СТЕФАН ХАИМ СИНДРОМ ВАКСМУТА Я проснулся с каким-то непривычным и странным ощущением: что-то было не так. Пишущая машинка стояла на письменном столе на том же месте, где я ее оставил. Курительные трубки аккуратными рядами покоились на подставке, брюки валялись на стуле, куда я их бросил, перед тем как лечь в постель. Дело было не в коньяке: я пью его каждый вечер по рюмочке для крово- обращения. Марихуану я не курю, гашиша не употребляю, ЛСД не принимаю. Сюзанна заходила, можно подсчитать, в прошлый понедельник: тут я придер- живаюсь золотого правила. С тех пор как мне исполнилось семнадцать лет, онанизмом я больше не занимаюсь. Чувство, что со мной что-то не так, не проходило. Самое удивитель- ное, что как только я попробовал приподняться, то почувствовал, что центр тяжести куда-то переместился. И вообще, каждое мое движение стало какимто непривычным: потяжелело сзади ниже пояса и в груди. Я почесал бороду. Борода?! Куда, черт побери, девалась моя борода? Я бросился к зерка- лу. Я знал, что этому в человеческий рост зеркалу, купленному в первок- лассном магазине и вставленному в раму из красного дерева, я мог дове- рять. И еще я знал, что в комнате, кроме меня, никого не было, так что отражение в зеркале могло принадлежать только мне. И это я? Человека можно опознать по зубам. Зубы в зеркале со всей очевид- ностью принадлежали мне: две коронки и привычный протез были на месте. Нос тоже как две капли воды походил на мой, хотя он казался менее внуши- тельным, чем вчера, и более симпатичным. Брови, серо-зеленые глаза с желтыми точечками в зрачках были тоже моими. Дрожащими руками я расстегнул на груди пижаму. Груди в зеркале выг- лядели для грудей недурно, их весьма симпатичные соски могли бы понра- виться мне, будь они у какой-нибудь женщины. Женщины? Но ведь я же - мужчина! Я сунул руку вниз. Пресвятая Мария! Я чуть было не разорвал на себе пижамные брюки. Взглянул туда раз, затем другой. Нет, этого не мо- жет быть! Не скажу, что сия часть моего тела, теперь уже бесследно ис- чезнувшая, отличалась особой формой или особым размером и вызывала вос- хищение Сюзанны или прочих дам, но она служила мне верой и правдой, она меня устраивала. На какое-то мгновение мне пришла в голову мысль, что некий сумасшедший хирург без моего ведома сделал мне ночью операцию. Я попробовал обнаружить шрам. Увы, его не было. Там оказалось только небе- зызвестное отверстие. Доктор Таубер был нашим семейным врачом. Это он помог мне появиться на свет. Мать всегда с большим удовольствием рассказывала, как доктор Таубер, зайдя в комнату, подошел к ее кровати и возвестил: - Мальчонка. Прелестный мальчонка! Уж кому-кому, а доктору Тауберу известно, что у меня там было вначале, а чего не было. С одеванием все обстояло теперь не так-то просто. У меня в квартире имелся бюстгальтер, оставленный одной из предшественниц Сюзанны. Однако эта вещица оказалась слишком мала. Мой зад с трудом втиснулся в брюки, пиджак подозрительно оттопырился, и я, невзирая на теплую, солнечную по- году, решил надеть плащ. - Здорово же вы изменились, - приветствовал меня доктор Таубер. - Немудрено, что полиция не одобряет эту моду на бороды. Без бороды вы совсем другой человек. - Другой человек, - пробормотал я. - Хорошо бы, если бы дело было только в этом. Он сунул палец в ухо, словно там скопилась вода. Мой голос звучал почти на октаву выше обычного: я говорил альтом. - Доктор, - произнес я. - У меня неприятности. Он взглянул на меня с беспокойством и растерянностью. - Вы должны мне помочь, доктор. У меня... не знаю, как это вам объ- яснить, но это просто ужасно. - Ну, ну, - возразил он. - Быть может, все не так уж и плохо. Ведь одолели же мы с вами корь и свинку, поломанные кости тоже починили, да и с той скверной инфекцией справились. Как-нибудь одолеем и вашу новую хворь. Раскройте-ка рот. - Доктор, - сказал я. - Дело не только в голосе. - Я начал разде- ваться. - Это везде. - Что-везде? Он вдруг изменился в лице. Его рот то открывался, то закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. - Я же сказал вам, что у меня неприятности, - пояснил я, желая по- мочь ему преодолеть первое изумление. - Сударыня, - произнес он после того, как пришел в себя. - Не пони- маю, зачем вам понадобилось разыгрывать из себя мужчину, да еще так хо- рошо знакомого мне молодого человека. Знаете что... - Доктор, - мягко прервал я его. - Вы видите шрам у меня на руке? Вы ее зашивали, когда мне было три месяца. Это спасло мне жизнь. А теперь взгляните на мою ногу. Нет, не на эту. Третий палец выступает над чет- вертым. Вы ведь знаете, что я так и родился. У нас это в роду. Он кив- нул. Я перечислил еще несколько подробностей, о которых знали только мы с ним. Упомянул даже о своем прикусе. - Если этого недостаточно, - сказал я, - я могу предоставить и отпе- чатки пальцев, сделанные во время прохождения армейской службы. Уж они-то докажут, что яэто я. - Но ведь в армии вы были мужчиной, - беспомощно возразил он. - Зато теперь я, кажется, женщина. Поэтому-то я и пришел к вам на прием. Он нерешительно подошел ко мне и потрогал мою грудь. Она была насто- ящая, без малейших признаков воздействия силикона или еще каких-либо средств, используемых в пластической хирургии. - Но если вы - действительно вы, - взволнованно воскликнул он, - и если вы были тем, кем, насколько я знаю, вы были, то это просто неверо- ятно! Потрясающе! Для медицины это то же самое, что расщепление атомного ядра для физики. Вас надо показать Ваксмуту... Мне стало как-то не по себе при мысли, что для медицины я то же, что первый расщепленный атом для физики. - Ваксмут - это как раз то, что вам нужно. Все гермафродиты города лечились у него. - Но я ведь не гермафродит! - Ваксмут вам скажет, кто вы. Возможно, для вас придется найти новый термин. Тут может быть совершенно новая разновидность. И вы ее первый представитель, что-то вроде нового Адама. - Новой Евы, - уточнил я. - Мне можно одеваться? Профессор и доктор всевозможных наук Анатоль Ваксмут был холоден и бесстрастен: тип ученого, сущность которого определял научный подход к людям и вещам. И все-таки я почувствовал, что сообщение доктора Таубера его чрезвычайно взволновало. Доктор Таубер изложил факты и предоставил своему коллеге самому де- лать выводы. Профессор Ваксмут задал мне несколько коротких вопросов: не принимал ли я какие-нибудь гормоны в виде таблеток или внутривенно? Не ел ли и не пил ли в последние месяцы чего-нибудь необычного, в особен- ности восточного? Не подвергался ли облучению рентгеновскими, космичес- кими или какими-нибудь иными лучами? Не замечал ли у себя в последнее время непривычных опухолей или морщин, какихнибудь новых необычных вле- чений, не только сексуального характера? На все эти вопросы я грудным женским голосом дал отрицательный от- вет. Профессор Ваксмут, по-видимому, ничего другого и не ожидал. Движе- нием руки он предложил мне взобраться на гинекологическое кресло. Доктор Таубер, почувствовав мое волнение от предстоящего мне впервые гинеколо- гического обследования, держал меня за руку, в то время как профессор констатировал наличие полного набора тех свойств, с которыми до сих пор я встречался лишь при других обстоятельствах. - И ни малейших признаков мужского начала, - объявил наконец профес- сор Ваксмут. - Необходимо, конечно, проверить ее, то есть его гормональ- ный состав. Он вызвал медсестру и велел ей взять у меня десять кубиков крови, а пробирку поставить отдельно: он сам, мол, проведет анализы. Пока сестра прокалывала мне вену и извлекала оттуда мою родную тем- но-красную кровушку, он приступил к срочному консилиуму с доктором Тау- бером: речь шла о методе, позволявшем установить возможную мутацию пси- хики по аналогии с мутацией органов. Меня это интересовало меньше всего. Меня волновали скорее вопросы практического порядка. Должен ли я, например, делать вид, что являюсь мужчиной, в то время как таковым уже не являлся. В этом случае любой об- щественный туалет может стать для меня роковым. Если же я начну носить юбку, туфли на высоких каблуках и женскую прическу, я наверняка потеряю массу клиентов. Кроме того, мне претила снисходительная манера некоторых судей по отношению к женщинам-адвокатам. Проблем появилось великое мно- жество, вплоть до пуговиц, которые мне предстояло научиться застегивать с другой стороны. Оба медика, казалось, пришли к общему мнению. Профессор Ваксмут подождал, пока я оденусь, а затем сообщил свой ди- агноз: - У вас совершенно необычный для моей практики случай. Я еще раз по- листаю специальную литературу, хотя почти уверен, что там ничего не най- дется. Не поймите меня превратно: я настроен вполне оптимистично. Как только будет готов ваш гормональный анализ, мы начнем превентивное лече- ние, окончательное лечение назначим, когда обнаружим причины вашей мута- ции. Я сильно подозреваю ваши гены, эти маленькие носители зашифрованной информации, которые, как вам известно, определяют рост и характер кле- ток. Вполне возможно, что изменение генов и повлияло на ваши половые ор- ганы. Но целый комплекс других факторов, несомненно, способствовал этому процессу. Это-то и привело к столь радикальной мутации за такое короткое время. Необходимо будет провести всесторонние исследования, консульта- ции, множество анализов. Мы привлечем для этого крупнейших специалистов: биологов, генетиков, гинекологов, биофизиков, а в случае необходимости - и представителей других научных направлений. Мы не причиним вам никакой боли. Мы только просили бы вас быть готовым для дальнейших тестов. Ко- нечно, если вы предпочитаете, чтобы мы ничего не предпринимали, если же- лаете оставаться тем, кем вы стали (а на мой взгляд, вы абсолютно здоро- вая женщина), я не могу навязывать вам свою помощь. Однако в интересах науки и в ваших собственных интереса, сударыня, прошу прощения, сударь, я бы весьма высоко оценил вашу готовность помочь нам прояснить этот столь исключительный, столь уникальный и столь многообещающий феномен, который я хотел бы назвать "синдромом Ваксмута". Маленькая и сама по себе безобидная заметка в журнале по прикладной сексологии привела снежный ком в движение. Журнал сообщил, что проф, д-р, д-р, д-р Анатоль Ваксмут, известный сексолог и гормонотерапевт, в кругу коллег сделал сообщение о том, что ему удалось обнаружить случай полной спонтанной мутации (от мужской осо- би к женской) у одного из взрослых представителей класса высших позво- ночных. Профессор Ваксмут работает над описанием данного случая, кото- рый, повидимому, является уникальным. Несколько дней спустя одна из местных газет опубликовала на первой полосе заметку по поводу информации в журнале по прикладной сексологии. В ней уточнялось, что представителем класса высших позвоночных, о кото- ром шла речь, в действительности является представитель рода человечес- кого и что сей мутированный экземпляр - видный молодой адвокат. Имя его по понятным соображениям, разумеется, не называлось, хотя редакции оно якобы хорошо известно. В двух соседних колонках были помещены моя фотог- рафия, лицо на которой во избежание возможного судебного иска частично закрывал черный прямоугольник, а также вольный рисунок, изображавший ме- ня после мутации, да еще в бикини. За сообщением следовали набранные курсивом несколько абзацев, вышед- ших из-под пера научного консультанта газеты. В них говорилось о больших заслугах проф, д-ра, д-ра, д-ра Анатоля Ваксмута и предсказывалось, что открытие нового, по справедливости названного в его честь мутационного синдрома навсегда прославит имя этого ученого. В редакционной статье на четвертой полосе не без иронии отмечалось, что синдром Ваксмута, если он не ограничится одним только господином (а пожалуй, теперь уже госпо- жой...)... положит конец проблеме демографического взрыва на земле. Если бы шутник, написавший эти строки, знал, как близок он был к ужасной истине... Затем последовали один удар за другим. Газетам, инфор- мационным агентствам, теле- и радиостанциям не потребовалось и десяти минут, чтобы разузнать мою фамилию и мой адрес. Мой телефон звонил бесп- рерывно. В вестибюле моего холостяцкого дома, у окна консьержки и у лиф- тов толпились очереди. Друзья, с которыми я не виделся годами, теперь заходили якобы случайно и интересовались, как я перенес мутацию. Репор- теры наперебой задавали мне вопросы, фотокорреспонденты то и дело проси- ли немного повыше обнажить ногу. Одна телевизионная компания даже раздо- была где-то пожарную лестницу, чтобы подняться до самого моего окна и отснять несколько метров пленки, когда я в нижнем белье чистил зубы. Са- мо собой разумеется, нашлись и недоброжелатели, утверждавшие, что вся эта история не что иное, как колоссальное надувательство. Однако благо- даря заявлению под присягой доктора Таубера и публичной демонстрации мо- их отпечатков пальцев, сделанных в бытность солдатом, их заставили за- молчать: доказательства были слишком неопровержимыми. Я получал предло- жения от кинокомпаний, пожелавших использовать меня в качестве кинозвез- ды в своих популярнейших фильмах, от телевидения, готового платить мне любые деньги, будь то за получасовую или многосерийную программу в тече- ние года, от многих наших знаменитых холостяков, готовых вести меня к алтарю, от извращенцев всех возрастов, призывавших меня принять участие в своих довольно странных игрищах. Мне предлагали должность судьи, пер- вого в стране судьи-экс-мужчины. Самые известные университеты приглашали меня возглавить кафедры. Женские объединения требовали докладов на тему: как я себя чувствую в качестве женщины. Женское освободительное движение назначило меня своим вице-президентом, ссылаясь на то, что, как бывший мужчина, я особенно тонко чувствую неравноправие и дискриминацию, кото- рым подвергается сегодняшняя женщина. Правительство планировало послать меня за границу в качестве представителя его миролюбивой политики: как-никак астронавтов и космонавтов насчитывалось уже несколько десят- ков, а мутантов - всего один. Слава моя достигла своего апогея, когда одна из подпольных преступных организаций стала угрожать, что похитит меня. В качестве ценнейшего индивида нации я круглосуточно находился под охраной полиции. Однако Ваксмут был недоволен. Он становился все раздражительнее, хо- тя я регулярно ходил к нему на прием. - Ваша жизнь принадлежит науке, - ворчал он, - а не этому цирку. Весь мир говорит о синдроме Ваксмута, а мы не имеем ни малейшего понятия о том, что он из себя представляет и откуда взялся. А что происходит с вашими генами? Изменились ли вы? Если да, то как? Вы хоть и научились наконец-то произносить без запинки "дезоксирибонуклеиновая кислота", но разве мы знаем, какое влияние она оказала на внезапное изменение вашего пола? Перед нами только вы - симпатичная молодая женщина с мужским прош- лым, и это все, что мы действительно знаем. Но это было известно нам и в тот день, когда доктор Таубер привел вас ко мне на прием. - Он оборвал себя. - Ах, ничего-то вы не понимаете! Однако мне показалось, что я его понимаю. Во мне шевельнулось что-то, похожее на женский инстинкт. Но был ли я теперь женщиной? Я имею в виду - в душе? Крупный коллоквиум, которому надлежало ответить на этот вопрос, за- кончился явным провалом. Ряд за рядом заполнили корифеи науки из разных стран мира: психологи, психиатры, сексологи и так далее. Профессор Вакс- мут и я сидели на небольшом возвышении, пресса расположилась на галерке, повсюду стояли телекамеры. Вопросы задавались самые каверзные. Мне следовало, по-видимому, отвечать на них вполне определенно, без затей. Но, честно говоря, я и сам не знал, влечет ли меня все еще к жен- щинам, или во мне уже выработался вкус к мужчинам. Интрижка с Сюзанной закончилась, это правда. Она сказала, что готова оставаться со мной и дальше, но я не решился использовать ее привязанность. А еще был случай с одним молоденьким лифтером, вручившим мне корзину цветов от одной рек- ламной фирмы. Он, покраснев вдруг, попросил разрешения разочек поцело- вать меня в щеку, что я ему и позволил. Больше ничего не было. При той суматохе, что постоянно окружала меня, не было просто никакой возможнос- ти заниматься своими чувствами, будь то по отношению к мужчинам или жен- щинам. - Господа, - заявил я, - после долгих и бесплодных поисков ответа на большинство вопросов, как мне ни жаль, я не могу прийти ни к какому ре- шению. Я знаю только одно: из присутствующих в этом зале никто не воз- буждает во мне каких бы то ни было чувств. Это заявление вызвало смех и привлекло на мою сторону симпатии, но оно не решило моих проблем. А на лице профессора Ваксмута я заметил вы- ражение явной обиды. Неожиданно мое положение изменилось. Мир потрясло сообщение информа- ционных агентств с пометкой "срочно" о том, что в Ливерпуле портовый ра- бочий Гэс Иммет превратился в женщину и взял себе имя Гвендолина. Нес- колько часов спустя из Стамбула сообщили, что турецкий трубач по имени Хаким аль Бюльбюль изменил свой пол. Из Лимы (Перу) и из Бангалора (Юж- ная Индия) поступили аналогичные известия о мутации, однако эти случаи (речь шла о погонщике мулов и о считавшемся святым гуру) не были подт- верждены медицинскими авторитетами. Во всяком случае, я уже больше не являлся единственным живым экземп- ляром синдрома Ваксмута. Не могу утверждать, что сие обстоятельство меня опечалило. Какникак утешительно иметь друзей по несчастью, если только считать несчастьем превращение в женщину после целого ряда лет, прожитых мужчиной. Я написал Гвендолине письмо и, как мутант с многомесячным опы- том, дал ей несколько советов. Гвендолина с благодарностью мне ответила и рассказала несколько забавных историй о реакции своих коллег в порту на ее новое положение. Если бы я знал турецкий, я бы написал и Хакиму аль Бюльбюлю, доверять же интимные подробности переводчику было не в мо- их правилах. Профессор Ваксмут слетал в Ливерпуль, а затем в Стамбул. После возв- ращения настроение у него стало еще более мрачным. У обоих мужчин, по его рассказам, симптомы были точно такие же, как у меня. Оба преврати- лись в законченных женщин, в процессе превращения у них бесследно исчез- ли имевшиеся ранее мужские признаки. Сам процесс превращения оставался загадкой. Как и у меня, он произошел во время глубокого сна. Комментарии в прессе становились все менее оптимистичными. Один му- тант-это сенсация, что-то вроде чудовища, выставленного на всеобщее обозрение. Однако три или пять, если сообщения из Перу и Южной Индии со- ответствовали действительности, уже давали повод к размышлению. Причин для общественного беспокойства пока что не было, но и отмахнуться от этого обстоятельства было не так-то просто. Высказывались различные мне- ния о происхождении синдрома Ваксмута и о методах его лечения, их проти- воречивый характер вызывал недовольство. Уж если между врачами, на кото- рых народ полагался, шли столь ожесточенные споры, то как должны отно- ситься к этому новому феномену обыкновенные граждане? В редакционных статьях и в комментариях прессы появилось определен- ное беспокойство, когда в понедельник, после Благовещения, хлынул насто- ящий поток сообщений о новых мутациях. Они поступили из Норвегии и Ита- лии, из Южной Африки и Бразилии, из Огайо, Флориды, из Мэна и Онтарио, из Японии (два случая), с острова Бали, из Таиланда, Израиля, Ирана и Марокко. Спустя день пришли дополнительные сообщения из Финляндии и Ти- роля, из Судана, Южной Франции, Испании (один случай в Каталонии, другой - в Валенсии), из Мексики, Парагвая, с острова Барбадос, а также из Па- кистана (три случая), из Гонолулу и из Австралии. Даже в Исландии один проводник по глетчерам, здоровенный детина, вдруг превратился в женщину. Он, правда, отказывался носить женское платье, нарочито пытался говорить басом и надеялся, что к лету вновь обретет гордый облик мужчины. Стали поговаривать о новой болезни, если все это только можно было назвать болезнью. От нее, разумеется, никто не умирал. И, бесспорно, это была еще не эпидемия. Однако самое страшное заключалось в неопределен- ности: никто не знал, когда, где и кого эта болезнь настигнет. Любой мужчина, засыпавший спокойно рядом со своей собственной супругой, мог проснуться на следующее утро в качестве представителя другого пола. Что сие означало для его семейной жизни, для его работы и привычных занятий, нетрудно себе представить. Но какова наша хваленая медицина? Неужели на- шим знаменитым врачам, нашим университетам и исследовательским центрам не хватало компетентности для синдрома Ваксмута? А правительства? Билли- оны выбрасывались на ветер, а для исследования синдрома Ваксмута в меж- дународном масштабе не предпринималось ни малейших шагов. Неужели нельзя было организовать на эту тему хотя бы международный научный симпозиум? Неужели надо ждать, пока все будет слишком поздно? С Востока раздавались иные голоса. В социалистических странах, писа- ла "Литературная газета", не отмечено ничего даже приблизительно похоже- го на синдром Ваксмута. Эта странная мутация от мужчины к женщине, веро- ятно, является симптомом капиталистического вырождения, аналогичным па- дению общественных нравов и широко распространенному пристрастию к вред- ным наркотикам. После того, как в Польше было установлено превращение большого числа католических монахов в набожных монахинь, и после того, как до Москвы дошли сообщения о мутациях от мужчины к женщине из Казахс- тана, Эстонии, Владивостока и Еревана, "Литературная газета" изменила свою линию. Она успокоила читателей, заявив, что синдром Ваксмута в действительности является синдромом Безыменского и что профессору Андрею Филипповичу Безыменскому еще в шестидесятых годах прошлого столетия уда- лось установить подобные мутации в шахтерских районах Урала. Таково было положение перед тем, как лавина пришла в движение. Я хорошо помню ту весну: еще никогда не цвели так прекрасно деревья и никогда небо не было таким высоким и голубым. Но у людей началась па- ника. Ежедневные несколько десятков случаев синдрома Ваксмута, распреде- лившись по всему земному шару, разрастались сначала до сотен, затем до тысяч, потом до десятков тысяч. С болью приходилось наблюдать, как реде- ет мужское население на улицах городов, в театрах, автобусах, поездах и самолетах. Те, кто еще оставались мужчинами, становились пугливыми и не- общительными, они напоминали усталых мух, ползущих в зимний день по по- доконнику. Женщины, из-за мутации вдруг становившиеся вдовами, пытались сохранить видимость семейной жизни, но, поскольку их сыновья тоже прев- ращались в дочерей, институт семьи приобретал совершенно иной, какой-то сумбурный характер. В определенных кругах снова стали организовываться оргии, в которых немногочисленные участники мужского пола, раздобытые хозяйками, бессовестно эксплуатировались. Многие правительства носились с идеей ввести квоты на мужчин, но из-за стремительного роста процента мутаций любое распределение оказывалось иллюзорным еще до того, как оно приобретало силу закона. Наука оказалась бессильной - мужчины в отчаянии пытались помочь себе сами. Одни запирались в мансардах, другие искали прибежища в пещерах или одиноких горных хижинах, чтобы как-то избежать этой заразы. Кое-кто сно- ва поверил в чудодейственную силу чеснока, в массажи соответствующих ор- ганов, в яд кураре, в воды святых источников. Предпринимались массовые паломничества в Лурд, в Мекку, Бенарес, Загорск, Лхасу, но из каждой ты- сячи мужчин-паломников, отправлявшихся в путь, в среднем триста возвра- щались мутантами. В рассказах и романах писатели обсуждали новую тему и вытекавшие из всего этого осложнения для кино и театра. Многие авторы, приступавшие к своей работе мужчинами, заканчивали ее женщинами, что опять-таки давало прекрасный материал критикам и литературоведам для сравнительного анализа мужского и женского стиля повествования. Средства массовой информации, которые поначалу ежедневно публиковали цифровые данные о мутациях, основывающиеся на сравнительных данных из типичных регионов, прекратили эту деятельность. Теперь они ограничива- лись только сообщениями о наиболее важных случаях. Например, они сообщи- ли о том, что один известный гамбургский газетный издатель после мутации выпрыгнул из окна своего офиса, находившегося на самом высоком этаже из- дательства. Но это был исключительный случай. А вообще-то мутанты пере- носили свои превращения, как и подобает мужчинам: они старались извлечь из своего нового лица и новой фигуры максимум преимуществ. Люди мне даже рассказывали, что им доставляет определенное удовольствие наблюдать за тем, как здоровая молодая девица (вероятно, мутантка) управляет бульдо- зером, или взбирается на мачту высоковольтной линии, или выпроваживает скандалиста из забегаловки, в которой бедняга укрылся для того, чтобы утопить в водке свои мрачные предчувствия. Несмотря на очевидную бессмысленность, я продолжал ходить на прием к профессору Ваксмуту. Теперь он жил словно проклятый, как если бы он сам изобрел этот названный его именем синдром. Все надеялись, что в конце концов ему удастся найти средство, которое победит злосчастную мутацию, но по мере того, как таяли надежды и как выдыхались шутки на его счет, он все больше и больше уединялся со своими сыворотками и препаратами. В тот день, когда я пришел к нему на прием, дверь мне открыла не медсестра. - Боже мой! - воскликнул я. - Ведь это же... - Зовите меня Агнеса. Профессор Ваксмут провел меня в свой кабинет и жестом предложил сесть на привычное место. - Это случилось в прошлую ночь. Я давно уже этого ждал: да и почему непременно меня должен был пощадить мой собственный синдром. Я, правда, надеялся испытать при этом кое-какие ощущения, провести наблюдения, сде- лать соответствующие записи. Увы, я все проспал. Ну, как я выгляжу? - Великолепно! Профессор Ваксмут был видный мужчина, моложавый для своих лет, креп- кого телосложения. Кое-что из этого перешло и в его женский облик. - Быть может, если бы вы чуть-чуть по-другому зачесывали волосы... Разрешите? - Я подвел профессора Ваксмута к зеркалу, вытащил свою рас- ческу и немного поэкспериментировал над его прической. - Вот, так будет симпатичнее. - Знаете, мне ведь так многому нужно у вас учиться. Мы сели на ку- шетку. Профессор Ваксмут взял меня за руки. - Чего я только не передумал за прошлую ночь, перед тем... перед тем, как произошла мутация. Ваксмут, сказал я себе, от природы никуда не уйдешь. Вспомни о несметном количестве бактерий, которых нам удалось уничтожить, даже среди них появляется вдруг какойнибудь пенициллиноус- тойчивый вид. Ваксмут, сказал я себе, в этот момент где-то на земле за- рождается ген, способный противостоять мутации, нужно его только обнару- жить, - Это, по-видимому, не так-то просто, - заметил я. - Даже если вы его и обнаружите, не слишком ли это будет поздно для вас? Для меня? - В мире много чего бывает слишком поздно. - Профессор Ваксмут пог- ладил мои пальцы. - Я давно хотел вам сказать об этом, дорогуша. Я любил вас всегда. Это началось с того дня, когда вы впервые пришли ко мне... - Анатоль! - Я покраснел. - Агнеса, - поправил меня профессор Ваксмут. - Вот в том-то и дело. Слишком поздно. Я поцеловал Агнесу. Это был невинный поцелуй мутанта. Ни одна из теорий, согласно которым синдром Ваксмута должен был по- ложить конец большим социальным конфликтам, не оправдала себя. Напротив, исчезновение мужчин и растущая феминизация как радикальных групп, так и сторонников порядка еще больше обострили классовую и расовую борьбу. Что касается ведущихся войн, то они просто шли своим чередом. Более того, возник целый комплекс доселе исторически совершенно не- ведомых конфликтов между НЖ (натуральные женщины) и МЖ (мутированные женщины). НЖ, ссылаясь на свой натуральный, немутированный пол, требова- ли преимуществ во всех сферах жизни. Они считали, что должности, которые раньше в деловой и профессиональной сферах занимали мужчины, теперь со всеми их прежними мужскими привилегиями следовало передать им: пусть эти сексуальные ублюдки, МЖ, поработают уборщицами, воспитательницами, мед- сестрами, машинистками, администраторшами и официантками. МЖ со своей стороны заявляли, что благодаря своему образованию и опыту, а тем паче благодаря мужскому прошлому они имеют законное и мо- ральное право на должности, которые они занимали в их бытность мужчина- ми: раз уж не существует больше патриархата, то матриархата они ни за что не допустят. Не создавая формальной организации, МЖ действовали, словно мафия: они поддерживали и защищали друг друга против конкуренции со стороны НЖ. Достаточно было случайного восклицания: "Ах, так вы тоже из наших?" или чего-нибудь в этом роде, и представительница МЖ могла с уверенностью рассчитывать на помощь своих сестриц. Это в свою очередь заставляло НЖ принимать контрмеры. Ядовитые споры не прекращались, нача- лась своего рода новая гражданская война, шедшая в джунглях будничной жизни. Она была тем ужаснее, что обе воюющие стороны состояли из женщин. На поверхности, однако, всего этого почти не замечалось. Политичес- кие институты, созданные стремительно исчезающими мужчинами, кое-как продолжали функционировать, напоминая наручные часы, которые все еще ти- кают, несмотря на то что их владельца уже поразил смертельный удар. Анг- личанам, как обычно, переход дался легче всех: у них еще до возникнове- ния синдрома Ваксмута правила королева. Теперь ее величество была заму- жем за герцогиней Эдинбургской. Председатель Мао в Китае стал председа- тельницей Мао, ей тотчас приписали все женские добродетели и премудрос- ти, большое количество действительно хороших кулинарных рецептов добави- лось к небезызвестной красной книжице. В тот день, когда рок настиг так- же и Генерального секретаря ЦК Коммунистической партии Советского Союза, МЖ обеспечили себе большинство в Политбюро. Тут же было опубликовано коммюнике, в котором говорилось о последовательности советской политики и давались заверения всем правительствам, что СССР и впредь будет строго соблюдать свои договорные обязательства. В Соединенных Штатах разгоре- лись дебаты по конституционным вопросам после того, как ежедневно сокра- щающееся мужское население обратилось с заявлением, что оно, мол, на вы- борах голосовало за мужчину, а не за женщину. Но, поскольку вицепрези- дент пережил мутацию еще за три недели до президента, оппозиция не смог- ла предложить замену на законных основаниях. На новых выборах, проведе- ния которых кое-кто требовал, мужчин бы запросто забаллотировали. Посему решено было без шума отказаться от выдвигаемого требования. Постепенно до сознания людей доходило, что синдром Ваксмута означает конец человечества. Чем больше женщин и мутантов приближалось к естест- венной старости, чем больше сходило в могилу, чем меньше рождалось детей (с младенцами мужского пола мутация происходила самое позднее через де- сять дней), тем явственнее проявлялась тоска по временам, когда взрыв рождаемости на Земле представлял собой проблему N1 и на повестке дня стоял вопрос: сможет ли Земля прокормить наших потомков. Проницательные люди вспомнили о ящерах, огромные скелеты которых пылились в зоологичес- ких музеях, и поговаривали о наступлении такой эры, когда останки стран- ных двуногих, населявших когда-то Землю и из лучших побуждений сжигавших и бомбивших ее, будут посещаться группами термитов, ночными совами или крокодилами. Таким образом, хоть и поздно, но слава пришла к тому теперь уже давным-давно мутированному редактору, который предупреждал о подоб- ном развитии событий, еще когда я был единственным мутантом. Глубокое отчаяние распространилось в глобальных масштабах: приближа- ющийся конец света был очевиден. Церкви, мечети, храмы заполнились сте- нающими НЖ и МЖ. Проповедницы призывали к покаянию, государственные уч- реждения - к спокойствию и порядку. Всеобщий упадок нравственности не наступил только потому, что не существовало больше уже ничего такого, что бы служило приманкой для этого упадка. Одна знаменитая поэтесса пос- вятила своей подруге-мутантке стихотворение, которое затем было положено на соответствующую музыку и исполнялось во всех дискотеках: Мы обе, дорогая, последними остались на Земле. Давай сойдем, подру- га, в могилу вместе. И тут до профессора Ваксмута дошла весть об одном мальчугане, родив- шемся в маленьком городке Кецшенброда в одной из европейских стран - в Германской Демократической Республике и ни за что не желавшем мутиро- вать. Гордая мамаша нарекла его именем Отто. Отец мальчугана мутировал вскоре после его зачатия, и Отто, таким образом, был в некотором смысле посмертным ребенком. Никогда еще я не видел Агнесу такой взволнованной. - Это он! - пов- торяла она, носясь взад-вперед по своей лаборатории. - Это мой резис- тентный вид. Она села в ближайший самолет на Берлин и кратчайшим путем прибыла в Кецшенброда. Там, в старомодном доме, в уютной атмосфере, лежал в своей колыбели Отто. Он что-то радостно курлыкал и посасывал большой палец но- ги. Лицо Агнесы озарилось материнской улыбкой, когда она мне его описы- вала: такой толстенький, хорошенький мальчонка и все при нем. Она пока- зала мне снятые ею фотографии, предназначенные для опубликования вместе с научной статьей, над которой она теперь работала. - Сбылась мечта моей жизни, - заявила она, - вот он, второй синдром Ваксмута. Я рассматривал фотографии не без чувства некоторого сожаления: ког- да-то и я был таким же, как Отто. Однако я не имел права роптать на судьбу. Если эта штуковинка, которую я видел на фотографии, сохранится, продолжение рода человеческого со всеми его достижениями будет гаранти- ровано. Статья о младенце Отто, напечатанная профессором, д-ром, д-ром, д-ром Ваксмут в журнале по практической сексологии, произвела эффект ра- зорвавшейся бомбы. Первая полоса крупнейшей газеты города вышла с аршин- ным заголовком: "Человечество спасено" - и с фотографией спасительной оттовской штуковинки. В редакционной статье газета сообщала, что миру, мол, надлежит просить публичного прощения у профессора Ваксмут. Профес- сор Ваксмут приняла на себя так много страданий во имя науки, и именно она в последний момент принесла всем спасение, то бишь второй синдром Ваксмут. Кроме того, в газете содержалось специальное приложение геогра- фических, экономических, политических и культурных условий в Германской Демократической Республике, единственной стране в мире, где имелся еще мужчина. Правительство страны мудро оберегало маленького Отто от проис- ков капиталистических бизнесменов и падкой на сенсации прессы, жертвой коих в свое время стал я. Отто вкупе с его мамашей предусмотрительно от- городили от окружающего мира; была создана комиссия из врачей и воспита- тельниц, призванная обеспечить Отто нормальное детство. Его будущая жизнь была прогностически запланирована и поделена на периоды, причем социалистическим странам, разумеется, во всем этом отводилась главенс- твующая роль. Однако предусмотренный экспорт на Запад доли будущих при- родных богатств Отто хватило и на то, чтобы превратить марку Германской Демократической Республики в одну из самых твердых валют мира, котирую- щуюся даже выше, чем валюта государства Кувейт. Тайной заботой всех заинтересованных сторон, разумеется, была забота о том, чтобы Отто продержался, чтобы коварная судьба не привела его в конце концов к мутации и не разбила всех возлагавшихся на него гордых надежд. Но, судя по ежедневным бюллетеням, издаваемым правительственной комиссией, у него пока все в порядке и он здорово прибавляет в весе. Так было по крайней мере к моменту сдачи этих строк в набор.