Был год, когда мы радовались, что кончилось Рождество.
Это был мрачный сочельник, я не ложился, слушая вполуха про бомбы.
Мы с Ма оставались на ногах до полуночи Нового Года. Потом позвонил Па и сказал:
- О'кей, все кончилось. Ничего не произошло. Я скоро буду дома.
Мы с Ма заплясали, словно к нам в гости собирался Санта-Клаус, а через час приехал Па, и я отправился в постель, где отлично выспался.
Понимаете, дом у нас не совсем обычный. Па руководит группой детективов, и в те дни из-за
этих террористов вполне мог облысеть. Потому что, когда 20 декабря штаб-квартиру предупредили, что в Новый Год взорвут советское представительство при ООН, это было очень серьезно.
По тревоге была поднята вся группа, подключилось ФБР. У Советов, я полагаю, тоже есть
секретная служба, но ничто не могло удовлетворить Па.
День перед Рождеством был сумашедшим.
- Если кто-то настолько спятил, что решил подбросить бомбу и плевал на последствия, он,
похоже, сумеет это проделать, невзирая на все наши ухищрения. - Голос Па был таким мрачным, каким мы его никогда не слышали.
- Неужели нельзя узнать, кто это? - Спросила Ма.
Па покачал головой.
- Письма составлены из вырезанных газетных фраз, наклеенных на бумагу. Отпечатков пальцев
нет, только грязные пятна. Исходные данные ничего не дают.
Наверное, это кто-то, кому не нравятся русские, - заметила Ма.
- Это почти не сужает поиск, - сказал Па. - Советы уверены, что это сионисты, и нам приходится не спускать глаз с Лиги Защиты Евреев.
- Но, Па, - вмешался я, - это же не разумно, ведь евреи не празднуют Рождества. Оно для них
ничего не значит, между прочим, как и для Советского Союза. Они официальные атеисты.
- Причем тут русские? - проворчал Па. - А теперь отвяжись. Завтра может быть денек хуже
некуда, Рождество там или нет.
После чего он ушел. Его не было весь день, и это было очень плохо. Мы даже не открыли свои
подарки, просто сидели и слушали радио, настроенное на станцию новостей. А когда в полночь
позвонил Па и ничего не случилось, мы вздохнули с облегчением, но я так и забыл развернуть подарок.
Ничего не произошло и до утра 26-ого. Мы отпраздновали свое Рождество. Па был свободен в
тот день, и Ма испекла индейку на день позже. Ничего не случилось и после обеда. Мы все время
говорили об одном и том же.
- По-моему, - сказала Ма, - тот, кем бы он ни был, не отыщет никакой лазейки, чтобы подложить
бомбу, раз Министерство Юстиции привело в готовность все силы.
Па улыбнулся, показывая, что ценит лояльность Ma.
- Я не думаю, что все наши силы приведены в готовность, - заметил он. - Но какая разница?
Бомбы нет. Возможно, это был просто блеф. Держу пари, даже без бомбы русские при ООН провели
столько бессонных ночей, что не известно, что хуже.
- Если нн не подложил бомбу на Рождество, - предположил я, - то, может быть, решил сделать это в другое время? Вдруг он просто назвал Рождество, чтобы всех переполошить, а потом, когда все уляжется...
Па отвесил мне легкий подзатыльник.
- Что-то ты слишком разошелся, Ларри. Нет, я так не думаю. Настоящие террористы ценят только
ощущение своей силы. И если они говорят, что то-тот и то-то произойдет в определенное время, то
оно происходит с точностью до минуты - это для них не забава.
Но я не успокоился, подозрения мои не исчезли.
Однако, шли дни, взрыва все не было, и постепенно Министерство вернутось к нормальной работе. ФБР убрало своих людей, и даже русские, кажется, забыли обо всем, по словам Па.
2-ого января рождественские каникулы кончились, и я отправился в школу. Мы начали
репетировать наш рождественский карнавал, тщательно отрабатывая показ песни "Двенадцатый
день Рождества". В ней начисто отсутствовала какая бы то ни было религиозность - просто подарок к Рождеству.
Нас было двенадцасть человек и каждый пел одну строфу, а затем все вместе подхватывали "Курочка на груше". Я был пятым номером и пел "Пять золотых колец", потому что голос у меня был еще мальчишеский - сопрано, - и я легко и красиво брал высокие ноты.
Некоторые ребята не знают, почему в Рождестве 12 дней, но я объясняю это тем, что, если считать Новый Год за начало, то 12-ый день после этого выпадал бы на январь, когда Три Мудреца прибыли с дарами для Христа-Спасителя. И естественно, что именно к шестому числу мы приурочили показ нашего спектакля перед публикой. Пришли многие родители.
Па освободился на несколько часов и сидел с Ма в зале. Я видел, как он сидел, застывший, слушая высокие ноты сына в последний раз, потому что в этом году голос мой должен был измениться, и я знаю, почему.
Осеняла ли вас когда-нибудь идея посреди театральной сцены во время спектакля?
Мы пропели лишь "Второй день" и "Две горлицы", когда я подумал: "Это ведь тринадцатый
день Рождества!" Весь мир задрожал вокруг меня, а я ничего не мог сделать - только стоял на сцене и пел "Пять золотых колец". Я никак не мог дождаться, когда они закончат этих глупых
"Двенадцать барабанящих барабанщиков". Это было все равно, ято высыпать на себя порошок от чесотки вместо дезодоранта. Едва замерла последняя строфа и все принялись аплодировать, я выбрался из строя, спрыгнул со сцены и оказался между рядами, крича: "Па!"
Он, кажется, испугался, но я вцепился в него и, по-моему, чацтил так бысто, что он едва
понимал.
Я бормотал:
- Па, Рождество не везде выпадает на один и тот же день. Вдруг это один из русских в
представительстве? Они - официальные атеисты, но если один из них верующий, он выбрал время для
взрыфа по Библии. Может быть, он член Русской Православной Церкви? А у них свой календарь.
- Что? - проговорил Па с видом, будто не понял ни слова из сказанного.
- Это так, Па, я читал. Русская Православная Церковь до сих пор пользуется
Юлианским календарем, тогда как Запад уже сто лет назад перешел на Грегорианский. Юлианский
календарь отстает от нашего на тринадцать дней, и Рождество по нему наступает 25-го декабря, когда у нас уже 7-е января. То есть, завтра!
Он не поверил мне просто так на слово. Он изучил все по альманаху, потом позвонил кому-то в
Министерство, кто был членом Русской Православной Церкви.
Он сумел вновь разшевелить Мижнистерство. Они переговорили с русскими, и те перестали твердить о сионистах, поискали у себя и нашли. Я не знаю, что они с ним сделали, но, во всяком случае, на тринадцатый день Рождества взрыва не было.
Министерство хотело премировать меня новым велосипедом, но я отказался. Я просто исполнил
свой долг.