Олег Авраменко

   СЫН СУМЕРЕК И СВЕТА

   цикл из четырёх книг

   &
   Science Fantasy

   Книга первая
   ПУТЬ К ИСТОЧНИКУ

   МОЕЙ МАМЕ - САМОЙ ЛУЧШЕЙ ИЗ МАМ.

   ПРЕЛЮДИЯ
   В НАЧАЛЕ ПУТИ

   Возле этой двери я с улыбкой остановился. Улыбнулся я совершенно
непроизвольно, поддаваясь очарованию нахлынувших на меня
положительных эмоций двух очень симпатичных мне ребят, но
остановился я вовсе не затем, чтобы наслаждаться этим,
безусловно приятным для меня ощущением. Хотя, поспешу добавить,
такой соблазн имел место.
   Положительные эмоции бушевали по ту сторону плотно закрытой
двери, и то, что я воспринимал их, свидетельствовало о
неполадках в системе защиты королевского дворца. Притянув к себе
Формирующие, я обострил своё зрительное восприятие (короче
говоря, вызвал колдовское зрение) и бегло просканировал дверь. С
некоторым облегчением я обнаружил, что причиной "утечки" было не
какое-то серьёзное нарушение в функционировании всего комплекса
защитных чар, а самая обыкновенная пробоина в изоляции -
настолько незначительная, что на контрольном посту службы
безопасности её попросту проворонили. Это случалось уже не
впервые, и я снова в мыслях пожурил отца за консерватизм, с
которым тот отвергнул моё предложение установить на посту
компьютер для более эффективного контроля состояния всех
защитных систем. Мой отец, король Утер, слыл очень старомодным
человеком.
   Пробоина была совсем свежая. Её края ещё слабо трепетали,
излучая остаточную энергию от недавнего ментального удара,
попавшего в дверь рикошетом. Характерные особенности повреждения
ткани чар позволили мне определить степень виновности каждого из
двоих маленьких проказников - первоначальный удар принадлежал
Брендону, а срикошетил он от Бренды.
   Я мог бы залатать пробоину в считанные секунды, однако не стал
этого делать. Я рассудил, что в воспитательных целях будет
полезно заставить близняшек немного потрудиться, устраняя
последствия собственной небрежности. Получится у них или нет, но
в дальнейшем они будут уже с большей осмотрительностью
обращаться с силами.
   Я тихо отворил дверь и проскользнул внутрь. Посреди небольшой
уютной комнаты на укрытом мягким ковром полу сидели, взявшись за
руки, Брендон и Бренда, мои брат и сестра, десятилетние
близняшки. Их глаза были закрыты, на губах у обоих играли
ласковые улыбки, а милые детские лица излучали спокойствие и
умиротворённость. С этой почти идиллической картиной резко
контрастировала ожесточённая борьба, происходившая между ними на
более высоких уровнях восприятия. Каждый из них загадал в начале
игры какое-то слово и теперь стремился выудить его у противника,
сохранив в тайне своё. Это была мысленная дуэль, поединок
разумов в бурлящем круговороте эмоци й...
   Всё-таки поддавшись соблазну, я некоторое время зачарованно
следил за тем, с каким мастерством и даже изяществом Брендон и
Бренда скрещивали блоки и контрблоки, проделывали сложнейшие
финты, балансируя на грани фола, запутывали друг друга в
хитроумных лабиринтах логических парадоксов и с блеском
преодолевали их. В исполнении близняшек эта популярная среди
детворы Властелинов игра сильно смахивала на шахматную партию с
элементами самбо, тенниса, фехтования и танцев на льду. Для
своих десяти лет Брендон и Бренда весьма недурно владели
Искусством, причём в их действиях наблюдалось довольно редкое
сочетание незаурядной артистичности и голого прагматизма;
эстетическая привлекательность используемых ими приёмов
нисколько не шла в ущерб их эффективности. Правда, порой они,
чересчур увлёкшись, теряли контроль над Формирующими, но это
случалось лишь изредка и никакой серьёзной опасности для жизни и
здоровья окружающих не представляло.
   Вдруг Бренда сделала стремительный выпад, как будто намереваясь
ударом "в лоб" сокрушить защитные порядки Брендона, однако в
последний момент, как я и предполагал, попыталась пройти с
"чёрного хода", воспользовавшись ослаблением его блоков на
периферии. Брендон, оказывается, был готов к этому, и когда
сестра немного открылась, полагая, что брат сосредоточен на
отражении ложной атаки, он нанёс ей несколько молниеносных
ударов, на мгновение парализовавших её волю. По-видимому,
Брендон рассчитывал, что в его распоряжении будет достаточно
времени, чтобы добраться до заветного слова, но тут его постигло
разочарование. Прежде чем он успел что-либо обнаружить, Бренда
опомнилась и обратила его в позорное бегство.
   Я же, в отличие от Брендона, кое-что рассмотрел - но моему взору
открылось совсем не то, что я ожидал увидеть. Ничего похожего на
классическое "Брендон дурак" и в помине не было.
   - Бренда! - укоризненно произнёс я. - Ты жульничаешь!
   Все блоки сестры в одночасье рухнули. Бренда распахнула глаза и
удивлённо уставилась на меня, только сейчас заметив моё
присутствие. Затем на лицо её набежала краска стыда, и она
виновато заморгала.
   - Ах, ты негодница! - воскликнул поражённый Брендон. -
Обманщица! Ты ничегошеньки не загадывала!
   Он опрокинул её навзничь, и они вместе покатились по полу. На
меня нахлынула волна нежности и обожания.
   Я поспешно отгородился от потока их эмоций, вышел из комнаты и,
махнув на всё рукой, сам исправил повреждение. Затем я продолжил
свой путь, с тревогой думая о том, во что могут перерасти
отношения между Брендоном и Брендой, когда они повзрослеют, если
уже в таком возрасте они не по-детски нежны друг с дружкой. В
среде Властелинов, где и так хватало кровосмешения, близость
между братьями и сёстрами считалась непростительным грехом, и
провинившиеся подвергались суровому наказанию, вплоть до
изгнания из своего Дома. Я очень не хотел, чтобы это произошло с
близняшками, которые нравились мне больше, чем все остальные мои
сёстры, родные и сводные вместе взятые, не говоря уж о моём
старшем брате Александре, которого я терпеть не мог. Из всей
моей родни в Доме Света я по-настоящему был привязан только к
Брендону, Бренде и, конечно же, к маме...

   Моя мать, королева Юнона, уже ждала меня в Янтарной гостиной.
Она была одета в церемониальную шитую золотом тунику алого
цвета, схваченную вокруг талии тонким пояском; на её густых
каштановых волосах была укреплена корона в виде золотого обруча
с алмазной диадемой. Дневной свет, щедро лившийся в окна, без
труда проникал сквозь воздушную ткань её одеяния, очерчивая её
стройную девичью фигуру. Будучи урождённой Сумеречной, Юнона
игнорировала принятое в большинстве Домов неписаное правило,
согласно которому взрослая замужняя женщина должна иметь вид
зрелой матроны. Глядя на неё, совсем юную девушку, трудно было
поверить, что за прошедшие восемьдесят стандартных лет она
родила моему отцу девять дочек и троих сыновей, в том числе
меня.
   Войдя в гостиную, я, как всегда при нашей встрече, на мгновение
застыл, любуясь ею, затем взял её руку и нежно прижался к ней
губами.
   - Прости, что заставил тебя ждать, матушка.
   Юнона ласково улыбнулась мне.
   - Ты не опоздал, Артур. Это я пришла раньше. - Она смерила меня
оценивающим взглядом (на мне была зелёная рубашка, коричневые
брюки и белые кроссовки) и добавила: - Совсем забыла
предупредить, чтобы ты оделся поприличнее. Мы отправляемся на
полуофициальный приём.
   - Куда?
   - В Хаос. Враг обратился ко мне с просьбой о встрече. Я приняла
его приглашение и решила, что сопровождать меня будешь ты.
   По моей спине пробежал неприятный холодок. Сын Света,
воспитанный в традициях митраизма, я в глубине души преклонялся
перед Порядком, а Хаос воспринимал, как нечто сатанинское, и
соответственно относился к его Хранителю. Я долго и упорно
боролся с внушёнными мне в детстве предрассудками, так как
сознательно считал себя приверженцем концепции Мирового
Равновесия, но тем не менее сила привычки была велика.
   Опомнившись, я громко лязгнул зубами, закрывая рот, и изумлённо
переспросил:
   - Мы отправляемся к Врагу?
   - Да.
   - Что ему нужно?
   - Он не изволил сообщить. Но в его послании говорится, что речь
идёт о безопасности Экватора.
   - То есть, он хочет встретиться с тобой не как с частным лицом,
а как с представителем всех Домов?
   - Совершенно верно.
   Поняв, что мне нужно сесть и переварить полученную информацию,
Юнона грациозно опустилась в кресло. Не ожидая её приглашения, я
бухнулся в соседнее.
   - Это западня, - предположил я.
   Она покачала головой.
   - Исключено. Сейчас не в интересах Хаоса нарушать Договор. Главы
Домов поставлены в известность об этой встрече и согласны
признать меня своим представителем. Враг, несомненно, отдаёт
себе отчёт, что ему не сойдёт с рук, если он вздумает причинить
нам вред.
   - А как отнёсся к этому отец?
   - Без особого восторга. Он не одобряет, но уважает моё решение.
   - Понятно, - сказал я, хотя мало что понимал. - А как ты
думаешь, почему Враг обратился именно к тебе?
   Мать одарила меня своей обворожительной улыбкой, которую кое-кто
и, надо сказать, не без оснований называл СНОГСШИБАЮЩЕЙ улыбкой
Юноны.
   - Наверное, потому что я Сумеречная и вместе с тем королева
Света, а значит, представляю сразу две основополагающие
политические ориентации - Порядок и Равновесие.
   Немного подумав, я согласно кивнул. Действительно, если нынче
кто и мог представлять в Хаосе все Дома Властелинов Экватора, то
моя мать подходила для этой роли как никто другой. Её брак с
моим отцом в своё время был политическим союзом, заключённым
между двумя самыми могущественными Домами - Сумерек и Света, для
совместной борьбы с общим врагом - Хаосом.
   - Как жена Утера Пендрагона и дочь Януса из Сумерек, -
продолжала Юнона, - я вправе рассчитывать на личную
неприкосновенность в Хаосе, коль скоро Враг не желает повторения
Рагнарёка с ещё более плачевными для него последствиями. Думаю,
что как раз по этой причине он и выбрал меня - дабы показать,
что его приглашение не западня. Впрочем, я не сомневаюсь, что он
строит какие-то козни, но за нашу личную безопасность во время
встречи можно не беспокоиться.
   Я снова кивнул, соглашаясь с её рассуждениями. В голове отца
бродили очень опасные мысли о том, что с полным уничтожением
Хаоса в Экваториальном Поясе Мироздания наступит эра всеобщего
благоденствия и процветания, и только твёрдая позиция Домов
Равновесия во главе с маминым Домом Сумерек удерживала его от
возобновления войны с Хаосом. Но если с нами что-нибудь
случится, мой дед, король Янус, повелитель Сумеречных миров, не
станет мешать отцу и даже вынужден будет выступить вместе с ним,
чтобы отомстить за дочь, благо в Сумерках личная вендетта
считается делом государственной важности.
   - А это никак не относится к восстановлению Дома Ареса? -
поинтересовался я, вспомнив о предстоящей вскоре коронации
нового короля Марса.
   - Вряд ли, - сказала Юнона. - Принц Валерий принимает все пункты
Договора, и у Врага не может быть к этому никаких претензий.
   Дом Ареса, Покровителя Марсианских миров, был одним из тех
Домов, которые пали во время последнего Рагнарёка - Битвы
Судного Дня, завершившейся почти восемьдесят лет назад по
стандартному летоисчислению Основного Потока и отголоски которой
пронеслись по всему Экватору волной кровопролитных войн. В той
битве Дома, принявшие сторону Порядка и Мирового Равновесия,
одержали победу; Дома, вставшие под знамёна Хаоса, были
повержены, их имена прокляты, а память о них предана забвению.
Дом Ареса не принадлежал к числу последних, его члены, дети
Марса, храбро сражались на стороне победителей, и хотя их Дом
пал, он, согласно Договору, подлежал постепенному
восстановлению.
   - Ну что? - отозвалась Юнона после непродолжительной паузы. -
Согласен сопровождать меня?
   - Конечно, - сказал я. - Когда?
   - Прямо сейчас.
   - Хорошо. Вот только приоденусь...
   - Позвать слугу?
   - Зачем? Ведь я могу и сам... С твоего разрешения, разумеется.
   Мать с улыбкой кивнула. Нерегламентированное использование
колдовства в быту считалось в Царстве Света вопиющим нарушением
дворцового этикета, но я был любимчиком королевы Юноны, и когда
мы были наедине, она позволяла мне обходиться без церемоний.
   Я откинулся на спинку кресла, притянул к себе Формирующие и
пропустил их пучок через голубой камень, Небесный Самоцвет,
вделанный в перстень на среднем пальце моей левой руки. Самоцвет
был магическим артефактом и выполнял много разных функций, в
частности смягчал контакт с Формирующими, делая его менее
жёстким и более устойчивым, что было особенно важно здесь, во
дворце, где так и кишело чарами и разнообразной защитой от них.
   Я мысленно потянулся к гардеробу в своих покоях и несколько
секунд помедитировал, отбирая нужные мне вещи, затем по
микро-Тоннелю переправил их себе на колени - расшитую золотом
мантию под цвет маминой туники, тёмно-синий берет с пёстрым
пером, чёрные замшевые сапоги с отворотами, а также мою любимую
шпагу Эскалибур, некогда принадлежавшую моему прадеду по
отцовской линии и моему тёзке... Да, да, тому самому королю
Артуру, о котором вы, безусловно, слышали. Эта шпага стала моей,
после того как отец изготовил себе более совершенный клинок,
закалённый в Горниле Порядка. А что касается моего сводного
брата Амадиса, единственного сына Утера от его первого брака и
наследника престола, то он попросту робел, когда брал в руки
шпагу нашего легендарного предка, поэтому с радостью уступил её
мне. (При всех несомненных достоинствах у Амадиса были свои
недостатки, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз, когда
представится подходящий случай).
   - Вот и всё, - самодовольно произнёс я, ставя сапоги на пол. -
Через минуту я буду готов.
   - Изумительно! - сказала Юнона; в голосе её слышалось вполне
простительная для матери гордость за сына. - Ты совсем не
потревожил сигнализацию. Таки не зря о тебе говорят, что ты
молодой да ранний.
   Я покраснел и сделал вид, будто всецело поглощён одеванием. Но
потом всё же ответил:
   - Ты безбожно льстишь мне, мама. Мне удалось обойти сигнализацию
только потому, что вместе с отцом и Амадисом я отлаживал защиту
и знаю все её хитрости и уловки. Однажды я попытался проделать
такой фортель в Замке-на-Закате, но потерпел фиаско, да ещё
поднял страшный переполох.
   - Дед здорово злился?
   - Нет, даже не отчитал ради проформы. Ты же знаешь, что он не
может сердиться на меня. - Я подошёл к зеркалу, скептически
осмотрел себя, поправил берет на голове и смахнул с мантии
невидимые пылинки. - Ну вот, я готов.
   Юнона подступила ко мне, чуть наклонила мою голову, встала на
цыпочки и поцеловала меня в лоб.
   - Для матери все дети дороги, - сказала она. - Но для меня ты
всегда был дороже других, Артур... Хотя мне не следовало
говорить тебе это.
   - Я и так это знаю, мама, - ответил я.

   Мы спустились на лифте в глубокое подземелье дворца, где
прекращали своё действие защитные чары, намертво блокировавшие
доступ к Тоннелю-меж-Мирами, и очутились в просторном помещении,
выдолбленном в толще скалы. Это был Зал Перехода, специально
предназначенный для сообщения с другими мирами, поскольку весь
Солнечный Град, не говоря уж о королевском дворце, был надёжно
заблокирован от непрошеных вторжений. Такие меры
предосторожности представлялись излишними и причиняющими массу
неудобств в наше мирное время, однако в прошлом, когда Домов
было значительно больше, и они враждовали между собой, подчас
даже этого оказывалось недостаточно.
   Мы направились в дальний конец зала, где вряд располагались
Арки, установленные исключительно для удобства ориентации
входящих и выходящих из Тоннеля. Под неровным потолком,
подпираемым многочисленными готическими колоннами, парили в
воздухе светящиеся шары, заливая помещение ровным серебристым
светом. То и дело перед нами вспыхивали предупреждающие надписи:
"Проверьте, имеются ли при вас детонирующие вещества или
радиоактивные материалы", "Внимание! Даже остаточная
радиоактивность чревата катастрофическими последствиями",
"Будьте осторожны! Ещё раз проверьте..." - и так далее.
   Вооружённые гвардейцы, охранявшие Зал, при нашем приближении
вытягивались по стойке смирно и нарочито громко бряцали оружием.
По пути нам встретилась группа дворян, возвращавшихся с
какого-то незначительного торжества в Доме Теллуса. Они
приветствовали нас почтительными поклонами; Юнона, как обычно,
расточала свои сногсшибающие улыбки направо и налево.
   Мы подошли к ближайшей Арке и уже собирались вступить под неё,
как вдруг почувствовали знакомое сопротивление и остановились.
Под Аркой перед нами возникло слабое свечение, бледно-голубые
молнии мгновенно соткали полупрозрачный мерцающий человеческий
силуэт, который ещё через мгновение обрёл живую плоть. В проёме
появилась та, которую я меньше всего хотел сейчас видеть (после
брата Александра, конечно) - моя тётушка Минерва, мамина сводная
сестра. Эта противная старая мегера любила совать свой длинный
нос во все мои дела и отравляла мне жизнь в дедовом
Замке-на-Закате и в поднебесном городе Олимпе, где я проводил
гораздо больше времени, чем в Солнечном Граде. Кстати сказать, я
всегда предпочитал отцовскому Царству Света родину моей матери -
Страну Вечных Сумерек (название Олимпия мне не нравится, и я не
буду его употреблять). Всю свою сознательную жизнь я чувствовал
себя в большей мере Сумеречным, нежели Светозарным, что
расценивалось многими моими родственниками со стороны отца как
проявление потенциально опасной нелояльности к Дому Света.
Впрочем, сейчас отношения между двумя одинаково родными мне
Домами были союзническими и даже дружественными, о чём
свидетельствовало и появление здесь Минервы без предварительного
извещения о своём визите.
   Материализовавшись, тётушка сделала шаг в нашем направлении,
сердечно улыбнулась моей матери, а меня наградила одной из самых
гадких своих ухмылочек.
   - Юнона, Артур! Вы уходите?
   - Увы, сестра, - ответила мать. - Не очень удачное время ты
выбрала, чтобы навестить нас.
   - Знаю. - Опять гадкая ухмылочка, адресованная мне. - Отец
рассказал. Вот уж не думала, что Враг так скоро затребует к себе
Артура.
   Я понял намёк и бросил на Минерву встревоженный взгляд. Челюсти
мои невольно сжались, а в груди неприятно защекотало.
   Ясный взор моей матери мигом потемнел. Когда речь шла о её
детях, Юнона совершенно не воспринимала юмора, тем более такого
чёрного, как у тётушки Минервы.
   - Прекрати, сестра! - гневно произнесла она. - Твои шутки
отвратительны и вовсе не остроумны, а ты всё такая же вздорная и
злоязычная, как и прежде. Боюсь, время не властно над твоим
скверным характером.
   - Прости, - сказала Минерва. - Я не нарочно. Ума не приложу, что
мне делать с моим вреднющим языком.
   - Могу подсказать, - отозвался я, формируя перед собой сияющий
образ раскаленных добела клещей.
   Тётушка рефлекторно отпрянула, когда клещи потянулись к ней, и
захихикала - не менее гадко, чем перед этим ухмылялась. Впрочем,
не исключено, что я сгущаю краски, расписывая её в таких
выражениях. Внешне она выглядит настоящим ангелочком,
миловидным, кротким и ласковым, но тут уж вы должны понять меня
- я терпеть её не могу. По мне, так лучше холера.
   - Довольно, - сказала Юнона, беря меня за локоть. - Сожалею,
сестра, но у нас мало времени. Заходи как-нибудь в другой раз.
   - Вообще-то я к Игрейне...
   - Так ступай к ней. Она, верно, ждёт тебя с нетерпением.
   - Ничего, подождёт. Как насчёт того, чтобы сопровождать вас? Мне
хотелось бы ещё разок взглянуть на Чертоги.
   - Только не это! - с испугом, отчасти притворным, а отчасти
настоящим заявил я. - Мне хватит там и одного чёрта.
   Минерва капризно выпятила свои чувственные губки.
   - Фу! Какой ты грубый и вульгарный, племянничек! Слышала бы тебя
Диана.
   С этими словами тётушка развернулась на каблуках и направилась к
лифту. Пошла к другой моей тёте, Игрейне, сводной сестре моего
отца, незаконнорожденной дочери короля Эмриса Пендрагона,
который при жизни слыл большим любителем женщин и оставался
верен себе до последнего издыхания - он умер в постели с тремя
красотками. (Это так, к слову пришлось, я вовсе не собирался
наговаривать на моего покойного деда, просто хочу подчеркнуть,
что любвеобильность некоторых членов нашей семьи не следствие
дурного воспитания, а скорее фамильный порок). Минерва с
Игрейной подружились задолго до моего рождения и с тех пор
оставались добрыми подругами... Впрочем, "добрыми" - не очень
подходящее слово применительно к Минерве и Игрейне. Они страсть
как любили сплетничать и перемывать косточки общим знакомым; их
хлебом не корми, дай только позлословить в чей-нибудь адрес.
Предупреждаю: если вам в голову взбредёт положить одной из них
палец в рот, предварительно наденьте стальные перчатки. Хотя я
бы на вашем месте не рисковал.
   Юнона проводила сестру долгим взглядом, затем повернулась ко
мне.
   - Не обижайся на неё, ладно? - сказала она, будто оправдываясь.
- Несладко ей, бедняжке, быть старой девой.
   - Ну да! - фыркнул я. - Поди найди ей мужа, который терпел бы её
гадючий характер.
   Насколько мне было известно, за последние двести лет Минерва то
ли семнадцать, то ли восемнадцать раз объявляла о своей
помолвке, но до свадьбы дело так и не доходило. Все её суженные
вовремя прозревали и благоразумно отказывались от этой затеи. И,
по-моему, правильно делали. Я не пожелал бы такой участи даже
злейшему врагу и убил бы его из чистого милосердия. Я совсем не
жестокий человек.
   Мы вошли под Арку, и я полностью расслабился, предоставляя
действовать матери. Нас обволокло густым фиолетовым туманом, пол
под нами исчез. Когда пропала сила тяжести, я на мгновение
почувствовал приступ тошноты (проклятье, забыл пообедать!), Но я
не был новичком в таких делах и быстро справился со
взбунтовавшимся желудком. Затем последовал резкий толчок в спину
(не в упрёк маме будет сказано, я проделал бы это значительно
мягче), и нас понесло вдоль Меридиана к нижнему полюсу
существования - к Хаосу.
   Перед нами и вокруг нас с калейдоскопической быстротой менялись
картины разных миров. Ослепительно-белое солнце Царства Света
приобрело золотистый оттенок, цветущие сады, величественные
башни и купола Солнечного Града, мелькнув на мгновение, исчезли,
уступив место диким тропическим джунглям... Солнце порозовело, а
над зарослями будто пронёсся ураган, сметая всё на своём пути, и
осталась только выжженная потрескавшаяся земля... Розовый
оттенок светила сменился красным, землю покрыла километровая
толща воды... Солнце ещё больше покраснело, океан отступил,
обнажая песчаную равнину... Солнце превратилось в большой
красный диск, похожий на дневное светило Истинных Сумерек...
Диск всё разрастался и разрастался...
   Мы уже оставили позади Экваториальный Пояс, единственное место
во вселенной, где существуют все условия для возникновения и
развития нормальной полноценной жизни. Близость к полюсам
мироздания, Порядку и Хаосу, порождает дисбаланс бытия,
убивающий всё живое - за исключением нас, Властелинов Экватора,
людей не совсем обычных, обладающих наследственным даром
повелевать силами, да ещё полуживых существ, зомби, рождённых
Порядком или Хаосом.
   Между тем солнце продолжало увеличиваться в размерах, приобретая
зловещий кровавый оттенок, и вскоре заняло добрую четверть
бледно-серого неба. Вокруг нас простиралась бескрайняя оранжевая
пустыня, хилый ветерок изо всех своих крохотных сил изредка
подымал в разреженный воздух небольшие тучки песка, кое-где
виднелись гладкие, отшлифованные миллиардами прошедших лет
скалистые выступы. Это был необитаемый и ничейный мир из группы
Полярных миров Хаоса; мир, близкий к той незримой черте, за
которой начинается тепловая смерть вселенной...
   - Держись! - крикнула мне Юнона, и нас снова окутала фиолетовая
мгла.
   Меня дёрнуло, тряхнуло, потом закружило с умопомрачительной
скоростью, к горлу вновь подступила тошнота, а к довершению ко
всему что-то сильно ударило меня под дых, и лишь отчаянным
усилием воли я заставил себя не скрутиться в бараний рог. Но на
несколько долгих, как вечность, секунд дыхание у меня всё же
перехватило... Да, путешествовать с моей матушкой по Тоннелю не
мёд! Для того чтобы безропотно снести всё это, требуется
включённая на полную мощность сыновья почтительность. Я никогда
прежде не пересекал Грань Хаоса, но был уверен, что смог бы
обойтись без такой соматической встряски.
   Мы пронеслись сквозь океан бушующей энергии и нырнули в
пространство, которое опровергало все евклидовы представления о
перспективе. Мир нелинейных и непостоянных во времени законов,
мир парадоксов, абсурда и безумия, мир сумасшедшей геометрии и
шизофренической логики...
   Желудок мой снова взбунтовался, когда мы на огромной скорости
пересекли область, где геодезические расходились веером, искажая
не только перспективу, но и наши тела. Не знаю, что чувствовала
при этом Юнона, но у меня было такое ощущение, словно я вывернут
наизнанку.
   Откуда не возьмись, перед нами возникла каменная глыба. Я не на
шутку испугался, что мы сейчас врежемся в неё, однако в
последний момент она внезапно раскрылась, подобно бутону розы в
ускоренном фильме, и поглотила нас целиком.
   Посадка была довольно мягкой, и после всех маминых фортелей я
был приятно удивлён, ибо ожидал худшего. Мы оказались в
помещении, где геометрия была более или менее нормальной, во
всяком случае, стабильной. Ни окон, ни дверей видно не было;
свет излучал пол, выложенный разноцветной мозаикой. Все стены и
сводчатый потолок сплошь были покрыты фресками, изумительными по
своей красоте и жуткими по содержанию. Они производили столь
сильное впечатление, что даже такому неискушённому в живописи
дилетанту, как я, было совершенно ясно, что вышли они из-под
кисти великого мастера. Изображённые на фресках сцены были
яркими, убедительными и динамичными; они поражали воображение,
приводили в восторг, вселяли ужас. Тщательная проработка всех
деталей, вплоть до самых мельчайших и незначительных, едва
заметных взгляду, создавали впечатление внезапно застывшей в
движении реальности, готовой в любой момент снова ожить и сойти
со стен, заполнив собой всё пространство...
   Я стряхнул с себя наваждение и передёрнул плечами. Зрелище было
настолько жутким и отвратительным, что казалось в высшей степени
прекрасным. Да, будь я издателем, то обеими руками ухватился бы
за возможность использовать фрагменты этой росписи в качестве
иллюстраций к Данте Алигьери.
   - Чертоги Смерти, - сказала Юнона. - Преддверие Ада.
   Я лишь молча кивнул в ответ, так как и сам догадался об этом.
Прежде я никогда не бывал в Чертогах Смерти, но хоть единожды
услышав о них, уже ни с чем их не спутаешь. Другого такого
места, пожалуй, нет во всей вселенной. Согласно поверью, здесь
души умерших грешников представали перед Нечистым, следуя в
Хаос, однако я в это не верил. Я разделял мнение тех, кто
считал, что Чертоги Смерти были воздвигнуты Врагом уже после его
поражения в Рагнарёке, чтобы произвести должное впечатление на
победителей, как бы в попытке взять моральный реванш. Именно
здесь, под пристальными взглядами чертей, мучающих на фресках
грешников, был подписан Договор о падении Домов Тьмы, по
которому Хаос признавал победу сил Порядка и Равновесия и
отказывался от каких-либо претензий на влияние в Экваторе.
   Пол в центре помещения вдруг вздыбился, развёрзся, из
образовавшегося отверстия вырвались языки красного пламени, и в
клубах чёрного дыма возник вытесанный из гранита трон, на
котором восседал могучий великан с длинными золотистыми
волосами, сильно смахивавший на грозного и воинственного бога из
скандинавских мифов.
   Языки пламени исчезли, дыра в полу затянулась, дым рассеялся, но
трон продолжал парить в воздухе.
   - Приветствую тебя, Юнона, дочь Януса, королева Света! -
загрохотал под сводами Чертогами голос "скандинавского
божества". - Я рад, что ты приняла моё приглашение.
   Это был Враг (или Нечистый, Князь Тьмы, Сатана, Аримана - как
его ещё называли) собственной персоной. Честно говоря, я ожидал
увидеть хвостового и рогатого сатаноида с пятаком вместо носа и
раздвоенными копытами - именно в таком облике он явился много
лет назад на подписание Договора, венчавшего завершение
Рагнарёка. Мой сводный брат Амадис рассказывал, что тогда
молодые Властелины славно повеселились, переловив чертят из его
свиты и шутки ради привязав их друг к другу хвостами. Жаль, что
в то время меня ещё не было на свете.
   В ответ на громогласное приветствие Юнона смерила Врага ледяным
взором.
   - Оставь свои дешёвые фокусы, Князь Тьмы, - резко произнесла
она. - И не смей сидеть в моём присутствии.
   Златовласый гигант проворно соскочил на пол. Опустевший трон
штопором ввинтился в потолок и исчез без следа.
   - Ты груба и надменна, королева, - заметил Враг. - Впрочем, что
ещё можно ожидать от отпрысков Дома ренегатов. Твоя спесь
порождена чувством вины - ведь в прежние времена Сумеречные были
лояльны к Хаосу.
   - Равно как и лояльны к Порядку, - сказала Юнона. - Мы не
поддерживали и никогда не поддержим ни одну из стихий в её
экспансионистских устремлениях. Сумеречные привержены принципу
Мирового Равновесия; для нас всё едино - что Порядок, что Хаос,
- мы в равной степени не приемлем претензий ни того, ни другого
на господство в Экваторе.
   Враг покачал головой.
   - В своей неслыханной дерзости вы, жалкие людишки, восстаёте
против непреложных законов бытия. Можно понять тех, кто
цепляется за прошлое, почитая Порядок; достойны уважения гонимые
ныне провидцы грядущего, восхваляющие Хаос - своего будущего
властелина и повелителя; но безумны и смешны сторонники некоего
мифического Равновесия, возомнившие себя земными богами.
   - Эти жалкие и смешные людишки, - язвительно вставил я, - не так
давно крепко накрутили тебе хвост, Князь Тьмы. Видимо, по этой
причине ты не прицепил его к своему заду сегодня.
   Враг поглядел на меня с таким видом, будто только сейчас заметил
моё присутствие.
   - Это событие, которое кажется тебе столь важным, принц Света,
предпочитающий Сумерки, на самом деле лишь незначительный эпизод
в противостоянии сил Порядка и Хаоса. Тебе, вероятно, известно
такое выражение, как пиррова победа...
   - Довольно! - сказала Юнона, раздражённо топнув ногой. - Хватит
воду в ступе толочь! Мы пришли не затем, чтобы выслушивать твои
сентенции, лукавый. Ты просил меня о встрече - так изволь же
немедленно сообщить о предмете нашей беседы.
   - Не горячись, королева, - произнёс Враг примирительным тоном. -
Может быть, вам лучше присесть? - Рядом с нами появилось два
мягких кресла. - Не желаете ли перекусить? - Между креслами
возник невысокий круглый стол, обильно уставленный блюдами со
всяческой снедью. - Прошу вас, дорогие гости!
   - Нет! - отрезала моя мать. - У нас мало времени. Каждая минута
в твоих владениях равна без малого суткам Основного Потока, и мы
не намерены задерживаться здесь дольше, чем это необходимо.
   - Ну что ж, на нет и суда нет, - пожал плечами Враг; стол и
кресла бесшумно провалились сквозь пол. - Позволь осведомиться,
королева, - тотчас перешёл он к делу, - имеются ли у Домов свои
интересы в Срединных мирах, или вы оставляете их на откуп
Порядку и Хаосу?
   Юнона вопросительно посмотрела на Врага.
   - О чём ты толкуешь, Князь Тьмы? Что ты называешь Срединными
мирами?
   - Миры, что лежат по ту сторону бесконечности вдоль Экватора.
Миры у Истоков Формирующих.
   Одним из недостатков моей матери, наряду с неуёмной
словоохотливостью, было неумение скрывать свои чувства. Вот и
сейчас на её лице было написано откровенное удивление.
   - Ты говоришь странные вещи, Князь Тьмы. Ведь общеизвестно, что
Потоки Сил Формирующих Мироздание не имеют ни начала, ни конца.
Они индуцированы полем градиента энтропии между Порядком и
Хаосом и опоясывают вселенную параллельно Экватору, пересекая
бесконечное множество миров, а значит...
   - Это ещё ничего не значит, - со снисходительной усмешкой
возразил Враг. - Сумма бесконечного числа слагаемых не всегда
равна бесконечности; так и бесконечная череда миров не
обязательно беспредельна. При соответствующей комбинации
факторов она стремится к конечному пределу.
   У меня так и чесались руки заставить Врага подавиться своей
усмешкой. Однако я сдержал первый порыв и, стараясь выглядеть не
слишком озадаченным, произнёс:
   - То есть, ты утверждаешь, что существуют последовательности
миров, которые имеют своё продолжение по ту сторону
бесконечности?
   - Да. Такие последовательности идут вдоль Формирующих по
направлению к их Истокам, к Источнику.
   - А нельзя ли поконкретнее? - отозвалась Юнона. - Что такое
Источник?
   - Сосредоточие сил, образующих структуру вселенной, - последовал
немедленный ответ. - Третий полюс существования, балансирующий
между Порядком и Хаосом. Если на минуту обратиться к грубой и
неудачной, но очень распространённой аналогии, сравнивающей
вселенную со сферой бесконечно большого диаметра, то известная
вам её часть расположена на поверхности: Экваториальный Пояс,
Субтропики, Полярные Зоны и Полюса, которые суть Порядок и Хаос;
а внутри сферы-вселенной, в самом её центре находится Источник,
откуда берут начало все Формирующие.
   - А Срединные миры?
   - Там же. Они сосредоточены в области доминирующего влияния
Источника, куда доступ существам из Порядка и Хаоса закрыт.
   - А нам? Я имею в виду Властелинов Экватора.
   - Путь к Источнику труден и полон опасностей, - многозначительно
произнёс Враг, и лицо его приняло непроницаемое выражение. - Я
вижу, что у вас отсутствует даже малейшее представление о
предмете разговора. Увы, но в таком случае наша дальнейшая
беседа теряет всякий смысл. Королева, принц, сожалею, что
напрасно потревожил вас.
   С этими словами он воздел руки к потолку и, охваченный пламенем,
вырвавшимся из пола, завертелся, как юла, превращаясь в огненный
вихрь.
   Чисто рефлекторным движением я выхватил из ножен Эскалибур и
весь собрался, готовый к отражению возможной атаки. Как и любой
другой Властелин, прошедший в детстве обряд Причастия к силам, я
никогда не терял контакта с Формирующими, постоянно поддерживая
с ними пассивную связь, чтобы при необходимости мгновенно
перевести её в активное состояние. Отсюда, из Чертогов Смерти, я
смог дотянуться лишь до двадцати трёх Формирующих против обычных
60 - 70. Но и этого оказалось достаточно, чтобы меня переполнила
сила, а серебряный клинок моей шпаги засиял, превращаясь из
просто колющего и рубящего оружия в грозный магический
инструмент. Краем глаза я заметил, что Юнона слегка развела руки
в первом жесте мощного защитного заклинания.
   Однако все наши опасения были напрасны, тревога оказалась
ложной. Огненный вихрь описал вокруг нас несколько кругов,
удаляясь по спирали, затем рассыпался водопадом красных и жёлтых
искр, которые гасли, едва лишь коснувшись пола. С облегчённым
вздохом я немного ослабил контакт с Формирующими и вложил шпагу
в ножны, тем не менее, продолжая оставаться начеку.
   Моя мать всё ещё стояла неподвижно с разведёнными в стороны
руками и задумчиво глядела в пустое пространство перед собой.
Наконец она опустила руки, повернулась ко мне и произнесла:
   - По-моему, он сказал нам всё, что хотел сказать.
   Я согласно кивнул.
   - Я тоже так думаю. Пожалуй, нам пора убираться отсюда - время
здесь ползёт, а в Экваторе летит. С твоего позволения, матушка,
теперь каретой буду править я.
   - Хорошо.
   Я взял её за руку, и мы отправились в обратный путь. Я
постарался как можно скорее покинуть владения Хаоса и взял курс
на один из миров-двойников Страны Вечных Сумерек. Юнона вскоре
заметила отклонение от намеченного маршрута и забеспокоилась.
   - Артур! Что ты задумал?
   - Всё в порядке, мама, не волнуйся. Просто я хочу, чтобы сначала
мы поговорили с человеком, которому я больше всего доверяю...
после тебя, конечно.
   - С Янусом?
   - Нет, с Дианой.
   - Ах, с Дианой! - значительно произнесла мать. - А ты знаешь,
где она сейчас?
   - В своей обители. Я только что связывался с нею.
   - Понятно, - сказала Юнона и с лёгким упрёком добавила: - Ты
даже не спросил моего согласия.
   Я повернулся к ней и с обезоруживающей улыбкой (при случае я
тоже могу пленительно улыбаться) ответил:
   - Я не сомневался, матушка, что ты согласишься. Нам не следует
предавать полученные сведения огласке, пока мы сами не обдумаем
их в спокойной обстановке и не решим, что делать дальше. Ну, а
Диана поможет нам разобраться в топологических аспектах данной
проблемы.
   Юнона кивнула, признавая разумность моих доводов. Её родная
сестра Диана, младшая дочь Януса из Сумерек, несмотря на свою
молодость, была нашим математическим гением и могла дать сто
очков вперёд некоторым общепризнанным авторитетам в этой области
с многовековым стажем. Я очень гордился успехами Дианы. Мы все
гордились ею, но я - особенно.
   - Ты прав, - сказала мать. - Сейчас в моей голове царит
настоящий сумбур. Я должна собраться с мыслями, прежде чем
представить главам Домов отчёт о нашей встрече с Врагом.
   - Тогда заблокируй свой Самоцвет, - посоветовал я. - Чтобы никто
не мешал тебе собираться с мыслями.
   Юнона стянула с пальца кольцо с Небесным Самоцветом, который,
кроме всего прочего, был телепатическим приёмником-передатчиком,
настроенным на мысленные волны своего обладателя.
   - Это для пущей верности, - объяснила она, пряча кольцо в
кармашек туники.
   Большую часть пути мы преодолели молча, лишь под конец, когда мы
уже были почти у цели, моя мать задумчиво произнесла:
   - Боюсь, Артур, я привила тебе любовь к моему Дому в ущерб Дому
твоего отца.
   - Ты это к чему? - спросил я, впрочем, догадываясь, что она
имеет в виду.
   - Сумерки тебе дороже Света, - ответила Юнона. - А Сумеречные
родственники тебе намного ближе, чем Светозарные. Вот, например,
ни к одной из своих сестёр ты не привязан так, как к Диане.
   Я почувствовал, что краснею, и ничего не мог поделать с собой. Я
с самого начала понимал, что шила в мешке долго не утаишь; в
последнее время острый конец всё чаще выглядывал наружу, и я
едва успевал запихнуть его обратно. К счастью для меня, в этот
самый момент мы прибыли к месту назначения, и естественный
озноб, пробирающий каждого человека при выходе из Тоннеля,
остудил моё пышущее жаром лицо.
   - Диана мне все равно, что родная сестра, - как можно
бесстрастнее произнёс я. - А вот и её мир, Сумерки Дианы.
Чертовски похоже на Дневной Предел Истинных Сумерек, ты не
находишь?
   - Да, похоже. Ну, прямо точь-в-точь.
   - Только это дикий мир, необитаемый, - заметил я. - И в этом его
прелесть.
   - Тебя всегда влекла суровая идиллия, - сказала Юнона,
оглядываясь по сторонам. - Как, впрочем, и Диану.
   Большой диск красного солнца неподвижно висел над самым краем
небосвода, не сдвигаясь ни на йоту на протяжении миллионов лет.
Большинство планетных систем этого старого-престарого мира уже
давно пришли в равновесие, приливные силы погасили вращение и
поступательное движение их составляющих частей относительно друг
друга, и теперь они перемещались в пространстве лишь как единое
целое. Здесь не было смены дня и ночи, не было времён года; но
была дневная сторона, выжженная вечно палящим солнцем, и была
ночная сторона, скованная вечными льдами, а между ними был пояс
вечных сумерек, где вечно царила осень.
   Мы с Юноной шли вдоль спокойного ручья, ступая по густой
оранжевой траве. Справа от нас начинался лес; жёлтые, красные и
оранжевые листья деревьев были повёрнуты к солнцу, спектр
излучения которого был богат на инфракрасную составляющую, чем и
объяснялась такая необычная окраска листьев и травы. Против
ожидания было довольно прохладно из-за усилившегося ветра с
ночной стороны - с наступлением равновесия атмосферные процессы
в Сумерках не желали прекращаться, хотя протекали здесь не так
бурно, как в молодых мирах. Юнона зябко поёживалась, и я накинул
на её плечи свою мантию.
   - Спасибо, Артур, - сказала она. - Нам ещё долго идти?
   - Нет, недолго. Скоро мы будем на месте.
   - А нельзя было сразу?
   - Нет.
   - Почему?
   - Ну, во-первых, мне давно хотелось прогуляться здесь вместе с
тобой. Ты вечно в делах, и нам редко выпадает случай побыть
наедине, в тишине и спокойствии.
   Юнона тихо вздохнула и нежно сжала мою руку.
   - Ах, сынок! Если бы я только могла посвятить всю себя детям, я
была бы самой счастливой женщиной на свете. Но, увы, это не в
моей власти - ведь я королева...
   Я обнял её за плечи, и мы продолжили путь. Я думал о том, как
мне повезло, что у меня такая мама - самая лучшая из всех мам, а
Юнона, надеюсь, думала, что я - лучший из сыновей.
   Ручей сворачивал влево, но мы пошли прямо и углубились в лес, а
через пять минут вышли на широкую прогалину, посреди которой
возвышался большой шатёр из красного и голубого шёлка. Вокруг
шатра резвились в траве маленькие зверушки с длинными пушистыми
хвостами и кисточкообразными ушами, очень похожие на белок,
только чуть покрупнее и с золотистым окрасом шерсти. При нашем
появлении зверушки притихли и повернули к нам свои острые
мордочки; бусинки их глаз с опаской посмотрели на мою мать.
Затем, видимо, решив, что раз она со мной, то им нечего бояться,
они возобновили свои игры. Это была вторая причина, почему я
открыл выход из Тоннеля на приличном расстоянии от прогалины.
Наше внезапное возникновение прямо из воздуха могло переполошить
этих милых зверушек, а Диана страшно не любила, когда кто-то
пугал её питомцев.
   Полог у входа в шатёр отклонился, и навстречу нам вышла высокая
стройная девушка в белых облегающих брюках и жёлтой блузке с
короткими рукавами. У неё были длинные и густые
светло-каштановые волосы и большие голубые глаза, лучившиеся
беззаботной юностью и озорством. Она была очень похожа на свою
старшую сестру, мою мать, и я вовсе не отрицаю, что в своё время
это обстоятельство имело для меня огромное, если не решающее
значение. Я никогда всерьёз не называл Диану тётей, в частности
потому, что она была на пять лет младше меня. Но и не только
поэтому...
   - Артур! Сестра! - радостно произнесла Диана, и лицо её озарила
улыбка, по воздействию на меня ничем не уступавшая маминой.
   Она обняла Юнону и поцеловала её в щеку, затем, после секундных
колебаний, нежно прикоснулась пальцами к моей руке и заглянула
мне в глаза.
   - Я так переживала за вас, когда узнала, что вы отправились в
Хаос. Почему ты не предупредил меня?
   - Времени не было, - ответил я. - Всё произошло так внезапно.
   - Мог бы и выкроить минутку.
   - Прости, дорогая.
   - Ты бессердечный эгоист, Артур!
   - Каюсь. И обещаю исправиться.
   Диана рассмеялась.
   - О нет, только не это!
   - Почему же?
   - Потому что ты неисправим. И, кроме того, я люблю тебя такого,
какой ты есть. - Она повернулась к матери, которая с
доброжелательной улыбкой слушала нашу перепалку. - Извини.
Кажется, мы увлеклись.
   - Ничего, - сказала Юнона. - Мне всегда приятно на вас смотреть,
любезничаете вы или бранитесь.
   Диана смущённо опустила глаза.
   - Ты очень добра к нам, сестра... Да, кстати, как тебе нравится
моя обитель?
   - Здесь просто восхитительно! Это здорово напоминает мне Рощу
Пробуждения в Истинных Сумерках, только там не водятся такие
симпатичные создания. - Юнона наклонилась и погладила по мягкой
шёрстке одну из зверушек, которая, осмелев, подошла к ней и
начала тереться о её ногу, довольно мурлыча, как сытый котёнок.
- Они местные?
   - Нет. Я привела их дедушек и бабушек из другого мира.
   - Ах, какая прелесть! - воскликнула Юнона, когда зверушка
проворно взобралась ей на плечо. - Они совсем ручные! Как ты их
называешь?
   - Просто зверушками, - ответила Диана. - Никак не удосужусь
придумать что-то пооригинальнее... Ну ладно, - спохватилась она.
- Я совсем забыла о своих обязанностях хозяйки. Вы, наверное,
проголодались? Так проходите в шатёр, сейчас я вас накормлю.
Сомневаюсь, что Враг устроил в вашу честь роскошный пир.
   - А вот и ошибаешься, - сказал я, входя вслед за Юноной и Дианой
внутрь. - Он предлагал нам перекусить, да только мы отказались.
   - Боялись, что отравит?
   - Нет, об этом мы как раз не подумали, хотя следовало бы учесть
и такую возможность. Однако есть мудрое правило, которое гласит:
не вкушай пищи в доме врага своего. Тем более, в Чертогах
Смерти, где правит бал Нечистый.
   Помещение внутри шатра было разделено шёлковыми занавесями на
несколько комнат. Пол в первой от входа и самой большой был
устлан мягкими коврами; посреди была расстелена белоснежная
скатерть с обедом на три персоны, а вокруг разбросаны пуховые
подушки, обитые красным и голубым бархатом.
   Мы устроились на подушках и принялись за еду, походя болтая о
всяких пустяках. Разговор о нашей встрече с Врагом по
молчаливому согласию был отложен нами на десерт. Пока Юнона и
Диана обменивались последними придворными сплетнями, я набирался
смелости, чтобы сообщить матери новость, которая вряд ли
обрадует её. Мне следовало бы сделать это уже давно, как только
я понял, что намерения у меня самые, что ни на есть серьёзные,
однако я долго не мог решиться и всё откладывал неизбежное
объяснение до лучших времён. Путешествие за Грань Хаоса
послужило хорошей встряской, придавшей мне мужества.
   Улучив момент, я протянул руку и смахнул с подбородка Дианы
несколько прилипших к нему хлебных крошек, причём намеренно
сделал это не по-братски, а с той трепетной заботливостью,
которая придаёт глубокий интимный смысл даже самым невинным
прикосновениям.
   - Вы такие милашки, - заметила моя мать, ласково улыбаясь, но в
глазах её уже промелькнула безотчётная тревога. - Не будь вы
близкими родственниками, из вас получилась бы замечательная
пара.
   Щёки Дианы вспыхнули ярким румянцем. Я тоже покраснел и в
смятении (не скажу, что совсем уж притворном) потупился. Наше
замешательство было весьма красноречивым.
   Поражённая внезапной догадкой, Юнона шумно выдохнула, уронила на
скатерть вилку и изумлённо воззрилась на меня.
   - Что я вижу! - наконец проговорила она; её голос звучал
непривычно глухо и сипло. - Нет, я не верю своим глазам...
Скажите, что я ошибаюсь. Ну!
   - Ты не ошибаешься, мама, - сказал я.
   Юнона нервно прокашлялась и перевела взгляд на сестру.
   - Диана, детка, ты в своём уме? Ведь он твой племянник, пойми
же!
   Диана ничего не ответила, проявив неожиданный интерес к
замысловатому узору на ковре, и, казалось, была всецело
поглощена его изучением.
   - Ну и что с того? - отозвался я, нарушая гнетущее молчание. - Я
не вижу в этом ничего страшного.
   - Зато я вижу, будьте вы неладны! - гневно воскликнула мать. -
Ты мой сын, а Диана моя сестра. Моя родная сестра!
   - Но не моя же.
   Юнона вздохнула.
   - И на том слава богу, - язвительно произнесла она. - Ну,
спасибо, обрадовали вы меня. Хорош сюрприз, нечего сказать!
   - Прости, сестра, - виновато прошептала Диана, не отрывая
взгляда от ковра. - Я знаю, это нехорошо, но...
   - Но что?
   - Мы любим друг друга, - сказал я. - И хотим пожениться.
   Мать всплеснула руками.
   - Подумать только, они хотят пожениться! Да вы спятили оба!
Никто не признает ваш брак.
   - Янус признает. Сначала он, конечно, побушует, но потом
успокоится и...
   - И похвалит! - фыркнула Юнона.
   Я покачал головой.
   - Нет, мама. Как и ты, дед не одобрит нас. Но мы рассчитываем на
снисхождение с его стороны, ведь он всегда был добр к нам.
   - Ах, так! - она резко поднялась. - Тогда поспешите к нему, пока
я вас не опередила.
   - Мы ещё не обсудили... - начал было я, но мать не позволила мне
договорить.
   - Глупости! Ты привёл меня сюда лишь затем, чтобы дать мне знать
о вашей греховной связи.
   - Ты ошибаешься, мама...
   - Не лги мне, Артур!
   - Это правда, Юнона, - отозвалась Диана, наконец, подняв взгляд.
- Когда Артур вызвал меня через Самоцвет, то сказал, что хочет
посоветоваться...
   - Вот пусть он и советуется. А я остаюсь при своём мнении.
   - Ты уходишь? - спросил я.
   - Да. Я поищу себе другое место, где смогу собраться с мыслями и
обдумать полученные сведения - и про Истоки, и про вас... Чтоб
вам пусто было!
   Она повернулась к выходу, взмахнув на прощание золотым подолом
своей туники, и скрылась за пологом шатра. Снаружи послышалось
испуганное сычание Дианиных зверушек; впрочем, мы знали, что
даже в состоянии крайнего раздражения Юнона не способна
причинить вред беззащитным созданиям.
   - Она скоро остынет, - сказал я Диане. - Угомонится раньше, чем
окажется в Солнечном Граде. У неё будет достаточно времени,
чтобы поразмыслить и смириться с неизбежным.
   - Так Юнона была права? - спросила Диана, укоризненно глядя на
меня. - Ты разыграл этот спектакль только с тем, чтобы она
узнала о нас с тобой?
   - Вовсе нет, это получилось экспромтом. - Я придвинулся к ней и
обнял её за плечи. - Но я поступил правильно. Так будет лучше.
Было бы гораздо хуже, если бы она узнала об этом от кого-нибудь
другого, например, от Минервы.
   - Минерва никогда не предала бы нас.
   - Надейся и верь, - сказал я. (Это был один из тех редких
случаев, когда мы расходились в оценке людей: Диана считала
Минерву хорошей и порядочной, а я на вид её не переносил). -
Впрочем, теперь уже это не важно.
   Диана слегка поёжилась.
   - Артур, я боюсь возвращаться в Сумерки.
   - Страшишься гнева Януса?
   - Конечно! А ты разве не боишься Утера?
   Как всегда при упоминании отца, по спине у меня забегали
мурашки. Я крепче прижал к себе Диану и потёрся щекой о её
шелковистые волосы.
   - Ничего, милая, - попытался я успокоить её и себя. - Рано или
поздно всё утрясётся, и нас оставят в покое.
   - Вот только когда? Святоши из наших Домов во главе с твоим
отцом теперь житья нам не дадут. Можно не сомневаться, устроят
нам форменную преисподнюю.
   - Мы можем переждать бурю здесь, - предложил я. - О
местонахождении твоих Сумерек знают только Помона и Дионис, на
которых можно положиться...
   - А также Юнона, на которую никак нельзя положиться из-за её
длинного языка.
   - Но она любит нас обоих и вряд ли захочет натравить на нас
толпу ханжей. К тому же после посещения Хаоса у неё появилась
обильная пища для сплетен иного рода. Вскоре все Дома начнут
бурлить, когда узнают о содержании нашего разговора с Врагом.
Так что известие о нас с тобой, скорее всего, не привлечёт к
себе особого внимания.
   - А что такого важного рассказал вам Враг?
   - Он дал нам понять, что существуют некие Срединные миры,
находящиеся у Истоков Формирующих...
   - Стоп! Разве у Формирующих есть Истоки?
   - Враг утверждает, что есть. По его словам, они лежат за
пределами последовательностей миров вдоль линий Формирующих. Там
сосредоточены силы, образующие структуру вселенной. - Я дословно
передал ей весь наш разговор с Врагом, после чего спросил: - Как
ты думаешь, это может быть? Или же лукавый слукавил?
   - Теоретически - да, может, - уверенно ответила Диана.
   Я вопросительно взглянул на неё.
   - Ты что, предполагала такую возможность?
   - И да, и нет. В некоторых новейших моделях, описывающих Потоки
Формирующих, неопределённость краевых условий на бесконечности
устраняется за счёт введения точечной, истоковой сингулярности.
Но я никогда не воспринимала эти модели всерьёз; они казались
мне слишком абстрактными и надуманными.
   - А другие твои коллеги?
   - Все они рассматривают их как очень удобный, хоть и далёкий от
действительности математический приём. Насколько мне известно,
ещё никому не приходило в голову интерпретировать модели с
точечной сингулярностью в том смысле, что где-то за пределами
бесконечности лежат Истоки Формирующих. Однако... - Чёрные брови
Дианы сдвинулись к переносице, коралловые губы плотно сжались,
профиль её заострился. Несколько секунд она сосредоточенно
молчала, блуждая задумчивым взглядом по шатру. - Знаешь, я
кое-что вспомнила! Впрочем, не исключено, что это была лишь
мрачная шутка, но с другой стороны...
   - Да?
   - Как-то мой отец, уж не помню по какому поводу, обронил
вскользь, что однажды за бокалом вина твой прадед, король Артур,
заявил, будто бы он пришёл к нам из бесконечности.
   - Вот как! - Я был заинтригован. - Очень интересно! Я ни о чём
подобном не слышал.
   - Правда, - тут же поспешила добавить Диана, - по словам отца,
это был далеко не первый бокал вина, который выпил в тот вечер
твой прадед, и, возможно, не стоит придавать его речам большого
значения.
   - А может, и стоит, - сказал я. - Ведь не зря же говорят, что in
vino veritas.
   - Так ты думаешь...
   - О нет, дорогая, пока что я ничего не думаю. Честно говоря, ты
меня огорошила. Ведь если мой прадед не шутил, а Враг не солгал,
то из этого следует... - Тут я умолк и крепко призадумался над
тем, что же из этого следует.
   Как и все остальные, я знал о происхождении моего легендарного
предка одновременно и много, и мало. Много было разноречивых
слухов, предположений, домыслов и догадок, но слишком мало -
достоверных фактов, полученных из первых рук. Основатель Дома
Света Артур Пендрагон, в честь которого меня и назвали, умер
задолго до моего рождения, но даже при жизни он был настоящей
загадкой для современников, а его прошлое как было, так и до сих
пор остаётся тайной за семью печатями.
   Во множестве миров, главным образом в Рассветных и
Теллурианских, бытуют легенды, мифы и предания про короля
Артура, повествующие о его жизни и славных деяниях и
предлагающие всевозможные версии его происхождения; при этом
часто упоминается город Авалон, якобы находящийся в стране под
названием Лайонесс. В эти легенды нельзя было верить без
оглядки, равно как и подчистую отвергать их - ибо в каждой из
них, наряду с вымыслом, присутствует и крупица правды. Все они
возникли отнюдь не на пустом месте, их породила сама личность
моего прадеда, чьё влияние на судьбы мира сравнимо с влиянием
таких колоссов, как Будда, Один, Иисус из Дома Израилева,
Магомет-Странник. Его деятельность вызвала сильный резонансный
эффект в значительной части Экватора, причём характерно, что
если в Рассветных мирах преобладают сказания из позднего
артуровского цикла, в основе которых лежат события, связанные с
образованием Дома Света и его становлением как самого
могущественного из всех Домов Порядка, то в мирах Теллуса
преимущественно в ходу более ранние истории, отражающие ту часть
жизни Артура, о которой нам доподлинно ничего не известно. В
свете последнего обстоятельства считается общепризнанным, что
мой прадед был родом из какого-то захолустного мира группы
Земли. Но неужели аж из такого захолустного - из
бесконечности?..
   - Если это правда, - медленно произнёс я, - то вряд ли король
Артур был адептом Порядка, как утверждает Книга пророков Митры.
   - Между прочим, - заметила Диана. - Отец не помнит случая, чтобы
твой прадед манипулировал Знаком Янь. Он вообще считает, что
человек неспособен овладеть силами Порядка или Хаоса, не потеряв
своей человечности. А король Артур, без сомнения, был человечным
человеком.
   - Значит, он обладал силой иного рода. Силой, рождённой у
Истоков Формирующих, если верить Врагу - на третьем полюсе
существования.
   - Или в самом сердце вселенной, - сказала Диана. - Такая
интерпретация представляется мне более удачной.
   - Почему?
   - Потому что полюс - это крайность. А у Истоков, если они
существуют, сосредоточены силы созидающего характера, которые
творят вселенную, а не разрывают её, подобно Порядку и Хаосу.
   Я с сомнением покачал головой.
   - Мы ещё не знаем, какие силы там сосредоточены, но в одном я
точно уверен: любая мощь - всегда крайность. Даже чистое
созидание может обернуться катастрофой, если могущество окажется
в руках безумцев и фанатиков.
   - Не спорю, - согласилась Диана. - У всякой медали есть обратная
сторона. Не зря же твой прадед скрывал происхождение своей силы.

   - А Враг приподнял завесу тайны, - подхватил я.
   Диана внимательно посмотрела на меня.
   - Как ты думаешь, зачем он это сделал?
   - Полагаю, чтобы натравить наши Дома друг на друга. Редкий
обладатель такой мощи не соблазнится перспективой стать
повелителем Экватора. Держу пари, что вскоре многие Властелины
кинутся на поиски Источника. Их не остановит предупреждение
Врага, что путь туда труден и полон опасностей. Во всяком
случае, меня это наверняка не остановит.
   Зрачки глаз Дианы расширились от страха.
   - И ты...
   - Да, я тоже, - твёрдо произнёс я. - В своём здравом рассудке я
уверен, но за других не отвечаю. Я должен прийти к Источнику
первым и взять ситуацию под контроль, чтобы предотвратить
возможную и весьма вероятную катастрофу. Иначе я не могу.
   Диана обречёно вздохнула и погладила меня по щеке.
   - Ты сумасброд, Артур, - сказала она. - Ты безрассуден... Но за
это я тебя и люблю.
   Так начиналась эта история...

   ПУТЬ К ИСТОЧНИКУ
   СТАРТ И РАЗБЕГ

   ГЛАВА 1

   Где-то рядом раздавался звонкий и чистый, как серебряные
колокольчики, смех. Кевин остановил свою лошадь и прислушался.
Со стороны озера, к которому он направлялся, доносилось пение,
то и дело прерываемое взрывами весёлого, жизнерадостного смеха.
Нежный девичий голос, чуть фальшивя, повествовал на валлийском
языке (что уже само по себе было в этих краях редкостью) о
любовных похождениях молодой распутной жены престарелого
вельможи. Текст песни изобиловал скабрезными, подчас до
непристойности, подробностями, которые исполнительница явно
смаковала.
   Кевин усмехнулся, бесшумно соскочил с лошади и привязал поводья
к суку ближайшего дерева. Остаток пути он преодолел пешком,
двигаясь тихо и вкрадчиво, с осторожностью хищника, вышедшего на
охоту. Пробравшись сквозь заросли кустарника, Кевин оказался на
краю небольшой поляны перед спокойным лесным озером - одним из
многих таких озёр в этом озёрном крае, Лохланне.
   Большой куст дикой смородины надёжно укрывал его от
очаровательной юной девушки лет восемнадцати с
изумрудно-зелёными глазами и длинными, до самой талии,
золотисто-рыжими волосами. Словно птичка, она порхала по поляне,
собирая лесные цветы и распевая во весь голос песню. Закончив
очередной куплет, она останавливалась и заливалась звонким
смехом, а потом возобновляла своё пение и порхание по поляне.
Девушка была потрясающе красива, к тому же она была совершенно
голая, и ошеломлённый Кевин, крепко сцепив зубы и судорожно
глотая слюну, просто не мог оторвать от неё взгляда, хотя,
будучи воспитанным и вежливым молодым человеком, понимал, что,
продолжая подглядывать, он сильно рискует поставить себя и
девушку в очень неловкое положение. Сгорая от стыда, он, тем не
менее, оставался на месте, ибо повернуться и незаметно уйти было
выше его сил. Кевин был не только вежливым и воспитанным молодым
человеком, он был ПРОСТО молодым человеком двадцати лет с
абсолютно нормальным для его возраста гормональным балансом.
   Между тем девушка, допев до конца песню, бережно положила
собранный букет на траву и подошла к соседнему от Кевина кусту,
где была развешена, видимо, после стирки, её одежда: чулки,
нижняя рубаха, юбка, коротенькие панталоны и нарядное платье из
голубого шёлка - правда, уже поношенное, а местами разорванное.
Вблизи она выглядела ещё изумительнее и была так желанна, что
Кевин не выдержал и громко застонал.
   Девушка вздрогнула и повернула к нему голову, а увидев его, лишь
на мгновение замерла, затем проворно бросилась в сторону, где в
тени разлогого дерева пощипывала траву её стреноженная лошадь.
Она выхватила из притороченной к седлу кобуры пистоль и, взведя
курок, направила его на Кевина. Всё произошло так стремительно и
неожиданно, что он не успел даже шевельнуться.
   - А ну выходи! - произнесла девушка по-готийски. - Без шуток! И
не делай резких движений, иначе... - Она не закончила, но
решительное выражение её лица было красноречивее любых угроз.
   Кевину не оставалось ничего делать, кроме как подчиниться. Он
вышел из-за куста, держа перед собой руки, повёрнутые ладонями к
ней.
   - Не бойся, - сказал он. - Я не причиню тебе зла.
   - Не сомневаюсь! - фыркнула девушка. - Я застрелю тебя прежде,
чем ты успеешь сделать хоть один шаг без моего разрешения.
   Голышом, с развевающимися на ветру чуть влажными волосами и с
пистолем в руках, она выглядела очень эффектно, и Кевин невольно
улыбнулся, хотя под мышками и на лбу у него выступил холодный
пот, а по спине то и дело пробегали мурашки.
   - Ну-ну, крошка, спокойно, - примирительно произнёс он. - Ты зря
меня опасаешься. Поверь, я совершенно безобиден.
   Девушка смерила его изучающим взглядом и провела кончиком языка
по верхней губе.
   - Кто ты, красавчик? - спросила она уже значительно мягче.
   - Кевин Мак Шон к твоим услугам, красавица.
   Пистоль в руках девушки дрогнул. Её большие зелёные глаза в
изумлении уставились на Кевина.
   - Кто-кто? - переспросила она, будто не расслышав.
   - Кевин Мак Шон.
   - Неужто новый герцог Лохланна?
   Кевин отвесил ей шутливый поклон, всё ещё с опаской поглядывая
на пистоль. Впрочем, палец с курка был уже снят.
   - Собственной персоной, сударыня. А вас как величать?
   - Так это не Готланд? - облегчённо произнесла она,
проигнорировав его вопрос.
   - Нет, это уже Лайонесс. Ты находишься на территории герцогства
Лохланнского в четырёх лигах южнее границы с Готландом. Как
здешний правитель, я гарантирую тебе безопасность и личную
неприкосновенность, что бы ты ни сделала там, на севере... Гм-м,
если, конечно, ты уберёшь эту штуку. Не ровен час ещё бабахнет.
   - А! - сказала девушка и швырнула наземь пистоль.
   Раздался щелчок, Кевин вздрогнул, ожидая выстрела... но ничего
не произошло.
   - Он не заряжен, - спокойно объяснила девушка. - Я впопыхах
забыла прихватить кисет с порохом.
   Она подошла к своей развешенной для просушки одежде, взяла
нижнюю рубаху и неторопливо натянула её на себя через ноги.
Затем искоса взглянула на Кевина и смущённо улыбнулась, щёки её
слегка порозовели. Её застенчивая улыбка просто-таки
очаровывала, а румянец на щеках был так по-детски нежен, что
сердце Кевина сжалось и заныло в истоме.
   - Забавное у нас получилось знакомство, - наконец произнесла
она. - Ты не находишь?
   Кевин глупо ухмыльнулся.
   - Пожалуй, что так, крошка.
   - Я не крошка. Меня зовут Дейрдра.
   - Очень приятно, Дейрдра. Славное у тебя имя, очень красивое...
как и ты вся. Знаешь...
   - Знаю, но все равно спасибо. В последнее время я не слышала в
свой адрес ни единого доброго слова, а одну только ругань и
угрозы... Да, кстати, если мы оба не готийцы, то почему говорим
на этом варварском языке?
   - А ты какой предпочитаешь - гельский или валлийский?
   - Валлийский.
   - Так ты с юга? - спросил Кевин уже по-валлийски.
   - Да. Вернее, из центра. Из самого центра.
   - Из Авалона?
   - Угадал. Я бесстыжая столичная девчонка.
   - Но почему бесстыжая? - удивился Кевин.
   - А разве нет? - сказала Дейрдра, взяв в руки чулок. - Ты
считаешь, что, увидев тебя, я поступила как благовоспитанная
барышня?
   - Ты поступила как благоразумный человек. Ведь если бы я имел
относительно тебя дурные намерения, а ты бросилась бы первым
делом прикрывать свою наготу, меня бы это не остановило. А так
ты здорово напугала меня. Ты очень храбрая девушка, Дейрдра. И
решительная. Ты быстро разобралась... в ситуации... и...
этого...
   Кевин увяз в собственных словах, так как Дейрдра начала
натягивать на ногу чулок, всё выше задирая нижний край рубахи.
При этом она выглядела ещё более соблазнительной, чем полностью
обнажённая, и окончательно онемевший Кевин с отвисшей челюстью
принялся глазеть на неё, стараясь не упустить ни малейшего её
движения.
   Спохватившись, Дейрдра ахнула и торопливо одёрнула рубаху.
   - Всё-таки я бесстыжая, - сказала она. - Впрочем, и ты парень не
промах.
   - Извини, - сконфужено пробормотал Кевин, отворачиваясь. - Я
как-то не сообразил сразу... Прости, пожалуйста.
   Дейрдра хмыкнула, продолжив одеваться.
   - Да ладно уж, всяко бывает. Кстати, какое здесь ближайшее
поселение?
   - Если не считать пограничного форта, то мой замок Каэр-Сейлген.

   - Далеко?
   - В двух часах быстрой езды. А что?
   - Я голодна, вот что. В последний раз я по-настоящему ела вчера
вечером, а утром лишь слегка перекусила. У тебя, случайно,
ничего с собой нет?
   - Случайно есть. Целая сумка всякой всячины. Я собирался сделать
здесь привал на обед.
   - И где же твоя чудо-сумка?
   - Оставил её вместе с лошадью неподалёку. Принести?
   Дейрдра нетерпеливо облизнулась за его спиной.
   - Да, будь так добр. А я тем временем приоденусь.
   Когда Кевин вернулся, Дейрдра, уже одетая, сидела на траве и
расчёсывала свои пышные волосы цвета меди. Рядом с ней лежал
букет лесных цветов, её изумрудно-зелёные глаза мечтательно
глядели в небо, на нежных розовых губах играла задумчивая, чуть
печальная, и всё же жизнерадостная улыбка, обнажавшая прелестные
белые зубки, а в уголках рта образовались очаровательные
маленькие ямочки.
   Кевин был сражён наповал.
   "Она прекрасна, - думал он, едва сдерживаясь, чтобы не захныкать
от умиления. - Боже, как она прекрасна! Разве мог я представить,
что на свете существует такая чистая, такая невинная красота..."

   Впрочем, Дейрдра вряд ли была невинной в банальном понимании
этого слова. По тому, как она держалась с ним, Кевин понял, что
ей не в диковинку было стоять перед мужчиной голышом. Да и
смотрела она на него слишком уж оценивающе, с этаким видом
знатока, и как облизнулась при этом - совсем не по-детски... Тем
не менее, во всём её облике чувствовалось что-то
девственно-чистое, непорочное, почти ангельски-невинное. Сердце
Кевина продолжало сжиматься и сладостно ныть.
   Кевин расстелил перед Дейрдрой скатерть и выложил из сумки все
съестные припасы, включая две непочатые бутылки красного вина.
Откупорив одну из них, он наполнил до краёв единственный
имевшийся в наличии кубок и протянул его Дейрдре.
   - Угощайся.
   - Спасибо. А ты?
   - Буду пить с горла. Пакуя мне сумку, слуги, к сожалению, не
приняли в расчёт возможность нашей встречи.
   - Понятно.
   На этом их разговор увял, и они принялись за еду. Дейрдра
отправила себе в рот кусочек прожаренного и сдобренного специями
мяса, энергично разжевала его и запила небольшим глотком вина.
Одобрительно мурлыча, она потянулась за следующим куском.
   Кевин медленно жевал пирог с мясной начинкой и, не отрываясь,
смотрел на Дейрдру, которая, при всём своём волчьем аппетите,
умудрялась есть с таким изяществом, будто сидела за праздничным
столом в блестящем обществе утончённых эстетов.
   - Что ты так глазеешь на меня, Кевин Мак Шон? - в конце концов,
спросила она, склонив набок голову и прищурившись. - Никогда не
видел проголодавшейся девушки?
   Кевин неопределённо покачал головой и что-то невнятно
пробормотал. Он не решался что-либо сказать, так как боялся, что
с его языка сорвётся какая-нибудь глупость.
   Так и не дождавшись ответа, Дейрдра виртуозно расправилась с
яблочным пирогом, заедая его тонко нарезанными ломтиками
душистого сыра, допила оставшееся в кубке вино и снова
заговорила:
   - У покойного лорда Шона, земля ему пухом, всегда был хороший
вкус.
   - В каком смысле?
   - С тех пор как стало известно, что лорд Шон обзавёлся приёмным
сыном, я всё гадала, какой же ты на самом деле. И знаешь,
действительность превзошла все мои ожидания.
   Кевин смутился и скромно потупил глаза.
   - Спасибо за комплимент.
   - Это вовсе не комплимент, - возразила Дейрдра с улыбкой,
ласковой и лукавой одновременно. - Ты самый красивый из всех
парней, которых я встречала. К тому же ты такой милый... - Она
немного помолчала, затем совершенно другим тоном произнесла: -
Говорят, лорд Шон был очень привязан к тебе. Это так?
   - Безусловно, - кивнул Кевин. - Лорд Шон был очень добр ко мне.
Думаю, я чем-то напоминал ему его умершего в детстве сына. Когда
он приехал на наш остров, то в первый же день обратил на меня
внимание. Он подозвал меня к себе, мы с ним долго о чём-то
говорили - не могу вспомнить, о чём именно, - и уже тогда он
называл меня "сынок".
   Дейрдра внимательно присмотрелась к Кевину и сказала:
   - А знаешь, он был прав. Ты действительно похож на кузена
Дункана, царство ему небесное. Правда, Дункан был светловолосым
и голубоглазым мальчиком, а у тебя тёмные волосы и карие глаза,
да и ростом ты гораздо выше него, но некоторая схожесть между
вами, несомненно, есть.
   - Ты сказала: "кузен Дункан"? - озадаченно произнёс Кевин. -
Лорд Шон Майги был твоим дядей?
   - Ну да. Его жена была сестрой моей матери, следовательно, он
был моим дядей. А ты, получается, мой названный двоюродный брат.
- Дейрдра обворожительно улыбнулась. - Когда я была маленькой,
лорд Шон часто качал меня на руках, рассказывал мне сказки - он
был большой выдумщик и замечательный рассказчик. После его
отъезда на ваш захолустный остров я очень скучала по нему.
   - Говорят, - заметил Кевин, - что он уехал из Лайонесса, потому
что всё здесь напоминало ему о жене и сыне.
   Дейрдра вздохнула.
   - Да, это так. Когда умер Дункан, а вскоре после него - и тётя
Констанс, лорда Шона будто подменили, он стал сам на себя не
похож. Тогда мне было всего лишь десять лет, но я очень ясно
помню...
   Она не договорила, так как в этот момент Кевин громко
поперхнулся, уронил кусок пирога себе на колени и во все глаза
уставился на неё.
   - Постой-ка! Ведь лорд Шон был женат на сестре королевы!
   Дейрдра с важным видом кивнула, однако в уголках её глаз
притаилась шаловливая улыбка, готовая в любой момент вырваться
наружу и заиграть на её губах.
   - Ты соображаешь медленно, но верно. Я чуть было не отнесла тебя
к тугодумам.
   - Значит ты...
   - Разумеется, я Дейрдра Лейнстер из Авалона. Мой отец - король
Бриан. - Её улыбка стала явной, ослепительно сверкнули два
ровных ряда жемчужно-белых зубов. - Ведь это же было очевидно.
   - Очевидно? - переспросил обескураженный Кевин.
   - А разве нет? Разве тебе не говорили, что дочь короля - самая
прекрасная девушка в мире? Можешь ли ты представить себе, что на
свете существует кто-нибудь прекраснее меня?
   Кевин пытливо посмотрел ей в глаза, но так и не смог понять,
сказала она это серьёзно или шутя. Он прикрыл рот рукой и
прокашлялся, прочищая горло.
   - Да, да, конечно. Извини мне мою недогадливость. Но, видишь ли,
я никак не ожидал встретить в этих краях принцессу из
королевского дома Лейнстеров - одну, без свиты, без охраны...
   - И без одежды, - смеясь, добавила Дейрдра. - Надеюсь, это
происшествие останется строго между нами?
   - О чём может быть речь!
   - А ещё я надеюсь, - продолжала она, - что мой титул принцессы
не повлияет на наши отношения, которые начали складываться так
непринуждённо. Ведь ты не станешь называть меня "ваше
высочество", "миледи" - и вообще корчить из себя придворного
кавалера?
   - Я никогда не был придворным кавалером, - ответил Кевин. - Да и
при дворе-то я не был ни разу. Я типичный провинциал.
   - Тем лучше. Я обожаю провинциалов и терпеть не могу всех этих
благовоспитанных маккормаков и маэлгонов с их изысканными
манерами и слащавыми речами. - Дейрдра негодующе фыркнула. -
Впрочем, дружки кузена Эмриса ещё хуже. У приближённых Колина,
по крайней мере, голова на плечах служит не только вешалкой для
ушей.
   - Так ты решила немного отдохнуть от тех и других в тиши лесов и
озёр Лохланна?
   - Вроде того, - уклончиво ответила она и потянулась за второй
бутылкой. Кевин опередил её, при помощи штопора извлёк из
горлышка пробку и плеснул немного вина в кубок. Дейрдра
выстрелила в него насмешливым взглядом, и он долил ей ещё,
однако счёл своим долгом предупредить:
   - Вино гибернийское. Кажется слабым, как сок, но здорово ударяет
в голову.
   - Знаю. И больше всего люблю гибернийское. - Она сделала глоток
и игриво подмигнула ему. - Ну, продолжай.
   - Что продолжать?
   - Расскажи о себе. Насколько я знаю, в твоём происхождении есть
много неясного.
   Кевин хмыкнул.
   - Это ещё мягко сказано. Лично для меня моё происхождение
сплошная загадка. Двадцать лет назад крестьяне нашли меня на
опушке леса, завёрнутого в алую, шитую золотом мантию. Отроду
мне было месяцев пять-шесть, я был голоден и ревел, как молодой
бычок...
   Дейрдра прыснула смехом.
   - Наверное, ты был очаровательным карапузом.
   - Может быть. Но для островитян я, прежде всего, был подобен
грому с ясного неба. Жителей на острове не так уж много, все
наперечёт, и вскоре выяснилось, что ни одна из местных женщин не
могла быть моей матерью. А если учесть, что на сотни лиг вокруг
простирается океан без единого клочка суши и за последние
полгода к острову не подходил ни один корабль, то и вовсе
получалось, что мне неоткуда было появиться на свет. Тем не
менее я был и очень живо напоминал о своём существовании. Меня
отнесли в дом тогдашнего губернатора острова, лорда Маркуса
Финнегана, поскольку ясно было, что я не обыкновенный подкидыш -
при мне нашли прекрасной работы шпагу, клинок которой изготовлен
из какого-то странного металла, похожего на серебро, но твёрже
стали; также был золотой перстень с камнем...
   - Тот, что у тебя на пальце?
   - Да.
   - Мне можно посмотреть?
   - Пожалуйста.
   Кевин снял со среднего пальца левой руки перстень и передал его
Дейрдре. Где-то с минуту она рассматривала его, сосредоточенно
сдвинув брови, затем вернула Кевину со словами:
   - Знатная вещица. Очень тонкая работа по золоту и камень
красивый - правда, не могу определить его происхождение.
   - И никто не может, - сказал Кевин, надевая перстень на палец. -
Вроде бирюза, но нет. Он только с первого взгляда кажется
бирюзовым, на самом же деле он светло-голубой. Если долго
смотреть на него, завораживает; создаётся впечатление, что
внутри камня заключено огромное пространство.
   - Может быть, он колдовской?
   - Вполне возможно. А вот моя шпага наверняка колдовская.
Обыкновенное серебро, с какими бы то ни было примесями, не может
быть таким прочным.
   - Ты не взял её с собой?
   - Представь себе, забыл! - Кевин виновато развёл руками. - В
кои-то веки! Мы с ней всегда неразлучны, я постоянно ношу её с
собой, но именно сегодня так получилось, что я её забыл. Если ты
окажешь мне честь, посетив мой замок, я покажу тебе и шпагу, и
мантию, в которую был завёрнут... г м... и всё остальное.
   - Что ты имеешь в виду под остальным?
   - Видишь ли, при мне, кроме алой мантии, перстня и шпаги, нашли
также полный комплект мужской одежды, включая бельё.
   - Вот как? - удивлённо произнесла Дейрдра.
   - И странное дело, - продолжал Кевин. - Сейчас мне эта одежда
как раз впору. Будто на меня шита.
   - И что это может значить?
   - Не знаю. Но мой приёмный отец, лорд Шон Майги, как-то высказал
одно весьма любопытное предположение.
   - Какое же?
   Кевин улыбнулся.
   - Дескать, прежде я был взрослым человеком, но какой-то злой
чародей, могущественный чёрный маг, превратил меня в младенца.
Забавно, не так ли? И если это правда, то злой чародей здорово
просчитался, вместо вреда сделав мне неоценимую услугу.
Слыханное ли дело - заново прожить жизнь, исправить ошибки,
которые допустил... Только вот незадача: не помню я свою прежнюю
жизнь, ничегошеньки не помню, и понятия не имею о допущенных
мною ошибках и о том, как их избежать в этой жизни.
   - Однако странный у тебя юмор, - заметила Дейрдра. - Несколько
мрачноватый. Ты смеёшься над очень серьёзными вещами.
   Кевин нахмурился.
   - Порой полезно посмеяться над тем, что гнетёт тебя, - сказал
он. - Если к серьёзным вещам всегда относиться серьёзно, то
можно сойти с ума.
   Дейрдра сочувственно заглянула ему в глаза.
   - Верно, у тебя было трудное детство?
   - Скорее тягостное. До того как появился лорд Шон и усыновил
меня, я жил в губернаторском доме на положении воспитанника,
нужды, к счастью не знал, получил приличное образование,
соответствующее воспитание, в общем, грех жаловаться. - Он
горько усмехнулся. - Однако многие сторонились меня, людей
отпугивало моё загадочное происхождение... да и сейчас
отпугивает.
   - Но только не меня, - сказала Дейрдра и легонько прикоснулась
пальцами к его руке. - Кстати, ты колдун?
   - В том-то и беда, что нет. Этар Альварсон, наш местный
заклинатель, не обнаружил у меня ровно никаких способностей к
магии, не говоря уж о настоящем колдовском Даре. Я не могу
привести в действие даже простейшее заклинание.
   - Ты сожалеешь об этом?
   - Конечно! Как тут не сожалеть.
   Дейрдра слегка приподняла бровь. Она сделала это так
непринуждённо, а мимика её лица была столь совершенна и вместе с
тем естественна, что Кевин снова залюбовался ею.
   - Не часто услышишь такие слова от провинциалов, - заметила она.
- Разве ваш местный священник не внушал тебе мысль, что всякий
колдун, общаясь со сверхъестественными силами, постоянно рискует
погубить свою бессмертную душу? Церковь утверждает, что
отсутствие Дара большое благо, ибо Одарённый человек непрестанно
подвергается всевозможным дьявольским соблазнам, перед которыми
зачастую ему не удаётся устоять.
   Кевин покачал головой.
   - Подобные рассуждения я слышал не раз. Но, если хочешь знать
моё мнение, это всё глупости. Это просто неуклюжие потуги
обделённых природой людей возвести свою ущербность в ранг особой
добродетели... - Тут он осёкся, поняв, что допустил величайшую
бестактность, и виновато взглянул на Дейрдру. - Прости,
пожалуйста. Я не хотел.
   - Ничего, - глухо сказала она и поджала свои внезапно
побледневшие и задрожавшие мелкой дрожью губы. На лице её
промелькнуло выражение, очень похожее на гримасу мучительной
боли.
   "А ведь мы с ней собратья по несчастью", - подумал Кевин, на все
лады проклиная себя за несообразительность. Лишь с некоторым
опозданием он вспомнил то, что было общеизвестно: как и её
покойная мать, Дейрдра не обладала колдовскими способностями.
Из-за этого она чувствовала себя белой вороной в королевской
семье, где все, как один, были Одарёнными, а её отец, король
Бриан, владел загадочной фамильной Силой, которую, согласно
преданиям, его далёкий предок, король скоттов Гилломан,
заполучил после смерти легендарного короля Артура, последнего из
династии Пендрагонов. Несмотря на это (а скорее, благодаря этому
- ведь простые люди побаиваются колдунов), Дейрдра пользовалась
большой любовью у народа и была, вне всяких сомнений, самой
популярной личностью из всех ныне здравствующих членов
королевского дома Лейнстеров. О ней говорили разное, но всегда
хорошее; даже её недостатки рассматривались как продолжение её
несомненных достоинств, вроде тех обязательных исключений, лишь
подтверждающих общее правило. Однако Кевин сильно сомневался,
что всеобщая любовь и поклонение в достаточной мере
компенсировали Дейрдре её врождённую неполноценность.
   - Знаешь, а ведь мы с тобой собратья по несчастью, - после
неловкой паузы задумчиво произнесла она, и Кевин поразился, как
точно Дейрдра повторила его мысль, вплоть до того, что сказала
"собратья", а не "товарищи", и в каждое слово вложила те же
самые эмоции, что и он. - Но хватит об этом. По-моему, мы
выбрали не лучшую тему для разговора. - Она залпом осушила кубок
(теперь уже её манеры оставляли желать лучшего) и спросила: -
Как давно ты живёшь в Лохланне?
   - Скоро будет месяц, - с облегчением ответил Кевин, чувствуя,
что вновь обретает твёрдую почву под ногами. - Я приехал в
Каэр-Сейлген в середине марта.
   - И, похоже, не очень спешишь представляться моему отцу.
   - На это есть свои причины.
   - Какие?
   - Я не хочу оказаться при дворе в глупом положении человека, в
глаза не видевшего то, чем владеет, и не ведающего о заботах
своих подданных. Поэтому я решил сначала осмотреть свои
владения, чтобы хоть в общих чертах иметь представление о том,
что я получил в наследство, и лишь затем явиться к королю.
   Подумав немного, Дейрдра кивнула.
   - Пожалуй, ты прав, этого я не учла. Следует признать, что ты
поступил очень разумно.
   Она встала и неуверенной поступью направилась к кромке воды,
чтобы вымыть после еды руки, но на полпути вдруг споткнулась и
наверняка упала бы, не успей Кевин в последний момент подхватить
её.
   - Что случилось, Дейрдра? - обеспокоено спросил он, всё крепче и
крепче обнимая её. - Тебе плохо?
   Дейрдра подняла к нему лицо и томно улыбнулась.
   - Нет, мне хорошо. Просто у меня закружилась голова. Я слишком
много выпила, я пьяная... - Она положила ему руки на плечи, всем
телом прижалась к нему и страстно прошептала: - Боже, как мне
хорошо! Если бы ты знал, как я истосковалась по ласке, если бы
ты знал... Ты хочешь меня, правда?
   - Да! Да! - млея, ответил Кевин и лишь затем понял, ЧТО он
сказал. - Но... ведь...
   - Я тоже хочу тебя, милый. Очень хочу.
   Её губы потянулись к его губам. Кевин не был уверен, стоит ли
ему делать это, то есть он был полностью уверен, что ему не
следует пользоваться состоянием Дейрдры, что он обязан
отстранить её от себя, но это оказалось выше его сил. Он ответил
на её жаркий и жадный поцелуй, и весь окружающий мир померк в
его глазах, затуманенных страстью...

   ГЛАВА 2

   Большое плоскодонное судно, богато убранное, всё в позолоте,
медленно плыло вниз по течению Боанн - главной водной артерии
Лайонесса, пересекавшей всю страну с севера на юг. Вдоль обоих
берегов реки не спеша продвигались, сопровождая корабль, два
отряда вооружённых всадников. Встречные рыбаки и крестьяне из
близлежащих сёл приветствовали процессию громкими и радостными
криками - простой народ Лайонесса очень любил Дейрдру.
   Кевин сидел на скамье у правого борта и угрюмо смотрел вдаль. Он
тоже любил Дейрдру, и гораздо сильнее, чем ему хотелось бы её
любить. В те редкие моменты, когда её не было рядом и у него
появлялась возможность более или менее трезво оценить своё
нынешнее состояние, он приходил к выводу, что полностью потерял
голову и ведёт себя, как законченный идиот. Однако стоило
Дейрдре появиться, и Кевин мигом забывал обо всех своих
сомнениях и чувствовал себя безмерно счастливым человеком.
Только однажды, в первый же день, он попытался поговорить с ней
об их будущем, после чего уже не испытывал желания вновь
затрагивать эту тему...

   Они лежали рядышком в густой траве, охваченные приятной
усталостью. Кевин лениво поглаживал длинные волнистые волосы
Дейрдры и с наслаждением вдыхал их пьянящий аромат. Всё
происшедшее явилось для него каким-то радостным потрясением; и,
хотя Дейрдра была далеко не первой его женщиной, близость с ней
доставила ему такое блаженство, какого он не знал ещё никогда и
ни с кем. Нельзя сказать, что в её ласках было что-то особенное;
они выказывали достаточный (но не очень большой) опыт в таких
делах и, на взгляд Кевина, были чересчур пылкими и агрессивными
для женщины. Но неожиданно для себя он обнаружил, что ему
нравится в ней и этот пыл, и эта агрессивность, ему нравится в
ней решительно всё, и он совсем не хочет, чтобы она изменилась,
стала другой - даже в части, не соответствующей его вкусам.
Такая уступчивость с его стороны, терпимость ко всем её
возможным недостаткам, безоговорочная готовность принять её
такой, какая она есть, могли иметь только одно объяснение - он
влюбился. Влюбился внезапно и без памяти... И, кажется, зря.
   - Боюсь, мы совершили ошибку, - сказал Кевин, хмурясь.
   Дейрдра распахнула глаза и вопросительно поглядела на него.
   - Ты о чём?
   - О том, что случилось. Нам не следовало этого делать.
   - Почему?
   - Ты слишком много выпила и не вполне отдаёшь себе отчёт в своих
поступках.
   - Что за вздор! Скажи ещё, что ты соблазнил меня. - Она коротко
рассмеялась. - Я сама напросилась, потому что...
   - Потому что? - повторил Кевин с вопросительной интонацией.
   - Ну, ты очень милый, хороший, красивый, а я... я так нуждалась
в ласке и нежности... И сейчас нуждаюсь. - Дейрдра провела
ладонью по его щеке. - Поцелуй меня, мой кареглазый принц.
   Кевин не мог отказать ей, впрочем, и не хотел. Он привлёк её к
себе и нежно прижался губами к её губам.
   - Если твой отец узнает...
   - И ничегошеньки он не сделает, - сказала Дейрдра, игриво
покусывая его за плечо. - Только слегка пожурит меня - если
узнает. Это раньше он бросал в темницу всех моих парней, но
когда тюрьмы переполнились, ему волей-неволей пришлось объявить
амнистию.
   Это была шутка, но Кевин понял намёк. По правде говоря, он был
даже рад, что не стал соблазнителем невинной девушки. Это
позволяло надеяться, что, узнав о случившемся, король, возможно,
не сразу оторвёт ему голову, а сначала потребует объяснений и
примет во внимание смягчающие обстоятельства... Впрочем, сам
Кевин, будь у него такая дочь, как Дейрдра, прибил бы любого,
кто осмелился бы переспать с ней вне брака - безразлично, первый
тот или десятый.
   - Дейрдра, - сказал он, взвесив все "за" и "против". - Теперь я
должен жениться на тебе.
   Она немного отстранилась от него и серьёзно посмотрела ему в
глаза.
   - Должен? Это как в сентиментальных рыцарских романах? Ну, вроде
"наше прегрешение может искупить только немедленный брак". Да?
   - Нет, Дейрдра. Я должен, потому что не смогу жить без тебя.
Может, тебе это покажется забавным, но я полюбил тебя с первого
взгляда, ещё не зная, кто ты.
   - Мне это не кажется забавным. Напротив, это так трогательно и
романтично, что я, чего доброго, разревусь, - ответила Дейрдра
без тени насмешки или цинизма. Её взгляд потускнел, и она
действительно всхлипнула. - Спасибо, Кевин. Ты первый, у кого
хватило то ли смелости, то ли глупости предложить мне это.
   - Первый? - удивился Кевин.
   - Да... То есть, первый из тех, кто... ну, ты понимаешь.
   - Понимаю, - сказал Кевин, чувствуя себя крайне неловко. Теперь
он пожалел, что не стал соблазнителем невинной девушки. Мысль о
том, что у Дейрдры были другие мужчины, неожиданно причинила ему
боль, которая оказалась сильнее, чем страх перед гневом короля.
   - Ты ревнуешь? - спросила Дейрдра.
   - Да, - честно признался он. - Страшно ревную. Я знаю, что это
глупо, но ничего не могу поделать с собой. Я готов убить
всякого, кто...
   Кевин не закончил, так как в этот момент Дейрдра резко отпрянула
от него и влепила ему звонкую пощёчину. Потом перевернулась
ничком и горько зарыдала.
   - Никогда... - произнесла она, захлёбываясь слезами. - Никогда
не говори этого... Не смей даже думать об этом!..
   Кевин озадаченно смотрел на неё, не решаясь спросить, в чём
дело. Наконец Дейрдра успокоилась, вновь придвинулась к нему и
зарылась лицом на его груди.
   - Ты дурак, - сказала она глухо. - Дурак, что влюбился в меня. У
тебя нет никаких шансов.
   - Но почему? - мягко спросил Кевин. - Разве я не нравлюсь тебе?
   - Ты дурак, - повторила Дейрдра. - А я дура. Я дура, потому что
ты нравишься мне. Потому что я действительно могу полюбить
тебя... Боже, какая я дура!
   - Вот видишь, - с наигранной бодростью произнёс Кевин. - Мы
просто созданы друг для друга. Я дурак, а ты дура - два сапога
пара.
   - Но самый большой дурак из всех дураков, - будто не слыша его,
продолжала Дейрдра, - это мой отец. Он дурак, что женился на
моей матери, и дважды дурак, что не хочет усыновлять Колина. Он
настаивает на том, чтобы я вышла замуж за одного из наших
Одарённых и родила наследника престола.
   - А ты не хочешь этого?
   - Нет, не хочу. Мне милее такие, как ты, но... - Она снова
всхлипнула. - Но с другой стороны, я хочу быть матерью, хочу
иметь детей, а у нас с тобой вряд ли будут дети.
   - Но почему же, обязательно будут. Если, конечно, мы
постараемся, а с этим я не предвижу никаких проблем.
   Дейрдра тяжело вздохнула.
   - Ты глупый, наивный провинциал, Кевин. Ведь я не простая
неодарённая. Я полукровка, будь оно проклято! Сама я не обладаю
Даром, но мои дети будут Одарёнными... если Одарённым будет их
отец. В противном случае у меня вовсе не будет детей.
   - Но ведь у твоих отца с матерью...
   - Да, к великому моему несчастью. Если бы у них была хоть капля
жалости ко мне, они задушили бы меня ещё в колыбели.
   - Не говори так, Дейрдра.
   - Я говорю, что думаю. - Она поцеловала Кевина в губы, затем
долго смотрела ему в глаза с нежностью и печалью. - Господи,
какой ты милый! Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
   - Я не страдаю, - не очень уверенно возразил Кевин. - Я просто
люблю тебя.
   Дейрдра поднялась и, стоя на коленях, принялась собирать свою
разбросанную на траве одежду.
   - Тебе страшно не повезло, что мы встретились, - сказала она. -
Если бы я не сбилась с пути...
   - Да, кстати. Как ты вообще здесь оказалась? - с некоторым
опозданием поинтересовался Кевин. - И что ты делала в Готланде?
   - Главным образом скрывалась от преследователей, - ответила
Дейрдра, глядя на ворох своей одежды с нерешительным видом,
будто взвешивая в уме, одеваться ей или нет. - Меня похитили по
приказу готийского короля, но мне удалось бежать.
   Кевин рывком вскочил.
   - Тебя похитили?!
   - Да, но это уже позади. Аларик Готийский не получит ни меня, ни
моей крови.
   - Крови?! - поражённо переспросил Кевин. - Он что, вампир?
   Дейрдра оставила в покое свою одежду и рассмеялась, однако в
смехе её было больше горечи, чем веселья.
   - О нет, он не вампир, он могущественный колдун. Судя по
разговорам моих похитителей, король Аларик собирался навести
через меня порчу на моего отца.
   - О боже!.. Но как?
   - Обыкновенное колдовство. Чтобы навести порчу на человека,
нужна его кровь или частичка плоти - но живая. Наиболее
эффективно порча наводится через кровь, однако вне организма она
быстро разлагается и спустя несколько часов становится
совершенно непригодной для колдовства, не говоря уж о том, что
её трудно раздобыть. Поэтому чаще всего с этой целью используют
обрезки ногтей или волосы. Так извели моего брата Гандара. Ты
слышал об этом?
   Кевин утвердительно кивнул. Единственный сын короля Бриана,
принц Гандар, умер десять лет назад от затяжной болезни с явными
признаками умышленной порчи. Веские подозрения в причастности к
этому злодеянию падали на младшего брата короля, Уриена, но
никаких доказательств его вины найдено не было. А спустя
несколько месяцев Уриен Лейнстер погиб от несчастного случая на
охоте, и теперь уже в его смерти подозревали короля. Положение
было тем более щекотливым, что ныне наследником престола, в виду
отсутствия у Дейрдры детей, являлся старший сын Уриена - Эмрис
Лейнстер.
   - Поэтому готийский король и организовал моё похищение, - между
тем продолжала Дейрдра. - Ведь я плоть и кровь отца, ЖИВАЯ плоть
и кровь. Мой отец могущественный маг, он владеет нашей фамильной
Силой, так что посредством обрезков ногтей или клочка волос его
никак не проймёшь. А вот если использовать для колдовства против
него мою кровь, то авось что-то и получилось бы.
   Кевина передёрнуло от ужаса. Он порывисто обнял Дейрдру и крепко
прижал её к своей груди.
   - Милая, дорогая, любимая, - страстно прошептал он. - Какое
счастье, что ты сбежала! - Подумав немного, он спросил: - А как
тебе это удалось?
   - Да так, просто. Сбежала и всё тут.
   На этом их разговор прервался. Дейрдра поцеловала Кевина с таким
жаром, с таким пылом, с такой страстью, что он мигом позабыл обо
всех своих тревогах...

   Корабль приближался к Димилиоку, третьему по величине городу
Лайонесса, столице провинции Новый Корнуолл. Там Дейрдру ожидала
торжественная встреча, а для Кевина это прежде всего означало,
что их идиллия закончена. В Лохланне Дейрдра провела целую
неделю, и всю эту неделю каждую ночь они любили друг друга. И во
время путешествия вниз по реке они тайно встречались по ночам, а
это ещё полмесяца, но теперь... В Димилиоке они пересядут на
другое судной, побольше и пороскошнее, Дейрдра окажется в
окружении родственников и придворных, а он отойдёт на второй
план. Он, конечно, будет иметь беспрепятственный доступ к ней,
однако нынешняя их близость и непринуждённость в отношениях
останутся в прошлом.
   По своему официальному статусу Кевин находился на верхней
ступени иерархической лестницы, в рядах так называемой
королевской знати. По законам и обычаям Лайонесса названное
родство ничем не уступало кровному, а поскольку Кевин был по
всей форме усыновлён бездетным лордом Шоном Майги и после его
смерти стал герцогом Лохланнским, то относились к нему в полном
соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой
прохладцей. Кевину давали понять - теперь уже тонко и
ненавязчиво, не так откровенно, как в бытность его на острове, и
тем не менее вполне определённо и недвусмысленно, - что он,
рождённый неизвестно кем, неизвестно от кого и неизвестно где,
здесь он чужак и чужаком останется до конца дней своих. Это, в
числе прочего, и отдаляло его от Дейрдры. Лайонессцы - и знать,
и простолюдины - вряд ли захотят, чтобы мужем их принцессы,
всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель
одной из крупнейших провинций страны.
   Впрочем, не это было главное. Пропасть между Кевином и Дейрдрой
углубляло ещё одно обстоятельство, жестокое в своей неумолимой
объективности, неподвластное человеческой воле. Дейрдра не была
простой неодарённой, она была полукровкой, а это значило, что её
брак с мужчиной, не обладающим колдовским Даром, скорее всего,
окажется бесплодным. Но даже если случится чудо, и у неё родятся
дети, то все они, как и их мать, будут полукровками и не смогут
претендовать на престол. Таков был закон - принц, лишённый Дара,
не может стать королём, - закон суровый, но справедливый...
   Мрачные размышления Кевина прервало появление Дейрдры. Она была
одета в изумительной красоты платье из золотой парчи с глубоким
вырезом, открывавшим взору верхнюю часть её небольших упругих
грудей. Половина её роскошных волос была заплетена в косы,
уложенные на голове в виде венка или, скорее, короны, а
остальные волосы были собраны за спиной в сеточку. Она уже
подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать,
основательно. Её естественная красота, подчёркнутая малой
толикой косметики и восхитительным нарядом, производила поистине
сногсшибающее впечатление.
   Дейрдра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и
произнесла своим нежным грудным контральто:
   - Ну вот, опять ты хмуришься. Тебя, как малого ребёнка, нельзя
оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя
гнетёт?
   - Ты сама знаешь, - сдержанно ответил Кевин, с трудом
преодолевая возникшее вдруг желание схватить её в объятия и
поцеловать на виду у всей свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня
гнетёт.
   Внешне он казался невозмутимым, но Дейрдра странным образом
догадалась, что у него на уме. Это было уже не впервые - с
самого начала между ними установилась какая-то невидимая,
неосязаемая связь, и порой они были способны угадывать самые
потаённые мысли друг друга.
   - Только без глупостей, - тихо предупредила Дейрдра. - Прошу
тебя. Всем уже известно, что мы с тобой близки, шила в мешке не
утаишь, но и афишировать это вряд ли разумно.
   - А если бы я попытался, ты отбивалась бы?
   - Нет, конечно. Это было бы смешно.
   Некоторое время они молча смотрели на запад, где постепенно
разгоралось зарево заката. А южнее, впереди по курсу корабля,
из-за горизонта поднимались башни приближавшегося города.
   - Хочешь знать, как мне удалось бежать от похитителей? -
внезапно спросила Дейрдра.
   - Ну?
   - Мне помог один из них. Я влюбила его в себя, вскружила ему
голову, пообещала, что отец вознаградит его, если он поможет мне
вернуться домой целой и невредимой, да и я в долгу не останусь.
Мы бежали вместе, а потом я убила его.
   - Вот как? - Кевин удивлённо приподнял бровь. - Почему?
   - Мне было противно, Кевин. Ты даже не представляешь... -
Дейрдра зябко поёжилась. - Он был хорошим шпионом, с его помощью
я без труда добралась бы до границы и уже давно была бы дома. Но
я не смогла заставить себя переспать с ним, это оказалось выше
моих сил. Когда он полез ко мне, я выхватила его пистоль и
выстрелила ему в лицо. Затем так испугалась, что вскочила на
лошадь и умчалась, куда глаза глядят. По счастью, к седлу была
приторочена сумка с едой, которой мне хватило ровно настолько,
чтобы добраться до Лохланна. Вот правда о моём побеге - но её я
не расскажу никому, даже отцу.
   - Ты не совершила ничего предосудительного.
   - А если бы я отдалась ему, что бы ты сказал?
   - То же самое.
   Дейрдра покачала головой.
   - По крайней мере, тогда бы я поступила честно. А так я обманула
ег о... и убила.
   - Он был врагом.
   - Да, но он помог мне.
   - Он участвовал в твоём похищении и сам был причиной своих бед.
   - Он только выполнял приказы своего короля, а потом изменил ему,
поддавшись на мои уговоры, поверив моим обещаниям.
   - Ты была в отчаянном положении, - продолжал убеждать её Кевин.
- Тебе не в чем упрекнуть себя.
   - Так то оно так, но с другой стороны... Я ведь собиралась
отдаться ему, правда! Я думала, что мне это будет раз плюнуть,
ведь я... - Тут она осеклась и покраснела. - В общем, я
поступила как нахальная шлюха, которая, получив деньги вперёд,
не захотела их отрабатывать.
   - М-да, - сказал Кевин. - Странный у тебя взгляд на вещи.
   - Какой уж есть... - Дейрдра на минуту задумалась, затем,
казалось бы, без всякой связи с предыдущим произнесла: - При
дворе ты встретишься с неким Браном Эриксоном, бароном
Ховелом...
   - Кто он такой?
   - Очень опасный человек. Чрезвычайно опасный.

   Когда под радостные восклицания толпы, громогласные здравицы
герольдов и беспорядочные завывания труб корабль пришвартовался
к причалу в димилиокском порту, на его борт в сопровождении
свиты празднично разодетых дворян взошли два молодых человека.
   Старший из них, лет двадцати семи, был высокий голубоглазый
брюнет крепкого телосложения, с ястребиным носом, чересчур
тонкими губами и непропорционально маленьким безвольным ртом. В
его манерах проглядывалась скорее надменность, чем подлинная
властность, а взгляд выдавал в нём серую посредственность,
тщательно (и тщетно) скрываемую под маской высокомерия и
неуместной горделивости. Одет он был не так броско, как
окружавшие его дворяне, но эта кажущаяся скромность не обманула
Кевина. Платье вельможи было пошито из лучших сортов бархата и
шёлка, манжеты и воротник были украшены тончайшими кружевами, а
шпага на шитой серебром перевязи стоила, пожалуй, больше, чем
оружие всех его приближённых вместе взятых.
   Младший, юноша лет двадцати со светло-каштановыми волосами, был
одет просто скромно. Его лицо, не имея сколь нибудь значительных
изъянов, в целом было некрасивым, хоть и не отталкивающим. Был
он среднего роста, с нескладной, немного угловатой фигурой и
явно не производил впечатление крепыша. Желтизна на среднем и
указательном пальцах его правой руки свидетельствовала о его
пристрастии к курению, а болезненный цвет лица и тени под
глазами определённо говорили о том, что эта вредная привычка
плохо сказывается на его и без того слабом здоровье. Его серые
со стальным оттенком глаза смотрели на Дейрдру с робкой
нежностью, которая странным образом гармонировала с уверенным
видом человека, привыкшего отдавать приказы и добиваться их
беспрекословного исполнения.
   Хотя главным из двоих был, безусловно, младший, первым, очевидно
следуя протоколу, заговорил старший.
   - Безмерно рад видеть вас целой и невредимой, дражайшая кузина,
- с наигранным и, как показалось Кевину, насквозь фальшивым
воодушевлением произнёс он, отвесив Дейрдре церемонный поклон.
   - Хотелось бы надеяться, что радость ваша искренняя, кузен
Эмрис, - холодно ответила она, всем своим видом показывая, что
не верит ни единому его слову. Затем обратила свой взгляд на
младшего и приветливо улыбнулась ему.
   - Я счастлив, что всё обошлось, Дейрдра, - сказал тот с теплотой
в голосе.
   Дейрдра протянула ему руку, которую он галантно поцеловал.
   - Вот в твоей искренности я ничуть не сомневаюсь, - сказала она.
Обращение на ты в официальной обстановке ни в коей мере не было
проявлением фамильярности, оно лишь подчёркивало разницу в
отношении Дейрдры к своим собеседникам. Лайонесские аристократы
вообще редко употребляли множественное число, обращаясь к равным
себе по возрасту и занимаемому положению.
   Покончив с приветствиями, Дейрдра отступила немного в сторону и
взяла Кевина за локоть.
   - Знакомьтесь господа: лорд Кевин Мак Шон, герцог Лохланнский.
Прошу любить и жаловать. - Она сделала паузу и взглянула на
Кевина. - Позвольте вам представить, милорд, моих двоюродных
братьев - принца Эмриса Лейнстера, наследника престола, и Колина
Лейнстера, лорда-наместника Нового Корнуолла, хозяина этого
города, чьим радушным гостеприимством мы намерены
воспользоваться.
   Тонкие губы Эмриса растянулись в холодной усмешке, он небрежно
кивнул. Колин же напротив - доброжелательно улыбнулся ему.
Некрасивое лицо младшего принца, как ни странно, располагало к
себе и даже начинало казаться привлекательным.
   - Рад познакомиться с сыном лорда Шона Майги, - произнёс Колин.
- Я был очень привязан к вашему отцу, герцог. Надеюсь, мы с вами
станем добрыми друзьями.
   - Я в этом уверен, мой принц, - вежливо ответил Кевин.
   - Полагаю, сестрица, - с противной ухмылочкой отозвался Эмрис, -
ваше целомудрие не слишком пострадало во всей этой передряге?
   Колин метнул на старшего брата гневный взгляд, и тот, казалось,
не на шутку испугался, а на лице его отразилось замешательство и
неподдельное сожаление за некстати вырвавшиеся слова. Внимание
присутствующих тут же переключилось с Дейрдры на принцев:
похоже, все ожидали, что хилый слабачок Колин сейчас проучит
своего крепыша-братца. У Кевина так и чесались руки влепить
Эмрису пощёчину, но любопытство превозмогло в нём гнев, и он
отказался от этой затеи, тем более что Дейрдра совсем не
выглядела смущённой, только глаза её сузились и потемнели.
   Вдруг Эмрис высунул язык, словно собираясь кого-то подразнить, и
крепко сжал его зубами. Брызнула кровь, лицо наследника престола
исказила гримаса боли, а на его глазах выступили слёзы. В
окружении принцев послышались сдержанные смешки, стоявшие на
молу дамы захихикали, а члены команды корабля, слуги и
немногочисленные дворяне из свиты Кевина украдкой засмеялись.
Эмриса здесь явно не любили, и никто ему не сочувствовал. А
причиной его столь странного поведения, как догадался Кевин, был
Колин, который слыл могущественным и весьма искусным чародеем. С
его стороны это была, конечно, ребяческая выходка, но, тем не
менее, довольно эффектная.
   Когда побагровевший от боли, стыда и унижения Эмрис спрятал свой
вспухший и окровавленный язык во рту, Дейрдра, как ни в чём не
бывало, невозмутимо произнесла:
   - Своей свободой и избавлением от грозившей мне участи я всецело
обязана лорду Кевину Мак Шону. Это он вызволил меня из рук
готийцев.
   Кевину вряд ли удалось бы совладать со своим изумлением, не
сработай вновь та удивительная связь между ними. За несколько
секунд до того он уже знал, что она собирается сказать, и знал,
почему; и когда она сказала это, он лишь опустил в смущении
глаза, что было воспринято присутствующими, как проявление
скромности.
   - Так вот оно что! - сказал Колин и с уважением поглядел на
Кевина. - А я-то всё думал: как тебе удалось бежать?
   - Бежала я сама, - ответила Дейрдра, - это немудрено. Другое
дело, избавиться от погони. Меня уже настигали, как тут подоспел
наш дорогой герцог... - Она сделала паузу и улыбнулась. - К
моему счастью, он ещё недостаточно хорошо знал свои владения и
по ошибке забрёл далеко вглубь готийской территории. Места там
дикие, сплошь лес да озёра, поэтому, собственно, меня и везли
тем путём...
   Дейрдра пустилась в душещипательные подробности, и Кевину
оставалось только слушать, мотать себе на ус и дивиться
безудержному полёту её фантазии. Вокруг них на почтительном
расстоянии, но всё же достаточно близко, столпились любопытные
слушатели: дворяне из свиты обоих принцев, придворные дамы
Дейрдры, которые без приглашения перешли на борт судна, и,
конечно же, пассажиры корабля, не более остальных осведомлённые
об обстоятельствах бегства принцессы. Даже приближённые Кевина
(коих было совсем немного) знали только то, что однажды вечером,
проведя весь день неизвестно где, он появился в Каэр-Сейлгене в
порядком потрёпанной одежде, а вместе с ним была Дейрдра, чей
наряд также оставлял желать лучшего. Тогда-то и стало известно,
что её похитили - весть об этом ещё не достигла Лохланна обычным
путём, каким распространяются все слухи. Как она сумела бежать и
какое участие принимал в этих событиях Кевин, оставалось тайной;
однако никто не сомневался, что он был замешан в это дело самым
непосредственным образом. По мнению Кевина, всевозможные догадки
и предположения на сей счёт и натолкнули Дейрдру на мысль отдать
ему лавры своего избавителя, избежав таким образом (может быть,
не лучшим) некоторых нелицеприятных толков, которые, учитывая её
репутацию, непременно возникли бы, предай она огласке
действительные обстоятельства своего побега.
   По мере того, как Дейрдра углублялась в дебри страны чистого
вымысла, Кевин всё явственнее ощущал на себе восхищённые взгляды
присутствующих. В них не было привычной ему с детства лёгкой
отстранённости, которая не позволяла забывать, что он найдёныш,
чужак; на какое-то время он стал в доску своим парнем, героем,
спасшим от страшной участи их любимую принцессу. Но сейчас это
не радовало Кевина, он догадывался, что думают о нём все,
включая очень симпатичного ему Колина: Дейрдра сполна
отблагодарила его за своё спасение - и жгучий стыд охватывал его
всё больше и больше.
   Когда Дейрдра закончила рассказ, Колин подошёл к Кевину и крепко
пожал ему руку.
   - Милорд, у меня просто нет слов, чтобы выразить вам всю глубину
моей признательности, - с жаром проговорил он. - Если бы не вы,
мы наверняка потеряли бы Дейрдру. Похищение было обставлено так,
что все уверовали, будто бы это дело рук галлийцев, и погоня
пошла по ложному следу. А когда мы обнаружили обман, было, увы,
слишком поздно. Так что отныне я ваш должник... И не только я
один. - С этими словами он повелительно взглянул на старшего
брата.
   Повинуясь молчаливому приказу, Эмрис подступил к Кевину и со
страдальческой миной на лице что-то невнятно пробормотал. Глаза
его, однако, лучились неприязнью.
   Кто-то из слушателей выкрикнул: "Слава герцогу!" Его слова
подхватили остальные, а вскоре и вся толпа, собравшаяся на
пристани, начала с воодушевлением скандировать: "Слава! Слава!"
Кевин от всей души пожалел, что не может провалиться сквозь
землю... то бишь, сквозь палубу корабля.
   А Дейрдра с довольной улыбкой глядела на него, и вдруг он понял,
что она думает: теперь Брану Эриксону будет непросто добраться
до него, героя-спасителя единственной дочери короля; теперь её
отец будет вынужден оказать ему покровительство, уберечь его от
Эриксона, прозванного Бешеным бароном.
   Но кто он такой, чёрт возьми, этот Бран Эриксон? Бешеный барон
Эриксон...

   ГЛАВА 3

   Поздно вечером, когда Кевин возвратился с праздничного пира в
отведённые для него роскошные покои во дворце губернатора и уже
собирался лечь спать, к нему заглянул принц Колин. В руках он
держал бутылку и два хрустальных бокала.
   - Я заметил, что за столом ты почти ничего не пил, - после
обмена приветствиями сказал Колин, переходя на дружеское "ты". -
Вот и подумал, что если ты не очень устал, может, посидим
поболтаем о том, о сём.
   Кевин согласился - без особого энтузиазма, но и не сказать, что
неохотно. Впервые с тех пор, как он повстречал Дейрдру, ему
предстояло спать в целомудренном одиночестве, и он сильно
подозревал, что эта ночь будет бессонной. А вечер, проведённый в
беседе с Колином, представлялся Кевину не самой плохой
альтернативой мрачным раздумьям наедине с самим собой.
   Колин поставил бутылку и бокалы на стол, затем вернулся к двери,
ведущей в переднюю, и провёл пальцами по косяку, что-то
нашёптывая. Прямоугольник двери слабо засветился, будто
намазанный фосфором, от него по полу, стенам и потолку поползли
тонкие светящиеся линии, и вскоре комната оказалась как бы
опутанная сияющей паутиной. А ещё через несколько секунд
свечение начало меркнуть, пока не исчезло совсем.
   - Вообще-то слуги опасаются подслушивать мои разговоры, -
прокомментировал свои действия Колин, - но излишняя осторожность
никогда не повредит. Да и марку держать надо.
   Они устроились за столом друг напротив друга. Колин наполнил оба
бокала и поднял свой.
   - За нас. Чтобы всё было хорошо.
   - Чтобы всё было хорошо, - эхом отозвался Кевин.
   - Только осторожно, - в самый последний момент предупредил
Колин. - Не поперхнись. Это настоящее шотландское виски, не
местные помои.
   Они выпили. Колин слегка причмокнул, достал из бокового кармана
небольшую шкатулку, положил её на стол и откинул крышку.
   - Угощайся.
   Кевин покачал головой.
   - Спасибо, я не курю. Но табачный дым мне нисколько не мешает.
   - Вот и прекрасно. - Колин раскурил сигару, глубоко затянулся,
потом медленно выдохнул дым. - Я наслышан о твоей истории, Кевин
Мак Шон, и, признаться, давно хотел встретиться с тобой. Шпага,
которую я видел у тебя нынче вечером, произвела на меня большое
впечатление. Это та самая, что была с тобой, когда тебя нашли?
   Кевин с трудом подавил горький вздох. Конечно же! Прежде всего,
Колина интересует его шпага, а всё остальное - потом.
   - Да, та самая, - сдержанно ответил Кевин. - Хочешь посмотреть?
   - Если ты не возражаешь...
   - Нет, не возражаю.
   Кевин встал из-за стола, подошёл к сундуку, где хранились его
особо ценные вещи и достал оттуда шпагу в шитых серебром ножнах.
Затем вернулся к столу, передал её Колину и сел на своё место.
   Колин вынул шпагу из ножен и, не обращая никакого внимания на
украшенный драгоценными камнями эфес, принялся внимательно
изучать её клинок. Висевший у него на груди красный камень
величиной с лесной орех слабо засветился. Кевин припомнил, что
когда Эмрис прикусывал себе язык, этот камень тоже светился, но
гораздо слабее, почти незаметно. Видимо, изучение клинка
требовало от Колина гораздо больших усилий, нежели заставить
брата причинить самому себе боль.
   Спустя несколько минут Колин поднял на Кевина восхищённый взгляд
и с завистью произнёс:
   - Славный у тебя клинок, просто изумительный! Он скреплён очень
хитрыми чарами. Я так и не понял их до конца... - Тут Колин
смущённо улыбнулся и добавил: - То есть, я совсем их не понял...
Послушай, Мак Шон, будь так любезен, позволь мне взять твою
шпагу до утра. Я попытаюсь разобраться в этих чарах, они меня
заинтриговали. А?
   Говоря это, Колин был похож на ребёнка, в руки которого попала
редкая игрушка, и у Кевина просто язык не повернулся ответить
ему отказом.
   - Хорошо, мой принц.
   - Называй меня по имени, - предложил Колин, любовно поглаживая
клинок шпаги. - Ведь ты друг Дейрдры, а её друзья - мои друзья.
   - Хорошо, Колин, - с улыбкой сказал Кевин. - Только постарайся
не разрушить чары.
   - Не волнуйся, я своё дело знаю. К тому же эти чары скреплены
намертво, и даже при всём желании я не смогу их повредить.
   С видимым сожалением Колин вернул шпагу в ножны и отложил её в
сторону.
   - И вот ещё что... Не сочти меня назойливым, но я хотел бы
взглянуть на твоё кольцо. Можно?
   - Да, конечно. - Кевин снял с пальца перстень и протянул его
Колину.
   В отличие от шпаги, с перстнем Колин возился недолго. Он
сосредоточенно смотрел на голубой самоцвет, но красный камень на
его груди не светился ровным мягким светом, а ярко вспыхивал и
гас. Так повторилось раз десять, после чего Колин со вздохом
отдал Кевину кольцо.
   - Глухой номер, - проворчал он с досадой и огорчением в голосе.
- Здесь такая мощная защита, что мне через неё ни за что не
пробиться. Следует признать, что твои вещицы весьма озадачили
меня. Да и твоё загадочное происхождение... Нет, просто не
верится, что ты не Одарённый. У тебя должен быть Дар. Всё,
решительно всё свидетельствует об этом.
   У Кевина бешено застучало сердце.
   - Но наш местный колдун не обнаружил у меня Дара, - с робкой
надеждой произнёс он.
   - Этар Альварсон? - Колин скептически скривил губы. - Тоже мне
авторитет! По сравнению с ним даже мой брат Эмрис может
показаться могучим чародеем. Ты знаешь, кто такой Альварсон?
   - Ну, заклинатель.
   - А кто такие заклинатели, по-твоему? Это те же Одарённые,
только с непробуждённым Даром. Они умеют ублажать силы, но не
повелевать ими, они лишь марионетки в руках стихий.
   - Тем не менее, они на что-то способны, - угрюмо возразил Кевин;
искра надежды, затлевшая было в его сердце, погасла. - Будь у
меня непробуждённый Дар, я тоже смог бы стать заклинателем.
   - Необязательно. Изредка случается так, что Дар, пока он не
пробуждён, никак не проявляет себя. Например, моя кузина, крошка
Монгфинд...
   - А как обнаружить такой Дар? - взволнованно перебил его Кевин.
   Колин, казалось, ожидал этого вопроса.
   - Для меня это не представляет особого труда, - ответил он и
снял с шеи цепочку, на которой висел его колдовской камень. -
Вот это Огненный Глаз, он... в общем, долго объяснять. В нашем
случае он поможет определить, есть у тебя Дар или нет. Возьми
его в руки.
   Кевин с некоторой опаской повиновался и вопросительно взглянул
на Колина, ожидая дальнейших распоряжений.
   - Теперь сожми его в ладони и не выпускай, как бы ярко он не
светился.
   Колин закрыл глаза, лицо его приняло сосредоточенное выражение.
В последующие несколько секунд ничего вроде бы не происходило,
но затем Кевин обнаружил, что сквозь его сжатые в кулак пальцы
пробивается красноватый свет. Постепенно свечение усиливалось и
вскоре стало таким ярким, что Кевину казалось, будто он держит в
руке пламя, хотя никакого жжения в ладони он не ощущал. Тем не
менее, это впечатление было столь сильным, что если бы Колин не
предупредил его, он наверняка разжал бы пальцы...
   А в следующий момент он горько пожалел, что не сделал этого.
   Внезапно камень перестал светиться, и в тот же миг Кевина
пронзила такая острая боль, что он не закричал лишь потому, что
у него перехватило дыхание. Тело Кевина сотрясла судорога,
камень выпал из его разжатой ладони и упал на стол.
   Когда разноцветные пятна несколько умерили свою бешеную пляску
перед его глазами, Кевин увидел довольную ухмылку на лице
Колина, который надевал на себя цепочку с Огненным Глазом.
   - Чтобы немного облегчить твои страдания, - произнёс тот, -
скажу сразу, что эта боль свидетельствует о наличии у тебя Дара.
Не будь ты Одарённым, ты бы ничего не почувствовал.
   - Правда? - простонал Кевин, утирая с лица слёзы. Сейчас он был
не в состоянии радоваться этому известию.
   - Истинная правда, - подтвердил Колин, наполняя его бокал виски.
- Вот, выпей.
   Кевин взял дрожащей рукой бокал и одним духом поглотил солидную
порцию адского зелья, которое именовалось настоящим шотландским
виски. По его телу разлилась приятная теплота. Бессильно
откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и вяло
осведомился:
   - А менее болезненного способа обнаружения Дара ты не знаешь?
   - Почему же, знаю.
   - Тогда зачем...
   - Чтоб жизнь тебе мёдом не казалась. Я хотел, чтобы ты с самого
начала понял, что такое Дар и какую опасность он представляет -
не только для окружающих, но, прежде всего, для тебя. С силами
шутки плохи, они уничтожат тебя в один момент, если ты потеряешь
над ними контроль. Я считаю своим долгом предупредить, что
пробуждение Дара в твоём возрасте весьма рискованное
предприятие.
   - Почему?
   - Потому что ты, к сожалению, здорово запоздал. Оптимальный
возраст для пробуждения Дара - шесть-семь лет; а для взрослых,
когда личность уже сформирована, этот процесс чреват
непредсказуемыми последствиями. Многие Одарённые, чей Дар не был
вовремя пробуждён, отказываются рисковать и довольствуются
своими заклинательскими способностями.
   - Ну, мне-то карьера сельского заклинателя не грозит, - сказал
Кевин, постепенно приходя в себя. О пережитом ему напоминала
лёгкая тошнота, головокружение и слабость во всём теле, но в
целом он чувствовал себя вполне терпимо. - Да и не больно
прельщает меня перспектива ублажать силы, коль скоро я буду
иметь возможность повелевать ими.
   - А ты не боишься за свою жизнь?
   - Конечно, боюсь. Но ведь можно бояться и вместе с тем
рисковать. Я всегда мечтал стать колдуном, и теперь, когда моя
мечта близка к осуществлению, разве могу я отказаться от неё
только из-за того, что моей жизни грозит опасность.
   Колин закурил новую сигару, пристально поглядел на него и
произнёс:
   - Ты храбрый человек, Кевин Мак Шон.
   - Ай, брось!..
   - Нет, в самом деле. То, что ты сказал, не пустая бравада с
твоей стороны. Тебе действительно плевать на опасности, ты не
ведаешь сомнений, ты дьявольски легко переносишь боль... - Колин
невольно поёжился, а встретившись с изумлённым взглядом Кевина,
усмехнулся и проговорил: - А ты, небось, верил в эти россказни,
что якобы нам, магам, все болезни нипочём?
   - Ну, не то, чтобы верил, - ответил Кевин, - но всё же я
полагал, что вы способны унимать боль.
   - Только в некоторой степени. Даже дядя Бриан - а ведь он
владеет фамильной Силой королей Лайонесса - и тот не может
полностью отрешиться от боли. Помню, четыре года назад, во время
войны с Галлисом, он получил ранение в плечо и, хотя его рана
зажила необычайно быстро, в течение нескольких недель он всё же
морщился, когда делал неловкое движение рукой.
   - Я много наслышан о вашей фамильной Силе, - заметил Кевин. -
Интересно, в чём она заключается?
   Колин пожал плечами.
   - Думаю, что скорее в потенциальных возможностях её обладателя,
чем в реальном могуществе. Впрочем, об этом я могу только
гадать. Дядя Бриан никогда не говорил со мной на эту тему, она
является своего рода табу в нашей семье.
   - Извини, я не знал.
   - О нет, никто никаких запретов не устанавливал. Просто мы сами
избегаем подобных разговоров.
   - Почему?
   - Трудно сказать, так уж повелось с незапамятных времён. Может,
это комплекс вины, а может, элементарное чувство стыда. Ведь ещё
никто из Лейнстеров не смог по-настоящему овладеть Силой - так,
как владел ею король Артур.
   - Слишком много не всегда хорошо, - сказал Кевин. - Если верить
легендам, колдунья Вивиана потому и убила короля Артура, что он
стал слишком могущественным.
   - И убила его с помощью нашего предка, короля Гилломана, - хмуро
добавил Колин. - Как раз это я имел в виду, говоря о комплексе
вины. И о чувстве стыда... Между прочим, Дейрдра считает, что
таким образом потомки Гилломана Лейнстера расплачиваются за его
вероломство - обладая могуществом, которым, в сущности, не
владеют. - Он вздохнул. - Бедная девочка не понаслышке знает,
как это мучительно. Ведь на самом-то деле она Одарённая, вот
только не может воспользоваться своим Даром.
   - А почему?
   - Понятия не имею. Просто так получается, что от брака
Одарённого с неодарённой все мальчики рождаются с полноценным
Даром, а девочки... ну, вроде как полукровки. У них какой-то
ущербный, непробуждаемый Дар.
   - И всё-таки он есть?
   - Да, есть. Но проку от этого мало, во всяком случае, для
Дейрдры. Конечно, она во многом отличается от простых
неодарённых. Дейрдра сверхчувствительна, порой она способна
принимать мысли других людей, близких ей по натуре, и передавать
им свои мысли, вернее, обрывки мыслей, скорее даже эмоции, чем
определённые мысли... Только для неё, бедняжки, это слабое
утешение.
   Колин говорил о Дейрдре с такой смесью нежности и жалости, что
Кевин вдруг понял: он тоже любит её. Он просто без ума от неё...

   - Да, - сказал Колин после короткой паузы. - Так оно и есть.
   Кевин вздрогнул, а по спине у него вдоль позвоночника пробежал
неприятный озноб. Он беспокойно взглянул на Колина и спросил:
   - О чём ты говоришь?
   - Я ответил на твой невысказанный вопрос... Нет, нет, я не читаю
твои мысли, не переживай. Просто это было написано на твоём
лице. Ты так смотрел на меня, что я догадался, о чём ты думаешь,
поэтому сказал: да. Но если ты считаешь меня своим соперником,
то ошибаешься. Насчёт отношения ко мне Дейрдры я не питаю
никаких иллюзий и вполне довольствуюсь тем, что боготворю её
издали. - Колин нервно затянулся и, запрокинув голову, выпустил
струю дыма в потолок. - В прошлом году король хотел было силой
выдать её за меня замуж, но я отговорил его от этого шага.
   - Вот как, - сказал Кевин. - А почему?
   Колин недоуменно поглядел на него.
   - Разве тебе не понятно?
   Кевин тяжело вздохнул.
   - Боюсь, я не столь великодушен, как ты.
   - Великодушие здесь ни при чём, - ответил Колин, качая головой.
- Я руководствовался чисто эгоистическими соображениями. Если бы
я принял дядино предложение, то получил бы только тело Дейрдры,
но навсегда потерял бы её дружбу, которой очень дорожу. Обмен
был бы заведомо неравноценен.
   - Ага, ясно...
   Некоторое время оба молчали. Колин курил, постукивал пальцами
левой руки по столу и то и дело бросал нетерпеливые взгляды на
шпагу. Кевин понял, что ему хочется поскорее уйти к себе и,
уединившись, приступить к тщательному изучению чар, которыми был
скреплён клинок.
   - Колин, - отозвался он. - А кто такой Бран Эриксон?
   - А? - Целую секунду Колин озадаченно глядел на Кевина,
возвращаясь с заоблачных высот на грешную землю. - М-да... Ты
много слышал о нём?
   - Совсем ничего. Только сегодня днём Дейрдра вскользь упомянула
его имя. Сказала, что он очень опасный человек и что я должен
остерегаться его.
   Колин с внушительной медлительностью кивнул.
   - Совершенно верно, - веско произнёс он. - Ты должен
остерегаться его. Он действительно опасный человек. Особенно для
тебя.
   - И чем же он опасен?
   - Видишь ли, он имеет дурную привычку убивать тех, кто нравится
Дейрдре.
   От неожиданности Кевин закашлялся и неловким движением опрокинул
свой бокал - благо тот был почти пуст, и на стол пролилось лишь
несколько капель настоящего шотландского виски.
   - Что?! Ты не шутишь?
   - Увы, не шучу. К твоему сведению, все парни, что были у Дейрдры
за последние два года умерли при разных обстоятельствах, но явно
не по естественным причинам.
   - О боже! - пробормотал ошеломлённый Кевин. - Так вот почему
она... - Тут он осёкся. - И все эти... убийства совершил Бран
Эриксон?
   - Нет никаких сомнений, что он был организатором всех убийств. А
двоих человек он прикончил собственноручно - на дуэли.
   - Но зачем? Что ему нужно?
   Колин развёл руками.
   - Он сумасшедший, вот и весь его мотив. Вообще-то Эриксон
мужеложец и обычно сторонится женщин, но, видимо, перед Дейрдрой
никто не в силах устоять. В прошлом году он было попытался
приударить за ней; она, разумеется, отвергла его ухаживания, и с
тех пор он мстит ей - на свой безумный манер. - Колин сокрушённо
покачал головой. - Каково ей, бедняжке! Бешеный Эриксон
прямо-таки затерроризировал её.
   - А как ты думаешь, - осторожно спросил Кевин, чувствуя, как в
груди у него постепенно холодеет, - меня он тоже попытается
убить?
   - Непременно, - кивнул Колин. Затем он пристально посмотрел ему
в глаза и добавил: - Небось, теперь ты жалеешь, что связался с
Дейрдрой?
   Кевин потупился. Неужели, подумал он, это правда? Неужели,
доведись ему начать сначала, он отказался бы от своей горькой и
такой сладкой любви, от объятий и ласк Дейрдры, от теплоты её
нежных прикосновений, от того мучительного наслаждения, от той
сладостной муки, что он испытывал, обладая ею?..
   - Нет! - с огромным облегчением выпалил он. - Я ни о чём не
сожалею. Появись у меня возможность прожить эти три недели
заново, я прожил бы их точно так же.
   В устремлённом на него проницательном взгляде Колина появилось
уважение.
   - Я уже говорил, что ты храбрый человек, Кевин Мак Шон, и вновь
повторяю это. - Он наполнил свой бокал и бокал Кевина остатками
виски из бутылки. - Знаешь, ты мне нравишься. Выпьем за тебя и
Дейрдру.
   Они выпили.
   - А что же король? - спросил Кевин. - Неужто он терпит это
безобразие?
   - Ещё как терпит. Такое положение вещей его вполне устраивает.
Бешеный барон отпугивает от Дейрдры мужчин, и королю это на
руку... Только ты не подумай грешным делом, что дядя Бриан
жесток и несправедлив, всё как раз наоборот. Но в данном случае
он закрывает глаза на бесчинства Эриксона, и чисто
по-человечески его можно понять. Влюбчивость Дейрдры, её
постоянные шуры-муры уже порядком задолбали его... как, впрочем,
и меня. Ты уж прости за откровенность, ладно?
   - Да что там, - промямлил смущённый Кевин.
   - Как бы то ни было, - продолжал Колин, - но благодаря Бешеному
барону Дейрдра остепенилась и в последнее время ведёт себя
подобающим принцессе образом.
   - Так ты одобряешь его действия?! - поражённо воскликнул Кевин.
   - Что ты, нет! Ни в коем случае. Однако нельзя отрицать, что
террор, устроенный Эриксоном, весьма благотворно повлиял на
моральный облик Дейрдры. Гм-м... Понимаешь, до шестнадцати лет
она была довольно инфантильной девушкой, а потом буквально в
одночасье преобразилась, повзрослела - и будто с цепи сорвалась.
Не знаю, к чему бы это привело, не появись Эриксон со своими
безумными притязаниями. Говаривают, что он рехнулся из-за
Дейрдры, но лично я полагаю, что крыша у него поехала гораздо
раньше, когда он начал баловаться с мальчиками; впрочем, теперь
это не суть важно. Каковы бы ни были причины его помешательства,
главное - последствия. За неполные два года этот негодяй убил
уже восьмерых человек.
   - Стало быть, я девятый на очереди. - Кевин мрачно усмехнулся. -
Счастливое число. Мне, можно сказать, повезло.
   - Тебе действительно повезло, - серьёзно заметил Колин. - Ты
находишься в более выгодном положении, чем другие... мм... твои
предшественники. Ведь как-никак, король у тебя в долгу, да и я
благодарен тебе за спасение Дейрдры. А моя благодарность, уж
поверь мне, кое-что значит.
   Лицо Кевина обдало жаром. В первый момент он даже хотел
признаться Колину, что не совершал никаких подвигов, приписанных
ему Дейрдрой, но затем, немного поразмыслив, отверг эту идею.
   - Значит, мне можно не бояться Эриксона?
   - Бояться - нет, но остерегаться всё-таки следует. Бешеный барон
не посмеет подослать к тебе наёмных убийц, навести на тебя порчу
или подстроить "несчастный случай", но, возможно, он попытается
убить тебя на дуэли. Поэтому прими мой совет: если увидишь, что
он затевает ссору и избежать её не удаётся, сделай всё так,
чтобы он бросил тебе вызов, а не ты ему.
   - Это так важно?
   - Очень важно. Если вызов будет исходить от него, ты получишь
право выбора оружия. И ни в коем случае не выбирай огнестрельное
- лучше клинки. Эриксон опытный и весьма могущественный колдун.
Он запросто отвернёт от себя твою пулю, а свою направит тебе
прямо в сердце.
   - Но ведь это нечестно! - искренне возмутился Кевин.
   - Согласен. При обычных дуэлях запрещено применение магии, на то
есть колдовские поединки со своими правилами. Однако Бешеный
барон очень ушл и хитёр, к тому же у него женский склад ума, а
значит, он коварен. Он провернёт дело так, что никто ничего не
докажет, ведь в случае с пулями достаточно самую малость
подправить траекторию их полёта. С клинками всё обстоит гораздо
сложнее, правда, и тут можно схитрить - но я буду начеку и
постараюсь помочь тебе. Сомневаюсь, что Эриксону удастся обвести
меня вокруг пальца. А ещё лучше, я попрошу следить за поединком
Моргана Фергюсона - уж его-то никто не перехитрит.
   - Хорошо, - кивнул Кевин. - Учту твой совет, благо фехтую я
неплохо, особенно своей шпагой.
   - Это уж точно, - согласился Колин, взял в руки шпагу и на
несколько сантиметров вынул её из ножен. - С таким клинком грех
не победить. Даже самого Бешеного барона...

   ГЛАВА 4...

   КРОМЕШНУЮ ТЬМУ РАЗОРВАЛА ВСПЫШКА ОСЛЕПИТЕЛЬНО-ЯРКОГО СВЕТА.
КОЛИНА ЗАКРУЖИЛО В ВИХРЕ ЧУЖИХ ЭМОЦИЙ - СИЛЬНЫХ, ЯРОСТНЫХ,
БУШУЮЩИХ, КИПЯЩИХ И КЛОКОЧУЩИХ. ЕГО ВОЛЯ ВСТРЕТИЛАСЬ С ЧУЖОЙ
ВОЛЕЙ - ЖЕЛЕЗНОЙ, НЕПРЕКЛОННОЙ, НИЧУТЬ НЕ ПОХОЖЕЙ НА ОСЛАБЛЕННУЮ
ГИПНОЗОМ. ГРОМЫХНУЛИ МЫСЛЕБЛОКИ - ПРОТИВНЫЙ, ПРОБИРАЮЩИЙ ДО
САМЫХ КОСТЕЙ СКРЕЖЕТ, БУДТО СКРИП МАССИВНОЙ ДВЕРИ НА РЖАВЫХ
ПЕТЛЯХ. ЕЩЁ ОДНА ВСПЫШКА, УДАР!.. КОЛИН ОТБРОШЕН НА ПОВЕРХНОСТЬ
СОЗНАНИЯ, ВГЛУБЬ КОТОРОГО ОН ИМЕЛ НЕОСТОРОЖНОСТЬ ВТОРГНУТЬСЯ.
   - КТО ТЫ? ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?
   - УСПОКОЙСЯ, КЕВИН, НЕ ПАНИКУЙ. ВЕДЬ ЭТО Я, КОЛИН.
   - КАКОЙ ЕЩЁ КОЛИН? МНЕ НЕЗНАКОМЫ ТВОИ МЕНТОГРАММЫ... ИЛИ Я ЗАБЫЛ
ТЕБЯ?.. НАВЕРНОЕ, ЗАБЫЛ. Я МНОГОЕ ЗАБЫЛ... КСТАТИ, ПОЧЕМУ ТЫ
НАЗВАЛ МЕНЯ КЕВИНОМ?
   - А РАЗВЕ ЭТО НЕ ТВОЁ ИМЯ?
   - НЕТ... НЕ ДУМАЮ. КАЖЕТСЯ, МЕНЯ ЗОВУТ АРТУР... ДА, ТОЧНО! Я
АРТУР. АРТУР ПЕНДРАГОН. ПРИНЦ ИЗ ДОМА СВЕТА.
   - МИЛОСТИВЫЙ БОЖЕ! ТЫ АРТУР ПЕНДРАГОН?! АРТУР, СЫН УТЕРА?
   - ДА. ТЫ УДИВЛЁН?
   - ЕЩЁ БЫ! Я ПРОСТО НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ...
   - И НЕ НУЖНО. Я ВОВСЕ НЕ ТОТ АРТУР, О КОТОРОМ ГОВОРИТСЯ В
ЛЕГЕНДАХ; Я ЕГО ПОТОМОК, КАЖЕТСЯ, ПРАВНУК... ДА, ПРАВНУК. У
КОРОЛЯ АРТУРА БЫЛ СЫН ЭМРИС, У ЭМРИСА - СЫН УТЕР, И ВОТ ЭТОТ
САМЫЙ УТЕР МОЙ ОТЕЦ. Я СЫН УТЕРА, КОРОЛЯ СВЕТА, И ПРИНЦЕССЫ
ЮНОНЫ ИЗ СУМЕРЕК. А ТЫ КТО ТАКОЙ?
   - Я КОЛИН ЛЕЙНСТЕР ИЗ АВАЛОНА, СЫН ПРИНЦА УРИЕНА, ПЛЕМЯННИК
ЦАРСТВУЮЩЕГО КОРОЛЯ БРИАНА ВТОРОГО.
   - ПОСТОЙ! ТЫ СКАЗАЛ - АВАЛОН?
   - НУ ДА. АВАЛОН - СТОЛИЦА ЛАЙОНЕССА.
   - НО ВЕДЬ ЭТО РОДИНА МОЕГО ПРЕДКА!.. ЕСЛИ, КОНЕЧНО, ЭТО
НАСТОЯЩИЙ АВАЛОН.
   - ОН САМЫЙ ЧТО НИ НА ЕСТЬ НАСТОЯЩИЙ, УЖ ПОВЕРЬ МНЕ.
   - КАК ЗНАТЬ, КАК ЗНАТЬ... КОРОЛЬ АРТУР ЦАРСТВОВАЛ В ВАШЕМ
АВАЛОНЕ?
   - ДА.
   - И КОГДА ЭТО БЫЛО?
   - ПОЧТИ ТЫСЯЧУ ЛЕТ НАЗАД.
   - ГМ... ОН БЫЛ ОБЫЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ?
   - ОТНЮДЬ. ОН БЫЛ МОГУЩЕСТВЕННЫМ КОЛДУНОМ И ВЛАДЕЛ НАШЕЙ
ФАМИЛЬ... ТО ЕСТЬ, Я ХОТЕЛ СКАЗАТЬ, ЧТО ОН ОБЛАДАЛ НЕОБЫЧАЙНОЙ
КОЛДОВСКОЙ СИЛОЙ.
   - АГА. ПОХОЖЕ, Я НАШЁЛ ТОТ САМЫЙ МИР, КОТОРЫЙ ИСКАЛИ МНОГИЕ ДО
МЕНЯ... НО КАК Я НАШЁЛ ЕГО? КАК Я ПОПАЛ СЮДА? Я НЕ МОГУ
ВСПОМНИТЬ... ЭТО ТАК СТРАННО...
   - ЭТО ОЧЕНЬ СТРАННО. Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ КЕВИН МАК ШОН, ПРИЁМНЫЙ СЫН
ЛОРДА ШОНА МАЙГИ, ГЕРЦОГА ЛОХЛАННСКОГО. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД ТЕБЯ
НАШЛИ В ВОЗРАСТЕ ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ...
   - ДА!
   - ЧТО?
   - ВСПОМНИЛ! Я РЕГРЕССИРОВАЛ ДО ГРУДНОГО МЛАДЕНЦА. ЭТО МОЁ
ПОСЛЕДНЕЕ ВОСПОМИНАНИЕ, А ПОТОМ - ПУСТОТА.
   - И КАК ЖЕ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?
   - Я... Я ПЕРЕСЁК БЕСКОНЕЧНОЕ ЧИСЛО МИРОВ ЗА КОНЕЧНЫЙ ПРОМЕЖУТОК
ВРЕМЕНИ, ЧТО И ПРИВЕЛО К РЕГРЕССУ... ПО-МОЕМУ... ТАК МНЕ
КАЖЕТСЯ... АХ ДА! ЕЩЁ МЕНЯ ЧУТЬ НЕ СОЖГЛИ ФОРМИРУЮЩИЕ.
   - ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
   - ПОТОКИ ПЕРВОЗДАННЫХ СИЛ... ОЙ, ПРОКЛЯТЬЕ! ОНИ ЗДЕСЬ ТАКИЕ
МОЩНЫЕ, ДО ПРЕДЕЛА НАСЫЩЕННЫЕ ЭНЕРГИЕЙ!.. КАК ТЫ ДЕРЖИШЬ С НИМИ
КОНТАКТ?
   - УВЫ, Я НЕ ДЕРЖУ С НИМИ КОНТАКТА. КАК И ВСЕ МАГИ В ЭТОМ МИРЕ, Я
МАНИПУЛИРУЮ ЛИШЬ ВТОРОСТЕПЕННЫМИ СИЛАМИ.
   - НЕУДИВИТЕЛЬНО. ЗДЕСЬ ФОРМИРУЮЩИЕ - НЕ РУЧЬИ, А НАСТОЯЩИЕ РЕКИ
ГОЛОЙ МОЩИ. УКРОТИТЬ ИХ БУДЕТ СОВСЕМ НЕПРОСТО. ПОКА ЧТО Я НА ЭТО
НЕ СПОСОБЕН... ПОКА...
   - ТАК ТЫ, ГОВОРИШЬ, ПРАВНУК КОРОЛЯ АРТУРА?
   - ДА.
   - И ТЫ ПЕРЕСЁК БЕСКОНЕЧНОЕ МНОЖЕСТВО МИРОВ В ПОИСКАХ РОДИНЫ
СВОЕГО ПРЕДКА?
   - НЕТ, ВРЯД ЛИ. Я ИСКАЛ ЧТО-ТО ДРУГОЕ.
   - А ИМЕННО?
   - НЕ ЗНАЮ... НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ... ПО-МОЕМУ, ЭТО КАК-ТО СВЯЗАНО С
ВРАГОМ.
   - С КАКИМ ВРАГОМ?
   - С ХРАНИТЕЛЕМ ХАОСА. ЕЩЁ ЕГО НАЗЫВАЮТ НЕЧИСТЫМ И КНЯЗЕМ ТЬМЫ.
   - ОН ДЬЯВОЛ?
   - СОМНЕВАЮСЬ. ВПРОЧЕМ, ВЕСЬ ВОПРОС УПИРАЕТСЯ В СЕМАНТИКУ. В
БОЛЬШИНСТВЕ РЕЛИГИЙ ДЬЯВОЛ ЯВЛЯЕТСЯ ОЛИЦЕТВОРЕНИЕМ
РАЗРУШИТЕЛЬНОГО НАЧАЛА, В ПРОТИВОВЕС НАЧАЛУ СОЗИДАТЕЛЬНОМУ -
БОГУ. СУЩЕСТВУЮТ УЧЕНИЯ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ХАОС ИЗНАЧАЛЬНО
РАЗРУШИТЕЛЬНОЙ СТИХИЕЙ, А ПОРЯДОК - ВСЕЦЕЛО СОЗИДАТЕЛЬНОЙ; С ИХ
ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ХАОС ЕСТЬ АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО, А ЕГО ХРАНИТЕЛЬ СУТЬ
ДЬЯВОЛ - ОТСЮДА И ЕГО ИМЕНА, СТАВШИЕ ОБЩЕПРИНЯТЫМИ СО ВРЕМЁН
ПОСЛЕДНЕГО РАГНАРЁКА. НО ЕСТЬ ТАКЖЕ И КУЛЬТ ХАОСА, НЫНЕ
ЗАПРЕЩЁННЫЙ, СОГЛАСНО КОТОРОМУ ХРАНИТЕЛЬ - ВЕРХОВНЫЙ АНГЕЛ
ГОСПОДЕНЬ. Я НЕ ЯВЛЯЮСЬ ПРИВЕРЖЕНЦЕМ НИ ПОРЯДКА, НИ ХАОСА, Я
СТОРОННИК КОНЦЕПЦИИ МИРОВОГО РАВНОВЕСИЯ. И В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, ВРАГ
СЛИШКОМ МЕЛКАЯ ФИГУРА, ЧТОБЫ БЫТЬ САМИМ ДЬЯВОЛОМ... О, МИТРА! Я
ВСПОМНИЛ!
   - ЧТО ТЫ ВСПОМНИЛ?
   - ДА ТАК, НЕКОТОРЫЕ ДЕТАЛИ. ТЕПЕРЬ Я ЗНАЮ... ВПРОЧЕМ, ЭТО
НЕВАЖНО. КТО Я В ВАШЕМ МИРЕ?
   - ТЫ КЕВИН МАК ШОН, ГЕРЦОГ ЛОХЛАННСКИЙ, ОДИН ИЗ САМЫХ
МОГУЩЕСТВЕННЫХ ВЕЛЬМОЖ КОРОЛЕВСТВА. ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОМНИШЬ О СВОЕЙ
ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНИ.
   - ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ. МОЯ ТРАВМИРОВАННАЯ РЕГРЕССОМ ПАМЯТЬ ЕЩЁ НЕ
ПОЛНОСТЬЮ ВОССТАНОВИЛАСЬ И ВСЕ ЭТИ ГОДЫ СПАЛА КРЕПКИМ СНОМ.
ЗАЧЕМ ТЫ ПОТРЕВОЖИЛ ЕЁ?
   - Я ПОЛУЧИЛ ОТ ТЕБЯ... ОТ ТОГО ТЕБЯ СОГЛАСИЕ ПРОЗОНДИРОВАТЬ ТВОЁ
СОЗНАНИЕ, ЧТОБЫ ОПРЕДЕЛИТЬ, СПОСОБЕН ЛИ ТЫ ОВЛАДЕТЬ СВОИМ ДАРОМ.

   - Я УЖЕ ОВЛАДЕЛ ИМ МНОГО ЛЕТ НАЗАД... ПРАВДА, НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ,
СКОЛЬКО.
   - Я НЕ ЗНАЛ ЭТОГО. СЕЙЧАС ТВОЙ ДАР СПИТ.
   - КАК И МОЯ ПАМЯТЬ. ПРИДЁТ ВРЕМЯ, И ОН ПРОБУДИТСЯ САМ ПО СЕБЕ.
ПРИДЁТ ВРЕМЯ, И МОЯ ПАМЯТЬ КАК КЕВИНА МАК ШОНА СОЛЬЁТСЯ С МОИМИ
ПРЕЖНИМИ ВОСПОМИНАНИЯМИ БЕЗ РИСКА НАРУШИТЬ ЦЕЛОСТНОСТЬ ЛИЧНОСТИ.
А ПОКА АРТУР ПЕНДРАГОН ДОЛЖЕН СПАТЬ, ВСПОМИНАЯ ВО СНЕ СВОЮ
ЖИЗНЬ, СОБИРАЯ ФРАГМЕНТЫ СВОЕЙ ПАМЯТИ В ЕДИНУЮ КАРТИНУ...
КСТАТИ, МЫ ДРУЗЬЯ?
   - Я НАДЕЮСЬ НА ЭТО.
   - ТОГДА ТЫ ДОЛЖЕН ПРОСТИТЬ МНЕ ТО, ЧТО Я СДЕЛАЮ.
   - А ЧТО ТЫ СДЕЛАЕШЬ?
   - Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ЗАБЫТЬ О НАШЕМ РАЗГОВОРЕ.
   - ПОЧЕМУ?
   - Я НЕ МОГУ ПОДВЕРГАТЬ СЕБЯ РИСКУ. ДО ПОРЫ ДО ВРЕМЕНИ КЕВИН МАК
ШОН НЕ ДОЛЖЕН НИЧЕГО ЗНАТЬ ОБ АРТУРЕ ИЗ ДОМА СВЕТА, ПОКА ЭТО
ЗНАНИЕ НЕ ПРИДЁТ ЕСТЕСТВЕННЫМ ПУТЁМ, НЕ ТРАВМИРУЯ ЕГО ПСИХИКУ.
   - Я ОБЕЩАЮ МОЛЧАТЬ...
   - ЭТО ТОЛЬКО ПЕРВАЯ ПРИЧИНА.
   - А ЕСТЬ И ВТОРАЯ?
   - ДА. Я - ВЕРНЕЕ, ТА ЧАСТЬ МОЕГО "Я", КОТОРАЯ СЕЙЧАС
РАЗГОВАРИВАЕТ С ТОБОЙ, НЕ ОБЛАДАЮЩАЯ НИКАКОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ О ТЕБЕ,
НИ ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ, НИ ОТРИЦАТЕЛЬНОЙ, НЕ МОЖЕТ ДОВЕРЯТЬ ТЕБЕ. ТЕМ
БОЛЕЕ ДОВЕРИТЬСЯ - ВЕДЬ ТЫ, КРОМЕ ВСЕГО ПРОЧЕГО, ЛЕЙНСТЕР. ЗНАЯ,
КТО Я НА САМОМ ДЕЛЕ, ТЫ МОЖЕШЬ В КОРНЕ ПЕРЕСМОТРЕТЬ СВОЁ
ОТНОШЕНИЕ КО МНЕ И... ВПРОЧЕМ, НЕ БУДУ СТРОИТЬ ДОГАДКИ, ЧТОБЫ НЕ
ОСКОРБЛЯТЬ ТЕБЯ. ПОСТАВЬ СЕБЯ НА МОЁ МЕСТО И ПОСТАРАЙСЯ ПОНЯТЬ
МЕНЯ.
   - Я ПОНИМАЮ ТЕБЯ, АРТУР ПЕНДРАГОН. И ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧТО ТЫ
ПОСТУПАЕШЬ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ РАЗУМНО И ОСМОТРИТЕЛЬНО.
   - Я РАД, ЧТО МЫ ПОНЯЛИ ДРУГ ДРУГА. ПРОЩАЙ - И ДО СВИДАНИЯ.
   - НЕТ, ПОСТОЙ!
   - ДА?
   - ЕСЛИ Я НИЧЕГО НЕ ВСПОМНЮ, ЭТО БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНО.
ТОГДА Я НЕПРЕМЕННО ПОВТОРЮ СЕАНС.
   - НЕ БЕСПОКОЙСЯ. ТЫ БУДЕШЬ УБЕЖДЁН, ЧТО ПРОЗОНДИРОВАЛ МОЁ
СОЗНАНИЕ И НЕ ОБНАРУЖИЛ НИЧЕГО ПРЕДСТАВЛЯЮЩЕГО ОПАСНОСТЬ ПРИ
ПРОБУЖДЕНИИ ДАРА.
   - СОГЛАСЕН... ДА, ВОТ ЕЩЁ ЧТО...
   - ЧТО ЖЕ?
   - БОГ ЕСТЬ?
   - МНЕ САМОМУ ХОТЕЛОСЬ БЫ ЗНАТЬ ЭТО. В КОНЦЕ КОНЦОВ, Я ТАКОЙ ЖЕ
ЧЕЛОВЕК, КАК ТЫ, РАЗВЕ ЧТО ОБЛАДАЮ... ТО ЕСТЬ, ОБЛАДАЛ КОГДА-ТО
БОЛЬШИМ МОГУЩЕСТВОМ.
   - БЛАГОДАРЮ ЗА ОТКРОВЕННОСТЬ. СПИ СПОКОЙНО, АРТУР ПЕНДРАГОН.
   - ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ, КОЛИН ЛЕЙНСТЕР ИЗ АВАЛОНА......

   Колин распахнул глаза и несколько секунд блуждал затуманенным
взором по каюте корабля, соображая, где он и что происходит.
Кевин, который лежал на широкой мягкой койке, беспокойно
заворочался во сне. Сидевшая рядом Дейрдра погладила его по
голове, и он затих, зарывшись лицом в складках её платья.
   - Он ещё немного поспит, - сказал Колин, когда взгляд его
прояснился. - С ним всё в порядке.
   - Что ты узнал о нём? - спросила Дейрдра.
   Колин устало улыбнулся и со снисходительным видом ответил:
   - Как я уже говорил, в мои планы не входило чтение его мыслей,
чувств, воспоминаний; ведь он мой друг, и я не хочу
возненавидеть его. Я лишь исследовал его основные реакции на те
или иные раздражители и нашёл их вполне удовлетворительными.
Пробуждение Дара не будет представлять опасности для его жизни и
здоровья. У него очень устойчивая психика, и я полагаю, что он
обойдётся даже без обычных при пробуждении галлюцинаций.
   - И больше ничего?
   - В каком смысле?
   - Ты не обнаружил ничего такого, что могло бы пролить свет на
тайну его происхождения?
   - Нет, ничего. - Колин достал из нагрудного кармана сигару и
спросил: - Ты останешься здесь?
   - А он скоро проснётся?
   - Не раньше, чем через полчаса.
   Дейрдра бережно положила голову Кевина на подушку и встала с
койки.
   - Тогда я выйду подышу свежим воздухом, - сказала она.
   - А я - свежим никотином, - с ухмылкой отозвался Колин.
   Они вместе покинули каюту и вышли на палубу корабля. Солнце
стояло в зените, день был ясный, безоблачный. Свежий попутный
ветер, надув паруса, гнал корабль вперёд. Справа по борту мимо
проплывали крутые склоны, покрытые зелёным травяным ковром с
ржавыми заплатами обнажённой породы, вдоль левого берега
тянулись холмистые пастбища.
   Дейрдра жестом прогнала прочь своих придворных дам, бросившихся
было к ней при её появлении, и спросила у Колина:
   - Когда, по-твоему, он будет готов к пробуждению Дара?
   Колин не спеша закурил и лишь тогда ответил:
   - Месяцев через шесть, полагаю, для пущей верности - через
восемь. Я попрошу Фергюсона, чтобы он лично занялся его
обучением и соответствующей подготовкой.
   - А до тех пор?
   На лице Колина изобразилось недоумение.
   - Странный вопрос. Что ты имеешь в виду?
   - Ай, брось, кузен! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
   - Увы, - покачал головой Колин. - Ты явно преувеличиваешь мою
проницательность, дорогая сестрица. К тому же сейчас у меня в
голове сплошной туман.
   - Я насчёт Бешеного барона.
   - Ага...
   - Я не хочу, чтобы этот сумасшедший причинил Кевину вред. А тем
более убил его.
   Колин пристально поглядел на неё.
   - Я чувствую в твоём голосе нечто большее, чем просто
обеспокоенность за его судьбу. А ведь он Одарённый.
   - Ну и что? Какое это имеет значение, если я... - Тут Дейрдра
запнулась и покраснела.
   - Если ты любишь его, не так ли? И тебе все равно, Одарённый он
или нет, потому что ты действительно любишь его, а не просто
увлечена им.
   - Не знаю, - смущённо ответила Дейрдра. - Право, не знаю. Он
очень хороший, милый, красивый...
   Колин с горечью улыбнулся.
   - Ну а ты, как известно, питаешь слабость к красивым парням.
   Дейрдра взяла его за руку.
   - Прости, Колин, я не хотела обидеть тебя.
   - Пустяки, я не обижаюсь. С некоторых пор упоминание о красоте и
уродстве перестало задевать меня. Наверно, я взрослею... Однако
вернёмся к Кевину. Я, кажется, догадываюсь, что у тебя на уме.
   - Да.
   Колин вздохнул.
   - Ты же знаешь, Дейрдра, стоит тебе попросить...
   - Я прошу тебя, Колин.
   Он выбросил сигару за борт и кивнул.
   - Хорошо. Когда мы вернёмся в Авалон, я вызову Эриксона на
колдовской поединок, и он получит то, что давно заслужил. Можешь
не переживать за своего спящего красавца... - Колин с трудом
подавил зевок. - А теперь, с твоего разрешения, я пойду к себе.
До обеда ещё целый час, так что я вполне успею отдохнуть; а то
устал, как собака. Эх, неблагодарное это дело - рыться в чужой
голове...
   Оставшись одна, Дейрдра ещё долго стояла у борта корабля,
погружённая в собственные мысли. Внизу под её ногами слегка
пенилась вода, пальцы её крепко держались за поручень, слабое
покачивание судна действовало на неё успокоительно, как бы
убаюкивало, приводя в состояние, близкое к трансу. Она скорее не
размышляла, а медитировала.
   Вопреки логике происшедшего, Дейрдра думала не о Кевине и его
удивительной истории, а больше о себе. Обронённая Колином фраза,
прочно засевшая в её голове, без конца повторяясь, словно
навязчивый мотив, странным образом взволновала её, заставила
произвести молниеносную ревизию своих чувств, разобраться в тех
переменах, что произошли с ней за последний месяц...
   "А ведь Колин прав, - заключили она, сделав долгожданное и
вместе с тем неожиданное и волнующее открытие. - Я действительно
влюбилась. По-настоящему..."
   Когда Дейрдра вернулась в каюту, Кевин ещё спал. Несколько минут
она стояла, глядя на него, затем присела на край койки, взяла
его руку, поднесла её к своим губам и поцеловала. Кевин
пошевелился, раскрыл глаза и сонно улыбнулся ей.
   - Дорогая...
   - Да, милый, - сказала Дейрдра. - Я тоже люблю тебя.
   Он поднялся, сел рядом с ней и обнял её за плечи. Некоторое
время они оба молчали, наслаждаясь присутствием друг друга.
   - Кевин, - наконец отозвалась Дейрдра. - Ты должен пообещать мне
одну вещь.
   - Какую?
   - Что бы ни случилось с тобой в будущем, ты останешься таким же
милым и хорошим парнем, как сейчас. Ведь так?
   - Я всегда буду самим собой, Дейрдра. Уж это я обещаю твёрдо...
А в чём, собственно, дело? И, кстати, где Колин? Он что-то не то
обнаружил? Со мной что-то не так?
   - С тобой всё в порядке, Кевин. Ничто не препятствует
пробуждению твоего Дара. Так сказал Колин.
   - А где он сейчас?
   - Ушёл к себе. Он очень устал и решил до обеда отдохнуть.
   - Понятно... И всё же ты выглядишь как-то странно. Ты чем-то
взволнована. Чем?
   Дейрдра высвободилась из объятий Кевина и встала.
   - Пока ты спал, я много думала, - ответила она, снимая с крючка
на стене каюты его шпагу. - О тебе, о себе, о нас с тобой, о
том, что ждёт нас в будущем.
   - И что ты надумала?
   Дейрдра снова присела, положив его шпагу себе на колени, а свою
голову ему на плечо.
   - Я устала от одиночества, Кевин. Очень устала. Я чувствую себя
чужой в своей семье. Мне это невыносимо. Я хочу иметь
собственную семью - мужа, детей... И я хочу, чтобы отцом моих
детей был ты.
   - Правда? - с замиранием сердца переспросил Кевин. - Ты не
шутишь?
   - Нет, не шучу. Я согласна стать твоей женой.
   - А согласится ли король?
   - Отец не будет возражать... Ну, разве что поартачится немного,
а потом... В конце концов, ты Одарённый, ты сын Шона Майги, ты
герцог Лохланнский.
   - Прежде всего, я чужак, подкидыш.
   - Это не так уж и важно. Ведь ты, безусловно, знатного
происхождения; может быть, даже королевской крови. Взять хотя бы
твою шпагу... - Дейрдра умолкла и с неподдельным благоговением
провела ладонью по инкрустированным серебром ножнам. - Колин
просто в восторге от твоего клинка. Он говорит, что ни с чем
подобным прежде не сталкивался. Ты слышал легенду о Калибурне?
   - О мече Артура? - Кевина охватило сильное волнение, в его
голове почему-то завертелось слово "Эскалибур". - Да, да.
Конечно, слышал.
   - Знаешь, дорогой, я часто думаю: как отнёсся бы Артур к тому,
что теперь в его стране хозяйничают скотты? Он, наверное,
разозлился бы и начал наводить старые порядки? Или оставил бы
всё так, как есть?
   Кевин пожал плечами.
   - Трудно сказать. За тысячу лет многое изменилось, и даже король
Артур, восстань он из мёртвых, не смог бы повернуть время
вспять.
   - Но ведь согласно легенде он не умер, - возразила Дейрдра,
глядя на Кевина сияющими глазами. - Если верить древним
преданиям, Артур где-то спит крепким сном в ожидании того часа,
когда он вновь понадобится родине. И тогда он проснётся и придёт
к нам... Неважно, в каком обличии.

   ГЛАВА 5

   Король Бриан умирал. Рука предателя сразила его в тот самый
день, когда ожидалось прибытие в Авалон Дейрдры после её
длительного вынужденного отсутствия. Покушавшийся принадлежал к
телохранителям короля, которых отбирали с особой тщательностью и
в чьей преданности ещё никто никогда не сомневался. Прежде чем
совершить цареубийство, изменник принял медленнодействующий яд и
вскоре умер, поэтому так и осталось неизвестным, по чьему
наущению он сделал это. Тем же, не имеющим противоядия ядом было
также смазано и лезвие кинжала, которым был нанесён удар в бок
короля.
   В течение нескольких невыносимо долгих часов врачи отчаянно
боролись за жизнь короля и безнадёжно проигрывали в схватке со
смертью. Они уже не рассчитывали спасти его, но пытались хоть на
короткое время привести его в сознание, чтобы он мог огласить
свои предсмертные распоряжения, которых ожидали собравшиеся в
просторной прихожей по соседству с королевской опочивальней
вельможи, прелаты и высшие государственные сановники.
   Кевин стоял в углу комнаты, стараясь не привлекать к себе
внимания, и время от времени нервно покусывал губы. Он остро
чувствовал свою неуместность на этом скорбном собрании людей,
хорошо знавших умирающего, но просто так уйти он не мог.
Дворцовый этикет предписывал ему, как владетельному князю и
названному племяннику короля, до последнего момента оставаться
здесь и в числе первых услышать печальное сообщение из уст
главного церемониймейстера: "Король умер, господа". И тогда
верховная власть в стране перейдёт в руки нового короля,
невысокого худощавого юноши, которому едва лишь исполнилось
двадцать лет...
   Как бы в ответ на мысли Кевина, рядом раздались тихие, но
исполненные безмерного отчаяния всхлипывания. Красивая
тридцатипятилетняя женщина, младшая сестра короля Бриана, леди
Алисия Лейнстер, стояла, повернувшись лицом к окну. Плечи её
вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Поначалу она вместе с
Дейрдрой была допущена к находящемуся без сознания королю, но
потом у неё началась истерика, и врачи были вынуждены выставить
её за дверь. Шестнадцатилетняя дочь Алисии, Даниэла, которую все
звали просто Даной, изо всех сил старалась утешить мать, но
особо в этом не преуспела, так как и сама была в подавленном
состоянии.
   Куда более спокойной и уравновешенной казалась Бранвена, сестра
Колина, девушка лет пятнадцати, со щуплой нескладной фигурой и
таким же некрасивым, как у её брата, лицом. У Кевина создалось
впечатление, что Бранвена не совсем адекватно воспринимает
происходящее, относится к этому скорее как к игре и с каким-то
нездоровым любопытством наблюдает за поведением окружающих.
Впрочем, подумал Кевин, она ещё ребёнок и, возможно, не до конца
осознаёт то, что предельно ясно всем остальным, - там, за
дверью, в муках умирает человек...
   Из всех взрослых членов королевской семьи Лейнстеров
отсутствовал только принц Эмрис, до недавнего времени являвшийся
наследником престола. Уже после покушения стало известно, что на
прошлой неделе король изменил своё завещание в пользу Колина, и
это превращало Эмриса из главного претендента на трон в
подозреваемого номер один. Так что в его отсутствии не было
ничего удивительного.
   А возле самых дверей, ведущих в королевскую опочивальню, стоял
новый наследник престола, Колин Лейнстер, вместе с тремя своими
лучшими друзьями - Морганом Фергюсоном, Эриком Маэлгоном и
Аланом Мак Кормаком. С двумя последними Кевин познакомился ещё в
Димилиоке (они были в свите Колина), и с самого начала отношения
между ними, мягко говоря, не сложились. Мак Кормака и Маэлгона
раздражало то дружеское расположение, которое Колин выказывал к
Кевину, а Кевина, в свою очередь, бесили их настойчивые
ухаживания за Дейрдрой - оба были явно неравнодушны к ней и
упорно добивались её благосклонности. Правда, сама Дейрдра не
подавала им никаких надежд и только время от времени,
исключительно ради того, чтобы позлить Кевина, слегка заигрывала
с ними. И каждый раз Кевин злился, хотя прекрасно понимал, что
это всего лишь игра.
   К тридцатилетнему Моргану Фергюсону, главному королевскому
магистру колдовских искусств, Дейрдра относилась с глубоким
уважением и весьма лестно отзывалась о нём, впрочем, не скрывая,
что немного побаивается его. Что касается Кевина, то он был
настроен к Моргану изначально дружелюбно, поскольку тот
приходился племянником покойному лорду Маркусу Финнегану, в чьём
доме Кевин прожил на положении воспитанника почти четырнадцать
лет. Лорд Финнеган был неодарённым, а сын его родной сестры,
Морган Фергюсон, фактически полукровка, считался самым
могущественным после короля магом Лайонесса - и в этом Кевин
усматривал иронию судьбы. При встрече в авалонском порту он
сразу проникся к Моргану симпатией, но одно обстоятельство всё
же сильно смутило его. У Моргана были разного цвета глаза - один
карий, другой жёлто-зелёный, как у кошки, - и когда Кевин ловил
на себе пристальный, изучающий, пронзительный взгляд этих глаз,
ему становилось неуютно...
   Наконец створки дверей опочивальни распахнулись, и на пороге
появился королевский камергер. Все разговоры в прихожей мигом
прекратились.
   - Господа, - ровным голосом, не тихо и не громко, будто речь шла
о чём-то обыденном, объявил он. - Его величество желает вас
видеть.
   Колин первым вошёл в опочивальню. Следом за ним потянулись все
остальные.
   Посреди комнаты на широком ложе, обтянутом красным шёлком,
неподвижно лежал коренастого телосложения мужчина лет пятидесяти
с густой рыжей бородой и светлыми волосами. Его покрытое сетью
мелких морщин лицо было неестественно бледным, губы имели
неприятный синеватый оттенок, и только в больших голубых глазах,
чуть подёрнутых поволокой, ещё светилась слабая искорка жизни.
Кевин в первый и последний раз видел короля Бриана - близкого
друга его названного отца, человека, который по лайонесским
обычаям был для него все равно что родной дядя...
   У изголовья ложа на коленях стояла Дейрдра. Уголки её губ
дрожали, на длинных ресницах блестели слёзы, но держалась она
молодцом, в отличие от своей тётки Алисии, которая, едва лишь
увидев брата, снова разрыдалась.
   Главный придворный медик с регалиями магистра колдовских
искусств склонился к уху Колина и что-то шёпотом сообщил ему.
Тот молча кивнул в ответ, подошёл к ложу и опустился на колени
рядом с Дейрдрой.
   - Вы звали меня, государь?
   - Да, Колин, - тихо произнёс король. - Я хотел тебя видеть. Я
уже уходил в вечность, но, вспомнив о своём долге, заставил себя
вернуться. Сейчас я черпаю свои силы из Источника... вскоре ты
поймёшь, о чём я говорю... Эта тонкая нить, связывающая меня с
миром земным, в любой момент может оборваться, посему я буду
краток. Ты уже знаешь, что я изменил завещание, назначив тебя
наследником престола?
   - Да, государь, знаю.
   - Мне неведомо, замешан ли твой брат Эмрис в этом злодеянии или
нет, но сейчас это не так уж и важно. В любом случае он слишком
глуп, тщеславен, мелочен и самонадеян, чтобы стать хорошим
королём, достойным продолжателем дела наших предков. К тому же
он слаб в Искусстве, и я сомневаюсь, что он смог бы подчинить
себе нашу фамильную Силу - Силу королей Лайонесса.
   - Боюсь, что так, государь, - сказал Колин.
   - Тем не менее, - продолжал король, - Эмрис всё ещё остаётся
старшим после меня в роду, и если я не сделаю то, что собираюсь
сделать, последствия могут оказаться весьма плачевными для
Короны и всей нашей страны. Чтобы у Эмриса не было возможности
оспорить моё решение, опираясь на своё право старшинства, тем
самым разжигая губительную для государства междоусобицу... - Тут
король повысил голос. - Я во всеуслышание объявляю об
усыновлении принца Колина Лейнстера, младшего сына моего
покойного брата Уриена. И после моей смерти принц сей, мой
приёмный сын и наследник престола, станет королём Лайонесса в
строгом соответствии с законами и обычаями наших предков. Такова
моя королевская воля.
   Все присутствующие склонили головы в знак уважения к последней
воле умирающего короля.
   - Я оправдаю ваше доверие, отец, - сказал Колин.
   - В этом я не сомневаюсь, сын мой. Я верю, что ты с достоинством
пройдёшь через все испытания, которые уготовила тебе судьба... И
не мешкай, сейчас не время для церемоний. Моя смерть наверняка
послужит для готийского короля сигналом к началу войны.
Возможно, не останутся в стороне и галлийские князья. К счастью,
наше господство на море подавляющее, так что пока тебе нечего
опасаться угрозы со стороны Атлантиды... Слушай меня, Колин.
Завтра меня похоронят, а уже послезавтра ты должен короноваться
и овладеть Силой... архиепископ знает, что нужно делать, и
поможет тебе... И немедленно собирай войска - война с Готландом
неизбежна, а с Галлисом весьма вероятна.
   - Хорошо, отец. Я сделаю всё, как вы говорите.
   - И ещё... Насчёт Силы...
   - Да, государь?
   - Когда ты пройдёшь через Врата в Безвременье, Хозяйка позволит
тебе лишь слегка прикоснуться к Силе, зачерпнуть из Источника
только горсть Воды Жизни и испить её, но дальше она тебя не
пустит. Довольствуйся пока этим... Если у тебя возникнет
искушение нарушить запрет Хозяйки и окунуться в Источник,
преодолей его... Отложи это до лучших времён, когда в стране
воцарится мир, внешние враги будут сокрушены, у тебя появится
сын-наследник... он вырастет, повзрослеет, наберётся опыта - и
лишь тогда ты сможешь рискнуть собой, не ставя под угрозу
безопасность государства... Это не совет, это приказ, моя тебе
последняя воля. Ради твоего же блага, ради блага всей нашей
страны...
   - Я понимаю.
   Король Бриан устало закрыл глаза. Его лицо застыло в
неподвижности, словно восковая маска.
   - Папа! - в отчаянии прошептала Дейрдра. - Папа, не умирай!
   Веки короля дрогнули и приподнялись.
   - Да, и последнее, Колин. Заботься о сестре своей Дейрдре,
обещай любить её и беречь, как подобает старшему брату.
   - Обещаю, отец.
   - Тогда прощайте, дети мои.
   С этими словами король снова закрыл глаза - теперь уже навсегда.

   Из груди Дейрдры вырвалось сдавленное рыдание. Колин низко
опустил голову.
   Главный медик склонился над неподвижным телом, тщетно выискивая
малейшие признаки жизни, затем выпрямился и значительно поглядел
на церемониймейстера.
   - Король умер, господа, - объявил тот.
   Монсеньор Корунн Мак Конн, архиепископ Авалонский, первым
опустился на колени и начал читать молитву:
   - Вечный покой даруй ему, господи...
   Вслед за ним преклонили колени все присутствующие и подхватили
слова молитвы. А Кевина захлестнул нежданный поток воспоминаний.
Он лишь беззвучно шевелил губами, притворяясь, что молится,
тогда как мыслями был далеко отсюда, на маленьком клочке суши,
затерянном в бескрайних океанских просторах, где в конце
прошлого года умер его названный отец, Шон Майги. Невесть почему
слово "отец" всякий раз повергало Кевина в трепет, вызывало в
нём смешанное чувство привязанности и страха. Это было тем более
странно, поскольку лорд Шон всегда был добр и мягок в обращении
с ним, порой даже сверх меры баловал его, потакая всем его
капризам... Впрочем, если хорошенько разобраться, то это чувство
возникло у Кевина задолго до того, как на острове появился
человек, который впоследствии усыновил ег о...
   Молитва закончилась, и мужчины поднялись с колен. Теперь они
должны были уйти, оставив женщин всю ночь бдеть над телом
усопшего, оплакивать своего защитника и покровителя и просить
небеса о даровании его душе покоя в мире ином.
   Архиепископ снял с шеи короля массивную золотую цепь, на которой
висел большой красный камень, похожий на рубин, - знак
королевского достоинства.
   - Возьмите это, государь, - сказал духовный владыка Лайонесса
новому владыке светскому. - Теперь он ваш. Настройтесь на него
так же, как некогда вы настроились на свой Огненный Глаз.
   Колин молча наклонил голову, позволяя архиепископу надеть на
него цепь. Затем он взглядом попрощался с присутствующими и
направился к выходу, тронув по пути Кевина за локоть.
   - Следуй за мной, Кевин Мак Шон.
   Кевин пошёл вместе с тремя друзьями Колина, которые
присоединились к своему королю, видимо, повинуясь его мысленному
приказу.
   В коридоре им повстречался невысокий темноволосый толстяк лет
тридцати с добродушным круглым лицом, бойкими чёрными глазами и
нежным девичьим румянцем на пухленьких щеках. Он низко склонился
перед Колином.
   - Ваше величество, я скорблю вместе с вами.
   Колин миновал толстяка, не удостоив его даже взглядом. Кевин
тихо спросил у шедшего рядом Моргана Фергюсона:
   - Что это за нахальный тип?
   - Бран Эриксон, барон Ховел, - ответил Морган. - Слыхал о таком?

   Кевин чуть не споткнулся от неожиданности. Невольно созданный им
образ грозного и безумного чародея, сумасшедшего маньяка-убийцы,
вступил в вопиющее противоречие с действительностью, и на
мгновение в голове Кевина всё перемешалось. Этот толстяк с
румяными щёчками, эта жалкая пародия на мужчину, это бесполое
создание...
   - Так это и есть тот самый Бешеный барон? - прошептал он,
немного оправившись от потрясения.
   - Да, тот самый. Очень, очень опасный человек... - Рослый
рыжеволосый Морган искоса глянул на него своим зелёным кошачьим
глазом и добавил: - Особенно для тебя, Кевин Мак Шон.

   Миновав анфиладу комнат, они оказались в просторном кабинете,
две глухие стены которого были до самого потолка уставлены
стеллажами с книгами. Пол кабинета был устлан огромным
персидским ковром, между двумя завешенными тяжёлыми красными
шторами окнами стоял огромный дубовый стол с десятком встроенных
в него ящиков. Стол находился на расстоянии двух шагов от стены,
а на стене, над обитым коричневой кожей креслом висел большой,
написанный в ярких, жизнерадостных тонах портрет Дейрдры в
полный рост. Она была одета в прелестное платье цвета морской
волны, держала в руках букет васильков и ослепительно улыбалась
вошедшим.
   Сопровождавший господ слуга зажёг свечи в канделябрах и замер в
ожидании дальнейших распоряжений. Колин кивком отпустил его,
затем обогнул стол и расположился в кресле под портретом
Дейрдры.
   Когда слуга удалился, Морган Фергюсон проверил, хорошо ли
закрыта дверь, и быстро сотворил чары против подслушивания. Тем
временем Алан Мак Кормак и Эрик Маэлгон заняли два удобных
кресла по обе стороны стола, а Кевину с Морганом пришлось
довольствоваться жёсткими стульями, которые, по-видимому,
использовались главным образом для доставания книг с верхних
полок.
   - Опять стащили, - сказал Морган, нарушая неловкое молчание.
Кевин догадался, что речь идёт о мягких креслах. - Безобразие!
   - Голову оторву тому, кто это делает! - чересчур резко и громко
произнёс Колин. Сконфузившись, он понизил голос и уже
значительно тише продолжал: - Боюсь, мне всё-таки придётся
врезать дополнительный замок, не то вскоре унесут и стол со всем
его содержимым.
   - Вскоре этот стол со всем содержимым будет в другом кабинете, -
отозвался Алан Мак Кормак. - В вашем новом кабинете, государь.
   Колин поморщился.
   - Прекрати! Следующий же, кто назовёт меня здесь государем,
вылетит в окно. Это касается и тебя, Кевин Мак Шон. Я хочу,
чтобы оставались люди, мои друзья, которые в неофициальной
обстановке обращались бы ко мне по имени.
   - Это совсем не по-королевски, - заметил Морган, как показалось
Кевину, с лёгкой иронией.
   - Ну и плевать, что не по-королевски. Я никогда не готовился
стать королём.
   - Однако стал. И теперь, ваше величество, извольте...
   - Да замолчи же ты наконец! - вдруг рявкнул Колин, хватив
кулаком по столу. Кевин машинально отметил про себя, что это
получилось у него очень даже по-королевски. - Хоть сегодня ты
можешь не ехидничать? Мне и без твоих комментариев тошно.
   В комнате вновь воцарилось молчание. Колин откинул крышку
шкатулки, стоявшей в правом дальнем от него углу стола, взял
оттуда сигару и закурил. Морган Фергюсон последовал его примеру,
а Мак Кормак достал из кармана трубку и принялся не спеша
набивать её табаком. Эрик Маэлгон никак не отреагировал на
действия друзей; судя по всему, он был некурящий.
   - Дядя Бриан упомянул о Вратах и Источнике, - спустя минуту
заговорил Колин. - Эти слова, в том контексте, в котором он их
употребил, показались мне знакомыми. Я размышлял над ними во
время молитвы... да простит меня бог... Морган, поищи "Трактат о
Четырёх Стихиях Мироздания". Если я не ошибаюсь, он должен
находиться где-то среди сочинений моих августейших предков.
   Фергюсон довольно быстро отыскал толстый том в переплёте из
красной кожи с поблекшим от времени золотым тиснением и передал
его Колину.
   - Это единственный экземпляр сочинения короля Вортимера Первого,
прадеда деда моего деда, - сообщил Колин, листая пожелтевшие
страницы. - Раньше я считал всё это бредом собачьим и полагал,
что именно по этой причине рукопись не была отдана для печати,
когда при дворе появилась книжная мастерская. Теперь я понял,
что ошибался - по крайней мере, в той части, где речь идёт о так
называемом Источнике Четырёх Стихий. Вот послушайте.
   Он раскрыл книгу где-то посередине и начал читать вслух:
   - "ВРАТА К ИСТОЧНИКУ ОТВОРЯЮТ ЧЕТЫРЕ СТИХИИ - ОГОНЬ, ВОЗДУХ,
ЗЕМЛЯ И ВОДА. ТАК ЕСТЬ, ИБО ТАК ДОЛЖНО БЫТЬ.
   ВХОДЯЩИЙ ВО ВРАТА НЕСЁТ ЗНАК СИЛЫ - СИМВОЛ ОГНЯ, ИБО ОГОНЬ ЕСТЬ
САМОЙ МОЩНОЙ ИЗ СТИХИЙ.
   ОТВОРЯЮЩИЙ ВРАТА СПРАВА НЕСЁТ ЗНАК МУДРОСТИ - СИМВОЛ ВОЗДУХА,
ИБО МУДРОСТЬ ПОРОЖДАЕТСЯ УМОМ, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ БЫСТРЫМ,
ПОДВИЖНЫМ И ВЕЗДЕСУЩИМ, КАК ВОЗДУХ.
   ОТВОРЯЮЩИЙ ВРАТА СЛЕВА НЕСЁТ ЗНАК ЖИЗНИ - СИМВОЛ ЗЕМЛИ, ИБО
ЗЕМЛЯ ЕСТЬ МАТЬ И КОРМИЛИЦА ВСЕГО ЖИВОГО.
   ВОЗДУХ ЕСТЬ ТАКЖЕ ДРУЖБА, ПОСЕМУ ОТВОРЯЮЩИЙ ВРАТА СПРАВА ДОЛЖЕН
БЫТЬ ИСКРЕННИМ ДРУГОМ ВХОДЯЩЕГО ВО ВРАТА, ГОТОВЫМ ПРОТЯНУТЬ ЕМУ
РУКУ ПОМОЩИ В ГОДИНУ БЕДСТВИЙ.
   ЗЕМЛЯ ЕСТЬ ТАКЖЕ ПЛОДОРОДИЕ, ПОСЕМУ ОТВОРЯЮЩИЙ ВРАТА СЛЕВА
ДОЛЖЕН БЫТЬ ЖЕНЩИНОЙ, А ВО ИЗБЕЖАНИЕ ПРЕДОСУДИТЕЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ -
ЖЕНОЙ ЛИБО МАТЕРЬЮ ВХОДЯЩЕГО ВО ВРАТА.
   ЛИШЬ ЛЮБОВЬ И ПРЕДАННОСТЬ ОТВОРЯЮЩЕГО СЛЕВА, ЛИШЬ ЧИСТОТА И
БЕСКОРЫСТИЕ ОТВОРЯЮЩЕГО СПРАВА ОТКРОЮТ ВХОДЯЩЕМУ ПУТЬ К
ИСТОЧНИКУ ЧЕТЫРЁХ СТИХИЙ. ЗЕМЛЯ ДАЁТ ПИЩУ ОГНЮ, ВОЗДУХ
ПОДДЕРЖИВАЕТ ЕГО ГОРЕНИЕ, А БЕЗ ЗЕМЛИ И ВОЗДУХА ОГОНЬ - НИЧТО.
   КЛЮЧ К ВРАТАМ ЕСТЬ ЗНАК ВЛАСТИ - СИМВОЛ ВОДЫ, ИБО ВОДА ВЛАСТВУЕТ
НАД ДРУГИМИ СТИХИЯМИ. ОНА СПОСОБНА УНИЧТОЖИТЬ ОГОНЬ, ЕЁ ПОТОКИ
РАЗМЫВАЮТ ЗЕМЛЮ, А ВОЛНЫ НА ЕЁ ПОВЕРХНОСТИ ГАСЯТ ВЕТЕР, ЧТО СУТЬ
ДВИЖЕНИЕ ВОЗДУХА.
   ЗНАК ВЛАСТИ ЗАМЫКАЕТ ЧЕТЫРЁХУГОЛЬНИК СТИХИЙ. ОТВОРЯЮЩИЕ ВРАТА С
ПОМОЩЬЮ КЛЮЧА К ВРАТАМ ОТКРЫВАЮТ ВХОДЯЩЕМУ ВО ВРАТА ПУТЬ К
ИСТОЧНИКУ.
   ВХОДЯЩИЙ ВО ВРАТА, БУДЬ ОСТРОЖЕН! ВОЙТИ ТЕБЕ ПОМОГЛИ ДРУЖБА И
ЛЮБОВЬ, ОНИ ЖЕ ПОМОГУТ ТЕБЕ ВЫЙТИ, НО С ИСТОЧНИКОМ ТЫ ОДИН НА
ОДИН".
   Закончив читать, Колин отложил книгу в сторону и вопросительно
поглядел на Моргана.
   - Ты самый старший из нас и должен хорошо помнить последнюю
коронацию. Тебе это ничего не напоминает?
   Морган медленно кивнул.
   - По-моему, мы думаем об одном и том же. Я всегда подозревал,
что коронации сопутствует куда более сложный обряд посвящения,
чем просто передача Силы в момент помазания. Тот фокус с сиянием
над головой короля многих ввёл в заблуждение, но лично мне он
показался слишком наигранным.
   - Впрочем, не исключено, - заметил Колин, - что это было
вторичным эффектом от какого-нибудь предварительного действия.
   - О чём вы толкуете? - довольно таки бесцеремонно вклинился в их
разговор озадаченный Алан Мак Кормак. - Я, хоть и не очень ясно,
всё же помню коронацию, помню сияние, но...
   - А ты помнишь картину в Тронном зале, посвящённую этому
событию? - спросил Колин. - Помнишь, что там изображено?
   Эрик Маэлгон, который до этого момента спокойно сидел в кресле и
со скучающим видом слушал их разговор, как будто его это вовсе
не касалось, вдруг резко подался вперёд и выпалил:
   - Камни!
   - Совершенно верно, - подтвердил Колин. - Камни. На той картине
король стоит, преклонив колени перед алтарём, а архиепископ
возлагает на его голову корону. Слева от короля стоит его жена,
справа - брат королевы, герцог Ласийский. На груди у всех троих
висят камни: красный у короля, тёмно-вишнёвый у королевы и
голубой у герцога. Правая рука королевы и левая рука герцога
касаются кончиками пальцев большого алмаза, венчающего корону.
   - Знак Власти, - скорее не предположил, а констатировал Морган
Фергюсон.
   - Пожалуй, что так, - сказал Колин, взвешивая на ладони камень,
полученный им от архиепископа. - А это, вне всякого сомнения,
знак Силы. - Он выпустил из руки камень, и тот снова повис у
него на груди. - А что касается камней у королевы и её брата, то
это, должно быть, Знак Жизни и Знак Мудрости. Думаю, они
хранятся в сокровищнице вместе с короной и прочими королевскими
регалиями.
   Эрик Маэлгон в задумчивости сдвинул брови.
   - Всё это выглядит весьма убедительно, - произнёс он. - Но здесь
есть одна неувязка.
   - Какая?
   - Ведь ни королева, ни герцог Ласийский не были Одарёнными.
   - Значит, это неважно. Я думаю, что несущие Знак Жизни и Знак
Мудрости не являются активными участниками обряда. Их роль мне
пока не ясна, но предположительно они выполняют функцию
связующего звена между реальным миром и тем местом -
Безвременьем, в которой, судя по словам дяди Бриана, окажется
овладевающий Силой.
   - Безвременье? - переспросил Мак Кормак. - А это ещё что такое?
   - Понятия не имею. Дядя Бриан сказал, что, пройдя через Врата, я
попаду в Безвременье, и там меня встретит какая-то Хозяйка, по
всей видимости, хранительница Силы. Надеюсь, архиепископ знает
больше и объяснит мне, что я должен делать.
   Морган подошёл к столу и взял книгу.
   - Может, здесь есть ещё что-нибудь, - сказал он, наугад
перелистывая страницы.
   Колин отрицательно мотнул головой.
   - Навряд ли. За исключением этого отрывка, в книге нет больше ни
слова про Источник. Теперь я подозреваю, что прочитанное мною -
единственная содержащаяся в ней полезная информация. А всё
остальное, откровенный бред вперемешку с банальными сентенциями
и общеизвестными истинами, король Вортимер написал лишь ради
этих двух страниц, для отвода глаз.
   - Зачем?
   - Думаю, на всякий случай. Вдруг король и архиепископ умрут
одновременно. Или король умрёт вскоре после архиепископа, не
успев растолковать его преемнику, как проходит обряд овладения
Силой. Или же архиепископ умрёт вскоре после короля, оставив
наследника престола в неведении относительно того, как
заполучить Силу. В любом из этих случаев новый король, если он
не законченный идиот, бросился бы искать подсказку в бумагах и
книгах своих предшественников и рано или поздно нашёл бы её.
   - Всё верно, - сказал Морган, возвращаясь на своё место. - Я не
сомневаюсь, что мы правильно истолковали послание твоего предка.
Теперь ты должен решить, кто из нас будет стоять во время
коронации по правую руку от тебя. Другими словами, кто будет
Отворяющим Врата справа.
   - Да, конечно, - поддержал его Алан Мак Кормак.
   Эрик Маэлгон согласно кивнул, присоединяясь к мнению друзей.
   Колин натянуто усмехнулся, будто наперёд извиняясь за своё
решение.
   - Морган, Эрик, Алан, - произнёс он, почему-то качая головой. -
Я не могу отдать предпочтение кому-либо из вас, показав тем
самым, что его дружбу я ценю выше, чем остальных. Вот почему я
пригласил вместе с вами Кевина Мак Шона. Он будет Отворяющим
справа.
   Самый младший из друзей Колина и его ровесник, Алан Мак Кормак,
посмотрел на Кевина с откровенной неприязнью.
   Эрик Маэлгон, несколько флегматичный молодой человек лет
двадцати пяти, лишь безразлично пожал плечами.
   Морган Фергюсон одобрительно хрюкнул и в противовес Мак Кормаку
наградил Кевина доброжелательным взглядом.
   - Что ж, разумное решение. А кто будет Отворяющим Врата слева?
Дана?
   Колин обречёно вздохнул.
   - Конечно, Дана, кто же ещё. Ведь с сегодняшнего дня Дейрдра моя
сестра.
   Кевину стало жаль молодого короля. Он понял, что вопреки всем
своим заверениям Колин до последнего момента не расставался с
надеждой когда-нибудь добиться от Дейрдры взаимности...

   ГЛАВА 6

   Возвратившись во дворец после похорон отца, Дейрдра приняла
ванну, слегка перекусила и забралась в тёплую постель в своей
уютной девичьей спальне. Она не спала уже более полутора суток и
на обратном пути из аббатства святого Мартина, где нашёл своё
последнее пристанище покойный король, буквально валилась с ног
от усталости. Однако сейчас, когда всё закончилось, Дейрдра была
возбуждена до такой степени, что, несмотря на ужасную ломоту во
всём теле и тяжесть в голове, никак не могла успокоиться и
заснуть. Натянув до подбородка одеяло и бесцельно блуждая
взглядом по затемнённой комнате, она думала, думала, думала...
   Во время траурной церемонии народ скорбел вовсю и, наверное, не
только потому, что любил своего короля, но ещё и по той причине,
что уже завтра, согласно воле умершего, этот беспрецедентно
короткий траур закончится и наступит праздник - коронация нового
короля Лайонесса. Король умер - да здравствует король!
   Новый король... Дейрдра приняла это умом, но сердцем верить
отказывалась. Она не могла представить королевство без отца,
короля Бриана, могучего великана с огромной рыжей бородой и
густыми золотисто-медными волосами, чуть тронутыми сединой.
Добрый, весёлый, нежный и любящий великан, такой забавный и
неуклюжий, он всегда обращался с дочерью, как с хрупкой
игрушкой, всегда боялся чем-то ей повредить, что-то нечаянно
сломать, а когда брал её на руки, то становился похожим на
косолапого мишку с бочонком мёда, стремящегося устоять на ногах,
не уронив свою драгоценную ношу.
   И вот отца не стало. Больше никогда он не подхватит её на руки,
никогда они не будут мчаться бок о бок на лошадях свежим
морозным утром по заснеженному лесу, преследуя оленя или лань,
уже никогда она не услышит после своего меткого выстрела
одобрительный возглас отца: "Моя ты Диана-охотница!", Больше
никогда он не устроит бурных разборок на Государственном совете,
которые так забавляли Дейрдру, и порой она не могла удержаться
от смеха, глядя на перекошенные страхом лица провинившихся
министров и советников...
   Никогда... Никогда... Никогда...
   Всё это уже в прошлом. Отец умер (его убили!), И король теперь
Колин. Колин IX. Страшненький Колин, который, сколько она помнит
себя, всегда носился со своей любовью к ней, был её преданным
другом и верным рыцарем - даже чересчур верным и усердным, если
вспомнить некоторые его не больно умные выходки, вроде
искусанного языка Эмриса, - и этот самый Колин теперь король и
её названный брат!
   Впрочем, сегодня, впервые за много лет Колин не показался
Дейрдре страшненьким. В нём произошла какая-то неуловимая, но,
тем не менее, очень существенная перемена. Всего лишь за одну
ночь он как-то приосанился, подтянулся, поступь его приобрела
несвойственную ему прежде твёрдость и важность, во всём облике
его сквозила величественность. Колин был королём и выглядел, как
настоящий король. Подобно гадкому утёнку из сказки, он
превратился в гордого и прекрасного лебедя... ну, если не в
прекрасного, то в гордого уж точно.
   Дейрдра не испытывала ни зависти, ни досады по поводу того, что
Колин стал королём, оттеснив её на второй план. Развившееся у
неё с годами чувство собственной неполноценности не позволяло ей
всерьёз помышлять о власти. Дейрдру совершенно не волновал
вопрос, кто теперь станет королевой (она догадывалась, кто) и
займёт её нынешнее положение первой леди двора и всего
государства. После смерти отца ей казалось невыносимым и дальше
играть роль хозяйки в стране, где царствует другой король.
   Отец умер, и с его смертью Дейрдра обрела свободу, избавившись
от прискорбной необходимости когда-нибудь подчинить свою личную
жизнь государственным интересам; но осознание этого факта
нисколько не утешило её, напротив - лишь вызвало новый приступ
отчаяния вместе с чувством вины. Внезапно её пронзила холодом
мысль, что будь она более послушной дочерью, выйди она замуж,
как желал того отец, и роди ребёнка, ничего, возможно, и не
случилось бы. Король всё не хотел усыновлять Колина, так как это
преградило бы путь к престолу детям Дейрдры, и в результате
наследником оставался Эмрис... Эмрис, тупое, самодовольное
ничтожество - без сомнения, он стоял за этим убийством!..
   - Прости меня, папочка! - прошептала Дейрдра; её страдания
усугублялись ещё и тем, что она уже выплакала все слёзы и не
могла облегчить свою душу рыданиями. - Прости, что я не
послушалась тебя. За всё прости...
   Горестные размышления Дейрдры прервало появление сестры Колина,
Бранвены. В отличие от других дам и девиц королевского двора,
она не выглядела сильно уставшей, так как вчера вечером её сочли
недостаточно взрослой, чтобы принимать участие в ночном бдении,
и отослали спать. Это был тот редкий случай, когда Бранвена
охотно согласилась с мнением старших.
   - Я подумала, что если ты не спишь, тебе, должно быть, тяжело
одной, - сказала Бранвена, отвечая на немой вопрос Дейрдры. -
Вот и пришла.
   Дейрдра через силу улыбнулась.
   - Спасибо, дорогуша, ты очень заботлива. Мне вправду тяжело
одной.
   - Тогда я побуду с тобой, ладно?
   - Да, конечно.
   Бранвена сняла башмачки и забралась с ногами на постель. Она
была одета в чёрное траурное платье, лицо её выражало грусть,
однако нельзя было сказать, что она убита горем. Дейрдра сразу
почувствовала это, но не обиделась. Бранвена была слишком
легкомысленна и беззаботна, чтобы долго печалиться, и вменять ей
это в вину было бы так же глупо, как требовать от горной реки,
чтобы она несла свои воды потише. В Бранвене удивительным
образом уживались два разных существа - капризный, своенравный,
шаловливый ребёнок и умная, вдумчивая, проницательная женщина, -
причём вторая сторона её натуры обычно скрывалась под маской
детской непосредственности и показной наивности.
   Бранвена поудобнее устроилась на подушках, обхватила колени
руками и, склонив набок голову, искоса поглядела на Дейрдру
своими ясно-голубыми глазами.
   - Ты не обижаешься на Колина, что он назначил коронацию на
завтра?
   - Нет, конечно, - вяло ответила Дейрдра. - Ведь такова была воля
отца.
   Бранвена хмыкнула.
   - Держу пари, ты всё же надеялась, что Колин повременит хотя бы
неделю.
   - Правда твоя, сестрица, - не стала возражать Дейрдра. - Я
действительно на это надеялась. Впрочем, Колину виднее. Он
знает, что делает. В любой момент может начаться война с
Готландом, а до того, в целях безопасности государства, нужно
ещё разобраться с Эмрисом.
   - Думаешь, он причастен к убийству твоего отца?
   Дейрдра немного помолчала, затем ответила:
   - Право, даже не знаю, что и думать.
   - А вот Колин, похоже, уверен в этом.
   - Да?
   - Да. Я собственными ушами слышала, как Колин предложил Эмрису
добровольно покинуть страну и занять пост губернатора одной из
наших морских колоний по его выбору, но не ближе, чем в трёх
неделях пути от материка.
   - Почётная ссылка?
   - Пожалуй, что так.
   - А что ответил Эмрис?
   - Сразу же согласился. По-моему, он здорово напуган.
   - Что ж, тем лучше, - сказала Дейрдра. - Там он никому не будет
мозолить глаза. Ты ведь знаешь, я никогда не любила Эмриса, но
он мой двоюродный брат, и я не хотела бы увидеть, как его
казнят... даже если он преступник. Мой брат, ваш отец, мой отец
- и так слишком много смертей.
   Бранвена внимательно посмотрела на неё и покачала головой.
   - Порой меня ставит в тупик твоё великодушие, кузина. Ты
наделена редчайшим даром всепрощения.
   Дейрдра тяжело вздохнула.
   - Скорее, это не дар, а проклятие. Мне бы хотелось уметь
ненавидеть, так легче было бы жить... но я не могу... И давай не
будем об этом. Мне и без того горько.
   - Ладно, - согласилась Бранвена. - Не будем. Между прочим, ты
знаешь, что Колин сделал Дане предложение?
   - Вот как? - обиженно произнесла Дейрдра. - Не очень удачное
время он выбрал для сватовства. Мог бы и обождать немного.
   - Увы, не мог. Оказывается, в момент коронации по правую руку
короля должен стоять его друг, а по левую - его мать, жена или
невеста. Таково требование ритуала.
   - Ага, теперь понятно. Это в корне меняет дело... И что же Дана?

   Бранвена фыркнула.
   - А что Дана! Она, дурочка, мигом позабыла об усталости и чуть
ли не танцевала на радостях.
   - Дурочка?
   - А кто же ещё?! Негоже порядочной девушке так выставлять
напоказ свои чувства.
   - Она просто любит его, - заметила Дейрдра.
   - Зато он её не любит. Только о тебе и думает.
   - Со вчерашнего дня обстоятельства изменились. Теперь я его
сестра.
   - Вот-вот. Поэтому он и решил жениться на Дане. Она в диком
восторге, хотя радоваться тут особенно нечему. Колин поступает
так по необходимости, а эта глупышка уверена, что наконец-то
добилась от него взаимности. Смешно просто! - Бранвена осуждающе
тряхнула своими светло-каштановыми кудряшками. - И очень
грустно. Мне жаль Дану.
   - Не стоит её жалеть, - сказала Дейрдра, уже засыпая.
Присутствие Бранвены подействовало на неё успокоительно. - Дана
сильная и волевая девушка, к тому же очень хорошенькая. Рано или
поздно она завоюет любовь Колина.
   В спальне воцарилось недолгое молчание, которое вскоре было
нарушено Бранвеной.
   - Как там у тебя с этим смазливеньким Кевином Мак Шоном? - вдруг
спросила она. - Он ещё не надоел тебе?
   Дейрдра перевернулась на спину и озадачено взглянула на кузину.
   - Нет. А почему ты спрашиваешь?
   Щёки Бранвены вспыхнули ярким румянцем.
   - Да так... просто. Из чистого любопытства.
   - Так-таки из чистого любопытства? - Дейрдра покачала головой. -
Не верю. Сдаётся мне, что ты положила на него глаз. Не думаю,
что это удачная идея.
   - Почему?
   - Ты ещё ребёнок, и рано тебе заглядываться на парней.
   Бранвена поморщила свой чересчур маленький носик, окружённый
россыпью веснушек.
   - Ещё чего скажешь! Я лишь на один год младше Даны - а она через
пару месяцев станет женой Колина. Может, и я хочу замуж? За
этого самого Кевина Мак Шона.
   Дейрдра беспокойно заворочалась, наконец, устроилась на правом
боку, свернувшись калачиком и подложив под голову руки, и
закрыла глаза.
   - Хочешь замуж - выходи. Но не за Кевина. Его не трожь, он мой.
Понятно?
   - Но ведь когда-нибудь он тебе надоест, и ты...
   - Почему ты так думаешь, глупышка? - сонно пробормотала Дейрдра.
- Он никогда не надоест мне.
   - Так ты хочешь сказать, что...
   - Да, да, да. Разве я не женщина? Чем я хуже тебя и Даны? Я тоже
хочу замуж.
   - За этого Мак Шона?
   - Умгу, за него. А что тут такого? Чем он плох для меня?
   - Ничем.
   - Вот то-то же... то-то...
   - Напротив. Я думаю, что он слишком хорош для тебя.
   Говоря это, Бранвена ожидала бурной реакции со стороны Дейрдры -
но таковой не последовало. В этот момент сон одолел её, и она, к
счастью, не услышала обидной реплики своей кузины-колдуньи.
   Бранвена ещё немного посидела, глядя на спящую Дейрдру, затем
наклонилась и легонько поцеловала её в лоб.
   - Прости, сестрица, я очень люблю тебя... и очень жалею... Но
мне нравится твой Кевин. Очень-очень нравится, и я не допущу,
чтобы он достался такой пустышке, как ты. Он заслуживает лучшей
участи, и он будет моим.
   С этими словами она соскользнула с кровати, обула башмачки и
тихонько вышла из спальни. По её расчётам, во дворец уже должен
был явиться монсеньор Корунн Мак Конн, и ей важно было узнать, о
чём он будет говорить с Колином, Даной и Кевином. Предпринятые
братом меры против подслушивания Бранвену не беспокоили. Два
года назад она изобрела способ, как обойти защиту, не привлекая
ничьего внимания, и с тех пор была в курсе всех дел во дворце. В
её маленькой, но очень умной и коварной головке хранилось
множество тайн, даже тайна смерти короля Бриана, которую она
никому не собиралась открывать. У неё были на то причины.

   ГЛАВА 7

   Выслушав Колина, сорокалетний архиепископ Авалонский в
задумчивости покачал головой.
   - Увы, мой принц, я мало что могу добавить к вашим словам.
Покойный король, да почиет он с миром, посвятил меня во все
тонкости обряда, но с фактической стороной этого удивительного
явления я совершенно не знаком. Мне известно лишь, что войдя во
Врата, вы окажетесь в месте, именуемом Безвременьем, и
встретитесь там с кем-то или с чем-то по имени Хозяйка
Источника. Она проведёт вас через ряд испытаний, затем, если вы
выдержите их, позволит вам испить из Источника воды, дарующей
Силу.
   - А если не выдержу? - спросил Колин.
   Архиепископ, сидевший в кресле по другую сторону стола, уже в
который раз поправил красную бархатную шапочку на своей голове.
Он заметно нервничал, понимая, какая огромная ответственность
лежит на его плечах. Обычно король Лайонесса, предчувствуя
смерть, приглашал к себе наследника престола и рассказывал ему,
что такое Источник, кто такая Хозяйка, как войти во Врата, как
вернуться обратно, какие испытания ожидают его и как следует
поступать в тех или иных обстоятельствах, - а на долю
архиепископа оставалось лишь в точности исполнить все
предписания ритуала. Но сейчас, когда король Бриан умер, не
успев ничего толком объяснить Колину, успех или неудача всего
предприятия во многом зависели от тех скудных сведений, которыми
располагал монсеньор Корунн Мак Конн, молодой прелат, лишь в
начале этого года, можно сказать, по чистому недоразумению
надевший митру архиепископа Авалонского, примаса Лайонесса,
верховного кардинала Западной Курии, наместника святейшего
вселенского патриарха Иерусалимского в Новом Свете.
   - Вы задали логичный вопрос, мой принц, но вряд ли я могу дать
вам исчерпывающий или хотя бы удовлетворительный ответ на него.
Вы, наверное, в курсе туманных слухов, что якобы некоторые из
ваших предшественников только делали вид, что они владеют
фамильной Силой, и благополучно правили до конца своих дней, ни
разу не употребив её в действие - то ли по неумению, то ли по
ненадобности. Так вот, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть
эти слухи, но одно мне доподлинно известно: в году 1267-ом
король Аморген умер во время своей коронации при овладении
Силой. В тот момент, когда архиепископ возложил на его чело
корону, у него остановилось сердце, и он растянулся бездыханный
перед алтарём.
   - Да, - кивнул Колин, - я это знаю. В летописи говорится, что он
был слаб здоровьем и не выдержал изнурительной церемонии,
которую впоследствии значительно упростили. Однако из всего
того, что мне известно об этом случае, можно заключить, что
король Аморген пытался приобщиться к Источнику на более высоком
уровне, чем его предшественники, но потерпел неудачу и погиб -
то ли от руки Хозяйки, то ли его убил сам Источник.
   - Ты не будешь этого делать, правда? - обеспокоено спросила
молоденькая рыжеволосая девушка - Дана. Её изумрудно-зелёные,
как у Дейрдры, глаза посмотрели на Кевина, ища у него поддержки.
- Ведь дядя Бриан предупреждал...
   - Я решу, как мне поступить, в зависимости от обстоятельств, -
твёрдо произнёс Колин. - Время сейчас действительно
неподходящее, но, с другой стороны, я могу до самой смерти
ожидать наступления лучших времён. Я сильно подозреваю, что все
мои предки только то и делали, что ждали: окончания войны, затем
- следующей, затем - ещё одной, затем - мира и согласия внутри
страны, затем - рождения сына, затем - когда он повзрослеет...
Так они старились и умирали, не дождавшись этих самых лучших
времён. Кроме того, не исключено, что овладение более глубокими
проявлениями Силы доступно только молодым; а за всю историю
нашего дома лишь дважды на престол восходил король младше
тридцати лет. Я не могу упустить такой шанс.
   Дана вновь посмотрела на Кевина, но тот продолжал хранить
молчание, так как был полностью согласен с Колином. Умоляющий
взгляд, брошенный Даной в сторону архиепископа, также не возымел
действия. Очевидно, у монсеньора Мак Конна были на этот счёт
свои соображения, и он не спешил влиять на выбор Колина.
   - Ты хоть понимаешь, чем рискуешь? - не встретив у
присутствующих поддержки, заговорила Дана. - Ты рискуешь своей
жизнью.
   - Я это понимаю, - сказал Колин. - И не собираюсь рисковать
больше, чем необходимо. Я не сумасшедший и никогда не пойду на
неоправданный риск, но я перестал бы уважать себя, если бы
отказался от испытания только из опасения за свою жизнь. На кон
поставлено могущество, которое мне прежде и не снилось;
могущество, обладание которым откроет мне доступ к силам
космического масштаба...
   - Мой принц, - мягко, но достаточно решительно перебил его
архиепископ. - Умерьте свою гордыню. Сила дана королям Лайонесса
свыше не ради удовлетворения их личных амбиций, но чтобы они
служили своей стране и народу, преумножали славу Господа нашего
и несли свет Его учения заблудшим язычникам. Ваши слова
свидетельствуют о том, что вы ещё не прониклись должной
ответственностью перед Богом и людьми.
   Колин смутился и опустил глаза.
   - Простите, преосвященнейший, я сказал так сгоряча, не подумав.
Пожалуй, я ещё слишком молод и легкомыслен, но я буду стремиться
постичь своё истинное предназначение - и умом, и сердцем.
   И замечание архиепископа, и ответ на него Колина были
произнесены столь напыщенно и театрально, что Кевин чуть не
фыркнул и лишь в последний момент сдержался. Колин говорил это
вполне серьёзно, и ему действительно было стыдно за свои слова.
   - Перейдём к делу, - сказал архиепископ и опять поправил свою
шапочку. - Вернее, к обрядовой стороне дела. Прежде всего, мой
принц, советую вам снять Огненный Глаз - его соседство со Знаком
Силы нежелательно. То же самое относится и к леди Даниэле, когда
она завтра наденет Знак Жизни.
   Колин последовал совету архиепископа, снял с себя меньший из
камней и положил его перед собой на стол.
   - Как-то неуютно, - признался он, зябко поёживаясь. -
Четырнадцать лет я с ним не расставался... Но придётся
привыкать.
   - Лучше уничтожь его, как это сделал в своё время дядя Бриан, -
отозвалась Дана. - Он настроен на тебя, и если попадёт в руки
врага...
   Колин плотно сжал губы и покачал головой.
   - Нет, пока я к этому не готов. Пока... - Он быстро сгрёб камень
с цепочкой в верхний ящик стола и запер его на ключ. - К этой
мысли надо ещё привыкнуть. Ведь это все равно что уничтожить
часть самого себя. Пусть и небольшую часть, но, тем не менее...
Ладно, вернёмся к коронации. Продолжайте, святой отец.

   По окончании разговора Кевин и монсеньор Мак Конн вместе
покинули кабинет Колина. Их сопровождал слуга с зажжённым
фонарём, а в коридоре к ним присоединились два охранника из
свиты архиепископа. Некоторое время им было по пути; шли они
молча.
   Молодой владыка над чем-то размышлял, а Кевин, из уважения к
высокому сану своего спутника, не осмеливался заговорить первым,
хотя на языке у него вертелась пара-другая вопросов относительно
завтрашней церемонии. Наконец архиепископ произнёс:
   - У вас дивное происхождение, сын мой.
   - Да, ваше преосвященство, - без особого энтузиазма отозвался
Кевин. - Я найдёныш.
   - Вы не совсем обычный найдёныш, - заметил архиепископ. -
Обстоятельства вашего появления в нашем мире достойны самого
пристального изучения.
   - В НАШЕМ МИРЕ? - удивлённо переспросил Кевин. Ему странно было
услышать столь еретическую мысль из уст духовного лица.
   - Да, сын мой, - невозмутимо подтвердил монсеньор Корунн Мак
Конн. - Я уверен, что кроме этого мира существует множество
других миров, похожих на наш и совершенно иных. По моему
глубокому убеждению, утверждать, что Господь при всей мудрости
своей безграничной сотворил лишь один мир из невероятного числа
возможных вариантов, значит принижать Его величие.
   - И вы полагаете, что я из другого мира?
   - Я убеждён в этом. Когда я увидел вас, то понял, что вы явились
к нам по воле Господней, и вам предстоит свершить великие дела.
От вашего существа исходит какая-то особенная эманация, я
чувствую её.
   - Так вы маг? - осторожно спросил Кевин.
   На лицо архиепископа набежала тень и тут же исчезла.
   - Я полукровка, - сдержанно ответил он. - Моя мать была
Одарённой, а отец - нет. Вы здесь человек новый и ещё услышите
эту историю... от сплетников.
   - Прошу прощения, ваше преосвященство, - пробормотал
обескураженный Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. - Я
не хотел...
   - Вам не за что извиняться, сын мой. Ваше любопытство в
отношении меня так же естественно, как и моё - в отношении вас.
К тому же мне грех жаловаться на судьбу, я ни в коей мере не
чувствую себя обделённым. Господь Бог наш в великой благости
своей даровал мне способность порой видеть и чувствовать то, что
недоступно другим, даже самым могущественным магам.
   - И это ваше чутьё говорит вам, что я из другого мира? - спросил
Кевин, сочтя за благо вернуться к прежней теме.
   - Да, со всей определённостью. Вчерашний день был великим днём
для меня... - Архиепископ на секунду умолк. - Да простит меня
Бог, ведь вчера умер король... Но именно вчера я впервые увидел
вас и окончательно убедился, что иные миры существуют в
действительности, а не только в моём воображении.
   Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах
прелата о множественности миров было что-то щемяще-знакомое,
волнующее, как тихие звуки колыбельной, которую в детстве пела
ему мать - красивая тёмноволосая женщина с большими карими
глазами. Её звали...
   Что за чушь! Как он может помнить свою мать?! Ведь ему было
всего лишь полгода, когда... Вдруг сердце Кевина учащённо
забилось, пульс бешено застучал в висках, а голова будто
раскололась от острой, пронзительной боли. Кевин чуть не
закричал...
   Боль отпустила его так же внезапно, как и пришла к нему. Кевин
украдкой вытер со лба испарину, затем обтёр о камзол вспотевшие
ладони и покосился на архиепископа. Углублённый в собственные
мысли монсеньор Мак Конн, видимо, не обратил внимания на его
странное поведение.
   Они как раз подошли к двери покоев, некогда принадлежавших лорду
Шону Майги, а ныне отведённых под жильё его приёмному сыну.
Кевин замедлил шаг.
   - Ваше преосвященство, - сказал он. - Разрешите откланяться.
   Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.
   - Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество,
хотя вы сами ещё не осознаёте его. Наш юный король затеял
опасное предприятие, и я не считаю себя вправе отговаривать его
или же напротив - поощрять. Пообещайте мне, что завтра во время
церемонии вы сделаете всё, что в ваших силах, дабы помочь ему.
   - Обещаю, - сказал Кевин. - Я сделаю всё, что смогу.
   - Тогда до встречи, мой герцог, - произнёс архиепископ,
благословляя его. - Да хранит вас Господь.
   Кевин проводил молодого владыку долгим взглядом. Сама личность
архиепископа, который в свои годы достиг такого высокого
положения, вызывала у Кевина живой интерес, а речи прелата и
вовсе потрясли его. Почему-то Кевин был уверен, что догадка
архиепископа относительно его происхождения верна. В тот момент,
когда он ощутил боль, на него снизошло мгновенное озарение,
подобное вспышке молнии во время грозы летней ночью. На какую-то
долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в кромешной
тьме, но озарение длилось недостаточно долго, чтобы увиденное
успело запечатлеться в памяти. И всё же волнение, охватившее
его, было отнюдь не беспричинным. Определённо, он что-то знал...
Но что? И откуда?
   Несколько минут Кевин простоял у своей двери, надеясь, что
видение вновь посетит его. Но сколько он не напрягался, ничего с
ним не происходило; в конце концов, он оставил свои попытки и
решил до поры до времени выбросить случившееся из головы.
   Открыв ключом дверь покоев, Кевин вошёл внутрь, миновал пустую и
тёмную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой
сумрачным светом недавно взошедшей луны. Большое окно,
выходившее на балкон, было задёрнуто полупрозрачной занавеской,
на которой вырисовывался мужской силуэт.
   Рука Кевина потянулась к висевшей на его поясе шпаге. Он тихо
подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.
   Спокойно стоявший к нему спиной человек был одного с ним роста,
то есть высокий, но несколько шире в кости. Его волосы цвета
расплавленной меди слегка серебрились в лунном свете.
   - А, это ты, Морган Фергюсон! - облегчённо выдохнул Кевин, узнав
незваного гостя. - Как ты вошёл?
   Морган неторопливо повернулся к нему лицом; на его губах играла
уверенная улыбка. Очевидно, появление Кевина не было для него
неожиданностью.
   - Я же колдун, и обычные замки для меня не помеха. Впрочем, я
извиняюсь, что вошёл без спросу, но мне не хотелось ждать тебя в
коридоре.
   - Всё в порядке, - сказал Кевин. - Просто я думал, что это
чужой.
   Морган полушутливо, полусерьёзно поклонился ему.
   - Я рад, что ты не относишь меня к чужим. Мы друзья Колина и
должны жить в мире и согласии. Между прочим, я ничуть не
обижаюсь, что Колин выбрал Отворяющим Врата тебя.
   - Я знаю это.
   - Он правильно поступил, - продолжал Морган. - Выбери он меня,
против меня ополчились бы Маэлгон и Мак Кормак. Если бы его
выбор пал на кого-нибудь из них, они бы взъелись друг на друга.
А так их досада вскоре пройдёт.
   - По-моему, Эрик Маэлгон и сейчас против меня ничего не имеет, -
заметил Кевин.
   - Это тебе так кажется. Он здорово обижен на тебя, просто он
флегмат и внешне не выдаёт своих чувств. Я говорю об этом не для
того, чтобы настроить тебя против Эрика; но ты должен знать, как
обстоят дела.
   - Спасибо, Морган. - Кевин немного помолчал, затем нерешительно
произнёс: - Как ты думаешь, почему Колин так доверяет мне? В чём
причина его дружеского расположения? Ведь мы с ним едва знакомы.

   - Гм... - промычал в ответ Морган. - Он уже выдавал тебе свою
коронную фразу: "Друзья Дейрдры - мои друзья"?
   - Да. А что?
   - Вот в том-то всё и дело. Это не просто красивые слова. Как ты,
наверное, заметил, Колин сильно отличается от других влюблённых,
он совсем не ревнует Дейрдру. Я подозреваю, что он не любит её в
обычном понимании этого слова, а скорее боготворит её, видит в
ней не земную женщину из плоти и крови, а ангела небесного. Как
следствие, те, кто нравится Дейрдре, представляются ему живыми
воплощениями всех мыслимых и немыслимых достоинств - а значит,
заслуживают безоговорочного доверия. Я, конечно, чересчур
упрощаю ситуацию, но в общих чертах она такова.
   - Понятненько...
   Кевин облокотился на перила балкона и посмотрел на пустынную
площадь, по которой парами проходили стражники, отправляясь в
ночной дозор. Морган стоял рядом с ним, запрокинув голову и
глядя в звёздное небо.
   - Ты уже познакомился с Даной? - спросил он минуту спустя.
   - Да.
   - И как ты её находишь?
   - Она мне понравилась.
   Морган невольно облизнул губы и кивнул.
   - Дана прелестная девушка. Очень хорошенькая, очень молоденькая
и совсем невинная. Она давно влюблена в Колина, но он не верит в
это, считает её чувства детским капризом. Из-за Дейрдры он
вдолбил в свою глупую башку, что не может понравиться ни одной
женщине... Нет, это надо же быть таким мнительным дураком!
   Кевин тихо рассмеялся.
   - Так-то ты отзываешься о своём короле? Не очень почтительно.
   - Я говорю, что думаю. Ведь я не злопыхатель, а друг Колина, и
его дружба даёт мне на это право. А уж если быть до конца
откровенным, то порой меня зло берёт. Только законченный идиот
может отвергнуть такую восхитительную девушку, как Дана; вот я и
сказал, что Колин дурак. Ну а что касается внешности, то тут он
дважды дурак. Дейрдра отказывалась выйти за него замуж вовсе не
потому, что он некрасив, дело в другом... Да, кстати, тебе
известно, что ты у неё первый Одарённый?
   Кевин вопросительно поднял бровь.
   - Неужели? - произнёс он, чувствуя, что краснеет.
   Морган пожал плечами.
   - Это вполне естественно. Дейрдра тянется к себе подобным и
чурается нашего брата колдуна. Я давно хочу подружиться с ней...
нет-нет, ничего такого, не пойми меня превратно. Дейрдра
необычайно умная и интересная девушка, у неё свой, особенный
взгляд на вещи, и мне доставляет огромное удовольствие общение с
ней. К сожалению, она избегает меня, потому что я колдун.
Одарённые не в её вкусе... кроме тебя. Ты - поразительное
исключение из этого правила. Если Колин прав, и Дейрдра
действительно любит тебя даже вопреки твоему Дару, то ты
поистине необыкновенный человек. И как только тебе удалось
приворожить её? Открой мне секрет, а?
   Кевин в замешательстве опустил глаза.
   - Мне бы не хотелось обсуждать это.
   - Хорошо, - сказал Морган и сразу же перевёл разговор на другую
тему. Как и догадался Кевин с самого начала, он пришёл
посмотреть на шпагу, которую Колин уже успел расхвалить ему. И
так же, как и Колин, Морган потерпел неудачу. Опутывавшие клинок
чары поставили в тупик даже самого искусного мага Лайонесса,
коим по праву считался Фергюсон.
   Огорчённо вздохнув, Морган вернул Кевину шпагу, а на кольцо с
самоцветом вообще не стал смотреть - очевидно, чтобы ещё больше
не расстраиваться перед сном. Затем они немного поболтали о том,
о сём; обнаружив у своего собеседника явную склонность
посплетничать, Кевин принялся расспрашивать его об архиепископе
и услышал в ответ грустную историю любви молодой блестящей
аристократки к обедневшему провинциальному помещику. Наконец
Морган сказал:
   - Ну ладно, мне пора. Не то жена подумает, что я ошиваюсь у
девок.
   - А она имеет основания для таких подозрений? - с усмешкой
спросил Кевин.
   Морган развязно ухмыльнулся.
   - Конечно, имеет. Но я не люблю, когда меня обвиняют в грехах,
которые я не совершал. Спокойной ночи, Кевин Мак Шон. Приятно
было потолковать с тобой на сон грядущий.
   - Постой, Морган...
   - Да?
   - Бранвена, сестра Колина... - Кевин умолк, подбирая нужные
слова.
   - Так что же Бранвена?
   - Сегодня на похоронах и на обратном пути во дворец она как-то
странно смотрела на меня. Очень странно - как будто я что-то ей
сделал.
   Морган нахмурился.
   - Остерегайся её, вот тебе мой совет. Она очень привязана к
Дейрдре и если невзлюбит тебя... Знаешь, при дворе говорят:
Бранвена - это слишком. У неё всего с лишком и сама она с
лишком. Лицо у неё слишком круглое, глаза слишком большие, губы
слишком тонкие, зубы слишком мелкие, язычок слишком острый, на
лице слишком много веснушек, а фигура у неё слишком уж щуплая.
Она слишком умна, слишком хитра, слишком любопытна, слишком
ветрена и легкомысленна, слишком заносчива, слишком капризна,
слишком самонадеянна, слишком скрытна и слишком безответственна.
И, добавлю от себя, слишком опасна и неуправляема. Если на свете
существуют ведьмы, то Бранвена, безусловно, одна из них. Многие
недооценивают её, но тебе я не советую этого делать.
   - Ну и ну! - покачал головой Кевин, удивлённый такой страстной
тирадой. - А с виду она совсем дитя и кажется вполне безобидной.

   - Тем-то она и опасна, что мало кто принимает её всерьёз.
Постарайся наладить с ней дружеские отношения; в общем, она
неплохая девчушка, хоть и вреднющая... И ещё. Мне заранее жаль
её мужа. Бедолага! Уж лучше сразу убить его, чтоб долго не
мучился.

   ИНТЕРМЕДИЯ
   ШАГ В БЕЗВРЕМЕНЬЕ

   - Колин, - промолвил архиепископ. - Признаёшь ли ты Отца, Сына и
Святого Духа как Бога единого?
   - Да, - последовал ответ.
   Облачённый в бело-золотые королевские одежды, Колин стоял
коленопреклонённый на возвышении перед алтарём кафедрального
собора святого Андрея Авалонского. Архиепископ держал его правую
руку на Библии.
   - Обязуешься ли ты любить и почитать Святую Церковь Христовую,
беречь её от язычников, реформаторов и осквернителей и нести
свет её истинной веры по всему миру?
   - Да.
   - Обязуешься ли ты править своим государством по закону и
справедливости, защищать правду и добро и, сколько станет тебе
сил, искоренять зло и несправедливость?
   - Да.
   - Обязуешься ли ты употреблять свою Силу, дарованную тебе свыше,
только в богоугодных целях, вести непримиримую борьбу с дьяволом
и прислужниками его, чёрными магами?
   - Да.
   Колин скрепил текст королевской клятвы своей подписью, и
архиепископ положил пергамент на алтарь, как бы призывая в
свидетели самого Всевышнего. Красочная церемония коронации
подходила к своему кульминационному моменту.
   Когда отзвучала молитва во славу короля, монсеньор Корунн Мак
Конн при помощи длинной тонкой трубки из чистого золота набрал
из священной ампулы немного елея и капнул его в золотую чашу.
Присутствующие в соборе затаили дыхание. Архиепископ макнул
палец в елей.
   - Сим миром от имени Всевышнего помазываю тебя на царство, и да
пребудет с тобой Сила и благословение Господне во всех твоих
праведных начинаниях. Аминь!
   С этими словами он начертил на лбу Колина крест. В толпе
пронёсся облегчённый вздох. Многим показалось, что на какое-то
мгновение над головой короля вспыхнуло сияние, а кое-кто мог
даже поклясться, что видел парившего над алтарём святого Андрея,
издревле считавшегося покровителем Лайонесса. И только несколько
человек знало, что никакой передачи Силы ещё не состоялось.
   Снова зазвучала музыка и церковный хор запел очередную молитву.
Двое младших епископов закрепили на плечах Колина пурпурную
королевскую мантию, затем символически коснулись его башмаков
золотыми шпорами и тут же убрали их. Архиепископ взял с алтаря
меч в украшенных драгоценными камнями ножнах и с напутственными
словами протянул его молодому королю.
   Колин принял меч, поцеловал головку его эфеса и передал его
лорду Дункану Энгусу, мужу своей тётки Алисии. Преклонив колени,
Дункан Энгус положил меч на алтарь, вручая военное могущество
государства в руки Божьи, перекрестился, после чего встал на
ноги и отошёл в сторону.
   По знаку одного из епископов Кевин и Дана поднялись к алтарю. На
груди у обоих висели камни - Знак Жизни у Даны и Знак Мудрости у
Кевина. Они опустились на колени по обе руки от короля и чуть
сзади него. Тем временем архиепископ достал из дарохранительницы
усыпанную драгоценными камнями золотую корону, которую венчал
огромный остроконечный алмаз чистой воды.
   - Венчает тебя Господь, сын мой, короной славы и справедливости!
Будь верным защитником и слугой своего государства, и да поможет
тебе Всевышний, творец всего сущего на земле. Во имя Отца, Сына
и Святого Духа, аминь!
   Он возложил на голову Колина корону. Знак Силы на груди у короля
засветился мягким красным светом. Внутри двух других камней,
Знака Мудрости и Знака Жизни также вспыхнули огоньки - голубой и
фиолетовый. Левая рука Кевина и правая Даны потянулись к алмазу
на короне и одновременно прикоснулись к нему кончиками пальцев.
   "Холодный, как лёд", - подумал про алмаз Кевин, и тут его слегка
зазнобило, а к горлу подступила тошнота.
   Врата отворились, пропуская к Источнику нового адепта... Колин
замер, губы его побледнели, а ресницы, которыми он часто хлопал,
моргая, вдруг остановились на полпути, оставив полуоткрытыми его
внезапно остекленевшие глаза......

   КОЛИН СТОЯЛ НА КОЛЕНЯХ У ПОДНОЖИЯ ВЫСОКОГО ХОЛМА, СПЛОШЬ
ПОКРЫТОГО РАСТИТЕЛЬНОСТЬЮ КАКОГО-ТО СТРАННОГО ЛИЛОВОГО ЦВЕТА.
КОЕ-ГДЕ ВИДНЕЛИСЬ ЦВЕТЫ - БЕЛЫЕ, АЛЫЕ, ОРАНЖЕВЫЕ, ФИОЛЕТОВЫЕ,
ЖЁЛТО-ЗОЛОТЫЕ, СЕРЕБРЯНЫЕ, НЕБЕСНЫЕ... ТО ЕСТЬ ЗЕЛЁНЫЕ - ТАК КАК
НЕБО ЗДЕСЬ БЫЛО ЯРКО-ЗЕЛЁНОЕ. ОНО ПОСТОЯННО МЕНИЛОСЬ, ТО ТУТ, ТО
ТАМ ОТЛИВАЯСЬ БИРЮЗОЙ. СОЛНЦА ВИДНО НЕ БЫЛО; СВЕТ ИЗЛУЧАЛО САМО
НЕБО - СИЯЮЩЕЕ, СВЕРКАЮЩЕЕ...
   ПО ПОЛОГОМУ СКЛОНУ ХОЛМА К КОЛИНУ НЕ СПЕША СПУСКАЛАСЬ СТРОЙНАЯ
ЗОЛОТОВОЛОСАЯ ЖЕНЩИНА В ОСЛЕПИТЕЛЬНО-БЕЛЫХ ОДЕЖДАХ. ЕЁ ПОХОДКА
БЫЛА ВЕЛИЧЕСТВЕННОЙ, УПРУГОЙ И ГРАЦИОЗНОЙ. КОГДА ОНА ПОДОШЛА
БЛИЖЕ, ОН РАЗГЛЯДЕЛ ЧЕРТЫ ЕЁ ЛИЦА - ЧЁТКИЕ, СТРОГИЕ,
БЕЗУКОРИЗНЕННО ПРАВИЛЬНЫЕ; ЕЁ СУРОВАЯ КРАСОТА ДЫШАЛА ХОЛОДОМ
СНЕЖНЫХ ВЕРШИН.
   ЖЕНЩИНА ОСТАНОВИЛАСЬ В ТРЁХ ШАГАХ ОТ НЕГО.
   - ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, КОЛИН ЛЕЙНСТЕР ИЗ АВАЛОНА, КОРОЛЬ ЛАЙОНЕССА!

   ГУБЫ ЕЁ ШЕВЕЛИЛИСЬ В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ С ПРОИЗНОСИМЫМИ
СЛОВАМИ, НО ЕЁ СЕРЕБРИСТЫЙ С ВЛАСТНЫМИ НОТКАМИ ГОЛОС ЗВУЧАЛ,
КАЗАЛОСЬ, ОТОВСЮДУ, ОБРУШИВАЯСЬ НА КОЛИНА ПОДОБНО ВОДОПАДУ.
   С НЕКОТОРЫМ ОПОЗДАНИЕМ КОЛИН ДОДУМАЛСЯ ВСТАТЬ С КОЛЕН. ТОЛЬКО
ТОГДА ОН ОБНАРУЖИЛ, ЧТО ОДЕТ НЕ В ТЯЖЁЛЫЕ КОРОЛЕВСКИЕ ОДЕЖДЫ, А
В СВОБОДНЫЙ, НЕ СКОВЫВАЮЩИЙ ДВИЖЕНИЯ ГОЛУБОЙ НАРЯД ИЗ ЛЁГКОЙ,
ПОЧТИ НЕВЕСОМОЙ ТКАНИ, МЯГКОЙ И ШЕЛКОВИСТОЙ НА ОЩУПЬ.
   А СЕКУНДУ СПУСТЯ КОЛИН ПОНЯЛ, ЧТО ЭТОТ НАРЯД - ВСЕГО ЛИШЬ
ИЛЛЮЗИЯ, СОЗДАННАЯ ЕГО СОБСТВЕННЫМ ВООБРАЖЕНИЕМ, ЧТОБЫ ОН НЕ
ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ НЕЛОВКО БЕЗ ОДЕЖДЫ. НА САМОМ ЖЕ ДЕЛЕ ОН БЫЛ
СОВЕРШЕННО ГОЛЫМ!
   - МОЯ ОДЕЖДА...
   - ОНА ОСТАЛАСЬ В СОБОРЕ, - ПОСЛЕДОВАЛ ОТВЕТ ЖЕНЩИНЫ В БЕЛОМ. -
ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ В ПОЛНОМ СООТВЕТСТВИИ С РИТУАЛОМ. НО НЕ
БЕСПОКОЙСЯ - ЗА ТО ВРЕМЯ, ЧТО ТЫ ПРОБУДЕШЬ ЗДЕСЬ, ТВОЯ ОДЕЖДА НЕ
СДВИНЕТСЯ С МЕСТА, И ТЫ ВЕРНЁШЬСЯ ПРЯМО В НЕЁ.
   - КАК ЭТО?
   - ОЧЕНЬ ПРОСТО. ТЫ ВЫЙДЕШЬ ИЗ ВРАТ В ТОТ ЖЕ МОМЕНТ, КОГДА И
ВОШЁЛ В НИХ. ВРЕМЯ ЗДЕСЬ ОЧЕНЬ ВЯЗКОЕ.
   - ГДЕ ЭТО "ЗДЕСЬ"?
   - В БЕЗВРЕМЕНЬЕ?
   - ЧТО ЭТО?
   - ПЕРЕКРЕСТЬЕ МИРОВ. МЕСТО, ГДЕ НАХОДИТСЯ ИСТОЧНИК МИРОЗДАНИЯ,
АЛЬФА И ОМЕГА ВСЕГО СУЩЕГО.
   - А ТЫ КТО ТАКАЯ, ПРЕКРАСНАЯ ЛЕДИ? - СПРОСИЛ КОЛИН, ЗАРАНЕЕ
ЗНАЯ, КАКОВ БУДЕТ ОТВЕТ.
   - Я ХОЗЯЙКА ИСТОЧНИКА. - ОНА ПРОТЯНУЛА ЕМУ РУКУ. - ПОЙДЁМ СО
МНОЙ, КОЛИН ЛЕЙНСТЕР. ВРЕМЕНИ У НАС ВДОВОЛЬ......

   В следующий момент веки Колина продолжили своё движение, глаза
его на мгновение закрылись, потом широко распахнулись. Кевин и
Дана встали с колен и помогли подняться Колину - теперь уже
коронованному королю и адепту Источника. Они вместе повернулись
к пастве.
   - Люди! - торжественно провозгласил архиепископ. - Вот ваш
король, законный правитель Лайонесса!
   - Да здравствует король! - дружно воскликнули присутствующие.
   Церковный хор грянул "Многая лета". Колин, в сопровождении своей
свиты и группы прелатов, принимавших участие в коронации,
двинулся к выходу из собора. Позади них начала формироваться
процессия.
   Кевин, шедший вместе с Даной рядом с Колином, искоса смотрел на
новоиспечённого короля, поражаясь стремительным переменам,
происходившим с его внешностью. Лицо Колина, прежде болезненное,
серовато-бледное, приобретало всё более здоровый цвет, тени под
глазами исчезли, как будто их вовсе не было, а на щеках
проступил розовый румянец. Без каких-либо видимых усилий он нёс
на себе массивную королевскую корону, голову держал высоко
поднятой, ступал легко, уверенно, при ходьбе, против
обыкновения, не сутулился. В каждом его движении чувствовалась
недюжинная физическая сила, которой он раньше никак не мог
похвастаться, будучи от рождения хилым и слабым. Ну, в каком ещё
более убедительном подтверждении божественности происхождения
королевской власти нуждался простой народ, восторженно
приветствовавший на площади перед собором своего нового
государя?..
   - Боже! - прошептал Колин; глаза его блестели. - Боже! Как это
прекрасно - быть полностью здоровым!.. Кевин, дружище, дядя
Бриан ошибался насчёт Хозяйки. Она совсем не злая. По-моему, я
даже понравился ей. - Он покосился в другую сторону, влево, и на
губах его заиграла нежная улыбка. - Господи, Дана, ты такая
красивая! Прости, что не замечал этого раньше.
   Дана покраснела и украдкой взглянула на Колина, затем вновь
обратила свой ясный взор на толпу простонародья,
приветствовавшего вместе с королём и свою будущую королеву.
   А Кевин почему-то подумал о сестре Колина, Бранвене, и мысль о
ней вызвала у него странное волнение... ПУТЬ К ИСТОЧНИКУ
   ФИНИШНАЯ ПРЯМАЯ

   ГЛАВА 8

   - Добрая весть с севера, - сказал Морган, открыв глаза.
   Кевин отбросил сухой стебелёк, который задумчиво жевал, и
повернулся к лежавшему на траве Моргану.
   - Ты только что связывался с Колином?
   - Да. То есть он связывался со мной.
   - Ну и какие новости?
   - Я уже сказал, что хорошие.
   - А поконкретнее?
   - Война закончилась, мы победили; вот тебе конкретика. Сегодня
на рассвете готийцы предприняли отчаянную попытку перейти в
контрнаступление, но их атака была отбита, авангард сметён
начисто, король Аларик погиб в сражении, а остатки войска попали
в окружение. Внук Аларика, Хендрик, новый король Готланда,
полностью отмежевался от действий своего деда и заявил о
безоговорочной капитуляции. Вечером должна состояться встреча
Колина с Хендриком, во время которой будет подписан мирный
договор. Какие территории отойдут к Лайонессу, предстоит ещё
уточнить, но Колин настроен решительно и не склонен к поблажкам
- он аннексирует ровно столько, сколько сможет удержать, и ни
пядью меньше. В любом случае, твоё герцогство больше не будет
приграничным.
   - И слава богу, - сказал Кевин. - Наверное, сейчас галлийские
князья не нарадуются, что не ввязались в эту войну на стороне
Готланда.
   - Ясное дело, - усмехнулся Морган, глядя в безоблачное небо
ранней осени, которая на широте Авалона была ещё по-летнему
жаркой. - Колин говорит, что на радостях Галлис оттяпал у
Готланда несколько юго-восточных графств. Вчера вечером к нему
прибыл галлийский посланец с предложением уступить Лайонессу
треть захваченных территорий в обмен на его признание этой
аннексии.
   - И что же Колин?
   - Он отказался. Нам невыгодно чрезмерное ослабление Готланда за
счёт усиления Галлиса, так что последнему придётся уйти с
завоёванных земель не солоно хлебавши и удовольствоваться
незначительными пограничными захватами.
   - Понятно, - сказал Кевин. - Надо сообщить эту весть во дворец.
   - Уже сделано, - лениво ответил Морган. - Дана участвовала в
нашей беседе.
   - Ага...
   Весёлая детская болтовня, раздававшаяся неподалёку, внезапно
перешла в ожесточённый спор. Кевин повернул голову и увидел
шагах в ста ниже по течению небольшого ручья семилетнего
мальчика, яростно кричавшего что-то своей сверстнице - худенькой
девочке в нарядном зелёном платьице, с пышной копной белокурых
волос. Девочка стояла перед ним, подбоченясь, и коротко
огрызалась; в её голосе явственно слышалась насмешка.
   Морган тоже поглядел в их сторону и недовольно проворчал:
   - Опять поцапались, маленькие засранцы! Ну, прямо как кошка с
собакой, дня не могут прожить без ссор. - Он принял сидячее
положение и громко окрикнул их: - Эй! Монгфинд! Камлах!
   Девочка, которую звали Монгфинд, и мальчик по имени Камлах разом
умолкли. Морган поманил их рукой, подкрепив своё приглашение
словами:
   - А ну, идите-ка сюда!
   Монгфинд и Камлах, опустив головы, повиновались приказу. За ними
гуськом потянулись другие дети - пять мальчиков и три девочки.
Все они были Одарёнными отпрысками знатных семейств и обучались
у Моргана Искусству. Практические занятия по магии, особенно с
детворой, Фергюсон предпочитал проводить на лоне природы, что
было полезно как для здоровья его учеников, так и для здоровья
горожан и обитателей королевского дворца. Поэтому в погожие дни,
которых в этом году было вдоволь, он вместе с оравой мальчишек и
девчонок выбирался за город, где малолетние чародеи могли
творить свои заклинания с минимальным риском для людей, строений
и домашних животных. Последние три месяца в таких походах
Моргана регулярно сопровождал Кевин, который тоже был его
учеником и занимался по индивидуальной программе.
   Монгфинд и Камлах подошли к своему учителю и остановились перед
ним, виновато пряча глаза. Камлах был старшим сыном Моргана, а
Монгфинд - младшей сестрой Даны, дочерью лорда Дункана Энгуса и
леди Алисии Лейнстер. Кевин подозревал, что Монгфинд и Камлах
постоянно грызутся между собой главным образом потому, что
родители планируют в будущем поженить их, и в отношениях детей
друг с дружкой проявлялся, если можно так сказать, синдром
раннего супружества.
   - Ну! - строго произнёс Морган, испытующе глядя на сына. - Что
случилось на сей раз?
   Камлах переступил с ноги на ногу.
   - Она всё время цепляется ко мне, - наябедничал он, выстрелив
сердитым взглядом в Монгфинд. - Я хотел сотворить из воды
маленький кусочек льда, а она помешала мне. Она всё делает мне
на зло, она...
   - Лгунишка несчастный! - возмущённо воскликнула Монгфинд. Морган
предостерегающе поднял руку, и девочка, уже значительно
спокойнее, принялась объяснять: - Это неправда, милорд. Я не
собиралась мешать Камлаху, я хотела помочь ему. Я пыталась
втолковать, что заклинание никогда не подействует, если
произносить его как молитву, но он, упрямец этакий, не слушал
меня и всё бормотал, бормотал, раз десять повторил, а затем
набросился на меня, потому что у него ничего не получалось, да и
получиться не могло, вот он и нашёл виновного - меня, а я ведь
хотела только помочь ему, но он...
   - Ладно, - остановил её Морган, видя, что она завелась. Потом
обратился к другим детям: - Это правда?
   Дети наперебой загалдели, подтверждая версию Монгфинд.
   - Хорошо, - сказал Морган, но дети продолжали галдеть, так что
ему пришлось прикрикнуть: - Всё! Достаточно. - Дети умолкли, и
Морган назидательно заговорил: - Мои юные дамы и господа, пусть
вас не вводит в заблуждение сам термин "заклинание", который,
строго говоря, является лишь данью традиции. Заклинания высшей
магии - это комплексные императивы, посредством которых вы
управляете силами, и вы должны отличать их от собственно
заклинаний - заклинаний призыва. Настоящий маг не ублажает силы,
а повелевает ими, подчиняет их своей воле, а не подчиняется им.
Монгфинд верно подметила, что ежели бормотать слова заклинания
как молитву, оно не сработает. Это равнозначно тому, как если бы
полководец, вместо зычного приказа: "Солдаты, вперёд!", Принялся
бы упрашивать своих подчинённых: "Ну, пожалуйста, господа,
ступайте и сложите свои головы за короля и отечество"... Я знаю,
в мыслях вы частенько посмеивались над Монгфинд, ибо она -
единственная из вас, кто не обладает способностью ублажать силы.
Она не могла проделывать те мелкие фокусы, что были доступны вам
ещё до пробуждения Дара, зато теперь вам придётся долго
привыкать к тому, что для Монгфинд является само собой
разумеющимся, - с силами нужно общаться с позиции силы...
простите за невольный каламбур. Творя заклинания высшей магии,
вы будете часто сбиваться и терять необходимый настрой. Ещё не
скоро вы научитесь мгновенно приводить себя в нужное состояние,
тогда как у Монгфинд это состояние естественное, оно у неё в
крови. За всё в этом мире, друзья мои, рано или поздно
приходится платить, и сейчас вы расплачиваетесь за свои
способности к ублажению сил. - Морган поднял палец. - Есть такая
мудрая пословица: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Можешь посмеяться, Монгфинд, теперь твой черёд.
   Если Монгфинд и собиралась последовать совету учителя, то
посмеяться она не успела. В этот самый момент послышался звук,
напоминающий отдалённый раскат грома. Дети вздрогнули от
неожиданности и дружно повернули головы на восток, где вдали
виднелись башни, купола и остроконечные шпили Авалона. Над
городом медленно подымалась ввысь небольшая белая тучка,
постепенно таявшая в воздухе. Вот над крепостной стеной
заклубилась ещё одна такая же тучка, и вслед за этим раздался
второй раскат грома.
   - Что это? - удивлённо спросила Монгфинд.
   - Твоя сестра леди Дана, - ответил ей Морган, - распорядилась
дать салют холостыми выстрелами из сорока орудий в честь победы
наших войск над готийцами.
   - Так мы уже победили?! - радостно воскликнул один из мальчиков.

   - Да, - кивнул Морган. - И по этому случаю я прекращаю наши
сегодняшние занятия. Вы свободны, друзья, можете возвращаться в
город и разделить с остальными радость нашей победы. Я вас
больше не задерживаю.
   Дети не нуждались в повторном приглашении. Они торопливо
попрощались с Морганом и Кевином и с ликующими возгласами
бросились бежать по направлению к маленькой рощице, где в тени
деревьев паслись их пони. Морган жестом велел двум слугам,
маявшимся от безделья, сопровождать детей, а сам снова
растянулся на траве.
   Между тем раскаты отдельных холостых выстрелов слились в
непрерывную канонаду. Кевин улыбнулся.
   - А ты заметил, что с некоторых пор Дана взяла все бразды
правления двором в свои руки? Командует, как настоящая королева
в отсутствие короля.
   - Да уж, - сказал Морган, сладко зевая. - А Колин ждёт не
дождётся своего возвращения, чтобы жениться на ней. В последнее
время ему так не терпится завалиться с Даной в постель, будто
его до одури опоили приворотным зельем. Чудеса, да и только!
   Кевин зябко повёл плечами.
   - Послушай, Морган, - выпалил он чуть ли не скороговоркой. - А
приворотные чары на самом деле существуют?
   - Да, конечно. Но за свою добродетель ты можешь быть спокоен -
на Одарённых они не действуют.
   - А что если действуют?
   - Мм... Исключено.
   - И всё же?
   Морган приподнялся и вопросительно посмотрел на него.
   - Ты что, всерьёз полагаешь, что тебя кто-то приворожил?
   - Боюсь, что да... Только не спрашивай кто.
   - Ладно, не буду.
   Некоторое время оба молчали. Наконец Кевин, немного осмелев,
спросил:
   - Морган, что мне делать?
   - Думаю, ничего.
   - Как это?
   - А так. Я уверен, что ты ошибаешься. По-моему, у тебя не
наваждение, а банальное желание гульнуть на стороне... Гм-м.
Прости, что я вторгаюсь в твою личную жизнь, но, как я понимаю,
сейчас вы с Дейрдрой... бываете наедине крайне редко, не так ли?
Оно и понятно: правила приличия и всё такое прочее - но ведь
против природы не попрёшь. Тебе хочется большего, чем то, что
имеешь, и ты, не в силах терпеть до свадьбы, рыщешь взглядом по
сторонам. Это вполне естественно.
   - О нет! - с жаром запротестовал Кевин. - В этом нет ничего
естественного. Поверь мне, это наваждение, я знаю.
   - Так переспи с ней, - безразлично сказал Морган. - В
подавляющем большинстве случаев приворотные чары развеиваются
после первой же близости.
   Кевин был поражён.
   - Да что ты говоришь?!
   - А что тут такого? Я просто советую тебе переспать с той
девицей, которая якобы приворожила тебя...
   - Чёрт тебя подери, Морган! Замолчи! Слышал бы нас Колин, он бы
живо оторвал тебе голову.
   - Ага! - ухмыльнулся Фергюсон. - Так это Дана? Тогда выкинь из
головы глупые мысли и успокойся. Дана очень хорошенькая, и
неудивительно, что тебя влечёт к ней - без всяких там
приворотных чар. Я тоже её хочу, но, в отличие от тебя, не делаю
из этого трагедии.
   Кевин в замешательстве потупился.
   - Это не Дана.
   - А кто же?
   - Бранвена.
   Морган рывком поднялся и устремил на него полный изумления
взгляд.
   - Бранвена?! Это дитя? Ты что, извращенец?
   - Никакой я не извращенец, - обиженно и смущённо возразил Кевин.
- И Бранвена совсем не дитя. Она ещё слишком юна, не спорю. У
неё нет той ранней женственности, что свойственна Дане, с этим я
также согласен. Однако Бранвена уже сейчас очень привлекательная
девушка, и даже... - Тут он осёкся, поймав себя на том, что
говорит это так страстно и с таким жаром, что взгляд Моргана из
просто изумлённого сделался ошеломлённым и обалделым. - Вот
видишь, чёрт возьми! Вот видишь! Я сам не знаю, что со мной
творится. Когда я думаю о Бранвене, то совершенно теряю
голову... А ведь у меня есть Дейрдра, я люблю её, она моя
невеста, и скоро, теперь уже очень скоро мы поженимся...
Проклятье! - Он яростно ударил кулаком по колену. - Я уверен,
что люблю Дейрдру, только её, её одну... Но вместе с тем я
испытываю какое-то неестественное, иррациональное влечение к
Бранвене.
   - И ты полагаешь, что она навела на тебя чары? - уже серьёзно,
без тени насмешки осведомился Морган.
   - Я в этом не сомневаюсь. Её поведение в отношении меня... ну,
как бы это назвать?.. провокационное, что ли. Она обращается со
мной, как со своей собственностью; так, будто на все сто
уверена, что нигде я от неё не денусь. Дейрдра уже подозревает
Бранвену в намерении увести меня и очень злится на неё. В
последнее время они часто ссорятся, правда, стараются не
показывать этого на людях.
   Морган кивнул.
   - Я таки заметил между ними некоторый холодок, однако не думал,
что это из-за тебя. Бранвена вообще стала довольно странной, ещё
страннее, чем была прежде. Повзрослела она на свой собственный
манер, или ещё что... А Дейрдра знает о твоей... о твоей роковой
страсти?
   - Нет. Я не решаюсь признаться ей в этом.
   - Почему?
   - Потому что боюсь потерять её. Если Дейрдра узнает, что меня
влечёт к другой женщине, тем более к такой, как Бранвена, это
будет... Нет, я даже представить не могу, что тогда будет.
   - Хорошенькое дельце! - сказал Морган. - Если в принципе
существует возможность околдовать Одарённого, Бранвена, скорее
всего, умеет это делать. Я всё больше склоняюсь к мысли, что она
ведьма.
   - И что же мне делать?
   - Ты можешь переспать с ней... гм-м... Хотя, если Колин узнает
об этом, он действительно оторвёт мне голову за такой совет. А
заодно и тебе - что ты послушался меня. Впрочем, можно рискнуть.

   Кевин решительно мотнул головой.
   - Нет, это исключено.
   - Ты так крепко любишь Дейрдру или боишься гнева Колина?
   - И то, и другое, - честно признался Кевин. - Но главное всё же
Дейрдра. Если я изменю ей, то не смогу любить её так, как люблю
сейчас. Этим я оскверню нашу любовь.
   Морган тяжело вздохнул и с завистью поглядел на него.
   - Счастливый ты человек, Кевин. От всей души надеюсь, что твой
брак будет удачным... не то, что у меня, дерьмо собачье... - Он
снова вздохнул. - Ладно. Тебя сильно влечёт к Бранвене?
   - Очень сильно. Порой мне кажется, что я схожу с ума. Это
невыносимо, Морган, так я долго не выдержу... Ты поможешь мне,
правда? Ты снимешь с меня эти проклятые чары?
   Фергюсон изобразил на своём лице глубокое раздумье.
   - Разумеется, я попробую выяснить, что с тобой происходит, но
наперёд ничего не обещаю. Чары, воздействующие на психику,
гораздо легче наложить, чем снять. К тому же Бранвена, несмотря
на свой юный возраст, весьма и весьма искушённая колдунья.
Помяни моё слово, когда-нибудь она займёт моё место главного
магистра... - Тут он мрачно усмехнулся и добавил: - Ежели,
конечно, до того её не сожгут как ведьму, что, учитывая её
происхождение, маловероятно.
   - Так когда же мы начнём? - нетерпеливо спросил Кевин.
   - Не горячись, - остудил его пыл Морган. - Это следует делать на
свежую голову, желательно с утра.
   - Завтра?
   - Не выйдет. Завтра у меня занятия с подростками.
   - Разве ты не отменишь их в связи с победой?
   - Увы, нет. Хотел бы, да не могу. Я дал задание сконструировать
по пять неактивированных заклинаний, а поскольку ребята ещё
недостаточно опытные, я не рискну откладывать проверку до
четверга. К тому времени большая часть их заклинаний наверняка
потеряет силу, и будет жаль, если пойдёт насмарку их
многочасовой труд. Послезавтра тебя устроит?.. Ах да, у тебя же
уроки.
   - Я отменю их в связи с победой, - быстро сказал Кевин. Его
обрадовала такая перспектива. - Если бы ты знал, как мне
опротивели все эти бездари, не способные в точности повторить
даже простейший приём.
   - Ты меня обижаешь, - с кислой миной произнёс Морган, но в его
голосе слышалась только добродушная ирония. - Конечно, по части
владения клинком мне далеко до тебя...
   - К присутствующим это не относится, - поспешил исправиться
Кевин. - Тем более, что ты самый талантливый из моих учеников.
   Морган одобрительно хрюкнул и поднялся на ноги.
   - В таком случае, пришла твоя очередь давать мне урок, - сказал
он, надевая маску для фехтования. - Ну, вставай, лежебока! В
позицию!
   Кевин обречёно вздохнул, поднял с травы свою маску, нахлобучил
её на себя, надел перчатки и вынул из ножен шпагу. Едва лишь он
выпрямился, как Фергюсон без предупреждения провёл стремительную
атаку. Кевин небрежно отбросил его клинок в сторону, сделал
прямой выпад и слегка коснулся остриём своей шпаги его груди.
   - Глупо, Морган! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты оставил
всякую надежду застать меня врасплох... Вот, получай!
   Целый каскад обманных движений привёл к тому, что Морган во
второй раз открылся и опять схлопотал себе укол в грудь.
   - Проклятье! - в сердцах выругался он. - Ты сущий дьявол!..
Ну-ка повтори эти штучки, только помедленнее. Парочку из них я
вижу впервые.
   В таком же духе проходили все их уроки фехтования. Морган был
довольно неплохим бойцом, но его заурядное мастерство не шло ни
в какое сравнение с тем филигранным владением клинком, которое
демонстрировал Кевин, королевский магистр боевых искусств - это
звание он получил два месяца назад, что для него самого явилось
полнейшей неожиданностью. Кевин знал, что отлично фехтует, на
своём острове он был лучшим фехтовальщиком, но он даже подумать
не мог, что его мастерство окажется на порядок выше, чем у
любого из ныне здравствующих королевских магистров Лайонесса.
Поневоле Кевину пришлось стать наставником фехтования - от этой
незавидной участи его не спасало даже высокое положение, так как
при дворе существовало жёсткое правило, согласно которому каждый
мастер своего дела должен делиться своим опытом и умением с
другими. И теперь дважды в неделю, с утра по средам и по
пятницам после обеда, он был вынужден давать уроки разным
оболтусам, среди которых, впрочем, изредка попадались весьма
способные ученики.
   После очередной и, разумеется, успешной атаки Кевина Морган
разразился очередным потоком беззлобной брани.
   - Это всё твоя шпага, - заключил он под конец тирады. - Без неё
ты был бы беспомощным.
   Кевин рассмеялся, поняв, к чему клонит его друг, и предложил ему
поменяться клинками. Морган охотно согласился, так как
преследовал именно эту цель, однако после произведённого ими
обмена общий рисунок их поединка не претерпел никаких изменений
- любой другой шпагой Кевин владел так же мастерски, как и своим
необыкновенным клинком.
   В конце концов, Кевину надоела эта игра, и он с третьей попытки
выбил из рук Моргана шпагу.
   - На сегодня хватит, - сказал он, сняв маску и протягивая
Моргану его клинок. - Хорошего понемногу.
   - Чёрт тебя подери со всеми потрохами! - выругался тот и швырнул
свою маску наземь. - Ты не оставил мне ни единого шанса. Сам
дьявол был твоим учителем.
   - Если так, то дьявол выглядит весьма забавно, - усмехнулся
Кевин. - Этакий худощавый, долговязый тип с вытянутой, как у
лошади, физиономией. Я терпеть не мог своего учителя фехтования
и, из желания насолить ему, к двенадцати годам превзошёл его по
всем статьям. В итоге он отказался продолжать моё обучение,
якобы потому, что у меня скверный характер, хотя на самом деле
его снедала зависть. С тех пор я зачастил в форт, где надоедал
солдатам и офицерам гарнизона своими просьбами пофехтовать с
ними. В то время я ещё не был приёмным сыном лорда Шона Майги, а
всего лишь воспитанником твоего дяди лорда Финнегана, и меня не
гнали в шею только потому, что я действительно был хорошим
спарринг-партнёром.
   - И воины гарнизона обучили тебя всем этим хитрым штучкам? -
скептически осведомился Морган.
   - Нет, конечно. Если по правде, то я их сам изобрёл. Только
прошу, не говори об этом нашим магистрам, иначе они заявят, что
мои названия для позиций и приёмов ни к чёрту не годятся, и
начнут придумывать свои. Пусть они и дальше считают, что меня
обучал владению клинком искусный и свирепый боец из далёкой
Унгарии.
   Морган громко захохотал.
   - А знаешь, я с самого начала сомневался в существовании этого
"искусного и свирепого" бойца Антала, но предпочитал держать
свои сомнения при себе. Не гоже разрушать легенду друга, тем
более что она и так белыми нитками шита.
   Щёки Кевина зарделись.
   - Ты не совсем прав, Морган. Антал действительно существует и
живёт на острове, если ещё не умер. Другое дело, что он никогда
не был моим учителем. Возможно, в прошлом он был и искусным, и
свирепым, личность он у нас легендарная, однако сейчас это
древний старик с трясущимися руками и белой как снег головой,
который доживает свой век вдали от родины.
   - Это я и имел в виду, - сказал Морган. - А вообще, если хочешь
знать моё мнение, то зря ты поскромничал. Мог бы и не скрывать
своего авторства. Тот факт, что эти приёмы изобретены тобой,
ничуть не уменьшает их эффективности, а тебе делает честь. Чёрт
с ними, с магистрами, пусть они придумывают новые названия - эка
беда! Зато люди относились бы к тебе с ещё большим уважением.
   - И с ещё большей опаской, - подхватил Кевин. - Многие и так
шугаются от меня, как черти от ладана, и это при том, что я ещё
не колдун... - Он сокрушённо вздохнул. - Вот что я тебе скажу,
Морган: будь покойный король жив, мне бы вовек не позволили
жениться на Дейрдре. К нашей помолвке отнеслись сдержанно только
потому, что никто не сомневается в способности Даны родить
Колину кучу детишек. И все равно многие, кто открыто, а кто
втихаря, возмущаются тем, что мужем их обожаемой принцессы
станет...
   - Тьфу ты! - сплюнул Морган. - Найдёныш! Ты хороший парень,
Кевин, но когда впадаешь в меланхолию, становишься просто
невыносимым. Не будь таким мнительным, твоё происхождение здесь
совершенно ни при чём. Это обычные интриги недоброжелателей и
завистников. Выбери Дейрдра вместо тебя кого-нибудь другого, к
примеру, Мак Кормака, против него также начали бы строить козни.
Вот увидишь, со временем всё утрясётся, все смирятся с фактом
вашего брака и примут его как должное.
   - Даже Бешеный барон?
   Морган нахмурился. Две недели назад Бран Эриксон возвратился в
Авалон, получив на войне ранение. С Кевином он был предельно
вежлив, корректен и предупредителен, что, конечно, не могло не
настораживать людей, которые знали его злобный нрав. Все
сходились на том, что Эриксон затеял какую-то хитрую игру.
   - Не по нутру мне его поведение, - задумчиво произнёс Морган. -
Знать бы, что у него на уме.
   - Может быть, он опасается обычной дуэли со мной, - предположил
Кевин, - и ожидает пробуждения моего Дара, чтобы вызвать меня на
колдовской поединок?
   - Может быть, - согласился Морган. - А может, и нет. Всё зависит
от того, насколько серьёзно он отнёсся к предупреждению Колина,
что ему не сносить головы, если он вздумает причинить тебе вред.
Но то, что он боится дуэли с тобой на клинках, не подлежит
никакому сомнению. Он, хоть и безумный, вовсе не безмозглый и,
думаю, отдаёт себе отчёт в том, что у него почти нет шансов
одолеть тебя в честном поединке. Что ты намерен делать?
   - Ещё не знаю, - честно ответил Кевин, пристёгивая к своему
поясу шпагу. - Самым простым и, пожалуй, самым разумным выходом
из ситуации было бы, улучив момент, обозвать Эриксона негодяем
или педерастом, в общем, как-нибудь спровоцировать его, а потом
проткнуть ему брюхо.
   - Хорошая идея, - сказал Морган. - В ней есть своеобразное
очарование изящной простоты. Только не советую тебе обзывать его
педерастом - он не воспримет это как оскорбление. И будь
осторожен, если решишься на такой шаг. Бешеный барон очень хитёр
и может повернуть вашу ссору так, что бросить вызов вынужден
будешь ты. Тогда он выберет огнестрельное оружие, и ты лишишься
своего преимущества.
   - Стреляю я тоже неплохо, - заметил Кевин.
   - А Эриксон опытный колдун. - Фергюсон надел шляпу и подобрал с
земли обе маски. - Ладно уж, поехали. Сегодня в городе
намечается грандиозная попойка, и девки будут нарасхват. Так что
надо поспешить, чтобы не остаться с носом.
   Кевин насмешливо фыркнул.

   ГЛАВА 9

   В городе царила невообразимая суматоха. Повсюду реяли знамёна,
окна и фасады домов украшали гирлянды цветов; все жители
Авалона, знать и простые горожане, взрослые и дети, были
празднично одеты, в приподнятом настроении. Каждая харчевня,
каждая пивная и даже дешёвая забегаловка на время стали
сосредоточением жизни прилегающих к ним кварталов. Владельцы
питейных заведений мигом повысили цены на свою продукцию и
рассчитывали к концу этого дня собрать как минимум недельную
выручку.
   Словом, был обычный праздничный день из тех приятных дней, что
приходят в дома людей нечаянной радостью - ожидаемые, но в
данный момент совершенно неожиданные. Конечно, настоящие
торжества в связи с победой были ещё впереди - когда в Авалон
прибудет король во главе своей победоносной армии, с сотнями
захваченных у врага знамён и прочих трофеев, с сундуками,
полными золота, серебра и драгоценных камней, полученных в
качестве контрибуции, с наспех пошитыми штандартами новых
графств, присоединённых к королевству в результате аннексии...
Но всё это ещё будет, а пока что народ праздновал само известие
о победе, предвкушая грядущие, более пышные торжества.
   Во дворце Кевин расстался с Морганом и отправился на поиски
Дейрдры - что оказалось далеко не таким уж простым делом, как
можно было предполагать. Дворец напоминал встревоженный пчелиный
улей; здесь вовсю кипела лихорадочная работа по подготовке к
праздничному пиру, придворные и слуги сбивались с ног, выполняя
распоряжения вышестоящего начальства, и никто не мог дать Кевину
вразумительный ответ о местонахождении Дейрдры, хотя большинство
приказов исходило либо от неё, либо от Даны. Несколько раз он
вроде бы нападал на её след, но приходил слишком поздно и
заставал только людей, с которыми она недавно говорила, а затем
исчезала в неизвестном направлении.
   Кевин рыскал по всему дворцу, переходя с этажа на этаж, из
одного крыла в другое, пока, наконец, не повстречал Бранвену. С
некоторых пор сестра Колина взяла себе в привычку попадаться ему
на глаза в самое неподходящее время и в самых неожиданных
местах. Иногда Кевину казалось, что она непрестанно шпионит за
ним, и это обстоятельство привносило в его жизнь значительный
элемент дискомфорта. Даже в те редкие ночи, которые он, соблюдая
все мыслимые предосторожности, проводил вместе с Дейрдрой, Кевин
чувствовал себя скованно и неуютно. Чем дальше, тем больше он
нервничал, холодея при одной мысли о том, что, быть может,
именно сейчас Бранвена, прибегнув к своим колдовским штучкам,
подглядывает за ними, оставаясь незамеченной, наблюдает за тем,
что является достоянием лишь двоих человек, а от всех остальных
должно быть сокрыто под плотным покровом тайны...
   Коридор был безлюден, но из-за поворота доносился шум
приближавшихся шагов. Бранвена прижала палец к губам, схватила
Кевина за руку и увлекла его в комнату, из которой только что
вышла. Комната была маленькая, тесная, похожая на конуру,
правда, не под стать конуре опрятная. Крохотное окошко с
распахнутыми ставнями, чисто выбеленный потолок, стены,
завешанные грубой работы, изрядно выцветшими и обветшалыми, с
многочисленными заплатами гобеленами, впрочем, чистыми и сухими;
узкая кровать, стол, два стула, старый сундук для вещей... одним
словом, типичный образчик жилья низших придворных чинов.
   Бранвена закрыла дверь и повернулась к Кевину.
   - Где ты пропадал? - Это был не вопрос, а скорее констатация
того факта, что он с самого утра отсутствовал. Бранвена отлично
знала, что сегодня после завтрака он вместе с Морганом и его
учениками отправился за город.
   - У меня были свои дела, - не очень дружелюбно произнёс Кевин. -
Я не обязан отчитываться перед тобой.
   - Опять скрывался от меня? - кокетливо спросила она.
   Сердце Кевина заныло в мучительной истоме. По всеобщему мнению,
Бранвена не была красивой или хотя бы хорошенькой - но он
находил её очаровательной. Кевин отчаянно боролся с собой,
стремясь преодолеть своё наваждение, однако все его усилия
пропадали втуне. Чем больше он обнаруживал в Бранвене
недостатков, тем желаннее она становилась для него, тем сильнее
он её хотел и тем труднее ему было удерживаться от глупых и
опрометчивых поступков.
   - Что тебе нужно, ведьма? - простонал Кевин. - Почему ты не
оставишь меня в покое?
   Бранвена прищурилась и пытливо поглядела на него.
   - А сам-то ты этого хочешь? - осведомилась она, пропустив мимо
ушей "ведьму". - Неужто ты вправду хочешь, чтобы я оставила тебя
в покое? Гм, позволь мне усомниться в этом. Твой взгляд говорит
совсем об обратном.
   Из последних сил Кевин постарался сосредоточиться на её
веснушках, что обычно производило желаемый эффект ушата холодной
воды на его горячую голову. В отличие от Дейрдры, россыпь
веснушек на лице которой приятно смягчала её слишком яркую,
ослепительную красоту, Бранвена была попросту конопатой - а
Кевину никогда не нравились конопатые девушки, которых среди
дочерей племени Ира было великое множество.
   Однако же, Бранвена ему нравилась. Нравилась, несмотря на её
веснушки, круглое лицо, маленький нос, тонкие губы, мелкие зубы,
щуплую фигуру и всё прочее, о чём при дворе говорили: слишком.
   - Ничего, - выдохнул Кевин. - Ничего. Скоро Морган освободит
меня от твоих чар. Очень скоро...
   Бранвена присела на край кровати и грустно улыбнулась.
   - И не надейся, милый. Даже Моргану это не по зубам.
   - Так ты признаёшь это?! - воскликнул Кевин.
   - Что околдовала тебя? - с невозмутимым видом уточнила она. -
Ну, допустим. А что?
   - Ты ведьма!
   Бранвена пожала плечами, а затем вдруг звонко рассмеялась.
   - Ты прав, Кевин! Ты даже не представляешь, как близок ты к
истине. Я действительно ведьма... в некотором роде.
   - В каком роде?
   - Неважно. - Она взглянула на него снизу вверх. - И между
прочим, это невежливо с твоей стороны - маячить надо мной,
заставляя меня задирать голову, чтобы видеть твоё лицо. Садись,
и давай поговорим начистоту.
   Кевин придвинул стул и сел.
   - Поговорим начистоту? - переспросил он. - И о чём же?
   - О нас с тобой. О наших отношениях.
   - Между нами ничего быть не может, - категорически заявил Кевин
и тут же понял, что на самом деле так не думает. - Только
дружба, - уже без прежней твёрдости добавил он. - Да и то при
условии, что ты сейчас же освободишь меня от своих чар.
   - А если не освобожу, что тогда?
   Кевин открыл было рот, но затем быстро закрыл его. Он не
нашёлся, что ответить и был ужасно зол на себя.
   - Может быть, пожалуешься Дейрдре? - насмешливо продолжала
Бранвена. - И чем она поможет тебе? Да ничем! Ты только
причинишь ей боль, вот и всё. А так она хоть не знает, что ты
разрываешься между ней и мной. Неужели ты будешь таким жестоким,
что лишишь её покоя и сна? Ведь она, бедная девочка, так любит
тебя! Просто удивительно, что эта потаскушка могла так сильно
влюбиться.
   - Замолчи! - вскипел Кевин. - Не смей так называть её!
   Бранвена криво усмехнулась.
   - Нет, не зря говорят, что любовь слепа. Кевин, милый, спору
нет: у Дейрдры много достоинств - но женская добродетель, увы,
не относится к их числу. Ты, кстати, никогда не интересовался,
какой ты у неё по счёту - десятый, двадцатый?
   Щёки Кевина вспыхнули ярким румянцем гнева и смущения.
   - Никогда! - отрезал он. - Мне это безразлично.
   - Так-таки и безразлично? Не верю. Тебе просто больно думать об
этом, и ты всячески избегаешь подобных разговоров с кем бы то ни
было. Даже Дейрдре не даёшь покаяться в её прошлых грехах - а
она, бедняжка, так хочет излить тебе душу, получить от тебя
полное отпущение. В свои шестнадцать лет она так загуляла, что и
чертям в аду, наверное, тошно стало. И тогда объявился Бран
Эриксон... А знаешь, как кое-кто называл его до твоего
появления? Хранитель целомудрия её высочества! - Бранвена
захохотала, глядя на угрюмую физиономию Кевина. - Какой ты
забавный, право слово! Ну, чего набычился? Ведь так оно и есть.
Бешеный барон мигом распугал всех ухажёров Дейрдры. За минувший
год у неё было всего то ли два, то ли три парня, и все они
скоропостижно скончались сразу после того, а может, и до того,
как стали её любовниками. Так что, по большому счёту, тебе
следует поблагодарить Эриксона за оказанную им услугу.
   - Да уж! - фыркнул Кевин. - Поблагодарю я его! Клинком в брюхо
поблагодарю.
   - Вот как? - насторожилась Бранвена. - Ты собираешься убить его?

   - Пожалуй, придётся. В целях самозащиты.
   - Разве он угрожает тебе?
   - А разве нет? Ты же сама говорила, что он убивает всех, кто...
ну, кто... - Кевин растеряно умолк и покраснел.
   - К тебе это не относится, - сказала Бранвена, приходя ему на
выручку. - И вообще, с этим уже покончено. Эриксон больше не
интересуется личной жизнью Дейрдры.
   - Гм-м... Это тебе так кажется.
   - Мне не кажется, я точно знаю.
   - Откуда?
   - От верблюда! Эриксон сам мне сказал.
   - И ты поверила ему?
   - Да.
   - Однако ты наивная!
   - Вовсе нет. Я поверила ему не на слово, я поверила в его
здравый рассудок.
   - Ха! Здравый рассудок! У этого сумасшедшего?
   Бранвена покачала головой.
   - Так называемое сумасшествие Брана Эриксона, это один из самых
нелепых мифов королевского двора. Бешеный барон вовсе не
бешеный, его действия были продиктованы не безумием, как все
думают, а трезвым расчётом. Теперь у него больше нет причин
преследовать Дейрдру, а против тебя лично он ничего не имеет.
   - А раньше эти причины были?
   - Да.
   - Какие же?
   Бранвена поднялась с кровати и подошла к окошку. Положив левую
руку на подоконник, она пристально вгляделась в Кевина, будто
видела его впервые и хотела запечатлеть в своей памяти черты его
лица, чтобы при следующей встрече не обознаться. Губы её плотно
сжались, побледнели, а на переносице между бровями появилось
несколько морщин, которые отнюдь не красили её, скорее наоборот.

   - Ты действительно хочешь это знать? - после длительной паузы
спросила она.
   - Да, хочу.
   - А не пожалеешь? Ведь порой неведение - благо.
   Сердце Кевина сжалось от дурных предчувствий.
   - Только не для меня. Мне небезразлично всё, что касается
Дейрдры.
   - Несколько минут назад ты утверждал обратное, - не преминула
поддеть его Бранвена. - Так где же правда?
   Кевин в замешательстве опустил глаза.
   - Как всегда, где-то посередине, - ответил он. Затем зло
добавил: - Брось придираться к словам и немедленно выкладывай,
что тебе известно.
   - Ладно, ладно, не петушись. Это я так, в качестве разминки.
   - Кончай уже с разминкой и переходи к делу.
   - Сейчас. Только сначала ты должен пообещать мне одну вещь.
   - Какую?
   - Обещай, что будешь молчать обо всём услышанном. Что бы ты ни
узнал, ты никому не расскажешь без моего ведома и согласия.
   Требование Бранвены показалось Кевину более чем странным, а её
мрачный тон тревожил и настораживал. Видя его колебания,
Бранвена предупредила:
   - Это непременное условие, дорогой. Без его выполнения можешь не
рассчитывать на мою откровенность.
   Кевин вздохнул и опрометчиво решил, что лучше знать, не имея
возможности ни с кем поделиться полученной информацией, чем
пребывать в полном неведении.
   - Ну хорошо, обещаю.
   - Дай слово.
   - Даю.
   - Поклянись.
   - Клянусь честью.
   Бранвена не спеша прошлась по комнате и остановилась позади
Кевина, облокотившись на спинку его стула.
   - Даже не знаю, с чего начать, - ровным, бесцветным голосом
заговорила она. - Эта тема причиняет мне боль.
   - Почему?
   - По многим причинам. В частности потому, что Эриксон старался
для моего брата Эмриса.
   - Вот как? - удивился Кевин. - А он-то здесь причём?
   - Эмрис был главной фигурой во всей этой грязной истории. Ведь
именно для него Бран Эриксон убивал парней Дейрдры.
   - Да что ты говоришь?! - Кевин хотел было повернуться, чтобы
заглянуть Бранвене в глаза, но затем почему-то передумал. - Ты
не шутишь?
   - Никаких шуток. Я говорю вполне серьёзно. Эриксон только
прикидывался сумасшедшим, да так мастерски, что сумел обвести
всех вокруг пальца. На самом же деле он был в сговоре с Эмрисом
и действовал исключительно в его интересах. Лично ему было
глубоко плевать на Дейрдру и её гульки, ведь он убеждённый
мужеложец, женщины его совершенно не трогают, даже со своей
женой он спит от случая к случаю, отдавая предпочтение
молоденьким мальчикам... Фу, какая гадость! - Бранвена негодующе
фыркнула, а Кевина передёрнуло от отвращения. - Теперь же Эмрис
лишён всех прав на престол и отправлен в ссылку, королём стал
Колин, он женится на Дане, у них, безусловно, будут дети, а
значит, у Эриксона больше нет мотива убивать тебя или кого бы то
ни было на твоём месте... Ну, разве что по старой привычке, но,
повторяю, он не сумасшедший. Можешь не опасаться его.
   - Гм-м... - промычал Кевин. - Если принять твою версию, то сразу
возникает вопрос: какой прок был Эмрису от того, что Эриксон
убивал эти х... этих людей?
   - Власть, престол - в этом всё дело. Эмрис глуп, как индюк. Он
не принимал в расчёт Колина и думал, что единственным
препятствием между ним и короной является Дейрдра, вернее, её
будущие дети. Физически устранить её он не решался, памятуя о
горькой участи нашего незадачливого отца, поэтому сговорился с
Эриксоном, чтобы... То есть идея, как я понимаю, первоначально
принадлежала Эриксону; сам Эмрис до такого не додумался б ы... -
Бранвена умолкла, колеблясь.
   - До чего? - с тревогой спросил Кевин. - Отвечай же!
   - Ну... В общем, они наслали на Дейрдру чары бесплодия.
   - Что?! - воскликнул Кевин и попытался встать, однако не смог
сдвинуться с места - его будто парализовало.
   - Извини, - отозвалась за его спиной Бранвена. - Я должна была
сделать это, чтобы ты не начал буянить.
   - Отпусти меня!
   - Успокойся, Кевин Мак Шон. Не трать понапрасну силы и не
кричи...
   - Я убью их!
   - Не кричи, повторяю, - голос Бранвены стал жёстким. - Иначе мне
придётся лишить тебя речи. Успокойся, возьми себя в руки и
выслушай меня. Эмрис и Эриксон наслали на Дейрдру чары
бесплодия, но эти чары требовали много времени, чтобы
закрепиться, - от двенадцати до восемнадцати месяцев. Кроме
того, для успешного воздействия заклятия необходимо было
оградить её от мужчин, что Эриксон и сделал.
   - Но ведь... - начал Кевин, подобно утопающему, хватаясь за
соломинку.
   - Ты появился слишком поздно, - с горькой усмешкой ответила
Бранвена. - Ты вызволил Дейрдру из рук похитителей, но разрушить
чары уже не мог. А что касается других, что были до тебя... то
они были слишком мало - если вообще были... Чтобы чары
закрепились, требовалось постоянное присутствие у Дейрдры
чувства неудовлетворённого желания, чего Эриксон и добился,
проводя свой террор.
   - Да уж! - невольно вырвалось у Кевина. Он тут же сконфузился и
покраснел.
   Бранвена издала над его ухом короткий, лающий смешок.
   - Бедолага! Если ты, не дай бог, женишься на Дейрдре, она вконец
изведёт тебя. В постели она сущий чертёнок.
   - Заткнись! - прорычал Кевин, тщетно пытаясь стряхнуть с себя
оцепенение. - Как ты смеешь...
   - Смею, потому что знаю. Всякий раз, когда мне становится
известно, что вы тайком встречаетесь ночью, я подглядываю за
вами и получаю от этого огромное удовольствие. Вы потрясающе
красиво занимаетесь любовью, особенно ты... Ах, как бы я хотела
оказаться на месте Дейрдры!
   Кевин громко взвыл. Бранвена обошла его и, остановившись перед
ним, строго произнесла:
   - Я вовсе не шутила, когда обещала отнять у тебя дар речи.
Клянусь всеми святыми, что я так и сделаю, если ты будешь плохо
вести себя. Будь умницей, Кевин, не заставляй меня пожалеть, что
я доверилась тебе. Мужайся, прими достойно этот удар судьбы.
   - Ты всё это выдумала! - заявил Кевин, с опозданием вспомнив,
что людям свойственно отрицать даже очевидные факты, если они
расходятся с их пожеланиями. - Выдумала! Выдумала!
   - Увы, нет, - покачала головой Бранвена. - Это правда, горькая
правда - но такова жизнь. Эмрис и Эриксон добились своего.
Дейрдра уже не сможет иметь детей. Никогда.
   - И ты знала это?! Знала и молчала?!
   - Не кричи. За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я позволила бы
им сотворить такое, узнай заблаговременно, что они затевают?
   - А когда ты узнала?
   - Позже, чем следовало. Уже после смерти дяди Бриана.
   - И от кого же? Опять от Эриксона?
   - Нет, от Эмриса. Я пригрозила уличить его в причастности к
покушению на дядю, и он с испугу рассказал мне обо всех своих
тёмных делишках.
   - Значит, он всё-таки повинен в смерти короля?
   - Самым непосредственным образом. Он и Эриксон были
организаторами покушения.
   - Так ты знала и это?!
   - Да. Когда произошло покушение, я сразу заподозрила Эмриса и
подслушала его разговор с Эриксоном. Они, глупцы, считали, что
их защиту нельзя обойти, а я...
   - Что ты услышала?
   - Эмрис жаловался Эриксону, что дело не выгорело. Мол, король
умирает, убийца, как и было задумано, скончался, не успев никого
выдать, но оказалось, что совсем недавно дядя Бриан втайне
изменил завещание в пользу Колина...
   - То есть, - снова перебил её Кевин, - ты узнала достаточно,
чтобы обоих казнили. Не так ли?
   - Вполне достаточно, - подтвердила Бранвена.
   - Тогда почему же, чёрт возьми, ты молчала?
   Бранвена тяжело вздохнула и ответила:
   - Дядю Бриана это все равно не воскресило бы, а Эмрис - мой
брат...
   - Он преступник! - гневно воскликнул Кевин. - Он негодяй, каких
мало!
   - Да, он преступник и негодяй, он заслуживает смерти. Но он мой
брат, и я люблю его... Не так, как Колина, иначе, но всё же
люблю. У тебя нет ни братьев, ни сестёр, Кевин Мак Шон, и тебе
трудно понять мои чувства.
   В мозгу Кевина промелькнула дикая мысль, что он, пожалуй, смог
бы собственноручно убить Александра (да! однажды он чуть было не
сделал это), но хладнокровно отправить родного брата на эшафот у
него точно не хватило бы духу. Отчаянные попытки вспомнить, кто
такой Александр, вызвали у Кевина сильную головную боль, а
спустя секунду он и вовсе позабыл, о чём только что думал.
Мгновенное озарение ушло, оставив лишь воспоминание об острой
беспричинной боли...
   - Ошибаешься, Бранвена, - сказал Кевин. - Я прекрасно понимаю
твои чувства и с уважением отношусь к ним. Ты не можешь сообщить
о преступлении своего брата, ладно, тогда это сделаю я.
   - А ты помнишь, что дал мне слово молчать?
   - Да, но...
   - Ты дал мне слово, - настойчиво повторила Бранвена. - Ты
поклялся честью.
   - Но ведь я не думал, что это так серьёзно.
   - Надо было хорошенько подумать, прежде чем принимать мои
условия. А теперь уже поздно. Ты дал мне слово и должен сдержать
его... если, конечно, ты честный человек.
   - Будь ты проклята! - в отчаянии произнёс Кевин. - Ловко ты
заманила меня в ловушку! Зачем ты мне всё это рассказала?
   - Ты сам настаивал. Я же предупреждала тебя, говорила, что
неведение - благо. Но ты не внял моим предостережениям.
   - Ты спокойно могла солгать, сочинить какую-нибудь побасенку...
   - А зачем? Ты подвернулся мне очень кстати. У меня больше не
было сил одной терпеть эту тяжесть на душе, так хотелось
разделить её с кем-то...
   - Со мной?
   - Да, с тобой. Ведь я люблю тебя.
   - И из большой любви ко мне, - едко осведомился Кевин, - ты
решила огорошить меня известием, что по милости твоего брата у
меня не будет детей?
   - Не у тебя, - уточнила Бранвена. - У Дейрдры.
   - Это одно и то же.
   - Нет, это разные вещи. Ты можешь...
   - Прекрати, слышишь! - прорычал Кевин, готовый расплакаться от
бессильной ярости. - Ах, с каким удовольствием я придушил бы
тебя!..
   - Вот поэтому ты и сидишь обездвиженный, чтобы сгоряча не
наделал глупостей. Разве я виновна в бесплодии Дейрдры? Я только
сообщила тебе дурную весть.
   - А ещё ты покрываешь преступников - своего брата и Эриксона, -
с хищным блеском в глазах проговорил Кевин. - Я не намерен
потакать тебе в этом. Я дал слово молчать и сдержу его. Но я
оставляю за собой право лично расправиться с этими мерзавцами. Я
убью их! Обоих!
   - Эмриса не трожь, - предупредила Бранвена. - Впрочем, он уже
далеко, и когда ты остынешь, тебе вряд ли захочется пускаться в
многонедельное плавание единственно ради того, чтобы утолить
свою жажду мести. А что касается Эриксона, то тут мы с тобой
едины. Я тоже не собираюсь прощать ему смерть дяди и
издевательство над Дейрдрой.
   - Так почему же ты...
   - Я очень терпелива, мой дорогой, и времени у меня вдоволь.
Прелесть мести состоит для меня в том, чтобы готовить её
тщательно и неспешно, получая наслаждение от каждой, даже самой
ничтожной детали. - В глазах Бранвены заплясали дьявольские
огоньки, отчего по спине Кевина пробежал озноб. - Эриксона ждёт
сущий ад.
   - Кара Господня? - криво усмехнулся Кевин.
   - О нет, моя кара. Как говорится, на бога надейся, но сам не
плошай. Я готовлю для Эриксона индивидуальную преисподнюю, там
он познает такие муки при жизни, что после смерти, после
медленной и мучительной смерти ад ему раем покажется. Я
предлагаю тебе участвовать в этом. У тебя богатое воображение,
так что, надеюсь, ты внесёшь свою лепту в наше общее дело,
подашь мне идею ещё нескольких, особо изощрённых пыток. А потом,
когда всё будет готово, мы вместе насладимся зрелищем долгих
предсмертных страданий Эриксона.
   Кевин неожиданно икнул. Холодная, расчётливая жестокость
Бранвены вызвала у него приступ тошноты. В данный момент он не
чувствовал к ней никакого влечения.
   - А пока, - между тем продолжала Бранвена, - побудь здесь
полчасика, обдумай моё предложение, угомонись, остынь. Позже я
зайду узнать о твоём решении... Кричать бесполезно, - добавила
она, когда Кевин раскрыл рот, но вместо протестующих возгласов
смог издать лишь серию негромких булькающих звуков. - Эта
комната надёжно защищена и в коридоре ничего слышно не будет. Не
трать понапрасну силы. - Она наклонилась и чмокнула его в щеку.
- Надеюсь, когда я вернусь, ты будешь более спокоен. До скорой
встречи, Кевин Мак Шон. Не обижайся.
   С этими словами она повернулась и вышла из комнаты, плотно
закрыв за собой дверь. Кевин лишь возмущённо промычал ей вслед.
Он проклинал Бранвену, на чём свет стоит, и неистовствовал по
поводу своего бессилия. Такого унижения он не испытывал ещё
никогда и чуть не рыдал от гнева и досады. Он был связан по
рукам и ногам, как спеленатый младенец. Он был в состоянии
гораздо худшем, чем брошенный ребёнок, так как не мог закричать,
позвать на помощь...
   К счастью для Кевина, его мучения длились недолго. Спустя
несколько минут после ухода Бранвены раздался осторожный стук в
дверь. Кевин собрал все свои силы и как можно громче застонал в
надежде, что его услышат. Так оно и случилось. Дверь
приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась рыжеволосая
головка Даны.
   - Милорд Кевин! - озадаченно произнесла она. - Что с вами?
   Кевин снова застонал, бешено вращая глазами.
   Дана проскользнула в комнату и подошла к нему. Кевин с мольбой
глядел на неё.
   - О боже! - произнесла она, поняв наконец, в чём дело. - Да на
вас наложен заговор! Потерпите, сейчас я вам помогу.
   Её руки опустились ему на плечи. Тело Кевина сотрясла судорога.
   - Обычное заклинание, - сказала Дана то ли себе, то ли ему. - Но
какое цепкое! Как мастерски наложенное! Кто ж это вас так
отделал, милорд? Я проходила мимо, как вдруг почуяла что-то
неладное. Комната была защищена сильными чарами, в том числе
отвлекающими, и я чуть было не пошла дальше, только в последний
момент спохватилась... Ну, вот и всё, вы свободны.
   - Бранвена... - сипло произнёс Кевин, едва лишь обрёл дар речи.
- Бранвена...
   - Так это она? - спросила Дана. - Почему? Что между вами
произошло? Надеюсь, не то, о чём я подумала? Я давно заметила,
что она без ума от вас, но не советую вам пользоваться этим.
Если Колин узнает, что вы соблазнили её, вам несдобровать.
   Кевин вскочил со стула, чуть не сбив Дану с ног.
   - Эриксон!.. Вы не видели Эриксона?
   - Недавно он был в Банкетном зале, - ответила обескураженная его
странным поведением Дана. - Что с вами стряслось, в конце
концов? Зачем вам понадобился Эриксон?
   - Он негодяй! Смерть ему! - прорычал Кевин и опрометью выбежал
из комнаты, забыв даже поблагодарить Дану за помощь.

   ГЛАВА 10

   Бран Эриксон как в воду канул. Последний раз его видели, когда
он с Бранвеной выходил из Банкетного зала, а потом их обоих след
простыл. Кевин носился по дворцу как угорелый, заглядывал во все
закоулки и дважды спускался в подземелье, но все его
лихорадочные поиски ни к чему не привели. Постепенно гнев Кевина
остыл, и он пришёл к выводу, что не стоит так горячиться, ведь
Бранвена, где бы она ни прятала барона, явно не собирается его
прощать, а стало быть, нет ничего страшного в том, что возмездие
откладывается на какое-то время. Вскоре Кевин даже почувствовал
удовольствие при мысли о том, что Эриксона ждёт неизбежная
смерть - но произойдёт это не сейчас и не сразу, а позже и очень
медленно и мучительно.
   В таком состоянии духа его и нашла в одном из залов дворца
Дейрдра, встревоженная его внезапной агрессивностью, слух о
которой уже успел достичь её ушей. Глядя на неё с любовью и
мукой, с жалостью и обожанием, Кевин подумал, что нет таких
пыток, которым бы он не подверг Брана Эриксона и Эмриса
Лейнстера за содеянное ими; и быстрая смерть была бы для них
слишком лёгким избавлением, слишком малой карой за их грехи. Он
поклялся себе, что, несмотря на заступничество Бранвены, её брат
Эмрис не избежит заслуженного наказания...
   - Кевин, - сказала Дейрдра, приблизившись к нему и взяв его за
руку. - Что с тобой? Я узнала от Даны, что Бранвена...
   - Дана ошиблась, - торопливо перебил её Кевин. - Она неверно
поняла меня. Это был Эриксон.
   - Эриксон? - Глаза Дейрдры сверкнули гневом. - Так это он
наложил на тебя заговор?
   - Да.
   - Негодяй! Что он хотел от тебя?
   - Это я хотел от него. Я хотел его смерти.
   Дейрдра укоризненно покачала головой.
   - Я ведь просила тебе держаться от него подальше. Он очень
опасен... И, кстати, причём здесь Бранвена?
   - Он приставал к ней, а я вступился, - ляпнул Кевин первое
пришедшее ему на ум, но Дейрдра, как ни странно, приняла его
нелепую отговорку за чистую монету.
   - Ага, вот оно что! А я-то думала, что его интересуют
исключительно мальчики... - Тут она по-настоящему разозлилась и
топнула ножкой. - Проклятый ублюдок! Он окончательно свихнулся!
Надо немедленно арестовать его.
   - Его уже повсюду ищут, - ответил Кевин. - Но он где-то исчез.
   - Ничего, найдут, - сказала Дейрдра. - Нигде он не денется.
   - Исчезла также Бранвена, - добавил Кевин.
   Дейрдра небрежно повела плечами.
   - Вот за неё я не беспокоюсь. С ней ничегошеньки не случится.
Она сумеет постоять за себя, и горе барону, если сейчас он
наедине с ней. Зря ты вообще ввязался в это дело. Бранвена не
нуждается ни в чьём заступничестве, уж я-то знаю, на что она
способна. - Дейрдра сделала короткую паузу и подозрительно
поглядела на него. - Или же ты вёл себя как её верный рыцарь?
   Лицо Кевина обдало жаром.
   - Я...
   - Ты становишься не в меру усердным, когда дело касается
Бранвены, - ревниво продолжала Дейрдра. - Мне это не нравится. В
последнее время у неё появились некоторые забавные идеи в
отношении тебя, и я бы не советовала поощрять её фантазии.
   - Я и не думаю поощрять её. Мне нужна только ты, ты одна, и не
важно, что... - Тут Кевин осёкся и покраснел. Он имел в виду
одно, Дейрдра подумала о другом, и оба помрачнели.
   Кевину стало невыносимо горько и тоскливо. Дейрдра, закусив
губу, с немым упрёком смотрела на него; в её глазах застыли боль
и страдание всех девятнадцати прожитых лет... Они испытали
огромное облегчение, когда появился Морган Фергюсон, избавивший
их от необходимости самим искать выход из создавшегося
положения.
   Подойдя к ним ближе, Морган вежливо поклонился.
   - Моё почтение, принцесса. Я не помешал вашей беседе?
   - Нисколько, милорд, - холодно, но без малейшей тени неприязни
ответила ему Дейрдра. - Я как раз собиралась уходить. С
удовольствием поговорила бы с вами, но у меня ещё много дел.
Рада была вас увидеть в этот радостный день. Она послала Кевину
прощальную, чуть печальную, вымученную улыбку и, шурша юбками,
удалилась.
   Кевин проводил её изящную фигурку грустным взглядом, затем
повернулся к Моргану.
   - Спасибо, дружище.
   - За что?
   - Ты подвернулся очень кстати и оказал мне большую услугу.
   Морган хмыкнул.
   - Не знаю, о чём ты толкуешь, но все равно рад, что помог тебе.
Между прочим, я хотел бы поговорить с тобой кое о чём.
   - Да?
   - Только не здесь.
   - А где?
   - В месте более подходящем для серьёзных разговоров, чем это.
Лучше всего у меня или у тебя.
   - Хорошо, - после коротких раздумий кивнул Кевин. - Пойдём ко
мне.
   Они пошли по коридору в направлении противоположном тому, в
котором исчезла Дейрдра. Когда они подходили к лестничному
пролёту, Морган сказал:
   - Извини, что я помешал твоим планам. Ты, наверно, хотел побыть
с Дейрдрой?
   - Да, но я сам всё испортил. Я сморозил одну глупость, а она
приняла это на счёт своей ущербности.
   - Очень обиделась?
   - Её это больно задело. Полагаю, в ближайшие пару часов мне
лучше не попадаться ей на глаза.
   Морган понимающе кивнул.
   Они вошли в покои Кевина, миновали переднюю, прихожую и
оказались в кабинете. Морган обезопасил комнату от возможного
прослушивания и развалился в удобном кресле возле полок с
книгами.
   - Недавно со мной опять связывался Колин, - сообщил он.
   - Да? - сказал Кевин, усаживаясь на мягкий стул. - И что нового?

   - Колин велел арестовать Брана Эриксона по обвинению в
государственной измене.
   - Ага!..
   - Как ты понимаешь, - продолжал Морган, - я не мог не
заинтересоваться твоими активными поисками того же таки
Эриксона. Конечно, вас нельзя назвать сердечными друзьями, но, с
другой стороны, обуявшее тебя дикое желание во что бы то ни
стало расправиться с ним должно иметь, если не разумное, то, по
крайней мере, логическое объяснение. Тем более - в свете его
загадочного исчезновения вместе с Бранвеной, которая, в свою
очередь, по какой-то причине превратила тебя в мумию.
   Кевин не стал повторять сказку о том, что это сделал Эриксон, а
не Бранвена. Он только спросил:
   - А что говорит Колин?
   - Ничего. Он отдал приказ, велел доложить о его исполнении и был
таков. У меня возникло впечатление, что в это же время он с
кем-то беседовал. А теперь давай выкладывай, какая муха тебя
укусила. Что произошло между тобой и Бранвеной? Почему ты
разыскивал Эриксона? Имеешь ли ты представление об их возможном
местонахождении?
   Кевин сразу отказался от идеи запудрить Моргану мозги. В отличие
от Дейрдры, которая скорее захотела поверить ему, чем
действительно поверила, у Фергюсона не было причин бояться
узнать правду о его отношениях с Бранвеной, и он не попался бы
на эту нехитрую ложь. Поэтому Кевин просто сказал:
   - Я разыскивал барона, так как кое-что узнал о его проделках.
   - От Бранвены?
   - Да.
   - И что же?
   Кевин открыл было рот, затем быстро закрыл его и тяжело
вздохнул.
   - Прости, но я обещал ей молчать.
   - И ты намерен сдержать своё обещание?
   - Мм... да.
   Морган смерил его проницательным взглядом и покачал головой.
   - А так ли это? Нет, не думаю. По глазам твоим вижу, что тебе не
терпится поделиться со мной своими печалями, только ты не
решаешься переступить через нелепые предрассудки.
   Кевин в смятении опустил свои предательские глаза.
   - Так, по-твоему, честное слово - это нелепица?
   - Нет, отнюдь. Всё зависит от конкретных обстоятельств. Порой
данное слово должно быть нерушимо, порой наоборот - приходится
нарушить обязательство. А держать слово слепо и безусловно -
удел слабых, несамостоятельных, неуверенных в себе людей.
   - А нарушают слово люди безответственные, - резонно возразил
Кевин. - Я же привык отвечать за свои поступки.
   - Чтобы отвечать, нужно эти поступки совершать, - парировал
Морган. - По-астоящему безответственен тот, кто всячески
избегает выбора и связанной с ней ответственности. К тому же я
готов держать пари, что Бранвена взяла с тебя обещание молчать,
не обрисовав предварительно всей серьёзности ситуации. Ведь так?

   Кевин признал, что так оно и было, и тогда Морган нанёс
последний удар:
   - Если бы ты знал, как обстоят дела, если бы знал то, что знаешь
сейчас, ты обещал бы Бранвене молчать?
   - Нет, ни за что!
   - В таком случае, ты свободен от данного ей слова. Она хитростью
выманила у тебя обещание, а значит, оно недействительно.
   Аргументация Моргана была более чем спорной, однако Кевин,
нуждавшийся лишь в формальной очистке совести, предпочёл не
замечать этого. Он выложил ему всё без утайки, как на исповеди у
своего духовника, и так же, как на исповеди, с каждым
произнесённым словом он всё явственнее ощущал снисходившее на
него умиротворение. Напряжение постепенно покидало Кевина, на
душе ему становилось легче и спокойнее, сжимавшие его тиски
гнева и отчаяния понемногу ослабляли свою мёртвую хватку.
   Выслушав его, Морган ненадолго задумался, потом сказал - но
совсем не то, что ожидал услышать от него Кевин:
   - Ты догадываешься, почему Бранвена рассказала тебе это?
   - Почему?
   - Чтобы ты стал ещё больше жалеть Дейрдру. А жалость подчас
убивает любовь.
   Щёки Кевина вспыхнули румянцем негодования.
   - Если так, то она жестоко просчиталась. - Он немного помедлил,
с мольбой глядя на друга. - Морган, скажи, что это неправда.
Скажи, что это невозможно. Скажи, что этого быть не может, что
всё это - чушь собачья.
   Морган вздохнул.
   - Сказать-то я могу, но какой от этого будет прок? Ты все равно
не поверишь мне.
   - Стало быть, чары бесплодия существуют?
   - Вполне возможно. Теоретически я допускаю существование таких
чар, правда, очень и очень смутно представляю механизм их
функционирования на практике. О человеческом организме я знаю
так же мало, как и об устройстве вселенной. Зачатие и рождение
для меня тайна за семью печатями - и не только для меня, но и
для других моих собратьев по Искусству, даже для тех, кто нашёл
применение своему Дару в области медицины.
   - Так ты сдаёшься? - угрюмо осведомился Кевин. - Умываешь руки?
   - Нет, я просто ввожу тебя в курс дела, показываю своё видение
ситуации. А дело, скажу тебе, дрянь; ситуация не внушает
оптимизма. Сначала Бранвена с её приворотными чарами, теперь вот
- Бран Эриксон. И где они только набрались всей этой
премудрости, ума не приложу... Хотя, поспешу добавить, некий
проблеск надежды я всё-таки вижу.
   - А именно? - оживился уже порядком приунывший Кевин.
   - Даже если Эмрису с Эриксоном и удалось добиться своего, то
предполагаемое бесплодие Дейрдры наверняка не органического
характера, а всего лишь психологического. Иначе я не вижу смысла
в необходимости постоянного присутствия чувства
неудовлетворённого желания, как выразилась Бранвена. Если бы эти
чары были призваны нарушить работу органов, ответственных за
деторождение, то ограждать Дейрдру от мужчин не было бы никакой
надобности. Наличие же или отсутствие этого самого чувства
неудовлетворённого желания, по моему разумению, нисколько не
повлияло бы на конечный результат. Поэтому я осмелюсь
утверждать, что в физическом плане Дейрдра вполне здорова. В
конце концов, она постоянно носит амулет, оберегающий её от
порчи...
   - Который, однако, не уберёг её.
   - Это ещё неизвестно, - заметил Морган. - Но даже если это так,
то сам факт, что амулет не уберёг её, косвенно подтверждает мою
догадку. Если заговор и был наложен, то он воздействовал не на
организм, а на психику, полагаю, на уровне самых глубоких
инстинктов... Впрочем, не буду излишне обнадёживать тебя.
Внушение может оказаться столь сильным, что с ним не справится
даже Колин.
   - Все равно это намного лучше, чем то, что я успел
нафантазировать, - сказал Кевин. - Так у меня хоть появилась
надежда.
   Морган откинулся на спинку кресла и, поджав губы, пристально
поглядел на него.
   - А ты не думал о том, что Бранвена могла внушить тебе эту
безнадёжность? Разумеется, не грубо, а исподволь, ненавязчиво.
Не показалось ли тебе подозрительным, что ты так быстро и без
колебаний поверил её рассказу?
   - Чёрт! - выругался Кевин. - Похоже, ты прав. Она сущая ведьма!
   - Согласен, - кивнул Морган. - Она ведьма, теперь в этом нет
никаких сомнений. И кстати. Я думаю, что ты обязан Дане не
только освобождением от пут, но и избавлением от наваждения.
Сдаётся мне, что пробудь ты во власти чар столько, сколько
Бранвена рассчитывала тебя продержать, ты бы неукоснительно
соблюдал свой обет молчания. Так что не советую тебе испытывать
по этому поводу ни малейших угрызений совести.
   - Жуть какая! - сказал Кевин, поёживаясь. - Знаешь, я начинаю
понимать ортодоксальных служителей церкви, которые считают, что
всякая магия от дьявола, и ратуют за её полное запрещение.
   - Ты это серьёзно? - спросил Морган, неожиданно сильно задетый
его словами.
   - Нет, конечно. Просто я взвинчен до предела и говорю, что в
голову придёт. Всякие глупости... Ты собираешься сообщить об
этом Колину?
   Морган задумчиво покачал головой.
   - Сообщу, но не обо всём. Только о том, что Эриксон сделал с
Дейрдрой, и ни словом не обмолвлюсь про Эмриса. Я не буду тем
человеком, от которого Колин узнает, что его брат убийца. Ведь
тогда он будет вынужден казнить Эмриса.
   - Эмрис заслуживает смерти! - заявил Кевин.
   - Заслуживает, - не стал возражать Морган. - Но при всём том он
остаётся родным братом Колина.
   - Плевать! Он должен понести наказание.
   Морган пожал плечами.
   - Что ж, ладно. Вот вернётся Колин, тогда и поведаешь ему о
преступлении Эмриса. А я пас. Я не могу оказать такую медвежью
услугу человеку, который считает меня своим лучшим другом. Колин
никогда не простил бы мне этого.
   - Так ты боишься?
   - Трудный вопрос. Пожалуй, что боюсь - но не прогневать Колина,
а причинить ему боль. По-своему он был привязан к Эмрису и
отправил его в ссылку главным образом потому, что хотел уберечь
его от более сурового наказания - тюрьмы или эшафота. Колин
знал, что рано или поздно Эмрис таки допрыгается со своим глупым
тщеславием, и решил убрать его от греха подальше. Теперь все
клыки у Эмриса вырваны, и он не представляет какой-либо
серьёзной опасности. Плюнь на него, Кевин. Пусть он доживает
свой век в изгнании, пусть мучится угрызениями совести и
страшится ада.
   - Нет, - решительно произнёс Кевин. - Это я так не оставлю.
Впрочем, в одном ты всё-таки прав: Колину действительно не
следует знать об этом. Но я не отказываюсь от идеи при случае
расквитаться с Эмрисом.
   - Вряд ли такой случай тебе представится, - заметил Морган. -
Если, конечно, ты не будешь так глуп, чтобы угрохать несколько
месяцев жизни ради этого сомнительного удовольствия. Лично я
считаю, что Эмрис не стоит этого.
   - Посмотрим, - сказал Кевин, подводя черту под дискуссией. -
Когда ты думаешь переговорить с Колином?
   - Если получится, то прямо сейчас, - ответил Морган. - Только не
мешай мне.
   Он расслабился в кресле, прикрыл глаза и погрузился в лёгкий
транс. Камень на его груди слабо, еле заметно засветился. Кевин
знал, что Огненный Глаз Моргана (равно как и камни Даны и
Бранвены) был поверхностно настроен на Знак Силы Колина, что
позволяло им без труда устанавливать контакт даже на расстоянии
в тысячу миль. Кевина всегда изумляла способность Одарённых к
мысленному общению, он считал телепатию бесспорно самым
поразительным явлением из всего арсенала колдовских приёмов.
Между ним и Дейрдрой изредка возникала подобная связь и длилась
она лишь считанные секунды, но эти мгновения были так прекрасны,
так волнующи, что поначалу Кевин недоумевал, почему маги всё же
предпочитают речь непосредственному обмену мыслями. Позже он
узнал, что дело не только и не столько в тех усилиях, которые
нужно прилагать, чтобы удерживать ментальную связь, сколько в
том, чтобы постоянно быть начеку и не обрушить на собеседника
поток своих эмоций, чувств и переживаний, перед которыми не
устоит даже самая верная дружба, даже самая нежная любовь.
Морган как-то сказал, что для того, чтобы всеми фибрами души
возненавидеть человека, достаточно заглянуть в его мысли. Кевин
не принимал столь категорического суждения; ему хотелось бы
верить, что узнай он, что думает о нём Дейрдра, он продолжал бы
любить её по-прежнему. И, тем не менее, факт был налицо: обычно
перед колдовским поединком противники открывали друг другу
(вернее, враг врагу) свои мысли, после чего вступали в такое
ожесточённое сражение, что дуэль непременно заканчивалась
гибелью одного из них...
   Спустя пять минут камень на груди Моргана погас. Он распахнул
глаза, потянулся и зевнул.
   - Ну как? - спросил Кевин. - Рассказал?
   - Рассказал.
   - И что Колин?
   - Разозлился, конечно. - Морган вздохнул и сердито проговорил: -
Проклятье!
   - Что там ещё стряслось?
   - Девки на сегодня отменяются, - с похоронным видом сообщил
Фергюсон. - В первом часу ночи Колин велел нам собраться в его
кабинете.
   - Нам?
   - Тебе, мне и Дане.
   - Зачем?
   - Он хочет переговорить с нами.
   Кевин удивлённо приподнял бровь.
   - И со мной?
   - И с тобой.
   - Но как? Ведь мой Дар ещё не пробуждён.
   - Главное, что он у тебя есть, а остальное несущественно. Мы с
Даной поможем тебе.
   Говоря это, Морган даже не подозревал, насколько пророческими
окажутся его слова.

   ГЛАВА 11

   К вечеру настроение Дейрдры, испорченное неосторожной фразой
Кевина, ничуть не улучшилось, и за праздничным столом она выпила
гораздо больше, чем полагалось леди, тем более - принцессе.
Задолго до окончания пира она начала клевать носом и, чтобы не
уронить своё достоинство в глазах двора, вынуждена была покинуть
Банкетный зал. Выдержав необходимую паузу, продиктованную
правилами приличия, Кевин последовал за ней и тайком пробрался в
её покои. Он застал Дейрдру лежавшую в постели, но ещё не
спавшую.
   - Убирайся, - сказала она, как только он вошёл; в голосе её
звучала мука. - Я не хочу тебя видеть.
   Кевин присел на край кровати, взял руку Дейрдры и прижался щекой
к маленькой тёплой ладошке.
   - Прости, родная. Прости, что обидел тебя. Прости за то, что
причинил тебе боль.
   Дейрдра отняла руку и отвернулась.
   - Ты здесь ни при чём, Кевин. Совсем ни при чём. Я ничуть не
обижаюсь на тебя.
   - Тогда в чём же дело?
   - Дело во мне. Я... я тебе не пара.
   - Глупости! - фыркнул Кевин.
   - Вовсе нет, это правда. Мы долго обманывали себя и друг друга,
но нельзя бесконечно бежать от действительности - она все равно
будет дышать нам в спину. Моя неполноценность когда-нибудь
встанет между нами, и ты проклянёшь тот день, когда связался со
мной.
   Кевин вздохнул.
   - Сейчас ты не в настроении, Дейрдра. Давай поговорим об этом
завтра.
   - Завтра я скажу тебе то же самое, Кевин Мак Шон... или, вернее,
Артур Пендрагон. Принц из Дома Света.
   Кевина вдруг зазнобило. Сердце его учащённо забилось, а в висках
запульсировала тупая боль.
   - Что ты сказала? - через силу прохрипел он.
   - Я назвала твоё настоящее имя. Твой приёмный отец, лорд Шон,
был прав в своём предположении, неважно - шутя он его высказал
или на полном серьёзе. Прежде чем стать ребёнком, ты был
взрослым мужчиной - принцем Артуром, сыном Утера Пендрагона.
   - Что за чушь! - произнёс Кевин, однако нарастающая боль в
висках подсказывала ему, что это не такая уж и чушь. Слова
Дейрдры пробудили в его памяти какие-то смутные образы,
настолько смутные, что он не мог понять их значение. Тем не
менее, в них было что-то очень знакомое, мучительно-узнаваемое,
близкое и родное, бредящее душу, приводящее в смятение
рассудок... - Что за чушь! - настойчиво повторил он. - Утер
Пендрагон был отцом короля Артура.
   - То был другой Утер, твой предок по линии отца. А твою мать
зовут как языческую богиню - Юнона. Юнона из Сумерек.
   ЮНОНА! МАМОЧКА!..
   Голова Кевина разболелась не на шутку. Он сжал ладонями виски и
протяжно застонал:
   - Великий Митра!
   - Вот именно, - отозвалась Дейрдра.
   - Что? - спросил Кевин. - Что - вот именно?
   - Ты сказал: "Великий Митра".
   - Да? - удивился Кевин и тут же вспомнил, что действительно это
сказал. - Да, - произнёс он уже с утвердительной интонацией. -
Так я и сказал. Не понимаю, с какой стати...
   - Зато я понимаю. Это лишь подтверждает мою правоту. Король Утер
- наш Утер - был ярым почитателем бога Митры, Князя Света. Его
сын, король Артур, хоть и был крещён, не без оснований
подозревался в тайной приверженности культу Митры. Вот и ты, их
потомок...
   В этот момент голова Кевина будто раскололась от нового приступа
адской боли. Он вскрикнул, свет в его глазах померк, и он
потерял сознание.
   Очнувшись, Кевин обнаружил себя лежащим в постели. Боль прошла и
напоминала о себе лишь лёгким ознобом, полной опустошённостью
мыслей и чувств, слабостью во всём теле.
   Чья-то рука бережно вытерла с его лба испарину. Кевин повернул
голову и увидел рядом с собой Дейрдру. Её большие изумрудные
глаза смотрели на него виновато и с беспокойством.
   - Извини, дорогой, - сказала она. - Сегодня я много выпила и
сболтнула лишнее. А ведь ты предупреждал, что не должен ничего
знать, пока сам не вспомнишь.
   - Я предупреждал? Когда?
   - Помнишь, ты дал согласие, чтобы Колин загипнотизировал тебя?
   - Да, помню.
   - Тогда-то он и пробудил твою прежнюю память. Ты немного
рассказал о себе, расспросил о своей нынешней жизни, потом велел
ему всё забыть и сам забыл обо всём.
   - Что я ещё рассказал? - спросил Кевин, с тревогой и трепетом
ожидая, что вот-вот у него снова разболится голова.
   К счастью (или, быть может, к сожалению), этого не случилось.
   - Не очень много, - ответила Дейрдра. - Как я уже говорила, ты
сообщил, что зовут тебя Артур, ты принц из Дома Света, твой отец
- Утер Пендрагон, мать - Юнона из Сумерек, а король Артур из
Авалона был твоим прадедом - отцом твоего деда Эмриса, чьим
сыном был твой отец Утер.
   Теперь слова Дейрдры, хоть и находили живой отклик в его сердце,
уже не вызывал мучительной боли в голове. Кевин чувствовал себя
так, точно ему рассказывали о событиях его детства, которых он
совершенно не помнил, зная, однако, что они происходили в
действительности.
   - А дальше?
   - Дальше ты сказал, что превратился в грудного младенца, потому
что пересёк бесконечное число миров... Знаешь, монсеньор Корунн
Мак Конн утверждает, что наш мир не единственный сущий, что бог
сотворил неисчислимое множество разнообразных миров. Кое-кто
считает его взгляды ересью, но, оказывается, он прав.
   - Да, да, конечно, - согласился Кевин. - Однако продолжай.
   - Ещё ты говорил о Враге, Нечистом, также ты называл его
Хранителем Хаоса и Князем Тьмы. Ты говорил, что многие считают
его дьяволом, но сам ты так не думаешь. Ты упоминал о Рагнарёке,
о Мировом Равновесии... впрочем, я мало что из этого поняла. Ещё
ты сказал, отвечая на вопрос Колина, что не знаешь, есть ли бог,
а потом велел ему забыть о вашем разговоре.
   - А тебе не велел?
   - По-моему, ты просто не заметил моего присутствия.
   - Гм-м... На каком языке я разговаривал?
   - На очень странной разновидности валлийского со значительной
примесью латыни... или греческого... нет, всё-таки латыни, очень
странной латыни... и очень странного греческого... Но это не
мешало нам с Колином понимать тебя.
   - Мой акцент тебе ничего не напоминал?
   - У тебя не было акцента, ты говорил мысленно.
   - Вот как? - Кевин удивлённо взглянул на Дейрдру. - И ты всё
слышала?
   - Да. Вы так ГРОМКО говорили...
   - А Колин об этом знает?
   - Нет. Ему незачем это знать. Ведь ты сам так хотел.
   - Очаровательно! - пробормотал потрясённый Кевин. - Ты никогда
не задумывалась над тем, что это для тебя значит?
   - Конечно, задумывалась, - печально ответила Дейрдра.
   - И к какому выводу ты пришла?
   - Ясно к какому! Всё, что ты сказал тогда, лишь углубляет
разделяющую нас пропасть.
   "Чёрт возьми! - подумал Кевин. - Она действительно ничего не
понимае т... Вернее, не хочет понять".
   - Я не о том спрашиваю, Дейрдра.
   - А о чём же?
   - Ты говоришь, что слышала ВЕСЬ наш разговор. Не обрывки мыслей,
не отголоски эмоций, а весь разговор целиком. Ведь так?
   - Ну да. А что, собственно... - Вдруг она умолкла, глаза её
расширились, как от испуга. - Неужели?.. О боже!.. Кевин, милый,
что ты хочешь этим сказать? Что я... мой Дар... он не такой уж
неполноценный?
   - Не знаю, дорогая, но другого объяснения происшедшему я не
нахожу. Из всего, что я узнал от Моргана, следует, что на такое
способен только человек, обладающий мощным, полноценным Даром. К
тому же твоё участие в нашем разговоре не было совсем пассивным.
Подслушивая, ты ухитрилась остаться незамеченной, ничем не
выдать своего присутствия.
   - Но ведь я полукровка...
   - Ну и что? Морган тоже полукровка, но это не мешает ему быть
могущественным колдуном.
   - Он мужчина и унаследовал свой Дар от отца. А я... я
унаследовала бездарность от матери.
   - Но ты также и дочь Бриана Лейнстера. Мне всегда казалось
несправедливым, неправильным, что от смешанных браков в полной
мере Дар наследуют только дети одного пола. Что если твой Дар
так же хорош, как и Дар Моргана, разве что наши чародеи ещё не
научились его пробуждать?
   Дейрдра тихо всхлипнула и положила голову ему на плечо.
   - Нет, Кевин, - с мольбой и тоской в голосе проговорила она. -
Прошу тебя, не надо. Не внушай мне несбыточных надежд. Я так
боюсь... - Она снова всхлипнула. - Боюсь разочарований...
Пожалуйста, давай не будем об этом!
   - Хорошо, любимая, - сказал Кевин, твёрдо решив, что так этого
не оставит. - Хорошо, не будем.
   Он поднял к себе её лицо и нежно поцеловал её в губы, а потом
они, выбросив из головы все тревожные мысли, занялись тем, чем
обычно занимаются мужчина и женщина, оставаясь наедине.

   ГЛАВА 12

   Кевин проснулся ровно в час пополуночи. Осторожно, чтобы не
разбудить Дейрдру, спавшую беспокойным сном, он выбрался из
постели, обул башмаки и на цыпочках вышел из спальни. Покинув
покои Дейрдры, он спешно направился в королевские апартаменты,
надеясь, что не очень опоздал.
   Несмотря на столь позднее время, двор продолжал пировать. По
пути Кевин встретил нескольких порядком захмелевших вельмож и
безуспешно старавшихся выглядеть трезвыми слуг. Из глубины
дворца доносилось фальшивое бренчание арф, под аккомпанемент
которых нестройный хор пьяных голосов выводил какую-то заунывную
песню; ещё откуда-то слышалась тоскливая литания волынок. Когда
Кевин проходил мимо глубокой ниши в стене коридора, рядом с ним
вдруг раздался треск рвущейся ткани, затем последовало
истерическое женское хихиканье, постепенно перешедшее в
сладострастный стон. Кевин смутился и поспешил прочь.
   У входа в покои Колина дежурный офицер доложил ему, что Морган и
Дана уже ждут его в королевском кабинете. Кевин миновал анфиладу
комнат и остановился перед дверью в кабинет. Сначала он
собирался постучать, но затем передумал, рассудив, что Морган и
Дана вряд ли будут целоваться, во всяком случае, здесь, и
решительно отворил дверь.
   Сделав один шаг, Кевин оторопело застыл на пороге, уставившись
изумлённым взглядом на восседавшего в кожаном кресле под
портретом Дейрдры Колина. Справа от письменного стола сидела
Дана, слева - Морган. Все трое с интересом наблюдали за его
реакцией.
   - Проходи, - наконец сказал Колин. - Не бойся, я не призрак, я
во плоти - можешь потрогать. Ну, проходи же!
   Кевин с лязгом закрыл рот, закрыл за собой дверь и подошёл к
столу.
   - Колин!.. Ты?.. Как... как тебе удалось?
   - Прежде всего, садись, не стой как истукан. - Колин подождал,
пока Кевин устроится в кресле, затем продолжил: - Перед самым
твоим приходом я говорил Дане и Моргану, что уже настала пора
поведать миру о моих новых способностях, в частности о
мгновенном перемещении на любые расстояния. Начать я решил с
вас.
   - Ты... ты давно это умеешь? - спросил Кевин, всё ещё не веря
своим глазам.
   - С момента коронации. После купания в Источнике я обрёл большое
могущество и многому научился.
   - Ты очень плохой мальчик, Колин, - сварливым тоном, чтобы
скрыть обиду и досаду, произнёс Морган. - Почему ты сразу не
сказал дядюшке Фергюсону, что горазд выкидывать такие штучки?
   Колин загадочно усмехнулся.
   - То ли ещё будет. Я много чего не сказал вам сразу.
   - Но почему? - спросила Дана.
   - Поспешишь, людей насмешишь. Я хотел убедиться, что полностью
контролирую свой Образ Источника.
   - Образ Источника? - переспросил Кевин. - Что это?
   - Что-то вроде Источника во мне, его отпечаток, который я
постоянно ношу в себе, с тех пор как впервые окунулся в него. -
Колин хмыкнул и покачал головой. - Это трудно, невозможно
описать словами, ибо Источник не является материальным объектом.
Есть вещи, а есть их суть, так вот он - это концентрированная
суть всех вещей в мире, он - архетип. Его Образ во мне имеет
свою визуальную форму, скорее всего, выкованную моим
подсознанием и отражающую моё восприятие Источника, но его форма
как таковая не играет никакой роли. Образ Источника служит
связующим звеном между мной и фундаментальными силами
мироздания, позволяет мне работать с ними, понимать и
воспринимать их.
   - А ты можешь показать нам эту не играющую никакой роли
визуальную форму? - осведомился Морган.
   - Да, конечно, - сказал Колин и сделал едва заметный жест левой
рукой. - Вот, смотрите.
   Морган и Дана изумлённо ахнули, глядя поверх головы Колина. В их
глазах застыли ужас и восхищение.
   Кевин, хотя ничего не увидел, почувствовал присутствие рядом
источника колоссальной мощи. Вдоль его позвоночника пробежал
озноб, но в отличие от предыдущих случаев, его голова не
заболела, а закружилась. На мгновение он понял, зачем оказался
здесь, ради чего пересёк бесконечное число миров и превратился в
ребёнка. Потом он позабыл всё и снова стал прежним Кевином Мак
Шоном... Почти прежним - бессознательно он был готов к самым
решительным действиям...
   - Ну ладно, друзья, - отозвался Колин, и ощущение мощи у Кевина
пропало. - На сегодня хватит. Перейдём к делу. Итак, вы не нашли
Эриксона?
   - Нет, - ответил Морган. - Он будто сквозь землю провалился.
   - И никаких следов?
   - Никаких.
   - А Бранвена?
   - То же самое.
   - Я неоднократно вызывала её, - добавила Дана. - Но всё
безрезультатно.
   - А я даже пытался связаться с Эриксоном, - сказал Морган. -
Ответа не последовало.
   Колин кивнул.
   - Пока мы здесь обменивались любезностями, я поочерёдно вызывал
их обоих. Они не отвечают - не могут или не хотят. Я подозреваю,
что Эриксон не может, а Бранвена не хочет.
   - Ты так уверен в своей сестре? - спросил Кевин. - Ты совсем не
беспокоишься за неё?
   - Почему же, немного беспокоюсь. Но я знаю, что она себя в обиду
не даст. Полагаю, что инцидент с тобой вынудил её немедленно
приступить к осуществлению своих планов мести барону. Жаль,
конечно, что ваш разговор не состоялся чуть позже, или же мой с
королём Хендриком - немного раньше. Если бы не это совпадение,
сейчас предатель был бы в наших руках.
   - Барон был готийским шпионом?
   - Не совсем так. Просто он оказал одну услугу покойному королю
Аларику.
   - Какую?
   - Помог его шпионам похитить Дейрдру.
   - Чёрт побери! - выругался Кевин. - Грязный ублюдок!.. -
Спохватившись, он попросил прощения у Даны.
   - Король Хендрик принёс мне и всему нашему государству
глубочайшие извинения за действия своего деда, - между тем
продолжал Колин. - Он утверждает, что король Аларик совсем
потерял рассудок, когда связался вот с этими вещами.
   Поёрзав в кресле, Колин вынул из бокового кармана своего камзола
четыре камня и положил их перед собой на стол. Три камня -
красный, голубой и тёмно-вишнёвый - были в оправе и с золотыми
цепочками. Четвёртый был большой неоправленый алмаз.
   Кевин, Дана и Морган подались вперёд.
   - Неужели? - прошептал Фергюсон. - Они очень похожи на Символы
Четырёх Стихий.
   - Да, вот именно. Король Хендрик уступил мне эти камушки в знак
нашего примирения. Он не желает иметь с ними ничего общего и,
как мне показалось, с радостью избавился от них.
   - А они работают? - спросила Дана. - Они подлинные?
   - Самые что ни на есть подлинные. Это не имитация, я проверял.
Вот уж не думал я, что в мире, по крайней мере, в НАШЕМ МИРЕ,
существует ещё один такой комплект.
   Морган прищурил свой карий глаз, внимательно разглядывая
лежавшие на столе камни.
   - И что это значит? - озадаченно произнёс он. - Аларик тоже был
посвящённым Источника?
   - К счастью, нет. Этому помешал наш друг Мак Шон.
   Кевин растерянно моргнул и уставился на Колина.
   - Разве?
   - Ну да, - сказал Колин, пытливо глядя на него. - Ведь это же ты
освободил Дейрдру из рук похитителей.
   По его тону Кевин догадался, что Колин слышал и другую версию
происшедшего. Он в замешательстве отвёл взгляд и излишне
торопливо спросил:
   - А причём здесь Дейрдра? Я не понимаю.
   - Да, - поддержала его Дана. - Какое отношение имеет к этому
Дейрдра?
   - Самое непосредственное. Видите ли, по словам Хендрика, его дед
несколько раз проходил через Врата, но Хозяйка отказывалась
пустить его к Источнику. Она требовала человеческого
жертвоприношения.
   - Жертвоприношения?! - гневно воскликнул Кевин. - Он собирался
принести Дейрдру в жертву Источнику?
   - Да, - лаконично ответил Колин.
   - О боже! - сказала Дана.
   - А почему именно Дейрдру? - отозвался Морган.
   - Если верить Хендрику, Хозяйка требовала в жертву девицу
королевской крови Лейнстеров... - Колин тихо фыркнул. - Но не
девственницу. Не понимаю, какой в этом смысл, но таково было
требование Хозяйки. Естественным образом выбор пал на Дейрдру.
Впрочем, и выбора-то никакого не было.
   - Проклятье! - зло проговорил Кевин. - И ты якшаешься с этой
кровожадной ведьмой?!
   - Я с ней не якшаюсь, - возразил Колин. - Она Хозяйка Источника,
к Силе которого я приобщён.
   - Да её убить мало!
   - Я понимаю твои чувства, Кевин, - кротко произнёс Колин. - Я
сам испытал нечто подобное, когда слушал рассказ Хендрика.
Пожалуй, мне было ещё хуже, чем тебе.
   - Правда? - язвительно осведомился Кевин. - Это почему же?
   - Потому что ты не знаешь Хозяйку, а я знаю её. Я часто посещаю
Безвременье, мы с ней подолгу сидим у Источника, разговариваем
на самые разные темы, между нами даже возникло что-то вроде
дружбы...
   - Вот я и говорю, что ты путаешься с ней, - не унимался Кевин. -
А ведь она хотела, чтобы ей принесли в жертву твою сестру,
Дейрдру. Она заслуживает смерти! Её нужно уничтожить и дело с
концом.
   Колин медленно покачал головой.
   - Всё не так просто, дружище. Она Хозяйка Источника, а, кроме
того, я сильно сомневаюсь, что она смертный человек.
   - А кто же тогда? Ангел Господень?
   - Даже не знаю, - серьёзно ответил Колин. - Я сам в смятении.
   - Ты что, влюблён в эту су... в эту ведьму?
   Колин бросил быстрый взгляд в сторону Даны. Щёки его порозовели
от смущения.
   - Глупости! Я же говорил, что вряд ли она смертный человек; она,
может быть, вовсе и не женщина. Время у Источника, такое
тягучее, такое вязкое, там вообще нет времени в привычном для
нас понимании этого слова, и никакой смертный там долго не
продержится, он попросту сойдёт с ума, ожидая следующее
мгновение, которое никак не наступит. Так что Хозяйка... - Колин
умолк и поднял руку, предупреждая очередной взрыв негодования со
стороны Кевина. - В принципе я согласен с тобой, Хозяйку нужно
призвать к ответу - вот почему я здесь, с вами. Я сдержал свой
первый порыв немедленно ринуться в Безвременье и потребовать от
неё объяснений. В конце концов, она может оказаться опасной,
когда узнает, что я осведомлён о её планах, и тогда мне
понадобится ваша помощь.
   - Чем мы можем помочь тебе? - с готовностью спросила Дана. - Что
мы должны делать?
   - Держать открытыми Врата, чтобы я мог в любой момент вернуться.

   - Но ведь ты говорил, что часто посещаешь Безвременье...
   - Это так. После овладения Силой я получил свободный доступ к
Источнику и могу приходить к нему и уходить, когда мне
вздумается, не прибегая к помощи Ключей. Однако с Хозяйки вполне
станется запереть за мной Врата и не выпустить меня обратно. Я
не знаю, на что она способна, поэтому хочу, чтобы вы были начеку
и при необходимости оказали мне посильную помощь в возвращении
из Безвременья.
   - Кто это - "вы"? - поинтересовался Морган. - Ведь нас трое.
   - Дана и Кевин. Они уже раз были Отворяющими, так что им эта
роль не внове.
   - Но я же ещё не колдун, - заметил Кевин.
   - Это неважно. Главное для Отворяющих - сила воли и желание во
что бы то ни стало помочь Входящему.
   Но Кевин уже принял решение. В тот момент оно было продиктовано
наитием, а не трезвым расчётом, и, тем не менее, оно было
твёрдым.
   - В любом случае, для этой роли больше годится Морган. Он более
преданный друг, чем я, более энергичный, настойчивый, психически
уравновешенный; наконец, он обладает большей силой воли... И
вообще, сейчас я в расстроенных чувствах и вряд ли способен
проявить те качества, о которых ты говорил. Бери Моргана, не
прогадаешь.
   Колин вопросительно взглянул на Фергюсона, который сидел,
скромно потупившись, но явно польщённый. Весь его вид
свидетельствовал о том, что он полностью согласен с аргументами
Кевина.
   - Хорошо, - сказал Колин. - Возможно, ты прав. Сейчас ты
действительно слишком взвинчен и не держишь свои эмоции в узде.
Дана, Морган, возьмите камни.
   Между тем часть сознания Кевина как будто бы зажила собственной
жизнью. Он невольно сосредоточился на своём кольце с голубым
самоцветом, взгляд его легко проник сквозь гранённую поверхность
и с головокружительной скоростью устремился во внезапно
разверзшуюся перед ним бездну...
   Кевин было запаниковал, но потом совладал с собой и сумел
остановиться. Он по-прежнему сидел в кресле и смотрел на камень
- и в то же время он находился внутри его. Сам не зная, что
делает, не имея ни малейшего представления о происходящем, Кевин
выпустил из своего Самоцвета невидимый щуп и направил его к
лежавшему на столе Колина Знаку Силы. Когда между двумя камнями
установилась прочная связь, Кевин искоса взглянул на Колина -
тот, по всей видимости, ещё ничего не заподозрил.
   - Когда начнём? - услышал он вопрос Даны и, встрепенувшись,
посмотрел в её сторону. У неё на груди уже висел Знак Жизни.
   Кевин быстро перевёл взгляд на Моргана и увидел, что он тоже
надел свой камень - Знак Мудрости.
   - Прямо сейчас, - прозвучал ответ Колина. - Не вижу причин
откладывать это в долгий ящик.
   - А разве тебе не нужно настраиваться на этот Знак?
   - Я уже настроен.
   Кевин понял, что нельзя медлить ни минуты, ни секунды. Теперь он
знал, что ему надлежит делать, и знал, почему. Внезапное
озарение потрясло его, буквально вывернуло наизнанку, но он
понимал, что сейчас не время отдаваться во власть эмоций, и из
последних сил сдерживал накатывавшуюся на него волну боли,
изумления, восторга, ужаса, отвращения...
   При помощи щупа Кевин, уже не бывший прежним Кевином,
настраивался на Знак Силы, предотвращая его свечение.
   Щуп раздвоился, его концы-отростки потянулись к Знакам Мудрости
и Жизни, пронизали их, как нить бусинки, а потом сошлись на
алмазе - Знаке Власти. Контуры были наведены, оставалось лишь
активировать их и повернуть Ключ...
   В этот момент Колин почуял неладное.
   - Кевин, дружище! - мысленно произнёс он, и Кевин услышал его. -
Похоже, у тебя пробуждается Дар. Будь осторожен... Бог мой!..
Что это?..
   ВСЁ, ПОРА!
   - АЛМАЗ! - крикнул Кевин голосом насмерть перепуганного
человека. - АЛМАЗ! АЛМАЗ!
   Морган и Дана удивлённо воззрились на него, затем их взгляды
непроизвольно обратились на Знак Власти, о котором так истошно
кричал Кевин. Он тотчас привёл в активное состояние связи между
всеми четырьмя камнями.
   Ритуал овладения Силой предписывал Отворяющим Врата касаться
пальцами Знака Власти, замыкая тем самым Четырёхугольник Стихий.
В данном случае это требование было нарушено, физический контакт
отсутствовал, и всё же Врата отворились... вернее, чуть-чуть
приоткрылись, да и то на одно короткое мгновение. В следующий
момент Морган и Дана отвели свои взгляды от алмаза, и Врата
захлопнулись.
   Но было уже поздно. Кевин, ставший Артуром, всё-таки успел
проскользнуть в образовавшуюся щель и оказался там, куда так
стремился попасть, - в Безвременье, у Истоков Формирующих...

   КОНЕЦ ПУТИ
   И НАЧАЛО НОВОГО

   Я лежал в густой высокой траве диковинного лилового цвета под
безмолвным зелёным небом, местами отливающимся бирюзой. Я
постепенно приходил в норму. Часть моей личности, что была
Кевином Мак Шоном, уже почти смирилась с существованием Артура
из Дома Света, а другая часть, отзывавшаяся на это имя,
переваривала воспоминания прошедших двадцати лет, о которых она
ничего не знала. Этот процесс был болезненным, но не
мучительным; я испытывал некоторый дискомфорт, но никакой
раздвоенности сознания у меня и в помине не было. Я оставался
одной целостной личностью без малейших признаков шизофрении. Я
был всё тем же Кевином Мак Шоном - только и того, что вспомнил
свою прежнюю жизнь и вновь обрёл свои способности, знания, опыт
и умение. Я был всё тем же Артуром Пендрагоном, принцем Света,
предпочитающим Сумерки, который всего лишь стал на два десятка
лет старше. По мере дальнейшего слияния этих двух неотъемлемых
частей моей единой личности и их всё большего
взаимопроникновения, мне даже начало казаться, что, будучи
Кевином, я не забывал, кто я на самом деле, но тщательно скрывал
это от всех, преследуя вполне определённую цель. Интересно,
подумал я, известно ли в психиатрии такое явление? А если да, то
как оно называется? Может быть, эффект ложных вторичных
воспоминаний - воспоминаний о воспоминаниях, которых в
действительности не было?..
   Конечно, как Кевин Мак Шон я поначалу был потрясён потоком новых
воспоминаний, но, к счастью для моего рассудка, их было не так
уж много. Когда я превратился в грудного младенца, мне лишь
недавно исполнилось тридцать четыре года по стандартному
летоисчислению, и двадцатилетний Кевин не был подавлен, смят и
сметён моей прежней личностью. Жизненный опыт Кевина Мак Шона
был сравним (пусть и не качественно, но по объёму) с жизненным
опытом Артура из Дома Света, и их слияние прошло гладко, без
сучка и задоринки.
   Мне уже за пятьдесят, внезапно подумал я. Полвека - солидный
возраст, теперь уже никто не станет называть меня юношей,
снисходительно уточняя: хоть молодой, да ранний... Впрочем, годы
для Властелинов Экватора не значат так много, как для простых
смертных. Все Властелины - Одарённые, в детстве они проходят
обряд Причастия и с тех пор постоянно находятся в контакте с
Формирующими, чья антиэнтропийная сущность позволяет преодолеть
естественный процесс старения. Теоретически причащённые могут
жить вечно, однако на практике рано или поздно они все умирают:
кто насильственной смертью, кто от несчастных случаев, кто
(крайне редко) от экзотических и очень скоротечных болезней, а
кто просто потому, что устал от своей долгой жизни. Я тоже
причащённый, но двадцать лет назад, превратившись в ребёнка, я
забыл это и потерял контакт с Формирующими. Слава богу, что
память вернулась ко мне через двадцать, а не через шестьдесят
или восемьдесят лет.
   Я попытался восстановить утраченную связь - но не смог. Нет-нет,
Формирующие здесь были, очень даже были, они были повсюду, да
больно уж мощные, такие мощные, что я чуть не обжёгся при
попытке установить контакт и поспешно отступил. Теперь мне стало
ясно, что произошло со мной двадцать лет назад: я преодолел
барьер бесконечности и оказался в области мощных антиэнтропийных
потоков, мои жизненные процессы при этом обратились вспять, не
будучи готовым к такому повороту событий, я регрессировал... И
это ещё не всё. Я прошёл через такой ад, что просто удивительно,
как я остался в живых. По всем законам вероятности я должен был
погибнуть, но каким-то необъяснимым чудом я уцелел. В своих
расчётах Диана не предвидела того, с чем я столкнулся на
бесконечности. Знай она об этом, то ни за что не позволила бы
мне идти на верную смерть...
   Диана!.. Моё сердце защемило. Как давно я не видел её, мою милую
девочку, мою любимую...
   О, Зевс-Юпитер! А как же Дейрдра?.. Диана... Дейрдра... Кого из
них я люблю? Кто мне дороже?..
   Боги, что я наделал?! Я влюбился в Дейрдру, не разлюбив Диану...

   Я подавил поднявшееся во мне отчаяние и постарался выбросить эти
мысли из головы. Позже я разберусь, должен разобраться. А сейчас
не время для сердечных дел.
   Итак, я достиг цели. Я оказался у Истоков Сил Формирующих
Мироздание, которые здесь, в мирах, названных Врагом Срединными,
были на несколько порядков мощнее, чем там, где я родился, в
мирах Экватора и Полярных Зон, всю совокупность которых, следуя
грубой аналогии со сферой, я решил назвать Внешними. Судя по
всему, в Срединных мирах нет причащённых, нет Властелинов и их
Домов. Благодаря близости к Источнику здешние Одарённые могут
общаться с силами без Причастия, но у них нет доступа к
глубинным антиэнтропийным процессам в недрах Потоков
Формирующих, и по этой причине продолжительность их жизни такая
же, как у обыкновенных неодарённых людей. Даже короли Лайонесса
из рода Лейнстеров с их так называемой фамильной Силой, отнятой
у моего прадеда и тёзки и так и не укрощённой ими по-настоящему,
даже они жили, болели и умирали как простые смертные... А вот
Колин, похоже, перещеголял своих предшественников. Интересно,
каким могуществом он обладает? Его Образ Источника меня потряс.
Это был символ высшего приобщения к первозданным силам, вроде
Знака Янь у существ из Порядка и Знака Инь у созданий Хаоса.
Теперь ясно, чем оперировал мой прадед. Книга Пророков Митры
лгала - то был не Янь, а Образ Источника...
   Эврика! Пытаясь укротить Формирующие, я совершенно позабыл о
своём Небесном Самоцвете - сказалось многолетнее отсутствие
практики. Теперь дело пошло на лад. С помощью камня я без труда
установил контакт сразу с тремя Формирующими, затем прибавил ещё
две и ещё одну и пока что решил на этом остановиться. Я
чувствовал слабое покалывание в пальце, на который был надет
перстень с Самоцветом. Мой камень действовал подобно понижающему
силовому трансформатору, подключенному к высоковольтной сети.
Мне даже казалось, что я слышу характерное гудение низкой
частоты, но это было лишь следствием самовнушения.
   Я продолжал лежать, наслаждаясь ощущением переполнявшей меня
силы, как вдруг почувствовал присутствие рядом другого человека.
Я весь собрался и рывком вскочил на ноги.
   По пологому склону холма, у подножия которого я стоял, ко мне
приближалась золотоволосая женщина, с ног до головы наряженная в
ослепительно-белые одежды. Двигалась она медленно, плавно и
величественно, словно не шла, а парила над землёй. Она была
прекрасная, гордая и недоступная, как Снежная Королева. Ледяной
взгляд её светло-голубых глаз будто пронзал меня насквозь. Я был
уверен, что раньше не встречал эту женщину (если она женщина,
если она вообще человек), но её глаза, этот взгляд - жёсткий,
пронзительный и вместе с тем доброжелательный... Неужели
наследственная память? Или просто deja vu?
   Снежная Королева подошла ко мне почти вплотную, и тогда на меня
со всех сторон, подобно водопаду, обрушился поток её слов:
   - Приветствую тебя, Кевин, сын Шона! Вот уж кого я не чаяла
здесь увидеть, так это тебя.
   - Кто ты? - требовательно спросил я, заранее уверенный в ответе.

   Снежная Королева подтвердила мою догадку.
   - Я Хозяйка Источника, - гордо сказала она.
   - Вивиана, полагаю?
   - Нет. Вивиана была одной из моих предшественниц. А почему тебя
это интересует?
   - Чтобы знать, за какие грехи убивать тебя - только за настоящие
или также за прошлые.
   Величественно изогнутые брови Снежной Королевы плавно поднялись
вверх. Казалось, парящая в небе птица сделала неторопливый взмах
крыльями.
   - Ты хочешь убить меня?
   - Да, - коротко и веско ответил я.
   Видно было, что она рассердилась.
   - Ты смеешь дерзить мне, смертный?!
   - Смею, - усмехнулся я.
   Повинуясь моему мысленному приказу, Эскалибур выскользнула из
ножен и повисла передо мной в воздухе остриём к верху.
Привычным, отработанным до автоматизма движением мои пальцы
обхватили знакомую рукоять, серебряный клинок шпаги вспыхнул и
ослепительно засиял, а мой Самоцвет почти явственно загудел,
подключаясь всё к новым и новым Формирующим.
   В глазах Хозяйки отразилось неподдельное изумление.
   - Ты так умело манипулируешь силами! Кто ты такой? Разве ты не
Кевин Мак Шон?
   - Последние двадцать лет я был им. Но не всегда.
   - Вот как? И кем же ты был раньше?
   - А тебе не все равно, от чьей руки ты примешь смерть? - едко
осведомился я. - Какая тебе разница? Смерть не имеет лица.
   - Ошибаешься, Кевин-как-там-тебя-ещё. - По внешнему виду Хозяйки
я не мог определить, боится она меня или же играет со мной. -
Сейчас у смерти твоё лицо. А я не хочу умереть от руки друга.
   Я громко, с издёвкой захохотал.
   - Вот уж нет! Я не друг твой - я твой палач.
   - Но почему ты так жаждешь моей смерти? - спросила она. - Хочешь
пройти к Источнику?
   - Может быть, может быть.
   - Так проходи же. Ты нравишься мне, и я не стану тебе мешать.
   Я удивился. С чего бы такая уступчивость? Неужто она испугалась?

   - Поздно, - небрежно обронил я. - Твоя предупредительность не
спасёт тебя. Признания в любви тебе не помогут.
   - Ну хоть скажи: кто ты на самом деле?
   - А что, так тебе будет легче расстаться с жизнью?
   - По крайней мере, перед смертью я не буду мучаться вопросом,
кто убил меня и за что.
   Я пристально поглядел на неё. Всё-таки она играет, решил я. И
переигрывает.
   - А почему бы и не сказать, - пожал я плечами. - Меня от этого
не убудет, а ты вскоре умолкнешь навсегда.
   - Ну! - неторопливо произнесла Хозяйка. - Рассказывай же!
   Я насторожился. Она была слишком беспечна в преддверии
смертельной схватки. Может быть, она не воспринимает
происходящее всерьёз? Или твёрдо уверена в собственной
неуязвимости? Её интерес к моей личности был вполне естественен
и логичен, но что-то в её поведении не давало мне покоя. Было в
ней что-то смутно знакомое, кого-то она мне напоминала... Ай,
ладно!
   - Я Артур, сын Утера, короля Света, повелителя Рассветных миров
Экватора, - сказал я. - Моё родовое имя Пендрагон. Думаю, оно
небезызвестно тебе.
   Хозяйка ахнула и во все глаза уставилась на меня.
   - Тот самый Артур...
   - Нет, не тот самый, - ухмыльнулся я, наслаждаясь её
замешательством. - Я ПРОСТО Артур, сын Сумерек и Света. А ТОТ
САМЫЙ Артур был дедом моего отца. Он долгое время правил в
Авалоне, пока некая дама по имени Вивиана не задумала погубить
его.
   - Однако не погубила, - справившись со своим изумлением,
заметила Хозяйка. - Он остался в живых и даже, как я погляжу,
сумел произвести на свет неплохое потомство.
   Я рассудил, что грех не воспользоваться случаем, чтобы раздобыть
кое-какую информацию о моём легендарном предке.
   - Что ты знаешь о последних днях царствования Артура? - спросил
я. - Из того, о чём не говорится в легендах.
   - Очень мало, - сказала она. - Мне известно лишь то, что Мерлин
Амброзий принёс смертельно раненного короля в Безвременье и
погрузил его в воды Источника. Источник принял Артура и унёс его
далеко-далеко, в бесконечность, а Мерлин вернулся к людям и
объявил, что...
   - В бесконечность?! - резко перебил её я. - Откуда ты знаешь
это?
   - От верблюда! Как Хозяйка Источника я должна это знать.
   Клинок моей шпаги засветился ещё ярче, остриё описало круг на
уровне груди Хозяйки.
   - Ну-ну! А может, ты и есть Вивиана?
   - Я не Вивиана, - прозвучал в ответ знакомый голос. - Меня зовут
иначе.
   Её слова больше не обрушивались на меня подобно водопаду с
небес. Потрясённый, я смотрел, как золотые волосы Снежной
Королевы начали темнеть, черты прекрасного лица утратили прежнюю
чёткость и правильность, лицо стало круглым, нос уменьшился, на
скулах и переносице появилось множество веснушек, фигура из
стройной превратилась в щуплую...
   - Бранвена! - воскликнул я. - Это ты?!
   - Да, - улыбнулась она. - Это я. Ты ещё желаешь моей смерти?
   - Юпитер-Громовержец, порази меня молнией! - выругался я на
родном языке моей матери. - Что ты здесь делаешь?
   - Я Хозяйка Источника, - вскинув голову, надменно ответила
Бранвена.
   - Ты?!! - Я никак не мог поверить в реальность того, что
происходило у меня на глазах, и едва сдерживался, чтобы не
ущипнуть себя за руку. - Ты - Хозяйка?!
   - Да. С недавних пор.
   - Ага... С каких именно?
   - Со дня коронации Колина.
   - А что сталось с прежней Хозяйкой?
   - Я убила её.
   - Ты?!
   Глаза Бранвены потемнели от гнева.
   - Я утопила эту суку в Источнике. Её сожгла первозданная мощь.
   - Невероятно! - сказал я, отчасти досадуя, что меня опередили. -
Уму непостижимо... - Тут я сообразил, что продолжаю держать
Эскалибур, направив её остриём в грудь Бранвене. Спохватившись,
я вложил шпагу в ножны и спросил: - А как тебе это удалось?
   - Одолеть Хозяйку и занять её место?
   - Ну да.
   - О, это оказалось проще простого. Она была совсем слабая, почти
беспомощная. - Бранвена презрительно усмехнулась. - Видно, давно
ей не приносились человеческие жертвы.
   - Так ты и это знаешь? - удивился я.
   - О планах Аларика относительно Дейрдры? Да, знаю. А ты когда
узнал?
   - Только что.
   - И тотчас ринулся в Безвременье, чтобы свести со мной счёты?
   - Не с тобой, а с прежней Хозяйкой.
   - Что ж, похвальное рвение, но ты опоздал. Она уже заплатила за
всё сполна - и за покушение на Дейрдру, и за искушение Эмриса, и
за смерть дяди Бриана.
   - Она была причастна и к убийству короля?
   - Ещё бы. Прежняя Хозяйка Источника стояла у истоков всех
гнусных дел. Когда затея с похищением Дейрдры провалилась, она
подговорила Эриксона, а через него и Эмриса, организовать
убийство дяди Бриана. Бешеный барон получил от неё формулу
зомбирующего заклятия...
   - Ого! - сказал я. - Значит, убийца короля был зомби?
   - Вот именно. Так что гнев королевского правосудия обрушился
явно не по адресу - родственники того бедолаги не получили ровно
ничего от врагов Короны и Государства.
   Я посмотрел на Бранвену с уважением.
   - Кажется, я догадываюсь, кто помог им бежать из тюрьмы.
   Она утвердительно кивнула.
   - Сейчас они в безопасности и на жизнь свою не жалуются, разве
что иногда тоскуют по родине. Я не могла допустить, чтобы
невинные люди сгнили в темнице, расплачиваясь за чужие грехи.
   - А как там насчёт виновных? - осведомился я.
   - Хозяйка мертва, Эриксон вскоре своё получит, а что касается
Эмриса, то он мой брат.
   Я не стал возражать, выдвигая аргумент, что Эмрис преступник. В
отличие от Кевина Мак Шона, я хорошо знал, что такое тирания
родственных уз. Даже к брату Александру, наряду с ненавистью, я
испытывал нечто вроде привязанности, хотя при определённых
обстоятельствах мог бы убить его - и однажды пытался это
сделать.
   - Ладно, - сказал я. - Оставим Эмриса... на некоторое время.
Сейчас у меня более важные дела. Прежде всего, я намерен
повидать Источник. Его Образ, который носит в себе Колин,
чертовски заинтриговал меня.
   Бранвена вдруг заволновалась. Её большие голубые глаза
посмотрели на меня с тревогой и опасением.
   - Если ты вправду принц Артур из рода Пендрагонов, не
собираешься ли ты предъявить претензии на престол моего брата?
   Я загадочно улыбнулся и промолчал. По правде говоря, я ещё не
решил, что буду делать, у меня просто не было времени, чтобы
строить дальнейшие планы. До того как Бранвена задала мне этот
вопрос, я не рассматривал такую возможность. Но позже я
непременно рассмотрю её - мысль стоящая. Я никогда не отличался
чрезмерными властными амбициями, однако перспектива править в
легендарном Авалоне, на легендарной родине моего не менее
легендарного предка, основателя нашего Дома... Такая перспектива
способна вскружить голову любому сыну Света, даже тому, кто
предпочитает Сумерки, то есть мне.
   Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, Бранвена задала
следующий:
   - Как ты попал сюда? Ты сумел открыть Врата без Ключей?
   Я не видел никакого смысла играть с ней в прятки и рассказал ей
всё как было. Пусть лучше, решил я, первой она услышит мою
версию происшедшего.
   - М-да, - задумчиво промолвила Бранвена, когда я закончил свой
сказ. - Теперь ты будешь метить не только на корону Колина, но и
на его невесту.
   - Я не понимаю тебя, - сказал я, впрочем, уже догадываясь, что
она имеет в виду.
   - Ты ещё не успел прочувствовать ЭТО, но вскоре ЭТО придёт. Как
ты думаешь, почему тебя влечёт ко мне вопреки всем твоим
утверждениям, что любишь ты Дейрдру? Ведь не зря король Вортимер
предупреждал о возникновении нежелательных связей.
   - Неужели...
   - Да, да, да! Ты был также и моим Отворяющим.
   - Я нёс Знак Мудрости, а не Жизни, - заметил я.
   - А я женщина. В этом-то вся соль. Если Знак Силы несёт мужчина,
доминирующей является связь Огонь-Земля, но в случае с женщиной
преобладает другая сторона Четырёхугольника Стихий,
Огонь-Воздух. Вот так и получилось, что Колин не на шутку
увлёкся Даной, а ты - мной.
   - Ты прошла через Врата вместе с Колином?
   - Одно уточнение: перед ним. В ночь накануне коронации Колин
оставил свой Огненный Глаз в ящике стола, вместо того, чтобы
немедленно уничтожить его. Он не внял совету Даны - а ведь она
предупреждала его, что опасно оставлять камень без присмотра.
   - Откуда ты это знаешь?
   - Я слышала. Я вообще люблю совать свой нос в чужие дела и
просто обожаю подслушивать секретные разговоры. Мой план родился
во время вашей беседы с архиепископом; поначалу меня прельстила
перспектива приворожить тебя с помощью этих камней. Ведь я,
дурочка, втюрилась в тебя с первого взгляда, а ты... Ай, ладно.
Чёрт с тобой. Одним словом, тогда я не думала о Силе, тем более
- о должности Хозяйки.
   - С трудом в это верится, - сказал я.
   - Тем не менее, это так. Я была без ума от тебя, а когда девушка
впервые влюбляется, она совершенно теряет голову. Так случилось
и со мно й... Впрочем, всё это сантименты. Сейчас уже не суть
важно, каковы были мои побуждения, важен конечный результат. В
ту ночь, когда все легли спать, я тайком пробралась в кабинет
Колина, взяла его камень и настроилась на него. Затем, поскольку
камень был уже настроен и на меня, и на Колина, а Колин был
настроен на Знак Силы, я смогла - не скажу, что это было легко,
- настроиться на Знак Силы, который Колин держал при себе. Ты
понимаешь, о чём я говорю?
   - Со скрипом, но понимаю.
   - А во время коронации я держала постоянный контакт с вашей
троицей, оставаясь при том незамеченной. Это я умею делать.
   - Я восхищён твоим мастерством, Бранвена, - сказал я, ибо она
хотела это услышать. - Ну а что было дальше?
   - Как только вы с Даной отворили Врата, я проскользнула впереди
Колина и очутилась здесь. Меня встретила Хозяйка, мы крупно
повздорили, так как я уже знала от Эмриса о её злодеяниях. Наша
схватка длилась недолго; я довольно легко победила её и утопила
в Источнике. Затем я сама окунулась в Источник, прошла Путь
Посвящения и Круг Адептов, а потом перенеслась в следующее
мгновение и встретила Колина уже в роли новой Хозяйки.
   - Что значит твоё "перенеслась в следующее мгновение"? - спросил
я, вспомнив слова Колина о странном поведении времени в этом
месте.
   Бранвена зябко повела плечами.
   - Здесь нет времени, Кевин-или-Артур, разве ты не чувствуешь? Ты
можешь годами, веками бродить здесь - а в материальном мире не
пройдёт ни секунды, ни десятой, ни сотой, ни тысячной доли
секунды. Прежняя Хозяйка могла жить здесь постоянно, потому что
была бесплотной, и мне страшно подумать, какой ад царил в её
голове, к каким мрачным глубинам преисподней прикасалось её
сознание... Знаешь, порой мне кажется, что она с радостью
приняла смерть.
   - Думаешь, она хотела умереть?
   - Думаю, да. Она была пленницей Безвременья, она была лишена
человеческой плоти и не могла жить в материальном мире - только
здесь. А здесь... - Бранвена снова поёжилась. - Здесь можно
отдохнуть, набраться сил, зализать раны, поразмышлять, но жить
здесь - нет, это ужасно!
   - А Колин думает, что ты живёшь здесь постоянно, - заметил я.
   - Это я так сказала ему, чтобы ввести его в заблуждение и
внушить должное почтение к моей персоне. Пусть он боится меня.
На самом же деле я просто чувствую, когда он приходит к
Источнику, и успеваю опередить его.
   - Он даже не подозревает, что ты - это ты?
   Бранвена усмехнулась.
   - Нет, право, до чего мужчины бывают слепы! Это надо же: не
узнать родную сестру, пусть и в ином обличии... Между прочим, -
кокетливо добавила она, принимая облик Снежной Королевы. - Как я
выгляжу?
   - Ты прекрасна, - искренне ответил я.
   - Теперь ты не отказался бы заняться со мной любовью?
   - Это исключено! - резко произнёс я и тут же усомнился: а так ли
это?
   Сомнение, видимо, отразилось на моём лице, потому что Бранвена
звонко рассмеялась.
   - Ах, Кевин, бедолага! И что ж тебе делать? Ты стал сердцеедом
поневоле. Дейрдра, я, а теперь вот и Дана.
   И ещё Диана, тоскливо подумал я. Ни Бранвена, которая вызывала у
меня похоть, ни Дана, к которой я пока что не питал никаких
чувств, кроме симпатии, не могли сравниться с Дейрдрой, которую
я любил. Но Диана... Я любил её всем сердцем, всей душой.
   Как и Дейрдру...
   - Здесь бывает ещё кто-то, кроме тебя и Колина? -
поинтересовался я, переводя разговор на другую тему.
   - Относительно недавно заявился один нахальный тип из соседнего
мира, довольно гадкого и отвратительного. Там теснотища
невообразимая, дома в десятки этажей - уродливые коробки, шум,
гам, вой сирен, дни и ночи суматоха, множество машин, гигантских
заводов, полно дыма, копоти, огромные свалки, где жутко воняет,
и... эта... радиация. Ты знаешь, что это такое?
   - Увы, знаю. Так что же стало с тем типом?
   - Я утопила его в Источнике.
   - Круто! - сказал я. - Чем он тебе не угодил?
   - Он не понравился мне. Он был такой же гадкий и отвратительный,
как и весь его мир.
   - Ага, понятно...
   - А накануне своей смерти, - продолжала Бранвена, - сюда сунулся
Аларик Готийский - хотел втихаря пробраться к Источнику. Жаль
что я его упустила! Я бы не сразу убила его; я бы устроила ему
такое пекло, что черти в аду мне позавидовали бы.
   Я невольно поёжился. Однако замашки у новой Хозяйки Источника!
Боюсь, недалёк тот час, когда и она потребует человеческого
жертвоприношения. И тоже девицу, но никак не девственницу.
   - А меня ты пропустишь к Источнику?
   Бранвена с нежностью посмотрела на меня и немного печально
улыбнулась.
   - Ты слишком могуч, Артур, сын Сумерек и Света, чтобы спрашивать
моего согласия. Даже если бы я хотела остановить тебя, то вряд
ли бы преуспела в этом.
   - А так ты не хочешь?
   - Я не знаю, чего хочу. С одной стороны, Колин мой брат, с
другой же - ты мне очень нравишься. Я люблю тебя, Кевин. Если ты
не в силах оставить ради меня Дейрдру, женись на ней, я не
против, но будь моим тайным мужем. Мы проведём наш медовый месяц
в Безвременье.
   Я опустил глаза и промолчал. Я не мог ответить ни да, ни нет.
Меня сильно влекло к Бранвене, особенно в её новом облике
Снежной Королевы, она была слишком прекрасна, чтобы так просто
отказать ей. Но я не хотел изменять Дейрдре...
   А ведь я уже изменил Диане, я предал нашу любовь! И я не
сомневался, что, встретившись с ней, я снова совершу измену. Я
изменю Дейрдре...
   Я оказался между Сциллой и Харибдой. Я должен стать циником или
сойти с ума. Я не хотел становиться циником, я не хотел быть
сумасшедшим...
   - Что ж, ладно, - сказала Бранвена, нарушая затянувшееся
молчание. - Пойдём к Источнику.
   Она повернулась ко мне спиной и пошла - нет, плавно заскользила
к вершине холма. Она была совсем не похожа на ту Бранвену,
девушку-подростка с нескладной фигурой, которую я знал. Она
здорово повзрослела и стала женщиной, Хозяйкой Источника.
   Несколько секунд я не двигался с места, глядя ей вслед. Я прошёл
долгий путь, чтобы достичь своей цели. Я пересёк бесконечность,
потерял память и стал младенцем. Мне пришлось вновь становиться
взрослым, начинать всё с чистого листа. Я снова был ребёнком,
подростком, юношей, по второму разу я жадно познавал мир, мне
посчастливилось снова испытать муку и радость первой любви... А
потом я обрёл себя, обрёл память о прежней жизни и обрёл боль.
На меня свалилось множество проблем, от сугубо личных до
глобальных, мирового значения, уклониться от решения которых не
было никакой возможности.
   Первое и главное, это, конечно, Источник. Он давал невероятное
могущество, такое большое, что людям с их неустойчивой психикой,
с их склонностью к разного рода крайностям, с их амбициозностью,
с их жаждой власти, с их фанатизмом, ни в коем случае не
следовало им обладать. Никого, в том числе и меня, нельзя и
близко подпускать к Источнику - но это лишь в идеале. А в
действительности доступ к нему существует, и я был бы глупцом,
если бы не воспользовался этим.
   Далее, Авалон. Перспектива царствовать в нём и основать свой
собственный Дом представлялась мне всё более заманчивой. Этим бы
я утёр нос не только моему брату Александру, которого ненавидел,
но также и Амадису, с которым я дружил и которому, вместе с тем,
я всегда завидовал, потому что он был наследником престола в
Царстве Света.
   Однако на моём пути к этой цели стоял Колин, который был моим
другом.
   А ещё были Диана и Дейрдра, которых я любил. Причём обеих и
одновременно...
   Бранвена остановилась и окликнула меня. Я тяжело вздохнул и
следом за ней, Снежной Королевой, Хозяйкой Источника, начал
подниматься по склону холма.
   Вокруг царило Безвременье.

   КОНЕЦ
   ПЕРВОЙ КНИГИ

   Книга вторая
   АДЕПТ ИСТОЧНИКА

   МОЕМУ БРАТУ ВАЛЕНТИНУ - ЗА ПОДДЕРЖКУ И ПОНИМАНИЕ.

   ГЛАВА 1

   Первым признаком установления контакта явилась бы мелкая рябь на
поверхности зеркала, затем оно помутнело бы и перестало отражать
находящиеся перед ним предметы. Я употребил сослагательное
наклонение, потому что на самом деле ничего подобного не
происходило. Зеркало оставалось зеркалом, я видел в нём только
свою кислую физиономию и больше ничего. Я был очень встревожен,
меня начинали терзать дурные предчувствия, а под ложечкой
неприятно засосало.
   Впрочем, это ещё ничего не значило. Диана могла находиться в
каком-нибудь мире, где время течёт чересчур быстро или очень
медленно относительно Основного Потока, она могла крепко спать,
могла попросту заблокировать любую возможность контакта, чтобы
никто не нарушал её покой и уединение, а может быть, по той или
иной причине она перекодировала свой Самоцвет - времени для
появления таких причин у неё было вдоволь. Наконец, не
исключено, что между Экватором и Срединными мирами нельзя
установить прямой контакт - ведь за двадцать с лишком лет никто
так и не вышел со мной на связь. Хотя это, скорее всего, имело
другое объяснение: меня звали и не дозвались, потому что у меня
отшибло память. Мало того - я превратился в грудного младенца.
   После некоторых колебаний, вызванных щемящим чувством неладного,
я вновь сосредоточился на Самоцвете, призывая следующего
абонента. На сей раз я не встретил значительного сопротивления,
и почти мгновенно отражающая поверхность зеркала покрылась
мелкой рябью. Моё лицо и видимые прежде предметы обстановки
комнаты исчезли, как бы растворившись в густом тумане. Теперь
зеркало стало похожим на матовое стекло. С замиранием сердца я
понял, что моё последнее предположение оказалось неверным -
прямой контакт между Экватором и Срединными мирами, хотя труден,
в принципе возможен.
   ДИАНА, ГДЕ ТЫ? ЧТО С ТОБОЙ?..
   - Кто? - послышался недовольный вопрос.
   При зеркальной связи источником звука была сама отражающая
поверхность, меняющая не только свои оптические, но и
акустические свойства. Создавалось такое впечатление, будто твой
собеседник находится по ту сторону зеркала. Имея общую природу с
так называемой оперативной связью, осуществляемой
непосредственно через Самоцвет, зеркальная связь гораздо удобнее
в обращении, более устойчива и обладает большей проникающей
способностью между мирами; а использование дополнительного
промежуточного агента в виде зеркала (либо его заменителя)
устанавливает определённую ДИСТАНЦИЮ между собеседниками, что
избавляет их от необходимости в процессе разговора постоянно
следить за собой во избежание непроизвольного всплеска эмоций и
обмена не предназначенными друг другу мыслями. Вот и сейчас я
уловил недовольство по ту сторону зеркала только в голосе моей
собеседницы при полном отсутствии характерного для оперативной
связи эмоционального давления.
   Я ответил:
   - Мама, это я, Артур.
   - Артур! - раздалось изумлённое восклицание из тумана; в зеркале
по-прежнему не было видно ни зги. - Боже мой! Артур, сынок!..
Ты?..
   Послышалась суматошная возня, сопровождаемая шуршанием шёлка,
как я догадался, постельного белья, звук быстрых шагов босиком
по ковру, затем туман расступился, и я увидел мою мать - такую
же юную и прекрасную, как в былые времена, в наспех запахнутом
халате, со всклочёнными волосами и заспанным лицом. Очертания
комнаты за её спиной расплывались, и я не мог определить, где
она находится и есть ли в этом помещении кто-нибудь ещё.
   - Артур, ты жив? - радостно произнесла Юнона, протягивая ко мне
руки. Наверно, ей очень хотелось прикоснуться ко мне, погладить
меня по щеке, потрепать мои волосы, убедиться, что я не призрак,
что я во плоти... Её пальцы натолкнулись на стекло по ту сторону
зеркала. - Артур, малыш... Какое счастье! Ведь я думала... -
Голос её сорвался, на глазах выступили слёзы. - Я думала, что
потеряла тебя... что больше никогда тебя не увиж у...
   Сейчас она заплачет, подумал я, и сам готовый разреветься как
малое дитя. Я целую вечность не видел мою маму - а ведь я любил
её больше всех на свете... после Дианы, конечно... и Дейрдры...
   - Меня долго не было? - совладав с собой, спросил я.
   - Почти двадцать семь лет, - всхлипывая, ответила Юнона. - По
стандартному времени, разумеется... Где ты пропадал, сынок? Я
места себе не находила, я... С тобой всё в порядке?
   - Да, - растроганно ответил я. - Как видишь, жив-здоров, цел и
невредим.
   Некоторое время мы молча смотрели друг на друга и счастливо
улыбались. По нашим щекам катились слёзы.
   - Ты разодет как шотландский барон, - наконец отозвалась Юнона.
   - Там, где я был, так принято, - ответил я.
   - А где ты был? Ты нашёл Истоки?
   Ага! Это уже вопрос по существу. С сантиментами покончено,
теперь к делу.
   - А разве другие их не искали? - спросил я, уклоняясь от ответа.

   - Искали, но не нашли. Никто из последовавших за тобой до сих
пор не вернулся. - Юнона погладила стекло на уровне моего лица.
- Сыночек, милый, почему тебя так долго не было? Если бы ты
знал, как я горевала... Ведь тебя уже похоронили; решили, что ты
погиб вместе с остальными.
   - Мне повезло, - сказал я. - Мне посчастливилось уцелеть.
   Юнона пододвинула к себе стул, возникший из тумана за её спиной,
и присела, не сводя с меня нежного, умилённого и немного
укоризненного взгляда.
   - Артур, малыш, почему ты не дал знать о себе раньше? Я вся
извелась, ожидая от тебя весточки.
   - Я не мог, мама. Я не помнил, кто я такой. У меня начисто
отшибло память.
   - Ах! - сказала Юнона, прижав руки к груди.
   - Только недавно я вспомнил о себе, - продолжал я. - И вот сразу
же связался с тобой.
   Юнона всхлипнула.
   - Ты всегда был хорошим сыном, Артур. Самым лучшим, самым...
самым...
   - Я тоже люблю тебя, мама, - сказал я. - Очень люблю.
   Юнона тихо заплакала, и я умолк, давая ей отвести душу.
   Впрочем, умолк я не только поэтому. С некоторым опозданием до
меня дошло то, что было очевидно с самого начала нашего
разговора. Судя по словам матери (двадцать лет с небольшим к
двадцати семи), коэффициент замедления времени в мире, где я
жил, был приблизительно равен 1,35 Основного Потока. Едва
уловимые искажения в голосе Юноны свидетельствовали о малой
разнице коэффициентов, самое большее в одну десятую, тогда как
для Царства Света этот коэффициент составляет 0,92, то есть
имело бы место не замедление времени, а его ускорение. В связи с
этим у меня зародились кое-какие смутные подозрения, и я
тревожно взглянул на мать, которая уже немного успокоилась и
взяла себя в руки.
   - Я так счастлива, сынок, - проговорила она, утирая слёзы. - Я
никогда по-настоящему не верила, что ты погиб. Теперь есть
надежда, что и другие, кто ушёл вслед за тобой...
   - Нет! - чересчур уж резко перебил её я, мучительно гадая, где
она сейчас, есть ли в комнате с ней кто-то ещё, а если есть, то
кто. Будь это отец, он бы давно присоединился к нашему
разговору. - Никакой надежды нет. Чудес дважды к ряду не бывает
- а то, что я остался в живых, чудо из чудес. Даже если бы за
мной последовало несколько десятков тысяч, а не несколько
десятков человек...
   - Их было несколько сотен, - уточнила Юнона. - Четыреста с
небольшим.
   - Ого! - сказал я и с грустью подумал о том, сколько же среди
этих безвинно загубленных душ было моих знакомых. - Но все равно
вероятность до ничтожного мала. Между Экватором и Истоками лежит
не просто бесконечность, их разделяет сущий ад. Наверняка они
все погибли.
   - А ты...
   - Я родился в рубашке. У меня был один шанс из миллиарда, и я
использовал его. Мне неслыханно повезло, но я никому не
советовал бы испытывать судьбу, повторяя мою попытку. Это
равнозначно самоубийству.
   - Но... А как же ты вернёшься?
   Я загадочно улыбнулся.
   - За меня не беспокойся. Я - случай особый.
   В глазах Юноны вспыхнули огоньки.
   - Так ты нашёл Источник?!
   Я поднял палец и поднёс его к своим губам.
   - Об этом позже, мама. При личной встрече.
   - Да, да, конечно, - сказала Юнона, бросила быстрый взгляд
куда-то в сторону и с лёгким вздохом добавила: - А знаешь, мы
уже решили, что никаких Срединных миров и Истоков Формирующих не
существует, что Враг придумал всё это единственно для того,
чтобы погубить самую деятельную и неугомонную часть нашей
молодёжи.
   - Одно не исключает другого, - заметил я. - Весьма вероятно, что
он имел и это в виду. И, похоже, неплохо преуспел.
   - Твой отец был такого же мнения, - сказала мать. - Он настаивал
на возобновлении Рагнарёка, считая, что этим Враг нарушил
Договор, однако главы большинства Домов не согласились с его
доводами.
   Наверно, я ещё не полностью оправился от двойного потрясения,
связанного с возвращением памяти и купанием в Источнике. Я опять
тормознул и далеко не сразу осмыслил услышанное. А потом...
   - Был!!! - ошарашено воскликнул я. - Он БЫЛ?!
   Юнона сдержанно кивнула.
   - Да, Артур. Твой отец умер одиннадцать лет назад.
   Несколько секунд я переваривал это известие. Я не любил своего
отца, короля Утера, и не был привязан к нему. Для меня он был
слишком идеален, слишком совершенен, чтобы я мог питать к нему
какие-либо тёплые чувства. Мыслями он постоянно витал в
заоблачных высях и был не от мира сего, больше похожий на
символ, на знамя, чем на живого человека. Утера называли
последним истинным рыцарем Порядка, он был самым ярым и
последовательным противником Хаоса во всём Экваторе; его
уважали, им восхищались, ему поклонялись и в то же время
побаивались его. Я всегда гордился тем, что он мой отец, но
вспоминал о нём в основном лишь тогда, когда мне нужно было
назвать своё полное имя...
   И вдруг мне стало больно. Не знаю, почему. Психоаналитик сказал
бы, что дело здесь вовсе не в отце, а в матери, и, возможно, он
был бы прав. Во всяком случае, теперь я не хотел увидеть комнату
за спиной Юноны и ещё больше не хотел увидеть того, кто в этой
комнате находился. К такому повороту событий я не был готов.
   А ещё... А ещё... Сердце моё замерло и, казалось, остановилось.
Ведь это ещё не всё!..
   - Мама, - скороговоркой выпалил я. - Что с Дианой?
   Судя по её виду, Юнона ожидала этого вопроса. Ровным,
бесцветным, лишённым всякого выражения голосом она ответила:
   - Диана ушла вслед за тобой, Артур. Она отправилась искать тебя,
и с тех пор о ней ничего не известно. Мне очень жаль, сынок,
я...
   То, что я сделал в следующий момент, было вопиющим нарушением
всех правил пристойности. Кто-то, невидимый мне, тот, кто
находился вместе с Юноной в её спальне, наверняка счёл меня
невежой и грубияном. Ну и пусть! Я прервал связь и наглухо
заблокировался от любых попыток контакта со мной с чьей бы то ни
было стороны. Я не стыдился своих слёз радости, но я не мог
позволить себе зарыдать от горя и отчаяния в присутствии
посторонних, даже в присутствии матери, не говоря уж о том
"ком-то". Я не хотел, чтобы меня жалели, чтобы мне
сочувствовали, чтобы меня утешали.
   Я встал со стула, отошёл от зеркала и бухнулся ничком на
постель. Меня душили слёзы, но внезапно я обнаружил, что не могу
плакать. Боль, пронзившая меня, оказалась такой острой и жгучей,
что высушила мои глаза. Я лежал на своей кровати в полном
оцепенении, и единственное, чего я желал, так это собственной
смерти. Я хотел соединиться с Дианой в вечности...
   Да, в вечности. По натуре своей я всегда был оптимистом - но
всегда в разумных пределах. Со всей мучительной ясностью я
понимал, что если Диана пошла вслед за мной, то её уже нет в
живых. Моё чудесное спасение противоречило здравому смыслу и
логике вещей, и я поверил в него только потому, что был
поставлен перед фактом - я мыслю, следовательно, существую. Но
было бы попросту глупо тешить себя надеждой, что подобное чудо
могло повториться с Дианой. Против неё были все законы
вероятности, все до единого... Нет! Все - кроме одного!
   Робкий огонёк надежды зажёгся в моём сердце. На моей стороне был
самый иррациональный из законов вселенной - закон подлости,
известный также под законом бутерброда, который всегда падает на
пол намазанной стороной. Ведь я любил Диану, по-настоящему любил
её, но потом потерял память и влюбился в Дейрдру, а когда вновь
обрёл себя, то обнаружил, что люблю их обеих одинаково сильно.
Весть об исчезновении Дианы, фактически о её гибели, принесла
мне невыразимые страдания, но её смерть была бы слишком простым,
слишком банальным выходом из сложившейся ситуации. Так обычно
происходит в дешёвых мелодрамах, где законы жанра требуют, чтобы
в случае любовного треугольника один из его углов, третий
лишний, должен либо оказаться негодяем, либо под конец умереть.
И тогда герой обретает счастье с уцелевшей героиней, они живут в
любви и согласии, рожают умных и красивых детей - ну, и всё
прочее в том же духе, о чём писать неинтересно, а читать скучно.
По этой причине все сентиментальные романы и пьесы о чистой и
возвышенной любви заканчиваются, как только становится слышен
звон свадебных колоколов. Тернии пройдены, дальнейший путь
усыпан розами, точка, конец.
   Я обратился к богу (если он есть) со страстной мольбой, чтобы
жизнь моя не была похожа на дешёвую мелодраму. Я не знал, что
буду делать потом - если моя дикая, безумная надежда станет
явью, - скорее всего, буду глубоко несчастен, разрываясь между
Дианой и Дейрдрой, и сумма моих мук во много крат превысит мои
теперешние страдания, но я готов был без колебания заплатить
такую цену за жизнь любимой.
   Слёзы, наконец, хлынули из моих глаз, и я заплакал. Не помню,
сколько времени так прошло. Я рыдал, успокаивался и снова рыдал,
доводя себя до исступления. Всё в моей голове перемешалось, и я
думал о Диане, как о Дейрдре, а Дейрдру представлял в образе
голубоглазой шатенки Дианы. Когда я уже полностью запутался и,
совершенно отупев от горя, не мог понять, кто из них есть кто,
на помощь моему помутившемуся рассудку пришёл спасительный сон.
Мучения мои кончились, и я погрузился в сладкое, блаженное
забытье.

   ГЛАВА 2

   В седьмом часу утра меня разбудил Колин. По-видимому, он искал
меня всю ночь, что не делало чести его сообразительности - он
должен был найти меня гораздо раньше. Мои поступки были вполне
предсказуемы, и Колин, не найдя меня во дворце, мог бы
догадаться, где меня искать. Я перенёсся в свой замок
Каэр-Сейлген в Лохланне только для того, чтобы выгадать часок
перед неизбежным объяснением с Колином и успеть переговорить с
Дианой. Истеричать и спать в мои планы не входило, но недаром
ведь говорится, что человек всего лишь предполагает, а
располагает кое-кто другой. Кто именно - это сложнейший
теологический вопрос, пока что не имеющий приемлемого
разрешения, и рассматривать его здесь и сейчас я считаю
неуместным.
   Когда я раскрыл глаза, Колин стоял возле моей кровати, заткнув
большие пальцы рук за свой кожаный пояс, и смотрел на меня
сверху вниз. Взгляд его серых со стальным оттенком глаз излучал
гнев и досаду. И некоторую растерянность.
   - Я мог бы убить тебя во сне, - заявил он, увидев, что я
проснулся.
   Разбитый и опустошённый, я добрые полминуты лихорадочно
соображал, что он имеет в виду. Затем поднялся, сел в постели и
ответил:
   - Жаль, что ты не сделал этого.
   - Ты поступил подло! - сказал Колин. - Коварно, вероломно! Ты
использовал моё дружеское расположение, втёрся ко мне в доверие
и обманул меня.
   - Ты тоже хорош, - вяло отозвался я, протирая глаза. - Зачем
было раскрывать мне все свои карты? Зачем тебе понадобилось
посвящать меня в таинства ритуала?
   - Я доверял тебе! - негодующе произнёс Колин. - Как брату
доверял, а ты...
   - Ты ввёл меня в искушение, - продолжал я. - И я не смог устоять
перед таким соблазном. Поверь: то, что я сделал, было сделано
помимо моей воли. В тот момент я понятия не имел, что
происходит, и действовал совершенно бессознательно.
   - Ты бесчестный мошенник! - не унимался Колин. - Ты вор! Ты взял
то, что не принадлежит тебе по праву. Это моя фамильная Сила,
она досталась мне по наследству, а ты... ты украл её!
   Я соскочил с кровати, потянулся, хрустя суставами, и покачал
головой.
   - Ошибаешься, Колин. Ты слишком много возомнил о себе и обо всей
своей родне. Источник не принадлежит тебе, он не принадлежит
даже всему этому миру. Он является достоянием всей необъятной
вселенной; он - один из трёх китов, на которых держится
мироздание.
   - Это неважно. Ты прошёл через МОИ Врата, при помощи МОЕЙ... -
Тут он запнулся и покраснел.
   Ага, понятно!
   - Дана? - спросил я. - Ты злишься из-за неё?
   - Какого чёрта...
   - Извини, что так получилось. Я не хотел. Честное слово, не
хотел. Я даже не думал об этом.
   - А о чём ты думал? Об Авалоне? О том, чтобы лишить меня короны?

   Я почувствовал, что внутренне сгораю от стыда, однако постарался
придать своему лицу выражение оскорблённой невинности.
   - Побольше слушай Бранвену! Она и не такое нафантазирует.
   Колин удивлённо воззрился на меня.
   - Причём здесь Бранвена?
   Я понял, что сморозил глупость, и выругался про себя. Я
совершенно выпустил из вида, что Колин понятия не имеет, кто на
самом деле Хозяйка Источника.
   - Я решил, что это её инсинуации, - поспешил исправиться я. -
Только она способна выдумать такое.
   - Это я сам выдумал, без помощи Бранвены. Я раскусил тебя, Кевин
Мак Шон. Ты метишь на корону!
   - Что ты несёшь?! - возмутился я отчасти искренне. Колин сам
провоцировал меня, и с каждым его словом желание взойти на
престол моего прадеда становилось во мне всё сильнее, всё
непреодолимее. И дело было не только в том, что я нашёл родину
предка. Я обнаружил устойчивую цивилизацию Одарённых, и теперь
мне предстояло основать новый Дом - а за всю историю Властелинов
не было ещё случая, чтобы основатель Дома уступал свою власть
другому. Так что в словах Колина был свой резон, и тем не менее
я сказал: - Это же чистый вздор!
   - Так-таки и вздор? - с сомнением произнёс Колин. - Хозяйка
сказала, что искупавшись в Источнике, ты стал невероятно
могучим. Она утверждает, что теперь ты сильнее меня. Кто ты,
чёрт тебя подери?!
   - Я Кевин Мак Шон, герцог Лохланнский, - ответил я, открыто
глядя ему в глаза. Актёрским талантом я вообще-то не блещу, но
на этот раз, похоже, мне удалось довольно убедительно изобразить
недоумение. - Что за глупый вопрос, дружище?
   - Вопрос отнюдь не глупый, - покачал головой Колин. - И не
праздный. Наверняка ты происходишь из какого-то могущественного
рода из иного мира, рода настолько могущественного, что его
представители способны перемещаться между мирами...
   - Ну и что? - перебил его я. - Даже если это и так, то разве не
понятно, что меня бросили. Отказались от меня.
   - Почему ты так думаешь? А что, если тебя похитили враги, а твоя
семья сбивается с ног в поисках тебя? Теперь, когда ты обрёл
могущество, тебе не составит труда найти своих родственников,
может быть, даже родителей, братьев, сестёр...
   "Проклятье!" - подумал я, чувствуя, что вот-вот моё лицо запышет
жаром. Если когда-нибудь Колин узнает правду (а рано или поздно
он узнает её), то станет презирать меня за ту ложь, которую я
только что ему сказал.
   - Впрочем, - продолжал между тем Колин, - с родственниками или
без них, ты все равно очень опасен. Ты владеешь Силой, ты
собираешься жениться на Дейрдре, дочери короля Бриана, ты
положил глаз на мою невесту...
   Слава богу! Колин сам выручил меня, переведя разговор на другую
тему, пусть тоже щекотливую, но дающую мне хоть какую-то почву
под ногами. Теперь я позволил себе покраснеть - моё смущение
выглядело вполне естественно.
   - Прекрати! - резко произнёс я. - Что за бред ты несёшь, в самом
деле! У меня и в мыслях не было отбивать у тебя Дану. Она мне
абсолютно безразлична. Я не...
   И тут меня проняло. По выражению Бранвены, я, наконец,
ПРОЧУВСТВОВАЛ ЭТО. Нет, страсти пока не было. Не было ещё
дикого, неистового желания обладать Даной. Но неожиданный прилив
нежности, которую я ощутил при мысли о ней, был для меня подобен
грому с ясного неба.
   Догадываясь, что со мной творится - мои чувства, наверное, были
написаны на моём лице, Колин обречёно вздохнул и присел на край
кровати.
   - Ну вот! Я же говорил.
   Некоторое время я молча глядел на него, поникшего и
осунувшегося, и думал о том, что он замечательный друг и
прекрасный человек, но слишком уж прямолинеен, доверчив и
неуравновешен, чтобы быть хорошим королём, тем более - главой
Дома.
   - Кевин, - отозвался он, первым нарушая тягостное молчание. -
Кто бы ты ни был... В общем, если ты считаешь меня своим другом,
ты должен покинуть этот мир. МОЙ МИР.
   - Из-за Даны? - спросил я, усаживаясь на стул.
   - Нет, из-за короны. Во вселенной бесконечно много миров, и ты
можешь выбрать любой из них на свой вкус. Но этот мир не трожь -
это моя родина, земля моих предков, я люблю её и не позволю...
э-э... - Он смущённо умолк.
   - Чужаку, - сказал я с усмешкой. (Ах, как мне хотелось врезать
ему правду-матку, растолковать, кто на самом деле здесь чужак,
чьих предков это земля, а чьи предки явились сюда как
узурпаторы. Но я сдержал свой порыв). - Ты не позволишь чужаку
осквернить её, верно? Нет-нет, я не обижаюсь. Ты прав: я здесь
чужак и должен уйти. И я уйду - сегодня же.
   Колин подозрительно поглядел на меня, озадаченный моей
неожиданной уступчивостью.
   - Ты серьёзно?
   - Да, вполне. - Я говорил искренне и одновременно блефовал. - Я
навсегда покину твой мир, если Дейрдра согласится уйти со мной.
   Колин раздосадовано топнул ногой.
   - Чёрт! - выругался он. - Вот я и попался.
   - Ты не хочешь отпускать её? - невинно осведомился я.
   - Конечно, не хочу. Но и удержать её силой вряд ли смогу... Будь
ты проклят, Кевин! Зачем, зачем тебе Дейрдра?
   - Я люблю её, а она любит меня. Ты это знаешь, Колин.
   - Но...
   - Не спорю, на первых порах ей будет несладко вдали от родины,
но я не сомневаюсь, что ради нашей любви она согласится на всё,
даже на изгнание. Ведь, как говорят, с милым и в шалаше рай.
   - Не нравится мне это, - хмуро проговорил Колин. - Очень не
нравитс я... Дейрдра не для тебя, Кевин, - с жаром добавил он. -
Прошу тебя, забудь о ней. Так будет лучше для вас обоих.
   - Почему?
   - Потому что она простая смертная, а ты - адепт Источника... Ты
уже знаешь, что тебе дарована вечная молодость?
   - Знаю.
   - Вот то-то же. Лет через двадцать Дейрдра покажется тебе
слишком старой, и ты бросишь её.
   - Ты так думаешь?
   - Так оно и будет, - убеждённо ответил Колин. - Ну, может, ты не
бросишь её, но охладеешь к ней и будешь держать её при себе
только из жалости. А Дейрдра гордая девушка, она не нуждается в
жалости.
   Он всё ещё любит её, думал я, слушая его страстные слова. Любит,
несмотря на своё влечение к Дане. Любит по-прежнему, всё так же
нежно и самозабвенно. И безответно...
   - А как же Дана? - спросил я.
   Колин покраснел и в смятении опустил глаза.
   - Что ты имеешь в виду?
   Я улыбнулся - как можно теплее и дружелюбнее.
   - Нет, я не о том, что ты влюблён в Дейрдру. Меня интересует,
как ты видишь своё будущее с Даной. Ведь она тоже смертная.
   - Дана другое дело. Когда мы поженимся, я приведу её к
Источнику.
   - А я приведу Дейрдру, - сказал я. - Только чуть позже.
   Колин посмотрел на меня с испугом.
   - Ты сумасшедший! Источник убьёт её. Ведь у неё неполноценный
Дар.
   Я хмыкнул.
   - Кто знает, кто знает... Но в любом случае, не надейся, что я
оставлю Дейрдру. Если я вынужден буду уйти, то уйду вместе с
ней.
   - Ты меня шантажируешь?
   - Нет, только обрисовываю ситуацию. Но учти: если тебе вдруг
вздумается УБЕРЕЧЬ от меня Дейрдру, где-нибудь спрятать её, тебе
не поздоровится.
   - Ты мне угрожаешь?! - произнёс Колин с непритворным видом
рассерженного монарха. И это была не игра; похоже, за время
войны он таки поднабрался королевских замашек.
   - Нет, - мягко сказал я. - Только предупреждаю.
   Колин встал, прошёлся по комнате своей неуклюжей, "домашней"
походкой, затем остановился передо мной и проговорил:
   - Вот что! Боюсь, когда-нибудь я пожалею, что не убил тебя,
когда ты спал.
   - А почему ты не сделал этого?
   Он ухмыльнулся, как-то беспомощно пожал плечами и вздохнул.
   - Наверное, по той самой причине, по какой ты не убиваешь меня
сейчас. Ведь Хозяйка не солгала, ты и вправду крутой, а?
   - Ужасно крутой, - подтвердил я.
   - Да, кстати, - сказал Колин. - Хозяйка клянётся, что не
причастна к покушению на Дейрдру.
   - Ты веришь ей?
   - Кажется, да.
   - А мне не кажется, я действительно верю ей. Иначе ты обнаружил
бы в Безвременье её хладный труп.
   Колин мотнул головой и снова ухмыльнулся.
   - Ты не только ужасно крутой, Кевин. Ты ещё и ужасно
самонадеянный.
   Во дворец мы вернулись почти что добрыми друзьями. Почти - но не
совсем. Колина продолжали терзать сомнения насчёт чистоты моих
намерений, он по-прежнему относился ко мне с опаской, хотя
теперь старался не показывать этого. Про себя я вынужден был
признать, что его опасения отнюдь не напрасны. Мне было стыдно,
и чтобы избавиться от угрызений совести, я заставил себя думать
о предательстве Гилломана и о том, что по делу об узурпации
престола срок давности не предусмотрен. Должен признать, что это
мне мало помогло.
   Расставшись с Колином, я переместился в свои покои, вызвал
камердинера и велел приготовить горячую ванну. Пока слуги
выполняли это распоряжение, я слегка перекусил, а за чашкой
горячего кофе мне в голову пришла мысль о сигарете - впервые за
последние двадцать лет. Я знал, что рано или поздно снова начну
курить, но решил не форсировать события и, преодолев мимолётный
соблазн, продолжил строить планы на ближайшую перспективу.
   После некоторых колебаний я вычеркнул из списка неотложных дел
поиски Эмриса Лейнстера. Конечно, было бы весьма заманчиво
изловить его и преподнести в подарок дикарям-людоедам с
африканского континента в качестве живого обеда, но я понимал,
что Бранвена зря времени не теряла и надёжно спрятала от меня
своего старшего брата, как прежде спрятала Эриксона; так что
отыскать их обоих мне будет нелегко. К тому же это было не к
спеху. И вообще, я мог ничего не предпринимать, а просто
дождаться, пока Эмрис и Эриксон не умрут собственной смертью,
позаботившись единственно лишь о том, чтобы они не обрели вечную
молодость. Мой сводный брат Амадис как-то говорил мне, что
бессмертные Властелины получают огромное удовольствие от того,
как старятся и умирают их смертные враги. Правда, я ещё мало
прожил, чтобы оценить всю прелесть такой своеобразной мести, но
это может оказаться очень даже неплохо. Что ж, посмотрим.
Увидим...
   А интересно, вдруг подумал я, как там Амадис? Каково это - быть
королём Света, сидеть на троне отца, явно и незримо повелевать
Рассветными мирами, словом, быть богом?.. Я сомневался, что ноша
божественности пришлась Амадису по плечу. Сомневался не только
из зависти - на то были и объективные причины.
   Приняв горячую ванну и побрившись, я достал из сундука одежду, в
которой был, когда превратился в младенца, и разложил её на
кровати. Этот наряд я хранил как драгоценную реликвию, регулярно
проветривал его и просушивал, оберегал от сырости и моли, и хотя
он порядком обветшал за прошедшие двадцать лет, всё же был ещё
пригоден для ношения. Относительно пригоден. И частично.
   Нижнее бельё я забраковал сразу и взял из шкафа комплект нового,
ещё не ношенного - бельё я предпочитаю не только чистое, но и
свежее. Зато штаны и сапожки были в полном порядке, что (правда
с некоторой натяжкой) можно было сказать и о рубашке,
расставаться с которой я не хотел из-за её пуговиц с
изображением симпатичных красных дракончиков. С мантией дела
обстояли хуже, золотое шитьё её поблекло, сочный алый цвет
сменился бледно-красным, но в целом она сохранилась неплохо, и
мне было жаль отказываться от неё, во всяком случае, до тех пор,
пока я не сменю её на новую. Поэтому я решился на то, что в
Царстве Света сочли бы проявлением дурного тона: при помощи
нехитрых чар я вернул мантии её алый цвет, а золотому шитью на
ней - прежний яркий блеск. Какая безвкусица! - скривился бы
любой мой родственник из Света. Но сейчас меня это мало
заботило, ибо я не собирался щеголять в своей заколдованной
мантии при дворе в Солнечном Граде. Главное, что мой наряд
вполне годился для Сумерек, где этикет был не так строг, как на
моей родине по отцовской линии - в Доме гораздо более молодом и
куда более чопорном.
   Одевшись, я несколько минут простоял перед зеркалом и после
придирчивого осмотра своей персоны пришёл к выводу, что выгляжу
довольно недурно. На поверку оказалось, что мой тёмно-синий
берет отлично вписывается в общую картину, и я отменил своё
предыдущее решение забраковать его вместе с бельём. Прицепив к
поясу Эскалибур, я тем самым завершил своё превращение из Кевина
Мак Шона, лайонесского феодала, в Артура Пендрагона, принца из
Дома Света, одного из высокопоставленных Властелинов Экватора.
   В этот самый момент раздался стук в дверь. Я на мгновение
обострил своё восприятие, чтобы узнать, кто ко мне пожаловал,
затем громко произнёс:
   - Входи, Морган. Открыто.
   Морган был одет так же, как и накануне вечером, но выглядел
свежим и бодрым. Бессонницей он никогда не страдал; даже события
прошедшей ночи не выбили его из колеи и не помешали ему хорошо
выспаться. Прикрыв за собой дверь, он смерил меня оценивающим
взглядом и спросил:
   - Ну как там Хозяйка? - Говоря по существу, Морган, однако, имел
странную привычку подходить к делу с самой неожиданной стороны,
что порой обескураживало его собеседников. - Ты уже разобрался с
ней?
   - Разбираться было нечего, - ответил я. - Эта Хозяйка ни к чему
не причастна. Она новенькая.
   - Так-так-так! А что же случилось со старенькой?
   - Казнена за кровожадность.
   - Ясненько. - Морган снова оглядел меня с головы до ног и с ног
до головы. - Кстати, кто ты такой?
   Между нами повисла неловкая пауза. Наконец я сказал:
   - Если не хочешь, чтобы я лгал, лучше не спрашивай.
   - Хорошо, - вздохнул Морган. - Снимаю свой вопрос. Но как мне
тебя называть.
   - Как и прежде - Кевином. Просто Кевином. С этим именем я прожил
двадцать лет и привык к нему.
   - И всё-таки мне хотелось бы знать, как тебя звали раньше.
   - Артур, - немного помедлив, ответил я. - Это всё, больше ни о
чём не спрашивай. И называй меня, пожалуйста, Кевином.
   - Ладно, Кевин, - сказал Морган и усмехнулся. - Будь я
суеверным, я бы решил, что ты сам король Артур, очнувшийся после
тысячелетнего сна.
   - Но ты так не думаешь?
   - Разумеется, нет. Ведь, как известно, король Артур был
голубоглазый и светловолосый, а в переселение душ я не верю. Но
все равно, твоё второе... то есть первое имя звучит грозно для
Лейнстеров. Как набат. Бом! Бом!.. Кстати, ты виделся с Колином?

   - Умгу, - промычал я, складывая все остальные вещи обратно в
сундук. - Виделся. Ещё как виделся!
   - Вы поцапались?
   - Поначалу да, но потом помирились. Он злился на меня в основном
из-за Даны.
   - Это неудивительно. После того как ты одурачил нас и пролез в
Безвременье, Дана слишком горячо вступилась за тебя, пытаясь
оправдать твой поступок жаждой мести. Колину, ясное дело, это
совсем не понравилось, и он... Между прочим, ты что-то
чувствуешь к Дане?
   Я потупился.
   - Ну... нежность... Разве что нежность... И больше ничего.
   Морган сокрушённо покачал головой.
   - Какая мелочь, подумать только! Нежность - и больше ничего.
Всего лишь нежность. Эка безделица!
   - Морган, - твёрдо сказал я. - Будь уверен: у меня хватит сил
держать свои страсти в узде. Устоял же я перед Бранвеной.
   - Что ж, будем надеяться на твою сильную волю. Но одно скажу
наверняка: тебе придётся несладко. Дана хорошенькая девушка;
если захочет, она сможет вскружить голову любому мужчине - это
тебе не Бранвена с её нескладной фигурой, вздорным характером и
конопатым лицом. Как женщина, Дана, пожалуй, привлекательнее
Дейрдры... Впрочем, это моё личное мнение, ты можешь не
соглашаться с ним, но имей в виду, что ты и раньше нравился
Дане. Очень нравился, хотя она тщательно скрывала свой интерес к
тебе, думаю, из уважения к Дейрдре. И как знать...
   - Всё это не имеет значения, - перебил я Моргана, видя, что он
уселся на свой любимый конёк и теперь готов до самого обеда
разглагольствовать о женщинах. - Дана действительно хорошенькая
девушка, но мне она ни к чему. Мне нужна только Дейрдра.
   И Диана, добавил я про себя. Она не может быть мертва, это было
бы слишком логично, подозрительно логично, неестественно
логично... Нет, конечно, она жива. Жива и ждёт меня. И я приду к
ней, я обязательно найду её...
   - А как там насчёт чар Эриксона? - прервал мои невесёлые
размышления Морган. - Ты ещё не разобрался с ними?
   - Ещё нет, - ответил я. - Но, думаю, ничего страшного нет. Я
догадываюсь, что это за чары, и снять их не составит большого
труда. Даже в самом худшем случае, если они сильно увязли,
Дейрдра сможет избавиться от них сама - правда, не очень скоро,
только после пробуждения своего Дара.
   Брови Моргана поползли вверх, а его разноцветные глаза
уставились на меня удивлённо и недоверчиво.
   - Да что ты говоришь?!
   - Говорю, что слышишь. Ведь Дейрдра Одарённая.
   - Да, но...
   - Без каких-либо "но". У неё такой же полноценный Дар, как и у
тебя, с той только разницей, что она унаследовала его от
родителя другого пола. Такой Дар поддаётся пробуждению лишь
когда организм человека полностью сформирован - где-то после
двадцати трёх - двадцати пяти лет.
   Морган продолжал смотреть на меня с изрядной долей недоверия и
скептицизма.
   - Даже если ты прав... - медленно заговорил он.
   - Я прав, Морган, верь мне.
   - Хорошо. Допустим, я верю тебе. Но тогда встаёт вопрос о
целесообразности пробуждения такого Дара. После двадцати пяти
лет это очень рискованно, почти безнадёжно.
   - Если следовать вашей методике, риск действительно велик, -
согласился я. - Но пробуждать таким образом Дар, это все равно
что будить спящего человека, трахнув его дубинкой по голове.
   - А ты располагаешь другой методикой? - спросил Морган.
   - Да.
   - И в чём же она состоит?
   Вместо ответа я притянул к себе Формирующие и произнёс
коротенькое вступительное заклинание обряда Причастия. Слегка
испуганного Моргана обволокло нечто вроде призрачной золотистой
дымки, которая спустя несколько секунд растаяла в воздухе из-за
отсутствия стабилизирующих чар.
   Морган стоял передо мной в полном оцепенении. Его лицо выражало
смесь ужаса и восторга, а в устремлённом на меня взгляде не
осталось и тени от прежнего скептицизма.
   - Кевин! - наконец проговорил он дрожащим от волнения голосом. -
Мне показалось, что на мгновение я прикоснулся к высшим силам.
   - Так оно и было, - подтвердил я.
   - А можно ещё?
   Я замешкался с ответом. То, что я сделал, мне делать не
следовало. Я понимал это ещё до того, как начал произносить
слова заклинания, однако не смог удержаться от соблазна
похвастаться своим мастерством перед Морганом - человеком,
которого я совсем недавно считал могучим чародеем, восхищался им
и завидовал ему. Я поступил крайне неосмотрительно, ведь Морган
отнюдь не глуп и, безусловно, догадался, что конечным
результатом такого воздействия на Дар является обретение
огромного могущества.
   Но с другой стороны, коль скоро я решил основать новый Дом (а
это было неизбежно, кто бы впоследствии ни стал его главой - я
или Колин), мне понадобятся верные соратники, люди, на которых я
мог бы всецело положиться; и Морган Фергюсон, несмотря на все
его недостатки, был первым в списке претендентов на роль моей
правой руки.
   - Не сейчас, Морган, - мягко сказал я. - Пожалуйста, наберись
терпения. Вся процедура требует много времени, которым я в
данный момент не располагаю. Но твёрдо обещаю тебе, что после
моего возвращения мы вплотную займёмся этим вопросом.
   Морган огорчённо вздохнул, но больше не настаивал.
   - Ты покидаешь нас?
   - Да. Я вынужден ненадолго отлучиться.
   - Спрашивать куда не стоит? - осведомился он.
   - На твоём месте я бы воздержался.
   - Что ж, ладно... А когда ты вернёшься?
   - Точно не знаю, всё зависит от обстоятельств. Но вряд ли моё
отсутствие будет длительным.
   - А если паче чаяния ты задержишься?
   - Тогда я немедленно поставлю тебя в известность.
   - Ты сможешь связаться со мной из другого мира?
   - Запросто.
   - И каким образом?
   - Ну, например, с помощью вот этой штуковины, - ответил я,
показывая на кольцо с голубым камнем. - Это Небесный Самоцвет,
сумеречный артефакт, считается самым лучшим из всех
индивидуальных талисманов. Большинство Вл а... моих знакомых
предпочитают Самоцвет всем другим колдовским камням.
   - Понятненько, - произнёс Морган с иронией и некоторой
язвительностью. - А ты не подскажешь, в какой лавке можно купить
сей сумеречный артефакт?
   - В Олимпе ими торгуют на каждом углу, - в тон Моргану ответил
я. - Любой уважающий себя владелец магазина магических
аксессуаров считает делом престижа иметь в продаже хотя бы один
Небесный Самоцвет - правда, цену за него запрашивают безбожную.
Но я, так уж и быть, подарю тебе отличный экземплярчик по старой
дружбе. А пока что... - Я на секунду задумался. Разумеется,
можно было произвести взаимную поверхностную настройку Огненного
Глаза Моргана и моего Самоцвета, это было бы равнозначно тому,
как если бы двое людей из технологически развитого мира
обменялись номерами своих мобильных телефонов. При других
обстоятельствах я бы так и поступил, но я сильно подозревал, что
в самое ближайшее время мне придётся перекодировать свой камень,
чтобы по возвращению в Экватор не превратиться в автоответчик.
Моя матушка, несомненно, уже раззвонила повсюду, что я жив, и
вскоре меня начнут донимать все, кому не лень.
   Изменение кода доступа к Самоцвету дело весьма хлопотливое и
заниматься этим прямо сейчас у меня не было ни сил, ни нервов,
ни желания. Поэтому я решил пойти другим путём. Порывшись в
верхнем ящике комода, я достал оттуда маленькое прямоугольное
зеркальце с отбитым углом и показал его Моргану.
   - Ты не будешь стыдиться держать его при себе?
   - В общем, нет, не очень. Если надо, пойду на такую жертву. А
что, собственно, это значит?
   - Сейчас увидишь, - сказал я, вызвал Образ Источника, наложил на
зеркальце соответствующий заговор и закрепил его несколькими
вспомогательными чарами.
   Морган с восхищением наблюдал за моими действиями.
   - Круто! - сказал он, глаза его горели. - Научишь меня?
   - Как-нибудь позже, - пообещал я и отдал ему зеркальце. - Теперь
ты найдёшь меня хоть на краю вселенной.
   - А его нужно настраивать на мой камень?
   - Нет, зеркальце действует помимо наших талисманов. Оно само
стало артефактом, пусть и ненадолго, месяца на два.
   - Как им пользоваться?
   - Очень просто. Зеркальце настроено на мой Образ, и через него
ты можешь вызвать только меня. Тебе достаточно будет
сосредоточиться на нём и подумать обо мне.
   - А ты сможешь со мной связаться?
   - Ясное дело. Причём я смогу связаться не только с тобой, но и с
кем-либо, у кого в данный момент будет это зеркальце, например,
с Дейрдрой. При вызове слой серебра помутнеет, а кроме того, я
встроил звуковой сигнал, чтобы привлечь твоё внимание. Опять же,
тебе достаточно будет сосредоточиться...
   - И подумать о тебе, - с кислой миной произнёс Морган. - Всего
лишь сосредоточиться и немного подумать. С этим справится и
любой неодарённый балбес. Ты мне, как ребёнку малому, всё
разжевал и в рот положил.
   Он был так по-детски огорчён, что я уступил и, хоть времени было
в обрез, детально разъяснил ему механизм функционирования
зеркальной связи - пусть он немного попрактикуется со своими
коллегами-магистрами, пока я буду отсутствовать.
   Потом мы попрощались, Морган пожелал мне удачи и скорейшего
возвращения, и я переместился в спальню Дейрдры.
   Она всё ещё спала, беспокойно ворочаясь в постели. Первым делом
я углубил её сон, сняв тревогу и напряжение. Она затихла, на
лице её появилось выражение спокойствия и безмятежности, губы
тронула счастливая улыбка. Очевидно, ей начало сниться что-то
приятное. Она ласково прошептала моё имя.
   "Я тоже люблю тебя", - с нежностью подумал я, и на глаза мне
навернулись слёзы.
   Ну ладно, встрепенулся я, пора приступать к делу. Я без труда
обнаружил наложенное на Дейрдру заклятие. Моя догадка оказалась
верна - это были противозачаточные чары, весьма похожие на те,
которые используют женщины-причащённые во избежание
нежелательной беременности. Эти чары были чисто психологического
свойства, совершенно безвредные; они действовали очень тонко и
мягко, предотвращая оплодотворение яйцеклетки, и не влекли за
собой никаких необратимых нарушений функционального или
органического характера.
   Тщательно изучив заклятие, я установил, что оно основательно
"увязло", вторгнувшись глубоко в подсознание, в область
инстинктов и безусловных реакций. Да, Эриксон потрудился на
славу, отваживая от Дейрдры парней. Не скажу, что я осуждал его
за это; нет, только не за ЭТО - но за ним водились другие грехи,
и он не уйдёт от возмездия.
   Ещё я обнаружил, что кто-то уже пытался снять заклятие, но
потерпел полное фиаско. Бранвена, догадался я. Вот видишь,
дорогуша, искусство и мощь - две большие разницы; в такой тонкой
и деликатной сфере как человеческий организм главное мастерство,
а не голая сила. Но все равно я благодарен тебе за попытку,
пусть она и не увенчалась успехом.
   Также я мысленно поблагодарил мою тётю Помону из Сумерек,
которая обучала меня премудростям медицины. Снятие заговора и
устранение его последствий оказалось довольно хлопотным делом. Я
провозился более получаса и под конец даже взмок от напряжения -
зато теперь Дейрдра была свободна от чар и могла рожать мне
сыновей и дочек. Я был счастлив как ребёнок.
   Дейрдра продолжала спать, безмятежно улыбаясь во сне. Её лицо
было так прекрасно, так трогательно-невинно, что у меня раз за
разом перехватывало дыхание. Мысли о Диане больше не беспокоили
меня - в присутствии Дейрдры это было невозможно. Она и только
она способна излечить меня от боли и тоски по утраченной любви,
только с ней я обрету покой и счастье...
   Я смотрел на Дейрдру и никак не мог заставить себя уйти не
попрощавшись. Я терпеть не могу душераздирающих сцен
расставания, но это было выше моих сил - покинуть её, не унося
на своих губах вкус её губ, не согретый теплотой и лаской её
тела... Я торопливо скинул с себя одежду и забрался под одеяло.
Ещё не проснувшись окончательно, Дейрдра инстинктивно прильнула
ко мне и ответила нежностью на мою страсть.
   Потом мы лежали рядом. Время от времени я целовал её в губы и с
грустью думал о неизбежной разлуке и предстоящей мне дальней
дороге.
   - Любимая, - сказал я. - Помнишь, ты просила, чтобы я при любых
обстоятельствах оставался всё тем же милым и хорошим парнем.
   - А что?
   - Я такой же, как прежде, Дейрдра. И всегда буду таким.
   Её глаза широко раскрылись.
   - Ты... Ты вспомнил?
   - Да, я всё вспомнил. И я люблю тебя.
   Дейрдра крепче прижалась ко мне. Я зарылся лицом в её густых
душистых волосах.
   - Расскажи о себе, - попросила она. - Кто ты, откуда.
   Я поведал ей о Царстве Света и о Солнечном Граде, о Рассветных
мирах, которыми правит наш Дом, о мирах молодых, неспокойных,
бурлящих жизнью, переполненных энергией. Я рассказал о Стране
Вечных Сумерек, родине моей матери, которую любил больше отчего
Дома, о мире, где постоянно царит осень, где огромное красное
солнце неподвижно висит над горизонтом, одевая в багрянец облака
в дневной части неба, о молчаливых оранжевых рощах, где я любил
бродить в одиночестве, о величественном и прекрасном городе
Олимпе на вершине одноимённой горы, о дедовом Замке-на-Закате,
громадном и немного мрачноватом, о самом деде Янусе, который уже
давно потерял счёт прожитым векам и пережитым жёнам и исчислял
своё потомство сотнями душ...
   - А тебе сколько лет? - спросила Дейрдра.
   Я ждал этого вопроса, и ответ на него был у меня готов. Я сказал
чистую правду:
   - Я ещё очень молод. Когда меня угораздило попасть в эту
переделку, мне лишь недавно исполнилось тридцать четыре
стандартных года, хотя по собственному времени мне было лет на
пять-шесть больше.
   - Значит, сейчас тебе около шестидесяти?
   - Да. Но точно сказать не могу, потому что время - весьма
относительное понятие. Кое-кто из Властелинов постоянно носит
при себе специальный таймер, но я всегда считал это излишним.
Какой прок от того, что будешь знать, сколько точно оттикали
твои биологические часы.
   - Да уж, - горько вздохнула Дейрдра, - Тебе незачем это знать.
Пять или шесть лет - какая разница для тебя, бессмертного. Ты
вечно будешь молодым, а я... В твои годы я превращусь в старую
развалину.
   Я рассмеялся и перевернулся на спину, сжимая её в своих
объятиях.
   - Ошибаешься, малышка! - радостно сообщил я. - Ты навсегда
останешься такой же юной и прекрасной, как сейчас. Клянусь
Митрой и Зевсом-Юпитером!

   ГЛАВА 3

   Я снова шёл вдоль спокойного ручья, ступая по густой оранжевой
траве. Справа от меня начинался лес, слева, в дневной части
неба, затянутой облаками, горело зарево вечного заката; между
сизо-багряными тучами пробивался свет огромного красного солнца.
Ветер, дувший с дневной стороны, принёс с собой жару и духоту,
моросил тёплый дождь. Градусах в тридцати-сорока справа от
направления в день над самым горизонтом клубились тяжёлые
свинцовые тучи, с каждой минутой поднимаясь всё выше и выше,
застилая бледно-голубое небо тёмным покровом. Приближалась гроза
с горячим ливнем - характерное, но весьма редкое явление в
спокойных, уравновешенных Сумеречных мирах. Я очень любил грозы
в Сумерках и горячие ливни, когда с неба низвергались потоки
воды при температуре свыше 50ш по Цельсию, однако сейчас я был
далёк от радостного предвкушения встречи с бушующей стихией...
   Сам не знаю, зачем я пришёл в этот дикий, необитаемый мир, где
много лет назад мы с Дианой прятались от посторонних глаз, чтобы
сполна насладиться нашим горьким счастьем, где была обитель
нашей любви, где мы могли побыть наедине друг с другом, не
боясь, что нас потревожат... Это было так давно, но мне
казалось, что совсем недавно - ведь субъективно я воспринимал
прошлое без учёта тех двадцати семи лет, которые провёл в
беспамятстве. Вернее, так воспринимала прошлое часть моей
личности, что суть Артур...
   Что я ожидал здесь увидеть после стольких лет отсутствия?
Пустынную, заросшую густой травой поляну без каких-либо следов
нашего пребывания на ней? Сохранившийся в целости, но
заброшенный и обветшавший шатёр? Разбросанные вокруг клочья
красного и голубого шёлка, разодранные подушки и одеяла, побитые
бабочками ковры, испорченные сыростью книги?.. Трудно сказать. Я
просто шёл знакомой дорогой, глядя себе под ноги, и предавался
воспоминаниям.
   Когда деревья передо мной расступились, я робко поднял взгляд и
тут же замер, не веря своим глазам. Посреди широкой прогалины,
там, где некогда был шатёр Дианы, теперь стоял опрятный
двухэтажный дом из красного кирпича, повёрнутый фасадом ко мне.
Не будь я погружён в собственные мысли, я бы давно заметил его
остроконечную черепичную крышу, возвышавшуюся над кронами
деревьев.
   Моё секундное замешательство сменилось праведным негодованием.
Какое кощунство! Кто посмел осквернить своим присутствием это
святое место? Чей извращённый ум отважился на такое вопиющее
оскорбление светлой памяти Дианы?
   Вскипая от ярости, я громко выругался и бегом бросился к дому с
твёрдым намерением проучить святотатца. Златошёрстые зверушки с
длинными пушистыми хвостами и кисточкообразными ушами, те самые,
которых любила Диана, испуганно сычали на меня из густой травы.
   Когда я пробегал между двумя клумбами, где росли любимые Дианины
сумеречные розы, дверь дома неожиданно отворилась, и на крыльцо
вышла стройная красивая девушка в белых облегающих брюках и
жёлтой блузке с короткими рукавами. Она смотрела на меня,
приветливо улыбаясь.
   - Диана! - вскричал я. - О боги! Диана!
   Я взлетел по ступеням на крыльцо, чтобы обнять её, прижать к
себе... Только в самый последний момент я понял, что обознался,
и резко затормозил. Мои руки остановились в сантиметре от талии
девушки, которую издали я принял за Диану.
   Вблизи она больше походила на Юнону - если вообще можно говорить
о разной степени схожести с двумя столь похожими друг на друга
сёстрами. У неё были волнистые тёмно-каштановые волосы, озорные
карие глаза и чёрные брови моей матери; зато фигура, овал лица,
улыбка... ЕЁ УЛЫБКА! Она не была такой сногсшибающей, как у
Юноны, но разила меня в самое сердце, заставляя его болезненно
ныть. Это была улыбка Дианы...
   - Здравствуй, Артур, - сказала мне знакомая незнакомка. - Я
Пенелопа.
   Постепенно на смену разочарованию мной овладело любопытство.
Девушка, назвавшаяся Пенелопой, была очень молода; и хотя судить
об истинном возрасте Властелинов по их внешности дело
неблагодарное, в данном случае я был стопроцентно уверен, что ей
никак не больше двадцати пяти лет. А значит...
   - Ты моя новая сестричка? - спросил я. - Кузина, племянница?
   - Вроде того, - ответила Пенелопа. Только теперь я заметил, что
она сильно взволнована и даже не пытается скрыть это. - Кроме
всего прочего, я твоя двоюродная сестра.
   - Кроме всего прочего? - озадаченно произнёс я. - Как это
понимать?
   - Моя мама - твоя тётка Диана, а стало быть, мы кузены, -
объяснила Пенелопа. - Но это ещё не всё. Далеко не всё... - Тут
она многозначительно умолкла.
   Я замер, как громом поражённый. Впрочем, нельзя сказать, что до
последнего момента я ничего не подозревал. Смутная догадка
промелькнула где-то на задворках моего сознания, едва лишь я
понял, что передо мной не Диана. Однако я подавил эту мысль в
самом зародыше, поскольку допустил ошибку при оценке возраста
Пенелопы. Вернее, я не учёл фактор относительности времени. То,
что биологически ей было не более двадцати пяти, ещё ничего не
значило. С равным успехом она могла родиться как десять, так и
сто лет назад по отсчёту Основного Потока, а большую часть своей
жизни провести в мирах с очень быстрым или же напротив - с
медленным течением времени.
   Но одно дело смутно подозревать, совсем другое - услышать
подтверждение своей догадки. Со мной случилось что-то вроде
паралича, умственного и физического. Я не мог выдавить из себя
ни слова и лишь глупо таращился на Пенелопу, когда она вновь
заговорила:
   - С тех пор как мне стало известно о твоём возвращении, я всё
думала, что сказать тебе, когда мы встретимся, а ты ещё не
будешь знать, что я твоя дочь. - Она смущённо моргнула. -
По-моему, получилось не очень умно.
   - Т-так т-ты м-моя д-доч-чь? - ошеломлённо пробормотал я, в
первый и, надеюсь, последний раз в жизни начав заикаться.
   Пенелопа утвердительно кивнула.
   - Твоя и Дианы. Я родилась ровно через девять месяцев после
твоего исчезновения. - Она помолчала немного, затем добавила: -
Я думаю, мама с самого начала боялась, что ты не вернёшься, и...
В общем, ты понимаешь.
   - О боже! - сказал я.
   Пенелопа взяла мою руку, нежно сжала её и заглянула мне в глаза
- точно так, как это делала Диана.
   - У тебя шок, Артур. Проходи же в дом.
   Я признал, что это хорошая идея, и мы вместе вошли внутрь.
   Очевидно, по всему дому работали бесшумные кондиционеры; было
сухо и прохладно, воздух был напоён свежим цветочным ароматом.
Пенелопа провела меня в просторный холл на первом этаже и
усадила в мягкое удобное кресло. Поскольку к этому времени
солнце уже скрылось за грозовыми тучами, она включила лампы
дневного освещения. Мимоходом я определил, что большинство
систем жизнеобеспечения дома работали от переменного
электрического тока, генератор которого находился где-то в
подвале и был подключён к ближайшей Формирующей. Это было вполне
в духе Сумеречных, исповедующих разумное сочетание магии и
достижений технологической цивилизации в гармоническом единстве
с природой. Такая позиция нравилась мне больше, чем практика
Царства Света, где колдовство использовалось на каждом шагу и
вместе с тем его применение было строго регламентировано, что
создавало массу лишних и никому не нужных (кроме чиновников из
королевского департамента бытовой магии) неудобств.
   - Ты голоден? - спросила Пенелопа.
   Я отрицательно покачал головой и коротко ответил:
   - Нет.
   - Что-нибудь выпить?
   - Нет, спасибо.
   - Тогда, может, сигарету?
   Несколько секунд я колебался, затем утвердительно кивнул.
   - Да, пожалуйста.
   Пенелопа открыла тумбочку, стоявшую рядом с моим креслом,
поставила наверх пепельницу, достала начатую пачку сигарет и
раскурила две, одну из которых потом протянула мне.
   - Благодарю, - сказал я, взял сигарету, глубоко затянулся, сразу
же выдохнул дым и закашлялся.
   Пенелопа удивлённо взглянула на меня.
   - Ты не куришь? - спросила она.
   - Вот уже больше двадцати лет. Когда я регрессировал, то напрочь
позабыл о своём пристрастии к никотину.
   Пенелопа молча сделала несколько затяжек и раздавила сигарету в
пепельнице. В среднем девяносто восемь из каждой сотни
причащённых были заядлыми курильщиками, остальные два процента
курили от случая к случаю и считались некурящими. В отличие от
простых смертных, никотин не вредит нашему здоровью, а на
нервную систему действует благотворно, снимая стрессовые
состояния, то и дело возникающие вследствие напряжённого общения
с Формирующими. Так, к примеру, постановлением королевского
департамента здравоохранения Дома Света курение противопоказано
только детям до 13 лет, беременным женщинам и кормящим матерям.
   - Юнона говорила, что у тебя была временная потеря памяти, -
медленно произнесла Пенелопа. - Ты это имел в виду?
   Я немного сконфузился. Фраза о регрессии сорвалась с моего языка
вопреки моей воле - то ли дало о себе знать унаследованное от
матери недержание речи, то ли я был до такой степени взволнован,
что потерял над собой контроль, - а скорее всего, и то и другое.
Отправляясь в Экватор, я твёрдо решил взвешивать каждое своё
слово относительно моего пребывания в Срединных мирах. Я
тщательно продумал, что буду говорить Юноне, что - деду Янусу,
что - брату Амадису, что - кузену Дионису и тёте Помоне, а что -
всем остальным. Однако с появлением Пенелопы все мои планы
рухнули, как карточные домики. Я оказался в полной
растерянности, и мне нужна была передышка, чтобы собраться с
мыслями и привыкнуть к этому новому, неожиданному обстоятельству
- своему отцовству. Стремясь перевести разговор на менее
скользкую тему, я огляделся вокруг в поисках подходящей зацепки.
И нашёл её.
   Справа от меня на стене висело два портрета - мой и Дианы. Мой
портрет был написан рукой великого маэстро Рафаэля ди Анджело,
гениального художника из мира Tellus 2084-HTA, в обиходе
именуемого Землёй Гая Аврелия, где в своё время я был известен
как Артур де Лумьер, безземельный нормандский дворянин, рыцарь и
полководец. На портрете я был изображён в полный рост, в лёгких
боевых доспехах, выкрашенных в чёрный цвет, в малиновом плаще и
со своей любимой шпагой Эскалибур, которую я держал наизготовку
в правой руке. Таким меня увидел маэстро непосредственно перед
тем памятным сражением, когда я повёл войско графа Тулузского
против орды лютых псов в человеческом обличии,
рыцарей-крестоносцев моего старшего брата Александра, который
был у них за главного - великим магистром ордена Святого Духа.
Крестоносцы свирепствовали в Лангедоке, искореняя альбигойскую
ересь, местные жители защищали свою землю, свои дома, свою веру.
Я встал на сторону последних не столько потому, что был убеждён
в их правоте, сколько потому, что их противником был Александр.
В тот день мы праздновали победу, лангедокская армия под моим
руководством сокрушила полчища крестоносцев, а я в очном
поединке тяжело ранил Александра. Отец мой, узнав об этом
неистовствовал; мама молчала, но глядела на меня с такой мукой,
с такой болью, что мне стало невыносимо стыдно. Тогда я со всей
отчётливостью осознал, что наша детская вражда с Александром
зашла слишком далеко, и поклялся себе, что в следующий раз лучше
прослыву трусом и обращусь в позорное бегство, чем подниму руку
на родного брата. Следующего раза, к счастью, не
представилось...
   - Как к тебе попал мой портрет? - спросил я Пенелопу.
   Она проследила за моим взглядом и улыбнулась.
   - Недавно я побывала на Земле Аврелия, представилась при дворе
графа Тулузского твоей дочерью...
   - Меня там ещё помнят? - удивился я. - Странно. Ведь с тех пор
много воды утекло.
   - Но память о тебе не померкла. Теперь ты - легендарная
личность. О тебе слагают героические баллады, рассказывают
невероятные истории о твоих подвигах, а многие
незаконнорожденные претендуют на то, чтобы называться твоими
детьми. Меня не сочли самозванкой только потому, что между нами
есть несомненное сходство. Граф принял меня очень радушно, а
я... - Щёки Пенелопы порозовели от смущения. - А я,
неблагодарная, похитила из его коллекции твой портрет - уж
больно он мне понравился. Впрочем, никто не заподозрил меня в
этом злодеянии.
   - Кто теперь граф Тулузский? - поинтересовался я.
   - Людовик Четвёртый.
   - А Людовик Третий?
   - Умер девять лет назад.
   Я вздохнул.
   - Жаль, конечно. Мы были друзьями... Выходит, Александру так и
не удалось покорить Лангедок?
   - Нет. Мировой гегемонии он не достиг и по-прежнему
довольствуется германскими землями.
   - С чего бы это? - произнёс я, приятно удивлённый и даже
обрадованный. - Что ему помешало?
   - Не ЧТО, а КТО, - уточнила Пенелопа. - Когда ты пропал без
вести, кузен Дионис взял Землю Аврелия под своё покровительство.
Подозреваю, что вначале он сделал это в память о тебе, но потом,
видимо, полюбил твой мир и теперь проводит там добрую половину
своего времени.
   - Это очень мило с его стороны, - сказал я. Земля Аврелия была
одним из моих самых любимых местечек; до появления Александра
средневековье там протекало в довольно культурной и
цивилизованной форме, и я был бы огорчён, если бы мой братец всё
изгадил, установив свой теократический режим. - Я рад, что мой
мир понравился Дионису. Впрочем, у нас с ним всегда были схожие
вкусы... Да, кстати, что слышно о старине ди Анджело? Он ещё
жив?
   - Жив-здоров, - ответила Пенелопа. - Бодрый старик. Правда, уже
не носится по всей Европе, как в прежние времена. Возраст даёт о
себе знать.
   - Ему, должно быть, за восемьдесят, - прикинул я. - Чем он
сейчас занимается?
   - Поселился в Неаполе и продолжает создавать шедевры. А совсем
недавно с ним приключился один забавный конфуз.
   - Какой же?
   - Дело в том, что у неаполитанского короля есть дочь - очень
красивая, но крайне распущенная молодая особа. Говорят, она
завлекла в свои сети Диониса... но это так, между прочим...
   Я украдкой усмехнулся. Откровенность Пенелопы, пусть и
невольная, была для меня хорошим знаком.
   - Так что же произошло между ди Анджело и принцессой? Она
завлекла и его?
   - Только как художника. Очарованный её красотой, ди Анджело
обратился к королю с просьбой разрешить ему написать портрет
принцессы в образе Девы Марии, но король, ревностный христианин
и ханжа, с негодованием отверг его предложение. Мало того, он не
на шутку разозлился, в присутствии придворных обозвал маэстро
святотатцем и заявил, что это кощунство - изображать его
беспутную дочь Богородицей.
   Мы рассмеялись, и лёд, похоже, тронулся. Между нами рухнула
стена неловкости и настороженности, в наших отношениях появилась
непринуждённость, начали пробиваться первые ростки доверия. Я
раскурил следующую сигарету и продолжил расспрашивать Пенелопу
об одном из моих любимых миров, но слушал её ответы вполуха. Я
смотрел на неё, чувствуя, как в моей груди разливается какая-то
странная и очень приятная теплота. Во мне просыпалась особенная
нежность, совсем не похожая на ту, что я испытывал к женщинам,
которыми обладал, но и отличная от моей нежности к матери и
сёстрам.
   Пенелопа, моя дочь... У меня есть дочь. Я отец... Боже! Я -
отец!..
   Чем дальше, тем больше я убеждался, что она именно такая, какой
бы я хотел видеть мою дочь. Красивая, умная, обаятельная,
общительная - и так похожа на свою мать. И на меня, и на Юнону.
Я мог бы гордиться такой дочерью, и я начинал гордиться ею,
восхищаться, обожать... Но, но... Как много я упустил!
   Я не мерил шагами приёмную больничных покоев, в волнении ожидая
её появления на свет. Не качал её на руках, не целовал перед
сном, не рассказывал ей на ночь сказки. Не воспитывал её, не
заботился о ней, не переживал за неё, когда она стала
подростком, не радовался её успехам, не огорчался её неудачам...
Я даже не подозревал о её существовании, пока не встретился с
ней - уже взрослой, самостоятельной девушкой. Ах, как бы я хотел
повернуть время вспять, заново прожить эти годы!
   - Тебе сколько лет? - спросил я, воспользовавшись паузой в
рассказе Пенелопы.
   - Ещё не исполнилось двадцати двух, - ответила она. - По моему
собственному времени, разумеется. Большую часть своей жизни я
провела в Сумерках.
   "Она такая молоденькая!" - с умилением подумал я, и мне так
захотелось обнять её, расцеловать, прижать к груди...
   - Ты Сумеречная?
   - Формально да. Дед Янус признал меня как свою внучку, когда мне
исполнилось пять лет, и с тех пор я считаюсь полноправным членом
Дома.
   - Принцессой?
   - Да. И опять же, только формально. Я очень редко бываю в
Истинных Сумерках и других официальных владениях семьи. У меня
не сложились отношения с роднёй - ни по маминой линии, ни по
твоей... За редким, правда, исключением.
   - Почему? - искренне удивился я, в пароксизме внезапно
вспыхнувшей отцовской любви возмущённый тем, что кто-то может
плохо относиться к моей очаровательной крошке.
   - Предрассудки, - горько усмехнулась Пенелопа. - Почему-то,
когда семью создают двоюродные брат и сестра, это считается в
порядке вещей, но я, дочь тётки и племянника, совсем другое
дело. В глазах большинства родственников, особенно из Света, я -
дитя греха. Меня сторонятся, не хотят иметь со мной ничего
общего.
   - Понятно, - сказал я. Никакой вины за собой я не чувствовал,
здраво рассудив, что если бы не наша с Дианой любовь, не было бы
и Пенелопы. И хотя с момента нашей встречи прошло совсем немного
времени, я уже не представлял себе мир без неё, без моей дочери.
Я только жалел, что вернулся так поздно. - Ты живёшь здесь?
   - Да, это мой мир, вернее, мир моей матери. После того, как ты
исчез, она перестала держать его местонахождение в тайне и по
всей форме зарегистрировала его как своё личное владение. Umbra
7428-OIT, если тебя интересует каталожное наименование. Но
обычно его называют Сумерками Дианы.
   - Ты хорошо помнишь мать?
   Пенелопа отрицательно покачала головой.
   - Я совсем не помню её. Она ушла вслед за тобой, когда мне было
полтора года. Тётя Минерва считает, что в глубине души я осуждаю
маму за то, что она бросила меня, но это не так.
   Я с трудом проглотил застрявший у меня в горле комок.
   - Ты понимаешь её?
   - Да. Она слишком сильно любила тебя, чтобы сложа руки ожидать
твоего возвращения или подтверждения факта твоей смерти. А
ещё... - Пенелопа умолкла в нерешительности.
   - Ну, - подбодрил её я, хотя и сам нуждался в ободрении.
   - Когда я была маленькой, то случайно подслушала, как тётя Юнона
говорила Дионису, что мама просто не могла без тебя жить, вот и
решила либо найти тебя, либо умереть так, как умер ты.
   По моей щеке скатилась крупная слеза. Почему, в отчаянии подумал
я, Диана не любила меня чуточку меньше - так, чтобы ей хватило
выдержки и терпения дождаться меня? Сейчас бы мы сидели втроём в
этой комнате, в ожидании сумеречной грозы, весело болтали и
радовались воссоединению семьи... Моя скорбь была так велика,
что я совсем позабыл о Дейрдре.
   Пенелопа подошла ко мне, опустилась перед моим креслом на
корточки и нежно взяла меня за руки.
   - Артур, - сказала она. - Неужели нет никакой надежды, что мама,
как и ты, уцелела и живёт в одном из тех Срединных миров, ничего
не помня о своём прошлом? Существует ли вероятность того, что
она жива?
   Я протянул руку и погладил её по волосам. На ощупь они были
такие же мягкие и шелковистые, как у Дианы.
   - Вероятность такая есть, но очень маленькая, ничтожная,
безнадёжная вероятность. Лучше не думай о ней.
   - Почему?
   - Чтобы не испытать разочарования. Ты с детства привыкла к
мысли, что Дианы нет в живых, так не внушай себе несбыточных
надежд. Потом будет больно с ними расставаться.
   - А ты? Ведь ты надеешься, я вижу.
   - Да, я надеюсь. Надеюсь вопреки логике и здравому смыслу,
надеюсь потому, что отказываюсь верить в обратное. Даже если мне
представят сотню свидетелей, собственными глазами видевших
гибель Дианы, все равно я буду убеждать себя, что они ошиблись,
что они приняли за Диану другую женщину, очень похожую на неё -
но не её.
   - Ах, отец! - прошептала Пенелопа, ласково глядя мне в глаза.
   Я вынужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не заплакать
от дикой смеси счастья и отчаяния. Но ещё мгновение - и я бы
обнял свою дочь, дочь Дианы, крепко-крепко прижал бы её к себе и
поцеловал...
   Мне помешала (и выручила нас из неловкого положения)
надвигающаяся гроза.
   Отдельные завывания ветра снаружи переросли в непрерывный вой.
Деревья шумели листвой, их стволы скрипели и трещали. За окном
царила кромешная тьма, как в безлунную, беззвёздную ночь. Ночь в
Дневном Пределе сумеречного мира - предшественница грозы и
горячего ливня. Напоминание стихии, что она ещё жива, что она
только дремлет... Жаль, что я не поэт!
   Пенелопа поднялась и шумно выдохнула.
   - Мои пушистики! Совсем забыла про них. Бедняжки!
   Она выбежала из холла в переднюю. Послышался звук отворяемой
двери, в комнату ворвался поток душного, горячего, насыщенного
влагой воздуха, а мгновение спустя появилась первая златошерстая
зверушка. Она настороженно глянула на меня и юркнула под диван.
За ней последовали её товарки - одни оставались в холле, прячась
по углам, другие скрывались в смежных помещениях, а иные
взбегали по лестнице на второй этаж, - всего их набралось около
сотни.
   Наконец Пенелопа закрыла дверь и вернулась в холл.
   - Пушистики страшно боятся грозы, - объяснила она, вытирая сухим
полотенцем лицо и руки. Её волосы блестели от влаги, на щеках
играл яркий румянец, красивая грудь вздымалась в такт учащённому
дыханию. Она была просто восхитительна!
   - Ты называешь их пушистиками? - спросил я, потому как нужно
было что-то сказать.
   - Умгу... - Пенелопа отложила полотенце, села в своё кресло и
погладила по золотой шёрстке одну из зверушек, которая тут же
забралась к ней на колени. - Очень милые и забавные создания.
Товарищи моих детских игр.
   - Диана называла их просто зверушками, - заметил я.
   - Знаю. Пушистиками их прозвала тётя Юнона.
   - Ты часто видишься с ней?
   - Довольно часто. Твоя мать одна из немногих, кто не чурается
меня. Последний раз она была здесь в конце сиесты... - Пенелопа
сделала паузу и взглянула на настенные часы, циферблат которых
был разделён на шестнадцать равных частей. - Даже не верится! С
тех пор прошло лишь полтора периода, а мне кажется - несколько
циклов. Меня так взволновало известие о твоём появлении, что я
даже утратила чувство времени.
   - Ты ждала меня?
   - О да! Я была уверена, что ты придёшь сюда. Ты не мог не
прийти.
   Я посмотрел ей в глаза и понял, что она действительно ждала
меня. Ждала, позабыв обо всём на свете. Ждала с нетерпением, с
верой, с надеждой. А может, и с любовью...
   - Я не мог не прийти, - утвердительно произнёс я. - Первым делом
я пришёл сюда, хоть и не знал, что здесь живёшь ты.
   - Так ты ещё не виделся ни с кем из родственников? Даже с
матерью?
   - Нет, - ответил я, нахмурившись. - Я лишь разговаривал с ней по
зеркалу. Только один раз, да и то не до конца. Я не имею ни
малейшего представления, где она сейчас, что с ней, как она
поживает.
   - Юнона теперь королева Марса, - сказала Пенелопа. - Три года
назад она вышла замуж за короля Валерия Ареса, который ради неё
развёлся с прежней женой.
   Я тяжело вздохнул. Мысль о том, что моя мать делит постель с
другим мужчиной, не с отцом, была неприятна мне, вызывала во
всём моём существе решительный протест. Я был ещё очень молод,
чтобы смириться с тем, что каждый Властелин в течение своей
долгой жизни вступает в брак по нескольку раз; это казалось мне
диким, противоестественным. Как и любой сын, я воспринимал мать
в качестве своей собственности, ревнуя её даже к отцу и братьям
- а что уж говорить о совершенно постороннем, чужом мне
человеке. Может быть, это звучит слишком по-фрейдовски, то есть
классически, но классика потому и бессмертна, что никогда не
теряет своей актуальности. Истина остаётся истиной, даже если
она стара, как мир.
   - Представляю, каково тебе, - участливо произнесла Пенелопа. -
Твой брат Брендон тоже очень болезненно воспринял замужество
Юноны.
   А интересно, подумал я, чтобы отвлечься от горьких мыслей,
Пенелопа будет страдать, когда узнает о Дейрдре? Нет, вряд ли.
Во всяком случае, не так сильно, как я. А скорее всего, ей будет
просто обидно, не более того. Ведь, по сути дела, мы с Дианой не
были её настоящими родителями. Мы не растили её, не воспитывали,
а что касается меня, то я вообще ничего не сделал для неё, за
исключением разве что того, что дал ей жизнь. По большому счёту,
мы с ней чужие друг другу...
   Впрочем, последнее утверждение было далеко не бесспорным.
Рассудок говорил мне одно, чувства подсказывали совсем другое.
Мой ум трезво взвешивал все обстоятельства и делал
соответствующие выводы, но сердце моё отвергало цинизм здравого
смысла. Девушка, которая сидела передо мной, была моей плотью и
кровью, дитём нашей с Дианой любви. Мы любили друг друга пылко и
самозабвенно, и наша дочь выросла такой же прекрасной, как и
любовь, что породила её.
   Я поймал себя на том, что слишком уж нежно смотрю на Пенелопу,
повергая её в смущение, и поспешно отвёл взгляд. Молчание
затягивалось, накаляя атмосферу. В воздухе витало напряжение,
грозящее разрушить ту ещё шаткую, хрупкую непринуждённость, что
едва лишь начала появляться в наших отношениях. Было видно, что
Пенелопа растерялась и начала нервничать, так что спасать
положение должен был я. Вспомнив, что она говорила о Брендоне, я
ухватился за эту соломинку и торопливо спросил:
   - Ты не в курсе, как там близняшки?
   - С ними всё в порядке, - ответила Пенелопа с облегчением. -
Сейчас они живут в одном из миров Теллуса, и мы часто видимся.
   - Вы дружны?
   - Брендон и Бренда мои лучшие друзья. В некотором смысле они
тоже отверженные - как и я. Вернее сказать, они пришлись не ко
двору в Царстве Света.
   - Да ну! - удивился я. - Почему же?
   Взгляд Пенелопы заметался по комнате, избегая встречи со мной.
   - Видишь ли, всякие сплетни...
   Сердце моё упало. Я был очень привязан к близняшкам. В детстве
они были такими милыми малышами... но слишком уж нежными друг с
дружкой. Слишком...
   - О Митра! Неужели?..
   - Нет-нет, - поспешила заверить меня Пенелопа. - Всё это
глупости, поверь мне. Уж я-то знаю наверняка. В их отношениях
нет ничего предосудительного, просто они неразлучная пара, дня
не могут прожить друг без друга, вот злые языки, которых в
Солнечном Граде развелось предостаточно, и треплют про них
всякую чушь. Если хочешь знать... - Тут Пенелопа запнулась и
покраснела. - В общем, не так давно Брендон просил меня стать
его женой.
   Не ад, так пекло, удручённо подумал я, час от часу не легче. И с
замиранием сердца спросил:
   - Ну и что ты ответила?
   - Я ему отказала. Брендон, конечно, хороший парень, и он очень
нравится мне. Но это уже было бы чересчур: я - дочь тётки и
племянника, он - мой дядя и двоюродный брат... Словом, по мне и
так много кровосмешения.
   - Это была единственная причина твоего отказа?
   - Пожалуй, что да. Ну, и ещё я молода для замужества. Однако не
стану отрицать: не будь он моим близким родственником, я бы
приняла его предложение. - Пенелопа немного помедлила,
колеблясь, потом добавила: - Но это ещё не значит, что мы без
ума друг от друга. Просто у нас много общего.
   Послышался отдалённый раскат грома.
   - Понятно, - сказал я. Странно, но я начинал ревновать свою дочь
к родному брату. - Так, стало быть, Брендон и Бренда покинули
Солнечный Град из-за этих нелепых домыслов насчёт их отношений?
   - Не совсем так. Кроме всего прочего, Брендон не поладил с
Амадисом.
   - Что между ними произошло?
   - Это длинная история, - уклончиво ответила Пенелопа. - В ней до
сих пор осталось много неясного... для меня. Лучше расспроси об
этом кого-нибудь другого, ладно? Не обижайся, просто я не люблю
сплетничать.
   - Хорошо, - уступил я. - Кстати, как там Амадис?
   - Да так себе. Царствует.
   В её голосе не слышалось энтузиазма - что, впрочем, было
естественно, коль скоро она дружила с Брендоном, а Брендон
поссорился с Амадисом. И, видимо, ссора была нешуточной, если уж
Брендону пришлось покинуть отчий Дом.
   - Амадис не собирается жениться? - спросил я.
   - Уже, - коротко ответила Пенелопа.
   - Так он женился? - изумлённо произнёс я. Мне было трудно
представить Амадиса семейным человеком. В моём сознании прочно
укоренился образ этакого убеждённого холостяка, меняющего женщин
вместе с постельным бельём и упрямо не признающего брачных уз.
Таким был мой сводный брат Амадис, ныне - король Света.
   - Его заставили жениться, - сказала Пенелопа, видя моё
удивление. - Семейный совет постановил, что негоже королю быть
неженатым. В силу некоторых обстоятельств Амадис не мог
проигнорировать волю большинства родственников и подчинился их
решению.
   - И кого ему навязали в жёны?
   - Ему никого не навязывали. Он сам выбрал себе жену, и выбор его
не без оснований претендует на звание самого громкого скандала
века.
   - Ты меня заинтриговала, - сказал я. - Так кто же она, новая
королева Света?
   - Рахиль из Дома Израилева, младшая дочь царя Давида Шестого.
   Если Пенелопа хотела меня поразить, то ей это, без всякого
преувеличения, удалось. Дети Израиля всегда держались особняком,
считая свой Дом единственным истинным Домом, а себя - избранным
народом, и вот уже невесть сколько тысячелетий заключали браки
сугубо между собой. Я не мог припомнить случая, когда бы член
Дома Израилева, нарушивший эту традицию, не подвергся бы
остракизму со стороны своих соотечественников. А просить руки
израильской принцессы, если ты не еврей, не без оснований
считалось самым верным способом нанести глубочайшее оскорбление
всему Дому.
   - Ну и ну! - проговорил я, качая головой. - Что ж это делается
на белом свете, а? Нет, надо же!.. И как это удалось Амадису?
   Пенелопа пожала плечами.
   - Толком этого никто не знает. Но говорят, что Амадис убедил
царя Давида в пагубности неукоснительной экзогамии. Он вроде бы
собрал множество фактов и аргументировано доказал, что Дому
Израилеву грозит неминуемое вырождение, если не предпринять
экстренных мер. Так оно было или как-то иначе, но Амадис женился
на Рахиль, а твоя сестра Каролина вышла за Арама Иезекию,
правнука Давида.
   Я во все глаза уставился на Пенелопу. Эта новость почему-то
потрясла меня ещё больше, чем предыдущая.
   - Каролина?! В Доме Израилевом?!
   - Странно, не так ли?
   - Ещё бы! - Я никогда не питал нежных чувств к моей сводной
сестре Каролине, она была чересчур холодна и заносчива, но
сейчас я от всей души пожалел её. Несладко ей приходится в Доме,
где ксенофобия с давних пор является неотъемлемой частью
семейной идеологии. - Но зачем это понадобилось Амадису?
   - Согласно одной из версий - чтобы насолить родственникам,
которые заставили его жениться.
   - Но есть и другие предположения?
   - Да.
   - Какие?
   Пенелопа замялась. По всему видно было, что она снова хотела
уйти от прямого ответа. Поняв это, я решил перевести разговор на
другую тему и уже начал было говорить, как вдруг умолк на
полуслове и настороженно замер, до предела обострив своё
восприятие. Моя рука инстинктивно потянулась к эфесу шпаги.
   - Что с тобой, Артур? - встревожено произнесла Пенелопа.
   - Кто-то открыл выход из Тоннеля, - шёпотом сообщил я и поднял
указательный палец кверху. - Там, на втором этаже.
   - А! - Она облегчённо вздохнула и усмехнулась. - Хорошее у тебя
чутьё! Не беспокойся, это Брендон и Бренда. Легки на помине.
   - Ты пригласила их на встречу со мной?
   - Нет, я пригласила их ещё до твоего прихода, когда начала
собираться гроза. Они обожают грозу в Сумерках.
   Между тем громовые раскаты раздавались уже над нашими головами.
Небо вот-вот должно было прорвать.
   - Пенни! - послышался со второго этажа звонкий девичий голос. -
Где ты?
   Ему вторил другой голос, очень похожий на первый, но на октаву
ниже:
   - Пенни, это мы.
   Пенелопа поднялась с кресла и крикнула:
   - Я здесь, в холле.
   Я тоже встал, и мы вместе прошли в центр комнаты, чтобы видеть
всю лестницу, ведущую с холла на второй этаж дома. Спустя
несколько секунд на верхней площадке появились две ладно
скроенные фигуры, закутанные в белые пляжные халаты - парень и
девушка, оба с льняными волосами, васильковыми глазами и
правильными чертами лица; невысокие, стройные, поразительно
похожие друг на друга, только девушка была ниже ростом и
изящнее.
   Некоторое время они стояли неподвижно, в изумлении глядя на
меня. Пенелопа с довольной улыбкой созерцала эту немую сцену.
   - Ну что ж, вот мы и встретились, - наконец сказал я. -
Здравствуйте, дорогие близняшки.
   Первой опомнилась Бренда. Она вихрем сбежала вниз и бросилась
мне на шею.
   - Артур! Братик!
   Следом за ней в холл спустился Брендон. Он крепко пожал мою руку
и похлопал меня по плечу.
   - Я рад, что ты вернулся, брат, - с чувством произнёс он. - Нам
тебя очень не хватало.
   Честно говоря, я был растроган. Мне всегда нравились близняшки,
да и они относились ко мне лучше, чем к другим членам нашей
семьи - за исключением, разумеется, матери. Однако же, с тех пор
как мы виделись в последний раз, прошло двадцать семь
стандартных лет; когда я исчез, им шёл одиннадцатый год, и они,
должно быть, сохранили обо мне лишь смутные воспоминания. Тем не
менее их радость была искренней, без тени фальши и притворства.
Они действительно были счастливы видеть меня в полном здравии -
а я счастлив был видеть, как они радуются.
   Им было уже лет по сорок, но Бренда, следуя примеру матери,
избрала себе облик вечно юной девушки. Брендон выглядел постарше
и посолиднее и вёл себя соответственно.
   - Где ты пропадал, Артур? - спросил он.
   - Да, - сказала Бренда. - Что с тобой приключилось? Мама
говорила, что у тебя была амнезия. Это так?
   Как и в случае с Пенелопой, я растерялся. Предварительно
прикидывая, кому что говорить, я выпустил из вида близняшек. По
привычке я думал о них, как о детях, которые удовольствуются
сказкой о далёких мирах, тридевятых Домах, о битвах со злобными
чудовищами и не менее злобными колдунами, вступившими на путь
Хаоса. Теперь я должен был решить, к какой категории отнести мою
дочь, Брендона и Бренду - максимальной степени доверия (дед
Янус), высшей средней степени (кузен Дионис), умеренной средней
(мама и тётя Помона), низшей средней (брат Амадис и главы
дружественных Домов) или минимальной (остальные родичи и
знакомые, с которыми я поддерживал нормальные отношения). Над
этим мне ещё следовало хорошенько поразмыслить, а пока что
придётся ограничиться самыми общими фразами.
   - Это очень запутанная история... - начал я, но мои слова
потонули в очередном раскате грома, таком сильном, что весь дом
содрогнулся.
   Пенелопа спохватилась и дала команду механизмам задвинуть на
окнах ставни.
   - Сейчас не время для разговоров, - сказал я. - Тем более, таких
серьёзных.
   - И то правда, - отозвался Брендон. - Мы и так чуть не опоздали.

   - А что вас задержало? - поинтересовалась Пенелопа.
   - К нам заявился один из пациентов Брендона, - объяснила Бренда,
развязывая поясок халата. - Очень занудный тип, хронический
ипохондрик. Никак не могли от него отделаться.
   Халат соскользнул с плеч сестры и упал к её ногам. Она осталась
в купальнике, который, судя по всему, был пошит в условиях
жесточайшей экономии материалов.
   Брендон неторопливо скинул свой халат и аккуратно повесил его на
спинку ближайшего стула.
   - Пенни, Артур, - сказала Бренда. - Что вы медлите. Вот-вот
начнётся ливень.
   - Да, да, конечно, - произнесла Пенелопа, бросила на меня
смущённый взгляд и скрылась в соседней комнате. Наверное,
постеснялась раздеваться в моём присутствии. В присутствии
своего папочки...
   Посмотрев ей вслед, я скинул мантию, снял пояс со шпагой,
разулся и стал расстёгивать пуговицы рубашки. Меня охватило
приятное предгрозовое возбуждение, которое я не испытывал уже
много-много лет.
   - Ты очень любишь грозу в Сумерках? - спросила Бренда, видя мою
почти детскую радость.
   - Обожаю! - с жаром ответил я. - За двадцать лет я так
соскучился по горячим ливням, и у меня скопилось множество
несмытых грехов. Теперь я собираюсь наверстать упущенное.
   - Однако! - произнёс Брендон. - Ты выражаешься, как истинный
Сумеречный.
   - А я и есть Сумеречный. Наполовину - как и ты, кстати.
   Брендон усмехнулся и покачал головой.
   - Всё-таки не зря тебя называют сыном Света, предпочитающим
Сумерки.
   Я улыбнулся ему в ответ.
   - Что делать. Ведь сердцу не прикажешь.
   В холл вернулась Пенелопа, одетая гораздо скромнее, чем Бренда
(вернее, не до такой степени раздетая), и мы вчетвером выбежали
из дома.
   Снаружи было жарко и душно. Мощные порывы ветра вовсю
раскачивали деревья, срывая с них оранжевую листву. Тяжёлые
капли горячего дождя приятно обжигали мою кожу. По всему небу
плясали голубые молнии под аккомпанемент непрестанно
повторявшегося крещендо громовых раскатов. Это было жутко и
восхитительно. Если я и верил в апокалипсис, то именно таким мне
представлялось начало конца света.
   - Сейчас! - крикнула Бренда, остановившись посреди поляны и
воздев руки к небу. - Сейчас грянет!
   Пенелопа подошла ко мне вплотную и спросила - не громко, но так,
чтобы я мог расслышать:
   - Артур, что ты думаешь делать дальше?
   - Ну...
   - Пожалуйста! Скажи!
   Я вздохнул.
   - Ладно. Перво-наперво я собираюсь побывать в Хаосе и
потолковать с его Хранителем.
   - Зачем?
   - Возможно, он знает, где искать Диану.
   - С ним уже говорили об это. И не раз.
   - Но не я. Я уж вытрясу из него всё, что ему известно.
   - Тогда я с тобой, - заявила Пенелопа.
   - Нет! - воскликнул я. - Это опасно!
   - Вот поэтому я отправляюсь с тобой.
   - Ты не можешь... - попытался возразить я, но она решительно
перебила меня:
   - Могу и должна! Я не отпущу тебя, Артур. Я последую за тобой,
куда бы ты ни...
   - Пенелопа, будь рассудительной девочкой.
   - А я не хочу быть рассудительной, я хочу быть с тобой. Я росла
без отца и матери, я так ждала вас, так надеялась, что хоть один
из вас вернётся, и теперь... - Гром загремел так сильно, что
Пенелопа уже кричала, чтобы быть услышанной. - Теперь у меня
есть ты, и я не позволю тебе снова исчезнуть. Я не хочу потерять
тебя, отец. Не хочу! Слышишь - не хочу!
   Мне на глаза навернулись слёзы.
   - Пенни... Позволь мне так тебя называть.
   Она улыбнулась и кивнула. Я не расслышал её слов, но по губам
прочитал:
   - Конечно, папа.
   Тогда я крепко обнял её и поцеловал.
   - Пенни, доченька! Я так рад, что ты у меня есть.
   - Я ТОЖЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, - пришёл ко мне мысленный ответ Пенелопы.
   Последний барьер между нами рухнул.
   И в этот самый момент небеса будто раскололись на мелкие части,
низвергнув на нас поток горячей воды. Это была лучшая из
сумеречных гроз на моей памяти.

   ГЛАВА 4

   Во сне ко мне пришло озарение. Я проснулся и сел в постели,
протирая глаза. Наконец-то я понял, почему первым делом пришёл
сюда. Мой подсознательный порыв наведаться в Сумерки Дианы,
помимо чисто сентиментальных мотивов, имел вполне рациональное
объяснение. Мне следовало бы догадаться об этом значительно
раньше.
   До конца сиесты оставалось ещё больше часа. Я облачился в новую
одежду, подаренную мне Брендоном (он и Бренда подолгу гостили у
Пенелопы и имели в её доме собственные гардеробы), умылся,
причесался и покинул свою комнату. Миновав дверь, за которой
спала моя сестра, я вошёл в соседнюю и очутился в просторном
кабинете с книжными шкафами, несколькими мягкими креслами,
письменным столом и персональным компьютером в углу. Он-то и был
мне нужен - старый добрый компьютер Дианы. Тот самый хорошо
знакомый мне компьютер, не претерпевший за время моего
отсутствия никакой модернизации, даже клавиатура осталась
прежняя. Должно быть, Пенелопа хранила его в память о матери,
регулярно очищая его от пыли и время от времени производя
профилактический ремонт.
   Понадеявшись, что машина в рабочем состоянии, я устроился в
удобном вращающемся кресле и включил питание. Компьютер
заработал и начал загружаться. В первый момент я обрадовался, но
спустя пару секунд огорчённо вздохнул. Судя по информационным
сообщениям, выводимых на экран дисплея, на компьютере была
установлена другая операционная система - а это не сулило ничего
хорошего.
   "Пенни, девочка, - раздражённо подумал я. - Спору нет: в
хитросплетениях программного обеспечения Дианы сам чёрт ногу
сломает, но ведь это самое главное, а всё остальное - просто
груда железа. И уж если ты решила хранить компьютер в память о
матери, то прежде всего тебе следовало бы позаботиться о
сохранности системы".
   По окончании загрузки прозвучала жизнерадостная мелодия, и на
экране вместо стандартного приглашения появилась красочная
заставка с текстом:
   ПРИВЕТ, ПЕННИ! Я К ТВОИМ УСЛУГАМ.
   НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ЗАБЫЛА НАШ ПАРОЛЬ?
   Поскольку пароля я не знал, то поступил так, как поступили бы
девяносто девять из ста человек на моём месте, - просто нажал
клавишу ввода.
   Появившаяся вслед за этим картинка была не такая красочная, как
предыдущая, мелодия напоминала похоронный марш, а текст был
более сух и официален:
   ВЫ НЕ ПЕНЕЛОПА.
   ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА.
   В ответ я набрал код, который обычно использовала Диана для
защиты наиболее ценной информации от несанкционированного
вмешательства. Я с тревогой ожидал сообщения вроде: "Код доступа
неверен. Введите правильный код", но компьютер после довольно
длительных "раздумий", сопровождаемых сигналами различной
частоты, наконец выдал ответ:
   ИЗВИНИТЕ.
   ОШИБКА ПРИ ЧТЕНИИ КРИСТАЛЛА.
   ПОВТОРИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЦЕДУРУ.
   ВВЕДИТЕ КОД ДОСТУПА.
   Я облегчённо вздохнул и повторил процедуру - правда, с
аналогичным результатом. И ещё раз, и ещё... Это значило, что
область памяти с нужной мне информацией существовала, но доступ
к ней из стартового меню был закрыт. Я перезагрузил компьютер и
попытался прервать выполнение начальной программы в процессе
конфигурирования системы, однако не преуспел в этом. Компьютер
продолжал загрузку, никак не реагируя на нажатие клавиш, затем
снова предложил Пенелопе ввести пароль. НАШ ПАРОЛЬ.
   Я уже решил было поискать сменный системный кристалл, чтобы
попробовать загрузиться с него, как вдруг в голову мне пришла
забавная мысль, и я шутки ради отстучал:
   БРЕНДОН ДУРАК!
   - Брендон дурак! - прозвучал из динамика задорный голос Бренды.
Машина вышла из стопора и начала грузить сервисную оболочку.
   "Ах ты шалунья!" - подумал я в адрес сестры; теперь я знал, кем
была установлена новая система.
   Наконец компьютер сообщил, что готов к работе. Я немного
полюбовался наглядным, привлекательным и очень удобным для
пользователя графическим интерфейсом, быстро разобрался, что к
чему, и запустил программу поиска файлов. В качестве параметров
поиска я задал временной интервал - два года с момента моего
исчезновения, а на запрос, показывать ли скрытые и защищённые
паролем файлы ответил утвердительно и ввёл код доступа.
   Я почти не сомневался, что вновь получу сообщение об ошибке при
чтении кристалла, однако в процессе поиска никаких сбоев не
произошло, и в конце концов на экран был выведен внушительный
список файлов, многие из которых, судя по их именам, содержали
нужную мне информацию.
   На этом моё везение закончилось. При попытке раскрыть какой-либо
из этих файлов, я неизменно получал ответ:
   ТАКОГО ФАЙЛА НЕ СУЩЕСТВУЕТ.
   СОЗДАТЬ НОВЫЙ?
   Только однажды мне для разнообразия "повезло":
   ФАЙЛ ИСПОРЧЕН. ВОССТАНОВЛЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ.
   СТЕРЕТЬ ИСПОРЧЕННЫЙ ФАЙЛ?
   Я выругался, помянув не очень добрым словом сестру, и устало
откинулся на спинку кресла. Что же мне делать?..
   - Что-то не ладится, брат? - услышал я за спиной тихий голос и
резко повернулся.
   Передо мной (легка на помине) стояла Бренда, одетая в цветастую
рубашку, короткую клетчатую юбку и чёрные нейлоновые чулки. Её
льняные волосы были стянуты на затылке в "конский хвостик".
   - Прости, что вошла без спросу, - сказала она. - Но я думала,
что здесь Пенни. Тебе помочь?
   - Боюсь, это уже безнадёжно, - ответил я не столько зло, сколько
обречёно. - Сама посмотри.
   Бренда приблизила лицо к экрану, пробежала взглядом сообщения и
кивнула.
   - Да, ты прав. Но не в том, что это безнадёжно, а насчёт того,
что я маленькая засранка.
   - Извини... - смущённо пробормотал я.
   - Брось, - отмахнулась Бренда. - Ты верно меня охарактеризовал.
Такой я была пятнадцать лет назад, когда возомнила себя великим
программистом. Малышка Пенни обожала играть с Дианиным
компьютером и упорно не хотела признавать никакой другой - даже
при всём том, что он не всегда корректно реагировал на команды,
вводимые с клавиатуры, а порой ни с того ни с сего зависал.
   - Диана почти никогда не прикасалась к клавиатуре, - объяснил я.
- Её разум взаимодействовал с операционной средой, минуя железо,
и, соответственно, используемая ею система ввода-вывода имела
свою специфику.
   - Поэтому я установила новую. Впрочем, я не оправдываюсь, мне
следовало бы предварительно заменить кристалл, но я была слишком
самонадеянна и считала, что сумею сохранить все данные в полной
неприкосновенности. Я понятия не имела о существовании этих
скрытых файлов.
   - Да ладно уж, - сказал я. - После драки кулаками не машут. От
Дианиных файлов остались одни лишь названия, а содержавшаяся в
них информация потеряна безвозвратно.
   - Вовсе нет, - живо возразила Бренда. - Хоть единожды записанная
на кристалл информация остаётся там навсегда. Принцип "не
вырубишь топором" в известной мере применим и к компьютерам.
Если ты не возражаешь, я попытаюсь исправить содеянное.
   - Хорошо.
   Я освободил ей кресло, и сестра села в него, закинув нога на
ногу.
   - Искать потерянную информацию на кристаллических накопителях
одно удовольствие, - сказала она. - Не то что на магнитных
дисках. Но мне нужна какая-нибудь зацепка, характерная деталь,
которая позволила бы идентифицировать искомые фрагменты. Иначе
программа начнёт восстанавливать подряд все файлы, которые были
когда-либо стёрты, переписаны или перемещены, а для этого может
просто не хватить памяти; не говоря уж о том, сколько времени
нам понадобится, чтобы все их просмотреть и отсортировать.
   - Символ бесконечности, - ни секунды не раздумывая, ответил я. -
Он должен присутствовать во всех интересующих меня файлах.
   - Вот и хорошо. Сначала программа отыщет все фрагменты, где
присутствует этот значок, а затем уже по ним восстановит
файлы... Гм, будем надеяться, что так оно и произойдёт.
   Бренда вызвала программу, в окне запроса ввела символ
бесконечности, и запустила её на исполнение. На экране появилась
надпись: "ЖДИТЕ" - и сообщение о размере просканированного
участка кристалла в процентном соотношении.
   - Судя по скорости сканирования, - заметил я, - это займёт не
более пяти минут.
   - Первый проход, - уточнила Бренда. - Поиск и восстановление
фрагментов, где имеется символ бесконечности. Сканирование будет
повторяться снова и снова - до тех пор, пока файлы не будут
восстановлены целиком.
   - Интересно, кто автор этой мудрёной программы? - произнёс я,
указывая на текст в рамочке, который грозно предупреждал об
ответственности за незаконное использование и распространение
данного продукта. - Некий С. Брендон. Неужто наш братец?
   - Нет, это я. Сильвия Брендон - так меня зовут в том мире, где я
живу.
   - А как там зовут Брендона?
   - Артур Брендон.
   - Весьма польщён, - искренне сказал я. Мне действительно было
лестно, что брат взял моё имя.
   Бренда сжала мою руку и ласково заглянула мне в глаза.
   - Нам тебя очень не хватало, Артур. Мы все по тебе скучали.
   - Спасибо, - растроганно ответил я.
   После третьего прохода программа сестры завершила свою работу,
доложив об успешном восстановлении всех файлов, содержащих
символ бесконечности. Благодаря тому, что в памяти компьютера
сохранилась информация о размерах искомых файлов, мы сэкономили
уйму времени на их идентификацию, сортировку и переименование,
так что уже через полчаса после появления в кабинете Бренды я
имел в своём распоряжении информацию о расчётах Дианы её пути к
Истокам Формирующих.
   - Теперь прокрути весь маршрут, - обратился я к Бренде. - По
десять координат на одну экранную страницу с интервалом в одну
секунду. Думаю, при такой скорости я смогу оценить данные в
общих чертах.
   - Это невозможно, Артур! Диана сделала расчёты для более чем
миллиона миров.
   - Ого! И никаких признаков сходимости?
   Бренда покачала головой.
   - Увы.
   - Тогда давай последние три тысячи.
   Сестра нажала несколько клавиш, и на экране замелькали ряды
цифр, сменяясь через каждую секунду. Склонившись над правым
плечом Бренды, я смотрел на дисплей и всё больше хмурился. На
исходе пятой минуты цифры остановили свой бег, и тут меня ждал
неприятный сюрприз - резюме, составленное Дианой. Оно было ещё
менее оптимистичным, чем сухой язык безжалостной математики. Она
с самого начала знала, что идёт на верную смерть.
   Я выпрямился и в сердцах произнёс:
   - Проклятье!
   - А ты уверен в правильности асимптотических условий? - спросила
Бренда.
   Вот тут-то, друзья, я и попался. Я вообще сглупил, что
согласился принять её помощь, если ещё не решил, в какой мере
довериться ей. Но с другой стороны, что мне оставалось делать,
когда она вошла? Прогнать её? Выключить компьютер и самому уйти?

   - Выведи исходные посылки, - сказал я.
   Бренда так и сделала.
   Конечно же, асимптотические условия были поставлены неверно. В
корне неверно. Ведь Диана не знала того, что знаю теперь я...
   Я крепко призадумался. Мне очень не хотелось раскрывать Бренде
все свои карты, равно как и не хотелось выказывать ей своё
недоверие; но я сам поставил себя в такое положение, когда
приходилось выбирать одно из двух - либо то, либо другое.
   Сестра сама разрешила мои сомнения. Она повернулась ко мне и
сказала:
   - Я могу уйти, Артур. Честное слово, я не обижусь.
   Разумеется, она могла схитрить, но я предпочёл ей поверить. А
вернее, я был сражён наповал ангельски-невинным взглядом её
прекрасных голубых глаз. Обладатель такого взгляда, по моему
убеждению, был физически неспособен замышлять какую-нибудь
гадость. Возможно, вы сочтёте меня наивным, доверчивым и крайне
сентиментальным человеком - ну что ж, пусть будет так. Как ни
странно, мне нравятся эти черты моего характера.
   Я повернул кресло с Брендой к компьютеру и начал диктовать ей
исходные данные. Она проворно вводила их в память, её пальцы
порхали над клавиатурой, словно мотыльки, а с губ то и дело
срывались комментарии: "Ужасно!", "Невероятно!", "Нет, это каким
же извращённым умом нужно обладать, чтобы придумать такую жуткую
асимптотику!" Последнее её замечание, как мне думается, было
сделано в адрес творца всего сущего.
   Закончив ввод данных, Бренда произвела ещё несколько
манипуляций, затем повернулась ко мне и заявила:
   - Я подключилась к одному крупному вычислительному центру на
Земле Хиросимы. Это позволит нам значительно сэкономить время,
достигнув вместе с тем высокой точности приближения.
   - А что это за Земля Хиросимы? - поинтересовался я.
   - Мир, в котором мы с Брендоном живём. Tellus 0073-BAT по
каталогу. Назван в честь... вернее, в память о городе, который
полвека назад был подвергнут ядерной бомбардировке.
   - Да, да, что-то припоминаю. Раньше это была Земля Проигравшего
Наполеона Четыре, а до этого - Земля Юлия Цезаря Сто Тринадцать.
Громоздкие названия.
   - Вот их и сменили, - сказала Бренда. - Правда, после твоего
исчезновения были сброшены бомбы ещё на одну Хиросиму, в другом
мире, и там это сделали не русские, а американцы. Но название
закрепилось за этим.
   - Понятненько, - сказал я.
   С обозначением миров всегда были проблемы, и ещё никто не нашёл
их лучшего решения, чем неудобочитаемые, но точные каталожные
наименования типа Tellus такой-то, Umbra такая-то и так далее.
Беда состояла в том, что в каждом языке название мира напрямую
сопряжено со словом, обозначающим почву под ногами; то есть по
большому счёту, все миры носят одно и то же имя - Земля. Даже
если заимствовать названия из местных языков, все равно путаница
неизбежна, потому как количество населённых миров бесконечно, а
разнообразие языков ограничено, пусть и в довольно широких
пределах. Так что общее число слов, которые в переводе значат
Земля, хоть и велико, но конечно, причём значительную их часть
составляют вариации на заданную тему - Зямля, Семла, Жемя и
прочее в том же духе. Яркий пример тому - обширная группа
Теллурианских миров, которые в Экваторе контролируются сразу
несколькими Домами. К этой группе по всем основным признакам
принадлежит, кстати, и мир, где я провёл последние двадцать лет
своей жизни. Я решил назвать его Землёй Артура. В честь моего
прадеда, конечно, не поймите меня превратно.
   Бренда запустила программу на исполнение и поднялась с кресла.
   - Готово. Теперь остаётся только ждать.
   - Как долго?
   - Всё будет зависеть от скорости сходимости. Может быть, час, а
может, и целую неделю.
   - Хорошенькое дельце!
   - Но я думаю, что нескольких часов будет достаточно, - добавила
Бренда. - Если, конечно, искомый предел не лежит в области
сильных нерегулярностей.
   - Будем надеяться, что это так, - сказал я. - Очень хотелось бы
верить, что всё обойдётся.
   - Вера, надежда, любовь... - Бренда сочувственно поглядела на
меня и вздохнула. - Артур, я голодна. Пойдём перекусим. Все
равно в ближайшие час-полтора делать на здесь нечего.
   Я безразлично пожал плечами.
   - Как скажешь, сестричка.
   Мы спустились вниз и прошли в кухню, где Бренда в один момент
вскипятила воду в чайнике, приготовила целый кувшин горячего
кофе и сделала десяток бутербродов с мясом, сыром и зеленью. Мы
уселись за стол и приступили к еде.
   Я быстро умял два бутерброда, запивая их кофе, потом откинулся
на спинку стула и достал из кармана сигарету. Бренда ела с
отменным аппетитом, а я молча курил, пил кофе и любовался ею.
Без сомнений, она была самой прелестной из моих сестёр, родных и
сводных, даже маленький рост ничуть не портил её, лишь выгодно
подчёркивая её красоту - хрупкую и изящную. Бренда не отличалась
какой-то особенной женственностью, но у неё в избытке было то,
что нравилось мне больше, чем женственность, - сила духа и
жизнелюбие.
   После четвёртого бутерброда Бренда поумерила свой
гастрономический пыл и спросила:
   - Ты давно вернулся?
   - Совсем недавно. Этот мир - первый из Экваториальных, который я
посетил после своего отсутствия.
   Сестра взяла с тарелки пятый бутерброд, с сомнением посмотрела
на него, затем всё же откусила небольшой кусочек.
   - Стало быть, - произнесла она. - Срединные миры существуют?
   - Да.
   - И Истоки Формирующих - вовсе не измышления Врага?
   Это был вопрос, которого я ожидал. До того как Бренда застала
меня работающим с компьютером и предложила мне свою помощь, до
того как она посмотрела на меня своими невинными голубыми
глазами, я не мог решить, в какой степени ей доверять. Но её
взгляд пленил меня и развеял все мои сомнения. В детстве Бренда
была моей любимицей, и спустя двадцать лет я продолжал
испытывать к ней глубокую привязанность. Сердце подсказывало
мне, что я могу на неё положиться, что также я могу положиться
на Брендона и Пенелопу, и я был склонен прислушаться к голосу
своего сердца. Если вам угодно, можете назвать это интуицией -
она у меня отменная.
   - Истоки есть, - ответил я. - Факт их существования содержится в
той информации, что я надиктовал тебе, а ты ввела её вместо
исходных посылок Дианы.
   - Я это поняла.
   - Так почему же спрашиваешь?
   - Хотела, чтобы ты подтвердил это прямо и недвусмысленно.
Человеку вообще свойственно уточнять уже известное вследствие
дурной привычки постоянно подвергать сомнению всё и вся, даже
собственные умозаключения. Я называю это жаждой достоверности. -
Бренда обворожительно улыбнулась. - Во мне эта жажда особенно
сильна; другими словами, я очень любопытна. И я не могу поверить
до конца, что ты жив, пока не услышу от тебя рассказ о твоих
приключениях.
   - Но ведь я перед тобой, - с усмешкой заметил я.
   - Ты вполне можешь оказаться призраком.
   Я перегнулся через стол и чмокнул сестру в губы.
   - Видишь, я реален. Призраки не целуются.
   - Ещё как целуются! - возразила Бренда.
   Мы оба рассмеялись.
   - Ладно, убедила, - сказал я. - Позже я обо всём расскажу, когда
с нами будут Брендон и Пенелопа. Вы услышите мою историю все
вместе.
   Бренда кивнула и осторожно откусила от бутерброда ещё кусочек.
   - Не советую, - затем произнесла она.
   Я вопросительно взглянул на неё.
   - А?
   - Не советую рассказывать ОБО ВСЁМ, - пояснила она. - Это
неразумно.
   - Вот как? Почему?
   - Мощь, - сказала Бренда. - Там, у Истоков, таится огромная
мощь. Ты дал мне информацию, я запомнила её и при желании могу
втайне от тебя рассчитать наименее опасный путь.
   - По моим оценкам, - заметил я, - максимальная вероятность
уцелеть на самом безопасном пути, рассчитанном со знанием всех
асимптотических условий, для среднестатистического причащённого
не превышает одной тысячной.
   - Одна тысячная уже что-то. Это не одна стомиллионная. При такой
вероятности выживания риск становится оправданным. Ставки
слишком высоки, игра стоит свеч.
   "Чёрт побери! - подумал я, с беспокойством глядя на Бренду. -
Либо она дьявольски хитра, либо потрясающая душечка". Мне очень
хотелось верить в последнее.
   Бренда вновь поднесла ко рту бутерброд, но в последний момент
остановилась, тяжело вздохнула и с видимым сожалением положила
его обратно на тарелку.
   - Знаешь, - сказала она. - Когда я начинаю есть, то никак не
могу остановиться.
   Я пожал плечами.
   - Ну и кушай себе на здоровье.
   - Беда в том, что у меня склонность к полноте.
   - С трудом в это верится, - заметил я. - С твоей-то фигурой.
   Бренда с благодарностью улыбнулась.
   - Спасибо за комплимент, Артур, - сказала она. - И тем не менее
это так. Я чуть что, сразу полнею, но предпочитаю поддерживать
свою фигуру при помощи диеты, не прибегая лишний раз к
Формирующим. Я стараюсь беречь нервы.
   - Правильно делаешь, - одобрил я. - Ты выглядишь очень молодо и
свежо.
   - Здоровый образ жизни. К твоему сведению, я занимаюсь
гимнастикой, имею несколько медалей, в том числе одну золотую
мирового первенства. И, заметь, без всякого колдовства.
   - От всей души поздравляю. Кстати, вы с Брендоном живёте вместе?

   - Да, - ответила она и тут же поспешила добавить: - Как брат и
сестра.
   - Не сомневаюсь, - заверил я её. - И как ваши дела?
   - Да так, неплохо.
   - Чем вы занимаетесь?
   - Брендон психоаналитик, и очень неплохой, между прочим, а я
кибернетик.
   - То есть ты не просто высококлассный программист, а учёный?
   - Да, у меня степень доктора наук. Но иногда, ради собственного
удовольствия, я составляю прикладные программы, главным образом,
игровые.
   - Наверное, детишки от них без ума, - предположил я.
   - И не только детишки, - без ложной скромности ответила Бренда.
- Некоторые компании готовы были платить мне бешеные деньги,
лишь бы я работала на них. - Она рассмеялась, а вслед за ней
рассмеялся и я. - Мне перестали докучать только после того как
я, чтобы продемонстрировать свою финансовую независимость,
скупила контрольный пакет акций одной из известных фирм по
производству программного обеспечения.
   - Гм, вижу, ты прочно обосновалась на Земле Хиросимы.
   - Пожалуй, что да.
   - А Брендон?
   - Ну... Возможно.
   - Вы покинули Солнечный Град из-за тех сплетен о ваших
отношениях или потому, что Брендон поссорился с Амадисом?
   Бренда помрачнела и принялась нервно постукивать костяшками
пальцев по столу. Затем, спохватившись, сконфуженно глянула на
меня, взяла сигарету и закурила. Сделав несколько глубоких
затяжек, она наконец произнесла:
   - Но ведь это одно и то же.
   Я удивлённо приподнял бровь.
   - Прости, не понял.
   - Разве Пенни тебе ничего не говорила?
   - Почти ничего. Я знаю только то, что о вас начали
распространяться нелепые слухи, затем Брендон не поладил с
Амадисом, и вы ушли из Дома.
   - Так оно и было, - подтвердила Бренда. - Но началось всё
гораздо раньше, пожалуй, ещё до нашего рождения.
   - Даже так?
   - Да. Ты ведь знаешь, что отец был не в восторге от Амадиса?
   - Знаю, - кивнул я. - Он считал, что Амадис слишком долго
засиделся в наследниках престола, чтобы стать хорошим королём.
Однажды в припадке откровенности отец пожаловался мне, что сам
испортил Амадиса, внушив ему сильный комплекс неполноценности,
подавив в нём свободную инициативу и самостоятельность. Дескать,
Амадис настолько привык быть на побегушках и играть вторые роли,
что вряд ли из него получится стоящий монарх. - Я сделал паузу и
пытливо посмотрел на Бренду. - Так что, отец оказался прав?
   - На все сто, - безапелляционно заявила она. - Опасения отца
полностью подтвердились, причём в самом худшем их варианте.
Амадис очень дурной король.
   Я развёл руки, одновременно пожимая плечами в жесте слепой
покорности судьбе.
   - Увы, ничего не попишешь. Ведь следующим за Амадисом шёл
Александр - а он был бы ещё более дурным королём.
   - Александра давно сбросили со счетов, - возразила Бренда. - Да
и он сам не желал иметь ничего общего с нашим Домом. Следующим
был ты - но ты, к сожалению, чересчур сильно увлёкся Сумерками и
стал настоящим Сумеречным, что совсем не нравилось детям Света.
Ты открыто исповедовал Мировое Равновесие... а не тайком, как мы
с Брендоном. В общем, ты не оправдал папиных надежд, и он
вычеркнул тебя из списка претендентов на трон.
   Наконец до меня дошло.
   - Ага! Стало быть, отец прочил Брендона в короли?
   Бренда кивнула.
   - Он принял это решение ещё до того, как ты ушёл в
бесконечность.
   - Вот как? Странно. А я ничего не знал.
   - В то время об этом знала только мама. - Бренда несколько
секунд помолчала, значительно глядя на меня. - Она упорно
настаивала на твоей кандидатуре, и из-за её бескомпромиссной
позиции отец долго не решался объявить Брендона наследником
престола.
   - Даже после моего исчезновения?
   - Даже после твоего исчезновения, - с расстановкой произнесла
сестра, видимо, в надежде, что я прочувствую свою вину. - Мама
любила тебя больше, чем всех нас вместе взятых, она принимала в
штыки любые разговоры о том, что ты, возможно, погиб...
   - Двадцать семь лет Основного Потока - срок небольшой, - заметил
я, скорее оправдываясь сам, нежели оправдывая Юнону.
   - При обычных обстоятельствах, да, - не стала возражать Бренда.
- Но когда в последующие три года вслед за тобой отправляется
четыре сотни человек, и все они, как один, пропадают без вести,
то сам собой напрашивается вывод, что тебя уже нет в живых.
   - Наверное, ты права, - вынужден был согласиться я. - И когда же
меня официально признали умершим?
   - Шестнадцать лет назад. Тогда в Пантеоне был установлен пустой
саркофаг с твоим именем, состоялась траурная церемония, а отец
произнёс надгробную речь, в которой прямо заявил, что видел тебя
своим преемником.
   - Ловкий ход! - вырвалось у меня. - Таким образом, он дал всем
понять, что Амадис давно вне игры.
   - Вот именно. После твоих символических похорон только об этом и
говорили. И когда отец, выдержав двухнедельную паузу, издал указ
о назначении Брендона наследником престола... гм, с
формулировкой: "в связи с констатацией факта гибели сына нашего
Артура" - это уже ни для кого не явилось неожиданностью.
   - Раз так, то почему же Брендон не стал королём?
   - Потому что Амадис оказался ещё большим подлецом и негодяем,
чем можно было подумать, - гневно ответила Бренда. - Отец
рассчитывал лет через двадцать пять - тридцать возвести Брендона
на престол, передать все бразды правления в его руки, а самому
уйти в тень и спокойно умереть. После завершения Рагнарёка он
чувствовал усталость от жизни и понимал, что долго не протянет.
   - Это все понимали, - заметил я.
   - В том числе и Амадис, а также его мерзкие дружки и любовницы.
При известии о назначении Брендона наследником они совсем
озверели и сразу же начали бешеную кампанию по его
дискредитации. Они активно распускали порочащие его слухи, ему
приписывались все смертные грехи, в частности, что якобы он спит
со мной. Это была их козырная карта. - Бренда негодующе
фыркнула. - И представь себе - многие поверили. Или же сделали
вид, что поверили.
   - А отец?
   - Он хорошо знал нас обоих и понимал, что мы на это не способны.
Зато другие наши родственники... Ох уж эти родственники!
   - То есть, семейный совет отказался утвердить назначение?
   - Категорически, - ответила Бренда и в сердцах добавила: - Вот
олухи-то! Впоследствии они горько пожалели об этом, но было уже
поздно.
   - А отец не пробовал оказать на них давление?
   - Пробовал, но всё безрезультатно. Он давил, сколько было сил...
а сил у него оставалось совсем мало. Может быть, тебя удивит
это, но ты очень много для него значил, по-своему он даже любил
тебя, хотя говорят, что ему было чуждо такое чувство, как
отцовская любовь. После твоего исчезновения отец впал в глубокую
депрессию, всё чаще стал замыкаться в себе, поговаривали даже,
что он тайком смотрел телевизор. Представляешь!
   Я содрогнулся. В моей памяти ещё были свежи детские
сказки-страшилки о людях, которые, днями просиживая у
"дьявольского ящика", постепенно деградировали и превращались в
растения. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы иногда
посмотреть хороший фильм или узнать свежие новости из мира,
который тебя интересует; в принципе, это так же невинно, как
прочитать книгу или газету. Но если копнуть глубже, то
подавляющее большинство телепередач призваны скрасить серые,
однообразные будни простых людей, утомлённых повседневными
хлопотами и борьбой за существование, дать выход их неутолённой
жажде новизны, позволить им хоть на время сбросить с себя оковы
обыденности. Что же касается Властелинов, к услугам которых
неисчислимое множество самых разнообразных миров и которые
воочию могут повидать всё, что захотят, будь то футбольный матч,
вооружённое ограбление банка или взрыв сверхновой звезды, - им
нет нужды предаваться грёзам о несбыточном перед голубыми
экранами. А если Властелин всё же начинает смотреть телевизор -
смотреть по-настоящему, увлечённо, самозабвенно, упоённо, - то
это верный признак того, что им овладела апатия, безразличие ко
всему на свете, что он потерял вкус к жизни и готовится
умереть...
   - Так вот, - продолжала Бренда. - Видя, как чахнет отец, Амадис
принялся добивать его без жалости и милосердия. Сторонники
нашего сводного братца начали клеветать на маму, обвиняя её в
том, что будто бы она изменяет отцу. Досталось также и всем
нашим сёстрам, естественно, брату Александру, и даже крошку
Пенни они не обошли стороной.
   - Мерзавцы! - воскликнул я, вскипая от ярости. - Что они ей
сделали?
   - Лично ей - ничего, - успокоила меня Бренда. - Амадис просто
использовал её, чтобы злить отца, зная, какую боль причиняет ему
любое напоминание о твоём прегрешении с Дианой. Тогда Пенни была
ещё ребёнком и ничего толком не понимала, поэтому мы с Брендоном
взяли её под своё покровительство, чтобы оградить от происков
Амадиса и гнева отца. Вот так и началась наша дружба.
   Я облокотился на стол и обхватил голову руками.
   - Господи Иисусе! - простонал я. - Как это гадко!
   Бренда удивлённо взглянула на меня.
   - Ты стал христианином? Как брат Александр?
   Я тихо вздохнул, не отрывая взгляда от дымящейся в пепельнице
сигареты.
   - Я сам не знаю, кто я теперь, - откровенно признался я. - Но
если я и христианин, то уж точно не такой, как Александр... А ты
что, имеешь предубеждение против христиан?
   - Вовсе нет, - сказала Бренда. - Коль скоро на то пошло, после
Митры мне ближе всего Иисус. Я живу в христианском мире, мой муж
был католик...
   Я поднял голову и в изумлении воззрился на сестру.
   - Так ты замужем?!
   Не знаю, почему это так поразило меня. Наверное, потому что в
моей голове никак не вкладывалось, что она уже взрослая женщина,
что ей сорок лет, а может, и больше. Я ведь помнил её маленькой
девчушкой и до сих пор думал о ней как о ребёнке.
   - БЫЛА замужем, - после короткой паузы уточнила Бренда; гневные
нотки в её голосе сменились печальными. - Мой муж погиб в
авиакатострофе. Он был простым смертным.
   - Извини, - сказал я. - Без сомнения, он был замечательным
человеком.
   Бренда молча кивнула.
   - А дети у тебя есть?
   Она отрицательно покачала головой.
   Я понял, что избрал не лучшее продолжение нашего разговора.
Впрочем, и тема Амадиса меня не вдохновляла. В былые времена мой
сводный брат хорошо ко мне относился, мы с ним дружили, а когда
я был маленьким, он защищал меня от Александра, который невесть
по какой причине возненавидел меня лютой ненавистью. Я был очень
огорчён рассказом сестры, из которого следовало, что жажда
власти, причём той самой власти, ответственности за которую он
всегда боялся и всеми средствами старался избегать её, тем не
менее настолько вскружила Амадису голову, что он оказался
способным - нет, не на хитрую и утончённую дворцовую интригу, -
но на банальную, грязную человеческую подлость. Мне стало обидно
до слёз. Конечно, я не исключал и того, что Бренда
передёргивает, сваливая всю вину на одного только Амадиса, но
даже со скидкой на её очевидную пристрастность было ясно (увы!),
Что в общих чертах её рассказ соответствует действительности.
   - Стало быть, после смерти отца Амадис изгнал вас из Дома? -
спросил я.
   - Не совсем так, - ответила Бренда. - Мы сами ушли. Сначала я,
потом Брендон. Когда погиб мой муж, я очень остро нуждалась в
обществе брата, да и он не мог оставить меня одну. Некоторое
время до этого мы старались жить порознь, чтобы не подливать
масла в огонь злословия, но долго так продолжаться не могло -
слишком уж мы привязаны друг к другу. В общем, Брендон поселился
у меня, на Земле Хиросимы, а полгода спустя и вовсе решил не
возвращаться в Солнечный Град. Ему было больно смотреть, как
все, кому не лень, помыкают Амадисом, государство разваливается,
а Дом приходит в упадок прямо на глазах. При виде творящегося
беспредела его так и подмывало поднять восстание и силой
захватить власть.
   - Так он до сих пор метит на корону? - спросил я.
   Бренда откинулась на спинку стула и смерила меня долгим
взглядом.
   - Боюсь, у тебя сложилось неверное представление о ситуации, -
сказала она.
   - Возможно, - согласился я. - Поэтому я не спешу делать далеко
идущие выводы. У меня слишком мало информации, чтобы судить о
происходящем. Если мой вопрос чем-то задел тебя, то я прошу
прощения.
   - Меня задел не сам вопрос, а тон, которым он был задан. Ты,
верно, подумал, что Брендон честолюбец, и ему покоя не даёт
мысль об утраченной короне. Это не так, нет. Видишь ли, на
данный момент ситуация такова, что многие из тех, кто
шестнадцать лет назад ратовал за неукоснительное соблюдение
права старшинства, теперь хотят видеть Брендона королём. Сам же
Брендон от этого не в восторге, ему никогда не улыбалось сидеть
на троне отца, но в то же время он горячо любит наш Дом и всё
Царство Света. Брендон обладает всеми качествами, необходимыми
хорошему монарху, и ему претит дурное управление государством.
По большому счёту, его желание занять престол проистекает не из
стремления к власти как таковой, но из патриотизма... - Бренда
умолкла, будто колеблясь: стоит об этом говорить или нет. Потом
всё же сказала: - Правда, с некоторых пор он отчаянно хочет
выйти из игры.
   - Почему?
   - Он объясняет это тем, что королева Рахиль якобы благотворно
влияет на Амадиса.
   - А это не так?
   - Нет, конечно. Тут Брендон лукавит. На самом деле он чертовски
устал от борьбы за власть, ему до смерти надоели мамины интриги.

   - Так это Юнона хочет посадить его на трон?
   - Не только она, но и многие другие. Однако следует признать,
что мама играет в этом деле ведущую роль. Выйдя замуж за короля
Марса, она усилила позиции Брендона и вместе с тем - свои
собственные. Дом Ареса, даром что недавно восстановлен, весьма
могуществен, и его поддержка очень важна для нас. Почти так же
безусловно нас поддерживает Дом Теллуса - христианам не по
нутру, что Светом заправляет дочь Израиля. То же самое относится
и к последователям Магомета. В общей сложности девять Домов из
девятнадцати ныне сущих, в том числе и милые твоему сердцу
Сумерки, готовы в той или иной форме оказать Брендону содействие
в борьбе за престол.
   Мне стало горько и тоскливо. Минули, ушли безвозвратно те
блаженные времена, когда Дома были едины в своём стремлении
сохранить мир между собой, чтобы успешно противостоять экспансии
Хаоса. Всё возвращается в круги своя, вспоминаются былые обиды и
раздоры, с новой силой вспыхивает давняя и, казалось, уже
забытая вражда. Я родился и вырос в эпоху мира и согласия и
думал, что так будет продолжаться вечно. Иное представлялось мне
диким, ненормальным, противоестественным.
   - Гражданская война, - хмуро произнёс я. - Мне это не нравится.
   - Брендону тоже, - сказала Бренда. - В последнее время ему так
хочется послать всё к чертям собачьим и зажить спокойной жизнью,
уступив место вождя Эрику...
   - Кому-кому? - удивлённо перебил её я.
   - Ах да, ты же не знаешь. Пока ты отсутствовал, у нас появился
ещё один брат и две сестрички - Этне и Клара. Сейчас Эрику
пятнадцать лет, он живёт вместе с мамой на Истинном Марсе, где
находится самая большая колония Светозарных, недовольных
нынешним режимом на родине. Эрик воспитывается как настоящий сын
Света, но он ещё очень молод, к тому же его, в отличие от
Брендона, отец не прочил себе в наследники.
   - Понятно. Стало быть, теперь слухи о ваших отношениях уже не
вредят Брендону?
   - Они потеряли былую актуальность. Со временем люди ко всему
привыкают, и многие, даже веря в то, что Брендон спит или спал
со мной, уже смирились с этим. К сожалению, нашему отцу не
хватило выдержки подождать лет десять-пятнадцать, пока всё не
утрясётся само собой. - Несколько секунд Бренда помолчала,
что-то взвешивая в уме, потом добавила: - Впрочем, не исключено,
что я упрощаю ситуацию. Многие предпочитают закрывать глаза на
нашу мнимую связь, исходя из сегодняшнего опыта, но останься
отец в живых, Амадису не представилось бы случая
продемонстрировать свою полную несостоятельность как монарха, а
Рахиль из Израиля не была бы королевой Света. Так что я, честно
говоря, даже не знаю, как бы тогда к нам относились.
   "Пенни, детка, - с некоторой досадой подумал я. - Ты была не до
конца откровенна с папочкой. Интересно, о чём ты ещё умолчала?"
   И я осторожно закинул удочку:
   - А Брендона не посещала мысль жениться на тебе и таким образом
оттолкнуть от себя союзников, уж коль скоро он хочет выйти из
игры?
   Ничего не заподозрив, Бренда проглотила наживку и ответила:
   - Нет, такое нам в голову не приходило. Но была другая идея, не
столь радикальная, чуть помягче и поизящнее.
   - Какая?
   - Не далее как год назад Пенни и Брендон решили пожениться.
   - Да ну! - воскликнул я, сделав вид, что поражён этим известием.

   - Так оно и было. Брендон наивно полагал, что браком с
незаконнорожденной дочерью своего брата и своей тётки он
окончательно скомпрометирует себя, и поспешил сообщить эту
радостную весть маме. Однако мама заявила, что это ничего не
меняет. Дескать, дело зашло так далеко, что он уже не может
выйти из игры - зато может усложнить жизнь себе и своим
сторонникам.
   Ну и ну! Неужто в Царстве Света царит такой бардак?
   - И тогда Брендон отказался от брака с Пенелопой?
   - Нет, он все равно хотел жениться на ней, потому что
сентиментально влюблён в неё. - Бренда улыбнулась. - Глупенький!

   - Значит, отказалась Пенелопа?
   - Да, она не захотела быть втянутой в политическую борьбу. Она
сама себе Дом и предпочитает оставаться нейтральной. Кроме того,
Пенни склонна видеть в Брендоне друга и старшего брата, но не
мужчину. И вообще, она во многом ребёнок; женщина в ней всё ещё
дремлет. Она приняла предложение Брендона только в надежде
помочь ему, и я не думаю, чтобы она отчётливо представляла все
последствия такого решения. Это был благородный жест с её
стороны, по-детски самоотверженный, но едва лишь стало понятно,
что её жертва будет напрасной, Пенни сразу же отступила.
   Я удовлетворённо хмыкнул. Слава богу, Пенелопа не солгала мне.
Она просто умолчала кое о чём, не сказала всей правды, что было
вполне естественно. Тем не менее это задело меня.
   Я взял начатый сестрой бутерброд, мигом слопал его и запил
глотком остывшего кофе.
   - Да, кстати, Бренда. Ты не прочь немного посплетничать?
   - О чём?
   - Об этой сенсации века, о женитьбе Амадиса на Рахиль из Дома
Израилева. Пенелопа говорит, что существует несколько версий
происшедшего.
   - И небось, она изложила тебе ту, согласно которой Амадис убедил
царя Давида отдать за него свою дочь и принять в невестки
Каролину.
   - Да. А разве не так?
   - Так считает Брендон; вернее, хочет так считать. А Пенни во
всём, что касается политики, привыкла доверять его мнению... Или
делает вид, что доверяет - вот уж не пойму.
   - Так что же произошло на самом деле? - нетерпеливо осведомился
я.
   - В действительности всё было с точностью наоборот. Царь Давид
сам пришёл к выводу, что без притока свежей крови его Дом,
понёсший большие потери в Рагнарёке, рано или поздно зачахнет, и
уже смирился с необходимостью нарушить чистоту своей расы. Но он
бы не был настоящим сыном Израиля, если бы не попытался извлечь
из этого выгоду... - Бренда умолкла, так как в этот момент
послышались голоса в холле, а спустя несколько секунд в кухню
вошли мой брат и моя дочь, свежие и отдохнувшие после сиесты.
   Пенелопа приветливо улыбнулась моей сестре, а меня, после
некоторых колебаний, поцеловала в щеку.
   - Привет, - сказала она. - Как спалось?
   - Спасибо, - ответил я, млея от её поцелуя. - Очень хорошо.
   - А Бренда, по своему обыкновению, всю сиесту провозилась с
компьютером, - заметил Брендон, усаживаясь на стул. - Мой тебе
совет, Артур: ни в коем случае не поддавайся соблазну поиграть в
её игры.
   - Это почему?
   - Она спец в этом деле. Гений. Её игры чертовски убедительны,
они засасывают как трясина. Не в обиду сестрёнке будет сказано,
но я как психолог со всей ответственностью заявляю, что её фирма
занимается производством и распространением компьютерных
вирусов.
   - Гнусная клевета! - обиженно воскликнула Бренда.
   - Вирусов электронной шизофрении, - невозмутимо уточнил Брендон.
- Перед ними бессильна любая антивирусная программа.
   Я ухмыльнулся и сказал:
   - Ты меня заинтриговал, братец. Теперь я обязательно испробую
эти игры. А ты подумай, не заняться ли тебе их рекламой. У тебя
здорово получается.
   Между тем Пенелопа взяла с тарелки один из приготовленных
сестрой бутербродов и весело заявила:
   - Сейчас мы слегка перекусим, а к исходу цикла закатим пир
горой. Мы с Брендой сообразим что-нибудь необыкновенное по
случаю возвращения блудного отца и брата.
   - Хорошая мысль, - сказала Бренда. - У меня уже есть кое-какие
идеи.
   - Да, вот ещё что, - отозвался Брендон, закуривая сигарету. -
Насчёт возвращения. Артур, ты не думаешь, что пора рассказать
нам, где ты был и что с тобой произошло?
   - Как раз это я и собираюсь сделать, - ответил я.
   Пенелопа пододвинула стул и села рядом со мной, подперев голову
рукой. Её большие карие глаза смотрели на меня с любопытством и
нетерпением, и тут я живо представил, как в них появляется
осуждение и даже враждебность, когда я упомяну о Дейрдре. Может
быть, я слишком возомнил о себе, вряд ли я значил для Пенни так
много, но всё же я не хотел рисковать, ставя под угрозу наши
отношения, которые только начали складываться.
   В общем, я решил пока что ничего не говорить о Дейрдре. Пока - а
там видно будет.

   ГЛАВА 5

   К исходу цикла вычисления по программе Дианы застопорились.
Компьютер с бешеной скоростью листал миры вдоль Тоннеля, по
которому она ушла в бесконечность, но никаких намёков на
сходимость ни по одному из основных параметров не было. По
второстепенным, впрочем, тоже. Так что вопрос, куда ведёт этот
Тоннель и где он выходит в Срединных мирах (если вообще
куда-нибудь ведёт и где-нибудь выходит), оставался открытым.
Бренда сказала, что результатов (если они вообще будут) следует
ожидать не раньше чем через несколько дней. Я приуныл: ведь уже
были произведены расчёты для 99,9999% собственной длины Тоннеля,
а света в его конце всё ещё не было видно.
   100% - 99,9999% = 0,0001%. Одна десятитысячная процента, одна
миллионная целого - казалось бы, такой мизер! Но пусть вас не
смущает столь малая величина - в ней заключена бесконечность,
тогда как предыдущий отрезок пути пролегает через большое, но
конечное число миров. Теоретически, способ пересечения
бесконечности за конечное время до смешного прост. Каждому
ребёнку-причащённому известно, что между двумя произвольными
точками во вселенной можно проложить Тоннель сколь угодно малой
длины (правда, при этом возникает неопределённость в момент
выхода из него); таким образом, двигаясь вдоль избранной
Формирующей и от мира к миру уменьшая промежуток в
геометрической прогрессии, можно добиться того, что
бесконечность будет преодолена, скажем, за несколько часов.
   Но увы, как и все вещи в мире, это выглядит просто и изящно лишь
в теории - на практике же всё гораздо сложнее. И куда опаснее,
чем можно было подумать. Из более чем четырёх сотен смельчаков,
проделавших такой фортель, уцелел только я один, да и то
невероятным чудом. Вспомнив свою прежнюю жизнь, я вспомнил и
своё путешествие в бесконечность и вспомнил то, что поджидало
меня в самом конце Тоннеля. Это невозможно описать словами,
такая игра первозданных стихий неподвластна даже самому бурному
человеческому воображению, а любые аналогии здесь неуместны.
Скажу только, что я понять не мог, как это я уцелел.
   Впрочем, это был не единственный вопрос, на который я не находил
ответа. Вопреки всем доводам здравого смысла я продолжал
надеяться, что компьютер подскажет мне, где искать Диану... Или
её могилу! Неужели я стремлюсь именно к этому - удостовериться,
что Диана мертва? Неужели я такой чёрствый, бессердечный,
расчётливый эгоист?.. Или же я просто трезвый реалист? Может
быть, несмотря на свою крайнюю сентиментальность и вполне
естественное для каждого человека стремление к самообману, я
жажду определённости? Той самой определённости, которая, по всей
вероятности, должна гласить: "Здесь покоится Диана, принцесса из
Сумерек, возлюбленная жена и мать. Reqiescat in pace"...
   Не уверен, не знаю, да и знать не хочу. Мне было горько и
стыдно, когда я думал об этом, и я решительно гнал прочь
подобные мысли, ибо они причиняли мне боль.

   Как я уже упоминал, цикл был на исходе. Девочки делали последние
приготовления к предстоящей пирушке, мы с Брендоном старались им
чем-то помочь, но только мешали, и в конце концов они велели нам
не путаться у них под ногами. Тогда брат предложил мне пойти
прогуляться перед ужином и я согласился.
   Мы вышли из дома и направились к опушке леса. Небо над нами было
чистым, безоблачным; верхний край огромного красного солнца
нависал над побитыми ливнем оранжевыми кронами деревьев. То тут,
то там виднелись согнутые и сломанные стволы, прибитые к земле
кусты, трава была мокрая и помятая, вокруг было множество луж с
тёплой и мутной водой.
   Слава богу, ветер дул с ночи; было свежо и прохладно. Мы с
Брендоном шли, куда глаза глядят, курили и разговаривали. В
основном мы вспоминали о днях минувших, но, утолив свою жажду по
прошлому, как-то незаметно перешли к делам насущным.
   - Всё это порядком задолбало меня, - сказал Брендон, имея в виду
попытки возвести его на престол. - К счастью, теперь я вне игры.

   - Нашёл какой-то выход? - поинтересовался я.
   Брат ухмыльнулся.
   - Выход сам нашёлся.
   - О чём ты говоришь?
   - Вернее, о ком. О тебе.
   Я вопрошающе взглянул на него.
   - Ты это серьёзно?
   - Конечно! Ведь ты старше меня, к тому же обладаешь огромным
могуществом - Силой нашего прадеда. Так что тебе и карты в руки.

   - Ну уж нет! - решительно произнёс я. - В ваши игры я не играю.
   - А тебя никто и спрашивать не будет. С возвращением ты
автоматически становишься лидером оппозиции, то есть занимаешь
моё место. Ведь формально отец назначил меня наследником
престола из-за того, что ты был признан погибшим.
   - Но только формально.
   - Теперь это неважно. И вообще, Артур, в глазах большинства ты
более предпочтительная кандидатура на престол, чем я. За годы
отсутствия ты стал своего рода легендой. Твои прежние грехи
прощены и забыты, о тебе помнят только хорошее, на твою сторону
перейдут многие из тех, кто сейчас ещё колеблется в
нерешительности. Так что выбора у тебя нет. Пойми это.
   Я промолчал. Брендон смотрел на меня, ожидая ответа, как вдруг в
глазах его зажглись искорки, а уголки губ тронула лукавая
улыбка, как будто в голову ему пришла очень забавная и
остроумная мысль.
   - Впрочем, нет, я не прав. Кое-какой выбор у тебя всё же есть.
Ты можешь официально признать Амадиса законным королём. Приняв
его сторону, ты тем самым внесёшь раскол в стан недовольных и,
возможно, предотвратишь гражданскую войну. Этим ты окажешь всем
большую услугу.
   - А почему ТЫ этого не сделал? - спросил я.
   Брендон нахмурился и, немного помедлив, ответил:
   - Из принципа. Из упрямства. Может быть, из чувства долга. А ещё
Я НЕНАВИЖУ Амадиса.
   - А я всегда был дружен с ним. И не хочу, чтобы мы стали
врагами.
   - Тогда тебе придётся признать его.
   - И вместе с ним выступить против тебя? Нет уж, уволь.
   - В таком случае ты должен встать во главе нашей партии.
   - Тоже нет. - Я покачал головой. - Если ты собираешься взвалить
на мои плечи бремя лидерства, оставь эту затею. У меня и так
забот полон рот. Учти, что я не только нашёл Источник; я
обнаружил мир с устойчивой цивилизацией Одарённых. Ты понимаешь,
что это значит?
   Брендон вдруг остановился как вкопанный и устремил на меня
восхищённый взгляд.
   - Чёрт побери! Основание Дома!
   - Вот именно. Неужели ты думаешь, что я променяю эту почётную
миссию, на весьма сомнительную честь свергнуть с отцовского
престола нашего сводного брата?
   Брендон опустил глаза и вздохнул.
   - Счастливый ты человек, Артур, - с немалой долей зависти
произнёс он. - Вечно тебе везёт. Ты отправился туда, откуда
возврата нет, но всё же вернулся, овладев неслыханным
могуществом и обнаружив мир нашего предка, а теперь собираешься
основать там свой собственный Дом. На двадцать лет у тебя
отшибло память, зато тебе выпало счастье заново прожить детство
- самую лучшую пору жизни. Ты потерял любимую женщину, но она
оставила тебе прекрасную дочь, о которой любой другой отец может
только мечтать...
   Теплота его тона, когда он заговорил о Пенелопе, мне совсем не
понравилась.
   - Что у тебя с ней? - резко спросил я.
   Брендон покраснел, как провинившийся школьник. Лишь теперь я
заметил, что выглядит он довольно молодо, только напускает на
себя слишком уж респектабельный вид и оттого кажется старше.
   - Ну! - требовательно произнёс я. - Отвечай же!
   - Ничего между нами нет, - совладав с собой, ответил Брендон. -
Мы просто друзья. Старые добрые друзья.
   - И по старой дружбе собирались пожениться?
   - Ну... Это была плохая идея. К счастью, мы вовремя поняли
это... То есть, первой это поняла Пенни, а потом уже я.
   - Но не сразу. Ты продолжал настаивать на этом браке даже тогда,
когда Пенелопа передумала. Ведь правда?
   - Правда, - со вздохом подтвердил Брендон. - Пенни прелестная
девушка, и мысль о том, что она станет моей женой, неожиданно
сильно увлекла меня. Пожалуй, чересчур сильно. Но это было лишь
временное помрачение рассудка. - Он взял меня за руку и,
осмелев, с жаром проговорил: - Поверь мне, Артур, ничего у меня
с твоей дочерью не было. Мы с Пенни только друзья, честное
слово. Я отношусь к ней как к родной сестре, а она видит во мне
только брата.
   - М-да, брата, - многозначительно произнёс я.
   - Да, брата! - твёрдо сказал Брендон. - И то, что она
согласилась на моё предложение, свидетельствует лишь о том, что
она принимает мои заботы и проблемы близко к сердцу.
   - Очень близко, - заметил я. - Так близко, что даже решилась на
кровосмешение.
   - Уж лучше кровосмешение, чем кровопролитие. Именно из этого я
исходил, когда просил Пенни стать моей женой. Я не хочу
проливать людскую кровь ради короны Света. Моё честолюбие не
заходит так далеко.
   - Моё тоже. Тем более, что, в отличие от тебя, я не питаю
ненависти к Амадису. Я не хочу вступать с ним на тропу войны.
   - А это не обязательно. В отличие от меня, ты можешь раскурить с
ним трубку мира. Если ты, первоначально возглавив оппозицию,
затем примиришься с Амадисом, это, скорее всего, будет означать
конец междоусобной вражды в нашем Доме. Сейчас обстоятельства
изменились.
   - В какую сторону?
   - Несомненно, в лучшую. Королева Рахиль действует весьма
решительно. Она разогнала банду дружков и любовниц Амадиса,
которые правили за его спиной, и начала наводить в Царстве Света
порядок. Я уверен, что в скором времени обстановка в Доме
нормализуется.
   - Ты действительно веришь в это? - спросил я. - Или только
хочешь верить?
   Брендон вздрогнул и смерил меня подозрительным взглядом.
   - Это тебе Бренда сказала?
   Я не успел ответить, так как внезапно почувствовал слабое
давление на мозг. После моего возвращения в Экватор со мной
пытались установить контакт в среднем каждые полчаса, но
поскольку я перекодировал свой Самоцвет, то ощущал эти попытки
как лёгкие прикосновения к самому краю моего сознания, которые
не причиняли мне никаких неудобств. Однако на сей раз вызов
беспрепятственно миновал установленные новой кодировкой блоки,
из чего следовало, что со мной связывались через специально
настроенное на меня зеркало. Такое зеркало могло быть только
одно.
   - Морган? - отозвался я, привычным жестом давая брату понять,
что я на связи.
   - Нет, - последовал мысленный ответ, одновременно знакомые и
незнакомые ментограммы которого вызвали у меня сильное волнение.
- Это я, лорд Кевин. Дана.
   Будто тупая игла вонзилась в моё сердце, и оно болезненно
заныло. Что это со мной? Проклятье!..
   - Одну минуту, миледи, - послал я мысль в ответ, затем
повернулся к Брендону и спросил: - При тебе есть зеркало?
   Тот молча развёл руками.
   Тогда я подошёл к ближайшей луже и, вызвав Образ Источника,
произвёл над ней ряд манипуляций, изменивших физические свойства
отражающей поверхности.
   Бледно-голубое небо, оранжевая листва соседних деревьев и моё
лицо на мгновение стали видны в луже намного чётче, почти как в
зеркале. Потом по её поверхности пробежала мелкая рябь, смазывая
отражения предметов, она стала матовой, а ещё спустя несколько
секунд туман расступился, и я увидел лицо Даны в обрамлении
сияющих золотисто-рыжих волос.
   Даже беспристрастный наблюдатель мог смело назвать Дану
красавицей - а я, на свою беду, не был беспристрастным
наблюдателем. Я чуть не задохнулся от горького наслаждения
видеть её, смотреть в волнующую глубину её изумрудно-зелёных
глаз, трепетно прикасаться своим сознанием к её сознанию...
   - Милорд, - заговорила она немного обескуражено. - Я вижу вас...
как будто снизу вверх.
   Я присел на корточки и склонился над лужей.
   - Прошу прощения, миледи, но таковы обстоятельства. Нам придётся
смириться с этим неудобством.
   - Хорошо, - кивнула Дана и взгляд её устремился мимо меня. - А
это кто?
   Я повернул голову и увидел рядом с собой Брендона. По всем
правилам приличия ему следовало бы отойти в сторонку, чтобы не
мешать мне. Однако он этого не сделал, и вовсе не потому что был
невоспитанным и бесцеремонным. Я понял, что хотя Брендон и сам
остро нуждается в помощи психолога, чтобы разобраться в своём
противоречивом отношении к власти, Амадису и королеве Рахиль,
он, видимо, неплохо знает людей, раз так быстро догадался, что я
не хочу (вернее, боюсь) оставаться с Даной наедине. Чтобы
выручить меня, он даже решился на такое вопиющее нарушение
этикета.
   - Это мой брат Брендон, принцесса, - ответил я, и Брендон слегка
поклонился ей.
   Дана удивлённо приподняла бровь, но, вопреки моим ожиданиям, не
была ошеломлена тем, что у меня есть брат.
   - Очень приятно, милорд, - сказала она.
   - Рад с вами познакомиться, миледи, - вежливо произнёс Брендон.
- Я вам не помешаю?
   - О нет, ни в коей мере, - заверила его Дана и вновь перевела
взгляд на меня. - Со мной лорд Фергюсон. Он был так любезен, что
позволил мне переговорить с вами.
   Зеркальце в руках Даны немного отклонилось, и я увидел лицо
Моргана, который приветливо ухмылялся мне. Так, так, стало быть,
и она не горела желанием остаться со мной наедине. Или, скорее,
боялась. Что ж, взаимно.
   - Я слушаю вас, принцесса, - сказал я, когда изображение Даны
вернулось.
   - Я насчёт Колина.
   - Да? А что с ним?
   - Это я и хочу выяснить. Когда вы в последний раз виделись, он
не показался вам странным?
   - Ну, в общем, он был взволнован, зол, рассержен...
   - Нет, я не то имею в виду. Вам не показалось, что он сильно
изменился?
   - Конечно, он изменился. Война сильно меняет людей.
   Дана отрицательно покачала головой.
   - Опять же, не то. Я хочу сказать, что он изменился с тех пор,
как мы виделись с ним в его кабинете. Ну, когда вы вошли во
Врата.
   - Ага, - проронил я. - Так что же случилось потом?
   - Колин отправился вас искать и отсутствовал оставшуюся часть
ночи, целый день и всю следующую ночь. Объявился он лишь к утру
- но какой!
   - И какой же?
   - Его будто подменили. Сначала мне даже показалось, что это
совсем другой человек.
   - Но это был Колин, - полувопросительно, полуутвердительно
произнёс я, уже начиная догадываться, что произошло.
   - Да, - ответила Дана, - без сомнений, это был Колин. Просто он
сильно изменился - и не столько внешне, сколько внутренне.
   - Он стал хуже или лучше?
   - Он стал другим! Так невозможно измениться ни за день, ни за
неделю, ни даже за месяц - для этого требуются годы. И ещё одно.
Когда мы говорили с ним о событиях той ночи, у него был такой
вид, словно они происходили не два дня назад, а очень и очень
давно.
   - По всей видимости, для него так оно и было, - сказал я. -
Наверное, он просто устал от войны и государственных забот и
решил отдохнуть в месте, где время течёт очень быстро - скажем,
год за один день.
   - Вы тоже так думаете?
   - А почему ТОЖЕ? - удивлённо переспросил я.
   - Лорд Фергюсон высказал такое же предположение.
   - Думаю, он прав. И если это так, то причин для особого
беспокойства нет. С Колином всё в порядке, просто он стал на
год-другой старше.
   Дана кивнула и застенчиво улыбнулась, как будто просила у меня
прощения.
   Я чуть не выругался вслух, но в последний момент сдержался и
закусил губу. Чёрт побери! Она уже догадалась, что произошло с
Колином, однако, когда Морган проболтался ей о зеркальце,
использовала случившееся как предлог (скорее всего,
бессознательно), чтобы поговорить со мной. Интересно, понял ли
это Морган? Поняла ли сама Дана, что ею движет?
   А вот Брендон, мне кажется, сразу сообразил, что тут не всё
чисто.
   Я ещё раз заверил Дану, что ей нечего волноваться (хотя вряд ли
она сильно переживала за Колина); затем перекинулся парой слов с
Морганом, сказал ему, что вернусь через несколько дней, и на
этом мы попрощались. Когда изображение Даны и Моргана растаяло,
а лужа превратилась в обыкновенную лужу с мутной водой, Брендон
хитро усмехнулся и произнёс:
   - Твоя подружка? Хорошенькая.
   - Она невеста моего друга, - ответил я, вставая с корточек. -
Правда, в последнее время у них возникли кое-какие проблемы.
   Тут я получил от Пенелопы мысленное сообщение, что минут через
десять-пятнадцать ужин будет готов. Меня порадовало то, как
быстро и непринуждённо между нами установился ментальный
контакт.
   - Нам пора возвращаться, - сказал Брендон; очевидно, сестра
сообщила ему то же самое. - Пойдём.
   Шагов сто мы прошли молча. Затем брат спросил:
   - Почему ты снова не связался с мамой?
   - Времени не было.
   - Мог бы и выкроить. Последние три дня она места себе не
находит, только о тебе и говорит. Ты всегда был её любимцем,
даже когда исчез. - Брендон завистливо покосился на меня. -
Может, ты обижаешься, что она снова вышла замуж? Это глупо.
   - Чья бы корова мычала, - огрызнулся я, чувствуя, что краснею. -
Можно подумать, что ты бросился на шею королю Марса с криками:
"Папочка!"
   Брендон тоже смутился.
   - Ну, вообще-то ты прав, - нехотя признался он. - Первое время я
относился к нему враждебно и был здорово обижен на мать. Но я не
избегал её, как ты.
   - Я уклоняюсь от встречи с ней не поэтому, - ответил я.
   - А почему?
   - Я собираюсь побывать в Хаосе и не хочу, чтобы Юнона
последовала за мной.
   - Ага! Ты надеешься разузнать у Врага, где может быть Диана?
   - В частности это.
   - Тогда я с тобой.
   - Со мной будет Пенни.
   - И я, - настаивал Брендон. - А Бренда нас подстрахует.
   Я был уверен, что не нуждаюсь ни в какой подстраховке, и всё же
мне стало интересно.
   - Подстрахует, говоришь? Но как?
   - Она будет стоять в другом конце Тоннеля и в случае опасности
сразу же вернёт нас обратно.
   - Неужели она сможет выдернуть нас из Хаоса? - удивлённо спросил
я.
   - Меня наверняка, у нас с ней особая связь. Ну а я потяну вас за
собой.
   - Понятно. Вот только ты не учёл один момент.
   - Какой?
   - В Чертогах Смерти время течёт очень медленно. Если не
ошибаюсь, одна минута за двадцать два часа и семнадцать минут в
Истинных Сумерках...
   - И две с половиной секунды.
   - Тем более. Бренде придётся несколько дней непрерывно держать с
тобой связь, чтобы в нужный момент мгновенно активировать
Тоннельный переход. Когда же она будет спать? Да и вообще, даже
я не смог бы так долго находиться с кем бы то ни было в
ментальном контакте.
   - Значит, ты не во всём превосходишь нас, - заметил мой брат. -
Я уже говорил тебе, что у нас с Брендой особая связь. Мы не
теряем контакт друг с другом даже во сне.
   - Вот как? - сказал я, не скрывая своего удивления. Это было
что-то новенькое. Разумеется, я знал, что Брендон и Бренда тесно
связаны между собой, однако не думал, что НАСТОЛЬКО тесно. - А
какого рода этот контакт?
   - Обычно периферийный, на уровне простейших эмоций. А разница во
времени, кстати, будет нам только на руку. Бренде не придётся
постоянно быть начеку. Она всегда успеет сосредоточиться, даже,
если надо, проснуться и открыть вход в Тоннель. По нашему
отсчёту это займёт лишь несколько сотых долей секунды. А что
касается Бренды, то единственное неудобство, которое она будет
испытывать, это необходимость держать свои эмоции в узде и не
слишком интенсивно общаться с Формирующими, чтобы не выдернуть
меня преждевременно.
   - М-да, - сказал я. - Между прочим, раньше вы не говорили мне,
что постоянно находитесь в контакте.
   Брендон пожал плечами.
   - Тогда мы были детьми, и нам это казалось естественным... Да и
сейчас кажется естественным. Просто теперь мы понимаем, что наш
дар уникален.
   Я хмыкнул. Выходит, близняшки на пару переживают очень волнующие
и очень интимные моменты из жизни друг друга. Забавно, подумал я
и только тогда обнаружил, что невольно высказал эту мысль вслух.
Не знаю, что на меня нашло. Наверно, я позволил себе не в меру
расслабиться.
   К моему вящему изумлению, Брендон не обиделся. С тяжёлым вздохом
он произнёс:
   - Где уж там забавно! Когда Бренда страдает, мне тоже становится
больно. А она страдает всю свою жизнь. Бедная сестрёнка, после
смерти мужа она живёт как монашка.
   - В самом деле? - сказал я, поражённый тем, что он говорит мне
такие вещи.
   - Да, в самом деле. Большинство женщин только строят из себя
недотрог, хотя таковыми не являются, а вот с Брендой всё
наоборот. Порой она может показаться тебе слишком фривольной и
даже распущенной, но это лишь игра. Хочешь верь, хочешь не верь,
её муж был у неё единственным мужчиной... - Тут Брендон умолк и
недоуменно моргнул. - Ах, прости! Что-то я разоткровенничался.
Наша встреча выбила меня из привычной колеи.
   - Меня тоже, - признался я. - Я очень рад тебя видеть, брат.

   Праздничный стол был почти накрыт. Когда мы с Брендоном вошли в
столовую, Бренда как раз расставляла большие хрустальные бокалы
для вина. Их было пять.
   - Мы ждём кого-то? - спросил я сестру.
   Она улыбнулась и покачала головой, глядя мимо меня.
   - УЖЕ не ждём.
   Я медленно повернулся, чтобы проследить за направлением её
взгляда, и остолбенел. На какое-то мгновение у меня перехватило
дыхание от радости и восторга.
   В дверях, ведущих на кухню, стояла высокая стройная женщина в
длинном голубом платье с алой полупрозрачной накидкой на
обнажённых плечах. Блики света играли на её волнистых каштановых
волосах, а тёмно-карие глаза внимательно смотрели на меня из-под
полуопущенных чёрных ресниц. Её лицо с безукоризненно
правильными чертами римской богини было совсем молодым, фигура -
гибкой, девичьей, однако во всём её облике чувствовались
зрелость и опыт ста тридцати прожитых лет. Красивая и суровая,
гордая и величественная, ласковая и добрая, такая милая и
нежная. Моя мать, Юнон а...
   Она погрозила мне пальцем - я так и не понял, всерьёз или
игриво.
   - Артур, негодник, ты прячешься от мамочки!
   Я кинулся к ней и заключил её в свои объятия.
   - Мама, - прошептал я. - Милая мама.
   - Ах, Артур, малыш, - сказала она, всхлипывая у меня на плече. -
Мне так недоставало тебя, сынок...

   ГЛАВА 6

   Вечный закат в Сумерках делится на циклы - условные сумеречные
сутки, состоящие из двух периодов по шестнадцать часов каждый,
либо из четырёх четвертей по восемь часов - тяжкое наследие
давным-давно вышедшей из употребления восьмеричной системы
исчисления. Так уж повелось издревле, что Сумеречные спят дважды
в сутки - всю первую четверть, или приму, а также ещё три-четыре
часа во время сиесты в конце третьей четверти, иначе терции. Я
упомянул об этом только для того, чтобы вы знали, что я имею в
виду, говоря, что проснулся в пятом часу примы.
   Итак, я проснулся в пятом часу примы; голова у меня
раскалывалась от адской боли. Слава богу, желудок у меня
железный, переваривает даже гвозди, не то было бы ещё хуже.
Накануне вечером мы славно попировали, веселились от всей души,
то и дело смеялись по поводу и без всякого повода, болтали
безумолку о разных пустяках, вспоминали прошлое. Я напился в
стельку и под самый конец ни с того, ни с сего затянул Гимн
Света. Изрядно пьяные близняшки подхватили мою песнь, два наших
с Брендоном тенора и хорошо поставленный альт Бренды звучали в
лад, приподнято и торжественно, а Юнона и Пенелопа глядели на
нас с той терпеливой снисходительностью, с какой опытный
врач-психиатр смотрит на своего пациента-шизофреника в состоянии
невменяемости. Потом я в одиночку запел Гимн Сумерек, но моя
мать и моя дочь, решив, что я уже достаточно повеселился,
прервали моё сольное выступление и отвели меня в мою комнату.
   Юнона сама раздела меня и уложила, как ребёночка, в кроватку.
Затем она долго сидела рядом со мной, а я, спьяну позабыв о
своих трезвых расчётах, выложил ей всё без утайки, всё-всё о
своей жизни в мире, названном мною Землёй Артура, даже
перечислил ей имена всех девушек, что были у меня на острове,
подробно рассказал ей о Дейрдре, не забыл также упомянуть о
Бранвене и Дане... Меня сморил сон, когда я начал описывать, что
происходило со мной, когда я купался в Источнике. В качестве
наглядной демонстрации я попытался вызвать Образ, и, кажется,
это вырубило меня окончательно.
   Нет, я не жалел, что рассказал матери то, о чём рассказывать не
собирался. В конце концов, я вряд ли бы смог что-либо скрыть от
неё и, честно говоря, был рад, что мне не пришлось этого делать.
Но я горько сожалел о том, что ужрался как свинья. Что подумала
обо мне моя дочь, Пенелопа?..
   Я выбрался из постели и на четвереньках вполз в душевую. Когда я
отвернул до упора кран, на меня обрушился поток горячей воды;
выложенная кафелем комнатушка мигом наполнилась паром. Я вызвал
Образ Источника и ускорил обмен веществ в моём организме, выводя
алкоголь и продукты его разложения. Кровь уже не текла, а
стремительно неслась по моим жилам; сердце стучало в бешеном
темпе, едва не вырываясь из моей груди. Я дышал глубоко и часто,
отвалив челюсть и вывалив наружу язык, как загнанная собака.
   Минут через пятнадцать я выключил горячую воду и включил
холодную, ледяную. А ещё четверть часа спустя я вышел из
душевой, еле держась на ногах от истощения, зато трезвый как
стёклышко.
   Физическую усталость я мог снять в два счёта, но не тут-то было
с усталостью психической. Как это ни парадоксально звучит,
общение с силами отнимает много сил. Нервная система - штука
тонкая, уязвимая, особенно у нас, Властелинов, которые то и дело
оказываются на грани безумия из-за постоянных стрессовых
перегрузок. К счастью, у нас нет проблем со старостью и
болезнями (кроме психических), поэтому мы можем позволить себе
много спать, давая отдых своим нервам, а время от времени мы и
вовсе удаляемся в какие-нибудь пасторальные миры, где забываем
обо всей этой чёртовой магии и предаёмся праздному безделью в
течение многих месяцев и даже лет. Лучший способ борьбы с
усталостью - отдых; эта азбучная истина прочно укоренилась в
моём мозгу ещё с раннего детства, посему я, не мудрствуя лукаво,
бухнулся на постель и сразу же заснул. Может быть, даже
захрапел.

   Спал я крепко, без сновидений, и проснулся лишь вначале секунды
- второй четверти сумеречных суток. Я чувствовал себя
отдохнувшим, но немного опустошённым; тело моё ныло, мысли
лениво ворочались в голове. После недолгих размышлений я пришёл
к выводу, что это скорее от пересыпания, чем от усталости, и
решительно поднялся с постели.
   Стоя под холодным душем, я думал о предстоящем путешествии в
Хаос и о том, как бы уговорить маму не сопровождать меня. Ничего
дельного я так и не придумал и решил действовать по
обстоятельствам.
   Приняв душ, побрившись и почистив зубы, я просушил волосы под
струёй тёплого воздуха, затем снова воспользовался гардеробом
Брендона. Брат был значительно ниже меня ростом, но мне всё-таки
удалось подобрать одежду, которая пришлась мне впору - или почти
впору.
   Пенелопу я нашёл в библиотеке на втором этаже. Она была одета в
коротенькое домашнее платье зелёного цвета и шлёпанцы на босу
ногу. Невольно я залюбовался её красивыми ногами - длинными,
сильными и стройными, и тут в голову мне пришла совершенно
неожиданная мысль: а пристало ли отцу так много думать о своей
дочери как о женщине? А если это и позволено, то как далеко
можно заходить в своих мыслях? Этого я не знал; слишком мал был
у меня опыт по части отцовства. На всякий случай я решил
подстраховаться и заставил себя думать о Пенни как о маленькой
девочке. Не скажу, что это было легко.
   Увидев меня, Пенелопа отложила в сторону книгу, над которой
скорее размышляла, чем читала её, встала с кресла, подошла ко
мне и поцеловала меня в щеку.
   - Привет, Артур. С тобой всё в порядке?
   - Привет, крошка. Я в полном порядке.
   Пенелопа приподняла брови и растерянно взглянула на меня.
Обращение "крошка" прозвучало в моих устах как-то фальшиво,
неуклюже, наиграно. Желая замять возникшую неловкость, я
торопливо спросил:
   - Как близняшки?
   - Ещё спят. Но, думаю, скоро проснутся.
   - А Юнона?
   - На Истинном Марсе. У неё появились неотложные дела.
   - Когда она обещала вернуться?
   - К концу сиесты.
   - И небось, с целой толпой родственников?
   Пенелопа отрицательно покачала головой.
   - Я так не думаю. Юнона слишком соскучилась по тебе, чтобы
делиться тобой с другими, и наверняка попридержит свой язык. Но
ты не обольщайся, вскоре тебя изловят и без её помощи. Со мной
уже связывался дед Янус и спрашивал о тебе.
   - Ну и?
   - Боюсь, я солгала не очень убедительно. Его почти невозможно
обмануть, он видит людей насквозь.
   В мыслях я посочувствовал Пенелопе. По своему опыту я знал,
какое это неблагодарное дело - кривить душой перед Янусом.
   - Кстати. Юнона ничего не говорила о моём намерении побывать в
Хаосе?
   - Нет. По-моему, она не подозревает об этом. Она интересовалась,
знаю ли я что-нибудь о твоих дальнейших планах.
   - И что ты ответила?
   - Ничего конкретного. Сказала только, что в ближайшей
перспективе у тебя поиски Дианы. В общем, я не солгала; лишь
умолчала о том, что ты собираешься повидаться с Врагом.
   Я хмыкнул.
   - Видно, попьяне я забыл ей это сказать. Или не успел. Что ж,
тем лучше... Ага! Как там компьютер? Всё ещё считает?
   - Да.
   - Ты просматривала промежуточные результаты?
   - Час назад, - ответила Пенелопа, хмуря брови. - Кажется,
случилось то, чего мы боялись. Последовательность вошла в
область сильных нерегулярностей.
   - Пошли посмотрим, - с тяжёлым вздохом произнёс я.

   Потом мы сидели на кухне. Пенелопа потчевала меня завтраком, а я
расспрашивал её о родственниках из Царства Света и Страны Вечных
Сумерек - о сёстрах, родных и сводных, о дядьях и тётях, о
кузенах и кузинах, о племянниках и племянницах. Позже к нам
присоединились близняшки, и мы горячо заспорили, обсуждая план
предстоящей операции под кодовым названием "Рандеву с Нечистым".
В конце концов Бренда таки согласилась остаться здесь, чтобы
подстраховать нас и удерживать Юнону от попыток последовать за
нами. После достижения консенсуса в этом вопросе Брендон и
Пенелопа пошли переодеваться, а мы с Брендой ещё раз наведались
к компьютеру. Ничего утешительного он нам не сообщил.
   По пути из кабинета в библиотеку, где мы договорились собраться,
я зашёл к себе и прихватил свою шпагу. Брендон и Пенелопа уже
ждали нас. Моя дочь была одета в шитую золотом тунику алого
цвета и позолоченные сандалии, блестящие ремешки которых
оплетали её ноги до самых колен. На её запястьях сверкали
браслеты, пальцы были унизаны кольцами, шею украшало
изумительной работы ожерелье. Она была потрясающе красива и живо
напоминала мне сразу двух женщин, которых я любил - в равной
степени сильно, но по-разному, - Юнону и Диану.
   Брендон выглядел просто великолепно. Он был в алой с золотом
мантии, одетой поверх чёрного костюма, в тёмно-красном берете с
белым пером и со шпагой на левом боку в отделанных богатой
инкрустацией ножнах. Мне вдруг подумалось, что он весьма
внушительно смотрелся бы на троне отца, увенчанный короной
Света. Молодой король вечно молодого королевства... Я тряхнул
головой. Будь оно всё проклято! В прежние времена я был дружен с
Амадисом и уважал его, но, с другой стороны, мне всегда нравился
Брендон - ещё когда он был малышом. А сейчас я почти физически
ощутил исходящую от него силу воли, которой явно недоставало
Амадису; он излучал величие, властность и спокойную уверенность
в себе. Правда, порой Брендона мучили сомнения, когда он
задумывался над возможными последствиями своих притязаний на
престол, но по мне это было ещё одним свидетельством того, что
из него получился бы отличный король.
   Нет, сейчас не время думать об этом! Я взял из рук Брендона
мантию, которую он принёс для меня, и быстро облачился в неё.
Теперь мы все трое были в алом и золотом. Как-то не сговариваясь
мы дружно решили, что будем представлять в Хаосе Свет.
   - Ты готова? - обратился я к Бренде.
   - Я всегда готова, - ответила сестра, усаживаясь в кресло. Она
взглянула на Брендона - тот ласково улыбнулся ей на прощание.
   Я взял брата и дочь за руки и мысленно потянулся вдоль
Формирующих к самым их Истокам. Передо мной повис Образ
Источника, меня переполнила Сила.
   Я попытался как можно чётче представить цель нашего путешествия:
искривлённое пространство, пол, выложенный разноцветными
плитами, высокий сводчатый потолок, роспись на стенах,
вызывающая в памяти строки из Дантова "Ада".
   Путь из Сумерек в Хаос... Лента дороги, концы которой смыкаются,
превращая её в лист Мёбиуса...
   Можно следовать по этой дороге и так попасть в пункт назначения,
но можно, не двигаясь с места, проткнуть в ней крохотную дырочку
и выйти с обратной стороны - результат будет один и тот же...
   Пространство и время сворачиваются в лист Мёбиуса...
   Тонкая струя энергии из глубин Источника - такая же острая для
ткани пространства-времени, как лазерный скальпель хирурга для
ткани человеческого тела...
   Укол!..
   Прокол!
   На короткое мгновение фиолетовая дымка окутала мир вокруг нас.
Потом она исчезла, но мир уже стал другим. Нелинейным,
неевклидовым.
   Хаос. Преддверие Ада... Если не сам Ад...
   Мы оказались в Чертогах Смерти. Над нами нависал сводчатый
потолок, под нашими ногами во все стороны разбегались
разноцветные плиты, на стенах...
   Из груди Пенелопы вырвался возглас восхищения. Со смешанным
чувством восторга и суеверного ужаса она увлечённо рассматривала
фрески. В моей памяти тут же всплыло множество мелких деталей,
которым я поначалу не придал особого значения; я вспомнил о
нескольких десятках картин, развешанных по всему дому,
большинство из которых явно были написаны одной и той же рукой;
я вспомнил лесенку, ведущую со второго этажа на чердак, видимо,
в студию, и наконец до меня дошло, что Пенелопа - художник!
   "А чтоб мне пусто было! - мысленно выругал я себя. - Какой же я
отец, если мне до сих пор не пришло в голову поинтересоваться,
чем занимается моя дочь..."
   Брендона, судя по всему, мало трогала живопись. В отличие от
Пенелопы, он лишь бегло скользнул взглядом по стенам, поглядел
вверх, зябко повёл плечами, затем обратил свой взор на меня.
Глаза его сияли. Да, он увлекался Искусством - но Искусством
иного рода.
   - Артур! Как у тебя получилось? Ведь это похоже на мгновенное
перемещение!
   - Можно сказать, мы прошли через Тоннель, - ответил я, не вникая
в подробности. - Но Тоннель этот был нулевой длины.
   - А как же неопределённость?
   - Я её локализовал и свёл на нет.
   Брендон покачал головой.
   - Ну, брат, ты могуч! Походя ты нарушаешь законы вселенной.
   - Нам ещё неведомы истинные законы, действующие во вселенной, -
заметил я. - Ты держишь связь с Брендой?
   - Да.
   - Интересно, как вам это удаётся?
   - Это нельзя объяснить словами. Мы всегда, с момента нашего
зачатия были единым целым. - Брендон немного помедлил, затем
доверительным тоном сообщил: - Глупцы те, кто обвиняет нас с
Брендой в кровосмешении. На кой чёрт нам физическая близость,
когда мы и так близки, что дальше уж некуда. Порой мы даже
устаём от нашей близости.
   Я только хмыкнул в ответ. Я никак не мог взять в толк, почему
Брендон так откровенен со мной. Именно со мной - с братом,
которого он не видел с десяти лет, а следовательно, не мог знать
меня настолько хорошо, чтобы без опаски поверять мне свои самые
сокровенные тайны. Впрочем, если он остро нуждался в ком-то,
кому мог бы излить свою душу (а я подозревал, что так оно и
есть), то среди братьев широкого выбора у него как раз и не
было: я, знакомый ему лишь по смутным детским воспоминаниям,
Амадис, которого он ненавидел, Александр по прозвищу
В-Семье-Не-Без-Урода, который с глубочайшим презрением относился
ко всей нашей родне, да ещё пятнадцатилетний Эрик, который был
слишком юн. Так что я, даже несмотря на своё долгое отсутствие,
видимо, показался Брендону наиболее подходящей кандидатурой,
чтобы чисто по-братски посекретничать со мной.
   Из состояния задумчивости меня вывела Пенелопа.
   - Ой, мальчики! - выдохнула она, указывая пальцем на фреску
перед собой. - Посмотрите!
   Мы взглянули в указанном направлении - и по нашим спинам
пробежал озноб. Это была чисто рефлекторная реакция на
неожиданность, мы не успели даже испугаться как следует и были
скорее изумлены, чем по-настоящему напуганы происшедшим. К тому
же мы, Властелины Экватора, люди не из робкого десятка и не
привыкли испытывать страх, что бы там ни случилось.
   А дело было в том, что один из нарисованных на стене чертей
внезапно ожил и зашевелился. Он пристально поглядел на нас
своими горящими глазами, сделал движение вперёд и сошёл с
фрески, превратившись в смуглого черноволосого человека, одетого
во всё чёрное, с чёрными и блестящими, как угли, глазами и с
горбинкой на носу.
   - Приветствую тебя, Артур, сын Утера, принц Света! - напыщенно
произнёс он. - Ты хотел видеть меня?
   - Да, - ответил я.
   - Зачем?
   - Чтобы продолжить наш прерванный разговор. Теперь я имею
представление о его предмете.
   Враг с важным видом кивнул.
   - Знаю. Ты оправдал те надежды, что я возлагал на тебя. Ты был
одним из немногих Властелинов, которые могли с моей помощью
преодолеть барьер бесконечности, и ты единственный из них, кто,
по моему мнению, достоин быть Хозяином Источника.
   Сказать, что я был ошарашен словами Врага, значит ещё не сказать
ничего. Это был удар ниже пояса. Брендон прошептал за моей
спиной какое-то забористое проклятие. Пенелопа тихо ахнула.
   - О чём ты толкуешь, Князь Тьмы? - внезапно осипшим голосом
спросил я. - Ты хочешь сказать, что помог мне преодолеть барьер?

   - Я не хочу сказать, а говорю это. При нашей предыдущей встрече
я наложил на тебя заклятие, которое ты не ощутил, но которое
позволило тебе избежать неминуемой смерти по ту сторону
бесконечности и привело тебя в мир твоего прадеда, короля
Артура.
   По-моему, я хрюкнул. Точно не помню. Все мои планы полетели
кувырком, и разговор, который я рассчитывал вести в заданном
мною русле, с самого начала приобрёл совершенно неожиданный для
меня оборот.
   - Ты поражён, принц Света? - с лёгкой ухмылкой осведомился Враг,
нарушая затянувшееся молчание. - Я готов ответить на все твои
вопросы. Спрашивай.
   Меня опередил Брендон.
   - Если ты не врёшь и действительно помог Артуру, - сказал он, -
то возникает законный вопрос: зачем ты сделал это?
   Враг перевёл на меня свой внимательный взгляд. Я продолжал
молчать, отчаянно борясь с охватившим меня желанием призвать к
себе всё своё могущество и сокрушить негодяя, который посмел
играть со мной в такие игры. От этого, продиктованного слепой
яростью шага меня удерживала мысль о том, что в распоряжении
Врага имеется Инь, мощь Хаоса, и чем бы ни закончился поединок
фундаментальных сил вселенной, первыми его жертвами падут мой
брат и моя дочь. Тогда я ужасно злился, что позволил им
сопровождать меня, однако впоследствии, здраво поразмыслив,
пришёл к выводу, что их присутствие помогло мне избежать роковой
ошибки, сдержав мой первый и крайне неконструктивный порыв.
   - Вполне законный вопрос, - медленно заговорил Враг, пялясь на
меня своими чёрными глазами. - Я хотел, чтобы принц Артур
добрался до Источника и овладел Силой третьего, помимо Хаоса и
Порядка, полюса мироздания.
   - Но зачем? - снова спросил Брендон.
   - Ради стабильности и равновесия во вселенной. Не так давно Хаос
нарушил установившийся много тысячелетий назад порядок вещей и
вознамерился поглотить Экватор, однако не преуспел в этом и даже
наоборот - потерпел сокрушительное поражение и понёс
значительные потери. Возник сильный крен в сторону Порядка, что,
естественно, не в интересах Хаоса, но также не сулит ничего
хорошего Экваториальным мирам. Принц Артур и его дочь, Пенелопа
из Сумерек, думаю, согласны со мной. Твои же воззрения, принц
Брендон из Света, мне ещё не до конца ясны.
   - Я приверженец концепции Мирового Равновесия, - сказал мой
брат.
   - Что ж, это модная нынче доктрина. Тогда ты должен понять мои
намерения. В данном конкретном случае интересы Хаоса и Мирового
Равновесия совпадают - мы все хотим стабильности. Поэтому я
пригласил к себе королеву Юнону и её сына, принца Артура...
   - Постой! Насколько мне известно, ты пригласил одну королеву.
   - Да. Но только для того, чтобы она привела с собой принца
Артура, который был мне нужен. Что же касается вашей матери,
королевы Юноны, то она меня нисколько не интересовала.
   - Как ты мог знать...
   - Знал и всё тут. Можете называть меня ясновидящим, прорицателем
или просто проницательным, но я не сомневался, что Юнону будет
сопровождать её сын Артур.
   Тут я решил, что мне пора вмешаться.
   - Ты слишком дерзок, Князь Тьмы, - гневно проговорил я. - Твоя
наглость превосходит все мыслимые пределы. Ты вознамерился
управлять мной как марионеткой!
   - Вовсе нет, принц, - спокойно ответствовал Враг. - Единственным
моим вмешательством в твою судьбу было то, что я сообщил тебе о
существовании Источника и наложил на тебя оберегающее заклятие,
предвидя твои дальнейшие действия. Я и не пытался управлять
тобой, это невозможно. Как и все сильные личности, ты
неуправляем, хотя некоторые твои поступки вполне предсказуемы. Я
предвидел, что ты явишься ко мне с королевой Юноной, ибо ты её
любимец, и кому, как не тебе, она могла полностью доверять.
Также я предвидел, что чувство долга и ответственности призовёт
тебя в путь к Источнику. Я сделал свою ставку в игре стихий и,
кажется, не прогадал.
   - И что же теперь? - невольно вырвалось у меня.
   - Теперь мы с тобой равны, принц Артур. Я - Хранитель Хаоса, ты
- Хозяин Источника. Поступай, как знаешь, я тебе не указ, да и
вряд ли ты нуждаешься в моих подсказках. Но если тебе угодно
прислушаться к мнению своего старшего и более опытного коллеги
по должности во вселенной, то вот тебе мой совет: садись на трон
Света и правь между Порядком и Хаосом по своему усмотрению.
Пусть твоё долгое царствование ознаменуется торжеством Мирового
Равновесия, приверженцем коего ты являешься. А я желаю тебе
удачи.
   Я хмыкнул и покачал головой.
   - Что-то ты хитришь, лукавый. Не верится мне, что Хаос отказался
от своих притязаний на Экватор.
   - Я этого не утверждаю. Однако вопрос о возможной экспансии
Хаоса сейчас не стоит на повестке дня, это дело весьма
отдалённого будущего. В настоящий момент угроза благополучию
Экватора исходит от противоположного полюса - от Порядка.
Порядок нынче силён; при определённой комбинации факторов он
способен поглотить даже Хаос, и тогда во вселенной, за
исключением миров, непосредственно прилегающих к Источнику,
воцарится полная статика. Как видишь, я предельно откровенен с
тобой. Хотя в конечном итоге мы преследуем разные стратегические
цели, на данном этапе у нас общая задача - воспрепятствовать
такому развитию событий. А дальше видно будет. Это всё, принц
Артур. Теперь возвращайся в свои владения, которые суть весь
Экватор, и приступай к выполнению возложенной на тебя миссии.
Такова твоя карма.
   У меня голова пошла кругом. Нет, мысленно вскричал я, нет! Мне
это не по силам! Ведь я всего лишь человек, со всеми слабостями
и недостатками, свойственными человеку, и не могу быть в ответе
за судьбы мира...
   По-видимому, Враг догадался, какие чувства обуревают меня.
   - Я тоже человек, - с грустной усмешкой произнёс он, отступая на
один шаг назад. - В частности потому мир столь несовершенен и
полон противоречий, что им правят такие несовершенные и
противоречивые создания, как люди.
   Он сделал ещё один шаг к стене позади себя.
   - Погоди, Князь Тьмы! - воскликнула Пенелопа. Голос её дрожал от
волнения; она крепко сжала мою руку, ища у меня поддержки.
   Враг остановился возле самой стены.
   - Я слушаю тебя, дочь греха.
   - Моя мать, Диана... Что ты знаешь о ней?
   Он прищурился и пристально посмотрел на неё. Возможно, это была
лишь игра света и тени, но мне показалось, что на лице его
промелькнуло сочувствие.
   - По-моему, я уже ответил на этот вопрос. - Быстрый взгляд в мою
сторону. - Не так ли, принц Артур?
   - Да, - сказал я, с трудом подавив горький вздох.
   - Тогда прощай, сын Сумерек и Света. Многая лета тебе.
   Ещё мгновение - и он слился со стеной, превратившись в одного из
чертей на фресках. Хвостатый и рогатый сатаноид, написанный
рукой неизвестного мне гения, неподвижно глядел в пустоту мимо
нас. Очень эффектное отбытие, следует признать...
   - Вот видишь, - отозвался Брендон. - Даже Враг говорит, что ты
должен занять престол.
   Я повернулся к нему и смерил его тяжёлым взглядом.
   - С каких это пор Повелители Света прислушиваются к мнению Князя
Тьмы?
   Брат засмущался и опустил глаза.
   - Мы теряем время, - после короткой паузы произнёс он. - Каждая
секунда здесь стоит нам более трети часа. Возвращай нас обратно.

   Я отрицательно покачал головой, чувствуя себя вконец разбитым и
опустошённым. И не только потому, что узнал, какое бремя лежит
на моих плечах. Главное - Диана... Я-то думал, что уже смирился
с её потерей, но когда Враг подтвердил этот факт, я понял, что
ошибался. Как я ошибался! Я всё ещё надеялся на чудо, верил в
счастливый случай, смотрел в будущее с оптимизмом - как
оказалось теперь, с оптимизмом самоуверенного идиота.
   Увы, чудес не бывает. Я сам спасся не чудом, как полагал раньше,
но по трезвому расчёту Врага, который помог мне, исходя из своих
собственных соображений. Он сделал ставку на меня, а на всех
остальных, кто пошёл вслед за мной, ему было наплевать. Для него
они были пешками в этой вселенской игре, и он без колебаний
принёс их в жертву, чтобы свести партию вничью с отдалённой
перспективой победить когда-нибудь в матче-реванше. Боже, как я
возненавидел в тот момент ни в чём не повинные шахматы! Перед
моим мысленным взором проносились крохотные, беспомощные пешки с
лицами знакомых и незнакомых мне людей, следовавших на заклание
в бесконечность, и у одной из этих пешек было лицо Дианы...
   - Брат, - наконец заговорил я, видя, что Брендон ждёт от меня
более конкретного ответа, чем простое покачивание головой, а
Пенелопа вообще стоит неподвижно, в каком-то оцепенении, и с
отрешённым видом смотрит вдаль, сквозь расписанную жуткими
фресками стену Чертогов. - Теперь ваша с Брендой очередь
показать, на что вы способны. Мне интересно увидеть, как это у
вас получится.
   На самом же деле я чувствовал, что после всего происшедшего мне
крайне нежелательно взывать к глубинным силам мироздания.
Собственное подсознание могло сыграть со мной злую шутку, а я не
хотел рисковать жизнью моих родных.
   Брендон понял это.
   - Хорошо, - сказал он. - Подойдите ближе.
   Пенелопа встрепенулась и подступила к Брендону вплотную. Я
сделал то же самое. Брат обнял нас за плечи и произнёс:
   - Внимание!..
   Нас окутала фиолетовая мгла. Пропала сила тяжести, и мы
оказались в невесомости, вне всех измерений, вне времени и
пространства...
   И тут нас понесло! В такой бешеной скачке по Тоннелю я ещё
никогда не участвовал. Картины разных миров сменяли одна другую,
прежде чем глаз успевал фиксировать их. При такой скорости было
физически невозможно управлять нашими перемещениями; любая
попытка с нашей стороны взять на себя инициативу неизбежно
привела бы к катастрофе, но, к счастью, необходимости в этом не
было, так как в противоположном конце Тоннеля стояла Бренда.
   Наше движение немного замедлилось, мы мельком увидели огромное
красное солнце Сумерек над оранжевыми лесами, а в следующий
момент вывалились из Тоннеля в холл на первом этаже дома моей
дочери.
   Отпустив меня, Брендон сумел удержаться на ногах и пассивно
помог устоять Пенелопе, которая мёртвой хваткой вцепилась в его
плечо. Меня бросило вперёд, я столкнулся с Брендой и машинально
подхватил её на руки.
   - Как это мило, братик, - сказала она, целуя меня в щеку. - Я,
конечно, прошу прощения, если причинила вам неудобства. Но
учтите разницу во времени.
   - Всё было просто великолепно, сестричка, - ответил я. -
Здорово! - Я усадил её на диван, сам присел рядом и устало
откинулся на спинку. - Мы долго отсутствовали?
   - Чуть более восьми циклов.
   Я быстро прикинул в уме. Восемь циклов в Сумерках, это почти
шестнадцать стандартных суток Основного Потока, а значит, на
Земле Артура прошло около двенадцати дней. Я уже отсутствую
свыше двух недель против обещанных мною восьми-десяти дней.
Дейрдра и Морган, наверное, беспокоятся.
   - Тётя Юнона здесь? - спросила Пенелопа, усаживаясь в соседнее
кресло. Брендон устроился на подлокотнике дивана возле сестры.
   - Нет, на Марсе, - ответила Бренда. - Но регулярно связывается
со мной.
   - Сильно обижена на нас?
   - Злилась ужасно. Однако последовать за вами не пыталась.
   - Кто-нибудь ещё здесь появлялся? - спросил я.
   - Помона и Дионис. Они вычислили тебя.
   - И что ты им сказала?
   - Признала, что ты был здесь, но потом отбыл в неизвестном
направлении. Они очень хотели видеть тебя, особенно Дионис.
Просто затерроризировали меня расспросами.
   - Ты много им рассказала?
   - Почти ничего. Только о своих личных впечатлениях о тебе - и ни
слова из твоей истории.
   - Молодчина, - похвалил я.
   Бренда взяла меня за руку и заглянула мне в глаза. Её красивые
светлые брови сдвинулись к переносице.
   - Артур, почему ты не спрашиваешь меня о результатах вычислений?

   Я промолчал.
   - А каков результат? - отозвался Брендон, прерывая гнетущую
паузу.
   - Тачка... Компьютер ещё считает, - ответила Бренда. - Но в
конечном результате уже нет никаких сомнений: избранный Дианой
путь привёл её прямиком в сердцевину Потока Формирующих. От
комментариев я воздержусь; вы сами понимаете, что это значит.
   В холле воцарилось гробовое молчание. Затем Пенелопа несколько
раз всхлипнула и вдруг разразилась громкими рыданиями. Брендон и
Бренда принялись утешать её.
   Судорожно сжав челюсти и проглотив комок, застрявший у меня в
горле, я поднялся с дивана. Из встроенного в стену шкафа я
достал нечто похожее на шерстяное одеяло, перекинул его через
плечо и молча вышел из дома. Пенелопа продолжала плакать. У неё,
видимо, началась истерика.
   А мне нужны были время и одиночество, чтобы смириться с мыслью,
что Диана, женщина, которую я любил больше всего на свете, мать
моей единственной дочери, умерла такой страшной смертью...

   ГЛАВА 7

   Я лежал в густой оранжевой траве, подложив под голову одеяло, и
глядел в безоблачное небо Сумерек Дианы. Мои глаза были сухи. Я
уже выплакал все слёзы, отпущенные мне для одного человека, и в
дальнейшем, вспоминая Диану, буду скорбеть о ней молча.
   Спи спокойно, родная. Моё сердце полно печали, мне больно думать
о том, что тебя больше нет, но я должен смириться с этим фактом
и научиться жить без тебя. Это вовсе не значит, что я хочу
забыть о тебе; твой светлый образ навсегда запечатлелся в моей
памяти, дни, проведённые с тобой, всегда будут самыми радостными
днями в моей жизни, а ночи - самыми нежными ночами. Наша любовь
была чиста и прекрасна, хоть и не безгрешна. Мы были счастливы,
любя друг друга, и наша любовь дала жизнь нашей дочери,
Пенелопе. Ты родила мне прелестную дочь, а затем ушла вслед за
мной, и мрачная бесконечность поглотила тебя. Когда-нибудь, если
я доживу до того дня, когда сам захочу умереть, я последую за
тобой, и тогда мы снова будем вместе... Но всё это - дело
далёкого будущего; а пока я соберу большой букет твоих любимых
сумеречных роз и пошлю их тебе в неизвестность. Пускай
разлетятся они во все стороны, подхваченные ветрами бушующих
стихий, пускай они мчатся на крыльях случая, и, может быть,
знакомый с детства запах донесётся до тебя, где бы ты ни была,
вручив тебе весточку от меня. Прими мою нежность и скорбь,
любимая...
   Прошло уже много времени с тех пор, как я покинул дом, но никто
меня не беспокоил. И Брендон, и Бренда уважали моё горе, а
Пенелопа сама горевала. И хотя оплакивала она не женщину из
плоти и крови, а скорее идеал нежной и любящей матери, тем не
менее её боль была так же реальна, как и моя. Мы были равны в
нашей общей беде - я потерял последнюю, призрачную надежду, а
моя дочь в одночасье лишилась всех своих иллюзий, - и ещё
неизвестно, для кого из нас удар оказался сильнее. Ведь, в конце
концов, я взрослый мужчина, много повидавший в жизни и привыкший
смотреть смерти в глаза, чего нельзя сказать о Пенелопе - совсем
юной, по меркам Властелинов, девушке, почти ребёнку....
   В траве справа от меня послышался какой-то шорох. Я повернул
голову и увидел рядом двух златошёрстых зверушек, которые
выжидающе смотрели на меня своими блестящими глазами-бусинками.
Первым моим порывом было спугнуть их, но потом я передумал,
немного помедитировал в поисках ближайшего скопления лесных
орехов, нашёл их, по микро-Тоннелю переправил пригоршню в свои
ладони и высыпал перед попрошайками. Зверушки без опаски приняли
приглашение и живо защёлкали, луща орешки. Когда-то меня
раздражали эти звуки, но Диана очень любила своих питомцев, и
постепенно я к ним привык, они стали как бы неотъемлемой частью
нашей идиллии. Живя на Земле Артура и ничего не помня о своей
прежней жизни, я тем не менее часто кормил белок орешками; сам
этот процесс вызывал у меня ощущение теплоты и уюта, а щелканье
разгрызаемой скорлупы звучало для меня райской музыкой. Вот и
сейчас я будто наяву увидел шатёр из красного и голубого шёлка,
нас с Дианой в шатре, я вспомнил наши объятия и ласки,
почувствовал на губах сладкий вкус её губ... О боги, нет! Лучше
не думать об этом.
   Я подумал о Дейрдре, и боль моя притупилась. Теперь я находил
оправдание своей новой любви. Я страстно убеждал себя в том, что
если бы Диана была жива, я никогда не смог бы изменить ей. Пусть
даже я забыл, кто я такой, чувства мои не умерли, дремали где-то
в глубине меня, и только подсознательная уверенность в том, что
сердце моё свободно, а совесть чиста, позволила мне влюбиться в
Дейрдру. Ведь ещё до того, как Юнона сообщила мне эту печальную
весть, я уже предчувствовал неладное. Я давно это знал... Не
думаю, что я верил сам себе, но совесть свою я действительно
очистил.
   Я достал из кармана маленькое зеркальце, которое прихватил с
собой, когда одевался перед посещением Хаоса, и попытался
вступить в контакт с Морганом. По удачному стечению
обстоятельств, то, другое зеркальце, специально заколдованное
мной, как раз находилось у Дейрдры, и она ответила на мой вызов.
В Авалоне была поздняя ночь, Морган спал (или же ошивался у
девок - по его собственному выражению), а Дейрдра, оказывается,
дежурила. Она очень переживала за меня, так как Моргану уже
восьмой день никак не удавалось связаться со мной, и они не
знали даже, что и думать, а тем более - что предпринять.
   Я успокоил Дейрдру и твёрдо пообещал, что через неделю, в
крайнем случае, через десять дней, вернусь обязательно. Потом мы
наговорили друг другу много нежных слов, всё не могли
остановиться, и прошло не менее получаса, прежде чем мне удалось
заставить себя прервать контакт.
   Спрятав зеркальце в карман, я снова растянулся на траве. После
разговора с Дейрдрой на душе у меня полегчало, и я принялся
мечтать о том дне, когда вернусь в Авалон, в королевский дворец,
и смогу обнять и поцеловать её по-настоящему, а не только
мысленно. В её объятиях я найду желанное утешение и, надеюсь,
быстро излечусь от боли по тяжёлой утрате. Прости, Диана.
Прощай...
   Итак, я принял окончательное решение. Я возвращаюсь на Землю
Артура, в мир, названный мною в честь моего легендарного предка,
а может быть, и в мою собственную честь - я не исключал и такого
подсознательного порыва. Теперь это мой мир, там мой будущий
Дом, и именно там моё место - у Истоков Формирующих, на третьем
полюсе существования. Я не собирался претендовать на корону
Света и господство в Экваторе, и не только из соображений
нравственного порядка, не только потому, что мне нравился Амадис
как человек и я не хотел враждовать с ним. Сама идея
концентрации такой огромной, неограниченной власти в одних руках
казалась мне глубоко порочной, вызывала во мне протест; что-то в
картине мира, представленной Хранителем Хаоса, было не так. По
моему убеждению, человеческий разум слишком слаб и несовершенен,
чтобы править вселенной... но, с другой стороны, кому же ещё
поддерживать в ней порядок, если не людям?
   В мирах с высокоразвитой технологической цивилизацией бытует
мнение, отражённое в частности и в фантастической литературе,
что над ними властвуют невидимые сверхразумные существа, некие
суперлюди, интеллектуальная мощь которых недоступна
человеческому разумению. К сожалению или к счастью, это не
соответствует действительности. Сверхразумные существа изредка
таки попадаются на необъятных просторах вселенной, но все они
без исключения замкнуты целиком на себя, страдают от различных
депрессивных маний и многочисленных параноидальных комплексов.
Законченные психопаты и шизофреники, сверхразумы настроены
крайне враждебно по отношению к внешнему миру, благо подавляющее
большинство их по натуре своей философы и обычно с самого
рождения и до смерти предаются самосозерцанию, стремясь отыскать
смысл жизни в глубинах собственного "я". Однако встречаются
среди них и очень агрессивные особи, которые от пассивного
созерцания переходят к активным действиям и наделывают много
бед, прежде чем удаётся их усмирить или попросту уничтожить. Как
показывает практика, интеллект, превосходящий человеческий на
порядок и выше, неустойчив и стопроцентно подвержен психозам,
поэтому в обитаемой части вселенной, вернее, в той её части,
которая называется Экватором, заправляют Властелины - обладающие
большим могуществом и неподвластные старости, но всё же люди, -
а бог (если он есть), видимо, предпочитает не вмешиваться в дела
мирские.
   Одновременно слабые и сильные, могущественные и беспомощные,
мудрые и невежественные, наделённые множеством достоинств и
пороков, люди оказались единственными существами, способными
подпрыгнуть выше собственной головы и стать хозяевами
вселенной... ну, если не хозяевами, то управляющими уж точно.
Обряд Причастия (то ли открытый кем-то ещё в незапамятные
времена, то ли дарованный свыше - тут мнения расходились) дал
избранным доступ к Силам Формирующим Мироздание, а вместе с этим
причащённые получили ключ к власти над бесчисленными мирами и
всем сущим в них. Я всегда считал, что мы, то есть Властелины
Экватора, обладаем могуществом большим, чем полагается человеку,
и по иронии судьбы именно на мою голову свалилась сила ещё более
фундаментальная, более глубинная - Сила, порождающая сами
Формирующие.
   В прежние времена люди (за исключением, возможно, моего прадеда
и его двоюродного брата Мерлина) были лишены доступа к
Источнику, только короли Лайонесса из династии Лейнстеров
получали от него мизерные крохи могущества; но так не могло
продолжаться вечно, и с моим приходом всё переменилось. Однако
отдам себе должное: я поспел в самый раз, чтобы вмешаться в
борьбу за обладание Силой. Прежняя Хозяйка потеряла контроль над
Источником и погибла, а её место заняла Бранвена - весьма
легкомысленная и безответственная молодая особа. Она и её брат
Колин достигли более высокого уровня приобщения к первозданной
мощи, чем их предки, но, по счастью, у них ещё мало опыта и
знаний, чтобы сравниться могуществом со мной. Со временем,
понятно, они будут набирать силу, и пока это происходит, я
должен найти выход из создавшегося положения. Как Хозяин
Источника, я... Впрочем, нет. Персоной номер один у Источника
оставалась всё же Бранвена, несмотря на то, что объективно я был
сильнее её. Она имела доступ к некоторой информации, недоступной
мне, острее чувствовала Источник, в частности знала, когда к
нему кто-то приходит и успевала опередить незваного гостя. Я мог
занять её место только уничтожив её, но пока что я не собирался
этого делать. Конечно, если разум её помутится от собственного
могущества и в ней возобладают разрушительные тенденции, мне
придётся убить её, и я сделаю это... со слезами на глазах. Что
толку скрывать - она мне нравится, моя Снежная Королева...
   Нет! Это неправильно, несправедливо, так не должно быть! Такая
сила не для людей, она им не по плечу. Почему ты, боже - Митра,
Зевс-Юпитер, Иегова, Брама, Один, Перун,
Или-Как-Там-Тебя-Ещё-Зовут, - почему ты, если ты существуешь,
сам не хочешь управлять миром? Твои дети слишком слабы и
порочны, чтобы занять твоё место.
   Источник не сделал меня мудрее, добрее, человечнее, если хотите.
Он дал мне лишь голую мощь, я стал невероятно крутым и могучим,
но по человеческим меркам совсем не изменился - ни в лучшую
(увы!), Ни в худшую (к счастью) сторону. Каждую секунду, каждое
мгновение я чувствовал этот огромный дисбаланс между моей
человеческой сущностью и нечеловеческими возможностями, который
со страшной силой давил на мою психику, грозя разрушить её в
любой момент. Однако я надеялся, что выдержу. Я изо всех сил
старался не сойти с ума, и пока что мне это удавалось. Но как
поведут себя другие? Колин, Бранвена, те, кто придёт вслед за
ними и вслед за мной? Насчёт других я не был уверен, я привык
полагаться только на себя.
   Шкатулка Пандоры открыта, джин выпущен из бутылки, и я не видел
способа загнать его обратно. Что бы я ни делал, вопреки всем
моим стараниям, круг обладающих Силой Источника будет постоянно
расширяться. Этот процесс уже необратим: больно уж многим
известно теперь об Источнике, и один человек, каким бы могучим
он ни был, не сможет противостоять ораве жаждущих власти
честолюбцев. Ему нужны будут союзники - а значит, новые
обладатели мощи.
   Во что превратят мир люди с таким невероятным могуществом? Как
их остановить, если они переступят невидимую, неосязаемую грань,
отделяющую разум от безумия? Сумею ли я сам удержаться,
балансируя на краю бездны мрака?.. В мучительных и безуспешных
поисках ответов на эти вопросы я заснул.
   Слава богу, мне виделся приятный сон. Не помню какой, в память
мою врезался только последний эпизод - как я лежал в густой
зелёной траве, положив свою голову на колени Дейрдры, а она
нежно поглаживала мои всклочённые волосы, - да и то потому, что
в этот момент мой сон тесно переплёлся с действительностью.
   Когда я вынырнул из мира грёз на поверхность сознания, то с
удивлением обнаружил, что трава вокруг меня оранжевая, а не
зелёная, а моя голова продолжает покоиться на женских коленях -
но не у Дейрдры, а у Юноны, что, впрочем, тоже было приятно. На
какое-то мгновение мне показалось, что я снова стал маленьким
мальчиком, маминым сыночком... Великий Зевс! Как мне не хватало
моей дорогой мамочки, когда я жил на Земле Артура!
   - Опять ты скрывался от меня, - с упрёком произнесла Юнона, и я
был признателен ей за то, что она первым делом не заговорила о
Диане. - Почему ты не сказал, что собираешься повидаться с
Врагом?
   - Я не хотел, чтобы ты волновалась, мама.
   - Я бы меньше волновалась, если бы была рядом с тобой.
   - Именно этого я хотел избежать.
   - Однако ты взял с собой Брендона и Пенелопу.
   - Увы, пришлось. Хотя я предпочёл бы потолковать с Врагом с
глазу на глаз.
   Мать немного помолчала, затем спросила:
   - И что ты думаешь о вашем разговоре?
   - Смотря, о какой его части, - уклончиво заметил я.
   - О том, что теперь твоё место на троне отца.
   - А ты что думаешь? - Я снова уклонился от прямого ответа.
   - Враг хитёр и лукав, но в данном случае он прав. Я
придерживаюсь такого же мнения.
   - А как же Брендон? - спросил я. - Ты уже разлюбила его?
   Юнона нахмурила брови и с мукой поглядела на меня.
   - Не говори так, сынок, это нечестно. Вы оба мне дороги, но
сейчас речь идёт не о моих чувствах, а о государственных делах.
Из вас двоих ты старше и могущественнее, ты более достоин занять
престол, и Брендон понимает это.
   - Ещё бы! Он многое понимает. Он очень понятлив и смышлён. К
тому же он послушный сын.
   Щёки матери заалели.
   - На что ты намекаешь, Артур?
   Я поднял голову с её колен, принял сидячее положение и нежно
взял её за руки.
   - Мама, - мягко проговорил я. - Не надо обманывать себя. Сейчас
ты руководствуешься не только здравым смыслом, но и эмоциями.
Ведь ни для кого не секрет, что я твой любимчик, и ты всегда
хотела видеть меня преемником отца. Признай, что это так.
   - Да, это правда, - неохотно признала Юнона.
   - Ну а что до меня, - уже более твёрдо продолжал я, - то я вовсе
не считаю себя более достойным короны, чем Брендон. За то
короткое время, что я общался с ним, он произвёл на меня хорошее
впечатление, и я не думаю, что оно ошибочно. Брендон признанный
вождь оппозиции, так пусть он и остаётся им. Я уверен, что
далеко не всем придётся по вкусу такая поспешная и ничем не
обоснованная смена лидера; это наверняка внесёт раскол в ваши
ряды. Как говорится, коней на переправе не меняют.
   - Но ты...
   - В любом случае я пас. В ваши игры я не играю. Я не хочу
враждовать с Амадисом.
   - Из-за глупой детской сентиментальности?
   - В частности поэтому. У нас с Амадисом всегда были хорошие
отношения, он даже подарил мне Эскалибур, шпагу нашего
прадеда...
   - Если это тебя так волнует, то верни её. Он все равно побоится
взять её в руки.
   Я покачал головой.
   - Не в том дело, матушка.
   - А в чём же?
   - Именно в том, что я обладаю огромным могуществом. Моё
вмешательство в ваше противостояние может дорого обойтись обеим
сторонам.
   - Твоё вмешательство позволит избежать большой крови.
   - Это ты так полагаешь. Я же склоняюсь к тому, чтобы дать
Амадису шанс...
   - Шанс! - фыркнула Юнона, перебивая меня. - Какой ещё шанс?! У
него нет никаких шансов! Рахиль из Израиля полностью отстранила
его от дел и теперь правит его именем, а милый твоему сердцу
Амадис лишь исполняет свои обязанности верховного жреца Митры,
руководит обрядами, устраивает пышные церемонии и всё такое
прочее, на что он горазд. Ему следовало бы стать
священнослужителем, помощником верховного жреца при тебе или
Брендоне. А так вся светская власть в Доме сосредоточена в руках
Рахиль.
   - Брендон утверждает, что она совсем неплоха как королева, -
заметил я. - Ты придерживаешься иного мнения?
   - Да! Брендон сознательно пытается обмануть себя, чтобы умыть
руки и отойти от дел. Впрочем, не буду отрицать, что в некотором
смысле он прав. Рахиль из Израиля действительно умная, волевая и
энергичная женщина; она уже доказала, что умеет с толком
распорядиться властью. Но весь вопрос в том, в чьих интересах...

   - Стоп! - сказал я, поняв наконец, на что намекала Бренда, когда
мы с ней обсуждали эту тему на кухне и когда так некстати нашей
беседе помешали Брендон и Пенелопа. - Если ты собираешься читать
мне лекцию о заговоре коварных сионистов по достижению мировой
гегемонии, то не трать попусту время и силы. Я давно уже не верю
в эту чепуху.
   - Это вовсе не чепуха, Артур. Ты знаешь, я далека от
антисемитизма, однако то, что вытворяет Рахиль, не может не
вызывать у меня возмущения. В своё время, будучи королевой
Света, я всегда ставила на первое место интересы Дома твоего
отца, ибо так мне велел мой долг. Рахиль же никогда не забывает,
что она - дочь Израиля, и все её поступки продиктованы именно
этим обстоятельством.
   - Её можно понять, - заметил я. - Ведь она воспитана как
истинная израильтянка и считает свой Дом богоизбранным.
   - Я вполне допускаю, что Рахиль действует без какого-либо злого
умысла, - не стала возражать Юнона. - Думаю, ей кажется
естественным, что даже сидя на троне Света, она должна
руководствоваться интересами своего народа. Но каковы бы ни были
её мотивы, сути дела это не меняет. Факт остаётся фактом: Дом
Света, ТВОЙ Дом, Артур, Дом твоего отца, Утера Великого, Дом
твоего прадеда, короля Артура, некогда один из самых
могущественных, самых влиятельных Домов Экватора, нынче покорно
следует в фарватере политики Дома Израилева.
   Я поморщился.
   - Пожалуйста, не дави мне на психику, мама. Не взывай к моему
патриотизму, а тем более - к антисемитизму. Этим ты ничего не
добьёшься.
   Мать посмотрела на меня долгим взглядом и с горечью произнесла:
   - Боюсь, правы те, кто утверждает, что ты плохой сын Света.
   - Вот тебе ещё одна причина, по которой мне не следует
претендовать на роль вождя оппозиции. По мне, пусть всё остаётся
так, как было. Если вам удастся свергнуть Амадиса, его место
займёт Брендон; а если нет... В конце концов, Рахиль не дура и
не фанатичка, просто ей трудно переступить через своё
воспитание. Надеюсь, со временем к ней придёт понимание того,
что в первую очередь она - королева Света.
   Юнона задумчиво покачала головой.
   - Знаешь, меня всегда интересовала причина твоей расовой
терпимости. Неужели девушка?
   Я чуть ли не до крови прикусил губу в попытке унять душевную
боль, заглушив её болью физической. Я много бы отдал за то,
чтобы вычеркнуть из своей памяти этот прискорбный эпизод времён
моей юности. Но увы, из песни слов не выкинешь. Пока я жив, пока
я помню, кто я такой, со мной будут и эти воспоминания -
горькие, болезненные, мучительные...
   - Её звали Ребекка, - сдержанно ответил я. - Это было давно,
очень давно... И с тех пор я излечился от присущего детям Света
антисемитизма.
   Мать снова покачала головой.
   - Ты слишком сентиментальный человек, Артур, и это мешает тебе
объективно оценивать ситуацию.
   - А может быть, ты необъективна, матушка? Прости, но мне
кажется, что ты зациклилась на идее сделать меня королём Света,
и тебе даже в голову не приходит поинтересоваться, есть ли у
меня собственные планы на будущее. А между тем таковые имеются.
Ведь я обнаружил устойчивую цивилизацию Одарённых.
   - Ты что, всерьёз хочешь стать Основателем? - спросила Юнона.
   - Да, - ответил я. - Хочу. Ты считаешь, что я не справлюсь с
этой задачей?
   - Я считаю, что сейчас не очень подходящее время для создания
нового Дома. Тем более - в непосредственной близости от
Источника. Это опасно.
   - Не спорю. И что ты предлагаешь?
   - Организуй переправку всех тамошних Одарённых в Экватор. Ведь
ты можешь это сделать?
   - В принципе, могу.
   - Вот и сделай. Мы распределим их между дружественными Домами,
это обеспечит нам приток свежей крови, а Срединные миры пусть
как и прежде остаются нетронутыми. Ведь не зря же твой прадед
так тщательно скрывал их существование.
   - Сейчас не те времена, мама, - возразил я. - Существование
Источника уже не утаишь, и просто так доступ к нему не закроешь,
для этого нужны активные действия. Конечно, я понимаю, что после
Рагнарёка демографическая ситуация в большинстве Домов весьма
неблагоприятная, и было бы заманчиво улучшить её за счёт
разграбления целого мира Одарённых - зародыша будущего Дома.
Того самого Дома, который должен стоять на страже Источника,
оберегать его от посягательств как Порядка, так и Хаоса,
обеспечивать стабильность и равновесие во вселенной.
   - Однако твой Дом сам может стать угрозой стабильности и
равновесию, - резонно заметила Юнона.
   - Да, может, - согласился я. - Но я приложу все усилия, чтобы
этого не случилось.
   - И всё же, - после длительных раздумий произнесла мать, - я
остаюсь при своём мнении. Сейчас твоё место в Экваторе, на троне
отца.
   - Нет, - твёрдо ответил я.
   - ЭТО ПОХВАЛЬНО! - послышался за нашими спинами трубный глас с
характерными искажениями, свидетельствовавшими о том, что
говорящий как раз выходит из Тоннеля. С некоторым опозданием,
надо признать, мои чувства забили тревогу, предупреждая о
разрыве поблизости пространственного континуума; видно, я ещё
плохо контролировал свой Образ Источника и в пылу полемики с
Юноной непроизвольно ослабил контакт с ним до минимального
уровня. Между тем трубный глас продолжал вещать, уже без
искажений: - Однако есть более верный способ гарантировать, что
ты не изменишь своё решение. Это смерть. Мёртвые не сидят на
троне.

   ГЛАВА 8

   Во все времена самым кошмарным сном Властелинов было, что
кому-нибудь удалось изобрести способ переправлять через Тоннель
взрывчатые вещества, избежав их детонации, а мысль о том, что
подобное можно провернуть с радиоактивными материалами, и вовсе
леденила душу. По счастью, все мало-мальски сильные взрывчатки,
попадая в Тоннель, немедленно взрываются, а ядра тяжёлых
элементов подвергаются мгновенному распаду. Это немаловажное
обстоятельство наложило заметный отпечаток на жизненный уклад и
форму цивилизации Властелинов, которые в качестве оружия
привыкли использовать либо сталь, либо магию, чаще отдавая
предпочтение последней, хотя и не пренебрегали клинком, особенно
если он волшебный.
   Моя Эскалибур была самая что ни на есть волшебная, поэтому,
услышав трубный глас, я одновременно совершил два действия -
вскочил на ноги с поворотом на сто восемьдесят градусов и
выхватил из ножен шпагу.
   Шагах в пяти от нас стоял широкоплечий здоровила, ростом никак
не меньше двух метров, одетый во всё белое, с белыми, как снег,
волосами и голубыми, без зрачков, глазами. За его плечами
трепетали снежно-белые, похожие на лебединые, крылья. В обеих
руках он держал внушительных размеров мечи под стать его росту;
ещё два меча висело у него на поясе в ножнах.
   Над головой странного существа парило золотое светящееся кольцо
вроде нимба. Я напряг своё колдовское зрение и с великим
сожалением обнаружил, что этот нимб вовсе не дешёвый трюк, а
Знак Янь, Символ Порядка.
   - Артур! - услышал я мысленное восклицание Юноны. - Это создание
Порядка!
   - Знаю, - ответил я и обратился к существу: - Кто ты такой?
   - Я Агнец Божий, - ответил мне трубный глас.
   Я нервно усмехнулся, хотя мне совсем не было смешно.
   - Вот как? Ужель близится конец света?
   - Для тебя - да, предатель. Я послан, дабы низвергнуть тебя в
Хаос, где тебе самое место.
   В ответ на такое недвусмысленное заявление я призвал Образ
Источника, который повис передо мной, излучая бледно-голубое
сияние, видимое только на высших уровнях восприятия. Юнона тихо
ахнула.
   - И кто же тебя послал? - спросил я у существа, назвавшегося
Агнцем Божьим.
   - Лучше тебе не спрашивать об этом, - надменно произнесло
чудище. - Ибо, услышав ответ, ты ужаснёшься.
   Я с некоторым облегчением вздохнул. Ещё по детским урокам я
знал, что порождения Порядка не могут лгать в открытую. Когда им
нужно что-нибудь утаить, они начинают вилять, уходить от прямых
ответов и говорить иносказательно, становясь такими же
противными, как и лгущие напропалую, по поводу и без всякого
повода, создания Хаоса. Будь Агнец послан самим Порядком, он бы
мне так и сказал. По старой привычке меня пугала мысль, что я
мог чем-то прогневать Порядок. Хотя теперь я был адептом
Источника, представителем третьего полюса существования,
митраизм пустил слишком глубокие корни в моём сознании, чтобы я
мог быстро и безболезненно избавиться от внушённого мне в
детстве благоговейного страха перед Порядком и чувства
отвращения к Хаосу. Покидая Срединные миры и возвращаясь в
Экватор, я даже не предполагал, что Порядок начнёт на меня
охоту.
   - Артур! Юнона! - пришли к нам взволнованные мысли Пенелопы. -
Что у вас происходит?
   - Да, вот именно, - хором отозвались Брендон и Бренда, также
выходя с нами на связь.
   - Явилось какое-то существо из Порядка, - ответил я. - Выглядит
весьма внушительно и называет себя Агнцем Божьим.
   - Этого ещё не хватало! - подумал Брендон. - Что ему нужно?
   - Он пришёл по мою душу, - сообщил я. - Вернее, чтобы отправить
её в Хаос.
   - О боже! - ужаснулась Пенелопа.
   - И ведёт себя довольно дерзко и агрессивно, - добавил я. -
Ой!.. Вот!
   В этот момент Знак Янь метнулся ко мне, но я легко блокировал
его выпад при помощи Образа. Вместо того, чтобы отступить и
приготовиться к новой атаке, Агнец принялся жать на меня, вливая
в свой Знак всё новые и новые порции энергии из Порядка. В ответ
мне приходилось интенсивно черпать силу из Источника.
   Намечался поединок голой мощи. Энергия накапливалась с
головокружительной быстротой. При таких темпах всего через
несколько минут она достигнет критического уровня...
   - Держись, Артур! - крикнула Пенелопа. - Мы идём на помощь.
   - Нет! Убирайтесь отсюда! Все четверо, живо, в Тоннель!
   - Но почему?
   - Сейчас этот мир превратится в ад, вот почему! Это будет похуже
ядерного взрыва. Сматывайтесь, я сказал!
   - А как же ты?
   - Со мной всё будет в порядке... надеюсь... Убирайтесь
немедленно, иначе вам несдобровать.
   - Полагаю, ты знаешь, что делаешь, брат, - услышал я мысль
Бренды.
   - Да, знаю. Уж поверьте мне... А теперь - в Тоннель!
   - Мой дом! - в отчаянии подумала Пенелопа. - Мои картины!
   - Я не оставлю тебя, Артур, - решительно заявила Юнона, швырнув
в Агнца какое-то смертоносное заклинание, которое тот без труда
парировал, не переставая давить на меня Знаком Янь.
   Мой Образ Источника уже излучал ослепительно-голубой свет,
видимый на всех уровнях восприятия, включая и обычный,
неколдовской.
   - Ты так спешишь умереть? - раздражённо осведомился я. - И
хочешь, чтобы я погиб, пытаясь спасти тебя?
   Юнона не успела ответить, потому что в наш разговор вклинился
Брендон:
   - Артур. Боюсь, мы не сможем уйти.
   - Что там ещё?
   - Все входы в Тоннель перекрыты.
   - Да, так оно и есть, - подтвердила Бренда.
   - Проклятье! - выругался я, быстро просканировав окрестности.
Очевидно, в момент атаки Агнец привёл в действие заранее
заготовленное мощное заклинание, временно прекратившее доступ к
Тоннелю в радиусе как минимум пятидесяти миль. Даже олимпийский
чемпион по левитации не успел бы преодолеть такое расстояние за
отпущенные нам считанные минуты.
   - Если ты настаиваешь, мы попытаемся аннулировать эти чары, -
сказал Брендон. - Но это займёт много времени.
   Я почувствовал, как во мне нарастает отчаяние. Мы оказались в
ловушке - донельзя примитивной, и тем не менее действенной. С
помощью Образа я мог легко сокрушить это заклятие или попросту
перенести нас всех за тридевять миров - но в том-то и беда, что
мне нельзя было отвлечься ни на мгновение. Я из последних сил
удерживал от высвобождения колоссальный заряд энергии,
скопившийся между мной и Агнцем, и это требовало от меня
предельной концентрации воли.
   - Чёрт! Что же делать?.. Скорее ко мне, я постараюсь защитить
вас. Другого выхода нет... А впрочем...
   Выход всё-таки был, и довольно неплохой. Устроив нам ловушку,
Агнец сам мог очутиться в западне, один против пятерых. Но, к
несчастью, нужное мне заклинание было слишком длинным, сложным и
запутанным, чтобы я успел оттарабанить его (пусть даже
мысленно), прежде чем окружающий меня мир обрушиться в бездну
бушующих энергий. После возвращения ко мне памяти я так и не
удосужился выкроить время для составления джентльменского набора
заклинаний, всецело полагаясь на свою мощь. Оставалось лишь
надеяться...
   - У кого-нибудь из вас, - обратился я к родным, - есть
наподхвате свеженькое изолирующее заклинание?
   - У меня было старенькое, - тут же ответил Брендон. - Оно не
сработало.
   - Моё тоже, - отозвалась Бренда. - Слишком высока интенсивность
сил.
   - У меня есть, - сказала Юнона. - Позавчерашнее.
   - Повесь его на мой Образ, - распорядился я. - Думаю, Источник
сможет преодолеть блокировку Порядка.
   Мать притянула к себе Формирующие и для пущей верности
произнесла вслух три ключевых слова, приводящих в действие уже
готовое, но неактивированное заклинание изоляции, которое при
успешном воздействии ненадолго блокировало все колдовские
способности, зависящие от внешних факторов - таких как
Формирующие, Источник, Порядок, Хаос.
   Река мощи, текущая через меня, внезапно обратилась вспять, унося
свои воды, кои были чистой энергией, в бесконечность, к
Источнику. Меня словно пронзила молния, и я едва не выронил из
рук шпагу, на мгновение потеряв контроль над своим телом. А в
следующий момент мой Образ и Знак Янь Агнца померкли и растаяли
в воздухе. Заклинание Юноны сработало - как я определил
посредством сканирования, в радиусе почти что двадцати миль. На
некоторое время Агнец утратил свою связь с Порядком; также это
означало, что я не мог вызвать Образ Источника, а мой брат, моя
сестра, моя дочь и моя мать потеряли контакт с Формирующими.
После заклинаний смерти, заклинание изоляции было, пожалуй,
самым эффективным. Для его снятия требовалось большое количество
энергии - а оно как раз и перекрывало доступ к внешним
источникам мощи. Агнец мог использовать только собственные
ресурсы колдовской силы - как, впрочем, и мы. Но теперь нас было
пятеро против одного.
   - Ну что? - произнёс я, с облегчением чувствуя, как
нечеловеческое напряжение последних минут покидает меня. -
Начнём переговоры?
   Чудище по имени Агнец Божий совсем не по-ангельски зарычало и
швырнуло в меня заклинание остановки сердца, которое я легко
поддел остриём своей Эскалибур и разнёс его в клочья. Агнец
снова зарычал и кинулся ко мне, вовсю размахивая своими
большущими мечами.
   Не скажу, что мне было так просто отражать атаки противника
гораздо выше и сильнее меня, к тому же одинаково хорошо
фехтовавшего обеими руками. Его глаза без зрачков тупо смотрели
в пустоту мимо меня. Он не был зрячим в человеческом понимании
этого слова; он непрерывно сканировал на довольно высоких
уровнях и во всех направлениях, что создавало для меня
дополнительные неудобства. Благо Юнона бесперебойно
бомбардировала Агнца заклинаниями, хоть и не причинявшими ему
никакого вреда, зато частично отвлекавшими его внимание.
   - Артур! - услышал я мысленное восклицание Пенелопы. -
Посторонись!
   Я сделал обманный выпад, заставив Агнца отступить в нужном мне
направлении, сам бухнулся наземь, быстро откатился в сторону и
вновь вскочил на ноги. Краем глаза я заметил бегущих к нам со
шпагами наголо Брендона, Бренду и Пенелопу. Моя дочь, кроме
того, держала в другой руке заряженный двумя стрелами арбалет.
Когда Агнец оказался открытым, она уронила шпагу на траву,
припала на одно колено, прицелилась и дважды выстрелила. Первая
стрела летела Агнцу прямо в лицо, но он молниеносным взмахом
меча отбил её в сторону; вторая всё же достигла цели, угодив ему
в грудь. С громким хохотом чудище выдернуло её, швырнуло себе
под ноги и демонстративно растоптало.
   - Да у него сущий панцирь из мяса и костей! - поражённо
воскликнула Пенелопа, отбросив уже бесполезный арбалет и
поднимая с травы шпагу. - Брендон, Бренда! Мы с Артуром займём
его спереди, а вы заходите сзади.
   Агнец вновь захохотал. Белоснежные крылья за его спиной
превратились в руки и выхватили из висевших на поясе ножен ещё
два меча. Это была настоящая машина для убийств - безжалостная,
беспощадная, не ведающая сомнений. Агнец занял круговую оборону,
фехтуя с каждым из нас отдельным мечом, да ещё успевая при том
посыпать нас слабенькими, без внешней подпитки, заклинаниями и
отражать такие же слабенькие заклинания Юноны, Брендона, Бренды
и Пенелопы. Что же касается меня, то я лишь фехтовал, экономя
свои силы для решающего удара.
   - Артур? - спросила Юнона. - У тебя есть план?
   (ЕСТЬ ЛИ У МЕНЯ ПЛАН? У МЕНЯ ВСЕГДА ЕСТЬ ПЛАН!)
   - Да, - ответил я. - Есть.
   - Тогда уступи мне место и займись его разработкой.
   - Хорошо. Держи!
   Я отскочил в сторону и бросил свою шпагу Юноне. Она поймала её
на лету и тут же вступила в бой вместо меня.
   А я отошёл к ближайшему дереву, прислонился к его широкому
стволу и продолжил сканировать Агнца на всех доступных мне без
Образа уровнях. Он был физически силён, проворен, вынослив, с
отличной координацией движений, обладал недюжинной колдовской
силой и устойчивой психикой. Вместе с тем его коэффициент
умственного развития был весьма невысок (удивительно, что при
таком скудоумии он так искусно фехтовал), и ещё он был начисто
лишён инстинкта самосохранения. Выполняя чьё-то указание
уничтожить меня, чудище без колебаний готово было отправиться в
могилу следом за мной, лишь бы удостовериться, что я
действительно мёртв. Мне чертовски хотелось узнать, кто же
подослал его ко мне, поэтому я решил не убивать Агнца, а только
парализовать, чтобы впоследствии допросить его с пристрастием.
   Тщательно просканировав центральную нервную систему Агнца и её
периферийные ответвления, я приступил к составлению
парализующего заклинания, на что потратил около двадцати минут.
Затем я привёл заклинание к канонической форме, отсёк все лишние
петли и, собрав последние силы, медленно и чётко, с нужной
расстановкой продиктовал его вслух, что заняло у меня ещё три с
половиной минуты. На предпоследнем слове я остановился и замер.
Призрачная ткань заклинания ожила и слабо затрепетала, готовая
накрыть Агнца в тот самый момент, когда я произнесу завершающее
слово. Чтобы моё заклинание возымело желаемый эффект, ему была
необходима силовая подпитка, причём немалая, иначе противник
парирует его без особого труда.
   Я стал ждать возвращения Образа. Заветное слово вертелось на
кончике моего языка, соответствующий императив дежурил у самой
поверхности сознания. Обычно, когда готовят заклинания про
запас, в них опускают по нескольку ключевых слов-команд, что
обеспечивает их сохранность в течении многих недель. Однако в
данном случае это не имело ровно никакого значения, поскольку
изолирующие чары должны были рухнуть в ближайшие полчаса.
   Мои родные постепенно одолевали Агнца. Впрочем, и сами они
выглядели порядком измотанными, но их усталость не шла ни в
какое сравнение с моей. Я в изнеможении опустился на траву и
крикнул:
   - Берегите силы, не пытайтесь достать его. Просто держите в
постоянном напряжении.
   В этот момент Брендон снова пробил защиту Агнца и уже в третий
раз ранил его в плечо.
   - Всё в порядке, - ответил мой брат, продолжая атаковать. - Мы
забьём его насмерть. Главное, чтобы мамины чары продержались.
   "А что если моё заклинание не сработает?" - внезапно подумал я и
весь похолодел. Я был слишком истощён, чтобы надиктовать ещё
одно...
   - Пенни, - спросил я. - У тебя есть готовое изолирующее
заклинание?
   - Да... - Она успешно отразила выпад Агнца и провела
стремительную атаку, завершившуюся очередным уколом в бок
противника. - Есть!.. Да, есть. Только очень старое.
   - Теперь это не важно. Повесишь его на мой Образ, если моя затея
не выгорит.
   - Хорошо, отец.
   Когда появились первые признаки потускнения чар, я мысленно
отдал команду родным усилить натиск на Агнца. Под шквалом их
бешеных атак тот потерял драгоценную секунду и вызвал Знак Янь
уже когда передо мной повис Образ Источника во всей своей
пугающей красоте. Я почувствовал, как в меня вливается мощь, и
произнёс только одно слово:
   - Аминь!
   Чудище вдруг замерло, Знак Янь, начавший было появляться над его
головой, исчез. Шпага Брендона, продолжившая своё движение,
отсекла ему руку у кисти. Клинок Пенелопы вонзился в порядком
изуродованный бок Агнца, а Бренда разрубила его плечо. И только
Юнона вовремя остановилась и опустила мою Эскалибур.
Обездвиженный Агнец рухнул наземь.
   - Чёрт! - воскликнул я. - Вы убили его?
   - Вряд ли, - ответила Пенелопа, вытирая полой халата вспотевшее
лицо. - Боюсь, он очень живуч.
   - Я тоже так думаю, - отозвался Брендон, расстёгивая рубашку. -
Но подрались мы на славу... Уф! Жарища-то какая!
   Юнона осторожно подошла к Агнцу, приставив остриё шпаги к его
горлу.
   - А мне кажется, что он мёртв, - произнесла она и пнула его
носком своей туфли. - Так и есть. Мертвее быть не может.
   - Но ведь раны... - начала Бренда.
   Мелькнувшая в моём затуманенном мозгу догадка заставила меня ещё
раз просканировать существо. Обнаружив то, что искал, я
немедленно изгнал Образ и сообщил родным:
   - Раны здесь ни при чём. На Агнца был наложен заговор смерти -
очевидно, на тот случай, если его попытаются пленить и развязать
ему язык.
   - Но какой от этого прок? - удивилась Пенелопа. - Если бы
Порядок хотел скрыть, что он охотится за тобой, ему следовало бы
подослать к тебе существо из Экватора, а не своё создание. Ведь
так и без допроса ясно, чьих рук это дело.
   - Отнюдь не ясно, - возразил Брендон. - Порядок мог предоставить
своего Карателя в чьё-нибудь распоряжение.
   - Так это Карающий Ангел? - спросил я, взглянув на поверженное
существо. Мне стало зябко.
   - Ну да. Карающий Ангел Порядка. Разве ты не знал?
   - Нет, прежде никогда не встречался. Не имел такой чести.
   - Мог бы и догадаться.
   - У меня не было времени гадать, - невесть почему раздражённо
отрезал я. - Мне, в общем, наплевать, как оно зовётся - Агнец
Божий или Карающий Ангел, - главное, что это чудище было кем-то
подослано, чтобы убить нас.
   - В первую очередь тебя, - уточнила Бренда. - А заговор смерти
косвенно подтверждает, что этот "кто-то" не хотел, чтобы его
личность была установлена. Значит, это не Порядок.
   - Сам по себе факт отрадный, - заметил я, растягиваясь на траве.
- Но не так, чтобы очень. Предоставляя неизвестному "кому-то"
своё создание, Порядок, несомненно, был осведомлён о
преследуемых им целях. А стало быть, не возражал.
   Юнона подошла ко мне и села рядышком, положив у своих ног
Эскалибур.
   - Это понятно, - сказала она. - Вряд ли Порядок в восторге от
того, что на корону Света претендует адепт другой силы.
   - Мама! Я же сказал, что я вне игры.
   - А ему откуда знать? Каратель был прав - где гарантия, что ты
не передумаешь?
   Я поморщился и укоризненно произнёс:
   - Опять ты давишь на меня!
   - Не спеши с ответом, Артур. Хорошенько подумай над этим в свете
новых обстоятельств. Ты единственный, кто может дать отпор
вмешательству Порядка в дела Экватора. Сейчас твоя главнейшая
обязанность - сплотить все Дома перед лицом новой угрозы. Мне
кажется, что этот Агнец лишь первая ласточка, предвестник
грядущей экспансии Порядка. А нас, Властелинов, слишком мало,
чтобы успешно противостоять ей.
   Я промолчал. В словах матери был резон, и я не мог не признать
это. А выдвигать контраргументы в пользу своего решения у меня в
данный момент не было ни сил, ни желания.
   Между тем Брендон, Бренда и Пенелопа оттащили убитое чудище в
сторону, подошли к нам и, следуя примеру Юноны, расселись возле
меня на траве. Близняшки расположились справа, моя дочь - слева,
рядом с моей матерью. Идиллическая картинка - счастливая семья
устроила привал после удачной охоты...
   - Так насчёт чего был прав Каратель? - поинтересовался Брендон.
   - Когда Агнец выходил из Тоннеля, - лениво ответил я, продолжая
называть Карающего Ангела просто Агнцем, - он сделал одно весьма
любопытное заявление.
   - Какое?
   - Очевидно, он услышал, как я говорил маме, что не буду
претендовать на престол Света, и сказал буквально следующее:
"Это похвально. Однако есть более верный способ гарантировать,
что ты не изменишь своё решение. Это смерть. Мёртвые не сидят на
троне".
   Брендон так и присвистнул.
   А Бренда задумчиво покачала головой.
   - Уж больно конкретно это звучит, вы не находите? Как мне
кажется, Агнец просто повторил при случае мысль, высказанную
кем-то другим.
   - Тем, кто послал его, - подхватила Пенелопа.
   - И кто видит в Артуре прежде всего опасного претендента на
трон, - добавила Юнона.
   - Это либо Амадис, либо Рахиль, - сказала Бренда. - Скорее,
Рахиль, а может быть, они оба.
   - Или Александр, - предположил я только потому, что мне не
хотелось, чтобы в это дело оказался замешан Амадис. - У Рахиль и
Амадиса слишком явные мотивы, и подозрение сразу пало бы на них,
тем более что Агнец собирался уничтожить не только меня, но и
всех нас, в том числе Брендона. А вот Александр...
   - Глупости! - резко произнесла Юнона. Как я и ожидал, ей
пришлось не по нутру моё предположение. - У Александра нет
никаких мотивов.
   - Есть, - возразил я. - Он всегда ненавидел меня.
   - Но вряд ли до такой степени, - заметила Пенелопа, - чтобы
желать смерти своей матери.
   - Он мог не знать, что она здесь.
   - Глупости! - повторила Юнона. - Существо из Порядка было
послано не для сведения личных счётов, а чтобы преградить тебе
путь к престолу.
   - А ты уверена, что Александр не метит на престол?
   - Глупости! - настаивала мать. - Его никто не примет, и он знает
это. Он прекрасно понимал, на что идёт, когда отрёкся от Митры и
принял христианство.
   - Гм-м... Он всегда может совершить обратное. Так сказать, путь
покаяния никому не заказан. И кстати, я тоже христианин.
Двадцать лет назад меня окрестили и нарекли Кевином, и к твоему
сведению, отречение пока что не входит в мои планы. Я чувствую
сентиментальную привязанность к своему новому имени и к религии,
которую исповедывал последние два десятилетия, хотя никогда не
был особенно набожным.
   - Но ты не отрекался от Митры. А Александр отрёкся - причём не
из политических, а из чисто идейных соображений.
   - Минуточку! - оживилась Бренда. - А ведь Артур дело говорит.
Мама так увлеклась, защищая Александра, что совсем забыла про
Харальда.
   Пенелопа и Брендон быстро переглянулись и дружно закивали. Юнона
поджала губы и потупилась.
   - Харальд? - удивлённо переспросил я. - Это ещё кто такой?
   - Сын Александра, - ответила Бренда. - Полукровка. Он родился
ещё до твоего исчезновения, но долгое время никто не знал о его
существовании.
   - Ну и ну! - сказал я. - Вот так сюрприз! Почему вы до сих пор
молчали?
   Бренда пожала плечами.
   - Я полагала, что тебя не очень обрадует известие о появлении
нового родственника по этой линии.
   - Ещё бы!
   - Вот и не хотела тебя расстраивать.
   - Я тоже, - сказала Пенелопа.
   Брендон молча кивнул.
   Мать сидела, нахмурившись, напряжённо над чем-то размышляя. Я
понимал, что её мысли были далеки от радостных, и искренне
сочувствовал ей.
   - У кого-нибудь найдётся закурить? - справился я.
   Брендон вытащил из кармана брюк помятую пачку каких-то шикарных
сигарет и угостил меня одной. Пенелопа тут же сотворила
простенькое заклинание, и на кончике сигареты затлел огонёк. Я
затянулся, выдохнул дым и сказал:
   - Спасибо, Пенни.
   - Не за что. Просто я подумала, что сейчас колдовство тебе
противопоказано.
   - И правильно подумала, - подтвердил я. - Чувствую я себя
прескверно. Боюсь, мои нервы не выдержат, попытайся я
манипулировать даже самыми примитивными силами.
   Юнона заботливо прикоснулась ладонью к моему лбу.
   - Тебе очень плохо, сынок?
   - Я истощён. Я черпал энергию из таких глубин Источника, что он
чуть не убил меня... - Вдруг я кое-что вспомнил, и это
воспоминание поразило меня, как громом. Однако я сдержал первый
порыв и не стал делиться своей невероятной, ошеломляющей
догадкой с родными. Только что возникшая в моём мозгу мысль была
ещё слишком сырая, к тому же я не был полностью уверен, что не
стал жертвой игры собственного воображения, когда находился на
грани помрачения рассудка. Но если это действительно было, то
мне придётся в корне пересмотреть свои и без того туманные
представления об Источнике. Нужно будет поразмыслить об этом на
досуге - а сейчас не время, других забот хватает.
   Где-то с минуту я молча курил, свыкаясь с тем, что в игре,
которую мы именуем жизнью, появилась новая фигура - сын моего
старшего брата Александра.
   - Ну и дела! - наконец проговорил я. - И так неладно в
королевстве Датском, а тут ещё Харальд, как чёртик из
табакерки... Надеюсь, он хоть ублюдок?
   - Увы, нет, - покачала головой Бренда. - Он законнорожденный.
   - Вот те на! Как же так получилось?
   - Александр был обвенчан с его матерью, - объяснила сестра. - И
по всей форме зарегистрировал свой брак в Доме Теллуса. Так что,
согласно Договору о взаимопризнании культов, Харальд - законный
сын Александра и полноправный принц Света.
   - А ещё, - добавил Брендон. - С формальной точки зрения он, как
сын нашего старшего брата, имеет больше прав на престол, чем мы
с тобой или Эрик.
   - Это неважно, - сказала Юнона. - Коль скоро мы собираемся
сместить Амадиса, то весь порядок наследования рушится.
   - Это станет важно, - заявила Бренда таким тоном, будто
возобновляя давний спор, - если с Амадисом вдруг произойдёт
несчастный случай.
   Ага, вот оно что! Я уже задумывался над тем, предпринимались ли
наиболее рьяными сторонниками Брендона попытки физического
устранения Амадиса. Теперь ясно, что их удерживает... Если
удерживает.
   - А где он сейчас? - спросил я. - Имею в виду Харальда.
   Мне ответила Пенелопа:
   - Он жил вместе с отцом на Земле Гая Аврелия, занимал какой-то
высокий пост в его ордене, но пять лет назад, видимо, что-то не
поделив с Александром, покинул свой мир и явился ко двору в
Царстве Света.
   - И как его там приняли?
   - Весьма благосклонно. Амадис осыпал его милостями, более того -
лично провёл обряд его посвящения Митре...
   - Вот как?! - изумился я. - Сын Александра принял митраизм?
   - Причём с полным отречением от христианства, - вставила Бренда.
- Оценил?
   - Да, - сказал я и закашлялся от неожиданности. - Оценил... -
Когда кашель прошёл, я продолжил свои расспросы: - Итак, он
принял посвящение Митре и отрёкся от Христа. Что было дальше?
   - Харальд провёл в Царстве Света без малого четыре года и за это
время стал одним из лидеров радикальных митраистов.
   - Этой секты фанатичных молодчиков?
   - Теперь это не секта, а весьма влиятельная организация, -
заметил Брендон. - Политическая партия с сильным религиозным
уклоном. На словах радикалы декларируют лояльность к
существующему режиму, но втайне противодействуют ему. Не решаясь
объявить их всех скопом вне закона, королева Рахиль
расправляется с ними поодиночке, преследуя самых неугодных ей. В
прошлом году против Харальда было выдвинуто обвинение в
государственной измене, но он скрылся, не дожидаясь суда.
   - Однако не примкнул к оппозиции?
   - Нет, он вообще где-то пропал, и с тех пор о нём ничего не
слышно. Полагают, что он возвратился к отцу.
   - Когда я в последний раз разговаривала с Александром, -
отозвалась наконец Юнона, - он утверждал, что это не так.
По-моему, он был очень обеспокоен исчезновением Харальда, хотя
умело скрывал это.
   - Или умело притворялся, - сделала предположение Бренда. - Или
же был обеспокоен тем, что замыслил его сын.
   - В любом случае дело дрянь, - подытожил я. - Заявился новый
родственничек с претензиями на престол.
   - Сомневаюсь, - сказала мать. - Это маловероятно.
   - Тебе не хочется верить, что так может быть, - уточнила Бренда.
- А это разные вещи.
   Юнона смерила её долгим и тяжёлым взглядом.
   - Ты права, дочка. Не дай бог тебе узнать, каково это, когда
твои дети жаждут крови друг друга.
   Я опять вспомнил, с какой мукой глядела на меня мама в тот день,
когда я вернулся в Солнечный Град, победив в бою Александра и
едва не убив его, и в лицо мне бросилась жгучая краска стыда.
   А в следующий момент все мои чувства забили тревогу,
сигнализируя о появлении поблизости посторонних. Я в отчаянии
застонал и не очень прилично выругался. Неужели это ещё не всё?
Быть может, Агнцы ходят парами? Чёрт! Мы оказались слишком
беспечными...
   Превозмогая усталость, я резко принял вертикальное положение.
Мир на мгновение померк в моих глазах и закачался со стороны в
сторону, как палуба корабля в штормовую погоду. Передо мной
повис Образ Источника, а издали, будто сквозь плотный слой ваты,
донёсся голос Юноны:
   - Успокойся, Артур. Я забыла сказать, что вызвала нам на подмогу
родственников из Сумерек. На всякий случай.
   Я мигом изгнал Образ и облегчённо повалился на траву. Рядом с
заботливой мамой, недавно обретённой дочкой, братом и сестрой,
ставшими за время моего отсутствия взрослыми мужчиной и
женщиной, и с идущими на подмогу родственниками из Сумерек, от
которых в данный момент я не ждал никаких каверз, я почувствовал
себя в полной безопасности и, наконец, позволил себе
отключиться.
   Нелёгкий выдался денёк!..

   ГЛАВА 9

   У него были густые тёмные волосы, лохматые брови на широких
массивных дугах и чёрная с проседью борода. Он был коренастый,
среднего роста, гораздо ниже меня, но я всегда смотрел на него
снизу вверх. Фигурально выражаясь, конечно.
   В его больших карих глазах светилась мудрость тысячелетий. Его
взгляд завораживал, гипнотизировал, казалось, проникал в самые
глубины моего существа, разгадывал самые потаённые мысли. Он был
почти ясновидец, ибо был мудр, и за свою долгую жизнь научился
понимать людей лучше, чем они - сами себя. Я считал его добрым,
и так оно было в действительности, потому что он не смог бы
прожить столько веков, если бы не любил жизнь и людей, принимая
их такими, какие они есть. Возможно, на определённом этапе
своего существования он был циником, но впоследствии его
характер стал настолько сложным, что первоначальный цинизм под
давлением филантропии постепенно сменился глубоким и
благожелательным знанием человеческой натуры, всех её сильных
сторон, слабостей и недостатков.
   Мой дед Янус, король Сумерек, старейшина Властелинов, навестил
меня в моих покоях, что в Замке-на-Закате, когда я, проснувшись
после двадцатичасового восстановительного сна, сидел в постели и
жадно поглощал обильный завтрак. Компанию мне составляли Бренда
и Пенелопа, которые попеременно дежурили возле меня, пока я
находился без сознания, и тётя Помона, самая искусная в Сумерках
врачевательница, с чьей помощью я так быстро оклемался.
   При появлении деда девочки дружно вскочили на ноги. Из
вежливости я тоже сделал соответствующее движение, хотя
по-настоящему вставать не собирался. Как я и ожидал, Янус жестом
велел мне оставаться в постели и продолжать завтрак, а сам
расположился рядом с кроватью в мягком плюшевом кресле,
освобождённом для него Пенелопой. Он неторопливо раскурил свою
неизменную трубку из красного дерева и лишь затем спросил:
   - Как самочувствие, сынок?
   - Спасибо, дед, всё хорошо, - с излишней бравадой ответил я,
стараясь улыбнуться как можно бодрее. - Я почти в полном
порядке.
   - Правда, нервишки у него ещё слабенькие, - заметила Помона,
взглянув на меня своими бойкими чёрными глазами. - Но я
интенсивно накачиваю его витаминами, так что скоро он будет в
норме. А пока я решила оградить Артура от всевозможных
посетителей.
   Янус усмехнулся себе в бороду.
   - Надеюсь, присутствующие не в счёт?
   - Ну, разумеется.
   - Тогда, детки, оставьте нас вдвоём. Я хочу поговорить с Артуром
наедине.
   - Только не сильно донимай его расспросами, отец, - предупредила
Помона.
   - Да, да, конечно.
   Когда Бренда, Помона и Пенелопа вышли, дед уставился взглядом в
открытое окно, за которым виднелось серое мглистое небо вечных
сумерек, и медленно проговорил:
   - Я рад, что ты вернулся, сынок. Я уж не чаял увидеть тебя
живым.
   И тут я понял, что подсознательно боялся встречи с дедом, потому
как знал, что отвечу на любой его вопрос - без малейшего нажима
с его стороны, просто по привычке слепо доверять его суждениям,
во всём полагаться на его опыт, знания и мудрость. Янус крайне
редко проявлял властность, хотя он выглядел весьма внушительно,
надевая на себя маску грозной непреклонности. Ему почти никогда
не приходилось повторять свои распоряжения дважды или повышать
голос, обычно он выражал свою волю в форме пожеланий - и все
тотчас бросались исполнять их с большим рвением и энтузиазмом. В
Сумерках (и не только в Сумерках) он был непререкаемым
авторитетом, и остальные беспрекословно повиновались ему. Так
повелось ещё с незапамятных времён; это казалось настолько
естественным, что никому даже в голову не приходило задаваться
вопросом, на чём же в действительности зиждется его безграничная
власть над людьми. В Стране Вечных Сумерек не было официального
наследника престола. Когда-то, в давние времена, этот титул
существовал, но постепенно он утратил в глазах людей всякий вес,
стал считаться архаизмом, а потом и вовсе канул в лету. Янус
пережил стольких своих наследников, что в конце концов все
уверовали, что его правление будет длиться вечно.
   Не дожидаясь, пока дед сам попросит меня, я начал рассказывать
ему обо всём, что случилось со мной с момента моего
исчезновения. Повесть моя не отличалась стройностью композиции,
местами я очень спешил, перескакивая с одного на другое, местами
вдавался в ненужные подробности, но дед слушал меня не
перебивая. Прошедшие тысячелетия научили его терпеливо
выслушивать людей, даже если подчас они несли откровенный вздор,
пускались в пространные псевдофилософские рассуждения, ударялись
в длиннющие сентенции. Когда я делал паузу, чтобы перевести
дыхание или поглотить очередную порцию завтрака, Янус не
вставлял никаких замечаний, а молча ждал продолжения, пыхтел
трубкой и всё так же смотрел в окно, лишь изредка обращая на
меня свой острый, проницательный, будто читающий все мои мысли
взгляд.
   Он дал мне выговориться до конца и только тогда, после
непродолжительного молчания, сказал:
   - Пожалуй, я вынужден признать разумность твоего решения не
претендовать на корону Света. Но не потому, что ты обладаешь
огромным могуществом; в конце концов, формальный титул не
придаст тебе большей силы, чем ты имеешь. Другое дело, как ты
используешь свой потенциал. Лично я считаю, что сейчас твоё
место в Срединных мирах, коль скоро скрыть их существование уже
не представляется возможным. К тому же мне совсем не понравилось
то, что ты рассказал о той девушке, Бранвене, да и твой друг
Колин Лейнстер не внушает особого доверия - он чересчур
импульсивен. Так что тебе есть чем заняться, кроме как
оспаривать отцовский престол. По моему разумению, ключ к
стабильности и равновесию во вселенной находится там, на третьем
полюсе существования, у Истоков Формирующих.
   - Я рад, что вы разделяете моё мнение, - сказал я, и на душе у
меня полегчало. Поддержка деда развеяла мои последние сомнения
насчёт целесообразности основания Дома у Источника.
   - Гм, - спустя пару секунд произнёс Янус. - Жаль, что сейчас ты
не можешь вызвать свой Образ. Хотелось бы посмотреть, что он
собой представляет... Нет, нет, не пытайся, побереги свои нервы.
Ещё успеется, ведь я терпелив и умею ждать. Просто меня
интересует, аналитическая это мощь, как у Порядка и Хаоса, или
же синтетическая, как у Формирующих.
   - Не то и не другое, - ответил я. - Мощь Источника... ну, вроде
как полиморфна, конкретная форма её проявления зависит от
обстоятельств. В связи с этим я испытываю определённые трудности
при общении с Образом.
   - Проблема структурной несовместимости?
   - Ещё какая. Даже простейшее заклинание не удаётся втиснуть в
рамки одного языка; каждый раз возникает потребность в
использовании чужеродных грамматических форм, что при отсутствии
системы ведёт к резкому снижению эффективности. В ближайшее
время я вплотную займусь прикладной лингвистикой, попытаюсь
разработать схему "мирного" сосуществования разных языков в
пределах одной конструкции, составлю словарь ассоциаций... В
общем, что-нибудь да придумаю.
   - А как насчёт математики?
   - Я уже думал об этом. Полагаю, аппарат теории групп подойдёт
идеально. К сожалению, математика не моя стихия. Я слаб в точных
науках.
   Янус покачал головой. В его глазах промелькнуло осуждение.
   - В этом отношении годы не изменили тебя, Артур. Ты по-прежнему
в плену у своих комплексов.
   Я не нашёлся, что ответить, и только поджал губы. Упрёк деда
задел меня вдвойне. Во-первых, он напомнил мне о Диане, и это
причинило мне боль. А во-вторых, он был совершенно прав
относительно моей закомплексованности на почве математики. Но, с
другой стороны, как не почувствовать себя полным идиотом, имея
дело с Дианой, которая уже в шестнадцать лет решала в уме
нелинейные дифференциальные уравнения в частных производных?..
   - В любом случае, - сказал я наконец, - я склонен рассматривать
общение с силами как искусство, а не как науку. Я предпочитаю
отдавать приказания Образу словами, а не плести вокруг него
паутину из абстрактных символов... - Тут я умолк. Мои слова о
словах (извините за каламбур) вызвали у меня цепочку ассоциаций,
которая привела к мысли, которой я после недолгих колебаний
решил поделиться с дедом. - И вот ещё что. Мне кажется, Источник
первозданнее других стихий. Если верна гипотеза Большого Взрыва,
в огне которого родилась вселенная, то Источник был субъектом её
творения. Именно он изрёк Первое Слово, разделившее изначальный
Абсолют на Порядок и Хаос, чьё противостояние в свою очередь
вызвало к существованию Внешние миры - Экватор и Полярные Зоны.
   - Первое Слово? - переспросил Янус, приподняв бровь. Его глаза
на мгновение сверкнули.
   - Да, дед, - сказал я и зябко передёрнул плечами. - По-моему,
Источник разумен. Я слегка прикоснулся к его мыслям, когда
черпал энергию из самых его глубин, чтобы сдерживать натиск
Карателя. И чем больше я над этим думаю, тем больше убеждаюсь,
что это не было лишь игрой моего воспалённого воображения.
Источник действительно разумен.
   - В некотором смысле разумны и Порядок с Хаосом, - заметил Янус.

   - Но не так, как Источник. Порядок и Хаос обладают неким
подобием коллективного сознания, они способны мыслить только
общими категориями, частности им недоступны. Для них "я" -
пустой звук, у них нет личности.
   - А у Источника есть?
   - Кажется, есть. Я не смог уловить, о чём он думал; в тот момент
мне было не до того. Но одно несомненно - он думал как личность,
как полноценная и осознающая себя личность.
   Дед отвёл взгляд от окна и посмотрел мне прямо в глаза. Я
выдержал лишь несколько секунд, затем потупился.
   - Ты боишься, что нашёл бога? - наконец проговорил он.
   - Да, - признался я, - боюсь. Если принять за определение, что
бог есть высший разум, стоящий у начала всего сущего, то
Источник при таком толковании является богом. Это вызывает у
меня смешанные чувства.
   - Я понимаю тебя, - кивнул Янус. - Но думаю, что ты спешишь с
выводами.
   - Хотелось бы надеяться, - сказал я. - Вряд ли мне будет по
плечу роль особо приближённого к Престолу Господнему. Для меня
это слишком большая ответственность... Как, впрочем, и для
любого другого человека.
   - Поэтому ты собираешься переложить часть своей ответственности
на хрупкие плечи Пенелопы? - спросил Янус.
   Я широко распахнул глаза и в изумлении уставился на него.
   - Как вы догадались?!
   - Это немудрено. Из твоего рассказа я понял, что есть (или ты
думаешь, что есть) какой-то глубинный смысл в том, что
хранителем Силы Источника должна быть женщина. Вполне
естественно, что ты выбрал Пенелопу. Вообще, родители склонны
видеть в своих детях только хорошее.
   Я проглотил этот намёк и не подавился. Любой другой на месте
деда получил бы от меня резкий ответ-совет не совать свой нос в
мои дела - но только не Янус. Я безоговорочно признавал за ним
право делать критические замечания даже в адрес моей дочери.
   - Вы не считаете её достойной? - осторожно спросил я.
   - Нет, почему же. У тебя замечательная дочь, Артур, ты можешь
гордиться ею. Однако у неё есть один большой недостаток, не
чуждый, кстати, и тебе. Как и все творческие натуры, она
неуравновешенна и слишком подвержена эмоциям, что, на мой
взгляд, помешает ей стать хорошей Хозяйкой Источника. Думаю, ты
сам убедишься в этом, когда у тебя пройдёт новизна первых
впечатлений, и ты начнёшь по-настоящему узнавать её, а не просто
восторгаться самим фактом её существования. Впрочем, я прекрасно
понимаю тебя. Ведь я, хоть и стар, всё ещё помню, каково это -
впервые почувствовать себя отцом.
   - Это восхитительно! - с жаром сказал я.
   - И это естественно. Сейчас ты боготворишь свою дочь, видишь в
ней только достоинства и не замечаешь её недостатков. На твоём
месте я отдал бы предпочтение Бренде. У неё мощный аналитический
ум, она серьёзная, вдумчивая и рассудительная девочка с сильно
развитым чувством ответственности за свои поступки, а здравый
смысл в ней преобладает над эмоциями и сиюминутными порывами.
   На мгновение я даже опешил. Только в исключительных случаях Янус
плохо отзывался о людях, но ещё реже от него можно было услышать
столь однозначно положительную оценку. Такая характеристика
значила для меня больше, чем сотня дипломов самых престижных
университетов вселенной.
   - Вы очень высокого мнения о ней, - заметил я.
   - Бренда заслуживает того. Правда, порой она чересчур много
говорит, зато всегда делает дело. Думаю, она будет тебе хорошей
помощницей.
   - Мне она тоже нравится, - сказал я. - Но я ещё недостаточно
хорошо знаю её.
   - Так узнай её получше. А уж потом решай, кому доверить надзор
за Источником - ей или Пенелопе.
   - Вы предлагаете мне взять Бренду с собой?
   - Рекомендую.
   - А она согласится?
   - Охотно. Как это ни странно, но за столь короткое время Бренда
очень привязалась к тебе. По-моему, ты чем-то напоминаешь ей
отца.
   Я немного помолчал, обдумывая слова деда, затем сказал:
   - То, что вы предлагаете, выглядит весьма заманчиво. Я бы с
удовольствием взял с собой Бренду - но ведь она, как я понимаю,
жить не может без Брендона.
   - Возьми и его. Вчетвером вы будете грозной командой. В нашем
последнем разговоре Брендон ясно дал мне понять, что был бы не
прочь отправиться с тобой в Срединные миры.
   - А как же его положение вождя? Он намерен самоустраниться?
   - Не насовсем, только на пару лет. Ему хочется пожить немного в
своё удовольствие, вдали от всех забот, интриг и заговоров. Я
считаю, что в данном случае это по-человечески понятное желание
нисколько не противоречит интересам вашей семьи. Прежде чем
разжигать междоусобицу в Доме Света, вовлекая в неё другие Дома,
нужно дать Амадису и Рахиль последний шанс исправиться. Если они
и дальше будут продолжать в том же духе, то сами погубят себя. И
тогда ты, обладая своей Силой, без особого труда, а может быть,
даже без кровопролития возведёшь Брендона на престо л... Гм,
если он сам к тому времени не станет адептом Источника. Но это
решать тебе. Я не собираюсь давить на тебя авторитетом, просто
хочу, чтобы ты знал моё мнение. Я уверен, что Брендон и Бренда
окажутся достойными твоего доверия. Твоя мать Юнона подарила мне
хороших внуков.
   Не только хороших, подумал я, вспомнив об Александре и его сыне
Харальде.
   - Кажется, вы выпустили из внимания одно немаловажное
обстоятельство.
   - Если ты имеешь в виду Карающего Ангела, то нет, я держу его в
уме.
   - И как вы расцениваете это происшествие?
   - Порядок начал охоту на тебя, поскольку ты представляешь угрозу
для его экспансионистских устремлений. В частности по этой
причине я считаю, что тебе необходимы союзники в лице Брендона и
Бренды; боюсь, в одиночку ты не выстоишь. Кстати, Срединные миры
ограждены от прямого вмешательства Порядка и Хаоса?
   - Да. Там их влияние заканчивается.
   Дед хмыкнул.
   - По правде говоря, странно слышать, что существует часть
вселенной вне противостояния инь-янь. Это опровергает наши
представления об основных принципах мироздания.
   - Не совсем так, - заметил я. - В своих окрестностях Источник
генерирует в точности те же условия, что и энтропийные потоки
между Порядком и Хаосом. Там также присутствует фундаментальный
конфликт инь-янь, но в несколько специфической форме. С точки
зрения метафизики Срединные миры занимают в общей картине
мироздания такое же особенное положение, как Порядок и Хаос,
однако по своей природе они схожи с Экваториальным Поясом, что и
наводит меня на мысль о первозданности Источника.
   Янус ненадолго задумался.
   - Возможно, ты и прав, - произнёс он. - Это сложный философский
вопрос, и мы детально обсудим его как-нибудь в другой раз. Пока
что ясно одно: у Истоков, где безраздельно властвует сила,
адептом которой ты являешься, вы с Брендоном, Брендой и
Пенелопой будете в полной безопасности - столько времени,
сколько вам понадобится, чтобы стать сплочённой командой,
способной противостоять попыткам Порядка и Хаоса нарушить в свою
пользу Мировое Равновесие.
   Мне вдруг стало очень неуютно и очень одиноко. На душе у меня
заскребли кошки. Я внутренне содрогнулся и залпом отпил из
бокала солидную порцию вина. Крепкий напиток двухсотлетней
выдержки немного согрел меня, но не развеял мои тревожные мысли.

   - Агнец говорил о троне, - многозначительно произнёс я и стал
ждать реакции деда.
   - Мне рассказывали, - ответил Янус. - Очевидно, Порядок выдвинул
своего претендента на престол в Царстве Света и оказывает ему
всяческую поддержку. Не хочу быть категоричным, но почему-то мне
думается, что это Харальд.
   - Что вы знаете о нём?
   - То же, что и другие. С ним лично я не встречался. Если ты уже
расспрашивал Помону и Диониса, то мне к их рассказу добавить
нечего.
   Я кивнул.
   - Дионис говорит, что Харальд принял митраизм очень близко к
сердцу.
   - И это меня беспокоит. Культ Митры восходит непосредственно к
Порядку, и Харальд в своём рвении неофита мог зайти слишком
далеко. Ведь в его жилах течёт кровь Александра... - Дед умолк и
запыхтел трубкой, обволакивая себя тучей сизого дыма.
   "И кровь нашего отца Утера", - закончил я его мысль и крепко
призадумался. Рука моя машинально потянулась за сигаретой. Решив
не прибегать к колдовству, я взял с тумбочки зажигалку и
закурил.
   Итак, если наша догадка верна, то Харальд становится опасным уже
не только для Дома Света, но и для всех прочих Домов и, в
конечном итоге, для всего Мирового Равновесия. Однако я
сознавал, что его физическое устранение проблемы не решит. Он
лишь мелкая карта во вселенской игре, побить которую, скорее
всего, не составит труда - но в любой момент Порядок может сдать
себе другую, равноценную, и даже покрупнее, благо фанатиков
среди Властелинов, а в особенности среди членов Дома Света,
хватает. Янус прав: я должен сколотить грозную команду, чтобы
отбить у Порядка и Хаоса аппетит до Экватора. И всё же...
   И всё же, во всём этом деле имелись и личные мотивы. Харальд был
сыном Александра, и мне хотелось выяснить, не стоит ли за всем
этим мой старший брат, отношения с которым были у меня далеки от
сердечных.
   - Я должен побольше узнать об этом Харальде, - сказал я. - Не
хочу покидать Экватор, оставаясь в неведении. Терпеть не могу
неизвестности.
   - Наши уже приступили к сбору информации, - ответил дед. - То же
самое делают и другие Дома. Мало кого радует перспектива
оказаться во власти Порядка.
   - А что Александр?
   - Недавно я с ним говорил. Он божится, что ничего не знает о
планах своего сына и не видел его вот уже более года.
   - Но на всякий случай его следовало бы арестовать.
   Янус чуть приподнял левую бровь и пристально поглядел на меня. Я
приготовился услышать от деда дежурный упрёк по поводу нашей
давней вражды с Александром, но затем он, видимо, передумал и
сказал:
   - Между прочим, Амадис неоднократно пытался связаться с тобой.
Ты думаешь потолковать с ним?
   Я покачал головой.
   - Это исключено. Прежде мы с Амадисом были дружны, и я боюсь,
что в ходе нашего разговора я буду вынужден чётко определить
свою позицию - либо встать на его сторону, либо объявить себя
противником его режима. Ни к тому, ни к другому я пока не готов.

   - Понимаю, - сказал Янус. - Но когда-нибудь тебе всё же придётся
сделать выбор.
   - Но позже, - ответил я.

   Следующие три сумеречные цикла, равные приблизительно четырём
дням на Земле Артура, я посвятил восстановлению своей нервной
системы. Тётя Помона оградила меня от посетителей за исключением
самых близких родственников, но даже им не позволяла подолгу
надоедать мне. Большую часть времени я проводил в дедовом
Замке-на-Закате в обществе Бренды и Пенелопы. Брендон отбыл на
Землю Хиросимы, чтобы уладить там свои дела, связанные с
прекращением практики; он был очень ответственным человеком и не
мог бросить своих пациентов на произвол судьбы. Юнона отнеслась
к его решению отправиться вместе со мной крайне неодобрительно и
назвала нас обоих дезертирами. Она пыталась взывать к нашему
патриотизму, честолюбию и прочим свойственным каждому человеку
слабостям и добродетелям, однако мы оставались непреклонными и
не поддавались на её уговоры. Обидевшись на нас, мама удалилась
на Истинный Марс, в свой новый Дом. Впрочем, мы не сомневались,
что на торжественный пир во Дворце-на-Вершине-Олимпа, созванный
понтификом города в мою честь, она явится обязательно и к тому
времени уже перестанет сердиться на нас.
   Пенелопа, будто специально в подтверждение слов Януса о
неровности её характера, впала в меланхолию. Обычно она
устраивалась в углу комнаты, где мы находились, сидела там тихо,
как мышка, часами не произнося ни слова, и только тем и
занималась, что наблюдала за мной. Самое странное, что я не
чувствовал себя неловко под её пристальным, изучающим взглядом;
она смотрела на меня с такой теплотой и доброжелательностью, что
мне было даже приятно.
   Из-за такого состояния Пенелопы общался я преимущественно с
Брендой. Мы болтали, дурачились, играли в шахматы и другие,
менее интеллектуальные, но более подвижные игры на двоих, а
время от времени, когда Пенелопа немного оживлялась или ко мне
наведывался Дионис, мой старый друг и кузен, сын тёти Помоны, мы
втроём перекидывались в карты. Позже Бренда принесла в мою
комнату персональный компьютер и, следуя моим указаниям,
принялась конструировать для меня сверхсложные и сверхмощные
заклинания. Надо отдать ей должное - она оказалась отличной
помощницей, работала быстро и плодотворно, схватывая всё налету.

   К исходу третьего цикла моё самочувствие улучшилось настолько,
что я мог уже без опаски вызвать Образ Источника и, задействовав
его на самом поверхностном уровне, продиктовал с компьютерных
распечаток новенькие заклинания. Я не спешил, стараясь не
перенапрягаться, вследствие чего потратил на это занятие более
трёх часов (хотя при желании мог бы уложиться и в один час),
зато усталости почти не чувствовал - лишь лёгкую и, в конечном
счёте, приятную утомлённость перед сном.
   Теперь я был вооружён до зубов и уже не страшился встречи ни с
созданиями Порядка, ни с порождениями Хаоса. Особенно лихим было
одно заклинание на девяти языках, которое я надиктовывал в
течение сорока минут. Это был мой маленький сюрприз для
Александра и его сынка, если они окажутся замешанными в играх на
стороне Порядка.
   - Дед прав, - удовлетворённо констатировал я, потягиваясь в
кресле. - Из нас получится хорошая команда.
   - Совершенно верно, - согласилась Бренда и тут же выстрелила
взглядом в Пенелопу. - Правда, кое-кто из нашей команды, не
будем называть имён, чересчур угрюм и задумчив.
   В ответ на это замечание Пенелопа молча поднялась с кресла,
подошла ко мне и легонько чмокнула меня в губы.
   - Спокойной ночи, Артур, - сказала она, затем поцеловала Бренду
и добавила: - Спокойной ночи, кузина.
   - Ты уже уходишь? - спросил я, как всегда, млея от её поцелуя.
   Пенелопа кивнула и сонно улыбнулась. Впрочем, сонной она
выглядела с самого утра.
   - Я устала и хочу спать. Да и поздно уже.
   - Приятных тебе снов, милая, - сказал я и поцеловал её руку.
   - Спасибо... отец. - Она всегда делала паузу, прежде чем назвать
меня отцом. Видно, не привыкла ещё.
   Когда дверь за Пенелопой закрылась, Бренда, качая головой,
проговорила:
   - Бедняжка сейчас переживает кризис жанра. У неё так и чешутся
руки начать писать твой портрет с натуры, но она почему-то
находит эту идею банальной и даже вульгарной.
   - Наверно, я здорово разочаровал её, - предположил я.
   - Да нет, что ты! Она просто без ума от тебя. Но ты совсем не
такой, каким она тебя представляла. Сейчас Пенни мучительно
привыкает к тому, что ты вовсе не идеал, а живой человек из
плоти и крови.
   Я тяжело вздохнул.
   - Боюсь, ей придётся привыкать ещё кое к чему.
   - А именно?
   Несколько секунд я набирался смелости, потом заговорил:
   - Видишь ли, когда я рассказывал вам свою историю, то умолчал о
том, что есть девушка, которая скоро станет моей женой.
   - Ага, - сказала Бренда и вдруг в глазах её зажглись лукавые
искорки. - Но ведь Брендону ты говорил, что ОНА - невеста твоего
друга. Значит, ты обманул его?
   Меня обдало жаром.
   - Это... Дана здесь ни при чём...
   - Так её зовут Дана? - Бренда явно забавлялась моим смущённым
видом. - Красивое имя. Брендон говорит, что она очень
хорошенькая и очень-очень молоденькая. Он говорит, что вы
смотрели друг на друга такими влюблёнными глазами...
   - Плевать, что он говорит! - вспылил я. - Всё это глупости!.. -
Я запнулся, сообразив, что кричу. - Прости, сестричка. Я малость
погорячился.
   Бренда пересела на подлокотник моего кресла и ласково потрепала
меня по голове.
   - Это я должна извиняться, что вмешиваюсь не в своё дело, -
проворковала она таким ангельским голоском, что всей моей обиды
как и не бывало. - Ну давай, рассказывай.
   - Её зовут Дейрдра, - начал я. - Она единственная дочь покойного
короля Бриана и двоюродная сестра ныне царствующего короля
Колина. Мать Дейрдры была простой смертной, а стало быть, она
полукровка. И она красивая, очень красивая.
   - Ты любишь её?
   - Да.
   - Сильно?
   - Очень сильно.
   - Бедный братик, - сочувственно сказала Бренда. - Представляю,
каково тебе было, когда ты вспомнил Диану.
   Мы немного помолчали. Я чувствовал, что Бренда понимает меня, и
это было отрадно. А вот моя дочь...
   - Как ты думаешь, - осторожно спросил я. - Пенни болезненно
отреагирует на это известие?
   - Думаю, она будет неприятно поражена. Ведь в её представлении
вы с Дианой были единым целым. Впрочем, она уже готова к
этому... ну, если не готова, то, во всяком случае, готовится. В
частности этим и вызваны её теперешние страдания.
   - Вот как? - обиделся я. - Брендон уже поделился с ней своими
нелепыми догадками насчёт Даны?
   Бренда внимательно посмотрела на меня, и в её глазах я прочёл
невысказанный вопрос: а так ли они нелепы?
   - Нет, это я. Позавчера, когда между нами в очередной раз зашёл
разговор о твоей жизни в том мире, я высказала предположение,
что уж если ты прожил двадцать лет, ничего не помня о себе, то
наверняка у тебя есть девушка, а может быть, и жена.
   - И как она отнеслась к этому?
   - Была шокирована. Прежде она не задумывалась о такой
возможности. Я уже говорила, что она только начинает
воспринимать тебя как живого человека.
   - Тогда прошу тебя... - Я замялся. - Ну, как-нибудь намекни ей.
Тонко, ненавязчиво, постарайся не огорошить её сразу.
   Бренда хмыкнула.
   - Нелёгкую задачку ты мне подкинул, - сказала она. - Не из
приятных. Но я возьмусь за её выполнение. Рано или поздно Пенни
все равно узнает правду - так пусть лучше от меня. Для неё это
будет удар, но я постараюсь смягчить его насколько смогу.
   - Спасибо, сестричка.
   Я достал из кармана сигарету и закурил. Бренда собрала
разбросанные на столе листы с распечаткой текстов заклинаний и
сложила их в аккуратную стопку. Как я уже успел убедиться, она
была болезненно опрятна и просто обожала наводить повсюду
порядок.
   - Славно мы поработали, - сказала сестра и вздохнула. - Жаль
только, что я не могу воспользоваться этими заклинаниями.
   - Пока что не можешь, - уточнил я.
   - Так ты уже решил? - спросила Бренда.
   Я утвердительно кивнул.
   - Да, я отведу вас к Источнику. Всех троих.
   - Но ты ещё плохо знаешь нас.
   - Зато вы мне очень нравитесь. А я привык доверять своим
чувствам.
   Бренда уселась мне на колени и обхватила мою шею рукой.
   - Мы все тебя любим, Артур, - серьёзно сказала она. - И мы не
обманем твоего доверия.

   ГЛАВА 10

   Мы ехали по узкой извилистой улочке, ведущей в центр города,
подковы наших лошадей мерно цокали о гладкие булыжники мостовой.
Дорогой нам то и дело встречались вооружённые мужчины, пешие и
конные, в белых плащах с чёрным крестом рыцарей ордена Святого
Духа. Некоторые из них останавливались и глядели нам вслед - но
не на меня, а на моего спутника, молоденького пажа со светлыми
льняными волосами, чудными голубыми глазами, хрупкой изящной
фигуркой и смазливеньким девичьим личиком.
   В конце концов Бренда не выдержала и тихонько фыркнула.
   - Проклятье, Артур! Твоя затея не выгорела. Все сразу признают
во мне женщину.
   Я покачал головой.
   - Вовсе нет, сестричка, ты ошибаешься. Они думают, что ты
мальчик. Красивый, очаровательный мальчик. Многие крестоносцы
обожают таких, как ты, только мужеска пола.
   Бренда скривила свои губки в гримасе глубокого отвращения.
   - Фу, как это противно! Безобразие!
   - А что ты ещё ждала от питомцев нашего старшего братца? Сам он,
правда, не педераст, но любит держать в своём окружении
извращенцев. Они психически неустойчивы и легче поддаются
влиянию со стороны сильной личности.
   Бренда зябко повела плечами и содрогнулась всем телом, когда
очередной крестоносец бросил взгляд чуть пониже её талии.
   - Зря я послушалась тебя, брат. Нужно было не умничать и
оставаться твоей сестрой.
   - Да, - сказал я. - Но вот беда: сестре рыцаря не пристало
щеголять в мужских брюках или коротенькой юбочке. Насчёт этого
порядки здесь строгие.
   - Какое варварство! - недовольно проворчала моя урбанизованная
сестра. - Лес дремучий.
   Я только хмыкнул в ответ. Бренда сама настояла на том, чтобы
сопровождать меня в этой прогулке, формальной целью которой была
моя встреча с Александром лицом к лицу - правда, только
формальной. На уме у меня было нечто совершенно иное, но я
предпочитал ни с кем не делиться моими планами, чтобы ещё больше
не волновать родных, которые и так отнеслись к моей идее
неодобрительно. Бренда, видимо, заподозрив что-то неладное,
вцепилась в меня мёртвой хваткой, и вскоре я понял, что взять её
с собой будет стоить мне гораздо меньше нервов, чем убедить её
отказаться от этой затеи, а потом ещё переживать, гадая, не
отправилась ли она тайком за мной. Навязчивость Бренды, хотя я
находил её общество в высшей степени приятным, слегка
озадачивала меня, а её чрезмерная забота о моей безопасности и
вовсе приводила в растерянность. Я всё больше убеждался, что дед
Янус был прав, полагая, что Бренда видит во мне не старшего
брата, а скорее достойную замену отца, которого она, судя по
рассказам родственников, очень любила, и который, в свою
очередь, относился к ней с гораздо большей теплотой и нежностью,
чем к другим своим детям. Такое предположение, что толку
отрицать, очень льстило моему самолюбию. То, что я не питал
никаких тёплых чувств к отцу, ещё не значило, что я не хотел
быть на него похожим...
   Итак, Бренда отправилась вместе со мной, и я был вынужден
принять дополнительные меры предосторожности и внести
определённые коррективы в первоначальный план моих действий.
Согласно первому исправленному сценарию мы должны были
изображать из себя брата и сестру, кем мы, собственно, и
являлись. Однако, когда дело дошло до переодевания,
обнаружилось, что Бренда совсем не умеет носить средневековые
дамские наряды; к тому же пышные многослойные юбки, длинные,
тяжёлые, сковывающие движения, вызывали в ней решительный
протест, и она всё время норовила задрать их повыше, давая
свободу ногам, что уж никак не вязалось с образом
благовоспитанной барышни-аристократки. Сценарий пришлось менять
вторично, хоть и не столь радикально, и из моей сестры Бренда
превратилась в хорошенького мальчика-оруженосца.
   - Если ты собираешься жить со мной в Авалоне, - после паузы
заговорил я, - то должна пересмотреть свои привычки. Там женщины
носят похожие наряды, пусть и не такие громоздкие.
   Улочка постепенно расширялась, и мы ускорили шаг наших лошадей.
   - Ничего, - отозвалась Бренда. - Я введу новую моду. Уж в этом
не сомневайся.
   Я в этом не сомневался.
   - Только не всё сразу, - предупредил я. - Не нахрапом. Думаю, не
стоит шокировать благонравных вельмож, в первый же день представ
перед ними в шортах и тонкой блузке без рукавов, а тем более - в
купальнике... Гм. Может быть, я отстал от жизни, но по мне, те
так называемые купальники, что нынче в моде, ещё более бесстыжи,
чем неприкрытая нагота.
   Бренда рассмеялась.
   - Да, ты действительно отстал от жизни. Видно, твоя Земля
Артура, несмотря на её близость к Истокам, очень отсталый мир, и
люди там тоже отсталые. Но ты не беспокойся, я постараюсь быть
паинькой и не вредить целомудрию твоих знакомых. Первым делом я
приучу их к длинным платьям довольно консервативного покроя, но
без всяких нижних юбок и прочей ерунды.
   - Правильно, - одобрил я. - Маленькими шажками к великой цели.
Даже это произведёт настоящий фурор в тамошнем высшем свете.
   - Позже я начну щеголять в юбке лишь самую малость ниже колен, -
продолжала строить планы Бренда. - Потом чуть выше...
   - А по пятам за тобой будут ходить толпы придворных, глазея на
твои красивые ножки и норовя заглянуть тебе под юбку, -
прокомментировал я, и Бренда снова рассмеялась.
   Мы вели наш разговор в том же ключе, пока не подъехали к
массивным обитым железом воротам в высокой каменной стене,
ограждавшей от остальной части города главное командорство
ордена Святого Духа и резиденцию его гроссмейстера. Створы ворот
были распахнуты, решётка поднята, но путь нам преградили два
вооружённых алебардами стражника, один из которых был чисто
выбрит и выглядел лет на двадцать пять, другой, бородатый,
казался гораздо старше.
   - Кто? - требовательно спросил тот, что был с бородой.
   - Карл де Лумьер, рыцарь из Нормандии, с оруженосцем, -
ответствовал я на чистейшем прусском наречии, которое было
общепринятым в разношёрстой среде рыцарей Святого Духа. - Прибыл
к его светлости великому магистру с посланием от его высочества
герцога Нормандского.
   Стражники посовещались между собой и с другими своими коллегами,
дежурившими у ворот, затем младший направился внутрь крепости и
исчез за углом караульной. Бородатый велел нам подождать,
объяснив, что о нашем прибытии сейчас доложат начальству.
   Минут через десять ушедший докладывать о нас стражник вернулся.
Вместе с ним важно шествовал высокий голубоглазый блондин лет
сорока, типичный ариец, одетый в шикарный камзол из
тёмно-коричневой тафты со множеством серебряных позументов. Его
властный вид и почтительное отношение к нему со стороны
стражников свидетельствовали о его высоком положении в иерархии
ордена.
   Когда он приблизился к нам, мы с Брендой спешились. Он сдержанно
поклонился, мы ответили ему тем же.
   - Командор Гартман фон Ауэ, - представился он, - адъютант его
светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?
   - Карл де Лумьер к вашим услугам, сударь, - вежливо произнёс я.
- А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.
   Командор неодобрительно взглянул на Бренду - её девичья
внешность произвела на него не лучшее впечатление - и
неопределённо кивнул.
   - Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога
Нормандского.
   - Вернее, с поручением, - уточнил я. - С конфиденциальным
поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное
лично его светлости великому магистру, и я намерен
ходатайствовать о срочной аудиенции.
   Я достал из-за отворота камзола пакет, скреплённый большой
гербовой печатью из красного воска; внутри пакета лежала записка
- мой привет Александру. Я решил не предупреждать заранее о
своём визите, чтобы не дать ему времени на подготовку к встрече
и по возможности застать его врасплох. Помимо всего прочего, мне
хотелось понаблюдать за его естественными реакциями, а не за
отрепетированными позами, на которые он был мастак.
   Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать,
убеждаясь в её подлинности. На всякий случай я сделал ему лёгкое
внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был
очень восприимчивым человеком, то ли он сам пришёл к такому же
решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.
   - Следуйте за мной, господа, - произнёс он, подтверждая своё
приглашение соответствующим жестом. - Я доложу о вас его
светлости.
   Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в
противоположном конце которого строем маршировали пешие
крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Эта песня
показалась мне смутно знакомой, и только с некоторым опозданием
я признал в ней более энергичную, приспособленную к строевому
пению версию "Te Deum". Я мысленно выругался, затем так же
мысленно рассмеялся. Это было в духе моего братца; он мечтал
превратить весь этот мир в одну большую казарму, где все люди
будут ходить строем и распевать католические гимны.
   Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам
конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:
   - У вас славное имя, сударь. Вы случайно не родственник
знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад
командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?
   - Да, я его сын.
   Командор с уважением поглядел на меня.
   - Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?
   - Он давно умер, - замогильным голосом сообщил я.
   Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть
было не осенила себя знамением Света, но вовремя спохватилась.
   - Да упокоит господь его душу, - произнёс Гартман фон Ауэ. - Ваш
отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают,
хотя он был нашим врагом. Мы свято блюдём традиции рыцарской
чести.
   Я промолчал, сохраняя на своём лице скорбную мину. По правде
говоря, я был польщён, что Александр не предал моё имя анафеме.
Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое
за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог,
потому что большинство его подчинённых чтили воинские традиции
своей эпохи. В Средние Века война является неотъемлемой частью
повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному
врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная
необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят
жестокость и насилие. Чтобы расстрелять пленного во Второй
мировой войне достаточно было того, что он - офицер вражеской
армии; а в XV веке, чтобы оправдать казнь пленённой Жанны д'Арк,
англичанам пришлось объявить её ведьмой. Почему-то многие
историки не обращают внимания на этот примечательный факт. Я
участвовал в нескольких средневековых войнах, но упаси меня бог
от участия в "цивилизованной" войне - даже если в ней будут
неукоснительно соблюдаться все положения Женевской конвенции...

   За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия
Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на пятьдесят
по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице
потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось
множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые
пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее жёсткое, волевое
выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и
решительно, с вызовом, ярче прежнего пылал в них огонь
фанатизма.
   Несколько секунд после того, как он вошёл в комнату, где нам
велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча
рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя её
новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был
признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми
старыми из Властелинов, очень идёт Александру. В былые времена я
находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в
некотором роде смешным - но сейчас мне было не до смеха.
   - Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, - медленно
проговорил Александр, - то тебе это удалось. Я удивлён, брат. -
Он произнёс ключевые слова, приводящие в действие чары против
подслушивания, и вновь обратился ко мне: - По правилам
фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными
рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.
   - Согласен, - кивнул я. - Нам можно присесть?
   - Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте
себя как дома.
   Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного
расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не
собирались. Особенно я.
   Александр тоже сел и перевёл свой жёсткий взгляд на сестру.
   - Так, стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел
тебя совсем маленькой.
   - Жаль, я не помню этого, - вежливо ответила Бренда.
   - Ты была милым ребёнком и стала красивой девушкой, - продолжал
Александр. - В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.
   - Да уж! - фыркнула Бренда. - По пути сюда твои рыцари вовсю
пялились на меня.
   - Что делать. Ведь ты очень привлекательная женщина.
   - Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!
   Александр пожал плечами.
   - Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат,
если не делом, то мыслию и словом.
   - Как ты, например, - ехидно вставил я; больше всего меня
раздражал в Александре его цинизм. - Ты согрешил, отрёкшись от
семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой
сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отрёкся от истинного бога.

   Александр закусил губу и зло посмотрел на меня.
   - Будь ты проклят, Артур! - угрюмо проговорил он. - Умеешь же ты
достать человека! Зачем ты пришёл ко мне? Что тебе нужно?
   - Своё я уже получил, - ответил я с кривой усмешкой. - Я застал
тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.
   - Какую?
   - А вот такую, - сказал я и задействовал первое из моего
джентльменского набора заклинаний.
   Мой старший брат был мгновенно парализован и лишён доступа как к
Формирующим, так и к своим внутренним колдовским ресурсам.
   - Можешь говорить, - разрешил я. - Но звать на помощь не
советую. Все равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об
этом.
   - Негодяй! - гневно произнёс Александр, сидя без движения в
своём кресле. Глаза его горели бессильной злобой. - Ты подлый,
бесчестный человек! Ты стал ещё вероломнее, чем был раньше. Я
принял тебя как родственника, а ты...
   - И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? - едко
осведомился я. - Небось, для того, чтобы устроить трогательную
встречу дяди с племянником?
   - Он вызвал Харальда? - удивлённо спросила Бренда.
   - А что же ты думала? С того момента как Александру было
доложено о нашем прибытии, я непрерывно сканировал окрестности и
обнаружил то, что ожидал обнаружить. Он связывался с кем-то
через Самоцвет.
   - С Харальдом?
   - Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в
клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.
   - Идиот! - прорычал из своего угла Александр. - Думаешь, я
замешан в безумные планы Харальда? Вот дурак ты! Я так же, как и
все вы, не одобряю его сговор с Порядком.
   - Тогда зачем ты вызвал его?
   - Идиот! - снова прорычал Александр; ни изысканностью речей, ни
изобретательностью по части ругательств он никогда не блистал. -
Чёрт тебя подери, не вызывал я его! Я только предупредил, что ты
пожаловал ко мне.
   - Позволь полюбопытствовать: зачем?
   - Именно затем, чтобы он случайно не сунулся сюда и не попал в
твои лапы.
   - Значит, ты солгал маме и деду, - сказала Бренда. - Ты
поддерживаешь связь с Харальдом!
   - Он мой сын, - отрезал Александр. - Что бы он ни сделал, он
остаётся моим сыном. А ты, Артур, дурак, если мог подумать, что
я замешан в его играх.
   Я сардонически рассмеялся.
   - Это ты дурак, братец! Ты всегда был тугодумом и таким же
остался. Я знал, что если дать тебе мало времени на размышления,
ты запаникуешь и совершишь ошибку. Я не сомневался, что тебе
известно, где Харальд, по крайней мере, известно, как с ним
связаться, и единственное, что мне было нужно от тебя, так это
то, что ты сделал. Ты сообщил ему, что я здесь, и теперь он
точно явится сюда, потому что охотится за мной. А я охочусь за
ним и встречу его во всеоружии.
   Александр застонал, дико тараща на меня глаза, лучившиеся
ненавистью и отчаянием. Только сейчас он понял, какой промах
допустил, но исправить что-либо было уже не в его силах.
   Бренда посмотрела на меня с тревогой и восхищением.
   - Почему ты сразу не сказал о своих планах? Мы бы устроили
Харальду отличную западню.
   - Западня и так хороша, - ответил я. - Кстати, ты держишь с
братом контакт?
   - Разумеется.
   - Изолирующие чары его не прервут?
   - Ни в коем случае.
   - А если чары будут ОЧЕНЬ сильными?
   - Не беспокойся, Артур. Я же сумела вернуть вас из Хаоса.
   - Отлично, - сказал я и с насмешкой взглянул на Александра. - А
вот и первый ожидаемый просчёт твоего сынка, дорогой братец. Я
уверен, что явившись сюда, он первым делом бухнет по нам
изолирующими чарами, полагая, что мы окажемся отрезанными от
внешнего мира в компании его чудовищ и сотен твоих рыцарей. Ведь
ты встал бы на его сторону, не так ли? Пусть ты не одобряешь
его, осуждаешь его связь с Порядком, и тем не менее он твой
сын... Впрочем, я понимаю тебя. Я тоже отец, у меня есть дочь, я
люблю её и готов ради неё на всё.
   - Мерзавец! - скорее простонал, а не проговорил Александр. -
Какой же ты мерзавец, Артур!
   - Это твой сын мерзавец. Ведь это он первый возжелал моей
смерти. Я даже не подозревал о его существовании, а он натравил
на меня чудище из Порядка. И заметь: со мной была Юнона, но
Харальда это не остановило. Ради своих амбиций он готов был
принести в жертву нашу мать.
   - Он не знал, что она там!
   - Правда? - скептически спросил я. - Ну, допустим на минуту, что
он не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы?
Сомневаюсь... Но вот о Пенелопе он не мог не знать! - Эта мысль
лишь только что пришла мне в голову, и сказать, что она взбесила
меня, значит ещё ничего не сказать. - Он знал, что она там! Знал
- и послал Карателя с заданием уничтожить меня и всех, кто будет
со мной. Ты понимаешь - всех!
   Александр тяжело вздохнул.
   - Понимаю, - сказал он, нервно дёргая щекой. Очевидно, у него
зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен.
В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука
парализующих чар. - Да, конечно, я понимаю тебя. И признаю, что
Харальд поступает предосудительн о... Но, по большому счёту, всё
это дело рук Амадиса.
   - А? - сказал я.
   - Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына с пути
истинного. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был
праздник зимнего солнцестояния... Ты слышал об этом?
   Я кивнул, пряча улыбку. Теперь я понял, к чему клонит Александр.

   - Так вот, - продолжал он. - Харальд побывал на торжественном
богослужении в Главном Храме, и те дешёвые трюки в исполнении
Амадиса, всякие "чудеса" и "откровения", произвели на него
неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер
запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли
жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения, но разве мог
я подумать, что МОЙ СЫН попадётся на его удочку! Это не могло
мне привидеться даже в самом кошмарном сне.
   - Ах, друг Горацио! - сказал я.
   Александр вопросительно приподнял бровь.
   - Что ты имеешь в виду.
   - Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не
была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: даже
мудрецы не в силах предвидеть всего, что может случиться. А ты
далеко не мудрец. Ну да ладно. Что было дальше?
   - А что дальше? Харальд подолгу беседовал с Амадисом,
внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу еретическую
Книгу Пророков... Словом, когда мы снова встретились с ним, он
уже был совершенно другим человеком. Он заявил мне, что нашёл
истинного бога, и бог этот суть Порядок... Проклятье! - Щека
Александра задёргалась интенсивнее, лицо его побагровело. - Я
воспитал Харальда убеждённым христианином, никогда прежде он не
сомневался в своей вере - и вдруг такой поворот! Мало того, он
не просто отрёкся от Христа и принял митраизм, он пошёл на
прямой контакт с Порядком и сейчас, как я подозреваю, не вполне
отдаёт себе отчёт в своих поступках.
   - Воистину говорят, - поддела его Бренда, - что заставь дурака
богу молиться, он и лоб расшибёт.
   Александр пропустил её колкость мимо ушей.
   - Что-то ты разоткровенничался, братец, - сказал я. - К чему бы
это?
   - Я хочу просить тебя о милости, Артур, - резко выпалил он, и
его властное, волевое лицо исказила гримаса мучительной боли.
Ему было невыносимо трудно произносить эти слова, обращаясь ко
мне, и всё-таки он переступил через свою гордость, ибо речь шла
о его сыне. Я вынужден был признать, что отец из него получился
лучший, чем брат.
   - О какой такой милости? - спросил я, изображая недоумение.
   - Не убивай Харальда, когда он окажется в твоих руках. Пощади
его, дай ему шанс исправиться. Пусть нас посадят в одну камеру,
и я сумею убедить его в пагубности его предприятия. Сейчас он не
хочет меня слушать, но тогда ему негде будет деться. Он
выслушает, всё поймёт и откажется от своих заблуждений.
   - И вернётся в лоно святой матери-церкви, - саркастически
добавила Бренда.
   Как и в предыдущем случае, Александр сделал вид, что не услышал
её.
   Я встал, не спеша закурил сигарету и прошёлся по комнате.
   - Я ничего не обещаю, - проговорил я, стряхнув пепел на ковёр. -
Всё будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности
проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови
твоей, но если такая необходимость возникнет, я убью Харальда
без колебаний. И, уверяю тебя, не буду испытывать по этому
поводу никаких угрызений совести. Здесь нет ничего личного...
Да, кстати, насчёт личного. Я давно хотел задать тебе один
вопрос, но всё никак не получалось. Мы пускали в ход кулаки и
оружие, прежде чем я успевал спросить тебя об этом.
   - О чём?
   - ПОЧЕМУ ТЫ ТАК МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ? - с расстановкой произнёс я. -
Что я сделал тебе такого, что ты готов был задушить меня ещё в
колыбели? Я больше чем уверен, что если бы сейчас мы с тобой
поменялись местами, и я оказался бы в твоей власти, ты убил бы
меня не колеблясь. За что?
   Видно, не суждено мне было узнать это. Ответом на мой вопрос был
лишь яростный взгляд Александра, но ничего сказать он не успел,
даже если и собирался. В следующий момент я почувствовал, что
поблизости кто-то оперирует силами определённого свойства,
прокладывая к нам Тоннель. Этот "кто-то" действовал с предельной
осторожностью, но я был начеку и не позволил ему, как в прошлый
раз, застать меня врасплох.
   Я вызвал Образ Источника и предусмотрительно отступил к стене.
Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом
со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.
   Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты
материализовалось три фигуры. Две из них были точными копиями
Агнца Божьего, то бишь Карающего Ангела, который посетил меня в
Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий
темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и
гораздо более злой версией лица Александра.
   - Привет, папа! - жизнерадостно произнёс он, взглянув на своего
отца, как мне показалось, с иронией. - Вижу, ты не в порядке.
Ну, ничего, сейчас мы поможем тебе, только сначала разберёмся с
этим прислужником дьявола.
   Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле
заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев
обрушил на нас мощное изолирующее заклинание. Я встретил его
контрзаклинанием - тем самым, которое надиктовывал в течение
сорока минут.
   На первый взгляд мои чары не подействовали. И на второй,
казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а
Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе
нескольких миль установилась область недоступности к внешним
источникам силы.
   - Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! - с мрачной
торжественностью произнёс Харальд, глядя на меня не просто с
ненавистью, а с иступлённой ненавистью религиозного фанатика. -
Теперь не уйдёшь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца,
то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.
   - Ты же отрёкся от Троицы, - напомнил ему я.
   - Это неважно, - отмахнулся Харальд. - Когда я ближе
познакомился с Господом, то понял, что митраизм - такой же
обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а всё
остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого
еврея-отщепенца, Иисуса из Израиля, потом Амадис травил мне
всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в
самом Порядке. В нём и только в нём. А ты служишь Сатане, Артур.
Поэтому ты должен умереть.
   - Харальд, безумец! - подал голос из своего кресла Александр. -
Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не бог, это лишь часть
вселенной, сотворённой Всевышним, который стоит над всем
мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и...
   - Замолчи, отец! - строго перебил его Харальд. - Не
богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его
с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты
последуешь моему совету, пойдёшь со мной и посмотришь на
истинный лик Господа - грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь
и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.
   Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда
превзошёл все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего
отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в
состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном
торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие
моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерьёз
помышлять о воплощении своих грёз в реальность, то примитивная
первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена
каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в
Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так
глубоко увяз в Порядке.
   - Хватит, - сказал я. - Мы здесь не на теологическом семинаре.
Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.
   Харальд мерзко улыбнулся.
   - О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью Диавола, неприятно
слышать о Порядке. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь,
кроме могильной тишины.
   - Осторожно, - предупредил его Александр. - Артур приготовил
какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно
подстроил всё так, чтобы ты появился.
   - Ах так! - сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. -
Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал
встречи со мной - и он увидел меня. Теперь его ждёт свидание со
смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет
низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня,
его карающая длань.
   - Остановись, Харальд, - ещё раз попытался образумить сына
Александр. - Артур играет с тобой как кот с мышей. В любой
момент он может улизнуть.
   - Нигде он не денется. Он лишён своего дьявольского могущества и
теперь всецело в моих руках, которые суть руки Господа.
   Александр обречёно вздохнул, поняв всю тщетность своих усилий.
   - Артур, - отозвалась Бренда, глядя на Харальда с жалостью и
отвращением. - Это паранойя. Его место в психушке, среди
буйнопомешанных.
   - Боюсь, он неизлечим, - заметил я.
   - Боюсь, что да, - согласилась сестра. - Что будем делать?
   - Можете молиться своему нечистому покровителю, - насмешливо
посоветовал Харальд. - Но он вас не спасёт. Против двух Агнцев
Божьих дьявол бессилен.
   По его приказу чудища выхватили из ножен огромные обоюдоострые
мечи и замерли, ожидая дальнейших распоряжений. Бренда
подступила ко мне вплотную и взяла меня за руку, мысленно давая
мне знать, что Брендон в любой момент готов выдернуть нас
отсюда.
   "Хорошо, - ответил я, тоже мысленно. - Будьте начеку, но без
моей команды ничего не предпринимайте".
   Впрочем, это я сказал лишь для того, чтобы успокоить сестру.
Пока что всё шло по моему сценарию, и ни о каком бегстве я не
помышлял. То моё заклинание, которое, как могло показаться, было
разрушено изолирующими чарами, на самом деле сработало. Я
составлял его очень долго и надиктовывал целых сорок минут, но
игра стоила свеч. Я не хотел вступать в силовую борьбу с
Агнцами, манипулирующими Знаком Янь; поединок голой мощи мог
привести к катастрофическим последствиям - поэтому я решил
схитрить. Моё сверхсложное заклинание пробило в изоляции
маленькую незаметную брешь, и, в отличие от остальных
присутствующих, я имел связь с внешним источником своей
колдовской силы. Связь очень тонкую, как самая тонкая нить, как
паутина, - и тем не менее она была...
   - Ты не думаешь защищаться? - спросил Харальд, видя, что моя
Эскалибур всё ещё покоится в ножнах. - Это похвально. Тебе
зачтётся покорность воле Господней.
   Я скрестил на груди руки и обратился к брату:
   - Александр, тебе никто не говорил, что твой сын паршивый
ублюдок? - Разумеется, это был чисто риторический вопрос. Не
дожидаясь ответа, я призвал к себе Образ Источника. - Мне его
совсем не жаль.
   Как только Образ появился, изолирующие чары рухнули, но Агнцам
уже поздно было тянуться за своими Янь. Я влепил по ним сочным,
забористым, немного хулиганским и очень эффективным заклинанием,
которое приготовил специально для этого случая.
   Даже не пикнув, чудища растаяли в воздухе. Вместе с ними исчез и
Харальд, чьё лицо в последнюю секунду его жизни выражало тупое
недоумение. Он так и не понял, что с ним произошло.
   Прощальным аккордом раздался громкий хлопок. Не знаю почему,
может, из чистого озорства, я не включил в своё заклинание
стандартную процедуру "мягкого" выравнивания перепадов давления,
неизбежно возникающих при перемещении объектов.
   Нет, я нисколько не сожалел о потерянном родственнике. Харальд
был слишком гадок, глуп и жалок, чтобы я мог пожелать ему долгих
лет жизни. Он был неисправим, и то, что я сделал с ним, было
актом высшего милосердия.
   - Харальд! - закричал Александр. - Харальд!.. Артур, что с моим
сыном?
   - Его больше нет, - устало ответил я. - Я распылил его на атомы
и развеял их по бескрайним просторам вселенной. Надеюсь, он не
страдал.
   - Боже! - в ужасе прошептал Александр. - Харальд, мой сын... Ты
убийца, Артур! Я ненавижу тебя!
   Я понимал, что сейчас возражать бесполезно, поэтому молча снял с
брата заклятие неподвижности и приготовился отразить его атаку,
продиктованную бессильной яростью и отчаянием. Хороший удар в
челюсть заставил бы его более трезво оценить происшедшее.
   Однако Александр продолжал сидеть в кресле, не проявляя никаких
признаков агрессивности. Он только удобнее откинулся на спинку и
закрыл глаза. По щекам его катились слёзы.
   - Брат, - наконец произнёс он. - Ты понимаешь, что теперь между
нами не может быть мира?
   Я горько усмехнулся и ответил:
   - Мы и раньше-то не были особенно дружны.
   Ко мне подошла Бренда и положила руку на моё плечо.
   - Нам пора возвращаться, Артур.
   - Да, - сказал я, - пора. Здесь наши дела улажены. Теперь нам
предстоит долгий путь в бесконечность, к Источнику.

   КОНЕЦ
   ВТОРОЙ КНИГИ

   Книга третья
   ЖЕРТВЫ ИСТОЧНИКА

   ЛЕНОЧКЕ КАМИНСКОЙ
   ПОСВЯЩАЮ.

   ГЛАВА 1

   Никогда ещё за всю историю Авалона на престол не восходил такой
древний старик, как ваш покорный слуга. Мой предок, Артур I
Пендрагон, стал королём Лайонесса, когда ему едва лишь стукнуло
четырнадцать лет, а я, его правнук, именуемый теперь Артуром II
Кевином, возложу на своё чело корону предка в возрасте
шестидесяти одного года. Впрочем, для своих лет я выгляжу совсем
неплохо. По меркам обыкновенного, неодарённого человека мне вряд
ли можно дать больше двадцати пяти, и большинство моих подданных
искренне убеждены, что их новый король молод, что он ровесник
(или чуть старше) их прежнего короля, Колина IX, самого молодого
из королей Лайонесса династии Лейнстеров - и самого последнего,
кстати, ибо на смену потомкам вероломного Гилломана спустя
тысячу лет вновь пришёл Пендрагон, Артур II Кевин, то есть я.
   Итак, династия узурпаторов свергнута, состоялась Реставрация,
справедливость, наконец, восторжествовала. К моему огромному
облегчению, торжество этой справедливости не потребовало крови -
ни малой, ни большой. Смена власти произошла мирно, хоть и
сопровождалась большим накалом страстей. Волнения в народе и
среди знати при других обстоятельствах могли бы привести если не
к гражданской войне, то к локальным столкновениям, дракам,
потасовкам, поножовщинам. Однако Колин не допустил этого - за
что я буду благодарен ему по гроб своей жизни, которая, хотелось
бы надеяться, предстоит мне долгая и счастливая. Мне очень
хотелось бы на это надеяться, но... Впрочем, будет лучше, если я
расскажу обо всём по порядку.
   На Землю Артура я возвратился спустя месяц после того, как
покинул этот мир, чтобы побывать в Экваторе. Разделавшись с
Харальдом и оставив Александра на Земле Аврелия скорбеть по
утрате сына, я ещё некоторое время провёл в Сумерках, а затем
нанёс незапланированные визиты на Истинный Марс в Дом Ареса и в
Дом Теллуса на Истинной Земле. В ходе моих изысканий я
окончательно убедился в правильности оценки Януса настоящего
положения дел в моём родном Доме Света - правда лежала где-то
посередине между благодушным оптимизмом Брендона и мрачным
пессимизмом Юноны. Я решил дать королеве Рахиль последний шанс
исправиться, о чём сообщил ей посредством Самоцвета и сразу же
заблокировался, не позволив ей произнести в ответ ни единого
слова - мой статус адепта Источника давал мне моральное право на
столь вопиющее нарушение этикета. Что же касается Амадиса, то я
решительно пресекал все его попытки связаться со мной или
встретиться для личного разговора. Такое пренебрежительное
отношение к его персоне, как я полагал, должно было уязвить его
гордость и самолюбие, заставить его вспомнить, кто в
действительности законный повелитель Света - он или его жена.
   Посему все мои дела в Экваторе были улажены, и я вновь
отправился на Землю Артура. Путь к Источнику был для меня не
столь долог, сколь труден, ибо мне приходилось вести за собой
непосвящённых - брата, сестру и дочь. К тому же Пенелопа
прихватила два десятка своих самых любимых картин; Бренда
держала в обеих руках два большущих чемодана, битком набитые
всевозможными модными нарядами, среди которых, как иголка в
стоге сена, где-то затерялся и небольшой портативный компьютер
её собственной конструкции - с фантастической по объёму памятью
и столь же фантастической скоростью обработки данных. А Брендон
перещеголял обеих девочек - он тащил с собой свыше сотни томов
сочинений великих психологов. Накануне сестра предлагала ему
поместить содержимое всех книг в один маленький кристалл и
просто положить его в карман, но он, видимо, из сентиментальных
соображений, отказался наотрез.
   Мы с Брендоном облачились в костюмы шотландских баронов (по
выражению нашей матери), а Бренда и Пенелопа, следуя моему
совету, оделись как подобало знатным авалонским дамам. Поначалу
сестра капризничала, но потом смирилась со своей участью и всю
дорогу то и дело отпускала остроты по поводу кружевных
панталончиков (вместо которых, как я подозревал, надела обычные
трусики). Её шутки, мягко говоря, не отличались целомудрием, но
я понимал, что она попросту нервничает, и время от времени
подыгрывал ей, заставляя мою дочь слегка краснеть от смущения, а
Брендон при этом добродушно фыркал и вставлял свои комментарии.
   Приближаясь к барьеру бесконечности, я велел своим спутникам
отключиться от Формирующих, что они и сделали.
   Пенелопа спросила:
   - Артур, а почему ты не перенесёшь нас мгновенно? - Её голос
слегка дрожал от волнения в преддверие встречи с неизвестностью.
- Как тогда, в Хаос.
   - Потому что не могу, - ответил я так же, как и на подобный
вопрос, заданный накануне Брендой. - Пока что не могу. Ведь это
почище Хаоса.
   Картины миров вокруг нас замелькали с ещё большей скоростью, чем
тогда, когда Бренда выдернула нас из Хаоса. Однако теперь все
бразды правления я держал в своих руках. Нас окутала фиолетовая
мгла, наподобие той, как при входе или выходе из Тоннеля, но
сейчас это было явление не статическое, а динамическое. За
секунду мы преодолевали миллиарды миров, и с каждой секундой их
становилось всё больше и больше. Близился критический момент,
когда за конечный промежуток нам предстояло одолеть
бесконечность. Если вы помните элементарную математику, то
представьте кривую обратно пропорциональной зависимости, по
которой вы движетесь с постоянной скоростью в проекции на ось Х
к точке сингулярности. Это, конечно, грубая аналогия...
   - Готовьтесь! - мысленно крикнул я родным, и мы шагнули в
бесконечность.
   Мы провалились в бездну и достигли её дна. То, что нас встретило
та м... Даже внутренности сверхновой звезды показались бы тёплой
купелью по сравнению с тем беспределом, который творился вокруг
нас. В математике есть такой символ: - ""-восьмёрка, положенная
на бок, абстракция, обозначающая бесконечную величину. Здесь эта
абстракция становилась реальностью, здесь всё измерялось в
символах бесконечности. Здесь была точка соприкосновения Порядка
и Хаоса, здесь Янь и Инь накладывались друг на друга, вступая в
непосредственный контакт. Градиент энтропии здесь был
бесконечен, мощность Формирующих также бесконечна. В один момент
Порядок вырывал из пучины Хаоса эоны и создавал миры, и в тот же
момент Хаос вновь поглощал их. Мы видели, как рождались и
умирали галактики в микроподобиях Большого Взрыва. Это был
перманентный Рагнарёк, в котором не было места ни простым
смертным, ни бессмертным Властелинам. Здесь была яростная борьба
двух стихий на грани, где кончается их власть.
   Мой Образ Источника оберегал нас от неминуемой гибели в этих
катаклизмах. Он помог нам преодолеть барьер в целости и
сохранности. Мгновение спустя мы уже мчались по Тоннелю вдоль
миров, похожих на миры Теллуса.
   Мои спутники молчали, потрясённые всем увиденным и пережитым. Я
специально уменьшил скорость, чтобы дать им время опомниться.
   - Брат, - наконец выдавил из себя Брендон; голос его звучал
непривычно сипло. - Ты могуч! Без тебя мы бы все погибли в этом
аду.
   - Я ожидала подобного, - сказала Бренда; она выглядела гораздо
спокойнее брата. - Ведь я была знакома с твоими выкладками,
однако... Если бог есть, то будь он проклят за то, что сотворил
такое пекло.
   - Бедная мама, - тихо произнесла Пенелопа.
   Я вспомнил Диану, и мне стало невыносимо горько. Диана, моя
любимая, моя тайная жена... Я был взвинчен, мои нервы были на
пределе, и чтобы не расплакаться, я заставил себя думать о
Дейрдре. Скоро, очень скоро я увижу её...
   Мои мысли повлияли на мои действия, и, повинуясь безотчётному
желанию прикоснуться к прошлому, я открыл выход из Тоннеля на
той самой поляне у озера, где некогда повстречал Дейрдру в
костюме Евы и где родилась моя новая любовь.
   Солнце уже клонилось к закату. День был по-осеннему прохладный,
но безветренный. Я смотрел на жухлую траву под моими ногами и
думал о том, что если растения имеют память, то трава эта должна
помнить наши с Дейрдрой объятия и ласки. В тот тёплый весенний
день мы пробыли здесь до самого вечера, любились всласть,
купались, дурачились, затем снова занимались любовью, а когда
приехали в мой замок, то, наскоро отужинав, завалились в постель
и сразу же заснули в объятиях друг друга. И только утром
следующего дня...
   К действительности меня вернула Бренда. Она поставила свои
чемоданы на землю, подошла ко мне и взяла меня за руку.
   - И что дальше, Артур?
   - Всё зависит от вас, - ответил я. - Если вы устали, мы можем
сделать здесь привал, перекусим, а затем я раздобуду лошадей, и
мы отправимся в Каэр-Сейлген.
   - А если мы не очень устали?
   - Тогда я сейчас же раздобуду лошадей, и мы отправимся в
Каэр-Сейлген.
   - Это далеко? - спросил Брендон.
   - Два часа езды.
   - Ага! - произнесла Бренда, и в глазах её заплясали лукавые
искорки. - Так это то озеро...
   Мой взгляд заставил её прикусить язык. Третьего дня я не в меру
разоткровенничался с сестрой и рассказал ей романтическую
историю своего знакомства с Дейрдрой - и вот она чуть не
проболталась об этом в присутствии моей дочери. Пенелопа уже
знала о Дейрдре, но вряд ли ей было бы приятно услышать, что
сейчас она находится там, где её отец влюбился в другую женщину.

   - Так это, - после короткой паузы поспешила исправиться Бренда,
- твоё любимое озеро, о котором ты мне говорил?
   - Да, - с облегчением ответил я. - Прелестное местечко, не так
ли? А весной здесь вообще восхитительно.
   - В самом деле, - сказала Пенелопа, обводя взглядом окрестности.
- Здесь очень красиво. Жаль, что я принципиально не пишу
пейзажи.
   - Так измени своим принципам, - посоветовал ей Брендон. - Твоя
принципиальность в таких вопросах сродни закомплексованности...
Между прочим, Артур, - обратился он ко мне. - Ты был прав.
Формирующие здесь действительно "кусаются".
   - А я уже установила контакт, - похвасталась Бренда. - Через
Самоцвет. Оказывается, это раз плюнуть.
   Пока Брендон и Пенелопа, сосредоточившись, проделывали "это раз
плюнуть", я изложил им свои соображения:
   - Мы не можем вот так сразу переместиться в мой замок. В этом
мире пока что неизвестно явление тоннельного перехода, и если мы
появимся в Каэр-Сейлгене из ниоткуда, нас, чего доброго, примут
за исчадий ада.
   - Это уж точно, - согласилась Бренда. - На Земле Хиросимы
кое-кто подозревал, что я обитаю в канализационной системе,
вследствие моей дурной привычки входить и выходить из Тоннеля в
туалетных кабинах.
   Я вежливо рассмеялся.
   - А однажды, - продолжала сестра, - даже случился скандал. За
мной попытался приударить один тип, такой прилипчивый, что не
отдерёшь. В один прекрасный день, вернее, вечер, мне пришлось
улизнуть от него через дамскую комнату в баре. И представь себе
- он простоял под дверью битый час, а затем, встревоженный,
вызвал полицию. Когда меня нигде не нашли, его, разумеется,
подняли на смех, а он решил, что я самая что ни на есть
настоящая ведьма и стал относиться ко мне с опаской. О
дальнейших ухаживаниях уже и речи быть не могло.
   - Вот так Бренда отшивает своих поклонников, - с усмешкой
заметил Брендон. Его самоуверенный вид свидетельствовал о том,
что он успешно справился с Формирующими. - Но если говорить обо
мне, то я для этой цели чаще использую кабины лифтов и
телефонные будки.
   - К сожалению, - сказал я, - здесь нет ни дамских комнат, ни
лифтов, ни телефонов. Пока что нет. Поэтому нам придётся сесть
на старых добрых лошадок и въехать в мой замок подобающим
образом. Правда, само моё появление вместе с вами в этих краях
вызовет множество толков, но я здесь хозяин, и никто не вправе
требовать от меня объяснений. Что же касается ваших вещей, то я
могу телепортировать их хоть сейчас.
   - А как насчёт лошадей? - отозвалась Пенелопа. - Ты
позаимствуешь их в своём замке, или наши первые шаги в этом мире
ознаменуются конокрадством?
   - О нет, обойдёмся без воровства. Накануне я связывался с
Морганом Фергюсоном и попросил его приготовить лошадей. Надеюсь,
он не забыл об этом. - Я достал из кармана зеркальце. - Сейчас я
переговорю с ним.
   Я даже не подумал предупреждать родных, чтобы они не мешали мне;
это было само собой разумеющимся. Лишь чисто машинально я сделал
специальный жест, означающий, что разговор предстоит не
конфиденциальный, а значит, присутствующие могут оставаться на
своих местах.
   Я сосредоточился на зеркальце, и почти сразу по его поверхности
пробежала мелкая рябь; затем оно стало матовым и произнесло
голосом Моргана:
   - Кевин? Ну, наконец-то!
   Туман рассеялся, и в зеркальце появилось изображение Фергюсона,
восседавшего в широком кожаном кресле, которое показалось мне
знакомым. Также я увидел нижний край портрета, висевшего на
стене позади него.
   - С тобой всё в порядке? - спросил Морган.
   - Как видишь, да, - ответил я.
   - Ты уже вернулся?
   - Да, сейчас я на Земле Ар... - Я осёкся. - В общем, я вернулся.

   - Где ты находишься?
   - В Лохланне.
   - Ага. - Взгляд Моргана устремился мимо меня на озеро за моей
спиной. - Живописное местечко ты выбрал... Однако почему так
далеко?
   - Я же говорил тебе, что прибуду вместе с родственниками... Ах
да, это я говорил Дейрдре.
   - Я знаю, - кивнул Морган. - Твой брат и две сестры.
   - Вот то-то же. Пока суть да дело, они поживут в моих владениях,
а потом мы решим, под каким соусом преподнести их в Авалоне.
Беда в том, что они очень похожи на меня, и нет никакой
возможности представить их, скажем, как заморских гостей.
   - Это не беда, - ответил Морган. - Даже напротив - если они
похожи на тебя, то никто не будет сомневаться, что они твоя
родня.
   - Вот как? - озадаченно произнёс я и приблизил зеркальце к
своему лицу, увеличивая угол обзора. Промелькнувшая в моём мозгу
догадка оказалась верной: Морган сидел в кресле Колина, а над
ним висел портрет Дейрдры в платье цвета морской волны и с
букетом васильков в руках. Моя любимая ослепительно улыбалась
мне... - Дружище! Что ты делаешь в королевском кабинете?
   Морган натянуто усмехнулся.
   - В данный момент это кабинет регента королевства, - сказал он.
- И я нахожусь здесь по праву главы Регентского совета.
   Я опешил.
   - Что?! Колин умер?
   - Нет. Он по всей форме отрёкся от престола, а затем исчез в
неизвестном направлении.
   Несколько секунд я, разинув рот, переваривал это известие. Потом
в голову мне пришла мысль, что теперь между мной и престолом
больше не стоит мой друг Колин, а нового короля, младшего брата
Даны, я смогу потеснить без особых угрызений совести. В конце
концов, я будущий муж Дейрдры, единственной дочери короля
Бриана; кроме того, мой прадед был законным правителем
Лайонесса...
   - Как давно это произошло? - наконец спросил я.
   - Позавчера.
   - А почему ты вчера мне ничего не сказал?
   - Во-первых, не было времени - ты вызвал меня в самый разгар
дебатов на Государственном совете. А во-вторых, я не хотел
обнадёживать тебя, пока ситуация не прояснится.
   - Обнадёживать? - переспросил я, невольно краснея. Неужели
Морган прочёл мои мысли?
   - Дело в том, - продолжал Морган, - что Колин отрёкся от
престола не в пользу Дункана Энгуса-младшего, как ты, наверное,
подумал.
   - А в чью же? Неужто в пользу Эмриса?
   - Нет, в пользу некоего Артура Пендрагона, принца из Дома Света,
правнука легендарного короля Артура.
   От неожиданности я закашлялся и чуть было не уронил своё
зеркальце.
   - Морган, это серьёзно?
   - Ещё как серьёзно! Вчера поздно ночью - вернее, сегодня рано
утром, - Государственный совет провозгласил тебя королём
Лайонесса Артуром II, а меня назначил регентом ввиду твоего
отсутствия в Авалоне.
   - Чёрт побери! - в сердцах выругался я. - Что же теперь делать?
   - Прежде всего, - предложил Морган, - нам следует поговорить в
более удобной обстановке, чем эта. Без всяких зеркал, по
старинке - лицом к лицу. Ты можешь перенестись ко мне?
   - Конечно, могу.
   - Так давай же.
   - Нет, - сказал я, - погоди. Сперва я должен позаботиться о
родных. Ты исполнил мою вчерашнюю просьбу?
   - Насчёт лошадей - да.
   - Где они?
   - В самом дальнем стойле конюшни. Два горячих жеребца и две
смирные кобылы, соответственно с мужскими и дамскими сёдлами.
   - Ух ты! Даже это учёл.
   Морган ухмыльнулся.
   - Всегда рад служить вашему величеству и всей вашей царственной
родне.
   - Да пошёл ты..! - сказал я. - Ладно, жди меня. Часа через два
свидимся.
   Я прервал контакт и спрятал зеркальце в карман.
   - Вы всё слышали? - спросил я у брата, сестры и дочери.
   Девочки дружно кивнули, а Брендон с некоторым злорадством
произнёс:
   - Вот так-то, братец! Ты бежал от одной короны, а нарвался на
другую. От судьбы не уйдёшь.
   - И тебя не минует чаша сия, - огрызнулся я. - Рано или поздно
быть тебе королём Света, и ты это понимаешь. И я не ошибусь,
если скажу, что ты хочешь этого. А что касается твоего
временного бегства от короны, то, думаешь, я не знаю, зачем ты
вызвался сопровождать меня?
   Брендон покраснел до самых мочек ушей и в замешательстве опустил
глаза.
   - Как ты догадался? - пробормотал он.
   - Это было проще пареной репы, - ответил я и тут же прикусил
свой язык, вовремя сообразив, что мы говорим о разных вещах.
Если бы Брендон понял меня правильно (а я имел в виду Силу
Источника), его реакция была бы совсем другой. А так он
засмущался, словно невеста на пороге брачных покоев. Неужели...
   - Ладно, - сказал я. - Замнём это дело. Сантименты в сторону. -
Я заглянул в смеющиеся глаза Бренды, которая, похоже, раскусила
нас обоих. - Сестричка, что ты думаешь о последних известиях?
   - По-моему, - серьёзно ответила она, - твой друг Колин поступил
очень мудро.
   - Я тоже так думаю, отец, - сказала Пенелопа. - Кто из потомков
великого Артура не мечтает найти Истинный Авалон и воцариться в
нём? Ты нашёл его, и Колин, узнав о твоём происхождении,
очевидно понял, что когда-нибудь ты захочешь занять его место.
Поэтому он решил уйти красиво.
   - Я присоединяюсь к мнению девочек, - подал голос Брендон. Он
уже оправился от смущения и вновь выглядел самоуверенно и
респектабельно. - Это и мудро, и красиво, и, добавлю от себя, в
высшей степени порядочно. Ведь как-никак это земля наших
предков, и венец Авалона по праву принадлежит нам,
Пендрагонам... То есть тебе, Артур, как старшему в роду. Амадис
и Александр не в счёт.
   Пенелопа рассмеялась.
   - Вот это я имела в виду, говоря о мечтах всех принцев Света об
Истинном Авалоне. Не сомневаюсь, что будь у Брендона выбор, он
без колебаний променял бы Солнечный Град на Авалон, хотя ещё ни
разу не видел его.
   - В этом что-то есть, - согласился Брендон. - Однако к чему эти
разговоры? Теперь Авалон - вотчина Артура, а я, так уж и быть,
удовольствуюсь Царством Света.
   Бренда улыбнулась и поцеловала брата в щеку.
   - Близость Источника влияет на него положительно, - сообщила она
мне и Пенелопе. - В нём снова пробуждаются властные амбиции.
   Мы, все четверо, дружно рассмеялись.
   - Хорошо, - сказал я. - В этом вопросе мы пришли к согласию.
Теперь нужно решить, что делать вам.
   - Проблема, под каким соусом преподнести нас в Авалоне, отпала
сама собой, - заметила Бренда. - Я и Пенни - твои сёстры,
Брендон - твой брат. А всё остальное - детали, которые тебе
следует обсудить с твоим другом Морганом. В отличие от нас, вы
знаете этот мир, тут вам и карты в руки. А мы тем временем
поживём в Каэр-Сейлгене, займёмся исследованием близлежащих
миров, в общем, скучать не будем. Правда, друзья?
   Пенелопа и Брендон утвердительно кивнули.
   - Вот и чудненько, - сказал я и призвал Образ Источника. - А
сейчас мы займёмся лошадьми, горячими жеребцами и смирными
кобылами. Соответственно с мужскими и дамскими сёдлами.
   Бренда фыркнула.
   - Лично я предпочла бы горячего жеребца. Может, поменяемся,
Брендон?
   - А заодно поменяйтесь и одеждой, - усмехаясь, предложил я,
сворачивая пространство в лист Мёбиуса.

   ГЛАВА 2

   Я стоял у подножия холма, покрытого растительностью лилового
цвета, а надо мной отливалось бирюзой зелёное небо Безвременья.
По пологому склону холма ко мне приближалась плавной походкой
прекрасная золотоволосая женщина, моя Снежная Королева, Хозяйка
Источника, Бранвена...
   Позаботившись о родных, которые сейчас отдыхали в уютных
спальнях моего замка Каэр-Сейлген, я первым делом направился
сюда, чтобы потолковать с Бранвеной, и лишь затем собирался
свидеться с Морганом. Моё посещение Безвременья, сколько бы я
здесь ни пробыл, в материальном мире займёт всего одно
мгновение, но за это мгновение я рассчитывал узнать достаточно,
чтобы говорить с Морганом на равных и с самого начала пресечь
его попытки лукавить со мной. Кроме того, в мои ближайшие планы
входил отдых. После преодоления барьера бесконечности я
чувствовал усталость и в случае, если Бранвена не проявит
признаков агрессивности, предполагал отоспаться в Безвременье.
   Никаких признаков агрессивности Бранвена не проявляла. Она
подошла ко мне почти вплотную и взяла меня за руку. Её большие
голубые глаза лучились грустью и нежностью.
   У меня защемило сердце, но нельзя сказать, что я изнывал от
страсти. Просто я был мужчиной, а Бранвена была красивой
женщиной (во всяком случае, сейчас), и она нравилась мне. Только
и всего. С огромным облегчением я констатировал, что кризис
прошёл, одной проблемой стало меньше, хотя забот не поубавилось.

   - Что ж, - произнесла Бранвена с нотками обречённости в голосе.
- От имени Источника приветствую тебя, Артур Пендрагон, новый
король Лайонесса.
   - Здравствуй, Бранвена, - сказал я, а затем без обиняков
спросил: - Что с Колином?
   - Он ушёл.
   - Куда?
   - Не знаю. Но он сказал, что больше не вернётся.
   - Почему?
   Бранвена грациозно опустилась на траву, а я сел рядом с ней.
   - По многим причинам, - ответила она. - И прежде всего потому,
что он узнал, кто ты на самом деле.
   - От тебя?
   - Не совсем так. Я лишь подтвердила ему то, что он услышал от
других.
   - А от кого именно?
   - Слухами земля полнится, Кевин. Когда ты отправился в Экватор к
своей родне...
   - Ба! - перебил я её. - Откуда тебе это известно?
   - Я подслушала твой прощальный разговор с Дейрдрой, - просто
ответила она.
   - Чёрт тебя подери, Бранвена! - воскликнул я, краснея от стыда и
негодования. - Когда же ты перестанешь совать свой нос в нашу
постель?!
   Бранвена положила свою руку мне на плечо.
   - Извини, дорогой, я больше не буду. В тот раз я солгала тебе,
говоря, что мне доставляет удовольствие наблюдать, как вы
занимаетесь любовью. А ты, глупенький, поверил! Думаешь, мне
приятно было видеть, как мой любимый ласкает другую женщину?
   - Бранвена, прекрати!
   - Ладно, - вздохнула она. - Не буду. Скажу лишь, что тогда я
подглядывала за вами по необходимости. Я должна была узнать о
тебе как можно больше.
   - Добро, ты узнала. А дальше?
   - Потом по стране поползли упорные слухи, что ты прямой потомок
легендарного Артура Пендрагона и тебя тоже зовут Артур. Дескать,
твой прадед много столетий спал сном, похожим на смерть, в
таинственной пещере, а когда пробил его час, проснулся и ушёл в
чужие края. Там он женился, обзавёлся детьми, основал Царство
Света. Впоследствии ваш род стал настолько могущественным, что
решил вновь воцариться в Лайонессе. С этой целью тебя,
новорожденного младенца, отдали под опеку лорда Маркуса
Финнегана, чтобы ты рос и воспитывался как настоящий лайонесский
аристократ...
   - О Митра! И люди поверили в этот бред?
   - Представь себе, многие поверили. И кстати, по мне это не такой
уж и бред. Если отвлечься от некоторых деталей, в частности от
письма, состряпанного Фергюсоном...
   - Какого письма?
   - Предсмертного послания лорда Финнегана своему племяннику
Моргану, в котором проливается свет на тайну твоего
происхождения. Из этого письма следует, что Маркус Финнеган с
самого начала был в курсе происходящего, то есть фактически он
был агентом твоей семьи, и, предчувствуя смерть, поручил Моргану
Фергюсону в надлежащее время позаботиться о тебе.
   - Сдуреть можно! - растерянно пробормотал я.
   - Вот именно. Между прочим, это был ловкий ход. Всем известно,
что Морган лучший друг Колина, и когда он, для виду поломавшись,
в конце концов признал факт существования письма, а затем и
предъявил его, то никто не осмелился, во всяком случае открыто,
обвинить его в подлоге.
   - Но ведь письмо же поддельное!
   - А Морган искусный чародей. Только я или Колин могли уличить
его, но мы не стали этого делать.
   - Почему?
   Бранвена передёрнула плечами.
   - Во-первых, к нашим обвинениям отнеслись бы предвзято, потому
как мы в этом деле заинтересованная сторона. А во-вторых, это
было ни к чему. Ведь ты действительно правнук короля Артура, а
значит, в любой момент можешь предъявить вместо ложных истинные
доказательства своего происхождения, а вместо вымышленной
истории рассказать свою настоящую. В общем, три дня назад, когда
войско вернулось из похода, Колин публично заявил, что якобы
обратился к своей Силе, и она подтвердила твоё происхождение от
короля Артура. Затем он отрёкся от престола в твою пользу.
   - То есть, Колин решил сдаться без боя?
   - А с кем ему было бороться? С Морганом и Дейрдрой, которые
сговорились возвести тебя на престол? Они были лишь пешками в
этой игре; главная же фигура - ты. Я сразу предупредила Колина,
что у него нет никаких шансов одолеть тебя в честном поединке, а
последовать примеру нашего предка Гилломана и повторить его
"подвиг" он не захотел.
   - А ты?
   Бранвена посмотрела на меня долгим взглядом, затем протянула
руку и провела ладонью по моей щеке.
   - Ах, милый, - страстно проговорила она. - Да разве я способна
на это? Как ты мог подумать такое?! Мне дорога каждая твоя
частичка, и я скорее умру, чем причиню тебе вред. Отныне и по
гроб своей жизни я буду твоим верным ангелом-хранителем.
   От её нежного прикосновения, от её пламенных слов, от её
ласкового взгляда меня охватило возбуждение. Но это было, если
воспользоваться лексиконом Моргана, всего лишь банальное желание
гульнуть на стороне. Ведь я так давно не держал в своих объятиях
Дейрдру...
   - Моё наваждение прошло, Бранвена, - сказал я. - Или почти
прошло.
   Она убрала руку и вся будто сникла.
   - Да, я чувствую это, - тихо произнесла она. - Так быстро... Но
неужели я нисколько не нравлюсь тебе? Вот такая. Ведь сейчас я
красавица, правда?
   - Ты прекрасна, Бранвена, - искренне ответил я. - И ты нравишься
мне даже в своём истинном облике, но...
   - Но ведь это и есть мой истинный облик! - воскликнула она. - У
меня их два. Целых два истинных облика! В одном я дурнушка, в
другом - красавица.
   Я недоуменно уставился на неё.
   - Прости, Бранвена. Мы говорим об одном и том же, или о разных
вещах? Под истинным обликом я подразумеваю постоянный,
обусловленный индивидуальными особенностями метаболизма каждого
человека, заложенными в его генах... Ты понимаешь, что я имею в
виду?
   Бранвена криво усмехнулась.
   - Да, понимаю. Я уже знаю и про гены, и про метаболизм, и про
многое другое. И к твоему сведению, сейчас мне не приходится
контролировать свой метаболизм, чтобы оставаться в этом облике.
   Моё недоумение переросло в изумление.
   - В самом деле?!
   - Клянусь Источником. Оба мои облика теперь заложены в моих
генах.
   Я содрогнулся от ужаса. Во всех без исключения Домах
вмешательство в естественную генетическую структуру было
строжайше запрещено из-за непредсказуемых последствий оного и
каралось очень жестоко - стерилизацией с последующим изгнанием.
В среде Властелинов имелось множество разных, порой
бессмысленных табу и запретов, порождённых консерватизмом и
косностью нашей цивилизации долгожителей, но в данном случае
представители всех поколений были единодушны - никакой евгеники.

   - Бранвена, солнышко, - встревожено проговорил я. - Что ты
наделала?! Ведь ты не была уродиной, даже напротив - ты была
очень симпатичной девушкой, хоть и не красавицей. А теперь ты
поставила под угрозу будущее своих детей. Думаешь, вампиры и
оборотни - это лишь сказки?
   Бранвена покачала головой.
   - Я ничего с собой не делала. Это всё Источник.
   - Что?!
   - Источник дал мне второй облик. Видимо, он не лишён тщеславия и
решил, что его Хозяйка должна выглядеть надлежащим образом.
   Со вздохом облегчения я повалился на траву.
   - Слава тебе господи, - от всей души восславил я бога, чьё
существование всё ещё было для меня под большим вопросом.
   Бранвена склонилась надо мной и погладила мои волосы.
   - Ты так переволновался из-за меня?
   - Ещё бы! Ведь ты не чужая мне. И мне не безразлично твоё
будущее и будущее твоих детей.
   - Будущее моих детей, - с печальной улыбкой повторила Бранвена.
- А будут ли у меня дети?
   - Обязательно будут, - ответил я. - Если, конечно, ты сама этого
захочешь.
   - Значит, ты согласен?
   Я рывком поднялся.
   - Бранвена! Прошу тебя, не надо.
   - Кевин, я серьёзно. Очень серьёзно. - Она действительно
говорила серьёзно. - Ты даже не представляешь, как я люблю тебя.
Я хочу тебя, только тебя, никто другой мне не нужен.
   - Это детский романтизм, Бранвена, - попытался вразумить я её.
   - Отнюдь! - живо возразила она. - Я уже достаточно взрослая. По
моим подсчётам мне скоро исполнится двадцать четыре года.
   - Правда? - удивлённо переспросил я. - Ты умудрилась прожить
восемь лет за пять месяцев?
   - Ага. Я подолгу живу в мирах, где время течёт очень быстро, но
знаю меру и не допускаю таких промахов, как Колин, который
однажды за ночь скоротал почти три года, а на утро не мог
вспомнить, как зовут его камердинера.
   - А ты, как я вижу, очень осторожна, - подыграл я ей, радуясь
перемене темы. - Даже наш проницательный Морган, во всяком
случае месяц назад, ничего не подозревал. Он лишь как-то
вскользь заметил, что за последнее время ты здорово повзрослела.

   - А я действительно повзрослела. Я много чего видела, о многом
узнала, прочла множество интересных книг, общалась со многими
интересными людьми, а многие мужчины предлагали мне руку и
сердце - ведь всюду, кроме Лайонесса, я бываю в своём новом
облике. - Тут она усмехнулась, а на её ресницах заблестели
слёзы. - Но я отвергала все предложения - и пожениться, и просто
переспать, - потому что есть на свете человек, для которого я
берегу свою невинность. Это ты, Кевин-Артур.
   - Бра...
   - Помолчи, пожалуйста. Ты просто не понимаешь меня; ты думаешь,
что я упрямая и глупая девчонка. Что ж, думай так и дальше, а я
буду ждать. Времени у меня вдоволь, я терпелива и буду ждать.
   - Чего?
   - Пока ты не поймёшь меня. Скоро, очень скоро ты начнёшь
понимать меня и когда-нибудь ответишь на мою любовь - если не из
любви, так из понимания и сочувствия.
   - Жалость унизительна, Бранвена, - мягко сказал я. - Тем более
для тебя, Хозяйки Источника.
   - Я говорю не о жалости, а о понимании, Кевин. О том самом
понимании, которое вскоре придёт к тебе. Тогда ты поймёшь мои
чувства и посочувствуешь мне. Не пожалеешь - а именно
посочувствуешь.
   С этими словами она поднялась на ноги и зашагала прочь от меня
вверх по склону холма.
   - Бранвена! - окликнул я.
   Она остановилась и повернула ко мне голову.
   - Да?
   - Что с Эмрисом и Эриксоном?
   Несколько секунд она помолчала, затем ответила:
   - Эмрис мой брат, и я забочусь о нём. А что касается Брана
Эриксона, то для него уже начался ад при жизни. Я как раз
собираюсь посмотреть на его мучения. Хочешь со мной?
   Я отрицательно покачал головой.
   - А зря, - сказала Бранвена. - Я придумала для него одну очень
оригинальную пытку. Я поселила его в мире, где каждый день похож
на вчерашний, где нет никаких перемен, где все птицы поют одну и
ту же унылую трель, где небо всё время хмурое, а солнце никогда
не выглядывает из-за туч. Эриксон не испытывает ни голода, ни
жажды; еды и питья у него вдоволь, но нет людей, с которыми он
мог бы пообщаться, и нет мальчиков для его гнусных забав. К нему
прихожу только я - и в этом вся жестокость моей пытки. Он
стремительно старится, ибо время в том мире течёт довольно
быстро, а я каждый раз предстаю перед ним всё такая же молодая.
   Бранвена повернулась и продолжила свой путь к вершине холма.
   "М-да, - подумал я, глядя ей вслед. - В изобретательности ей не
откажешь. В её-то возрасте додуматься до такой изощрённой мести!
Без сомнений, девочка далеко пойдёт..."
   Я вновь повалился на траву и блаженно расслабился, но сон никак
не приходил ко мне. Я думал о Бранвене, к которой перестал
испытывать влечение, но осознание этого факта не принесло мне
желанного облегчения. Её слова о том, что скоро я пойму её, не
давали мне покоя. Что меня ещё ждёт? Ведь Бранвена слов на ветер
не бросает...
   Я думал о Колине, который уступил мне корону и ушёл в
неизвестность, быть может, затаив на меня зло...
   Я думал о Моргане и Дейрдре, чьими стараниями я стал королём...
   Я думал о Дане, которая нравилась мне и которая, очевидно, в
обиде на меня. Ведь это по моей вине она не станет королевой...
   Я думал о предстоящей мне миссии основателя нового Дома, и думал
о том, как его назвать - Домом Источника, Домом Авалона или же,
без лишней скромности, Домом Артура. Перебирая в уме варианты
названия, я, наконец, заснул...

   ГЛАВА 3

   Меня разбудил вызов через Самоцвет.
   - Кто? - спросил я спросонья, не раскрывая глаз.
   - Бренда. Ты в порядке, Артур?
   - Да, уже выспался.
   - Ага, понятно. Ты так крепко спал, что мне с трудом удалось
дозваться до тебя.
   - Я в Безвременье, - лениво ответил я. - Поэтому ты не могла...
   Тут ко мне пришло понимание ситуации, я окончательно проснулся и
распахнул глаза. Я не увидел над собой зелёного неба
Безвременья; я вообще ничего не увидел, кроме темноты. Обострив
своё зрение, я обнаружил, что лежу на застланной постели в
спальне Дейрдры, а ставни на окнах закрыты. Дневной свет сквозь
щели не пробивался, значит и снаружи было темно. Поздний вечер
или ночь...
   - Проклятье! - выругался я вслух.
   - Что-то стряслось? - обеспокоено спросила Бренда.
   - Похоже, я сглупил... Но, - поспешил добавить, - ничего
страшного не произошло. Только и того, что заставил Моргана
ждать. И, возможно, поволноваться. Кстати, который час?
   - Начало двенадцатого.
   - Очаровательно! Как там Пенни и Брендон?
   - Спят и, видимо, продрыхнут до утра. Они очень устали.
   - А ты?
   - Я уже выспалась. Теперь буду бодрствовать всю ночь, благо у
меня есть чем заняться.
   - Чем именно?
   - Здесь по соседству я обнаружила один весьма интересный мир,
где женщины щеголяют в совершенно потрясающих нарядах...
   - Голышом?
   - О нет, это было бы слишком банально и совсем неинтересно. А
там есть на что посмотреть. Вот когда свидимся, я покажу тебе
самые сногсшибательные образчики - ты упадёшь!
   Я мысленно послал ей улыбку.
   - Спасибо, что предупредила. Перед просмотром я заблаговременно
сяду. Не люблю, когда меня сшибают с ног.
   Мы обменялись ещё несколькими плоскими шуточками, затем
попрощались и прервали связь.
   Я поднялся, сел на краю кровати и, чтобы дальше не напрягать
зрение, вызвал Образ Источника и зажёг в канделябрах свечи.
Потом достал сигарету, закурил и крепко задумался.
   Что же со мной произошло? Я заснул в Безвременье и рассчитывал
проспать, сколько душе угодно, не потеряв ни секунды в
материальном мире. Но проснулся я в спальне Дейрдры лишь на
исходе суток, причём спал так крепко, что не реагировал на
вызовы Моргана, который, ясное дело, неоднократно пытался
связаться со мной.
   Что это - штучки Бранвены? Может быть - но какой в этом смысл?
Впрочем, поступки женщин зачастую не поддаются никакому
логическому объяснению. Вполне возможно, что Бранвена вернулась,
увидела меня спящего и в сердцах сказала: "Ты отвергаешь мою
любовь, потому что верен Дейрдре? Так отправляйся же спать к
ней!" И я отправился...
   Дверь спальни тихо заскрипела, отворяясь, но за секунду до этого
я, почувствовав приближение человека, спрятался за пологом
кровати. В комнату, со свечей в руке, вошла прелестная
рыжеволосая девушка, одетая в вечернее платье из голубого
бархата с глубоким декольте, обнажавшим её чудные плечи и
верхнюю часть упругих грудей. Прикрыв за собой дверь, она
удивлённо огляделась вокруг, видимо, озадаченная тем, что
спальня освещена, потом потянула носом воздух, в котором витал
запах сигаретного дыма, и в её изумрудных глазах застыл немой
вопрос.
   От восторга и умиления у меня перехватило дыхание. Я вынырнул
из-за полога, бросился к ней, схватил её в объятия и прижался
губами к её сладким губам. В некотором смятении, и тем не менее
нежно и страстно она ответила на мой поцелуй.
   В следующий момент я отпрянул и смущённо пробормотал:
   - Извини, Дана, я обознался. Я принял тебя за Дейрдру.
   Это была ложь, и мы оба понимали это. Я сразу узнал её, как
только она вошла, однако не смог сдержать свой порыв. Я потерял
над собой контроль, когда увидел её; я совершенно потерял
голову!
   Будь прокляты все Врата, Ключи и Источник с Безвременьем вкупе!
Что я наделал?.. Пребывая в Экваторе, я то и дело ловил себя на
том, что думаю о Дане всё с большей нежностью, но я никак не
ожидал, что встреча с ней вызовет во мне такой шквал эмоций. Да,
я избавился от первого наваждения, я больше не испытывал
влечения к Бранвене, зато я попал в сети другой девушки, куда
более привлекательной и желанной, более женственной, боле е...
более...
   Целую вечность мы стояли, растерянно глядя друг на друга. К
действительности меня вернул запах гари. Я оглянулся и увидел,
что вокруг сигареты, которую я уронил, когда кинулся к Дане,
начал тлеть ковёр. Я быстро затоптал тлеющий участок, а окурок
переправил по микро-Тоннелю в ближайшую помойную яму. Тем
временем Дана поднял с пола погасшую свечу и положила её на
тумбу.
   - Прости, я не знала, что ты уже вернулся, - сказала она. Как-то
само собой получилось, что мы перешли на ты, хотя раньше для
наших отношений была характерна излишняя официальность. - Иначе
я не пришла бы сюда.
   - Ты ищешь Дейрдру? Её здесь нет.
   - Я знаю, - кивнула Дана. - Сейчас Дейрдра даёт пир в честь
иностранных послов, явившихся засвидетельствовать почтение
будущей королеве Лайонесса. - Она грустно улыбнулась. - Совсем
недавно я давала такой же пир.
   - Мне жаль, что так получилось, - виновато сказал я. - Извини.
   Дана энергично мотнула головой.
   - Я на тебя не в обиде, Кевин... Или Артур? Как теперь тебя
называть?
   Я пожал плечами.
   - Как хочешь. Мне это безразлично.
   - И всё-таки ты Артур. Король Артур. - Дана села в кресло рядом
с кроватью и расправила на коленях платье. - Знаешь, это звучит
так необычно.
   - Понимаю, - сказал я. - Когда я родился и отец решил назвать
меня Артуром, многие родственники были против. У них это имя
ассоциировалось только с одним человеком - с великим королём,
основателем нашего Дома.
   - А в нашем роду этого имени боялись. Как огня, как дурной
приметы, как сглаза. Когда кто-нибудь из валлийских лордов
называл своего сына Артуром, мы, Лейнстеры, воспринимали это как
вызов, как демонстративное неповиновение королевской власти,
чуть ли не посягательство на престол.
   Мы замолчали. Дана блуждала взглядом по комнате, а я смотрел на
неё, любуясь её правильными чертами лица, её роскошными
вьющимися волосами, её стройной изящной фигурой. Нам обоим было
неловко, но странное дело - даже эта неловкость доставляла мне
удовольствие.
   - Дейрдра очень обрадуется, когда узнает, что ты вернулся, -
наконец отозвалась Дана.
   - Она уже знает.
   Дана почему-то покраснела.
   - Так ты виделся с ней?
   - Ещё нет. Но думаю, что Морган сообщил ей.
   - А я думаю, что нет. Похоже, он просто позабыл об этом в
сегодняшней суматохе. Иначе Дейрдра предупредила бы меня.
   Я хотел спросить почему, но потом, сопоставив факты, сам
догадался, в чём дело.
   - Вы спите вместе?
   - Да, уже две недели.
   - А с какой стати?
   - Ну, видишь ли, злые языки начали утверждать, что Дейрдра снова
взялась за старое и в твоё отсутствие крутит роман с Морганом
Фергюсоном. Вот она и попросила меня ночевать с ней.
   - Но почему тебя? Ведь вас не назовёшь сердечными подругами. Или
вы в последнее время сдружились?
   - Скорее напротив, - ответила Дана. - И именно по этой причине
Дейрдра обратилась ко мне. Теперь сплетники прикусили свои
языки, потому как всем ясно, что я бы не стала покрывать её
похождения.
   - Понятненько, - сказал я и присел на край кровати. - Но другого
я понять не могу. Почему вы с Дейрдрой, прости за выражение, как
кошка с собакой? Ведь у вас так много общего.
   - О да, - с горечью подтвердила Дана. - У нас много общего.
Слишком много. Сначала был Колин, который души в Дейрдре не
чаял, а я бегала за ним, как дурочка. Потом появился ты...
   Моё бедное исстрадавшееся сердце снова заныло, истекая кровью.
Когда-то в отрочестве я мечтал стать сердцеедом-обольстителем,
грезил о том, как женщины наперебой будут вешаться мне на шею.
Впоследствии я действительно хорошо погулял, правда, недолго,
ибо в один прекрасный день с удивлением обнаружил, что Диана,
моя маленькая тётушка, как я её называл, вдруг стала взрослой
женщиной, и я влюбился в неё без памяти. А потом... Потом всё
пошло кувырком. Я потерял память и потерял Диану, а мои детские
мечты, как гротеск, воплотились в образе трёх девушек, готовых
из-за меня выцарапать друг дружке глаза.
   - Дана, - мягко произнёс я. - Всё это наваждение. Оно пройдёт,
поверь мне. Это какой-то побочный эффект от взаимодействия
камней в процессе открытия Врат к Источнику.
   - Да, я понимаю, - сказала она. - Моё первое наваждение уже
прошло. А второе... Дело не в том, Артур!
   - А в чём же?
   Дана уставилась взглядом в противоположную стену и долго
молчала, сплетая и расплетая пальцы рук. Наконец она заговорила:

   - Знаешь, Артур, я действительно любила Колина. По-детски, не
по-детски, это неважно. Главное, что я любила его. А потом
появился ты... Ты мне сразу понравился, очень понравился, но не
более того. Ты нравился мне так же, как, например, нравится мне
Морган Фергюсон и некоторые другие мои знакомые. То, что девушке
нравятся многие молодые люди, ещё ничего не значит; в этом нет
ничего предосудительного. Но когда ты вошёл во Врата, со мной
что-то произошло, во мне что-то сломалось. И беда не в том, что
теперь меня влечёт к тебе; в конце концов, ты прав - это
преходящее. Куда хуже то, что после этого события все мои
чувства к Колину умерли, он стал мне безразличен. Я потеряла
любовь, а взамен получила некий суррогат любви, дешёвую смесь
похоти и дружеской симпатии... Только, пожалуйста, не обижайся.
   - Я не обижаюсь, Дана. Я понимаю тебя. ("Ах, если бы ты знала,
как я тебя понимаю!" - мысленно добавил я). Наоборот, это я
должен просить у тебя прощения за то, что сделал с тобой, что
отнял у тебя любовь к достойному человеку...
   - Нет, - твёрдо сказала Дана, вставая с кресла. - Не вини себя в
том, чего ты не совершал. Ты ничего не отнимал у меня, ты просто
подвергнул мои чувства суровому испытанию, которого они не
выдержали. - Она подошла ко мне и взяла меня за руку. - Я даже
благодарна тебе за это. Обычно испытание для любви начинается в
браке, когда уже поздно что-либо менять, идти на попятную, - и
слава богу, что я избежала такой участи. Теперь я свободна и не
жалею об утраченной короне, которую почти что держала в руках.
   - Совсем не жалеешь?
   - Совсем... Ну, разве что немного досадно.
   - А если я предложу тебе корону? - вдруг вырвалось у меня.
   Это было так неожиданно для нас обоих, что мы несколько секунд
потрясённо смотрели друг на друга, не в силах произнести ни
слова.
   Первой опомнилась Дана.
   - Я откажусь, - ответила она. - И не только потому, что тебя
провозгласили королём, подразумевая, что ты непременно женишься
на Дейрдре. Для меня важнее то, что по-настоящему ты любишь её.
Так ведь?
   Я молча кивнул в ответ, всё ещё не в состоянии поверить до
конца, что я мог сказать то, что сказал.
   - Значит, - продолжала Дана, - ты успешно прошёл испытание... Во
всяком случае, успешно проходишь его.
   Одно испытание, с Бранвеной, я уже прошёл, подумал я, восхищённо
глядя на Дану. И тут мне в голову пришла мысль, сразившая меня
наповал: "Она так прекрасна! Я обожаю её!" Да, второе испытание
мне предстоит потруднее первого.
   Дана вернулась к креслу и снова села. По всем правилам приличия
и здравого смысла она должна была уйти, но не сделала этого. Ей
хотелось ещё немного побыть со мной, а я хотел, чтобы она
подольше оставалась в моём обществе, даже несмотря на то, что в
любой момент сюда могла заявиться Дейрдра.
   Следующая мысль, посетившая меня, была глупее предыдущих, а если
называть вещи своими именами, она была попросту пошлой. Я не
собирался высказывать её вслух, но тут я перехитрил самого себя,
позволив Дане УСЛЫШАТЬ то, о чём я только подумал.
   Дана посмотрела на меня с таким несчастным видом, будто я
предложил ей коробку её любимых шоколадных конфет, от которых
она вынуждена отказаться, потому как бережёт свою фигуру.
   - Я бы согласилась, - медленно произнесла она, - если бы не
Дейрдра. Будь ты свободен, как я, я бы приняла твоё предложение
в надежде, что когда-нибудь мы полюбим друг друга по-настоящему.
Однако у тебя есть Дейрдра, а я слишком высоко ценю себя, чтобы
стать твоей женщиной номер два, пусть даже ты - правнук великого
Артура.
   Я в замешательстве опустил глаза.
   - Прости, Дана. Ты... Ты замечательная девушка. Ты совсем не
похожа на Бранвену.
   - А Бранвена согласна?
   - Да, - после некоторых колебаний ответил я. - Зато я не
согласен.
   - Вот видишь. А прими я твоё предложение, ты бы сразу передумал.
Я мало знаю тебя, однако достаточно для того, чтобы понять, что
ты по натуре своей однолюб. Когда-то я бегала за Колином, но за
тобой я бегать не стану, ибо, в отличие от него, ты любим
Дейрдрой. Я не унижусь подобно Бранвене до того, чтобы пытаться
увести тебя.
   - Тогда почему вы с Дейрдрой не помиритесь? - спросил я.
   - Мы обе хотим этого. Во всяком случае, я искренне хочу
помириться с Дейрдрой, и в частности по этой причине я
согласилась стать её компаньонкой.
   - Ну, и как ваши успехи?
   Дана вздохнула, затем улыбнулась.
   - И смех и грех, Артур. Ночью мы добрые подруги, а днём - как
две гремучие змеи.
   - С чего бы такие перепады? - удивился я.
   - Это Дейрдра так мстит мне, - объяснила Дана. - Ведь неприязнь
между нами возникла по моей инициативе, из-за Колина, к которому
Дейрдра всегда была равнодушна. Теперь она отыгрывается; так
сказать, возвращает мне долги.
   - А что же ты?
   - А что мне остаётся делать? Я отвечаю ей той же монетой. Вот мы
и грызёмся дни напролёт, хотя каждый вечер миримся, обещаем
больше не ссориться, клянёмся в вечной дружбе - но с утра всё
начинается по-новому. Первое, что мы делаем, проснувшись, так
это находим повод для очередной размолвки.
   Нет, подумал я, умом женщин никогда не понять, и судить их по
мужским меркам так же нелепо, как измерять длину в килограммах.
При всём своём рационализме, здравомыслии и практичности, они
начисто отвергают обычную логику, противопоставляя ей нечто
совершенно несуразное и непостижимое мужскому уму - так
называемую логику женскую.
   - У нас получился весьма откровенный разговор, - заметил я.
   - Да, - кивнула Дана. - А раньше ты держался со мной очень сухо.

   - Это ты сторонилась меня.
   Мы улыбнулись друг другу.
   - Я рада, что ты вернулся, Кевин-Артур, - сказала Дана.
   - Я тоже рад тебя видеть, - искренне и нежно ответил я.
   Она поднялась с кресла, я встал с кровати.
   - Ну ладно, мне пора уходить. Скоро пир закончится, а если
Дейрдра застанет нас вдвоём, да ещё в спальне, то скандала не
миновать.
   Дана было протянула мне руку, но затем передумала и подставила
для поцелуя щеку. Я с превеликим удовольствием поцеловал её,
хотя, как подумал в тот же миг, предпочёл бы губы. Её сладкие
невинные губы, которые так жарко и неумело ответили на мой
первый поцелуй... Впрочем, целовалась она не так уж и неумело.

   Когда Дана ушла, я достал зеркальце и сосредоточился, вызывая
Моргана. Зеркальце тотчас помутнело, а спустя несколько секунд в
моей голове раздался голос:
   - Кевин? - Морган отозвался мысленно.
   - Да.
   - Прекрати пищать.
   - Что-что? - не понял я.
   - Ч-чёрт! Твоё зеркальце пищит в моём кармане.
   - А! - сказал я и ослабил концентрацию до минимального уровня,
при котором ещё можно было удерживать контакт.
   - Ну, слава богу! - теперь голос Моргана звучал глухо, будто
пробиваясь сквозь плотный слой ваты. - Вот незадача, дружище! Ты
застал меня в самый неподходящий момент. Сейчас я раскланиваюсь
с послом Поднебесной Империи.
   - Извини, тогда я...
   - В кабинете Колина. Через четверть часа. Устраивает?
   - Вполне.
   - Пока. - И он прервал контакт.
   Я сунул зеркальце в карман и призвал Образ Источника. В
следующий момент я уже утопал ногами в пушистом ковре посреди
кабинета, где было много книг и старинных фолиантов на полках, а
также огромный дубовый стол и большой портрет Дейрдры на стене
между двумя зашторенными окнами.
   Я уселся в кресло под портретом, закурил и принялся ждать
Моргана. В паузах между затяжками я размышлял об очень важных
вещах и вскоре пришёл к выводу, что мне здесь нравится, и решил
соблюдать преемственность. Рабочий кабинет последнего из
Лейнстеров подойдёт и королю из Пендрагонов. То есть мне.
   Докурив сигарету, я сразу взял следующую, но тут вспомнил кое о
чём, улыбнулся и громко сказал:
   - Бранвена, если сейчас ты подглядываешь или подслушиваешь, то я
вынужден огорчить тебя. Не взыщи, милочка. - Затем я произнёс
ключевые слова весьма эффективного и надёжного заклинания,
пробиться через которое можно лишь полностью разрушив ткань
защитных чар. Всё, о чём я собирался расспросить Моргана,
конечно, не представляло для Бранвены никакого секрета, и тем не
менее я хотел показать моей маленькой шалунье, что не намерен
далее терпеть её незримого присутствия, особенно по ночам.
   Морган явился, когда я курил уже третью сигарету. Он закрыл
дверь, ухмыльнулся и сказал совсем не то, чего я ожидал:
   - Ты тоже куришь?
   Признаться, я был разочарован - в себе. Зная его экстравагантную
манеру вести разговор, я предполагал, что для начала он сделает
глубокомысленное замечание по поводу наложенных мною чар против
подслушивания. Что ж, не угадал...
   Я поднялся с кресла, обогнул стол и крепко пожал Моргану руку.
Потом достал из кармана пачку сигарет и предложил:
   - Угощайся. Это получше, чем та дрянь, которой вы травитесь.
   - Охотно попробую. - Морган без лишних церемоний закурил, с
видом знатока сделал несколько затяжек, затем вынес свой
вердикт: - Весьма удовлетворительно. Максимум никотина при
минимуме угарного газа и смол. Производство Сумерек или Царства
Света?
   - Нет, наши Дома промышленностью почти не занимаются. Как,
собственно, и сельским хозяйством. Главная статья наших доходов
- торговое посредничество и транспортировка из одного мира в
другой, а также распространение магических технологий.
   - Так я и думал, - кивнул Морган. - На это у вас естественная
монополия.
   - Вот поди ж ты! - изумлённо произнёс я, усаживаясь в кресло. -
Где ты нахватался таких словечек?
   - Вычитал в книгах, подаренных мне Колином ещё до того, как мы с
Дейрдрой задумали сместить его с престола.
   - Между прочим, - заметил я. - Мне всё-таки хотелось бы увидеть
её. Я-то думал, что вы придёте вместе.
   - Она придёт, но чуть позже. Приём уже заканчивается, так что
ждать осталось недолго. - Морган хитро прищурился и игриво
погрозил мне пальцем. - Ах ты проказник, Кевин! Вместо того,
чтобы поболтать с дядюшкой Фергюсоном, отправился подкарауливать
свою ненаглядную в спальне.
   Боюсь, что я покраснел.
   - Так ты знал, где я?
   - Естественно. В седьмом часу вечера Дейрдра обнаружила тебя в
своей постели, однако не стала будить, решила дать тебе
выспаться. Золото, а не девочка!
   - Но ведь Дана говорила... - начал было я и тут же осёкся.
   Морган подозрительно посмотрел на меня.
   - Ты что, виделся с Даной?
   - Ну... В общем, да. - Теперь я покраснел без всяких "боюсь". -
Она пришла в спальню, потому как Дейрдра не предупредила её,
что...
   - Чёрта с два! - перебил меня Морган. - Дейрдра при мне дала ей
ясно понять, что сегодня они будут спать раздельно.
   - Тогда выходит, что Дана не поняла её намёка, - предположил я.
   Морган поморщился, и мне показалось, что сейчас он плюнет на
пол. Но он не плюнул - наверное, только потому, что находился в
королевском кабинете.
   - Дана всё поняла, это ты не понял.
   - Что я не понял?
   Морган фыркнул и закатил глаза.
   - Ну и дурак же ты, Кевин, хоть и король! - произнёс он с
сердечностью, которая никак не вязалась с содержанием его
реплики. - Это у тебя из-за того, что ты дважды был ребёнком,
или в вашей семье все такие инфантильные недотёпы? Ведь Дана
пришла в спальню одна, без горничной, не так ли?
   - Да. - Я уже начинал понимать. - Её никто не сопровождал.
   - Вот видишь! Она прекрасно поняла намёк Дейрдры и, мало того,
догадалась, где ты. Поэтому и ушла раньше времени с пира - чтобы
повидаться с тобой. Надеюсь, между вами ничего не было?
   - Ничего предосудительного, - ответил я в замешательстве. - Мы
просто разговаривали.
   - Но не думаю, что о погоде.
   - Нет, не о погоде. - Я немного помедлил, затем пересказал
Моргану наш разговор, делая по ходу купюры и сглаживая слишком
острые углы. В каждом таком случае Морган улыбался - одними лишь
уголками своих разноцветных глаз, - и вскоре я понял, что он
восполняет бреши в моём рассказе собственными домыслами. Под
конец я даже пожалел, что не выложил ему всё начистоту; боюсь, у
него сложилось впечатление, что мы с Даной разговаривали в
постели или, в лучшем случае, в перерывах между поцелуями.
   Когда я умолк, Морган тяжело вздохнул.
   - Попал ты в переплёт, Кевин, - резюмировал он. - В одном Дана
была с тобой искренна: ты оказался в логове двух гремучих змей.
Двух хорошеньких, рыженьких, зеленоглазеньких, но зубастых
гремучих змей. А где-то в траве, между прочим, ещё прячется удав
- с голубыми глазами и кучей веснушек на лице. За время твоего
отсутствия Бранвена стала чертовски лихой девчонкой. Странно, но
факт - парни вокруг неё так и вьются, а самый рьяный её
поклонник - наш друг Мак Кормак. Так что, возможно, ты был прав
насчёт приворотных чар; похоже, она действительно открыла секрет
как приворожить Одарённых.
   - Вряд ли, - сказал я. - Скорее всего, она просто повзрослела и
из девочки превратилась в девушку. Далеко не для всех мужчин
главное в женщине внешность.
   - Не спорю. Кстати, что ты к ней чувствуешь?
   - Ничего, кроме симпатии. Моё наваждение прошло... Если оно
действительно имело место. Сейчас мне кажется, что твой первый
диагноз был верным - я просто хотел гульнуть на стороне.
   - А как насчёт Даны?
   Я начал было отвечать, но вдруг запнулся на первом же слове.
Произведя быстрый сравнительный анализ, я неожиданно для себя
обнаружил, что моё влечение к Дане имеет мало общего с тем
похотливым желанием обладать Бранвеной, которое мучило меня всё
лето. Сейчас во мне доминировала нежность; я не жаждал Дану так
неистово, как Бранвену, но мне очень хотелось быть рядом с ней,
слышать её мелодичное контральто, порой сбивающееся на
мальчишеский тенор, смотреть на неё - как она ходит, как сидит,
как склоняет набок голову, когда что-то говорит, как
непринуждённо поправляет своё платье, как расчёсывает свои
пышные волосы... Я хотел бы увидеть, как она раздевается, перед
тем как лечь в постель - и уже за этим естественным образом
следовало всё остальное...
   - Это из-за камней, - наконец сказал я. - То, о чём предупреждал
король Вортимер. Мы с Даной всё понимаем.
   Морган посмотрел на меня с таким выражением, будто ожидал, что
вот-вот у меня вырастут ослиные уши.
   - Да, уж она-то понимает, - сердито произнёс он. - Она прекрасно
понимает, что камни здесь не главное... Гм, по крайней мере для
неё. Ты вскружил девочке голову задолго до того случая, поэтому
бедняжка избегала тебя, чтобы не выдать своих чувств. Она
разрывалась между тобой и Колином, так что по большому счёту ты
сделал ей услугу, когда воспользовался ею, чтобы войти во Врата.
Теперь она думать забыла о Колине; её единственная любовь - это
ты.
   - Но ведь она говорит...
   - Мало ли что она говорит! Никогда не верь женщинам, Кевин,
особенно если они сами называют себя гремучими змеями.
   Я внимательно присмотрелся к Моргану и сказал:
   - Дружище! А ведь ты зол, как чёрт.
   Он поджал губы и целую минуту молчал. Потом заговорил:
   - Да, тут ты прав. Я зол на тебя, хотя, в сущности, ты ни в чём
не виноват. Мне всегда нравилась Дана, и я очень сожалею, что
она не родилась лет на пять-десять раньше. Да и вообще...
Знаешь, - сообщил он доверительным тоном. - С некоторых пор я
страстно желал, чтобы Дана разлюбила Колина. Думаю, из нас
получилась бы отличная пара, даже несмотря на разницу в
возрасте.
   - Ты хочешь развестись с женой? - Часть моей личности, что была
Кевином, искренне изумилась, а другая часть, которая суть Артур,
отнеслась к этому со спокойным пониманием.
   - Рано или поздно это произойдёт, - удручённо ответил Морган. -
Скандал получится отменный, можно не сомневаться; но с другой
стороны, я рассчитываю прожить долго, очень долго. - При этом он
значительно взглянул на меня. - И я не собираюсь провести свою
долгую жизнь в том аду, на который обрекли меня в юности
родители.
   - Да, конечно, - кивнул я. - Стало быть, ты держишь Дану на
примете?
   - Держу, и ты учти это. Если ты вздумаешь соблазнить её, то я...
- Тут он растерянно умолк и развёл руками. Я с удивлением увидел
на его лице выражение беспомощности. - Я буду очень огорчён,
Кевин. Дана прекрасная девушка и заслуживает лучшей участи, чем
быть любовницей короля. Даже такого великого короля, каким,
несомненно, станешь ты.
   Я был польщён его комплиментом и одновременно растроган его
чисто эгоистической заботой о невинности Даны. Я хотел было
заверить Моргана, что пальцем её не трону (в чём глубоко и не
без оснований сомневался), как вдруг в моей голове из отдельных
фрагментов мозаики сложилась целостная картина, которая
заставила меня призадуматься. Сначала я решил ничего не
говорить, но потом принял прямо противоположное решение -
заранее предупредить обе заинтересованные стороны. Явная
конфронтация, по моему убеждению, тем хороша, что сводит к
минимуму риск коварного удара в спину.
   Однако осуществление этого плана пришлось отложить до более
удобного случая, что нисколько не раздосадовало меня - и по
очень простой причине. Наведённые мной чары против
подслушивания, которые одновременно служили сигнализацией, дали
мне знать о приближении гостя, вернее, гостьи. Я так глупо и
умилённо улыбнулся, что Морган сразу понял, в чём дело.
   - Можешь поцеловать её, - сказал он. - Я человек не
стеснительный.

   ГЛАВА 4

   Когда Дейрдра вошла (она выглядела уставшей, но боже - как она
была прекрасна!) Я последовал мудрому совету Моргана, и наша
первая встреча после долгой разлуки ознаменовалась нежным
поцелуем - золотой серединой между вспышкой бурной страсти, если
бы мы были одни, и обменом вежливыми, многозначительными и
неуклюжими приветствиями в атмосфере скованности и неловкости,
окажись мы в этот момент на людях. Не стану говорить за Дейрдру,
но я был доволен, что так получилось. Порой чрезмерный пыл
вредит не меньше, чем вынужденная холодность, а наш спокойный и
молчаливый поцелуй стоил многих ночей любви.
   Затем Дейрдра немного отстранилась, и несколько секунд мы нежно
смотрели друг другу в глаза. После Морган говорил, что тогда у
нас были очень вдохновенные лица. Наконец я подвёл Дейрдру к
креслу, помог ей сесть, поцеловал её руку и устроился в кресле
по соседству.
   - Итак, - сказал я. - Комитет по реставрации Пендрагонов в
полном сборе.
   - Отнюдь, - возразил Морган. - Не хватает архиепископа.
   Не знаю почему, но это меня совсем не удивило. Корунн Мак Конн
всегда хорошо ко мне относился, и всё-таки было нечто странное в
том, что высший церковный иерарх страны открыто вмешался в
политическую борьбу. Хотя, повторяю, этому я нисколько не
удивился.
   - Похоже, наш архиепископ метит на патриаршую тиару, - счёл
нужным высказать своё предположение Морган. - И, наверное,
решил, что для достижения этой цели ты со своей могущественной
роднёй ему больше подходишь, нежели Колин.
   - Оба моих Дома не христианские, - заметил я.
   - Это неважно. Главное, что ты - живое подтверждение его тезиса
о множественности миров.
   - Ладно, принимается. Далее, мотивы Дейрдры, - я ласково
улыбнулся ей, - мне предельно ясны. А что скажешь в своё
оправдание ты, Морган?
   - Я твой друг, - просто ответил он.
   - Но ведь ты также и друг Колина.
   - Тем более. С самого начала Колину была в тягость корона; он не
рождён быть королём. Для этого он слишком мягок и сентиментален.

   - А я?
   - Ты тоже хорош. Впрочем, все мы, чародеи, в той или иной
степени неуравновешенны и неврастеничны - такова наша плата за
могущество. Но в тебе есть стержень; при необходимости ты можешь
действовать жёстко и решительно, без колебаний. Ты наглядно
продемонстрировал эти качества, когда одурачил Колина и овладел
Силой.
   - В тот момент я даже не отдавал себе отчёта в том, что делаю.
   - Это ещё одно очко в твою пользу: даже безотчётно ты поступаешь
правильно. Кроме того, ты потомок короля Артура и рано или
поздно сам бы захотел вернуть себе корону прадеда.
   - А если нет? - спросил я.
   - А если нет, то тем хуже было бы для нас. Ты рассказывал леди
Дейрдре о Властелинах и их Домах, и я хочу - не буду говорить за
других, но лично я хочу, чтобы ты основал свой Дом здесь, в
нашем мире.
   - Ясно... И всё же вы сильно рисковали, форсируя события. Если
бы Колин заупрямился, в стране вспыхнула бы гражданская война.
   Морган покачал головой.
   - Это было исключено.
   - Так-таки исключено?
   - Абсолютно. Тебя поддержала церковь в лице архиепископа и
молодых кардиналов - его единомышленников. Затем простой народ -
в большинстве своём валлийцы. Когда начали распространяться
слухи...
   - Когда ВЫ начали распространять слухи, - уточнил я.
   - Ну да, разумеется. Мы всё рассчитали. Простой люд не больно-то
хотел, чтобы мужем их принцессы, леди Дейрдры, стал чужак и
подкидыш - вот мы и воспользовались этим, и их "не хочу" быстро
превратилось в "хочу". Коль скоро вопрос о вашем браке был
решён, то люди тем более охотно поверили, что ты Пендрагон,
правнук легендарного Артура - следовательно, их соплеменник,
валлиец.
   - Ну, я не совсем валлиец. Моя мать - Сумеречная, а значит,
пользуясь местной терминологией, я наполовину валлиец,
наполовину атлант.
   - Это уже мелочи, Кевин, - отозвалась Дейрдра. - Я совсем не
похожа на валлийку, и тем не менее народ считает меня своей,
потому как моя мать была из чисто валлийского рода.
   - Что тоже немаловажно, - добавил Морган. - Леди Дейрдра очень
популярна в народе, в частности из-за её происхождения. Герцоги
Ласии претендуют на родство с Пендрагонами, жаль только, что они
не уберегли в своей семье Дар.
   Я весь похолодел и уже укоризненно взглянул на Моргана,
собираясь отчитать его, как вдруг сообразил, что теперь это не
имеет никакого значения.
   А Дейрдра, уловив мой мгновенный испуг, улыбнулась и
прокомментировала:
   - Это один из приёмов милорда Моргана, и надо сказать, весьма
эффективный. Он по нескольку раз ко дню напоминает мне, что я
полукровка и что в этом нет ничего страшного. Я тут же начинаю
думать о своём скрытом Даре и так постепенно избавляюсь от
чувства неполноценности. Лорд Фергюсон отличный психолог.
   "Как и Брендон, - подумал я. - Надеюсь, они станут друзьями...
То есть, надеюсь, что они не станут врагами. Очень надеюсь..."
   - Таким образом, - продолжал Морган, - народ верит, что ты
правнук короля Артура, потому как хочет в это верить, потому как
хочет, чтобы леди Дейрдра была королевой и чтобы её муж, король,
не был чужаком.
   - Говоря "народ", ты подразумеваешь валлийцев, - заметил я. - Но
это лишь две трети населения. А как же остальные, к примеру,
скотты?
   - В подавляющем большинстве своём они также чтят память твоего
прадеда. И кстати, я самый что ни на есть чистокровный скотт.
   - Прежде всего, ты аристократ и Одарённый. А это отдельная
каста.
   - В том-то и дело, - усмехнулся Морган.
   - А именно?
   - Даже если представители других народностей, населяющих
Лайонесс, будут недовольны возвращением на престол короля из
Пендрагонов, то в гражданскую войну это не перерастёт ввиду
того, что у них не найдётся мало-мальски стоящих вождей. Ни один
Одарённый не выступит против тебя.
   - Ты уверен?
   - Ещё бы! Вся наша колдовская знать куплена с потрохами.
   "О боже!" - в ужасе подумал я и спросил:
   - Чем же? - хотя знал ответ наперёд.
   Морган подтвердил мою догадку:
   - Из достоверных источников стало известно, что ты знаешь секрет
некоего обряда Причастия, дающего Одарённому могущество и вечную
молодость.
   Я удручённо вздохнул.
   - Как раз этого я и боялся. По неосторожности и по незнанию вы
совершили грубейшую ошибку.
   Дейрдра тронула меня за плечо.
   - Кевин, что с тобой? Неужели ты хотел скрыть это?
   - Да.
   - Но ведь это аморально! - поражённо воскликнула она.
   Я промолчал, чтобы не застонать от тяжести ноши, которая
свалилась на мои слабые плечи. Теперь я понял, почему Колин так
быстро отрёкся от престола и бежал, куда глаза глядят. Мне тоже
отчаянно захотелось плюнуть на Авалон, на корону моего предка,
забрать с собой родных, Дейрдру (а также Дану!) - и удрать в
Экватор.
   - Знаешь, - заговорил Морган, нарушая молчание. - В одной из
хроник царствования Лейнстеров я прочитал весьма поучительную
историю. Лет триста назад в Авалоне объявился странствующий
лекарь, который утверждал, что знает рецепт снадобья от чумы.
Тогда в стране вовсю свирепствовала эпидемия, и король Колин
Шестой пригласил этого лекаря к себе. Он спросил, скольких людей
тот сможет исцелить самостоятельно; лекарь ответил ему - то ли
правду сказал, то ли малость преувеличил, - но все равно
получилось небольшое число по сравнению с масштабами эпидемии.
Тогда король предложил лекарю продать свой секрет за цену,
которую он сам назовёт, но лекарь наотрез отказался. Король
убеждал его, что он может получить гораздо больше, чем
заработает за всю свою жизнь продажей снадобья, даже проживи он
сто лет. Однако лекарь был непреклонен, и в конце концов король
велел казнить его. Он сказал: "Этот человек либо шарлатан, либо
негодяй, каких ещё свет не видел. И в том, и в другом случае он
заслуживает смерти". Тут я полностью согласен с решением короля.
Если лекарь был шарлатаном, то так ему и надо, а если же он
действительно знал рецепт снадобья, то сознательно обрекал на
смерть тысячи людей, которых можно было бы спасти, изготовив
лекарство в больших количествах. Ты понимаешь, к чему я веду?
   - Морган прав, Кевин, - поддержала его Дейрдра. - Безнравственно
лишать людей возможности прожить дольше, чем они живут сейчас.
Пусть даже это касается не всех людей, но лишь некоторых - тех,
кому такая возможность дана свыше. Ведь ты сам говорил мне, что
ваши Властелины выискивают в мирах Одарённых, чтобы провести их
через обряд Причастия. Я не понимаю...
   - Вот именно! - зло произнёс я; во мне закипала ярость. - Ты
НИЧЕГО не понимаешь. Вы оба ни черта не понимаете!
   Я вскочил с кресла и прошёлся по комнате взад-вперёд. Я
чувствовал себя как зверь, замкнутый в клетке.
   - О Зевс, почему ты не дал хоть толики здравомыслия глупцам, что
возомнили себя благодетелями человечества?! - Я остановился и
посмотрел на Дейрдру и Моргана, которые озадаченно глядели на
меня, поражённые вспышкой моего гнева. - Что вы наделали, чёрт
вас побери?! Что же вы наделали?!
   Я подошёл к креслу под портретом Дейрдры и бухнулся в него. С
минуту мы молчали, наконец Морган осторожно произнёс:
   - Так растолкуй же нам, что мы наделали.
   Я чуть было снова не вспылил, но в последний момент взял себя в
руки и терпеливо принялся объяснять:
   - Это правда, члены наших Домов выискивают в мирах Одарённых,
чтобы дать им вечную молодость и могущество. Нас очень мало, и
мы дорожим каждым Даром...
   - Так почему ты... - начал Морган.
   - Помолчи и слушай внимательно, - перебил его я. - Так вот, в
обычном мире, населённом простыми смертными, Дар появляется либо
в результате случайной мутации, либо вследствие любовного
приключения одного из Властелинов - вероятность и того, и
другого ничтожно мала. Ещё ничтожнее вероятность сохранения Дара
в потомстве, так как браки между Одарёнными и неодарёнными в
подавляющем большинстве случаев оказываются бесплодными. - Я
взглянул на Дейрдру. - У твоих отца с матерью была уникальная
совместимость, раз у них родилось аж двое детей. Это чрезвычайно
редкое явление.
   - Извини, - опять вмешался Морган. - Но почему так? Что мешает
Одарённым и неодарённым иметь детей?
   Я невольно усмехнулся. Неуёмное любопытство взяло в Моргане верх
над всеми остальными соображениями, тем более что этот вопрос
всегда интересовал его.
   - Чтобы понять это, ты должен иметь хотя бы поверхностное
представление о генетике - науке о наследственности, - ответил
я. - Но всё же я попробую объяснить. Загвоздка в том, что Дар
либо есть, либо его нет; другими словами, рецессивного Дара не
бывает. Как ты знаешь, не может быть ни половины Дара, ни его
четверти, ни осьмушки, а термин "полукровка" чисто условный. В
случае, когда отец и мать Одарённые, тут всё ясно: ребёнок
получает половину своей крови от отца, половину - от матери, и
он тоже Одарённый. Если же Одарённый только один из родителей,
то в момент оплодотворения происходит процесс, который мы
именуем дубликацией: структура ДНК... гм-м... кровь Одарённого
смешивается с кровью неодарённого и пытается, грубо говоря,
навязать ей свой Дар. В подавляющем большинстве случаев этот
процесс заканчивается гибелью оплодотворённой яйцеклетки ещё до
образования зародыша. Вот потому-то Дар, появляясь единично,
имеет мало шансов пережить своего носителя, проявившись в его
потомстве. Обнаружив Одарённого в среде простых смертных, мы,
конечно, тщательно проверяем все его родственные связи,
учитываем также и возможность адюльтеров и изредка находим целую
группу Одарённых. Тогда это становится сенсацией, а Дом,
сделавший такую находку, на зависть другим Домам, получает
обильную инъекцию свежей крови со стороны.
   - Тогда я не понимаю, почему ты сердишься, - произнесла Дейрдра.
- Ведь ты нашёл целую реку свежей крови.
   - То-то и оно, что целую реку. В совершенно невероятных случаях
единичный Дар не гибнет, а выживает и размножается. В результате
возникает цивилизация, где наряду с простыми смертными живут
Одарённые. Они обладают кое-какими способностями; они осознают
своё отличие от остальных людей; они отдают предпочтение
экзогамии, ибо заметили, что браки с людьми не из их круга почти
всегда бесплодны; и самое главное - их достаточно много, чтобы
избежать вырождения. Предания гласят, что когда-то,
давным-давно, много Рагнарёков тому назад, Одарённые в одном из
таких миров обрели власть над Формирующими и основали первый Дом
Властелинов. Израильтяне считают, что это был их Дом на Земле
Обетованной, но им никто не верит. Дома так же бренны, как и
Властелины: одни появляются, другие гибнут, и первозданный Дом
канул в лету, оставив после себя другие Дома, которые, в свою
очередь, породили новые, а сами ушли в небытие - и так далее, и
так далее. История - это спираль, уходящая из бесконечности в
бесконечность; наши философы утверждают, что до появления
первозданного Дома существовали другие цивилизации, которые
изжили себя, как, возможно, когда-нибудь в будущем придёт к
упадку и угасанию сообщество Властелинов...
   Я умолк. Дейрдра и Морган смотрели на меня широко распахнутыми
глазами; вместе со мной они заглянули в бездну тысячелетий и
теперь чувствовали себя ничтожно маленькими, беспомощными
букашками в этой необъятной, вечной вселенной.
   - Ладно, - сказал я. - Вернёмся к делам насущным. В последний
раз мир с устойчивой цивилизацией Одарённых был обнаружен моим
прадедом, тем самым королём Артуром, который был свергнут с
престола в Авалоне и каким-то образом попал в Экватор. Подобные
миры после их обнаружения ожидает две участи - либо разграбление
другими Домами, которые переманивают к себе Одарённых, либо
основание нового Дома, если удастся предотвратить разграбление.
Моему прадеду это удалось - он основал Дом Света и, мало того,
сделал его одним из самых могущественных Домов.
   - Так и основывай себе Дом, - пожал плечами Морган. - Ведь
теперь ты король Лайонесса, тут тебе и карты в руки. Ну, а
разграбление со стороны других Домов, как я понимаю, нам не
грозит.
   Я вздохнул.
   - Так я и собирался сделать, дружище, однако вы с Дейрдрой по
недомыслию предельно усложнили мою задачу, пообещав всем
Одарённым бессмертие.
   - А разве так не будет?
   - Конечно, будет. Но далеко не сразу. - Я в упор посмотрел на
Моргана. - Кое-то совсем недавно назвал меня инфантильным
недотёпой. А как мне прикажешь назвать этого "кое-кого",
который, зная, сколько хлопот причиняет пробуждение Дара,
посчитал, что овладение высшими проявлениями сил мироздания -
это такое простое дело? - Затем я повернулся к Дейрдре. - А что
мне сказать женщине, которой я доверил свои самые сокровенные
тайны, а она выболтала их, пусть даже из самых лучших
побуждений? - Я сделал выразительную паузу, после чего
продолжил: - Неужели вы наивно полагали, что я соберу всех
Одарённых в одном большом соборе и раздам им Причастие, как
священник раздаёт прихожанам хлеб с вином?
   - Но мы не обещали, что это произойдёт за один день, - робко
заметила Дейрдра. - Мы...
   - Для этого потребуются годы, чёрт подери! - воскликнул я,
хватив кулаком по мягкому подлокотнику кресла. - Десятки лет! В
этом мире тысячи Одарённых, и все они кинутся ко мне, требуя
Причастия. А я, хоть и могуч, всё же человек. Я не Господь Бог и
не смогу ниспослать на них всех Святой Дух в день Пятидесятницы.
Максимум, на что я способен - это один человек в неделю, да и то
с учётом того, что он опытный чародей, а не беспомощный
непробуждённый Одарённый. Правда, со мной прибыли брат и две
сестры; вчетвером мы будем производить на свет немногим более
двухсот причащённых ежегодно, работая на пределе своих
возможностей. И лишь через несколько лет у нас появятся первые
помощники, овладевшие Формирующими настолько, чтобы самим
проводить обряд Причастия. Вот почему необходимо было держать
это в тайне. Ты бы мог и сам додуматься до этого, Морган.
   Морган виновато опустил глаза.
   - Прости, Кевин, я действительно сглупил. Но, в конце концов,
можно установить очерёдность, начиная с самых старых и
больных...
   - Олух царя небесного! - выругался я. - Ты дурак, Морган! А
Дейрдра ещё назвала тебя хорошим психологом. Как только мы
установим очерёдность, и речь будет идти не о днях, а о годах
ожидания, среди Одарённых начнётся повальная резня. Они станут
убивать друг друга ради того, чтобы хоть на месяц приблизить
обретение могущества и бессмертия. И убивать они будут по
большей части не из страха, что за этот месяц с ними что-нибудь
случится, а просто из нетерпения - вот что самое ужасное! Наш
Дом, прежде чем возникнет, захлебнётся в собственной крови; вы
это понимаете?
   И тут Дейрдра заплакала. Она рыдала горько, безутешно,
самозабвенно. У меня не было нужды спрашивать, почему она
плачет; между нами вновь сработала мысленная связь, и длилась
она гораздо дольше обычного. Я отчётливо увидел картину, которую
она себе представила: длинная-длинная вереница людей, стоящих в
очереди к храму, где я что-то раздаю им (конечно, Причастие);
очередь движется медленно, люди проявляют нетерпение,
переступают с ноги на ногу, злятся, ругаются, потом все, как
один, выхватывают кинжалы и вонзают их в спины впередистоящих...
Кровь, реки крови заливают мой храм, а я растерянно стою у
алтаря, и рядом со мной стоит она, и мы по колена в крови...
   Я подошёл к Дейрдре, опустился перед ней на корточки и взял её
за руки. Я ничего не говорил, слова здесь были бессильны. Я
утешал её молча - своим прикосновением, своим присутствием.
   - Кевин, - прозвучал у меня за спиной голос Моргана. - Вели
отрубить мою дурную башку.
   - Это делу не поможет, - ответил я, не оборачиваясь. - Всего
лишь одной дурной башкой будет меньше. А скоро и так головы
полетят.
   - Так что же нам делать?
   Немного подумав, я сказал:
   - Выход номер один: добровольное саморазграбление.
   - Как это?
   - Я свяжусь с некоторыми Домами и предложу им Одарённых крупными
партиями. Не сомневаюсь, что они ещё передерутся между собой,
стараясь урвать кусок побольше. Также я не сомневаюсь, что наши
чародеи охотно променяют родину на вечную молодость.
   - Точно, - подтвердил Морган. - Так оно и будет. Но это хреновый
выход.
   - Выход номер два, - продолжал я, поглаживая Дейрдру по голове;
она постепенно успокаивалась, и её плач переходил во
всхлипывания. - Мы уходим. Забираем всех, кто нам дорог, и
уходим из этого мира в другой, где образуем небольшой Дом,
вернее, маленький Домик.
   - А дальше?
   - Будем ждать и исподтишка действовать. Но не торопясь - времени
у нас много; меньше всего Властелины думают о времени, а вы
напортачили именно из-за того, что хотели поскорее усадить меня
на трон. Теперь пусть страсти улягутся, лайонессцы изберут себе
нового короля, ну а я позабочусь о том, чтобы он был лишён
доступа к Источнику. Лет через двадцать, когда ненависть к нам
пройдёт, мы потихоньку начнём вербовать себе сторонников, давая
им Причастие, а ещё через двадцать-тридцать лет, когда мы уже
станем легендой, я снова предъявлю права на престол, имея в
своём распоряжении не троих, а сотню-полторы опытных
причащённых, ядро будущего Дома.
   - Ну ладно, - сказал Морган. - Мы уйдём. А вдруг Колин вернётся
и вновь сядет на трон.
   Я встал с корточек, поцеловал Дейрдру и сел в соседнее кресло.
   - Если мы исчезнем, а он вернётся, его тотчас заподозрят в том,
что он попросту убрал нас. Естественно, в качестве компенсации
от него потребуют то, что ты обещал от моего имени - могущество
и бессмертие, причём всем и немедленно. Как и я, он не сможет
этого сделать, и вынужден будет либо уйти, либо навязать
жестокую тиранию. Как ты думаешь, что он выберет?
   - Колин не тиран, - без колебаний ответил Морган. - Он
предпочтёт уйти.
   - А я думаю, что он вообще не вернётся. По-моему, он сразу
понял, как крепко вы меня подставили, и сейчас вместе с
Бранвеной злорадствует... - Я с опозданием прикусил язык, но, к
счастью, на этот раз сообразительность меня не подвела, и я
быстро исправился: - Знаешь, Морган. Мне кажется, что Колин уже
научил Бранвену общаться с Формирующими.
   Морган серьёзно кивнул.
   - Я заподозрил это с того самого момента, когда впервые услышал
о Формирующих.
   После этого в комнате воцарилось напряжённое молчание, которое
первой нарушила Дейрдра:
   - Значит, ты предлагаешь нам покинуть Лайонесс?
   - Да.
   - И мы вернёмся лишь через сорок или пятьдесят лет?
   - Это как минимум. Такова плата за вашу поспешность.
   Дейрдра грустно вздохнула.
   - А за это время многие, кто мог бы обрести долгую жизнь, умрут.

   - Что делать? Утешь себя тем, что большинство из них умрёт от
старости, а не погибнет в драке за обладание могуществом.
Впрочем, это не касается близких тебе людей.
   - А остальные? Разве они виноваты, что я не знаю их или плохо к
ним отношусь? Из-за нашей с лордом Фергюсоном глупости они
обречены прожить короткую жизнь, тогда как могли бы... Бог мой,
да что и говорить! Кевин, я чувствую себя убийцей.
   Я нежно сжал её руку.
   - Это не совсем так, дорогая. Даже если бы вы не раззвонили, что
я владею секретом вечной молодости, не все из живущих ныне
получили бы Причастие.
   - Почему?
   - Потому что человек, обретая власть над Формирующими, поначалу
подобен ребёнку, в руки которого попало огнестрельное оружие. За
ним нужен глаз да глаз, иначе он натворит делов. А что способны
натворить тысячи таких детей, если за ними не будет присмотра?
Страшно подумать. Это было бы ничем не лучше резни в очереди за
могуществом. Сперва я должен сколотить ядро будущего Дома,
состоящее как минимум из сотни опытных причащённых, а для этого
потребуется не один год. Основание Дома очень сложный процесс;
мой прадед, король Артур, потратил семнадцать лет, чтобы создать
прочный фундамент Царства Света, да ещё был рад, что управился
так быстро. Я же рассчитывал на восемь-десять лет, потому как
здесь Одарённые более подготовлены к Причастию, чем в
Экваториальных мирах; но даже за это время умерло бы достаточно
старых и немало молодых колдунов.
   - Десять лет, это не пятьдесят, - заметила Дейрдра. - И разница
в сорок лет на моей совести. В конце концов, ты мог бы начать со
стариков и свести к минимуму потери, а так... Нет, Кевин, это
ужасно! Я как подумаю о детях, многие из которых через пятьдесят
лет умрут, мне становится больно. А ведь я хотела как лучше.
   - А лучше ли это вообще? - спросил я. - Хорошо ли, что на свете
существует лишь горстка людей, способных жить долго на зависть
всем остальным, обделённым природой?
   - Это нехорошо, - сказала Дейрдра. - Это плохо. Но если бог всё
же дал некоторым людям шанс прожить долгую жизнь, то грех не
воспользоваться этим даром.
   - Значит, бог жесток.
   - Но справедлив. Ты говорил мне, что большинство Властелинов
умирают потому, что хотят умереть, потому что устали от жизни.
Не это ли плата за могущество и долголетие? Ведь обыкновенный
человек до последнего мгновения дорожит своей жизнью, не хочет
расставаться с ней; даже самоубийца в глубине души протестует
против смерти. А вот для Властелина, который умирает по
собственному желанию, ценность жизни равна нулю. Ему есть что
вспомнить перед смертью, но не думаю, что он вспоминает прожитые
годы. Он не испытывает ни радости, ни горечи, ни удовлетворения,
ни сожаления; он входит в Вечность, унося с собой пустоту.
Впрочем, может быть, я ошибаюсь.
   Несколько секунд я потрясённо смотрел на Дейрдру; наконец,
обретя дар речи, произнёс:
   - Спасибо.
   - За что? - удивилась она.
   - Ты помогла мне постичь ещё одну мудрость и найти себе
оправдание. Я часто испытывал угрызения совести, когда встречал
на своём пути выдающегося человека - великого артиста,
гениального учёного, талантливого писателя или художника, - но
простого смертного. И мне всегда было стыдно, что я обладаю
Даром, а он - нет.
   - У каждого человека есть свой Дар, - ответила Дейрдра. - Нужно
только его обнаружить. Как это случилось со мной.
   Она права, подумал я. Простые смертные со своим особым Даром,
как, например, Данте, Моцарт, Дали, Лобачевский, Эйнштейн,
Шекспир - все они тоже бессмертны. Бессмертны не только своими
творениями; они жили, живут и будут жить во множестве миров, и
каждое из их проявлений - личность неповторимая и уникальная,
дающая миру что-то своё, особенное. Помню, когда-то я всерьёз
увлёкся музыкой, даже собрал два десятка разных версий Пятой
симфонии Бетховена и как-то прослушал подряд, одна за другой,
записи всех вариантов allegro con brio. Это произвело на меня
незабываемое впечатление...
   - Между прочим, - отозвался Морган, и я вынужден был вернуться
из мира воспоминаний к суровой действительности. - К вопросу о
времени. Так уж ли много его нужно? Колин всего за полгода стал
очень крутым и могучим.
   - Колин адепт Источника. - ответил я. - А Источник, в отличие от
Формирующих, даёт не только могущество, но и знания. Он сам
нянька, наставник и учитель; для посвящения и дальнейшего
прохождения Круга Адептов на всё более высоких уровнях не
требуется ничья посторонняя помощь. К тому же в Безвременье
времени навалом, так что...
   - Вот именно, - перебил меня Морган. - Выходит, при желании ты в
один миг можешь сколотить это самое ядро будущего Дома. Просто
привести верных тебе людей к Источнику - и всё, ядро готово. Как
тебе моя идея?
   Я хмуро посмотрел на него.
   - Тебе ответить?
   Морган покачал головой.
   - Уже не надо. Можешь считать это не очень удачной шуткой. -
Вдруг глаза его сверкнули. - Однако!
   - Что ещё? - спросил я. - Очередная идея?
   - Да. И на этот раз, думаю, неплохая. Помнишь, ты говорил,
объясняя поведение Колина, что он, видимо, побывал в мире, где
время течёт очень быстро - этак год за один день?
   - Да, - ответил я, понимая, к чему клонит Морган, но не спешил
огорчать его. - Такие миры существуют.
   - И в них можно жить?
   - Можно.
   - Тогда вообще нет проблем, - торжествующе объявил Морган. -
Набери сотню верных людей (свою скромную кандидатуру я предлагаю
в числе прочих), переправь нас туда и вместе с братом и сёстрами
примись за наше обучение. А через десять дней мы вернёмся -
грозной командой опытных причащённых.
   - Нет, - сказала Дейрдра. - Не выйдет.
   Морган озадаченно уставился на неё.
   - Почему вы так считаете, миледи?
   - Это не я так считаю, а Кевин, - ответила она. - Как только вы
заговорили об этом, он в качестве разминки мысленно дал мне
знать, чтобы я не радовалась вместе с вами. Мол, из вашей затеи
ничего не получится.
   Морган перевёл свой взгляд на меня.
   - Почему же?
   - Из-за разницы в течении времени, - пояснил я. - Из-за той
самой разницы, на которую ты возлагал такие большие надежды.
Хотя время относительно, всё же существует некий эталон -
Основной Поток. Находясь в русле Основного Потока или вблизи
него, Формирующие стабильны и легко поддаются укрощению, а обряд
Причастия при его строгом соблюдении относительно безопасен. Но
уже в мирах, где время течёт быстрее в пять раз, Причастие
чревато непредсказуемыми последствиями, а за пределами кратности
16 оно теоретически невозможно. Формирующие ведут себя там, ка
к... - я улыбнулся, - как гремучие змеи, и нужно иметь сноровку,
чтобы справиться с ними. Обычно лишь через год после прохождения
Причастия человек может контролировать Формирующие при кратности
времён 10, и лишь через пять лет причащённый (и то не каждый)
будет в состоянии работать с Формирующими в мире, где год
проходит за одни сутки Основного Потока. Вот так-то, дружище.
Время не одурачишь.
   Морган скривился и фыркнул.
   - А ты говорил, что время - пустяки.
   - Для Властелинов - да. Но ты пока что не Властелин.
   - Так что же мы будем делать? - спросил он.
   - Я уже предложил два выхода из сложившейся ситуации. Выбирайте.

   - Оба твои плана плохи. Первый не устраивает меня, второй леди
Дейрдру.
   - Да, - твёрдо сказала Дейрдра. - По мне, так пусть Дома
Экватора заберут к себе наших Одарённых. - А та горстка, что
останется с нами - сотня, две, - может быть, нам удастся и так
образовать Дом.
   Я отрицательно покачал головой.
   - Это будет не Дом, а лишь его фундамент, который постепенно
размоют дожди времени.
   - Почему?
   - Наше маленькое сообщество выродится в последующих поколениях.
В плане наследственности Одарённые гораздо слабее простых
смертных; это к вопросу о плате за могущество. Даже тысячи
Одарённых, пожалуй, будет мало для того, чтобы наш Дом рос и
развивался.
   - А что если лет через десять, - предложила Дейрдра, - призвать
наших соотечественников вернуться на родину?
   - Да, - поддержал её Морган. - Ведь это выход.
   Я с сомнением хмыкнул.
   - Столкнувшись с великолепием тех Домов, куда я их отправлю, они
вряд ли захотят возвращаться. Ну, возможно, процентов пять
изъявят такое желание - но это по самым оптимистическим оценкам,
основанным на опыте предыдущих разграблений. А с пятью
процентами Дом не построишь.
   - Ты не учёл ещё Одарённых из Старого Света, - заметил Морган. -
А ведь там есть довольно большие общины, особенно на Британских
островах, в Галлии и Скандинавии. Рано или поздно до них дойдёт
весть, что ты владеешь секретом бессмертия, и они начнут
прибывать к нам. Они, конечно, чужаки, но одной с нами расы, и
мы примем их.
   - Их я также учёл, - ответил я. - Говоря о наших Одарённых, я
имел в виду Одарённых из всего этого мира. Скоро они все
соберутся в Лайонессе, чтобы стать в очередь за бессмертием.
Слава богу, хоть конфликтов на расовой почве не предвидится.
   Морган был искренне изумлён.
   - Ты хочешь сказать, что среди Властелинов есть не только белые?

   Меня от души позабавила его удивлённая физиономия.
   - Разумеется! Среди Властелинов есть представители всех рас.
   Морган внимательно всмотрелся в моё лицо, словно выискивая
негроидные и монголоидные черты.
   - Только не говори, что кое-кто из вас берёт себе в жёны чёрных
красоток.
   Я не смог сдержать улыбки.
   - Все Дома, кроме Дома Израилева, давно отказались от экзогамии,
однако межрасовые браки встречаются крайне редко. Хотя, замечу,
никто их не запрещает и не осуждает - просто такова традиция,
вернее, привычка. Большинство Домов возникло на моноэтнической
основе, потому как Дар появляется единично, и в тех невероятных
случаях, когда он не исчезает, а порождает цивилизацию
Одарённых, его носителями являются представители одной нации или
нескольких родственных. Так, в этом мире первый обладатель Дара,
скорее всего, был жителем древней Британии, и если бы наши
Одарённые знали всю свою родословную вплоть до первобытных
времён, они бы отыскали общего предка.
   - Стало быть, все мы родственники?
   - Ага; этак в тысячном колене. И посему наш Дом будет
преимущественно кельтским с незначительной примесью германской и
иных кровей.
   - Значит, - произнесла Дейрдра, - ты всё-таки решил осуществить
свой второй план?
   - Не совсем. Я решил основать Дом у Источника, но никуда уходить
мы не станем. Я приму корону и сяду на трон.
   - А как же наше обещание могущества и бессмертия?
   - У меня появилась одна идея, - ответил я. (Действительно,
ларчик открывался просто, и ключом к нему стало слово "чужаки",
которое произнёс Морган, подразумевая Одарённых из Европы. Но я
был уверен, что мой план не понравится ни Дейрдре, ни Моргану,
ни, тем более, всем остальным). - Очень смутная идея, и мне
нужно хорошенько обдумать её. А пока мы должны выгадать время.
   - Сколько?
   - Примерно год. Пускай люди привыкнут, что я их король, а потом
видно будет. Уйти мы сможем в любой момент; за этим дело не
станет.
   - То есть, - сказал Морган. - Ты намерен объявить, что раздавать
Причастие начнёшь лишь через год?
   Я усмехнулся.
   - Ну, не так категорически. Помягче. Я скажу, что для овладения
Формирующими необходима тщательная подготовка, и раздам всем
желающим книги, которые они должны изучить. Наши чародеи - народ
образованный, знания ценят превыше всего и, без сомнения,
поймаются на эту уловку. Никакой очереди не будет, вместо неё -
строгий конкурсный отбор. Таким образом, мы сможем выгадать даже
не год, а несколько лет.
   Дейрдра с облегчением вздохнула.
   - Я знала, Артур, что ты найдёшь выход.
   Я повернулся к ней.
   - Ты назвала меня Артуром? Так кто же я на самом деле?
   - Трудный вопрос, - сказала она. - Я путаюсь с тех самых пор,
как узнала, кто ты в действительности. В мыслях я давно называю
тебя Артуром.
   - Тем не менее, сила привычки велика, - заметил Морган. -
Пройдёт много времени, прежде чем для людей, знавших тебя
раньше, ты перестанешь быть Кевином Мак Шоном.
   - А я не уверен, что этого хочу. Пусть Кевин останется моим
вторым именем, чтобы не путать меня с моим великим предком.
Артур Второй или Артур Кевин Пендрагон - каково?
   - Да будет так! - торжественно провозгласил Морган. - Да,
кстати, что конкретно ты заставишь изучать наших колдунов?
   - Об этом ещё нужно подумать. По правде говоря, все наши
Одарённые старше пятнадцати лет готовы овладеть Формирующими;
здесь не так важны знания, как соответствующее мировосприятие. А
вы всё-таки чародеи, хоть и не больно могучие. В Домах Экватора
дети проходят обряд Причастия в возрасте пяти-шести лет, и лишь
потом получают образование; но мы поступим иначе. Я составлю
программу обучения, раздобуду необходимые учебники...
   - Где?
   - Где-нибудь да раздобуду. В крайнем случае напишу их сам или с
братом и сёстрами. Мы на несколько дней уйдём в мир с быстрым
течением времени, а вернёмся уже с готовыми книгами, причём
отпечатанными отнюдь не на местной примитивной полиграфической
базе. Это произведёт на наших чародеев должное впечатление, и
они примутся штудировать их с большим энтузиазмом.
   - Уж точно, - согласился Морган. - Когда Колин подарил мне книги
из другого мира, я просто обалдел. Правда, язык там какой-то
странный, и местами я не понимаю, о чём идёт речь.
   - Мои книги будут удобочитаемы, - заверил его я. - Итак, одну
проблему мы решили. Далее, как и когда мне предстать перед моими
подданными?
   - Мы над этим уже думали, - ответила Дейрдра. - Нашей знати
известно, что расстояние для тебя не помеха, но что касается
простого народа, то лучше не ошарашивать его твоим внезапным
появлением. Я считаю, что ты должен прибыть в Авалон как
обыкновенный человек.
   - Леди Дейрдра права, - сказал Морган. - Давай представим всё
так, будто ты возвращаешься из далёкого Царства Света; заодно и
совершишь поездку по своей стране. Начнёшь с какой-нибудь
окраины, где ещё не знают, что ты король...
   - Например, из Лохланна, - предложил я. - В Каэр-Сейлгене никто
не называет меня "ваше величество". Тамошним жителям я сказал,
что возвращаюсь из дальних краёв. Они, конечно, удивились, но
поверили мне.
   - Что ж, решено, - подвёл итог Морган. - Ты поплывёшь вниз по
реке из Лохланна в Авалон. Это великолепная идея.
   Я взглянул на Дейрдру и увидел на её лице мечтательную улыбку.
   - Кевин, - проговорила она. - Ты помнишь...
   - Да, милая, - сказал я. - Отлично помню. Это было незабываемое
путешествие. - И уже мысленно добавил: - Наш медовый месяц.
   Дейрдра услышала меня.

   ГЛАВА 5

   - Это до боли напоминает мне верховья Миссисипи, - задумчиво
произнёс Брендон, сидевший рядом со мной на скамье у борта
корабля; взгляд его был устремлён на проплывавший мимо берег. -
Штат Миннесота, Земля Хиросимы.
   Шёл третий день нашего путешествия вниз по реке Боанн к далёкому
Авалону. Погода была мерзкая, небо заволокло тучами, дул
холодный ветер с севера, но дождя, к счастью, не предвиделось.
   Я отвлёк своё внимание от листка блокнота, куда записывал одни
имена, а другие вычёркивал, и посмотрел на брата.
   - Так это и есть аналог Миссисипи, - несколько удивлённо ответил
я. - Только в этом мире такого слова никто не слышал, потому что
здесь никогда не было индейцев.
   - Правда? - вяло сказал Брендон. - А я и не знал.
   - Дело в том, - принялся объяснять я, - что здесь аналог
Берингова пролива очень широк, и азиатские племена не смогли
преодолеть его. Так что Лайонесс до прихода европейцев оставался
незаселённым.
   Брендон хмыкнул.
   - Ты не понял меня, Артур. Видишь ли, я с самого начала вбил
себе в голову, что Лайонесс - это Британия, а Лохланн находится
где-то в Шотландии. - Он снял со своей головы клетчатый берет с
балабоном, скептически посмотрел на него, затем снова надел. -
Сработал старый стереотип: Артур, король бриттов.
   - А где твои уши были... - начал я, но потом сообразил, что
когда я рассказывал Бренде и Пенелопе о географии Земли Артура,
уши Брендона были на Земле Хиросимы, где он обзванивал знакомых
психоаналитиков, перепоручая их заботам своих пациентов. - Но
как же так? Разве тебе не известно, что большинство
исследователей легенд раннего артуровского цикла давно пришли к
выводу, что Лайонесс не что иное, как аналог североамериканского
континента?
   - Я никогда не интересовался этим вопросом, - ответил брат. -
Может быть, потому что в своё время Бренда была помешана на
преданиях о нашем прадеде. Мы с ней стараемся быть разными. - Он
сделал паузу и с горечью добавил: - Хотя ни черта у нас не
получается.
   За сравнительно короткое время, прошедшее с момента нашей
встречи, я уже успел убедиться, что тесная эмоциональная связь
между Брендоном и Брендой тяготит их обоих, но вместе с тем они
были бы глубоко несчастны, если бы эти узы, соединявшие их с
момента рождения, внезапно разорвались. Боюсь, что в таком
случае они просто сошли бы с ума от внутреннего одиночества -
того самого одиночества, которое является нормальным состоянием
для всех людей, кроме таких уникумов, как мои близняшки. Я
одновременно жалел их и завидовал им.
   - Стало быть, - после недолгого молчания отозвался Брендон. -
Лайонесс, это аналог Америки?
   - Северной, - уточнил я. - А здешний аналог Южной Америки
называется Атлантидой и заселён преимущественно выходцами из
Греции и Италии, которые считают себя единым народом -
атлантами, хотя говорят на двух языках - латинском и греческом.
   - Так значит, они наши соплеменники по материнской линии?
   - Вроде того.
   - Лайонесс дружит с ними или воюет?
   - И то, и другое. Лайонесс и Атлантида перманентно находятся в
состоянии вооружённого перемирия. Полномасштабной войне
чувствительно мешает отсутствие Панамского перешейка, так что
оба континента разделены тысячей миль морского пространства.
Другое дело, наши северные соседи - Готланд и Галлис...
   - Вот-вот, - сказал Брендон. - Тут я снова попался. Я полагал,
что Галлис и Готланд аналоги Франции и Скандинавии.
   От неожиданности я закашлялся. Это уже было слишком.
   - И тебя нисколько не удивило, что на севере Шотландия граничит
со Скандинавией, а к востоку от Скандинавии находится Франция?
Что с тобой, Брендон? Мы уже неделю как живём здесь, а ты ещё не
сообразил, что в твоём представлении об этом мире что-то не так.

   Брат вздохнул.
   - Мне было не до того, Артур.
   - Да ну! - язвительно произнёс я. - Чем же ты так занят? Спишь
по двенадцать часов в сутки, а всё остальное время
бездельничаешь...
   - Как раз этим я и занят, - невозмутимо ответил Брендон. - Я
полностью поглощён бездельем; если угодно, можешь назвать это
отдыхом. Очень интенсивным отдыхом.
   - Вернее, очень своеобразным.
   Брендон безразлично пожал плечами.
   - Как хочешь, так и называй. Ты старше меня, Артур, но ты не
представляешь, каково это - прожить десять лет в постоянном
напряжении. Наша мама... Нет-нет, я её очень люблю; но по-моему
она слишком заботлива, чересчур заботлива. Она так заботилась о
моём благе, что не давала мне ни минуты покоя. А моё благо она
трактовала однозначно - ты понимаешь как. Теперь же я позволил
себе расслабиться. Я ничего не делаю, ни о чём не думаю... - Он
умолк.
   - Наверное, это трудно, - сказал я, - целыми днями ни о чём не
думать.
   Щёки Брендона слегка порозовели.
   - Ну, в общем-то я думаю, - немного смущённо произнёс он. - Но о
вещах приятных и отвлечённых.
   На этом наш разговор увял. Брат вновь принялся созерцать
проплывающий мимо берег, а я вернулся к составлению списка,
окончательный вариант которого должен был содержать около сотни
имён. Пока что их было чуть больше дюжины, да и то относительно
некоторых у меня имелись сомнения.
   - Значит, - спустя несколько минут отозвался Брендон. - Галлис и
Готланд не Франция и Скандинавия.
   Я закрыл блокнот - все равно никакие умные мысли мне сейчас в
голову не приходили - и сунул его в карман.
   - Конечно, нет. Ведь это Западное полушарие. Лайонесс был открыт
валлийцами незадолго до Рождества Христова, затем начал активно
колонизироваться. Позже в этот процесс вовлеклись другие
британские племена, а также кельты из Галлии, скандинавы и
германцы всех мастей. Во времена короля Артура в Лайонессе
насчитывалось свыше десятка государств, а два самых крупных из
них - Готланд и собственно Лайонесс - вели непримиримую борьбу
за сферы влияния. Враждовали между собой и сами кельты. Заслуга
нашего прадеда состоит в том, что он объединил всех выходцев из
Британии в единое государство, и это позволило Лайонессу
сдержать экспансию германцев и норманнов на юг.
   - А потом свои же кельты свергли его с престола, - меланхолично
заметил Брендон. - И чуть не прикончили.
   - Ну и слава богу, - сказал я. - И за то, что свергли, и за то,
что не прикончили. Благодаря этому он попал в Экватор и основал
Дом Света. В конце концов только из-за коварства Гилломана
Лейнстера мы с тобой появились на свет. А что до Лайонесса, то
он остался могущественным государством, разве что верховную
власть в нём захватили скотты.
   Брендон опять снял свой берет и посмотрел на него.
   - Хорошо хоть, что юбки вышли из моды, - глубокомысленно изрёк
он.
   - В Лохланне и в соседних графствах кое-кто ещё носит их.
   - Здесь говорят на гельском языке, и это выглядит естественно. В
Авалоне же, насколько я понимаю, вся знать говорит по-валлийски,
а щеголяет в шотландских нарядах. Забавно.
   - Это не более забавно, чем шотландцы, говорящие по-английски, -
возразил я. - Куда больше меня забавляет одержимость нашего
прадеда, который навязал Царству Света свой родной язык. Знаешь,
раньше мне это казалось само собой разумеющимся, но теперь моё
второе "я" по имени Кевин Мак Шон поражается этому. Ведь скотты
тоже хотели заставить весь Лайонесс говорить по-гельски, но их
было слишком мало, и в конечном итоге они сами перешли на
валлийский. А тут один человек, пусть и невероятно могучий, едва
взойдя на престол, заявляет своим новым подданным: "А теперь
извольте разговаривать так, как я". Дед Янус считает, что это
было чистым ребячеством со стороны нашего прадеда.
   - И тем не менее ему это удалось, - заметил Брендон. - К
превеликому нашему счастью - ибо в противном случае нам пришлось
бы разговаривать на том варварском языке и писать вместо
нормальных букв какие-то закорючки.
   Я рассмеялся.
   - Однако ты сноб, братец!
   Он натянуто улыбнулся мне в ответ.
   - Вовсе нет. Просто сейчас у меня плохое настроение.
   - Отчего?
   - От скуки.
   - А почему ты скучаешь?
   - Потому что бездельничаю.
   - Так займись чем-нибудь.
   Брендон вздохнул.
   - Мне ничем не хочется заниматься, Артур.
   - Даже делами сердечными? - лукаво спросил я.
   Следующие несколько секунд я с поистине садистским удовольствием
наблюдал, как мой солидный и респектабельный братец приходит в
страшное смущение, его щёки сначала розовеют, затем становятся
пунцовыми.
   - О чём ты говоришь?
   - Вернее, о ком, - поправил его я.
   Ещё несколько секунд Брендон потратил на то, чтобы изобразить на
своём лице искреннее недоумение. Тщетно.
   Наконец он потупил глаза и спросил:
   - Как ты догадался?
   - По поведению Бренды. Последнее время она кстати и некстати
расспрашивала меня о Дане. Естественно, по твоей просьбе.
   - А вот и нет. Об этом я её не просил. Просто она
почувствовала... мой интерес и самостоятельно проявила
инициативу. Это всё наша связь, будь она проклята.
   - Ясненько, - сказал я. - И как же тебя угораздило?
   - Сам не понимаю, - угрюмо ответил Брендон. - Это, что
называется, с первого взгляда. В тот день, после сумеречной
грозы... Нет, Артур, вряд ли я сумею объяснить тебе.
   - А ты всё-таки попробуй.
   Брендон немного помолчал, собираясь с мыслями.
   - Когда она только вызвала тебя, я на мгновение ощутил
прикосновение её мыслей. Не знаю, как это случилось - то ли ты
что-то напутал, настраивая зеркало, то ли она неумело с ним
обращалась, а может, из-за того, что у нас с тобой схожие
ментальные характеристики, - но так или иначе я почувствовал её
присутствие. Обычно в таких случаях испытываешь неловкость и
даже отвращение; я же напротив, был в восторге... Нет, не то
слово. Тогда у меня было состояние близкое к наркотическому
трансу. Говоря на жаргоне наркоманов, я проторчал. В самом деле,
Артур! Потом я увидел её, услышал её голос, а позже, после нашей
вечеринки... Дело в том, что большая доза алкоголя вызывает у
меня парадоксальную реакцию. Сначала я веду себя как нормальный
пьяный человек, а затем в одночасье трезвею - но как-то странно
трезвею, становлюсь излишне сентиментальным и мнительным. Когда
вы отправились спать, я вышел из дома и целый час простоял возле
той лужи, а в голову мне лезли разные мысли... всякие мысли.
   - Например?
   - Например, я думал о том, что ей будет к лицу алая туника и
золотой венец королевы Света.
   - Ого! - сказал я. - Это уже серьёзно!
   - Ещё как серьёзно, - подтвердил Брендон. - Уж если мне суждено
сидеть на троне отца, то я хочу, чтобы рядом со мной была она.
   - Но ведь ты совсем не знаешь Дану.
   Брендон покачал головой.
   - Это не так, Артур. Я знаю её; вернее, знаю, какая она. Может
быть, я не совсем точно выразился, когда сказал, что ощутил
прикосновение её мыслей. На самом деле я не слышал, о чём она
думала; это был контакт иного рода, более глубокий. Я на
мгновение прикоснулся к самому её существу. Чувствуешь разницу?
   - Теперь чувствую, - ошеломлённо пробормотал я, поняв, наконец,
что имеет в виду мой брат.
   - Подобное случалось со мной несколько раз, - продолжал Брендон.
- По неосторожности, во время гипнотических сеансов с
пациентами. И всякий раз мне становилось противно, а однажды
меня чуть не стошнило; но в том случае всё было иначе. Я...
Впрочем, я уже говорил, что я тогда испытал.
   - М-да, - только и сказал я. На память мне пришло одно
пренеприятнейшее происшествие времён моей юности. Я стараюсь как
можно реже вспоминать об этом, ибо воспоминания мои горьки, их
горечь густо замешана на отвращении, которое я чувствую до сих
пор, спустя много-много лет, а над всем этим довлеет чувство
вины и глубокое раскаяние...
   Её звали Ребекка или просто Бекки. Она была неодарённой и мало
того - еврейкой, однако я любил её, по крайней мере, был
искренне убеждён, что люблю её. Я страстно желал, чтобы она
подарила мне сына или дочь - тогда я мог бы привести её в
Солнечный Град и назвать своей женой. Бекки, глупышка,
употребляла контрацептивные препараты, она считала, что ещё
слишком молода для материнства, но на сей счёт у меня имелись
другие соображения, поэтому я загодя превращал её
противозачаточные таблетки в стимулирующие витамины... Впрочем,
все мои старания ни к чему не привели, и я говорю об этом лишь
затем, чтобы вы поняли всю серьёзность моих намерений.
   А потом произошла катастрофа. Как-то я проснулся среди ночи и
долго смотрел на мою любимую, которая безмятежно улыбалась во
сне; смотрел нежно и ласково, забыв обо всём, в том числе и об
элементарной осторожности. Среди Властелинов выражение "залезть
в душу" употребляется не в переносном, а в самом прямом смысле;
сделать это сознательно - все равно что совершить преступление,
и прежде всего - против себя. Это гнусный акт насилия над
собственной сущностью; залезть кому-нибудь в душу, значит
плюнуть в свою. И я наплевал себе в душу, когда нечаянно увидел,
что творится в душе Ребекки.
   Моя нежность мгновенно сменилась брезгливостью, а к горлу
подступила тошнота. Огонь любви, спокойно горевший в моём
сердце, внезапно вспыхнул всепоглощающим пламенем жгучей
ненависти. Объятый ужасом, преисполненный отвращения, весь в
панике, я нырнул в Тоннель и в чём мать родила с
головокружительной скоростью помчался сквозь миры.
   Это путешествие я помню очень смутно. Вряд ли тогда я управлял
своими перемещениями сознательно; скорее, сработал приказ,
внушённый мне в детстве: "Если ты смертельно ранен, если ты
беспомощен, ищи приют в стенах родного Дома". Приказ сработал,
командование взяло на себя подсознание, и очевидно, именно оно
привело меня в Сумерки, которые я называл своей второй родиной,
но на самом деле любил их больше, чем Царство Света.
   Я вышел... нет - вывалился из Тоннеля под Аркой в Зале Перехода
Замка-на-Закате. Меня знобило, я обливался холодным потом, я был
совершенно голый и еле держался на ногах. Словно в тумане я
увидел глазеющих на меня стражников и открыл было рот, чтобы
позвать их, как вдруг желудок мой скрутило от нового приступа
тошноты; я согнулся пополам, меня вырвало, после чего я рухнул
на пол и потерял сознание.
   Очнулся я лишь через десять часов, разбитый и опустошённый,
однако кризис уже миновал. С физическими и психическими
последствиями пережитого мной нравственного шока мне помогла
справиться моя маленькая тётушка Диана - тогда ещё не моя
любимая, а просто моя лучшая подруга, моя младшая сестричка. Ей
и только ей я рассказал о том, что случилось; у неё я нашёл
поддержку, сочувствие и понимание.
   С тех пор я не виделся с Бекки и старался не думать о ней, но
полностью забыть её я не смог. То, что я совершил, пусть и
невольно, было самым гадким поступком всей моей жизни, и любое
напоминание о нём вызывало у меня стыд. Дети Света, мягко
говоря, не питали тёплых чувств к детям Израиля, поскольку
последние в период становления нашего Дома чуть не сокрушили все
планы моего прадеда, короля Артура. И хотя официально
антисемитизм у нас не поощрялся, он всё-таки присутствовал и
присутствовал ощутимо. Однако после случая с Бекки я стал одним
из тех немногих Светозарных, кто относился к израильтянам без
тени враждебности; а яростные борцы с мировым сионизмом,
невзирая даже на то, что я был принцем, сыном короля, занесли
меня в свои чёрные списки. И никто, кроме Дианы, понятия не
имел, что моя расовая терпимость - дитя любви, закончившейся
ненавистью, и рождена она в тяжких муках раскаяния...
   Я тряхнул головой, прогоняя прочь воспоминания. Брендон, всё это
время смотревший на меня, истолковал моё поведение по-своему.
   - Я понимаю, Артур, тебе трудно в это поверить. Внутри каждого
человека столько грязи, что лишь он сам может терпеть её, да и
то не всегда. А для постороннего увидеть её, прикоснуться,
попробовать - в лучшем случае противно. Всё это так; но ведь
должны же быть исключения. Те самые исключения, которые
подтверждают общее правило, исключения, без которых это самое
правило становится бессмысленным. В случае с Даной как раз имело
место такое исключение, и вместо всего наихудшего, что в ней
есть, что есть в каждом человеке, я увидел самое прекрасное.
Может быть, мне помог опыт общения с Брендой. Мы научились
терпеть грязь друг друга, как свою собственную; в некотором
смысле, она у нас общая. И отношения между нами сродни отношению
других людей к самим себе: толика презрения, изрядная доля
скепсиса и безграничная самовлюблённость.
   - Похоже, вы не мыслите себя друг без друга, - сказал я.
   - Ещё бы, - кивнул Брендон. Затем он подозрительно покосился на
меня и добавил: - Но если ты намекаешь...
   - Ни на что я не намекаю, - поморщившись, произнёс я. - И
знаешь, брат, мне кажется, что вы с Брендой отчасти сами
виноваты в том, что вас подозревают в кровосмешении. Ваши
настойчивые утверждения, что между вами ничего нет, не было и
быть не может, производят обратный эффект. Я-то, положим, верю
вам, потому что хочу верить, однако вынужден признать, что ваш
излишний пыл настораживает. Будь я объективен по отношению к
вам, я бы, пожалуй, припомнил пословицу, которая гласит, что
дыма без огня не бывает. Или другую, ещё более меткую - на воре
шапка горит.
   Брендон был явно обескуражен моим ответом. Несколько секунд он в
недоумении смотрел на меня, потом смущённо отвёл взгляд, достал
из кармана сигарету и закурил. Сделав глубокую затяжку и
выдохнув дым, он сказал:
   - Хорошо, Артур, мы с Брендой учтём твоё замечание. И кстати, о
горящих шапках. Всякий раз, когда речь заходит о Дане, у тебя
слегка дрожит голос, а порой краснеют щёки. С чего бы это?
   Сначала я почувствовал лёгкое раздражение и хотел было
посоветовать Брендону не совать свой нос в чужие дела. Но потом
я сообразил, что он вовсе не поддевает меня, и его вопрос
продиктован не праздным любопытством. Моё раздражение мигом
улетучилось.
   - Да никак ты ревнуешь, братец! - сказал я.
   - Ревную, - честно признался Брендон. - Я же говорил, что у меня
серьёзные намерения. Поэтому мне небезразлично всё, что между
вами происходит. А между вами что-то нечисто - это и ослу
понятно. Вы любовники?
   Я вздохнул, забрал у Брендона сигарету, в три затяжки докурил её
и выбросил окурок за борт.
   - Нет, - ответил я. - Мы не любовники и никогда не станем
любовниками. - Боясь, что мои слова прозвучали не слишком
убедительно, я поспешил добавить: - Ты ошибаешься, считая меня
своим соперником, Брендон. Не я твой соперник.
   - А кто же?
   - Морган Фергюсон. Относительно Даны у него тоже серьёзные
намерения. Он собирается развестись с женой, чтобы жениться на
ней.
   - Ага, - сказал Брендон, нахмурившись.
   - Вот то-то же. И я считаю своим долгом предупредить вас обоих -
во избежание возможных недоразумений.
   Пока мой брат переваривал полученную информацию, я сунул руку за
отворот камзола и извлёк оттуда небольшое круглое зеркальце.
Брендон собирался встать и отойти в сторону, но я жестом велел
ему оставаться на месте.
   Рябь... Туман... Контакт.
   Я увидел лицо Даны в обрамлении золотисто-рыжих волос, которые
беспорядочно разметались по подушке. Она смотрела на меня, сонно
улыбаясь, и часто моргала своими большими зелёными глазами.
Лично для меня нет зрелища прекраснее, чем вид нежащейся в
постели девушки, и мне стоило больших усилий не залюбоваться ею
в присутствии Брендона.
   - Доброе утро, Дана, - сказал я. - Извини, если разбудил тебя.
   - Привет, Артур, - ответила она. - Не беспокойся, я уже давно
проснулась. Вот только никак не могу заставить себя встать.
   - Почему? Ты заболела?
   - Слава богу, нет. Просто мне скучно. После твоего возвращения
мы с Дейрдрой ни разу не ссорились по-настоящему.
   - Так это же великолепно!
   Дана вздохнула.
   - Может быть. Но, признаться, я так привыкла к нашим утренним
ссорам, что теперь скучаю без них.
   (Каково, а?! Нет, женщины - это что-то с чем-то!)
   - Между прочим, - сказал я. - Ты помнишь моего брата Брендона?
   - Такой невысокий, очень симпатичный, с голубыми глазами и
светлыми волосами?
   - Он самый.
   - Дейрдра сказала, что он прибыл вместе с тобой.
   - Да. И сейчас он тоже скучает. Ты не хочешь поскучать вместе с
ним?
   Дана удивлённо подняла брови.
   - Как это?
   - Очень просто, - ответил я и сунул в руки растерянному Брендону
зеркальце. - Думаю, нет нужды представлять вас друг другу?
   Не давая им времени опомниться, я встал со скамьи и быстрым
шагом направился к кормовой части корабля, где находились наши
каюты. На полпути до меня донёсся сбивчивый голос Брендона:
   - Здравствуйте, Дана... Вы не против, если я буду называть вас
просто по имени?
   Что ответила Дана, я уже не расслышал; но вряд ли она стала
возражать.

   В просторной каюте, которую занимали наши девочки, я застал
только Бренду. Одетая в розовую пижаму, сестра сидела на широкой
койке, поджав под себя ноги, и возилась со своим портативным
компьютером.
   - Привет, Артур, - сказала она, не переставая нажимать на
клавиши. - Как спалось?
   - Спасибо, хорошо, - ответил я. - Только немного озяб ночью... -
Тут я растерянно умолк, обнаружив, что в каюте жарко, как в
печке. Источником тепла был невесть откуда взявшийся
электрический камин, подключенный к небольшому генератору,
который черпал энергию из Формирующих. - Чёрт побери! Как это мы
с Брендоном не додумались?..
   Бренда отложила в сторону компьютер, вытянула ноги и
рассмеялась.
   - Мужчины! При всей вашей изобретательности, вы ужасно
непрактичный народ. И ленивый к тому же. Чего вам стоило
раздобыть нагреватель и детали для генератора? Мы с Пенни
провернули это за полчаса; а вы из-за своей лени мёрзли всю
ночь. Поделом вам.
   Почувствовав, что начинаю потеть под ворохом тёплой одежды, я
снял с себя плащ, камзол, берет с балабоном и расстегнул две
верхние пуговицы рубашки.
   - Это моя вина. Брендон слишком поглощён мыслями о Дане, чтобы
обращать внимание на такие пустяки, как холод.
   - Вот как, - сказала Бренда. - Ты уже раскусил его?
   - Давно.
   - И небось, находишь это забавным?
   - Вовсе нет. Дана замечательная девушка и достойна любви
Брендона. - Я подошёл к рабочему столу Пенелопы и просмотрел
сделанные ею эскизы герба нашего будущего Дома. В основном это
были дракончики в разнообразных позах, но среди них я узрел
кое-что новенькое. - Ага! Неплохая задумка. Красный дракон с
белым единорогом; по-моему, то, что нам нужно.
   - Это моя идея, - сообщила Бренда. - Мне пришло в голову, что
раз ты женишься на Дейрдре, то было бы логично объединить ваши
фамильные гербы в один. Таким образом, и драконы будут сыты, и
единороги целы.
   - Не думаю, что твоя идея понравилась Пенни, - заметил я.
   Бренда утвердительно кивнула.
   - Сначала она была возмущена, но затем всё-таки признала
разумность моих доводов. Хотя энтузиазмом не воспылала. Бедняжка
никак не может смириться с тем, что у тебя будет жена.
   Я вздохнул, сел на мягкий стул и принялся рассматривать эскиз.
Поле герба было разделено надвое двойной косой чертой; в левой
верхней части был изображён вставший на дыбы дракон, а в правой
нижней - изящный, с длинной гривой единорог, гордо вскинувший
голову и бьющий копытом о землю. Оба мифологических животных
выглядели как живые; дракон излучал силу и мужественность,
единорог был само воплощение грации и женственности. То, что
Бренда воспринимала как механическое совмещение двух картинок,
для Пенелопы было наполнено сексуальной символикой.
Неудивительно, что идея Бренды вызвала у неё протест - ведь она
сразу увидела в образе дракона и единорога меня и Дейрдру...
   - Да, кстати, - сказал я. - Где Пенни?
   - На камбузе, - ответила сестра. - За завтраком она заявила, что
корабельный кок скверно готовит, и решила сегодня побаловать нас
роскошным обедом.
   Я усмехнулся.
   - То-то я и гляжу, что на палубе непривычно пусто. Наверное,
весь экипаж сейчас наблюдает за тем, как принцесса из рода
Пендрагонов занимается стряпнёй.
   - Да уж, точно, - согласилась Бренда. - Для них это будет
незабываемое зрелище. - Она встала с койки, вступила босыми
ногами в тапочки, накинула поверх пижамы кружевной халат и
подошла ко мне. - Артур, ты не подумай, что я навязываюсь, но
мне хотелось бы знать, когда ты собираешься представить нас
Источнику.
   - В любое удобное для вас время, - ответил я. - Теперь слово за
вами, и я жду, когда вы сами проявите инициативу. Но похоже, что
не все из вас готовы к этому.
   - Твоя правда, - кивнула сестра. - Брендон сейчас явно не в
форме. Он как раз переживает ту стадию влюблённости, когда
человеку безразлично всё на свете, кроме объекта его нежной
страсти.
   - А Пенелопа?
   Бренда немного помедлила с ответом.
   - Надеюсь, ты меня правильно поймёшь, Артур. Твоя дочь хорошая
девочка, умная, проницательная, отзывчивая и так далее, но она
ещё молоденькая, почти что ребёнок. Пенни привыкла к спокойной,
размеренной жизни, она создала свой уютный мирок, где нет места
проблемам вселенского масштаба и глобальным потрясениям. Ей
чужды властные амбиции, её честолюбие вполне довольствуется
рамками изобразительного искусства, и она не уверена, нужно ли
ей вообще такое огромное могущество. Её пугает перспектива
взвалить на себя ответственность за судьбы мира.
   - Пенни мне ничего не говорила о своих сомнениях, - заметил я.
   - И не скажет. Ты её отец, она любит тебя и из любви к тебе
готова разделить с тобой это тяжкое бремя. Но я очень боюсь, что
такая ноша окажется ей не по плечу.
   - Так что же ты предлагаешь?
   - Дай ей время, пусть подрастёт немного. По части раннего
взросления Пенни не пошла в тебя или Диану; тут она больше
похожа на свою бабушку-тётю. - Бренда улыбнулась. - Говорят,
наша мама до двадцати четырёх лет ни днём, ни ночью не
расставалась со своей любимой куклой.
   Я тоже улыбнулся. Эта история была мне хорошо известна.
Знаменитая кукла покинула мамину постель только после того, как
родилась моя старшая сестра Эрика. С тех пор эта кукла стала
вроде нашего семейного талисмана, и сейчас с ней играет самая
младшая из моих племянниц, пятилетняя малышка Юнона-Анжела.
   - Ну а ты, сестричка? - спросил я. - Чувствуешь ли ты себя
достаточно взрослой?
   - Со мной нет проблем. Я готова взять на себя часть твоих забот.

   - Когда?
   - Когда угодно. Хоть сейчас.
   - Значит, после обеда?
   Бренда мотнула головой.
   - Лучше прямо сейчас. Когда я поем, меня клонит ко сну, а сейчас
я свежая и бодрая. Это самый подходящий момент.
   - Что ж, воля твоя, - сказал я, поднимаясь со стула. - Сейчас
так сейчас.
   - Что мне делать? - спросила сестра.
   - Ничего особенного, - ответил я, подступил к ней вплотную,
обнял её за плечи и призвал Образ Источника. - Просто расслабься
и постарайся выбросить все мысли из головы.
   Бренда крепко прижалась ко мне и прошептала:
   - Не могу...
   - Что ты не можешь?
   - Выбросить из головы. Одна мысль не даёт мне покоя.
   - Какая же?
   - Мне очень жаль, что ты мой родной брат.
   "Этого ещё не хватало!" - удручённо подумал я и дал Образу
команду перенести нас в Безвременье.

   ГЛАВА 6

   В отличие от перемещений в пространстве и между мирами,
путешествие в Безвременье не сопровождается потерей тяжести и
фиолетовой мглой, окутывающей при входе в Тоннель; это явление
иного порядка. Мы ощутили мимолётное головокружение и тотчас
очутились в другом месте, у подножия знакомого мне холма,
покрытого буйной растительностью.
   Бренда отстранилась от меня и с интересом огляделась вокруг.
   - Так это и есть центр вселенной? - спросила она.
   - В некотором роде, - ответил я. - А что ты видишь?
   - Лиловую траву, зелёное небо, холм, цветы... Но почему ты
спрашиваешь?
   - Мне кажется, что всё это иллюзия.
   Бренда хмыкнула, наклонилась к земле, потрогала траву, ткнула
пальцем в мягкую почву, затем сорвала ближайший серебристый
цветок и понюхала его.
   - Если это иллюзия, то очень правдоподобная, - заметила она. -
Ой!.. Смотри!
   Цветок растаял в её руках и в тот же момент появился там, где
только что был сорван.
   - Это я и имел в виду, - сказал я. - И трава, и цветы здесь
ненастоящие, потому что они не растут. Здесь всё неизменно, ибо
здесь нет времени. Каждое мгновение здесь длится вечность.
   - А наши тела? - спросила Бренда, поднимаясь с корточек. - Они
тоже иллюзия?
   - Сложный вопрос. Сейчас мы одновременно находимся в двух разных
местах - на корабле, плывущем по реке Боанн, и здесь, в
Безвременье. Впрочем, для материального мира наша раздвоенность
будет длиться бесконечно малый промежуток времени, однако здесь
это могут быть дни, годы, столетия.
   - И всё же моя одежда вполне реальна. - Бренда распахнула халат,
ничуть не стесняясь меня, расстегнула пуговицы своей пижамы и
погладила свои небольшие упругие груди. - Нет, моё тело не
иллюзия. Это несомненно.
   Я в замешательстве опустил глаза.
   - Сестричка, ты кое-что сказала мне... И это меня тревожит.
   - Да? - Бренда спохватилась и торопливо запахнула полы халата. -
Что именно?
   - Дескать, ты сожалеешь, что я твой родной брат.
   Она покраснела.
   - Извини, я нечаянно. Не подумай ничего такого, я люблю тебя
только как брата, поверь.
   - Но почему...
   - Я сморозила глупость, Артур. Я сама не соображала, что говорю.
У меня было временное помрачение рассудка. И в любом случае, к
тебе это не относится.
   - Тогда к кому же?
   - Ни к кому конкретно. - Она горестно вздохнула. - Просто общие
рассуждения. Давай замнём это.
   - Э нет, сестричка, - покачал я головой. - Так не пойдёт. В
твоей жизни что-то не ладится, и я хочу знать, что. Тебя нельзя
назвать целомудренной недотрогой, и тем не менее ты...
   - Прекрати! - вдруг выкрикнула Бренда с мукой в голосе и резко
отвернулась; плечи её задрожали. - Прошу тебя, Артур, не делай
мне больно.
   Я взял её за руку и мягко произнёс:
   - Я не хотел причинить тебе боль, дорогая. Напротив, мне хочется
помочь тебе. Ведь я очень люблю тебя - как сестру.
   - Ты не в силах помочь мне, брат, - глухо ответила Бренда. -
Никто не в силах, даже бог. Этот последний жестоко насмеялся
надо мной в ту ночь, когда мы с Брендоном были зачаты. - Она
повернулась ко мне лицом. - Молчи, Артур. Ни слова больше, не то
я разревусь. А я не хочу реветь в присутствии Хозяйки.
   Я поглядел в том направлении, куда смотрела моя сестра, и увидел
на вершине холма изящную женскую фигуру в белом одеянии.
   - Идём, - сказал я Бренде. - Она ждёт нас.
   Держась за руки, мы начали подниматься вверх по пологому склону.
Бранвена в облике Снежной Королевы стояла, ожидая нашего
приближения, и безучастно смотрела на нас, не делая ни шага нам
навстречу. Её лицо было холодное и неподвижное, как маска, а
большие голубые глаза напоминали два скованных льдом озера.
Видно было, что она очень рассержена, однако сдерживала свой
гнев.
   - Ты пришёл не один, Кевин-Артур, - ледяным тоном промолвила
Бранвена, когда мы подошли. - И не спросил на то моего
позволения.
   - А с какой это стати я должен спрашивать у тебя позволения?
   - Потому что я Хозяйка Источника!
   Я хмыкнул.
   - Твой статус Хозяйки не бесспорен, моя дорогая. Во всяком
случае, Хаос признаёт меня Хозяином Источника.
   - У Источника должна быть Хозяйка, а не Хозяин, - отрезала
Бранвена. - И Хозяйка эта - я! Я острее чувствую Источник, чем
ты. И не важно, что ты сильнее меня.
   - Однако, - заметил я. - На сей раз ты чуть было не опоздала.
   - Да уж, - признала она. - Ты становишься чересчур ловким, Артур
Пендрагон. Я едва успела опередить тебя.
   - А вскоре ты вовсе перестанешь поспевать за мной.
   - И не надейся. Я загодя чувствую, когда кто-то приходит в
Безвременье. А ты - нет.
   - Подумаешь! - небрежно сказал я. - Эка безделица!
   - Это не безделица, - возразила Бранвена. - Впрочем, что толку
препираться. Ты привёл с собой спутницу, и я не смогла помешать
тебе. - Она смерила Бренду изучающим взглядом и спросила: - Ты
которая из сестёр Артура - Бренда или Пенелопа?
   - Меня зовут Бренда, - ответила моя сестра. - Так что мы с тобой
почти тёзки, Бранвена.
   Последовавшая затем пауза была такой напряжённой, что, казалось,
где-то поблизости невидимые часы отсчитывают последние секунды
перед ядерным взрывом.
   Взрыва, однако, не произошло. Бранвена тихо вздохнула,
правильные черты её прекрасного лица смягчились.
   - Стало быть, ты выдал мой секрет, Кевин-Артур?
   - Мои родные должны знать, кто Хозяйка Источника, - ответил я. -
Я не хочу, чтобы ты водила их за нос, изображая из себя
маленькую безобидную колдунью.
   - Ты собираешься посвятить их Источнику?
   - Ясное дело.
   Бранвене мои планы явно не понравились, однако она не стала
возражать, лишь спросила:
   - Ты уже раздобыл Ключи?
   - А зачем они мне? Я и без их помощи привёл Бренду в
Безвременье.
   Бранвена снова посмотрела на мою сестру и, слегка покачивая
головой, произнесла:
   - Твой брат глуп и невежествен, принцесса из Дома Света. Он
претендует на роль Хозяина, не зная даже самых элементарных
свойств Источника. Не будь здесь меня, он бы отправил тебя на
верную смерть.
   Она говорила так уверенно, что мне стало не по себе. Под
ложечкой у меня засосало, а по спине пробежал неприятный
холодок.
   - Что это значит? - спросил я.
   - Что ты идиот! - резко ответила Бранвена. - Ты едва не убил
свою сестру. Стоит ей сейчас прикоснуться к Источнику, и она
погибнет.
   - Но почему? - отозвалась Бренда.
   - Потому что у тебя нет связи с материальным миром, ты вся во
власти Безвременья и совершенно беспомощна. Ритуал с камнями
служит не только для открытия Врат. Одновременно устанавливается
тесный ментальный контакт Входящего с одним из Отворяющих. -
Бранвена повернулась ко мне. - Что ты чувствовал в момент
коронации Колина?
   - Озноб и тошноту, - ответил я.
   - То-то и оно. Это я вошла в Безвременье, сразилась с прежней
Хозяйкой, а затем искупалась в Источнике. Теперь я понимаю, как
мне повезло, что моим Отворяющим был именно ты со своим скрытым
могуществом. Если бы не твоя поддержка, я вряд ли бы одолела эту
стерву.
   - Однако, - заметил я. - Никакого контакта я не ощущал. Ни
тогда, ни позже - когда сам прошёл через Врата и принял
посвящение.
   - Естественно, - кивнула Бранвена. - Ты не мог ощутить, вернее,
осознать контакт, так как в первом случае он длился лишь
мгновение, а во втором был для тебя статичным. Тем не менее он
был, и его последствия ты хорошо ПРОЧУВСТВОВАЛ. - Тут она
многозначительно улыбнулась.
   - Ага, - произнёс я, невольно краснея. - Теперь понятно.
   - Ну нет уж, - возразила Бранвена, продолжая улыбаться; в её
улыбке сквозила горечь. - Ты ещё не всё понимаешь. Твои мучения
с Даной только начинаются. Их не сравнить с тем, как ты страдал
по мне.
   Бренда озадаченно посмотрела на нас.
   - О чём вы говорите?
   Я тяжело вздохнул.
   - Позже расскажу, сестричка. Из-за этих проклятых контактов у
меня появились некоторые неприятности личного плана.
   - А зачем вообще нужен контакт? - спросила Бренда.
   - Чтобы выжить в Источнике, - пояснила Бранвена. - В процессе
посвящения ты должна быть крепко связана с материальным миром,
иначе Источник сожжёт тебя.
   - В таком случае нет проблем, - сказала сестра. - Я крепко
связана с материальным миром. Нерушимыми узами.
   Я хлопнул ладонью по лбу.
   - Чёрт возьми! Брендон!
   - Ну, конечно же, он. Ведь мы никогда не теряем контакт.
   - Даже сейчас?
   - Даже сейчас, - подтвердила Бренда. - Сейчас я просто чувствую
его присутствие. Это... ну, вроде как стоп-кадр.
   Я кивнул.
   - Могу себе представить. Когда-то мне удалось связаться с Дианой
при разности течения времени приблизительно один к пятистам.
Тогда я ощутил нечто подобное; а Диана испытала лёгкий шок от
потока моих сконцентрированных эмоций. Я до сих пор удивляюсь,
как это Брендон держался в Чертогах Смерти. Ведь там разность
была гораздо больше.
   - При необходимости мы можем ослаблять контакт до минимума. Но
только с условием, что тот из нас, кто находится в быстром
течении, будет сдерживать свои эмоции. Пока вы отсутствовали, я
старалась не волноваться и не манипулировать без надобности
Формирующими.
   - Однако на сей раз тебе предстоит хорошая встряска. Если,
конечно, ты не передумаешь окунуться в Источник.
   - Нет, - решительно сказала Бренда. - Не передумаю.
   - Что ж, будем надеяться, что Брендон, как и я, отделается
лёгким ознобом и тошнотой. - Я весело взглянул на Бранвену, с
недоумением слушавшую нас, и сообщил ей: - Видишь ли, моя
дорогая, Брендон и Бренда двойняшки, они с самого рождения
связаны неразрывными узами. Так что им никакие камни не нужны.
   - Мало того, - добавила Бренда, - они были бы лишними. Я и без
них достаточно крепко связана с материальным миром.
   - Но ведь так нельзя! - запротестовала Бранвена. - Если сейчас
ты окунёшься в Источник, то затем возжелаешь родного брата как
мужчину.
   - Глупости! - фыркнула сестра. - Как можно возжелать самого
себя. И вообще, к чему этот разговор? Даже при всём желании мы
не можем ни на мгновение прервать нашу связь. - Она сделала
паузу и тоскливо повторила: - Ни на мгновение...
   Бранвена сочувственно заглянула ей в глаза.
   - Вы постоянно слышите мысли друг друга?
   От этого предположения Бренда поёжилась.
   - К счастью, нет. Обычно мы контактируем на уровне эмоций. Но и
это, поверь, несладко.
   - Охотно верю, - кивнула Бранвена. Она ненадолго задумалась,
потом сказала: - Ну ладно, Бренда из Дома Света. Раз ты сестра
Артура, я не буду чинить тебе препятствий. Пойдём к Источнику.
   С этими словами она повернулась к нам спиной и зашагала вниз по
противоположному склону холма. Мы с Брендой последовали за ней.
   - Артур, - мысленно отозвалась сестра. - Что вы там говорили о
последствиях контакта?
   Я немного помедлил и взглянул на Бранвену. Она шла впереди, как
ни в чём не бывало; очевидно, даже в Безвременье, где она была
Хозяйкой, ей были недоступны мысли других людей.
   - Понимаешь, сестричка, - ответил я, также мысленно. - После
этого контакта возникает обоюдное физическое влечение. Слава
богу, ритуал устроен так, что исключает возможность
гомосексуальных связей.
   - Тебя влечёт к Бранвене?
   - Уже нет. Наваждение прошло.
   - А долго оно длилось?
   - Месяца четыре.
   - Прости за нескромный вопрос - вы были близки?
   - Нет, ни разу. Но в этом нет вины Бранвены. Мне удалось
справиться со своими гормонами.
   - А вот она, бедняжка, до сих пор влюблена в тебя.
   - Правда?
   - Это ясно, как божий день. Она так нежно смотрит на тебя... Да,
кстати, а как же Дана?
   Моё лицо обдало жаром.
   - Я... - Моя незаконченная мысль сопровождалась обертонами
высшего порядка, в которых присутствовали вожделение и стыд,
нежность и раскаяни е...
   - Я понимаю тебя, - сказала Бренда. - Это твоя плата за
могущество. Добро, что мне не придётся платить такую высокую
цену.
   - Ты уверена в этом?
   - На все сто. Я не воспринимаю Брендона как мужчину, а он не
воспринимает меня как женщину.
   Я хмыкнул - не только мысленно, но и вслух.
   - И кем же вы являетесь друг для друга?
   - Продолжением собственного естества. И, соответственно, я
экстраполирую свою женскую сущность на Брендона, а он свою
мужскую - на меня.
   - То есть, для тебя он скорее сестра, нежели брат?
   - В общем, да. - Бренда сделала паузу (при непосредственном
мысленном общении это временная блокировка контакта, но без его
полного прекращения). - И всё же Брендон мужчина, а я женщина.
Эта наша раздвоенность, это шизоидное восприятие нами друг друга
просто сводит нас с ума. Порой происходит такое... - Тут она
снова включила блокировку.
   - Так что же происходит? - нетерпеливо спросил я.
   - Ах, Артур! Неужели ты не понимаешь? - В мыслях Бренды
чувствовалась горечь и беспомощность. - Представь себе,
например, каково Брендону, когда у меня месячные.
   В контексте слов сестры выражение "представь себе" было чисто
фигуральным оборотом речи, призванным усилить эффект от
сказанного далее. Однако, против своей воли я начал
представлять. В моём мозгу мгновенно возникли образы, от
описания которых я, пожалуй, воздержусь. Благо я в достаточной
мере владею искусством мысленного общения; почти рефлекторно я
заблокировался и, к счастью, не показал сестре, как я это
представляю. Случись иначе, она бы в лучшем случае просто
обиделась на меня.
   Между тем мы спустились с холма и вошли в безмолвную рощу
громадных деревьев, очень похожих на вековые дубы, вот только их
широкие стволы были зелёного цвета, а листва - фиолетовой.
   - Здесь так тихо, - чуть ли не шёпотом произнесла Бренда. Как и
на меня в моё первое посещение Безвременья, абсолютная тишина,
царившая в роще, подействовала на неё угнетающе. - Ни шелеста
листвы на ветру, ни пения птиц на ветвях...
   - Птиц здесь нет, - не сбавляя шаг, ответила Бранвена. - И
вообще никакой фауны. Существование флоры в Безвременье
поддерживает Источник; он даровал ей бессмертие в вечности,
лишив её возможности размножаться. А что касается животных, то
если они здесь когда-нибудь были, уже давно вымерли, и та же
самая вечность поглотила их останки без следа - расщепила на
молекулы и атомы.
   - Значит, это искусственный мир, - сказала Бренда.
   - Это не мир, а Безвременье, - уточнила Бранвена. - Форма
существования Источника. А все эти декорации, - она
неопределённо взмахнула рукой, - трава, деревья, земля, небо, -
они предназначены для нас, людей, чтобы мы совсем не потеряли
чувство реальности в месте, где единственная реальность -
Источник.
   Деревья перед нами расступились, и мы вышли на широкую
прогалину, в центре которой находился водоём идеально круглой
формы, метров шестидесяти в диаметре, окружённый мраморным
парапетом высотой мне по пояс.
   - Это Источник? - спросила Бренда с лёгкой дрожью в голосе.
Видимо, у неё начинался мандраж.
   - Да, - кивнула Бранвена. - И, естественно, с декорациями.
   Она решительно подступила к парапету вплотную и поманила нас.
   - Ну, идите же! Смелее.
   Я обнял сестру за талию, чтобы подбодрить её, и мы вместе,
медленно ступая по лиловой траве, приблизились к Источнику.
Бренда машинально прикоснулась ладонью к гладкой поверхности
мрамора, в следующий момент резко отдёрнула её, будто обожглась,
затем, набравшись смелости, оперлась обеими руками на парапет. В
её глазах застыли ужас и восхищение. Она вела себя точно так же,
как и я в свой первый раз.
   Поверхность водоёма слегка волновалась, то тут, то там отражая
блики света. В центре вода пузырилась, извергая наружу небольшие
снопы ярких голубых искр. Они взлетали вверх не более чем на
полметра и гасли, словно растворяясь в воздухе.
   - Волнение будет усиливаться, - прокомментировала Бранвена. -
Источник чувствует приближение непосвящённого и готовится
принять его... либо уничтожить. Бренда, если тебе не страшно,
загляни вглубь. Только осторожно и не вздумай сканировать.
Просто посмотри обычным зрением.
   Немного поколебавшись, Бренда согласно кивнула, встала на
цыпочки и перегнулась через парапет. Я придерживал её за талию.
   Несколько долгих секунд моя сестра смотрела вниз, как
завороженная, потом рывком отпрянула, едва не сбив меня с ног.
Лицо её было бледное, без кровинки, а глаза лихорадочно
блестели.
   - Там бездна, - прошептала она. - Я видела голубой свет,
исходящий из бездны...
   - Тебе придётся там побывать, - сказала Бранвена. - Если,
конечно, ты ещё хочешь этого.
   - Да, хочу, - уверенно произнесла Бренда. - Что я должна делать?

   - Окунуться в Источник.
   Бренда недоуменно взглянула на неё.
   - И это всё?
   Бранвена ласково улыбнулась ей.
   - Это только начало, милочка. Дальше тобой займётся Источник.
   - И не нужно никакой подготовки? Никаких предварительных
действий?
   - Нет. Не будет ни там-тамов, ни ритуальных плясок вокруг
Источника, ни молитв о дарований Силы. - Она снова улыбнулась. -
Ну, разве что тебе следует проделать маленький стриптиз, если ты
не желаешь потерять свою прелестную пижаму и этот симпатичный
халатик. Источник воспримет твою одежду, как чужеродный предмет,
и уничтожит её. Пусть Артур отойдёт в сторонку и отвернётся, а
ты...
   - Ай, не надо! - отмахнулась Бренда. - Он мой брат, и мне нечего
стесняться его.
   Несмотря на возражение сестры, я бы всё-таки отошёл и
отвернулся, однако я понял, что Бренда остро нуждается в моей
поддержке в этот ответственный момент своей жизни. Сейчас она
чувствовала только присутствие Брендона, но никак не его
понимание и участие. Она была очень одинока, и я должен
находиться рядом с ней, когда она переступит грань, за которой
начинается неизвестность.
   Нервными движениями Бренда скинула халат и пижаму, затем сняла с
пальца кольцо с Самоцветом и протянула его мне.
   - Это оставь, сестричка, - посоветовал я, невольно любуясь её
совершенной фигурой. - Самоцвету Источник не повредит, напротив
- придаст ему новые полезные свойства. А вот брошь свою сними.
   Бренда последовала моему совету, и её льняные волосы рассыпались
по плечам, волнами ниспадая ей на грудь. Переступив через ворох
своей одежды, лежавшей между нами на траве, она подошла ко мне
вплотную и приколола брошь к воротнику моей рубашки.
   - Пожелай мне удачи, Артур.
   Я по-братски поцеловал её в щеку.
   - Удачи тебе, сестричка.
   - Спасибо, брат.
   Бренда ловко вскочила на парапет, замерла на мгновение, послала
мне прощальную улыбку и решительно шагнула в бездну. Едва лишь
вода сомкнулась над ней, вся поверхность Источника вспыхнула
ярким синим пламенем.
   - Давай отойдём, - предложила Бранвена. - Скоро здесь будет не
очень уютно.
   Я подобрал с травы одежду Бренды, и мы поспешно ретировались.
   Источник начинал неистовствовать. Столб синего пламени
поднимался всё выше и выше, снопы искр разлетались во все
стороны, и хотя, попадая в нас, они не причиняли нам никакого
особого вреда, кроме щекотки, мы снова отступили и расположились
под деревом на краю прогалины.
   Я смотрел на бушующую стихию и нервно кусал себе губы. Как там
Бренда? Что с ней происходит? Жива ли она?..
   - Не беспокойся, Кевин, - отозвалась Бранвена, видя моё
волнение. - Всё идёт по плану.
   - Ты уверена?
   - Конечно. Если бы Источник убил твою сестру, он вёл бы себя
иначе.
   - Как долго это будет продолжаться?
   - Неизвестно. Может, неделю, может быть, месяц, а может, и год.
Здесь же Безвременье.
   - А что делать нам?
   - Мы можем уснуть. Крепким-крепким сном. Источник сам разбудит
нас, когда Бренда будет готова выйти из него. Впрочем, тебе
здесь оставаться необязательно. Хоть сейчас возвращайся в
материальный мир; там ты застанешь свою сестру, уже прошедшую
посвящение.
   Я растерянно покачал головой.
   - Нет, это не Безвременье. Это - место, где время сошло с ума.
Ну, совершенно свихнулось! - Я помолчал немного, затем спросил:
- А ты остаёшься?
   - Да, остаюсь. Я должна встретить Бренду при выходе из
Источника. Это моя обязанность как Хозяйки.
   - В случае со мной ты пренебрегла своей обязанностью, - заметил
я без упрёка, просто так, между прочим. - Когда я выбрался из
Источника, тебя нигде не было.
   - Тогда я сглупила, - честно призналась Бранвена. - Я
почувствовала, что вот-вот сюда явится Колин, и перенеслась к
моменту его прибытия, чтобы помешать ему увидеть тебя. От
волнения я выпустила из внимания, что он прибывает ВСЛЕД за
тобой, а не ВМЕСТЕ с тобой. Здесь вас разделяла вечность, и вы
никак не могли встретиться. Теперь уж я таких промахов не
допускаю.
   - Понятно, - сказал я. - А чем ты будешь питаться, ожидая
Бренду? Ведь, как я понимаю, на этих деревьях ничего съедобного
не растёт, а медитировать в Безвременье - занятие рискованное.
   - Если я буду спать, обойдусь без еды. Если же мне вздумается
бодрствовать, то через час-другой Источник немного утихомирится,
и я смогу доставать из него всё, что захочу. Как-никак, он суть
всех вещей в мире... И кстати, - вкрадчиво добавила она. - Мы
можем бодрствовать вместе. И не только бодрствовать. Моё
предложение о медовом месяце остаётся в силе.
   Я горестно вздохнул.
   - Прошу тебя, Бранвена, не начинай старую песенку. У меня и так
забот хватает. С основанием Дома, с моими родными, с Дейрдрой, с
Даной наконец.
   - Ты её очень хочешь?
   - Да, чёрт возьми! - невесть почему разозлился я. - Тебя я так
не хотел, как хочу её. К тебе я испытывал лишь вожделение, а к
Дане... О Митра! Если бы я не любил Дейрдру, я бы решил, что по
уши влюблён в Дану.
   - А может, так оно и есть?
   Я громко застонал и сквозь зубы процедил:
   - Не сыпь мне соль на раны, бессердечная! Мне и так больно.
   - И вовсе я не бессердечная, - запротестовала Бранвена. - Я...
Ай, ладно! Вижу, к тебе ещё не пришло понимание, хотя первые
проблески уже появились. Ничего, я терпеливая. Я буду ждать,
пока ты окончательно не прозреешь. Когда-нибудь ты придёшь ко
мне и скажешь: "Бранвена, милая, теперь я знаю, что мы товарищи
по несчастью. Увы, я не могу подарить тебе любовь - так прими же
мою нежность и сострадание".
   - Что ты имеешь в виду? - недоумевая, спросил я. - Нельзя ли
поконкретнее?
   - Не сейчас, позже, - сказала Бранвена, отворачиваясь, но
всё-таки я успел заметить в глазах моей Снежной Королевы слёзы.
- Лучше отправляйся в материальный мир и встречай там свою
Бренду... - Тут она не выдержала и закричала: - Ну! Уходи же!
Вон отсюда!
   У меня было два выбора: либо уйти, либо остаться и утешать
Бранвену. Я избрал первое - в утешители я не гожусь.

   ГЛАВА 7

   Вернувшись в каюту корабля, я столкнулся ещё с одним парадоксом
времени, вернее, Безвременья. В момент своего появления я
мельком увидел возле стола с эскизами Пенелопы три человеческие
фигуры - рослого темноволосого парня в зелёной рубашке,
обнимающего за плечи невысокую девушку с льняными волосами,
стянутыми на затылке в конский хвостик. Рядом с ними стояла та
же самая девушка, но её волосы были распущены, а свой кружевной
халат она держала в руках.
   В следующее мгновение те двое, стоявшие в обнимку, исчезли, а
девушка с распущенными волосами, уронив на пол халат, кинулась
ко мне.
   - Ах, Артур, братик! Это было восхитительно!
   Она обвила руками мою шею и жарко поцеловала меня в губы.
   - Ну-ну, душенька, - сказал я. - Умерь-ка свой пыл.
   Бренда отстранилась от меня и взяла мои руки в свои. Её глаза
восторженно сияли.
   - Я прошла посвящение, брат! А потом - Круг Адептов!
   - Я рад за тебя, сестричка. Очень рад. - Я подвёл Бренду к
разобранной койке, усадил её и сам сел рядом, обняв её за талию.
Она вся дрожала от радостного возбуждения. - Успокойся, милая,
остынь. Как ты себя чувствуешь?
   - Прекрасно! Я как будто заново на свет родилась. Я по-новому
смотрю на мир, вижу новые горизонты... - Её голос сорвался. - И
мне страшно, Артур. Самую чуточку страшно. Что мне делать с
таким могуществом?
   - Сначала осознай его, - посоветовал я. - Привыкни к нему,
научись обращаться со своей Силой. А применение всегда найдётся.
Ты долго была в Источнике?
   - Не знаю. Всё происходило как во сне. Я будто спала всё это
время и видела жуткий и чудесный сон. А потом меня встретила
Бранвена, успокоила меня, накормила... Знаешь, она очень
душевная девушка, и вовсе не вредная и капризная, как ты
говорил. Она просто без ума от тебя.
   Я помолчал немного, затем сказал:
   - Это всё из-за тех камней.
   Бренда тихо фыркнула.
   - Не обманывай себя, Артур. Малышка влюблена в тебя
по-настоящему, без всяких камней.
   - Ну, и что же мне делать, если так? Ты-то что посоветуешь?
Соблазнить Бранвену, а потом и Дану... - Тут я осёкся, потому
что Бренда крепко прижалась ко мне и застонала. - Что с тобой?
Тебе плохо?
   - Мне хорошо, - томно прошептала сестра. - Брендон... - Вдруг
она отпрянула от меня и изумлённо воскликнула: - Где-где?!!
   - Что "где"? - спросил я, озадаченный её странным поведением.
   Глаза Бренды были широко распахнуты, но смотрели куда-то вдаль,
сквозь меня.
   - Брендон на проводе, - ответила она мысленно. - Присоединяйся к
нам.
   Я сделал это без проволочек и тотчас услышал отзыв брата:
   - Привет, Артур. - Чувствовалось, что он был растерян,
взволнован и несказанно смущён. - У меня тут крупные
неприятности...
   - А где ты?
   - В постели с Даной.
   Я был поражён - однако не прытью, с которой он за столь короткое
время умудрился попасть в спальню Дейрдры, где находилась Дана,
и забраться к ней в постель. Безотчётная ревность тупой иглой
вонзилась мне в сердце и заставила его болезненно ныть.
   - Ты шутишь!
   - Какие там шутки! Сейчас я в спальне, в постели, рядом со мной
Дана, и я уверен, что это не сон и не бред. Я, конечно, не
против, но...
   - Как это произошло?
   - Понятия не имею. Я разговаривал по твоему зеркальцу с Даной,
как вдруг меня затошнило, закружилась голова. Кажется, на
секунду я потерял сознание, а очнулся уже здесь. В постели.
Голый.
   - Голый?! - воскликнули мы с Брендой.
   - Ну, не совсем голый. Со мной эта дурацкая шапка с балабоном.
Хоть бы трусы остались - ан нет, только шапка.
   Я рассмеялся - и мысленно, и вслух.
   - Ты уже что-то понимаешь? - спросила Бренда.
   - Нет, пока ничего. Но все равно это забавно.
   - Тебе это кажется забавным, - горестно отозвался Брендон. - А
каково мне? Ведь Дана думает, что я... это...
   - Она скандалит?
   - Ещё нет. Похоже, я её здорово напугал.
   - Так не теряй времени даром, - игриво посоветовал я, от всей
души надеясь, что он не последует моему совету. - Воспользуйся
случаем. Тебе ведь известно, что делают мужчина и женщина
наедине. Тем более в спальне, да ещё в постели.
   Брендон не ответил. Я уже подумал, что он, оскорблённый в своих
лучших чувствах, прервал со мной связь, но вскоре оказалось, что
это не так. Спустя несколько секунд брат дал о себе знать:
   - Чёрт! Новые неприятности!
   - Что там ещё? - тревожно осведомился я.
   - В спальню вошла девушка. Красивая, рыжая, зеленоглазая,
похожая на Дану, только ростом повыше и с веснушками на лице.
Думаю, Артур, это твоя Дейрдра. - И он передал нам "картинку"
вошедшей девушки. Изобразительные способности Брендона оставляли
желать лучшего, однако я ни на мгновение не усомнился, что это
действительно Дейрдра.
   - Что она делает?
   - Пока ничего. Застыла на пороге и смотрит на нас большими
глазами. Но, боюсь, скоро начнёт буянить... Ой! Уже начала!
   Я ни секунды не колебался.
   - Держись, брат, иду на помощь. Потерпи немного, ладно?
   - Ладно, постараюсь.
   - Тогда жди меня. Конец связи.
   Я прервал контакт и посмотрел на Бренду.
   - Надо выручать Брендона. И Дану тоже. Они с Дейрдрой давно не
ссорились, так что сейчас, чего доброго, передерутся.
   - Я с тобой, - сказала сестра. - Я женщина и постараюсь разнять
их, если они сцепятся.
   - Хорошо, - кивнул я, тотчас призвал Образ Источника и быстро
произвёл необходимые манипуляции. - Поехали!
   Мы материализовались в дальнем углу Дейрдриной спальни, чтобы
заведомо не задеть никого из присутствующих. Нашему взору
открылась весьма живописная картина. Дана сидела на краю кровати
и торопливо запахивала халат; Брендон лежал в постели, натянув
до подбородка одеяло, лицо его было красное от стыда и смущения,
он часто хлопал ресницами, а на подушки возле него валялся
смятый клетчатый берет с балабоном. Перед кроватью, профилем к
нам, стояла Дейрдра и, подбоченясь, гневно смотрела на Дану....
   - такое! - раздражённо говорила она. - Приводишь в мою спальню
парней, чтобы предаваться с ними разврату, а потом всё спихнуть
на меня. И это ты называешь дружбой? Тоже мне подруга, хороша!
   - Артур, сестра... - облегчённо пробормотал Брендон, увидев нас.

   Проследив за его взглядом, Дейрдра повернулась к нам. Лицо её
мигом потеряло жёсткое выражение, голос смягчился.
   - Здравствуй, Кевин. Ты, как всегда, кстати. Представляешь, эта
скромница... - Тут она умолкла, заметив Бренду, и удивлённо
моргнула. Затем посмотрела на Брендона и снова на Бренду.
Видимо, их внешнее сходство произвело на неё впечатление. - Так
это твой брат?!
   - Да, дорогая, - ответил я, бесшабашно улыбаясь. - Это мой брат
Брендон, а это, как ты уже догадалась, моя сестра Бренда.
   - Но как он сюда попал? - Теперь уже растерянной выглядела
Дейрдра.
   Я подошёл к ней и поцеловал её в лоб.
   - Извини, накладка вышла. Мы с Брендой проводили один
эксперимент, и его невольной жертвой стал Брендон. У него и в
мыслях не было забираться в твою постель. - (Краем глаза я
заметил, как щёки брата вновь вспыхнули ярким румянцем). - Эта
кровать как будто заколдованная. Сначала я невесть каким образом
оказался здесь. Теперь вот и Брендон...
   - Ещё бы! - язвительно отозвалась Дана, не преминув пустить
шпильку в адрес кузины. - Ведь это же кровать Дейрдры. Подобно
своей хозяйке, она притягивает мужчин, как магнитом.
   Предупреждая ответную колкость со стороны Дейрдры или вспышку её
праведного негодования, я быстро заговорил:
   - Итак, друзья, будем знакомиться? Полагаю, представлять вас
друг другу нет необходимости.
   Знакомство состоялось, можно сказать, в домашней обстановке. Всё
происходило без лишних церемоний, неформально, правда, при этом
Брендон и Дана чувствовали себя неловко и немного нервничали.
Мой брат, кутаясь в одеяло, неуклюже поцеловал руку Дейрдры,
затем смущённо взглянул на Дану и с виноватым видом улыбнулся
ей. Она ответила ему застенчивой улыбкой.
   Бренда вела себя более раскованно. Она обняла Дейрдру,
расцеловала её в обе щеки и обменялась с ней несколькими
любезными фразами, после чего то же самое проделала с Даной.
Затем девочки заговорили наперебой, как три закадычные подружки,
уже с юмором обсуждая недавнее происшествие. Бренда служила
буфером между Даной и Дейрдрой, предотвращая опасные повороты в
разговоре, которые могли бы привести к очередному потоку
взаимных упрёков и язвительных реплик.
   Мы с Брендоном на этом празднике жизни чувствовали себя лишними.
К тому же мой брат нуждался в более удобной и приличной одежде,
чем одеяло и берет с балабоном, о чём я не замедлил сообщить,
как только три наши птички на мгновение прекратили своё
чирикание, чтобы перевести дыхание. (Кстати, я с удивлением
отметил, что речь уже шла не о конфузе, который приключился с
Брендоном, а о пижаме Бренды. Сестра демонстрировала свой наряд,
вернее, себя в своём наряде, с такой грацией и
непринуждённостью, словно была профессиональной супермоделью, а
Дейрдра и Дана то и дело ахали от восторга).
   Извинившись перед девочками за вынужденную отлучку, мы с
Брендоном телепортировались в каюту Бренды и Пенелопы на нашем
корабле. Брат сразу же бухнулся в кресло, протянул босые ноги к
камину и облегчённо вздохнул.
   - Ну и приключеньице!
   - В целом приятное, - добавил я с хитрой усмешкой.
   Он в замешательстве опустил глаза.
   - В общем, да. Хотя мне было неловко и ужасно стыдно, я
чувствовал себя на верху блаженства. Дана прелестная девушка.
   - Надеюсь, ты хоть воспользовался случаем и потрогал её? -
спросил я, втайне ожидая отрицательного ответа.
   Брендон ещё больше смутился.
   - Видишь ли, Артур, когда я очнулся, то не просто лежал голый в
постели. Я обнимал Дану.
   - Вот-те на! А что же Дана?
   - Она была так ошарашена, что даже не вскрикнула.
   - А потом?
   - Потом... Потом я начал целовать её. Я совсем потерял голову!
Сдуру я подумал, что сплю, и решил... мм... в полной мере
насладиться своим сном.
   Я рассмеялся - но, боюсь, мой смех звучал не очень весело.
   - Она сопротивлялась?
   - Нет, ни капельки. Впрочем, и не отвечала на мои поцелуи;
просто позволяла мне целовать себя и всё. Думаю, она была в
шоке.
   - А дальше?
   Брендон немного помолчал, блуждая взглядом по каюте и избегая
смотреть на меня.
   - Я пошёл бы и дальше, - наконец ответил он. - Но тут вовремя
вмешалась Бренда, и я опомнился... То есть, перестал целовать
Дану, но до последнего момента из объятий её так и не выпустил.
   - А что это был за последний момент?
   - Ну... Когда вошла Дейрдра.
   Я хрюкнул.
   - М-да... Неудивительно, что она восприняла моё объяснение с
некоторым скептицизмом. Не думаю, что, обнимая Дану, ты был
похож на невинную жертву нашего с Брендой эксперимента.
   - Так вы в самом деле проводили эксперимент?
   - В некотором роде. Мы ходили к Источнику.
   Брендон так и впился в меня взглядом.
   - Бренда приняла посвящение?!
   - Да. И не вздумай обижаться, что мы не посоветовались с тобой.
Ведь ты бы только пожал плечами и пожелал нам удачи.
   - Я вовсе не обижаюсь, - покачал головой Брендон. - Просто
теперь кое-что проясняется.
   - Что именно?
   - Именно то, как я оказался в постели с Даной. Когда мы с
Брендой находимся в разных потоках времени, с нами приключаются
всякие чудеса. Из-за той самой связи. Обычно мы держим слабый
контакт, насколько возможно слабый, но стоит одному из нас дать
волю своим эмоциям, контакт усиливается, и чем выше
эмоциональное напряжение, тем он становится теснее... - Брендон
на мгновение умолк, затем удручённо произнёс: - И это самое
паршивое, что может быть. Так и в случае с Даной - едва лишь я
достиг определённой степени возбуждения, Бренда сразу же
"засекла" меня.
   - Но это уже случилось после, - заметил я. - А как объяснить то,
что ты оказался там?
   - К этому я и веду. При большой разности течения времени тесный
контакт между нами приводит к эмоциональному шоку у того из нас,
кто находится на низшем уровне. Помнишь, когда мы отправились в
Хаос...
   - Да, помню, - нетерпеливо перебил его я. - Бренда говорила мне,
что всё это время старалась не нервничать и не колдовать
по-крупному, чтобы не "ужалить" тебя.
   - То-то же. Иначе бы моё потрясение эхом отозвалось в ней, и она
непроизвольно выдернула бы меня из Чертогов.
   - Ага! - сообразил я. - Ты хочешь сказать, что, купаясь в
Источнике, Бренда крепко "ужалила" тебя своими эмоциями, но
поскольку коэффициент кратности в Безвременье равен
бесконечности, ты никак не мог последовать за ней, тем более,
что Врата были закрыты. Гм... Бренда, кстати, была уверена, что
с тобой ничего не случится; мол, ты лишь отделаешься шоком.
   Брендон задумался, потом медленно кивнул.
   - Пожалуй, так оно и было бы, если бы не твоё зеркальце. Ведь
оно настроено на Образ Источника, не так ли?
   - На мой Образ, - уточнил я.
   - По-моему, это неважно. Главное, что я был в контакте с
Источником через твоё зеркальце и твой Образ. Думаю, дело было
так: Бренда не отреагировала на мой шок, зато последовала
реакция Источника, и он швырнул меня... ну, сам знаешь куда.
   - На кровать Дейрдры, - закончил я. - И это уже второй раз.
Мистика какая-то.
   - Скорее, не мистика, а совпадение. Тебе не кажется, что во сне
ты просто захотел оказаться в постели с Дейрдрой, вот Источник и
исполнил твоё невольное желание.
   Я неопределённо хмыкнул. Такая мысль уже приходила мне в голову.

   - Ну а как насчёт тебя?
   Щёки Брендона зарделись.
   - Когда со мной это произошло, я как раз думал... Ну, мне
хотелось... В общем, случившееся не шло вразрез с моими
желаниями.
   Я ухмыльнулся, затем, не выдержав, громко захохотал. Брендон
растерянно и немного обижено смотрел на меня, а когда я
успокоился, он с похоронным видом произнёс:
   - Тебе смешно. А мне грустно.
   - Почему?
   - Ты ещё спрашиваешь почему! Я вёл себя с Даной, как похотливый
кот. Я чуть было не овладел ею против её воли.
   - Она же не сопротивлялась, - не очень уверено возразил я.
   - Но и не отвечала на мои... гм... ухаживания. Она была в полном
оцепенении.
   - Ты что-то говорил ей при этом?
   - Мм... да. Толком своих слов я не припомню, однако не думаю,
что блеснул оригинальностью. Я говорил то, что говорят все в
таких случаях.
   Я живо представил эту картину и отвернулся к иллюминатору, чтобы
мой взгляд не выдал меня. Ах, как бы я хотел оказаться на месте
Брендона! При мысли о том, что он обнимал её, целовал, ласкал,
говорил ей слова любви, я испытал болезненный приступ ревности и
лишь неимоверным усилием воли подавил поднявшееся во мне
раздражение. Потом я вспомнил про Дейрдру и чуть не расплакался
от отчаяния. Что мне ещё не хватает, почему я рыщу по сторонам?
Зачем мне другие женщины, если у меня есть Дейрдра и я счастлив
с ней... А счастлив ли?..
   - Артур, - отозвался Брендон. - Ты всё-таки имеешь виды на Дану.
Ты влюблён в неё.
   Это был не вопрос, а констатация факта, отрицать который было
бессмысленно. Пришла пора посмотреть правде в глаза, посмотреть
прямо, не лукавя, и узреть страшную истину - я действительно
люблю Дану. Люблю по-настоящему, как и Дейрдру. Может быть,
немного иначе люблю, более нежно и менее страстно; может быть,
не так сильно люблю... а может, и сильнее, чем Дейрдру. Это было
не то наваждение, что влекло меня к Бранвене. Камни, похоже,
здесь ни при чём, вернее, они сделали своё дело, послужили
катализатором, а дальше процесс пошёл естественным путём: от
симпатии - к нежности, от нежности - к влюблённости, от
влюблённости - к желанию и, наконец, от желания - к любви.
   И, собственно, почему я решил, что мне нужна именно Дейрдра? На
чём основано моё убеждение, что она должна быть главной женщиной
в моей жизни? Я встретил её, влюбился в неё и переспал с ней ещё
до того, как впервые увидел Дану. А что, если бы королю Аларику
Готийскому понадобилась не девица-но-никак-не-девственница
королевской крови Лейнстеров, а просто девица-и-девственница?
Тогда, возможно, я повстречал бы на лужайке у озера вовсе не
Дейрдру, а Дану... Впрочем, Дана не разгуливала бы голышом,
собирая цветы и распевая не очень приличные песни, да и вообще
ей бы в голову не пришло соблазнять похитителя, она пустила бы в
ход другие чары - свою колдовскую силу, но в принципе...
   К чёрту все принципы, домыслы, предположения! Диана, милая,
родная, моя маленькая тётушка, моя тайная жена - зачем ты ушла
вслед за мной, почему ты не дождалась меня? Будь ты жива, я знал
бы, кому отдать предпочтение. Я бы вырвал из своего сердца двух
рыжеволосых красавиц с изумрудными глазами и любил бы только
тебя - мою голубоглазую шатенку, мать моей единственной
дочери...
   С тяжёлым вздохом я отошёл от иллюминатора и присел на койку
Пенелопы.
   - Ты прав, брат, - тоскливо сообщил я Брендону. - Я люблю Дану.
   - И что ты намерен делать?
   - Ничего... То есть, я женюсь на Дейрдре.
   - А любить будешь Дану?
   - Я их обеих люблю. Глупо. Смешно. Горько. Но такова жизнь...
увы! Я выбираю Дейрдру, а ты добивайся любви Даны. Надеюсь, ты
будешь счастлив с ней.
   Брендон медленно покачал головой.
   - Ты совсем запутался, братец.
   - Это уж точно, - согласился я. - Но могу поклясться, что...
   Брат предостерегающе поднял руку и строго произнёс:
   - Не надо, Артур. Никаких клятв. Если ты соблазнишь Дану, мне
будет больно. Но если при этом ты ещё и нарушишь свою клятву,
мне будет больно вдвойне.
   От продолжения этого щекотливого разговора нас спасла Пенелопа.
Она вихрем ворвалась в каюту, раскрасневшаяся то ли от холода
снаружи, то ли от жары в камбузе, и, весело поприветствовав нас,
принялась рыться в вещах.
   - Обед готов? - поинтересовался я.
   - Да ведь рано ещё! Часа через два будет вам пир горой. Я
втолковала коку и его помощнику, что и как нужно делать, теперь
они сами справятся. Они, оказывается, вовсе не кретины, а просто
неучи.
   - Ты куда-то спешишь? - спросил Брендон.
   - Ага, - коротко ответила моя дочь, забивая до отказа большущий
чемодан платьями, юбками, брюками, блузками, шортами, халатами и
прочими нарядами из богатой коллекции Бренды, включая даже
ночные рубашки и нижнее бельё.
   - Судя по всему, - заметил я, - ты собираешься в длительное
путешествие.
   - Ах! - спохватилась Пенелопа и рывком захлопнула крышку
чемодана. - Простите... - Она растерянно моргнула. - Бренда
попросила меня всего-навсего не слишком задерживаться, а я
спешу, как на пожар.
   Я ласково улыбнулся ей. Вообще-то суетливость трудно отнести к
положительным качествам человека, но суетливость Пенелопы мне
нравилась. Впрочем, не буду хитрить - мне нравилось в ней
решительно всё, даже её чрезмерная мнительность, даже её частые
приступы меланхолии, чередующиеся с бурными всплесками
активности.
   - Ты уже разговаривала с Брендой?
   - Только что. Она хочет познакомить меня со своими новыми
подругами, Даной и Дейрдрой, - тут Пенелопа метнула на меня
ревнивый взгляд. - А заодно решила устроить небольшую
демонстрацию мод в узком кругу.
   - Это в стиле Бренды, - усмехнулся брат. - Чуяло моё сердце уже
тогда, когда она вертелась перед ними в своей пижаме...
   Вдруг Пенелопа всплеснула руками и звонко рассмеялась, глядя на
закутанного в одеяло Брендона.
   - Ты и об этом знаешь? - спросил я, догадавшись о причине её
смеха.
   - Да, знаю, - ответила она, всхлипывая; от избытка веселья у неё
на глазах выступили слёзы. - Бренда говорила, что, по словам
Даны, Брендон выскочил из зеркальца, как чёртик из табакерки,
второпях позабыв прихватить с собой одежду.
   - Неправда, - ворчливо возразил Брендон. - Берет-то я прихватил.

   За этой репликой последовал новый взрыв смеха Пенелопы. Она была
подозрительно беззаботна и жизнерадостна даже для своего
активно-суетливого состояния. Это неспроста, подумал я и решил
прозондировать почву.
   - Бренда рассказывала тебе об Источнике?
   - Да, вкратце.
   - И что же ты думаешь?
   У меня создалось такое впечатление, что Пенелопа вот-вот
пустится в пляс, но затем она состроила серьёзную мину и
постаралась изобразить огорчение.
   - Мне очень жаль, отец, правда. Я бы хотела стать твоей
помощницей, но, боюсь, придётся отложить это до лучших времён. К
счастью, у тебя есть Брендон и Бренда, а я... Я, пожалуй,
подожду.
   - Ты боишься?
   - Боюсь, но не Источника. - Она опустила глаза и принялась
расстёгивать и застёгивать пуговицы своей блузки. - Пойми,
Артур, я ещё молода и не готова... к тому, что за этим
последует.
   Я кивнул.
   - Да, Пенни, я понимаю тебя. Ты ещё не встретила своего Одиссея.

   - А я ничего не понимаю, - подал голос Брендон. - Может, кто-то
из вас соизволит объяснить мне, о чём идёт речь?
   - Пусть это сделает Артур, - сказала Пенелопа. - Я знаю об этом
лишь в общих чертах, из слов Бренды. Тем более, мне пора
уходить.
   - Ну что ж, ступай, - ласково сказал я. - И передай девочкам
привет.
   - Непременно, отец.
   - Пенни, - предупредил я. - Не забывай, что здесь я твой брат, а
не отец. Не вздумай проговориться, особенно перед Дейрдрой.
   - Хорошо, брат.
   Пенелопа взяла чемодан, послала нам с Брендоном воздушный
поцелуй и вошла в Тоннель.
   - Насчёт Одиссея ты её хорошо поддел, - заметил Брендон, как
только призрачный силуэт Пенелопы с чемоданом исчез. - Но какое
отношение имеет к этому Источник?
   - Самое непосредственное, - ответил я и прочёл ему популярную
лекцию о Вратах и Ключах, о возникновении контакта с
материальным миром и обо всех его эротических последствиях. Под
занавес я добавил: - Вам с Брендой повезло. Контакт между вами,
похоже, не чреват половым влечением.
   - Не "похоже", а точно. Мы настолько близки друг с другом, что
наша физическая близость была бы подобна рукоблудию. А вот
Пенни, бедняжка... Впрочем, как мне показалось, она не слишком
огорчилась, скорее даже испытала облегчение.
   Я согласно кивнул.
   - Для Пенелопы это удобный предлог отложить знакомство с
Источником на неопределённое время. Видимо, Бренда была права.
   - Относительно чего?
   - Пенелопу пугает само могущество Источника. А страх перед
возможным влечением к мужчине, я думаю, фактор второстепенного
порядка.
   - Но и это не стоит сбрасывать со счетов, - возразил Брендон. -
Как женщина, Пенни ещё не созрела... гм, психологически не
созрела. Во многом она самая настоящая девчонка и склонна
относиться к мужчинам лишь как к друзьям. И уж тем более её
пугает перспектива впервые почувствовать себя настоящей женщиной
в результате искусственного наваждения.
   У меня непроизвольно сжались челюсти. Мне стало невыносимо
больно, когда я представил малышку Пенни, мою доченьку, в
объятиях мужчины. Что это - отцовский эгоизм?
   - Типичное проявление отцовского эгоизма, - прокомментировал
Брендон, глядя на меня с пониманием и сочувствием; он будто
прочёл мои мысли. - Мы, мужчины, очень странный народ, гораздо
страннее женщин. Сыновья ревнуют матерей, братья - сестёр, отцы
- дочерей.
   - Женщины порой тоже ревнуют своих отцов, братьев, сыновей, -
заметил я.
   - Это не столь распространённое явление, а вот мужчины ревнуют
сплошь и рядом. Для нас это в порядке вещей.
   - Ты тоже ревнуешь Бренду? - спросил я.
   Брендон поджал губы. На лице его появилось страдальческое
выражение.
   - Мы случай особый, - грустно промолвил он. - Да и по правде
говоря, после смерти мужа Бренды мне не к кому её ревновать.
   - А она?
   - Бренда совсем не ревнива. Напротив, она очень доброжелательно
относится к женщинам, которые мне нравятся. Сейчас, например, я
чувствую, что она в полном восторге от Даны. Держу пари, что
вскоре они станут закадычными подругами... - Тут Брендон
прищурился и добавил: - Если, конечно, не вмешаешься ты.
   - Я не...
   - Стоп! - вдруг воскликнул мой брат, рывком вскочил с кресла и в
упор посмотрел на меня. - Послушай, Артур! Ваше влечение
возникло, случайно, не из-за тех камней?
   - Возникло - да. Но, думаю, камни лишь дали толчок, подобно
тому, как громкий крик порождает лавину в горах. - Я говорил
откровенно, потому как не считал себя вправе скрывать от брата
настоящее положение дел. - В случае с Бранвеной у меня всё было
иначе: страсть, похоть, дикое желание обладать ею - и никаких
глубоких чувств.
   - М-да, - сказал Брендон и сел обратно в кресло. - А что, если
мне повторить твой опыт?
   - Ты хочешь пройти в Безвременье с помощью камней?
   - Ну да. И окунуться в Источник, держа контакт с Даной.
   Я хмыкнул.
   - Хитро задумано!
   - Ты против?
   Разумеется, в душе я был против, но также понимал, что не имею
морального права отвергать предложение Брендона.
   - В принципе, я не стану возражать, если на то будет согласие
Даны. Договорись с ней, и после нашего прибытия в Авалон мы
устроим небольшую церемонию, наподобие тайного венчания. Ты
будешь Входящим, а мы с Даной - Отворяющими.
   - Но почему только после прибытия?
   - Да потому что все четыре камня сейчас находятся в королевской
сокровищнице под бдительным оком наряда гвардейцев. Знак Силы,
Знак Жизни и Знак Мудрости я могу получить по первому же
требованию, но корона с алмазом, Знаком Власти, станет моей лишь
в момент коронации. Таков закон, который я не собираюсь нарушать
ради твоего каприза. Так что, братец, выбирай: либо на днях я
веду тебя в Безвременье, где твоим связующим звеном с
материальным миром будет Бренда, либо наберись терпения и
дождись моей коронации.
   Брендон вздохнул.
   - Пожалуй, я подожду. Сила не волк, в лес не убежит, а вот
Дана... Однако постой! Ведь ты говорил, что есть и второй
комплект камней, тот трофейный, с помощью которого ты и попал к
Источнику.
   Я покачал головой.
   - Его забрал с собой Колин, а взамен при отречении передал в
распоряжение Регентского совета свой прежний Знак Силы.
   Брендон снова вздохнул, а я подумал о том, где сейчас Колин, что
он делает, сердится ли на меня. Мне очень хотелось бы
потолковать с ним по душам, кое-что объяснить, кое в чём
признать свою вину, и может быть, мы помиримся - ведь совсем
недавно мы были в хороших отношениях, он даже считал меня своим
другом. Бранвена, без сомнений, знает, где он; во всяком случае,
она поддерживает с ним связь - её Огненный Глаз настроен на его
Знак Силы...
   Чёрт побери! Какой я недотёпа! Огненный Глаз Бранвены настроен
на тот Знак Силы, который лежит в сокровищнице. Теперь у Колина
другой камень - и на него настроен мой Самоцвет! А значит, я
могу связаться с ним, если только он не находится в слишком
быстром или слишком медленном потоке времени...
   Брендон сидел в кресле, курил и, поглощённый своими мыслями,
почти не обращал на меня внимания. Я прилёг на койку Пенелопы,
расслабился и направил пучок своего сознания вглубь Самоцвета. В
его лабиринтах я отыскал конец красной нити - след от
взаимодействия со Знаком Силы. Я легонько потянул её к себе, и
она подалась; затем я стал тянуть всё увереннее, но без рывков,
пока не почувствовал сопротивление. Тогда я осторожно послал
вдоль нити свой зов:
   - Колин!
   Ответа не последовало, однако я чувствовал чьё-то присутствие на
другом конце. Я сильнее потянул нить, и присутствие стало ещё
ощутимее.
   - Колин, отзовись!
   В ответ нить завибрировала, и мне почудился скрежет зубовный. Со
мной явно не желали общаться, но я был настырный и не хотел
отступать. Нить между нами натянулась, как струна.
   - Колин! - снова воззвал я. - Это Кевин. Ответь мне. Скажи
что-нибудь.
   Наконец-то присутствие стало явным, установился полноценный
контакт и на меня обрушился поток гневных мыслей Колина:
   - Будь ты проклят, Артур Пендрагон! Зачем ты зовёшь меня? Что
тебе ещё от меня нужно?! Ты и так лишил меня всего, что я имел.
   - Извини, Колин, я не хотел...
   - Ах, ты не хотел! И обманывать меня ты не хотел, не хотел
отнимать у меня корону. Даже девушку, которую я люблю, - и её ты
отнял у меня.
   - Это нелогично, Колин, - робко возразил я. - Дейрдра никогда не
была твоей и никогда не подавала тебе никаких надежд...
   - Дурак! - раздражённо оборвал меня Колин. - Я не о Дейрдре
говорю, а о Дане.
   - О Дане? - удивлённо переспросил я. - Ведь ты всегда был
равнодушен к ней. Ты не принимал её всерьёз.
   - А потом принял. Но тут подвернулся ты, проклятый! Я предлагал
ей уйти со мной, я предлагал ей могущество и вечную молодость, я
предлагал ей власть над миром, где все люди поклонялись бы ей,
как богине. И что же - она отвергла всё это! Из-за тебя! Ты ей
милее всего; она согласна даже делить тебя с Дейрдрой.
   - Прости меня, Колин, - виновато произнёс я.
   - Да простит тебя бог, Кевин, - с горечью ответил он и прервал
связь, оставив меня в растерянности и недоумении.
   Затем я долго лежал на койке и думал о том, что в фарсе, который
суть жизнь, Дане досталась незавидная роль роковой женщины.

   ГЛАВА 8

   Ночное бдение накануне коронации в Лайонессе не принято.
Напротив, этим вечером раньше обычного был дан сигнал к гашению
огней по всему дворцу, были запрещены любые вечеринки и шумные
собрания, отголоски которых могли бы потревожить сон короля
перед самым ответственным днём в его жизни. Утром король должен
быть свежим и отдохнувшим, полным сил и энергии, чтобы успешно
пройти изнурительную церемонию коронации и обрести могущество
своих предшественников. Таков порядок, установленный в давние
времена и ещё более ужесточённый после смерти злосчастного
короля Аморгена, который скончался прямо на алтаре - по
официальной версии, от разрыва сердца в результате
переутомления.
   Для меня все эти меры предосторожности были ни к чему. Я уже
владел Силой, и предстоящая церемония имела лишь чисто
символическое значение, но эту традицию я нарушать не собирался.
И вообще, сходу ломать установленные порядки было бы с моей
стороны глупо и опрометчиво. Со своим уставом в чужой монастырь
не суйся - золотое правило, которому следуют все люди умные и
здравомыслящие. Приходи в монастырь, соглашайся с его уставом,
становись приором - и лишь тогда меняй устав, да постепенно, не
нахрапом. Так я и намерен был действовать - маленькими шажками к
великой цели.
   Погружённый во тьму, дворец спал в предвкушении завтрашних
празднеств. Спал также и город, чтобы утром проснуться под звон
колоколов всех авалонских церквей и часовен, возвещающих сразу о
двух торжествах: сначала в соборе святого Патрика состоится
давно ожидаемое событие - бракосочетание леди Дейрдры Лейнстер с
Артуром Кевином Пендрагоном, что должно символизировать
примирение двух династий и двух основных этнических групп
королевства. Затем праздничная процессия двинется к собору
святого Андрея Авалонского на коронацию нового короля Лайонесса
и будущего властителя всего этого мира, без лишней скромности
названного мною Землёй Артура.
   Завтра Дейрдра станет моей законной женой, и отчасти поэтому я
не мог уснуть. Нет, я вовсе не разлюбил Дейрдру. Моя любовь к
ней нисколько не уменьшилась, но вместе с тем не по дням, а по
часам росло и крепло нежное чувство к Дане, которое, даже при
всём желании, я никак не мог назвать просто влечением, похотью,
вожделением. Это была любовь. Несомненно, любовь...
   Сидя в тёмной гостиной королевских покоев и скуривая одну
сигарету за другой, я предавался горьким раздумьям. Раньше я не
верил, что можно любить двух женщин сразу, и когда слышал
подобное, то лишь скептически усмехался. Да, я знал, что любовь
приходит и уходит; даже настоящая, большая любовь в конце концов
умирает (особенно, если сам ты практически бессмертен), или её
вытесняет другая любовь. Со мной же этого не произошло, а
случилось нечто невообразимое: нежность и страсть во мне
окончательно рассорились, потому как первой милее была Дана, а
вторая предпочитала Дейрдру. Такое расслоение чувств может
показаться вам странным, искусственным, надуманным. Возможно, я
несколько неуклюже выражаюсь, описывая своё состояние, но других
слов для этого я подобрать не могу. Если вы поняли меня (хотя я
сам себя толком не понимаю) и знаете, как выразиться точнее и
изящнее, я буду признателен вам за подсказку... А впрочем, не
думаю, что слова здесь имеют такое уж большое значение.
   В последнее время моя нежность всё увереннее торжествует над
страстью, чему немало поспособствовал очередной каприз Дейрдры,
которой вдруг взбрело в голову, что мы не должны спать вместе до
свадьбы. Её решение было продиктовано запоздалым желанием
соблюсти все приличия, и не столько в глазах людей, сколь перед
собственной совестью. Умом я это понимал и согласился с ней, но
где-то внутри меня что-то оборвалось. Между нами возник холодок,
и моя неудовлетворённая страсть обратилась нежностью к Дане.
Каждый вечер, ложась спать в одиночестве, я закрывал глаза и
представлял в своих объятиях Дейрдру; но едва лишь моё сознание
погружалось в полудрёму, лицо моей любимой слегка менялось,
напрочь исчезали очаровательные веснушки, безукоризненно
правильные черты немного смягчались, золотисто-рыжие волосы
приобретали иной оттенок, их локоны свивались в колечки, а
изумрудно-зелёные глаза смотрели на меня не так томно, как
ласково... Я засыпал, мысленно обнимая Дану! И если вы назовёте
это сексуальной шизофренией, пожалуй, я не стану протестовать.
   Однако не бывает худа без добра. Стремясь отвлечься от личных
проблем, я за время путешествия из Лохланна в Авалон в деталях
разработал план предстоящего основания Дома. Первый этап его
реализации, операция под кодовым названием "Блеф", начался сразу
после моего торжественного въезда в столицу королевства, то есть
позавчера. В тот же день вечером на заседании Совета магистров
колдовских искусств я сообщил, что для успешного прохождения
обряда Причастия необходимо либо высокое мастерство в обращении
с силами, либо владение определённым количеством знаний из
области математики, физики, химии, астрономии, биологии и
психологии. Как я и рассчитывал, местные чародеи заглотили
наживку и готовы были тотчас вонзиться зубами в твёрдый гранит
науки (благо не в глотки друг другу) и грызть его столько,
сколько потребуется, чтобы обрести вечную молодость и
могущество.
   Организацию распространения учебных пособий я возложил на
Моргана, и тот объявил, что выдача книг начнётся через день
после коронации. Учебники по физике, химии и биологии написал я,
по математике и астрономии - Бренда, из-под пера Брендона вышел
замечательный трактат по основам психоанализа, а все иллюстрации
сделала Пенелопа. Книги были напечатаны в одном из
технологически развитых миров, на хорошей полиграфической базе,
общим тиражом, вдвое превышающим прогнозируемое количество
Одарённых, живущих на Земле Артура, так что проблем с их
нехваткой в обозримом будущем не предвиделось. Программу
обучения я составил из такого расчёта, чтобы в течение года
самые способные и настойчивые смогли усвоить весь предложенный
материал. Растягивать этот процесс на несколько лет было бы
рискованно, год - это предел терпения простого смертного, а в
мои планы не входило испытывать терпение людей до бесконечности.
Задачей первого этапа было лишь отсрочить на год-полтора
наступление кризиса, так быстро назревшего по вине Дейрдры и
Моргана.
   Что же касается оговорки насчёт высокого мастерства в обращении
с силами, то эту идею мне подкинула Бренда, и я признал её
стоящей. Под предлогом высокого мастерства можно было не таясь
раздавать Причастие тем, кому я более или менее доверял и в чьей
поддержке нуждался. Помимо всего прочего, это должно было
подстегнуть остальных к самосовершенствованию и ещё более
усердному изучению основ наук. Брендон разработал серию
специальных тестов, якобы для определения уровня мастерства,
позволяющих отбирать нужных мне людей и отвергать кандидатуры
неугодных. Это было чистой воды шулерство, но в сложившихся
обстоятельствах у меня не оставалось иного выхода, кроме как
прибегнуть к хитрости.
   Конечно, обман не мог длиться сколь-угодно долго. Приблизительно
через год кое-кто из новопричащённых поймёт, что для овладения
Формирующими необходима лишь соответствующая психологическая
подготовка - а я перевернул всё с ног на голову и, образно
говоря, пытаюсь учить слепых котят охотиться на мышей. Я не
сомневался, что до некоторых пор мои соратники будут держать
свои догадки при себе, однако рано или поздно утечка информации
всё же произойдёт - через родственников, друзей, приближённых.
Но к тому времени уже должна вступить в решающую фазу операция
"Подсадные утки", которой я отводил главенствующую роль во всём
моём плане, и её провал означал бы крушение моих надежд на
предотвращение кризиса. Я очень полагался на "подсадных уток";
они должны были влиться в ряды причащённых "по высокому
мастерству" и вместе с ними составить ядро моей команды, прочный
фундамент будущего Дома у Источника. Только бы всё получилось...

   Я взглянул на свои наручные электронные часы, подаренные мне
Брендой, - шедевр технологической мысли в сочетании с последними
достижениями магии. В них был встроен крохотный Самоцвет,
контактирующий с Формирующими, что позволяло им в точности
отсчитывать время Основного Потока и, как следствие, давать
информацию о течении времени в других мирах, а также отмерять
моё собственное биологическое время. Вообще-то я человек
старомодный и раньше обходился без личных таймеров, но перед
таким подарком устоять не смог. Эти часы ещё ни разу не давали
сбоя - ни в Тоннеле, ни при мгновенном перемещении, и
функционировали даже в Безвременье. Правда, я опасался опускать
их в Источник, хотя Бренда утверждала, что и там с ними ничего
не случится. Моя сестра из скромности не называла себя гением,
но я всё больше убеждался, что она таковым является. Пусть ей не
удавалось, как Диане, напрямую работать с операционной системой,
зато она сумела "подружить" свой компьютер с Образом Источника.
Детали этой "дружбы" я представлял очень смутно, но отдавал себе
отчёт в том, что в распоряжении сестры оказался мощный
магический инструмент с невероятно высоким созидательным и
разрушительным потенциалом. Самое странное, что я нисколько не
боялся Бренды, хотя подозревал, что она стала гораздо
могущественнее меня. Я чувствовал, что могу во всём положиться
на неё, могу доверять ей, как никому другому. Я считал её почти
ангелом, она казалась мне чистой и непорочной, и я любил её -
как сестру и как человека. У Бренды были свои причуды - и я
находил их очаровательными, особенно её экстравагантную манеру
одеваться; были у неё свои проблемы - и я очень хотел помочь ей,
но пока что не знал как...
   Все эти мысли пронеслись в моей голове, когда я смотрел на часы.
Здесь, на Земле Артура, на широте Авалона было около трёх
пополуночи. Я переключил циферблат на Страну Вечных Сумерек -
повсюду шёл пятый час терции, начиналась сиеста. Далее, на Земле
Гая Аврелия, в Европе был поздний вечер. Что ж, и там и там
подходящее время. Коль скоро я бездельничаю, можно поговорить с
моим уполномоченным в Экваторе и узнать, как продвигаются дела с
вербовкой "подсадных уток".
   Я подошёл к большому зеркалу, висевшему на стене, пододвинул
стул, сел и послал мысленный вызов. Приблизительно через
полминуты на связь со мной вышел мой кузен Дионис, а точнее -
Дионис XXXVII из Сумерек. Черноволосый и черноглазый, с вечно
серьёзным лицом и меланхоличным взглядом, он совсем не походил
на своего легендарного и легкомысленного тёзку Диониса I,
которого во многих мирах почитали за бога. Этот же Дионис на
божественность не претендовал, жил спокойно, великих деяний не
совершал, а в своё время даже отказался стать понтификом Олимпа
- правителем самого большого, самого блестящего города в
Истинных Сумерках, расположенного высоко в горах, на самом краю
Дневного Предела. С тех пор, как восемь тысяч лет назад Янус
покинул Олимп и поселился в Замке-на-Закате, городом от его
имени правят понтифики, которые сменяются через каждые сто лет.
По существу, понтифик Олимпа является вторым лицом в Доме после
Януса, и желающих занять этот почётный пост среди принцев
Сумерек всегда в избытке. Тем не менее Дионис вежливо, но в
категорической форме отверг предложение деда стать его
заместителем - как я полагаю, из-за своего происхождения,
поскольку он, что называется, был "левым" принцем,
незаконнорожденным. (История о том, как скромная пай-девочка
Помона, которой в мужья то и дело попадались отъявленные
негодяи, после очередного развода пустилась в отчаянный загул,
слишком печальна для того, чтобы рассказывать её во всех
подробностях. Посему я ограничусь лишь констатацией факта, что
даже она не знала, от кого у неё сын, так как не могла толком
припомнить миры, где побывала, и мужчин, с которыми спала).
   В отличие от Царства Света, в Сумерках всегда терпимо относились
к бастардам. Диониса никто не попрекал в отсутствии отца; он не
страдал от комплекса неполноценности на этой почве, но знал своё
место и не карабкался наверх по головам других. Наверное, Янус
оценил это, когда хотел назначить его понтификом.
   В частной жизни Дионис был мягок и сердечен, как и его мать, но
не в пример ей был по натуре своей заядлым скептиком и
пессимистом. В определённом смысле, он был счастливейшим
человеком, ибо, предполагая наихудшее, он испытывал
удовлетворение всякий раз, когда дела оборачивались не так
плохо, как ожидалось; его крайний пессимизм зачастую напоминал
безграничный оптимизм. Сам Дионис редко улыбался, зато в его
обществе уровень веселья всегда был гораздо выше
среднестатистического. Как бы компенсируя этот свой недостаток,
он заставлял своих собеседников улыбаться и за себя, и за него.
Друзья и знакомые считали Диониса хорошим парнем, а многие
женщины находили его милым и привлекательным.
   Появившись в моём зеркале, Дионис поднял руку в приветственном
жесте. Он был одет в коричневый камзол с расстёгнутыми
пуговицами, чёрные штаны и высокие кавалерийские сапоги с
отворотами. Позади него на столе я увидел кожаную портупею,
шпагу, плащ и шляпу.
   - Ты на Земле Аврелия? - спросил я, ответив на его приветствие.
   - Нет, но только что оттуда.
   - И как там дела?
   - Да так себе. Кстати, можешь добавить в свой список ещё одного
завербованного.
   - Прекрасно. - Я достал из блокнот, в котором вёл учёт
"подсадных уток". - Кто этот ещё один?
   - Твой покорный слуга.
   Я машинально раскрыл блокнот на букве "т", чтобы найти названное
имя, но тут же захлопнул его и уставился на Диониса изумлённым
взглядом.
   - Ты?!
   - А почему бы и нет? Чем плоха моя кандидатура?
   - Но ведь ты сам отказался.
   Дионис важно кивнул.
   - Я не хотел оставлять Землю Аврелия на съедение Александру. Но
теперь обстоятельства изменились.
   - В какую сторону?
   - Для Земли Аврелия в лучшую, а для нас, несомненно, в худшую.
Со вчерашнего дня орден Святого Духа в трауре по поводу
безвременной кончины своего гроссмейстера.
   - Александр умер?!! - поражённо воскликнул я.
   - Не думаю. Похоже, он просто инсценировал свою смерть, чтобы
навсегда покинуть этот мир.
   - Но с какой стати?
   Дионис смерил меня долгим взглядом.
   - Мне кажется, его поступок вполне логичен. Ты знаешь, что
сделал Магомет, когда гора не пошла к нему? Представь себе, он
сам пошёл к ней.
   - По-твоему, Александр начал охоту на меня?
   - А ты сомневался? Говорил же я тебе, что он жаждет твоей крови.
И если он решил бросить своё уродливое детище, этот гнусный
орден, то только ради мести. Я уже успел переговорить с дедом, и
он согласен со мной - Александр встал на путь вендетты.
   Я ухмыльнулся.
   - И как же он доберётся до меня? Отправится в бесконечность?
Скатертью ему дорога - в самое пекло.
   Дионис покачал головой.
   - Александр не глуп и не пойдёт на верную смерть. Раз уж ты в
данный момент для него недоступен, он постарается достать тебя
опосредствованно. Конечно, Юнону он не тронет - она и его мать.
К счастью, Пенелопа вне его досягаемости, также как и Брендон с
Брендой. Другие твои сёстры для мести не годятся - ведь ты не
был особенно привязан к ним. Сумерки Александру не по зубам, так
что остаётся твой Дом - вот по нему, я полагаю, он и ударит.
   - Как?
   - Возможностей много. Сейчас Царство Света на грани гражданской
войны, достаточно одной маленькой искры, чтобы вспыхнуло пламя
междоусобицы. А если в твоём Доме начнёт литься кровь, ты не
останешься в стороне, попытаешься прекратить бойню, ведь так?
   - Да.
   - Вот тебе и ответ. Я уверен, что именно таким путём Александр
попытается выманить тебя из Срединных миров.
   - Дрянь дело, - сказал я.
   - Хуже некуда, - согласился Дионис. - Если моя догадка верна,
тебе нужен надёжный тыл у Истоков, чтобы ты не опасался за
судьбу своего новорожденного Дома. Смею надеяться, что в такой
ситуации я тебе пригожусь.
   - Спасибо, кузен, - растроганно сказал я. - Ты один из немногих,
кому я полностью доверяю, и я рад буду видеть тебя рядом со
мной.
   - Значит, лады, - подытожил Дионис. - Когда я закончу вербовку
"уток", ты заберёшь меня вместе с ними.
   - А как же Земля Аврелия?
   - О ней не беспокойся. Александр создал могущественный орден,
это так; но он допустил ошибку, создав его под себя. При любом
другом гроссмейстере орден Святого Духа окажется
нежизнеспособным и зачахнет сам по себе. Впрочем, за оставшееся
время я приложу все усилия, чтобы ускорить этот процесс.
   Я понимающе кивнул. На Земле Аврелия Дионис слыл знатным и
могущественным вельможей и был главным советником
неаполитанского короля, фактического повелителя всей Италии,
который мечтал сокрушить орден моего братца и распространить
свою власть на германские земли. Теперь, похоже, настал его
звёздный час.
   - Между прочим, - сказал я. - Через несколько часов моя
коронация. Пожелай мне многая лета.
   Дионис принял мои слова за намёк.
   - Что ж, желаю удачи. И выспись хорошенько, у тебя измученный
вид.
   Он поднял руку в прощальном жесте, но я быстро остановил его.
   - Погоди, у нас ещё есть время. Если, конечно, ты никуда не
спешишь.
   - Я-то не спешу. Просто я подумал, что тебе пора в постель.
Негоже появляться перед подданными с воспалёнными глазами, да
ещё в день коронации. С тобой всё в порядке?
   - У меня бессонница, - честно ответил я.
   - Отчего? Неужели мандраж?
   - Да нет, кое-какие проблемы личного плана.
   Дионис сокрушённо возвёл горе очи, как священник, принимающий
исповедь у распутной вдовушки.
   - Ты излишне сентиментален, Артур. И это твой минус.
   - А ты слишком бесстрастен, - парировал я.
   - Вовсе нет, - возразил кузен. - Просто я уравновешен и не
позволяю своим чувствам возобладать над рассудком. Бери пример с
меня.
   Я вздохнул.
   - Легко сказать - бери. Я такой, какой я есть, и, боюсь, уже
неисправим. Моё двойное детство теперь сказывается лёгкой формой
шизофрении - но, уверяю, вполне безобидной.
   Дионис усмехнулся - уникальное явление.
   - Надеюсь, твоя шиза не косит наши ряды?
   Я понял, что он имеет в виду.
   - Пока что нет. Все наши чувствуют себя прекрасно, особенно
Брендон.
   - Да, я слышал, что он влюблён.
   - Вот как? - удивился я. - И от кого же ты слышал?
   - От матери. Ей рассказала об этом Юнона, которой не так давно
Брендон поверил свои сердечные тайны.
   В этом не было ничего смешного, однако я рассмеялся.
   - Тогда понятно. Это то же самое, что поместить во всех газетах
вселенной заметку под рубрикой "Светские сплетни".
   - Да, кстати, что она собой представляет? - спросил Дионис. -
Меня интересует твоё объективное мнение. Ведь, как я понимаю,
речь идёт о весьма вероятной королеве Света.
   - Дана замечательная девушка, - ответил я, сознавая, что вряд ли
смогу удовлетворить любопытство кузена по части объективности. -
Она весьма незаурядная личность.
   - Хороша собой?
   - Настоящая красавица, и Брендон от неё без ума.
   - Они любовники?
   С моих губ готово было сорваться категорическое "нет!" С нотками
неприкрытого возмущения, но я вовремя сдержал свой ребяческий
порыв.
   - Вообще-то я не имею обыкновения совать свой нос в чужую
постель или подглядывать в замочную скважину, - сухо ответил я,
стараясь не выдать своих чувств. - Брендон нравится Дане, они
очень дружны, но я не думаю, что она согласится на близость с
ним до брака.
   - Да никак ты смущён! - заметил Дионис, слегка прищурившись. -
Раньше ты не был столь щепетилен.
   - Раньше я был немного другим человеком.
   - Ну да, разумеется. Новое воспитание и всё такое. Впрочем,
ладно, замнём это. Как там Пенелопа?
   Этот вопрос он задал без всякого перехода, казалось бы - с
вежливым безразличием. Однако я сильно подозревал, что Дионис
неравнодушен к моей дочери, хотя никакими конкретными
доказательствами его тайного увлечения не располагал. Бренда и
Брендон считали мои подозрения беспочвенными, а Пенелопа и вовсе
была поражена, что такое могло прийти мне в голову; но всё же
интуитивно я чувствовал, что здесь что-то нечисто. А своей
интуиции я доверял.
   - Пенелопа довольна жизнью, - ответил я. - У неё появились новые
друзья, знакомые, почитатели её таланта и даже поклонники. (При
этом я внимательно следил за реакцией Диониса - полный ноль, он
и бровью не повёл). Здесь никто не смотрит на неё косо из-за её
происхождения, для всех она - сестра короля, правнучка великого
Артура Пендрагона. И знаешь, Бренда говорит, что за последнее
время Пенелопа сильно изменилась, стала более раскованной и
общительной, реже впадает в меланхолию.
   - Ещё бы! Ведь у неё появился ты.
   - Не только это. В Экваторе она общалась на равных лишь с
простыми смертными и немногочисленными родственниками; все
прочие Властелины относились к ней свысока, пренебрежительно. А
тут из изгоя она превратилась в важную персону, стала одним из
главных лиц в Доме, пусть ещё только нарождающемся. Да и
Брендону с Брендой дышится свободнее вдали от клеветников. Вот
уже целую неделю я не слышал от них заверений, что между ними
ничего нет, не было и быть не может.
   - Бренда по-прежнему избегает мужчин?
   Я кивнул.
   - У меня постепенно складывается впечатление, что она боится их.
Панически боится, хоть и скрывает свой страх под маской
непосредственности и дружелюбия.
   Дионис ненадолго задумался, будто колеблясь, потом заговорил:
   - По-моему, всё началось с замужества Бренды. Странный был этот
брак, и вовсе не потому, что она взяла себе в мужья
неодарённого. Тогда она очень страдала...
   - Да, Брендон говорил, что она очень болезненно перенесла смерть
мужа.
   - Нет, это не вся правда. Ещё болезненнее Бренда переносила само
своё замужество. В тот период я несколько раз встречался с ней;
она была очень плоха - тени под глазами, опустошённый взгляд,
измождённое лицо, какая-то вялость, апатия. А с Брендоном вообще
чёрт-те что творилось. Тогда он сильно запил, пригоршнями ел
таблетки - и не только транквилизаторы, но и барбитураты,
нейролептики, антидепрессанты и всю прочую гадость. И если
говорить по правде, то только после смерти мужа Бренда понемногу
начала приходить в себя, но так и не стала прежней беззаботной
девчонкой.
   Какое-то время я переваривал услышанное. То, что рассказал
Дионис, совсем не соответствовало версии Брендона о
романтической любви, которая так трагически оборвалась в
результате нелепой авиакатастрофы. Самые разные мысли путались в
моей голове, извиваясь, как змеи, кусаясь и жаля друг дружку.
   - Ничего не понимаю! - наконец вымолвил я.
   - Я тоже не понимаю, - признался Дионис. - Впрочем, у меня есть
одна версия, согласно которой муж Бренды был сексуальным
извращенцем, но она так безумно любила его, что не могла
бросить.
   - Это не похоже на Бренду, - покачал я головой.
   - Вот именно. Она всегда была здравомыслящей девочкой, очень
волевой и решительной. - Тут Дионис хмыкнул. - Но, с другой
стороны, женщины парадоксальные существа, не зря поэты так много
говорят об их загадочной душе. А Бренда, согласись, по части
парадоксальности может дать сто очков вперёд любой другой
женщине. Чего только стоит её иррациональное увлечение модными,
к тому же крикливыми нарядами. Кстати, её одежды не сильно
шокируют твоих новых соотечественников?
   Я невольно улыбнулся.
   - Понемногу шокируют, но не очень. Бренда обещала мне вести себя
паинькой и пока что держит слово. Правда, мы лишь только
приехали в Авалон, и судить, что будет дальше, трудно, однако
похоже, что Бренда намерена действовать, хоть и решительно, но
осторожно, эволюционным путём. - (Я хотел было добавить, что
сестра активно внедряет новые веяния моды через Дейрдру и Дану,
но затем передумал, опасаясь дать Дионису повод для расспросов о
Дейрдре. В моём теперешнем взвинченном состоянии это было
чревато тем, что я вполне мог поплакаться ему в жилетку, сетуя
на свою горькую судьбу). - Так сколько времени тебе понадобится,
чтобы закончить вербовку?
   - Максимум месяц. Теперь я более или менее свободен и смогу
действовать активнее. Ты не против, если я посоветуюсь с дедом?
   - Нет проблем. Я сам хотел обратиться к нему, но затем подумал,
что негоже взваливать на него свои заботы.
   - А зря. Ведь речь идёт об основании Дома, и помощь Януса в
отборе кандидатур была бы нам очень кстати. У него безошибочное
чутьё на людей.
   - Хорошо, - кивнул я. - Принимаю твои доводы. - Последнее слово
я произнёс зевая.
   Уже во второй раз за время нашего разговора Дионис усмехнулся.
   - Вижу, твоя бессонница проходит. Ступай-ка отдохни, кузен.
Впереди у тебя хлопотный день.
   - Так я и сделаю, - сказал я. - Доброй тебе сиесты, Дионис.
   - А тебе спокойной ночи, Артур.
   Фигура Диониса растворилась в тумане. Я немного задержался у
зеркала, чтобы посмотреть, вправду ли у меня воспалённые глаза,
но когда туман расступился, я с удивлением увидел в зеркале не
собственное отражение, а Брендона - в одних трусах, со
всклоченными волосами, заспанным лицом и сердитым взглядом.
   Сначала я несколько раз моргнул, убеждаясь, что это не
галлюцинация. Но нет, Брендон был реален, к тому же зол.
   - Привет, братец, - сказал я. - Тебе тоже не спится?
   - Меня разбудил Морган, чёрт бы его побрал! - раздражённо
ответил Брендон. - Он то ли рехнулся, то ли что-то задумал.
   - А в чём дело?
   - Он просил уступить ему место Отворяющего на завтрашней
церемонии.
   - Ага... И под каким соусом он преподнёс свою просьбу?
   - Его аргументы были неубедительны. Он нёс какую-то чушь о
престиже, о положении при дворе. Дескать, мне это ни к чему, все
равно я твой брат, а он отставной регент и теряет свой былой
авторитет.
   - Глупости! - сказал я. - Ведь он знает, что завтра я назначу
его первым министром королевства.
   - Вот то-то же. Так я ему и ответил, но он продолжал настаивать,
чуть ли не умолять, и я вынужден был послать его к чёрту. Даже
не к чёрту, а кое-куда подальше. Это же надо - заявиться среди
ночи и начать ломиться в чужую спальню! Определённо, у него
крыша поехала.
   Я задумчиво покачал головой.
   - Пожалуй, нет. Он в своём уме. Часа два назад Морган ушёл от
меня вполне нормальный. Мы с ним болтали о пустяках, и теперь я
припоминаю, что ненавязчиво, как бы между прочим, он
расспрашивал меня о функционировании камней. Боюсь, он что-то
замышляет.
   - Пробраться в Безвременье?
   - Похоже на то. Особо Моргана интересовал характер связи Знака
Мудрости со Знаком Силы в момент активирования контуров. Если
эту связь предельно усилить, образно говоря, "зацепиться" Знаком
Мудрости за Знак Силы, то... Нет, сейчас я туго соображаю. Мне
нужно выспаться.
   - Ты так и не спал?
   - Нет.
   - Это плохо. Скоро твоя свадьба и коронация, а глазища у тебя
ещё те.
   - Не беда. Я смотаюсь в Безвременье и там хорошенько отдохну. А
что касается Моргана... В общем, когда проснётся Бренда...
   - Я не сплю, Артур, - будто из-за спины Брендона раздался
немного приглушённый голос сестры. - Разговаривая с Морганом,
брат так злился, что разбудил меня.
   - Где ты?
   - Не беспокойся, я в своей спальне. - Изображение в зеркале
поплыло, смазалось, и вместо Брендона появилась Бренда в
короткой полупрозрачной ночной рубашке. Она отступила в сторону
и указала на разобранную постель. - Как видишь.
   - Извини, сестричка, - смущённо пробормотал я. - Честное слово,
я ничего такого не подумал. Просто мне было странно услышать вас
обоих через одно зеркало.
   - Это всё наша связь, - отозвался Брендон; теперь уже его голос
звучал на заднем плане. - Ну, ладно. Я пошёл спать, а вы
разбирайтесь, что делать с Морганом. Пока.
   - Пока, - сказали мы с Брендой.
   После короткой паузы сестра произнесла:
   - Брендон отключился. Ты знаешь, он чуть не подрался с Морганом.

   - Почему?
   Бренда застенчиво улыбнулась.
   - Ему снилась Дана, а Морган некстати вмешался.
   - Ага, понятно... Так, стало быть, вы видите одни и те же сны?
   - Иногда. Когда снится что-нибудь приятное... либо гадостное.
   Я набрался смелости и спросил:
   - А твоё замужество было каким сном - приятным или кошмарным? С
какой это стати Брендон пьянствовал и накачивался психотропными
средствами?
   Бренда закусила губу; из груди её вырвался тихий стон.
   - Артур, давай поговорим об этом в другой раз.
   - Но поговорим, - настаивал я.
   - Обязательно, - пообещала она. - Но позже. Добро?
   - Добро. Что ты думаешь о Моргане?
   - То же, что и ты.
   - В таком случае держи его на прицеле. Лучше всего в момент
коронации на пару секунд парализуй его.
   - Так я и сделаю, а потом извинюсь перед ним. В сущности, Морган
хороший парень, только чересчур амбициозен.
   - И кстати, подумай на досуге, где бы надёжно припрятать камни.
Морган только первая ласточка, а по мере становления Дома число
желающих овладеть Силой будет возрастать в геометрической
прогрессии.
   Бренда в задумчивости наморщила лоб.
   - Я уже анализировала эту ситуацию, Артур, и пришла к
неутешительному выводу, что для охраны Источника необходим по
крайней мере один адепт на каждую тысячу причащённых. Боюсь, мы
открываем шкатулку Пандоры.
   - Она уже открыта. И не нами, а Колином и Бранвеной. Назад пути
нет, начинается новая эра.
   - Или наступает конец всему, - мрачно заметила Бренда. - Может
быть, так и погибли прежние цивилизации Одарённых - открыв
шкатулку Пандоры.
   - Может быть, - не стал возражать я. - Но это ещё не повод
впадать в отчаяние. Будем надеяться, что мы окажемся умнее наших
предшественников. - Я снова зевнул. - Спокойной ночи, сестричка.
Я уже засыпаю.
   - Приятных сновидений, брат, - сказала Бренда и прервала связь.
   Я не стал дожидаться, когда зеркало обретёт свои нормальные
физические свойства. И так было ясно, что я чертовски устал,
поэтому я призвал Образ Источника и дал ему соответствующую
команду. Очутившись под зелёным небом Безвременья, я бухнулся
ничком на лиловую траву и сразу же погрузился в желанное
забытье. Последней моей мыслью было:
   "Только бы снова не проснуться в постели Дейрдры..."

   ГЛАВА 9

   Первое, что я увидел, проснувшись, было склонённое надо мной
прекрасное лицо моей Снежной Королевы. Её большие голубые глаза
смотрели на меня нежно, с лаской и заботой, а на коралловых
губах играла приветливая улыбка.
   - Надеюсь, ты хорошо выспался, Артур?
   Несколько секунд я тупо глядел на неё, спросонья моргая глазами,
затем перевернулся на бок, сладко потянулся и зевнул. В ходе
этих нехитрых акробатических упражнений моя голова оказалась на
коленях у Бранвены. Поначалу я хотел отодвинуться, но потом
передумал и остался в прежнем положении. Я вовсе не был
застенчивым юнцом, а перспектива понежиться на коленях у такой
очаровательной женщины в данный момент представлялась мне весьма
заманчивой - этакое пикантное, но в целом вполне невинное
удовольствие. Как всегда, всласть выспавшись, я пребывал в
благодушно-игривом расположении духа - до тех пор пока суровая
действительность не наводила решительный порядок в моём
затуманенном после купания в сладких грёзах мозгу.
   - Что ты здесь делаешь, Бранвена? - спросил я, прижавшись щекой
к её бедру. Сквозь тонкую ткань её белого платья я чувствовал
тепло её тела, которое не так давно сводило меня с ума...
Впрочем, то было не совсем это тело, однако принадлежало оно той
же самой женщине, что сейчас сидела подле меня.
   - Я берегла твой сон, милый, - просто ответила Бранвена. - Чтобы
никто не потревожил его.
   - А кто мог потревожить его в Безвременье?
   - Ты сам. Ведь так и случилось с тобой в прошлый раз.
   - Так это я сам...
   - А кто же ещё. С Безвременьем шутки плохи, мой дорогой. Слава
Источнику, тебе снилась Дейрдра, а не черти рогатые.
   - Думаешь, что тогда я попал бы в ад? Интересно было бы
посмотреть, что он из себя представляет.
   Бранвена усмехнулась.
   - Ну, в ад бы ты вряд ли попал, но тебя вполне могло зашвырнуть
куда-то к чёрту на кулички. В какое-нибудь жуткое местечко,
каких во вселенной вдоволь.
   - Бренда частенько спала в Безвременье, - заметил я. - И ничего
с ней, насколько я знаю, не происходило.
   - Не в пример тебе, Бренда очень уравновешенная девушка. Даже во
сне она контролирует себя. Твоя сестра умница и настоящая
душечка.
   - Она тебе нравится?
   - Я в восторге от неё. Да и Брендон ничего, хороший парень.
Правда порой меня забавляет его чересчур пылкое увлечение Даной.

   - Похоже, он нашёл девушку своей мечты, - сказал я.
   - И к твоему несчастью, - подхватила Бранвена, - этой девушкой
оказалась именно Дана. Какая ирония судьбы! Твой брат - твой
соперник.
   Суровая действительность наконец навела шмон в моих мозгах. Я
почувствовал себя неловко и убрал голову с колен Бранвены.
   - Не сыпь мне соль на рану, - попросил я. - Разве я виноват, что
так получилось? Я не хотел влюбляться в Дану.
   Бранвена кивнула.
   - И в этом твоё отличие от меня. Я сознательно шла на это...
хотя не думала, что мне будет так больно. Впрочем, если бы мне
довелось начать всё сначала, я бы повторила свой путь. Любить
тебя - большое счастье, пусть оно и горькое.
   Я виновато опустил глаза.
   - Мне жаль, что так получилось, Бранвена. Но я не в силах помочь
тебе.
   - Увы, - печально вздохнула она. - Я упустила свой шанс. Мне
следовало бы раньше явиться тебе в своём новом облике, тогда бы
ты не устоял передо мной. А ты не повторяй моей ошибки, Артур.
Воспользуйся тем, что Дану влечёт к тебе; не мешкай, иначе
опоздаешь. А так у тебя хоть останутся воспоминания о нескольких
ночах любви.
   - Ты предлагаешь мне соблазнить невесту моего брата?! -
поражённо воскликнул я.
   - Да, - невозмутимо подтвердила Бранвена. - Именно это я тебе
предлагаю. Действуй, пока Дана не стала женой Брендона. Уж если
выбирать из двух зол, то меньшее.
   Я угрюмо покачал головой.
   - Нет, ты не ангел-хранитель, Бранвена. Ты мой змей-искуситель.
   - Я желаю тебе только добра.
   - Не сомневаюсь. Но у тебя очень странные представления о моём
благе. Изменить Дейрдре, обмануть доверие брата, и ещё... - Тут
я осёкся.
   - И ещё ты боишься осуждения дочери. Даже больше, чем ревности
Дейрдры и гнева Брендона. А зря. Пенелопа умная девочка и,
думаю, поймёт тебя.
   Я оторопело уставился на Бранвену.
   - Что ты сказала?
   - То, что слышал. Пенелопа не сестра тебе, а дочь. Шила в мешке
не утаишь.
   - Чёрт побери! Как ты узнала?
   Бранвена тихо рассмеялась.
   - Это знаю не только я, но и Дана с Дейрдрой. А Пенелопа, в свою
очередь, догадывается, что нам известна ваша тайна, однако
делает вид, будто ничего не произошло и продолжает изображать из
себя твою сестру.
   - Но как же это всплыло? - недоуменно произнёс я.
   - Вы сами выдали себя своим поведением. Первой вас раскусила
Дейрдра, то есть, как я понимаю, сначала она приревновала. Ведь
вы относитесь друг к другу не как брат и сестра, а как робкие
влюблённые, вот Дейрдра и решила, что Пенни твоя кузина и
любовница.
   - Ага! - сказал я. - Теперь понятно, что за муха её укусила.
   - Да уж, - кивнула Бранвена. - Бедняжка Дейрдра провела
несколько бессонных ночей. Потом она поделилась своими
подозрениями с Даной, и они вместе раскрутили Пенелопу.
   - В каком смысле "раскрутили"?
   - Время от времени, как бы между прочим, задавали ей каверзные
вопросы, чтобы заставить её проговориться, и вскоре пришли к
выводу, что она твоя дочь.
   - Это было так просто?
   - В общем, да. Особенно, если учесть, что порой Пенелопа
произносит твоё имя с лёгким придыханием, вроде как "Оартур".
Куда труднее было выяснить, какие у тебя отношения с её матерью.
Тут уж и я подключилась к их расследованию. Втроём мы
установили, что матери Пенелопы давно нет в живых; а лично для
себя я сделала ещё одно открытие, но решила не делиться им ни с
Дейрдрой, ни с Даной.
   - Какое открытие? - обречёно спросил я, чувствуя себя как
нашкодивший ребёнок, которому вот-вот надерут уши.
   - Мать Пенелопы, - спокойно ответила Бранвена, - была твоей
близкой родственницей, предосудительно близкой - родной сестрой,
тётей или племянницей. Я бы поставила на тётю, скорее всего, со
стороны твоей матери.
   Я тяжело вздохнул и пробормотал:
   - Надо же, Пуаро в юбке... Нет, миссис Марпл - в клетчатой
шотландской юбке.
   - О чём ты говоришь?
   - Да так, ни о чём. Кое-что из фольклора миров, где саксы крепко
намяли бока наши родичам бриттам.
   - Так я угадала? Мать Пенелопы была твоей тётей?
   - Да, ты права, - сказал я, понимая, что возражать бессмысленно.
- Она была младшей сестрой моей матери.
   - А как её звали?
   - Диана.
   - Диана, - задумчиво повторила Бранвена. - Красивое имя. Между
прочим, ты знаешь, что покойный дядя Бриан называл Дейрдру
Дианой-охотницей?
   - Правда? - удивлённо спросил я.
   - Забавное совпадение, не так ли? А может, и не совпадение.
Может, ты вовсе не случайно полюбил Дейрдру. Она чем-то
напоминает тебе твою Диану?
   Я растерянно пожал плечами.
   - Трудно сказать. Они очень разные и в то же время похожие. Обе
весёлые, непосредственные, жизнерадостные... То есть, Диана БЫЛА
жизнерадостной. Она очень любила жизнь.
   - Она была той самой Дианой-охотницей, о которой говорится в
античных мифах?
   - Нет. Прообразом той Дианы было несколько женщин из нашего
рода, живших много столетий назад. Моя же Диана была семьдесят
третьей из принцесс Сумерек, носивших это имя.
   - Аж семьдесят третьей? Но ведь так немудрено и запутаться.
   - Немудрено, - согласился я. - Поэтому в Сумерках установлено
жёсткое правило: ни один из новорожденных принцев или принцесс
не может быть назван именем здравствующего родственника. Так, к
примеру, за всю историю Дома был и есть только один Янус - мой
дед. Все остальные семейные имена повторялись не раз и не
дважды... За исключением Йове.
   - Кого?
   - Ну, Зевса или Юпитера, сына Крона.
   - Того, который поедал своих сыновей?
   Я коротко хохотнул. Недавно точно такой же вопрос задал мне
Морган.
   - На самом деле Крон никого не ел, тем более своих детей. Просто
у него были проблемы с сыновьями - он страшно ревновал их к
своей жене Гее. А что касается Йове, то он был у Крона на особом
счету, поскольку Янус прочил его в понтифики Олимпа. Кстати
сказать, Йове был единственным в истории Сумерек бессменным
понтификом. Он правил Олимпом почти тысячу лет; то была эпоха
Громовержца.
   - Он действительно метал молнии с вершины горы?
   - В некотором роде. Йове был единственным, кто умел вызывать
настоящие сумеречные грозы.
   - Подумаешь! - фыркнула Бранвена. - Я могу наслать такую
грозу...
   - И сможешь управлять ею? Сможешь предотвратить все
нежелательные последствия своего вмешательства в естественные
атмосферные процессы?
   - Ну... Боюсь, что нет.
   - Вот то-то же. Важно не только сделать то, что ты хочешь
сделать; гораздо важнее сделать ТОЛЬКО ТО, что ты хочешь
сделать. В этом вся суть Искусства. Йове в совершенстве владел
искусством управления погодой. Ему единственному было позволено
вызывать грозы в официальных владениях семьи. Дни, когда он это
делал, назывались Днями Гнева.
   - Звучит устрашающе, - заметила Бранвена.
   - Отнюдь. Это лишь символ искупления грехов и самоочищения.
Гнев, направленный прежде всего внутрь себя, против собственных
слабостей и пороков. Гроза в Сумерках нечто большее, чем просто
естественный феномен. К ней относятся с восторгом и
благоговением, многие считают её откровением свыше.
   - Значит, Йове был посланцем небес?
   - Не знаю. Я ни в чём не уверен. Но говорят, что он стал богом.
   - Как Иисус?
   - Вроде того. Но это произошло задолго до Иисуса, и Йове никто
не распинал на кресте. Просто в один прекрасный день он исчез и
с тех пор не давал о себе знать. Скептики утверждают, что ему до
чёртиков надоела власть, и он отправился странствовать по свету.
Иные же искренне верят, что Йове обрёл божественность.
   - В каком смысле?
   Я хмыкнул.
   - Хороший вопрос. Сумеречные издревле привержены идее Мирового
Равновесия - концепции, согласно которой существует некая
нейтральная сила, сдерживающая как Порядок, так и Хаос. По
существу, это уже религия, но долгое время она была обезличена,
лишена характерного для остальных религий антропоморфизма. Со
времён Йове ситуация в корне изменилась. После исчезновения его
стали почитать как носителя этой идеи, этакого эрзац-бога.
   - Странно всё это, - сказала Бранвена. - Чем могущественнее
человек, тем больше его одолевают разного рода сомнения, тем
усерднее он ищет бога, как бы в надежде найти у него защиту от
собственного могущества.
   - Ты считаешь Источник богом?
   - Нет. Хотя соблазн очень велик. - Она усмехнулась. - Источник
воистину кладезь соблазнов. То, что он сотворил со мной... Ах,
Кевин, я так несчастна! Ну, что тебе стоит приласкать меня?
   Я досадливо поморщился.
   - Бранвена, не заводись! По-моему, мы уже всё обсудили.
   - Э нет, дорогой, погоди. Если ты такой бессердечный в отношении
меня, то и я могу ответить тебе той же монетой. К примеру,
сболтнуть невзначай одному из наших придворных сплетников, что
Пенни твоя дочь и одновременно двоюродная сестра. Ах, какое
пикантное родство!
   Внутри у меня похолодело. За себя я не опасался - ведь я король,
что хочу, то и делаю, - но моя дочь, Пенелопа! Снова косые
взгляды, снова холодок и отстранённость, скрытое осуждение в
глазах окружающих - а как же, дитя греха. И всё моё могущество,
моя власть, мой авторитет окажутся бессильными перед
предрассудками. А позже кому-нибудь да придёт в голову, что раз
в этой семейке нашлась парочка кровосмесителей, то могут быть и
другие, например, Брендон с Брендой - вон ведь какие они
милашки, а Бренда, к тому же, избегает мужчин...
   - Нет! - воскликнул я. - Ты не сделаешь этого!
   В улыбке, которой Бранвена одарила меня, сквозила мука и горечь.

   - А вот и сделаю. Будь в этом уверен.
   - Ты поступишь подло!
   - Ну и что? Пусть я потеряю дружбу Пенелопы, зато отомщу тебе. А
для отвергнутой женщины нет большего утешения, чем месть.
   Я облокотился на колени и закрыл лицо руками.
   - Ты шантажируешь меня.
   Бранвена нервно хихикнула.
   - Наконец-то ты догадался. Браво!
   Мне отчаянно хотелось заплакать от ярости и бессилия. И от
злости на самого себя. Я ни на минуту, ни на секунду не должен
был забывать, что за невинной внешностью Бранвены прячется
коварная и расчётливая ведьма, пекущаяся единственно лишь о
собственном благе. Я не должен был доверять ей. Я должен был
предостеречь Пенелопу от дружбы с ней; я просто обязан был
воспрепятствовать их сближению. Бранвена использовала мою дочь,
втёрлась к ней в доверие и выведала её тайны. Как это подло,
низко, отвратительно!.. В тот момент я ненавидел Бранвену всей
душой и готов был убить её.
   - Сколько? - спросил я.
   - Что "сколько"?
   - А то ты не понимаешь! - с циничной ухмылкой произнёс я. -
Сколько я должен тебе за молчание? Сколько раз в месяц мне
придётся трахать тебя, чтобы ты держала свой мерзкий язык за
зубами?
   По мере того как я говорил - медленно, внушительно, с
расстановкой, - лицо Бранвены всё больше краснело. Затем она
несколько долгих секунд смотрела на меня широко распахнутыми
глазами, в которых застыл ужас вперемешку с недоверием и
изумлением, а её плотно сжатые губы нервно подёргивались,
предвещая истерику.
   - Ты!.. Ты!.. - Бранвена протянула ко мне руки, и я подумал
было, что сейчас она накинется на меня и расцарапает мне лицо,
как вдруг она вся сникла, бросилась ничком на траву и горько
зарыдала.
   Я молча сидел рядом, не предпринимая никаких попыток утешить её,
но и дальше унижать не собирался. По правде говоря, мне было
стыдно за то, что я сказал. Это было явное превышение
необходимой меры самообороны. В пылу гнева я совершенно позабыл,
что Бранвена, в сущности, ещё ребёнок, к тому же, если верить её
словам (а я не видел причины не верить ей в этом), она ещё не
знала ни одного мужчины.
   Бранвена плакала долго и упоённо. Потом она неподвижно лежала,
спрятав лицо в траве, и лишь плечи её изредка вздрагивали. Глядя
на неё, я начинал испытывать угрызения совести. Чёртова моя
сентиментальность!
   Наконец Бранвена поднялась и села, расправив на коленях своё уже
порядком помятое платье. Без всяких слов я вынул из кармана
чистый носовой платок и вытер от слёз её заплаканное личико. Она
перехватила мою руку и прижалась к ней губами. В ответ мне не
оставалось ничего другого, как обнять её и чисто по-братски
поцеловать её в лоб.
   - Извини, милая, - сказал я. - Я не должен был так говорить.
   - Это ты извини, я сама напросилась, - ответила Бранвена, крепче
прижимаясь ко мне. - Ты такой неуступчивый, а я... я совсем
потеряла голову. Мне так обидно... - Она всхлипнула. - Ведь я
желанна, я очень желанна. И сейчас я возбуждаю тебя... Не
отрицай, я это чувствую.
   - Я и не думаю отрицать, Бранвена. Как и всякого нормального
мужчину, меня возбуждает близость хорошенькой женщины. У нас с
этим гораздо проще, чем у вас, женщин. Это рефлекс в голом... в
чистом виде.
   - В чистом виде, в голом виде, - томно произнесла она. - Так не
подавляй свой рефлекс. Давай забудем обо всём и займёмся
любовью. Тебя от этого не убудет, а я хоть ненадолго стану
счастливой. Я хочу отдать тебе свою невинность - только тебе,
тебе одному, и никому, кроме тебя.
   - Бранве...
   - Помолчи, выслушай меня. Ведь я не требую от тебя никаких
обязательств, вообще ничего - кроме того, чтобы ты дал волю
своим рефлексам в их чистом... в голом виде. Впрочем, если тебе
угодно, ты можешь даже не раздеваться.
   - Это вовсе не смешно, Бранвена.
   - А я не шучу, Артур. Я прошу тебя о любви, я умоляю. О
маленькой капельке любви - без последствий, без обязательств.
Ведь есть же такое понятие, как свободная любовь.
   Я с некоторой долей сожаления вздохнул.
   - Ко мне оно неприменимо, моя дорогая. Свободная любовь годится
только для свободных сердец; моё же сердце таким не назовёшь.
   - Потому что оно занято?
   - Да.
   - Всё? Полностью? Целиком? Неужели в нём нет местечка для меня?
Ведь мне много не надо - только чуточку, самую малость твоей
любви и нежности.
   - Бранвена, Бранвена, - сокрушённо произнёс я. - Что с тобой?
Где подевалась твоя гордость? Раньше, когда ты пыталась увести
меня у Дейрдры, я тебя понимал. Но теперь...
   - А ты загляни в своё сердце, тогда всё поймёшь. Представь, что
Дана равнодушна к тебе, что она уже не бросает на тебя украдкой
влюблённые взгляды. И если у тебя есть воображение, то ты
увидишь, где подевалась моя гордость. Она там же, где и твоя;
она утонула в Источнике. Это наша плата за могущество.
   Я отстранил от себя Бранвену и внимательно посмотрел ей в глаза.

   - Ты снова об Источнике. Я же говорил тебе, что моё наваждение
прошло.
   - Это ко мне. А к Дане?
   Вместо ответа я запустил руку в карман штанов и достал измятую
пачку сигарет.
   - Источник не станет возражать, если я закурю?
   - Нисколько, - ответила Бранвена. - Кстати, неплохая мысль.
Угости меня сигареткой.
   - Ты куришь? - удивился я.
   - Ага, с недавних пор. Это твоя Бренда меня пристрастила.
   Некоторое время мы молча курили, задумчиво глядя друг на друга.
Первым отозвался я:
   - Бранвена... э-э... Я по поводу Даны.
   - Да?
   - Видишь ли... Но это строго между нами.
   - Даю тебе слово, Артур. Я никому не скажу.
   Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем шумно выдохнул. Это
немного успокоило меня, и я повторил эту процедуру ещё несколько
раз.
   - Так вот, Бранвена. Я сильно подозреваю, что мои чувства к Дане
никак не связаны с Источником. Боюсь, это не наваждение, это
любовь.
   - То есть, ты думаешь, что совершаешь ошибку, женясь на Дейрдре?

   Я склонил голову, прячась от её проницательного взгляда.
   - В общем, да. Но уже поздно что-либо менять. Вот если бы я мог
начать всё сначала, то...
   - Ты выбрал бы Дану, - поняла меня Бранвена. - Отбил бы её у
Колина. Верно?
   - Верно... И мне больно, Бранвена. Я чувствую, что могу вырвать
Дейрдру из своего сердца, но Дану...
   - Вырвать Дану ты не сможешь, - подтвердила Бранвена. - Никогда.
Ни за что. Она стала твоей неотъемлемой частичкой. Источник
запечатлел в тебе её эмоциональный образ, и если ты попытаешься
стереть его, то необратимо повредишь свою личность.
   - Опять Источник! - воскликнул я.
   - А что же ты думал. С одной стороны ты прав - твои чувства к
Дане нельзя сравнить с наваждением, которое ты испытывал ко мне.
Но с другой стороны ты ошибаешься, считая, что Источник здесь ни
при чём. Он причастен к твоей нежной страсти самым
непосредственным образом.
   - Из-за того контакта?
   - Ну да. Неужели ты до сих пор так ничего и не понял?
   - Кажется, я начинаю понимать, - ошеломлённо пробормотал я.
   - Вот то-то же, - кивнула Бранвена. - Контакт между Входящим и
Отворяющим очень силён, но он статичен, поэтому вроде бы
неощутим, ведь мы воспринимаем всё в динамике, а неизменность
порождает иллюзию отсутствия. При этом контакте Входящий и
Отворяющий становятся настолько близки, что при других
обстоятельствах они бы прониклись друг к другу глубочайшим
отвращением, но из-за его статичности этого не происходит. По
существу своему человек прекрасен, гнусны бывают лишь его
поступки, мысли, чувства, желания, страсти, но если отвлечься от
них - а особенность контакта позволяет это - и заглянуть глубже,
в самую душу...
   Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в
самую душу, но был ослеплён и оглушён; я видел только плохое,
неприятное мне, отталкивающее, а всё чистое и прекрасное
осталось незамеченным. И мне не на кого пенять, даже на себя:
такова наша жизнь, таков я, таковы все мы, люди...
   - Последствия контакта, - между тем продолжала Бранвена, - для
Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего
- лишь остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим.
Ты на собственном опыте убедился, что возникающее при этом
влечение весьма сильно, но недолговечно. Другое дело Входящий.
Окунувшись в Источник, он запечатлевает в себе сущность
Отворяющего. Навсегда, до самой смерти. Так я запечатлела тебя,
и теперь ты - часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду
любить всегда. Ну, а ты запечатлел в себе Дану и любишь её,
потому что она стала как бы частичкой тебя самого.
   Я в отчаянии схватился за голову.
   - Но зачем Источнику эти сексуальные игры?
   - Это не сексуальные игры, - возразила Бранвена. - То есть игры
- но не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом,
душой и телом, и каждая из трёх этих компонент тесно связана с
двумя другими. Например, ты, Артур, нормальный здоровый мужчина,
твои гормоны самым естественным образом реагируют на твои
душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так же и со
мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился;
это просто любовь - не больше и не меньше.
   - Искусственная любовь, - мрачно уточнил я.
   - И что же ты нашёл в ней искусственного? - едко осведомилась
Бранвена.
   Это был чисто риторический вопрос, пресекающий неуклюжие попытки
обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не
суть важно, как она возникает. Если, к примеру, двое молодых
людей, вступив в брак по принуждению, затем влюбляются друг в
друга, то разве можно назвать их чувства искусственными?
   - Ну ничего! - решительно произнёс я. - Завтра... вернее,
сегодня всё изменится.
   - Ты о коронации?
   - Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дейрдрой, и окунусь в
Источник так глубоко, запечатлею её в себе так сильно, что даже
думать забуду о Дане.
   Бранвена испытующе поглядела на меня.
   - И ты хочешь этого?
   Я потупился.
   - Нет, не хочу. Но сделаю.
   - Этим ты только усугубишь своё положение. Запечатление не
бывает более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его
нет. Ты свяжешь себя навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь
будешь страдать, метаться между ними, не зная, кому отдать
предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду любить только
тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины... Конечно,
они будут - ведь я женщина, причём красивая женщина, а ты
пренебрегаешь мной, - но первым моим мужчиной обязательно
станешь ты. Пусть не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это
произойдёт. Я добьюсь своего. Ты веришь мне, Артур?
   Я неопределённо кивнул. Теперь я понимал Бранвену; я уже начинал
сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении.
Я предвидел тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из
солидарности) подарю ей... нет, не любовь, но свою ласку и
нежность.
   Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бранвена пододвинулась ко мне
и положила голову на моё плечо. Её шелковистые белокурые волосы
приятно защекотали мне шею и подбородок.
   - Дай затянуться, - попросила она.
   Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди.
Бранвене это доставляло удовольствие, и она даже томно
прикрывала глаза, когда её губы прикасались к влажному от моих
губ фильтру.
   А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую
мне в голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального
озарения.
   Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дейрдру и Дану.
Дейрдра любит меня, а Дана... У Даны ещё не прошло наваждение, к
тому же я нравлюсь ей. В Дану влюблены Брендон и Морган. Дане
нравится Брендон, и она явно отдаёт ему предпочтение перед
Морганом. Морган, который уже подал архиепископу прошение о
разводе, судя по всему, остался у разбитого корыта и в последнее
время увивается вокруг Бренды. Бренда относится к нему
благосклонно и по-дружески вежливо, но решительно отвергает его
ухаживания. Бедная сестричка до сих пор не может оправиться от
своего первого брака и смотрит на всех знакомых мужчин как на
друзей или братьев. Кроме того, есть ещё и Бранвена, которая
любит меня, а также Колин, которого Дейрдра никогда не любила, а
Дана, по её словам, уже разлюбила, и который любит то ли
Дейрдру, то ли Дану, а может быть, их обеих сразу...
   М-да, запутанная получилась картина. Но ничего - уберём Бренду,
Бранвену, Моргана и Колина. Остаётся четверо - я, мой брат,
Дейрдра и Дана. Два парня и две девушки - совсем неплохо. Совет
бы нам да любовь, не будь этой злополучной лишней связки: "я
люблю Дану". И судя по всему, не смогу её разлюбить, хоть как бы
не старался. А вот Дейрдру, возможно, и разлюблю - ценой своего
разбитого сердца... Но к чёрту! Моё несчастное разбитое сердце
вылечит Дана, которую я приведу к Источнику... то есть, отошлю к
Источнику, будучи её Отворяющим. А Брендона я обведу вокруг
пальца (ради его же блага, разумеется), подстроив всё так, чтобы
его Отворяющим была Дейрдра. И, наконец, Дейрдра (моя родная!
Моя любимая!), Когда у неё пробудится Дар, войдёт во Врата с
Отворяющим Брендоном.
   Таков был мой гениальный план: мы с Брендоном должны поменяться
невестами. Для его осуществления нужно было, во-первых, отложить
моё бракосочетание с Дейрдрой как минимум на неделю (под
предлогом продления празднеств по случаю моего восшествия на
престол), во-вторых, обмануть Брендона, в-третьих, соблазнить
Дану, и, в-четвёртых, сделать так, чтобы Дейрдра быстренько
повзрослела этак лет на пять. Всё это осуществимо, а последнее
даже приятно - провести спокойные пять лет в каком-нибудь тихом
местечке, где время мчится, как ураган; самозабвенно, упоённо
любить Дейрдру и предвкушать долгую и счастливую жизнь с Даной в
любви и согласии...
   Не очень порядочно, спору нет. Но порядочнее ли будет с моей
стороны в один прекрасный день соблазнить жену родного брата
или, что ещё хуже, постоянно приставать к ней, моля о любви,
сочувствии, понимании, как это делает сейчас Бранвена? Замена
невесты в самый канун свадьбы явление, конечно, не слишком
распространённое и вызовет много нелицеприятных толков. Но, чёрт
побери, я сделаю из двух несчастных пар две счастливые семьи,
быть может, самые счастливые на всём белом свете. Чихать я хотел
на всякие сплетни и праздную болтовню!
   Заметно воспрянув духом, я сказал Бранвене:
   - А знаешь, милочка, в чём твоя беда?
   - В чём же? - поинтересовалась она, не убирая головы с моего
плеча.
   - В жадности. Ты могла бы запросто увести меня у Дейрдры, если
бы поделилась со мной Силой. Тебе не составило бы большого труда
тайком позаимствовать у Колина его камни и пропустить меня к
Источнику, будучи моим Отворяющим.
   Бранвена, наконец, подняла голову.
   - А-а, вот ты о чём! Ну, коль скоро на то пошло, у меня не было
нужды "заимствовать" у Колина камни. Как Хозяйка Источника я
могу изготавливать Ключи сама. Кстати сказать, у меня уже есть
один модифицированный комплект, состоящий всего из трёх камней -
талисмана для Входящего, талисмана для Отворяющего и опорного
Ключа, наподобие алмаза, Знака Власти. Я изготовила их ещё
летом, специально для тебя. Но мне так и не пришлось
воспользоваться ими.
   - Опоздала?
   - Нет, хуже. Ты даже не представляешь, как я была огорчена,
когда узнала, что Источник откажется принять тебя, если твоим
Отворяющим буду я.
   Я почувствовал, что мой гениальный план начинает рушиться, как
карточный домик.
   - Но почему?!
   - Понятия не имею, почему это так, но знаю твёрдо, что
посвящённый адепт Источника не может быть Отворяющим.
   - Ты в этом уверена?
   Бранвена грустно усмехнулась.
   - Небось, у тебя промелькнула шальная мыслишка стать Отворяющим
Даны, а Дейрдру уступить Брендону.
   Моё лицо обдало жаром.
   - С чего ты взяла...
   - Я вижу тебя насквозь, милый. Вернее, я просто понимаю тебя.
Но, к твоему огорчению, должна тебе сказать, что ничего у тебя
не получится. Источник не примет Дану, если её Отворяющим будешь
ты.
   - Почему, чёрт возьми?!
   - Говорю же тебе: не знаю. Бренда полагает, что Источник
попросту отказывается воспринимать своего адепта как
представителя материального мира.
   - Так Бренда знает об этом?
   - Конечно, знает. Похоже, ей известно о повадках Источника
гораздо больше, чем мне.
   - И что она думает по этому поводу?
   - Она сама в растерянности. Её очень беспокоит будущее отношений
Брендона с Даной в свете этой асимметрии. Ведь если Дана, как
того хочет Брендон, будет его Отворяющим, то ей, в свою очередь,
понадобится другой Отворяющий. Ну, и наоборот. Одним словом, как
и тебя с Дейрдрой, твоего брата и Дану ожидает далеко не
безоблачная супружеская жизнь. Единственный положительный момент
во всей этой чехарде, так это то, что контакт Бренды с Брендоном
во время её купания в Источнике не привёл к нежелательным
последствиям. Очевидно, они так близки друг с дружкой, что
физическая близость представляется им чем-то вроде близости с
самим собой.
   - Так оно и есть, - подтвердил я. Затем с некоторой долей
зависти добавил: - Повезло же Бренде!
   Бранвена с сомнением покачала головой.
   - Позволь не согласиться с этим. Лично я ни о чём не жалею,
разве чт о... - Она умолкла и устремила на меня томный взгляд
своих подёрнутых поволокой ясно-голубых глаз. - Артур, ты можешь
исполнить одну мою маленькую просьбу?
   Я насторожился.
   - Смотря какую.
   - Поцелуй меня. Просто так поцелуй. Но по-настоящему.
   - Просто так не получится, - заметил я. - Настоящий поцелуй
подразумевает логическое продолжение... э-э, в дальнейшем
сближении.
   - Вот и поцелуй меня, подразумевая логическое продолжение... в
отдалённом будущем. Попробуй - ну, что тебе стоит?
   Я попробовал, и у меня получилось. Губы Бранвены были сладки и
по-детски невинны.
   Ах, моя нежная Снежная Королева...

   ГЛАВА 10

   Наше венчание было устроено с поистине королевским размахом, как
и подобает для церемонии бракосочетания короля с королевской
дочерью. Собор святого Патрика был заполнен до отказа
великолепными лордами и блестящими дамами и девицами. К алтарю
меня подвели Бренда и Брендон, который был моим шафером, а
Дейрдру мне вручил Дункан Энгус, муж её тётки Алисии. Моя
невеста в подвенечном наряде была прекрасна, как ангел, и только
совершеннейший идиот на моём месте мог бы думать в этот момент о
другой женщине...
   Я был тем самым совершеннейшим идиотом. Отвечая на вопрос
епископа: "Согласен ли ты, Артур Кевин Пендрагон, взять в жёны
присутствующую здесь Дейрдру Лейнстер..?", я чуть было не
ответил: "Нет!", А затем, говоря сакраментальные слова: "Беру
тебя, Дейрдра, в законные жёны..." - я запнулся на её имени, так
как с моих губ готово было сорваться другое имя. Вы знаете,
какое.
   В общем, не очень весёлой получилась моя свадьба, хотя вряд ли
моё мнение разделял простой люд, который радовался вовсю,
восторженно приветствуя нас на пути из собора святого Патрика в
собор святого Андрея, где вслед за венчанием с Дейрдрой я должен
был повенчаться со всей своей страной. Этот брак тоже не
вдохновлял меня; слишком большую ношу я взваливал на свои плечи
и вовсе не был уверен, выдержу ли, справлюсь. Мне предстоял
каторжный труд по основанию нового Дома, и если я преуспею в
этом, то стану такой же легендарной фигурой, как мой прадед и
тёзка Артур Пендрагон, как мой дед Янус, как Авраам или Один. И
тем не менее... Эх, тяжела всё-таки шапка Мономаха!
   А БЕЗ ДАНЫ МНЕ СВЕТ НЕ МИЛ...
   Без Даны, которая волей Источника стала мне ближе, чем Дейрдра,
и которая, по злой воле того же Источника, никогда не будет
испытывать ко мне столь глубоких чувств.
   Во время венчания я искоса следил за ней и безнадёжно мечтал о
несбыточном. Я ждал чуда, зная, что его не произойдёт, что не
ударит гром с ясного неба и не поменяются местами Дейрдра и
Дана... А по пути в собор святого Андрея и на самой коронации я
был лишён даже горького наслаждения тайком лицезреть Дану, ибо
она затерялась где-то в толпе среди разодетых в пух и прах
знатных дам и девиц из высшей аристократии Лайонесса.
   БЕЗ ДАНЫ МНЕ ТАК ГРУСТНО, ТАК ТОСКЛИВО...
   Рядом со мной были Брендон и Дейрдра, уже не как мой шафер и моя
невеста, а как мои Отворяющие. Они ритуально прикоснутся к
большому алмазу чистой воды, Знаку Власти, венчающему корону, в
момент, когда архиепископ возложит её на мою голову.
   БЕЗ ДАНЫ МНЕ ВЛАСТЬ БУДЕТ В ТЯГОСТЬ...
   Они прикоснутся, и я войду во Врата, однако не стану купаться в
Источнике, даже близко к нему не подойду. Сегодня утром я
перекинулся парой слов с Брендой, и она подтвердила то, что
сказала мне Бранвена: запечатлев в себе Дейрдру, от Даны я не
избавлюсь. Вот я и решил не усугублять своё, и без того
безрадостное положение. Значит ли это, что я уже разлюбил
женщину, которая только что стала моей женой? Ещё нет - но
процесс, как говорится, пошёл...
   БЕЗ ДАНЫ В МОЁМ ДОМЕ БУДЕТ ПУСТО И ОДИНОКО...
   Сначала я хотел совсем отменить сегодняшнее вхождение во Врата и
ограничиться единственно лишь сиянием над алтарём в момент
помазания (не стоит лишать людей зрелища - ведь кое-кто в
прошлый раз умудрился увидеть в том сиянии призрачный силуэт
святого Андрея Авалонского), но потом я всё же передумал. Я
войду во Врата и встречусь в Безвременье с Бранвеной. Мы
присядем рядышком на лиловой траве у подножия холма, поговорим о
жизни и о любви, я немного поплачусь ей, выскажу всё, что
накипело у меня на душе за истёкшие со времени нашей последней
встречи восемь часов, а дальше... Может быть, я и подарю моей
Снежной Королеве то, о чём она давно меня просит. И пусть в
Безвременье не бывает ночей, ночь любви может быть где угодно -
даже под немеркнущим ярко-зелёным небом, отливающимся бирюзой.
Да, можно любить из сочувствия, из сострадания, из соучастия, из
солидарности. Именно так я начинал любить Бранвену...
   МОЖЕТ, КОГДА-НИБУДЬ И ДАНА ПОЙМЁТ МЕНЯ...
   Я уже признал Отца, Сына и Святого Духа как Бога единого, принёс
традиционную клятву (любить и почитать Святую Церковь Христовую,
беречь её от язычников, реформаторов и осквернителей, нести свет
истинной веры по всему миру, править своим государством по
закону и справедливости, защищать Правду и Добро, искоренять Зло
и Несправедливость, употреблять свою Силу только в богоугодных
целях, вести непримиримую борьбу с дьяволом и прислужниками его,
чёрными магами; от комментариев этой клятвы я здесь воздержусь),
также я выслушал молебен во славу короля, то есть меня (хор пел
очень красиво и возвышенно), затем меня помазали на царство, а
присутствующие в соборе узрели сияние над алтарём (не мудрствуя
лукаво, я продемонстрировал им свой Образ Источника, "включив"
его на полную мощность - так, чтобы он был виден и обычным
зрением). На плечи мне накинули алую королевскую мантию, я
принял из рук архиепископа меч, чтобы тут же отдать его Дункану
Энгусу, после чего ко мне приблизились Брендон и Дейрдра и
опустились на колени по обе руки от меня. А монсеньор Корунн Мак
Конн тем временем достал из дарохранительницы золотую
королевскую корону.
   БОГИ! ЗАЧЕМ МНЕ КОРОНА БЕЗ ДАНЫ?..
   - Венчает тебя Господь, сын мой, короной славы и справедливости!
Будь верным защитником и слугой своего государства, и да хранит
тебя Всевышний, творец всего сущего на земле. В имя Отца и Сына
и Святого Духа. Аминь!
   Ну вот, я уже стал коронованным королём. Архиепископ бережно
возложил венец на моё чело, а Брендон и Дейрдра прикоснулись
кончиками пальцев к алмазу, Знаку Власти, Ключу ко Вратам. Я
активировал контуры, Врата отворились, и...
   И тут случилось непредвиденное. Меня будто толкнули в спину, от
неожиданности я потерял равновесие и рухнул лицом вниз... К
счастью, не на пол, а на мягкий травяной ковёр Безвременья.
   В моём мозгу, точно молния, промелькнула мысль, что Бренда не
удержала Моргана, и тот последовал за мной. Я резко вскочил на
ноги и огляделся вокруг.
   Никого. Ну и слава богу.
   Я расслабился и опустил руку, которая всё ещё пыталась найти на
моём левом боку привычную рукоять шпаги. А шпаги у меня не было
- как, впрочем, и одежды. Я в точности исполнил все предписания
ритуала, которым предусматривалось, что король должен войти во
Врата голым, оставив одежду с короной перед алтарём. На мне не
было даже иллюзорной голубой туники, о которой рассказывал
Колин; по-видимому, моё тренированное подсознание отвергло этот
самообман. В отличие от Колина, я слышал сказку о голом короле,
который думал, будто он одет.
   Голый король у подножия холма ждал свою Снежную Королеву...
   Ну нет, вдруг подумал я. Так не пойдёт. Меня не вдохновляла
перспектива в первый же момент предстать перед Бранвеной
обнажённым. Сначала я хотел просто поболтать с ней и только
потом... если не передумаю, конечно.
   Медитировать я не рисковал, поэтому вызвал свой Образ и мысленно
потянулся к Источнику. Он откликнулся на моё желание и
переправил мне одежду - трусы, носки, кроссовки, синие брюки и
салатного цвета рубашку.
   Я второпях оделся, чтобы успеть до прихода Бранвены, однако
спешил напрасно - она не появлялась. Я прождал пять минут, и ещё
пять, потом поднялся на вершину холма и огляделся вокруг.
   Бранвены нигде видно не было.
   Так может быть, она всё ещё в роще, возле Источника?
   Я обострил своё чутьё и просканировал окрестности.
   Безрезультатно. Похоже, кроме меня, в данный момент в
Безвременье никого нет. Если только Бранвена не купается в
Источнике, значит я опередил её. А тот толчок в спину,
получается, был следствием её отчаянной попытки поспеть за мной.

   Хозяйка оплошала. Наверное...
   Я опять вызвал Образ и вновь потянулся к Источнику. Он был
спокоен, не бурлил, даже не волновался. Ни в нём самом, ни возле
него никого не было.
   Тогда я проверил состояние Врат. Естественно, вход был
активирован - но, как я обнаружил, не только мной одним. В
ближайшие пять сотых секунды Основного Потока ожидалось ещё три
вхождения во Врата. Целых три!
   Один из Входящих, безусловно, Бранвена. Далее - Морган. А кто же
тогда третий?
   Неладно что-то в королевстве Датском...
   Первое вхождение отстояло от меня всего на полторы тысячных
секунды. Это, должно быть, Бранвена. Что ж, обмозгуем вместе
создавшуюся ситуацию; как-никак две головы лучше. Тогда и решим,
что делать с непрошеными гостями.
   Ох, и задам же я Моргану взбучку! Дудки теперь он получит пост
первого министра.
   Я сосредоточился, фиксируя момент появления первого Входящего.
Лёгкое возбуждение подсказало мне, что это, скорее всего,
женщина. Очевидно, Бранвена... Или Бренда - в самом деле, не
могла же моя сестричка упустить Моргана.
   Чтобы проверить свою догадку, я сосредоточился на втором
Входящем. Возбуждение прошло, сменившись тёплым дружеским
чувством. Всё-таки Морган. Тоже мне друг! Попросил бы меня прямо
- я бы ответил ему, чтобы он готовился и искал для себя
Отворяющего.
   Интересно, кто его Отворяющий? Неужели Дейрдра?
   Сконцентрировавшись на последнем из Входящих, я вновь испытал
лёгкое возбуждение. Значит, женщина. То ли Бренда, то ли
Бранвена - более детальной информацией, чем пол посетителя, я не
располагал, но поставил бы на Бренду. Бранвена всё же Хозяйка
Источника, и ей совсем негоже плестись в хвосте этой странной
процессии.
   Я вернулся к первому Входящему, предположительно Бранвене, точно
зафиксировал момент её появления в Безвременье и дал Образу
команду перенести меня вперёд по времени материального мира. Это
была дорога с односторонним движением. Всё, что оставалось
позади меня, становилось прошлым, возврата в которое нет, и я
должен был соблюдать осторожность, чтобы не пропустить нужное
мне мгновение. Я его не пропустил.
   Я по-прежнему стоял на вершине холма, и вокруг было по-прежнему
безлюдно, но это не обескуражило меня. От Бренды, всерьёз
занимавшейся изучением темпоральных свойств Источника, я узнал,
что каждой точке на временной оси материального мира
соответствует бесконечный интервал в Безвременье, причём, если
за начало отсчёта принять момент вхождения во Врата, то этот
интервал получится как бы разделённым на две части: бесконечную
- в будущее и конечную, так называемый "зазор" - в прошлое.
   Для Входящего этого "зазора" не существует, в него можно попасть
только из предшествующих отрезков Безвременья, как это сделал я.
Длина "зазора" зависит от скорости течения времени в мире, из
которого открываются Врата к Источнику. Впрочем, если вам
покажется, что я изъясняюсь слишком путано, то скажу проще: я
попал в нужный мне момент, но несколькими минутами раньше
посетителя из материального мира. Я не знал в точности, сколько
придётся ждать, но был уверен, что недолго, потому как
изначально нас разделял мизерный отрезок реального времени.
   Ожидание моё длилось даже меньше, чем я думал. Не прошло и
минуты, как у подножия холма появилась рыжеволосая девушка в
нарядном платье из золотой парчи. Я сразу узнал её, хотя увидел
её со спины. Я изумлённо выкрикнул её имя, но девушка никак не
отреагировала на мой возглас. Секунды две или три она стояла,
пошатываясь, затем как подкошенная рухнула на траву и осталась
лежать без движения.
   Нет, я не бросился бежать к ней по пологому склону холма - я
мгновенно переместился, напрочь позабыв о предупреждении
Бранвены, что в Безвременье такие штучки чреваты
непредсказуемыми последствиями. К счастью, со мной ничего не
случилось. В следующий момент я очутился возле Даны, быстро
опустился перед ней на колени и перевернул её на спину. Слава
богу, она была жива, всего лишь в обмороке от пережитого шока.
Её лицо было бледным, как полотно, а на лбу блестели мелкие
бисеринки холодного пота.
   Я достал из-за манжета платья Даны отороченный кружевом
батистовый носовой платок, бережно вытер ей лоб, затем похлопал
ладонями по её щекам, отчего те слегка порозовели. В арсенале
колдовской медицины имелось множество способов привести человека
в сознание, но я отдавал предпочтение старым проверенным
средствам и, поскольку возможно, старался обходиться без магии.
Я лишь пробормотал несложное заклинание, в результате которого в
ноздрях Даны образовалось микроскопическое количество молекул
аммиака; результат был аналогичен тому, как если бы я дал ей
понюхать вату, смоченную в нашатырном спирте.
   Дана чихнула и раскрыла глаза. Затем, жмурясь, ещё несколько раз
чихнула; взгляд её, наконец, стал осмысленным, а на щеках
проступил естественный румянец. Она выглядела растерянно и
беспомощно и оттого казалась мне ещё милее. Она была так
прекрасна, что я готов был захныкать от умиления... Я мысленно
отругал себя за неуместную сентиментальность, утёр с лица Даны
слёзы и как можно строже спросил:
   - Что ты здесь делаешь?
   Дана виновато заморгала.
   - Я... Извини, пожалуйста, Артур, но... Просто я хотела к
Источнику...
   - Да ну! - язвительно произнёс я. - В самом деле?
   Дана ухватилась рукой за моё плечо и попыталась подняться. Я
поддержал её и помог ей сесть поудобнее, после чего с большой
неохотой убрал свою руку с её талии.
   - С тобой всё в порядке? - спросил я.
   - Пожалуй, да, - ответила она. - Только голова немного кружится.

   - Ещё бы! Мы здорово столкнулись с тобой лбами.
   - Что?.. Ах да, извини. Я не думала, что так получится.
   - А как ты думала?
   - Ну... Что сначала войдёшь ты, а вслед за тобой - я.
   - Гм. Так оно и получилось. - Я собирался спросить, как это у
неё получилось, но ответ был очевиден. - Ты настроилась на мой
Знак Силы?
   Дана кивнула.
   - Ты почти угадал.
   - Почти? Что это значит?
   - Видишь ли, - объяснила она, - я настроена на твой Самоцвет.
   Наступила минута молчания. Я потрясённо смотрел на Дану, а она
блуждала задумчивым взглядом по окрестностям.
   - Может, ты неправильно выразилась, - медленно проговорил я. -
Быть настроенным на Самоцвет, это значит иметь возможность
управлять им. Не просто знать коды для выхода со мной на связь,
но и...
   - Нет, Артур, - уверенно произнесла Дана. - Я правильно
выразилась. Я могу управлять твоим Самоцветом.
   - Но как же так? - Я озадаченно уставился на свой Самоцвет и
проверил его блокировку. - Никаких изъянов в защите вроде бы
нет. И вообще, с ним всё в порядке.
   - Однако защита меня пропускает, - заметила Дана. - Я сама была
удивлена, когда обнаружила это. Я бы обязательно сказала тебе,
но после разговора с Брендой решила помалкивать.
   - Так это она тебе посоветовала? - спросил я, окончательно
сбитый с толку.
   - Конечно же, нет. Я даже не заикнулась ей о своём открытии.
Просто я попросила её рассказать о свойствах Самоцвета. В
частности я узнала, что при сильном взаимодействии Самоцвет
может копировать структуру других магических артефактов, и
подумала, что он мог скопировать и Знак Силы, когда ты впервые
вошёл во Врата.
   - Точно! - сказал я. - Так оно и случилось. Тогда же мой
Самоцвет, если можно так выразиться, скопировал и тебя. Мне
следовало бы догадаться об этом раньше.
   - Я тоже так подумала, - кивнула Дана. - Хотя не понимаю, как
это Самоцвет мог меня скопировать. Ведь я не камень какой-то, а
человек.
   - Вот он и скопировал тебя по-человечески. То есть, настроился
на тебя.
   То, что я сказал было не всей правдой. На самом деле я
"скопировал" Дану, купаясь в Источнике, а Самоцвет лишь
констатировал, что она - "своя". И любой другой камень,
настроенный на меня, будет автоматически настроен на Дану. Но,
увы, не наоборот. Извращенец-Источник не признаёт взаимности.
   - Ладно, - сказал я. - С этим мы разобрались. Что ты собиралась
делать дальше?
   - То, что и сделала. Имея доступ к твоему Самоцвету, который
содержит структуру Знака Силы и обладает всеми его свойствами...

   - Но ведь мой Самоцвет скопировал структуру другого Знака, -
заметил я, - того, что у Колина.
   - Я приняла это в расчёт. Как я и предполагала, настроившись на
новый Знак Силы, ты автоматически подстроил к остальным Знакам и
свой Самоцвет. Во всяком случае, я не испытывала никаких
затруднений, наводя вслед за тобой контуры. Ну, разве что
некоторое неудобство из-за расстояния. А так всё оказалось ещё
проще, чем я ожидала.
   - Но зачем ты это сделала? Ведь ты и так первая в списке тех,
кого я собирался представить Источнику.
   Дана удивлённо взглянула на меня.
   - Мне никто этого не говорил. Я думала, что ты намерен пустить к
Источнику только своих родных.
   Я покачал головой.
   - Этого было бы мало. Мне нужны и ты, и Морган... Да, кстати,
Морган что-то знал о твоём плане?
   - Вчера я рассказала ему.
   - Зачем?
   - Чтобы он подстраховал меня. Я не могла обратиться за помощью к
Брендону, потому что он твой брат, вот и попросила Моргана
следить за происходящим и отвлекать внимание Бренды.
   - Ага, ясно. Стало быть, ночной наезд на Брендона входил в ваши
планы? Вроде как отвлекающий манёвр?
   Дана почему-то покраснела.
   - Нет, Морган сам проявил инициативу. Я не понимаю, какую цель
он преследовал.
   Я хмыкнул.
   - Зато я понимаю. Он хотел стать твоим Отворяющим со всеми
проистекающими отсюда последствиями... Между прочим, ты отдаёшь
себе отчёт о последствиях своего поступка?
   - О каких именно?
   - Ну, в первую очередь о возникающем в результате влечении к
Отворяющему.
   Казалось, Дана была шокирована.
   - Но ведь Дейрдра жен... - Она осеклась, увидев на моём лице
снисходительную улыбку. - О боже! Брендон?
   - Да, - сказал я. - Брендон. Потому что ты женщина.
   Дана всплеснула руками и закатила глаза.
   - Ну и недотёпа же я! - с чувством произнесла она. - Как я не
сообразила?..
   - А вот Морган сообразил. Вернее, он заподозрил это, а потом, в
разговоре со мной, получил подтверждение своей догадки.
   - И сразу же кинулся к Брендону, - подхватила Дана. - Чуть ли не
на коленях упрашивал, нёс всякую чушь о престиже, об
авторитете...
   - Стоп! - сказал я, как громом поражённый внезапным подозрением.
- Откуда ты всё это знаешь?
   Дана покраснела и стыдливо потупилась.
   - Я... Я думала, что тебе известно...
   Я горько рассмеялся, вспомнив слова Бренды: "Ему снилась Дана",
- произнесённые в явном замешательстве. Да уж, снилась. Наяву...

   Я резко оборвал свой смех, поднялся на ноги и сухо проговорил:
   - Пойдём к Источнику. - После чего, не ожидая ответа, повернулся
к Дане спиной и зашагал вверх по склону холма.
   - Артур, - робко отозвалась она.
   - Да? - Я остановился, но не оглянулся.
   - Я... Нет, ничего.
   - Так пойдём же.
   Весь путь мы прошли молча. Дана покорно следовала за мной, не
пытаясь догнать меня, а я, в свою очередь, и не думал замедлить
шаг, чтобы подождать её. Я не хотел, чтобы она видела моё лицо -
зеркало моей души, которое в те тягостные минуты было слишком
красноречивым. Я испытывал злость, досаду, раздражение, обиду и
много других чувств из негативного спектра человеческих эмоций -
но над всем этим довлела горечь. Я чувствовал себя круглым
идиотом, последним дураком, которого обвели вокруг пальца, как
несмышлёныша. Мне было больно и стыдно при мысли о том, что
когда я засыпал, с нежностью думая о Дане, сама она засыпала в
объятиях моего брата...
   "Ему снилась Дана".
   Ха! Ха-ха-ха!
   Совсем не смешно...
   Только на прогалине, возле окружённого мраморным парапетом
водоёма, я немного успокоился, взял себя в руки и повернулся к
Дане.
   - Это Источник, - сказал я будничным тоном. - Точнее, его
физическое проявление. Подойди ближе, не бойся.
   Дана подступила к парапету вплотную и устремила взгляд на бьющий
из центра водоёма фонтан голубых искр.
   - Он волнуется из-за моего присутствия?
   - Да, верно. Откуда ты знаешь?
   - Бренда рассказывала. Она довольно точно описала мне и
Безвременье, и сам Источник. В общих чертах я приблизительно так
всё это и представляла.
   - Гм... А Бренда не рассказывала тебе о роли контакта с
материальным миром?
   - Я знаю, что он необходим для успешного посвящения.
   - А знаешь ли ты, что он порождает влечение?
   - Да, но влечение влечению рознь. Бренда держала контакт через
Брендона, однако по-прежнему любит его лишь как брата. А если бы
моим связующим звеном с материальным миром была Дейрдра, это бы
только укрепило нашу дружбу и положило конец всем нашим
разногласиям.
   Мне оставалось только подивиться её наивности.
   - Дружба дружбе тоже рознь, Дана.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Да так, ничего. Просто я думаю, что Источник не признаёт
контактов между представителями одного пола.
   Дана улыбнулась.
   - Стало быть, он претендует на роль сводника? Или свахи?
   Я вздохнул.
   - Вот что. Вижу, ты совсем не в курсе, и мне нужно многое
рассказать тебе.
   - О чём?
   - Об этом контакте и о том, как он сказывается на Входящем и
Отворяющем. Прежде всего, что ты предпочитаешь - любить или быть
любимой?
   Во взгляде Даны появилось странное выражение - то ли сочувствия,
то ли раскаяния. Похоже, она решила, что известие о её
отношениях с Брендоном слегка расстроило мой рассудок. Впрочем,
если это так, то она была недалека от истины.
   - И то, и другое, Артур, - мягко ответила она. - Я предпочитаю
взаимность.
   - Вполне понятное желание, - согласился я. - Но всё-таки, если
взаимность исключена, что ты выберешь?
   Взгляд Даны переменился, в нём появилась тревога.
   - Ты это серьёзно?
   - Очень серьёзно. Видишь ли, Источник не жалует взаимность.
Почему, не знаю; но знаю, что это так. Может быть, в этом скрыт
какой-то глубокий смысл, которого я не понимаю, а может,
Источник попросту издевается над нами, подобно языческим богам
требуя от нас жертвоприношения... - Так, слово за словом, я
рассказал Дане то, что лишь недавно узнал от Бранвены. Она
перебивала меня, уточняла, спрашивала, переспрашивала, пока я не
выложил ей всё, что было мне известно и что имело отношение к
делу, включая мой неудавшийся разговор с Колином. Единственное,
о чём я умолчал, так это о личности Хозяйки; я решил, что пусть
Бранвена сама представится Дане в своём новом амплуа.
   К концу нашей беседы мы как-то незаметно отошли от Источника на
приличное расстояние. Когда я исчерпался, а у Даны уже не
оставалось вопросов, она присела на траву и задумалась. Я
продолжал стоять, докуривая очередную (пятую или шестую)
сигарету, и откровенно любовался ею. Теперь мне нечего было
скрывать; она знала, что я люблю её, и знала, что моя любовь
безнадёжна. Она могла только посочувствовать мне... и себе тоже.

   - Это унизительно, - наконец произнесла Дана. - Получается, что
так можно заставить полюбить кого угодно.
   - Вовсе нет, - возразил я. - Никто никого не заставляет. Человек
может войти в Источник, а может и не входить в него. И он сам
выбирает своего Отворяющего. К тому же сам контакт предполагает
родство душ. Вряд ли он возможен между неприятными друг другу
людьми.
   - Все равно это неправильно. Если сейчас я искупаюсь в
Источнике, то Брендону придётся искать себе другого Отворяющего.
Я буду любить его, а он меня - нет. Я не хочу этого. Я хочу,
чтобы мой муж любил меня.
   - Он уже просил тебя стать его женой?
   Дана утвердительно кивнула.
   - А также он просил меня стать его Отворяющим. Я согласилась.
   - Да уж, - невольно вырвалось у меня. - Ты на многое
согласилась... - Тут я сконфузился и опустил глаза. - Извини, я
нечаянно.
   Дана встала, подошла ко мне и взяла меня за руки.
   - Артур, я должна объяснить тебе...
   - Ты ничего не должна. Я не вправе вмешиваться в твою личную
жизнь.
   - Нет, вправе. Ты сам признался, что любишь меня. А я... я люблю
тебя.
   Я робко поднял взгляд и всмотрелся в манящую глубину её
прекрасных изумрудных глаз.
   - Но ведь совсем недавно ты говорила, что я просто нравлюсь
тебе. Нравлюсь и только.
   - Я солгала, - честно призналась она. - Ты вынудил меня солгать.
Нельзя требовать от женщины признания в любви, если она не
уверена в твоих чувствах.
   - Тогда я тоже не был уверен, - ответил я и привлёк её к себе. -
А теперь уверен. Я люблю тебя.
   Некоторое время мы стояли обнявшись и молчали, не находя слов,
чтобы выразить свои чувства. Мы думали о будущем, которое не
сулило нам обоим ничего хорошего.
   - Почему ты не спрашиваешь о Брендоне? - отозвалась Дана. - О
наших с ним отношениях.
   - Это ваше личное дело. Если вы твёрдо решили пожениться, то в
ваших отношениях нет ничего предосудительного.
   - Однако ты должен знать, почему я так поступила. Ведь это я
навязалась Брендону. Сам он даже не заикался о том, чтобы мы
спали вместе до свадьбы. - Она сделала паузу, ожидая реплики с
моей стороны, но я хранил молчание. - Артур, скажи что-нибудь!
   - Мне нечего сказать, Дана.
   - Тебя не интересуют мои мотивы?
   - Я знаю их. Тобой двигало отчаяние.
   - А ещё злость. И обида. И ревность. Я так хотела досадить тебе!

   - Прежде всего ты искала утешения, - мягко возразил я. - Но
почему ты выбрала Брендона?
   - Даже не знаю. Может быть, потому что он твой брат. Он любит
меня, а я люблю в нём тебя. Он очень милый, и нравится мне. Я
думала, что смогу полюбить его... тебе на зло. Но не вышло.
   - Ещё не вечер, - заметил я.
   - Ты про Источник? - спросила Дана, крепче прижимаясь ко мне.
   - Да. Теперь ты знаешь всё, так что решай.
   Она подняла голову и наши взгляды встретились. В её глазах я
прочёл желание, которое полностью совпадало с моим. Мы
поцеловались - без страсти, а нежно и печально, так, как
целуются перед вечной разлукой.
   - Ты уже решила? - обречёно спросил я.
   Вместо ответа Дана высвободилась из моих объятий и бегом
бросилась к Источнику. Она бежала довольно резво, и мне удалось
настичь её лишь в нескольких метрах от парапета. Я ухватил её за
руку, она попыталась вырваться, в результате чего мы оба
оказались на траве под самым парапетом. Я подмял её под себя и
принялся покрывать её лицо жаркими поцелуями.
   - Пусти меня, - прошептала Дана, извиваясь. - Пусти меня к
Источнику. Я полюблю Брендона.
   - Не пущу, - ответил я и поцеловал её так крепко и страстно, что
у неё перехватило дыхание и она перестала сопротивляться. -
Позже ты искупаешься и полюбишь Брендона. Но не сейчас. Сейчас
твоя любовь принадлежит мне.
   Дана всхлипнула, затем посмотрела мне в глаза и утвердительно
кивнула.
   - Надеюсь, Брендон простит нас, - сказала она.
   Мы ласкали друг друга, позабыв обо всём на свете. Мы не обращали
никакого внимания на Источник, который бурлил рядом, всё больше
возбуждаясь вместе с нами. Когда извергаемые им голубые искры
начали сыпаться на нас огненным дождём, обжигая нашу кожу, мы
уже дошли до такого состояния, что просто не могли остановиться.
Боль от ожогов, вместо того, чтобы охладить наш пыл, лишь
подстёгивала нас, а разбушевавшуюся вокруг стихию мы
воспринимали как феерическое представление, устроенное
Источником в честь нашей любви. И в момент кульминации нашего
физического и эмоционального единения, именуемый в обиходе
оргазмом, Источник будто взорвался в завершающем аккорде своей
грандиозной симфонии первозданных сил и поглотил весь текущий
момент Безвременья целиком. Вместе с нами...

   ГЛАВА 11

   Я вынырнул на поверхность, фыркая и отдуваясь. Источник был
спокоен, если не считать создаваемых мной концентрических волн,
а вода в нём была прозрачна, и я видел под собой голубую бездну,
которую только что покинул.
   Итак, несмотря на своё первоначальное решение, я всё же
искупался в Источнике, держа контакт с Дейрдрой. Иного выхода у
меня не было - окунувшись в Источник, вернее, будучи поглощённый
им, я должен был идти до конца; путь на поверхность пролегал
только через его недра. Благо я успел предупредить об этом Дану,
прежде чем нас разделило - внутреннее течение унесло меня в Круг
Адептов, а ей предстояло пройти Путь Посвящения.
   Впрочем, я нисколько не сожалел о происшедшем. То, что я испытал
с Даной, было вершиной блаженства; это была любовь, возведённая
в степень бесконечности. Это была настоящая фантастика! Ради
таких прекрасных мгновений стоит мучаться и страдать всю свою
долгую жизнь... Ах, Бранвена, затейница! Вот почему ты так
хотела заняться со мной любовью в Безвременье!
   Я подплыл к ближайшему участку парапета и взобрался на него.
Едва лишь покинув Источник, я моментально стал сухим, а невесть
откуда взявшийся ветерок своим ласковым дуновением игриво
пощекотал мою кожу и слегка взъерошил мои волосы, ставшие на
удивление мягкими и шелковистыми. Хотя жидкость в Источнике по
своим физическим свойствам напоминала обычную родниковую воду,
это была особая субстанция, до предела насыщенная энергией, и
мой организм автоматически избавлялся от её излишков,
восстанавливая естественный баланс веществ.
   Я прошёлся по периметру парапета, огибая спокойный водоём, и
спрыгнул на траву возле обнажённой девушки, которая лежала,
свернувшись калачиком, и мирно посапывала во сне маленьким
изящным носиком. На её лице застыло умиротворённое выражение, а
на губах играла счастливая улыбка.
   Я тоже улыбнулся - счастливо и немного грустно, присел рядом с
Даной и несколько минут ласково смотрел на неё, не решаясь
прикоснуться к ней. Я знал, что последствия запечатления
скажутся далеко не сразу, и всё-таки боялся разбудить её, боялся
увидеть в её глазах отчуждённость и раскаяние.
   Я подумал о Дейрдре, со страхом и надеждой ожидая прилива
нежности, но ничего такого не произошло. Я по-прежнему не хотел
думать о ней. Я ещё не ПРОЧУВСТВОВАЛ.
   После некоторых колебаний я осторожно призвал Образ Источника,
внимательно следя за реакцией Даны. Она продолжала спать, никак
не реагируя на мои манипуляции. С удвоенной осторожностью я
затребовал себе одежду - красную пижаму и тапочки - и получил
её. Прикрыв свою наготу, я подумал, что проснувшись Дана тоже
пожелает одеться, причём ей понадобится платье в точности
похожее на то, которое сгорело в Источнике, чтобы, вернувшись
обратно в собор, она не привлекла к себе внимание внезапной
переменой наряда. Команда скопировать уничтоженную одежду не
сработала; похоже, Образ не понял меня. Тогда я представил
Данино платье во всех деталях, которые помнил: золотая парча,
бархат, шёлк, тонкие кружева, многочисленные драгоценные
украшения, пышные нижние юбки, а также всякую всячину - брошки,
булавки, серьги, кольца, ленты для волос - пусть сама выбирает,
когда проснётся. Насчёт её белья я не был уверен (убейте, не мог
припомнить, что на ней было, хотя собственноручно раздевал её),
поэтому просто заказал стандартный комплект - один из тех,
которые Бренда усиленно пропагандировала среди своих новых
подруг, - самый, на мой взгляд, приличный.
   Управившись с этим делом, я проверил состояние Врат - и тут меня
ожидал неприятный сюрприз. Впереди был только один Входящий,
последний, женщина, предположительно Бранвена. А Моргана я
упустил...
   Рядом со мной заворочалась Дана. Я изгнал Образ Источника и
повернулся к ней. Она уже проснулась и теперь смотрела на меня,
моргая глазами, и сонно улыбалась.
   - Артур, милый...
   Я прилёг рядышком и нежно поцеловал её в губы, одновременно
поглаживая рукой вдоль её талии.
   - Ты не жалеешь, дорогая? - спросил я.
   Взгляд Даны засиял.
   - О нет, что ты! Я так счастлива... - Она зарылась лицом на моей
груди. - Это было восхитительно! Я люблю тебя, Артур.
   - Я тоже люблю тебя, Дана, - сказал я, млея от аромата её
душистых волос. - Как прошло твоё посвящение?
   - Нормально. Правда, ты заставил меня немного поволноваться. Я
думала, что выйдя из Источника, встречу тебя, а получилось
наоборот.
   - Ты долго ждала меня?
   - Не знаю. Я почти сразу заснула, а сколько спала - понятия не
имею.
   - Нам ещё повезло, - заметил я. - Ведь нас могло разнести по
разным мгновениям Безвременья.
   - О чём ты говоришь?
   - Мы переместились вперёд по времени материального мира.
   - Намного?
   - Нет, на пару сотых долей секунды. Этого никто не заметит.
   - А что, собственно, произошло?
   - Да так, маленькая катастрофа в Безвременье.
   - Вызванная нами?
   - Ага, - улыбнулся я. - Славно мы порезвились.
   Дана подняла ко мне лицо. На щеках её играл румянец смущения, а
глаза лихорадочно блестели.
   - Давай ещё раз, Артур.
   Я вздохнул.
   - Ты уже запечатлела Брендона...
   - Ну и что? Я ничего не чувствую.
   - Скоро почувствуешь.
   - Тем более, - настаивала она. - Сейчас я люблю тебя и хочу
только тебя, а завтра, может быть, начну мучаться, как ты... Ну,
пожалуйста, Артур, очень тебя прошу.
   Ещё несколько слов - и я бы не устоял. Своей ненасытностью,
агрессивностью в любви Дана сильно напоминала Дейрдру, и мне это
нравилось, мне нравилось в ней решительно всё. Я готов был снова
и снова заниматься с ней любовью, после каждого раза сгорая в
Источнике дотла и всякий раз возрождаясь в нём, как Феникс.
Поначалу меня удерживала мысль о Моргане, но затем я сообразил,
что и так уже проворонил его. Теперь он либо стал адептом и
возвратился в материальный мир, либо, если он сделал что-то не
так, Источник сжёг его - и в том, и в другом случае я был
бессилен повлиять на ход событий. А перспектива ещё раз испытать
это небывалое наслаждение, взлететь на крыльях любви к самой
вершине блаженства, чтобы потом рухнуть оттуда вниз, в бездну
Источника и вновь пройти Круг Адептов, - это было для меня
подобно дьявольскому соблазну.
   Я уже собирался сказать "да", как вдруг из водоёма донёсся
всплеск, а вслед за ним послышалось облегчённое фыркание.
   - Вот видишь, - сказала Дана. - Источник волнуется. Он тоже
хочет.
   Я отрицательно покачал головой и поднялся с травы.
   - Это не Источник. Это нечто из Источника. Вернее, некто.
   Я приблизился к парапету и увидел в центре водоёма знакомую
белокурую головку. Правда волосы её немного потемнели от влаги,
но все равно я не мог не узнать мою Снежную Королеву.
   Я не окликнул её по имени, так как рядом была Дана. Я просто
махнул рукой, привлекая её внимание, и издал неопределённый
возглас:
   - Эй!
   Бранвена заметила меня.
   - Привет, Артур! - крикнула она. - Я сейчас. - И поплыла в моём
направлении.
   - Кто это? - поинтересовалась Дана, приняв сидячее положение и
притянув к себе одежду.
   - Хозяйка Источника, - ответил я.
   - Хозяйка! - испуганно охнула Дана и потянулась за платьем.
   - Да ты не бойся, - успокоил я её. - Она очень милая особа. Если
не дразнить, кусаться не будет. Однако палец в рот ей лучше не
класть. Я зову её Снежной Королевой.
   - Странное имя, - заметила Дана. Она надела платье на голое тело
и добавила: - Между прочим, это не моё платье. Хотя очень
похожее.
   - Твоё сгорело в Источнике, так что мне пришлось шить тебе
новое, - объяснил я. - Надеюсь, оно тебе впору?
   - Почти, - ответила Дана и принялась рыться в ворохе белья и
нижних юбок. - Это ты тоже пошил?
   - Да, с божьей помощью. То есть, с помощью Источника.
   - Спасибо, Артур, ты очень заботлив. Только ты кое о чём
позабыл.
   - Возможно. Ведь я не специалист по части женского белья.
   Дана хмыкнула, натягивая чулки.
   - По-моему, туфельки не относятся к белью.
   - Ах чёрт! - выругался я и, призвав Образ Источника, с
театральным пафосом провозгласил. - Хрустальные туфельки для
Золушки!
   В одной моей руке появилась пара женских башмачков, а в другой -
белоснежный халат, отороченный кружевами.
   - А халат зачем? - озадаченно спросила Дана.
   - Для Снежной Королевы, разумеется, - ответил я. - Не думаешь же
ты, что она покрыта шерстью.
   Бранвена вышла из Источника, как Афродита из морской пены. Я
встретил её, целомудренно прикрыв свой взгляд распахнутым
халатом. Впрочем, я немного просчитался с выбором ткани, сквозь
которую легко проглядывались очертания её стройной фигуры.
   - Ты такой деликатный, Артур! - сказала Бранвена, позволив мне
надеть на неё халат. - Вот если бы ты был ещё и любезен со мной,
как с этой молодой дамой, тогда бы тебе вообще цены не было.
   - Так мне знакомить вас или как? - спросил я, давая Бранвене
понять, что Дана ещё не в курсе относительно её истинной
личности.
   - А зачем нас знакомить? Я знаю, что это принцесса Дана,
племянница покойного короля Бриана Лейнстера, наречённая невеста
принца Брендона из Света и тайная любовница его родного брата,
Артура Пендрагона.
   Лицо Даны обдало жаром, а в её зелёных глазах сверкнули молнии.
   - Ты многое себе позволяешь, госпожа Снежная Королева, - гневно
произнесла она. - Пусть ты Хозяйка Источника, но тебе никто не
давал права вмешиваться в мою личную жизнь.
   - Господь с тобой, душенька, - кротко произнесла Бранвена. -
Разве я вмешиваюсь? Я только констатирую факт, что твоя личная
жизнь произвела настоящий фурор в Безвременье.
   Дана в замешательстве опустила глаза.
   А я, проверив состояние Врат, сказал Бранвене:
   - Знаешь, я грешным делом подумал, что ты последняя в этой
цепочке Входящих.
   Бранвена коротко рассмеялась.
   - Плохо же ты обо мне подумал! Я была впереди тебя.
   - Но почему я тебя не обнаружил, когда вошёл?
   - Потому что меня не было в том моменте Безвременья. Я поспешила
встречать непрошеных гостей. Первой на очереди была
присутствующая здесь принцесса Дана.
   - Однако её встретил я.
   - Да. И поэтому я не афишировала своего присутствия. Я решила
подождать, пока вы не уладите свою личную жизнь...
   - Так ты снова подглядывала! - негодующе воскликнул я.
   Бранвена покачала головой.
   - Нет. К сожалению, я не подглядывала. Я лишь ожидала в
сторонке, а когда спохватилась, было уже поздно. Источник
поглотил меня вместе с вами.
   - Стало быть, ты не знала, что этим закончится? - спросил я.
   - А откуда мне было знать? - пожала плечами Бранвена. - Ведь я
ни разу не прелюбодействовала возле Источника.
   К щекам Даны вновь прихлынула кровь. Она внимательно всмотрелась
в лицо Бранвены, несколько раз изумлённо моргнула, затем
медленно, словно в трансе, произнесла:
   - Нет, это невероятно! Я не могу поверить своим глазам. Ты -
Бранвена! Во всём, кроме внешности, ты - Бранвена.
   Бранвена весело рассмеялась.
   - Ну, конечно, это я. Кто же ещё. - Она обняла Дану и
расцеловала её в обе щеки. - Вот что значит женское чутьё. Ты
раскусила меня в одну минуту, а Колина я почти полгода водила за
нос. Он даже не заподозрил, что я - это я.
   Дана отступила от неё на шаг и смерила её изучающим взглядом.
   - Ты - Бранвена! Ты - Хозяйка!.. Просто не верится... Ты такая
хорошенькая! Ты настоящая красавица!
   Бранвена улыбнулась.
   - Да, теперь я красавица. Источник даровал мне этот облик. Ты не
находишь, что у него хороший вкус?
   - У него отличный вкус, - искренне согласилась Дана. - Он дал
тебе такое совершенное тело, что... у меня просто дух
захватывает!
   - Но, милочка, и тебе грех жаловаться, - не осталась в долгу
Бранвена. - Твоё тело сводит с ума многих мужчин. Ты даже
умудрилась соблазнить мужа нашей несравненной душечки Дейрдры.
   Я прокашлялся.
   - Ладно, девочки, оставим это. Бранвена, ты перехватила Моргана?

   - В каком смысле?
   - Разве не он шёл вслед за Даной?
   - Нет, это был Брендон.
   - Брендон?! - воскликнули я и Дана одновременно.
   - Он самый. Как я понимаю, Дана нечаянно зацепила его и увлекла
в Безвременье.
   - С ним всё в порядке?
   - Этого я не знаю. Ведь Источник поглотил меня вместе с вами, и
так же, как и вы, я упустила Брендона.
   В груди у меня похолодело.
   - О Митра, помилуй нас! Ведь у Брендона нет контакта.
   - Контакт есть, - возразила Бранвена. - С сестрой.
   - Но ведь Бренда - адепт, и по твоему же собственному
утверждению, Источник не примет Брендона.
   - Но и не уничтожит. Если Брендон окунётся в Источник, тот
просто вернёт его обратно в материальный мир. Правда, голого.
   - На то же самое место? - ужаснулся я, представив, как в момент
коронации на глазах всего честного народа у моего брата исчезает
одежда.
   - Не обязательно, - ответила Бренда, усмехаясь. - Надеюсь,
Источник учтёт пожелание Брендона и переправит его не в столь
людное место.
   Я с некоторым облегчением вздохнул. Всё же исчезновение самого
Брендона будет выглядеть не так шокирующе, как если бы исчезла
только его одежда. Хотя шуму будет - не оберёшься. М-да, славная
получилась у меня коронация...
   - Это я во всём виновата, - сказала Дана. - Я одна... Но
постойте! Если Брендон в Безвременье, то как же Источник принял
меня?
   - Брендон ещё не был в Безвременье, когда ты окунулась в
Источник, - ответила Бранвена. - Тогда он только входил во
Врата.
   - Но ведь он вошёл, - возразила Дана. - А в это самое время я
находилась в Источнике.
   - К тому моменту ты уже стала посвящённой и не нуждалась в
контакте с материальным миром. А то, что Источник перенёс тебя и
всех нас вперёд в реальном времени, - следствие твоих с Артуром
забав.
   - Но почему так случилось?
   - Потому что был уничтожен весь сегмент Безвременья, в котором
мы находились. Другой вопрос, почему Источник выбрал именно этот
сегмент и почему он вообще не разнёс нас по разным сегментам.
Сразу скажу, что этого я не знаю.
   - А Брендон? Мы, случайно, не прихватили его?
   - Надеюсь, что нет. Сейчас Источник спокоен, и я не чувствую в
нём никаких возмущений.
   - И всё-таки ты надеешься, - заметил я. - Только надеешься.
   Бранвена вздохнула.
   - Ну ладно, я в этом уверена. Можешь проверить это - отправляйся
в материальный мир, свяжись с Брендоном и убедись, что с ним всё
в порядке.
   - Так я и сделаю, - кивнул я. - Но прежде я собираюсь
посмотреть, кто к нам ещё пожаловал. Вернее, вскоре пожалует.
   - Это Бренда, - сказала Бранвена.
   - Так я и думал. Очевидно, её потянул вслед за собой Брендон.
Мгновенно отреагировать она физически не могла, поэтому и
задержалась... - Тут я умолк, поражённый только что пришедшей
мне в голову мыслью. - Однако странно!
   - Что странно? - спросила Дана.
   - Нарушение причинно-следственной связи, - пояснил я. - Ведь,
оказавшись в своём сегменте Безвременья, я смог предвидеть не
только твоё появление, но и близняшек.
   - Ну и что?
   - А то, что по всем правилам это невозможно. Ты вошла во Врата
после меня, а значит, зацепила Брендона уже после того, как я
попал в Безвременье. Таким образом, причина меняется местами со
следствием: Брендон и Бренда ещё никуда не входили... то есть,
их не втаскивали, а между тем я уже знал, что они войдут. - Я
вопросительно взглянул на Бранвену. - Тебе это не кажется
странным?
   - Ничуть, - ответила она. - Скорее всего, Дана зацепила Брендона
в момент твоего вхождения или даже чуть раньше. Из своего
сегмента я видела только тебя и Дану, но когда переместилась в
зазор твоего сегмента, то обнаружила, что вслед за вами входят
Брендон и Бренда. - Бранвена грустно усмехнулась. - И тут-то я
совершила ошибку. Мне нужно было сразу отправляться к Брендону,
предоставив вас друг дружке, однако я задержалась и...
   - Любопытство подвело, - съехидничала Дана. - Впрочем, это меня
нисколько не удивляет. Ты всегда любила совать свой нос в чужие
дела.
   - И всё же отдай мне должное, милочка, - сказала Бранвена,
совсем не обидевшись. - Сплетничать не в моих привычках. Ни
Брендон, ни Дейрдра, и вообще никто на свете не услышит от меня
ни единого слова о том, что между вами произошло.
   - Ты так великодушна, кузина! - произнесла Дана, стремясь скрыть
своё смущение под маской язвительности. - Я, право, не знаю
даже, как тебя благодарить. Сейчас меня слеза прошибёт от
умиления.
   Бранвена посмотрела на неё долгим взглядом.
   - И всё-таки ты лицемерка бесстыжая. И хитрющая же! Знаешь, на
твоём месте я бы ни за что не додумалась сначала отдаться
Брендону, чтобы затем без зазрения совести развлекаться с
Артуром.
   По всему видно было, что Дана собиралась огрызнуться, но в
последний момент сдержалась и, закусив губу, потупила глаза.
   Чтобы разрядить обстановку, я решил перевести разговор в прежнее
русло:
   - Бранвена, ты точно уверена, что с Брендоном ничего не
произошло?
   - Он не погиб, за это я отвечаю. В противном случае Источник ещё
бурлил бы. Но если ты настаиваешь, я могу проверить.
   С этими словами Бранвена прикрыла глаза и замерла, а над её
головой замерцал Образ Источника. Спустя несколько секунд её
светлые ресницы взлетели вверх, и она недоуменно посмотрела на
меня.
   - Представь себе, Артур! Твой брат прошёл посвящение.
   - Что?!
   - Да, да! Брендон стал адептом, Источник принял его. В этом нет
никаких сомнений.
   - Но как же так получилось? - удивлённо произнесла Дана. - Ведь
у него не было Отворяющего.
   - Ошибаешься, - с тяжёлым вздохом ответила Бранвена. - У него
был Отворяющий.
   - И кто же?
   Бранвена снова вздохнула.
   - Дейрдра, конечно. Кто же ещё...

   ГЛАВА 12

   Несколько миллисекунд спустя, в другом сегменте Безвременья мы с
Брендой стояли рядом у мраморного парапета и задумчиво смотрели
на спокойную гладь Источника.
   - Знаешь, что самое паршивое во всей этой истории? - наконец
произнёс я, нарушая затянувшееся молчание.
   - И что же? - спросила Бренда.
   - То, что я не смог устоять.
   - Ты о Дане?
   - Да.
   - И сейчас ты раскаиваешься?
   Я горько вздохнул.
   - В том-то и дело, что нет. Я чувствую себя виноватым, мне очень
стыдно, поверь. Но я ни в чём не раскаиваюсь, ни о чём не
сожалею. Я соблазнил невесту родного брата, я изменил Дейрдре в
день нашей свадьбы... Боже, я не представляю, как посмотрю им
после этого в глаза!
   Бренда положила руку мне на плечо. Её голубые глаза смотрели на
меня с сочувствием и пониманием.
   - Не казни себя, Артур. Ты не виноват в том, что любишь Дану.
Случилось то, что должно было случиться, и в этом нет твоей
вины. Уверена, Брендон поймёт тебя и простит - если не сразу,
так позже, когда настанет его черёд платить по счетам за
обретённое могущество.
   Я что было силы ударил кулаком по парапету и в сердцах
выкрикнул:
   - Будь ты проклят, Источник! Зачем ты мучишь нас? Зачем
издеваешься над нами?
   - Ради нас же самих, - ответила Бренда. - Чтобы мы оставались
людьми.
   Я вопросительно взглянул на неё.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Источник не просто играет с нами и не просто издевается.
Установленные им жестокие правила игры при более внимательном
рассмотрении оказываются вполне разумными и оправданными. Если
бы мы, получая власть над первозданными стихиями, не отдавали
ничего взамен, то рано или поздно утратили бы всяческую связь с
миром людей. По мере обретения нами всё большего могущества, мы
постепенно теряли бы свою человечность, сознательно избавляясь
от тех качеств, которые, по нашему мнению, мешают нам овладеть
высшими силами. В конечном итоге мы превратились бы в опасных
чудовищ, способных сокрушить весь мир человеческий, привести
вселенную к катастрофе.
   - И ты думаешь, что моя... моё чувство к Дане помешает мне
превратиться в опасное для людей чудовище?
   - Я на это надеюсь. Надеюсь, что при любых обстоятельствах ты не
захочешь выхолащивать свою человечность, чтобы не стать чужим
для Даны... а также для Дейрдры. Именно благодаря жестокости
Источника и ты, и я, и Бранвена, и Колин, а теперь и Брендон с
Даной, - все мы крепко связаны с остальным человечеством.
   - Это установленный факт? - спросил я. - Или только твои
предположения?
   - А что есть факт? - вопросом ответила Бренда. - Факт, что для
посвящения в Источнике необходима связь с материальным миром.
Факт, что Источник отказывается признавать наличие такой связи,
если неофит держит контакт с действительным адептом. А это
странно, согласись.
   - Бранвена говорит...
   - Я знаю, что она думает по этому поводу, и пока не спешу
разубеждать её. Я смоделировала на компьютере Путь Посвящения и
получила весьма любопытные результаты.
   - Какие?
   - Во-первых, в процессе прохождения Пути связь неофита с
материальным миром никак себя не проявляет, она попросту
бездействует.
   - А как же запечатление?
   - Оно происходит уже в Кругу Адептов. Другое дело, что в момент
погружения непосвящённого Источник проверяет наличие у него
контакта и допускает его к посвящению только при условии, что
контакт есть, причём не с адептом.
   - Следовательно, - сказал я, - связь с материальным миром на
самом деле не условие успешного овладения Силой, а всего лишь
условие допуска к ней?
   - Вот именно. Источник - или тот, кто создал его, - не хочет,
чтобы его адепты были оторваны от остального человечества, и
даже готов уничтожить всякого, кто утратит эту связь.
   Я закашлялся, подавившись не слюной, а словами, которые застряли
у меня в горле. Я как раз собирался сказать: "Ну, ладно.
Допустим, что ты права. Теперь представим такую ситуацию -
Отворяющий адепта умирает. Тогда связь, о которой так радеет
Источник, автоматически теряется, адепт оказывается вне
человеческого мира, и уже ничто не мешает ему превратиться в
опасное для людей чудовище. В твоей теории что-то не так,
сестричка". Ан нет!..
   - Это моё самое последнее открытие, - между тем продолжала
Бренда. - После ночного разговора с тобой я никак не могла
уснуть, всё думала о шкатулке Пандоры, думала о том, что
произойдёт, если кто-нибудь из нас потеряет рассудок и решится
убить своего Отворяющего. В конце концов я взяла компьютер,
отправилась в Безвременье и провела серию различных тестов.
   - Тебе удалось получить ответ?
   - Да. Я смоделировала вызов Образа и обнаружила, что при этом
Источник запрашивает всех Отворяющих адепта... Кстати, по мне
этот термин не самый удачный, но коль скоро он прижился, то
будем подразумевать под Отворяющими всех тех, кого адепт
запечатлел в Источнике. Так, например, у тебя двое Отворяющих -
Дейрдра и Дана; у меня - Брендон; у Брендона - Дейрдра...
   - А ты? Ведь Брендон, купаясь в Источнике держал контакт и с
тобой.
   - Это ещё один немаловажный момент - Источник не запечатлевает
адептов. В него как бы встроена программа, которая игнорирует
такой контакт.
   - Почему? - спросил я.
   - Вернее, зачем, - уточнила сестра. - Это делается для того,
чтобы избежать образования замкнутых на себя групп адептов. К
примеру, если бы Брендону удалось запечатлеть Бранвену, она
стала бы его Отворяющим, и в результате возникла бы связка:
Брендон - Бранвена - ты - Дана - Брендон. То есть, у каждого из
вас был бы Отворяющий-адепт, чьим Отворяющим, в свою очередь,
также является адепт. А это противоречит идеологии Источника -
или того, кто его создал. Как видишь, всё устроено так, чтобы
любая последовательность Отворяющих заканчивалась на человеке,
не являющимся адептом. Ты понимаешь меня?
   Я кивнул.
   - Кажется, начинаю понимать. Но вернёмся к нашим баранам. Итак,
в момент вызова Образа Источник запрашивает всех Отворяющих
адепта. Что это значит - запрашивает?
   - Он проверяет, живы они или нет.
   - А что, если один из них умер?
   - Условие поставлено некорректно, его нужно сформулировать
иначе. Если хотя бы один из Отворяющих жив, то всё в порядке, но
если все Отворяющие адепта мертвы, Источник незамедлительно
убивает его.
   Не думаю, что кому-то приятно было бы узнать, что его жизнь
напрямую зависит от здравия других, пусть даже близких и родных
ему людей. Мне стало не по себе при мысли о том, что каждый раз,
вызывая Образ, я рисковал быть уничтоженным. Ведь если бы с
Даной произошёл несчастный случай...
   - Дрянь дело, - мрачно произнёс я. - Чем дальше в лес, тем
больше дров.
   - Это вовсе не так плохо, - возразила Бренда. - Было бы хуже,
если бы Источник не контролировал своих адептов.
   - Было бы лучше, если бы Источник контролировал их как-то иначе.

   - И как же?
   - Ну... Следил бы за состоянием их психики, анализировал их
поступки и намерения...
   - И отделял зёрна от плевел, - с иронической усмешкой добавила
Бренда. - Берёг бы агнцев и уничтожал козлищ. Это же чистой воды
антропоморфизм, Артур! Даже если Источник разумен, то вряд ли он
разумен по-человечески и вряд ли способен судить о людях по
человеческим меркам. Откуда нам известно, что есть в его
понимании зёрна, а что - плевела, кто для него является агнцем,
а кто - козлищем? Какие у него критерии добра и зла, и
существуют ли эти критерии вообще? Если Источник разумен, то он
поступает мудро, не пытаясь судить нас. Он лишь устанавливает
правила игры, которым мы обязаны следовать неукоснительно, и
квинтэссенцию этих правил можно выразить одним чётким
императивом - мы должны оставаться людьми.
   - Уж больно жестокие эти правила, - заметил я.
   - Не нравится, не играй, - ответила Бренда. - Забудь про свой
Образ и довольствуйся Формирующими. Впрочем, я уверена, что ты
никогда не откажешься от обретённого могущества. Сейчас меня
беспокоит другое - шаткость нашего положения. После глупой
выходки Даны мы все оказались в зависимости от одного человека -
от Дейрдры. Это очень опасная ситуация, и её нужно в экстренном
порядке менять.
   - Как?
   - Элементарно. Каждому из нас следует произвести повторные
запечатления, и для пущей верности нам желательно иметь не по
одному, а по нескольку Отворяющих.
   Я содрогнулся от ужаса.
   - Бренда! Что ты говоришь?! Ты представляешь, к чему это
приведёт?
   - Я всё понимаю, Артур, - кивнула сестра. - Но пойми и ты, что
альтернативы этому нет.
   Я тяжело опустился на траву и прислонился спиной к парапету.
   - Ошибаешься, - сказал я. - Альтернатива есть - жить в
постоянном страхе перед внезапной смертью.
   - Это безумная альтернатива, - ответила Бренда, садясь рядом со
мной. - В буквальном смысле безумная - это кратчайший путь к
паранойе.
   - А то, что ты предлагаешь, чревато шизофренией. Или
маниакально-депрессивным психозом. Я ещё не знаю, сколько мне
потребуется Отворяющих, чтобы чувствовать себя в относительной
безопасности; но точно знаю, сколько женщин нужно для того,
чтобы поставить меня на грань сумасшествия. Двоих достаточно -
Даны и Дейрдры. А что уж говорить о большем их числе.
   Бренда положила одну руку мне на плечо, а другой нежно провела
по моей щеке.
   - Ты слишком мнителен, братец, вот и всё. Мне бы твои заботы.
   Я заглянул в её глаза и увидел там боль и тоску.
   - У тебя проблемы с мужчинами, сестричка?
   Она отвела взгляд и тихо ответила:
   - Да.
   - Из-за твоего бывшего мужа?
   - Нет, из-за Брендона. Если я ещё раз влюблюсь, он точно сойдёт
с ума.
   - Но почему? - удивлённо спросил я.
   Бренда горько вздохнула.
   - Ты мог бы и сам догадаться. Другие - нет, а ты мог бы. Ведь
никто, кроме тебя и мамы, не знает, насколько прочные узы
связывают меня и Брендона.
   Я застонал, мысленно ругая себя за несообразительность, и рывком
привлёк к себе Бренду.
   - Бедная сестричка! Боже мой, боже мой...
   Она заплакала, крепко прижавшись ко мне, а я гладил её по спине,
не в силах найти слов утешения, которые, в сущности, были бы
бесполезны. Я не мог представить себя на месте Брендона, но я
понимал его, также как понимал и всю глубину личной трагедии
Бренды. Да, действительно, бог (если он есть) сыграл злую шутку
с моими близняшками в ту самую ночь, когда они только были
зачаты...
   Выплакавшись, Бренда отстранилась от меня и, то и дело
всхлипывая, заговорила:
   - Вся наша беда в том, что мы слишком ТЕСНО связаны дуг с
другом. Конечно, мы можем ослаблять наш контакт до минимума, но
только при условии, что держим свои эмоции в узде. Но если...
если кто-то из нас...
   - Да, я понимаю, - сказал я. - Я помню, что с тобой происходило,
когда Брендон оказался в постели с Даной.
   - Вот-вот! Я чувствовала то же, что чувствовал и он.
   - Но насколько я мог судить, - заметил я, - тебе было хорошо. Ты
сама это сказала.
   - Да, и в этом наше отличие. Я смирилась с мужской сущностью
Брендона и вместе с ним получаю удовольствие от его близости с
женщинами. А он... он агрессивен и нетерпим. Всё его естество
протестует против моей женственности. Достаточно мне
почувствовать влечение к мужчине, как ему становится тошно. И в
этом нет его вины - таков он по природе своей. Брендон
стопроцентный гетеросексуалист, для него отвратительна сама
мысль о близости с мужчиной, и когда я впервые влюбилась... -
Сестра ненадолго умолкла, смахнула с ресниц слёзы и продолжила:
- Это было в первый и единственный раз. Тогда я совершенно
потеряла голову! Я решила порвать с Брендоном, покинула Царство
Света и вышла замуж, но... но... - Её затрясло от нового
приступа рыданий.
   Я обнял Бренду и ласково сказал:
   - Дальше не надо, дорогая. Я знаю, что с вами происходило.
   - От кого? От мамы?
   - Неважно от кого. Знаю и всё. И теперь я понимаю... - Тут я
осёкся.
   - Что ты понимаешь?
   Я промолчал, боясь ещё больше расстроить сестру. Наконец-то я
понял действительную причину столь болезненной реакции Брендона
и Бренды, когда речь заходила об отношениях между ними. Я даже
не подозревал, как близок был к истине, говоря брату, что на
воре шапка горит. Для них обоих кровосмешение было бы благом,
решением всех их проблем... если бы оно было возможным. И те
слова, которые вырвались у Бренды, когда я водил её к Источнику,
и которые так озадачили и встревожили меня, на самом деле
относились не ко мне, а к другому её родному брату...
   - Бренда, - сказал я после продолжительного молчания. - Здесь
что-то не так.
   Она высвободилась из моих объятий.
   - О чём ты?
   - О правилах игры, навязанных нам Источником. Не похоже, чтобы
наш прадед следовал им. Если верить Бранвене, единственными
Отворяющими короля Артура были его двоюродный брат Мерлин и его
сводная сестра Моргауза. Мерлин Амброзий не в счёт, так как он
был Отворяющим справа, а вот Моргауза, как известно, умерла
задолго до свержения Артура с престола - и без каких-либо
фатальных для него последствий. То же самое и с Мерлином -
будучи адептом Источника, он благополучно пережил обоих своих
Отворяющих, ему даже удалось скрыться от гнева тогдашней
Хозяйки, Вивианы.
   - Значит, с тех пор правила изменились, - сказала Бренда.
   - Но кто их изменил? Сам Источник?
   - Возможно.
   - Тогда я спрошу у него, зачем он это сделал.
   - Как?
   - Помнишь, я рассказывал тебе, что когда сражался с Агнцем, на
мгновение ощутил присутствие некой личности, обитающей глубоко в
недрах Источника?
   - Да, помню. - Бренда не на шутку встревожилась. - Неужели ты
хочеш ь...
   - Хочу, - твёрдо произнёс я. - И сделаю. Я должен знать, что
замышляет Источник. Мы все должны это знать. Окажись он самим
господом богом, я все равно потребую от него объяснений.
   - Это очень опасно, Артур, - попыталась урезонить меня Бренда. -
Смертельно опасно. Ведь тогда ты едва не погиб.
   - Но не погиб же.
   - Да, тебе повезло. Однако не стоит испытывать судьбу дважды.
   - И всё-таки я рискну. Отойди-ка в сторону, сестричка. А ещё
лучше, возвращайся в материальный мир.
   Видя, что моё решение окончательное, Бренда вздохнула и
отрицательно покачала головой.
   - Никуда я не уйду, Артур. Я останусь здесь и постараюсь помочь
тебе. Позволь мне держать с тобой мысленный контакт.
   Я немного подумал, затем кивнул.
   - Хорошо.
   - И ещё одно, - добавила сестра. - Мне кажется, что за последние
недели ты так издёргался, что подсознательно желаешь умереть.
Поэтому не забывай, что от тебя зависит жизнь Бранвены; не
забывай, что у тебя есть дочь; не забывай, что у тебя есть мы с
Брендоном, что есть Дейрдра и Дана, и все мы любим тебя.
   - Я это знаю, - ответил я и поцеловал Бренду в губы. - Я буду
помнить об этом, родная.
   Я лёг на траву и устремил взгляд в зелёное небо Безвременья.
Надо мной повис Образ Источника, и через него я начал черпать
энергию.
   Реки, моря, океаны мощи вливались в меня, и я впитывал их, как
губка, не останавливаясь на достигнутом. Я чувствовал, как
вибрируют мои нервы от нечеловеческого напряжения, я с трудом
удерживал под контролем колоссальный заряд энергии - и
продолжал, продолжал черпать её из Источника...
   - Артур! - крикнула Бренда. - Остановись! Хватит! Довольно!
   Я и сам понимал, что это уже слишком, но моя цель была так
близка. Я почти что достиг её... И достиг таки!
   Физически я продолжал лежать на траве под небом Безвременья, но
разум мой блуждал в мрачных глубинах Источника. Меня окружала
слепящая тьма.
   - Что тебе нужно, живущий? - прозвучал в моей голове безликий,
лишённый эмоций голос. - Зачем ты явился сюда, когда ещё не
пробил твой час?
   - Кто ты? - спросил я.
   - Я суть, - последовал ответ.
   - Кто-кто?
   - Я суть, матрица личности, если угодно - душа умершего адепта,
теперь обитающая в Источнике. Когда-нибудь и ты окажешься здесь,
а если не поспешишь отсюда убраться, то очень и очень скоро.
   Тут я мог бы слукавить и сказать вам, что любопытство
превозмогло во мне страх, но буду откровенен - я не отступил
немедля только потому, что меня сковал ужас. Я был готов к
встрече с кем угодно - только не с мёртвой душой.
   - Ты всё ещё здесь? - через пару секунд осведомилась суть.
   - Я не уберусь отсюда, пока не получу ответы на волнующие меня
вопросы, - набравшись храбрости, заявил я.
   - Что тебя волнует?
   - Поведение Источника.
   - Тогда ты обратился не по адресу. Если осмелишься, подожди. Я
вызову нужную тебе суть.
   Я осмелился и подождал, несмотря на настойчивые требования
Бренды и давящий на меня пресс в триллионы гигатонн. Ждать
пришлось не более десяти секунд, но для меня они растянулись в
столетия. И всё-таки я дождался.
   - Я слушаю тебя, Артур Пендрагон, - прозвучал в моей голове
точно такой же голос, хотя он принадлежал другой сути. - О чём
ты хочешь спросить меня?
   - Прежде всего, кто ты?
   - Прежде всего, я суть.
   - А кем ты была раньше?
   - Я была Хозяйкой Источника, пока Бранвена из Лейнстеров не
убила меня.
   Признаться, я ожидал подобного ответа.
   - Ты Вивиана?
   - Нет, меня звали иначе. Когда-то я была Дианой из Сумерек.
   В следующий момент я чуть не выпустил из под контроля всю
скопившуюся во мне энергию, благо Бренда была начеку и
поддержала меня.
   - Диана! - вскричал я. - Ты - Диана?!
   - Я БЫЛА Дианой. Давным-давно. С тех пор прошла целая вечность,
даже больше чем вечность. Но я помню тебя, Артур Пендрагон;
смутно, но помню. Нас что-то связывало...
   - Диана, родная...
   - Да, мы были близки - когда я была Дианой. Но теперь я не
Диана, уже давно не Диана. Твоей Дианы не стало, когда она
попала в сердцевину Потока Формирующих и потеряла своё тело. Она
должна была уйти в небытие, но Источник принял её и сделал своей
Хозяйкой. Так появилась я - последняя из истинных Хозяек
Источника.
   - А как же Бранвена? - Этот вопрос задал не я, через меня его
задала Бренда. Сам я почти ничего не соображал; я был растерян,
подавлен, оглушён. Я так желал найти Диану, и я нашёл её - но
КАКУЮ!..
   - Бранвена из Лейнстеров ненастоящая Хозяйка Источника, -
ответствовала суть, бывшая Хозяйка и бывшая Диана. - Теперь
Источник не нуждается в Хозяйке как таковой, теперь он сам
контролирует своих адептов. Моя программа работает безупречно.
   - Так это ты ввела новые правила?
   - Да, я. А потом я позволила Бранвене убить меня.
   - Но почему, Диана...
   - Я не Диана, я суть бывшей Хозяйки. Ты получил ответ на
волнующий тебя вопрос, Артур Пендрагон, теперь уходи. Твоё
присутствие пробуждает во мне Диану, и если это случится, она
заберёт тебя к себе. А тебе ещё рано умирать.
   - Диана... то есть суть. Ты причастна к похищению Дейрдры и
убийству ее отца?
   - Пути Силы неисповедимы, - туманно ответствовала суть. - Но не
вини в этом Диану. Её карма чиста.
   - Но...
   - Наш разговор закончен, Артур Пендрагон, я ухожу. Прощай, мы
встретимся не скоро.
   - Диана! - крикнул я. - Диана, подожди!
   Ответа не последовало. В недрах Источника царила могильная
тишина.
   - Артур, - послышался зов Бренды из Безвременья. - Немедленно
возвращайся! Образ накрывает тебя. Я не могу ничего поделать.
   - Сейчас, - ответил я ей и в последний раз обратился к недрам
Источника, где обитали сути умерших адептов: - Если кто-нибудь
слышит меня, пусть передаст той, которая раньше была Дианой, что
она подарила мне прекрасную дочь. И пусть она знает, что я
никогда ее не забуду.
   К счастью, мне хватило сил и выдержки не сорваться в последний
момент, я благополучно возвратил Источнику всю энергию, которую
взял у него, и лишь затем позволил себе такую роскошь, как
потерять сознание...

   Я очнулся под тем же зеленым небом Безвременья, измученный и
разбитый. Рядом со мной сидела Бренда и грустно смотрела на
меня. Она была одета уже не в праздничный наряд с пышными
многослойными юбками и множеством драгоценных украшений, а в
легкое, не сковывающее движений платье, из чего я заключил, что
провалялся без чувств довольно долго.
   - Сестричка, - с робкой надеждой произнес я. - Мне это
приснилось?
   Она медленно покачала головой.
   - Нет, Артур. Все это было на самом деле.
   Я положил голову ей на колени и заплакал.
   - Боже, что я наделал! Зачем я ЭТО узнал?! Как теперь я смогу
жить с такой тяжестью на душе?!
   - Ты сможешь, - сказала Бренда. - Ты должен. Ради Пенни, ради
всех нас. Ты очень нужен нам, мы все тебя любим.
   - Спасибо, - ответил я, утирая слезы подолом платья сестры. - Я
тоже люблю вас... Но если Пенни узнает...
   - Она не узнает, Артур. Никто ничего не узнает. Это будет нашим
секретом, нашей страшной тайной.
   - Страшной тайной, - повторил я. - Да, страшной... Ужасной...
   Я попытался встать, и мне это удалось - правда, ноги держали
меня не очень уверенно. Опираясь на плечо Бренды, я подошёл к
парапету и посмотрел на спокойную гладь Источника. Где-то там,
глубоко, в бездне...
   - Бренда, ты знаешь, что я хочу сделать?
   - Догадываюсь.
   Она призвала свой Образ, и спустя мгновение в её руках появился
большой букет роз с небесно-голубыми лепестками. Я молча взял у
неё цветы, нежно прикоснулся губами к самому большому и самому
красивому бутону, а затем с размаху бросил весь букет в
Источник.
   Прими мой прощальный подарок, Диана. Тебе мой прощальный
поцелуй.

   КОНЕЦ
   ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

   Книга четвёртая
   ХОЗЯЙКА ИСТОЧНИКА
   МОЕМУ ОТЦУ
   - С НАДЕЖДОЙ НА ПОНИМАНИЕ.

   ГЛАВА 1
   БРЕНДА

   Сегодня я проводила в путь Артура, Брендона и Дану. Сначала я
хотела отправиться вместе с ними, но потом передумала - ведь
надо же кому-то управлять Морганом, которого Артур оставил
управлять королевством на время своего отсутствия. Так я сказала
братьям, а они сделали вид, что принимают мои доводы, хотя было
ясно как день, что это лишь отмазка, но отнюдь не действительная
причина, по которой я решила остаться в Авалоне. Даже самые
разумные и здравомыслящие люди (к коим я отношу себя) порой
вынуждены прибегать к самообману; это не признание собственной
слабости, а скорее ярчайший образец безграничной хитрости
человеческой - умение солгать самому себе ради своего же блага.
И блага ближнего своего.
   Собственно говоря, мы с Брендоном обманывались на пару. Ему
легче было расставаться со мной, тешась надеждой на нашу скорую
встречу в Солнечном Граде, а я, в свою очередь, страстно
убеждала себя в том, что когда угодно могу вернуться в Экватор и
снова быть подле брата, с которым, по воле судьбы, связана
неразрывными узами... Или по воле божьей. Мы, Властелины,
обладая могуществом, которое делает нас в глазах простых
смертных равными богам, тем не менее, прямо-таки помешаны на
богоискательстве. Здесь я не представляю какого-то исключения,
однако мой интерес к личности творца всего сущего весьма
специфический. У меня с ним особые счёты, и если он есть, то тем
хуже для него. Когда-нибудь я разыщу его, где бы он ни прятался,
и выскажу ему всё, что о нём думаю. Уж тогда он у меня попляшет!

   При нашем прощании я увидела в глазах Артура невысказанный
вопрос: "В чём проблема, сестричка? Ведь если вы так тесно
связаны друг с другом, то какое значение имеет для вас
расстояние, пусть даже равное бесконечности?" В принципе, он
прав, вот только беда в том, что мы СЛИШКОМ ТЕСНО связаны.
Представьте себе, что вас разрезали пополам и одну вашу половину
поместили за тысячи миль от другой. Каково вам будет? Это,
конечно, грубая и неудачная аналогия, но ничего лучшего я
придумать не могу. Хоть убейте.
   К счастью, мыслим мы самостоятельно. И я, и Брендон - две
отдельные личности, уникальные, неповторимые. Мы часто спорим,
иногда ссоримся, лжём друг другу, у нас разные вкусы, интересы,
взгляды на жизнь - но по-разному жить у нас не получается. Всему
виной наша тесная эмоциональная связь.
   Моя первая попытка начать самостоятельную жизнь закончилась
полным фиаско. Мне очень больно вспоминать об этом; тогда мы с
Брендоном были на грани сумасшествия, и только случайность,
авиакатастрофа, в которой погиб мой муж, положила конец нашим
мучениям. Моя единственная горькая любовь ранила меня в самое
сердце, и с тех пор оно загрубело, ожесточилось. Правда, Артур
считает меня редкостной душечкой, но он ошибается. На самом деле
я злая, а вся моя доброта - от Брендона. Я получаю садистское
удовольствие от каждого своего хорошего поступка, ибо делаю это
в пику богу, который создал человечество только затем, чтобы оно
страдало. А я, по мере своих сил, ставлю ему палки в колёса и
этим отвожу душу.
   И вот я предпринимаю вторую попытку обрести самостоятельность.
Нет, влюбляться я не собираюсь, боже упаси; но я решила остаться
с Артуром и помочь ему строить новый Дом, тогда как Брендон
отправился в Экватор, чтобы взойти на престол в Царстве Света.
Вместе с Даной, своей женой...
   Я от всей души желаю им счастья, но боюсь, что одного моего
желания будет мало. Чем дальше, тем милее Брендону Дейрдра и тем
больше он убеждается, что явно поспешил с женитьбой на Дане. Всё
чаще его посещают мысли (я их не слышу, но ЧУВСТВУЮ), что лучше
бы он попытался увести у Артура жену. Артур, кстати, был бы
совсем не против. В последнее время он стал настолько равнодушен
к Дейрдре, что всеми правдами и неправдами избегает проводить с
ней ночи и так и пасёт глазами Дану. Мне жаль его. Мне жаль
Дейрдру и Дану. Также я жалею Брендона и жалею себя - ибо
мучения брата эхом отзываются во мне.
   И хотя в разговорах с Артуром я и дальше настаиваю на том, что
Диана поступила разумно и осмотрительно, запрограммировав таким
образом Источник, внутри меня всё же гложут сомнения - а так ли
разумно и осмотрительно? Среди прочих страстей человеческих
любовь занимает особое место. В основе своей созидательная, она,
тем не менее, обладает огромным разрушительным потенциалом, и
пытаться манипулировать этим чувством все равно что играть с
огнём... или с термоядерной бомбой - что уже ближе к истине.
Безответная любовь опасна вдвойне, ибо она порождает отчаяние,
которое способно затмить даже самый ясный рассудок, помрачить
самый светлый ум. Мне думается, Диана не вполне понимала это,
вернее, не до конца осознала тот факт, что у всякой медали есть
обратная сторона. Судя по рассказам людей, хорошо знавших её,
Диана, подобно многим гениям, в своём эмоциональном и социальном
развитии остановилась на уровне подростка, в том милом и опасном
возрасте, когда всё видится в чёрно-белых тонах, когда нет
никаких оттенков, когда есть только "хорошо" и "плохо", когда
добро для всех добро, а зло - всегда зло. У Дианы была сильная
склонность к рационализированию, она искренне считала, что всё
сущее в мире и в частности поведение человека можно
проанализировать с помощью математики; говорят, она даже мыслила
на ассемблере. Единственное, что было у неё иррационального, так
это любовь к Артуру, - но тут мы имеем классический пример
исключения, которое лишь подтверждает общее правило.
   Поставив перед собой задачу создать универсальный рецепт
отделения зёрен от плевел, некий обобщённый критерий сортировки
рода человеческого на агнцев и козлищ, Диана подошла к её
решению с достойной удивления прямолинейностью, что называется,
взяла быка за рога. Извечный конфликт добра и зла она втиснула в
рамки математической логики, а в качестве мерила человечности
избрала способность любить и сострадать. Если любит, значит
хороший, - вот вам типичный образчик незрелого мышления. Будто
мало в истории примеров того, как самые отъявленные негодяи,
безжалостные и хладнокровные убийцы, были хорошими семьянинами,
просто души не чаяли в своей жене и детях.
   Впрочем, надо признать, что Диана потрудилась на славу.
Программа оказалась безупречной в плане исполнения, она
органично вписалась в общую схему функционирования Источника, и
я не имею даже малейшего представления о том, как её можно
выгрузить. И нужно ли это делать. Хотя изъяны существующей
идеологии очевидны, ещё более ущербной представляется другая
крайность - полная безответственность адептов перед собой и
другими людьми, их абсолютная безнаказанность, отсутствие
сколь-нибудь прочной связи с остальным миром человеческим. Пока
нет приемлемой альтернативы, программа Дианы должна работать, а
потом... Тогда и видно будет, когда наступит "потом".
Перенастроить Источник способен только гений - а я ещё не гений,
я только учусь....
   Брендон вышел на связь (точнее, активизировал нашу постоянную
связь) и дал мне знать, что приближается к барьеру
бесконечности.
   ВНИМАНИЕ! ПРИВЕДИТЕ СПИНКИ ВАШИХ КРЕСЕЛ В ВЕРТИКАЛЬНОЕ
ПОЛОЖЕНИЕ, ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ...
   Меня здорово тряхнуло, но я была начеку, и этим всё обошлось.
Спустя пару секунд Брендон снова связался со мной и сообщил, что
он в полном порядке. Я пожелала ему удачи.
   Ещё некоторое время я сидела, прислушиваясь к своим ощущениям.
Затем встала и медленно прошлась по комнате. Теперь нас с братом
разделяла бесконечность, и я чувствовала себя как после
анестезирующего укола. Это уже что-то новенькое. Если в
Безвременье присутствие Брендона было статическим, то сейчас -
отстранённым, дистанцированным. Давление его эмоций ослабло до
такой степени, как если бы он спал глубоким безмятежным сном.
Образовавшуюся во мне пустоту мигом заполнили мои собственные
эмоции. Я обрела больше самостоятельности - и познала горечь
одиночества.
   Первым моим порывом было позвать брата, восстановить нашу
прежнюю тесную связь, однако я сдержалась. Без сомнения,
Брендону тоже приходилось несладко, но он не звал меня, видимо
решил обойтись своими силами. И правильно сделал, молодчина.
Бесконечность подвергает нас суровому испытанию, и мы должны с
честью пройти через него. Быть может, это наш билет в будущее,
тот самый шанс, которого мы давно ждали... Впрочем, не буду
излишне обнадёживать себя. Поживём, увидим.
   Очень скоро моё терпение иссякло. Я не привыкла к внутреннему
одиночеству, для меня оно было внове. Мне стало неуютно, я
чувствовала себя покинутой и забытой, меня охватила паника. Но и
тогда я не позвала Брендона - отчасти из упрямства, отчасти из
принципа. Пусть он первый отзовётся, проявит слабость, попросит
утешения; пусть он обратится ко мне за поддержкой, а не я к
нему.
   Брендон не отзывался. Он тоже пошёл на принцип; началась наша
любимая забава, вроде перетягивания каната - кто кого
перетерпит.
   Ну нетушки, я не сдамся! Обычно в таких играх я оказывалась
сильнее Брендона и на сей раз не уступлю, хотя он и находится в
более выгодном положении, чем я. Вместе с ним Артур, вскоре он
получит поддержку от мамы и деда Януса, а у меня есть только
Пенелопа - да и та сейчас витает в облаках. Точнее сказать, под
сводами собора святого Андрея Авалонского. После посещения
Чертогов Смерти малышка Пенни не на шутку загорелась идеей
создать шедевр, который прославит её имя в веках. Правда, пишет
она не злобных чертей и страждущих грешников, а вдохновенные
лики святых, ангелов и угодников, но по мне невелика разница.
Чтобы скрасить своё одиночество, я решила наведаться в собор и
поприсутствовать на энном акте представления, то ли комедии, то
ли фарса, пользующегося бешенной популярностью у жителей
Авалона, особенно у мужской половины. Ежедневно толпы горожан, в
одночасье ставших чересчур набожными, приходят помолиться,
получить отпущение грехов и между делом поглазеть на сестру
короля в запачканной робе, с кистью в руке и очаровательными
мазками краски на лице. Уж если кто из нас счастлив
по-настоящему, так это, безусловно, Пенелопа. Она обрела свой
Дом и моментально стала в нём всеобщей любимицей, даже как-то
оттеснив Дейрдру на второй план. Я всегда считала Пенни
прелестной девочкой, однако не думала, что у неё такой сильный
дар привораживать людей - несомненно, унаследованный от Юноны.
Впрочем, тут нечему удивляться. В Экваторе Пенелопа была, прежде
всего, дитём греха, и на этой почве у неё развились сильные
комплексы, но она оказалась достаточно умной и волевой, чтобы
избавиться от излишней закомплексованности, когда обстоятельства
переменились. Теперь уже её не волнует, что рано или поздно
правда всплывёт наружу и её происхождение станет достоянием
гласности. При любых обстоятельствах она сможет сохранить свой
авторитет, своё влияние, свою популярность. В последнее время
Пенелопа подумывает, не пустить ли самой этот слух; ей порядком
надоело жить во лжи, пусть и маленькой, а ещё больше ей хочется
не таясь называть Артура отцом. Но я советую немного подождать,
пока Артур не приведёт своих "подсадных уток" - кто-нибудь из
них обязательно проболтается.
   Едва лишь выйдя из покоев, я изменила своё первоначальное
решение и передумала идти в собор. Мой кислый вид мог на весь
остаток дня испортить Пенни настроение, она очень чувствительная
к таким вещам. Ну а я, хоть и злюка, вовсе не эгоистка. Я не
хотела мешать Пенелопе творить свой шедевр и лишать авалонцев их
любимого развлечения.
   Бесцельно блуждая по дворцу, я наткнулась на группу рабочих,
которые с испуганным видом протягивали электрическую проводку
для освещения коридора. Ими руководили Алан Мак Кормак и Эрик
Маэлгон, неразлучная парочка, мои подопечные, а последний также
и мой поклонник. Мак Кормак доложил мне, что час назад одного из
слуг ударило током, когда тот пытался зажечь от лампы свечу (к
счастью, не убило), посетовал на царящее вокруг невежество (хотя
сам с трудом понимал закон Ома), затем с бухты-барахты
поинтересовался, не видела ли я сегодня Бранвену. Я сказала, что
не видела, и мысленно посочувствовала ему. Вот уж угораздило его
так неудачно влюбиться. Две недели назад он обратился к Бранвене
с предложением руки и сердца, но услышал в ответ только смех.
Смех не издевательский, а горький. Что ты сделала с нами,
Диана?..
   Во время нашего с Мак Кормаком разговора Маэлгон молчал и лишь
глупо улыбался, глядя на меня собачьими глазами. Менее
проницательный наблюдатель на моём месте решил бы, что он строит
из себя идиота, но я знала, что это не так. Его тоже угораздило
и тоже неудачно. Бедные ребята! Неразлучная парочка
неудачников...
   Со мной связался Морган Фергюсон и сообщил, что Артур, Брендон и
Дана уже в Экваторе. Я вежливо ответила, что знаю. Впрочем, он
знал, что я знаю. Просто ему хотелось поболтать со мной, вот он
и воспользовался предлогом. Я не имела ничего против и пошла к
нему. Морган, хоть и редкостный нахал, совсем неплохой парень,
очень интересный собеседник.
   Я застала Фергюсона в августейшем обществе королей Готланда и
Атлантиды и его светлейшего высочества князя-протектора Галлиса.
Эти трое, едва лишь прослышав о Формирующих, не замедлили
явиться в Авалон, чтобы променять абсолютную власть на вечную
молодость и могущество. Артур с большой помпой принял от них
присягу верности, засадил своих новых вассалов за книги, а себя
провозгласил императором Нового Света. Объединение мира под
сенью нашего Дома шло своим чередом. Приблизительно через месяц
ожидалось прибытие нескольких европейских правителей с
аналогичными намерениями. Перед соблазном фактического
бессмертия не могло устоять никакое честолюбие.
   При моём появлении гости Моргана заторопились. Почему-то многие
считали, что у нас роман, а мы не спешили никого разубеждать.
Лично мне это было на руку - авторитет Фергюсона ограждал меня
от попыток ухаживания со стороны других мужчин. Правда, до
недавнего времени Морган имел дурную привычку распускать руки,
когда мы оставались наедине, всё норовил потискать меня, за что
я награждала его пощёчинами, а он получал наслаждение и от того,
и от другого. Однако с тех пор, как он искупался в Источнике, мы
стали просто друзьями.
   Перед уходом Хендрик Готийский поинтересовался, не будет ли он
допущен к Причастию по высокому мастерству. Я ответила
уклончиво, сославшись на то, что проведённые тесты не дали
однозначно положительного результата, но и отчаиваться ещё рано.
Молодой король атлантов, василевс Константин, при этом
скептически улыбался. Он был гораздо умнее своих коллег и
прекрасно понимал, что им троим "высокое мастерство" не грозит.
Как главы в недавнем прошлом не очень дружественных государств,
они не вправе рассчитывать на какие бы то ни было поблажки.
Здесь нет ничего личного, это политика.
   Когда главы ныне дружественных и добровольно присоединившихся
государств ушли, Морган подождал, пока я сяду, затем устроился в
кресле напротив, с вожделением взглянул на мои коленки (несмотря
на мой маленький рост, ноги у меня очень красивые, в частности
поэтому я ношу короткие юбки) и, скорее по привычке, чем в
надежде сломить моё сопротивление, сказал:
   - Боюсь, о постели мне нечего и мечтать.
   - Почему же, мечтать можешь, - с улыбкой подыграла ему я. - Но
только мечтать.
   Морган вздохнул и возвёл горе очи. Сейчас он обижено мяукнет,
подумала я. Ещё в детстве у меня выработалась привычка
отождествлять знакомых мне людей с животными. Так отец был для
меня большим могучим драконом, Артур - драконом поменьше, мама -
доброй ласковой львицей, дед Янус - старым мудрым львом, а
Брендон - серым волчонком. С момента нашей первой встречи я
однозначно ассоциировала Моргана с котом, поначалу из-за его
жёлто-зелёного глаза, но вскоре убедилась, что он действительно
похож на кота - большущего, самодовольного, игривого и
похотливого кота, для которого во все времена года весна, причём
месяц март. Я многое повидала на своём веку, но такого
развратника... маленькое уточнение - такого МИЛОГО развратника -
я ещё не встречала.
   - Кстати, насчёт высокого мастерства, - произнёс Морган,
переводя разговор в конструктивное русло. - Я подготовил свои
предложения относительно кандидатур на следующий месяц, но так и
не успел представить их Артуру.
   - Теперь этим заведую я. Боюсь, Артур задержится дольше, чем
предполагал.
   - Что-то случилось?
   - В самый последний момент возникли некоторые осложнения, -
ответила я. - Очень неприятные. Разве Артур тебе ничего не
говорил?
   - Нет, не говорил. Это значит, что я должен воздержаться от
расспросов?
   Я улыбнулась наивной хитрости Моргана. Его притворное смирение
действовало на Артура безотказно - однако меня не проведёшь. Я
видела, что он сгорает от любопытства и с помощью этой уловки
пытается вытянуть у меня информацию. Впрочем, я тоже девчонка не
промах, терпеть не могу оставаться в неведении. Помнится, я
ловко развязала Артуру язык, когда он не мог решить, что
рассказывать мне об Источнике, а о чём умолчать. Так что мы с
Морганом родственные натуры.
   - Здесь нет никакой тайны. Скорее всего, Артур в спешке позабыл
ввести тебя в курс дела. Ведь мы сами узнали об этом лишь
накануне.
   - А что, собственно, произошло?
   - Погибла Рахиль из Израиля.
   - Жена Амадиса?
   - Она самая.
   - Подозревается убийство?
   - Не просто подозревается, это очевидный факт. Несчастный случай
исключён. Кто-то с определённым умыслом подсунул Рахиль кусок
обогащённого урана, перед тем как она вошла в Тоннель.
   У Моргана отвисла челюсть.
   - Её... того... расщепило на атомы?
   - Да, вместе со всей её свитой. Погибло свыше двадцати
высокопоставленных сыновей и дочерей Израиля. Намечается
роскошный международный скандал.
   - М-да, хорошенькое дельце... Это может помешать Брендону взойти
на престол?
   - Нет, но может спровоцировать войну между Домом Света и Домом
Израилевым. Дело в том, что царь Давид прямо обвиняет в
происшедшем Амадиса. И не без веских на то оснований. Ведь
только Амадис имеет доступ к урановым рудникам в Царстве Света;
он один мог организовать это покушение.
   - Но с какой целью?
   - Чтобы устранить единственное препятствие на пути его
примирения с Брендоном. Положение Рахиль могло расстроить
готовящуюся сделку.
   - Её положение?
   - Оказывается, она была беременна. Ждала ребёнка, сына. То есть
- наследника престола. При этих обстоятельствах изрядно
оскудевший семейный совет, контролируемый Рахиль, вполне мог
потребовать в случае отречения Амадиса передачи власти его сыну
и учреждения регентства. Всё вернулось бы в круги своя и
продолжились бы внутренние раздоры в нашем Доме.
   - Так ты считаешь, что Амадис убил свою жену и ребёнка?
   Я встала, прошлась по комнате и остановилась возле письменного
стола Моргана.
   - Я сильно предубеждена против Амадиса и считаю его способным на
любую подлость. Но если быть объективным... Даже в глазах самого
беспристрастного судьи Амадис будет главным подозреваемым. Мало
того, что он единственный мог раздобыть в Царстве Света
необходимое количество урана. Ни Рахиль, ни её сопровождавшие не
почуяли ничего неладного, а ведь они должны были обнаружить
присутствие такого мощного источника гамма-излучения. Каждый
Властелин перед входом в Тоннель проверяет себя и своих
спутников на радиоактивность, это даже не привычка, а
выработанный с годами рефлекс. Такую проверку мы производим
всякий раз, не отдавая себе в том отчёт.
   - Значит, уран был спрятан в свинцовый контейнер, - предположил
Морган. - Или на него были наложены специальные чары.
   - Контейнер отпадает, - сказала я. - Тем более свинцовый. Другое
дело чары, которые на время превратили бы радиоактивные ядра в
устойчивые; а это ещё одна улика против Амадиса. Такие чары В
ПРИНЦИПЕ не могут быть сконструированы с помощью Формирующих,
тут нужны более фундаментальные проявления сил, как-то Янь, Инь
или Образ Источника. Амадис же, будучи верховным жрецом Митры,
имеет опосредствованную связь с Порядком и при должной сноровке
мог получить требуемое заклинание. Царь Давид в своём воззвании
к народу Израиля не преминул упомянуть об этом. Также он
намекнул, что Амадис, возможно, действовал не в одиночку, а
заручился поддержкой Артура и Брендона.
   - Стало быть, грядёт война?
   - Боюсь, что да. Царь Давид человек миролюбивый, однако выхода у
него нет. Так велят ему обычаи предков - кровная месть дело
государственной важности, долг чести, священная обязанность.
   - Хреново, - подытожил Морган. В моём присутствии он не
стеснялся крепко выражаться. - Наш архиепископ будет очень
огорчён. Ведь он лелеет мечту побывать на истинной родине
Спасителя.
   - Придётся ему подождать, - сказала я. - Израильтяне и в мирное
время не больно-то жалуют паломников. Все они, за исключением
небольшой секты мессиан, считают Иисуса самозванцем и предателем
своего народа... Между прочим, тебе не кажется, что монсеньор
Корунн Мак Конн уже готов принять Причастие "по высокому
мастерству"? Недавно Артур предложил мне протестировать группу
полукровок и обнаружить у архиепископа "особые дарования".
   - Лично я не против, - ответил Морган. - Но как на это посмотрят
остальные?
   - Думаю, пришло время развенчать миф о врождённой
неполноценности полукровок. Архиепископ станет первой ласточкой.

   Морган пожал плечами.
   - Что ж, решать тебе.
   Я взяла со стола сложенный вдвое лист бумаги.
   - Это твои кандидатуры на "высокое мастерство"?
   - Да.
   Я села в кресло и пробежала список глазами. Когда я подняла
взгляд, то увидела на щеках Моргана румянец смущения.
   - Мы думаем об одном и том же? - спросила я.
   - Ты о Монгфинд?
   - А о ком же ещё!
   - Ну... Полагаю, не лишне будет показать, что и возраст
мастерству не помеха.
   - Ой ли? - усомнилась я. - Это действительная причина?
   Морган ещё пуще покраснел.
   - Откровенно говоря, нет, - признался он. - Просто у меня
возникли некоторые чувства, и это... Словом, мне очень неловко
испытывать влечение к девочке, которая ещё не стала девушкой.
Это смахивает на извращение. А так я позабочусь, чтобы Монгфинд
быстро повзрослела.
   Я покачала головой.
   - Только не говори, что я не предупреждала.
   - А я никого не виню. Я с самого начала знал, на что иду.
Монгфинд прелестное дитя, а когда вырастет, станет
очаровательной женщиной. К тому же она так похожа на Дану.
   Я усмехнулась.
   - Видимо, твоему сыну придётся искать себе другую невесту.
   - Камлах будет только рад этому.
   - А Монгфинд?
   - Обычно ученицы влюблены в своих учителей, и Монгфинд не
исключение. Со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы её
детская влюблённость переросла в настоящую любовь.
   - Желаю тебе удачи, - сказала я, добавив к списку Моргана ещё
несколько имён, в том числе архиепископа. - Ну а если в будущем
Артур сочтёт, что Монгфинд достойна стать адептом Источника?
Учитывая её способности, это вполне вероятно. Что тогда?
   Морган ухмыльнулся с нахальным видом человека, который знает то,
что другим неведомо.
   - Это меня не беспокоит. Я располагаю рецептом противоядия.
   Я внимательно присмотрелась к нему. Нет, он не блефует. Ему
действительно что-то известно.
   - Ты поделишься со мной или это секрет фирмы?
   - Да никакого секрета. Это даже не моё открытие, а Даны. Я
единственно лишь сделал выводы.
   - Какие?
   - Ты заметила, как Дана относится к Брендону? Он ей дорог, очень
дорог - но не как мужчина, а скорее как брат.
   - Но ведь прошло не так много времени...
   - Ошибаешься. С тех пор для Даны прошло больше года. Помнишь,
перед самой своей свадьбой она исчезла на несколько дней?
   - Она провела их в быстром потоке времени?
   - В очень быстром. Согласись: четырнадцать месяцев достаточный
срок для того, чтобы последствия запечатления проявили себя в
полной мере. А между тем её нежность к Брендону не переросла в
навязчивую идею, в страсть. Она любит его и дорожит им, но куда
более глубокие чувства она испытывает к Артуру.
   - Неужели это из-за того, что... - я осеклась.
   - Да, из-за этого, - невозмутимо подтвердил Морган. - Из-за
того, что произошло между ними в Безвременье.
   - Так ты знаешь это? Артур рассказал тебе?
   - Нет, он не соизволил. Я узнал об этом от Даны.
   - От Даны?!
   Морган изобразил на своём лице недоумение.
   - А что тут странного? Разве не могут мужчина и женщина быть
близкими друзьями без того, чтобы быть любовниками? Конечно, я
не отрицаю, что имел виды на Дану, но так уж получилось, что
между нами сложились чисто дружеские отношения, основанные на
взаимной симпатии и доверии.
   - Причём на глубоком доверии, - заметила я, справившись со своим
изумлением. - Обычно женщины рассказывают о таких вещах только
лучшим подругам.
   - Что ж, выходит, Дана считает меня своей лучшей подругой.
   Между нами повисло молчание. Я размышляла над словами Моргана и
должна была признать, что он прав. Позже я и сама пришла бы к
такому выводу; Морган опередил меня только потому, что знал о
четырнадцати месяцах, проведённых Даной в быстром потоке
времени.
   - Следовательно, - произнесла наконец я, - Артур и Дана, сами
того не подозревая, перехитрили Источник. Они были так близки,
что их близость оттеснила на второй план Брендона и Дейрдру. В
момент погружения Источник зафиксировал наличие у Даны связи с
материальным миром, но при прохождении Круга Адептов она
запечатлела Артура. Программа Ди... кодировка Источника уже
обнаружила свой изъян. Её можно обойти, причём без особого
труда.
   - Что я и собираюсь сделать, когда Монгфинд подрастёт, - веско
добавил Морган. - Надеюсь, этот мой брак будет счастливым, не в
пример предыдущему.
   - И не в пример Артуру и Дане, - задумчиво сказала я. - Им
следовало бы пожениться, предоставив Брендону и Дейрдре выяснять
свои отношения.
   - Рано или поздно они придут к этому. Жизнь впереди долгая,
торопиться некуда, а ЗАДЕЛ уже положен.
   - О каком заделе ты толкуешь?
   - Разве ты не знаешь? - невинно осведомился Морган. - Они зачали
в Источнике ребёнка.
   - Ребёнка?! - воскликнула я. - Дана ждёт от Артура ребёнка?
   - Уже не ждёт. Она родила его... её в быстром потоке времени.
   - Это девочка?
   - Да, - сказал Морган. - Девочка. Малышка по имени Дейрдра.
Урождённый адепт Источника.
   ГОСПОДИ, ТВОЯ ВОЛЯ! СПАСИ НАС И ПОМИЛУЙ...

   ГЛАВА 2
   АРТУР

   Мы вышли из Тоннеля на рассвете. Вокруг нас простиралась
безмолвная красная равнина, прохладный разреженный воздух с
непривычки пьянил. Особенно Дану.
   - Вон видишь ту яркую звёздочку? - произнёс я, указывая на
восток. - Это Аврора, утренняя звезда, третья планета Солнечной
системы. В других мирах на ней живут люди и называют её Землёй -
на разных языках, но смысл остаётся тот же. Земля, это то, что у
нас под ногами, поэтому здесь Земля - четвёртая от Солнца
планета, а третья называется Авророй. Во вселенной всё
относительно.
   Дана кивнула и незаметно сжала мою руку. Она поняла, что я
пытаюсь приободрить её, отвлечь от тягостных мыслей, которые не
давали ей покоя на всём бесконечном пути. Я не знал, что гнетёт
её, но чувствовал это, и потому сделал промежуточную остановку
перед последним коротким прыжком в Зал Перехода Марсианской
Цитадели.
   Брендон присел на корточки, зачерпнул горсть красного песка и
пропустил его сквозь пальцы. Повторив эту процедуру несколько
раз, он выпрямился и сказал:
   - Дана, давай расставим все точки над "i". Ты что-то
недоговариваешь. С самого начала ты была не в восторге от моего
решения возвратиться в Экватор, но открыто не возражала. А
сейчас у тебя такой вид, точно ты раскаиваешься. Что с тобой
происходит?
   Дана растерянно посмотрела на него, затем на меня, затем снова
на Брендона... рывком прижалась ко мне и горько зарыдала. Я
гладил её шелковистые волосы и время от времени бросал виноватые
взгляды на брата, который смотрел на нас скорее угрюмо, чем
раздражённо.
   - Не понимаю, - наконец произнёс он, - зачем мы поженились? Если
мы оба не хотели этого, то какого чёрта мы поженились?
   - Человеку свойственно ошибаться, - сказал я, потому как нужно
было что-то сказать.
   Дана подняла голову и наши взгляды встретились. Я понял, что это
неизбежно, и поцеловал её в губы.
   - Я совсем запуталась, дорогой, - прошептала она. - Совсем,
совсем... Я совершила множество глупостей. Я сама не соображала,
что делаю... А всё из-за того, что ты женился на Дейрдре...
   - Я ведь предлагал тебе корону, - напомнил я.
   - В шутку.
   - Вовсе нет, это было серьёзно. Тогда я даже не понимал, КАК это
было серьёзно.
   - Может, махнём, а? - язвительно осведомился Брендон. - Ты
забирай себе Дану, ступай к нашей матушке, договаривайся с
Амадисом и садись на престол Света. Правь, как сказал Враг,
между Порядком и Хаосом по своему усмотрению. Ну а я вернусь в
Авалон, где займу твоё место и на престоле, и на супружеском
ложе, которым ты в последнее время пренебрегаешь.
   Высвободившись из моих объятий, Дана подошла к нему и взяла его
за руку.
   - Цинизм тебе не к лицу, Брендон, - сказала она, всё ещё
всхлипывая. - Ты очень добрый, хороший, порядочный, и я люблю
тебя... но только как друга и брата. Даже Источник не смог
заставить меня полюбить тебя как мужчину. Извини.
   Брендон вздохнул.
   - Не стоит извиняться, Дана. Может быть, это к лучшему. Боюсь, я
не смог бы ответить тебе взаимностью, и то, что Источник не
повлиял на твои чувства, для всех нас большое благо. Я ещё
должен сказать тебе спасибо за нежность, что ты подарила мне.
Это была прекрасная пора в моей жизни.
   Дана вернулась ко мне, и я уже значительно смелее обнял её.
   - Я не расстанусь с тобой, Артур, - страстно проговорила она. -
Пусть Дейрдра моя подруга, но я не уступлю ей тебя. Нас слишком
много связывае т... Ты даже не представляешь, как много.
   Мы снова поцеловались на глазах у Брендона. Он не выдержал и
отвернулся.
   - Так что же мы будем делать? - глухо спросил он. - Как мы
объясним родным, что по дороге я потерял жену? Вернее, что жена
ушла от меня к моему брату.
   Так мы и стояли, растерянно глядя друг на друга. Дана, зарывшись
лицом на моей груди, тихо всхлипывала.
   - Артур, я должна сказать тебе что-то важное. Очень важное.
   - Да?
   - Я... У меня...
   БОГ МОЙ! НЕУЖЕЛИ?..
   - Ты беременна?
   - Н-нет... Правда нет.
   - Так что же?
   Дана немного помолчала, потом ответила:
   - Не сейчас, позже. Я ещё не готова.
   - Ну хоть скажи, стоит ли мне волноваться?
   - Нет, не стоит. Всё в порядке.
   - И на том хорошо...
   Брендон первый почувствовал неладное и вызвал Образ Источника.
Спустя секунду мы с Даной, отпрянув друг от друга, сделали то же
самое.
   Пространственный континуум вблизи нас претерпел изменения,
искривился, запузырился. В нём образовалась брешь, из которой
вышла стройная золотоволосая женщина, Снежная Королева...
   - Бранвена! - воскликнул я. - Опять ты следила за нами!
   - Я СЛЕДОВАЛА за вами, - уточнила она. - Но не из любопытства, а
из-за этой глупышки. - Бранвена указала на Дану. - Она сама не
ведает, что творит. До последнего момента я надеялась, что она
образумится, передумает, признается вам во всём.
   - В чём? - спросил Брендон.
   - Бранвена, не надо! - с мольбой в голосе отозвалась Дана.
   Бранвена подошла к ней и обняла её за плечи.
   - Воля твоя, душенька, - ласково сказала она. - Не хочешь
говорить, не надо... хотя ты дурочка ещё та. Но ведь ты
прекрасно понимаешь, что твоё место не здесь, а ТАМ. Не так ли?
   Дана утвердительно кивнула.
   - Вот и хорошо, - продолжала Бранвена. - Будь умной девочкой и
плюнь на эти глупые предрассудки. То, что Брендон твой муж, ещё
не значит, что ты должна следовать за ним по пятам, как
собачонка. - Она поглядела на нас. - Извините, друзья, мы
вынуждены уйти. Желаю вам удачи.
   - Нет, по... - начал я, но было уже поздно. Обе девушки исчезли.

   Точнее, исчезла Дана. Бранвена лишь переместилась на пару шагов
в сторону. Её волосы стали вьющимися и приобрели рыжеватый
оттенок, а в глазах плясали лукавые изумрудные огоньки.
   - Я передумала, - жизнерадостно заявила она. - И остаюсь с вами.

   - А где Дана? - спросили мы с Брендоном почти одновременно.
   - Она уже в Срединных мирах. Мы с ней расстались в Безвременье.
   - Так ты...
   - Вот именно! Пусть кое-кто из вас сильнее меня, но я всё же
Хозяйка Источника и могу попасть в Безвременье даже отсюда, из
Экватора.
   - Я восхищён твоим мастерством, Бранвена, - сказал я. - Но мне
хотелось бы знать, что происходит с Даной.
   - Она дурочка, вот что с ней происходит. Синдром частичной
потери умственных способностей на почве угрызений совести. Со
временем это пройдёт. Сейчас она рядом с Дейрдрой и чувствует
себя счастливой.
   - Но...
   - Больше ни о чём не спрашивай, Артур. Дана сама расскажет,
когда сочтёт это нужным.
   - Ладно, - кивнул я. - На том и порешим. Да, кстати, зачем этот
маскарад с переменой внешности?
   Бранвена кокетливо улыбнулась.
   - Разве я плохо выгляжу?
   - Что ты, напротив, - вежливо ответил Брендон. - Твоя красота
стала более мягкой и утончённой.
   - Этого я и желала. Только что я окунулась в Источник и
попросила его немного изменить мой второй облик.
   - Но с какой стати? - поинтересовался я.
   - Во-первых, меня уже раздражают твои ассоциации со Снежной
Королевой. Ведь я не холодная, не ледяная, а нежная и любящая
женщина. Ну и потом, с рыжими волосами и зелёными глазами мне
будет легче играть роль Даны.
   - Ты хочешь заменить её?
   - Временно. Чтобы выручить вас из затруднения. Ведь, насколько я
знаю, Дана ещё не общалась ни с кем из вашей экваториальной
родни, а значит, никто не видел её лица.
   - В нашей семье не принято представлять жён и невест через
зеркало, - ответил я. - И если мы скажем, что ты Дана, никто не
заподозрит подмены. Но какой в этом смысл?
   - Вам нужно выгадать время, ведь так? Сейчас вам ни к чему
лишние осложнения, и так забот хватает. Вот когда Брендон станет
королём Света, то он, обладая всей полнотой власти в Доме,
сможет расторгнуть свой брак с Даной, и тогда я вернусь в
Авалон.
   - Не совсем так, - заметил Брендон. - Если я не разведусь до
коронации, то вопрос о расторжении моего брака должен будет
решать Амади с... Гм, если только он не виновен в убийстве жены.
Суть нашего с ним компромисса как раз и заключается в разделении
властей - я становлюсь чисто светским главой Дома, а Амадис
сохраняет за собой титул верховного жреца Митры и все свои
полномочия как духовного владыки.
   - Вот пусть он и расторгнет наш... то есть твой с Даной брак.
   Брендон повернулся ко мне.
   - Артур, а ведь она дело говорит. Как ты на это смотришь?
   Я пожал плечами.
   - Прежде всего, это касается вас двоих. Если ты согласен, я
возражать не стану.
   - Я согласен.
   - Тогда нет проблем, - сказал я, доставая из кармана зеркальце.
   - Хочешь связаться с мамой? - спросил Брендон.
   - Это она вызывает меня.
   Стоило мне слегка прикоснуться разумом к зеркальцу, как туман
расступился, и я увидел прекрасное лицо самой дорогой женщины в
моей жизни. Она ласково улыбалась мне.
   - Где ты, сынок?
   - В самом центре Великой Песчаной Равнины.
   - На Истинном Марсе?
   - Да.
   - Значит, ты догадался?
   - А о чём я должен был догадаться?
   - Каким-то образом стало известно, когда и где вас следует
ждать. Сейчас в Зале Перехода собралась куча народа; вам готовят
торжественную встречу.
   Мы обменялись понимающими улыбками. Юнона знала о своём
недостатке и всеми силами боролась с ним, но, несмотря на все её
старания, прирождённая болтливость то и дело брала в ней верх
над осторожностью и здравомыслием.
   - Амадис тоже там? - спросил я.
   - Да. Нарядился в самую роскошную из своих поповских ряс, а в
руках держит корону Света на бархатной подушечке. Собирается
сунуть её Брендону, как только он появится.
   - Чёрт! Он совсем свихнулся!
   - Он в панике. Прямо трясётся от страха. Ему не терпится
переложить всю ответственность на ваши плечи, а самому умыть
руки.
   - Так просто он не отделается, - сказал Брендон, подойдя ко мне
и заглянув в зеркальце. - Здравствуй, мама.
   - Здравствуй, малыш... У тебя расстроенный вид. Что случилось?
   - Да так, ничего особенного. Кое-какие проблемы с Брендой... Но
об этом позже. Ты сейчас в Зале Перехода?
   - В укромном уголке. Улучила минутку, чтобы предупредить вас.
   - Правильно сделала. Мы там не появимся. Это импровизированное
торжество нам ни к чему. Передай наши извинения твоему...
Валерию.
   - Он к этой затее непричастен, - ответила Юнона. - Встречу
организовали Светозарные.
   - Тем лучше. Сообщи им, что мы изменили свои планы, а сама
отправляйся в дом Пенелопы. И постарайся, чтобы тебя не
выследили.
   - Да уж постараюсь.
   Я подождал, когда мать первая прервёт связь (как того требовал
фамильный этикет), лишь затем сунул зеркальце в карман и спросил
у брата:
   - Насчёт Бренды ты правду сказал, или это была отмазка?
   - Нет, не отмазка. У нас действительно проблемы. После
прохождения барьера я чуть не потерял с ней контакт.
   - Но не потерял же?
   - Не потерял. Однако чувствую её на несколько порядков слабее,
чем обычно. Еле-еле, едва ощутимо.
   - Так ведь вы этого хотели, - отозвалась Бранвена. - Вас же
тяготила ваша тесная связь.
   - Оно-то так, - согласился Брендон и тут же зябко передёрнул
плечами. - Но сейчас мне одиноко. Очень одиноко...
   - Мы с тобой, брат, - сказал я. - Мы поддержим тебя.

   Если я ожидал увидеть в доме Пенелопы признаки заброшенности, то
был приятно удивлён. В холле царил отменный порядок, причём
недавно наведённый, в воздухе пахло не пылью и затхлостью, а
свежим цветочным ароматом, занавеси на окнах сверкали белизной,
словно лишь вчера взятые из прачечной; одним словом, дом был
жилой. Материализовавшись у камина, мы слегка напугали упитанных
и ухоженных златошёрстых зверушек, которые с хозяйским видом
резвились на укрытом ковром полу, не выказывая никаких признаков
одичания.
   - Так, так, так! - послышался из кухни знакомый мне голос. - К
нам пожаловали гости. И даже не соизволили постучать.
   Последние слова Дионис произнёс уже в холле, направляясь к нам с
большим подносом в руках, на котором стояло пять хрустальных
бокалов, две бутылки вина и несколько блюд с закусками. С
ловкостью заправского официанта он на ходу опустил поднос на
ближайший стол, крепко обнял меня, затем Брендона, а Бранвене
отвесил церемонный поклон.
   - Леди Дана, если не ошибаюсь. Моё вам почтение.
   - Ошибаешься, - сказал я. - Бранвена, позволь представить тебе
нашего кузена Диониса, принца из Сумерек. Дионис, познакомься с
леди Бранвеной Лейнстер, племянницей покойного короля Бриана.
   - Вот как? - Дионис был озадачен, но, тем не менее, не позабыл о
правилах хорошего тона и галантно поцеловал руку Бранвены. -
Стало быть, вы и есть Хозяйка Источника? Весьма польщён.
   - Премного наслышана о вас, милорд Дионис, - любезно ответила
Бранвена. - Вы близкий друг Артура, и я надеюсь, что мы с вами
станем хорошими друзьями.
   - Я в этом не сомневаюсь, миледи. И почту за большую честь
называться вашим другом. - Дионис вопросительно взглянул на
Брендона. - А где же твоя прелестная супруга, кузен? Где будущая
королева Света?
   Брендон угрюмо промолчал.
   - Это долгая история, - сказал я. - И очень запутанная. В силу
некоторых обстоятельств Дана вынуждена была остаться в Авалоне.
Здесь её заменит Бранвена.
   - В каком смысле - заменит?
   - Все должны думать, что я - это Дана, - пояснила Бранвена. -
Пока Брендон не станет королём.
   - Детали потом, - добавил я.
   Дионис хмыкнул.
   - Странные вещи творятся на белом свете... Но если вы хотите
разыграть этот спектакль, ваша матушка не должна ничего знать.
   - Само собой разумеется.
   - Ну что ж. Тогда присаживайтесь, выпьем по бокальчику за нашу
встречу. Юнону ждать не будем - кто не успел, тот опоздал. К
тому же она, вероятно, задержится.
   Дионис предупредительно пододвинул кресло к Бранвене. Она
поблагодарила его улыбкой и села. Затем он наполнил бокалы вином
и раздал их нам. Мы выпили за нашу встречу.
   Бранвене очень понравилось нежное сумеречное вино, и мы выпили
ещё по бокалу. Дионис провозгласил тост за очаровательную
Хозяйку Источника.
   - Мама попросила тебя встретить нас? - полюбопытствовал Брендон.

   - Не совсем так. Она просто предупредила меня, что вы
направляетесь сюда.
   - Так ты здесь живёшь?
   - Разумеется, с позволения Пенелопы. Это прелестное местечко. На
него претендовала Минерва, но я опередил её и устроил здесь своё
логово.
   - А мне почему не сказал? - спросил я без всякой задней мысли и,
что называется, попал не в бровь, а в глаз.
   Произошло великое чудо, явление более редкое, чем естественные
сумеречные грозы, - на какое-то мгновение Дионис смутился!
Настал момент истины, момент торжества моей интуиции. Скептики в
лице близняшек были посрамлены.
   Извинившись, я на пару минут покинул компанию, поднялся на
второй этаж и вошёл в спальню Пенелопы. На первый взгляд она
была не занята, но при внимательном осмотре я обнаружил ряд
улик, свидетельствовавших о том, что здесь жил Дионис. Само по
себе это ещё ничего не значило; не было ничего удивительного в
том, что Дионис, ввиду длительного отсутствия хозяйки, занял
самую лучшую комнату в доме. Но тот факт, что перед моим
возвращением он так тщательно замёл следы, выдавал его с
головой. Ведь он догадывался о моих подозрениях.
   Спустившись в холл, я предложил тост за наших девочек, которые
остались у Истоков. При этом мы с Дионисом обменялись быстрыми
взглядами, и он понял, что я его раскусил. Одиссей, наконец,
объявился; теперь вопрос в том, как отнесётся к нему Пенелопа.
   Выпив за девочек, Дионис заговорил:
   - Я так и предполагал, что у вас хватит сообразительности
связаться с Юноной и не попасть в ловушку Амадиса.
   - Это мама связалась с нами, - уточнил Брендон.
   - И поступила разумно. Ваш братец собирался подсунуть тебе
вместе с короной большую свинью.
   - Я это понимаю. Он хотел представить всё так, будто мы с
Артуром оказываем ему безусловную поддержку. Но я не приму из
его рук корону до тех пор, пока не буду убеждён в его
невиновности.
   - А если выяснится, что он виновен? - спросила Бранвена.
   - Тогда мы низложим его и отдадим под суд, - ответил я. -
Впрочем, я не думаю, что Амадис в это замешан. Скорее, это дело
рук Александра.
   Брендон фыркнул.
   - И как же он мог это провернуть, если у него нет даже доступа в
Царство Света?
   - А вдруг он вступил в сговор с Порядком?
   - Он убеждённый христианин.
   - Прежде всего, он агрессивный фанатик. Что если гибель Харальда
повредила его рассудок и он возомнил себя ангелом-мстителем?
   Мой брат с сомнением покачал головой.
   - Только не вздумай делиться своими подозрениями с мамой.
   - Не буду, - сказал я. - Кстати, Дионис, как обстоят дела на
Земле Обетованной?
   - Паршиво, - хмуро ответил тот. - Весь Израиль бурлит, готовится
к священной войне. Царь Давид теряет контроль над своими
подданными. Да и ваш Дом хорош. Я, конечно, не спорю, Рахиль
была плохой королевой Света, но это ещё не повод устраивать в
связи с её смертью праздничные шествия по улицам Солнечного
Града.
   - Эти шествия были массовыми?
   - Достаточно массовыми и достаточно экзальтированными, чтобы
оскорбить чувства детей Израиля. Теперь, даже если вы найдёте
убийцу и им окажется не Амадис, войны вам не избежать.
   Я тяжело вздохнул, чисто автоматически достал из кармана
сигарету и закурил.
   - А даму не угостишь? - спросила Бранвена.
   Прежде чем я успел сообразить, что она имеет в виду, Брендон и
Дионис уже протянули ей свои пачки. Бранвена взяла сигарету
Диониса, а прикурила от зажигалки Брендона.
   - Разве царь Давид не понимает, что его Дом обречён на
поражение? - произнесла она. - Ведь с такими вождями как Артур и
Брендон Свет практически неуязвим.
   - Это понимают почти все, - сказал Дионис. - И царь Давид в
первую очередь. Но, как я уже говорил, он теряет контроль над
своими подданными, среди которых балбесов не меньше, чем среди
детей Света. К тому же нельзя сбрасывать со счетов те идиотские
шествия. Кто бы ни убил Рахиль, Дом Света нанёс Израилю
оскорбление, смыть которое может только кровь.
   - М-да. Вижу, у вас, в Экваторе, жизнь бьёт ключом. Не то что в
Срединных мирах, где только один Дом сущий, и тот лишь
нарождается.
   Тут я кое о чём вспомнил. Вернее, кое о ком.
   - Они держат Каролину заложницей?
   - К счастью, нет, - ответил Дионис. - Она быстро разобралась в
ситуации и бежала на Марс. В сообразительности Каролине не
откажешь.
   - Хоть это хорошо. Над нами не будет довлеть долг кровной мести.
Только и того, что сестре придётся подыскать себе нового мужа.
   - Не придётся. Арам Иезекия покинул Землю Обетованную вслед за
Каролиной. У них получился удачный брак, и они не хотят
разрушать его из-за разногласий между своими Домами.
   - И что они намерены делать?
   - Об этом спроси у них. Я никогда не был особенно дружен с
Каролиной, и она не посвящает меня в свои планы.
   Я кивнул.
   - Боюсь, то же самое относится и ко мне.
   Бранвена торопливо загасила сигарету в пепельнице. Мы с
Брендоном разом встали. Дионис вопрошающе поглядел на нас.
   - Мать, - коротко ответил я.
   У Юноны был свой почерк. Она считала признаком дурного тона
появляться на глазах у посторонних и всегда выходила из Тоннеля
где-то в укромном местечке. Плавной, грациозной походкой она
спустилась по лестнице в холл - вечно юная и прекрасная, одетая
в алую с золотом тунику, а на её густых каштановых волосах был
укреплён лёгкий изящный венец королевы-матери.
   Бранвена восхищённо ахнула. Первым моим порывом было броситься в
объятия милой матушки. Брендон испытывал те же чувства. Но мы
оба сдержались, чинно подошли к ней и по очереди поцеловали её
руку - в порядке старшинства. Юнона ласково улыбалась нам.
   Затем она перевела свой ясный взгляд на скромно стоявшую рядом с
нами Бранвену.
   - Так ты и есть Дана? Я представляла тебя немного иначе.
   - Порой внешность обманчива, госпожа Юнона, - ответила Бранвена.

   - Ну что ты, доченька! Называй меня мамой. Ведь ты жена моего
сына.
   - Хорошо... мама.
   В больших, теперь уже зелёных глазах Бранвены заблестели слёзы.
Сама того не подозревая, Юнона попала в её уязвимое место.
Подобно большинству детей, рано потерявших родителей, Бранвена
жаждала материнской ласки и заботы, где-то в глубине души, тайно
и скрытно от всех, она мечтала когда-нибудь встретить женщину,
которая заменит ей мать. А моя мама - живое воплощение идеала
нежной и любящей матери. Это мама моей мечты, ставшей
реальностью с момента моего рождения. Мне несказанно повезло...
Но, возможно, я не совсем беспристрастен.
   Глядя на счастливые лица Юноны и Бранвены, которые сразу
понравились друг другу, я с грустью подумал, что моя матушка
очень огорчится, когда наш обман раскроется...

   ГЛАВА 3
   БРЕНДА

   Когда я вошла в комнату, Дейрдра даже не взглянула в мою
сторону. Она сидела перед монитором и увлечённо наблюдала за
тем, как компьютер играет сам с собой в шахматы. Судя по всему,
она просто не заметила моего присутствия.
   Я подошла к ней со спины и через её плечо посмотрела на экран.
Сначала мне показалось, что "игроки" задействованы на разных
уровнях мастерства - а это фактически предрешало исход партии.
Белые выдерживали длительные паузы между ходами, чёрные
реагировали почти мгновенно... и тем не менее проигрывали. Они
предприняли отчаянную попытку свести партию вничью посредством
вечного шаха, однако белые разгадали их план и не приняли
предложенной жертвы. Тогда в центре экрана появилось окно с
сообщением:
   ПОРАЖЕНИЕ ЧЁРНЫХ.
   ПАРТИЯ ОКОНЧЕНА.
   СОХРАНИТЬ ПРОТОКОЛ?
   Странное дело - компьютер сам ответил "Да" и записал протокол
партии в память.
   Дейрдра повернула ко мне своё сияющее лицо.
   - Ну вот! Наконец-то я выиграла. Привет, Бренда. Извини, что
сразу не поздоровалась с тобой. Я была занята.
   - Ты хочешь сказать, - недоверчиво произнесла я, - что играла с
компьютером в шахматы?
   - И выиграла! - Она вся излучала торжество. - Впервые на таком
высоком уровне.
   - А как ты делала ходы?
   - Так же, как и ты. Мысленно брала фигуру и переставляла её. С
помощью твоей... этой... телепатической мыши. Пенни говорила,
что до пробуждения Дара я не смогу ею пользоваться, но, как
видишь, смогла.
   - Нет, постой! - сказала я и вывела на экран отчёт о текущей
конфигурации системы. - Всё не так просто. В настоящий момент её
драйвер не загружен.
   - И что это значит?
   - Мышь бездействует. Разве ты не видишь, что на экране нет её
указателя?
   - А зачем он мне? Я и без него прекрасно обхожусь.
   - Так-с, ладно. Разберёмся на примере. - Я запустила программу
игры в шахматы. - У тебя белые, у компьютера чёрные. Играй и не
обращай на меня внимания.
   Дейрдра сделала первый ход, компьютер молниеносно ответил. Начал
разыгрываться стандартный дебют.
   В течение нескольких ходов я контролировала состояние мыши. Она
была мертва; мысли Дейрдры не воздействовали на неё ни в
малейшей степени.
   Затем, предположив, что в процессе игры Дейрдра непроизвольно
"нажимает" своими мыслями соответствующие клавиши, я проверила
клавиатуру. Гробовое молчание...
   - Ну что, убедилась? - спросила Дейрдра.
   - Пожалуйста, продолжай играть.
   Дейрдра хмыкнула и тут же пожертвовала качеством в обмен на
выгодное положение своего ферзя. Она вошла в азарт.
   А я вызвала Образ Источника и осторожно, очень осторожно
попыталась определить, каким путём её разум воздействует на
операционную среду. Оказалось, что через ядро системы, минуя
внешние каналы ввода-вывода и драйверы устройств. Она
непосредственно управляла работой процессора!
   Потрясённая своим открытием, я бухнулась в ближайшее кресло.
Дейрдра отвела взгляд от экрана и с беспокойством посмотрела на
меня.
   - Что с тобой, Бренда? Тебе плохо?
   - Нет-нет. Просто немного не по себе.
   - Неужели из-за того, что я делаю?
   - Из-за того, КАК ты это делаешь, - уточнила я. - Ты даже не
представляешь, ЧТО это значит.
   - Что-то ужасное? - не на шутку встревожилась Дейрдра. - Только
не говори, что во мне сидит дьявол.
   - Я этого не утверждаю, боже упаси. Гений может служить как во
благо, так и во зло; всё зависит от его носителя. А в тебе
доброе начало явно сильнее.
   По мере того, как до Дейрдры доходило значение моих слов, щёки
её то краснели, то бледнели от удовольствия, изумления,
испуга...
   - Ты хочешь сказать, что уже сейчас я могу делать то, что многим
недоступно?
   - Что недоступно ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ, - подчеркнула я.
   - Включая и тебя?
   - Включая и меня.
   Дейрдра велела компьютеру прервать игру, встала с кресла и
прошлась по комнате. Её глаза возбуждённо блестели, а лицо
выражало целую гамму противоречивых чувств. В эти секунды она
была так прекрасна, что меня бросило в жар... Но это - от
Брендона. Немилосердный Господь, в безграничной жестокости своей
сотворивший меня женщиной, не потрудился сделать меня
лесбиянкой.
   - Но ведь это так просто, - наконец проговорила Дейрдра. - Так
естественно.
   - В том-то и дело, что естественно - для тебя. Ты общаешься с
компьютером на уровне элементарных операций, тебе не нужно
составлять программы, затем компилировать их, переводить в
машинный код...
   - И что это значит?
   - Много чего. В частности, когда ты овладеешь силами, то сможешь
управлять ими непосредственно, без заклинаний, так быстро и
эффективно, что другим и не снилось. Меня с самого начала
поражали твои успехи в математике, но я даже не могла подумать,
что у тебя такой мощный аналитический ум. Мне известен только
один человек, который обладал подобными способностями.
   - Кто же?
   - Её звали Диана. Но она давно умерла.
   - Не мать ли Пенелопы?
   Я удивлённо взглянула на неё.
   - Так ты знаешь?
   Дейрдра опустилась в соседнее кресло и ответила:
   - Что Пенни дочь Артура, я знаю давно. И она знает, что я знаю.
А неделю назад мне порядком поднадоела эта игра, и я прямо
спросила у неё, как звали её мать. Она и ответила. Вообще, я не
пойму, зачем вы это скрываете.
   - На то есть причины. Пенелопа не говорила тебе, кем приходилась
Артуру Диана?
   - Неужели родной сестрой?
   - Нет, не так круто. Сестрой - но не ему, а его матери.
   - Значит, Диана была тётей Артура?
   - Да, хотя родилась она на пять лет позже его. Теперь ты
понимаешь, почему мы выдаём Пенни за нашу сестру?
   - Теперь понимаю, - задумчиво произнесла Дейрдра. - Все эти
намёки Бранвены, смущение Пенелопы... Но, в конце концов, она не
виновата. Как, впрочем, и Артур. Ведь не зря говорят, что любовь
слепа и сердцу не прикажешь. Человек любит того, кого любит, а
не того, кого хочет любить.
   - Ты не осуждаешь Артура? - спросила я.
   Дейрдра поняла, что я имею в виду, и на лицо её набежала тень.
   - Нет, но мне горько. И больно. Я так мечтала встретить любовь -
большую, чистую, прекрасную... И мне казалось, что я встретила
её, что я буду счастлива... - Губы её побледнели и задрожали. -
Но на моём пути встала Дана и вместе с Источником разрушила все
мои мечты, все надежды...
   Я пересела со своего кресла к Дейрдре и крепко обняла её.
   - Ты что-то чувствуешь к Брендону?
   - Да, желание. Но мы не были близки.
   - Я знаю.
   Некоторое время мы молчали. Прильнув ко мне, Дейрдра изо всех
сил сдерживала слёзы. Наконец она спросила:
   - Как там ОНИ?
   - Пока что разбираются в ситуации. Брендон ещё не принял
отречение Амадиса. - Я сделала выразительную паузу и посмотрела
ей в глаза. - Дейрдра, как ты относишься к тому, чтобы сменить
свой венец Авалона на корону Света?
   - Ты предлагаешь мне развестись с Артуром и выйти замуж за
Брендона?
   - Да.
   - Это серьёзно?
   - Да.
   - И Артур согласен?
   - Да.
   Дейрдра истерически хихикнула.
   - Право, до чего же мы докатились! Братья меняются жёнами... Вот
потеха-то будет!
   - Потеха будет, - подтвердила я. - В любом случае, после своей
коронации Брендон намерен расторгнуть брак с Даной.
   - Правда?
   - Они оба решили, что так будет лучше.
   - Значит, Дана вернётся обратно?
   - Да.
   В этот момент со мной связалась Пенелопа, и я сообщила ей, где
нахожусь.
   - Вот интересный вопрос, - произнесла Дейрдра, стараясь
изобразить цинизм, однако в голосе её сквозила горечь. - Там, в
Экваторе, с кем она спит - с Брендоном или с Артуром? Или с
обоими по очереди?
   - Ни с кем, - ответила я. - Сейчас Дана не с ними.
   - А где?
   - Здесь, в Срединных мирах. Правда, в Авалоне появляться не
рискует.
   - Вот как? Сегодня утром я разговаривала с Артуром, но он ничего
мне не сказал.
   - Ему не хотелось расстраивать тебя.
   - Ещё бы... Так она поссорилась с Брендоном?
   - Они культурно разошлись. В силу некоторых обстоятельств Дана
не могла оставаться в Экваторе.
   - В силу каких обстоятельств?
   Я помедлила с ответом. Собственно, я затем и пришла к Дейрдре,
чтобы сказать ей всю правду, но только теперь я в полной мере
осознала, какой это будет для неё удар. Однако выхода нет.
Дейрдра ДОЛЖНА знать о своей тёзке, она ДОЛЖНА принять решение.
Корона Света ждёт её, а Брендон в ней ОЧЕНЬ нуждается.
   - Дейрдра, - мягко произнесла я. - То, что я скажу, вряд ли
обрадует тебя, но я обязана это сделать. Мы не вправе скрывать
от тебя настоящее положение вещей.
   Дейрдра поднялась с кресла, отошла к окну и, глядя на
вечно-зелёный дворцовый парк, с каким-то неестественным
спокойствием спросила:
   - Дана ждёт от Артура ребёнка?
   - Мм... Вроде того, - ответила я.
   Она повернула ко мне своё лицо, на котором было написано
недоумение.
   - Как это "вроде"? Нельзя ВРОДЕ ждать ребёнка... Или она не
знает, от кого беременна?
   Я глубоко вдохнула, затем выдохнула.
   - Видишь ли, в чём дело. У Даны УЖЕ есть ребёнок. Девочка. Она
родила её в мире, где время течёт очень быстро.
   Дейрдра судорожно сцепила пальцы рук и, закусив губу, с болью и
мукой посмотрела на меня. По щеке её покатилась крупная слеза, а
из груди вырвалось несколько сдавленных всхлипов. Затем она, не
сказав ни слова, опрометью бросилась к двери, ведущей в спальню,
и скрылась за ней.
   Я тяжело вздохнула, но за Дейрдрой не последовала. Сейчас
бедняжке нужно побыть одной, оплакать свою ушедшую любовь,
утраченные иллюзии, потерянное счастье. Она должна пройти
босиком по осколкам разбитых надежд, чтобы выбраться из тупика,
в который завела её жизнь, и вступить на новый путь. Он не будет
устлан розами, но, надеюсь, Брендон позаботится о целебных
травах для её израненных ступней и о ласке и нежности для её
страдающего сердца...
   В дверь постучали, и я разрешила войти. Явились Морган и
Пенелопа.
   - Она уже знает? - спросил Морган.
   - Да.
   - Ну и как отреагировала?
   - Закрылась у себя в спальне и плачет.
   Он пожал плечами.
   - Что ж, это естественно. Иного я не ожидал.
   - Зря ты это сделала, Бренда, - отозвалась Пенелопа. - Зачем
было травмировать её?
   - Рано или поздно пришлось бы. И лучше сейчас, чем позже.
   - Загорелась идеей устроить личную жизнь Брендона?
   - Не отрицаю, такая мысль бродит в моей голове. Но прежде всего
я забочусь о том, чтобы твоя младшая сестричка росла в
полноценной семье, с отцом и матерью, которые любили бы её и
друг друга. Здоровая психологическая атмосфера необходима для
нормального развития любого ребёнка, а тем более такого
чувствительного.
   - Но...
   - Ты просто ревнуешь, Пенни. Ты уже немного притёрлась к Дейрдре
и теперь не хочешь, чтобы её место заняла другая женщина. Однако
с этим придётся смириться.
   Пенелопа вздохнула.
   - Ладно, Бренда, ты права. Я действительно ревную. - Она немного
помолчала, затем добавила: - Пожалуй, мы можем идти. Не думаю,
что Дейрдра захочет присоединиться к нам.
   - А я думаю, что захочет, - возразила я.
   - Я уверен в этом, - поддержал меня Морган. - Пусть только она
успокоится.
   Будто в подтверждение наших слов (а может, она слышала нас), из
спальни вышла Дейрдра. Её бледное лицо и воспалённые глаза
свидетельствовали о том, что она плакала.
   - Я хочу видеть её. Дочку Артура и Даны.
   - Мы с Пенни тоже хотим, - ответила я. - Морган уже договорился
с Даной и сейчас проведёт нас к ней.
   - Я с вами, - решительно заявила Дейрдра.
   - Разумеется, миледи, - сказал Морган. - Затем мы и пришли к
вам, чтобы узнать ваше мнение.
   - Хорошо. Ведите нас.
   Мои личные апартаменты примыкали к покоям Дейрдры, и гостиная
была у нас общая. Мы миновали несколько комнат и вошли в мой
рабочий кабинет, в одну из стен которого была встроена потайная
дверь, замаскированная под шкаф. Когда месяц назад мы с Артуром
устанавливали чары, блокирующие доступ к Тоннелю в пределах
всего Авалона, то предусмотрительно создали во дворце несколько
таких "ниш", специально предназначенных для адептов Источника -
и то не для всех, а только для "своих". Попытка стороннего
адепта воспользоваться "нишей" для перемещения во дворец или из
него приведёт к тому, что многоуровневая и сверхнадёжная система
охраны, не опознав Образ, поднимет тревогу и мгновенно приведёт
в действие мощные изолирующие чары, чётко локализованные в
пределах данной "ниши". Непрошеный гость окажется запертым в
комнате и лишённым доступа как внешним источникам силы, так и к
своим внутренним колдовским ресурсам. А что касается обычных
причащённых, коих в Авалоне насчитывалось уже больше дюжины, то
для них Тоннель в "нише" так же недоступен, как и в любом другом
месте королевского дворца и всего города за исключением Зала
Перехода. Кстати сказать, в последнее время Пенелопа всё больше
ленится спускаться в подземелье и всё чаще обращается ко мне с
просьбой переправить её из "ниши" в Тоннель. Постепенно она
осознаёт чисто бытовые преимущества высокого приобщения к силам
и, думаю, вскоре преодолеет свой страх перед Источником. Благо,
как говаривает Артур, уже есть претендент на роль Одиссея...
Нет, кто бы мог подумать, что Дионис, который качал малышку
Пенни на руках и рассказывал ей на ночь сказки, неравнодушен к
ней как к женщине!
   Мы вошли в небольшое тускло освещённое помещение без окон.
Комната, тем не менее, производила приятное впечатление: стены
были увешаны гобеленами, пол устлан ковром, негаснущий
светильник находился в люстре с алмазными подвесками, у
противоположной от входа стены стоял мягкий удобный диванчик, а
рядом - туалетный столик с зеркалом. Не в пример этой, "ниша" в
кабинете Артура производит гнетущее впечатление: яркий свет,
пол, стены и потолок выложены белой кафельной плиткой, не
хватает только унитаза. А я всегда, везде и во всём стремлюсь к
уюту, это мой почерк, мой стиль жизни. Здесь можно привести себя
в порядок после длительного путешествия, передохнуть, если
угодно - поспать и даже заняться любовью... Впрочем, последнее
мне не дано.
   Я закрыла за собой дверь, заперла её и обратилась к Моргану:
   - Так что, поехали?
   - Поехали, - сказал он, взял Дейрдру и Пенелопу за руки и вызвал
Образ Источника.
   Я внимательно следила за его манипуляциями, чтобы запомнить
маршрут. Морган понял это, но не стал возражать. Все равно я
смогла бы определить координаты уже на месте, изучив поведение
Формирующих. Собственно говоря, Пенелопа так и поступит.
   Фиолетовая дымка, окутавшая нас, задержалась чуть дольше, чем
положено. Морган перемещал вместе с собой четырёх человек и по
неопытности зачерпнул из Источника слишком мало энергии, поэтому
вынужден был восполнять её недостаток на ходу. Но это не
страшно. В таких случаях лучше недобрать, чем перебрать сверх
необходимой меры....
   Мы очутились в убогой на вид комнатушке с бревенчатым потолком и
грязными, давно не знавшими побелки стенами, местами покрытыми
плесенью от постоянно проникающей снаружи влаги. Первым звуком,
который я услышала, был жалобный скрип плохо подогнанных досок
под нашими ногами.
   - О боже! - произнесла Дейрдра, оглядываясь вокруг. - И где-то
здесь живёт Дана с малышкой?
   - Нет, - ответил Морган. - Дана живёт как королева, в небольшом
опрятном замке по соседству, который ограждён от вторжений
извне. А этот третьесортный трактир служит перевалочной базой.
Во дворе нас ждёт самоходный экипаж.
   - Ты имеешь в виду автомобиль? - уточнила Пенелопа.
   - Вот именно. Никак не привыкну к этому названию.
   - Ничего, - сказала я. - У тебя ещё всё впереди. Пойдём.
   Мы вышли в грязный коридор и по прогнившей лестнице, которая,
казалось, вот-вот рухнет под нами, спустились на первый этаж,
где за грубо сколоченными столами сидело около дюжины бородатых
субъектов с кружками пенящегося пива в руках. Над очагом на
вертеле жарился поросёнок. В помещении пахло дымом, подгоревшим
мясом, прокисшим пивом и мочой. Я поморщилась. На Земле Хиросимы
такое заведение давным-давно закрыли бы за злостную
антисанитарию и нарушение элементарных требований техники
безопасности.
   - Жуть какая! - с брезгливым видом прошептала Пенелопа.
   При нашем появлении все разговоры прекратились. Наименее
бородатый и наиболее чистый из присутствующих субъектов, видимо,
хозяин трактира, приветствовал нас молчаливым поклоном.
Остальные, скрестив под столами пальцы, с угрюмым интересом
пялились на нас. Особенно на меня - так как я была одета в свою
супер-мини-юбку, причём с разрезами по бокам, доходящими почти
до самой талии. На фоне моего вызывающего наряда Дейрдра в своём
лёгком коротком платье и Пенелопа в тонкой блузке и облегающих
брюках казались одетыми по всем законам шариата.
   Пожалуй, я слукавлю, если скажу, что мне было неловко. Внимание
мужчин, даже таких грязных, небритых и грубых мужланов,
доставляет мне удовольствие... до тех пор, пока они не
распускают руки, и тогда им приходится несладко, а подчас и
очень больно. Мне нравится играть роль девочки с обложки журнала
- смотри, но не трожь; это максимум, что я могу себе позволить,
и минимум, что позволяет мне не забывать, что я женщина.
   Когда мы вышли во двор, Пенелопа произнесла:
   - Весьма подозрительное местечко.
   - Официальный притон лесных разбойников, - объяснил Морган. -
Так сказать, малина в законе. Это пограничная территория между
двумя государствами, которые никак не выяснят между собой, кому
она принадлежит. Почти все местные жители промышляют
браконьерством и грабежом на большой дороге; этой профессии они
обучаются с малых лет.
   - М-да, - сказала я. - Здесь явно не курорт. Выбор Даны нельзя
назвать удачным.
   - Не спешите с выводами. Скоро вы убедитесь в обратном. Здесь
действует закон джунглей, а в джунглях прав тот, кто сильнее.
Здесь люди знают своё место, им даже в голову не придёт перечить
нам, а уж тем более - что-о замышлять против нас. Мы для них
высшие существа, всемогущие и всесильные, почти как боги. Если
кто-нибудь из вас хочет убедиться в этом, пусть войдёт в трактир
и заявит тем громилам, что собирается высечь их. Думаете, они
станут роптать и возмущаться? Кабы не так! Они ещё подскажут,
где можно найти хорошие розги.
   - Ты не шутишь?
   - Вовсе нет. Я даже не преувеличиваю.
   - Ну и ну! Кто ж их так выдрессировал? Неужели Дана?
   - Нет, Бранвена.
   Дейрдра слабо улыбнулась, а затем, не выдержав, прыснула смехом.

   - Ну, это в её духе!
   Разгоняя на своём пути кур, Морган подошёл к старому
перекошенному сараю и распахнул створки ворот.
   - Вот видите, даже замок вешать не надо.
   Внутри сарая стоял новенький автомобиль незнакомой мне марки, но
по конструкции напоминавший джип. Идеальная машина для езды по
бездорожью.
   - По крайней мере, - заметила я, - Бранвена могла бы
позаботиться о более приличном гараже.
   - Руки не дошли, - ответил Морган. - Ведь чары были установлены
совсем недавно, уже после появления Даны с малышкой. Кстати,
Бренда, ты справишься с этим чудом техники?
   - В чём вопрос! А что, ты ещё не научился водить машину?
   - Научиться-то научился, только не рискую возить других. Когда я
за рулём, она брыкается как строптивая лошадь.
   - Ничего, - сказала я, садясь на место водителя. - Со временем
ты её укротишь.
   Морган сел рядом со мной, а Пенни и Дейрдра устроились на заднем
сидении. С первого поворота ключа я завела мотор и плавно
выехала во двор. Куры и в Африке куры, во всех мирах они всё с
тем же глупым упрямством норовят перебежать тебе дорогу под
самыми колёсами. Этот мир не был исключением.
   - Ух ты! - воскликнул Морган. - Ни одной не задавила! Вот мне бы
так.
   - Научишься, - утешила я его. - Куда ехать?
   - Как только выедешь из ворот, сворачивай налево.
   Ворота постоялого двора уже были распахнуты настежь. Все слуги с
перекошенными от страха лицами прятались в таких местах, где
даже при всём желании на них нельзя было совершить наезд.
Наверное, они здорово удивились, когда машина с мерным урчанием
выехала со двора и без всяких приключений аккуратно свернула на
довольно ровную, хорошо утоптанную грунтовую дорогу.
   - Теперь прямо, - сказал Морган. - До самого замка.
   - Далеко?
   - Никак не больше пяти миль.
   Я хмыкнула.
   - Нужно было просто соорудить парочку "ниш" и не возникало бы
никаких проблем с передвижением.
   - Я не сомневаюсь, что таковые имеются, - ответил Морган. - Но
никто не спешит сообщать мне об их местонахождении.
   - Ага, понятно...
   Я переключила скорость и поддала газу. Мы помчались с ветерком,
подпрыгивая на выбоинах. Дейрдра то и дело повизгивала - но не
от страха, а от восторга. Поглядывая в зеркальце заднего обзора,
я видела, как её лицо постепенно приобретает здоровый цвет. Я
знала, что делала. Несколько раз мы с Дейрдрой вместе посещали
технологически развитые миры, и больше всего ей там понравилось
кататься на машине с открытым верхом. Она так пристрастилась к
быстрой езде, что всерьёз начала подумывать о строительстве
первой в Лайонессе скоростной автострады из Авалона в Порт-Ниор.
Просто так, для собственного удовольствия... Между прочим, в
Царстве Света есть замечательная автострада, опоясывающая всю
планету вдоль сороковой параллели. Она предназначена
исключительно для развлечения таких вот сорвиголов, которые
любят гонять машины со скоростью двести миль в час.
   Приблизительно через милю я почувствовала первые признаки
блокирующих чар и немного сбросила скорость.
   - Странные чары, - сказала я Моргану. - Интенсивность
Формирующих несколько понизилась.
   - И будет понижаться. Это идея Бранвены - сделать что-то вроде
силовой колыбели. Дело в том, что девочка в фазе активности
пытается вызвать некое подобие зачаточного Образа, но не вполне
контролирует его. И хотя никакого вреда она себе не причиняет,
тем не менее Бранвена убедила Дану, что нужно подстраховаться.
   - И зря. Ребёнок может засунуть себе палец в рот и подавиться,
но это ещё не повод связывать ему руки. За ним нужно просто
присматривать. Дейрдра урождённый адепт, и для неё контакт с
Источником так же естественен, как зрение, слух, обоняние...
   - Девочку зовут Дейрдра? - отозвалась с заднего сидения другая
Дейрдра, постарше.
   - Да, миледи, - ответил Морган. - Её назвали в вашу честь.
   - Кто так решил - Артур или Дана?
   - Дана. Артур ещё не знает, что у него есть дочь... - Вдруг
Морган что было силы стукнул кулаком по передней панели. - Дочь,
чёрт возьми! Дочь! Это же было ясно как божий день!
   Я затормозила и озадаченно поглядела на него.
   - Что с тобой?
   - Ха! Что со мной! - воскликнул Морган с потерянным видом
человека, которому только что пришло в голову, что он, возможно,
переоценивал свои умственные способности. Затем повернулся к
Пенелопе и спросил у неё: - Как ты находишь мои уши? Тебе не
кажется, что они сильно смахивают на ослиные? А мне кажется!
Недавно эти уши прохлопали одну любопытную фразу Бренды. Она
назвала дочь Артура ТВОЕЙ МЛАДШЕЙ СЕСТРИЧКОЙ! Из этого следует,
что либо Дана твоя мать, либо Артур твой отец. Лично я ставлю на
Артура.
   Пенелопа вздохнула.
   - Ты выиграл, Морган.
   - Ещё бы! Ведь я делаю ставки наверняка. Теперь ясно, почему
Артур так озверел, когда я... Впрочем, ладно. - Морган посмотрел
на Дейрдру и на лице его отразилось недоумение. - Вы ничуть не
удивлены, миледи?
   - Я знала это давно, - ответила она. - И Пенни знала, что я
знаю. Только и того, что сегодня мы впервые открыто признали это
друг перед другом.
   - Потрясающе! - сказал Морган, откинувшись на спинку своего
сидения. - Просто очаровательно... Но почему вы скрывали это?
   - На то были свои причины, - сказала я, нажав на газ и отпуская
педаль сцепления. - Спроси о них у Артура, когда он вернётся.
   Машина тронулась, плавно набирая скорость.
   Некоторое время мы ехали молча. Наконец Морган задумчиво
произнёс:
   - Вот что, Бренда. Я знаю тебя лишь неполные три месяца, но
уверен, что ты не из тех, кто сначала говорит, а потом думает.
Тогда ты не проболталась, ты умышленно назвала при мне крошку
Дейрдру сестрой Пенелопы. Ведь так?
   - Так, - ответила я. - И не упрекай себя в несообразительности.
Прежде всего, сообразительность - это умение всё подмечать и
делать правильные выводы, а заторможенность зачастую происходит
от излишка ума. На моём профессиональном жаргоне это называется
переполнением регистров.

   ГЛАВА 4
   АРТУР

   В некотором смысле злые языки были правы, утверждая, что Амадису
больше к лицу ряса священника, чем королевская мантия. Он был
крупным мужчиной, не толстым, но в меру упитанным, с
вдохновенным лицом, как бы не от мира сего, и проницательным
взглядом светло-серых глаз, которые, в зависимости от
обстоятельств, могли излучать саму доброту, кротость и
милосердие, или метать молнии гнева божьего. У него был хорошо
поставленный голос профессионального проповедника, он в
совершенстве владел ораторским мастерством и мог вещать с амвона
дни напролёт, а паства слушала его разинув рты и развесив уши.
   У моего сводного брата были две главные страсти в жизни - Митра
и женщины, благо культ Света не обязывал священнослужителей к
целомудрию. Амадис обожал разъезжать по Рассветным мирам,
входившим в официальные владения семьи, и не только потому, что
почти в каждом из них он имел собственный гарем. Он очень
серьёзно относился к своим пастырским обязанностям и по
всеобщему мнению был лучшим из жрецов Митры за всю историю
нашего Дома. Лет шестьдесят назад наш отец Утер, оценив успехи
Амадиса на ниве религии и окончательно убедившись в его
неспособности справиться с властью светской, задумал было
учредить для него отдельную должность верховного жреца Митры.
Однако дети Света, привыкшие видеть в лице короля
харизматического лидера, горячо протестовали против нововведения
и в конце концов отцу пришлось оставить всё, как было. Теперь
же, когда авторитет королевской власти упал до нуля, такая
реформа была не только возможна, но и желательна. Жаль, что
Амадис понял это так поздно...
   Мы сидели в широких удобных креслах перед низким столиком,
обильно уставленным всяческими яствами и напитками. Уже
насытившись, я неторопливо пил кофе и курил. Амадис потягивал
маленькими глотками вино. Я никогда не видел его с сигаретой или
трубкой в зубах; поговаривали, что он вообще некурящий, но мне в
это с трудом верилось. Скорее всего, он просто создал себе такой
имидж, чтобы выделяться среди прочей массы Властелинов, а сам
тайком покуривает, прячась в укромных местах, как пугливый
гимназист.
   - Помнишь, - произнёс я, нарушая длительное молчание, - как ты
впервые спас меня от смерти? Тогда Александр разбил
электрическую розетку и предложил мне потрогать оголённые
провода под высоким напряжением, сказал, что они приятно
щекочутся. Он собирался выдать это за несчастный случай, но, к
моему счастью, в тот момент ты вошёл в комнату и остановил меня.
А затем крепко "пощекотал" Александра.
   - Раньше ты этого не помнил, - заметил Амадис.
   - Бывает, что излечившись от амнезии, люди вспоминают и то, о
чём раньше не помнили. Так произошло со мной.
   - Но это был не первый случай. Ещё раньше Александр дал тебе
конфету со стрихнином. Мы с Юноной едва успели откачать тебя.
После этих двух покушений я потребовал от отца запретить
Александру приближаться к тебе, а для пущей верности изготовил
для тебя специальный медальончик, который извещал меня и Юнону,
что Александр находится рядом с тобой.
   - Медальон я хорошо помню, - сказал я. - Этот талисман не
единожды спасал меня от побоев в те времена, когда я сам ещё не
мог постоять за себя. Весёлые были деньки. Скучать не
приходилось.
   Я умолк, чтобы прикурить очередную сигарету.
   - Артур, - отозвался Амадис. - Скажи, только честно. Неужели ты
считаешь меня способным хладнокровно убить женщину? Тем более
мою жену с моим ребёнком.
   Я выдержал внушительную паузу и лишь затем ответил:
   - За ПРЕЖНЕГО Амадиса я мог бы поручиться своей головой. Но
время сильно меняет людей, и за прошедшие двадцать семь лет ты
мог стать совсем другим человеком. Чего только стоят твои козни
с целью опорочить Брендона - а ведь раньше ты превыше всего
ценил семейную солидарность, всегда выступал в роли миротворца,
тебя безмерно огорчала наша вражда с Александром, ты не уставал
убеждать нас в том, что братья должны жить в мире и согласии...
И вообще, какого дьявола ты сунулся в политику? Тебя никогда не
прельщала светская власть, ты даже оружие не любишь носить.
   Амадис тяжело вздохнул и поставил свой бокал на стол.
   - Всему виной мои комплексы и страстное желание избавиться от
них. Я хотел доказать себе и другим, что могу с толком
распорядиться властью... но доказал обратное. Да и отец был
хорош. Он так унизил меня, что я просто не мог стерпеть. Мне
казалось, что все тычут в меня пальцами, исподтишка смеются надо
мной...
   - И ты решил проучить их?
   - В первую очередь отца. Да простит меня Митра, наш отец был
воистину великим человеком, но он был и на редкость бессердечным
человеком. Почему он не поговорил со мной по душам и не дал мне
понять, что не хочет видеть меня своим преемником? Я бы сам
отрёкся от титула наследного принца, без малейшего нажима с его
стороны.
   - Ты мог бы сделать это по собственной инициативе.
   - Мог, но не сделал. Я боялся упрёков отца, не хотел лишний раз
услышать, что не оправдал возложенных на меня надежд. Ведь я
даже не подозревал о его истинных намерениях... И потом, меня
возмутил цинизм, с которым он использовал твоё имя, чтобы
устранить меня с пути Брендона. Это было подло и безнравственно.

   - И ты ответил той же монетой, - прокомментировал я. - Подлостью
на подлость, безнравственностью на безнравственность. От обиды и
унижения ты расколол нашу семью на два враждующих лагеря. Твоими
стараниями Брендон и Бренда едва не превратились в отверженных
из-за тех нелепых сплетен о них, что распространялись твоими
сторонниками...
   Тут Амадис коротко хохотнул.
   - Ну уж нет! Этого ты мне не пришьёшь. Никакой нужды порочить
доброе имя близняшек не было. Они сами с пятнадцати лет
старались вовсю, дискредитируя себя. Я не знаю, спали они друг с
дружкой или только пробовали, но они так остро реагировали на
самые невинные шутки в адрес их тесной дружбы, с таким
негодованием отвергали любые намёки, так пылко и с таким жаром
убеждали всех и каждого, что между ними ничего быть не може т...
Впрочем, я не оправдываюсь. За время твоего отсутствия я наломал
столько дров, что сейчас вот-вот вспыхнет пожар. И кровь,
которая прольётся, будет на моей совести. А бедная глупышка
Рахиль сейчас отчитывается перед своим Иеговой за то дурацкое
упрямство, которое в конечном итоге привело к её смерти. Будь
она менее амбициозной, менее честолюбивой и тщеславной... Да что
и говорить! Все равно прошлого не вернёшь и допущенных ошибок не
исправишь.
   - Как давно ты начал подумывать о том, чтобы уступить Брендону
корону?
   - Фактически с первого дня царствования. Как только я приступил
к управлению государством, так сразу же понял, что ни черта у
меня не получится.
   - И всё-таки продолжал править. Почему?
   - Если откровенно, то поначалу мне недоставало мужества открыто
признать своё поражение. Порой очень трудно отличить гордость от
гордыни, особенно когда твои оппоненты настроены крайне
агрессивно и непримиримо. А потом появилась Рахиль, дела в Доме
пошли на лад... гм, более или менее. Во всяком случае,
сторонники Брендона перестали талдычить, что Дом разваливается
прямо на глазах и предрекать моё скорое падение. Я обрёл твёрдую
почву под ногами и уже мог разговаривать с оппозицией на равных,
предлагать компромисс, а не сдаваться на милость победителей.
Однако... - Тут он умолк в задумчивости.
   - Но Рахиль заупрямилась, - продолжил я.
   - Да, - кивнул Амадис. - Власть вскружила ей голову, она не
хотела быть женой ВСЕГО ЛИШЬ верховного жреца, ей нужна была
только корона.
   - А ты не мог перечить ей ни в чём. Странный ты всё-таки
человек, брат. Женщины от тебя без ума, но как только они
становятся твоими, то обретают над тобой невероятную власть. Ты
готов потакать любым их капризам. - Я немного помедлил,
колеблясь, затем спросил: - А как это вообще получилось с вашим
браком?
   - Небось, тебе поведали басню о том, что якобы царь Давид
подсунул мне свою дочку в роли троянского коня?
   - Среди прочих я слышал и такую версию.
   - Всё это бред собачий. Как, впрочем, и то, что я женился на
Рахиль, чтобы досадить родственникам. Никакого злого умысла ни с
чьей стороны и в помине не было. Просто однажды наши дорожки
пересеклись и... - Амадис не закончил и улыбнулся той особенной
улыбкой, глубокий смысл которой, очевидно, способны постичь лишь
самые прожжённые ловеласы. - Ты ведь знаешь, я люблю всех
хорошеньких женщин, но в Рахиль было что-то особенное; меня
влекло к ней с непреодолимой силой... Честное слово, мне будет
её очень не хватать.
   И тут я понял, что уже вынес свой вердикт. Передо мной был
прежний Амадис, которого я хорошо знал и который, несмотря на
все недостатки, мне нравился. Я хотел верить в его невиновность
и испытал огромное облегчение, убедившись, что действительно
верю ему. Амадис ещё тот фрукт, он горазд на многое, в том числе
на подлость и коварство, но расчётливо убить женщину, тем более
беременную женщину, тем более беременную его ребёнком и тем
более сыном - нет, это не в его стиле.
   - Яблони уже зацвели? - спросил я.
   Амадис внимательно посмотрел на меня. В его глазах застыл немой
вопрос.
   - Да, - сказал он. - Как раз в цвету.
   Я встал.
   - Если не возражаешь, давай прогуляемся в саду. Я так соскучился
по цветущим золотым яблоням.
   Это был мой ему ответ. Амадис очень любил свой яблонёвый сад,
где аккуратными рядами между узенькими аллейками росли
карликовые деревья, которые дважды в году приносили небольшие
сочные плоды с золотистой кожурой, а в период цветения источали
дивный пьянящий аромат. Как-то раз, давным-давно, мы с
Александром, желая свести счёты, устроили там дуэль до первой
крови (между делом замечу, что я победил); Амадис, прознав об
этом, был вне себя от ярости. Он назвал свой сад островком мира
и согласия в бушующем океане страстей и строжайше запретил нам
приходить туда, как он выразился, "с камнем за пазухой и со злом
на уме". Я запомнил его слова.
   Мы вместе вышли из кабинета и направились вдоль людного коридора
к дальнему его концу, по пути привлекая к себе всеобщее
внимание. На меня смотрели с любопытством, а на Амадиса - с
неопределённостью... Да, да, я не оговорился - именно с
неопределённостью. Все понимали, что по большому счёту
дальнейшая судьба Амадиса зависит от меня, и теперь, глядя на
нас, гадали, к какому выводу я пришёл и, соответственно, как им
надлежит относиться к человеку, который совсем недавно был их
королём. Кто он - мой пленник или же член будущего дуумвирата,
духовный лидер Дома Света? Впрочем, тот факт, что мы шли рука об
руку и мирно разговаривали, вселял надежду, что единство в семье
будет восстановлено.
   В конце коридора Амадис замедлил шаг. Его внимание привлёк
молодой человек среднего роста, кареглазый шатен, в чертах лица
которого было что-то восточное, вернее, семитическое. Он одиноко
стоял у стены и смотрел на приближавшегося Амадиса не так, как
остальные. В его взгляде не было неопределённости, а было хорошо
знакомое мне предчувствие дальней дороги.
   - Здравствуй, Джона, - сердечно произнёс Амадис, остановившись
перед парнем. - Ты хотел поговорить со мной?
   - Я хотел засвидетельствовать вам своё почтение, милорд, -
ответил тот, скорее с английским, чем с еврейским акцентом. - И
попрощаться. Сегодня я покидаю ваш Дом.
   - Возвращаешься в Израиль?
   - Нет, милорд. Там я уже был.
   - Тебя не приняли?
   - Можно сказать, что так. Его величество отнёсся ко мне хорошо,
зато другие дали мне понять, что моё присутствие в Доме
нежелательно.
   - И что ты думаешь делать?
   Юноша, которого звали Джона, беспомощно пожал плечами.
   - Пока что не знаю. Пожалуй, вернусь на родину матери, поживу
там немного, потом... Ну, а потом видно будет. В конце концов,
вселенная велика, где-нибудь да найдётся в ней место и для меня.

   - Что ж, желаю удачи... - Амадис повернулся ко мне и сказал: -
Артур, позволь представить тебе Иону, сына Исайи Бен Гура. Его
жена была приближённой Рахиль и погибла вместе с ней.
   Молодой человек сдержанно поклонился.
   - Моё почтение, милорд. Я много слышал о вас и хочу надеяться,
что вам удастся предотвратить войну между нашими Домами.
   - Я тоже хочу надеяться, - ответил я без особого энтузиазма; мои
опасения, что войны не избежать росли и крепли не по дням, а по
часам. - Так, стало быть, вашим отцом был Исайя Бен Гур? А я и
не знал, что у него есть сын.
   - Он тоже не знал. Это обнаружилось уже после его смерти. Вы
были знакомы с моим отцом?
   - Не очень близко. Но всегда был самого высокого мнения о нём.
   - Не сомневаюсь, что мой отец был самого высокого мнения о вас.
   Я непроизвольно улыбнулся в ответ на этот незамысловатый
комплемент. Мои отношения с Исайей Бен Гуром, внучатым
племянником царя Давида, нельзя было назвать дружественными, но
и врагами мы никогда не были. А его сын сразу вызвал у меня
симпатию - то ли по причине сердечного отношения к нему Амадиса,
то ли просто потому, что у парня было честное лицо и прямой
открытый взгляд. И ещё он желал мира между нашими Домами,
несмотря даже на то, что в катастрофе погиб близкий ему человек.

   - Приятно было познакомиться с вами, Иона, сын Исайи.
   Он тяжело вздохнул и с грустью проговорил:
   - Называйте меня Джона, милорд. Так произносили моё имя, когда я
был ребёнком и юношей... К тому же теперь я просто Джона. Джона
и всё. Джона-предатель... С вашего позволения, милорды, я
удаляюсь. Не смею вам больше мешать.
   Амадис ещё раз пожелал Джоне удачи и мы продолжили свой путь.
Спускаясь по лестнице, я задумчиво произнёс:
   - Видно, у парня крупные неприятности.
   - Ещё бы, - отозвался мой брат. - Он стал бездомным.
   - Но почему?
   - По собственной глупости... или порядочности. Он был одним из
тех приближённых Рахиль, которые вместе с ней дали присягу на
верность Дому Света; и он оказался единственным, кто отнёсся к
ней серьёзно. Одно время он был советником Рахиль... - Амадис
сделал паузу, поскольку мы оказались перед небольшой дверью,
ведущей наружу. Прежде чем открыть её, брат посмотрел на меня и
иронично усмехнулся. - То есть, я хотел сказать, что Джона был
одним из моих государственных советников. Но недолго. Вскоре он
впал в немилость у Рахиль, так как позволял себе открыто
критиковать её политику.
   - С каких позиций?
   - С позиций наших оппозиций. Он убеждал Рахиль, что в своих
решениях она должна исходить прежде всего из интересов Света, а
не только печься о том, как извлечь побольше выгоды для Израиля.
И кстати, если ты думаешь, что моя незадачливая жёнушка
действовала по наущению своего отца, то глубоко заблуждаешься.
Давид не раз говорил ей, что он сам способен позаботиться о
благе своего народа, а её политика приносит лишь вред обоим
Домам, однако Рахиль... Впрочем, ладно, не будем об этом. Говоря
на столь милом твоему сердцу языке, de mortuis aut bene aut
nihil.
   Мы миновали павильон, где на моей памяти Амадис имел обыкновение
завтракать в обществе хорошеньких женщин, и оказались в начале
одной из аллей, ведущей в глубь сада. Глядя на покрытые белым
цветом деревья и усыпанную опавшими лепестками землю, я по
старой детской привычке подумал о доброй Снежной Королеве,
принёсшей вместо метели и вьюги волшебный цветочный снегопад и
благоухание вечной весны... Мои мысли невольно обратились к
Бранвене, которая была моей личной Снежной Королевой и
оставалась ею впредь, несмотря на перемену облика. Эти несколько
дней она упоённо играла роль Даны, и не потому, что так было
нужно, а потому что ей это нравилось - главным образом из-за
Юноны, которая просто души в ней не чаяла. Порой у меня
возникала забавная идея поженить Брендона и Бранвену, чтобы не
огорчать маму... и чтобы Дана обрела свободу.
   - Если бы наша встреча состоялась при других обстоятельствах, -
вновь заговорил Амадис, когда мы двинулись вдоль аллеи, - я бы
первым делом спросил у тебя, каково это - на двадцать лет
потерять память, прожить заново жизнь, а затем вспомнить всю
прежнюю? Какие чувства ты испытываешь, оглядываясь на своё
прошлое?
   - Двойственные, - ответил я. - В самом прямом смысле этого
слова. Субъективно я воспринимаю своё прошлое как бы состоящее
из двух отрезков - но не следующих один за другим, а идущих
параллельно и сходящихся в точке, которую я называю обретением
себя. И сейчас, вспоминая детство, я вспоминаю ОБА свои детства
как единое целое. Иногда мне кажется, что один день я был
Кевином, а на следующий всё забывал и становился Артуром, чтобы
ещё через день снова стать Кевином, - и так длилось многие годы.
Рассуждая логично, я, конечно, отдаю себе отчёт в действительной
хронологии событий, но на уровне эмоций и ассоциативного
мышления моё восприятие двух моих прошлых жизней несколько иное
- не столь логичное, зато более цельное.
   - А в тот момент обретения себя, я полагаю, ты испытал нечто
похожее на приступ шизофрении?
   - Не "нечто похожее", а НАСТОЯЩИЙ приступ шизофрении. Причём
очень острый. С точки зрения Артура это выглядело так: я пересёк
бесконечность, прошёл сущий ад, но вышел из него живым, пора бы
уже расслабиться и отдохнуть - как вдруг я обнаруживаю в себе
ещё одну личность, которая тоже является мною, но имеет свои
собственные воспоминания и с самого раннего детства живёт
собственной жизнью.
   - Вы боролись друг с другом?.. То есть, ты боролся сам с собой?
   - И да, и нет. В первый момент каждая из моих личностей
вознамерилась поглотить другую, но они были настолько
совместимы, что почти моментально начался процесс их слияния.
   - И всё-таки в тебе доминирует твоя прежняя личность, - заметил
Амадис. - Ты тот самый Артур, которого я знал много лет назад.
   Я усмехнулся.
   - А вот мой новый друг, Морган Фергюсон, говорит, что я всё тот
же Кевин Мак Шон, который немного повзрослел, набрался опыта и
обзавёлся родственниками.
   - А ты сам? Кем ты себя больше чувствуешь?
   - Я совсем не чувствую разницы и подчас даже путаюсь в
воспоминаниях. Ведь, как я уже говорил, в моём собственном
восприятии обе мои жизни не разделены временным интервалом, они
как бы накладываются друг на друга. Порой мне кажется, что лишь
полгода назад Диана проводила меня в путь... - Тут я умолк,
мысленно скорчившись от невыносимой боли. Мучительно знать, что
твоя любимая мертва, но ещё мучительнее знать, ВО ЧТО она
превратилась после смерти. Иногда я удивляюсь: почему я ещё в
здравом уме, как я не рехнулся после той встречи в глубинах
Источника, ЧТО помогло мне устоять перед соблазном окунуться в
манящую пучину безумия? Долг, дружба, привязанность, любовь?..
Быть может, любовь. Но не к Дейрдре.
   - Мне очень жаль, что она погибла, - сказал Амадис, прерывая
тягостную паузу в нашем разговоре. - Я всегда симпатизировал
Диане и... Извини меня, Артур. Я не должен был позволять моим
сторонникам использовать Пенелопу в борьбе против отца. Это
самое меньшее, к чему обязывала меня наша дружба, но и этого я
не сделал. Из меня вышел никудышный брат.
   - Ошибаешься, - сухо ответил я. - Как брат ты ещё не совсем
безнадёжен. А у меня слишком мало братьев, чтобы походя
браковать их. И кстати, о братьях. Тебе ничего не известно об
Александре?
   - Совсем ничего. В Царстве Света он не появлялся уже бог весть
сколько времени, и я, признаться, очень смутно помню его лицо.
   - А не исключена возможность, что недавно он побывал здесь
инкогнито?
   Амадис повернул голову и, не сбавляя шаг, пристально посмотрел
на меня.
   - Ты подозреваешь Александра?
   - Я НЕ ИСКЛЮЧАЮ того, что он мог быть причастен к убийству
Рахиль. Это вполне в его духе - насолить мне, тебе, а заодно
всей нашей семье и всему Царству Света. К тому же он презирает
израильтян за то, что они отвергли Иисуса.
   - И как, по-твоему, он это провернул? Даже если предположить,
что он инкогнито побывал в Царстве Света и сумел раздобыть
необходимое количество урана, то остаётся ещё целый ряд
вопросов, на которые я не нахожу ответа. Во-первых, как он
исхитрился подсунуть свою бомбу Рахиль...
   - Не обязательно Рахиль, - заметил я. - Уран мог находиться при
ком-либо из её спутников.
   - Допустим. Но тогда, как Александр узнал, кто будет
сопровождать Рахиль, и вообще, откуда ему стало известно, что
она собирается посетить отца? Ведь это решение она приняла
импульсивно, после нашей ссоры, а менее чем через час уже вошла
в Тоннель, где и погибла. Так что наш братец, прятавшийся в
закоулках дворца, никак не мог провернуть своё тёмное дельце.
   - Без сообщников, - уточнил я. - А вдруг он вступил в сговор с
одним из друзей Харальда, занимающих довольно высокое положение
при дворе? Я полагаю, что такие имеются.
   - Таких хоть отбавляй, - согласился Амадис. - Харальд был весьма
популярной личностью в Доме, а радикалов нынче как собак
нерезаных.
   - Вот тебе и ответ. Александру незачем было прятаться в
закоулках дворца. Всю грязную работу сделал за него кто-то
другой - тот, кто ненавидел Рахиль и желал избавиться от неё.
   - Что ж, ладно. Предположим, что Александр действительно нашёл
себе сообщника или сообщников и устроил это покушение. Это
вполне вероятно, хоть и притянуто за уши; но это ещё цветочки.
Главный вопрос состоит в том, как же так получилось, что ни
Рахиль, ни её спутники, ни охрана Зала Перехода, не обнаружили
радиоактивного излучения. Кроме того, во время твоего отсутствия
в Зале были установлены сверхчувствительные детекторы, которые
передавали информацию на центральный терминал контрольного поста
службы безопасности. Я проверил все записи - вплоть до момента
взрыва не было зафиксировано ни малейшего отклонения от
естественного фона. Чертовщина какая-то.
   - Значит, ты не знаешь, как можно скрыть присутствие
радиоактивных материалов?
   - Почему же, знаю. Можно поместить уран в свинцовый контейнер, а
можно создать специальные чары, поглощающие жёсткие лучи. Однако
в первом случае контейнер оказался бы слишком тяжёлым и большим,
чтобы просто положить его в карман; а во втором случае чары
привлекли бы к себе внимание с ещё большей вероятностью, чем
радиация как таковая.
   - А ещё можно, - веско добавил я, - временно увеличить на
несколько порядков сильное взаимодействие в ядрах урана и, таким
образом, превратить их в устойчивые.
   Устремлённый на меня взгляд Амадиса выражал такое неподдельное
изумление, что в его искренности сомневаться не приходилось. Он
был просто потрясён.
   - И ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ?!
   - Могу. Правда, Тоннель мне провести не удастся. Он моментально
расщепит эти ядра на нуклоны, причём взрыв получится гораздо
сильнее - из-а высвобождения энергии чар, увеличивающих сильное
взаимодействие. По моим прикидкам, злоумышленнику, если он
использовал схожую методику, достаточно было лишь одного грамма
урана, а ещё меньше - плутония, чтобы обречь Рахиль и её
спутников на верную гибель.
   - Твой Образ Источника позволяет тебе манипулировать такими
фундаментальными силами?
   - Так же, как и Янь. Вот почему у Брендона с Брендой есть все
основания подозревать тебя. Ведь как верховный жрец Митры...
   Амадис громко фыркнул или, скорее, чихнул, состроив
презрительную гримасу.
   - Вы, вероотступники, такие же невежды, как и радикалы. И вы, и
они отождествляете Порядок с Митрой, а это не так. Порядок суть
сын Митры, он лишь божественная манифестация, но не бог и далеко
не совершенен, а подчас даже опасен. Если ты забыл Книгу, я
напомню тебе несколько строк из неё: "Да никто, кроме пророков
Моих, не посмеет вступить на путь Порядка, ибо путь сей полон
соблазнов и приведёт неотмеченных печатью Моей к греху и
безумию". В отличие от Харальда, я не считаю, что на меня пал
выбор свыше, я лишь скромный священнослужитель, а не пророк, и
не претендую на близость с Вседержителем.
   - А вот Харальд претендовал, - заметил я.
   - И поплатился за это рассудком, а потом и жизнью. Ты
испытываешь угрызения совести, что убил его?
   - Нет, нисколько. Я лишь уничтожил оболочку, а вся его
человеческая сущность уже была мертва.
   Амадис задумчиво кивнул.
   - Тёмная сторона Порядка... Наши радикалы предпочитают не
упоминать о ней, и тем не менее она существует. Есть ли вообще
во вселенной что-нибудь без изъянов? Источник ведь тоже имеет
свою тёмную сторону? А, брат?
   - Имеет, - подтвердил я. - Но мы предпочитаем обходить её
стороной.

   ГЛАВА 5
   БРЕНДА

   Замок, как его называл Морган, оказался громадным особняком в
псевдовикторианском стиле, с виду довольно опрятным, но, на мой
взгляд, немного мрачноватым из-за своих размеров. Он возвышался
над озером посреди обширной усадьбы, ограждённой каменной стеной
никак не меньше трёх метров в высоту. Добрую половину усадьбы
занимал парк, начинавшийся за озером; ближе к главным воротам
имелось ещё несколько небольших и средней величины строений,
среди которых выделялись конюшни и гараж, в котором могло бы
поместиться десяток легковых или с полдюжины грузовых
автомобилей. Чуть дальше виднелись теннисные корты и площадка
для гольфа.
   - Похоже, Бранвена обосновалась здесь всерьёз и надолго, -
заметила я, съезжая с холма, откуда мы обозревали усадьбу.
   В ответ Морган утвердительно, хоть и невнятно, промычал.
   Завидев нашу машину, какие-то люди у ворот выказали явные
признаки паники и поспешили укрыться в безопасных местах.
Очевидно Морган во время своих предыдущих посещений здорово
нагнал на них страху. Не желая обманывать ничьих ожиданий, я на
полной скорости въехала в распахнутые ворота, промчалась мимо
конюшен и гаража, лишь перед самым особняком чуть сбавила
скорость, лихо развернулась, огибая цветочную клумбу, и, визжа
тормозами, остановила машину у самых ступеней парадного входа,
едва не врезавшись в мраморный портал.
   Пока мои спутники успокаивали свои нервишки, массивная дубовая
дверь особняка отворилась, и на широкое крыльцо вышла Дана -
немного смущённая, но цветущая и жизнерадостная. Её лицо
выражало спокойную уверенность в себе вместо прежней, теперь
понятной мне озабоченности последних недель, проведённых в браке
с Брендоном. Она выглядела как человек, который принял
окончательное и бесповоротное решение и твёрдо намерен следовать
ему. Я уже догадывалась, что это за решение, и мне стало жаль
Дейрдру.
   Плавной, грациозной походкой Дана спустилась по лестнице. В
лёгком коротком платье, свободном в талии, с распущенными
вьющимися волосами она выглядела весьма впечатляюще, а ветер,
который то и дело игриво подхватывал край её воздушного одеяния,
усиливал эффект до такой степени, что Морган, открыв дверцу
машины и поставив одну ногу на землю, так и застыл, во все глаза
пялясь на неё. Как я уже успела убедиться, ласковая красота
Даны, подчёркнутая её хрупкой женственностью, на многих мужчин
воздействует гораздо сильнее, чем безупречно правильные черты
лица и божественная фигура Дейрдры. Мужская часть моей сущности
всецело разделяла восторг Моргана, и я могла понять, почему
Артур (даже если не принимать во внимание влияние Источника) в
конце концов предпочёл Дану. Для него Дейрдра оказалась слишком
идеальной, слишком совершенной, чтобы он продолжал любить её как
женщину; да и Брендон, уж если на то пошло, скорее поклоняется
ей, чем любит её. Другое дело Дана. У неё не такой золотой
характер, как у Дейрдры, она далеко не совершенна, она не
идеал... но живое воплощение идеала - любимой, жены, матери.
   Я, а вслед за мной Пенни и Дейрдра вышли из машины ей навстречу.
Сделав над собой усилие, Морган, наконец, соизволил встать. Дана
улыбнулась всем нам по очереди - Моргану дружелюбно, мне и
Пенелопе немного застенчиво, а Дейрдре - виновато, в смятении
опустив глаза.
   - Я уже давно вас жду, - сказала она.
   - Мы рады видеть тебя, золотко, - постаралась приободрить её я.
- Как там малышка?
   - Недавно уснула. - Взгляд Даны засиял. - Вы... Вы хотите
посмотреть на неё?
   - Ну, разумеется, сестричка, - мягко ответила Дейрдра, подойдя к
ней и взяв её за руку. - Мы все хотим видеть твою дочку... твою
и Артура.
   В последних словах Дейрдры явственно прозвучала горечь, но в её
голосе не было даже тени неприязни. Что меня больше всего
поражало в Дейрдре, так это полная неспособность держать зло на
людей. Порой она бывала раздражительной, сердилась по мелочам,
капризничала, не чужды ей были приступы гнева, но ненавидеть
по-настоящему она не умела. Конкретный человек мог быть ей
симпатичен, безразличен или неприятен; Дейрдра могла беззаветно
любить, глубоко уважать, быть верным и преданным другом, а если
кто-то не нравился ей, то он ПРОСТО не нравился ей. Такие
чувства как ненависть, зависть, враждебность существовали для
неё только в абстракции, сама она их никогда не испытывала.
Примечателен такой факт: когда Дейрдре стало известно, что Эмрис
Лейнстер действительно повинен в смерти её отца, она
безоговорочно согласилась с тем, что в случае поимки он должен
быть казнён, но сказала это не злобно, а скорее печально,
признавая суровую необходимость справедливого возмездия. Из
Дейрдры получился бы идеальный судья для юридической системы,
основанной на принципе презумпции невиновности; она судила бы
людей, изначально исходя из того, что все они хорошие, и
виновным выносила бы приговоры без гнева и пристрастия... но со
слезами на глазах и с печалью на сердце. Я всей душой сочувствую
Дейрдре. Трудно быть доброй и милосердной, трудно любить весь
этот мир, в котором так много зла и несправедливости. В
определённом смысле Дейрдра так же несчастна, как и я; существо,
претендующее на звание всевышнего, жестоко насмеялось над ней,
лишив её способности ненавидеть.
   Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Как и во дворе,
прислуга в холле глазела на нас с любопытством, опаской и
благоговейным трепетом. Для них мы были боги - или почти боги. В
массе своей простые смертные, даже те, кто общается с
Властелинами ежедневно, с трудом воспринимают нас как людей, и
либо поклоняются нам как посланцам Небес, либо ненавидят нас
лютой ненавистью, почитая за исчадий ада. А ведь по существу
своему мы такие же люди, разве что дольше живём, умеем управлять
глубинными силами мироздания и вдобавок все поголовно страдаем
различными нервными и психическими расстройствами. С точки
зрения неодарённого психиатра лишь одного из каждых двадцати
Властелинов можно (да и то с большой натяжкой) назвать вполне
нормальным, девяносто процентов он отнёс бы к разряду
хронических неврастеников, а оставшиеся пять подпали бы под
определение законченных психопатов, причём далеко не всегда
безобидных. И эти люди (то есть мы) правят миром! Увы, тут уж
ничего не попишешь. Мы правим миром, потому как мы обладаем
огромным могуществом, и именно это могущество у многих из нас
вызывает сдвиг по фазе. Ну а что касается бога, то он (если он
существует), очевидно, предпочитает играть роль английской
королевы и лишь изредка забавы ради вмешивается в дела мирские -
чтобы сотворить какое-нибудь плоское чудо, вроде языков пламени
в день Пятидесятницы, или подсунуть кому-нибудь большущую
свинью. Мы с Брендоном познали "божью благодать" на собственной
шкуре.
   Детская спальня находилась на втором этаже и была защищена
стандартными звукоизолирующими чарами, чтобы никто не нарушал
покой младенца. Эти чары не были фиксированными, они допускали
возможность динамического изменения поглощающей способности
вплоть до полной их "прозрачности". И это правильно - бодрствуя,
ребёнок должен познавать мир во всём многообразии его
проявлений, в том числе и звуковых. Но сейчас девочка спала, и
изоляция была задействована на максимальном уровне.
   Возле самой двери Дана остановилась.
   - Только пожалуйста, - сказала она нам. - Постарайтесь не
шуметь. Не разбудите её.
   Морган ухмыльнулся.
   - В первую очередь это относится ко мне, - прокомментировал он.
- Всякий раз, когда большой и неуклюжий дядюшка Фергюсон берёт
Дейрдру на руки, душа Даны уходит в пятки.
   - Вовсе нет, - возразила Дана. - Я полностью доверяю тебе. Ты
умеешь обращаться с детьми.
   - И тем не менее ты постоянно предупреждаешь меня...
   - И буду предупреждать, - оборвала его Дана и взялась за ручку
двери. - Теперь тихо!
   Мы гуськом вошли в уютную затемнённую комнату, посреди которой
стояла маленькая детская кроватка с деревянными решётками по
бокам. У изголовья кровати в небольшом кресле сидела молоденькая
девушка, одетая как служанка или няня. При нашем появлении она
встала, бережно поправила постельку и тихой поступью направилась
к Дане. Шёпотом они обменялись несколькими фразами (я так и не
разобрала, на каком языке они говорили), после чего Дана
утвердительно кивнула. Девушка поклонилась нам всем и вышла из
комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
   - Это кормилица? - еле слышно поинтересовалась Дейрдра. - Уж
больно молода.
   - Нет, она просто присматривает за девочкой, - ответила Дана. -
Кормлю я сама.
   Дейрдра смерила её восхищённым и чуть завистливым взглядом.
   - Просто невероятно! Роды и кормление совсем не повлияли на твою
фигуру. И как ты...
   Дана прижала палец к губам.
   - Тс-с!
   Мы впятером подошли к детской кроватке - Дана и Дейрдра справа,
я и Пенни слева, Морган держался позади нас.
   - Боже, какая прелесть! - умилённо прошептала Пенелопа, глядя на
свою маленькую сестричку сияющими от восторга глазами. - Она
просто ангелочек.
   По мне девочка была как девочка, милый крохотный человечек пяти
месяцев отроду. В таком возрасте все дети похожи на
ангелочков... Только вы не подумайте, что я такая чёрствая и
циничная, что меня ничуть не тронул вид безмятежно спящей
малышки с ангельски-невинным личиком и прелестными
светло-каштановыми волосами. Но моя сентиментальность не мешает
мне здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Одного взгляда
на Пенелопу мне было достаточно, чтобы понять, что маленькая
Дейрдра мгновенно покорила её сердце, и теперь она целиком на
стороне Даны.
   Поняла это и взрослая Дейрдра. Я почти физически почувствовала
её боль. Её страдания эхом отозвались во мне, на какое-то
мгновение мной овладели её тоска и безысходность. Что это -
влияние Источника, или у нас просто родственные души?
   - А какие у неё глаза? - спросила Дейрдра, с трудом сдерживая
слёзы.
   - Карие, - ответила Дана. - Как... - Она потупилась и виновато
добавила: - Как у Артура.
   Сделав над собой усилие, Дейрдра обняла Дану и мягко сказала:
   - Ты победила, сестричка. Теперь ОН твой, ОН полностью твой. И
ОН должен знать ВСЁ.
   - Мне очень жаль, - в смятении произнесла Дана. - Поверь, мне
жаль, что так получилось.
   - Я не сержусь на тебя. Просто... Просто мне больно... Мне ТАК
больно!..

   Не в силах сдерживаться дальше, Дейрдра выбежала из комнаты, но
дверью не хлопнула и не потревожила сон девочки. Дана сделала
было шаг, чтобы последовать за ней, но я взглядом остановила её
и покачала головой.
   - Нет, лучше я.
   Дана тяжело вздохнула.
   - Ладно. Тогда я схожу посмотрю, готов ли обед.
   - А я останусь здесь, - отозвалась Пенелопа. - Побуду с
сестрёнкой.
   Она посмотрела на меня и счастливо улыбнулась. В уголках её глаз
блестели слёзы.
   - Хорошо, - сказала я. - На том и порешим.
   Когда мы втроём вышли из спальни и Дана отправилась на кухню,
Морган недоуменно спросил у меня:
   - Что с Пенелопой?
   - А разве не понятно? Она так счастлива, что чуть не ревёт.
Пенни росла круглой сиротой, без отца и матери, у неё не было
настоящей семьи, а были только родственники, вроде нас с
Брендоном. А теперь у неё есть отец, есть маленькая сестрёнка,
одним словом, СЕМЬЯ, её собственная семья.
   - Ясненько, - сказал Морган. - Да, кстати. Что случилось с
матерью Пенелопы?
   - Она погибла, - сдержанно ответила я. - Ну ладно, Морган. Давай
поищем Дейрдру.
   Мы нашли её на том же этаже в библиотеке. Она сидела в кресле и
задумчиво листала какую-то книгу - красочно оформленную,
толстую, как энциклопедический словарь, с множеством цветных
иллюстраций.
   - Послушай, - шепнула я Моргану. - У нас намечается серьёзный
женский разговор, так что...
   - Намёк понят, - ответил Морган. - Пойду-ка я полюбуюсь тем, как
Пенелопа любуется своей сестрёнкой.
   На этом мы расстались. Я вошла в библиотеку и устроилась в
кресле рядом с Дейрдрой. Заметив меня, она захлопнула книгу и
положила её на стол. Как оказалось, это была иллюстрированная
"Энциклопедия семейной жизни".
   - Вот, - горестно произнесла Дейрдра. - Взяла первое, что
попалось под руки, и... Впрочем, это неудивительно. Дана зря
времени не теряет, активно готовится стать образцовой женой
Артура.
   - Если честно, - спросила я, - ты обижаешься на неё?
   - Совсем немного. Больше я злюсь не на неё, а на свою судьбу и
на саму себя. Если бы я забеременела... Но нет, это глупо - и
недостойно. Этим бы я только привязала к себе Артура, но не
вернула его любовь.
   - Он очень страдает, поверь.
   - Я знаю, я чувствую это. После коронации он сильно изменился.
Этот контакт с Даной... как-то странно повлиял на него. Не
скажу, что однозначно плохо, но он стал каким-то другим.
   Я промолчала. Только я одна знала, ЧТО в действительности
изменило Артура - его путешествие в недра Источника, в самую его
преисподнюю, и встреча там с призраком Дианы. С её душой, СУТЬЮ.
По правде говоря, я боялась, что это сломит его и постепенно
сведёт с ума, но, к счастью, мои опасения были напрасными. Артур
оказался сильнее, чем я полагала. Да, он потерял частичку своей
жизнерадостности, стал более замкнут и угрюм - надеюсь,
временно, пока не сгладятся последствия испытанного шока. Но с
другой стороны, это происшествие заставило его внутренне
собраться, мобилизировать все свои ресурсы, вследствие чего он
обрёл цельность натуры, окончательно преодолел остатки своей
раздвоенности (лёгкой формы шизы, как он выражался), порождённой
его двойственным восприятием прошлого. Дейрдра же рассматривала
перемены в Артуре сквозь призму его отношения к ней и,
естественно, оценивала их слишком субъективно.
   - Дейрдра, - наконец отозвалась я. - Мне хотелось бы вернуться к
нашему предыдущему разговору.
   - Насчёт Брендона?
   - Да.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Не стоит, Бренда. Я не соглашусь.
   - Но почему?
   - Я не люблю его.
   - Зато он тебя любит.
   - В этом-то вся беда. Он меня любит, а я его нет. Я только
испытываю влечение к нему, которое, если верить твоим же словам,
скоро пройдёт.
   - Его может сменить настоящее чувство, - неуверенно возразила я.

   - Может быть, - согласилась Дейрдра. - Возможно, когда-нибудь я
забуду Артура и полюблю другого. Может быть, Брендона... а
может, и не его. И тогда твой брат будет страдать, он окажется в
таком же положении, в каком сейчас нахожусь я. Опять развод,
опять скандал... Нет, это слишком. Так дело не пойдёт.
   Я вздохнула. В словах Дейрдры был свой резон, и умом я понимала
это. Однако сердцу не прикажешь - а сейчас моё сердце говорило
от имени Брендона.
   - Ведь он нравится тебе, не так ли?
   - Да, нравится. Притом очень нравится. И теперь... после того,
как я узнала о ребёнке Даны и Артура, я могла бы переспать с
ним. Но этого явно мало.
   - Этого вполне достаточно. Если вы вместе окунётесь в
Источник... - Тут я умолкла в нерешительности.
   - И что тогда?
   - Тогда, если ты... если у тебя есть ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТЬ
полюбить Брендона, ты полюбишь его.
   Дейрдра грустно усмехнулась.
   - А словечко-то какое нашла - ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТЬ! Это надо же!
   - Я говорю серьёзно, Дейрдра.
   - Я и не думаю, что ты шутишь. Но всё это кажется мне до
крайности пошлым. Вместе окунуться в Источник - я догадываюсь,
что ты под этим подразумеваешь. Не просто окунуться вдвоём - но
ВМЕСТЕ! Это здорово смахивает на ритуальное совокупление.
   - Не в большей степени, чем первая брачная ночь, - парировала я.
- В определённом смысле, это тоже ритуальное совокупление,
однако никто не находит в нём ничего пошлого. Что мешает тебе и
Брендону провести вашу первую брачную ночь в Безвременье?
   Посмотрев на моё предложение под таким углом зрения, Дейрдра
призадумалась.
   - Пожалуй, ты права... но только отчасти. Привкус пошлости всё
же остаётся. Может, со временем, когда я разлюблю Артура или, по
крайней мере, смирюсь с его потерей... Да, кстати, о времени.
Мне ещё несколько лет ждать пробуждения моего Дара, так что
вопрос о... о брачной ночи в Безвременье для меня пока не
актуален.
   - Эти годы могут пролететь за считанные дни, - заметила я.
   Дейрдра поняла, что я имею в виду.
   - Для вас - да, но не для меня, - сказала она. - Я проживу их
сполна, в каком бы мире вы меня не поселили. Ведь так?
   - Да.
   - Тогда я не согласна. Я бы многое отдала, лишь бы скорее
повзрослеть, но, как говорит Артур, время не обманешь. И если я
должна провести ещё несколько лет в ожидании, то я предпочитаю
провести их на родине.
   - Что ж, - сказала я. - Воля твоя. Что ты намерена делать?
   - Жить, - просто ответила Дейрдра. - Мне есть чем заняться,
помимо любви. К примеру, той же математикой. Если, как ты
утверждаешь, у меня талант, то негоже зарывать его в землю. -
Она вздохнула. - Ну а что касается Артура, то я, пожалуй, сама
обращусь к архиепископу с ходатайством о разводе. Как говорится,
постараюсь сохранить хорошую мину при плохой игре.
   - Обвинишь его в супружеской измене?
   - Нет. Я потребую аннулировать наш брак на том основании, что de
facto он ещё не состоялся.
   Я недоверчиво уставилась на неё.
   - Да что ты говоришь?!
   - То, что слышала. Со дня нашего венчания мы ни разу не были
близки. Каждый вечер Артур находил какой-нибудь предлог, чтобы
не ложиться со мной в постель. Такой уж он убеждённый однолюб. -
Дейрдра немного помолчала, явно колеблясь, затем всё же
добавила: - Боюсь, Дана не была столь принципиальна в своих
отношениях с Брендоном?
   Я покачала головой.
   - Увы, нет...
   Позади нас кто-то деликатно прокашлялся, привлекая наше
внимание.
   Я оглянулась и увидела в дверях библиотеки незнакомого человека,
одетого в элегантный серый костюм с галстуком на золотой
заколке. Был он среднего роста, худощав, русоволос. Его
некрасивое, но привлекательное лицо мне кого-то напоминало...
Да, конечно же, Бранвену - в её облике незрелой
девочки-подростка.
   Рядом со мной ахнула Дейрдра.
   - Колин!..
   Гость улыбнулся - и улыбка сделала его лицо почти красивым.
   - Мне можно войти?
   - Да... разумеется, - сбивчиво произнесла Дейрдра, вставая с
кресла. - Проходи. Я... я рада тебя видеть, Колин.
   - Взаимно, сестричка.
   Энергичной, слегка неуклюжей походкой он приблизился к нам,
поцеловал Дейрдру в щеку, а меня поприветствовал вежливым
кивком.
   - Если не ошибаюсь, вы Бренда из Света, сестра Артура.
   - Вы угадали, - ответила я и сама решила блеснуть догадливостью:
- А вы, стало быть, Колин Лейнстер, брат Бранвены?
   - И бывший король Лайонесса. - Колин снова улыбнулся. - К вашим
услугам, принцесса.
   Определённо, он мне понравился. Из рассказов Артура я
представляла его другим - угрюмым, нервным, закомплексованным и
робким в общении с женщинами. Передо мной же стоял обаятельный
мужчина, уверенный в себе и, как мне показалось, довольный
жизнью. Он назвал себя бывшим королём Лайонесса не с горечью, а
с добродушной иронией - так, будто вспоминал о своих невинных
детских шалостях.
   Между тем Дейрдра справилась со своим изумлением и взяла Колина
за обе руки, глядя на него с восторгом.
   - Ты так изменился, Колин! - сказала она. - Где ты пропадал?
Почему не давал о себе знать? Я так соскучилась по тебе.
   - А я ещё больше. Многие годы не видеть тебя было для меня
тяжёлым испытанием.
   - Многие годы? - переспросила Дейрдра.
   - Мне уже за сорок, - ответил Колин. - Двадцать лет без тебя.
   - Двадцать лет. Целых двадцать лет... И что же ты делал всё это
время?
   - Много чего. Странствовал по свету, видел разные миры,
набирался ума, избавлялся от дури, совершал ошибки и на них
учился. В общем, скучать не приходилось.
   - Ты поддерживал связь с Бранвеной?
   - Постоянно. Мы даже совершили несколько совместных путешествий.

   - Я не сомневалась, что Бранвена знает, где ты и что с тобой. А
она, лгунья этакая, клятвенно уверяла меня, что ей ничего о тебе
неизвестно.
   - Прости, Дейрдра, - виновато произнёс Колин. - Это я попросил
её молчать.
   Между ними повисла неловкая пауза, и я решила прийти к ним на
выручку.
   - Колин, а вы знаете, КТО на самом деле Бранвена?
   Колин посмотрел на меня и усмехнулся, а затем, не выдержав,
рассмеялся.
   - Теперь уже знаю. Однако долго она водила меня за нос!
   - Так вы разоблачили её или она сама вам открылась?
   - Открылась сама, как только стало ясно, что я вот-вот её
разоблачу.
   - А ты решил открыться, - послышался голос Моргана, - когда
стало ясно, что я вот-вот разоблачу ТЕБЯ. Но ты опоздал,
дружище, сюрприза не получилось. Дядюшку Фергюсона не так-то
легко провести.
   С этими словами Морган вошёл в библиотеку и крепко пожал Колину
руку.
   - Ну, наконец-то мы свиделись, - сердечно произнёс он.
   - Ты догадался, что я здесь бываю? - спросил удивлённый Колин.
   - Почти с самого начала.
   - Но как? Слуги проболтались?
   - О нет, Бранвена хорошо вышколила их. Я вычислил тебя методом
дедукции. Во-первых, я подсчитал, что если бы за девочкой
присматривали только Бранвена и Дана, она бы подолгу оставалась
одна; но, с другой стороны, в моих услугах, как няньки, не
очень-то и нуждались. Значит, понял я, есть кто-то ещё - и явно
не простой смертный. А во-вторых, и это укрепило мои подозрения,
от меня всячески скрывали местонахождение "ниш" и вынуждали
каждый раз совершать прогулку от трактира к усадьбе - очевидно,
для того, чтобы я не нагрянул нежданно-негаданно и не застал вас
врасплох.
   - М-да, - согласился Колин. - Проницательность тебя не подвела.
   - А ты плохой мальчик, Колин, - пожурил его Морган. - Прятался
от дядюшки Фергюсона.
   - Дядюшка Фергюсон тоже хорош, - парировал Колин. - Предал
своего друга ради портфеля первого министра.
   - Ну, нетушки. Я предал не друга, а короля - это большая
разница. К тому же признай, что я выгодно вложил свои тридцать
серебряников.
   - О, это несомненно!
   - А впрочем, - продолжал Морган. - Можешь бросить в меня камень,
если сейчас ты завидуешь Артуру и хочешь оказаться на его месте.

   В ответ Колин как-то странно ухмыльнулся и сел в кресло. Дейрдра
устроилась справа от него, я - слева, Морган - в кресле
напротив.
   - Отчасти всё же завидую, - сказал Колин. - Но отчасти камни не
бросают. Да и завидую я вовсе не королевскому венцу Артура.
   - Ты о Дане? - спросила Дейрдра.
   Он вздохнул.
   - Да, о ней... Но не будем об этом. Кто старое помянет, тому
глаз вон. Для меня это осталось в далёком прошлом. Все эти
юношеские страсти, разочарования, обиды... В конце концов, я не
был верен ни своей первой любви, - Колин мельком взглянул на
Дейрдру, - ни второй. Я принял участие в заботах Даны без
какого-либо тайного умысла, а просто потому, что она моя
двоюродная сестра и нуждалась в моей помощи и поддержке.
   - Чем ты сейчас занимаешься? - поинтересовался Морган.
   - В настоящий момент ничем серьёзным, кроме забот о маленькой
Дейрдре. Львиную долю тех двадцати лет я скоротал за первый
месяц моего отсутствия в Авалоне, потом пресытился, немного
остепенился и теперь уже чувствую, что перебесился. В быстром
потоке времени миры какие-то неполноценные, как будто слепленные
наспех. Я всё больше убеждаюсь, что настоящая история творится
здесь, в окрестностях Основного Потока, а ТАМ, НАВЕРХУ, история
только экспериментирует, делает предварительные прикидки,
апробирует различные варианты своего развития и отбрасывает явно
тупиковые направления.
   - Многие наши исследователи считают так же, - заметила я. - Все
миры с коэффициентом ускорения времени больше двадцати они
называют лабораторией Творца или вселенной в пробирке.
   - Вы верите в бога? - спросил Колин, неизвестно кого имея в виду
- меня лично или всех Властелинов Экватора.
   - Каждый по-своему, - ответила я. - Одни ищут доказательства его
существования, иные - его отсутствия, а кое-кто не прочь
встретиться с ним, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
   - И всё же, Колин, - отозвался Морган. - Чем ты занимаешься в
свободное от исполнения обязанностей няньки время?
   Колин стыдливо потупился.
   - Вообще-то дурачусь... А если откровенно, занимаюсь плагиатом.
За время моих странствий я многое узнал, закончил три
университета, всерьёз увлёкся квантовой физикой... - Он на
секунду умолк, а щёки его покрылись густым румянцем. - Ну, и
совсем недавно в одном из миров я опубликовал серию статей по
теории поля, которые произвели там подлинную революцию. Меня
считают гением, буквально носят на руках, выдвинули мою
кандидатуру на соискание Всемирной премии - и наверняка присудят
её. А ведь в тех статьях нет ничего моего... почти ничего...
разве что некоторые обобщени я...
   Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона,
когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда "за
выдающиеся достижения в области психоанализа". [OEA1] Многие
Властелины, живя в мирах простых смертных, время от времени
грешат плагиатом - и большей частью не из тщеславия, а по
необходимости. К примеру, тётя Помона, чей конёк медицина,
невесть сколько раз "изобретала" пенициллин, не дожидаясь
появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала
все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества. А что
касается меня, то на той же Земле Хиросимы даже последнему
компьютерному хакеру известно, что язык описания страниц
PostScript от начала до конца создан доктором Сильвией Брендон.
И если бы я вздумала заявить, что настоящие авторы
PostScript-языка живут в другом мире, меня сочли бы... ну, в
лучшем случае, дамочкой с причудами.
   Я собиралась сказать это Колину и посоветовать ему поменьше
мучаться угрызениями совести, но не успела, так как в этот
момент появилась Пенелопа с маленькой Дейрдрой на руках. Девочка
вела себя смирно, не проявляя никаких признаков неудовольствия,
и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным
любопытством.
   - Малышка проснулась, - сообщила Пенни очевидный факт, - и не
хочет лежать в кроватке... - Тут она заметила Колина и удивлённо
подняла бровь. - Прошу прощения?
   Колин подошёл к ней и поклонился.
   - Колин Лейнстер к вашим услугам, миледи. - И, отвечая на немой
вопрос Пенелопы, он добавил: - Да, да, тот самый экс-король
Лайонесса. Последний из династии узурпаторов.
   Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то
бессвязно пролепетала.
   - Дейрдра просится к дяде? - спросил Колин ласково, но без того
глупого сюсюкания, с которым многие взрослые обращаются к детям.

   Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы
и погладила ладошкой по её щеке.
   - Дейрдра не хочет к дяде, - с улыбкой прокомментировал Колин. -
Она уже подружилась с тётей.
   - Не с тётей, а с сестрой, - сделала уточнение Пенелопа. - Разве
Бранвена не сообщила вам, что на самом деле я дочь Артура?
   Теперь пришёл черёд удивляться Колину. Несколько секунд он
молчал, переваривая это известие, наконец ответил:
   - Нет, этого я не знал. Бранвена не говорила мне, что у Артура
такая прелестная дочь.
   - Их уже две, - сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе Дейрдру.
- Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно
прелесть. Она настоящее чудо!
   (Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я).
   Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила
продемонстрировать, какое она чудо. Над её головкой возникло
слабенькое, призрачное голубое мерцание, по форме напоминавшее
Образ Источника Артура.
   - Ну вот! - тихо, почти шёпотом произнёс Морган; в голосе его
слышалась тревога. - Начинается.
   - Что начинается? - удивилась я и вызвала свой Образ. - Почему
вас это так беспокоит?
   Силовая колыбель, по глупости (или от излишка ума) созданная
Бранвеной, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала
его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.
   - Ну нет, друзья, - сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. -
Так дело не пойдёт. Ваши меры предосторожности чистейший
идиотизм.
   Благо по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и
составила контрзаклинание, плавно устраняющее их. Я привела в
действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала
"колыбель", Образ, вернее Образик Дейрдры-младшей становился
чётче, обретал всё большую устойчивость, а её милое детское
личико просто-таки сияло от удовольствия и облегчения.
   Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к
Образу Дейрдры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый
момент во мне проснулся материнский инстинкт и всю меня
переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу,
едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась
и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было - она
просилась к тёте Бренде.
   Я явно понравилась ей и завоевала её доверие. Мало того, мы с
ней нашли общий язык.

   ГЛАВА 6
   АРТУР

   По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась
гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет
назад коронация Амадиса. Этот, на первый взгляд странный факт в
действительности объяснялся просто: если восхождение на престол
Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества
символизировали её единение перед лицом грядущей войны. Конечно,
недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили
многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома,
которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества
присутствием своих глав или, в худшем случае, вторых лиц
государства. Так, в числе прочих почётных гостей на коронацию
Брендона прибыли короли Марса и Теллуса, Гунвальд IV сын Одина
(на самом деле его отцом был Гунвальд III, но все норманнские
короли считали себя сыновьями Одина), святейший Далай-лама,
верховный имам Аравии, а также наследные принцы двух славянских
Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и
враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию
предков и принял христианство.
   К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на
торжествах и даже не направил официального поздравления
Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком
набит Сумеречными (как ни как, наши ближайшие родственники), с
формальной точки зрения Сумерки проигнорировали коронацию. Это
произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить
посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны
состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на
престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не
имел морального права выказывать свою пристрастность (пусть даже
она была очевидна, и царь Давид согласился на эту встречу,
полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на
безупречную репутацию Януса как человека слова), однако Юнона не
могла этого понять - или, скорее, не хотела. Вопреки её же
собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и
матерью - и лишь затем королевой.
   Сам же я никак не мог решить, в каком амплуа мне присутствовать
на коронации - брата короля или главы дружественного Дома. И
только в последний момент, когда оказалось, что ложа для
почётных гостей и без меня выглядит весьма представительно, я
отдал предпочтение роли рядового члена королевской семьи и
скромно затерялся в толпе многочисленных родственников. Кроме
всего прочего, это позволяло мне без лишних церемоний отваживать
назойливых репортёров из технологически развитых миров,
находящихся под официальным патронажем Дома Света, и не отвечать
на их каверзные вопросы относительно предстоящей войны.
   Убедившись в моей неразговорчивости, журналистская братия
переключила своё внимание на имама Мухаммеда-Али VIII, который
оказался куда более словоохотлив и вплоть до начала коронации
пространно разглагольствовал о мировой угрозе сионизма. Камеры
жадно ловили каждый его жест и слово, чтобы впоследствии
растиражировать это интервью во множестве миров, подлив масла в
огонь междоусобицы. Почтенный имам знал, что делает; он сжигал
за собой мосты, втягивая свой народ в войну против "неверных", и
предельно усложнял задачу тем, кто пытался предотвратить
кровопролитие. Мухаммед-Али VIII слыл искусным дипломатом.

   Ровно в полдень, когда солнце стояло в зените, в храм прибыла
праздничная процессия во главе с Брендоном и Бранвеной. Их
встречал наш сводный брат Амадис, великолепный в своём наряде
верховного жреца Митры. Он произнёс очень страстную и
убедительную речь, приветствуя нового короля, затем отправил
торжественное богослужение, кульминационным моментом которого
явилось ритуальное умерщвление быка. Безвинно убитое животное
тотчас унесли из храма, чтобы успеть приготовить из него главное
блюдо для предстоящего пира по случаю коронации. Кстати сказать,
во многих Домах из-за этого жертвоприношения нас считали
язычниками и осуждали нашу "нецивилизованность". Лично я
относился к закланию индифферентно. По мне, быка все равно бы
умертвили на скотобойне, причём гораздо болезненнее, а верующие
митраисты лишились бы удовольствия вкушать священное жаркое,
воображая, что при этом на них нисходит благодать.
   Я не стану рассказывать о коронации Брендона, за ходом которой
непосредственно наблюдали три с половиной тысячи Властелинов -
именно столько мог вместить забитый до отказа Главный храм Митры
в Солнечном Граде. Остальным - тем, кто не удостоился такой
чести, - пришлось довольствоваться зеркалами; а миллиарды
простых смертных из официальных владений Дома Света с
благоговейным трепетом созерцали это эпохальное событие, жадно
приникнув к экранам своих телевизоров. Но мне, честно говоря,
было не до восторгов. За прошедшие полгода я уже пресытился
торжественными мероприятиями - похороны короля Бриана, коронация
Колина, моя коронация, моё венчание с Дейрдрой, венчание
Брендона с Даной... Это последнее - самая большая глупость,
которую совершали на моей памяти двое столь разумных людей. Да и
то, что затеяли теперь Брендон и Бранвена, не кажется мне
слишком хорошей идеей. Хотя, с другой стороны, их решение должно
немного облегчить мне жизнь. Совсем немного...
   Накануне вечером Бранвена огорошила меня известием, что
коронуется вместе с Брендоном. Она сказала это так серьёзно, что
мне даже в голову не пришло заподозрить в её словах шутку.
   - Но, золотко, - возразил я, ещё не поняв, ЧТО это значит. -
Зачем смешить людей? Ведь сразу после коронации Брендона Амадис
расторгнет его с Даной брак, и всем станет ясно, что это
назревало давно. Неужели несколько дней, которые ты проведёшь в
ранге королевы, стоят того, чтобы выставлять себя на посмешище
перед всем Экватором?
   - Я не собираюсь выставлять себя на посмешище, - ответила
Бранвена. - И королевой я буду не несколько дней, а, по крайней
мере, несколько лет. К твоему сведению, Дейрдра намерена
развестись с тобой, но до пробуждения своего Дара она и думать
не хочет о браке с Брендоном.
   Тут до меня дошло. Смутные подозрения последних дней наконец
обрели ясность и оформились в запоздалую догадку. Теперь я мог
бы сказать, что предчувствовал это с того самого момента, как
Бранвена чуть не расплакалась, когда Юнона назвала её дочкой...
Впрочем, задним умом все мы крепки.
   - Вы хотите пожениться? - поражённо спросил я.
   - Вот именно. Коронация и будет означать наш брак. Более того,
по законам Царства Света, если один из супругов вступает в новый
брак с ведома и согласия другого супруга, их прежний союз
автоматически расторгается. Дана не имеет ничего против; так что
с завтрашнего дня она станет свободной женщиной. - Бранвена
грустно усмехнулась. - Ты не рад этому?
   Нет, я был слишком потрясён всем услышанным, чтобы испытывать
такое светлое и прекрасное чувство, как радость. Дейрдра уходит
от меня - это было неизбежно, и всё же мне стало больно. Совсем
недавно мы не мыслили себя друг без друга, наша любовь казалась
нам вечной и непоколебимой... Но её убил Источник - а невольным
организатором этого убийства оказалась женщина, которую я
когда-то любил и чей образ, несмотря ни на что, я по сей день
храню в своём сердце...
   А потом, Бранвена и Брендон...
   - Это была твоя инициатива?
   - Нет, Брендона. Он попросил меня побыть с ним, пока... ну, ты
понимаешь: пока наша душечка Дейрдра не соизволит занять моё
место, - в последних словах Бранвены прозвучала горькая ирония.
   - И ты согласилась?
   - Представь себе, согласилась. Мне понравилась откровенность
Брендона. И вообще, он нравится мне больше всех остальных - не
считая тебя, конечно. Он очень мил и нежен со мной.
   - Так вы...
   - Увы! - подхватила Бранвена. - Я не сдержала своего слова. Я
всё берегла свою невинность для тебя, но... так уж получилось. В
первую же нашу ночь здесь, в Экваторе. Брендон чувствовал себя
очень одиноко и неуютно из-за ослабления контакта с Брендой, он
был как брошенный ребёнок - и мне стало жаль его. С этого всё
началось.
   - Господи твоя воля! - пробормотал я.
   - Ты осуждаешь меня? - спросила она.
   Я покачал головой.
   - Я не вправе судить тебя, Бранвена. Просто я боюсь, что
когда-нибудь ты пожалеешь о своём поступке.
   - Может быть... А может, и нет. Кроме всего прочего, меня
забавляет перспектива утереть нос Порядку. Представь себе -
Хозяйка Источника на троне Света! И потом... - Бранвена умолкла
в нерешительности. - Я готова многое стерпеть единственно ради
того, чтобы твоя мать и дальше относилась ко мне как к дочери.
   Вот эту карту, которую Бранвена приберегла напоследок, я не смог
бы побить даже при всём желании. Для меня она была сильнее всех
козырей на свете.
   - Юнона уже знает о том, что ты не Дана?
   - Ещё нет. Но ведь она любит меня, а не моё имя, и, думаю, не
очень огорчится, узнав, что меня зовут иначе. К тому же завтра я
стану Даной. Церемония коронации включает в себя и принятие
королевой митраизма; короновавшись как Дана из Лейнстеров, я
обрету это имя во Митре. Так что с формальной точки зрения всё
будет законно. Впоследствии мы с Брендоном покаемся в нашем
маленьком обмане; не сомневаюсь, Амадис отпустит нам это
прегрешение.
   - Я тоже не сомневаюсь, - сказал я и погладил Бранвену по её
вьющимся золотисто-рыжим волосам. - Знаешь, я начинаю скучать по
моей Снежной Королеве.
   - Её больше нет, - ответила она. - Есть только Бранвена, Хозяйка
Источника, а завтра появится Дана, королева Света......
   И когда Амадис возложил корону Света на чело Брендона и надел
венец королевы на голову Бранвены, ЭТО свершилось. Дана, которую
я любил, обрела свободу, и одновременно родилась другая Дана -
Дана во Митре, Дана, королева Света.
   Церемония продолжалась. Она должна была длиться до захода
солнца, но я не стал ждать её окончания. Помаленьку, чтобы не
привлекать к себе внимания, я отдрейфовал к стене главного зала
храма, а затем незаметно выскользнул через маленькую дверь в
один из служебных коридоров, опоясывавших громадное здание по
всему периметру. Дионис, с которым я координировал свой побег,
дал мне знать, что находится в противоположном крыле у лифта.
Поскольку до ближайшего лифта мне было рукой подать, мы
условились встретиться уже в подземелье.
   Зал Перехода в этот торжественный день охранялся с особой
тщательностью, однако стражники, удостоенные столь высокой
чести, явно не были тронуты оказанным им доверием. Их лица
выражали вполне понятное недовольство: сейчас они предпочли бы
находиться на площади перед храмом или в какой-нибудь таверне и,
опрокидывая один кубок вина за другим во здравие короля и
королевы, наблюдать за ходом церемонии в установленные повсюду в
Солнечном Граде огромные зеркала.
   - Чёрт возьми! - вместо приветствия сказал я Дионису, который
встречал меня при выходе из лифта. - Как это никто не додумался
поставить здесь парочку зеркал?
   - Насколько мне известно, - ответил Дионис, - начальник службы
безопасности дал прямо противоположное указание. Он просто таки
трясётся при мысли о том, что группа фанатиков предпримет
попытку теракта, а охрана не будет достаточно внимательной,
чтобы дать им надлежащий отпор.
   - Тогда ему следовало бы самому находиться здесь, а не торчать в
храме, - произнёс я достаточно громко, чтобы стражники услышали
меня и прониклись ко мне благодарностью. Посочувствовать людям
ничего не стоит, зато в ответ можно рассчитывать на их
признательность.
   Ради проформы (и соблюдая установленные правила) мы вошли под
одну из Арок, я вызвал Образ Источника и мгновенно переместил
нас обоих в библиотеку на втором этаже дома Пенелопы. В целях
конспирации я осуществлял переправку "подсадных уток" из разных
мест и в самые неожиданные моменты, а для предпоследней партии
избрал Сумерки Дианы - скорее всего, из чисто сентиментальных
соображений, чтобы лишний раз побывать в мире, где мы с Дианой
любили друг друга, где родилась и выросла наша дочь.
   Я связался с Брендой (как оказалось - разбудил её), и она с
недовольным ворчание сообщила, что минут через десять будет
готова к приёму. Затем мы спустились на первый этаж в холл, где
нас ожидали ещё семь человек из завербованных Дионисом девяноста
шести "уток". Вернее, присутствующих было восемь - но восьмой
явно не принадлежал к группе светловолосых и голубоглазых
арийцев с истинно нордическими чертами лица.
   При нашем появлении они повскакивали с кресел и чуть ли не
выстроились в шеренгу. Такое рвение объяснялось не раболепием
(большинству Властелинов свойственна непомерная гордыня, и они
скорее умрут, чем заставят себя унизиться), а вполне понятным
нетерпением в преддверии крутого поворота их судьбы. Нас,
Властелинов, очень мало в необъятных просторах вселенной; даже
если бы мы, презрев расовые и этнические различия, поселились
все вместе в одном из обитаемых миров, то оказались бы в числе
так называемых малочисленных наций. Поэтому для Властелина нет
ничего более страшного (исключая смерть, а может быть, и включая
её), чем лишиться Дома, оказаться вне сообщества подобных себе,
стать парией. В большинстве Домов смертная казнь не
практикуется, в качестве крайней и самой суровой меры наказания
применяют изгнание - и другие Дома, по взаимному соглашению, не
должны принимать в свои ряды осуждённых. Так что формально я
нарушал общепринятые этические нормы, вербуя "подсадных уток",
однако в данном случае цель оправдывала средства. Если мой план
увенчается успехом и мой Дом встанет на ноги, никто не посмеет
упрекнуть меня в нелояльности - победителей не судят.
   Я лично поздоровался с каждым из этой великолепной семёрки. В
общем, букет был типичный - две парочки кровосмесителей, братьев
и сестёр, одна лесбиянка и двое вероотступников, принявших
христианство, - Дом Одина никогда не отличался религиозной
терпимостью и толерантным отношением к сексуальным меньшинствам.
Давая Дионису инструкции, я ориентировал его на подобный
контингент отверженных - чьи проступки расценивались как тяжкие
преступления главным образом в силу условностей, принятых в тех
или иных Домах. Так, например, в Сумерках религиозные убеждения
и сексуальная ориентация считались сугубо личным делом каждого
человека, а супружеская измена всего лишь влекла за собой
развод. С другой стороны, кровосмешение каралось везде, хоть и
по-разному, однако я сам грешил этим и, может быть, потому
относился к кровосмесителям снисходительно. Впрочем, особо
перебирать мне не приходилось. Меня не устраивали отверженные,
которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершили преступление - патологические
убийцы, насильники, разного рода извращенцы, заговорщики,
анархисты и прочая такая же братия. Сначала я вообще собирался
навербовать "уток" из числа полноправных членов Домов, но затем
пришёл к выводу, что не смогу полагаться на такую команду, -
большинство их останется верными своим Домам, а в моём Доме они
будут скорее шпионами, чем моими соратниками. Что же касается
отверженных, то я мог рассчитывать на их лояльность,
проистекающую из стремления вновь стать членами сообщества
Властелинов, - особенно после того, как все они прошли сквозь
сито собеседования с Янусом. За время своего пребывания в
Экваторе я уже переправил на Землю Артура восемьдесят одного
человека; с учётом этих семи будет восемьдесят восемь.
Оставалось ещё восемь, включая Диониса; они не принадлежали к
числу отверженных, это были мои давние друзья и родственники,
которым я полностью доверял. Плюс ещё, возможно, один человек...

   - Итак, - сказал я, обращаясь к семи отверженным детям Одина. -
Сейчас я отправлю вас в Срединные миры, где моя сестра Бренда
примет вас и в общих чертах ознакомит с Землёй Артура. Затем вы
сами приметесь исследовать её, войдёте в роль местных жителей,
выходцев из Скандинавии, каждый из вас придумает себе
правдоподобную легенду, а через месяц-полтора явится в Авалон,
якобы прослышав о том, что я раздаю причастие. Встретив там
знакомых, вы ни в коем случае не должны показывать, что знаете
их. Кроме того, вам необходимо держаться подальше и друг от
друга, чтобы никто ничего не заподозрил, когда я решу, что все
вы будете допущены к Причастию "по высокому мастерству". После
этого, оказавшись в стане привилегированных, вы можете
знакомиться, становиться друзьями, женитьс я... но не ДО ЭТОГО.
- Я сделал паузу и значительно посмотрел на две СЕМЕЙНЫЕ
парочки. То, что я говорил, было лишь квинтэссенцией подробных
инструкций, которые уже давал им Дионис и которые ещё даст
Бренда. Но лишний раз повторить никогда не вредно. - Впрочем,
условия вам известны, вы приняли их и поклялись соблюдать все
пункты нашей договорённости. Это позволит вам стать
полноправными членами Дома, ничем не хуже, но и не лучше других.
Любые претензии на превосходство, основанные лишь на том, что вы
старше и опытнее местных Одарённых, будут рассматриваться мной
как серьёзный проступок, дающий мне право отказаться от услуг
нарушителя. Вопросы есть?
   Некоторое время все семеро переглядывались в нерешительности.
Очевидно, хотели спросить об Источнике - просто так, из чистого
любопытства. По моему требованию Дионис при отборе кандидатур
придерживался, среди прочих, и таких критериев, как низкий
уровень честолюбия, повышенная осторожность, даже робость, и не
слишком мастерское владение силами. Разумеется, это здорово
ослабляло мою команду, но с другой стороны, позволяло не
опасаться бунта на корабле - в смысле попытки "подсадных уток"
занять ведущие позиции в нарождающемся Доме. Прежде всего, я
нуждался в учителях - умных, образованных, культурных, но в
общем заурядных людях, которые научат местных Одарённых
обращаться с Формирующими, а потом уйдут в тень, довольствуясь
положением рядовых членов сообщества Властелинов.
   Наконец мне было задано несколько несущественных вопросов, я дал
на них лаконичные ответы, потому как меня уже поджимало время,
затем велел всем семерым стать в центре комнаты поближе друг к
дружке и вызвал на связь сестру. Бренда ответила, что готова к
приёму.
   Идея прямого сообщения между Срединными мирами и Экватором
родилась у меня и у Бренды одновременно. Толчком послужила
способность Бранвены проникать в Безвременье как с той, так и с
другой стороны бесконечности. Ни у меня, ни у Бренды этого не
получалось, зато мы быстро приноровились переправлять друг другу
неодушевлённые предметы. Затем пришла очередь живых существ, и
вскоре десять семей пушистиков, к большой радости Пенелопы,
стали обитателями дворцового парка в Авалоне. Спустя несколько
дней мы рискнули одним добровольцем из числа "подсадных уток".
Операция прошла без сучка и задоринки, и в тот же день я
переправил на Землю Артура ещё пятерых "уток". Таким образом,
отпала необходимость вести за собой по Тоннелю в бесконечность
сотню человек. Мало того, теперь мне не нужно было самому
пересекать этот ад - достаточно присутствия адепта по другую
сторону бесконечности, чтобы с его помощью совершить мгновенный
прыжок. Кстати говоря, я предлагал Бренде посетить коронацию, а
затем вернуться назад, "ухватившись" за Моргана, но она наотрез
отказалась. Скорее всего, из-за Брендона. Как я подозреваю, за
всё это время они ни разу не связывались - оба, что называется,
пошли на принцип. Бедные мои близняшк и...
   Я увеличил интенсивность Образа и заключил семерых детей Одина в
силовой кокон. Они ещё не успели осознать, что происходит, как я
дал мощный импульс в бесконечность и в мгновение ока переправил
их к Бренде. Холл дома опустел, в нём осталось только три
человека - я, Дионис и темноволосый парень по имени Джона, тот
самый, с которым я познакомился, когда он покидал Дом Света.
   - Порядок, Артур, - сообщила сестра. - Они все у меня. Целы и
невредимы. И, как обычно, немного напуганы.
   - Значит, прощаемся?
   - Нет, погоди. Я насчёт Брендона и Бранвены...
   - Только что они поженились. Бранвена теперь королева.
   - Я всё думала об этом... В общем, ты не в курсе, они уже были
близки?
   - Как же так? - удивился я. - Ведь ты должна знать...
   - Значит, да?
   - Да.
   - ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ!!! - Мысли Бренды, всегда такой сдержанной и
уравновешенной девочки, вдруг стали путанными,
неконтролируемыми. Такую смесь радостного испуга, надежды и
облегчения, должно быть, испытывает приговорённый к смерти
человек, когда ему зачитывают акт об амнистии... В следующий
момент, так и не попрощавшись со мной, сестра прервала связь.
   Несколько секунд я неподвижно стоял посреди холла, оправляясь от
эмоционального шока, полученного вследствие невольного
прикосновения к потаённым мыслям Бренды. К счастью, шок был
лёгкий и никаких неприятных ощущений у меня не вызвал.
   - Всё в порядке? - спросил Дионис.
   - Абсолютно всё, - ответил я, усаживаясь в кресло. - Одно дело
сделано.
   - Тогда я удаляюсь. Концовка церемонии обещает быть
впечатляющей. - Он бросил беглый взгляд на скромно стоявшего у
стены Джону и добавил: - Моё мнение по этому поводу ты знаешь.
Так что сам решай, на свой страх и риск.
   С этими словами Дионис открыл вход в Тоннель и был таков. Как
говорят в подобных случаях, он умыл руки.
   Я жестом предложил Джоне садиться и некоторое время молча
смотрел на него, взвешивая в уме, с чего начать наш разговор.
   - Амадис передал мне твою просьбу, - наконец произнёс я. - И
рекомендовал принять тебя в мою команду. Он очень высокого
мнения о тебе.
   - Да, - сказал Джона. Это был не вопрос, не утверждение, а
просто констатация факта.
   - Вообще я склонен доверять суждениям Амадиса о людях... за
исключением тех случаев, когда речь идёт о хорошеньких женщинах.
- Тут я сделал паузу и мы оба понимающе улыбнулись. - Поэтому я
отнёсся к его рекомендации серьёзно.
   - Да, - снова сказал Джона.
   - Вижу, ты немногословен, - заметил я.
   - Напротив, - возразил он. - Боюсь, я слишком разговорчив. Мне
следовало бы молчать, пока вы ни о чём меня не спрашивали.
   - Гм... ладно. Дионис рассказал, что ты предупредил его о
попытках Рахиль внедрить в мою команду шпионов. Это так?
   - Да. Я узнал об этом от жены и счёл нужным поставить в
известность Диониса.
   - Почему?
   Джона с немалой долей горечи усмехнулся.
   - Мои соплеменники сказали бы, что из страсти к предательству.
   - Меня мало интересует, что сказали бы твои соплеменники. Я хочу
знать о твоих истинных мотивах.
   - Если серьёзно, - ответил он, - то я считаю, что никто не
вправе вмешиваться в строительство нового Дома. По моему
убеждению, это аморально и неэтично. И кроме того... В общем, я
не сомневался, что в конечном итоге все шпионы будут
разоблачены, и тогда частная инициатива Рахиль могла быть
расценена как целенаправленная политика всего Израиля. Потому я
предупредил Диониса - пока дело не приняло дурной оборот.
   - Понятно, - сказал я. - Между прочим, Дионис считает тебя
весьма порядочным и ответственным человеком, но слишком
амбициозным и не в меру честолюбивым.
   - Возможно, он прав, - не стал отрицать Джона. - Как говорят, со
стороны виднее.
   - Он полагает, - продолжал я, - что ты не удовольствуешься той
ролью, которую я отвожу другим членам моей команды из числа
отверженных, и будешь претендовать на нечто большее, чем просто
обретение Дома.
   - Это правда. Каждый человек стремится занять место, которое, по
его мнению, он заслуживает. А я ценю себя достаточно высоко.
   - Ты довольно откровенен.
   - Лучше быть откровенным, чем лукавым.
   - Ну раз так, то скажи откровенно, какими ещё соображениями,
помимо порядочности, ты руководствовался, открыто выступая
против политики Рахиль? Ведь это стоило тебе места королевского
советника.
   - Зато я добился расположения Амадиса, а многие дети Света
постепенно перестали видеть во мне чужака. Что же касается
политического курса Рахиль, то он был изначально обречён. Я
предвидел тот день, когда Амадис, чтобы избежать междоусобицы,
всё-таки уступит светскую власть Брендону, и тогда моя
лояльность будет... БЫЛА БЫ зачтена. Но гибель Рахиль
перечеркнула все мои планы. Я не мог оставаться в Доме, который
вот-вот вступит в войну с моим народом.
   - А почему вообще ты принял подданство Дома Света?
   - Во-первых, потому что его приняла моя жена. А во-вторых, и
это, пожалуй, главное, в Израиле мне все равно ничего не
светило. Формально я принадлежу к королевской семье, но вместе с
тем я незаконнорожденный и полукровка. К тому же детство и
юность я провёл в мире простых смертных, даже не подозревая о
своём происхождении. Вы, конечно, обратили внимание на мой
акцент.
   - Английский, - сказал я. - Нет, скорее американский.
   - Я был гражданином Конфедерации, - подтвердил мою догадку
Джона. - И я покривлю душой, если скажу, что очень привязан к
Земле Обетованной.
   - То есть, ты так и не прижился в Доме Израилевом?
   - Увы, да. Будь я ПРОСТО полукровкой и незаконнорожденным,
никаких проблем с моей ассимиляцией не возникло бы. Но себе на
беду я оказался сыном Исайи Бен Гура, и одним этим фактом нажил
себе много врагов среди ближайших родственников. Если бы я
только знал, что всё так обернётся, то скрыл бы свидетельства
своего происхождения.
   Я вздохнул.
   - Если б мы могли предвидеть будущее, то были бы не людьми, а
богам и... Кстати, о богах. Я не собираюсь строить сакральное
государство, мой Дом будет светским, но в основе своей
христианским. Тебя это не смущает?
   Джона внимательно посмотрел на меня и произнёс:
   - Амадис говорил мне о вашей манере давать вполне определённые
ответы иносказательно, облекая их в форму вопросов. Он называет
это уклончивостью наоборот.
   - М-да, - сказал я задумчиво и немного растеряно. - Амадис верно
подметил. Признаю, есть у меня такая привычка. Это проистекает
из того, что зачастую я принимаю решения на бессознательном
уровне, опираясь не на логику, а на интуицию... Однако вернёмся
к нашим баранам.
   - Вы насчёт религии?
   - Да.
   - Честно говоря, меня это мало волнует. По своим убеждениям я
агностик, а что касается этических норм, то иудаизм и
христианство исповедуют схожие ценности; в мире, где я родился,
они называются общечеловеческими. В конце концов, Иисус был
сыном Израиля. - Тут Джона ухмыльнулся. - Знаете, многие мои
соплеменники втайне гордятся этим фактом, хотя и считают
христианство ересью. Между прочим, ваш Дом намерен признать
верховенство Иоанна, или же вы примкнёте к последователям
Симона-Петра?
   - Не знаю, - покачал я головой. - Сейчас наши священнослужители
только свыкаются с тем, что Иисус, которого они чтили, на самом
деле был лишь резонансным проявлением настоящего Иисуса. Идут
затяжные дискуссии, уточняются многие постулаты, в ближайшее
время патриарх Иерусалимский намерен созвать внеочередной собор
- и тогда мне придётся несладко. - Я вздохнул. - Очень несладко.

   - На этот собор будут приглашены представители петристов и
иоаннитов?
   - Чтобы они передрались там? Нет, боже упаси. Я сам выступлю с
докладом и постараюсь объективно обрисовать настоящее положение
дел в Экваторе. Скорее всего, вместе с новым Домом возникнет и
новая ветвь вселенского христианства. Архиепископ Авалонский
предложил любопытную идею насчёт вторичной божественной
манифестации... - Я умолк и взглянул на часы, показывающие время
Царства Света. Разговор о религии напомнил мне, что близится к
концу торжественное богослужение в Главном храме Митры. - Ну
ладно, мне пора. У тебя день на сборы и прощание с Экватором.
Если не передумаешь, жди меня завтра в Сумерках. Мы отбываем
сразу после моей и Брендона встречи с царём Давидом.
   - Вы будете вести переговоры? - поинтересовался Джона.
   - Переговоры будет вести Брендон, - уточнил я. - Ведь он король
Света. Моё в них участие ограничится ролью наблюдателя. Поэтому
не опаздывай - если переговоры затянутся, я не буду ожидать их
конца. У меня очень много дел в Срединных мирах.
   - Я не опоздаю, - пообещал Джона. - И не передумаю. Я сейчас же
отправлюсь в Сумерки и проведу свой последний день в Экваторе,
наслаждаясь красотами Олимпа.
   А я отправился в Солнечный Град, чтобы присутствовать на
праздничном пиру по случаю коронации Брендона. Беспечно поглощая
священное жаркое из умерщвлённого в храме быка, я даже не
подозревал, что в это самое время Джона готовит мне большую
свинью. При оценке людей я слишком полагался на свою интуиции,
за что меня не единожды критиковал Дионис, предрекая тот день,
когда я крупно ошибусь. Увы, так и случилось. В самый
неподходящий момент моя интуиция дала осечку.

   ГЛАВА 7
   БРЕНДА

   Со всеми предыдущими группами наёмников Артура я проводила по
несколько часов, давая им подробнейшие инструкции, знакомя их с
местной географией и историей, отвечая на все вопросы. Но на
этот раз я отнеслась к своим обязанностям небрежно - даже хуже,
чем просто небрежно. Я лишь поприветствовала новоприбывших и
произнесла короткую вступительную речь, которой хватило ровно
настолько, чтобы дождаться появления двух других "уток", которых
я вызвала сразу после разговора с Артуром. Они уже неделю
самостоятельно изучали этот мир, так что их можно было назвать
старожилами. Им-то я и поручила позаботиться о новичках, а сама,
второпях попрощавшись, вернулась в королевский дворец.
   Оказавшись в своей "нише", я обнаружила, что меня бьёт озноб, а
ноги подкашиваются. Благо в комнатушке был предусмотрен
необходимый минимум удобств, и мне не было нужды идти ещё
куда-то. Я прилегла на диванчик у стены, завернулась в плед и
закурила. Никотин подействовал на мои нервы успокаивающе, и
постепенно царивший в моей голове сумбур уступил место хоть
путанным, но всё же связным мыслям. Наконец-то я смогла не
только думать, но и размышлять, анализировать, делать выводы...
пусть и со скрипом.
   Сказать, что Артур ошарашил меня известием о Брендоне и
Бранвене, ещё не сказать ничего. Во время нашего предыдущего
разговора я побоялась расспросить Артура о характере их
отношений, вернее, мне в голову не пришло задать ему этот вопрос
- подсознательный страх услышать отрицательный ответ подавил его
в самом зародыше. А позже, когда эта мысль оформилась, меня
начало трясти от страха, что вот-вот отдалённое присутствие
Брендона станет более осязаемым, потом меня закружит в вихре его
эмоций, его страсть станет моей страстью, а его тело -
продолжением моего...
   Но как теперь выяснилось, мои страхи оказались напрасными.
Брендон УЖЕ был близок с Бранвеной - а я продолжала воспринимать
его "спящим". Впервые за всю свою жизнь я, что называется, не
держала свечку, не ласкала его руками тело женщины, не целовала
его губами её губы. Так может быть, это взаимно? Так должно
быть! В противном случае это будет вопиющим нарушением всех
законов - бытия и нравственности. Господь бог - неприятный
субъект; но не может же он в самом деле быть такой противной
гнидой.
   Я закрыла глаза и начала усиленно представлять себя в объятиях
мужчины, стараясь довести себя до той степени возбуждения, за
которой обычно рушились все возводимые между мной и Брендоном
барьеры. Дело продвигалось с трудом - во-первых, из-за
многолетней привычки, своего рода рефлекса, предохранявшего нас
обоих от психических травм. А во-вторых, я никак не могла
представить лицо мужчины, но когда оно всё же обретало чьи-то
черты, возбуждение мигом пропадало. Тоже привычка - видеть в
знакомых мужчинах только друзей. В конце концов, в моём
воображении, как чёртик из табакерки, возник мой покойный муж...
И на меня нахлынули горькие, мучительные воспоминания о тех
нескольких месяцах, в течение которых я и Брендон со мной за
компанию балансировали на грани безумия. Я бросила свою глупую
затею с самовозбуждением и разревелась, как малое дитя.
   Слёзы принесли мне облегчение. Выплакавшись вволю, я немного
успокоилась и могла уже более или менее трезво рассуждать о
своём теперешнем положении и о дальнейших перспективах. Но моё
терпение было на исходе. Я не выношу неопределённости, я всегда
жажду точного знания. Если мои надежды - лишь очередная иллюзия,
так пусть она развеется как можно скорее, пока я не свыклась с
ней, пока она не стала для меня чем-то реальным, осязаемым.
   Я посмотрела на часы. В Авалоне было полчетвёртого утра, в
Солнечном Граде - восемь вечера. Сейчас Брендон, наверное, сидит
во главе праздничного стола и ест жаркое из жертвенного быка. Ну
и чёрт с ним, пусть подавится.
   Я встала с дивана, подошла к зеркалу и наложила на него
соответствующие чары. Зеркало мгновенно помутнело, а спустя
несколько секунд послышался недовольный голос:
   - Кто там ещё?
   - Это я, Бренда.
   - Ах, Бренда... Привет, солнышко. - Хотя туман в зеркале не
расступался, я ясно представила сонную ухмылочку Моргана. - Что
подняло тебя в такую рань?
   - Нам нужно поговорить. Ты сейчас занят?
   - В общем, да. Я сплю... то есть спал.
   - Я имею в виду другое, - уточнила я.
   - А-а!.. Нет, увы, я свободен. Просто моё зеркальце где-то
запропастилось, а вставать лень.
   - Может, всё-таки встанешь?
   Морган вздохнул.
   - Ладно, уболтала...
   - И встретимся в твоём кабинете. Пока.
   Я прервала связь и, чтобы не шляться по пустынным коридорам
дворца, сразу переместилась в "нишу" Моргана, обставленную не
так уютно как моя, но и не без претензий на изысканность.
Правда, общее впечатление немного портило несколько цветных
плакатов на стене с изображением обнажённых девиц, но с другой
стороны эта деталь многое говорила о характере хозяина "ниши" и
была вроде как его визитной карточкой.
   Я поудобнее устроилась в кресле и принялась ждать. От нечего
делать, я разглядывала плакаты, гадая, что привлекло Моргана
именно в этих девицах. Благодаря Брендону у меня был немалый
опыт в оценке женщин с мужской точки зрения.
   Минуты три спустя потайная дверь "ниши" отворилась и на пороге
предстал Морган, одетый в красный халат поверх пижамы, умытый,
причёсанный и совсем не сонный. Если бы я не знала о его
привычке бриться перед сном, то, право слово, подумала бы, что
он смотался в Безвременье и там тщательно соскоблил свою щетину.

   - Ещё раз привет, - дружелюбно произнёс Морган. - Проходи. Между
прочим, дверь была не заперта.
   Я вошла в кабинет и в растерянности остановилась посреди
комнаты, не зная, с чего начать. Морган внимательно присмотрелся
ко мне и сказал:
   - У тебя такой вид, точно ты думаешь о том же, что и я.
   - Смотря о чём ты думаешь.
   Он развязно ухмыльнулся.
   - О чём же ещё может думать мужчина в присутствии такой
очаровательной женщины?
   Это была наша традиционная разминка, однако на сей раз я не
собиралась обращать всё сказанное в шутку. Меня снова затрясло
от безотчётного страха, но я постаралась скрыть свой испуг под
маской игривости.
   - Значит, наши мыслишки вертятся в одном направлении.
   Морган оторопело уставился на меня. Если бы я ни с того, ни с
сего огрела его дубинкой по голове, он был бы изумлён куда
меньше.
   - Ты это серьёзно, милочка?
   - Д-д... - Внезапно у меня перехватило дыхание, и я застыла с
открытым ртом, пытаясь ухватить воздух, как вынутая из воды
рыба. Затем злость на себя, на свою робость, на беспомощность,
вернула мне самообладание. - Да, серьёзно! Чёрт тебя подери,
Морган, поцелуй же меня! Или ты ждёшь, пока я передумаю?
   Морган подступил ко мне, обнял меня и поцеловал в губы. Правду
сказать, я ожидала, что он набросится на меня как хищный зверь
на свою жертву, но на деле всё оказалось иначе. Его крепкие
объятия не причиняли мне боли, его поцелуй был ласковым и
нежным, а когда он дал волю своим рукам, то не для того, чтобы
жадно лапать моё тело, а чтобы гладить меня.
   - Ты совсем как статуя, Бренда, - проговорил Морган, ещё раз
поцеловав мои бесчувственные губы. - Тебя всю сковал страх.
   - Так помоги мне избавиться от него, - почти взмолилась я. -
Помоги мне стать женщиной.
   И он помог мне. Я не буду рассказывать, как это происходило.
Во-первых, это наше с Морганом личное дело, а во-вторых, я очень
смутно помню, что мы тогда вытворяли. В любом случае - молчок.
   Потом мы лежали в постели и курили одну сигарету за другой,
небрежно стряхивая пепел прямо на пол. В камине весело трещали
охваченные огнём дрова. Зима в Авалоне обычно мягкая, зачастую
бесснежная, но по ночам бывает холодновато. И хотя в жилых
помещениях дворца уже были установлены электрические
обогреватели, Морган по старинке предпочитал камин - правда,
усовершенствованный, с автоматической подачей дров. Я не могла
не признать, что в этом было своё очарование.
   - Бренда, - наконец отозвался Морган. - Ты сущий чертёнок.
   - В самом деле? - лениво произнесла я.
   - В самом деле. Ты - что-то особенное. Мне ещё ни с кем не было
так хорошо, как с тобой.
   - Мне тоже, - сказала я чистую правду.
   - Нет, я серьёзно, - настаивал Морган, невесть почему вообразив,
что я иронизирую. - Впрочем, сначала ты была холодной, как
льдинка, но потом ты как растаяла... так уж растаяла! - Он
немного помолчал, колеблясь, затем всё же добавил: - А знаешь,
ведь я грешным делом считал, что тебя интересуют исключительно
девочки.
   - В некотором роде так оно и было, - честно призналась я.
   - В некотором роде? - недоуменно переспросил Морган. - Как это
понимать?
   - Как хочешь, так и понимай. Все равно теперь это не важно.
   - А раньше было важно?
   - Да.
   - Так что же изменилось?
   - Я изменилась. Наконец-то я стала женщиной.
   - Ты и до этого была женщиной. Очень привлекательной женщиной.
   - Только внешне. А внутренне... - Тени прошлого вынырнули из
моего подсознания, и мной снова овладел страх.
   Морган чутко отреагировал на это и привлёк меня к себе. Странно,
но в его объятиях я почувствовала себя в полной безопасности.
   - Тебя когда-то изнасиловали? - участливо спросил он.
   - Хуже, - ответила я, содрогнувшись. - Гораздо хуже... Только не
надо расспросов.
   - Хорошо. У тебя давно не было мужчин?
   - Почти тринадцать лет по моему личному времени.
   Морган так и присвистнул.
   - С ума сойти! Я бы давно повесился.
   - Порой у меня возникало такое желание.
   - Но теперь-то с тобой всё в порядке.
   - Да, - ответила я. - Надеюсь, что да. Очень хочется верить, что
теперь всё будет в порядке.
   Мы умолкли, наслаждаясь присутствием друг друга. Я чувствовала
себя самой счастливой женщиной на свете, но где-то в глубине
моего существа зрел страх, что это лишь наваждение, что всё
испытанное мною - иллюзия, красивый сон, который не может
длиться вечно. Когда-нибудь я проснусь - и всё вернётся в круги
своя...
   Конечно, это было глупо, я отдавала себе отчёт в том, что не
сплю и не грежу, и тем не менее, чтобы окончательно убедиться в
реальности происходящего, я связалась с Артуром.
   - Привет, сестричка, - он сразу узнал мои позывные. - Как там
наши "утки"?
   - Уже разлетелись, - ответила я. - Диверсанты готовы к подрывной
деятельности. А у вас как дела?
   - Нормально. Пир в самом разгаре.
   - Быка уже слопали?
   - Давным-давно. А обглоданные кости мигом растащили на сувениры.
Даже драка была.
   - Словом, скучать вам не приходится.
   - Это уж точно. Жизнь бьёт ключом.
   - Как Брендон?
   - Он просто великолепен. Держится так, будто всю жизнь только
тем и занимался, что сидел на троне Света.
   - Он чувствует себя хорошо?
   - Отлично. Не знаю, что на него нашло, но время от времени он
бросает на Бранвену такие страстные взгляды, точно хочет её
съесть. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, но, по-моему, он счастлив.

   - Даже так! - Я с трудом подавила истерический смех. Моё
возбуждение всё же передавалось Брендону - но в какой форме! О,
бесконечность, ты прекрасна! Я славлю тебя... - Кстати, Артур.
Угадай, где я нахожусь?
   - Где же ещё? Конечно, в постели с Морганом.
   - Чёрт! Как ты догадался? - удивилась я.
   После вспышки искреннего изумления на другом конце провода
воцарилось гробовое молчание. Лишь спустя несколько секунд Артур
восстановил нормальную интенсивность связи и недоверчиво
спросил:
   - Сестричка, ты не разыгрываешь меня?
   - Но ведь ты сам...
   - Провалиться мне в царство Аида! Просто я спьяну решил блеснуть
остроумием...
   - И попал не в бровь, а в глаз, - подхватила я.
   - Серьёзно?
   - Вполне.
   - И как ты себя чувствуешь?
   - Как невеста в первую брачную ночь. Единственное, что меня
волновало, не отразилось ли это плохо на Брендоне.
   - Не бойся, не отразилось. А если и отразилось, то совсем
неплохо... Однако же, Бренда. Морган хороший парень, но очень
опасный тип. Если...
   - Прекрати, братец, - перебила я его. - Я сама могу постоять за
себя, и ты прекрасно это знаешь. Продолжай веселиться, а завтра,
когда протрезвеешь...
   - Завтра я возвращаюсь, и если...
   - Тем более, - сказала я, уже жалея, что завела этот разговор;
похоже, Артур здорово набрался. - Завтра и потолкуем. A voir,
братишка. - И я прервала связь.
   Минут через пять Морган сказал:
   - Только что со мной разговаривал Артур.
   - Да?
   - Он был весьма мил и деликатен. Пообещал оторвать мне голову,
если окажется, что я воспользовался твоим состоянием.
   - Он пьян.
   - Я это почувствовал. И, несмотря на его грозный тон, было ясно,
что он рад за тебя.
   - Только не обольщайся. Он рад моему избавлению от внутренних
пут, а вовсе не тому, что я оказалась в твоей постели.
   - М-да. Думаю, он предпочёл бы, чтобы на моём месте оказался
кто-нибудь другой. Кстати, почему ты выбрала меня?
   - Сама не знаю. Наверное потому, что другой на твоём месте
действовал бы не так решительно. А мне всякие там прелюдии были
ни к чему.
   Морган вздохнул.
   - Что ж, спасибо за откровенность.
   - И ещё, - поспешила добавить я, - мы с тобой хорошие друзья.
   - Только не говори, что это у нас в первый и последний раз.
   - Нет, почему же. Сейчас я в тебе очень нуждаюсь.
   - А потом?
   - Потом видно будет. Может быть, рожу ребёнка. - При этой мысли
я в первый момент непроизвольно сжалась от страха, затем
подумала о прелестной крошке Дейрдре, с которой мы так быстро
подружились, к моему горлу подкатился комок, и я чуть не
зарыдала от переполнившего меня счастья. - Да, ребёнка, - твёрдо
повторила я.
   - От меня? - спросил Морган.
   - Может, и от тебя. Как получится.
   - Но ведь необязательно полагаться на случай. Я тут от нечего
делать составил несколько заклинаний...
   - А я знаю их несколько десятков, но не собираюсь прибегать к
ним. Пусть всё случится само собой. Сознательно зачинать детей
не совсем этично.
   - Ты так думаешь?
   - Я это знаю. Одно время Пенелопа сильно страдала из-за
осознания того факта, что была рождена на память.
   - В каком смысле - на память?
   - В самом прямом. Когда Артур задумал отправиться на поиски
Источника, Диана, отчаявшись отговорить его от этого предприятия
и боясь, что он не вернётся, решила родить ребёнка. Вот так и
появилась Пенелопа.
   - Стало быть, первую жену Артура звали Диана?
   - Да.
   - Гм. Любопытное совпадение - Диана, Дейрдра, Дана. Твоему брату
везёт на женские имена, которые начинаются с буквы "Д".
   - У каждого свои недостатки, - сказала я и сладко зевнула. -
Давай спать, Морган. Я устала.
   Уже засыпая, я услышала, как он ласково называет меня кошечкой,
ещё успела подумать, что мы с ним два сапога пара - кот и кошка,
а затем сон поглотил меня целиком. Впервые за много-много лет я
спала в объятиях мужчины, и впервые за всю свою жизнь - без
кошмаров, спокойно и безмятежно...

   Когда я проснулась, Моргана рядом не было, зато на подушке
лежала записка, в которой он сообщал, что отправился встречать
высоких гостей - сегодня в Порт-Ниор должно прибыть судно,
битком набитое его соплеменниками-ирландцами. Это была первая
группа Одарённых из Старого Света, значительно опередившая все
другие. Оказывается, король Ирландии, прослышав о Причастии, не
стал тратить время на дипломатические переговоры, а тотчас со
всей роднёй взобрался на корабль и отплыл в Лайонесс. Такая
достойная восхищения прыть могла бы усложнить нам жизнь, но, к
счастью, Артур пришёл к выводу, что его присутствие в Экваторе
не так уж необходимо, и решил вернуться сразу после коронации
Брендона. По его мнению (с которым, кстати, я полностью
согласна), Брендон и Бранвена способны сами решить все проблемы,
однако я подозреваю, что кроме всего прочего, он сильно
соскучился по Дане. Интересно, как он поведёт себя, узнав о
девочке, - будет прыгать или кувыркаться на радостях?
   В своей записке Морган просил меня заменить его на заседании
кабинета министров, а в самом конце был добавлен трогательный
пост скриптум: "Бренда, ты прелесть. Целую твои сладкие губки".
   Я даже всплакнула от умиления, а после недолгих раздумий
связалась с Пенелопой.
   - Это ты, Бренда? - спросила она.
   - Да. Где ты сейчас?
   - В Авалоне. Только что проснулась. А ты где?
   - Здесь же. Что ты собираешься делать?
   - Позавтракаю, а потом брошу монету.
   - В каком смысле?
   - Если выпадет профиль Артура, пойду нянчиться с Дейрдрой, а
если дракон - займусь фресками в соборе.
   - Пенни, детка, окажи мне услугу.
   - Какую?
   - Проведи сегодняшнее заседание кабинета министров.
   - Бренда...
   - Ну, пожалуйста, Пенни, я тебя ОЧЕНЬ прошу. Морган встречает
ирландцев в Ниоре, а я... Я просто не могу!
   - Ты плохо себя чувствуешь?
   - Напротив, очень хорошо. Так хорошо, что ты даже не
представляешь. Я хочу провести этот день с крошкой Дейрдрой...
   - А мне предлагаешь весь день выслушивать занудные доклады, -
обиженно заметила Пенелопа.
   - Всего несколько часов. Будь хорошей девочкой, Пенни, не
огорчай тётю Бренду.
   В конце концов, мне таки удалось уговорить Пенелопу, и она, хоть
и без особого энтузиазма, согласилась.
   А я вернулась в свои покои, где привела себя в порядок, оделась
и плотно позавтракала, на сей раз позволив себе любые излишества
в еде, которых не допускала уже много лет - скорее из принципа,
чем действительно из боязни растолстеть. Всё-таки во мне что-то
есть от мазохиста; я истязала себя строгой диетой без каких-либо
веских на то оснований, да ещё получала от этого удовольствие.
   Я преодолела соблазн немедленно поговорить с мамой, разбудив её
среди ночи. Утро в Солнечном Граде должно наступить лишь через
несколько часов, и я решила потерпеть, тем более что у меня было
чем заняться. Я вошла в свою "нишу", а через минуту уже
оказалась в поместье Бранвены - наличие "ниш" в особняке
перестало держаться в тайне после того как Колин решил выйти из
подполья. Правда, в Авалоне он ещё не объявлялся; по-видимому,
ожидал возвращения Артура.
   Я никого не предупредила о своём прибытии - не люблю афишировать
свои частные визиты, это не в моих привычках. К тому же
мысленный контакт не такое простое дело, как вам могло
показаться. Обычно он требует предельной концентрации воли и
отнимает много сил, особенно если твой собеседник находится в
другом мире. Только с близкими тебе людьми - по духу или по
крови - контакт устанавливается легко и непринуждённо, при
минимуме усилий и почти без угнетающего воздействия на нервную
систему. Другое дело, специально настроенные зеркала - но с ними
слишком много мороки.
   От первой же встретившейся мне в коридоре горничной я узнала,
что недавно Дана отправилась прокатиться на машине по
окрестностям, а Колин с малышкой сейчас гуляет в парке.
Поскольку парк был так обширен, что в нём легко заблудиться, мне
волей-неволей пришлось достать зеркальце и вызвать на связь
Колина.
   - Кто? - спросил он из тумана.
   - Я, Бренда.
   - А, здравствуй, Бренда. - Уже на второй день нашего знакомства
мы с ним перешли на ты. - Извини, что не показываюсь, но у меня
на руках Дейрдра. Ты из Авалона?
   - Только что оттуда. Сейчас я в доме. Как мне тебя найти?
   - Давай встретимся в беседке. Иди вдоль главной аллеи, и метров
через сто ты увидишь её.
   - Да, да, это место я знаю.
   - Хорошо, буду ждать... МЫ будем ждать.
   Спрятав зеркальце, я спустилась на первый этаж и вышла из
особняка через боковой ход. Меня встретил приятный, слегка
прохладный ветерок, наполненный ароматами поздней весны. Небо
было безоблачным, солнце стояло в зените, но не пекло, а просто
грело. Погода была отличная, лучшей не пожелаешь. Немудрено, что
Колину и Дане не сиделось в доме.
   Когда я подошла к увитой плющом беседке, Колин с Дейрдрой сидел
на скамье, а рядом стояла небольшая детская коляска. Увидев
меня, девочка оживилась и весело залепетала, протягивая ко мне
ручонки.
   - Дейрдра хочет поиграть с тётей Брендой, - вместо приветствия
сказал Колин и позволил мне взять у него малышку.
   Но он ошибся. Дейрдра не собиралась играть с тётей Брендой,
просто она решила, что у меня на руках ей будет спать гораздо
удобнее, чем на руках у Колина. Как только я села на скамью, она
прильнула ко мне и закрыла глазки, а её милое личико озарила
умиротворённая ангельски-невинная улыбка. Я с нежностью смотрела
на неё и думала о том дне, когда... впрочем, мои мысли были
самыми банальными женскими мыслями и не отличались какой-то
особой оригинальностью.
   Мы сидели молча, ожидая, пока Дейрдра заснёт. Наконец Колин
произнёс:
   - Ну, теперь её и пушкой не разбудишь. Зря Дана так трясётся над
ней и затыкает всем рты.
   - Она мать. И этим сказано всё.
   - Да, конечно, - согласился Колин. - Когда женщина становится
матерь ю... - Он умолк в задумчивости.
   - Ты всё ещё любишь Дану? - спросила я.
   - Увы, да. Но прошлого не вернёшь. Что было, то сплыло, и я не
держу зла на Артура. Правда, поначалу я чуть было не
возненавидел его, но вскоре понял, что по большому счёту он тут
ни при чём. Я потерял Дану исключительно по собственной
глупости, из-за своего ослиного упрямства. Целых полтора года
она пыталась привлечь моё внимание, однако я... Ты знаешь эту
историю?
   - В общих чертах. И насколько я понимаю, к тому времени, когда
ты решил попросить её руки, Дана уже "перегорела".
   - Вот именно. В какой-то момент моя взаимность стала для неё не
потребностью, а самоцелью. Добившись желаемого, она
реабилитировала себя в собственных глазах, удовлетворила свою
уязвлённую гордость - и почти сразу охладела ко мне. А то, что
она полюбила Артура, и вообще вся эта история с камнями, лишь
случайное совпадение... Может быть, даже удачное.
   - Боюсь, Дейрдра не согласится с твоим последним утверждением, -
заметила я.
   Колин вздохнул.
   - Бедная девочка...
   - Ты знаешь, что она отказалась стать королевой Света?
   - Да, знаю. И также знаю, что Брендон, ей на зло, женился на
Бранвене.
   - Ты недавно разговаривал с сестрой?
   - Не только разговаривал, но и виделся с ней в Безвременье.
Странное дело, но, по-моему, она счастлива... Да, кстати. Я с
самого начала хотел сделать тебе комплемент, вернее,
констатировать факт, что сегодня ты прекрасно выглядишь. Ты вся
просто сияешь от счастья.
   Я улыбнулась ему.
   - Ты верно подметил. Сегодня я БЕЗУМНО счастлива.
   Колин не стал спрашивать почему. После короткой паузы он сказал:

   - Может, положишь Дейрдру в коляску?
   - Нет, не сейчас, позже. Я хочу ещё подержать её. Мне это так
приятно.
   - Ты очень любишь её, - произнёс он утвердительно.
   - Ещё бы. Ведь это дочка Артура.
   - Он до сих пор не знает о ней?
   - Нет, но скоро узнает. Если не произойдёт ничего
экстраординарного, то к утру по здешнему времени он уже будет в
Авалоне. Ты собираешься помириться с ним?
   Колин кивнул.
   - Собственно говоря, мы никогда не были врагами, просто между
нами возникли кое-какие недоразумения. Пришло время уладить их.
Я не хочу из-за мелочных обид навсегда лишаться родины.
   - И тебя не смущает роль отставного монарха?
   - Нисколько. Ведь я добровольно отрёкся от престола и считаю это
одним из самых разумных поступков, которые я когда-либо
совершал. То, что сейчас делает Артур, мне было бы не по плечу.
Мои нервы не выдержали бы такой огромной ответственности, и я
потихоньку сошёл бы с ума. - Колин покачал головой. - Нет, это
не для меня. Властвовать не моё призвание.
   - И всё же мы обречены на власть, - сказала я. - Единственно
лишь тем, что обладаем могуществом, которое позволяет нам влиять
на судьбы миров. Ведь не зря во многих языках, например, в
английском, могущество и власть - power - синонимы. И не зря в
Экваторе Одарённых называют Властелинами. А мы, адепты
Источника, - Властелины, возведённые в степень бесконечности.
   - Однако я предпочитаю быть учёным.
   - Я тоже учёный. В настоящее время я изучаю Источник, и чем
больше узнаю о нём, тем больше обретаю могущества, а значит, и
власти. Что же касается тебя, то ты своими открытиями...
   - ЧУЖИМИ открытиями, - уточнил Колин.
   - Это неважно. Ты совершил революцию в умах людей того мира, ты
повлиял на развитие тамошней науки и, следовательно, на
дальнейший ход истории. Ведь наука - краеугольный камень любой
технологической цивилизации. Разве это не власть? Между прочим,
как продвигаются дела с премией?
   Колин усмехнулся - виновато, как бы оправдываясь.
   - Боюсь, её мне присудят, несмотря на все мои старания избежать
этого. Недавно я дал несколько скандальных интервью, в которых
охарактеризовал моих коллег как бездарей, тупиц и невежд, но и
это не возымело действия. Только и того, что меня стали считать
нахалом и скандалистом, каких ещё свет не видел, а одна из газет
назвала меня сукиным сыном - но чертовски гениальным сукиным
сыном.
   Еле сдерживая смех, я встала со скамьи, бережно положила Дейрдру
в коляску, затем вернулась на своё место и лишь тогда позволила
себе тихо рассмеяться.
   - А может, ты преувеличиваешь, Колин?
   - В каком смысле?
   - Я хотела сказать, что, может, ты преуменьшаешь свои
достоинства. Ты же говорил, что сделал некоторые обобщения.
   - Верно. Мои познания в области теории поля позволили мне лучше
понять Источник, что в свою очередь натолкнуло меня на кое-какие
идеи. Я усовершенствовал теорию, немного изменил исходные
постулаты, устранил очевидные противоречия... Но всё это - капля
в море.
   - Это всего лишь начало, - возразила я. - Ведь не мог же ты
предложить свои НЕКОТОРЫЕ обобщения к теории, которой ещё не
существовало.
   - Я мог бы предложить их в том мире, где она существует.
   - Так почему же не сделал этого?
   - Именно потому, что начинал с откровенного плагиата, а те самые
обобщения сделал уже позднее.
   - Мы все начинали с плагиата, Колин, и перестань корить себя в
этом. Лучше продолжай исследования, развивай теорию поля,
подбирайся к Источнику с другой стороны. Я буду изучать его
логическую структуру, а ты - физическую. У нас с тобой разные
подходы, но они не противоречивы, а взаимодополняемы.
   - Недостаёт третьей компоненты, - заметил Колин. - Возможно,
самой главной - метафизики.
   И мы не сговариваясь посмотрели на коляску, в которой безмятежно
спала, ещё не сознавая своей исключительности, малышка Дейрдра -
дитя Даны, Артура и Источника...

   ГЛАВА 8
   АРТУР

   Следуя предварительной договорённости, делегация Света должна
была первой покинуть Сумерки. Мы спустились в Зал Перехода
Замка-на-Закате и в полном молчании подошли к Аркам. Настроение
у нас было не из лучших.
   Как я и опасался, переговоры Брендона с царём Давидом
закончились безрезультатно. Налицо была добрая воля обеих
сторон, желание предотвратить губительную войну, но все доводы
здравого смысла оказались бессильными перед эмоциями. Гибель
Рахиль требовала отмщения - а поскольку виновные так и не были
найдены, то ответственность ложилась на всё Царство Света.
Вдобавок массовые шествия по улицам Солнечного Града, а также
провокационные заявления некоторых высокопоставленных лиц из
союзных нам Домов накалили страсти в Израиле до предела. С
другой стороны было воззвание царя Давида к своим подданным,
составленное явно сгоряча и весьма оскорбительное для детей
Света. Как король, Брендон не мог оставить его без внимания и
должен был дать подобающий ответ. Одним словом, главам двух
Домов не оставалось ничего делать, кроме как вежливо объявить
друг другу войну, обсудить условия её ведения (это было
единственным положительным моментом) и подписать пакт о начале
военных действий.
   - Ну что ж, брат, - сказал Брендон, остановившись возле Арки. -
Вот и пришла нам пора расставаться.
   Я вздохнул и ответил:
   - Пора.
   Мы немного помолчали, затем Брендон в сердцах произнёс:
   - Чёрт! Ненавижу сцены прощания. Так тоскливо, что хоть волком
вой... Ладно. Передавай привет Бренде.
   - Обязательно передам. Скажу, что ты скучаешь по ней.
   - Она и так это знает.
   Брендон обнял меня, пожал руку Дионису и быстро шагнул под Арку.
Не оборачиваясь, он вызвал Образ Источника, а мгновение спустя
его фигура растаяла в воздухе. Другие члены делегации, отдав мне
честь, вместе вошли в Тоннель и отправились в путь из Сумерек в
Царство Света.
   Нас осталось трое - я, Дионис и Джона. Семь моих друзей и
родственников - четверо Сумеречных и трое детей Света - уже
находились в Авалоне. Я передал их на попечение Бренды ещё до
начала переговоров, чтобы они успели немного освоиться, прежде
чем я официально представлю их при дворе как моих помощников,
которые займутся подготовкой местных Одарённых к принятию
Причастия. Я рассудил, что появление чужаков в таком небольшом
количестве не вызовет недовольства, скорее напротив - новые
учителя будут приняты с распростёртыми объятиями.
   Что же касается Джоны, то вопрос о его статусе оставался
открытым. У меня не было времени поразмыслить над этим, но
постепенно я склонялся к тому, что там, где примут восьмерых
учителей (включая Диониса), найдётся место и для девятого. Тем
более что девять - магическое число.
   Ещё в лифте я связался с Брендой и попросил её приготовиться.
Теперь она сама вышла на связь и сообщила, что готова к приёму.
   - Поехали, - сказал я Дионису и Джоне, и мы вступили под Арку.
   По моей команде Образ Источника заключил нас троих в силовой
кокон. Контакт между мной и Брендой обрёл в моём восприятии
некое подобие нити, протянутой через бесконечность. Для пробы я
сначала дёрнул эту нить, проверяя её на прочность, затем крепко
ухватился за неё и велел сестре тянуть...
   Вокруг нас вспыхнуло всеми цветами радуги ослепительное сияние,
пол под ногами исчез, но за какую-то долю секунды появился
вновь. Когда в моих глазах перестало рябить, я узнал
неприхотливую обстановку моей ниши и увидел Бренду с Пенелопой,
которые стояли рядом у стены, смотрели на нас и улыбались.
   - Привет всем, - весело произнесла Бренда. - Наконец наша
команда в полном составе.
   А Пенни подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала меня в
щеку.
   - Я рада, что ты вернулся, отец, - сказала она.
   - А я рад тебя видеть, доченька, - ответил я.
   - Я тоже рад, что ты здесь, Пенелопа, - вдруг отозвался Джона. -
Иначе мне пришлось бы посылать за тобой.
   Бесцеремонность, с которой он вмешался в наш разговор, его
странные слова и не менее странный тон до крайности озадачили
меня. А в груди я ощутил неприятную щекотку, обычно называемую
предчувствием неладного.
   - Что это значит? - удивлённо спросил я, повернувшись к Джоне. -
Ты знаком с Пенелопой?
   Он вызывающе усмехнулся. Куда и девался вежливый, корректный,
хоть и излишне самоуверенный молодой человек. Теперь передо мной
стоял нахальный тип, который смотрел на меня с откровенной
неприязнью, даже ненавистью, и вместе с тем глаза его сияли
каким-то сатанинским торжеством. Этот взгляд напомнил мне взгляд
Харальда, только в нём было больше ума. Гораздо больше. Слишком
много ума...
   - Да, я знаком с ней, - ответил Джона. - Я познакомился с ней из
чистого любопытства.
   - Из чистого любопытства? - переспросила сбитая с толку
Пенелопа. - Как это?
   - Мне хотелось узнать, что представляет из себя дочь такого
отъявленного негодяя, как Артур Пендрагон.
   - Чёрт побери! - пробормотал за моей спиной Дионис. - Боюсь,
кузен, ты пригрел на груди змею.
   Джона опять усмехнулся.
   - Ошибаешься, не змею. Ведь змей - символ Хаоса, а это... - над
его головой возникло золотое сияние, - это символ Порядка.
   - Янь!!! - воскликнула Бренда. - Он адепт Порядка!
   Почти рефлекторно мы вызвали свои Образы, они метнулись к
Джоне... и вдруг замерли, как будто увяли.
   - Ну! - сказал Джона. - Чего медлите? Вперёд!
   Но Образ не реагировал на мои команды, он отказывался вступать в
схватку с Янь. Так же вёл себя и Образ Бренды.
   - Что за чертовщина?! - выругался я.
   - Это не чертовщина, а чувство самосохранения, - соизволил
объяснить Джона. - Оно не чуждо Источнику. Он уже вычислил, кто
я такой и что несу в себе.
   - И что ты несёшь?
   - Порабощение. Порядок долго копил силы, чтобы овладеть
Источником, и, наконец, ему это удалось.
   - Ещё посмотрим, удалось ли, - сказал я и грохнул изолирующими
чарами.
   Мой Образ и Образ Бренды улетучились, Пенелопа и Дионис утратили
доступ к Формирующим... Но Янь Джоны не исчез!
   Он громко рассмеялся.
   - Глупо, Артур! Я не связан с Порядком, иначе ты сразу засёк бы
меня. Я сам несу в себе Порядок, вернее, его мощь, призванную
поработить Источник. Эта мощь всё ещё дремлет, я держу её под
контролем, а мой Янь - лишь её полусонное проявление. Если же
она будет пробуждена, то Источнику конец. Он понял это и потому
отказался убить меня.
   Мной овладели апатия и безразличие, порождённые отчаянием. Я
опустился на единственный в моей "нише" стул, закрыл лицо руками
и обречёно стал ждать конца света.
   - Стало быть, - произнесла Бренда, не теряя самообладания, -
Порядок сильнее Источника?
   - Не сильнее, а глупее, - уточнил Джона. - Не зря говорится, что
один дурак способен натворить столько бед, что с ними не
справится и сотня мудрецов. Порядку чуждо само понятие
самосохранения, его главный императив - экспансия. Он стремится
овладеть вселенной, его цель - мировое господство, а потом будь
что будет.
   - Потом будет Ничто, - хмуро проговорил Дионис. - Потом
воцарится Абсолют, ибо невозможно существование вселенной в
отсутствие противоборствующих сил. Всё вернётся к исходной
точке, к началу всех начал. Вселенная вновь возродится в огне
Большого Взрыва - но уже без нас. Ты понимаешь это, безумец?
   - Прекрасно понимаю. В структуру мироздания заложены две
основополагающие тенденции - стабильность и равновесие,
поддерживаемые Источником, и цикличность, движущими силами
которой являются Порядок и Хаос. Их извечный антагонизм, их
непрестанная борьба между собой - лишь проявление этой
тенденции. Но в конечном итоге у них одна цель - уничтожение
существующей вселенной и возврат к Абсолюту.
   - Ты рассуждаешь слишком здраво для смертника-камикадзе, -
заметила Бренда. - В уме тебе не откажешь. Но неужели ты умён до
безумия и всерьёз полагаешь, что новая вселенная будет лучше
нашей?
   - Вовсе нет, - ответил Джона. - Она будет не лучше и не хуже,
она будет такой же - но без меня. А я не хочу этого.
   Я отнял руки от лица. В моём сердце зажёгся робкий огонёк
надежды.
   - Так почему же ты принёс с собой эту губительную мощь?
   - Чтобы променять её на Силу Источника. Я одурачил Порядок так
же, как одурачил тебя, Артур. Порядок вынужден был дать мне
свободу и снять с меня свою печать, чтобы я мог незамеченным
проникнуть в Срединные миры. Это было его ошибкой. Я не дурак и
не фанатик, как Харальд, я не собираюсь жертвовать собой ради
чуждых мне идеалов. У меня свои собственные планы.
   - Какие же?
   - Я приду к Источнику и позволю ему уничтожить во мне мощь
Порядка. Он сможет сделать это только по моей воле и при моём
содействии, поскольку я, именно я контролирую эту мощь. Он
избавит меня от пут Порядка и даст мне взамен свою Силу. Затем я
вернусь в Экватор и возглавлю борьбу Израиля против Света.
Смотри на меня, Артур, внимательно смотри. Перед тобой будущий
царь Иона Третий.
   - Ты собираешься свергнуть Давида с престола? - спросил Дионис.
   Джона ответил не сразу. Он немного помедлил, будто размышляя,
потом с довольной улыбкой произнёс:
   - Так я и собирался сделать, но Артур мне маленько подсобил.
Давид УЖЕ свергнут, он пал жертвой коварства Сумерек.
   - Что ты имеешь в виду?
   - То, что сказал. Несколько секунд назад в подземелье
Замка-на-Закате прогремел весьма характерный взрыв. Бедный
доверчивый старикашка обнял меня на прощание и даже не заметил,
как я сунул ему в карман маленький металлический шарик.
Понадобилось совсем немного плутония, чтобы освободить трон. Я
без труда синтезировал его в Сумерках, пока вы беззаботно
веселились в Солнечном Граде.
   - О боже! - произнесла Пенелопа, бледнея от ужаса.
   Бренда и Дионис смотрели на Джону с таким потрясённым видом,
будто узрели Сатану.
   А я, сидя на стуле, вяло размышлял о том, что произойдёт, если
сделать молниеносный прыжок и свернуть Джоне шею. Взвесив все за
и против, я пришёл к неутешительному выводу, что при любом
исходе добром это не кончится.
   Я собрал все свои внутренние ресурсы и попытался связаться с
дедом. Это было трудно, очень трудно, но всё же мне удалось.
   - Артур? - раздался в моей голове тихий голос Януса.
   - Да, дед. Ты слышишь меня.
   - Очень плохо.
   - Это изолирующие чары. У нас крупные неприятности.
   - У нас тоже.
   - Царь Давид?
   - Да. Похоже, он погиб. Взрывом разрушен весь Зал Перехода.
Сейчас мы начнём спасательные работы...
   - Давиду уже не помочь. У него был плутоний.
   - Ты знаешь, кто это сделал?
   - Да. - И я вкратце поведал ему обо всём происшедшем.
   - Плохо дело, - сказал Янус, выслушав меня. - Этот парень либо
сумасшедший, либо честолюбец, каких ещё свет не видел. И в том и
в другом случае - беда.
   - Что мне делать, дед? - в отчаянии спросил я, чувствуя, как
иссякают мои силы.
   - Не знаю, сынок. Я редко говорю эти слова, но сейчас я
действительно не знаю. Боюсь, в Израиле не поверят, что это дело
рук Джоны. Он очень ловко всё обставил.
   - Он одурачил меня как мальчишку!
   - Он и меня одурачил, Артур. Если бы я что-нибудь заподозрил, я
отсоветовал бы тебе брать его с собой.
   - Дед! Я теряю контакт... Немедленно свяжись с Бра... с
Брендоном и Даной и вели им поторопиться в Безвременье.
   - А они смогут попасть туда из Экватора?
   - Дана сможет. Она сможет... Поторопись, дед!
   - Хорошо, Ар... - в этот момент связь оборвалась.
   Джона смотрел на меня и гадко улыбался.
   - Вызвал подмогу, не так ли? - Он повернулся к Бренде. - И ты
тоже. Но всё это бесполезно. Пока я не искупался в Источнике, вы
не посмеете причинить мне вред. Напротив - вы должны оказать мне
содействие, позаботиться о том, чтобы я был допущен к посвящению
и ни в коем случае не уничтожен в момент погружения в Источник -
ибо тогда погибнет весь мир. - Сияние над головой Джоны исчезло.
- Думаю, теперь вы образумились, и мне больше нет нужды угрожать
вам Знаком Янь. К тому же это рискованно: не ровен час, я
потеряю контроль над мощью Порядка. Так что ведите себя
паиньками и выполняйте все мои требования.
   - Что тебе нужно? - спросила Бренда.
   - А разве трудно догадаться? Мне нужны камушки, которые помогут
мне пройти к Источнику, а также Пенелопа в качестве моего
провожатого - или как это у вас называется.
   Пенни испуганно охнула и отступила к стене.
   - Нет! - крикнул я. - Только не Пенелопа!
   - Нет! - твёрдо произнёс Джона. - Только Пенелопа. Уж её ты
точно не посмеешь убить, чтобы расправиться со мной.
   - Проклятье! - сказала Бренда. - Ты слишком много знаешь об
Источнике.
   - Ясное дело. Ведь я не дурак, чтобы очертя голову бросаться в
неведомое. У меня была возможность тщательно изучить Образ
Источника, когда Артур сражался с Агнцем.
   - Так это ты подослал его?!
   Джона утвердительно кивнул.
   - Мы с Харальдом действовали заодно, хотя у нас были разные
цели. Он стремился завладеть короной Света, а я собирался
использовать его, чтобы уничтожить ваш Дом. Но с твоим
появлением, Артур, мои планы несколько изменились. Я решил стать
царём Израиля, насолить своим так называемым родственничкам - и,
как видишь, близок к успеху. А что касается дурачка Харальда, то
он стал путаться у меня под ногами и я отдал его тебе на
растерзание. Нечего сказать, ты лихо расправился с ним.
   - Какой же ты негодяй, Джона! - дрожащим от гнева голосом
произнесла Пенелопа. - Ты хладнокровно послал на смерть многих
людей. Даже собственную жену ты принёс в жертву своим
честолюбивым планам. Какой же ты гнусный, отвратительный
негодяй!
   Он посмотрел на неё долгим взглядом.
   - Я весь в нашего папашу, сестрёнка. Я точно такой же негодяй,
как и он. Гнусный, отвратительный... Что поделаешь, - Джона
развёл руками, - дурная кровь, тяжкое бремя наследственности.

   ГЛАВА 9
   БРЕНДА

   Артур открыл рот, но ничего не сказал, только хрюкнул. В его
глазах застыл ужас. А Джона, не обращая на него внимания,
продолжал смотреть на ошарашенную Пенелопу.
   - Теперь повтори свои слова - с прежним пылом, с прежним
презрением. Ещё раз скажи, что я негодяй, и добавь - сын
негодяя. Подлого, бесчестного негодяя, который соблазнил мою
мать, наобещал ей золотые горы, а однажды ночью просто исчез без
следа, не оставив даже прощальной записки.
   - Ребекка... - скорее не выговорил, а простонал Артур.
   Джона повернулся к нему.
   - Вспомнил, да? Наконец соизволил вспомнить! А раньше не мог?
Двенадцать лет моя мать ждала от тебя весточки, двенадцать лет
жила только мыслями о тебе, бережно хранила в альбоме все твои
фотографии, часами рассматривала их... а по ночам плакала. Я и
сейчас слышу её плач - горький, безутешный. В одну из таких
ночей она не выдержала и выпила три упаковки снотворного. А
через несколько дней пришли судебные исполнители, конфисковали
наш дом и всё имущество за неуплату долгов, а меня,
одиннадцатилетнего мальчишку отправили в сиротский приют. Позже
мне вернули кое-какие вещи, не представлявшие коммерческой
ценности, в том числе этот проклятый альбом и мамины дневники. Я
читал их и переполнялся ненавистью к тебе. Я смотрел на твои
фотографии и мечтал о том дне, когда разыщу тебя и убью без
жалости и сострадания, как бешенного пса...
   - Так убей же меня! - выкрикнул Артур, вскочив со стула. Руки
его дрожали, лицо было бледное, без кровинки. - Убей, утоли свою
жажду крови, отомсти за мать!
   - Я отомщу, - зловеще пообещал Джона. - Но не смерть будет твоим
искуплением, а жизнь, которую я превращу в ад. Я спровоцировал
войну Света с Израилем и втянул в эту войну Сумерки. Теперь,
после гибели Давида, это будет не ритуальная вендетта, а
кровавое побоище без правил и ограничений, которое унесёт жизни
многих твоих родственников. Их гибель будет на твоей совести,
Артур!
   - Боже, - прошептал стоявший рядом со мной Дионис. - С каким
удовольствием я придушил бы этого ублюдка! Даже ценой
собственной жизни.
   - Но не ценой существования вселенной, - шёпотом ответила я.
   Пенелопа подошла к Артуру, взяла его за руку и заглянула ему в
глаза.
   - Отец, скажи, что это недоразумение. Объясни, как всё было на
самом деле.
   Артур обречёно покачал головой.
   - Здесь нет никакого недоразумения. Я бросил Бекки, потому что
разлюбил её. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание,
так это то, что я не знал о её беременности.
   - А если бы знал?
   Изолирующие чары в одночасье рухнули и в тот же момент в комнате
появилось ещё двое человек - Дана и Амадис. Последний чуть не
сбил меня с ног, но он же и помог мне устоять, придержав меня за
талию.
   - Извини, сестра.
   - Ничего, брат, - ответила я. - Как ты сюда попал?
   - Дана... то есть, Бранвена взяла меня в Безвременье, а другая
Дана, настоящая, переправила к вам. - Он тряхнул головой. - Всё
это так неожиданно...
   - То ли ещё будет, - насмешливо отозвался Джона.
   Амадис в растерянности посмотрел на него.
   - Я просто не могу поверить, что ТЫ это сделал, Джона. Как ты
мог?!
   - Пусть он объяснит, КАК я мог, - и Джона указал на Артура.
   Между тем Дана подступила к Артуру и молча обняла его. Затем в
мгновение ока их фигуры изменили положение - теперь они стояли
рядышком, взявшись за руки. Я догадалась, что они были у
Источника, а судя по переменам во внешности - довольно долго,
может быть, несколько дней своего субъективного времени.
   Вид у Артура уже не был таким подавленным, а его лицо приобрело
прежнее спокойное, сосредоточенное выражение.
   - Амадис, - ровным голосом произнёс он. - На самом деле Джона
мой сын. Я подло обошёлся с его матерью, бросил её беременную на
произвол судьбы, что в конечном итоге привело её к самоубийству.
Теперь он мстит мне за это.
   Амадис всплеснул руками.
   - Великий Митра! Это что, шутка? Джона, ведь ты сын Исайи Бен
Гура.
   - Вот это и есть шутка, - ответил Джона. - То, что я сын Исайи
Бен Гура. В вашей замечательной семейке нашёлся один шутник,
который сделал меня сыном Исайи. Однажды, когда я был на
стрельбище и отводил душу, разряжая обойму за обоймой в
увеличенное до натуральных размеров изображение Артура, ко мне
подошёл незнакомец и сказал: "Нечто подобное я давно хотел
сделать с оригиналом, но он, подлец, сам отдал концы, без моей
помощи".
   Описанная Джоной сцена была столь гнусна и отвратительна, что
меня слегка затошнило. А Артур невозмутимо произнёс:
   - Это был Александр.
   - Да, он самый. Похоже, после твоего исчезновения он рыскал по
всем мирам, где ты бывал, искал твоих друзей и делал им всякие
гадости. - Джона хохотнул. - Нет, семейка что надо! Подлец на
подлеце и подлецом подгоняет.
   Дионис заскрежетал зубами. Мои нервы тоже были на пределе, я
нуждалась в передышке, как астматик в глотке кислорода, поэтому
крепко ухватила Диониса за руку и переместилась с ним в
Безвременье.

   Над нами сияло ярко-зелёное небо, под нашими ногами шуршала
лиловая трава, а по склону холма к нам приближались три человека
- одна женщина и двое мужчин. К моему облегчению, Брендона среди
них не было.
   - Экзотическое местечко, - произнёс Дионис, оглядываясь по
сторонам. - Здесь чувствуется огромная концентрация первозданных
сил. Ты знаешь, Бренда, я не из робкого десятка, но мне малость
не по себе... Даже не малость.
   - Прекрасно понимаю тебя, - сказала я. - Я тоже чувствовала себя
не в своей тарелке, когда Артур впервые привёл меня сюда.
   - Однако он приводил тебя, чтобы представить Источнику, -
заметил Дионис. - А я здесь вроде как незваный гость.
   - Что поделаешь. Таковы обстоятельства.
   - Да, кстати, Бренда. Что у тебя под мышкой?
   - Моя тачка. В смысле, компьютер. Я настроила его таким образом,
чтобы он следовал за мной, когда я попадаю в Безвременье.
   - Ловко! - похвалил меня Дионис. - Очень ловко. Ты всегда была
изобретательной девочкой.
   Между тем, трое подошли к нам.
   - Здравствуйте, - поприветствовала нас Бранвена, впрочем, без
особой радости. - Нечего сказать, хороший подарочек я получила к
свадьбе!.. Дионис, позволь представить тебе Моргана Фергюсона и
моего брата Колина, друзей Артура. Надеюсь, они станут и твоими
друзьями.
   - Я тоже надеюсь, - ответил кузен и вежливо кивнул Моргану и
Колину. - Дионис из Сумерек к вашим услугам, господа. Хотя,
боюсь, в этом деле от меня будет мало проку.
   - Посмотрим, - сказала я. - У тебя за плечами полторы сотни
прожитых лет. Как знать, может нам пригодится твой опыт.
   - Буду рад оказать вам посильную помощь. И непосильную тоже. Но
смею заметить, что по части жизненного опыта мне далеко до
Амадиса. Не потому ли, Бранвена, ты взяла его с собой?
   - Отчасти поэтому. А ещё потому, что он подвернулся мне под
горячую руку. Он вместе с Артуром заварил эту кашу, так пусть
теперь расхлёбывает её.
   - А где Брендон?
   - Остался в Солнечном Граде. У меня не было времени ждать его.
   "Слава богу", - подумала я и облегчённо вздохнула.
   Морган обнял меня и поцеловал. Не потому, что хотел похвастаться
перед другими своей победой; просто он понял, что я нуждаюсь в
его ласке. Он так и остался стоять рядом со мной, положив руку
мне на плечо.
   В глазах Бранвены зажглись лукавые огоньки.
   - Выходит, это не сплетни? У вас действительно роман?
   Я немного смутилась, но в целом её слова доставили мне
удовольствие.
   - Сейчас не время обсуждать наши личные дела, - сдержанно
ответила я. - Само существование вселенной под угрозой. Что вы
думаете об этом?
   - Насколько я понимаю, - произнесла Бранвена, - угроза не столь
значительна. Этот Джона, хоть и порядочный негодяй, далеко не
дурак и не собирается уничтожать Источник.
   - Вам известно, кто он такой?
   - Да, Артур всё рассказал. - Бранвена вздохнула. - Ну и сыночка
он нагулял, чтоб ему пусто было! Как он вёл себя, когда вернулся
обратно?
   - Успокоился, взял себя в руки, - ответил Дионис. - У него будто
открылось второе дыхание.
   Мы с Бранвеной обменялись понимающими взглядами.
   - Видимо, Дана убедила его, что ему есть ради чего жить, -
сказала я. - Но ладно, хватит сантиментов. Ближе к делу. Как там
Источник?
   - Ждёт. Он бессилен что-либо предпринять.
   Я покачала головой.
   - Не могу в это поверить. Просто отказываюсь верить.
   - И тем не менее это так. Будь на месте Джоны какой-нибудь зомби
или безмозглое существо из числа созданий Порядка, Источник смог
бы нейтрализовать его. Но человек, обладающий свободой воли,
оказался ему не по зубам. - Бранвена немного помолчала, затем
добавила: - На мой взгляд, слабость Источника - в отсутствии
индивидуального мышления.
   - Артур придерживается иного мнения, - заметила я. - Он считает,
что Источник обладает полноценной личностью и осознаёт себя как
индивидуум.
   - Он так СЧИТАЛ, - уточнил Морган. - Теперь он полагает, что
тогда, сражаясь с Агнцем, он прикоснулся к мыслям Джоны, который
занимался изучением Источника.
   - Гм... - Я ненадолго задумалась. - Похоже, так оно и было.
Гипотеза о боге, что суть Источник, оказалась несостоятельной.
   - Бог, если он есть, не может быть частью мироздания, -
отозвался Колин. - Он должен стоять НАД всем сущим. И в любом
случае, бессмысленно уповать на гипотетического Творца. Даже
если он действительно существует, боюсь, помощи от него мы не
дождёмся. По большому счёту, ему наплевать, завершиться
вселенский цикл сейчас или через миллиард лет. Что для него этот
миллиард - всего лишь мгновение вечности.
   - Короче говоря, - подвела итог Бранвена. - На помощь свыше нам
рассчитывать не стоит. Мы должны справиться с Джоной
собственными силами, не ожидая, когда его сразят молнии
небесные.
   - У вас уже есть какой-то план? - спросила я.
   - План очень прост, и его простота - следствие нашего бессилия.
Мы не можем ничего сделать, пока Джона не пройдёт посвящение,
так что попытаемся прикончить его, как только он вынырнет из
Источника.
   Я покачала головой. План был слишком прост, даже примитивен - и
Джоне, скорее всего, удастся улизнуть.
   - Артур знает об этом?
   - Только догадывается, - ответила Бранвена. - У него хватило ума
не спрашивать нас о том, что мы намерены предпринять. Но я не
думаю, чтобы он обманывался на сей счёт.
   Морган и Колин дружно кивнули.
   - Впрочем, - продолжала Бранвена. - Меня беспокоит не столько
сам Джона, сколько тот факт, что ему с такой лёгкостью удалось
поставить вселенную на грань гибели. К нашему счастью, он
оказался не фанатиком, а всего лишь озлобленным мстителем. Но
где гарантия, что вслед за ним не придёт настоящий фанатик - из
тех, кто считает весь мир порочным и достойным уничтожения?
   Я вспомнила Харальда и содрогнулась от ужаса. Да уж, точно. Он
без колебаний обрушил бы всю мощь Порядка на Источник, возомнив
себя ангелом-предвестником Страшного Суда...
   - Нет, здесь что-то не так, - сказала я. - Источник не может
быть таким уязвимым, таким беззащитным.
   - НЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ, - поправила меня Бранвена. - Его нужно
охранять от посягательств со стороны людей. Человеческий ум
настолько хитёр и изобретателен, что его козни способен
расстроить только другой человеческий ум. На страже Источника
должна стоять Хозяйка.
   - То есть ты?
   Бранвена покачала головой.
   - Нет, не я. Неужели вы до сих пор так и не поняли, что я только
тешу своё самолюбие, изображая Хозяйку Источника? Да, это
правда, я острее всех вас чувствую Источник, я, можно сказать,
его первая приближённая, но я НЕНАСТОЯЩАЯ Хозяйка. Я лишь
временно исполняю её обязанности - и, как видите, не очень
успешно.
   - А кто же тогда НАСТОЯЩАЯ Хозяйка Источника? - спросил Дионис.
   - Место пока вакантно. Но, думаю, его займёт Дейрдра.
   - Жена Артура?
   - Нет, дочь.
   Диониса не так-то легко сбить с толку, но Бранвене это удалось.
У него даже челюсть отвисла от изумления.
   - Дейрдра? - переспросил он. - Дочь Артура?
   - И Даны, - добавила я. - Девочка была зачата в Источнике и
родилась адептом.
   - Потрясающе, - пробормотал Дионис. - Так вот чем, кроме всего
прочего, вы здесь занимаетесь... А сколько ей лет?
   - Всего полгода.
   - М-да, этого мало. Ей бы чуток подрасти.
   - Мы уже думали об этом, - ответил Колин. - В Безвременье
Дейрдра чувствует себя как дома, но здесь неподходящее место для
её развития как человека. Она должна расти среди людей, общаться
со своими сверстниками, получить нормальное воспитание. В конце
концов, она обычный ребёнок... пусть и необыкновенный. А
детство, проведённое в затворничестве, негативно повлияет на
формирование её личности. Другое дело миры с быстрым течением
времени. Будь в нашем распоряжении хотя бы один день...
   - У нас его нет, - сказала я. - В нашем распоряжении считанные
минуты.
   - В том-то и дело. Поди отыщи стабильный, населённый, культурный
и цивилизованный мир с ТАКИМ БЫСТРЫМ течением времени.
   - А вот и пойду. Вернее, присяду. - С этими словами я опустилась
на корточки, положила на траву компьютер и подняла крышку. -
Программа поиска у меня есть, нужно только задать параметры.
Авось что-нибудь да найдётся.
   - Бренда, - недоуменно произнёс Дионис. - Ты не шутишь? Ведь
речь идет, по меньшей мере, о сотнях тысяч единиц Основного
Потока.
   - Оптимальное значение - миллион, - уточнила я.
   - Тем более. При таком ускорении времени...
   - Для адептов это несущественно, - перебила его я, задавая
компьютеру параметры поиска. - А Дейрдра адепт от рождения...
Да, кстати, друзья. Как вы думаете, если я найду подходящий мир,
Артур и Дана не станут возражать против нескольких лет спокойной
семейной жизни?
   - Это предел их мечтаний, - не колеблясь ответила Бранвена. -
Когда мы обсуждали этот вопрос, Артур искренне сожалел, что наш
план не может быть претворён в жизнь. Он очень хотел бы
нейтрализовать Джону, не лишая его жизни.
   - Посмотрим, что можно сделать, - сказала я и запустила
программу на исполнение. Посредством Источника компьютер
принялся сканировать область быстрого течения времени в
диапазоне от 500 000 до 10 000 000 единиц Основного Потока. -
Вот и всё. Теперь нам остаётся только ждать.
   - Как долго? - поинтересовался Дионис.
   Я пожала плечами.
   - Спроси что-нибудь полегче. - Затем обратилась к Моргану и
Колину: - Вы не знаете, где Дана оставила Дейрдру?
   - В детской, - ответил Колин.
   - Очень хорошо. На то, чтобы забрать её, уйдёт меньше минуты.
   - Я управлюсь за двадцать секунд, - сказал Морган. - Мне
сбегать?
   - Позже. Сначала дождёмся результатов... если они будут.
   Некоторое время мы все молчали. Наконец Колин нерешительно
произнёс:
   - Пожалуй, я составлю компанию Артуру и Дане. - Он сделал паузу.
- Разумеется, в том случае, если они не будут против моего
общества.
   Я внимательно посмотрела на него. Боюсь, мой взгляд выражал
слишком много сочувствия, потому что Колин потупился, а щёки его
заалели. Бедняга, он всё ещё любит Дану и хочет быть рядом с
ней.
   - А ты, Бранвена?
   Она отрицательно покачала головой.
   - У меня только начался медовый месяц. Вчера я стала королевой и
женой Брендона... - На секунду она умолкла, затем, смело глядя
мне в глаза, закончила: - И я люблю твоего брата, действительно
люблю.
   Морган присел рядом со мной на траву и снова обнял меня.
   - Я остаюсь по той же причине, дорогая. Мне невыносима даже
мысль о разлуке с тобой.
   Честное слово, я бы разревелась от счастья, если бы в этот самый
момент компьютер не сообщил нам утешительную весть.

   Как только мы с Дионисом вернулись в "нишу", я тотчас дала
мысленную команду:
   - АРТУР, ДАНА! ЖИВО - К ИСТОЧНИКУ!
   Они не заставили меня повторять дважды и тут же исчезли. А в
следующий момент почти на том же месте появился Морган. Он
торжествующе ухмылялся.
   - Что это вы скачите туда-сюда?! - раздражённо рявкнул Джона. -
И где запропастился этот негодяй?
   - Ты имеешь в виду Артура? - невинно осведомилась я.
   - А кого же ещё?
   - Он скоро вернётся. Буквально через пять минут. Он отправился
за камнями. Ведь они нужны тебе, правда?
   - Нужны, - подтвердил Джона. - Но я чувствую здесь какой-то
подвох. Вы готовите мне западню.
   - А если и так, то что? Ведь ты утверждаешь, что неуязвим.
   - Но я не уверен в вашем здравомыслии. По глупости своей вы
можете погубить и меня, и себя, и всю вселенную впридачу.
   - Уверяю тебя, ПЛЕМЯННИЧЕК, до этого дело не дойдёт. Мы не
глупее тебя... Да, насчёт ПЛЕМЯННИЧКА. Мне хотелось бы услышать
до конца твою историю. Как же ты умудрился стать сыном Исайи Бен
Гура?
   Джона подозрительно поглядел на меня.
   - Что-то ты хитришь, ТЁТУШКА.
   - Почему ты так решил?
   - Я чувствую фальшь в твоих словах.
   - Тебе так кажется.
   - Отнюдь. А ещё я чувствую, что ты отчаянно тянешь время.
Поэтому вот вам моё условие. Если через пять минут Артур не
появится, я в качестве предупреждения прикончу Амадиса. Затем
буду убивать вас по очереди с интервалом в минуту - всех, кроме
Пенелопы, которая мне нужна для других целей. Если и этого
окажется мало, то я начну планомерное истребление всего вашего
Дома. Так и передай Артуру.
   Пенелопа прикрыла лицо руками и тихо заплакала.
   Амадис смотрел на Джону с каким-то суеверным ужасом.
   - Хорошо, - сказала я. - Так и передам.
   Вместо этого я вошла в контакт с Морганом.
   - КАК ТАМ ДЕЛА?
   - ПОРЯДОК. АРТУР И ДАНА ИНТЕНСИВНО ВЫРАЩИВАЮТ ДЕЙРДРУ.
   - У ТЕБЯ ЕСТЬ С НИМИ СВЯЗЬ?
   - РАЗУМЕЕТСЯ, ОДНОСТОРОННЯЯ. КОГДА ЗАПАХНЕТ ЖАРЕНЫМ, Я ДАМ ИМ
УСЛОВНЫЙ СИГНАЛ К ВОЗВРАЩЕНИЮ. НО НА САМЫЙ ХУДШИЙ СЛУЧАЙ ПРИ МНЕ
ИМЕЮТСЯ КАМУШКИ.
   - НУ И СЛАВА БОГУ.
   Я прервала связь и обратилась к Джоне:
   - Артур предупреждён. Теперь будь так любезен, продолжай свой
занимательный рассказ. На чём бишь ты остановился?
   Некоторое время Джона молчал, покусывая губы.
   - Определённо, вы что-то замышляете. Но что? - Он вздохнул. -
Ладно, чёрт с вами. Продолжу. Когда Александр узнал, что я сын
Артура, его первым порывом было прикончить меня. Но затем,
увидев, как сильно я ненавижу отца, он изменил своё решение. В
голову ему взбрела более забавная идея - подсунуть сына своего
ненавистного братца израильтянам в качестве члена их королевской
семьи.
   - И как же он это провернул? - спросила я, решив вмешиваться в
рассказ Джоны при любом удобном случае, чтобы хоть немного
оттянуть время. - Как ему удалось выдать тебя за сына Исайи?
   - Благодаря чистому совпадению. Дело в том, что у Исайи
действительно был сын, рождённый от простой смертной на Земле
Аврелия.
   - Исайя знал о нём?
   - Конечно, нет. Иначе он привёл бы его в свой Дом. Судя по
всему, ребёнок родился уже после его смерти.
   - И что же с ними случилось? Я имею в виду настоящего сына Исайи
и его мать.
   - Они умерли. Их убили крестоносцы Александра после взятия
тамошнего Иерусалима.
   - А как Александр узнал, что убитый ребёнок был сыном Исайи?
   - По фамильным драгоценностям, которыми Исайя щедро одаривал
свою любовницу. Видно, он был от неё без ума.
   - Но это ещё не значит, что ребёнок был сыном Исайи, - заметила
я.
   - Чёрт тебя подери, Бренда! - разозлился Джона. - Какое имеет
значение, был ли этот ребёнок сыном Исайи или самого
Навуходоносора, главное - подарки. Они не были подделкой, они
действительно принадлежали Исайе. И среди них - медальон,
который был изготовлен по его специальному заказу в королевской
ювелирной мастерской.
   - Значит, Александр использовал эти вещицы, чтобы выдать тебя за
сына Исайи?
   - Вот именно. Он был рад, как дьявол, когда убедился, что я
подхожу по группе крови. Разумеется, анализ на структуру ДНК
выдал бы меня с головой, однако мы решили рискнуть. Александр
поселил меня в мире, похожем на мой родной, но который часто
посещали дети Израиля, снабдил меня легендой и научил некоторым
нехитрым фокусам. В соответствии с нашим планом я немного
выждал, приспособился к новым условиям, затем устроился работать
в цирке иллюзионистом. Ясное дело, меня сразу же вычислили и
обнаружили, что я Одарённый.
   - И тогда ты рассказал вымышленную историю о своих родителях?
   - Никакой истории. Александру ума не занимать; он понимал, что
чем больше будет вранья, тем скорее я запутаюсь в подробностях и
вызову подозрения. Поэтому я прикинулся круглым сиротой, не
помнящим ни отца, ни матери. Дескать, меня воспитывала одна
добрая женщина, которая умерла, когда мне было шесть лет, после
чего я скитался по свету, добывал себе средства на
существование, продавая драгоценности, возможно фамильные... Вот
тут-то всё и началось. По большому счёту, я не выдавал себя за
сына Исайи, меня признали таковым. Притом безоговорочно. - Джона
ухмыльнулся. - Царь Давид принял меня с распростёртыми объятиями
и даже заявил, что я живо напоминаю ему Исайю. До чего люди
бывают слепы!
   - Ошибаешься, - медленно произнёс Амадис; лицо его было бледным,
как полотно. - Ты действительно похож на Исайю - в той же мере,
в какой похож на всех нас.
   Джона удивлённо воззрился на него.
   - Что ты имеешь в виду?
   Амадис вздохнул.
   - Ты никогда не задавался вопросом, чем было вызвано моё к тебе
расположение? Ведь я считал тебя своим внуком... но на поверку
ты оказался моим племянником.
   Вслед за этим ошеломляющим заявлением в комнате воцарилось
гробовое молчание. Пенелопа отняла от лица руки и растерянно
заморгала влажными от слёз ресницами. Морган переводил
озадаченный взгляд с Амадиса на Джону и обратно. Дионис
почему-то толкнул меня локтем в бок.
   - БРАТ, - мысленно отозвалась я. - ЭТО ПРАВДА? ИЛИ ТЫ
ПОДЫГРЫВАЕШЬ МНЕ?
   - Это правда, - ответил Амадис вслух; голос его дрожал от гнева.
- Исайя был моим сыном, а тот ребёнок, которого убили бешенные
псы Александра, был мой внук. Жаль, что я так поздно узнал об
этом.
   В этот момент я поняла, что Александру подписан смертный
приговор без права помилования. Поняли это и все остальные.
Вернувшись в Экватор, Амадис не успокоится до тех пор, пока не
найдёт Александра и не воздаст ему по заслугам.
   Джона попытался с издёвкой рассмеяться, но смех застрял в его
горле, и он закашлялся. Ещё десять секунд, ещё несколько месяцев
для стремительно взрослеющей Дейрдры...
   - Ну и семейка! - обретя, наконец, дар речи, заговорил Джона. -
Сонмище кровосмесителей, развратников и прелюбодеев.
Оказывается, при всём своём оголтелом антисемитизме сыновья
Света падки на дочерей Израиля. Смех и грех, право!
   - Твой цинизм неискренен, Джона, - тихо сказала Пенелопа. - Ты
стараешься выглядеть большим негодяем, чем есть на самом деле.
Ты насилуешь свою сущность, заставляя себя говорить гадости и
совершать преступления. Ты никогда не притворялся порядочным
человеком, напротив - ты всегда притворялся плохим, и, прежде
всего, перед самим собой. Но когда-нибудь ты устанешь от
собственного притворства, потеряешь контроль над своими
чувствами, и тогда в тебе возобладает доброе начало. Оно спросит
тебя: "Ну как, ты доволен тем, что совершил? Ты удовлетворён? Ты
счастлив? Да, ты отомстил за свою мать, за её искалеченную
жизнь, но на алтарь своего возмездия ты пролил реки крови
людской, из мстителя ты превратился в палача..."
   - Замолчи! - выкрикнул Джона, и его лицо исказила гримаса боли.
- Замолчи, проклятая! Боже, как я ненавижу тебя!
   - Ты лжёшь, - настойчиво продолжала Пенелопа. - Ты только ХОЧЕШЬ
ненавидеть. Ты изо всех сил стараешься ненавидеть меня, нашего
отца и всю нашу семью, но у тебя не всегда получается. Теперь я
вспоминаю наши встречи и наши беседы - порой в твоём голосе, в
твоём взгляде проскальзывала безотчётная нежность, тебе так
хотелось взять меня за руку, назвать сестрой... Но ты ожесточал
своё сердце, наполнял его ненавистью и презрением, хотя в
глубине души ты любил меня. Всегда, с самого начала, с первой
нашей встречи. Ведь так? Признайся.
   Джона ничего не ответил, только застонал. От прокушенной губы по
его подбородку потекла струйка крови, а в глазах застыла мука.
   Пенелопа не подыгрывала мне, не пыталась выгадать время. Она
просто говорила, что думала, говорила искренне, пылко,
убедительно, и каждое её слово било Джону наповал. Я уже начала
опасаться, как бы Пенни не переусердствовала в своём рвении, но
в итоге все мои страхи оказались напрасными. Минуты, равные
годам, истекли, и наше томительное ожидание подошло к концу.
   На свободном месте между мной и Морганом появился Артур - почти
такой же, как прежде, разве что в другой одежде, с другой
причёской и покрытым густым загаром лицом. Вместе с ним, держа
его за руку, возникла прелестная девочка-подросток лет
одиннадцати, одетая в синие брючки и цветастую рубашку с
короткими рукавами. У неё были светло-каштановые с рыжинкой
волосы и большие карие глаза, а её милое личико поразительно
напоминало лицо Даны - и вместе с тем в нём было что-то от
Пенелопы.
   Артур смерил всех нас тем характерным взглядом, который я про
себя называю темпоральным. Это был внимательный, напряжённый,
сосредоточенный взгляд человека, стремящегося согласовать своё
субъективное восприятие времени с объективной реальностью
ситуации.
   - БРЕНДА, СЕСТРИЧКА! Я ТАК СОСКУЧИЛСЯ ПО ТЕБЕ!
   Что я могла ответить на это? Ведь для меня он отсутствовал лишь
несколько минут.
   - Что здесь происходит? - наконец опомнился Джона. - Кто эта
девчонка?
   Артур спокойно, уверенно, даже с вызовом посмотрел на него.
   - Это твоя сестра Дейрдра, - ответил он. - Маленькая Хозяйка
большого Источника.
   В ответ на это заявление Пенелопа изумлённо ахнула.
   А Дейрдра отпустила руку Артура и подошла к Джоне.
   - Здравствуй, брат, - ласково произнесла она. - Тобой овладела
враждебная сила, но я помогу тебе. Мой долг избавить тебя от
неё.
   Над головой девочки вспыхнуло голубое сияние. Джона отпрянул и
вызвал свой Янь. Он обрушил на нас изолирующие чары - но Дейрдра
без труда сокрушила их.
   - Будьте вы прокляты! - в ярости вскричал Джона. - Вы обманули
меня! Так сгиньте же вместе со мной и вселенной!
   Следующие несколько секунд были не лучшими в моей жизни, однако
и не последними. Обещанный Джоной конец света не наступал, а его
Янь, вместо того чтобы распространиться на весь мир, под
натиском Образа Дейрдры постепенно съёживался, терял свои
очертания, угасал, угасал...
   - Папа говорил мне, что ты злой человек, - сказала Дейрдра без
ненависти, без враждебности, просто констатируя факт. - Но он
просил меня не забывать, что ты мой брат. Я помню это, Джона. И
когда я освобожу тебя от этой злой силы, быть может, мы
подружимся.
   Я наблюдала за их поединком с ужасом и восхищением. Дейрдра
управляла своим Образом так мастерски, что я едва успевала
следить за её манипуляциями и не всегда понимала, что она
делает. Но результат был налицо: стараниями Дейрдры Источник
неумолимо поглощал разрушительную мощь Порядка, и с каждой
секундой вероятность наступления Судного Дня становилась всё
более призрачной.
   Наконец Янь исчез вовсе, и Джона в изнеможении прислонился к
покрытой кафелем стене.
   - Ты одолела меня, незваная сестра, - обречено прошептал он.
   - Я одолела не тебя, а злобную силу в тебе, - ответила Дейрдра,
затем обратилась к Артуру. - Я сделала ЭТО, папа! - торжественно
заявила она. - Сделала!
   Артур подошёл к ней, обнял её и погладил по голове.
   - Я знал, что ты сможешь, малышка. Я ВСЕГДА это знал. - Он
устремил свой взгляд на Пенелопу, и в его глазах заблестели
слёзы. - Господи, доченька! Если бы ты знала, как мне не хватало
тебя все эти годы.
   Дейрдра отстранилась и удивлённо посмотрела на него снизу вверх.

   - Как же так? Ведь мы были вместе... - Но в следующий момент она
поняла, что эти слова адресованы не ей, и повернулась к
Пенелопе. - Значит, ты и есть моя старшая сестра? Ты очень
похожа на папу.
   Пенелопа сделала один неуверенный шаг в их направлении.
   - Я... даже не знаю, что и сказать, - в растерянности произнесла
она. - Всё это так странно, так неожиданно...
   Артур подступил к ней, рывком прижал её к себе и поцеловал в
лоб.
   - Не надо слов, милая, - мягко проговорил он. - В теории мы все
знаем, что такое односторонняя разлука, но на практике... Лучше
познакомься со своей сестричкой.
   Видимо, слова Артура, а главное - его поцелуй, окончательно
убедили Пенелопу в реальности происходящего. Она опустилась на
корточки и взяла Дейрдру за обе руки.
   - Мы ведь знакомы, не так ли? Просто ты не помнишь этого. Всего
лишь час назад ты была совсем маленькой девочкой, я играла с
тобой, качала тебя на руках... А теперь ты уже взрослая, такая
красивая...
   - Ты тоже красивая, - сказала Дейрдра, погладив её по щеке. -
Очень красивая. Мы подружимся, правда?
   - Мы уже друзья, - растроганно ответила Пенелопа. - Я люблю
тебя, дорогая.
   - А ты будешь любить наших братиков и сестричку? - спросила
Дейрдра.
   Пенелопа удивлённо подняла брови.
   - Кого?
   - Ну, Кевина, Шона, Артура и Диану. Ты ничего не знаешь о них?
Они младше меня. Кевину девять лет, Шону - семь, Артуру -
четыре, а Диане нет ещё и годика. Я их всех очень люблю. Ты тоже
полюбишь их.
   - Конечно, родная. Конечно.
   Артур с нежностью смотрел на своих дочерей и умилённо улыбался.
Казалось, он совсем позабыл о Джоне.
   Я подошла к нему и спросила:
   - Где Дана?
   - Вместе с детьми в особняке Бранвены. Там же и Колин.
   - Сколько лет прошло?
   - Почти десять.
   - Так я и думала. Что вы всё это время делали?
   - Мы с Даной - детей, - полушутя, полусерьёзно ответил Артур. -
Делали, растили, воспитывали. Не скажу, что это легко, зато
очень приятно. Мы целиком посвятили себя друг другу и нашим
детям.
   - Ты счастлив, брат?
   - Безмерно. Несмотря на весь драматизм ситуации, это были лучшие
годы моей жизни. Только одно терзало меня... - Взгляд Артура
стал жёстким и в то же время печальным. Он повернулся к Джоне,
который по-прежнему стоял, прислонившись к стене, а по его
осунувшемуся, изнеможенному лицу сбегали струйки то ли слёз, то
ли пота. - Только одно не давало мне покоя все эти годы - мысли
о моём сыне, старшем из моих сыновей. Я много думал о тебе,
Джона, очень много, благо времени у меня было достаточно. Я
думал о твоей несчастной матери, хотя мне больно было думать о
ней. Я признаю свою вину за то, что бросил её и исковеркал ей
жизнь. Но это ещё не всё. Со всей откровенностью я признаю, что
бросил бы её даже в том случае, если бы знал о её беременности.
Тогда я причинил бы ей ещё большую боль, отняв у неё тебя. Да, я
совершил подлость - но не по злому умыслу, а по глупости своей,
по недомыслию. Я заслужил твою ненависть и презрение, ты имел
полное право мстить мне и - чёрт возьми! - даже обрушить свой
гнев на всю мою родню. Однако ничто не может оправдать твоих
поступков, имя которым - преступление.
   - Так убей же меня, - отрешённо проговорил Джона. Ни один мускул
его лица не дрогнул. - Убей. Чего ты ждёшь? Какой смысл читать
мораль приговорённому к смерти?
   Артур покачал головой.
   - Я не твой судья, Джона, я твой отец. Я не могу отнять у тебя
то, что дал тебе когда-то - твою жизнь. Ты преступник, ты
погубил много людей, и ещё невесть сколько крови прольётся по
твоей вине, но вместе с тем ты мой сын. Я верну тебя в Экватор и
отпущу на все четыре стороны - пусть жизнь будет твоей карой.
Ведь так ты сказал мне совсем недавно? Для меня это было давно,
я не помню в точности твоих слов, но их смысл был тот же. К
твоему несчастью, ты не конченный негодяй; думаю, у тебя ещё
есть совесть, и когда она проснётся, ты горько пожалеешь о том,
что я не убил тебя. Ты будешь лишён даже того жалкого утешения,
что якобы отомстил за мать. Твои руки обагрены кровью её
соплеменников, а Израиль в конце концов проиграет войну с
Царством Света. Даже если будет заключён мир, боюсь, что он
будет заключён слишком поздно. Ты усердно поработал, чтобы
погубить Дом Израиля, - теперь живи и смотри, как это
происходит.
   - Он не увидит этого, папа, - отозвалась Дейрдра, пристально
глядя на Джону. - Ему осталось жить совсем немного. Самое
большее день, но он может умереть и через час.
   Вид у неё был хмурый, а тон был столь категоричен, что в
серьёзности её слов сомневаться не приходилось. Она будто
выносила приговор - но не как судья, а как врач, констатирующий
безнадёжность состояния своего пациента.
   Я немедленно вызвала Образ Источника и посмотрела сквозь него на
Джону. Со стороны послышался недоуменный вопрос Артура:
   - Что это значит, дочка?
   - Я не виновата, отец, - Дейрдра не оправдывалась, а утверждала.
- ЭТО было у него давно.
   - Да, - подтвердила я, обнаружив ЭТО. - Мощь Порядка оставила
свой след. Там, где она скрывалась, теперь пустота. Смертоносная
пустота.
   Джона, конечно, слышал нас, но его реакция на наши слова была
парадоксальной. Он не впал в истерику, не стал метаться по
комнате, как затравленный зверь, а просто опустился на пол и
устало прикрыл глаза, ожидая обещанной смерти. Его лицо выражало
дикую смесь страха и облегчения.
   - ЭТО уже начало действовать, - сказала Дейрдра. - Оно убивает в
нём волю к жизни.
   Артур растерянно посмотрел на Джону, затем на меня, затем на
Дейрдру. В его глазах была мука.
   - Неужели нельзя ничего сделать?
   Мы с Дейрдрой переглянулись, подумав об одном и том же. Я
беспомощно пожала плечами.
   - Я не могу, - произнесла Дейрдра с виноватым видом, будто
признаваясь в том, что не выполнила домашнего задания. - И никто
из нас не может. Это под силу только Источнику.
   - Ты хочешь сказать...
   - Да, папа. Джону может излечить только Источник.
   Вслед за этими словами наступила немая сцена. Джона сидел на
полу с закрытыми глазами, безучастно ожидая окончательного
приговора. Артур задумчиво смотрел на него. Пенелопа, крепко
сжав руку Артура, смотрела на Дейрдру. Дионис и Амадис
обменивались быстрыми взглядами; со стороны могло показаться,
что они строят друг другу рожи, тогда как на самом деле они вели
спор - скорее всего, о том, стоит ли им вмешиваться.
   - Ар... - начал было Морган, но я тут же мысленно заткнула ему
пасть. Я умею это делать.
   - МОЛЧИ, ДУБИНА! НЕ ДЕЛАЙ ГЛУПОСТЕЙ. ТЫ НИКАК НЕ ПОВЛИЯЕШЬ НА
РЕШЕНИЕ АРТУРА, ТОЛЬКО СЕБЕ НАВРЕДИШЬ.
   - НО...
   - ЕСЛИ ОН НЕ ПУСТИТ ДЖОНУ К ИСТОЧНИКУ, ТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЕГО
СМЕРТЬ ВОЗЛОЖИТ НА ТЕБЯ. ОН СДЕЛАЕТ ТЕБЯ КОЗЛОМ ОТПУЩЕНИЯ И
НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ ТЕБЕ ТВОЕГО СОВЕТА. ТАК ЧТО ЛУЧШЕ ПОМАЛКИВАЙ
И ЖДИ.
   Морган вздохнул.
   - ЛАДНО. АРГУМЕНТ УБЕДИТЕЛЬНЫЙ. Я МОЛЧУ.
   Спустя несколько минут Артур перевёл взгляд на Дейрдру. Было
ясно, что он принял решение, и ясно - какое.
   - Дочка, ты Хозяйка Источника. Я ПРОШУ тебя.
   Она покачала головой.
   - Не нужно просить меня, папа. Ведь Джона - мой брат. Он вовсе
не злой человек, просто им управляла злая сила. Она отняла у
него человечность, заставила совершать плохие поступки, но в
глубине души он хороший челове к... хоть и озлобленный.
   - Это моя вина, - сказал Артур. - Теперь настал час искупления.
Пришло время собирать камни... - Он сделал глубокую паузу, затем
повторил: - Камни... Да, камни.
   - Что ты имеешь в виду? - спросила я, впрочем, уже догадываясь,
о чём он говорит.
   Дейрдра повернулась ко мне и объяснила:
   - Папа хочет сказать, что нам не обойтись без Ключей... тетя
Бренда, ведь так? Я не смогла снять защиту. Это плохая,
неправильная защита, но она очень сильная. Пока что я не могу с
ней справиться. Я даже не представляю, что нужно делать, чтобы
снять её. Папа говорит, что я должна ещё многому научиться.
   - Но на это у нас нет времени, - отозвалась молчавшая до сих пор
Пенелопа. - Придётся воспользоваться Ключами. Отец, камни у
тебя?
   Артур ошеломлённо уставился на неё.
   - Пенни, доченька! Это невозможно. Только не ты.
   - Да? А кто же?
   - Ну... кого-нибудь найдём...
   - И взвалим на его... то есть ЕЁ плечи такую ношу? - Она
решительно покачала головой. - Нет, отец, это НАШЕ, семейное
дело, и было бы аморально вмешивать в него других, пусть даже
близких нам людей.
   - Но последствия... - робко возразил Артур.
   - Насколько я понимаю, - заметила Пенелопа, - они грозят не мне,
а Джоне. Что ж, пусть это будет его крест, часть его платы за
содеянное.
   Артур вопрошающе посмотрел на меня.
   - А ты что думаешь, сестричка?
   - Я думаю, Пенни права, - неохотно ответила я. - К тому же у нас
нет времени искать Отворяющего на стороне. Если вы хотите спасти
Джону, поторопитесь. Пустота убивает его.
   Наконец Джона соизволил подать признаки жизни.
   - Меня убивает... - еле слышно прошептал он. - Убивает ваше
милосердие...

   ГЛАВА 10
   АРТУР

   Я страшно не люблю, когда меня будят по утрам, но именно так
обычно и происходит. Власть - не мёд, а быть главой Дома - сущая
каторга; государственные заботы не дают покоя ни ночью, ни днём.
К счастью, за десять лет нашего с Даной медового месяца я
накопил достаточно сил, чтобы теперь безропотно нести тяжкое
бремя ответственности, но все эти утренние (а тем более -
ночные) вызовы по-прежнему раздражали меня. Мой Дом был ещё
слишком молод, мои подданные по старой привычке дорожили каждой
минутой своей жизни, упорно не желая понять, что время не волк и
в лес не убежит. Они без зазрения совести тревожили меня по
всяким пустякам, и я уже устал вдалбливать им в головы, что сон
для Властелина - дело священное. Вместе с тем я не решался
блокировать на ночь свой Самоцвет - а вдруг действительно
произойдёт что-нибудь экстраординарное, требующее немедленного
вмешательства, - поэтому, в целях экономии нервов, соорудил в
стене нашей с Даной спальни крохотную нишу. Когда меня будили,
настаивая на немедленной аудиенции, я в большинстве случаев не
посылал просителя ко всем чертям, а соглашался на встречу и
быстренько мотал в Безвременье, где и отсыпался всласть. При
этом я не беспокоил Дейрдру (мою дочь); она моментально
определяла личность посетителя и не тревожилась понапрасну.
   Кстати, о птичках. На этот раз меня разбудила именно Дейрдра.
   - Да, доченька, - спросонья отозвался я.
   - Извини, папа, что...
   - Ладно, - ответил я, зевая. - У тебя что-то важное.
   - ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ. Я только что узнала одну вещь...
   - Какую?
   - Ну... - Чувствовалось, что она была взволнована. - Лучше нам
встретиться и поговорить.
   Я вздохнул.
   - Хорошо. Сейчас я встану, оденусь и мы встретимся в
Безвременье. Договорились?
   - Папа...
   - Да?
   - Это ОЧЕНЬ важно, но это не к спеху. Просто я немного
погорячилась. Извини. Если ты хочешь заняться любовью с мамой, я
подожду.
   Я смутился и одновременно меня разобрал смех. Чёрт побери её
переходной возраст. Дейрдра как раз вступила в период полового
созревания, причём весьма решительно и активно. Она проявляла
обострённый интерес к нашим с Даной отношениям - но и не только
к нашим. Особенно крепко доставалось бедняжке Бренде, да и Пенни
приходилось несладко, когда Дейрдра устраивала ей очередной
допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, почему она до сих пор
не переспала ни с одним мужчиной. Смешно, правда? Но только не
Пенелопе...
   Чтобы не разочаровывать Дейрдру, я сказал:
   - Да, доченька. Как раз этим я и хотел заняться.
   Как я и ожидал, она была довольна моим ответом.
   - Часа вам хватит?
   - Вполне.
   - Тогда встретимся через час в Безвременье. Поцелуй от меня
маму. Пока.
   Рядом со мной зашевелилась Дана. Она раскрыла глаза и сонно
посмотрела на меня.
   - Доброе утро, дорогой. Тебя опять разбудили?
   - Да.
   - И кто же?
   - Дейрдра. Она попросила меня сделать вот это. - Я поцеловал её
в губы.
   Дана ответила на мой поцелуй.
   - А что она ещё просила?
   - Догадайся.
   - Догадываюсь, - сказала Дана и улыбнулась. - Маленькая
бесстыдница! Я так её люблю.
   - Я тоже её люблю. Я люблю всех вас.
   Некоторое время мы молча лежали рядом, наслаждаясь присутствием
друг друга. Наконец Дана произнесла:
   - Послушай, Артур. Может быть, мне стоит немного изменить
внешность? Сделаться старше, солиднее. Ведь если так будет
продолжаться и дальше, то через пару месяцев Дейрдра догонит
меня.
   - Ну и что? Лично я не вижу в этом ничего страшного.
   - Да, но...
   - Никаких "но", - заявил я тоном, не терпящим возражений. - Даже
не думай об этом. Я хочу, чтобы ты была такой, какая ты есть,
какой ты была всегда. Пусть Дейрдра взрослеет, пусть догоняет и
перегоняет тебя - а ты оставайся прежней. Не комплексуй по этому
поводу. Бери пример с моей мамы.
   - Вот то-то же, - подхватила Дана. - Всё дело в Юноне. Это ты
комплексуешь, а не я. У тебя сильно развит эдипов комплекс.
   - А разве я отрицаю? Именно по этой причине мне всегда нравились
совсем юные девушки, даже чуточку незрелые.
   Дана рассмеялась.
   - Ты просто старый извращенец, Артур! Растлитель малолетних.
   Я сжал её в своих объятиях и крепко поцеловал.
   - Да, я растлитель, я извращенец. Сейчас я буду тебя растлевать.

   Мы последовали совету нашей дочери и занялись тем, чем регулярно
занимались последние десять лет нашего собственного времени. И
каждая близость была для нас как первая, прекрасная и
неповторимая. Мы никогда не пресыщались, не уставали друг от
друга, ни одному из нас даже в голову не приходила мысль
гульнуть на стороне. Я получал от Даны всё, что мог получить от
женщины, и давал ей всё, что только мог дать ей мужчина. Из нас
вышла идеальная пара, настолько идеальная, что в реальной жизни
такого просто быть не могло. И тем не менее было...
   - Я так счастлива, Артур, - прошептала Дана, положив голову мне
на грудь. - Так счастлива, что мне страшно. Знаешь, иногда я
боюсь, что всё это - сон.
   - Тогда мы оба спим и видим сны, - заметил я. - Одинаковые сны.
Чудесные, счастливые сны.
   - А ещё меня мучают мысли о Дейрдре, - продолжала Дана. - Я
чувствую вину перед ней - ведь моё счастье построено на её горе.
Бедняжка...
   Я промолчал, так как не знал, что сказать. Мне тоже было стыдно
смотреть Дейрдре в глаза. Моя любовь к ней ушла давным-давно,
остались только грусть, жалость, раскаяние... Я горько сожалел,
что позволил себе влюбиться в Дейрдру и этим разбил ей жизнь.
Если бы я явился в Авалон со свободным сердцем, то сразу полюбил
бы Дану... так мне кажется. Нет, я уверен в этом! И тогда не
было бы нужды затевать дурацкий бракоразводный процесс,
добиваться от церкви признания наших детей законнорожденными...
Тут я невольно рассмеялся.
   Дана подняла голову и вопросительно посмотрела на меня.
   - Что с тобой, милый.
   - Да так, ничего, - ответил я. - Просто я вспомнил, какой фурор
вызвало наше появление в Авалоне с детишками.
   Дана улыбнулась.
   - Это был сюрприз! Особенно для моих родителей.
   - Для моей мамы тоже. Кстати, вчера я разговаривал с ней. Она
снова собирается к нам в гости - и как я понимаю, на этот раз не
будет спешить с возвращением в Экватор.
   - Стало быть, инцидент исчерпан?
   - Окончательно.
   - Ну и слава богу. - Дана немного помолчала, затем с
несвойственной для наших доверительных отношений робостью
произнесла: - Артур, я давно хотела у тебя спросить...
   - Да?
   - Когда ты принимал решение насчёт Джоны... В общем, ты
предполагал такой исход дела? Ты ожидал этого?
   Я отрицательно покачал головой.
   - Нет, дорогая. Единственное, о чём я тогда думал - что Джона
мой сын. Никакого расчёта у меня не было.
   - Извини, Артур. Я не хотела обидеть тебя.
   - Ради бога, Дана! Я не обижаюсь. Напротив, мне даже льстит, что
меня считают таким хитроумным и дальновидным политиком.
   Джона объявился в Израиле в самый разгар борьбы за власть.
Поскольку официальный наследник престола, Арам Иезекия,
СКОМПРОМЕТИРОВАЛ себя браком с принцессой вражеского Дома (то
бишь моей сводной сестрой Каролиной), причём упорно отказывался
развестись с ней, царскую корону оспаривало сразу несколько
претендентов, каждый из которых искренне считал свои притязания
законными. Однако Джона не воспользовался ситуацией и не стал
царём Ионой III. То, что он сделал, Дионис охарактеризовал как
"ни фига ж себе!", А Морган восхищённо сказал: "Ты просто гений,
Артур!" Короче, Джона во всём сознался (умолчав лишь о том, что
он мой сын) и отдал себя в руки правосудия. Его признание
произвело эффект разорвавшейся бомбы - уже третьей кряду. Дети
Израиля были повергнуты в шок; чудовищные преступления, в
которых они обвиняли Сумерки и Свет, на самом деле совершил их
соплеменник, предстоящая война потеряла свой ореол праведности и
священности, попросту говоря, стала вообще бессмысленной, а
вдобавок ко всему их Дом из невинной жертвы чужого коварства
превратился в зачинщика конфликта. Теперь уже долг чести
обязывал израильтян искать пути примирения с теми, кого лишь
недавно проклинали на все лады во всех домах, дворцах и
синагогах Земли Обетованной.
   Здесь следует отдать должное Брендону. Он проявил себя искусным
дипломатом и добился заключения мира на условиях, выгодных для
Света, но и не унизительных для Израиля. Как раз в это самое
время в Солнечном Граде праздновали бескровную победу в так и не
начавшейся войне, а Иерусалим приветствовал своего нового царя
Арама вместе с царицей Каролиной. И драконы были довольны, и
блеск звезды Давида не померк.
   А Джону судили. Он был приговорён к смертной казни, однако,
учитывая его добровольную явку с повинной, эта мера наказания
была тут же заменена на пожизненное изгнание без права
пересмотра дела. Разгневанная толпа собиралась учинить над ним
расправу прямо в зале суда, но Джона разнёс вдребезги чары,
блокирующие доступ к Тоннелю, и исчез без следа. С тех самых пор
о нём ничего не было слышно. Больше всего меня волновало, что
произойдёт, когда он в полной мере ПРОЧУВСТВУЕТ последствия
своего контакта с Пенелопой. Картины, представавшие в моём
воображении, были настолько пугающими, что я гнал прочь мысли об
этом, хотя прекрасно понимал, что ещё никому не удавалось решить
проблему, попросту игнорируя её...
   С большой неохотой я встал с постели и принялся одеваться.
   - Дейрдра назначила мне встречу, - объяснил я Дане. - Хочет
сообщить о своём новом открытии. Пойдёшь со мной?
   - Нет, лучше я немного посплю. К тому же... - Дана зевнула, как
котёнок, и перевернулась на бок. - Эта маленькая шовинистка не
приглашала меня.
   Направляясь к нише, я думал о том, что Дейрдре стоило родиться
мальчиком. Женщин она делила на две неравные группы: к первой
относила себя и Бренду, а ко второй - всех остальных, которые,
по её мнению, способны лишь рожать и воспитывать детей и которым
противопоказаны чрезмерные умственные усилия. Я искренне
надеялся, что это у неё возрастное......

   Ну вот, я уже в Безвременье. Дейрдра ждала меня - и не просто
ждала, как некогда Бранвена на вершине холма, а уверенно шла ко
мне, точно зная, когда и где я появлюсь. Вслед за ней шли Колин
и Бренда. Команда исследователей глубин Источника была в полном
сборе.
   Глядя на дочь, я гадал, сколько же времени прошло с момента
нашей последней встречи. Для неё, разумеется, - так как
расстались мы лишь вчера вечером. Когда мы жили НА САМОМ ВЕРХУ,
я не разрешал Дейрдре путешествовать по мирам, и она слушалась
меня, поскольку знала, зачем мы забрались ТАК ВЫСОКО. Зато
теперь, в области Основного Потока, она навёрстывала упущенное,
причём весьма интенсивно, и взрослела не по дням, а по часам.
Сейчас ей было никак не меньше четырнадцати лет.
   Подойдя ко мне вплотную, Дейрдра встала на цыпочки и поцеловала
меня в губы. С некоторых пор она не признавала СОПЛИВЫХ, по её
выражению, поцелуев в щёчку.
   - Здравствуй, папа. Я давно не видела тебя.
   - Здравствуй, солнышко, - сказал я, кивком поприветствовав
Колина и Бренду. - Как делишки?
   - Продвигаются. Совсем недавно я едва не рассталась с
девственностью, но потом передумала и решила немного обождать.
   - Правильно сделала. Ты ещё молоденькая и тебе некуда спешить. -
Я укоризненно покачал головой. - И в кого ты только пошла такая
беспутница!
   - Наверное, в мою тётю и тёзку, - серьёзно ответила Дейрдра. -
Зря вы назвали меня в её честь. Сами кашу заварили, теперь
расхлёбывайте. - Она рассмеялась, затем мигом урвала свой смех.
- Ладно, перейдём к делу. Давай присядем.
   Рядом с нами возник круглый стол, уставленный разнообразнейшими
яствами и напитками, а также четыре мягких стула. Мы устроились
за столом и некоторое время молчали. Вид у Бренды и Колина был
встревоженный, что не предвещало ничего хорошего. Впрочем, это
не повлияло на мой аппетит. Я съел несколько бутербродов с моей
любимой ветчиной, слопал пару банановидных плодов, запил всё
апельсиновым соком, после чего наполнил свою чашку горячим кофе
и закурил сигарету.
   - Рассказывай, Дейрдра, - наконец отозвалась Бренда. - Чего мы
ждём?
   - Так вот, папа, - начала моя дочь. - Я научилась разговаривать
с Источником. Непосредственно.
   В груди у меня похолодело. Я закашлялся, подавившись сигаретным
дымом, и чуть не опрокинул чашку с кофе.
   - Ты хочешь сказать, что Источник обладает индивидуальным
разумом?
   - Не совсем так. Я не общаюсь с ним как с личностью. Но я задаю
ему вопросы и получаю на них прямые ответы. Правда, он отвечает
только "да" или "нет". Так, я спросила у него, являюсь ли я
Хозяйкой Источника, и он ответил, что да...
   - Одну минуточку, - вмешалась Бренда. - Маленькое уточнение.
Чтобы немного успокоить Артура, я выскажу своё мнение. На самом
деле Дейрдра не разговаривает с Источником, а получает от него
информацию. Не окольными путями, как мы, а НЕПОСРЕДСТВЕННО. По
сути, её вопросы являются утверждениями, и если они
сформулированы корректно, Источник либо принимает их, либо
отвергает. В данном случае, Дейрдра высказала предположение: "Я
- Хозяйка Источника", подразумевая под Хозяйкой адепта, который
теснее, чем другие адепты, связан с Источником. И Источник
подтвердил это.
   - Ну, это не новость, - заметил я.
   - Новости ещё будут, - сказала Дейрдра. - Сюрпризы начались,
когда я спросила у Источника, являюсь ли я НАСТОЯЩЕЙ Хозяйкой.
   - И что он ответил?
   - НИЧЕГО.
   - Как это?
   - Он промолчал, ответа не было. Как потом выяснилось, я не
совсем чётко представляла, что значит выражение "настоящая
Хозяйка", и Источник попросту не понял меня. Тётя Бренда помогла
мне определить НАСТОЯЩУЮ Хозяйку, как адепта, который ДОЛЖЕН
БЫТЬ теснее, чем другие адепты, связанным с Источником и который
СПОСОБЕН использовать все предоставленные ему этим
исключительным положением возможности. Теперь вопрос был
поставлен корректно, и Источник ответил на него. - Дейрдра
сделала глубокую паузу.
   - Так что он ответил? - нетерпеливо спросил я.
   - Он ответил - нет! Я НЕНАСТОЯЩАЯ ХОЗЯЙКА ИСТОЧНИКА.
   На это раз я всё же исхитрился опрокинуть чашку. К счастью, кофе
в ней оставалось на самом дне, и на стол пролилось лишь
несколько капель.
   - Дейрдра, доченька... Бренда, сестричка... Вы ничего не
напутали?
   - Нет, папа, это так. Место Хозяйки, НАСТОЯЩЕЙ Хозяйки, остаётся
вакантным. Я лишь временно замещаю эту должность - как прежде
тётя Бранвена.
   Я внимательно посмотрел на дочь.
   - Похоже, ты не очень огорчена.
   - За себя - нет, нисколько, - честно призналась она. - Быть
Хозяйкой, хоть и почётно, совсем нелегко. Это огромная
ответственность, а я... - Дейрдра улыбнулась. - По натуре своей
я распутная девчонка. Шалапутка и вертихвостка.
   - У тебя такой возраст...
   - Ай, перестань! Брось свои глупые идеи насчёт переходного
возраста и периода полового созревания. Впрочем, даже если ты
прав, это не имеет значения. Я прямо спросила у Источника, могу
ли я стать настоящей Хозяйкой. Ответ был однозначно
отрицательный.
   Я растерянно покачал головой.
   - Хорошенькое дельце! Я-то думал, что проблема уже решена - ан
нет, не тут-то было... Источник не сообщил тебе, кто может стать
его настоящей Хозяйкой?
   - Такой информацией он не располагает. Зато я получила некоторые
наводки. Во-первых, Хозяйка Источника должна быть женщиной.
Во-вторых, никто из нынешних адептов-женщин не может стать
настоящей Хозяйкой Источника - ни я, ни Бренда, ни мама, ни
Бранвена. И, в-третьих, НАСТОЯЩЕЙ ХОЗЯЙКОЙ ИСТОЧНИКА МОЖЕТ СТАТЬ
ТОЛЬКО ЖЕНЩИНА, РОЖДЁННАЯ ПРОСТОЙ СМЕРТНОЙ ОТ ОДАРЁННОГО.
   В то время как Дейрдра говорила мне это - внушительно, с
расстановкой, Колин и Бренда испытующе глядели на меня.
   Я соображал туго, но в правильном направлении. В голове у меня
зрела догадка... а ещё вопрос.
   - Дейрдра?
   - Вполне возможно, что тётя Дейрдра, - кивнула моя дочь. - Это
не исключено.
   - А почему бы тебе не спросить у Источника?
   - Я спрашивала, но он не отвечает. Он не знает, кто такая тётя
Дейрдра. Он знает только своих адептов.
   Я хмыкнул.
   - Но как ты додумалась задать такой хитрый вопрос?
   - Это не я, а тётя Бренда. Она посоветовала мне спросить у
Источника, должна ли настоящая Хозяйка быть полукровкой. Он
ответил, что должна. ОБЯЗАТЕЛЬНО.
   Я посмотрел на Бренду. Сестра кивнула. И в этот самый момент мы
переместились вперёд по времени материального мира - вместе со
столом и тем, что на столе. "По пути" к нам присоединился ещё
один стул, пятый - хотя нас оставалось четверо.
   - Что произошло? - осведомился я.
   - Ждём гостью, - пояснила Бренда. - Сейчас мы находимся в
"зазоре" того сегмента, где должна появиться Бранвена. Если не
ошибаюсь, она располагает кое-какой важной для нас информацией.
   - Послушай, сестричка. Ты меня совсем запутала. Я не могу
ухватиться за нить твоих рассуждений.
   - Ты БОИШЬСЯ, Артур. Впрочем, тебя можно понять. Ты не хочешь
думать о событиях, связанных с похищением Дейрдры и убийством
короля Бриана, поскольку в них замешана Диана...
   - Бренда! - предостерегающе воскликнул я. - Ведь мы
договорились...
   Колин, сидевший напротив меня, покачал головой.
   - Поздно, Артур. Бренда нам всё рассказала.
   - Не беспокойся, папа, мы будем молчать, - заверила меня
Дейрдра. - Пенни ничего не узнает.
   - Но почему? - спросил я, с упрёком глядя на Бренду. - Зачем ты
выдала нашу тайну?
   - А потому, - ответила сестра, - что это перестало быть нашей
личной тайной. В отличие от тебя, я много думала о твоём
открытии, пыталась понять, зачем Диане понадобилась Дейрдра.
Версия о жертвоприношении не устраивала меня с самого начала; и
чем дальше, тем больше я убеждалась, что эту сказку Диана
сочинила для Эмриса и Аларика Готийского, чтобы заставить их
исполнять её волю.
   - По-твоему, Диана метила Дейрдру себе в преемницы?
   - Похоже, что так. Я не берусь утверждать наверняка, но это
многое объясняло бы. Далеко не всё, но многое.
   - Ты давно начала догадываться об этом?
   - Трудно сказать. Первый толчок был дан, когда я обнаружила, что
Дейрдра может непосредственно управлять работой процессора.
Затем была реплика Диониса в тот памятный день, который
растянулся для тебя на десять лет.
   - Что за реплика?
   - Когда Бранвена предположила, что новой Хозяйкой должна стать
Дейрдра, имея в виду твою дочь, Дионис, не знавший о её
существовании, спросил: "Жена Артура?" Вот с тех пор моё
подсознание заработало. Но на сознательном уровне моя догадка
оформилась лишь после того, как Дейрдра сообщила мне, что она
ненастоящая Хозяйка Источника.
   - И ты сформулировала свой вопрос, УЖЕ подразумевая Дейрдру...
ну, Дейрдру-старшую?
   - Ясное дело. А теперь я хочу расспросить Бранвену.
   - Думаешь, она знает больше, чем говорит? - отозвался Колин.
   - Думаю, она знает больше, чем думает, что знает.
   Дейрдра (Дейрдра-младшая) прыснула смехом.
   - Знаешь, тётушка. Порой твоё стремление поточнее выразиться
приводит к тому, что тебя почти невозможно понять... Да, кстати,
о тёте Бранвене. Сейчас она грядёт. - Моя дочь повернула голову
как раз вовремя и в нужном направлении, чтобы встретить
появившуюся Бранвену тёплой улыбкой. - Привет, тётя. Мы тебя
заждались.
   Рыжеволосая и зелёноглазая Бранвена, во Митре - Дана, в прошлом
моя Снежная Королева, а ныне королева Света, улыбнулась Дейрдре
в ответ и весело произнесла:
   - Вижу, у вас тут маленький пикничок. Очень мило! Мне можно
присоединиться к вашей чудной компании? - Поскольку мы не
возражали, она села на свободный стул между Колином и Брендой и
достала сигарету. Колин тут же щёлкнул зажигалкой, давая ей
прикурить. - Итак, что празднуем?
   - Точно не знаем, - сказал я. - Но, похоже, очередную смену
власти.
   - Вот как? Мой братец намерен сместить тебя с престола?
   Колин нервно ухмыльнулся.
   - Упаси бог! Уж лучше я сразу повешусь.
   Бранвена мгновенно переменилась в лице. Где и девалась её
беззаботность.
   - Стоп! Эти мрачные шуточки мне знакомы. Что стряслось? Бренда,
о чём ты хотела поговорить со мной?
   - О похищении Дейрдры и убийстве короля Бриана, - ответила моя
сестра. - Организаторы этих преступлений ещё живы?
   - Эмрис жив-здоров, на судьбу не жалуется. Но не ждите, что я
устрою вам встречу... даже тебе, Колин. Извини.
   - А как насчёт Брана Эриксона? Что с ним?
   Бранвена рассеянно пожала плечами.
   - Право, не знаю. Я как-то забыла о нём. Я оставила его
прозябать в умеренно-быстром потоке времени, и если он всё ещё
жив, то сейчас ему, должно быть, лет девяносто.
   - М-да, - сказал Колин. - Вряд ли он жив.
   - А что вам, собственно, от него нужно?
   - Мы хотели задать ему пару вопросов касательно Дейрдры. Зачем
он преследовал её, зачем устроил её похищение...
   - Ха! В ответ вы услышали бы сказки братьев Гримм. Представьте
себе, этот негодяй пытался оправдать свои гнусные делишки
"суровой необходимостью". Он хотел убедить меня в том, что
единственной его целью было сделать Дейрдру Хозяйкой Источника.
- Бранвена собиралась рассмеяться, но наши взгляды заставили её
подавиться собственным смехом. - О БОЖЕ! ТАК ЭТО СЕРЬЁЗНО?!!

   ГЛАВА 11
   БРЕНДА

   Небо было сплошь затянуто тучами, шёл мелкий дождь, почва под
нашими ногами была каменистой и скользкой от постоянной влаги.
По словам Бранвены, дождь здесь не прекращался ни на минуту, а
солнце никогда не выглядывало из-за туч. Царившая вокруг
атмосфера уныния и безысходности была настолько гнетущей, что я
невольно поёжилась. Хотя воздух был тёплый и даже душный, мне
стало зябко. То же самое испытывали мои спутники - Дейрдра,
Колин и Артур.
   - Жуть какая! - произнёс мой брат, передёрнув плечами. - Более
мерзкого местечка, где мог бы ещё жить человек, не сыщешь.
   - Здесь нельзя жить, - заметил Колин. - Здесь можно только
влачить жалкое существование.
   - Смотрите! - воскликнула Дейрдра, указывая на хижину,
расположенную на небольшой возвышенности перед нами. - В окне
свет. Я чувствую живого человека.
   - Дай-то бог, - сказала я и осторожно, стараясь не
поскользнуться, направилась к хижине. Вслед за мной гуськом
двинулись остальные.
   Подойдя к двери, я громко постучала. Внутри хижины послышалось
рычание, затем раздался скрипучий голос:
   - Входи, мучительница. Ты добилась своего. Я рад твоему
появлению.
   Мы вошли в небольшое помещение с прогнившим дощатым полом,
покрытыми плесенью стенами и в нескольких местах протекающим
потолком. Посреди комнаты за грубо сколоченным столом сидел
седой сгорбленный старик в грязных лохмотьях, со сморщенной
пергаментной кожей, который совсем не походил на розовощёкого
толстячка с девичьей внешностью, о котором мне рассказывал
Артур.
   На столе горела свеча, отбрасывая тусклый свет на раскрытую
книгу, которую перед нашим приходом читал Бран Эриксон. В
дальнем углу комнаты на подстилке располагался громадных
размеров серый волк, чьё рычание мы слышали в ответ на стук в
дверь. Приподнявшись на передние лапы, он настороженно глядел на
нас и угрожающе скалил зубы.
   При нашем появлении Эриксон близоруко прищурился. На его
старческом лице отразилось удивление - но ни следа испуга.
   - Ба! - произнёс он. - Никак ко мне пожаловал его величество
собственной персоной. И вас, Кевин Мак Шон, я узнаю. А эта юная
леди напоминает мне принцессу Дану.
   - Я её дочь, - ответила Дейрдра.
   - Вот как! Стало быть, в Авалоне прошло не меньше пятнадцати
лет... - Эриксон снова посмотрел на Артура и Колина. - А вы
совсем не изменились. Очевидно, вы обрели то, что было МНЕ
обещано - вечную молодость.
   - Вот об этом мы и хотим с вами поговорить, - отозвалась я. - О
том, что было вам обещано. О вашей связи с бывшей Хозяйкой
Источника.
   Эриксон смерил меня взглядом.
   - Простите, сударыня. Боюсь, я не знаю вас. Или не помню.
   - Сейчас это не важно. Меня зовут Бренда.
   - Очень мило. Мы с вами почти тёзки... Гм. Вы уж извините, что я
не приветствую вас стоя, но примите во внимание мой преклонный
возраст.
   - Сколько вам лет, барон? - спросил Колин.
   - Увы, ваше величество, понятия не имею. Я давно потерял
ощущение времени. А засечек на дереве, подобно герою этого
романа, я не делал. - Он ткнул пальцем в лежавшую перед ним
книгу. - "Робинзон Крузо" в греческом переводе. Единственное
чтиво, что у меня есть. Ваша сестра, государь, весьма
изобретательна в своей жестокости. Кстати, у вас не найдётся
закурить? В отличие от консервированной пищи, все мои запасы
табака давно отсырели и испортились.
   Колин достал из кармана пачку сигарет, шагнул вперёд и положил
её на стол перед бароном. В тот же момент волк вскочил на ноги и
грозно зарычал.
   - Спокойно, Эмрис, - сказал ему Бран Эриксон. - Лежать.
   Волк перестал скалить зубы и спокойно разлёгся на подстилке.
   - Эмрис? - переспросил Колин.
   Эриксон слабо улыбнулся.
   - Я приручил его ещё волчонком и назвал в память о вашем брате.
Он такой же глупый и послушный. - Барон раскурил сигарету и с
наслаждением затянулся. - Мелочь, но приятно. Я чувствую себя на
верху блаженства... Так вы пришли рассчитаться со мной, или же
сначала изволите выслушать мои оправдания?
   - Мы хотим получить ответы на некоторые вопросы.
   - Тогда присаживайтесь. - Эриксон указал на ветхого вида скамью
у стены. - Прошу прощения, но больше мне предложить нечего.
   - Спасибо, я постою, - ответила Дейрдра, выразив наше общее
мнение.
   - Что ж, воля ваша. Вы молоды, ноги у вас крепкие, не то что у
меня... Если не ошибаюсь, вас интересует, зачем я вступил в
сговор с королём Алариком и организовал похищение леди Дейрдры?
   - В частности это.
   Эриксон жадно докурил сигарету и взял следующую.
   - Всё началось с того, - заговорил он, - что прежняя Хозяйка
Источника решила уйти на покой и назначила своей преемницей леди
Дейрдру. Она обратилась к королю Бриану с просьбой привести его
дочь к Источнику, но он наотрез отказался.
   - Почему? - спросил Артур.
   - Он не доверял ей. И вообще, у них были очень натянутые
отношения. Король Бриан несколько раз пытался окунуться в
Источник, но Хозяйка не позволяла ему. Она НЕ МОГЛА позволить
ему сделать это, пока у Источника не появится НАСТОЯЩАЯ ХОЗЯЙКА,
Хозяйка во плоти.
   - То есть Дейрдра?
   - Да. А король твёрдо стоял на том, чтобы СНАЧАЛА искупаться в
Источнике и ЛИШЬ ЗАТЕМ привести в Безвременье свою дочь.
   - И таким образом, они зациклились?
   - Совершенно верно. В конце концов, король решил, что Хозяйке
нужна не Дейрдра, а только её тело - чтобы вселиться в него. С
тех пор он перестал приходить в Безвременье и усилил охрану
камней.
   - А разве Хозяйка не могла сама взять к себе Дейрдру? - спросил
Колин.
   - К сожалению, не могла. Она была лишена плоти, и за пределами
Безвременья её власть кончалась. Она могла лишь наблюдать
материальный мир и общаться с некоторыми его представителями, в
частности, со мной.
   - А с Дейрдрой?
   - Увы, нет. Чтобы получить возможность общаться с нею, следовало
пробудить её скрытый Дар. А этого ни в коем случае нельзя было
допустить.
   - Даже так?
   - Да. Леди Дейрдра должна была окунуться в Источник с
непробуждённым Даром, причём без связи с материальным миром -
как физической, так и метафизической.
   - Что-что?
   Эриксон издал короткий скрипучий смешок.
   - Так выразилась Хозяйка. Потом она объяснила мне, что под
метафизической связью подразумевается контакт с Отворяющим, а
под физической - наличие детей.
   - Ага! - сказал Артур. - Так вот зачем понадобились чары
бесплодия.
   - Именно затем. Это было первое, что я сделал, став помощником
Хозяйки.
   - И убили восьмерых ни в чём не повинных людей, - гневно
произнёс Колин.
   - Это была вынужденная мера, государь, - спокойно ответил
Эриксон. - На войне часто гибнут невинные люди. Поверьте, я
совершал эти убийства без удовольствия, в силу жестокой
необходимости. Чары бесплодия должны были закрепиться - а в это
самое время ваша кузина, прошу прощения, загуляла как кошка.
   Колин заскрежетал зубами, но промолчал.
   - А что было потом? - спросила я.
   - Потом мы дожидались подходящего момента. У короля Аларика
имелся полный комплект Ключей к Вратам, но он даже не подозревал
об их истинном предназначении; для него это были просто
фамильные драгоценности, обладающие кое-какими магическими
свойствами. По совету Хозяйки, я раскрыл Аларику их секрет, и
естественно, он сразу же ринулся в Безвременье. Хозяйка
встретила его и не пустила к Источнику, требуя Дейрдру в обмен
на Силу. Она убедила готийского короля в необходимости
жертвоприношения девицы-но-не-девственницы королевской крови
Лейнстеров. Вот так и было устроено несостоявшееся похищение.
   - А если бы оно состоялось, - спросил Артур, - Аларик был бы
допущен к Источнику?
   - Его участь должна была решить новая Хозяйка, леди Дейрдра. -
Эриксон ненадолго задумался, потом добавил: - Это была наша
ошибка, моя и Хозяйки. Нам следовало попробовать выкрасть у
Аларика Ключи, пока он не знал, насколько они важны.
   - Почему же вы не попробовали?
   - Нас остановило то, что все четыре камня хранились в разных
местах. Поэтому мы сочли вариант с похищением леди Дейрдры более
предпочтительным.
   - А когда ваша затея провалилась, вы решились на крайний шаг, -
подытожил Колин. - Убить короля Бриана и посадить на трон
глупенького и послушненького Эмриса, который с превеликим
удовольствием отдал бы Источнику Дейрдру.
   - У нас не было иного выхода, милорд. Во-первых, король сразу
заподозрил Хозяйку в причастности к похищению леди Дейрдры. Он
даже явился в Безвременье, чтобы потребовать объяснений. Тогда
же Хозяйка попыталась убить его, но он был начеку, держал Врата
открытыми и успел ускользнуть...
   - Стоп! Здесь что-то не так. Как он мог держать Врата открытыми
без Отворяющих? Ведь королевы и её брата уже не было в живых.
   Бран Эриксон пожал плечами.
   - Значит, у него были другие Отворяющие.
   - Но кто?
   - Всё сходится, Колин, - отозвался Артур. - Абсолютно всё.
   - Тебе что-то известно об этом?
   - Кое-что. Ты же знаешь, что я готовлю Дункана Энгуса к
посвящению?
   - Разумеется, знаю.
   - Так вот, когда я рассказал ему о Ключах и Вратах, он поведал
мне любопытную историю о том, как незадолго до своей смерти
король Бриан без всяких объяснений привлёк его с женой к участию
в неком таинственном магическом ритуале с использованием этих
самых камней.
   - Ага! Выходит, Отворяющими были Дункан и Алисия?
   - Выходит, что так. - Артур снова повернулся к барону: - Вы
сказали: во-первых. А что было во-вторых?
   - Это касается вас, Кевин Мак Шон.
   - Меня?!
   - Да, вас. Хозяйка сказала мне об этом уже после покушения, во
время нашего последнего, вернее, прощального разговора. Видите
ли, она была лишена тела, но перед королём Брианом представала в
человеческом облике, в точности копируя черты своего лица...
которое у неё когда-то было. - Тут Эриксон сделал
многозначительную паузу. - По какой-то причине (я могу лишь
гадать, по какой) Хозяйка боялась, что ваша жизнь окажется в
серьёзной опасности с того самого момента, когда король увидит
вас. А вы были нужны Источнику живым - нужны так же, как и леди
Дейрдра. Прощаясь, Хозяйка поручила мне оберегать вас в ожидании
вашего ПРОБУЖДЕНИЯ, а затем рассказать вам всё, что я только что
рассказал... Гм-м. Ведь вы уже ПРОБУДИЛИСЬ, не так ли?
   - Да, - коротко ответил Артур.
   - Чёрт побери! - произнёс Колин, поражённый услышанным. - Это
действительно похоже на сказки братьев Гримм... Но боюсь, что
это правда.
   - Это правда, - сказала Дейрдра. - Я спросила у Источника и он
подтвердил это.
   - Что именно?
   - Тётя Дейрдра станет НАСТОЯЩЕЙ Хозяйкой лишь в том случае, если
войдёт в Источник с непробуждённым Даром, без Отворяющих и не
имея детей.
   - А как же защита? - спросил Артур.
   - НАСТОЯЩУЮ Хозяйку она не тронет.
   - Значит, Источник подтвердил, что Дейрдра станет его НАСТОЯЩЕЙ
Хозяйкой?
   - Но папа! Я уже говорила тебе, что Источник НЕ ЗНАЕТ, кто такая
тётя Дейрдра.
   Колин тяжело вздохнул.
   - Час от часу не легче.
   Бран Эриксон деликатно прокашлялся.
   - Прошу простить старику его любопытство, но я несколько
озадачен. Если я правильно понял, эта юная леди - дочь принцессы
Даны.
   - И моя, - добавил Артур. - Позже, барон, вы во всём
разберётесь, а пока... Дейрдра, доченька, позаботься об этом
человеке. Он нуждается в срочной помощи.
   - Конечно, папа. В таком состоянии Причастия он не выдержит.
Сначала ему нужно вернуть молодость и здоровье.
   - Вот и займись этим.
   - Хорошо. - Дейрдра подошла к Эриксону. - Господин барон, сейчас
вы отправитесь со мной. Я вылечу вас от болезни, которая зовётся
старостью.
   Бран Эриксон не выказал никаких признаков удивления, лишь только
спросил:
   - Мне можно взять Эмриса? Я к нему привязался, да и он не
вынесет разлуки со мной.
   - Почему бы и нет. Берите.
   Когда Дейрдра, барон и волк Эмрис покинули хижину и весь этот
унылый мир, Колин задумчиво произнёс:
   - Мне хотелось бы знать, Артур, ты сделал это из милосердия или
из благодарности.
   - Не то и не другое. Это справедливость.
   - Хороша справедливость! Эриксон виновен в смерти многих людей,
а ты вместо наказания возвращаешь ему молодость и даруешь
Причастие.
   Артур посмотрел на Колина с таким видом, как будто тот был малым
ребёнком.
   - Прежде всего, если Эриксон в чём-то и виноват, он уже наказан
сполна. Кошмары о старости будут преследовать его не один
десяток лет, а может, и всю его долгую жизнь. И потом... Тебе
когда-нибудь приходилось убивать людей?
   - Да, на войне. Но то были враги.
   - То были ЛЮДИ, в большинстве своём ни в чём не повинные. Они
верно служили своему королю и своей стране и, как таковые, не
заслуживали смерти. Но никто из родственников погибших даже не
заикнулся о том, чтобы призвать тебя к ответу. Была война - и
этим всё сказано. A la guerre comme a la guerre. Эриксон тоже
воевал - на стороне Источника, против людской глупости и
невежества. Он и твой брат Эмрис делали одно и то же, но их
мотивы были разные. Поэтому Эмрис преступник и предатель, а
Эриксон - боец, которого не в чем упрекнуть. Ты чувствуешь
разницу?
   Колин немного помолчал, затем промолвил:
   - Ещё раз спасибо тебе, Артур.
   - За что?
   - За то, что ты отнял у меня корону. Трудно быть королём, но ещё
труднее быть справедливым королём. Если я повстречаю Эмриса, мне
не придётся решать мучительную дилемму, как тебе в случае с
Джоной. Я обойдусь с ним по-братски, а не по-справедливости, и
не буду жалеть об этом.
   - А я не жалею, что оставил Джону в живых.
   - Тебе просто повезло, Артур. Ты чертовски везучий человек...
Впрочем, неудачливые короли - редкое явление. Как правило, они
не засиживаются на троне. - Колин ухмыльнулся. - Взять, к
примеру, меня...

   Когда мы вернулись в Безвременье, Бранвена в гордом одиночестве
сидела за столом и ела шоколадный торт с орехами. От его
аппетитного вида у меня потекли слюнки, и в первый момент я с
жалостью подумала о своей диете, но потом вспомнила, что с этими
глупостями покончено навсегда, и без проволочек присоединилась к
пиршеству Бранвены, боясь, как бы она не слопала весь торт сама.

   Артур и Колин расселись по своим местам и закурили, не проявив
ни малейшего интереса к лакомству.
   - Где Дейрдра? - спросил мой брат.
   - Скоро вернётся, - ответила Бранвена. - Айда ей навстречу. - И
мы начали перемещаться вперёд по времени материального мира. -
Бедный Эриксон! Его чуть удар не хватил, когда он увидел меня.
   - Надеюсь, всё обошлось?
   - Он в полном порядке. Курс омоложения прошёл успешно. Правда,
ему ещё долго придётся очищать свои мозги от старческого
маразма.
   - Что ж, это неизбежно. В какой санаторий вы его определили?
   - Дейрдра отвела его в моё поместье. Там он будет кататься, как
сыр в масле. - Бранвена на секунду умолкла и покачала головой. -
Нет, это просто невероятно! И знаете, что меня больше всего
потрясло?
   - Что же? - спросил Колин.
   - Жизнь Артура действительно висела на волоске. Дядя Бриан убил
бы его, в этом нет никаких сомнений. Когда я впервые пришла в
Безвременье, Хозяйка встретила меня в образе фурии, но в самый
последний момент, на какое-то мгновение, её лицо обрело
человеческие черты. Сходство было поразительным.
   - Ну и?
   - Поначалу я не придала этому значения. Решила, что у меня
разыгралось воображение; ведь я только и думала об Артуре. Но
потом, когда я познакомилась с Пенелопой, когда узнала о Диане,
я начала подозревать.
   - И нам ничего не сказала, - отозвалась я с набитым ртом.
   - Я думала, что вам ничего не известно, и не хотела расстраивать
ва с... Бренда, солнышко! Что ты как с цепи сорвалась? Не бойся,
не съем я твой торт. А если тебе не хватит, сотворю ещё один
такой же. Я рада, что ты отдаёшь должное моему кулинарному
мастерству. - Бранвена повернулась к Артуру, лицо её вновь
приняло серьёзное выражение. - Извини, дорогой, что я называла
Диану сукой. Тогда я не знала, кто она такая.
   Артур промолчал. Он сделал вид, что не расслышал её слов.
   - Вот интересный вопрос, - задумчиво произнёс Колин. - Если дядя
Бриан считал Ди... Хозяйку врагом нашей семьи, почему он не
предупредил меня? Почему он не сказал, что она имеет виды на
Дейрдру?
   - Он предупредил тебя, - возразила Бранвена. - В частности, он
попросил беречь Дейрдру. Больше он сказать не мог, так как
боялся, что Хозяйка убьёт тебя, если ты будешь слишком много
знать. Это же очевидно.
   - Постойте! - вдруг воскликнул Артур. - Мы прозевали вхождение
Дейрдры.
   - Ничего мы не прозевали, - спокойно ответила Бранвена,
останавливая наше движение. - Я сделала это в целях экономии
времени. Сейчас Дейрдра догонит нас, и нам не придётся ждать её
появ... Ну вот, что я говорила!
   Наша маленькая проказница выкинула очередной фокус. Она возникла
на своём стуле, тихо и незаметно, в руке держала надкушенное
пирожное и вела себя так, как будто вовсе не покидала стола.
Никто из нас не заметил, когда точно она появилась.
   - Тётя, - вполне будничным тоном произнесла Дейрдра, обращаясь
ко мне. - У тебя вся мордашка испачкана. Ешь аккуратнее, не
торопись. Кстати, тебе не хочется закусить солёным огурчиком?
   - Нет, - ответила я, вытирая салфеткой лицо (что это на меня
нашло, в самом деле?). - Не хочется. По-моему, это извращение -
шоколадный торт с солёным огурцом.
   - Как пожелаешь. На вкус и на цвет товарищей нет. - Она
посмотрела на Артура. - С Браном Эриксоном мы разобрались. Что
дальше?
   Артур немного помедлил с ответом.
   - Думаю, теперь нужно заняться Дейрдрой... Не тобой, а...
   - Я понимаю, что не мной. Иногда меня зло берёт, что вы дали мне
это имя. Оно красивое, не спорю; но я терпеть не могу, когда
начинают выяснять, о какой Дейрдре идёт речь. Я требую, чтобы ты
издал закон, запрещающий называть детей именами здравствующих
родственников.
   - Но в любом случае, этот закон не будет иметь обратной силы.
   - Я не за себя беспокоюсь. В конце концов, к двум Дейрдрам можно
привыкнуть. Но это - нежелательный прецедент. Если в нашей семье
появится ещё и третий Артур...
   - Хорошо, доченька, я учту твоё пожелание. Однако сейчас меня
больше волнует не путаница с именами, а бесхозность Источника. Я
считаю, что нам следует рассказать обо всём Дейрдре, и если она
согласится, привести её в Безвременье.
   - Без Отворяющих? - спросил Колин.
   - Да. Ведь это непременное условие.
   - Но это очень опасно.
   - Я понимаю. Поэтому мы должны рассказать Дейрдре всё, АБСОЛЮТНО
ВСЁ. И пусть она сама решает...
   - Артур! Ты же прекрасно знаешь, что она согласится. У Дейрдры
врождённая страсть к самопожертвованию. Если бы Эриксон не был
таким дураком и вместо того, чтобы стращать её поклонников,
выложил бы ей всё начистоту, она бы давно стала Хозяйкой
Источника... или его очередной жертвой. - Колин повернулся к
Дейрдре-младшей. - Солнышко, придумай что-нибудь. Ведь должна же
существовать причина, по которой Диана из множества
женщин-полукровок выбрала именно Дейрдру.
   - Увы, дядя, не могу. В отличие от меня, Диана была НАСТОЯЩЕЙ
Хозяйкой Источника. Я думаю, она просто УВИДЕЛА в тёте Дейрдре
свою преемницу.
   - Гм, - отозвался Артур. - А как насчёт способности управлять
работой компьютера на уровне элементарных операций?
   Дейрдра немного снисходительно улыбнулась.
   - Источник не понял бы такого вопроса. Но тётя Бренда придумала
несколько хитроумных формулировок, и в результате получилось
что-то вроде "желательно, но не обязательно".
   - Хорошо. Тогда я сформулирую свой вопрос. Источник должен знать
Дейрдру как Отворяющую Брендона...
   - Папа! Ты что, принимаешь меня за дурочку? Я пыталась
втолковать это Источнику, но он отказывается понимать меня.
   - Вернее, - уточнила я, - на основании имеющейся информации
Источник не может определить, годится ли Дейрдра в Хозяйки.
   - Погодите, девочки. Я совсем не то имел в виду. Вы спрашивали,
как отреагирует защитный механизм, если Дейрдра войдёт в
Источник без Отворяющего?
   - Да, папа. Ответ был...
   - Я уже знаю, какой был ответ. Но, насколько я понимаю, в
формулировке вопроса присутствовало условие "если она способна
стать настоящей Хозяйкой Источника" и не упоминалось явно имя
Дейрдры. Так ведь?
   - Так.
   - А теперь спроси просто: убьёт ли Источник Дейрдру, если она
окунётся в него без связи с материальным миром.
   Дейрдра-младшая прикрыла глаза, а спустя секунду широко
распахнула их и изумлённо уставилась на Артура.
   - Ответ был - НЕТ! Источник не убьёт тётю Дейрдру!.. Как у тебя
получилось, папа?
   - А что у меня получилось? Я только задал прямой вопрос и
получил на него ответ.
   - Но если Источник не может определить, способна ли тётя Дейрдра
стать его Хозяйкой, почему он готов сделать для неё исключение?
   - Маленькое уточнение: не сам Источник, а защита, установленная
Дианой. Я хорошо знаю... хорошо знал Диану. У неё была привычка
просчитывать всё до конца, учитывать все возможные варианты.
Поэтому естественно было предположить, что, составляя программу
защиты Источника, она предусмотрела одно исключение - для
Дейрдры. Теперь ты спокоен, Колин?
   - Да, - он облегчённо вздохнул. - У меня будто гора с плеч
свалилась.
   - Но с другой стороны, - произнесла Бранвена. - Я, Колин, Артур,
Дана, Брендон и Бренда связаны с материальным миром через
Дейрдру. Если же она станет Хозяйкой, мы утратим связь. Кто
знает, как отреагирует на это защита.
   - Надеюсь, - сказал Артур, - что Дейрдра, как Хозяйка Источника,
сможет дезактивировать защитный механизм.
   - А если не сможет? Или сможет, но не сразу. Что тогда?
   - И кстати, - отозвалась Дейрдра-младшая. - Вы забыли меня. Я
ведь тоже принадлежу к вашей милой компашке.
   - Что?! - воскликнул Артур.
   - А что тут такого? Если я не настоящая Хозяйка, то почему я
должна быть исключением? Я только что спросила у Источника, и он
подтвердил, что моим Отворяющим был дядя Брендон. Это и понятно
- когда вы СДЕЛАЛИ меня, мама держала с ним контакт.
   ЗДРАСЬТЕ! - подумала я. - ЭТОГО ЕЩЁ НЕ ХВАТАЛО! А вслух
спросила:
   - Ты что-то чувствуешь к Брендону?
   - Да ничего особенного. Он классный парень. Жаль только, что он
мой дядя.
   - Вот так сюрприз!.. - пробормотал ошарашенный Артур.
   Некоторое время мы все молчали, обмениваясь быстрыми взглядами.
Наконец Дейрдра не выдержала:
   - Ну что? Так вот и будем балдеть помаленьку или делом займёмся?
Я думаю, нам следует подыскать себе Отворяющих. И, в первую
очередь, дяде Брендону - поскольку все мы завязаны на него.
   - По-моему, - сказала Бранвена, - для Брендона сгодится Юнона.
   У Артура был такой вид, словно ему рассказали анекдот, смысл
которого он не смог уловить.
   - Это шутка? - осведомился он. - Уже можно смеяться?
   - Как хочешь. Но я говорю вполне серьёзно. Кроме всего прочего,
я не хочу, чтобы у меня появилась ещё одна соперница. А что
касается Юноны, то я уверена - хуже не будет. Вы с Брендоном
одного поля ягоды. И ты, и он продали бы души сатане, лишь бы
Юнона не была вашей матерью. Ты согласна со мной, Бренда?
   - Что правда, то правда, - вынуждена была согласиться я. - Хуже
не будет... Между прочим, Артур. Я догадываюсь о причине
враждебности к тебе Александра. Тебе никто не говорил, что когда
ты родился, он просто сходил с ума от ревности, твердил всем,
что мама предала его, разлюбила. Да и ваши натянутые отношения с
отцом...
   - Хватит! - Артур был рассержен. - Не уводи разговор в сторону.
Мне не нравится ваша идея, и я... - Вдруг в его глазах вспыхнули
огоньки. - Но если быть последовательным до конца... То бишь,
если Диана была последовательной до конца... Доченька, спроси у
Источника, прекратит ли своё функционирование защитный механизм,
если Дейрдра...
   - Да, папа! Да! Если тётя Дейрдра окунётся в Источник с
непробуждённым Даром, без связи с материальным миром и не имея
детей, защита перестанет существовать. Как говорит тётушка
Бренда, программа будет выгружена.
   Артур смерил нас всех торжествующим взглядом.
   - Вот так-то! Теперь нам не о чем беспокоиться.
   Мы, как один, облегчённо вздохнули. Лица моих собеседников в
одночасье просветлели, да и моё лицо, думаю, не было
исключением. Неужели этот кошмар вскоре останется в прошлом?..
   - Интересно, - произнесла я. - Почему Диана ТОГДА ничего не
сказала?
   Артур нахмурился, вспомнив своё путешествие в недра Источника.
   - То была уже не Диана, а её суть, - сухо ответил он и встал
из-за стола. - Бранвена, думаю, именно ТЫ должна поговорить с
Дейрдрой.
   - Вместе с тобой, - сказала Бранвена, поднимаясь со своего
места. - Так будет лучше.
   - Хорошо.
   Они покинули Безвременье настолько занятые мыслями о предстоящем
разговоре, что даже забыли попрощаться с нами. А мы как-то не
сообразили пожелать им удачи.
   - Бедная тётя, - прокомментировала Дейрдра, когда мы остались
втроём. - Они вконец изведут её подробными объяснениями. Я бы на
их месте просто сказала, что так нужно, и всё.
   Я внимательно посмотрела на племяшку.
   - Знаешь, Дейрдра, я никак не могу понять - то ли ты очень
чуткая девочка, то ли совсем бессердечная.
   - Наверно, и то и другое, - серьёзно ответила она. - Как говорит
папа, у меня переходной возраст... Трудно быть подростком. -
Дейрдра спрыгнула со стула. - Пойду-ка я чуток повзрослею.
   - Куда?
   - В один чудный мир, который я открыла этой ночью - по времени
Авалона. Там у меня интересные друзья. Мы наряжаемся в кожаные
костюмы с заклёпками и цепями, красим волосы, гоняем на
мотоциклах по ночному городу. В общем, не скучаем.
   - Боже, какой ужас!
   - А что тут такого страшного. Все мои друзья из приличных семей,
а у одного парня отец министр... Ах да, кстати! Насчёт сына
министра. Не вздумай назвать ЕГО Артуром.
   Моё сердце замерло и, казалось, остановилось.
   - Кого?
   Дейрдра была искренне удивлена.
   - Так ты ещё не знаешь? Ну, тётушка, ты даёшь! А я-то думала, ты
просто держишь это в секрете. - Она нагло ухмыльнулась. -
Оказывается, ты из тех дурёх, которые замечают свою
беременность, лишь когда у них начинает расти живот.
   С этими словами маленькая нахалка исчезла.
   Я сидела в полном оцепенении, точно громом поражённая этим
известием, и далеко не сразу почувствовала, как Колин взял меня
за руку.
   - Бренда, ты действительно ждёшь ребёнка?
   - Да, - через силу вымолвила я. - Мальчика... Господи, какая же
я дура! Как я не догадалась?..
   - Не расстраивайся, всякое бывает, - успокоил меня Колин. -
Забудь слова этой глупой девчонки. Теперь главное, что у тебя
будет малыш... Или ты не рада ему?
   - Почему же, очень рада. Я так хотела ребёнка...
   - Твоя мечта сбылась. Морган будет счастлив.
   - Этого я и боюсь.
   - Вот как? - Колин недоуменно посмотрел на меня. - Чего ты
страшишься?
   - Ребёнок свяжет нас, а я этого не хочу. И Морган в глубине души
- тоже.
   - Странно. Я считал вас влюблённой парой и думал, что вы без ума
друг от друга.
   - Возможно, мы без ума друг от друга, - не стала отрицать я. -
Но мы не влюблённая пара, а пара любовников. Это разные вещи.
   Колин закурил. Я машинально взяла сигарету, но он забрал её у
меня и положил в свой портсигар. Всё ясно без слов. Я заметила,
что у него дрожат пальцы. Почему он так взволнован?..
   - Значит, - произнёс Колин, - ты не хочешь, чтобы Морган считал
ребёнка своим?
   Я кивнула.
   - Это было бы лучше для нас обоих. Если бы мне удалось обмануть
его, ведь срок совсем небольшой... Нет, в любом случае Морган
догадается или, по крайней мере, будет подозревать, однако не
станет доискиваться правды. У него одно на уме - он ждёт не
дождётся, когда повзрослеет малышка Монгфинд.
   - Ты хочешь сказать, что если вовремя найдёшь ребёнку отца,
Морган постарается убедить себя, что он здесь ни при чём?
   - Скорее всего, так и будет.
   Колин сделал глубокую затяжку, медленно выдохнул дым, затем
вдруг выпалил:
   - А как по-твоему, я гожусь в отцы?
   Я была застигнута врасплох его предложением.
   - Ну... знаешь... это очень благородно...
   Пронзительный взгляд Колина заставил меня умолкнуть.
   - К чёрту благородство! - Он был почти что зол. - Бренда, одно
из двух - либо ты в самом деле слепа, либо я мастер по части
притворства. Неужели я так умело скрывал свои чувства?
   (REM Вообще я люблю сюрпризы... Но не в таком же количестве!)

   ГЛАВА 12
   АРТУР

   Как известно, королям не подобает кого-то ждать. Возможно
поэтому, а может, потому что нервничал, я бессознательно тянул
время и в замок Каэр-Сейлген явился самым последним. Все
остальные уже собрались в уютной гостиной на втором этаже -
Морган, Колин, Бранвена, Дана, обе Дейрдры и Бренда. Брендон был
в курсе происходящего, но лично присутствовать при этом не
захотел. В разговоре со мной он откровенно признался, что ещё не
готов к встрече с сестрой. Бренда была такого же мнения и даже
не пыталась скрыть своего облегчения, узнав об ответе брата. Что
же касается Пенелопы и Диониса, то мы решили не посвящать их в
наши планы, так как в противном случае нам пришлось бы либо
солгать им, либо рассказать о Диане. И то и другое было для меня
неприемлемо. А вот позже, когда всё станет на свои места, об
этом можно будет просто умолчать.
   Когда я вошёл в гостиную, Бренда, Колин и Морган что-то
вполголоса обсуждали, а моя дочь Дейрдра и Бранвена как раз вели
оживлённый спор.
   - Подумаешь! Я тоже была Хозяйкой...
   - За неимением лучшей кандидатуры. Как говорится, на безрыбье и
рак - рыба. Я стала Хозяйкой после тебя и...
   - Вот и будешь после меня. В порядке старшинства.
   - Ха! Тоже мне аргумент! Я пока что Хозяйка и должна быть
первой.
   Бранвена собиралась возразить, но тут заметила меня.
   - Ладно, - примирительным тоном произнесла она. - Вот Артур, он
нас и рассудит.
   - В чём дело, девочки? - с наигранной бодростью осведомился я. -
Что вы не поделили?
   - Путёвку в Безвременье, - вместо них ответила Дейрдра-старшая.
Она сидела на диване, одетая в цветастый халат, и выглядела
гораздо спокойнее всех нас, хотя именно ей предстояла встреча с
неведомым. Меня восхитило её самообладание.
   - Бренда считает, - добавила сидевшая рядом Дана, - что нам не
стоит провожать Дейрдру всем миром.
   Я одобрительно кивнул, потому что тоже так думал. В спешке мы
этот вопрос не обсудили, сочтя его несущественным, и только
потом мне пришло в голову, что Дейрдра будет чувствовать себя
неловко, раздеваясь догола в присутствии семерых человек, трое
из которых - мужчины.
   - Полагаю, двоих будет достаточно, - сказала Бренда. - Ты,
Артур, как глава Дома, и одна из наших Хозяюшек. Но кто именно -
они не могут решить.
   - Я должна, - отозвалась моя дочь. - Пусть я не настоящая
Хозяйка, но всё же Хозяйка. Моё присутствие при передаче власти
необходимо.
   - Так требует Источник? - спросил я.
   Дейрдра явно растерялась.
   - Ну... в общем...
   - Ничего он не требует, - злорадно прокомментировала Бранвена. -
Ему это побоку. А так как я старше...
   - У-тю-тю! Бабуля Бранвена! Держите, сейчас я упаду...
   - Хватит, - сказал я. - Мы не на базаре. Коль скоро я король, то
мне решать, кто будет вторым.
   - Конечно же, твоя ненаглядная доченька, - вставила Бранвена. -
Кто же ещё.
   Морган и Колин переглянулись и оба почти одновременно вздохнули.

   - Брось монету, Артур, - посоветовал Морган. - Пусть решает
случай.
   - Решать будет не случай, а его подсознание, - не сдавалась
Бранвена. - И, разумеется, выбор падёт на эту соплячку.
   - Лучше быть соплячкой, чем старушенцией, - огрызнулась моя
дочь.
   Я хмыкнул. В словах Бранвены был свой резон. Уже давно считается
доказанным фактом, что Властелины, бросая жребий, отдаются не на
волю случая, а совершают подсознательный выбор. Кроме того, я
опасался, что обе скандалистки не устоят перед соблазном
повлиять на полёт монеты - а это было чревато поединком сил.
   Немного поразмыслив, я принял единственно верное решение и
обратился к виновнице торжества:
   - Дейрдра, ты кого предпочитаешь?
   - Бренду, - не задумываясь ответила та.
   По тому, как улыбнулась сестра, я понял, что она ожидала такого
ответа. Мне оставалось лишь воздать должное её хитрости. Она
намеренно стравила мою дочь и Бранвену, спровоцировала их ссору,
предопределив тем самым моё решение и выбор Дейрдры. Что ж,
ловко.
   - Инцидент исчерпан, - твёрдо произнёс я, пресекая любые
протесты со стороны недовольных. - Сопровождать Дейрдру к
Источнику будем мы с Брендой. А теперь присядем на дорогу.
   Я опустился на диван рядом с Даной, Бренда села справа от меня.
Морган и Колин устроились в креслах, а Дейрдра-младшая и
Бранвена расположились на соседнем диване. Они были немного
обижены и в то же время бросали друг на дружку торжествующие
взгляды - мол, пусть я проиграла, но и ты осталась в дураках.
   Где-то с минуту мы сидели молча. Наконец Дана обняла Дейрдру за
плечи и сказала:
   - Нас нельзя назвать сердечными подругами, но... Я всегда любила
тебя.
   Дейрдра поцеловала её в щеку.
   - Я тоже люблю тебя, сестричка, - ответила она, затем поднялась
и произнесла, обращаясь к остальным: - Давайте не устраивать
душераздирающих сцен. В конце концов, мы не на похоронах. Мне
лишь предстоит искупаться в Источнике. И только.
   "А ещё стать его Хозяйкой, - подумал я. - И только".
   Колин нервно улыбнулся.
   - Удачи тебе, сестрёнка.
   - Ни пуха, ни пера, - добавил Морган.
   - К чёрту!
   Бранвена молча поцеловала Дейрдру, а моя дочь будничным тоном
произнесла:
   - Увидимся через мгновение, тётушка. Передавай Источнику привет
от его бывшей Хозяйки.
   - Непременно передам, - пообещала ей Дейрдра. И ко мне: - Я
готова, Артур.
   - Тогда поехали.
   Я взял её и Бренду за руки и дал Образу команду перенести нас
троих в Безвременье.
   Первая странность, которая приключилась с нами, состояла в том,
что мы появились не на привычном месте у подножия холма, а на
самой его вершине. Ещё мне показалось, что небо над нами сияет
ярче обыкновения. Но если это можно было отнести на счёт моего
разыгравшегося воображения, то лёгкий ветерок, дувший в сторону
Источника, был вполне реален и осязаем.
   - Хороший знак, - сказала Бренда, подумав о том же, что и я.
   - Какой знак? - поинтересовалась Дейрдра.
   - Все мы, входя в Безвременье, оказываемся там, у подножия. - Я
указал пальцем вниз по склону. - До сих пор это было
единственным местом, куда можно попасть из материального мира.
Ещё никому не удавалось сразу появиться здесь, на вершине.
   - Даже Дейрдре и Бранвене?
   - Даже им. Они поднимаются наверх и здесь ждут гостей. Это
удобный наблюдательный пункт, к тому же снизу смотрится весьма
эффектно - Хозяйка на вершине холма, Хозяйка на страже
Источника.
   - Да, действительно...
   - Как ты себя чувствуешь, Дейрдра? - спросила Бренда.
   - Хорошо, - ответила она, оглядываясь по сторонам. -
Действительно хорошо.
   - И тебе не страшно?
   - Ни капельки. Здесь так мило, так уютно... даже несмотря на
этот ветер. По-моему, он усиливается.
   - Мне тоже так кажется, - подтвердил я. - Источник требует нас к
себе. Пойдём.
   Мы спустились с холма и вошли в рощу громадных зелёных дубов. На
сей раз их фиолетовая листва шумела на ветру, а ветви скрипели,
качаясь. Ветер становился всё сильнее - похоже, не только со
временем, но и с нашим приближением к Источнику.
   - Знаете, - отозвалась Дейрдра. - У меня такое странное чувство,
будто всё вокруг - продолжение моего существа. Мне так хочется
слиться с этим небом, с этой землёй, с травой, с деревьями...
   Я посмотрел на одухотворённое лицо Дейрдры и не заметил ни
малейших признаков страха, смятения, растерянности. Она уверенно
шла навстречу своей судьбе. Она уже ЗНАЛА, что это - ЕЁ судьба,
её истинное предназначение; это то, ради чего она появилась на
свет.
   Я мысленно сказал Бренде:
   - Диана была права.
   - Да, - согласилась сестра. - В этом нет никаких сомнений.
   - Извините, - виновато произнесла Дейрдра. - Но я СЛЫШУ вас. Я
ничего не могу поделать. Старайтесь думать не так ГРОМКО.
   По моей спине пробежал озноб. Как всегда в таких случаях, я
вспомнил Ребекку и мне стало больно... Чёрт побери, если уже
сейчас Дейрдра слышит чужие мысли, то что будет потом? Едва лишь
встретив человека, она тут же возненавидит его...
   - Ты же знаешь, Артур, я не умею ненавидеть, - спокойно ответила
Дейрдра. - Может быть, поэтому Диана избрала меня.
   Мы вышли на прогалину и увидели Источник, который бурлил и
неистовствовал. Он извергал во все стороны мириады голубых искр,
его обычно спокойные воды неслись по кругу, устремляясь к
центру, где образовалась глубокая воронка водоворота,
втягивавшая в себя, подобно мощному насосу воздух, порождая
ветер в Безвременье. Казалось, кто-то включил в недрах Источника
миксер; невидимые лопасти с каждой секундой ускоряли своё
вращение, и воронка становилась всё шире, всё глубже...
   Дейрдра восхищённо замерла.
   - Как это прекрасно! - произнесла она.
   - И немного жутко, правда? - добавил я.
   - Вовсе нет, - ответила Дейрдра и смело направилась к Источнику.

   Мы с Брендой последовали за ней. Ветер из свежего бриза
превращался в ураган, голубые искры взлетали к самому небу и
обрушивались на нас огненным дождём, даже сквозь одежду обжигая
нашу кожу. Впрочем, это было приятно.
   Дейрдра остановилась у мраморного парапета и повернулась к нам.
   - Ну, вот мы и пришли. - Она положила руки мне на плечи и
заглянула в мои глаза. - Сердцу не прикажешь, Артур. Я люблю
тебя.
   Что я мог ответить?
   - Мне очень жаль, милая. Жаль, что так получилось.
   - Не сожалей, Артур, этим прошлого не вернёшь. Может, так и
должно быть. Может, так было предначертано. Теперь меня ничто не
удерживает - ни любовь мужчины, ни привязанность к детям.
   - Ах, Дейрдра...
   Она отстранилась от меня и обняла Бренду.
   - Мы лишь недавно познакомились, но ты для меня как родная
сестра. Я люблю тебя.
   - Я тоже, - ответила Бренда и всхлипнула.
   Они поцеловались. Затем Дейрдра небрежно скинула тапочки, без
нашей помощи взобралась на парапет и сняла халат, под которым,
как оказалось, больше ничего не было. Ветер вырвал из её рук
одежду, подхватил и унёс в Источник. Едва лишь соприкоснувшись с
поверхностью бурлящей воды, халат вспыхнул голубым пламенем и
исчез.
   Дейрдра стояла перед нами совершенно голая, с развевающимися
золотисто-рыжими волосами. Глядя на неё я просто не мог не
вспомнить нашу первую встречу на поляне у лесного озера... Моё
сердце защемило.
   - Дейрдра! - крикнул я. - Мы были счастливы, когда любили друг
друга. Это длилось недолго, но мы были ПО-НАСТОЯЩЕМУ счастливы.
   - Да, Артур, - ответила Дейрдра. - Мы были счастливы. Спасибо
тебе. - С этими словами она шагнула в бездну.
   Источник мгновенно успокоился. Воцарившаяся в одночасье тишина
зазвенела в наших ушах.
   - Вот и всё... - только и успела сказать Бренда, прежде чем
Источник взорвался.

   э * *
   Я очнулся на диване в гостиной замка Каэр-Сейлген. Рядом со мной
сидела Бренда и энергично протирала глаза. По-видимому, она
только что пришла в себя. Колин, Морган, Дана, моя дочь и
Бранвена не обращали на нас ровно никакого внимания. Они
собрались вокруг соседнего дивана и что-то обсуждали. На
диване... О боже! На диване лежала Дейрдра - обнажённая,
неподвижная. Её роскошные волосы разметались по подушке,
обрамляя неестественно бледное, безжизненное лицо...
   Точно подброшенный пружиной, я вскочил и бросился к ней.
   - Дейрдра!.. Как она?
   Колин хмуро взглянул на меня.
   - Плохо дело.
   - Она жива? - спросила Бренда.
   - Не совсем, - ответила Дана. - Но и не мертва. Пульс слабый, но
есть, все жизненно важные органы функционируют нормально, хоть и
замедленно.
   - Кома?
   - Если да, то очень глубокая. Нам никак не удаётся привести её в
сознание. Что произошло?
   - Дейрдра окунулась в Источник, - сказал я. - Он мигом
успокоился, а потом... Потом будто рванула термоядерная бомба.
Это всё, что я помню.
   - А ты, Бренда? - спросил Колин.
   - То же самое. Источник вёл себя необычно...
   - Он и сейчас ведёт себя необычно! - воскликнула моя дочь. -
Молчит, не отвечает мне. Не пускает никого в Безвременье. Не
позволяет управлять Образом... Я совсем беспомощна, папа!
   - Уже нет, - раздался знакомый голос. - Источнику понадобилось
некоторое время, чтобы обрести Хозяйку. Теперь он снова к вашим
услугам.
   Этот голос прозвучал для меня диссонансом с реальностью. Я
смотрел на Дейрдру, которая по-прежнему лежала неподвижно, не
проявляя ни малейших признаков активности, - и тем не менее она
говорила!
   В следующий момент я сориентировался, повернул голову... и опять
увидел Дейрдру. Она стояла посреди комнаты, одетая во всё белое,
как невеста. На её коралловых губах играла улыбка - не грустная,
не задорная, а просто улыбка, приветливая и дружелюбная.
   Я снова перевёл взгляд на диван - там лежала Дейрдра. И в то же
время она стояла перед нами, полная жизни, и улыбалась.
   - У меня галлюцинации? - не очень уверенно произнёс Морган.
   - Не думаю, - сказал я, впрочем, тоже без особой уверенности.
   - Никаких галлюцинаций, - подтвердила Дейрдра в белом. - Я
реальна. Я - Хозяйка Источника.
   - А это... - Бренда запнулась и просто указала на другую
Дейрдру, лежавшую на диване.
   - Это моё прежнее тело. Мне пришлось расстаться с ним в
Источнике.
   - О Митра! - воскликнул я, поражённый ужасной догадкой. - Ты
стала бесплотной?! Как Диана...
   - Нет.
   Дейрдра подошла ко мне и протянула руку. Я робко прикоснулся к
ней - на ощупь она была тёплой и мягкой, совсем человеческой. Я
мог бы поклясться, что это рука Дейрдры; ведь сколько раз я
целовал её, я помнил каждую её линию, каждый изгиб, и эту
родинку на запястье, и этот дивный аромат её кожи...
   - Источник в точности скопировал моё прежнее тело, - объяснила
Дейрдра. - Внешне я как две капли воды похожа... похожа на себя.
Но теперь я плоть от плоти Источника - как и надлежит быть
настоящей Хозяйке.
   - Но ты... э-э... твоё новое тело... оно человеческое?
   - Думаю, да. Я чувствую себя человеком, я чувствую себя
женщиной. Единственное, чего я не могу, это иметь детей.
   - Боже! - произнесла Дана, сочувственно глядя на неё. - Мне так
жаль, сестричка.
   Дейрдра ободряюще улыбнулась ей.
   - Не жалей меня, дорогуша, не надо. У меня есть ребёнок -
Источник. Ему я должна отдать всю свою материнскую любовь, всю
заботу, всю ласку. Именно по этой причине Диана не смогла
обрести плоть от Источника, не смогла посвятить ему себя
целиком, без остатка.
   - Из-за Пенелопы? - спросила Бранвена.
   Дейрдра утвердительно кивнула.
   - По-человечески это можно выразить так: Источник слишком ревнив
и эгоистичен, он не желает быть одним из детей, он хочет быть
единственным.
   - Наконец-то он добился своего, - сказал Колин. - Его можно
поздравить с удачей. Он нашёл себе замечательную мать.
   Они обменялись понимающими взглядами.
   - Спасибо, брат. Ты всегда думал обо мне лучше, чем я того
заслуживала.
   - И всё-таки ты жестокая, тётя, - отозвалась моя дочь. - Зачем
так пугать нас? Ты могла бы оставить своё прежнее тело в
Источнике.
   Дейрдра вздохнула, подошла к дивану и присела... возле себя.
   - Это было выше моих сил, - сказала она. - Мне столько твердили,
что я само совершенство, все так восхищались моей красотой...
Знаете, в глубине души я до сих пор убеждена, что на свете нет
никого прекраснее меня. Глупо, конечно... - Дейрдра поднялась,
взяла с ближайшего кресла плед и накрыла им своё прежнее тело по
грудь. Затем повернулась к нам. - Думаю, мне пора. Нельзя
надолго оставлять Источник без присмотра. Приходите в
Безвременье, я буду рада любому из вас. Приводите тех, кто, по
вашему мнению, достоин быть адептом Источника; но последнее
слово я оставляю за собой.
   - А как насчёт обряда с камнями? - спросил Морган.
   - Контакт желателен, он облегчает прохождение Пути Посвящения. Я
буду настаивать на его присутствии, но без прежних ограничений.
Вы, лорд Фергюсон, можете быть Отворяющим Монгфинд.
   - Большое спасибо, миледи. - Морган прямо-таки расплылся в
довольной улыбке, а я подумал: бедная Бренда. - Когда Монгфинд
немного подрастёт...
   - Можете привести её хоть сегодня. Она не по годам зрелая и
рассудительная девочка и будет вам хорошей помощницей. До скорой
встречи, друзья.
   - Погоди, Дейрдра, - окликнул её я.
   - Да, Артур.
   - Ты не знаешь...
   - Знаю.
   - Так почему Диана не сказала мне о том, что ты должна стать
Хозяйкой Источника?
   Дейрдра несколько секунд пристально смотрела на меня, прежде чем
ответить.
   - Видишь ли, Артур, каждой форме сущего свойственно стремление к
самосохранению. Амеба хочет быть амебой, человек - человеком, а
суть - сутью. Ты разговаривал с матрицей личности Дианы, с её
сутью, а сути способны предвидеть будущее, вернее, его возможные
варианты. Похоже, ни один из вариантов будущего не устраивал
СУТЬ Дианы.
   - Я не совсем понимаю тебя, Дейрдра.
   - Скоро поймёшь. Очень скоро... Да, кстати, Морган. Ваши
фантазии на тему индуистских мифов весьма впечатляющи. Вы
льстите мне.
   Сказав это, Дейрдра ушла в Безвременье.
   - Что она имела в виду? - поинтересовался Колин.
   Морган покраснел и смущённо опустил глаза.
   - Ну... Когда Дейрдра говорила, что Источник вроде как её
ребёнок, я подумал о Браме, из пупка которого произрастает
лотос, и... В общем, ничего особенного.
   - Могу себе представить, - кивнул Колин и, не выдержав,
ухмыльнулся.
   Дейрдра (моя дочь) дёрнула меня за рукав.
   - Па, что будем делать с тётей Дей... с её прежним телом?
   Я вздохнул.
   - Понятия не имею, доченька.
   - Артур! - позвала меня Бренда. - Ты только посмотри.
   - Что там? - Я быстро подошёл к дивану, где лежала Дейрдра (то
есть её тело, но мне с трудом давалась эта сухая, бездушная
судебно-медицинская терминология). - Что происходит?
   - Что-то странное. Очень странное. - Бренда держала Дейрдру за
руку и в растерянности глядела на меня. - Пульс участился, стал
сильнее... ОНА ОЖИВАЕТ!
   - Великий Зевс!..
   На прежде бледных, безжизненных щеках Дейрдры начал проступать
румянец. Укрытая пледом грудь мерно вздымалась в такт дыханию.
   - Она передумала, - прошептала Бренда. - Она возвращается.
   Веки Дейрдры вздрогнули и медленно поднялись. Некоторое время
она блуждала затуманенным взором по потолку гостиной, затем её
взгляд прояснился, приобрёл осмысленное выражение... Но это не
был взгляд Дейрдры! В глубине её изумрудных глаз мне почудились
другие глаза - голубые, такие знакомые и родные...
   ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ!!!
   - Артур, милый... Я нашла тебя...
   Мне отчаянно захотелось ущипнуть себя за руку. И я ущипнул. И
почувствовал боль. Но это ещё не значит, что я в здравом уме.
Боль остаётся болью даже во сне.
   - Диана... Это ты?
   Она слабо улыбнулась.
   - Кто же ещё... Разве ты не узнал меня?
   Я закашлялся.
   - Что ты, родная... Конечно, узнал.
   Диана (О БОГИ, МОЯ ДИАНА!) Попыталась встать, но тело не
слушалось её.
   - Лежи, - сказала ей Бренда дрожащим от волнения голосом. Вид у
сестры был потрясённый; наверно, я выглядел ещё хуже. - Ты очень
слаба. Тебе нужен отдых.
   Диана внимательно посмотрела на неё.
   - Ты мне кого-то напоминаешь. Ты... Ты малышка Бренда?
   Бренда нервно усмехнулась.
   - Как видишь, уже не малышка. С тех пор прошло много лет.
   - Сколько?
   - Двадцать семь Основного Потока, - ответил я, имея в виду время
с момента моего исчезновения.
   - Двадцать семь лет, - повторила Диана. - Так долго... У нас
есть дочь, Артур...
   - Знаю, милая.
   - Как она?
   - С ней всё в порядке. Она уже взрослая. Скоро ты увидишь её.
   - Она... Она не обижается, что я бросила её?
   - Нет, Пенни всё понимает. Она очень умная девочка.
   Диана устало прикрыла глаза.
   - Что здесь происходит? - послышался недоуменный шёпот Моргана.
   - Похоже, очередное чудо перевоплощения, - так же шёпотом
ответил Колин. - И боюсь, покруче предыдущего.
   - Мне виделся странный сон, - произнесла Диана, не раскрывая
глаз. - Странный и страшный.
   - О чём?
   - О том, что я потеряла тело... его сожгли Формирующие.
   - А потом?
   - Не помню... Всё как в тумане... Это был настоящий кошмар!..
   - Хорошо, что ты не помнишь его, - невольно вырвалось у меня.
   - Да, очень хорошо. В моём сне девушка... её звали Дейрдра...
она сказала, что если я буду помнить о вечности, проведённой в
царстве теней, то сойду с ума... - Диана открыла глаза и
улыбнулась. - А под конец Дейрдра подарила мне своё тело.
Смешно, правда?
   Я попытался рассмеяться, но не смог, лишь дико осклабился. Во
взгляде Дианы промелькнула тревога.
   - Так это... это был не сон? Боже, я действительно...
   - Успокойся, родная. Всё уже позади. Тебе незачем волноваться.
Самое главное, что ты жива, а остальное - мелочи.
   Диана подняла свою руку (РУКУ ДЕЙРДРЫ!) И посмотрела на неё.
   - Это не моя рука. Я чувствую её как свою собственную, но это НЕ
МОЯ РУКА!
   - Дорогая...
   - Значит, я действительно потеряла тело? Значит, Дейрдра мне не
приснилась? Всё это было на самом деле?
   Я вздохнул и коротко ответил:
   - Да.
   Некоторое время она молчала, внимательно разглядывая свои
(ТЕПЕРЬ УЖЕ СВОИ) изящные руки. Затем произнесла:
   - Помоги мне встать, Артур.
   - Но...
   - Я хочу убедиться, что способна ходить. Я ДОЛЖНА знать, что
тело слушается меня. Иначе я точно сойду с ума.
   Против этого довода мне нечего было возразить. С моей помощью
Диана встала и, кутаясь в плед, осторожно сделала несколько
пробных шагов. Колин, Морган и девочки глазели на неё как на
воскресшую из мёртвых... а впрочем, так ведь оно и было.
   - Кажется, всё в порядке, - облегчённо констатировала она.
   - Да, - подтвердил я. - Полный порядок.
   - Ты не находишь, что у меня красивые ноги?
   - Они просто отличные.
   - Похоже, я высокая и стройная...
   - Да.
   Диана рассеянно посмотрела на присутствующих и направилась к
стене, где висело зеркало. Следуя за ней, я мысленно ругал себя
за несообразительность. Конечно же, с самого начала она хотела
увидеть своё новое лицо - и панически боялась, что оно окажется
некрасивым.
   Подойдя к зеркалу, Диана восхищённо ахнула, и мне даже пришлось
поддержать её, чтобы она не упала.
   - Тебе нравится? - спросил я.
   - Ещё бы! Раньше я была просто хорошенькой, а теперь... теперь я
настоящая красавица! Ты будешь любить меня и в этом теле. Ведь
так, Артур?
   - Как же иначе, любимая, - ответил я и крепко обнял её.
   - Наконец-то мы вместе, милый. Больше мы никогда не расстанемся.

   - Больше никогда.
   Я встретился взглядом с Даной... Господи, что же теперь?!!
   Я ТАК СЧАСТЛИВА, АРТУР, - совсем недавно сказала Дана. - ТАК
СЧАСТЛИВА, ЧТО МНЕ СТРАШНО. ЗНАЕШЬ, ИНОГДА Я БОЮСЬ, ЧТО ВСЁ ЭТО
- СОН.
   ТОГДА МЫ ОБА СПИМ И ВИДИМ СНЫ, - ответил я. - ОДИНАКОВЫЕ СНЫ.
ЧУДЕСНЫЕ, СЧАСТЛИВЫЕ СНЫ.
   Мы проснулись...
   Что ты наделала, Дейрдра? Что ты наделала?!
   Ты не умеешь ненавидеть, но ты умеешь мстить. Твоя месть тем
более изощрённа, что мне не в чем упрекнуть тебя, даже мысленно.
От всей души я благодарен тебе за твоё жестокое милосердие, за
то, что ты разрушила моё семейное счастье, вернув мне прежнюю
любовь, за то, что моя старшая дочь обрела мать, а я снова обрёл
боль...
   Спасибо тебе за всё, Дейрдра, Хозяйка Источника.

   КОНЕЦ