ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



                              Радий РАДУТНЫЙ
Рассказы

ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ
ОТЧЕ НАШ
СТАРЫЙ  ВОРЧУН
КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ

                              Радий РАДУТНЫЙ

                                 ОТЧЕ НАШ

     Деус-машина работала третьи сутки.
     Гулкое  уханье  ритмолидера  от  времени  пробивало  слои  защиты   и
слышалось даже здесь, в подземном бункере,  за  три  сотни  километров  от
эпицентра.
     - Доброе утро!
     Женский голос, вкрадчивый и  нежный,  слышался  ниоткуда  и  отовсюду
одновременно, - из стен, с потолка, с пола и из середины мозга. Он звал  и
манил, приглашал... и так, что ему просто невозможно было не подчиниться.
     Женщине, которая наговаривала эти слова  на  магнитофон,  было  около
семидесяти, и кроме голоса, она ничем примечательным не обладала.
     Вставать не хотелось.
     Голос прозвучал снова, новая интонация заставила  человека  отбросить
одеяло, потянуться и встать.
     Вспыхнул свет. Даже не вспыхнул -  а  медленно,  постепенно  заполнил
комнату, чтобы не ослепить и не причинить глазам ни малейшего  неудобства.
Свет тоже возникал  ниоткуда  и  был  не  стандартного  мертвенно-бледного
оттенка, а слегка желтоватым - почти солнечным.
     Здесь, в бункере, все было "почти" - звук, свет,  вода,  воздух.  Все
было похожим на настоящее -  и  чуть-чуть  лучше  -  слегка  озонированный
воздух,  мягкий  свет  и  даже  цвет  стен  -  успокаивающий,   с   учетом
индивидуальности восприятия "клиента".
     Телевизор молчал, а если и показывал - то это были сводки новостей  -
всегда  хороших  и  ободряющих;  старые  фильмы  -  опять  же   бодрые   и
жизнерадостные; и концерты легкой музыки - в  таком  же  стиле.  Небольшая
библиотека была подобрана по такому же принципу.
     - Ваш завтрак, пожалуйста!
     Завтрак,  легкий,  питательный  и  на  удивление  вкусный,  ждал   на
пластмассовом столике, стакан  с  апельсиновым  соком  слегка  запотел  и,
казалось, сам излучал приятную прохладу.
     Все шло  по  будничной  и  давно  отработанной  схеме  -  трехдневный
отдых-карантин, завтрак, встреча со вторым членом экипажа, вылет  к  месту
Старта, пресс-конференция с предельно тупыми вопросами - что вы  ощущаете?
не боитесь ли? слышите ли отсюда ритмолидер?  что  хотите  пожелать  нашим
читателям/слушателям/зрителям?.. - "чтоб они  провалились!"  -  встреча  с
Важными Шишками, башня, кресло...
     Вот только отправиться им предстояло в  такую  даль,  из  которой  не
возвращался еще ни один человек  и  куда  принципиально  не  стоит  тыкать
автоматами...

     - Скоро будешь?

     Он вздрогнул -  вертолет  тряхнуло  в  момент  посадки,  воспоминание
сгинуло, и шорох винтов ворвался в уши.
     Их ждали. Несмотря на холодный дождь и пронизывающий  ветер,  площадь
была заполнена толпой, а проворные корреспонденты окружили вертолет,  едва
он коснулся крыши.
     - Ваше преосвященство, - неслышно прошептал монах-секретарь. -  Народ
ждет чуда...

     Над  всем  многолюдьем  площади,  в  маленьком   служебном   чердачке
скорчился  у  окна,  поглаживая  винтовку,  человек  заурядной,  ничем  не
примечательной внешности. Рядом  на  скомканной  газете  валялись  остатки
жареной курицы, чуть поодаль - нетронутая банка  пива.  Время  от  времени
человек поглядывал на нее с нескрываемым вожделением,  вздыхал  и  отводил
взгляд.
     Пиво могло помешать. Рука могла дрогнуть.
     Кроме  пива,  мозг   террориста   слабо   сопротивлялся   настойчивым
внутренним голосам - то один, то другой вкрадчивым шепотом убеждали его  в
правильности/неправильности задуманного, грозили и уговаривали, просили  и
увещевали. Время от  времени  голоса  принимались  яростно  спорить  между
собой, становилось чуть легче, и человек украдкой бросал взгляд в  сторону
пива.
     Винтовка мирно лежала на подоконнике, стеклянный взгляд прицела  тупо
уставился в трещину на стене, а торчащий затвор напоминал средний палец  в
известном жесте.
     Террорист  улыбнулся.  Он  не  сомневался,  что  будет  схвачен.   Он
наслаждался каждой минутой, каждым мигом жизни, он хотел жить, жить,  жить
весело и хорошо, работать и создавать...
     ...а не бездумно существовать  в  выхолощенном,  лишенном  творческой
мысли мире, где все стало доступно - только пожелай, а  что  недоступно  -
того и не желалось.
     Этот мир был лишен смысла.
     Где-то на пути к совершенству люди утратили саму цель.
     И человек, который виновен в этом, умрет сегодня!
     В сером от дождя небе появился вертолет, толпа  колыхнулась  и  разом
выдохнула "Ооооо..." Аппарат снизился над крышей, сел, лопасти  замерли  и
из кабины легко, несмотря на возраст, выпрыгнул человек в красной сутане.
     - Оооооооо!
     Оптика нашла и приблизила хорошо знакомое лицо  с  открытой  улыбкой,
излучающие доброту глаза...
     ...палец лег на курок и дыхание замерло...
     Кто-то из серосутанных секретарей склонился  к  уху  Первосвященника,
тот вздохнул, улыбнулся - снисходительно и всепрощающе - и поднял руку.
     - ОООООООО!!!
     Все,  все  присутствующие  так   или   иначе   уже   сталкивались   с
Божественным. Со  времен  "аризонской  молитвы"  чудо  лечило  и  кормило,
управляло погодой, строило, крутило станки и колеса, светило из лампочек и
заменяло наркотики.
     Но... все равно оставалось Чудом.
     Тучи исчезли. Капли дождя испарились, не долетев до земли. В один миг
высохли лужи и зонтики, озон волной прокатился в воздухе  и  над  площадью
ослепительно вспыхнуло золотое Солнце.
     Толпа разом выдохнула еще одно "о", его преосвященство улыбнулся  еще
раз и вместе со свитой скрылся в небольшом пентхаусе.
     В висках террориста молотом грохал пульс, сердце рвалось на части, он
с трудом вспомнил, что телу нужно дышать и уронил винтовку.
     И заплакал от ярости и бессилия.
     Скрипнула дверь.
     - Думаешь, ты один такой? - сказал вошедший. - Но  это  бессмысленно.
Ты не убил бы его, даже если бы попал в висок. Он умрет, только когда  сам
этого захочет. Он - часть Бога, неужели непонятно?
     Террорист   оглянулся.   Дверь   была    все    так    же    закрыта,
забаррикадирована, и никаких следов не было на  пыльном  полу,  кроме  его
собственных.
     Он всхлипнул в последний раз, уперся стволом в подбородок и  отправил
самого себя в долгое, долго, долгое путешествие.

     - Ваше Святейшество?
     Неизвестно откуда взявшийся молодой человек возник перед Чудотворцем:
     - Ваше святейшество, не объясните ли вы...
     Первосвященник вздохнул, вздохнули и напрягшиеся было охранники - это
был всего лишь ученый. Еще несколько лет назад такие вот  парни  десятками
окружали обоих чудотворцев и расспрашивали, измеряли,  исследовали...  тем
не менее Чудо не стало ни понятнее, ни  даже  ближе.  Мало-помалу  интерес
спал и только отдельные энтузиасты время от времени  все  же  всплывали  в
поле зрения.
     - Ну конечно, - еще раз вздохнул Первосвященник.
     "Черрррт... прости, Господи. Ну как объяснить кроманьонцу  устройство
реактора?"
     - Все очень просто. Я немного увеличил скорость света.  В  результате
допплеровского сдвига большая часть теплового излучения Солнца  сместилась
в сторону ультрафиолета, который  ионизировал  насыщенный  водяной  пар  в
атмосфере. Наибольшая концентрация ионов  была,  естественно,  в  облаках,
поэтому они очень быстро сконденсировались и выпали дождем.  В  результате
инерционности спектрального сдвига следующая волна излучения была сдвинута
в противоположную сторону и большая часть жесткого и  светового  излучения
стала тепловым, и это тепло испарило капли дождя  еще  в  полете.  Система
продолжала колебаться около двух-трех минут,  затем  автоколебания  быстро
затухли. Изменения спектра зафиксировал спутник JFS, за подробными данными
измерений обратитесь к руководству этой компании, пожалуйста...
     По мере рассказа взгляд парня тускнел, а капельки пота на лбу чуть ли
не собирались в короткое "НЕ ПОНИМАЮ"  и,  поддавшись  внезапному  порыву,
Первосвященник  дал  ему   часть,   одну   микроскопическую   часть   того
сверхзнания, которым обладал сам - дал осторожно, чтобы не сжечь мозг и не
вытеснить и без того небольшой - по его меркам, разумеется,  -  крохотный,
жалкий разум...
     Парень пошатнулся, но устоял.
     Следующей его мыслью была мысль о  локальном  изменении  спектра  над
территорией противника... жесткое  излучение,  заливающее  армии,  тылы...
города...
     Кардинал плюнул, что-то пробормотал сквозь зубы и кивнул секретарю.
     Тот сработал быстро  и  профессионально  -  как  обычно.  Пуля  вошла
неудавшемуся  диктатору  в  лоб  и  примерно  два  квадратных  метра  пола
покрылись серыми брызгами.
     - Кстати, - сказал кардинал,  -  на  чердаке  соседнего  дома  торчал
террорист... я объяснил ему всю неблаговидность его поступка.

     - Ты скоро? Я ведь могу и не дождаться.
     - Иду, иду. Куда ты денешься... Все там будем.

     Деус-машина работала третий день.
     Два человека сели в утробы ортопедических кресел, заботливые движки с
легким шорохом подстроили наклоны спинок и подножек.
     Ловкие руки застегнули ремни и держатели, зашипел воздух - и  упругие
подушки вдруг стали жесткими и неуступчивыми.
     Затем все ушли.
     Стало тихо. Над  головой  нервно  зажужжал  манипулятор  и  осторожно
опустил прикрывающие головы колпаки.
     За триста километров, в свинцовом бункере генерал поморщился от особо
гулкого удара ритмолидера.
     Ритмолидер был запалом Тарана. Разумеется, сам он не мог бы  сдвинуть
с места даже нечто менее материальное, чем  душа,  но  две  тысячи  лучших
телепатов Земли, сплоченные вокруг него - могли.
     Они были первой ступенью.
     Таран раскачивался третий день.
     Две тысячи тщательно отобранных кандидатов с чистым и сильным разумом
придавали амплитуде Тарана все больший и больший размах.
     - Бумммммммм!..
     - Аххххххххх...
     Ритмолидер был барабаном, задающим ритм на галере, и две тысячи рабов
дружно толкали вторую ступень.
     Их было двадцать. Двадцать талантов, почти гениев - неважно, в чем, в
математике, литературе или стратегии -  сила  разума  могла  проявиться  в
любой области, двадцать  добровольцев  -  кроме  них,  никто  бы  не  смог
удержаться на движущейся части Тарана.
     Им было тяжелее.
     Сверхзнание подобралось к ним первым, кто-то не выдержал  и  сошел  с
ума, а затем умер, а манипулятор не смог достаточно корректно вынуть  труп
из кресла, и после окончания эксперимента все дружно бросились к раковинам
и унитазам, стараясь не оглянуться и не увидеть залитое кровью кресло  еще
раз... - потому что во время штурма уборщик-человек умер бы, приблизившись
к центру на полсотни километров, а рассудок бы потерял еще раньше.
     Впрочем, все знали, что "аризонская молитва" опасна.
     На острие Тарана сидели двое, и многие им завидовали...  но  вряд  ли
согласились бы оказаться на их месте - даже с учетом того, что эти двое не
должны были раскачивать Таран до последнего момента.
     На 78  часу  эксперимента,  когда  "галерники"  находились  на  грани
нервного истощения, а "разгонщики" при  смерти,  стало  ясно,  что  момент
наступил.
     - Бумммммммм!..
     - Аххххххххх...
     Первый же толчок вышиб разум из тесной оболочки, именуемой  телом,  и
бросил в сосредоточие чистого знания.
     - Бумммммммм!..
     - Аххххххххх...
     С каждым ударом приближалось что-то новое, невероятно хорошее, родное
и близкое, и было трудно понять,  как  можно  было  обходиться  без  этого
раньше.
     - Бумммммммм!..
     - Аххххххххх...
     Ритм нарастал и чувство тепла заливало даже экранированные  подземные
бункеры.
     - Мне никогда не было так хорошо...
     Шепот прогремел с неба одновременно над всей  Землей  и  ошеломленные
обыватели оторвались от телевизоров, солдаты вылезли из окопов  и  танков,
охотник бросил ружье, а лев ласково ткнулся мордой в его колени.
     - Бумммммммм!..
     - Аххххххххх...
     Знание не иссякало, но  в  общем  потоке  появились  новые  мотивы  -
спокойствие, блаженство и забытье. Все проблемы стали мелкими и неважными,
чувство вселенской, божественной любви залило Землю...
     ...и  люди  в  столкнувшихся  автомобилях  благословляли   виновников
аварий,   и   целый   город   восхищался   непревзойденно-дикой   красотой
грибовидного облака из реактора и благословлял оператора станции...
     ...и вдруг щелкнул таймер. Таран иссяк. Ритмолидер грохнул  последний
раз и умолк.  Дружно  и  облегченно  вздохнули  "галерники".  Одновременно
потеряли  сознание  "разгонщики".  Санитары  толпой  бросились  превращать
кресла в носилки и в реанимацию потянулась длинная череда белых халатов.
     Звезды померкли, поблекли краски, оба теонавта низверглись с  вершины
мироздания обратно, в сумрачную атмосферу ничтожной  пылинки,  болтающейся
вокруг ничем  не  приметного  уголька  на  закоулках  ничем  не  заурядной
галактики.
     Полгода они провалялись в глубокой коме, еще год медленно приходили в
себя, а "разгонщики", получив в свои руки часть  божественного  всезнания,
передрались, испарили пол-Америки, своротили с орбиты  десяток  спутников,
раскололи Луну и в конце концов  бесславно  сгинули  в  последней  схватке
где-то за поясом астероидов.
     На Земле наступил золотой век.
     Те, кто соприкоснулись  с  Богом  _т_а_к_  близко,  просто  не  могли
сделать что-то во вред.
     Однако два полубога на одну маленькую планетку - это слишком.
     Они не стали друзьями - невозможно дружить с тем,  кто  ТОЖЕ  побывал
ТАМ.
     Их пути разошлись. Один стал ученым и экспериментатором,  и  под  его
руководством на высокой орбите был построен "Большой Таран"... при попытке
запустить который погибли все, прямо или косвенно с ним связанные.
     Человек не мог просто так соприкоснуться с Богом  -  и  остаться  при
этом человеком.
     Разочаровавшись, он вернулся на Землю и стал  развивать  науку...  но
было очень обидно исследовать то, о чем  легче  было  просто  спросить.  В
течении нескольких лет люди почти утратили любопытство.
     Второй стал священником. За один год все церкви и  религии  пришли  к
консенсусу, некоторых, пришлось,  правда  немного  подтолкнуть...  но  это
нюансы. В его учении не было ничего нового... но он был Богом! Каждый  мог
ощутить тепло и покой, исходящие от него, и все остальные  проблемы  сразу
теряли важность и смысл, тем более что их мгновенно и успешно решал первый
теонавт.
     Единственным условием присоединения к Богу было отсутствие  грехов  -
на момент воссоединения и люди каялись,  каялись,  каялись...  и  обретали
блаженство.
     Все очень просто, правда?

     - Ваше святейшество! Вы не могли бы подробнее осветить общую  суть  и
идею покаяния?
     - Ну  разумеется...  -  теплая  улыбка.  "Ну  вот,  опять...  ну  как
объяснить ребенку краткую суть "Войны и мира"?"
     -  Как  вы,  конечно   же,   знаете,   современная   концепция   Бога
предполагает,  что  состоит  он  из  миллиардов  слитых  воедино  разумов,
возникших как на Земле, так, возможно, и на иных планетах. Кроме того,  он
является  первоисточником  Вселенной  и  разума  в   ней,   а   также   их
непосредственным  следствием  и  порождением.  Теперешний  настрой   этого
конгломерата - добродушно-изучающий, с превалирующим  самосозерцанием,  и,
дабы сохранить  его,  система  имеет  встроенный  фильтр,  не  допускающий
привнесение  извне  злобы,  неудовлетворенности  и  прочих  неприятностей.
Собственно, этим я уже  ответил  на  ваш  вопрос.  Покаяние  -  это  часть
фильтра.
     - И все же  простите,  Ваше  святейшество,  но  у  многих  просто  не
умещается в голове, как это,  человек,  совершивший,  например,  убийство,
сможет с  помощью  слов  очиститься  настолько,  чтобы  вместе  с  жертвой
воссоединиться разумом с Богом?
     - Убийство... у судите сами, станете ли вы сурово  карать  малыша  из
песочницы за то, что он случайно толкнул такого  же  ребенка?  Подозреваю,
что максимум -  вы  не  купите  ему  мороженое.  Я  вижу  на  ваших  лицах
недоверчивую улыбку, граничащую с возмущением, но поверьте - по  сравнению
с тем, что я видел там, наверху, мы - даже  не  малыши  в  песочнице.  Нас
можно сравнить разве что с клетками  живого  организма,  и  с  этой  точки
зрения самоубийство - штука намного более  опасная,  ибо  в  таком  случае
человек пытается привнести в Бога свои  внутренние  противоречия,  и  там,
многократно усиленные, они могут вызвать  нечто  непредсказуемое.  А  если
одна клетка случайно повредит другую - то скажите ей "больше так не делай"
- и этого будет вполне достаточно.
     - Насколько я понял, сказать это должно лицо, принимающее покаяние?
     - Не принимающее! Помогающее, и только  помогающее!  Священник  -  не
более, чем помощник в этом тонком и часто болезненном процессе, а  каяться
человек может и должен даже не перед Богом, а только перед самим собой.
     - Таким образом, умелый священник может помочь раскаяться даже в  еще
не совершенном грехе?
     - Да, теоретически такая возможность существует. Но мне  ни  разу  не
довелось даже слышать о чем-то подобном.

     - Между прочим, пока кое-кто из нас раздает интервью, другой  кое-кто
умирает.
     - Брось, ты прекрасно знаешь, что в можешь прекратить этот балаган  в
любой момент.
     Полубоги рассмеялись - сухо  и  коротко,  и  шокированные  секретари,
сиделки, медсестры, врачи, корреспонденты ощутили  внезапно  непреодолимое
желание выйти.
     - Хорошо хоть, что они не перенесли нас сюда по воздуху...  -  сказал
кто-то из них, оказавшись на площади.

     - Ну так что, старый богохульник, - Его Преосвященство сжег несколько
спрятанных в стены микрофонов - просто так, на всякий случай - и сел рядом
с постелью. - Тяга к Божественному все-таки превысила чувство долга?
     Пресловутое чувство долга было главным критерием, по которому  именно
их  отобрали  _т_о_г_д_а_  для  "аризонской  молитвы".  Люди  с  небольшим
индексом долга просто не захотели бы возвращаться.
     - Привет, привет, старый святоша... - отозвался умирающий. - Я просто
нашел лазейку в фильтре, о котором ты в сотый раз рассказывал  пять  минут
назад этим мусорщикам. Я не могу сознательно покончить самоубийством -  но
дать себе умереть - это ведь не грех, правда?
     - Ну... в принципе я мог бы убедить тебя в обратном.
     - Но не станешь?
     - Не стану. Мне самому это чертовски надоело, так что подготовь и для
меня там теплое местечко, о'кей?
     - Хорошо.
     Они снова рассмеялись. Все так же - сухо и коротко. Затем замолчали.
     - Ладно, - нарушил тишину Первосвященник.  -  Давай,  вываливай  свои
грешки.
     Для такой цели речь была слишком медленной и  неэффективной,  контакт
произошел на  божественном  уровне,  спутник  JFS  снова  засек  изменения
фундаментальных свойств Вселенной, через ничтожно  малую  единицу  времени
все прегрешения Полубога были учтены, взвешены, проанализированы,  прощены
и забыты.
     - Что-то не так.
     Его Святейшество нахмурился, что случалось довольно редко.
     - С этой мелочью ты мог справиться на хуже меня. Ты что-то скрываешь?
     Умирающий вздрогнул.
     - Да.
     - Но зачем? - Первосвященник  удивленно  пожал  плечами.  -  Чего  ты
боишься? Чего ты можешь вообще бояться?
     Слово "боишься" показалось обоим настолько  смешным  и  неподходящим,
что спутнику JFS опять прибавилось работы.
     - Скажи, -  глаза  умирающего  вдруг  полыхнули  огнем,  который  уже
столько лет не  появлялся  в  человеческом  мире,  огнем,  символизирующем
озарение, идею, открытие - или же, например, фанатизм и ожесточенность.
     - Скажи, - повторил полубог. - Можешь ли ты отпустить  грех  будущий?
Грех убийства?
     - Да ради Бога! - Его Святейшество равнодушно пожал плечами. - Прощаю
тебя и отпускаю грехи твои. А кого ты собрался мочить?
     Умирающий вздохнул, сжал высохшие старческие кулаки и  выдохнул  одно
короткое слово:
     - Нас!
     - Хм... -  Его  Святейшество  заинтересованно  придвинулся  ближе.  -
Аргументируй, пожалуйста. Впрочем, я догадываюсь. Речь пойдет о Тупике?
     Умирающий кивнул. Первосвященник удивленно поднял брови.
     - Что за глупость! Вот уж не ожидал... от тебя.  А  что,  после  моей
смерти люди снова начнут развиваться, что ли?  Они  просто  включат  Малый
Таран и сделают нового Полубога. А уничтожишь Таран -  построят  новый.  А
если сотрешь память о нем - лет через десять  снова  додумаются,  и  снова
прогресс окажется там, где стоит сейчас. Хм. Уж  кто-кто,  а  ты  сам  это
прекрасно знаешь. Так что давай, убивай. Я только  спасибо  скажу.  Только
это не выход.
     - Конечно. - Огонь все еще мелькал в глазах умирающего,  а  руки  уже
скребли одеяло и  физически  Первосвященник  чувствовал,  насколько  слаба
ниточка, связывающая товарища с телом. - Конечно. Но я нашел выход.
     Полубог говорил быстро, из последних сил,  задыхаясь  и  срываясь  на
шепот.
     - Бог - это не конгломерат разумов. Мы оба ошиблись.  Раньше,  раньше
очень давно - это было действительно так. Он  был  активным,  он  создавал
вселенные и миры, Он мог все - в том числе и хотеть.  А  затем,  наращивая
мощность  за  счет  подключения  дополнительных  блоков-разумов,  он  стал
нейтральным. Слишком много слишком противоречивых желаний привнесли в  его
эти разумы, слишком в разные стороны они думали и слишком разного  желали.
Это как броуновское движение  молекул,  понимаешь?  Каждый  тянет  в  свою
сторону, а... - он закашлялся, - ...а воз, разумеется, и ныне там!  Бог  -
это не суперразум, как  мы  думали.  Точнее,  не  только  суперразум.  Это
супертруп! Миллионы мертвых, ничего не желающих разумов, понимаешь!
     - Так ты задумал...
     - Да!
     С грохотом атомного взрыва тело было отброшено и торжествующий, ничем
не связанный разум вознесся  над  Землей  и  захохотал  на  всю  Солнечную
систему:
     - Да! Я уничтожу этот труп! Я прошел фильтр, я умер -  и  не  увяз  в
мертвом болоте, я умер - и сохранил свои желания! Теперь я Бог!  Теперь  я
всемогущ!
     В слепой ярости, в буйстве эмоций,  он  взорвал  Сириус  и  превратил
поток смертоносной энергии в новую планету.
     - Я есть Бог! Кто, кто сможет остановить меня?
     - Я.
     Тень, несколько более бледная, чем он  сам,  поднималась  с  планетки
Земля и Первосвященник лихорадочно формировал из  энергии  звезд  пылающий
меч.
     - Зачем?
     Гравитационный щит - сгусток тьмы, в  которым  исчезал  даже  свет  -
легко поглотил удар и Первосвященника отбросило на несколько световых лет.
     - Бог - это Вселенная! Уничтожив его, ты уничтожишь все, в том  числе
и Землю, для который ты старался!
     Выстрел из гамма-лазера размером с галактику он пронзил щит  насквозь
и чуть не сжег бывшего Полубога.
     - Уничтожу? Ха! А зачем им разум? А зачем  им  ты,  в  конце  концов?
Слышишь, Полубог! Живи - но не связывайся с Тараном! Бога нет. Есть Я!
     Пространство  свернулось  в  трубку,  схлопнулось,  всасывая  его   в
абсолютно темное, абсолютно холодное, да к тому же и несуществующее  место
и бросило его вниз, на Землю.
     - А если...
     Но звезды уже  исчезли.  По  инерции  он  пробежал  несколько  шагов,
наткнулся на встревоженного врача и бессильно упал в подставленное кресло.
     - ...если они не справятся? Если я не справлюсь?
     - О чем вы, Ваше Святейшество?
     Он не успел ответить, прежде чем Солнце начало меркнуть и спутник JFS
отметил изменения всех известных физических констант сразу.

                              Радий РАДУТНЫЙ

                       ЗВЕРЬ, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В ТЕБЕ

     Зверь - это я. Впрочем, в разные времена меня и называли  по-разному.
Зверь, Убийца, Демон, Бес, Наваждение, Ужас... Да, человеческая фантазия в
этом смысле весьма развита... хе-хе...
     А ведь вся эта куча титулов совершенно мной не заслужена. Ну... почти
не заслужена. Я не убийца. Все, чего я хотел и  хочу  -  это  жить.  Жить,
жить, жить, выжить при любых  условиях  и  выбраться  из  любой  заварухи,
спасти себя... а если кто-то случайно (а обычно - далеко  не  случайно)  -
очутился на пути - то сам и виноват. Я-то тут при чем?
     Я стар. Я очень стар. Связующая нить тел, в которых  я  жил,  тянется
глубоко в прошлое - глубоко,  невероятно  глубоко,  и  теряется  где-то  в
теплом кембрийском море, среди трилобитов и моллюсков. Мне страшно  думать
об этом. Страшно - потому что я не знаю, на сколько лет тянется эта нить в
противоположную сторону. Я, как и все, могу умереть в любой момент.
     Впрочем, все мы, ныне живущие  -  счастливчики.  Удачливые  игроки  в
самой большой и безжалостной лотерее под странным названием Жизнь. В  игре
с невероятно малыми шансами.
     Кто скажет, сколько шансов  у  трилобита?  Шансов  выжить,  выжить  и
произвести потомство? Думаю, немного.  Процентов  пять.  Ну,  у  человека,
конечно, побольше - под пятьдесят. В среднем двадцать,  учитывая  скорость
эволюции.
     А у потомка трилобита? Тоже самое. И далее, соответственно.

          0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2 * 0.2...

     Уже в десятом поколении получается 0.0000001024.  Шесть  нулей  перед
жалкой скромной единичкой. Уже в десятом поколении шансов практически нет!
     Мы все мертвы, мы все никогда не рождались и не существовали,  потому
что для нас умножать надо не десять, а сотни тысяч, миллионы раз.
     Мы все мертвы.
     Однако факт налицо - мы живы и  в  общем-то,  процветаем,  не  считая
отдельных моментов. Что-то неладно с нашей статистикой.
     Мы выжили. Выжили те, кто хотел выжить.
     Выжили те, кто не задумывался - ползти или плыть, выйти на  сушу  или
углубиться в ил, взлететь или зарыться под землю.
     Выжили те, кто сделал это.
     И среди них - я.

     За одного битого, как говорится... Меня били три миллиона лет.
     И я жив.
     Трудно  придумать  что-нибудь  новое   после   трех   миллионов   лет
непрерывных попыток, правда?
     И в случае самой серьезной заварухи  я  смогу  вспомнить  практически
все, все, все свои прошлые жизни, подобрать ситуацию и... и повторить  то,
что сделал мой предок сто/тысячу/миллион лет назад.  Или  просто  передать
ему руль.
     И выжить.
     Я не убийца. Я - Выживатель.

     За мной - погоня.
     Три здоровенных серых пса с торчащими  из  черепушек  антеннами,  три
собачника-оператора, взвод солдат и пара очаровательных птичек... с  тремя
пулеметами на турелях.
     Как ни странно, первыми меня догнали солдаты.
     Одна очередь проревела над головой, другая вздыбила землю под ногами,
в мозгу вспыхнуло огненными буквами: "_З_А_В_А_Р_У_Х_А_!!!_"
     И все остановилось.
     - Что скажешь, Сержант?
     - Ничего. Я в такой ситуации не был.
     - А ты, Снайпер?
     - Я - тем более.
     - Капитан?
     - Что, что... Сваливать надо.
     - Весьма ценный совет. Охотник?
     - Притворись убитым.
     О'кей.
     Два ублюдка в пятнистых комбинезонах нагло  выруливают  из  кустов  -
рожи чуть  не  лопаются  от  самодовольства.  Еще  бы  -  двумя  очередями
завалили.
     - Эй, Драчун! Повеселимся?
     Первому - носком в живот, второму - в колено, а пока первый оседает -
выхватить автомат... и по затылку прикладом.
     Драчун понятия не имеет, что существует  оружие,  из  которого  можно
стрелять много раз подряд. А так ничего, хороший парень.

     Скала.
     - Эй! Альпинисты есть?
     Невзрачны хилый парнишка - впрочем, призрак, конечно, и кости его уже
давно превратились в пыль, - овладевает  моими  глазами,  крутит  головой,
хмыкает и уходит, бросив напоследок что-то о обидно-насмешливое о  куриной
слепых и ближайшем валуне.
     Точно. Прямо за ним - узкая промоина, по которой можно забраться  без
крючьев и вообще, без особых усилий.
     Кто-то мелкий и пакостный на  миг  выскакивает  из  глубин  мозга  и,
исчезая, дико хохочет.
     ...Да, отличная идея! А вот и подходящий камень.
     Двое преследователей размазаны  по  стенам,  промоины,  один  катится
вниз, и  еще  двое  дико  матерятся  внизу,  а  валун,  который  я  слегка
подтолкнул, как раз вкатывает в землю еще одного.
     А где же десятый?
     ЧЕРТ!!!

     Мы стоим лицом к лицу, на скале, автоматы смотрят друг другу в ствол,
и выхода нет, потому что курки нажать успеем оба, а ему достаточно  просто
подождать, пока подойдут собачники, или спикирует  "птичка",  а  лицо  его
расплывается в слегка дебильной ухмылке, и тогда дед - крепкий  старик  со
странным тяжелым взглядом берет  мое  тело  и  ласково  так,  почти  нежно
бормочет:
     - Спи! Спи, сынок, ты устал, тебе тяжело, полежи, поспи,  отдохни,  у
тебя за спиной мягкая трава, ложись...
     За спиной у него - пропасть.
     Сотни лет назад деда сожгли на костре. За колдовство.
     И правильно сделали. С большим  трудом  мне  удалось  выжать  его  из
сознания.

     А вот и собачки.
     Что такое автомат - они знают. Знают! Не знают  только,  что  магазин
пуст, как не знал и тот солдатик. Коззззел...
     Приехали.

     Среди шеренги моих прямых предков - здоровенный  мохнатый  обезьян  -
двухметрового роста, сильный, ловкий... правда, весьма тупой. Но в  данном
случае это не важно.
     Мой мозг, наверное, кажется ему баллистическим компьютером. Еще бы  -
стопроцентное попадание. Два камня из двух. Два черепа из трех.  Собачьих,
конечно.
     А ведь когда он родился, собак еще не было.
     Третий пес с диким ревом взлетает из-за пригорка, и пасть его  светит
красным жаром, как домна, и что делать я не знаю...
     - Черт возьми, парень, не путайся по ногами! Смотри - псы думают, что
главное оружие человека - руки. Одна отвлекает, другая  хватает  и  душит.
Понял? Обмани его!
     Несколько удивленный пес пролетает в десяти сантиметрах над  головой,
щелкает зубами, а поскольку аэродинамика  его  оставляет  желать  лучшего,
приземляется мордой, и не просто, а прямо в щебень.
     Скулит.
     Больно, понимаю.
     - Правильно, а  теперь  -  по  хребту  его.  Перебил?  О'кей,  теперь
попрыгай, сломай ребра, и все в порядке. Как там Аляска?
     Аляска  выжжена  бомбами  и  напалмом  много  лет  назад,  и   старый
укротитель ездовых псов уходит весьма огорченным.
     А я жив.
     Собачники - это не враги. Это так, тьфу.
     Тем более обидно от кого-то из них получить пулю  чуть  выше  колена.
Пустяки, кость не задета. А через минуту все трое мертвы и  разбросаны  по
камням в живописных позах.

     Птички.
     Вот это уже серьезно.
     Одному  из   предков   пришлось   как-то   уворачиваться   от   трасс
"Мессершмидта", другой гонял вьетконговцев на "Ирокезе",  но  "Мессер"  не
мог зависать неподвижно, а "Ирокез" не имел баллистического  инфракрасного
прицела и шлема-целеуказателя.
     Я падаю.
     Я лечу вниз, в самую бездну, и мимо стремительно  проносятся  лица  -
перепуганные, умоляющие, скандирующие:
     - Вы-жить! Вы-жить!! Выжить!!!
     Лица все больше напоминают морды, растут челюсти, появляется  шерсть,
а мозгов становится все меньше и меньше.
     Я не уловил момент, когда шерсть стала  чешуей,  ее  шелест  заполнил
сознание, и я ушел...
     Помню, словно в тумане, как полз между камней, оставляя на них клочья
одежды и кожи, вжимался в землю, бросался в пропасть, когда сверху  падала
огромная крылатая тень с железным клювом, смутно помню, как сильно  мешали
странные суставчатые отростки, растущие из плеч.
     Птички ушли.
     Я их обманул. Я жив. Это новое тело  несколько  непривычно,  но  зато
какой мозг! Невероятно, как легко определить  расстояние,  скорость,  силу
прыжка - жаль, нет ядовитых зубов, но все остальное...
     - Змей, уходи!
     Давит  со  всех  сторон,  и  снова,  как  сто  миллионов  лет   назад
наваливается Тьма, тьма и холод, я знаю, это смерть, но я хочу жить, жить,
жить...

     Змей мертв. Убит. Я не смог его вытеснить. Надеюсь, мне  не  придется
больше забираться так далеко в прошлое - можно  сойти  с  ума  от  жуткой,
нестерпимой тоски и боли.
     А ведь он меня спас.
     Прости, Змей.

     А теперь можно спокойно и не спеша разобраться, как я здесь  оказался
и в честь чего за мной снарядили такую банду.

     Боже мой!
     Руки... Мои руки!...

     Пальцы вдвое длиннее нормальных.
     Я - мутант?
     Лысый череп, мелкие ровные зубы, необычно гибкий позвоночник...
     Неужели мутант?
     - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!

     - Да нет, же, нет! - вопит что-то (кто-то?)  тщательно  спрятанное  в
подкорке. - Это не мутация. Это  нормальные  эволюционные  изменения.  Все
нормально...
     Эволюционные изменения? Значит..
     - Ну да, все правильно. Ты мертв. Ты вошел в  несколько  легенд...  и
умер примерно тысячу лет назад. Для современного  человека  -  ты  монстр,
чудовище, дикое, опасное и непредсказуемое, а для тебя сегодняшние люди  -
слабаки и слюнтяи, телом и духом. Вот, когда мне пришлось туго, и  я  тебя
позвал, а теперь...
     Он был неправ, этот мой дальний потомок. Он не  должен  был  говорить
мне об этом.
     Ведь я - Выживатель.

                              Радий РАДУТНЫЙ

                           КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ

     И  снова  настало  утро,  и  снова  яркий  солнечный  свет   разогнал
предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья
серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.
     И боль.
     Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая  с
неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце,  душащая,  ослепляющая,
всепожирающая боль!

     Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.
     - Доброе утро! - запищал будильник. - Сегодня двадцать восьмое  марта
две тысячи...
     - Заткнись!
     Обиженно пискнув, автомат умолк,  затем,  подумав,  выключил  свет  и
раздвинул жалюзи.
     За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем  таяли  клубы
пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала  горло
серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла,
и остались только спокойствие и  умиротворение,  и  человек  улыбнулся,  а
затем все вернулось.

     Почтительно  склонив  голову,  молоденькая,  глупенькая,   откровенно
влюбленная секретарша  пожелала  доброго  утра,  напомнила  о  предстоящей
встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач,
просил соединить, но так как время было  позднее  (или,  скорее,  раннее),
то...
     Она все еще приходила  в  себя  от  молниеносного  увольнения,  когда
легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в
лучах восходящего солнца.

     Меньше получаса длился полет и за это  время  более  сотни  раз  боль
успела одержать победу над  надеждой,  и  надежда  не  меньше  тысячи  раз
уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали  и  воплощались,  словно
армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием  -
Душа, и отблески битв вспыхивали и  гасли  в  зрачках  человека,  но,  как
обычно, каменным было его  лицо,  и  как  обычно,  вежливо  и  почтительно
приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый  кевлар
охранники,   строгие   серопиджачные    администраторы    и    ученые    в
традиционно-белых  (с  серым  оттенком)  халатах,  и  не   менее   вежливо
здоровался и  улыбался  Хозяин,  перебрасывался  парой  шуток  с  близкими
знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и  лаборанток,
внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал  в
глазок  оптического  идентификатора,  проходил  через   датчики   металла,
взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического  опьянения,
радиоактивности - и все это время боль была рядом, она  разрушала  мозг  и
наслаждалась, не убивая его совсем,  понимая,  что  не  сможет  и  секунды
прожить без носителя.
     И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом -  цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть  заметным  оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав  прибор,  увидел  бы  вместо
привычных датчиков настроения крохотную  микросхему-фальшивку,  но  только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил,  был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах,  с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый  из  которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в  мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
     - Привет! - сказал Хозяин.
     - Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
     Оба были примерно одного возраста, один гладко  выбритый,  в  строгом
костюме,  и  другой,  взъерошенный  бородач  в  прожженном   халате,   они
представляли собой странную пару, но были близки  и  Ковач  был  одним  из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался  предательства...  почти...  и
электронные клопы с острым взглядом и  чуткими  микрофонами  притаились  в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...

     - Можешь меня поздравить, -  бормотал  тем  временем  Ковач  из  недр
странного  аппарата,  ощетинившегося   остриями   антенн,   затянутого   в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом  батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями;  или  ракету,  слепую,  могучую  и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было  в  этой  машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное,  и  неясно  было,  куда  она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но  не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот  не
должен быть убит, уничтожен  полностью,  а,  напротив,  должен  быть  взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.

     - Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока.  -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько  бы  ты  думал?..  -
двух-трех миллисекунд,  этого  хватит  даже  для  вмешательства,  остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем  более  масштабные  последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во  вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль  насчет  управления   с   помощью   синхронизации   воспоминаний   -
гениальна...

     Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его "гениальных" идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
"Высший  разум"  -  кстати,  интересно,  что  будет,  если  ему   скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем  подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
     - Смотри, как просто - садишься,  одеваешь  шлем,  и  тебе  не  нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а  дальше  я  поставил  обычно  ментальное
управление, как на "Грифонах", а в  точке  Вмешательства  -  синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
     - Ну да, классно... ты придумал.
     Оба  захохотали,  и  Хозяин,  сбросив  пиджак,   тоже   забрался   во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались  без
руководства, и два важнейших договора не были  подписаны,  и  обиделся  по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это  время,  но  к  вечеру
машина вздрогнула и  приподнялась  над  полом,  а  к  утру  все  кабели  и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный  от  недосыпания  Хозяин  с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько  это  было  возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
"на минутку" в кресле и мгновенно уснул, и боль  ушла,  исчезла,  убралась
снова в темные  глубины  сознания,  чувствуя  свое  близкое  и  неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо  закрыл  массивную  крышку  входного  люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко  вдохнув,  включил  стартовый
бустер.
     И грянул гром!
     И ударная волна, образовавшаяся от  сжатия  воздуха  на  месте  столь
внезапно  исчезнувшего  тела  Машины,  выбросила  Ковача  из  кресла,   он
вскрикнул и грязно выругался спросонок, и, заметив слабо светящийся  вихрь
в центре зала, яростно заорал в темноту:
     - Вернись! Надо же все проверить! Стой!
     А затем плюнул, махнул рукой, хлопнул спирта из лабораторной мензурки
и опять свалился в кресло.

     А что же Хозяин?
     А Хозяин, ослепленный, оглушенный, ошеломленный внезапным  переходом,
вспышкой,  грохотом  и  вибрацией,  совершенно  непроизвольно,   повинуясь
рефлексам, бросил Машину вперед, вперед и вверх - подальше  от  смертельно
опасной земной поверхности, и лишь  на  высоте,  где  вспыхивают  метеоры,
опомнился, засмеялся, и во внезапном приступе эйфории послал  аппарат  еще
выше! выше! выше! - стратосфера! ионосфера! космос!
     Скорость росла, и зелено-голубой мир  где-то  там  внизу,  и  звезды,
привычные к подобным сюрпризам с  крохотной  беспокойной  планетки,  снова
сжались в строгие, ханжески неулыбчивые точки, и Хозяин  захохотал  снова,
направляя Машину вниз, и снова стало голубым небо, и с  бешеной  скоростью
проскочил под брюхом город, а затем  на  пути  оказалась  гора,  и  пилот,
побледнев, не стал отворачивать, и за миг перед столкновением он  закричал
и закрыл руками лицо, и проскочил гору насквозь,  даже  не  заметив  ее  в
своей стремительности.
     Ибо был он сейчас нематериальным, бесплотным, принадлежа  нормальному
трехмерному миру только по четвертой координате, а четвертая координата  -
время - все время оставалась неуловимо малой, и Хозяин  вместе  с  Машиной
практически не существовали.
     На пути попалась гора, еще  одна,  затем  Хозяин  глубоко  вдохнул  и
наклонило Машину  вперед,  вниз  и  снова  не  удержал  вскрика  при  виде
несущейся в лицо  поверхности,  и  снова  ничего  не  случилось,  а  через
несколько минут Машина вырвалась  с  противоположной  стороны  планеты,  и
Хозяин захохотал снова - дико и торжествующе,  ощутив  себя  вездесущим  и
всемогущим,   и   погрозил   кулаком   пространству,   выкрикнув    что-то
матерно-святотатственное, и  только  потом  снизил  скорость,  осмотрелся,
сориентировался, и продолжил поле над горами, морем, степью,  лесом,  пока
не оказался перед темной громадой замка.
     Он знал, что видел  его  последний  раз,  знал,  что  через  короткий
промежуток времени картина мира изменится, и на этом месте, скорее  всего,
останутся только древние, чуть ли не первобытные руины, но не задумался ни
на секунду, и спикировал вниз, и завис над  башней,  а  затем  активировал
шлем и вспомнил Серую комнату три дня тому назад.
     Машину  встряхнуло.  Хозяин  прикусил  язык  и  выругался,  а  затем,
осторожно пройдя двухметровой толщины стену,  оказался  вместе  с  носовой
частью Машины в огромного, во всю стену, дисплея.
     Где-то в глубине едва уловимо скользнул бледный  и  мерзкий  червячок
разочарования - настолько буднично и  просто  произошло  самое  великое  в
истории человечества событие.
     У окна, в нише  удобно  расположился  стол  с  небольшим  терминалом.
Сидящий за ним пожилой, но на удивление крепкий с  виду  мужчина,  охватив
голову руками, уставился в стену.
     Этого человека все называли уважительной кличкой - Хозяин.

     Человек, спрятанный под броней Машины, нажал несколько клавиш; сцепив
зубы,  выдержал  толчки   и   бешеные   перепады   температур   во   время
синхронизации, открыл люк и вышел из кабины, нос  к  носу  столкнувшись  с
самим собой.
     - Ну наконец-то, - недовольно пробормотал человек в кресле. - Что там
у тебя?
     - Управление, - улыбнулся Хозяин, - то, что тебе нужно, так?
     - Угадал, угадал. И что же?
     - Свяжи синхронизатор через шлемофон с областью памяти. То  есть,  ты
вспоминаешь - а комп автоматически  привязывает  это  дело  к  периоду.  А
дальше - обычное ментальное управление. Устраивает?
     - Еще бы! - человек усмехнулся. - Раз ты здесь, значит работает.
     Оба засмеялись.
     - А сейчас - поспеши!
     И Хозяин, все еще улыбаясь,  снова  влез  в  Машину,  опустил  люк  и
положил руки на клавиатуру.
     А там, за толстым  слоем  бронестекла,  человек  беззвучно  прошептал
что-то и взмахнул рукой, то ли проклиная, то ли благословляя самого себя.
     Человек в Машине знал, что он  шепчет,  ведь  он  сам  прошептал  это
неделю назад.
     - Удачи тебе!

     - Удачи... мне! - и  снова  вспышки,  вибрация  и  грохот,  и  Машина
взмывала над городом, и опускалась прямо к приземистому ангару лаборатории
и Хозяин диктовал самому себе - только моложе - правила и формулы, рисовал
графики и чертежи, сообщал, где надо ожидать неполадок, а  где  и  аварий,
кого следует поставить главным, а кого  и  расстрелять,  он  был  богом  -
всезнающим и вездесущим, потому что в свое время, раньше узнал все это  от
себя самого.
     Следующий временной прыжок был длинным, очень длинным, и тот, кто его
встретил, был намного моложе, и произошло это в воздухе, и Хозяин приказал
пилоту - себе - прыгать, и тот прыгнул,  а  "Грифон"  -  грозный,  мощный,
вооруженный до зубов  и  бронированный,  как  линкор,  аппарат,  бессильно
полыхнул в утреннем небе, затмив на мгновение  восходящее  Солнце,  исчез,
обратился в пар, уничтоженный изнутри подло притаившейся миной,  а  Хозяин
откликнулся серией репрессий, а Машина уносила его все дальше и дальше,  и
наконец, противоположное полушарие снова расцвело жуткими  черно-багровыми
термоядерными грибами, а затем  снова  вспыхнули  огни  городов,  и  снова
замелькали в небе "Сфинксы" - еще те, самые первые и "Валькирии", и  снова
планета собрала  хороший  урожай  ядерных  грибов,  и  Хозяин  вел  войну,
повинуясь подсказкам самого себя - но более старого, и война  близилась  к
началу, и все более  наглыми  становились  морские  пехотинцы  из  другого
полушария, и так продолжалось, пока Земля снова не познала мир,  а  Хозяин
стал, как и  раньше,  неплохим  инженером,  средним  политиком,  удачливым
бизнесменом - но не более.
     А затем снова был длинный, длинный, длинный прыжок.

     "...В ходе тяжелых и продолжительных боев город был взят. Преодолевая
упорное  сопротивление  врага,  наши  войска  вынуждены   были   применить
некоторые  виды  оружия  массового  поражения,  в  том  числе   боеприпасы
объемного взрыва. Городу нанесен значительный материальный ущерб..."
     Здесь стоило остановиться.
     Впрочем, и без этого Хозяин помнил все с ужасающей ясностью.
     "Грифон" завис на высоте около километра. С десяток дымов возвышались
над  южной  частью  раздавленного  города,  внизу   изредка   потрескивали
автоматные очереди,  время  от  времени  над  кварталом  взлетала  ракета,
ближайший штурмовик опускал нос и аккуратно укладывал несколько очередей в
подозрительный  дом.  Обычно  этого  хватало,  и   пехотинцы   со   смехом
вытаскивали из подъезда (или выбрасывали из  окна)  очумевшего  захватчика
(или то, что от него оставалось).
     Впрочем, эта война с самого начала была странной.
     Хозяин знал этот город. Слишком хорошо знал.
     По странному стечению  обстоятельств  знал  он  и  дом,  из  которого
вылетел этот злосчастный "Стингер". Естественно, его  расстреляли  еще  на
подъеме. Естественно,  на  бывшую  гостиницу  с  узкими,  словно  бойницы,
окнами, свалились сразу две "Валькирии", а вот дальше...
     - Все назад!
     Штурмовики послушно вернулись в строй, а  "Грифон"  Хозяина,  опустив
нос, круто понесся вниз. Два "Скорпиона" из охраны бросились следом и  тут
же сконфуженно ушли обратно - судя по всему, получив по секретке не только
приказ, но и хорошую порцию эпитетов.
     Первая же ракета разворотила пол-этажа,  следующая  ударила  рядом  и
ударная  волна  подбросила  крутившийся  рядом  штурмовик,  и   на   месте
злосчастного здания уже зияла воронка, а Хозяин пикировал снова и снова, и
с диким, безумным наслаждением жал на гашетку. Туча густого  дыма  накрыла
квартал, на дисплее мелькали контурно очерченные скелеты домов и руин,  но
Хозяин видел другое - видел,  видел  с  поразительной  ясностью,  то,  что
происходило в одной из комнат столько лет назад; видел - хотя  никогда  не
видел этого на самом деле. Он видел это, видел и жег,  убивал,  беспощадно
разрушал прошлое - но не мог изменить и уничтожить.
     Несколько  ракет  взлетело  одновременно,   и   штурмовики   на   миг
замешкались,  разбирая  цели,  и  тогда  шлемы  каждого  рявкнули  резким,
знакомым всем голосом, и приказ был страшен и невыполним, но...
     - Ну! За чем остановка? Стреляйте!
     Хищные крылатые тени дружно свалились вниз,  послышались  выстрелы  и
взрывы, а голос,  так  внезапно  оживший  в  шлемофонах,  все  выкрикивал,
захлебываясь, выплескивая ярость, боль, ненависть и безумие:
     - Стреляйте!  Бомбите!  Пускайте  ракеты!  Убейте  их  всех!  Убейте!
Убейте! Убейте!
     ...А затем был тяжелой бомбардировщик прошел над городом, оставив  за
собой бурое облако, оно спускалось все ниже и ниже, и была вспышка, и  был
удар,  подобный  землетрясению,  и  на  несколько  сот  километров  вокруг
неделями шли черные дожди, а в ясные дни  с  неба  сыпался  пепел,  пепел,
пепел...

     Хозяин встряхнул головой.  Он  не  любил  вспоминать  этот  год.  Все
кончилось, и момент,  когда  нужно  было  высвободить  все  свое  безумие,
уничтожить, разрушить, убить - этот момент  прошел  и  никогда  больше  не
повторялся.
     По странному стечению обстоятельств, эскадрилья, штурмовавшая  город,
была полностью уничтожена при неудачно спланированном налете.
     Ему не было смысла задерживаться в этом времени.

     Следующий момент он с удовольствием проскочил бы без  остановки.  Это
был один из  немногих  эпизодов,  которыми  даже  его  весьма  покладистая
совесть была не совсем довольна.
     Девушку звали... впрочем, это не важно, и была  она...  впрочем,  это
тоже не интересно.  Важно  другое  -  она  любила  его,  жила  ради  него,
стремилась угадать любое его желание - и ничего не  требовала  взамен.  Им
было хорошо вместе, и если бы встреча  произошла  раньше,  возможно  и  не
случилось бы всей этой истории, - но увы! - история, собственно, и состоит
из таких вот "если бы", а потому в один прекрасный вечер, когда  оба  были
вполне счастливы, и даже извечная боль временно отступила, хоть и не  ушла
совсем, у женщины проскочила мысль, еще раз подтвердившая старую истину  -
выслушав женщину, потупи наоборот.
     К тому времени энцокибернетика уже  достигла  некоторых  результатов;
первыми  появились,  естественно,  парализаторы  и  нейробичи,   а   затем
потребительский рынок  проглотил  и  более  мирную  игрушку  под  красивым
названием - инвертор.
     В  тот  вечер  раскрасневшаяся,  довольная,  все  еще  дрожащая,  она
прижалась к сильному плечу Хозяина - собственно, она называла  его  иначе,
но это не важно, - обняла, и закрыв глаза, прошептала что-то о том, как он
ей нравится, как ей с ним хорошо, и еще что-то, всегда приходящее в голову
в таких ситуациях, в том числе и о том, как  ей  нравится  доставлять  ему
удовольствие, и наконец, о том, как бы ей хотелось самой почувствовать то,
что чувствует он.
     Ловушка была расставлена,  нить  натянулась,  и  Хозяин  не  замедлил
сунуть голову в петлю.
     - Да, это было бы интересно. Я бы тоже хотел побыть на  твоем  месте.
Женщина, наверное, получает больше удовольствия.
     - Почему? А мне кажется, мужчина.
     Он улыбнулся.
     -  Женщина  -  штука  намного  более  сложная.  У   тебя,   например,
чувствительных  мест  намного  больше,  правда?  -  он  осторожно   провел
кончиками пальцев вдоль спины  -  женщина  вздрогнула  и  нервно  облизала
внезапно пересохшие губы. - А у мужчин - одна,  да  и  то...  Ну,  ну,  не
увлекайся!..
     Петля затянулась, ловушка захлопнулась, и снова  хохотал  и  танцевал
лезгинку на радостях дьявол, и весь ад довольно потирал когтистые лапы.
     Черт бы побрал склонность  женщин  к  приятным  сюрпризам!  Инвертор,
дорогая, сложная и идиотская игрушка, позволяющая обмениваться  ощущениями
во время... гм... в любое время, позволяющая довести партнера чуть  ли  не
до потери сознания и упасть самому (гм... самой...) рядом; это дьявольское
изобретение оказалось на висках у Хозяина в самое неподходящее время и  на
один короткий миг он  задохнулся  от  давно  забытого  ощущения  -  света,
радости, любви и тепла, а в следующий момент женщина  отчаянно  завизжала,
приняв в себе почти смертельный  заряд  боли  и  ненависти,  скорчилась  в
дикой, немыслимой судороге и бессильно обмякла.
     А когда сознание вернулось в ее обожженный  чудовищным  ударом  мозг,
женщина  с  ужасом  и  омерзением  взглянула  на  помрачневшего   Хозяина,
взглянула с явным вопросом, и он понял этот безмолвный  крик,  понял  -  и
ответил:
     - Да, да, я все время это чувствую.
     - Но теперь... теперь я знаю...
     - Да. Теперь ты обо всем знаешь.
     Странная искра снова вспыхнула в его глазах,  и  теперь,  ТЕПЕРЬ  она
знала, что это значит.
     - Ты сумасшедший!
     - И это правда, - он пододвинулся ближе.
     - А я... я теперь - лишний свидетель? Но я же никому...  Впрочем,  ты
сам об этом знаешь.
     - Знаю, - он привлек женщину к себе, обнял.
     - И все же...
     - Что поделаешь... Я не смогу жить, зная, что кто-нибудь еще знает об
этом. Увы, кто-то из нас лишний в этом мире.
     Хозяин  поцеловал  губы  женщины   и   осторожно   дотронулся   серым
непрозрачным камнем на перстне до ее затылка.
     - Все равно, - успела прошептать женщина.
     Возможно, она хотела сказать "все равно люблю". Впрочем, скорее всего
ей стало все равно - жить или умереть.

     Отступив на несколько дней назад, Хозяин снял с пальца и передал себе
-  молодому  -  перстень  с  нейропистолетом,   вмонтированном   в   серый
непрозрачный камень.
     - Это зачем?
     - Узнаешь.
     - А долго еще?
     - Долго.

     Машина снова двинулась вниз - вниз, в  проклятое  прошлое,  и  Хозяин
останавливался  еще  несколько  раз,  тщательно  синхронизировал  поле   и
передавал себе - себе, но более молодому, - знания и инструкции, и  каждый
раз с ужасом поглядывал на  счетчик,  который  упорно  не  желал  замечать
огромной энергии, затраченной на каждую коррекцию, и насмешливо  дрожал  в
районе нуля, а скорость росла, и тело,  неплохое  тело,  верой  и  правдой
прослужившее столько лет, на глазах превращалось в  дряхлую  развалину,  и
когда Машина остановилась в каких-то полутора годах  от  цели...  нет,  от
Цели - Хозяин не сразу собрал силы, чтобы выйти.
     Но вышел.
     В  сверкающем  серебром  скафандре  он  довольно  дико  смотрелся   в
маленькой комнатушке с убогой мебелью, но хозяин комнаты - молодой парень,
чем-то отдаленно напоминающий пришельца, смотрел  без  особого  удивления,
приписывая, должно быть, неожиданного гостя  действию  очередной  бутылки,
подрагивавшей в руке. На столе, рядом с другой твердо и неподвижно  тускло
поблескивала вороненная сталь.
     - Привет! - просто сказал хозяин. - Пить будешь?
     - Привет, - отозвался гость. - Наливай.
     Они опрокинули по стакану,  гость  взял  в  руки  револьвер,  крутнул
барабан и, презрительно хмыкнув, бросил оружие на место.
     - Что, - безразлично буркнул хозяин. - Не одобряешь?
     - Не одобряю.
     - А м-м-мне - н-н-начхать!
     Это  глубокомысленно  замечание  потребовало  определенных  усилий  и
парень снова потянулся к бутылке.
     - А ты знаешь, кто я такой?
     - Н-ну, и к-кто же? Вр... Вп... Впрочем, мне н-начхать!
     Он задумался, потом внезапно захохотал:
     - Зззнаю! Ты - глюк! Гггалюник! Угадал?
     - Не совсем. Я - это ты. Ты, который в будущем.
     Парень снова задумался,  затем  тряхнул  головой  и  немного  трезвее
выдал:
     - А вот и врешь! Вот смотри. Вот я есть? Есть! А через минуту меня не
будет, - он потрогал револьвер. - Значит, и тебя не будет! Ппонял?
     - Отдай пушку.
     - Не отдам! И вообще... Вот я сейчас тебя убью, - он приставил  ствол
к своему виску. - Ты даже знаешь, почему.
     - Знаю.
     - Так вот... - парень щелкнул курком.
     - А если я уничтожу причину?
     - Как это?
     Хмель, если и не  вышел  полностью,  то  по  крайней  мере  отступил.
Странный огонек вспыхнул и погас в глазах парня.
     - Я сейчас вернусь в прошлое и с делаю так, чтобы... Ну,  ты  знаешь,
что нужно сделать.
     - И тогда?..
     - Тогда все пойдет по другому. Так, как ты хочешь.
     - О, Господи!
     Парень взглянул на револьвер, вздрогнул, и поспешно отвел руку.
     - Я готов. Что надо сделать?
     - Ты должен стать мной. Ты должен  сделать  карьеру,  добиться  моего
положения, построить Машину и вернуться.
     - Я готов.
     - Здесь инструкции. Список акций, которые ты должен завтра же купить.
Чертежи нового клапана к газотурбинному движку. Исходники программы...
     Хозяин говорил и вспоминал, как много лет назад  он  сам  слушал  все
это. Как проснулся утром, разбитый, с дикой болью  в  затылке,  мокрый  от
холодного пота, и злой, бешено злой из-за  нелепого  и  невозможного  сна,
который помешал обрести, наконец, покой; он клял его - и себя, за то,  что
не нажал  курок,  и  так  было,  пока  он  не  ткнулся  носом  в  пакет  с
инструкциями  на  странном,   чуть   поблескивающем   материале,   который
рассыпался в прах после прочтения... Но  все  это  было  потом,  потом,  -
деньги, богатство, большое богатство, слава... - все потом, потом...
     - Ты понял?
     - Понял.
     Он усмехнулся и влез в кабину. Оставалось еще два вопроса.
     - Подожди! А ты? А как же ты? Ты же исчезнешь.
     - Конечно.
     - И...
     - Я буду очень рад этому. Все?
     - Нет, не все. Скажи... а когда это произойдет? Скоро?
     - Нет.
     Он закрыл люк, выключил синхронизацию и снова запустил двигатель.

     Этот прыжок был последним.
     Он вернулся в странный мир, когда все вокруг было знакомым  -  но  не
совсем, потому что слабая человеческая память не  сохранила  подробностей;
все было известно - но не  до  конца,  из-за  тех  же  мелочей;  все  было
предсказуемым - но только в общих чертах...
     Он усмехнулся - известно, когда начнется война, но  черт  его  знает,
чем в следующий момент займется вот эта, например, парочка...
     Его интересовала тоже парочка - но другая.

     Они шли молча, не глядя  друг  на  друга.  Черт  знает,  из-за  каких
мелочей ТОГДА упало настроение, чем-то был недоволен парень, и не  слишком
счастливой была девушка, а может погода была не  та,  в  общем-то,  так  и
осталось навсегда неясным, почему ей взбрело в голову прогуляться одной, а
потом зайти в церковь, а потом...
     Боль, острая, жгучая, невыносимая неистовой волной затопила мозг, и в
приступе слепой ярости он бросил Машину вниз, чуть не нажал гашетки...  но
не нажал.

     Смуглый усатый мужчина подошел  к  девушке,  что-то  спросил,  что-то
сказал, через пару минут  они  уже  сидели  на  одной  лавочке,  и  усатый
рассказывал что-то интересное...

     Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а  затем
вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле,  пожираемый
невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.

     Стемнело, похолодало, и совершенно естественно  парочка  оказалась  в
комнате с узкими окнами, а на столе  неизвестно  откуда  возникла  бутылка
какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой,  расспрашивал
соседей - не знает ли кто, куда ушла...
     А рядом, в двух шагах, высунув острый нос  из  глухой  стены,  висела
Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не  отрывал  глаз  от
первоисточника боли... и всей этой истории.
     И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было  закончиться...  и
чем уже закончилось раз - столько  десятилетий  назад.  И  девушка  словно
опомнилась,  когда  усы  оказались  рядом  с  ее  губами,   и   попыталась
остановить... и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета,  включил
синхронизацию,  и  вывалился  в  комнату,  окутанный  облаком  огня  из-за
температурных перепадов, темпоральных флуктуаций  и  прочих  пост-эффектов
незавершенной синхронизации.
     Пахнуло озоном и почему-то серой.

     - Что это? - вздрогнула девушка.
     - Где? - не понял усатый. - Ничего. Тебе показалось.

     И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер,  и
истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина - сама
Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище,  порожденное
то ли  разумом  человеческим,  то  ли  его  сном,  -  медленно  отступила,
отрываясь, насколько возможно, от реального мира.
     Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.
     А время все шло. И Хозяин, лихорадочно перебрасываясь потоками цифр с
компьютером, перегружая сенсоры, видел, как в другом конце комнаты  усатый
стаскивал с девушки брюки и свитер.
     А когда примерный результат был  готов,  на  кровати  тоже  все  было
готово.

     - Не может этого быть!!! - Хозяин взревел, как  раненый  зверь,  и  в
бессильной ярости сдавил гашетки, выбросив из-под куцых крыльев Машины две
молнии, способные испепелить по большому городскому кварталу каждая.
     И    они    вернулись,    отраженные    все    той    же    невидимой
темпорально-энергетической стеной, и находясь в одной временной  плоскости
с Машиной, ужалили ее, и Машина  вздрогнула  и  затряслась,  защищаясь  от
собственного удара.
     Энергий,  необходимая  для  малейшей  коррекции  -  даже  просто  для
появления в комнате - оказалась огромной. Неземной. И даже не звездной. Не
меньше десятка звезд можно было бы потушить этой энергий.

     -  Этого  не  может  быть!!!  -  с  какой-то  странной,  просительной
интонацией бормотал Хозяин. - Это  же  не  Манхэттенский  проект.  Это  же
просто   маленькая,   незаметная   коррекция   личной   жизни   ничем   не
прославившейся незаметной  девушки...  Ты  ошибся,  компьютер.  Ты  врешь,
проклятый ящик!!!...
     И в ярости разбив кулак о панель, он понял, что  жизнь  эта  не  была
личной и незаметной - это была ЕГО жизнь, жизнь  хозяина  планеты,  и  все
развитие человечества находилось в прямой связи с  этой  ночью  и  с  этой
девушкой, и что все это было предопределено заранее, а  все,  что  он  мог
теперь сделать - это бессильно смотреть, как усатый -  впрочем,  он  знал,
конечно, его имя, фамилию и основные анкетные данные - тем временем уже...
     Из  противоположной  стены  комнаты   вывалилось   что-то   огромное,
крылатое, страшное, и сенсоры взбесились,  предупреждаю  о  том,  что  ЭТО
находится  в  той  же  временной  плоскости,   а,   следовательно,   МОЖЕТ
представлять опасность, и все  рефлексы  и  программы  странного  монстра,
образованного связью мозга с компьютером, взмолились:
     - Убей!!!
     Сработали  все  системы  бортового  оружия,  и  неизвестный  пришелец
оказался  в  самом  центре  ослепительной  пламенной   сферы,   и   исчез,
растворившись в облаке элементарных частиц.
     Машину подбросило, двигатели брызнули искрами  в  разные  стороны,  и
Хозяин потерял сознание от чудовищной перегрузки.

     А очнулся от едкого запаха горящей пластмассы, сильного  жара  где-то
за спиной и истерического визга сенсоров - это компьютер пытался  доложить
о  куче  неисправностей  и  повреждений.  Кабину  заполнял  азот,   а   из
двигательного отсека сквозь трещины сочилась пена -  Машина  всеми  силами
пыталась бороться с пожаром.
     А там, ВНИЗУ?

     А там уже все закончилось, и девушка, почему-то  всхлипывая,  смывала
следы прошедшего водой из графина, и мужчина, тоже не очень-то  довольный,
угрюмо смотрел куда-то в сторону.

     Вот и все...
     Все?!
     И как будто и не было груза десятилетий, и Хозяин, снова  увидев  то,
что узнал столько лет  назад,  лихорадочно  заработал  головой  и  руками,
спасая Машину - и себя, а затем, стабилизировав  ситуацию,  снова  выдавил
полный форсаж из поврежденного реактора и  бросился  вниз,  еще  глубже  в
океан прошлого, в надежде найти критическую точку, где с меньшим  расходом
энергии он смог бы своротить историю на другой путь...
     - не дать им встретиться,
     - отвлечь внимание,
     - сообщить тому, другому, где она,
     - убить ее до знакомства, в конце концов!!!
     Синтез-блок мозга с компьютером работали на грани перегрузки,  искали
и отбрасывали варианты, а руки делали свое, и когда Машина  уже  падала  в
черную бездну прошедшего, сработала логика, и компьютер  успел  подбросить
сознанию еще одно понятие - _п_е_т_л_я_.

     Это показалось воплощением ужаса. Хозяин вздрогнул, вскрикнул, но  не
успел даже инстинктивно прикрыть руками лицо, когда рядом появилась вторая
- или все-таки первая? - Машина и ударила всем бортовым оружием.

     В последний момент проскочила мысль, что все эти годы он хотел, дико,
невероятно хотел узнать - что же произошло там, в комнате с узкими окнами.
     И вот. До конца и не получилось.

     Свет! Свет!! Свет!!!
     Он ослепил даже сквозь  фильтры  скафандра,  удар  чуть  не  разорвал
внутренности и не размазал их по панелям... но не убил.

     Сознание действовало. В первый момент он  удивился,  только  потом  в
оглушенном мозгу всплыло - "петля".
     - Вот оно что, - безразлично протянул он. -  Значит,  теперь  я  буду
вечно болтаться в этом вихре...
     Перед глазами услужливо всплыла школьная аналогия - водоворот. Вихрь,
оторвавшийся от  основного  потока  и  бессмысленно  кружащийся  где-то  в
стороне. И случайная щепка, с каждым оборотом все приближающаяся к центру.
Ближе, быстрее, еще быстрее...

     И вдруг все замерло. Кто-то - а  может,  что-то?  -  появился  рядом.
Что-то неуловимо-близкое, родное и  ненавистное,  нежно-враждебное.  Через
мгновение он уже знал, что это.
     Точнее, _к_т_о_ это.
     - Здравствуй... - голос-шепот, едва уловимый шелест, мгновенная мысль
- и пустота.
     - Это ты, - с трудом прохрипел он. - Ты. Ты!
     - Я... - все тот же чуть слышный шелест.
     - Ты пришла...
     - Да...
     - Но тебя нет.
     - Конечно, нет. Но я здесь...
     - Зачем?
     Невидимая и неощутимая, она проникла в самые  глухие  углы  сознания,
пронеслась там стремительным и опустошающим вихрем и в виде  легкой  дымки
появилась снова.
     - Тебе же плохо без меня...
     - Да, - он облизал внезапно пересохшие губы. - Очень плохо.
     Он уже знал, что будет дальше.
     - Почему же ты от меня уходишь?..
     Вкрадчиво и неуловимо она вмешивалась  в  работу  сознания,  изменяла
что-то - что-то неуловимо малое, но важное, и через минуту Хозяин  уже  не
мог отличить свои мысли от измененных.
     - Потому... Потому что... - он взглянул вниз, на застывшую парочку  и
мгновенный прилив боли и ярости смел все мысли, и черная  волна  ненависти
захлестнула мозг. - Вот почему!!!
     В самоубийственном порыве он сдавил гашетки и зашипел  от  бессильной
злобы, когда ничего не произошло.
     - Но этого больше не повторится... - теперь  голос  был  тоскливым  и
умоляющим, и это было хуже,  это  ломало  всякое  сопротивление,  и  вновь
нежное прикосновение чужой воли гасило  бурю,  а  женщина  шептала  что-то
древнее и забытое, то, что он слышал  когда-то,  когда  они  были  вместе,
слышал - и не ценил, а сейчас это  звучало  совсем  иначе,  словно  родной
полузабытый язык.
     - Говори... - прошептал он. - Говори еще... Что-нибудь...
     Горячая капля обожгла щеку, и Хозяин вздрогнул,  пораженный  даже  не
этим, а тем, что она, оказывается, еще  не  разучилась  плакать,  а  затем
вздрогнул еще раз, поняв, что слеза принадлежит ему.
     Призраки не плачут!!!
     Машину  встряхнуло,  призрак  исчез  и   что-тол   темное   и   почти
материальное появилось в кабине.

     - Привет, - просто сказал гость.
     - Привет, - несколько удивленно отозвался Хозяин. - Это ты?
     - Ну да, я, - улыбнулся гость. - Не ждал?
     - Судя по тому, что я тебя не знаю... - задумчиво протянул Хозяин,  -
...ты из будущего, угадал?
     - Хороший вопрос... - как-то сразу изменился гость. -  Но  лучше  его
пока оставить.
     - Ладно. Тогда?..
     - Сразу говорю - я не знаю, как отсюда выбраться.
     - Тогда за каким чертом ты появился? - вспышка злобы была внезапной и
стремительной, но так как  оба  были  одним  тем  же,  то  гость  даже  не
удивился.
     - Ну что ты сразу вот так... - протянул он с некоторой  укоризной.  -
Может, я просто поговорить пришел.
     - Если ты жив  -  значит  я  выбрался.  Говори,  как  это  сделать  и
сматывайся. Поговорим потом, после Коррекции.
     - Зря ты так, - поморщился гость.
     - Мне видней.
     - Может и видней. Но, знаешь, я хотел поговорить несколько о другом.
     - Ну?
     - Зря ты все это затеял. Ты мог бы прожить жизнь просто и  счастливо,
вместе с...
     - Заткнись!!!
     Гость  замолчал.  Парочка  внизу  все  также   изображала   из   себя
скульптурную композицию.
     - Ты пришел предложить мне  забыть  _э_т_о_?  -  прошипел  Хозяин.  -
Э_т_о_? Ты сошел с ума!
     - А ты?
     Вопрос был внезапным и неожиданным, как пуля в спину, и Хозяин  снова
вздрогнул, а затем усмехнулся и все тот же странный огонек вспыхнул в  его
глазах.
     - И я. Я, наверное, единственный сумасшедший, который осознает это...
     - Вот видишь!
     - ...и хватит об этом! Ты можешь мне помочь сейчас?
     - Нет.
     - Тогда уходи.
     Гость устало вздохнул.
     - Ладно. Но тебе это не поможет.  По  одной  простой  причине.  Ты  с
самого начала ошибся. Я не из будущего. И не из прошлого...
     И исчез, оставляя Хозяину понимание и ужас.

     Смерть была быстрой и незаметной до неуловимости.

     Там, ВНИЗУ, усатый дергался  рядом  с  девушкой.  Из-за  темпоральных
неоднородностей все движения были рваными и карикатурными.

     Теперь он вечно будет видеть это.
     Следующая мысль была неожиданной. "Рай". Почему рай?
     "Рай - место, где исполнятся ваши наибольшие желания..."
     - Вот оно что! - он  улыбнулся,  и  из  уголка  губ  потянулась  вниз
струйка крови. -  Значит,  больше  всего  я  хотел  увидеть  то,  что  там
случилось...

     Он увидел. Раз, другой,  третий...  "Диаметр  вихря  15  минут...  10
минут... 7 минут... 5 минут..." - спокойно подбрасывал компьютер. То,  что
обожгло его тогда, столько  лет  назад,  теперь  происходило  прямо  перед
глазами. Боль злорадно вспыхнула и усиливалась с каждым витком.
     - Хватит... - он закрыл глаза, но обнаружил, что  сенсоры  показывают
еще лучше - с круговым обзором, с панорамой, увеличением...
     И выключить их он был не в силах. Так же, как  и  управлять  Машиной.
Так же, как и взорвать ее. Так же, как и застрелиться.
     Вихрь. Что поделаешь.

     - Хватит! - он заорал, взвыл - но не сдвинулся с места и не смог даже
отвести взгляд. - Хватит! Хватит!! Хватит!!! К черту! Какой же это рай?

     И тогда появился  голос.  Это  был  странный  голос  -  вкрадчивый  и
глубокий, тихий -  и  оглушающий,  торжествующий  и  немного  насмешливый,
исходящий неизвестно откуда.
     - Собственно, с чего ты взял, что это рай? - поинтересовался голос.

                              Радий РАДУТНЫЙ

                              СТАРЫЙ  ВОРЧУН

     Да.
     Да, я стар. И, возможно, немножко ворчлив. Что поделаешь -  уж  такой
есть.
     Я действительно стар. Все участники той истории давно  в  могилах,  и
только я раз за разом заново ее  переживаю.  Проклятая  память  постепенно
крадет всякие мелочи, вроде имен и цвета глаз, но главное - главное! - она
не тронет. Не посмеет. Как всякий старик, я живу только воспоминаниями.
     А, вообще  говоря,  славные  были  времена.  Весь  мир  был  тогда...
активнее, что ли? Это сейчас толпы народу приходят  чтобы  открыть  рот  и
сказать "Оооо!". А мы все это строили, создавали. А сейчас? Тьфу,  да  что
говорить...
     Я жил тогда в небольшом замке на берегу... да, вот я уже  и  название
речки забыл. Хороший был замок,  уютный  такой  и  защищенный  неплохо.  И
соседи были в основном порядочные, со мной не ссорились  и  границы  феода
особо не нарушали. Поскольку я гонять по лесу, как дурак, за  каким-нибудь
оленем не любил, то со спокойной совестью позволял это делать соседям, а у
них считалось хорошим тоном после охоты заехать - промочить глотку  кубком
вина и оставить гостеприимному хозяину оленью ногу или пол-кабанчика.
     Людишек своих я тоже особо не притеснял, право первой ночи  употребил
всего с десяток раз, купцов не грабил, а,  наоборот,  всячески  защищал  и
зазывал к себе, вот так и дожил до почтенного возраста, врага ни одного не
заимев.
     Остальное - слухи. Да, занимался я немного и алхимией, и астрологией,
баловался гороскопами, добыл как-то  крупинку  золота  из  бочки  ртути...
которая обошлась мне в такого же золота целый кошель. Невыгодное это дело.
Возможное, но экономически невыгодное - так сейчас говорят, правильно? Вот
если бы... Впрочем, я отвлекся.
     Так вот, колдовство - это слухи. Может я и увлекся когда,  подошел  к
границе, которая белую магию от черной отделяет... - но ведь не перешел!
     Деньги? А что деньги? Зарабатывал я в  основном  на  торговле.  Замок
стоял в хорошем месте, на перекрестке дорог. Река, опять же,  а  значит  и
корабли. Купцов много. Да я тогда еще говорил, что мечом махать -  это  не
все, надо еще и головой думать. И вот результат.
     Вот-вот, и когда  король  только  намекнул  насчет  похода,  все  эти
балбесы в доспехах так и взвились! Даешь Иерусалим! Даешь Гроб  Господень!
Даешь!...
     Как же. В гробу они этот Гроб видали, прости  Господи...  Добычу  они
почуяли, золото, камни. Пропили, промотали  все,  кроме  доспехов,  вот  и
ломанулись на шару.
     А я - нет. Я человек мирный. Когда соседи разъехались - я  еще  земли
прикупил, городку денег подбросил - плодитесь, мол, размножайтесь. Мысли и
о  королевстве  проскакивали.  Хе-хе,  а  что,  звучит  неплохо  -  купить
королевство...
     В общем жил я, не тужил, пока вдруг не встретил в лесу дочь соседа  -
старого разбойника. То ли барон он был, то ли  граф  какой-то,  не  помню.
Девушка - как лань, гибкая, волосы черные, глаза карие,  жгучие.  Ух.  Как
взглянула на меня, так я к месту и прирос.
     Стал я с тех пор к соседям захаживать.  Просто  так  и  с  подарками.
Папаше-разбойнику  -  то  бочонок  редкого  вина,  то  кубок,  из   черепа
сделанный. Пришлось, поскольку он на меня сначала искоса поглядывал. Дочке
- сначала колечко, сережки, потом и серьезнее. С купцами якшаясь, научился
я комплименты вворачивать неожиданно и  к  месту  -  вот,  пригодилось.  В
общем, когда я ее руки попросил - папаша подумал-подумал, вспомнил, видно,
мой погреб с винами, вспомнил свой - и согласился.
     И было все у нас прекрасно. Я в своей женушке души  не  чаял,  и  она
меня любила, хоть и моложе была лет на двадцать. Книги любила, музыку,  со
мной по лесу прогуляться...
     И тут  начали  эти  освободители  возвращаться.  Битые-перебитые.  Из
добычи  -  редко  кому  удалось  кошелек  у  сарацина  стащить  -  и  все.
Израненные, без денег, злые. Я нескольких нанял, чтобы  замок  защищали  -
так они своих же близко не подпускали!
     И  родственничек  объявился.  Какой-то  то  ли  внучатый   троюродный
племянник, то ли двоюродный внук. Приперся,  оттарабанил  всю  родословную
нашу, чуть ли  не  от  Адама,  дошел  до  места,  где  ветви  разделились,
прослезился, дядей назвал... В общем, принял я его, пустил переночевать.
     Здоровый такой парень был, красивый, мечом махать умел, воспитанный и
не без ума. Рассказывал интересно - мы с  женушкой  заслушались.  Хвастал,
конечно, - и как он сарацинов бил, и как Грааль  чуть  не  захватил...  но
хвастал красиво и с юмором. И женушку мою постоянно хвалил, с  сарацинками
сравнивал и говорил, что такой жгучей красоты еще никогда не видел.
     Ну не знаю я, когда они сговориться успели! Женушка моя наверняка  ни
о чем плохом и не думала, захотелось просто с молодым красивым  парнем  по
стене крепостной прогуляться, на башню взойти при луне... Не верю  я,  что
бежать они хотели.
     В общем, проснулся я, жены рядом не нашел, вышел в коридор  -  а  там
как раз этот герой крадется - в одной  руке  меч,  а  в  другой  свечка  и
сапоги. Подошел к стене, открыл тайный ход - черт его знает, откуда о  нем
узнал! - я следом, конечно. Шагов через десять остановился я  и  тихонечко
так покашлял. Как этот бедолага подпрыгнул! Хорошо, что без шлема  был,  а
то привет бы потолку пришел.
     - Что, - говорю, - сэр рыцарь. Никак прогуляться решили?
     Молчит, собака, и дышит тяжело. Затравленно. Как олень.
     - А где же, позвольте узнать, жена моя?
     Ошибся я. Не как олень он дышал, а как  вепрь.  Не  убежать  хотел  -
напасть. Думал, наверное, что ночь, все спят, ход тайный, меня зарубит - и
никто не узнает... Правильно думал, вообще-то.
     Только я нажал кирпичик секретный, пол у него  под  ногами  раскрылся
и... Замок дед мой строил, любил он такие шуточки - ходы тайные,  ловушки,
ямы...
     Но я все  равно  проиграл.  Парень  был  опытный,  боевой  и  хвастал
заслуженно. Видно, и в самом деле пришлось ему немало мечом помахать. А  я
вот никогда не знал, что меч можно и метнуть, как копье...
     Лучше б он за края ямы схватился, они все равно скользкие.
     В общем, попал он мне  в  живот,  упал  я,  дополз,  кишки  за  собой
оставляя, до двери каменной, которая вход закрывает, а открыть  уже  и  не
смог. Там и остался. Там до сих пор и лежу. Был,  кстати,  там  недавно  -
проклятые крысы уже и до черепа добрались.
     А вот женушку мою так и не нашел. Так  и  не  узнал  никогда  -  где,
что... Так, наверное, и не узнаю - вон сколько  лет  прошло,  чуть  ли  не
тысяча. Уже и праха не найти. Но ищу. Хожу вот. Ворчу. Хочу спросить  -  а
все убегают.
     А вы? ВЫ НЕ ВИДЕЛИ?

                              Радий РАДУТНЫЙ

                           КОГДА СМЕЕТСЯ ДЬЯВОЛ

     И  снова  настало  утро,  и  снова  яркий  солнечный  свет   разогнал
предрассветную серость, и снова исчезли ночные призраки, похожие на клочья
серого тумана, и вернулись тепло и свет, жизнь и радость.
     И боль.
     Боль, вечная привычная и непрерывная, вот уже сорок лет обжигающая  с
неослабевающей силой, разрывающая на куски сердце,  душащая,  ослепляющая,
всепожирающая боль!

     Он встал, несмотря на возраст, потянулся, подошел к окну.
     - Доброе утро! - запищал будильник. - Сегодня двадцать восьмое  марта
две тысячи...
     - Заткнись!
     Обиженно пискнув, автомат умолк,  затем,  подумав,  выключил  свет  и
раздвинул жалюзи.
     За окном буйствовала весна, над черным вспаханным полем  таяли  клубы
пара, в полуметре от звуконепроницаемого стекла беззвучно надрывала  горло
серая неприметная птичка, и на какой-то неуловимый миг боль ушла, исчезла,
и остались только спокойствие и  умиротворение,  и  человек  улыбнулся,  а
затем все вернулось.

     Почтительно  склонив  голову,  молоденькая,  глупенькая,   откровенно
влюбленная секретарша  пожелала  доброго  утра,  напомнила  о  предстоящей
встрече и про-между-прочим упомянула о том, что ночью звонил доктор Ковач,
просил соединить, но так как время было  позднее  (или,  скорее,  раннее),
то...
     Она все еще приходила  в  себя  от  молниеносного  увольнения,  когда
легкий самолет хозяина сделал круг над замком и исчез, набирая скорость, в
лучах восходящего солнца.

     Меньше получаса длился полет и за это  время  более  сотни  раз  боль
успела одержать победу над  надеждой,  и  надежда  не  меньше  тысячи  раз
уничтожила боль, они пожирали друг друга, сгорали  и  воплощались,  словно
армии фениксов над опаленной, стерильной равниной со странным названием  -
Душа, и отблески битв вспыхивали и  гасли  в  зрачках  человека,  но,  как
обычно, каменным было его  лицо,  и  как  обычно,  вежливо  и  почтительно
приветствовали его рабочие в серых комбинезонах, затянутые в серый  кевлар
охранники,   строгие   серопиджачные    администраторы    и    ученые    в
традиционно-белых  (с  серым  оттенком)  халатах,  и  не   менее   вежливо
здоровался и  улыбался  Хозяин,  перебрасывался  парой  шуток  с  близкими
знакомыми, невозмутимо отражал влюбленные взгляды секретарш и  лаборанток,
внимательно выслушивал стариковские жалобы вахтера, спокойно заглядывал  в
глазок  оптического  идентификатора,  проходил  через   датчики   металла,
взрывчатки, отравляющих веществ, алкогольного и наркотического  опьянения,
радиоактивности - и все это время боль была рядом, она  разрушала  мозг  и
наслаждалась, не убивая его совсем,  понимая,  что  не  сможет  и  секунды
прожить без носителя.
     И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом -  цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть  заметным  оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав  прибор,  увидел  бы  вместо
привычных датчиков настроения крохотную  микросхему-фальшивку,  но  только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил,  был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах,  с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый  из  которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в  мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
     - Привет! - сказал Хозяин.
     - Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
     Оба были примерно одного возраста, один гладко  выбритый,  в  строгом
костюме,  и  другой,  взъерошенный  бородач  в  прожженном   халате,   они
представляли собой странную пару, но были близки  и  Ковач  был  одним  из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался  предательства...  почти...  и
электронные клопы с острым взглядом и  чуткими  микрофонами  притаились  в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...

     - Можешь меня поздравить, -  бормотал  тем  временем  Ковач  из  недр
странного  аппарата,  ощетинившегося   остриями   антенн,   затянутого   в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом  батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями;  или  ракету,  слепую,  могучую  и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было  в  этой  машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное,  и  неясно  было,  куда  она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но  не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот  не
должен быть убит, уничтожен  полностью,  а,  напротив,  должен  быть  взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.

     - Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока.  -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько  бы  ты  думал?..  -
двух-трех миллисекунд,  этого  хватит  даже  для  вмешательства,  остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем  более  масштабные  последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во  вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль  насчет  управления   с   помощью   синхронизации   воспоминаний   -
гениальна...

     Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его "гениальных" идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
"Высший  разум"  -  кстати,  интересно,  что  будет,  если  ему   скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем  подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
     - Смотри, как просто - садишься,  одеваешь  шлем,  и  тебе  не  нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а  дальше  я  поставил  обычно  ментальное
управление, как на "Грифонах", а в  точке  Вмешательства  -  синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
     - Ну да, классно... ты придумал.
     Оба  захохотали,  и  Хозяин,  сбросив  пиджак,   тоже   забрался   во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались  без
руководства, и два важнейших договора не были  подписаны,  и  обиделся  по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это  время,  но  к  вечеру
машина вздрогнула и  приподнялась  над  полом,  а  к  утру  все  кабели  и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный  от  недосыпания  Хозяин  с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько  это  было  возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
"на минутку" в кресле и мгновенно уснул, и боль  ушла,  исчезла,  убралась
снова в темные  глубины  сознания,  чувствуя  свое  близкое  и  неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо  закрыл  массивную  крышку  входного  люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко  вдохнув,  включил  стартовый
бустер.
     И грянул гром!
     И ударная волна, образовавшаяся от  сжатия  воздуха  на  месте  столь
внезапно  исчезнувшего  тела  Машины,  выбросила  Ковача  из  кресла,   он
вскрикнул и грязно выругался спросонок, и, заметив слабо светящийся  вихрь
в центре зала, яростно заорал в темноту:
     - Вернись! Надо же все проверить! Стой!
     А затем плюнул, махнул рукой, хлопнул спирта из лабораторной мензурки
и опять свалился в кресло.

     А что же Хозяин?
     А Хозяин, ослепленный, оглушенный, ошеломленный внезапным  переходом,
вспышкой,  грохотом  и  вибрацией,  совершенно  непроизвольно,   повинуясь
рефлексам, бросил Машину вперед, вперед и вверх - подальше  от  смертельно
опасной земной поверхности, и лишь  на  высоте,  где  вспыхивают  метеоры,
опомнился, засмеялся, и во внезапном приступе эйфории послал  аппарат  еще
выше! выше! выше! - стратосфера! ионосфера! космос!
     Скорость росла, и зелено-голубой мир  где-то  там  внизу,  и  звезды,
привычные к подобным сюрпризам с  крохотной  беспокойной  планетки,  снова
сжались в строгие, ханжески неулыбчивые точки, и Хозяин  захохотал  снова,
направляя Машину вниз, и снова стало голубым небо, и с  бешеной  скоростью
проскочил под брюхом город, а затем  на  пути  оказалась  гора,  и  пилот,
побледнев, не стал отворачивать, и за миг перед столкновением он  закричал
и закрыл руками лицо, и проскочил гору насквозь,  даже  не  заметив  ее  в
своей стремительности.
     Ибо был он сейчас нематериальным, бесплотным, принадлежа  нормальному
трехмерному миру только по четвертой координате, а четвертая координата  -
время - все время оставалась неуловимо малой, и Хозяин  вместе  с  Машиной
практически не существовали.
     На пути попалась гора, еще  одна,  затем  Хозяин  глубоко  вдохнул  и
наклонило Машину  вперед,  вниз  и  снова  не  удержал  вскрика  при  виде
несущейся в лицо  поверхности,  и  снова  ничего  не  случилось,  а  через
несколько минут Машина вырвалась  с  противоположной  стороны  планеты,  и
Хозяин захохотал снова - дико и торжествующе,  ощутив  себя  вездесущим  и
всемогущим,   и   погрозил   кулаком   пространству,   выкрикнув    что-то
матерно-святотатственное, и  только  потом  снизил  скорость,  осмотрелся,
сориентировался, и продолжил поле над горами, морем, степью,  лесом,  пока
не оказался перед темной громадой замка.
     Он знал, что видел  его  последний  раз,  знал,  что  через  короткий
промежуток времени картина мира изменится, и на этом месте, скорее  всего,
останутся только древние, чуть ли не первобытные руины, но не задумался ни
на секунду, и спикировал вниз, и завис над  башней,  а  затем  активировал
шлем и вспомнил Серую комнату три дня тому назад.
     Машину  встряхнуло.  Хозяин  прикусил  язык  и  выругался,  а  затем,
осторожно пройдя двухметровой толщины стену,  оказался  вместе  с  носовой
частью Машины в огромного, во всю стену, дисплея.
     Где-то в глубине едва уловимо скользнул бледный  и  мерзкий  червячок
разочарования - настолько буднично и  просто  произошло  самое  великое  в
истории человечества событие.
     У окна, в нише  удобно  расположился  стол  с  небольшим  терминалом.
Сидящий за ним пожилой, но на удивление крепкий с  виду  мужчина,  охватив
голову руками, уставился в стену.
     Этого человека все называли уважительной кличкой - Хозяин.

     Человек, спрятанный под броней Машины, нажал несколько клавиш; сцепив
зубы,  выдержал  толчки   и   бешеные   перепады   температур   во   время
синхронизации, открыл люк и вышел из кабины, нос  к  носу  столкнувшись  с
самим собой.
     - Ну наконец-то, - недовольно пробормотал человек в кресле. - Что там
у тебя?
     - Управление, - улыбнулся Хозяин, - то, что тебе нужно, так?
     - Угадал, угадал. И что же?
     - Свяжи синхронизатор через шлемофон с областью памяти. То  есть,  ты
вспоминаешь - а комп автоматически  привязывает  это  дело  к  периоду.  А
дальше - обычное ментальное управление. Устраивает?
     - Еще бы! - человек усмехнулся. - Раз ты здесь, значит работает.
     Оба засмеялись.
     - А сейчас - поспеши!
     И Хозяин, все еще улыбаясь,  снова  влез  в  Машину,  опустил  люк  и
положил руки на клавиатуру.
     А там, за толстым  слоем  бронестекла,  человек  беззвучно  прошептал
что-то и взмахнул рукой, то ли проклиная, то ли благословляя самого себя.
     Человек в Машине знал, что он  шепчет,  ведь  он  сам  прошептал  это
неделю назад.
     - Удачи тебе!

     - Удачи... мне! - и  снова  вспышки,  вибрация  и  грохот,  и  Машина
взмывала над городом, и опускалась прямо к приземистому ангару лаборатории
и Хозяин диктовал самому себе - только моложе - правила и формулы, рисовал
графики и чертежи, сообщал, где надо ожидать неполадок, а  где  и  аварий,
кого следует поставить главным, а кого  и  расстрелять,  он  был  богом  -
всезнающим и вездесущим, потому что в свое время, раньше узнал все это  от
себя самого.
     Следующий временной прыжок был длинным, очень длинным, и тот, кто его
встретил, был намного моложе, и произошло это в воздухе, и Хозяин приказал
пилоту - себе - прыгать, и тот прыгнул,  а  "Грифон"  -  грозный,  мощный,
вооруженный до зубов  и  бронированный,  как  линкор,  аппарат,  бессильно
полыхнул в утреннем небе, затмив на мгновение  восходящее  Солнце,  исчез,
обратился в пар, уничтоженный изнутри подло притаившейся миной,  а  Хозяин
откликнулся серией репрессий, а Машина уносила его все дальше и дальше,  и
наконец, противоположное полушарие снова расцвело жуткими  черно-багровыми
термоядерными грибами, а затем  снова  вспыхнули  огни  городов,  и  снова
замелькали в небе "Сфинксы" - еще те, самые первые и "Валькирии", и  снова
планета собрала  хороший  урожай  ядерных  грибов,  и  Хозяин  вел  войну,
повинуясь подсказкам самого себя - но более старого, и война  близилась  к
началу, и все более  наглыми  становились  морские  пехотинцы  из  другого
полушария, и так продолжалось, пока Земля снова не познала мир,  а  Хозяин
стал, как и  раньше,  неплохим  инженером,  средним  политиком,  удачливым
бизнесменом - но не более.
     А затем снова был длинный, длинный, длинный прыжок.

     "...В ходе тяжелых и продолжительных боев город был взят. Преодолевая
упорное  сопротивление  врага,  наши  войска  вынуждены   были   применить
некоторые  виды  оружия  массового  поражения,  в  том  числе   боеприпасы
объемного взрыва. Городу нанесен значительный материальный ущерб..."
     Здесь стоило остановиться.
     Впрочем, и без этого Хозяин помнил все с ужасающей ясностью.
     "Грифон" завис на высоте около километра. С десяток дымов возвышались
над  южной  частью  раздавленного  города,  внизу   изредка   потрескивали
автоматные очереди,  время  от  времени  над  кварталом  взлетала  ракета,
ближайший штурмовик опускал нос и аккуратно укладывал несколько очередей в
подозрительный  дом.  Обычно  этого  хватало,  и   пехотинцы   со   смехом
вытаскивали из подъезда (или выбрасывали из  окна)  очумевшего  захватчика
(или то, что от него оставалось).
     Впрочем, эта война с самого начала была странной.
     Хозяин знал этот город. Слишком хорошо знал.
     По странному стечению  обстоятельств  знал  он  и  дом,  из  которого
вылетел этот злосчастный "Стингер". Естественно, его  расстреляли  еще  на
подъеме. Естественно,  на  бывшую  гостиницу  с  узкими,  словно  бойницы,
окнами, свалились сразу две "Валькирии", а вот дальше...
     - Все назад!
     Штурмовики послушно вернулись в строй, а  "Грифон"  Хозяина,  опустив
нос, круто понесся вниз. Два "Скорпиона" из охраны бросились следом и  тут
же сконфуженно ушли обратно - судя по всему, получив по секретке не только
приказ, но и хорошую порцию эпитетов.
     Первая же ракета разворотила пол-этажа,  следующая  ударила  рядом  и
ударная  волна  подбросила  крутившийся  рядом  штурмовик,  и   на   месте
злосчастного здания уже зияла воронка, а Хозяин пикировал снова и снова, и
с диким, безумным наслаждением жал на гашетку. Туча густого  дыма  накрыла
квартал, на дисплее мелькали контурно очерченные скелеты домов и руин,  но
Хозяин видел другое - видел,  видел  с  поразительной  ясностью,  то,  что
происходило в одной из комнат столько лет назад; видел - хотя  никогда  не
видел этого на самом деле. Он видел это, видел и жег,  убивал,  беспощадно
разрушал прошлое - но не мог изменить и уничтожить.
     Несколько  ракет  взлетело  одновременно,   и   штурмовики   на   миг
замешкались,  разбирая  цели,  и  тогда  шлемы  каждого  рявкнули  резким,
знакомым всем голосом, и приказ был страшен и невыполним, но...
     - Ну! За чем остановка? Стреляйте!
     Хищные крылатые тени дружно свалились вниз,  послышались  выстрелы  и
взрывы, а голос,  так  внезапно  оживший  в  шлемофонах,  все  выкрикивал,
захлебываясь, выплескивая ярость, боль, ненависть и безумие:
     - Стреляйте!  Бомбите!  Пускайте  ракеты!  Убейте  их  всех!  Убейте!
Убейте! Убейте!
     ...А затем был тяжелой бомбардировщик прошел над городом, оставив  за
собой бурое облако, оно спускалось все ниже и ниже, и была вспышка, и  был
удар,  подобный  землетрясению,  и  на  несколько  сот  километров  вокруг
неделями шли черные дожди, а в ясные дни  с  неба  сыпался  пепел,  пепел,
пепел...

     Хозяин встряхнул головой.  Он  не  любил  вспоминать  этот  год.  Все
кончилось, и момент,  когда  нужно  было  высвободить  все  свое  безумие,
уничтожить, разрушить, убить - этот момент  прошел  и  никогда  больше  не
повторялся.
     По странному стечению обстоятельств, эскадрилья, штурмовавшая  город,
была полностью уничтожена при неудачно спланированном налете.
     Ему не было смысла задерживаться в этом времени.

     Следующий момент он с удовольствием проскочил бы без  остановки.  Это
был один из  немногих  эпизодов,  которыми  даже  его  весьма  покладистая
совесть была не совсем довольна.
     Девушку звали... впрочем, это не важно, и была  она...  впрочем,  это
тоже не интересно.  Важно  другое  -  она  любила  его,  жила  ради  него,
стремилась угадать любое его желание - и ничего не  требовала  взамен.  Им
было хорошо вместе, и если бы встреча  произошла  раньше,  возможно  и  не
случилось бы всей этой истории, - но увы! - история, собственно, и состоит
из таких вот "если бы", а потому в один прекрасный вечер, когда  оба  были
вполне счастливы, и даже извечная боль временно отступила, хоть и не  ушла
совсем, у женщины проскочила мысль, еще раз подтвердившая старую истину  -
выслушав женщину, потупи наоборот.
     К тому времени энцокибернетика уже  достигла  некоторых  результатов;
первыми  появились,  естественно,  парализаторы  и  нейробичи,   а   затем
потребительский рынок  проглотил  и  более  мирную  игрушку  под  красивым
названием - инвертор.
     В  тот  вечер  раскрасневшаяся,  довольная,  все  еще  дрожащая,  она
прижалась к сильному плечу Хозяина - собственно, она называла  его  иначе,
но это не важно, - обняла, и закрыв глаза, прошептала что-то о том, как он
ей нравится, как ей с ним хорошо, и еще что-то, всегда приходящее в голову
в таких ситуациях, в том числе и о том, как  ей  нравится  доставлять  ему
удовольствие, и наконец, о том, как бы ей хотелось самой почувствовать то,
что чувствует он.
     Ловушка была расставлена,  нить  натянулась,  и  Хозяин  не  замедлил
сунуть голову в петлю.
     - Да, это было бы интересно. Я бы тоже хотел побыть на  твоем  месте.
Женщина, наверное, получает больше удовольствия.
     - Почему? А мне кажется, мужчина.
     Он улыбнулся.
     -  Женщина  -  штука  намного  более  сложная.  У   тебя,   например,
чувствительных  мест  намного  больше,  правда?  -  он  осторожно   провел
кончиками пальцев вдоль спины  -  женщина  вздрогнула  и  нервно  облизала
внезапно пересохшие губы. - А у мужчин - одна,  да  и  то...  Ну,  ну,  не
увлекайся!..
     Петля затянулась, ловушка захлопнулась, и снова  хохотал  и  танцевал
лезгинку на радостях дьявол, и весь ад довольно потирал когтистые лапы.
     Черт бы побрал склонность  женщин  к  приятным  сюрпризам!  Инвертор,
дорогая, сложная и идиотская игрушка, позволяющая обмениваться  ощущениями
во время... гм... в любое время, позволяющая довести партнера чуть  ли  не
до потери сознания и упасть самому (гм... самой...) рядом; это дьявольское
изобретение оказалось на висках у Хозяина в самое неподходящее время и  на
один короткий миг он  задохнулся  от  давно  забытого  ощущения  -  света,
радости, любви и тепла, а в следующий момент женщина  отчаянно  завизжала,
приняв в себе почти смертельный  заряд  боли  и  ненависти,  скорчилась  в
дикой, немыслимой судороге и бессильно обмякла.
     А когда сознание вернулось в ее обожженный  чудовищным  ударом  мозг,
женщина  с  ужасом  и  омерзением  взглянула  на  помрачневшего   Хозяина,
взглянула с явным вопросом, и он понял этот безмолвный  крик,  понял  -  и
ответил:
     - Да, да, я все время это чувствую.
     - Но теперь... теперь я знаю...
     - Да. Теперь ты обо всем знаешь.
     Странная искра снова вспыхнула в его глазах,  и  теперь,  ТЕПЕРЬ  она
знала, что это значит.
     - Ты сумасшедший!
     - И это правда, - он пододвинулся ближе.
     - А я... я теперь - лишний свидетель? Но я же никому...  Впрочем,  ты
сам об этом знаешь.
     - Знаю, - он привлек женщину к себе, обнял.
     - И все же...
     - Что поделаешь... Я не смогу жить, зная, что кто-нибудь еще знает об
этом. Увы, кто-то из нас лишний в этом мире.
     Хозяин  поцеловал  губы  женщины   и   осторожно   дотронулся   серым
непрозрачным камнем на перстне до ее затылка.
     - Все равно, - успела прошептать женщина.
     Возможно, она хотела сказать "все равно люблю". Впрочем, скорее всего
ей стало все равно - жить или умереть.

     Отступив на несколько дней назад, Хозяин снял с пальца и передал себе
-  молодому  -  перстень  с  нейропистолетом,   вмонтированном   в   серый
непрозрачный камень.
     - Это зачем?
     - Узнаешь.
     - А долго еще?
     - Долго.

     Машина снова двинулась вниз - вниз, в  проклятое  прошлое,  и  Хозяин
останавливался  еще  несколько  раз,  тщательно  синхронизировал  поле   и
передавал себе - себе, но более молодому, - знания и инструкции, и  каждый
раз с ужасом поглядывал на  счетчик,  который  упорно  не  желал  замечать
огромной энергии, затраченной на каждую коррекцию, и насмешливо  дрожал  в
районе нуля, а скорость росла, и тело,  неплохое  тело,  верой  и  правдой
прослужившее столько лет, на глазах превращалось в  дряхлую  развалину,  и
когда Машина остановилась в каких-то полутора годах  от  цели...  нет,  от
Цели - Хозяин не сразу собрал силы, чтобы выйти.
     Но вышел.
     В  сверкающем  серебром  скафандре  он  довольно  дико  смотрелся   в
маленькой комнатушке с убогой мебелью, но хозяин комнаты - молодой парень,
чем-то отдаленно напоминающий пришельца, смотрел  без  особого  удивления,
приписывая, должно быть, неожиданного гостя  действию  очередной  бутылки,
подрагивавшей в руке. На столе, рядом с другой твердо и неподвижно  тускло
поблескивала вороненная сталь.
     - Привет! - просто сказал хозяин. - Пить будешь?
     - Привет, - отозвался гость. - Наливай.
     Они опрокинули по стакану,  гость  взял  в  руки  револьвер,  крутнул
барабан и, презрительно хмыкнув, бросил оружие на место.
     - Что, - безразлично буркнул хозяин. - Не одобряешь?
     - Не одобряю.
     - А м-м-мне - н-н-начхать!
     Это  глубокомысленно  замечание  потребовало  определенных  усилий  и
парень снова потянулся к бутылке.
     - А ты знаешь, кто я такой?
     - Н-ну, и к-кто же? Вр... Вп... Впрочем, мне н-начхать!
     Он задумался, потом внезапно захохотал:
     - Зззнаю! Ты - глюк! Гггалюник! Угадал?
     - Не совсем. Я - это ты. Ты, который в будущем.
     Парень снова задумался,  затем  тряхнул  головой  и  немного  трезвее
выдал:
     - А вот и врешь! Вот смотри. Вот я есть? Есть! А через минуту меня не
будет, - он потрогал револьвер. - Значит, и тебя не будет! Ппонял?
     - Отдай пушку.
     - Не отдам! И вообще... Вот я сейчас тебя убью, - он приставил  ствол
к своему виску. - Ты даже знаешь, почему.
     - Знаю.
     - Так вот... - парень щелкнул курком.
     - А если я уничтожу причину?
     - Как это?
     Хмель, если и не  вышел  полностью,  то  по  крайней  мере  отступил.
Странный огонек вспыхнул и погас в глазах парня.
     - Я сейчас вернусь в прошлое и с делаю так, чтобы... Ну,  ты  знаешь,
что нужно сделать.
     - И тогда?..
     - Тогда все пойдет по другому. Так, как ты хочешь.
     - О, Господи!
     Парень взглянул на револьвер, вздрогнул, и поспешно отвел руку.
     - Я готов. Что надо сделать?
     - Ты должен стать мной. Ты должен  сделать  карьеру,  добиться  моего
положения, построить Машину и вернуться.
     - Я готов.
     - Здесь инструкции. Список акций, которые ты должен завтра же купить.
Чертежи нового клапана к газотурбинному движку. Исходники программы...
     Хозяин говорил и вспоминал, как много лет назад  он  сам  слушал  все
это. Как проснулся утром, разбитый, с дикой болью  в  затылке,  мокрый  от
холодного пота, и злой, бешено злой из-за  нелепого  и  невозможного  сна,
который помешал обрести, наконец, покой; он клял его - и себя, за то,  что
не нажал  курок,  и  так  было,  пока  он  не  ткнулся  носом  в  пакет  с
инструкциями  на  странном,   чуть   поблескивающем   материале,   который
рассыпался в прах после прочтения... Но  все  это  было  потом,  потом,  -
деньги, богатство, большое богатство, слава... - все потом, потом...
     - Ты понял?
     - Понял.
     Он усмехнулся и влез в кабину. Оставалось еще два вопроса.
     - Подожди! А ты? А как же ты? Ты же исчезнешь.
     - Конечно.
     - И...
     - Я буду очень рад этому. Все?
     - Нет, не все. Скажи... а когда это произойдет? Скоро?
     - Нет.
     Он закрыл люк, выключил синхронизацию и снова запустил двигатель.

     Этот прыжок был последним.
     Он вернулся в странный мир, когда все вокруг было знакомым  -  но  не
совсем, потому что слабая человеческая память не  сохранила  подробностей;
все было известно - но не  до  конца,  из-за  тех  же  мелочей;  все  было
предсказуемым - но только в общих чертах...
     Он усмехнулся - известно, когда начнется война, но  черт  его  знает,
чем в следующий момент займется вот эта, например, парочка...
     Его интересовала тоже парочка - но другая.

     Они шли молча, не глядя  друг  на  друга.  Черт  знает,  из-за  каких
мелочей ТОГДА упало настроение, чем-то был недоволен парень, и не  слишком
счастливой была девушка, а может погода была не  та,  в  общем-то,  так  и
осталось навсегда неясным, почему ей взбрело в голову прогуляться одной, а
потом зайти в церковь, а потом...
     Боль, острая, жгучая, невыносимая неистовой волной затопила мозг, и в
приступе слепой ярости он бросил Машину вниз, чуть не нажал гашетки...  но
не нажал.

     Смуглый усатый мужчина подошел  к  девушке,  что-то  спросил,  что-то
сказал, через пару минут  они  уже  сидели  на  одной  лавочке,  и  усатый
рассказывал что-то интересное...

     Руки Хозяина тряслись, и он заблокировал пусковые механизмы, а  затем
вообще передал управление компьютеру, а сам корчился в кресле,  пожираемый
невидимым мозговым червем-паразитом, садистом и палачом.

     Стемнело, похолодало, и совершенно естественно  парочка  оказалась  в
комнате с узкими окнами, а на столе  неизвестно  откуда  возникла  бутылка
какого-то вина, а всего в нескольких километрах тот, другой,  расспрашивал
соседей - не знает ли кто, куда ушла...
     А рядом, в двух шагах, высунув острый нос  из  глухой  стены,  висела
Машина, и полуослепший от небывалого приступа Хозяин не  отрывал  глаз  от
первоисточника боли... и всей этой истории.
     И наконец, дело закончилось тем, чем и должно было  закончиться...  и
чем уже закончилось раз - столько  десятилетий  назад.  И  девушка  словно
опомнилась,  когда  усы  оказались  рядом  с  ее  губами,   и   попыталась
остановить... и остановиться, а Хозяин, стиснув зубы до скрежета,  включил
синхронизацию,  и  вывалился  в  комнату,  окутанный  облаком  огня  из-за
температурных перепадов, темпоральных флуктуаций  и  прочих  пост-эффектов
незавершенной синхронизации.
     Пахнуло озоном и почему-то серой.

     - Что это? - вздрогнула девушка.
     - Где? - не понял усатый. - Ничего. Тебе показалось.

     И Хозяин взвыл, натолкнувшись на невидимый и непреодолимый барьер,  и
истерически заверещала сирена, предупреждая о перегрузках, и Машина - сама
Машина, грозное, непревзойденное и непобедимое чудо-чудовище,  порожденное
то ли  разумом  человеческим,  то  ли  его  сном,  -  медленно  отступила,
отрываясь, насколько возможно, от реального мира.
     Это была первая неудача. Первая за весь период проекта.
     А время все шло. И Хозяин, лихорадочно перебрасываясь потоками цифр с
компьютером, перегружая сенсоры, видел, как в другом конце комнаты  усатый
стаскивал с девушки брюки и свитер.
     А когда примерный результат был  готов,  на  кровати  тоже  все  было
готово.

     - Не может этого быть!!! - Хозяин взревел, как  раненый  зверь,  и  в
бессильной ярости сдавил гашетки, выбросив из-под куцых крыльев Машины две
молнии, способные испепелить по большому городскому кварталу каждая.
     И    они    вернулись,    отраженные    все    той    же    невидимой
темпорально-энергетической стеной, и находясь в одной временной  плоскости
с Машиной, ужалили ее, и Машина  вздрогнула  и  затряслась,  защищаясь  от
собственного удара.
     Энергий,  необходимая  для  малейшей  коррекции  -  даже  просто  для
появления в комнате - оказалась огромной. Неземной. И даже не звездной. Не
меньше десятка звезд можно было бы потушить этой энергий.

     -  Этого  не  может  быть!!!  -  с  какой-то  странной,  просительной
интонацией бормотал Хозяин. - Это  же  не  Манхэттенский  проект.  Это  же
просто   маленькая,   незаметная   коррекция   личной   жизни   ничем   не
прославившейся незаметной  девушки...  Ты  ошибся,  компьютер.  Ты  врешь,
проклятый ящик!!!...
     И в ярости разбив кулак о панель, он понял, что  жизнь  эта  не  была
личной и незаметной - это была ЕГО жизнь, жизнь  хозяина  планеты,  и  все
развитие человечества находилось в прямой связи с  этой  ночью  и  с  этой
девушкой, и что все это было предопределено заранее, а  все,  что  он  мог
теперь сделать - это бессильно смотреть, как усатый -  впрочем,  он  знал,
конечно, его имя, фамилию и основные анкетные данные - тем временем уже...
     Из  противоположной  стены  комнаты   вывалилось   что-то   огромное,
крылатое, страшное, и сенсоры взбесились,  предупреждаю  о  том,  что  ЭТО
находится  в  той  же  временной  плоскости,   а,   следовательно,   МОЖЕТ
представлять опасность, и все  рефлексы  и  программы  странного  монстра,
образованного связью мозга с компьютером, взмолились:
     - Убей!!!
     Сработали  все  системы  бортового  оружия,  и  неизвестный  пришелец
оказался  в  самом  центре  ослепительной  пламенной   сферы,   и   исчез,
растворившись в облаке элементарных частиц.
     Машину подбросило, двигатели брызнули искрами  в  разные  стороны,  и
Хозяин потерял сознание от чудовищной перегрузки.

     А очнулся от едкого запаха горящей пластмассы, сильного  жара  где-то
за спиной и истерического визга сенсоров - это компьютер пытался  доложить
о  куче  неисправностей  и  повреждений.  Кабину  заполнял  азот,   а   из
двигательного отсека сквозь трещины сочилась пена -  Машина  всеми  силами
пыталась бороться с пожаром.
     А там, ВНИЗУ?

     А там уже все закончилось, и девушка, почему-то  всхлипывая,  смывала
следы прошедшего водой из графина, и мужчина, тоже не очень-то  довольный,
угрюмо смотрел куда-то в сторону.

     Вот и все...
     Все?!
     И как будто и не было груза десятилетий, и Хозяин, снова  увидев  то,
что узнал столько лет  назад,  лихорадочно  заработал  головой  и  руками,
спасая Машину - и себя, а затем, стабилизировав  ситуацию,  снова  выдавил
полный форсаж из поврежденного реактора и  бросился  вниз,  еще  глубже  в
океан прошлого, в надежде найти критическую точку, где с меньшим  расходом
энергии он смог бы своротить историю на другой путь...
     - не дать им встретиться,
     - отвлечь внимание,
     - сообщить тому, другому, где она,
     - убить ее до знакомства, в конце концов!!!
     Синтез-блок мозга с компьютером работали на грани перегрузки,  искали
и отбрасывали варианты, а руки делали свое, и когда Машина  уже  падала  в
черную бездну прошедшего, сработала логика, и компьютер  успел  подбросить
сознанию еще одно понятие - _п_е_т_л_я_.

     Это показалось воплощением ужаса. Хозяин вздрогнул, вскрикнул, но  не
успел даже инстинктивно прикрыть руками лицо, когда рядом появилась вторая
- или все-таки первая? - Машина и ударила всем бортовым оружием.

     В последний момент проскочила мысль, что все эти годы он хотел, дико,
невероятно хотел узнать - что же произошло там, в комнате с узкими окнами.
     И вот. До конца и не получилось.

     Свет! Свет!! Свет!!!
     Он ослепил даже сквозь  фильтры  скафандра,  удар  чуть  не  разорвал
внутренности и не размазал их по панелям... но не убил.

     Сознание действовало. В первый момент он  удивился,  только  потом  в
оглушенном мозгу всплыло - "петля".
     - Вот оно что, - безразлично протянул он. -  Значит,  теперь  я  буду
вечно болтаться в этом вихре...
     Перед глазами услужливо всплыла школьная аналогия - водоворот. Вихрь,
оторвавшийся от  основного  потока  и  бессмысленно  кружащийся  где-то  в
стороне. И случайная щепка, с каждым оборотом все приближающаяся к центру.
Ближе, быстрее, еще быстрее...

     И вдруг все замерло. Кто-то - а  может,  что-то?  -  появился  рядом.
Что-то неуловимо-близкое, родное и  ненавистное,  нежно-враждебное.  Через
мгновение он уже знал, что это.
     Точнее, _к_т_о_ это.
     - Здравствуй... - голос-шепот, едва уловимый шелест, мгновенная мысль
- и пустота.
     - Это ты, - с трудом прохрипел он. - Ты. Ты!
     - Я... - все тот же чуть слышный шелест.
     - Ты пришла...
     - Да...
     - Но тебя нет.
     - Конечно, нет. Но я здесь...
     - Зачем?
     Невидимая и неощутимая, она проникла в самые  глухие  углы  сознания,
пронеслась там стремительным и опустошающим вихрем и в виде  легкой  дымки
появилась снова.
     - Тебе же плохо без меня...
     - Да, - он облизал внезапно пересохшие губы. - Очень плохо.
     Он уже знал, что будет дальше.
     - Почему же ты от меня уходишь?..
     Вкрадчиво и неуловимо она вмешивалась  в  работу  сознания,  изменяла
что-то - что-то неуловимо малое, но важное, и через минуту Хозяин  уже  не
мог отличить свои мысли от измененных.
     - Потому... Потому что... - он взглянул вниз, на застывшую парочку  и
мгновенный прилив боли и ярости смел все мысли, и черная  волна  ненависти
захлестнула мозг. - Вот почему!!!
     В самоубийственном порыве он сдавил гашетки и зашипел  от  бессильной
злобы, когда ничего не произошло.
     - Но этого больше не повторится... - теперь  голос  был  тоскливым  и
умоляющим, и это было хуже,  это  ломало  всякое  сопротивление,  и  вновь
нежное прикосновение чужой воли гасило  бурю,  а  женщина  шептала  что-то
древнее и забытое, то, что он слышал  когда-то,  когда  они  были  вместе,
слышал - и не ценил, а сейчас это  звучало  совсем  иначе,  словно  родной
полузабытый язык.
     - Говори... - прошептал он. - Говори еще... Что-нибудь...
     Горячая капля обожгла щеку, и Хозяин вздрогнул,  пораженный  даже  не
этим, а тем, что она, оказывается, еще  не  разучилась  плакать,  а  затем
вздрогнул еще раз, поняв, что слеза принадлежит ему.
     Призраки не плачут!!!
     Машину  встряхнуло,  призрак  исчез  и   что-тол   темное   и   почти
материальное появилось в кабине.

     - Привет, - просто сказал гость.
     - Привет, - несколько удивленно отозвался Хозяин. - Это ты?
     - Ну да, я, - улыбнулся гость. - Не ждал?
     - Судя по тому, что я тебя не знаю... - задумчиво протянул Хозяин,  -
...ты из будущего, угадал?
     - Хороший вопрос... - как-то сразу изменился гость. -  Но  лучше  его
пока оставить.
     - Ладно. Тогда?..
     - Сразу говорю - я не знаю, как отсюда выбраться.
     - Тогда за каким чертом ты появился? - вспышка злобы была внезапной и
стремительной, но так как  оба  были  одним  тем  же,  то  гость  даже  не
удивился.
     - Ну что ты сразу вот так... - протянул он с некоторой  укоризной.  -
Может, я просто поговорить пришел.
     - Если ты жив  -  значит  я  выбрался.  Говори,  как  это  сделать  и
сматывайся. Поговорим потом, после Коррекции.
     - Зря ты так, - поморщился гость.
     - Мне видней.
     - Может и видней. Но, знаешь, я хотел поговорить несколько о другом.
     - Ну?
     - Зря ты все это затеял. Ты мог бы прожить жизнь просто и  счастливо,
вместе с...
     - Заткнись!!!
     Гость  замолчал.  Парочка  внизу  все  также   изображала   из   себя
скульптурную композицию.
     - Ты пришел предложить мне  забыть  _э_т_о_?  -  прошипел  Хозяин.  -
Э_т_о_? Ты сошел с ума!
     - А ты?
     Вопрос был внезапным и неожиданным, как пуля в спину, и Хозяин  снова
вздрогнул, а затем усмехнулся и все тот же странный огонек вспыхнул в  его
глазах.
     - И я. Я, наверное, единственный сумасшедший, который осознает это...
     - Вот видишь!
     - ...и хватит об этом! Ты можешь мне помочь сейчас?
     - Нет.
     - Тогда уходи.
     Гость устало вздохнул.
     - Ладно. Но тебе это не поможет.  По  одной  простой  причине.  Ты  с
самого начала ошибся. Я не из будущего. И не из прошлого...
     И исчез, оставляя Хозяину понимание и ужас.

     Смерть была быстрой и незаметной до неуловимости.

     Там, ВНИЗУ, усатый дергался  рядом  с  девушкой.  Из-за  темпоральных
неоднородностей все движения были рваными и карикатурными.

     Теперь он вечно будет видеть это.
     Следующая мысль была неожиданной. "Рай". Почему рай?
     "Рай - место, где исполнятся ваши наибольшие желания..."
     - Вот оно что! - он  улыбнулся,  и  из  уголка  губ  потянулась  вниз
струйка крови. -  Значит,  больше  всего  я  хотел  увидеть  то,  что  там
случилось...

     Он увидел. Раз, другой,  третий...  "Диаметр  вихря  15  минут...  10
минут... 7 минут... 5 минут..." - спокойно подбрасывал компьютер. То,  что
обожгло его тогда, столько  лет  назад,  теперь  происходило  прямо  перед
глазами. Боль злорадно вспыхнула и усиливалась с каждым витком.
     - Хватит... - он закрыл глаза, но обнаружил, что  сенсоры  показывают
еще лучше - с круговым обзором, с панорамой, увеличением...
     И выключить их он был не в силах. Так же, как  и  управлять  Машиной.
Так же, как и взорвать ее. Так же, как и застрелиться.
     Вихрь. Что поделаешь.

     - Хватит! - он заорал, взвыл - но не сдвинулся с места и не смог даже
отвести взгляд. - Хватит! Хватит!! Хватит!!! К черту! Какой же это рай?

     И тогда появился  голос.  Это  был  странный  голос  -  вкрадчивый  и
глубокий, тихий -  и  оглушающий,  торжествующий  и  немного  насмешливый,
исходящий неизвестно откуда.
     - Собственно, с чего ты взял, что это рай? - поинтересовался голос.


?????? ???????????