ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



   Луис Мастерсон
   За честь друга



   МОРГАН КЕЙН
   Техасский рейнджер
   Год рождения: 1855, осень, точная дата неизвестна.
   Место рождения: район Санта Фе.
   Рост: один метр девяносто два сантиметра.
   Вес: около 75 килограммов
   Волосы: черные.
   Глаза: серо-голубые
   Приметы: шрам в форме звезды на тыльной стороне правой ладони
   На правом виске волосы с проседью
   Особые приметы: Выхватывает оружие из кобуры за 1/5 секунды
   Имеет слабость к алкоголю, женщинам и азартным играм.
   Замкнут, раздражителен, имеет некоторые психопатологические тенденции.


   Глава 1

   Кейн давно уже ненавидел этот пустой, безжизненный мир. Три года рейнджером – восемь заданий и трупы, трупы, трупы… Да, на его стороне был закон, но в жизни все намного сложнее, и за это время погибло немало ни в чем не повинных людей. Кто за это ответит? Начальник рейнджеров майор Монро? Лейтенант Вильямс? Никто… Жертвами не интересовался никто, лишь бы было выполнено задание.
   «Что мне все это принесло? – думал Кейн. – Сто двадцать долларов в месяц? Револьвер с потертой рукояткой? Навык выхватить оружие и выстрелить за пятую долю секунды? А кто я сам? Убийца-рецидивист, украшенный звездой…»
   Он постарался не думать об этом. К чему драматизировать? Это просто работа и больше ничего. Совершенно законная, как у палача. Он и палач – они оба представляют закон. Нет, не так… Палач не приговаривает к смерти, он лишь простой работник, простой исполнитель.
   «Но я-то, – думал Кейн, – я сам и прокурор, и судья, и палач! Я сам решаю, жить моему противнику или умереть, и сам исполняю свой приговор».
   Кейн закурил сигарету. Костер давно погас, и Кейн неожиданно почувствовал, как сыро и холодно вокруг. Но спать ему не хотелось.
   «Я скоро выдохнусь, – снова и снова думал Кейн. – Тридцать три года – это много. Я уже отношусь к „старикам“. Да, я пока в порядке. Этот молодой парень, Грувер, чертовски силен, но все же я быстрее его. Но обязательно настанет миг, когда я нарвусь на того, кто стреляет еще быстрее… Когда это произойдет? Во время выполнения следующего задания Монро? Когда он положит на стол приказ и поинтересуется, не страшно ли мне?»
   Кейн поднялся, снова закурил: руки его дрожали.
   «Что тебе делать дальше, дружище Кейн? Думай, думай…»
   Выбросить револьвер, вскочить в седло и бежать? Откровенно поговорить с Монро, попросить, чтобы тот подыскал ему другую работу?
   Нет! Монро просто хмыкнет и обзовет трусом. Он никогда этого не поймет…
   Кейн нервно затянулся. Черт побери, и зачем только он потащился на эту дурацкую охоту? Лучше бы остался на время увольнения в Форт-Уорте, коротая время за бутылкой… Нет, к черту мысли, к черту сомнения… Раз уж он стал рейнджером – он будет жить как рейнджер: от задания к заданию.
   Он сел, обхватил голову руками. Он поговорит с Чарли… Со стариной Чарли Катцем. Может быть, тот испытывает те же чувства? Может быть, вместе они найдут выход? Завтра… Завтра он поговорит с Чарли!
   Когда Кейн входил в ворота, ему показалось, что часовой смотрит на него как-то странно. И почему те двое парней у конюшни приостановились и что-то забормотали?
   Он завел лошадь в стойло, отстегнул сумки и шкуру убитой им пумы. Свежий ветер поднимал облачка серой пыли у дверей столовой.
   – Привет, Билл, – сказал Кейн, проходя мимо знакомого солдата. Билл Брэндон буркнул в ответ что-то неразборчивое.
   Кейн остановился. В чем же дело, черт побери? Что стряслось? Над всем лагерем витала неясная угроза. У порога административного здания стояла кучка солдат. Кейн прошел мимо и направился к своему бараку. Прошагав по хорошо знакомому коридору, он открыл дверь комнатки, которую разделял с Чарли, и выронил из рук сумки и шкуру.
   Кровать Чарли была пуста, на ней не было ни одеяла, ни простыней; остался лишь серо-голубой матрац. Шкафчик Чарли был приоткрыт. Кейн заглянул внутрь.
   Там ничего не было.
   Он посмотрел на стол, на полку, висевшую над столом. Даже бритва Чарли и та исчезла.
   Что-то похожее на страх засосало под ложечкой. Он выскочил из комнаты и побежал к административному корпусу.
   Адъютант Джим Фоулер поднял на него глаза, и Кейн отметил сдержанность на его лице.
   – Джим, майор у себя?
   – У тебя к нему важное дело?
   – Еще бы не важное? Где Чарли, Джим?
   – Лучше спроси об этом майора, – ответил Джим, стараясь не смотреть на него.
   – Черт возьми… его что, нет в живых? Он погиб, Джим?! – крикнул Кейн.
   Одна из дверей, выходивших в коридор, резко распахнулась.
   – Кейн?
   Серо-голубые глаза Кейна блеснули сталью.
   Это был майор Монро.
   Майор вернулся в свой кабинет; дверь осталась открытой. Кейн вошел и прикрыл ее за собой. Майор только что зажег обе лампы, комната была ярко освещена. Он опустился в кресло и пристально посмотрел на Кейна. Тот потрясенно осознал, что глаза майора излучают угрюмую злобу.
   – Ищешь своего дружка, Кейн? – хрипло сказал Монро, делая ударение на слове «дружок».
   – Да.
   Майор наклонился вперед.
   – И никто тебе ничего не сказал? Так ведь?
   – Да!
   – Ну, что ж, сейчас узнаешь, – сказал Монро ровным голосом, однако кулаки его были крепко сжаты. – Рейнджер третьего класса Карл-Хайнц Катц умер, – медленно продолжал майор. – Умер три дня назад в Форт-Уорте. Умер, в стельку пьяный, обхватив лапами полураздетую и едва не обесчещенную девушку и получив две пули в брюхо. Вот как умер твой дружок, Кейн!
   Последнюю фразу Монро выкрикнул, не сдерживая ярости.
   Кейн широко раскрыл глаза.
   Монро усмехнулся.
   – Ты мне не веришь, а? Ты думаешь, что твой «компаньеро» был на такое не способен? Тогда читай!
   Он бросил Кейну рапорт. Тот не шелохнулся, и листки бумаги упали на пол.
   – Не желаешь читать? О'кей! Тогда я сам тебе расскажу. С недавних пор Чарли увивался вокруг одной девушки из Форт-Уорта; девушка была из хорошей семьи и помолвлена с одним из самых уважаемых людей Форт-Уорта. Несколько раз она отвечала Чарли отказом, но он не отступался. Три дня назад он, вдребезги пьяный, силой ворвался к ней, и попытался изнасиловать ее! Она позвала на помощь, и ее услышали на улице. Кто-то поспешил к ее жениху, и тот примчался к ней с одним из друзей. И знаешь что, Кейн? Чарли начал в них стрелять! Две пули из его револьвера остались в дверном косяке, а друг жениха был убит на месте. Но сам жених не растерялся, открыл ответный огонь и попал. Теперь эту историю знает весь Форт-Уорт! Нечего сказать, прославился наш корпус! Над нами смеется весь Техас! Моим ребятам стыдно появляться в городе! И все это из-за какой-то немецкой свиньи, которую к нам привел ты, Кейн!
   Кейн разглядывал стену над головой майора Монро. На губах майора выступила пена, лицо стало багровым.
   – Можешь сам все прочесть! – заорал майор. – Мы не пожалели сил на расследование: это все, что мы могли сделать. Мы проверили все до последних мелочей! Шериф Форт-Уорта назначил независимую комиссию; ее выводы ты уже слышал…
   Монро сделал над собой усилие и продолжал уже спокойнее:
   – Ладно, Кейн… Я не считаю тебя виновным в том, что натворил Чарли. Но послушай, старина, теперь речь идет о тебе! Мне осточертели твои любовные похождения. Когда-нибудь это кончится тем же. К счастью, – слышишь, к счастью! – ты мне нужен. Но должен сразу предупредить: отныне ты будешь работать как негр, чтобы заслужить свои сто двадцать долларов, и будешь следить за собой, иначе я натравлю на тебя весь корпус! И последнее: не суй свой нос в эту историю, говорю тебе это раз и навсегда. Мы в ней разобрались как следует, и нам ее надолго хватит. Так что с этим покончено. Чарли Катц никогда не существовал. Ясно, Кейн?
   Кейн медленно достал из кармана свою звезду и положил на стол.
   – Ты что это делаешь, черт побери? Спятил совсем от страха? Смыться решил…
   Кейн выхватил кольт так быстро, что за движением невозможно было уследить. Глаза Монро расширились от ужаса, когда он увидел ствол револьвера и лицо Кейна.
   – Н-нет… – прошептал он. – Ты с ума сошел! Кейн подбросил кольт, перехватил его за ствол, затем положил на стол майора и спокойно сказал:
   – Это имущество полка… сэр. Затем медленно повернулся и вышел.


   Глава 2

   Кейн сидел на краю кровати, уставившись в стену. Он привык к одиночеству, но сейчас он испытывал нечто большее, чем горечь одиночества. Чарли больше не было. Он погиб… Погиб его единственный давний друг.
   Кейн резко встал и открыл свой шкаф. Он достал оттуда бутылку виски, выдернул пробку и стал жадно пить. Все было кончено. Судьба не позволила ему принять решение. Ему оставалось только собрать вещи и проваливать. Пока он складывал свой нехитрый скарб, его начали донимать новые мысли.
   Как же Чарли мог совершить подобную вещь? Как мог до такой степени потерять над собой контроль? Что там все-таки произошло?
   Вдруг он вспомнил один случай… Это было в Дюранго, в Мексике, шесть или семь лет назад. Они с Чарли приехали в эту деревню после того, как провели семь недель в Нью-Мексико.
   В тот вечер Чарли пил не переставая. Он указал Кейну на одну молодую мексиканку с красивой фигуркой. Кейн заметил, что за ней ухаживал другой мужчина, мексиканец, но Чарли ничего не желал слушать. Он силой усадил девушку рядом. В тот вечер Чарли совсем разошелся. Кейну, помнится, было мучительно стыдно за товарища. Все посетители кабачка были здорово пьяны, и веселье постепенно превращалось в настоящую оргию. В конце концов Чарли ухватил девушку, бросил ее себе на плечо, как мешок, и, шатаясь, пошел на второй этаж. Девушка истошно кричала, но все лишь посмеивались. Кейн до сих пор помнил ее лицо, расширенные от страха черные глаза…
   А если бы это была белая девушка? Но нет – она была «мекс», а они были «гринго»… Возможно ли когда-нибудь понять человека до конца? Понимал ли Кейн этого здорового блондина-немца? Удается ли нам вообще кого-нибудь понять, когда просыпаются самые низменные инстинкты?
   Кейн расхаживал по комнате; им начинали овладевать сомнения. Делом занимался сам шериф Форт-Уорта. Кейн знал его. Мэтт Хьюитт был хорошим шерифом.
   Имелся ли у Кейна повод для сомнений? Может быть, он отказывался верить фактам только потому, что Чарли был его другом?
   Кейн проглотил новую порцию виски. Чарли никогда не рассказывал о своих взаимоотношениях с женщинами. Насколько было известно Кейну, Чарли не имел ни одной серьезной или продолжительной связи с тех пор, как они стали «компаньерос». Он, как правило, предпочитал мимолетные, легкомысленные встречи. Чарли тогда общался с женщинами, когда ему этого хотелось. Могла ли в его матовых голубых глазах загореться настоящая страсть? Разве он, Кейн, не испытывал этого чувства, и не один раз? Конечно!
   Разве красивая и опытная женщина не могла помутить рассудок даже такого мужчины, как Чарли? Конечно, могла!
   Возможно, Чарли повстречался с тем типом женщины, который был ему неизвестен. С одной из тех, которые играют, дразнят и исчезают… Из тех, которые отталкивают вас руками, но отдаются вам взглядом. Как бы повел себя пьяный Чарли в подобной ситуации?
   Но ведь эта девушка была помолвлена и, судя по всему, воспитывалась в добропорядочной семье. Как же Чарли с ней познакомился? Почему он скрывал это от него, Кейна?
   И потом – Чарли выстрелил первым. По крайней мере, все так утверждают. Друг жениха был убит на месте. Шериф осматривал труп. Стрелять начал именно Чарли…
   Кейн сжал зубы. Стоило ли над всем этим размышлять? Рисковать своей шкурой, чтобы раскопать прошлое? Кому это было нужно, зачем? Неужели он нашел бы больше фактов, чем шериф Хьюитт?
   Он засунул вещи в сумку, свернул одеяло и стянул его ремешком. Потом достал из дальнего угла шкафа промасленный сверток и медленно развернул свой старый «Кольт-Фронтиер». Он взвесил его на ладони, покачал головой, сунул оружие в кобуру «Вэйн Мартин» и тут же выхватил для пробы. Затем поставил на предохранитель. Это была хорошая машина, но она не могла сравниться с его служебным револьвером. Он решительно сунул кольт обратно в кобуру. Оставалось надеяться, что кассир еще не ушел спать. Ему полагалось двухнедельное жалованье, и он был не прочь забрать его. Да и свою лошадь тоже. Лагерь Альварадо должен был полностью рассчитаться с ним перед его отъездом.
   Кассира он нашел в столовой.
   – Я ухожу, – сухо сказал Кейн. – Можешь выдать мне то, что причитается?
   За столом воцарилась тишина. Многие рейнджеры, сидевшие за соседними столами, обернулись.
   Билл Хобсон поднял на Кейна глаза.
   – Как это – уходишь, Морган? Он в изумлении посмотрел на Кейна, заметил рукоятку незнакомого револьвера у пояса…
   – Да, ухожу. Хобсон встал.
   – Касса закрыта.
   – Ну, так открой ее, Билл, – сказал Кейн ледяным тоном.
   Рейнджер Грувер вышел вместе с ними.
   – Скажи, Морган, – произнес он тихо, чтобы не слышал Хобсон, – это все из-за Чарли?
   – Да, если хочешь.
   – Тебя выгнал шеф?
   – Нет, я ухожу сам, Льюис. Просто подаю в отставку.
   Они шли за Хобсоном по темному двору. – Я понимаю, – сказал Грувер.
   Кейн не ответил. Пусть Грувер и вправду думает, что понимает.
   – Нам будет тебя недоставать, – продолжал Грувер. – Ты виделся с Питом?
   – Нет:
   Кейн вдруг вспомнил о Пите Гроссмане, который когда-то был его напарник.
   – Кажется, он сейчас здесь. Ты бы с ним хоть попрощался, Морган.
   – Конечно, Льюис.
   К удивлению Кейна, на душе как-то потеплело. У него было всего четверо друзей в этом корпусе: Чарли, Грувер, Гроссман и Хиггз, инструктор по стрельбе.
   Хобсон подождал их у дверей своего кабинета. Грувер остался на улице, прислонился к стене и закурил сигарету.
   Кассир внимательно сверился с журналом, затем открыл сейф, достал металлический ящичек и пересчитал деньги Кейна.
   – Распишись вот здесь, – сказал он. Грувер проводил Кейна до конюшни. Там из полумрака показалась чья-то могучая фигура.
   – Морган!
   Это был Пит Гроссман. Они пожали друг другу руки. Трое друзей постояли молча под темным небом.
   – Уходишь? – спросил Гроссман.
   – Да, прямо сейчас.
   – Есть какой-то план?
   – Никакого.
   Они помолчали. В конюшне глухо всхрапнул чей-то конь. Гроссман тихо сказал:
   – У меня кое-что есть для тебя. Держи… На ладонь Кейна лег тяжелый холодный предмет. Он обнял рифленую рукоять.
   – Подарок, – сказал Гроссман. – Ты ведь знаешь, я предпочитаю «Смит и Вессон».
   Впервые за много лет Кейн почувствовал, что к глазам подступают слезы.
   – Может быть, еще увидимся, – сказал Пит. – Я ведь не сижу на месте. Если тебе вдруг понадобится…
   – Да, да, я знаю.
   Конюх вывел его лошадь. Кейн застегнул ремни своего личного седла, укрепил на нем сумки и одеяло. Рейнджеры молча наблюдали за ним.
   – Адиос, – сказал он сухо.
   – Адиос, – ответили они в один голос. Кейн выехал из лагеря. Была уже глухая ночь. Часовой у ворот поднял фонарь, узнал его и посторонился,
   слегка кивнув.
   Кейн поехал на север, в направлении Форт-Уорта.
   Было уже почти три часа ночи, когда он увидел огни города. Форт-Уорт не спал почти никогда. Кейн проехал по главной улице и остановился у старого трехэтажного отеля, в котором обычно ночевал.
   Старый негр-портье узнал его.
   – Э, мистер Кейн! Поздновато вы сегодня!
   – Скорее – рановато, Йонас. Комната найдется?
   – Конечно, сэр. Берите двадцатую. – Он протянул Кейну ключ. – Хотите чего-нибудь поесть, сэр? Или выпить?
   – Бутылку виски, Йонас.
   – Э-э… «Харперз», сэр?
   – Годится.
   – Сию минуту, сэр.
   Кейн поднялся на второй этаж. Керосиновые лампы были прикручены до минимума; старые ковры и застиранные занавески придавали заведению довольно убогий вид.
   Комната, напротив, оказалась вполне приличной. Он зажег лампу, бросил вещи в угол. Отдернув шторы, он постоял у окна, покуда не пришел Йонас.
   – Поставь на стол и подойди сюда, – сказал Кейн.
   – Чем могу быть полезен, сэр?
   – Йонас, расскажи, что ты знаешь о Чарли Катце. Желтоватые глаза портье расширились.
   – Скверная история, мистер Кейн. Очень скверная! А ведь я так хорошо знал…
   – Ладно, Йонас. Рассказывай все.
   – Я знаю только то, что рассказал мне мой друг, Джо Спенсер, – быстро проговорил Йонас. – Он работает в доме, который стоит напротив дома мисс Стеллы. Он слышал, как она кричала…
   Кейн прервал его:
   – Улица широкая?
   – Н-нет… Такая же, как все…
   – Окно Джо было открыто?
   – Не знаю, сэр.
   – А окно напротив?
   – Тоже не знаю… А что?
   – Продолжай, Йонас, – сказал Кейн.
   – Ну, так вот… Джо услышал крики и подбежал к окну. Он увидел человека, который бежал по улице и звал мистера Ван Барена. Ван Барен примчался с кем-то еще, и потом началась стрельба…
   – Сколько раз стреляли?
   – Не знаю. Джо не говорил.
   – Что еще, Йонас?
   – Немного погодя со всех сторон стали сбегаться люди, потом мистер Ван Барен вышел на порог и крикнул, чтобы послали за шерифом и за доктором…
   – Оружие у него было? Что говорил Джо?
   – Из его револьвера еще дым шел… Кейн немного помолчал.
   – В котором часу это было, Йонас?
   – Около восьми, сэр.
   – Какая погода была в тот день?
   – Э-э-э… такая же, как сегодня. Было тепло и тихо… Кейн все думал об открытых окнах.
   – Этот твой друг, Джо, живет там же, в доме напротив?
   – Да. Он слуга; хозяева отдали ему одну из комнат.
   – Больше он ничего не говорил? Йонас задумался.
   – Кажется, ничего.
   – А шериф его допрашивал?
   – Конечно, нет! – Казалось, Йонаса этот вопрос удивил. – Ведь там был сам мистер Ван Барен! Кейн кивнул.
   – Спасибо, Йонас. Если узнаешь что-нибудь новое, будь добр…
   Из рук в руки перешла пятидолларовая бумажка. Йонас поклонился и пошел к двери.
   – Разумеется, мистер Кейн.
   Кейн налил себе стаканчик виски и выпил. «Чего ты ждал, а? – подумал он. – Если бы ты прочел тот рапорт, то узнал бы то же самое и вдобавок сэкономил бы пять долларов».
   Он цедил виски и курил. Ему все время думалось о тех криках, которые услышали на другой стороне улицы. Но если окна были открыты – а в такую погоду их должны были открыть, – то в этом не было ничего удивительного!
   Если предположить, что кричали в комнате, окна которой выходили на улицу…
   Кейн глубоко затянулся сигаретой. Затем попытался унять напряжение. «Что же ты ищешь, черт побери? – подумал он. – Доказательства того, что Чарли был убит? Что все это было подстроено? Хорошенький спектакль! И не забывай, что в перестрелке погиб друг Ван Барена!»
   Он налил себе новый стакан. Голова его отяжелела и кружилась. Он быстро разделся и остался сидеть голым у окна, допивая виски.
   Затем, наконец, лег в постель.
   Кейн вышел на перекресток двух улиц. Вокруг было тихо. На первом этаже углового дома располагалась контора; с каждой улицы у нее было по одному входу. Большая вывеска гласила: «Горнодобывающая компания „Ван Барен ЛТД“.
   С улицы Кейн ничего разглядеть не мог: нижняя часть стекол была матовой. Он свернул за угол. Метрах в тридцати высокие тополя у того дома, где погиб Чарли. Он медленно пошел туда.
   Значит, человек, звавший на помощь, бежал здесь… Он, видимо, узнал голос Стеллы Нэш. Возможно, этот человек был осведомлен о ее помолвке с Ван Бареном… А кто не был осведомлен? Ясно, что Ван Барен – видная фигура в Форт-Уорте. Ему принадлежала горнодобывающая компания с филиалами во многих штатах; что же касается Стеллы Нэш – она была единственной дочерью директора Первого национального банка Форт-Уорта. Словом, сплошной высший свет…
   Он не спеша прошел мимо дома. Дом стоял в некотором удалении от улицы; перед ним был небольшой ухоженный сад с цветочными грядками и дорожками из гравия. Дом был двухэтажный, с широкими окнами по обе стороны от входа.
   Все окна были закрыты.
   Пройдя еще немного, Кейн остановился и прикинул на глаз расстояние от этого дома до того, что стоял напротив. Метров пятьдесят, или чуть больше, если учитывать размеры сада. Дом, в котором находился тогда Джо – друг Йонаса – был трехэтажным и казался заброшенным по сравнению с изящными зданиями этого квартала.
   Кейн не переставал думать об окнах. Можно ли было услышать крики на таком расстоянии? Конечно. Отчаянный крик порой разносится на сотни метров. Но – из одного дома в другой?
   «Опять я сам себя запутываю», – подумал Кейн и пошел обратно, на этот раз немного быстрее. Прохожие не обращали на него внимания, а ведь он предполагал, что будет совсем наоборот. Но, впрочем, кому он был нужен? Он пожал плечами и направился к дому шерифа.
   Это была длинная каменная постройка; ее правое крыло служило тюрьмой и имело две камеры. На улицу выходило широкое окно, и через него Кейн увидел шерифа Хьюитта. Тот сидел за столом; напротив расположились два помощника. У стены стоял шкаф с карабинами.
   Кейн толкнул дверь; над ней звякнул щербатый колокольчик.
   Хьюитт поднял глаза. Лицо его было худым и длинным. Обвисшие усы и большие мешки под глазами придавали ему печальный вид. Он чем-то напоминал старого охотничьего пса. Но его карие глаза оставались живыми и проницательными; Кейн знал, что Хьюитт был хладнокровным человеком и не раз применял оружие, защищая закон. Ходили даже слухи, что работой шерифа был очень доволен местный могильщик. Шериф откинулся на спинку стула и кивнул.
   – Здорово, Кейн.
   – Здорово, шериф.
   – Садись. Я ждал, что ты придешь, – продолжал Хьюитт.
   – Правда?
   – Ага. Он ведь был твоим другом, верно? А рапорт немного… коротковат. Ты его читал?
   – Нет.
   – Вот как?
   – Я бы хотел все услышать от тебя.
   – Что ж… – Шериф пристально посмотрел в серые глаза Кейна. – Что ты хочешь узнать, Кейн? Во-первых, знай, что вас здесь теперь не очень-то любят. Советую не задавать в городе лишних вопросов. Твоему шефу это очень не понравится…
   – Знаю, – спокойно сказал Кейн. – Поэтому я и пришел к тебе.
   – О'кей. Не знаю, что тебе уже успели порассказать, но было вот что: один парень шел мимо дома Нэш и услышал женские крики. Он знал, что там живут только отец и дочь: мать давно уже умерла. Знал он и то, что Ван Барен был еще в своей конторе на углу улицы: он только что проходил мимо и видел в окнах свет. Ван Барен всегда работал допоздна. Ну, он бегом вернулся, позвал Ван Барена… Тот вышел с одним из помощников. Входная дверь была открыта. Ван Барен вошел первым, помощник – за ним. В этот момент Катц обернулся и выстрелил. В Ван Барена он не попал, но помощника убил на месте. Ван Барен в ответ выстрелил дважды, и оба раза без промаха. Прежде чем упасть, Катц выпустил еще две пули; они прошли над самой головой Ван Барена и засели в двери. Это все, Кейн.
   – Директора банка в это время дома не было?
   – Нет, он был в банке.
   – А слуги были?
   – Нет. Мисс Нэш сама заботится об отце. Все? В голосе шерифа слышалось нетерпение. Кейн сказал:
   – Он был моим другом, Мэтт. Шериф медленно кивнул.
   – Да, я сожалею. Но все было именно так, Кейн. Я сожалею, но никаких сомнений у меня нет. Стелла Нэш была в полуобмороке; одежда ее была изорвана, лицо – в синяках.
   – Как умер Чарли, Мэтт? Шериф опустил глаза.
   – Две пули в живот; по обе стороны от пупка. Он умер четыре часа спустя у доктора Бэйлиса. Кейн промолчал. Шериф заговорил снова
   – Поскольку дело касалось вашего корпуса, мы все тщательно проверили. Не пропустили ничего. У Катца под ногтями были кусочки ткани от платья мисс Нэш и даже лоскутки кожи. А у нее были длинные царапины на руках и плечах…
   – О'кей, – сказал Кейн. – А как выглядит этот Ван Барен?
   – Крепкий и смелый парень. Ему около сорока. Может быть, чуть меньше. Он приехал сюда четыре или пять лет назад и основал эту компанию. Дела идут хорошо. Он экипирует разведчиков, они едут на запад, в сторону Санта-Розы, Кловиса и Росуэлла, туда, где лет десять назад нашли золото. Они и сейчас его находят, причем, немало. Ван Барен присылает им оборудование – камнедробилки и все такое; он занимается переплавкой и маркировкой. К тому же у него много шахт в Нью-Мексико, недалеко от Хондо.
   Кейн встал.
   – Спасибо за помощь, Хьюитт. И еще одно: был на Чарли его пояс или нет?
   – Да, – ответил Хьюитт, – пояс был на нем. Кейн направился к двери.
   – Монро недоволен? – крикнул вдогонку шериф.
   – Не знаю.
   – Не знаешь?
   – Я ушел, Хьюитт.
   Шериф мгновенно вскочил на ноги. Кейн обернулся. Лицо Хьюитта было багровым от бешенства.
   – Ладно, Кейн, – сказал он хрипло, – я тебя ни о чем не спрашивал, так ведь?
   – Да.
   – О'кей. Но теперь я все понял. У тебя нет больше
   звезды, Кейн. Ты – никто. И если я услышу, что ты в чем-то замешан, я тебя достану. Понял?
   – Понял, – ответил Кейн и тихо прикрыл за собой дверь.


   Глава 3

   В салуне было полно людей. Сквозь пелену дыма Кейн разглядел сцену в дальнем конце зала, тощего пианиста и аляповатый занавес.
   Он подошел к бару, заказал выпивку и уперся каблуком правого сапога в латунный прут, укрепленный у основания стойки. В его сторону не смотрел никто. Им не заинтересовались даже сидевшие поодаль девицы, чьей обязанностью было развлекать клиентов.
   Он стал медленно пить, размышляя о том, что узнал. Все сходилось. Даже доктор Бэйлис сделал все, что должен был сделать. Пули вошли в живот Чарли под таким углом, который соответствовал показаниям Ван Барена: когда он выстрелил, Чарли полулежал на Стелле Нэш, ухватив ее руками за шею. Когда открылась дверь, Чарли повернулся на бок и выстрелил. Врач проверил траекторию пуль: они вошли в тело спереди. Одна вышла из позвоночника, другая застряла в позвонке, пройдя через грудь…
   Кейн тусклым взглядом смотрел на свой стакан. Он чувствовал себя измотанным и потерянным. Он словно гнался за тенью. Сомнений больше не было: Чарли пытался совершить изнасилование. Семья Нэш не раз обращалась к доктору Бэйлису, и тот очень хорошо знал отца и дочь.
   На улице было уже темно. Весь день он провел в своем номере. Ему снова подумалось о том, что он больше ни с кем не связан, что лишился своего дома. Что он, черт возьми, делает здесь, в Форт-Уорте? Он с отвращением посмотрел вокруг. Завтра, как можно раньше, он сядет на лошадь и оставит позади и Техас, и воспоминания об Альварадо. Он найдет себе место где-нибудь… Может быть, на одной из ферм…
   «Ты пьян, – сказал он себе. – Вдребезги пьян».
   Вдруг он осознал, что с ним кто-то разговаривает. Он обернулся. К нему наклонился какой-то мужчина, обеими руками сжимавший стакан.
   Кейн посмотрел на него. Может быть, они уже где-то встречались?
   – Ты дружок этого самого Катца? – сказал мужчина, обдав Кейна сильным запахом перегара.
   Кейн вспомнил, что говорил шериф. От рейнджеров в Форт-Уорте были теперь не в восторге. Какого черта он не убрался отсюда вовремя?
   – Пьешь, чтобы силенок поднабраться? – продолжал мужчина, с трудом ворочая языком. – Чтоб девчонку какую-нибудь одолеть? Так посмотри, паренек – Лиззи тебя ждет!
   Кейна толкнула в бок грубая баба с чересчур накрашенными веками. Несколько мужчин подошли поближе. Кейн отстранил женщину, скривившись от запаха пота и дешевых духов. Она вдруг рухнула на пол. Кейн слишком поздно понял, что упала она нарочно.
   – Он ее ударил! – раздался чей-то крик. Кейна грохнули кулаком в спину. От боли у него из глаз посыпались искры. Он выхватил револьвер, но в ту же секунду оружие у него выбили, и кто-то с размаху врезал ему по губам; он выплюнул сгусток крови.
   Вдруг в нем словно что-то взорвалось; его охватило бешенство. Правый сапог молниеносно рассек воздух, и два человека с воплем покатились на пол. Кейн бросился вперед, размахивая кулаками, попадая кому в челюсть, кому в живот. Со всех сторон на него сыпались удары, но он не замечал их, не чувствовал боли. Он сломал кому-то руку, ткнул пальцами в чьи-то налитые кровью глаза, с размаху ударил еще одного верзилу сапогом в пах – тот, скрючившись, упал под стол. Кейн быстро нагнулся, подобрал кольт и замахнулся рукояткой…
   Внезапно грохнул выстрел. Кейн застыл. По всему его телу текли кровь и пот, легкие отчаянно требовали воздуха.
   Перед ним стоял человек среднего роста со злым лицом. Из его револьвера еще струился дым, на куртке блестела звезда. Это был помощник шерифа.
   – Ты арестован, – медленно произнес он, протягивая левую руку. – Револьвер. Кейн отдал ему оружие.
   – Прошу за мной, мистер.
   Кто-то плюнул ему вслед. Удар ноги швырнул Кейна вперед. Он натолкнулся на помощника; тот воспользовался случаем и с явным удовольствием ударил Кейна кулаком в лицо.
   – Смотри под ноги, пьянь! – рявкнул он. Кейн промолчал. Он знал, что его ждет. Помощник вытолкнул его на улицу. Там начала собираться толпа.
   – Еще один чертов рейнджер!
   – Надень на него веревку, Джонни! На Кейна сыпались оскорбления и угрозы. Помощник усмехался и делал многозначительные жесты
   – Он больше не рейнджер, – крикнул помощник. – Его выгнали, это дружок Чарли Катца!
   В лоб Кейну попал плевок. Он не вытер его. Нельзя было поднимать руку: это могло ему дорого обойтись. Помощник со смехом посмотрел на него.
   – Что, Кейн, не привык? Давай, шевелись!
   Маленькие глаза Кейна сверкали холодным бешенством Ничего, его час настанет
   Наконец они дошли до тюрьмы. Оскорбления не утихали. Помощник не спешил открывать, позволяя собравшимся сколько угодно плевать в Кейна и пинать его ногами.
   Хьюитт поднял голову, когда помощник изо всех сил толкнул Кейна сапогом в зад.
   – Я предупреждал тебя, Кейн, – спокойно сказал шериф. – Не надо было тебе нарываться на скандал
   – Хватит ломать комедию, принимайся за дело, – ответил Кейн. – Работай. Хьюитт встал.
   – Задерни шторы, Джонни
   Помощник, улыбаясь, направился к окну.
   Шериф навел на Кейна револьвер
   – Надень-ка на него наручники, Джонни.
   Джонни надел.
   – Вот так, – сказал Хьюитт, поднял револьвер и ударил Кейна в лоб. Кожа лопнула, и из раны потекла кровь.
   Кейн неотрывно смотрел в глаза шерифу. Шериф улыбался ему. Вдруг Хьюитт опустил револьвер и ткнул Кейна стволом в живот. Кейн не успел напрячь мышцы, и ему показалось, что живот его лопнул, он скорчился и повалился вперед, прямо на кулак, который шериф влепил ему между глаз. Кейн почувствовал, что нос его хрустнул; он ослеп от боли и крови, залившей глаза. Зато он ощущал, как на него обрушиваются новые удары Он слышал смех. Голоса доносились будто издалека…
   Шериф Хьюитт отдышался, с удовлетворением разглядывая лежавшего у его ног человека.
   – Сходи в конюшню за его кобылой, Джонни Забрось его на седло и вывези из города. Постарайся, чтобы никто тебя не видел Если его вещей не окажется в конюшне, сходи за ними в отель Нетрудно догадаться, где он остановился.
   – О'кей, – сказал Джонни, выходя. Хьюитт сел на край стола и с довольным видом посмотрел на Кейна.
   – Ну что, Кейн, теперь ты доволен?
   Кейн был без сознания.
   – Молчишь? Если еще раз сунешься сюда, то так легко не отделаешься, как сегодня.
   В ожидании прихода Джонни Хьюитт закурил. Кейн застонал и повернулся на бок. Пол был красным от крови. Хьюитт плюнул на лежавшего.
   Джонни вернулся.
   – Лошадь готова. Вещи я приторочил к седлу.
   – Хорошо. Тащи его отсюда.
   Помощник выволок Кейна на улицу, оставляя на полу длинный красный след. Хьюитт вышел вслед за ним и снял с лежавшего поперек седла Кейна наручники.
   Помощник вытащил револьвер Кейна из кобуры
   – А с этим что делать?
   Хьюитт ненадолго задумался. Револьвер лучше было не трогать. Похоже на воровство…
   – Разряди и оставь ему, Джонни. Помощник опустошил барабан, сунул револьвер в кобуру и взял лошадь под уздцы.
   – Выезжай из города потише, – сказал Хьюитт.
   – О'кей.
   Джонни повел лошадь за собой. Кейн лежал на седле, не приходя в сознание.
   Какой-то прохожий узнал Джонни и окликнул его.
   – Эй, Джонни, в чем дело?
   – Да вот, нализался тут один, – небрежно ответил Джонни. – Я решил выпроводить его из города.
   «Слава Богу, темно», – подумал он.
   Прохожий хмыкнул и скрылся за углом. Джонни ускорил шаг. Вскоре большие дома закончились, между кустарниками виднелись только дощатые бараки. Это начался «бедный квартал» Форт-Уорта, где жили мексиканцы и метисы.
   Помощник все вспоминал, как держал в руке оружие бывшего рейнджера, как красив был револьвер, как удобно лежал он на ладони. Хорошо бы его забрать. Если будет разбирательство, он всегда сможет сказать, что револьвер, видимо, упал в темноте на землю. Главное – стараться не показывать его Хьюитту…
   Они уже вышли за пределы города. На севере в лунном свете виднелись каменистые холмы. Джонни протянул руку и положил ее на кобуру.
   Дальше все произошло мгновенно.
   Прохладный воздух привел Кейна в чувство. Поначалу он не двигался, пытаясь восстановить силы. Он думал, что Джонни вывозит его из города с тем, чтобы застрелить в безлюдном месте. И когда он почувствовал прикосновение руки помощника, то отреагировал сразу, собрав воедино всю свою энергию. Он повернулся на седле, перебросил через него правую ногу и что было сил ударил. Носок сапога угодил помощнику прямо в лицо. Кейн сполз с седла, оказался на земле и стал искать упавшего. Услышав, как тот застонал, он бросился на звук, вцепился в противника и приподнял его. Тогда он нанес ему несколько прямых ударов кулаком в лицо. Луна на мгновение осветила это лицо, разбитое в кровь и покрытое темными пятнами. Помощник распластался на земле. Кейн встал, шатаясь подошел к лошади, ухватился за седло, но забраться наверх не смог. Он постоял немного, прислонившись лбом к теплой шее животного, затем еще раз попытался сесть в седло. Лошадь нервничала и дергалась.
   Наконец он оказался в седле и бессильно склонился к холке. Лошадь пошла на север, и Кейн не стал ей мешать.
   На рассвете он заметил небольшой ручей, который вился среди кустов. В этом месте была густая тень от скал и двух старых ив.
   Он спустился к ручью и обмыл горящее лицо. Вода в этом месте сделалась красноватой. Он с трудом вытащил свое одеяло, завернулся в него и устроил в кустах нечто вроде берлоги, как раненый зверь. Лошадь стала спокойно щипать траву и пошла вдоль ручья. Кейн лежал на спине и смотрел в небо из-под распухших тяжелых век. Шок понемногу проходил, и он незаметно заснул…
   Когда он проснулся, наступал вечер. Он подошел к воде, чтобы промыть раны на голове. На животе саднил большой кровоподтек, ребра болели, каждое движение заставляло его страдать. Только сейчас он заметил, что револьвер на месте. Он зарядил его. Может быть, они и не собирались его убивать, а просто решили вышвырнуть из города…
   Он осмотрел свои вещи. Все было здесь, даже его старый «Фронтиер». Он сунул его обратно в сумку и решил, что пора двигаться дальше.
   Он ехал все время, пока светила луна, и перед рассветом достиг Красной Реки. Теперь он чувствовал себя лучше.
   Кейн остановился купить продуктов в маленькой грязной деревушке под названием Гэйнсвилль. Лавочник посмотрел на него с удивлением.
   – Вам нужен доктор, мистер, – мягко сказал он.
   – А здесь он есть?
   Кейн вновь ощутил острую боль в затылке, где кожа от удара лопнула не менее чем на три дюйма. Тут нужно было накладывать швы.
   – Да, – сказал торговец. – Видите тот маленький коричневый домик за конюшней?
   Кейн посмотрел в запыленное окно.
   – Да.
   – Это там.
   – Спасибо.
   Он заплатил и вышел. Покупки он сложил в сумки, где уже лежали небольшая сковородка, чайник и разные мелочи: соль, сахар, спички, немного муки и банка патоки.
   Он повел лошадь вверх по улице. Деревня была почти пуста, лишь кое-где мальчишки играли с деревянными револьверами, крича и паля во все стороны. Кейн миновал поле их сражения.
   Среди цветов и сорняков он едва разглядел ржавую покосившуюся табличку:
   «Чарльз Б. Флорен, доктор медицины.»
   Кейн привязал лошадь к изгороди и толкнул полуоторванную калитку. Дойдя до двери, он остановился перед огромным колоколом и надписью, предлагавшей звонить. Он что-то проворчал сквозь зубы и с силой постучал. В доме было тихо. Он постучал громче. Ответа не последовало. Выругавшись, он ухватил цепочку и яростно ударил в колокол.
   – Одну минуту!
   Поначалу Кейн не обратил внимания на женский голос и прищурился, стараясь что-нибудь разглядеть за окном. Его бросало то в жар, то в холод.
   Вдруг голос зазвучал совсем рядом. Он увидел, что дверь открылась и что на него смотрят блестящие черные глаза.
   – Доктор Флорен дома? – хрипло спросил Кейн.
   – Я и есть доктор Флорен, мистер. Входите, не то вы сейчас упадете.
   Удивленный Кейн попытался улыбнуться, но вдруг ему показалось, что черные глаза уплывают куда-то вдаль. Он ухватился за женщину, чтобы удержаться на ногах.
   – Попробуйте идти, – сказала она спокойно. – Вот так… одна нога, потом вторая…
   Кейн почувствовал раздражение.
   – Что бы я делал без ваших советов! – огрызнулся он.
   – Держитесь, держитесь, вы вот-вот потеряете сознание, – живо продолжала она.
   – Какая разница, рано или поздно все равно потеряю!
   Кейн повалился на диван в первой от входа комнате, вероятно, приемной.
   Только теперь он начал обращать внимание на доктора Флорен. Черт возьми, она была совсем еще молоденькой девушкой! И к тому же очень милой. Он негромко выругался, ему было не по себе. Женщин-врачей и особенно женщин-дантистов он ненавидел, а в больших городах Среднего Запада их становилось все больше.
   Он наблюдал, как она моет руки и достает какие-то пузырьки, компрессы, ножницы и коробочку с иглами.
   – Вскрытие делать не нужно, мисс, – сказал Кейн. – Мне бы только голову зашить, и все…
   Она посмотрела на него. Его поразил контраст между ее глубокими черными глазами и нежной светлой кожей. Девушка была высокой и хорошо сложенной, под ее белым халатом вырисовывалась пышная грудь. Кейн прикинул, что ей, должно быть, лет двадцать пять, не больше.
   – Это далеко не все, что нужно сделать, – сухо ответила она.
   – О'кей… Чарльз, – иронично сказал он. Она быстро взяла один из пузырьков, слегка покраснев.
   – Чарльз Флорен был моим отцом, – сказала она. – Меня зовут Синди Флорен, а ваши шутки можете оставить при себе. Вы готовы? Сейчас будет больно…
   Кейн не ответил. Она приблизилась к нему.
   – Разденьтесь до пояса.
   Кейн стукнул себя пальцем по лбу.
   – Доктор, рана-то на голове!
   – Делайте то, что я говорю, или садитесь на свою лошадь и езжайте в соседнюю деревню, кажется, там тоже есть врач.
   Он снял рубаху, борясь с головокружением и тошнотой. В висках у него стучало. Тем не менее он чувствовал, как притягивает его эта женщина, и проклинал свои инстинкты.
   Синди Флорен посмотрела на него. С того самого момента, когда она открыла дверь, он был ей противен, как были противны все эти пациенты, приходившие к ее отцу. Они стали являться сразу после того, как он приехал сюда, к Красной Реке. Все они были похожи друг на друга: жестокие, уверенные в себе, продырявленные пулями, но строившие из себя крепышей и героев, как только Синди подходила помочь отцу. Все они были из одного племени – из племени убийц. У каждого неизменно болтался на поясе револьвер, у всех были одинаковые глаза – недоверчивые и проницательные. У всех был один и тот же голос – ровный, холодный и полный презрения к жизни и к людям. Синди часто вспоминала счастливые времена: учебу на Востоке и свой первый кабинет в Филадельфии… Какая бездна отделяла ее от всего этого! Там она была Доктором, уважаемым человеком, к ней приходили респектабельные пациенты с респектабельными болезнями… И кем сделался ее отец здесь, в Гэйнсвилле? Мясником. Ветеринаром! Запоры, боли в животе, роды, ножевые и пулевые ранения – больше ничего! Теперь все это доставалось ей. Когда отец слег и умолял ее взять кабинет, она не смогла отказать. Кроме нее у отца никого не было. И вот уже два года она зашивала здесь ножевые порезы, вытаскивала пули, принимала роды, предписывала постельный режим алкоголикам, только что вышедшим из запоя…
   Этот очередной пациент был из той же породы: жертва жестокой примитивной драки на ножах или бутылках. Все, наверняка, началось с выпивки. Трезвые люди на такое не способны. Любой нормальный человек должен понимать, что с собственным телом, с этим драгоценным механизмом, так обращаться нельзя…
   Она окинула взглядом полубесчувственного пациента.
   «Какое сильное и красивое животное!» – невольно подумалось ей. Бронзовая кожа была покрыта жуткими синяками и ссадинами.
   – Откуда это? – спросила она, указывая пальцем на кровоподтек на животе.
   – От револьверного ствола.
   – Отклонитесь-ка назад. Да, а как вас зовут-то?
   – Кейн.
   – А имя?
   – Морган. Морган Кейн.
   – Что ж, ложитесь и постарайтесь расслабиться. Она привычными движениями ощупала его живот. Крупные мышцы содрогнулись.
   – Здесь болит?
   – Нет… немного.
   – А здесь?
   – Чуть-чуть.
   – Не было ли у вас кровотечения из прямой кишки, мистер Кейн? Лежите спокойно!
   – Мисс, у меня рана на го-ло-ве!
   – На голове? – она грустно усмехнулась. – Мистер Кейн, у вас сильнейший жар, возможно, травма черепа или даже трещина кости, два сломанных ребра с явным внутренним кровоизлиянием… Довольны?
   Она убрала волосы с его раны. Кровь в этом месте запеклась густой коркой.
   – Вам будет больно, – спокойно сказала она.
   – Это вы мне уже обещали, – тихо ответил он. Она содрала засохшую корку. Из раны потекли кровь и гной. Она стала промывать. Кейн едва сдержал стон.
   – Пока не пройдет заражение, зашивать нельзя, – сказала она. – Сейчас я могу только промыть и наложить компресс.
   Кейн не ответил. В ушах у него гудело. Белый халат кружился перед глазами. Он ухватился за подлокотник дивана. Она заметила это.
   – Я уже почти закончила. Спать будете на втором этаже.
   – Нет, – сказал он хрипло. – Я в отель…
   – Я не собираюсь каждый день приходить в ваш отель и делать вам перевязку.
   – Ну, что ж…
   – Ну-ка, выпейте это.
   Вкус у лекарства был отвратительный.
   – Пейте до конца! Он повиновался.
   Она взяла его рубаху и набросила ему на плечи. Он опустил глаза: все раны и ссадины были смазаны йодом.
   – Обопритесь на меня, – сказала она. – Теперь нужно подняться по лестнице.
   Плечо ее было мягким, но оказалось надежной опорой. Его правая рука оказалась совсем рядом с округлой грудью женщины. Он почувствовал сухость в горле.
   Они добрались до комнаты. В углу стояла кровать с белыми простынями.
   Кейн с благодарностью взглянул на Синди.
   – Спасибо… доктор, – проговорил он. – Больше мне ничего не нужно.
   Она всмотрелась в его лицо. Затуманенные лихорадкой небольшие серые глаза; широкие, почти азиатские скулы; тонкие, резко очерченные губы. Он был очень слаб, но в нем угадывалась железная воля.
   Она вдруг испытала неловкость. Что-то в его глазах живо отразило то затаенное, глубоко спрятанное под холодной маской невозмутимого «доктора медицины.» Она почувствовала, что краснеет.
   – Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится, – сказала она грубовато и закрыла за собой дверь.


   Глава 4

   Она смотрела, как он застегивает пояс.
   – Уезжаем, значит? – произнесла она равнодушным тоном.
   Прошло четыре дня. Кейн был готов продолжать путь. Повязку на голове прикрывала шляпа.
   – Да, – сказал он. – Сколько я тебе должен? Она назвала сумму. Он заплатил. Она старалась не смотреть в его глаза.
   Губы ее заметно дрожали.
   Кейну становилось все лучше, температура снижалась. Один раз, когда она поднялась к нему сменить повязку, он уловил легкий запах духов. Она стала осматривать рану на затылке. Кейн сидел совсем близко от девушки, глаза его были на уровне ее груди. Он взглянул на ее лицо, заметил легкий пушок над верхней губой. Рот ее был полуоткрыт. Он увидел, как на ее шее нервно вздрагивает цепочка. Ее тонкие звенья приковали взгляд Кейна. Она заметила это и хрипловато сказала:
   – Наклонитесь вперед.
   Это была вполне естественная просьба: так она смогла бы лучше рассмотреть рану на его голове. Он наклонился и коснулся лицом чистого белого халата, почувствовал под тканью упругое препятствие. Кейн чуть-чуть опустил голову. Доктор Флорен не отодвинулась, не отстранила его. Он уже не видел ее лица, лишь чувствовал ее пальцы на своем затылке. От нее пахло мылом, духами и свежестью.
   Он уже слышал стук собственного сердца. Им постепенно овладело жгучее желание.
   Он осторожно поднял руки и положил их на бедра девушки, привлекая ее к себе. Она издала то ли вздох, то ли стон.
   – Что вы делаете? – прошептала она. Он еще сильнее прижал ее к себе. Она быстро убрала компресс, который прикладывала к его голове, и мягко обняла за шею.
   – Ты нездоров, – пробормотала она.
   Он поднял голову. Она почувствовала, что ее неудержимо притягивают его губы; она быстро и как-то неловко наклонилась им навстречу.
   Поцелуй их был коротким, крепким и страстным. Когда она вновь открыла глаза, в них было что-то вроде отчаяния.
   – Кейн, – прошептала она. – Морган, нет… Нет… Он уложил ее на кровать, его пальцы стали расстегивать халат.
   – Не надо, – шептала она, – не надо…
   Синди не сопротивлялась, и когда почувствовала его губы на своем теле, умолкла и порывисто обняла его. Где-то в глубине души она ненавидела себя за то, что поддалась дикому инстинкту. Кейна же она ненавидела еще больше…
   – Куда направляешься? – спросила она безразлично.
   Глаза Кейна стали узкими, как щелочки. Конечно, любви к нему она не чувствовала. То, что между ними произошло, было случаем. Но его злило ее равнодушие. Ведь он знал, что на самом деле она была другой. Она была женщиной – умной, чувствительной и доброй. К чему же было разыгрывать профессиональную невозмутимость?
   – Синди, а если бы случилось, что я пришел к тебе с какой-нибудь обычной болезнью, и при мне бы не было никакого револьвера? Тогда все было бы по-другому?
   Она посмотрела на него; глаза ее вдруг наполнились слезами.
   – О, да! – сказала она. – Конечно!
   Он обнял ее. Она прижалась к нему и вздохнула:
   – Ты такой же, как остальные… ну, почти такой же… Он улыбнулся, уткнувшись подбородком в ее волосы.
   – Ты просто прелесть, Синди.
   – Я просто дура.
   – Ты просто доктор.
   На ее губах появилась печальная улыбка.
   – Лучше бы я была ветеринаром. Она отодвинулась, и лицо ее приняло прежнее бесстрастное выражение.
   – Что ты хочешь знать, Синди? – спросил он серьезно.
   – Кто ты такой.
   – Я бывший рейнджер.
   – Тебя выгнали?
   – Нет. У меня убили друга.
   – Ты ищешь человека, который его убил? Кейн кивнул.
   – Он напился, потерял рассудок, пытался изнасиловать женщину из Форт-Уорта, и его убили.
   – Он тоже был рейнджером? Она произнесла это таким тоном, что он улыбнулся бы, если бы речь шла не о Чарли.
   – Да, был.
   – Почему ты ушел?
   Он ответил не сразу. Не хотелось рассказывать ей о Монро, о той атмосфере, которая царила в Альварадо. И не хотелось рассказывать о том, что его руки были выпачканы кровью множества людей.
   – Мы были друзьями, – сказал он спокойно.
   – Это говорило бы в твою пользу, – тихо сказала она, – но я не хочу любить человека, который носит револьвер. Я терпеть не могу, когда это становится работой, Морган. Что бы со мной было, если бы…
   – Никто тебя не заставляет думать обо мне, – перебил он.
   – Не заставляет, – повторила она.
   … Потом он все же рассказал ей о Чарли и о себе. Рассказал, как они встретились и как стали друзьями. Она выслушала историю их бесконечных скитаний до того самого дня, когда над ними нависла тень перекладины с петлей, почти заставившая их податься в рейнджеры.
   – Как же он мог сделать такое? – спросила она тихо.
   – Не знаю.
   – Кто убил его?
   – Человек по фамилии Ван Барен. Она, казалось, задумалась. Он негромко продолжал:
   – Одного я не могу понять – как это Чарли в него не попал? Ван Барен вошел первым, с оружием в руках, – во всяком случае, он сам так говорит. Чарли просто не мог промахнуться с такого близкого расстояния.
   Синди не ответила.
   – Может быть, его подтолкнула женщина, – продолжал Кейн. – Вот Ван Барен – тот не промахнулся…
   – Этот Ван Барен, кажется, занимается шахтами и рудниками? – спросила она неуверенно. Кейн внимательно посмотрел на нее.
   – Ты его знаешь?
   – Лично я – нет, но один здешний старик купил у Ван Барена концессию. По-моему, в Нью-Мексико. Год спустя старик вернулся. Он ничего там не нашел.
   Кейн оживился.
   – Он пытался что-нибудь сделать потом? Синди пожала плечами.
   – Пытался, но ничего не получилось.
   – Этот старик все еще здесь, Синди?
   – Нет. Он ушел жить в хижину на берегу Красной Реки. Я уже с полгода ничего о нем не слышала.
   – Как его зовут?
   – Райан. Зепп Райан. Мой отец однажды спас ему жизнь, и с тех пор Зепп часто заходил проведать его, когда ехал в город показать образцы горных пород.
   – А кто исследовал образцы?
   – Рэнди Мэттисон. У него своя аптека, и он часто занимается анализом того, что приносят местные добытчики.
   Она подняла на Кейна глаза, погладила его по плечу.
   – Это может тебе пригодиться? Он криво усмехнулся.
   – Едва ли.
   Но тревожные мысли не оставляли его. Может быть, ему лишь так хотелось, но воспоминания о том, прежнем Чарли, которого он знал, не вязались с внешне неопровержимыми фактами, изложенными ему в Форт-Уорте. Мог ли Ван Барен оказаться мошенником? Если да, то как это связано с происшествием в Форт-Уорте?
   Кейн посмотрел на нее. Она улыбнулась.
   – Ты вернешься?
   – Да, Синди.
   – Целым и невредимым? Он поцеловал ее.
   – Ты знаешь, где именно находились те прииски в Нью-Мексико?
   – Кажется, Зепп Райан что-то говорил о Хондо… Вот оно! Кейн вспомнил, что шериф Хьюитт упоминал о Хондо, когда рассказывал о Ван Барене.
   – Хондо, – задумчиво пробормотал он. Она привлекла его к себе.
   – Хондо – это очень далеко, – прошептала она. – Тебе нужно набраться сил… Взгляды их встретились.
   – Да, Синди.
   – Да, милый, – сказала она.
   Кейн не удержался и поцеловал ее.
   Зато он удержался от искушения остаться.
   Он доехал до водопада Вичита и затем повернул на восток. Зепп Райан должен был жить где-то там, у деревни под названием Генриетта.
   Покачиваясь в седле, он думал о Синди Флорен. Ему жаль было расставаться с ней. Он понял, что теперь, когда рядом нет ни Чарли, ни товарищей по лагерю Альварадо, ему предстоит заново привыкать к одиночеству и скитаниям. Пожалуй, ему следовало тогда побороть в себе желание уложить Синди в постель, но он этого не сделал. Она была взрослой, и он ни к чему ее не принуждал. -
   Может быть, она относилась к этому точно так же? Может быть, ей надоела монотонная деревенская жизнь, пациенты, пострадавшие в пьяных драках, серость и скука? Может быть, он просто внес в ее жизнь какое-то разнообразие, и ничего больше…
   Он скривился в циничной улыбке. Появившийся было в нем росток нежности словно закрыла твердая холодная стена.
   Генриетта оказалась довольно крупным поселком:
   там пересекались дороги на Уэллс Фарго и на Денисон. На улицах было немало конюшен и ресторанчиков.
   На пороге ближайшего заведения стояли толстый улыбающийся мексиканец и три унылых метиса. Кейн заметил матовый блеск оружия и предпочел держать руки подальше от револьвера.
   – Буэнос диас, – улыбнулся мексиканец. – Меня зовут Хуан Сантос. Можно просто Хуан.
   Кейн остановил лошадь и улыбнулся в ответ.
   – Буэнос диас, сеньор, – сказал он, поклонившись. – Моя фамилия Кейн. Можно ли у вас чего-нибудь поесть?
   – Си, сеньор! Мои бобы нравятся всем без исключения!
   Кейн спешился. Один из парней взялся почистить и напоить его лошадь.
   Внутри пахло хорошим кофе. У плиты, где жарилось что-то аппетитное, суетилась старая морщинистая мексиканка.
   – Это моя мать, сеньора Сантос, – гордо объявил
   Хуан.
   Кейн поклонился и получил в ответ беззубую улыбку. Вскоре он сидел в полутемном уголке. На столе перед ним стояла тарелка с бобами и соленой бараниной, миска с тортильями и бутылка вина. Вино Хуан делал сам, и оно было превосходным.
   – Не знаешь ли ты человека по фамилии Райан? – спросил Кейн. – Зепп Райан.
   – Еще бы! – ответил Хуан. – Он живет в нескольких милях отсюда. Он привозит нам дичь, а мы покупаем ему в Денисоне то, что он просит. Сеньор Райан – уважаемый старик, сеньор Кейн, но он немного… локо.
   – А?
   – К сожалению… – Хуан покрутил пальцем у виска. – Он разочарован в жизни, сеньор Кейн. Когда выпьет, то все время говорит о золоте, о море золота, и о том, что однажды обязательно найдет жилу – большую жилу… Эль Оро!
   – Я приехал повидать его, – сказал Кейн. – И передать привет от друга.
   – Ему будет очень приятно! Сеньор Райан – одинокий человек.
   Напоследок Кейн оставил им два доллара за еду и вино; он добавил еще три, и ему дали бутылку текилы.
   – Это ему тоже понравится, – многозначительно улыбнулся Хуан.
   – И не только ему, амиго.
   Мексиканец и метис помахали руками ему вслед. Кейн пришпорил лошадь и добрался до пустынной долины за несколько часов до заката.
   Жилище Райана походило скорее на кучу камней. Оно стояло на склоне холма; вокруг него Кейн увидел плоды трудов хозяина: кучи земли, канавы и каменные пирамиды.
   Вдруг раздался грохот выстрела, и неподалеку от Кейна пуля расплющилась о скалу.
   – Руки на голову, мистер!
   Кейн повиновался. Из лачуги появилась серая сгорбленная фигура. На Кейна смотрел ствол старого ружья «Шарп».
   – Что тебе нужно? – рявкнул старик.
   – Я пришел передать привет от доктора Флорен, Райан, – сказал Кейн совершенно спокойно. Райан широко раскрыл глаза.
   – От кого?
   – От Синди Флорен.
   – Ты ее знаешь?
   – Да.
   – Ну, тогда другое дело. – Райан подозрительно смотрел на него. – Ты, надеюсь, не присматриваешь, что бы такого у меня украсть, мистер?
   – Может быть, здесь и есть, что украсть, но в мои планы это не входит, – ответил Кейн, сдерживая улыбку. – Я собираюсь заняться разведкой золота; мне сказали, что ты можешь дать совет. Вот и все…
   – Тебе Синди Флорен это сказала? – спросил Райан.
   – Ага.
   – Святая Мария! Малышка, наверно, забыла, что я несчастный неудачник! Мне нечего тебе рассказать, мистер. Меня ведь самого надули…
   – Каким образом?
   Райан поднял на него глаза. На его грязном сморщенном лице читалась горечь многих неудач.
   – Как тебя зовут, мистер?
   – Кейн. Я приехал из Форт-Уорта.
   – Святая Мария! И ты ехал сюда только затем, чтобы я научил тебя искать золото?
   – Ну да, в общем-то…
   – О'кей, заходи! Извини, что пальнул я в тебя. Я чужих не люблю.
   Вскоре они оказались внутри домика. Кейн достал еду, Райан выложил остатки убитого им оленя. Старик с удовольствием выпил кофе, которое привез Кейн, но когда тот поставил на стол бутылку текилы, лицо Райана засияло.
   – Скажи, Райан, – проговорил Кейн, когда они закурили по сигарете, – если бы я был жуликом и хотел продать фальшивую концессию, как бы я поступил?
   – Ты бы посолил прииск, Кейн.
   – Посолил бы? – переспросил Кейн. Он знал, что это означает, но хотел послушать старика.
   – Ну… Подкинул бы чуток золотишка для приманки. Способы есть разные. Например: подсыпаешь золотого песка в табак, сворачиваешь сигаретку. Предлагаешь своему клиенту промыть немного грунта, закуриваешь и стряхиваешь пепел в промывочный лоток. Клиент ничего не подозревает и находит в песке крупинки золота. Способ безотказный.
   Кейн кивнул. Этого фокуса он не знал.
   – Еще можно выстрелить в камень пулей, которая набита золотым песком. Он отлично въедается в камень или твердый грунт, и если ты не геолог, то не отличишь. А геолог сразу распознает, что это – пленка на поверхности камня. Для простака же это – начало крупной жилы.
   – Ага, – сказал Кейн.
   – Еще можно посолить колодец шахты вот как: натираешь золотом трос, на котором поднимают ведро.
   Оно тогда осыпается вниз и оседает на земле. Это не очень верное средство, но оно нередко срабатывает.
   – Ты говорил, что тебя надули, Райан. Как это вышло?
   – Фокус с сигаретой…
   – Ты потом делал что-нибудь?
   – А что я мог сделать? У того мерзавца была целая армия своих людей там, в Хондо, и я ничего не мог доказать! Когда мы брали пробы, золото там было, и я попался! Я купил концессию за тысячу восемьсот долларов и три недели искал как одержимый! То, что я нашел, уместилось бы на ногте твоего мизинца! Я начал подозревать, что меня обвели вокруг пальца, и стал размышлять, как им это удалось. Понимаешь, мерзавец-то был хитер. Он предложил мне самому выбрать место для пробы. Я удивился. Он засмеялся и сказал: это чтобы я не обижался, если найду меньше золота, чем рассчитываю. Неплохо придумано, а?
   Кейн кивнул.
   – Что это был за человек?
   – Его зовут Карл Винк, он руководил горной компанией «Хондо». Он, по существу, – правая рука Ван Барена из Форт-Уорта.
   Светло-голубые глаза Райана вдруг прищурились.
   – Слушай, ты ведь говорил, что приехал из Форт-Уорта, мистер?
   Кейн вкратце рассказал ему о Чарли и о своих сомнениях.
   Райан выругался.
   – Твой друг что-то узнал! – воскликнул он возбужденно. – Точно, точно, Кейн! Они его убили! Этот Винк продал сотни концессий возле Хондо, но тех, кто что-нибудь заподозрил, можно пересчитать по пальцам! Насколько я знаю, никто никогда не жаловался. Не успевали. Они просто исчезали.
   – А остальные?
   – Остальные работают, как волы, потом прекращают. Думают, что им не повезло, и переезжают на другое место.
   Кейн закурил новую сигарету. Он думал о Чарли. Что, если старый Райан прав? Может быть, Чарли действительно раскопал что-то в Форт-Уорте? И вся история была разыграна по нотам?
   – Райан, – сказал он, – у тебя сохранился контракт на эту концессию?
   – Да, я его сберег: мало ли что.
   – Ты не хотел бы мне его продать?
   – Продать?!
   – Да. Давненько я не искал золота. Вот и подумал, что…
   – Оставь мне бутылку, и участок твой, – сказал старик.


   Глава 5

   Расставшись с Райаном, Кейн поехал вниз по Красной Реке, затем повернул на запад. Через двенадцать дней он добрался до Чилдресса, затем направился на юг, пересек высохшую Тихую Реку, пустынное плато Плэйнвью и достиг Ллано-Эстакадо спустя три недели после встречи со стариком. На границе между Техасом и Нью-Мексико равнина встречалась с огромным горным массивом. По другую сторону Ллано-Эстакадо протекала Пекос-Ривер, истоки которой были далеко на севере, вблизи Санта-Фе.
   Оттуда река прокладывала себе путь через горы на север, к Аламогордо, спускалась к югу, пересекала Росуэлл, текла через Техас и впадала в Красную Реку неподалеку от Лэнгтри. В Нью-Мексико, в районе Росуэлла, в Пекос-Ривер вливались бесчисленные горные ручьи. Один из таких притоков шел с запада и назывался Рио Хондо.
   В этом месте и работала горная компания «Хондо».
   Кейн был немного знаком с окрестностями Росуэлла. Он знал, что двадцатью годами ранее в горах Ллано-Эстакадо золото искали все. Притоки Пекоса спускались с гор: восточные – с Ллано-Эстакадо, западные – с Сакраменто. По общему мнению, в высохших руслах рек золото можно было найти всегда, но вот уже много лет там не было ни крупинки, и нужно было обладать необычайной удачей, чтобы напасть на «карман», углубление в русле, где тяжелые частицы металла накапливались тысячелетиями.
   Нашла ли компания «Хондо» такие «карманы»? Или все на самом деле – чистый вымысел? Кстати, нет ли у Ван Барена других подобных филиалов?
   Кейн почувствовал, что сердце его забилось сильнее при мысли о том, какой могла оказаться разгадка. Однако, он знал, что следует быть настороже. Теперь он был один, без всякой защиты, без своей звезды. И поскольку он стал простым гражданином, его могли запросто уничтожить, окажись гипотеза Райана верной. Дело зашло слишком далеко, чтобы банда позволила себе отпустить подобру-поздорову слишком любопытного клиента.
   Но в одной из его сумок лежал контракт Райана, переписанный на имя Кейна. Он был не более чем простаком, мечтавшим быстро разбогатеть. И все зависело от того, насколько верно он сыграет свою роль.
   На то, чтобы преодолеть Ллано-Эстакадо, ему потребовалась целая неделя. Многие перевалы были покрыты снегом. Он изрядно промерз, но наконец добрался до Сигрэйв-Пасс, а оттуда спустился к Пекосу.
   Путешествие его длилось уже более месяца, и он сильно изменился. У него отросла густая черная борода, а волосы доставали до плеч. Одежда потерлась и местами порвалась, толстая куртка из бараньей шкуры, которая очень пригодилась ему в горах, сделалась сальной и вонючей. Лишь его оружие было по-прежнему в отличном состоянии.
   Он порядком исхудал и весил теперь килограммов семьдесят пять: этого было явно недостаточно для роста в метр девяносто. Но он чувствовал себя в хорошей форме, и когда увидел, как в глубине долины заблестела Пекос-Ривер, его загорелое обветренное лицо озарилось улыбкой.
   Росуэлл был типичным старательским поселком. Дороги и улицы были пыльными и разбитыми. Еще бы, ведь по ним проехала не одна тысяча тяжелых повозок. Добрая половина лавок и магазинов предназначалась для старателей и торговала лопатами, заступами, промывочными лотками. Здесь обосновались торговцы камнедробилками, лебедками, повозками и мулами; торговцы вагонетками, рельсами и шпалами; торговцы динамитом и бурильным инструментом. Местные увеселительные заведения тоже носили на себе отпечаток основной профессии жителей. Почти все салуны и бары носили названия вроде «Самородок», «Участок Джека» или «Золотой рудник».
   На улицах было довольно много людей, и Кейну не сразу удалось пробраться к конюшне. Оставив там лошадь и седло, он пошел искать какой-нибудь отель поскромнее. Результат его поисков назывался «Золотые сны». За столом портье сидела очень привлекательная женщина. Увидев ее, Кейн повторил про себя название, начертанное на вывеске.
   Женщина посмотрела на него, увидела его клочковатую бороду и догадалась, что он нездешний и приехал издалека.
   – Добро пожаловать, незнакомец, – любезно улыбнулась она.
   – Спасибо, – ответил Кейн. – Комната для меня найдется?
   Она улыбнулась снова и посмотрела в серые глаза Кейна.
   – Похоже, она вам действительно необходима.
   – Так же, как и золотой сон, мэм.
   – Ага!
   Кейн написал в журнале свою фамилию; она повернула журнал к себе.
   – Морган Кейн… Что ж, мистер Кейн, надеюсь, в Росуэлле ваши золотые сны сбудутся. Вы старатель?
   – Угу, – кивнул он. – Так что, если разбогатею… Он улыбнулся.
   – Это звучит как обещание. Ладно, удачи, Кейн! Он направился к лестнице, но тут же остановился.
   – Ах да, вот еще что: где я могу найти мистера Винка?
   – У меня, мистер Кейн. Я – миссис Винк. Кейн склонил голову.
   – Счастлив с вами познакомиться. Мне придется побеспокоить вашего мужа по поводу одной купленной мною концессии…
   – Вы легко отыщете его по другую сторону улицы, в доме с надписью «Горная компания „Хондо“.
   – Благодарю, мэм.
   Она проводила его взглядом. Этот Кейн не был ни ковбоем, ни простым золотоискателем. Она поняла это по его глазам. Он походил скорее на человека, способного мгновенно разбогатеть. Она надеялась, что Карл почувствует это, как только увидит этого Кейна. Он сильно отличался от местных охотников за удачей, в глазах которых можно было прочесть лишь нервную алчность, а этот был уверен и спокоен…
   Она надеялась, что Кейн отыщет золото. Она надеялась, что он надолго останется в городе. И в ее отеле…
   Кейн с наслаждением вымылся и побрился – впервые за много дней. Он попросил коридорного отнести его грязные вещи в чистку и подыскать ему новые. Ожидая пока паренек вернется, он выпил полбутылки виски.
   Одеваясь и готовясь пойти поесть, он чувствовал себя слегка навеселе.
   Отстегнув от револьверного пояса кобуру «Вэйн Мартин», он прикрепил ее к ремню на животе, проверил револьвер и оставил нижнюю пуговицу куртки расстегнутой.
   Миссис Винк не могла скрыть изумления, когда он вновь появился на лестнице. Этот красивый стройный мужчина не имел ничего общего с грязным бродягой, вошедшим сюда двумя часами раньше.
   – Неужели это вы, мистер Кейн? – спросила она.
   – Кажется, я.
   – Мой муж будет у себя до пяти, – сказала она. – Потом он уедет на несколько дней в горы осматривать рудники…
   Кейн встретился с ней взглядом.
   – Похоже, мне надо поторопиться, – сказал он.
   Она опустила ресницы.
   Кейн вышел на улицу и зашел поесть в небольшой ресторан. Он размышлял об этой миссис Винк. Ей было на вид лет тридцать пять; она была красивой, очень женственной и определенно давала понять… Может быть, это была просто игра? Может быть, в ее обязанности входило привлекать клиентов для Винка?
   Он закончил трапезу. Миссис Винк могла подождать, но с ее мужем нужно было увидеться как можно скорее. Он посмотрел на часы: они показывали четыре. Он расплатился и вышел.
   У большого деревянного здания стоял старый швейцар в зеленой фуражке.
   – Чем могу служить? – вежливо спросил он, быстро оглядев Кейна с ног до головы.
   – Моя фамилия Кейн. Я хотел бы поговорить с мистером Винком по поводу концессии.
   – Одну минуту, сэр.
   Сняв фуражку, швейцар вошел в приемную, постучал в одну из дверей и скрылся. Кейн вошел вслед за ним и посмотрел по сторонам. Перед ним на стене висела большая карта восточной части Нью-Мексико, Пекос-Ривер пересекала карту сверху вниз; окрестности Росуэлла были утыканы маленькими булавками с красными или синими головками. Видимо, они обозначали концессии или прииски. На других стенах были плакаты, восхвалявшие достоинства тех или иных инструментов для бурения и добычи минералов.
   Мебель здесь была простой и грубоватой. Кейну показалось, что здесь все слишком спокойно. Не слышно было голосов, хлопанья дверей, шагов – словом, ничто не создавало привычную атмосферу административного помещения крупной компании.
   Швейцар вернулся.
   – Прошу вас, мистер Кейн.
   Кейн вошел вслед за ним в большой кабинет. Навстречу ему поднялся крупный мужчина в черном костюме.
   – Мистер Кейн? – сказал Винк, протягивая руку.
   Швейцар оставил их наедине.
   Кейн пожал крепкую сухую руку Винка. На вид тому было лет сорок; он был одного роста с Кейном, но весил килограммов на двадцать больше. У него было широкое лицо, жесткие седеющие усы, густые брови; губы и нос как будто вырезаны из дерева. Кейн невольно вспомнил миссис Винк: он не ожидал, что ее муж окажется таким грозным с виду. Присмотревшись как следует, он отметил холодный металлический блеск в глазах собеседника.
   – Вы по поводу концессии, если не ошибаюсь? – спросил Винк.
   – Да, – сказал Кейн, – недавно я выкупил право на концессию у одного старика… честно говоря, даже не выкупил, а выиграл в покер. Вот этот документ, а вот подпись мистера Райана. Я просто хотел сообщить вам об этом, прежде чем начну…
   Винк некоторое время смотрел на бумагу.
   – Все в порядке, – спокойно сказал он наконец. – Для очистки совести мы сейчас проверим номер прииска в наших списках, но я даже сомневаюсь, нужно ли это делать… Я помню этого Райана.
   Кейн постарался изобразить улыбку облегчения.
   – Я не очень-то силен в поисках золота, – сказал он. – Я приехал с юга главным образом для того, чтобы поправить здоровье в горах. Но мне все же интересно, что получится… Буду относиться к этому, как к приятному времяпрепровождению.
   Винк снисходительно усмехнулся.
   – Это развлечение может принести вам большие деньги, мистер Кейн. Но вам, возможно, придется попотеть. Ведь Райан копал очень долго, пока в конце концов не уехал.
   – Да, а ведь верно, – пробормотал Кейн. – Я об этом всерьез еще не думал… Ну, что ж, не беда. Я же вам говорил – это мой выигрыш в покер…
   – А вы не хотели бы попытать счастья на другом… я хотел сказать – на новом прииске, мистер Кейн? К востоку от Рио Хондо у нас есть участки, которые на сегодняшний день представляются очень перспективными…
   – Вот как?
   Кейн изобразил заинтересованность.
   – Это на полпути от Росуэлла к деревне Хондо, – сказал Винк. Глаза его сделались менее суровыми. – Мы уже продали несколько концессий в этом месте, так что свободных участков осталось немного…
   – А можно сначала посмотреть?
   – Конечно. Сегодня я как раз туда еду. Можем выехать вместе.
   – К сожалению, не могу. Сначала мне нужно экипироваться. Но потом я вас там разыщу, – сказал Кейн, широко улыбаясь.
   – Прекрасно! Вверх по реке, милях в восьми отсюда, есть временная постройка. Там я и буду.
   – Осталось решить последний вопрос, – сказал Кейн неуверенно. – Сколько это стоит?
   – Это зависит от места, – ответил Винк. – Посмотрите на эту карту. – Он указал на красные и синие метки. – «Красные» концессии продаются, «синие» уже проданы. Те, что расположены высоко, стоят от одной до трех тысяч долларов. Те, которые ниже, а они обычно самые богатые, стоят от двух до пяти тысяч.
   – Если эти участки так перспективны, почему вы продаете их, а не разрабатываете сами? – спросил Кейн. Винк снисходительно улыбнулся.
   – Мистер Кейн, компания «Хондо» разрабатывает девять рудников на берегах Рио Хондо. В этой долине остаются неразработанными несколько тысяч участков:
   нам просто не хватает людей. Могу поделиться с вами кое-какими из своих забот… Видите ли, прибыль здесь не такая уж баснословная. Золото разбросано беспорядочно: нужны рациональный подход и большая рабочая сила… Жалованье слишком мало, чтобы привлечь в Хондо работников… В некоторых местах были сделаны впечатляющие находки: речь идет об этих знаменитых «карманах» в русле реки, которые могут сделать человека богачом за один день. Мы решили продать часть земель и тем самым привлечь сюда людей. Они работали бы на приисках, а в свободное время – на себя. Мы платим им достаточно, чтобы они смогли купить себе хорошее оборудование. Сегодня их уже довольно много: более двухсот человек. Однако, – Винк удрученно пожал плечами, – кое-кто не может смириться с тем, что не нашел на своем участке богатство, и начинает устраивать скандалы. Поэтому мы начали практиковать нечто необычное для таких сделок. Мы едем на участок вместе с клиентом и предоставляем ему право выбрать место самому. Затем он берет пробу, а мы присутствуем при промывке. Когда на дне лотка оказывается золото, мы считаем, что наша работа выполнена: продан участок, где есть золото. После этого мы уже не принимаем никаких жалоб: владелец участка должен понимать, что поиски золота – своеобразная лотерея.
   – Многие не умеют проигрывать, мистер Винк, – сказал Кейн. – Обещаю вам, что у меня не будет к вам никаких претензий по концессии. Как я уже говорил, я буду копать скорее для собственного удовольствия. Так что, покупая новый участок, я готов сделать предложенную вами пробу.
   – Что ж, отлично.
   – Договорились. – Кейн протянул руку. – До завтра.
   – Буду ждать вас, мистер Кейн.
   Швейцар любезно проводил Кейна до двери, и Винк кивнул ему на прощание.
   Он вошел в первый попавшийся бар и заказал порцию виски. Теперь ему было о чем поразмыслить. Все совпадало с рассказом Райана, и старик, скорее всего, был прав. Винк рассказал ему то же самое. Однако, Винк честно признал, что «Хондо» продает отдельные участки для того, чтобы привлечь рабочую силу. О'кей, но как насчет качества этих концессий? Исследуют ли их перед продажей? Можно ли исследовать участок, не оставив на нем видимых следов и повреждений? Могли ли люди из «Хондо» обчистить концессии до продажи, собрать золото из найденных ими «карманов»?
   Кейн задумчиво барабанил пальцами по мокрой стойке бара. Была у него и. другая проблема: у него оставалось немногим более шестисот долларов. А требовалось ему, по крайней мере, в пять раз больше: ведь ему предстояло купить не только участок, но и инструменты. Человек, купивший участок и не работающий на нем, вызовет подозрения…
   Он расплатился и пошел к выходу, петляя между компаниями шумно спорящих старателей. Затем стал прогуливаться по улицам, пытаясь выяснить, как обстоят в городе дела с карточной игрой. Он узнал, что в трех местных барах игра идет по крупному, но начинают там не раньше десяти вечера. У него было время немного поспать.
   Он вернулся в свой отель.
   Миссис Винк оказалась на прежнем месте. Она улыбнулась ему, и Кейн не смог отвести взгляд от красивых полных губ. Ее серо-зеленые глаза словно искрились.
   – Ну как, мистер Кейн, виделись вы с моим мужем?
   – Да, – ответил он. – Все в порядке, теперь я собираюсь купить кое-какие инструменты и завтра отправиться туда.
   Она поставила локоть на стол, и под платьем отчетливо обозначилась ее упругая округлая грудь.
   – У вас есть опыт? – спросила она. «Черт возьми, у нее что ни фраза, то – двусмысленность», – подумал Кейн.
   – Кое-какой есть, – улыбнулся он. – Но мне предстоит узнать еще очень многое… о добыче золота.
   – Пожалуй, я могла бы дать вам несколько советов, – продолжала она. – Я прожила много лет в таких вот городках…
   – Это очень любезно с вашей стороны, миссис Винк.
   – Зовите меня Леда. Знаете, есть звезда… Кейн улыбнулся. Зубы его сверкнули холодным, почти хищным блеском. Однако, глаза его, к удивлению
   женщины, смотрели тепло и доверчиво.
   – Мне нужно оставаться здесь до полуночи, – сказала она хрипловатым голосом. – Это довольно поздно… Я могу показаться вам нескромной, но мне хотелось бы с вами встретиться. Не думайте ничего такого…
   Маленькие глаза Кейна заблестели.
   – Нет, – сказал он, – ничего такого я не думаю.
   – Вход с другой стороны, – сказала она. – Там есть такая небольшая дверь…
   «Для особых посетителей», – подумал Кейн, кивнув головой.
   – Я не хочу, чтобы мой муж… что-нибудь вообразил, – сказала она.
   – Значит, в полночь, – спокойно сказал Кейн.


   Глава 6

   За два часа двадцать минут Кейн уже выиграл более четырех тысяч долларов банкнотами и золотым песком. Большая часть этой суммы досталась ему от высокого худого типа с туманным взглядом и замашками наемного стрелка. Он называл себя Хондо Кид, и Кейн решил, что он имеет какое-то отношение к горной компании. Кид, казалось, пользовался уважением остальных посетителей, и пока шла игра, Кейн чувствовал на себе беспокойные взгляды. Когда же Кейн, наконец, открыл свое каре из троек и туза, наступила такая тишина, что слышен был даже приглушенный шум бара, находившегося на другой стороне улицы.
   Хондо Кид смотрел на Кейна налитыми кровью глазами.
   – Вы очень сильный игрок, мистер, – сухо сказал он. Кейн кивнул и сгреб свой выигрыш. Кроме бумажных денег, там были четыре маленьких тяжелых мешочка с гарантийной пломбой «Росуэлл-Банка». Кейн взвесил их на руке, и его вдруг охватило давно забытое чувство: жажда золота.
   Хондо Кид неторопливо продолжал:
   – Вы собираетесь искать здесь золото?
   – Ага.
   – Тогда мы наверняка еще увидимся, – сказал Хондо Кид тоном, не предвещающим ничего хорошего. Кейн посмотрел ему прямо в глаза.
   – Когда вам будет угодно, – сказал он.
   Кид резко встал. На мгновение Кейну показалось, что тот сейчас вытащит револьвер, и он слегка отклонился назад, готовый ко всему.
   Светлые, почти бесцветные глаза Хондо Кида приняли свирепое выражение, но оно почти сразу угасло в прищуре. Он повернулся и вышел.
   Кейн уложил деньги в пакет и сунул его в карман. Затем раздавил в пепельнице тридцатую за этот день сигарету и опустошил свой стакан.
   Когда он выходил, все вокруг молчали, но он чувствовал на себе многие взгляды. Лишь один старый, истрепанный работой старатель проговорил вполголоса, когда Кейн был уже на пороге:
   – Будь осторожен, мистер! Хондо Кид не успокоится, пока не заберет все назад…
   Кейн кивнул в знак благодарности, толкнул дверь и вышел в темную прохладу ночи. Он прошел по главной улице мимо управления компании. Двери были заперты, свет в окнах не горел. Кейн быстро спустился по улочке, которая вела к дому Винка. Он знал, что теперь по-настоящему рискует. Если его застанут с Ледой Винк, за ним будет гнаться добрая половина служащих компании… Но воспоминание о ее чувственной улыбке и манящих глазах избавило его от колебаний. Кроме того, он желал не только ее тела. Если она замешана в мошенничестве, то ему, быть может, удастся что-нибудь узнать…
   Было около половины первого, когда он открыл небольшую калитку и направился к дому. Сквозь щель между толстыми шторами пробивался свет лампы.
   Не ловушка ли это? Не сунут ли ему под нос револьвер?
   Кейн вытащил кольт и, держа его у правого бедра, тихо постучал в дверь левой рукой.
   Раздались шаги, и дверь приоткрылась. Кейн отступил на шаг. Из-за двери на него пахнуло духами, и тихий голос спросил:
   – Это вы, Кейн?
   – Да. Я опоздал. Прошу прощения.
   – Ничего. Входите же…
   Револьвер исчез под его курткой, и она его даже не заметила: в прихожей было почти темно. Она сняла с него шляпу. На ней было длинное широкое платье, и когда она потянулась к вешалке, он понял, что под платьем ничего нет.
   В животе его что-то съежилось.
   – Входите, – сказала она негромко.
   Он прошел за ней в небольшую, но очень уютную гостиную. Мебель, занавески, маленькие лампы – все было очень «дамским»; ничто в этой комнате не вязалось с грубоватой суровостью мистера Винка. Кейн постарался быть как можно внимательнее. Глаза его медленно ощупывали комнату, выискивая, где мог бы спрятаться человек. Здесь было еще две закрытых двери.
   – Красивый дом, мэм, – сказал он спокойно.
   – Только маловат, – улыбнулась она, направляясь к низкому столику, где стояли бутылки и стаканы. – Карл обещал расширить его, но он слишком занят на приисках. Чтобы как-то убить время, я занимаюсь отелем. Карл здесь почти не бывает…
   – Вы давно здесь живете? – спросил он, беря предложенный ему стакан.
   – Два года. Прежде жили в Калифорнии. Там тоже сплошь и рядом – участки, прииски и все такое…
   Кейн отпил немного виски. Взгляд его скользил с одной закрытой двери на другую.
   Она села на диван прямо напротив кресла, где сидел Кейн, положила ногу на ногу; в разрезе платья обнажилось бедро, и у Кейна опять съежилось в животе.
   – Откуда вы, Кейн? – спросила она, отклонившись назад.
   – С востока.
   – Но у вас нет восточного акцента.
   – Я много путешествовал, поэтому акценту некогда было появиться.
   – Вы не женаты?
   – Нет.
   – Вы чуть не добавили «к счастью», – пошутила она.
   – Правда? – Он повернулся к ней. – Если бы я жил здесь, то, пожалуй, забыл бы о приисках, – произнес он с улыбкой и глотнул виски.
   Глаза его вновь пробежали по закрытым дверям. Она наклонилась вперед и нежно улыбнулась.
   – Вам и вправду здесь нравится?
   – Нравится. Она встала.
   – Хотите взглянуть на остальные комнаты?
   – Нет, не беспокойтесь.
   Теперь, зная, что они одни, он немного расслабился и перенес все внимание на нее. Было очевидно, что она пригласила его с одной-единственной целью. Он прочел это в ее глазах еще во время разговора в отеле. Но что за этим стояло? Простое женское желание или средство заставить его поселиться в Хондо, купить одну или несколько концессий, жить в надежде когда-нибудь овладеть ее телом?
   Он устремил свои маленькие глаза на нее. Вероятно, этот взгляд напугал ее: стакан внезапно задрожал в ее руке.
   – У меня есть несколько тысяч долларов, – сказал он. – Советуете ли вы мне купить концессию?
   – Да, – сказала она. – Здесь есть золото, и…
   – И что?
   Она опустила голову.
   – Я бы хотела, чтобы вы остались, – сказала она почти шепотом. – Не думайте обо мне ничего такого, но атмосфера в этом старательском городке такая… такая…
   – Нервная, – подсказал Кейн.
   – Не только это! – она подняла глаза. – Я давно уже не встречала культурных людей. Здесь одни только…
   – Золотоискатели, – закончил Кейн.
   – Вы не такой, как остальные, – сказала она, вздрагивая. – Вы напоминаете мне о моей прежней жизни. О том времени, когда я еще не знала Карла, когда его еще не охватила золотая лихорадка…
   Кейн вертел стакан в руке и смотрел на него, чтобы спрятать выражение глаз.
   – Вы культурный и вежливый, – сказала Леда Винк. – Если вы останетесь здесь, мы сможем иногда встречаться. О, я не хочу, чтобы вы превратно истолковали…
   Она опять не договорила.
   Кейн поставил стакан и приблизился к ней, затем осторожно взял ее за руку. По его узким губам скользнула циничная улыбка.
   – Я останусь, – негромко произнес он. Она ухватила его за руку.
   – Спасибо! Спасибо, – прошептала она.
   И Кейн понял, что все это – пустой звук. Она потянулась к нему влажными губами, плечи ее были мягкими и послушными. Она приоткрыла рот, и Кейн» почувствовал прикосновение ее языка. Он сунул руку ей под платье. Грудь ее напряглась под его шершавой ладонью.
   Она откинула голову назад. Кейн уже знал, что она сейчас скажет: «Нет, не надо… ради Бога, не надо!»
   Он почувствовал в себе злой азарт, и прежде чем она успела что-либо сказать, схватил ее за плечи и повалил на диван. Потом грубо поцеловал ее. Она не ответила на поцелуй. Тело ее вытянулось струной. Ноги – плотно сжаты. Сейчас она начнет отталкивать его, чтобы он ушел и начал мечтать о ней по ночам, надеяться на встречу…
   – Кейн, – прошептала она, – не надо… Он поднял голову. Что-то давило ему на живот. Он отстегнул револьвер и бросил его в угол дивана. Она отчаянно мотала головой, но грудь ее вздрагивала от нетерпеливого желания.
   Кейн снова поцеловал ее. Теперь пухлые губы жадно раскрылись, а тело женщины стало мягким и податливым.
   Рио Хондо с шумом несла свои воды по узкому оврагу. В тучах брызг играла радуга; солнце отражалось в мокрых камнях, как в зеркале. Берега реки были покрыты темно-зеленым мхом; чуть повыше на склонах оврага росли сухие колючие кусты, между которыми сохранились следы от высохших ручьев.
   Кейн восседал на лошади; позади плелись два нагруженных мула. Дорога к Хондо была наезженной. По обочинам часто попадались сгнившие обломки повозок и заросшие травой шахтные колодцы. Солнце палило нещадно. Он чувствовал себя почти обессиленным. Спина все еще горела от ногтей Леды Винк. Ночь, которую они провели вместе, была странным смешением любви и ненависти, поединком двух характеров. Теперь он знал, что она вовсе не жена Карла Винка. Она была, как он и предполагал, всего лишь красивой приманкой. Она наверняка не собиралась заходить так далеко. Ей следовало лишь пробудить в нем желание, поиграть с ним, заставить его остаться в Хондо и купить концессию у ее «заказчика».
   Кейн дождался рассвета и, пока она спала, обыскал дом. Нигде он не нашел ни одного предмета из тех, которые всегда оставляет после себя мужчина. Правда, в одном из шкафов висела кое-какая мужская одежда, но она была чистой и ее, судя по всему, уже давно не носили. Ни в одной из комнат не пахло табаком и не было пепельницы. Не было здесь ни оружия, ни патронов, ни плети. И ни одной пустой бутылки на кухне.
   Он улыбнулся, вспомнив, как страсть победила в женщине расчет. Она отдалась ему с почти животным желанием, пока они не погрузились в сон. Однако, Кейн быстро пробудился, оделся, взял револьвер и шляпу и после осмотра квартиры вышел на улицу, где едва брезжил рассвет…
   Он ехал по берегу реки, погруженный в свои мысли. Ему нечего было опасаться. Она ничего не скажет Винку. Она просто не могла этого сделать. Не могла признаться, что сработала плохо. Леда «Винк» проснется и постарается лишь забыть о том, что произошло.
   Он усмехнулся и свернул себе сигарету.
   Долина постепенно становилась все шире. Склоны холмов были здесь уже не такими крутыми, камни внизу уступали место песку и щебню, которые здесь оставили ледники миллионы лет назад. Ноздри Кейна расширились. Он въезжал в страну золота.
   За следующим поворотом его взгляду открылась верхняя часть долины шириной в три-четыре мили.
   Унылый ландшафт немного оживляла река, изгибаясь между холмами. Кое-где виднелся дым костров. Кейн остановил лошадь. Долина и склоны холмов были словно покрыты шрамами. Повсюду лежали кучи земли и камней, местами были проложены рельсы.
   Кейн почесал нос и двинулся дальше. Там, среди нескольких отдаленных построек, наверняка находился Винк…
   На берегах реки стояло множество незатейливых хижин и бараков. Туда-сюда сновали люди в грязной рабочей одежде. Тяжелые повозки, в которые было впряжено по шесть или по восемь измученных мулов, свозили породу к большому зданию, похожему на ангар. Оттуда доносился размеренный стук нескольких камнедробилок. Большой деревянный щит указывал, что здесь распоряжается горная компания «Хондо».
   Вокруг здания была восьмифунтовая изгородь; у ворот стояло двое вооруженных охранников. Из трубы каменного здания, расположенного сразу за дробильней, шел черный дым. Там, судя по всему, производилась переплавка золота. Это строение соединялось с рекой толстыми металлическими трубами, и Кейн уловил глухой равномерный шум насосов.
   По другую сторону от конторы стоял ряд складов и жилых помещений. Во дворе группа людей возилась возле больших повозок с породой. Еще дальше были конюшни и просторный корраль, содержавший около двухсот мулов.
   По обе стороны от завода, вверх и вниз по реке располагался «городок» – Хондо. Он во всем походил на самые первые западные поселения, построенные наспех из чего попало, тридцатью годами ранее. Ветхие домишки, часто незаконченные; кричащие вывески; толпы людей, жаждущих золота…
   Кейн медленно проехал по городку. Он насчитал не меньше десятка баров и игорных клубов, зато отель был всего один. Это достаточно красноречиво характеризовало поселок: деньги здесь не задерживались надолго в одном и том же месте. У нескольких салунов стояли чересчур старательно разукрашенные и разодетые девицы; они обращались к прохожим с такими словами, по которым даже наивный юнец смог бы отгадать их профессию.
   Кейн оставил лошадь у барьера и вошел в один из баров. Цены на золото были вывешены над стойкой;
   кроме того, здесь было не меньше пяти пар весов для драгоценного металла.
   – Виски, – сказал Кейн.
   – Три доллара, мистер, – ответил бармен и не отходил, пока Кейн не отсчитал деньги.
   Это было на два доллара дороже, чем в обычном баре. Кейн попробовал виски и спросил:
   – Кто хозяин этого бара?
   – А кто ты такой, чтобы его спрашивать? – рявкнул бармен.
   – Ну, скажем, будущий клиент.
   – Подумаешь! Одним клиентом больше, одним меньше… Цены все равно везде одинаковые.
   – Но кому принадлежат бары?
   – Горной компании «Хондо», мистер. Им принадлежит весь городок.
   Кейн допил виски, проехал к отелю и оставил лошадь и мулов двум парням-конюхам.
   Комната ему досталась маленькая, темная и ободранная. Простыни пахли сыростью. Номер стоил двенадцать долларов за ночь…
   Когда он подходил к управлению компании, нервы его были напряжены до предела. У двери стоял высокий худой верзила.
   Это был тот самый тип, которого Кейн обыграл:
   Хондо Кид.
   – Винк здесь? – спросил Кейн.
   – Да. А что?
   – Он мне нужен. Хондо выпрямился.
   – Знаешь что, мистер? Однажды я до тебя доберусь…
   Кейн прошел мимо него, едва не задев. Карл Винк о чем-то спорил с двумя мужчинами в толстых драповых куртках. Те выглядели недовольными. Наконец Винк довольно бесцеремонно выпроводил их; тут он заметил Кейна и с улыбкой кивнул ему. Но глаза его оставались холодными, и Кейн понял, что В инку уже сообщили о его приезде.
   – Привет, Кейн, – сказал Винк. – Готовы приступить?
   – Да.
   – Новой концессией все еще интересуетесь?
   – Очень интересуюсь.
   – О'кей. Сейчас поедем смотреть участок. Хондо, подойди-ка сюда!
   Тот вошел. Винк решил пошутить:
   – Я слышал, вы уже успели познакомиться! – сказал он. – Кид, побудь здесь до моего приезда. Я вернусь часа через два. Когда явится Клэй Симпсон, скажешь ему, чтобы брал участок номер семь в зоне «А». Если не захочет, выставишь его за дверь. Что ж, поехали, Кейн. Ваша лошадь здесь?
   – Нет, я оставил ее у отеля.
   – Ничего, я найду вам другую.
   Винк повел Кейна к конюшне. Им вскоре подготовили двух лошадей, и они отправились на север, вверх по реке…
   Винк обернулся и вытянул руку.
   – Видите дорогу, которая поднимается по холму? Там у нас четыре рудника. Породу спускают сюда, здесь ее дробят. После беглого осмотра ее сортируют; одну половину промывают, а вторую отправляют на ртутный анализ. Прибыль, видите ли, можно получить только при рациональной работе… «Карманы» встречаются редко, но когда один из них обнаруживают… Боже мой, что творится! Все соседние участки идут нарасхват. Даже те, что расположены выше. Были ребята, которые копали на высоте пяти тысяч футов.
   – Когда концессии совсем рядом, то их владельцы, наверное, ссорятся, если жила начинается на одной и кончается на другой? – спросил Кейн.
   – На Хондо это не опасно. Здесь золото чаще всего лежит в виде порошка – иногда только попадаются частицы покрупнее. Оно смешано с землей. Его принесли сюда ледники и вода; оно как бы распылено здесь. Когда-то оно, скорее всего, образовывало жилу в горах Сакраменто, но с тех пор реки сделали свое дело. Сегодня настоящие жилы можно найти разве что в Калифорнии или на Аляске.
   Они миновали брод и стали подниматься на холм вдоль железнодорожного полотна.
   – Вон там концессия Райана, – сказал Винк, указывая пальцем.
   Кейн увидел поле шириной в несколько сотен метров; его пересекала полуобвалившаяся траншея. Вдали виднелись фундамент рухнувшего домика и большие кучи камней.
   – Откровенно говоря, Кейн, вы можете не рассчитывать здесь что-нибудь найти, – продолжал Винк. – Если вы намерены искать, то вспомните о моем предложении. Это может принести удачу!
   Он посмотрел на Кейна, ободряюще улыбаясь. Кейну эта улыбка не понравилась.
   Он неопределенно хмыкнул.
   Когда они добрались до середины склона, Кейн посмотрел вниз.
   Хондо напоминал нагромождение лачуг на изрытой воронками равнине. Винк остановил свою лошадь и протянул руку.
   – Вон она, концессия, – сказал он. – Квадрат со сторонами в двести метров; как видите, ближайший сосед довольно далеко. Ориентирами могут служить вон те кучи камней. Ну, что скажете об этом месте?
   Кейн смотрел на участок. Место, действительно, казалось идеальным, если верить теории, согласно которой эрозия сносит золото с вершин. Участок представлял собой нечто вроде наклонной платформы, ограниченной двумя большими кучами камней. В нижней его части каменные уступы образовывали подобие гигантской лестницы. В верхней части виднелось русло высохшего горного потока.
   Все указывало на то, что здесь должно быть золото.
   – Будем делать пробу? – напрягшись, спросил Кейн. – О, постойте, а как я буду промывать? Ведь здесь нет воды…
   – Воды?! – воскликнул Винк. – Эта земля слишком хороша: лоток здесь ни к чему! Лучше купите себе небольшую дробилку: она очень быстро возместит затраты. Впрочем, у меня есть бурдюк воды. Ее достаточно, чтобы промыть лоток грунта. Ну-ка, давайте спустимся, и я готов съесть этот лоток, если в нем не окажется золота!
   – Вы здесь уже бывали?
   – Именно здесь – еще нет, – сухо ответил Винк. – Однако давайте осмотрим участок…
   Они подъехали к концессии. Границы ее не были отмечены колышками, но Кейн промолчал. Винк неспешно слез с лошади, отвязал большой бурдюк и обычный жестяной лоток.
   – Что ж, наполняйте, Кейн! – улыбнулся он. Кейн взял лоток и побрел среди камней. Во многих местах он заметил очень мелкий песок. Ветер колыхал сухую траву. Солнце опускалось к скалистым западным вершинам. По земле вытягивались тени от громадных каменных глыб.
   Он бросил в лоток несколько горстей песка и земли. Когда он увидел, что Винк зажег сигарету, то невольно вздрогнул, хотя и был к этому готов. Кейн пошел к нему. Винк заговорил, не вынимая сигареты изо рта; Кейн понял: это делалось для того, чтобы он не удивился, видя, как Винк промывает землю с сигаретой в зубах.
   – Ну, – опять улыбнулся Винк, – желаю удачи! И налил в лоток воды.
   – Взаимно, – ответил Кейн совершенно спокойно. Винк присел на корточки и потряс лоток. Действовал он умело, и вскоре воду пришлось доливать. При каждом движении она выплескивалась через край, и становились видны наиболее крупные комья земли. Винк по-прежнему курил, и трижды Кейн видел, как пепел падает в лоток. Наконец Винк завершил промывку. Он вынул наполовину сигарету изо рта и посмотрел на дно лотка.
   – Черт побери! – поражено воскликнул он. – Глядите-ка!
   Кейн склонился над жестянкой. Глаза его сделались еще меньше обычного.
   Там, среди нескольких кварцевых осколков и черных камешков, он увидел крохотную, матово блестящую крупинку: золото!
   – Золото, – хрипло сказал Кейн, шаря в кармане. – Черт! Я забыл свой табак. Позвольте, я докурю, Винк?
   – Да вот – сверните себе целую, – сказал любезно Винк, опуская руку в карман.
   – Ничего, сойдет и эта.
   Кейн протянул руку. Винк тем временем уже достал из кармана пачку табака. Тут он сделал неловкое движение, желая переложить пачку в другую руку, и окурок упал прямо в лоток. Огонек с шипением погас, и бумага тут же потемнела от воды.
   – Да вы сверните себе новую, – сказал с улыбкой Винк.
   – Спасибо.
   Кейн привычно скрутил сигарету. Он смотрел на директора компании. На лице Винка не отражалось ровно ничего.
   «У этого типа стальные нервы», – подумал Кейн. Он не мог не признать, что Винк выкрутился очень ловко. Это следовало учесть…
   – Я удовлетворен, – сказал наконец Кейн. – Как насчет контракта, Винк?
   – Подпишем у меня в конторе. Они подошли к лошадям.
   – А что мешает людям брать участки и регистрировать их прямо у властей Нью-Мексико? – спросил Кейн.
   – Им мешаем мы, – сказал Винк. Он по-прежнему улыбался, но в голосе его звякнул металл. – Компания «Хондо» долго добивалась исключительного права на добычу золота в этой долине, и теперь это право официально зарегистрировано. Только мы рассматриваем это под другим углом, Кейн. Мы не пытаемся надувать людей. Напротив, мы нуждаемся в них и хотим их привлечь… Хотим доказать им, что золото здесь есть!
   Кейн кивнул. Все было предельно ясно.
   Наступал вечер. Синеватые тени опускались на долину, укрывая изрытую траншеями землю.
   … Они оставили лошадей у входа в управление. Хондо Кид поднял голову, когда они открыли дверь. Керосиновая лампа горела неровно, и угрюмое лицо Кида казалось размытым пятном. Глаза его были устремлены на Кейна.
   – Симпсон заходил? – сухо спросил Винк.
   – Да. Он купил. Будет завтра утром.
   – О'кей. Тогда ты свободен.
   Хондо Кид повернулся на каблуках, и тяжелые перламутровые рукоятки его револьверов матово блеснули в полумраке.
   – Контракт будет готов завтра утром, Кейн, – сказал Винк, когда дверь за Кидом закрылась. – Заодно поговорим и насчет дробилки.
   – А цена? Цена концессии?
   – Три тысячи пятьсот. Кейн кивнул.
   – В этом городишке, похоже, неспокойно живется, Винк, – сказал он. – Я не люблю носить при себе столько денег. У вас наверняка есть сейф. Можете дать мне расписку?
   – Конечно.
   Винк открыл один из шкафов и достал оттуда блокнот. Кейн положил деньги на стол. Винк тщательно пересчитал их и коротко кивнул.
   – Отлично. Вот расписка.
   – Спасибо, – ответил Кейн.
   Вся эта вежливость начинала действовать ему на нервы. Ему страшно хотелось залепить этому жулику кулаком в рожу. Но он отогнал эту мысль, пожелал Винку спокойной ночи и вышел на улицу.
   Когда он отошел от окон управления и оказался у реки, в почти полной темноте, то услышал позади шаги.
   Кейн резко обернулся, потянувшись к револьверу. Перед ним полыхнул огонь, и пуля рванула его куртку.
   Он выстрелил, но тут же понял, что нападавший обманул его, отведя руку с револьвером в сторону. При вспышке своего выстрела Кейн увидел, что человек резко отпрянул и был уже в двух метрах от места, где прошла пуля. Теперь он оказался совсем близко. Удар сапога пришелся Кейну в бок и свалил его на землю.
   Высокая худая фигура бросилась к нему вновь. Кейн мгновенно понял, что Хондо Кид решил вернуть свои деньги. Его охватила ярость. Он вскочил на ноги и ударил Хондо локтем в лицо. Тот застонал от боли, но его длинные руки вдруг опоясали Кейна будто стальным тросом. Кейн выбросил вперед колено, и ему удалось вырваться. Хондо шагнул к нему. В руках его блеснули два ствола. Кейн пригнулся; хлопнул выстрел, и волна горячего воздуха прошла у него по волосам. Кейн вскинул ногу и попал Хондо в живот, почувствовав, как носок его сапога попал в солнечное сплетение.
   Хондо Кид рухнул лицом вперед.
   Кейн наклонился над ним, переводя дыхание. Кид не шевелился. С другого берега реки доносились чьи-то крики; позади него, возле бараков, лаяла собака. Кейн поднял с земли два блестящих револьвера и бросил их в реку. Затем сунул свой кольт в кобуру и ушел.


   Глава 7

   К следующему вечеру Кейн закончил строительство своей хижины. Это была примитивная, но прочная постройка, стоявшая среди двух валунов: четыре угловых столба, крыша из гофрированного железа, дощатые стены, брезентовый полог вместо двери.
   Внутри он соорудил деревянный лежак и стол, а еще привез ржавую печку с жестяной трубой, служившей дымоходом.
   Он разогрел бобы и не спеша съел их, затем вышел с кружкой кофе под открытое небо и стал смотреть, как солнце спускается над долиной, сверкая на речных волнах и кое-где окрашивая горные склоны в оранжевый цвет…
   Утром он поехал в управление, чтобы получить бумаги на владение участком.
   По лицу Винка было невозможно определить, знает ли он о ночной драке. Кейн сказал ему, что дробилку покупать не желает. Паровое устройство вроде того, что предлагал Винк, стоило около пяти тысяч долларов, и Кейн объяснил, что собирается для начала поработать лопатой и киркой – чтобы немного поразмяться и посмотреть, чего стоит его участок.
   Винк, казалось, был удивлен, видя его с патронташем и револьвером. До этого он словно не замечал, что Кейн носит под курткой оружие. А сейчас на Кейне была простая рабочая одежда – льняная рубаха, джинсы, грубые сапоги.
   За четыреста долларов он купил повозку, еще четырех мулов и за одну ездку перевез на свой участок доски, печку и все инструменты. На мулах стояло клеймо, сделанное раскаленным железом: две скрещенные лопаты – знак горной компании «Хондо». Даже лавка, в которой он купил повозку и все остальное, называлось «Инструменты Хондо».
   На всем здесь было клеймо компании. Ван Барен – загадочный человек из Форт-Уорта – действительно владел всем городком, даже всей долиной…
   …Кейн услышал, как по склону покатились камни. Он вытащил кольт.
   – Эй! – крикнул чей-то голос. – Можно к вам? Кейн взвел курок.
   – Подходи.
   Спотыкаясь о камни, к нему приблизился человек лет пятидесяти. Он был одет так же, как Кейн; его огрубевшее лицо и мозолистые руки указывали на то, что он избрал себе то же самое занятие.
   – Меня зовут Уилл Силсби, – сказал он учтиво. – Я ваш ближайший сосед. Мой участок там, наверху.
   Он указал на кусок земли, наполовину скрытый небольшим холмом.
   Кейн представился и предложил ему кофе. Силсби поблагодарил и стал пить, внимательно разглядывая Кейна, домик и привязанных рядом мулов.
   – Ты собираешься остаться здесь, Кейн?
   – Да.
   – В первый раз решил счастья попытать?
   – В общем, да.
   – Надеюсь, тебе больше повезет, чем мне, – сказал Силсби устало. – Я-то копаю уже два месяца.
   – И ничего не нашел?
   – Ни грамма.
   – Черт возьми…
   – Ага. Мне осталось проверить еще один уголок; потом я ухожу. Я поговорил кое с кем из ребят, и мы решили махнуть в Колорадо.
   – А как же эта концессия?
   – Плевать я на нее хотел. Я купил ее на золото, которое нашел около Санта-Фе. Где-то теряешь, где-то находишь…
   «Вот на таких рассуждениях и выезжает компания „Хондо“, – подумал Кейн и спросил:
   – Ты делал пробу вместе с представителем компании?
   – Да. Как раз поэтому-то я и остался. В первом же лотке было золота долларов на семь! Но потом – будто ветром сдуло. Я размышлял над этим, но так и не понял, что к чему. Ведь лоток наполнял я сам, его не могли «посолить», так ведь?
   Кейн отхлебнул кофе.
   – И многих из вас приманили таким образом?
   – Несколько человек. Но никто из них не спорит. Никто не хочет признать, что ему всучили пустой участок. Мы здесь все старички, Кейн. Все – ветераны Калифорнии. Мы знаем, что места тут золотоносные: это видно по земле. Она таит множество «карманов». Если хочешь совет – копай до скальной породы и ищи в ней углубление. А найдешь яму, заполненную глиной – билет на седьмое небо у тебя в кармане! Поэтому здесь все и ищут. Кое-кто нашел «карман» и разбогател, но таких едва ли найдется полдюжины на двести человек. Для этих мест – не очень-то много.
   Время шло. Они все сидели и беседовали…
   – Грабежи? – говорил Силсби. – Да, бывало… По таким поселкам всегда шляются подозрительные типы. Я знал одного парня, у которого было четыре концессии. Он нашел «карман» – небольшой, правда, – но добыл за неделю пятнадцать тысяч долларов. Так вот, его нашли в хижине с перерезанным горлом.
   – В Хондо есть шериф?
   – Нет, но компания создала службу правопорядка.
   – Она уже проявила себя, эта служба?
   – Они выдворили из города несколько шулеров.
   – И все?
   – Да.
   Силсби поблагодарил Кейна за кофе, пожелал ему доброй ночи и стал подниматься по каменистому склону.
   Кейн остался сидеть, углубившись в свои мысли. В нем росла уверенность: Чарли каким-то образом ввязался в это дело. Банда, похоже, узнала, что он рейнджер. Это не так уж сложно. Предположив, что Чарли может представлять опасность, они решили устранить его, но так, чтобы четвертый техасский корпус не начал раскапывать дело. Тот, кто придумал план, был неглуп, и у него была двойная цель: уничтожить Чарли и заткнуть рот рейнджерам. И этот план удался. Техасским рейнджерам в Форт-Уорте теперь нельзя было позавидовать.
   Это означало, что изнасилование было не более чем спектаклем. Это означало, что девчонка была с ними заодно и что помощник Ван Барена был такой же жертвой, как и Чарли.
   Но Чарли убили в доме, подумал он вдруг. Как им удалось заманить его внутрь? Или он погиб еще до прихода Ван Барена? Может быть, девчонка сама разорвала на себе одежду, оцарапала кожу и затащила труп Чарли на диван? И потом принялась кричать? И Ван Барен хладнокровно застрелил своего помощника, чтобы сделать сцену правдивее?
   Все было возможно! Чудовищные махинации «Хондо» приносили слишком много денег, чтобы Ван Барен остановился перед такими средствами. Но как юная девушка – дочь директора банка – могла участвовать в таком деле? Это было непостижимо.
   Она осталась наедине с Чарли… Но оказывал ли он на нее давление? Был ли у него повод шантажировать ее? Что могло заставить девушку участвовать в такой отвратительной постановке?
   Становилось холодно; Кейн поежился и посмотрел на огни в долине. Издали доносился неясный шум: городок еще не спал.
   Он наощупь вернулся в домик, залез под одеяло и понемногу начал согреваться. На него медленно наплывал сон. Он крепче сжал под одеялом револьвер и закрыл глаза.
   Кейн заснул.
   Несколькими часами позже желтая холодная луна медленно плыла над почти невидимыми хребтами Сакраменто.
   Со склона едва слышно скатился небольшой камень; высокая темная фигура перешагнула через траншею и направилась к хижине. Человек присел у валуна, осматриваясь и выжидая. Лошадь и мулы посмотрели в его сторону, затем отвернулись. Он поднялся, бесшумно прошел по песку и снова остановился. В свете луны сверкнул длинный складной нож.
   Хондо Кид шел брать реванш.
   Ребра еще сильно болели. Он весь горел от унижения и ненависти.
   Он остановился у домика и прислушался. До него донеслось ровное глубокое дыхание спящего человека.
   Он на цыпочках дошел до брезентового полога, служившего дверью. Полог чуть заметно шевелился от ветра. Хондо Кид осторожно отцепил крючок. Дыхание спящего стало слышно еще отчетливее. Он вошел и опустил полог за собой, стараясь определить положение спящего.
   Когда он наконец-то замахнулся для удара, было уже поздно. Кто-то ухватил его за запястье руки, державшей нож. Он не смог ничего сделать: его руку подняли вверх и со страшной силой обрушили на что-то твердое. Хондо Кид услышал, как его рука с сухим треском переломилась. Он открыл рот, чтобы закричать, но лишь только набрал в легкие воздух, ужасная огненная боль пронзила его тело под левым плечом. Его охватило чувство усталости и тошноты. Боль утихла, и он вдруг увидел во тьме ярко вспыхнувшую звезду…
   Кейн опустил мертвое тело на пол и почувствовал, как по хижине распространяется тошнотворный запах крови.
   Солнце только что взошло. Кейн спускался на лошади по извилистой тропе; сзади, на веревке, шел один из мулов. Поперек спины мула лежал труп Хондо Кида, завернутый в брезент.
   Кейн знал, что делает. Закопать мертвеца было бы слишком рискованно. Когда Хондо Кида начали бы искать, то нашлось бы достаточно очевидцев той игры в покер. Хондо Кид был человеком компании, и сама же компания вершила здесь правосудие.
   Оставалось одно: идти к Винку и разбираться самому. Никто не обратил на Кейна внимания, когда он подошел к административному корпусу. Вокруг кипела работа, и от ударов дробилки под ногами содрогалась земля. Кейн привязал лошадь, отряхнул шляпой с одежды пыль и вошел. Винк рассматривал план долины; он обернулся, и глаза его сузились.
   – Что-нибудь не так, Кейн? – спокойно сказал он.
   – Да, не так! – процедил Кейн. – Этот Хондо Кид ведь был вашим человеком?
   – Был?!
   – Да, был! Он лежит там, на муле. Мертвый. Сегодня ночью он забрался ко мне в хижину и пытался пырнуть меня ножом!
   У Винка опустились руки. Губы его сжались в тонкую полоску.
   – За что, Кейн?
   – За то, что я выиграл у него три тысячи долларов в покер! Это может подтвердить весь салун. А в тот вечер, когда я оставил деньги здесь, он проследил за мной и напал на меня у реки. Что это за дела, Винк?
   Лицо Винка утратило прежнее напряженное выражение.
   – Я могу лишь сожалеть о случившемся, Кейн, – сказал он. – Действительно, Кид значился в списке наших служащих, но я не могу отвечать за то, чем они занимаются в… свободное время. Не станете же вы утверждать, что ответственность за это ложится на нас?
   – Не надо ломать комедию, Винк, – сказал Кейн со злостью. – И будьте разборчивее, когда берете людей на работу. Ладно… Где мне оставить труп?
   Винк внимательно смотрел на Кейна.
   – Значит, Кид нападал на вас дважды, – сказал он негромко. – Вы очень сильны, мистер Кейн. У Хондо Кида была плохая репутация; в сущности, поэтому мы его и взяли: он должен был гнать из городка незваных гостей.
   Кейн пожал плечами.
   – Шериф здесь есть?
   Но Винк еще не договорил.
   – Вот что меня интересует, мистер Кейн. До сих пор с Кидом могли помериться силой лишь один-два человека. И вот происходит этот досадный случай… – Глаза Винка не отрывались от рукоятки револьвера у пояса Кейна.
   – Вы убили его вот этим?
   Он указал подбородком на револьвер.
   – Нет, – сказал Кейн. – Его собственным ножом.
   Ему было противно вспоминать подробности этой
   сцены, но он оставил свои чувства при себе. Винк улыбнулся.
   – Предоставьте все мне. Оставьте мула здесь, я позабочусь, чтобы его потом привели на ваш участок. На вашу долю и без того выпало много хлопот. Я могу лишь принести вам свои извинения.
   – Ладно.
   Кейн повернулся к выходу.
   – И если вы устали копать… то место Кида свободно, – произнес Винк.
   Кейн обернулся и посмотрел на него. На лице Винка играла улыбка, но говорил он, судя по всему, серьезно.
   – Вот как? – сказал Кейн равнодушно.
   – Тех, кто хорошо знает свое дело, у нас ожидает большое будущее, – продолжал Винк. – Мы подумаем о том, чтобы улучшить условия работы. Я имею в виду жалованье…
   – Насколько я понимаю, это было предложение, – сказал Кейн и вышел.
   Он отвязал лошадь и поехал по улицам поселка, не переставая размышлять. Такого поворота он не ожидал.
   Принимать предложение было рискованно. Возможно, Винк был в Хондо всемогущ; но если такие вопросы, как прием на работу, решал сам Ван Барен, то там, в Форт-Уорте, он или кто-нибудь другой мог связать между собой две фамилии – Кейн и Катц. Последствия этого могли быть очень серьезными.
   Он выпил порцию виски в каком-то баре и поехал к себе. Солнце поднялось уже высоко. Добравшись до места, он оглядел свой участок. Начинать можно было откуда угодно. Он выбрал кусок земли под скалой, где были следы оползня, взял лопату и принялся за дело.
   Почва была твердой, слежавшейся; его лопата то и дело высекала искры из попадавшихся камней. К середине дня он добрался до скальной породы. Тогда он прикинул на глаз крутизну склона и стал рыть траншею сверху вниз. К заходу солнца траншея имела шесть-семь метров в длину и полметра в глубину. Она обнажала семь метров совершенно гладкой скалы без малейших признаков «кармана».
   Он с проклятиями вылез из ямы и жадно напился воды из бурдюка. Затем ради забавы пару раз наполнил лоток землей со дна траншеи и промыл. Золота не было и в помине.
   Он бросил лоток и свернул себе сигарету. Откуда-то с верхних холмов донесся глухой гром: динамит. Кейн закурил.
   Какой-то несчастный идиот вроде него не нашел лучшего занятия на ночь глядя…
   Он приготовил себе ужин при свете дрянной керосиновой лампы и поел под открытым небом, думая о том, сколько еще будет копать. Неделю? Две?
   В темноте мерцали огоньки поселка. Из одной трубы вылетел небольшой сноп искр. Он посмотрел в сторону завода. Интересно, что сейчас делает Винк? Кейн вспомнил его грубое, словно высеченное из камня лицо, и ему сделалось жарко.
   Рано или поздно они столкнутся.
   Он выплеснул из кружки остатки кофе и продолжал сидеть, вспоминая и сопоставляя. Он никогда не любил ждать, не любил занимать оборону…
   Мало-помалу у него стала созревать одна идея. Сигарета догорела почти до конца и обожгла пальцы, вернув его к действительности. Да, это могло сработать!
   Кейн криво улыбнулся в темноте.
   Ему предстояло найти «карман»…


   Глава 8

   Два дня спустя Кейн отправился в поселок, оставив после себя ожесточенно изрытый участок. Он направил лошадь прямо к бару, заказал виски и расплатился золотым песком, который достал из кармана куртки.
   Бармен вытаращил глаза.
   – Возьми, что тебе причитается, – равнодушно сказал Кейн.
   Оставшийся на стойке песок он сгреб обратно в карман. Потом выпил, вытер губы и спросил:
   – Где я могу купить кожаные сумки? Такие, чтоб попрочнее были?
   – В «Инструментах Хондо». Кейн кивнул и вышел. В баре зашептались. В лавке Кейн сразу же подошел к продавцу и громко произнес:
   – Мне нужны кожаные сумки. Большие. Штук шесть.
   – Хорошо.
   Продавец в кожаном переднике живо посмотрел на него поверх очков, пошел в кладовую и вернулся, держа несколько сумок.
   – Вот, у нас два вида.
   – Сколько выдержит та, что побольше?
   – Ну, килограммов двадцать, а, может, и тридцать… Кейн, казалось, что-то подсчитывал в уме.
   – Дайте мне восемь таких. – Он сунул руку в карман и вытащил горсть золотого песка. – Этого хватит?
   – Ого, еще бы! С вас тридцать долларов, мистер. Сейчас взвешу.
   Кейн опять небрежно сгреб сдачу; несколько крупинок так и осталось лежать на прилавке.
   Он взял сумки.
   – Неужели что-нибудь нашли? – напряженно спросил лавочник.
   – Настоящее Эльдорадо, приятель! И он вышел, унося ворох сумок.
   День подходил к концу. Кейн сидел у своей хижины, чистил револьвер и с беспокойством думал о том, что на свою выдумку он истратил девять десятых того, что у него было. Теперь оставалось лишь надеяться, что его старания не пропали даром.
   Посеяв ветер, он ждал бури.
   Если парня, нашедшего золото, и вправду обнаружили убитым, то и сейчас что-нибудь должно было произойти. Он не знал, что именно, но готовился ко всему. Если того парня убили люди Винка, они после смерти Хондо Кида должны были понять, что Кейн способен защитить себя. Они наверняка станут нападать ночью. Следовало лишь дождаться, пока распространится новость о его «везении».
   Он не спеша зарядил револьвер и спрятал его в кобуру. Когда на небе появились первые звезды, он зашел в домик и при свете лампы насыпал на землю у входа тонкий слой песка. Одну сумку он оставил в углу, остальные закопал. Ему не хотелось, чтобы возможные ночные посетители обнаружили пустые сумки.
   Он проверил, сколько золота у него осталось. Его было долларов на двести, не больше. Кейн ссыпал его в карман и вышел. До главной дороги он вел лошадь под уздцы, затем вскочил в седло и стал спускаться в городок.
   Он привязал лошадь у салуна, где когда-то играл в карты, и вошел. За многими столиками сидели игроки в фараон или в покер; в одном из углов трещала рулетка. Кейн почувствовал, что большинство людей смотрит на него. То ли они вспоминали его партию против Хондо Кида, то ли была тому другая причина…
   Он попросил стакан виски. Бармен взял у него с ладони крохотную щепотку золота.
   К Кейну подошел человек в безупречно белой рубахе и черном галстуке.
   – Мы можем вам его разменять, если хотите, – сказал он. Кейн всмотрелся в это лицо с бесцветными матовыми глазами и улыбкой, которую человек, казалось, отрастил вместе с черными усами. – Ноша-то нелегкая, верно?
   – Мне нравится на него смотреть, – сухо сказал Кейн. – И я люблю время от времени щупать его… Но я не прочь попытать счастья…
   – Дай-ка жетоны, Джим, – сказал человек бармену. – Сколько вам разменять, мистер Кейн?
   Кейн, не моргнув глазом, выгреб из кармана весь оставшийся у него золотой песок и сказал:
   – Для начала вот это.
   Ему дали десятидолларовых жетонов на двести сорок долларов.
   – Покер, Кейн?
   Это спросил все то же тип с матовыми глазами и казенной улыбочкой.
   Кейн пригляделся к нему.
   – Кто вы такой, черт возьми? – спросил он бесцеремонно.
   Улыбочка не исчезла.
   – Моя фамилия Харн. Так вы любите покер или нет?
   – Пусть будет покер, – равнодушно согласился Кейн.
   – Ставки в этом баре обычно небольшие, – сказал Харн. – Но если вы желаете играть без ограничения, я могу это устроить.
   Кейн покачал головой.
   – Спасибо, не нужно.
   Он направился к столу, где уже сидело четверо игроков.
   – Место есть, ребята? Они подняли головы.
   – Есть, – отозвался один.
   Кейн сел и высыпал жетоны на край стола. Затем подозвал официанта и заказал виски. Пока шла сдача, он свернул себе сигарету.
   Игроки были не Бог весть какими мастерами. Кейн играл почти небрежно, делая небольшие ставки. В первой партии он немного выиграл и одновременно немного проиграл. Он чувствовал, что в этот вечер находится не в лучшей форме. Когда около часу ночи он встал из-за стола, то оказалось, что он выиграл чуть больше двухсот долларов.
   Он выпил напоследок еще немного, попрощался со своими партнерами и вышел.
   Лошадь шла не спеша, легкий северный бриз едва слышно посвистывал, обдувая его шляпу. Ветер шумел и в оврагах; в эту минуту слышны были только шум ветра и стук лошадиных копыт. Если бы кто-то скрывался у дороги, Кейн мог бы послужить отличной мишенью.
   Но ничего не произошло. Он вскоре оказался на своей площадке. Светила луна; лошадь не проявляла признаков беспокойства. Он отодвинул брезентовый полог стволом своего кольта.
   В домике было пусто.
   Но когда он зажег лампу, то обнаружил следы. Кто-то был здесь и обыскал комнату, прежде чем уйти. Кейн опустился на колени; на песке были следы пары сапог, чуть поменьше его собственных.
   Кейн разделся и залез под одеяло. Он долго не засыпал, слушая, как воет в вершинах ветер. Затем стал медленно погружаться в сон.
   Проснулся он мгновенно, не в силах сообразить, сколько времени проспал. В домике было совершенно темно. Он полежал, прислушиваясь. Все было тихо. Ночью ветер почти прекратился, и он лишь иногда слышал, как его отдельные порывы шумели в самом низу долины.
   Однако, его лошадь за стеной вела себя как-то необычно.
   Кейн выскользнул из постели, быстро натянул одежду и выглянул наружу. Луна отбрасывала на изрытую площадку серебристый свет. Он выпрямился и, прижимаясь спиной к стене, вышел из домика, держа наготове револьвер. В призрачном лунном сиянии все вокруг было спокойно.
   Он посмотрел в сторону лошади: она теперь стояла неподвижно. Кейн до предела напряг слух. Нет, полная тишина…
   Он опустил оружие. Видимо, лошадь испугал какой-нибудь зверек.
   Вдруг под ногами у него задрожала земля. Где-то наверху раздался глухой нарастающий гул, которому предшествовала едва заметная вспышка. С каждым мгновением гул становился все громче… Неожиданно скала зашевелилась.
   В следующую секунду на площадку полетели тонны камней, и Кейн побежал что было сил. Когда он был уже у края площадки, на хижину упали первые глыбы, тут же разнесшие ее в мелкие щепки. Кейн бросился в траншею, на спину ему хлынул каменный дождь. Грохот длился еще несколько секунд, затем снова воцарилась тишина. Лишь мелкие камешки с шорохом катились по склону.
   Кейн отряхнулся от комьев земли и встал, дрожа всем телом. Он сжимал в руке револьвер и, казалось, оглох от наступившей тишины.
   Сзади донесся хрип. Он подскочил и обернулся, бледный от страха, но готовый к бою.
   Из кучи камней виднелась голова лошади. Он подошел ближе. Из ноздрей животного текла кровь: оно было раздавлено обвалом.
   Кейн сжал зубы, приставил ствол револьвера к голове лошади и нажал на спусковой крючок.
   Лошадь утихла.
   Он сел на обломок скалы и трясущимися руками стал сворачивать сигарету. И только сейчас услышал голос:
   – Эй, Кейн!
   – Я здесь, – ответил он. Это был Силсби, его сосед.
   – Черт побери! – воскликнул он. – Что здесь произошло?
   – Обвал, – безучастно сказал Кейн.
   – Ни хрена себе – обвал! – вскричал Силсби. – Я давно говорил, что от этих взрывов все когда-нибудь развалится! На скале уже сплошные трещины! Ты слышал, что они творили вчера?
   – Ага.
   – Постой-ка… А где твоя хибара, Кейн?
   – Там, внизу…
   Кейн указал на гору камней.
   – Но… как ты оттуда вылез?
   – Вовремя проснулся.
   – Бог ты мой, – пробормотал Силсби. Он кивнул на камни: – Тебе это и за месяц не раскопать. А куда ты золото прятал?
   Кейн помедлил с ответом.
   – Закапывал под полом.
   – Я помогу тебе расчищать, – предложил Силсби. – Хочешь, живи пока у меня. Места хватит.
   – Спасибо, Силсби, но я останусь здесь. Скоро рассветет, и я попробую найти хоть одну-две сумки.
   – О'кей, но если понадобится моя помощь, – позовешь.
   – Ладно. Спасибо.
   Силсби, ругаясь, стал подниматься по склону.
   – Компании следовало бы возместить тебе ущерб, – проворчал он. – Взрывают-то они!
   – Да, следовало бы, – негромко ответил Кейн, сидя на своем камне.
   Огонек сигареты осветил при этом его лицо, и если бы Силсби смог его разглядеть, то наверняка бы испугался.
   На то, чтобы вытащить из-под камней исковерканную крышу домика, у Кейна ушло четыре часа. Он собрал все, что смог откопать, и сложил в кучу на краю площадки. Затем подошел к подножию скалы, и стал карабкаться наверх. Там, наверху, он и нашел то, что искал: белесый след на пыльных камнях, от которого еще исходил запах гари. Сомнений не было: вспышка, которую он заметил тогда, исходила от динамитного заряда, заложенного в тщательно подобранном месте. Он поискал след от шнура. Он оказался длиной метра в три: убийца не хотел рисковать.
   Ведь речь шла именно об этом: о покушении на убийство.
   Кейн связал свои вещи в узел и погрузил на одного из мулов, которые, к счастью, не пострадали. Пока он шел в поселок, ему то и дело встречались у дороги группы людей, о чем-то споривших и указывавших на него пальцем. Многие из них, наверное, вскочили этой ночью с кроватей, решив, что настал их последний час…
   Он привязал мула у конторы и вошел.
   Два секретаря ошеломленно посмотрели на него.
   – Где Винк?! – выкрикнул Кейн.
   – Во всяком случае, не здесь, – ответил один. Кейн одним прыжком оказался рядом с ним, ухватил его за воротник и приподнял со стула.
   – Где он?!
   – В дробильне…
   Кейн швырнул секретаря к двери.
   – Приведи его! Быстро!
   Тот исчез.
   Кейн подошел к маленькому тусклому окошку и увидел, как секретарь со всех ног бежит по двору. Через минуту он уже возвращался. За ним широко шагал Винк. Секретарь возбужденно размахивал руками. Судя по всему, ему было что сказать. Кейн обернулся. Другой секретарь уже куда-то скрылся.
   Дверь с силой распахнулась. На пороге стоял Винк.
   – Что это значит, Кейн? – рявкнул он.
   – Это значит, что от ваших взрывов на мой участок свалились тонны камней. Вот что это значит!
   Винк посмотрел на него; на лице его появилась тень удивления, затем оно снова стало непроницаемым.
   – Нужно было вам купить дробилку: золото есть даже в горных камнях…
   – Я требую компенсации, Винк, – сказал Кейн ледяным тоном. – От удара киркой такие обвалы не происходят.
   – М-да, печально, Кейн. Я весьма сожалею. Но почему бы вам все же не купить дробилку…
   Кейн сжал зубы. Его маленькие глаза сверкали, как хрусталь.
   – Никаких дробилок, Винк, – прошипел он. – Я требую возместить ущерб! Винк посмотрел ему в глаза.
   – Хорошо, – сказал он наконец и обернулся к секретарю. – Эл, выпиши мистеру Кейну чек на пятьсот долларов.
   – Три тысячи пятьсот, Винк!
   – Не мелочитесь. Вы ведь нашли там целое состояние.
   – Кто это сказал?
   – Все это знают.
   – Золото осталось там, – сказал Кейн, следя за глазами Винка. Он знал, что теперь рискует по-настоящему. – Мне не на что купить дробилку. Мне нужно три с половиной тысячи долларов, чтобы расчистить участок. Одной лопатой я не управлюсь и за год.
   Винк прищурился.
   – Теперь я понимаю, – тихо сказал он и посмотрел на пояс Кейна. – Я ничем не могу тебе помочь, Кейн, – сказал он сухо, и глаза его сделали знак кому-то, кто стоял позади Кейна.
   В тишине громко щелкнул взведенный курок. Винк улыбнулся, но улыбка его скорее напоминала оскал зверя перед прыжком.
   – К тому же я думаю, что твой участок тебе больше не понадобится, Кейн, – сказал он, медленно приближаясь. – Видишь ли, наша служба правопорядка осматривала труп Хондо Кида. Удар ножа пришелся ему в спину. Вряд ли он смог бы сам себя так пырнуть. Это значит, что ты убил его сзади.
   Кейн слышал тяжелое дыхание человека, стоявшего у него за спиной. Что, если у него не в порядке нервы и он готов стрелять по малейшему поводу? По спине Кейна катился пот.
   – Ты обвиняешься в убийстве, – сказал Винк. Лицо его исказила злобная гримаса. – Снимай пояс, иначе получишь пулю в спину!
   – Мы дрались, чтобы завладеть ножом! – сказал Кейн. – Мы…
   – Пояс!
   Кейн медленно расстегнул пряжку. Пояс со стуком упал на пол; кобура с револьвером была по-прежнему пристегнута к нему ремешком. Винк нагнулся, чтобы отцепить его. Кейн приготовился к прыжку, но его остановил чей-то ровный голос:
   – Только попробуй!
   Держа в руке револьвер, на пороге стоял человек в белой рубахе и черном галстуке; улыбка его, казалось, приросла к лицу.
   – Ты пришел вовремя, – сказал Винк. – Знакомься, Кейн: начальник службы правопорядка Хондо, Эрни Харн!
   – Веревка готова, – сказал Харн. – Но после этой беспокойной ночи тебе, пожалуй, надо отдохнуть, прежде чем повиснуть на ветке? – Он улыбнулся, и под усами сверкнули зубы. – У нас здесь и тюрьма найдется. Двигайся, Кейн, да не делай глупостей…
   Он помахал кольтом.
   Кейн побрел в направлении реки; за одной из построек завода виднелся невысокий каменный дом.
   За его спиной раздался голос Харна:
   – Это наш лучший сейф, Кейн. Каменные стены и двери, которые ничем не прошибешь.
   Кейн шел с непокрытой головой по двору, огороженному колючей проволокой. Он испил горькую чашу поражения. Он зашел слишком далеко…
   Харн продолжал:
   – У нас тут есть одна небольшая комнатка, правда, не очень-то удобная. Специально для убийц. Но ты там долго не засидишься: суд состоится завтра утром. Ты у нас будешь четвертым повешенным. Видишь виселицу?
   «Виселицей» служил своеобразный трамплин, куда подвозили вагонетки с породой, чтобы высыпать ее в дробилку. Он возвышался над землей метров на восемь.
   – Последний летел метра четыре, – неторопливо продолжал Харн. – Когда он перестал раскачиваться, то лицо его смотрело не вперед, а назад, и шея была длиной сантиметров в тридцать. Двое вооруженных охранников открыли одну из дверей и обменялись с Харном шуточками. Потом один спросил:
   – Он опасен, этот тип?
   – Без ножа – нет. Это он прирезал Хондо Кида. – Харн обернулся к Кейну и рявкнул: – Заходи!
   Получив сзади удар сапога, Кейн споткнулся о порог.
   В комнате стояло две скамьи. Еще там были два металлических шкафа и стол. В задней стене была еще одна металлическая дверь из толстых скрещенных прутьев. Один из охранников открыл ее. Дверь тяжело заскрипела, повернувшись на петлях.
   Харн обернулся.
   – Прошу, – сказал он.
   Кейн вошел; за ним грохнула дверь. Он услышал, как щелкнул замок. Харн с улыбкой спрятал ключ в карман рубахи.
   – Отдыхай, Кейн!
   Кейн сел на пол, прислонившись спиной к стене и повернувшись к решетчатой двери. Охранники вышли;
   Харн подошел к столу и начал рыться в бумагах.
   Кейн огляделся. Камера была размером три на три метра; окон не было. Потолок состоял из толстых квадратных балок. Стены были сложены из камня, дверная рама глубоко вмурована в стену. Действительно, он был словно заперт в сейфе. Он посмотрел на широкие шкафы в соседней комнате. Скорее всего, там лежало золото, принадлежавшее компании. Сколько в них могло поместиться? Кейн отогнал мысль о золоте. Поверх стола, за которым сидел Харн, в окне виднелся двор и маячила темная тень виселицы.
   Прошло несколько часов… Дважды Харн уходил, оставляя его одного. Когда он возвращался, от него исходил запах виски. Во второй раз он, пошатываясь, подошел к двери камеры.
   – Что, – усмехнулся он, – коленки трясутся? – Он с довольным видом рассматривал бледное, обросшее щетиной лицо Кейна. – Многим не нравится смотреть, как вешают. Тебе тоже не нравится, Кейн? – Он рассмеялся. – А мне вот нравится! И петли я делаю отличные. Еще ни одна не развязалась…
   Кейн проглотил слюну и облизнул растрескавшиеся губы. В глазах его мелькнуло отчаяние.
   – Ради Бога, – прошептал он, – дай мне воды. Харн посмотрел на него.
   – Воды? – повторил он и покатился со смеху. – Размечтался!
   Он исчез и вскоре вернулся с жестяной банкой, встряхивая ее и разбрызгивая воду во все стороны.
   Кейн встал. Пальцы его до боли сжали прутья решетки.
   – Дай воды!
   Харн выплеснул воду из банки ему в лицо:
   – Пожалуйста!
   Кейн опустился на пол.
   Харн расхохотался и повернулся к столу.
   На улице начинало смеркаться. Оттуда доносились голоса. Вероятно, это шла новая смена рабочих.
   Харн отодвинул от себя стопку бумаг, широко зевнул и злобно посмотрел на Кейна. А Кейн не отрывал взгляда от своего пояса с револьвером, висевшего на вбитом в стену гвозде. В другом углу комнаты, у одного из шкафов, стояло двуствольное ружье.
   Откинувшись на спинку стула, Харн курил одну сигарету за другой. Когда на улице стало тихо, он достал из ящика стола бутылку и отпил из горлышка.
   – А-а, – выдохнул он. – Неплохая штука.
   Кейн встал. Харн плохо видел его из-за темноты в камере. Он зажег лампу и подвесил ее к потолку. Неяркий свет озарил изможденное лицо Кейна.
   Наступала ночь. Харн зажег вторую лампу. Он любил свет…
   Кейна вдруг пронзила мысль, что Харн боится…
   Одолев половину бутылки, Харн поднялся, подошел к решетке и стал разглядывать Кейна. Тот с сожалением вспоминал о лезвии ножа, которое раньше всегда носил на бедре. Будь он сейчас при исполнении очередного задания, он смог бы спрятать это лезвие, прикрепив его к каблуку сапога… Но теперь он уже не имел права носить его. Оно осталось в Альварадо.
   – Что, пить хочется, Кейн? – спросил Харн, встряхивая перед ним бутылку с оставшимся виски.
   – Да… Пожалуйста, Харн, дай чего-нибудь выпить…
   – А сколько ты заплатишь? – улыбнулся Харн. Глаза его были налиты кровью.
   – Я отдам свои часы.
   – Давай.
   Кейн снял часы и протянул их сквозь решетку. Харн быстро выхватил их и стал рассматривать.
   – Дерьмо, – сказал он наконец, бросил часы на пол и наступил на них каблуком. – Не очень-то тебе, видно, хочется пить…
   Лицо Кейна сморщилось, он упал на колени у решетки. Плечи его сгорбились, он дрожал всем телом.
   – Воды, – захрипел он. – Воды… воды…
   Харн вышел и вскоре вернулся с кувшином воды. Кейн поднял глаза. Губы его дрожали.
   – Пожалуйста… – прошептал он.
   Харн поднял кувшин над его головой, просунул между прутьями и пролил тонкую струйку воды. Кейн поднял голову, в отчаянии пытаясь поймать струйку ртом, но Харн двигал кувшином, и вода лишь брызгала – Кейну то на плечи, то в глаза.
   – Вылизывай пол! – крикнул Харн и плеснул из кувшина на пол.
   Кейн стоял на четвереньках, напоминая животное. Лицо его опустилось к самому полу возле решетки. Харн продолжал свои упражнения с кувшином.
   Вдруг правая рука Кейна мгновенно просунулась сквозь решетку и словно клещами ухватила Харна за сапог. Кейн дернул что было сил. Кувшин разбился о решетку. Харн вскрикнул, опрокидываясь назад; падая, он попытался изогнуться и достать свой револьвер. Кейн вовремя заметил это; он ухватился покрепче, протащил ногу Харна между прутьями и рванул в сторону. Вопль Харна чуть не оглушил его.
   – Давай ключ, – сказал Кейн спокойно. – Иначе буду давить, пока не затрещит.
   Харн громко выл. Кейн принялся выворачивать ногу. Харн захрипел:
   – Хорошо… Ради бога, хватит!.. Рука его просунулась в карман рубахи. Кейн ухватил ключ и встал, наступив сапогом на вывернутую ногу. Он сунул ключ в замок, повернул его и толкнул решетчатую дверь. В это мгновение он заметил, что Харн дотянулся до револьвера. Кейн, не колеблясь, размахнулся и ударил его ребром ладони по шее. Харн распростерся на полу. Он был мертв.
   Кейн подскочил к своему револьверу, осмотрел его, потом взял ружье. Оно было заряжено.
   Он быстро стащил с Харна куртку, надел его шляпу. Револьвер Харна он сунул себе за пояс.
   Потом он замер, прислушиваясь. Снаружи доносились голоса; чуть дальше глухо стучала дробилка. Услышали там крики или нет?
   Он подошел к двери и приоткрыл ее. В нескольких метрах впереди темнели две тени: видимо, это были охранники. Они сидели на скамье в самом центре двора.
   Сжимая ружье, Кейн выскользнул наружу. Издали обойдя охранников, он оказался у входа в контору. Окна были освещены. Где же Винк?
   Кейн бесшумно прокрался к первому окну и заглянул внутрь.
   Винк сидел за своим рабочим столом; перед ним стояли два вооруженных до зубов верзилы. Сквозь окно доносились голоса.
   – … Золото там, на месте, – говорил Винк. – Когда мы покончим с Кейном, его нужно будет забрать…
   Охранники кивнули.
   Кейн обошел угол дома. Дверь конторы находилась теперь справа от него. Он сделал шаг, потом еще один…
   Вдруг дверь распахнулась. На пыльной земле возник большой яркий прямоугольник.
   Винк стоял на пороге, охранники – сзади, по обе стороны от него.
   Мгновение, не веря своим глазам, он смотрел на ярко освещенную фигуру Кейна.
   – Кейн! – заорал он, и рука его метнулась к бедру. Грохнул ружейный выстрел. Винка с силой отшвырнуло назад. Один из охранников отскочил в сторону;
   револьвер был уже в его руке. Ружье громыхнуло снова. Кейн тут же отбросил его, выхватил кольт и выстрелил одновременно со вторым охранником. От куртки на плече Кейна отлетел клочок кожи, а охранник повалился набок. Из его груди хлестала кровь.
   Затем на несколько секунд воцарилась тишина, которую можно было слушать, как музыку. А потом со всех сторон раздались крики. Кейн бросился к воротам, пригибаясь к земле и держа в каждой руке по револьверу. Услыхав впереди чей-то крик, он бросился в этом направлении. Керосиновая лампа освещала небольшую деревянную будку; около нее Кейна поджидал человек с ружьем в руках. Два выстрела слились в один. Ружье выпало у охранника из рук. Кейн продолжал бежать. На секунду остановившись, он выстрелил в замок, распахнул ворота и помчался к реке. За ним с криком гнались люди, многие размахивали перед собой фонарями. Кейн задыхался, но не замедлял бег, пока не добрался до прибрежных кустов. Только здесь он остановился и постарался восстановить дыхание.
   Невдалеке раздался стук копыт. Всадник осторожно спускался к реке. Выждав момент, Кейн прыгнул на него сзади, ударил рукояткой револьвера по голове и сбросил на землю. Развернув лошадь, он ударил ее пятками по бокам и поскакал на юг.


   Глава 9

   Наступило утро. Он продолжал скакать на юг, к Росуэллу. Лошадь была покрыта пылью и пеной. Кейн шатался в седле, но не хотел останавливаться. Рано утром он заметил вдали облако пыли и спрятался вблизи дороги. Это был тяжело груженый дилижанс, который тащила к Хондо шестерка лошадей. Лишь только он скрылся из виду, Кейн снова вскочил в седло. Каждый раз, въезжая на возвышенность, он осматривал горизонт. Телеграфной связи между Хондо и Росуэллом он не заметил. Разве что какой-нибудь всадник мог опередить его ночью и поднять в Росуэлле тревогу… Он подумал о Леде «Винк». Как быть с ней?
   После полудня он наконец добрался до Росуэлла. Лошадь его едва дышала. Он остановился на окраине города, отряхнул одежду от пыли, нарвал лошади травы. Потом снял разорванную на плече куртку, очистив перед этим ее карманы. В бумажнике Харна оказалось около восьмисот долларов, серебряный перочинный ножик и другие мелочи, который Кейн тут же выбросил.
   Он снова сел в седло и не спеша въехал в город. На главной улице не было почти никого. «Послеобеденный отдых», – подумал Кейн. Из кузницы доносился равномерный звон. Две лошади, привязанные у бара, тщетно пытались отогнать навязчивых мух.
   Он вскоре оказался у дома Леды, спешился и подошел к двери. На стук никто не ответил; тогда он поехал к отелю, где встретился с ней в первый раз.
   Она сидела за своим столом. Когда он вошел, в ее глазах вспыхнула тревога. Он двинулся прямо к столу. В холле было пусто, лишь в одном из углов дремал какой-то старик, уронив газету на чашку с кофе.
   Кейн понял, что ее испугал его вид, и улыбнулся вполне дружелюбно.
   – Привет, Леда.
   – Ты… – прошептала она. – Но… что случилось? Ты был…
   Он спокойно ответил:
   – Твой «муж» умер, Леда. Я убил его. Она не шелохнулась. На ее бледном лице остались живыми только глаза.
   – Боюсь, что ваши дела теперь раскрыты, – продолжал он. – Пока я доберусь до Форт-Уорта, у тебя останется два выхода: или собрать вещи и бежать, или поднять тревогу в здешнем управлении. Выбирай!
   Холодное, безжалостное выражение его лица потрясло ее. Ей на мгновение вспомнилась ночь, которую они провели вместе. Неужели этот грубый бородатый мужчина, стоявший сейчас перед ней, и есть тот, с кем она… Тут до нее дошел истинный смысл того, что он произнес.
   – Почему, – пробормотала она. – Почему ты отпускаешь меня?
   Кейн холодно улыбнулся.
   – Ты ведь тоже кое-что для меня сделала. Теперь мы квиты.
   Кровь бросилась ей в лицо.
   – Ты, ты… Скотина!
   – Решай, – сказал Кейн. – Зови на помощь – или собирай вещи.
   Старик в углу вздрогнул. Его газета с громким шорохом упала на пол. Этот звук словно пробудил Леду. Она поднялась и молча вышла из-за стола. Кейн пропустил ее вперед. Сердце его бешено стучало, когда они проходили мимо управления компании. Но внутри все было спокойно: ни криков, ни суеты. Кейн старался идти как можно спокойнее.
   Она резко повернулась к нему.
   – Сюда приходил один человек. Он искал тебя.
   – Кто?
   – Он не сказал своего имени.
   – Ты видела его раньше?
   – Нет.
   Кейн помедлил.
   – Как он выглядел?
   Они повернули за угол. Ее дом был уже в нескольких сотнях шагов.
   – Высокий, вроде тебя. Худой. На вид старше тебя. Лет сорока…
   – О чем он тебя спрашивал?
   Она искала ключ. Руки ее дрожали.
   – Он хотел знать, сколько времени ты был в Росуэлле и куда уехал. Я сказала, что ты поехал в Хондо искать золото.
   Открыв дверь, она внезапно обернулась и схватила его за плечо.
   – Кейн, – сказала она низким хриплым голосом. – Мне все равно, что ты думаешь обо мне, но я хочу, чтобы ты знал: впервые я зашла так далеко с клиентом Карла. Впервые… И с Карлом я тоже не… Это была просто работа.
   – Собирайся. Новость скоро станет известна в Росуэлле.
   – Между Хондо и Росуэллом нет телеграфной линии.
   – Кто-нибудь мог прибыть сюда раньше меня!
   – Спасибо, – сказала она вдруг. – Я не сожалею о том, что ты сделал. Теперь мне уже не нужно выбирать… – Она приподнялась на цыпочки и коротко поцеловала его. – Желаю удачи…
   Кейн повернулся и пошел к месту, где стояла его лошадь. Остановившись у одной из конюшен, он купил себе за сто долларов еще одну. В следующем доме была лавка; там он задержался минут на десять, покупая еду и кое-какие необходимые вещи. Затем оседлал новую лошадь и выехал из Росуэлла. За городом он пустил ее во всю прыть и стал удаляться в направлении Форт-Уорта.
   Примерно в тот самый момент, когда Кейн начал долгий подъем в горы Ллано-Эстакадо, внизу, в долине, остановились три всадника. Один из них достал подзорную трубу.
   – Это он, парни! Он направляется к Северному перевалу! Поехали!
   Они пустили лошадей рысью через мелководье, пересекли реку, поднимая тучи брызг, и быстро нашли следы Кейна на другом берегу. Вскоре они скрылись в небольшом лесу у подножия горного хребта.
   Полчаса спустя из лесу к реке выехал еще один человек. Он привстал на стременах и разглядел следы троих преследователей. На вид ему было лет сорок. Он был высок, очень худ и чем-то напоминал голодного койота. На нем была черная одежда, голубые глаза излучали ледяной холод.
   У него также была подзорная труба. С ее помощью он рассмотрел маленькую одинокую точку в горах. Она находилась всего в нескольких сотнях метров от перевала. Троих преследователей еще не было видно: они в это время ехали лесной тропой.
   Всадник сложил трубу, сунул ее в сумку и отправился вслед за остальными.
   Кейн добрался до перевала. Лошадь его была в мыле, да и ему самому дышалось нелегко. На этой высоте – три тысячи пятьсот метров – воздух был разреженным, очень холодным и словно колол ему легкие. Очень, очень далеко внизу он видел Пекос-Ривер – точно голубую нить на зеленой ткани. Но вот на склоне что-то зашевелилось… Или это лишь показалось ему? Он сощурился, в уголках глаз появились слезы. Да – вон они. Двое… Нет, трое.
   Кейн снова развернул лошадь и окинул взглядом волнистую «месу», простиравшуюся на многие мили до самой границы Техаса. Удастся ли ему уйти от преследователей на такой местности? Или же его подстерегает там другая опасность – холод и голод? Осень была уже в разгаре. Еще несколько недель – и перевалы могут оказаться занесенными снегом.
   Он покрепче запахнул старую куртку из бараньей шкуры, купленную в Росуэлле. У него было преимущество часов в пять. А поскольку он имел вторую лошадь, то должен был сохранить это преимущество без особого труда.
   Он вскоре преодолел перевал и вскоре оказался на темном лысом плоскогорье. Там росли лишь мхи и вереск; изредка попадалась одинокая, искривленная беспрерывным ветром сосна. На севере небо имело свинцово-серый оттенок.
   Очень высоко над ним широкими кругами парили грифы. Кейн пустил лошадей рысью и попытался сохранить постоянный темп. Через несколько часов начало смеркаться, ветер сделался холоднее. Временами на землю опускались снежные хлопья.
   Он нашел подходящую ложбину для ночлега, сгреб в кучу мох и траву, набросил сверху брезент и улегся на эту «кровать», завернувшись в одеяло. Он тут же заснул и пробудился на рассвете, стуча зубами от холода. Ему ужасно хотелось есть. Не потрудившись разжечь костер, он открыл банку бобов и съел их холодными, выковыривая из банки ножом. Лошади нашли себе пищу сами, и вскоре он был готов продолжать путь.
   Весь этот день он старался ехать прямо на восток, к Техасу. Постепенно плоская монотонная «меса» сделалась бугристой, испещренной глубокими оврагами. Он пересекал каждый овраг, не меняя направления движения, но это становилось все сложнее. Иногда ему приходилось преодолевать огромные впадины, и лошади выбивались из сил на крутых подъемах. Беспрерывно дул ледяной северный ветер; Кейну казалось, что его щеки вот-вот покроются инеем. Руки его давно уже посинели от холода.
   У него почти не осталось продуктов, и за спиной встал призрак голода. Он больше не видел своих преследователей после того, как преодолел перевал, но знал, что они по-прежнему едут за ним. Много раз он замечал круживших в высоте грифов. Кейн сгорбился в седле, закутавшись в холодное одеяло. Кусок этого одеяла он отрезал и обмотал вокруг своей головы. Шляпа его стала словно деревянной от мороза. Ветер хлестал все время слева, с одной и той же стороны. Глаза Кейна покраснели и опухли, на бровях намерзли льдинки… Но его согревал неугасимый огонь: воспоминание о Чарли. За него следовало отомстить. Не только потому, что Чарли был его другом. Здесь таилось большее. Он не очень ясно сознавал, что именно: может быть, честь рейнджеров. Ведь Льюис Грувер, Пит Гроссман и другие тоже были рейнджерами, носили одинаковые звезды…
   Шли часы, тянулись дни за днями. Кейн качался в седле, худой, почерневший от холода и грязи. Лошади вяло плелись по десятисантиметровому слою свежего снега. Он открыл последнюю банку бобов и разделил ее на три части…
   Теперь он боялся ложиться спать, зная, что не проснется. Он лишь садился на землю, обмотавшись одеялом, и погружался в короткую полудрему, почти сразу же вздрагивая от любого шороха или от того, что валился во сне набок. Каждый ночной час казался сплошным кошмаром; когда же наконец занимался рассвет и можно было снова сесть в седло, он испытывал огромное облегчение.
   Слыша непрерывный вой ветра, он временами начинал бредить. Он вспоминал жадное пылающее тело Леды. Затем образ и ощущение исчезали, он чувствовал на своем лице чью-то мягкую руку… и слышал голос Синди Флорен. Эти видения полностью поглощали его, и он с трудом приходил в себя, когда препятствия на пути возвращали его к действительности. На протяжении всего этого бесконечного путешествия по «месе» он думал о Синди. В ней было что-то такое, чего он не мог позабыть. Он цеплялся даже за самые интимные воспоминания, и они разжигали в нем слабый огонек. Кейн охранял и раздувал этот огонек, находя в нем живительное тепло, согревающее и спасающее его…
   Затем настал день, которого он боялся: со свистящим ветром и крупным снегом. Лошади спотыкались, как слепые, и вдруг та, что была под ним, дернулась и рухнула. Кейн сполз с седла. Неуклюже поднявшись, он быстро осмотрел животное. Ноги и холка лошади сотрясались, она стонала, как человек. Кейн заметил, что правая задняя нога попала под снегом между двух камней. Кость была сломана и торчала наружу.
   Кейн посмотрел на лошадь, стуча зубами, не в силах унять дрожь. Он повернулся спиной к ветру и вытащил револьвер. Взвести курок оказалось для него нелегким делом. Лошадь положила голову на снег, на ее ресницах таяли льдинки.
   Кейн почувствовал, что глаза его наполняются слезами; он опустил оружие и хрипло крикнул:
   – Не смотри на меня! Закрой глаза! Закрой…
   Лошадь закрыла глаза. Голова ее уже покрылась снегом.
   Кейн до крови закусил губу и выстрелил.
   Когда наступил вечер, он сидел на дне оврага, накрывшись брезентом, и жевал полоски сырого мяса. От этой пищи его тошнило, он покрылся холодным потом и промерз еще сильнее. Но он должен был заставить себя хоть чем-то питаться. Он продолжал жевать, и ему все же удалось проглотить несколько кусков. Это, возможно, спасло ему жизнь, потому что ночью ветер дул все время в направлении оврага и к утру замел снегом худую одинокую фигуру, нашедшую там убежище.
   Однако, в конце концов небо очистилось, и на нем появилась фантастическая звездная картина. Бледная луна заканчивала свой путь, прячась за высокие пики Ллано-Эстакадо. Вскоре на востоке стало проясняться, и кроваво-красная заря придала Кейну сил. Вместе с солнцем пришло тепло, и вскоре он понял, что выживет.
   Спотыкаясь и скользя, он выбрался из окружавших его сугробов и влез на ближайший холм. Там он остановился, согнувшись пополам от бессилия, и всмотрелся в белую даль.
   Нет, их не было! Они исчезли…
   Несколько минут он стоял неподвижно, напрягая зрение; по обмороженным щекам текли слезы. Они действительно исчезли! Он хотел улыбнуться, но не смог растянуть потрескавшиеся губы.
   Он спустился в овраг. Его лошадь разгребала передними ногами снег. Он стал рыть вместе с ней, и вскоре собрал большую кучу сосновых иголок и травы.
   В защищенной от ветра ложбине костер разгорелся очень быстро, и несмотря на едкий дым, его тепло было для Кейна настоящим счастьем.
   Он кое-как поджарил конину и стал жадно запихивать в рот кусок за куском, затем опомнился и стал есть медленнее, стараясь тщательно пережевывать пищу.
   Потом он сушил и коптил конину в течение нескольких часов. Когда наступила ночь, во всем овраге не осталось ни одной травинки, зато сумки Кейна наполнились готовым мясом.
   К тому же одежда его была сухой, и этой ночью он спал глубоко и без кошмаров. Проснулся он поздно и тут же побежал смотреть на равнину. На холме он застыл, бормоча ругательства.
   Они появились вновь, эти три крохотные точки посреди белого океана.
   Кейн выпустил поток грязной брани, грозя им кулаком. Это они были причиной всех его страданий! Они, только они…
   Он поспешил назад, собрал вещи и торопливо застегнул на лошади ремни седла.
   Итак, они видели дым его костра… Что ж: зато он жив, у него есть еда, и к седлу пристегнут чехол с тяжелым винчестером, купленным в Росуэлле.
   Он вывел лошадь за уздечку на край ложбины и через секунду уже сидел верхом. На востоке, ярко освещенный солнцем, возвышался последний хребет Ллано-Эстакадо. Дальше, за ним, начинался спуск к Техасу. Он был уже почти в самом Техасе! Спустившись с гор, он даже сможет доехать до Свитуотера до Форт-Уорта на дилижансе или на поезде.
   Кейн обернулся. Только его преследователи могли помешать ему добраться до места и разоблачить чудовищную аферу компании «Хондо». Только эти трое…
   Вдруг к нему пришло далекое и смутное воспоминание: бесконечная сверкающая пустыня и три точки на горизонте. Ну, конечно, тогда он был вместе с Чарли! За ним гнались дружки Мэйнарда Хогана, которого Кейн застрелил за игорным столом. Те трое преследовали их несколько дней, пока не разыгралась заключительная сцена… После того случая они с Чарли отправились в Амарилло, а там их поджидал Пит Гроссман: разыскать Кейна ему приказал сам майор Монро. Это было началом его карьеры техасского рейнджера.
   Кейи перебирал в памяти все, что предприняли тогда они с Чарли. Удастся ли это ему одному? Сомневаться в любом случае не приходилось: у этих троих была единственная задача – не дать ему доехать до Форт-Уорта.
   Он въехал на небольшую возвышенность. Да, они были все там же: в пяти или шести милях позади него. Он знал, что сейчас они тоже видят его, и без промедления поскакал прямо, кратчайшей дорогой через плато. Снег так сверкал на солнце, что смотреть на него было невозможно; Кейн надвинул шляпу на лоб, лишь изредка поднимая голову. Вот! Вот где нужно это сделать, – подумал он. Плато здесь было усеяно многочисленными расщелинами, а одна из них, длинная и зигзагообразная, пересекала остальные поперек и сливалась с оврагом покрупнее.
   Место было идеальным.
   Кейн остановил лошадь. План его созрел мгновенно. Нужно было пересечь первый овраг и добраться до второго. Преследователи увидят, что его следы проходят по первому, но не смогут разглядеть то, что пройдут по второму в обратном направлении.
   Кейн в последний раз обернулся и поехал по ровному участку плато. Снег уже начал таять, и копыта оставляли в нем глубокие следы. Проезжая по первому оврагу, он посмотрел по сторонам. Отлично, подумал он. Камней и выступов здесь предостаточно…
   Спустившись во вторую впадину, он пришпорил лошадь и галопом вернулся на то место, где только что проезжал. Там он спешился и повел лошадь в глубь оврага.
   Подходящее место для засады он нашел почти сразу. Перед ним, опираясь друг на друга, лежали три больших обломка скалы; между ними была гладкая земля без снега.
   Привязав лошадь чуть поодаль, он обмотал ей голову своим шарфом, взял карабин и вернулся на «пост». Там он еще раз попытался представить себе, что произойдет. Они появятся справа, возможно, будут что-то подозревать, но вскоре увидят, что его следы продолжаются по другую сторону впадины. Этого должно быть достаточно: у них не будет оснований опасаться засады… он надеялся, что не будет.
   Вероятно, они проедут один за другим. Угол подъема составлял градусов пятьдесят. Он проверил магазин винчестера, убедился, что первая пуля уже в стволе, и взвел курок. Он не хотел рисковать. В этом безветренном тихом месте щелчок должен был слышаться на десятки метров.
   Он поправил шляпу и потер глаза. Они слезились, и все вокруг был словно в тумане. Он потер еще. Туман не исчезал. Это начало снежной слепоты, подумал он, сжимая карабин.
   Далеко-далеко позади одинокий всадник по-прежнему шел по следам. Он тоже измучился, оброс щетиной и похудел, но его голубые глаза неустанно выискивали на земле отпечатки копыт.
   Когда эхо донесло до него звук выстрела, он остановил лошадь и прислушался. По пустынной равнине разнесся второй такой же звук. Человек свернул сигарету и закурил, спокойно поглаживая лошадь по холке.


   Глава 10

   Солнце садилось у Кейна за спиной. У камней ему было так холодно, что стучали зубы. Он ждал уже около двух часов. Тени в овраге удлинялись и темнели.
   Вдруг – подобно куклам, которых подняли за нитки, – на краю оврага показались три совершенно отчетливых силуэта.
   Все трое были тепло одеты; на двоих были даже меховые шапки. Они замедлили ход; Кейн увидел, как один из них привстал на стременах и вгляделся в следы.
   – Следы продолжаются на той стороне, Клэй! Голос показался Клейну потрясающе четким. Это был первый человеческий голос, услышанный им за одиннадцать дней.
   – Вперед!
   Лошади начали медленно спускаться по рыхлому снегу, приближаясь к его укрытию. Кейн решил подождать, пока они спустятся на дно оврага. Он быстро оглянулся в сторону своей лошади. Только бы она не вздумала подать голос!
   Всадники находились уже в каких-нибудь пятидесяти метрах от него. Первый достиг нижней точки впадины. Кейн решил начинать с него. Глаза его сузились. Он поднял приклад к плечу и медленно приподнялся, опершись на камень. Карабин выплюнул длинное пламя, и эхо выстрела заметалось по оврагу. Первого всадника выбросило из седла, лошадь его заржала и встала на дыбы. Кейн выстрелил снова. С головы второго слетела шапка; он тяжело рухнул наземь и остался лежать неподвижно. Третьему удалось спрыгнуть с лошади и отбежать в укрытие, в то время как две следующие пули Кейна подняли фонтаны снега и каменных осколков.
   Кейн выругался и перезарядил магазин. Руки его онемели от холода, перед глазами по-прежнему висела пелена тумана. Лошади без всадников умчались в глубь оврага; на месте остались лишь два мертвых тела.
   Над его ухом что-то щелкнуло, и на него посыпались кусочки камня. Он пригнулся, немного подождал и выстрелил в ответ. Пуля угодила в камень, подняв облачко мелких осколков.
   Он стал ждать. Вокруг была пугающая тишина. Сгущались сумерки, и два трупа впереди казались неясными темными пятнами на снегу. Кейн стал размышлять, как добраться до последнего противника. Между ними было около тридцати метров. Он положил винчестер, достал револьвер и начал ползком продвигаться от скалы к скале. Раздались выстрелы; его обсыпало снегом; он почти оглох от грохота, но, насчитав наконец восемь хлопков, вскочил на ноги и зигзагами побежал к той скале, за которой прятался враг.
   Послышался изумленный возглас, и Кейн увидел, что тот бросил карабин и пытается вытащить револьвер из-под толстой меховой куртки.
   Кейн остановился, спокойно, как на стрельбище, поднял руку и выстрелил. Человек вскрикнул и пошатнулся. Кейн смотрел, как он падает, как руки судорожно хватают воздух… В следующее мгновение все было кончено.
   Револьвер оттягивал ему руку, будто свинцовый. Ветер усилился, и к нему покатилась шляпа убитого. Ему стало противно. Он взмахнул ногой и далеко отбросил шляпу ударом сапога.
   На небе заблестели первые звезды, и мороз начал превращать его дыхание в большие облака пара.
   Он подошел к трупам и обыскал их. Ему нужна была теплая одежда. Он взял то, что ему требовалось, и собрал лошадей. В сумках он обнаружил еду, сухие дрова и совсем новые одеяла. Он связал лошадей вместе и шел с ними еще около часа, прежде чем остановиться на ночлег.
   Этой ночью он услышал волчий вой. Леденящие душу звуки уносились в небо, где над массивом Ллано висела серебряная луна. Кейн сидел у небольшого костра, не отрывая глаз от огня; со всех сторон на него наседали холод и воспоминания о мертвецах, оставленных им в овраге.
   Вой все время приближался. Он был повсюду: в воздухе, в снегу, им, казалось, был пропитан даже лунный свет. Вдруг звуки изменились, превратившись в тявканье и злобный лай. Волки делили добычу.
   Кейн протянул костлявые потемневшие руки к огню. Ему страшно хотелось выпить. «И не устанут они орать! – подумал он. – Как быстро они оказались здесь… Может быть, они шли по следу?»…
   Наконец волки успокоились, и тишину ночи нарушало только потрескивание костра.
   Далеко позади одинокий всадник тоже услышал завывания волков. Он остановился и прислушался. Он знал, что выстрелы вызвали трупы, и теперь волки подтверждали это. Он некоторое время смотрел в звездное небо, затем начал укладываться спать.
   Кейн наконец-то преодолел последний перевал восточной части Ллано-Эстакадо и начал спускаться к Лэббоку. Когда он достиг первых деревьев внизу, у него было такое чувство, будто он уже никогда не сможет согреться… Он развел огромный костер у подножия скалы и через некоторое время спал мертвым сном возле кучи тлеющих углей.
   На следующий день, подъехав к Лэббоку на расстояние мили, он отпустил трех чужих лошадей. Они смогут найти людей сами. К тому же он вовсе не хотел показываться с ними в городе: на каждой из них было клеймо в виде двух скрещенных лопат.
   Он въехал в Лэббок после полудня. Улицы были пустынны. Он не стал терять ни минуты: сразу же отправился в самый большой и роскошный отель, снял комнату, заказал ванну и целый час просидел в горячей воде. Он попросил коридорного сжечь его старую одежду и подобрать новую. За пятьдесят долларов ему достались черный саржевый костюм, две белые льняные рубахи и белье. Картину дополняла бутылка «Харперз». Около полуночи слегка опьяневший Кейн забрался в чистую постель и мгновенно заснул.
   Следующий день он начал с основательного завтрака. Затем, продав свою лошадь, он купил билет на Оверлендский дилижанс до Саут-Бенд. Путешествие длилось сорок восемь часов; большую часть этого времени он проспал.
   Прибыв в Саут-Бенд, он сделал новую покупку: приобрел красивого коня в яблоках. Положив ему на спину седло, которое сохранил, Кейн здесь же избавился от бесполезного теперь городского наряда. Он поскакал на восток, к Гэйнсвиллю, настолько быстро, насколько мог бежать конь и насколько позволял осенний дождь. Теперь у него в голове была лишь одна мысль: Синди. Ее женственность казалась ему родником посреди пустыни. Она обещала ему забытье, дружбу, тепло…
   Он мчался два дня, давая коню лишь кратковременный отдых, и наконец достиг берега реки Гэйнсвилль и узнал эти места.
   Промокший до нитки, он проехал по узкой грязной улочке, и у него пересохло в горле, когда он увидел на заборе ржавую полуоторванную табличку.
   Он спешился. Вода стекала с края шляпы ему за шиворот. Тихо, словно сдерживая себя, он постучал в дверь и возблагодарил небеса, когда увидел полоску мягкого света. Изнутри послышался ее голос:
   – Кто там?
   – Морган Кейн, – хрипло сказал он.
   Последовало молчание. Он видел ее силуэт сквозь матовое стекло: она замерла и не двигалась. Наконец щелкнул отодвигаемый засов, и свет стал таким ярким, что он поневоле зажмурился.
   Потом он молча посмотрел на нее.
   Она тоже ничего не сказала, лишь отступила на несколько шагов, впуская его в дом. Он снял шляпу. С нее потекла вода, и лужа вокруг его сапог сделалась еще больше.
   Она протянула руки, обхватила его за шею и прижалась к груди.
   – Милый мой… – И стала повторять со слезами: – Милый, милый…
   Кейн зарылся лицом в ее волосы, задыхаясь от волнения. Он вспомнил: лишь один раз в жизни он испытывал нечто подобное – там, в Оклахоме. Девушке было восемнадцать лет, звали ее Линда Свифт… Но теперь, когда Синди была рядом, это воспоминание померкло. Почувствовав прикосновение теплых дрожащих губ, он понял, что влюбился – пожалуй, впервые за всю жизнь.
   Он с беспокойством поднял голову. Она заметила, что он замер и о чем-то задумался.
   – Ты боишься, Морган? – прошептала она. – Я тоже. Я боюсь с того самого дня, когда тебя повстречала.
   – Вот как?
   Он попытался улыбнуться.
   – Тебе хорошо со мной, – сказала она. – Именно этого ты и боишься.
   – Почему я должен этого бояться? – Он сам чувствовал, как фальшиво звучит его голос. Скрывать что-либо не имело смысла.
   – Синди, – сказал он живо, – я должен уехать. Меня, вероятно, обвинят в убийстве. Я был вынужден применить оружие. Ты была права: я раскопал крупное мошенничество. Мой друг Чарли Катц погиб потому, что обнаружил то же самое раньше. Мне нужно возвращаться в Форт-Уорт, чтобы восстановить его честное имя.
   Он вкратце рассказал обо всем, что произошло, не забыв упомянуть и об одиноком незнакомце, который искал его в Росуэлле.
   – Как он выглядел, Морган? Он пристально посмотрел на нее.
   – Лет сорок. Высокий, худой.
   – Он приезжал и сюда! – испуганно воскликнула она. – Через неделю после твоего отъезда!
   – Он что-нибудь рассказывал?
   – Нет, просто хотел тебя видеть.
   – Ты долго с ним говорила?
   – Всего несколько минут. Это было вечером, прямо на этом крыльце.
   Кейн размышлял. Незнакомец, видимо, приехал к Синди после встречи с лавочником, который порекомендовал Кейну врача.
   – Опиши мне его, Синди! – сказал он быстро. – Попробуй вспомнить как можно больше.
   – Кто это, Морган? – спросила она, дрожа. – Один из людей Ван Барена?
   – Не знаю. Ну-ка, Синди, подумай.
   Она помолчала; они вошли в гостиную. Кейн совсем позабыл о своей промокшей одежде. Одинокий преследователь беспокоил его больше, чем он старался себе внушить. Что-то, невыносимое было в том, как человек шел по его следам день за днем, неделю за неделей. Намного ли он отстал? Кейн невольно покосился на окно.
   – Может быть, ты сперва переоденешься и поешь, Морган?
   – Нет, спасибо. Итак… постарайся ничего не забыть.
   – Мне он вообще-то показался старше сорока. Такой же высокий и худой, как ты. Но он был более… ну… более костлявый, чем ты. Более грубый, если хочешь. Впалые щеки, голубые глаза, короткий нос. Волос его я не видела, но брови были черные.
   – А одежда?
   – Темная. Толстая куртка, черные брюки. Черные сапоги. Насчет шпор не помню…
   – А оружие, Синди?
   – Куртка была расстегнута, и я увидела только пояс.
   – Как он был надет?
   – Наискось, опущен к правому бедру.
   – Ремень один?
   – Да.
   Кейн помолчал. Она посмотрела на него, и ее глаза наполнились слезами.
   – Боже мой, Кейн, на кого ты похож! Ладно, хватит разговоров. Раздевайся, а если стесняешься, завернись вот в это одеяло. Сейчас я дам тебе выпить чего-нибудь горячего…
   Она суетилась, что-то говорила, она старалась выглядеть непринужденной, но он ясно чувствовал нервные, почти истерические нотки в ее голосе. Ей было страшно Может быть, за него? Он постарался отмахнуться от этой мысли. Нежное тепло, заполнявшее сердце, представляло для него опасность; ему пришлось собрать всю волю и весь приобретенный цинизм.
   Он стащил с себя одежду и растерся толстым одеялом. Синди вернулась с миской, от которой шел пар; он быстро поел. Она хотела осмотреть обмороженные участки его лица, но он отклонил голову. Он не любил когда с ним нянчились.
   – Сиди спокойно. Тебе что, кожа больше не нужна? Он замер и позволил ей нанести мазь.
   – Через несколько дней все будет в порядке, – прошептала она, не отнимая рук от лица Кейна. – Я буду смазывать каждый вечер.
   – Завтра рано утром я должен уехать. Он прочел в ее глазах такую печаль, что невольно отвернулся.
   – Погоди, побудь несколько дней, пока к тебе вернутся силы…
   Он огрызнулся:
   – Я не болен!
   – Ты истощен, Морган! Истощен. Посмотри на свои руки: ты дрожишь, как промокший пес!
   – Я не ребенок, Синди. Завтра мне нужно уезжать. Спорить бесполезно.
   Впервые за все время она по-настоящему поняла какая сила характера таится в холодном жестком взгляде Кейна. Этот мужчина вдруг предстал перед ней во всей своей силе и во всей своей слабости.
   – Хорошо, – сказала она спокойно. – Завтра так завтра.
   Он взял ее за руки.
   – Прости меня, Синди, – сказал он тихо. – Я… Но не договорил. Разве мог он сказать ей о том, чем ему грозит возвращение в Форт-Уорт? На мгновение в его памяти возникло багровое ухмыляющееся лицо шерифа Хьюитта. Как поведет себя шериф? А Ван Барен и его всемогущая компания? А майор Монро? Ведь Хьюитт наверняка рассказал ему, что Кейн обманом выведал у него подробности гибели Чарли…
   Синди не осмеливалась даже взглянуть на него. Она не знала причины его мучений, но ей приходилось видеть людей, испытывающих страх смерти, и симптомы были ей знакомы.
   Этот человек, который, словно комета, ворвался в ее жизнь и которого она научила любить за несколько волшебных и ужасных часов – этот человек боялся умирать. Но он сам не был в этом уверен, или же не хотел себе в этом признаться. При нем всегда был револьвер, и она знала, что он умеет с ним обращаться. Она понимала, что он подсчитывает свои шансы в какой-то смертельной игре, и видела по его лицу, что счет не в его пользу.
   Она обняла его; он стоял неподвижно, но Синди чувствовала, что каждая мышца его худого тела дрожит от напряжения. Она провела руками по его спине и плечам, содрогаясь, когда нащупывала очередной шрам, и поцеловала, охваченная грустью и страданием.
   – Ты спал, Морган?
   – Да. А ты?
   – Я тоже немного поспала.
   Он полежал некоторое время, не шевелясь. На несколько украденных у времени минут он позволил себе окунуться в волны тишины и блаженства. Душа его растворялась, превращалась в облако сверкающих осколков, в каждом из которых была Синди. Ее близость, ее тепло отогрели его ледяное сердце, жаждавшее крови и возмездия.
   Но он знал, что это всего лишь иллюзия. В его жизни не было места покою, любви и счастью. Что-то острое снова и снова кололо его изнутри.
   Она положила голову ему на плечо.
   – Милый, – прошептала она, – любовь моя… Он прижал ее к себе, но она чувствовала, что он уже где-то далеко. Она в отчаянии заплакала. Почему жестокая судьба послала ей именно этого человека! Из-за него ее существование станет пустым и бессмысленным. Она могла бы возненавидеть его за это, но нет – только не ненависть… Он разрушил в ее жизни все: порядок, планы, привычки… Он был убийцей, но если бы он только попросил – она сама зарядила бы его револьвер…
   Слезы текли из ее глаз, она не могла успокоиться: каждый удар часов, каждый удар сердца отдалял его от нее.
   … С первыми лучами солнца Кейн оседлал коня. Лицо его не выражало ничего, когда, доехав до конца улицы, он обернулся и посмотрел на тот самый домик. Он знал, что она смотрит из-за занавесок, как он уезжает, и почувствовал жгучее желание повернуть назад и стиснуть ее в объятиях. Чарли был мертв, и ничто уже не могло его оживить.
   «Почему?» – кричало все в нем.
   – Почему? – пробормотал он, обращаясь к холодному осеннему ветру.
   Но не остановился. И вскоре Гэйнсвилль исчез в тумане за его спиной.
   Он ехал на юг, к Форт-Уорту, медленно и осторожно, избегая проторенных троп. У него не выходил из головы тот таинственный одинокий незнакомец, который преследовал его от Техаса до Нью-Мексико и, может быть, все еще шел по его следам. Эта неуверенность беспокоила его сильнее, чем шериф Хьюитт, майор Монро и Ван Барен.
   Он испытывал крайне неприятное чувство: тот всадник словно был его собственной тенью.
   Быть может, тот человек давно ненавидит его, годами мечтает о мести и хочет свершить ее теперь, когда Кейн, лишился своей звезды… Или же это просто охотник за; славой, фанатик, желающий пополнить список своих жертв фамилией Кейна – бывшего рейнджера и великолепного стрелка?
   Туман рассеялся, но небо оставалось неприветливо темным. С южной стороны горизонта тянулись однообразные, покрытые вереском холмы. Форт-Уорт был уже недалеко.
   Наступал вечер. Он спустился в поросший кустами овраг и стал ждать: расстелил на земле плащ, сел и закурил. Когда рядом с ним валялось семь или восемь окурков, а вокруг совсем стемнело, он вскочил в седло и проехал последние несколько километров, отделявшие его от города.
   Привычно выбирая темные, безлюдные места, он добрался до центральной улицы. Там он пошел пешком, ведя коня за уздечку левой рукой. Куртка его была расстегнута, и рукоятка револьвера была почти невидима на фоне черных брюк. Он казался себе постаревшим и неловким. Куда-то улетучились прежний пыл и азарт борьбы. Это пугало его. Он ненавидел предчувствие поражения. «Да пошла она к…!» Но он тут же спохватился, к чему было винить женщину, которая делала ему только добро?
   Теперь умирать было нелегко. Синди на короткое мгновение показала ему мир без убийств, без смерти и тревоги.
   «Но кто сказал, что тебе непременно нужно умереть?»
   В нем понемногу просыпалось самолюбие. Он слегка коснулся правой рукой гуттаперчевых накладок на револьверной рукоятке. У него два револьвера и двенадцать патронов. Он стреляет через одну пятую секунды. Он все еще уверен в себе и опасен. Губы его скривились в улыбке.
   Дом шерифа был уже рядом. В окнах было темно, на стене белым пятном выделялся какой-то листок.
   Кейн быстро огляделся, перешел улицу и посмотрел на листок, слабо освещенный единственным фонарем.
   Внутри его словно сдавила железная рука.
   «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО: МОРГАН КЕЙН»…
   Он не стал читать дальше, повернулся и исчез в темноте улицы.


   Глава 11

   На темной улице не было ни души. Прохладный влажный ветер трепал порыжевшие деревья, в воздухе повсюду кружились сухие листья.
   За шторами Кейн увидел свет. Окна были закрыты. На этот раз криков никто не услышит…
   Он привязал коня сбоку от дома, перед пристройкой, где, скорее всего, стояла повозка. Конь остался стоять среди густых кустов, и его невозможно было увидеть ни с улицы, ни из окна.
   Он обошел дом; мокрая трава липла к сапогам. Еще раз оглядев напоследок улицу, он дернул, отпустил шнур и услышал звук колокольчика в прихожей.
   Ответа не было.
   Он снова дернул шнур.
   Где-то внутри послышался скрип открываемой двери, и приглушенный женский голос обеспокоенно спросил:
   – Кто здесь?
   – Меня зовут Стивенсон, – отчетливо сказал Кейн. – Мне нужен мистер Нэш, директор банка.
   – Его нет, он сейчас в Далласе.
   – Можно мне с вами поговорить? – сказал он. – Это очень важно.
   – Уже поздно, мистер Стивенсон. Не могли бы вы зайти завтра утром?
   – Нет. Речь идет… о жизни вашего отца. Щелкнул засов, и не успела тяжелая входная дверь
   отвориться полностью, как Кейн по-кошачьи скользнул
   в дом и захлопнул ее за собой.
   – Но позвольте, что же…
   – Вы одна? – спросил Кейн.
   – Да. Что вам нужно?
   Кейн прислонился к двери. Он надеялся застать их обоих, но так, пожалуй, было даже лучше. В ярком свете нескольких ламп перед ним стояла Стелла Нэш – девушка, за которую Чарли поплатился жизнью.
   Ей было около двадцати пяти лет. Узко посаженные зеленые глаза, рыжие волосы, высокая стройная фигура. Пухлые чувственные губы были выпячены в недовольной гримаске. Простое домашнее платье слегка открывало выпуклую грудь.
   – Мисс Нэш, – неторопливо начал Кейн, – я собираюсь побеседовать с вами об одном деле.
   – Ни о чем я беседовать не стану, – высокомерно возразила она. – В этом городе все чтят закон, мистер Стивенсон, и я требую, чтобы вы удалились. Вы воспользовались именем моего отца и хитростью проникли в дом. Поэтому я…
   – Стелла, – сказал Кейн, и глаза его блеснули. – Я решил тебя изнасиловать.
   – Что? – задохнулась она.
   – Ты красивая женщина. В тебе столько прелести и очарования, что ни один мужчина не в силах перед тобой устоять. Да, пожалуй, я тебя изнасилую…
   В ее широко открытых зеленых глазах промелькнула тень паники. Но Кейн заметил в них и другое: зарождающуюся догадку.
   Он схватил ее за руку, втащил в комнату и мгновенно понял: это та самая комната. Под окном, напротив входа, стоял широкий диван с подушками. Не отпуская ее руки, он на секунду обернулся и посмотрел на дверной проем. Наличник с правой стороны был свежевыкрашен.
   – Уходите! – воскликнула она. – Сейчас же уйдите прочь, не то я позову на помощь!
   По улице пронесся такой порыв ветра, что затрещал весь дом. По стеклам забарабанил дождь,
   Кейн зло улыбнулся.
   – Можешь орать сколько хочешь, – сказал он. – На этот раз Ван Барен вряд ли тебя услышит,
   Ее начинавшаяся было истерика тут же прекратилась. Она замерла и смерила его взглядом.
   – Кто вы? – спросила она совершенно ровным голосом.
   – Меня зовут Кейн.
   Она медленно склонила голову.
   – Мне следовало догадаться раньше. Вас ищут за убийство. Вы это знаете?
   Кейн кивнул. Глаза его быстро обшарили комнату:
   мебель, двери, возможные укрытия. Рядом с креслом стоял низкий стол, накрытый белой вязаной скатертью. На нем был поднос с чашкой чая и сахарницей.
   – Вы и есть друг Чарли Катца, не так ли? Глаза его сделались ледяными.
   – Да.
   – Чего вы все-таки добиваетесь? – она по-прежнему сохраняла видимое спокойствие, но ее грудь под платьем порывисто вздымалась.
   – Я ездил в Хондо, – медленно сказал он. – Мне известно все об этих мошенниках. Как же вы с отцом попали в их компанию, Стелла? Ваш отец что, финансирует Ван Барена?
   – Чепуха! – вскинулась она. – Что вы можете знать? Вы лжец и убийца!
   Он стал приближаться к ней. Она попыталась увернуться, но он ухватил ее за плечо и толкнул к дивану. Стелла оглянулась назад, затем в смятении повернулась к нему.
   – Что вам нужно?! – закричала она. Кейн снял куртку, и его резко очерченные губы растянулись в жестокой ухмылке.
   – Я хочу узнать, много ли удовольствия Чарли получил в обмен на две пули в животе…
   Его рука мгновенно ухватила ее за платье, и в следующее мгновение оно оказалось разодранным до пояса. Она инстинктивно прикрыла голую грудь руками, и у Кейна зазвенело в ушах от ее пронзительного вопля. Он ударил ее по щеке и повалил на диван. Она кричала не переставая, но он невозмутимо срывал с нее одежду, пока она не осталась в одной нижней юбке. Она вся съежилась от страха.
   Кейн дал ей новую пощечину, пожирая ее своими маленькими глазками.
   – У тебя ещё есть шанс, – сказал он. – Говори… Иначе…
   Глаза ее закатывались от страха. Кейн схватил ее за запястья и развел руки в стороны. Она лежала, не в силах пошевелиться, поневоле выставив напоказ обнаженную грудь, беззащитная и жалкая.
   Кейн навалился на нее. Увидев, как затуманились ее глаза, он понял, что она вот-вот лишится чувств. Он с трудом проглотил слюну, борясь с подступившей к горлу тошнотой: ему вдруг представилось, как на этом диване, истекая кровью и хрипя, лежал Чарли с двумя кусками свинца в животе.
   – Говори! – прошипел он, срывая с нее юбку. Она всхлипнула и застонала, побелев от ужаса.
   – Хорошо, – выдохнула она, – я расскажу. Ради Бога, перестаньте…
   Он приподнялся, схватил разорванное платье и бросил ей на живот, но по-прежнему не отпускал ее.
   – Я слушаю.
   – Это… Ван Барен заставил нас! Он… Она разразилась слезами. Кейн бесцеремонно потряс ее, понимая, что время не ждет.
   – Скорее!
   – Отец переписал часть банковских денег на себя. Ван Барен узнал об этом и заставил его украсть еще большую сумму. На эти деньги он и основал свою компанию…
   Кейн опять встряхнул ее:
   – Дальше!
   – Он обещал расплатиться. Обещал, но так и не сделал этого! Наоборот, он связал нас еще сильнее…
   Ее душили слезы.
   Кейн поднялся. Злость его понемногу отступала. Он посмотрел вокруг, взял с кресла плед и накинул ей на плечи. Она словно не заметила этого.
   Вдруг она принялась быстро-быстро говорить:
   – Папа хотел его разоблачить! Но он об этом догадался, и людей, которых папа отправил в Хондо, повесили! Кейн вспомнил виселицу в Хондо и рассказы о казни.
   – Ван Барен держал нас в руках! Папа не осмеливался предпринять что-нибудь еще: он знал, что если недостачу обнаружат, то Ван Барен выйдет из воды сухим! Вот тогда и приехал Чарли Катц…
   Кейн сосредоточился:
   – И что?
   – Бухгалтер отца заметил, что денег не хватает… И отец… убил его! – Последние слова Стелла почти прокричала. – Ему была невыносима мысль о тюрьме! Ван Барен хорошо усвоил это и использовал для нажима. Вдова бухгалтера стала пить. Чарли Катц повстречал ее в каком-то баре, и она призналась ему в своих подозрениях. Катц стал доискиваться… правды. Ван Барену сообщили об этом, а заодно и о том, что Чарли – техасский рейнджер. Тогда он запаниковал… И приказал, чтобы мы… чтобы мы…
   – Все, – крикнул Кейн. – Хватит! Она, рыдая, встала; плед упал на пол, но она не обратила на это внимания.
   – Нет, – воскликнула она, – это не все! Ван Барен привез сюда умирающего Чарли, уложил его на диван, сорвал с меня одежду и ударил по лицу. А потом… повернулся и выстрелил в своего помощника из револьвера Чарли, который оказался у него в кармане. Потом выстрелил еще два раза – в дверь. Это было как в страшном сне… Я не могла понять, в чем дело… Он заставил меня сказать, что… что…
   – Хватит, – негромко сказал Кейн.
   Подойдя к небольшому красивому секретеру, он порылся в нем, нашел лист бумаги, карандаш и принялся писать. Она безостановочно плакала.
   Через минуту он протянул ей бумагу:
   – Подпиши!
   Она взяла карандаш. На листок упали слезы. Она подписала, он сложил его и сунул в карман, покосившись на нее.
   Он понимал ее слабость, ее стремление считаться респектабельной девушкой, принадлежать к высшим светским кругам Форт-Уорта.
   Неужели она зашла так далеко лишь из боязни бесчестья и разорения? Или же эта история была примером того, как можно вызвать катастрофу, используя чужую мелкую оплошность?
   – Что ваш отец делает в Далласе? – спросил он.
   – Он хочет взять там ссуду, чтобы восполнить недостачу. Он во что бы то ни стало хочет оправдаться и разоблачить Ван Барена!
   «А убийство Чарли и ни в чем не повинного служащего, выходит – пустяки по сравнению с папиной бедой?» – с горечью подумал Кейн.
   Его снова охватили ненависть и отвращение. Она закуталась в плед.
   – Что же будет теперь? – прошептала она, дрожа.
   Он ответил:
   – Игра окончена. Теперь настал черед Ван Барена. Не пытайся встать у меня поперек дороги, не то я тебя раздавлю. Тебе остается одно: играть роль безвинно пострадавшей девушки. Обычно судьям это нравится.
   В ее глазах блеснул расчетливый огонек. Кейн ожидал вопроса о шансах ее отца, но она спросила о другом:
   – Ты так считаешь? Я смогу на тебя рассчитывать на процессе?
   – На процессе меня не будет, Стелла. Ты уже доказала, что ты хорошая актриса. Так что справишься и сама…
   Он взял свою куртку; на дворе вовсю лил дождь. Он услышал, что она встает, и обернулся. Плед сполз ей на бедра, полная грудь напряженно вздрагивала.
   – Я сделаю всё для тебя, если ты мне поможешь, – сказала она вполголоса.
   Он вспомнил Чарли и содрогнулся от отвращения, глядя на нее.
   – Я не лег бы с тобой в постель и за все золото Хондо!
   Он вышел на крыльцо и остановился под козырьком. Дождь лил как из ведра. Кейн посмотрел на здание компании. Все окна и двери были закрыты. Что делать теперь? Найти Ван Барена и заставить его говорить?
   Говорить?..
   Он дотронулся до рукоятки кольта. Нет, разговоров с него довольно. В нем постепенно нарастало напряжение. Ван Барен и шериф Хьюитт были здесь, в городе. Может быть, в сотне метров от него! И Кейн знал, что с наступлением ночи заговорят револьверы и кто-то найдет свою смерть.
   Он шел, держась поближе к стенам домов. Улицы были безлюдны, дождевые капли стучали по фонарям, качавшимся от порывов ветра.
   После недолгих колебаний он спросил какого-то запоздалого прохожего, где живет Ван Барен. Тот ответил, втянув голову в плечи и едва замедлив шаг:
   – У него ранчо за городом. В нескольких милях к востоку.
   Кейн вернулся к тому месту, где стоял его конь. Выехав из города, он оказался в совершенной темноте;
   одежда на нем промокла насквозь. Часа через два он увидел свет. Вскоре дорога привела его к воротам.
   Внезапно дождь прекратился, тучи на небе стали расходиться. При тусклом свете звезд он увидел висевшую на воротах табличку: «Ранчо „Ван Барен"“.
   Кейн открыл ворота, вошел, ведя коня за собой, и тщательно затворил их. До освещенных окон было метров пятьсот. Выставил ли Ван Барен охрану? В такую погоду – вряд ли… Однако, он решил не искушать судьбу и ступал осторожно, не выпуская уздечки из рук.
   Вскоре он различал в двух сотнях шагов перед собой большой одноэтажный дом из камня и дерева. По небу стремительно проносились облака, то и дело задевая рваными краями лунный серп.
   Шагая вдоль быстрого узкого ручья, он добрался до нескольких пристроек и неподвижно постоял там, напрягая слух. Все было тихо, если не считать ветра, который шелестел кустами и посвистывал в дымоходах.
   Он сделал еще несколько шагов, и тут услышал голоса.
   Он двинулся вперед, дрожа от холода и волнения. В лужах воды отражались три освещенных окна. Он, пригнувшись, прошел мимо двух первых окон и заглянул в последнее.
   Он увидел просторную комнату с высоким потолком. Ее тускло освещали две лампы и огонь в камине. Это была типичная для ранчо гостиная: стены из тесаного камня, толстые балки, подпирающие потолок, шкуры и ковры на полу, массивная мебель.
   В глубоких креслах у камина сидели трое. Перед ними стоял столик со стаканами и бутылками. Два человека сидели к Кейну спиной, третьего он видел в профиль. Кейн тут же понял, что это и есть Ван Барен.
   Несмотря на то, что он сидел, в нем сразу угадывалась недюжинная физическая сила: широкие плечи, бычья шея, круглая голова с короткими седеющими волосами; сплюснутый боксерский нос, решительный волевой подбородок, черные густые брови. Он что-то неторопливо говорил остальным; те изредка кивали головами.
   Вдруг Кейн напрягся: до него донесся запах табачного дыма. Он мгновенно принял решение и пригнулся.
   В ту же секунду темноту разрезало оранжевое пламя, и пуля ударила в стену над самой его головой.
   Охранник находился в пристройке, подумал Кейн и прыгнул влево. Его кольт разразился громом, и в ответ в темноте послышался сдавленный крик. Кейн бросился под покров темноты, но дверь со скрипом распахнулась, и на дворе стало светлее.
   Раздались выстрелы из двух револьверов; его обрызгало грязью и осыпало земляными крошками. Кейн развернулся, сделал два ответных выстрела – по одному в каждый силуэт – и увидел, что оба угодили в цель.
   В этот момент он услышал, как где-то в доме хлопнула дверь; затем раздался стук копыт.
   Черный ход!
   Кейн добежал до угла дома и успел заметить стремительно удаляющегося всадника. Он повернул обратно, заряжая на ходу револьвер.
   Недавние собеседники Ван Барена лежали без движения на том же месте. Кейн вернулся в дом. Там было пусто. Казалось, сюда никогда не приезжали надолго. Он обошел все комнаты, затем спустился, взяв фонарь, и посмотрел на охранника. Тот лежал, уставившись мертвыми глазами в облачное небо: пуля вошла ему в рот.
   Кейн погасил фонарь. Итак, Ван Барен ушел. Но куда?
   Ну, конечно же…
   Ван Барен отправился прямо к шерифу Хьюитту, чтобы собрать людей.
   И теперь по его следам пойдет сам закон…


   Глава 12

   Погода изменилась; тучи почти рассеялись, и лунного света Кейну было вполне достаточно. Он покинул ранчо и направился к Форт-Уорту. Ему не оставалось ничего другого. Скрываться было бессмысленно. Розыск за убийство. Вскоре за его голову будет назначена награда, а это означает неотвратимую смерть.
   У него в памяти возникло одно давнее задание: тогда он должен был уничтожить банду Питера Шабарова, охотника за головами… На этот раз охотой будет управлять Ван Барен. Он, без сомнения, знает, что произошло в Хондо, и Кейну будет предъявлено обвинение в убийстве Харна.
   Но как насчет рейнджеров? Может быть, обезумевший от бешенства майор Монро уже отправил на его поимку своих людей?
   Вдруг он услышал конский топот и быстро посмотрел вокруг. Спрятаться было негде. Сперва он пришпорил скакуна и подъехал к небольшой ложбине, кое-где поросшей кустами, но потом понял, что за этими колючками укрыться невозможно. Топот становился отчетливее; вероятно, это была команда, посланная для его уничтожения на ранчо Ван Барена.
   Не теряя ни секунды, он соскочил на землю, ухватил коня за голову и стал тянуть вниз. Наконец ему удалось уложить его; тогда он накрыл глаза животного своим шейным платком и лег рядом.
   Земля едва слышно задрожала, и в какой-нибудь сотне метров от него появились фигуры нескольких всадников. Кейн вытащил оба револьвера. Группа должна была пройти метрах в десяти от того места, где он затаился. Он стиснул зубы, напрягшись всем телом, и в следующую секунду первые всадники промчались мимо него, брызгая во все стороны грязью.
   Затем стук копыт стал отдаляться. Его не заметили. Он позволил коню подняться на ноги, прыгнул в седло и помчался в город. Теперь у него было некоторое преимущество во времени.
   Но Ван Барен, скорее всего, остался в Форт-Уорте, а не поехал с отрядом. У Кейна был шанс разыскать его раньше, чем вернутся люди Хьюитта. У него оставалось время до рассвета, пока не будут обнаружены его следы, ведущие в город.
   Спустя некоторое время он увидел многочисленные огни и придержал коня. Казалось, в городе никто не спал. Повсюду рыскали группы людей с фонарями и оружием в руках.
   Кейн едва заметно улыбнулся. Эта суматоха была ему на руку. Привязав коня, он поднял воротник куртки и надвинул шляпу на лоб. Свой старый «Фронтиер» он сунул за пояс, второй револьвер болтался в кобуре у бедра.
   Он неторопливым шагом прошел к управлению горной компании «Хондо». В окнах горел свет. Проходя мимо них, он украдкой заглянул внутрь. Несколько человек лихорадочно перебирали какие-то документы в папках, еще один заполнял что-то вроде телеграфного бланка. Телеграмма в Хондо, предположил Кейн. Ван Барена здесь не было. Но что со Стеллой Нэш? Он повернулся и побежал. Как ни странно, никто из рыскавших с фонарями людей его так и не окликнул.
   Не добежав до дома, он остановился как вкопанный:
   у входа стояла толпа людей. Кейн прижался к стене и приблизился на безопасное расстояние.
   Мимо него стремительно пронесся всадник. Кейн посмотрел ему вслед: широкая спина, шляпа с ровными полями… Майор Монро!
   Майор остановился перед домом.
   – Что тут происходит, черт побери? – рявкнул он.
   – Кейн, – сухо отозвался чей-то голос; Кейн готов был поклясться, что он принадлежит Ван Барену. – Морган Кейн! Он ворвался как безумный на мое ранчо и убил трех моих работников! Шериф Хьюитт отправился на его поиски.
   Кейн не шелохнулся; стоя в каких-нибудь двадцати метрах от дома, он слышал все, что говорилось. В нем разгоралась ярость; он весь дрожал, и ему казалось: еще немного – и он действительно сойдет с ума.
   – Он, видно, хочет отомстить за этого Катца, – говорил Ван Барен со злостью. – Он ездил в Хондо, и там тоже успел совершить два убийства. Он объявил мне войну, майор! Вам следует связаться с Хьюиттом и арестовать преступника. Он не в своем уме!
   – До сих пор за ним ничего такого не водилось! – недовольно ответил Монро. – У вас есть какие-нибудь доказательства, Ван Барен?
   – Доказательства? Войдите в дом – и увидите труп Стеллы Нэш. Ее задушили! Как только я услышал на своем ранчо стрельбу, то сразу поехал сюда: я догадывался, что Кейн включил в свой список и Стеллу.
   – Ладно, – сказал майор Монро. – Я с минуты на минуту жду своих парней. Скоро все станет ясно. Я еще не получил официального подтверждения отставки Кейна, так что он пока считается моим подчиненным.
   Какое-то неясное чувство заставило Кейна оглянуться. По улице, в тусклом свете фонарей, шел одинокий человек – высокий, худой, в черной одежде.
   Таинственный незнакомец из Хондо и Росуэлла…
   Человек еще не подошел на расстояние револьверного выстрела, но внутри у Кейна словно что-то щелкнуло. Он вынул оба револьвера и направился к группе людей у дома.
   – Монро! – крикнул он. – Прикажите им стоять спокойно!
   Голос его эхом отразился от стен домов. Люди застыли. Кейн стоял, широко расставив ноги, держа револьверы у бедер.
   – Не двигаться, Ван Барен! – рявкнул Монро. Он повернулся к бывшему рейнджеру. – Брось оружие, Морган, – хрипло сказал он. – Брось.
   – Ван Барен – мошенник и убийца, – сказал Кейн. – Но он не ошибся: я действительно приходил к Стелле Нэш. Она оставила мне бумагу, где говорится: Чарли убили из-за того, что он раскрыл махинации Ван Барена здесь и в Хондо. Когда я уходил, она была жива и здорова!
   – Этот человек сумасшедший! – отчаянно завопил Ван Барен. – Что вы стоите, майор!
   – Заткнись? – крикнул Монро. Кейн быстро обернулся. Незнакомец молча стоял метрах в пятидесяти позади. За ним собиралась кучка зевак.
   – Отойдите, майор, – сухо сказал Кейн. – Я убью Ван Барена.
   – Я требую… – начал Монро, но в то же мгновение один из людей Ван Барена бросился на него.
   Майор упал. Ван Барен и трое его сообщников уже держали в руках оружие.
   Кейн упал на колени и открыл огонь. Ван Барен изогнулся дугой, и его пули ушли в небо. Двое из его людей рухнули одновременно. Третий не стал стрелять;
   в него уже целился майор Монро, сидевший на земле у дома. Кейн быстро повернулся к нему.
   – Не надо, майор!
   Монро выругался и бросил оружие. В самом начале улицы показались скачущие галопом всадники. Шериф Хьюитт!
   Вдруг два человека вынырнули из темноты и загородили улицу.
   Кейн узнал стройную фигуру Льюиса Грувера. Второй оказался Бертом Лоуренсом.
   Группа резко остановилась перед ними; лошади заржали и встали на дыбы.
   Монро прошипел:
   – Если ты лжешь, я сам надену петлю на твою шею, Морган!
   – Письмо у меня с собой!
   Монро подошел и посмотрел в изможденное лицо Кейна. Он прочел письмо, поднял на Кейна глаза, затем перечитал снова и сунул бумагу в карман.
   – Грувер! – воскликнул он.
   – Да, сэр?
   – Приведи сюда шерифа Хьюитта!
   Кейн видел, как к ним приближается шериф. Два факела, упавшие на землю, с треском отбрасывали изменчивый свет.
   – Что это значит, майор Монро? – проскрежетал Хьюитт. – С каких пор шериф перестал быть начальником в своем городе?
   – Сначала прочти вот это, а потом уже раскрывай пасть, – сказал Монро.
   Хьюитт прочел. Лицо его побледнело. Он посмотрел на Кейна, потом на майора.
   Но Кейну уже не было дела до него. Он неотрывно смотрел на человека, уходившего по улице вдаль.
   – Собирай людей, – сказал Монро. – Арестуйте всех служащих горной компании «Хондо». Отправь телеграмму в Росуэлл и, если понадобится, переведи Хондо под военную юрисдикцию. Еще прикажи, чтобы в Далласе арестовали Нэша.
   – О'кэй, – пробормотал Хьюитт.
   Он опять посмотрел на Кейна, ожидая, что тот сейчас отыграется на нем за избиение. Но Кейн лишь покачал головой и спокойно сказал:
   – Шевелись, Мэтт.
   На осунувшемся лице шерифа появилась жалкая улыбка. Он повернулся на каблуках и пошел прочь. Они услышали, как он выкрикивает распоряжения, и вскоре группа всадников рассеялась.
   Грувер и Лоуренс подошли поближе и остановились.
   Монро подобрал свой револьвер:
   – Я оставляю тебя на свободе, но запрещаю покидать город, пока дело не прояснится окончательно.
   – Обещаю, – рассеянно сказал Кейн. Его занимала только одна мысль: об исчезнувшем преследователе.
   – Если ты окажешься прав, я через месяц сделаю тебя лейтенантом, – хрипло сказал Монро. – Я… я…
   Этот жесткий человек вряд ли смог бы произнести «Я прошу прощения», даже если бы речь шла о его жизни.
   Кейн посмотрел на него. Глаза его блеснули.
   – Я сделал это не для вас, майор.
   – Знаю. Ты сделал это для Чарли. Но ты спас честь полка, Кейн.
   – Я спасал честь только одного из рейнджеров. Прощайте, майор.
   Грувер посмотрел, как Кейн проходит мимо него. Он молчал, но его глаза говорили о многом.
   – Где Гроссман? – спросил вполголоса Кейн.
   – В Амарилло.
   – Передай ему привет от меня, Льюис.
   – О'кей.
   Кейн пошел прочь. Он был совершенно измучен и опустошен. Толпа расходилась. Все было кончено. Факелы гасли один за другим, люди возвращались домой.
   Кейн прошел по улице, повернул направо, затем налево. Пора было забирать коня.
   Когда он отвязывал веревку от забора, за спиной раздался низкий негромкий голос:
   – Держи руки подальше от револьверов, Кейн… Незнакомец… Кейн замер. Итак, охотник настиг свою жертву. Его охватило чувство беспомощности. Он вдруг понял, что этому суждено было произойти. Этот человек ни за что не дал бы ему уйти. И в конце концов добился своего.
   Кейн медленно обернулся. Человек вышел из темноты: высокий, худой, уверенный в себе.
   – Не двигайся.
   Кейн подумал о Синди Флорен, вспомнил, как безутешно она плакала тогда. Предполагала ли она, что может случиться? Чувствовала ли, что этот человек решит его судьбу?
   Незнакомец подошел ближе. Руки его были опущены, лицо слабо освещала луна. Кейн заметил ясные проницательные глаза.
   – Не делай глупостей, – сказал человек, медленно поднимая левую руку и словно желая показать, что в ней ничего нет. Столь же медленно он сунул руку во внутренний карман куртки и достал какой-то небольшой предмет.
   – Эд Закари, – сказал он. – Маршал Соединенных Штатов [1 - Маршал Соединенных Штатов – должностное лицо, облеченное исполнительной и полицейской властью на определенной территории (прим. редактора).].
   Кейн оцепенел, затем попытался что-то сказать. Закари невесело улыбнулся.
   – Ты здорово управился со мной в Хондо. Где моя лошадь?
   Кейн мгновенно вспомнил того всадника из Хондо, который спускался ночью к реке. Надо же: за все время этой нескончаемой погони он все же однажды встретил маршала, но встретил ударом револьверной рукоятки…
   – Что тебе нужно? – спросил Кейн голосом без интонаций.
   – Просто поговорить.
   – Поговорить о Харне, человеке из Хондо?
   – Может бит», и о нем тоже.
   Кейн отвязал коня; они двинулись по улице. Теперь город уже спал. Только перед входом в отель еще горело два фонаря.
   – Придется подождать несколько дней, пока это все уляжется. Я на это время останусь здесь, – сказал Закари.
   – Зачем? – сухо спросил Кейн. – Выкладывай, Закари!
   – Ладно. У нас есть для тебя работа.
   – Работа? Уже не в качестве ли маршала?
   – В качестве. Мы наблюдали за тобой два года. Кейн помолчал. Он почти не видел лица собеседника:
   луна была теперь у них за спиной.
   Они медленно шли по ночному городу.
   – Проблем у тебя не будет, – сказал вдруг Закари. – За исключением, разве что, Харна. Обвинение в убийстве может доставить кое-какие неприятности. Но мы это уладим…
   Кейн был ошеломлен.
   Ничего подобного не могла представить самая буйная фантазия… Так вот с какой целью его преследовал высокий незнакомец… Маршал Соединенных Штатов…
   Кейн подумал о Синди Флорен. Что она на это скажет?
   Внезапно зашевелившийся в нем бес прошлой жизни цинично спросил: «А, собственно, при чем здесь она?».
   Но не успел этот вопрос прозвучать в душе Кейна, как краска стыда и нежности залила его лицо так же быстро, как он обычно стрелял – за одну пятую секунды.




KOAP Open Portal 2000


Яндекс цитирования