Лин КАРТЕР

                         НЕБЕСНЫЕ ПИРАТЫ КАЛЛИСТО

                                ВСТУПЛЕНИЕ

     Было прекрасное утро для  работы.  Снаружи  влажный  буйный  весенний
апрельский день. Но в моем маленьком кабинете на  третьем  этаже  тепло  и
уютно. На  столе  рядом  с  записными  книжками  стояла  чашка  дымящегося
свежесваренного кофе; я только что закурил сигарету; протянул руку,  чтобы
почесать за  мягким  ухом  моего  мастифа  Макгерка,  который  с  глубоким
довольным вздохом занял привычное место у стула; я находился  примерно  на
середине работы над  первым  вариантом  романа  "Конан  варвар",  и  сюжет
постепенно приходил в нужное состояние. И тут прозвенел дверной звонок.
     Я слышал, как внизу залаяли другие собаки, моя жена  пошла  к  двери.
Через мгновение хлопнула дверь, и жена крикнула мне  снизу,  что  принесли
почту.
     - В такое время дня? - удивился я.
     - Это не обычная почта, - ответила она. - Американ экспресс.
     - Откуда, что там на штемпеле?
     Длинная напряженная пауза. И потом...
     - Пномпень, Камбоджа.
     И больше в это утро я уже к работе не возвращался...

     Любопытно, как много значит случай или слепая удача -  назовите,  как
хотите, - в делах человеческих.
     Чистая  случайность,  что  пять  месяцев  назад  я  получил  странную
рукопись с другого конца света.
     Первая   рукопись   была    послана    мне    майором    американских
Военно-Воздушных Сил Гэри Хойтом, который как раз  тогда  заканчивал  свою
службу в Южном Вьетнаме. В Сайгоне Хойт жил вместе с молодым  американским
авантюристом, искателем счастья и бродягой по имени Джонатан  Эндрю  Дарк.
Они быстро подружились. Дарк командовал группой вертолетов  Международного
Красного Креста. В начале марта 1969 года Дарк исчез, когда  его  вертолет
совершил вынужденную посадку у камбоджийской границы  во  время  перевозки
продовольствия, медикаментов и припасов с временного аэродрома вблизи  Хон
Квана, в шестидесяти пяти милях севернее  Сайгона  и  в  десяти  милях  от
вьетнамской границы.
     Группа Джона Дарка  совершала  рейс  в  небольшую  деревню  дальше  к
северу, на которую неожиданно напали террористы Вьетконга. По-видимому,  в
вертолете Дарка вышел из строя двигатель, Дарку пришлось отстать от  своей
группы и он оказался один, когда совершил вынужденную посадку  в  джунглях
Камбоджи.
     Район,  в  котором  он  исчез,  занимают   самые   густые   и   самые
малоисследованные джунгли на Земле. Обычные поиски не обнаружили  молодого
пилота. Не нашли даже остатков его вертолета.
     Это могло бы послужить концом...  но  стало  лишь  началом  рассказа,
гораздо более необычного  и  поразительного.  Потому  что  из  этих  самых
джунглей в начале августа того же года вышла группа туземцев с  рукописью,
адресованной  майору  американских  Военно-Воздушных  Сил  Гэри  Хойту.  В
записке  нашедшего  рукопись  просили  доставить  ее   Хойту   и   обещали
вознаграждение за это.
     Рукопись была написала вручную самодельными чернилами  птичьим  пером
на грубой коричневатой бумаге, напоминающей старый папирус. Она  оказалась
написанным от первого лица рассказом Джонатана Эндрю Дарка и  содержала  в
себе  невероятную  историю  -  если  она   правдива,   то   это   наиболее
поразительная история в славных анналах человечества.
     Дарк рассказывал, как у его вертолета отказал двигатель и он вынужден
был садиться на реку  в  джунглях.  Двигаясь  по  суше,  надеясь  отыскать
деревню с дружественно настроенным населением,  он  обнаружил  разрушенный
каменных город древних кхмеров. А  в  нем  необычный  колодец,  окруженный
прозрачным молочным камнем, напоминающим сучжоуский гагат. И вокруг кольцо
чудовищных каменных богов.  Ночью  из  гагатового  колодца  к  тропическим
звездам устремился  загадочный  столб  света.  Дарк  случайно  оказался  в
пределах действия этого луча и странным и необыкновенным образом перенесся
на поверхность чуждого мира, который его обитатели  называют  Танатором  и
который, как установил Дарк, является Каллисто,  пятым  спутником  планеты
Юпитер.  В  остальной  части  рукописи  рассказывалось   о   замечательных
похождениях и путешествиях по поверхности  Каллисто.  Рукопись  неожиданно
обрывалась.
     Хойт переслал мне эту рукопись, руководствуясь случайным порывом. Как
оказалось, у Дарка не было семьи, не было наследников,  которые  могли  бы
оспаривать права на его литературное творчество, а сам Хойт не  знал,  что
делать с рукописью. Он считал, что это фантастический роман, который писал
его друг и почему-то захватил с собой в свой последний злополучный  полет.
И Хойт и Дарк любили фантастические приключенческие  романы  типа  романов
Эдгара  Райса  Берроуза,  которые  он  писал  в  двадцатые  годы,  а  я  -
сравнительно недавно. Хойт разумно  рассудил,  что  я  могу  оценить  этот
"роман" и даже предложил мне опубликовать его, если я сочту его достойным.
Я прочел рукопись,  решил,  что  это  замечательно  интересная  выдумка  и
передал ее своему издателю в "Делл" Гейл Моррисон,  которая  сразу  купила
права на нее. Гейл настояла, чтобы в качестве  автора  значился  я,  и  не
поверила моим заверениям, что я только отредактировал книгу.
     Естественно, эта загадка заинтересовала меня. Я поискал  те  немногие
данные, какие можно собрать. Пилот  вертолета,  по  имени  Джонатан  Эндрю
Дарк, действительно пропал во время выполнения полета в марте  1969  года,
заверили  меня  в  Международном   Красном   Кресте.   Это   было   первое
свидетельство. Большое волнение вызвала у меня легенда Юго-Восточной Азии,
найденная в замечательной книге "Неразгаданные загадки  Азии"  (Макмиллан,
1964). Автор этой книги английский археолог сэр Малькольм Джерролд пишет о
древней  кхмерской  империи  в  Камбодже,  о  загадочных  каменных  руинах
Арангкор Вата на севере и о туземных легендах, в которых рассказывается  о
древнем городе Арангкоре на юге.  И  описание  этого  города  поразительно
совпадало с тем, что рассказывает Дарк о руинах в  джунглях,  о  городе  с
загадочным колодцем.
     И все же это были не очень серьезные  доказательства,  и  к  тому  же
косвенные. Я по-прежнему считал рукопись результатом вымысла. Но вскоре  я
получил более убедительные доказательства. В января  1970  года  я  провел
вечер с майором Хойтом. Он закончил свою службу во Вьетнаме, отправлялся к
себе домой и остановился В Нью-Йорке, чтобы посетить  меня.  Он  принес  с
собой поразительные новости.
     Знаю ли я что-нибудь  об  английском  археологе  по  имени  Джерролд,
спросил он. Он встретил этого человека в Сайгоне, рассказал ему кое-что  о
Дарке,  и  Джерролд  пришел  в  страшное   возбуждение   от   рассказа   о
местоположении Арангкора. Джерролд направлялся в Камбоджу, чтобы  провести
раскопки в районе южных джунглей.
     Короче, если вам  пришлось  видеть  декабрьский,  1969  года,  выпуск
"Открытия:  Журнал  археологии"  и  вы  читали  статью  журналиста  Рамсея
Эдмундса, озаглавленную "Загадочный город кхмерских королей",  вы  знаете,
что сэр Малькольм Джерролд открыл забытый город Арангкор - именно там, где
его видел Джон Дарк!
     Но вы не знаете, что  Джерролд  сделал  еще  одно  открытие,  на  мой
взгляд, еще интереснее первого.
     На дне гагатового колодца обнаружили вторую рукопись.
     И она была у Гэри Хойта с собой.

     В первой рукописи рассказывалось о путешествиях и приключениях  Джона
Дарка на поверхности луны джунглей, Танатора, о его встрече с  несколькими
танаторскими расами, такими, как жестокие небесные пираты из Занадара,  ку
тад, или золотой народ,  чья  великолепная  прекрасная  принцесса  Дарлуна
владела  каменным  городом  Шондакором.  Танаторцы  не   могли   правильно
произносить имя Джона Дарка и звали его Джандаром, поэтому я назвал первую
рукопись "Джандар с Каллисто".
     Точно так же, прочитав до конца вторую рукопись, я назвал ее  "Черный
Легион Каллисто" -  по  названию  разбойничьей  армии,  захватившей  город
Дарлуны. Борьба Джандара за освобождение города его возлюбленной принцессы
от разбойничьей  орды,  предательски  захватившей  его,  составляет  сюжет
второй рукописи. Рукопись заканчивается  замечательной  батальной  сценой:
вмешиваются воздушные армады небесных пиратов  и  уносят  любимую  женщину
Джандара - Дарлуну, принцессу Шондакора.  И  здесь,  в  такой  напряженный
момент, заканчивается вторая книга.
     Издательству книга понравилась не меньше первой.
     Но мы с женой к этому времени сгорали от любопытства. Если Джон  Дарк
действительно потерпел крушение в  камбоджийских  джунглях,  как  заверяли
меня Гэри  Хойт  и  чиновники  Международного  Красного  Креста,  если  он
действительно   открыл   забытый,   заброшенный,   разрушенный   город   в
неисследованных джунглях - а знаменитый археолог сэр Малькольм на весь мир
объявил, что такой город существует, - если все это верно, то  что  еще  в
рассказе Дарка правда?
     Мы с Ноэль решили побывать в Камбодже и расследовать  все  на  месте.
Обменялись  с  сэром  Малькольмом  несколькими  письмами  и  телеграммами;
заказали билеты на самолет до  Пномпеня;  получили  паспорта  и  проходили
прививки - когда картина снова изменилась.
     Всего за несколько недель до получения пакета "Американ экспресс"  из
Камбоджи мир облетела новость, что принц Сианук во время визита во Францию
смещен  и  правительство  Камбоджи  в  смятении.  Усилились  проникновения
коммунистов через границу с Вьетнамом, усилилась угроза гражданской войны.
И государственный департамент отменил наши визы, предупредив нас с  женой,
что пока положение не стабилизируется, он не может разрешить  американским
гражданам выезд в такую беспокойную и взрывоопасную страну.
     День за днем мы следили за новостями. Вторжение коммунистов приобрело
характер полномасштабной агрессии. Пошлет ли президент Никсон американские
войска, чтобы поддержать неустойчивое правительство Лон Нола? Будет ли сэр
Малькольм  со  своей  группой  эвакуирован  из  района  возможных  военных
действий?
     В таком случае непрочная нить, связывавшая меня  с  Джонатаном  Эндрю
Дарком, окончательно прервется...

     Пакет с маркой Пномпеня оказался тяжелым и  квадратным.  Я  осторожно
открыл его, разрезав веревки и разорвав бумагу.
     Я почти ожидал этого, хотя и не смел надеяться:  в  пакете  оказалась
большая  рукопись,  написанная  птичьим  пером  водянистыми   самодельными
чернилами на грубой коричневатой бумаге, похожей на старый папирус.
     В сопроводительном письме говорилось:

     Мой дорогой Картер,
     вкладываю неожиданно пришедшее - в прошлую субботу. Очевидно, феномен
подчиняется какому-то ритму или графику. Буду записывать  время  появления
луча и период его свечения, тогда можно будет заранее предвидеть.  Посылаю
это - в спешке - вниз по реке со своим доверенным помощником -  Фуонгом  -
нет времени прочесть самому.
     Здесь  положение  ужасное,  как  вы,  несомненно,  знаете.  Слухи   о
вооруженных отрядах коммунистов, и вполне вероятно,  что  они  правдивы  -
вчера  целый  день  пытался  связаться  по  радио  с  каким-то  идиотом  в
правительстве, который  распорядился  эвакуировать  всех  иностранцев  "из
опасной зоны", так он это назвал. Все это вздор - я  сказал  этому  парню,
что  и  слышать  не  хочу.  Только  что  начали  наносить   на   схему   и
фотографировать район Южной площади, делаем  рисунки  наиболее  интересных
скульптур и т.д. Если сейчас остановимся, пропадет работа многих  месяцев.
Нисколько не боюсь террористов Конга: туземцы все равно  чертовски  боятся
этих развалин. В 58 по девять часов в день работал под палящим солнцем  на
раскопках Тимнаша, а вокруг стреляли друг в друга израильтяне и арабы, и у
меня даже ни царапины. Не хуже, чем в тридцатые годы, когда  я  раскапывал
храм Соломона в Абиссинии,  и  появился  Муссолини  со  своими  мортирами,
пулеметами и всем прочим - я просто сказал этим идиотам,  чтобы  играли  в
солдатиков где-нибудь в другом месте и не мешали работать!
     Большое спасибо за номер "Открытий", который я наконец получил.  Этот
дурак Эдмундс спутал все даты, но фотографии получились неплохо. Я  напишу
книгу об Арангкоре, на которую все обратят внимание,  заверяю  вас.  Почти
ежедневно обнаруживается что-нибудь необыкновенно  интересное.  Знаете  ли
вы, что молочный камень, которым отделан колодец, - вещество,  похожее  на
гагат, -  он  синтетический?  Кажется,  органика,  но  нужно  оборудование
первоклассной   аналитической   лаборатории,    чтобы    сказать    точно.
Синтетический  органический  кристалл  -   поразительное   технологическое
достижение для такой ранней эпохи.  Ваши  кхмеры  -  поразительный  народ,
некоторые их  инженерные  находки  достойны  римлян.  Напомните,  чтобы  я
рассказал вам о подземном акведуке, который мой второй отряд  раскопал  на
руинах Большого храма.
     Не могу бросить всю эту работу - проклятые дураки, с их войнами!  Это
открытие столетия - страшно думать, что тут может сделать одна бомба.
     Почтовая лодка уходит - нужно заканчивать - позже напишу еще, если мы
выберемся отсюда живыми... вы по-прежнему собираетесь сюда?  Если  да,  то
оставьте жену дома - змеи, дизентерия, а теперь и коммунисты. Не знаю, что
хуже!
     В спешке - Джерролд.

     Нижеследующая рукопись говорит сама за себя. Только будущее  покажет,
получим ли мы еще сообщения от одинокого  американца  на  Каллисто.  Кроме
этого торопливо нацарапанного письма, никаких сообщений от сэра Малькольма
у меня нет и жив он или мертв - или насильно эвакуирован из  района  своих
любимых развалин, - мне неизвестно. Только время покажет, будет ли у этого
рассказа продолжение.
     Если нет, если это последнее,  что  дошло  до  нас  через  гигантское
пространство, какой-нибудь неведомый астронавт будущего узнает  окончание.
Может быть, когда мы в далеком  будущем  отправим  космический  корабль  с
экипажем  на  пятый  спутник  Юпитера,  отделенный   от   нас   тремястами
восемьюдесятью семью миллионами девятистами тридцатью тысячами миль,  этот
астронавт вернется с ответами на многие вопросы, на которые эта  книга  не
дает ответа.
     Тогда, может быть, мы узнаем окончание этой истории.
     Будет ли оно счастливым?
     Нам придется подождать, чтобы узнать это.  Лин  Картер  Холлис,  Лонг
Айленд, Нью-Йорк 17 июня 1970

                               ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ

     Это третий том популярной серии Лина Картера "Приключения Джандара".
     Первый том, озаглавленный "Джандар с Каллисто", и  второй  -  "Черный
Легион Каллисто - также опубликованы издательством "Делл Букс".
     Мы ничего не  утверждаем  относительно  авторства  этих  книг  -  они
публикуются и продаются под именем мистера Картера, -  но  хотим  отметить
тот факт, что  мистер  Картер  перевел  гонорар  и  последующие  суммы  на
банковский счет на имя Джонатана Эндрю Дарка.

                  КНИГА ПЕРВАЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ В ОПАСНОСТЬ

                          1. ОДИН ШАНС ИЗ ТЫСЯЧИ

     Когда все  потеряно,  самый  невероятный  образ  действий  становится
возможным.
     Когда нечего терять - за исключением, может быть, жизни, - один  шанс
из тысячи кажется неплохим вариантом.
     Именно поэтому мы  нашли  самое  опасное  решение  своей  невыносимой
дилеммы.
     Прошел год - чуть меньше или чуть больше, - с тех пор как я наткнулся
на  утраченный  город  Арангкор,  покинутый  неисчислимые  века  назад   в
непроходимых джунглях Камбоджи. В  этих  колоссальных  каменных  руинах  я
прошел через Врата меж мирами. Неведомая сила, тайна которой  до  сих  пор
остается для меня загадкой, чудесным  образом  перенесла  меня  более  чем
через триста миллионов миль с моей родной планеты на поверхность странного
прекрасного и ужасного мира чудес и  чудовищ,  мира  черно-алых  джунглей,
раскинувшихся под золотым небом, освещенным пятью великолепными лунами.
     Это  мир  варварского  великолепия  Танатор,  где  свирепые  звери  и
странные люди сражаются за господство. Три различные, сильно  отличающиеся
друг от друга расы разумных существ населяют планету джунглей -  три  расы
ведут нескончаемую войну.
     И вот в  самый  центр  этой  борьбы  меня  бросила  загадочная  сила,
одинокого,  лишенного  друзей,  не   знающего   даже   языка   танаторских
цивилизаций.
     Первая встреченная мною на  Танаторе  раса  даже  отдаленно  не  была
гуманоидной - свирепые  и  безжалостные  воинственные  племена  чудовищных
лишенных   эмоций   артроподов,   называющихся   ятунами.   Это    высокие
многосуставчатые инсектоиды, чьи тонкие, но  изящные  конечности  одеты  в
серый хитин, а лишенные выражения лица представляют собой  роговую  маску,
увенчанную причудливыми антеннами; глаза у них огромные, похожие на черные
сверкающие драгоценности.
     Эти нечеловеческие создания  пленили  меня,  под  их  руководством  я
выучил язык, на котором  говорят  все  разумные  существа  на  поверхности
Танатора.
     Будучи рабом племени ятунов, я приобрел первого друга в мире джунглей
- Коджу, высокого холодно логичного вождя ятунов, который даже не понимал,
что такое дружба, пока я не научил  его.  Также  будучи  рабом  ятунов,  я
встретил  и  полюбил  самую  прекрасную  женщину  двух  миров  -  Дарлуну,
воинственную принцессу ку тад.
     Сбежав с помощью Коджи, мы снова были захвачены - на этот раз  другим
народом, небесными пиратами Занадара. Небесные пираты гуманоиды и обладают
худшими человеческими чертами: эти жестокие воздушные корсары  живут,  как
вампиры, за счет других народов Танатора, которые не обладают их  небесным
могуществом.
     За время пребывания в  плену,  сначала  в  племени  ятунов,  потом  у
занадарцев, я узнал кое-что о недавних событиях, превративших мир джунглей
в гигантский театр военных действий. Народ Дарлуны  ку  тад,  или  золотой
народ, названный так из-за янтарного цвета своей  кожи,  похожей  на  кожу
полинезийцев  в  моем  родном  мире,  был  изгнан  из  своего  обнесенного
каменными стенами города Шондакора и вся  его  территория  была  завоевана
бродячей разбойничьей армией, называемой Черным Легионом.
     Мы с Коджей стали рабами, трудившимися под хлыстами небесных пиратов,
а Дарлуна тем временем была  почетной  гостьей  принца  Тутона,  умного  и
бессовестного предводителя занадарцев. Стремясь расширить  свои  владения,
Тутон мечтал о браке с принцессой и обещал  поддержать  ее  требования  на
трон,  развязав  войну  против  Черного  Легиона,  владевшего  Шондакором.
Считая, что предложение Тутона дает возможность вернуть свободу ее народу,
Дарлуна не стала  бы  слушать  моих  утверждений  о  бесчестности  Тутона.
Наконец мне удалось сбежать из рабских загонов Занадара, и я нашел убежище
в доме учителя фехтования из Ганатола, по  имени  Лукор.  Этот  храбрый  и
рыцарственный человек, которого, как и меня, отталкивала подлость  Тутона,
стал моим соучастником в попытке  освободить  Дарлуну  и  ятунского  вождя
Коджу.  За  время  вынужденного  бездействия  я  перенял  у  Лукора  тайны
фехтовального искусства.
     Спустя некоторое время нам удалось освободить и мою любимую  женщину,
и моего  друга  Коджу;  мы  пересекли  почти  весь  Танатор  в  украденном
воздушном  судне  и  встретились  с  изгнанным  народом  Дарлуны,  который
скрывался в джунглях, известных как Великий  Кумала.  Увы,  моя  принцесса
была захвачена Черным Легионом еще до того, как мы присоединились к воинам
ку тад, и поэтому я составил смелый и отчаянный план, проник  под  личиной
наемника в Шондакор и присоединился к  Чак  Юл  (так  называется  Легион).
Тщательно рассчитанный заговор для освобождения Дарлуны м свержения Чак Юл
(воины ку тад должны были  через  потайной  туннель  войти  в  город)  был
прерван и почти сорван внезапным нападением на Шондакор  воздушного  флота
принца Тутона.
     По странному капризу судьбы, однако, мы  в  одно  и  то  же  время  и
выиграли, и проиграли. Мы на самом деле вырвали город Шондакор  из  когтей
Чак Юл,  убили  их  предводителя  и  изгнали  воинов  Черного  Легиона  из
королевства - но моя возлюбленная принцесса в  смятении  была  схвачена  и
увезена мстительным и коварным принцем Тутоном. И вот уже много недель она
вторично содержится в плену в далеком и недоступном Занадаре,  справедливо
называемом Городом-в-Облаках. И на этот раз ее плен не  разделяют  друзья,
готовые попытаться освободить ее.
     И  вот  уже  много  недель,  с  самого  освобождения  Шондакора,  мы,
победители, находимся в состоянии глубокой депрессии. Королевством мудро и
справедливо  управлял  храбрый  дядя  Дарлуны  лорд  Яррак,  но   горожане
Шондакора оплакивали потерю своей принцессы и стремились каким-то  образом
освободить ее от жестокого рабства у небесных пиратов.
     Их решимость освободить принцессу была не меньшей, чем моя. Для  меня
ничего ни значит ни свобода в Шондакоре, ни сама жизнь, если  я  не  смогу
разделить эту свободу и жизнь с  самой  прекрасной  женщиной  двух  миров.
Потому что последние слова, которые я слышал из  прекрасных  уст  Дарлуны,
когда летающий корабль уносил ее в небо, были открытым признанием в  любви
ко мне.

     Случайность подсказала нам способ возможного освобождения Дарлуны.
     Во время трехстороннего сражения между  ку  тад,  Черным  Легионом  и
небесными пиратами один из замечательных воздушных  кораблей  занадарского
воздушного флота был частично поврежден и захвачен. Остальные корабли либо
вернулись благополучно в Город-в-Облаках, или были уничтожены в  сражении.
У нас остался только один почти неповрежденный корабль.
     И я наконец предложил отчаянный план.
     Починив поврежденный галеон, взяв с собой отряд верных воинов ку тад,
я пролечу в корабле через весь Танатор к самым воротам  Занадара;  выдавая
себя за занадарцев, мы проникнем в королевскую крепость и  вернем  свободу
нашей принцессе!
     Как я уже говорил вначале, на удачу этого отчаянного плана был только
один шанс из тысячи.
     Но каков бы ни был риск, я решил попытаться.

     Через несколько дней после  сражения  с  Черным  Легионам  я  изложил
товарищам свой план.
     Утрата принцессы в час торжества  погрузила  победоносных  ку  тад  в
глубокое  отчаяние,  смешанное  с  мрачной  решимостью  любыми   способами
освободить ее.
     Мы  встретились  в  верхнем  зале  совета,  высоко  в  изящной  башне
королевского дворца Шондакора. Вокруг  хорошо  видный  в  прозрачные  окна
расстилался огромный город.
     Широкие хорошо  вымощенные  улицы  расходились  от  дворца,  который,
окруженный парками и садами, располагался в самом сердце  метрополиса.  Во
всех  направлениях  от  дворца  радиально  отходили  широкие  трехполосные
бульвары, как спицы колеса.
     Над нами странное небо Каллисто казалось сверкающим покровом золотого
тумана, освещенного без видимого  источника.  Расстояние  от  Каллисто  до
Солнца так велико, что с точки  зрения  обитателей  луны  джунглей  Солнце
кажется просто очень яркой  звездой.  Тайна  источника  света  -  одна  из
многочисленных загадок этого странного мира, к которым я так и не подобрал
ключей.
     Зал совета  сложен  из  массивных  каменных  плит,  облицован  мягким
золотистым  мрамором  и  украшен  фантастическим  фризом  с  богоподобными
героическими фигурами. Пол закрыт прекрасными коврами  древней  работы,  а
стол - цельная сверкающая плита темно-зеленого малахита.  Во  главе  стола
сидит  благородный  пожилой  человек  с  внешностью  древнего   героя,   в
превосходном одеянии, украшенном неизвестными  мне  драгоценными  камнями.
Это  лорд  Яррак,  верный  дядя  Дарлуны  и  правитель  королевства  в  ее
отсутствие.
     Вокруг стола сидят пятеро. Престарелый мудрец и философ  Застро,  его
морщинистое лицо и белоснежный  водопад  бороды  молча  свидетельствуют  о
долгих годах верного служения трону Шондакора.
     Рядом с ним вождь ятунов  Коджа.  Тонкие  скелетоподобные  конечности
огромного артропода неудобно сложены в кресле, рассчитанном  на  человека,
но на сверкающем роговом лишенном выражения  овоиде  его  лица  с  черными
блестящими фасеточными глазами - ни следа неудобства.
     Благородный  молодой  воин  сидит   рядом   с   затянутым   в   хитин
человеком-насекомым. Его открытое искреннее  лицо,  проницательный  острый
взгляд и широкая  грудь  свидетельствуют  о  высоком  рождении  и  хорошем
воспитании.  Это  принц  Валкар,  с  детства  обрученный  с  Дарлуной.   Я
познакомился с ним, служа инкогнито в Черном Легионе, как и  он  тоже.  Мы
записались в разбойничью армию под вымышленными личинами и с одной целью -
освободить принцессу Дарлуну.
     Следующим сидит стройный пожилой человек, с чистым загорелым лицом  и
внимательными темными глазами, указывающими на  то,  что  он  не  из  расы
янтарнокожих золотоволосых зеленоглазых ку  тад.  Возраст  этого  человека
очевиден,  но  он  держится  прямо,  а  стройные  свободно  лежащие   руки
свидетельствуют о необычной для такого возраста  силе  и  стремительности.
Это учитель фехтования из Ганатола Лукор, чью дружбу я завоевал на  улицах
Занадара и от кого узнал множество секретов фехтовального искусства.
     И последний человек за столом совета - я сам. Население присвоило мне
высокое звание _к_о_м_о_р_а_ ку тад  в  благодарность  за  смелую  попытку
освободить Дарлуну из когтей Арколы, верховного вождя Черного Легиона.
     Перед этим узким кругом я  изложил  свой  безумный  план,  который  в
случае удачи приведет к освобождению Дарлуны. Откровенно говоря, хотя  они
не меньше меня  стремились  освободить  принцессу,  мои  товарищи  вначале
решили,  что  я  утратил  рассудок  в  горе  из-за  потери  Дарлуны.   Они
сочувственно говорили,  что  только  обезумевший  человек  может  серьезно
предлагать такой нелепый и опасный план.
     Я  вынужден  был  согласиться,  что  мой  план   на   первый   взгляд
свидетельствует о крайнем отчаянии, если не о  безумии.  Но  я  просил  их
подумать, потому что  считал,  что  при  более  внимательном  рассмотрении
обнаружатся некоторые шансы на успех.
     Основное затруднение  очень  простое.  Город-в-Облаках  назван  очень
точно.
     Занадарцы соорудили свою столицу-крепость на вершине высокой  горы  к
северу от джунглей Великого Кумалы. Гранитная  гора  с  такими  крутыми  и
гладкими стенами, что подъем сколько-нибудь значительной армии невозможен.
     Я вообще считал, что подъем на эту  гору  за  пределами  человеческих
возможностей. Ни один человек, ни тысяча не доберутся до  вершины  живыми.
Крутые обрывистые стены уходят вниз, в глубокие пропасти, и на них нет  ни
карнизов, ни выступов,  нет  никакой  опоры  для  рук  и  ног.  Величайший
альпинист отказался бы от попытки подняться на эту парящую вершину.
     Именно эта неприступность и сделала Занадар неуязвимым для нападения.
Из своего горного гнезда небесные  пираты  могли  спускаться,  нападая  на
торговый караван или беззащитный город, и ни один их враг не  мог  напасть
на Занадар, потому что только небесные пираты  владели  тайной  сооружения
замечательных летающих орнитоптеров, и  только  в  горе,  на  которой  был
сооружен их город, находились месторождения  природного  летучего  газа  -
этот газ под давлением накачивался в полые корпуса их  небесных  кораблей,
давая им возможность летать.
     Все эти факты  хорошо  известны  и  были  немедленно  признаны  моими
товарищами по безумному предприятию.
     Затем я указал, что, считая свой высокогорный  Занадар  неуязвимым  и
неприступным, небесные  пираты  не  уделяют  должного  внимания  охране  и
наблюдению за прилегающими территориями. И если враг, в облике занадарцев,
на занадарском корабле, попытается приземлиться в Облачном городе, он вряд
ли встретит сопротивление или даже подозрение.
     Мои   товарищи   вынуждены   были   согласиться   с   логикой   этого
предположения. Это весьма вероятно, хотя все-таки очень опасно.
     - Но Джандар, - возразил мой друг Валкар, - что ты знаешь о  летающих
кораблях?
     - Кое-что знаю, - спокойно ответил я. - Мы с  Коджей  были  колесными
рабами на занадарском флагманском корабле "_К_а_д_ж_а_з_е_л_л_"  во  время
перелета с великих равнин в Занадар,  мы  пролетели  над  всеми  джунглями
Великого Кумалы. Я хорошо знаком с  механизмом  крыльев,  а  что  касается
навигации, то это тоже не представит серьезной трудности. В каюте капитана
должны быть навигационные карты.
     - Это верно, - серьезно заверил моих товарищей Коджа.  -  Но  даже  я
вынужден признать, Джандар, что есть и другие проблемы у  твоего  замысла,
кроме поддержания корабля в воздухе и управления им.
     - Какие проблемы?
     - Посадка, -  ответил  он.  -  Я  хорошо  помню  способ  посадки,  мы
наблюдали во время рабства; нам не удастся гладко посадить корабль, у  нас
нет  опыта   и   подготовки   небесных   пиратов.   Разве   не   покажется
подозрительным, если мы посадим корабль неуклюже, по-любительски?
     - Несомненно, - согласился я, - но в моем плане  есть  такие  детали,
которыми я еще  не  поделился.  Я  намерен  сознательно  слегка  повредить
корабль и при посадке сделать вид, что корабль серьезно поврежден. Так  мы
уничтожим подозрения от своей неуклюжей посадки.
     Коджа задумался, его большие черные глаза оставались непроницаемыми.
     - В плане что-то есть, - сказал он наконец. -  Легко  будет  отколоть
куски балюстрады, палубных украшений и перил и создать видимость серьезных
повреждений. Может сработать...
     Следующим заговорил старый учитель фехтования Лукор.
     - Парень, сердце мое за тебя, и  я  в  любом  случае  присоединюсь  к
тебе... но тщательно ли ты все продумал?  Когда  летающие  галеоны  кружат
перед посадкой, они подают сигналы:  днем  разноцветными  флажками,  ночью
цветными огнями. Сообщают  регистрационный  номер,  имя  капитана  и  цель
назначения. Ты не знаешь кода этих  сигналов.  А  попытка  сесть  без  них
обязательно вызовет подозрения.
     - Вероятно, - согласился я. - Однако  выскажу  предположение,  что  в
каюте капитана мы найдем и коды.  А  если  не  найдем,  сделаем  вид,  что
повреждение корабля не  дает  возможность  подавать  сигналы  -  например,
сорвем всю оснастку, чтобы некуда было вешать флажки, срубим  часть  носа,
откуда сигналят фонарями. Что-нибудь подобное можно сделать.
     Следующее возражение прозвучало из уст самого лорда Яррака.
     - А как насчет внешности экипажа и твоей собственной? - спросил он. -
Та нисколько не похож на занадарца.
     Это правда. Золотой народ Шондакора, с  его  сверкающими  изумрудными
глазами, рыже-золотыми гривами и янтарной кожей поразительно отличается от
занадарцев, с их бумажно-белой кожей, прямыми черными волосами и  тусклыми
черными глазами.
     Такое резкое различие во внешности рас является  еще  одной  загадкой
Танатора (Капитан Дарк имеет в виду тот необычный факт, что  на  небольшой
сравнительно планете,  как  Каллисто,  гораздо  меньше  Земли,  невозможно
существование совершенно  отличных  генетических  групп,  что  приводит  к
созданию сильно отличающихся  друг  от  друга  рас.  Каллисто  значительно
меньше Земли, чей диаметр на экваторе составляет 7 927 миль сравнительно с
2 770 милями диаметра Каллисто. Соответственно у Земли значительно большая
поверхность, к тому же состоящая  из  континентов,  разделенных  обширными
океанами. На Земле в ранние периоды  части  человечества  на  многие  века
отделялись  от  остальных,  поэтому  создавалась   возможность   различных
генетических вариантов и образования рас. Но как это  могло  произойти  на
Каллисто, с  его  гораздо  меньшей  поверхностью,  остается  загадкой.  На
Каллисто,  согласно   описанию   капитана   Дарка,   нет   даже   океанов,
следовательно, нет и деления на континенты, и различные расы живут  бок  о
бок. Теоретически подобные расовые различия невозможны на таком  небольшом
спутнике, как Каллисто; но и сама жизнь  невозможна  на  таком  отдаленном
мире, который в пять раз дальше нашего от Солнца и соответственно получает
незначительную часть солнечного тепла и  света,  без  которого  невозможна
жизнь на Земле. Неизвестно, раскроет ли  в  дальнейших  своих  странствиях
Джандар эту тайну. - Л.К.). Но я, конечно, предвидел это возражение и  был
готов к ответу.
     -  Эту  проблему  мы  решим  с  помощью  косметики,  -  сказал  я.  -
Отбеливающий крем придаст нашим  лицам  занадарскую  бледность,  а  черная
краска изменит цвет волос. В битве было убито немало небесных пиратов,  мы
возьмем их одежду.
     Больше возражений не последовало.
     Только один шанс из тысячи за  то,  что  нам  в  этом  фантастическом
предприятии удастся спасти принцессу из крепости ее врагов. Но  один  шанс
из тысячи лучше,  чем  ничего.  И  даже  такой  рискованный  шанс  достоин
внимания, когда речь идет о жизни и свободе принцессы Дарлуны.
     - Я хорошо понимаю, что это путешествие в опасность, -  сказал  я.  -
Однако благодаря своей  храбрости  мы  выигрывали  в  не  менее  отчаянных
ситуациях. Не думаю, чтобы удача отвернулась от  нас.  Но  я  пойму,  если
кто-нибудь  откажется  от  участия.  В  любом  случае  лорд  Яррак  должен
оставаться в Шондакоре, управляя  городом.  А  если  кто-то  из  остальных
предпочитает остаться, скажите...
     Коджа, Валкар и даже  старый  учитель  фехтования  Лукор  об  этом  и
слышать не хотели.
     Так и было решено.

                            2. ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ

     На  следующий  день  мы  занялись  летающим  галеоном.  В  этом  деле
неоценимую помощь оказал старый философ Застро. Я  назвал  его  так  из-за
отсутствия лучшего термина, но он не был оторванным от мира ученым, годами
обдумывающим сложные моральные дилеммы или  мысленные  загадки.  Напротив,
Застро из Шондакора близок к тем  инженерам-философам  земной  античности,
чьи таланты были посвящены решению  практических  задач,  вроде  Архимеда,
который применил свой гений для разработки сложных боевых машин при защите
Сиракуз, или Леонардо Да Винчи,  сверхчеловека  Возрождения,  создававшего
все, начиная от соборов и акведуков и кончая танками и вертолетами.
     Помощь  Хзастро  оказалась  решающей  в  восстановлении   и   ремонте
поврежденного орнитоптера.
     Коварный и  изобретательный  верховный  вождь  Чак  Юл  Аркола  давно
предвидел  неизбежность  воздушного  нападения  Тутона   Занадарского   на
окруженный каменными стенами город. Как защиту от  летающих  кораблей,  он
разместил на крышах катапульты. Хорошо нацеленный камень  одной  из  таких
катапульт  уничтожил  рулевую  рубку  корабля.  Абордажные  крюки,  прочно
вцепившиеся  в  резные  украшения,  палубные  балюстрады,  лишили  корабль
возможности двигаться, притянули его к крыше соседнего здания, а ожидавшие
там воины черного Легиона  забросали  палубы  плененного  корабля  потоком
смертоносных стрел, под которым погиб весь экипаж корабля.
     Все члены экипажа  злополучного  корабля  погибли,  в  живых  остался
только  капитан,  хладнокровный  вежливый  корсар  из  Занадара,  раненный
стрелой в плечо. Этот офицер - его звали Ультар  -  оказался  единственным
пленным, захваченным в ходе битвы. И ему тоже нашлось место в моем плане.
     Возможно,  нам  удастся  заручиться  его  помощью  в   восстановлении
корабля, оснащении его экипажем и навигации. Но до сих пор капитан  Ультар
вежливо, но твердо отклонял все  попытки  заставить  его  помогать  врагам
своего народа, за что я не мог осуждать его. И все же я надеялся  получить
его помощь, хотя бы для  того,  чтобы  спастись  от  жестокостей  рабства,
которое  ожидало  всех  пленных.  Я  также  решил  взять  его  с  собой  в
экспедицию,  хотя  собирался  внимательно  за  ним  следить  и   постоянно
содержать под стражей.
     Мы  осмотрели  поврежденный   корабль,   оценивая   возможность   его
восстановления. Старый Застро разглядывал корабль проницательным взглядом,
от которого не ускользала ни малейшая подробность.  Мы  с  ним  ходили  по
палубам, определяя размеры ущерба, причиненного катапультой Арколы.
     - Изобретательно!  Фантастически  изобретательно!  -  говорил  старый
ученый, рассматривая  сложную  систему  ремней,  соединений  и  блоков,  с
помощью которых приводились в движение крылья корабля.
     Я был полностью с ним согласен. Хоть я и ненавидел  небесных  пиратов
за их бессердечную жестокость, невероятную жадность  ненасытную  жадность,
нельзя было не согласиться, что это раса  инженерных  гениев,  не  знающая
себе равных в истории двух миров.
     Нескладные  летающие  сооружения  занадарцев  походили   на   большие
деревянные галеоны и  выглядели  фантастически  со  своей  резной  кормой,
развевающимися  вымпелами,  орнаментальными   балюстрадами,   куполами   и
бельведерами. Они передвигались на медленно бьющих крыльях, а преодолевать
тяготение Каллисто им помогал природный летучий газ, который под давлением
накачивался в их полые двойные корпуса.  Для  несведущего  глаза  огромный
корабль, плывущий в небе, как некогда древние  галеоны  имперской  Испании
плавали  по  земным  морям,  казался  невероятным,  волшебным.  Но  секрет
заключался в изобретательной конструкции корабля. Он был сооружен вовсе не
из дерева, а из  _б_у_м_а_г_и_.  Все  детали  галеона  были  сооружены  из
удивительно прочной и гибкой многослойной бумаги: корпуса, палубы,  мачты,
переборки.
     Этот секрет не делал флот Занадара менее чудесным, но по крайней мере
понятным. Подлинное чудо заключалось, по моему мнению, в  сложной  системе
весов и противовесов, колес и блоков, соединений и  распорок,  при  помощи
которых огромные сложные крылья действовали приблизительно, как птичьи,  и
с их помощью корабль и передвигался.
     Мы с Коджей работали рабами у колес  занадарских  кораблей  и  хорошо
знали их систему движения. Но это  знание  нисколько  не  уменьшало  моего
восхищения гением, создавшим эти летающие  корабли.  Научные  знания  моей
далекой Земли не давали возможности создать подобное, хотя бессмертный  Да
Винчи набрасывал в своих тайных записных книжках чертежи таких  приводимых
в движение крыльями орнитоптеров. Но даже его гений не  сумел  осуществить
эти планы в действительности.  Занадарцы  превратили  мечту  в  физическую
реальность, и несмотря на всю их жестокость, я не мог  не  восхищаться  их
поразительным искусством.
     Но теперь мы собирались обратить против них их созидательный гений. И
если только на занадарском галеоне можно достичь их отдаленной, закутанной
в облака крепости, у нас было средство для достижения такой цели.
     -  Да,  очень  изобретательно,  но  можно  ли  это  починить?   -   с
беспокойством спросил я. Престарелый философ задумчиво поджал губы,  потом
коротко кивнул.
     - Я в этом убежден, - заверил он меня. - Посмотри сюда,  _к_о_м_о_р_:
снаряд катапульты сбросил рулевую рубку,  но  не  повредил  корпус.  Запас
легкого газа остался нетронутым; нам необходимо только восстановить  рубку
и соединить кабели.
     - Можно ли это сделать?
     - Безусловно, - ответил он, энергично  кивнув.  -  Я  создам  рабочую
группу из  своих  учеников  и  последователей,  и,  если  понадобится,  мы
призовем всех плотников, колесников и механиков  Шондакора.  Через  десять
дней у тебя будет твой корабль, даю слово!

     Для человека, чья любимая в руках неумолимых  врагов,  который  не  в
состоянии освободить ее, десять дней - это целая вечность. Так было  и  со
мной.
     Я провел это время, обучая экипаж шондакорцев управлению  кораблем  в
полете. Свыше полусотни храбрых бойцов,  все  добровольцы,  согласны  были
рискнуть жизнью в попытке спасти свою любимую принцессу. Почти  все  воины
ку тад выразили желание быть  в  составе  экипажа  корабля,  даже  пожилые
ветераны и те, что были тяжело ранены в битве за освобождение Шондакора от
власти Черного Легиона. Мы с Лукором и Валкаром осматривали  добровольцев,
отбирая самых молодых, самых смелых, самых искусных бойцов, в конце концов
отобрав  отряд   опытных   солдат,   дисциплинированных,   бесстрашных   и
поглощенных желанием освободить Дарлуну.
     Большинство эти солдат будет работать у колес. Экипажа на корабле  не
было, и поэтому руки моих людей  понадобятся,  чтобы  управлять  крыльями.
Коджа  учил  этих  людей  технике  работы,  а  мы  с  Валкаром  и  Лукором
тренировали их в исполнении других  многочисленных  обязанностей,  которые
нам понадобятся, если мы хотим подняться в небо  Танатора  и  благополучно
долететь до города небесных пиратов.
     Все эти десять дней я был очень занят,  и  потому  они  оказались  не
такими болезненными, как могли бы  быть.  Все  равно  они  показались  мне
вечностью; но и эта вечность прошла.
     Мы были готовы к отлету.

     Я внес небольшое изменение в систему неизвестного занадарского гения,
потому что готовился к случайностям, о которых он никогда не задумывался.
     На передней палубе я приказал установить катапульту моей  собственной
конструкции, которая послужит для защиты от других воздушных кораблей.
     Необходимость в такой предосторожности никогда не приходила в  голову
пиратам Занадара, потому что у них не было  соперников  в  небе  Каллисто.
Никакой другой народ не обладал способностями и знаниями, необходимыми для
постройки  таких  кораблей,  и  потому  оружие  для  воздушного   боя   не
изобреталось, в нем не было необходимости.
     Когда  я  показал  свои  чертежи  Застро,  его  проницательные  глаза
восхищенно вспыхнули, он сразу понял пользу такой  установки.  И  заметил,
что занадарцы не только не смогут защититься  от  такого  оружия,  они  не
смогут ничем ответить.
     Так как нашему единственному кораблю предстояло  противостоять  всему
вражескому воздушному флоту, небольшое технологическое  усовершенствование
давало  нам  неоценимое  преимущество.  Ремесленники  построили  по   моим
чертежам катапульту и установили ее на передней палубе, на носу.
     Мои знания древнего оружия могут показаться удивительными, потому что
со Средних Веков ни одна земная армия такое  оружие  не  применяла.  Но  в
юности я очень интересовался военными машинами римлян, и мой отец,  будучи
инженером, поддерживал мой энтузиазм,  помогая  конструировать  и  строить
модели катапульт и баллист. Некоторые из этих  миниатюрных  военных  машин
пускали стрелы, другие бросали каменные снаряды. С тех пор я не забывал об
этом  древнем  оружии  и  теперь  благодарил  неизвестное  мне  милостивое
божество, которое подсказало мне в юности такое хобби.
     Я избрал слегка видоизмененный стандартный  образец  римской  осадной
катапульты.  Современное  значение  слова   "катапульта"   отличается   от
древнего. Сегодня  мы  считаем  катапультой  изогнутую  деревянную  балку,
которая  сгибается  под  давлением  и  выпускает  каменный  снаряд.  Балка
распрямляется, снаряд взлетает  высоко  вверх,  пролетает  над  крепостной
стеной и падает на здания осажденного города. Такое  устройство  для  моих
целей бесполезно.
     Но древняя осадная катапульта совсем другая. Она выпускает стрелу или
другой снаряд горизонтально и скорее напоминает самострел,  чем  привычную
нам катапульту. Именно такое орудие я выбрал. Древняя  римская  катапульта
состоит из прочного  основания,  на  котором  крепится  треугольная  рама.
Горизонтальный  нижний  брус  этой  рамы  имеет  углубление,   в   которое
вкладывается стрела. Этот брус с помощью несложного устройства с  зубчатым
колесом можно поднимать и опускать, придавая ему нужный угол.
     Такое орудие  я  приказал  соорудить  на  передней  палубе  летающего
галеона.
     Стандартная    римская    катапульта    такого     образца     метала
двадцатишестидюймовые стрелы весом в полфунта на  расстояние  в  четыреста
ярдов.
     Моя модифицированная катапульта позволяла использовать более  тяжелую
стрелу со стальным  наконечником  весом  в  шесть  фунтов.  Соответственно
сокращалась дальность огня, но  металлический  наконечник  был  необходим,
потому что я намерен  был  стрелами  пробивать  отверстия  в  многослойных
бумажных корпусах вражеских кораблей, чтобы лишить их  подъемной  силы.  С
этой целью я поручил кузнецам  Шондакора  изготовить  для  меня  некоторое
количество тяжелых стальных стрел, напоминавших  своей  длиной  и  острыми
наконечниками фантастические гарпуны.
     Мы экспериментировали с этим  оружием,  совершенствуя  свою  технику.
Дальность выстрела достигала трехсот  ярдов,  это  позволяло  стрелять  по
занадарским кораблям, оставаясь вне пределов досягаемости их  лучников.  Я
был  удивлен,  что  катапульта  может  стрелять   на   такое   расстояние.
Математически  это  объяснить  не  удавалось.  Возможно,  ответ  прост   и
заключается в большей упругости танаторской древесины или тетивы, чего  не
было у древних римлян. На самом деле так и оказалось: в качестве тетивы мы
использовали веревки, сделанные из паутины,  которую  находят  в  джунглях
Великого Кумалы.
     Чудовищные  пауки  джунглей  размером  с  небольшую  собаку.  Ку  тад
называют их _к_с_и_м_ч_а_к_. Паутина у них толщиной в рыбачью леску, и  ее
можно натягивать, не боясь  порвать.  По  толщине  паутины  я  решил,  что
предпочел бы не сталкиваться с ткачами. Ничего не имею против насекомых, о
чем свидетельствует моя дружба с инсектоидом Коджей, но  паук  размером  с
собаку на мой вкус великоват.
     Мы установили свое оружие и закрыли его легко снимающимся навесом.  И
успокоились, считая, считая, что обладаем неплохим средством  сдерживания,
если нас будут преследовать небесные пираты.

     В ясный безветренный день мы начали свое путешествие. Танаторский год
не делится на сезоны, поэтому я затрудняюсь определить время. С моей точки
зрения, могла быть весна, лето, осень или зима. Лишенная ощущения  времени
жизнь  Танатора  напоминает  мне  описанный   Эдгаром   Райсом   Берроузом
Пеллюсидар, воображаемый мир в глубине Земли.
     Разница заключается в том,  что  этот  талантливый  писатель  считает
неспособность отличить один час  дня  или  месяца  от  другого  источником
отсутствия всякого представления о времени и соответственно делает жителей
Пеллюсидара вечно молодыми.
     Уверяю вас, на Танаторе совсем не так.
     Ремонт  воздушного  корабля  занял  двадцать  дней,   вместо   десяти
обещанных Застро.
     Готов поклясться, что за это время я постарел на  двадцать  лет.  Да,
мир Каллисто совсем не Пеллюсидар!
     Но вот ожидание окончилось и мы отправились в опасное путешествие.
     Улицы и площади  Шондакора  заполнились  огромными  толпами  жителей,
желающих видеть наш  отлет.  Орнитоптер  был  привязан  к  верхнему  этажу
дворца. Удерживаемый прочными канатами,  он  свободно  плавал  в  воздухе.
Экипаж  находился  на  борту  и  занимал  свои  места.  Оставалось  только
попрощаться.
     Под  охраной  привели  на  борт  нашего  пленника  Ультара.  Это  был
худощавый человек, с проницательными глазами, прикрытыми тяжелыми  веками,
и спокойными манерами, за  которыми  скрывался  острый  ум.  Я  был  также
убежден, что он  при  малейшей  возможности  постарается  помешать  нашему
предприятию.
     Поднимаясь под охраной на палубу, Ультар внимательно осмотрел ее.  На
губах его застыла легкая ироническая усмешка, он с насмешливым  выражением
приветствовал меня. И исчез в каюте, которую закрыли за ним  и  приставили
охрану. Яррак сдержал недовольный возглас.
     - Я беспокоюсь из-за того, что ты  отправляешься  в  опасный  путь  с
потенциальным шпионом и убийцей на борту, Джандар, - проворчал  старик.  -
Мне кажется глупостью, граничащей  с  самоубийством,  брать  с  собой  эту
хитрую велеречивую змею.
     Я пожал плечами.
     - Я принял все необходимые предосторожности. Он не  сможет  причинить
нам вред, - заверил я Яррака. - Прежде всего он  дал  честное  слово,  что
будет оставаться нашим пленником и не станет угрожать  нашей  безопасности
во время полета.
     - Его слово чести? - Яррак произнес это так, будто ему стало  горько.
- Я не стал  бы  доверять  честному  слову  небесного  пирата!  Занадарец,
которому можно доверять, это мертвый занадарец. Надеюсь,  ты  знаешь,  что
делаешь, но  сомневаюсь  в  этом!  -  заключил  он  беспокойным  тоном,  с
сомнением качая головой.
     Я старался успокоить его, но, по  правде  говоря,  сам  сомневался  в
разумности своего решения  включить  потенциального  предателя  в  экипаж.
Ультар дал слово чести не вредить нам, пока мы не требуем от него тайн его
народа; он джентльмен. Но все равно рискованно верить врагу на слово.
     Но, по-моему, рискнуть стоило. Я так и сказал Ярраку, подчеркнув, что
принял все меры предосторожности. Проводить нас вместе  с  лордом  Ярраком
пришли высшие чиновники  двора,  одетые  в  свои  роскошные  костюмы,  они
пожелали нам успеха в нашем опасном деле. Они  желали  нам  благополучного
возвращения вместе с нашей любимой принцессой.
     Мы поблагодарили их и под аплодисменты собравшихся  на  улицах  и  на
крышах зданий  толп  поднялись  на  палубу  корабля,  который  мы  назвали
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_".
     Это  слово,  если  перевести  его  с  повсеместно   распространенного
танаторского языка на английский, означает "отчаянное предприятие".  И  ни
один человек на борту не сомневался в уместности этого названия.
     Мои товарищи заняли свои места.
     Трап втащили на борт и закрепили, а я поднялся в контрольную рубку, с
которой мог следить за всеми действиями воздушного галеона.
     Раздались приказы и были переданы от одной палубы к другой. Отбросили
привязные веревки. Палуба качнулась у нас под ногами. Широкие крылья  были
вытянуты до предела, они подхватили свежий утренний ветер, и  мы  медленно
повернулись. Крылья забились, поднимая нас выше, под нашим  килем  поплыли
крыши города.
     Через несколько мгновений  мы  поднялись  выше  самой  высокой  башни
Шондакора, и наше путешествие к опасности началось.

                              3. НАД ОБЛАКАМИ

     "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" сделал три круга над каменным городом ку тад,
набирая высоту. Улицы под нами уходили вниз,  дворцы,  здания  и  крепости
Шондакора уменьшались. Огромная толпа превратилась в  многоцветный  ковер,
устилавший улицы и крыши домов. Мы видели сверкающий изгиб  большой  реки,
на берегах которой  стоит  Шондакор,  и  темную  массу  зелени  -  это  на
горизонте показались джунгли Великий Кумала.
     На высоте в полмили я отдал приказ. Галеон выровнялся и направил свой
узорчатый  нос  на  север,  в  общем  направлении  горной  местности,  где
расположен Занадар. Ритмично заработала команда  у  колес,  огромный  руль
устойчиво держал корабль на курсе.
     Я прислонился к резным  перилам,  глядя  на  широкие  луга,  медленно
пролетавшие под нашим килем. Скоро эта равнина кончится, и мы полетим  над
густыми джунглями, в которых я впервые встретил любимую женщину.
     Воздух  на  такой  высоте  чистый  и  прохладный,  ветер   свежий   и
устойчивый. Дневной свет яркий, хотя  и  лишен  источника;  весь  огромный
небесный купол затянут золотым туманом.
     В тысячный раз удивился я  странному  капризу  судьбы,  которая  меня
одного из всего  человечества  перенесла  в  этот  отдаленный  мир.  Какая
необъяснимая  сила  выбрала  меня  из  миллионов  жителей  далекой  Земли,
перебросила через бесконечное пустое пространство на этот странный свирепо
прекрасный  мир   бесчисленных   чудес,   чтобы   я   здесь   сражался   с
необыкновенными врагами и страшными  чудовищами  за  сердце  прекрасной  и
чуждой принцессы?
     Неужели я любимец - или игрушка - богов?
     Узнаю ли я когда-нибудь, случайность или действие неведомого  высшего
разума перенесло меня с  моей  далекой  родины  в  этот  удивительный  мир
Танатора?
     Впрочем, разве для меня так уж важно знать  этот  ответ?  На  далекой
Земле я был один из множества, песчинкой в толпе, безликим  никем.  Здесь,
на заросшей джунглями поверхности загадочного  Каллисто,  я  стал  героем,
равным принцам. Здесь судьба, случайность  или  слепая  удача  отвели  мне
исключительно важную  роль.  Здесь  я  стал  спасителем  народа.  Я  занял
достойное место среди самых великих и славных,  мой  голос  решает  судьбу
империй.  Здесь  я  нашел  верных  друзей  и  храбрых  товарищей,  врагов,
достойных моей силы. И здесь меня  ждала  любовь  страстной  и  прекрасной
женщины.
     Может ли человек желать большего?
     В таком свете разгадка этой тайны не имеет значения. Я благодарен  за
возможности, предоставленные мне судьбой. Я нашел задачи, которые мне  под
силу, тяжесть по плечу и цель, вполне отвечающую моему честолюбию.
     Здесь, на Танаторе, я веду жизнь, какую никогда не мог  бы  вести  на
Земле.
     Здесь, в таинственной и чуждом мире, я обрел дом.

     Много часов могучий  галеон  плыл  в  небе  над  бездорожными  лигами
Великого Кумалы. Мы шли на высоте, значительно большей, чем та, на которой
традиционно  передвигаются  орнитоптеры  Занадара.  Это  была  всего  лишь
предосторожность против случайной встречи с воздушными галеонами  небесных
пиратов. Такая встреча была бы опасной и преждевременной, и мы  разместили
на мачтах разведчиков, которые непрерывно следили за небом, чтобы избежать
такой встречи.
     Здесь  мы  в  безопасности.  Под  нами  в  глубинах  джунглей  бродят
бесчисленные кошмарные хищники. Я встречал в полумгле под  густой  листвой
нескольких из них. Поразительно сравнивать  этот  джунглевый  ад  с  нашей
безопасностью в пустом небе. Под покровом  танаторской  черно-алой  листвы
нам теперь пришлось бы сражаться за свою  жизнь  со  свирепыми  клыкастыми
хищниками. А здесь, в ярком  небе  Каллисто,  мы  плывем  по  безмятежному
воздуху, одни в ветреной безбрежности.
     Примерно через час я передал вахту дежурному офицеру и  спустился  на
палубу, где  обнаружил  Коджу  и  старого  учителя  фехтования  Лукора.  Я
окликнул их, подходя.
     - Пока все хорошо, Джандар! - заметил  старый  фехтовальщик.  -  Если
наше путешествие будет продолжаться так же безмятежно,  как  началось,  мы
через несколько дней будем над Занадаром в полной готовности.
     Я улыбнулся, глядя на его блестящие глаза  и  румяные  щеки.  Храбрый
старый задиристый петух был в отличном настроении и  скучал  по  схваткам.
Несмотря на худобу и седину, Лукор из Ганатола оставался молод сердцем.  И
к тому же  это  величайший  из  известных  мне  фехтовальщиков.  Мне  жаль
злополучного противника, который решится  скрестить  с  ним  шпаги,  сочтя
стариком: со сталью в руке Лукор в состоянии переиграть полдесятка бойцов,
вдвое моложе его самого.
     Коджа  без  всякого  выражения  смотрел  на  вспыльчивого  маленького
ганатольца. Его серьезный голос тоже не способен был выражать чувства.
     - Побереги дух, друг Лукор, - посоветовал артропод без капли юмора. -
Скоро  нам  придется  туго;  потребуется  каждая  капля  храбрости,  чтобы
противостоять всему воздушному флоту Занадара: один корабль против  тысячи
безжалостных врагов.
     Я прервал его.
     - Кстати, я  вспомнил,  Коджа.  Остается  час  до  обеда,  достаточно
времени, чтобы попрактиковаться в воздушном  маневрировании.  Как  говорит
Коджа, потребуются все наши ресурсы, когда  дело  дойдет  до  боя,  Лукор,
поэтому... джентльмены, на ваши посты!
     Примерно с час  мы  упражнялись:  поднимали  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_",
опускали, поворачивали направо и налево, использовали  разные  скорости  и
испытывали нашу  римскую  катапульту.  Последняя,  наше  "тайное  оружие",
находилась в ведении моего друга Валкара. Он командовал обучением команды,
управлявшей гигантским  самострелом,  и  много  дней  сражался  с  упрямым
орудием, пока  не  овладел  всеми  его  причудами  и  особенностями.  Если
настанет время, когда нам будет противостоять враждебный галеон с  цветами
Занадара,  только  самострел  окажется  нашим  скрытым   преимуществом   и
спасением. Я хотел быть абсолютно уверенным, что  команда  овладела  новым
оружием, потому что от этого могла зависеть наша жизнь.
     Но мы не могли рисковать нашим драгоценным  запасом  стальных  стрел.
Если мы их истратим,  катапульта  станет  бесполезной.  Однако  постоянные
упражнения в прицеливании и  стрельбе  при  разных  направлениях  ветра  и
состоянии погоды необходимы для применения этого оружия в битве. Поэтому я
попросил команду прикрепить  легкие  нити  плетеного  _к_с_и_м_ч_а_к_а_  к
древкам стрел, и когда их  выпускали,  стрелу  можно  было  вернуть.  Нити
привязали к  прочным  стойкам  на  палубе,  и  так  мы  начали  постоянные
упражнения, не рискуя потратить наш запас стрел.
     К полудню экипаж вспотел, но счастливо  улыбался:  самострел  работал
прекрасно. Еще несколько таких тренировок, и можно смело доверить лучникам
Валкара нашу безопасность и успех  всего  дела.  Мы  с  хорошим  аппетитом
отправились на камбуз, и остальная часть дня прошла без происшествий.

     Возможно,  здесь  следует  описать  своеобразные  воздушные  корабли,
высшее достижение уникального  занадарского  гения.  Внешне  эти  летающие
машины больше всего напоминают изысканно украшенные фантастические галеоны
времен испанской  Армады,  но  только  снабженные  гигантскими  хлопающими
крыльями, похожими на крылья летучей мыши.
     Технически,      если      соблюдать      флотскую      терминологию,
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" был фрегатом и относился к тому же  классу  судов,
что и "_К_а_д_ж_а_з_е_л_л_", летающий корабль,  на  котором  мы  с  Коджей
много  месяцев  назад  работали  у  колес.  Подобно  обычному  мореходному
фрегату,  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"  был   легким   маневренным   скоростным
разведочным кораблем с высокими надстройками  на  носу  и  корме;  носовая
надстройка поднималась на сорок футов над  уровнем  киля,  кормовая  -  на
тридцать пять  футов,  и  в  целом  очертания  корабля  напоминали  лунный
полумесяц.
     Носовая надстройка заканчивалась резко выступающим вперед бельведером
с широкими высокими окнами, который давали хороший обзор на  три  стороны.
На  вершине   бельведера   располагалась   плоская   обнесенная   перилами
обсервационная палуба, которая служила контрольной  рубкой  и  откуда  шло
управление  всем  кораблем.  Мы  назвали  эту  часть  корабля  контрольным
куполом. Из передней части обсервационной палубы выдавался вперед бушприт,
проходивший над окнами контрольного купола;  бушприт  заканчивался  резной
фигурой,  изображавшей  бородатого  корсара  с  крыльями  летучей  мыши  и
птичьими когтями; в одной руке он держал  абордажную  саблю,  в  другой  -
корону.
     Дальше по изгибу корпуса, под контрольным куполом, примерно на уровне
воды, если бы речь шла об океанском корабле, выдаются  два  наблюдательных
балкона,  по  одному  с  каждой  стороны.  Кормовая  надстройка   снабжена
аналогичным бельведером, смотрящим назад, и вертикальным  плавником-рулем,
напоминающим гигантский китайский веер; рулевой плавник прикреплен к  оси,
проходящей непосредственно под кормовым бельведером. Эта ось соединяется с
ахтерштевнем и через него - с задним двигательным механизмом.
     По обе стороны от корпуса отделяются гигантские крылья,  они  отходят
от середины корабля на уровне палубы. Полная длина этих крыльев составляет
сто двадцать девять футов от конца одного крыла до  конца  другого.  Части
крыльев,  непосредственно  отходящие  от  корпуса,  закреплены  жестко   и
неподвижно и представляют одно целое с  корпусом;  но  примерно  на  трети
расстояния от корпуса крыло превращается  в  систему  подвижных  лопастей,
которая соединена с блоками и тросами;  это  позволяет  экипажу  управлять
крыльями, так что они действительно движутся вверх  и  вниз,  как  птичьи.
Движениями крыльев руководят механизмы,  размещенные  на  средней  палубе,
которая называется колесной палубой. Здесь помещаются большие,  приводимые
в движение  вручную  колеса,  которые  через  последовательность  зубчатых
шестерен, соединенных с вантами, невероятно тонкими и крепкими - я  думаю,
они прочнее нейлоновых, - приводят в движение крылья корабля.
     Простой храповой механизм предотвращает неожиданное обратное движение
колес, иначе резкий внезапный порыв ветра мог  бы  оборвать  все  ванты  с
катастрофическими результатами. Тросы  наматываются  на  большие  лебедки,
установленные  на  колесной  палубе,  а  ванты  соединяются  с  подвижными
лопастями крыльев через ряд круглых иллюминаторов, размещенных вдоль всего
корабля сразу под неподвижно закрепленными частями крыльев.
     Такой неуклюжий большой корабль физически не смог бы  взлететь,  если
бы не был сооружен из _б_у_м_а_г_и_.
     Специально обработанная бумага делается из  расплющенного  тростника,
большие листы ее натягиваются на формы, пропитываются клеем, накладываются
слой на слой, затем просушиваются в кирпичных печах, снимаются с форм и  в
результате напоминают пластины легкого прочного  пластика.  Просушенные  в
печи, пропитанные клеем бумажные корпуса прочны, выносливы и легки,  легче
бальсового дерева.
     Вдобавок делается  все  возможное,  чтобы  облегчить  корабль.  Киль,
балки, мачты, ахтерштевень, форштевень, бушприт, ребра и так далее  -  все
это просто полые трубы. Даже носовое  украшение  сделано  из  бумаги.  Что
касается  подвижных  частей  крыльев,  тех  лопастей,  что  поднимаются  и
опускаются, они  сделаны  по  образцу  крыльев  летучей  мыши,  с  тонкими
бумажными трубками, похожими  на  бамбуковые  стебли,  не  разделенные  на
сегменты; они отходят от центрального ребра. Между ними туго натянут шелк,
для большей жесткости пропитанный воском.
     Даже учитывая бумажный корпус и  все  прочие  меры,  направленные  на
сокращение веса, небесный корабль все равно не смог бы летать, если бы  не
наполненные газом полости.  В  днище  и  в  нижнюю  палубу  под  давлением
накачивается легкий природный  газ,  похожий  на  гелий  или  водород;  он
заполняет и полость двойного корпуса. Этот природный газ гейзерами бьет  в
Белых горах, где живут небесные  пираты;  он  накачивается  в  корпус  под
высоким давлением; затем форсунки свинчиваются и отделяются от водящих газ
шлангов; путем присоединения простого входного клапана они превращаются  в
декомпрессионный  клапан,  который  позволяет   в   случае   необходимости
выпускать немного газа; корабль становится тяжелее и опускается на  нужную
высоту.
     После того как  газ  заканчивается  в  днище  и  корпус,  проверяется
герметичность.
     У фрегата две мачты, посредине палубы, а  не  носу  и  корме,  как  у
шхуны. От мачты к мачте натянуты легкие  ванты,  а  оттуда  к  бушприту  и
ахтерштевню; на них размещаются сигнальные вымпелы и  знамена.  На  мачтах
располагаются дополнительные обсервационные площадки.
     На таких фрегатах, как "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_", обычно бывает  экипаж
из тридцати пяти офицеров и  матросов  и  восьмидесяти  рабочих  у  колес;
последние разделены на восемь команд по десять человек в каждой и работают
посменно.
     В длину "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" достигает  восьмидесяти  пяти  футов.
Очень широкий, с  плоским  днищем,  он  почти  ничего  не  весит  и  может
развивать поразительную  скорость.  Средняя  крейсерская  скорость  такого
корабля  с  полным  комплектом  экипажа  и  припасов  позволяет  за   день
преодолевать расстояние в триста миль.  При  сильном  попутном  ветре  эта
скорость легко удваивается, поскольку, в отличие от  мореходных  кораблей,
наш нос разрезает воздух, а не тяжелую воду, и  мы  легки,  как  воздушный
шар. Если вспомнить, что такая скорость достигается исключительно мышечной
силой, можно по достоинству  оценить  изобретательность,  проявленную  при
сооружении "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_" и других кораблей.

     Мы с Коджей некогда были  рабами,  привязанными  к  колесам,  которые
несут занадарские корабли по небу, и прекрасно знали,  какая  это  тяжелая
работа.
     Колесная  команда  на   борту   "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_",   конечно,
состояла не из рабов, а из свободных  людей,  солдат  Шондакора.  Отпрыски
знатнейших семейств,  принцы  высочайшего  происхождения  стояли  у  колес
галеона, потому что доблестные  воины,  род  которых  восходил  к  древним
королям, соревновались за место в нашем экипаже. Поэтому мы,  конечно,  не
могли подгонять этих родовитых аристократов, как рабов, хлыстом.
     К   счастью,   однако,   "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_у_"   не   требовались
дополнительные усилия колесной команды, чтобы  двигаться  в  золотом  небе
Танатора. Постоянный ветер с юга  на  север  дул  над  джунглями  Великого
Кумалы и над горной местностью за джунглями, и  невесомый  фрегат  шел  по
ветру, а колесная команда отдыхала. Мы поднялись в слой воздуха, где  сила
южного  ветра  была  максимальной,  колесную  команду  отпустили,  и   она
присоединилась к нам в камбузе; потом  ее  члены  разбрелись  по  палубам,
разглядывая великолепные картины внизу.
     Мы шли при сильном  попутном  ветре;  первый  день  пути  прошел  без
происшествий; до наступления ночи мы  преодолели  свыше  трехсот  двадцати
миль, и колесная команда почти не работала.
     К ночи мы уменьшили скорость, чтобы не сбиться с  курса,  потому  что
воздушные путешествия по планете джунглей  сталкиваются  с  навигационными
трудностями, которые встречаются только на Каллисто.
     Но скоро мне придется обсуждать эти проблемы, поэтому  я  тут  о  них
умолчу.
     Начался второй день нашего пути, яркий и чистый;  я  встал  с  койки,
легко позавтракал в своей каюте, вышел на  палубу  и  поднялся  в  рулевую
рубку (или в контрольный купол, как я это назвал), чтобы посмотреть ночные
записи в журнале. Мы шли по курсу с сильным и устойчивым попутным  ветром.
Посмотрев в окно, я увидел под нами бездорожные  густые  джунгли  Великого
Кумалы и снова подумал о том, что там  бродят  яростные  ятрибы,  свирепые
дельтагары и другие чудовищные хищники, а  здесь,  вверху,  в  безоблачном
небе, мы движемся в полной безопасности.
     К середине второго дня ветер усилился и  стал  вызывать  затруднения.
Прежде всего дежурный офицер обратил мое внимание на то, что  джунгли  под
нами скрылись за густым слоем облаков, и эти облака  чрезвычайно  ухудшили
видимость. На той высоте, на которой мы шли, мы оказались над  облаками  и
могли наслаждаться странным ощущением, глядя _в_н_и_з_, на облачное небо.
     Облака на Танаторе редки; точнее говоря, они редко видны, по  крайней
мере с поверхности луны джунглей. Причина в том, что само небо состоит  из
золотого пара, равномерно освещенного от горизонта до горизонта,  на  фоне
этого пара облака, даже если они есть,  почти  неразличимы.  Но  на  нашей
нынешней  высоте  облака  полностью  закрыли  от  нас  джунгли  внизу.  От
горизонта до горизонта под нами простиралось толстое одеяло  белого  пара.
Зрелище  необычное   и   любопытное,   но,   по-видимому,   опасности   не
представляет.
     Чуть позже, однако, дежурный офицер вызвал меня в рулевую рубку.  Это
был представитель знатной семьи ку тад, по имени Хаакон.  Высокий  человек
крепкого  сложения,  около  сорока  лет,  сильный,  надежный,   с   редкой
способностью  сохранять  хладнокровие  в  самых  необычных  ситуациях.  Он
серьезно приветствовал меня, когда я вошел в рубку, и  снова  обратил  мое
внимание на толстый слой облаков, закрывший от наших глаз землю внизу.
     - Я уже наблюдал эти облачные формирования, -  легкомысленно  ответил
я, - и так как у нас нет причин снижаться, не вижу никаких проблем.
     - Проблема в навигации, - просто сказал он.
     Я сразу понял, что он имеет в виду, и выругал  себя  за  то,  что  не
оценил раньше, какую опасность представляет для нас отсутствие  видимости:
повторю, что навигация в небе Танатора имеет особенности, не  свойственные
Земле.
     Вы поймете, что я  имею  в  виду,  если  вспомните,  что  центральное
светило нашей Солнечной системы слишком далеко  от  Каллисто,  чтобы  быть
видимым. Ночью оно кажется просто яркой звездой.  На  Земле  навигация  по
солнцу представляет  собой  простую  задачу:  солнце  встает  на  востоке,
проходит по куполу неба и садится на западе, и в  любое  время  дня  общее
направление можно определить, просто бросив взгляд на небо.
     Другое дело Танатор. Небо луны  джунглей  постоянно  закрыто  золотым
паром, как я уже заметил раньше; следовательно,  навигация  по  звездам  и
созвездиям здесь буквально невозможна.
     Правда, в часы темноты видны в виде больших  дисков  другие  спутники
Юпитера, но и здесь возникает проблема. Потому что  спутники  Юпитера,  по
крайней мере самые большие из них, вращаются  вокруг  своего  центрального
тела по необыкновенно сложным  орбитам.  Возникает  математическая  задача
невероятной сложности,  если  попытаешься  определять  направление  ночью,
руководствуясь только положением спутников Юпитера.
     - Я понял, что ты имеешь в виду, Хаакон, - расстроенно сказал я. - Но
не будем пока  волноваться;  возможно,  проблема  разрешится  сама  собой.
Облачная зона, возможно, скоро кончится, облака разойдутся,  и  мы  увидим
поверхность под ними.
     - Может быть, так, сэр, а может, и нет, - серьезно ответил Хаакон.  -
Но это должно произойти очень скоро, иначе  нам  не  поможет.  Потому  что
приближается ночь.
     Здесь, вероятно,  следует  объяснить,  что  странное  и  необъяснимое
свечение золотого пара, заполняющего небо Каллисто,  с  наступлением  ночи
прекращается  с  поразительной  внезапностью.  На  земле   солнечный   шар
опускается за горизонт постепенно, сначала закат, потом легкие сумерки, но
солнце еще светит из-за горизонта; на Каллисто же переход от  дня  к  ночи
быстр и внезапен. В одно мгновение луна джунглей залита вездесущим золотым
свечением - в следующее она  погружена  в  полную  темноту.  Поэтому  если
облака  не  разойдутся  быстро  и  мы  сможем  увидеть  заметные  наземные
ориентиры, чтобы проверить свой курс, в темноте отсутствие облаков нам  не
поможет.
     - Ну что ж, - сказал я, - будем надеяться,  что  мы  идем  правильным
курсом. - Седеющий дежурный офицер неохотно кивнул.
     - За последние час-два мы  встретились  с  несильным,  но  устойчивым
боковым ветром, - признался он. - Я старался компенсировать его,  но  если
так будет продолжаться всю ночь, нас может далеко отнести в сторону.  Если
бы только, сэр, у  нас  был  опытный  пилот.  Но,  вероятно,  наш  пленник
откажется нам помочь?
     Я кивнул. Капитан  Ультар  отказывался  нам  в  чем-нибудь  помогать.
Попросив Хаакона продолжать компенсировать боковой ветер и вызвать меня  в
купол, если погодные условия изменятся, я по круглой лестнице спустился  в
капитанскую каюту, чтобы взглянуть на занадарские навигационные  карты.  Я
не ожидал от них реальной помощи. Так и оказалось.
     При отсутствии солнца, луны и звезд навигация на Танаторе  становится
сложным искусством. Небесные пираты, капитаны кораблей, все  закаленные  и
опытные ветераны, хорошо знакомые по прошлому опыту с ветрами и воздушными
путями. Но навигационные карты в капитанской каюте, среди которых оказался
и своеобразный атлас неба с указанием преобладающих ветров,  были  слишком
сложны,  чтобы  новичок  смог  сразу  в  них  разобраться.  В  руководства
включались и эфемериды видимых  спутников  Юпитера,  но  тоже  чрезвычайно
сложные. Правда, в них указывалось положение лун на небе и соответствующие
направления, но вариантов было множество,  все  очень  запутанные,  и  без
компаса - а на Танаторе, по-видимому, это изобретение не состоялось, - нам
предстояло ночью во тьме лететь наугад.
     Мы ничего не могли сделать. Трудности навигации входили в  число  тех
факторов риска,  которые  мы  заранее  предвидели  при  составлении  плана
путешествия в неведомое. При поверхностном взгляде кажется, что перелететь
из  Шондакора  в   Занадар   очень   просто.   Город-в-Облаках   лежит   к
северо-северо-западу от королевства ку тад,  и  пролететь  туда  несложно.
Минуешь равнины, потом пересекаешь джунгли Великого Кумалы,  долетаешь  до
северной гористой местности и просто отыскиваешь горную вершину с  городом
небесных пиратов. Ничего не  может  быть  проще.  Но  так  кажется  только
вначале.
     Ночь  наступила,  а  облака  не  рассеялись.  Мы  летели   во   тьме,
по-прежнему дул боковой ветер, он относил нас на восток.
     За  ужином  в  этот  вечер  главной  темой   обсуждения   были   наши
навигационные трудности. Наш пленник Ультар, который  ел  с  нами,  будучи
офицером  благородного  происхождения,  слегка  улыбнулся,  когда  горячий
старый Лукор громко предложил, чтобы он предоставил  в  наше  распоряжение
свои знания и опыт.
     - Я уверен, что джентльмен из  Ганатола  не  всерьез  предлагает  мне
нарушить условия нашего договора, - насмешливо ответил он.  -  Благородный
джентльмен должен вспомнить, что наш договор не включает условия, чтобы  я
открывал тайны своего  народа,  среди  которых,  несомненно,  и  искусство
навигации.
     Лукор сморщился в выражении отвращения.
     - Я считал, что благородный джентльмен  из  Занадара  прислушается  к
голосу разума, -  ядовито  сказал  он,  -  ведь  его  молчание  подвергает
опасности не только наши жизни, но и его.
     Ультар негромко рассмеялся и насмешливо взглянул на меня.
     - Кажется, капитан Джандар,  я  больше  верю  в  твои  исключительные
способности, чем те, кого ты называешь друзьями. В отличие от  них,  я  не
сомневаюсь, что ты справишься с этим небольшим затруднением.
     Лукор колоритно выругался и уткнулся в свою тарелку. Ультар продолжал
молчать, но внимательно наблюдал за всеми.
     Лампа в кабине закачалась на цепи: галеон дрожал под порывами  ветра.
Вино пролилось из наших кубков;  тарелки  заскользили  взад  и  вперед  по
столу.
     Мы ели молча, каждый был занят своими  мыслями.  Мои  были  далеко  в
горной крепости наших  врагов,  безжалостных  и  алчных  небесных  пиратов
Занадара. Я думал о том, что делает в этот час моя  возлюбленная  Дарлуна.
Потеряла ли она надежду на освобождение?
     Ужин закончился, мы направились к своим койкам  и  беспокойному  сну.
Всю ночь мы летели во тьме, гадая, где застанет нас рассвет.
     И проснулись в незнакомом мире.

                      КНИГА ВТОРАЯ. ЗА ПРЕДЕЛАМИ КАРТЫ

                             4. НЕИЗВЕСТНОЕ МОРЕ

     Я проснулся до рассвета после беспокойного прерывистого сна, во время
которого постоянно поворачивался  и  метался.  Во  сне  меня  преследовали
зловещие видения.
     Встав с койки, я торопливо натянул белую рубашку с широкими рукавами,
тесную кожаную куртку, сапоги,  плащ,  пояс  со  шпагой  и  отправился  на
палубу, чтобы наблюдать за чудом рассвета на Танаторе.
     Читатель  легко  представит  себе  мое  отчаяние,  когда   я   увидел
совершенно незнакомую поверхность Танатора.
     Быстрый яркий рассвет от горизонта до горизонта озарил  мир,  прогнав
тьму, которая до того закрывала поверхность луны джунглей.
     При дневном свете стало ясно, что облачный покров наконец  разошелся,
но только недавно, потому что видимость внизу закрывал беловатый туман; он
быстро   рассеивался.   Слой   облаков   раздвинулся,   открывая   участки
поверхности. И сердце у меня упало, потому что  нигде  внизу  не  видел  я
джунглей, которые должны были бы находиться у нас под килем;  посмотрев  в
ту сторону, где, по моим представлениям, находится север, я не увидел даже
признаков горной местности.
     Белые горы Варан-Хкор  -  величайший  горный  хребет  на  поверхности
Танатора (Капитан Дарк имеет в  виду  известную  ему  часть  Танатора.  По
неясной причине жители Шондакора и представители других  разумных  рас,  с
которыми встречался в своих странствиях  капитан  Дарк,  знают  только  то
полушарие  Каллисто,  которое  постоянно  обращено   к   планете   Юпитер.
По-видимому, ничего не известно о "темной стороне" луны, или очень мало. -
Л.К.) и  на  второй  день  нашего  полета  должен  был  бы  показаться  на
горизонте. Но гор не было видно.
     В  разрывах  облаков  видны  были  пологие   холмы,   широкие   луга,
невозделанные поля и - как будто к востоку - город.
     Я поднялся в контрольный купол, обменялся  приветствиями  с  дежурным
офицером и посмотрел ночные записи в журнале. Боковой ветер, сносивший нас
с курса, по-видимому, продолжался всю ночь. Вначале он  дул  слева,  потом
справа. Каждый раз, когда ветер менял направление, дежурный офицер  слегка
поворачивал руль или  менял  угол  наклона  элеронов,  пытаясь  определить
необходимую   компенсацию,    чтобы    мы    продолжали    двигаться    на
северо-северо-запад.
     На рассвете направление ветра опять изменилось, но теперь  он  дул  с
силой бури, заставив дежурного офицера поднять корабль на несколько  сотен
футов. Тем самым он вывел корабль из полосы бокового  ветра,  но  попал  в
полосу, где попутный ветер был значительно сильней, чем раньше.
     Другими  словами,  мы  оказались  гораздо  дальше,  чем  должны  были
находиться, и, вероятно, наш курс значительно сместился. Но свернули ли мы
на запад или на восток? Ответить на этот вопрос уверенно было невозможно.
     Я напрягал зрение, стараясь рассмотреть город на горизонте. Он  лежит
на гладкой равнине, следовательно, это не Занадар. Если мы отклонились  от
своего курса на восток под прямым углом, мы могли приближаться  к  родному
городу Лукора Ганатолу, хотя казалось маловероятным, чтобы мы улетели  так
далеко, что оказались в окрестностях Ганатола.
     С другой стороны, непостоянные ветры  могли  отнести  нас  на  запад.
Поскольку  мы  далеко  улетели  от  джунглей  Великого  Кумалы,  мы  можем
находиться на границе известного полушария Танатора. Область к  западу  от
северного края Великого Кумалы на  тех  танаторских  картах,  которые  мне
приходилось видеть, остается пустой.
     В таком  случае  мы  приближаемся  к  неведомому  городу  на  границе
известного полушария.
     Я подозвал одного из членов  команды  и  послал  его  вниз,  попросив
поднять  мастера  Лукора  с  постели;  вскоре  старый  учитель  фехтования
присоединился ко мне, зевая, ворча и протирая глаза, чтобы отогнать сон.
     Я обратил его внимание на город, который теперь  ясно  был  виден  на
горизонте,  хотя  районы  вокруг  и  за  ним  все  еще  были   скрыты   за
непроницаемым облачным покровом. Я  спросил,  может  ли  этот  город  быть
Ганатолом; он совершенно определенно ответил нет.
     - Ни малейшего шанса, парень, - сказал  он.  -  Ганатол  построен  на
берегах реки Иквон, а здесь, как ты сам видишь, у этого города нет никакой
реки.
     Я задумался над картами.
     - Маловероятно, чтобы мы залетели за Ганатол, - сказал  я.  -  Но  за
Ганатолом находится город Нарук, на берегах Корунд Ладж. Как  ты  думаешь,
может это быть Нарук?
     Он пожевал нижнюю губу, внимательно разглядывая отдаленные здания.
     - Ну, я в свое время  бывал  в  Наруке,  но  не  настолько  знаком  с
городом, чтобы опознать его с воздуха.  Однако  если  это  Нарук,  то  где
Корунд Ладж, мой мальчик?
     - Все еще скрыт под облаками, может быть, -  предположил  я.  Он,  не
убежденный, пожал плечами. Действительно, почти невероятно, что мы за ночь
преодолели такое расстояние - разве что ветер очень усилился, а  мы  этого
не заметили, так как плохо знакомы с измерительной техникой Занадара.
     Вероятно,  следует  объяснить,  что  Корунд  Ладж   -   это   большое
пресноводное внутреннее море, которое на Каллисто больше всего  похоже  на
океан. Поверхность Каллисто -  почти  сплошная  суша,  прерываемая  только
двумя значительными водными массивами. Меньший из  них  называется  Санмур
Ладж, или Меньшее море; он расположен на юго-западе от равнин Харата,  где
живет племя ятунов, и тянется до неисследованных районов в области  южного
полюса.
     Большее из двух морей Каллисто называется Корунд  Ладж,  или  Большее
море, и занимает крайнюю  северо-восточную  часть  танаторских  карт.  Это
центр  мореходной  цивилизации,  которая  почти  не  имеет   контактов   с
Шондакором и располагает несколькими большими городами, из которых Нарук и
- восточнее - Сораба - не самые значительные.  Фарц,  на  северном  берегу
Корунд Ладж, самый северный из известных городов Танатора; он находится  у
нас прямо по курсу, если мы действительно свернули на восток.
     Но город, который мы видим, не может быть Фарцем.  Скорее  всего  это
Нарук.

     Час или два полета привели нас в окрестности неизвестного  города,  и
стало очевидно, что это действительно Нарук. Потому что облака, окружавшие
загадочный  город,  наконец  разошлись  под  неровными  порывами   свежего
утреннего ветра. И за городом стала  видна  обширная  водная  поверхность,
которая могла быть только Корунд Ладж.
     Теперь, когда мы примерно знали, где находимся и насколько нас снесло
за ночь, мы смогли сориентироваться. Чтобы попасть в Занадар,  нам  теперь
нужно лететь строго на  запад  и  пересечь  Белые  горы.  Это  значительно
удлиняет наш путь, который и так немал. По прямой расстояние  от  Золотого
города Шондакора до горной крепости небесных пиратов 310  _к_о_р_а_д_о_в_,
примерно две тысячи двести миль, в земных единицах. Из-за  боковых  ветров
мы  за  ночь  отошли  от  своего  курса   примерно   на   семьдесят   пять
к_о_р_а_д_о_в_.
     Другими словами, мы могли продолжать путешествие к Занадару, но  наше
непреднамеренное отклонение добавило  к  маршруту  примерно  пятьсот  миль
расстояния.
     Мы обсудили в контрольном куполе новый курс.
     Ответственный за припасы,  молодой  аристократ,  по  имени  Амтар,  с
сомнением покачал головой.
     - Нам не хватит  питьевой  воды  при  таком  значительном  увеличении
расстояния, - сказал он. Я кивнул:  вес  -  главный  фактор  в  управлении
летающими галеонами Занадара, и наши запасы пищи и воды были рассчитаны до
унции.
     - И мы не можем рассчитывать на озера или  ручьи  в  Белых  горах,  -
продолжал Амтар. - Территорией  владеют  небесные  пираты,  и  наши  карты
горной местности несовершенны.
     - Несомненно, джентльмены, пополнение запасов  воды  не  представляет
для вас проблемы: мы ведь вблизи Корунд Ладж, - заметил вежливый голос.  Я
удивленно поднял голову: это произнес наш занадарский пленник  Ультар.  До
сих пор он не участвовал в наших советах и старался не вносить свой  вклад
в обсуждение. Я не мог догадаться, почему он сейчас вмешался. Впрочем,  он
указывал на очевидное: я уже заметил, что  два  внутренних  моря  Танатора
пресноводные. Поэтому я тут же забыл о своих подозрениях и больше о них не
думал.
     Мы решили спуститься к Корунд Ладж и пополнить  запасы  пресной  воды
для дальнейшего пути. С этим не связаны особые  опасности,  потому  что  в
этой части мира маловероятна встреча с другим пиратским  кораблем;  жители
Нарука и  остальных  перуштарских  городов  известны  как  заклятые  враги
Занадара, но мы можем не спускаться вблизи города и потому избежим всякого
риска. Так и было решено.

     Поздним утром мы далеко ушли от берега Корунд Ладж. Море сверкало под
нами, как огромный щит полированной бронзы, во вмятинах мелких  волн;  щит
отражал золотое великолепие дневного неба. Мы облетели Нарук, чтобы нас не
обнаружили, и спустились прямо в открытом море.
     Разумеется, "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_у_" не нужно  спускаться  на  воду,
чтобы  возобновить  ее  запасы.  Летающие   галеоны   вообще   не   должны
приземляться и легко могут разломаться при  посадке  на  поверхность  луны
джунглей. В Занадаре они обычно находятся в воздухе, хотя прочно привязаны
к причальным мачтам; приземляются они только при необходимости  ремонта  и
то только в специальных доках, построенных для этих хрупких сооружений. Мы
опустили воздушный корабль, так что киль находился всего в двадцати  ярдах
от воды. Потом, держа корабль как можно неподвижней, мы опустили  за  борт
на веревках пропитанные воском водные мехи. Они погрузились  в  сверкающую
воду, и члены экипажа потащили их вверх, на палубу. Работа  медленная,  но
легкая.
     Я небрежно опирался на перила палубы,  глядя  на  людей,  поднимающих
воду, и даже не думал о возможной опасности. Подошел наш пленник Ультар  и
начал о чем-то говорить  со  мной.  У  меня  не  было  причин  подозревать
гладкоязычного занадарца в каких-то низменных намерениях, хотя сам  Ультар
мне не нравился. Ему предоставили свободу на палубе и вообще  на  корабле,
за исключением нескольких помещений, таких, как  рулевое  или  сигнальное,
где он мог ловким саботажем помешать нашему делу. Я не  доверял  небесному
пирату, хотя должен признать, что до сих пор он не давал мне ни  малейшего
повода жалеть, что я прихватил его с собой.
     Вскоре после полудня подняли на палубу последний полный мех;  с  него
капала вода. Дежурный офицер в контрольном куполе получил  сигнал  офицера
на палубе и отдал приказ подниматься. Огромные крылья заработали с шумом и
заглушили негромкий голос Ультара.  Мы  быстро  поднимались,  и  я  знаком
призвал Ультара к молчанию, потому что  разговаривать  при  шуме  медленно
бьющих крыльев невозможно.
     Он кивнул в знак понимания  и  полуотвернулся,  как  будто  собирался
покинуть палубу. Потом посмотрел  снова  на  водную  поверхность,  которая
стремительно удалялась от нас, и глаза его  расширились  в  изумлении.  Он
невольно удивленно вскрикнул и, когда я повернулся, чтобы посмотреть,  что
его так удивило, Ультар начал действовать.
     Он прекрасно выбрал момент для своего удара. На палубе еще оставались
один-два человека, но они находились далеко от нас и не  смотрели  в  нашу
сторону. Я повернулся, глядя на море, и оказался спиной к Ультару.  Быстро
и точно, как будто он неоднократно репетировал  это  движение  -  впрочем,
может, так оно и было: он жил в каюте один, - он наклонился, схватил  меня
за  пояс,  сбил  с  ног  и,  приподняв,  _п_е_р_е_б_р_о_с_и_л   _ч_е_р_е_з
б_о_р_т_!
     Сделал он это так быстро и неожиданно, что  я  не  успел  еще  ничего
понять, как обнаружил, что падаю.
     У меня не было времени схватиться за что-нибудь или крикнуть: я падал
как камень.
     Перед глазами у меня вертелись небо и море. На мгновение я увидел над
собой "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" - огромную  темнокрылую  форму,  затмевающую
небо.
     В следующее мгновение я ударился о воду Корунд Ладж с силой тарана.
     От толчка воздух вырвался у меня из легких. В потоке пенных  пузырей,
наполовину оглушенный, ошеломленный, хватая воздух ртом, я ушел под  воду.
Я, несомненно, утонул  бы  в  своем  полубессознательном  состоянии:  меня
привел в себя шок от прикосновения ледяной воды.
     Врожденный  инстинкт  самосохранения  -  неотъемлемая  принадлежность
всякого человека. Я сжал губы, чтобы не глотать воду, не обращая  внимания
на боль. Легкие требовали воздуха, но я изо всех сил и последних  остатков
воли продолжал сжимать челюсти.
     И начал бешено колотить руками и ногами. Через мгновение  голова  моя
поднялась над водой, я  продолжал  механически  бить  по  воде  руками,  а
восхитительный воздух лился в легкие.
     Я  был  ошеломлен,  оглушен,  потрясен  неожиданным  несчастьем,   но
невредим.
     Высоко надо мной на фоне  золотого  полуденного  неба  превращался  в
точку "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_". Я  беспомощно  смотрел,  как  он  завис  на
мгновение, потом повернулся носом на запад, в направлении Занадара.
     Через мгновение он скрылся из виду, Одинокий и беспомощный, я остался
в водах неизвестного моря.

                           5. Я СТАНОВЛЮСЬ РАБОМ

     Мне некогда было проклинать  Ультара  за  его  предательство.  Каждая
капля воздуха драгоценна для человека, который только что чуть не  утонул,
и ее нельзя тратить на бесполезные проклятия.
     И опасность еще не миновала. Фрегат опустился для пополнения  запасов
воды на значительном удалении от берега, чтобы его никто не увидел. И  мне
придется долго плыть, прежде чем я смогу выбраться на сухую землю.
     Я неплохой пловец и, подобно многим, считаю  себя  более  искусным  в
этом занятии, чем есть на самом деле. Во всяком случае я был опасно близок
к тому, чтобы вообще не добраться до земли. Во-первых, я все еще не пришел
в себя от падения с "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_"; во-вторых, я был в  обычной
одежде танаторского воина. А этот костюм,  вряд  ли  мне  стоит  уточнять,
создан не для плавания.
     Танаторские воины поверх рубашки  и  брюк  надевают  кожаную  куртку,
тесную, с высоким воротником  и  без  рукавов.  Эта  одежда  плюс  кожаные
перчатки, тяжелый кожаный пояс, часто украшенный благородными металлами  и
драгоценными камнями, ботинки с высокими голенищами, меч, кинжал  и  сумка
распространена  по  всему  Танатору.  Единственное  исключение  составляют
артроподы, одетые в хитин люди-насекомые, живущие племенами на  просторных
равнинах Харата. У них, разумеется,  вообще  нет  одежды,  за  исключением
пояса или перевязи.
     Как вы можете легко представить себе, перспектива  плыть  к  далекому
берегу в таком одеянии не из приятных. Прежде всего я сорвал с себя  плащ,
сбросил ботинки и начал  сражаться,  рискуя  утонуть,  с  тяжелым  поясом.
Обнаженный, если не считать  промокшей  рубашки  и  брюк,  я,  спотыкаясь,
выбрался на берег, упал на мокрый песок и некоторое  время  лежал,  тяжело
дыша и выплевывая воду, прежде чем смог отползти дальше от воды.
     Положение мое было отчаянным. Безоружный, лишенный друзей, одинокий в
чужой земле. Шансы мои на выживание  ничтожны.  Впрочем,  я  не  впадал  в
отчаяние. Может, уже сейчас друзья на борту летающего  корабля  обнаружили
мое отсутствие и  поворачивают  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_".  Через  несколько
мгновений на фоне золотого неба может появиться крылатый  фрегат,  с  него
спустят веревочную лестницу, я поднимусь на борт, всего лишь  промокнув  в
своем приключении.
     И тут у меня перед глазами блеснуло лезвие меча.
     Я посмотрел мимо сверкающего ятагана и увидел  жесткое  недружелюбное
лицо и два настороженных и любопытных глаза.

     Западная часть известного полушария  Танатора  занята  водами  Корунд
Ладж, большего из двух внутренних морей луны джунглей.  На  берегах  этого
моря обитает раса краснокожих  безволосых  людей,  которые  называют  себя
перуштами.
     Они купцы, торговцы, владельцы гостиниц и кабачков; их  меркантильная
цивилизация напоминает древний Карфаген; впрочем, стиль  их  жизни  больше
похож на средневековую  Персию.  Это  союз  свободных  городов,  Фарца  на
севере, Нарука на западе и  Сорабы  на  южном  берегу  Большего  моря.  По
какой-то неизвестной мне причине этот союз  именуется  Яркой  Империей,  а
столица, Славный  Перушт,  находится  на  острове  у  южного  берега.  Это
единственный остров Танатора.
     Я  назвал  перуштов  краснокожими.  Это  может  вызвать  параллель  с
индейцами, аборигенами североамериканского континента. Но  если  подумать,
термин "краснокожие" не вполне уместен применительно к  индейцам:  кожа  у
них скорее медного цвета,  чем  красная.  А  вот  граждане  Яркой  Империи
Перуштар действительно красные - кожа у них ярко-алого цвета, как у спелых
помидоров, и (если продолжить сравнение с овощами)  точно  так  же  лишена
волос.
     В своих путешествиях я побывал в разных уголках загадочного Каллисто,
но так случилось, что мне  не  приходилось  вступать  в  контакт  с  расой
перуштов. И вот один  из  них  стоит  передо  мной.  Тут  у  меня  нашлось
достаточно  времени,  чтобы  проклинать  предательство  Ультара   и   свое
собственное безрассудство:  во  время  долгого  утомительного  плавания  к
берегу я расстался не только с одеждой, но и со шпагой и кинжалом.
     Перушт, стоявший передо мной на влажном песке  с  ятаганом  в  умелых
руках, был приземистым человеком с широкими плечами, суровым  безжалостным
лицом и вопросительным взглядом.
     Он был лыс, как и все представители его расы, и на голове у него была
шапка из зеленого бархата с бахромой. Костюм его, совершенно не похожий на
обычный танаторский, состоял из ярко-синего одеяния по  колено  длиной,  с
многочисленными алыми кисточками,  и  кричаще  яркого  шарфа,  многократно
обернутого вокруг пояса. На ногах мягкая кожаная  обувь  с  позолотой.  На
выпуклых мышцах рук медные браслеты, а на груди на тонкой серебряной  нити
с полдесятка глиняных амулетов.
     Мы долго молча смотрели друг на друга, я - лежа на влажном песке,  он
- широко расставив ноги и настороженно ожидая малейшего моего движения. По
выражению мрачного лица с тяжелыми челюстями я видел, что он без колебаний
пронзит меня своим острым, как бритва, ятаганом при первом  же  проявлении
враждебности с моей стороны.
     Возможно, мне следовало бы броситься на  него  сразу.  Задним  числом
кажется, я мог бы набрать горсть влажного  песка,  бросить  ему  в  глаза,
ослепить его - и вырвать из его рук ятаган. Но - увы! - я этого не  сделал
сразу,   затянул   время.   Ожидая   в   любое    мгновение    возвращения
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_", я вообще ничего не делал.
     Он  пристально  смотрел  на  меня.  Потом,  выкрикнув  короткое  имя,
подозвал товарища или слугу, толстого малого  с  холодным  взглядом,  тоже
вооруженного саблей.
     - Гамел! - крикнул первый.
     - Да, господин!
     - Посмотри, что выбросило море к моим ногам. - Второй перушт  подошел
и посмотрел на меня скучающим, лишенным любопытства взглядом.
     - Видишь в нем что-нибудь необычное? - спросил первый.
     Слуга пожал плечами.
     - Ну, у него странный для занадарца цвет  кожи,  -  ответил  толстяк,
которого первый назвал Гамелом. - Я не знал, господин, что  у  них  бывают
такие глаза и волосы.
     Перушт хрипло рассмеялся, и я понял, что они  находились  поблизости,
когда наш галеон набирал воду. Мы считали, что нас никто не  заметил;  так
мы по крайней мере надеялись; оказывается, зря.
     Первый перушт отрывисто обратился ко мне
     - Ты, приятель. Как тебя зовут и откуда ты?
     - Меня зовут Джандар,  -  невозмутимо  ответил  я,  -  и  моя  родина
называется Соединенные Штаты Америки.
     Он мигнул, услышав незнакомое название.
     - Сое - дине - штат, - он попытался повторить, потом пожал плечами  и
сдался. - Должно быть, действительно далеко: никогда не встречал  человека
с такой загорелой кожей и светлыми волосами, как у тебя.
     - Да, это очень далеко, -  серьезно  подтвердил  я.  И  нисколько  не
преувеличивал. Моя родина в тот момент находилась на расстоянии  в  триста
девяносто миллионов миль от  берегов  Корунд  Ладж.  "Далеко"  -  это  еще
слабовато сказано.
     - Наверно, ты говоришь правду, - сказал перушт. - Я за всю  жизнь  ни
разу о ней не слышал. У вас все с таким  странным  цветом  кожи,  волос  и
глаз?
     - Нет, у нас множество цветов, - заверил я его.  -  Но  думаем  мы  в
основном одинаково. Например, мало кому из нас нравится лежать  на  мокром
песке под обнаженным лезвием.
     Он рассмеялся и отступил, сделав мне знак встать. Я встал, стряхнул с
одежды песок и украдкой бросил взгляд на небо. На нем ничего не  было!  Но
теперь уж мои друзья явно обнаружили мое отсутствие, обыскали весь  галеон
от киля до фигуры на бушприте и убедились, что меня нет нигде.
     Толстяк Гамел заметил мой взгляд.
     - Раб считает, что товарищи заметят его отсутствие и вернутся за ним,
господин, - сказал он.
     Первый кивнул.
     - Тогда пошли. Позаботься о нем, Гамел, -  коротко  приказал  он.  И,
повернувшись и не обращая на меня внимания,  пошел  по  берегу.  Теперь  я
увидел довольно большой караван, ждавший выше на берегу. Сердце мое упало:
с каждым мгновением надежд на спасение становилось все меньше.
     Гамел, угрожая своим ятаганом, заставил меня  опуститься  на  колени.
Быстрыми уверенными движениями он связал мне за спиной руки и одел на  шею
нечто вроде ошейника, за который повел меня по берегу к вьючному  таптору;
тут он привязал ошейник к седлу животного.
     -  Раб,  теперь  ты  принадлежишь  лорду  Чаму  из  Нарука,  из  дома
Искелиона, - объявил он, садясь в седло.
     Прежде чем я смог заговорить, он  коснулся  боков  животного  острыми
шпорами, и караван тронулся в путь. Я не был готов к неожиданному движению
и упал в пыль. И был бы затоптан насмерть, если бы не  успел  вскочить  на
ноги.
     И вот бегом, рядом с вьючным  таптором  из  каравана  купца  Чама,  я
прибыл в город Нарук.
     Безымянным, беспомощным рабом!

     Тапторы - большие бескрылые птицы, похожие на земных  страусов,  если
вы можете себе представить четвероногого страуса размером с лошадь.
     Таптор размером с  жеребца,  с  длинной  изогнутой  шеей  и  четырьмя
ногами, но на этом отдаленное сходство с лошадью кончается. Потому  что  у
этого существа ноги с когтями и шпорами, как  у  петуха,  и  есть  жесткий
хохолок из перьев, растущий у  основания  черепа  и  напоминающий  хохолок
ястреба. У  тапторов  острые  кривые  желтые  клювы,  как  у  попугаев,  и
сверкающие глаза с черной радужной оболочкой и ярко-оранжевыми зрачками. В
диком виде это свирепые хищники, иногда даже людоеды. Их с огромным трудом
приучают к седлу и узде, при этом они никогда не лишаются своей врожденной
свирепости и полностью не приручаются, что бы с ними ни делали.
     Таптор, к которому меня привязали, был особенно злобным животным. Ему
не понравилось, что рядом с ним бежит незнакомый человек, и он делал  все,
чтобы отогнать меня, бросал мне в  лицо  пыль,  часто  устремлялся  бегом,
чтобы я упал, и тогда  он  тащил  меня  по  пыльной  дороге,  пока  хозяин
каравана ударами дубинки не возвращал его на место.
     Упав с высоты в несколько десятков ярдов в ледяное  море,  почти  без
сознания выбравшись на берег и выпив при этом половину  воды  Корунд-Ладж,
теперь, вынужденный бежать за таптором с постоянной угрозой  сломать  себе
шею, я был в плохой форме, когда мы наконец достигли ворот Нарука.
     Одежда моя покрылась толстым слоем белой дорожной пыли. Голые ноги  с
многочисленными порезами от камней на  дороге  оставляли  кровавые  следы,
когда я, прихрамывая, проковылял через ворота в хвосте каравана. Я чуть не
задохнулся от веревочной петли, которую  Гамел  завязал  у  меня  на  шее.
Приняв все это во внимание, вы поймете, что я почти ничего не помню о том,
как выглядел с первого взгляда перуштарский город и вообще ничего не помню
о стенах и садах виллы моего хозяина Чама.
     Я начал приходить в себя в помещении для рабов. Старик с  морщинистым
добрым  лицом  и  мягкими,  как  у  женщины,  руками  осторожно  мыл   мои
окровавленные ноги и смазывал их какой-то мазью.  Помню,  что  у  нее  был
острый смолистый запах.
     Кто-то еще, нагая  по  пояс  женщина  с  длинными  черными  волосами,
связанными на спине - позже я узнал, что это называется  рабский  узел,  -
смывала у меня с лица и волос дорожную  пыль.  Влажной  тканью  она  очень
осторожно удаляла пыль у меня из ноздрей, изо рта, глаз и ушей.  Время  от
времени она подносила к моим  губам  глиняный  горшок  с  крепким  красным
вином, похожим на коньяк.
     Никогда в жизни не пил ничего вкуснее.
     Рубашка моя изорвана. От  пребывания  в  холодной  воде  тонкая  кожа
растрескалась, а волочение по каменистой дороге не улучшило ее  состояния.
Ее с меня сняли, сняли и изорванные грязные брюки. Не помню,  выходила  ли
на это время женщина из комнаты,  но  это  и  не  имело  значения.  Ложная
скромность  и  застенчивость  -  слишком  большая  роскошь  для  человека,
живущего полной приключениями жизнью.
     Теперь я раб и воинская одежда мне не пристала. Поэтому, когда с меня
сняли мой изорванный наряд, я набросил на себя  холщовый  халат  домашнего
раба.
     Старик, которого, как я позже  узнал,  звали  Канелон,  и  женщина  -
Имарра - закончили возиться со мной, покормили меня горячей острой  мясной
похлебкой  с  большими  кусками  жесткого  черного  хлеба  и  уложили   на
соломенный матрац.
     Но прежде чем сон овладел мной, когда я  блаженно  лежал,  сонный  от
горячей еды и вина, я услышал, что рабы говорят обо мне.
     Говорила женщина. Я напрягся, чтобы лучше расслышать  ее  слова:  она
говорила очень тихо.
     - Никогда не видела человека с волосами и глазами  такого  необычного
цвета, - сказала она. - Явно чужестранец, но из какого города?
     Старик пожал плечами.
     - Не знаю. Надсмотрщик сказал, что Гамел называл его занадарцем.
     - Он не похож на занадарца, - заметила женщина, с сомнением посмотрев
на меня.
     - Может, он только раб занадарцев. По словам Гамела, он упал за  борт
в море с одного из занадарских летающих кораблей. Ему повезло, что остался
в живых.
     - Повезло? - недоверчиво переспросила женщина. -  Может,  и  повезло,
что не утонул. Но явно не повезло, что вытащил его именно лорд  Чам  -  _и
и_м_е_н_н_о _в _э_т_о_т _м_е_с_я_ц_!
     Странное замечание женщины вызвало у меня интерес, и, делая вид,  что
сплю, я продолжал напряженно прислушиваться.
     Канелон хмыкнул.
     - Да, это верно. Если он не  владеет  каким-нибудь  ценным  ремеслом,
лорд Чам явно назначит его в дань. Бедняга! В таком случае  лучше  бы  ему
было утонуть в водах Корунд Ладж.
     Женщина согласно кивнула.
     - Ты делаешь вид, что знаешь то, чего никто не знает, - сказала  она.
- Никто ведь не знает, что происходит с теми беднягами, которых отправляют
в качестве дани. Может быть, с ними не так уж плохо обращаются.
     Канелон коротко рассмеялся.
     - Никто не  знает,  что  с  ними  происходит,  потому  что  никто  не
вернулся! - сказал он. - Я говорю, что их жестоко убивают, и  моя  догадка
не хуже любой другой. Спорь со мной, если можешь, женщина!
     Имарра удрученно вздохнула.
     - Жаль, что он не попал в руки лорда Ашулока  или  Фарземума,  потому
что именно лорд Чам в этом  месяце  должен  поставить  сто  рабов,  судьба
которых останется неизвестной.
     Если они и продолжали разговаривать, я об  этом  не  знаю:  усталость
победила мое любопытство, и я уснул.

                           6. РАБСТВО В НАРУКЕ

     Следующие два дня я провел рабом на вилле лорда Чама.
     Со мной не  обращались  плохо,  но  и  не  баловали.  Рабы  -  ценное
имущество  в  Яркой  Империи,  потому  что  их  труд   содержит   торговую
аристократию Перуштара. Мои изрезанные ноги зажили с  чудесной  быстротой,
благодаря замечательным свойствам мази, которой Канелон  смазал  порезы  и
ушибы.
     У разговорчивого доверенного домашнего раба Канелона я  многое  узнал
за  время  своего  вынужденного  бездействия,  вызванного  ранами.  Старик
родился рабом и другой жизни не знал: для него рабство  было  естественным
состоянием, и он совсем не хотел свободы. Читателю  это  может  показаться
невероятным. Мне вначале тоже. Либо старик совершенно  деградировал  из-за
своего рабского состояния, либо он исключительно коварен и хитер. Я  много
разговаривал с ним и, к своему изумлению, обнаружил что  неверно  и  то  и
другое.
     Когда я спросил его, почему он не хочет свободы, он  ответил,  что  в
таком случае у него не будет крыши над головой и  никто  не  будет  о  нем
заботиться и кормить его. Как раб, он часть имущества  знатного  семейства
Искелион, и дом Искелиона кормил его, одевал, давал место для сна. А  если
бы он был свободным человеком, никто  не  побеспокоился  бы,  жив  он  или
мертв, никто не пожалел бы, если бы он умер от  голода  и  холода  однажды
ночью на улице - а именно такой была бы его судьба,  если  бы  он  проявил
глупость и принял сомнительный дар свободы.
     Я узнал у болтливого старика, что Перуштар - олигархически устроенное
общество. Тридцать или сорок торговых князей сосредоточили в  своих  руках
почти все богатство Яркой Империи. Мой владелец  Чам  -  младший,  третий,
племянник в чрезвычайно  богатой  и  могущественной  семье  Искелион,  чье
состояние основано на океанской торговле, импорте и экспорте и выращивании
рабов.
     Если читателю кажется маловероятным, чтобы олигархия  существовала  в
форме империи, могу сказать,  что  мне  тоже  было  странно  это  слышать.
Расспросив старого Канелона, я узнал,  что  большие  торговые  дома  давно
объединились в городских центрах  для  взаимозащиты.  Восемь-десять  самых
богатых семейств господствуют  в  каждом  перуштарском  городе.  Например,
здесь, в Наруке, власть принадлежит семействам Искелион,  Ашламун,  Чемед,
Илдт и Сарпелио, а три или четыре  менее  значительных  дома  ссорятся  за
первенство в своим второстепенном статусе.
     Очевидно, такой город, как Нарук, давно  страдал  бы  от  гражданской
войны, если бы не была выработана компромиссная правительственная система.
Эта система кажется восхитительно простой. Каждый из перуштарских  городов
управляется наследственным принцем, называемым серааном.  Хотя  на  первый
взгляд, сераану принадлежит вся административная власть, на самом деле  он
фактически безвластен,  потому  что  сераану  не  разрешается  накапливать
богатство, а в Яркой Империи богатство - единственное мерило власти.
     Сераан Нарука владеет рубиновой печатью; только с ее  оттиском  любое
решение принимает силу закона;  однако  сам  сераан  никаких  решений  или
законов не принимает. Все законы и распоряжения, которые  он  подписывает,
исходят из чего-то вроде парламента или суда, в котором  представлены  все
богатые торговые семейства города; влияние в парламенте каждого его  члена
прямо зависит от богатства семейства, которую представляет этот судья.
     Должен признать, что был одновременно поражен  и  заинтересован  тем,
что такая открыто олигархическая система может функционировать. Похоже  на
сорвавшийся с узды капитализм девятнадцатого века. Но система работает,  и
по  правде  говоря  при  таком  олигархическом  управлении  Яркая  Империя
Перуштар процветает. Города - я могу судить обо всей империи по тому,  что
наблюдал  в   Наруке,   -   чистые,   красивые,   великолепно   украшенные
произведениями монументального искусства.  Нет  гниющих  трущоб  и  нищих,
потому что нет бедности. Те, у кого нет богатства, принадлежат богатым или
пользуются  их  покровительством,  как,  например,   ремесленники.   И   в
цивилизации, которая посвятила себя  исключительно  накоплению  богатства,
существовала  поразительно  разнообразная  культура.  Множество   театров,
стадионов, литературных салонов. Поэты,  драматурги,  волшебники,  актеры,
скульпторы и художники всех  типов  придавали  культурной  и  эстетической
жизни  империи  необыкновенную  яркость.  Вначале   меня   удивило   явное
противоречие:  торговая   цивилизация,   обладающая   богатой   культурой.
Постепенно я понял,  что  богатые  торговцы  составляют  верхний  класс  и
являются единственной  подлинной  аристократией  империи.  А  аристократия
стремится к роскоши, и у нее есть и  время  и  возможности  способствовать
развитию искусства.

     Как только раны мои залечились,  мне  приказали  вымыться,  тщательно
причесали и привели вместе с большим количеством других  рабов,  мужчин  и
женщин, всех возрастов и состояний, в большую комнату.
     Вдоль  стен  комнаты,  на  помосте,  стояли  скамьи,  на  них  сидели
развалясь богато одетые мужчины и женщины. Похоже одновременно на  аукцион
рабов и на допрос, в котором оценивались качества  и  достоинства  каждого
вновь приобретенного раба. Скоро я понял, что происходит  и  то  и  другое
сразу.
     По очереди каждого  раба  ставили  перед  оценщиками:  в  эту  группу
входили врач,  определявший  состояние  здоровья  раба,  и  допрашивающие,
которые задавали точные целенаправленные  вопросы  об  опыте,  обучении  и
способностях каждого раба.  Потом  эти  данные  толстый  потный  аукционер
зачитывал собравшимся покупателям, и те  обсуждали  между  собой,  к  чему
лучше всего приспособить  того  или  иного  раба.  Предлагались  различные
суммы, время от времени вспыхивали споры, но в целом все  оказалось  очень
скучным и  утомительным.  Должен  признать,  что  голова  моя  полна  была
предубеждениями,  полученными  при  просмотре  сцен  исторических  фильмов
покойного Сесиля  Б.  Де  Милля.  Мистер  Де  Милль,  по-видимому,  больше
внимания уделял подлинности фехтовальных поединков, потому что в  подобных
сценах его фильмов грубые надсмотрщики бьют хлыстами прекрасных девушек на
глазах у толпы хохочущих извращенцев,  а  беспомощные  рабы  корчатся  под
бичами нуждающихся в бритье стражников.
     Сцена, в которой я сам принимал участие, ничего  общего  не  имела  с
такими кинематографическими версиями. С рабами обращались бесцеремонно, но
беспристрастно,  как  со  скотом;   я   не   заметил   ни   грубости,   ни
непристойностей. Что касается аудитории, то это были  бизнесмены,  занятые
практическими интересами, а  не  гогочущие  извращенцы,  собравшиеся  ради
секса и  пыток.  Все  одеты  сверхбогато,  потому  что  в  Наруке  принято
выставлять богатство напоказ: одежда из великолепного шелка, многоцветная,
с преобладанием персикового цвета, красного, зеленого и пурпурного цветов.
Одежда  украшена  золотой  обшивкой,  кисточками,   дорогими   поясами   и
нагрудными  украшениями,  свисающими  лентами,  редкими  мехами   и   тому
подобным.
     И  мужчины  и  женщины  носили  поразительное  количество   ювелирных
украшений, кольца сверкали на каждом пальце,  не  говоря  уже  о  серьгах,
ожерельях, брошах, булавках, браслетах, горжетках, наколенниках, тиарах  и
предметах, которые я не смог  бы  назвать.  Некоторые  украшения  поистине
великолепны: одна из женщин, властная матрона лет пятидесяти, повернулась,
чтобы осмотреть рабов в моей  группе,  и  я  сдержал  изумленный  возглас,
увидев свисавшую с ее лба жемчужину. Размером с  детский  кулак,  богатого
пурпурного цвета с алым пламенем в  центре  -  такую  жемчужину  танаторцы
называют _к_о_р_о_м_е_, и я не могу привести для нее земного эквивалента.
     Эти жемчужины необыкновенно  редки.  Найдено  всего  десятка  два,  и
жемчужина такого размера должна стоить сказочно дорого. Можно купить целое
королевство за украшение, свисающее с безволосого лба этой женщины.

     Наконец настала моя очередь. Вопросы задавались резкие и точные. Пока
врач рассматривал мои  зубы,  стучал  по  груди,  щупал  бицепсы  и  икры,
проверял  состояние  заживших  порезов,  меня   спрашивали   о   возрасте,
происхождении и профессии. Они, конечно, никогда не слышали о  Соединенных
Штатах Америки, но старательно записали название, передав его танаторскими
буквами.   Меня   не   спрашивали,   почему   я   находился    на    борту
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_",  по-видимому,  решив,  что  я   либо   наемник,
записавшийся в воздушный флот Занадара, либо  раб,  служивший  на  фрегате
небесных пиратов.
     В свою очередь, я не торопился  рассказывать  о  себе.  Мне  казалось
неразумным раскрывать свою связь с  Шондакором,  пока  я  не  смогу  лучше
оценить здешнюю политическую ситуацию. В данный момент я  решил,  что  мне
лучше сойти за не имеющего особого значения раба. И когда меня спросили об
имени, я ответил, что меня зовут Дарджан  -  простая  перестановка  слогов
моего танаторского имени. Я решил скрывать свое  подлинное  имя,  пока  не
разберусь с положением в Наруке. Вполне  возможно,  что  перушты  знают  о
человеке по имени Джандар, который способствовал освобождению Шондакора от
ярма Черного Легиона. Но о  Дарджане  они  не  могут  знать,  у  него  нет
прошлого, я его только что изобрел.
     - Ну, парень, что ты умеешь делать? - спросил главный допрашивающий.
     - Я хорошо владею оружием, - ответил я.
     Он пристально взглянул на меня.
     - Ты раб и должен все ответы  на  вопросы  свободных  произносить  со
словом "хозяин", - коротко сказал он. Я кивнул и перефразировал ответ.
     Мое заявление о том,  что  я  хорошо  владею  оружием,  не  произвело
никакого впечатления, и это меня удивило.  Я  очень  хороший  фехтовальщик
благодаря теоретическим  знаниям  и  практическому  опыту,  полученному  в
академии Лукора. Фехтовальное мастерство - редкое и трудное  искусство,  и
каждому благородному танаторцу приходится его изучать.
     Однако, по-видимому,  считалось  неразумным  позволять  рабу  слишком
хорошо овладевать этим искусством.
     Далее меня спросили, умею ли я читать, писать и считать.  Я  приобрел
некоторые навыки в  чтении  и  письме  танаторскими  буквами,  но  слишком
поверхностные, а  арифметика  в  том  виде,  в  каком  она  существует  на
Каллисто, мне почти неизвестна. Допрашивающие  быстро  установили,  что  у
меня нет ни знаний, ни опыта  в  кораблевождении,  в  сельском  хозяйстве,
изготовлении глиняной посуды и других ремеслах. Короче, что  я  ничего  не
умею.
     Они обменялись выразительными взглядами и пожали плечами.
     Потом передали аукционеру на его высокой платформе записку.
     - Лот М-7709140-Ж13, - громогласно провозгласил он. - Имя -  Дарджан.
Родина - Соединенные Штаты Америки. Захвачен на берегу Корунд  Ладж  после
падения с занадарского фрегата. Возраст - около  тридцати  лет.  Умения  -
фехтовальное мастерство, других  нет.  Физическое  состояние  хорошее,  но
спина и плечи недостаточно сильны  для  гребца  или  сельскохозяйственного
рабочего.
     Высоко наверху, на скамье с подушками, мой  хозяин  лорд  Чам  изучал
груду документов, слушая вполуха. Но вот он поднял глаза, осмотрел меня  и
пожал плечами.
     - Ему не нужны умения. Добавьте его к дани.

     Мало может быть в жизни  более  унизительных  состояний,  чем  стоять
рабом перед оценщиками и узнать, что ты практически ничего не умеешь.
     Ситуация была бы забавной, если бы не предвещала опасность.  То,  что
эти расчетливые практичные бизнесмены из Перуштара сочли  непригодным  для
любого занятия человека моего опыта на двух мирах, было  ударом  по  моему
самолюбию, которого у меня не меньше, чем у каждого. Я  пробрался  один  в
окутанный облаками Занадар, чтобы спасти  из  крепости  Тутона  прекрасную
принцессу Шондакора; я, преодолевая тысячи опасностей, под  чужой  личиной
проник в тайный совет Черного Легиона, выигравшего множество битв на  всей
планете; я приобрел любовь  всего  народа  ку  тад,  восхищение  преданных
товарищей и сердце самой прекрасной женщины двух миров - и вот я отнесен к
числу человеческих отбросов, олигархи  Нарука  не  нашли  во  мне  никаких
достоинств. Конечно, это болезненная рана для моей самооценки.
     И вот, пока я удивлялся этому приговору,  стражники  вывели  меня  из
комнаты и отвели в загон по  соседству,  где  собралась  пестрая  компания
калек, слабоумных, больных и непослушных.  Вот  к  этой  непривлекательной
компании меня и присоединили. Мой ошейник соединили с общей  цепью.  Потом
стражники вышли из помещения, а я присел на корточки, кипя от  бессильного
гнева.
     Слева от меня старик, костлявый, с покрасневшими глазами,  совершенно
беззубый, непрерывно болтал и при этом стонал, будто сейчас наступает  его
последний момент.
     Справа прикован полоумный, со слюнявым ртом, с  пустыми  равнодушными
глазами,  которые  свидетельствовали,  что  он  в  состоянии   безмозглого
растения.
     И между  этими  двумя  -  Джандар  с  Каллисто,  герой  тысячи  битв,
величайший фехтовальщик двух миров.
     Позже, когда  негодование  пройдет,  я  вполне  могу  найти  ситуацию
забавной. Но в этот момент, однако, я  кипел  от  негодования  и  поклялся
отомстить  беззаботным  олигархам  Нарука,  которые  не  могут  разглядеть
первоклассного бойца, стоящего перед ними.
     Вскоре я успокоился, и место гнева заняли дурные предчувствия.
     Я причислен к дани, к безымянному легиону  обреченных  и  отчаявшихся
людей, чья судьба - загадка;  об  этом  способе  избавления  от  слабых  и
ненужных рабов я узнал в  первый  день  своего  пленения,  когда  случайно
подслушал разговор старого раба Канелона и рабыни Имарры.
     С внутренней дрожью, которую  предоставляю  представить  читателю,  я
вспомнил, как Канелон и  Имарра  обсуждали  загадочную  участь  тех,  кого
отнесли к дани. Теперь у меня была причина проклинать  свою  осторожность.
Получив некоторую информацию, не предназначавшуюся для моих ушей, я решил,
что впоследствии она мне пригодится, и не стал  расспрашивать  Канелона  о
дани, когда была возможность.
     Конечно, тогда я не знал, как быстро будет решена моя судьба.  И  все
равно я бранил себя  за  то,  что  тогда  не  использовал  представившуюся
возможность.
     К чему же меня приговорили?
     Дань - _к_о_м_у_?
     На залитый  кровью  алтарь  какого-то  варварского  бога?  Для  пыток
какому-то   свирепому   племени,   чье   вторжение   откладывается   из-за
предложенной человеческой дани?
     Кому меня отдают в дань?
     Никто этого не знает. Но скоро я узнаю сам - на собственном опыте.
     В толпе калек, слабоумных и ни к чему не  пригодных  меня  вывели  из
виллы и отвели в загон на краю города, где мы провели  ночь  под  холодным
дождливым небом; нас стерегла хорошо вооруженная бдительная стража.
     А утром мы вышли из города Нарука, направляясь к неизвестной  цели  и
загадочной судьбе.

                        КНИГА ТРЕТЬЯ. ЗАМЕРЗШИЕ ЗЕМЛИ

                              7. БЕЗ КОНТРОЛЯ

     Я дошел до такого места в своем рассказе, где должен описать события,
свидетелем которых не был, приключения, в которых не принимал участия.
     В то время, когда эти события происходили, я о них ничего не  знал  и
узнал только много времени спустя.

     Первым обнаружил мое отсутствие  на  борту  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_"
ятун Коджа.
     Гигантский артропод заметил, что меня не видно. Воздушный корабль,  в
котором мы совершали полет  к  Городу-в-Облаках,  парил  над  поверхностью
Корунд Ладж. Пополнив запас пресной воды, корабль поднялся на высоту в три
тысячи футов и двинулся на запад в направлении Белых гор.
     Берега большого внутреннего моря быстро исчезали за кормой  летающего
галеона. Купола и башни Нарука скрылись за горизонтом; под килем  небесной
машины  пролетел  Ганатол.  Скоро  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"   полетит   над
холмистой местностью, а потом и над горным хребтом, в котором  расположена
крепость бесчестных небесных пиратов.
     Вначале  Коджа  ничего  не  заподозрил.  Огромный   человек-насекомое
заметил только, что на палубе меня больше не видно. Чуть  раньше  артропод
видел меня у перил; когда он снова посмотрел, меня  не  было;  только  наш
занадарский пленник капитан Ультар стоял, небрежно прислонившись к  резной
балюстраде.
     Коджа    направился    туда,    где     стоял     прежний     капитан
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_".
     - Джандар спустился вниз или поднялся в контрольный  купол?  -  своим
серьезным, лишенным выразительности голосом спросил верный ятунский воин.
     Ультар бросил осторожный взгляд на затянутого в хитин  гиганта.  И  с
деланным равнодушием отвернул глаза.
     - Я его не видел, _к_а_п_о_к_, - ответил Ультар.
     Хитиновая маска, служившая  Кодже  лицом,  не  способна  была  менять
выражение,  он  продолжал  спокойно  смотреть  на  занадарского  капитана,
который нервно ерзал под этим серьезным взглядом.
     - За несколько мгновений до того, как я сюда  поднялся,  он  стоял  у
перил, - терпеливо сказал Коджа. - Я помню, как ты подошел к нему и  встал
рядом. Ты должен был заметить, куда он пошел...
     - Говорю  тебе,  я  его  не  видел!  И  перестань  меня  допрашивать,
к_а_п_о_к_! - неожиданно выпалил Ультар.
     Большие  глаза  невозмутимо  рассматривали  нервничавшего   небесного
пирата.  _К_а_п_о_к_  -  уничижительное  слово,  используемое  иногда  для
оскорбления людей-насекомых. Его можно перевести как "паразит".  Кодже  не
понравилось, что это слово применили к нему, но он не человек и реакции  у
него не человеческие. Вообще артроподы Танатора не испытывают человеческих
эмоций; считается, что у них нет эмоций вообще, поскольку  их  эндокринная
система совершенно не такая, как у человеческих рас Танатора. Это, однако,
заблуждение. Я объяснил Кодже смысл дружбы, и он  сам  нашел  свой  способ
любить,  потому  что  я  уверен:  это  неуклюжее  чудище  любило  меня   с
преданностью и верностью, редкими даже среди людей.
     Впрочем,  Коджа  не  стал  реагировать  на  оскорбление;  он   стоял,
продолжая без всякого выражения смотреть  на  напряженного,  нервничающего
занадарца. Возможно, он обдумывал причины такого беспокойного поведения, а
может,  формулировал  вопрос  по-другому.  Во  всяком  случае  занадарский
пленник с бранным словом неожиданно повернулся и быстро ушел.
     Коджа смотрел ему вслед, продолжая размышлять  над  странностями  его
поведения. Потом поднялся в контрольный купол проверить, нет ли меня  там,
и, конечно, меня не на нашел, потому что в этот момент я без сил выбирался
на берег.
     Дежурил Валкар, это была его смена. Красивый принц  ку  тад  дружески
приветствовал серьезного человека-насекомое и ответил, что  уже  некоторое
время меня не видел.
     - Джандар сейчас не на дежурстве. Может, он отдыхает в  своей  каюте.
Погляди там.
     Коджа поблагодарил его и повернулся. Но меня не было ни в  каюте,  ни
на камбузе, ни в кладовых, ни на колесной палубе, ни на  корме.  Меня  как
будто вообще не было на борту "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_"!
     Ятунского воина это крайне озадачило. Но там, где человек уже  поднял
бы тревогу, холодный дисциплинированный ум артропода продолжал накапливать
данные, а сам Коджа терпеливо искал меня, пока не пришел к  окончательному
выводу, что меня на борту нет.
     Убедившись в этом, Коджа, впрочем, не стал терять времени.
     Каюта Лукора находилась рядом с моей. Коджа  увидел  в  ней  храброго
седовласого учителя фехтования на койке. Тот делил внимание  между  черной
бутылкой с  выдержанным  коньяком  и  томом  непристойных  анекдотов,  под
названием  "Забавы  Пеллиситира  Изобретательного".  Ганатолец  приветливо
помахал рукой, когда серьезный артропод вошел в его каюту.
     -  Эй,  друг  Коджа!  Ты  видишь,  я  знакомлюсь  с  одним  из  менее
распространенных  видов  литературы  и  одновременно   возобновляю   запас
затраченной энергии при помощи бутылки прекрасной _к_в_а_р_р_ы_. Это  вино
сильно переоценивают неразумные любители, однако оно не  без  букета.  Нет
ничего лучше выдержанной _к_в_а_р_р_ы_... как это  сказал  поэт?  "Золотой
нектар ушедшего лета спит в сердце доброго вина..." Эй, а что случилось?
     - Джандара нет на борту, -  ровным,  лишенным  эмоций  тоном  ответил
Коджа, по своему обыкновению переходя  прямо  к  сути.  Горячий  маленький
ганатолец, который как раз подкреплялся  еще  одним  глотком  из  бутылки,
чтобы подтвердить мудрость поэта, которого только что цитировал, подавился
крепким вином.
     - Кмм! Уф! Мой многосуставчатый друг, о чем это ты говоришь? Конечно,
наш отважный желтоволосый капитан на борту - где  ему  еще  быть,  могу  я
спросить, если мы на высоте в три тысячи футов над землей?
     - Лукор, его нет на корабле. Я обыскал корабль от носа до кормы и  не
нашел его. Случилось что-то ужасное...
     С подавленным проклятием  Лукор  отбросил  книгу  в  сторону,  закрыл
бутылку пробкой, нежно спрятал под подушкой и сел  на  койке,  трезвея  от
зловещих слов Коджи.
     - Ты подозреваешь предательство?
     Коджа согнул свои антенны, что у ятунов эквивалентно пожатию плечами.
     - Я видел его у перил, когда мы брали запас пресной  воды.  А  теперь
его на галеоне нет. Я спросил занадарца Ультара, куда  пошел  Джандар,  но
тот объявил, что не знает. Но он не мог не видеть, куда  пошел  наш  друг,
потому что стоял с ним рядом. Это загадка, Лукор.
     Лукор потер лоб и яростно потянул себя за длинные  усы,  за  которыми
всегда нежно ухаживал.
     - Ультар? Не доверяю я этому занадарцу. С радостью выбросил бы его за
борт, если бы поблизости оказались перила. Я предупреждал Джандара, что он
совершает ошибку, позволяя этому  предателю,  коварному  пирату  лететь  с
нами. Но наш благородный капитан  всегда  ждет  от  людей  хорошего  и  не
предвидит плохого. Ну, если Ультар приложил к этому  руку,  мы  это  легко
узнаем. Я сумею развязать ему язык, Я знаю трюк  с  раскаленным  кинжалом,
который прикладывают к пальцам ног, и  самый  неразговорчивый  человек  на
Танаторе тут же изложит всю свою биографию быстрее, чем накаляется лезвие.
Но - осторожно. Ты тщательно осмотрел корабль? Наш друг  может  болтать  с
кем-нибудь из офицеров в любой каюте, пить вино и рассказывать байки...
     Коджа описал свой маршрут поиска. К тому  времени  как  он  закончил,
маленький ганатольский учитель фехтования серьезно встревожился.
     - Где принц Валкар? В контрольном куполе, ты  говоришь?  Пошли,  друг
Коджа, мы должны немедленно сообщить команде, прежде  чем  улетим  далеко.
Джандар мог упасть за борт.
     - Или его столкнули, - невыразительно добавил Коджа.

     Вскоре подняли тревогу, и забеспокоившаяся команда  прочесала  каждое
помещение    на    "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_е_",    не    обнаружив     моего
местонахождения.  Вызванный  к  встревожившемуся  Валкару,   наш   пленный
небесный пират упрямо заявлял, что ничего не знает о том, где я  нахожусь.
Впрочем, это было правдой: Ультар не мог знать, что в это время я уже  был
захвачен лордом Чамом из Нарука, и, безусловно, считал или надеялся, что я
утонул в водах Корунд Ладж под тяжестью своей обуви, меча, плаща и  другой
одежды.
     Никакие  угрозы  не  могли  вырвать  правду  из  уст   гладкоязычного
занадарца, который красноречиво говорил о  своем  абсолютном  незнании  об
этом деле и невиновности.
     - Отдайте мне ненадолго этого небесного мошенника и лезвие кинжала  и
горшок углей из камбуза, и я вырву у него правду! - потребовал  Лукор.  Но
Валкар неохотно запретил всякий допрос с применением силы.
     - Мы не можем этого сделать, Лукор. Капитан Ультар клянется  в  своей
невиновности, и у нас ничего против него  нет,  кроме  пустых  подозрений.
Даже Коджа не может представить никаких  доказательств.  Вполне  возможно,
что  Джандар  упал  за  борт,   потеряв   равновесие,   когда   поднимался
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_", или его сбросил сильный порыв ветра  чуть  позже.
Но пытать пленника, который дал слово чести  и  клятву  не  вмешиваться  в
управление кораблем, было бы  преступным  варварством.  Ведь  мы  все-таки
цивилизованные люди.
     - Цивилизованные люди? - Лукор плюнул, будто ему стало горько во рту.
- Ну, может быть, и так, и не помешало бы немного варварства, чтобы узнать
правду у этого гладкоязычного убийцы! - бушевал он.
     Но Валкар ничего не желал слушать. Впрочем, он сделал все, что  можно
было  в  таких  загадочных  обстоятельствах.  Воздушный  галеон  повернул,
проделал обратно весь путь до моря и  занял  прежнюю  позицию  над  яркими
водами Корунд Ладж. Беспокойные глаза осматривали воду,  поисковые  партии
обыскали ближайший берег, но к этому времени волны в своем вечном прибое и
откате сгладили следы, которые я оставил, выходя из моря:  мои  друзья  не
нашли никаких свидетельств, что я выбрался на берег.
     Много часов гигантская летающая машина парила  над  землей  и  морем,
разыскивая  пропавшего.  Поздно  вечером  корабль  пролетел  над  пологими
холмами, выискивая малейшие признаки моего присутствия. Но, конечно,  меня
не нашли: в это время я уже спал на грубом матраце  в  рабских  помещениях
Нарука.
     Кипя от гнева из-за вынужденного бездействия,  вспыльчивый  маленький
учитель фехтования предложил штурмовать стены и ворота Нарука.  Точнее  он
советовал Валкару спуститься над центральной рыночной  площадью  города  и
потребовать, чтобы меня вернули на  корабль,  если  перушты  действительно
держат меня в плену. Валкар сам склонялся к этой мысли, потому что если  я
действительно упал за борт, когда галеон поднимался от  вод  Корунд  Ладж,
меня вполне мог захватить в плен какой-нибудь отряд воинов.
     Но ответственность за корабль и  экипаж  теперь  полностью  легла  на
крепкие плечи шондакорского принца,  и  он  не  мог  поддаться  искушению.
Главной целью  нашего  опасного  полета  остается  освобождение  принцессы
Дарлуны от плена у небесных пиратов. И подвергнуть опасности корабль из-за
опрометчивого плана означало ставить под вопрос безопасность принцессы.  А
освобождение принцессы, повторяю, наша главная цель.
     Пока принцесса не окажется на свободе и среди друзей,  любой  человек
на борту "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_", даже я, должен считаться заменимым.  А
одному кораблю рисковать нападением на целый город значит рисковать  самим
кораблем и судьбой Дарлуны, принцессы ку тад.
     Валкар колебался.  Мы  с  ним  были  старыми  друзьями  и  много  раз
сражались бок о бок, держа  смерть  от  себя  на  расстоянии  длины  меча.
Оставить меня в серьезной опасности - ужасное решение, но ему как капитану
пришлось его принять, хотя никто не знал, чего ему это стоило.
     С наступлением ночи, когда луны Юпитера осветили своими многоцветными
лучами молчаливый  ландшафт,  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"  поднялся  на  тихих
крыльях;  на  борт  только  что  вернулся  последний  смертельно  уставший
поисковый отряд.
     Корабль повернулся носом в сторону далекого Занадара и поплыл в ночь,
оставив меня обреченным и беспомощным пленником в руках перуштов.

     Перед  самым  рассветом  Валкара  подняли  от  беспокойного  сна.  Он
приподнялся на локте и мигал в свете лампы, которую держал Лукор.
     - Что... что это? Что случилось, Лукор?
     - Что  случилось?  И  правда,  мой  прекрасный  принц!  -  с  мрачным
торжеством выдохнул старый  ганатолец.  -  Может,  теперь,  когда  на  нас
обрушились такие катастрофы,  превосходный  лорд  Валкар  начнет  обращать
внимание на своевременные предупреждения старого фехтовальщика! Ха!
     Валкар  ничего  не  понимал.  За  маленьким  ганатольцем   возвышался
молчаливый  Коджа,  свет  лампы  отражался  на  его   блестящей   лишенной
выразительности хитиновой маске, серьезные глаза блестели.
     - О чем ты говоришь? Что еще случилось? - спросил Валкар.
     Лукор фыркнул.
     - О, ничего, вовсе ничего, только этот достойный  доверия  занадарец,
который дал слово чести не вмешиваться в управление  кораблем...  и  этому
слову  ты  поверил  больше,  чем  разумным  аргументам...   он   перерезал
управление крыльев, и мы утратили контроль над кораблем.
     - Ч_т_о_? - недоверчиво переспросил Валкар. Он посмотрел на  Коджу  и
встретился с его серьезным взглядом.
     - Это правда, Валкар, - ответил артропод. -  Кораблем  нельзя  больше
управлять, и он движется под сильным кормовым ветром.
     Валкар испустил сквозь сжатые зубы проклятие, свесил  ноги  с  койки,
вскочил и начал одеваться.
     - Как... как это случилось?
     Лицо Лукора  приняло  выражение,  среднее  между  гневным  оскалом  и
улыбкой.
     - Как? Предательство - измена - коварная ложь!  -  выкрикивал  он.  -
Прошу, благородный Валкар, позволь мне  расспросить  этого  самодовольного
подонка с помощью раскаленной стали! "О, нет, - процитировал он, -  мы  не
можем поступить так с достойным доверия джентльменом благородным Ультаром!
Молчи, старый глупый  ганатолец!  Это  будет  грубо,  жестоко,  преступно!
Отойди,  белобородый  старый  варвар,  и  дай   высокорожденному   Ультару
заниматься своим делом..."
     - Успокойся, Лукор! - воскликнул в раздражении Валкар. - Каково  наше
положение? Утрачиваем ли мы высоту? Где мы? Задержали ли  Ультара  или  он
еще на свободе?
     Лицо Коджи и голос оставались спокойными и лишенными выражения.
     - Это  еще  одна  загадка,  Валкар.  Завершив  свою  грязную  работу,
занадарский предатель исчез. Мы обыскали корабль от носа до кормы, его нет
на борту. _О_н _и_с_ч_е_з_, _к_а_к _и _Д_ж_а_н_д_а_р_...

                             8. ЗАГАДОЧНЫЙ СЕВЕР

     Валкар  оделся  и  быстро  поднялся  в  контрольный  купол,  где  его
ознакомили с положением.
     Вахтенным офицером в эту ночь был молодой аристократ по имени  Томар.
Этот впечатлительный доверчивый юноша склонен был каждому верить на  слово
(именно в этом меня обвинял Лукор). Некоторые члены  команды  видели,  как
пленник обменивался дружескими словами с этим юношей, но никто  ничего  не
заподозрил. Пожаловавшись, что не может уснуть,  Ультар  как-то  предложил
разделить утомительную ночную вахту с молодым шондакорцем.
     Ультару не разрешалось заходить в контрольный  купол,  и  он  остался
поблизости, у  обсервационного  бельведера.  Не  вмешиваясь  в  управление
кораблем, он тем не менее давал Томару советы по навигации. И никто ничего
не подозревал.
     В эту ночь Ультар опять пожаловался, что не может спать; он  небрежно
облокотился  на  балюстраду  обсервационного  бельведера  и  в  дружеской,
ненавязчивой манере принялся беседовать с молодым человеком.
     Ночью поднялся сильный ветер, который относил "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"
направо и  требовал  от  дежурного  офицера  постоянного  внимания,  чтобы
корабль не ушел далеко с курса. Не чрезвычайное  положение,  но  вахтенный
был постоянно занят. Ультар посоветовал  молодому  человеку  держать  руль
устойчиво, а позже подсказал ему выход: подняться над  ветреным  слоем  на
несколько сот футов. Доверчивый молодой офицер  послушался  этого  совета,
поднял корабль и на этой высоте  встретился  с  сильным  кормовым  ветром,
дувшим на север.
     Ультар посоветовал офицеру уравновесить рулем это новое  воздействие;
прежде чем Томар  разбудил  спокойно  спавшего  посыльного,  гладкоязычный
занадарец вызвался передать этот приказ на корму. У Томара не было  причин
подозревать небесного пирата в подлом предательстве, поэтому он принял его
предложение и передал ему кодовый флаг,  который  означал  приказ  рулевой
команде и который брали с собой все посыльные.
     Но Ультар не пошел на корму; набросив на голову капюшон плаща -  плащ
он носил якобы из-за ночного холода, -  он  без  слов  показал  караульным
кодовый флаг и прошел на колесную палубу, на  которой  в  этот  час  почти
никого не было. Здесь, никем не узнанный в слабом свете,  он  приглушенным
голосом приказал всем подняться на верхнюю палубу, чтобы помочь освободить
ванты. Как только на колесной палубе никого не осталось, он открыл стенной
шкаф, где хранилось противопожарное оборудование, достал топор и  один  за
другим перерубил большие тросы, которые  передавали  импульс  от  колес  к
крыльям. Одно крыло он полностью вывел из строя и занимался вторым,  когда
показался один из членов колесной команды, чтобы  спросить  о  приказе,  о
котором никто вверху не подозревал.
     Ультар одним ударом топора свалил этого человека, но  тут  показались
другие, и небесный пират, лишь частично повредив правое крыло,  повернулся
и убежал.
     И его не нашли, хотя тщательно обыскали весь искалеченный корабль.
     Ультар просто растаял в воздухе!

     Как вскоре выяснилось, Томар поднял корабль на очень опасную  высоту;
на такой "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" еще не шел.
     Опытный небесный моряк, Ультар, конечно, знал, что на  высоте  в  три
тысячи футов существуют  мощные  восходящие  потоки  от  горной  местности
внизу; за часы темноты они незаметно  и  постепенно  поднимут  корабль  на
многие сотни футов. Несомненно, он специально  занимал  внимание  молодого
офицера своим разговором о необходимости устойчиво держать корабль,  чтобы
тот не заметил, что корабль постоянно поднимается.
     Точно рассчитав свои действия, прекрасно зная карты  ветров,  которые
мы нашли у него в каюте и так и не смогли расшифровать,  Ультар  в  нужный
момент посоветовал молодому  офицеру  поднять  корабль  на  несколько  сот
футов,    чтобы    избежать    сильного    ветра,    и     это     привело
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" в мощный воздушный поток,  двигавшийся  с  юга  на
север с  ураганной  силой.  И,  кроме  Ультара,  никто  заранее  этого  не
предвидел.
     Когда  все  это  раскрылось,  Валкар  мрачно  сжал   челюсти.   Почти
катастрофа.  Корабль  не  окончательно  выведен  из  строя,  но  выйти  из
ветрового потока, который несет его на север, не может.
     Одно крыло не действовало, второе  действовало  лишь  частично,  а  с
помощью только руля невозможно изменить курс "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_".
     Беспомощный пленник ветра, корабль  летел  над  горной  страной,  все
дальше и дальше уходя от своей цели. Впереди лежали лиги мрачной  и  голой
арктической тундры, где не живут люди и нет ни одного города.
     А еще дальше сверкающие ледяные поля полярной шапки и ужасная  смерть
на крайнем севере мира.
     И они ничего не могут сделать.

     Наступил рассвет, небо луны джунглей заполнилось бледным золотом.
     Влекомый безжалостной яростью ураганного ветра, гигантский орнитоптер
быстро приближался к неизвестным районам загадочного севера.
     В  капитанской  каюте  Валкар  и  другие   старшие   офицеры   устало
всматривались в карты, пытаясь найти решение.
     Неспособные помочь в решении навигационных  проблем,  Лукор  и  Коджа
безустанно обыскивали большой корабль,  надеясь  найти  укрытие  предателя
Ультара.
     С ними, бледный, с запавшими глазами, повсюду ходил Томар. Его мучило
чувство вины за свое  неосознанное  участие  в  коварном  плане  предателя
занадарца, и он страдал. И страдания его становились сильнее,  потому  что
ни один  из  товарищей  ни  в  чем  его  не  обвинил.  Странно,  но  юноша
почувствовал бы себя лучше, если бы его обвиняли,  проклинали  и  обзывали
глупцом.
     Но никто ему  ничего  не  сказал.  Валкар  с  молчаливым  сочувствием
похлопал  его  по  плечу,  взъерошил  его  волосы  и  произнес   несколько
успокоительных слов о том, что он не виноват в происшедшем. Конечно, юноша
винил себя, называл доверчивым идиотом и с радостью отдал бы  жизнь,  если
бы  такое  самопожертвование  могло  загладить  его  вину  в   наступившей
катастрофе.
     Грубоватый, добродушный, разговорчивый старый  Лукор,  чувствуя  муки
юноши, старался отвлечь его от печальных мыслей.
     - Ну, парень, это не твоя вина! Этот гладкоязычный подлец мог  своими
словами выманить рыбу из моря. Посмотри,  как  он  обвел  принца  Валкара,
заявив о своей невинности, хотя никто на корабле не  сомневался,  что  наш
Коджа прав в своих подозрениях и что этот лживый негодяй столкнул Джандара
за борт, когда мы набирали воду. Ты не должен винить себя, мой мальчик.
     Молодой офицер упрямо покачал головой, не говоря ни  слова;  за  него
красноречиво говорили его глаза. Даже Коджу встревожили  страдания  юноши.
Огромный затянутый в хитин артропод, обычно невосприимчивый к человеческим
эмоциям, неуклюжим ласковым жестом коснулся плеча юноши.
     - Послушайся Лукора. Он говорит правду. Никто ни в чем тебя не винит,
молодой Томар, и тебе неразумно самому винить себя.
     - Не могу ничего с собой сделать, лорд Коджа... мастер  Лукор...  мне
не следовало доверять ему. Но... он все это говорил так небрежно, и  мы  и
раньше несколько раз разговаривали. я знал,  что  он  враг  и  ему  нельзя
доверять, но... но... мне  кажется,  я  его  жалел;  ведь  он  один  среди
незнакомых людей, и никто не скажет ему доброго слова. И у  меня  вошло  в
привычку улыбаться ему, здороваться и проводить вместе немного времени...
     -  Коварный  мошенник,  играть  чувствами  доброго  юноши!  -  гневно
воскликнул Лукор.
     Они остановились у перил палубы, глядя на пустынную местность  внизу,
освещенную ярким утренним светом.
     - Мы летим над  странной  землей,  друзья,  -  заметил  Лукор.  -  я,
например, ничего не знаю о северных областях. А ты, друг Коджа?
     Высокий инсектоид серьезно смотрел на мрачную тундру и сверкающие  на
горизонте ледяные поля.
     - Ты знаешь, Лукор, мое племя живет в южной  части  полушария,  и  на
бесконечных травяных равнинах Харата я вылупился и вырос.  Никогда  боевые
отряды моего клана не проникали севернее Великого Кумалы, а сам я не бывал
дальше отрогов Белых гор. Но у моего племени есть легенды о  севере  мира,
Замерзших землях, как мы его называем. И ничего  привлекательного  в  этих
землях нет.
     Лукор задумчиво разглядывал северный горизонт.
     - Ну, я сам из Ганатола,  как  ты  знаешь,  но  у  нас,  ганатольцев,
кое-что рассказывают  о  северной  горной  стране,  и  ничего  хорошего  о
Замерзших землях мы не слышали. Но скоро нам самим  предстоит  определить,
есть ли правда в этих мифах, друзья.
     Взгляд Коджи оставался непроницаемым.
     - Я начинаю понимать действия злодея Ультара,  -  начал  он  холодным
монотонным голосом. - Он  выбросил  Джандара  за  борт,  надеясь,  что  мы
потратим время,  отыскивая  его,  и,  может,  сделаем  что-нибудь  глупое,
например, нападем на перуштарский  город  Нарук,  и  это  помешает  нашему
полету к Занадару. Когда этот план не удался и мы продолжили свой полет  к
Городу-в-Облаках,  даже  без  Джандара  на  борту,  он  в  отчаянии  решил
повредить корабль, чтобы его ветер унес в Замерзшие земли и там разбил  бы
о какой-нибудь утес. Умный и изобретательный человек, этот  Ультар;  жаль,
что он против нас, а не с нами...
     Заговорил юноша Томар; теплые дружеские  слова  Лукора  и  Коджи  как
будто отогнали его непрерывные мысли о своей вине.
     - Я думаю, где он может скрываться. Может, на корабле  есть  потайное
убежище?
     Коджа  пошевелил  антеннами,  что  у  ятунов  соответствует   пожатию
плечами.
     - Может быть, - ответил он. - А может, завершив свое дело, он прыгнул
за борт, чтобы избежать наказания от руки принца Валкара. Мне  кажется,  у
людей встречается такой фанатизм. Нас, ятунов, часто обвиняют в фатализме,
но я вижу, что люди гораздо более склонны к самопожертвованию.
     - Ну, если он прячется где-нибудь на борту,  почему  бы  нам  его  не
поискать? - предложил Томар. - Он захочет есть, и ему  придется  выйти  из
убежища, чтобы не умереть с голоду. А когда он выйдет, мы сможем  схватить
его.
     Лукор задумчиво погладил свою аккуратно подстриженную седую бородку.
     - Парень прав, Коджа, - заметил он. - Но я  думаю,  что  если  Ультар
скрывается на корабле, его больше интересует неповрежденный руль и  правое
крыло, чем пустой желудок. Вполне вероятно, что,  когда  все  уснут,  этот
подлец выберется из своего укрытия и постарается  довершить  начатое.  Нам
нужно посоветовать  Валкару  усилить  ночную  вахту,  чтобы  больше  таких
"случайностей" не было; хватает нам неприятностей последней ночи.
     - Ему даже и это не нужно, - снова заговорил  Томар.  -  Знаете,  что
может Ультар сделать? Если у него по-прежнему с собой пожарный  топор,  он
может просто прорубить дыру в корпусе и выпустить газ...  и  мы  упадем  и
разобьемся... Вот это действительно будет конец всего...
     - Гмм, - пробормотал  Лукор,  задумчиво  поглаживая  свою  бороду.  -
Парень прав, Коджа. Надо поскорее рассказать об этом принцу Валкару!
     И трое отправились на поиски капитана.

     Весь  день  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"  несло  на  таинственный   север.
Становилось все холоднее; снасти начали  обрастать  льдом,  жесткие  части
крыльев покрылись сверкающими кристаллами.
     Теперь они  летели  над  ледяными  полями  северной  полярной  шапки.
Некоторые начали задумываться, не  перелетят  ли  они  через  полюс  и  не
окажутся ли в другом полушарии Танатора, районе  абсолютно  неизвестном  и
полном тайн; а может, ветер ослабеет и они застрянут в районе полюса.
     Никто этого не знал.
     Но появилась новая опасность: поверхность крыльев и палубы  покрылась
сверкающим льдом, вес корабля увеличился, и галеон начал опускаться.
     К ночи местность внизу скрылась, и видно было только слабое отражение
восходящих лун. Под ними находилось блестящее ледяное море,  как  огромная
пустыня застывшего газа. Но на севере, закрывая звезды, поднимались острые
вершины; никто не знал, то ли это ледяные горы, как утверждают легенды, то
ли просто каменные скалы. Впрочем, особого значения это  не  имело;  важна
была высота этих гор.
     Достаточно ли они  высоки,  чтобы  стать  опасными  для  утяжеленного
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_", который быстро снижается под нарастающим  весом
льда?
     Разобьются ли они о вершину такой горы - вершину, встречи  с  которой
они не смогут избежать из-за ущерба, нанесенного кораблю Ультаром?
     Перед лицом этой реальной опасности  Валкар  не  хотел  и  слушать  о
возможных  саботажниках,  скрывающихся  на  корабле.  Впрочем,  он  принял
предосторожности  и  установил  дополнительную  охрану  у  неповрежденного
крыла, у контрольного купола и руля.
     С каждым часом опускаясь все  ниже  и  ниже,  с  палубами,  покрытыми
льдом, небесный галеон терял скорость; теперь он летел ниже четырех  тысяч
футов. Наступила ночь, и даже луны скрылись за  толстыми  тучами,  полными
мокрого снега.
     Мало кто сумел уснуть в эту ночь на борту небесного галеона,  который
мы так уместно назвали "Отчаянный поиск".
     Один  из  старших  офицеров,  коренастый  старый  Хаакон,   предложил
рискованный план остановки  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_",  чтобы  можно  было
заняться починкой системы управления.
     В  этом  плане  предлагалось  использовать   оставшуюся   возможность
маневра, подвести корабль к вершине и выстрелить из катапульты.
     Выше в своем рассказе  я  касался  больших  стальных  стрел,  которые
кузнецы Золотого Шондакора выковали как мое "секретное оружие".  Так  вот,
Хаакон предложил привязать к древкам стрел  прочные  тросы,  выстрелить  в
одетую льдом вершину, и таким образом, может быть - только может  быть,  -
удастся  остановить  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_",  как   якорь   останавливает
мореходное судно и удерживает его на волнах.
     Разумеется, план был опасный.
     Тросы могут не выдержать, в таком случае  будут  потеряны  стрелы,  и
катапульта станет бесполезной.
     Напротив, тросы выдержат, но внезапная остановка корабля  среди  ночи
может привести к тому, что  он  разобьется  о  горную  вершину  или  ветер
разорвет его на части.
     План отчаянный, но он мог удаться, и офицеры согласились,  что  стоит
попробовать. Любой исход лучше, чем слепой полет в не нанесенные на  карты
горы севера, в котором можно разбиться о такую гору  или,  если  перенесет
через полюс, затеряться среди неведомых опасностей другого полушария.
     Валкар собрал всю команду, расставил людей вдоль палубных  перил,  на
наблюдательных площадках  на  мачтах,  у  многочисленных  иллюминаторов  с
лампами и факелами, чтобы дать хоть немного света, а ветер продолжал нести
обледеневший корабль к  замороженным  вершинам  полюса,  и  отряд  опытных
оружейников готовил катапульту к выстрелу.
     Но один член экипажа не  мог  избавиться  от  мысли,  что,  возможно,
Ультар все еще прячется где-то на корабле.
     Это был молодой Томар.
     Юноша все еще переживал свою вину: именно он, сам того не желая,  дал
занадарцу возможность вывести из строя небесный корабль.
     И вот, пока остальной экипаж был занят на палубе, осуществляя опасный
план остановки "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_", юный Томар отправился  в  пустую
капитанскую каюту, чтобы посмотреть корабельные документы в надежде  найти
чертеж самого галеона.
     Остальные давно отказались от изучения документов корабля, потому что
кодированные записи не поддавались никакому прочтению. Графические  карты,
корабельный журнал, сигнальная книга, стопка уставов -  все  это  для  нас
бесполезно, если мы не разгадаем занадарский код.
     Но юного Томара не интересовала разгадка занадарского кода. Вскоре он
отыскал плотно свернутый пергаментный свиток - нечто  вроде  общего  плана
корабля - и стал изучать его при свете свечи.
     Каюту за каютой, помещение за  помещением,  кладовую  за  кладовой  -
юноша изучал схему, сравнивая свои знания коридоров, проходов и  помещений
корабля с тем, что начерчено на пергаменте.
     Он надеялся найти какое-нибудь несоответствие.
     Одно из помещений, начерченных на  плане,  могло  не  соответствовать
тому, что он помнил.
     И если он найдет такое место, там и будет тайное убежище.
     А в убежище он найдет Ультара.

                              9. ЛОГОВО УЛЬТАРА

     Это была причудливая  фантастическая  сцена:  темное  ветреное  небо,
ледяное плато, залитое многоцветным светом больших лун Юпитера,  воздушный
корабль, тяжело летящий по ветру, покрытый сверкающим  льдом  и  несущийся
прямо на крутые острые вершины.
     Одна  вершина  появилась  перед  раскачивающимся  орнитоптером.  Свет
множества лун  отразился  от  ее  утесов,  розовый,  серебристый,  желтый,
серо-синий.  Вершина  вынырнула  из  тьмы,  замаячила   перед   носом,   и
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" понесся прямо на нее.
     Ледяная гора вырастала на глазах. Она закрыла небо прямо  впереди.  В
любую секунду корабль может столкнуться  с  ледяным  барьером,  фигура  на
бушприте сомнется, нос треснет, корпус расколется, драгоценный летучий газ
с шипением тысячи раздраженных  змей  вырвется  наружу  из  разорвавшегося
корпуса.
     Но Валкар рассчитал  все  до  последнего  мгновения.  Высовываясь  из
контрольного купала, с ярко-рыжей гривой, развевающейся  на  ветру,  он  в
самый последний момент хрипло выкрикнул команду.
     Напряглись спины и плечи членов колесной команды.  Заскрипели  ванты,
застонали балки, покрытые льдом тросы напряглись и задрожали,  как  струны
арфы  в  реве  бури.  Огромные  лопасти  крыла  поднялись,  заняли  другое
положение, а люди, прилагая всю без остатка силу, отчаянно держали руль. С
почерневшими от усилий лицами, напрягая все мышцы, они держали контрольные
рычаги, стараясь повернуть руль в ураганном ветре.
     Пьяно раскачиваясь, "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" вздрогнул, повернулся и в
последнее мгновение разошелся с  ледяной  вершиной.  Он  прошел  на  таком
близком расстоянии, что конец правого крыла скребнул по льду.
     И в это мгновение старый Лукор, командовавший катапультой,  перерубил
трос. Как гигантский лук, натянутый титаном, катапульта  распрямилась,  ее
балки вернулись на свои места, выбросив массивную стальную стрелу в  бурю.
Острый конец глубоко погрузился  в  прочный  лед;  зазубренный  наконечник
удержал корабль.
     "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_", внезапно остановленный,  чуть  не  встал  на
дыбы и отшатнулся от ледяной стены.
     Удар был чрезвычайно сильным. Люди, стоявшие вдоль перил, как  кегли,
покатились по палубе. Снасти, натянутые свыше меры,  лопнули.  Одна  мачта
раскололась, сломалась, и ветер тут же унес  ее  вместе  с  наблюдательной
площадкой. На мгновение показался падающий  впередсмотрящий,  он  испустил
отчаянный крик и исчез.
     Корабль остановился у  ледяной  горы.  Перила  палубы  были  сломаны.
Оказался снесен передний наблюдательный бельведер. Но, к счастью, в  целом
ущерб был незначительным  -  меньше,  чем  можно  было  ожидать.  Храбрецы
набрасывали лассо на  вершину.  Стальные  кошки  впивались  в  лед.  Скоро
множество тросов прочно удерживало летающий галеон у вершины.
     И Валкар перевел дыхание.

     Юноша Томар нашел то, что искал. На плане корабля он увидел небольшое
помещение между капитанской каютой и кладовой, у самого двойного  корпуса.
Юноша был уверен, что во время многочисленных обходов корабля он  ни  разу
не видел это помещение. Здесь должен скрываться Ультар.
     Захватив лампу и рапиру, юный офицер решил сам выяснить истину.
     Он спустился по качающейся лестнице, стараясь не обращать внимания на
толчки и  дрожь  корабля.  Защищая  лампу,  чтобы  она  не  разбилась,  он
спускался по лестнице, пока не добрался до коридора и прошел  мимо  двери,
ведущей в большой салон, в  котором  обычно  капитан  обедал  со  старшими
офицерами.
     Томар дважды прошел по этому пути, но не  нашел  никакого  помещения.
Глаза его блестели; он был уверен в своей  правоте.  Но,  по-видимому,  из
коридора входа нет; должно быть, вход в  салоне.  Юноша  прошел  в  салон,
прикрывая лампу полой плаща.
     Стены заняты книжными полками и подсвечниками;  между  ними  рифленые
переборки.
     Где-то здесь должна находиться потайная дверь.
     Но _г_д_е_?
     Юноша провел  пальцами  по  нижнему  краю  полок  в  поисках  скрытой
пружины, но ничего не обнаружил. Он пристально всматривался  в  стены,  но
свет многих лун, пробивавшийся  через  большое  окно,  ничем  не  мог  ему
помочь.
     Томар случайно задел большой и тяжелый  навигационный  инструмент  из
полированной бронзы. Инструмент  с  грохотом  покатился  по  каюте.  Юноша
затаил дыхание, ни ничего не шевельнулось.
     Он начал тщательно осматривать весь зал,  начиная  с  дальнего  угла.
Когда он отошел, беззвучно отодвинулась  панель,  открыв  небольшую  щель.
Оттуда два внимательных черных глаза смотрели на юношу.  Невидимые  пальцы
коснулись скрытой пружины, часть стены с книжной  полкой  повернулась,  но
слабый звук потерялся в реве бури.
     Томар ничего не подозревал, пока неожиданно  сзади  сильная  рука  не
схватила его за горло и он увидел мрачно улыбающееся лицо Ультара.

     Потеряв сознание, юноша опустился на  пол.  Ультар  быстро  нагнулся,
взял кинжал и рапиру, достал из-под плаща лампу и сам  завернулся  в  плащ
Томара. Со злобной усмешкой небесный  пират  закрепил  лампу  в  настенном
держателе.  Нельзя  позволить  лампе,  улыбнулся  он  про  себя,   упасть,
разбиться и превратить "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" в огненный ад.
     Обезоружив потерявшего сознание юношу, Ультар быстро подошел к выходу
из салона, внимательно прислушался, осторожно  выглянул,  стараясь,  чтобы
его не увидели. Убедившись, что юноша пришел  один,  занадарец  подошел  к
лежавшему Томару и задумчиво посмотрел на него.
     Вероятно, лучше всего перерезать парню  горло  и  выбросить  в  окно.
Тогда никто не сможет обнаружить потайное  укрытие  Ультара.  Однако  нет.
Ультар не был уверен, что юноша ни с кем не поделился своим открытием.
     Он немного подумал, трогая пальцем лезвие кинжала, потом  наклонился,
разорвал воротник рубашки и негромко, но сильно похлопал юношу  по  щекам,
чтобы привести его в себя.
     Очнувшись, юноша не сопротивлялся,  он  лежал  молча,  с  решительным
выражением лица.
     - Ну, Томар, вот мы снова и встретились! -  рассмеялся  занадарец.  -
Очень умно с твоей стороны догадаться о моем  тайном  убежище.  Скажи,  ты
открыл это в одиночку или поделился с кем-нибудь?
     - Я открыл сам, - сказал Томар, не понимая, что тем самым подписывает
себе смертный приговор. Он задал вопрос:
     - Скажи, ты на самом деле сбросил капитана Джандара за борт, когда мы
пополняли запасы воды? Мастер Лукор и другие говорят, что ты  это  сделал,
но я не могу поверить, что ты так предательски нарушил слово чести.
     - Не веришь? - Ультар нахмурился, затем рассмеялся  -  отвратительным
смехом, холодным, жестким, без всякого веселья. -  Да,  я  швырнул  вашего
героического капитана вниз и испытал столько же угрызений совести, сколько
испытаешь ты, наступив на ядовитую змею.  Честь  -  это  роскошь,  которой
нельзя пользоваться в отчаянном положении. Меня  искренне  забавляло,  что
Джандар - такой доверчивый глупец, он принял мое  слово  и  по-своему  мне
поверил, но я слышал, что  среди  низших  рас  такие  чувства  встречаются
часто.  Мы,  воины  Занадара,  с   презрением   отвергаем   ваше   женское
представление о чести и  рыцарстве.  Это  отличие  делает  нас  выше  всех
остальных, в этом наше превосходство над  низшими  расами  этого  мира;  в
конце концов это приведет нас к мировому господству.
     Во время этой речи юноша продолжал бесстрашно  смотреть  на  Ультара.
Никакие чувства, кроме слабого отвращения, не отразились на его лице.
     - Значит, ты, не колеблясь,  разыграл  дружбу,  чтобы  предать  ее  и
вывести из строя корабль, когда появится возможность,  -  спокойно  сказал
юноша. Ультар пожал плечами и ничего не ответил. Юноша продолжал.
     - Ты понял, что я испытываю к тебе сочувствие и просто из  вежливости
проявляю к тебе доброту. Но вместо благодарности цивилизованного  человека
ты воспользовался моей молодостью и неопытностью, идеализмом  и  мягкостью
как инструментом в твоей подлой игре. Для тебя это оружие, чтобы всем  нам
перерезать горло. Как, я полагаю, ты собираешься перерезать мое.
     Ультар фыркнул.
     - Какие громкие слова и благородные чувства и  у  такого  щенка!  Ну,
парень, ты меня правильно понял, если тебе это будет приятно узнать.  Я  с
радостью обману и предам любого, чтобы остаться в живых  и  избавиться  от
плена.
     - Ты мог бы отказаться от принца Тутона, - сказал  Томар.  -  Мог  бы
отдать твой ум и храбрость, знания и изобретательность на службу Шондакору
и занять высокое место в  его  совете.  Вместо  этого,  ты  цепляешься  за
проигранное дело. Потому что Занадар все равно падет.
     Ультар вопросительно приподнял бровь.
     - Ха! Щенок, ты болтаешь  о  чести  и  рыцарстве  и  в  то  же  время
призываешь меня предать свой народ?
     - Да, потому что вы не правы, а мы правы. Слишком долго  безжалостные
небесные пираты жили, грабя и  терроризируя  другие  народы  Танатора.  Не
предательство осознать ошибку и поправить ее, избрав путь добра вместо зла
и тирании.
     Что-то в ясном бесстрашном тоне,  в  спокойных  презрительных  глазах
Томара, в  его  выражении  затронуло  Ультара.  Лицо  его  перестало  быть
насмешливым; оно стало жестким и отвратительным, а  глаза  -  холодными  и
злыми.
     - Хватит слов! Но в одном ты прав. Я собираюсь перерезать тебе горло,
ты верно догадался. И думаю сделать это немедленно, если только ты  кончил
свою проповедь.
     Юноша бесстрашно смотрел на него.
     - Ты не возражаешь, если я приму удар стоя и глядя тебе в лицо, а  не
лежа, как пойманный зверь? - презрительно спросил он.
     - Как хочешь.
     Юноша медленно встал, а Ультар пятился к окну, внимательно  следя  за
ним. Томар повернулся к нему лицом, и Ультар поднял руку с ножом.
     Именно в это мгновение почти одновременно произошли три события.
     Во-первых, палуба под ногами дрогнула; именно  в  этот  момент  Лукор
выстрелил из катапульты, посылая большую стальную стрелу в ледяную вершину
и тем самым резко остановив "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_".
     Занадарец от удара пошатнулся. Он потерял равновесие, протянул руки к
ближайшей переборке, чтобы удержаться на ногах, невольно разжал  пальцы  и
выронил кинжал. Тот отлетел в сторону.
     Томар тоже пошатнулся и чуть не упал, но  удержался,  ухватившись  за
настенный подсвечник.
     С ядовитым проклятием восстановив равновесие, Ультар выхватил  рапиру
юноши и направился к нему. Свет лампы отражался на стальном  лезвии.  Юный
Томар следил за приближением предательского убийцы. Он знал,  что  у  него
нет ни малейшего шанса. Ультар  выше,  плотнее,  тяжелей,  к  тому  же  он
отличный фехтовальщик. Но юноша не собирался пассивно ждать смерти. В этот
момент в нем заговорила кровь тысяч  его  благородных  предков  -  храбрых
воинов и смелых женщин, которые боролись с преобладающим врагом, не  желая
сдаваться смерти или рабству.
     Поэтому Томар схватил масляную лампу из настенного держателя, где  ее
оставил Ультар, и бросил.
     Ультар поднял рапиру, собираясь отбросить  лампу.  Но  тонкое  стекло
фитиля разбилось и Ультара с ног до головы залило маслом.
     Г_о_р_я_щ_и_м_ черным маслом!
     Через мгновение пламя охватило  Ультара.  Он  испустил  ужасный  крик
удивления и  гнева,  ужаса  и  боли.  Горящая  фигура  отшатнулась  назад,
занадарец горящими руками пытался сбить пламя с тела. Он перевалился через
окно и пылающим метеором упал -  к  внезапной  смерти  внизу,  на  ледяных
равнинах.

     Так  погиб  Ультар  из  Занадара.  Со  всем  жестоким  коварством   и
предательской изобретательностью своего холодного  мощного  интеллекта  он
пытался уничтожить "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" и помешать его поиску.
     То, что ему это не удалось,  зависело  как  от  быстроты  мышления  и
храбрости юноши, так и от судьбы.
     Прошло около часа. Ветер стих, и, хотя воздух оставался ледяным, небо
расчистилось  и  большие  многоцветные   луны   Юпитера   осветили   сцену
напряженного  лихорадочного  труда.  Они  многое  видели,  эти  луны,   за
бесчисленные эпохи со времени своего создания, но такого ни разу.
     Прочно привязанный к вершине ледяной горы у самого  северного  полюса
Каллисто висел в воздухе фантастический летающий галеон. Люди,  закутанные
в теплые плащи, вырубали изо льда толстую  стальную  стрелу;  другие  люди
трудились, стараясь починить свой корабль.
     - Слава владыкам Гордриматора, - заметил  Валкар,  -  что  корпус  не
пробило, когда мы ударились о ледяную стену. Мы  могли  бы  потерять  весь
свой летучий газ и навсегда застряли бы в Замерзшей земле. Но у  нас  даже
трещины нет.
     - Да, и спасибо храбрости и хладнокровию  юного  Томара:  наш  тайный
враг вышел из своего логова и больше не будет нас тревожить,  -  проворчал
Лукор, ероша волосы юноши в грубоватой ласке.
     Томар молчал, лицо у него побледнело, держался он замкнуто. Вместе  с
другими он  стоял  на  корме,  глядя  на  то,  как  соединяют  разрезанные
контрольные тросы.
     - Ужасная смерть! - сказал наконец молодой человек.
     - Смерть всегда ужасна, потому что это конец, после которого  никакое
начало невозможно, - серьезно заметил Коджа. - Но в  случае  с  занадарцем
такой конец справедлив. Он убил бы нас предательски из своего  логова.  Ты
смело стоял против него, храбро сражался и честно убил его. Тебе не в  чем
упрекать себя, юный Томар.
     Юноша взглянул на невыразительное лицо и сверкающие глаза артропода и
неожиданно улыбнулся.
     - Я думаю, ты прав, - сказал он.
     Старый Лукор рассмеялся, схватил юношу за загривок и  слегка  потряс.
Юноша улыбнулся и ему.
     - Ах, Томар, ты больше не мальчик. Ты крещен кровью, огнем и  смертью
раньше, чем большинство из нас, но ты прошел через  это  хорошо  и  теперь
стоишь среди нас как мужчина с мужчинами. Добро пожаловать!
     Валкар улыбнулся и похлопал юношу по плечу.
     - Я согласен с мастером Лукором, Томар, но когда ты в следующий раз в
одиночку вытащишь предателя из его укрытия и  прикончишь  его,  постарайся
сделать это по-другому. Корпус корабля из легко воспламеняющейся бумаги, а
Джандар всегда считал, что газ в нашем корпусе взрывается, как "водород" -
так называется горючий  газ  у  него  дома.  Если  бы  вместе  с  Ультаром
загорелся корабль, он мог бы взорваться...
     Он замолчал, потому что Томар внезапно побледнел, как бумага, ноги  у
него подогнулись, и Коджа сильной рукой удержал его.
     - Владыки Гордриматора! - негромко произнес Томар. - Я об этом  и  не
подумал!
     Все  еще  продолжали  слегка   истерически   смеяться   от   разрядки
напряжения, когда вошел старый седой Хаакон,  лицо  его  раскраснелось  от
напряжения, он куском тряпки вытирал грязные руки.
     Валкар повернулся к нему.
     - Что хорошего, Хаакан?
     - Действительно новости хорошие,  капитан,  -  ответил  старик.  -  С
трюмах нашлось достаточно запасного троса  для  починки  обоих  крыльев  и
рулевого управления, хотя они будут не такими  прочными  как  раньше.  Еще
несколько дней работы, и нам не нужно  будет  мерзнуть  в  этих  проклятых
землях, полетим в Занадар. выглядеть будем не  очень  красиво,  но  лететь
сможем.
     Валкар широко зевнул и потянулся, так что у него затрещали суставы.
     - Добрые новости, Хаакон! Ну, что ж, сейчас твоя вахта. Пойду посплю.
Ночь была долгой и трудной. Еще несколько таких ночей,  и  я  откажусь  от
всяких приключений и спокойно поселюсь в Шондакоре. А вы?
     Лукор сдержал зевок.
     - Я тоже в постель. Говорят, старые кости легко устают. Как ты,  друг
Коджа?
     Затянутый в хитин артропод задумчиво посмотрел на  освещенные  лунами
ледяные поля. Взгляд его был серьезным и печальным.
     - Я тоже. Но я думал, где спит этой ночью Джандар. Если, конечно,  он
жив. Если бы мы могли его отыскать! Я мечтал встать рядом с ним в битве  с
воинами Занадара, как стояли мы много раз до этого, он и  я.  Теперь,  мне
кажется, я буду сражаться один... Пойду на свою мягкую  постель,  но  буду
думать, где он спит сегодня, под многими лунами...
     На этот вопрос никто из них не мог ответить.

                    КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. ГЛАДИАТОРЫ ЗАНАДАРА

                         10. Я ОБРЕТАЮ НОВОГО ДРУГА

     Я уже описал, как нас вывели из города Нарука,  и,  скованные  вместе
длинной цепью, под конвоем десятка перуштарских солдат  верхом  на  боевых
тапторах, мы  шли  весь  день  по  холмистой  местности,  расположенной  к
северо-западу от Яркой Империи.
     Нам не сообщили ни об ожидающей нас судьбе, ни  о  месте  назначения.
Если мои товарищи по  несчастью  и  знали  об  этом,  я  по  крайней  мере
продолжал оставаться в неведении. И во время  долгого  марша  я  думал  об
этом. Метод не хуже других, чтобы забыть боль в уставших мышцах  и  жажду,
которую вызывают облака серой дорожной пыли.
     Я сильно сомневался, чтобы  мы  предназначались  в  жертву  какому-то
загадочному богу, хотя, конечно, не был уверен. Я многое узнал об  обычаях
различных рас Танатора, но во многие тайны еще не проник, и одной из таких
тайн оставалась природа их религии.
     За   возможным   исключением   небесных   пиратов    Занадара,    чьи
технологические достижения  настолько  значительны,  что  выделяют  их  из
общего культурного уровня народов Танатора,  культура  остальных  народов,
которых я  встречал  во  время  своих  приключений  на  этом  необычном  и
любопытном мире, находится на уровне бронзового века.
     Это верно, например, для  Золотого  города  Шондакора,  верно  и  для
разбойничьих армий Черного Легиона. Что касается Яркой  Империи  Перуштар,
она  напоминает   мне   большинство   семитских   цивилизаций   древности:
филистимлян, финикийцев или карфагенян.
     А народ Коджи, воины племени ятунов, многочисленные кланы кочевников,
которые живут на обширных равнинах  Харата  на  юге,  он  более  сходен  с
монголами  или  татарами,  свирепыми  и  жестокими   завоевателями   войск
Чингиз-Хана или Тамерлана, затопившими Европу потоком крови.
     Здесь и заключается загадка. Общее место всех исторических  трудов  в
том, что подобные цивилизации, по  крайней  мере  на  моей  родной  Земле,
всегда управляются мощным классом жречества. Организованные  иерархические
религии всегда существуют в таких культурах, но, по-видимому, для Танатора
это не так.
     Это не значит, что у танаторцев нет своих богов; есть, и они называют
их "владыками Гордриматора", а Гордриматор - это планета Юпитер, чей шар с
полосами цвета охры висит в небе Танатора, как гигантский щит.
     Но хотя танаторцы клянутся этими богами, они как будто не поклоняются
им, а если поклоняются, то обряды и церемонии совершаются настолько тайно,
что я до сих пор о них совершенно не знаю. Потому что за время всех  своих
странствий по поверхности Каллисто, этой  луны  джунглей,  я  ни  разу  не
встретил  ничего  напоминающего  храм,  собор  или  синагогу  и  не  видел
каллистянского эквивалента священника, бонзы, ламы  или  раввина  (Капитан
Дарк, по-видимому, забыл свою встречу с коварным и  злобным  жрецом  Хума,
дьявола-бога Чак Юл, описанную в "Черном Легионе  Каллисто",  втором  томе
этих хроник. Верно, впрочем, что этот жрец Ул Ужасный  оказался  одним  из
загадочных колдунов мозга из Куура; он  воспользовался  суевериями  воинов
Черного Легиона при помощи своей исключительной силы мозга. Таким образом,
Ул не настоящий жрец, его бог  -  обман,  его  культ  -  подделка.  Ул  не
подходит под определение жреца,  и,  возможно,  поэтому  капитан  Дарк  не
упоминает его в этом своем рассуждении. - Л.К.).
     И хотя в своих приключениях  я  пока  не  нашел  возможности  изучить
литературу Танатора, как хотелось бы, я никогда не встречал и не слышал  о
чем-нибудь, что  хотя  бы  отдаленно  напоминало  священное  писание,  или
пророческую книгу, или хотя  бы  том  молитв  или  мантр.  Короче,  жители
Танатора  не  имеют  никакой  формальной  религии,  насколько  это  вообще
возможно для цивилизации.
     Поэтому вероятность того, что нас ведут на кровавый алтарь  какого-то
варварского бога, казалась мне ничтожной. Более  разумным  показалось  мне
такое объяснение слова "дань": нас отдают в качестве заложников  какому-то
воинственному  свирепому  племени  на  границах   Яркой   Империи,   чтобы
обеспечить безопасность этих границ. Я почти ничего не знал о политической
ситуации в отдаленных частях этого мира, но такое объяснение казалось  мне
правдоподобным. Это означало, что с каждым шагом я  все  дальше  и  дальше
ухожу от возможности принять участие в рейде на Занадар и в спасении  моей
любимой женщины.

     Каждые два часа нам давали немного отдохнуть. Мы могли облегчиться  у
дороги и восстановить силы, потому что стражники  передавали  промасленные
мехи с  протухшей,  но  такой  желанной  водой.  Дважды  за  этот  долгий,
бесконечный день нас кормили -  куски  сушеного  мяса  и  ломти  черствого
черного хлеба, запиваемые несколькими глотками густого вина. Не  в  обычае
перуштов морить своих рабов голодом: в конце концов мы стоим немало денег.
     К ночи мы далеко зашли в холмистую местность к северу от  Ганатола  и
находились у подножий Белых гор. Мы остановились лагерем в широкой  долине
при свете ярких лун. Перуштарские стражники, очевидно,  не  раз  совершали
это путешествие и хорошо  знали,  что  нужно  делать.  Разожгли  по  кругу
костры. В центре этого круга вкопали столб, и мы, рабы, легли на землю,  а
стражники развернули матрацы и заняли места по периметру ярко  освещенного
пространства. Возможности бежать не было,  и,  откровенно  говоря,  я  так
устал за день перехода, что заснул мгновенно, как только лег. Мы  за  день
прошли не менее сорока миль, и никогда  в  жизни  я  столько  не  проходил
пешком.
     Следующий день был точным  повторением  первого,  только  идти  стало
труднее. Каждая мышца в моем теле болела, и все силы уходили на то,  чтобы
заставить себя идти дальше. Многие рабы скованные с нами одной  цепью,  не
могли выдержать такой темп. Были старики, больные, калеки, было  несколько
мрачных типов, несомненно, симулянтов или преступников.  Те,  кто  не  мог
идти, ехали на вьючных тапторах. Но они не  получили  никакой  пищи  и  на
третий день марша сумели как-то приспособиться.
     Я начал думать о бегстве. Пока мы в  целом  двигались  в  нужном  мне
направлении - в сторону Занадара. Но, разумеется, в любой момент мы  можем
свернуть, и в этот момент я и собирался  осуществить  свое  намерение.  На
третий день марша я стал искать возможности сбежать. Украдкой наблюдал  за
стражниками, стараясь не привлекать их внимания.  Охранники  скучали,  они
ехали на своих норовистых животных, небрежно болтали и шутили между собой,
не обращая внимания на рабов.
     Вскоре я заметил, что еще один человек в цепи рабов поступает так же,
как я. Бредя по дороге, равнодушно опустив голову, он украдкой посматривал
вправо и влево, замечая скучающих и  невнимательных  стражников.  Это  был
перушт, с яркой, помидорного цвета кожей,  свойственной  этому  народу,  с
лысой головой, но если большинство перуштов склонны  к  полноте,  у  этого
была мощная фигура без унции лишнего веса.
     Он не выше меня - в сущности, даже ниже, мне по подбородок,  -  но  с
широкими плечами, одетыми мощными мышцами, с могучими руками и кривыми, но
крепкими ногами. Похож на карликового Геркулеса,  и  черты  его  лица  мне
понравились. Хоть он и был ужасно некрасив, с  широким  безгубым  ртом,  с
толстой шеей и тяжелыми хмурыми бровями,  глаза  у  него  были  быстрые  и
яркие, полные ума, и в мрачно сжатых челюстях  чувствовалось  упрямство  и
непокорство. Короче, такого человека хорошо иметь рядом с собой в битве.
     Этим вечером я умудрился сделать так, чтобы меня  приковали  рядом  с
ним. Это оказалось просто. Нас расковывают, чтобы мы облегчились и  поели,
потом снова заковывают для сна в таком порядке, как мы лежим. Когда пришло
время одевать нам ошейники на  ночь,  я  пробрался  к  этому  человеку.  И
убедился в правильности своей догадки о его уме. Он заметил, что я  делаю,
и бросил на меня задумчивый вопросительный взгляд из-под хмурых бровей.  Я
откровенно улыбнулся ему, как бы говоря: "Ты прав: я сделал это нарочно".
     Пока  стражники  усаживали  нас  на  ночь,  я  дал  ему   возможность
рассмотреть себя. Он видел,  что  я  здоров,  крепок  и  ловок;  по  моему
поведению он должен был понять, что я не из тех, у кого  рабство  отнимает
все мужество. Как только  стражники  отошли  на  некоторое  расстояние,  я
негромко, не шевеля губами, заговорил с ним.
     - Ты выглядишь сильным. Можешь порвать цепи?
     - Возможно, - ответил он. - А в тебе, похоже,  еще  что-то  осталось.
Хочешь попробовать сбежать вместе со мной, если будет возможность?
     Я кивнул.
     - Меня зовут Дарджан.
     - А меня Эргон, - ответил он. - Откуда у тебя такие светлые волосы?
     - От матери, - и, бросив взгляд на его лысую  голову,  спросил:  -  А
откуда у тебя твои?
     Он улыбнулся и сразу мне понравился. Потому что его  уродливое  лицо,
обычно мрачное и свирепое, осветилось,  когда  он  улыбался,  и  в  глазах
появилось юмористическое выражение. Я подумал, кто он такой и как сохранил
в рабской жизни храбрость, юмор и самоуважение. Мне  хотелось  узнать  его
историю,  но  тут  один  из   стражников   крикнул,   чтобы   мы   кончили
разговаривать, мы молча улыбнулись друг другу и уснули.

     На следующий день нас сковали вместе, и во  время  долгого  марша  мы
смогли негромко переговариваться, когда поблизости не было стражников.
     Я узнал, что, как и подозревал с самого начала, Эргон родился  рабом,
но воспитывался в небольшом имении у хозяина, который был гораздо добрее и
человечнее, чем большинство рабовладельцев Яркой Империи.
     Родился он не в Наруке, а в столице Яркой Империи, в  городе  Славный
Перушт, на острове того же названия, в водах Корунд Ладж. Доброго хозяина,
в доме которого он вырос, звали Идолон. Он представлял собой, должно быть,
странное исключение среди жадных, алчных до  золота  олигархов  Перуштара,
скорее философ, чем купец; будучи очень богат,  он  тем  не  менее  больше
интересовался пополнением своего собрания редких книг, чем  золотом  своих
сундуков.
     По-видимому, лорд  Идолон  считал  рабство  варварством,  недостойным
подлинной цивилизации. В этом своем мнении он был  поистине  одинок  среди
других торговых князей. Во всяком случае, хоть он  и  не  решался  открыто
нарушать традиции и освобождать своих рабов, он позволял им  считать  себя
равными свободным и не деградировать от своего рабского статуса.
     Но длилось это,  кажется,  недолго.  Коалиция  перуштарских  торговых
князей разорила его, он был объявлен банкротом, а его  имущество,  включая
рабов, было продано с аукциона. Эргон, который  тогда  был  молод,  хорошо
помнил лорда Идолона и не хотел быть проданным. Он сбежал  и,  прежде  чем
его поймали,  сумел  убить  троих  из  пятерых  недругов,  разоривших  его
хозяина. Только его торговая ценность как сильного раба  помешала  казнить
его. Он был продан в Нарук и стал  собственностью  дома  Илдта;  благодаря
своей исключительной силе он прошел подготовку в качестве  гладиатора.  Но
оказался непослушным и непокорным, много раз его публично секли  у  столба
за нарушение правил службы. В  последний  раз  он  разорвал  свои  цепи  и
бросился на мучителей. В этот месяц дань выпала на  лорда  Чама;  владелец
Эргона, не желая держать в своем стаде человеческого скота  такое  опасное
существо, дешево продал его семье Искелион.
     Выслушав рассказ Эргона, я рассказал ему о  себе  -  вернее,  сообщил
сильно правленную версию, не сказал о своем рождении на другой планете, не
упомянул о своих приключениях среди небесных пиратов и в Черном Легионе. Я
объяснил  Эргону,  что  родина  моя  очень  далеко,  что  я  был  бродячим
наемником, пока не кончил рабством у колес занадарского  галеона  и  из-за
предательства своего мнимого друга я оказался в водах Корунд  Ладж.  Эргон
загадочно улыбнулся.
     - Мне  нравится,  что  среди  своего  многочисленного  имущества  дом
Искелиона держит и чувство юмора, - проворчал он.  -  Занадарцы  тоже  это
оценят.
     - Занадарцы? Я тебя не понимаю. О чем ты говоришь?
     - О дани, Дарджан. О чем еще?  Ведь  мы  с  тобой  часть  дани  этого
месяца.
     Я сказал, что знаю. Он пожал плечами, как будто все объяснил.
     - Что же тогда?
     - Боюсь, я все еще не понимаю смысла  шутки,  -  признался  я.  -  По
правде говоря, я вообще ничего не знаю о дани. Я слышал  о  ней  несколько
раз; все считают, что значение ее ясно, но никто не позаботился  объяснить
мне.
     Он удивленно смотрел на меня.
     - Ты хочешь сказать, что не знаешь, куда мы идем?
     - Вот именно. Я считал - впрочем, без достаточных оснований, - что мы
человеческий выкуп,  чтобы  обеспечить  безопасность  границ  и  караванов
Нарука от какого-то варварского племени. Но какого именно племени, понятия
не имею.
     Эргон рассмеялся.
     - Караваны Нарука действительно подверглись бы нападениям, если бы не
дань, -  улыбнулся  он.  -  Но  не  варварского  племени,  а  прожорливого
ненасытного флота небесных пиратов Занадара!
     Челюсть моя отвисла, щеки покраснели, я думаю, что представлял  собой
идиотское зрелище, когда до меня дошел смысл слов Эргона.
     - Ты хочешь сказать...
     -  Конечно.  Куда  еще  направляется  дань,  если   не   в   Занадар,
Город-в-Облаках?

                            11. ГОРОД-В-ОБЛАКАХ

     Даже если бы я хотел сбежать с Эргоном, больше такой  возможности  не
было. Через час нас свели с дороги и привели к круглому  холму,  лишенному
деревьев и всякой растительности. И я со смешанными чувствами,  о  которых
предоставляю  догадываться  читателю,  смотрел,  как  с  неба   спускается
гигантский орнитоптер.
     Очевидно, на встречу с  ним  мы  все  время  и  шли.  Можно  было  бы
насладиться юмором ситуации, если бы мое положение не было таким  опасным.
Ведь я украдкой рассматривал дорогу, ища возможности сбежать,  искал  себе
товарища среди рабов с одной целью: вовремя добраться до Занадара и помочь
в освобождении принцессы Дарлуны; и все это время, не подозревая об  этом,
я в полной безопасности, под сильным конвоем двигался  к  Занадару.  Очень
забавно, если посмотришь с такой точки зрения.
     Внезапность,  с  которой  мы  встретились  с  транспортным  галеоном,
избавила меня от возможных осложнений. Как я мог бы объяснить Эргону,  что
больше не хочу бежать с ним и вообще не хочу бежать? Вне всякого сомнения,
этот  угрюмый  подозрительный  человек   счел   бы   меня   безумцем   или
провокатором,  подсаженным  перуштарскими  олигархами,  чтобы  разнюхивать
мятежи и недовольство рабов.
     Но возможности, которой мы ждали, просто  не  представилось  вовремя,
так что пришлось отказаться  от  планов  бегства  и  ждать,  что  принесет
будущее.
     Занадарский корабль, прилетевший  за  данью,  был  не  фрегатом,  как
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" или "_К_а_д_ж_а_з_е_л_л_" (Капитан  Дарк  имеет  в
виду флагман флота принца Тутона, у колес которого  он  работал  вместе  с
ятунским вождем Коджей во время одного полета,  что  описано  "Джандаре  с
Каллисто", первом томе этой серии.  -  Л.К.)  -  те  корабли  стройные,  с
резкими  очертаниями  хищного  ястреба,  -   а   этот   -   он   назывался
"_Х_у_р_о_н_о_й_" - выглядел большим громоздким раздутым фрейтером и таким
и оказался.
     Нелегко  посадить  лишенный  веса  корабль,  и  тот,  кто  командовал
"_Х_у_р_о_н_о_е_м_", знал свое дело, потому что посадил  огромный  корабль
легко и искусно, что тем более вызывает восхищение, если вспомнить сильные
и непредсказуемые восходящие потоки, которые  угрожают  навигации  в  этом
холмистом районе.
     Раскрылись большие двойные двери трюма. Сбросили трап, и нас  двойной
цепочкой погнали на корабль; усталые нарукские стражники  считали  нас,  а
усатый и очень практично выглядящий занадарский капитан сверялся со  своим
списком. Так как существовала небольшая  вероятность,  что  кто-нибудь  на
корабле узнает меня по уникальному сочетанию светлой кожи, голубых глаз  и
соломенного цвета волос - ведь я  уже  побывал  в  Городе-в-Облаках,  -  я
принял некоторые предосторожности в виде легкой маскировки. Я сделал  это,
как только нас привели к холму и показался "_Х_у_р_о_н_о_й_".
     Не очень хорошая маскировка, конечно, но я думал, что вряд ли  вызову
подозрения. Многие рабы во время долгого пути закутывали головы  или  лица
полосками ткани, оторванной от одежды,  чтобы  не  дышать  серой  дорожной
пылью; во время нашего пути она поднималась целыми тучами.  Я  оторвал  от
рубашки полоску ткани  и  завязал  ею  лоб,  прикрыв  волосы;  один  конец
свободно свисал, закрывая лицо. В таком виде рядом с Эргоном я поднялся по
трапу.
     Никто не обратил на это внимание - вернее, никто, кого  следовало  бы
опасаться. Потому что Эргон бросил на  меня  удивленный  взгляд,  когда  я
закрывал лицо. Грубой маскировки оказалось достаточно,  чтобы  скрыть  мою
подлинную суть. Я ничем не мог скрыть бронзовый загар кожи, но, к счастью,
он не так сильно отличался от нормы, как цвет  моих  волос.  Цвет  кожи  у
танаторцев значительно различается -  от  смуглости  Чак  Юл  до  бумажной
белизны небесных пиратов, от янтаря ку тад до яркого алого цвета перуштов.
Но  обычны  и  смешанные  браки:  например,  Лукор   и   жители   Ганатола
представляют  собой  полукровок,  происходящих  от  скрещения  Чак  Юл   с
занадарцами; и  в  низших  классах  каждого  общества  можно  найти  самые
различные оттенки цвета кожи. Поэтому я надеялся, что на мой цвет никто не
обратит внимания.

     Грузовой   трюм   корабля   оказался   вместительным,   хотя   и   не
предназначался для роскошной жизни. Лежа рядом с мрачным  Эргоном,  я  без
особой радости думал о своем будущем. Мне казалось, что за несколько дней,
что  прошли  с  того  момента,  как  Ультар   столкнул   меня   за   борт,
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_" долетел  до  цели.  Мои  товарищи  либо  потерпели
неудачу либо  преуспели  в  своей  отчаянной  попытке  спасти  Дарлуну  из
крепости подлого принца Тутона. И сейчас Лукор, Коджа, Валкар и  остальные
либо возвращаются в Шондакор с принцессой, либо находятся в могиле  или  в
тюрьмах Занадара. В любом случае мое положение выглядело безнадежным. Я  в
безопасности достигну Занадара, но слишком поздно, чтобы присоединиться  к
своим товарищам в победе или умереть рядом с ними в поражении.
     Когда мы садились в пристани  Занадара,  я,  прикованный  в  грузовом
трюме,  ничего  не  видел.  Нас  вывели  на  каменный  причал,  обдуваемый
свирепыми ветрами, которые швыряли в глаза каменную пыль. Я  на  мгновение
увидел величественные  пилоны  и  недоступные  крепостные  стены  и  снова
погрузился во тьму, на этот раз тьму рабских загонов. Нас отвели к корытам
с водой и велели смыть дорожную пыль, потом мы оказались в  большом  зале,
где несколько важных чиновников решали нашу судьбу.
     Рабов в Занадаре не продают и не покупают, их распределяют.
     Среди чиновников находился молодой человек с жестким лицом,  холодным
взглядом, нездоровым цветом лица и полным телосложением, в ярком  шелковом
костюме, в перчатках, усеянных  драгоценностями.  Наша  внешность  ему  не
понравилась.
     - Отвратительный сброд, Тон, - заметил он. - Ты  только  посмотри  на
них.  Половина  -  беззубые  старики,  на  пороге  могилы,  остальные  или
безмозглые кретины, или больные, умирающие от кашляющей  лихорадки.  Нарук
должен  призадуматься,  иначе  совет  капитанов  может  направить  к  нему
карательную экспедицию.
     Человек,  которого  он  назвал   Тоном,   сорокалетний   здоровяк   с
бочкообразной грудью, с седыми висками  и  выдающейся  челюстью,  выглядел
привыкшим к власти. На нем была простая кожаная куртка, перчатки и пояс, а
также бутылочно-зеленый плащ. Пестро  одетый  аристократ,  с  высокомерным
презрением рассматривавший нас,  поднес  к  ноздрям  ароматический  шарик,
чтобы удалить воображаемый дурной запах.
     - Ну, один-два из них выглядят неплохо, - ответил Тон, глядя на нас с
Эргоном. - Вон у того пса с загорелой кожей хорошая фигура, а  краснокожий
рядом с ним будет неплохим бойцом с топором. Я возьму  этих  двоих,  а  из
остальных можешь выбирать, милорд.
     - Очень похоже на тебя, Тон, выбрать  лучших  для  своих  драгоценных
войск, - раздраженно сказал аристократ в шелковом костюме.  -  Мне  самому
понравилась этот загорелый парень, он высок, и в нем  чувствуется  порода.
Небольшая операция с помощью кастрирующей  проволоки,  и  из  него  выйдет
красивый слуга.
     Я похолодел при его словах. Самое ужасное заключалось не с смысле его
слов, а в том,  с  какой  небрежностью  он  говорил.  Как  будто  о  тупом
животном, а не о человеке, подобном ему самому.
     Старший пожал плечами.
     - Может быть, милорд. Но я имею право выбирать первым.  Принц  должен
получить свою забаву, а мне как раз не хватает двоих.
     Вялый молодой человек с презрительной гримасой помахал  ароматическим
шариком.
     - Ну, хорошо, забирай их. Придется удовлетвориться тем, что осталось.
     Коренастый  седеющий  человек  обменялся  с  чиновниками  несколькими
словами, что-то написал на пергаментном свитке, приложил печать с каплющим
воском, и меня с Эргоном отделили от остальных.
     Мой перуштарский друг довольно взглянул на меня.
     - Ну, Дарджан, по крайней мере мы будем вместе!
     - Да, - кивнул я. - И, может, еще сбежим...
     - Не разговаривайте, вы двое, - рявкнул стражник, слегка ударив  меня
по голове. - Живее. Начальник игр занятой человек и не любит ждать.

     Нашим  новым  хозяином  оказался  начальник  игр  Занадара;  он   был
руководителем большой  арены  и  всех  представлений  на  ней.  Занадарцы,
подобно древним римлянам, любили зрелища, а самое захватывающее зрелище  -
это люди, сражающиеся за свою  жизнь.  По-видимому,  и  нас  ждала  та  же
судьба.
     Мы размещались под самой ареной, находившейся в  центре  города,  под
огромным прозрачным куполом,  в  естественном  чашеобразном  углублении  в
скале, вероятно, в кратере давно погасшего  вулкана.  В  мягкой  лаве  под
песчаным полом арены был вырублен буквально лабиринт коридоров и проходов,
помещений,  комнат  и  залов.  Здесь  содержались  тренированные  бойцы  и
свирепые звери.
     Почти немедленно начались наши тренировки. Начальник игр  Тон  кратко
расспросил нас, чтобы оценить наши возможности. Я сказал ему,  что  хорошо
владею шпагой, но, странно, ему это как будто не понравилось и  он  слегка
нахмурился. Позже я узнал, что  рабам  на  арене  не  дают  шпаг  по  двум
причинам. Во-первых.  фехтовальные  бои  не  очень  зрелищны.  Зрителя  на
трибунах требуют чего-то более возбуждающего, чем  зрелище  двух  человек,
парирующих удары друг друга.
     Другая причина: раб,  вооруженный  шпагой,  опасен,  он  может  убить
стражника и попытаться сбежать.
     Поэтому вместо шпаги мне  вручили  копье  и  отправили  тренироваться
вместе  с  другими  _к_е_р_а_к_с_и_а_н_а_м_и_,   или   копейщиками.   Раб,
вооруженный копьем, не имеет особых  шансов  вырваться  на  свободу.  Наши
копья - это харатское оружие, им пользуются всадники ятуны с южных равнин.
Эти копья пятнадцати футов в длину, с тяжелым бронзовым наконечником,  они
тяжелые и неловкие в пользовании.
     Из-за своих крепких плеч и широкой груди мой друг Эргон был  назначен
т_а_р_и_а_н_о_м_, или топорником,  который  сражается  огромным  бронзовым
топором с двумя лезвиями; это оружие народа, называемого кумалянами. Нужны
стальные мускулы, чтобы управиться  с  таким  оружием:  кумалянский  топор
весит тридцать фунтов и, включая древко, достигает пяти футов в длину.
     В следующие несколько дней мы с Эргоном почти не виделись, потому что
тренировки продолжались с рассвета до темноты и были крайне утомительными.
Причина ускоренной подготовки  заключалась  в  том,  что  мы  должны  были
принять участие в следующих играх, а до  них  оставалось  несколько  дней.
Занадарцы - жестокий и сильный народ, им нравится зрелище людей,  отчаянно
сражающихся со свирепыми зверями или еще более  свирепыми  людьми,  и  для
устройства игр  годился  любой  предлог.  В  частности,  предстоящие  игры
давались  в  честь  затмения,  когда  два  спутника  Юпитера  должны  были
встретиться в редком сочетании. В ночь "больших игр", как называется  этот
праздник смерти, Рамавад скроется за Имавадом.
     Рамавад, или Европа, сверкающий шар мерзлого серебра, а  Имавад,  или
Ганимед, алого цвета.  Символика  очевидна:  по  своеобразным  мистическим
представлениям танаторцев, Рамавад олицетворяет чистоту и святость  жизни,
а Имавад - кровь, смерть и разрушения. И игры, которые  состоятся  в  ночь
крови, будут, как мне говорили, особенно кровавыми.
     К_е_р_а_к_с_и_а_н_ учили просто, но эффективно. Мы располагали только
большими черными копьями с древками из _д_ж_а_р_у_к_и_, и нам  заранее  не
было известно, с каким ужасным хищником джунглей Каллисто  придется  иметь
дело.
     К_е_р_а_к_с_и_а_н_е_ из моего отряда считали, что против нас выпустят
свирепого  дельтагара.  Дельтагара  можно  описать  как   двадцатифутового
сверхтигра  с  ярко-алой  шерстью  и  хлещущим  хлыстообразным  хвостом  с
роговыми выростами. Зверь выделяется своей свирепостью даже среди  ужасных
чудовищ луны джунглей; к моему удивлению, мои товарищи гладиаторы не очень
расстраивались из-за такого выбора противника. Я  узнал  позже,  что  хоть
дельтагар и свирепый боец, но его можно убить копьем,  потому  что  только
шкура защищает его жизненно важные органы от наших бронзовых наконечников.
     Гораздо  больше  беспокоились  бы  _к_е_р_а_к_с_и_а_н_е_,   если   бы
считали, что им придется сражаться с ятрибом, который  намного  опаснее  и
которого копьем не убьешь. Ятрибы - это драконьи кошки из Великого Кумалы,
их гибкие кошачьи тела со стальными мышцами защищены сверкающей изумрудной
броней, которая на животе приобретает  желтый  оттенок.  На  лапах  у  них
острые птичьи когти, а вдоль  спины  и  по  хвосту  проходит  ряд  роговых
выростов. Скорее  пресмыкающиеся,  чем  млекопитающие,  одетые  у  прочную
гибкую броню, они представляют гораздо  большую  опасность  и  их  труднее
убить, чем дельтагаров.
     Я, откровенно говоря, покрывался холодным потом при мысли о  сражении
с тем и другим зверем, вооруженный только деревянным копьем. Если бы  меня
спросили, я бы выбрал базуку и ранец с разрывными гранатами.

     Со временем у меня появилась возможность  поделиться  наблюдениями  с
товарищем по несчастью Эргоном. Мы встретились на третий день  тренировок,
когда нас учили церемониальному маршу на обширной арене. Во время отдыха я
подошел к тому месту, где он сидел на песке, и  дружески  хлопнул  его  по
плечу. Он улыбнулся мне, его лягушачье  лицо  блестело  от  пота.  В  этом
странном театре смерти, среди множества незнакомых людей, хорошо встретить
друга.
     - Как _к_е_р_а_к_с_и_а_н_е_? - спросил он. -  Я  слышал,  против  вас
выпустят пару дельтагаров, недавно привезенных из джунглей.
     - Так говорят в бараках, - ответил я. - А как дела у _т_а_р_и_а_н_? С
каким зверем вам сражаться?
     - Полагают, что против нас  пошлют  вастодонов,  -  он  имел  в  виду
большого слоновьего кабана джунглей. У этого чудовища  серая  кожа  земных
толстокожих, но  голова  очень  напоминает  дикого  кабана,  с  маленькими
свиными глазками, жесткой черной щетиной,  длинным  хватательным  рылом  и
острыми клыками. Это звери злобные и опасные: будучи тяжелыми и  большими,
они быстры и нападают, как молния. Я ему посочувствовал.
     - Что касается остального, - он сморщился и потер мышцы плеча,  -  то
все, как обычно, у _т_а_р_и_а_н_. Топоры, которыми мы вооружены, кажутся с
каждым  днем  все  тяжелее,  и  я  обнаружил  мышцы,  о  которых  даже  не
подозревал. Обнаружил главным образом потому, - сухо добавил он, - что они
заболели.
     Я рассмеялся. Он смотрел на меня с любопытным выражением в глазах.
     - Я смотрю, ты прикрываешь волосы.
     - Да, Эргон. Особой причины нет; все, кто видит  их  необычный  цвет,
начинают расспрашивать меня о родине, и мне это надоело, - сказал я.  Дело
в том, что я смертельно боялся быть  узнанным.  Многие  придворные  принца
Тутона посещали наши тренировки, и я боялся, что один  из  этих  любителей
зрелищ узнает  меня  по  моим  прошлым  приключениям  в  Городе-в-Облаках.
Поэтому я раздобыл легкую льняную  повязку,  похожую  на  те,  что  носили
египетские фараоны, она прикрывала мои волосы и защищала глаза, так что их
голубизна была менее заметна. Я объяснил, что таков древний  обычай  моего
народа, и тренер по копью не нашел причины отказать мне.
     Эргон загадочно улыбнулся, но промолчал.
     А потом взорвал свою бомбу.
     - В моей группе есть несколько таких, что служили в Черном Легионе, -
небрежно заметил он. - Они болтают чудеса о том,  как  Черный  Легион  был
изгнан из Золотого Шондакора; в особенности много  они  говорят  об  одном
искателе приключений, светловолосом, со светлой кожей и голубыми  глазами,
по имени Джандар.
     Я откашлялся.
     - Да?
     - Да. По их словам, этот Джандар исключительный герой. Выдав себя  за
обычного наемника, раньше служившего перуштарскому сераану,  он  проник  в
одиночку в Шондакор, когда тот еще был в руках Черного Легиона, вступил  в
ряды Легиона и занял высокое положение в нем. Он в одиночку спас принцессу
Дарлуну от насильственного  брака  с  бесчестным  сыном  верховного  вождя
Черного Легиона (Читатели могут  познакомиться  с  подробностями  в  книге
"Черный Легион Каллисто", втором томе этих хроник. - Л.К.).
     - Все рассказчики преувеличивают,  -  заметил  я,  пытаясь  разыграть
равнодушие.
     - Несомненно, - улыбнулся Эргон.  -  Кстати,  эта  Дарлуна  та  самая
молодая женщина, которую сейчас держат в плену в  Занадаре  и  за  которой
усиленно ухаживает принц Тутон. Подобно многим другим вождям, принц  Тутон
не усваивает уроков прошлого. Говорят, Джандар  жив,  и  на  месте  принца
Тутона я воздержался бы от женитьбы на Дарлуне. Когда она в последний  раз
была в таком положении, этот парень уничтожил весь  Черный  Легион,  чтобы
освободить ее.  Тому,  кто  покорил  Черный  Легион,  небесные  пираты  не
покажутся непреодолимым препятствием.
     Я пристально посмотрел ему в глаза, отбросив  все  попытки  выглядеть
равнодушным.
     - Что ты этим хочешь сказать, Эргон? - спокойно спросил я.
     Он улыбнулся.
     - Ничего. Могу только сказать, что умею хранить тайны тех, кого  зову
друзьями. И еще одно...
     - Что именно?
     - Если этот Джандар случайно появится  в  Занадаре,  я  был  бы  горд
встать рядом с ним с обнаженной сталью  в  руке  и  сражаться  против  его
врагов. Сражаться насмерть, друг Дарджан. Насмерть!
     Тут появились стражники, снова  построили  нас,  и  у  меня  не  было
возможности ответить на его клятву. Но мы  обменялись  долгим  пристальным
взглядом, расставаясь, и у меня стало легче на сердце.
     В предстоящей схватке у меня есть по крайней мере один союзник.

                            12. ПРАЗДНИК СМЕРТИ

     Помимо перушта Эргона, у меня в Занадаре появился еще один  друг,  из
числа  _к_е_р_а_к_с_и_а_н_,  по  имени   Зантор.   Он   был   прирожденных
занадарцем, с бумажно-белой кожей, прямыми  волосами  и  черными  глазами.
Зантор - высокий широкоплечий гигант, постоянно  печальный  и  мрачный,  в
подавленном настроении.
     Некогда он был  небесным  пиратом.  Даже  одним  из  самых  известных
капитанов облаков, как называют разбойничьих  князей  Занадара.  За  рулем
своего  галеона  "_К_с_а_к_с_а_р_а_"  -  "Ужаса"  он  был  известен  среди
небесных пиратов как своей необыкновенной удачливостью,  так  и  столь  же
необыкновенным характером, потому что среди  алчных  и  жестоких  небесных
коршунов Занадара один Зантор обладал чувством чести и рыцарства, в старом
смысле справедливости, граничившей с милосердием.
     И вот он пал со своего высокого положения, и пал  благодаря  мягкости
своего характера. Он неразумно возразил против жестокого убийства  трехсот
рабов во время  восстания  шесть  месяцев  назад.  Он  осмелился  осуждать
решение самого принца Тутона и просить его о  милости  к  рабам.  За  этот
гуманный поступок Тутон лишил его всех званий и наград и отправил на арену
гладиаторов, цинично заметив, что раз Зантора так тревожит  смерть  рабов,
он будет рад умереть с ними.
     Но Зантор не умер. Он тринадцать раз сражался со свирепыми  людьми  и
дикими зверями на больших играх в Занадаре и каждый раз  оказывался  среди
выживших и победивших. Он стал чем-то  вроде  героя  даже  среди  небесных
пиратов,  которые,  беря  пример  со  своего  принца,  презирали  его  как
мягкосердечного труса. Но даже  жестокие  капитаны  облаков  не  могли  не
почувствовать восхищения перед таким могучим борцом, как Зантор. В анналах
Занадара за всю тысячелетнюю  историю  он  был  единственным  гладиатором,
который в одиночку сражался со свирепым самцом-ятрибом,  убил  чудовище  и
остался в живых.
     Большинство его прежних друзей отвернулись  от  него  за  недостойную
мужчины, как они считали, заботу о рабах, которые  в  конце  концов  всего
лишь  человеческий  скот,  и  радовались  его  падению;  однако  у  многих
достоинство, с которым Зантор встретил  свою  судьбу,  его  исключительная
храбрость и отвага вызывали восхищение -  к  большому  раздражению  принца
Тутона и его льстивых придворных.
     Сам я вначале с некоторым недоверием смотрел на  Зантора  и  отвергал
его попытки подружиться со мной. Небесный пират, даже впавший в  немилость
и обреченный сражаться на арене, остается небесным  пиратом,  думал  я,  и
разделяет  коллективную  вину  своего  народа.  Но  спокойное  достоинство
Зантора вызвало во мне невольное восхищение; к тому же я узнал  от  других
рабов,  что,  будучи  знаменитым  капитаном,  Зантор  был  известен  своей
щедростью  и  великодушием,  заботой  о  своих  людях,   сдержанностью   и
милосердием по отношению к тем, кого победил в бою.  Наконец,  решив,  что
мало кто может противостоять стандартам общества, в котором  родился,  что
даже среди жестоких и алчных  небесных  пиратов  Зантор  каким-то  образом
сумел оставаться гуманным и цивилизованным, я  смягчился  по  отношению  к
нему и пожалел о своем прошлом поведении. Мы подружились.
     От своих друзей я многое узнал о том, что  меня  интересовало  прежде
всего. Как я узнал, к своему облегчению, принцесса  Дарлуна  была  еще  не
замужем, хотя принц  Тутон  оказывал  на  нее  сильное  давление,  угрожая
напасть на ее королевство, если она будет  продолжать  отказывать  ему.  Я
также тщательно, но осторожно  расспрашивал  о  "_Д_ж_а_н_а_т_а_д_а_р_е_".
Воздушный  галеон  уже  много   дней   назад   должен   был   напасть   на
Город-в-Облаках. К своему изумлению, я  узнал,  что  ничего  подобного  не
произошло. Никто из тех, кого я расспрашивал, не слышал ни малейших слухов
о захваченном корабле, который использовался  бы  против  занадарцев,  как
троянский конь, а распространение  слухов  среди  рабов  небесных  пиратов
находится на высочайшем уровне. Стоит принцу Тутону получить головную боль
от слишком обильных возлияний, как в течение часа  все  подробности  этого
происшествия становятся известны  всем  рабам  в  городе.  Если  бы  такое
нападение состоялось, даже если бы патрульный орнитоптер вступил в  бой  с
другим кораблем в окрестностях города, все бы об этом знали.
     Я  почувствовал  отчаяние.  Единственное  объяснение   в   том,   что
экспедиция потерпела  какую-то  неудачу  после  предательства  Ультара  на
Корунд Ладж. Теперь, зная, что на борту находится  коварный  и  терпеливый
предатель, я считал "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"  обреченным.  Может  быть,  он
столкнулся в темноте с горной вершиной; может,  его  отнесло  с  курса  на
замерзший север, где он встретил свой одинокий конец на ледяных  равнинах.
Какой бы ни был конец отважной экспедиции, я оплакивал участь своих друзей
и с мрачными предчувствиями смотрел в будущее.
     Теперь я один должен помочь своей возлюбленной принцессе. И как будто
мало что я, раб, осужденный на смерть  на  большой  арене,  могу  сделать,
чтобы вырвать принцессу из когтей принца  Тутона.  Похоже,  моя  долгая  и
захватывающая одиссея подходит к концу, и  последняя  надежда  Дарлуны  на
свободу умрет у нее на глазах на празднике смерти.

     Этот день наконец наступил.  Нам  дали  легкий,  но  сытный  завтрак:
хороший бифштекс и крепкое красное вино, и, одетые  в  боевые  наряды,  мы
вышли на обширный амфитеатр, чтобы сражаться за свою жизнь.
     День был отличный. Приглаженный песок арены заливал дневной свет. Над
нами  изгибалось  чистое  сверкающее  стекло  огромного  купола,   который
защищает толпу от холодного ветра, дующего на такой высоте. Ярус за ярусом
вздымались скамьи, как сидения какого-то гигантского футбольного стадиона;
большинство жителей Занадара вместе со своими женщинами надели праздничные
наряды  и  отправились  смотреть,  как  сражаются  и   умирают   ради   их
удовольствия.
     Королевская ложа находилась на несколько ярусов  выше  заградительной
стены, которая окружала всю арену и защищала зрителей от свирепых  зверей,
восставших рабов или от тех и других сразу. В ложе  в  мягком  кресле  под
навесом небесно-голубого шелка сидел,  развалясь,  принц  Тутон,  холодный
красивый молодой человек с циничными равнодушными глазами и жестоким ртом.
     И _р_я_д_о_м _с _н_и_м _с_и_д_е_л_а _Д_а_р_л_у_н_а_!
     Сердце мое замерло, когда я ее увидел. Так давно я не смотрел  на  ее
красоту. У нее было измученное от многих бессонных ночей и  дней  лицо,  и
при виде ее дыхание замерло у меня в горле и глаза  мои  увлажнились.  Она
так прекрасна! Недели плена не притушили  сияния  ее  раскосых  изумрудных
глаз, не потускнело закатное золото ее рыже-красной гривы, и  не  сломался
ее гордый, храбрый дух. Она сидела холодно и отчужденно, чуть в стороне от
мягкого кресла Тутона, в величественной изоляции. Голова  ее  была  высоко
поднята, лицо непроницаемо, рот упрям. Как я любил ее  в  этот  момент!  С
радостью отдал бы я жизнь, чтобы спасти ее от  этого  жалкого  плена,  но,
увы! насмешливая судьба, кажется, заставит меня напрасно пролить кровь  на
раскаленные пески арены в бессмысленной и тщетной схватке  с  каким-нибудь
зверем джунглей для потехи жестоких кровожадных занадарцев.

     Начальник игр Тон в позолоченной колеснице, в которую  была  впряжена
пара отлично обученных редких белоснежных  тапторов,  провел  нас  парадом
открытия игр. Мы дважды обошли весь амфитеатр, приветствовали  королевскую
ложу и получили в ответ небрежный взмах украшенной множеством  колец  руки
Тутона. Потом мы вернулись в помещения под ареной, и праздник начался.
     Вначале прошли гонки колесниц. Чемпион  должен  был  быть  выявлен  в
заезде четырех победителей предварительных  заездов;  он  получит  из  рук
Тутона золотой  венец.  В  забеге  фаворитами  были  синие,  а  красные  и
серебряные соревновались за второе место. Занадарцы  приходят  в  страшное
возбуждение во время гонок колесниц,  как  римляне  или  византийцы  моего
мира, и трибуны были разделены на цвета болельщиков разных  команд.  Когда
Гликон из команды синих, наиболее  известный  чемпион,  всеобщий  любимец,
появился на арене, зазвучали такие  громовые  аплодисменты  и  крики,  что
некоторые испугались за целость защитного купола, который мог треснуть  от
этого грома.
     Гонки колесниц  заняли  все  утро.  В  полдень  зрители  подкрепились
захваченной с собой пищей или  покупали  ее  у  разносчиков,  ходивших  по
рядам. А за едой занадарцам в качестве соуса  потребовалась  свежепролитая
кровь, так что тут же из Ворот Героев, как  назывался  забранный  решеткой
вход на арену, появились первые гладиаторы.
     Как    я    сказал,    были    две     разновидности     гладиаторов:
к_е_р_а_к_с_и_а_н_е_, или копейщики, и _т_а_р_и_а_н_е_, вооруженные боевым
топором. Большинство из нас, простых рабов, рассматривались  как  средство
для заполнения промежутков, годное разве что для кровавой смерти. Но среди
гладиаторов  были  звезды,   эти   чемпионы   занимали   привилегированное
положение, у каждого были свои поклонники и  свой  цвет.  Я  знал  из  них
одного только Зантора, потому что остальные были  снобами  и  наслаждались
своими привилегиями. У них были личные помещения под ареной; они не жили в
общих казармах вместе со  всеми  нами;  забавно  было  смотреть,  как  они
расхаживают в позолоченных  латах,  перчатках,  в  шлемах  с  плюмажами  с
высокомерием завоевателей, хотя они рабы и в  сущности  ничем  от  нас  не
отличаются. Некоторые из них, например,  любимец  принца  Панчан,  жили  в
просторных роскошных  помещениях,  ели  деликатесы,  присланные  со  стола
самого принца на посуде из драгоценных металлов, у  них  для  удовольствия
были собственные рабыни, и ходили они разукрашенные  драгоценностями,  как
принцы.
     Панчан  был  величайшим   из   чемпионов   и   считался   непобедимым
фехтовальщиком. Я сказал, что  небесные  пираты  боялись  вооружать  рабов
арены  другим  оружием,  кроме  неуклюжих  копья  и  топора.  Панчан   был
единственным исключением из этого  правила.  Это  был  мрачный  по-девичьи
красивый молодой гигант с великолепным золотым  телом,  которое  он  любил
демонстрировать     восхищенной     толпе.     Большинство     гладиаторов
предусмотрительно защищались  кирасами,  перчатками,  поножами,  шлемом  и
кольчугой; этот золотой юный бог на играх сражался буквально нагим; на нем
были только сандалии, лента, защищавшая глаза от роскошной гривы, и  узкая
полоска алого шелка на бедрах. Толпа восхищалась им, и Тутон несколько раз
предлагал ему  свободу  после  особенно  великолепной  победы,  но  Панчан
предпочитал восхищение толпы сомнительным опасностям свободы.  Ему  одному
была оказана редкая честь: он мог приканчивать свою жертву рапирой.
     Мы все терпеть  не  могли  Панчана  за  высокомерие  и  расслабляющую
роскошь, в которой он жил; надо отдать ему должное, он был великим  бойцом
и заслуживал окружавшее его восхищение. Он один из  немногих  гладиаторов,
кто с одинаковым искусством пользовался и  копьем,  и  топором.  Иногда  в
большой общей схватке, которой обычно заканчивались игры, он  сражался  на
стороне _к_е_р_а_к_с_и_а_н_, в другой раз - за _т_а_р_и_а_н_  -  и  всегда
проявлял великолепное искусство, ловкость и  подвижность,  которые  делали
его великим бойцом. Впрочем, существовало соперничество между ним  и  моим
новым другом Зантором. Никто не знал, как оно началось, потому что  Зантор
все-таки прежде принадлежал к хозяевам королевства  небесным  корсарам,  а
Панчан, несмотря на свой статус чемпиона, родился низким рабом.
     Возможно, ненависть Панчана к Зантору вызывалась простым человеческим
страхом перед успешным соперником. Когда Зантор впервые вступил на  арену,
его  освистали,  но  вскоре  храбрость,  достоинство  и  боевое  искусство
завоевали ему аплодисменты переменчивой толпы, и теперь в популярности  он
не уступал Панчану. Во всяком случае Зантор  тренировался  в  моем  отряде
к_е_р_а_к_с_и_а_н_,    и    с    первого    его    появления    в    рядах
гладиаторов-копейщиков Панчан сражался исключительно в рядах т_а_р_и_а_н_.
Много раз соперники бились друг с другом, и всегда Зантор, будучи  гораздо
старше и тяжелее, выдерживал схватку с избалованным злобным  юным  золотым
богом игр. Что, несомненно, добавляло яду в сердце Панчана.

     В полдень, как я уже сказал, начались  схватки  гладиаторов.  Вначале
прошли групповые  бои,  в  которых  шесть  или  восемь  _к_е_р_а_к_с_и_а_н
сражались с таким же количеством _т_а_р_и_а_н_.
     Ни один из знаменитых  чемпионов  не  снисходил  до  участия  в  этих
начальных боях,  они  предназначались  для  разогрева  публики,  и  в  них
включали малоценных торопливо подготовленных  рабов.  Но  я  заметил,  что
Зантор следил за тем, как сражаются его товарищи, и  давал  немало  ценных
советов, подбадривая просто своим присутствием.
     Я участвовал в трех из шести начальных  боев  и  вел  себя  достойно.
Копье никогда не было моим оружием, но я достаточно  познакомился  с  ним,
чтобы успешно защищаться. И должен  сознаться,  что  только  защищался.  Я
готов сражаться и убивать, защищая свою жизни и честь, оберегая  друзей  и
любимых, но мне тошно при мысли об  убийстве  на  потеху  толпе  человека,
который не причинил мне никакого зла и которого я не  могу  считать  своим
врагом. Поэтому я только оборонялся от топорников, наседавших на  меня,  и
не пытался никого из них убить. Противники в  основном  испытывали  те  же
чувства и, как только они поняли, что я не пытаюсь нащупать слабое место в
их защите, мы  принялись  обмениваться  ударами,  пока  начальник  игр  не
прерывал схватку.
     Полдень  давно   прошел,   бескровные   поединки   наскучили   толпе,
послышалось шиканье и свист, нас стали забрасывать остатками пищи. Заметив
волнение толпы, начальник игр решил изменить  расписание  и  начать  общую
схватку, прежде чем и его  начнут  забрасывать  мусором.  Занадарцы  очень
любят  общую  схватку,  которой  обычно  заканчиваются  игры   и   которая
представляет  собой  настоящий  массовый  бой.  Вероятно,  здесь   следует
объяснить, что большие игры занимают обычно три или четыре дня  и  состоят
из большого количества разнообразных развлечений. Первый день, как  я  уже
описал,  начинается  с  гонки  колесниц  и  продолжается  схватками  групп
новичков _к_е_р_а_к_с_и_а_н_ и _т_а_р_и_а_н_; заканчивается  он  к  вечеру
общей схваткой. На второй день наиболее опытные и искусные бойцы из  обеих
команд сражаются с дикими зверями, в одиночку или группами.  Третий  день,
который обычно заканчивает игры, занимает схватка  чемпионов;  перед  этим
каждому из чемпионов дается возможность потренироваться и убить  некоторое
количество менее ценных рабов арены.
     В общей схватке мы выстраивались друг против друга  под  знаменами  и
вымпелами воображаемых городов.  Под  гром  труб  начиналось  сражение.  В
отличие от начальных поединков, общая схватка - серьезное дело,  и  каждый
боец под угрозой смерти обязан убить как можно больше противников. Тем  не
менее я продолжал в основном защищаться и держался поближе к  предводителю
своего отряда Зантору. И делал это не без причины. До  меня  дошли  слухи,
что Панчан, подстрекаемый принцем Тутоном, поклялся убить своего соперника
во  время  личной  схватки  двух  предводителей,  которая  венчала   собой
состязание.
     И, как говорили, поклялся убить его честно или  бесчестно.  Зантор  и
Эргон стали моими друзьями в Занадаре, и я решил  сделать  все  возможное,
чтобы предотвратить предательство. Мне  казалось,  что  теперь  моя  жизнь
ничего  не  стоит.  Я,  несомненно,  умру  в  одном   из   этих   кровавых
представлений, и если мне предстоит умереть, то я  хочу  умереть,  защищая
достойное дело.
     А в мире, по-моему, мало дел, более достойных, чем дружба.

     Держась за спиной Зантора, я пробивался сквозь  путаницу  сражавшихся
гладиаторов и заметил, что в схватке ко мне приближается Эргон.  Я  поймал
его взгляд, улыбнулся ему  и  с  удивлением  заметил,  что  он  с  мрачной
решительностью  продолжает  пробиваться  ко  мне.  Конечно,  он  не  хотел
сражаться со мной. Мы воюем на разных сторонах, но мы друзья, и  никто  из
нас не хочет биться с другом. Я заключил, что у него есть какая-то  особая
причина отыскивать меня в этой  схватке,  и  потому,  вместо  того,  чтобы
избегать стычки с ним, как я бы поступил в другом случае, я  позволил  ему
приблизиться.
     Уродливый маленький перушт взмахнул топором и отвел мое копье - тупым
концом, как я заметил, а не острием, которое могло  бы  перерубить  копье,
оставив меня безоружным. Потом, нырнув под копье, он выронил свой топор  и
схватил меня, как борец.
     И при этом шепнул мне, что мы должны изобразить  драку.  Я  удивленно
вырвался из его хватки, захватил его лысую голову  сгибом  руки  и  сделал
вид, что отчаянно сражаюсь с ним.
     - Что это значит, Эргон? - прошептал я.
     - Ты ведь друг предводителя вашего отряда чемпиона Зантора? - хриплым
шепотом спросил он. Я кивнул. Он  продолжал:  -  Этот  красивый  мальчишка
Панчан хвастался, что  вытрет  арену  его  трупом  сегодня.  Тебе  следует
предупредить вашего предводителя, чтобы он опасался  какой-то  подлости  -
что-то в чаше вина, точно не знаю что.
     - Конечно, я так и сделаю, - ответил я. - Но что тебе Зантор,  почему
ты хочешь его спасти?
     Он пожал плечами.
     - Для меня он ничто. Но, говорят, он джентльмен и  человек  чести.  Я
презираю Панчана, этого позолоченного любовника, мне  не  хочется  видеть,
как он подло одолевает хорошего человека. Теперь отбрось меня  в  сторону,
когда я скажу... нет, сначала я должен подобрать топор... _д_а_в_а_й_!
     Я развернулся и выпустил его, делая вид, что он  вырвался  силой.  Он
отскочил и исчез в  толпе,  и,  я  уверен,  никто  ничего  не  заметил.  Я
осматривался, вытянув голову, ища в толпе Зантора. И нашел его -  лицом  к
лицу с Панчаном.
     Взревели трубы, перекрывая шум, привлекая внимание к дуэли чемпионов.
Панчан,  обнаженный,  если  не  считать  сандалий  и  полоски  на  бедрах,
выставляя напоказ свое великолепное золотое тело перед восхищенной толпой,
поднял руку и предложил Зантору выпить в честь  будущего  победителя.  Это
был  благородный  жест,  и  толпа   буйно   зааплодировала.   Предводитель
т_а_р_и_а_н_ принес бутылку вина и два  золотых  кубка;  Зантор  ожидал  с
бесстрастным лицом, опираясь на копье, а Панчан ловко наполнил кубки  и  с
ухмылкой протянул один из них копейщику.
     И вдруг я понял смысл слов  Эргона  -  "что-то  в  чаше  вина".  Ужас
охватил меня. Я знал, что  в  чаше,  из  которой  выпьет  Зантор,  сильный
наркотик. Он начнет действовать через несколько минут. Наркотик ослабит  и
одурманит Зантора и сделает его легкой  добычей  для  топора  Панчана  или
стройной, с золотой рукоятью рапиры, которой он так гордится.
     Я отчаянно пробивался сквозь толпу воинов,  расталкивал  их  локтями,
чтобы подойти к месту, где лицом друг к другу, держа кубки в руках, стояли
Панчан и Зантор. Вот они подняли кубки, приветствуя друг друга.
     Времени для объяснений не было. Бросившись вперед,  я  выбил  золотой
кубок из руки Зантора. Арена  удивленно  смолкла.  Я  стоял  тяжело  дыша,
вспотев под повязкой,  закрывавшей  мои  светлые  волосы  и  лицо.  Зантор
удивленно смотрел на меня. Но Панчан побледнел от гнева, его  влажный  рот
дергался, глаза дико сверкали - как будто это из его руки я выбил кубок.
     В следующее мгновение  он  поднял  топор  и  прыгнул  ко  мне  легким
тигриным прыжком. Может, хотел как можно скорее заставить меня  замолчать,
прежде чем я обвиню его в попытке одурманить или отравить противника.
     И я начал  сражаться  за  свою  жизнь  -  с  самым  известным  борцом
гладиаторов Занадара!

                    КНИГА ПЯТАЯ. ВОПРЕКИ ВЕРОЯТНОСТИ

                        13. ДАРДЖАН СНИМАЕТ МАСКУ

     Защищаясь, я пятился от яростного  натиска  Панчана.  Краем  глаза  я
видел изумленное лицо Зантора.  Битва  вокруг  нас  прекратилась;  трибуны
смолкли и превратились  в  молчаливые  стены  из  замерших  лиц  и  широко
раскрытых глаз. Но я был слишком занят, оставаясь живым, чтобы обращать на
что-нибудь внимание.
     Гладиаторский  топор   -   тяжелое,   неуклюжее   оружие,   требующее
значительной силы рук. В руках Панчана стальной топор казался легким,  как
перышко. Он резко свистел,  разрезая  воздух,  когда  Панчан  описывал  им
смертоносную восьмерку. И очень скоро мои отчаянные  попытки  отвести  его
мощные удары  закончились  бедой:  сверкающее  лезвие  глубоко  впилось  в
твердое черное дерево, расколов его в щепки. Мгновением позже древко моего
копья сломалось. Панчан разрубил его надвое  искусным  ударом;  у  меня  в
руках оставался обломок не  длиннее  ручки  метлы,  и  им  мне  предстояло
защищаться от величайшего бойца арен Занадара.
     На трибунах толпа затаила дыхание в злорадном предвкушении  убийства.
Могучий Панчан до сих пор только играл, теперь  он  сблизится  и  убьет  -
благодаря какой-то телепатии я читал это в напряженных  лицах  и  голодных
глазах зрителей. И, по правде говоря, редко кто  мог  продержаться  против
Панчана Золотого так долго; не могу объяснить,  почему  он  уже  не  нанес
смертельный удар; может, гнев ослепил его и нарушил координацию  движений.
Действительно, он дрожал от ярости, в глазах его горели безумие и  гнев  -
гнев избалованного  ребенка,  внезапно  лишившегося  любимой  игрушки.  На
дергающихся  губах  его  появилась  слюна,  он  фыркал  и  плевался,   как
разъяренный кот. Это было бы почти забавно, если бы дело не шло о жизни  и
смерти.
     А смерть была очень близка ко мне - всего в нескольких секундах.  Еще
мгновение, и он захватит обломок древка в крюк на верху  своего  топора  и
вырвет привычным движением железного запястья. Потом топор взметнется и со
свистом опустится, чтобы утолить алую жажду в моем теле.
     Ничего не оставалось делать - и потому я сделал то, чего Панчан никак
не ожидал. Часто в моменты крайней опасности я обнаруживал,  что  выход  в
совершенно неожиданном поступке. Это не раз спасало меня от смерти раньше,
спасло и сейчас.
     Панчан приближался ко мне, в  глазах  его  горело  жадное  торжество,
лезвие топора разрезало воздух. Самое  разумное  и  логичное  -  осторожно
отступать, выигрывать  время,  оттягивать  неизбежный  удар.  _В_м_е_с_т_о
э_т_о_г_о_    _я_    _п_р_ы_г_н_у_л_    _в_п_е_р_е_д_    _и_    _т_к_н_у_л
о_б_л_о_м_а_н_н_ы_м_ _о_с_т_р_ы_м_  _к_о_н_ц_о_м_  _к_о_п_ь_я_  _п_р_я_м_о
е_м_у _в _л_и_ц_о_.
     Я точно рассчитал, подождав, пока топор не просвистит мимо, и  только
тогда ударил древком в лицо не ожидавшего этого Панчана.
     Захваченный врасплох, он отшатнулся, оберегая свое  надутое  красивое
лицо от острых щепок. На мгновение потерял равновесие, и в этот  момент  я
взмахнул древком и обрушил ему на  руку.  Он  закричал,  разжал  онемевшие
пальцы, тяжелый топор вылетел из его руки и с грохотом  ударился  о  песок
арены в десяти футах от нас.
     Я снова ударил его обломанным концом, и  на  этот  раз  острые  щепки
разорвали его по-девичьи гладкую щеку, провели кровавую линию  от  челюсти
до  уха.  Панчан  -  с  кровавой   раной,   нанесенной   плохо   обученным
рабом-копейщиком,  вооруженным  _п_а_л_к_о_й_?  Даже  сквозь  стук  своего
сердца, бившегося, как испуганная птица в клетке, я  расслышал  удивленный
вздох, вырвавшийся одновременно из тысяч уст зрителей.
     Лицо  его,  залитое  кровью,  исказилось,  превратилось  в   кровавую
тигриную маску гнева, он легко отскочил в  сторону  и  выхватил  из  ножен
рапиру с золотой рукоятью. Острие устремилось ко мне,  танцуя  в  воздухе,
дневной свет блестел на лезвии.
     Но теперь я был в своей стихии, а он не  достиг  и  начальной  стадии
мастерства. Он оказался неуклюжим новичком, а я - без ложной скромности  -
опытнейший фехтовальщик. И хотя в руках у меня была всего  лишь  сломанная
деревянная палка, у нее длина и  вес  меча,  с  которым  я  достиг  вершин
мастерства. Панчан бранился, потел, топал; я легко парировал все его удары
без всяких усилий. Арена загремела. В этот день я давал им зрелище, какого
они никогда не видели.
     Панчан выглядел жалко, его великолепное  золотое  тело  заливал  пот,
смешиваясь с пылью и кровью из множества мелких порезов, потому что  время
от времени мое древко пробивало его защиту и касалось торса. И  толпе  это
нравилось! Мне кажется, часть удовольствия в аплодисментах чемпиону -  это
тайная дрожь надежды, что он проиграет и  тем  успокоит  так  свойственный
обычному человеку страх перед тем, кто его превосходит, утолит ненависть к
нему.  Во  всяком  случае  падение  Панчана  с  высот  популярности   было
стремительным - и глубоким.
     Схватка завершилась неожиданно и так, как я не планировал. Я не думал
в тот момент о том, чем кончить дуэль; я уже давно  утратил  контроль  над
событиями и двигался от одного происшествия к другому.
     Панчан яростно набросился на меня. Я парировал и отвел руку назад для
ответного удара, но тут он поскользнулся и всей тяжестью упал, наколовшись
на мое сломанное копье. Мертвая тишина обрушилась, как гром.  Я  нагнулся,
коснулся его груди и подобрал его рапиру. Ему она больше  не  понадобится:
острый обломок пробил ему сердце.
     В оглушительной тишине  я  распрямился  и  поднял  рапиру  Панчана  в
победоносном приветствии. И толпа обезумела.

     Принцу Тутону это не понравилось, но венец  был  мой,  и  хотя  он  с
радостью отправил бы меня в подземелье с дельтагарами, недолго правит  тот
принц, который не награждает героев толпы. А героем арены в этот день  был
я.
     Седеющий начальник игр  Тон  своей  палицей  сделал  мне  знак  выйти
вперед. Я прошел среди приветствующих _к_е_р_а_к_с_и_а_н_ своего отряда  к
дальней  стене;  стражники  уже  прислонили  к  ней  лестницу,  ведущую  к
королевской ложе. Толпа хрипло ревела, забрасывая меня  лентами,  букетами
цветов, дорогими украшениями. По-прежнему держа в руке рапиру  Панчана,  я
шел, не глядя по сторонам, и поднялся по лестнице, чтобы получить  из  рук
Тутона золотой венец.
     Не по характеру мне было склоняться перед ним, но  я  решил,  что  он
должен видеть только мою льняную повязку, а не смотреть мне прямо в  лицо.
Потому что у Тутона Занадарского были причины запомнить меня.
     Но я не подумал о  протоколе.  Когда  я  опустился  на  одно  колено,
капитан стражи неодобрительно нахмурился.
     - Обнажи голову перед принцем, раб! -  зарычал  он  и,  быстрый,  как
мысль, прежде чем я невольным жестом смог удержать его руку, наклонился  и
сорвал повязку.
     - Д_ж_а_н_д_а_р_!
     Это голос моей возлюбленной. Я поднял лицо и посмотрел в  невероятные
изумленные глаза. Тутон отшатнулся и побледнел.
     - Джандар?.. - повторил он.
     Имя мое пронеслось по стадиону, вначале  его  произносили  удивленно,
потом гневно. Они меня узнали - мое имя, мои странного цвета  волосы  -  я
Джандар с Каллисто, негодяй, выступивший  против  небесных  пиратов  в  их
собственном логове, тот самый, что выхватил из их рук принцессу Шондакора.
Нечестивая радость вспыхнула на бледном лице Тутона, он выхватил их  ножен
свое оружие и скрестил его с моим.
     - Лицом к лицу, наконец-то, собака! - выдохнул  он,  и  мы  принялись
обмениваться ударами посреди кричащей беспорядочной толпы. -  Ты  сошел  с
ума, если решился во второй раз появиться в моих владениях... на этот  раз
я напою шпагу твоей кровью, а тебя, как падаль, брошу стервятникам со стен
Занадара!
     И вторично за один час я вынужден был сражаться насмерть. Но на  этот
раз шпага против шпаги - а Тутон превосходный фехтовальщик. Я не  надеялся
прервать его яростное нападение и легко сразить, потому что страшно устал,
а он был совершенно свеж. А время уходило; со всех  сторон  к  королевской
ложе устремились стражники. В любую секунду меня могут ударить сзади. Но я
умру с оружием в руках, глядя в лицо своему врагу.
     Дарлуна предупреждающе выкрикнула мое имя; я повернулся, глянул через
плечо. Капитан стражи, тот  самый,  что  сорвал  с  моей  головы  повязку,
собирался нанести удар, он находился совсем рядом, и я понял, что его удар
пронзит меня насквозь. И понял также, что ничего не могу сделать.
     А дальше неощутимый  поворот  судьбы,  наступление  которого  никогда
нельзя предвидеть. Это одна из загадок человеческого сердца.
     Внизу, на песке арены, где  он  стоял  в  изумлении  среди  множества
гладиаторов, Эргон - лысый уродливый жестокий Эргон - выкрикнул одно слово
"_Д_ж_а_н_д_а_р_!", взмахнул своим огромным топором, и тот, поворачиваясь,
пролетел в воздухе и обрушился на голову капитана, готового  уже  поразить
меня.
     В следующее мгновение со своего  места  среди  _к_е_р_а_к_с_и_а_н_  с
криком "_Д_ж_а_н_д_а_р_!_" во второго стоявшего рядом  со  мной  стражника
послал свое копье Зантор и пригвоздил его к скамье.
     Тысяча гладиаторов подняла голос в едином крике:
     - Джандар! Джандар! Д_ж_а_н_д_а_р_!
     И прежде чем эхо моего имени замерло в воздухе,  гладиаторы  Занадара
устремились к стене, взбирались на нее и оттуда прыгали на сидения трибун.
Взметнулись топоры, копья жадно погружались в тела, стражники, бежавшие на
помощь принцу,  оказались  в  кольце  свирепых  противников,  во  главе  с
Зантором и Эргоном.
     Толпа зрителей раскололась  и  превратилась  в  кричащую,  дерущуюся,
цепляющуюся мешанину тел; зрители не давали  стражникам  собраться  против
восставших рабов, они заклинили все выходы. Они пришли наслаждаться,  есть
сладости,  глядя  на  умирающих  ради  их  удовольствия  людей.  Но  самим
участвовать в смертельной битве им совсем не хотелось.

     Все это я видел  мельком,  бросая  изредка  взгляды  через  плечо  на
происходящее внизу. Потому что Тутон требовал  всего  моего  внимания.  Он
сражался, как безумный. Острие его шпаги одновременно оказывалось повсюду,
вот оно устремилось к моему горлу, а вот дрожит у груди, вот задело  руку.
Гладкое белое одутловатое лицо принца заблестело от  пота,  он  выкрикивал
невыразимо грязные оскорбления и шаг за шагом теснил меня.
     В узком пространстве королевской  ложи,  среди  множества  занавесей,
наступая на кубки и раздавленные фрукты, спотыкаясь о подушки,  я  не  мог
использовать свой обычный стиль. Я  вынужден  был  против  своего  желания
вести  чисто  оборонительную  дуэль,  но  все  время   искал   возможности
использовать тайный прием, которому научил меня Лукор.
     Тутон начал уставать.  Он  был  прекрасным  фехтовальщиком  несколько
показного стиля, но годы сладкой пищи, изысканных вин  и  роскошной  жизни
ослабили его руку и лишили его бодрости. Он тяжело дышал и отдувался; лицо
его побагровело от напряжения; рука начала дрожать.
     Неожиданно он ошибся, острие его шпаги дрогнуло и отошло.  И  в  этот
момент я одолел его. Я устремился вперед, рапира моя пропела в воздухе,  и
чистая сталь  пронзила  его  прогнившее  сердце.  Я  шагнул  назад,  принц
соскользнул с моей рапиры и упал у моих ног, мертвый, как камень.
     Так погиб последний принц небесных пиратов Занадара, и так я отомстил
за тысячи несчастий, причиненных моей принцессе.
     Она стояла у упавшего кресла, одной рукой  касалась  сердца,  вся  ее
душа светилась в великолепных глазах. Я прошел вперед, обнял ее, прижал  к
груди и насладился поцелуем ее теплых мягких  губ.  Губ,  которые  десятки
тысяч раз целовал в  сновидениях  и  мечтаниях...  но  в  действительности
поцеловал в первый раз.
     Так мы стояли, окутанные теплым чудом  нашей  любви.  Мир  был  очень
далеко и казался таким незначительным в этот  момент  восторга.  Не  стану
холодными черными чернилами записывать слова,  которые  мы  тогда  шептали
друг другу. С самого начала времен  любящие  произносят  эти  слова;  могу
утверждать, что мы не были оригинальны.
     Потом мы повернулись  -  я  обнимал  рукой  ее  гибкую  талию,  чтобы
посмотреть на вызванную мною сумятицу. Авангард  гладиаторов  прорвался  к
королевской  ложе;  они  окружили  нас  стальным  кольцом.  Окровавленными
грудами  на  скамьях  лежали  стражники;  скамьи  пустовали:   большинство
зрителей бежало. Но через проходы вливались новые отряды  стражников,  как
муравьи из потревоженного муравейника. Они мрачными рядами поднимались  по
ступеням трибун навстречу ревущей толпе гладиаторов.
     Я повернулся к Дарлуне.
     - Оставайся здесь,  моя  принцесса,  -  приказал  я.  -  Здесь  ты  в
безопасности.
     В ее охрипшем голосе звучала ласка.
     - А ты, мой любимый?
     - Я должен помочь друзьям, - ответил я. - Не могу  оставаться  здесь,
когда они сражаются и умирают. Из-за дружбы со мной они подняли восстание,
и пока хоть один из них жив, я буду с ним рядом.
     Я отвернулся от нее, чтобы присоединиться к своим товарищам.
     С самого начала схватка  была  неравной.  Гладиаторы  были  вооружены
деревянными копьями и не могли сравняться со стражниками в стальных шлемах
и латах, с острыми занадарскими мечами. Но мы остановили натиск стражников
и сдерживали их. Человек, сражающийся за свободу, дерется  лучше  наемного
солдата. Но все равно их было много, а нас мало, и исход битвы был ясен.
     Какое-то время мы сможем их сдерживать. Но недолго.
     Эргон ухватил меня за руку, я повернулся. Схватка была ему  по  душе,
лицо его было весело, хотя и исцарапано.
     - Джандар, нам нужно спуститься на арену, - предложил  он.  -  Оттуда
уйдем в подземелья. Там они смогут подходить только  по  двое  за  раз.  С
горстью гладиаторов я смогу удерживать вход, пока мир не постареет.
     Подошел Зантор, его строгое лицо было весело, на всегда мрачных губах
улыбка.
     - В твоих словах есть смысл, друг Эргон, - сказал он.  -  Но  у  меня
есть лучшая идея. Мы можем прорваться через северные ворота, добраться  до
судового  двора  и  захватить  корабль.   Там   мой   собственный   галеон
"_К_с_а_к_с_а_р_", конфискованный и опечатанный принцем.
     - Может быть, - согласился Эргон. - Но как мы полетим? Никто  их  нас
ничего о кораблях не знает, и ты один не заменишь целый экипаж.
     - Не расстраивайся, - улыбнулся  Зантор.  -  Половина  моего  экипажа
вместе  со  мной  попала  в  рабство;  они   сражались   со   мной   среди
к_е_р_а_к_с_и_а_н_; сражались и в восстании Джандара!
     - Осторожней, стражники прорываются! - чей-то громкий голос  перекрыл
шум.
     - Что нам делать, Джандар? Обороняться в подземелье или пробиваться к
судовому двору? - спросил Эргон.
     Но судьба уже приняла решение.
     Громовой треск прозвучал над ареной. Стекло - стекло - _с_т_е_к_л_о_!
Неожиданно оно было повсюду, падая стремительным потоком. Один  сверкающий
обломок упал на надвигающихся стражников, отрезая руки,  перерезая  горла.
Авангард стражников попятился и в смятении отступил.
     Нас накрыла черная тень.  Мои  товарищи  сгибали  шеи,  в  недоумении
смотрели на небо и на фантастическое летающее чудовище, которое прорвалось
сквозь прозрачный купол, накрывавший арену, как гигантская чаша.
     Только я один из всех знал, что бояться нечего.  Напряжение  покидало
меня, я громко рассмеялся, подбросил рапиру Панчана в воздух и поймал ее.
     Мои друзья с недоумением смотрели  на  это,  считая,  что  я  потерял
рассудок. Какая причина для радости в том, что появился  один  из  могучих
боевых кораблей Занадара и устремился к нам, затмевая небо?
     Я улыбнулся, хлопнул удивленного Эргона по широкому плечу. Перед нами
внезапно открылась дорога к бегству.
     Наконец-то появился "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"_!

                           14. СУДЬБА ЗАНАДАРА

     С   палуб   "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_"   на    стражников    обрушился
смертоносный дождь стрел. Ряды их дрогнули, превратились в бегущие толпы.
     С бортов спустили веревочные лестницы, и  я  пригласил  своих  друзей
гладиаторов подниматься. Сверху на меня невозмутимо смотрел Коджа, держа в
руке огромный ятунский меч-хлыст. Рядом  с  ним  мне  улыбались  Валкар  и
Лукор. Гладиаторы быстро поднимались по лестницам, а шондакорские  лучники
стояли  на  палубе,  следя  за  стражниками,  которые  могли  броситься  в
последний отчаянный натиск.
     Я  не  знал,  какие   события   на   много   дней   отдалили   приход
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_", но он не мог прибыть более своевременно.  Позже
мне рассказали, как предатель Ультар искалечил гигантский орнитоптер,  как
ураганные ветры унесли беспомощный  корабль  далеко  на  север  к  ледяным
вершинам Замерших земель, как храбрость юного Томара выманила предателя из
его убежища и как экипаж с отчаянными усилиями починил оснастку корабля  и
корабль полетел к Занадару. Я узнал,  как  корабль  скрывался  поблизости,
ожидая  темноты  для  посадки,  когда  рев  восстания  на  арене   услышал
впередсмотрящий; его зоркий глаз различил мои желтые волосы, и  последовал
сигнал к нападению.
     Зантор коснулся моей руки.
     - Позволь мне взять моих людей и двинуться на судовой двор,  Джандар,
- попросил он. - Если мы воспользуемся  внезапностью  и  этим  неожиданным
отвлечением, мы захватим "_К_с_а_к_с_а_р_" и  присоединимся  к  тебе.  Два
корабля лучше одного, особенно если по пятам  за  нами  двинется  половина
флота Занадара. а я не сомневаюсь, что так и будет.
     - Иди, - ответил я. - Мы постараемся прикрыть тебя. - Он  молча  сжал
мою руку и повернулся, чтобы  собрать  своих  людей.  Несколько  мгновений
спустя они уже двигались  к  воротам.  Сопротивления  не  было.  Стражники
дрогнули и бежали, оставив арену в наших руках.
     Дарлуна ждала  меня  в  королевской  ложе,  где  лицом  вниз  в  луже
застывающей крови лежал труп принца Тутона. Я схватил  нижнюю  перекладину
ближайшей веревочной лестницы, велел принцессе обхватить  меня  руками  за
шею и начал быстро подниматься. Я помог  ей  перебраться  через  перила  и
встал на палубе рядом с ней, и  громкий  торжествующий  крик  вырвался  из
сотни глоток. Я увидел слезы на  глазах  поседевшего  Хаакона,  прекрасное
лицо Валкара светилось от радости, когда он  поцеловал  руку  принцессы  и
похлопал меня по плечу.
     Принцесса оглядывалась, улыбаясь в знакомые лица.
     - Неужели вы пришли сюда, чтобы спасти меня? - негромко спросила она.
Валкар улыбнулся.
     -  Джандар  предложил,  чтобы  мы  переоборудовали  фрегат   небесных
пиратов, захваченный при нападении на Шондакор, и поставили все на  ставку
в  отчаянной  попытке  прорвать  оборону  Занадара  и  спасти  тебя,   моя
принцесса, - сказал он. -  Но  из-за  предательства  среди  нас  не  стало
Джандара. Мне следовало знать, что он обязательно появится  для  последней
решающей битвы!
     Я принял его приветствие.
     - Да, но дело еще не кончено! Все по  местам,  разместите  среди  вас
гладиаторов. Вторая группа пробивается по улицам, направляясь  на  судовой
двор.  К  нам  скоро  может  присоединиться  второй  корабль  с  дружеским
экипажем.

     Через мгновение мы покинули усеянную трупами арену  и  поднялись  над
городом. Зантор и его _к_е_р_а_к_с_и_а_н_е_ находились на полпути к докам,
почти  не  встретив  в  пути  сопротивления.   Они   поднялись   на   борт
"_К_с_а_к_с_а_р_а_" и заняли привычные места, а мы тем  временем  спустили
команду топорников с приказом причинить как можно больше ущерба стоявшим в
доках судам.
     Вывести из строя вражеские корабли  было  удивительно  легко.  И  тут
оказались очень полезными мои друзья  гладиаторы.  Могучий  _т_а_р_и_а_н_,
вооруженный  тридцатифунтовым  стальным  топором,   может   очень   быстро
прорубить дыру в корпусе корабля, выпустив летучий  газ.  А  орнитоптер  с
пробитым корпусом и выпущенным газом превращается в мертвый  вес.  К  тому
времени, как "_К_с_а_к_с_а_р_" перерубил тросы  и  поднялся  в  воздух,  в
порту не оставалось ни одного годного к полетам корабля.
     Но не весь занадарский флот  находился  в  порту;  свыше  полудесятка
разведочных  фрегатов  кружили  в  воздухе  на  разной  высоте,  и  им  не
потребовалось много времени, чтобы понять, что на город  напали.  Один  из
них устремился к нам, разрезая носом ветреный воздух.
     - Посмотрим, сработает ли мое "секретное оружие" в бою,  -  сказал  я
Валкару. - Или вы уже окрестили катапульту в огненной купели?
     - Еще нет, - рассмеялся он. - Но скоро мы увидим, сработает  ли  она.
Команда катапульты, по местам!
     Сняли покров и подготовили  гигантский  лук  к  действию.  Оружейники
установили  большую  шестифунтовую  стальную  стрелу  и  подготовились   к
выстрелу в вражеский корабль, приближавшийся к нам. Дальность  эффективной
стрельбы составляла триста ярдов, но это был предел; на  таком  расстоянии
стрела теряла большую часть своей инерции и могла не пробить даже бумажный
корпус. Поэтому Валкар ждал, пока вражеский корабль не подойдет на  двести
ярдов - опасно близко, - прежде чем дать приказ  стрелять  из  катапульты.
Первые вражеские стрелы начали  падать  рядом  с  нами  на  палубу,  когда
могучая катапульта выбросила свой снаряд.
     Стальная стрела просвистела в воздухе и воткнулась в борт  вражеского
корабля. Мои воины испустили громкий торжествующий крик, когда  в  корпусе
врага образовалась  большая  дыра.  На  палубах  вражеского  корабля  тоже
закричали, но эти крики заглушило шипение вырывающегося  газа.  Неожиданно
потеряв плавучесть, корсар пьяно пошатнулся и начал падать.
     Но у нас не было времени следить за его падением, потому  что  к  нам
приближался второй пират, а за ним  виднелись  еще  два.  Команда  Валкара
лихорадочно налаживала катапульту для второго выстрела, тетива  запела  от
напряжения. Один член экипажа вскрикнул и схватился за  руку;  ее  пробила
стрела с приближающегося корабля. Раненый пошатнулся, но его место тут  же
занял широкоплечий гладиатор. С низким  стоном  и  свистом  вторая  стрела
вылетела из гигантского лука.
     Как стальная молния, пробила она нос приближающегося корсара и надвое
расколола его киль - поразительно удачный выстрел, и с  самым  неожиданным
результатом! Киль соединяет  вместе  две  половины  корпуса.  И  когда  он
раскололся, корабль под внутренним напряжением  тоже  начал  раскалываться
надвое. Потому что, хотя из-за летучего газа в корпусе  корабль  буквально
ничего не весил, масса его оставалась значительной.
     Второй корабль буквально разорвался надвое в воздухе.  Кричащие  люди
падали в его палуб и превращались в черные точки, быстро исчезающие внизу.
Корабль упал, на лету превращаясь в дождь  обломков.  А  мои  воины  снова
торжествующе закричали.
     К этому времени "_К_с_а_к_с_а_р_" уже  поднялся  в  воздух  и  Зантор
схватился с третьим вражеским кораблем, а мы выпустили стрелу в четвертый.
Но небесные пираты начали опасаться  моего  оружия,  и  вражеский  корабль
успел свернуть в сторону. Стальной снаряд пролетел  со  свистом,  едва  не
попав в цель. Четвертый корабль, а за ним и пятый, которого я  вначале  не
заметил,  начали  осторожно  кружить  вокруг  нас,   старательно   избегая
катапульты.
     Зантор, конечно, располагал только обычным оружием, но он  прекрасно,
гораздо лучше меня, знал правила воздушного боя и решительным и  необычным
приемом  расправился  со  своим  противником.  Я  гадал,  может  ли   быть
воспламеняющимся газ, заключенный в двойном корпусе корабля; возможно,  он
взрывается, как водород. Зантор подтвердил  мою  догадку,  вооружив  своих
людей огненными стрелами. Шесть или семь горящих  стрел  упали  на  палубу
занадарского корабля, не причинив ему вреда, прежде  чем  восьмой  удачный
выстрел не пробил корпус и поджег газ.
     Вся корма вражеского корабля исчезла в громовом взрыве  и  сверкающем
пламени.  И  остальная  часть  корабля,  превратившаяся  в  огненный   ад,
устремилась вниз, навстречу своей судьбе.
     Теперь мы обрушили на два вражеских корабля поток огненных стрел. Это
были обычные стрелы, но  их  концы  были  обернуты  промасленной  тряпкой,
которую поджигали от взятых в камбузе углей. Через  короткое  время  пятый
корабль тоже был охвачен огнем. А  шестой  попал  в  поле  действия  нашей
катапульты и полетел вниз с зияющей дырой в корпусе,  чтобы  разбиться  об
острый скальный выступ далеко внизу.
     Так закончился первый воздушный бой в истории Танатора. Менее чем  за
двадцать минут мы сбили  шесть  вражеских  кораблей  и  очистили  небо  от
противника.
     В битве один шондакорец был ранен стрелой  в  руку.  Стрелу  удалили,
рану очистили,  смазали  бальзамом  и  перевязали,  и  раненый  в  хорошем
настроении принялся шутить с товарищами.

     Готовясь к отлету, мы  кружили  вокруг  горной  вершины.  И  один  из
прежних гладиаторов  подсказал  мне,  как  предотвратить  возможную  месть
небесных пиратов. Этот гладиатор раньше работал на газовых шахтах. К арене
его присудили за  то,  что  он  ударил  стражника,  который  за  ничтожное
нарушение правил забил до смерти его товарища.
     Гладиатор показал мне газовые шахты; они находились на вершине  горы,
непосредственно под ареной и дворцовой крепостью занадарских правителей. В
горе обширные полости, заполненные летучим газом; выход из  этих  полостей
занадарцы перекрыли массивными металлическими клапанами. Моему информатору
не нужно было долго объяснять, как легко мы уйдем, если нам удастся  сбить
такой клапан и поджечь газ.
     Это предстояло сделать бывшим _т_а_р_и_а_н_а_м_. Я объяснил задачу  и
вызвал добровольцев из числа бывших гладиаторов. И был немного  расстроен,
когда первым сделал шаг вперед мой друг Эргон.
     Он прикрепил свой большой топор к торопливо  сделанной  перевязи.  Мы
опустили его на веревке к ряду каменных стволов, предварительно осыпав все
внизу стрелами, чтобы отогнать охрану шахт. Затаив дыхание, смотрели мы  с
палубы корабля, как крошечная фигура Эргона появилась на верху  одного  из
стволов и ударами топора принялась сбивать клапан.
     Казалось, это длится целую вечность.  Наступила  тьма,  золотой  свет
танаторского дня погас. Мир неожиданно  погрузился  в  темноту,  и  только
гигантский шар Юпитера в охровых полосах висел над горизонтом.  В  темноте
на нас неожиданно  может  напасть  вражеский  корабль.  С  каждой  минутой
пребывания здесь опасность усиливается.
     Но вот по веревке поднялся Эргон, с побагровевшим лицом, отдуваясь от
усилий. Он вытер лоб, сделал большой глоток вина и радостно  сообщил  нам,
что мы можем выпускать огненные стрелы.
     По моему приказу шондакорские лучники заняли  свои  места.  Сразу  за
наконечниками к их  стрелам  были  привязаны  смоченные  в  масле  тряпки.
Оставалось поднести эти тряпки к углям. Горящие  стрелы  описали  огненные
дуги во тьме ночи.
     - Не получилось, - проворчал Хаакон. -  Слишком  сильный  ветер,  все
стрелы погасли.
     - Терпение, - ответил я.
     Двенадцатая стрела сделала свое дело. Неожиданно ночь превратилась  в
день:  невероятный  фонтан  ослепительно  белого  пламени  устремился   из
разбитого клапана. Язык пламени поднялся в небо на пятьсот  футов  и,  как
сверкающий плюмаж, навис над городом.
     Валкар схватил меня за руку.
     - Смотри! - закричал он, указывая. Я увидел  большую  черную  трещину
между каменными стволами с клапанами. Подземный  грохот  заполнил  воздух,
как будто зашевелился гигантский зверь под горой,  вырываясь  на  свободу.
Взорвался клапан второго ствола, взметнув в небо  ослепительный  столб.  И
третий - и четвертый!
     Я  приказал  подняться  на   тысячу   футов   над   горным   городом.
"_К_с_а_к_с_а_р_"  последовал  нашему  примеру.  И  вовремя!  В  следующее
мгновение  оглушительный  взрыв  потряс  город  небесных  пиратов,   и   в
ослепительном свете горящих шахт мы увидели, что вершина горы раскололась,
огромные каменные обломки медленно вращаются в воздухе. Мы увидели и более
поразительное зрелище: высокие башни Занадара медленно  обрушивались,  они
падали одна за  другой,  как  ряд  игрушечных  кубиков,  которые  толкнула
невидимая гигантская рука.
     Еще один страшный взрыв потряс гору небесных пиратов,  город  закрыла
от нас черная туча дыма, сквозь которую пробивались  алые  языки  пламени.
Летающий корабль покачнулся: мимо нас пролетел обломок скалы.
     Сильные  ураганные  ветры  уносили  дым  длинными  рваными  клочьями,
которые протянулись по всему небу.  С  удивлением  и  холодным  ужасом  мы
увидели, что взрывы разрушили  город,  расположенный  на  разных  уровнях.
Теперь, когда дым рассеялся, мы видели, что  арена  исчезла  полностью,  а
вместе с ней и казармы стражи. У нас на глазах рухнула  могучая  крепость.
Стены ее раскалывались,  медленно  скользя  в  огненный  кратер  на  месте
газовых шахт. В мгновение половина дворца исчезла в пламени.
     Гора  дрожала,  в  ее  глубинах   продолжались   взрывы.   Из   вновь
образовавшегося кратера поднимался  огненный  столб.  Стены  выпячивались,
здания рушились, башни падали, засыпая улицы обломками.
     Мы молча стояли на ветреной палубе и смотрели на гибель  города.  Это
город наших врагов, но мало кто из нас был  настолько  бессердечен,  чтобы
посмеяться  над  ужасной  судьбой  Занадара.  Тысячи  лежали  мертвыми   в
дымящихся развалинах, тысячи были ранены. И за  сотни  лет  занадарцам  не
восстановить свою цивилизацию, не достичь мощи, которой  они  так  жестоко
пользовались. Никогда больше не смогут  воздушные  корсары  сеять  ужас  и
отчаяние в  городах  Танатора.  Царство  их  кончилось  в  ревущем  потоке
пламени, в раскалывающихся камнях и в землетрясениях.

     Мы   больше    не    могли    смотреть    на    сцены    уничтожения.
"_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_"  повернул  по  ветру  и  последний   раз   облетел
погребальный костер, недавно бывший городом.  "_К_с_а_к_с_а_р_"  летел  за
нами. Мы отвернулись от сцены ужаса и разрушений.
     - На юг, Джандар? - серьезно спросил Коджа. Я кивнул.
     - На юг, через джунгли, к Золотому Шондакору, - сказал я.
     Я обнимал стройные плечи моей принцессы. Наклонился, чтобы поцеловать
ее в губы, и воины громко выкрикивали мое имя в знак победы и торжества.
     Я ужасно устал.
     Я возвращался домой.

                             15. ТРОН ШОНДАКОРА

     Ночь  опустилась  на  луну  джунглей,  титанический  диск  гигантской
планеты Юпитер поднялся на небо в окружении  сияющих  спутников.  Я  снова
задумался над необъяснимым капризом судьбы, которая привела  меня  в  этот
чуждый мир с какой-то неизвестной непостижимой целью,  о  которой  я  даже
догадываться не мог.
     Какой другой человек моей расы испытал приключения настолько ужасные,
видел такие невероятные чудеса, бродил по фантастическому  миру  ужасов  и
красоты?
     Я сижу во дворце Шондакора  и  пишу  эти  строки  на  растрескавшемся
папирусе пером таптора. Скоро будет закончен третий том моих  воспоминаний
о загадочном мире  Танатора.  Военный  отряд  ку  тад  выйдет  из  города,
пересечет джунгли Великого Кумалы и положит рукопись в  колодец  молочного
гагата во Вратах меж мирами. А позже странный сверкающий  луч  вспыхнет  в
небе и перенесет рукопись в  разрушенный  город  в  джунглях  Камбоджи  на
далекой Земле.
     Несомненно, я никогда больше не увижу Землю. Хоть я горячо люблю свою
далекую планету, на которой  родился,  судьба  перенесла  меня  с  нее  на
загадочный  Каллисто,  за  триста  восемьдесят  семь  миллионов  девятьсот
тридцать тысяч миль от моей родины.
     И здесь, в этом странном и чуждом мире золотого неба и алых джунглей,
необычных народов и свирепых чудовищ - здесь я нашел свой подлинный дом.
     На Каллисто я нашел цель жизни, встретил  храбрых  друзей  и  врагов,
достойных моей стали. Здесь, на  Каллисто,  я  встретил  любимую  женщину.
Женщину, которая стала моей женой,  которая  будет  матерью  моих  сильных
сыновей и прекрасных дочерей.
     Я не жалею об оставленном мире; но мне трудно оторваться  от  него  и
его обычаев. Мне удалось преодолеть  пропасть  между  нашими  планетами  и
первым на  Земле  убедиться,  что  жизнь  на  других  мирах  действительно
существует. Это свидетельство такого невероятного значения, что я чувствую
себя обязанным поделиться с человечеством своим открытием. Именно по  этой
причине я старательно записывал отчет о моих странствиях и приключениях на
луне джунглей, хотя никогда не буду знать с уверенностью,  что  мои  слова
дошли до людей моего мира, а не  затерялись  в  черной  пропасти,  которая
зияет меж холодными молчаливыми звездами.

     Мы летели над обширными джунглями Великого Кумалы, наши  два  корабля
легко плыли в небе Танатора. Наконец, через несколько дней, из  тумана  на
горизонте показались стены и башни Золотого Шондакора, и мы  сквозь  яркое
утро начали снижаться.
     Тысячи людей народа ку тад вышли встречать нас и приветствовать  наше
возвращение домой после опасных приключений. Они  толпились  на  крышах  и
балконах, стояли на широких вымощенных камнем бульварах,  поднимая  к  нам
свои лица. И когда мы вышли из кораблей и шондакорцы увидели  рыже-золотую
гриву  своей  утраченной  принцессы,  десять  тысяч  флагов   и   вымпелов
взметнулись  над  башнями,   крышами,   шпилями,   и   прогремел   могучий
приветственный крик, вырвавшийся из тысяч сердец.
     Лорд Яррак прижал к груди свою любимую  племянницу  и  королеву.  Она
вместе с ним  поднялась  на  золотую  колесницу,  которую  тащила  упряжка
тапторов. Дарлуна повернулась, протянула мне руку, и я встал рядом с  ней.
Мы медленно двигались по улицам сквозь ликующие  толпы.  Так  приветствуют
вернувшихся героев. Я чувствовал себя дома.
     Мы проехали к воротам дворца и в большом зале с радостью и  гордостью
в сердце смотрели, как принцесса Дарлуна  поднялась  по  широкой  каменной
лестнице  на  тронный  помост.  Здесь  совсем  недавно   во   всей   своей
отвратительности сидел черный идол, бог Чак Юл Хум.  Теперь  золотой  трон
Шондакора вернулся на свое законное место, и мы смотрели, как воинственная
принцесса ку тад садится на него. Как один, мы выхватили мечи из ножен,  и
сотни лезвий взметнулись в королевском салюте.
     И здесь, на этом же  помосте,  через  десять  дней  перед  сверкающей
толпой  аристократов  и  воинов  королевства  Дарлуна  стала  моей  женой.
Церемония была простой. Не было никаких  священников,  потому  что  жители
Танатора  не  поклоняются  богам,  за  исключением   таинственных   владык
Гордриматора, которые, как утверждается,  живут  на  поверхности  могучего
Юпитера.
     Слезы счастья жгли мне глаза, когда я обнял жену,  а  потом  принимал
приветствия королевства. Высокая сводчатая крыша звенела от наших имен,  а
мы стояли улыбаясь и смотрели на лица своих  верных  храбрых  друзей.  Тут
были и  величественный  лорд  Яррак,  и  старый  мудрец  Застро,  огромный
серьезный Коджа, белобородый Лукор, смелый юный Томар, благородный Валкар,
уродливый Эргон и высокий Зантор.
     Так мы поженились; так я стал принцем Шондакора.

     Кажется невероятным, чтобы какой-нибудь враг осмелился  нарушить  мир
Золотого города. Черный Легион разбит,  рассеян;  небесные  пираты  лишены
своего флота; город их лежит в дымящихся руинах. Никаких причин для  того,
чтобы против нас выступили племена ятунов или Яркая Империя Перуштар, нет.
Потерпели  поражение  все  наши  враги.  Мы  теперь  самое  могущественное
королевство на известном полушарии Танатора, со своим  собственным  флотом
из  двух  кораблей  -  "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_"  и   "_К_с_а_к_с_а_р_а_",
которые висят в воздухе, привязанные к башням дворца.
     Но кто может знать,  что  принесет  будущее?  Другое  полушарие  луны
джунглей таинственно, мы о нем почти ничего не  знаем.  Неизвестные  враги
могут скрываться на берегах  Меньшего  моря  или  среди  холодных  пустынь
Замерзших земель.
     Посмотрим, что принесет нам завтра. Но что касается меня, я не боюсь.
Я завоевал сердце прекраснейшей женщины двух миров; я  занял  трон  самого
могучего королевства этой планеты; я победил всех своих врагов,  разбил  и
рассеял их. Пусть завтра принесет свои тревоги - я бесстрашно встречу их.
     Тому,  кто  на  моей  родной  планете  прочтет  эти  строки,  я   шлю
приветствия.  Вы  не  одни  в   пустынных   просторах   бесконечности.   С
удивительной поверхности отдаленного мира человек вашей  расы  протягивает
вам руку дружбы и братства через глубины пространства.
     Может наступить день, мой неведомый друг, когда мы встанем  вместе  в
битве с неизвестными врагами.
     Тебе мое приветствие - и прощание.
     Джандар с Каллисто, Принц Шондакора

        ПРИЛОЖЕНИЕ. СПИСОК ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ ТРЕХ КНИГ СЕРИИ "КАЛЛИСТО"

     АРКОЛА - верховный вождь Чак Юл, или Черного Легиона.
     АШУЛОК - один из торговых князей в Наруке.
     БЛУТО - воин Чак Юл в Шондакоре.
     ВАЛКАР - сын  лорда  Яррака;  принц  Шондакора,  ранее  обрученный  с
Дарлуной.
     ВАРЛАК БЕЗУМНЫЙ  -  прежний  правитель  Занадара,  который,  в  своем
безумии, соорудил лабиринт тайных ходов в стенах дворцовой крепости.
     ВАСПИАН - сын верховного  вождя  Арколы  и  принц  Чак  Юл,  в  свите
которого некоторое время служил Джандар, как описано во второй книге.
     ГАМЕЛ - слуга лорда Чама в Наруке.
     ГАМЕЛИОН - прежний  правитель  Шондакора;  во  второй  книге  Джандар
посещает представление в театре его имени.
     ГАМЧАН - соперник Коджи среди вождей племени ятунов.
     ГОЛАР - лакей принца Васпиана.
     ГРИФАР - отец принца Тутона и основатель династии Занадара.
     ДАРДЖАН  -  псевдоним  Джандара,  когда  он  был  рабом  в  Наруке  и
гладиатором в Занадаре.
     ДАРЛУНА - принцесса ку тад, возлюбленная Джандара.
     ДЖАНДАР  -  капитан  Джонатан  Эндрю  Дарк,   американский   искатель
приключений.
     ЗАНТОР - бывший пиратский  капитан,  который  стал  другом  Джандара,
когда они оба были гладиаторами в Занадаре.
     ЗАСТРО - мудрый шондакорский философ, один из советников Дарлуны.
     ИДОЛОН - один из торговых князей Славного Перушта, в чьем доме  вырос
Эргон.
     ИМАРРА - рабыня в доме лорда Чама.
     ИРИВОР  -  один  из  друзей  Лукора  в  дни,  когда   он   преподавал
фехтовальное мастерство в Занадаре.
     КААМУРАТ - сераан Сорабы.
     КАМАД - изобретатель тайного приема, которому Лукор научил  Джандара;
знание этого приема делает фехтовальщика непобедимым.
     КАМЧАН - верховный вождь племени ятунов.
     КАНЕЛОН - раб в доме лорда Чама.
     КОДЖА - вождь племени ятунов, который стал первым другом Джандара  на
Каллисто.
     ЛИКОН - псевдоним  Джандара  в  доме  Лукора  во  время  его  первого
появления в Занадаре.
     ЛОГУР - офицер Чак Юл.
     ЛУКОР - фехтовальщик из Ганатола, который подружился с  Джандаром  во
время его первого пребывания в Занадаре.
     МАРАДОЛ - прежний правитель Занадара.
     МАРАК - молодой аристократ в Занадаре, один из учеников Лукора.
     МАРУД - хозяин гостиницы в Шондакоре, который служил агентом  ку  тад
во время оккупации города Черным Легионом.
     МУРРАК - старший офицер Легиона.
     НАРГА - капитан Легиона, служивший в дворцовой страже при Арколе.
     ПАНДОЛ - верховный вождь клана Коджи.
     ПАНЧАН ЗОЛОТОЙ - популярный фаворит среди гладиаторов Занадара.
     СОРАСТО - драматург  ранних  времен;  шондакорский  Шекспир.  Джандар
посещает представление одной из его пьес во второй книге.
     СУДЖАТ - входил в свиту Коджи  во  время  пребывания  Джандара  среди
ятунов. Суджат учил Джандара общему языку Танатора.
     ТОМАР - юноша, служивший на борту "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_".
     ТОН - начальник игр на арене Занадара.
     ТУТОН - правитель Занадара.
     УЛ УЖАСНЫЙ - один  из  колдунов  мозга  из  Куура,  который  приобрел
огромное влияние в совете Чак Юл в последние дни оккупации Шондакора.
     УЛЬТАР - бывший пиратский капитан, взятый в плен шондакорцами.
     УРУШ - аристократ из Сорабы.
     ФАРЗЕМУМ - торговый князь Нарука.
     ХААКОН - шондакорский офицер на борту "_Д_ж_а_л_а_т_а_д_а_р_а_".
     ХУМ - отвратительный каменный идол, которому поклонялся Чак Юл.
     ЧАМ - лорд из дома Искелиона в Наруке.
     ЭЙКОР -  молодой  аристократ  Занадара,  один  из  учеников  академии
Лукора.
     ЭРГОН - перуштарский раб, сражавшийся на  арене  Занадара  и  ставший
другом Джандара.
     ЯНТАР - стражник Занадара.
     ЯРРАК - дядя Дарлуны; старший после Дарлуны в Шондакоре.