Айзек Азимов. ТАКОЙ ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ


    Двенадцатого апреля  ***  года  в  _д_в_е_р_и,  принадлежащей  миссис
Хэншоу, по неизвестным причинам поляризовался тормозной клапан  модулятора
поля. В результате день у миссис Хэншоу был напрочь испорчен, а у ее  сына
Ричарда возник странный невроз.
    Это был не тот тип невроза,  о  котором  можно  прочитать  в  обычных
учебниках, и, конечно, маленький Ричард в общем-то вел  себя  так,  как  и
должен вести себя хорошо воспитанный двенадцатилетний  мальчик  в  обычных
обстоятельствах.
    Однако с 12 апреля Ричард Хэншоу лишь с большим трудом мог  заставить
себя пройти через _д_в_е_р_ь.

    Миссис Хэншоу проснулась утром, как обычно, когда ее  домашний  робот
неслышно проскользнул в комнату, неся чашечку кофе на маленьком подносе.
    Миссис Хэншоу планировала днем съездить в Нью-Йорк,  а  до  этого  ей
нужно было сделать кое-что из того, что нельзя доверить  роботу,  поэтому,
выпив несколько глотков, она встала с постели.
    Робот отодвинулся назад,  неслышно  скользя  по  диамагнитному  полю,
которое удерживало его овальное тело в полудюйме  от  пола,  и  направился
обратно в кухню, где нажал на соответствующие  кнопки  различных  кухонных
приборов, и вскоре был готов стандартный завтрак.
    Миссис Хэншоу, одарив  обычным  сентиментальным  взглядом  кубографию
своего покойного мужа, с обычным удовольствием  прошла  через  все  стадии
обычного утреннего ритуала. Она слышала, как в конце залы ее сын совершает
свой туалет, но знала, что ей нет нужды вмешиваться. робот сам  присмотрит
за тем, чтобы Ричард принял  душ,  сменил  одежду  и  хорошо  позавтракал.
тергодуш, который она установила в прошлом году, делал  умывание  и  сушку
такими быстрыми и приятными, что она не сомневалась, дики умоется даже без
уговоров.
    Единственное, что ей предстояло сделать, - это  чмокнуть  мальчика  в
щеку перед  его  уходом.  Она  услышала,  как  робот  издал  мягкий  звон,
означавший, что приближается время начала занятий в школе, и опустилась  в
силовом лифте на нижний этаж, чтобы исполнить свой материнский долг.
    Ричард,  с  карманным  проектором   и   роликами   учебных   фильмов,
болтавшимися на плече, стоял у _д_в_е_р_и. Вид у него был очень хмурый.
    - Послушай, мам, - сказал он, - я набрал координаты школы, но  ничего
не получилось.
    Почти автоматически она сказала:
    - Чепуха, Дики. я никогда не слышала ни о чем подобном.
    - Тогда попробуй сама.
    Миссис Хэншоу попробовала несколько раз.  Странно.  _Д_в_е_р_ь  школы
всегда была настроена на общий прием. Она стала набирать другие координаты
- тоже безуспешно. _Д_в_е_р_и ее друзей, возможно, и не были настроены  на
прием, но в этом случае появился бы сигнал и все было  бы  понятно.  Но  в
этот  день,  несмотря  на  все  ее  манипуляции,  _д_в_е_р_ь_   оставалась
безжизненным серым барьером. несомненно,  _д_в_е_р_ь_  сломалась,  а  ведь
прошло всего пять месяцев после ежегодного осеннего  осмотра,  проводимого
фирмой.
    Миссис Хэншоу не на шутку рассердилась.
    И почему эта поломка произошла именно в  тот  день,  на  который  она
запланировала так много дел? Миссис Хэншоу с обидой вспомнила,  как  месяц
назад отказалась от установки дополнительной  _д_в_е_р_и,  чтобы  избежать
лишних расходов. Откуда  ей  было  знать,  что  _д_в_е_р_и_  стали  такими
ненадежными?
    Она подошла к видеофону, все еще кипя от гнева, и сказала Ричарду:
    - Дики, пройди по дороге и воспользуйся _д_в_е_р_ь_ю_ Уильямсонов.
    Как  ни  странно  -  если  учесть  последующие  события,   -   Ричард
воспротивился:
    - Да, но, мам, я запачкаюсь. Может, я лучше останусь дома до тех пор,
пока не починят _д_в_е_р_ь?
    И тоже, как ни странно, миссис Хэншоу настояла на своем  решении.  Не
отрывая пальца от наборного диска видеофона, она сказала:
    - Ты не испачкаешься, если оденешь на ботинки  галоши,  и  не  забудь
хорошенько почиститься перед тем, как войдешь в дом.
    - Но...
    - И никаких возражений, Дики. Ты должен быть в школе. Я посмотрю, как
ты уходишь. Только побыстрее, а то опоздаешь.
    Робот - это была очень сообразительная машина новейшей модели  -  уже
стоял перед Ричардом, услужливо протягивая галоши.
    Ричард натянул на ботинки прозрачные  пластиковые  щитки  и  с  явной
неохотой двинулся к выходу.
    - Я даже не знаю, как открыть эту штуку, мам.
    - Просто нажми вон на ту кнопку, - показала миссис Хэншоу. -  Красную
кнопку. На ней написано "аварийный выход". И не  копайся.  Ты  не  хочешь,
чтобы робот пошел с тобой?
    - Нет, черт возьми, - угрюмо ответил  Ричард.  -  Кто  я,  по-твоему,
ребенок? - его бормотание оборвал звук захлопнувшейся двери.
    Едва качаясь пальцами диска видеофона, миссис Хэншоу  набрала  нужный
номер и довольно громко высказала фирме свое мнение о ее продукции.
    Джо Лум,  скромный  молодой  человек,  за  плечами  у  которого  были
техникум и курсы повышения квалификации в области механики силовых  полей,
прибыл в резиденцию хэншоу меньше, чем через полчаса. он действительно был
весьма  компетентен,  хотя  у  миссис   Хэншоу   его   молодость   вызвала
инстинктивное недоверие.
    Она открыла подвижную панель дома, как только Джо Блум посигналил,  и
увидела, что он энергично отряхивается,  стараясь  удалить  уличную  пыль.
Галоши он уже сбросил. Миссис Хэншоу  закрыла  панель,  избавившись  таким
образом от резкого солнечного света, проникавшего в дом.
    - Я рада, что хоть кто-то явился, - резко ответила миссис  Хэншоу  на
приветствие механика. - У меня весь день пропал.
    - Мне очень жаль, мэм. Так что же случилось?
    -  Она  просто  не  работает.  Вообще  ничего  не  происходит,  когда
набираешь координаты, - сказала  миссис  Хэншоу.  -  И  это  началось  без
всякого предупреждения. Мне пришлось отослать сына к соседям через  эту...
эту штуку.
    Она указала на "аварийный выход", у которого встретила механика.
    Он улыбнулся и  заговорил  тоном  человека,  получившего  специальные
знания о _д_в_е_р_я_х.
    - Это тоже дверь, мэм. Только это слово пишется не с заглавной буквы.
Это нечто вроде механической двери. Раньше других-то и не было.
    - Ну, по крайней мере она работает. Моему мальчику пришлось  выйти  в
грязь и стать добычей микробов.
    - На улице неплохая погода, мэм, - сказал механик с видом  знатока  -
человека, профессия которого вынуждает его бывать на свежем воздухе  почти
каждый день.
    - А иногда погода бывает в самом деле  неприятной.  Но  я  думаю,  вы
желаете, чтобы я немедленно починил эту вашу _д_в_е_р_ь, мэм.
    Он уселся на полу, раскрыл  большой  ящик  с  инструментами,  который
принес с собой, и за полминуты, используя  точечный  демагнетизатор,  снял
панель управления, обнажив сложнейшие детали.
    Миссис Хэншоу наблюдала за ним, сложив руки на груди.
    Наконец механик воскликнул:
    - Ну вот он! - и ловким движением вытащил тормозной клапан.
    - Этот клапан размагнитился, мэм. Вот и все. - Он пробежал пальцем по
отделениям своего ящика и вынул точно такую же деталь. - Эти  штуки  любят
внезапно выходить из строя. Никогда нельзя предвидеть.
    Он поставил панель управления на место и встал.
    - Сейчас все будет в порядке, мэм.
    Затем он набрал контрольную комбинацию цифр, аннулировал  ее,  набрал
еще одну. Каждый раз унылая  серость  _д_в_е_р_и_  переходила  в  глубокую
бархатистую черноту.
    - Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, мэм, и будьте добры  проставить
номер своего счета.
    Механик набрал новую комбинацию цифр, на этот  раз  координаты  своей
мастерской, и, вежливо прикоснувшись пальцем ко лбу, прошел в  _д_в_е_р_ь.
Когда его тело проникло в темноту,  оно  сразу  потеряло  свои  очертания.
Последним исчез кончик ящика с инструментами, и через мгновение _д_в_е_р_ь
снова обрела свой унылый, серый цвет.
    Спустя полчаса, когда  миссис  Хэншоу  наконец  закончила  прерванные
приготовления и все еще  с  негодованием  думала  об  утреннем  инциденте,
надоедливо зазвонил видеофон, и с этого звонка начались ее истинные беды.

    Мисс Элизабет Роббинс была в  замешательстве.  Маленький  Дик  Хэншоу
всегда считался хорошим учеником. Ей  отнюдь  не  хотелось  жаловаться  на
него. И все же, говорила она себе, сегодня он вел себя  очень  странно.  И
она, разумеется, должна поговорить с его матерью, а не с директором школы.
    Она отправилась к видеофону  во  время  утреннего  учебного  периода,
оставив вместо себя одного из учеников. Набрала  нужный  номер  и  поймала
себя на том, что необычайно внимательно смотрит на  красивую  и,  пожалуй,
грозную голову чем-то недовольной миссис Хэншоу.
    Мисс Роббинс немного струсила, но  отступать  было  уже  поздно.  Она
робко сказала:
    - Миссис Хэншоу, я мисс Роббинс.
    Миссис Хэншоу окинула ее ничего не выражающим взором, потом спросила:
    - Учительница Ричарда? - ее голос звучал сухо и надменно.
    - Совершенно верно. Я позвонила вам, миссис Хэншоу, - продолжала мисс
Роббинс, - чтобы сказать, что сегодня  утром  Дик  пришел  в  школу  очень
поздно.
    - Неужели? Но этого не может быть. Я видела, как он уходил.
    Мисс Роббинс изобразила вежливое удивление. Она спросила:
    - Вы хотите сказать, что видели, как он воспользовался _д_в_е_р_ь_ю?
    Миссис Хэншоу быстро проговорила:
    - Нет, нет. Наша _д_в_е_р_ь_ временно не работала. Я  послала  его  к
соседям, и он воспользовался их _д_в_е_р_ь_ю.
    - Вы уверены?
    - Конечно, уверена. Неужели же я вам лгу?
    - Ну что вы, миссис Хэншоу. Я совсем не это имею  в  виду.  Я  хотела
сказать: уверены ли вы в том, что он нашел дорогу к соседям? Он, возможно,
заблудился...
    - Ерунда. У нас есть прекрасные карты, и я не сомневаюсь, что  Ричард
отлично знает, где находится каждый дом в районе А-3.
    Потом со спокойной гордостью человека, который осознает свое заметное
положение в обществе, она добавила:
    -  И  вовсе  не  оттого,  что  ему  это  необходимо  знать,  конечно.
Достаточно посмотреть в справочнике нужные координаты...
    Мисс  Роббинс,  выросшую  в  семье,  где  всегда  приходилось  строго
экономить  на  пользовании  собственной  _д_в_е_р_ь_ю_  (из-за   стоимости
энергии, которую  она  поглощала),  и  потому  еще  до  недавнего  времени
ходившую пешком, обидела эта гордость. Она сказала весьма отчетливо:
    - Ну, я боюсь, миссис Хэншоу, что Дик не воспользовался  _д_в_е_р_ь_ю
соседей. Он больше чем на час опоздал в школу, и состояние  его  галош  не
оставляет сомнений, что он бродил по улицам. Они в _г_р_я_з_и.
    - В _г_р_я_з_и? - повторила миссис Хэншоу с той же интонацией. -  Что
вы сказали? Чем он это объясняет?
    Мисс  Роббинс  не  могла  не  почувствовать  удовольствие  при   виде
замешательства этой женщины. Она продолжала:
    - Он ни за что не хотел рассказать об этом. Откровенно говоря, миссис
Хэншоу, мне он кажется больным. Вот почему я позвонила вам.  Возможно,  вы
пожелаете показать его врачу?
    - У него температура? - в голосе матери появились звенящие нотки.
    - О, нет. Я не хочу сказать, что он физически болен. Речь идет о  его
отношении к вещам и выражении глаз. - Она поколебалась, затем  промолвила,
стараясь быть как можно более деликатной:
    -  Мне  кажется,  что  может  быть,  обычная   проверка   с   помощью
психозондирования...
    Она не закончила. Миссис Хэншоу прервала ее ледяным голосом, которому
только воспитание не давало перейти в звериный рык:
    - Вы хотите сказать, что Ричард невротик?
    - О, нет, миссис Хэншоу, но...
    - Ну, конечно, вы хотели сказать именно это. Что за идея!  Он  всегда
был совершенно здоров. Я разберусь во всем этом, когда он вернется  домой.
Я уверена, что найдется абсолютно нормальное объяснение, которое  он  даст
мне.
    Связь резко оборвалась, и мисс Роббинс почувствовала себя обиженной и
почему-то глупой. В концов она только пыталась выполнить то,  что  считала
одной из своих обязанностей.
    Она поспешила обратно в свой класс, мельком взглянув на металлический
циферблат  настенных  часов.  Время  самоподготовки  подходило  к   концу.
Следующим был урок литературы.
    Но мисс Роббинс не была целиком поглощена мыслями о литературе. Чисто
автоматически она  вызывала  учеников,  предлагая  им  прочесть  на  выбор
отрывок из их литературных творений.  Столь  же  автоматически  записывала
один  из  этих  отрывков  на  пленку  и  пропускала  ее  через   маленький
вокализатор, чтобы показать, как следует читать по-английски.
    В механическом голосе вокализатора, как всегда, звучало совершенство,
но тоже, как всегда, ему не хватало индивидуальности. Раньше мисс  Роббинс
иногда задумывалась над тем, разумно ли обучать детей речи, которая лишена
индивидуальности и вырабатывает у всех одинаковую интонацию.
    Сегодня, однако, она совсем не думала об этом. Она следила только  за
Ричардом Хэншоу. Он  тихо  сидел  на  своем  месте,  не  обращая  никакого
внимания на окружающее. Он ушел  глубоко  в  себя  и  был  совсем  не  тем
мальчиком, каким был прежде. Ей стало ясно, что с ним этим утром произошло
нечто необычное, и, следовательно, она  правильно  сделала,  позвонив  его
матери, хотя, возможно, не следовало бы упоминать о психозондировании.  Но
ведь это сейчас такой популярный метод... обследуют всех  подряд.  В  этом
нет ничего унизительного. или считается, что нет.
    Наконец она вызвала Ричарда. Ей пришлось называть его фамилию дважды,
прежде чем он услышал и встал.
    Сочинение  писали  на  тему  "Если  бы  вам  предложили  выбрать  для
путешествия какое-либо древнее средство транспорта, то какое-бы вы выбрали
и почему?". Мисс Роббинс использовала эту тему  в  каждом  семестре.  Тема
была хорошая, потому что развивала чувство  исторического.  она  побуждала
молодежь думать об образе жизни людей в прошлые века.
    Мисс Роббинс слушала, как Ричард читает тихим, монотонным голосом.
    - Если бы у меня был выбор  среди  древних  средствов  транспорта,  -
сказал  он,  произнеся  вместо  "средств"  "средствов",  -  я  бы   выбрал
стратолайнер. Он двигается тихо, как и все другие средства транспорта,  но
зато чистый. Потому  что  он  двигается  в  стратосфере,  он  должен  быть
полностью герметичен, поэтому вы вряд ли заразитесь какой-нибудь болезнью.
Вы можете видеть звезды, если это  ночное  время,  почти  так  же,  как  в
планетарии. если вы посмотрите вниз, вы  сможете  увидеть  землю,  как  на
карте, или, может быть, облака... - он прочитал еще несколько сотен слов.
    Когда он закончил, мисс роббинс оживленно сказала:
    - Слово "средство" в родительном падеже  произносится  без  окончания
"ов". Ударение на первом слоге. И нельзя  говорить  "двигается  тихо"  или
"видеть сильно". Как нужно сказать, дети?
    Послышался нестройный хор ответов...
    Так продолжались занятия. Прошел обед. Некоторые  ученики  обедали  в
школе, некоторые уходили домой. Ричард остался. Мисс Роббинс  обратила  на
это внимание, потому что обычно он уходил домой.
    Миновал полдень, затем раздался последний  звонок,  и  двадцать  пять
мальчиков и девочек стали шумно выстраиваться в очередь.
    Мисс Роббинс хлопнула в ладоши:
    - Быстрее, дети. Зельда, займи свое место.
    -  Я  обронила  лентокол,  мисс  Роббинс,  -  оправдываясь,  пискнула
девочка.
    - Ну подбери его, подбери его. Ну-ка, дети, живее, живее.
    Она нажала кнопку, и  часть  стены  ушла  в  нишу,  открыв  сероватую
черноту большой  _д_в_е_р_и.  Это  была  не  обычная  _д_в_е_р_ь,  которой
пользовались ученики, отправляясь  домой  обедать,  а  усовершенствованная
модель - ею очень гордилась эта процветающая частная школа.
    Д_в_е_р_ь_ была двойной ширины  и  снабжена  большим  и  впечатляющим
прибором  под  названием  "автоматический  номерной  искатель",  благодаря
которому  ее  можно  было  устанавливать  сразу  на  несколько   различных
координат, набиравшихся через определенные промежутки времени.
    В начале семестра мисс Роббинс всегда приходилось проводить один день
с механиком, настраивая _д_в_е_р_ь_ на координаты домов новых учеников. Но
потом, слава богу, в течении всего семестра, как правило,  к  механику  не
нужно было обращаться.
    Дети встали в очередь в алфавитном порядке,  первыми  девочки,  потом
мальчики. Д_в_е_р_ь_ обрела бархатисто-черный цвет, и Эстер Адамс помахала
рукой, входя в нее. - до сви-и-и...
    Слова "до свидания" оборвались на середине, как это обычно и бывало.
    Д_в_е_р_ь_ посерела, затем снова почернела... очередь становилась все
меньше по мере того, как _д_в_е_р_ь_ заглатывала девочек одну  за  другой,
доставляя  каждую  прямо  в  дом.  Конечно,  кое-кто  из  матерей  забывал
переключить _д_в_е_р_ь_ своего дома в соответствующее время на специальный
прием, и тогда школьная _д_в_е_р_ь_ оставалась серой. Автоматически, после
минутного ожидания, _д_в_е_р_ь_ набирала  координаты  дома  следующего  по
очереди, а ученику, чья _д_в_е_р_ь_ не была открыта, приходилось ждать  до
тех пор, пока все уйдут, после чего звонок к рассеянной  мамаше  исправлял
создавшееся положение. Это всегда производило  неприятное  впечатление  на
детей, они очень переживали, думая, что о них мало  заботятся  дома.  Мисс
Роббинс обязательно старалась довести это  до  сведения  родителей,  когда
наносила им визиты, но все равно подобные инциденты случались  по  крайней
мере один раз в каждом семестре.
    Еще одно осложнение, к тому  же  весьма  частое,  происходило,  когда
мальчик или девочка вставали не на свое место в очереди. это все же иногда
случалось, несмотря на пристальное наблюдение учителей, особенно в  начале
семестра, когда порядок очереди был детям не так еще привычен.
    Когда это случалось, до полдюжины детей оказывались не в своих  домах
и их приходилось отсылать обратно. На устранение  неразберихи  требовалось
несколько минут, и родители очень сердились...
    Вдруг мисс Роббинс увидела, что движение в очереди прекратилось.  Она
резко окликнула мальчика, стоявшего в начале очереди:
    - Входи, Сэмюэль. Чего ты ждешь?
    Сэмюэль обиженно скривился и сказал:
    - Это координаты не моего дома, мисс Роббинс.
    - Ну, а чьи же они?  -  она  нетерпеливо  окинула  взглядом  очередь,
состоявшую из пяти мальчиков. - Кто стоит не на своем месте?
    - Это координаты дома Дика Хэншоу, мисс Роббинс.
    - Где он?
    На  этот  вопрос  ответил  другой  мальчик,  произнося  слова  с  той
малоприятной интонацией самодовольства, которая автоматически появляется у
всех детей, когда они сообщают взрослым о проступках своих товарищей:
    - Он вышел через пожарную дверь, мисс Роббинс.
    - Что?!
    Школьная  _д_в_е_р_ь_  включила  следующую  комбинацию  координат,  и
Сэмюэль Джоунз отправился домой. Один за другим последовали другие.
    Мисс Роббинс осталась одна в классе. Она подошла  к  пожарной  двери.
Это была совсем маленькая дверца, открывавшаяся  вручную  и  спрятанная  в
нише стены.
    Мисс Роббинс чуть-чуть  приоткрыла  дверь,  путь  спасения  в  случае
пожара, она была навязана устаревшим законом, не  учитывавшим  современные
методы  автоматической  борьбы   с   пожарами,   применявшиеся   во   всех
общественных зданиях. там, на улице, не было ничего, кроме... улицы.  ярко
светило солнце, и дул пыльный ветер.
    Мисс Роббинс закрыла дверь. Она была рада, что позвонила утром миссис
Хэншоу, исполнив тем свой долг. Теперь уж не приходилось сомневаться,  что
с Ричардом что-то случилось. Она подавила в  себе  желание  позвонить  еще
раз.

    В этот день миссис Хэншоу не поехала в Нью-Йорк. Она  осталась  дома,
испытывая волнение, связанное с гневом, последний был  вызван  нахальством
мисс Роббинс.
    Минут за пятнадцать до окончания занятий в школе волнение привело  ее
к  _д_в_е_р_и.  В  прошлом  году  она  поставила  на  ней   автоматическое
устройство, которое переключало _д_в_е_р_ь_ на координаты школы  без  пяти
три и держало ее в таком состоянии, исключая ручную  регулировку,  до  тех
пор, пока не приходил Ричард.
    Ее глаза не отрывались от мрачной сероватости _д_в_е_р_и_  (и  почему
это неактивированное силовое поле  не  может  быть  какого-нибудь  другого
цвета,  более  живого  и  радостного...).  Обхватив   себя   руками,   она
почувствовала, какие они холодные.
    Д_в_е_р_ь_ почернела точно в назначенное время, но мальчика не  было.
Шли минуты - Ричард  опаздывал.  Потом  основательно  опаздывал,  наконец,
возмутительно опаздывал.
    В четверть четвертого миссис  Хэншоу  была  уже  в  полном  смятении.
Раньше в подобном случае она позвонила бы в школу, но сейчас она не могла,
просто не могла. Только не после того, как эта  учительница  усомнилась  в
состоянии психики Ричарда. Что за наглость!
    Миссис Хэншоу беспокойно ходила по комнате, прикуривала  сигарету  за
сигаретой и тут же гасила их. Но, может быть, она волнуется напрасно? Ведь
мог же Ричард остаться после занятий по какой-либо причине? Но  он  сказал
бы ей об этом заранее... догадка пронзила ее: он знал, что она  собирается
в Нью-Йорк и останется где-то до позднего вечера... нет, нет он  наверняка
сказал бы ей...
    Гордость ее трещала по швам. Придется позвонить в школу или даже (она
закрыла глаза, и слезинки просочились сквозь ресницы) в полицию.
    А когда она открыла глаза, Ричард стоял перед ней, опустив голову,  и
всем видом своим напоминал человека, ждущего удара грома.
    - Здравствуй, мам.
    Волнение миссис Хэншоу мгновенно перешло (способом, известным  только
матерям) в гнев:
    - Где ты был, Ричард?
    И  затем,  прежде  чем  начать  причитать  о  бессовестных,  ветреных
сыновьях и о матерях с разбитыми сердцами, она более внимательно  оглядела
его и охнула от ужаса.
    Потом прошептала:
    - Ты был на улице.
    Ее сын посмотрел на свои запыленные ботинки (без галош), на  пятнышки
грязи на локтях, на чуть порванную рубашку. Он сказал:
    - Черт возьми, мам, я просто подумал, что мне... - и умолк.
    Миссис Хэншоу спросила:
    - Что-нибудь случилось со школьной _д_в_е_р_ь_ю?
    - Нет, мам.
    - Ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума, волнуясь из-за тебя? - она
тщетно ожидала ответа. - Ну что ж,  поговорим  после.  Сейчас  ты  примешь
ванну, а вся твоя одежда до последней ниточки будет выброшена. Робот!
    Но робот уже отреагировал на фразу  "примешь  ванну"  и  приступил  к
необходимым действиям.
    - Ботинки сними здесь, - сказала миссис Хэншоу, -  и  отправляйся  за
роботом.
    Ричард выполнил приказание  с  таким  обиженным  видом,  который  был
красноречивее любых многословных протестов.
    Миссис Хэншоу подобрала двумя пальцами запачканные ботинки и  бросила
их  в  мусоропровод,  который  недовольно  заурчал  от  этой   неожиданной
нагрузки. Она тщательно обтерла руки  бумажным  платком  и  отправила  его
вслед за ботинками.
    Она не села ужинать с Ричардом,  а  позволила  ему  есть  в  компании
робота. Это, думала она, будет свидетельством ее неудовольствия  и  окажет
большее воздействие, чем любой упрек или наказание. Так он скорее  поймет,
что  поступил  неправильно.  Ричард,  говорила  она  часто   себе,   очень
чувствительный мальчик.
    Но перед сном миссис Хэншоу зашла к сыну. Она улыбнулась и заговорила
нежным голосом. Ей казалось, что так будет лучше:  в  наказании  необходим
соблюдать меру.
    Она спросила:
    - Что произошло сегодня, мальчик Дики? - так она его называла  еще  в
то время, когда он был малышом, и сейчас  сама  чуть  не  прослезилась  от
умиления.
    Но Ричард отвернулся, а голос его был упрям и холоден.
    - Мне просто не хочется проходить  через  эти  проклятые  _д_в_е_р_и,
мам.
    - Но почему?
    Он  пошевелил  руками  под  тонкими  простынями  (дезинфицированными,
конечно, менявшимися каждое утро) и сказал:
    - Они мне не нравятся, вот и все.
    - Но в таком случае как же ты собираешься ходить в школу, Дики?
    - Буду рано вставать, - пробормотал он.
    - Но в _д_в_е_р_я_х_ нет ничего плохого.
    - Не нравятся они мне. - Он так и не посмотрел на  мать.  В  отчаянии
она сказала:
    - Ну, спи спокойно, а утром тебе будет лучше.
    Она поцеловала его и вышла, на  мгновение  прервав  фотоэлектрический
луч: свет в комнате погас.
    В эту ночь миссис Хэншоу никак не могла уснуть.  И  почему  это  Дики
вдруг невзлюбил _д_в_е_р_и? Раньше они  его  никогда  не  беспокоили.  Ну,
конечно же, утром сломалась _д_в_е_р_ь, но это должно бы заставить его еще
больше ценить это современное средство передвижения.
    Дики вел себя так неразумно...
    Неразумно? Это напомнило ей о мисс Роббинс и ее  диагнозе,  и  миссис
Хэншоу стиснула зубы в темноте и уединении своей спальни.  Вздор!  Мальчик
расстроен, и сон - единственное лекарство, в котором он нуждается.
    Однако на следующее утро, когда она поднялась, ее сына не было  дома.
Робот не умел говорить, но отвечал на вопросы жестами  своих  механических
рук, показывая "да" или "нет",  и  миссис  Хэншоу  понадобилось  не  более
полминуты, чтобы узнать: мальчик встал на тридцать минут раньше  обычного,
кое-как умылся и выскочил из дома.
    Но не через _д_в_е_р_ь.
    Другим путем - через дверь. Пишется не с прописной буквы.

    В этот день видеофон миссис Хэншоу мелодично зазвонил  в  3  часа  10
минут дня. Миссис Хэншоу интуитивно почувствовала,  кто  ее  вызывает,  и,
включив экран, увидела, что не ошиблась. мельком взглянув в зеркало, желая
убедиться, что ее лицо совершенно безмятежно после дня, полного тревоги  и
забот, она подключила передатчик своего видеофона.
    - Да, мисс Роббинс, - холодно сказала она.
    Учительница Ричарда была взволнованна. она быстро проговорила:
    - Миссис Хэншоу, Ричард преднамеренно ушел через пожарную дверь, хотя
я ему сказала, чтобы он воспользовался _д_в_е_р_ь_ю. Я не  знаю,  куда  он
пошел.
    Тщательно выбирая слова, миссис Хэншоу ответила:
    - Он пошел домой.
    Мисс Роббинс очень огорчилась:
    - Вы это одобряете?
    Бледнея от негодования, миссис Хэншоу решила поставить учительницу на
место:
    - Если мой сын не желает пользоваться _д_в_е_р_ь_ю, то это его дело и
мое. Насколько я знаю, не существует школьного правила, которое  обязывало
бы его непременно пользоваться _д_в_е_р_ь_ю, - не так ли? -  весь  ее  вид
ясно давал понять, что если бы  такое  правило  существовало,  то  она  уж
постаралась бы его отменить.
    Мисс  Роббинс  вспыхнула,  но  успела  выпалить,  прежде  чем   связь
оборвалась:
    - Я  бы  проверила  его  психозондированием.   Я  бы  непременно  это
сделала...
    Миссис Хэншоу осталась стоять, уставясь невидящим взглядом в потухший
экран. Голос крови на некоторое время заставил ее принять сторону Ричарда.
Разве он обязан  пользоваться  _д_в_е_р_ь_ю,  если  не  хочет?  И  все  же
беспокойство не оставляло ее: ведь поведение Ричарда и в самом  деле  было
не совсем нормальным...
    Он пришел домой с вызывающим выражением лица,  но  мать,  собрав  всю
свою волю, встретила его так, словно ничего не произошло.
    В течении нескольких недель она придерживалась этой политики.  ничего
страшного, говорила она себе. Детские капризы. С возрастом пройдет...
    Иногда, спускаясь к завтраку,  миссис  Хэншоу  обнаруживала  Ричарда,
угрюмо ожидающего у _д_в_е_р_и, - он пользовался ею, когда наступало время
идти в школу. Случалось, он три  дня  подряд  уходил  _н_о_р_м_а_л_ь_н_ы_м
путем. Мать воздерживалась от комментариев.
    Каждый  раз,  когда  он  делал  это,  и  особенно  если   пользовался
д_в_е_р_ь_ю_ дважды, то есть так же возвращался домой, ее сердце  теплело,
и она думала: "Ну, вот все и кончилось". Но спустя день, два или  три  он,
подобно  наркоману,  стремящемуся  к  своему  наркотику,  опять   тихонько
ускользал через дверь с маленькой буквы.
    После таких побегов миссис Хэншоу с отчаянием думала о  психиатрах  и
психозондировании, но неизменно мысль о  мисс  Роббинс  останавливала  ее,
хотя она едва ли отдавала себе отчет в том, что это и был истинный мотив.
    Несмотря на душевные страдания, миссис Хэншоу сумела приспособиться к
новому укладу жизни. Она дала указание роботу ждать у двери  (с  маленькой
буквы) с набором "терго" и сменой белья. Ричард безропотно мылся  и  менял
одежду. его нижнее белье, носки и галоши выбрасывались в любом  случае,  и
миссис Хэншоу молча шла на эти расходы.
    Однажды она предложила Ричарду сопровождать ее в поездке в  Нью-Йорк.
Это было скорее смутное желание видеть его рядом с собой, а не продуманный
план. Ричард  не  возражал.  Он  был  даже  счастлив.  Он  смело  вошел  в
д_в_е_р_ь, не задумываясь. В его глазах не было  и  следа  недовольства  в
отличие от тех случаев, когда он пользовался _д_в_е_р_ь_ю,  отправляясь  в
школу.
    Миссис Хэншоу ликовала. это, возможно, и  есть  тот  способ,  которым
удастся вновь приучить сына пользоваться _д_в_е_р_ь_ю. Она  ломала  голову
над тем, какие придумать предлоги для поездок с Ричардом. она даже  довела
свой счет за энергию до невиданных размеров,  осуществив  вместе  с  сыном
однодневный визит на китайский фестиваль.
    Это было в воскресенье, а на следующее утро Ричард направился прямо к
той  дыре  в  стене,  которой  он  всегда  пользовался.   Миссис   Хэншоу,
проснувшаяся раньше обычного, сама была тому свидетелем. И тут, выведенная
из терпения, со слезами на глазах, она крикнула ему вслед:
    - Но почему не _д_в_е_р_ь, Дик?
    Без лишних слов он пояснил:
    - Она хороша для далеких поездок. - И вышел из дома.
    Итак, ее план не привел к  успеху.  А  однажды  Ричард  пришел  домой
насквозь промокший. Робот неуверенно  засуетился  вокруг  него,  а  миссис
Хэншоу, только что вернувшаяся от своей сестры в штате Айова, воскликнула:
    - Ричард Хэншоу!
    Он сказал мрачнейшим тоном:
    - Пошел дождь. Вдруг пошел дождь.
    Это слово не сразу дошло до ее сознания. Двадцать лет миновало с  тех
пор, когда она ходила в школу и изучала географию. но затем она  вспомнила
и представила  себе,  как  бешено  и  бесконечно  льется  вода  с  неба  -
сумасшедший каскад воды, который нельзя остановить, повернув  кран,  нажав
кнопку, прервав контакт...
    Она спросила:
    - И ты остался под дождем?
    Ричард ответил:
    - Но, мам, я бросился домой со всех ног. Я не знал, что пойдет дождь.
    Миссис Хэншоу молчала. Она была в ужасе,  и  это  ощущение  настолько
заполнило ее, что не оставило место для слов.
    Спустя два дня у  Ричарда  появился  насморк,  а  горло  пересохло  и
першило. Миссис Хэншоу пришлось признать, что вирус болезни нашел приют  в
ее доме, как будто это была жалкая лачуга железного века.
    Ее гордости и упрямству пришел конец, и она с горечью  сказала  себе,
что ничего не поделаешь: Ричард нуждается в помощи психиатра.

    Миссис Хэншоу выбирала психиатра очень тщательно. Сначала она  хотела
найти  его   где-нибудь   подальше.   Она   подумывала   даже   обратиться
непосредственно в медицинский центр и выбрать врача наугад.
    Но затем ей пришло в голову, что, поступив  так,  она  станет  просто
одной из сотен никому не известных консультирующихся. Она привлечет к себе
не больше почтительного внимания, чем  любой  обитатель  любой  из  трущоб
города, пользующийся общественной _д_в_е_р_ь_ю. А вот если  она  обратится
за помощью в своем районе, то ее слово будет иметь вес...
    А почему бы и нет? Район А-3 был хорошо известен  в  мире,  он  являл
собою символ аристократизма. Это была первая община, созданная  на  основе
максимального использования _д_в_е_р_е_й.  Первый  район,  самый  большой,
самый богатый, самый известный.  Он  не  нуждался  ни  в  фабриках,  ни  в
магазинах. ни даже в дорогах. Каждый дом был маленьким уединенным  замком,
д_в_е_р_ь_ которого могла  доставить  хозяина  в  любую  точку  мира,  где
существовала такая же _д_в_е_р_ь.
    Миссис  Хэншоу  старательно  просмотрела  список  пяти  тысяч  семей,
проживавших  в  районе  А-3.  Она  знала,  что  он  включает  и  несколько
психиатров. Медицина была хорошо представлена в этом богатом районе.
    Фамилия доктора Хэмилтона Слоуна попалась ей второй, и  палец  миссис
Хэншоу застыл на карте. Его приемная находилась не более чем в двух  милях
от резиденции семьи Хэншоу. Ей понравилась фамилия доктора.  А  тот  факт,
что  он  жил  в  районе  А-3,  свидетельствовал  о  его   профессиональном
авторитете. К тому же он фактически был ее соседом. Он непременно  поймет,
что это срочное дело и конфиденциальное.
    Не колеблясь, она позвонила в приемную и договорилась о встрече.

    Доктор Хэмилтон Слоун был сравнительно молодым человеком,  не  старше
сорока лет. Он, конечно же, слышал о миссис Хэншоу  и  встретил  ее  очень
любезно.
    Когда она закончила свой рассказ, Слоун спросил:
    - И все это началось с того момента, когда сломалась _д_в_е_р_ь?
    - Совершенно верно, доктор.
    - Проявляет ли он какой-либо страх перед _д_в_е_р_ь_ю?
    - Конечно,  нет.  Что  за  нелепая  мысль!  -  она  была  чрезвычайно
удивлена.
    - Но это бывает, миссис Хэншоу, это  бывает.  В  конце  концов,  если
задуматься над тем, как  работает  _д_в_е_р_ь,  то  это  и  в  самом  деле
страшновато. Вы входите в _д_в_е_р_ь, и на какое-то мгновение  ваши  атомы
превращаются в энергетические поля, перемещаемые в иную часть пространства
и преобразуемые в другую материю. В это мгновение вы мертвы.
    - Я уверена, что никто не думает о подобных вещах.
    - Но не исключено, что об этом думает  ваш  сын.  Он  был  свидетелем
поломки _д_в_е_р_и. Возможно, он говорит  себе:  "А  что  если  _д_в_е_р_ь
сломается на полдороге?"
    - Но это вздор. Он ведь пользуется _д_в_е_р_ь_ю. Он даже был со  мной
за границей. И, как я уже сказала вам, он  пользуется  ею,  отправляясь  в
школу, - раз или два в неделю...
    - Не задумываясь? С хорошим настроением?
    - Ну, - неохотно промолвила миссис Хэншоу, -  создается  впечатление,
что она его несколько угнетает. Впрочем, доктор,  что  толку  говорить  об
этом? Если бы вы сделали быстрое психозондирование, посмотрели бы,  в  чем
дело...  -  и  она  закончила  непринужденным  тоном:  -  Этого  было   бы
достаточно. Я уверена, что ничего опасного нет.
    Доктор Слоун вздохнул. Он  ненавидел  слово  "психозондирование",  но
вряд ли существовало какое-нибудь другое слово, которое он слышал бы чаще.
    - Миссис Хэншоу,  -  сказал  он,  -  нет  такой  вещи,  как  "быстрое
психозондирование". Разумеется, я знаю, что видеогазеты полны этой чепухи,
а в некоторых статьях ее превозносят до небес, но  все  это  -  чудовищное
преувеличение.
    - Вы говорите это серьезно?
    - Вполне. Психозондирование -  очень  сложный  процесс.  Это  процесс
прослеживания мыслительных цепочек. Понимаете, клетки мозга  взаимосвязаны
множеством способов. некоторые из этих "дорожек"  используются  чаще,  чем
другие. Они представляют собой привычки мышления, как сознательного, так и
подсознательного. Согласно теории, эти "дорожки" в любом конкретном  мозге
могут быть использованы для определения умственных заболеваний...
    - Ну и что?
    - Но подвергнуться психозондированию - это  страшная  вещь,  особенно
для ребенка. Психика неизбежно травмируется. На зондирование уходит больше
часа.  Кроме  того,   результаты   необходимо   отослать   в   центральное
психоаналитическое бюро на анализ, а ответ придет через несколько  недель.
Помимо  всего  этого,  миссис  Хэншоу,  многие  психиатры   считают,   что
зондирование психической структуры при  помощи  существующих  приборов  не
дает достаточно надежных результатов.
    Миссис Хэншоу поджала губы:
    - Вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать?
    Доктор Слоун улыбнулся.
    - Вовсе нет. Психиатры появились  за  много  столетий  до  того,  как
изобрели психозондирование. Позвольте мне побеседовать с мальчиком.
    - Побеседовать с ним и все?
    - Я обращусь к вам за дополнительной информацией о его прошлом,  если
понадобится, но главное, я думаю, - это побеседовать с вашим Диком.
    - Нет, доктор Слоун, я  сомневаюсь,  что  он  станет  обсуждать  этот
вопрос с вами. Он со мной-то не говорит, а ведь я его мать.
    - Так часто бывает, - уверил ее психиатр. - Ребенок иногда с  большей
готовностью заговорит с незнакомцем. Но если вы не согласны, я  просто  не
возьмусь за лечение, так как не вижу другого пути.
    Миссис Хэншоу встала, явно недовольная:
    - Когда вы сможете прийти, доктор?
    - Как насчет субботы? Мальчик не пойдет в школу. Вы не будете заняты?
    - Мы ждем вас.
    Она с достоинством вышла. Доктор Слоун проводил ее до  _д_в_е_р_и_  и
подождал пока она набрала координаты своего  дома.  он  смотрел,  как  она
входит в _д_в_е_р_ь. Миссис Хэншоу стала  полуженщиной,  четвертьженщиной.
отдельными локтем и ногой, ничем...
    Это _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ было страшно.
    Ломалась ли _д_в_е_р_ь_ когда-нибудь во время  перемещения,  оставляя
половину тела там, а половину здесь? Слоун никогда не  слышал  о  подобном
случае, но понимал, что это вполне может случиться.
    Он вернулся к своему  столу  и  посмотрел,  на  какое  время  у  него
назначен  следующий  прием.  Миссис  Хэншоу,  думал  он,  явно  обижена  и
разочарована тем, что  ей  не  удалось  договориться  о  лечении  ее  сына
психозондированием.
    Почему, черт  возьми?  Почему  такой  метод,  как  психозондирование,
несомненное шарлатанство, по его мнению, столь привлекателен для  сотен  и
тысяч людей? Это, должно быть, одно из  проявлений  растущего  преклонения
перед машинами. Все, что  делает  человек,  машины  могут  сделать  лучше.
Машины! Больше машин! Машины на все случаи жизни! О времена, о нравы!
    И вдруг собственное  неодобрительное  отношение  к  психозондированию
начало беспокоить доктора. Не страх ли  это  перед  безработицей,  которую
может вызвать растущая технизация медицины, чувство неуверенности к  себе,
машинофобия?..
    Слоун решил обсудить это со своим собственным аналитиком.

    Прошли первые десять минут, в течении которых  все  чувствовали  себя
неловко, и Слоун решил, что пора попытаться. Миссис Хэншоу весьма натянуто
улыбалась, пристально взирая на него, словно ждала, что он сейчас совершит
чудо. Ричард ерзал на своем стуле, не реагируя на робкие  вопросы  доктора
Слоуна, он устал, скучал и не скрывал этого.
    И вдруг Слоун сказал:
    - Тебе бы не хотелось прогуляться со мной, Ричард?
    Глаза мальчика округлились, он перестал ерзать и посмотрел доктору  в
глаза:
    - Прогуляться, сэр?
    - Я имею в виду - на улице.
    - Вы ходите... по улице?
    - Иногда. Когда у меня есть настроение.
    Ричард вскочил на ноги, он весь дрожал от нетерпения.
    - Я не думал, что кто-нибудь гуляет по улицам...
    - А я гуляю иногда. И я не против компании.
    Поколебавшись, мальчик сел.
    - Мама?
    Миссис  Хэншоу  окаменела  от  возмущения,  но  ей  все  же   удалось
выговорить:
    - Ну, конечно, Дики. Но будь осторожен.
    И она бросила быстрый, злобный взгляд на доктора Слоуна.

    Доктор Слоун солгал. Он не выходил на открытый воздух с тех пор,  как
поступил в колледж. Правда, он любил спорт, но во  время  его  учения  уже
были широко распространены  закрытые  плавательные  бассейны  и  теннисные
корты с ультрафиолетовым облучением. Спорт  под  крышей  вполне  устраивал
тех, кто боялся капризов природы. Так что у Слоуна не было никаких поводов
выходить на улицу.
    А теперь... по его  спине  забегали  мурашки,  когда  пронесся  порыв
ветра, а трава, казалось, колола ноги даже через ботинки с галошами...
    - Эй, посмотрите-ка сюда. - Ричард сейчас был совершенно другим,  его
сдержанность улетучилась.
    Но доктор Слоун едва успел  заметить  что-то  синее,  мелькнувшее  на
дереве, в гуще листвы.
    - Что это было?
    - Птица, - сказал Ричард. - Какая-то синяя птица.
    Доктор Слоун с  удивлением  огляделся.  Дом  семьи  Хэншоу  стоял  на
возвышенности, и вид с нее открывался красивый. Негустой  лес  перемежался
полянами с сочной зеленой травой.
    Цветные пятна, обрамленные более темной зеленью, составляли красные и
желтые рисунки. это были цветы. Слоун без особого труда  узнавал  все  эти
явления живой природы, он был с ними знаком по книгам и видеоконцертам.
    Однако же трава была такой аккуратной, цветы такими упорядоченными...
подсознательно Слоун ожидал чего-то более дикого. Он спросил:
    - Кто за всем этим ухаживает?
    Ричард пожал плечами:
    - Не знаю. Возможно, это делают роботы.
    - Роботы?
    - Их здесь целая куча. Иногда у них есть что-то вроде атомного  ножа,
которым они проводят над землей.  Этот  нож  режет  траву.  И  они  всегда
возятся с цветами и со всем прочим. Вот там один из них.
    Мальчик  показал  на  какой-то  загадочный  маленький  предмет  -  он
медленно двигался над долиной, занятый чем-то совершенно непонятным, а его
металлическая кожа отбрасывала яркие солнечные зайчики.
    Доктор Слоун был поражен. Он и не знал, что существуют такие роботы.
    - А это что? - вдруг спросил он.
    Ричард повернул голову:
    - Это принадлежит семье Фроуликс.  Координаты  А-3,  23,  461.  А  то
маленькое остроконечное здание - публичная _д_в_е_р_ь.
    Доктор Слоун внимательно смотрел на дом. Неужели снаружи он  выглядит
так? Прежде доктору казалось, что дом  -  это  нечто  кубическое  и  очень
высокое.
    - Идемте! - крикнул Ричард и побежал вперед.
    Доктор Слоун последовал за ним, но более умеренным шагом.
    - Ты знаешь тут все дома?
    - Почти.
    - Где находится дом с координатами А-23,  26,  475?  -  это  был  дом
Слоуна, разумеется.
    Ричард огляделся.
    - Дайте подумать. О, конечно. Я знаю, где он... Видите вон там воду?
    - Воду? - доктор  Слоун  разглядел  серебристую  линию,  извивающуюся
среди зелени.
    - Конечно. Настоящая вода. Она течет не переставая, все время.  Через
нее можно перейти по камням.
    Это  скорее  похоже  на  ручей,  подумал  доктор  Слоун.  Он   изучал
географию, естественно, но только экономическую и  культурную.  Физическая
география была почти отмершей наукой, ею  не  интересовался  никто,  кроме
нескольких специалистов. И все же Слоун знал, что такое  реки  и  ручьи  -
теоретически...
    Ричард продолжал говорить:
    - Как раз за рекой, вон за тем холмом, на котором  большая  роща,  по
другую сторону стоит дом А-23, 26, 475. Это  светло-зеленый  дом  с  белой
крышей.
    - Неужели? - доктор Слоун был искренне удивлен. Он не знал,  что  его
дом выкрашен в зеленый цвет.
    Какое-то  мелкое   животное   пробежало   по   траве,   спасаясь   от
приближающихся ног. Ричард посмотрел ему вслед и пожал плечами.
    - Их невозможно поймать. Я пробовал.
    Мимо  пролетела  бабочка,  махая  желтыми  крылышками.  Доктор  Слоун
проследил за ней глазами.
    Отовсюду  слышалось  чириканье   и   щебетание,   веселое   и   очень
разноголосое. По мере того, как его слух обострялся,  доктор  Слоун  начал
различать тысячи звуков, и ни один из них не был искусственным.
    На землю  упала  большая  тень,  быстро  приблизившись,  она  накрыла
Слоуна. Стало прохладнее, и он, вздрогнув, посмотрел вверх.
    Ричард сказал:
    - Это просто облако. Через минуту оно проплывет дальше. Посмотрите-ка
лучше на эти цветы. Они пахнут.
    Сейчас они были в нескольких сотнях  ярдов  от  дома  Хэншоу.  Облако
ушло, снова сияло  солнце.  Доктор  Слоун  посмотрел  назад  и  ужаснулся,
увидев, какое расстояние они прошли. Если они  потеряют  из  виду  дом,  а
Ричард убежит, сможет ли он, взрослый человек, найти дорогу обратно?
    Он отогнал эту мысль и снова стал смотреть на полоску воду, и за нее,
туда, где должен стоять его собственный дом.  Слоун  с  удивлением  думал:
"Светло-зеленый?"
    Через некоторое время он сказал:
    - Ты, должно быть, настоящий исследователь.
    Ричард ответил со сдержанной гордостью:
    - Когда я иду в школу и возвращаюсь обратно, я всегда  стараюсь  идти
другой дорогой и увидеть что-нибудь новое.
    - Но ведь ты не идешь улицей каждое утро, верно? Иногда, я думаю,  ты
пользуешься _д_в_е_р_ь_ю.
    - О, конечно.
    - Почему ты поступаешь именно так, Ричард? - доктор  Слоун  почему-то
был уверен, что все это имело какой-то особый смысл.
    Но Ричард разочаровал его. Удивленно подняв брови, он сказал:
    - Ну, черт возьми, иногда по  утрам  идет  дождь,  и  мне  приходится
пользоваться _д_в_е_р_ь_ю. Я страшно не люблю этого,  но  что  же  делать?
Недели две назад меня застиг дождь, и я... - он автоматически оглянулся, и
голос его понизился до шепота: - простыл, и мама очень расстроилась.
    Доктор Слоун вздохнул:
    - Ну а сейчас, не вернуться ли нам назад?
    На лице Ричарда мелькнуло разочарование:
    - А зачем?
    - Я подумал, что твоя мама, наверно, ждет нас.
    - Наверно. - мальчик неохотно повернул обратно.
    Они медленно возвращались к дому, Ричард непринужденно говорил:
    -  Недавно  я  написал  в  школе  сочинение  о  том,  как   стал   бы
путешествовать  на  каком-нибудь  древнем   средстве   транспорта   (слово
"средство" он произнес с величайшим старанием).  "Я  бы  путешествовал  на
стратолайнере и смотрел на звезды и облака..." Каким же я был дураком!
    - Теперь ты выбрал что-нибудь другое?
    - Разумеется. Я бы поехал на автомобиле, и очень тихо. Тогда я увидел
бы все вокруг...

    Миссис Хэншоу казалась озабоченной, неуверенной.
    - Так вы не думаете, что это ненормально, доктор?
    - Необычно - да, но ничего ненормального я  здесь  не  вижу.  Ричарду
нравится бывать на свежем воздухе.
    - Но почему? Там так грязно, так неприятно.
    - Это вопрос вкуса. Сто лет назад наши  предки  проводили  на  свежем
воздухе большую часть времени.  Даже  сегодня,  смею  сказать,  существуют
миллионы африканцев, которые никогда не видели _д_в_е_р_и.
    - Но Ричард всегда учили вести  себя  так,  как  подобает  достойному
жителю района А-3, - с гневом сказала миссис Хэншоу. Он ведь не африканец,
боже упаси, и... и в конце концов не предок...
    - В этом-то и заключается  часть  проблемы,  миссис  Хэншоу.  Мальчик
чувствует потребность выйти на свежий воздух, но знает, что  этого  нельзя
делать. Он стыдится говорить об этом с вами или со своей учительницей.  Он
уходит в себя, а это опасно.
    - Как же нам переубедить его?
    Доктор Слоун уверенно сказал:
    - И не пытайтесь.  Лучше  направьте  его  активность  в  определенное
русло. В тот день, когда сломалась ваша _д_в_е_р_ь, он был вынужден  выйти
на улицу и обнаружил, что там ему нравится. Ричард использовал хождение  в
школу и обратно как предлог для того, чтобы повторить это первое волнующее
впечатление. Теперь предположим, что вы согласитесь выпускать его из  дома
на два часа по субботам и по воскресеньям. Ричард  поймет,  что  на  улицу
можно выходить и без определенной цели. Вам не кажется, что после этого он
охотно будет пользоваться _д_в_е_р_ь_ю, направляясь в школу и  возвращаясь
обратно? Я думаю, что это в корне решит проблему.
    - Но тогда положение вещей остается таким же?  Какой  в  этом  смысл?
Станет ли мой сын когда-нибудь снова нормальным?
    Доктор Слоун поднялся:
    - Миссис Хэншоу, он и сейчас абсолютно нормален. Но сейчас он вкушает
радости запретного плода. Если  вы  ему  поможете,  покажете,  что  вы  не
против, это немедленно потеряет кое-что из своей привлекательности. затем,
став старше, он начнет яснее понимать, чего  от  него  ожидает  и  требует
общество. Он научится подчиняться. В конце  концов  во  всех  нас  дремлет
бунтарь, но стремление к бунту, обычно,  угасает  по  мере  того,  как  мы
стареем и  устаем.  Конечно,  если  это  стремление  неразумно  подавляют,
возможен психологический взрыв. Не делайте подобной ошибки. С Ричардом все
будет в порядке.
    Слоун пошел к _д_в_е_р_и.
    Миссис Хэншоу спросила:
    - А вам не кажется, доктор, что лучше сделать психозондирование?
    Он повернулся и, не скрывая раздражения, воскликнул:
    - Нет! Определенно нет! В мальчике нет  ничего,  что  говорило  бы  о
необходимости такого вмешательства. Понимаете? Ничего.
    Пальцы Слоуна застыли в дюйме от наборного диска,  а  выражение  лица
стало быстро меняться.
    - В чем дело, доктор Слоун? - спросила миссис Хэншоу.
    Но  он  не  слышал   ее,   потому   что   думал   о   _д_в_е_р_и,   о
психозондировании, об удушающем засильи технологии.
    Потом сказал негромко, опуская руку:
    - Знаете, сегодня такой прекрасный  день,  что,  мне  кажется,  лучше
пройтись пешком... - а ноги его уже несли прочь от _д_в_е_р_и...

                                 РИСК

    Гипербаза была создана ради этого дня. На галерее центра управления в
порядке, строго определенном протоколом, располагалась группа  чиновников,
ученых, технических специалистов и прочих,  кого  можно  было  включить  в
понятие "персонал". В соответствии со своими разнообразными темпераментами
люди ждали, полные надежд, беспокойства, затаив дыхание, ждали  напряженно
или испуганно - ожидали кульминации своих усилий.
    Полая внутренность астероида, известного как Гипербаза, стала  в  эти
дни  основным  объектом  службы  безопасности,  и  меры   предосторожности
распространялись на десять тысяч миль. Ни один корабль не мог войти в  это
пространство  и  остаться  невредимым.  Ни  одно  сообщение  нельзя   было
отправить без тщательной проверки.
    Примерно в ста милях двигался по орбите маленький  астероид.  На  эту
круговую орбиту вокруг Гипербазы его вывели несколько  лет  назад.  Орбита
представляла собой самую совершенную окружность, какую только  можно  было
достичь. Астероид имел порядковый номер Н937, но на Гипербазе его называли
только Он. ("Вы сегодня были на нем?"; "Генерал на нем, пусть ему разнесет
голову". Постепенно местоимение достигло статуса слова, которое пишется  с
заглавной буквы).
    На Нем теперь, когда приближалось время ноль, никого не было.  Только
"Парсек",  единственный  корабль  такого  типа  в  истории   человечества.
Лишенный экипажа, он лежал, готовый отправиться в непостижимое.
    Джералд Блейк, один из умных молодых  людей,  специализировавшийся  в
области исследования эфира и заработавший право размещаться в первом ряду,
пощелкал  своими  большими  пальцами,  потом  вытер  вспотевшие  ладони  о
безупречный белый халат и мрачно спросил:
    - А почему не обратились к генералу или к ее милости вон там?
    Найджел Ронсон, из "Интерпланетари Пресс" мельком взглянул туда,  где
размещались генерал-майор Ричард  Каллнер  и  неприметная  женщина,  почти
затерявшаяся за блеском мундира генерала. Он ответил:
    - Я обратился бы к ним, но меня интересуют новости.
    Ронсон - короткий пухлый человечек. Волосы его тщательно  подстрижены
в короткой прическе, рубашка с открытым воротником, брюки  едва  достигают
лодыжек.  Он  старательно  имитирует  внешность   газетчика,   каким   его
представляет телевидение. Тем не менее это очень способный репортер.
    Блейк коренаст, темная линия волос почти не оставляет места для  лба,
но мозг у него острый, а пальцы сильные. Он сказал:
    - Все новости у них.
    - Вздор! - ответил Ронсон. - У Каллнера ничего нет под  этим  золотым
мундиром. Разденьте его,  и  обнаружите  всего  лишь  конвейер,  способный
передавать приказы вниз и отчеты вверх.
    Блейк едва не улыбнулся, но подавил это желание.
    - А как насчет мадам доктора?
    - Доктор Сьюзан Кэлвин, из "Ю.С.Роботс", - начал репортер. -  У  этой
женщины на месте сердца гиперпространство, а в глазах  жидкий  гелий.  Она
пройдет сквозь солнце  и  выйдет  с  противоположной  стороны,  окруженная
замороженным пламенем.
    Блейк был еще ближе к улыбке.
    - А директор Шлосс?
    Ронсон бойко заявил:
    - Он слишком много знает. Он постоянно  разрешает  противоречие:  как
попытаться раздуть слабый интеллект слушателя и при этом не  ослепить  его
блеском собственного интеллекта. И обычно кончает тем, что  вообще  ничего
не говорит.
    На этот раз Блейк оскалил зубы.
    - А теперь, может, скажете, почему вы выбрали меня?
    - Это легко, доктор. Я посмотрел на  вас  и  решил,  что  вы  слишком
некрасивы, чтобы быть глупым, и слишком умны, чтобы  упустить  возможность
хорошей личной рекламы.
    - Напомните мне потом: я вас пну, - сказал Блейк.  -  Что  вы  хотите
узнать?
    Журналист показал вниз и спросил:
    - Эта штука сработает?
    Блейк тоже  посмотрел  вниз  и  почувствовал  легкий  озноб,  как  от
холодного  марсианского  ветра.  Внизу  находился  огромный  телевизионный
экран, разделенный надвое. Одна часть  давала  общий  вид  Его.  На  серой
поверхности Его виден был "Парсек", он  слабо  блестел  в  лучах  далекого
солнца. На второй половине экрана - контрольная  рубка  "Парсека".  В  ней
никого живого. В кресле пилота предмет, отдаленно  напоминающий  человека.
Ни на мгновение нельзя было забыть, что это всего лишь позитронный робот.
    Блейк сказал:
    - С точки зрения физики, должно сработать. Робот исчезнет и вернется.
Космос! Эта часть нам удается. Я видел все запуски. Прибыл сюда две недели
спустя после получения диплома в области физики эфира и с тех  пор  так  и
нахожусь здесь, если не считать отпусков. Я был здесь,  когда  мы  послали
железную  проволоку  к  орбите  Юпитера  и  обратно  -  и  получили  назад
металлические опилки. Я был здесь, когда отправили мышь, а получили мясной
фарш.
    - После этого мы шесть месяцев выравнивали  гиперполе.  Нам  пришлось
выравнивать запаздывания на одну десятитысячную  секунды  во  всех  частях
посылаемого предмета. После этого  мыши  возвращались  назад  невредимыми.
Помню, как мы праздновали один случай: мышь вернулась живой и прожила  еще
десять минут. Теперь они живут так долго, сколько мы о них заботимся.
    Ронсон сказал:
    - Здорово!
    Блейк косо взглянул на него.
    - Я сказал: сработает, с точки зрения  физики.  Возвращающиеся  белые
мыши...
    - Да?
    - Они безмозглые. Нет даже крошечного  мышиного  рассудка.  Не  едят.
Приходится их  держать  на  принудительном  питании.  Не  спариваются.  Не
бегают. Сидят. Сидят. Сидят. И все. Наконец решили послать шимпанзе. Какое
жалкое зрелище. Шимпанзе  слишком  близок  к  человеку,  чтобы  это  легко
вынести. Вернулся кусок мяса, который  едва  шевелился.  Иногда  переводил
взгляд и мог почесаться. Выл и сидел в собственных  испражнениях,  ума  не
хватало  подвинуться.  Кто-то  однажды  застрелил  его,  и  мы  все   были
благодарны за это. Говорю вам, парень: ни одно  существо,  отправившись  в
гиперпространство, не вернулось в здравом рассудке.
    - Это можно опубликовать?
    - Вероятно, после эксперимента. От него ждут очень  многого.  -  Угол
рта Блейка дрогнул.
    - А вы нет?
    - С роботом у приборов управления? Нет. - Почти  автоматически  Блейк
вспомнил о происшествии несколько лет назад, когда он был признан виновным
в гибели робота. Он подумал  о  роботах  типа  Нестор,  который  заполнили
Гипербазу, со своими  врожденными  знаниями  и  педантизмом.  Какой  смысл
говорить о роботах? Он не миссионер по натуре.
    Ронсон, заполнивший молчание своей болтовней, сказал,  сменив  жвачку
во рту:
    - Не говорите, что вы против роботов. Я всегда считал, что  ученые  -
единственная группа населения, которая не настроена против роботов.
    Терпение Блейка подошло к концу. Он ответил:
    - Верно, и в  этом-то  вся  беда.  Технология  расцветает,  приобретя
роботов. Теперь в каждой области нужны роботы. Вам нужна дверная  пружина?
Покупайте робота с  толстой  ногой.  Это  очень  серьезно.  -  Он  говорил
негромко, напряженным голосом, прямо в ухо Ронсону.
    Ронсон умудрился высвободить руку. Он сказал:
    - Эй, я не робот. Не вымещайте на мне. Я человек.  Homo  sapiens.  Вы
чуть не сломали мне руку. Это доказательство?
    Но Блейка уже было не остановить просто шуткой. Он сказал:
    - Знаете, сколько времени потрачено на эту  систему?  Построен  робот
общего назначения, он получил приказ. Точка. Я слышал, как  отдавали  этот
приказ. Коротко и ясно. "Возьми ручку и сильно сожми ее. Сильно  потяни  к
себе. Сильно! И продолжай держать, пока  приборы  не  подтвердят,  что  ты
дважды прошел через гиперпространство".
    - Во время ноль робот схватит рычаг управления и потянет на себя. Его
руки имеют температуру крови. Как только рычаг  займет  нужное  положение,
тепловое расширение приведет к тому, что контакт  замкнется.  Если  что-то
случится  с  мозгом  во  время  первого  прыжка  через  гиперпространство,
неважно. Нужно только сохранить положение рычага  одно  микромгновение,  и
корабль тут же вернется назад и  гиперполе  выключится.  Ничего  не  может
отказать. После этого мы изучим реакции робота и увидим, что происходит.
    Ронсон озадаченно посмотрел на него.
    - По-моему, это имеет смысл.
    - Неужели? - горько спросил Блейк.  -  А  что  вы  узнаете  из  мозга
робота? Его мозг позитронный, наш клеточный. У него металлический,  у  нас
протеиновый. Это не одно и то же. Невозможно сравнивать. Но я убежден, что
на основании того, что узнают от робота - вернее, подумают, что узнали  от
робота, - в гиперкосмос отправят человека. Бедняга! Понимаете, дело  не  в
смерти. Дело в том, что  он  вернется  безмозглым.  Если  бы  видели  того
шимпанзе, вы бы поняли, что я имею в виду. Смерть - это чистый  конец.  Но
так...
    Репортер спросил:
    - Вы говорили об этом с кем-нибудь?
    - Да. Мне ответили то же, что и вы. Сказали, что  я  настроен  против
роботов и это все объясняет. Посмотрите на Сьюзан Кэлвин. Готов  ручаться,
что уж она-то не против роботов.  Она  прилетела  с  Земли,  только  чтобы
присутствовать при эксперименте. Если бы за приборами сидел  человек,  она
бы не побеспокоилась. Но какой прок!
    - Эй! - сказал Ронсон. - Не останавливайтесь. Должно быть еще что-то.
    - Что именно?
    - Вы объяснили насчет робота. Но почему  неожиданно  такие  строгости
контроля?
    - Что?
    - Послушайте. Вдруг мне не разрешают отправлять сообщения. Вдруг сюда
перестают  приходить  корабли.  Что  происходит?  Всего  лишь   еще   один
эксперимент. Публика знает  о  гиперпространстве,  о  том,  что  вы  здесь
делаете. Почему тогда такие строгости?
    Гнев все еще кипел в  Блейке,  гнев  против  роботов,  против  Сьюзан
Кэлвин, против того случая с утраченным роботом в прошлом.  Можно  сорвать
гнев  на  этом  раздражающем  маленьком  газетчике  с  его   раздражающими
вопросами.
    Он сказал про себя:
    - Посмотрим, как он это воспримет.
    - Вы на самом деле хотите знать?
    - Еще бы!
    - Хорошо. Мы никогда не  возбуждали  такое  большое  гиперполе  и  не
пытались отправить предмет такой массы так далеко. Наши эксперименты имели
дело с предметами в миллион раз меньшими. Это значит, что будет возбуждено
гиперполе в миллионы миллионов раз более  мощное,  чем  раньше.  И  мы  не
знаем, что при этом получится
    - Как это?
    - Теория утверждает, что корабль будет аккуратно  перенесен  в  район
Сириуса и столь же аккуратно вернется назад. Но какой  объем  пространства
будет перенесен вместе с "Парсеком"? Трудно сказать. Мы недостаточно знаем
о гиперкосмосе. Если наши расчеты хоть немного неточны, вместе с  кораблем
может отправиться весь астероид. Корабль может не вернуться в то же место.
Вернется, скажем, в двадцати миллиардах миль отсюда. И есть шанс, что  еще
большее пространство будет захвачено переносом.
    - Насколько большее? - спросил Ронсон.
    - Невозможно ответить. Тут элемент  статистической  неопределенности.
Поэтому  кораблям  и  не  разрешают  приближаться.  Поэтому  не  разрешают
передавать сообщения, пока эксперимент не завершится благополучно.
    Ронсон с трудом глотнул.
    - А если затронет и Гипербазу?
    - Есть и такая возможность, - хладнокровно сказал Блейк. -  Не  очень
большая,  иначе  тут  не  было  бы  директора  Шлосса,  уверяю   вас.   Но
математическая вероятность сохраняется.
    Журналист взглянул на часы.
    - Когда это произойдет?
    - Примерно через пять минут. Нервничаете?
    - Нет, - ответил Ронсон, но больше вопросов не задавал.
    Блейк свесился через ограждение. Шли последние мгновения.
    Робот шевельнулся.
    При этом движении все наклонились вперед, свет был  приглушен,  чтобы
яснее стала картина на экранах. Но пока  там  произошло  только  это  одно
движение. Руки робота приблизились к рычагу.
    Блейк ждал, когда истекут последние секунды и робот потянет  на  себя
рычаг. Он представлял себе множество возможностей,  все  они  одновременно
возникали в его мозгу.
    Вначале короткое мерцание, которое означало бы  уход  корабля  и  его
возврат. Хотя промежуток времени исключительно мал, возвращение  состоится
не точно в то же место, и потому возникнет мерцание. Оно всегда возникает.
    Потом, после возвращения, может оказаться, что приборы, выравнивающие
гиперполе по всему кораблю, сработали недостаточно  надежно.  Робот  может
превратиться в металлолом. Весь корабль может превратиться в металлолом.
    Или наши расчеты неверны, и корабль вообще не вернется. Или, что  еще
хуже, вся Гипербаза отправится вместе с кораблем и не вернется.
    Конечно, все может закончиться хорошо. Корабль  мелькнет  и  вернется
невредимым. Робот, с незатронутым мозгом, покинет свое сидение  и  сообщит
об успешном возвращении первого созданного людьми предмета, улетевшего  за
пределы Солнечной системы.
    Истекала последняя минута.
    Наступила последняя секунда, робот схватил стартовый рычаг и  потянул
на себя...
    Ничего!
    Никакого мерцания. Ничего!
    "Парсек" не покинул нормального пространства.

    Генерал-майор  Каллнер  снял  офицерскую  фуражку,  чтобы  промокнуть
блестящий лоб, и при этом обнажил лысину, которая сделала бы его на десять
лет старше, если бы такой же  эффект  уже  не  вызвало  осунувшееся  лицо.
Прошел почти час после неудачи эксперимента с "Парсеком", и ничего еще  не
было сделано.
    - Как это случилось? Как это случилось? Не понимаю.
    Доктор Мейер Шлосс, которого в сорок лет называли старейшиной молодой
науки о гиперполях, безнадежно ответил:
    - В базовой теории нет ничего сомнительного.  Клянусь  в  этом  своей
жизнью. На корабле какое-то механическое повреждение. Больше ничего. -  Он
повторял это уже в десятый раз.
    - Мне казалось, что все проверено. - И это тоже уже говорили.
    - Да, сэр. И все равно... - И это тоже.
    Они смотрели друг на друга в кабинете Каллнера, в который был  закрыт
доступ всему персоналу. Ни один из них не решался  взглянуть  на  третьего
присутствующего.
    Тонкие губы и бледные щеки Сьюзан Кэлвин были лишены  выражения.  Она
холодно сказала:
    - Можете утешаться тем, что  я  уже  говорила.  Вряд  ли  эксперимент
принес бы что-нибудь полезное.
    - Не время начинать старый спор, - простонал Шлосс.
    - Я не спорю.  "Ю.С.Роботс"  изготовят  робота  по  указаниям  любого
покупателя для использования в рамках закона. Нашу часть мы выполнили.  Мы
сообщили  вам,  что  не  гарантируем  возможности   выводов   относительно
человеческого мозга  на  основе  данных  позитронного  мозга.  Здесь  наша
ответственность кончается. Спорить не о чем.
    - Великий космос! - сказал генерал Каллнер  тоном,  который  заставил
потускнеть значение этих слов. - Давайте не обсуждать это.
    - А что еще нам делать? - пробормотал  Шлосс,  который  находился  на
грани нервного срыва.  -  Пока  не  узнаем,  что  происходит  с  мозгом  в
гиперполе, мы не может двигаться  дальше.  Мозг  робота  по  крайней  мере
способен к математическому анализу. Это старт, начало. И мы попробуем... -
Он дико посмотрел на собеседников. - Но дела не  в  вашем  роботе.  Мы  не
беспокоимся ни о нем, ни о его позитронном мозге. Черт возьми,  женщина...
- Он чуть не сорвался на крик.
    Робопсихолог ответила ровным невозмутимым голосом:
    - Не нужно истерики. За свою жизнь я была свидетелем многих кризисов,
и ни один не был решен при помощи истерии. Мне нужны ответы  на  некоторые
вопросы.
    Полные губы Шлосса дрожали, глаза ввалились, на  их  месте  виднелись
темные пятна. Он хрипло сказал:
    - Вы разбираетесь в физике эфира?
    - Это не имеет отношения к делу. Я главный робопсихолог "Ю.С.Роботс".
У руля "Парсека" сидит наш позитронный робот. Как все подобные роботы,  он
не продан, а сдан в аренду. У меня есть право требовать информации о любом
эксперименте, в котором принимает участие робот.
    - Поговорите с ней, Шлосс, - рявкнул генерал Каллнер. - Она... с  ней
все в порядке.
    Доктор Кэлвин взглянула на генерала, который присутствовал в случае с
пропавшим роботом и поэтому не мог недооценивать ее.  (Шлосс  в  то  время
болел, а пересказ не так убедителен, как личный опыт).
    - Спасибо, генерал, - сказала она.
    Шлосс беспомощно перевел взгляд с одного на другого и спросил:
    - Что вы хотите знать?
    - Очевидно, первый мой вопрос: в чем же  ваша  проблема,  если  не  в
роботе?
    - Проблема совершенно очевидна. Корабль не сдвинулся. Вы  сами  этого
не видели? Ослепли?
    - Я хорошо вижу. Но не  понимаю,  почему  вы  впадаете  в  панику  от
механического повреждения. Разве у вас не бывает отказов оборудования?
    Генерал пробормотал:
    - Дело в стоимости. Корабль  дьявольски  дорог.  Мировой  Конгресс...
ассигнования... - Он смолк.
    -  Корабль  на  месте.  Небольшой  ремонт  и  поправки   не   вызовут
неприятностей.
    Шлосс взял себя в руки.  У  него  было  выражение  человека,  который
схватил свою душу обеими руками, потряс ее и поставил на  ноги.  В  голосе
его зазвучало даже терпение.
    - Доктор Кэлвин, когда я говорю о механическом повреждении, я имею  в
виду реле, в которое  попала  песчинка,  линию  связи,  нарушенную  комком
грязи,  транзистор,  вышедший  из  строя   из-за   мгновенного   повышения
температуры. И десяток других возможностей. Сотни возможностей. И любая из
них может оказаться временной. Их  действие  может  прекратиться  в  любое
мгновение.
    -  Значит,  в   любой   момент   "Парсек"   может   переместиться   в
гиперпространстве и снова вернуться.
    - Совершенно верно. Теперь вы понимаете?
    - Нет. Разве не этого вы хотите?
    Шлосс сделал движение, как будто обеими руками хотел схватить себя за
волосы и потянуть. Он сказал:
    - Вы не специалист в области эфира.
    - Это лишает вас дара речи, доктор?
    -  Корабль  настроен  на  прыжок,  -  с  отчаянием  сказал  Шлосс,  -
относительно гравитационного центра галактики. Возврат должен произойти  в
то же самое место с учетом движения Солнечной  системы.  За  час,  который
прошел  после  неудачи,  Солнечная  система   значительно   переместилась.
Первоначальная настройка сбита.  Обычные  законы  движения  неприменимы  к
гиперпространству, и нам потребуется  неделя  расчетов,  чтобы  определить
новые параметры.
    - Вы хотите сказать, что если сейчас корабль двинется, то вернется  в
какой-то непредсказуемый пункт в тысячах миль отсюда?
    - Непредсказуемый? - Шлосс дико улыбнулся. - Да, можно сказать и так.
"Парсек" может оказаться в туманности Андромеды или в  центре  Солнца.  Во
всяком случае мы его больше не увидим.
    Сьюзан Кэлвин кивнула.
    - Итак,  ситуация  такова.  Если  корабль  исчезнет  -  а  это  может
произойти в любую минуту, - вместе с  ним  исчезнут  несколько  миллиардов
долларов налогоплательщиков, и вас обвинят в... плохой работе.
    Генерал-майор Каллнер не мог бы подпрыгнуть сильнее, даже если бы ему
в основание воткнули булавку.
    Робопсихолог продолжала:
    -  Значит,  каким-то  образом  нужно  вывести  из  действия  механизм
гиперполя  на  корабле,  и  как  можно   скорее.   Что-нибудь   выключить,
высвободить, разъединить. - Она как будто говорила сама с собой.
    - Не так просто, - сказал Шлосс. - Не могу это  полностью  объяснить,
так как вы не специалист.  Все  равно  что  попытаться  прекратить  подачу
электроэнергии, разрезав садовыми ножницами  провод  высокого  напряжения.
Это может быть опасно. Это будет опасно.
    - Вы хотите сказать, что  любая  попытка  вмешаться  может  запустить
корабль в гиперпространство?
    - Непродуманная попытка, вероятно, приведет  к  этому.  Гиперсилы  не
ограничены  скоростью  света.  Вероятно,  у  них  вообще  нет  ограничения
скорости. Это делает положение очень трудным. Единственный разумный способ
- выяснить причину неудачи  и  разработать  безопасный  способ  отключения
поля.
    - И как вы предлагаете это сделать, доктор Шлосс?
    Шлосс сказал:
    - Мне кажется, единственная возможность - послать на корабль  роботов
типа Нестор...
    - Нет! Не говорите глупости! - прервала его Сьюзан Кэлвин.
    Шлосс холодно ответил:
    - Несторы знакомы с физикой эфира. Они идеально...
    - Это не предмет для обсуждения. Без моего разрешения  вы  не  имеете
права использовать наших позитронных роботов. А  я  такого  разрешения  не
дам.
    - Какая же альтернатива?
    - Вы должны послать одного из ваших инженеров.
    Шлосс яростно покачал головой.
    -  Невозможно.  Слишком  велик  риск.  Если  мы  потеряем  корабли  и
человека...
    - Тем не менее Нестора вы не получите. И вообще никакого робота.
    Генерал сказал:
    - Я... я должен связаться с Землей. Всю проблему  нужно  передать  на
высший уровень.
    Сьюзан Кэлвин резко ответила ему:
    - На вашем месте я не стала бы этого делать. Вы отдаетесь на  милость
правительства, не предлагая никакого собственного плана  действий.  Ничего
хорошего для вас из этого не получится, я уверена.
    - Но что же делать? -  Генерал  снова  воспользовался  своим  носовым
платком.
    - Пошлите человека. Другого выхода нет.
    Шлосс побледнел до болезненной серости.
    - Легко сказать: пошлите человека. Но кого?
    - Я обдумывала эту проблему. Здесь есть молодой человек -  его  зовут
Блейк, я с ним встречалась во время предыдущего посещения Гипербазы.
    - Доктор Джералд Блейк?
    - Кажется, да. Он тогда был холост. А сейчас?
    - По-прежнему.
    - Тогда я предлагаю, чтобы его вызвали сюда, скажем, через пятнадцать
минут, а тем временем я просмотрю его данные.
    Она спокойно приняла на себя  руководство  ситуацией,  и  ни  генерал
Каллнер, ни Шлосс и не подумали с ней спорить.

    Блейк видел Сьюзан Кэлвин во время  ее  второго  посещения  Гипербазы
только на  удалении.  И  не  пытался  сократить  это  расстояние.  Теперь,
вызванный к ней,  он  смотрел  на  нее  с  отвращением.  Он  едва  заметил
присутствовавших тут же генерала Каллнера и доктора Шлосса.
    Он вспомнил, как в последнюю встречу она подвергла его вскрытию из-за
утраченного робота.
    Холодные серые глаза доктора Кэлвин смотрели прямо  в  горячие  карие
глаза Блейка.
    - Доктор Блейк, - сказала она, - я полагаю, вы  правильно  оцениваете
ситуацию.
    Блейк ответил:
    - Да.
    - Что-то нужно сделать. Корабль стоит  слишком  дорого,  чтобы  можно
было его потерять. Результатом было бы,  вероятно,  окончание  работы  над
проектом.
    Блейк кивнул.
    - Я думал об этом.
    - Надеюсь, вы также догадываетесь, что кому-то нужно  отправиться  на
борт "Парсека", выяснить, что там случилось, и... устранить эту причину.
    Наступило недолгое молчание. Блейк хрипло спросил:
    - Какой дурак за это возьмется?
    Каллнер нахмурился и посмотрел на Шлосса, который прикусил губу и  ни
на кого не смотрел.
    Сьюзан Кэлвин сказала:
    - Конечно, существует вероятность случайной  активации  гиперполя,  и
корабль в таком случае окажется вне пределов нашей досягаемости. С  другой
стороны, он может вернуться в пределы Солнечной системы. В этом случае  не
пожалеют никаких средств и усилий, чтобы вернуть человека и корабль.
    Блейк заметил:
    - Поправка. Идиота и корабль!
    Сьюзан Кэлвин не обратила внимания на его слова. Она продолжала:
    - Я попросила генерала Каллнера поручить эту работу  вам.  Вы  должны
этим заняться.
    Никакой паузы. Спокойным голосом Блейк ответил:
    - Леди, я не вызываюсь добровольцем.
    - На Гипербазе десятки людей, обладающих  специальными  знаниями  для
такого задания. На основании нашего прежнего знакомства я выбрала вас.  Вы
выполните эту работу с сознанием...
    - Нет. Я не даю согласия.
    - У вас нет выбора. Это на вашей ответственности.
    - На моей ответственности? Почему это на моей?
    - Потому что вы лучше всех для этого подходите.
    - Вы понимаете, как это рискованно?
    - Наверно, да, - сказала Сьюзан Кэлвин.
    - Ничего вы не понимаете. Вы не видели шимпанзе. Послушайте, когда  я
сказал "идиот и корабль", я не выражал свое мнение. Я сообщил вам факт.  Я
могу рискнуть жизнью,  если  необходимо.  Без  удовольствия,  конечно,  но
рискну. Но рисковать потерей рассудка,  рисковать  провести  всю  жизнь  в
безмозглом животном состоянии - этим я рисковать не могу. Все.
    Сьюзан  Кэлвин  задумчиво  взглянула  на  потное  покрасневшее   лицо
молодого инженера.
    Блейк закричал:
    - Пошлите робота, пошлите одного из ваших НС-2!
    Глаза психолога холодно блеснули. Она ответила рассудительно:
    - Да, доктор Шлосс предлагал это. Но роботы НС-2  предоставлены  моей
фирмой в аренду, они не проданы. Каждый из них стоит миллионы долларов.  Я
представляю компанию и считаю, что они слишком дороги, чтобы рисковать ими
в таком деле.
    Блейк поднял руки. Прижал сжатые кулаки к груди,  с  видимым  усилием
пытаясь успокоиться.
    - Вы говорите мне... говорите, что хотите послать меня вместо робота,
потому что робот дороже.
    - Да, в конце концов в этом дело.
    - Доктор Кэлвин, - сказал Блейк, - раньше я увижу вас в аду.
    - Ваше утверждение может осуществиться почти буквально, доктор Блейк.
Генерал Каллнер  подтвердит,  что  вам  был  отдан  приказ  выполнить  это
поручение. Здесь действуют военные законы, как я поняла. Вы  отказываетесь
выполнять приказ и  будете  преданы  суду  трибунала.  Такое  преступление
означает тюрьму на Меркурии, а это очень близко к аду, если мне вздумается
вас там навестить. Впрочем, я туда не прилечу. С другой стороны,  если  вы
согласитесь отправиться на борт "Парсека" и выполните там  нужную  работу,
это сыграет решающую роль в вашей дальнейшей карьере.
    Блейк яростно смотрел на нее.
    Сьюзан Кэлвин сказала:
    - Дайте ему пять минут подумать, генерал Каллнер, и готовьте корабль.
    Работники службы безопасности вывели Блейка из комнаты.

    Джералду Блейку было  холодно.  Тело  его  двигалось  так,  будто  не
принадлежало ему. Как будто он  смотрел  на  себя  из  какого-то  далекого
безопасного места, видел, как он садится на корабль, чтобы направиться  на
астероид, на "Парсек".
    Он не мог себе поверить. Неожиданно наклонил голову и сказал:
    - Я пойду.
    Но почему?
    Он самому себе никогда не казался героем. Почему же  тогда?  Отчасти,
конечно,  из-за  угрозы  тюрьмы  на  Меркурии.  Отчасти  из-за   нежелания
выглядеть трусом в глазах тех, кто его знал, - этой глубочайшей  трусости,
которая стоит за половиной храбрых поступков во всем мире.
    Но все-таки главное в другом.
    На  пути  к  кораблю  Блейка  на  мгновение   остановил   Ронсон   из
"Интерпланетари Пресс". Блейк посмотрел на раскрасневшееся лицо Ронсона  и
спросил:
    - Что вам нужно?
    Ронсон протараторил:
    - Слушайте, когда вернетесь,  мне  нужны  эксклюзивные  права.  Любая
плата, какую запросите... все, что захотите...
    Блейк оттолкнул его и пошел дальше.
    Экипаж корабля состоял из двух человек. Они с ним не разговаривали. И
даже не смотрели  на  него.  Блейку  было  все  равно.  Они  сами  страшно
испуганы, их корабль приближался к "Парсеку", как котенок обходит стороной
первую увиденную им в жизни собаку. Он обойдется и без них.
    Перед ним оставалось только одно  лицо.  Искусственная  решимость  на
лице генерала Каллнера и лицо Шлосса тут же исчезли из сознания. Видел  он
только невозмутимое лицо Сьюзан Кэлвин. Ее спокойное отсутствие выражения.
    Он смотрел в темноту, уже поглотившую Гипербазу...
    Сьюзан Кэлвин! Доктор  Сьюзан  Кэлвин!  Робопсихолог  Сьюзан  Кэлвин!
Робот, принявший внешность женщины!
    Каковы ее три закона, подумал он. Первый закон:  ты  должен  защищать
роботов всеми силами души и сердца.  Второй  закон:  ты  должен  соблюдать
священные интересы "Ю.С.Роботс", если они не противоречат Первому  закону.
Третий закон: о людях ты должен думать только в том случае,  если  это  не
противоречит Первому и Второму законам.
    Была ли она когда-нибудь молода, свирепо думал он. Испытывала ли хоть
однажды какие-то эмоции?
    Космос! Как он хочет что-нибудь сделать... сорвать  это  невозмутимое
застывшее выражение с ее лица.
    И он сделает это!
    Клянусь звездами, я это сделаю. Если только выйдет из  этого  дела  в
здравом рассудке, он растопчет ее, а с нею  и  ее  компанию  и  весь  этот
выводок роботов. Именно эта мысль двигала им больше, чем страх тюрьмы  или
желание не уронить себя в  глазах  других.  Эта  мысли  почти  лишила  его
страха. Почти.
    Один из пилотов, не оглядываясь, сказал ему:
    - Можете прыгнуть отсюда. Осталось полмили.
    Блейк горько спросил:
    - Вы не сядете?
    - Нам строго приказано не делать этого. Вибрация от посадки может...
    - А вибрация от моего приземления?
    Пилот ответил:
    - Я выполняю приказ.
    Блейк больше ничего не сказал,  он  надел  костюм  и  подождал,  пока
откроют шлюз. Справа к  металлическому  костюму  была  прочно  прикреплена
сумка с инструментами.
    Когда он уже проходил в шлюз, ожили микрофоны в шлеме.
    - Удачи, доктор.
    Потребовалось несколько мгновений, чтобы он сообразил, что это пилоты
корабля.
    - Спасибо, - неловко, почти обиженно ответил Блейк.
    И оказался в космосе, медленно поворачиваясь, после того  как  слегка
вбок оттолкнулся от борта корабля.
    Он видел ждущий его "Парсек"; глядя между ногами в  момент  поворота,
видел выхлопы двигателей корабля, который привез его сюда.
    Он один! Космос, как он одинок!
    Был ли кто другой в истории человечества так одинок?
    Поймет ли он, вдруг подумал Блейк, если что-нибудь  случится?  Успеет
ли осознать? Почувствует ли, как гаснет его разум?
    Или это произойдет неожиданно, как удар силового ножа?
    В любом случае...
    Он ни на мгновение не забывал шимпанзе, с пустым взглядом,  с  дрожью
безмозглого ужаса.

    Астероид теперь находился в двадцати  футах  под  ним.  Он  абсолютно
равномерно плыл в пространстве. Если не считать деятельности человека,  ни
одна песчинка не шевельнулась на Нем за астрономический период времени.
    В абсолютной неподвижности  Его  какая-то  пылинка  вывела  из  строя
рабочий механизм на борту "Парсека", частичка  грязи  остановила  какую-то
подвижную деталь.
    Может быть, нужна лишь слабая вибрация, легкая дрожь от встречи массы
с массой, чтобы освободить эту движущуюся часть, вернуть  ее  в  действие,
вызвать гиперполе, раскрыться, как перезревшая роза.
    Его тело вот-вот коснется Его, и Блейк подобрался в попытке коснуться
полегче. Он вообще не хочет прикасаться  к  астероиду.  По  коже  поползли
мурашки.
    Астероид все ближе.
    Вот... вот...

    Ничего!
    Только прикосновение к астероиду, медленно  возрастающее  давление  -
результат воздействия двухсот пятидесяти  фунтов  (он  сам  плюс  костюм),
обладающих инерцией, но не весом.
    Блейк медленно открыл глаза и увидел звезды.  Солнце  как  сверкающий
шарик, его свет затемнен поляризующим щитком  шлема.  Звезды  относительно
слабы, но расположение их прежнее.  Значит,  он  по-прежнему  в  Солнечной
системе. Он даже видит Гипербазу - маленький тусклый полумесяц.
    Неожиданно он застыл, услышав в микрофоне голос. Это был Шлосс.
    Шлосс сказал:
    - Мы вас видим, доктор Блейк. Вы не одни!
    Блейк мог бы рассмеяться над этими  словами,  но  он  только  ответил
негромко и четко:
    - Отключитесь. Вы отвлекаете меня.
    Пауза. Снова голос Шлосса, более успокоительный:
    - Если вы расскажете о своих наблюдениях, это снимет напряжение.
    - Получите информацию, когда я вернусь. Не раньше. -  Он  сказал  это
горько, его одетые в металл  пальцы  двинулись  к  контрольной  панели  на
груди, он отключил радио. Пусть теперь говорят  в  пустоту.  У  него  свои
планы. Если он выберется отсюда в здравом уме, это будет его шоу.
    Он с бесконечной осторожностью  встал.  Слегка  покачнулся  невольно,
обманутый почти полным отсутствием тяготения: бесконечная серия  нарушений
равновесия качала его из стороны в сторону. На  Гипербазе  действует  поле
псевдотяготения. Блейк удивился,  что  помнит  об  этом  и  может  оценить
отсутствие этого удобства.
    Солнце исчезло за утесом. Звезды заметно двигались по небу:  астероид
оборачивался вокруг своей оси за час.
    С того места, где он стоял, Блейк видел "Парсек"; теперь он  медленно
двинулся к нему,  осторожно,  чуть  не  на  цыпочках.  (Никакой  вибрации.
Никакой вибрации. Эти слова все время возникали в мозгу).
    Не успев оценить пройденное расстояние, он оказался рядом с кораблем.
Стоял у ряда колец, ведущих к входному люку.
    Тут он остановился.
    Корабль выглядит совершенно нормально. По крайней мере он ясно  видит
стальные выступы на трети высоты и второе кольцо таких же  выступов  выше.
Может, именно в данный момент они начинают создавать гиперполе.
    Странное желание протянуть руку и коснуться одного  из  них  охватило
Блейка. Один из тех иррациональных импульсов, подобно мысли "А что если  я
прыгну?", которая приходит в голову каждому  глядящему  с  верхнего  этажа
высокого здания.
    Блейк перевел дыхание, вытянул руки, расправил пальцы и легко,  очень
легко коснулся корабля.

    Ничего!
    Он схватил нижнее кольцо и осторожно подтянулся. Хотел  бы  он  иметь
такой же опыт работы при  нулевой  гравитации,  как  у  строителей.  Нужно
приложить  точное  количество  силы,  чтобы  преодолеть  инерцию  и  потом
остановиться. Если потянуть хоть на секунду дольше, потеряешь равновесие и
ударишься о борт корабля.
    Он поднимался  медленно,  на  руках,  ноги  раскачивались  направо  и
налево.
    Десять  ступенек,  и  его  пальцы  застыли  над  контактом,   который
открывает внешний люк. Предохранитель - маленькое зеленое пятно.
    Снова он заколебался. Впервые ему предстоит воспользоваться  энергией
корабля. Он мысленно увидел диаграмму распределения силовых полей. Если он
коснется контакта, энергия корабля сдвинет массивную металлическую  крышку
наружного люка.
    Итак?
    Что пользы? Он не  знает,  что  случилось,  не  знает,  какой  эффект
вызовет использование энергии. Он вздохнул и коснулся контакта.
    Беззвучно, ровно, спокойно отодвинулась часть  борта  корабля.  Блейк
еще раз взглянул на дружественные созвездия (они не изменились) и вошел  в
мягко освещенное помещение. Внешний люк закрылся за ним.
    Еще один контакт. Нужно открыть внутренний люк. Снова он  остановился
в нерешительности. Давление в корабле чуть заметно  снизится,  как  только
откроется  внутренний  люк,   потребуются   секунды,   чтобы   корабельные
электролизеры восстановили давление.
    Что же?
    Он снова вздохнул, медленнее на это раз (кожа  от  страха  уже  стала
мозолью) и коснулся контакта. Внутренний люк открылся.
    Он вошел в пилотскую рубку "Парсека", сердце  его  дрогнуло;  первое,
что он  увидел,  обзорный  экран,  усеянный  звездами.  Он  заставил  себя
посмотреть на них.

    Ничего!
    Видна Кассиопея. Созвездия выглядят как обычно, он внутри  "Парсека".
Почему-то ему казалось, что худшее позади. Он зашел так далеко и остался в
Солнечной  системе,  сохранил  свой  разум.  Он  чувствовал,  как  к  нему
возвращается прежняя уверенность.
    В "Парсеке" стояла почти сверхъестественная  тишина.  Блейк  в  своей
жизни побывал на многих кораблях, и там всегда слышны  были  звуки  жизни:
хотя бы шорох ног или негромкий напев в коридоре.  Здесь  тишину  нарушал,
казалось, только звук биения его сердца.
    Робот сидел в кресле пилота спиной к нему. Он никак не реагировал  на
появление Блейка.
    Блейк оскалил зубы в свирепой улыбке и резко сказал:
    - Отпусти рычаг!  Встань!  -  Звук  его  собственного  голоса  громом
прозвучал в тесном помещении.
    Он слишком поздно испугался,  что  вибрация  от  его  голоса  нарушит
равновесие, но звезды на экране оставались неподвижны.
    Робот,  конечно,  не  пошевелился.  Он  теперь  не  получал   никаких
ощущений. Он не ответил бы даже на Первый  закон.  Застыл  на  бесконечной
середине того, что должно было быть почти мгновенным процессом.
    Блейк вспомнил, какой приказ  получил  робот.  Не  должно  было  быть
никакого непонимания: "Возьми ручку и сильно сожми  ее.  Сильно  потяни  к
себе. Сильно! И продолжай держать, пока  приборы  не  подтвердят,  что  ты
дважды прошел через гиперпространство".
    Что ж, он еще ни разу не прошел через гиперпространство.
    Блейк осторожно придвинулся к роботу.  Тот  сидел,  зажав  рычаг  меж
колен. Стартовый механизм был  почти  на  месте.  Температура  рук  робота
достаточна,  чтобы  сработала  термопара  и   замкнулся   контакт.   Блейк
автоматически взглянул на термометр на приборной  доске.  Температура  рук
робота, как и должно быть, 37 градусов по Цельсию.
    Блейк сардонически подумал:
    - Отлично. Я один с этой машиной и ничего не могу сделать.
    Больше всего ему хотелось бы схватить лом и разбить эту штуку.  Мысль
эта ему понравилась. Он представил себе ужас на лице Сьюзан  Кэлвин  (если
можно растопить лед ее  лица,  то  только  ужасом  от  разбитого  робота).
Подобно всем позитронным роботам, этот принадлежит  "Ю.С.Роботс",  он  там
был сделан, там испытан.
    Насладившись  воображаемой  местью,  Блейк  протрезвел   и   осмотрел
корабль.
    Пока он ни на шаг не продвинулся к цели.

    Блейк медленно снял костюм. Осторожно  положил  на  полку.  Осторожно
прошелся по помещениям,  посматривая  на  гиператомные  моторы,  следя  за
кабелями, осматривая реле полей.
    Ни  к  чему  не  притрагивался.   Существуют   десятки   возможностей
дезактивировать гиперполе, но любой из них может  привести  к  катастрофе,
если он хотя бы приблизительно не установит, в  чем  ошибка,  и  не  будет
руководствоваться этим.
    Он снова оказался у контрольной панели и, раздраженный неподвижностью
робота, воскликнул:
    - Скажи, что произошло?
    Ему хотелось наброситься на механизмы. Разбить их и покончить с этим.
Он подавил этот импульс. Если потребуется неделя, он  потратит  ее,  чтобы
найти точное место действия. Ради доктора Кэлвин и его планов относительно
нее.
    Он медленно повернулся, задумавшись. Все в корабле, начиная от самого
двигателя и кончая каждым рычажком, было тщательно проверено и испытано на
Гипербазе. Почти невозможно представить себе, чтобы  что-нибудь  вышло  из
строя. Нет на борту ни одного предмета...
    Впрочем, да, конечно. Робот! Он  был  испытан  "Ю.С.Роботс",  а  там,
дьявол сожги их шкуры, как будто компетентные специалисты.
    Как это обычно говорят: робот любую работу выполнит лучше.
    Таково естественное предположение,  основанное  отчасти  на  массовой
рекламной кампании "Ю.С.Роботс". Там могут сделать робота,  который  лучше
человека подходит для любой определенной цели. Не "как человек", а  "лучше
человека".
    Блейк сосредоточенно смотрел на робота, и на его лице под низким лбом
появилось выражение крайнего изумления и отчаянной надежды.
    Он приблизился и обошел робота. Смотрел на его руки, которые  держали
рычаг, застыли так навсегда, если только  корабль  не  подпрыгнет  или  не
иссякнет внутренняя энергия самого робота.
    Блейк перевел дыхание.
    - Вот это да!
    Он отошел и задумался. Потом сказал:
    - Так должно быть.
    Включил  корабельное  радио.  Направленный  луч   держал   в   фокусе
Гипербазу. Блейк рявкнул в микрофон:
    - Эй, Шлосс!
    Шлосс мгновенно отозвался:
    - Великий космос, Блейк...
    - Неважно! - резко оборвал его Блейк. - Не время  для  речей.  Просто
хотел убедиться, что вы смотрите.
    - Да, конечно. Все смотрим. Послушайте...
    Блейк выключил радио. Улыбнулся прямо в телекамеру в пилотской  рубке
и выбрал такую часть гипермеханизма, которая  будет  видна.  Он  не  знал,
сколько людей увидят рубку. Может, только Каллнер, Шлосс и Сьюзан  Кэлвин.
А может, весь персонал. Во всяком случае им будет на что посмотреть.
    Он решил, что реле номер три подходит для его целей. Оно помещается в
углублении, закрытом гладкой панелью.  Блейк  порылся  в  инструментальной
сумке, достал специальный инструмент для расшития швов.  Отодвинул  дальше
свой костюм (к нему была прикреплена сумка) и подошел к реле.
    Не обращая внимания на легкий зуд возбуждения, приложил инструмент  в
трех местах вдоль холодного  шва.  Силовое  поле  инструмента  действовало
быстро и бесшумно, рукоять слегка нагрелась под  напором  энергии.  Панель
сдвинулась в сторону.
    Он быстро, почти непроизвольно, взглянул на корабельный экран. Звезды
выглядят нормально. И он сам чувствует себя нормально.
    Это последнее подтверждение. Он поднял ногу и с  размаху  опустил  на
тонкий механизм реле.
    Раздался звон стекла, металл изогнулся, закапала ртуть.
    Блейк тяжело дышал. Он снова включил радио.
    - Смотрите, Шлосс?
    - Да, но...
    - Докладываю: гиперполе на борту  "Парсека"  дезактивировано.  Можете
забирать меня отсюда.

    Покидая "Парсек", Блейк не чувствовал себя героем, но  тем  не  менее
оказался им. Те же пилоты, что привезли его на маленький астероид, явились
за ним. На этот раз они сели. Они хлопали его по спине.
    Когда  корабль  прилетел,  его   поджидал   весь   персонал,   Блейка
приветствовали. Он помахал толпе рукой и улыбнулся, как полагается  герою,
но  никакого  торжества  не  испытывал.  Пока  нет.  Только  предчувствие.
Торжество придет позже, когда он встретится с Сьюзан Кэлвин.
    Он задержался, прежде чем спуститься  с  корабля.  Поискал  ее  и  не
нашел. Генерал Каллнер ждал здесь, вся его солидность вернулась к нему, на
лице застыло выражение одобрения. Мейер Шлосс нервно улыбался ему. Яростно
махал рукой Ронсон из "Интерпланетари пресс". Сьюзан Кэлвин не было видно.
    Спустившись, он отстранил Каллнера и Шлосса.
    - Сначала мне нужно умыться и поесть.
    Он не сомневался, что по крайней мере сейчас может диктовать  условия
генералу и всем остальным.
    Работники службы безопасности проложили ему проход. Он принял ванну и
спокойно поел в одиночестве, которое сам  себе  навязал.  Потом  пригласил
Ронсона и немного поговорил с ним. Подождал  звонка  Ронсона,  после  чего
заметно расслабился. Все получилось гораздо лучше,  чем  он  ожидал.  Сама
неудача с запуском корабля сыграла ему на руку.
    Наконец он позвонил в кабинет генерала и приказал провести совещание.
Именно так: приказал. И генерал Каллнер ответил:
    - Да, сэр.

    Они снова были вместе. Джералд Блейк, Каллнер, Шлосс  -  даже  Сьюзан
Кэлвин.  Но  теперь  доминировал  Блейк.  Робопсихолог,  как   всегда,   с
неподвижным лицом, абсолютно не реагирующая на его  успех,  тем  не  менее
казалась непривычно не в центре внимания.
    Доктор Шлосс осторожно грыз ноготь. Он осторожно начал:
    - Доктор Блейк, мы очень благодарны вам за  вашу  храбрость,  за  ваш
успех. - И тут же добавил: - Однако  было  неблагоразумно  разбивать  реле
ногой... вряд ли такие действия могут принести успех.
    Блейк ответил:
    - Это действие вряд ли могло не привести к успеху. Видите  ли  (бомба
номер один), к этому времени я уже знал, что произошло.
    Шлосс вскочил.
    - Да? Вы уверены?
    - Отправляйтесь туда сами. Сейчас это безопасно. Я  скажу  вам,  куда
посмотреть.
    Шлосс снова медленно сел. Генерал Каллнер с энтузиазмом подхватил:
    - Если правда, то отлично.
    - Правда, - сказал Блейк. Он  посмотрел  на  Сьюзан  Кэлвин,  которая
молчала.
    Блейк наслаждался ощущением  власти.  Он  взорвал  бомбу  номер  два,
сказав:
    - Кончено, виноват робот. Вы слышите, доктор Кэлвин?
    Сьюзан Кэлвин заговорила впервые.
    - Слышу. Кстати, я ожидала этого. Это единственная часть оборудования
на борту корабля, которая не была проверена на Гипербазе.
    На мгновение Блейк оторопел. Потом сказал:
    - Но вы ничего об этом не говорили.
    Доктор Кэлвин ответила:
    - Как несколько раз сказал доктор Шлосс, я не  специалист  в  области
физики эфира. Моя догадка легко могла оказаться неверной. Я не имела права
вырабатывать у вас предубеждение перед началом дела.
    - Хорошо. А вы случайно не знаете, что именно не сработало?
    - Нет, сэр.
    - Но почему, ведь робот  лучше  человека?  В  этом-то  вся  беда.  Не
странно ли, что дело в самой специфике  "Ю.С.Роботс"?  Как  я  понял,  там
делают роботов, которые лучше людей.
    Он бил ее словами, но она не клюнула на приманку.
    Напротив, она вздохнула.
    - Мой дорогой доктор Блейк. Я не отвечаю за лозунги нашего рекламного
отдела.
    Блейк снова оторопел. Нелегко иметь дело с этой женщиной, Кэлвин.  Он
сказал:
    - Ваши люди собрали робота, который должен был  заменить  человека  у
приборов "Парсека". Он должен был потянуть рычаг на себя, поместить его  в
нужное положение и дать своим рукам нагреть его, чтобы  замкнуть  контакт.
Просто, доктор Кэлвин?
    - Достаточно просто, доктор Блейк.
    - И если бы робот не был сделан лучше человека,  он  бы  справился  с
заданием. К несчастью, "Ю.С.Роботс" считает, что робот должен  быть  лучше
человека. Роботу приказали сильно потянуть рычаг на себя. Это  слово  было
повторено, усилено, подчеркнуто. И робот сделал то,  что  ему  велели.  Но
беда в одном. Он в десять  раз  сильнее  обычного  человека,  на  которого
рассчитан этот рычаг.
    - Вы хотите сказать...
    - Я говорю, что рычаг прогнулся. Он прогнулся таким образом,  что  не
доставал до контакта. Когда рука  робота  нагрела  микропару,  контакт  не
замкнулся. - Он улыбнулся. - Это не просто ошибка  одного  робота,  доктор
Кэлвин. Это символ неудачи самой идеи робота.
    - Послушайте, доктор Блейк, - ледяным голосом сказала Сьюзан  Кэлвин,
- вы пытаетесь привнести логику в психологию миссионера. Робот снабжен  не
только грубой силой, но  и  соответствующим  интеллектом.  Если  бы  люди,
дававшие ему приказ, использовали количественные оценки, а не глупое слово
"сильно", этого бы не случилось. Если бы они сказали:  "Приложи  усилие  в
пятьдесят пять фунтов", все прошло бы хорошо.
    - Вы хотите сказать, что  виноват  не  робот,  а  некомпетентность  и
неразумность людей, - сказал Блейк. - Уверяю вас, люди на Земле  посмотрят
на это иначе, они не захотят  прощать  "Ю.С.Роботс".  Вашу  фирму  ожидает
крах.
    Генерал-майор Каллнер вернувшимся  к  нему  властным  голосом  быстро
сказал:
    - Подождите, Блейк, все, что произошло, закрытая информация.
    - В сущности, - неожиданно вмешался  Шлосс,  -  ваша  теория  еще  не
проверена. Мы пошлем на корабль группу и все обследуем. Может,  совсем  не
робот виноват.
    - Вы позаботитесь, чтоб они что-нибудь обнаружили, верно? Боюсь, люди
не поверят вашей заинтересованной группе. К тому же мне еще кое-что  нужно
вам сказать. - Он подготовил бомбу  номер  три  и  сказал:  -  Я  подаю  в
отставку. Увольняюсь.
    - Почему? - спросила Сьюзан Кэлвин.
    - Потому что, как вы сказали, доктор Кэлвин, я миссионер, - улыбаясь,
ответил Блейк. - И у меня есть миссия. Я чувствую себя  обязанным  сказать
людям  Земли,  что  развитие  роботов  достигло   такого   пункта,   когда
человеческая жизнь ценится меньше  жизни  робота.  Теперь  можно  человеку
приказать идти в опасность, потому что нельзя рисковать жизнью  робота.  Я
считаю, земляне должны узнать об этом. Многие люди  не  доверяют  роботам.
"Ю.С.Роботс" еще не  получила  законного  права  использовать  роботов  на
Земле. Мне кажется, доктор Кэлвин, что то, что я скажу,  решит  все  дело.
Вы, доктор Кэлвин, и ваша компания, и  ваши  роботы  будете  выброшены  из
Солнечной системы.
    Блейк знал, что предупреждает ее; он вооружает ее, но  отказаться  от
этой сцены не мог. С того момента как он вылетел на  "Парсек",  он  жил  в
ожидании этой минуты и не мог от нее отказаться.
    Он наслаждался мгновенным блеском глаз Сьюзан Кэлвин, слабой окраской
ее щек. Подумал:
    - Ну, как вы себя чувствуете, мадам ученая?
    Каллнер сказал:
    - Вам не будет  разрешено  уйти  в  отставку,  Блейк.  Вам  не  будет
разрешено...
    - А как вы меня остановите, генерал? Я герой, разве  вы  не  слышали?
Старая мать-Земля уважает героев. Всегда уважала. Люди  захотят  услышать,
что я им скажу. И им не понравится, если мне  помешают.  По  крайней  мере
пока я еще свежий герой. Я уже поговорил  с  Ронсоном  из  "Интерпланетари
пресс", сказал, что у меня есть нечто очень важное, нечто такое, что может
покачнуть правительства и вымести всех чиновников, руководящих  наукой.  И
"Интерпланетари" первая на очереди ждет моих слов. Может, вы захотите меня
расстрелять? Думаю, после этого вам будет еще хуже.
    Месть Блейка осуществилась. Он не пропустил ни слова.  Он  ни  в  чем
себя не ограничивал. И встал, собираясь уходить.

    - Минутку, доктор Блейк, - сказала Сьюзан  Кэлвин.  Ее  низкий  голос
прозвучал властно.
    Блейк  невольно  повернулся,  как  школьник  на  голос  учителя,   но
противопоставил этому движению насмешливое замечание:
    - Вероятно, вы хотите объясниться?
    - Вовсе нет, - прямо ответила она. - Вы сами все объяснили,  и  очень
хорошо. Я выбрала вас, потому что думала, что вы  поймете,  хотя  считала,
что вы поймете скорее. Я была знакома с вами. Я знала, что  вы  не  любите
роботов и поэтому у вас не будет относительно них иллюзий. Из вашего дела,
которое я просмотрела  перед  вашим  назначением,  я  узнала.  что  вы  не
одобряете  эксперимент  с  посылкой  робота  в   гиперпространство.   Ваши
начальники ставили вам это в вину, но я подумала, что  это  пункт  в  вашу
пользу.
    - О чем это вы, доктор, если простите мне мою резкость?
    - Дело в том, что вы понимали: роботу нельзя  давать  это  поручение.
Как вы сказали? Неспособность робота должна  быть  компенсирована  умом  и
изобретательностью человека. Совершенно верно, молодой человек, совершенно
верно. Роботы не обладают изобретательностью. Их мозг ограничен, он  может
быть рассчитан до предела. В сущности, в этом и заключается моя работа.
    - Если роботу дан приказ, точный приказ, он его выполнит. Если приказ
неточен, робот не может исправить свои  ошибки  без  дальнейших  приказов.
Разве не это произошло на корабле? Как можно  посылать  робота  на  поиски
неполадок в механизме, если мы не можем дать точный  приказ:  мы  сами  не
знаем, что искать. "Найдите неисправность", - такой приказ нельзя отдавать
роботу, только человеку. Человеческий мозг,  пока  во  всяком  случае,  не
поддается расчетам.
    Блейк неожиданно сел и с отчаянием  посмотрел  на  робопсихолога.  Ее
слова проникли в самую глубину его сознания, прорвали  пелену  эмоций.  Он
обнаружил, что не может спорить с ней. Хуже того,  предчувствие  поражения
охватило его.
    Он пробормотал:
    - Вы могли бы сказать мне об этом до отлета.
    -  Могла,  -  согласилась  доктор  Кэлвин,  -  но  я  заметила   ваше
естественное беспокойство за свой рассудок. Это беспокойство могло снизить
вашу эффективность исследователя, и мне пришло в голову, что лучше  будет,
если вы сочтете  моим  единственным  побудительным  мотивом  необходимость
сберечь робота. Я решила, что это  рассердит  вас,  а  гнев,  мой  дорогой
доктор Блейк, иногда очень полезная эмоция.  Рассерженный  человек  меньше
боится. И все очень хорошо сработало, мне кажется. - Она сложила  руки  на
коленях, и на лице ее появилось впервые в жизни близкое подобие улыбки.
    Блейк сказал:
    - Чтоб я провалился!
    Сьюзан Кэлвин продолжала:
    - Послушайте моего совета, вернитесь к  своей  работе,  примите  свой
статус героя и расскажите своему другу-репортеру  все  подробности  своего
героического поступка. Пусть это и будет той большой новостью, которую  вы
ему обещали.
    Медленно, неохотно Блейк кивнул.
    Шлосс облегченно вздохнул, Каллнер широко  улыбнулся.  Они  протянули
руки. За все время, пока говорила Сьюзан Кэлвин, они молчали. Да и  сейчас
не стали говорить.
    Блейк сдержанно пожал им руки.
    - Ваше участие, доктор Кэлвин, должно быть освещено в прессе.
    Сьюзан Кэлвин холодно ответила:
    - Не будьте дураком, молодой человек. Это моя работа.



?????? ???????????