|
|
Александр Щёголев
Дождик
Она заглянула в спальню:
– Вставай, соня!
Улыбнулась, стрельнула глазками:
– С добрым утром, босс.
Он с кряхтеньем вылез из-под одеяла:
– Спасибо, киса, – привычно поцеловал жену. – Что у нас на завтрак?
Она поскучнела.
– Как всегда, милый.
– Ничего, зато безопасно, – засмеялся он и, постанывая, сделал наклон вперёд: поясницу жутко ломило. – Какие новости?
– Знаешь, – сказала она грустно, – объявили, что будет дождь. Во второй половине дня.
Он огорчился.
– Ну вот, – произнёс жалобно. – Плакал мой выходной.
Она тоже была расстроена, чувствовала себя виноватой, будто что-то от неё зависело, будто именно она не уберегла дом от очередной напасти.
– Таблетки где? – спросил он.
– В кухне, на столе. Я достала новую пачку, старая кончилась.
Она пошла в детскую.
– Ты проснулась, маленькая?
Девочка неподвижно сидела на кроватке и смотрела в окно. При виде матери расцвела, засияла, вспорхнула с насиженного места.
– Ой, мамочка, сегодня будет дождик, правда?
– Откуда ты знаешь?
– Я всегда знаю! Я разве не говорила? А папа встал? А как он себя чувствует?
– Встал, встал, успокойся.
Девочка заторопилась в спальню. Ножки ее двигались с трудом, руки привычно ловили стены.
– Я к папочке, – пропищала она.
– Медвежонок мой, – умилилась мама, чмокнула дочь в темя и отправилась на кухню.
– О-о! – прокричал вскоре папа из спальни. – Кто это к нам пришел? – и тут наступило утро, время визга, хихиканья, звонких шлепков, – папа на минуту почувствовал себя молодым, здоровым, сильным. Он исправлял себе настроение. И у него это получилось. Ненадолго.
– Сегодня будет дождик! – радостно сообщила дочка, наконец утихомирившись. Она прочно обосновалась на отцовских коленях. Папа напрягся:
– Кто тебе сказал? – и предположил, потемнев глазами. – Мама?
– Не-е! – беззаботно отозвалась девочка. – Я сама поняла.
– Молодец, – похвалил папа, занервничав. Его охватила естественная в такой ситуации растерянность. – Пойдем на кухню, малышка, пора завтракать.
– А сегодня мне можно будет побегать под дождиком? – спросила дочка. И замерла, ожидая приговор.
Вопрос был знаком. До спазм. До головных болей. До дрожи в коленях. Вопрос был проклятием этого дома.
– Нельзя, – сухо ответил папа.
– А почему?
– Я же объяснял. Ты станешь некрасивой. Совсем-совсем пятнистой.
– А как же девочка на магнитофоне?
– Там у тебя записана сказка, понимаешь? Такого в жизни не бывает. Никакая нормальная девочка не станет бегать под дождем, потому что этого делать нельзя.
– А та девочка из магнитофона, она волшебная, да?
– Нет, просто она непослушная и глупая.
Задрожали губки. Папа заставил себя улыбнуться, во избежание слез снял ребенка с колен, поставил на пол, взял за руку и весело сказал:
– Ты ведь у нас другая, хорошая и умная, правда? Пошли спросим у мамы. Она подтвердит!
Мама скучала за столом – ждала. В тарелках мокли пищевые брикеты. Мама заулыбалась, увидев долгожданную процессию:
– Глава семьи пожаловала! – и усадила дочку рядом с собой.
– Нет, это я глава семьи! – капризно скривился папа и подмигнул малышке, приглашая поспорить. Молчал ребенок: о чем-то напряженно думал.
– Ладно… – сказал папа. Он уверенно распечатал приготовленную женой упаковку, раздал каждому по таблетке. Все трое привычно проглотили утреннюю дозу. Завтрак начался.
Через некоторое время мама осторожно заметила:
– Надоели эти искусственные брикеты. Невкусно. Пичкаем наше бедное сокровище.
– Что ты предлагаешь? – папа цеплял вилкой размокшие куски.
– Давай как-нибудь купим нормальную еду. Гораздо дешевле выйдет. Хочешь, я на базаре куплю?
Он перестал есть. Сверкнул взглядом.
– Не сметь, – коротко сказал и покосился на девочку. – Купишь – сама выбросишь.
Девочка уныло плескала ложкой в тарелке, ничего не говорила. Вероятно, и не прислушивалась ко взрослым разговорам.
Зуммер телефона прервал трапезу. Мама суетливо вскочила:
– Я подойду, не беспокойся, – но вскоре вернулась. – Тебя, – хмыкнула. – Твой звонит.
Папа подошел к экрану. Оттуда глянуло знакомое лицо.
– А-а, это ты… – он сказал, зевнув.
– Метеосводку прослушал? – отозвался приятель с деланным безразличием.
– Спасибо за заботу.
– Значит, уже знаешь… – приятель вздохнул. Он был по обыкновению напуган. – Мне один тип рассказал, что какой-то его знакомый попал случайно под дождь. И с ним ничего такого не было! Может, все-таки вранье это, насчет дождей? А?
– Слушай, – устало вздохнул папа. – Мы как раз сейчас завтракаем. У тебя какое-нибудь дело?
– Пожелать тебе приятного аппетита, – нервно сказал приятель. – Жуй свои брикеты, – и отключился.
Боится, с жалостью подумал папа. Всегда боится, бедолага.
Пошел обратно на кухню.
– Ты чего такая грустненькая? – допытывалась мама у дочери. – Болит что-нибудь, котеночек?
Девочка искоса взглянула на вернувшегося отца.
– А он опять не разрешил мне под дождиком побегать!
Мама тоже посмотрела на папу – беспомощно. Затем инстинктивно прижала к себе родное существо.
Как же ты сможешь бегать, маленькая? У тебя же коленочки болят.
– А я бы вышла под дождик, и у меня коленочки прошли. Как у той девочки из магнитофона. У нее тоже ножки болели-болели, а потом она погуляла под дождиком и сразу научилась бегать.
– Ты все это придумала, – терпеливо сказал папа, опускаясь на стул. – Нельзя под дождик выходить.
– Ну почему?
– Дождик очень горячий.
– Как кипяток, да?
– Хуже. Он тебя сначала ошпарит, а потом сделает пятнистой.
Дочь притихла, прижавшись щечкой к маминому плечу. Папа принялся с отвращением доедать похлебку. Девочка вяло пожаловалась:
– Мне не хочется кушать. У меня головка болит.
– Ай-яй-яй! – заволновалась мама. – Малышка, как же так? Давай еще пол-таблетки выпьем. Сейчас мы папу попросим, и он нам таблеточку разломит.
//-- *** --//
– Обедать! – крикнула мама.
– Идем, идем! – откликнулся папа. Он ворвался в детскую. – Что наша крошка тут делает?
Крошка смотрела магнитофон, и папа немедленно огорчился.
– Как тебе не надоело? С утра одно и то же кино крутишь!
Девочка подняла восторженное личико.
– Папочка, смотри, как здорово! Вовсе она не пятнистая!
Ненавистная пигалица на экране магнитофона шлепала босиком по лужам. Он решительно подошел и выключил аппарат. Крошка заныла:
– Ну заче-ем?
– Обедать, – объяснил папа. – Мама зовет.
– Не хочу-у…
Через несколько минут семейство в полном составе сидело за кухонным столом. Мама разлила по тарелкам разогретые консервы. – Прошу, куриный бульон!
– Похоже! – засмеялся папа, попробовав. Внимательно рассмотрел банку. – Неужели искусственные?
– Я проверяла, не волнуйся, – успокоила его жена, а затем повернулась к дочке. – Малышка, тебе нравится?
– Да! – звонко ответила та: в ней жила ещё радость от просмотренной в сотый раз сказки. Она спросила, поддавшись зову этой наивной игрушечной радости. – А если я хорошо поем, мне можно будет побегать под дождиком?
Мама неуверенно улыбнулась и предположила:
– Вдруг дождик не начнётся?
– Начнётся, я знаю, – сказала девочка с надеждой глядя на родителей.
– Перестань, – сморщился папа. – Опять со своими глупостями…
– Ну папа!
– Если ты не перестанешь, я сотру это дурацкое кино.
Шутил или нет? Девочка на всякий случай скривила губы. Впрочем, беседу прервал знакомый звук.
– Телефон, – облегчённо сказала мама. Глава семьи вылез из-за стола. Равнодушно взглянул в мерцающее лицо:
– Извини, что я утром не смог с тобой поговорить. Но мы действительно завтракали.
– Ладно тебе! – приятель был сильно возбуждён. – Я только что с одним парнем разговаривал. Он, оказывается, специально собирает дождевую воду, а потом купает в ней свою собачонку. Представляешь?
– Зачем?
– Проверяет, что с ней станет.
– И как?
– Да никак! Собачонка пока тявкает. Слушай, может дожди уже стали нормальными?
– А может они и не были другими? – папа криво усмехнулся. – Откуда нам знать? – он добавил. – Кстати, мы ведь сейчас обедаем.
– Да… – приятель помолчал и милостиво разрешил. – Ешь, не буду мешать.
– Ты извини, – сказал папа в потускневший экран.
Напряжение на кухне ничуть не разрядилось: малышка, насупившись, изучала что-то в тарелке, мама жалобно смотрела на вошедшего мужа.
– Раскатала губу до пола, – мрачно констатировал тот. Сел. Бездумно проглотил пару ложек куриного бульона. Затем, кряхтя, встал перед дочкой на колени, повернул ее к себе лицом.
– Ты же взрослая девочка! Неужели не понимаешь слово «нельзя»?
– Ну-по-че-му?! – задала «взрослая девочка» вечный вопрос. – Всегда нельзя да нельзя! – её голос звенел от обиды.
Папа шумно вздохнул.
– В дождевых каплях есть острые камушки. Они такие малюсенькие, что совсем не видны, но зато их ужасно много. Они тебя побьют, и тебе будет очень больно. Раньше этих камушков не было, вот твоя принцесса и бегала под дождём.
Дочь задумалась, наморщила лобик.
– Пусть мне будет больно, – решилась она, – я потерплю.
– Нельзя, – повторил папа. Больше ему нечего было сказать.
– Папочка, ты не хочешь, чтобы у меня ножки прошли? – всхлипнула девочка.
В папе закипело раздражение – от бессилия, от неуверенности, от отчаяния. Необузданное, тёмное чувство. Трудно было с ним справиться, невероятно трудно.
– Я очень хочу, чтобы ты стала такой же быстроногой, как принцесса в магнитофоне! Но кроме камушков в дожде водятся ещё и крошечные злобные зверьки!
– Ну и что?
– Они тебя покусают, – сказал папа, сдерживаясь. – Ты сделаешься пятнистой уродиной.
– Пусть! – крикнула девочка.
Обед был забыт. Вычеркнут из сегодняшнего дня.
– Замолчи! – сорвался папа. – Немедленно!
– Я всё равно побегаю под дождиком!
Мама взмолилась:
– Котёнок, ешь пожалуйста, а то остынет! Тебе нужно кушать! В следующий раз папа тебя обязательно пустит, мы его попросим…
– Не хочу я ничего есть! – ребёнок заплакал. – Вредный папка… Не хочу!
– Ну всё, – тихо сказал папа. – С меня хватит, – стиснул ладонями голову, встал и отправился прочь из кухни.
– А куда папа пошёл? – обеспокоено спросила девочка. Мама не ответила – беззвучно плакала.
Через пять минут он вернулся. С лихорадочным блеском в глазах, с мелко подрагивающими пальцами, взвинченный, постаревший, измученный – какой-то странный. Принялся сосредоточенно пить остывший бульон, не глядя на домашних, но отвлёкся на секунду, чтобы сообщить:
– Я стёр этот фильм.
– Папа! – взвизгнула девочка. И забилась в руках у матери.
//-- *** --//
Дождь начался после обеда. Земля под окном покрылась лужицами, капли как ни в чём не бывало забарабанили по карнизу, невинные струйки побежали по оконному стеклу.
– Надо бы посмотреть, – сказала она.
– Сходи ты, – попросил он. – Я не могу.
– Да-да, конечно… – она не двинулась с места.
Супруги страдали в спальне, прислушиваясь к звукам, исходящим из детской. Они давно прекратили попытки утешить ребёнка. В детской, кажется, было тихо.
– Такой истерики никогда ещё не было, – вздохнул муж. – Завтра придётся новую кассету покупать.
Жена промокнула глаза рукавом.
– Подарили ей этот фильм на свою голову!
– Кто же знал, что она дурацкую сказку выдумает?
– Не надо было ничего стирать.
Муж мгновенно сник. Он жестоко раскаивался, ему было стыдно и гадко. Жена обняла его, успокаивая:
– Я всё понимаю, родной…
– Сейчас бесполезно бороться, – сказал муж. – Будем ждать, пока она повзрослеет.
– Её не обманешь, – тоскливо заметила жена. – Она чувствует дождь.
Муж непроизвольно посмотрел в окно. Его передёрнуло.
– Атмосферные осадки, – произнес он глухо. Выцедил сквозь зубы что-то грязное и подвёл итог. – Жаль, дети долго взрослеют.
Жена вдруг понизила голос, почти прошептала:
– Говорят, в последние годы дети вообще перестали рождаться. Повезло нам, она у нас чудом родилась. Ты как думаешь?
– Много чего говорят, – неопределённо ответил муж.
– А ещё говорят, будто дождь действует только на плохих людей, а хорошим ничего не делается.
– Идиотские слухи.
Ожил телефон. Муж послушал сигнал вызова, изучая пейзаж за окном, а когда жена предположила. – Твой, наверное, опять звонит? – встал и подключился.
– Привет ещё раз, – сказал приятель. – Прогноз метеорологов успешно сбывается, – он был бледен. – Как там, в вашем районе, сильно поливает?
– Средне.
– А у меня сильно… Слушай – анекдот! Звонит мне только что один придурок и начинает доказывать, что крыша из бетона и железа от дождя не спасает, а должна она быть не иначе, как из меди. Мол, последние научные сведения. – Приятель болезненно рассмеялся. – Люди совсем с ума посходили. Всяким глупостям верят.
– Мне тоже как-то позвонил один придурок, – зло сообщил муж. – И ляпнул при моей дочке, что дождь кого-то там вылечил. Ты случайно не помнишь, кто это был? Напряги память!
Жена поднялась, пошла к дверям:
– Я всё-таки проведаю нашу крошку, как-то она странно притихла.
Муж отвлёкся, обрадованный:
– Правильно! -и вновь вернулся к разговору. – Ладно, забыли про тот случай. Не извиняйся… Кстати, у тебя в доме какая крыша?
Приятель затравленно взглянул наверх. Совсем побелел.
– Кровельное железо…
– Ну что сказать? Крышка тебе.
– Издеваешься! – приятель рассердился. Лицо его быстро наполнилось цветом.
– Чтоб на тебя протекло!
– Спасибо! – муж развеселился, щёлкнул ногтем в камеру и дал отбой. Секунду его согревало подобие хорошего настроения. Потом раздался вопль жены:
– Иди скорей сюда!
//-- *** --//
Они посмотрели в кухне, в туалете, в ванной. Они поискали в шкафу, в кладовке, под столом, под кроваткой. От ребёнка на полу детской остались только ортопедические ботиночки.
– Куда она подевалась? – растерянно спросила мама. – Босиком…
– Не может быть, – убеждённо сказал папа и кинулся в прихожую. Дверь на лестничную площадку была приоткрыта! Мама двинулась следом, как-то сонно и неохотно, глаза её сделались совершенно круглыми.
– Там же дождик, – сказала она.
– Спасибо за новость! – огрызнулся папа. Он принялся суетливо одеваться, без разбору натягивая на себя всё, что висело на вешалке.
– Как же мы не услышали? – удивилась мама.
– Потому что она не хотела нас тревожить. – Папа сооружал на голове мощный купол из нескольких шапок. – Выродочек наш.
– Что же делать?
– Глаза подобрать, а то выпадут! – крикнул папа. Руки его неожиданно затряслись. А мама была поразительно спокойна. Только слишком часто моргала.
– Зря мы зонт не купили.
– Зонт? – продолжал кричать папа. – Где я такие деньги возьму! И вообще, где его достанешь, этот зонт! – он наткнулся взглядом на приоткрытую дверь и мгновенно успокоился. Подумав секунду, сбегал в спальню, сорвал с кровати одеяло Очевидно, чтобы накрыть им дочь.
– Всё, пошёл, – сказал решительно. – Она не могла далеко уйти. Молись за меня.
И выскочил за дверь. Будто в прорубь нырнул. Раздался приглушённый звонок – папа решил сначала проверить у соседей. Короткий вопрос, короткий равнодушный ответ. Затем прогремела торопливая очередь удаляющихся шагов. Мама молча сползла на пол, слушая эти страшные звуки, но тут же заставила себя встать и дойти до окна спальни. Ей было нехорошо.
Отсюда обрывался изумительный вид на подъезд их дома – второй этаж. Мама опустилась на подоконник и с содроганием посмотрела сквозь стекло, ожидая появления мужа. Её трясло. Возле самых дверей подъезда пузырилась огромная лужа. Прошло несколько минут, а папа не выходил. Что-то случилось, решила она. Может быть дочка стояла внизу на лестнице? Может быть муж зашёл на всякий случай к соседям на первом этаже? Надо выйти и помочь, поняла она. Какая же я дура!.. Она собралась с силами, поднялась, побрела в прихожую. Ноги, как назло, были чужими и непослушными. Она распахнула дверь.
И сразу увидела папу. Он стоял неподвижно на лестничной площадке, и это отсутствие всякой деятельности казалось самым жутким в его облике. Нелепый защитный костюм был абсолютно сух, зато по лицу катились капли пота. Мама застыла. «А где же маленькая?» – хотела спросить она, но не успела.
– Я не могу, – сказал папа буднично. Пусто посмотрел на жену. И отвернулся. – Дождь всё идёт, – зачем-то добавил он.
– Я, – сказала мама, заторопившись.
– Что – ты?
– Я пойду.
– Подожди, надо позвонить.
– Куда?
– Надо куда-нибудь позвонить. Они должны помочь.
Мама кивнула и повторила. – Да-да. Я пойду, – она переступила порог и взяла у мужа одеяло. Откуда-то в ней появилась энергия.
– Не пущу, – сказал папа и схватил жену за руку.
– Да ты что! – вскинулась та. – Скорей надо!
– Там дождь, – объяснил он просто. – Ты промокнешь.
– Там наш ребёнок!
– Где там? – папа рявкнул. – Где?! Ты знаешь – где? Ты же насквозь вымокнешь, идиотка!
– Скорей… – испуганно попросила мама. – Там…
Взгляд у папы стал безумным.
– Ты будешь пятнистой, – объявил он.
– С ума сошёл, – тихо сказала мама. – Какой пятнистой?
– Я люблю тебя… – вдруг признался папа, голос его наполнился нежностью. Мама резко высвободилась и побежала вниз. Папа затопал следом. – Сто-ой, идиотка! – ему очень неудобно было бежать: мешал толстый слой одежды.
//-- *** --//
Девочка вприпрыжку мчалась по улице, и неистовая радость трепыхалась в её груди. Струйки ласкали тело – почти, как в ванной, когда мама поливала её из ковшика. Ветер трепал волосы. Она двигалась легко, изумительно легко, никогда ещё не было ей так легко, как сейчас. Машины, асфальт, дома – всё вокруг делалось постепенно пятнистым, и это сильно смешило девочку, потому что сама она пятнистой не становилась.
А потом сон кончился. Было тесно, темно, душно, и она сначала испугалась. Но воспоминания быстро заполнили голову, вернув на миг обиду и слезы, возвратилась и привычная боль, впрочем, картины чудесного сна были неизмеримо ярче всего этого, и пришло спокойствие. Девочка затылком отогнула крышку, выползла наружу, с удовольствием распрямила скрюченное тельце. На кухне никого не было. За окном шумел дождик. И она внезапно ощутила гордость за свою находчивость. Трудновато было отыскать её здесь – в картонной коробке из-под магнитофона, валявшейся за дверью кухни. Предназначалась коробка для грязного белья, и сегодня, к счастью, была совершенно пуста – спасибо мамочке за вчерашнюю стирку. Спасибо и папочке, что не выбросил её в своё время.
Да, решение девочки побегать под дождиком было твёрдым, по-настоящему выстраданным. Но вот неожиданность – когда добралась она, никем не замеченная, до выхода из квартиры, когда бесшумно приоткрыла дверь, когда выглянула на лестницу, ей стало не по себе. Одна! В тишину и мрак! На пустую улицу! Босиком!.. Почему-то стало очень страшно. Сказка вдруг отодвинулась далеко-далеко, показалась чужой и не такой уж правильной. Но обида на родителей жила собственной жизнью, требовала немедленных действий, и тогда девочка начала придумывать, куда бы ей спрятаться. Коробка для белья оказалась самым подходящим местом. Забралась она сюда, и заснула – будто выключилась. Усталость победила неудобную позу… Очень смешно получилось, думала девочка, оправляя смявшееся платьице.
– Мама! – позвала она.
Никто не откликнулся. Она повторила.
– Мама!
Тихо.
Собралась громко заплакать, применив испытанный приём: на слезы всегда кто-нибудь прибегал. Но тут раздался противный звук. Телефон, поняла она. Усердно переступая негнущимися ногами, стараясь удержать ускользающие стены, девочка отправилась в родительскую спальню, потому что твердо знала – когда звонит телефон, папа вскакивает и раздражённо тыкает пальцем в кнопку.
//-- *** --//
Родители вошли в открытую настежь дверь квартиры. Папа за руку тащил обессилевшую маму. Она шептала: «Мерзавец… Пусти меня… Мерзавец…» Он жалко улыбался и молчал. Верхние слои папиного наряда были растерзаны, на лице алели царапины, в глазах стояли скупые мужские слезы. Он спасал любимую женщину. Слишком дорога она была для него, чтобы он мог позволить ей в такую погоду выйти на улицу! Какая сцена разыгралась между супругами внизу лестничной клетки? Невозможно представить. Из спальни появилась дочь, пропищала испуганно:
– Папочка, тебе сейчас твой дяденька звонил, сказал, что небо прорвало, что солнце теперь будет хуже дождя, и чтобы вы вообще не водили меня гулять. Папочка, он шутил?
– Где ты была? – закричала мама остервенело.
Папа уткнулся лбом в стену и тупо забормотал, раскачиваясь:
– Вот идиот… Ну, идиот… Это же надо быть таким идиотом…
Кого он имел в виду, неясно.
1986
|
|