|
|
Амелия Грей
Намек на соблазнение
Глава 1
Полцарства за коня с крыльями, чтобы я могла перелетать с одного званого вечера на другой теперь, когда начался сезон. В этой колонке будут публиковаться восхитительные сплетни о наших самых популярных и хорошо вам известных членах высшего общества. Не начать ли нам с нашего жизнерадостного лорда Чатуина, который, как стало известно, в этом году вновь не собирается жениться? Ну а как насчет второй половины «скандальной парочки» ?Может быть, лорд Дагдейл все-таки решится?
Лорд Труфитт
Ежедневная колонка светской хроники
– Боже мой, Кэтрин, здесь, в парке, не только непроглядная темень, но еще и жуткий холод. Это просто варварство – выезжать на прогулку до восхода солнца.
Кэтрин Рейнольдс бросила взгляд на свою овдовевшую сводную сестру, которая ехала рядом с ней верхом на небольшой резвой кобыле. За те месяцы, которые Кэтрин провела в Лондоне, она перестала удивляться постоянным стенаниям Виктории Густри. Эта уже далеко не юная женщина никогда не позволяла себе ни одного неуместного слова в обществе, наедине же она без обиняков высказывала свое мнение.
– Ты скоро согреешься, Вики. На мой взгляд, именно перед рассветом самое чудесное время для верховой прогулки.
– Дурацкое занятие, – проворчала Виктория, а ее кобыла фыркнула. – Я абсолютно ничего не вижу, и, по-моему, это просто небезопасно.
– Ты ничего не видишь только потому, что не смотришь, и мы в абсолютной безопасности, потому что позади нас едет Миллз, – ответила Кэтрин.
Она сделала глубокий вдох, и ее легкие наполнились бодрящим морозным туманом, который белесым призраком колыхался вокруг. Запах влажной листвы напомнил ей о доме, и девушка грустно вздохнула. Слуга тихо ехал позади, и когда Виктория умолкала, Кэтрин могла расслабиться и в полной мере насладиться мирными звуками утреннего Гайд-парка.
– Мы долго еще будем кататься? – спросила Виктория.
Кэтрин улыбнулась, со спокойным терпением отнесшись к очередному ее капризу. Ее лошадь вдруг вскинула голову и негромко заржала, клубы пара с фырканьем вырвались из ее ноздрей.
– Мы катаемся меньше пятнадцати минут.
– Мне кажется, что несколько часов. Сегодня я позволила тебе уговорить меня, но не думаю, что мне захочется это повторить.
Кэтрин рассмеялась, но совсем тихо, чтобы, не дай Бог, не услышала ее вечно недовольная компаньонка. Было прохладно, но это не беспокоило Кэтрин. Она выросла вблизи северного побережья и привыкла к такому климату, когда, кажется, промозглая сырость никогда полностью не исчезает.
– Но ведь это ты убеждала меня, что не следует ездить на прогулку днем, когда гораздо теплее, – не удержалась Кэтрин.
Вики фыркнула громче, чем лошадь, на которой она ехала.
– Я только пыталась внушить тебе, что молодые леди, которые рассчитывают на хорошую партию, во время сезона не должны показываться верхом на лошади ни в одном парке.
Эти слова еще раз напомнили Кэтрин, что ее сводная сестра совершенно убеждена в том, что то, что можно делать наедине, не дозволяется делать на публике.
– Ты должна выезжать лишь в открытом экипаже рядом с виконтом, графом или, возможно, с каким-нибудь симпатичным маркизом. Не знаю, почему я позволила тебе уговорить меня поехать с тобой на прогулку верхом, да еще до рассвета. Я совершенно закоченела.
Гайд-парк был изумителен, а туманная предрассветная дымка делала его просто волшебным. За далеким горизонтом уже зарождался розовый, с темно-голубым отливом, свет, и Кэтрин с нетерпением ожидала чудесного момента пробуждения природы.
Уже больше трех месяцев она жила в Лондоне, и ее единственным занятием была примерка бесконечных бальных нарядов. Кэтрин считала нелепым шить такое количество платьев, но Виктория настаивала, что все это она должна иметь к началу сезона. Но бальные платья составляли только половину всего необходимого. Оказывается, к ним леди должна была подобрать соответствующие перчатки, шляпки, веера, а также носовые платки. Господи! Ну, кому нужна такая прорва одежды?
– Может быть, мы поедем чуть быстрее, и тогда ты согреешься, – сказала Кэтрин, пытаясь найти способ, который помог бы Виктории получить хоть какое-то удовольствие от прогулки. – Ну, так как? Ты готова пустить лошадь рысью?
– Не уверена, что смогу. Эта лошадь, похоже, не очень хорошо тренирована.
Лошадь Вики заржала и затопала, словно соглашаясь с ее замечанием.
Кэтрин опустила руку в перчатке и потрепала упругую шею своей горячей лошадки, которая явно не нуждалась в понукании. Пожалуй, Вики права, эти лошади, которых Миллз нанял в соседней конюшне, не очень годятся для верховых прогулок молодых леди.
Кобыла Вики была уже в возрасте и довольно своенравна, она постоянно мотала головой и прикусывала удила, а лошадь, на которой ехала Кэтрин, беспокойно гарцевала под ней, словно вообще не привыкла к седлу. Но Кэтрин готова была сесть на любую лошадь, чтобы прокатиться верхом.
– Возможно, твоя лошадь чувствует твою неуверенность и злоупотребляет этим, – высказала предположение Кэтрин. – Тебе нужно показать ей, кто здесь хозяин. Быстрый ход пойдет ей на пользу. Натяни поводья вот так, и поскачем.
– Ну ладно, – пробормотала Виктория, – соглашусь на все, лишь бы согреться.
– Хорошо. Вот молодец.
Мягким посылом Кэтрин заставила свою лошадь перейти в рысь. Повернувшись к Миллзу, она знаком приказала ему следовать за ними.
Кэтрин великолепно держалась в седле, ведь впервые она села на лошадь еще совсем маленькой девочкой. Но когда пришло время отправиться в Лондон, ей пришлось воспользоваться экипажем, а любимая лошадь была оставлена дома под присмотром опытного конюха.
Виктория была старше Кэтрин на шестнадцать лет, а поскольку у них не было близкого родственника мужского пола, то на плечи Виктории легла забота – проследить, чтобы до окончания сезона Кэтрин сделала удачную партию. Но Виктории не было известно, что Кэтрин приехала в Лондон не в поисках мужа – она приехала искать своего отца.
Своего настоящего отца.
У нее имелись три ключа к разгадке тайны своего рождения – имена трех мужчин. Она знала, что один из них является ее отцом, и твердо была намерена выяснить, который из них более двадцати лет назад почему-то не женился на ее матери.
После смерти год назад сэра Патрика Рейнольдса – человека, которого она и все остальные считали ее отцом, Кэтрин нашла в коробке с книгами, хранившейся на чердаке, дневник своей матери. Он был в плачевном состоянии. За многие годы сырость размыла чернильные записи, а мыши изгрызли страницы.
Но из сохранившихся страниц старого дневника Кэтрин узнала самую сокровенную тайну своей матери: человек, за которого она вышла замуж, не был отцом ребенка, которого она носила.
А этим ребенком была Кэтрин.
Погруженная в мысли об истинной цели своего приезда в Лондон, Кэтрин не заметила, что Виктория и Миллз остались далеко позади, пока не услышала крики о помощи. Кэтрин не сразу и с некоторым трудом остановила лошадь, развернула ее и направилась обратно, чтобы узнать, почему остановилась Виктория.
– Что случилось? – спросила Кэтрин, подъехав к сестре. – С тобой все в порядке?
– Со мной – да, но что-то случилось с Миллзом.
Кэтрин забеспокоилась. Она поняла, что потеряла Миллза из виду, и теперь немедленно направилась обратно по своим следам.
– Я здесь, – услышала она голос слуги. Довольно трудно было что-то увидеть во все еще густых сумерках, но все же Кэтрин разглядела, что Миллз лежит неподалеку на земле, и, подъехав к нему, спешилась.
Она быстро подошла к мужчине:
– Вы ушиблись?
– Нога лошади попала в яму, и я упал. Похоже, сломал ногу.
– Боже милостивый! – прошептала Кэтрин. Это она была во всем виновата. – Не двигайтесь. Мы обо всем позаботимся.
Опустившись на колени, Виктория спросила слугу:
– Вы сильно ушиблись? Можете ехать верхом?
– Боюсь, что нет. Не могу пошевелить ногой, да и лошадь хромает.
У Кэтрин мгновенно созрел план действий. Посмотрев на Викторию, она сказала:
– Ты останешься с Миллзом, а я поскачу назад и найду для него коляску.
– Я не могу позволить тебе одной скакать по парку! – запротестовала Виктория. – Это не только опасно, но и неприлично.
– Чепуха, – возразила девушка. – Сейчас не время беспокоиться о таких мелочах. Миллз ушибся, и, кроме того, уже не так темно. На лошади я езжу гораздо лучше тебя. И я точно знаю, где мы оставили коляску. На все это мне потребуется меньше времени, чем тебе.
Виктория хмуро взглянула на раненого слугу и снова повернулась к девушке.
– Ты должна пообещать мне, что ни в коем случае не будешь останавливаться, пока не доберешься до коляски.
– Обещаю, – без колебаний ответила Кэтрин.
– Тогда отправляйся. Скачи, но будь осторожна. Нельзя, чтобы тебя увидели в парке верхом без сопровождения, даже если у тебя имеется уважительная причина.
– Обещаю, что буду осторожна.
Кэтрин вновь поднялась в седло и, развернув лошадь, направилась к оставленной коляске. Она часто ездила верхом одна по сельским холмам, среди которых выросла, и, чтобы не заблудиться, ей рано пришлось научиться примечать детали окружающей местности.
Кэтрин отпустила поводья, и лошадь, почувствовав свободу, пошла легкой рысью сквозь начинающие светлеть сумерки. Холодный ветер щипал ее щеки, глаза слезились, но она продолжала скакать, охваченная азартом быстрого бега лошади, впервые с момента приезда в Лондон чувствуя себя по-настоящему свободной.
Ленты ее шляпки для верховой езды почти развязались, и ветер трепал их, забросив ей за плечи. На мгновение она словно снова оказалась в своей деревне, скача навстречу рассвету на своей любимой лошади.
Неожиданно прямо перед ней откуда-то с боковой тропинки появился всадник.
Кэтрин рывком натянула поводья, ее лошадь вскинула голову и, всхрапнув, поднялась на дыбы. Ноги Кэтрин выскочили из стремян, а кожаная уздечка выскользнула из рук, когда испуганное животное резко опустилось на ноги и тут же вновь встало на дыбы.
Кэтрин попыталась ухватиться за гриву лошади, но поняла, что летит вниз, и в следующее мгновение уже оказалась распростертой на земле.
Ошеломленная, Кэтрин лежала, рассматривая кружащийся над ней серо-голубой небосвод.
Она давно уже не падала с лошади, с самого юного возраста.
Неожиданно над ней склонился мужчина:
– Мисс? Вы не ранены?
Кэтрин моргнула, чтобы сфокусировать взгляд на лице мужчины. Первое, что она увидела, были его глаза – очень темные, наполненные искренним беспокойством. Ей хотелось сказать этому человеку, что ранена только ее гордость, но почему-то дыхание у нее перехватило, и ей недостало воздуха, чтобы произнести хоть слово.
Волосы мужчины, наклонившегося над ней, такие же темные, как и его глаза, падали на его широкий лоб. Высокие угловатые скулы, квадратный подбородок, четко очерченные губы крупного рта делали это лицо по-мужски красивым и говорили о силе характера.
Кэтрин поняла, что он обращается к ней, но, пристально вглядываясь в это красивое лицо, оставалась безмолвной. Она чувствовала себя заинтригованной странными ощущениями, зарождающимися внутри ее. Может быть, все дело было в энергии взгляда этого мужчины, который ускорял биение ее сердца?
Он склонился ниже и, одной рукой подхватив ее за спину, подсунул другую под ноги девушки и осторожно поднял ее с земли. От его прикосновения она вздрогнула, но скорее от неожиданности, чем от испуга. От этого незнакомца не могла исходить опасность.
Кэтрин почувствовала силу его рук и тепло прижавшегося к ее бедрам тела.
Запах чисто выбритой кожи пробудил в ее душе что-то нежное и женственное, и на какое-то мгновение она ощутила сильное желание оказаться в крепких объятиях этих теплых сильных рук.
И только когда мужчина осторожно понес ее, Кэтрин опомнилась.
– Что выделаете, сэр? Отпустите меня. Сначала он еще крепче прижал ее к себе, но она постучала кулачком по его груди и произнесла уже громче:
– Отпустите же меня!
Она брыкалась до тех пор, пока незнакомец не поставил ее на ноги.
Кэтрин чувствовала неловкость оттого, что стоит слишком близко к этому высокому широкоплечему человеку, дыхание которого было столь же учащенным и неровным, как и ее собственное. Смущенная неожиданным падением, она попыталась успокоить уязвленное чувство собственного достоинства. Сделав глубокий вдох, она нервным жестом поправила свой бархатный жакет. Их взгляды встретились. Сердечко Кэтрин подпрыгнуло и, замерев, медленно опустилось на место.
– С какой стати вы позволяете себе прикасаться ко мне и куда это вы намеревались меня нести?
Его густые с разлетом брови сомкнулись, затенив пытливые глаза, которые в разгорающемся свете наступающего дня отсвечивали темным янтарем.
– Я подумал, что вы ушиблись. Я собирался посадить вас на свою лошадь и отправиться за помощью.
Его низкий голос успокаивал и был таким же приятным, как и его лицо. Кэтрин неожиданно охватило чувство необычайного удовольствия, отозвавшееся щекотливым покалыванием где-то в области желудка.
В этом человеке было нечто неотразимое, что вызывало в ней настороженность, но не страх.
Сделав шаг назад, она тихо сказала:
– Я не нуждаюсь в помощи, сэр. Я не пострадала.
– Рад слышать это, мисс, однако, когда я предложил свою помощь, я не был в этом уверен. Приношу свои извинения.
Кэтрин смахнула с лица прядь волос и снова глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она никак не ожидала оказаться в подобной ситуации.
– Если бы вы не выскочили из-за деревьев, словно за вами гнался призрак, вы бы не испугали мою лошадь, и я бы не вылетела из седла.
Он посмотрел на нее с достаточной долей превосходства. По безупречному покрою его жакета для верховой езды из тонкого черного сукна она поняла, что, без сомнения, перед ней стоит джентльмен, и, вполне возможно, один из самых знатных.
– Вы правы, но разве я мог предположить, что в столь ранний час такая очаровательная молодая леди появится здесь, в парке, на неуправляемой, несущейся галопом лошади?
Кэтрин вздрогнула от обиды и быстрым движением натянула на голову шляпку.
– Прошу прощения, сэр. Я очень хорошая наездница. И моя лошадь не была неуправляемой. Мне просто хотелось обогнать ветер.
Уголок его рта поднялся в обезоруживающей и даже проказливой усмешке.
– Обогнать ветер?
Ее заявление явно позабавило его, и это возмутило Кэтрин и уязвило ее самолюбие.
– И могу сказать, что победа почти была у меня в руках.
Незнакомец откинул голову и рассмеялся. Его смех был обаятельным и полным снисходительности. Широкая улыбка, открывшая его ровные белые зубы, сделала его лицо еще красивее, и что-то весьма приятное шевельнулось в душе Кэтрин. Этот незнакомец пробуждал в ней такие чувства, о которых она раньше и не подозревала.
Она так и не поняла, почему у нее вырвались эти довольно нелепые слова, которые не только не исправили положения, но и усугубили конфуз. Это было так не похоже на нее – суетиться, тем более из-за мужчины.
Ей вдруг страшно захотелось узнать, кто же он такой. Она уже собиралась было попросить его представиться, когда вспомнила напутственные слова Виктории и свое обещание не останавливаться. Как же она может стоять здесь, позволяя этому человеку очаровывать себя, когда должна найти коляску для бедняги Миллза? Кэтрин необходимо было спешно ретироваться. Она огляделась вокруг, но увидела лишь жеребца, принадлежавшего незнакомцу.
– Если вы достаточно повеселились, может, вы мне подскажете, где моя лошадь, чтобы я могла продолжить свой путь.
Он быстро стер усмешку с лица и ответил:
– Боюсь, что она убежала, после того как сбросила вас. Кэтрин открыла рот от удивления.
– Вы позволили моей лошади убежать?
– Простите, но меня больше волновало, не ушиблись ли вы, чем то, куда унеслась ваша лошадь.
– Боже милосердный, – пробормотала она себе под нос, когда, сделав глубокий вдох, поняла, что ребра у нее болят, а голова раскалывается.
Что же ей делать? Она должна найти коляску и доставить ее к Виктории и Миллзу. Лучше не говорить этому незнакомцу о своей сестре. Виктория очень щепетильна в вопросах этикета, и она бы не одобрила, что Кэтрин разговаривает с незнакомцем, даже несмотря на всю необычность ситуации.
– С вашего позволения хотел бы добавить, что молодой леди не следует одной ездить верхом, – произнес мужчина.
– Я бы не осталась одна да еще рядом с совершенно незнакомым человеком, если бы вы не испугали мою лошадь. А теперь, сэр, мне придется на время взять вашу.
Она потянулась к поводьям, которые мужчина держал в руке, и, когда ее пальцы почти сомкнулись на тонких кожаных полосках, он отвел руку.
С любопытством он взглянул на девушку:
– Вы это серьезно? Но я не могу позволить вам взять мою лошадь.
– Почему же? – спросила Кэтрин рассудительным тоном. – Я верну ее.
Обаятельная и в то же время лукавая усмешка вновь появилась на его лице, и в этот момент Кэтрин со всей очевидностью поняла, что при других обстоятельствах этот человек мог сделать то, чего не удавалось еще ни одному мужчине, – овладеть ее мыслями.
– Во-первых, мой жеребец привык только ко мне. И во-вторых, я не знаю ни одного джентльмена, который отдал бы даме свою лошадь.
Пытаясь побороть свое влечение к этому человеку и обретая прежнее самообладание, Кэтрин сказала:
– Значит, несмотря на то, что вы почти сбили меня, и из-за этого моя кобыла сбросила меня и убежала, вы совершенно не хотите войти в мое положение. Разве так ведут себя джентльмены?
Мужчина элегантно поклонился и сказал:
– Джентльмен готов усадить вас в седло и проводить туда, куда вам будет угодно.
– Глупости. В этом нет никакой необходимости, и мы оба лишь потеряем время. Вам не стоит опасаться, что я причиню ущерб себе или вашей лошади. Мне приходилось иметь дело с необъезженными лошадьми.
– Да, я видел, с каким умением вы обращаетесь с лошадьми.
Голубые глаза Кэтрин широко раскрылись. Ее задело это замечание.
– Может, стоит вам напомнить, что именно вы выскочили на своей лошади прямо передо мной?
– Не стоит. Но должен повторить: раньше мне и в голову не приходило, что здесь и в такой ранний час я могу встретить леди верхом на лошади.
Кэтрин открыла было рот, чтобы рассказать ему о Миллзе, но передумала. Еще оставалась надежда, что ей удастся скрыть от Виктории все произошедшее.
– Сэр, у меня очень серьезное дело и абсолютно нет времени спорить с вами о том, кто виноват в моем нынешнем затруднительном положении. Мне действительно необходимо на время взять вашу лошадь. – С этими словами она вновь потянулась к поводьям, и на этот раз ее ладонь легла поверх его руки.
Они оба были в перчатках, но когда ее пальцы коснулись твердого кулака, это не помешало Кэтрин испытать неожиданное потрясение. Дразнящая теплота, покалывая, прошлась по ее груди и опустилась куда-то вниз. Без сомнения, раньше она никогда не встречала мужчины, способного так взволновать ее.
Судя по его взгляду, незнакомец испытывал те же странные ощущения. Взгляд его темных глаз на мгновение затаился в ее глазах, потом скользнул по ее лицу, коснулся талии, затем вновь проник в ее глаза. Необычный трепет охватил Кэтрин.
– Осмелюсь заметить, что я никогда не встречал такой смелой и чуждой условностей леди, как вы.
Она быстро, словно коснувшись раскаленной кочерги, отдернула руку.
– А я никогда не встречала такого упрямца. Сэр, у меня нет времени спорить с вами. У меня совершенно неотложное дело, и я не могу обойтись без лошади.
– Скажите мне, куда именно вы желаете направиться, и я провожу вас туда на своем жеребце.
– На такую поездку потребуется много времени, а его у меня нет. Боже милостивый, вы испытываете мое терпение.
Лукавая улыбка вновь заиграла в уголках его губ.
– А вы – мое.
Зарождающийся день расцветил небо светло-голубой пастелью. Этот джентльмен, по-видимому, столь же строго придерживался правил приличия, как и ее сводная сестра. Его невозможно было заставить сделать то, что, на его взгляд, не соответствовало принятым нормам.
Кэтрин прожила в сельской местности всю свою жизнь, и в номерах «Таймс» и других изданиях она читала о строгих правилах поведения в лондонском обществе. Она понимала, что ей ничего не остается делать, как сесть на лошадь и позволить незнакомцу проводить ее к экипажу. Ей оставалось лишь надеяться, что Виктория не будет считать репутацию Кэтрин погубленной оттого, что она разговаривала с этим незнакомым джентльменом.
– Ну что ж, хорошо, если это единственная возможность отправиться в путь немедленно, мне придется вам уступить.
Он поклонился:
– Благодарю.
Она протянула ему руку в перчатке.
Чуть дольше, чем было необходимо, они смотрели друг другу в глаза, и Кэтрин почувствовала, что ее дыхание вдруг участилось. Необъяснимый жар полыхнул у нее в груди и, поднявшись, опалил щеки.
Он не принял ее руку, вместо этого его ладони уверенно легли на ее талию. Руки мужчины были полны успокаивающей силы. По телу Кэтрин пробежала приятная дрожь, и, покорившись обстоятельствам, она положила свои руки на его широкие твердые плечи.
Мужчина уверенно обнял ее и, подняв, усадил в седло. Черная бархатная юбка Кэтрин плотно обернулась вокруг ее ног, когда она пыталась усесться в мужское седло. Незнакомец неторопливо взял поводья, собираясь укоротить их, чтобы всаднице было удобнее.
Кэтрин посмотрела вниз и увидела руку в черной перчатке, держащую ослабленные полоски кожи. В ее душе возник соблазн. Может, стоит попытаться?
Не долго думая, она опустила руку и вырвала у него поводья.
В его темных глазах мелькнуло изумление, но девушка, отбросив последние сомнения, каблуком ударила лошадь по лоснящемуся боку и пронеслась мимо него.
Кэтрин не оборачивалась, стараясь крепче держаться в неудобном седле, и расстояние между ней и незнакомцем быстро увеличивалось.
Глава 2
«У нее было лицо ангела, язык злючки и натура воришки».
Джон Уикнем-Тикнем-Файнз, пятый граф Чатуин, стоял среди деревьев Гайд-парка, пытаясь прийти в себя от изумления.
Его лошадь с сидевшей на ней леди давно скрылась из виду.
Он слишком много пил и слишком мало закусывал, чтобы сейчас чувствовать себя хорошо. Кроме того, всю эту ночь он провел с друзьями за карточным столом. Ему не следовало участвовать в этой бешеной скачке, соревнуясь с маркизом.
– Проклятие! – только и смог прошептать он, глубоко вдыхая холодный воздух.
Кто она такая, дьявол побери! И что, в конце концов, она делала здесь в такую рань?
Она была такой открытой, смелой и… освежающей.
Освежающей? Что за дурацкие мысли? Она похитила его лошадь!
Разве может быть освежающей разбойница с большой дороги?
Раздражение мешало ему думать, но непроизвольная улыбка смягчала выражение его лица. Очаровательная, загадочная конокрадка. Кто бы мог представить себе такое!
Будь он проклят, а ведь она с первой секунды заинтересовала его.
Он почти врезался в эту амазонку и, как истинный джентльмен, всячески пытался загладить свою вину, а она обвела его вокруг пальца, как не удавалось еще никому.
Он громко рассмеялся, в изумлении покачав головой.
У какой молодой леди достанет дерзости похитить лошадь прямо из-под носа мужчины? Очевидно, у той, которая не боится быть пойманной или не страшится быть наказанной, если ее задержат.
И, несомненно, у той, которой не известно, кто именно перед ней.
Она была прелестна: голубые глаза, изящный носик и полные красивые губы, буквально созданные для поцелуев. Да, для нежных и сладких, долгих и страстных поцелуев, которые доставляют огромное наслаждение. Неожиданно сильное желание пронзило его, и граф сконфузился, словно юноша.
Ни одной женщине не удавалось поставить его в тупик, а этой удалось. Она открыто смотрела ему в глаза и, в конце концов, ускакала на его лошади, словно на своей собственной.
Может, она околдовала его? Он покачал головой.
Нет.
Да.
Возможно, его беспечность объясняется большим количеством вина, выпитым в течение ночи. Возможно, он просто устал и поэтому не мог ясно мыслить: действительно, этой ночью он почти не спал, да еще эта безумная попытка догнать быструю лошадь Уэстерленда. Любое объяснение устраивало его больше, чем мысль о том, что его очаровал златовласый ангел, похитивший его лошадь.
Как он может быть очарован ею?
Джон никак не мог поверить, что он и в самом деле позволил какой-то молодой особе провести себя. Он покачал головой и вновь хмыкнул. Судя по ее речи и платью, она была леди, но тогда почему она оказалась в парке в столь неурочный час?
Одна?
Может быть, она чья-то жена, любовница или просто озорная девчонка?
Что-то подсказывало ему, что ей мало подходит роль любовницы. Да, она держалась раскованно, даже смело, но в ее поведении он почувствовал ту чистоту, какой не бывает у куртизанок. Она не смотрела на него так, как смотрит женщина, познавшая интимную близость.
А уж Джон хорошо разбирался в подобных вещах.
Она так заинтересовала его не только потому, что похитила его лошадь. Ее дерзкие ответы пробудили в нем чувства, не похожие на те, какие он испытывал к другим женщинам. Но еще более поразительным было то, что он, казалось, не произвел на нее ни малейшего впечатления. Это, несомненно, отличало ее от большинства знакомых ему молодых леди.
Не важно, по какой причине она оказалась в парке, главное, что эта девушка не хотела, чтобы о ней кто-то узнал, иначе она позволила бы ему проводить ее. Она упомянула, что у нее неотложное дело, однако в ней не чувствовалось никакого страха. Но ведь что-то заставило ее взять его лошадь, и это буквально очаровало его. Джону захотелось узнать о ней побольше – разумеется, после того, как он вернет своего коня. Эта маленькая леди, наверное, и в самом деле превосходная наездница, как она утверждала, раз сумела справиться с его жеребцом. Генерал был не слишком-то покладистым животным, и он, как правило, не принимал незнакомых всадников. Да, она явно умела обращаться с лошадьми.
До сих пор еще не находилось такой леди, которую Джон не мог бы моментально очаровать. Но на эту не подействовало его обаяние.
Единственное, что вызвало ее интерес, – это его Генерал.
Она была довольно самонадеянна и, вероятно, прекрасно могла позаботиться о себе сама. Раньше ни одна женщина не могла застать его врасплох. Озорная улыбка вновь появилась на его губах. В отличие от всех других молодых леди, с которыми он знакомился в течение многих лет, эта легко добилась того, чтобы Джон постарался узнать о ней побольше.
Всем в Лондоне было известно, как он ценит своего коня. Она или не знала об этом, или ей это было безразлично.
Возможно, именно это удивительное безразличие делало ее настолько привлекательной, что он решил как можно быстрее разузнать о ней. Ему понравился ее дерзкий язычок, заставивший его смеяться.
В течение десяти лет он был известен как один из членов «скандальной троицы», которая теперь уменьшилась до парочки. В прошлом сезоне женился Чандлер Прествик, граф Данрейвен. К немалому удивлению Джона, по уши влюбленный приятель на самом деле выглядел счастливым и был похож на пичугу, весело щебечущую в ветках дерева.
Бульварные листки не оставляли в покое ни Джона, ни его лучшего друга Эндрю Тервиллигера, графа Дагдейла, хотя он вынужден был признать, что его другу приходилось особенно несладко: слухи утверждали, что карманы Эндрю пусты. Джон никогда не говорил с ним об этом. Ведь когда возникала необходимость, у Эндрю всегда находились деньги.
Прислонившись к дереву, Джон провел рукой по волосам и, глубоко вдохнув, огляделся по сторонам. Ранний утренний туман покрывал парк рваным лоскутным одеялом. Было прохладно, изо рта шел пар, но небо становилось все светлее.
Необходимо было подумать, что же делать дальше. Он скакал наперегонки с маркизом Уэстерлендом, и он шел первым, пока не оказался прямо на пути этой леди.
Теперь маркиз выиграет скачку и получит деньги, которые поставили Джон и его друзья. Но это беспокоило его меньше всего.
Джон не мог присоединиться к своим друзьям, будучи пешим. Ну, как он расскажет им, что его одурачила некая молодая особа, похитив его великолепного коня? Его гордость и так уже пострадала из-за этого. Если они об этом узнают, в покое его не оставят.
Невозможно обойти все шестьсот акров Гайд-парка, чтобы найти ее. Она может быть где угодно. Скорее друзья обнаружат его, чем он разыщет незнакомку.
Пожалуй, сейчас самым лучшим будет как можно скорее покинуть парк. Ему нужно время, чтобы собраться с мыслями и все обдумать. Он найдет другую лошадь и вернется сюда позже, после того как его друзья уедут из парка.
Быстрым шагом он направился к восточной окраине парка, и тут увидел, как его друг Эндрю Тервиллигер и еще двое мужчин выезжают из-за полосы деревьев и направляют лошадей прямо к нему.
– Проклятие! – пробормотал Джон.
Прятаться за деревьями было слишком поздно. Судя по тому, как быстро они скакали, они его уже заметили. Если бы Эндрю был один, Джон прыгнул бы к нему в седло и попросил бы как можно быстрее увезти его из парка. Но с болтливым Филлипсом и молчаливым, дотошным Уилкинсом так не получится.
Что он им скажет? Ему нужно побыстрее придумать правдоподобное объяснение, почему он без лошади.
– Джон, с тобой все в порядке? – спросил Эндрю, когда всадники подъехали и спешились.
– Да, да. Все в порядке. – Джон сделал вид, что отряхивает свои желто-коричневые бриджи.
Взгляд Эндрю выражал искреннюю озабоченность, он оглядывал Эндрю с головы до ног.
– Тебя сбросил Генерал?
– Не совсем так, – правдиво ответил Джон, – но, похоже, мой конь убежал.
– Я подозревал, что произошло нечто подобное, когда Уэстерленд вернулся к месту начала скачки раньше тебя, выиграв гонку. Иным способом его кляча никогда не смогла бы побить Генерала.
– Что, к дьяволу, случилось? – спросил Филлипс, взглядом обшаривая окрестности.
Джон посмотрел на самого молодого и самого болтливого из трех мужчин. Как он и опасался, Филлипс будет задавать много вопросов.
– Мой жеребец испугался чего-то, и вот результат, – ответил Джон.
– Что его испугало? – спросил Филлипс.
«Загадочная молодая леди».
Джон прокашлялся.
– Точно не знаю.
– Не похоже на Генерала – сбросить тебя с седла и умчаться, – продолжал Филлипс, отказываясь поставить на этом точку.
– Да, ты прав. Совсем на него не похоже. – Джону не хотелось давать дальнейшие разъяснения.
– В самом деле, Джон, что, по-твоему, могло его так испугать? – Уилкинс нарушил молчание, после того как обдумал сложившуюся ситуацию. – Может, в парк забрел дикий кабан?
Джон посмотрел на своего друга: тот был крупного телосложения, с прыщеватым лицом и редеющими темными волосами.
– Да нет. Это маловероятно.
– Возможно, это была просто тень, – сказал Уилкинс. – Иногда на рассвете возникает ощущение, что ветви деревьев вот-вот схватят тебя.
– О чем ты говоришь, Уилкинс? – сердито нахмурив брови, спросил Филлипс. – Какая чепуха!
– Я говорю, что, возможно, это была низкая ветка, или, может быть, птица слетела с дерева и напугала его коня. Да, наверное, именно так оно и было, – продолжал стоять на своем Уилкинс.
Джону необходимо было срочно отделаться от Филлипса и Уилкинса и найти девушку и Генерала прежде, чем это сделает кто-то другой.
– Эндрю, если ты поможешь мне подняться на твою лошадь, – сказал Джон, – мы отправимся на поиски Генерала.
Джон потянулся, чтобы ухватиться за протянутую Эндрю руку. Но еще до того как их руки встретились, Джон услышал раздавшийся позади него стук копыт по плотной земле.
Он опустил руку и обернулся. Маркиз Уэстерленд мчался к ним на своем недавно купленном вороном жеребце.
Джон издал короткий звук, напоминавший нервный смешок, и выругался про себя. Что еще могло случиться?
Маркиз был одним из тех немногих людей, с которыми Джон не слишком ладил. Все началось год назад, когда Джон ухаживал за одной молодой леди, в отношении которой у Уэстерленда, как тот утверждал, были серьезные намерения. Когда девушка отклонила ухаживания Уэстерленда, отдав предпочтение Джону, зародилось до сих пор продолжающееся соперничество.
Обида усугубилась, когда позднее в том же году отец Уэстерленда обратился к Джону с предложением руки своей дочери, но, несмотря на то, что герцог давал большое приданое, Джон ответил вежливым отказом.
Будучи графом Чатуином, Джон имел более чем достаточный доход от своих поместий, и щедрого приданого было недостаточно, чтобы убедить его заковать себя в кандалы супружеской жизни. Он наслаждался своей свободой и не имел ни малейшего желания взваливать на себя ответственность за жену и наследника. Все это могло и подождать.
Джон обычно несколько сторонился Уэстерленда, но прошлым вечером маркиз хвастливо заявил, что его новый жеребей может обойти Генерала, который был самым быстрым конем из тех, что Джону случалось видеть. За своего четвероногого красавца Джон заплатил огромную сумму, но он стоил каждого шиллинга и выигрывал все скачки… до этого дня.
И все из-за загадочной голубоглазой мисс.
Когда Джону надоело хвастовство Уэстерленда, он решил проучить его, и ему бы это удалось, если бы на его пути не появилась эта молодая особа.
Но в данный момент Джону нужно было отбросить мысли об этой девушке и придумать какую-то историю, которая помогла бы ему выпутаться из неловкой ситуации, не потеряв лица.
Уэстерленд натянул поводья, останавливая коня рядом с Джоном. Жеребец заржал, перебирая ногами.
Маркиз смотрел сверху вниз на Джона, и понимающая усмешка появилась в уголках тонких губ. Огоньки злорадства зажглись в его глазах.
– Что случилось? – спросил он.
– Его сбросила лошадь, – ответил Филлипс, хотя понятно было, что Уэстерленд обращается к Джону.
– Ее вспугнули, – сказал Эндрю, пытаясь заступиться за своего друга, затем перевел сердитый взгляд на Филлипса.
Уэстерленд засмеялся и смахнул со лба прядь аккуратно подстриженных белокурых волос. У этого щеголя воротник рубашки был настолько высок, а до хруста накрахмаленный шейный платок так замысловато завязан, что Джон удивлялся, как бедняга еще не задушил себя.
– Испугали великого Генерала? Этого великолепного жеребца, о котором я слышу с момента моего возвращения в Лондон? – Он насмешливо и недоверчиво посмотрел на Джона. – Умоляю, расскажите, что же его так испугало.
– Ну, предположим, большая птица, – сказал Эндрю. – Разве это так важно?
Глядя на Джона, Уэстерленд презрительно усмехнулся и перевел взгляд на Эндрю.
– Конечно, нет. Все и так ясно: знаменитый конь сбрасывает своего хозяина, словно никчемный тюк. Просто великолепно! – Он вновь засмеялся. – Что же это за птичку увидел Генерал? Летучую мышь из самого ада?
Джон сжал зубы, стараясь удержаться от ответной реплики. Он мог сказать что-то, о чем впоследствии ему придется пожалеть; нет, он не должен поддаваться на провокационные реплики Уэстерленда. Чем меньше будет разговоров об этой истории, тем лучше. Он немедленно должен сменить тему.
Джон пристально посмотрел на Уэстерленда и спросил:
– Уж не пришло ли тебе в голову, что я собираюсь скрыться, не оплатив пари?
– Ни на минуту. Ты не слишком хорошо разбираешься в лошадях, но я не помню, чтобы ты когда-нибудь не оплатил проигрыш.
Джон молча смотрел на маркиза. Уэстерленд продолжил:
– Я искал тебя, так как Мэллори сообщил мне, что видел, как на твоем Генерале скакала некая дама. Я подумал, что он наверняка провел большую часть ночи в обнимку с пивной кружкой, и все это ему привиделось. А сейчас мне кажется, что я здорово ошибся, не поверив Мэллори.
Джон напрягся, ни одним мускулом не выдав той борьбы, которая шла внутри его. Только бы добраться до этой прелестной мисс, и тогда он собственными руками задушит ее за то, что она поставила его в такое глупое положение.
– Леди верхом на коне лорда Чатуина, ты говоришь? – удивился Уилкинс, затем взглянул на Джона и спросил: – Думаешь, такое возможно?
– Конечно же, нет, – сказал Эндрю.
– Может, она просто нашла Генерала и решила прокатиться? – спросил Филлипс.
Джон молчал, позволив своим друзьям вести разговор. Он надеялся, что они смогут достаточно запутать ситуацию, чтобы сбить с толку кого угодно.
– Не было никакой дамы верхом на коне Джона, – спокойно настаивал Эндрю. – У Мэллори вместо мозгов лошадиный навоз. Кто-нибудь из вас знает женщину, способную справиться с этим зверем? К тому же ни одна леди не выйдет так рано на прогулку в парке, но даже если бы она тут оказалась, она была бы не одна и уж никак не стала бы садиться на сбежавшего жеребца и кататься на нем. – Эндрю рассмеялся. – Вам не кажется, что Мэллори просто разыграл Уэстерленда?
– Возможно, да. А возможно, и нет. Я думаю, что найдутся дамочки, способные справиться с жеребцом Чатуина, но хотел бы я увидеть ту, которая способна укротить моего жеребца, – ответил Уэстерленд, позволяя своему жеребцу бить копытом землю в опасной близости от ног Джона.
Джон не отступал, но внутри у него все кипело, он прекрасно видел, что Уэстерленд поощряет агрессивное поведение своего жеребца.
– Может быть, нам следует прочесать парк и найти коня графа, а заодно и убедиться, на самом ли деле существует эта загадочная наездница, – сказал Уэстерленд.
Джон понимал, что в этой ситуации ему следует вести себя по-мужски и признаться в том, что произошло, но внутренний голос подсказывал ему, что сейчас не стоит признаваться, что девушка, какой бы красивой и пленительной она ни была, так легко сумела провести его. И уж меньше всего ему хотелось, чтобы его приятели отправились на поиски Генерала и незнакомки.
Если он сейчас же не убедит их в том, что для него все это не имеет значения, вся кавалькада будет прочесывать эти шесть сотен акров, пока не найдет его коня и беглянку.
Джон сунул руку в карман и вытащил небольшой кошелек. Небрежным жестом он бросил его Уэстерленду —
рукой, затянутой в лайковую перчатку, тот поймал кошелек у груди.
– Вот твои деньги, – сказал Джон. – Ты честно выиграл. Радуйся.
– Благодарю вас, лорд Чатуин, – насмешливо ответил тот. – Я получу удовольствие от каждого потраченного фунта.
– Вот моя ставка, – сказал Уилкинс и бросил несколько монет в протянутую руку Уэстерленда.
– Я тоже могу расплатиться, – произнес Филлипс, вынимая деньги.
Монеты тихо позвякивали, горкой скапливаясь в ладони Уэстерленда.
Все смотрели на Эндрю.
– Извини, старина, мои карманы сейчас пусты. Я был уверен, что мой друг, которого я знаю уже пятнадцать лет, не подведет меня. Я рассчитаюсь с тобой чуть позже.
– Я буду поблизости, – сказал Уэстерленд, опуская монеты в карман своего жилета. Потом он опять посмотрел на Джона и потрепал своего коня по мощной шее. – Если возникнет желание повторить, дай мне знать.
Еле сдерживаемое раздражение охватило Джона.
– Можешь быть в этом уверен, – сказал он кратко. Он намеревался вернуть все до последнего пенни.
– Ну, если и в самом деле на твоем коне скачет некая леди, сомневаюсь, что тебе этого захочется. – Уэстерленд засмеялся и, дернув поводья, развернул своего жеребца, но потом резко остановился. Повернув голову, чтобы видеть Джона, он добавил: – Дай мне знать, если тебе вообще удастся вернуть жеребца.
Затем Уэстерленд ускакал прочь, только комья грязи полетели из-под копыт его коня, Уилкинс сплюнул на землю и сказал:
– Собиратель мусора.
– Да уж, настоящий негодяй. Очень жаль, что Генерал не обошел его, – добавил Филлипс.
– Не волнуйтесь, – произнес Эндрю неунывающим тоном. – В следующий раз Джон обязательно побьет его, и мы получим назад свои деньги.
Джон оценил доверие друзей. Он был страшно огорчен тем, что подвел их, особенно Эндрю. Из-за этой леди они потеряли кругленькую сумму, а Джон подозревал, что лишних денег у Эндрю не было.
– Хочешь, мы поможем тебе отыскать Генерала? – спросил Уилкинс.
– Нет, спасибо, – ответил Джон. – Он не мог ускакать слишком далеко. Вы с Филлипсом отправляйтесь домой, а мне поможет Эндрю.
Мужчины попрощались и пришпорили лошадей, Джон проводил их взглядом.
Сдвинув брови, Эндрю внимательно посмотрел на Джона:
– А теперь, дьявол тебя побери, может, ты все-таки расскажешь мне, что же произошло на самом деле? Джон покачал головой и усмехнулся:
– Молодая леди, именно та, о которой мы только что слышали, похитила моего жеребца прямо у меня из-под носа.
Эндрю бросил на него полный сожаления взгляд.
– Нет, ты меня обманываешь! Ты это серьезно?
– Проклятие, Эндрю, думаешь, я стал бы в подобном признаваться, если бы это не было правдой?
– Пожалуй, что нет. Просто трудно поверить, что леди могла отважиться на такое.
– Эта смогла.
– Как? Где? Я имею в виду, как ей удалось заставить тебя спешиться, чтобы похитить Генерала? Она что, как обычный разбойник с большой дороги, приставила к твоей груди ружье или нож?
– Ну, конечно же, нет. Все не так серьезно. Она просто застигла меня врасплох.
Джон вкратце рассказал ему о том, что произошло, закончив словами:
– Когда я помог ей забраться в седло, чтобы проводить ее из парка, она выхватила у меня поводья и ускакала. Ты знаешь, насколько быстр мой Генерал. У меня не было ни малейшего шанса догнать его.
– Меня удивляет, что она смогла с ним справиться, я бы даже сказал, что это было довольно смело с ее стороны.
– С одной стороны, это так, но с другой – не совсем так, – ответил Джон, не желая вдаваться в подробности.
Эндрю потер подбородок и посмотрел вдаль, словно высматривая что-то.
– Так ты говоришь, это была леди?
– Да, и очень отважная, можешь быть в этом уверен. Ее речь, ее платье – все свидетельствовало о благородном происхождении. Это не была какая-нибудь дама полусвета.
– Она молодая? – спросил Эндрю.
– Да.
– Хорошенькая?
– Очень. А что? Это имеет какое-то отношение к похищению Генерала?
– Никакого. Важно лишь то, что ты, без сомнения, обращал больше внимания на то, как выглядит эта леди, чем на то, что она делает.
Да, действительно, он забыл обо всем, поднимая ее в седло, обнимая за талию, и наслаждался этим, и вообще он слишком увлекся, чтобы обращать внимание на то, что делают ее руки.
Джон начал было протестовать, но передумал. Провести Эндрю ему не удастся. Тот слишком давно его знает.
Он просто ответил:
– Ладно, каюсь.
Эндрю откинул назад голову и рассмеялся:
– Поделом тебе. Ты заслужил, чтобы она увела твоего коня.
– Потому что я увидел, какие у нее голубые глаза, какие соблазнительные губы и какая тонкая талия?
– О, я уверен, ты был очарован ею и, безусловно, тебе очень хотелось поцеловать ее.
Эндрю подшучивал над ним, но Джон не сердился на своего друга, и, что еще удивительнее, он совершенно не сердился на эту девушку. Скорее, он был серьезно озадачен.
– А вот в этом ты не прав. Брови Эндрю поползли вверх.
– Тебе не хотелось ее поцеловать?
– Не в этом смысле. Можешь поставить пять фунтов, мне этого хотелось. Но она не улыбалась мне. Не улыбнулась ни разу.
Этим она отличалась от всех остальных женщин, которых он встречал в своей жизни. Никогда еще в его присутствии женщины не держались столь уверенно, и это произвело на него впечатление. И впервые в жизни Джон не полностью владел собой. Для него это было внове, и ему это не очень понравилось.
Но происшедшее пробудило в нем желание узнать об этой девушке побольше.
– По-моему, ты сочиняешь, – сказал недоверчиво Эндрю.
– Это правда. Мое обаяние, похоже, не произвело на нее впечатления.
– Бог мой! Что же случилось? Ты разучился находить подход к женщинам?
– Надеюсь, что нет.
– Да, похоже, она дерзкая штучка, и, кроме того, мне кажется, она весьма сообразительна. Я был бы не прочь с ней познакомиться.
Джон с любопытством посмотрел на Эндрю:
– Почему?
– Эта леди хорошо разбирается в лошадях, и, более того, она пренебрегла тобой! Джон кивнул и улыбнулся:
– Это так, мой друг.
–И?
– Я сейчас не готов к словесному поединку, Эндрю. Его друг улыбнулся:
– Понимаю. Представляю, какой это для тебя удар – лишиться любимого коня… из-за хорошенькой мисс. Ты собираешься сообщить о ней?
– Кому? Лондонской полиции? Моему дяде? Я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал, если это вообще возможно.
– Если Мэллори видел ее, то, скорее всего, мы опоздали.
– Этот сонный петух наверняка уже болтает об этом по всем клубам, – согласился Джон.
– И что же нам теперь делать? Может, отправимся на Боу-стрит и найдем детектива, который согласится разыскать ее?
– Пожалуй, так мы и поступим. – Джон протянул руку Эндрю. – Помоги мне забраться. Но, прежде всего, прочешем парк и посмотрим, не найдется ли Генерал и та леди, которая на нем ускакала.
Глава 3
«Коня! Коня! Полцарства за коня!» Это цитата из пьесы Шекспира или вопль души лорда Чатуина? Сообщают, что его видели в Гайд-парке пешим, отряхивающим от пыли свою одежду. А в это время в другом конце парка видели загадочную леди, которая неслась по Роттен-роу на его великолепном коне. Ну, так как, господа, у вас есть какие-нибудь догадки относительно того, что могло произойти между графом и этой леди?
Лорд Труфит
Ежедневная колонка светской хроники
Кэтрин кружилась в объятиях своего партнера, который вел ее в первом туре кадрили. Высокий белокурый красавец был искусным танцором. Опыт лорда Уэстерленда с лихвой компенсировал некоторую неуверенность Кэтрин на паркете танцевального зала.
Зал сверкал сотнями ярко горящих свечей и был убран с таким великолепием, какого девушка, выросшая в сельской местности, никогда не видела. Множество красивых мужчин, в превосходных фраках поверх изысканных ярких жилетов и отлично повязанных шейных платков, красивые дамы, облаченные в шелк, атлас, кружева и увешанные драгоценностями, заполняли танцевальное пространство.
В зале царило оживление – звучала музыка, слышались разговоры и смех. В воздухе пахло свечным воском, духами и дорогим вином. Казалось, что в этом зале, в облепляющих отблесках свечей, разыгрывается пышный и красочный спектакль.
Кэтрин провела первый час своего первого бала, стараясь следовать строгому наказу Виктории не подавать виду, что она впервые на таком замечательном званом вечере. И все же Кэтрин была уверена в своем жалком провале, несмотря на то, что в ее танцевальной карточке не осталось свободного места.
Действительно, ей не доводилось бывать в таких больших бальных залах, где свободно могла разместиться, по меньшей мере, сотня человек. И раньше она никогда не видела такой роскошной цветочной аранжировки, столь изысканных бронзовых подсвечников и колонн с позолоченными капителями.
Она, конечно, читала о пышных балах, которые устраивал лондонский свет. Но статьи не могли передать и малой толики великолепия подобных этому званых вечеров. Безусловно, Кэтрин была не готова к такому впечатляющему зрелищу.
У нее было такое ощущение, словно она вдруг превратилась как минимум во фрейлину королевы. Так много мужчин желало быть представленными ей. Герцоги, графы, виконты, а также баронеты и джентльмены, не имевшие титулов, – все хотели познакомиться с подопечной миссис Густри.
Виктория прекрасно выполняла свои обязанности дуэньи, она весь вечер была рядом с Кэтрин, одного за другим представляя ей подходивших джентльменов, пока у Кэтрин не закружилась голова от огромного количества имен и титулов. Она просто не в состоянии была запомнить, кто есть кто.
К счастью, сегодня утром, когда она, в конце концов, вернулась, ни Миллз, ни ее сводная сестра не поняли, что к коляске сзади привязана другая лошадь. После того как Кэтрин благополучно проводила Миллза и Викторию домой, она вместе с лакеем вернулась обратно, чтобы найти джентльмена и вернуть ему коня. Им не удалось встретить незнакомца, но Кэтрин нашла лошадь, которую нанимала в конюшне.
Вечер продолжался, и Кэтрин надеялась встретить того джентльмена, коня которого она позаимствовала этим утром, но он пока не появлялся. Она не могла не сознавать, что он пробудил в ней удивительные чувства, которых она никогда не испытывала раньше.
Он был гораздо красивее большинства мужчин и до самого последнего момента вел себя как истинный джентльмен. Она сознательно не обернулась еще раз взглянуть на него, потому что ей не хотелось видеть, как он отреагирует на то, что она, по сути, похитила его коня. Кэтрин нисколько не сомневалась, что это его не обрадовало.
Она долго не могла поверить, что незнакомец ушел из парка, не попытавшись разыскать своего великолепного жеребца. Шло время, но хозяин благородного животного так и не появился, и, чтобы избежать вопросов, Кэтрин приказала лакею поставить коня в платную конюшню.
Она понимала, что он был из тех, кого ей меньше всего хотелось бы вывести из себя, но именно это она и умудрилась сделать.
На этом вечере она танцевала в течение нескольких часов, пока у нее не устали ноги. Все молодые люди были очаровательными и щедро расточали ей комплименты, как и высокий белокурый джентльмен, который в данный момент вел ее в танце.
От всего этого Кэтрин получала необычайное удовольствие, и сейчас она в очередном па с удовольствием поклонилась и изящно проскользнула под поднятой рукой своего партнера.
Ее отец тяжело болел, и Кэтрин не посещала балов. Она проводила вечера с отцом, читая ему и играя с ним в карты. Сегодня после первого же танца Кэтрин поняла, что в карточных играх она гораздо искуснее, чем в танцах.
Виктория сообщила ей, что в этот вечер они приглашены на шесть балов, но посетят они лишь этот. Она объяснила, что этот бал станет самым большим событием дня, и все важные персоны раньше или позже появятся на нем. Лучше всего было оставаться на месте, чтобы не пропустить никого, кто, по мнению Виктории, заслуживал внимания.
Но ее сестре не было известно, что Кэтрин жаждала услышать, как объявляют имена трех человек: мистера Уильяма Уокера Чатсуорта, мистера Роберта Бичмана и мистера Джорджа Уикнема-Тикнема-Файнза. Она очень надеялась, что хоть кто-то из членов этих семейств будет присутствовать на балу и их познакомят. А как только ей удастся познакомиться с кем-нибудь из этих семейств, она попытается выяснить, кто именно является ее настоящим отцом.
Конечно, было бы гораздо проще рассказать Виктории о дневнике своей материи, тогда Вики должным образом ввела бы ее в эти семьи. Но Кэтрин не знала, как отреагирует Виктория, если вдруг неожиданно узнает, что они, оказывается, вовсе не сестры.
Может быть, Виктория велит ей выбросить дневник и забыть то, что она узнала о своем происхождении? А может, поскольку у них разные отцы, она выставит Кэтрин из дома и бросит в одиночестве?
Кэтрин не хотела ни того, ни другого. Она мечтала найти своего отца и заставить его рассказать, почему он покинул ее мать. Возможно, он уже был связан обещанием, данным другой, женщине? Или же собирался отправиться на войну? Может, он просто бессердечный человек, которого не заботила судьба погубленной им женщины?
Вдовствующая Виктория имела свой дом, и сейчас самым важным для нее было найти для Кэтрин хорошую партию, тогда Виктория смогла бы получить вознаграждение, которое было оговорено в завещании их отца.
Вечер продолжался, но Кэтрин так и не услышала ни одного из этих имен: джентльменов, обладавших титулом, обычно представляли, называя их полное имя и сам титул.
О высшем обществе Кэтрин имела лишь смутное представление. Она всю жизнь провела вдали от Лондона, а поскольку земли ее родного графства не славились охотничьими угодьями, рыбалкой или скачками, представители света лишь изредка появлялись в ее родных местах.
Возможно, желание найти своего настоящего отца было не совсем разумной и уж совершенно точно непростой задачей. Но с тех пор, как она узнала правду, у нее появилось ощущение, словно в ней отсутствует частица ее самой. Она не была виновна в той лжи, которая сопровождала ее по жизни.
Кэтрин хотела знать правду: кто был ее отцом и почему он не женился на ее матери?
Кадриль закончилась. Кэтрин посмотрела на своего партнера – тот поклонился. Она улыбнулась и присела в реверансе, очень надеясь, что маркиз не заметил, что во время танца она была погружена в свои мысли. К счастью, оживленный темп сложного танца не особенно располагал к беседе.
– Вы великолепно танцуете, мисс Рейнольдс. Улыбнувшись маркизу, Кэтрин сказала:
– Ваша лесть по поводу моих способностей неоправданна, милорд, но я ценю ее и принимаю с благодарностью.
– Вы не окажете мне любезность, согласившись еще на один танец до конца вечера?
–Уже очень поздно, и, думаю, мы скоро уедем, – намеренно уклончиво ответила она на его просьбу.
Виктория дала ей строгое указание в свой первый вечер не проводить слишком много времени ни с одним из джентльменов и не поощрять их просьбы о втором танце или о визите на следующий день. Виктория напомнила ей, что мужчинам нравится завоевывать симпатию молоденьких девушек в начале сезона, но если такое случается, это ограничивает для девушки возможность выбора.
И Виктория подобного не допустит.
Итак, это Виктория будет решать, кому из джентльменов будет позволено нанести визит Кэтрин Рейнольдс.
– Я провожу вас к миссис Густри, – сказал он.
– Благодарю вас, милорд.
Кэтрин позволила маркизу проводить ее к сестре, которая стояла рядом с высокой жизнерадостной молоденькой леди, которую Виктория представила как леди Линетт Найтингтон. «Дочь герцога Найтингтона», – особо подчеркнула Виктория, а Кэтрин заставила себя не смотреть слишком пристально на темно-красное родимое пятно, занимающее почти всю щеку девушки.
Кэтрин не видела его, пока леди Линетт не повернулась к ней этой щекой. У девушки были большие, выразительные зеленые глаза и глубокий, сочный голос. «Несмотря на уродливое родимое пятно, она по-настоящему прелестна», – подумала Кэтрин.
Было очевидно, что маркиз, леди Линетт и Виктория знакомы очень давно. Они непринужденно болтали, втянув Кэтрин в разговор о северном побережье. Виктория выразила свое восхищение тем, как хорошо маркиз знает эту местность. Некоторое время спустя прозвенел звонок, приглашающий гостей на следующий танец. Он откланялся, и дамы остались одни.
– Кэтрин, я должна сказать тебе, что лучшего собеседника, чем леди Линетт, ты не найдешь. Она бывает на лучших вечерах и знает весь лондонский свет. Ее все обожают. Пожалуй, во всем Лондоне тебе не найти и лучшей подруги.
– Перестаньте так говорить, миссис Густри, иначе я начну краснеть, а мое лицо и так достаточно красное.
Леди Линетт рассмеялась над собственными словами, намекающими на ее дефект, и Кэтрин восхитилась ее самообладанием, позволявшим ей так шутить над собой.
– В таком случае я отправляюсь в буфет и, чтобы вы могли познакомиться поближе, на несколько минут оставлю вас вдвоем.
– С удовольствием займу беседой вашу сестру. Можете не спешить.
– Спасибо, моя дорогая. Я еще раз пройдусь по комнатам и посмотрю, не прибыл ли кто-нибудь еще, кому я могла бы представить Кэтрин.
После того как Виктория покинула их, леди Линетт посмотрела Кэтрин прямо в глаза и спросила:
– Итак, скажите мне, нравится ли вам ваш первый бал в этом сезоне?
– Очень нравится, но я и представить не могла, что здесь будет так много гостей. Лондонское общество совсем не похоже на то, к которому я привыкла в своей родной деревне.
– Это ваш первый приезд в Лондон?
– Да.
Взгляд леди Линетт стал мечтательным, и она произнесла со вздохом:
–Ах! Ничто не может сравниться с лондонским сезоном.
– Действительно, из того немногого, что я видела, ничто нельзя сравнить с ним.
– Нет даже ничего похожего. Каждый год я с нетерпением жду вечеров, оперных представлений, новых нарядов, новых знакомств и… – она неожиданно запнулась в нерешительности, – и сплетен.
О да, Кэтрин начала знакомиться с колонками светской хроники и знала, как быстро самое незначительное происшествие могло стать известным всему городу.
– Вы живете в Лондоне круглы и год? – спросила Кэтрин, не желая, чтобы в разговоре возникла тема, обсуждать которую ей совсем не хотелось.
– Нет, каждый год в конце июня мы уезжаем к себе в Кент. Но я всегда скучаю по Лондону, по его улицам, по его шуму и суете и даже по лондонским запахам. Мои родители устраивают в имении вечера, к нам приезжает очень много гостей, и родители не хотят, чтобы в это время я возвращалась в Лондон в сопровождении одной только компаньонки.
– Ну, возможно, однажды все изменится и ваше желание исполнится.
Леди Линетт улыбнулась:
– Возможно. – Она наклонилась к Кэтрин и спросила: – Кому-нибудь из молодых людей удалось вызвать ваш интерес? Если да, то скажите мне, и я расскажу вам о нем все.
Кэтрин улыбнулась:
– Боюсь, я провела в Лондоне слишком мало времени, да и сезон еще только начался, ведь это мой первый выход.
– Но я видела, что вы танцевали с несколькими джентльменами. Наверняка хоть один из них привлек ваше внимание.
Того, кто привлек ее внимание, на вечере не было, и она понятия не имела, как его зовут.
– Пока еще нет, – ответила Кэтрин осторожно, – но ведь бал только начался.
Леди Линетт снова склонилась к Кэтрин и тихо спросила:
– А как вам понравился маркиз Уэстерленд? Он очень красив, не правда ли?
– Да. И он очень обходителен, впрочем, как и все джентльмены, с которыми я танцевала.
Но перед ее глазами было лицо только одного мужчины.
– Гм-м, мне говорили, что иногда, чтобы влюбиться, достаточно одного взгляда.
– Правда? – откликнулась Кэтрин, недоумевая, с чего бы это леди Линетт вздумалось заводить разговор на эту тему.
– О да, – продолжала леди Линетт. – Вы ведь верите в любовь, не так ли?
Кэтрин смотрела в красивые глаза Линетт, но видела перед собой темные глаза незнакомца.
– Чтобы влюбиться, достаточно всего одного взгляда? – Она задала этот вопрос скорее себе, чем леди Линетт. – Да, думаю, что верю. Я никогда особенно не задумывалась над этим.
Дочь герцога, улыбаясь, вновь наклонилась к Кэтрин:
– А это означает, что вы никогда не влюблялись. Я права?
Леди Линетт казалась не по годам сведущей.
«Может быть, у нее был опыт?»
– Вы правы, – с улыбкой призналась Кэтрин.
– Хорошо. Я была в этом уверена. А теперь скажите: есть ли здесь кто-то, с кем бы вам хотелось познакомиться? – Она обвела взглядом комнату. – Я тут всех знаю.
Сердце Кэтрин забилось сильнее. Да, был такой человек, которому бы она хотела быть представленной, хотя это был не тот незнакомец, который продолжал вторгаться в ее мысли. Это был шанс – с помощью леди Линетт разузнать кое-что о господах Уильяме Уокере Чатсуорте, Роберте Бичмане и Джордже Уикнеме-Тикнеме-Файнзе.
– Вы и в самом деле можете мне помочь. Я помню, что мой отец упоминал некоторых джентльменов, с которыми он познакомился очень давно, когда часто приезжал в Лондон. Может, вы подскажете мне, нет ли здесь кого-нибудь из них. Мне бы хотелось подойти к ним поздороваться.
– Ну, конечно же. Как их зовут?
Кэтрин сделала глубокий вдох, радуясь возможности получить хоть какую-то информацию об этих джентльменах.
– Одного из них зовут Уильям Уокер Чатсуорт.
– О да, мистер Чатсуорт. – Низкий горловой смешок скользнул по ее губам. – Говорите, ваш отец был знаком с ним. Меня это не удивляет. Несколько лет назад он был очень популярен. Он был высок, смугл и очень красив. В свое время все юные леди были от него без ума, но сейчас он стал несколько странным.
Кэтрин в недоумении закусила губу.
– Правда? В каком плане?
– Он редко выходит из дома, потому что ненавидит все зеленое.
– Ненавидит что? – изумленно переспросила Кэтрин.
– Дома у него нет ничего, что имело бы зеленый цвет. Я была там, поэтому могу это утверждать. И он не ест ничего зеленого. Атак как на улицах много зелени – все эти красивые кустарники, тис, деревья и тому подобное, он редко покидает свой дом. А если ему все-таки случается выходить, то он всегда ходит с опущенной головой.
«Как странно!»
Может ли такой человек быть ее отцом? Эта мысль озадачила ее. Кэтрин знала, что поиск отца будет делом непростым, но она не ожидала, что это будет так пугающе. Что же должно было случиться, чтобы он возненавидел зеленый цвет?
– Но он любит гостей, – продолжала леди Линетт. – И ему нет равных за карточным столом. Мне говорили, что сэр Чатсуорт бывает очень рад, если кто-нибудь находит время сыграть с ним партию-другую.
Хорошо было бы узнать, какие карточные игры он предпочитает. Кэтрин весьма неплохо играла в большинство игр. Возможно, ей удастся найти способ встретиться с этим странным господином и разузнать о его прошлом.
Но ее тревожила мысль о том, что человек, который страдает «зеленой цветобоязнью», может оказаться ее отцом.
– А что вы можете сказать о джентльмене, которого зовут Роберт Бичман? – спросила Кэтрин.
Лицо леди Линетт нахмурилось в задумчивости.
– Да, господин Бичман. Должна сказать, что он тоже личность довольно странная.
«Стоит ли спрашивать?»
– И что же в нем странного?
– Мне о нем известно не очень много, но я знаю совершенно определенно, что он передвигается исключительно пешком. Он отказывается ездить в коляске или верхом. Несмотря на свой суровый нрав, он, пожалуй, три-четыре раза за сезон посещает званые вечера, если только идти туда не слишком далеко.
– Как странно. Почему же он не ездит в коляске или верхом?
– Похоже, никто не знает причины. Мне сказали, что теперь он никогда больше не бывает в своем поместье в Кенте, – Линетт внезапно широко раскрыла глаза. – И еще я слышала, что у него исключительная коллекция табакерок. – Она склонилась к самому уху Кэтрин: – Вы ведь понимаете, о чем я.
Кэтрин нахмурила брови, расстроенная полученными об этих людях сведениями.
– Что? Нет, я не понимаю.
– На некоторых изображены обнаженные леди и джентльмены, и иногда очень близко друг к другу.
– Вы хотите сказать… – Кэтрин замолчала. Что имеет в виду Линетт, говоря о человеке, который, возможно, был ее отцом? Что бы это ни значило, Кэтрин не была уверена, что хочет это знать. И она продолжила: – Это все на самом деле не так уж и странно. Большинство художников, например Микеланджело или да Винчи, рисовали обнаженные фигуры, и мужские и женские, и иногда очень близко друг к другу. Разве не так? – спросила Кэтрин, не совсем уверенная в том, что правильно поняла Линетт.
Брови леди Линетт в удивлении поднялись. Она немного помедлила, затем сказала:
– Да, пожалуй.
Виктория была права, сказав, что дочь герцога знает всех. Кэтрин почти боялась спрашивать о третьем мужчине, но поскольку ее новоявленная подруга была такой сведущей, это было необходимо сделать. Кэтрин не сомневалась, что один из этих мужчин является ее отцом, и, независимо от обстоятельств, она хотела узнать, кто именно.
– А что вы можете сказать о…
– Леди Линетт, как любезно с вашей стороны, что вы так много времени уделили моей сестре, – произнесла Виктория, подойдя к ним.
«Какое невезение!»
Кэтрин знала, что теперь она не сможет расспросить еще об одном джентльмене. Но незнакомец из парка и двое эксцентричных мужчин, о которых ей рассказала леди Линетт, и так давали достаточную пищу для размышлений.
***
Джон и Эндрю в холле перед большим бальным залом сняли свои пальто, шляпы и перчатки и отдали их слугам. Они побывали уже на всех вечерах в Лондоне, на которые был приглашен Джон, и оставался только этот.
Если он не найдет ее и здесь, на этом он поставит точку. Сегодня вечером над ним уже достаточно смеялись и подшучивали. Обычно он не обращал особого внимания на сплетни бульварных листков. Потому что благодаря им он преуспевал в течение многих лет – чем больше о нем говорили, тем было лучше, но сегодня вечером, казалось, все только и обсуждали леди, которую видели скачущей на его коне.
Если бы он знал, кто написал эти заметки, он смог бы ее найти. Репортеры, похоже, узнали все буквально через несколько минут после того, как это случилось. Некто из парка отправился прямиком к лорду Труфитту – кто бы ни скрывался под этим именем – и насплетничал о произошедшем в парке.
Джон полагал, что это мог быть Уилкинс, хотя и Филлипс мог бы рассказывать эту историю снова и снова. Под подозрением были и Мэллори, и Уэстерленд. Без сомнения, все они от души посмеялись. Несколько его друзей уже спрашивали Джона о заметке, которая появилась в дневном выпуске ежедневной колонки светской хроники.
До сих пор у него оставалась надежда найти очаровательную конокрадку, но пока поиски на балах были столь же безуспешными, как и утром в парке. Все утро они с Эндрю прочесывали парк по периметру, объехали все тропинки и пруд Серпентайн, но все было безрезультатно.
Не зная, как ее отыскать, он пребывал в растерянности.
Сегодня вечером Джон повторял всем одно и то же:
– Я никогда не обращаю внимания на бульварные листки, тем более что с Генералом все в порядке.
Ему очень хотелось и самому быть в этом уверенным.
– Что будешь делать, если мы не найдем ее? – спросил Эндрю.
– Хотел бы я знать, дьявол побери, – пробормотал Джон, но тут же добавил: – Мой человек проверяет все платные конюшни в городе, но я ведь не могу проверить частные. Я найму кого-нибудь с Боу-стрит. Она словно растворилась в воздухе.
– Мы оба знаем, что это невозможно. Он повернулся и посмотрел на Эндрю – в этот момент они направлялись в бальный зал.
– Конечно. Она просто уехала из парка, но куда?
– И почему? Зачем ей понадобился твой Генерал? Вот что мы должны выяснить. Понятно, что она не сможет даже попытаться продать его. Этот жеребец слишком хорошо известен.
– Нет. Ничего подобного, в этом я уверен. Она говорила о каком-то деле и о том, что ей необходимо взять его на время.
Эндрю бросил на него лукавый взгляд:
– Уверен, что ты сможешь ее узнать? Может быть, ты уже видел ее сегодня вечером и не узнал. Я хочу сказать, что в парке ведь было довольно темно.
Перед глазами Джона всплыло лицо девушки: голубые глаза, полные губы. Он вспомнил ее острый язычок и необычайную твердость характера.
– Ну, нет, Эндрю. Я бы непременно узнал ее. Она не из тех, кого легко можно забыть.
– Гм-м… Понимаешь, это может быть весьма проблематично.
– Почему?
– Если эта леди не просто хорошенькое личико, а нечто большее, ты оказываешься в сложном положении.
– Думаешь, это именно тот случай?
– А разве нет?
– Да нет же, дьявол побери! – возразил Джон с преувеличенным раздражением. – Сложность лишь в том, что она ускакала на моей лошади как раз в тот момент, когда я пытался ей помочь. Надо мной подшучивают весь вечер.
– И это задело твое самолюбие.
– Эндрю! – осадил Джон решительно, зная, что одного этого слова бывает достаточно, если его друг заходит слишком далеко.
Они остановились у входа в зал и оглядели гостей. Здесь были все те, кто был вхож в светское общество. Как правило, они не пропускали ни одного вечера и оставались на балах до тех пор, пока была музыка и напитки.
– Похоже, что эта толкотня будет продолжаться, пока хозяева нас не выставят, – усмехнувшись, сказал Эндрю. – Насколько мне известно, сегодня больше никто не устраивает бал, мы обошли всех. Если ее здесь нет, то этим вечером нам ее не найти.
– Это я понимаю, Эндрю.
Джон услышал, как его окликнули, и, оглянувшись, увидел одного из молодых бездельников, с которым едва был знаком, шествующего в компании еще двух холостяков.
Денди помахал Джону.
– Чатуин, где же твоя лошадь? – спросил он смеясь. К счастью, троица, не останавливаясь, прошла мимо.
– Не обращай внимания, – сказал Эндрю.
– Я и не обращаю, – солгал Джон. Где уж тут обращать внимание, если он стал всеобщим посмешищем, все из-за неизвестной голубоглазой похитительницы лошадей.
– Не думаю, что она здесь. Должен сказать, что на ее месте я бы не пошел на званый вечер, если бы похитил чужую лошадь.
– В таком случае, почему бы нам не отправиться в «Уайтс»? Там тебе никто не будет докучать. Джон покачал головой:
–Я не сдамся, пока я не обойду здесь всех.
– А потом почему бы тебе не пойти к Энн? Она поможет тебе отвлечься.
– Сегодня вечером у меня нет настроения для любовных утех. Кроме того, я ей уже сделал прощальный подарок.
– Правда? Вот это новость. Ты мне не говорил. Когда ты успел найти новую даму сердца?
– Не нашел. Пока не нашел, – ответил Джон, и они вошли в зал.
– Ты уверен, что хочешь оставить ее, прежде чем найдешь кого-то другого?
– Энн была счастлива, когда получила ожерелье с бриллиантами и изумрудами, которое я для нее выбрал. Она сказала, что ее дверь всегда открыта для меня. Но я давно уже был готов к переменам.
– Ты всегда даришь одно и то же – бриллианты и изумруды. Почему? – спросил Эндрю.
– Женщинам это нравится.
– Жемчуг им тоже нравится.
Джон всегда думал, что он будет дарить жемчуг только той, которую полюбит больше всех. Все дело было в том, что он никогда еще никого по-настоящему не любил, хотя очень ценил женское общество.
Внезапно Джон замер. Его тело напряглось, и холодок ревности – ранее незнакомого ему чувства – пробежал по его сердцу. Удивление ударило ему в грудь жестким и сильным кулаком.
– В чем дело? – спросил Эндрю. – Ты ее видишь?
–Да, – лаконично ответил Джон, пытаясь разобраться в сонме непривычных чувств, раздраженно закипевших в его душе. – Она уходите танцевальной площадки, нужно посмотреть, с кем она.
– Проклятие, Джон, музыка закончилась, и сейчас все уходят с площадки. Которая из них?
– Молодая девушка с маркизом Уэстерлендом.
– О дьявол! – воскликнул Эндрю, недовольно мотнув головой. – Неужели это она? С этим хлыщом!
– Это она.
Сердце Джона будто споткнулось на полпути.
– Проклятие! – пробормотал Эндрю, в возмущении глядя на Джона. – Тебе подстроили ловушку. Джон резко повернулся к своему другу:
– О чем ты говоришь?
– Этот негодяй Уэстерленд! Он знал маршрут, по которому ты должен был скакать, точно так же, как и ты знал, каким путем поскачет он. Думаю, что он подстроил все это: она специально должна была появиться прямо перед тобой, чтобы ты не смог выиграть пари.
Джон посмотрел на Эндрю с недоумением, затем его взгляд вновь вернулся к девушке.
– Скачка сорвалась. Как только ей удалось задержать меня хоть на какое-то время, он выиграл. Но зачем ей было исчезать с моей лошадью?
– Ты говорил, что у нее было какое-то дело. Подумай о тех насмешках, которые ты выслушивал весь сегодняшний день. Вспомни, как тебе досталось из-за того, что какая-то неизвестная дама разъезжает на твоем скакуне. Джон, похитить Генерала и было ее делом.
Глава 4
– Уэстерленд – мерзавец, но я не могу поверить, что он пал так низко. Я думаю, даже он не стал бы прибегать к помощи молодой девушки, чтобы выиграть скачку. Это было бы слишком опасно. Мы ведь почти столкнулись. Она могла погибнуть. Уверен, это не было подстроено.
– Джон, это совсем на тебя не похоже – лишь из-за того, что она действительно красавица, ты становишься слишком легковерным.
– Яне так легковерен, как ты думаешь, – ответил он, не в силах оторвать от нее глаз.
– Ты сам сказал, что она должна быть великолепной наездницей, чтобы справиться с Генералом. Возможно, она точно рассчитала, как близко можно подойти к твоей лошади, не столкнувшись с тобой.
– Поверь мне, Эндрю. Не похоже, чтобы он был в этом замешан. Не знаю почему, но я уверен, что в этом деле они не связаны.
Джон был ослеплен, настолько хороша она была в своем бежевом платье с мягко ниспадающей юбкой и низким вырезом. Высокая талия наряда была перехвачена атласным поясом, высоко уложенные белокурые волосы украшены лентами и крошечными белыми и розовыми цветами.
Уэстерленд что-то говорил ей, девушка улыбалась ему в ответ. От досады у Джона засосало под ложечкой. Утром она так и не улыбнулась ему, даже тогда, когда он пустил в ход все свое обаяние.
– Готов поставить кругленькую сумму, что я прав, – продолжал настаивать Эндрю. – И могу добавить еще несколько фунтов, чтобы поспорить, что это именно он всем рассказал о том, что какая-то девушка увела твоего Генерала.
– С этим я могу согласиться, – уступил Джон.
– Ему недостаточно было выиграть скачку, он еще хотел выставить тебя на посмешище.
Иногда Эндрю мог переборщить, и сейчас он был близок именно к этому, хотя в его рассуждениях и была доля здравого смысла. Он ничего не хотел спускать маркизу – этому напыщенному хлыщу.
– Скоро я это выясню.
Когда девушка и Уэстерленд покинули центральную часть зала, Джон быстро сделал шаг в сторону, укрывшись за колонной. Он не хотел, чтобы сейчас, когда девушка находится в обществе Уэстерленда, она увидела его.
С этой молодой леди он хотел поговорить наедине.
– Так, Эндрю, сейчас я исчезну, а ты иди и попробуй что-нибудь разузнать. Прежде чем я подойду к ней, мне надо узнать хотя бы ее имя и кто ее опекун.
– Неплохая мысль. Положись на меня. Я узнаю, кто она такая и что она замышляет.
Джон протянул руку и схватил Эндрю за плечо, остановив его.
– Я сам выясню, что у нее на уме. Ты только узнай ее имя.
Его друг начал было протестовать, но остановился, поняв, что сейчас не стоит возражать Джону. Эндрю кивнул и ушел, не сказав больше ни слова.
Джон терпеливо выжидал, пока Эндрю собирал сведения о загадочной мисс, а полчаса спустя, когда мисс Кэтрин Рейнольдс выходила из дамской комнаты, он наконец-то застал ее одну.
Сначала девушка не заметила Джона. Она увидела его лишь тогда, когда он преградил ей путь. Она тотчас узнала его в неярком свете коридора, и ее голубые глаза округлились от удивления.
Замешкавшись на секунду, она спросила:
– Сэр? Куда же вы пропали?
То, что она немедленно пошла в наступление, на мгновение ошарашило Джона. Боже! Она потрясающа. И неотразима.
– Это я куда пропал? – возмутился он. – А как вы думаете, мисс Рейнольдс? – Он заметил, как дрогнули ее ресницы, когда он назвал ее имя. – Удивлены? Да, мне известно, кто вы такая, и я пытаюсь разыскать вас с самого рассвета.
Она оставалась невозмутимой.
– Очень странно, поскольку я также пыталась найти вас.
– Очевидно, не слишком усердно.
Джон сделал шаг к ней. Теперь он явно находился гораздо ближе, чем это дозволялось хорошими манерами, но она не отстранилась и никоим образом не выглядела напуганной или встревоженной. По какой-то пока неясной ему причине она буквально отчитывала его.
– Мне было бы гораздо проще, если бы я знала ваше имя.
– Тогда вы поступили бы по-другому сегодня утром?
– Нет, – ответила она без колебаний, не чувствуя за собой никакой вины.
Ее искренность впечатлила Джона. Совершенно очевидно, что она ни в чем не раскаивалась.
– Но, – добавила она, – это помогло бы мне найти вас и вернуть вам вашу лошадь.
Джон сдержал свое раздражение и попытался говорить тише, чтобы не привлекать внимание окружающих.
Почти шепотом он произнес:
– Тогда почему же вы удрали, словно за вами гналась свора гончих Аида, а не попытались прежде узнать мое имя?
Словно задумавшись над ответом, Кэтрин слегка закусила нижнюю губу. Джону захотелось немедленно схватить ее в объятия и поцеловать, прямо здесь, в этом коридоре, где кто угодно мог увидеть их. Может быть, она пытается соблазнить его?
– Я очень торопилась, – наконец ответила она. Склонив голову, он посмотрел ей прямо в глаза.
– Это я уже понял. Ну, так, где же моя лошадь?
Несмотря на то, что они стояли совсем близко друг к другу, девушка оставалась спокойной и не обращала внимания на его грозный взгляд. Обычно его хрипловатый шепот производил более сильное, даже пугающее впечатление. Любая женщина и большинство мужчин в такой ситуации, скорее всего уже нервно отшатнулись бы. Но на эту молодую леди, казалось, совершенно не подействовало его грозное наступление.
– Ваша лошадь в элитной конюшне, и ей обеспечен хороший уход. Правда, не похоже, что вас это беспокоит. Ну, это переходило уже всякие границы. Но было очаровательно.
– Вы поражаете меня, мисс Рейнольдс. Как вы могли подумать, что мне безразличен мой любимый конь, который до сегодняшнего утра выигрывал все скачки?
Она была невозможна и несносна, но по какой-то причине, совершенно ему неясной, он получал огромное удовольствие от этой перепалки.
– Мне так показалось.
– О чем вы говорите? – спросил он, чувствуя себя все более и более заинтригованным тем невозмутимым спокойствием, с каким она держалась. – Генерал – чистокровный верховой скакун, и если только ему причинили вред…
– Причинили вред? Я?
– Кто угодно.
Всем своим видом, своим открытым прямым взглядом она бросала ему вызов. Да если бы на ее месте был мужчина, он уже отправился бы в кандалах в Ньюгейтскую долговую тюрьму.
– Сэр, если бы у меня было такое животное, я бы весь день оставалась в парке, дожидаясь, когда мне вернут его.
Она вела себя так, словно это была его вина. Она была смелее любой молодой леди, которую он когда-либо встречал, и гораздо более открытой, чем следует быть женщине. Ему следовало хорошенько разозлиться на нее, ведь это она взяла его лошадь и теперь пытается переложить вину на него.
Но никакой злости он не чувствовал. Она словно околдовала его.
Неужели она действительно пыталась найти его?
– И сколько же я должен был дожидаться вас? Я и так, разыскивая вас, объехал весь парк.
– Я же сказала вам, что мне надо взять вашу лошадь на время. Вам следовало поверить мне.
Он старался не смотреть на длинные ресницы, прикрывающие ее живые голубые глаза, и на естественный розовый цвет ее соблазнительных губ. Джон пытался напомнить себе, что это она одурачила его, что из-за этой леди, которая ускакала на его лошади, он стал объектом насмешек врагов и шуток друзей.
– Я не знаю вас. Откуда мне было знать, что вы действительно собирались вернуть мне лошадь? Думаю, что это слишком – требовать от меня, чтобы я поверил конокраду.
Ее грудь поднялась от возмущения, а глаза вновь широко раскрылись.
– Конокраду?
– Да, – сказал он спокойно.
– Сэр, и у вас хватает наглости предположить подобное? Я на такое не способна!
– Но вы сделали это. Вы взяли Генерала без моего разрешения.
– Да, но я взяла его с вашего ведома, я не крала его. Как может джентльмен выдвигать такое обвинение против беззащитной девушки?
«Беззащитной?»
Он хотел разозлиться на ее странную логику, но не мог. Он был просто очарован тем, как она сделала его ответственным за то, в чем была виновата сама. Может быть, таким необычным способом она пытается соблазнить его?
Скорее всего она почувствовала, что в глубине души он не испытывает негодования, и Джон совсем не был уверен, что это хорошо. По сути, именно эта молодая леди контролировала ситуацию.
– Беззащитная? Вы? – Он засмеялся и покачал головой. – О том, чтобы казаться беззащитной, вы можете только мечтать, мисс Рейнольдс. Вы просто потрясаете меня!
– Как и вы, сэр. Оставить такое великолепное животное в руках незнакомого человека, но… – Кэтрин замолчала и слегка прикусила нижнюю губу, глядя на него своими неотразимыми голубыми глазами.
Ее взгляд смягчился, глаза скользнули по фигуре Джона, заставив его ощутить внутри обжигающий жар. Она облизнула губы и вновь прикусила нижнюю губу. Мужское естество Джона моментально отреагировало на это невинное, но такое провокационное движение. Он с трудом сглотнул, чувствуя, что даже горлом ощущает охватившее его напряжение.
Джон с удивлением думал, насколько сильно она притягивает его, и это после всего, что Кэтрин ему устроила.
Глубоко вздохнув, он сумел лишь выдавить из себя:
– Вы хоть представляете, через какие дьявольские… – Ее брови взлетели вверх. – Извините… что мне пришлось пережить сегодня из-за вас?
Она взглянула ему в глаза и ответила совершенно невинно:
– Вероятно, не представляю.
– Все, кого я знаю, спрашивали меня о загадочной даме, которую видели верхом на моей лошади. Вам не приходило в голову, что в парке я мог быть не один и что мои друзья захотят узнать, что же произошло с Генералом?
Наконец-то некое подобие раскаяния смягчило выражение ее лица.
–Должна признать, что я действовала так поспешно, что даже не успела подумать о чем-то подобном. – Она издала слабый вздох. – Наверное, мне следовало яснее выразить свои намерения относительно возвращения вашей лошади.
Наконец-то уступка. Слабая, сделанная с чувственным вздохом.
Его раздражение улетучилось, словно легкий туман под солнечными лучами.
– Вероятно, вам стоило позволить мне помочь вам в вашем деле, которое, очевидно, было столь неотложным, что заставило вас воспользоваться моей собственностью без моего согласия. С вашей стороны это был довольно опрометчивый поступок.
Она подняла изящную руку и поправила ниспадающий на лицо завиток.
– Я не могла позволить вам помочь мне. Я действительно искренне сожалею, что доставила вам такие неприятности. Я этого совсем не хотела. Я могу каким-то образом исправить положение?
«Пожалуй, да…»
Он немного помолчал, обдумывая ее слова. Она хоть поняла, что предложила? Может он этим воспользоваться?
– Можете начать с возвращения моей лошади.
– О, ну это само собой разумеется. Я поместила вашего жеребца в небольшую частную конюшню, где ему обеспечен отличный уход. Наверное, я должна вернуть его вам завтра утром.
Джон почувствовал, как дрогнули уголки его губ, когда в голову ему пришла одна интересная мысль. Такого захватывающего плана у него давно не возникало.
– Это меня вполне бы устроило, – ответил он.
– Замечательно.
Она улыбнулась ему, и впервые в жизни Джон почувствовал, что его сердце затрепетало. Он до конца не понимал своего отношения к ней. Он любил женщин. Он находил их захватывающими, желанными, и ему нравилось быть с ними, но его чувства к этой девушке были совершенно другими, и это увлекало и в то же самое время беспокоило его.
– Когда и куда я должна доставить вашего скакуна? – спросила она.
Джон широко улыбнулся.
Его охватило чувство победной уверенности, и он полностью расслабился. Имелись достаточно веские причины, почему более десяти лет он был одним из членов имеющей дурную репутацию «скандальной троицы», И почему теперь он стал одним из «скандальной парочки», каждый шаг которой смаковался на страницах бульварных газет.
– Куда? В Гайд-парк. Когда? Завтра перед рассветом. Теперь наступила ее очередь изумляться.
– Вы шутите, сэр!
– Нет, мисс Рейнольдс, не шучу, самое место, где мы с вами встретились и где вы меня покинули сегодня утром. Точно так же. Одна.
Ее глаза впервые гневно засверкали, и впервые она сделала шаг назад. Наконец-то он смог пробить броню ее невозмутимости.
– Это было бы безумием. Я ведь даже не знаю вашего имени.
Он сложил руки на груди. Казалось, что, если он что-то не сделает со своими руками, он просто прижмет ее к себе и поцелует в эти восхитительные губы.
Джон склонился в полупоклоне и, улыбнувшись, произнес:
– Меня зовут Чатуин.
Джон увидел, как ее глаза округлились в изумлении.
– Тот самый граф? – спросила она.
Он не слишком много знал о ней, но ясно было, что она о нем наслышана.
– Возможно, не «тот самый», но определенно граф.
– Так вы один из той «скандальной троицы», о которой я так много слышала.
Он пожал плечами:
– Да, я удостоился чести носить этот сомнительный титул. Хотя полагаю, что теперь почти все в Лондоне считают меня одним из «скандальной парочки».
Кэтрин попыталась возмутиться, но в ее голосе не слышалось подлинного негодования.
– Вы говорите об этом так, словно считаете это почетным званием.
– Возможно. И не похоже, чтобы мне в ближайшее время грозила потеря этого звания.
–Звучит так, словно вы к этому не очень-то и стремитесь.
– Не могу сетовать. Это сослужило мне неплохую службу.
Мисс Рейнольдс сделала еще один шаг назад.
– И вы, несомненно, отдаете себе отчет в том, что если меня застанут в парке наедине с вами, моя репутация будет погублена.
– Признаю… если застанут.
Глава 5
Кэтрин открыла рот, чтобы немедленно ответить отказом, но по какой-то необъяснимой причине она пошла против здравого смысла и, уклонившись от прямого ответа, сказала:
– Вы ведь не можете всерьез предлагать мне встретиться с вами наедине на рассвете?
На его сочных губах, словно нехотя, появилась легкая полуулыбка, а в глазах заиграли озорные огоньки.
– Именно это я и предлагаю.
– Сэр, вы не джентльмен.
– Каюсь.
Какой может выглядеть таким обаятельным и в то же время предлагать ей совершить столь неприличный поступок?
– Настоящий джентльмен не обратился бы с таким предложением к даме.
– Несомненно, обратился бы. Тайные свидания назначаются постоянно. Но поскольку они тайные, о них просто не знают.
–Но там, где я выросла, так никто и никогда не поступает.
– В самом деле? Позвольте заметить, что сегодня утром вы были в парке одна.
– Нет. – Она качнула головой, потом остановилась. – Вернее, да. Я была одна, когда вы меня встретили, но в парке я была не одна. Со мной была моя сводная сестра миссис Виктория Густри.
Его брови дрогнули, и на лице появилось выражение недоверия.
– Я знаком с миссис Густри. Уверен, что я заметил бы ее, если бы она была с вами, мисс Рейнольдс. Вы были совершенно одна.
Кэтрин сделала глубокий вдох и обвела взглядом коридор, чтобы убедиться, что их конфиденциальный разговор не привлекает внимания. Пока, казалось, никто не обращал на них внимания. Но Кэтрин боялась, что в любой момент может появиться Виктория, которой, безусловно, не понравится, что сестра беседует с лордом Чатуином в сумраке полуосвещенного коридора.
– Послушайте, возможно, я не слишком складно все объясняю. Виктории не было со мной в тот момент, когда я встретилась с вами, потому что наш слуга покалечил ногу, и ей пришлось остаться с ним. Я скакала за коляской для них, когда вы почти столкнулись со мной.
Выражение недоверия сменилось озабоченностью.
– Если вам нужна была помощь, почему же вы не сказали мне и не позволили вам помочь?
Она вновь глубоко вздохнула и вновь обвела взглядом коридор. И он, наконец, понял.
– Я пообещала Виктории не останавливаться и тем более ни с кем не разговаривать, мне не хотелось огорчать ее, вернувшись в сопровождении незнакомца. К счастью, нам удалось усадить нашего слугу в коляску и благополучно доставить его домой.
– Но я мог вам помочь.
– Я не хотела прибегать к вашей помощи.
– Но вы все же ею воспользовались, взяв моего коня.
Кэтрин приоткрыла рот, словно ей стало трудно дышать. Она пыталась оставаться невозмутимой, но это становилось все труднее.
– Я взяла вашу лошадь на время. Виктория весьма щепетильна в вопросах, касающихся правил хорошего тона, и она строго-настрого запретила мне останавливаться. Не было нужды прибегать к вашей помощи, и, кроме того, мне не хотелось, чтобы сестра узнала, что я разговаривала с вами.
– Но она, несомненно, могла бы принять во внимание сложившиеся обстоятельства.
– Вы говорите, что знакомы с Викторией Густри, но вы определенно не знаете ее.
– Она ваш опекун на время этого сезона?
–Да.
– Ваши родители скончались?
Кэтрин кивнула.
– И сейчас Вики была бы очень недовольна, если бы узнала, что я разговариваю с вами, так как нас не представили друг другу должным образом. Еще раз скажу, она чрезвычайно строга во всем, что касается этикета.
Джон скользнул взглядом по ее лицу, задержался на губах, затем вновь поднялся к глазам. Дерзость этого оценивающего взгляда сладким предчувствием отозвалась в ней, и по всему телу, от груди до пальцев ног, пробежал трепет понимания.
Боже милостивый! Она никогда не испытывала такого замечательного чувства. Что же есть в нем такого, что заставляет ее тело реагировать на этого человека совершенно не так, как на других знакомых ей мужчин?
– Полагаю, что после всего, что произошло, мы уже не нуждаемся в официальных представлениях, не так ли, мисс Рейнольдс?
«Несомненно».
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга.
– Не могу не согласиться с вами, – ответила она.
– Могу я считать ваш ответ согласием встретиться со мной завтра утром и вернуть мою лошадь?
Глядя в красивое лицо лорда Чатуина, Кэтрин видела сдерживаемый смех, прекрасное настроение и уверенность – все это ее притягивало. Со дня своего совершеннолетия Кэтрин довольно мало общалась с мужчинами, так как ее отец серьезно болел, но, вне всякого сомнения, из всех знакомых ей джентльменов ни один не пробуждал в ней таких чувств, как этот стоящий перед ней мужчина.
Этот уверенный в себе человек был неотразим. Неудивительно, что его внимания добивались многие молодые леди.
Она призналась себе, что идея тайной встречи с ним кажется ей волнующей, даже заманчивой. Ей бы очень хотелось увидеть, как он скачет верхом на своей великолепной лошади, как ветер полощется в его темных волосах, отбрасывая за плечи концы его шейного галстука.
Многие джентльмены выглядели верхом на лошади стесненно, держались напряженно, не зная, как двигаться в унисон с животным. Но Кэтрин отчего-то была уверена, что этот мужчина будет сидеть в седле уверенно, а его тело сольется с грациозным движением его лошади.
Да, у нее нет никаких сомнений в том, что этот мужчина просто потрясающе будет выглядеть, сидя в седле на своем замечательном жеребце.
– Могу я предположить, что ваши колебания означают, что вы обдумываете мое предложение? – спросил Джон.
Кэтрин очнулась от своих неуправляемых мыслей, вызывающе расправила плечи и подняла подбородок.
– Никоим образом, сэр. Я не буду встречаться с вами. Если меня застанут в парке наедине с мужчиной, передо мной закроются двери всех приличных домов Лондона.
Кэтрин понимала, что она никак не может себе этого позволить, каким бы соблазнительным ни было его предложение. Она была твердо намерена найти трех определенных людей и познакомиться с ними. Как только ей удастся наладить отношения с кем-либо из их семей, она должна добиться того, чтобы ее принимали в этих домах. Это был единственный способ узнать, кто же на самом деле является ее настоящим отцом.
Лорд Чатуин сделал шаг к ней.
–Нас никто не увидит. Обещаю.
Она почувствовала, что его дыхание ветерком пронеслось мимо ее уха, и грудь ее напряглась. И вновь по какой-то необъяснимой Причине она уклонилась от прямого ответа.
– Как вы можете это обещать? Ведь кто-то увидел, как я ехала на вашей лошади сегодня утром, и теперь только об этом и говорят.
Она увидела, как по его лицу впервые за весь разговор скользнула тень неудовольствия.
– Я знаю. Я об этом только и слышу весь вечер. Вам легко удалось дать пищу для пересудов.
– Могу вас заверить, что это не входило в мои намерения.
– Я начинаю вам верить. Но ведь никто не знает, что вы та самая леди, правда?
Она задумалась над тем, что он сказал.
– Нет, насколько мне известно, и мне бы хотелось, чтобы никто об этом не узнал.
– Я не собираюсь раскрывать ваше инкогнито. А вы?
– Естественно, нет.
– Хорошо. Значит, можно надеяться, что удача будет на вашей стороне и завтра утром.
– Но, милорд, неразумно будет дважды искушать судьбу.
Он улыбнулся:
– Я полагаю, что есть все основания не один раз искушать судьбу. Я, например, делаю это каждый день.
– Я не настолько смела.
– Думаю, вы себя недооцениваете. Смелости вам не занимать.
В его глазах, словно заглядывающих ей в душу, заблестел огонек. На мгновение она засомневалась, что он говорит всерьез. Неужели она и в самом деле кажется ему такой?
– Вот ты где, Кэтрин. Я тебя повсюду ищу. Ты не должна больше убегать от меня.
Кэтрин обернулась, заслышав голос сестры. Виктория так поспешно направлялась к ней, что легкие коричневые юбки обвивались вокруг ее длинных ног.
Лорд Чатуин сделал шаг назад, когда Виктория почти влетела в небольшое пространство, остававшееся между ними. Кэтрин также пришлось сделать шаг назад, чтобы освободить сестре место.
– Рада видеть вас, милорд. Похоже, что дела у вас идут неплохо, – обратилась Виктория к графу.
– Замечательно, миссис Густри. И позвольте заметить, вы сегодня чудесно выглядите.
Виктория одарила его натянутой улыбкой, но ее карие глаза засияли от его слов.
– Спасибо, милорд. Как мило с вашей стороны обратить на меня внимание, когда сегодня вокруг столько красивых дам. – Она слегка приподняла подбородок, натянутая улыбка на ее губах смягчилась. – Я вижу, что вы уже познакомились с моей сводной сестрой, мисс Кэтрин Рейнольдс.
– Мы как раз ближе знакомились друг с другом, – произнес невозмутимо Джон, словно речь шла о погоде.
– Да, и я видела, насколько ближе, – ответила Виктория довольно сухо и, отвернувшись от лорда Чатуина, пристально посмотрела на Кэтрин: – Я и не знала, что вы были представлены друг другу. Кто же представил тебе графа, Кэтрин?
«Боже милостивый!»
– Ну, это был…
Она лихорадочно раздумывала. Не могла же она сказать Виктории, что их никто не представлял друг другу! Может быть, ей следует признаться, что она встретила лорда Чатуина сегодня утром в парке, когда скакала за коляской?
«Нет».
Ей необходимо что-то придумать. И незамедлительно.
– Почему ты молчишь? – спросила Виктория.
– Вероятно, потому, что леди не может сразу вспомнить имя того, кто оказал мне такую честь, – сказал лорд Чатуин.
Кэтрин с трудом сдержала возмущение. Как он смеет говорить за нее?
– Мисс Рейнольдс как раз говорила мне, что это ее первый вечер и ей непросто запомнить имена всех тех, с кем она сегодня познакомилась.
Виктория повернулась к графу, она явно была несколько озадачена.
– Это правда. Сегодня я только и занималась тем, что знакомила ее со всеми. Но вот что немного странно: у Кэтрин очень хорошая память на имена и лица. – Виктория сделала паузу. – Итак, кто же представил вас, скажите мне, чтобы я могла поблагодарить этого человека. Лорд откашлялся.
– Эту любезность мне оказал герцог Боумонт. Вы ведь знакомы с ним, миссис Густри, не так ли?
Ее ресницы затрепетали. Имя явно впечатлило ее.
– Ну, конечно же, конечно. Мы были представлены друг другу очень давно. Я и не знала, что его светлость присутствует здесь сегодня, равно как и не знала, что Кэтрин была ему представлена. Я не видела его на сегодняшнем балу. – Она оглянулась вокруг и, улыбнувшись, поднесла руку к волосам. – Как это я умудрилась все пропустить? Но как это любезно с его стороны…
– Полагаю, после того, как мы с ним расстались, он отправился домой, – сказал лорд Чатуин.
Виктория повернулась к Кэтрин и с ноткой неодобрения произнесла:
– Следует запоминать имена герцогов, моя дорогая. Не запомнить имя – недопустимо, но не запомнить имя герцога – просто возмутительно.
Кэтрин вспыхнула и еле удержалась оттого, чтобы не бросить сердитый взгляд на лорда Чатуина. Он оказал ей медвежью услугу. Она достаточно разбиралась в этикете, чтобы знать, что забыть имя какой-либо титулованной особы является таким же проступком, как и беседовать с мужчиной, который не был должным образом представлен ей.
– Я знаю, что это непростительно, Вики. – Она бросила на лорда Чатуина понимающий взгляд и, улыбнувшись своей сводной сестре, сказала: – Больше такого не повторится. Я обещаю.
– Хорошо. – Виктория вновь переключила свое внимание на лорда Чатуина. – Хотелось бы узнать, милорд, чем была вызвана такая любезность со стороны герцога по отношению к моей сестре? Возможно, на это имеется какая-то особая причина?
Кэтрин была поражена дерзостью Виктории.
Но лорд Чатуин сделал вид, что не заметил этого.
– Абсолютно верно. С вашего разрешения завтра днем я хотел бы нанести визит мисс Рейнольдс и сопроводить ее на прогулку по Гайд-парку.
Виктория, с милой улыбкой глядя на него, раскрыла свой веер, делая вид, что обдумывает услышанное. Немного помедлив, она сказала:
– Это было бы чудесно, но, увы, Кэтрин будет занята. К сожалению, на завтра мы уже приняли другое приглашение. Вы ведь понимаете, мы не можем отменить его в последнюю минуту.
– Ну конечно, миссис Густри.
– Но вы сможете пригласить ее в другой раз, не правда ли, милорд?
– Почту за честь.
– Замечательно.
Кэтрин задалась вопросом: действительно ли граф передумал и решил пригласить ее на прогулку в парке или это просто маскировка, призванная усыпить внимание Виктории? Девушка не знала, какие договоренности есть у Виктории, но она была уверена, что менее интересные, чем верховая прогулка с этим красивым и загадочным графом, и уж со всем не такие заманчивые, как тайное свидание на рассвете.
– Благодарю вас, лорд Чатуин. Мы будем с нетерпением ждать вашего приглашения. А теперь нам пора, Кэтрин. Я вижу, что ты еле жива от усталости. Я отвезу тебя домой. До свидания, милорд.
–До свидания, миссис Густри, до свидания, мисс Рейнольдс.
Виктория развернулась, а лорд Чатуин быстро шагнул к Кэтрин и едва слышно шепнул:
– Перед рассветом в парке. Я буду ждать.
Его голос прозвучал у самого уха, и по ее плечам и спине побежали мурашки.
Она не могла поверить, что лорд Чатуин, невзирая ни на что, будет настаивать на встрече.
Наедине.
Она не могла поверить, что желание не прислушиваться к голосу рассудка и уступить просьбе лорда Чатуина настолько сильно охватит ее.
Кэтрин, конечно же, не могла пойти на это.
Или могла?
Кэтрин и Виктория тотчас оделись и приказали подать экипаж. Как только они устроились на мягких подушках теплого экипажа, и коляска тронулась, Виктория, прижав руки к подбородку, начала хохотать.
От фонарей, закрепленных на передней стенке экипажа, в салон четырехколесной закрытой коляски просачивался неясный желтый свет, неровными бликами освещающий лицо Виктории, на котором застыло выражение самодовольства. Кэтрин это показалось странным. Она ожидала услышать от сестры слова упрека за то, что забыла имя герцога.
Покачивание экипажа и стук копыт по твердой дороге действовали на Кэтрин расслабляюще. Ее сердце стало биться тише, дыхание успокоилось.
Через некоторое время она повернулась к Виктории и спросила:
–Что это тебя так развеселило?
Виктория посмотрела на Кэтрин:
– Маркиз Уэстерленд и лорд Чатуин, конечно. Не могу поверить, что на тебя обратил внимание граф, один из «скандальной парочки».
Кэтрин была озадачена.
– Ты довольна тем, что на меня обратил внимание лорд Чатуин?
– Разве я неясно выразилась?
– Но почему?
– Потому что это лестно, когда за тобой ухаживает граф! – С довольным вздохом Виктория откинулась на подушки.
– Но его считают опасным человеком.
– Да, он, конечно, негодяй, но негодяй очень высокого порядка, – торжествующе провозгласила Виктория.
– Если правда все, что о нем говорят, я бы сказала, что он весьма опасен, – медленно произнесла Кэтрин, все еще недоумевая, почему Виктория хочет, чтобы за Кэтрин ухаживал джентльмен с такой сомнительной репутацией.
– Уверена, что каждая крупица того, что ты слышала, – это правда, но ведь он граф! И сегодня все получилось просто замечательно!
Кэтрин вообще перестала понимать, о чем говорит ее сводная сестра. С момента ее прибытия в Лондон Виктория твердила, что она еще до окончания сезона должна найти подходящего молодого человека и выйти за него замуж.
Разве может «негодяй», каким бы титулованным он ни был, быть подходящим?
– Что именно получилось замечательно?
– Мой план, естественно, – ответила Виктория с довольной улыбкой. – Лорд Уэстерленд был просто очарован тобой. Я поняла это по тому, как он не сводил с тебя глаз, пока вы танцевали. А когда позднее я увидела, что прибыли лорд Чатуин с лордом Дагдейлом, я заметила, что лорд Чатуин сразу же обратил на тебя внимание и следил за каждым твоим шагом.
«Я тоже думаю, что так оно и было».
– Он не переставал смотреть на тебя даже во время разговора с лордом Дагдейлом. Я тотчас поняла, что ты его заинтересовала.
«В этом нет никаких сомнений».
Виктория вновь раскрыла свой веер и продолжала говорить, в то время как экипаж неторопливо катился по неровной дороге, ведущей в Мейфэр.
– Но я решила, что я не буду знакомить вас сразу. И мое решение оказалось правильным. Он сам нашел человека, который мог вас представить. А попросить об этом герцога… ну, это почти как попросить о такой любезности самого принца.
Кэтрин не смогла сдержать улыбки. Если бы Виктория знала, что на самом деле его интерес был вызван не тем, что она его очаровала, а тем, что похитила его лошадь!
– Маркиз был бы для тебя более удачной добычей, в этом нет никакого сомнения, но в течение последних десяти лет я была свидетелем того, как граф Чатуин обводил вокруг пальца самых бдительных отцов, легко уходил от конфликтов со взбешенными герцогами и опекунами и доводил до слез назойливых мамаш. Пора его приструнить.
Виктория замолкла и вновь рассмеялась. Кэтрин не могла поверить тому, что ее сестру настолько захватила идея вовлечь в свои замыслы лорда Чатуина.
– Боже! Какой это будет вызов, но и какой успех – заарканить этого красавца! Попомни мои слова, дорогая Кэтрин, еще не успеет закончиться сезон, как лорд Чатуин будет просить твоей руки.
Улыбка на губах Кэтрин угасла.
– Вики, ты не можешь говорить это всерьез. Неужели ты действительно можешь желать, чтобы я вышла замуж за человека с такой сомнительной репутацией?
Виктория сурово посмотрела Кэтрин в глаза.
– Именно этого я и хочу. Теперь я понимаю, что мне придется еще многому тебя научить. Наш отец слишком долго держал тебя в деревне. Ему следовало гораздо раньше прислать тебя ко мне.
– Пока он болел, я не могла уехать.
– Я знаю, и я рада, что ты была рядом с ним. Но из-за этого ты на два года задержалась со своим выходом в свет. А теперь я тебе скажу одну вещь, которую ты должна хорошенько усвоить: в Лондоне только твоя репутация имеет значение, дорогая Кэтрин, не его. Окончательно погубить свою репутацию для графа практически невозможно. А вот с тобой дело обстоит совершенно иначе.
Это Кэтрин понимала хорошо. И именно поэтому она продолжала отказываться от заманчивого приглашения графа встретиться с ним на рассвете.
– И, кроме того, не забывай, что содержание, которое выделил мне отец, увеличится, если ты выйдешь замуж за человека, имеющего титул, – сказала Виктория. – Я вдова, и прекрасно сознаю неустойчивость своего финансового положения.
«Как я могла забыть об этом?»
Кэтрин спросила сестру:
– Но если тебя так обрадовало его приглашение на прогулку в парке, почему же ты сказала ему, что завтра днем я занята.
– Потому, моя дорогая, что это также часть моего плана. Для всех них ты станешь еще более привлекательной и желанной, если я буду держать тебя на расстоянии.
– Но, судя по тому, что я слышала о лорде Чатуине, не думаю, что он вообще заинтересован в женитьбе. По-моему, для него это только развлечение.
– Боже милостивый, Кэтрин, ты не должна так думать. Каждый знатный человек заинтересован в женитьбе. Просто некоторым из них требуется чуть больше времени, чтобы решиться на это.
– Вот уж не думала, что ты пожелаешь, чтобы я заинтересовалась этим человеком.
– Он граф. И это меняет дело. Милая моя Кэтрин, есть веская причина тому, что твой отец оставил тебя на мое попечение. И я оправдаю его ожидания. Я позабочусь о том, чтобы ты удачно вышла замуж, и мне бы очень хотелось, чтобы это был граф, которого так трудно окольцевать. Расслабься и во всем положись на меня. – Она вновь рассмеялась. – Думаю, что когда мы приедем домой, глоток шерри мне не помешает. Я это заслужила, и я очень довольна собой.
Кэтрин повернула голову и в небольшое окошко стала смотреть на проплывающие мимо уличные фонари.
Разве может она расслабиться?
Виктория, похоже, твердо убеждена, что граф именно тот человек, на которого она хочет поставить ловушку. И он, несомненно, гораздо привлекательнее, чем маркиз Уэстерленд.
Ей оставалось только надеяться, что Виктория не будет слишком разочарована, когда лорд Чатуин забудет о ней, как только она вернет ему лошадь.
На данный момент поиски мужа совсем не входили в планы Кэтрин. Да, граф самый красивый мужчина, которого она когда-либо встречала, и она будет рада воспользоваться возможностью, чтобы изучить те чудесные чувства, которые он пробуждал в ней, когда находился рядом, но, прежде всего она должна заняться поисками отца.
Интересно, не от него ли она унаследовала голубые глаза? Не от отца ли у нее эта улыбка и цвет волос? Она должна разобраться в своем прошлом.
Глава 6
«Кэтрин Рейнольдс очаровательна», – подумал Джон, когда она вместе со своей сводной сестрой исчезла из виду.
Он всегда хорошо разбирался в женщинах. Ему словно удавалось читать их мысли. Он всегда знал заранее, какая дама согласится на свидание с ним, а какая отвергнет его предложение.
Так было, пока он не встретил мисс Рейнольдс.
Он не мог прочитать ее мысли и не мог определить, какое решение она примет, но все это придавало предстоящему делу еще большую привлекательность. Встретится ли она с ним завтра утром или только пришлет записку с адресом конюшни, в которой она оставила Генерала?
Стоит ему провести с ней чуть больше времени, и он вообще позабудет о том, что у него когда-то была лошадь.
Разговаривая с ним, она смотрела ему прямо в глаза. Ему это понравилось. Ему также понравилось, что она с трудом согласилась даже с той ложью, которую он сочинил ради нее, ведь его самого совершенно не волновало, что они не были должным образом представлены друг другу.
Не важно, если вдруг миссис Густри осведомится у герцога относительно этого знакомства. Всем известно, что у старого герцога очень плохо с памятью.
Джон понимал, что миссис Густри разыгрывает свою игру, но и это его не беспокоило. Другие опекуны плели замысловатые сети и раньше. Забавно было то, что она не знает, что сейчас он ведет свою партию.
Он любил хорошие игры… если выигрывал.
И он выиграет.
Очаровательная мисс Рейнольдс вполне разумно и правдоподобно объяснила, почему она исчезла с его лошадью, но от этого его интерес к ней не стал меньше.
Он вернулся в главный зал.
– Файнз, тебе удалось найти своего коня? – окликнул его кто-то.
Джон поднял голову и увидел одного из старых повес, который насмешливо смотрел на него. Слегка улыбнувшись, Джон небрежно махнул рукой в ответ, искренне желая, чтобы этот немолодой щеголь оставил его в покое.
Он был поражен тем ажиотажем, который вызвала леди на его лошади.
Да уж, мисс Рейнольдс – опасный человек.
Понимает ли она, что за бурю она вызвала? Шум, поднявшийся по этому поводу, вполне может затмить скандал, который возник, когда его, двадцатилетнего, застигли при попытке забраться через окно в спальню мисс Пенелопы Хардгрейвз. К счастью, на месте преступления появился дядя Бентли, который уберег его от тюрьмы.
О нем всегда сплетничали газеты. Нового ничего не было, но нынешняя история, похоже, разбухает и начинает жить своей собственной жизнью.
– Я видел, как мисс Рейнольдс и ее сестра только что отбыли, – сказал Эндрю, подойдя к Джону. – Что тебе удалось разузнать?
Джон повернулся к другу:
– Что она еще более интригующая. Эндрю с раздражением покачал головой:
– Проклятие, Джон!
–В чем дело?
– Я вижу, что с тобой все гораздо хуже, чем ты себе это представляешь. Джон фыркнул:
– С чего ты это взял?
– Я ведь тебя не спрашивал о девушке. Я спрашивал о том, что тебе удалось узнать относительно местонахождения твоей лошади. О твоем чистокровном скакуне, за которого ты отвалил кругленькую сумму и который взял столько призов. О Генерале – если ты о нем помнишь.
Джон глубоко вздохнул и мысленно выругался. Дьявол! Возможно, Эндрю прав. Совсем на него не похоже – забыть о своем любимом коне.
Общество женщин всегда доставляло ему удовольствие, но до сих пор ни одна из женщин не производила на него такого сильного впечатления.
Проигнорировав упрек Эндрю, Джон ответил:
– Она только что сказала мне, что Генерал находится в частной конюшне. Она вернет его завтра.
Понимающая усмешка показалась на лице Эндрю, и негромкий, едва различимый в шумной комнате смешок сорвался с его губ.
– Ты вновь позволил себя одурачить, не так ли?
– О чем ты говоришь? Конечно же, нет. – Джон постарался произнести эти слова тоном возмущенного человека, придав себе уверенный вид, но ему явно не удалось ни то, ни другое.
– В самом деле? – Эндрю добродушно подсмеивался над ним. – Тогда скажи мне, мой друг, знаешь ли ты, в какой именно конюшне находится твоя лошадь?
Джон проворчал:
– Я только что сказал тебе, что Генерал находится в частной конюшне.
–И ты знаешь, в какой именно? – настойчиво продолжал Эндрю.
– Нет, – вынужден был признать Джон, и это было ему неприятно, но он лишь подтвердил то, о чем уже догадался его друг. Эндрю совершенно определенно знал, что если бы Генерал находился у кого-то другого, Джон настоял бы на том, чтобы немедленно забрать лошадь.
– Так-так.
– Иди ты к дьяволу! – выругался Джон достаточно громко, чтобы услышал Эндрю.
– Да мы злимся! – с добродушной иронией произнес Эндрю.
– Я не злюсь, и вообще ничего подобного. Она обещала вернуть его завтра, и я согласился, и не было никакой необходимости расспрашивать, дьявол побери, где находится конь в данный момент.
– Итак, завтра утром она собирается доставить Генерала в твою конюшню?
Джон помедлил с ответом, не зная, надо ли посвящать Эндрю в подробности. Давний друг и так считал, что в этой ситуации он повел себя как последний глупец.
– Ну? Я жду, – сказал Эндрю. Джон пожал плечами:
– Не совсем так.
Эндрю нахмурил брови, и впервые за все время разговора на его лице появилась гримаса настоящей озабоченности.
–Джон?
– Ну ладно, если уж ты так настаиваешь. Я попросил ее привести лошадь в парк.
Эндрю ошарашенно посмотрел на приятеля:
– Как это? Ты что, хочешь, чтобы полгорода увидели, как она возвращает тебе лошадь?
– Естественно, нет.
– Дьявол! Ты же знаешь, что она может быть в сговоре с Уэстерлендом. Я и представить себе не мог, что ты вообще захочешь видеть ее.
Еще одна ошибка.
Во всем, что касается мисс Рейнольдс, он только и делает, что допускает ошибки. Он так увлекся ею, что даже забыл спросить, понравилось ли ей танцевать с маркизом.
Похоже, ему пора доставать голову из штанов и возвращать на место.
– Я уже говорил тебе, что не верю, что она замешана в интригах Уэстерленда. Более того, я в этом уверен. Просто их представили, и Уэстерленд пригласил ее на танец, сегодня вечером так же поступили еще многие джентльмены.
– Ты попался, – грустно и уже без тени иронии сказал Эндрю.
– Я просто снисходителен.
– Ты очарован ею.
– Я просто увлечен. – Джон немного помолчал. – Точно так же я увлекаюсь в начале каждого нового сезона.
Эндрю грустно хмыкнул:
– Ты влюбился в нее по уши. Признайся в этом.
– Нет. И ты знаешь это не хуже меня. – Неужели?
– Я в равной степени обожаю всех женщин. И ее появление ничего не изменило.
– Я так не думаю. Я полагаю, что она все-таки выбила почву у тебя из-под ног.
Джон нахмурился. Его друг зашел слишком далеко, а Джону не хотелось позволять ему этого.
– Ты слишком много выпил и не понимаешь, что говоришь, Я могу найти в этом зале шесть-семь девушек, которых с удовольствием бы пригласил на свидание в укромном месте для нескольких страстных поцелуев.
В доказательство своих слов Джон оглядел заполненный зал, но, к своему изумлению, осознал, что со вчерашнего дня все изменилось. Он медленно перевел взгляд с одного личика на другое и не увидел ни одной девушки, с которой ему захотелось бы встретиться.
Проклятие! Что же с ним произошло? Может, это он упал с лошади? Многие годы он слыл грозой молодых и красивых девушек, но впервые одна-единственная словно околдовала его.
– Ты так говоришь только потому, что мисс Рейнольдс сейчас здесь нет, – сказал Эндрю. – И попомни мои слова насчет ее отношений с Уэстерлендом. Время покажет, кто из нас прав.
– Уэстерленд не имеет к этому делу никакого отношения, а Кэтрин Рейнольдс вернет мне Генерала завтра, – сказал он с внезапно появившейся уверенностью.
Эндрю покачал головой:
– И все же я думаю, что это неразумно – приводить Генерала в парк. Ведь кто-то вновь может увидеть ее там. Свет только об этом и говорит, над тобой потешаются все, кому не лень, и разговоры не утихают.
Об этом Джону можно было и не напоминать.
– Нас никто не увидит. Я попросил ее прийти на рассвете.
В глазах Эндрю засветилось удивление, а в груди прогромыхал смешок.
– Ах ты, дьявол! Вот негодяй! Признайся, ты собираешься погубить ее репутацию за то, что она увела твою лошадь, не так ли?
–Ни в коем случае! – воскликнул он как можно мягче.
–А почему бы и нет? Это, конечно, низко, но посмотри, что тебе пришлось пережить из-за нее.
Джон оглянулся вокруг, опасаясь, что их чересчур оживленный разговор может привлечь внимание. Он заметил Уэстерленда, который, стоя у противоположной стены, не отрываясь, смотрел на него. Маркиз ухмыльнулся и сделал рукой движение, изображая верховую езду. Джона будто обожгло.
– Проклятие, Эндрю. Ты ведь знаешь, что я не способен намеренно погубить репутацию женщины. За кого ты меня принимаешь?
– Вероятно, за человека, которому необходимо восстановить собственную репутацию. И сделать это можно, как мне кажется, за счет леди, которая явилась причиной всему этому.
– Ну, уж нет. Мне это и в голову не приходило. Я просто хотел…
Джону помешал договорить дружеский хлопок по спине, он обернулся.
– Файнз, ты нашел свою лошадь? – спросил Уилкинс, подойдя к друзьям.
–Да, нашел, – ответил Джон, с трудом сдерживаясь. – Все в порядке.
– Рад это слышать. Все только об этом и говорят. Представить не могу, как все это выплыло наружу, но, очевидно, Мэллори был не единственным, кто видел, как некая дама скакала верхом на Генерале.
«Этого можно было и не говорить».
– Наверняка уже завтра эта история будет забыта и сплетничать будут о чем-нибудь новеньком.
– Да, думаю, что главной темой будет победа Уэстерленда, а не домыслы о том, как какая-то мифическая дама скакала на твоей лошади.
– Верно, – сказал Эндрю. – Все, кто делает ставки, знают, что Джон в течение года выигрывал все скачки, и то, что случилось сегодня, всего лишь недоразумение. Джон, несомненно, выиграл бы, если бы не столкнулся с этой божьей коровкой… я хотел сказать, с этой летучей мышью. – Эндрю выругался про себя. – Ну, то есть если бы эта дамочка, то есть летучая мышь, не напугала его лошадь.
Эндрю путано закончил свой монолог, и Уилкинс посмотрел на него так, словно смирился с тем, что друга пора отправлять в Бедлам, в психиатрическую больницу.
Джону захотелось прекратить обсуждение этой темы. И немедленно.
– Послушайте, самое лучшее, что вы можете сделать, – забыть об этом.
– Джон, что это за разговоры ходят о леди, которую видели сегодня в парке верхом на твоей лошади?
К ним подошел Бентли Гастингс, любимый дядюшка Джона. Изысканно одетый, ростом всего на пару дюймов ниже своего племянника, но с такими же широкими плечами, узкими бедрами и гордой осанкой. Его густые волосы и коротко остриженная бородка были слегка тронуты сединой, а в глазах сверкали озорные огоньки.
Бентли приходился ему дядей по матери, но с отцом Джона они были более близки, чем родные братья.
– Это все досужие сплетни, – сухо пробормотал Джон.
– Похоже, сегодня на балу все только об этом и говорят.
«Это уж точно».
– Смеются – так будет точнее, – сказал Уилкинс и хихикнул.
Джон бросил на него сердитый взгляд, и молодой человек, пробормотав слова прощания, поспешил прочь.
– Всего лишь глупые слухи, – сказал Джон.
– Которые распустил, как нам кажется, маркиз Уэстерленд, – добавил Эндрю.
– Да, я слышал о вашем пари, и нахожу все это довольно странным, – Бентли сдвинул свои густые брови. – С какой стати он стал бы распускать эти слухи, если именно он выиграл скачку.
– Не скажите, сэр, – возразил Эндрю, – вы знаете, что после того, как Джон отклонил предложение герцога жениться на его дочери, все их семейство затаило обиду.
Бентли и Джон повернулись к Эндрю.
Поняв, что он лезет не в свое дело, Эндрю сделал шаг назад и, откашлявшись, смущенно произнес:
– Пожалуй, пойду, промочу горло, пока вы тут беседуете. Увидимся завтра, Джон?
Тот кивнул, и Эндрю, попрощавшись, удалился также быстро, как и Уилкинс.
Джон повернулся к дяде и сказал просто:
– Согласен, кажется странным, что подобные слухи могли распустить Уэстерленд и его друзья. Но случаются и более необъяснимые вещи.
– Действительно, это вполне может быть делом его рук. И Эндрю прав, его семейство никогда не простит тебе отказа жениться на леди Кристине.
– Возможно.
– Что ж, полагаю, что завтра тебя весь день можно будет видеть верхом на Генерале. И это положит конец бредовым слухам о какой-то даме, которая якобы разъезжает на твоей лошади.
Джон всегда испытывал глубокое уважение к своему дяде. Тот время от времени давал Джону советы, но никогда ни во что не вмешивался. Джон ценил его заботу и такт.
– Так оно и будет.
– Хорошо. Думаю, что поеду с тобой. Нам следует отправиться пораньше?
– Нет, – ответил Джон слишком поспешно. – Я предпочел бы после полудня, к тому же к этому времени в парке уже довольно многолюдно. Надеюсь, тебе это будет удобно?
– Вполне. Встретимся в парке на нашем обычном месте в четыре часа.
– Непременно буду.
Дядя ушел, а Джон задумался, что же он будет делать, если она вдруг не приведет его лошадь.
Мисс Рейнольдс даже намеком не пообещала встретиться с ним. Более того, она довольно ясно дала понять, что не станет этого делать. Но она непременно завтра утром должна вернуть ему Генерала либо сообщить, где именно он сможет забрать жеребца.
Эндрю прав. Она вновь обвела его вокруг пальца, и вновь он не почувствовал того гнева, который должен бы испытывать, учитывая то, в какое затруднительное положение она его поставила.
Ему следовало настоять на том, чтобы она сразу сказала ему, где находится его лошадь, тогда он мог бы отправиться за ней уже сегодня вечером.
Мисс Кэтрин Рейнольдс все еще остается хозяйкой положения. Она ведет какую-то свою игру. Или она действительно так чиста и невинна, как кажется?
Глава 7
Стоял густой туман, на улице было темно и холодно, но на душе у Кэтрин было легко и радостно. Она неторопливо ехала в парк, приторочив к своему седлу уздечку большой лошади по кличке Генерал. Поверх торопливо надетого костюма для верховой езды на ней был плащ с капюшоном, который полностью скрывал ее лицо.
Даже если бы кто-то и увидел ее в столь ранний час, под этим плащом узнать Кэтрин было невозможно. То, на что она решилась, было безумием, но она не смогла заставить себя отказаться от этого свидания. Ей очень хотелось принять вызов лорда Чатуина, и именно в парке, на том же самом месте, вернуть ему лошадь. Она понимала, что, если ее увидят, решение задачи, ради которой она прибыла в Лондон, станет почти невозможным, так как Виктория больше не позволит ей и шагу ступить из дома.
Кэтрин прекрасно понимала, что не может позволить себе безрассудно увлечься Джоном. Но она интуитивно чувствовала, что ни в коем случае не должна останавливаться перед этим вызовом или испытанием, которое ей уготовил Джон.
Она ехала на той же самой кобыле, что и вчера. Крупному жеребцу позади нее не нравилось идти в поводу. Он явно демонстрировал это, постоянно вскидывая голову и фыркая. Благородное животное натягивало повод, словно пытаясь освободиться, но Кэтрин не позволяла коню запугать себя, даже когда он, словно мстя за унижение, начинал нетерпеливо бить копытом.
Кэтрин тайком выскользнула из дома Виктории и помчалась на конюшню. Молодой конюх, ночующий на чердаке амбара, был удивлен и несколько озадачен, увидев на пороге молодую леди без сопровождающего. Вначале он не соглашался вывести лошадей. Но когда она вложила ему в ладонь несколько шиллингов и заверила его, что она и есть та самая леди, которая накануне оставила в этой конюшне Генерала, его сомнения улетучились.
Конюх предложил сопроводить ее, но Кэтрин отказалась. Все, чего она хотела в этот момент, – не встретить никого и без лишних осложнений добраться до условленного места, а потом вернуться домой.
С того часа, как она приехала с бала, Кэтрин большую часть времени думала о лорде Чатуине, а позже размышляла над тем, что рассказала ей леди Линетт о двух джентльменах. Один явно опасается лошадей, второй боится зеленого цвета.
Кэтрин поежилась. Ее вовсе не прельщала мысль о том, что один из этих двоих может оказаться ее отцом, но ей необходимо было знать, кто ее настоящий отец, поэтому она твердо была намерена выяснить все, что касалось обоих мужчин, сколь бы странными они ни были.
Она обязательно познакомится с леди Линетт поближе и попросит ее официально, как того требуют приличия, представить ее.
Когда Кэтрин въехала в парк, то он показался ей зловеще пустым. Серый туман висел в ветвях деревьев и стлался по земле.
Ее сердце, казалось, билось в унисон с негромким топотом лошадиных копыт по плотно утрамбованной земле. Ее лошадь шла ровным быстрым шагом, и, несмотря на плывущий утренний туман, она видела, что движется именно к тому месту, где накануне утром столкнулась с лордом Чатуином.
Когда она остановила лошадей и спешилась, стало вдруг необычайно тихо, и она слышала только свое учащенное дыхание и всхрапывание нетерпеливого Генерала. Кобыла, освободившаяся от седока, облегченно заржала.
Кэтрин огляделась, но из-за сгустившегося тумана дальше нескольких футов разглядеть что-либо было почти невозможно.
На мгновение она усомнилась, появится ли лорд Чатуин – ведь она не давала ему обещания встретиться. Внезапно тишину нарушило шуршание листьев и хруст веток. Из серого тумана неспешно выехал граф, с плеч которого широкой волной ниспадала длинная черная накидка. Сердце Кэтрин забилось чаше, и от предчувствия чего-то необычного приятно засосало под ложечкой.
Даже в полумраке она смогла разглядеть, что граф позаботился о своем внешнем виде. Под сюртуком был виден модный жилет, а шею прикрывал шелковый галстук, повязанный с элегантной небрежностью. Только сейчас Кэтрин пожалела, что не уделила больше внимания своему наряду, но всего пару минут назад она больше думала о том, как остаться незамеченной, чем о том, как она выглядит.
Джон Чатуин спрыгнул с лошади и направился к ней. Ей нравилось в нем все – от дерзкой уверенности до легкой походки. Трудно было не обратить внимания на мужественную энергию, сквозившую в каждом его движении. Накидка не скрывала его великолепной фигуры с широкими плечами и узкими бедрами. Он шел к ней, легко ступая длинными сильными ногами в начищенных до блеска сапогах для верховой езды.
Он был потрясающе красив и каждым своим решительным шагом демонстрировал уверенность в себе. Когда он приблизился, Кэтрин увидела, что он держит в руке большое красное яблоко.
Генерал заржал и вздрогнул. Чтобы животное могло подойти к своему хозяину, Кэтрин достаточно свободно отпустила поводья, а сама сделала шаг в сторону.
Кэтрин наблюдала, как лорд Чатуин затянутой в перчатку рукой погладил своего жеребца по длинной широкой морде, а на раскрытой ладони поднес к его губам сочное яблоко. Он потрепал животное по сильной шее и что-то прошептал ему.
Кэтрин была очарована отношением лорда Чатуина к своей лошади. Ей нравилось, как он прикасается к животному, как дотрагивается до его морды и разговаривает с ним успокаивающим шепотом, от которого конь, словно прислушиваясь, прядает ушами. Генерал в нетерпении слегка подергивал головой, будто соглашаясь с каждым словом хозяина.
Большое впечатление на нее произвело то, что граф не забыл принести животному угощение.
Наконец лорд Чатуин взглянул на Кэтрин. Даже в сумеречной серости тумана она видела, что в его темных глазах сверкают огоньки удовлетворения и признательности.
Не отрывая взгляда от его лица, Кэтрин откинула капюшон на спину. Не желая тратить время на прическу, она перед выходом лишь слегка подколола волосы, и теперь, когда она высвободила их из-под плаща, локоны волнами рассыпались по ее плечам.
Она протянула ему поводья, холодный воздух ласкал ее щеки и щекотал нос. Граф Чатуин с легким поклоном принял их, и его рука на мгновение коснулась ее руки.
Улыбнувшись, он произнес:
– Я не был уверен, что вы придете. Кэтрин немного помедлила, приходя в себя от неожиданного, но столь возбуждающего прикосновения.
– Я тоже не была в этом уверена, но ночью я убедила себя, что должна лично вернуть вам коня, поскольку вы оказали мне любезность, позволив мне позаимствовать его.
Лорд Чатуин мягко рассмеялся и подошел ближе. Это был чудесный смех, он нисколько не нарушил ночную тишину, но в то же время словно окутал ее своим эхом.
– У вас поистине потрясающая память, мисс Рейнольдс.
– Вам наша вчерашняя встреча запомнилась в несколько ином свете? – задала она ему вопрос, подозревая, что он ответит утвердительно, и, зная, что сама никогда не признает, что похитила лошадь.
– Именно так, моя прекрасная леди.
– Ну, полагаю, мы все по-разному запоминаем произошедшие события, Он кивнул.
– Вас кто-нибудь видел? – спросил он.
– Не думаю, но и вчера я не думала, что кто-то может меня увидеть, и, как оказалось, очень ошиблась.
Лошадь графа нетерпеливо подталкивала его мордой в спину, но лорд Чатуин, казалось, не замечал этого.
– В этом вы действительно ошибались. Среди моих друзей, впрочем, и врагов тоже, поднялся большой переполох.
– Я надеюсь, вы верите мне, когда я говорю, что все получилось совершенно непреднамеренно.
– Я вам верю и надеюсь, что это… – он повернулся и снова потрепал Генерала по шее, – положит конец всем пересудам.
Судя по выражению лица Джона, сплетни его не слишком беспокоили, но она сказала:
– Я на это также надеюсь. Вам, конечно же, пришлось несладко. Уверена, что вы не очень хотели стать предметом насмешек из-за того, что некая дама ускакала на вашей лошади.
– Хорошо сказано, мисс Рейнольдс. Мое имя часто упоминали в связи с именами графинь, принцесс и даже леди Жозефины, ведь пару лет назад я проездом оказался в Париже. Но впервые мое имя связывают с загадочной дамой, которая разъезжает на моем жеребце, будто на своем собственном.
Она улыбнулась, оценив его комплимент.
Кэтрин нашла, что у лорда Чатуина достаточно спокойный нрав и с ним легко флиртовать, даже, несмотря на то, что у нее было не слишком много возможностей попрактиковаться в этом искусстве.
– Видимо, у нас обоих есть основания волноваться из-за сегодняшней встречи. Было бы проще, если бы вы просто позволили мне доставить лошадь в вашу конюшню.
– Проще – да, но разве что-либо возбуждающее может быть в столь простом решении?
«Возбуждающее…» Это было не то слово, какое ей приходилось часто использовать или о значении которого она знала слишком много.
Неужели именно по этой причине она решилась встретиться с ним, действуя явно вопреки здравому смыслу? Возможно, прожив так долго среди угрюмых скал северного побережья, она нуждалась именно в эмоциональном возбуждении? Возможно, отчасти этим и объяснялось желание найти своего настоящего отца и, встретившись с ним лицом к лицу, спросить, почему же двадцать лет назад он покинул женщину, которая носила его ребенка?
Нет. Для этого она была слишком здравомыслящей. Кэтрин хотела получить ответ. Она хотела узнать, что заставило отца снять с себя ответственность и отказаться от женитьбы на ее матери. Если существовала возможность получить ответ, разве могла она жить спокойно, так и не найдя его?
Кэтрин знала, что если станет известно, что она разыскивает своего родного отца, ее заклеймят как внебрачного ребенка, но даже страх нового скандала не мог остановить ее. На поисках этого человека необходимо сосредоточить все свое внимание, не обращая внимания на те волнующие ощущения, которые пробуждал в ней стоящий перед ней мужчина.
– Конечно, ничего возбуждающего, – ответила она твердо, когда их взгляды вновь встретились, – но, конечно же, гораздо безопаснее для нас обоих.
– Я всегда предпочитал рисковать, мисс Рейнольдс.
Дыхание Кэтрин участилось. Не отдавая себе отчета в том, что она говорит, она вдруг произнесла:
– Возможно, именно это меня в вас и привлекает, милорд.
Лорд Чатуин подошел еще ближе, Кэтрин ощущала горячую волну, идущую от его тела, хотя он до сих пор не прикоснулся к ней. Его темные глаза искали ее взгляд, влажные губы приоткрылись, словно приглашая к поцелую.
Любопытно, что она почувствует, если лорд Чатуин поцелует ее? Эта крамольная мысль молнией вспыхнула в ее голове.
– Вы признаете, что вас влечет ко мне?
– Да, – сказала она, понимая, что бессмысленно отрицать то, о чем она только что проговорилась.
– Это смелое признание, ведь ваша сестра ведет себя так, будто я вам абсолютно неинтересен.
– Я могу позволить себе подобную смелость, поскольку эта симпатия не имеет ничего общего с причиной моего появления здесь. Я приехала лишь для того, чтобы вернуть вашу лошадь.
Широкая искренняя улыбка осветила его лицо.
– Что бы ни привело вас сюда, я рад, что это произошло. Мне хотелось побыть с вами наедине, без бдительного надзора миссис Густри и пристальных взглядов любопытного света. Я рад, что вы доверяете мне.
Конь лорда Чатуина нетерпеливо бил копытом, напоминая Кэтрин, что ей пора уходить. Она могла бы провести все утро, беседуя с этим человеком, но время шло, и пора было прощаться.
С каждой проведенной в парке минутой возрастала опасность, что ее могут увидеть, и вое же ей не хотелось уходить.
– К сожалению, у меня нет времени беседовать с вами. Я должна вернуться, прежде чем меня хватятся дома.
– Что вы делаете сегодня днем?
– Почему вы спрашиваете? Виктория уже сказала вам, что я занята и не смогу с вами встретиться.
– Мое желание узнать имя соперника вполне естественно, вы так не считаете?
Улыбка Кэтрин превратилась в негромкий смех.
– Почему это вас так развеселило?
– Потому что, милорд, я достаточно о вас наслышана.
– Что вы имеете в виду?
– Только то, что, боюсь, ваша репутация опережает ваши поступки. Вы, вероятно, считаете, что у вас вообще не может быть соперников. Судя по тому, что я о вас слышала, вы никогда не сомневаетесь в том, что можете покорить любую женщину.
– И все это говорят обо мне? Неужели у меня настолько дурная репутация?
– Может быть, я не совсем точно выразилась, но именно такое впечатление у меня создалось. Вы ведь один из «скандальной парочки», и я многое о вас слышала, в том числе и то, что женитьба не входит в ваши планы.
– А в ваши?
– Конечно, входит. Именно к этому и стремятся все молодые девушки.
– Но тот факт, что в настоящее время я не стремлюсь связать себя узами брака, не означает, что вы меня не привлекаете.
– Никогда не поверю, что я единственный предмет вашего интереса. Я слышала о том, как многие девушки обманывались, думая так, а потом их трепещущие сердечки оказывались разбиты, когда вы переключали свое внимание на другую.
Лорд Чатуин беззаботно пожал плечами:
– Я пользовался вниманием многих дам, но ни с одной из них я не был связан обещанием.
– И если судить по тому, что о вас говорят, в ближайшее время вы не собираетесь этого делать.
– Полагаю, что ваша сестра хотела бы выдать вас замуж еще до окончания сезона.
– Да, ей бы этого хотелось.
– А вам?
– Этого хотел наш отец – удачной партии для меня, но я не считаю, что это непременно должно произойти в этом году. Я не спешу замуж, и мне хотелось бы подождать еще хотя бы год. Но Вики этого не хочет.
– Похоже, она очень добросовестно выполняет свои обязанности опекуна.
– На это у нее есть веская причина.
– Она вас так любит?
– И поэтому тоже, но… – Кэтрин засмеялась. – Но главным образом потому, что ей это выгодно. Мой… наш отец решил сделать так, чтобы она была в этом заинтересована и сделала все, что от нее зависит.
– Каким образом?
– Как только я выйду замуж, она получит значительную сумму.
В глазах Джона заплясали озорные огоньки.
– Да, у нее в этом свой интерес.
– Да, тем более что она получит дополнительное вознаграждение, если я выйду замуж за титулованного джентльмена, и еще одно, если я выйду замуж в первый же год.
Он засмеялся.
– Вас это беспокоит? – спросила Кэтрин.
– Нет, не беспокоит.
– Может быть, это и должно вас волновать. Думаю, Вики решила, что вы можете стать хорошей партией, и она намерена этого добиться.
– Я так и подумал. Я готов ответить на вызов и рад этому, но скажите, разве вы не имеете права голоса при выборе будущего мужа?
– О да, мой отец дал ясно понять, что мое мнение непременно должно быть принято во внимание, но…
– Значит, она может выдать вас замуж за кого-нибудь вроде герцога Веллсгартена, которому почти восемьдесят?
– Только если на это будет мое согласие. – Кэтрин оглянулась. – Мне действительно пора.
Она повернулась, собираясь уйти, но лорд Чатуин коснулся ее руки, и она обернулась.
Их взгляды встретились.
– Прежде чем вы уйдете, я хотел бы…
Он быстро наклонился и коснулся ее губ, нежно и коротко. Все произошло слишком быстро, и Кэтрин не успела ощутить восхитительный вкус его теплых губ, крепко прижавшихся к ее губам. Она вновь взглянула ему прямо в глаза.
Кэтрин вздохнула, сдерживая покалывающий трепет, спиралью опускавшийся вниз.
– Мой поцелуй напугал вас?
– Нет, удивил.
– Хорошо. Я не хотел напугать вас. Сама не зная, почему она это сделала, Кэтрин провела языком по губам и тихо засмеялась.
– В чем дело? – спросил он, озадаченный ее смехом.
– Ничего страшного. Просто ваши губы оставили на моих вкус яблока. Он улыбнулся:
–Вы меня поймали. Я принес два яблока для своей лошади, но одно съел сам, пока ждал вас.
– Уверена, что Генерал простит вас.
– А вы? – Он протянул руку и провел пальцами по ее волосам. – Вы простите меня за то, что мне снова хочется поцеловать вас?
– Я не боюсь вашего романтического интереса, который вы испытываете к леди, взявшей без разрешения вашу лошадь.
– Вы берете на себя слишком много, мисс Рейнольдс.
Кэтрин пристально смотрела на него, не в состоянии двигаться и даже дышать, а его рука играла с ее волосами. Он спрашивает разрешения или утверждает? Она не была в этом уверена, но, неожиданно для себя самой, кивнула.
Руки лорда Чатуина опустились к ее талии, скользнули под плащ, и он обнял ее. Кэтрин не воспротивилась крепкому объятию. Никогда еще она не чувствовала такой теплоты, какая шла от его тела.
Однажды она позволила себя поцеловать, и тот поцелуй был очень похож на первый поцелуй лорда Чатуина, но она никогда еще не оказывалась в мужских объятиях, таких крепких и защищающих. Это было чудесно. Это было восхитительно.
Да, именно это чувство и обозначается словом «возбуждение». Чувство, от которого кружится голова и останавливается дыхание. Чувство, о котором говорят поэты. И оно было божественным и потрясающе изумительным.
Она наблюдала, как все ниже склоняется его голова, как приближается его лицо, и вот, наконец, его губы вновь касаются ее губ. Теплота разлилась по всему ее телу. Она наслаждалась сладким вкусом яблока, оставшимся на его губах. Его губы неспешно и уверенно скользили по ее губам, и Кэтрин почувствовала, как слабеют ее ноги, а сама она словно растворяется в нем.
На этот раз поцелуй длился дольше. Зубами Джон слегка прикусил нижнюю губу девушки, словно пробуя ее на вкус, рот Кэтрин приоткрылся, и без промедления его язык метнулся внутрь.
Когда он еще плотнее прижал ее к себе, Кэтрин почувствовала, как исчезают остатки ее воли. Поцелуй словно проникал внутрь. Может быть, это и есть то, что называют страстью. Если так, неудивительно, что поэты пишут о ней, во всех подробностях исследуя это чувство. Так ее никогда не целовали, но ей потребовалось всего мгновение, чтобы научиться, как отвечать на такой поцелуй.
Вихрь новых, неизведанных ощущений захватил Кэтрин.
Понимая, что рискует, позволяя ему такую вольность, она отстранилась от него, хотя совсем не хотела этого. Он позволил ей выскользнуть из его объятий.
–Я сделал вам больно? – спросил он, прерывисто дыша.
–Нет, но вы вновь меня удивили. Я не ожидала, что ваши поцелуи будут такими приятными.
Он нежно улыбнулся:
– Я рад, что доставил вам удовольствие.
– А вам это было приятно? – спросила она нерешительно.
– И даже очень. Кэтрин улыбнулась:
– Мне действительно необходимо идти. Если я задержусь еще, взойдет солнце, и я не смогу проскользнуть домой незамеченной. Я не могу этого допустить.
– Вы правы. Но прежде я хочу вам сказать, что мой дядя устраивает сегодня вечером званый обед. Я позабочусь, чтобы вы получили приглашение. Вы сможете прийти вместе с сестрой?
– Полагаю, что у Виктории весь сегодняшний день уже расписан.
– Может, постараетесь?
Он осторожно надел ей на голову капюшон плаща и аккуратно заправил под него волосы.
Подставив руки, лорд Чатуин помог девушке забраться в седло. Кэтрин хотелось как можно скорее выбраться из парка, и она уже намеревалась пустить лошадь рысью, как вдруг заметила, что на некотором расстоянии за ней следует лорд Чатуин. Он ехал на своем жеребце, ведя на поводу еще одну лошадь.
Она остановилась, развернулась и поехала ему навстречу.
– Что-то случилось? – спросил он.
– Нет, поезжайте другим путем. Кто-нибудь может увидеть, как вы едете за мной. Лорд Чатуин улыбнулся:
–Мисс Рейнольдс. Я следовал за вами с той самой минуты, как вы час назад выехали из дома. Она в изумлении открыла рот.
–Не может быть!
Он улыбнулся:
– Это действительно так.
– Я бы заметила.
– Я способный.
«С этим не поспоришь».
– Если уж вы решили со мной встретиться, я не мог позволить, чтобы вы ехали в столь ранний час в одиночестве, без всякой защиты. Каким же я тогда был бы джентльменом, если бы допустил подобное?
– Таким, каким я вас себе представляла. Но теперь я понимаю, что ошибалась.
– Я пытаюсь всегда оставаться настоящим джентльменом, удается мне это или нет.
– Но почему же тогда вы ждали до самого парка и появились лишь здесь? Ведь по пути сюда я могла передать вам лошадь в любой момент.
– Да, но в этом случае не было бы наших поцелуев, и не знаю, как вы, а я страшно рад, что это случилось. Кэтрин виновато улыбнулась ему:
– Вы настоящий соблазнитель, милорд.
– А вы прекрасная искусительница, мисс Рейнольдс. А сейчас поезжайте быстрее. Вы должны успеть до рассвета, а времени осталось не так много.
Необычное, волнующее чувство вновь охватило Кэтрин. Она улыбнулась ему и, развернув лошадь, поскакала из парка.
Глава 8
– Вставай, моя милая, вставай. Посмотри, какой сегодня замечательный день. Настоящая весна, и птицы поют. Жизнь прекрасна. Поднимайся, поднимайся.
Веки были тяжелыми, но Кэтрин попыталась открыть глаза; Виктория только что раскрыла занавеси, и прямо в лицо лился ослепительный поток солнечного света. Кэтрин не хотелось просыпаться. Ей хотелось вспоминать о красивом мужчине, о теплых, крепких объятиях и влажных поцелуях, от которых у нее пробегали приятные мурашки от кончиков волос до самых пят.
Но тут же она широко распахнула глаза.
– Больше я не могу позволить тебе ни минуты сна, у нас сегодня слишком много дел.
Яркое солнце ослепило ее, и Кэтрин зажмурилась.
– Неужели я проспала? – спросила она неуверенно, вспомнив, что прошлой ночью она была на чудесном свидании с лордом Чатуином и вообще не спала.
– Нет-нет. Ты не проспала. А теперь подложи подушки себе за спину, чтобы я могла поставить поднос. Я принесла шоколад и тосты. Мадам Понсар уже едет сюда на очередную примерку.
Новые платья? Только не это!
– Боже мой, Вики, – пробормотала она и, коснувшись своих губ, вспомнила поцелуи лорда Чатуина и те восхитительные ощущения, которые они вызвали в ней. – У меня целая комната платьев, которые я еще даже не надевала.
– Ты, как всегда, преувеличиваешь. Таких у тебя найдется четыре или пять, ну, возможно, шесть.
Эти шесть вечерних платьев, на ее взгляд, были совершенно лишними, и у нее было больше, чем необходимо, дневных нарядов, нарядов для выезда в коляске, платьев для пеших прогулок, не говоря уж о перчатках, шляпках и подходящих к ним шалях, пелеринах и накидках.
Виктория стояла перед ней, она улыбалась, ее карие глаза сверкали, как драгоценные камни чистой воды.
– У тебя нет лишних нарядов. Тем более теперь. Я послала записку мадам Понсар, и она вот-вот должна прийти. Если она закончит работу в течение часа, ей будет заплачено дополнительно.
Когда три месяца назад Кэтрин впервые приехала в Лондон, она поняла, что бесполезно спорить с Викторией по поводу нарядов. В этом споре Кэтрин не имела шансов на победу.
Она стянула с головы ночной чепец и, тряхнув волосами, рассыпала их по плечам. Она вспомнила, как участилось ее дыхание, когда лорд Чатуин, словно лаская тончайший шелк, взял их в свои ладони, позволив локонам струиться сквозь пальцы.
Виктория с чрезвычайно довольным видом взмахнула листком бумаги перед лицом Кэтрин и сказала:
– Угадай, что принесли сегодня рано утром?
– Понятия не имею, – пробормотала Кэтрин, мысли которой уносились к воспоминаниям о встрече с лордом Чатуином в предрассветный час. Она не могла, да и не хотела забыть его поцелуи, разбудившие в ее душе до сих пор дремавшие желания.
Она все еще чувствовала объятия его сильных рук, тепло его тела и крепость мускулистой груди. Его нежные губы с привкусом яблока. Кэтрин облизнула губы, надеясь снова почувствовать на них этот сладкий вкус, но он исчез.
Вики поставила на колени Кэтрин поднос и положила листок. С очень довольной улыбкой она посмотрела на Кэтрин и сказала:
– Это приглашение посетить званый обед, который сегодня вечером дает дядя лорда Чатуина. Это же просто замечательно!
Да, замечательно, потому что ей хотелось вновь увидеть Джона Чатуина. О чем она только думает! Ей необходимо сосредоточиться на поисках своего отца.
– Я рада, если тебя это так радует, – сказала Кэтрин, глядя на поднос с горячим шоколадом, тостами и джемом из инжира. Она не была уверена, что ей следует выказывать интерес к лорду Чатуину.
– Конечно, меня это радует, я просто в восторге! Я не могу поверить, что так успешно проходит твоя первая неделя.
Виктория подошла к туалетному столику и присела на пуфик. Глядя на отражение Кэтрин в зеркале, она сказала:
– Я всегда догадывалась, что из меня получится неплохая сваха, и вот тебе доказательство. Оказывается, это очень увлекательное занятие. Я могла бы подрабатывать, устраивая браки.
– Неужели ты и в самом деле хотела бы этим заниматься, Вики?
– Да. За вознаграждение, конечно, ты ведь понимаешь. Но я займусь этим только после твоего благополучного обручения с лордом Уэстерлендом или лордом Чатуином. Надеюсь, на это потребуется не слишком много времени. Все идет в соответствии с моим планом.
Кэтрин достаточно хорошо знала Викторию и была уверена, что стоит ей согласиться с сестрой, как та сразу же выступит против.
Рассчитывая именно на это, Кэтрин, словно размышляя, проговорила:
– Вики, я, конечно, не столь опытна и разумна, как ты, но, судя по тому, что я слышала, лорд Чатуин не самый удачный выбор. Как я понимаю, он из тех джентльменов, которые могут в течение некоторого времени оказывать внимание девушке, а потом вдруг, даже не сказав «до свидания», начать ухаживать задругой.
– Не следует верить всему, что ты слышала о графе. Не может быть правдой все, что о нем говорят.
Кэтрин улыбнулась про себя. Вчера вечером Виктория говорила совершенно противоположное. Как быстро она изменила свое мнение!
–Лорд Уэстерленд далеко не так привлекателен и доброжелателен, как граф.
–Доброжелателен? – Виктория состроила гримаску. – Это не имеет никакого значения при выборе будущего мужа. Должна признать, заполучить лорда Чатуина весьма сложно, а значит, этот джентльмен предпочтительнее. Я думаю, что будет довольно интересно бросить ему своего рода вызов.
Иногда Кэтрин совершенно не понимала хода мыслей Виктории.
Она маленькими глотками пила шоколад, размышляя над словами своей сводной сестры. Да, «заполучить» лорда Чатуина наверняка будет весьма сложно.
– Многие матери просто из кожи вон лезут, чтобы лорд Чатуин обратил внимание на их дочерей, а у нас, милая Кэтрин, все должно получиться. Я знаю, что делаю.
– Я не уверена, что хочу замуж, – ответила Кэтрин, вновь вспомнив о том, какова истинная цель ее приезда в Лондон.
Карие глаза Виктории округлились в ужасе, а губы сложились в форме буквы «О».
– Это просто богохульство! Конечно, ты хочешь замуж! Этого хотят все девушки.
Кэтрин не смогла сдержать улыбки – Виктория выглядела такой ошеломленной.
– Я имею в виду – сейчас. Мне бы хотелось, чтобы у меня было время завязать в Лондоне побольше знакомств.
– Лорд Чатуин молод, красив, знатен. Он хорошо тебя обеспечит, у вас будет много детей. Чего еще желать?
– А как же любовь? – спросила она, вспомнив о своем разговоре с леди Линетт, вспомнив о том, как поцелуи лорда Чатуина впервые в жизни заставили ее почувствовать страсть.
– Любовь? Ни ты, ни я не знаем, что это такое. Это все мечты и фантазии поэтов, которые забивают головы молоденьким девушкам вроде тебя.
Лорд Чатуин разбудил в ней доселе дремавшие чувства, но сможет ли она когда-нибудь полюбить его?
– Я действительно ничего не знаю о любви, – призналась Кэтрин, – но мне хочется найти человека, который будет любить только меня. А не такого, кто после женитьбы будет оказывать знаки внимания другим женщинам.
– Об этом можешь не беспокоиться. Сейчас это не важно. Об этом нужно будет думать после замужества. – Виктория поднялась с пуфа и изучающе посмотрела на Кэтрин. – Допивай свой шоколад. Самое главное, чтобы он или лорд Уэстерленд сделали тебе предложение. А я буду думать о том, как этого добиться.
Но у Кэтрин был свой план, и сегодня вечером она собиралась осуществить его. И начнет она с того, что встретится с Линетт.
Джон с беспокойством следил за парадным подъездом, совершенно не понимая, отчего он так взволнован.
С нетерпением юнца, впервые предвкушающего увидеть обнаженное тело, Джон рассматривал прибывающих гостей. Он очень хотел, чтобы как можно скорее доложили о приезде мисс Рейнольдс.
Бал начался уже более двух часов назад. Подали шампанское; весь зал и столы были украшены цветами, сотни свечей освещали дом. Званые вечера в особняке его дяди пользовались популярностью, и сегодняшний не был исключением.
Музыка играла беспрерывно, и Джон уже трижды танцевал с молодыми леди, которые только что были представлены обществу. Но в данный момент он даже не мог вспомнить, как они выглядели. Все его мысли были заняты мисс Рейнольдс.
Он знал, что сестры были приглашены и на другие балы. Об этом говорила и мисс Рейнольдс, но он очень надеялся, что миссис Густри предпочтет посетить вечер, который устраивает его дядя.
Однако пока ничто не указывало на это. Джон начал уже думать, что они могут вообще не появиться на балу.
Неужели миссис Густри и в самом деле не хочет, чтобы он ухаживал за мисс Рейнольдс, или старшая сестра просто пытается подогреть его интерес? Она не первая прибегает к подобным уловкам. Но раньше они никогда не срабатывали, и, думая над этим, Джон клялся себе, что и теперь он этого не допустит.
И все же он продолжал смотреть на дверь.
У него почему-то создалось впечатление, что миссис Густри считает себя умнее и пытается перехитрить его в том, что касается Кэтрин Рейнольдс.
Но Джон не был новичком в этой игре. Возможно, после сегодняшнего вечера ему следует сделать вид, что он совершенно не интересуется мисс Рейнольдс. Это заставит грозную миссис Густри насторожиться и принять его план действий.
Но вместе с тем ему следует быть осторожным. Ведь, в конце концов, мисс Рейнольдс довольно решительная девушка. Она вполне может выкинуть еще какой-нибудь трюк, хотя теперь Джон почему-то ее не опасался.
Он не в силах не обращать внимания на Кэтрин, поэтому он будет добиваться ее, но будет делать это на своих условиях и осторожно.
Не успел он об этом подумать, как мисс Рейнольдс вошла в зал. Дыхание Джона участилось, а сердце подпрыгнуло и, повисев где-то в горле, ухнуло вниз и забилось быстро и неровно.
Со стороны она производила впечатление милой и очаровательной девушки, каких в свете немало. В течение многих лет он не очень интересовался такими. Но, своей решительностью и целеустремленностью Кэтрин Рейнольдс разительно отличалась от всех остальных знакомых ему леди. Общаясь с ним, она проявила недюжинный характер, заявив о себе как о личности.
На ней было бальное платье цвета старого жемчуга. Тончайший слой изящного кружева покрывал юбки, а рукава из такого же кружева делали ее еще более женственной. Простое овальное декольте было достаточно глубоким, чтобы пробудить желание увидеть остальную часть ее мягкой белой груди, скрытой лифом платья.
При одной мысли об этом Джон Чатуин почувствовал возбуждение.
Ее волосы были уложены в высокую прическу, в локоны которой были вплетены маленькие белые цветочки. Лицо аккуратно обрамляли изящные золотистые завитки. Слуга принял накидку – и милая улыбка скользнула по ее губам.
Он видел, как Кэтрин быстро осмотрела переполненный зал. Предвкушение охватило его. Не его ли она высматривает?
На мгновение у него перехватило дыхание. Когда он смотрел на эту девушку, то начинал себя чувствовать совершенно по-другому, и это тоже было нечто новое, чего прежде он не испытывал ни с одной женщиной.
Она признала, что он ей нравится, она отвечала на его поцелуи, но ведь и другие женщины были податливы, что же особенное было в ней?
Джон знал, что она не может видеть его. Он стоял на широкой парадной лестнице, где большая колонна скрывала его, и мог беспрепятственно наблюдать за Кэтрин.
Он подавил возникшее было желание сбежать вниз, чтобы поприветствовать мисс Рейнольдс. Ему хотелось сразу же закрепить свои права на эту девушку, прежде чем это посмеет сделать другой мужчина. Но здравомыслие взяло верх.
Лорд Чатуин давно уже не был порывистым юношей и умел владеть собой даже тогда, когда его мужское естество и сердце вдруг охватывало подобное желание. Джон знал, как опасно уделять слишком много внимания какой-то одной девушке. Это был прямой путь оказаться связанным узами брака. Если он не проявит должной осмотрительности, страницы светской хроники быстро поведут их к алтарю.
Пока достаточно было и того, что она пришла на этот вечер.
Теперь пусть подождет миссис Густри. Какое-то время он не будет искать внимания мисс Рейнольдс.
На этом балу есть еще девушки. А хороший тон требует не только здороваться с юными леди, но и приглашать их на танец.
Джон сложил руки на груди и прислонился к колонне. Мысленно он посмеивался над собой. Лорд Чатуин попал в собственные силки. Раньше он сам всегда выступал в роли соблазнителя, но на сей раз дело обстояло иначе. Он не понимал как, но мисс Рейнольдс соблазнила его.
Глава 9
«Опасайся коня бледного, но что за всадник был в седле его?» Нет никаких сомнений, что лорда Чатуина сегодня видели в Гайд-парке верхом на своем скакуне, но под чьим седлом конь был вчера? Кто та таинственная дама, которую видели верхом на его Генерале? Тому имеется не один свидетель. Лорд Чатуин хранит по этому поводу молчание, в то время как второй член «скандальной парочки», лорд Дагдейл, с таким пылом выступает в защиту своего друга, что это наводит на определенные размышления.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонка светской хроники
Мягкий золотистый свет восковых свечей окутывал зал, звучала негромкая музыка, оживленные разговоры и смех доносились из разных уголков. Красивые дамы, одетые в атлас, шелк и кружево, танцевали с одетыми во фраки элегантными джентльменами, чьи шейные платки были повязаны с необыкновенным искусством.
Когда квартет заиграл следующую мелодию, Кэтрин увидела, как лорд Чатуин танцует и кокетничает с очередной молоденькой леди. Она была уязвлена и одновременно рада, что не стала возлагать надежд на этого красивого джентльмена, который, очевидно, вполне заслуженно имел репутацию дамского угодника.
Он, казалось, никому не отдавал предпочтения и танцевал со всеми подряд: юными и не очень, высокими и низкорослыми, симпатичными и дурнушками.
Виктория взяла с подноса бокал шампанского и в раздражении топнула ногой.
– Нет, ты только вообрази! – недовольно шептала она. – Просто не могу поверить! Лорд Чатуин сам пригласил нас на это празднество, а теперь за весь вечер не смог улучить минуту, чтобы подойти и поприветствовать своих гостей!
Натянуто улыбаясь, Кэтрин поднесла к губам руку в ажурной перчатке.
– Вики, не стоит преувеличивать. Так уж и «весь вечер». Мы здесь меньше часа, и, кроме того, еще рано.
– При таком отношении может показаться, что мы здесь уже не один день.
Кэтрин с изумлением покачала головой:
– Ты слишком нетерпелива. Это званый обед, гостей слишком много, возможно, лорд Чатуин нас еще не видел, а для официального представления мы прибыли слишком поздно.
Виктория сделала маленький глоток шампанского, потом начала энергично обмахиваться своим искусно расписанным веером.
– Глупости, Кэтрин! Он нас прекрасно видел. Я в этом уверена.
– Я думала, что на этот обед нас пригласил его дядя. Думаю, что с ним надо обязательно поздороваться.
– Да-да, конечно, мы получили приглашение от мистера Гастингса, и мы обязательно подойдем к нему. Но я абсолютно уверена, что он послал приглашение по настоянию лорда Чатуина. В мое время ни один джентльмен не позволил бы себе так неуважительно отнестись к девушке. Ну, это же надо! Пригласить нас на бал и не обращать на тебя ни малейшего внимания. Раньше никто не смел поступить так гадко.
– Как ты можешь говорить, что нас игнорируют? Мы можем сами подойти к графу и поздороваться с ним.
– Ну, уж нет, моя милая, этого делать не следует. Лорд Чатуин должен первым подойти к нам. Граф, очевидно, ведет ту же игру, что и я, но выиграть ему не удастся.
Кэтрин мало интересовала игра в кошки-мышки, которую Виктория затеяла с лордом Чатуином и маркизом. С другой стороны, если сестра будет поглощена этой игрой, она не станет выискивать иных претендентов на руку Кэтрин, а значит, у нее появится время на поиск своего настоящего отца.
– А что это за игра, Вики? – спросила Кэтрин, стараясь не смотреть на лорда Чатуина и не думать о нем.
– О, это сложная игра, но она стоит свеч. Большинство мужчин по натуре охотники, и они не хотят, чтобы жены доставались им слишком легко.
Кэтрин рассмеялась, хотя и не совсем искренне, уже не раз она сама задавалась вопросом: отчего это граф побеседовал и станцевал, похоже, со всеми девушками, прибывшими на вечер, кроме нее? Неужели она могла ему надоесть только потому, что позволила графу поцеловать себя?
От этой мысли чувство опустошенности проникло в ее душу, но Кэтрин постаралась избавиться от него.
– Если судить по тому, что я услышала за то недолгое время, что я провела в Лондоне, лорд Чатуин редко ведет себя, как подобает истинному джентльмену.
– Да, это верно, но теперь ситуация несколько изменилась. Ты находишься на моем попечении, и я намерена проследить, чтобы с тобой никто не обращался подобным образом. Это просто возмутительно!
– Возможно, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Я думаю, что он просто дает нам возможность осмотреться, воспользоваться буфетом и выпить немного шампанского.
– Возможно, возможно. Но не исключено, что он намеренно испытывает мое терпение. Что ж, я подожду и не буду нервничать. А сейчас, поскольку мы уже здесь, мы поздороваемся с сэром Гастингсом и сразу же уедем, оставив графа Чатуина с носом.
– Нет, Вики, это будет невежливо, – сказала Кэтрин, чувствуя, что ей совсем не хочется уезжать, не поговорив с графом.
– Он этого даже не заметит. – Виктория снова пригубила шампанское. – Не вздумай огорчаться из-за этого, моя дорогая. Я знаю, что делаю. Он не единственный титулованный холостяк в Лондоне. Маркиз Уэстерленд прекрасно подойдет тебе. Ты ведь помнишь его, не так ли?
– Конечно. Я же танцевала с ним. Но, по-моему, мы о нем уже говорили.
– Уэстерленд, без сомнения, сейчас на каком-нибудь другом приеме, нам, наверное, тоже следовало так поступить. К сожалению, этот вечер не самый удачный. – Виктория обмахнула себя веером. – Кстати, припоминаю, что эти семейства не очень ладят между собой.
– А почему?
– Говорят, герцог хотел, чтобы лорд Чатуин женился на его младшей дочери, сестре маркиза, но лорд Чатуин отказался, даже, несмотря на очень приличное приданое. Не важно, мы еще увидимся с маркизом. Возможно, сегодня, и уж наверняка завтра вечером.
Кэтрин совсем не хотелось, чтобы у Виктории имелись виды на маркиза или на любого другого джентльмена, ищущего невесту. Конечно, маркиз высок и красив, но рядом с ним она не чувствовала того возбуждения, которое она испытывала рядом с лордом Чатуином.
А поскольку женитьба не входит в планы лорда Чатуина, этот джентльмен идеально подходит для «охоты» Виктории. Если Кэтрин удастся сохранить интерес графа, то у нее появится возможность в течение всего сезона встречаться с мистером Бичманом, мистером Чатсуортом и мистером Уикнемом-Тикнемом-Файнзом и, наконец, выяснить, который из них является ее отцом.
Леди, которая могла помочь ей разгадать эту загадку, только что вошла в зал.
– Вики, если ты не возражаешь, я пойду и поговорю с леди Линетт.
– Конечно, конечно. Думаю, тебе обязательно следует это сделать. Она ведь дочь герцога Найтингтона, не забывай об этом.
– Я не забыла и не забуду, – сказала Кэтрин, стараясь скрыть свое раздражение, когда Виктория вновь намекнула на забывчивость Кэтрин.
– Из-за этого родимого пятна у бедной девочки почти, нет шансов выйти замуж, но лучшей подруги тебе не найти. А теперь иди и не забудь передать ей привет от меня.
Кэтрин легкой походкой пересекла комнату и подошла к леди Линетт, которая улыбнулась ей. Кэтрин поздоровалась, слегка присев в неглубоком реверансе.
– Очень рада вновь видеть вас, – сказала леди Линнетт. – И давайте обойдемся без этих формальностей. Я считаю, что после нашей вчерашней беседы мы стали друзьями. Вы можете обращаться ко мне по имени. А я могу называть вас просто Кэтрин?
– Ну конечно. Благодарю, Линетт.
–Вот так-то лучше. Как тебе здесь нравится?
– Очень нравится.
– Я так и подумала. Я заметила, что ты наблюдаешь за лордом Чатуином.
Либо леди Линетт была очень проницательной, либо чересчур наблюдательной. Похоже, ничто не могло ускользнуть от ее внимания. Оставалось только признать, что она права.
– Надеюсь, что это заметила только ты, – потупившись, ответила Кэтрин. – Он очень красив и выделятся даже в такой толпе.
– Кроме того, он очень обаятелен. Он один из тех джентльменов, которые могут танцевать с каждой молодой леди независимо от ее внешности или положения и у каждой создается впечатление, что стоит лишь поглубже заглянуть ему в глаза – и сэр Чатуин без памяти влюбится в нее. – Она вздохнула. – Но этого, увы, не происходит.
– Готова в это поверить. Все время, что я здесь, он постоянное кем-нибудь танцует.
– В этом нет ничего необычного. Не беспокойся тебя – он тоже пригласит.
Кэтрин не прочь была поговорить о привлекательном графе, но были еще три джентльмена, о которых ей хотелось побеседовать.
– Пригласит, так пригласит, А если нет – я переживу.
Леди Линетт рассмеялась:
– Конечно, переживешь. Я встречала довольно много девушек, которые думали, что умрут, если некоторые джентльмены не сделают им предложения.
– Виктория рассказывала мне о нем вполне достаточно, чтобы я могла понять, что на него в этом плане можно не рассчитывать.
– Я тоже раньше думала, что заполучить лорда Чатуина невозможно, но когда в прошлом сезоне женился лорд Данрейвен – первый из «скандальной троицы», я переменила свое мнение. Но мне почему-то казалось, что первым пойдет к алтарю лорд Дагдейл.
– Отчего же?
– Не секрет, что его земли заложены, и долг перед семьей вынудит его найти выгодную партию. – Линетт улыбнулась. – Возможно, я ошибаюсь, и он предпочтет жениться по любви.
– По любви? Мужчина? Неужели? Леди Линетт подняла брови:
– А почему бы и нет?
– Я вполне готова допустить, что большинство женщин верят в любовь и стремятся к ней, но я не думаю, что мужчины могут полагаться на столь эфемерное чувство.
– И, тем не менее, я думаю, что им тоже свойственны подобные чувства. Джентльмен точно так же может быть охвачен страстью, как и леди может быть увлечена красивым лицом и хорошим телосложением. Кэтрин улыбнулась:
– Это обнадеживает.
– Ты слышала что-нибудь новенькое об этой загадочной леди, которую вчера видели верхом на лошади лорда Чатуина?
– Об этом говорят, об этом даже пишут, но пока я не слышала ничего нового, – ответила Кэтрин, стараясь в разговоре на эту тему избежать прямой лжи.
– Представить не могу, кто бы это мог быть, но я просто умираю от любопытства. Может, ты все-таки что-нибудь знаешь?
Смутившись, Кэтрин опустила глаза и, сделав вид, что откашливается, прикрыла губы веером.
– Я приехала в Лондон всего лишь три месяца назад. И круг моих знакомств не так широк.
– Я все-таки докопаюсь и узнаю, кто она такая. Все хотят знать. Если ты что-то узнаешь, сразу же скажешь мне, договорились?
– Уверена, что узнаю об этом последней, но если мне что-то станет известно, я сразу к тебе приеду, – ответила она, удивляясь, почему леди Линетт так интересуется этим случаем.
– Сегодня прошел слух, что в действительности на лошади лорда был призрак.
– Ты шутишь.
– Да нет же, это вполне возможно. Я разговаривала с разными людьми и выяснила, что все это происшествие было довольно странным. По-видимому, что-то загадочное сильно напугало Генерала. Он сбросил седока и убежал. В следующий раз его видели, когда на нем сидела некая никому не знакомая леди. Я начинаю думать, что в этой «истории с призраком» есть доля истины.
– Ты не можешь так думать.
– Очень даже могу. Всем известно, что существует призрак женщины, которая скачет по холмам в поисках призрака лорда Пинкуотера.
Они приняли ее за призрак! Как такое возможно?
– Боже мой! Я ничего об этом не слышала.
– Ее зовут леди Вероника. Считают, что некогда она была его любовницей.
Кэтрин покачала головой. О чем она только думает, поддерживая разговор о призраках и любовницах? Ей надо расспрашивать об отце.
– Здесь, в Лондоне, конечно, гораздо больше оригинальных людей, чем там, где я выросла. Например, те джентльмены, о которых мы беседовали в прошлый раз.
– О да, я помню: мистер Чатсуорт и мистер Бичман. Они странные, но вполне безобидные старички.
– Я в этом не сомневаюсь. Но есть еще один джентльмен, о котором я хотела спросить, – это…
– Добрый вечер, леди. Очень рад видеть вас.
Как только Кэтрин услышала его голос, ее сердце забилось сильнее. Поразительно, но стоило ему оказаться рядом, как у нее участился пульс и начало сосать под ложечкой. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с графом Чатуином. Прямо перед ее глазами были его твердые губы. Кэтрин помнила их восхитительный вкус.
Все обменялись приветствиями, но Кэтрин могла бы поклясться, что взгляд лорда Чатуина задержался на ней чуть дольше, чем того требовала необходимость. Непринужденно поклонившись, джентльмен произнес:
– Мисс Рейнольдс, этот танец мне обещала леди Линетт, но, возможно, вы позволите пригласить вас чуть позже.
– Если я все еще буду здесь, буду рада станцевать с вами.
Он бросил на нее слегка расстроенный взгляд и повел леди Линетт на танец.
Разве могла Кэтрин расстраиваться оттого, что он танцует с леди Линетт? Особенно если учесть то, что сказала Виктория – правда и у нее мало шансов найти подходящую партию.
Кэтрин собралась было пройти в буфетную комнату, чтобы взять какой-нибудь напиток и в спокойной обстановке подумать о лорде Чатуине и о том, как ей встретиться с двумя джентльменами, о которых они говорили с леди Линетт, но тут она вдруг увидела, что к ней решительным шагом направляется Виктория.
– Поверить не могу. Это просто возмутительно! Он танцует с леди Линетт, а не с тобой. Пойдем, Кэтрин, мы уезжаем немедленно.
– Успокойся, Вики. Лорд Чатуин пригласил меня на танец, но чуть позже.
– Ему следовало сделать это раньше. Мы не останемся здесь так долго. Мы уедем. Но прежде я хотела бы познакомить тебя с лучшим другом лорда Чатуина – графом Дагдейлом. Если у нас не выйдет заполучить одного графа, мы попробуем заарканить другого.
– Это тот самый Дагдейл, у которого в карманах гуляет ветер?
Виктория нахмурилась:
– Совершенно не о чем беспокоиться.
– Ты уверена?
– Конечно, он ведь граф. Настоящий граф, а их ведь не так много. Возможно, его финансовая несостоятельность—это всего лишь слухи. Если бы дело действительно было так плохо, он бы уже женился на дочери герцога – на ком-то вроде леди Линетт. Нет-нет, дорогая, я уверена, положение лорда Дагдейла вполне можно исправить с помощью твоего приданого.
Кэтрин, преисполненная сомнений, следовала за Викторией, которая торопливо пересекала зал, ловко лавируя меж гостей лорда Гастингса. Она уже сожалела о том, что отец положил Виктории вознаграждение в случае брака Кэтрин с титулованным джентльменом в первый же сезон. Иногда это делало Викторию корыстной, и она забывала об интересах сестры.
Они подошли к симпатичному молодому человеку с несколько насмешливым лицом, который был на пару дюймов ниже лорда Чатуина ростом. Он был одет в безупречный вечерний костюм, такие же темные, как у лорда Чатуина, волосы обрамляли его лицо. Встретив взгляд золотисто-карих глаз, Кэтрин в ту же минуту поняла, что он настроен к ней отнюдь не дружелюбно.
– Лорд Дагдейл, позвольте мне представить вам мою сводную сестру мисс Кэтрин Рейнольдс. Кэтрин, это лорд Дагдейл.
– Рад познакомиться, мисс Рейнольдс.
Кэтрин могла бы поклясться, что тон его был определенно холоден. В его взгляде не было теплоты, а улыбку никак нельзя было назвать радушной. Она ответила ему, склонившись в реверансе, он же поклонился очень сухо.
В этот момент подошла какая-то дама и ненадолго отвлекла внимание Виктории. Лорд Дагдейл, воспользовавшись благоприятным моментом, тотчас развернулся таким образом, что его широкие плечи загородили Кэтрин от сестры.
– Почему вы на этом вечере, мисс Рейнольдс? – произнес он очень тихо.
Его тон был так же холоден, как и его взгляд, и вопрос прозвучал скорее как обвинение. Такое поведение оскорбило и одновременно заинтриговало ее. Чем она заслужила столь враждебное отношение?
Он, без сомнения, должен знать, что она приглашена.
– Прошу прощения, милорд?
Тихо, чтобы только она одна могла его услышать, Дагдейл прошептал:
– Вы выставили лорда Чатуина на осмеяние. Вы похитили его лошадь и ускакали на ней из парка.
«Значит, ему все известно».
Оскорбленная таким заявлением, Кэтрин гордо выпрямилась и, глядя ему прямо в глаза, сказала:
– Я не похищала его лошадь, сэр. Я взяла ее на время.
– Без разрешения, что равносильно краже, и не важно, как вы оправдывались, пытаясь заставить его поверить, что все обстояло иначе.
Она видела, что его гнев был искренним и сильным.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к вам.
– Джон мой друг.
Кэтрин впервые услышала, что лорда Чатуина зовут Джон.
– Я знаю это, но мы с вашим другом уже закрыли эту тему. И могу заверить вас, вполне мирно. Поверьте, в вашем вмешательстве нет никакой необходимости.
Он оглянулся, чтобы убедиться, что Виктория все еще занята разговором со словоохотливой дамой.
– Едва ли могу назвать этот вопрос решенным, поскольку это событие все еще не сходит со скандальных страниц газет и до сих пор обсуждается в половине лондонских клубов.
– Могу вас заверить, что я не властна над тем, что обсуждают джентльмены.
– Вам следовало бы держаться подальше от лорда Чатуина. Вы причинили ему достаточно неприятностей.
– Вы мне угрожаете, сэр?
– Воспринимайте это как угодно, но я намерен заставить вас считаться со мной.
– Как вы смеете вести себя так неучтиво?!
– Я смею, потому что не знаю, что вы замышляете, но имейте в виду: я намерен защитить своего друга.
Не понимая, как ей до сих пор удалось сохранить самообладание и сдержанность, Кэтрин сказала:
– Я не слишком хорошо знаю лорда Чатуина. Но одно мне известно совершенно определенно: у него нет необходимости в том, чтобы его друзья от его имени угрожали дамам. Если он хочет, чтобы я держалась от него подальше, он в состоянии сам сказать мне об этом. Теперь я понимаю, к кому именно относилось слово «ужасный», когда возникло ваше прозвище.
– Что ты такое говоришь? – спросила Виктория, оборачиваясь к ним. На ее лице застыло выражение вопросительного удивления.
Кэтрин поняла, что собеседница уже покинула Викторию. Ей оставалось лишь надеяться, что внешне она ничем не выдала своего раздражения.
Она кашлянула и попыталась ответить как можно спокойнее:
– Я только что сказала лорду Дагдейлу, что мне жаль, что он должен покинуть нас так скоро.
–Да, прошу меня извинить, мисс Рейнольдс, миссис Густри, – сказал лорд Дагдейл и откланялся.
– Ну, Кэтрин, – сказала Виктория, – похоже, он слишком поспешно нас покинул. Не думаю, что ты очаровала его.
«Мягко сказано!»
– Ни в малейшей степени.
– Надеюсь, ты была с ним учтива, не так ли? Ведь он же граф. Я уловила нотки раздражения в твоем голосе.
– Учтива? Ну, конечно же. Я думаю, мы просто застали его не в самый удачный момент, – ответила Кэтрин почти сквозь зубы.
– Что ж, встретимся с ним в другое время. Я и в самом деле думаю, что нам пора уезжать. Мы отправимся на вечер к леди Уиндем. Маркиз Уэстерленд, без сомнения, будет там, и я уверена, что он встретит нас более радушно, чем граф. Я зайду в дамскую комнату, и мы поедем.
Кэтрин кивнула.
– А я пока что-нибудь выпью. Я буду ждать тебя в буфетной.
Кэтрин вошла в комнату, где был устроен буфет, и попросила бокал шампанского. Сделав глоток шипучей жидкости, она почувствовала, как та, пощипывая горло, смывает раздражение. Никогда и никто не позволял себе разговаривать с ней таким тоном, с каким только что говорил лорд Дагдейл.
Верность дорогого стоит. Без нее не может быть настоящей дружбы. Но, даже понимая и в некоторой степени восхищаясь его желанием помочь другу и защитить его, она, тем не менее, считала, что Дагдейл перешел все границы, когда советовал держаться подальше от Джона.
И она готова была биться об заклад, что сам лорд Чатуин понятия не имеет о попытках своего друга отстоять его интересы.
Кэтрин сделала еще глоток шампанского и, повернувшись, оказалась лицом к лицу с лордом Чатуином. Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга и не говоря ни слова. Тотчас из ее головы улетучились все мысли о лорде Дагдейле и его не совсем джентльменском поведении. Кэтрин искренне сожалела о том, что, взяв лошадь лорда Чатуина, она причинила ему так много неприятностей, но нисколько не жалела о том, что это происшествие неожиданным образом связало их.
– Вы не прогуляетесь со мной?
Ей следовало отказаться. Виктория была права: весь вечер он не обращал на нее ни малейшего внимания. Его друг угрожал ей. Все ее мысли должны быть заняты поисками отца, а она допускает, чтобы этот человек и ее собственные чувства к нему оказывались важнее.
Она открыла рот, намереваясь отказаться, но не смогла. Разве может она расстаться с ним, даже не поговорив? Хотя бы совсем недолго. Она сказала:
– У меня лишь несколько минут. Виктория вернется, и мы сразу же уедем.
Чатуин пристально посмотрел на нее, и в какой-то момент ей показалось, что в его взгляде мелькнуло огорчение.
– А как же наш танец?
– Вы слишком востребованы, сэр. Кроме того, я полагаю, сестра собирается посетить еще один вечер.
– Но почему? По-моему, все, кого бы ваша сестра хотела видеть, сегодня здесь.
– Вы вправе так думать, но боюсь, Виктория не согласится с вами. Она полагает, что маркиз Уэстерленд будет на вечере у леди Уиндем, и абсолютно уверена, что здесь он не появится.
– Это уж точно, – сухо ответил граф.
Только с некоторым опозданием Кэтрин поняла, что именно она сказала. Неужели ей хочется, чтобы граф приревновал ее? Нет-нет, и еще раз нет.
– Виктория настаивает на том, чтобы мы появились у леди Уиндем.
– Вам не стоит уделять внимание Уэстерленду, – мрачно произнес Джон Чатуин. – Он не самый приятный человек.
– Эти слова звучат так, словно они продиктованы ревностью.
– Возможно, – ответил он, и в его глазах засверкали огоньки. – Не уверен, что это слово было применимо ко мне раньше.
– Возможно, и сейчас оно не совсем точно определяет ситуацию, – ответила она с легким смешком. – Итак, расскажите мне о себе, лорд Чатуин. Я только на сегодняшнем вечере узнала, что вас зовут Джон.
– Совершенно верно, и думаю, вам пора начать называть меня Джон, а не лорд Чатуин. А я буду называть вас Кэтрин.
Она кивнула:
– Хорошо, Джон. Думаю, Вики не будет возражать. Расскажите мне, как ваш великолепный скакун? Надеюсь, вы удовлетворены его состоянием?
– Да. Я и не сомневался, что вы позаботитесь о Генерале. Я уже говорил, на меня большое впечатление произвело то, как вы с ним справлялись.
Этот комплимент польстил Кэтрин, и она вновь улыбнулась ему.
– Я люблю лошадей, а раннее утро, когда так тихо и только начинает светать, – мое любимое время для верховых прогулок.
– Нам нужно как-нибудь отправиться на прогулку рано утром, пока другие спят.
– Чтобы вновь испытать судьбу?
–Да.
Он посмотрел на нее точно так же, как смотрел на нее утром, перед тем как поцеловать. Желание вновь ощутить сладость его поцелуя охватило Кэтрин. Она знала, что это невозможно здесь, в переполненной людьми комнате, но ничто не мешало ей жаждать его прикосновений.
Необходимо было развеять чары, в плен которых она попадала, как только оказывалась рядом с ним, поэтому, слегка запнувшись, Кэтрин сказала:
– Я уже знаю ваше имя, Джон, но не помню, чтобы слышала вашу фамилию.
– Это очень легко исправить, – ответил он. Он остановился перед портретом красивого немолодого мужчины, одетого в великолепный красный камзол, украшенный блестящими золотыми пуговицами, и черный жилет, простеганный золотой нитью. Панталоны цвета охры довершали наряд джентльмена. Сходство было такое, что если бы не зрелый возраст мужчины на портрете, то можно было подумать, что на холсте изображен сам Джон Чатуин.
– Вот портрет моего отца. – Он поклонился и продолжил: – Мисс Рейнольдс, позвольте представить вам почтенного Джорджа Уикнема-Тикнема-Файнза.
До Кэтрин не сразу дошел смысл его слов, но, когда она поняла, что именно сказал Джон, у нее внезапно перехватило дыхание.
Жар, холод, слабость, подкосившиеся ноги – все это она почувствовала одновременно.
– Вы это серьезно? Это… это ваш отец? Ваш родной отец?
– Да. Если только меня не обманывали все эти тридцать лет.
Время для шуток было неподходящее.
– Его звали Джордж Уикнем-Тикнем-Файнз? – Она совсем не могла дышать, и слова едва слетали с ее губ.
Он улыбнулся той самой потрясающе обаятельной улыбкой, от которой в ее груди все сжалось. Эта улыбка опять пробудила в ней уже знакомые теплые и приятные ощущения. Кэтрин с большим трудом удалось скрыть ураган чувств, бушевавший в ее душе.
– Именно так, но, к сожалению, мой отец давно скончался.
Кэтрин смотрела на Джона, не желая верить тому, что только что услышала. Что она могла сказать? Что ей теперь делать? Она отвернулась от него и закрыла глаза.
Человек, который вызывает в ней чувства, каких не вызывал ни один мужчина, может оказаться ее братом.
Глава 10
Джон вышел из буфетной комнаты через выход для прислуги и по черной лестнице поднялся в библиотеку своего дяди. Он не стал подходить к столу и зажигать лампу, а прошел прямо к приставному столику красного дерева и налил в бокал большую порцию бренди.
Хлебнув напиток, он на мгновение задержал обжигающую жидкость на языке, затем проглотил, глубоко вздохнув, он сделал еще один глоток.
Он хорошо знал эту комнату. Две стены занимали огромные, от пола до потолка, книжные шкафы, на третьей стене над большим камином висели портреты членов семейства Бентли. Два резных кресла, обитых великолепным английским сукном, стояли на изысканном ковре. В комнате уютно пахло дубленой кожей, дорогим табаком и свечным воском. Странно, но раньше, когда Джон бывал в кабинете сэра Гастингса, он никогда не замечал этих запахов. Они с дядей всегда были очень заняты, обсуждая различные дела, которые приводили Джона в этот дом.
Сев, наконец, за большой письменный стол темного дерева, Джон, потягивая свой напиток, принялся размышлять над создавшейся ситуацией. Конечно, сегодня, словно неопытный юнец, он все испортил.
Даже хуже.
Он позволил вовлечь себя в игру, в которую, как он теперь начал понимать, играть ему совсем не хотелось. Стараясь перехитрить миссис Густри, он обидел Кэтрин. Идиот! После прибытия мисс Рейнольдс он только и делал, что танцевал, меняя партнерш, и это несмотря на то, что она была единственной, с кем ему хотелось танцевать.
О чем он только думал?
Может быть, он пытался вызвать у Кэтрин чувство ревности, а может, ему хотелось убедить миссис Густри, что он не проявляет интереса к ее сестре?
Он так часто играл в эту игру раньше. В течение многих лет.
Так почему же сегодня у него было чувство, что он допустил ошибку?
Почему сегодня, когда неожиданно появилась миссис Густри и сообщила, что мисс Рейнольдс и она покидают бал, он почувствовал себя таким потерянным? Джон хотел было попытаться воспрепятствовать их отъезду, но Кэтрин, опустив глаза, поспешно прошла мимо, чуть слышно произнеся слова прощания.
Джон задумчиво рассматривал янтарную жидкость, оставшуюся в бокале. Он ведь так хотел танцевать с Кэтрин, так зачем же нужно было играть в эти глупые детские игры?
Он еще не понимал почему, но знал точно, что с Кэтрин он больше не хочет играть в подобные игры. Теперь он осознал, как много она для него значит, и он не хотел обращаться с ней подобным образом.
Странно, но Джон Чатуин никак не мог разобраться в своих чувствах.
Она, безусловно, красива, но когда речь шла о женщине, красивая внешность никогда не была для него самым главным. В каждой женщине есть собственная прелесть. Он всегда так считал и умел находить удовольствие в этом разнообразии.
Кэтрин умна, но он был знаком со многими женщинами, которые вполне достойно могли поддержать разговор о политике, искусстве или истории. Она остроумна и способна довольно изящно вести словесный поединок, но он знаком с несколькими дамами, которые также обладали этим качеством.
Чем же она отличается от остальных? А она отличается, и в этом нет никаких сомнений. Он чувствовал это по тому, как сильно ему хотелось проводить с ней время, по тому, как поднималось его настроение, когда он видел, что Кэтрин входит в комнату.
Она определенно являет собой вызов, причем больший, чем какая-либо другая женщина. Кто еще сумел бы у него из-под носа увести лошадь, а потом, рискуя своей репутацией, вернуть ее? Смелость этой девушки неудержимо притягивала его.
Кэтрин сказала, что ее сестра хочет отправиться к леди Уиндем, чтобы встретиться с Уэстерлендом. Джону не хотелось видеть, как Кэтрин танцует с маркизом. Странно, но Джону хотелось, чтобы она интересовалась только им. Это было для него внове.
– Твой дядя экономит на масле?
Джон оторвался от созерцания бренди и увидел Эндрю, который стоял, небрежно облокотившись о дверной косяк.
– Не похоже, судя по тому, что горят сотни свечей и все лампы в доме.
– Так отчего же ты сидишь в темноте?
«В темноте лучше думается».
Всего лишь несколько дней назад Эндрю мог сказать Джону что угодно, и это его не могло обидеть. Он даже получал удовольствие от этих перепалок и подтруниваний, но в последние дни, и уж тем более сегодня вечером, он был не в настроении терпеть насмешки Эндрю.
– Полагаю, это совершенно ясно – я не хотел, чтобы меня беспокоили.
– Почему?
– Тебе не приходит в голову мысль, что мне просто захотелось побыть одному?
– Нет. – Эндрю вошел в библиотеку и замер, сложив руки на груди. – Трудно уединиться в доме, полном гостей.
– Конечно. Но в этой комнате никого не было, пока не появился ты.
– И правильно сделал. Ты, очевидно, пьешь любимый бренди своего дядюшки.
– Дьявол побери, Эндрю, сегодня вечером я не в настроении выслушивать твои саркастические замечания. Джон поднес бокал к губам и опустошил его.
– Тогда поднимайся, и поедем в «Уайтс». Совершенно на тебя не похоже – сидеть, погрузившись в раздумья.
– Я уже не в раздумьях. – Джон поднялся. – Я собираюсь поехать на званый вечер к леди Уиндем.
– Ладно. Поедем туда.
В планы Джона не входило ехать вместе с Эндрю. Он подошел к приставному столику и поставил пустой бокал возле графина с бренди.
– Я не говорил тебе, что сегодня вечером познакомился с мисс Рейнольдс? – спросил Эндрю.
К счастью, было темно. Джон повернулся к другу и, стараясь казаться равнодушным, ответил:
– Нет.
– Очаровательная девушка и очень вспыльчивая. Могу поспорить, ты сможешь неплохо провести с ней время.
Резко развернувшись, Джон схватил Эндрю за отвороты фрака и прижал его к стене.
– Не смей говорить о ней в подобном тоне.
В сумеречном свете, проникавшем в комнату, глаза Джона полыхали огнем.
– Хорошо, не буду, – спокойно ответил Эндрю. – Я и не знал, что ты так к ней относишься.
Ни тени недовольства или обиды не было в словах Эндрю. Он не сделал даже попытки вырваться, когда Джон, вспылив, прижал его к стене.
Джон отпустил Эндрю и отвернулся, с трудом сглотнул застрявший в горле ком. Если бы Эндрю отпустил подобное замечание о любой другой женщине, Джон, возможно, и согласился бы с ним, но поскольку они говорили о Кэтрин, подобная вульгарность его взбесила. Он вздохнул поглубже и постарался успокоиться.
– Ты ведь специально это сказал, не так ли? Ты хотел узнать, не рассердит ли это меня. Эндрю одернул фрак.
–Да. Мне показалось, что я знаю, как сильно ты увяз, но я хотел убедиться, что и ты это знаешь.
– Я знаю, – ответил Джон, хотя и не был в этом полностью уверен. Боже! Она перевернула всю его душу, минуту назад он даже потерял самообладание.
– Теперь и я это знаю.
– Мог бы просто спросить, – сказал Джон.
– Не думаю, что ты осознавал это до настоящего момента. Если решишь присоединиться, чтобы выпить шерри или сыграть роббер, я буду в «Уайтсе», – сказал Эндрю и, развернувшись, вышел.
Джон сделал глубокий вдох и налил себе еще бренди. Теперь он знал правду. Впервые в жизни он встретил девушку, которая значила для него больше, чем кто-либо. Он не хотел верить, что он влюбился.
Он может оказаться ее братом!
Что же ей делать? Чувства, которые Кэтрин испытывала к Джону, никак не походили на братские!
Проведя бессонную ночь и ужасное утро, Кэтрин, держа в руках книжку любимых стихов, входила в скромно, но достойно обставленную гостиную дома Виктории. Книгу она взяла исключительно для отвода глаз. Ей надо было подумать, надо было как-то примириться с мыслью, что у них с Джоном может быть один отец.
Не считая спальни, выдержанной в темно-сиреневых тонах, эта комната была ее любимой. Стены были обиты бледно-желтой тканью с цветами ручной выделки. Бархатные драпировки на окнах оттенка светлого аметиста были украшены причудливой вышивкой, изображающей папоротник, и искусно перевязаны витыми шнурами.
Прекрасно сочетающиеся с общим убранством комнаты диванчики светлого дерева в стиле классицизма были обтянуты ярким материалом с цветочным рисунком, который гармонировал со стенами и оконными драпировками. Над камином, в обрамлении сабель в ножнах с серебряными накладками, висел парадный портрет покойного мужа Виктории.
Отодвинув бархатную штору, Кэтрин подняла створку окна и выглянула в сад. Последние несколько дней были необычайно солнечными, и сад был весь в цвету.
От одной только мысли о том, что лорд Чатуин может оказаться ее братом, Кэтрин охватывал озноб, и в груди появлялась тяжесть. Тем прохладным утром ей так были приятны его поцелуи. Ей было так хорошо, находясь рядом с ним, ощущать в своем теле эту странную вибрацию, это трепетание в груди и внизу живота, которое она испытывала.
Глубоко вдохнув ароматный воздух, Кэтрин расправила плечи. Она сильна, умна, находчива, и она справится с этим. Она с самого начала знала, что поиск отца задача не из легких, но сейчас решение ее стало для нее жизненно важным.
В это утро она проснулась, чувствуя в себе необычайную решимость обязательно узнать, кто же является ее отцом, и если обнаружится, что у них с лордом Чатуином общий отец, она найдет способ жить с этим знанием дальше.
Но как трудно будет узнать это, если ее отец уже скончался. Ей ничего не оставалось, как прибегнуть к помощи леди Линетт.
– На это уйдет определенное время. – Она тяжело вздохнула. – Возможно, много времени.
– Кэтрин, с кем ты разговариваешь?
С удивлением услышав голос Виктории, Кэтрин обернулась к сестре и, подойдя к противоположной стене, положила книгу на изящный пристенный столик.
– Должно быть, бормотала что-то себе под нос, – ответила она.
– Ты казалась такой погруженной в свои мысли. Думаю, ты даже не заметила, как я вошла. Что ты там бормотала насчет такого замечательного дня, как сегодня?
– Я просто думаю, сколько у меня времени до прихода маркиза.
– Полчаса. Ну-ка повернись и дай мне на тебя взглянуть. Твое платье должно выглядеть безупречно как спереди, так и сзади.
Кэтрин медленно повернулась, ожидая одобрения Виктории. Она никак не могла привыкнуть к тому, что изо дня в день кто-то так суетится вокруг нее. Казалось, единственное, что волнует Викторию, – как выглядит ее сестра.
Как бы хотелось Кэтрин довериться Виктории и рассказать о дневнике матери, но это было невозможно, потому что она не знала, какова будет реакция Вики.
– И все-таки, Виктория, я думаю, не стоило договариваться с лордом Уэстерлендом о визите, не обговорив это со мной. Я совершенно не уверена, что этот человек меня интересует.
– Чепуха, конечно же, интересует, – безапелляционно заявила Виктория, поправляя кружевную оборку платья Кэтрин. – Он ведь маркиз. Я не намерена манкировать своим долгом и собираюсь подыскать тебе подходящего мужа.
– Но я должна одобрить твой выбор.
– Маркиз знатен и красив. Как можно не одобрить такой вариант? Он идеально тебе подходит.
После этих слов Виктории Кэтрин не смогла удержаться от улыбки.
– Всего два дня назад ты считала, что мне идеально подходит лорд Чатуин.
– Я и сейчас так думаю. – Вики тоже улыбнулась. – Однако я оставляю за собой право изменить свое мнение, если это необходимо для твоего блага. Лорд Чатуин играет с нами. Поэтому сейчас я считаю, что маркиз – более удачный выбор. Он моложе графа и в один прекрасный день станет герцогом. – Улыбка Виктории стала шире. – Только представь себя герцогиней.
– В настоящий момент я скорее готова представить себя незамужней. Я не хочу, чтобы меня торопили с выбором, ведь с этим человеком мне предстоит провести всю жизнь.
– А кто тебя торопит? Нет никакой спешки. Сезон только начался. У тебя есть еще, по меньшей мере, шесть недель, чтобы принять решение.
Виктория тихонько засмеялась, вновь поправляя рукав платья. Только сейчас Кэтрин заметила, как улыбка красит Викторию. Она становилась по-настоящему хорошенькой, ее карие глаза начинали искриться радостью, и сама собой напрашивалась мысль: отчего же ее сестра не вышла замуж во второй раз?
Появившись в доме Виктории, Кэтрин сразу же поняла, что ее сестра всецело погрузится в свое опекунство, и Виктория оправдала ее предположения. Ради того, чтобы постоянно находиться рядом с Кэтрин, она пожертвовала всеми другими занятиями.
Виктория отвлеклась от хлопот над нарядом и выпрямилась.
– Ты слышала?
–Да. Похоже, кто-то постучал в парадную дверь. Маркиз не мог прийти раньше?
– На полчаса? – воскликнула Виктория. – Не думаю. Скорее всего, нам принесли еще одно приглашение. С радостью могу заметить, что ты пользуешься популярностью.
– Даже если это маркиз, ничего страшного. Я готова.
Кэтрин не терпелось дождаться конца дня. После того как она рассталась с лордом Чатуином, ей совершенно не хотелось проводить время с маркизом, так же как не хотелось и танцевать с ним прошлой ночью. Единственное, чего она желала, – это узнать больше об отце графа и двух других джентльменах. Кэтрин очень надеялась, что сегодня вечером ей удастся встретиться с леди Линетт и попросить о небольшой помощи.
Какая ужасная задача стояла перед ней! Один человек был помешан на зеленом цвете, второй никогда не ездил на лошади или в коляске, а третий был отцом единственного человека, которому удалось пробудить в ней женщину. При мысли об этом мурашки побежали по ее спине.
– Маркизу ни к чему знать, что ты готова. Если это он, мы заставим его подождать.
Молодая пухленькая служанка появилась в дверном проеме гостиной и доложила:
– Лорд Чатуин прибыл с визитом к мисс Рейнольдс. Он хочет узнать, может ли она принять его.
Сердце Кэтрин бешено заколотилось в груди. Лорд Чатуин? Он приехал повидать ее. Хочет ли она его видеть? Конечно, она должна с ним встретиться.
Ей необходимо выяснить, не является ли он ее братом. Она повернулась к Виктории, которая выглядела несколько шокированной.
– Какая наглость приезжать к тебе, не спросив моего разрешения! Просто неслыханно!
Кэтрин сказала первое, что пришло ей в голову.
– Только не в деревне, где я выросла.
– Но ты теперь не в своей деревне. Ты в Лондоне. Существуют правила приличия, и он должен их придерживаться. Я же сказала, что мы не можем принять его сегодня.
– Ты хочешь сказать «вчера». Вчера ты с ним об этом не говорила. Это было позавчера.
Виктория начала расхаживать по комнате.
– Не имеет значения, о каком дне шла речь. – Она остановилась и, обернувшись к служанке, приказала: – Лиззи, пожалуйста, возьми карточку лорда Чатуина и передай ему, что мисс Рейнольдс не принимает гостей сегодня днем.
Девушка кивнула.
– Да, мадам.
– Подожди, – сказала Кэтрин девушке, и Лиззи остановилась на полпути. – Передай графу, что я выйду к нему.
Виктория положила руки на стройные бедра.
– Ты это серьезно? Маркиз вот-вот прибудет. Кэтрин оставалась невозмутимой, но Виктория пребывала в полном замешательстве.
– У нас еще полчаса. Мы вполне можем уделить графу пять минут.
– Но он даже не танцевал с тобой вчера, и это после того, как пригласил тебя на вечер, – ответила, раздражаясь, Виктория.
– Но он приглашал меня. И не его вина, что мы уехали, не дождавшись своего танца. Ну, Вики, не будь такой злючкой.
Постукивая каблучком, Виктория обдумывала слова Кэтрин.
– Ну ладно, мы позволим ему встретиться с тобой. А если случится так, что он увидит здесь маркиза, то это будет полезно обоим.
– Вики, не думаю, что это хорошая идея.
– Очень хорошая. Я была замужем, моя милая, а ты – нет. Я знаю, как рассуждают мужчины. Положись на меня. Я знаю, что делаю. – Она вновь повернулась к служанке: – Пригласите графа в гостиную.
Кэтрин совсем не радовала перспектива встречи в ее доме двух этих джентльменов, но ей очень хотелось увидеться с лордом Чатуином.
Джон вошел, его взгляд метнулся было к Кэтрин, но, поклонившись, он обратился к Виктории:
– Добрый день, миссис Густри. Склонившись, он поцеловал ей руку.
– Какая неожиданность, милорд, – сказала Виктория натянуто. Таким тоном она обычно говорила, когда ситуация выходила из-под контроля.
Не отвечая на замечание Виктории, граф повернулся к Кэтрин. Улыбаясь, Джон опять поклонился, взял ее руку и поцеловал, слегка сжав тонкие пальцы.
– Мисс Рейнольдс, вы прекрасно выглядите. Дыхание Кэтрин участилось, в душе все затрепетало. Он не отрывал от нее взгляда.
– Благодарю вас, милорд.
Она чувствовала, что этот человек не может быть ее братом. Она не знала, почему и каким образом, но в глубине души она знала это совершенно точно. Теперь ей оставалось лишь найти способ доказать это.
И Джон должен был помочь ей в этом.
– Я вижу, лорд Чатуин, что вы решили играть не по правилам, – сказала Виктория, вынуждая Джона отойти от Кэтрин.
Он посмотрел на Викторию преувеличенно недоуменным взглядом и сказал:
– Меня и раньше обвиняли в этом, миссис Густри, Какое правило я нарушил на этот раз?
– Вам следовало спросить моего разрешения, прежде чем наносить визит моей сестре.
– Я просто проезжал мимо и решил поинтересоваться, не сможет ли мисс Рейнольдс увидеться со мной. В этом нет ничего особенного. Мисс Рейнольдс вполне могла отказать мне, и тогда я бы продолжил свой путь.
Виктория довольно громко хмыкнула и сказала:
– Да, и боюсь, что именно так мне и придется поступить, поскольку мы ожидаем другого гостя буквально с минуты на минуту.
– В таком случае благодарю вас и за те несколько минут, которыми вы располагаете.
– Я полагаю, вы хотите извиниться перед Кэтрин за то, что не обращали на нее никакого внимания вчера вечером. И, рассчитывая на это, я посижу у окна и позволю вам поговорить с ней несколько минут наедине.
Он вновь поклонился ей.
– Благодарю вас.
Виктория подошла к стоявшему у задней стены креслу, обитому тканью с цветами, и села. Взяв книгу стихов, оставленную Кэтрин на столе, она открыла ее.
Кэтрин взглянула на Джона и увидела улыбку в его глазах.
Ей так хотелось быть очарованной этим человеком, но он мог быть ее братом, и девушка не могла себе этого позволить. – Милорд, с вашей стороны прийти сюда большая дерзость.
– Моя дерзость не может сравниться с дерзостью юной леди, похищающей графскую лошадь.
– Я взяла ее на время, лорд Чатуин, – стараясь говорить потише, чтобы Виктория не слышала их разговора, ответила Кэтрин.
– Мое имя Джон, как вы помните, а насчет того, что произошло в парке, можете называть это как хотите, – сказал он, тоже стараясь говорить тише и отходя подальше от Виктории. – Однако ваша сестра права. Вчера вечером мне следовало проводить с вами больше времени. Я просто обязан был потанцевать с вами.
– Но вы были так заняты, танцуя со всеми присутствовавшими там дамами. Впрочем, я слышала, это вполне в вашем духе.
Не отрывая взгляд от ее лица, он произнес:
– Вы единственная, с кем мне хотелось танцевать. В груди у нее вновь все затрепетало. Такая искренность прозвучала в его словах, что ее сердце растаяло.
– Не говорите так.
– Это правда. Вчера я совершил ошибку, оставив вас без внимания. Скажите мне, на какой бал вы приглашены сегодня, чтобы я мог найти вас.
Кэтрин опустила глаза. Она тоже хотела этого, но ей пришлось ответить:
– Это не очень хорошая идея.
– Почему? Из-за моего поведения?
Она покачала головой, но ничего не сказала. Отважится ли она сказать ему правду? Что он ответит? Поверит ли ей?
– Это потому, что я сказал, что не думаю о женитьбе? Она вновь посмотрела ему в глаза:
– Нет, не потому.
– Тогда отчего же?
Она взглянула на Викторию и убедилась, что та всячески старается уловить обрывки разговора. Кэтрин встала так, чтобы лорд Чатуин оказался между ней и Викторией, и почти прошептала:
– У меня есть сведения, которые, как я думаю, вам не известны.
Он посмотрел на нее с недоумением:
– Что это за сведения?
Она сделала глубокий вдох и сказала:
– Я думаю, что вы можете оказаться моим братом.
– Что? – громко спросил он, искреннее изумление застыло в его глазах.
Виктория кашлянула.
– Ш-ш-ш, – предостерегла его Кэтрин. – Сестра не должна нас слышать.
Из-за его широкого плеча она взглянула на Викторию, которая, не отрываясь, наблюдала за ними. Кэтрин улыбнулась сестре, потом повернулась к Джону и сказала:
– Пожалуйста, говорите тише.
– Я могу быть вашим братом? О чем, к дьяволу, вы говорите?
– Это правда. Существует такая вероятность. Я приехала в Лондон, чтобы найти своего настоящего отца. У меня не слишком много зацепок, но три имени все-таки есть, а вчера вечером я узнала, что в их числе имя вашего отца.
Она увидела, как изумление в его глазах сменилось гневом.
– В какую игру вы играете на этот раз? Кэтрин поднесла палец к губам, напоминая ему о том, что следует говорить тише, и сказала:
– Это не игра, сэр.
– А я думаю, что игра. Сначала вы похищаете мою лошадь, и скандальные листки начинают трепать мое имя, а мои недруги перемывать мне косточки. Теперь вы придумываете новую интригу. Что за дикая история! Как можно предположить, что мы родственники?!
– Это всего лишь вероятность, но это так.
– В таком случае, почему вы позволили мне поцеловать вас?
– Я же сказала, что узнала имя вашего отца только вчера вечером, когда вы показали мне портрет. Я знала только ваш титул – граф Чатуин, так к вам обращаются. Никто не называл мне вашего полного имени, его я услышала только от вас.
– Значит, вы прибыли в Лондон не в поисках мужа? Вы прибыли сюда искать неприятностей.
– Это неправда. Я приехала искать своего отца.
Кэтрин снова взглянула на Викторию, та успокоилась и теперь, казалось, была поглощена чтением.
Кэтрин понимала, что рискует, рассказывая графу о своем затруднительном положении, но ей отчаянно хотелось знать, может ли он быть ее братом, и только он мог помочь ей узнать это.
– Виктория думает, что я приехала в Лондон лишь затем, чтобы выйти замуж, и мне действительно когда-то нужно будет искать мужа, но мне важнее найти человека, который оставил мою мать в положении и по какой-то причине отказался жениться на ней.
Джон помрачнел:
– И вы думаете, это мог сделать мой отец? Умоляющим взглядом Кэтрин смотрела на него.
– Не знаю. Его имя упоминается в дневнике моей матери, нотам же, когда она размышляет о замужестве, встречаются имена еще двух мужчин. Сохранилось очень немного страниц, на которых можно что-то разобрать. Дневник очень пострадал от времени. В последней записи она пишет о том, что очень любит человека, ребенка которого носит, и что она собирается все ему рассказать в тот же вечер. Но, к сожалению, она не называет его по имени.
– Значит, вашим отцом может быть кто угодно?
– Нет, только один из этих троих, – ответила она с возмущением. – Я уверена, что это один из этих трех джентльменов, которые ухаживали за ней, поскольку других мужских имен в дневнике не упоминается.
– На мой взгляд, все это довольно нелепо. Не думаю, что я могу вам поверить.
– Для меня вся эта история тоже невероятна, но я верю своей матери. Думаете, мне нравится мысль о том, что человек, которого я всегда считала своим отцом, таковым не является? Ночью я просыпаюсь и лежу без сна, размышляя о том, кто же все-таки был моим отцом. Как он выглядит? Высокий он или низкий, полный или худой? Добрый он человек или суровый? У меня ощущение, что я потеряла частичку самой себя, и я должна найти эту недостающую часть. Я должна знать, кто мой настоящий отец. И я не сдамся, пока не узнаю.
Он скептически покачал головой:
– Если это одна из ваших уловок, я позабочусь о том, чтобы перед вами закрылись двери всех приличных домов Лондона.
Жесткость, вдруг прозвучавшая в его тоне, заставила Кэтрин поежиться.
– Я не знаю, что мне сказать, чтобы вы поверили, но мне крайне необходима ваша помощь, мне нужно знать, встречалась ли моя мать с вашим отцом. Скоро мне исполнится двадцать один год. Скажите, двадцать два года назад ваш отец был женат?
– Нет, уверен, что нет. Моя мать умерла, когда мне было два года, а отец второй раз не женился.
Кэтрин была рада услышать это. По крайней мере, если уж он является ее сводным братом, мать не была любовницей женатого человека. Но ей не становилось легче, когда она думала о том, что ее мать была легкомысленной молоденькой девушкой, которая отдала свое сердце недостойному человеку.
Выражение его лица оставалось серьезным.
– Скажите мне точно, когда связь между моим отцом и вашей матерью могла бы иметь место… если вообще могла.
– Основываясь на дате моего рождения, я думаю, что это могло произойти осенью 1798 года.
– Ну ладно, это дает хоть какую-то зацепку. Сейчас я отправлюсь прямо к дяде и попытаюсь узнать, что он помнит о том времени.
Страх возник в душе девушки.
– Но вы ведь не скажете ему о моих поисках, не так ли?
– Нет. Я просто хочу получить ответ. И сегодня же, если это возможно.
– Спасибо вам за помощь.
– Куда вы приглашены сегодня?
– Ну, я знаю, что сначала мы поедем на бал к леди Уэйверли.
– Я найду вас там.
– Извините, мадам, прибыл маркиз Уэстерленд. Виктория встала, отложив книгу в сторону, на ее лице была довольная кошачья ухмылка.
– Попросите его подождать несколько минут.
– Только не из-за меня, миссис Густри, – сказал Джон. – Мне пора. Может, вы хотите, чтобы я вышел по черной лестнице?
– Господь с вами, в этом нет никакой необходимости, Лиззи проводит вас через парадный вход.
Джон бросил на Кэтрин мрачный взгляд, повернулся и вышел.
В душе Кэтрин зародилась надежда.
Спускаясь по лестнице, Джон был совершенно не настроен встречаться с напыщенным маркизом, который стоял в холле как изваяние. Из-под сюртука Уэстерленда, державшего в руках большой и на удивление безвкусно составленный букет, выглядывал яркий, в красно-черную полоску, жилет. Когда Джон увидел изумление на лице Уэстерленда, его настроение несколько улучшилось.
– Вы не теряете времени, – сказал Уэстерленд вместо приветствия.
– Предпочитаю знакомиться со всеми новыми молоденькими девушками как можно быстрее.
– Не понимаю зачем, ведь женитьба не входит в ваши планы.
– Никогда нельзя быть уверенным в незыблемости планов.
– Я видел, что вы, наконец, нашли свою лошадь.
– Она и не пропадала. Я знал, у кого мой жеребец, – солгал Джон без всяких угрызений совести.
– В самом деле?
– Да.
– Светская хроника преподносит эту историю иначе.
– Меня не удивляет, что вы верите всему, что пишут бульварные листки.
Уэстерленд презрительно усмехнулся:
– Я верю в то, что ваша лошадь сбросила седока и убежала. Очевидно, в парке была какая-то девушка, которая нашла вашу лошадь и ускакала на ней. Я знаю, что вы обыскали все конюшни, пытаясь найти жеребца, поэтому не пытайтесь убедить меня в том, что вы знали, где находится Генерал.
– Я знал, где находится мой конь, – вновь и более твердо повторил Джон. Он не собирался уступать этому хлыщу.
Уэстерленд засмеялся:
– Посмотрим, что завтра напишут газеты.
– Не сомневаюсь, что они напишут все, что угодно вам и вашим приятелям.
– Ну, до сих пор пресса меня не подводила. Теперь, когда вам вернули вашего скакуна, полагаю, вы готовы заключить новое пари?
– В любое удобное для вас время.
– Хорошо. Я сообщу вам, где и когда. И мне кажется, стоит поднять ставки. Джон прищурился:
– Полагаю, мисс Рейнольдс ждет вас. Он открыл дверь и вышел.
Глава 11
Кэтрин и маркиз сидели на небольшом диванчике, устроившись на противоположных концах. Виктория церемонно сидела напротив них, расположившись на таком же канапе, обтянутом тканью с цветочным рисунком. Перед ними стоял чай и яблочное варенье с овсяным печеньем.
В течение всего времени маркиз сидел, напряженно выпрямившись, и Кэтрин казалось, что у него наверняка затекла спина. Он держался слишком официально, и в сравнении с Джоном маркиз Уэстерленд, несомненно, проигрывал.
Краешком глаза Кэтрин заметила потертость на шее от накрахмаленного и жесткого воротничка. Она старалась не смотреть на эту метку, но краснота так явно выделялась на бледной коже, что потертость вновь и вновь притягивала ее взгляд.
Она узнала, что маркиза Уэстерленда зовут Кристофер Кори, хотя обычно его называли просто маркизом. Виктория поддерживала разговор, задавая ему вопросы о семье и о его недавнем путешествии в Испанию, в то время как Кэтрин и ее гость едва обменялись парой слов.
С момента ухода Джона она сидела как на иголках. Ей хотелось, чтобы визит поскорее закончился, и она могла пойти в свою комнату или в сад, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Джон, без сомнения, был совершенно шокирован, когда узнал, что она может быть его сводной сестрой. Ведь поначалу он смотрел на нее как на безумную. Поведав ему свою тайну, она очень рисковала, но, к счастью, похоже, он поверил ей и решил во всем разобраться, чтобы выяснить, действительно ли существует вероятность их родства.
Кэтрин откусила кусок печенья, намазанного яблочным вареньем, и поняла, что стоит такая тишина, что слышно, как она жует. Она никогда не терялась, общаясь с Джоном Чатуином. Как правило, ей даже не хватало времени, чтобы сказать все, что хочется. Но сейчас ей ничего не приходило в голову, и она не знала, о чем говорить с маркизом.
Очевидно, Виктория заметила, что Кэтрин слишком скованна, поэтому она поставила свою пустую чашку и блюдце на столик и сказала:
– Я, пожалуй, посижу у окна и продолжу свое чтение. А вы можете поговорить несколько минут наедине.
– Нет, не надо, – сказала Кэтрин и, вовремя спохватившись, закончила: – в этом нет необходимости, Вики.
– Дуэнья всегда должна видеть, но не всегда слышать.
– Но нам доставляет удовольствие поболтать с тобой, Вики, не так ли, милорд? – обратилась Кэтрин к маркизу с улыбкой.
– Ну конечно, миссис Густри, составьте нам компанию. – Тон его был таким же чопорным, как и его поза.
– Вы очень любезны, маркиз, но мне осталось несколько страниц, и хотелось бы закончить сегодня. С вашего позволения.
Маркиз встал и стоял, пока Виктория не перенесла свой пост к дальней стене, потом опять сел. Почему же она находит Джона, который нарушает все мыслимые и немыслимые правила, несравненно более привлекательным, чем этот сидящий сейчас перед ней почти идеальный джентльмен?
– Позвольте мне налить вам еще чаю, – предложила она.
– Благодарю вас.
Кэтрин действительно не находила никаких изъянов в маркизе. Он был красив и высок, как и Джон, хотя внешне они были совершенно не похожи. У Джона были темные волосы и глаза, а у лорда Уэстерленда – светлые не густые волосы, которые он забирал сзади и перевязывал короткой черной лентой. Оба они были весьма уверены в себе.
Уверенность Джона была проявлением недюжинной внутренней силы, тогда как маркиз казался самодовольным и самонадеянным.
Но главная разница между ними не имела ничего общего с их внешним видом или манерой держаться. Она заключалась в том, как они действовали на нее. Стоило ей лишь подумать о Джоне, как ее пульс учащался, дыхание становилось коротким, а тело охватывал явственный трепет. Сидя же рядом с маркизом, она испытывала лишь одно желание: чтобы ее собеседник поскорее ушел.
– Надеюсь, вы уже освоились и у вас здесь появилось много знакомых, мисс Рейнольдс.
– Да, балы великолепны, и общество очень приятное. – Она подала ему чашку с чаем. – Особенно любезна была леди Линетт Найтингтон, она меня со многими познакомила, – сказала Кэтрин и предложила: – Еще печенья?
– Нет, благодарю вас. – Он слегка усмехнулся. – Леди Линетт только тем и занимается, что привечает всех новичков, будь то молодая девушка вроде вас или никому не известная кузина герцога или графа. Впрочем, это понятно, ее все жалеют и, думаю, именно поэтому так хорошо к ней относятся.
По спине Кэтрин поползли мурашки. Нет, она ни в коем случае не испытывала жалости к леди Линетт, девушка ей по-настоящему нравилась. Более того, Кэтрин не уловила и намека на жалость в отношении других людей к дочери герцога. Даже Джону, по-видимому, она очень нравится, это было заметно, когда он пригласил ее на танец, и Линетт то же самое говорила о нем.
– Я нахожу ее одаренной, умной и уверенной в себе. Она очень приятный человек. На мой взгляд, нет никакой причины жалеть ее.
Маркиз бросил на Кэтрин скептический взгляд и поставил чашку на стол. При этом сам он умудрился остаться неподвижным, словно руки его двигались сами по себе.
– Вы не можете не понимать, мисс Рейнольдс, что у нее очень мало шансов выйти замуж с такой отметиной на лице. И герцог тяжело переживает это.
– Это просто смешно. Глупости, – ответила Кэтрин, более чем раздраженная высокомерием лорда Уэстерленда. – Тот факт, что на ее щеке чуть больше цвета, чем у некоторых из нас, не мешает джентльменам ухаживать за ней. Она чудесный человек.
Маркиз презрительно фыркнул, хотя улыбка не исчезла с его губ.
– Не могу не согласиться с вами относительно ее характера, но большинство мужчин предпочтет, чтобы рядом с ними была красивая девушка, такая, как вы, чем кто-то с таким дефектом, как у леди Линетт. А скажите, вы не встречались с моей сестрой, виконтессой Данхиллингтон?
Кэтрин не понравилось то, как он свернул разговор о Линетт и завел речь о своей сестре. В этом было большое различие между Джоном и маркизом. Джон никогда не возражал, чтобы рядом с ним была леди Линетт.
– Нет, не думаю, что мы встречались, – сухо ответила Кэтрин и подумала: «Когда же он, наконец, попрощается и уйдет?»
Парный двухколесный экипаж Джона двигался по улицам Мейфэра гораздо быстрее, чем следовало бы ехать по жилому району, но графу не терпелось добраться до дома своего дяди. Он надеялся, что Бентли сейчас у себя. Джону необходимо было расспросить родственника о совершенно невероятных вещах, о которых рассказала ему Кэтрин.
«Чего еще от нее можно ожидать?»
У них может быть общий отец – последствия этого обстоятельства не шли ни в какое сравнение с фактом похищения его лошади.
При одной мысли о том, что она может оказаться его сводной сестрой, все внутри у него переворачивалось. Он не хотел, чтобы это оказалось правдой, и он должен доказать, что это не так.
Он хлестнул лошадей и, ускорив ход, обогнал ландо, которое двигалось, на его взгляд, слишком медленно. Из ландо ему что-то прокричали, когда Джон обгонял его, но он не обратил на это внимания и продолжал гнать лошадей.
Кэтрин слишком много для него значила, чтобы медлить с поиском ответа.
Жизнь Джона была безмятежно счастливой, пока он не встретился с Кэтрин Рейнольдс. А теперь он чувствовал, что теряет контроль над своей жизнью, и все из-за нее. Из-за Кэтрин, с которой он познакомился всего несколько дней назад.
Как это произошло? Он никогда не увлекался настолько сильно, чтобы позволить кому-либо коренным образом изменить его жизнь. В то самое утро Эндрю оказался достаточно проницательным и уловил эту перемену.
Джон был не из тех людей, кто воспринимает сердечные дела слишком серьезно, но прошлой ночью он осознал, что встреча с Кэтрин все изменила. Он хотел бы просто отбросить мысли о ней, как делал это в отношении других женщин, но не мог. Слишком много она для него значила.
Джон резко осадил лошадей у особняка своего дяди и буквально выпрыгнул из экипажа, бросив поводья подбежавшему лакею. Когда он шел к двери, проехало ландо, которое он обогнал, и возница прокричал ему, чтобы он держался подальше от дорог, пока кого-нибудь не убил.
О нем доложили, и он прошел в библиотеку, где, размышляя, сидел накануне вечером. На этот раз за столом сидел сэр Бентли Гастингс.
– Присаживайся, Джон, – сказал дядя. – Ты не так часто заезжаешь днем. Чему я обязан удовольствием видеть тебя?
Джон был охвачен беспокойством. Он предпочел бы идти напрямую и сразу начать со своих вопросов, но понимал, что разумнее будет действовать постепенно и осторожно. Он присел в удобное кресло, стоявшее перед столом, и попытался принять непринужденный вид.
Он не был уверен, что Бентли Гастингс сможет ему помочь, но брат его матери казался наиболее подходящим человеком, с которого можно было начинать поиск ответа. Джон не был уверен, что ему понравится ответ Бентли, но он должен был узнать правду.
– Выпьешь чего-нибудь? – спросил его дядя.
Он был бы не против. Возможно, это помогло бы успокоиться, но его желудок словно вывернули наизнанку, и даже мысль о выпивке была невыносима, как невыносима была мысль о том, что Кэтрин может оказаться его сестрой.
– Нет, я заглянул в надежде, что ты можешь дать мне сведения об истории нашей семьи. Дядя выглядел удивленным.
– Что ж, попытаюсь. Пора уже начать интересовать своим наследием.
Но не это наследие было его целью. В данный момент его интересовало наследие Кэтрин Рейнольдс.
Бентли откинулся на спинку стула, который жалобно скрипнул под ним, на его лице появилась улыбка.
– Откуда мы начнем? Сто, двести лет назад, еще раньше?
Джон, хмыкнув, нетерпеливо поерзал.
– Нет, не будем забираться так далеко. Для начала возьмем события двадцатилетней давности. Ты не знаешь, не было ли у моего отца дневника или какой-либо записной книжки?
– Ну, есть семейные хроники, в которых прослеживается история титула. Бумаги должны быть среди книг твоего отца. Они все еще в доме в Кенте?
Джон, кивнув, подумал, что ему следовало бы просмотреть книги отца. Но ведь ему было всего пятнадцать, когда отец умер. Закончив учебу, Джон не имел желания отрываться от оживленной лондонской жизни и, скрывшись в сельском поместье, посвятить себя чтению книг и бумаг отца.
– Там есть записи о рождениях, браках и смертях, если ты это имеешь в виду. Но я не помню, чтобы он вел личный дневник, как я всегда делал. – На лице Бентли появилось задумчивое выражение, – Не мог бы ты уточнить, что именно ты хочешь найти?
– По некоторым причинам, о которых я предпочел бы умолчать, меня особенно интересует тысяча семьсот девяносто восьмой год.
Дядя поднес палец к губам и задумался.
– Эти цифры мне о чем-то напоминают. Давай посмотрим. Это было примерно двадцать два года назад, и тебе было восемь или девять. Твоя матушка уже скончалась.
– Да. Может, в тот год произошло что-то из ряда вон выходящее или не совсем обычное?
– Необычное? Сразу на ум ничего не приходит. Дай-ка я посмотрю в своем дневнике.
Бентли поднялся из-за стола и подошел к книжному шкафу. Он пробежался взглядом по рядам книг, потрогал несколько томов, затем вытащил один и вернулся к столу.
Потянуло запахом плесени. Джон пытался сидеть тихо и сохранять терпение, пока его дядя переворачивал страницы старой книги в красивом кожаном переплете. Джон никогда не любил ждать.
– Да, именно в тот год неистовствовал Наполеон, но успех был незначителен.
– Но ведь мой отец не был на военной службе в то время, так что он не мог принимать участия в этих кампаниях, верно?
– Нет, так, давай посмотрим, вот здесь, да. Подожди, теперь я вспомнил. И как я только мог забыть?!
– Что? – спросил Джон, со страхом и надеждой в нетерпении подавшись вперед.
– В тот год ты вместе с нами провел лето, путешествуя по Шотландии.
Сердце Джона забилось сильнее.
– Шотландия. Да, только я смутно помню это время, ты говоришь, это было в тысяча семьсот девяносто восьмом? Ты уверен?
Костяшками пальцев дядя постучал по кожаной обложке:
– Вот здесь у меня все записано.
– И как долго мы путешествовали? Бентли начал листать страницы быстрее, просматривая начало каждой.
– Похоже, мы уехали сразу после окончания сезона и вернулись только к Рождеству.
От волнения дыхание Джона стало затрудненным.
– И мой отец все это время был с нами?
– Да, я же тебе говорил. В этом нет никаких сомнений. – Он закрыл книгу и подвинул ее к Джону. – Возьми ее с собой и почитай сам. Там описываются все места, которые мы посетили, и есть записи о тебе и твоем отце. Я не настолько стар, чтобы ничего не помнить. Я бы запомнил, если бы твой отец уехал раньше.
Если они выехали летом и путешествовали до конца года, Кэтрин никак не могла быть его сестрой. Джон почувствовал огромное облегчение.
Ее отцом был кто-то другой.
Джон поднялся и взял книгу со стола.
– Я верну ее тебе.
Дядя посмотрел ему прямо в глаза:
– Можешь не спешить. В чем все-таки дело, Джон?
– Я бы все тебе рассказал, если бы мог, но я должен считаться с чувствами других людей. Пока я могу рассказать, что мне известно о некоем факте, произошедшем достаточно давно, когда возникла вероятность того, что… – Он помолчал и тяжело вздохнул. – Небольшая вероятность того, что мой отец оказался замешанным в одно дело, но, поскольку ты уверен, что он был с нами в Шотландии, он, слава Богу, не имел к этому никакого отношения.
– Рад это слышать. Было бы ужасно, если бы доброе имя твоего отца оказалось запятнанным.
– Этого не будет.
– Раз уж ты здесь, Джон, я собирался сказать тебе кое-что. Мне не хотелось затрагивать эту тему, но, возможно, в связи с твоим неожиданным появлением и с происшествием с твоей лошадью мне следует это сделать.
– В чем дело?
– Ты должен серьезно относиться к своим обязанностям и долгу перед титулом. И я говорю это не потому, что у меня в этом деле свой интерес. Ты это прекрасно знаешь. Но твой отец давно скончался, а тебе уже за тридцать.
Джон кивнул.
– Можешь не продолжать. Я в последнее время сам начал задумываться над этим.
– Хорошо, не буду.
– Спасибо за понимание, дядя. Я всегда ценил то, что ты уважал мою независимость.
Бентли откинулся на спинку стула и улыбнулся:
– А разве может быть иначе? Ты ведь граф, хотя я и старше тебя.
– И гораздо мудрее.
С книгой под мышкой Джон вышел из библиотеки, горя желанием поскорее прочитать записи.
Глава 12
«Скаковой лошади достаточно лишь касания хлыста; умному человеку достаточно намека», Но лорду Чатуину достаточно лишь сказать, кто же ездил на его лошади, В свете уже делаются ставки на имя загадочной наездницы. Недавно более двадцати фунтов было поставлено на то, что это была леди Вероника, прелестный призрак, который скитается по темным холмам в поисках духа лорда Пинкуотера.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонкасветской хроники
– Кто-нибудь из вас читал колонку лорда Труфитта сегодня днем? – спросила Рейчел Доусон, обращаясь к девушкам, стайкой стоящим рядом с ней на вечере у леди Уэйверли.
– Нет, а что там пишут? – первой отреагировала живая, с блестящими глазами Беверли Мурхаус.
– Теперь они полагают, что на коне лорда Чатуина был призрак.
Все дружно охнули, причем громче всех Кэтрин. Вся эта чушь о девушке-призраке была напечатана в колонке светской хроники? Как возмутительно!
– Призрак? – воскликнула Маргарет Андерсон, ее темные широко раскрытые глаза были полны сомнения. – Вы, наверное, шутите?
– Я не шучу. Это правда. Джентльмены уже делают ставки, что именно она и есть та самая наездница. Вы слышали о призраке, о котором упоминает лорд Труфитт? Я уверена, это леди Вероника. Говорят, что некогда она была возлюбленной лорда Пинкуотера. Теперь она ночами бродит по холмам и ищет его. Она хочет, чтобы их души соединились.
Кэтрин в полнейшем изумлении слушала этот разговор. В залах большого дома в Мейфэре сияли свечи, и играла музыка, публика смеялась, весело переговариваясь. Все было обычно, за исключением того, что все быстрее распространялись слухи об истории с призраком, якобы скакавшим на лошади Джона.
Откуда, скажите на милость, могла появиться такая странная идея? История с лошадью Джона должна была давно утратить свою свежеть, но вместо этого она день ото дня разрасталась, становясь все более абсурдной.
А последнее измышление было и вовсе безумным.
– А вы видели статью? – обратилась Рейчел к Кэтрин.
– А, нет, не видела, – ответила она, стараясь не выдать своего волнения.
Она могла лишь надеяться, что Джон не читал этой заметки. Кэтрин только начала забывать обо всей этой истории, но если разговоры не утихнут, ей это вряд ли удастся. И как только могли зародиться такие нелепые слухи?!
И невозможно представить, что мужчины делают ставки!
– Я в это не верю, потому что я не верю в призраков, – сказала пренебрежительно Маргарет, фыркнув в свой кружевной платочек.
– Я не знаю, существуют ли призраки, но даже если они существуют, разве могут эти бестелесные создания скакать на лошадях? – спросила Беверли, переводя взгляд с одной девушки на другую.
– Конечно, – убежденно произнесла Рейчел. – Призрак может сделать все, что захочет. И к твоему сведению, Маргарет, существование призраков лорда Пинкуотера и леди Вероники подтверждено многочисленными свидетельствами.
– Возможно, в стихах и дешевых романах, – ответила та с коротким смешком.
Нахмурившись, Рейчел поджала было губы, но все-таки сказала:
– Очень многие известные люди сообщали о том, что видели призрак лорда Пинкуотера у себя дома или в саду, и, если помните, однажды призрак обвинили в том, что он похищает предметы искусства.
– Да, помню, пару лет назад говорили о чем-то подобном, – сказала Беверли.
– Я тоже помню эту историю с Безумным Похитителем, – сказала Маргарет. – Но, насколько мне помнится, вскоре выяснилось, что похитителем был представитель света, а не потустороннего мира.
– Я лично никогда не видела призрака лорда Пинкуотера или какого-либо другого привидения, – сказала Беверли. – А вы знакомы с кем-нибудь, кому доводилось видеть подобное?
– А вот я знакома, – ответила Рейчел. – Моя горничная рассказывала мне, что однажды ночью она видела привидение в своей спальне в том доме, где она служила раньше. Уже утром она оставила работу, покинула этот дом и больше никогда туда не возвращалась.
– Могу предположить, что это хозяин дома, а не призрак, пытался пробраться к ней в спальню.
– Маргарет! – укоризненно воскликнула Рейчел, бледное лицо которой окрасилось ярким румянцем.
Рассмеялись все девушки, за исключением Кэтрин, которая постаралась изобразить достаточно широкую улыбку, чтобы создалось впечатление, что ей этот разговор интересен так же, как и остальным, хотя никакого удовольствия он ей не доставлял.
Если бы Кэтрин могла предположить, что столь нелепая сплетня будет бродить в обществе, словно глупая и злая шутка, она ни за что бы не взяла лошадь Джона. Но всего несколько дней назад никто не мог предположить такого развития событий. Она ведь только хотела помочь слуге.
– Вы все ошибаетесь, – сказала Эвелин Винтергаден, вступая в беседу. – Я думаю, что это был вовсе не призрак, а вполне живая женщина. Я предполагаю, что это была новая возлюбленная лорда Чатуина.
Две девушки снова хихикнули, а Маргарет, кивком выразив свое согласие, сказала:
– Мне кажется, ты права.
Кэтрин невольно поежилась, когда разговор коснулся лорда Чатуина. Вероятно, лучше всего было бы извиниться и уйти. Поразительно, как свободно юные леди говорят друг с другом о подобных вещах.
– Я слышала, что у лорда Чатуина много возлюбленных, но думаю, что ни при каких обстоятельствах ни одной из них он бы не отдал свою лошадь.
Ей необходимо как можно скорее покинуть эту компанию, иначе ее втянут в разговор, а ей совсем не хочется отвечать на вопросы юных сплетниц.
Она оглянулась вокруг в поисках того, с кем еще можно было бы поговорить, и заметила Джона, который, стоя у дверей, наблюдал за ней. Сердце Кэтрин учащенно забилось.
Удалось ли ему узнать что-нибудь? Их взгляды встретились. По выражению его лица определить что-либо было невозможно.
Он чуть кивнул и сделал знак глазами, чтобы она следовала за ним, а затем исчез из виду.
Следует ли ей идти за ним?
А разве она может не пойти?
Даже если у него есть неприятные для нее сведения, она должна их знать. Кэтрин глубоко вздохнула, стараясь подавить трепет перед возможной правдой.
Кэтрин огляделась вокруг и увидела, что Виктория полностью увлечена разговором с группой матрон в другом конце зала. Путь был свободен!
Неторопливо проходя к тому месту, где недавно стоял Джон, она улыбнулась джентльмену, поприветствовавшему ее, потом кивнула графине, с которой познакомилась накануне. Выйдя за порог, Кэтрин оказалась в другом зале, где было так же много людей, как и в том, откуда она только что вышла.
Незаметно, стараясь не привлекать внимания, она огляделась вокруг и увидела Джона. Он стоял у следующей двери.
Когда Джон убедился, что Кэтрин его заметила, он вышел. Она последовала за ним и оказалась в очередном большом зале.
Раздавалось звяканье столового серебра и оживленный разговор гостей, которые наслаждались прекрасной едой, звучала негромкая мелодичная музыка. Джон остановился около пожилого джентльмена и о чем-то стал беседовать с ним. Кэтрин подошла к столу с пуншем. Она попросила слугу налить ей чашку и неторопливо двинулась вдоль заставленных тарелками с закуской столов, стараясь не терять Джона из виду.
Она отведала также пудинга с засахаренными фигами и вновь украдкой посмотрела на Джона, который, освободившись от собеседника, ожидал ее у очередной двери. Когда их взгляды встретились, он вновь исчез в дверном проеме.
Сердце в груди Кэтрин бешено колотилось. Она даже слегка запыхалась, стараясь не упустить Джона из виду. Возбуждение зародилось внизу живота, наполняя ее предчувствием. Неужели они на самом деле играют с Джоном в игру «следуй за мной» прямо на глазах бдительного света? К счастью, никто не обращал на нее внимания.
Она отдала чашку из-под пунша проходившему мимо слуге и, последовав за Джоном, оказалась в сводчатом проеме, который на этот раз вывел ее в узкий, длинный, слабо освещенный коридор.
Коридор был пуст. Не было видно ни Джона, ни кого-либо еще.
Неужели она его потеряла? Кэтрин оглянулась. Позади его тоже не было. Время шло. Стоять на месте было бесполезно, и тогда она, сделав глубокий вдох, осторожно, на цыпочках, двинулась дальше по коридору.
Внезапно Джон схватил ее за руку и втащил в маленькую темную комнатку, тут же закрыв за собой дверь.
Места было очень мало, и она оказалась тесно прижатой к Джону, в спину ей давило что-то твердое и угловатое. Из-за темноты она не могла видеть лица Джона. Она слышала лишь его тяжелое дыхание и чувствовала, как ее обволакивает соблазнительное тепло его тела.
– Где это мы? – прошептала она.
– В мебельном чулане.
Когда ее глаза привыкли к темноте, она оглянулась и увидела позади себя крохотное окошко – единственный источник сумеречного света. Если бы не это окошко, в комнате было бы совершенно темно. Затененный лунный свет пробивался внутрь, и она смогла разглядеть сложенные стулья, небольшие столики и подставки для ламп.
– Мне следовало догадаться. Похоже, это ножка стула упирается мне прямо в спину.
Джон еще крепче прижал девушку к себе, отодвигая подальше от мебели. Он обхватил ее за талию и, словно в вальсе, развернул ее, встав спиной к мебели, а она оказалась напротив двери.
Застигнутая врасплох, Кэтрин смогла лишь упереться ему в грудь ладонями.
– Так лучше? – спросил он.
– М-м, да, – ответила она, понимая, что говорит о том, как чувствует себя в его объятиях, когда его руки скользят по ее спине. – Но почему же вы просто не пригласили меня на танец или на прогулку на террасе? – прошептала Кэтрин.
– Там нас могли бы услышать, или миссис Густри могла последовать за нами. Я заметил, что она старается не упускать вас из виду. И к тому же, если бы я сделал то, я не смог бы сделать это.
Внезапно он наклонился и крепко и коротко поцеловал ее в губы, потом поднял голову и сказал:
– Вы не приходитесь мне сестрой.
Ее охватило чувство облегчения и счастья, к которому, однако, примешивалась небольшая доля сомнения. Ей совершенно необходима была твердая уверенность.
– Это точно?
– Абсолютно, – ответил он, а его руки продолжали гладить ее спину, заставляя ее испытывать приятное чувство защищенности.
– Почему? Откуда такая уверенность? И вообще, расскажите мне, что вам удалось узнать.
– Я встретился со своим дядей – братом моей матушки.
Ее тело напряглось от его прикосновений.
– Но вы ведь не рассказали ему о моих поисках, правда?
Он снова крепко обнял ее.
– Нет, я же обещал не рассказывать. Я лишь сказал, что мне нужна его помощь, чтобы прояснить местонахождение отца в течение определенного года. Я не мог поверить своему счастью, когда Бентли сказал мне, что вел записи, где говорится, что он, мой отец, и я последние шесть месяцев тысяча семьсот девяносто восьмого года провели, путешествуя по Шотландии. Мой отец той осенью был довольно далеко от Лондона и, следовательно, никак не мог стать вашим отцом.
Ей так хотелось ему верить, что она даже на мгновение крепко зажмурила глаза.
– Он уверен в датах?
Стараясь говорить тише, он сказал:
– Да. И я в этом уверен. Я взял дневник с собой и дома сам прочитал его. Я многое узнал об отце, то, чего не знал раньше, некоторые подробности нашего путешествия я не помнил, потому что это было очень давно, но самое главное – я узнал, что во время этой поездки он не покидал Шотландию, а это значит, что мы-с вами никак не можем быть родственниками.
Она улыбнулась, от облегчения у нее почти кружилась голова.
–Я так рада, Джон, Я не знаю почему, но глубоко внутри, – она поднесла руку к сердцу, – я знала, что ты не приходишься мне братом, но все же этому необходимо было найти подтверждение, поскольку имя твоего отца упоминается в дневнике моей матери. А теперь я убедилась в этом. – Она помолчала. – Благодарю, ты так помог мне.
– Не за что.
Это также означало, что теперь она могла вычеркнуть имя мистера Джорджа Уикнема-Тикнема-Файнза из своего списка, и теперь в нем остается только два имени. Но об этих мужчинах ей не хотелось думать в данный момент. Ей ни о чем на свете не хотелось думать в объятиях Джона.
Она видела, что он улыбается ей. Она чувствовала запах его свежевыбритых щек, мягкость сукна его фрачной пары.
Его руки поднялись к ее плечам, к тому небольшому участку открытой кожи между пышными рукавами ее платья и длинными белыми перчатками, пальцы Джона нежно коснулись ее бархатистой кожи. От этого прикосновения по ее прохладной коже словно разлилось тепло.
– Тебе холодно? – спросил он.
– Уже нет. На самом деле мне даже жарко.
Его руки уверенно скользнули по ее плечам, ладонями он обхватил ее лицо. Кэтрин оставалась неподвижной, Джон осторожно, сначала одним пальцем, потом другим нежно провел по ее губам.
– Кэтрин, ты зажигаешь во мне пожар, – прошептал он, нагнулся и нежно поцеловал ее в щеку, потом вдохнул ее запах.
– И это началось с того момента, когда я поднял тебя на руки, а ты начала брыкаться и требовать, чтобы я отпустил тебя.
– Надеюсь, я не сделала тебе больно.
– Нисколько.
Неожиданно она взяла его руку и медленно поднесла к своим губам. Нежный влажный поцелуй остался на его ладони.
Она услышала, как его дыхание стало прерывистым, и волнение охватило Кэтрин.
– За что мне это? – спросил он хрипло.
– В благодарность за помощь. Я на один шаг приблизилась к разгадке своего происхождения.
– Если только из-за этого, то не стоило. Впрочем, если мне удалось помочь тебе в твоих поисках, тем лучше.
Она улыбнулась ему, сейчас ей очень хотелось видеть его глаза.
– Это помогает мне больше, чем ты думаешь.
– А ты привлекаешь меня больше, чем можешь себе представить, – Он поднес свою ладонь к ее губам, и она вновь поцеловала ее. – Если бы ты только знала, как действуют на меня твои поцелуи, ты бы убежала из этого чулана с криками о помощи.
Неожиданно она привстала и поцеловала его в уголок рта. Она не представляла, как такой невинный поцелуй мог пробудить в ней сильнейшее желание, но, тем не менее, это было так.
– Джон Чатуин, я не боюсь вас. Он вновь крепко обнял Кэтрин.
– Хотя следовало бы. Ведь если нас застанут здесь, твоя репутация будет погублена навсегда.
Она непринужденно засмеялась:
– Но я также знаю, что ты вынужден будешь на мне жениться, поэтому я уверена, что ты предусмотрел все, чтобы никто не застал нас в этом укромном местечке.
Он тоже легко засмеялся:
– Ты права, такая красивая и такая соблазнительная. Джон наклонил голову, и их губы встретились. Поцелуй был теплым, приятным и коротким.
– Вы безрассудны, сэр.
– Я знаю. Я много раз рисковал в своей жизни, но ни когда еще риск не был столь оправданным.
Кончиками пальцев он ласкал мочки ее ушей, нежную кожу за ушами, ее шею. Ей приятно было напряжение, возникающее внизу живота при его прикосновении.
– Ты, наверное, очень смелый.
– Не буду возражать, но я также старался защитить тебя. Мне нужно было найти место, где я мог бы поговорить с тобой наедине. Я проверил каждую дверь в этом коридоре, пока ждал тебя. Эта комната надежна. Она находится в задней части дома, и этим путем ходят только слуги. Они все знают, что здесь только мебель, и у них не будет необходимости заглядывать сюда.
– Ты хорошо все придумал. Я чувствую себя здесь в полной безопасности, но мне следует вернуться, пока Виктория не спохватилась и не начала меня искать.
– Не уходи. Ну, хоть еще несколько мгновений.
– Только чуть-чуть.
Так легко было уступить его мольбам, когда все ее тело было охвачено ощущением ожидания.
– Мне нравится, как лунный свет играет на твоих губах. – Он вновь провел большим пальцем по линии ее рта. – От этого они выглядят очень соблазнительными. Такими притягательными, что я готов забыть о здравом смысле, и вместо того, чтобы отпустить тебя, я собираюсь поцеловать тебя, но на этот раз дольше.
Джон наклонил голову и захватил ее губы в более сильном, более страстном, чем раньше, поцелуе. Ее губы раскрылись, и его язык скользнул внутрь, ощутив ее вкус. Это требовательное и одновременно нежное вторжение подняло волну желания, и Кэтрин слабо застонала.
Ее руки по-прежнему лежали у него на груди, являя собой символическую преграду, но сейчас ей хотелось быть еще ближе к нему. Ее груди болели от захватившего ее желания, и ей захотелось коснуться ими его груди. Без колебаний Кэтрин подняла руки и обняла Джона за шею.
Он воспользовался моментом и крепко прижал ее к своему телу, его губы и язык нежно и умело блуждали по ее губам, ласкали ее язык. Ему, должно быть, было приятно, что Кэтрин сама обняла его, потому что дыхание Джона участилось и стало прерывистым! Его губы прошлись по ее щеке, по линии подбородка и, наконец, коснулись груди в низком вырезе платья.
Кэтрин приятно было полностью погрузиться в его объятия. Она поняла, что ждала этого момента с того самого первого поцелуя в парке. В то раннее утро она впервые познала желание, и ей вновь хотелось испытать это чувство.
Он поднял голову и сказал:
– Этот поцелуй был уже лучше, но все же недостаточно продолжительным.
– Не знаю почему, но когда ты меня так крепко целуешь, у меня словно останавливается дыхание.
– Именно так ты и должна себя чувствовать – страстно желающей.
Он целовал ее вновь и вновь. Его рот и язык опустошали ее в медленном сладостном поцелуе, соблазняющем и побеждающем.
Кэтрин очень не хотелось уходить, но она все же пробормотала:
– Я, в самом деле, должна идти. Я не хочу, чтобы нас застали здесь.
– Не бойся. Я слышу, что делается в коридоре, – ответил он, оторвавшись от ее губ, потом стал покрывать поцелуями ее шею, губы, щеки, глаза.
– Звучит так, словно тебе приходилось бывать в подобной ситуации раньше.
– Пару раз, – признался он с легким смешком.
– Вы негодяй, лорд Чатуин, – прошептала она.
– Я знаю.
Он поцеловал ее в кончик носа.
– Подозреваю, что вы добивались поцелуя от всех барышень, которых вам доводилось обнимать в укромных; уголках. Похоже, это часть вашей тактики обольщения.
– О чем ты? Я уже забыл обо всех девушках, которых целовал раньше, – ответил он мягко.
– Вы обманываете меня, милорд. Джон пристально посмотрел ей в глаза и совершенно серьезно произнес:
– Только не тебя.
Он снова покрыл поцелуями ее щеки, нос, губы, изящную шею. Охваченная желанием, Кэтрин запрокинула голову, открыв поцелуям Джона плечи и грудь.
Его руки опустились на ее талию и на мгновение застыли там, затем двинулись к изгибу бедер, коснулись живота и легли на подъем ягодиц. При каждом новом поглаживании ее дыхание учащалось от возбуждения. Прежде ни один мужчина не касался ее в столь интимных местах.
– У тебя потрясающая фигура, Кэтрин, – прошептал он ей.
– А ты большой и сильный, – ответила она, а ее руки блуждали по его широкой спине и плечам.
Она и представить себе не могла, что ощущения будут такими чудесными, такими полными и одновременно заставляющими желать чего-то большего.
Но чего именно, она не знала.
Его руки скользнули по ее плечам, а затем к ее грудям, и он начал нежно ласкать их, обе одновременно, с уверенностью мужчины, не опасающегося, что его отвергнут.
Кэтрин была ошеломлена его смелостью, но у нее не возникло желания остановить его.
Его руки замерли, но он не отнял их. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Что ты чувствуешь при моем прикосновении?
– Меня еще никто так не касался. Это… это так чудесно, так возбуждающе.
Он улыбнулся и стал вновь нежно ласкать ее груди.
– Это очень хорошо. И кстати, не обязательно такое чувство будет возникать у тебя с каждым мужчиной.
– Нет? – спросила она, почти не в состоянии говорить связно из-за восхитительной дрожи, пронизывающей ее тело.
– Нет, чтобы чувствовать это, необходимо испытывать влечение к мужчине.
– И у мужчин так же? Он должен испытывать влечение к женщине, чтобы испытывать такое удовольствие?
Он поднял голову, посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
– Нет, Не всегда. Мужчины устроены иначе.
– Что делает их другими?
Он весело рассмеялся:
– Природа, и на этом я ставлю точку.
– Ноты прикасаешься ко мне, потому что испытываешь влечение?
Улыбка исчезла с его губ, и лицо стало серьезным.
– О да, – прошептал он хрипло. – Не бойся и не сомневайся во мне, Кэтрин. Я действительно хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину.
Он наклонил голову и захватил ее губы сильны, страстным поцелуем. Кэтрин не знала, верит ли она ему, но в этот момент ей было все равно. Важным было лишь то, что она доставляет ему такое же удовольствие, как и он ей.
Рука Джона спустилась к ее ягодицам, и он плотно прижал к себе ее бедра. Сквозь брючную ткань и собственные юбки Кэтрин ощутила его естество, она вздрогнула, но не отстранилась: ничего подобного ей не приходилось испытывать раньше, и ей хотелось продлить это ощущение.
Она подняла бедра, отвечая на его призыв, и почувствовала, как он задрожал от страсти, а с его губ сорвался легкий стон удовольствия. Он нырнул языком к ней все глубже и дальше. Медленнее, затем быстрее. Чтобы насытить страсть, почти вырывающуюся из-под контроля, они должны были целовать друг друга все сильнее и чаше.
Желание переполняло Кэтрин. Оно болью отозвалось между ног, поднялось по животу и остановилось в груди. Все эти ощущения были для нее совершенно новыми. У нее не было времени задуматься, было ли это чувство просто страстью или именно так проявляется любовь, о которой она читала в своих поэтических книжках.
Наконец Джон поднял голову. Почти задыхаясь, он прошептал:
– Ты так прелестна, так соблазнительна. Так приятно чувствовать тебя в своих объятиях, что я жажду взять тебя прямо сейчас и сделать тебя моей.
– И ты можешь это сделать? – спросила она, сама не сознавая зачем, понимая только, что ей не хочется, чтобы волнующие чувства, бушующие внутри ее, исчезли. Она чувствовала, что они не закончили то, что начали, и хотела, чтобы он продолжил.
Кэтрин потянулась к нему, но Джон сделал шаг назад, стараясь шагнуть как можно дальше и не уронить мебель. Ее сердце сжалось.
Он сделал глубокий успокаивающий вдох, потом произнес тихим хриплым шепотом:
– Нет, я не должен прикасаться к тебе снова. Я не могу это сделать с тобой. Не здесь. Не так.
Не дав ей возможности ответить, он потянулся к ней, мягко взял ее за плечи и отодвинул от двери.
– Я выйду первым, чтобы убедиться, что коридор пуст. Если услышишь, что я с кем-то разговариваю, не выходи. Поняла?
Она быстро заморгала, пытаясь привести в порядок свои мысли, и, чувствуя себя немного уязвленной, сказала:
– Да, но я не понимаю, как ты можешь быть таким рассудительным, когда у меня все еще кружится голова от твоих прикосновений.
Он задержал на ней свой взгляд.
– Я должен покинуть тебя прямо сейчас… прежде, чем будет слишком поздно. – Он сделал еще один долгий вдох. – Кроме того, мы и так слишком задержались. Уверен, что миссис Густри уже ищет тебя.
– Возможно, – ответила Кэтрин, но на самом деле ей хотелось сказать: «Мне это безразлично. Я хочу вновь оказаться в твоих объятиях».
– Когда вернешься в буфетную комнату, если тебя будут спрашивать, где ты была, скажи, что ты заблудилась.
– Со мной все будет в порядке, сэр, и без ваших наставлений.
Он кивнул:
– Я в этом не сомневаюсь. Я собираюсь найти миссис Густри и сказать ей, что приглашаю тебя завтра днем на верховую прогулку в парк.
Какой он все-таки странный человек. Он оттолкнул ее, а теперь говорит, что собирается вновь встретиться ней. Она не знала, сердиться ей или радоваться.
– Можешь попробовать, но, Джон, ты ведь знаешь Вики. Она может заявить, что я буду занята.
– Я не отступлюсь. Нам нужно время, чтобы обсуди твои дела.
– Ты имеешь в виду то, что я тебе слишком много позволяю, когда мы целуемся? Я хочу этого. Ты меня принуждаешь.
– Я знаю это, Кэтрин. Но я хочу поговорить с тобой твоих злополучных поисках отца.
Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, И он ушел.
Кэтрин изумилась бы меньше, если бы он плеснул ей в лицо холодной водой. И поиски отца вовсе не были злополучными.
Как он смеет?! Неужели он думает, что она оставит свои поиски?
Неожиданно ей захотелось задушить его, хотя несколько мгновений назад она хотела, чтобы он целовал и ласкал ее.
Глава 13
– Ах, так, лорд Чатуин! Как же, злополучные! – Кэтрин возмущенно пыхтела. – Мы еще посмотрим! Я не только не прекращу поиски, я сумею найти способ убедить вас помочь мне.
Разве может она прекратить поиски своего отца? Особенно теперь, когда список возможных кандидатур уменьшился до двух человек. Она продвигалась вперед, и ее не могли остановить ни лорд Чатуин, ни тот факт, что двое оставшихся мужчин были довольно странными.
Один из них был ее отцом, и она была полна решимости узнать, который из них.
Упрямо скрестив на груди руки, она в задумчивости легонько постукивала ногой по полу, пока не осознала, что делает. Она не позволит Джону сорвать ее планы или вынудить ее отказаться от поисков.
Как она может жить дальше, не зная, кто же на самом деле ее отец и почему он так никогда не женился на ее матери?
Кэтрин заслуживала того, чтобы знать это.
Она совсем не хотела, чтобы один из этих странных людей оказался ее отцом. Всю жизнь она считала отцом человека, в доме которого была счастлива. Но одного из этих двоих ее мать любила настолько, что вступила с ним в интимные отношения до брака.
И Кэтрин должна выяснить, кто этот человек. Она должна поговорить с ним и узнать, что же произошло много лет назад и о чем умалчивалось в дневнике ее матери.
И ее задача могла бы значительно упроститься, если бы Джон ей помог. Он граф и мог представить ее этим людям, тогда она смогла бы познакомиться с ними поближе и, может даже разузнать что-то об их прошлом.
Она прислонилась спиной к мебели и задумалась. Да, ей действительно необходима помощь Джона. Даже, несмотря на то, что она находит его необычайно привлекательным и получает от его поцелуев невероятное удовольствие, его нельзя считать серьезным кандидатом в мужья, что бы там ни думала Виктория. И бал у его дяди, где он танцевал со всеми, кроме нее, лишь доказывает это.
И не только от поцелуев Джона у нее кружилась голова, ей понравилось, что он проявил истинное благородство и никому не сказал, что тогда именно она взяла его лошадь. Ей понравилось то, как он вел себя по отношению к Линетт и другим барышням, которые не могли похвастаться красотой и не были избалованы комплиментами и приглашениями на танец. Когда она сказала ему, что может оказаться его сестрой, он тотчас без колебаний принялся искать ответ и опять сохранил ее тайну.
Графу Чатуину можно доверять, и это делает его еще более привлекательным.
Но его репутация. Боже! У него жуткая репутация. Не исключено, что в течение нескольких дней он будет наслаждаться ее поцелуями, а затем его заинтересует другая девушка. При мысли о другой ее сердце сжималось. Кэтрин сделала глубокий вдох. Завтра она спросит Джона, поможет ли он ей в ее поисках.
Проблема заключалась в том, что она сможет предложить Джону за его помощь. Ей всегда говорили, что все имеет свою цену.
Что потребуется, чтобы заручиться согласием Джона? Внезапно она охнула. Ведь она привлекает Джона. Когда они так страстно целовались, он сказал ей, что она его привлекает как никакая другая женщина.
У нее не было никаких сомнений в искренности его слов. Он вел себя так, словно эти поцелуи доставляли ему огромное удовольствие. Что он скажет, если она предложит ему поцелуи в обмен на помощь? Согласится ли он?
– Скоро я это выясню, – произнесла она вслух. – Я попрошу его о помощи и расплачусь с ним поцелуями.
Придя к такому решению, Кэтрин вспомнила, что она находится в чулане гораздо дольше, чем велел ей Джон. Она пригладила волосы, открыла дверь и вышла в коридор, оказавшись прямо перед молоденькой горничной, которая шла с подносом, заставленным пустыми бокалами.
Кэтрин даже глазом не моргнула. Подняв подбородок и расправив плечи, она, изобразив недовольную гримаску, обратилась к удивленной служанке в сером платье и белом переднике:
– Кажется, я заблудилась. Где буфетная? Там? Глаза молоденькой горничной раскрылись еще шире.
– Да, мисс, – ответила она, глядя на Кэтрин как на привидение.
– Благодарю вас.
Стараясь не спешить, Кэтрин пошла по коридору. Встреча с горничной была не самым худшим вариантом. На ее месте могли оказаться хозяйка дома или дворецкий, которые увидели бы, как она выходит из чулана. И тогда Виктория непременно бы обо всем узнала.
Постаравшись выровнять дыхание, Кэтрин спокойно вошла в буфетную, подошла к столу с шампанским и попросила бокал. По ее виду никак нельзя было догадаться, что она только что была в темном чулане и страстно целовалась с самым красивым мужчиной.
Она сделала глоток шампанского, и холодная пенящаяся жидкость, как самая чистая вода, приятно охладила пересохшее горло. Она заставила себя оставаться невозмутимой и поглубже запрятать чувство вины, которое вдруг охватило ее. Слава Богу, никто не обращал на нее внимания, и можно было надеяться, что все останется незамеченным.
Она собиралась сделать еще один глоток, когда увидела, что в комнату вошла Виктория, которая сразу же заметила сестру. Безусловно, Кэтрин вовремя появилась в буфетной.
– Вот ты где, – обеспокоено сказала Виктория, подходя к ней. – Я повсюду искала тебя.
– Правда? Я весь вечер никуда не выходила из этого дома, – ответила Кэтрин, и это была чистая правда.
– Думаю, что мы просто разминулись. Леди Уэйверли может гордиться одним из самых больших домов в Мейфэре, но здесь так трудно найти того, кто тебе нужен. Ну да ладно, я хотела сказать тебе, что я окончательно определилась с твоими планами на завтра.
О нет! Ведь это означало, что она не увидится с Джоном. Кэтрин сделала еще один глоток шампанского. От поцелуев так хочется пить.
– И что же ты для меня запланировала? – выдавила она.
– Несколько минут назад я разговаривала с лордом Чатуином и разрешила ему пригласить тебя на прогулку в Гайд-парке завтра днем. – Виктория обмахнулась веером. – Это будет замечательно. Тебя все увидят.
От радости Кэтрин чуть не подпрыгнула. Джон сдержал свое слово и тотчас нашел Викторию. Завтра она сможет обратиться к графу со своим предложением, но сейчас не следует выдавать своей радости.
– Я удивлена, что ты позволяешь мне появиться в его обществе, Вики.
– Отчего же?
– Я думала, что ты переменила свое мнение относительно «скандальной парочки» и пришла к выводу, что маркиз – именно тот джентльмен, который мне подходит.
– Чепуха. Тебе подойдет любой джентльмен, который проявит к тебе наибольший интерес. Я пошла на небольшую хитрость и сказала лорду Чатуину, что ради него я готова изменить наши планы, хотя это может весьма огорчить некоего джентльмена. – Она улыбнулась, и ее карие глаза лукаво блеснули. – Похоже, это его очень обрадовало.
– В этом я не сомневаюсь, – пробормотала Кэтрин. Итак, она встретится с ним и постарается убедить его помочь ей в ее поисках.
– Быстро допивай свое шампанское и подходи к парадному входу. Я готова отправиться на следующий бал. Возможно, мы встретим там маркиза, и в этом случае я смогу спланировать твое время на послезавтра. – Она помолчала, и неожиданно в ее взгляде вновь мелькнуло беспокойство. – Твои губы. Они покраснели и как будто даже немного припухли.
– В самом деле? – прошептала Кэтрин, быстро поднеся пальцы к губам.
Она попалась. Виктория наверняка все поняла.
– Да, – продолжала Виктория, – я заметила за тобой привычку прикусывать нижнюю губу.
– Правда?
– Да, больше так не делай, Кэтрин.
– Хорошо. Больше не буду, – только и смогла выдавить она.
– Из-за этого твои губы выглядят слишком… слишком…
– Слишком какими? – спросила Кэтрин, вспоминая, как вновь и вновь губы Джона страстно блуждали по ее губам.
– Они выглядят слишком соблазняющими.
– Соблазняющими?
Кэтрин сделала вид, что закашлялась, надеясь, что таким образом сумеет скрыть свое смущение и удивление тем, что Виктория оказалась так близко к разгадке ее тайны.
– Да, и какой-нибудь молодой джентльмен может соблазниться и попытаться тебя поцеловать. Особенно такой повеса, как лорд Чатуин. Нам бы этого не хотелось, не правда ли?
– Н-нет, не хотелось бы.
Виктория снова улыбнулась, она казалась весьма довольной собой.
– Замечательно. Больше никакого покусывания губ. С этой привычкой покончено.
– Я буду следить за собой, Вики. Спасибо, что обратила на это мое внимание.
– Все, допивай шампанское и выходи к парадному входу. – С этими словами Виктория развернулась и торопливо двинулась, шурша облаком коричневых атласных юбок.
Когда Виктория исчезла из виду, Кэтрин отдала свой бокал слуге и направилась к небольшой нише, в которой стояла большая ваза, полная цветов. Укрывшись за огромным букетом, она поднесла руку ко рту и тихонько засмеялась. Наконец-то можно расслабиться. Ее ни в чем не уличили, и от радости у нее кружилась голова.
Она была на волосок от разоблачения. Очевидно, Сегодня ее ангел-хранитель был рядом.
Она была рада, что Виктория не узнала, что ее губы уже испробовали вкус поцелуя. Кэтрин прислонилась к стене и улыбнулась. Настроение у нее было великолепным. Завтра она встретится с лордом Чатуином. Кэтрин сознавала, что, хотя для нее очень важно было заручиться его согласием помогать ей, еще более важным было просто побыть рядом с ним. Она знала, что очень скоро ему захочется покинуть ее ради другой.
Совсем рядом Кэтрин услышала чьи-то голоса и смех которые напомнили ей, что ее ждет сестра. Она двинулась было от стены, но тут услышала, что упомянули имя лорда Чатуина. Она не собиралась подслушивать, но любопытство взяло верх, и она подвинулась чуть ближе, что расслышать разговор молодых людей.
– Бедняга лорд Чатуин, как ему не везет! Не хотел оказаться на его месте.
– Я тоже. Даже, несмотря на его титул и все его земли.
– Только представь, весь Лондон думает, что призрак спугнул его лошадь, а затем ускакал на ней.
Кэтрин услышала смех. Смеялись над Джоном.
Ее охватило желание вступиться за него. Кэтрин очень хотелось заставить замолчать этих денди.
– Впрочем, ему надо побеспокоиться не только о призраке. Ведь весь Лондон говорит и о том, что лорда Чатуина – одного из лучших наездников из когорты старых холостяков – сбросил собственный жеребец.
Старый холостяк? Кэтрин засомневалась, что она расслышала правильно. Неужели лорда Чатуина считают с ним из старых холостяков? Не может быть. Ему ведь чуть больше тридцати. Она вспомнила, как тверда его грудь, как сильны и мускулисты спина и плечи. Даже сейчас она могла, закрыв глаза, мысленно почувствовать всю силу его объятий.
– Старый? Джон?
Она чуть раздвинула цветы и увидела, что троим джентльменам, обсуждавшим Джона, было не больше двадцати.
– Проклятие, думаешь, он растерял свои навыки общения с женщинами?
Вновь раздался взрыв смеха.
– Думаешь, он и в самом деле верит, что это призрак сбросил его с лошади?
– Я слышал, что, по словам маркиза, граф в то утро выглядел так, словно увидел призрак.
– Одно могу сказать: рад, что это не я свалился с лошади.
Кэтрин охватил гнев. Они говорили не о том лорде Чатуине, которого она знала. У Кэтрин возникло желание выйти из своего укрытия и сказать молодым людям, что она и есть та самая дама на лошади.
– Да уж, черт возьми.
– Мы собрались завтра утром на рассвете выехать в парк и поискать таинственную леди-призрак лорда Чатуина. Не хочешь присоединиться к нам?
– Я приду. Если в парке блуждает привидение, я хочу увидеть его одним из первых.
Вновь раздался смех и звук удаляющихся шагов.
Ну почему же эта история никак не утихнет?
И зачем только она взяла его лошадь в то утро? Это из-за нее он стал объектом насмешек. Сначала в кругу молоденьких девушек, а теперь и среди мужчин. Даже его лучший друг лорд Дагдейл был страшно сердит на нее за то, что в результате всей этой истории так пострадала репутация Джона. И теперь ей понятны были чувства лорда Дагдейла.
Она не могла допустить, чтобы все это продолжалось.
Она должна что-то предпринять.
Но что?
Кэтрин оглянулась вокруг, словно ожидая какого-то озарения, и оно пришло. У стола с закусками она увидела леди Линетт в ниспадающем, словно римская тога, платье очень светлого сливового оттенка. Девушка сосредоточенно пыталась справиться с большим куском яблочного пирога.
Однажды Линетт сказала, что в высшем свете она знает всех. Теперь Кэтрин собиралась дать ей шанс доказать это. То, что она намеревалась предпринять, почти наверняка расстроит Викторию, но Кэтрин считала, что ей пора научиться нести ответственность за свои поступки и решения, к каким бы, пусть даже печальным, последствиям они ни привели.
Набравшись смелости, она подошла к Линетт, которая все-таки справилась со своим пирогом:
– Линетт, ты не уделишь мне немного времени?
– Ну конечно, – ответила та, изящным движением приложив салфетку к уголкам рта.
– Благодарю. Мне нужна твоя помощь. Линетт явно удивили слова Кэтрин.
– Моя помощь? С удовольствием. Раньше меня никто не просил о помощи.
Кэтрин улыбнулась, радуясь, что неожиданно польстила Линетт.
– Уверена, что это не так. Ты мне кажешься весьма здравомыслящей.
– Благодарю. Так чем же я могу тебе помочь? – охотно откликнулась она.
Набрав полную грудь воздуха, Кэтрин торопливо проговорила:
– Недавно ты попросила меня сообщить тебе, если мне вдруг станет что-то известно о всаднице, которую видели на лошади лорда Чатуина…
В глазах Линетт загорелось любопытство, она быстро осмотрелась, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, и никто их не подслушивает.
Даже не пытаясь скрыть нетерпения, Линетт прошептала:
– Да, ради Бога, если тебе что-то известно, расскажи мне.
– Вообще-то мне необходимо поговорить с лордом Труфиттом, и я надеялась, что ты поможешь мне разыскать его.
Глаза Линетт широко раскрылись.
– Но это невозможно. Никто не знает, кто он такой.
– Вздор. Не могу в это поверить. Как же он собирает сведения для своей ежедневной колонки? Кто-то обязательно должен знать, как с ним связаться, ведь до него доходят почти все светские сплетни.
Линетт молчала, внимательно глядя на Кэтрин.
– Лин, дорогая, помоги мне передать информацию для лорда Труфитта.
Линетт коснулась руки Кэтрин и дала ей знак перейти в дальний угол комнаты.
Кэтрин последовала за ней.
Линетт придвинулась к ней поближе и сказала:
– Я могла бы. Я ничего не обещаю и ничего не утверждаю, но, возможно, я могла бы найти способ связаться с ним.
– Я была бы тебе очень благодарна.
– Но если я это сделаю, ты должна пообещать мне никому не рассказывать, что это я помогла тебе. Мое имя ни в коем случае не должно упоминаться в связи с лордом Труфиттом.
– О, я никому не скажу.
– Пообещай никому ничего не говорить под страхом смерти.
Кэтрин была слегка изумлена, услышав слова детской клятвы от девушки, которой было далеко за двадцать, но согласилась не раздумывая:
– Да, обещаю.
Линетт облегченно улыбнулась:
– Хорошо. Я тебе верю. А теперь скажи, что тебе известно.
Кэтрин вдохнула, стараясь успокоиться.
– У меня есть доказательства того, что лорда Чатуина не сбрасывал его великолепный конь и что не призрак скакал на его лошади. Это была нормальная, во плоти, женщина.
Глаза у Линетт стали совсем круглыми.
– И ты знаешь, кто она?
– Да. Ведь именно я была той самой женщиной, которая скакала на его лошади.
Во взгляде Линетт появилось сомнение.
– Ты? Ты в этом уверена?
Кэтрин раздосадованно пожала плечами:
– Ну конечно, уверена, если это была я. Кэтрин замолчала. Ее слова прозвучали столь же нелепо, как и вопрос Линетт.
– Я бы не стала утверждать этого, если бы это не было правдой.
– Возможно, ты просто пытаешься попасть в колонку светской хроники…
– Ни в коем случае. Я надеялась, что лорд Труфитт разберется в этой истории, не упомянув моего имени. У меня нет ни малейшего желания увидеть свое имя в газете.
Линетт кивнула.
– Я лишь надеюсь, что, если этому лорду Труфитту станет известно, кто именно оказался на лошади сэра Чатуина, он перестанет писать об этом в своей колонке и насмешки над графом прекратятся.
Прелестные зеленые глаза леди Линетт распахнулись еще шире.
– Боже! Ты влюбилась в него?
От изумления Кэтрин не сразу нашлась что ответить.
– Что? Нет. Конечно же, нет. Какая нелепая мысль!
– Хорошо. Он разбил сердца многих барышень. Хотя каждая из них была уверена, что сможет завоевать его сердце.
– Я это понимаю. – Кэтрин не ожидала, что при этих словах горькое чувство опустошенности заполнит ее душу. – Я просто чувствую свою вину, над графом все посмеиваются, и все из-за того, что он оказал мне помощь, в которой я в тот момент нуждалась.
Линетт, похоже, не вполне поверила словам Кэтрин, и дело, скорее всего, было в том, что и сама Кэтрин чувствовала, что ее слова звучат неубедительно, но у нее не было времени спорить с Линетт или разбираться в своих чувствах.
– Тогда расскажи мне, как все это произошло.
– Это довольно длинная история.
– У меня есть время, и мне хотелось бы послушать.
– Но у меня на это нет времени, – ответила Кэтрин, оглянувшись на дверь. – Вики ждет меня, чтобы отправиться на другой бал.
– Тогда расскажи хотя бы вкратце. Неожиданно Кэтрин захотелось чего-нибудь выпить. В горле снова пересохло. Ей необходимо было оградить от насмешек Джона, пусть даже ценой собственной репутации. Но в подробности она вдаваться не станет, она скажет Линетт лишь то, что сочтет нужным.
Кэтрин рассказала, что произошло, сделав из Джона героя, который помог ей и позволил взять свою лошадь.
– Боже мой! – воскликнула Линетт. – Ваши лошади почти столкнулись! Как это было опасно! Ты не ушиблась?
– Нет, но испугалась. Если бы мы оба не были такими хорошими наездниками, лошади бы просто разбились, может, даже погибли. На самом деле моя лошадь была не так хорошо обучена, как жеребец лорда Чатуина, она запаниковала, сбросила меня и унеслась.
– Оставив тебя наедине с лордом Чатуином. Кэтрин пожала плечами:
– Да, и он вел себя как истинный джентльмен. Я сказала лорду Чатуину, что мне нужна лошадь, чтобы отправиться за помощью для нашего слуги.
Кэтрин совершенно не беспокоило то, что ее рассказ не совсем соответствует действительности.
– И что же он сделал? – поторопила ее Линетт, когда Кэтрин на минуту умолкла, чтобы сделать вдох.
– Конечно же, лорд Чатуин предложил самое разумное – отправиться за помощью самому, но ему не хотелось оставлять меня в парке одну, поэтому мы решили, что я поеду на его лошади.
– Чудесная история. Почему же вы не хотели, чтобы об этом узнали?
– Лорд Чатуин предложил никому не рассказывать о произошедшем, он боялся, что эта история может повредить моей репутации, поскольку это мой первый сезон, хотя вся история была совершенно невинной.
Выражение лица Линетт смягчилось, и она грустно улыбнулась:
– Он настоящий джентльмен.
– Да, и именно поэтому я не могу допустить, чтобы свет продолжал обсуждать эту абсурдную историю с призраком. Нет никакого призрака. Но я в Лондоне всего лишь около трех месяцев и понятия не имею, как связаться с лордом Труфиттом. Лорд Чатуин ни за что об этом не расскажет, значит, это должна сделать я, даже если это повредит моей репутации.
Линетт улыбнулась самой довольной улыбкой, какую только можно было представить, и неожиданно Кэтрин поняла, что поступила правильно. Тайна должна быть раскрыта.
– Не беспокойся, Кэтрин. Я прослежу, чтобы тайна перестала быть тайной, и, чтобы твое имя не упоминалось, вы оба предстанете в героическом свете.
– Оба? Но я всего лишь взяла его лошадь. Ну… когда он это предложил.
– И помогла слуге.
– Да, это верно, – сказала Кэтрин.
– Милая Кэтрин, помни о нашем уговоре – никому ни слова.
– Я не забуду.
Линетт взяла Кэтрин за руку:
– Хорошо, что ты доверилась мне. У меня есть одна близкая подруга, которая однажды точно так же доверилась мне. Ее зовут Миллисент. Она замужем за лордом Данрейвеном. Это один из бывшей «скандальной троицы». Ты знакома с Миллисент?
– Нет, мы не встречались.
Линетт улыбнулась:
– Я об этом позабочусь. Думаю, что вы подружитесь.
Глава 14
День был необычайно теплым, и Джон собственной кожей чувствовал каждый градус, но причиной тому были вовсе не шляпа на его голове, не перчатки или тщательно повязанный шейный платок. Причиной тому была Кэтрин Рейнольдс.
С тех пор как Джон впервые заглянул в голубые глаза мисс Кэтрин Рейнольдс, он постоянно испытывал жар, и этот жар лишь усилился, когда он понял, какие неизрасходованные запасы страсти скрываются в душе этой девушки. Он подал Кэтрин руку и помог ей подняться в фаэтон. Она опустилась на мягкую подушку, аккуратно расправив юбки своего французского покроя платья, Джон сел рядом.
Он впервые увидел ее в голубом, и этот цвет делал ее глаза еще более выразительными и эффектными. Казалось, ей идет буквально все, даже это ясное голубое небо, на котором впервые за много месяцев не было видно ни облачка.
Ему будет дьявольски трудно держать себя в руках. У него уже возникло желание коснуться ее нежной щечки и вновь почувствовать упругость ее груди.
Она выглядела так восхитительно, что он незаметно для нее плотоядно облизнул свои пересохшие губы. Узкие панталоны из тонкой ткани уже сейчас не могли скрыть его состояния, и Джон понял, что ему нелегко будет целый день держать себя в руках.
Кэтрин раскрыла украшенный бахромой шелковый бледно-голубой зонтик, который очень подходил к ее платью, потом, прощаясь, помахала стоявшей на пороге дома миссис Густри. Джон взял вожжи и поднял ручной тормоз. Он рад был избавиться от недремлющего ока сестры Кэтрин.
Когда они ехали по улице, он думал о том, как замечательно, что из всех барышень Лондона именно Кэтрин сидит рядом с ним в этот чудесный весенний день. Он предвкушал, как проведет с ней пару часов наедине.
– Вы видели маркиза вчера вечером?
Джон не знал, почему именно этот вопрос первым сорвался с его губ, но ведь именно об этом он постоянно думал с того момента, как Кэтрин сказала, что на балу собирается встретиться с Уэстерлендом.
– Да.
«И это весь ее ответ?»
– Вы танцевали с ним?
– Танцевала.
Джон скрипнул зубами. Ему была неприятна мысль о том, что этот хлыщ касался Кэтрин в танце.
– Вы выходили с ним на террасу или куда-нибудь еще?
«Например, в укромную комнату где-нибудь в доме?»
Джон искоса взглянул на нее. Кэтрин удивленно посмотрела на своего спутника, изумление ясно читалось в ее глазах.
– Да. А откуда вы знаете?
«Я ведь мужчина».
В ответ он лишь пожал плечами. Не мог же он признаться, что каждый мужчина только и мечтает о поцелуях с такой красивой и обаятельной девушкой, как Кэтрин. Проблема заключалась лишь в том, что, учитывая строгие правила, которым необходимо было следовать в обществе, у большинства на это не хватало смелости.
«А у Уэстерленда?»
Джон не знал.
– Это маркиз рассказал вам, что мы прогуливались по террасе после танца? – спросила она.
«Это подсказал мне мой опыт».
– Нет, я не говорил с ним об этом, но догадаться было нетрудно.
–О!
– И это все, что вы можете сказать?
Джон знал, что в его тоне сквозит раздражение, и он на самом деле чувствовал себя раздраженным. Он хотел, чтобы Уэстерленд вообще не приближался к Кэтрин.
– Я не совсем понимаю, что вы рассчитываете от меня услышать, – сказала она.
– А как насчет того, что он целовал вас или пытался это сделать?
Она мягко рассмеялась, и ему понравился ее смех, ручейком прожурчавший у его уха. Ему бы еще больше понравилось, если бы она положила руку на его колено.
– Ну, я могла бы это сказать.
Он резко повернул голову и посмотрел на нее, Кэтрин простодушно улыбнулась ему. Коляска наехала на камень и подпрыгнула. Кэтрин пришлось ухватиться за подлокотник, но Джон не стал придерживать лошадей.
– Но тогда я сказала бы неправду. Лорд Уэстерленд вел себя как истинный джентльмен и даже не пытался меня поцеловать.
– Правда? – спросил Джон.
–Да.
«Размазня, духу не хватило, как я и думал».
Джон улыбнулся ей и вновь обратил взгляд на дорогу.
– Хорошо, – сказал он, и на этом следовало оставить тему, но это было не в его характере.
– А вы бы позволили, если бы он попытался? – спросил Джон.
– Не знаю.
– Кэтрин?
– Ну, хорошо. Полагаю, что позволила бы. Это было бы познавательно.
Он вновь подстегнул лошадей, и они еще быстрее понеслись по улицам Мейфэра.
– Познавательно? Прошу извинить меня за грубость, но, дьявол побери, какое отношение к познавательности могут иметь поцелуи с этим хлыщом?
Не глядя на него, она покрутила в руке зонтик, потом тихо сказал а:
– Тогда я бы знала, действуют ли на меня его поцелуи таким же образом, как и ваши.
– И каким же это образом?
– О Боже, Джон! Когда вы меня целуете, в ногах появляется слабость, и я словно начинаю задыхаться.
Его настроение поднялось. Она действовала на него точно таким же образом.
– Со всей уверенностью могу заявить, что его поцелуи на вас так бы не подействовали.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому, что знаю: все мужчины целуются по-разному.
– И что, сами барышни говорили вам об этом?
– Да, – правдиво ответил он.
– А девушки тоже целуются по-разному, или мои поцелуи для вас были точно такими же, как и поцелуи других девушек, с которыми вы целовались?
Джон не ожидал этого вопроса и не сразу сообразил, как на него ответить. Стоило ему вспомнить о тех мгновениях, которые они провели наедине в чулане, и его вновь охватило желание.
Наконец он дал единственно возможный ответ:
– Джентльмену не следует говорить о дамах, с которыми он целовался, но я могу признать, что ваши поцелуи, Кэтрин, – это нечто особенное. Вы несравненны, Кэтрин, вы бриллиант чистой воды. С дамами из общества я никогда не говорил столь откровенно на подобные темы.
– Сэр, весьма скоро мне исполнится двадцать один год. Как вы понимаете, я довольно поздно появилась в свете, и с годами я не становлюсь моложе.
– Двадцать – это еще не так много.
– А вы считаете себя молодым?
– В тридцать один? Да, А почему вы спрашиваете?
– Просто так.
Джон задумался над ее словами. Вероятно, имелась какая-то причина, и дело, возможно, в том, что Уэстерленд моложе его на шесть лет. Джон знал, что некоторым молодым девушкам не хотелось выходить замуж за немолодых мужчин, но, дьявол, ему-то всего лишь за тридцать, и разве он уже немолод?
Неужели она считает Уэстерленда более энергичным, более красивым? Может быть, ее больше привлекают мужчины помоложе? Может быть, поэтому она хотела, чтобы Уэстерленд поцеловал ее? И когда это, к дьяволу, такие вещи, как возраст, начали волновать его? Он не мог пожаловаться на внимание со стороны дам как старшего возраста, так и дебютанток сезона.
Джон подстегнул лошадей.
– Вы считаете меня немолодым? – спросил он.
– Ну что вы! Я нахожу вас молодым и очень привлекательным.
– Я не напрашивался на комплимент.
– Хорошо. Это был не комплимент. Я просто констатировала факт. Но, похоже, это для вас болезненный вопрос, Джон.
– Вовсе нет. Но я не хочу, чтобы Уэстерленд вас целовал.
Он вновь услышал ее мягкий смех, и, не отрывая глаз от дороги, он бросил взгляд на нее. Стоило ему услышать ее смех, и настроение у него улучшилось.
– Почему вы смеетесь?
– Я говорила о вашем возрасте, а не о поцелуях маркиза.
Сердце Джона растаяло. Ну, как можно на нее сердиться, когда она так улыбается?
– Полагаю, оба вопроса для меня являются, как вы говорите, болезненными.
– Для этого нет никаких оснований. Вы молоды, а лорд Уэстерленд меня не целовал.
– И, слава Богу, – пробормотал он.
«Стоит мне только представить, что он тебя целует, и во мне просыпается ужасная ревность».
Неужели он ревнует? Он никогда не думал, что может испытывать это чувство. До встречи с Кэтрин, в том случае, если дама проявляла больший интерес к другому мужчине, Джон предпочитал переключаться на другую представительницу прекрасного пола. До встречи с Кэтрин у него никогда не возникало желания соперничать с кем-нибудь из-за внимания женщины.
Джон так увлекся размышлениями о своих чувствах, что не заметил, что его лошади почти рысью мчатся по улице и коляска быстро приближается к перекрестку, где им нужно сворачивать налево. Он резко натянул вожжи, осаживая лошадей, и в последний момент экипаж повернул за угол. Он совсем позабыл о дороге, думая о том, как Уэстерленд мог целоваться с Кэтрин.
– Просто не надо этого делать, – сказал он, направляя экипаж по оживленной дороге, заполненной колясками, повозками и гуляющим людом.
– Не делать чего?
– Не позволяйте Уэстерленду целовать вас. Даже если он попытается.
– Вы беспокоитесь, что его поцелуи понравятся мне больше, чем ваши?
– Нет.
– Тогда почему же ему нельзя поцеловать меня?
«Ты принадлежишь мне».
– Потому, что я не хочу, чтобы его губы касались ваших, – признался он, чувствуя себя в полном праве сказать это.
– Вам не помешало бы внимательнее следить за тем, что вы говорите, лорд Чатуин. Уже в который раз вы говорите нечто, что весьма напоминает замечание ревнивца.
Джон почувствовал, что его губы расползаются в улыбке. Как приятно с ней разговаривать. У нее быстрый ум, и она занимательный собеседник. Она никогда не смущается с ним и не бывает беспомощной. Иногда в своих суждениях она кажется ему даже слишком уж независимой.
– В который раз, вы говорите? Возможно, но в самый первый раз это могло оказаться правдой.
– Могло?
– Больше я ничего не скажу, достаточно и того, что я признался в этом.
Она засмеялась, и Джон понял, что с ней он бы мог быть более страстным и более счастливым, чем с какой-либо другой женщиной. Он всегда любил женщин. Низеньких, высоких, полненьких, стройных, молодых и даже не очень, но Кэтрин была совершенно другой. Он не мог объяснить точно, в чем заключалось это отличие, но не было никакого сомнения, что она была особенной, и это его возбуждало.
Джон направил лошадей на дорожку, ведущую в Гайд-парк, и они присоединились к длинной веренице экипажей. Теплый солнечный день привлек в парк множество людей: они катались верхом, прогуливались и сидели на земле с корзинками для пикников, в окружении своих детей и собак.
– Я думаю, мы оставим экипаж, найдем какое-нибудь тенистое местечко и посидим. Тогда мне не нужно будет делить свое внимание между вами и лошадьми.
В ее глазах засверкали веселые искорки.
– Великолепная идея, милорд. Я заметила, что чем больше мы говорили о маркизе и поцелуях, тем сильнее вы гнали лошадей.
Она заметила, но ничего ему не говорила. Она ждала, когда он сам поймет, что делает, и исправит свою ошибку. Это ему в ней понравилось.
Джон улыбнулся своим мыслям. А было ли в ней что-либо, что ему не нравилось?
– Я также подумал, что трудно будет одновременно целовать вас и править экипажем.
– Значит, вы намереваетесь меня целовать? – спросила она.
– Совершенно определенно. Иначе зачем бы мы приехали сюда?
– Я думала, что мы приехали сюда поговорить о моем отце.
– Этим мы тоже займемся.
– Сегодня в парке так много народу. Кто-нибудь может увидеть, если вы попытаетесь меня поцеловать.
– Не увидят, если я буду соблюдать осторожность, что я и собираюсь делать.
– Вы негодяй, милорд.
– Благодарю!
Они проехали чуть дальше по дорожке, затем Джон свернул в сторону и поставил фаэтон на тормоз. Он выпрыгнул из экипажа и бросил монетку уличному мальчишке, который стоял поблизости, надеясь, что его попросят присмотреть за лошадьми.
Затем Джон обошел вокруг коляски и подошел к Кэтрин. Она встала и протянула ему руку, думая, что он поможет ей выйти из коляски, но Джон, подняв руки, обхватил ее за талию.
Без малейших усилий Джон поднял ее и поставил на землю, но перед этим он раскрытой ладонью провел по мягкому изгибу ее бедер. Ему было приятно ощущать гибкое тело под своими пальцами. Не слишком худое и не слишком полное.
И снова он почувствовал, как его охватывает желание. Он достал из экипажа корзинку для пикника, и они направились к небольшой, покрытой мягкой травой лужайке. Они искали дерево, в тени которого можно было бы укрыться, но все подходящие места уже были заняты людьми, наслаждающимися теплым денечком.
Кэтрин заверила его, что зонтик и шляпка вполне могут защитить от солнца ее глаза и кожу, но они прошли по парку еще немного и, наконец, нашли довольно спокойное место в тени небольшого дерева.
Кэтрин помогла ему расстелить на земле одеяло, а затем он помог ей сесть. К сожалению Джона, ему пришлось, соблюсти приличия и выбрать место на некотором расстоянии от девушки. Возможно, ему удастся урвать парочку поцелуев, когда толпа в парке поредеет.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить? Я захватил чай и вино.
– Благодарю, не сейчас, может быть, чуть позже.
– Кэтрин…
– Джон…
Они умудрились оба заговорить одновременно.
– Сначала дама, – сказал он.
– Ну, хорошо. У меня к вам предложение.
– Предложение? Боже мой, Кэтрин, от вас только и жди сюрпризов.
С абсолютно невинным видом она продолжила:
– Я хочу обратиться к вам с предложением, которое, надеюсь, вы примете.
Какой сюрприз она приготовила на этот раз?
– Вам никогда не говорили, что приличные дамы не делают мужчинам предложений?
Она, казалось, задумалась над его словами.
– Приличные мужчины не говорят о поцелуях. Я не знаю, как еще сказать об этом. Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, а в ответ я готова кое-что сделать для вас. Разве это не предложение?
– Предложение, но не уверен, что оно придется мне по вкусу, – проворчал он. – Что вы опять придумали?
Джон поднял голову и увидел, что к ним направляется его старый друг Чандлер Данрейвен со своей красавицей женой Миллисент.
– Привет, Джон.
Проклятие! Их появление совсем некстати. Джон вынужден был подняться и поздороваться с ними. Он поднялся, помог встать Кэтрин и должным образом представил Кэтрин графу и графине.
– Я так рада познакомиться с вами обоими, – сказала Кэтрин. – Лорд Данрейвен, я уже познакомилась с лордом Дагдейлом и, конечно же, с Джоном, так что теперь я знакома со всеми представителями «скандальной троицы». – Не дав ему времени ответить, она обратилась к Миллисент: – Графиня, вчера вечером во время нашей беседы леди Найтингтон как раз упоминала о вас. Она считает вас своей близкой подругой.
Миллисент улыбнулась Кэтрин.
– Я очень люблю Линетт, мисс Рейнольдс, – ответила графиня. – Она была первой, кто поддержал меня, когда в прошлом году я приехала в Лондон.
Джон понял, что ему не стоит волноваться за Кэтрин. Первый же обмен репликами показал, что она очаровала Чандлера и его супругу.
– Пожалуйста, называйте меня Кэтрин.
– Тогда вы должны звать меня Миллисент. Друг Джона и леди Линетт может считаться и моим другом.
В любой другой момент Джон рад был бы пригласить Чандлера и Миллисент присоединиться к ним, но только не сейчас. Ему хотелось узнать, что именно задумала Кэтрин.
Чандлер подошел к Джону поближе и сказал шепотом, пока дамы продолжали беседовать:
– Похоже, скандал по поводу твоей лошади только разгорается.
– Знаешь, я, как и ты, никогда не обращал внимания на пересуды, но эта история переходит все границы.
– Большая часть мужской половины света относятся ко всему этому как к спортивному состязанию.
– Неудивительно. В клубе только и говорят о леди-призраке верхом на Генерале и даже принимают ставки. Полный бред.
Чандлер усмехнулся:
– Если тебя это утешит, я поставил на призрак леди Вероники.
У Джона появилось желание хорошенько врезать своему старому другу, с которым их связывала многолетняя дружба, но вместо этого он лишь рассмеялся:
– Мы всегда могли положиться друг на друга, но, боюсь, на этот раз ты потеряешь свои деньги.
– У меня такое чувство, что только вы с Эндрю знаете, кто же скакал на твоей лошади… конечно, помимо самой дамы. Я прав? – спросил он, бросив взгляд на Кэтрин.
« Когда есть близкий друг, от которого трудно что-либо скрыть, проблемы рождаются сами по себе».
– Я не намерен вмешиваться в ситуацию, – ответил Джон.
Чандлер кивнул:
– Это и к лучшему, но я не мог упустить возможность сделать ставку на леди-призрак.
– Ты потеряешь свои деньги, имей в виду.
Его друг рассмеялся:
– Да, я знаю. Давай как-нибудь встретимся в клубе и обсудим последние события.
– Непременно, и в самое ближайшее время. Мы с Эндрю не видели тебя с начала сезона.
– Я обнаружил, что мне приятнее проводить вечера наедине с женой, а не среди сотен гостей на шумных балах.
– Не буду спорить. Рад был повидать тебя, – сказал Джон, надеясь, что Чандлер поймет намек.
Тот не подвел и тотчас повернулся к Миллисент. Супруги, попрощавшись, откланялись.
Джон вновь помог Кэтрин сесть, потом устроился сам и внимательно посмотрел на спутницу:
– А теперь давайте вернемся к вашему предложению.
– Хорошо. Я знаю, что моим отцом является либо мистер Бичман, либо мистер Чатсуорт. Я хочу, чтобы вы помогли мне узнать, который из них.
И это ее предложение? Джон не знал, что именно он почувствовал – облегчение или разочарование, но точно не удивление, поэтому он не замедлил с ответом:
– Нет. Я не могу вмешиваться в частную жизнь других людей ради кого бы то ни было. Это ее не обескуражило.
– Но вы не выслушали до конца мое предложение.
– В этом нет необходимости. Я не буду помогать вам, потому что считаю, что вам не следует этим заниматься. Кэтрин, поверьте мне, есть истины, которых лучше не знать.
– Это, без сомнения, не тот случай. Я понимаю, что если вы согласитесь мне помогать, мне придется как-то рассчитаться за ваши усилия, поэтому я хочу предложить вам то, что может соблазнить вас принять мое предложение.
– Боюсь, Кэтрин, вам не удастся меня уговорить.
Она нахмурила брови, отчего очаровательная морщинка пролегла над переносицей, и у Джона возникло желание поцелуем разгладить эту морщинку.
– Но прошлым вечером вы сказали, что мои поцелуи вас соблазняют. Вы были неискренни, когда говорили это?
– Нет. Конечно же, нет. Они действительно меня соблазняют.
«Я просто теряю контроль над собой».
Она улыбнулась:
– Хорошо. Мое предложение заключается в следующем: если вы поможете мне в моих поисках, я, в свою очередь, отплачу вам поцелуями.
Ее слова подействовали на него, словно удар кулаком в живот. Он не ослышался? Неужели она это серьезно?
– Вы хотите расплатиться со мной поцелуями за мою помощь?
–Да.
– Вы просто хотите меня использовать. Она резко отпрянула, словно от удара.
– Нет, я вовсе не это имела в виду.
– Но именно так можно понять ваши слова. Вы не хотите, чтобы я целовал вас, потому что я действую на вас особенным образом, но в качестве расплаты вы собираетесь позволить целовать себя.
– Нет, – продолжала упорствовать она. Он не хотел, чтобы Кэтрин поняла, что ненароком задела его гордость, но должен был выразить свои чувства.
– Я никогда не заключал сделки в обмен на чьи-либо поцелуи и не намерен делать это теперь.
Кэтрин вызывающе сложила руки на груди.
– Вы, сэр, намеренно неверно истолковываете мои слова.
– Я так не считаю.
Услышав свое имя, Джон оглянулся и увидел, что к ним подходят виконт Стоунхерст и его супруга Мирабелла.
– Добрый день, сэр Чатуин! Как поживаете?
Дьявол! Кого еще принесет нелегкая?
При обычных обстоятельствах он бы с удовольствием пообщался со Стоунхерстом, который был на пару лет старше Джона, но не сейчас, когда Кэтрин только что так оскорбила его, предложив ему такую оплату.
Джон вновь поднялся и помог встать Кэтрин, вновь он должным образом представил Кэтрин виконту и виконтессе. Кэтрин так же легко и непринужденно, как ранее с Миллисент и Чандлером, влилась в общую беседу.
Не прошло и двух минут с момента их знакомства, а она уже успела очаровать Стоунхерста, который начал рассказывать ей о двух годах, еще до женитьбы проведенных в Америке.
На Джона произвело впечатление то, как Кэтрин держалась с его друзьями. Она не испытывала никакого трепета перед их титулами, как большинство мелкопоместных дворянок. Впечатление было такое, что она беседует с равными себе, и собеседники совершенно с этим согласны.
«А почему она могла бы им не понравиться?» – думал он, прислушиваясь к разговору. Она умна, красива и, к счастью, держится с ними не столь дерзко и неосторожно, как с ним. Он надеялся, что она больше ни с кем не ведет себя так непосредственно, не обращая внимания на условности. Если она и с сестрой так же дерзка, то неудивительно, что миссис Густри хочет как можно скорее выдать ее замуж.
Джон не мог поверить, что Стоунхерст и Мирабелла явно задержались, – более того, они с интересом поддерживали разговор, что несказанно удивило Джона. Он попытался вникнуть в суть разговора, но мысли упорно возвращались к предложению Кэтрин.
Она просто непостижима.
В конце концов, Джон начал подумывать, что ему следует пригласить Стоунхерста и Мирабеллу присоединиться к ним. Но в это время семейная пара попрощалась и отправилась дальше.
Начиная чувствовать раздражение оттого, что их так часто прерывают, Джон в третий раз помог Кэтрин усесться на одеяло.
Если и бывают поводы, когда необходимо выпить, то это был именно тот случай. Джон открыл корзинку для пикника и достал серебряную флягу с вином. Он налил в бокал кларета, подал Кэтрин и затем налил себе.
Она лишь слегка пригубила, Джон же сделал хороший глоток. Вино было крепкое и прохладное, и он сделал еще один глоток.
– Мне нравятся ваши друзья, – сказала Кэтрин. – Похоже, вы пользуетесь большой популярностью.
– Не уходите от разговора, Кэтрин. Я все еще пытаюсь понять ваше предложение.
У Джона не проходило впечатление, что его используют, и это ему не нравилось. Он готов был поклясться чем угодно, что, когда они были в том чуланчике, она была точно так же охвачена страстью, как и он. Теперь же она вела себя так, словно поцелуи ничего для нее не значили, а были лишь способом добиться своей цели.
Боже! Она превратила его жизнь в кошмар!
Сначала она заявила, что в «познавательных целях» могла бы поцеловаться с Уэстерлендом. А теперь хочет поцелуями расплатиться с ним. Он не может принимать плату от женщины, в каком бы виде она ни предлагалась.
Если бы на ее месте была какая-нибудь другая женщина, он тотчас отвез бы ее домой и с радостью распрощался. Но с Кэтрин он не мог так поступить. Она другая, ее мышление свободно от предрассудков, и именно это привлекало его в ней, ему нравилось, что эта девушка была совершенно непредсказуема, даже несмотря на ее последнее предложение.
– Я не хотела расстраивать вас, Джон. – На ее лице появилось выражение сокрушенного раскаяния. – Простите. Я этого не хотела.
Джон сказал:
– Я целовал вас, потому что испытывал к вам влечение, Кэтрин. Я думал, что и вы позволили мне такую вольность именно по этой причине.
– Так оно и есть, Джон, – искренне ответила она.
Она заглянула ему в глаза и, протянув руку, положила ее поверх его ладони. Прикосновение согрело его, как костер в холодную ночь. Он еле удерживался от того, чтобы не заключить его в объятия, но Кэтрин через секунду отняла свою руку.
– Пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что это так. В глубине души вы должны это знать. Но мне нужна ваша помощь, чтобы найти своего отца. Нам обоим были приятны эти поцелуи, и это единственное, что я могу предложить вам в обмен на вашу помощь.
Он поверил ей. В ее глазах не сверкали шаловливые искорки, а на губах не было и тени улыбки. Теперь она была расстроена сама.
– Мне ничего не нужно от тебя, Кэтрин. Если бы я согласился помочь тебе, то сделал бы это совершенно бескорыстно.
– Теперь я это вижу. Боюсь, я не подумала, как неверно может быть понято мое предложение. Думаю, если вы не хотите помочь мне в поисках отца, то и другая моя просьба не найдет у вас отклика.
Все его раздражение исчезло, и его неожиданно охватило желание рассмеяться. Как ей удается приводить его в бешенство, а через минуту заставлять умирать от желания поцеловать ее?
– Так это еще не все? – спросил он.
– Да, но я не хочу еще больше вас огорчать, поэтому не скажу ни слова.
Он не мог этого допустить.
– Ну, уж нет. Я настаиваю, я требую, чтобы вы мне сказали…
– Джон, как вы поживаете?
– Дьявол вас всех побери!! – пробормотал он себе под нос, увидев лорда Коулбрука и его жену Изабеллу – эта пара явно направлялась к ним.
Это просто невыносимо. На прошлой неделе он был в парке три раза и не встретил никого из близких знакомых, но сегодня они появлялись каждые две минуты.
Он глубоко вздохнул, отставил в сторону бокалы и, поднявшись, помог встать Кэтрин, Джон был так же приветлив, как и при встрече с двумя предыдущими парами, а Кэтрин точно так же легко очаровала новую пару молодоженов, как и во время предыдущих знакомств.
К счастью, Коулбрук и Изабелла, сославшись на имевшуюся договоренность о встрече, быстро распрощались и удалились. Как только пара скрылась за деревьями, Джон вылил содержимое бокалов на траву и положил их обратно в корзинку.
– Что вы делаете? – спросила она.
– Мы уезжаем. Похоже, здесь нам не дадут спокойно поговорить.
– Надо понимать, что наша восхитительная прогулка закончилась?
– Восхитительная? Вы своеобразно используете слова, Кэтрин. Этот день никак нельзя назвать восхитительным. Кажется, сегодня в парк пришли все, кого я знаю, а я хочу отправиться туда, где нам никто не будет мешать.
Бросив перчатки в корзину и перекинув одеяло через руку, он поднял свою шляпу и водрузил ее на голову.
– Поедемте отсюда быстрее, пока не появился кто-нибудь еще.
Глава 15
Экипаж медленно пробирался по запруженным улицам города, Джон и Кэтрин ехали в абсолютном молчании, каждый был глубоко погружен в собственные мысли.
Кэтрин завладела его вниманием по нескольким причинам, и ему необходимо было все хорошенько обдумать. Джону нравилось, что она не отступает от намеченной цели, хотя обстоятельства складываются не в ее пользу. Если человек, которому она обязана своим рождением, не захочет, чтобы тайна открылась, он ни за что не признается, что состоял в связи с матерью девушки, а Кэтрин может оказаться неготовой к такому повороту событий.
Какие цели он ставил перед собой? Выиграть очередной роббер, очередные скачки, завоевать сердце очередной дамы, завести новую любовницу.
Он даже не знал, была ли у него когда-нибудь по-настоящему достойная цель.
Почему ему потребовалось так много времени, чтобы осознать это? И почему для того, чтобы задуматься над всем этим, необходимо было появиться такой целеустремленной девушке, как Кэтрин?
Много лет назад родной дядя убеждал его более серьезно отнестись к своему будущему и к своему титулу, настаивая, чтобы он женился, занял свое место в парламенте и начал интересоваться английской и мировой политикой. Но даже Бентли, в конце концов, отказался от попыток заставить Джона остепениться и заняться тем, к чему обязывал его титул.
Давно уже дядя не заводил разговора о долге перед семейством Чатуинов – до вчерашнего дня. Джон питал глубокое уважение к брату своей матери, но никогда не прислушивался к его настойчивым просьбам жениться и родить наследника.
Неожиданно все это показалось ему куда более важным, чем всего двадцать четыре часа назад. За последние полчаса Джон переосмыслил многие вещи, в том числе и просьбу Кэтрин о помощи.
Он не хотел помогать Кэтрин в ее поисках только потому, что ему вообще было неприятно копаться в чьем-либо прошлом… особенно в прошлом джентльмена. Существовал некий неписаный кодекс, нарушать который было непозволительно. Но сейчас на чаше весов лежало искреннее желание Кэтрин установить, кто же все-таки был ее настоящим отцом.
В какой-то момент Джон понял, что Кэтрин что-то говорит ему, он повернулся к ней, но лицо его оставалось задумчивым.
– Простите, я не слышал, что вы сказали.
– Да, я поняла, что вы о чем-то задумались. Мы только что проехали последний поворот к моему дому.
– Мы пропустили его, потому что я еще не везу вас домой. Мы поедем в такое место, где сможем хоть несколько минут побыть вдвоем. В парке столько же народу, сколько было на вчерашнем приеме у леди Уэйверли, а мы еще не закончили наш разговор.
– Вы же понимаете, что единственная причина, по которой публика с таким удовольствием гуляет по парку, – это желание увидеть и быть увиденным.
Джон вновь сосредоточился на управлении экипажем.
– Это не про меня. Только не сегодня.
Он внимательно осматривал улицы, не желая, чтобы кто-то из знакомых увидел их в этой части города. Джон рисковал, но, к сожалению, не смог придумать иного способа побыть наедине с Кэтрин. Ведь не могли же они обсуждать свои дела под бдительным взором миссис Густри.
В нужном месте он быстро свернул налево. В середине следующей улицы он повернул направо и остановил лошадей перед зданием, которое очень напоминало платную конюшню. Большие двустворчатые двери украшали фасад здания, но ни вывески, ни какой-нибудь таблички на нем не было.
Джон выпрыгнул из экипажа и сильно постучал в дверь. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась, и на пороге появился немолодой мужчина. Джон что-то сказал ему и вновь сел в экипаж.
Двери, больше напоминавшие ворота, широко распахнулись. Джон тронул поводья, и экипаж медленно въехал внутрь большого, совершенно пустого, без окон, помещения, которое освещали лишь слабо горящие фонари, развешанные по стенам. Старик вышел, плотно притворив двери-ворота.
Джон поставил экипаж на тормоз, и Кэтрин широко раскрытыми от удивления глазами посмотрела на спутника.
– Мы не станем выходить из фаэтона, поговорим прямо здесь.
– Где мы? – невольно переходя на шепот, спросила она.
– Это здание принадлежит мне. Старик раньше служил у принца, пока в результате несчастного случая не повредил ногу. Сейчас он служит у меня. У него там своя комнатка, – Джон указал на узкую дверь в торце, – но пока он сходит прогуляться.
Джон видел, как ее взгляд скользнул по голым деревянным стенам и гладкому земляному полу. Пахло сыростью, фонарным маслом и застарелым табачным дымом.
– Интересно, за чем он присматривает? Помещение совершенно пустое.
Джон засмеялся, снял шляпу и перчатки и положил их на пол фаэтона у своих ног.
– Я понял, что вы имеете в виду. Разные джентльмены арендуют у меня это помещение для различных целей.
– Что можно делать в пустом здании?
– Обычно здесь устанавливают столы для игры в карты или в кости. Иногда здесь проводят матчи по боксу и петушиные бои. Что-то в этом роде. Старик готовит помещение в зависимости оттого, что здесь будет происходить. Я понимаю, что это не самое лучшее место для дамы и здесь не очень тепло, но, пожалуй, это единственное место, где мы будем совершенно одни и нам никто не помешает.
Она вновь окинула взглядом помещение.
– Да уж, не думаю, что нас здесь кто-нибудь увидит. И здесь гораздо просторнее, чем в чуланчике леди Уэйверли.
– И нам не нужно говорить шепотом, – добавил он.
– И мебель не впивается в спину.
Джон сдержал смешок. Он был согласен на то, чтобы ножки дюжины стульев опять впились ему в спину, лишь бы Кэтрин была в его объятиях.
От желтого света фонарей ее кожа буквально светилась. Она не выглядела напуганной, и голос ее оставался спокойным, но на всякий случай он спросил:
– Вам ведь не страшно находиться здесь наедине со мной, правда?
Она покачала головой и улыбнулась:
– Я вам доверяю.
Эти три слова пронзили его, и его настроение настолько поднялось, что это было просто невероятно. Никогда еще ни одна женщина не имела над ним такой власти. К этому надо было еще привыкнуть.
– Я рад, что вы знаете, что я никогда ничего не сделаю против вашего желания. Она улыбнулась ему:
– Я знаю. Я просто удивлена, что вам захотелось побыть со мной наедине, учитывая то, как я вас расстроила.
Джон откинулся на спинку экипажного сиденья. Кэтрин развернулась и, не отрывая от него взгляда, слегка отодвинулась, опершись на подлокотник.
Лошади стояли смирно, лишь иногда тихо пофыркивали или мотали головой.
– Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Меня удивляет, почему вы так решительно настроены разыскать вашего родного отца, когда, несомненно, вы испытываете глубокое уважение к человеку, который считался все эти годы вашим отцом.
Лицо Кэтрин стало серьезным.
– Я бы предпочла остаться в неведении. Я была счастлива, полагая, что человек, в доме которого я прожила почти двадцать лет, является моим отцом, впрочем, таковым он навсегда останется для меня. Он был добр ко мне, но этого недостаточно, чтобы удовлетворить сильное желание, которое я испытываю в глубине души. Я хочу знать, кого любила моя мать и почему она не вышла замуж за этого человека. Я хочу знать, похожа ли я на него, хожу ли так, как он, думаю ли так, как он. – Она немного помолчала и затем сказала: – Возможно, я смогу лучше объяснить вам это, задав один вопрос: «Что бы вы сделали, если, проснувшись завтра утром, обнаружили, что граф Чатуин не был вашим родным отцом?»
– Должен признать, что подобное мне и в голову не приходило.
– Думаю, что у вас возникло бы ощущение, что вы не по своей вине жили все это время во лжи, и вы бы решили узнать правду точно так же, как я пытаюсь сделать это сейчас.
– Возможно, – сказал Джон, помедлив.
– Большинству людей нет необходимости задумываться над подобной ситуацией. Вы вряд ли сможете понять меня полностью, потому что вы сын своего отца и всегда принадлежали к семейству Чатуинов. Мне же необходимо узнать о своем происхождении, поскольку оно совершенно не связано с человеком, имя которого я ношу. Это связано с тем, что я чувствую, что в моем прошлом существовала какая-то загадка, ключа к которой у меня нет. Как же мне не пытаться найти ее?
Джон с трудом проглотил поднявшийся к горлу ком. Он даже не представлял, какие чувства терзают ее душу. Ему понравилось то, что она не жаловалась, а держала все в себе.
– Моя мать так сильно любила этого человека, что отдалась ему. Я явилась плодом этого союза, и я заслужила право знать, почему этот человек не женился на ней, когда узнал, что она ждет ребенка.
– А вы уверены, что ваша матушка сказала ему об этом?
– Абсолютно. В последней записи, которую я смогла разобрать в ее дневнике, она пишет, что вечером того дня собирается рассказать ему о своем затруднительном положении. Я хочу знать, что же произошло потом, когда он все узнал. Неужели он не испытывал никаких чувств к моей матери и хотел лишь развлечься с ней? Может, он, был связан обещанием с другой женщиной и считал долгом чести сдержать это обещание? А может, он просто был бездушным человеком, способным погубить женщину и бросить ее, даже не думая о том, как она справится со всеми своими трудностями?
Джон слушал с огромным вниманием. Он действительно хотел понять, какими чувствами она руководствуется.
– А что, если этот человек вообще не хочет знать о вашем существовании?
Она глубоко вздохнула и чуть дернула плечом.
– Я думала об этом и понимаю, что такое вполне возможно. Однако по большому счету меня это мало волнует, потому что я делаю это для себя, а не для него. Я полагаю, что ему известно, что у него есть ребенок, хотя, насколько я знаю, он никогда не пытался меня разыскать. А сделать это для человека со средствами было не так уж и трудно. Что он будет чувствовать, когда узнает обо мне, – это не так важно, важно, что я буду чувствовать, когда узнаю, кто он.
– А что вы будете чувствовать? – спросил он мягко, наблюдая, как теплый отсвет фонарей играет на ее нежной коже.
– Не знаю. Я надеюсь, что почувствую некую целостность. Сейчас отсутствует часть моего прошлого. Очень важная часть. И единственное, что я могу сделать, – это вести поиски, пока не найду разгадки.
Она не играла словами и совсем не шутила, говоря о своих намерениях. Кэтрин была настроена весьма решительно, и это произвело на него очень сильное впечатление.
– А что вы будете делать после того, как найдете его?
– Прямо задам ему несколько вопросов. Например, спрошу его о том, что произошло между ним и моей матерью и почему они так и не поженились.
– А если он не даст ответа на эти вопросы?
– Я не собираюсь причинять ему какие-либо неприятности, если вы это имеете в виду. Я вообще надеюсь все это осуществить, соблюдая строгую конфиденциальность. И какая-либо материальная поддержка от него мне тоже не нужна. Мой отец – человек, которого я всегда считала своим отцом, – обеспечил мне довольно приличный доход. Я не ищу денег – мне нужны только ответы на мои вопросы.
– Я и не думал, что вы рассчитываете на его поддержку.
– Очень многое зависит от его реакции. Я хочу знать, что заставило его бросить мою мать в самое трудное для нее время. Я хочу это понять, поэтому постоянно задаю себе этот вопрос: почему? Я ведь их дочь. Я имею право знать это.
– Ну, хорошо, предположим, что когда-нибудь вы найдете его, и он согласится вам все рассказать, но что вы планируете делать, когда поиски закончатся?
Она положила руки на колени и сказала:
– Жизнь пойдет своим чередом, и я сделаю то, чего хочет от меня Виктория, что делают все барышни. Выйду замуж.
– Завидую вам, – неожиданно произнес Джон, и непонятно, чем была вызвана его откровенность, но он не жалел о своих словах.
Она с удивлением посмотрела на него:
– Что? Вы завидуете мне? Почему?
– Вы точно знаете, чего хотите, и добиваетесь этого. И вы не боитесь делать это. У вас есть цель.
– У меня нет выбора. Я не хочу провести всю свою жизнь, мучаясь в догадках, кто был моим отцом.
– И как, считаете вы, я мог бы вам помочь?
– Мне нужно быть представленной известным вам джентльменам. Вы граф и будете желанным гостем в их доме, и вы можете ввести меня туда, чтобы я могла с ними познакомиться.
– Кто эти люди?
– Мистер Уильям Уокер Чатсуорт и мистер Роберт Бичман.
«Это будет нелегко».
– Это хорошие семьи, но, говоря откровенно, оба они очень странные типы.
– Я наслышана об их странностях, но знаю также, что мистер Чатсуорт с удовольствием принимает гостей и любит играть в карты. Я хорошо играю почти во все игры. Если бы мне удалось сыграть с ним, то между делом я могла бы спросить, не был ли он знаком с моей матерью, а оттуда направить разговор в нужное русло.
Она была потрясающа. Он не сомневался, что ей удастся узнать все, что она хочет.
– Откуда вам известно, что он любитель карточных игр?
– Мне удалось кое-что разузнать, просто задавая вопросы.
– У вас это получилось.
Восхищение Джона росло. Он взял ее за руку, нежная кожа была теплой, хотя в здании без окон было прохладно.
– Я помогу вам, Кэтрин. Я рассматриваю это как вызов – помочь вам найти его, и я обещаю, что мы не остановимся, пока не добьемся своей цели.
Мерцающие огоньки ламп отсвечивали в его глазах.
Лошади фыркали и переступали с ноги на ногу.
– Джон, вы действительно собираетесь мне помочь?
– Можете в этом не сомневаться.
Он разыщет ее отца. Раньше, до тех пор, пока он не встретил Кэтрин, ему никогда не хотелось оказаться вовлеченным в жизнь дамы и ее проблемы. Но перспектива раскрыть некую тайну приватной жизни двух джентльменов заинтриговала его.
– Огромная вам благодарность, Джон. – Она потянулась к нему, обняла и крепко поцеловала в губы.
Этот короткий, быстрый и неожиданный поцелуй подействовал на него так сильно, что его панталоны угрожающе натянулись.
Словно осознав свой поступок, Кэтрин внезапно отодвинулась от него.
– Простите. Я не собиралась этого делать. Больше это не повторится, обещаю. Я не хочу, чтобы выдумали, что я расплачиваюсь с вами поцелуями.
В какой-то момент она выглядела такой расстроенной, что Джон не выдержал и засмеялся:
– Я этого и не подумал. Мы уже решили этот вопрос, но вы упоминали еще об одной вашей просьбе. В чем она заключается?
Она с сомнением посмотрела на него:
– Вы уверены, что хотите узнать?
– Абсолютно.
– Я хотела попросить вас, чтобы вы продолжали ухаживать за мной немного подольше, даже когда я вам надоем и вы заинтересуетесь другой девушкой. Если будет продолжаться ваше ухаживание, Виктория будет счастлива. Она с удовольствием пытается сплести вокруг вас свою сеть, и пока будет занята этим, она забудет о том, что собиралась выдать меня замуж за маркиза или любого другого подходящего кандидата, который попросит моей руки.
Если бы только Кэтрин знала, что его никто не интересует, кроме нее, она бы не обратилась с такой просьбой. И уж меньше всего ему хотелось, чтобы миссис Густри пыталась выдать ее замуж за Уэстерленда или кого-либо еще. Откуда берутся подобные мысли? Раньше ему никогда не приходила в голову мысль остановиться на одной избраннице. Он всегда сопротивлялся естественному инстинкту продолжения рода. Его никогда не привлекала семейная жизнь, и он действительно так считал. Он только посмеивался над теми, кто выбирал такую жизнь. Почему же сейчас у него возникают такие мысли?
Кэтрин заставляла его переосмысливать многие вещи.
– Это не составит для меня труда. Я выполню обе ваши просьбы.
Ее глаза засверкали радостным предвкушением.
– Вы дразните меня, милорд?
Он подвинулся к ней совсем близко и кончиками пальцев приподнял ее подбородок.
– Я думаю, не стоит шутить в такой момент. Только не сейчас, когда вы так серьезны.
Он увидел, какое облегчение появилось на ее лице. Тут же его сердце забилось сильнее, дыхание участилось, а в паху разгорелся настоящий пожар.
– Даже не знаю, как вас благодарить.
– Больше никаких благодарностей. Мне нужна еще кое-какая информация, но об этом мы можем поговорить по пути домой.
– Хорошо.
– Мне бы хотелось самому почитать дневник ваше матери. Возможно, там найдется какой-нибудь ключ, воз можно, вы что-то пропустили.
– Я позабочусь о том, чтобы вы получили его немедленно. Джон, я так…
Она выглядела так, словно вновь собиралась благодарить его, поэтому он, чтобы она ничего не говорила, поднес кончики пальцев к ее губам и сказал:
– Больше не надо благодарностей, я ими полон вот здесь. – Он поднес вторую руку к сердцу. – Я ничего не хочу за свою помощь.
– Хорошо, – прошептала она.
Пора было везти ее домой, но она находилась так близко, и они были совсем одни. Он был мужчиной, и ему захотелось поцеловать ее, прежде чем они расстанутся.
Глубокое декольте подчеркивало форму ее груди при мысли о том, что он может коснуться ее кожи, озноб возбуждения охватил Джона. Все в ней, от улыбки до запаха свежевымытых волос, возбуждало его так, как ни одна женщина не возбуждала его.
Он хотел Кэтрин.
Он придвинулся к ней еще ближе и, не отрывая от нее своего взгляда, положил открытую ладонь на ее грудь, так что кончики пальцев могли ласкать впадинку у горла.
– Я говорил вам, что вам очень идет голубой цвет? – тихо спросил он.
– Нет, – ответила она так же тихо.
– А стоило. – Он потер кусочек ткани платья между пальцами. – Мне кажется, что тот, кто выбирал цвет для этой ткани, думал о ваших глазах.
– Я буду чаще носить голубое.
– Я хочу поцеловать вас, Кэтрин, я очень хочу этого.
– А я хочу ответить на ваш поцелуй, и мне действительно этого хочется, – сказала она, и глаза ее красноречиво подтвердили каждое сказанное слово.
Джон привлек ее к себе и крепко обнял. Ее груди плотно прижались к его груди, когда их губы соединились в страстном поцелуе. Его губы нежно и намеренно медленно блуждали по ее губам, будто он пытался вобрать в себя всю ее сущность.
Она прильнула к нему и обвила руками его шею и плечи. От этого движения все его тело напряглось.
Джон услышал, как она с удовлетворением вздохнула, и огонь желания вспыхнул в нем, как огонь в очаге. Поцелуй становился все более страстным, его язык, требовательно раскрыв ее губы, проник ей в рот, лаская и щекоча ее язычок, на котором остался привкус кларета.
От ее сладкой свежести Джона охватило чувство пьянящего восторга.
Кэтрин отвечала ему желанием на желание и страстью на страсть. Она отвечала с таким пылом, что он подумал, что сейчас потеряет над собой контроль и сорвет с нее одежду.
Теперь он целовал уже не губы, а нежную кожу ее шеи, ощущая своими губами неистовое биение ее пульса.
Боже, как ему нравилось держать ее тело в своих объятиях!
«Какое блаженство!»
Кэтрин прерывисто, с хрипом вздохнула, и дрожь сильнейшего желания пронзила его. Она так страстно отвечала на его прикосновения, что он не мог остановиться и продолжал ласкать ее спину, шею, мягкие и одновременно твердые груди своей раскрытой ладонью.
Джон никогда не получал такого удовлетворения от прикосновения к телу женщины.
Его ласки, похоже, доставляли ей не меньшее удовольствие, поскольку дыхание Кэтрин участилось. Ее пересохшие, но по-прежнему нежные губы продолжали обольстительно двигаться по его губам. Джон ласкал ее, с трудом контролируя себя, он изо всех сил старался не спешить, но желание было настолько пронзительным, а она с такой охотой откликалась на его ласки, что ему стоило огромного труда держать себя в руках.
Джон хотел, чтобы она знала, насколько сильным было желание, которое он испытывает к ней. Он хотел дать ей понять, что она отличается от остальных, но, не зная, как это сделать, он лишь снова и снова шептал ее имя.
Высокая талия ее платья проходила, плотно обхватывая ее, под грудью, одним движением руки он ослабил шнуровку и опустил лиф ее платья, освобождая от одежды грудь девушки.
За многие годы он видел многих обнаженных женщин, но не помнил, чтобы когда-либо был так очарован кем-либо, как был очарован Кэтрин. У нее была бархатная кожа бело-кремового оттенка и небольшие округлые и упругие груди, ее коричнево-розовые соски набухли, словно ожидая прикосновения его губ.
– Вы красавица. Именно такой я представлял вас себе.
Он смотрел в ее доверчивые голубые глаза, а его ладони круговыми движениями ласкали ее соски, заставляя ее вздрагивать от этих прикосновений. Его пальцы легко касались ее нежной кожи, но желание большего готово было испепелить его.
– Кэтрин, я знаю, вы невинны, и все же вы не напуганы и не смущены и позволяете мне смотреть на вас и вот так прикасаться к вам.
Она улыбнулась:
– Это вам не совсем понятно?
–Да.
– Как я могу бояться или стесняться чего-то столь естественного?
Джон наклонил голову и взял в рот сосок с розовым кончиком.
Кэтрин издала вздох удовольствия. Пожар в паху Джона разгорался. Кэтрин откинулась на спинку диванчика коляски.
От осознания того, что ласки действительно доставляют ей удовольствие, Джон испытывал ни с чем не сравнимое блаженство.
Он снова ласкал и целовал ее грудь, плечи, шею. Отвечая на его ласки, Кэтрин прижимала его к себе и словно в забытьи гладила его спину и вплетала свои пальцы в его густые волосы. Ее прикосновения были мягкими, нежными, но исполненными сдерживаемой страсти. Он очень хотел, чтобы она была посмелее, но боялся, что это не позволит ему удерживать контроль над собой.
Тело Кэтрин чутко реагировало на его прикосновения, и он понимал, что она жаждет его так же сильно, как он ее. Джон слабо постанывал, наслаждаясь ее ласками и мучаясь от сдерживаемого из последних сил желания.
Он отчаянно хотел взять ее прямо здесь и сейчас и навсегда сделать ее своей.
Он желал обладать ею с того момента, как впервые увидел ее в парке. Джон не обманывался. Он уже понял, что его покорила не только ее красота. Сила ее характера и удивительная чистота, присущие ей, еще более привлекали его.
Он не мог оторваться от ее груди. Предвкушение вызывало в его теле боль и восхитительное желание. Его разум говорил ему, что нужно сделать то, что сейчас было бы самым естественным, – взять на себя руководство этой любовной игрой и научить ее всему, что он знал в искусстве любви.
Он должен сделать ее своей, пусть даже здесь, на подушках сиденья фаэтона.
Но это было бы безумием.
Она леди, а не содержанка.
Как найти в себе силы отказать себе в этом, когда она желает того же?
– Я очень стараюсь не заходить слишком далеко, Кэтрин, но с тобой это… Ты самая прекрасная женщина, к которой я когда-либо прикасался.
– И я никогда не испытывала ничего подобного.
Его руки властно сомкнулись вокруг нее, а взгляд был прикован к груди. Его душа и тело не хотели отпускать ее, но разум говорил ему, что он должен это сделать.
– Почему ты смотришь на меня так пристально?
– Я думал о том, как красиво нитки жемчуга будут смотреться на твоей коже.
– У меня есть жемчуг, он достался мне от матери. Я надену его для тебя.
– Не надо. Пока не надо.
«Я хочу сам выбрать для тебя жемчуг».
Чисто мужские ощущения, которые она пробуждала в нем, никогда еще не были такими сильными, такими непреодолимыми. Никогда раньше он не испытывал столь страстного желания к конкретной женщине. Совершенно неожиданно он понял, что это очень важно – какая именно женщина в твоих объятиях.
Не та женщина, которой надо подарить жемчуг, а та женщина, которой хочется дарить жемчуг.
Эта мысль внезапно отрезвила его. Он желал именно Кэтрин, а не просто женщину. Мисс Кэтрин Рейнольдс. Джон пытался успокоиться, но сексуальное влечение окутывало его, как покрывало из горячих углей.
Да, он желал Кэтрин, но не таким образом. Не здесь и не сейчас.
Он медленно разжал свои объятия и глубоко заглянул ей в глаза:
– Кэтрин, поверь, мне очень хотелось бы продолжить, но я не хочу допустить ошибку, поэтому я собираюсь отвезти тебя домой.
Ее губы расслабились, ресницы затрепетали.
– Ты заставишь меня забыть обо всем, кроме твоих прикосновений.
– Так и должно быть.
Он смахнул пряди волос с ее лица и помог ей привести в порядок одежду.
– В последний раз, когда ты целовал меня, Виктория заметила, что мои губы покраснели и припухли, – Она дотронулась кончиками пальцев до своих губ.
– И что ты на это ответила?
– Вот что. – Кэтрин закусила нижнюю губу. Джон улыбнулся:
– Вы очень сообразительны, мисс Кэтрин Рейнольдс. В самом деле, очень.
– Боюсь, что это не сообразительность, а всего лишь детская привычка. Но, тем не менее, это сработало.
– Как бы там ни было, но я рад, что она ни о чем не догадалась.
– Иногда она бывает слишком назойливой.
– Иногда? Думаю, что почти всегда.
– Но она по-своему заботится обо мне, и я люблю ее.
– Я это заметил, и должен признать, что есть что-то очень приятное в том, чтобы обводить вокруг пальца миссис Густри.
Джон и Кэтрин весело засмеялись.
Глава 16
«Была ли это засланная лошадь, Троянский конь или просто лошадь другой масти?» Нет, дражайшие читатели, это идет непосредственно из первых уст. Не призрак тем ранним утром скакал в парке на коне лорда Чатуина. Это была вполне живая молодая особа, оказавшаяся в затруднительном положении. Ее имя мы сохраним в тайне, дабы не повредить репутации барышни, которая со своими спутниками совершала раннюю утреннюю прогулку, когда, к несчастью, их слуга получил травму. Лорд Чатуин оказался поблизости и предложил свою помощь, его великолепный скакун и стал вполне материальным воплощением этой помощи. Все остальное уже совсем другая история.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонка светской хроники
Когда Джон остановил фаэтон перед домом Кэтрин, день шел на убыль, но воздух был еще теплым, а небо по-прежнему сияло чудесным голубым светом. Кэтрин никогда не чувствовала себя так замечательно. Она до сих пор с головы до пят была охвачена огромным, пьянящим чувством, которое вызвали в ней страстные поцелуи Джона.
Она знала, что наступит день, когда он оставит ее ради другой, но она не собиралась думать об этом сейчас. Это было бы слишком больно. Она хотела думать и помнить только о вкусе его губ на своих губах, о прикосновении его рук и губ к своей груди. Только это было сейчас достойно ее внимания и ничто не могло сравниться с этим.
Были и еще две причины радоваться. Джон обещал помочь ей разыскать ее настоящего отца и собирался продолжать ухаживать за ней еще некоторое время. Ничто не могло сделать ее более счастливой.
Джон остановил лошадей и вышел из экипажа. Подав руку, он помог выйти Кэтрин, хотя ей очень хотелось, чтобы он опять обхватил ее талию своими сильными теплыми руками и вынес бы из экипажа.
– Итак, первым делом вы отправите ко мне посыльного с дневником вашей матери, – сказал Джон, провожая ее к парадному входу.
– Да, а вы, если получится, днем поговорите с вашим дядей и узнаете, что ему известно о мистере Бичмане и мистере Чатсуорте.
– Да, если Бентли будет дома и если у него не будет гостей, посмотрим, что удастся разузнать. А вечером я найду вас на балу у лорда Баксли.
Они остановились перед парадным входом, и их взгляды встретились. Кэтрин хотела еще раз поблагодарить его за помощь, но воздержалась, ведь он совершенно определенно высказался по этому поводу.
Глядя в его глубокие темные глаза, она сказала:
– Я получила большое удовольствие от сегодняшней прогулки.
Он улыбнулся ей:
– Правда? Она кивнула.
– Ваши друзья очень симпатичные люди. Приятно было познакомиться с ними. В шутливом изумлении он высоко поднял брови:
– Мои друзья? Так это благодаря ним вы получили удовольствие от прогулки?
Она ответила ему дразнящей улыбкой.
– Возможно, было что-то еще, о чем я забыла? – Она поднесла палец к губам, словно пытаясь вспомнить. – Ах да, вино также было прекрасным.
Он придвинулся ближе к ней, словно намереваясь наклонить голову и поцеловать ее прямо на пороге ее дома, но вместо этого тихо произнес:
– Вы мучительница, Кэтрин, но я наслаждаюсь каждой секундой, проведенной с вами.
Душа Кэтрин возликовала, и хотя она догадывалась, что, вероятно, такие слова он говорил каждой барышне, ей так хотелось верить, что на этот раз он действительно так думает.
– И у меня такое же чувство, милорд. А теперь, прежде чем я войду, скажите, не выглядят ли мои губы так, будто после поцелуев?
Его голос понизился до хрипловатого шепота.
– Я бы сказал, что очень похоже. Она нахмурила брови:
– Что же делать? Викторию можно провести один раз, но она слишком проницательна, чтобы дурачить ее продолжительное время.
В его глазах заблестела искорка.
– В таком случае предлагаю вам зайти в дом, закусив нижнюю губу.
Внезапно дверь отворилась и на пороге возникла Виктория с газетой в руках. Кэтрин бросила взгляд на листок и тут же заметила, что газета развернута на заметке лорда Труфитта.
Она моментально забыла о губах, а в горле у нее пересохло.
Неужели леди Линетт передала ее слова автору скандальной хроники?
Не может быть. Ведь для этого было явно недостаточно времени. Виктория совершенно не выглядела расстроенной, несмотря на то, что Кэтрин вернулась с прогулки намного позже, чем следовало.
– А, вот и ты, Кэтрин, Я ожидала, что ты вернешься раньше.
Виктория отошла в сторону, чтобы они могли войти в холл. Кэтрин сложила свой зонтик и развязала ленты шляпки, а Джон снял свою шляпу.
– Это моя вина, что мы так поздно, – сказал Джон, выступая вперед, словно пытаясь защитить Кэтрин. – Мы задержались, потому что в парке было очень много народу. Виконт Стоунхерст и его супруга, граф Данрейвен и графиня, а также граф Коулбрук и его супруга – все они были сегодня в парке, и все очень хотели познакомиться с Кэтрин. Мы буквально потеряли счет времени.
Виктория выглядела удивленной, но довольной.
– Ну что ж, опоздание не так страшно, если она познакомилась с таким количеством ваших друзей. – Виктория посмотрела на Кэтрин: – Ты ведь запомнила их имена, не так ли?
– Запомнила все, Вики. У меня ведь очень хорошая память.
Виктория повернулась к Джону, оставив без внимания слова Кэтрин о своей памяти.
– Лорд Чатуин, вы это уже видели? – Она протянула ему газету. – Это колонка лорда Труфитта.
Кэтрин оцепенела. Что там написано? Ведь неспроста Виктория завела речь об этом. Что же там?
Джон вернул ей газету, не потрудившись даже взглянуть на нее.
– Я редко читаю такие вещи, миссис Густри.
– В самом деле? – сказала она, и некоторый вызов прозвучал в ее голосе. – А следовало бы. Ваше имя часто упоминается в этих заметках.
– Это лишь играет мне на руку.
– Возможно, вы захотите прочитать эту заметку. Лорд Труфитт пишет, что знает, кто был на вашей лошади, в тот день, и это был совсем не призрак.
Кэтрин затаила дыхание. Должно быть, вчера Линетт прямо с бала отправилась к лорду Труфитту, иначе эта история не могла появиться в сегодняшней газете.
– Он это пишет? – спросил Джон, но в его голосе не слышалось настоящей заинтересованности.
На Кэтрин произвело впечатление, что Джон очень спокойно, будто речь шла о том, что совершенно его не касалось, смотрел в лицо Виктории, Она позавидовала его хладнокровию, с нарастающей тревогой переводя взгляд с Джона на Викторию и обратно.
– Да, – сказала Виктория, положив газету на столик для визитных карточек, стоящий в холле. – Очевидно, некая леди гуляла в парке, и с ее спутником случилось несчастье. По причинам, которые здесь не указываются, барышне на время срочно потребовалась ваша лошадь, и вы благородно оказали ей эту услугу.
Кэтрин хранила молчание, позволив Джону ответить Виктории. Джон сохранял полное спокойствие и даже не смотрел в сторону Кэтрин, не давая повода старшей сестре усомниться в его искренности.
– Лорд Труфитт сочинитель, миссис Густри. Уверен, он знает, как придумать занимательную историю, – сказал Джон.
– Так вы полагаете, что вся эта история выдумана? – спросила Виктория с серьезной ноткой в голосе.
Ходить вокруг да около и не говорить прямо об интересующем ее предмете, было необычно для Виктории, но она, похоже, вела с Джоном какую-то игру. Может быть, она проверяла его, а может, она действительно не догадывалась, что лорд Труффит описывает их приключение?
Кэтрин знала, что Джону не терпится узнать, кто раскрыл их тайну. Но она обещала леди Линетт, что никому не скажет о ее участии в этом деле, и она сдержит свое обещание. Не скажет даже Джону.
– У меня есть правило – никогда не комментировать то, что пишут обо мне бульварные газеты, миссис Густри.
Это был идеальный ответ. Кэтрин заметила, что Виктории он тоже понравился. Кэтрин с облегчением вздохнула.
– Здесь не указывается имя леди. Нет даже инициалов. Вам не кажется, что это очень умно со стороны лорда Труфитта?
«Или леди Линетт».
– Это я также оставлю без комментариев, – вежливо ответил он, все так же открыто и без малейшего смущения глядя на Викторию.
– Что ж, отрадно узнать, что в парке не бродит призрак, похищающий лошадей у джентльменов, – сказала Виктория, и на ее лице появился проблеск искренней улыбки, а в карих глазах засветились так редко появляющиеся игривые огоньки.
Джон улыбнулся в ответ, и Кэтрин поняла, что он, наконец, расслабился.
– В этом я с вами полностью согласен.
– А теперь, Кэтрин, пора идти готовиться к вечеру. Всего доброго, лорд Чатуин.
После этих слов Джон поклонился Виктории и, повернувшись, наконец, к Кэтрин, сказал:
– Благодарю вас за приятную прогулку, мисс Рейнольдс. Возможно, вечером мы еще увидимся.
– Буду рада, лорд Чатуин. Мне тоже было очень приятно прогуляться с вами.
На Кэтрин произвело впечатление то, как невозмутимо держался Джон, и то, что его глаза не выдавали бурю, которая – она это точно знала – бушевала в его душе. Она понимала, что позднее Джон наверняка задаст ей множество вопросов. Если бы только она могла говорить с Викторией столь же непринужденно!
Как только за Джоном закрылась дверь, Кэтрин сняла шляпку и положила ее на столик рядом с зонтиком. Она подняла голову и увидела, что Виктория пристально смотрит на нее. Кэтрин сделала глубокий вдох, словно пытаясь вобрать в себя уверенность Джона.
– В колонке лорда Труфитта написано про нас, не так ли? – спросила Виктория ничего не выражающим тоном.
Кэтрин не хотелось лгать Виктории. Ей придется отвечать за последствия своего поступка. Она знала это, когда рассказывала Линетт о том, что произошло.
–Да, но не беспокойся, в то утро все было абсолютно невинно.
Виктория, выпрямившись и приподняв подбородок, положила руку на столик, всем своим видом давая понять, что намерена выслушать всю историю от начала до конца.
Собравшись с духом, Кэтрин рассказала обо всем, что произошло, настолько близко к истине, насколько у нее хватило смелости. По сути, она умолчала лишь о том, что взяла коня без разрешения Джона и что вернула его на следующее утро. Виктории не к чему было знать подробности.
Ее сестра слушала внимательно и ни разу не прервала ее, но когда Кэтрин закончила свой рассказ, Виктория спросила:
– Почему ты не рассказала мне об этом раньше?
–Ты так категорически запретила мне останавливаться и разговаривать с кем-либо, что я боялась, ты не поймешь.
– Я твой наставник, оберегающий твою репутацию, твоя сестра, которая заботится о тебе, а не великан-людоед из сказки.
Виктория редко раскрывалась перед младшей сестрой с такой стороны, и это тронуло Кэтрин.
– Может быть, я слишком переживала.
– Ну что ж, полагаю, что ты действовала наилучшим образом в сложившихся обстоятельствах. Думаю, что лорд Чатуин не мог больше слышать ни о призраке, ни о якобы похищенном коне и решил рассказать лорду Труфитту правду, к счастью, не упомянув твоего имени.
Может, стоит рассказать Виктории правду или пусть она пребывает в заблуждении и считает, что это Джон поведал автору колонки историю, случившуюся в парке? Ей не хотелось, чтобы Джона обвинили еще и в этом.
Но прежде чем она успела что-либо ответить, Виктория сказала:
– Мы больше не будем беспокоиться об этом. Что было, то прошло. Никто, кроме нас троих, не знает, что это ты ускакала на его лошади в то утро. Как ты думаешь, мы можем рассчитывать на молчание графа Чатуина?
Неужели Виктория и в самом деле собирается прислушаться к ее мнению?
– Да, – ответила Кэтрин, решив умолчать о том, кто именно рассказал правду обо всей этой истории. – Уверена, что он поведет себя как истинный джентльмен.
– Хорошо. Мне тоже так кажется. Кэтрин неожиданно поняла, что она доверяет Джону так, как никогда и никому раньше не доверяла.
– А если кто-нибудь заговорит с тобой об этом, надеюсь, ты будешь столь же сообразительна и уклончива в своих ответах, как лорд Чатуин.
– Я обязательно сделаю все, что в моих силах, чтобы не уронить себя в глазах света.
Кэтрин улыбнулась. Виктория вновь удивила ее. Она думала, что Вики будет рассержена ее утренней встречей с Джоном, но она отнеслась ко всей этой истории с пониманием.
Впервые с момента приезда в Лондон Кэтрин почувствовала в Виктории сестру, а не опекуна.
Свет позднего послеполуденного солнца вливался в комнату, отбрасывая тени на стены, книги и старинную фарфоровую вазу, стоявшую на столе Бентли Гастингса. За последние три дня это было уже третье появление Джона в кабинете дяди.
Джон устроился в одном из удобных обитых материей кресел, в то время как Бентли занялся напитками.
Джону повезло, что он застал дядю дома. Он вернул дяде его дневник, и Бентли пригласил племянника выпить шерри.
Теперь, когда Джон согласился помочь Кэтрин в поисках ее отца, он не хотел терять времени.
Для Джона все еще оставалось загадкой, как история с девушкой и лошадью, пусть в несколько подправленном виде, смогла попасть в колонку светской хроники. Он хотел знать, как лорду Труфитту удалось раскопать сведения о его первой встрече с Кэтрин. Кроме нее, они с Эндрю были единственными, кто знал правду.
Джон полностью доверял Эндрю. Его друг никак не мог рассказать лорду Труфитту эту историю, даже если бы и знал его. А Кэтрин слишком недавно появилась в Лондоне, чтобы знать автора этой колонки сплетен, но даже если бы и знала, то вряд ли решилась бы рассказать что-либо.
Бентли протянул Джону бокал и уселся в кресло напротив.
– Не знаю, чем я вдруг так заинтересовал тебя, Джон, но жаловаться не стану. Я всегда рад, когда ты находишь время навестить меня.
– Благодарю. Похоже, в последние годы я не слишком часто бывал у тебя, но, как видишь, я исправляюсь. Бентли сделал глоток.
– Да, но с чего бы это? Что-то мне подсказывает, что у тебя опять появились вопросы.
Дядя был достаточно проницательным человеком, чтобы понять, что семейная привязанность имеет к визитам племянника весьма отдаленное отношение.
Джон покрутил жидкость в бокале. Необходимо быть очень осторожным. Он так же, как и Кэтрин, совсем не хотел, чтобы о ее розысках истинного отца узнал свет. Самого Джона совершенно не волновало происхождение девушки, но для других это могло стать поводом для насмешек.
Он посмотрел на дядю:
– Мне действительно снова понадобилась твоя помощь, если ты ничего не имеешь против.
– У тебя какие-то неприятности, Джон?
– Вовсе нет, – не покривив душой, ответил Джон. – Поверь мне, то, чем я занимаюсь, вовсе не имеет отношения ни ко мне, ни к нашей семье. Я делаю это ради одного человека.
– Для кого?
– Совсем недавно, когда я расспрашивал тебя о своем отце, я просил тебя доверять мне, об этом же я прошу тебя и сейчас. Я не волен раскрыть имя человека, которому помогаю. Но думаю, если бы его имя стало тебе известно, это бы не помешало тебе помочь мне.
– Не может ли то, чем ты занимаешься, причинить кому-либо вред?
– Нет, в этом я абсолютно уверен. Этот человек не хочет доставить кому-либо неприятности, наоборот, желает, чтобы все сведения сохранили максимальную конфиденциальность.
Бентли пригубил свой шерри.
– Ну, хорошо. Так что же ты хочешь узнать?
– Насколько хорошо ты знаком с мистером Робертом Бичманом и мистером Уильямом Чатсуортом? Его вопрос несколько удивил дядю.
– Когда-то я был весьма близко знаком с этими джентльменами. Но теперь с ними почти никто не поддерживает знакомство. Они оставили свет, перестали бывать в клубах и не общаются со своими бывшими друзьями.
– Это мне известно. Я рассчитывал, что ты что-нибудь расскажешь мне об их прошлом.
–Дай подумать. Уильям Чатсуорт был хорошим приятелем твоего отца. Они не были столь же дружны, как вы с Эндрю, но все же отношения были тесными. Я расскажу тебе все, что смогу вспомнить, но мне необходимо знать, что именно тебя интересует. Какие подробности ты хочешь знать? Например, тебя интересует, в какой школе они учились, или их семейные связи? Насколько мне известно, ни у одного из них в шкафу не спрятаны скелеты, так что в этом отношении я тебе ничем не смогу помочь.
Джон не знал, хорошая это новость или плохая.
– Не могли бы мы вернуться к событиям тысяча семьсот девяносто восьмого года, как и в случае с моим отцом? Не помнишь ли ты, эти господа были женаты?
Бентли поджал на мгновение губы.
– Дай подумать, это было двадцать один год назад. Да, Роберт Бичман к тому времени был уже давно женат. Он гораздо старше меня, а вот насчет Уильяма Чатсуорта я неуверен, не помню, был ли он женат к тому году. Возможно, больше он и сам не вспомнит. Я могу это выяснить для тебя. Он совсем свихнулся в последние годы. Насколько для тебя важны эти факты?
Джон и понятия не имел, что мистер Бичман намного старше его дяди. Он встречал этого джентльмена, но никогда не задавался вопросом о его возрасте. Могла ли мать Кэтрин состоять в связи с женатым мужчиной в возрасте? Такие сведения радости Кэтрин не прибавят.
Конечно, случалось, что молоденькая девушка теряла голову, увлекаясь немолодым джентльменом, но Джон был уверен, что подобная информация расстроит Кэтрин, если это окажется правдой. Никакой девушке не хотелось бы узнать, что ее мать была любовницей немолодого женатого мужчины.
– Эта информация может быть очень важной. Пока не могу сказать почему. Но ты абсолютно уверен, что мистер Бичман к тому времени был женат?
– Да. У него был сын, которому тогда должно было быть лет двадцать.
Рука Джона крепче сжала бокал, и он наклонился вперед.
– Сын лет двадцати? Ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке? Где же его сын? Я никогда не, слышал о нем.
– И это неудивительно. Насколько я помню, с сыном мистера Бичмана произошел несчастный случай. Это могло быть как раз в том году, о котором ты спрашиваешь.
– Его сын был женат?
– Нет-нет, думаю, он был обручен с какой-то молодой леди, но подробностей я не помню, да и насчет года тоже не уверен. Двадцать лет – слишком большой срок, чтобы помнить факты, касающиеся человека, который не был твоим близким другом. К тому же если это тот самый год, то не забывай, что полгода мы провели, путешествуя по Шотландии.
– Но ты уверен, что у мистера Бичмана был сын, которому было около двадцати и который и погиб в результате несчастного случая?
Его дядя устало посмотрел на него:
–Да, в этом я уверен. Кажется, его сбросила лошадь, и он погиб мгновенно, Хотя Бичман никогда об этом не говорил, многие считают, что именно поэтому он никогда не ездит верхом или в экипаже. Это было так давно, что многие уже позабыли, что у него вообще был сын.
В голове у Джона прокручивались различные варианты. Необходимо было хорошенько обдумать все это. Он не собирался исключать мистера Чатсуорта, но сейчас он хотел сосредоточиться на том, чтобы разузнать побольше о мистере Бичмане и его сыне.
– Ты дал мне хорошую пищу для размышлений, дядя.
– Я рассказал тебе не так уж много. Это все, что тебе необходимо было узнать?
– Ты дал мне отправную точку. Дальше я кое-что проверю сам.
– Будь осторожен, Джон. Большинству людей не нравится, когда копаются в их прошлом, даже тем, чье прошлое безупречно.
– Я знаю, и поверь мне, я буду очень осторожен. Я не хочу, чтобы чьи-либо чувства были задеты.
Джон поднял свой бокал и быстро опустошил его. Была ли мать Кэтрин связана с женатым мужчиной или, возможно, она имела связь с его сыном, впоследствии погибшим?
Глава 17
Позднее тем же вечером Джон покинул прием в доме лорда Баксли и отправился на своем фаэтоне в «Уайтс» Ему хотелось посидеть в спокойной обстановке и немного выпить. Миссис Густри действовала в присущей ей манере, позволив ему лишь несколько мгновений побыть наедине с Кэтрин, после чего быстро увезла сестру на другой бал, заявив на прощание, что Джон и так провел с Кэтрин целый день и она, будучи опекуном Кэтрин, должна принимать во внимание и других молодых людей.
Эта дама была настоящим деспотом. Джон только и успел рассказать Кэтрин о разговоре со своим дядей и пообещал держать ее в курсе своего расследования. Бентли предоставил ему очень ценную информацию. Джон намеревался внимательно изучить дневник, с учетом вероятности того, что господин Бичман или его сын мог оказаться настоящим отцом Кэтрин.
Возможно, он даже наймет полицейского, чтобы больше узнать о смерти молодого Бичмана. Полицейский сможет просмотреть старые документы, газеты и навести справки, не вовлекая во все это Джона, его дядю или Кэтрин. Ради Кэтрин и ее спокойствия Джон хотел как можно быстрее разгадать эту загадку.
Все это было очень важно, но в тот вечер Джону хотелось просто посидеть и подумать о Кэтрин, о том, как потрясающе она на него действует, о том, что она не выходит у него из головы, о том волнении, которое он испытывает, когда она танцует с другими мужчинами, о том, что у него возникает чувство, словно она принадлежит ему.
Джон вошел в клуб «Уайтс» и, отдав шляпу, перчатки и плащ слуге, направился к бару. Он рассчитывал, что в это время заведение будет полупустым, поскольку сезон был в разгаре и большинство мужчин проводили вечера на балах.
В комнате, которую Джон знал, как свои пять пальцев, лампы горели, но свет был приглушенным. Раздавался звон бокалов и слышался негромкий разговор, в баре было немноголюдно. Войдя в помещение, он услышал смех и стук бильярдных шаров. В баре стоял сильный запах алкоголя и воска.
Джон сделал знак официанту принести то, что он обычно заказывал, и уже собирался усесться за свободный столик, когда заметил в дальнем углу сидевшего в одиночестве Эндрю.
Что-то было не так. Джон никогда не видел, чтобы Эндрю сидел и пил в одиночестве. И никогда его друг не выглядел таким несчастным.
Джон подошел к нему и, не спрашивая разрешения, сел за его столик.
Эндрю поднял на него сонные, в красных прожилках, глаза.
– Почему бы тебе не присоединиться ко мне? – сказал он, несмотря на то, что Джон уже уселся. Джон тотчас понял, что его друг слишком много выпил, хотя вечер еще только начинался.
– Не был уверен, что тебе нужна компания. Похоже, тебе и одному не скучно.
Эндрю поднял бокал, приветствуя Джона.
– Неплохо. Должно быть, тебя привлек сюда мой жизнерадостный смех.
В голосе Эндрю звучала издевка над собой. Что с ним происходит?
– Не хочешь рассказать старому другу с чего вдруг такое веселье в одиночестве?
– А мы старые друзья? – Эндрю скептически посмотрел на Джона.
Джон сделал скидку на настроение друга и попытался не придавать особого значения его словам.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы, без сомнения, старые приятели, но разве мы все еще хорошие друзья?
Все это было совсем не похоже на Эндрю. Ему случалось выпить лишнего, со всеми такое бывает, но он никогда не напивался до состояния слезливой сентиментальности.
– О чем ты говоришь? Конечно же, мы хорошие друзья.
– Я не видел тебя с тех пор, как мы говорили о мисс Рейнольдс в библиотеке твоего дяди.
Джону следовало бы догадаться, что это имеет отношение к Кэтрин. Действительно, в последний раз они виделись, когда спорили в кабинете Бентли. Каждый высказал свое мнение, и Джон посчитал тему исчерпанной. Он и не вспоминал об их стычке, но она, похоже, сильно задела Эндрю.
Может быть, Эндрю почувствовал к Кэтрин некую моментальную неприязнь, или он каким-то образом предвидел, что от нее исходит угроза их отношениям? Джону не по душе было ни то, ни другое.
Эндрю придется привыкнуть к тому, что Кэтрин всегда будет рядом, поскольку у Джона не было намерения расставаться с ней.
– И мы оба в этом виноваты. – Эндрю сделал глоток. – Я был здесь, в клубе, и вчера, и позавчера, но ты так и не появился.
«Меня больше интересует Кэтрин. Сейчас она мой самый главный соблазн и привлекает меня больше, чем выпивка, карты или друзья».
– В самом деле? А я рассчитывал увидеть тебя на каком-нибудь балу, но ты так нигде и не появился, – парировал Джон.
– Удар в цель! – сказал Эндрю и вновь приветственно поднял бокал. – Может, мы прячемся друг от друга?
Возможно ли это? Они были слишком давними друзьями, чтобы позволить женщине встать между ними. Джон напрягся. Ему не приходило в голову, что между Эндрю и Кэтрин может возникнуть неприязнь, которая, безусловно, скажется и на их отношениях.
Официант поставил перед Джоном бокал портвейна, но у него вдруг пропало желание выпить. Он откинулся на спинку стула, и его мысли потекли в другом направлении. Кэтрин стала частью его жизни. И его это вполне устраивало. Она была первой женщиной, от которой ему не хотелось отказываться.
И Эндрю это чувствовал. Он видел, к чему все идет.
– У меня нет причины прятаться от тебя, и у тебя нет причины избегать меня. Как ты помнишь, мы закончили наш спор, касающийся Кэтрин.
Эндрю грустно усмехнулся и подлил из бутылки вина себе в бокал.
– А, теперь она уже Кэтрин? Какое очаровательное имя!
Он подмечал все.
– Мы знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы обходиться без формальностей.
Сквозь полуопущенные ресницы Эндрю взглянул на Джона и спросил:
– Мисс Рейнольдс рассказывала тебе о нашем с ней разговоре?
– Да, она упоминала о знакомстве с тобой. А почему ты спрашиваешь?
Эндрю выпрямился и кашлянул.
– Да так. Просто интересно, рассказала ли она, о чем мы говорили.
– Я полагаю, Кэтрин считает тебя вполне достойным джентльменом. Поскольку она не боится говорить открыто, уверен, она бы рассказала мне, если бы ты вел себя недостойно.
– Уверен, что ты прав и в том, и в другом, – ответил Эндрю. – Она не какая-нибудь изнеженная барышня. На самом деле она замечательная.
Ее самообладание действительно произвело на Эндрю большое впечатление. Она играла по правилам общества, но она не боялась нарушать эти правила, когда считала это необходимым.
– Что ж, Данрейвен оставил нас в прошлом году, и, похоже, ты собираешься покинуть меня в этом.
– Нет, – ответил Джон и, подняв бокал, сделал глоток. Вино было терпким и сладким. Как губы Кэтрин. В последнее время очень многое так или иначе напоминало ему о Кэтрин.
Затуманенный взгляд Эндрю сконцентрировался на лице Джона.
– Я знаю, что прав, и я рад за тебя.
– Это вино говорит в тебе, Эндрю, и это чепуха. Ты не понимаешь, что говоришь, – сказал Джон, чувствуя, что его голос звучит не очень убедительно.
И Эндрю тоже это знал.
– Я замечал собственнический взгляд в глазах Данрейвена всякий раз, когда он говорил о Миллисент, а теперь, когда ты говоришь о Кэтрин, тот же самый взгляд я вижу в твоих глазах.
«Это заметно?»
– Я нахожу ее привлекательной, но я не собираюсь жениться – ответил Джон, и тут же от этих слов он почувствовал себя дьявольски неуютно. На самом деле он не до конца разобрался в своих чувствах к Кэтрин.
– Нет, собираешься. Ты попался. Мог бы признаться в этом.
О чем говорит Эндрю? Чандлер Данрейвен действительно влюбился в Миллисент и женился на ней. Джон не влюблен в Кэтрин. Он не собирается на ней жениться. В самом деле?
Нет. Он испытывает к ней влечение. Она его интригует. Она его пленяет. Да, ему хотелось прямо в экипаже заняться с ней любовью, но разве он любит ее? Разве он собирается жениться на ней?
Что бы ни было в ней такого, что отличало ее от всех женщин, которыми он увлекался раньше, все это вскоре потеряет для него значение. Он был в этом уверен. Так должно случиться. Джону нравились все Женщины. Он просто не мог любить одну. Не мог.
– Твоя голова затуманена сильнее, чем Темза в туманную ночь, – наконец произнес Джон. Он потянулся к своему бокалу и выпил его содержимое. – Трудно уловить смысл в речах пьяного.
– Возможно, я и набрался, но ты мне лжешь, а возможно, и себе тоже. – Неверным движением Эндрю ткнул пальцем в сторону Джона. – Ты просто еще не готов признать это, но когда ты еще в первый раз говорил о ней, я все увидел в твоих глазах. О других девушках ты так не говорил.
Джон расхохотался. В одном Эндрю был прав. Кэтрин увлекла его так, как не увлекала ни одна женщина. Джон не собирался ничего скрывать от своего друга, но ему не хотелось говорить с ним о Кэтрин. Пора было сменить тему.
– Почему ты сидишь здесь и пьешь, Эндрю? И не пытайся меня убедить, что это как-то связано со мной или с Кэтрин. Я на эту удочку не попадусь.
Эндрю добродушно хмыкнул и вновь наполнил свой бокал.
– Ты прав. Не связано. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Мы дьявольски отличная парочка.
– И это останется неизменным, – ответил Джон, желая подбодрить своего друга.
– Я знаю.
– Ну, так расскажи мне, в чем дело.
– Я сегодня принял очень важное решение. Джон ждал продолжения, но Эндрю молчал, Наконец, Эндрю произнес:
– Скоро я покидаю Лондон. Было нетрудно понять, что тот говорит вполне серьезно.
Джон насторожился:
– Ты уезжаешь? Куда? И надолго? Эндрю сделал глоток и, приложив салфетку к губам, посмотрел на Джона:
– Я еще точно не знаю, как долго буду отсутствовать. Моя главная цель – объездить все мои поместья и обсудить кое-какие вопросы с моим управляющим.
– Насколько я знаю, ты никогда этим не занимался.
– Да, и это плохо сказалось на моем финансовом положении. Я слишком много времени проводил в Лондоне и не беспокоился о своих землях. Пока мне хватало денег, я никогда не интересовался доходами с моих поместий. Но пришло время, когда мне необходимо, наконец, заняться всем этим.
– Ну что ж, это действительно стоящее дело. Лицо Эндрю стало серьезным.
– У меня много долгов, Джон, а тех денег, что я получаю от управляющего, едва хватает, чтобы оплачивать текущие расходы.
Это не было новостью. Новым и даже удивительным было то, что Эндрю, в конце концов, признал это. Вот уже два года ходили разговоры, что финансовое положение Эндрю находится под угрозой.
– Если тебе нужен заем, чтобы расплатиться…
– Нет, Джон, мне необходимо выяснить, почему в течение последних нескольких лет мои доходы постоянно уменьшаются. Мне следовало найти время и заняться этим в первый же год, когда это случилось, но меня слишком увлекла жизнь в Лондоне. Мне не хотелось брать на себя какую-либо ответственность. Но больше откладывать нельзя.
– Я понимаю.
– Управляющий кормил меня обещаниями, что на следующий год ситуация улучшится, поверенный был того же мнения, но теперь мое материальное положение скатилось до такого уровня, что я больше не могу доверять ни тому, ни другому. Я должен поехать и сам разобраться, что же все-таки происходит.
– Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
Его глаза загорелись.
– Ты мог бы поехать со мной. Это стало бы настоящим приключением. Мы бы останавливались в тавернах, где наверняка найдутся симпатичные и доступные служанки.
Образ грудастой служанки из таверны возник перед глазами Джона, и он поморщился. И тотчас он представил красивую грудь Кэтрин, и его охватило приятное чувство удовлетворения.
«Оставить Кэтрин?»
– Нет, не могу. Сейчас для меня не самое подходящее время.
Эндрю пожал плечами:
– Я так и думал. Если ты собираешься жениться на мисс Рейнольдс, лучше сделать это побыстрее, если хочешь, чтобы я был на твоей свадьбе.
– Никакой свадьбы не будет, – быстро возразил Джон. И тут же неприятное чувство, очень похожее на чувство вины, шевельнулось в его душе. – Проклятие, Эндрю. Меня тянет к ней, и мне это непонятно. Я постоянно думаю о ней. Мне нравится проводить с ней время. Мне хочется быть с ней. Я не хочу, чтобы она танцевала с кем-либо, кроме меня, но чтобы жениться. – Джон покачал головой.
– Да, Джон, жениться. Я думаю, что именно такие чувства испытывают мужчины, когда они встречают женщину, на которой хотели бы жениться.
– Честно говоря, эта мысль пугает меня. Не думаю, что женитьба – это то, чего мне хотелось бы.
– Вы не будете возражать, если мы к вам присоединимся?
Джон поднял голову и увидел подошедших к ним Уилкинса и Филлипса.
– Присаживайтесь, – сказал он.
Он был рад, что прервался их весьма интимный разговор, но когда Уилкинс бросил на стол газету с последней заметкой лорда Труфитта, ему стало неприятно.
– Вы это видели? – спросил Уилкинс, отодвигая стул и присаживаясь к приятелям, Филлипс молча обошел столик и сел с другой стороны.
– Вероятно, к настоящему времени это видел уже весь Лондон, – проворчал Джон себе под нос.
– А я не видел. Что там? – Эндрю взял газету и начал читать.
– Джон, почему ты нам ничего не рассказал? – спросил Уилкинс.
– Да, мы ведь вроде бы твои друзья, – поддержал его Филлипс, в голосе которого сквозили нотки раздражения, что случалось весьма редко.
Джон в недоумении посмотрел на них:
– Да, вы мои друзья. Но о чем вы толкуете? Я не контролирую то, что пишут в этой дурацкой газетенке.
– Ты мог бы быть с нами пооткровеннее и рассказать, что в этом была замешана девушка, которой в тот день в парке понадобилась твоя лошадь. Нам пришлось узнать об этом из колонки Труфитта.
Эндрю положил газету на столик.
– Джентльмены, перестаньте расстраивать сэра Чатуина. Идите сыграйте партию в бридж или на бильярде и забудьте об этой истории.
– Но из-за этой истории мы уже дважды потеряли деньги, – возразил Уилкинс.
– Как это? – спросил Эндрю.
– Сначала в парке, когда Джон проиграл Уэстерленду скачку, и во второй раз теперь, когда узнали, что не было никакого призрака, скакавшего на лошади.
– Дьявол! – сказал Джон. – Неужели вы поставили на призрак?
– Ну конечно. Все это сделали. Ты ведь тоже, не так ли, Эндрю? – спросил Филлипс.
Джон посмотрел на Эндрю, и тот довольно мрачно улыбнулся:
– Нет, я собирался это сделать, но так и не собрался. Оно и к лучшему, не правда ли?
– Это ты виноват, Чатуин. Когда ты сказал, что не видел, кто напугал твою лошадь, я подумал, что, возможно, это был призрак, или привидение, или что-то в этом роде, – проворчал Уилкинс.
Джон еле сдержался, чтобы не расхохотаться, но лишь улыбнулся. Да уж, его приятели готовы ставить на что угодно.
– Бог мой, что тут у нас такое – приятная дружеская беседа?
Джон поднял глаза и увидел, что к ним подходит Уэстерленд с парой своих дружков. Улыбка исчезла с лица Джона.
Маркиз бросил еще один экземпляр газеты с заметкой лорда Труфитта поверх газеты, принесенной Уилкинсом.
– Надеюсь, сэр, вы не собираетесь присаживаться? – нахмурившись, спросил Джон.
Уэстерленд презрительно фыркнул. Его тонкая верхняя губа изогнулась в усмешке.
– Вы, несомненно, умеете делать себе имя, Чатуин.
– В этом нет необходимости, Похоже, этим занимаются другие.
– Вы отняли у меня выигрыш, господин Файнз, и мне это не нравится.
Джон поднял бокал и с нарочитым равнодушием сделал глоток.
– Не пойму, о чем вы толкуете.
– Все только и говорят, что на самом деле я не выиграл скачку, поскольку вы, сэр, проявив благородство, помогали некой молодой леди, которая попала в беду.
– С каких это пор вы слушаете, что говорят другие? Вы выиграли. Можете торжествовать по этому поводу, но только, ради всех святых, где-нибудь в другом месте. Меня ваши проблемы не интересуют.
– Я пришел по делу. Хочу предложить вам новую скачку.
Джон вновь посмотрел на Уэстерленда и понял, что впервые у него нет никакого желания скакать с ним наперегонки. Никакого желания соревноваться с кем бы то ни было. Ему хотелось помочь Кэтрин найти своего отца.
Ему хотелось быть с ней, а не со своими друзьями или недругами.
– Нет, – ответил он кратко. Все вокруг охнули.
– Вы не можете отказаться, – сказал один из приятелей Уэстерленда, – Вы не можете просто так взять и сказать «нет».
– Он только что это сделал, – сказал Эндрю.
– Маркиз бросил тебе вызов. Ты станешь посмешищем Лондона, если не примешь его, – сказал Уилкинс.
– Я вызываю вас. – Уэстерленд сорвал перчатку и бросил ее поверх газет.
Итак, этот хлыщ бросил ему вызов. Джону это было безразлично.
– Мы уже дважды потеряли деньги, поставив на тебя, – шепотом напомнил ему Уилкинс. – Ты же знаешь, что Генерал может обставить его. Ты должен доказать это и заставить его заткнуться.
Да, эта мысль была соблазнительна.
Уэстерленд засмеялся:
– Если хотите отыграться, вам следует ставить на мою лошадь, только в нашем состязании приз будет более интересным, чем деньги.
– Что же это?
– Если граф выиграет, я прекращаю ухаживать за одной молодой леди. Если выиграю я, он отказывается от нее.
Издав горловое рычание, Джон вскочил так резко, что стул отлетел в сторону. Эндрю, Уилкинс и Филлипс тоже встали.
Джон в упор посмотрел на Уэстерленда и медленно, но с угрозой в голосе произнес:
– Меня не интересуют ваши ставки, ваши скачки или что там еще у вас на уме. В первой скачке вы одержали честную победу. И на этом поставим точку.
Маркиз и глазом не моргнул.
– Боитесь потерять право ухаживать за этой леди?
– Нет. И не впутывайте ее в наше пари.
– Она уже стоит между нами. Откажитесь от ухаживаний и оставьте ее в покое.
«Скорее увижу тебя в преисподней».
– Ну, давай, Чатуин. Ты ведь знаешь, что можешь выиграть, а мы отыграемся.
Джон сердито посмотрел на Уилкинса. Тот тяжело сглотнул.
– И девушка достанется тебе.
– А если нет? – вмешался Эндрю.
На этот раз Джон был рад, что Эндрю вступился за него. Он уже был готов дать Уэстерленду увесистую пощечину, но понимал, что этого нельзя делать ни в коем случае.
– Он хочет получить ее, – сказал Уэстерленд со смешком. – Но вопрос в том, хочет ли ее сестра, чтобы он получил ее. Мой отец может предложить ей гораздо больше, чем можете предложить вы, Чатуин.
– Забудем об этом, – сказал один из дружков Уэстерленда, – граф Чатуин не верит, что его лошадь может выиграть. Пошли.
– Я знаю, какую девушку вы возили сегодня на прогулку в парк, – сказал Уэстерленд и засмеялся. – Но завтра повезу ее я.
– Где и когда вы хотите встретиться? – спросил Джон.
Уэстерленд улыбнулся:
– Я сообщу вам.
Резко развернувшись, он направился к выходу. Его приятели последовали за ним.
Джон опустошил свой бокал. Филлипс и Уилкинс одобрительно на него посматривали, весьма довольные тем, что он принял вызов маркиза.
Эндрю обеспокоено смотрел на своего друга.
Джон знаком подозвал официанта и приказал подать бренди.
Глава 18
Стараясь не шевелиться, Кэтрин стояла на невысокой скамеечке, в то время как мадам Понсар подкалывала подол ее нового вечернего платья. Впервые девушка ж возражала против примерок и постоянных разговоров, которые вели модистка и Виктория. Виктории нравилось производить на пожилую даму впечатление своим отличным владением французским.
Они были заняты обсуждением платья Кэтрин, и это давало ей возможность подумать о Джоне. Вчера она его вообще не видела. Может быть, они просто разминулись друг с другом? Каждый вечер было столько различных приемов и балов, что это было вполне вероятно. А может, они не встретились по другой причине?
Она знала, что Джон был огорчен, когда Виктория не позволила ей задержаться на вечере у лорда Баксли и ему так и не удалось потанцевать с ней. Они успели перемолвиться лишь парой слов, он только успел сказать, что говорил с дядей и обо всем расскажет ей, когда им удастся остаться наедине.
Но такой возможности не представилось.
Вчера она провела два мучительных часа в компании маркиза Уэстерленда. Тот не только несколько раз дольше дозволенного задержал ее руку, но даже осмелился поцеловать ее, когда они проходили мимо высокой изгороди, и их никто не мог видеть.
Джон был прав, когда говорил, что разные мужчины целуются по-разному. Губы маркиза были холодными и сухими, а у Джона они были теплыми и влажными. Она не чувствовала ни силы, ни уверенности в прикосновениях маркиза и определенно не испытывала никаких волнующих ощущений, подобных тем, какие охватывали ее, стоило Джону лишь прикоснуться к ней.
После поцелуя маркиза она тотчас сделала вид, что закашлялась, и вытерла рот платочком. Этот поцелуй был не из тех, которые хотелось повторить. Она решила, что теперь больше не будет оставаться с ним наедине, даже если Виктория будет настаивать на этом.
День, проведенный с маркизом, заставил ее по-настоящему понять, что Джон – единственный мужчина, с которым ей хочется быть наедине.
Когда они с Викторией прошлой ночью вернулись с очередного бала, она долго лежала в постели без сна, вспоминая каждый поцелуй, каждое прикосновение и каждое слово, которое нашептывал ей Джон, начиная с первой их встречи. И постепенно она пришла к очень печальному выводу. Она поняла, что, несмотря на всю свою браваду, она безнадежно влюблена в Джона.
Этого она не ожидала. Этого она не хотела. Но это, должно быть, любовь. А иначе почему ей так неприятны прикосновения другого мужчины, например, красивого знатного маркиза? Почему она чувствует такое неутолимое желание быть рядом с Джоном? Она знала, что это неразумно с ее стороны. Джон известен тем, что любит всех женщин, а это значит, что не любит ни одну. Ее предупреждали об этом, но ее сердце не хотело слышать таких слов.
Ей очень хотелось рассказать ему о своих чувствах, но она понимала, что если сделает это, то ее имя пополнит длинный список девушек, которые пытались завоевать сердце Джона, но мало преуспели в этом и сами позволили разбить свое сердце.
Она боялась, что если хотя бы намеком скажет ему о своей любви, он тотчас прекратит встречаться с нею, опасаясь оказаться на пути к алтарю. Она не собиралась ни к чему принуждать его, но Джон этого не знает, а женитьба явно не вписывается в его жизненные планы.
Сейчас он необходим ей, чтобы помочь в поисках ее отца. Ей не терпелось узнать, что же его дядя рассказал ему о мистере Бичмане и мистере Чатсуорте. Ей хотелось узнать, нашел ли он время, чтобы прочитать дневник ее матери. За последние несколько месяцев Кэтрин не раз перечитывала записки, чтобы убедиться, что ничего не упустила, но ей было приятно, что он сам пожелал просмотреть дневник.
Кэтрин не собиралась больше сидеть и ждать, пока Джон придет к ней. Этим утром она, не выдержав, послала ему записку, спрашивая, придет ли он с визитом сегодня днем. Она должна знать, что именно ему удалось выяснить.
– Сидит просто идеально, – сказала Виктория, на этот раз по-английски. – Нет необходимости что-то еще поправлять. Правда, Кэтрин?
Оторванная от своих мыслей вопросом Виктории, Кэтрин посмотрела на желтовато-коричневое платье с тремя оборками и изящной кружевной отделкой. Она улыбнулась и сказала:
– Чудесное платье, мадам Понсар. Вы замечательно потрудились.
Темноволосая дама с маленькими, широко расставленными глазами улыбнулась в ответ и на ломаном английском произнесла:
– Только женщина делает платье красивым, не забывайте об этом. А мне пора идти. Жду вас в моей мастерской через несколько минут.
Она взяла свою корзинку со швейными принадлежностями и направилась к двери.
Виктория сложила руки под подбородком и заявила:
– В таком платье, думаю, мы можем покорить лорда Дагдейла.
«Этого не случится».
Кэтрин рассмеялась:
– Ты когда-нибудь думаешь о чем-либо, кроме женихов, Вики?
Виктория уперла руки в бедра.
– Только об этом и думаю с момента твоего появления в Лондоне. У меня никогда не было так много дел, и я получаю от этого удовольствие. – Неожиданно ее глаза потеплели, и она опустила руки. – Мы с мужем, упокой Господь его душу, были очень счастливы вместе. Но пока ты не приехала жить ко мне, я никогда не осознавала, сколько я потеряла, не имея детей.
Кэтрин охватило теплое чувство от этих искренних слов Виктории. Она сошла со скамеечки и взяла сестру за руку.
– Я очень счастлива здесь, Вики. Почему ты так торопишься выдать меня замуж?
– Я должна. – Вики сжала ее руку. – Таков порядок вещей. Дочери вырастают и выходят замуж.
– Вики, но вдруг даже к концу сезона я еще не буду готова принять решение.
Виктория отняла руку, нежное выражение исчезло из ее глаз, и взгляд вновь стал твердым.
– Какая ужасная мысль! Я этого не допущу. Мое единственное желание – обеспечить твое будущее. Иди быстро переоденься. Мы отправляемся в мастерскую мадам Понсар посмотреть дивный голубой бархат, который она только вчера получила из Парижа.
– О, Вики, можно я не пойду с тобой? Я так устала ходить на все эти вечера и поздно ложиться. И, кроме того, ты гораздо лучше меня разбираешься в подобных вещах.
– У тебя действительно слегка усталый вид. Ну, хорошо, отдохни сегодня. Я сама посмотрю ткань и выберу модель.
Кэтрин вздохнула с облегчением:
– Благодарю.
Как только дверь за Викторией закрылась, Кэтрин не дела серое в белую полоску платье с небольшим декольте. Она верила, что Джон, получив записку, непременно придет повидаться с ней, и вскоре она была вознаграждена – горничная подала ей письмо.
Она почему-то сразу поняла, что это известие от Джона. Сломав сургуч, Кэтрин открыла письмо и прочитала:
«Умоляю, сошлитесь на головную боль или скажитесь больной, чтобы освободиться днем. Выйдите через сад к конюшням. Ровно в половине третьего»
Не было ни приветствия, ни подписи, но Кэтрин знала, от кого эта записка. Он не придет с визитом, он хочет встретиться с ней тайно. Сердце застучало у нее в груди. Должно быть, у него есть важные новости, и он не хочет откладывать встречу.
Кэтрин посмотрела на часы. В ее распоряжении было менее получаса, чтобы выйти из дома незамеченной и вовремя.
Она отослала горничную и предупредила экономку, попросив не беспокоить ее. Вся в предвкушении, Кэтрин быстро надела шляпку и накинула шаль. Она тихонько спустилась по лестнице и вышла из дома через боковую дверь гостиной. От необычайного возбуждения ее сердце трепетало, ей хотелось бежать, но, сдержавшись, она, будто прогуливаясь, направилась в сад.
Выйдя в сад, Кэтрин оглянулась, затем направилась в заднюю часть, к высокой живой изгороди из тиса. Никого не было видно, поэтому она открыла ворота и вышла к конюшням.
У самых ворот стоял красивый черный экипаж, отделанный золотыми и красными деталями. Дверь открылась, из проема появилась рука и помогла ей забраться внутрь.
Экипаж резко тронулся, и Кэтрин почти упала на плюшевые подушки сиденья. Занавески, закрывающие небольшие оконца дверей, пропускали мало света. Внутри пахло свежей кожей.
Кэтрин вдруг подумала, что никогда прежде она не находилась наедине с мужчиной в закрытом экипаже, и в этом было что-то необычное и притягательное.
Джон был очень красив в своем темно-коричневом сюртуке и жилете цвета верблюжьей шерсти. Ей нравилось, как он носил свой шейный платок, который был повязан с элегантной простотой. Он выглядел истинным джентльменом, каковым и являлся.
– Кто-нибудь видел, как ты выходила? – спросил он.
– Не думаю, я была очень осторожна. Я отослала горничную с поручением, а Виктория сейчас у модистки.
– Хорошо. Это даст нам достаточно времени, чтобы завершить наше дело.
– Ты читал дневник? Ты нашел что-нибудь, что я пропустила? Тебе удалось узнать, кто был моим отцом?
В его глазах она прочитала ответ, прежде чем он произнес хоть слово.
–Нет.
Ее надежда растаяла.
–О!
– Ты была права насчет дневника. Учитывая то, в каком он состоянии, удивительно, что тебе удалось так много разобрать. Но мой дядя рассказал мне кое-что любопытное о мистере Бичмане, и у меня есть некоторые интересные предположения. И в соответствии с ними мы будем действовать уже сегодня.
Надежда вновь ожила, в ней, и Кэтрин наклонилась вперед.
– Что же это? Скажи мне.
– Вчера я целый день провел за чтением старых газет.
– Это ты делал для меня?
– Когда я сказал, что помогу тебе, я именно это и имел в виду, и не было причин терять время попусту. Сначала я подумал о том, чтобы нанять полицейского с Боу-стрит, но потом решил, что будет быстрее, если я сам займусь этим.
Ее сердце переполняла любовь к этому человеку.
– Что же тебе удалось узнать? – прошептала она.
– Достаточно, чтобы нанести визит мистеру Роберту Бичману, к которому мы сейчас и направляемся.
Ее сердце, подпрыгнув, упало куда-то вниз, под ложечкой засосало, и Кэтрин вдруг показалось, что экипаж затрясся сильнее. Руки ее, до этого мирно лежавшие на коленях, непроизвольно сжались в кулачки. Стараясь не выдать своего волнения, она спросила:
– Это он мой отец?
Джон накрыл ее руки своими ладонями, и она тотчас почувствовала его успокаивающую теплоту. Она посмотрела на его руки и поняла, что забыла надеть перчатки.
– Я не знаю, Кэтрин. Такое возможно, но думаю, что, скорее всего твоим отцом является его сын.
Кэтрин смотрела Джону прямо в глаза и, затаив дыхание, постаралась осмыслить услышанное.
– Человек, который не ездит верхом или в экипаже, имеет сына? Где он? Он сжал ее руки.
– Имел сына, Кэтрин.
Ее тихое глубокое дыхание стало коротким и прерывистым, казалось, что ей не хватает воздуха.
– Ты хочешь сказать, что он умер?
– Да. Он погиб во время несчастного случая в тысяча семьсот девяносто восьмом году.
– Приблизительно в это время я была зачата.
– Верно.
Кэтрин не склонна была испытывать обычно присущие девушкам приступы слабости, но внезапно в экипаже ей стало душно, и она почувствовала, что у нее закружилась голова. Она откинулась на подушки и попыталась успокоить безумно стучавшее сердце. Меньше всего ей хотелось упасть в обморок перед Джоном.
– Сын мистера Бичмана был всего тремя годами старше твоей матери. Их имена часто встречались вместе в светских новостях.
– Думаешь, этот человек был любовником моей матери и моим отцом?
Взгляд Джона был добрым и спокойным.
– Думаю, это возможно. Надеюсь, что мистер Бичман расскажет нам больше. Сегодня утром я послал ему записку, написав, что хотел бы нанести ему визит и привезти гостя, и он согласился. – Джон помолчал. – Но если ты не хочешь встречаться с ним сегодня, мы можем повернуть обратно.
Она вздрогнула.
– Что? Ни в коем случае. – Она не позволит, чтобы ее страх перед неизвестным помешал ей узнать правду. – Я не хочу упускать такую возможность, Я должна поговорить с ним прямо сейчас.
Джон улыбнулся ей и откинулся на спинку сиденья.
– Хорошо. Твои щеки вновь порозовели. Я уж испугался, что ты упадешь в обморок.
– В обморок? Я? – ответила она возмущенно, отказываясь признать, насколько близка она была к этому. – Сэр, еще ни разу в жизни со мной не случалось обморока, и сегодня я не собиралась терять сознание.
Он улыбнулся:
– Молодец. Это та Кэтрин, которую я знаю. И словно по волшебству, ее сердце перестало стучать, а желудок кувыркаться, дыхание тоже выровнялось.
– Ну, так расскажи, что тебе удалось узнать.
Вскоре Кэтрин и Джон входили в дом мистера Бичмана. Дворецкий незамедлительно провел их в сад, где, по его словам, гостей ждал хозяин.
Когда они вышли в сад, первым, на что Кэтрин обратила внимание, было то, что вчерашнее чистое голубое небо стало бледно-серого цвета. Она почувствовала запах табачного дыма и ощутила в воздухе приближение дождя. Сад мистера Бичмана был маленьким, но ухоженным, и он был расцвечен живыми красками первых весенних цветов.
А потом она увидела его.
Мистер Бичман поднялся с кресла, стоявшего у дальней стены дома, и знаком предложил им подойти ближе. Старик был высок, строен и безупречно одет для человека, который давно уже не появляется в обществе. Его начавшие редеть волосы имели красивый серебристый оттенок. Этот человек был гораздо старше, чем представляла себе Кэтрин, но ведь она даже не предполагала, что он может быть ее дедом.
Подойдя к пожилому джентльмену, Кэтрин тотчас начала выискивать в его внешности родственные черты, что-то, что могло бы свидетельствовать о том, что в ее венах течет его кровь. Оказалось, что ей достаточно было взглянуть в его глаза. Они имели тот же голубой оттенок, что и ее собственные. Она была рада, что догадалась накинуть шаль, потому что ей стало зябко. Кэтрин нервничала, и отрицать это было бы глупо. Снова неровно забилось сердце, тугой ком подступил к горлу, но в то же время предчувствие, что она, наконец, сможет узнать тайну своего рождения, усилилось.
После того как Джон представил их друг другу, все уселись за столик в патио.
Незамедлительно был подан чай с печеньем, но Кэтрин знала, что сейчас не сможет проглотить ни кусочка.
В присутствии подававшей чай служанки все хранили молчание. Наконец служанка ушла.
Мистер Бичман чуть подался вперед и, оглядывая своих гостей, сказал:
–Теперь я не часто принимаю таких гостей. Чему обязан удовольствием видеть вас сегодня?
Еще в экипаже Джон предложил, что сам начнет вести разговор, а Кэтрин будет вступать в него, когда сочтет необходимым. Так он и сделал, сказав:
– Мисс Рейнольдс совсем недавно в Лондоне, но ее родители здесь выросли. Она хотела встретиться с теми, кто знал ее мать, когда она жила здесь.
– Я теперь уже мало кого знаю. Я не езжу верхом, как вам известно, поэтому редко покидаю дом. У меня еще осталось несколько друзей, которые настоятельно приглашают меня на свои вечера. Иногда я выхожу, но ненадолго.
– Мистер Бичман, я хотела спросить вас о событиях, которые происходил и двадцать один год назад, – ровным и решительным тоном обратилась к нему Кэтрин.
Он поднял чашку и сделал глоток. Рука, держащая чашку, не дрожала, а взгляд был прямым, но Кэтрин не испытывала никакой неловкости под его пристальным взглядом.
На мгновение ей показалось, что он собирается оставить без внимания ее вопрос, но старик, наконец, сказал:
– Я не люблю говорить о прошлом. Давным-давно я понял, что поскольку его нельзя изменить, не стоит и пытаться ворошить прошлое, вспоминая о нем.
Она держала руки на коленях, чашка с чаем оставалась нетронутой.
– Мы не можем изменить прошлое, но, говоря о нем, мы можем понять его. Я надеялась, что, может быть, вы помните мою мать, ее звали Джулия Уилсон.
Старик внимательно посмотрел на Кэтрин, и она увидела в его взгляде узнавание. Он поднял палец, словно призывая к вниманию, и сказал:
– Да, вот кого вы мне напомнили. Мисс Уилсон. О да, я помню ее. – Он произнес это голосом, лишенным каких-либо эмоций. – Но у нее не было таких голубых глаз, как у вас.
«Это потому, что у меня ваши глаза».
– Что еще вы о ней помните?
Неожиданно выражение его лица смягчилось.
– Ничего. Я не слишком хорошо знал ее. Кэтрин посмотрела на Джона, и он ободряюще ей кивнул.
– Но вы должны что-нибудь еще помнить о ней, если вы вспомнили цвет ее глаз.
– Она хотела выйти замуж за моего сына, – сказан он вдруг, словно эта мысль неожиданно пришла ему в голову. – Она вознамерилась завоевать его сердце, хотя знала, что он уже связан обещанием.
Кэтрин подвинулась на самый краешек сиденья.
– Но он так и не женился?
– Нет, мой сын никогда не был женат.
Кэтрин показалось, что у нее остановилось сердце.
– Почему?
– Я не люблю говорить о прошлом, – вновь повторил старик и взял лежавшую на столе давно погасшую трубку. Кэтрин снова посмотрела на Джона, но тот лишь отрицательно покачал головой. Нет, она не могла остановиться, не выяснив все до конца.
– Расскажите мне о вашем сыне, – мягко произнесла она. – Он был таким же высоким и стройным, как вы?
– Да, – ответил он, по-прежнему держа трубку во рту. Он смотрел прямо перед собой, но казалось, что он смотрит в прошлое. – Он был красивый парень.
Кэтрин и Джон молчали.
– Он пришел ко мне однажды, вдень, очень похожий на этот, и сказал, что ему необходимо поговорить со мной. Я собирался на охоту и предложил ему встретиться позже. Он ответил, что дело срочное, потому что он должен жениться на мисс Уилсон, на что я ответил, что у меня уже есть договоренность о его женитьбе. Он был так настойчив. – Мистер Бичман вынул трубку изо рта. – Но я не люблю говорить о прошлом. Его нельзя изменить, – снова повторил он.
В горле у Кэтрин стоял ком, но она сумела вымолвить:
– Что с ним случилось?
Он посмотрел ей прямо в глаза:
– Он сел на свою лошадь и помчался так, словно за ним гнался дьявол. Я смотрел ему вслед и видел, как лошадь споткнулась, мой сын перелетел через голову лошади и больше уже не поднялся.
Кэтрин плотнее закуталась в шаль. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– Ваш сын сказал вам, что мисс Уилсон носила его ребенка?
Он поднял свою чашку и сделал глоток.
– Да, – ответил он равнодушно. – Но я знал, что это была просто уловка, чтобы заставить меня потакать его желаниям. Я знал, что это неправда.
– Я похожа на вашего сына? – спросила Кэтрин. Мистер Бичман спокойно посмотрел на нее, словно разговор шел о погоде, и сказал.
– Да, вот кого вы мне напоминаете. Моего сына. У него глаза были такой же формы и такого же цвета. Но вы не можете быть наследницей моего сына. Он умер много лет назад, и я не люблю вспоминать о прошлом.
Кэтрин почувствовала, как Джон под столом сжал ее руку. Она быстро моргнула, пытаясь сдержать слезы. Взглянув на Джона, она лишь покачала головой.
Снова повернувшись к сэру Бичману, Кэтрин сказала:
– Мне очень жаль вашего сына. Спасибо, что рассказал и о нем.
– Да, – хихикнул он, но смех получился грустным, по сути, в нем не было смеха. – Он был своевольным молодым человеком, и я о нем больше никогда не говорю.
Несколько минут спустя Кэтрин и Джон попрощались и молча направились к экипажу. У Кэтрин было ощущение, словно на ногах у нее железные башмаки, а не мягкие кожаные туфли. Она странно чувствовала себя, словно душа ее отделилась от тела. На сердце было тяжело и легко одновременно.
Она была рада, что ее отцом был сын мистера Бичмана и что он пытался остаться порядочным в отношении ее матери. Ей приятно было узнать, что он не бросил ее мать, и это примиряло Кэтрин с ним. Но сейчас она еще не могла определить своего отношения к деду. Это потребует более тщательного осмысления, а в данный момент она на это не была способна.
Джон помог ей сесть в экипаж. Она слышала, как он приказал вознице не спешить на обратном пути к дому, затем он закрыл дверцу и сел напротив нее.
Туманный свет позднего дня пробивался сквозь маленькие оконца, создавая сероватое свечение внутри кабины. Кэтрин приятно было находиться внутри экипажа наедине с Джоном. Она чувствовала себя комфортно и защищено, но в ее душе не было покоя. Она понимала, что есть кое-что еще, чего ей хочется.
И она знала, чего именно.
– Мне очень жаль, новости были не самыми лучшими для тебя, – сказал Джон.
Кэтрин посмотрела на Джона. Ей не хотелось разговаривать. Ей хотелось чувствовать. Ей хотелось оказаться в его объятиях, почувствовать его губы на своих губах и его руки на своем теле, она хотела забыть обо всем, кроме его прикосновений.
– Поцелуй меня, Джон, – сказала она. Его взгляд нежно скользнул по ее лицу.
– Кэтрин, думаю, это не самая хорошая мысль сейчас. Ты слишком эмоциональна. Тебе необходимо…
Она не дала ему закончить. Она села рядом с ним, обвила руками его шею и прижала свои губы к его губам.
Глава 19
Какое-то мгновение он колебался, и ей даже показалось, что Джон может оттолкнуть ее, но внезапно, словно решившись, он крепко обнял ее и прижал к своей груди.
Несколько мгновений он только отвечал на ее поцелуи, потом взял инициативу на себя. Словно молния ударила между ними, и пламя желания, вспыхнув, полностью поглотило их. Они хотели целовать друг друга и прикасаться друг к другу еще быстрее, еще сильнее, еще нежнее.
Когда их дыхание, их губы и языки сплелись в отчаянном поцелуе, она прошептала:
– Я знаю, что мне необходимо.
«Мне необходим ты».
Но она не знала, как сказать ему об этом.
– Кэтрин, ты же знаешь, что я не могу устоять перед тобой, – ответил он, оторвавшись от ее губ и целуя ее шею, спускаясь к груди, вздымавшейся под платьем.
Разве он не понимает, что она хочет, чтобы он обладал ею?
– Я хочу взять тебя прямо сейчас и сделать тебя своей, но ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
Да, она знала, он боится, что она будет настаивать на женитьбе, если отношения между ними зайдут слишком далеко. Поверит ли он ей, если она скажет, что не станет настаивать на женитьбе? Нежелание близости с ним было таким сильным, что она готова была даже умолять его не останавливаться.
Его рот припал к ее рту, их языки играли друг с другом. Стоны удовольствия слетали с их губ, когда он ласкал ее грудь, а она гладила его широкие плечи и его волосы.
– Я буду прикасаться к тебе, но не пугайся того, что я буду делать, хорошо? – прошептал он ей.
– Ты не можешь меня напугать, Джон, ты это знаешь.
– Но я никогда не делал этого с тобой раньше. Просто расслабься.
Как могла она расслабиться, когда вся была охвачена неудовлетворенной страстью?
Он склонился над ней, продолжая покрывать поцелуями ее губы, щеки и шею. Его рука проскользнула по ее бедру и ноге к оборке платья. Захватив ткань, рука медленно подняла ее вверх, кончиками пальцев нежно лаская ее колено в чулке. Когда его пальцы коснулись ее бедра, он помедлил, лаская нежную кожу, с каждым движением поднимаясь чуть выше, дойдя, наконец, до самой талии.
Кэтрин задрожала. Она подумала, что издаст безумный вопль, если он не ускорит свое движение.
Она охнула от удивления, а не от испуга, когда он развязал шнурки ее белья, которое легко соскользнуло с ее бедер. Сердце Кэтрин ухнуло куда-то вниз, и его место заняло безудержно пульсирующее желание.
– Я не сделаю тебе больно, – прошептал он. Такая мысль ей и в голову не приходила.
– Я знаю, – сумела вымолвить она между резкими; вдохами удовольствия.
Его рука медленно и чувственно двигалась вниз по ее обнаженному животу. Он накрыл ее своей рукой, словно защищая. Рука была теплой и успокаивающей. Кэтрин не знала, что он делает, но это не имело значения, поскольку возбуждение от его прикосновения зажгло все ее тело.
Кэтрин не знала, как или почему, но она ощущала потребность поднять бедра и сильнее прижать их к его руке и все же оставалась неподвижной, хотя у нее было такое чувство, что это почти убьет ее.
Ее сердце разрывалось от любви к нему, от благодарности за эти новые, почти волшебные ощущения. Ей хотелось шептать те слова, от которых меняется вся жизнь, но она молчала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Мне так приятно, что трудно дышать. Трудно оставаться неподвижной.
– Не старайся. Просто двигайся с моей рукой. Она кивнула.
– Закрой глаза и наслаждайся своими ощущениями.
Разве возможно было чувствовать себя еще лучше?
Кэтрин не хотела закрывать глаза. Ей хотелось смотреть на него, выражая взглядом всю любовь и желание, которые она испытывала к нему.
– Что ты собираешься сделать?
– Вот что.
Его пальцы начали двигаться, и неожиданно ее дыхание стало коротким и отрывистым. Он поглаживал ее жемчужину желания нежным, круговым движением. Возбуждение было неистовым. Она никогда в жизни не испытывала такого сильного ощущения. Ее бедра начали двигаться в такт движениям его руки. Еще быстрее. Еще энергичнее.
Ощущение возникло внутри ее так быстро, что все ее тело внезапно взорвалось от полноты чувств. Она дернулась и задрожала, вскрикнув от пронзившего ее удовольствия. Джон закрыл ей рот обжигающим поцелуем.
То, что она испытала, было слишком мощным, чтобы можно было это осознать. Его рука остановилась, и он крепко обнял ее.
Наконец сотрясающая ее дрожь пошла на убыль и к ней вернулось дыхание. Она обнимала его, думая, что могла бы обнимать его вечно. Ей хотелось попросить его не покидать ее. Ей хотелось попросить его жениться на ней, но она знала, что не может этого сделать.
Она отпрянула от него, внезапно ошеломленная мыслью, что человек, который способен заставить ее испытать подобные ощущения, любит не только ее одну.
Джон убрал руку и помог ей привести в порядок одежду.
Когда ее дыхание успокоилось, она сказала:
– Я не знаю, что ты со мной делал, но я никогда не испытывала таких сильных ощущений. Он улыбнулся:
– Ты чувствуешь себя более спокойной и более расслабленной?
«Удовлетворенной, но не довольной».
Она кивнула и спросила:
– Ты сделал… мы сделали… то, о чем я думаю? Он улыбнулся, устраиваясь поудобнее.
– Нет. Ты все еще девушка, а я все еще… – Он посмотрел на выступ между своих ног. – Скажем так, тебе нужна была эмоциональная разрядка, и я дал ее тебе.
– Спасибо. – Она облизала губы и добавила: – А как насчет тебя? Ты?..
– Не беспокойся обо мне. Я с этим справлюсь.
Он засмеялся и нежно привлек ее в свои сильные объятия. Она положила голову ему на грудь, зарывшись носом в его шейный платок. Казалось, он всегда знал, когда она нуждалась в его силе. Встреча с мистером Бичманом измучила ее, и было так чудесно находиться в успокаивающих объятиях Джона.
Теперь она понимала, как может женщина любить мужчину настолько, чтобы пойти на все, лишь бы женить его на себе. Но Кэтрин также понимала, что она любит Джона слишком сильно, чтобы пойти на такое.
– Ты что, плачешь? – спросил он, гладя ее спину и плечи.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:
– Нет. Я и не собиралась плакать, но мне грустно оттого, что случилось с моим отцом. И еще я теперь знаю, что у них с моей матерью не было шанса на счастье.
– А как тебе твой дедушка?
Человек, который признался, что не допустил бы брака своего сына с моей матерью, который смотрел на меня и, уверена, узнал меня, но не захотел признать? Не знаю. – Она покачала головой и добавила: – Разве тебе не кажется, что он узнал меня?
Он погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев.
– Не знаю, Кэтрин. Возможно. Возможно, он так запутался в прошлом, что не в состоянии осознать, кто ты такая.
– Иногда казалось, что он немного не в себе, правда?
–Да.
– Моя мать, должно быть, была в жутком состоянии, когда узнала о смерти моего отца.
– Уверен, что так оно и было, но ведь она вышла замуж за Патрика Рейнольдса и была счастлива, не так ли?
– Да, насколько я помню, ведь я была очень маленькой, когда мать умерла.
– Ты не сказала мистеру Бичману, что считаешь себя его внучкой. Почему?
– Когда я смотрела на старика и слушала его, я поняла, что если скажу ему об этом, это не доставит удовольствия ни мне, ни ему. Единственное чувство, которое я испытываю, – облегчение, что теперь я знаю правду, и еще успокоение от того, что мой отец не бросал мою мать.
– Теперь, когда ты нашла ответы на свои вопросы, ты можешь жить дальше своей жизнью.
Она кивнула, не желая даже думать об этом, потому что это означало жить без Джона. Теперь у него не было причины и дальше ухаживать за ней, как она его просила, но сейчас примириться с этим она просто не могла – после того, что произошло между ними.
– Думаю, мистер Бичман понимает, кто я, но не хочет этого признать. И не уверена, что вообще когда-либо захочет.
– Возможно, возраст сказался на его рассудке, – предположил Джон.
– Или, возможно, чувство вины. – Она немного подумала над этими двумя предположениями и добавила: – Я собираюсь потом навестить его и попытаться познакомиться с ним поближе.
Джон выглядел удивленным.
–Ты уверена? Все-таки он довольно странный господин.
– Возможно, но он мой дед. Может быть, однажды я найду в себе силы рассказать ему, что частичка его сына жива – она живет во мне. Как ты думаешь, ему станет легче или будет только хуже?
Выражение его лица вновь смягчилось.
– Не знаю, Кэтрин, но думаю, это замечательно, что у тебя есть желание помочь ему.
Экипаж остановился, и Кэтрин высвободилась из объятий Джона и расправила свое платье.
– Я так тебе благодарна, Джон. Их взгляды встретились.
– Ты знаешь, что меня не нужно благодарить.
– Я знаю.
– Я выйду первым, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. А ты подожди здесь.
Джон вышел из экипажа, но у Кэтрин было чувство, что в действительности он выходит из ее жизни.
Он никогда не делал такого. Он доставил удовольствие женщине, не получив удовлетворения. Но впервые, насколько он помнил, для него это не имело никакого значения. Он думал только о Кэтрин. И это тоже было для него внове. Джон откинулся на мягкую спинку сиденья экипажа и уперся ногами в сапогах в противоположное сиденье. Он закинул руки за голову и уставился в окно, вспоминая об их сегодняшней встрече.
Кэтрин хорошо скрывала это, но он знал, что страсть полностью захватила ее. Сексуальное освобождение было самым радостным из всех чувств. То, что она не смогла встретиться со своим отцом, оставило чувство неудовлетворенности, но он знал способ утешить ее. И это ее утешило.
Он наблюдал за выражением ее лица, слышал стоны удивления, изумления и удовольствия. Он знал, что ей было приятно, и это было просто прекрасно. Он нашел в себе силы сохранить ее невинность до ее первой брачной ночи. И сумел не поступиться чувством мужского достоинства и остаться джентльменом.
Тупая боль возникла в области сердца, как только ему пришла в голову мысль, что Кэтрин может выйти замуж за кого-то другого. Ему неприятно было даже подумать, что ее может целовать кто-то другой. Дьявольщина! Неужели все эти дни он все время пытался обмануть себя? Ведь ему становилось не по себе, когда кто-нибудь во время танца просто касался ее руки.
Зачем же он позволил друзьям уговорить его принять вызов и согласиться на участие в этой скачке? Ведь на карту поставлено его право ухаживать за ней. Скачки вообще потеряли для него свою притягательность. Он повел себя как мальчишка, решив ввязаться в эту авантюру. Но даже если Уэстерленду удастся каким-либо образом выиграть, он не оставит Кэтрин.
Но тогда он не сдержит слово джентльмена. Проклятие! Он позволил этому хлыщу загнать себя в ловушку, но там, в клубе, он не мог не принять вызов. Нет, он ни за что не должен проиграть Уэстерленду.
Тем более, когда дело касается Кэтрин.
Что же делать? В «Уайтсе» уже принимают ставки. И его друзья, конечно же, поставили на него.
Он должен что-нибудь придумать. Должен быть какой-то выход, который позволит ему, не уронив достоинства, отказаться от этой скачки и сохранить Кэтрин.
Глава 20
«Как расстояние показывает выносливость лошади, так и время раскрывает сердце мужчины». Книга ставок в клубе «Уайтс» быстро заполняется, поскольку, как нам удалось узнать, готовится новое состязание между графом Чатуином и маркизом Уэстерлендом. Но на этот раз на кон поставлено право добиваться руки мисс Рейнольдс.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонка светской хроники
Кэтрин услышала, как Вики зовет ее, еще до того, как та влетела в спальню Кэтрин, размахивая газетой, зажатой в руке.
– Ты не поверишь, – почти прокричала Виктория, плюхаясь на кровать сестры. Держа газету, словно боевой штандарт, она опрокинулась на спину и расхохоталась.
Кэтрин, сидевшая за своим туалетным столиком, поднялась со стула, с тревогой глядя на сестру.
– Ради Бога, что случилось?
– Случилось! Вот что! – воскликнула Виктория и уселась на кровати поудобнее. – Это просто восхитительно!
Лорд Чатуин и маркиз будут участвовать в новой скачке, но ты ни за что на свете не догадаешься, какой назначен приз.
– Приз? Обычно пари заключают на деньги, не так ли?
– Чаще всего, но на этот раз, моя дорогая, наградой будешь ты! – Она снова засмеялась. – Лучше не придумаешь!
Кэтрин почувствовала, как забилось ее сердце.
– О чем ты говоришь? Они не могут состязаться ради моей руки. Дай мне посмотреть.
Виктория протянула ей газету, и Кэтрин быстро прочитала колонку лорда Труфитта. Это было возмутительно! Она перечитала заметку, не веря своим глазам, но все было именно так. И Вики улыбалась, как кошка, только что поймавшая незадачливую пичугу.
– О нет! – в отчаянии прошептала Кэтрин. – Как Джон мог так поступить со мной?!
Кэтрин была возмущена и опустошена. Как он мог так поступить после того, как помог ей найти ее деда, после того, как она позволила ему почти все, после того, как он полностью заполонил ее сердце?! Она же любит его! Как он мог причинить ей такую боль?! Надо было не забывать, что он-то ее не любит. Она могла примириться с этим, но не могла поверить, что он готов отказаться от нее, согласившись на это мерзкое состязание.
Вики от радости почти подскакивала на кровати.
– Кэтрин, дорогая, почему у тебя такой удрученный вид? Новость просто замечательная!
– Замечательная для кого? – спросила Кэтрин, скомкав газету и сжав кулачки. Она чувствовала гнев, боль и разочарование. – Уж точно не для меня. Что с тобой, Вики? Как ты можешь считать это хорошей новостью? Я не вещь, которая может достаться победителю в качестве приза.
Ты знаешь, Кэтрин, когда я прочитала эту заметку, то моей первой мыслью было: «Как они могут так поступать со мной?!»
– С тобой?
– Да, со мной. – Виктория встала, подошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. – Разве для того я столько времени провела в хлопотах, стараясь найти для тебя хорошую партию, чтобы сейчас эти джентльмены решили сами устроить твою судьбу? Я просто не могла в это поверить. – Вики была неподражаема. Она повернулась к Кэтрин.– Но, хорошенько подумав об этом, я поняла, что в действительности я так хорошо провела свою игру с лордом Чатуином и лордом Уэстерлендом, что обхитрила их обоих. Я знаю, что это, должно быть, затея лорда Чатуина. Пожалуй, маркиз не настолько сообразителен, чтобы придумать столь восхитительный ход.
Вики продолжала болтать, но Кэтрин отвернулась и перестала слушать. В ушах звенело, а на сердце была тяжесть. Она могла думать только об одном – как Джон мог допустить такое? Ей казалось, что она знает этого человека, но ей это только казалось.
После их вчерашней поездки вечером на балу они разговаривали, смеялись и танцевали, между ними не было никакой неловкости. Если он собирается за ней ухаживать, то зачем какие-то пари или состязания? Зачем эта скачка?
Неужели он думает, что это наилучший способ сказать «прощай»? Джон может специально проиграть скачки, и тогда он будет связан словом чести и будет просто обязан прекратить ухаживать за ней.
Ее сердце было разбито.
– Но потом я подумала, что это самая замечательная вещь, которая могла произойти с тобой, – продолжала Виктория. – Внимание, которое вызовет это пари, станет самым большим событием сезона, может быть, даже самым важным с момента запрета дуэлей.
– Вики, это недопустимо.
– Нет-нет, моя милая. Все будут думать, что я приложила к этому свою руку, и это станет свидетельством моих способностей свахи. Мамаши всего Лондона будут пытаться заручиться моей поддержкой, а после того, как ты будешь благополучно обручена, я займусь самыми выгодными клиентами.
Кэтрин изо всех сил пыталась понять Викторию.
– Речь идет не о тебе, а обо мне. Я не хочу, чтобы кто-то состязался за право ухаживать за мной, и я этого не допущу, – закончила она твердо.
Виктория выглядела растерянной.
– Что ты имеешь в виду? Это будет вполне законное состязание между двумя знатными джентльменами. Ты не можешь помешать им.
– Послушай меня, – решительно произнесла Кэтрин, понимая, что должна что-то предпринять. – Если скачка состоится, ни с одним из них я не стану даже разговаривать.
– Конечно же, станешь, – спокойно произнесла Виктория, словно речь шла о погоде. – Вокруг не так уж много знатных холостяков. Тебе, без сомнения, не удалось очаровать лорда Дагдейла. Но теперь об этом не стоит беспокоиться. Тебе придется принять ухаживания победителя. Потому что для тебя это будет лучше всего. А теперь заканчивай одеваться. Сегодня на всех приемах только об этом и будут говорить, а мне не хотелось бы упустить ни одного из этих восхитительных обсуждений.
Для того чтобы выработать план действий, Кэтрин потребовалось провести большую часть дня в полном одиночестве, но затворничество дало результат. Она не будет стоять в стороне, позволив разыграться этому спектаклю, и ее реплика станет ключевой.
Сначала ей казалось, что она никогда больше не захочет видеть Джона, потом она не могла дождаться встречи ним, желая высказать сэру Чатуину свое возмущение по поводу заключенного пари. И тут же, мгновение спустя, любовь поднималась из глубины ее сердца, переполняя душу, и Кэтрин начинала думать, что наверняка есть какое-то разумное объяснение всему этому.
Возможно, его каким-то образом принудили к этому. Может быть, маркиз назвал его трусом. О многом она передумала, но ответы на ее вопросы были только у Джона.
Первый же вечер, который посетили Виктория и Кэтрин, стал для последней настоящим кошмаром, превратившись для Виктории, которая охотно принимала восторги по поводу популярности Кэтрин, в желанный праздник.
Кэтрин была совершенно не в настроении для таких приветствий. Некоторые барышни смотрели на Кэтрин с, пренебрежением, тогда как другие толпились вокруг нее, спрашивая, как она себя ощущает, когда два самых красивых холостяка в Лондоне будут состязаться за права добиваться ее руки. Для Кэтрин была невыносима каждая минута, проведенная на людях, и она извинялась и, пыталась уединиться, как только было возможно.
Были только два человека, с которыми ей хотелось поговорить.
Когда она и Виктория прибыли на второй вечер, Кэтрин сразу же увидела одного из них. Она спешно покинула свою сестру и последовала за леди Линетт в дамскую комнату.
Выждав несколько мгновений, она подошла к леди Линетт:
– Линетт, мы могли бы поговорить наедине?
– Да, Кэтрин, – ответила Линетт, ее лицо выражало возбуждение, оно же звучало и в ее голосе. – Я ищу тебя весь вечер. Умираю от любопытства, мне очень хочется узнать, что ты думаешь об этом состязании. Давай найдем местечко, где мы сможем спокойно поговорить.
Они пошли по коридору, заглядывая в двери, пока не нашли небольшую комнату, в которой, по счастью, никого не было. Они проскользнули внутрь, и как только дверь за ними закрылась, Линетт сказала:
– Ну, так расскажи мне, каково это – ощущать себя самой популярной девушкой в Лондоне? Кэтрин сделала глубокий вдох и ответила:
– Отвратительно.
– Но почему? Ведь твоей руки добиваются такие известные джентльмены.
– Нет, им нужна не я, просто каждый из них хочет стать победителем. Но я не стану их призом, и я прошу тебя помочь мне в этом.
Линетт казалась озадаченной.
– Чем я могу тебе помочь?
– Я решила, что сама приму участие в этой скачке, Я обойду их обоих, а потом никогда не буду общаться с ними.
– Что?! – воскликнула Линетт. – Ты не можешь это сделать. Они ни за что не позволят тебе участвовать. Это мужское соревнование.
– И что они сделают? Насильно выведут меня со старта?
– Ну, не знаю, но это вполне возможно.
– Думаю, что нет.
– Но даже если они и позволят тебе присоединиться к ним, разве ты сможешь выиграть? У тебя ведь нет лошади, правда?
– К сожалению, нет, даже плохонькой, но я найму самую лучшую лошадь какую смогу найти. Я прекрасная наездница, и я знаю, как выжать из лошади все, на что она способна. Я буду участвовать в скачке, и, может, тогда эти господа поймут, какая нелепая идея пришла им в голову.
Глаза Линетт заблестели.
– Не могу поверить. Слишком восхитительно, у меня просто нет слов. Как же мне начать колонку лорда Труфитта… «Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить», или, может, мне лучше начать так: «Когда лошадь подошла к обрыву, слишком поздно натягивать поводья»? – Внезапно Линетт остановилась и замолчала. Ее зеленые глаза расширились от страха. – О Боже, что это я сейчас наговорила?!
Кэтрин была в полном изумлении.
– Думаю, ты только что призналась, что ты и есть лорд Труфитт.
– Нет-нет, я этого не говорила. – Линетт достала платочек и изящно потерла лоб дрожащей рукой. – Нет, я оговорилась, я никогда не утверждала, что я лорд Труфитт! – Она смотрела на Кэтрин полными ужаса зелеными глазами. – Ведь так?
– Линетт, все в порядке. Я твой друг. Я никому ничего не скажу.
Линетт молчала.
Кэтрин успокаивающим жестом положила руку на плечо Линетт:
– Я доверила тебе свои сведения, а теперь ты доверь мне свой секрет. Даю тебе слово, все останется в тайне.
– Я на самом деле не лорд Труфитт, но знаю, кто скрывается под этим именем: я на нее работаю.
Кэтрин улыбнулась:
– Мне нравится, что лорд Труфитт не мужчина. Как хитро поступила эта леди, кто бы она ни была, взяв мужское имя.
Неожиданно Линетт прелестно, чисто по-женски хихикнула, чего Кэтрин никак не ожидала.
Кэтрин рассмеялась вместе с ней.
– Я и так слишком о многом проговорилась, – сказала Линетт, когда они перестали смеяться. – Это может навлечь на нее неприятности, да и на меня тоже. Мы обе потеряем нашу работу, если раскроется, кто мы. Ты ведь это понимаешь, не так ли?
– Понимаю, и ни одна душа не узнает об этом от меня. Моя сестра решила, что это лорд Чатуин рассказал лорду Труфитту о том, что произошло в парке. Я постаралась оставить ее в этом заблуждении. Не волнуйся, я буду хранить твой секрет.
– Ты настоящий друг.
– Итак, завтра днем ты напечатаешь в колонке лорда Труфитта, что мисс Рейнольдс решила также принять участие в этой скачке и что она рассчитывает на победу, хорошо? А после того, как это случится, она откажется принимать знаки внимания со стороны любого из этих джентльменов.
Линетт подвинулась и неожиданно крепко обняла Кэтрин, и на душе у той потеплело.
– Положись на меня, – сказала Линетт. – Я обо всем позабочусь.
Линетт и Кэтрин поодиночке вернулись в заполненный гостями зал. Кэтрин тотчас начала искать Джона, но неожиданно наткнулась на его друга лорда Дагдейла.
– Мисс Рейнольдс, как приятно увидеть вас!
– Неужели? – спросила она, не видя причины соблюдать внешние приличия со столь неприязненно настроенным другом Джона.
– Да. Я надеялся, что вы сможете уделить мне несколько минут.
Она внимательно посмотрела на него и не увидела холодной враждебности, читавшейся в его глазах во время их последнего разговора, тем не менее, терпеть его расспросы Кэтрин была не в настроении.
– Не думаю, что у нас есть, что сказать друг другу, милорд, так что если вы меня извините…
– Подождите. – Он мягко дотронулся до ее плеча.
Кэтрин гневно посмотрела на него, и Дагдейл быстро отнял руку.
– Прошу меня извинить, мне не следовало этого делать.
Он оглянулся вокруг – убедиться, не заметил ли кто-либо в толпе, что он нарушил этикет.
Кэтрин знала, что здесь было слишком много людей, которые разговаривали, смеялись, пили и могли и не заметить эту его вольность. В зале было слишком шумно, чтобы кто-то мог услышать их разговор.
– Я должен сказать вам кое-что важное. Выслушайте меня.
Она хотела было отказать ему, но любопытство взяло верх, и она ответила:
– Ну, хорошо, вы можете проводить меня к столику с напитками.
– Благодарю, мисс Рейнольдс, – сказал он.
Несмотря на обилие гостей, Кэтрин заметила, что на них все-таки бросают любопытные взгляды.
Несомненно, всем уже было известно о пари лорда Чатуина и маркиза Уэстерленда, а сейчас ее видели с лордом Дагдейлом. Многим было любопытно, что же происходит.
Кэтрин мысленно улыбнулась. Она бы не возражала, если бы в свете разошелся слух о ее разговоре с лордом Дагдейлом. При нынешнем настроении ей хотелось бы доставить Джону хоть малейший повод для беспокойства.
Граф подал ей чашку с пуншем и взял себе бокал вина. Не торопясь, они пошли по гудящему залу, стараясь найти какой-нибудь укромный уголок.
– Итак, чем я могу служить вам, милорд? Вы опять будете угрожать мне, защищая своего друга?
– Неужели я так ужасно вел себя в нашу первую встречу?
Он выглядел искренним, но Кэтрин не была расположена успокаивать его.
– Да нет, просто вы были похожи на разъяренного вепря, который нападает только ради того, чтобы напасть.
– Надеюсь, вы простите меня. Я слишком много выпил в тот вечер, и я… ну, я вел себя неподобающим образом.
Кэтрин пригубила пунш, а Дагдейл отпил полбокала вина. Внезапно она ощутила ужасную усталость. Ей уже не хотелось видеть Джона. Не в том она сейчас настроении. В какой-то момент она была так сердита на него, что ей хотелось причинить ему боль, но потом… потом она боялась, что не выдержит и скажет ему о своей любви.
Этого ей не хотелось. Она не вынесет его жалости. Кэтрин снова пригубила пунш и посмотрела лорду Дагдейлу в глаза:
– Чего же вы хотите?
– Я хотел сказать, что Джон вас любит.
На мгновение она лишилась дара речи, но потом поняла, что он, должно быть, ведет какую-то игру. Она на это не поддастся.
– Как замечательно, – произнесла она фальшиво радостным тоном. – Он так сильно меня любит, что готов идти на риск и потерять право ухаживать за мной. Вы, вероятно, считаете меня идиоткой, лорд Дагдейл, – сказала она, подумав, что лучше бы она пила шампанское вместо пунша.
– Нет. Посмотрите мне в глаза, мисс Рейнольдс. Я говорю вполне серьезно. Джон все отрицает, но я понял это сразу, еще тогда, когда он рассказывал мне о том, что случилось в парке.
Кэтрин так хотела поверить Дагдейлу, но она знала, что не может себе этого позволить. Он пытается обхитрить ее, но зачем? Может быть, он хочет услышать от нее признание в любви к Джону, чтобы потом посмеяться над наивной провинциалкой?
Она прищурилась, глядя собеседнику прямо в глаза:
– Ах да, тот случай. Мне следовало понять, что именно об этом вы хотите поговорить.
– Я сказал это вам, потому что абсолютно уверен в этом, но совершенно не уверен, что Джон сам признается в своей любви. Возможно даже, что он просто еще не осознает силу своего чувства, поэтому я прошу вас быть снисходительной к нему.
– Сэр, у вас дурная привычка говорить за Джона. Он не нуждался в том, чтобы вы, якобы защищая его, угрожали девушкам, как и не нуждается в том, чтобы вы признавались в любви вместо него. По-моему, вам необходимо научиться держаться в стороне от его проблем.
Кэтрин отдала ему свою пустую чашку и ушла. Она найдет Вики, сошлется на головную боль и отправится домой. Ей не хотелось видеть Джона в этот вечер. Ей необходимо было подождать, собраться с мыслями и решить, что она ему скажет.
Что делать? Может, показать, что она сердита, а может, признаться ему в любви?
Глава 21
Джону потребовалась ночь и половина утра, чтобы составить план, и теперь он был готов действовать. На ходу натягивая сюртук, он открыл дверь и чуть не столкнулся с Эндрю. Но у Джона не было времени на друга.
– Рад, что застал тебя, – сказал Эндрю. Невозмутимо натягивая перчатки, Джон ответил:
– Представь, что не застал. У меня сегодня слишком много дел, Эндрю, и нет времени принимать гостей.
– Тогда, возможно, ты уже видел это? – Эндрю протянул ему свежий номер газеты.
– Нет, и не собираюсь смотреть, – ответил Джон, тщательно поправляя манжеты. – Я устал от всех этих глупостей. Мне наплевать, о чем там пишут.
– Думаю, на сей раз тебя это заинтересует.
–Нет.
Джон взял газету у Эндрю и, скомкав, бросил ее в холл. Влетев в открытую дверь, газета упала на стойку для зонтиков. Джон закрыл дверь и направился к экипажу.
Эндрю последовал за ним.
– Ты просто не в настроении. Лучше было бы, если бы ты узнал от кого-нибудь другого, что происходит, потому что я твой лучший друг и я кое в чем виноват перед тобой. Но я не допущу этого.
Джон остановился.
– Виноват? В чем?
– Я, вероятно, был не слишком-то вежлив с мисс Рейнольдс в нашу первую встречу, но сейчас это уже не имеет значения. Похоже, в вашей с Уэстерлендом скачке будет третий участник.
– Что? Еще один джентльмен хочет участвовать в скачке? Кто же он? – Джон вполголоса выругался.
– Не джентльмен, друг мой, совсем не джентльмен. В заметке лорда Труфитта говорится, что в вашем состязании собирается принять участие сама мисс Рейнольдс.
– Какого дьявола?
– И еще он пишет, что она отличная наездница и рассчитывает на победу. Более того, после того как она выиграет, она не позволит ни тебе, ни Уэстерленду ухаживать за ней.
Джон помрачнел:
– Не надо так шутить со мной, Эндрю. Его друг поднес руку к сердцу:
– Клянусь, я не шучу.
– Проклятие! – Джон отвернулся. – О чем, дьявол побери, она думает?
– Возможно, она просто не хочет быть призом в игре двух мужчин, у которых, кроме скачек, нет других занятий в жизни.
Но теперь это изменилось. У Джона было теперь более важное занятие, и именно Кэтрин помогла ему понять это.
Неожиданно Джон рассмеялся.
Эндрю покачал головой:
– Ты находишь это забавным?
– Нет, конечно, нет. Но меня не удивляет, что Кэтрин взяла дело в свои руки. Это в ее натуре.
– Ты ведь не позволишь ей участвовать в скачке? – спросил Эндрю с озабоченным видом.
– Конечно, нет. Я и сам не собираюсь участвовать в этом безумии. Я уже кое-что придумал, чтобы покончить с этим.
– Что ты можешь сделать?
– Я хочу поступить так, как в данных обстоятельствах поступил бы любой настоящий англичанин.
– Любой известный мне англичанин рискнул бы и принял участие в скачке, ведь сейчас это стало вопросом чести, но что-то подсказывает мне, что ты не собираешься этого делать.
– К дьяволу все это! Я собираюсь похитить ее! В глазах Эндрю загорелись огоньки удивления.
– Не могу в это поверить. Ты собираешься сбежать с ней в Гретна-Грин? Насколько я знаю, там всегда заключались браки без установленных законом формальностей.
Джон улыбнулся и похлопал своего друга по плечу:
– Это слишком тривиально, друг мой. А теперь – до встречи. Я очень спешу.
Весь день и большую часть вечера Джон занимался подготовкой к осуществлению своего плана. Теперь ему оставалось лишь найти Кэтрин и добиться ее согласия. В том, что касалось посещения лондонских балов, миссис Густри была вполне предсказуемой, и Джон был уверен, что встретит Кэтрин на приеме, который устраивали в Грейт-Холле.
Граф Чатуин остановился в дверях и обвел взглядом переполненный зал.
Зрелище ярких красок, разбавленных белым и черным, предстало его глазам. Шелк, атлас и кружево дам, фрачные пары джентльменов, пелерины и драгоценности, шейные платки и ослепительные манжеты – все это сверкало и переливалось в свете тысяч свечей. Ему повезет, если он сумеет найти ее менее чем за полчаса.
Словно в бурлящий поток, он вошел в бальный зал.
– Кто выиграет скачку, граф? – окликнул его кто-то. Джон махнул рукой, но поговорить не остановился.
– Лорд Чатуин, я поставил на вас, – сообщил ему еще кто-то из толпы.
Улыбаясь знакомым, Джон не останавливаясь продолжал пробираться сквозь массу гостей. Он не понимал, почему ему потребовалось так много времени, чтобы понять, что Кэтрин – это единственная женщина, с которой он хотел быть сегодня, завтра и всегда. Но что же он будет делать, если она не чувствует того же?
Об этом думать не хотелось.
Наконец он увидел ее: Кэтрин разговаривала с двумя дамами. Вся троица стояла у дверей, ведущих на террасу; радостная, почти чувственная дрожь охватила его. В платье цвета слоновой кости, расшитом крошечными голубыми цветочками, с соблазнительным декольте, она выглядела великолепно. Такие же цветы были вплетены и в ее волосы. Сапфировое ожерелье и такие же серьги прекрасно гармонировали с ее платьем и глазами, но это были не те украшения, которые он хотел бы на ней видеть.
Подойдя к дамам, он поклонился:
– Добрый вечер, мисс Лоусон, мисс Андерсон и мисс Рейнольдс.
Он едва замечал двух других девушек, но понял, что они ему отвечают, тогда, как Кэтрин молчит. Ее глаза были холодными, как голубые льдинки. Он и так понял, что Кэтрин сердится, даже говорить ничего было не нужно, но в том, как она на него смотрела, было еще кое-что, что беспокоило его еще больше. Она выглядела раненой. Боже! Неужели она не понимает, что намеренно он никогда не причинит ей боли?
У Джона сжалось сердце. Он не винил ее. Ему не следовало соглашаться на этот вызов. Как же ему хотелось помириться с ней.
– Граф, вы слышали о том, что Кэтрин намеревается участвовать в скачке? – спросила мисс Андерсон.
– Да, слышал, – ответил Джон и обратился к Кэтрин: – Мне бы очень хотелось поговорить с вами об этом, мисс Рейнольдс. Вы не могли бы уделить мне минутку?
Кэтрин холодно посмотрела на него:
– Мне жаль, граф, но, право, сейчас не совсем удобно. Возможно, как-нибудь в будущем году.
– Дело очень важное, и мне действительно необходимо поговорить с вами.
Она глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо. Прошу меня извинить, дамы. Когда они шли, он слегка коснулся ее спины и сразу же почувствовал, как сжалась девушка от его прикосновения.
– Не могу поверить, что у вас хватило смелости заговорить со мной, – сказала она.
– Когда я сказал, что у меня важное дело, именно это я и имел в виду. Сюда! – сказал он, указывая на парадную дверь.
Она посмотрела на него:
– Куда мы идем?
– За твоей накидкой.
Вопрос, появившийся в ее глазах, секунду спустя слетел с ее губ.
– Зачем?
– Кэтрин, несколько дней назад ты сказала, что доверяешь мне. Это все еще так?
Ему не понравился ее пытливый изучающий взгляд. В выражении ее лица он увидел сомнение, которого раньше не было. Чтобы его план сработал, ему необходимо было ее полное доверие. Она отвела глаза:
– Все еще доверяю, хотя мне этого уже не хотелось бы.
Дожидаясь ответа, он непроизвольно затаил дыхание, но когда услышал ее слова, понял, что принял правильное решение.
– Сейчас мы возьмем твою накидку, потом спокойно выйдем через парадный подъезд и сядем в мой экипаж.
– Что? Это невозможно. Нас обязательно кто-нибудь увидит. Джон, я с радостью согласилась выйти через сад, чтобы тайно встретиться с тобой, но сегодня здесь не менее двухсот человек. Я не могу просто так взять и выйти с тобой на глазах у всех. Это безумие.
Они остановились у высоких дверей парадного входа. Один слуга подал Джону цилиндр, второй отправился за накидкой Кэтрин.
– Если ты веришь мне, ты поедешь со мной.
– Если ты хочешь уйти тайно, зачем тогда, мы ждем, пока принесут мою накидку? Нас могут увидеть.
– В этом-то и весь смысл, Кэтрин. Я хочу, чтобы публика видела, как мы уезжаем.
В ее голубых глазах заблестели искорки удивления.
– Не могу этому поверить. Почему ты хочешь, чтобы нас видели?
– Потому что я хочу, чтобы все знали, что я похитил тебя с этого бала.
– Похитил меня? Джон, я не понимаю, о чем ты говоришь.
Наконец появился слуга, и, взяв накидку, Джон шепнул девушке:
– Мы вынуждены отправиться немедленно. Я вижу, что к нам направляется миссис Густри. Иди и не останавливайся.
Джон подхватил Кэтрин под руку, и они почти бегом спустились по широкой лестнице к щегольскому экипажу графа Чатуина. Лакей тут же распахнул дверцу и откинул ступеньки, беглецы забрались внутрь, и экипаж тронулся.
Джон слышал, как миссис Густри зовет Кэтрин.
Кэтрин выглянула в заднее окошечко и увидела, что в дверном проеме парадного входа в растерянности стоит Виктория в компании нескольких джентльменов. Они удивленно смотрели вслед отъезжающему экипажу.
С плохо скрываемым ужасом Кэтрин смотрела на Джона.
– Мы действительно это сделали?
Он улыбнулся и обернул ее плечи накидкой.
– Да, мы это сделали.
– Ты сошел с ума?
– Да, я безумно тебя ревную и не хочу рисковать тобой в этой идиотской скачке. Да, я сошел с ума, Кэтрин, я сошел с ума от любви к тебе.
При свете желтых уличных фонарей ее округлившиеся от удивления глаза казались загадочно зеленоватыми.
– Не надо шутить со мной, Джон.
– Я не шучу. Я люблю тебя, Кэтрин. Она покачала головой:
– Нет. Ты любишь всех женщин. Для тебя мы все одинаковы.
– Так было до встречи с тобой. Но ты заставила меня понять, что я люблю не всех женщин, хотя ко всем испытываю глубокое уважение. Красота и возраст никогда не имели для меня особого значения. В каждой женщине я ценю индивидуальность. Но ты единственная из всех, кого я по-настоящему люблю.
Ее взгляд смягчился.
– Как я могу тебе верить? Ты мог потерять меня, участвуя в скачках.
– Нет, с того самого момента, как я позволил Уэстерленду втянуть меня в эту авантюру, я пытался найти способ выбраться из западни.
– Как ты можешь это сделать? Твоя честь будет запятнана, если ты откажешься от скачки. Он взял ее руку и задержал в своей.
– Ты для меня значишь больше всего остального, я не могу рисковать тобой, поэтому я и решил тебя похитить. Все будут думать, что мы направляемся в Гретна-Грин, мы так и сделаем, но я придумал кое-что еще. Уэстерленд будет в бешенстве, узнав, что добыча ускользнула от него, но, в конце концов, он переживет это. К тому же я послал ему утешительный приз.
– Какой?
– В настоящий момент Генерала переводят в его конюшню.
Ее сердце отчаянно заколотилось, а потом затрепетало.
– Этого не может быть. Ты ни за что не отдашь ему свою лошадь. Он кивнул:
– Я уже отдал. Мне нужна ты, Кэтрин. Ты для меня важнее всего на свете.
– Думаешь, маркиз посчитает вопрос решенным?
– У него не будет выбора. – Коляска остановилась. – Выходим. Мы приехали.
Джон вышел из экипажа и помог Кэтрин спуститься по ступенькам.
Она огляделась.
– По-моему это твое пустующее помещение, в котором мы были в прошлый раз.
– Да. Входи, и я кое-что покажу тебе.
Джон велел вознице ждать, затем постучал в дверь, и та отворилась. Сторож вышел, а Джон и Кэтрин вошли в здание.
Кэтрин не могла поверить своим глазам.
– Я же говорил тебе – это помещение можно приспособить подо что угодно, – сказал он.
При виде того, как все преобразилось, Кэтрин изумилась. Стены были задрапированы голубым бархатом, земляной пол покрывал большой персидский ковер. На самой середине ковра стояла кровать с ослепительно белыми простынями и подушками. С обеих сторон кровати стояли столики с серебряными подсвечниками, и горевшие свечи окутывали комнату золотистым сиянием.
– Не могу поверить, что ты сделал все это, – сказала она, пытаясь осмыслить этот невероятный вечер. Она действительно сбежала с Джоном. Возможно, в этот самый момент Виктория разыскивает ее.
Их взгляды встретились. Его рука крепче обхватила ее талию.
– Ради тебя, Кэтрин, я готов перевернуть земной шар. В этот момент Кэтрин поняла, что правильно поступила, доверившись ему. Она посмотрела на него, в ее взгляде была вся любовь, которую она чувствовала.
Он подвел ее ближе к кровати. На низком резном столике в изголовье кровати стояла темная бутыль и два бокала. Джон налил в них темно-красное, густое, как кровь, вино и подал один бокал Кэтрин, а другой взял себе и высоко поднял его.
– Ты соблазнила меня с момента нашей первой встречи. Я решил, что настало время мне соблазнить тебя.
– Разве ты не знаешь, что ты меня уже соблазнил?
– Я на это очень надеялся.
Они сдвинули бокалы и, сделав по глотку, поставили их на столик.
– Ты изменила мою жизнь, и теперь нужно расставить все по своим местам.
– Как я могу это сделать? – спросила она.
Он взял в руки черную бархатную коробочку и достал из нее жемчужное ожерелье. Три нитки великолепного жемчуга матово сияли в свете свечей.
– Можно? – спросил он.
Она кивнула, все еще не веря, что сбываются ее мечты.
Джон снял с ее шеи сапфировое ожерелье и надел жемчуг, его теплые пальцы слегка ласкали ее шею, когда он застегивал фермуар, а потом он нагнулся и поцеловал ее в затылок. Ее охватила дрожь желания, и она отдалась объятиям его теплых рук.
– Я всегда знал, что твоя кожа просто создана для жемчуга, – прошептал он и притянул ее ближе к своей груди. – Кэтрин, я всегда знал, что подарю жемчуг женщине, которую полюблю. Сегодня я обратился за специальным разрешением на брак. Скажи мне, что любишь меня и что выйдешь за меня замуж, как только придет разрешение.
Кэтрин показалось, что ее сердце готово выскочить из груди.
– Да! О да! Джон! Я полюбила тебя, хотя изо всех сил старалась удержаться от этого. Конечно, я выйду за тебя замуж. Я… я не могу жить без тебя.
– Значит, ты согласна провести со мной нашу первую брачную ночь?
Его слова и его взгляды были столь соблазнительны, что огонь желания охватил все ее естество. Кэтрин обвила руками его шею и крепко прижалась к нему всем телом.
– Да. Да, милорд, – еле слышно прошептала она, и их губы слились в нежном долгом поцелуе, дарующем расслабление и удовлетворение.
Их рты слились, языки играли, зубы покусывали сладкую плоть, они наслаждались свободой полного уединения. Его губы блуждали по ее губам, она же в нетерпении изо всех сил обняла его.
Никогда в своей жизни Кэтрин не чувствовала себя так замечательно. Никогда она не была так счастлива. Она выяснила, кто был ее отцом, Джон любит ее, и скоро они пойдут к алтарю.
Не прерывая поцелуя, он осторожными движениями стал вытаскивать шпильки и цветы из ее волос, роняя их на ковер. Волосы упали ей на плечи, и он стал медленно пропускать их сквозь пальцы.
– Скажи мне, что у тебя нет никаких сомнений и никаких сожалений.
– Никаких. Я хочу быть твоей, Джон.
Ее язык нырнул глубже в его рот, и их поцелуй стал еще более страстным. Его рука скользнула ниже и стала ласкать нежную грудь, все еще скрытую шелком платья, Она слабо вздохнула, наслаждаясь теми ощущениями, которые доставляли ей его ласки. Одежда стала помехой, ей хотелось ощущать его руки на своей коже. Она повернулась к нему спиной и перекинула волосы на грудь. Джон гладкими и горячими губами поцеловал ее в затылок и начал расшнуровывать платье. Когда ее платье, наконец, соскользнуло на ковер, все ее тело трепетало.
Кэтрин перешагнула через платье и оказалась в его объятиях. Она потянула за его шейный платок и развязала узел. Джон помог ей размотать его и снять воротничок. Потом он сбросил на ковер свой фрак, жилет, а затем и рубашку.
Кэтрин провела руками по его широкой обнаженной груди. Его кожа была теплой, гладкой, твердой.
– Мне так нравится смотреть на тебя и прикасаться к тебе, – прошептала она.
Джон улыбнулся ей, и ее сердце растаяло.
– Мне нравится, как ты выглядишь и как ты чувствуешь.
Он поднял ее на руки и уложил на постель, а сам сел рядом. Неторопливо и нежно касаясь ее тела, Джон снял с нее нижнюю одежду.
Кэтрин не отводила от него глаз. Все так же неторопливо Джон до конца разделся сам, и в слабом свете она увидела, как желание проявляется в его естестве.
Кэтрин удивлялась, почему она не испытывает никакой неловкости, лежа перед ним обнаженной. В самом деле, она совершенно не стеснялась. Разве могла она чувствовать себя смущенной, находясь с человеком, которого любит и за которого собирается выйти замуж? Это было просто невозможно.
Джон наклонился и поцеловал ее живот. Его рука спустилась по ее бедру и отыскала место между ее ногами, но не задержалась там.
– У тебя такая красивая грудь, – сказал он.
Кэтрин почувствовала, что ее соски затвердели и приподнялись.
Он расстегнул фермуар, и нитки жемчуга легли в ложбинку между грудей. Джон окинул ее взглядом и прошептал:
– Я люблю тебя, Кэтрин. Ее душу переполняло восхищение.
– Я люблю тебя, Джон.
Он наклонился и припал губами к розовому соску, его руки медленно ласкали ее груди. Мышцы ее живота сжались и конвульсивно задрожали от пламенной страсти его прикосновения. Желание, сильное и страстное, охватило Кэтрин, она со стоном вздохнула и выгнула спину.
Он лег на нее, локтями придерживая свой вес. Его руки двигались по ее спине, прижимая ее к нему.
– Я так отчаянно нуждаюсь в тебе, Кэтрин, – шептал он, уткнувшись в ее теплую шею. – Я думал, что потерял тебя, когда осознал, какую глупость я сделал, приняв вызов Уэстерленда.
– Не надо больше думать об этом. Ты сделал меня самой счастливой девушкой в Лондоне. А теперь сделай меня своей.
Он закрыл ее губы своими, его грудь была прижата к ее груди.
Джон опустил руку между их телами и, обнаружив сладость ее желания, начал медленно поглаживать ее. Он двигал кончиками пальцев мучительно медленно. Через несколько секунд она почувствовала, что ее бедра поднялись и двигаются в такт его руке. Она не могла лежать неподвижно, когда он так прикасался к ней.
Ее затопила волна удовольствия, она ощущала силу его рук и страсть его поцелуев. Он лежал, тесно прижавшись к ней, и она чувствовала, как сильно в нем его желание обладать ею, и это переполняло ее сердце любовью к нему.
– Какие чудесные ощущения!
– Наслаждайся ими, Кэтрин, наслаждайся, – шептал он.
Внезапно она почувствовала твердые толчки и сначала не поняла, в чем дело. Она была изумлена и замерла, но он продолжал свое движение.
И, забыв о боли, она приняла его в себя, осознав, что двигается вместе с ним.
Вцепившись в его плечи и поднимая бедра навстречу его бедрам, она громко стонала, а Джон входил в нее все глубже и глубже, спрятав лицо в изгиб ее шеи, сотрясаясь, и, наконец, она услышала его полные блаженства стоны.
Его дыхание было тяжелым и прерывистым, и она торжествовала, ощущая на себе тяжесть его плоти.
Наконец Кэтрин прижала Джона к себе и прошептала:
– Я люблю тебя, Джон, я люблю тебя. Он приподнялся на локте и улыбнулся:
– Я верю тебе, моя любовь.
– Ты ведь не передумал, правда? Насчет того, чтобы жениться на мне?
Он посмотрел на нее удивленным взглядом:
– Как ты можешь спрашивать? Всему Лондону уже известно, что я увез тебя в своем экипаже. И даже если бы мне не хотелось, теперь я просто не могу не жениться на тебе, – Он поцеловал кончик ее носа. – А мне очень хочется. Ты теперь моя навсегда.
Она облизнула свои губы и сказала:
– Мне хотелось убедиться, что все это не сон. Он подсунул ей под спину свои руки и прижал ее к себе.
– Это не сон. Я похитил и соблазнил тебя. Никто не может отнять тебя у меня, даже грозная миссис Густри. Потом мы оденемся, и я отвезу тебя к ней домой, а через три дня мы обвенчаемся.
– Думаю, что Виктория хотела выдать меня замуж за тебя, но, мне кажется, она мечтала не о такой скорой свадьбе.
– Думаешь, она будет недовольна?
– Скорее всего. – Кэтрин приподнялась и поцеловала его в губы. – Но у меня такое чувство, что со временем она простит тебя.
Джон от души рассмеялся.
– Ты моя, Кэтрин, и я буду любить тебя до конца своих дней.
Кэтрин удовлетворенно улыбнулась:
– И я буду любить тебя всегда. Джон перекатился на спину, приподнялся и притянул ее к себе.
Кэтрин затрепетала от одного его прикосновения.
Глава 22
«Дареному коню в зубы не смотрят» – таким может стать новый девиз маркиза Уэстерленда, поскольку теперь он может похвастаться тем, что ранее было одной из самых, больших ценностей лорда Чатуина, – Генералом. Но можно предположить, что для лорда Чатуина это не имеет значения, потому что все свое время он проводит со своей прелестной молодой супругой. Сегодня стало известно, что последний член «скандальной троицы» покину Лондон, не сообщив, когда он планирует вернуться. Если кто-либо располагает сведения ми о поспешном отъезде лорда Дагдейла, просим сказать нам, и мы сообщим об этом в нашей газете.
Лорд Труфитт
Ежедневная колонка светской хроники
Изабелле едва не стало дурно от заявления Дэниела. Она не смогла найти в себе силы, чтобы взглянуть на него. Она была просто не способна сделать это. Ей, разумеется, было известно с самого начала, с самого первого момента их встречи, что он приехал в Лондон затем лишь, чтобы подыскать себе жену. И почему эта новость так поразила ее? Почему она так болезненно отреагировала на его признание?
Изабелла подчеркнуто внимательно застегивала пуговки на своей накидке. Она постаралась спросить как можно безразличнее:
– И кого же вы выбрали на роль вашей будущей жены? Леди Кэтрин?
– Нет.
– Тогда, может, Элис Элдридж? – спросила она и почувствовала, что ее пальцы дрожат, настолько новость о скорой женитьбе Дэниела разволновала ее.
– О нет, только не ее! – покачал головой он. Дэниел поднял с пола свой шейный платок и воротничок.
Изабелла, наконец, отважилась посмотреть на него:
– Может, это Джоанна Лэнгли? В самом деле, Дэниел, если вы спросите мое мнение, то скажу вам откровенно, она вам не подходит.
Дэниел с удивлением уставился на нее:
– Да что вы говорите! И почему же, позвольте спросить? – Дэниел усмехнулся и принялся неспешно завязывать платок на шее.
– Ну, хотя бы потому, что она не слишком часто улыбается. А стоит ей рассмеяться, то просто мурашки по коже, настолько визгливый у нее смех!
– И вы это заметили?
– Еще бы! И полагаю, если вы и сможете заставить себя привыкнуть к этой ее привычке, то со временем она уж точно вам надоест. Да к тому же она коротышка, а плечи у нее сутулые.
– Не стану даже спорить с вами.
– Возможно, вам следует подыскать себе другую, достойную вас девушку.
Она взглянула на него. Он продолжал завязывать свой шейный платок. Господи! Как же она любит его! Но ей следует проявить стойкость и ни в коем случае не выдать ему своих чувств.
Ей так хотелось улыбнуться ему, но печаль, завладевшая ее сердцем, отняла у нее последние силы. Сердце Изабеллы разрывалось от боли. Она знала, ей будет ужасно недоставать его.
– Думаю, будет лучше, если вы не станете говорить мне, кого вы выбрали себе в жены.
– Желаете прочитать об этом в разделе светской хроники?
Да, так будет лучше всего. Она ведь может не выдержать и расплакаться прямо сейчас и на коленях умолять, чтобы он ни на ком не женился.
– Меня этот вариант вполне устраивает. Не говорите мне ничего. Более чем вероятно, что к тому времени, как это случится, я уже буду жить в нашем загородном поместье. А тогда мне уже будет все равно!
Он, наконец, справился с шейным платком и сумел завязать его замысловатым узлом. Дэниел подошел к Изабелле и заправил за ее ушко выбившуюся из прически прядь волос. Прикосновение его пальцев было таким нежным, таким теплым. И все же Изабелла ощущала щемящую пустоту в душе. Как же она будет скучать без него!
Изабелла сделала глубокий вдох, а потом медленно вы дохнула, чтобы успокоиться.
– Как я выгляжу? Все ли в порядке?
– Выглядите вы превосходно, однако кое о чем забыли! Мы договаривались, что за удовольствие вам придется заплатить.
Сердце Изабеллы упало. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Собрав остатки воли в кулак, она произнесла как можно спокойнее:
– Да, я дала вам обещание. Чего бы вы ни потребовали от меня, я все выполню. Так что я должна сделать?
Внезапно она закрыла глаза и крепко зажмурилась, словно так выслушивать приговор было легче.
– Откройте глаза, Изабелла! – потребовал Дэниел.
– Нет! Я не могу! Просто скажите, что мне следует сделать.
– Хорошо, Вы должны выйти за меня замуж.
Голос Дэниела прозвучал чуть хрипловато. Но правильно ли она поняла его? Изабелла отказывалась верить тому, что услышала. Она с опаской открыла сначала один глаз, а затем и второй. Он стоял так близко и улыбался ей так ласково!
Изабелла собралась с духом и попросила:
– Не могли бы вы повторить то, что только что сказали, еще раз? Мне кажется, я не совсем правильно вас поняла.
Он наклонился к ней и произнес:
– Вы прекрасно все слышали и все отлично поняли. И даже не вздумайте отказывать мне. Вы обязаны выйти за меня так скоро, как только мне удастся получить необходимые бумаги и подготовить все необходимое для свадьбы.
Сердце Изабеллы переполнилось радостью. Неужели он действительно хочет на ней жениться? А может, он просто чувствует себя обязанным сделать это после того, что между ними произошло, а это означает, что она попросту вынудила его пойти на этот шаг! Нет, она совсем этого не желала.
Изабелла улыбнулась и нежно прикоснулась ладонью к его щеке.
– Дэниел, я не могу так поступить с вами. Я просто не имею на это права. Я не хочу связывать нас по рукам и ногам. Все, чего я хотела, это оставить себе чудесные воспоминания, чтобы они согревали мне душу, когда я окажусь вдали от вас. Не тревожьтесь, ни одна живая душа не узнает о том, что между нами произошло.
– Единственная причина, по которой я уступил вам и согласился остаться наедине с вами, это та, что я хотел, мечтал жениться на вас. – Дэниел притянул Изабеллу к себе и заключил ее в объятия. – Изабелла, я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой.
Изабелла застыла от изумления, не зная, что сказать.
– Вы… любите меня? Дэниел! Вы на самом деле меня любите?
– Каким бы странным вам это ни показалось… да!
Изабелла рассмеялась и, обвив его шею руками, наградила долгим страстным поцелуем. В его ответном поцелуе было не меньше страсти, однако была в нем и нежность. Изабелла просто таяла в его любящих объятиях.
– Я потрясена, Дэниел! Я так сильно вас люблю! Я знала, что вы испытываете ко мне страсть, но не могла поверить, что вы можете полюбить меня.
– Но я люблю вас! Да и как можно не полюбить такую прелестную, такую очаровательную интриганку?
Дэниел снова принялся целовать ее, однако Изабелла остановила его, упершись ладошкой в его широкую грудь.
– Думаю, Дэниел, мне следует предупредить вас кое о чем. Я никогда не буду удобной женой.
– И, слава Богу! Будь вы такой же, как все остальные скучные, пустые девицы, которым я наносил официальные визиты, я ни за что бы не предложил вам замужество!
Изабелла рассмеялась, и Дэниел вместе с ней.
– Ах, Дэниел, какое же это счастье, что вы полюбили меня!
– Я и сам чувствую то же самое. Вы сделали меня необычайно счастливым, Изабелла. Мне так хорошо с вами. С вами никогда не соскучишься, и я не могу представить себе жизни без вас.
Она улыбнулась ему и сказала:
– И я чувствую то же самое! Да! Да! Я выйду за вас!
Он нежно прикоснулся к ее щеке тыльной стороной ладони.
– Давно пора уже было мне ответить!
– Мне не хотелось проявлять слишком уж сильное не терпение.
– Есть еще одно дело, которое мы должны с вами обсудить.
– И какое же?
– Вы действительно позволили сэру Уильяму Смиту поцеловать вас?
Изабелла улыбнулась:
– Разумеется, нет! Дэниел, вы единственный мужчина, который целовал меня.
– И я намерен оставаться этим самым единственным мужчиной, который будет делать это! Я собираюсь поговорить с вашей тетушкой и сказать ей, что мы хотим пожениться так скоро, как только это будет возможно. Если ваш отец приедет в город к концу месяца, тогда он сможет присутствовать на нашей свадьбе. Если же он не успеет, придется ему дать нам свое благословение уже после того, как мы обвенчаемся. Я не хочу ждать дольше положенных на все хлопоты двух недель. Я слишком хочу, чтобы вы поскорее стали моей женой и оказались в моей постели.
Изабелла потянулась и поцеловала его в щеку.
– Целых две недели! Как же это долго! Придется как-нибудь тайком проникнуть к вам, чтобы увидеться.
Дэниел улыбнулся:
– Прошу, Изабелла, не начинай снова! Подождем до первой брачной ночи.
Ее рука игриво скользнула по его брюкам. Он рассмеялся и прижал ее к себе.
– Возможно, ты и права, мы не будем ждать так долго. – Он отодвинул Изабеллу от себя и, заглянув ей в глаза, сказал: – А теперь отправляйся домой со своей служанкой, а я последую за вами в своей карете. Хочу, не откладывая, поговорить с твоей тетушкой. Просто в голове не укладывается! Я устроил судьбу Гретхен и свою собственную в один и тот же день.
– Но каким образом тебе удалось это сделать? Не можешь же ты считать, что мистер Райт годится ей в мужья?
– Нет, кое-кто другой явился и попросил у меня руки Гретхен.
– Как замечательно! И кто же это?
– Чилтон.
Изабелла ахнула от изумления:
– Твой лучший друг? Ах, Дэниел, как же это прекрасно и для Гретхен, и для тебя! Мне кажется, эти двое будут непременно счастливы.
Дэниел кивнул ей с улыбкой:
– И мне так кажется. Они давно знают друг друга. Я был просто потрясен, когда он поведал мне о своих намерениях. Уверен, Гретхен согласится. Думаю, она всегда была к нему неравнодушна.
– Ее пример, надеюсь, внушит надежду всем девушкам, которые посещают мой литературный салон.
– Мне нравится, что ты занимаешься таким благородным делом. Надеюсь, ты не оставишь своего занятия после того, как станешь замужней дамой?
– Конечно же, нет! – Изабелле казалось, что ее сердце разорвется от переполнявшей ее любви к этому потрясающему человеку. – Спасибо, Дэниел, что понимаешь, как важно для меня работать с молодыми девушками и помогать им меняться в лучшую сторону.
Он улыбнулся и снова поцеловал ее.
– Чилтон станет членом моей семьи, и ты станешь моей женой. О чем еще можно мечтать?
– А все, о чем я мечтаю – это любить тебя!
– Иди сюда, моя прекрасная, восхитительная Изабелла! – Дэниел притянул ее к себе и запечатлел на ее губах самый нежный поцелуй, каким только может наградить любящий мужчина любимую женщину.
А Изабелла готова была раствориться в его объятиях!
|
|