети-
ло солнце. Светило на него. И, по-мое-
му, ему это не нравилось.
Они молча переглянулись. Похоже,
тема была исчерпана.

Когда Нолли принес Флойду из кафе
"Экселлент" завтрак, Флойд спал глубо-
ким сном. Нолли показалось, что разбу-
дить его ради пары пережаренных Поли-
ной Диккенс яиц и пяти, не то шести
кусочков жирного бекона было бы нехо-
рошо, поэтому Нолли сам распорядился в
кабинете этим добром и кофе тоже вы-
пил. Но, когда он принес Флойду обед,
Флойд по-прежнему спал все в той же
позе, и Нолли струхнул. Он поставил
поднос на пол, подошел к камере и
стукнул ложкой по прутьям решетки.
- Эй! Флойд! Хорош спать, я тебе
принес обед.
Флойд не проснулся. Нолли вынул
из кармана связку ключей, чтобы отпе-
реть дверь камеры. Собравшись вставить
ключ, он замялся. На прошлой неделе в

278

"Пороховом дымке" писали про крутого
парня, который притворялся больным, а
потом кинулся на вертухая. Особо кру-
тым Флойд Тиббитс Нолли никогда не ка-
зался, но нельзя сказать, чтобы этого
Мирса он убаюкал колыбельной песенкой.
Он медлил в нерешительности, с
ложкой в одной руке и ключами - в дру-
гой: крупный мужчина, чьи белые рубахи
с расстегнутым воротом к полудню жар-
кого дня неизменно оказывались укра-
шенными кругами пота под мышками. Он
играл подающим в бейсбольной команде,
а по выходным отправлялся по барам,
сунув в бумажник, прямо под карманный
"Духовный календарь лютеранина", спи-
сок всех борделей Портленда. Нолли был
человеком дружелюбным, простаком по
своей природе, он медленно реагировал
и медленно выходил из себя. Обладая
набором таких вовсе не пустячных до-
стоинств, Нолли был не особенно скор
на размышления, поэтому несколько ми-
нут простоял, раздумывая, как посту-
пить, колотил по решетке ложкой, окли-
кая Флойда, и ему страшно хотелось,
чтобы тот пошевелился или всхрапнул.
Только Нолли подумал, что лучше вы-
звать по рации начальство и получить
указания, как из дверей участка раз-
дался голос самого Паркинса:
- Какого черта ты тут делаешь,
Нолли? Свиней скликаешь?
Нолли покраснел.
- Флойд не шевелится, Парк. Бо-
юсь, как бы он не... ну, не приболел,
понимаешь.
- Дак ты думаешь, коли колошма-
тить по решетке этой чертовой ложкой,

279

ему получшеет? - Паркинс прошел мимо
него и отпер камеру.- Флойд? - он по-
тряс Флойда за плечо.- С тобой все в
п...
Флойд свалился с нар на пол.
- Ч-черт,- сказал Нолли.- Никак
помер, а?
Но Паркинс, вероятно, не услышал.
Он уставился себе под ноги, на бесхит-
ростно-спокойное лицо Флойда. В голове
у Нолли медленно забрезжило осознание
того факта, что вид у Паркинса такой,
будто он напуган до полусмерти.
- Чего стряслось, Парк?
- Ничего,- ответил Паркинс.-
Только... пошли-ка отсюдова.
А потом, словно самому себе, до-
бавил:
- Господи, лучше бы я его не тро-
гал.
С разгорающимся ужасом Нолли пог-
лядел на тело Флойда.
- Не спи,- сказал Паркинс.- Нам
еще надо сходить за доктором.
6.

Около половины третьего Фрэнклин
Боддин с Вирджилом Ратбаном подъехали
к сколоченным из штакетника воротам,
которыми в двух милях за кладбищем
Хармони Хилл заканчивалась развилка
Бернс-роуд. Они приехали в грузовике
Фрэнклина, шевроле пятьдесят седьмого
года выпуска. Тогда, в первый год вто-
рого срока Айка, это средство передви-
жения было цвета слоновой кости, но
теперь эта благородная окраска превра-
тилась в мешанину говенно-коричневого
и красного, в который грузовик пере-

280

крашивали еще раньше. Кузов грузовика
заполняло то, что Фрэнклин называл
"говнюшки". Примерно раз в месяц они с
Вирджилом вывозили груз "говнюшек" на
свалку. Упомянутые "говнюшки" по боль-
шей части были пустыми бутылками из-
под пива, пустыми банками из-под пива,
пустыми полубочонками, пустыми винными
бутылками и пустыми бутылками из-под
водки "Попов".
- Закрыто,- сказал Фрэнклин Бод-
дин, щурясь, чтобы прочесть прибитую к
воротам табличку.- Ну, искупай меня в
дерьме! - Он сделал большой глоток из
бутылки с "Доусонз", уютно пристроен-
ной между ног, и утер губы рукавом.-
Сегодня суббота, так?
- Ясное дело,- отозвался Вирджил
Ратбан, понятия не имевший, суббота
нынче или вторник. Он так упился, что
даже не был уверен, какой на дворе ме-
сяц.
- А по субботам свалку не закры-
вают, так? - спросил Фрэнклин. Таблич-
ка была только одна, но он видел три.
Фрэнклин опять прищурился. На всех
трех было написано "Закрыто". Краска
была трамвайно-красной и, несомненно,
происходила из жестянки, стоящей за
дверью хибарки сторожа, Дада Роджерса.
- Сроду не закрывали по суббо-
там,- сказал Вирджил. Он размашисто
поднес к губам свою бутылку с пивом, и
оно выплеснулось ему на плечо.- Госпо-
ди, а ведь верно!
- Закрыто,- с нарастающим раздра-
жением повторил Фрэнклин.- А сукин сын
уперся куда-то зенки наливать. Я ему
закрою.- Он рывком переключил передачу

281

на первую и пнул сцепление. Пиво в за-
жатой между ног бутылке вспенилось и
убежало Фрэнку на штаны.
- Разворачивай, Фрэнклин! - крик-
нул Вирджил и, когда грузовик с трес-
ком врезался в ворота, вышибив их на
замусоренную консервными банками обо-
чину дороги, протяжно рыгнул. Грузовик
бешено подскакивал на изношенных рес-
сорах. Из кузова летели и бились вдре-
безги бутылки. В воздух поднялась кру-
жащая волна орущих чаек.
В четверти мили от ворот развилка
Бернс-роуд (ныне известная как Помой-
ная дорога) заканчивалась расширяющей-
ся пустошью - это и была свалка. Гус-
той ольшаник и заросли тесно жмущихся
друг к дружке кленов расступались, от-
крывая взору огромную ровную земляную
площадку, изборожденную и изрезанную
колеями от постоянного использования
бульдозера, который сейчас стоял у хи-
барки Дада. Ровная площадка граничила
с гравийным карьером, куда в настоящее
время и скидывали мусор. Хлам и тряпье
уходили к горизонту гигантскими дюнами
в блеске бутылочного стекла и алюминия
консервных банок.
- Похоже, горбатый засранец, будь
он проклят, тут не разгребал и не жег
целую неделю,- сказал Фрэнклин. Он
обеими ногами надавил на педаль тормо-
за, которая с механическим визгом уто-
нула до полу кабины. Вскоре грузовик
остановился.- Небось, лежит в лежку.
- Вот уж не знал, что Дад много
пьет,- заметил Вирджил, выкидывая в
окно пустую бутылку и вытаскивая из
коричневого пакета на полу новую. Он

282

открыл ее о замок на дверце, и взбала-
мученное тряской пиво, булькая, выли-
лось ему на руку.
- Все горбуны такие,- мудро сооб-
щил Фрэнклин. Он сплюнул в окошко, об-
наружил, что оно закрыто, и обтер
тусклое исцарапанное стекло рукавом
рубахи.- Пошли, глянем на него. Может,
это неспроста.
Он сделал задним ходом извилистый
круг, остановился так, чтобы откидной
бортик навис над последним скоплением
собранных в Уделе отбросов, и выключил
зажигание. И вдруг на них навалилась
тишина. Полная тишина. Только чайки
кричали, не умолкая.
- Глянь, как тихо,- пробурчал
Вирджил.
Они вылезли из грузовика и обошли
его. Фрэнклин отцепил S-образные за-
стежки, удерживавшие откидной борт, и
тот с треском упал. Кормившиеся на
дальнем конце свалки чайки, бранясь и
жалуясь, тучей поднялись в воздух.
Фрэнклин с Вирджилом без единого
слова забрались в кузов и принялись
сгружать "говнюшки". Зеленые пластико-
вые пакеты, крутясь, пролетали в воз-
духе и лопались, ударяясь о землю. Ра-
бота была привычной. Ту часть город-
ской жизни, которую представляли эти
двое, видели (или дали себе труд заме-
тить) от силы несколько туристов: во-
первых, по негласному уговору город
игнорировал эту пару, а во-вторых, она
выработала собственную защитную окрас-
ку. Встретив на дороге грузовик Фрэн-
клина, вы забывали о нем в ту же се-
кунду, как он исчезал из зеркальца

283

заднего вида. Если вам случайно попа-
далась на глаза их хибарка, из жестя-
ной трубы которой в белое ноябрьское
небо поднималась карандашная линия ды-
ма, вы смотрели на нее - и не видели.
Встретив выходящего из камберлендского
"зеленого фронта" Вирджила с бутылкой
благотворительной водки в коричневом
пакете, вы бросали "Привет!", а потом
не могли припомнить, с кем это загово-
рили. Лицо казалось знакомым, но имя
ускользало из памяти, и все. Фрэнклин
был братом Дерека Боддина, отца Ричи
(впоследствии - низложенного короля
начальной школы на Стэнли-стрит), но
Дерек почти забыл, что Фрэнклин еще
жив и в городе.
Он превзошел "паршивую овцу" - он
стал абсолютно никаким.
Сейчас, опустошив кузов грузови-
ка, Фрэнклин пинком вышвырнул послед-
нюю жестянку - клинк! клинк! - и под-
тянул зеленые рабочие штаны.
- Пошли, глянем на Дада,- сказал
он.
Они слезли вниз, и Вирджил, на-
ступив на собственный шнурок, с разма-
ху уселся на землю.
- Гос-споди, и вполовину не могут
сделать, как надо,- невразумительно
пробурчал он.
Они прошли на другую сторону
свалки, к толевой лачуге Дада. Дверь
была закрыта.
- Дад! - гаркнул Фрэнклин.- Эй,
Дад Роджерс! - Он грохнул кулаком в
дверь, и вся лачуга содрогнулась. Крю-
чок, удерживавший дверь изнутри, сло-
мался, и она распахнулась. Хибарка бы-

284

ла пуста, но вся пропиталась тошнот-
ворно-сладким запахом, который заста-
вил их переглянуться и скривиться - а
ведь это были ветераны пивнушек, где
мерзких запахов хоть пруд пруди. Вонь
мимолетно напомнила Фрэнклину марино-
ванные огурцы, пролежавшие в темном
глиняном кувшине много лет, так что
сочащаяся из них жидкость стала белой.
- Сукин сын,- сказал Вирджил.-
Хлеще гангрены.
И тем не менее в хибарке было
прибрано. Сменная рубашка Дада висела
на крючке над кроватью, занозистый ку-
хонный стул был придвинут к столу, а
койка - заправлена по-армейски. На
сложенной газете за дверью стояла бан-
ка красной краски со свежими потеками
на боках.
- Пошли отсюда, а то блевану,-
сказал Вирджил. Его лицо стало зелено-
ватым.
Фрэнклин, которому было не лучше,
попятился и закрыл дверь.
Они осмотрели свалку, пустынную и
бесплодную, как лунные горы.
- Его тут нету,- заметил Фрэн-
клин.- В лесу где-то валяется.
- Фрэнк?
- Чего,- коротко откликнулся
Фрэнклин, который был вне себя.
- Дверь-то была закрыта изнутри.
Ежели его там нету, как он вышел?
Озадаченный Фрэнклин обернулся и
осмотрел хибарку. Через окно, начал
было он, и осекся. Окно оказалось все-
го-навсего прорезанным в толе квадра-
тиком, который прикрывал кусок пласти-
ка. В такое маленькое окошко Даду было

285

не протиснуться - с горбом-то на спи-
не!
- Твое какое дело,- грубо ответил
Фрэнклин.- Не хочет делиться - пошел
на хер. Давай отсюдова.
Они вернулись к грузовику, и
Фрэнклин ощутил, как сквозь защитную
оболочку хмеля медленно просачивается,
наползает ощущение, которое позже он
не вспомнит и не захочет вспоминать:
здесь что-то пошло жутко наперекосяк.
Как будто у свалки появилось сердце,
бьющееся медленно, но с ужасающей жиз-
ненной силой. Фрэнклину внезапно захо-
телось очень быстро убраться отсюда.
- Чтой-то я не вижу крыс,- вдруг
сказал Вирджил.
И немудрено: на свалке были толь-
ко чайки. Фрэнклин попытался вспом-
нить, когда это он привозил "говнюшки"
на свалку и не видел крыс.
И не сумел.
Что ему тоже не понравилось.
- Не иначе, он отраву раскидал,
а, Фрэнк?
- Давай, двигай,- сказал Фрэн-
клин.- Сваливаем отсюдова к чертовой
матери.

После ужина Бену позволили схо-
дить наверх, навестить Мэтта Бэрка.
Визит оказался коротким: Мэтт спал.
Кислородную подушку уже убрали, и
старшая сестра сказала Бену, что за-
втра утром Мэтт почти наверняка прос-

286

нется и будет в состоянии недолго при-
нимать посетителей.
Бен подумал, что лицо учителя
выглядит изможденным и чудовищно со-
старившимся. Мэтт впервые показался
ему стариком. Из больничной распашонки
выглядывала дряблая шея, учитель лежал
неподвижно и казался ранимым, безза-
щитным. "Если все это правда,- подумал
Бен,- не ждите от этих людей никаких
одолжений, Мэтт. Если все это правда,
тогда, значит, мы в цитадели неверия,
где с кошмарами расправляются лизолом
и скальпелем, а не кольями, Библией и
диким горным тимьяном. Здесь счастливы
своими бригадами реаниматоров, своими
шприцами и кружками Эсмарха, заполнен-
ными сульфатом бария. Если в колонне
истины есть дыра, тут этого не знают и
не хотят знать."
Бен прошел к изголовью кровати и
осторожно повернул голову Мэтта. На
шее никаких отметин не было: безупреч-
ная кожа. Он помедлил еще минуту, по-
том подошел к шкафу и открыл его. Там
висела одежда Мэтта, а изнутри на руч-
ке - распятие, которое было на учите-
ле, когда к нему пришла Сьюзан. Оно
свисало с филигранной цепочки, мягко
блестевшей в приглушенном освещении
палаты. Бен отнес распятие к кровати и
надел Мэтту на шею.
- Эй, эй, что это вы делаете?
В палату с кувшином воды и суд-
ном, отверстие которого было благоп-
ристойно прикрыто полотенцем, вошла
сиделка.
- Надеваю ему на шею крест,- ска-
зал Бен.

287

- Он католик?
- Теперь - да,- мрачно ответил
Бен.

Спустился вечер. У дверей черного
хода дома Сойеров на Дип-Кат-роуд ти-
хонько и быстро постучали. Бонни Со-
йер, едва заметно улыбаясь, отправи-
лась открывать. На ней был только ко-
роткий гофрированный передник, подвя-
занный к талии. Когда она отворила,
Кори Брайант вытаращил глаза, а че-
люсть у него отвалилась.
- Бо...- сказал он.- Б... Бо... Бонни?
- Что такое, Кори? - Бонни не без
задней мысли оперлась рукой о косяк,
так, чтобы выставить обнаженную грудь
самым аппетитным образом. Одновременно
она скромно скрестила ноги, красуясь
ими перед Кори.
- Бог ты мой, Бонни, а что, если
бы это был...
- Телефонный мастер? - спросила
она и хихикнула. Она взяла ладонь Кори
и приложила к твердой плоти своей пра-
вой груди.- Хотите снять показания мо-
его счетчика?
Со стоном, в котором звучала нота
отчаяния (в третий раз уходящий под
воду утопающий ухватился вместо соло-
миники за молочную железу), Кори при-
тянул ее к себе. Ягодицы Бонни легли
ему в ладони, а стиснутый их телами
накрахмаленный фартучек коротко хруст-
нул.
- Ах, батюшки,- сказала Бонни,
извиваясь подле него.- Вы проверите

288

мою телефонную трубку, Мистер Телефон-
щик? Я весь день жду важного звонка...
Кори подхватил ее на руки и пин-
ком захлопнул за собой дверь. Указы-
вать ему дорогу в спальню не требова-
лось - он знал, куда идти.
- Ты уверена, что он не вернется
домой? - спросил Кори.
Глаза Бонни светились в темноте.
- Что? О ком это вы, Мистер Теле-
фонщик? Не о моем ли красавчике-му-
женьке?.. Он в Бэрлингтоне... в Вермон-
те.
Он положил ее поперек кровати.
Ноги Бонни свисали с края.
- Включи свет,- сказала она нео-
жиданно медленным и тяжелым голосом.-
Я хочу видеть, что ты делаешь.
Он включил лампу на ночном столи-
ке и посмотрел вниз, на Бонни.
Фартук сбился на сторону. Глаза
под тяжелыми веками были теплыми,
зрачки - большими и блестящими.
- Сними-ка это,- он показал на
фартук.
- Сам сними,- ответила она.- Мо-
жете просчитать узлы, Мистер Телефон-
щик.
Кори послушно нагнулся. При Бонни
он всегда чувствовал себя пацаном, у
которого пересохло во рту, и каждый
раз, как руки Кори оказывались вблизи
ее тела, они начинали трястись, словно
Бонни выделяла в окружающий воздух
мощные токи. Теперь Кори постоянно ду-
мал о ней. Она застряла в мыслях па-
ренька, как болячка на внутренней сто-
роне щеки, которую постоянно ощупыва-
ешь и проверяешь языком. Бонни даже

289

проносилась через его сны - золотистая
кожа, возбуждавшая, как большая доза
анаши. Изобретательность Бонни не зна-
ла границ.
- Нет, на колени,- сказала она.-
Стань для меня на колени.
Кори неуклюже упал на колени и
подполз к ней, пытаясь дотянуться до
завязок передника. Бонни поставила ему
на плечи ноги, обутые в туфли на высо-
ком каблуке. Он нагнулся, чтобы поце-
ловать внутреннюю поверхность ее бед-
ра - тело под его губами оказалось
твердым и чуть теплым.
- Вот так, Кори, вот так, давай,
да...
- Да-а, здорово придумано, верно?
Бонни Сойер взвизгнула.
Кори Брайант поднял глаза, сму-
щенно моргая.
В проеме дверей спальни к косяку
привалился Реджи Сойер.
Через руку свисала переломленная
двустволка, стволы смотрели в пол.
Кори почувствовал, как по ногам
потекло что-то теплое.
- Стало быть, это правда,- изум-
ленно сказал Реджи. Он перешагнул по-
рог. На губах играла улыбка.- Как вам
нравится? Я проиграл этому пьянчуге
Мики Сильвестру ящик "Будвейзера".
Черт.
Бонни первая обрела дар речи.
- Реджи, послушай. Это вовсе не
то, что ты думаешь. Он вломился в дом,
он был как ненормальный, он, он...
- Заткнись... - Реджи по-прежнему
улыбался. Улыбка была нежной, а Ред-
жи - очень крупным. В том самом костю-

290

ме стального цвета, который был на нем
пару часов назад, когда Бонни поцело-
вала его на прощанье.
- Послушайте,- слабо выговорил
Кори. Рот у него был полон слюны.-
Прошу вас. Пожалуйста, не убивайте ме-
ня. Даже если я того заслуживаю. Вы же
не хотите пойти за решетку. Ну, не за
это же. Излупите меня, я сам напросил-
ся, но пожалуйста...
- Подымайся-ка с коленок, Перри
Мейсон,- сказал Реджи Сойер, по-преж-
нему ласково улыбаясь.- У тебя штаны
расстегнуты.
- Послушайте, мистер Сойер...
- Да зови ты меня Реджи,- ласково
улыбался Реджи.- Мы ж почти что лучшие
друзья. Я ж тебя даже в самой грязной
ситуевине видал, разве не так?
- Реджи, это не то, что ты дума-
ешь, он меня изнасиловал...
Реджи взглянул на жену с ласко-
вой, доброй улыбкой.
- Еще слово скажешь, я впихну те-
бе внутрь вот это и устрою специальную
авиапочту.
Бонни принялась стонать. Лицо
стало мучнисто-белым.
- Мистер Сойер... Реджи...
- Тебя Брайант звать, верно? Твой
папаша - Пит Брайант, так, что ли?
Голова Кори бешено запрыгала в
знак согласия.
- Да, правильно. Совершенно вер-
но. Послушайте...
- Когда я шоферил у Джима Веббе-
ра, то не раз продавал ему второй бен-
зин,- сказал Реджи, с улыбкой пускаясь
в сложные воспоминания.- Было это лет

291

за пять до того, как я тут встретил
эту суку. Твой папаша знает, что ты
здесь?
- Нет, сэр, это разобьет ему
сердце. Можете сделать из меня отбив-
ную, я сам напросился, но если вы меня
убьете, папа узнает, и, честное слово,
это сведет его в могилу, а тогда на
вашей совести будет две...
- Нет, держу пари, старик не зна-
ет. Ну-ка, вали в гостиную сию же ми-
нуту. Надо поговорить. Давай.- Он лас-
ково улыбнулся Кори, показывая, что не
собирается обижать его, после чего
быстро перевел взгляд на Бонни, не
сводившую с него вытаращенных глаз.- А
ты, кошечка, оставайся тут, или тебе
никогда не узнать, как прошел дебют
"Тайной Бури". Пошли, Брайант,- он ше-
вельнул ружьем.
Конвоируемый Реджи Кори, которого
немного шатало, проследовал в гости-
ную. Ноги стали резиновыми. Дико заче-
салась точка между лопатками. "Вот ту-
да он пулю и вгонит,- думал Кори,-
точнехонько промеж лопаток. Интересно,
увижу я, как мои кишки шмякнутся об
стенку или сдохну раньше..."
- Кру-гом! - скомандовал Реджи.
Кори развернулся. Он уже распу-
стил нюни. Плакать он не хотел, но,
похоже, поделать с собой ничего не
мог. Он считал, что неважно, плачет он
или нет, ведь он уже обмочился.
Ружье, до сих пор небрежно бол-
тавшееся на руке Реджи, смотрело сдво-
енными стволами прямо в лицо Кори.
Зияющие дыры-близнецы разверзлись
и превратились в бездонные колодцы.

292

- Знаешь, чем ты занимался? -
спросил Реджи. Улыбка пропала. Лицо
стало очень серьезным.
Кори не ответил (вопрос был глу-
пым), однако плакать не перестал.
- Ты спал с чужой женой, Кори. Ты
ведь Кори?
Кори кивнул. По щекам катились
слезы.
- А знаешь, что бывает с такими
хмырями, когда их поймают?
Кори кивнул.
- Берись-ка за ствол ружья, Кори.
Только полегче. Чтоб соскочить, курку
надо пять фунтов, а три на нем уже
есть. Так что прикинься, будто это... о!
прикинься, будто хватаешь титьку моей
жены.
Протянув трясущуюся руку, Кори
положил ее на ствол ружья. Металл хо-
лодил разгоряченную ладонь. Из горла
Кори вырвался долгий мучительный стон.
Больше ничего не оставалось. С мольба-
ми было покончено.
- Суй в рот, Кори. Оба ствола.
Вот так, правильно. Легче!.. нормалек.
Да, пасть у тебя подходящая. Засунь-ка
поглубже. Ты ж у нас все знаешь про
то, как засовывать, разве не так?
Кори разинул рот так, что шире
некуда. Реджи втолкнул ему ружейные
стволы до самого нёба, и пришедший в
ужас желудок попытался освободиться от
своего содержимого.
Сталь оставляла на зубах масля-
нистый привкус.
- Закрой глазки, Кори.

293

Кори только таращил на своего му-
чителя большие, как блюдца, плывущие
глаза.
- Ну, Кори, детка, закрой свои
голубенькие глазки.
Кори зажмурился. Его сфинктер
расслабился. Он сознавал это лишь
смутно. Реджи взвел оба курка. Двойное
клик-клак - бойки упали на пустые пат-
ронники. Кори повалился на пол в глу-
боком обмороке. Реджи с ласковой улыб-
кой взглянул на него сверху вниз, по-
том перевернул ружье прикладом вверх.
И развернулся в сторону спальни.
- Бонни, я иду, готова ты или
нет.
Бонни Сойер принялась визжать.

Кори Брайант, спотыкаясь, брел по
Дип-Кат-роуд туда, где оставил фургон
телефонной компании. От Кори воняло.
Налитые кровью глаза остекленели. На
затылке, там, где он ударился об пол,
потеряв сознание, была здоровенная
шишка. Башмаки шаркали по мягкой обо-
чине дороги. Кори старался думать
только об этом шарканье, больше ни о
чем, и особенно гнал от себя мысли о
внезапном и полном крушении своей жиз-
ни. Была четверть девятого.
Выкидывая Кори через черный ход,
Реджи Сойер продолжал ласково улыбать-
ся. Контрапунктом к его словам из
спальни доносились беспрерывные мучи-
тельные всхлипы Бонни.

294

- Теперь будь умницей: вали на
дорогу. Садись в свой грузовик и воз-
вращайся в город. Без четверти десять
там бывает автобус, который идет из
Льюистона в Бостон, а из Бостона можно
добраться автобусом куда хошь. Автобус
этот останавливается у Спенсера. Ся-
дешь на него. Потому как если я еще
хоть раз тебя увижу - порешу. А с ней
все будет в порядке. Она получила хо-
рошую трепку. Пару недель придется по-
носить портки и кофты с длинным рука-
вом, но рожу я не тронул. А ты давай
катись из Салимова Удела, пока не от-
чистился и не начал думать, что опять
мужик.
И вот теперь Кори шагал по доро-
ге, готовый выполнить приказ Реджи. Из
Бостона можно будет поехать на юг... В
банке у Кори лежало чуть больше тысячи
долларов. Мать всегда говорила про не-
го: Кори - бережливая душа. Он сможет
перевести себе деньги, жить на них,
пока не найдет работу и примется за
многолетний труд позабыть сегодняшний
вечер - вкус ружейного ствола, запах
собственного дерьма, болтающегося в
брюках.
- Здравствуйте, мистер Брайант.
Кори сдавленно вскрикнул и безум-
ными глазами уставился в темноту, в
первый миг ничего не увидев. В дере-
вьях гулял ветер, заставляя тени на
дороге плясать и прыгать. Вдруг взгляд
Кори выделил среди них более густую
тень, стоявшую возле каменной ограды,
отделявшей дорогу от дальнего пастбища
Карла Смита. Тень напоминала очертани-
ями человека, но было что-то... что-то...

295

- Кто вы?
- Друг, который многое видит, ми-
стер Брайант.
Силуэт шевельнулся и вышел из те-
ни. В слабом свете Кори увидел мужчину
средних лет, черноусого, с глубокими
яркими глазами.
- С вами дурно обошлись, мистер
Брайант.
- Откуда вам знать про мои дела?
- Я знаю очень многое. Знать -
моя работа. Курите?
- Спасибо.- Кори с благодарностью
принял предложенную сигарету и сунул в
рот. Незнакомец чиркнул спичкой, и в
ее слабом свете стали видны высокие
славянские скулы, бледный костистый
лоб и зачесанные назад темные волосы.
Потом огонек погас, и Кори затянулся
едким дымом. Сигарета оказалась из
тех, что делают даго, но лучше такая,
чем никакой. Он начал понемножку успо-
каиваться.
- Кто вы? - переспросил он.
На удивление глубокий и объемный
смех незнакомца легкий ветерок унес
так, словно это был дым от сигареты
Кори.
- Имена! - сказал незнакомец.-
Ах, как американцы настойчивы относи-
тельно имен! "Давайте, я продам вам
авто, ведь я - Билл Смит!" "Ешьте у
такого-то!" "Смотрите по телевизору
сякого-то!" Меня зовут Барлоу, если
вам от этого легче.- И он опять расхо-
хотался, а глаза сияли и мерцали. Кори
почувствовал, как и на его собственные
губы выползает улыбка, и едва сумел в
это поверить. Неприятности показались

296

такими далекими, неважными по сравне-
нию с иронией и добродушием этих тем-
ных глаз.
- Вы иностранец, да? - спросил
Кори.
- Я жил во многих странах, но эта
страна для меня... этот город... они ка-
жутся полными чужеземцев. Понимаете,-
Он опять разразился звучным ликующим
смехом, а Кори обнаружил, что на этот
раз и сам присоединился к нему - из
горла неудержимо рвался визгливый от
запоздалой истерии смешок.- Чужезем-
цев,- резюмировал Барлоу.- Но прекрас-
ных, привлекательных, полнокровных,
полных жизни и бьющей через край жи-
вости. Знаете ли вы, как хороши жители
вашего города и вашей страны, мистер
Брайант?
Слегка смущенный Кори только хи-
хикнул, однако глаз от лица иностранца
не отвел. Оно приковало его взгляд.
- Люди этой страны никогда не
знали ни голода, ни нужды - лишь их
весьма отдаленное подобие, да и то с
тех пор сменилось уже два поколения.
Они думают, будто познали печаль, но
это - печаль дитяти, уронившего в день
рождения мороженое на траву. В них не-
ту... как это по-английски?.. истощен-
ности. Они с огромной энергией проли-
вают кровь друг дружки. Вы верите? Вы
понимаете?
- Да,- отозвался Кори. В глазах
незнакомца он видел множество разнооб-
разных вещей, и все они были чудесны.
- Ваша страна - изумительный па-
радокс. Когда в других странах человек
день за днем ест до отвала, он стано-

297

вится жирным... сонным... похожим на сви-
нью. Но в этой стране... кажется, чем
больше вы получаете, тем агрессивнее
становитесь. Понимаете? Как мистер Со-
йер. У него так много всего - и все же
он пожалел вам несколько крошек со
своего стола. Опять-таки, как ребенок
на дне рождения, который будет отпихи-
вать другого малыша даже, если самому
больше не съесть. Разве не так?
- Да,- сказал Кори. Глаза Барлоу
были такими большими, такими понимаю-
щими. Все это дело...
- Все это дело перспективы, прав-
да?
- Да! - воскликнул Кори. Этот че-
ловек отыскал верное, точное, идеаль-
ное слово. Незаметно выпавшая из паль-
цев сигарета тлела на дороге.
- Я мог бы обойти такую сельскую
общину, как ваша,- задумчиво прогово-
рил незнакомец.- Мог бы отправиться в
один из ваших больших, перенаселенных
городов. Ба! - Он неожиданно выпрямил-
ся, блеснув глазами.- Что я знаю о
больших городах? Меня переедет конка,
когда я буду переходить улицу! Я за-
дохнусь в отвратительном воздухе! Мне
придется общаться с хитрыми тупыми ди-
летантами, намерения которых по отно-
шению ко мне... как бы выразиться? враж-
дебны?.. да, враждебны. Как может бед-
ный сельский житель вроде меня иметь
дело с ложными искусами большого горо-
да... даже если этот город - американ-
ский? Нет! Нет и нет! Я плюю на ваши
крупные города!
- О, да! - прошептал Кори.

298

- И вот я приехал сюда, в город,
о котором впервые услышал от умнейшего
человека, бывшего здешнего жителя, те-
перь, к моему прискорбию, покойного.
Народ тут по-прежнему богат и полнок-
ровен, народ полон агрессии и темных
страстей, столь необходимых для... в
английском этому названия нет. Поко-
лов... вурдалаков... айяликов. Вы понимае-
те?
- Да,- прошептал Кори.
- Горожане не отгородились бето-
ном и цементом от жизненной силы, ко-
торой поит их мать-земля. Их руки по-
гружены прямо в воды жизни. Они выры-
вают жизнь из земли трепещущую, с кор-
нем! Разве я не прав?
- Да!
Незнакомец добродушно хохотнул и
положил ладонь Кори на плечо.
- Вы умница. Прекрасный, сильный
юноша. Не думаю, что вам хочется поки-
дать такой прекрасный город. А?
- Нет...- прошептал Кори, но вне-
запно исполнился сомнений. Возвращался
страх. Но это, разумеется, не имело
значения. Этот человек не позволит
коснуться Кори никакому злу.
- А значит, и не покинете. Никог-
да.
Пока голова Барлоу склонялась к
Кори, тот стоял и дрожал, приросши к
месту.
- И вы еще отомстите тем, кто на-
сыщается в то время, как прочие жаж-
дут.
Кори Брайант утонул в великой ре-
ке забвения, и рекой этой было время,
а воды ее были красны.

299

1О.

Когда субботним вечером на столи-
ке у кровати Бена зазвонил телефон,
было девять часов и по привинченному к
стене больничному телевизору шел ве-
черний фильм. Звонила Сьюзан. Она едва
справлялась со своим голосом.
- Бен, умер Флойд Тиббитс. Умер у
себя в камере вчера вечером... не знаю,
во сколько. Доктор Коди говорит, от
острой анемии, но я же гуляла с Флой-
дом! У него было повышенное давление,
его и в армию из-за этого не взяли!
- Помедленней,- сказал Бен, са-
дясь.
- Это еще не все. Семья Макдугал-
лов с Поворота. Там умер маленький ре-
бенок, десятимесячный. Миссис Макду-
галл забрали в сумасшедший дом.
- Ты не слышала, от чего умер ре-
бенок?
- Мама сказала, миссис Ивэнс ус-
лышала крики Сандры Макдугалл и пошла
туда, и старого доктора Плоумена вы-
звала тоже миссис Ивэнс. Плоумен ниче-
го не сказал, но миссис Ивэнс расска-
зывала маме, что с виду мальчик был в
полном порядке, вот только мертвый.
- А чокнутые - мы с Мэттом - оба
случайно оказались вне города и вне
событий,- сказал Бен, больше себе, чем
Сьюзан.- Можно подумать, по чьему-то
умыслу.
- Это еще тоже не все.
- Что?

300

- Пропал Карл Формен. И тело Май-
ка Райерсона.
Бен услышал собственный голос:
- Думаю, так оно и есть. Должно
быть так. Завтра вытряхиваюсь отсюда.
- А тебя отпустят так скоро?
- А кто их будет спрашивать.- Эти
слова он выговорил рассеянно, мысли
уже были заняты другим.- У тебя есть
распятие?
- У меня? - в голосе Сьюзан про-
звучали изумление и нотка веселья.-
Елки, нет.
- Сьюзан, я не шучу. Я никогда
еще не говорил так серьезно. Ты можешь
прямо сейчас где-нибудь достать распя-
тие?
- Ну, я могла бы сходить к Мэри
Боддин...
- Нет. На улицу не выходи. Сиди
дома. Сделай крест сама, хотя бы про-
сто склей две палочки. И положи возле
своей кровати.
- Бен, я все еще не верю в это.
Маньяк... может быть, кто-то, кто дума-
ет, что он вампир, но...
- Верь во что хочешь, но крест
сделай.
- Но...
- Сделаешь? Хотя бы просто для
того, чтобы не раздражать меня?
Неохотное:
- Да, Бен.
- Можешь завтра прийти в больницу
часам к девяти?
- Да.
- Хорошо. Сходим наверх, порадуем
Мэтта вместе. А потом поговорим с док-
тором Джеймсом Коди.

301

Сьюзан сказала:
- Он подумает, что ты не в себе,
Бен. Ты что, не понимаешь?
- Понимаю, наверное. Но после за-
ката все это кажется более реальным,
правда?
- Да,- тихо сказала Сьюзан.- Гос-
поди, да.
Бен безо всяких причин подумал о
Миранде и ее гибели: мотоцикл попадает
на сырое пятно, его заносит, крик Ми-
ранды, собственная скотская паника и
растущий борт грузовика, на который их
несет боком...
- Сьюзан?
- Да.
- Будь очень осторожна. Пожалуй-
ста.
Когда Сьюзан повесила трубку, Бен
опустил свою на рычаги и, уставившись
на экран телевизора, вполглаза принял-
ся смотреть комедию с Дорис Дэй и Ро-
ком Хадсоном, которую там начали кру-
тить. Он чувствовал себя голым, откры-
тым всему. У него самого не было крес-
та. Взгляд Бена случайно перескочил на
окна, за которыми виднелась только
тьма. В нем закопошился старинный дет-
ский ужас перед темнотой, и Бен стал
смотреть на экран, где Дорис Дэй мыла
с шампунем лохматую собаку, но ему бы-
ло страшно.

11.

Центральный окружной морг в Порт-
ленде - холодное продезинфицированное
помещение, целиком выложенное зеленым

302

кафелем. Стены с полом одинакового
умеренно зеленого цвета, а потолок
чуть светлее. Вдоль стен идут ряды
квадратных дверок, напоминающих боль-
шие ячейки камеры хранения на автовок-
зале. На все это льют равнодушный хо-
лодный свет параллельно расположенные
флюоресцентные трубки. Интерьер вряд
ли можно назвать вдохновляющим, но
никто из клиентов еще не жаловался.
В тот субботний вечер, в без чет-
верти десять, два санитара везли на
каталке прикрытое простыней тело моло-
дого гомосексуалиста, которого при-
стрелили в баре в центре города. Это
был первый труп, который они получили
за вечер - автомобильные катастрофы со
смертельным исходом обычно происходят
на автострадах между часом и тремя но-
чи.
Бадди Баском добрался до середины
французского анекдота про вагинальный
дезодорант-спрей, как вдруг оборвал
фразу и внимательно посмотрел на ряд
дверок от "М" до "З". Две дверцы были
открыты.
Оставив новоприбывшего, они с Бо-
бом Гринбергом заторопились по прохо-
ду. Бадди подошел к ближней дверце и
взглянул на бирку. Боб тем временем
пошел к следующей.

ТИББИТС, ФЛОЙД МАРТИН
Пол: М
Поступил: О4.1О.75
Вскрытие назнач.: О5.1О.75
Подп.: Дж.М.Коди, д-р медиц.

303

Он дернул утопленную в дверце
ручку, и плита бесшумно откатилась.
Пусто.
- Эй! - гаркнул Гринберг.- Эта
хреновина пустая! Кто додумался так
пошутить...
- Я все время был на месте,- ска-
зал Бадди.- Никто мимо не проходил.
Клянусь. Должно быть, это случилось в
смену Карти. А там что написано?
- Макдугалл, Рэндолл Фрэтас. А
что значит сокращение "мл."?
- Младенец,- невыразительно отве-
тил Бадди.- Господи Исусе, сдается
мне, мы влипли.

12.

Его что-то разбудило.
Он неподвижно лежал в тикающем
мраке, глядя в потолок.
Шум. Какой-то шум. Но в доме было
тихо.
Вот, опять. Царапанье.
Марк Питри повернулся в постели и
взглянул на окно. Через стекло на не-
го, не отрываясь, смотрел красными,
отливающими металлом глазами Дэнни
Глик. По губам и подбородку было раз-
мазано что-то темное, а когда Дэнни
заметил, что Марк смотрит на него, то
улыбнулся, показав ставшие очень длин-
ными и острыми зубы.
- Впусти меня,- прошептал голос,
и Марк не знал - раздаются эти слова в
темном воздухе или только у него в го-
лове.

304

Тут Марк осознал, что боится -
тело поняло это раньше рассудка. Так
страшно ему было впервые - даже когда
он возвращался вплавь от буйка на По-
пхэм-бич, почувствовал усталость и
подумал, что вот-вот утонет, он испу-
гался меньше. Разум Марка - в сотне
отношений еще разум ребенка - в счи-
танные секунды вынес точное суждение о
положении дел. Опасность угрожала не
только жизни Марка.
- Впусти меня, Марк. Я хочу поиг-
рать с тобой.
Страшному созданию за окном было
не за что держаться - комната Марка
находилась на втором этаже, карниза не
было - и все-таки оно как-то ухитря-
лось висеть в воздухе... а может быть,
подобно зловещему насекомому, цепля-
лось за черепицу.
- Марк... я все-таки пришел, Марк...
пожалуйста...
Конечно. Их надо приглашать в
дом. Это Марк знал по своим журналам,
посвященным чудовищам (мать опасалась,
как бы такое чтиво не пошло мальчику
во вред или не исковеркало его). Он
выбрался из кровати и чуть не упал.
Только тогда мальчик понял, что ис-
пуг - мягко сказано. Даже понятие
"ужас" не выражало того, что он чув-
ствовал. Бледное лицо за окном пыта-
лось улыбнуться, но провело во тьме
слишком много времени, чтобы хорошо
помнить, как это делается. То, что
увидел Марк, было подергивающейся гри-
масой, кровавой маской трагедии.
И все-таки смотреть этому сущест-
ву в глаза было не так уж плохо. Страх

305

ослабевал, становилось понятно: нужно
только открыть окно и сказать: "Давай,
Дэнни, заходи" - и уж тогда страх
пройдет совсем, ведь ты будешь заодно
с Дэнни, заодно с остальными, заодно с
ним. Ты будешь...
Нет! Вот так они до тебя и доби-
раются!
Марк с трудом отвел глаза, на что
у него ушли все силы.
- Марк, впусти меня! Я приказы-
ваю! О н приказывает!
Марк опять двинулся к окну. Ниче-
го не поделаешь - отмахнуться от этого
голоса не было никакой возможности.
Марк оказывался все ближе, и злобное
мальчишеское лицо за окном задерга-
лось, кривясь в предвкушении. Черные
от земли ногти заскребли по стеклу.
Придумай что-нибудь! Быстро! Бы-
стро!
- Ехал Грека,- хрипло прошептал
Марк.- Ехал Грека через реку, видит
Грека: в реке рак. Зря махал руками
Грека и вопил "Там вурдалак!"
Дэнни Глик зашипел.
- Марк! Открой окно!
- На дворе трава, на траве...
- Окно, Марк! Так о н приказал!
- ...дрова. Раз дрова, два...- Маль-
чик слабел. Шепчущий голос словно бы
проникал сквозь его баррикады, повели-
тельно приказывая. Взгляд Марка упал
на стол, захламленный игрушечными мон-
страми, теперь такими нестрашными и
глупыми...
...и внезапно сосредоточился на
части этой панорамы, отчего глаза
мальчика слегка расширились.

306

Пластмассовый упырь шагал через
пластмассовое кладбище, и одно из над-
гробий имело форму креста.
Не задумываясь, не прикидывая
(взрослый - например, отец Марка,-
непременно потерял бы время и на пер-
вое, и на второе, что и прикончило бы
его), Марк схватил крест, крепко зажал
в кулаке и громко сказал:
- Тогда входи.
Лицо за окном залилось хитрым
торжеством. Окно скользнуло кверху,
Дэнни ступил в комнату и сделал два
шага вперед. Изо рта несло неописуемой
вонью - запахом выгребных ям. На плечи
Марку опустились холодные, белые, как
рыбье брюхо, руки. Дэнни по-собачьи
склонил голову на бок, верхняя губа
обнажила сверкающие клыки.
Марк со злостью размахнулся и
ткнул в щеку Дэнни Глику пластмассовым
крестом.
Раздался крик - страшный, нечело-
веческий и... беззвучный. Только эхо в
коридорах сознания и покоях души Марка
подхватило его. Торжествующая улыбка
на губах принявшего обличье Глика су-
щества превратилась в зияющую гримасу
агонии. Бледная плоть задымилась, на
какую-то секунду Марк ощутил, что и
сама она расступается подобно дыму - а
потом тварь извернулась, отпрянула и
не то вынырнула, не то вывалилась из
окна.
Все кончилось. Словно ничего и не
случилось.
Но крест на миг воссиял яростным
светом, как будто внутри него шел под-
ключенный в сеть проводок. Потом сия-

307

ние померкло, только перед глазами
Марка остался синий отпечаток. Сквозь
скрип половиц мальчик явственно разли-
чил щелчок выключателя в спальне роди-
телей и голос отца:
- Что это было, черт возьми?

13.

Через пару минут дверь спальни
Марка отворилась, но мальчику хватило
времени привести все в надлежащий вид.
- Сынок? - тихо позвал Генри Пит-
ри.- Не спишь?
- Наверно,- сонно отозвался Марк.
- Приснился плохой сон?
- Кажется... не помню.
- Ты кричал во сне.
- Извини.
- Чего ж тут извиняться.- Генри
помедлил и из более ранних воспомина-
ний о сыне, маленьком мальчике в голу-
бом стеганом костюмчике (мальчике,
причинявшем гораздо больше беспоко-
йства, зато более понятном), извлек
слова: - Попить хочешь?
- Нет, пап, спасибо.
Генри Питри окинул взглядом ком-
нату, не в состоянии понять бросающего
в дрожь ощущения угрозы, с которым
проснулся и которое еще не прошло -
ощущения, что на волосок от них прошла
беда. Нет, все было нормально. Окно
закрыто. Все на местах.
- Марк, что-нибудь не так?
- Нет, пап.
- Ну... тогда спокойной ночи.

308

Дверь закрылась. Отцовские ноги в
тапочках спустились по лестнице. Марк
позволил себе обмякнуть от облегчения
и запоздалой реакции. У взрослого тут
могла бы случиться истерика, у ребенка
чуть старше или моложе - тоже. Но Марк
чувствовал, как почти незаметно, пос-
тепенно, ужас выскальзывает из него, и
вспомнил: так в прохладный день обсы-
хаешь на ветру после купания. Когда
ужас ушел, его место заступила дремо-
та.
Прежде, чем полностью отключить-
ся, Марк обнаружил, что не в первый
раз думает о странности взрослых. Что-
бы прогнать свои страхи и уснуть, они
принимают слабительные, спиртное или
снотворные... но у них такие ручные, до-
машние страхи: работа, деньги, что
подумает учительница, если я куплю
Дженни одежку получше, любит ли меня
еще моя жена, кто мои друзья. Как они
бледнеют рядом с теми страхами, какие
щека к щеке лежат с каждым ребенком в
его темной постели! Сознаться в них,
надеясь, что тебя полностью поймут,
можно только другим детям. Для ребен-
ка, которому каждую ночь приходится
иметь дело с неким существом, живущим
под кроватью или в погребе, с сущест-
вом, выделывающим антраша за самой
гранью видимого и плотоядно глядящим
на малыша, нет ни групповой терапии,
ни социальной или психологической по-
мощи. Ночь за ночью повторяется один и
тот же поединок, а единственное лекар-
ство - итоговое окостенение образного
мышления... которое называется "стать
взрослым".

309

Вот такие мысли проносились у
Марка в голове коротенькими, несложны-
ми стенограммами. Мэтт Бэрк накануне
ночью столкнулся один на один с таким
же созданием тьмы - и его свалил сер-
дечный приступ, вызванный испугом.
Этой ночью Марк Питри оказался лицом к
лицу еще с одной тварью - и десять ми-
нут спустя лежал в объятиях сна, все
еще некрепко сжимая в руке пластиковый
крест, словно младенец погремушку. Вот
чем мальчик отличается от мужчины.

Глава одиннадцатая

БЕН (IV)

Было воскресное утро - яркое,
омытое солнцем воскресное утро, десять
минут одиннадцатого. Бен уже начинал
серьезно тревожиться за Сьюзан, и тут
зазвонил стоявший у кровати телефон.
Он схватил трубку.
- Где ты?
- Расслабься. Я наверху, с Мэттом
Бэрком. Который требует, чтобы ты, как
только будешь в состоянии, порадовал
его своим обществом.
- Почему же ты не зашла...
- Я заглянула к тебе чуть раньше.
Ты спал, как ягненок.
- Тут на ночь дают всякую дрянь,
чтоб отключить больных и спокойненько
красть всякие разные органы для таин-
ственных пациентов-биллионеров,- ска-
зал Бен.- Как Мэтт?

310

- Поднимайся, сам увидишь,- отве-
тила Сьюзан и, не успела она повесить
трубку, как он уже влезал в халат.

Мэтт выглядел много лучше - можно
сказать, он снова помолодел. Возле
койки сидела Сьюзан в ярко-синем пла-
тье. Когда Бен вошел, Мэтт поднял руку
в знак приветствия.
- Тащи сюда вон ту руину.
Бен пододвинул к кровати один из
ужасающе неудобных больничных стульев
и уселся.
- Как самочувствие?
- Гораздо лучше. Слабость... но
лучше. Вчера вечером у меня брали
кровь из вены, а утром дали на завтрак
яйцо-пашот. Обхохочешься. Репетиция
комедии "ты снова дома, старина".
Бен легонько чмокнул Сьюзан и за-
метил, что лицо у девушки напряженно-
спокойное, словно внутри - связующий
каркас из тонкой проволоки.
- После того, как ты вчера вече-
ром мне позвонила, произошло что-то
новое?
- Я ничего не слыхала. Но я ушла
из дому около семи, а Удел по воскре-
сеньям просыпается немножко позже.
Бен перевел взгляд на Мэтта.
- Вы готовы обговорить положение
дел?
- Думаю, да,- сказал Мэтт, немно-
го подвинувшись. Надетый ему на шею
Беном золотой крест ярко блеснул.-
Кстати, за это спасибо. Здорово успо-

311

каивает, хоть я и купил его на ежене-
дельной распродаже у Вулворта, в отде-
ле нераспроданных остатков.
- А ваше состояние?..
- "Стабилизировалось" - таким не-
искренним термином воспользовался док-
тор Коди, когда осматривал меня вчера
после обеда. Судя по кардиограмме, ко-
торую он забрал с собой, это был про-
сто-напросто легкий сердечный приступ...
без образования тромба.- Мэтт откаш-
лялся.- Ради самого Коди надеюсь, что
так и есть. Поскольку дело было через
неделю после того, как он меня обсле-
довал, я мог бы содрать с него через
суд семь шкур за нарушенное обещание.-
Он замолчал и спокойно взглянул на Бе-
на.- Он сказал, ему попадались такие
случаи как результат сильного потрясе-
ния. Я помалкивал. Правильно?
- Абсолютно правильно. Но события
развивались. Мы со Сьюзан собираемся
сегодня повидаться с Коди и все ему
рассказать. Если он тут же не подпишет
мне бумаги на выписку, отправим его к
вам.
- И уши у него завянут,- зловеще
пообещал Мэтт.- Сопливый сукин сын не
позволяет мне курить трубку.
- Сьюзан рассказала вам, что тво-
рилось в Иерусалимовом Уделе с вечера
пятницы?
- Нет. Она сказала, что хочет
подождать вас.
- Пока она не начала, вы не рас-
скажете мне, что именно случилось у
вас дома?
Лицо Мэтта помрачнело. Маска вы-
здоравливающего на секунду поколеба-

312

лась, и перед Беном на миг появился
тот старик, которого он видел спящим
накануне.
- Если вы не готовы...
- Да нет, конечно, готов. Если
хотя бы половина моих подозрений соот-
ветствует истине, это мой долг.- Мэтт
горько улыбнулся.- Я всегда считал се-
бя в некотором роде свободным мыслите-
лем, испугать которого нелегко. Но
просто диву даешься, как свирепо соз-
нание может стараться вычеркнуть то,
что ему не нравится или кажется угро-
жающим. Как волшебные грифельные до-
ски, которые мы таскали с собой в дет-
стве. Если тебе не нравился рисунок,
надо было просто потянуть верхний лис-
ток кверху, и картинка исчезала.
- Но линии на черном веществе под
листком оставались навсегда,- сказала
Сьюзан.
- Да,- он улыбнулся ей.- Чудесная
метафора взаимодействия сознания с
подсознанием. Жаль, Фрейд застрял на
луковицах. Но мы отклоняемся от темы,-
учитель посмотрел на Бена.- Вы уже
слышали эту историю от Сьюзан?
- Да, но...
- Конечно. Я только хотел убе-
диться, что можно обойтись без предыс-
тории.
Мэтт повел рассказ голосом почти
равнодушным, невыразительно, прервав-
шись только, когда, шелестя мягкими,
подклееными крепом подметками вошла
сиделка - узнать, не хочет ли Мэтт
стаканчик имбирного эля. Мэтт сказал,
что стаканчик имбирного эля пришелся
бы очень кстати, так что заканчивал он

313

свою историю, периодически потягивая
питье через гибкую соломинку. Бен от-
метил, что, когда учитель добрался до
Майка, задом наперед вывалившегося из
окна, кубики льда в стакане, который
держал Мэтт, легонько звякнули. И все-
таки его голос не дрожал, сохраняя те
самые ровные ноты, какими Мэтт, несом-
ненно, пользовался на уроках. Бен (не
в первый раз) подумал, что Мэтт - че-
ловек, достойный восхищения.
Когда Мэтт закончил, наступило
краткое молчание, которое нарушил он
сам.
- Вот так вот,- сказал он.- Вы
ничего своими глазами не видели. Что
вы думаете?
- Вчера мы довольно долго говори-
ли об этом,- сказала Сьюзан.- Бен рас-
скажет.
Бен довольно застенчиво выдвинул
все разумные объяснения, после чего
опроверг их. Когда он упомянул запер-
тый снаружи ставень, мягкую землю, от-
сутствие отпечатков ножек стремянки,
Мэтт зааплодировал.
- Браво! Настоящий сыщик!
Мэтт посмотрел на Сьюзан.
- А вы, мисс Нортон? Вы всегда
писали такие хорошие сочинения, параг-
рафы в них напоминали строительные
блоки, а раствором служили высказыва-
ния по теме. Что думаете вы?
Сьюзан опустила взгляд к разгла-
живающим плиссировку платья рукам, по-
том снова подняла глаза на Мэтта.
- Вчера Бен прочел мне лекцию о
лингвистической значимости выражения
"не могу", так что этими словами я не

314

воспользуюсь. Но мне очень трудно по-
верить, что к Салимову Уделу подкрады-
ваются вампиры, мистер Бэрк.
- Если бы мы сумели устроить про-
верку на детекторе лжи и сохранить ее
в тайне, я бы пошел на это,- тихо ска-
зал учитель.
Сьюзан залилась слабым румянцем.
- Нет, нет... прошу вас, поймите
меня правильно. Я убеждена, в городе
что-то происходит. Что-то... страшное.
Но... такое...
Мэтт протянул руку и накрыл ее
пальцы своими.
- Я понимаю, Сьюзан. Но вы сдела-
ете для меня одну вещь?
- Если смогу.
- Давайте... все трое... будем оттал-
киваться от предпосылки, что все это -
правда. Давайте сохранять для себя эту
предпосылку как факт до тех пор - и
только до тех пор - пока она не будет
опровергнута. Подойдем научно, понима-
ете? Мы с Беном уже обсуждали пути и
средства, с помощью которых можно под-
вергнуть эту посылку проверке. И вряд
ли кто-нибудь сильнее меня надеется,
что она проверку не пройдет.
- Но вы так не думаете, правда?
- Нет,- тихо отозвался Мэтт.- По-
сле длинного диалога с самим собой я
достиг решения. Я верю в то, что ви-
дел.
- Давайте на минутку отвлечемся
от вопроса "верю-не верю",- сказал
Бен.- В настоящий момент он является
спорным.
- Принято,- сказал Мэтт.- Что ду-
маете насчет самой процедуры?

315

- Ладно,- сказал Бен,- я бы хотел
назначить вас Генеральным Исследовате-
лем. Вы с вашими данными уникально
подходите для такой работы. Кроме то-
го, вы - лежачий больной.
Глаза Мэтта блеснули - так же,
как когда Коди вероломно объявил его
трубку вне закона.
- Откроется библиотека - позвоню
Лоретте Старчер. Придется ей привезти
книжки в тачке.
- Сегодня воскресенье,- напомнила
Сьюзан.- Библиотека закрыта.
- Для меня она откроет,- сказал
Мэтт,- а нет, так я пойму, отчего.
- Берите все и вся, что имеет от-
ношение к предмету,- сказал Бен.- И
психологию, и патологию, и мистику.
Понимаете? Все работы.
- Начну вести записи,- проскреже-
тал Мэтт.- Начну, вот те крест! - Он
посмотрел на молодых людей.- Я чув-
ствую себя мужчиной в первый раз с тех
пор, как проснулся тут. А вы что буде-
те делать?
- Во-первых, доктор Коди. Он ос-
матривал и Райерсона, и Флойда Тиббит-
са. Может быть, мы сумеем убедить его
эксгумировать Дэнни Глика.
- А он согласится? - спросила
Сьюзан у Мэтта.
Прежде, чем ответить, Мэтт прило-
жился к своему имбирному элю.
- Тот Джимми Коди, что учился у
меня, согласился бы в два счета. Он
был мальчиком с развитым воображением
и открытым умом, исключительно устой-
чивым к "не может быть". До какой сте-
пени колледжу и медицинской школе уда-

316

лось сделать из него эмпирика, я не
знаю.
- Все это мне кажется хождением
вокруг да около,- сказала Сьюзан.-
Особенно визит к доктору Коди с риском
получить полный отпор. Почему бы нам с
Беном не отправиться в дом Марстена и
не покончить со всем этим? Вопрос наз-
начался к слушанию еще на прошлой не-
деле.
- Я скажу тебе, почему,- сказал
Бен.- Потому, что мы исходим из посыл-
ки, что все это - на самом деле. Тебе
так загорелось сунуть голову в пасть
льву?
- Я думала, днем вампиры спят.
- Кем бы ни был Стрейкер, он не
вампир,- сказал Бен,- разве что ста-
ринные предания полностью ошибаются.
Днем его видела масса народу. В лучшем
случае мы получим от ворот поворот,
как посторонние, вход которым воспре-
щен, и ничего не узнаем. В худшем - он
нас одолеет и продержит дотемна. Лег-
кий завтрак для Графа Комикса.
- Барлоу? - спросила Сьюзан.
Бен пожал плечами.
- А почему нет? История про за-
купки в Нью-Йорке немножко слишком
складная, чтобы быть правдивой.
Глаза Сьюзан сохраняли упрямое
выражение, но больше она ничего не
сказала.
- А что вы станете делать, если
Коди осмеет вас и прогонит? - спросил
Мэтт.- Считается, что он не бросится
сразу же звонить в сумасшедший дом.
- Отправимся на закате на кладби-
ще,- ответил Бен.- Наблюдать за моги-

317

лой Дэнни Глика. Назовем это контроль-
ным вариантом.
Мэтт приподнялся с подушек, на
которые опирался.
- Обещайте мне, что будете осто-
рожны. Бен, обещайте!
- Будем-будем,- успокоила его
Сьюзан.- Мы оба будем просто звенеть
от крестов.
- Не шутите,- пробормотал Мэтт.-
Если бы вы видели то, что видел я...- Он
повернул голову и посмотрел в окно, за
которым виднелись исполосованные солн-
цем листья ольхи, а за ними - по-осен-
нему яркое небо.
- Если она шутит, то я - нет,-
сказал Бен.- Мы примем все предосто-
рожности.
- Сходите к отцу Каллахэну,- ска-
зал Мэтт.- Пусть даст вам немного свя-
той воды... и облаток, если это возмож-
но.
- Что он за человек? - спросил
Бен.
Мэтт пожал плечами.
- Странноватый. Может быть, пьет.
Если так, это образованный и вежливый
пьяница. Не исключено, что ярмо про-
свещенного папизма ему немного натира-
ет.
- Вы уверены, что отец Каллахэн...
что он пьет? - спросила Сьюзан, чуть
шире раскрывая глаза.
- Не вполне,- ответил Мэтт.- Но
мой бывший ученик, Брэд Чэмпион, рабо-
тает в ярмутском винном магазине. Он
говорит, что Каллахэн - их завсегда-
тай. Приверженец "Джима Бима".

318

- С ним можно говорить? - спросил
Бен.
- Не знаю. Думаю, следует попы-
таться.
- Так вы его совсем не знаете?
- В общем, нет. Он пишет историю
новоанглийской католической церкви и
очень много знает о поэтах нашего так
называемого "золотого века" - Уиттере,
Лонгфелло, Расселле, Холмсе и иже с
ними. В конце прошлого года я заманил
его выступить перед моим кружком аме-
риканской литературы. У отца Каллахэна
быстрый жесткий ум.. Ученикам он пон-
равился.
- Я с ним встречусь,- сказал
Бен,- а там, как чутье подскажет.
В палату заглянула сестра, кивну-
ла, и секундой позже вошел Джимми Коди
со стетоскопом на шее.
- Беспокоите моего пациента? -
дружелюбно спросил он.
- Ты в два раза хуже,- отозвался
Мэтт.- Желаю трубку.
- Нельзя,- рассеянно сказал Коди,
читая его карточку.
- Проклятый шарлатан,- пробурчал
учитель.
Коди положил карточку на место и
потянул зеленую занавеску, подвешенную
над кроватью к полукруглому стальному
карнизу.
- Боюсь, придется мне попросить
вас на минутку выйти. Как ваша голова,
мистер Мирс?
- Да вроде ничего не вытекло.
- Вы слышали про Флойда Тиббитса?

319

- Сьюзан мне рассказала. Если у
вас после обхода найдется минутка, я
бы хотел с вами поговорить.
- Если хотите, могу сделать вас
последним пациентом на обходе. Часов в
одиннадцать.
- Отлично.
Коди снова дернул занавеску.
- А теперь, если вы со Сьюзан нас
извините...
- Вот так, друзья, мы уединяем-
ся,- сказал Мэтт.- Скажете секретное
слово - выиграете сто долларов.
Занавеска отделила Сьюзан с Беном
от кровати. Оттуда к ним донеслись
слова Коди: "Когда я буду в следующий
раз давать вам наркоз, то, наверное,
удалю вам язык и примерно половину
лобной доли."
Они улыбнулись друг другу, как
улыбаются молодые парочки, когда све-
тит солнышко и с работой все в поряд-
ке, но улыбки одновременно исчезли.
Оба на мгновение задумались: в своем
ли они уме?

Когда Джимми Коди вошел, наконец,
в палату к Бену, было двадцать минут
двенадцатого. Бен начал:
- Я хотел поговорить с вами вот о
чем...
- Сперва голова, потом разгово-
ры,- Джимми осторожно раздвинул волосы
Бена, на что-то посмотрел и сказал: -
Будет больно.- Он снял бинт и плас-
тырь, и Бен подскочил.- Черт знает что

320

за шишка,- разговорчиво сообщил Коди и
закрыл рану повязкой поменьше.
Он посветил Бену в глаза, потом
постучал по левому колену резиновым
молоточком. Бен, неожиданно исполнив-
шись отвращения, подумал: уж не этим
ли молоточком Джимми обстукивал Майка
Райерсона.
- Вроде бы все удовлетворитель-
но,- сказал Джимми, убирая свое иму-
щество.Девичья фамилия вашей матери?
- Эшфорд,- ответил Бен. Когда он
в первый раз пришел в себя, ему зада-
вали те же вопросы.
- Учительницы из первого класса?
- Миссис Перкинс. Она красила во-
лосы.
- Второе имя отца?
- Мёртон.
- Головокружение, тошнота?
- Нет.
- Не ощущаете странных запахов,
не слышите странных звуков, не...
- Нет, нет и нет. Я чувствую себя
прекрасно.
- Это буду решать я,- строго объ-
явил Коди.- В глазах нисколько не дво-
ится?
- С тех пор, как я в последний
раз покупал галлон "Буревестника" -
нет.
- Ладно,- сказал Коди.- Объявляю
вас излечившимся благодаря чудесам
современной науки и такой добродетели,
как крепкая голова. Ну, что там у вас
на уме? Наверное, Тиббитс и малыш Мак-
дугаллов? Могу сообщить вам только то,
что сказал Паркинсу Джиллеспи. Я рад,
что это не попало в газеты - раз. Од-

321

ного скандала в сто лет для небольшого
городка достаточно. Будь я проклят,
если понимаю, кто мог захотеть проде-
лать такую извращенную штуку - два.
Местным он быть не может. Своя доля
"странных" у нас есть, но...
Увидев их озадаченные лица, он
осекся.
- Вы что, не знаете? Не слышали?
- Чего не слышали? - спросил Бен.
- Прямо по Мэри Шелли или Борису
Карлофф. Прошлой ночью кто-то выкрал
трупы из окружного морга в Портленде.
- Господи Иисусе,- непослушными
губами выговорила Сьюзан.
- А что? - неожиданно встревожив-
шись, спросил Коди.- Вы что-то знаете?
- Я начинаю думать, что мы и
впрямь кое-что знаем,- сказал Бен.

Они завершили свой рассказ в де-
сять минут первого. Принесенный Бену
сиделкой на подносе ленч так и стоял у
постели нетронутым.
Последний слог замер, и остался
только перезвон стаканов и столовых
приборов, доносившийся через полуот-
крытую дверь - это ели самые голодные
пациенты.
- Вампиры,- сказал Джимми Коди.
Потом: - Уж кто-кто, но Мэтт Бэрк! От-
чего посмеяться над всем этим ужасно
трудно.
Бен и Сьюзан хранили молчание.

322

- И вы хотите, чтобы я эксгумиро-
вал парнишку Гликов,- задумался Джимми
вслух.- Едрит твою налево.
Он вытащил из сумки пузырек и пе-
ребросил Бену. Тот поймал.
- Аспирин,- сказал Коди.- Прини-
мали когда-нибудь?
- Сколько угодно.
- Мой отец называл его "лучшей
сестрой приличного врача". А знаете,
как он действует?
- Нет,- сказал Бен. Он лениво
вертел в руках флакон с аспирином,
разглядывая его. Он был недостаточно
хорошо знаком с Коди, чтобы знать,
сколько тот обычно показывает, а
сколько держит про себя, но не сомне-
вался, что мало кто из пациентов Джим-
ми видел его таким, как сейчас: на
мальчишеское, напоминающее Нормана Ро-
куэлла лицо набежала тень размышлений
и самоанализа. Ему не хотелось нару-
шать настрой Коди.
- Вот и я тоже. И никто не знает.
Но аспирин помогает и от головной бо-
ли, и от артрита с ревматизмом. Хотя и
их природа нам неизвестна. Почему бо-
лит голова? Никаких нервных волокон в
мозгу нет. Мы знаем, что по химическо-
му строению аспирин очень близок к
ЛСД, но почему одно вылечивает голов-
ную боль, а от второго эта голова за-
полняется цветами? Частично причина
нашего непонимания состоит в том, что,
строго говоря, мы не знаем, что есть
мозг. Самые образованные в мире врачи
стоят на невысоком островке посреди
моря невежества. Мы бряцаем своими ле-
карскими палочками, режем цыплят и вы-

323

читываем в крови послания. Все это
срабатывает на удивление долго. Белая
магия. Bene gris gris. Услышь меня мои
профессора из медшколы, они повырвали
бы себе волосы. Некоторые уже попорти-
ли свои шевелюры, когда я сообщил им,
что собираюсь практиковать терапевтом
общего профиля в сельской местности
Мэна. Один из них сказал мне, что Мар-
кус Уэлби, определяя состояние пациен-
та, всегда вскрывал при этом фурункулы
на его заднице. Ланцетом. Но мне ни-
когда не хотелось быть Маркусом Уэл-
би.- Коди улыбнулся.- Если б они узна-
ли, что я собираюсь затребовать ордер
на эксгумацию мальчика Гликов, то в
судорогах катались бы по земле.
- А вы затребуете? - спросила ис-
кренне удивленная Сьюзан.
- Какой от этого может быть вред?
Если парнишка мертвый - он мертвый.
Если нет, мне будет с чем наступить на
мозоль Ассоциации американских медиков
на следующем съезде. Скажу медицинско-
му эксперту округа, что хочу поискать
признаки инфекционного энцефалита.
Другого разумного объяснения я приду-
мать не могу.
- А может, дело действительно в
нем? - с надеждой спросила девушка.
- Черта с два.
- Как скоро вы можете это сде-
лать? - спросил Бен.
- Завтра, дружище. Если придется
препираться, то во вторник или в сре-
ду.
- И как же он будет выглядеть? -
спросил Бен.- В смысле...

324

- Да, я понял. Глики мальчика не
бальзамировали, нет?
- Нет.
- Прошла неделя?
- Да.
- При вскрытии гроба должен прои-
зойти выброс газа с довольно противным
запахом. Тело может оказаться в пят-
нах. Волосы, доходящие до воротника -
они продолжают отрастать еще на удив-
ление долго,- и ногти тоже довольно
длинные. Почти наверняка провалившиеся
внутрь глаза.
Сьюзан пыталась сохранять выраже-
ние ученого беспристрастия, но не
слишком успешно. Бен порадовался, что
не съел ленч.
- Коренное разложение начаться
еще не должно,- продолжал Коди самым
поучительным тоном, на какой был спо-
собен,- однако влаги может оказаться
достаточно, чтобы простимулировать на
открытых поверхностях щек и кистей рук
рост мохообразного вещества под назва-
нием...- Он оборвал фразу.- Простите. Я
говорю неприятные вещи.
- Бывают вещи похуже гниения,-
заметил Бен, старательно сохраняя ней-
тральный тон.- Предположим, ни одного
из этих признаков вы не найдете. Пред-
положим, тело выглядит так же естест-
венно, как в день похорон. Что тогда?
Загонять ему в сердце осиновый кол?
- Вряд ли,- сказал Коди.- Во-пер-
вых, там обязательно будет присутство-
вать либо медэксперт, либо его помощ-
ник. Думаю, если я вытащу из сумки кол
и молотком загоню его в труп ребенка,

325

даже Брент Норберт не сочтет мои
действия профессиональными.
- Что же вы будете делать? - с
любопытством спросил Бен.
- Ну - да простит меня Мэтт
Бэрк - я не думаю, что дойдет до чего-
то подобного. если тело окажется в та-
ком состоянии, его, несомненно, пере-
везут в мэнский медицинский центр для
расширенного посмертного исследования.
А уж если оно попадет туда, я прово-
жусь со своими исследованиями дотемна...
а потом пронаблюдаю все феномены, ка-
кие могут иметь место.
- И если он поднимется?..
- Я, как и вы, не могу себе этого
представить.
- Чем дальше, тем легче мне это
удается,- мрачно сказал Бен.- Можно
мне будет присутствовать, когда это
произойдет... если произойдет?
- Можно устроить.
- Хорошо,- сказал Бен. Он встал с
постели и пошел к шкафу, в котором ви-
села его одежда.- Я собираюсь...
Сьюзан хихикнула, и Бен обернул-
ся.
- Что?
Коди усмехался.
- Больничные рубашки имеют обык-
новение расходиться на спине, мистер
Мирс.
- О черт,- сказал Бен и инстинк-
тивно сунул руку за спину, стянуть по-
лы рубашки.- Лучше зовите меня Беном.
- Вот на этой ноте,- сказал Коди,
вставая,- мы со Сьюзан и удалимся.
Когда приведете себя в порядок, встре-

326

тимся внизу, в кафетерии. У нас с вами
после обеда будут кое-какие дела.
- Да?
- Да. Надо рассказать Гликам ска-
зочку про энцефалит. Если хотите, мо-
жете быть моим коллегой. Ничего не го-
ворите, только с умным видом потирайте
подбородок.
- Им это не понравится, ведь так?
- А вам бы понравилось?
- Нет,- ответил Бен.- Не понрави-
лось бы.
- Чтобы получить ордер на эксгу-
мацию, нужно их разрешение? - спросила
Сьюзан.
- Технически нет. По-настоящему -
наверное. Эксгумация трупов мне знако-
ма только по второй части курса меди-
цинского законодательства. Но, думаю,
если Глики достаточно решительно на-
строятся против, они смогут вынудить
нас к судебному разбирательству. На
что мы потеряем от двух недель до ме-
сяца, и вряд ли моя история про энце-
фалит там пройдет.- Коди сделал паузу
и посмотрел на Бена и Сьюзан.- Это
подводит нас к тому, что тревожит меня
сильнее всего, если оставить в стороне
историю Мэтта Бэрка. Дэнни Глик -
единственный имеющийся у нас труп. Все
остальные как корова языком слизала.

Бен с Джимми Коди добрались до
дома Гликов около половины второго.
Машина Тони Глика стояла на подъездной
дороге, но дом молчал. Постучавшись в

327

третий раз и в третий раз не получив
ответа, молодые люди перешли через до-
рогу к небольшому сборному домику типа
ранчо - печальному беженцу из пятиде-
сятых, опиравшемуся с одной стороны на
пару ржавых подпорок. На почтовом ящи-
ке была фамилия Диккенс. У дорожки
стоял розовый садовый фламинго, а ма-
ленький кокер при их появлении замахал
хвостом.
Полина Диккенс - официантка и
частичная владелица кафе "Экселлент" -
открыла дверь через пару секунд после
того, как Коди позвонил. Она была в
рабочей форме.
- Привет, Полина,- сказал Джим-
ми.- Не знаешь, где Глик?
- Ты хочешь сказать, ты не зна-
ешь?
- Чего не знаю?
- Сегодня рано утром миссис Глик
умерла. Тони Глика забрали в Централь-
ную Мэнскую больницу. Он был в шоке.
Бен посмотрел на Коди. У Джимми
был вид человека, которого пнули в жи-
вот. Бен быстро подхватил инициативу.
- Куда отвезли ее тело?
Полина огладила бедра, убеждаясь,
что с костюмом все в порядке.
- Ну, я час назад говорила по те-
лефону с Мэйбл Уэртс, и она сказала,
что Паркинс Джиллеспи собирался отвез-
ти тело прямиком в Камберленд, в похо-
ронную контору к тому еврею. По причи-
не того, что никто не знает, где Карл
Формен.
- Спасибо,- медленно сказал Коди.
- Ужасно,- сказала Полина, и ее
взгляд перескочил на пустующий дом по

328

другую сторону улицы. На подъездной
аллее стояла машина Тони Глика, похо-
жая на большую пыльную собаку, которую
посадили на цепь и позабыли.- Будь я
суеверной, я бы боялась.
- Боялась? Чего, Полина? - спро-
сил Коди.
- Так... всякого разного,- она ту-
манно улыбнулась. Пальцы тронули сви-
савшую с шеи небольшую цепочку.
Образок со Святым Христофором.

Они опять сидели в машине, молча
наблюдая, как Полина уходит на работу.
- Что теперь? - наконец спросил
Бен.
- Вот еще заморочка,- сказал
Джимми.- "Тот еврей" - это Мори Грин.
По-моему, нам надо ехать в Камберленд.
Девять лет назад сынишка Мори чуть не
утонул на озере Себаго. Я случайно
оказался там с приятельницей и сделал
парнишке искусственное дыхание. Запус-
тил ему моторчик по новой. Может, сей-
час - тот самый единственный раз, ког-
да я должен воспользоваться хорошим
отношением к себе.
- И что толку? Ее тело заберет
медэксперт - на вскрытие, или освиде-
тельствование, или как это называется.
- Сомневаюсь. Вы помните, что се-
годня воскресенье? Медэксперт бродит
где-то по лесам с киркой - он геолог-
любитель. Норберт... вы помните Норбер-
та?
Бен кивнул.

329

- Предполагается, что Норберт на
телефоне, но он человек рассеянный.
Вероятно, снял трубку, чтобы можно бы-
ло посмотреть матч "Пэкер" - "Пэтри-
от". Если мы сейчас поедем в похорон-
ное бюро Мори Грина, есть неплохой
шанс, что тело останется там до темно-
ты невостребованным.
- Ладно,- согласился Бен.- Поеха-
ли.
Он вспомнил, что должен позвонить
отцу Каллахэну... но с этим придется
повременить. События начали развивать-
ся очень быстро. Так быстро, что его
это не устраивало. Фантазии смешались
с реальностью.
До автострады они доехали молча,
каждый был погружен в свои мысли. Бен
думал о том, что Коди сказал в больни-
це. Пропал Карл Формен. Пропали трупы
Флойда Тиббитса и ребенка Макдугал-
лов - исчезли из-под носа у двух слу-
жащих морга. Испарился и Майк Райер-
сон, и Бог весть кто еще. Сколько на-
роду в Салимовом Уделе может выпасть
из поля зрения так, чтобы их не хвати-
лись неделю... две... месяц? может выпасть
из поля зрения так, чтобы их не хвати-
лись неделю... две... месяц? Двести чело-
век? Триста? От этих мыслей у Бена
взмокли ладони.
- Все это становится похожим на
видения параноика,- сказал Джимми,-
или на мультфильм Гэхана Уилсона. С
академической точки зрения самое
страшное тут - относительная легкость,
с которой можно основать колонию вам-
пиров, стоит только проморгать перво-
го. Салимов Удел - спальный город для

330

Портленда, Льюистона и Гэйтс-Фоллз.
Никаких промышленных предприятий, где
заметили бы рост неявок на работу.
Школы - объединенные, по одной на три
городка, и если список отсутствующих
станет немного длиннее, кто обратит на
это внимание? Масса народу ездит в
церковь в Камберленд, а еще больше на-
роду вообще в нее не ходит. Телевизор
очень здорово похерил посиделки стари-
ков, верны себе остались только ошива-
ющиеся у магазина Милта олухи. Такое
дело может вовсю происходить незаметно
для нас.
- Ага,- сказал Бен.- Дэнни Глик
заражает Майка, Майк заражает... ну, не
знаю, может быть, Флойда. Чадо Макду-
галлов заражает... отца? мать? Кто-ни-
будь проверял?
- Не мои пациенты. Полагаю, зво-
нить им нынче утром и сообщать о про-
паже их сына пришлось доктору Плоуме-
ну. Но если он даже звонил Макдугаллам
и общался с ними, мне никак этого не
выяснить.
- Надо бы проверить,- сказал Бен.
Он начинал чувствовать себя как заяц,
удирающий от своры гончих.- Вы понима-
ете, как легко можно погнаться за со-
бственным хвостом? Посторонний человек
запросто проедет через весь Удел и не
заподозрит, что творится неладное.
Просто очередной захолустный городиш-
ко, где к девяти вечера пустеют троту-
ары. Но кто знает, что делается в до-
мах за задернутыми шторами? Может
быть, жильцы лежат в постелях... или
подпирают стенку шкафа вместе со шваб-
рами... или они внизу, в подполе... и ждут

331

захода солнца. А с каждым восходом на-
роду на улицах все меньше. Меньше с
каждым днем.- Он сглотнул и почувство-
вал, как в горле сухо щелкнуло.
- Не переживайте,- отозвался
Джимми.- Еще ничего не доказано.
- Доказательства громоздятся це-
лыми дюнами,- возразил Бен.- Если бы
мы действовали в привычных рамках пе-
редачи по инстанциям - например, при
возможной вспышке тифа или гриппа А-
2,- весь город сейчас был бы уже в ка-
рантине.
- Сомневаюсь. Не забывайте, толь-
ко один человек действительно что-то
видел.
- Вряд ли это - городской пьяни-
ца.
- Если подобная история выйдет на
свет божий, его распнут,- сказал Джим-
ми.
- Кто? Уж не Полина Диккенс, это
точно. Она готова начать приколачивать
к дверям амулеты от дурного глаза.
- В эпоху Уотергейта и топливного
кризиса она - исключение,- заметил Ко-
ди.
Остаток пути они проехали молча.
Похоронное бюро Грина находилось в се-
верной части Камберленда. Позади него,
между черным ходом часовни и высокой
дощатой оградой стояли два катафалка.
Джимми выключил зажигание и посмотрел
на Бена.
- Готовы?
- Да вроде.
Они вышли из машины.

332

Возмущение, весь день нараставшее
в Сьюзан, около двух часов разорвало
свои оковы. Они взялись за дело по-ду-
рацки, дали здоровенного крюку, чтобы
доказать то, что (простите, мистер
Бэрк) все равно окажется чушью соба-
чьей. Сьюзан решила немедленно, сейчас
же отправиться в дом Марстена.
Она спустилась вниз и взяла книж-
ку. Энн Нортон пекла печенье, а отец
сидел в гостиной, следя за матчем "Пэ-
кер" - "Пэтриот".
- Ты куда? - спросила миссис Нор-
тон.
- Проехаться.
- Ужинать будем в шесть. Потру-
дись вернуться вовремя.
- Не позднее пяти.
Сьюзан вышла из дома и села в
свою машину - предмет ее величайшей
гордости, но не потому, что это была
первая машина, которой она владела
безраздельно, а потому, что расплати-
лась за нее ("почти расплатилась,- по-
правила себя Сьюзан,- остается еще
шесть выплат") плодами собственных
трудов, собственного таланта. "Веге"
Сьюзан скоро должно было сравняться
два года. Девушка осторожно, задним
ходом вывела машину из гаража и корот-
ко махнула рукой матери, которая смот-
рела на нее из окна кухни. Негласный
разрыв между ними не заживал. Прочие
ссоры - неважно, насколько ожесточен-
ные - всегда своевременно заканчива-
лись, жизнь шла своим чередом, хороня
больные места под повязкой дней и не

333

тревожа до следующего конфликта, когда
все старые претензии и обиды вытаски-
вались на свет божий и подсчитывались,
как в сыгранной с большим счетом пар-
тии в криббидж. Но нынешний разрыв ка-
зался полным, это была тотальная вой-
на. Раны было не забинтовать. Остава-
лась лишь ампутация. Сьюзан уже почти
закончила упаковывать вещи и чувство-
вала, что поступает правильно. Это
следовало сделать давным-давно.
Она проехала по Брок-стрит, оста-
вив дом позади и ощущая радость и ре-
шимость, становившиеся тем сильнее,
чем дальше Сьюзан уезжала от родного
гнезда. В глубине души девушка созна-
вала нелепость происходящего, но нель-
зя сказать, чтобы это было неприятно.
Сьюзан собиралась предпринять реши-
тельные действия, и эта мысль подкреп-
ляла ее. Она была прямолинейной девоч-
кой, события уикэнда сбивали ее с тол-
ку, приводили в полную растерянность.
Теперь она покажет им кузькину мать!
На мягкой обочине за городской
чертой Сьюзан остановила машину и пеш-
ком направилась через западное пастби-
ще Карла Смита туда, где, дожидаясь
зимы, круглился рулон выкрашенной в
красное противоснежной пленки. Чувство
нелепости происходящего усилилось, и,
раскачивая один из колышков из стороны
в сторону, чтобы лопнула удерживающая
его в ряду прочих гибкая проволока,
Сьюзан не смогла сдержать усмешку. Ко-
лышек был настоящим колом около трех
футов длиной, заостренным на конце.
Она вернулась с ним к машине и положи-
ла на заднее сиденье, умом понимая,

334

для чего предназначается этот колышек
(в кинотеатрах под открытым небом она
просмотрела на сдвоенных сеансах до-
статочно фильмов Хаммера, чтобы знать:
вампиру положено забивать в сердце
кол), но ни на секунду не задумалась,
сумеет ли заколотить его в грудь муж-
чине, если того потребует ситуация.
Сьюзан поехала дальше, за пределы
города, в Камберленд. Слева оказалась
маленькая сельская лавчонка, которая
работала по воскресеньям - там отец
Сьюзан покупал воскресную "Таймс". Ей
вспомнилась маленькая витринка с бижу-
терией у прилавка.
Она купила "Таймс", а потом взяла
маленький золотой крестик. Ее расходы
достигли сорока пяти долларов. Сумму
вызвонил на кассовом аппарате толстый
продавец, всего на секунду отвлекшийся
от телевизора, где показывали озада-
ченного Джима Планкетта.
Сьюзан свернула к северу, на Ка-
унти-роуд - прямое двухполосное шоссе,
недавно покрытое асфальтом. Этим сол-
нечным днем все казалось свежим, бод-
рящим и живым, а жизнь - такой милой!
Мысли Сьюзан перескочили на Бена. Ска-
чок был невелик.
Из-за медленно плывущего кучевого
облака вышло солнце, наводнив дорогу
пятнами сияющего света и тени, потока-
ми изливаясь сквозь листву нависших
над шоссе деревьев. "В такой день, как
сегодня,- подумала Сьюзан,- можно по-
верить, что все на свете заканчивается
счастливо."
Проехав по Каунти еще пять миль,
она свернула на Брукс-роуд, которая за

335

границей Салимова Удела становилась
немощеной. К северо-западу от поселка
дорога шла то вверх, то вниз через
сильно заросшую лесом местность, так
что Сьюзан оказалась почти отрезанной
от яркого послеполуденного солнца. Тут
не было ни домов, ни трейлеров, а
большей частью земли владела бумажная
компания, известная главным образом
своими просьбами к патронам не обла-
гать налогом их туалетную бумагу. На
обочине дороги через каждые сто футов
виднелись знаки: "Охота запрещена" и
"Посторонним вход воспрещен". Сьюзан
миновала поворот к свалке, и в ней ше-
вельнулось легкое беспокойство. На
этом сумрачном отрезке дороги туманные
возможности казались более реальными.
Она обнаружила, что уже не в первый
раз гадает, зачем нормальному человеку
покупать развалюху самоубийцы да еще
закрывать окна от солнечного света
ставнями.
Дорога резко нырнула, а потом
круто пошла вверх по западному склону
Марстен Хилл. Сквозь деревья Сьюзан
сумела разглядеть конек крыши дома
Марстена.
Она поставила машину у подножия
откоса, в конце заброшенной лесной до-
роги, и вышла из нее. Немного помед-
лив, Сьюзан взяла кол, а на шею пове-
сила крестик. Она по-прежнему чувство-
вала себя нелепо, но если бы мимо слу-
чайно проехал кто-то из знакомых и
увидел, как она шагает по дороге с ко-
лышком от противоснежного заграждения
в руке, было бы в два раза хуже.
"Привет, Сьюзи, куда это ты?"

336

"Да так, в старый дом Марстена,
убить вампира. Но мне надо спешить, в
шесть - ужин."
Сьюзан решила сократить путь и
пройти лесом.
Она осторожно перешагнула через
развалины каменной ограды на дне кюве-
та и порадовалась, что надела слаксы.
Очень высокая мода для бесстрашных ис-
требителей вампиров. Чтобы добраться
до настоящего леса, ей пришлось про-
браться через мерзкие заросли ежевики
и поваленные стволы.
Она с трудом взбиралась наверх,
не останавливаясь, ступая так тихо,
как только могла. Чем ближе Сьюзан
оказывалась к гребню холма, тем силь-
нее редел заслон ветвей, и то здесь,
то там на миг показывался дом Марсте-
на - его обращенная к поселку слепая
сторона. И Сьюзан стало страшно. Ука-
зать точную причину своего испуга она
бы не сумела - таким же беспричинным
был страх, пережитый (но уже почти за-
бытый) ею в доме Мэтта Бэрка. Девушка
нимало не сомневалась, что ее никто не
услышит, вдобавок стоял белый день, но
на плечи давило неослабное бремя стра-
ха. Казалось, он нагнетается в созна-
ние Сьюзан тем отделом мозга, что
обычно молчит, видно, потому что уста-
рел - так же, как аппендикс. Радость
от сегодняшнего дня пропала. Она обна-
ружила, что в голову лезут те самые
киноэпопеи ужасов, где героиня подни-
мается по узкой лесенке на чердак -
посмотреть, что же напугало бедную
старушку миссис Кобэм, или спускается
в какой-нибудь темный подвал, где пол-

337

но паутины и стены из нетесаного, по-
крытого испариной камня (символическая
утроба). Сама она, уютно притулившись
под рукой кавалера, обычно думала:
"что за идиотка... да я бы никогда туда
не полезла!" И вот, пожалуйста: лезет.
Тут Сьюзан начала понимать, насколько
далеко зашли различия между головным и
спинным мозгом человека, как головной
мозг может гнать тебя все дальше и
дальше, несмотря на предупреждения,
подаваемые ответственной за инстинкты
частью нервной системы, так похожей на
мозг аллигатора. Рассудок способен
толкать человека вперед, пока дверь
чердака не распахнется в физиономию
некому ухмыляющемуся страшилищу, или
пока он не заглянет в какую-нибудь на-
половину заложенную кирпичом нишу в
погребе и не увидит...
ПРЕКРАТИ!
Отогнав эти мысли, Сьюзан обнару-
жила, что вспотела. И все это - при
виде обычного дома с закрытыми ставня-
ми. "Хватит дурью мучиться,- сказала
она себе.- Поднимешься на холм и про-
изведешь в доме разведку. Со двора пе-
ред фасадом виден наш дом. Ну так что,
скажи на милость, может с тобой слу-
читься в поле зрения родного дома?"
Тем не менее Сьюзан пригнулась и
покрепче сжала кол, а когда загоражи-
вавшие дом деревья стали слишком ред-
кими, чтобы обеспечить хорошее прикры-
тие, она опустилась на четвереньки и
поползла. Через три или четыре минуты
ползти, не обнаруживая себя, стало не-
возможно. Она очутилась за последним
рядом сосен и россыпью можжевеловых

338

кустов, откуда была видна западная
стена дома, укрытая спутанным ковром
истощенной осенью жимолости. Выросшая
за лето трава пожелтела, но по-прежне-
му доходила до колен - скосить ее ник-
то не пытался.
В тишине неожиданно взревел мо-
тор. Душа у Сьюзан ушла в пятки. Де-
вушка справилась с собой, вцепившись
пальцами в землю и крепко прикусив
нижнюю губу. Через секунду в поле ее
зрения задним ходом въехала старая
черная машина. Машина остановилась в
конце подъездной дороги, вывернула на
проселок и поехала в сторону города.
Прежде, чем она исчезла из виду, Сью-
зан вполне ясно разглядела водителя:
крупная лысая голова, глаза, посажен-
ные так глубоко, что видны были одни
глазницы, воротник темного костюма и
лацканы. Стрейкер. Может быть, поехал
к Кроссену.
Сьюзан разглядела, что доски поч-
ти всех ставней поломаны. Ну, тогда
ладно. Она подползет, заглянет в щелку
и увидит - что там можно увидеть? На-
верное, ничего, кроме дома в первой
стадии длинного процесса обновления:
начатую побелку, новые обои, инстру-
мент, стремянки и ведра. Так же
сверхъестественно и романтично, как
телевизионный футбольный матч.
И все-таки: страх.
Это перехлестывающее логические
выкладки и блестящие доводы Сьюзан
чувство поднялось внезапно, наполнив
рот медным привкусом.

339

И она поняла, что за спиной кто-
то есть даже раньше, чем ей на плечо
легла чья-то рука.

Почти стемнело.
Бен поднялся со складного дере-
вянного стула, прошел к окну, выходив-
шему на задний двор похоронного бюро,
и ничего особенного не увидел. Было
без четверти семь. Вечерние тени очень
сильно вытянулись. Несмотря на позднюю
осень, трава на газоне еще не пожелте-
ла, и Бен подумал, что заботливый гро-
бовщик постарается сохранить ее такой
до самого снега. Символ жизни, продол-
жающейся в разгар умирания года. Он
счел подобную мысль слишком подавляю-
щей и отвернулся от окна.
- Жалко, нет сигарет,- сказал он.
- Сигареты - убийцы,- не оборачи-
ваясь, назидательно сообщил Джимми. Он
смотрел по небольшому "Сони" Мори Гри-
на субботнюю вечернюю программу, по-
священную дикой природе.- Честно гово-
ря, мне тоже жалко. Я завязал десять
лет назад, когда Главный хирург сделал
на сигаретах свою надпись. Если бы не
бросил, заработал бы скверную репута-
цию. Но, просыпаясь на ночном дежур-
стве, всегда нашариваю пачку.
- Вы же сказали, что бросили.
- Я держу сигареты по той же при-
чине, что алкоголик держит на кухонной
полке бутылку шотландского виски. Сила
воли, сынок.

340

Бен посмотрел на часы: 6:47. В
воскресной газете Мори Грина было на-
писано, что официально солнце завершит
свой путь в 7:О2.
Джимми подал дело весьма аккурат-
но. Мори Грин оказался низеньким чело-
вечком, который вышел открывать в бе-
лой сорочке с расстегнутым воротом и
черной жилетке нараспашку. Трезвое
вопросительное выражение лица смени-
лось широкой приветственной улыбкой.
- Шалом, Джимми! - закричал он.-
Как я рад тебя видеть! Где ты скрывал-
ся?
- Спасал мир от обычной просту-
ды,- с улыбкой отвечал Джимми, пока
Мори тряс его руку.- Хочу познакомить
тебя со своим очень хорошим другом.
Мори Грин - Бен Мирс.
Ладонь Бена утонула в обеих руках
Мори Грина. За очками в черной оправе
блеснули глаза.
- Шалом и вам тоже. Все друзья
Джимми... ну, и так далее. Заходите,
оба. Я могу позвонить Рэйчел...
- Пожалуйста, не надо,- сказал
Джимми.- Мы пришли попросить об одном
одолжении. Довольно большом.
Грин взглянул Джимми в лицо более
пристально.
- О довольно большом одолжении,-
тихо и язвительно проговорил он.- С
чего бы? Что ты сделал для меня тако-
го, что мой сын заканчивает Северо-за-
падный третьим в своей группе? Все,
что угодно, Джимми.
Джимми покраснел.
- Любой бы сделал то же самое,
Мори.

341

- Спорить с тобой я не собира-
юсь,- сказал Грин.- Проси. Что это так
встревожило вас с мистером Мирсом? Вы
попали в аварию?
- Нет. Ничего подобного.
Мори проводил их в маленькую ку-
хоньку за часовней и, пока они беседо-
вали, сварил кофе в видавшем виды ста-
ром кофейнике, который стоял на плите.
- Норберт еще не приезжал за мис-
сис Глик? - спросил Джимми.
- Нет, и не подавал никаких приз-
наков жизни,- ответил Мори выставляя
на стол сахар и сливки.- Этот тип
явится сюда в одиннадцать ночи и будет
удивляться, чего это я его не впус-
каю.- Он вздохнул.- Бедняжка. Такая
трагедия в одной семье. И с виду такая
милая, Джимми. Ее привез старый болван
Рирдон. Она была твоей пациенткой?
- Нет,- сказал Джимми.- Но мы с
Беном... нам хотелось бы посидеть с ней
сегодня вечером, Мори. Прямо там, вни-
зу.
Грин замер, не дотянувшись до ко-
фейника.
- Посидеть с ней? Обследовать ее,
ты хотел сказать?
- Нет,- твердо сказал Джимми.-
Просто посидеть с ней.
- Ты шутишь? - Грин внимательно
присмотрелся к ним.- Нет. Вижу, что
нет. Зачем тебе это?
- Этого я не могу тебе расска-
зать, Мори.
- О.- Он разлил кофе, сел с ними
за стол и отхлебнул.- Не слишком креп-
кий. Отлично. А что, она что-то подце-
пила? Что-нибудь заразное?

342

Джимми с Беном переглянулись.
- Не в общепринятом понимании,-
наконец сказал Джимми.
- Ты хочешь, чтобы я помалкивал,
э?
- Да.
- А если приедет Норберт?
- С Норбертом я управлюсь,- отве-
тил Джимми.- Скажу ему, что Рирдон
просил меня проверить ее на инфекцион-
ный энцефалит. Он проверять не станет.
Грин кивнул.
- Если у Норберта не спросить,
который час, он и не узнает, что надо
смотреть на часы.
- Договорились, Мори?
- Конечно, конечно. Я думал, ты
сказал - большое одолжение.
- Может, это больше, чем ты дума-
ешь.
- Сейчас я допью кофе, пойду до-
мой и погляжу, что за кошмар пригото-
вила мне Рэйчел на воскресный ужин.
Вот ключ. Будешь уходить, Джимми, за-
при.
Джимми сунул ключ в карман.
- Запру. Еще раз спасибо, Мори.
- Все, что угодно. Только ты тоже
сделай мне одно одолжение.
- Разумеется. Какое?
- Если она что-нибудь скажет, за-
пиши для потомства.- Он рассмеялся,
заметил одинаковое выражение лиц моло-
дых людей и замолчал.

1О.

343

Было без пяти семь. Бен ощутил,
как в тело начало просачиваться напря-
жение.
- Можешь спокойно перестать есть
глазами часы,- сказал Джимми.- Они от
этого быстрее не пойдут.
Бен виновато вздрогнул.
- Я очень сильно сомневаюсь, что
вампиры - если они вообще существуют -
поднимаются по календарному заходу
солнца,- добавил Джимми.- В это время
совсем темно не бывает.
Тем не менее он встал и выключил
телевизор, оборвав на середине кряка-
нье лесной утки.
На комнату опустилось одеяло ти-
шины. Они сидели в рабочей комнате
Грина, а на столе из нержавейки, снаб-
женном трубками и педалями для подъема
и спуска, лежало тело Марджори Глик.
Это напомнило Бену столы в родильном
отделении больницы.
Еще когда они пришли сюда, Джимми
отвернул прикрывавшую труп простыню и
провел беглое обследование. На миссис
Глик был стеганый халат винного цвета,
вязаные тапочки, на левой голени - ку-
сочек пластыря, возможно, скрывающий
порез от бритья. Бен старался не смот-
реть, но тело снова и снова притягива-
ло к себе его взгляд.
- Что думаешь? - спросил Бен.
- Не собираюсь ни за что ручать-
ся, поскольку впереди еще три часа,
которые все решат в ту или иную сторо-
ну. Но ее состояние поразительно сход-
но с состоянием Майка Райерсона - ни-
каких трупных пятен, никаких следов
окоченения или его начала.- Джимми на-

344

тянул простыню обратно и больше ничего
не сказал.
Было 7:О2.
Вдруг Джимми сказал:
- Где твой крест?
Бен вздрогнул.
- Крест? Господи, у меня его нет!
- Ты никогда не был бойскаутом,-
сказал Джимми и раскрыл сумку.- Я же
всегда являюсь во всеоружии.
Он вытащил два шпателя, ободрал
защитный целлофан и скрепил их с помо-
щью пластыря под прямым углом.
- Благослови его,- велел он Бену.
- Что? Я не могу... я не знаю, как.
- Тогда придумай,- велел Джимми,
и его приятное лицо неожиданно напряг-
лось.- Ты же писатель, тебе следует
быть метафизиком. Ради Бога, скорее.
Думаю, сейчас что-то произойдет. Разве
ты не чувствуешь?
И Бен почувствовал. В медленных
лиловых сумерках словно бы собиралось
что-то пока невидимое, но тяжкое и
электризующее. У него пересохло во рту
и, прежде чем заговорить, пришлось об-
лизать губы.
- Во имя Отца, и Сына, и Святого
Духа.- Подумав, Бен добавил: - И во
имя Непорочной Девы Марии тоже. Бла-
гословляю этот крест и... и...
Слова поднимались к губам с нео-
жиданной таинственной уверенностью.
- Господь - Пастырь мой,- говорил
Бен, и слова падали в полную теней
комнату, как падали бы камни в глубо-
кое озеро.- Не я возжелал - Он покоит
меня на зеленых пажитях. Он водит меня
к водам тихим. Он воскрешает душу мою.

345

Голос Джимми подхватил нараспев:
- Он направляет меня на стези
правды ради имени Своего. Если я пойду
и долиною смертной тени, не убоюсь ни-
какого зла...
Дышать свободно стало невозможно.
Бен обнаружил, что все тело у него
пошло гусиной кожей, а короткие волос-
ки на шее встали дыбом, как перья у
драчливого петуха.
- Твой жезл и Твой посох - они
успокоивают меня. Ты приготовил предо
мною трапезу в виду врагов моих, умас-
тил елеем голову мою, чаша моя преис-
полнена. Так, благость и милость...
Укрывающая тело Марджори Глик
простыня задрожала. Из-под нее выпала
рука. Пальцы, выворачиваясь, извива-
ясь, пьяно зашарили в воздухе.
- Боже мой, неужто я это вижу? -
прошептал Джимми. Он побледнел так,
что веснушки выступили как брызги на
оконном стекле.
- ...да сопровождают меня во все
дни жизни моей,- закончил Бен.- Джим-
ми, посмотри-ка на крест.
Крест светился, сияние призрачным
потоком разливалось по руке.
В тишине сдавленный, скрежещущий
как черепки разбитого глиняного горшка
голос медленно проговорил: "Дэнни?"
Бен почувствовал, что язык прилип
к небу. Силуэт под простыней сел. Ком-
ната погружалась во мрак, в ней двига-
лись и скользили тени.
- Дэнни, голубчик, где ты?
Свалившаяся с лица покойницы про-
стыня скомкалась в коленях.

346

Лицо Марджори Глик во мраке каза-
лось мертвенно-бледным, круглым, как
луна, пятном, пробитым только черными
дырами глазниц. Она увидела Джимми с
Беном, и ее губы раздвинулись, пропус-
кая страшное рычание обманутого су-
щества. Убывающее сияние дня блеснуло
на зубах Марджори.
Она перебросила ноги через край
стола. Один тапок свалился и лежал,
позабытый.
- Сиди, где сидишь! - велел Джим-
ми.- Не пробуй двигаться!
Ответом было ворчание, похожее на
собачье - мрачный серебристый звук.
Миссис Глик соскользнула со стола, по-
шатнулась и направилась к ним. Бен
поймал себя на том, что загляделся в
эти глаза-дыры, и резко отвел взгляд.
Там, внутри, были черные, пронизанные
красным, галактики. Можно было увидеть
самого себя, тонущего и наслаждающего-
ся этим.
- Не смотри ей в лицо,- предосте-
рег он Джимми.
Они, не раздумывая, отступали пе-
ред Марджори, позволяя ей гнать их к
ведущему на лестницу узкому коридорчи-
ку.
- Крест, Бен! Попробуй!
Бен чуть не забыл, что у него
есть крест. Теперь он воздел его, и
тот буквально полыхнул сверкающим све-
том. Пришлось прищуриться. Миссис Глик
испуганно зашипела и вскинула руки,
загораживая лицо. Черты Марджори слов-
но бы наползали друг на друга, они из-
вивались и крутились, как клубок змей.
Она сделала шаг назад.

347

- Проняло! - завопил Джимми.
Бен надвигался на нее, вытянув
крест перед собой. Марджори скрючила
пальцы одной руки когтями и взмахнула
ею. Бен просунул крест под эту руку и
сделал им резкий выпад. Из горла мис-
сис Глик вырвалось пронзительное улю-
люканье.
Дальнейшее окрасилось для Бена в
мрачные тона кошмара. Несмотря на гря-
дущие еще более ужасные минуты, Бену
впоследствии и днем и ночью всегда
грезилась миссис Глик спиной к секци-
онному столу, вязаный тапочек и возле
него - комок закрывавшей покойницу
простыни.
Марджори неохотно отступала.
Взгляд метался от ненавистного распя-
тия к местечку на шее Бена справа от
подбородка. У нее вырывались нечелове-
ческие гортанные звуки, бормотание и
шипение, а в отступлении было столько
нежелания, что она начала казаться ги-
гантским громоздким насекомым. Бен
подумал: "Не держи я перед собой
крест, она вспорола бы мне ногтями
горло и стала бы глотать кровь, брыз-
нувшую струей из яремной вены, словно
только что выбравшийся из пустыни,
умирающий от жажды человек. Она бы ку-
палась в этой крови."
Оторвавшийся от него Джимми обхо-
дил миссис Глик слева. Она этого не
видела, сосредоточив взгляд темных,
заполненных ненавистью (страхом) глаз
только на Бене.
Джимми обогнул секционный стол и,
когда Марджори, пятясь, взялась обхо-

348

дить его, с судорожным воплем вцепился
обеими руками ей в шею.
Миссис Глик издала тонкий свистя-
щий крик и вывернулась из захвата. Бен
увидел: ногти Джимми сорвали с ее пле-
ча лоскут кожи, но из ранки ничего не
выступило - царапина напоминала безгу-
бый рот. А потом случилось невероят-
ное: Марджори швырнула Джимми через
комнату. Сбив с подставки портативный
телевизор Мори Грина, Джимми врезался
в угол.
Она в мгновение ока перебежала
через комнату, горбясь, цепляясь рука-
ми за пол, как паук, и набросилась на
него.
Сквозь путаницу теней Бен мельком
увидел, как Марджори рухнула на Джим-
ми, раздирая воротник его рубашки, а
затем - ее вытянутый, как у хищного
зверя, профиль. Челюсти разверзлись, и
она вгрызлась в молодого врача. Джимми
Коди пронзительно закричал высоким от-
чаянным криком человека, которому нет
спасения.
Споткнувшись о разбитый телевизор
на полу и чуть не упав, Бен кинулся на
нее. К нему доносился частый, соломен-
ный шелест дыхания, а сквозь него -
отвратительное чавканье и причмокива-
ние.
Он ухватил ее за воротник халата
и дернул кверху, на минуту забыв про
крест. Голова Марджори повернулась к
нему с пугающей быстротой. Широко рас-
крытые глаза горели, губы и подбородок
блестели от крови, казавшейся черной в
почти полной темноте. Его лица косну-
лось неописуемо зловонное дыхание -

349

дыхание склепа. Бен увидел язык миссис
Глик, неестественно медленно облизав-
ший зубы.
Она дернула молодого человека на
себя, принимая в объятия, и в ту же
минуту Бен воздел крест. Закругленный
конец шпателя, из которого была сдела-
на перекладина, угодил ей под подборо-
док, а потом без какого-либо телесного
сопротивления пошел дальше, вверх. От
вспышки, полыхнувшей не перед глазами,
а словно бы внутри головы, Бен ослеп -
но это не был свет. Жарко запахло го-
релым мясом. На этот раз она закричала
в полную силу, крик был полон страда-
ния. Бен скорее почувствовал, чем уви-
дел, как Марджори отпрянула, споткну-
лась о телевизор, свалилась на пол,
выставив белую руку, чтобы прервать
падение, и с волчьей проворностью сно-
ва очутилась на ногах. Сузившиеся от
боли глаза были по-прежнему полны ма-
ниакального голода. Плоть нижней че-
люсти почернела и дымилась. Марджори
рычала.
- Давай, сука,- пропыхтел Бен.-
Давай, давай.
Он снова выставил перед собой
крест и загнал пятившуюся от него мис-
сис Глик в дальний левый угол комнаты.
Когда она оказалась там, Бен собрался
вжать распятие ей в лоб. Но стоило
спине Марджори прижаться к сходящимся
стенам, как раздался визгливый пронзи-
тельный смешок, заставивший Бена по-
морщиться. Смешок напоминал царапанье
вилкой по фарфоровой тарелке.
- Кое-кто и сейчас смеется! И
сейчас вас становится все меньше!

350

Тут ее тело на глазах у Бена вы-
тянулось и стало прозрачным. Ему на
секунду показалось, что она еще тут,
смеется над ним, но в следующий момент
белый свет уличного фонаря осветил го-
лую стену - и осталось лишь мимолетное
ощущение в нервных окончаниях, кото-
рые, похоже, докладывали, что против-
ник подобно дыму просочился сквозь по-
ры в стене.
Марджори Глик исчезла.
А Джимми кричал.

11.

Бен включил флюоресцентные лампы
под потолком и повернулся, чтобы по-
смотреть на товарища, но тот уже был
на ногах. Он держался за шею, и пальцы
были искристо-алыми.
- Она укусила меня! - выл Джим-
ми.- Господи Исусе, она меня укусила!
Бен подошел к нему и попытался
обнять, но Джимми отпихнул его, бешено
вращая глазами.
- Не трогай меня. Я нечист.
- Джимми...
- Дай мою сумку. Господи, Бен, я
чувствую, что оно там. Оно во мне - и
делает свое дело. Ради Бога, дай мне
сумку!
Бен принес лежавшую в углу сумку.
Выхватив ее у Бена из рук, Джимми
подошел к секционному столу и поставил
сумку на него. Мертвенно-бледное лицо
сияло от пота. Из рваной раны на шее
беспощадно выплескивалась кровь. Судо-
рожно, со свистом дыша широко раскры-

351

тым ртом, Джимми присел на стол, от-
крыл сумку и порылся в ней.
- Она меня укусила,- пробормотал
он в раскрытую сумку.- Ее рот... о Боже,
ее грязная поганая пасть...
Джимми вытащил из сумки флакон
антисептика, и снятый колпачок, кру-
тясь, пролетел по кафельному полу.
Оперевшись на руку, Джимми откинулся
назад, перевернул бутылочку над гор-
лом, и на рану, брюки, стол выплесну-
лась дезинфицирующая жидкость, нитями
вымывая кровь. Он закрыл глаза,
вскрикнул, потом еще. Державшая фла-
кончик рука не дрогнула.
- Джимми, что я могу...
- Минутку,- пробормотал Джимми.-
Погоди. Думаю, уже лучше. Погоди, про-
сто погоди...
Он отшвырнул флакон, который
вдребезги разлетелся на полу. Отчетли-
во была видна отмытая от свернувшейся
крови рана. Бен увидел, что ран две -
два прокола рядом с яремной веной,
один - со страшно искромсанными края-
ми.
Джимми достал из сумки ампулу и
шприц, содрал с иглы защитную оболочку
и проткнул ампулу. Руки тряслись так,
что ему пришлось сделать два захода.
Заполнив шприц, он протянул его Бену.
- Противостолбнячная,- объяснил
он.- Коли. Вот сюда.- Он вытянул руку,
поворачивая так, чтобы стала видна
подмышечная впадина.
- Джимми, ты вырубишься.
- Нет. Не вырублюсь. Давай.

352

Бен взял шприц и вопросительно
заглянул Джимми в глаза. Тот кивнул.
Бен воткнул иголку.
Тело Джимми напряглось, как
стальная пружина, он на секунду прев-
ратился в агонизирующее изваяние. Все
жилы от резкого облегчения натянулись,
потом, мало-помалу Джимми начал рас-
слабляться. Тело в ответ на введение
сыворотки содрогнулось, и Бен заметил,
что пот на лице Джимми смешался со
слезами.
- Приложи ко мне крест,- сказал
Джимми.- Если я все еще не очистился
от нее, со мной... со мной что-нибудь
произойдет.
- Думаешь?
- Уверен. Когда ты погнался за
ней, я посмотрел на тебя и мне захоте-
лось погнаться за тобой. Господи поми-
луй, захотелось! Потом я посмотрел на
этот крест и... меня чуть не вывернуло.
Бен приложил крест к шее Коди.
Ничего не случилось. Сияние - если
крест вообще сиял - бесследно исчезло.
Бен убрал крест.
- Ладно,- сказал Джимми.- Думаю,
больше мы ничего не можем сделать.- Он
порылся в сумке, нашел пакетик с двумя
пилюлями и разжевал их.- Наркота,-
сказал он.- Великое изобретение. Слава
Богу, я сходил в сортир до того... до
того, как это случилось. По-моему, я
обдулся, но вышло всего капель шесть.
Можешь забинтовать мне шею?
- Наверное,- отозвался Бен.
Джимми дал ему марлю, пластырь и
хирургические ножницы. Нагнувшись,
чтобы наложить повязку, Бен увидел,

353

что кожа по краям ран приобрела сквер-
ный густо-красный цвет. Когда Бен ос-
торожно прижал повязку к месту, Джимми
вздрогнул от боли. Он сказал:
- Пару минут мне казалось, что я
чокнусь. По-настоящему, в клиническом
смысле этого слова. Ее губы на моей
шее... укус...- Он сглотнул.- Когда она
кусала меня, мне это нравилось, Бен.
Вот что самое гадкое. Честно говоря, у
меня встал. Веришь, нет? Если б ты ее
не оттащил, я бы... я бы позволил ей...
- Наплюй,- сказал Бен.
- Я должен сделать еще одну вещь,
которая мне не нравится.
- Какую?
- Сейчас. Посмотри-ка на меня.
Бен закончил бинтовать и немного
отстранился, чтобы взглянуть на Джим-
ми.
- Что...
И вдруг Джимми сильно ударил его.
В голове у Бена рассыпались звезды, он
сделал три неверных шага назад и тяже-
ло сел на пол. Он потряс головой и
увидел, что Джимми осторожно слезает
со стола и направляется к нему. Он бе-
шено вцепился в крест, а в голове про-
носилось: вот это и есть "концовка по-
О. Генри", ах ты срань тупая, идиот,
кретин...
- Ты в порядке? - спросил Джим-
ми.- Извини, но, когда не знаешь, что
предстоит, немного легче.
- Господи Иисусе, что...
Джимми опустился на пол рядом с
ним.
- Сейчас я расскажу тебе нашу
версию,- сказал он.- Версия убогая до

354

безобразия, но я абсолютно уверен, что
Мори Грин ее подтвердит. Что сохранит
мне практику и убережет нас обоих от
тюрьмы или сумасшедшего дома... кстати,
раз уж пошел такой разговор, меня за-
ботит не столько все перечисленное,
сколько как сохранить свободу и дать
еще один бой этим... этим тварям - назы-
вай их как угодно. Понимаешь?
- Суть - да,- отозвался Бен. Он
потрогал челюсть и сморщился. Слева на
подбородке вскочила шишка.
- Пока я осматривал миссис Глик,
кто-то вломился сюда и напал на нас,-
сказал Джимми.- Сперва вмочил тебе,
потом сделал боксерскую грушу из меня.
Во время борьбы этот кто-то укусил ме-
ня, чтобы я его выпустил. Вот все, что
мы с тобой помним. Все. Ясно?
Бен кивнул.
- На этом хмыре была темная курт-
ка - может, синяя, может, черная - и
не то серая, не то зеленая вязаная
шапка. Больше ты ничего не видел. Ла-
ды?
- Ты никогда не думал о том, что-
бы бросить лечебное дело ради карьеры
писателя?
Джимми улыбнулся.
- Способным к творчеству я ста-
новлюсь только в те минуты, когда
крайне необходимо соблюсти свои инте-
ресы. Сумеешь запомнить нашу историю?
- Само собой. По-моему, она вовсе
не такая убогая, как тебе кажется. В
конце концов, это не первый труп, ко-
торый исчезает за последнее время.
- Надеюсь, два и два они сложат?
Но шериф округа куда сообразительнее,

355

чем Паркинс Джиллеспи когда-нибудь ду-
мал стать. Надо будет поостеречься. Не
приукрашивай нашу сказочку.
- Думаешь, власти заметят во всем
этом взаимосвязь?
Джимми покачал головой.
- Шансов ноль. Нам придется вож-
жаться самим. И помни, что с этого мо-
мента мы преступники.
Немного позже он пошел и позвонил
Мори Грину, а потом - шерифу округа
Хомеру Маккаслину.

12.

В Евин пансион Бен снова попал в
четверть первого ночи. Сварив себе в
пустынной кухне первого этажа чашку
кофе, он медленно выпил его, заново
прокручивая в голове события вечера и
восстанавливая их в памяти с тщанием
человека, который только что избежал
падения с высокой лестницы.
Шериф округа оказался высоким лы-
сеющим мужчиной, жующим табак. Двигал-
ся он не спеша, но умные глаза следили
за происходящим. Из кармана штанов
Маккаслин вытянул огромный затрепанный
блокнот на цепочке, а из глубин зеле-
ной вязаной жилетки извлек старую тол-
стую авторучку. Пока два его помощника
обрабатывали помещение порошком в по-
исках отпечатков пальцев и фотографи-
ровали, он задавал Джимми с Беном воп-
росы. На втором плане тихо стоял Мори
Грин, время от времени бросавший на
Джимми озадаченные взгляды.

356

Что привело их в похоронное бюро
Грина?
Этот вопрос Джимми взял на себя,
отбарабанив историю об энцефалите.
Старый доктор Рирдон знает об
этом?
Ну... нет. Джимми думал, что лучше
сперва потихоньку проверить, а уж по-
том рассказывать об этом. Про дока
Рирдона, в свою очередь, давно извест-
но, что он бывает... э-э... болтлив не в
меру.
Как насчет энцефа... как его там?
Покойница в самом деле заразная?
Нет, почти точно - нет. Джимми
закончил обследование до того, как
вломился этот хмырь в куртке. Он
(Джимми) не хотел бы - да и не может -
делать заявления относительно настоя-
щих причин смерти этой женщины. Но эн-
цефалит здесь точно ни при чем.
Могут они описать этого типа?
Молодые люди ответили, не выходя
за рамки разработанной ими версии. Бен
добавил пару коричневых рабочих башма-
ков - просто, чтобы они с Джимми не
слишком напоминали Труляля и Траляля.
Маккаслин задал еще несколько
вопросов, и только Бен начал чувство-
вать, что они выберутся из этого нев-
редимыми, как шериф повернулся к нему
и спросил:
- А вы тут что делаете, Мирс? Вы
не доктор.
И добродушно моргнул насторожен-
ными глазами. Джимми разинул рот, что-
бы ответить, но шериф утихомирил его
одним-единственным движением руки.

357

Если Маккаслин решил попробовать
внезапно испугать Бена, чтобы тот сде-
лал виноватое лицо или жест, то ему
это не удалось. Эмоционально Бен был
слишком измотан, чтобы отреагировать
заметно. После всего случившегося ему
не казалось, что, подловив его на лож-
ном заявлении, шериф нанесет такой уж
сокрушительный удар.
- Нет, не врач. Писатель. Пишу
романы. В книге, над которой я работаю
сейчас, один из важных второстепенных
персонажей - сын гробовщика. Мне про-
сто хотелось заглянуть за кулисы. И я
напросился приехать сюда вместе с
Джимми. Он сказал, что не хотел бы
особенной огласки своему делу, так что
я не расспрашивал.- Бен потер подборо-
док, где вскочила небольшая узловатая
шишка.- Зато получил больше, чем стре-
мился.
По-видимому, ответ Бена не обра-
довал Маккаслина, но и не разочаровал.
- Да уж. Это вы написали "Дочь
Конвея", да?
- Да.
- Моя жена читала кусочек в ка-
ком-то женском журнале. По-моему, в
"Космополитэн". Смеялась до чертиков.
Я проглядел сам, только не нашел ниче-
го смешного в том, что какая-то дев-
чушка села на наркотики.
- Да,- согласился Бен, глядя Мак-
каслину в глаза.- Я тоже не вижу в
этом ничего смешного.
- Говорят, новая книжка - та, над
которой вы работаете - про Удел?
- Да.

358

- Тут вот Мо Грин - может, хоти-
те, чтоб он ее прочел? - заметил Мак-
каслин.- Просмотрел, правильно ли вы
ухватили похоронные моменты?
- Про это я еще не писал,- сказал
Бен.- Я сперва изучаю предмет, потом
пишу. Так легче.
Маккаслин недоуменно покачал го-
ловой.
- Знаете что? То, что вы мне тут
рассказали, смахивает на одну из кни-
жек с Фу Манчу. Какой-то малый вламы-
вается сюда, одолевает двух крепких
мужиков и смывается с телом несчастной
бабы, которая неизвестно с чего помер-
ла.
- Послушайте, Хомер...- начал Джим-
ми.
- Я тебе не Хомер,- сказал Мак-
каслин.- Мне это не нравится. Мне все
это не нравится от начала до конца.
Энцефалит - штука заразная, верно?
- Да, это инфекционное заболева-
ние,- осторожно ответил Джимми.
- И ты все равно притащил с собой
писателя? Зная, что она, может стать-
ся, подцепила такую вот заразу?
Джимми сердито пожал плечами.
- Шериф, я не спрашиваю вашего
мнения как профессионала. Вам просто
придется примириться с моим. Энцефа-
лит - инфекция с довольно длинным ин-
кубационным периодом и распространяет-
ся по кровяному руслу человека медлен-
но. Я счел, что никакой опасности тут
нет - ни для меня, ни для мистера Мир-
са. И не лучше ли будет, если вы сей-
час оставите нас и попробуете узнать,
кто же утащил тело миссис Глик - Фу

359

Манчу или нет. А может быть, у вас та-
кое развлечение - допрашивать?
Откуда-то из внушительного живота
Маккаслина вырвался глубокий вздох.
Шериф захлопнул блокнот и уложил об-
ратно в глубины кармана.
- Ладно, Джимми, мы дадим сообще-
ние. Сомневаюсь, чтобы от этого было
много толку - вот разве что этот чуди-
ла еще раз объявится... ежели он вообще
существует, в чем я лично сомневаюсь.
Джимми поднял брови.
- Ты мне врешь,- терпеливо пояс-
нил Маккаслин.- Это и я понимаю, и мои
помощники... чем черт не шутит, может, и
старина Мо тоже. Сколько ты наврал -
много, мало - я не знаю, зато знаю вот
что: раз вы оба держитесь одного и то-
го же, доказать, что ты врешь, я не
могу. Можно бы забрать вас обоих в ку-
тузку, но по закону я должен дать вам
обоим по разу позвонить, а даже самый
зеленый пацан, только-только из юриди-
ческой школы, в состоянии вытащить вас
из-за решетки, потому как то, что я
против вас имею, лучше всего можно
описать как "подозрение в неизвестном
шахер-махере". Небось твой-то юрист
свой диплом не вчера получил, э?
- Нет,- ответил Джимми.- Не вче-
ра.
- Я бы все равно забрал вас, и
были бы у вас неприятности, только ка-
жется мне, что врете вы не потому, что
проштрафились перед законом.- Маккас-
лин пнул педаль стоявшего возле секци-
онного стола мусорного бачка, сделан-
ного из нержавейки. Крышка с грохотом
отскочила, и Маккаслин выстрелил в ба-

360

чок коричневой струей табачной слюны.
Мори Грин вздрогнул.- Никому неохота
пересмотреть свой рассказ? - спросил
шериф, и гнусавый провинциальный выго-
вор исчез.- Дело это серьезное. В Уде-
ле четыре смерти, и все четыре тела
пропали. Я хочу знать, что творится.
- Все, что мы знаем, мы вам рас-
сказали,- спокойно и твердо сказал
Джимми. Он смотрел прямо на Маккасли-
на.- Если бы знали больше, рассказали
бы больше.
Маккаслин вернул ему не менее ос-
трый взгляд.
- Ты перепуган до усёру,- заметил
он.- И этот писатель тоже. Оба. Такими
в Корее бывали парни, которых приноси-
ли с передовой.
Полицейские смотрели на них. Бен
с Джимми промолчали.
Маккаслин опять вздохнул.
- Давайте, пошли отсюда. Я хочу,
чтобы завтра к десяти вы оба явились
ко мне в контору и дали показания. Ес-
ли к десяти вас не будет, пошлю за ва-
ми патрульную машину.
- Вам не придется это делать,-
сказал Бен.
Маккаслин скорбно взглянул на не-
го и покачал головой.
- Вам надо писать книжки, в кото-
рых больше смысла. Как тому парню, что
сочиняет истории про Трэвиса Мак-Джи.
Чтоб было, во что всадить зубы.

13.

361

Бен поднялся из-за стола и опо-
лоснул в раковине чашку из-под кофе,
задержавшись, чтобы выглянуть за окно
в черноту ночи. Что сегодня бродило в
ней? Марджори Глик, наконец воссоеди-
нившаяся с сыном? Майк Райерсон? Флойд
Тиббитс? Карл Формен?
Он развернулся и пошел наверх.
Остаток ночи он проспал при вклю-
ченной настольной лампе, а сооруженный
из шпателей крест, обративший в бег-
ство миссис Глик, оставил на столике
по правую руку. Последнее, о чем поду-
мал Бен перед тем, как его объял сон,
было: в безопасности ли Сьюзан, все ли
с ней в порядке.

Глава двенадцатая

МАРК

Услышав отдаленный хруст прутьев
в первый раз, Марк прокрался за ствол
большой ели и там остановился, поджи-
дая, кто же объявится. Они днем выхо-
дить не могли, но это не значило, что
и м не найти людей, которым дневной
свет нипочем - например, за деньги.
Впрочем, были и другие способы. Марк
видел в городе этого хмыря Стрейкера -
глаза у того были как у жабы, греющей-
ся на солнышке на камне, а вид такой,
будто он способен ломать руку младенцу
и при этом улыбаться.
Марк ощупал угадывающуюся в кар-
мане пиджака увесистую отцовскую ра-

362

кетницу. Пули против них не годились
(кроме, может быть, серебряных), но
этого Стрейкера выстрел между глаз на-
учит родину любить, будьте покойны.
Взгляд мальчика на секунду сколь-
знул к завернутому в кусок старого по-
лотенца предмету грубой цилиндрической
формы, прислоненному к дереву. За до-
мом Марка была поленница - пол-корда
желтых осиновых поленьев, которые они
с отцом напилили в июле и августе цеп-
ной пилой Маккаллоха. Марк знал:
отец - педант, так что длина каждого
полена - три фута плюс-минус дюйм. Ка-
кая длина требуется, отец знал так же
хорошо, как то, что за осенью придет
зима и желтая осина будет гореть в ка-
мине гостиной долго и ясно.
Сын Генри Питри знал и другое. Он
знал, что осина - для таких людей...
тварей... как о н. Сегодня утром, пока
отец с матерью были на прогулке, маль-
чик взял полено и обтесал бойскаутским
топориком, превратив один его конец в
грубое острие. Пусть грубое, сослужить
свою службу оно должно было.
Увидев промелькнувшее цветное
пятно, Марк отпрянул за дерево, одним
глазком выглядывая из-за шершавого су-
ка. Почти тотчас же он впервые мель-
ком, но отчетливо увидел, кто взбира-
ется на холм. Это была девушка. Марк
почувствовал облегчение, смешанное с
разочарованием: никаких приспешников
дьявола, просто дочка миссис Нортон.
Он опять напряг глаза. Она тоже
несла кол! Девушка подошла поближе, и
Марк ощутил непреодолимое желание яз-
вительно рассмеяться: девчонка тащила

363

кусок противоснежной изгороди, вот
что! Пара взмахов обычным молотком - и
он разлетится точно пополам.
Девушка должна была пройти мимо
его дерева справа. Расстояние между
ними сокращалось все сильнее, и Марк
заскользил вокруг ствола влево, стара-
ясь не ступать на мелкие прутики, ко-
торые могли бы выдать его своим трес-
ком. Наконец синхронное перемещение
закончилось. Очутившись к Марку спи-
ной, девушка направилась дальше вверх
по склону, к прогалине среди деревьев.
Марк с одобрением отметил, что идет
она очень осторожно. Хороший признак -
несмотря на дурацкий колышек из забо-
ра, она явно имела какое-то представ-
ление о том, во что сунулась. Тем не
менее, если она сейчас не остановится,
то беды не миновать. Стрейкер дома.
Марк торчал тут с половины первого и
видел, как Стрейкер вышел на подъез-
дную дорогу, осмотрел проселок и вер-
нулся в дом. Марк пытался сообразить,
что же ему делать, и тут, испортив
уравнение, в происходящее вмешалась
эта девчонка.
Может, с ней все обойдется. Она
остановилась под прикрытием кустов и
пригнулась - смотрела на дом, и толь-
ко. Марк задумался. Девушка явно была
в курсе. Откуда - не имело значения.
Следовало пойти предупредить ее, что
Стрейкер все еще где-то здесь и наче-
ку. Пушки у нее, наверное, нет, даже
такой маленькой, как у него.
Марк соображал, как дать ей знать
о своем присутствии, чтобы она не раз-
визжалась, и тут взревел мотор машины

364

Стрейкера. Девчонка явственно подско-
чила, и Марк испугался было, что она
сейчас не выдержит и кинется бежать, с
треском ломясь через лес и объявляя о
своем присутствии на сотню миль. Но
она опять присела на корточки, придер-
живаясь за землю, словно боялась, что
та от нее улетит. "Даже если она дура,
трусихой ее не назовешь," - одобри-
тельно подумал Марк.
Стрейкер задним ходом вывел маши-
ну с подъездной дороги (с девчонкиного
места наверняка было видно гораздо
лучше, сам Марк углядел только черную
крышу "Паккарда), на секунду остано-
вился и поехал в сторону города.
Мальчик решил, что надо объеди-
ниться в одну команду. Все лучше, чем
одному идти в этот дом. Он уже нюхнул
окутывающей дом гибельной атмосферы.
Марк учуял ее за полмили и, чем ближе
подходил, тем гуще она становилась.
Он взбежал по склону, легко каса-
ясь ногами ковра хвои, и положил ла-
донь девушке на плечо. Тело девушки
ощутимо напряглось. Марк понял, что
сейчас она завизжит, и сказал:
- Не ори. Все нормально. Это я.
Она не завизжала. У нее вырвался
полный ужаса выдох. К нему обернулось
побелевшее лицо:
- К-кто "я"?
Он сел рядом с ней.
- Меня зовут Марк Питри. Я тебя
знаю - ты Сью Нортон. Мой папа знаком
с твоим.
- Питри?.. Генри Питри?
- Да, я его сын.

365

- Что ты тут делаешь? - Она не
переставала обшаривать Марка взглядом,
словно до нее еще не дошло, что он на-
стоящий.
- То же, что и ты. Только этот
кол не годится. Он слишком...- Марк ух-
ватился за слово, появившееся в его
лексиконе "с листа", по определению, а
не от того, что Марк им пользовался.-
...непрочный.
Сьюзан опустила глаза к своему
куску загородки и по-настоящему по-
краснела.
- А, это... ну, я нашла его в лесу
и... и подумала, вдруг кто-нибудь спотк-
нется и упадет, поэтому я просто...
Он нетерпеливо прервал ее взрос-
лую краткую попытку потянуть время:
- Ты пришла убить вампира, так?
- С чего ты взял? Что это тебе в
голову лезут вампиры и прочее в том же
духе?
Марк серьезно ответил:
- Вчера ночью вампир пытался до-
браться до меня. И, между прочим, чуть
не добрался.
- Ерунда. Такой большой мальчик,
а выдумываешь...
- Это был Дэнни Глик.
Сьюзан подалась назад, сузив гла-
за, словно вместо ответа получила из-
девательский тычок. Потянувшись, она
нашла руку Марка и схватила. Их взгля-
ды скрестились.
- Ты это придумал, Марк?
- Нет,- сказал он и в нескольких
простых фразах изложил свою историю.

366

- И ты пришел сюда один? - спро-
сила Сьюзан, когда он замолчал.- Ты
поверил и пришел сюда один?
- Поверил? - Марк наградил ее от-
кровенно озадаченным взглядом.- Конеч-
но, поверил. Я же сам видел, разве не
так?
Ответить на это было нечего, и
Сьюзан внезапно устыдилась того, как
сразу усомнилась (да нет, усомнилась -
слишком мягко сказано) в рассказе Мэт-
та и условном принятии его Беном.
- А ты как тут оказалась?
Она замялась и ответила:
- В городе кое-кто подозревает,
что в этом доме живет человек, которо-
го никто еще не видел. Что он может
оказаться... э...- У нее все еще не пово-
рачивался язык выговорить это слово,
но Марк кивнул: понятно. Даже при та-
ком коротком знакомстве парнишка ка-
зался весьма необычным. Опуская все,
что могла бы добавить, Сьюзан просто
сказала: - Поэтому я пришла посмотреть
и выяснить.
Марк кивнул в сторону колышка.
- А это принесла, чтобы забить в
него?
- Не знаю, смогу ли.
- Я смогу,- хладнокровно сказал
он.- После того, что видел вчера но-
чью - смогу. Дэнни висел за моим ок-
ном, как здоровенная муха. А зубы у
него...- мальчик потряс головой, отгоняя
кошмар, как деловой человек отгоняет
клиента-банкрота.
- Твои родители знают, что ты
здесь? - спросила Сьюзан, понимая, что
знать это они не должны.

367

- Нет,- небрежно сообщил маль-
чик.- По воскресеньям они выбираются
на природу. По утрам идут слушать
птиц, а день у них тоже занят. Иногда
я хожу с ними, иногда - нет. Сегодня
они поехали покататься на побережье.
- Вот это пацан,- сказала Сьюзан.
- Нет,- сказал Марк. Похвала не
смутила его.- Но от него избавлюсь.
Он посмотрел на дом.
- Ты уверен...
- Само собой. И ты тоже. Ты что,
не чувствуешь, какая он дрянь? И этот
дом тебя не пугает одним только видом?
- Да,- просто призналась девушка,
сдаваясь. Логика мальчика была логикой
нервных окончаний, и, в отличие от ло-
гики Бена Мирса, сопротивляться ей бы-
ло невозможно.- Как будем действо-
вать? - спросила она, машинально отда-
вая Марку лидерство в затее.
- Просто поднимемся к дому и вле-
зем,- сказал он.- Найдем его, забьем в
сердце кол - мой кол - и снова выйдем.
Он, вероятно, в подвале. Ты взяла фо-
нарик?
- Нет.
- Черт, и я не взял.- Он бесцель-
но поворошил листья обутой в кроссовку
ногой.- Крест, небось, тоже не принес-
ла?
- А вот и принесла,- сказала Сью-
зан. Она вытащила из-за пазухи и пока-
зала Марку цепочку. Он кивнул, а потом
продемонстрировал свою, под рубахой.
- Надеюсь, я сумею вернуться
раньше предков,- угрюмо сказал он.- Я
свистнул это у мамы, из коробки с ук-
рашениями. Если она это обнаружит, мне

368

небо с овчинку покажется.- Мальчик ог-
ляделся. Пока они разговаривали, тени
вытягивались. Они со Сьюзан испытали
внезапный порыв откладывать, отклады-
вать...
- Когда найдем его, не смотри ему
в глаза,- велел Марк.- Он не может вы-
лезти из гроба, пока не стемнеет, но
завлечь взглядом все равно может. Зна-
ешь наизусть что-нибудь церковное?
Они двинулись сквозь кусты, отде-
лявшие лес от нестриженного газона до-
ма Марстена.
- Ну, "Отче наш"...
- Отлично. Это я тоже знаю. Будем
читать хором, пока я буду вгонять кол.
Он увидел полное отвращения, ник-
нущее лицо девушки, взял ее руку и
сжал. Хладнокровие Марка приводило в
замешательство.
- Послушай, мы должны. Чтоб мне
провалиться, за прошлую ночь он при-
брал к рукам полгорода. Если еще
подождать, весь город пропал. Теперь
дело пойдет быстро.
- За прошлую ночь?
- Мне приснилось,- сказал Марк
по-прежнему спокойно, но глаза потем-
нели.- Мне приснилось: они подходили к
домам и звонили по телефону, и умоля-
ли, чтобы их впустили. Некоторые пони-
мали - где-то в глубине души - но все
равно впускали их. Ведь это легче, чем
думать, что такое может твориться на
самом деле.
- Это просто сон,- тревожно отоз-
валась Сьюзан.
- Спорим, сегодня куча народу ле-
жит в постели, задернув занавески и

369

закрыв ставни, и гадает - может, у них
грипп или простуда. Во всем теле у них
слабость, а в голове все путается. И
есть им не хочется, при мысли о еде их
тошнит.
- Откуда ты все это знаешь?
- Читаю журналы про монстров,-
ответил он,- и, когда удается, хожу в
кино. Обычно приходится говорить маме,
что иду смотреть диснеевские мультики.
Правда, всему верить нельзя. Иногда
напридумывают всякой дряни просто,
чтоб история вышла покровавей.
Они уже были сбоку от дома. Сью-
зан подумала: "Скажите пожалуйста,
экая команда уверовавших! Старый учи-
тель, наполовину свихнувшийся от кни-
жек. Писатель, у которого детские кош-
мары стали навязчивой идеей. Мальчиш-
ка, который по фильмам и грошовым
страшным книжкам изучил сверх програм-
мы курс вампироведения. А я? Я де-
йствительно верю в это? Неужели пара-
нойя заразна?"
Она верила.
Как и сказал Марк, рядом с домом
охота смеяться пропадала. Все мысли-
тельные процессы и сам разговор затмил
более глубинный голос, пронзительно
вопивший: "опасность! опасность!" - но
не словами. Сердце у Сьюзан заколоти-
лось, дыхание стало частым, но кожа
похолодела из-за сосудосуживающего де-
йствия адреналина, который во время
стресса удерживает кровь в глубоких
колодцах тела. Почки закрылись наглухо
и отяжелели. Глаза словно бы приобрели
сверхъестественную зоркость, вбирая
каждую щепочку, каждую чешуйку краски

370

на боковой стене дома. Но не внешние
стимулы стали причиной запуска всех
этих механизмов: тут не было ни воору-
женных людей, ни огромных рычащих
псов, ни запаха гари. После долгой
спячки очнулся страж, спрятанный куда
глубже, чем пять чувств Сьюзан. И от-
махнуться от него было невозможно.
Она заглянула в щель между став-
нями на первом этаже.
- Батюшки, да тут ничего не сде-
лано,- сказала она чуть ли не серди-
то.- Настоящая помойка.
- Дай посмотрю. Подними-ка меня.
Сьюзан переплела пальцы, чтобы
Марк мог заглянуть сквозь сломанные
доски в разрушающуюся гостиную дома
Марстена. Мальчик увидел заброшенную
коробку гостиной с толстой патиной пы-
ли на полу (во многих местах пересе-
ченном следами ног), лохмотьями свиса-
ющие обои, два или три старых складных
кресла, исцарапанный стол. В углах с
потолка свисали фестоны паутины. Не
успела Сьюзан возразить, как Марк за-
стучал тупым концом кола по удерживав-
шим ставень крючку с петлей. Обе ржа-
вых части запора упали на землю, а
ставни со скрипом разошлись на пару
дюймов.
- Эй! - запротестовала девушка.-
Не надо...
- А что ты предлагаешь? Позвонить
в дверь?
Он оттянул правый ставень и выбил
одно из пыльных волнистых стекол. Оно
со звоном выпало внутрь. Сьюзан охва-
тил жаркий сильный страх, во рту поя-
вился медный привкус.

371

- Еще можно сбежать,- сказала она
вроде бы себе самой.
Марк сверху взглянул на нее. В
его взгляде не было презрения, только
честность и такой же сильный страх,
какой чувствовала она сама.
- Если тебе надо, иди,- сказал
мальчик.
- Да нет, не надо,- она попыта-
лась сглотнуть, чтобы избавиться от
комка в горле, но тщетно.- Давай ско-
рей. Ты делаешься тяжелым.
Марк выбил торчащие осколки вы-
давленного стекла, перебросил кол в
другую руку, а освободившуюся просунул
в отверстие и отпер окно. Он подтолк-
нул его кверху, окно слабо застонало -
и путь был открыт.
Сьюзан позволила ему слезть, и
они молча взглянули на окно. Потом
Сьюзан шагнула вперед, оттолкнула пра-
вый ставень и, когда он распахнулся,
положила руки на занозистый подокон-
ник, готовая подтянуться. Гнездящийся
в ней страх был так велик, что вызывал
дурноту, подобно некому страшному пло-
ду, который Сьюзан несла в своем чре-
ве. Она поняла наконец, каково было
Мэтту Бэрку подниматься по лестнице
навстречу тому неведомому, что поджи-
дало в комнате для гостей.
Сознательно или бессознательно,
Сьюзан всегда преобразовывала страх в
простое уравнение: страхи=неизвест-
ность. И проблема решалась несложным
сокращением до простых алгебраических
терминов, а именно: неизвестное =
скрипучая доска (или еще что-нибудь),
скрипучая доска = бояться нечего. Все

372

ужасы современного мира можно было
распотрошить простым применением пере-
ходной аксиомы равенства. Некоторые
страхи, разумеется, были оправданными
(не садись за руль в сильный снег и
при плохой видимости, не протягивай
руку дружбы рычащим собакам, не ходи в
парк с незнакомыми мальчиками - как
там в старом анекдоте? "Трахнемся или
пройдемся?"), но до сего дня Сьюзан не
верила, что бывают страхи, недоступные
пониманию, апокалиптические и едва ли
не парализующие. Данное уравнение ре-
шения не имело. Сам процесс движения
вперед стал подвигом.
Сьюзан гибко подтянулась, пере-
бросила через подоконник ногу, спрыг-
нула на пыльный пол гостиной и огляде-
лась. В комнате воняло. Запах сочился
из стен почти видимыми миазмами. Она
попыталась внушить себе, что пахнет
просто гнилой штукатуркой или скопив-
шимся отсыревшим пометом устроивших
гнезда за здешними сломанными обрешет-
ками зверьков - сурков, крыс, может
быть, даже енота или двух. Но дело бы-
ло более серьезным. Вонь животных не
бывает такой густой, прочной и въев-
шейся. Этот смрад заставил Сьюзан
подумать о слезах, рвоте, черноте.
- Э-эй,- тихо позвал Марк. Его
руки затрепыхались над подоконником.-
Помоги немножко.
Она высунулась из окна, подхвати-
ла мальчика подмышки и тянула кверху,
пока он не уцепился за подоконник. По-
том Марк перебросил тело в дом. Ноги в
кроссовках глухо стукнули о ковер, по-

373

сле чего в комнате снова воцарилась
тишина.
Они обнаружили, что, зачарованные
молчанием, прислушиваются к нему. Ка-
залось, нет даже того слабого высокого
жужжания, каким звенит полная тишина -
звука, с которым лениво успокаиваются
нервные окончания. Только огромное
мертвое беззвучие да биение крови в
висках.
И все равно оба понимали. Конеч-
но. Они не одни.

- Пошли,- сказал Марк.- Осмотрим-
ся.- Он очень крепко стиснул кол и
бросил на окно короткий тоскливый
взгляд.
Сьюзан медленно направилась в ко-
ридор, мальчик пошел следом. Прямо за
дверями оказался маленький столик, а
на нем - книга. Марк взял ее.
- Слушай,- спросил он,- ты знаешь
латынь?
- Немножко. Учила в колледже.
- Что это значит? - он показал ей
переплет.
Сьюзан прочла вслух, лоб перере-
зала морщинка. Потом девушка покачала
головой: - Не знаю.
Марк наугад раскрыл книгу и
вздрогнул. На картинке обнаженный муж-
чина держал выпотрошенное тело ребенка
над чем-то, чего не было видно. Маль-
чик вернул книгу на место, радуясь,
что избавляется от нее (продолговатый
переплет казался на ощупь тревожно

374

знакомым), и они вместе отправились по
коридору на кухню. Там тени были более
заметны. Солнце ушло на другую полови-
ну дома.
- Чувствуешь, пахнет? - спросил
Марк.
- Да.
- Тут воняет хуже, правда?
- Ага.
Марку вспомнилась мамина темная
кладовка в их прежнем доме. Один раз
там испортились три бушеля помидоров.
Этот запах как две капли воды напоми-
нал запах гниющих, разлагающихся ово-
щей.
Сьюзан прошептала:
- Господи, как мне страшно.
Рука Марка нашла руку Сьюзан и
крепко вцепилась в нее.
Линолеум на кухне был старым,
зернистым, рваным, а под старой фарфо-
ровой раковиной - вытертым дочерна.
Посреди кухни на большом исцарапанном
столе стояла желтая тарелка с недое-
денным сырым гамбургером. Рядом лежали
нож и вилка.
Дверь в погреб была приоткрыта.
- Вот туда нам и надо,- сказал
Марк.
- Ой,- слабо отозвалась Сьюзан.
Еле приоткрытая дверь совсем не
пропускала в погреб свет. Казалось,
голодные языки мрака лижут кухню, под-
жидая, чтобы пришла ночь и позволила
проглотить ее целиком. Эта четверть
дюйма тьмы страшила скрытыми в ней не-
выразимыми возможностями. Сьюзан бес-
помощно и неподвижно стояла рядом с
Марком. Потом мальчик шагнул вперед,

375

потянул открывшуюся дверь и на мгнове-
ние остановился, глядя вниз. Девушка
увидела, как дергается мышца у него
под подбородком.
- По-моему...- начал он, но Сьюзан
расслышала что-то за спиной и оберну-
лась, вдруг почувствовав, что они сва-
ляли дурака и уже слишком поздно. Это
был Стрейкер. Он усмехался.
Марк обернулся, увидел и попытал-
ся пронырнуть у Стрейкера за спиной.
Кулак Стрейкера врезался ему в подбо-
родок, и больше мальчик ничего не уз-
нал.

Марк пришел в себя, когда его
несли вверх по лестнице, но вела эта
лестница не в погреб. Ощущения, что со
всех сторон тебя окружает камень, не
было, а воняло не так сильно. Марк по-
зволил себе самую малость приподнять
веки, голова же по-прежнему вяло бол-
талась на шее. Приближалась лестничная
площадка... второй этаж. Марк разглядел
это вполне ясно. Солнце еще не село. А
значит, оставалась хилая надежда.
Они достигли площадки, и вдруг
руки, державшие мальчика, исчезли. Он
тяжело грохнулся на пол, ударившись
головой.
- Тебе не пришло в голову, что я
понимаю, когда меня водят за нос, мо-
лодой человек? - спросил Стрейкер.
Глядя с полу, легко было дать ему все
десять футов роста. Лысая голова по-
блескивала в сгущающемся полумраке с

376

неброской элегантностью. Марк с расту-
щим ужасом понял, что плечи обвивает
веревка.
Он схватился за карман, где рань-
ше лежала ракетница.
Стрейкер расхохотался, запрокинув
голову.
- Я взял на себя смелость изъять
пистолет, молодой человек. Мальчиков
не следует допускать к оружию, в кото-
ром они не разбираются... и равным же
образом не должно водить барышень в
дома, куда вас не приглашали.
- Что вы сделали со Сьюзан Нор-
тон?
Стрейкер улыбнулся.
- Я доставил ее туда, куда она
желала отправиться, мальчик мой. В по-
греб. Позже, когда солнце зайдет, она
встретится с тем, ради кого пришла сю-
да. Ты и сам сведешь с ним знаком-
ство - может быть, сегодня вечером,
попозже, или завтра ночью. Конечно, он
может отдать тебя девчонке... но мне ка-
жется, он предпочтет заняться тобой
сам. У девчонки найдутся свои друзья,
среди которых, может статься, есть и
такие же, как ты, любители лезть не в
свое дело.
Марк выбросил вперед обе ноги,
целясь Стрейкеру в промежность, но тот
текучим шагом балетного танцовщика от-
ступил в сторону. Одновременно он сам
дал Марку пинка, угодив точно по поч-
кам.
Закусив губу, Марк скорчился на
полу.
Стрейкер посмеивался. - Давай,
молодой человек. Ножками.

377

- Я... я не могу.
- Тогда ползком,- неумолимо ска-
зал Стрейкер. Второй пинок пришелся по
крупной бедренной мышце. Было страшно
больно, но Марк стиснул зубы и поднял-
ся на колени, потом - на ноги.
Они прошли по коридору к двери в
его дальнем конце. Острая боль в поч-
ках унялась до ровной, ноющей.
- Что вы собираетесь со мной сде-
лать?
- Спеленать, как индейку по вес-
не, молодой человек. Позже, когда мой
Хозяин пообщается с тобой, получишь
свободу.
- Как остальные?
Стрейкер улыбнулся.
Марк толкнул дверь, шагнул в ком-
нату, где покончил с собой Хьюберт
Марстен, и тут с его сознанием случи-
лось что-то странное. Страх не исчез,
но словно бы перестал действовать на
мысли Марка как тормоз, заклинивая все
плодотворные сигналы, однако вместо
слов в голове поразительно быстро за-
мигали символы, напоминающие стеногра-
фическую запись. Мальчик почувствовал
себя лампочкой, внезапно получившей
приток энергии из неизвестного источ-
ника.
Сама комната оказалась совершенно
прозаичной. Под свисающими полосками
обоев виднелись белая штукатурка и щи-
товой камень. Толстый слой пыли на по-
лу (чему виной были время и побелка)
пересекала только одна цепочка следов,
позволяющая предположить, что кто-то
когда-то зашел сюда, осмотрелся и сно-
ва вышел. Обстановка складывалась из

378

двух кип журналов, железной кровати
без матраца и пружин и маленькой жес-
тяной пластинки с вытершейся надписью
"Кэрриэр энд Айвз", некогда служившей
печной заслонкой. Окно загораживали
ставни, но пыльного света, сочившегося
сквозь сломанные доски, хватило, чтобы
Марк подумал: наверное, еще час будет
светло. Комнату окутывала аура заста-
релой злобы.
На то, чтобы открыть дверь, уви-
деть все это и пройти в центр комнаты,
где Стрейкер велел Марку остановиться,
ушло, наверное, секунд пять. В этот
короткий период мысль мальчика, бешено
работая в трех направлениях, нашла три
возможных выхода из создавшегося поло-
жения.
В одном варианте Марк, как герой
киновестерна, внезапно мчался через
комнату к закрытому ставнями окну, де-
лал попытку проломиться сквозь стекло
и ставень сразу и, ведомый слепой на-
деждой, прыгал вниз навстречу неиз-
вестности. Одним мысленным оком маль-
чик видел, как с треском вываливается
наружу только для того, чтобы рухнуть
на груду ржавой бросовой сельхозтехни-
ки и последние несколько секунд жизни
провести в корчах, наколовшись на косо
срезанные ножи бороны, как жук на бу-
лавку. Вторым - как со звоном пробива-
ет стекло и врезается в ставень, кото-
рый сотрясается, но не ломается. Одеж-
да рвется, тело, изрезанное в дюжине
мест, кровоточит, а Стрейкер оттаски-
вает его от окна.
Вариант номер два: Стрейкер свя-
зывает его и уходит. Перед глазами

379

Марка встала картина: он лежит на по-
лу, связанный, дневной свет убывает,
он все лихорадочнее (но не менее тщет-
но) пытается освободиться и, наконец,
слышит на лестнице мерные шаги того,
кто в миллион раз хуже Стрейкера.
В третьем варианте Марку пред-
ставлялось, что он прибегнул к трюку,
о котором прошлым летом читал в книжке
про Гудини. Известный иллюзионист Гу-
дини сбегал из тюремных камер, опутан-
ных цепями ящиков, банковских сейфов,
пароходных трюмов и выбирался из на-
ручников. В книжке говорилось, что по-
мимо прочего Гудини проделывал вот
что: пока доброволец из публики связы-
вал его, он задерживал дыхание и на-
прягал сжатые в кулаки руки. Напряги-
те-ка мышцы бедер, предплечий и шеи -
если они у вас немаленькие, при рас-
слаблении останется небольшой зазор.
Весь фокус, таким образом, состоит в
том, чтобы полностью расслабиться и
заняться медленным, но верным высво-
бождением, не позволяя панике подго-
нять себя. Мало-помалу ваше тело по-
кроется вместо смазки потом, и это то-
же поможет. Если верить описанию в
книжке, это легче легкого.
- Повернись,- сказал Стрейкер.-
Сейчас я тебя свяжу. Пока буду связы-
вать, не двигаться. Шевельнешься - вы-
колю тебе правый глаз вот этим,- он
сунул Марку под нос большой палец,
словно голосовал на шоссе.- Понятно?
Марк кивнул. Он глубоко вдохнул,
задержал дыхание и напружинил все мус-
кулы.

380

Стрейкер перекинул веревку через
балку.
- Ложись.
Марк лег.
Стрейкер крепко стянул веревкой
скрещенные за спиной руки мальчика.
Потом сделал петлю, накинул Марку на
шею и завязал скользящим узлом.
- Ты, молодой человек, привязан к
той самой балке, на которой повесился
друг и спонсор моего Хозяина в этой
стране. Ты польщен?
Марк что-то промычал, и Стрейкер
рассмеялся. Он пропустил веревку между
ногами мальчика, зверским рывком затя-
нул, и Марк застонал. Стрейкер хохот-
нул с добродушием монстра.
- Что, больно любимым местам? Ну,
это ненадолго. Тебе предстоит жизнь
аскета, мальчик мой... долгая-долгая
жизнь.
Он обмотал веревкой напружиненные
бедра Марка, сделал тугой узел, еще
раз обмотал колени, а потом - щиколот-
ки. Теперь Марку позарез требовалось
подышать, но он упрямо стоял на своем.
- Дрожишь, молодой человек,- на-
смешливо сказал Стрейкер.- Ты весь
превратился в сплошные твердые узелки.
Белое тело... но оно станет еще белее! И
все же не стоит так бояться. Хозяин
способен на доброту. Что далеко хо-
дить - его очень любят здесь, в твоем
родном городе. Просто легкий укольчик,
как докторской иголкой - и станет при-
ятно. А позже тебя отпустят, ты пой-
дешь навестить маму с папой, да? Они
уснут, и ты навестишь их.

381

Он поднялся и добродушно взглянул
на Марка.
- А теперь я ненадолго попрощаюсь
с тобой, молодой человек. Твою очаро-
вательную спутницу устроят удобно.
Когда мы увидимся снова, я понравлюсь
тебе больше.
Стрейкер вышел, захлопнув за со-
бой дверь. В замке лязгнул ключ. Шаги
Стрейкера спустились по лестнице. Тог-
да Марк сделал глубокий протяжный вы-
дох и расслабил мышцы.
Державшие его веревки ослабли -
самую малость.
Марк лежал неподвижно, сосредота-
чиваясь. Мысли проносились в голове с
прежней неестественной, веселящей ско-
ростью. Из своего положения мальчик
видел железную раму кровати на другом
краю неровного, вспученного пола, а за
ней - стену. Обои в этой ее части от-
клеились, слезли и лежали под спинкой
кровати, как сброшенная змеиная кожа.
Марк сосредоточился на небольшом
участке стены и тщательно изучил его,
выкинув все прочее из головы. В книжке
про Гудини говорилось, что все дело в
концентрации. Нельзя поддаваться ни
страху, ни малейшей панике. Тело долж-
но быть расслаблено полностью, а до
того, как хоть пальцем шевельнешь, ос-
вобождение должно произойти в уме.
Каждый конкретный шаг должен существо-
вать в сознании.
Шли минуты. Мальчик смотрел на
стену.
Стена была белой и шишковатой,
как старый экран в кинотеатре. В конце
концов тело Марка расслабилось до пре-

382

дела, и он увидел себя спроецированным
на нее: маленький мальчик в синей фут-
болке и джинсах лежал на боку с заве-
денными за спину руками, запястья при-
жимались к пояснице над ягодицами. Шею
обвивала петля аркана - при любой се-
рьезной попытке освободиться скользя-
щий узел будет затягиваться, пока не
перекроет доступ воздуха настолько,
что мозг погрузится в черноту.
Марк смотрел на стену.
Фигурка, которую он там видел,
осторожно зашевелилась, хотя сам Марк
лежал совершенно неподвижно. Он напря-
женно следил за всеми движениями свое-
го двойника. Мальчик достиг того уров-
ня концентрации, какой требуется ин-
дийским факирам и йогам, способным це-
лыми днями созерцать свои пальцы ног
или кончик носа, достиг состояния, в
каком некоторые медиумы, отключившись
от происходящего, передвигают столы по
воздуху или испускают изо рта, носа и
кончиков пальцев длинные усики телеп-
лазма. Марк был близок к тому, чтобы
воспарить. Он не думал ни про Стрейке-
ра, ни про убывающий дневной свет, он
больше не видел ни бугристого пола, ни
рамы кровати, ни даже стены. Перед
глазами стояла лишь идеально воспроиз-
веденная фигурка мальчика, исполнявшая
еле заметный танец тщательно управляе-
мых мускулов.
Марк смотрел на стену.
Наконец, его запястья начали опи-
сывать полукружья навстречу друг дру-
гу. В дальней точке каждой дуги осно-
вания больших пальцев соприкасались.
Все остальные мышцы в нижней части

383

предплечий сохраняли неподвижность.
Марк не торопился. Он смотрел на сте-
ну.
Из пор выступил пот, и запястья
задвигались свободнее, описывая вместо
полукружий по три четверти круга. Те-
перь в крайних точках соприкасались
тыльные стороны кистей. Стягивающие их
петли ослабли еще немного.
Мальчик остановился.
После секундной паузы он взялся
выворачивать руки из петли, прижав
большие пальцы к ладоням, а остальные
собрав щепотью. Лицо было лишено вся-
кого выражения, как у гипсового мане-
кена из универмага.
Прошло пять минут. Теперь руки
потели беспрепятственно. Крайняя со-
средоточенность до некоторой степени
позволила Марку управлять симпатичес-
кой нервной системой (еще один прием
йогов и факиров), и, сам того не зная,
мальчик приобрел частичный контроль
над непроизвольными функциями тела.
Пота из пор вытекало больше, чем могли
дать такие осторожные движения. Кисти
рук стали скользкими. От падающих со
лба капель светлая пыль на полу потем-
нела.
Марк, включив в работу бицепсы и
спинные мышцы, задвигал руками как по-
ршнями: вверх-вниз. Аркан чуть стянул-
ся, зато мальчик почувствовал, что од-
на из стягивающих запястья петель
сползла вниз, на правую ладонь. Теперь
она держалась только на кончике боль-
шого пальца. Мальчика пронизало воз-
буждение, и он немедленно замер, под-
жидая, чтобы оно полностью ушло. Успо-

384

коившись, Марк снова взялся за дело.
Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх-вниз.
Каждый раз он выигрывал восьмушку дюй-
ма. И вдруг правая рука очутилась на
свободе. Марк был потрясен.
Не меняя положения руки, Марк
принялся ее сгибать. Когда он убедил-
ся, что размял ее, то подсунул пальцы
под петлю, стягивавшую другую руку, и
напряг. Левая кисть выскользнула на
свободу.
Вытащив руки из-за спины, Марк
оперся об пол, на секунду прикрыв гла-
за. Теперь весь фокус был в том, чтобы
не думать о своем успехе и двигаться
очень неторопливо.
Опираясь на левую руку, правой
Марк ощупал выпуклости и впадинки уз-
ла, надежно удерживавшего петлю вокруг
шеи. Сразу стало ясно: для того, чтобы
освободиться, ему придется без малого
удушить себя и вдобавок усилить давле-
ние на гениталии, и без того пульсиро-
вавшие ровной болью.
Сделав глубокий вдох, Марк при-
нялся трудиться над узлом. Веревка за-
тягивалась все туже, сдавливая шею и
промежность, колючие волоски грубой
пеньки вонзались в горло крошечными
татуировочными иголками. Ему казалось,
что узел не поддается бесконечно дол-
го. От бешеного натиска крупных черных
цветов, беззвучно взорвавшихся перед
глазами, стало хуже видно. Торопиться
Марк отказывался. Он мерно раскачивал
узел и, наконец, почувствовал в нем
новую слабину. На мгновение давление
на промежность невыносимо возросло, а
потом он судорожно дернулся, сбросил

385

через голову петлю, и боль уменьши-
лась.
Марк сел, откинув голову назад,
неровно дыша, баюкая пострадавшие ге-
ниталии в обеих ладонях. Острая боль
сделалась ровной, пропитывающей на-
сквозь, тошнотворной. Стоило ей немно-
го отступить, как Марк посмотрел на
закрытое ставнями окно. Пробивающийся
сквозь сломанные доски свет полинял до
светлой охры - солнце вот-вот должно
было сесть. А дверь была на замке.
Перетянув высвобожденную петлю
через балку, мальчик принялся за узлы,
стягивавшие ноги. Они были такими
крепкими, что приводили в бешенство, а
сосредоточенность начинала отступать
перед нарастающей реакцией.
Освободив бедра, колени и (после
борьбы, показавшейся бесконечной) ло-
дыжки, Марк неуверенно встал на ноги
среди безобидных колец веревки и по-
качнулся. Потом начал растирать бедра.
Снизу донеслись шаги.
Раздувая ноздри, Марк в панике
посмотрел наверх. Он доковылял до окна
и попытался поднять раму. Она оказа-
лась намертво заколочена. В середину
деревянного подоконника, как стапеля,
под углом входили ржавые гвозди по де-
сять пенни за штуку.
Кто-то поднимался по лестнице.
Вытерев рукой губы, Марк дикими
глазами зашарил по комнате. Две связки
журналов. Маленькая жестяная дощечка с
изображением летнего пикника 189О года
на обороте. Железный остов кровати.
Отчаявшись, мальчик подошел к ней
и потянул одну сторону вверх. И тут

386

какие-то далекие боги, заметив, воз-
можно, какую удачу мальчик принес себе
сам, сделали и свой скромный благотво-
рительный взнос.
Когда шаги направились по коридо-
ру к двери, Марк до конца вывинтил
стальную ножку кровати, потянул и от-
делил ее от рамы.

Марк с занесенной ножкой от кро-
вати стоял за открывающейся дверью,
как деревянный индеец с томагавком.
- Молодой человек, я пришел, что-
бы...
Стрейкер увидел пустые веревочные
кольца и, еще не переступив порог,
изумленный до глубины души, прирос к
месту на добрую секунду.
Для Марка происходящее замедли-
лось до скорости повтора футбольного
маневра. Ему показалось, что он прице-
ливался к виднеющейся из-за края двери
четвертушке круглого черепа не нес-
колько секунд, а несколько минут.
Ножка, которую мальчик обрушил
вниз обеими руками (не так сильно, как
мог бы, поскольку пожертвовал часть
сил на лучшие цели) пришлась Стрейкеру
повыше виска как раз в тот момент,
когда он начал оборачиваться, чтобы
заглянуть за дверь. Вытаращенные глаза
зажмурились от боли. Из раны на голове
весело брызнула кровь. Стрейкер откач-
нулся и спиной вперед ввалился в ком-
нату. Лицо исказила ужасающая гримаса.
Он вытянул руки, но Марк ударил еще

387

раз. Теперь трубка угодила чуть выше
выпуклого лба, и снова брызнула кровь.
Глаза Стрейкера закатились под
лоб, и он бескостно осел на пол.
Марк обогнул тело, глядя на него
широко раскрытыми, вылезающими из ор-
бит глазами. Ножка от кровати испачка-
лась в крови, которая оказалась темнее
"текниколоровской" крови из фильмов.
Ее вид вызвал у Марка тошноту, но к
Стрейкеру мальчик оставался совершенно
равнодушным.
"Я убил его," - подумал он. И тут
же: "Хорошо. Хорошо."
Рука Стрейкера сомкнулась на его
щиколотке.
Марк судорожно ахнул и попытался
выдернуть ногу. Рука держала крепко,
как стальной капкан, а сам Стрейкер
смотрел на него снизу вверх сквозь со-
чащуюся кровью маску холодными светлы-
ми глазами. Губы беззвучно шевелились.
Марк потянул сильнее, но тщетно. С ти-
хим стоном он принялся колотить по
цепкой руке Стрейкера своим оружием.
Раз, два, три, четыре раза. Пальцы ло-
мались с ужасным звуком, как каранда-
ши. Рука разжалась, и Марк освободился
рывком, от которого, спотыкаясь, выле-
тел за дверь, в коридор.
Стрейкер снова уронил голову на
пол, но изуродованная рука с мрачной
живостью хватала пальцами воздух - так
дергает лапами собака, которой снится,
что она гонится за кошкой.
Ножка кровати выпала из пальцев
Марка, мужество которого иссякло, и
мальчик попятился, дрожа. Потом, охва-
ченный паникой, развернулся и кинулся

388

вниз по лестнице, перепрыгивая онемев-
шими ногами через две-три ступеньки,
не отрывая ладони от занозистых перил.
Ведущий к входным дверям коридор
купался в тени, темный и страшный.
Марк зашел в кухню, пугливо ози-
раясь на дверь подвала. В красно-жел-
то-пурпурном пылающем ореоле садилось
солнце. За шестнадцать миль от дома
Марстена, в приемной похоронного бюро
Бен Мирс следил, как стрелки часов ко-
леблются между 7:О1 и 7:О2. Ничего
этого Марк не знал. Он знал, что над-
вигается час вампира. Задержаться зна-
чило опять оказаться с ними лицом к
лицу после уже пережитого столкнове-
ния, вернуться в подвал и попытаться
спасти Сьюзан означало официальное
присвоение звания живого мертвеца.
Несмотря на это, Марк подошел к
двери подвала, действительно спустился
на три ступеньки, и только потом его
объял страх, спеленавший мальчика едва
ли не физическими путами и не позво-
лявший сделать ни шагу дальше. Марк
плакал, тело сотрясала сильнейшая
дрожь, как в приступе малярии.
- Сьюзан! - пронзительно крикнул
он.- Бежим!
- М-Марк? - голос Сьюзан звучал
слабо, сонно.- Я ничего не вижу. Так
темно...
Неожиданно что-то грохнуло, на-
помнив гулкий ружейный выстрел, потом
раздался басистый бессердечный хохо-
ток.
Сьюзан завизжала... визг перешел в
стон, а потом стало тихо.

389

Ноги Марка рвались унести его
прочь, но он все-таки медлил.
А снизу донесся дружелюбный го-
лос, удивительно похожий на голос от-
ца:
- Мальчик мой, спускайся. Я вос-
хищаюсь тобой.
Властность тона была столь вели-
ка, что мальчик почувствовал, как
страх отхлынул, а ноги словно налились
свинцом. Он и в самом деле принялся
было нашаривать следующую ступеньку,
прежде, чем спохватился и взял себя в
руки... на что ушли все остатки разне-
сенного в пух и прах самообладания.
- Спускайся,- теперь голос про-
звучал ближе. За дружелюбной отеческой
интонацией звенела гладкая сталь при-
каза.
Марк крикнул вниз:
- Я знаю, как тебя зовут! Барлоу!
И опрометью кинулся наутек.
К тому времени, как он добрался
до холла первого этажа, страх вернулся
со всей полнотой, и, не будь входная
дверь отперта, Марк проломил бы ее на-
сквозь, оставив повторяющую очертания
тела дыру, как в мультфильме. Он пром-
чался по подъездной дороге (почти так
же давным-давно уносил отсюда ноги ма-
ленький Бенджамен Мирс), а потом ри-
нулся в сторону города, в сторону со-
мнительной безопасности прямо по сере-
дине Брукс-роуд. И все-таки король
вампиров мог погнаться за ним даже
сейчас, разве не так?
Круто свернув с дороги, мальчик
наудачу углубился в лес, с плеском пе-
решел ручей Тэггарт-стрим, свалился в

390

заросли здоровенных лопухов на другом
его берегу и, наконец, вышел на свой
задний двор.
Войдя в кухонную дверь, он загля-
нул через арку в гостиную, где мать,
держа на коленях раскрытый телефонный
справочник, говорила по телефону. На
лице была крупными буквами написана
тревога. Мать подняла глаза, увидела
Марка и беспокойство смыла волна яв-
ственно заметного облегчения.
- ...пришел...
Не дожидаясь ответа, она опустила
трубку на рычаги и подошла к сыну.
Огорчившись гораздо сильнее, чем Джун
могла бы поверить, Марк понял, что
мать плакала.
- Ох, Марк... где же ты был?
- Пришел? - крикнул из кабинета
отец. Лицо, которого Марк не видел,
мрачнело, предвещая грозу.
- Где ты был? - Джун ухватила сы-
на за плечи и встряхнула.
- Гулял,- невыразительно ответил
он.- Бежал домой и упал.
Больше сказать было нечего. Су-
щественной и определяющей характерис-
тикой детства является не умение без
труда переходить грань, отделяющую
грезы от реальности, а отчужденность,
и только она. Нет слов, чтобы описать
темные повороты и выплески детства.
Умный ребенок понимает это и подчиня-
ется неизбежным последствиям. Ребенок,
подсчитывающий, во что ему обойдется
то-то и то-то, больше уже не ребенок.
Марк добавил:
- Я забыл про время. Это...
И тут на него накинулся отец.

391

Понедельник. Предрассветные су-
мерки.
Кто-то царапался в окно.
Марк проснулся мгновенно, без пе-
реходного периода дремы или ориенти-
ровки. Сон и явь в своем безумии стали
уже замечательно схожими. Белое лицо в
заоконной тьме принадлежало Сьюзан.
- Марк... впусти меня.
Мальчик вылез из кровати. Пол хо-
лодил босые ноги. Марк дрожал.
- Уходи,- невыразительно сказал
он. Видно было, что Сьюзан все еще в
той же блузке, в тех же слаксах."Инте-
ресно, е е предки волнуются? - подумал
он.- В полицию звонили?"
- Это не так уж плохо, Марк,-
сказала Сьюзан. Темные глаза ничего не
выражали. Она улыбнулась, и в бледных
деснах блеснул острый рельеф зубов.-
Это так приятно! Впусти меня, я докажу
тебе это. Я поцелую тебя, Марк. Я ис-
целую тебя с ног до головы - так, как
никогда не целовала мать.
- Уходи,- повторил он.
- Рано или поздно один из нас до-
берется до тебя,- сказала Сьюзан.- Те-
перь нас стало много больше. Пусть это
буду я, Марк. Я... я хочу есть.- Она по-
пыталась улыбнуться, но улыбка оберну-
лась отравленной гримасой, заледенив-
шей Марка до костей.
Он поднял свой крест и прижал к
оконному стеклу.

392

Сьюзан зашипела как ошпаренная,
выпустила оконную раму и на мгновение
зависла в воздухе, тело становилось
туманным и неясным. Потом она исчезла.
Но Марк успел увидеть (или подумать,
что видит) ее отчаянно-несчастное ли-
цо.
Ночь снова погрузилась в молчание
и неподвижность.
Теперь нас много больше.
Марк подумал о родителях, которые
спали внизу, неумышленно рискуя,- и
его затопил страх. Есть такие, кто
знает, сказала Сьюзан, когда они толь-
ко познакомились. Знает - или подозре-
вает.
Кто же?
Разумеется, писатель. Тот, с ко-
торым она встречалась. Его зовут Мирс.
Он живет в пансионе Евы. Писатели зна-
ют многое. Конечно, это он, как же
иначе! А значит, Марк должен добраться
к Мирсу раньше Сьюзан...
Не дойдя до постели, мальчик ос-
тановился.
Если Сьюзан уже там не побывала.

Глава тринадцатая

ОТЕЦ КАЛЛАХЭН

Вечером того же воскресенья в
больничную палату к Мэтту Бэрку нере-
шительно зашел отец Каллахэн. Если ве-
рить часам Мэтта, было без четверти
семь. Столик у кровати и само одеяло

393

тонули в книгах, среди которых попада-
лись пропылившиеся от времени. Позво-
нив Лоретте Старчер в ее холостяцкую
квартиру, Мэтт добился не только того,
чтобы она открыла библиотеку в воск-
ресный день, но и того, что она лично
доставила книги. Явившаяся во главе
процессии из трех нагруженных санита-
ров Лоретта Старчер ушла, вроде бы
вспылив, поскольку на расспросы по по-
воду странного подбора книг Мэтт отве-
чать отказался.
Отец Каллахэн с любопытством рас-
сматривал школьного учителя. Тот выг-
лядел измученным, однако почти все
прихожане, кого отцу Каллахэну случа-
лось навещать в подобных обстоятельст-
вах, выглядели куда более измученными
и потрясенными. Каллахэн обнаружил:
чаще всего человек, узнавший, что у
него рак, инсульт, сердечный приступ
или отказал какой-то важный орган, ис-
пытывает в первый момент чувство, что
его предали. Обнаружив, что столь
близкий (и, по крайней мере, до сего
момента полностью понятный) друг - со-
бственное тело - способно оказаться
таким лежебокой и бросить работу, па-
циент приходит в изумление. Следом
сразу же является мысль: друг, который
так жестоко тебя подвел, не стоит
дружбы. Отсюда заключение - неважно,
стоит иметь такого друга или нет. Не-
возможно отказать собственному телу-
предателю в общении, невозможно подать
на него жалобу или сделать вид, что
тебя нету дома, если оно позвонит. По-
следней в такой цепочке рассуждений на
больничной койке бывала чудовищная

394

мысль: возможно, тело человека ему
вовсе не друг, но враг, посвятивший
себя непримиримому разрушению высшей
силы, которая с тех самых пор, как ее
поразил недуг рассуждений, пользова-
лась им, всячески обижая.
Однажды, пребывая в приятном
хмельном возбуждении, Каллахэн уселся
писать на этот счет монографию для
"Католического журнала". Он даже про-
иллюстрировал ее изуверским рисунком в
редакторскую колонку размером: на са-
мом высоком уступе небоскреба баланси-
ровал мозг. Здание (надпись: "челове-
ческое тело") пожирали языки пламени
(надпись: "рак" - хотя возможных вари-
антов была целая дюжина). Рисунок был
озаглавлен "Слишком высоко - не прыг-
нешь". На следующий день в приступе
усиленной трезвости отец Каллахэн
изорвал перспективную монографию в
клочки, а рисунок сжег - ни для книги,
ни для рисунка места в католических
доктринах не было... разве что добавить
вертолет, подписанный "Христос", с
болтающейся под ним веревочной лестни-
цей. Тем не менее, священник чувство-
вал, что интуиция его не обманывает,
пациента же такая логика "одра больно-
го" обычно доводила до острой депрес-
сии. Признаками были: мутные глаза,
медленные ответы, исторгаемые из глу-
бин грудной клетки вздохи, а иногда -
слезы при виде священника, этого чер-
ного ворона, чья роль для думающего
существа, поставленного перед фактом
смертности, в высшей степени предска-
зуема.

395

Мэтт Бэрк не выказывал ни малей-
шей подавленности. Он протянул руку,
и, пожав ее, отец Каллахэн обнаружил
на удивление сильные пальцы.
- Хорошо, что вы пришли, отец
Каллахэн.
- Рад был придти. Хорошие учите-
ля, как и мудрые жены, подобны бесцен-
ным жемчужинам.
- Даже такие старые грубияны-аг-
ностики, как ваш покорный слуга?
- Особенно такие,- ответил Калла-
хэн, с удовольствием возвращая укол.-
Я мог бы застать вас в минуту слабос-
ти. Мне говорили, агностики в интен-
сивной терапии - редкость.
- Увы, скоро меня отсюда перево-
дят.
- Фу-ты ну-ты,- сказал отец Кал-
лахэн.- Но мы еще услышим от вас "Отче
наш" и "Пресвятая дева".
- Это,- сообщил Мэтт,- дело не
такого далекого будущего, как вы дума-
ете.
Отец Каллахэн сел, и, пододвигая
стул, стукнулся ногой о стоявший возле
кровати столик. К нему на колени обру-
шился каскад небрежно сваленных в кучу
книг. Перекладывая их обратно, священ-
ник вслух читал названия.
- "Дракула". "Гость Дракулы". "В
поисках Дракулы". "Золотой сук". "Ес-
тественная история вампиров"... естест-
венная? "Венгерские народные сказки".
"Чудовища тьмы". "Монстры в реальной
жизни". "Петер Кёртин, Дюссельдорфское
чудовище". И...- Он смахнул с переплета
последней книги толстую патину пыли,
обнаружив призрачную фигуру, угрожающе

396

замершую над спящей дамой.- "Вампир
Варни, или Празднество крови". Госпо-
ди... такое чтиво требуется выздоравли-
вающим сердечникам?
Мэтт улыбнулся.
- Бедный старый "Варни". Я читал
его давным-давно - для доклада на за-
нятиях в университете... Романтическая
литература. Изрядно шокировал профес-
сора, чье представление о фантастике
начиналось "Беовульфом" и заканчива-
лось "Письмами баламута". Я получил за
свое сообщение "Д" с плюсом и письмен-
ное распоряжение расширить кругозор.
- Но случай Петера Кёртина доста-
точно интересен,- заметил Каллахэн.- В
эдакой отталкивающей манере.
- Вам известна его история?
- Большая ее часть. В бытность
свою семинаристом я интересовался
подобными вещами. И оправдывался перед
весьма скептически настроенными стар-
шими тем, что нельзя успешно служить
Господу, только воспаряя к высотам на-
туры человеческой и не ныряя в ее глу-
бины. Честно говоря, я хитрил. Мне не
меньше прочих нравилось трястись от
страха. Если не ошибаюсь, Кёртин, еще
будучи совсем юным, отправил на тот
свет двух товарищей по играм - утопил
их. Он просто захватил небольшой плот,
стоявший на якоре посреди широкой ре-
ки, и отталкивал ребят от него, пока
те не выбились из сил и не ушли под
воду.
- Да,- подтвердил Мэтт.- Уже под-
ростком он дважды пытался убить роди-
телей девочки, которая отказывалась
гулять с ним. Позже он сжег их дом. Но

397

меня интересует не эта часть его... э-э...
карьеры.
- Я догадался - по роду вашего
чтения,- Каллахэн отогнул обложку жур-
нала, на которой была изображена неве-
роятно щедро одаренная природой моло-
дая женщина в тесно облегающем костю-
ме, которая пила кровь какого-то моло-
дого человека. Выражение лица этого
юноши являло собой тревожное сочетание
крайнего ужаса с крайним вожделением.
Журнал назывался (очевидно, по имени
молодой женщины) "Вампирелла". Заин-
тригованный, как никогда в жизни, Кал-
лахэн отложил его.
- Кёртин нападал на женщин,- ска-
зал он.- Дюжину с лишним жертв он
убил, а еще больше искалечил молотком.
Если у них были месячные, Кёртин пил
их выделения.
Мэтт Бэрк опять кивнул:
- Еще Кёртин калечил животных, но
это не так широко известно,- сказал
он.- Когда его навязчивая идея достиг-
ла своего пика, он в Дюссельдорфском
парке оторвал головы двум лебедям и
пил кровь, брызнувшую из шей.
- И все это имеет отношение к
причине, по которой вы хотели меня ви-
деть? - спросил Каллахэн.- Миссис Кор-
лесс передала мне, что дело важное.
- Да, так и есть.
- Тогда что же это может быть?
Если вы хотели меня заинтриговать, то,
несомненно, добились своего.
Мэтт спокойно посмотрел на него.
- Мой хороший друг, Бен Мирс,
должен был сегодня связаться с вами.

398

Но не связался, если верить вашей эко-
номке.
- Да. Сегодня я никого не видел с
двух часов дня.
- Сам я не сумел к нему дозво-
ниться. Он ушел из больницы вместе с
моим врачом, Джеймсом Коди - с ним мне
тоже не удалось связаться. Точно так
же, как со Сьюзан Нортон, подругой Бе-
на. Она сегодня ушла из дома после
обеда, пообещав родителям вернуться к
пяти. Они волнуются.
Услышав это, Каллахэн подался
вперед. Он был шапочно знаком с Биллом
Нортоном, который однажды приходил к
нему по поводу проблемы, касавшейся
рабочих-католиков.
- Вы что-то подозреваете?
- Позвольте задать вам один воп-
рос,- сказал Мэтт.- Отнеситесь к нему
со всей серьезностью и обдумайте,
прежде, чем отвечать. Вы в последнее
время не замечали в городе ничего нео-
бычного?
Поначалу Каллахэну показалось,
что этот человек ведет дело поистине
очень осторожно, не желая спугнуть его
тем, что у него на уме. Теперь священ-
ник был в этом почти уверен. Разбро-
санные как попало книги предполагали
нечто совершенно вопиющее.
- Вампиры в Салимовом Уделе? -
спросил он.
Каллахэн всегда думал, что те из
страждущих, кто достаточно много вло-
жил в жизнь - художники, музыканты,
какой-нибудь плотник, чьи мысли зани-
мает недостроенный дом - иногда могут
избежать той глубокой депрессии, какая

399

следует за серьезной болезнью. Интерес
в равной степени может относиться и к
безобидному (или не очень) психозу,
зародившемуся, возможно, до болезни.
Некоторое время назад отцу Калла-
хэну пришлось беседовать с пожилым че-
ловеком по имени Хоррис - того положи-
ли в Медицинский центр Мэна с прогрес-
сирующим раком толстого кишечника.
Несмотря на боль, которая должна была
причинять ему немалые страдания, Хор-
рис со множеством ясных подробностей
побеседовал с Каллахэном о существах с
Урана, внедрившихся в каждое проявле-
ние американской жизни. "Сегодня па-
рень, который заливает вам в бак бен-
зин у Сонни Амоко - просто Джо Блоу из
Фолмута,- сказал священнику этот яс-
ноглазый говорящий скелет.- А завтра
это уранец, который просто выглядит,
как Джо Блоу. Он даже думает и разго-
варивает, как Джо Блоу, понимаете... по-
тому что уранцы едят альфа-волны: чав,
чав, чав!" По мнению Хорриса, он стра-
дал вовсе не раком, а запущенным слу-
чаем лазерного отравления. Уранцы,
встревоженные тем, что ему известно
про их махинации, решили его убрать.
Хоррис принял вызов и приготовился по-
гибнуть в борьбе. Каллахэн не пытался
разубедить Хорриса, оставив это желаю-
щим добра, но туго соображающим род-
ственникам. Каллахэн по собственному
опыту знал, что психоз, как и добрый
глоток "Катти Сарк", может пойти очень
и очень во благо.
Поэтому теперь он просто сложил
руки и ждал продолжения.
Мэтт сказал:

400

- Честно говоря, продолжать труд-
но. Но, если по-вашему у меня из-за
болезни развилось слабоумие, мне будет
еще труднее.
Каллахэн, ошарашенный тем, что
еще не успел додумать мысль, а Мэтт
уже вы разил ее словами, с большим
трудом сохранил непроницаемое лицо,
хотя если бы сквозь эту невозмутимость
и пробилось бы какое-то чувство, то не
тревога, а восхищение.
- Напротив, мне кажется, вы мыс-
лите чрезвычайно ясно,- сказал он.
Мэтт вздохнул.
- Ясность мысли не предполагает
здравого рассудка... что вам прекрасно
известно.- Учитель подвинулся на пос-
тели, перераспределяя лежащие вокруг
книги.- Если Господь существует, Он,
должно быть, заставляет меня платить
пеню за жизнь, полную осторожного ака-
демизма - за отказ интеллектуально
ступать на всякую почву, не снабженную
примечаниями в трех экземплярах. Сей-
час, во второй раз за день, я принуж-
ден делать дичайшее заявление, подкре-
пить которое совершенно нечем - нет ни
намека на доказательства. Все, что я
могу сказать в защиту собственного
здравого рассудка, это что мои заявле-
ния не слишком трудно доказать или оп-
ровергнуть, и что вы, надеюсь, сочтете
их достаточно серьезными для того,
чтобы проверить, пока не стало слишком
поздно.- Мэтт издал смешок.- Пока не
стало слишком поздно. Как звучит, а?
Точь-в-точь так писали в тридцатые го-
ды дешевые журналы, верно?

401

- В жизни мелодрамы хоть отбав-
ляй,- заметил Каллахэн, подумав, что,
если оно так, на его долю в последнее
время выпадало очень немного.
- Позвольте повторить вопрос: за
прошлый уикэнд вы не заметили ничего -
ничего - странного или необычного?
- Имеющего отношение к вампирам
или же...
- Вообще.
Каллахэн подумал.
- Свалка закрыта,- наконец сказал
он.- Правда, ворота сломаны, так что я
все равно туда проехал.- Он улыбнул-
ся.- Мне, в общем, нравится самому вы-
возить свой мусор на свалку. Это столь
практично и смиренно, что можно на
полную катушку предаться самым высоко-
мерным фантазиям о бедном, но счастли-
вом пролетариате. И Дада Роджерса там
тоже не оказалось.
- Что-нибудь еще?
- Ну... сегодня утром не пришли к
мессе Крокетты, а миссис Крокетт, по-
моему, ни разу не пропускала службу.
- Еще?
- Разумеется, бедная миссис Глик...
Мэтт приподнялся на локте.
- Миссис Глик? Что - миссис Глик?
- Умерла.
- От чего?
- Полина Диккенс, похоже, думает,
что от сердечного приступа,- с некото-
рым сомнением ответил Каллахэн.
- Сегодня в Уделе умер еще кто-
нибудь? - В обычных обстоятельствах
вопрос был бы дурацким. Хотя население
таких маленьких городков, как Салимов
Удел, в основном состоит из людей по-

402

жилых, смерти обычно не следуют одна
за другой.
- Нет,- медленно проговорил Кал-
лахэн.- Но смертность в последнее вре-
мя, конечно же, повысилась, правда?
Майк Райерсон... Флойд Тиббитс... малыш
Макдугаллов...
Мэтт устало кивнул.
- Странные смерти,- заметил он.-
Да. Но еще немного - и эти происшест-
вия смогут послужить друг другу при-
крытием. Еще несколько ночей, и, бо-
юсь... боюсь...
- Давайте перестанем ходить вок-
руг да около,- предложил Каллахэн.
- Ладно. Вам не кажется, что
умерших уже слишком много?
Он принялся от начала до конца
рассказывать свою историю, вплетая
привнесенные Беном, Сьюзан и Джимми
дополнения и ничего не скрывая. К тому
времени, как Мэтт замолчал, ночной
кошмар для Бена с Джимми кончился. А
для Сьюзан Нортон только начинался.

Закончив, Мэтт позволил себе ми-
нуту помолчать, а потом сказал:
- Вот так. Я сумасшедший?
- Вы определенно решили, что та-
ковым вас сочтут в любом случае,-
отозвался Каллахэн,- хотя мистера Мир-
са и своего врача, кажется, убедили.
Нет, по-моему, вы не сумасшедший. В
конце концов, кому как не мне зани-
маться сверхъестественным? Если позво-

403

лите каламбур, оно - мой хлеб насущ-
ный.
- Но...
- Давайте, я расскажу вам одну
историю. Не поручусь за ее правди-
вость, но за личное убеждение, что это
правда, ручаюсь. Дело касается моего
доброго друга, отца Рэймона Биссоне,
который вот уже несколько лет служит в
одном из приходов Корнуолла... на так
называемом Тинкоуст. Слышали о таком?
- Да, читал.
- Лет пять назад он написал мне,
что его позвали в отдаленный уголок
прихода отпеть девушку, которая просто
"угасла". Рэя сразу же поразила одна
странность: гроб девушки оказался по-
лон диких роз. Еще более нелепым он
счел то, что раскрытый рот покойной
был подперт палочкой, а потом забит
чесноком и диким тмином.
- Но это же...
- Традиционные средства, не даю-
щие Нежити подняться. Да. Народные
средства. На вопрос Рэя отец девушки
очень небрежно ответил, что дочь убил
инкуб. Знаете, что это такое?
- Сексуальный вампир.
- В свое время девушка была по-
молвлена с молодым человеком по имени
Бэннок, у которого сбоку на шее было
большое красное родимое пятно. За две
недели до свадьбы он возвращался с ра-
боты домой, попал под машину и умер.
Два года спустя девушка обручилась с
другим. За неделю до второго оглашения
она весьма неожиданно расторгла эту
помолвку. Родителям и друзьям она объ-
яснила, что ночью к ней явился Джон

404

Бэннокс, с которым она обошлась несп-
раведливо. По словам Рэя, ее нового
возлюбленного больше огорчила мысль о
том, что невеста может стать неуравно-
вешенной, чем возможность визитов де-
мона. Тем не менее девушка стала чах-
нуть, умерла и была похоронена по ста-
рым церковным обрядам.
Однако написать письмо Рэя заста-
вило другое. Причиной было то, что
произошло через два месяца после похо-
рон. Гуляя ранним утром, Рэй украдкой
заметил на могиле той девушки молодого
человека - молодого человека с красным
родимым пятном на шее. Но и на этом
история не заканчивается. На Рождество
мой друг получил от родителей "поляро-
ид" и забавлялся, снимая сельские виды
Корнуолла. Кой-какие я держу дома в
альбоме, они весьма недурны. В то утро
аппарат висел у Рэя на шее, так что он
несколько раз сфотографировал молодого
человека. Когда мой друг показал сним-
ки в деревне, реакция оказалась пора-
зительной. Одна женщина упала в обмо-
рок, а мать девушки прямо на улице
принялась молиться. Но на следующее
утро, когда Рэй встал, фигуры молодого
человека на фото не было, все, что ос-
талось - несколько видов местного
кладбища.
- И вы в это верите? - спросил
Мэтт.
- О да. Подозреваю, что мало кто
не поверил бы. Рядовой человек и впо-
ловину так не вожделеет сверхъестест-
венного, как любят воображать писате-
ли-фантасты. Почти все занимающиеся
подобными темами писатели куда более

405

трезво относятся к духам, демонам и
страшилищам, чем простой человек с
улицы. Лаверкрафт был атеистом, Эдгар
Аллан По - кем-то вроде недоумка-
трансцеденталиста. А Готорн оказывался
религиозен лишь при удобном случае.
- Вы поразительно сведущи в пред-
мете,- сказал Мэтт.
Священник пожал плечами.
- Как все мальчишки, я интересо-
вался оккультизмом и эксцентричными
вещами,- ответил он,- и, когда по-
взрослел, тяга к служению Господу не
погасила этот интерес, а, скорее, усу-
губила его.- Он глубоко вздохнул.- Но
в последнее время я начал задавать се-
бе довольно трудные вопросы о природе
мирового зла.- И с кривой улыбкой Кал-
лахэн добавил: - Сколько от него вре-
да!
- Тогда... вы не выясните для меня
кое-что? И не станете возражать против
того, чтобы прихватить с собой святую
воду и кусочек облатки?
- Сейчас вы ступите на нелегкую
теологическую почву,- с неподдельной
серьезностью предупредил Каллахэн.
- Почему?
- Я не собираюсь отказывать - по
крайней мере, сейчас,- сказал Калла-
хэн.- И должен заметить, что, попадись
вам священник помоложе, он, вероятно,
согласился бы почти сразу, не очень-то
терзаясь сомнениями.- Он язвительно
улыбнулся.- Внешние атрибуты церкви
они рассматривают как вещи скорее сим-
волические, нежели имеющие практичес-
кое значение, как нечто сродни маске и
врачующему жезлу шамана. Такой молодой

406

священнослужитель мог бы счесть вас
сумасшедшим, но, если вашему больному
рассудку станет легче от разбрызганной
кругом святой воды - чудесно-прелест-
но. Я так не могу. Примись я за это
расследование в опрятном твидовом ко-
стюме от Харриса, сунув подмышку толь-
ко экземпляр "Чувственного экзорсиста"
Сибил Лик - все оставалось бы между
нами. Но если я пойду с телом Христо-
вым... тогда я пойду как представитель
Святой Католической Церкви, готовый
исполнить самые, со своей точки зре-
ния, духовные ритуалы своего ведом-
ства. В этом случае я иду, как послан-
ник Господа на земле.- Теперь Каллахэн
смотрел на Мэтта серьезно и угрюмо.-
Может быть, я плохой священнослужи-
тель... такое иногда приходит мне в го-
лову... чуточку пресыщенный, чуточку ци-
ничный, а с недавнего времени пережи-
вающий мучительный кризис - чего? ве-
ры? личности? - но я все еще достаточ-
но верю в наводящие ужас, мистические
высшие силы стоящей за моей спиной
церкви и не могу с легкостью принять
вашу просьбу. Церковь - не просто куч-
ка идеалов, как, похоже, убеждены эти
молодые ребята. Это больше, чем духов-
ный отряд бойскаутов. Церковь - Сила...
а Силу привести в движение непросто.-
Он сурово нахмурился, глядя на Мэтта.-
Вы понимаете? Чрезвычайно важно, чтобы
вы понимали это.
- Понимаю.
- Видите ли, всеобъемлющая като-
лическая концепция зла в нашем столе-
тии подверглась коренному изменению. И
знаете, чем это было вызвано?

407

- По моим представлениям, Фрей-
дом.
- Очень хорошо. Католическая цер-
ковь стала справляться с новой концеп-
цией, которая победным маршем вошла в
двадцатый век: со злом, которое пишут
через строчное "з". С дьяволом, ока-
завшимся не краснорогим чудовищем с
шипастым хвостом и копытами и не зме-
ем, ползущим по саду - хотя это пре-
восходный психологический образ. Дья-
вол, согласно Евангелию от Фрейда,
есть гигантский сложный ид, наше общее
подсознание.
- Разумеется, такая концепция по-
трясает куда сильнее, чем краснохвос-
тые буки или черти с такими чувстви-
тельными носами, что стоит страдающему
запором служителю церкви как следует
пернуть - и их как не бывало.
- Конечно, она потрясает гораздо
сильнее. Но такая концепция безлична.
Безжалостна. Неприкасаема. Изгнать
фрейдова дьявола так же невозможно,
как торговаться с Шейлоком - нельзя
вырвать фунт плоти, не пролив ни капли
крови. Католическую церковь вынудили
полностью заново истолковать свой под-
ход ко злу: бомбардировщики над Кам-
боджей, война в Ирландии и на Ближнем
Востоке, убийства полицейских и бунты
в гетто, миллиарды зол помельче, ежед-
невно выпускаемых на свободу в мир
подобно полчищам москитов. Сейчас она
сбрасывает старую кожу - обличье лека-
ря - чтобы вновь явиться социально ак-
тивным конгломератом, наделенным соци-
альным сознанием. В городскую дискоте-
ку ходят гораздо активнее, чем к испо-

408

веди. Причастие играет вторую скрипку,
а первую - движение за права человека
и обновление городов. Еще совсем не-
давно церковь училась твердо держаться
на ногах в нынешнем мире.
- Где нет ни ведьм, ни инкубов,
ни вампиров,- подхватил Мэтт,- только
избиение детей, кровосмешение и наси-
лие над окружающей средой.
- Да.
Мэтт не без умысла сказал:
- И вам это ненавистно, да?
- Да,- спокойно отозвался Калла-
хэн.- Отвратительно. Таким образом ка-
толическая церковь объявляет, что Гос-
подь не умер, только немного выжил из
ума. На верное, это и есть мой ответ?
Что нужно сделать?
Мэтт объяснил.
Каллахэн подумал и сказал:
- Вы понимаете, что это противо-
речит всему только что изложенному
мной?
- Напротив, по-моему, это шанс
подвергнуть церковь - вашу церковь -
испытанию.
Каллахэн глубоко вздохнул.
- Хорошо, я согласен. При одном
условии.
- А именно?
- Все, кто собрался в эту малень-
кую экспедицию, сперва сходят в мага-
зин, которым управляет этот мистер
Стрейкер. Наш представитель, мистер
Мирс, откровенно поговорит с ним обо
всем этом. Чтобы все мы получили шанс
пронаблюдать реакцию Стрейкера. И что-
бы, в конце концов, тому представилась
возможность рассмеяться нам в лицо.

409

Мэтт хмурился.
- Тогда он насторожится.
Каллахэн покачал головой.
- Полагаю, если мы трое - мистер
Мирс, доктор Коди и я - не изменим
своему уговору не останавливаться, что
бы ни происходило, никакая насторожен-
ность не поможет.
- Ладно,- сказал Мэтт.- Если Бен
и Джимми Коди дадут "добро", я согла-
сен.
- Отлично.- Каллахэн вздохнул.-
Вы обидитесь, если я признаюсь: наде-
юсь, все это - лишь плод вашего вооб-
ражения? И этот Стрейкер действительно
рассмеется нам в лицо, на что у него
будут веские причины?
- Нимало.
- Надеюсь, что так. Вы не до кон-
ца понимаете, на что я согласился. Ме-
ня это пугает.
- Я тоже боюсь,- тихо сказал
Мэтт.

Но, шагая назад к Святому Андрею,
Каллахэн вовсе не чувствовал страха.
Он был в приподнятом настроении, ощу-
щая себя родившимся заново. Впервые за
многие годы Каллахэн был трезв и не
жаждал напиться. Войдя к себе, он под-
нял телефонную трубку и набрал номер
пансиона Евы Миллер.
- Алло? Миссис Миллер? Можно по-
просить мистера Мирса?.. Нету. Да, по-
нимаю. ...Нет, передавать ничего не нуж-
но. Я позвоню завтра. Да, до свидания.

410

Каллахэн повесил трубку и подошел
к окну.
Что, Мирс пьет пиво где-нибудь на
проселочной дороге или, может статься,
все, рассказанное стариком-учителем,
правда?
Если так... если так...
Оставаться в четырех стенах было
невозможно. Каллахэн вышел на заднее
крыльцо, вдохнул свежий, тугой ок-
тябрьский воздух и вгляделся в шевеля-
щуюся тьму. Может быть, дело не в од-
ном только Фрейде. Может быть, многое
можно отнести на счет изобретения
электричества, которое убивает тени в
человеческом сознании куда успешнее,
чем кол, пробивший сердце вампира... и
сопряжено это с куда меньшими неприят-
ностями.
Зло не останавливалось, но теперь
в жестком бездушном свете фонарей на
автостоянках, неоновых трубок, сто-
ваттных лампочек его творили миллиар-
ды. В трезвом свете переменного тока
генералы планировали стратегические
воздушные бои, и все это вышло из-под
контроля - так летит вниз с холма го-
ночная машина без тормозов, сооружен-
ная ребенком из мыльницы: "я выполнял
данный мне приказ". Да, вот истинная
правда, правдивее некуда. Все мы -
солдаты, исполняющие свои письменные
предписания, вот и все. Но откуда в
конечном итоге исходят приказы? Отве-
дите меня к вашему руководителю. Но
где его контора? "Я просто выполнял
приказы. Меня избрали." Но кто избирал
избирателей?

411

Над головой что-то захлопало, и
Каллахэн, выпугнутый из своих запутан-
ных раздумий, посмотрел наверх. Птица?
Летучая мышь? Уже улетела. Неважно.
Он прислушался к городской тиши-
не, и услышал только тонкое гудение
телефонных проводов.
В НОЧЬ, КОГДА КУДЗУ ПРИХОДИТ К
ВАМ НА ПОЛЯ, ВЫ СПИТЕ, КАК УБИТЫЕ.
Кто это написал? Диккей?
Ни звука. Единственный свет -
флюоресцентный фонарь перед церковью
(где так и не сплясал Фред Эстэйр) да
слабое мигание желтого предупредитель-
ного огонька на перекрестке Брок-стрит
и Джойнтер-авеню. Даже детский плач не
нарушал тишину.
В НОЧЬ, КОГДА КУДЗУ ПРИХОДИТ К
ВАМ НА ПОЛЯ, ВЫ СПИТЕ КАК...
Ликование - больное эхо гордос-
ти - растаяло. В самое сердце кулаком
ударил ужас. Каллахэн страшился не за
жизнь, не за честь, не того, что эко-
номка может узнать о том, что он пьет.
Такой ужас не снился ему даже в мучи-
тельные дни отрочества.
Каллахэн до смерти боялся за свою
бессмертную душу.

412

Часть 3. Заброшенный поселок

Я слышал голос: в бесконечном сне
мне скучно, детка - иди ко мне!
Старый рок-н-ролл

Бывает, странник зрит воочью,
Как зажигается багрянец
В окне - и кто-то пляшет ночью
Чуждый музыке дикий танец.
И рой теней, глумливый рой,
Из тусклой двери рвется - зыбкой,
Призрачной рекой,
И слышен смех - смех без улыбки.
Эдгар Аллан По
Призрачный замок (перевод Н.Вольпин, 1976)

Говорю вам: теперь весь город пуст.
Боб Дилан

Глава четырнадцатая

УДЕЛ (IV)

ИЗ "КАЛЕНДАРЯ СТАРОГО ФЕРМЕРА"
Воскресенье, пятое октября 1975 года. Закат - 19:О2.
Восход в понедельник, 6 октября 1975 года, в 6:49. На данном
витке Земли, через тринадцать дней после весеннего равноден-
ствия, темновой период в Иерусалимовом Уделе составляет
одиннадцать часов сорок семь минут. Новолуние. Стишок, пуб-
ликуемый "Старым фермером" каждый день, на этот раз гласил:
"Деньки теперь короче стали, мы урожай почти собрали."
ИЗ СООБЩЕНИЙ ПОРТЛЕНДСКОГО МЕТЕО-ЦЕНТРА:
Максимальная температура воздуха в темновой период была
зарегистрирована в 19:О5 и составила 62 градуса. Самая низ-
кая, сорок семь градусов, отмечена в 4:О6 утра. Переменная
облачность, без осадков. Ветер северо-западный, от пяти до
десяти миль в час.
ИЗ РЕГИСТРАЦИОННОЙ КНИГИ ПОЛИ-ЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
ОКРУГА КАМБЕРЛЕНД:
Ничего.

413

Утром шестого октября никто не объявил Иерусалимов Удел
мертвым - никто не знал об этом. Город, как и появившиеся
накануне тела, сохранял всяческое сходство с живым.
Рути Крокетт, которая весь уикэнд провела в постели
больная и бледная, в понедельник утром пропала. Исчезновение
прошло незарегистрированным. Мать Рути лежала в подвале воз-
ле полок с домашними консервами, закутавшись в кусок брезен-
та, а Ларри Крокетт, который проснулся действительно поздно,
просто подумал, что дочка ушла в школу. Сам он решил не хо-
дить в контору. Он чувствовал слабость, измотанность и голо-
вокружение. Грипп, что ли? Было больно смотреть на свет.
Ларри поднялся и задернул шторы, взвыв от боли, когда сол-
нечный свет упал на руку. Позже, когда ему станет лучше, на-
до будет заменить стекло. Оконное стекло с изъяном - не шут-
ка. Так, пожалуй, придешь домой в солнечный день и увидишь,
что твое жилище ударными темпами пожирает пламя, а раздолбаи
из страхового агентства при министерстве внутренних дел на-
зовут это самовозгоранием и не заплатят ни гроша. Но когда
Ларри почувствовал себя лучше, было уже довольно поздно. На
мысль о чашечке кофе желудок отозвался приступом тошноты.
Ларри смутно недоумевал, куда делась жена, но вскоре эта
мысль ускользнула от него. Крокетт вернулся в постель, щупая
непонятно откуда взявшийся порез под подбородком (наверное,
неаккуратно побрился), натянул простыню до ушей и опять ус-
нул.
Дочь Ларри тем временем спала в эмалевом мраке выбро-
шенного холодильника неподалеку от Дада Роджерса - в ночном
мире своего нового бытия, среди сваленного кучами хлама, она
сочла авансы горбатого мусорщика более чем приемлемыми.
Лоретта Старчер, городской библиотекарь, тоже исчезла,
хотя при ее уединенной жизни старой девы заметить это было
некому. Теперь она обосновалась на сумрачном и заплесневелом
третьем этаже Публичной библиотеки Иерусалимова Удела. Тре-
тий этаж всегда держали на замке (единственный ключ, не сни-
мая, носила на цепочке вокруг шеи сама Лоретта), исключение
составляли случаи, когда какому-нибудь особенному просителю
удавалось убедить мисс Старчер, что он - человек достаточно
решительный, интеллигентный и нравственный, чтобы удостоить-
ся особой милости.
Теперь там покоилась она сама - первое издание совер-
шенно иного рода, такая же новенькая, как в момент своего
появления на свет. Ее переплет, так сказать, еще не растрес-
кался.
Исчезновение Вирджила Ратбана тоже прошло незамеченным.
Проснувшись в девять в их лачуге, Фрэнклин Боддин туманно
отметил, что койка Вирджила пуста, ничего на этот счет не
подумал и начал выбираться из постели, чтобы посмотреть, не
осталось ли пивка. И рухнул обратно - голова шла кругом, но-
ги не держали.
"Господи,- подумал он, уплывая обратно в сон.- Что это
вчера с нами было?"
А под халупой, в холодке, в нападавших за двадцать лет
осенних листьях, окруженный галактикой ржавых пивных банок,
попавших сюда через щели в полу, лежал, дожидаясь ночи,

414

Вирджил. Возможно, в серой глине его мозга роились видения
жидкости более жгучей, чем самое лучшее шотландское и утоля-
ющей жажду сильнее самого лучшего вина.
Ева Миллер хватилась за завтраком Проныры Крейга, но
быстро забыла о нем. Она была слишком занята тем, что регу-
лировала приток и отток постояльцев от плиты. Квартиранты
глотали завтрак и, спотыкаясь, отправлялись заглянуть в гла-
за очередной трудовой неделе. Потом Еву поглотили уборка и
мытье тарелок за Гровером Верриллом, будь он проклят, и ни
на что не годным Мики Сильвестром - оба стойко игнорировали
приклеенное над раковиной объявление "Пожалуйста, мойте за
собой посуду", которое висело там не первый год.
Однако, когда в день снова закралась тишина, а отчаян-
ная прорва связанных с завтраком трудов слилась с ровным по-
током обычных домашних забот, Ева опять хватилась Проныры.
По понедельникам на Рэйлроуд-стрит собирали мусор, и Проныра
всегда выносил большие зеленые пакеты с хламом к кромке тро-
туара - для Ройяла Сноу, который забирал их в свой полураз-
валившийся грузовик. Сегодня зеленые пакеты все еще стояли
на ступеньках черного крыльца.
Ева подошла к дверям комнаты Проныры и легонько посту-
чала.
- Эд?
Ответа не было. В другой день, решив, что Проныра упил-
ся, она просто вынесла бы пакеты сама, сжав губы чуть крепче
обычного. Но этим утром в душу Евы закрался червячок беспо-
койства и, повернув дверную ручку, она просунула в комнату
голову.
- Эд? - негромко позвала она.
Комната была пуста. Покорные капризам легкого ветерка
занавески то выпархивали в раскрытое окно у изголовья крова-
ти, то возвращались. Ева взялась застилать смятую постель -
руки механически делали свое дело. Когда Ева переходила на
другую сторону, под правой кроссовкой что-то хрустнуло. По-
смотрев под ноги, она увидела на полу вдребезги разбитое
зеркальце Проныры в роговой оправе. Ева подняла его и, хмуря
брови, повертела в руках. Когда-то это зеркальце принадлежа-
ло матери Проныры, и однажды тот отклонил предложение антик-
вара, который давал за зеркальце десять долларов - а ведь
это было уже после того, как Проныра начал пить.
Ева принесла из шкафа в коридоре совок и смела стекло,
двигаясь медленно и задумчиво. Она знала, что вчера вечером
Проныра пошел спать трезвым и купить пива в десятом часу ему
было негде - разве что он подъехал на попутке к "Деллу" или
в Камберленд.
Кусочки разбитого зеркала Ева высыпала в Пронырино му-
сорное ведро, на долю секунды увидев множество своих отраже-
ний. Заглянув в ведро, никакой пустой бутылки она не обнару-
жила. Как бы там ни было, напиваться тайком - не в стиле Эда
Крейга.
Ладно. Объявится.
И все же, спускаясь по лестнице, Ева продолжала чув-
ствовать тревогу. Не признаваясь себе самой, она понимала,

415

что ее чувства к Проныре заходят чуть дальше дружеского
участия.
- Мэм?
Вздрогнув, Ева отвлеклась от своих мыслей и воззрелась
на незнакомца, стоявшего в кухне. Незнакомец оказался ма-
леньким мальчиком, одетым в опрятные вельветовые брюки и си-
нюю футболку. "Можно подумать, он свалился с велосипеда."
Где-то Ева его видела, но точно сказать, кто это такой, не
могла. Скорей всего, из какой-то новой семьи с Джойнтер-аве-
ню.
- Здесь живет мистер Бен Мирс?
Ева собралась было спросить, почему мальчишка не в шко-
ле, но не стала. Лицо у мальчика было очень серьезным, даже
мрачным. Под глазами - синие круги.
- Он спит.
- Можно, я подожду?
Из похоронного бюро Мори Грина Хомер Маккаслин напра-
вился прямехонько на Брок-стрит, к Нортонам. Добрался он ту-
да к одиннадцати. Миссис Нортон плакала, а Билл Нортон, хоть
и казался спокойным, тем не менее беспрерывно курил, и лицо
у него было измученным.
Маккаслин согласился разослать описание девушки. Да,
как только он хоть что-то услышит, он позвонит. Да, он про-
верит больницы округа, это входит в установленный порядок
вещей (как и морги). В душе Маккаслин считал, что девчонка
могла сбежать после размолвки - мать призналась, что они
поссорились и что девушка говорила о переезде.
Тем не менее, он объехал несколько дорог поглуше, удоб-
но наставив ухо на потрескивающую электрическими разрядами
рацию, подвешенную под приборным щитком. В несколько минут
первого, когда Маккаслин ехал по Брукс-роуд в сторону горо-
да, фонарик, которым он освещал мягкую обочину дороги, вы-
светил блеснувший металл - припаркованный в лесу автомобиль.
Шериф остановился, дал задний ход и вылез из машины. Чуть
поодаль на старой заброшенной лесной дороге стояла какая-то
машина. "Вега"-шевроле, светло-коричневая, двухлетняя. Мак-
каслин вытащил из заднего кармана блокнот на толстой цепоч-
ке, пролистал до чистой страницы за допросом Бена и Джимми и
направил луч фонарика на регистрационный номер, который ему
назвала миссис Нортон. Точно, машина девчонки. Ситуация ста-
новилась более серьезной. Шериф положил руку на капот. Хо-
лодный. Машина стоит тут уже некоторое время.
- Шериф?
Легкий беззаботный голос, похожий на звенящие колоколь-
чики. Почему же рука Маккаслина скользнула на рукоять писто-
лета?
Он обернулся и увидел девчонку Нортонов, казавшуюся не-
вероятно прекрасной. Сьюзан шла к нему рука об руку с незна-
комым молодым человеком, чьи темные волосы были немодно за-
чесаны назад. Маккаслин посветил ему в лицо фонариком, и у
него создалось престранное впечатление: луч, не освещая ли-
ца, проходит насквозь. А ноги этой парочки не оставляли на
мягкой рыхлой земле следов. Ощутив страх и предупредительный
импульс в нервных окончаниях, шериф крепче сжал пистолет... а

416

потом расслабил пальцы. Он погасил фонарик и ждал, ничего не
предпринимая.
- Шериф,- повторила Сьюзан - теперь ее голос прозвучал
низко, он ласкал.
- Как хорошо, что вы пришли,- подхватил незнакомец.
Они набросились на Маккаслина.
Теперь патрульная машина шерифа стояла далеко за горо-
дом, в изрытом колеями, заросшем куманикой конце Дип-Кат-ро-
уд. Сквозь густую поросль можжевельника и орляка не проби-
вался ни единый проблеск хрома. Сам Маккаслин скрючился в
багажнике. Повторявшиеся через регулярные промежутки времени
вызовы по рации оставались без внимания.
Позже, под утро, Сьюзан нанесла короткий визит матери,
но большого ущерба не причинила, довольная, как пиявка, ко-
торая хорошо покормилась на медлительном пловце. Но ее приг-
ласили в дом, так что теперь она могла входить и выходить,
когда вздумается. Ночь принесет новый голод... как каждая
ночь.
Утром этого понедельника Чарльз Гриффен разбудил жену в
самом начале шестого. Злость отчеканила на вытянувшемся лице
сардонические складки. Снаружи басисто мычали недоенные ко-
ровы - молоко распирало вымя. Ночное происшествие Гриффен
суммировал тремя словами:
- Проклятые мальчишки сбежали.
Но они не сбежали. Дэнни Глик, отыскав Джека Гриффена,
напал на него, а тот отправился в комнату своего брата Хэла
и наконец-то навсегда покончил с его тревогами насчет школы,
книжек и неуступчивых отцов. Теперь братья бок о бок лежали
на верхнем сеновале, в середке огромного стога - в волосы
набилась мякина, а в темных сухих тоннелях ноздрей плясали
сладкие пылинки пыльцы. Время от времени по лицам мальчиков
пробегала случайная мышь.
Вот по земле разлился свет, и все исчадия зла уснули.
Осенний день обещал выдаться прекрасным, ясным, бодрящим,
полным сияния солнца. Город (не ведая, что мертв) почти в
полном составе отправится на работу, не подозревая о работе
ночной. Если верить "Старому фермеру", в понедельник закат
должен был прийтись ровно на семь вечера.
Дни укорачивались, все ближе подходил День Всех Святых,
а за ним - зима.

Когда Бен сошел в без четверти девять вниз, Ева Миллер
от раковины сказала:
- Вас ждут на крыльце.
Бен кивнул и, как был, в тапочках, вышел через черный
ход, ожидая увидеть либо Сьюзан, либо шерифа Маккаслина. Но
посетитель оказался маленьким практичным мальчиком, он сидел
на верхней ступеньке крыльца и глядел на город, который мед-
ленно оживал, как в любой понедельник утром.
- Алло? - сказал Бен, и мальчик быстро обернулся.

417

Друг на друга они смотрели недолго, но Бену показалось,
что этот миг странным образом растянулся, и молодого челове-
ка захлестнуло чувство нереальности происходящего. Внешне
мальчик напомнил Бену его самого, но дело было не только в
этом. Казалось, Бену на плечи легло какое-то бремя, словно
он непонятным образом почувствовал: пересечение их жизней -
не простая случайность. Тут Бену вспомнился тот день, когда
он встретил в парке Сьюзан, и их первый разговор-знакомство,
казавшийся странно трудным и переполненным намеками на буду-
щие события. Наверное, нечто подобное ощущал и мальчик -
глаза его чуть расширились, а рука нашла перила крыльца,
словно желая обрести поддержку.
- Вы - мистер Мирс,- мальчик не спрашивал.
- Да. Боюсь, у тебя есть передо мной преимущество.
- Меня звать Марк Питри,- сказал мальчик.- У меня для
вас плохие новости.
"Чтоб мне пусто было, так оно и есть," - подумал Бен и
попытался мысленно взять себя в руки перед тем неизвестным,
что его ожидало, но, услышав, был удивлен и потрясен до глу-
бины души.
- Сьюзан Нортон - одна из этих,- сообщил мальчик.- Бар-
лоу поймал ее в доме. Но я убил Стрейкера. По крайней мере,
я так думаю.
Бен попытался что-то сказать, и не смог. Перехватило
горло.
Мальчик кивнул, без усилия принимая инициативу.
- Может быть, можно прокатиться в вашей машине и пого-
ворить? Не хочу, чтобы кто-нибудь меня тут увидел. Во-пер-
вых, я прогуливаю, а во-вторых с предками я уже поругался.
Бен что-то ответил - он сам не знал, что. Когда случи-
лась авария, и Миранда погибла, а он поднялся с мостовой по-
трясенный, но невредимый (если не считать небольшой царапины
на тыльной стороне левой кисти, не следует забывать о ней -
Пурпурным Сердцем награждали и за меньшее), к нему подошел,
отбрасывая в свете уличного фонаря и фар фургона двойную
тень, водитель грузовика - крупный лысеющий мужчина. Из на-
грудного кармана белой рубашки торчала ручка, на ее резерву-
аре можно было прочесть отпечатанное золотыми буковками "са-
гентство Фрэнка", а остальное скрывалось в кармане, но Бен
проницательно догадался, что первыми буквами было "Тран"
(элементарно, мой милый Уотсон, элементарно). Водитель гру-
зовика что-то сказал Бену (тот запамятовал, что), а потом
осторожно взял его за руку, пытаясь увести прочь. Бен уви-
дел, что возле огромных задних колес фургона лежит Мирандина
туфелька без каблука, стряхнул руку шофера и направился ту-
да, а шофер сделал ему вслед два шага и сказал: "На твоем
месте я бы этого не делал, паренек." Бен поднял на него гла-
за, он не мог говорить - он-то был невредим, только по левой
кисти шла небольшая царапина. Он хотел втолковать шоферу,
что пять минут назад ничего не случилось, хотел объяснить,
что в каком-то параллельном мире они с Мирандой, не доехав
до этого места один дом, подались на углу влево и уехали в
некое совершенно иное будущее. Начала собираться толпа - лю-
ди выходили из винного магазина на одном углу и небольшого

418

молочного бара на другом. Тогда-то Бен и почувствовал то са-
мое, что чувствовал сейчас: то сложное и страшное взаимодей-
ствие сознания с физиологическими системами, с какого начи-
нается признание и принятие факта, и единственный собрат ко-
торого - изнасилование. Желудок как бы проваливается. Губы
деревенеют. Нёбо покрывается тонкой пленкой пены. В ушах
звенит. Кажется, что кожа гениталий сжалась и пошла мурашка-
ми. Переживаешь такой разворот сознания, словно оно отвора-
чивает лицо от невыносимо яркого света. Бен стряхнул руки
шофера-доброхота и подошел к туфле. Поднял ее. Повертел. Су-
нул руку внутрь - стелька еще хранила тепло ступиа Миранды.
С туфелькой в руках Бен сделал еще пару шагов вперед и уви-
дел, что из-под передних колес грузовика торчат ноги жены в
тесно облегающих желтых джинсах - дома Миранда натягивала
их, так беззаботно смеясь...Поверить, что натянувшая такие
штаны девушка мертва, было невозможно, но Бен уже принял по-
ложение вещей - животом, губами, яйцами. Он громко застонал,
и в этот момент какой-то репортер сделал снимок для газетен-
ки Мэйбл: одна нога обута, другая разута, люди глядят на бо-
сую ступню Миранды так, словно в жизни не видели ничего
подобного. Бен отошел на пару шагов, перегнулся и...
- Сейчас меня стошнит,- сказал он.
- Да ничего страшного.
Бен шагнул за свой ситроен и сложился пополам, держась
за ручку дверцы. Он зажмурился, ощущая, как накатывает волна
мрака. Во мраке появилось лицо Сьюзан, которая улыбалась Бе-
ну, прелестные глубокие глаза... Он снова поднял веки. Ему
пришло в голову, что парнишка, может быть, врет, или что-то
путает, или совершенно не в себе. И все же эта мысль не об-
надежила Бена. Мальчишка не производил такого впечатления.
Бен повернулся и заглянул парнишке в лицо, но прочел только
беспокойство - ничего больше.
- Давай,- ответил Бен.
Мальчик забрался в машину, и они выехали со стоянки.
Ева Миллер, наморщив лоб, смотрела из кухонного окна, как
они трогаются с места. Творилось что-то скверное. Это ощуще-
ние переполняло ее, как в день гибели мужа переполнял туман-
ный смутный страх. Она поднялась и набрала номер Лоретты
Старчер. Телефон звонил, звонил, но никто не подошел, и Ева
положила трубку. Где могла быть Лоретта? Не в библиотеке,
это точно. По понедельникам библиотека не работала.
Ева сидела, задумчиво и грустно глядя на телефон, и не
могла избавиться от чувства, что вот-вот стрясется нечто
ужасное - может статься, такое же страшное, как пожар пять-
десят первого года.
Наконец, она снова подняла трубку и позвонила Мэйбл
Уэртс, которую распирало от последних городских сплетен и
которая всегда была готова узнать что-нибудь еще. Такого уи-
кэнда город не видал уже много лет.

419

Бен ехал, куда глаза глядят, а Марк тем временем изла-
гал свою историю. Рассказывал он хорошо, начав с той ночи,
когда под его окно пришел Дэнни Глик, и закончив визитером,
явившимся сегодня под утро.
- Ты уверен, что это была Сьюзан? - спросил Бен.
Марк Питри кивнул.
Бен вписался в резкий U-образный поворот и, прибавив
ходу, помчался по Джойнтер-авеню обратно.
- Куда мы едем? В...
- Нет. Нет еще.

- Погоди. Стоп.
Бен притормозил, и они вышли из машины. Только что мо-
лодые люди медленно ехали к центру вдоль подножия Марстен-
Хилл, по Брукс-роуд - той лесной дороге, где Хомер Маккаслин
засек "вегу" Сьюзан. И оба заметили блеснувший на солнце ме-
талл. Они молча прошли по заброшенному проселку, где между
оставленными колесами глубокими пыльными колеями росла высо-
кая трава. Где-то чирикала птица.
Вскоре они нашли машину.
Бен помедлил, потом остановился. Его опять затошнило.
На руках выступил холодный пот.
- Иди посмотри,- сказал он.
Марк прошел к машине и нагнулся к окошку со стороны во-
дителя.
- Ключи здесь,- крикнул он.
Бен зашагал к машине и обо что-то споткнулся. Он по-
смотрел под ноги, увидел лежащий в пыли револьвер 38 калиб-
ра, подобрал его и повертел в руках. Револьвер очень напоми-
нал оружие полицейского образца.
- Чей пистолет? - спросил Марк, который шел к нему,
держа в руке ключи Сьюзан.
- Не знаю.- Бен для порядка проверил предохранитель, а
потом сунул револьвер в карман.
Марк протянул ему ключи, Бен взял их и пошел к "веге",
чувствуя себя так, словно все происходило во сне. Руки у не-
го дрожали, сунуть нужный ключ в замок багажника удалось
только со второй попытки. Повернув ключ, Бен поднял крышку,
не позволяя себе думать.
Они вместе заглянули внутрь. Запасное колесо, домкрат -
и все. Бен шумно выдохнул.
- Теперь? - спросил Марк.
Бен ответил не сразу. Почувствовав, что совладает с го-
лосом, он сказал:
- Сейчас мы поедем к одному моему другу, его зовут Мэтт
Бэрк. Он в больнице. Занимается исследованиями вампиров.
Настойчивость из глаз мальчика не исчезала.
- Вы мне верите?
- Да,- ответил Бен. Выговоренное вслух, слово словно бы
обрело вес и получило подтверждение. Взять его обратно стало
невозможно.

420

- Мистер Бэрк из средней школы, да? А он знает?
- Да. И его доктор тоже.
- Доктор Коди?
- Да.
Переговариваясь, они не сводили глаз с машины, как буд-
то та была реликвией некой темной затерянной расы, которую
они обнаружили в этом солнечном лесу к западу от города. Ба-
гажник зиял, как пасть, и когда Бен громко захлопнул его,
ровный глухой щелчок замка эхом отозвался в душе молодого
человека.
- А после того, как мы поговорим с ним,- продолжил
Бен,- мы поедем в дом Марстена и разберемся с тем сукиным
сыном, который сделал это.
Марк смотрел на него, не шевелясь.
- Это может оказаться труднее, чем вы думаете. Она там
тоже будет. Теперь она его.
- Он пожалеет, что вообще объявился в Салимовом Уделе,-
тихо сказал Бен.- Пошли.

В больницу они приехали в девять тридцать. В палате у
Мэтта оказался Джимми Коди. Он без улыбки посмотрел на Бена,
а потом перевел полный любопытства взгляд на Марка Питри.
- Бен, у меня для тебя скверное известие. Пропала Сью
Нортон.
- Она стала вампиром,- невыразительно сообщил Бен, и
лежащий в кровати Мэтт издал стон.
- Ты уверен? - резко спросил Джимми.
Ткнув большим пальцем в сторону Марка Питри, Бен пред-
ставил мальчика.
- В субботу вечером Марку нанес короткий визит Дэнни
Глик. Марк может рассказать и остальное.
Марк рассказал - от начала до конца, точно так, как
раньше рассказывал Бену. Когда мальчик закончил, первым за-
говорил Мэтт.
- Бен, нет слов, чтобы сказать, как мне жаль.
- Если надо, могу подбросить,- сказал Джимми.
- Джимми, я знаю, какое мне нужно лекарство. Я хочу вы-
ступить против этого Барлоу. Сегодня. Сейчас. Пока не стем-
нело.
- Ладно,- сказал Джимми.- Я уже отменил все свои вызо-
вы. А еще позвонил шерифу округа. Маккаслин тоже исчез.
- Вот в чем, может быть, дело,- сказал Бен, вынул из
кармана пистолет и бросил на стоящий у кровати Мэтта столик.
Пистолет в больничной палате казался странным и неуместным.
- Где вы это взяли? - поинтересовался Джимми, забирая
его.
- На дороге, возле машины Сьюзан.
- Тогда можно догадаться. Покинув нас, Маккаслин через
некоторое время поехал домой к Нортонам. Получил сведения о
Сьюзан, включая модель и номер машины, поехал осмотреть кой-
какие проселочные дороги - просто на всякий случай. И...

421

В палате воцарилась надломленная тишина. Никто не испы-
тывал потребности заполнить ее.
- У Формена все еще закрыто,- сказал Джимми.- А те де-
ды, что ошиваются у Кроссена, в один голос жаловались насчет
свалки. Никто не видел Дада Роджерса уже неделю.
Они мрачно переглянулись.
- Вчера вечером я разговаривал с отцом Каллахэном,-
сказал Мэтт.- Он согласился сотрудничать при условии, что вы
оба - плюс Марк, разумеется,- сперва зайдете в новый мага-
зин, объяснитесь со Стрейкером.
- Не думаю, чтобы он сегодня стал с кем-нибудь разгова-
ривать,- спокойно заметил Марк.
- Что вы выяснили про н и х? - спросил Джимми у Мэтта.-
Что-нибудь полезное?
- Ну, кое-какие кусочки я вместе, наверное, сложил.
Стрейкер, должно быть, человек, который служит этой твари
сторожевым псом и телохранителем... что-то вроде смертного
приятеля. Он должен был появиться в городе задолго до Бар-
лоу. Следовало исполнить некоторые обряды, чтобы умилости-
вить Отца Тьмы. Видите ли, даже у Барлоу есть свой Хозяин.-
Мэтт угрюмо взглянул на них.- Я склонен думать, что никто
никогда не отыщет следов Ральфи Глика. Думаю, он и стал про-
пуском Барлоу. Стрейкер поймал Ральфи и принес в жертву.
- Ублюдок,- сухо сказал Джимми.
- А Дэнни Глик? - спросил Бен.
- Сначала Стрейкер пустил ему кровь,- ответил Мэтт.-
Дар Хозяина: первая кровь - верному слуге. Потом Барлоу при-
нялся за это сам. Но Стрейкер сослужил своему Хозяину и иную
службу, еще до появления Барлоу. Кто-нибудь из вас знает,
какую?
На миг все умолкли, а потом Марк совершенно отчетливо
сказал:
- Собака, которую тот человек нашел на воротах кладби-
ща.
- Что? - спросил Джимми.- Почему? Зачем ему это?
- Белые глаза,- ответил Марк, а потом вопросительно
взглянул на Мэтта, который кивал в некотором удивлении.
- Всю прошлую ночь я клевал носом над этими книжками,
не зная, что среди нас есть ученый-специалист.- Мальчик за-
лился слабым румянцем.- Марк совершенно прав. Народные ле-
генды о сверхъестественном стандартно упоминают о том, что
один из способов напугать и прогнать вампира - это нарисо-
вать черной собаке вокруг глаз белые "глаза ангела". Док у
Вина был весь черный, если не считать двух белых пятен, ко-
торые Вин называл его "фарами" - они были у пса прямо над
глазами. По ночам Вин выпускал псину пробегаться. Стрейкер,
должно быть, заметил Дока, убил, а потом повесил на кладби-
щенских воротах.
- А как насчет этого Барлоу? - поинтересовался Джимми.-
Как он появился в городе?
Мэтт пожал плечами.
- Не могу сказать. Думаю, в соответствии с легендами
нам следует принять, что Барлоу стар... очень стар. Может
быть, он уже менял имя - дюжину раз, тысячу раз. В то или

422

иное время этот Барлоу, возможно, оказывался уроженцем чуть
ли не всех стран мира, хотя я подозреваю, что он родом из
Румынии или Венгрии. В сущности, как он появился в городе в
любом случае неважно... правда, я не удивился бы, обнаружив,
что к этому приложил руку Ларри Крокетт. Важно то, что он
здесь. Дальше. Вот что вы должны сделать: возьмите с собой
кол. И оружие - на случай, если Стрейкер еще жив. Для этой
цели подойдет револьвер шерифа Маккаслина. Кол должен пройти
сквозь сердце, не то вампир сможет подняться снова. Ты,
Джимми, сможешь проверить, так это или нет. Проткнув его ко-
лом, вы должны отрубить Барлоу голову, набить рот чесноком и
повернуть ее в гробу лицом вниз. Во всех художественных про-
изведениях о вампирах - и голливудских, и прочих - пронзен-
ный колом вампир почти мгновенно умирает, обращаясь в пыль.
В реальной жизни может выйти иначе. Тогда вам надо утяжелить
гроб и бросить в текучую воду. Я бы посоветовал Королевскую
реку. Вопросы есть?
Вопросов не было.
- Хорошо. У каждого должен быть флакон со святой водой
и кусочек Святого причастия. И перед тем, как идти, каждый
должен исповедаться отцу Каллахэну.
- Не думаю, что среди нас есть хоть один католик,- за-
метил Бен.
- Я католик,- откликнулся Джимми.- Непрактикующий.
- Тем не менее вы исповедуетесь и покаетесь. Тогда вы
пойдете очищенными, омытыми кровью Христовой... чистой, неис-
порченной кровью.
- Хорошо,- согласился Бен.
- Бен, вы спали со Сьюзан? Простите меня, но...
- Да,- сказал он.
- Тогда вам и придется заколачивать кол - сначала в
Барлоу, потом в нее. В нашей небольшой компании личная обида
нанесена только вам. Вы будете действовать, как муж Сьюзан.
И не должны дрогнуть - девушка обретет свободу.
- Хорошо,- снова сказал Бен.
- И самое главное...- Мэтт обвел взглядом всех присут-
ствующих.- Вы не должны смотреть ему в глаза! Стоит посмот-
реть, как Барлоу завладеет вами и восстановит против осталь-
ных, даже ценой вашей собственной жизни. Вспомните Флойда
Тиббитса! Поэтому иметь при себе оружие опасно, даже если
оно необходимо. Джимми, ты возьмешь пистолет и будешь дер-
жаться чуть позади. Если придется осматривать Барлоу или
Сьюзан, все равно, передашь пистолет Марку.
- Понял,- сказал Джимми.
- Не забудьте купить чеснока. И, если удастся, розы.
Тот маленький цветочный магазинчик в Камберленде еще открыт,
Джимми?
- "Северная красотка"? Думаю, да.
- Купите каждому белую розу, чтобы прикрепить к волосам
или привязать к шее. И - я повторюсь! - не смотрите ему в
глаза! Я могу держать вас тут, втолковывая сотни других ве-
щей, но лучше идите. Уже десять, а отец Каллахэн может пере-
думать. Всего хорошего. Буду молиться за вас. Для старого
безбожника вроде меня молиться - тот еще фокус, но, сдается

423

мне, я уже не такой безбожник, каким был когда-то. Это Кар-
лайль сказал: "если человек в сердце своем низводит с пре-
стола Господа, туда восходит Сатана"?
Никто не ответил, и Мэтт вздохнул.
- Джимми, я хочу поближе взглянуть на твою шею.
Джимми подошел к кровати и задрал подбородок. Раны, вне
всяких сомнений, представляли собой проколы, но обе затяну-
лись коркой и, похоже, отлично заживали.
- Не болит? Не жжет? - спросил Мэтт.
- Нет.
- Тебе крупно повезло,- сказал учитель, серьезно глядя
на Джимми.
- Я начинаю думать, что так мне еще никогда не везло.
Мэтт откинулся на постели. Лицо выглядело измученным,
глаза ввалились.
- Если хочешь, я приму таблетку, от которой отказался
Бен.
- Я скажу сестре.
- Отправляйтесь, беритесь за дело, а я посплю. Позже
возникнет еще один вопрос... ну, довольно.- Мэтт перевел
взгляд на Марка.- Мальчик, вчера ты поступил замечательно.
Глупо, безрассудно, но замечательно.
- За это заплатила она,- спокойно отозвался Марк, сжи-
мая дрожащие руки.
- Да. Может быть, вам снова придется расплачиваться -
любому из вас, всем вам. Не нужно его недооценивать! А те-
перь, если вы не обидитесь, то я очень устал. Читал почти
всю ночь. Как только дело будет сделано, позвоните.
Они вышли. В коридоре Бен взглянул на Джимми и сказал:
- Он никого тебе не напомнил?
- Ага,- сказал Джимми.- Ван Хельсинга.

В четверть одиннадцатого Ева Миллер спустилась в погреб
за двумя банками кукурузы, чтобы отнести миссис Нортон, ко-
торая, по словам Мэйбл Уэртс, слегла. Почти весь сентябрь
Ева провела в кухонном пару, усиленно хлопоча над домашними
заготовками: она бланшировала овощи, раскладывала в банки и
заливала парафином горлышки болловских банок с домашним же-
ле. Сейчас в ее безупречно чистом подвале с земляным полом
на полках аккуратно выстроились две с лишним сотни банок -
консервирование было одной из самых больших радостей Евы.
Ближе к концу года, когда осень плавно перейдет в зиму и до
праздников окажется рукой подать, она добавит к своим запа-
сам начинку из изюма с миндалем.
Ева открыла подвал, и в ту же секунду ее поразил запах.
- Ёлки-моталки,- пробормотала она себе под нос и реши-
тельно двинулась вниз, словно переходила вброд грязную лужу.
Ее муж сам сделал этот подвал, выложив стены камнем, чтобы
было прохладнее, и время от времени в широкие щели забира-
лась какая-нибудь выхухоль (или сурок, или норка), да там и

424

подыхала. Должно быть, так было и на этот раз, хотя Ева не
припоминала, чтобы когда-нибудь воняло так сильно.
Она добралась до низа и двинулась вдоль стены, щурясь в
слабом свете двух пятидесятисвечовых лампочек под потолком.
"Надо бы заменить на семьдесят пять свечей," - подумала Ева.
Она достала консервы (в каждой банке под крышкой лежал лом-
тик красного перца, а на этикетках ее собственной рукой было
аккуратно выведено синими чернилами "КУКУРУЗА") и продолжила
обход, втиснувшись даже в щель за огромной топкой, от кото-
рой отходило множество труб. Ничего.
Ева опять вернулась к ведущей в кухню лестнице и при-
стально огляделась - руки в боки, лоб нахмурен. С тех пор,
как два года назад она через Ларри Крокетта наняла двух пар-
ней выстроить за домом сарай для инструмента, большой погреб
стал гораздо опрятнее. Здесь осталась печь с торчащими во
все стороны изогнутыми трубками, похожая на выполненную им-
прессионистом скульптуру богини Кали, маленькие круглые
окошки - их скоро придется закрыть, потому что настал ок-
тябрь и тепло превратилось в драгоценность, и закрытый бре-
зентом биллиардный стол, когда-то принадлежавший Ральфу.
Несмотря на то, что с тех самых пор, как в 1959 году Ральф
погиб, никто не играл, Ева каждый май тщательно пылесосила
сукно. Больше здесь, внизу, ничего особенного сейчас не бы-
ло - коробка с книжками в мягких обложках, которые Ева соби-
рала для Камберлендской больницы, скребок со сломанной руч-
кой, доска со вбитыми в нее колышками, откуда свисал кой-ка-
кой старый инструмент Ральфа, сундук, где лежали шторы - те-
перь, вероятно, совсем заплесневевшие...
И все-таки тут воняло.
Взгляд Евы сосредоточился на маленькой полудверке, ко-
торая вела еще ниже, в подпол, но туда она сегодня идти не
собиралась. Кроме того, стены подпола были из твердого це-
мента. Непохоже, чтобы туда сумел забраться какой-нибудь
зверек. И все же...
- Эд? - вдруг безо всякой причины тихонько позвала она.
Ровный звук собственного голоса напугал Еву.
Слово умерло в тускло освещенном подвале. Ну, и зачем
она это сказала? Что, скажите на милость, тут делать Эду
Крейгу, даже если здесь есть, где спрятаться? Пить? Без под-
готовки Ева не могла придумать, какое место в городе нагоня-
ло бы на пьющего большую тоску, чем ее подвал. Уж скорее Эд
ушел в лес со своим никчемным приятелем, Вирджем Ратбаном,
пропивать чьи-нибудь денежки.
Ева все-таки задержалась еще на минутку, обшаривая
взглядом подвал. Страшно воняло тухлятиной - просто устраша-
юще. Она понадеялась, что делать фумигацию не придется. Бро-
сив последний взгляд на дверку подпола, она пошла обратно
наверх.

Отец Каллахэн выслушал их (всех троих), и к тому време-
ни, как священника полностью ввели в курс дела, было чуть

425

больше половины двенадцатого. Они сидели в прохладной и про-
сторной гостиной у Каллахэна, а солнце текло в широкие окна
фасада такими толстыми снопами, что хоть режь их. Наблюдая
за сонно танцующими в солнечных тоннелях пылинками, Каллахэн
вспомнил где-то виденный старый мультфильм: уборщица со щет-
кой изумленно уставилась на пол - она вымела из комнаты ку-
сочек собственной тени. Теперь сам он испытывал отчасти
сходные чувства. Второй раз за двадцать четыре часа Каллахэн
столкнулся с абсолютно невозможным. Только сейчас это невоз-
можное получило подтверждение из уст писателя, вроде бы нег-
лупого мальчугана и доктора, которого в городе уважали. И
все-таки невозможное есть невозможное. Нельзя вымести прочь
собственную тень. Вот только, кажется, именно это и произош-
ло.
- Принять ваши слова было бы куда легче, если бы вы су-
мели распорядиться насчет грозы и отказа электропитания,-
сказал он.
- Все это истинная правда,- ответил Джимми.- Уверяю
вас.
Отец Каллахэн поднялся и что-то достал из черной сумки
Джимми - две усеченных бейсбольных биты с заостренными кон-
цами. Повертев одну в руках, он сказал:
- Всего минуточку, миссис Смит. Будет совсем не больно.
Никто не засмеялся.
Каллахэн вернул колья обратно, подошел к окну и выгля-
нул на Джойнтер-авеню.
- Все вы говорите очень убедительно,- произнес он.- И,
полагаю, мне следует добавить мелкую деталь, которой вы не
располагаете.
Священник опять повернулся к ним.
- В витрине мебельного магазина Барлоу и Стрейкера ви-
сит объявление. Оно гласит: "Закрыто до особого распоряже-
ния". Сегодня утром, ровно в девять, я сам приходил туда об-
судить голословные утверждения мистера Бэрка с этим вашим
таинственным мистером Стрейкером. Магазин заперт - и с па-
радного, и с черного хода.
- Вы должны признать - это сходится с тем, что сказал
Марк,- заметил Бен.
- Может быть. А может быть, это чистая случайность. По-
звольте мне еще раз спросить: вы уверены, что без католичес-
кой церкви не обойтись?
- Да,- ответил Бен.- Но, если придется, мы отправимся
без вас. Если дойдет до того, что я останусь один - я пойду
один.
- Нет нужды,- поднимаясь, отозвался отец Каллахэн.-
Следуйте за мной к храму, джентльмены, и я выслушаю ваши ис-
поведи.

10.

Бен неуклюже опустился на колени в затхлой сумрачной
исповедальне. Голова шла кругом, в ней царил полный разброд
и один за другим мелькали сюрреалистические образы: вот Сью-

426

зан в парке, вот миссис Глик отступает перед импровизирован-
ным крестом из шпателей и ее дергающийся рот зияет, как от-
крытая рана, вот из ситроена на нетвердых ногах вылезает
одетый как пугало Флойд Тиббитс и кидается на него, вот Марк
Питри нагнулся к окошку машины Сьюзан. Бену в первый и по-
следний раз пришло в голову: а не сон ли все это? - и его
усталый рассудок с готовностью уцепился за такую возмож-
ность.
На глаза молодому человеку попалось что-то в углу испо-
ведальни, и он с любопытством поднял предмет. Это оказалась
пустая коробочка от мятных леденцов, возможно, выпавшая из
кармана какого-нибудь маленького мальчика. Мазок неопровер-
жимой реальности. Картонка под пальцами Бена была всамделиш-
ной и материальной. Кошмар происходил наяву.
Открылась маленькая раздвижная дверца. Бен посмотрел на
нее, но увидеть за ней ничего не сумел. В окошке висела тя-
желая шторка.
- Что мне делать? - спросил он шторку.
- Скажите: "Благослови, отче, ибо я грешил".
- Благослови, отче, ибо я грешил,- повторил Бен. Его
голос прозвучал в замкнутом пространстве странно и тяжело.
- Теперь рассказывайте о своих грехах.
- Обо всех? - ужаснулся Бен.
Бен начал, напряженно размышляя и стараясь держать в
уме Десять заповедей в качестве этакого сортирующего экрана.
Но легче от того, что он рассказывал, не становилось. Чув-
ства очищения не было вовсе - только неясное смущение, со-
провождавшее раскрытие Беном незнакомцу недобрых тайн своего
бытия. И все-таки он понимал, как такой обряд превращается в
жгуче-захватывающую привычку, как процеженное спиртовое рас-
тирание для пьяницы-хроника или спрятанные за неплотно при-
легающей доской в ванной похабные картинки для мальчишки-
подростка. В исповеди было нечто средневековое, отвратитель-
ное, как в ритуальном акте рвоты. Бен обнаружил, что вспоми-
нает сцену из бергмановской "Седьмой печати": толпа оборван-
ных кающихся грешников проходит по городу, пораженному чер-
ной чумой, и в кровь бичует себя березовыми прутьями. Такое
самообнажение рождало в Бене ненависть (но солгать этот уп-
рямец себе не позволил бы, хотя ложь могла получиться вполне
убедительной), отчего цель этого дня становилась реальной в
последнем смысле, и убедительной), отчего цель этого дня
становилась реальной в последнем смысле, и Бен буквально ви-
дел написанное на черном экране своего мозга слово "вам-
пир" - не так, как пишут в фильмах ужасов, а маленькими ак-
куратными буковками, предназначенными для вырезания на дере-
ве или выцарапывания на свитке. В тисках чуждого обряда мо-
лодой человек чувствовал себя беспомощным, оторванным от
своей эпохи - исповедальня могла бы быть прямым пневмопрово-
дом в те времена, когда вервольфы, инкубы и ведьмы были той
частью внешней тьмы, с которой мирились, а церковь - лишь
маяком света. Бен впервые в жизни ощутил медленный, вселяю-
щий ужас пульс разбухающих столетий. В первый раз собствен-
ная жизнь представилась ему искоркой, тускло поблескивающей
в конструкции, которая при внимательном рассмотрении могла

427

свести с ума кого угодно. Мэтт не говорил им, что отец Кал-
лахэн убежден, будто его церковь - Сила, но теперь-то Бен
мог догадаться сам. Он чуял присутствие Силы в этой вонючей
коробчонке. Сила вламывалась к нему, оставляя нагим и през-
ренным, и Бен чувствовал это лучше всякого католик, привык-
шего к исповеди с младых ногтей.
Когда Бен вышел наружу, его опахнул благодатный свежий
воздух из открытых дверей. Он провел ладонью по шее, и, ког-
да отнял руку, та оказалась мокрой.
Появился Каллахэн.
- Еще не все,- сказал он.
Бен без единого слова вернулся внутрь, но колен не пре-
клонил. Каллахэн назначил ему епитимью - десять "Отче наш" и
десять "Радуйся, Мария".
- А эту я не знаю,- сказал Бен.
- Я дам вам карточку с текстом молитвы,- ответил голос
из-за шторки.- Сможете повторять про себя по дороге в Кам-
берленд.
Бен помялся.
- Знаете, Мэтт был прав. Когда говорил, что это окажет-
ся труднее, чем мы думаем. Раньше, чем дело будет кончено,
мы изойдем кровавым потом.
- Да? - откликнулся Каллахэн.
Вежливо? или просто с сомнением? - Бен не мог решить.
Он опустил глаза и увидел, что еще держит коробочку от мят-
ных леденцов. Судорожно сжав пальцы, он превратил ее в нечто
бесформенное.
1О.

Около часу дня они влезли в большой бьюик Джимми Коди и
тронулись в путь. Все молчали. Отец Дональд Каллахэн ехал в
полном облачении - сутане, стихаре и белоснежной столе с
пурпурной каймой. Каждому он дал небольшой пузырек со святой
водой из священной купели и каждого благословил крестным
знамением. На коленях священник держал небольшую серебряную
дарохранительницу с несколькими кусочками Святого причастия.
Сначала они остановились в Камберленде у конторы Джим-
ми. Оставив мотор работать вхолостую, доктор пошел к себе и
вернулся в мешковатой спортивной куртке, которая скрывала
массивный револьвер Маккаслина. В правой руке Джимми нес
обычный молоток.
Бен, до некоторой степени увлеченный этим зрелищем,
уголком глаза заметил, что Марк с Каллахэном тоже уперлись
глазами в молоток. У того была вороненая стальная головка и
дырчатая резиновая рукоятка.
- Что, страшненький? - заметил Джимми.
Бен задумался, как воспользуется этим молотком против
Сьюзан, вгонит ей между грудей кол - и почувствовал, что же-
лудок медленно переворачивается, наподобие самолета, нето-
ропливо выполняющего "мертвую петлю".
- Да,- сказал он и облизал губы.- Что страшненький, то
страшненький.
Они доехали до камберлендского "Стой. Купи.". Бен с
Джимми пошли в супермаркет и забрали весь выставленный на

428

прилавок овощного ряда чеснок - двадцать коробок серовато-
белых луковиц. Девушка-контролер подняла брови и сказала:
- Слава Богу, ребята, я с вами нынче вечером не еду.
Выходя, Бен лениво проговорил:
- Интересно, почему чеснок так здорово действует на
вампиров? Что-то библейское, или же древнее проклятие, или...
- Подозреваю, что это аллергия,- ответил Джимми.
- Аллергия?
Захвативший конец разговора Каллахэн попросил повторить
его. Они тем временем ехали к цветочному магазину "Северная
красотка".
- О да, я согласен с доктором Коди,- сказал он.- Веро-
ятно, дело в аллергии... если чеснок вообще срабатывает, как
отпугивающее средство. Помните, это еще не доказано.
- Почему? Раз я должен принять, что вампиры существуют
(а я, похоже, должен - по крайней мере, в текущий момент),
не должен ли я принять также, что это - существа, которым не
писаны никакие законы природы? Уж некоторые - точно. Судя по
фольклору, их нельзя увидеть в зеркале, они способны обора-
чиваться летучими мышами, волками или птицами (так называе-
мый психопомпос) и ужимать тело, проскальзывая в тончайшие
трещины. И все же известно, что они видят, слышат, говорят...
и, почти наверняка, ощущают вкус. Возможно, им знакомы и не-
удобства, и боль...
- А любовь? - спросил Бен, глядя прямо перед собой.
- Нет,- ответил Джимми.- Я подозреваю, что любовь - вы-
ше их понимания.
Он заехал на небольшую автостоянку возле Г-образного
цветочного магазина с примыкающей к нему оранжереей. Когда
они вошли, над дверью звякнул колокольчик, а в нос ударил
густой цветочный аромат, такой насыщенный, что от мешанины
запахов Бена затошнило, и он вспомнил о похоронных бюро.
- Привет.- К ним направлялся высокий мужчина в полотня-
ном фартуке, в руке он держал испачканный землей цветочный
горшок.
Только Бен начал объяснять, что им нужно, как человек в
фартуке покачал головой и перебил:
- Боюсь, вы опоздали. В прошлую пятницу к нам приходил
какой-то мужчина, так он скупил все розы до единой, и в ма-
газине, и на складе: и белые, и красные, и чайные. Новых не
будет по крайней мере до среды. Если хотите заказать...
- Как выглядел этот мужчина?
- Очень впечатляюще,- сказал хозяин и поставил горшок.-
Высокий, совершенно лысый. Пронзительный взгляд. Курил, судя
по запаху, заграничные сигареты. Ему пришлось выносить цветы
полными охапками в три приема. Он погрузил их в багажник
очень старой машины - по-моему, "доджа".
- "Паккарда",- сказал Бен.- Черного "паккарда".
- Значит, вы его знаете.
- Можно и так сказать.
- Он рассчитался наличными. Очень необычно, если учесть
объем покупки. Но, может быть, если вы свяжетесь с ним, он
перепродаст вам...
- Может быть,- сказал Бен.

429

Снова оказавшись в машине, они обсудили ситуацию.
- Есть магазин в Фолмуте...- с сомнением начал отец Кал-
лахэн.
- Нет! - сказал Бен.- Нет! - И его тон, откровенно гра-
ничащий с истерикой, заставил всех оглядеться.- А если мы
приедем в Фолмут и обнаружим, что Стрейкер и там уже побы-
вал? Что тогда? Портленд? Киттери? Бостон? Вы что, не пони-
маете, что творится? Он предвидел, что мы будем делать! Он
водит нас занос!
- Бен, будь благоразумным,- сказал Джимми.- Разве по-
твоему мы не должны хотя бы...
- А ты забыл, что сказал Мэтт? "Не следует браться за
дело с убеждением, будто днем он не может подняться и тро-
нуть нас"! Посмотри на часы, Джимми.
Джимми посмотрел.
- Два пятнадцать,- медленно проговорил он и взглянул на
небо, словно сомневаясь в правдивости циферблата. Но тот не
обманывал: теперь тени падали в другую сторону.
- Он опередил нас,- сказал Бен.- Он всю дорогу идет на
четыре шага впереди. Неужто мы и впрямь думали - как мы мог-
ли? - что ОН так и останется в блаженном неведении на наш
счет? Что ОН не примет в расчет ни возможность быть обнару-
женным, ни противника? Надо ехать сейчас, пока мы не истра-
тили остаток дня на пустые споры о том, сколько ангелочков
могут сплясать на булавочной головке.
- Он прав,- спокойно сказал Каллахэн.- Думаю, лучше за-
кончить разговоры и отправиться в путь.
- Ну так поехали,- взмолился Марк.
Джимми быстро вырулил со стоянки у цветочного магазина,
взвизгнув шинами на мостовой. Хозяин проводил их долгим
взглядом: трое мужчин (один из них - священник) и мальчик
сидели в машине, на номерном знаке которой стояло обозначе-
ние "Д.М." (доктор медицины), и выкрикивали друг другу со-
вершенно безумные вещи.
11.

Коди подъехал к дому Марстена с Брукс-роуд (тупиковая
оконечность поселка). Поглядев на небо под новым углом, До-
нальд Каллахэн подумал: "Ну и ну, да этот дом просто нависа-
ет над головой. Странно, раньше я этого не замечал. Взгро-
моздился на вершину холма над перекрестком Джойнтер-авеню и
Брок-стрит, как на насест... а высота тут, должно быть, иде-
альная. Идеальная высота и почти круговой обзор городского
массива." Дом был огромным, беспорядочно спланированным, а
при закрытых ставнях приобретал в мозгу неудобную, чрезмерно
большую конфигурацию, делаясь похожим на саркофаг монолитом,
напоминанием о гибели.
А еще в нем произошло убийство и самоубийство, что оз-
начало: дом стоит на оскверненной земле.
Каллахэн открыл было рот, чтобы сказать об этом, но пе-
редумал.
Коди свернул на Брукс-роуд, и на секунду дом скрылся за
деревьями. Потом они поредели, и вот Коди уже сворачивал на

430

подъездную аллею. "Паккард" стоял возле самого гаража, и
Джимми, заглушив мотор, достал револьвер Маккаслина.
Каллахэн ощутил, как атмосфера этого места вмиг завла-
дела им. Он вынул из кармана крест, принадлежавший прежде
его матери, и надел на шею вместе со своим собственным. В
здешних оголенных осенью деревьях птицы не пели. Длинная
растрепанная трава казалась неоправданно высохшей и обезво-
женной даже для этого времени года, а земля - серой и исто-
щенной. Ведущие на крыльцо ступеньки покоробились самым ди-
ким образом. На одном из столбиков крыльца выделялся более
светлый квадратик краски - там недавно сняли знак "Посторон-
ним вход воспрещен". Под старым ржавым засовом парадной две-
ри поблескивал медью новый английский замок.
- Может, как Марк, через окно...- неуверенно начал Джим-
ми.
- Нет,- сказал Бен.- Через парадный вход, и баста. Если
придется, выломаем дверь.
- Не думаю, что это понадобится,- сказал Каллахэн, и
они не узнали его голос. Когда все они выбрались из машины,
священник, не задумываясь, повел их к крыльцу. Стоило при-
близиться к ступенькам, как Каллахэном овладел тот прежний
пыл, какой он полагал пропавшим навеки. Дом словно бы скло-
нялся к ним со всех сторон, из трещин в краске буквально со-
чилось здешнее зло. И все же отец Каллахэн не помедлил. Вся-
кие мысли о том, чтобы потянуть время, исчезли без следа. В
последние минуты он принял руководство на себя, но что-то
побуждало его к большему.
- Во имя Господа, Отца нашего! - выкрикнул священник, и
в голосе прозвучала хриплая командирская нота, отчего все
придвинулись ближе.- Приказываю тебе, зло: изыди из этого
дома! Духи, прочь! - И, не отдавая себе отчета, что собира-
ется делать, Каллахэн ударил в дверь зажатым в руке распяти-
ем.
Последовала вспышка света (позже все сошлись на том,
что действительно полыхнуло), едкое дуновение озона и треск,
будто закричали самые доски. Округлое веерное окошко над
дверью внезапно взорвалось, наружу полетели кусочки стекла,
и в ту же секунду по левую руку от них большое окно, выходя-
щее на газон, харкнуло на траву осколками. Джимми вскрикнул:
новый английский замок лег на дощатый пол к их ногам, рас-
плавившись в малоузнаваемую массу. Марк нагнулся, чтобы
подобрать его, и ойкнул:
- Горячо!
Каллахэн, дрожа, отодвинулся от двери и опустил взгляд
к зажатому в руке кресту.
- Это, несомненно, самое удивительное, что случалось со
мной в жизни,- священник посмотрел на небо, словно желая
увидеть ни много ни мало - лик Господень, но небеса остава-
лись равнодушными.
Бен толкнулся в дверь, и та с легкостью распахнулась,
но молодой человек подождал, чтобы первым в дом зашел отец
Каллахэн. В холле священник взглянул на Марка.

431

- В подвале,- сказал тот.- Можно пройти через кухню.
Стрейкер наверху. Только...- Он, хмурясь, помолчал.- Что-то не
так. Не знаю, что. Что-то изменилось.
Сперва они поднялись наверх, и, приближаясь к дверям в
конце коридора, Бен ощутил покалывание давнего ужаса, хотя
шел не первым. С того дня, как он вернулся в Салимов Удел,
прошел без малого месяц, и вот ему предстояло второй раз
заглянуть в эту комнату. Каллахэн распахнул дверь, взгляд
Бена скользнул вверх... к горлу подкатил крик, и Бен не успел
сдержаться. Крик вышел бабьим, истеричным, тонким.
Но с потолочной балки свисал не Хьюберт Марстен и не
его дух.
Это был Стрейкер, и висел он вверх ногами с располосо-
ванным от уха до уха горлом. В вошедших уперлись остекленев-
шие глаза - они смотрели сквозь них, мимо них. Лицо Стрейке-
ра заливала меловая бледность: ему выпустили всю кровь.

12.

- Боже милостивый,- сказал отец Каллахэн.- Боже милос-
тивый.
Они медленно зашли в комнату - Каллахэн с Коди чуть
впереди, жмущиеся друг к другу Бен с Марком следом.
Стрейкера стреножили, потом вздернули и привязали к
балке. В дальнем уголке мозга Бена шевельнулась мысль: чтобы
поднять туда вес мертвого Стрейкера, требовалась невероятная
физическая сила.
Джимми коснулся лба Стрейкера внутренней стороной за-
пястья, потом задержал руку мертвеца в своих.
- Уже часов восемнадцать как умер,- сказал он и, пере-
дернувшись, выпустил пальцы Стрейкера.- Господи, какой ужас-
ный способ... непонятно. Зачем... кто...
- Барлоу,- ответил Марк. Он не сводил глаз с трупа
Стрейкера.
- Стрейкер - и тот облажался,- сказал Джимми.- Ему-то
никакой вечной жизни не будет. Но почему вот так? Вниз голо-
вой?
- О, это старо,- отозвался отец Каллахэн.- Еще в Маке-
донии врагов и предателей вешали вниз головой, чтобы лицо
было обращено к земле, а не к небесам. Так распяли Святого
Павла - с перебитыми ногами, на кресте в виде буквы Х.
Голосом дряхлого старца Бен сказал:
- Опять отвлекает наше внимание. У него сотни уловок.
Пошли.
Они проследовали за ним обратно: коридор, лестница,
кухня. Оказавшись на кухне, Бен вновь уступил лидерство отцу
Каллахэну. Обменявшись коротким взглядом, они посмотрели на
дверь, ведущую в подвал. Вот так же двадцать пять лет назад
Бен шел вверх по лестнице, чтобы столкнуться с неразрешимым
вопросом.

13.

432

Когда священник открыл дверь, Марк опять почувствовал
атаковавший ноздри прогорклый запах тухлятины. Но и он был
иным. Не таким сильным. Менее зловещим.
Каллахэн двинулся вниз по лестнице. И все-таки Бену по-
требовалось собрать всю силу воли, чтобы следом за святым
отцом начать спуск в эту яму мертвецов.
Джимми вытащил из сумки фонарик и щелкнул выключателем.
Луч осветил пол, передвинулся на противоположную стену и
метнулся обратно. Ненадолго задержавшись на продолговатом
ящике, сноп света упал на стол.
- Вот,- сказал Джимми.- Смотрите.
Там оказался конверт из густо-желтой веленевой бумаги -
чистый, сияющий в мрачной тьме.
- Тут дело нечисто,- сказал отец Каллахэн.- Лучше не
трогать.
- Нет,- заговорил Марк, чувствуя сразу и облегчение, и
разочарование.- Его тут нет. Ушел. Это для нас. Небось, пол-
но всяких гадостей.
Бен шагнул вперед и взял конверт. Он дважды перевернул
его (в свете фонарика Джимми Марк разглядел, что у Бена дро-
жат пальцы), а потом вскрыл, разорвав. Внутри оказался один
листок - веленевая бумага, как и конверт. Джимми направил
фонарик на страницу, тесно исписанную изящным, паутинно-тон-
ким почерком. Читали все вместе, Марк - чуть медленнее про-
чих.
"4 октября.
Дорогие юные друзья!
Как чудесно, что вы заглянули ко мне!
Я никогда не питал отвращения к общению - оно составля-
ло одну из величайших радостей моей долгой и частенько оди-
нокой жизни. Приди вы вечером, я бы с огромным удовольствием
лично приветствовал вас. Однако, заподозрив, что вы предпоч-
тете явиться при свете дня, я счел за лучшее удалиться.
Оставляю вам небольшой знак своей признательности: там,
где я коротал дни, покуда не решил, что мне больше подойдет
иная квартира, находится весьма близкая и дорогая одному из
вас особа. Она очень мила, мистер Мирс - очень приятна на
вкус, если мне будет позволено маленькое "бон мо". Мне она
больше не нужна, и потому оставляю ее Вам для - как там у
вас говорится? - разминки перед главными событиями. Если хо-
тите, чтобы разжечь аппетит. Посмотрим, как Вам понравится
острая закуска перед той главной переменой блюд, какую Вы
ожидаете.
Мастер Питри, Вы ограбили меня: лишили самого верного и
находчивого слуги, какого я когда-либо знал. Вы косвенным
образом явились причиной моего участия в его уничтожении,
причиной того, что меня подвели собственные аппетиты. Несом-
ненно, Вы прокрались сюда за его спиной. Я доставлю себе
удовольствие заняться Вами лично. Но, думаю, в первую голо-
ву - Вашими родными. Сегодня... или завтра... или послезавтра
ночью. Затем - Ваша очередь. Но Вы войдете в мой храм, как
мальчик-певчий, кастратом.

433

А, отец Каллахэн... что же, они убедили Вас придти? Я так
и думал. Прибыв в Иерусалимов Удел, я следил за Вами из не-
которого отдаления - так хороший шахматист изучает игру про-
тивника. Хотя католическая церковь - не самый старинный мой
противник. На заре ее возникновения (когда последователи ва-
шей веры скрывались в римских катакомбах и рисовали на груди
рыб, чтобы отличать одного от другого) я был уже немолод.
Слабенькая кучка жеманно улыбающихся хлебоедов, благоговею-
щих перед овечьим спасителем... а я уже был силен! Обряды Ва-
шей церкви еще и не зачинались, а мои уже были древними. И
все же я оцениваю Вас должным образом. В добре я разбираюсь
не хуже, чем в зле. Я не пресытился.
И я одержу верх. "Как?" - спросите Вы.- "Разве не несет
Каллахэн символ Чистоты? Разве не ходит Каллахэн днем так
же, как ночью? Разве не существует дивных зелий и снадобий -
и языческих, и христианских - о которых мне и моим землякам
рассказал наш добрый друг, Мэтью Бэрк?" Да, да и еще раз да.
Но я живу на свете дольше Вашего. Я не змея, но отец змей.
И все-таки, скажете Вы, этого мало. Так и есть. В ито-
ге, "отец" Каллахэн, Вы сами погубите себя. Что Ваша вера?
Слабая и дряблая. Что Ваши проповеди любви? Предположения.
Только о бутылке толкуете Вы со знанием дела.
Милые друзья мои - мистер Мирс, мистер Коди, мастер
Питри, отец Каллахэн! Наслаждайтесь своим пребыванием здесь.
"Медок" превосходен - его специально доставил для меня по-
следний владелец этого дома, чьим обществом я никогда не был
в состоянии наслаждаться. Если, завершив предстоящий вам
труд, вы не потеряете вкуса к вину, прошу быть моими гостя-
ми. Мы еще увидимся лично, и тогда я каждого поздравлю в бо-
лее личной форме.
Пока же - прощайте.
БАРЛОУ"
Бен, дрожа, уронил письмо на стол. Он поглядел на ос-
тальных. Марк стоял, сжав кулаки, рот застыл в такой грима-
се, словно мальчик откусил от чего-то гнилого. Странно маль-
чишеское лицо Джимми было измученным и бледным. У отца До-
нальда Каллахэна горели глаза, а губы изогнулись книзу дро-
жащим луком.
Потом, один за другим, они подняли глаза на Бена.
- Пошли,- сказал он.
И вся четверка свернула за угол.

14.

Паркинс Джиллеспи стоял на крыльце кирпичного здания
муниципалитета, с мощным цейссовским биноклем у глаз, и тут
подъехал Нолли Гарднер в служебной машине. Нолли вылез, од-
новременно цепляя на место ремень и выбираясь с сиденья.
- В чем дело, Парк? - спросил он, поднимаясь по сту-
пенькам.
Паркинс молча отдал ему бинокль и ткнул мозолистым
пальцем в сторону дома Марстена. Нолли посмотрел. Он увидел
знакомый старый "паккард", перед которым стоял новый желто-

434

коричневый "бьюик". Чтобы разобрать регистрационный номер,
разрешения бинокля не хватало, и Нолли опустил его.
- Тачка доктора Коди, так?
- Да, сдается мне, что она самая,- Паркинс сунул в рот
"Пэлл-Мэлл" и чиркнул спичкой по кирпичной стене позади се-
бя.
- Первый раз вижу там не "паккард", а другую машину.
- Да, точно,- задумчиво протянул Паркинс.
- Думаешь, надо скатать взглянуть? - В словах Нолли за-
метно не хватало обычного энтузиазма. Гарднер был представи-
телем закона уже пять лет, но этот пост все еще не потерял
для него своего очарования.
- Нет,- отозвался Паркинс,- по мне, лучше оставить ее в
покое.- Он вытащил из жилетного кармана часы и щелкнул поца-
рапанной серебряной крышкой, как тормозной кондуктор, оста-
навливающий экспресс. Еще только 3:41. Он сверил часы с ча-
сами на башне городского вокзала, а потом сунул на место.
- Чего там вышло с Флойдом Тиббитсом и дитем Макдугал-
лов? - спросил Нолли.
- Не знаю.
- О,- сказал мигом зашедший в тупик Нолли. Паркинс
всегда был скуп на слова, но теперь достиг новых высот. Он
опять поднес бинокль к глазам: все по-прежнему.- Похоже, в
городе сегодня тихо,- сделал Нолли еще одну попытку завязать
разговор.
- Угу,- откликнулся Паркинс, окидывая взглядом выцвет-
ших голубых глазок парк и Джойнтер-авеню. И улица, и парк
были пустынны. Заметно недоставало мамаш, прогуливающих де-
тишек, и бездельников у Военного мемориала.
Нолли на последнем издыхании закинул удочку с той при-
манкой, на какую Паркинс неизменно клевал: погода.
- Чего-то хмурится,- сказал он.- К ночи будет дождь.
Паркинс изучил небо. Прямо над головой плыли барашки, а
на юго-западе собирались тучи.
- Да,- согласился он и выкинул окурок.
- Парк, да ты не приболел ненароком?
Паркинс Джиллеспи подумал.
- Не-а,- сказал он.
- Ну так в чем, черт дери, дело?
- Сдается мне,- сказал Джиллеспи,- что я усираюсь со
страху.
- Чего? - забарахтался в словах Нолли.- С чего это?
- Не знаю,- сказал Паркинс и забрал у него бинокль. Он
снова принялся разглядывать дом Марстена, а лишившийся дара
речи Нолли стоял рядом.

15.

Позади стола, на котором лежало письмо, подвал повернул
за угол, и они оказались в помещении, которое некогда служи-
ло винным погребом. "Хьюберт Марстен, должно быть, и впрямь
был бутлеггером," - подумал Бен. В подвале стояли покрытые
пылью и паутиной бочонки - маленькие и средние. Одну стену

435

закрывала стойка для бутылок, и кое-где из ромбовидных гнезд
еще выглядывали древние четвертьгаллонные посудины. Некото-
рые взорвались, и там, где когда-то тонкого ценителя вкуса
поджидало искристое бургундское, теперь устроил себе жилище
паук. Содержимое прочих бутылей, вне всяких сомнений, обра-
тилось в уксус - его острый запах витал в воздухе, мешаясь с
запахом медленного разрушения.
- Нет,- спокойно, констатируя факт, сказал Бен.- Не мо-
гу.
- Вы должны,- отозвался отец Каллахэн.- Я не говорю,
что это будет легко или к лучшему. Только, что вы должны.
- Не могу! - выкрикнул Бен, и на сей раз слова эхом от-
разились от стен подвала.
Посередке, на выхваченном из мрака фонариком Джимми
возвышении-помосте, неподвижно лежала Сьюзан. От плеч до
ступней девушку укрывало простое белое льняное полотно.
Приблизившись, они лишились дара речи. Слова поглотило изум-
ление. При жизни Сьюзан была веселой хорошенькой девчонкой,
где-то прозевавшей поворот к красоте (ошибившись, быть мо-
жет, всего несколькими дюймами). Не то, чтобы в ее чертах
чего-то недоставало. Нет, скорее причина заключалась в том,
как ровно, без волнений и удивительных событий текла ее
жизнь. Но теперь Сьюзан обрела красоту - угрюмую, мрачную
красоту.
Смерть не оставила на Сьюзан своих следов. Лицо сохра-
няло легкую краску, не знающие грима губы светились глубоким
красным тоном. Глаза были закрыты. Темные ресницы полосками
сажи лежали на щеках. Одна рука притулилась у бока, а вторая
легко прикрывала запястье первой. Кожа бледного лба была
безупречной, сливочной. И все же общим впечатлением была не
ангельская прелесть, а холодная, отчужденная красота. Что-то
в лице девушки неотчетливо, намеком, заставило Джимми вспом-
нить про молоденьких сайгонских девчонок (некоторым не было
и тринадцати), которые в переулках позади баров становились
перед солдатами на колени - не в первый и не в сотый раз.
Однако тех девчушек разрушало не зло, а просто слишком рано
пришедшее знание жизни. Перемена в лице Сьюзан была совер-
шенно иной... но какой, Джимми не сумел бы сказать.
Калахэн выступил вперед. Он надавил на левую сторону
упругой груди девушки.
- Сюда. В сердце.
- Нет,- повторил Бен.- Не могу.
- Будьте ее возлюбленным,- тихо проговорил отец Калла-
хэн.- А лучше - мужем. Вы не причините ей боли, Бен. Вы ос-
вободите ее. Больно будет только вам.
Бен немо смотрел на него. Марк достал из черной сумки
Джимми кол и держал, не говоря ни слова. Бен взял деревяшку
рукой, которая как будто бы растянулась на много миль.
Если я не буду думать о том, что делаю... может быть,
тогда...
Но не думать было бы невозможно. Бену в голову вдруг
пришла строчка из "Дракулы", развлекательного сочинения, ко-
торое напрочь перестало его развлекать. Когда Артур Холмвуд
столкнулся с такой же страшной задачей, Ван Хельсинг сказал

436

ему: "Прежде, чем попасть в воды радости, мы должны пройти
горькие воды."
Удастся ли хоть одному из них когда-нибудь вновь обрес-
ти радость?
- Уберите! - простонал он.- Не заставляйте меня...
Ответа не было.
Бен почувствовал, как лоб, щеки, подмышки взмокли от
холодного нездорового пота. Кол (четыре часа назад - простая
бейсбольная бита) словно бы напитался зловещей тяжестью, как
будто на нем сошлись невидимые и тем не менее титанические
силовые линии.
Он приподнял кол и приставил к груди Сьюзан - слева,
над последней застегнутой пуговкой блузки. На теле под ос-
трием образовалась ямочка, и Бен почувствовал, как уголок
рта нервно, неуправляемо задергался.
- Она живая,- проговорил он грубым, хриплым голосом -
Бен занял последнюю линию обороны.
- Нет,- неумолимо возразил Джимми.- Она Нежить, Бен.-
Это Джимми уже успел им продемонстрировать: обернул манжетку
тонометра вокруг неподвижной руки Сьюзан, подкачал воздух, и
они прочли на шкале: 00/00. Джимми приложил к груди девушки
стетоскоп, и каждый послушал тишину внутри грудной клетки.
В другую руку Бена тоже что-то вложили - он и через
много лет не мог вспомнить, кто это сделал. Молоток. Молоток
с дырчатой резиновой рукояткой. Головка в свете фонарика
блестела.
- Быстро,- сказал Каллахэн,- и выходите на свет. Ос-
тальное - наша забота.
Прежде, чем попасть в воды радости, мы должны пройти
горькие воды.
- Господи, прости меня,- прошептал Бен.
Он занес молоток и опустил его.
Молоток ударил точно по верхушке кола, и вверх по осине
передалась студенистая дрожь, которая будет преследовать Бе-
на во сне до конца его дней. Сьюзан распахнула большие голу-
бые глаза, словно причиной тому была сама сила удара. Из то-
го места, где кол проник в тело, изумительно ярким потоком,
заливая руки, рубаху, щеки Бена брызнула кровь. Подвал в
мгновение ока заполнил ее горячий медный запах.
Девушка забилась на помосте. Взлетевшие кверху руки ди-
ко, по-птичьи, затрепыхались в воздухе. Ноги впустую высту-
кивали на досках помоста глухую дробь. Разверзшийся провал
рта обнажил клыки, потрясающе похожие на волчьи, а из горла
девушки, подобно звукам адского рожка, чередой понеслись
пронзительные крики. Из уголков рта выплескивалась кровь.
Молоток поднимался и опускался: еще... еще... еще...
В голове Бена орали большие черные вороны, клубились
жуткие, незапоминающиеся видения. Руки, кол, безжалостно
взлетающий и падающий молоток окрасились алым. Фонарик в
трясущихся руках Джимми превратился в стробоскоп, короткими
вспышками освещая бесноватое, злобное лицо Сьюзан: вспарыва-
ющие плоть губ зубы превращали их в бахрому. Свежую льняную
простыню, которую он так аккуратно отвернул, запятнала

437

кровь, расписав полотно похожими на китайские иероглифы узо-
рами.
Потом Сьюзан вдруг выгнула спину, а рот разинула так
широко, что им показалось: сейчас челюсти сломаются. Из про-
деланной колом раны обильно выплеснулась более темная
кровь - кровь из сердца. Поднявшийся из заполненной звуками
клетушки судорожно разинутого рта крик шел из всех подполов
глубинной памяти о преследовании через влажный мрак души че-
ловеческой. Изо рта и ноздрей Сьюзан неожиданно хлынула бур-
лящая волна крови... а с ней и еще что-то. В слабом свете оно
оказалось всего лишь намеком, некой тенью - обманутая, по-
губленная, она кинулась наружу и вверх, слилась с мраком и
исчезла.
Сьюзан осела на спину. Рот расслабился, закрываясь. Ис-
кромсанные губы приоткрылись, пропуская последнее присвисты-
вающее дыхание, веки коротко затрепетали, и Бен увидел (или
вообразил, что видит) ту Сьюзан, которую встретил в парке за
чтением своей книги.
Дело было сделано.
Бен попятился, роняя молоток, держа вытянутые руки пе-
ред собой - в усмерть перепуганный дирижер, у которого
взбунтовался оркестр.
Каллахэн положил ему руку на плечо.
- Бен...
Тот кинулся прочь.
Взбегая по ступенькам, он споткнулся, упал и пополз к
вершине лестницы, к свету. Ужас ребенка смешивался с ужасом
взрослого. Оглянись Бен через плечо, он увидел бы на рассто-
янии вытянутой руки Хьюби Марстена (или, может быть, Стрей-
кера) с глубоко врезавшейся в шею веревкой, зеленоватым ли-
цом и ухмылкой, обнажавшей клыки вместо зубов. Один раз Бен
страдальчески вскрикнул.
Он смутно услышал крик Каллахэна:
- Нет, пусть идет...
Промчавшись через кухню, Бен вывалился из дверей черно-
го хода. Ступени крыльца ушли из-под ног, и он полетел голо-
вой вниз, в землю. Он поднялся на колени, ползком двинулся
вперед, встал на ноги и оглянулся. Ничего. Дом возвышался
над ним, но без умысла, остатки зла незаметно ускользнули из
его стен. Это снова был просто дом.
Запрокинув голову и глубоко, со свистом втягивая воз-
дух, Бен Мирс стоял в мертвой тишине на задушенном сорняками
заднем дворе.

16.

Осенью вечер в Удел приходит так.
Сперва солнце высвобождает воздух из своего некрепкого
захвата, отчего тот становится холодным и вспоминает, что на
носу зима, которая будет долгой. Появляются жидкие тучи, вы-
тягиваются тени - тени, лишенные ширины летних теней, негус-
тые от того, что на деревьях нет листьев, а в небе - пухлых

438

облаков. Эти продолговатые недобрые тени вгрызаются в землю,
как зубы.
Чем ближе солнце к горизонту, тем глубже его щедрый
желтый цвет, тем более нездоровый оттенок он приобретает,
пока не нальется гневным воспаленно-оранжевым сверканием.
Это пестрое зарево раскрашивает облачную пелену горизонта
красным, потом - оранжевым, багровым и, наконец, пурпурным.
Иногда большие клочья облаков неторопливо расходятся и про-
пускают в промоины снопы невинно-желтого солнечного света,
полные жгучей тоски по ушедшему лету.
Шесть часов, время ужина. В Уделе обедают в полдень, а
свертки с ленчем, которые народ, уходя на работу, хватает с
кухонного стола, известны как "второй завтрак". Мэйбл Уэртс,
на чьих костях обвис нездоровый старческий жир, садится
съесть вареную цыплячью грудку и запить ее чашечкой липтон-
ского чая, телефон же занимает место подле ее локтя. В пан-
сионе Евы сходятся к ужину жильцы - неважно, что за трапезу
они разделят: полуфабрикатный обед, тушенку, консервирован-
ные бобы (которые, увы, совершенно не похожи на те бобы, что
много лет назад пекли наши матушки, убивая на это все суб-
ботнее утро и день), спагетти или разогретые гамбургеры,
прихваченные в фолмутском "Макдональдсе" по дороге с работы.
Раздраженная Ева сидит в гостиной, играет с Гровером Веррил-
лом в "джин-рамми" и фыркает на остальных, чтобы подтирали
за собой жир и перестали, черт побери, свинячить по всему
дому. Никто не припоминает, чтобы Ева хоть раз вот так нерв-
ничала, как кошка, и кидалась на всех, как шавка. Но все
знают, в чем дело, даже если самой Еве причина непонятна.
Мистер и миссис Питри жуют в кухне сэндвичи, пытаясь
разгадать только что состоявшийся телефонный разговор с
местным падре, отцом Каллахэном. "Ваш сын со мной. С ним все
в порядке. Скоро я привезу его домой. До свидания." Они уже
обсудили, не позвонить ли местному представителю закона,
Паркинсу Джиллеспи, и решили обождать еще немного - в сыне,
который всегда был тем, что Джун Питри любила именовать "Се-
рьезный Мальчик", они успели ощутить какую-то перемену. И
все же над ними висят неузнанные призраки Ральфи и Дэнни
Гликов.
Милт Кроссен на задах своего магазина запивает хлеб мо-
локом. С тех пор, как в шестьдесят восьмом умерла его жена,
аппетит у Милта из рук вон плохой. Делберт Марки, владелец
кафе "У Делла", методично прокладывает путь через пяток гам-
бургеров, которые поджарил себе в гриле. Он сдобрил их гор-
чицей и горками свежего сырого лука, и весь вечер будет жа-
ловаться всякому, кто станет слушать, что кислотность с нес-
варением желудка медленно, но верно сводят его в могилу.
Экономка отца Каллахэна, Рода Корлесс, ничего не ест. Она
тревожится за отца Каллахэна, который где-то бьет ноги по
дорогам. Хэрриет Дорхэм с домочадцами заняты свиными отбив-
ными. У Карла Смита, вдовеющего с пятьдесят седьмого года,
на ужин одна вареная картофелина и бутылка "Мокси". Семе-
йство Дерека Боддина приступило к ветчине с брюссельской ка-
пустой. "Э-эх-х," - говорит Ричи Боддин, низложенный хули-
ган,- "брюссельская капуста..." "Или ты ее съешь, или я тебе

439

жопу задом наперед поставлю," - обещает Дерек. Он сам тер-
петь не может брюссельскую капусту.
У Реджи и Бонни Сойер на ужин жареные ребрышки, заморо-
женная кукуруза, картофель по-французски, а на десерт - шо-
коладный пудинг с густой подливкой. Все это - любимые куша-
нья Реджи. Бонни, у которой только-только начали бледнеть
синяки, подает на стол молча, опустив глаза. Реджи мерно,
сосредоточенно жует, за ужином он прикончит три банки "Бу-
да". Бонни ест стоя. Ей все еще слишком больно сидеть. Осо-
бого аппетита у нее нет, но она все равно ест - не то Реджи
заметит и что-нибудь сказанет. В тот вечер, излупив Бонни,
Реджи спустил в сортир все пилюли жены и изнасиловал ее. И с
тех пор насиловал каждую ночь.
К четверти седьмого почти вся еда съедена, почти все
послеобеденные сигареты, сигары и трубки выкурены, почти со
всех столов убрано. Тарелки моются, ополаскиваются и отправ-
ляются в сушилки. Ребятишек помладше загоняют в пижамы и от-
сылают в другую комнату посмотреть перед сном телевизор.
Спаливший к чертовой матери полную сковороду телятины
Рой Макдугалл чертыхается, выбрасывая ее (вместе со сково-
родкой) в помойку. Натянув джинсовую куртку, он берет курс к
Деллу, оставляя эту проклятую, ни на что не годную свинью -
свою жену - дрыхнуть в спальне. Пацан помер, жене все стало
по фигу, ужин сгорел к чертям собачьим. Самое время надрать-
ся. Может быть, самое время собрать манатки и отвалить из
этого городишки, который и ломаного гроша не стоит.
В небольшой квартирке на Тэггарт-стрит, отходящей от
Джойнтер-авеню, чтобы очень скоро закончиться тупиком позади
муниципалитета, Джо Крейн получает сомнительный дар небес.
Прикончив мисочку дробленой пшеницы, он усаживается перед
телевизором, и вдруг левую сторону груди и руку парализует
внезапная боль. Джо думает: "Что такое? Сердечко?" Это ока-
зывается чистой правдой. Крейн поднимается, успевает пройти
полдороги к телефону, а потом боль вдруг разбухает и сбивает
его с ног. Джо падает, как молодой бычок под ударом молота.
Телевизор продолжает бормотать, а найдут Джо Крейна через
сутки. Эта наступившая в без десяти семь вечера смерть будет
шестого октября единственной естественной смертью в Иеруса-
лимовом Уделе.
К семи часам доспехи красок, в которые оделся горизонт,
съеживаются до ярко-оранжевой полоски на западе - можно
подумать, что за краем земли кто-то растопил несколько пе-
чей. На востоке уже высыпали звезды. Они блестят ровно,
жестко, как алмазы. В это время года в них нет ни благоск-
лонности, ни успокоения влюбленным - они сверкают в прекрас-
ном безразличии.
Детям подошло время ложиться спать - родители сейчас
отправят малышей в кровати и колыбельки, а на слезные прось-
бы позволить лечь чуточку попозже или не гасить свет будут
только улыбаться и снисходительно открывать дверцы шкафов,
чтобы показать: там ничего нет. Вокруг же на мрачных крылах
подымаются животные инстинкты ночи. Настал час вампира.

440

17.

Когда Джимми с Беном вошли в палату, Мэтт дремал, но
почти мгновенно очнулся, стиснув зажатый в правой руке
крест. Взгляд учителя коснулся Джимми, перекочевал на Бена...
и задержался.
- Что случилось?
Джимми коротко объяснил.
- А тело?
- Мы с Каллахэном положили его лицом вниз в какой-то
ящик, который стоял в подвале - может, это в нем Барлоу при-
был сюда. И меньше часа назад сбросили в Королевскую реку,
заполнив камнями. Отвезли на машине Стрейкера. Если кто и
заметил ее у моста, подумают на него.
- Правильно. Где Каллахэн? И мальчик?
- Пошли к Марку домой. Придется все рассказать его ро-
дителям - Барлоу угрожал им персонально.
- А они поверят?
- Если нет, Марк заставит отца позвонить вам.
Мэтт кивнул. Вид у него был очень усталый.
- Да, Бен,- сказал он.- Подите сюда. Сядьте на кровать.
Бен послушно подошел. Лицо было пустым, ошеломленным.
Он сел и аккуратно сложил руки на коленях. Вместо глаз -
выжженные сигаретой дыры.
- Вы безутешны,- сказал Мэтт. Он взял руку Бена в свои.
Тот не воспротивился.- Но это неважно. Время утешит. А она
обрела покой.
- Он держит нас за кретинов,- глухо проговорил Бен.- Он
осмеял нас - всех по очереди. Джимми, дай письмо.
Джимми подал Мэтту конверт. Тот вытащил тяжелый листок
и внимательно прочел, держа бумагу у самого носа и едва за-
метно шевеля губами. Опустив письмо, Мэтт сказал:
- Да, это он. Эго Барлоу даже крупнее, чем я представ-
лял. Просто в дрожь бросает.
- Он оставил ее для смеха,- глухо выговорил Бен.- А са-
мого давно и след простыл. Бороться с Барлоу все равно, что
драться с ветром. Должно быть, мы кажемся ему букашками. Та-
ракашками, суетящимися ему на потеху.
Джимми открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мэтт еле
заметно покачал головой:
- Вы далеки от истины,- сказал он.- Если бы Барлоу мог,
он забрал бы Сьюзан с собой. Он не отдал бы свою нежить шут-
ки ради - ведь их так мало! Бен, отвлекитесь на минутку и
задумайтесь: что вы ему сделали. Убили Стрейкера, его това-
рища. И, по собственному признанию Барлоу, даже вынудили его
принять участие в этом убийстве из-за ненасытности аппети-
тов. В какой же ужас он должен был придти, очнувшись от сво-
его сна без видений и обнаружив, что безоружный мальчишка
разделался с таким страшным созданием!
Мэтт с некоторым трудом сел в постели. Бен повернул го-
лову и смотрел на учителя. В первый раз с тех пор, как вы-
шедшие из дома Марстена товарищи отыскали молодого человека
на заднем дворе, он проявил какую-то заинтересованность.

441

- Может, это не самая большая победа,- задумчиво прого-
ворил Мэтт.- Вы выгнали Барлоу из дома - из дома, который он
сам избрал. Джимми сказал, что отец Каллахэн простерилизовал
подвал святой водой и запечатал двери Святым причастием. Ес-
ли Барлоу еще раз зайдет туда, он погибнет... и он это понима-
ет.
- Но он же удрал,- сказал Бен.- Какая разница?
- Удрал,- мягко повторил Мэтт.- А где он сегодня спал?
В багажнике машины? В подвале у одной из своих жертв? Может
быть, в подвале старой методистской церкви на Болотах, кото-
рая сгорела во время пожара пятьдесят первого года? Где бы
он ни спал, вы думаете, ему там понравилось? Или он чувство-
вал себя в безопасности?
Бен молчал.
- Завтра вы начнете охоту,- сказал Мэтт, стиснув руку
Бена.- Не только на Барлоу - на всю мелкую рыбешку... а ее к
завтрашнему утру окажется ой как много. Их голод не утолить
никогда. Они будут есть, пока не обожрутся. Ночи принадлежат
ему, но днем вы будете гнать и гнать Барлоу до тех пор, пока
он не перепугается и не унесет отсюда ноги, или пока вы не
выволочете его на солнечный свет, проткнутого колом и визжа-
щего.
Эта речь заставила Бена вскинуть голову. Лицо оживилось
от пугающего воодушевления. Губы тронула слабая улыбка.
- Да, да,- прошептал он.- Только не завтра, а сегодня
ночью. Сейчас же...
Мэтт молниеносно вцепился Бену в плечо на удивление
сильной и жилистой рукой.
- Нет, не сегодня. Эту ночь мы проведем вместе: вы, я,
отец Каллахэн, Джимми и Марк с родителями. Теперь он знает...
и боится. Только безумец или святой посмел бы приблизиться к
Барлоу, когда тот бодрствует в породившей его ночи. А среди
нас нет ни святых, ни сумасшедших.- Учитель закрыл глаза и
тихо проговорил: - По-моему, я начинаю понимать Барлоу. Лежу
тут на больничной койке и играю в Майкрофта Холмса - пытаюсь
предугадать шаги нашего врага, поставив себя на его место.
Барлоу прожил много столетий. Это блестящий ум, но он еще и
эгоцентрик, как явствует из письма. Почему бы и нет? Его эго
разрасталось подобно жемчужине, слой за слоем, пока не стало
громадным и пагубным. Его переполняет гордыня... вот уж, веро-
ятно, кто настоящий хвастун! И жажда мести Барлоу должна
быть всепоглощающей, вызывающей трепет... но не исключено, что
на ней можно сыграть.- Мэтт открыл глаза, мрачно поглядел на
обоих молодых людей и поднял крест.- Его это остановит. Но
вдруг Барлоу использует на манер Флойда Тиббитса еще кого-
нибудь? Того крест может не остановить. Думаю, сегодня ночью
Барлоу попробует избавиться от некоторых из нас... от некото-
рых или от всех.
Мэтт взглянул на Джимми.
- Я думаю, отослав Марка с отцом Каллахэном в дом роди-
телей Марка, вы рассудили неправильно. Можно было позвонить
им отсюда и вызвать, не вводя в курс дела. А теперь мы раз-
делены... и особенно я тревожусь за мальчика. Джимми, лучше бы
ты им позвонил... позвони-ка сейчас.

442

- Ладно.- Джимми поднялся.
Мэтт посмотрел на Бена.
- Вы остаетесь с нами? Будете бороться на нашей сторо-
не?
- Да,- хрипло ответил Бен.- Да.
Джимми вышел из комнаты, прошел по коридору к ордина-
торской и отыскал в справочнике номер Питри. Быстро набрав
его, он с болезненным ужасом услышал в трубке вместо гудков
звонящего телефона пронзительный вой вышедшей из строя ли-
нии.
- Он до них добрался,- сказал Джимми.
Выражение лица молодого врача испугало старшую сестру,
поднявшую глаза на звук его голоса.

18.

Генри Питри был образованным человеком. Он получил сте-
пень бакалавра наук в Северо-западном университете, масте-
ра - в Массачусетском техе и доктора философии - на экономи-
ческом. Прекрасную должность преподавателя младших курсов
колледжа он оставил ради административного поста в страховой
компании "Благоразумный" - не только в надежде приработать,
но и из любопытства: Генри Питри хотелось посмотреть, под-
твердит ли практика его определенные экономические теории.
Он надеялся, что к следующему лету сумеет выдержать испыта-
ние на дипломированного бухгалтера, а еще через пару лет -
экзамен на адвоката. Сейчас целью Генри Питри было войти в
восьмидесятые годы, занимая высокий экономический пост в фе-
деральном правительстве. Увлечение Марка сверхъестественным
шло не от Генри - отцовская логика была законченой и цель-
ной, а мир - механизированным до степени почти полного со-
вершенства. Генри - зарегистрированный демократ - на выборах
семьдесят второго года голосовал за Никсона не потому, что
верил, будто тот честен (Питри не раз говорил жене, что счи-
тает Ричарда Никсона неизобретательным плутом, в котором
тонкости не больше, чем в промышляющем у Вулворта воришке),
а потому, что оппозиция состояла из ненормальных строителей
воздушных замков, которые привели бы страну к экономической
разрухе. На контркультуру шестидесятых Генри взирал со спо-
койной терпимостью, рожденной из убеждения, что та рухнет,
не причинив никакого вреда, поскольку не имеет под собой фи-
нансовой основы. Любовь мистера Питри к жене и сыну не была
красивой (кто же станет воспевать стихами страсть человека,
скидывающего носки на глазах у жены), зато - прочной и непо-
колебимой. Генри был человеком прямым, верил в себя, а еще -
в естественные законы физики, математики, экономики и (нес-
колько меньше) социологии.
Рассказанную сыном и деревенским батюшкой историю Генри
выслушал, прихлебывая кофе и подталкивая рассказчиков ясными
вопросами в тех местах, где нить повествования запутывалась
или теряла четкость. Казалось, спокойствие Генри углубляется
прямо пропорционально нелепости рассказа и растущему волне-
нию жены, Джун. В без пяти семь рассказ был закончен. Свой

443

вердикт Генри Питри вынес в четырех спокойных, обдуманных
слогах:
- Не-воз-мож-но.
Марк вздохнул, посмотрел на Каллахэна и сказал:
- Я же говорил.
Он действительно предупреждал Каллахэна, когда старень-
кая машина священника везла их от церкви к дому Питри.
- Генри, тебе не кажется, что мы...
- Погоди.
Генри как бы невзначай приподнял руку, и Джун мигом ус-
покоилась. Она села, приобняла Марка и чуть отстранила его
от Каллахэна. Мальчик подчинился.
Генри Питри вежливо взглянул на священника.
- Давайте посмотрим, не сумеем ли мы разобраться в
этом... заблуждении, что ли... как разумные люди.
- Это может оказаться невыполнимым,- не менее любезно
отозвался Каллахэн,- но мы, разумеется, попробуем. Мистер
Питри, мы здесь именно потому, что Барлоу угрожал вам и ва-
шей жене.
- Сегодня днем вы действительно заколотили в тело этой
девочки кол?
- Не я. Мистер Мирс.
- А труп еще там?
- Сбросили в реку.
- Если все это правда,- сказал Питри,- вы вовлекли мое-
го сына в преступление. Вы отдаете себе в этом отчет?
- Да. Мистер Питри, это было необходимо. Стоит вам про-
сто позвонить в больницу мистеру Бэрку...
- О, я уверен, что ваши свидетели вас поддержат,- пере-
бил Питри, с чьих губ не сходила слабая, выводящая из себя
улыбка.- Вот еще чем пленяет это ваше безумие. Можно посмот-
реть письмо, которое оставил этот Барлоу?
Каллахэн мысленно чертыхнулся.
- Оно у доктора Коди.- И запоздало прибавил: - Нам дей-
ствительно следует поехать в Камберлендскую больницу. Если
вы поговорите с...
Питри качал головой.
- Давайте сперва поговорим еще немного. Я уверен, что
ваши свидетели надежны - я уже указывал на это. Доктор Ко-
ди - наш семейный врач, мы все очень хорошо к нему относим-
ся. Еще мне дали понять, что и Мэтью Бэрка не в чем упрек-
нуть... по крайней мере, как педагога.
- Но, несмотря на это? - спросил Каллахэн.
- Отец Каллахэн, позвольте объяснить. Если бы дюжина
надежных свидетелей в один голос утверждала, что среди бела
дня по городскому парку проползла, распевая "Милашка Адели-
на" и размахивая флагом конфедерации, гигантская божья ко-
ровка, вы бы поверили?
- Если бы я не сомневался, что свидетели надежны и не
шутят, я был бы весьма недалек от того, чтобы поверить. Да-
с.
Питри с прежней слабой улыбкой сказал:
- Вот в этом мы и расходимся.
- Ваш разум закрыт,- откликнулся Каллахэн.

444

- Нет... просто давно сформировался.
- Что, если разобраться, то же самое. Скажите... компа-
ния, на которую вы работаете, одобряет администраторов, ко-
торые принимают решения, руководствуясь не объективными фак-
тами, а внутренней убежденностью? Питри, это же не логика, а
ханжество!
Питри перестал улыбаться и поднялся.
- Надо отдать вам должное: история тревожная. Вы вов-
лекли моего сына в какое-то безумие, возможно - опасное.
Счастье, если вы за него не пойдете под суд. Сейчас я позво-
ню вашим людям, поговорю с ними. Потом, мне думается, всем
нам лучше будет отправиться в больницу к мистеру Бэрку и
продолжить обсуждение вопроса.
- Большое вам спасибо за отступление от принципов,- су-
хо сказал Каллахэн.
Питри вышел в гостиную и поднял телефонную трубку. Она
не отозвалась гудением - линия безмолвствовала. Слегка нах-
мурившись, Генри потыкал в рычаги. Никакого ответа. Он поло-
жил трубку на место и вернулся в кухню.
- Похоже, телефон не в порядке,- объявил он. Заметив,
что сын с Каллахэном немедленно обменялись полным испуганно-
го понимания взглядом, Генри ощутил раздражение.- Могу вас
заверить,- сказал он чуть резче, чем собирался,- чтобы выйти
из строя, телефонной сети Иерусалимова Удела не нужны ника-
кие вампиры.
И тут погас свет.

19.

Джимми бегом вернулся в палату к Мэтту.
- У Питри дома телефон не работает. Думаю, Барлоу там.
Черт, какие же мы кретины...
Бен сорвался с кровати. Лицо Мэтта словно бы съежилось
и сжалось.
- Видите, как он действует? - пробормотал учитель.- Без
сучка без задоринки... Если бы только до наступления темноты у
нас оставался еще час! Мы могли бы... но нет. Уже все.
- Нужно ехать к ним,- сказал Джимми.
- Нет! Вы не должны! Ради своей и моей жизни - нет!
- Но они...
- Они предоставлены самим себе! То, что там происхо-
дит - или уже произошло - к тому времени, как вы туда добе-
ретесь, завершится!
Молодые люди нерешительно стояли у двери.
С трудом собрав силы, Мэтт спокойно, но с нажимом про-
говорил:
- Эго Барлоу велико, да и гордыня тоже. Вот эти его по-
роки мы, может быть, сумеем использовать. Однако следует
учитывать, что Барлоу - великий ум. И уважать это. Вы пока-
зали мне письмо. В нем говорится о шахматах. Не сомневаюсь,
Барлоу - игрок высшего класса. Разве вы не понимаете, что он
мог бы справиться со своим делом, не обрывая телефонную
связь с домом? А оборвал он ее, поскольку хочет, чтобы вы

445

поняли: одной из белых фигур объявлен шах! Он понимает рас-
становку сил и ему ясно, что легче выиграть, если разъеди-
нишь силы противника и приведешь в замешательство. Забыв об
этом, вы по недосмотру отдали ему первый ход - и первона-
чальная группа раскололась надвое. Если вы, сломя голову,
помчитесь в дом Питри, наша группа разобъется на три части.
Я останусь один, прикованный к постели - легкая добыча, нев-
зирая на кресты, книги и заклинания. Потребуется только от-
править сюда одного из кандидатов в нежить с ножом или ре-
вольвером, убить меня. И кто останется? Вы с Беном, мчащие-
ся, как угорелые, сквозь ночь навстречу собственной гибели.
Тогда Салимов Удел - его. Разве вы не понимаете?
Первым заговорил Бен.
- Да,- сказал он.
Мэтт откинулся назад.
- Я говорю так не потому, что опасаюсь за свою жизнь. И
не потому, что боюсь, как бы вы не погибли. Я боюсь за го-
род. Неважно, что еще произойдет - кто-то должен уцелеть,
чтобы завтра остановить Барлоу.
- Да. И, пока я не отомщу за Сьюзан, он меня не полу-
чит.
Воцарилось молчание, которое нарушил Джимми Коди.
- Вообще-то они могут удрать,- задумчиво проговорил
он.- Думаю, Барлоу недооценил Каллахэна... а уж мальчонку он
точно недооценил, ё-моё. Этот пацан...
- Будем надеяться,- отозвался Мэтт и закрыл глаза.
Они устроились и стали ждать.

2О.

Отец Дональд Каллахэн стоял у стены в просторной кухне
Питри, держа высоко над головой крест своей матери, который
заливал помещение призрачным лучезарным блеском. У противо-
положной стены, возле раковины, стоял Барлоу. Одной рукой он
удерживал завернутые за спину руки Марка, другая охватывала
шею мальчика. Между ними на полу в осколках стекла, ознаме-
новавших появление Барлоу, распростерлись Генри и Джун Пит-
ри.
Каллахэн был совершенно ошеломлен. Все случилось так
быстро, что он еще не сумел осознать, что происходит. Только
что они с Питри разумно (хоть и досадуя) обсуждали вопрос в
ярком, не оставляющем места никаким глупостям свете кухонных
ламп - и вот нырнули в безумие, которое с такой спокойной,
понимающей твердостью отрицал отец Марка.
Разум священника пытался восстановить ход событий.
Питри вернулся и сказал, что телефон не работает. Нес-
колькими секундами позже они остались без света. Джун Питри
взвизгнула. Кто-то перевернул стул. Некоторое время все,
спотыкаясь, бродили в новорожденной тьме, окликая друг друж-
ку. Тут окно над мойкой разлетелось, осыпав стеклом кухонный
стол и линолеум. Все это произошло на протяжении тридцати
секунд.

446

Потом в кухню проскользнула какая-то тень, и Каллахэн
стряхнул удерживавшие его чары. Священник вцепился в свисав-
ший с шеи крест и, стоило ему коснуться распятия, как комна-
та озарилась неземным, нездешним светом. Он увидел Марка,
который старался оттащить мать к арке, ведущей в гостиную.
Рядом с ними, повернув голову, стоял Генри Питри. Куда дева-
лось былое спокойствие! От такого абсолютно противоречащего
логике вторжения у Генри отвисла челюсть. Из-за спины Питри
на них надвинулось белое ухмыляющееся лицо, подобное фраг-
менту картины Фрацетти. Оно раскололось, показав длинные ос-
трые клыки и красные прозрачные глаза, похожие на пылающие
врата в ад. Барлоу раскинул руки (Каллахэн как раз успел
увидеть, как длинны и чувствительны эти мертвенно-бледные
музыкальные пальцы), а потом одной ухватил голову Генри Пит-
ри, другой - голову Джун и свел их вместе с тошнотворным
скрежещущим треском. Питри рухнули на пол, как камни, и пер-
вая угроза Барлоу оказалась выполнена.
С высоким, плачущим криком Марк, не задумываясь, кинул-
ся на вампира.
- Вот ты и попался! - добродушно прогудел глубокий
сильный голос. Марк атаковал необдуманно - и был немедленно
пленен.
Каллахэн двинулся вперед, держа крест над головой.
Торжествующая усмешка Барлоу мигом преобразилась в зия-
ющую пасть агонии. Он отпрянул к мойке, волоча мальчика пе-
ред собой. Под ногами хрустело битое стекло.
- Именем Господа...- начал Каллахэн.
При звуке имени Господня Барлоу издал громкий крик,
словно получил удар хлыстом. Углы разинутого рта поехали
книзу в уродливой гримасе, блеснули иглы клыков.
- Ближе не подходить! - предостерег он.- Ближе не под-
ходить, шаман! Не то вздохнуть не успеешь, как я перегрызу
мальчишке яремную вену! - Пока Барлоу говорил, верхняя губа
ползла кверху, обнажая длинные острия клыков. Он умолк и с
быстротой гадюки сделал головой хищное движение вперед и
вниз, разойдясь с шеей Марка на какую-нибудь четверть дюйма.
Каллахэн остановился.
- Назад,- скомандовал Барлоу, опять ухмыляясь.- Ты - на
своей половине, я - на своей, так?
Каллахэн медленно отступил, по-прежнему держа крест пе-
ред собой на уровне глаз, чтобы смотреть поверх перекладины.
Тот ровно пульсировал светом, испуская вспышку за вспышкой,
и его мощь стекала по руке священника так, что собравшиеся в
пучок мышцы задрожали.
Они стояли лицом к лицу.
- Наконец-то вместе! - улыбаясь, сказал Барлоу. Лицо у
него было сильным, умным, красивым некой пронзительной за-
претной красотой... тут свет упал по-другому, и черты Барлоу
показались едва ли не женоподобными. Где Каллахэн видел
подобное лицо? И в момент величайшего в своей жизни ужаса он
вспомнил. Это было лицо мистера Флипа, его личного буки, су-
щества, которое днем пряталось в шкафу и вылезало после то-
го, как мать затворяла двери спальни. Зажигать ночник Калла-
хэну не разрешали (и мать, и отец считали, что лучший способ

447

победить детские страхи - это взглянуть им в лицо, а не по-
такать им), так что каждую ночь, когда дверь с ехидным скри-
пом закрывалась, а шаги матери удалялись по коридору, дверца
шкафа едва заметно отъезжала в сторону, и Каллахэн чувство-
вал (или взаправду видел?) тонкое белое лицо и горящие глаза
мистера Флипа. Теперь же тот снова явился из шкафа и при-
стально смотрел поверх плеча Марка: клоунски-белое лицо, го-
рящие глаза и красные чувственные губы.
- Дальше что? - чужим голосом спросил Каллахэн. Он не
сводил глаз с пальцев Барлоу - длинных, чувствительных паль-
цев, лежащих на горле мальчика. На них виднелись мелкие си-
ние пятнышки.
- Там будет видно. Что дашь за этого жалкого негодяя? -
Барлоу вдруг высоко поддернул завернутые за спину запястья
Марка, явно рассчитывая подчеркнуть вопрос воплем, но Марк
не поддался. Мальчик не издал ни звука, только со свистом
втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
- Ты у меня заорешь! - прошептал Барлоу, кривя губы в
гримасе животной ненависти.- Будешь орать, пока глотка не
лопнет!
- Прекрати! - крикнул Каллахэн.
- А нужно? - Ненависть с лица Барлоу как ветром сдуло.
Вернулась полная мрачного очарования улыбка.- Я должен дать
мальчику передышку? Приберечь его до другой ночи?
- Да!
Барлоу тихонько проговорил, словно промурлыкал:
- Бросишь крест, чтобы встретиться со мной на равных,
черное против белого? Твоя вера против моей?
- Да,- отозвался Каллахэн уже не так уверенно.
- Ну, так давай же! - Полные губы нетерпеливо поджа-
лись, высокий лоб заблестел в странном волшебном свете, за-
полнявшем комнату.
- Полагаясь на то, что ты его отпустишь? Да умнее было
бы сунуть за пазуху гремучую змею, поверив, что она не уку-
сит.
- Но я-то тебе верю... смотри!
Барлоу выпустил Марка и отступил, держа на весу пустые
руки.
Не веря, Марк секунду постоял неподвижно, а потом, не
оглядываясь на Барлоу, подбежал к родителям.
- Беги, Марк! - крикнул Каллахэн.- Беги!
Марк поднял на него огромные потемневшие глаза:
- По-моему, они мертвые...
- БЕГИ!
Марк медленно поднялся, обернулся и посмотрел на Бар-
лоу.
- Скоро, братишка,- почти милостиво сказал тот,- теперь
мы с тобой уже совсем скоро...
Марк плюнул ему в лицо.
У Барлоу захватило дух. Чело омрачила такая ярость, что
прежнее выражение его лица показалось тем, чем вполне могло
быть: простым актерством. Каллахэн на миг увидел в глазах
своего врага безумие, более черное, чем душа убийства.

448

- Ты в меня плюнул,- прошептал Барлоу. Он дрожал всем
телом, буквально сотрясался от ярости. Как некий грозный
слепец он сделал неверный шаг вперед.
- Назад! - взревел Каллахэн, делая выпад крестом.
Барлоу вскрикнул и вскинул руки к лицу. Крест полыхал
сверхъестественным слепящим пламенем, ярчайшим блеском и,
вероятно, осмелься Каллахэн двинуться в эту минуту дальше,
он мог бы прогнать Барлоу.
- Я убью тебя,- сказал Марк и исчез, как маленький тем-
ный смерч.
Барлоу словно бы вырос, волосы, по-европейски откинутые
назад со лба плыли вокруг головы. Одет Барлоу был в темный
костюм с безукоризненно повязанным галстуком темно-красного
цвета, отчего показался отцу Каллахэну частью окружавшего их
мрака, его сгустком. В глазницах светились угли коварных,
угрюмых глаз.
- Ну же, выполни свою часть уговора, шаман.
- Я - священник! - бросил ему Каллахэн.
Барлоу отвесил еле заметный издевательский поклон.
- Священник,- повторил он, выплюнув слово, как дохлую
рыбу.
Каллахэн стоял в нерешительности. Зачем бросать крест?
Провести Барлоу, сыграть сегодня вничью, а завтра...
Но из глубин сознания шло предостережение: отвергнуть
вызов вампира значит рискнуть куда серьезнее, чем Каллахэн
мог себе представить. Если он не посмеет бросить крест, тем
самым он признает... признает... что? Если бы только события
происходили не так быстро, если бы только было время поду-
мать... разобраться...
Сияние креста меркло.
Каллахэн расширившимися глазами взглянул на распятие. В
живот клубком раскаленной проволоки прыгнул страх. Вздернув
голову, священник впился глазами в Барлоу - тот шел к нему
через кухню с широкой, почти сладострастной улыбкой.
- Не подходи,- хрипло выговорил Каллахэн, попятившись.-
Приказываю именем Господа...
Барлоу расхохотался ему в лицо.
От сияющего креста остался жидкий оплывающий огонек,
имеющий форму распятия. По лицу вампира снова поползли тени,
скрывшие его черты за грубыми линиями и треугольниками пони-
же выступающих скул. Каллахэн отступил еще на шаг и уперся
ягодицами в придвинутый к стене кухонный стол.
- Отступать некуда,- печально пробормотал Барлоу. В
темных глазах вскипало адское веселье.- Грустно видеть, как
вера подводит человека. Ну, ладно...
Крест в пальцах Каллахэна задрожал, и вдруг остатки
света иссякли. Теперь это был просто кусок гипса, купленный
матерью Каллахэна в дублинской сувенирной лавчонке (не ис-
ключено, по совершенно безбожной цене). Сила, перетекавшая
из распятия в его руку, сила, которая могла бы крушить стены
и дробить камни, ушла. Мышцы помнили трепещущие токи, но не
могли воспроизвести их.
Барлоу протянул во мраке руки и выхватил крест из паль-
цев священника. Каллахэн издал страдальческий, дрожавший в

449

душе (но никогда - в горле) крик давнишнего ребенка, которо-
го каждую ночь оставляли наедине с мистером Флипом, а тот
подглядывал за ним из шкафа сквозь ставни сна. Потом раздал-
ся звук, который будет преследовать его до конца жизни: два
сухих щелчка (Барлоу обломал перекладину) и глухой бессмыс-
ленный стук (он швырнул крест на пол).
- Будь ты проклят! - выкрикнул Каллахэн.
- Слишком поздно для таких мелодрам,- отозвался Барлоу
из темноты. Тон был почти скорбным.- К чему? Ведь ты забыл
доктрину собственной церкви, разве не так? Крест, хлеб и ви-
но, исповедь - только символы. Без веры крест - простое де-
рево, хлеб - печеная пшеница, вино - перекисший виноград.
Отбрось ты крест, в другой раз ты бы одолел меня. В извест-
ном смысле я надеялся, что дело может обернуться именно так.
Я так давно не встречал хоть сколько-нибудь достойного про-
тивника. Мальчишка стоит десяти таких, как ты, поп-притвора.
И нежданно-негаданно в плечи Каллахэна вцепились на
редкость сильные руки.
- Думаю, теперь ты приветствуешь вечность моей смерти.
У Нежити нет памяти - только голод и потребность служить Хо-
зяину. Ты можешь мне пригодиться. Я мог бы отправить тебя к
твоим друзьям. Но нужно ли? Лишившись предводителя - тебя -
они, мне кажется, значат мало. И мальчишка все им расскажет.
В эту минуту против них уже делается ход. А для тебя, поп-
притвора, есть более подходящее наказание.
Каллахэну вспомнились слова Мэтта:
"Есть вещи хуже смерти."
Он опять попытался вырваться, но руки держали, как тис-
ки. Потом одну руку убрали. Раздался шелест ткани по голому
телу, потом - царапанье.
Ладони переместились на шею Каллахэна.
- Ну, поп-лицемер, поучись истинной религии. Прими мое
причастие.
Каллахэн вдруг понял, и его захлестнули страх и омерзе-
ние.
- Нет! Не надо... не надо...
Но руки были неумолимы. Голову священника тянули впе-
ред, вперед... вперед...
- Ну, поп,- прошептал Барлоу.
И рот Каллахэна прижали к холодному, вонючему горлу
вампира, где билась вскрытая вена. Он перестал дышать (ему
показалось, на целую вечность), бешено крутя головой, нанося
кровью на лоб, щеки, подбородок боевую раскраску - но тщет-
но.
В конце концов он глотнул.

21.

Энн Нортон вышла из машины, не потрудившись прихватить
ключи, и направилась через больничную автостоянку в сторону
ярко освещенного вестибюля. Над головой звезды скрылись за
облаками - собирался дождь. Энн даже не взглянула на тучи.
Она шагала, бесстрастно глядя прямо перед собой.

450

Внешним обликом Энн сильно отличалась от дамы, с кото-
рой Бен Мирс познакомился в тот вечер, когда Сьюзан в первый
раз пригласила его поужинать с ее родными. Тогда Бена пред-
ставили даме среднего роста, чье зеленое шерстяное платье
хоть и не кричало о богатстве, но говорило о материальном
достатке. На ту даму приятно было смотреть - некрасивая, но
холеная, со свежей завивкой на седеющих волосах.
На этой женщине были только ковровые тапочки. Без мас-
кирующих эластичных чулок на голых ногах вспухли больные ве-
ны - правда, не так отчетливо, как раньше, ведь давление
несколько упало. Неглиже прикрывал рваный желтый халат. Под-
нявшийся ветер трепал космы спутанных волос. Лицо было мер-
твенно-бледным, а под глазами легли тяжелые коричневые кру-
ги.
Она же твердила Сьюзан: берегись этого Мирса и его
дружков! Она же предостерегала дочь от человека, который
убил ее! А подбил его на это Мэтт Бэрк. Они сговорились. Да,
да. Энн знала - он все ей растолковал.
Весь день миссис Нортон нездоровилось - одолевал сон и
буквально не было сил вылезти из постели. А когда после обе-
да муж уехал писать дурацкое заявление о пропаже дочери и
Энн провалилась в тяжкую дремоту, во сне явился о н. Краси-
вое, властное, дерзкое, приковывающее внимание лицо. Ястре-
биный нос, откинутые со лба волосы, а тяжелый притягивающий
рот скрывал странно волнующие белые зубы, которые показыва-
лись, когда о н улыбался. Глаза же... эти красные глаза зача-
ровывали. Когда о н смотрел на вас, отвести взгляд было не-
возможно... да и не хотелось.
Он объяснил ей все: и что нужно сделать, и что потом у
Энн появится возможность присоединиться к дочери и к велико-
му множеству других... и к нему тоже. Да что Сьюзан - это ему
хотела угодить Энн, чтобы получить взамен то, чего так
страстно желала, в чем так нуждалась: касание, проникнове-
ние.
В кармане Энн лежал мужнин револьвер тридцать восьмого
калибра.
Она вошла в вестибюль и поглядела в сторону регистрату-
ры. Попытайся кто-нибудь ее остановить, она бы с ними разо-
бралась. Нет, стрелять Энн не стала бы - пока она не попала
в палату к Бэрку, никакой стрельбы. Так велел он. Если Энн
схватят и остановят до того, как дело будет сделано, о н не
придет, чтобы одарить ее в ночи жгучими поцелуями.
За стойкой сидела молоденькая девушка в белом халате и
колпачке. Она разгадывала кроссворд в мягком свете лампы,
прикрепленной к главной консоли. Санитар как раз уходил по
коридору. Энн видела его спину.
Услышав шаги, дежурная сестра с заученной улыбкой под-
няла глаза, но, когда разглядела приближающуюся женщину в
халате, с ввалившимися глазами, улыбка растаяла. Пустые гла-
за Энн странно сияли, словно она была заводной игрушкой, ко-
торую кто-то запустил. Может быть, заблудившаяся пациентка?
- Мэм, если вы...

451

Энн Нортон вытащила из кармана своего балахона револь-
вер - ни дать ни взять рехнувшийся ганслингер из будущего,-
ткнула стволом в голову дежурной сестре и сказала:
- Повернись.
Сестра беззвучно пошевелила губами, судорожно втянула
воздух...
- Не ори. А то убью.
Воздух со свистом вышел обратно. Сестра очень сильно
побледнела.
- А теперь поворачивайся.
Сестра медленно встала и повернулась. Энн перехватила
пистолет за ствол и приготовилась изо всех сил обрушить ру-
коятку дежурной на голову.
И тут ее сбили с ног.

22.

Пистолет полетел.
Женщина в рваном желтом халате не закричала - она тонко
заскулила, запричитала и огромным крабом бросилась за ним,
но ошарашенный и перепуганный мужчина, который обнаружился у
нее за спиной, стрелой метнулся туда же. Сообразив, что она
первой доберется до пистолета, он пинком отправил его на
другой конец ковра, застилавшего вестибюль.
- Эй! - завопил он.- Эй, на помощь!
Оглянувшись через плечо, Энн Нортон зашипела. Лицо стя-
нулось в гримасу обманутой ненависти. Потом она снова приня-
лась подбираться к пистолету. Бегом вернулся санитар, на миг
он с тупым изумлением воззрился на происходящее, потом под-
нял лежавший почти у самых его ног револьвер.
- О Господи,- сказал он,- хреновина-то заряжена...
Энн атаковала его, прошлась скрюченными пальцами по ли-
цу, и лоб с правой щекой пробороздили красные полосы. Изум-
ленный санитар держал револьвер так, что ей было не достать.
Не переставая причитать, женщина тянулась к нему похожими на
когти пальцами. Зашедший сзади ошарашенный мужчина схватил
Энн. Позже он будет рассказывать, что ему показалось, будто
он ухватился за мешок со змеями - тело под халатом оказалось
горячим, отталкивающим, каждый мускул плясал и извивался.
Энн принялась вырываться. Санитар врезал ей по челюсти,
она закатила глаза и упала.
Санитар с недоумевающим мужичком переглянулись. Регист-
раторша визжала, зажимая рот ладонями, отчего крики приобре-
ли неповторимое звучание сирены в тумане.
- Ребята, а вообще-то, что тут у вас за больница? -
спросил озадаченный мужичок.
- Чтоб я знал,- отозвался санитар.- Что, черт возьми,
случилось?
- Иду это я навестить сестру - она родила, понял-нет?
Тут подходит ко мне мальчишка и говорит: туда только что
вошла тетенька с пистолетом. И...
- Какой мальчишка?

452

Обалделый мужичок, который пришел к сестре, огляделся.
Вестибюль заполняли люди, но все они были уже в том возрас-
те, когда можно покупать спиртное.
- Сейчас его не видать, но он тут крутился. Пистолет
заряжен?
- А как же,- сказал санитар.
- Так что тут у вас за больница такая, ребята? - спро-
сил ничего не понимающий мужичок.

23.

Они увидели, как мимо двери в сторону лифта пробежали
две медсестры, а снизу лестничной клетки донеслись неясные
крики. Бен поглядел на Джимми, но тот слегка пожал плечами.
Мэтт дремал, раскрыв рот. Бен закрыл дверь и погасил свет.
Джимми засел в изножье кровати Мэтта, а когда они услышали,
как кто-то нерешительно останавливается у дверей, Бен уже
стоял под ними наготове.
Дверь приоткрылась, в палату просунулась чья-то голова.
Бен полунельсоном захватил ее и вжал в лицо крест, который
держал в другой руке.
- Пустите!
Неизвестный поднял руки и забарабанил в грудь Бена, но
без толку. Секундой позже вспыхнул верхний свет. Мэтт сидел
в кровати и моргал, глядя на вырывающегося из рук Бена Марка
Питри.
Джимми выскочил из засады, перебежал комнату и совсем
уж собрался обнять мальчика, как вдруг заколебался.
- Подними подбородок.
Марк задрал голову, предъявляя присутствующим шею без
единой отметины.
Джимми расслабился.
- Господи, я в жизни еще никому так не был рад. Где от-
че?
- Не знаю,- угрюмо ответил Марк.- Барлоу поймал меня...
убил моих родителей. Они мертвые. Мои родители - мертвые. Он
разбил им головы... друг об дружку... убил. Потом поймал меня и
сказал отцу Каллахэну, что отпустит, если отец Каллахэн обе-
щает бросить крест. Он пообещал. Я сбежал. Но сперва плюнул
в него. Плюнул, и я его убью.
Мальчик пошатывался в дверном проеме. На лбу и щеках
виднелись царапины - он бежал сквозь заросли ежевики, через
лес, по той тропинке, где так давно Дэнни Глик с братом на-
брели на беду. Штаны выше колен были мокрыми - это Марк пе-
ремахнул ручей Тэггарт-стрим. Приехал мальчик на попутке, но
кто его подвозил, вспомнить не мог. Помнил только, что игра-
ло радио.
У Бена отнялся язык. Он не знал, что сказать.
- Бедный мальчик,- тихо проговорил Мэтт.- Бедный храб-
рый мальчуган.
Лицо Марка исказилось. Глаза закрылись, а рот дернулся
и напрягся.
- Моя ма-ма... мама...

453

Он слепо зашатался, и Бен подхватил его, обнял и стал
укачивать, а рубашка намокала от яростных слез.

24.

Отец Дональд Каллахэн понятия не имел, сколько времени
уже шагает в темноте. Он, спотыкаясь, брел по Джойнтер-авеню
к центру города, начисто позабыв, что оставил машину на
подъездной дороге возле дома Питри. Иногда он забредал на
середину мостовой, а иногда, покачиваясь, шел по обочине.
Один раз на него выскочила машина с большими сияющими круга-
ми фар, громко затрубил клаксон, и в последний миг автомо-
биль вильнул в сторону, взвизгнув шинами на мостовой. Один
раз Каллахэн свалился в кювет. Когда до моргающего желтого
огонька оставалось рукой подать, пошел дождь.
Отметить шествие отца Каллахэна по безлюдным улицам бы-
ло некому - Салимов Удел задраился на ночь даже крепче обыч-
ного. В столовой не было ни души, а у Спенсера сидела за
кассой мисс Кугэн и в льдистом свете флюоресцентных ламп под
потолком читала взятый со стенда журнал признаний. Снаружи
под светящимся знаком, изображавшим синюю собаку в прыжке,
горели красные неоновые буквы: АВТОБУС.
Причиной, по мнению отца Каллахэна, был страх. У горо-
жан были все причины бояться. Какая-то часть их существа
вобрала в себя опасность, и нынче вечером в Уделе заперлись
даже те двери, которые не запирались уже много лет... если во-
обще когда-нибудь запирались.
Каллахэн был на улице один. И только ему было нечего
бояться. Забавно. Он громко рассмеялся, и этот смех напоми-
нал дикие безумные всхлипы. Никакой вампир его не тронет.
Других - может быть, но не его. Отмеченный Хозяином, он бу-
дет свободно шагать до тех пор, пока Хозяин не потребует
своего.
Над ним навис храм Святого Андрея.
Каллахэн замялся, потом двинулся по дорожке. Он будет
молиться. Если нужно - молиться всю ночь. Не новомодному Бо-
гу - Богу гетто, социального сознания и бесплатных обедов,-
а древнему Господу, который устами Моисея велел не давать
ведьме жить, который позволил своему сыну восстать из мер-
твых. Еще один шанс, Господи. Епитимья же - вся моя жизнь.
Только... еще один шанс.
Спотыкаясь, Каллахэн поднялся по широким ступеням. Пе-
репачканная сутана была в беспорядке, рот вымазан кровью
Барлоу. На верхней ступеньке он ненадолго остановился, а по-
том потянулся к ручке центральной двери.
Стоило ему прикоснуться к ней, как синяя вспышка света
отбросила его назад. Боль пронзила спину, потом голову, по-
том грудь, живот и икры, и Каллахэн кубарем скатился с гра-
нитных ступеней на тротуар.
- Нечист,- бормотал он.- Нечист, нечист. О, Господи,
значит, нечист!

454

Он задрожал. Обхватив себя за плечи, Каллахэн трясся
под дождем, а церковь нависала над ним, и двери ее были для
него закрыты.

25.

Марк Питри сидел на кровати Мэтта точно на том же мес-
те, куда уселся Бен, когда пришел сюда с Джимми. Слезы Марк
осушил рукавом и, хотя глаза мальчика опухли и покраснели,
он держал себя в руках.
- Ты ведь знаешь,- сказал Мэтт,- что Салимов Удел в от-
чаянном положении?
Марк кивнул.
- Даже сейчас по нему расползается его Нежить,- угрюмо
продолжил учитель.- Прихватывая с собой других. Всех им не
достать,- во всяком случае, сегодня,- но завтра вам предсто-
ит страшная работа.
- Мэтт, я хочу, чтобы вы поспали,- сказал Джимми.- Не
тревожьтесь, мы никуда не уйдем. Вы выглядите скверно. Такое
страшное напряжение...
- Родной город прекращает существование чуть ли не у
меня на глазах, а ты хочешь, чтобы я спал? - с непокорного
лица сверкнули глаза, в которых незаметна была усталость.
Джимми упрямо сказал:
- Если хотите попасть на финиш, лучше поберечься. Я го-
ворю это, как ваш лечащий врач, черт побери!
- Ладно. Минутку.- Учитель оглядел собравшихся.- Завтра
вы трое должны вернуться в дом Марка. Чтобы наделать кольев.
Очень много кольев.
Они немедленно сообразили.
- Сколько? - тихо спросил Бен.
- Я бы сказал, понадобится самое малое сотни три. Сове-
тую сделать пятьсот.
- Невозможно,- категорически заявил Джимми.- Их не мо-
жет быть так много.
- Нежить томится жаждой,- просто ответил Мэтт.- Лучше
подготовиться. Пойдете все вместе. Не смейте разделяться да-
же днем. Это охота станет очистительной. Нужно будет пройти
город из конца в конец.
- Всех нам ни за что не найти,- возразил Бен.- Даже ес-
ли начать с рассветом и трудиться дотемна.
- Надо постараться, Бен. Не исключено, что горожане по-
верят вам. Если вы докажете правдивость своих слов, найдутся
помощники. А когда снова стемнеет, его труды во многом ока-
жутся сведены на нет.- Мэтт вздохнул.- Следует признать, что
отец Каллахэн для нас потерян. Скверно. Однако, невзирая на
это, вы должны идти вперед. Вам - всем! - придется соблюдать
осторожность. Будьте готовы солгать - если вас посадят под
замок, это отлично послужит его цели. И подумайте вот о чем:
шансы, что кто-то из нас (а то и все мы) уцелеет и победит
только для того, чтобы пойти под суд за убийство, очень ве-
лики. Вам это еще не приходило в голову? - Он заглянул каж-

455

дому в лицо. Увиденное, должно быть, удовлетворило Мэтта,
поскольку он опять обратил все внимание на Марка.
- Ты знаешь, что важнее всего, правда?
- Да,- ответил Марк.- Надо убить Барлоу.
Мэтт бледновато улыбнулся.
- Боюсь, ты впрягаешь лошадь позади телеги. Сперва его
надо найти.- Он пристально посмотрел на Марка.- Сегодня ве-
чером ты видел, слышал, чуял, трогал хоть что-то, что могло
бы помочь нам разыскать его? Погоди отвечать, подумай хоро-
шенько! Ты лучше всех знаешь, насколько это важно!
Марк подумал. Бен впервые видел, чтобы человек так бук-
вально воспринял распоряжение. Мальчик опустил подбородок в
ладони, плотно закрыл глаза - казалось, он намеренно прокру-
чивает в голове все нюансы ночной стычки.
Наконец, он открыл глаза, бегло оглядел присутствующих
и покачал головой:
- Ничего.
У Мэтта вытянулось лицо, но он не сдался.
- Может быть, прицепившийся к пиджаку листок? Камышинка
за отворотом штанины? Грязь на ботинках? Какая-нибудь нитка,
которую Барлоу поленился оборвать? - Учитель беспомощно
стукнул по кровати.- Боже Всемогущий, Иисусе Христе! Не сде-
лан же он из цельного куска, как яйцо?
Вдруг у Марка расширились глаза.
- Что? - спросил Мэтт, схватив мальчика за локоть.- Что
такое? О чем ты подумал?
- Синий мел,- ответил Марк.- Он обхватил меня рукой за
шею, вот так, и я увидел его пальцы - длинные, белые, на
двух - синий мел. Такие маленькие пятнышки.
- Синий мел,- задумчиво сказал Мэтт.
- Школа,- подсказал Бен.- Что же еще.
- Но не средняя,- ответил учитель,- все свои запасы мы
получаем от "Дэннисона и компании" из Портленда. Они поста-
вляют только белый и желтый мел, который уже много лет не
выводится у меня из-под ногтей и с пиджаков.
- А уроки рисования? - спросил Бен.
- Нет, в средней школе только черчение. Там пользуются
не мелом, а тушью. Марк, ты уверен, что это был...
- Мел,- ответил мальчик, кивая.
- По-моему, кто-то из естественников пользуется цветны-
ми мелками, но где спрячешься в средней школе? Вы ее виде-
ли - все на одном этаже, сплошное стекло. А в шкафы с посо-
биями целый день лазают. То же самое относится к котельной.
- А за кулисами?
Мэтт пожал плечами.
- Там достаточно темно. Но, если вместо меня за поста-
новку возьмется миссис Родин (кстати, после того причудливо-
го японского научно-фантастического фильма ученики прозвали
ее Родэн), эту зону будут использовать весьма активно. Бар-
лоу страшно бы рисковал.
- Как насчет начальной школы? - спросил Джимми.- В
младших классах должны быть уроки рисования. Ставлю сто дол-
ларов, что среди предметов первой необходимости есть и цвет-
ные мелки.

456

Мэтт сказал:
- Начальную школу на Стэнли-стрит строили по тому же
проекту, что и среднюю. Она такая же современная, одноэтаж-
ная и заполненная до отказа. Полно окон, пропускающих внутрь
солнце. Совсем не то здание, куда охотно зачастила бы наша
мишень. Им нравятся старые здания, полные преданий, темные и
мрачные, как...
- Как школа на Брок-стрит,- сказал Марк.
- Да.- Мэтт взглянул на Бена.- Школа на Брок-стрит -
трехэтажное деревянное здание с подвалом, построенное при-
мерно в одно время с домом Марстена. Когда проект новой шко-
лы ставили на голосование, многие в городе говорили, что
старая - пожароопасна. По этой причине наш школьный проект и
прошел. Два или три года назад в одной нью-хэмпширской школе
был пожар...
- Я помню,- пробормотал Джимми.- В Коббс-Ферри, да?
- Да. Трое ребят сгорело.
- А школа на Брок-стрит работает до сих пор?
- Только первый этаж. С первого по четвертый классы. За
два года ее должны постепенно свернуть, а школу на Стэнли-
стрит - расширить.
- Барлоу найдет там, где спрятаться?
- Полагаю, найдет,- неохотно ответил Мэтт.- На втором и
третьем этажах полно пустующих классов. А окна заколочены,
потому что дети без конца швыряют в них камнями.
- Тогда он там,- сказал Бен.- Не иначе.
- Звучит неплохо,- признал Мэтт. Вот теперь вид у него
был по-настоящему усталый.- Но уж больно просто получается.
Слишком прозрачно.
Раскрыв свою черную сумку, Джимми извлек флакончик с
таблетками.
- Две, и запить водой,- велел он.- Прямо сейчас.
- Нет. Слишком многое осталось просмотреть. Слишком
многое...
- Слишком велик риск потерять вас,- решительно перебил
Бен.- Если отец Каллахэн действительно отпал, вы теперь са-
мый главный. Слушайтесь Джимми.
Марк принес из ванной стакан воды, и Мэтт довольно не-
уклюже сдался.
Четверть одиннадцатого.
Палата погрузилась в тишину. Бен подумал, что Мэтт выг-
лядит пугающе старым и измученным. Седые волосы как бы поре-
дели, усохли, на лице за прошедшие дни словно отпечаталась
тревога - не подошел ли к концу отпущенный ему срок жизни.
Бен подумал: в определенном отношении вполне уместно то, что
беда - большая беда - нагрянула к нему вот так нереально,
мрачно, фантастично. Вся жизнь готовила его к тому, чтобы
приобщиться к символической скверне, которая выскакивает на
свет при настольной лампе и исчезает с зарей.
- Беспокоит он меня,- тихо проговорил Джимми.
- Я думал, приступ был несильным,- отозвался Бен.- С
настоящим инфарктом и рядом не лежал.
- На этот раз обошлось небольшой закупоркой сосудов, но
следующий приступ будет обширным. Если все это не закончится

457

по-быстрому, то доконает его.- Джимми взял Мэтта за руку и
осторожно, любовно, нащупал пульс.- Что,- добавил он,- было
бы трагично.
Они устроились ждать вокруг койки Мэтта, по очереди
бодрствуя. Мэтт проспал до утра, но Барлоу не объявился: у
него были дела где-то еще.

26.

Мисс Кугэн читала в "Невыдуманных исповедях" рассказ
под названием "Я пыталась задушить нашего малютку", и тут
дверь открылась, пропуская внутрь первого за вечер клиента.
На памяти мисс Кугэн дела еще никогда не шли так вяло.
Даже Рути Крокетт с компанией не явилась выпить содовой (не
то, чтобы мисс Кугэн скучала без этой банды), а Лоретта
Старчер не заскочила за "Нью-Йорк Таймс". Аккуратно сложен-
ная газета так и лежала под прилавком. Лоретта одна на весь
Иерусалимов Удел регулярно покупала "Таймс" (название она
произносила так, что слышался курсив), а на следующий день
относила газету в читальный зал.
Мистер Лэбри после ужина тоже не вернулся, хотя в этом
ничего необычного не было. Мистер Лэбри, вдовец, обладатель
большого дома на Школьном холме неподалеку от Гриффенов, до-
мой ужинать не ходил, и мисс Кугэн это отлично знала. Он ез-
дил к Деллу есть гамбургеры и пить пиво и, если не возвра-
щался к одиннадцати (а сейчас было уже без четверти одиннад-
цать), она брала из ящичка под кассой ключ и сама запирала
аптеку. И не один раз. Но, если придет тот, кому действи-
тельно позарез нужно лекарство, неприятностей не оберешься.
Иногда мисс Кугэн скучала по той валящей из кино толпе,
которая неизменно появлялась примерно в это время, пока не
снесли стоявшую через дорогу старую "Нордику". Люди спраши-
вали мороженое с содовой, фрапе, солод, парочки держались за
руки и болтали про то, сколько времени им дают на домашние
задания. Приходилось нелегко, зато шло во благо. Тогдашние
ребята не были похожи на Рути Крокетт с ее командой, которые
сдавленно хихикали, выставляли напоказ бюсты, а джинсы носи-
ли такие тесные, что проступали края трусиков (если они их
вообще надевали). Подлинные чувства мисс Кугэн к клиентам
минувших дней (которые раздражали ее ничуть не меньше, хоть
она и позабыла об этом) затуманила ностальгия, так что, ког-
да дверь открылась, она с готовностью подняла глаза, словно
там мог оказаться школьник из шестьдесят четвертого года со
своей девочкой, предвкушающие мороженое с шоколадной помад-
кой и двойной порцией орехов.
Но вошедший оказался мужчиной - взрослым мужчиной, она
знала его, но не могла узнать. С чемоданом в руке он прошел
к прилавку, и тут что-то то ли в походке, то ли в движении
головы подсказало мисс Кугэн, кто это.
- Отец Каллахэн! - проговорила она, не в силах сдержать
удивление - она в первый раз видела его без облачения свя-
щенника. Сейчас отец Каллахэн был в простых темных штанах и
синей рубашке на манер фабричного рабочего. Она вдруг испу-

458

галась - одежда Каллахэна была чистой, волосы аккуратно при-
чесаны, но в лице было что-то такое... такое...
Мисс Кугэн неожиданно вспомнила день двадцатилетней
давности, когда вернулась из больницы, где внезапно умерла
от инсульта ее мать - в прежние времена говорили "от удара".
Сейчас Каллахэн чем-то напомнил ей брата, которому она ска-
зала о смерти матери: осунувшееся обреченное лицо, пустой
непонимающий взгляд выжженных глаз. Ей стало неуютно. Кожа
вокруг рта покраснела, казалась раздраженной - не то пере-
борщил, когда брился, не то натер полотенцем в долгих попыт-
ках избавиться от упрямого пятна.
- Я хочу купить билет на автобус,- сказал он.
"Вот оно что,- подумала мисс Кугэн.- Бедняжка, кто-то
умер и ему только что позвонили в директорию... или как там
называется его квартира?"
- Конечно,- сказала она.- Куда?
- Когда первый автобус?
- Куда?
- Куда угодно,- отозвался он, вдребезги разбивая ее те-
орию.
- Ну... не знаю... дайте взглянуть...- Она выкопала расписа-
ние и, волнуясь, заглянула в него.- Есть автобус в одиннад-
цать десять. Он останавливается в Портленде, Бостоне, Хар-
тфорде и Нью-Йо...
- Этот,- перебил он.- Сколько?
- Надолго... я хочу сказать, далеко вам? - теперь она и
вовсе засуетилась.
- До конца,- глухо ответил он и улыбнулся. Мисс Кугэн,
никогда не видавшая на человеческом лице такой страшной
улыбки, отпрянула. "Если он меня тронет,- подумала она,- я
закричу. Заору благим матом."
- З-значит, до Нью-Йорка,- выговорила она.- Двадцать
девять долларов семьдесят пять центов.
Он с некоторым трудом выкопал из заднего кармана бумаж-
ник, и мисс Кугэн увидела повязку на правой руке. Каллахэн
выложил перед ней двадцатку и две однодолларовых бумажки, а
она, забирая билет с самого верха пачки незаполненных блан-
ков, всю ее сшибла на пол. Пока мисс Кугэн их собирала, Кал-
лахэн добавил еще пять долларов и кучку мелочи. Заполняя би-
лет, она торопилась изо всех сил, но под его мертвым непод-
вижным взглядом любая поспешность казалась недостаточной.
Проштамповав билет, мисс Кугэн подтолкнула его через прила-
вок, чтобы не пришлось коснуться руки Каллахэна.
- В-вам придется обождать снаружи, отец Каллахэн. Мне
минут через пять нужно закрываться.- Она незряче смахнула
банкноты и мелочь в ящик кассы, не сделав попытки пересчи-
тать.
- Ничего страшного,- сказал он, засовывая билет в на-
грудный карман и, не глядя на мисс Кугэн, сказал: - И сделал
Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не
убил его. И пошел Каин от лица Господня, и поселился в земле
Нод на восток от Едема... Священное Писание, мисс Кугэн. Самый
тяжелый текст в Библии.

459

- Правда? - сказала она.- Боюсь, вам придется выйти на
улицу, отец Каллахэн. Я... через минуту вернется мистер Лэбри,
а он не любит... не любит, когда я... я...
- Да-да,- откликнулся он и развернулся, чтобы уйти. По-
том приостановился и оглянулся. Под его одеревеневшим взгля-
дом она дрогнула.- Вы живете в Фолмуте, правда, мисс Кугэн?
- Да...
- У вас есть машина?
- Да, разумеется. Честное слово, я должна попросить вас
подождать автобуса снаружи...
- Сегодня поезжайте домой побыстрее, мисс Кугэн. Запри-
те в машине все дверки и никого не подсаживайте. Никого. Да-
же, если это будет кто-то из ваших знакомых.
- Я никогда никого не подсаживаю,- добродетельно сказа-
ла она.
- А когда доберетесь домой, держитесь подальше от Иеру-
салимова Удела,- продолжал Каллахэн. Он не сводил с нее
глаз.- Отныне в Уделе творятся скверные дела.
Мисс Кугэн проговорила слабым голосом:
- Не знаю, о чем вы говорите, но автобус вам придется
подождать снаружи.
- Да. Хорошо.
Он вышел.
Мисс Кугэн неожиданно осознала, как тихо в аптеке - как
абсолютно тихо. Как же это до темноты не зашел никто - ник-
то - кроме отца Каллахэна? И правда ведь - ни живой души.
Отныне в Уделе творятся скверные дела.
Мисс Кугэн принялась обходить аптеку и гасить свет.

27.

Тьма в Уделе держалась цепко.
В без десяти двенадцать Чарли Роудса разбудил долгий
непрекращающийся гудок. Проснувшись, Чарли резко сел в пос-
тели.
Мой автобус!
И сразу же:
Сволочата!
Дети и раньше пробовали такие штучки. Этих маленьких
пройдох Чарли видел насквозь. Один раз они спичками спустили
ему шины. Кто это сделал, он не засек, но отлично догадывал-
ся. Он сходил к ихнему мокрозадому директору, будь он про-
клят, и назвал Майка Филбрука с Оди Джеймсом.
Чарли знал, что это они - чего там еще видеть?
"Роудс, вы уверены, что это их работа?"
"Я же сказал, нет?"
Тут уж этот фигов неженка ничего поделать не мог, приш-
лось ему отстранить пацанов от занятий. Потом, неделю спус-
тя, вызывает эта сволочь Чарли к себе в кабинет:
"Роудс, сегодня мы отстранили от занятий Энди Гарви."
"Да-а? Чего ж он удумал?"
"Боб Томас поймал его, когда он спускал шины его авто-
буса."

460

И награждает Чарли долгим холодным оценивающим взгля-
дом.
Ну и что с того, коли это был Гарви, а не Филбрук с
Джеймсом? Все они болтаются вместе, все они с придурью, всем
им надо яйца оторвать.
Сейчас с улицы, доводя до бешенства, несся голос его
клаксона - сажают аккумулятор, пузом, что ль, навалились!
- УОНК, УОНК, УООННННННННННННННК...
- Ах, сукины дети,- прошептал Чарли, выскользнул из
постели и, не зажигая света, натянул штаны - свет спугнул бы
маленьких мерзавцев, а Чарли этого не хотел.
В другой раз кто-то подложил на водительское сиденье
коровью лепешку - будьте покойны, Чарли прекрасно знал, чьих
рук это дело. В их глазах он читал запросто, как в книге -
такая постоянная настороженность была знакома Чарли еще с
войны, с пересыльного пункта пополнения. Коровьей лепешкой
Чарли занялся по-своему. Три дня подряд он выкидывал сучонка
из автобуса в четырех милях от дома. Под конец пацан с ревом
заявился к нему.
"Я ничё не делал, мистер Роудс. Чего вы меня гоняете?"
"Говоришь, подложить мне на сиденье коровью лепеху -
это "ничё"?"
"Да это не я, честное-пречестное, не я!"
Да, надо отдать им должное - они способны с ясными,
улыбающимися мордочками вешать лапшу на уши собственной мам-
ке (уж, наверное, не без этого). Чарли высаживал пацана еще
пару вечеров, а потом тот сознался как на духу. Чарли выки-
нул его из автобуса еще раз - так сказать, на посошок,- по-
сле чего Дэйв Фельсен из автопарка посоветовал поостыть на
время.
- УООННННННННННННК!
Чарли схватил рубаху, а потом цапнул стоявшую в углу
старую теннисную ракетку. Накажи его Бог, если сегодня ночью
он не нахлещет кой-кому задницу! Выбравшись черным ходом, он
обошел дом и во власти жесткой, холодной уверенности в своей
правоте взял курс туда, где ставил большой желтый автобус.
Он проникал в тыл врага, точь-в-точь как на войне. Остано-
вившись за кустом олеандра, Чарли посмотрел на автобус. Да,
он увидел всех, всю шайку - силуэты, которые были еще темнее
зачерненных ночным мраком окон. От застарелой бешеной ярос-
ти, жгучей, как лед, ненависти Чарли так сдавил теннисную
ракетку, что та в конце концов камертоном задрожала в руке.
Они высадили... шесть, семь, восемь... восемь окон в его автобу-
се!
Проскользнув за машиной, Чарли прокрался вдоль длинного
желтого бока к складной пассажирской двери. Та оказалась от-
крыта. Он напрягся и вдруг взлетел вверх по ступенькам.
- Ладушки! Стоять, где стоите! Эй, пацан, оставь в по-
кое проклятый клаксон, а не то я...
Пацан, который восседал на водительском месте, прикле-
ившись к гудку обеими руками, обернулся, улыбаясь, как псих.
Желудок Чарли болезненно ухнул вниз. Оказалось, что это Ричи
Боддин, белый - белый как простыня! - только на месте глаз
чернели угольки да рубинами краснели губы...

461

А зубы...
Чарли Роудс оглядел проход.
Кто это, Майк Филбрук? Оди Джеймс? Боже Всемогущий, там
на заднем сиденье сидели мальчишки Гриффена, Хэл и Джек, с
сеном в волосах! Но они не ездят в моем автобусе! Мэри Кейт
Григсон рядышком с Брентом Тенни: она - в ночной рубашке,
он - в джинсах и фланелевой рубахе, надетой задом наперед и
навыворот, словно парнишка позабыл, как одеваются.
И Дэнни Глик. Но... о Господи... он же умер, уже много не-
дель, как умер!
- Вы,- выговорил Чарли онемевшими губами,- вы, ребятки...
Теннисная ракетка выскользнула у него из руки. Разда-
лось шипение, потом - глухой щелчок: это Ричи Боддин, про-
должая дико улыбаться, дернул хромированный рычаг, закрываю-
щий складную дверь. Все они стали выбираться со своих мест -
все до единого.
- Нет,- сказал Чарли, пробуя улыбнуться.- Вы, это, ре-
бята... не поняли... Это ж я, Чарли Роудс... Вы... вы...- он бессмыс-
ленно усмехнулся, потряс головой, протянул руки, показывая:
это всего лишь руки ни в чем неповинного старины Чарли Роуд-
са, и пятился, пятился, пока не прижался спиной к широкому
темному ветровому стеклу.
- Не надо,- прошептал он.
Ухмыляющиеся дети не остановились.
- Прошу вас, не надо.
Они набросились на Чарли.

28.

Энн Нортон умерла в лифте, во время короткого переезда
с первого этажа больницы на второй. Она содрогнулась, и из
уголка рта вытекла тонкая струйка крови.
- О"кей,- сказал один из санитаров.- Теперь можешь вы-
ключить сирену.

29.

Еве Миллер снился сон.
Странный сон, но кошмаром его нельзя было назвать. Под
бледно-голубым непрощающим небом, которое прямо над головой
выцветало до жаркой беспощадной белизны, бушевал пожар пять-
десят первого года. На дне этой перевернутой чаши сверкал
надраенный медяк солнца. Повсюду витал едкий запах дыма. Вся
деловая жизнь замерла, люди высыпали на улицы и стояли, гля-
дя на юго-запад, в сторону Болот, и на северо-запад, в сто-
рону леса. Дым висел в воздухе все утро, но теперь, в час
дня, за пастбищем Гриффена стали видны пляшущие в зелени яр-
кие струйки огня. Неутихающий ветер, который уже позволил
пламени перепрыгнуть одну баррикаду, теперь принес в город
белый пепел, сыпавшийся и сыпавшийся с неба, как летний
снег.

462

Ральф был жив, он ушел, чтобы попытаться спасти лесо-
пилку. Однако все перепуталось: с Евой был Эд Крейг, а ведь
его она встретила только осенью пятьдесят четвертого.
Ева глядела на пожар из окна спальни наверху, стоя, в
чем мать родила. Сзади ее коснулись руки, шершавые смуглые
руки на гладкой белизне бедер, и она поняла, что это Эд, хо-
тя в стекле не было и намека на отражение.
"Э д,- попыталась сказать Ева. Не сейчас.- Слишком ра-
но. Даже несмотря на девять без малого лет - нет."
Но руки оказались настойчивыми. Они пробежали по животу
Евы, один палец поиграл с чашечкой пупка, потом обе ладони
скользнули выше, чтобы с бесстыдной осведомленностью поймать
груди.
Ева попробовала втолковать ему, что они торчат в окне и
любой уличный зевака, оглянувшись, может их увидеть, но сло-
ва не шли с языка, а потом губы Эда коснулись ее руки, плеча
и с решительной похотливой настойчивостью - шеи. Ева ощутила
зубы, Эд кусал ее, кусал, высасывая, вытягивая кровь, и Ева
опять попробовала возмутиться: "Нечего устраивать конский
флирт, Ральф увидит..."
Но протестовать было невозможно, да она уже и не хотела
протестовать. Ей стало наплевать, что кто-нибудь обернется и
увидит их, нагих и бесстыдных. Пока зубы и губы Эда занима-
лись шеей Евы, ее взгляд сонно проплыл к огню. Черный-пре-
черный, черный, как ночная тьма, дым застилал раскаленный
ружейный металл неба, превращая день в ночь, но пламя про-
должало двигаться в этом мраке, пульсируя алыми нитями и
соцветиями... буйное цветение в полночных джунглях.
А потом в самом деле пришла ночь и город исчез, но буй-
ство огня не прекратилось. Пламя принимало в черноте причуд-
ливые очертания, как в калейдоскопе, пока не начало казать-
ся, что оно выписывает кровью лицо - лицо с ястребиным но-
сом, глубоко посаженными жгучими глазами, полными чувствен-
ными губами, которые прятались в густых усах и с шевелюрой,
откинутой назад со лба, как у музыканта.
- Уэльский посудный шкафчик,- донесся издалека чей-то
голос, и Ева поняла, что голос принадлежит е м у.- Тот, на
чердаке... я думаю, он отлично подойдет. А потом разберемся с
лестницей... умнее будет подготовиться.
Голос растаял. Растаяло и пламя.
Осталась только тьма, а в ней - Ева, которая не то
смотрела сон, не то только начинала смотреть. Она смутно
подумала, что сон будет долгим и приятным, но в глубине -
горьким и темным, как воды Леты.
Другой голос - голос Эда:
- Давай, лапушка. Вставай. Надо делать, как он говорит.
- Эд? Эд?
Над ее лицом склонилось лицо Эда, не нарисованное ог-
нем, а очень бледное и странно пустое. И все же Ева опять
любила его... сильнее, чем когда-либо. И в томлении ждала по-
целуя.
- Пошли, Ева.
- Эд, это сон?
- Нет... не сон.

463

На мгновение Ева испугалась, а потом страх исчез без
следа. Вместо него пришло понимание. А с ним - голод. Она
взглянула в зеркало и увидела, что там отражается только
пустая притихшая спальня. Дверь на чердак была заперта, а
ключ лежал в нижнем ящике комода, но это не имело значения.
Теперь в ключах не было нужды.
Они как тени проскользнули между дверью и косяком.

3О.

В три часа ночи кровь течет медленно, неспешно, а дре-
мота тяжела. В этот час душа либо спит в благословенном не-
ведении, либо в полном отчаянии взирает на самое себя. Сере-
дины нет. В три часа ночи жизнь, старая шлюха, лишается сво-
ей пестрой раскраски и оказывается, что носа у нее нет, а
глаз стеклянный. Веселье становится пустым и хрупким, как в
окруженном Красной Смертью замке По. Ужас разрушает скука.
Любовь - сон.
Паркинс Джиллеспи, шаркая, идет от рабочего стола к ко-
фейнику. Констебль напоминает очень тощую крупную обезьяну,
которую снедает изнурительная болезнь. За спиной остался
разложенный пасьянс "солитер", похожий на часы. Чуть раньше
из ночной тьмы до Паркинса донеслись пронзительные крики,
странные рваные гудки автомобиля, а один раз - топот бегущих
ног. Но он ни разу не вышел разобраться, что бы это значило.
В изборожденном складками лице с ввалившимися глазами посе-
лился призрак того, что, по мнению констебля, творилось в
Уделе. С шеи Паркинса свисали: крест, образок Святого Хрис-
тофора и знак мира. Зачем он нацепил все это, Паркинс точно
не знал, но так было спокойнее. Паркинс думал, что, если су-
меет пережить нынешнюю ночь, то завтра уедет за тридевять
земель, а значок шерифа оставит на полке рядом со связкой
ключей.
Мэйбл Уэртс сидела в кухне у стола перед чашкой остыв-
шего кофе, впервые за много лет задернув занавески и зачех-
лив окуляры бинокля. Впервые за шестьдесят лет Мэйбл не хо-
тела ничего видеть и слышать. Ночь была полна смертных шепо-
тов, которые Мэйбл не желала слушать.
Билл Нортон с неподвижным, одеревеневшим лицом держал
путь в Камберлендскую больницу, откуда ему позвонили (Энн
тогда была еще жива). Мерно щелкали дворники, стирая с вет-
рового стекла разошедшийся не на шутку дождь. Билл старался
ни о чем не думать.
В Уделе были и другие нетронутые, кто спал или бодр-
ствовал. Уцелели в основном люди одинокие, у кого в городе
не было ни родственников, ни близких друзей. Многие даже не
подозревали, что что-то происходит.
Однако те, кто не спал, зажигали в домах полный свет.
Случись кому-нибудь проезжать через город (а в сторону Порт-
ленда и к югу действительно проехало несколько машин), он
был бы поражен тем, что деревенька, так похожая на все про-
чие попадающиеся на пути, в самый мрачный утренний час непо-
нятно почему вовсю жжет свет в домах. Прохожий, может стать-

464

ся, замедлил бы шаг, чтобы посмотреть на пожар или аварию,
но, не увидев ни того, ни другого, заторопился бы прочь, вы-
бросив это из головы.
Вот ведь странная штука! В Иерусалимовом Уделе никто из
бодрствующих не знал правды. Горстка, может быть, и подозре-
вала что-то, но эти подозрения были несформировавшимися и
неопределенными, как трехмесячный зародыш. Тем не менее они
без колебаний отправлялись к ящикам столов, сундукам на чер-
даке или в спальни к шкатулкам с украшениями, чтобы найти те
символы веры, какие могли там оказаться. Делалось это без-
думно - так человек, который долго вел машину в одиночестве,
начинает петь и поет, не зная об этом. Медленно, словно их
тела сделались стеклянными и хрупкими, они ходили из комнаты
в комнату, повсюду зажигая свет и не выглядывая в окна.
Самое главное. Не выглядывая в окна.
Неважно, что за звуки раздавались в ночи, какие жуткие
возможности они в себе таили, неважно, как страшила неиз-
вестность. Смотреть Горгоне в лицо было еще хуже.

31.

Шум проник в сон подобно тому, как в толстую дубовую
доску вгоняют гвоздь: исключительно медленно, слой за слоем.
Сперва Реджи Сойер подумал, что спит и во сне видит плотни-
ков. Блуждавшее в лежащем между сном и бодрствованием при-
зрачном царстве сознание не преминуло откликнуться воспоми-
нанием, в котором они с отцом, как бы снятые "рапидом", при-
колачивали доски к боковым стенам дачи, той, что в шестиде-
сятом выстроили на Брайант-Понд.
Эта картина растаяла, превратившись в путаную мысль,
что он вовсе не спит и действительно слышит стук молотка.
Потом Реджи не мог сориентироваться, а потом проснулся. Уда-
ры обрушивались на парадную дверь - кто-то с размеренностью
метронома долбил в дерево кулаком.
Реджи быстро посмотрел на лежащую на боку Бонни, S-об-
разный холмик под одеялом. Потом на часы: 4:15. Он встал,
выскользнул из спальни и прикрыл за собой дверь. Включив в
коридоре свет, Реджи направился было открывать, но остано-
вился. Мысленно распушившись, как петух, Сойер с немым зади-
ристым любопытством разглядывал свою входную дверь. Никто не
стучится в дом в 4:15. Если кто из родни дал дуба, звонят по
телефону, а не являются барабанить в дверь.
В шестьдесят восьмом Реджи семь месяцев провел во Вьет-
наме (тот год оказался очень тяжелым для попавших в Нам аме-
риканских парней), так что пороху он нюхнул. В те дни на пе-
реход от сна к яви уходило не больше времени, чем на то,
чтобы хрустнуть пальцами или щелкнуть выключателем: только
что ты был камень камнем, и вот уже бодрствуешь в темноте.
Почти сразу, как их переправили по морю домой, эта привычка
Реджи отмерла, чем он втайне гордился. Бог свидетель, он -
не автомат. Нажмете кнопку "А" - Джонни проснется, нажмете
кнопку "Б" - Джонни прикончит несколько косоглазых.

465

Но сейчас сонная одурь, набившая голову ватой, слетела
с Реджи безо всякого предупреждения, как кожа со змеи, он
озяб и заморгал.
Снаружи кто-то был. Скорей всего, мальчишка Брайант,
пьяный в стельку и при пушке. Готовый победить или умереть
за прекрасную деву.
Реджи направился в гостиную и подошел к дальней стене,
где над декоративным камином висели ружья. Света он не зажи-
гал, отлично зная дорогу на ощупь. Сняв со стены двустволку,
Реджи переломил ее, и на меди тускло блеснул падающий из ко-
ридора свет. Реджи вернулся к дверям гостиной и высунул за
порог голову. Мерный, но неритмичный монотонный стук продол-
жался.
- Валяй, заходи,- позвал Реджи Сойер.
Грохот прекратился.
Наступила долгая пауза, потом дверная ручка очень мед-
ленно повернулась. Дверь открылась. За ней стоял Кори Бра-
йант.
Сердце Реджи на секунду остановилось. На Брайанте были
те же шмотки, в которых Реджи выкинул его из дому, только
теперь все было мятым, в грязных пятнах. К штанам и рубашке
прицепились листья. Полоска грязи поперек лба подчеркивала
бледность.
- Стой, где стоишь,- велел Реджи, поднимая дробовик и
щелкая предохранителем.- На этот раз игрушка заряжена.
Но Кори тяжело шагнул вперед, не сводя с лица Реджи
тусклых глаз, выражавших кое-что похуже ненависти, и облиз-
нул губы выскользнувшим изо рта языком. С башмаков Кори на
пол коридора облетали комки густой, раскисшей от дождя лип-
кой грязи. Было в этом шаге что-то непрощающее, безжалост-
ное, оставляющее у наблюдателя впечатление холодной, страш-
ной беспощадности. Покрытые коркой грязи каблуки топали по
полу. Их было не остановить никаким приказом, не задержать
никакой мольбой.
- Еще два шага, и я тебе башку снесу, мать-перемать,-
жестко и сухо выговорил Реджи. Парень не был пьян - хуже, он
съехал с катушек. Реджи неожиданно ясно понял, что придется
его застрелить.- Стой,- повторил он, однако небрежно, как бы
между прочим.
Кори Брайант не остановился. Он не сводил с лица Реджи