ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



ЭРИК СИМОН
БЕСЕДЫ В ПУТИ

    Первый уровень
    Космический корабль назывался "Звездолет первый",  поскольку впервые
люди отважились покинуть свою только еще частично освоенную и тем не ме-
нее уже становящуюся тесной для них Солнечную систему, вознамерясь пере-
сечь бездну,  разделяющую Солнце и альфу Центавра. Лишь немногим из них,
из тех ста четырнадцати,  что стартовали с Земли,  предстояло дожить  до
возвращения.  Свету  нашего  Солнца  требуется около четырех с половиной
лет, чтобы достигнуть Проксимы, а пока тот же путь проделает с неимовер-
ной быстротой летящий "Звездолет первый",  на его борту пройдет тридцать
четыре года.
    Однажды, на девятнадцатом году полета,  одиннадцатилетний Рауль вер-
нулся домой лишь поздно под вечер, взволнованный и счастливый, с растре-
панными волосами и не слишком-то чистый. Что ж, в этом не было, пожалуй,
ничего  необычного.  И все-таки мама придала своему лицу как можно более
строгое выражение, хотя еще большой вопрос, удалось ли ей это достаточно
убедительно.
    - Поздненько же ты, однако, - сказала она требовавшим объяснений то-
ном и на несколько мгновений прервала свои манипуляции на домашнем  ком-
мутаторе связи,  с которого можно было позвонить знакомым,  передать уп-
равляющую команду на их квартирный серворобот или  затребовать  дополни-
тельные роботы со станции бытового обслуживания, а также воспользоваться
компьютерами исследовательских подразделений и главной  электронной  па-
мятью космолета либо просто заказать на кухне ужин. Последнее-то как раз
и думала сделать Света.
    - А мы были внизу,  в парке, - сообщил Рауль, так, словно все было в
полном порядке.
    - С самого обеда?  - поразилась мама. - И чем же это столь важным ты
там занимался?
    - Ох,  да ничего такого особенного... В футбол играли, вот и все. На
спортплощадке. С Мишей и с остальными.
    - Прямо во всем этом,  - ужаснулась Света. Для сервоматов, разумеет-
ся,  не составляло труда привести выпачканную одежду в  надлежащий  вид,
причем быстро и основательно. Но подобное, в конце концов, никуда не го-
дилось:  то,  что мальчик,  если потребуется, может всякий день получать
новые вещи,  - дело одно, и совершенно другое - никчемное расточительст-
во. Ведь должны же где-то экономия и дисциплина начинаться, и мама Рауля
полагала,  что начинаться им следует именно в этом пункте.  Пареньку уже
ясно было,  что головомойки не избежать,  однако появление отца прервало
на время Светины педагогические усилия.
    - Привет,  - сказал Карел, вернувшийся после работы в одной из бота-
нических лабораторий, о чем ясно говорил его желтый халат, который он не
успел еще снять. - Вет-вет! - откликнулся сын.
    - Ну,  как прошел день? - поинтересовался Карел, ни к кому конкретно
не обращаясь.
    - Можно и не спрашивать. Света кивнула в сторону Рауля. - Так выгля-
дят герои, возвращающиеся после футбола домой.
    - Хм... - неопределенно отозвался Карел и прошел в соседнюю комнату.
- И кто же выиграл? - спросил он через незакрытую дверь. - Да мы, конеч-
но!  - бодро объявил Рауль. - Что значит - конечно? изображая удивление,
потребовал объяснений отец. - Вы что же, такие непобедимые?
    - В любом случае ты мог бы все-таки и умыться, - вставила Света, по-
нятным образом имея в виду Рауля.
    - Само собой,  - ответил мальчик,  и не определить было,  высокая ли
это самооценка футболиста или выражение согласия по части проблем гигие-
ны. Вполне возможно, и то и другое, поскольку он тут же вышел из кварти-
ры и зашагал в направлении умывальных помещений четвертого уровня.
    Когда он шел назад, навстречу ему в слабоосвещенном главном переходе
попался их домашний сервомат. Приземистый, снабженный колесами и манипу-
ляторами бытовой робот направлялся,  видимо,  за готовым ужином.  Личный
состав "Звездолета первого" жил в соответствии с оказавшимся оптимальным
28-часовым суточным циклом, при котором 20 часов составляли "день", а 8-
принадлежали  "ночи".  На  время  этих восьми часов освещение в первом и
втором уровнях,  то есть в обоих внешних этажах имевшего  цилиндрическую
форму корабля,  приглушалось - в тех этажах,  где находились парк, спор-
тивная площадка,  плавательный бассейн, театр и другие центры обществен-
ной жизни.  Да и помещавшиеся над ними,  дальше от периферии,  в глубине
расположенные уровни 3-й и 4-й, жилые этажи, в ночное время также затем-
нялись,  по крайней мере главные переходы, ведшие к отдельным квартирам.
Здесь освещение включалось посегментно,  когда по коридорам проходил че-
ловек.  Впрочем,  срабатывать эту механику заставляли и сервоматы, и те-
перь навстречу сопровождавшей мальчика на обратном пути в квартиру  све-
товой волне катилась вместе с сервоматом другая волна приглушенного све-
та.  Робот посторонился,  пропуская человека, когда они повстречались на
одной стороне коридора, и обе движущиеся капсулы света, слившись на нес-
колько мгновений в одну, снова разделились и побежали прочь друг от дру-
га.
    - А с кем вы,  собственно, сражались? - поинтересовался Карел, когда
они втроем сидели за ужином.  - С девчонками, - ответил Рауль. - Хм... -
пробормотал отец. - И как же вы сыграли? - Пять четыре.
    - Так это же почти вничью... - с сомнением оценил Карел.
    - Да,  но нас-то ведь было меньше! Бен, Эдди, Юань, Миша, Джон, Герт
и я против девяти девчонок!
    - Что за Джон?  - удивленно вмешалась в разговор Света.  Не то чтобы
она особенно увлекалась футболом,  но одно ей было известно точно: ника-
кого Джона на борту нет.
    - Да Юс,  - с готовностью пояснил Рауль.  - Ты имеешь в виду  Юсуфа?
догадался Карел. С какой стати вы его Джоном величаете?
    - Да потому, что он такой здоровенный. Как Маленький Джон.
    - А это еще кто такой?  - изумилась мать Рауля.  - Ну, тот самый Ма-
ленький Джон,  который воевал вместе с Робином Гудом  против  шерифа  из
Ноттингема.  У Вена есть такая старинная книга, в которой рассказывается
о приключениях Робина Гуда.  Он говорит, ей чуть ли уже не сто лет, этой
книге.  А сами истории намного старей. Робин и Маленький Джон, ну и дру-
гие там, жили все время в лесу и помогали крестьянам, защищали их от ше-
рифа. В настоящем лесу! Вот здорово, а?
    - И где же это происходило? спросил отец и прикинул, стоит ли съесть
еще чего-нибудь или лучше уж воздержаться.
    - Да на Земле,  конечно! - воскликнул удивленный вопросом Рауль. - И
где на Земле?
    - Где? Хм... не знаю. На Земле, и все. Карел и Света молчали.
    - Ну да,  где-то там на Земле,  где есть настоящий лес,  - продолжал
Рауль.  Он намного больше,  чем парк,  намно-о-го больше.  Самое малень-
кое... в сто раз больше. И без второго уровня сверху.
    Позднее, когда  Рауль  уже  заснул,  родители еще сидели в гостиной.
Света,  быстро нажимая клавишу управления, проецировала на небольшой эк-
ран какую-то энциклопе-
    дию, и после каждого нажима страница на экране сменялась следующей.
    - Послушай,  - обернулась она к мужу,  - а ты не знаешь,  что там за
история, с этим Робином Гудом?
    Карел отложил в сторону теоретическое  исследование  о  направленных
мутациях у кониферов. Со стола упала при этом другая книга; сервомат ак-
тивировался, поднял ее и вернулся на свое место в стенной нише.
    - Представления не имею, - сказал Карел. - А в чем дело?
    - Да нет,  так,  ничего, просто подумалось... - Она приостановилась,
размышляя,  надо  ли опять начинать все сначала.  - Это было вроде того,
как недавно...  ну ты ведь помнишь, когда малыш явился с тем стихотворе-
нием, о мигающих звездах... да ты знаешь, о чем я. Когда он спросил, как
это звезды могут мигать.
    - Мне казалось,  что я ему все объяснил,  - чуть недовольно произнес
Карел.
    Она опустила плечи и кивнула устало;  она понимала,  что нет, в сущ-
ности, никакого смысла опять ворошить прежнее.
    - Да, - сказала она, - ты объяснил ему, что происходит с переменными
звездами: изменение блеска и тому подобное.
    - Совершенно верно,  - подтвердил он и хотел снова приняться за тет-
радь с заметками своего коллеги Гюнтера,  без сомнения, прямо околдован-
ного этими кониферами,  как видно,  его давнишним хобби. "Наверное, уда-
лось бы провести по меньшей мере одну серию опытов с семенами и получен-
ными из них саженцами,  - думал Карел. - Досадно, что нельзя высеять об-
лученный семенной материал в парке;  времени хватило бы вполне... да нас
туда,  конечно,  и близко не подпустят,  места-то ведь совсем нет. И что
только Гюнтер себе возмечтал..."
    - Не надо было этого делать.  Так не надо было,  - не  успокаивалась
Света.
    - Да уж,  не очень удачно вышло.  Я и сам знаю,  что в стихотворении
говорилось вовсе не о переменных,  а о самых что ни на есть обыкновенных
звездах,  и о рассеянии световых лучей в земной атмосфере я тоже сообра-
зил. После. Ну и что? Здесь одно объяснение стоит другого. Мальчуган ви-
дел звезды только на телеэкране,  и там они не мигают. Но ты это знаешь,
в конце концов, не хуже меня. И я не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.
    - Дело не в этом одном объяснении.  Но я не хочу,  чтобы у  мальчика
сложилось искаженное представление о Земле.  Сегодня вот опять эта исто-
рия с лесом.  "Настоящий лес",  - сказал он. А ты понял, как он его себе
представляет?  Вроде парка, только побольше. "В сто раз больше", - гово-
рит он, и для него это уже невообразимо много. А ведь ни один человек не
назовет  лесом кучку деревьев,  будь их хоть в тысячу раз больше,  чем в
парке. Я имею в виду - если он знает, что такое настоящий лес.
    - Вот именно, - сказал с ударением Карел. - Если он знает, что такое
настоящий лес.  Рауль не знает,  и что же? Не думаешь ли ты, будто чело-
век, не видевший леса, хуже того, который видел? Но ведь это абсурд! Да-
же и на Земле были времена,  когда иные из горожан в глаза не видали ле-
са,  ни разу в жизни не выбирались за пределы своих городков.  Но мы уже
столько  раз говорили о том,  что нет никакого смысла цепляться за вещи,
которые теперь все равно далекое прошлое.  И тем более это  относится  к
мальцу.  Пойми же, вот этот вот корабль - его обычная среда, и нет ника-
ких причин для того, чтобы ему здесь было плохо. А часто ли, кстати ска-
зать, ты думаешь о Земле? Может, каждый день? Или каждый час? - Он гово-
рил негромко,  но настойчиво,  как и всегда, когда речь заходила об этой
стороне их жизни.
    Света хотела что-то ответить,  но передумала. В самом деле, не впер-
вые слышала она этот аргумент,  да и Карел был прав: разлука с Землей не
отзывалась  той болью,  о какой она со страхом думала иногда вначале,  в
первые годы полета.  Воспоминания потихоньку бледнели, и заботы дня свя-
заны были с кораблем.
    - И все-таки Земля наша родина,  - сказала она, и ее "все-таки" было
ответом на его вопрос.  - Я не хочу,  чтобы наш сын считал своей родиной
корабль,  всего лишь металлический осколок, не хочу, чтобы Земля и чело-
вече-
    ство стали для него пустыми абстракциями!  Не хо-чу! А человечество?
Знаешь ли ты, что для него такое - человечество? Это мы здесь, наши пол-
торы сотни экипажа.  Конечно,  ему известно и о тех,  на Земле, но что с
того?  Он не знает ни одного из них,  для него они лишь имена. Будто все
они давным-давно умерли,  будто их уже больше нет,  не существует, а мо-
жет, и не было никогда. Им просто нет места в его мире.
    - Верно, потому что его мир-этот корабль! Мы уже тысячу раз толкова-
ли об этом, и ничего нового все эти копания и разговоры не принесли. Да,
мир Раулянаш корабль.  А чего ты,  собственно, хочешь? Чтобы он рвался к
чему-то,  возможно даже - тосковал и горевал о чем-то,  что ему так  или
иначе доведется увидеть не раньше,  чем через энные десятки лет?  Зачем?
Для чего?  По временам я даже спрашиваю себя о том,  не лучше ли было бы
вообще,  если б он не натыкался беспрестанно на наши воспоминания о Зем-
ле?  Так ему недалеко и до ощущения,  будто  его  ограбили,  обделили  в
чем-то, и все только из-за того, что мы придаем этому обстоятельству не-
померно большое значение и без нужды лишний раз сосредоточиваем  на  нем
его внимание. Только понапрасну запутываем детей.
    - Как хочешь,  а мне от всего этого не по себе. Иногда... Что будет,
когда мы вернемся?  Как ему найти себя и свое место на  чужой  для  него
Земле,  с которой он ничем не связан?  Не останется ли тогда родиной для
него корабль? Понимаешь, я не хочу, чтобы он горевал тогда об утраченном
мире, в котором до неба можно добраться с помощью лестницы. Парк на пер-
вом уровне - пятнадцати метров высотой,  в остальных уровнях не будет  и
трех. Для нас корабль - всегда и только - средство передвижения, пользу-
ясь которым горстка людей отправилась в путь.  Да, мы обвыклись и тут, и
все же для нас здесь не дом.  А вот как насчет наших детей? Замечаешь ли
ты,  как далека для них Земля?  А корабль - не маловата ли чуточку такая
родина? И не маловат ли чуточку экипаж для человечества^
    - А исследователи, которые шли на многолетнее заключение, чтобы про-
верить возможность работы в изоля-
    ции? Подумала ли ты и о них? Таку Исихара четыре года прожил с семь-
ей  на  старой  космической станции,  без каких-либо контактов с другими
людьми, даже без радиосвязи. И там не было парка, не было бассейна, щед-
ро оснащенных лабораторий... Разве они жаловались? Не работали разве изо
всех сил? Или, может быть, в течение этих четырех лет худо воспитывались
дети? А они находились там всего только вчетвером! Но и для четверых там
не было по-настоящему достаточно места:  ты прекрасно знаешь, что предс-
тавляла из себя старая космостанция. Да как же нам тут жаловаться?!
    И это он также говорил не раз... Света знала, что он прав, но не ме-
нее хорошо знала она и то,  что будет сомневаться в этом,  опять и опять
сомневаться в этом. Карел продолжал:
    - И  для  них это был действительно всего лишь эксперимент,  им было
известно,  что четырехлетнее добровольное  заточение  не  имеет  другого
смысла, кроме проверки собственной их реакции на него. У них не было це-
ли. - А у нас?
    - Через пятнадцать лет мы достигнем планет альфы Центавра.
    - Раулю к тому времени исполнится двадцать  шесть,  -  тихо  сказала
Света.
    Второй уровень
    Шел девятнадцатый год полета.  Случившееся было столь экстраординар-
ным, что Астронавтический центр спешно командировал на станцию инспекто-
ра.  Он прибыл с очередным рейсом ракеты обеспечения:  высокого роста, с
темно-русыми волосами,  сухощавый мужчина под пятьдесят,  чье и без того
непримечательное лицо имело такое выражение,  будто он вотвот задремлет.
Теперь он восседал в кабинете станционного психолога-среднего роста южа-
нина  одного примерно возраста с инспектором,  мускулистое тело которого
выказывало первые признаки тучности.  Руководитель станции, сопровождав-
ший инспектора и представивший
    ему психолога, успел уже скрыться из кабинета под предлогом неотлож-
ной работы, препоручив наиболее неприятную часть беседы своему подчинен-
ному.
    - Отчет ваш я прочел, - веско заметил инспектор. - И все-таки я про-
сил бы вас еще раз вкратце описать ход событий. Надеюсь, это поможет нам
разобраться  в  случившемся  и избежать в дальнейшем повторения подобных
ситуаций.  Или нет, поступим иначе: я расскажу вам, что сумел уяснить из
вашего сообщения, а вы, коль скоро потребуется, дополните мое изложение.
Психолог согласно кивнул.
    - Прекрасно,  - продолжал инспектор. - Итак, Хвитби работал на стан-
ции  с четвертого августа.  Он выполнял свои обязанности к полному удов-
летворению начальства,  не проявляя каких-либо признаков психической не-
устойчивости. Что подтверждалось и обычными периодическими обследования-
ми. А затем, двадцать третьего августа, произошел...
    Тут психолог прервал его, отрицательно покачав головой, и сказал:
    - Считаю необходимым указать на то,  что здесь,  на станции.  Хвитби
подвергался  лишь  тесту  Г-четыре,  как это обыкновенно практикуется по
прибытии нового персонала.
    - Насколько мне известно,  Г-четыре-всего только соматический  конт-
роль общего состояния?  - удивился инспектор, и психолог отметил про се-
бя, что собеседник сказал "насколько мне известно". Сам инспектор, похо-
же, не был специалистом. Подобное случалось.
    - Совершенно верно,  - подтвердил он. - Так предусмотрено служебными
инструкциями,  поскольку при перелете к станции могут возникнуть опреде-
ленные нарушения в физическом состоянии сотрудников, но крайней мере те-
оретически. Первый психический тест, как правило, Ь-семь либо Ь-одиннад-
цать-выполняется  после  четырехнедельного  пребывания здесь.  По данной
причине, - речь психолога зазвучала категоричнее, он говорил теперь чуть
медленней,  хотя и не настолько,  чтобы это обращало на себя внимание, -
по данной причине я и не мог обследовать Хвитби прежде, чем случился из-
вестный
    инцидент. Сотрудники станции, все без исключения, проходят перед вы-
летом к нам фундаментальное обследование в Центре,  так по крайней  мере
значится в предписании.  И если коллеги на Земле...  Впрочем, я не хотел
бы строить необоснованных гипотез.  До сих пор они направляли к нам  от-
борные кадры.
    Инспектор извлек  из  среднего  кармана своей модной пуловеретки не-
большой блокнот и сделал в нем короткую запись,  не слишком  возбудившую
любопытство его собеседника. "Пожалуй, и в самом деле не из наших специ-
алистов,  - думал психолог,  - скорее какой-нибудь тип из администрации,
воспользовавшийся оказией,  чтобы самолично отправиться в космос, этакий
несостоявшийся покоритель вселенной".
    Получивший такую оценку инспектор снова захлопнул свой  блокнотик  и
продолжал рассказывать психологу о том,  что сам узнал лишь из представ-
ленного им же отчета.  Тот терпеливо слушал доклад, пока человек с Земли
не добрался наконец до финала.
    - И потому для меня по-прежнему необъяснимо, как это Хвитби оказался
привлечен в качестве наблюдателя к осуществлению столь важного  проекта,
каким является операция "Звездолет первый". Что, собственно, сам он ска-
зал по поводу происшедшего? Ведь вы же в итоге пишете, что человека это-
го,  несмотря на случившееся, следует считать вполне вменяемым. Но тогда
- почему он так поступил?
    - Внушил себе, будто мы не имеем никакого права на то, чем тут зани-
маемся.
    - И решил проникнуть через главный шлюз в космолет, подвергнув угро-
зе весь эксперимент?! Из-за того только, что у него, видите ли, возникли
сомнения? Просто в голове не укладывается!
    "Этот человек  действительно никакого представления не имеет о здеш-
ней обстановке, - подумал психолог. - Сознаваться он в этом, разумеется,
не желает, да и мне не стоит слишком высовываться после всего, что прои-
зошло".
    - Вы совершенно правы, - поддержал он инспектора, - проект наверняка
стал его тревожить не вдруг. На-
    против, нам  следует предположить,  что его отношение к проекту было
двойственным с самого начала, еще на Земле, с того момента, как ему ста-
ло известно об истинном положении дел. Впрочем, достаточно вероятно, что
и для него это стало ясно не сразу, а таилось скорее в подсознании. Ну а
здесь,  на станции, его внутренний конфликт обострился. Ему было, по-ви-
димому, совсем не легко.
    - А не мог ли он с самого начала замышлять удар по проекту?  Как  вы
считаете? Мне это кажется логичным.
    - Нет, нет. Человек ведь мыслит не строго логически, по крайней мере
реагирует не так. Что происходит вдали от него, эмоционально затрагивает
его меньше,  чем в том случае, когда разыгрывается на его глазах, в осо-
бенности если он получает обо всем лишь  весьма  абстрактную,  тщательно
отредактированную информацию.  Далеко не одно и то же:  узнать, из осто-
рожных объяснений специалистов, о том, что тут девятнадцать лет крутится
на земной орбите космический корабль,  экипаж которого воображает себя в
полете к альфе Центавра,  находясь на Земле или сидя здесь,  наверху, на
станции, в непосредственной, так сказать, близости. Чертовски, признать-
ся, странное ощущение, когда дежуришь в одной из наблюдательских кабин и
видишь,  как за стеной из титанового сплава живут люди, полностью изоли-
рованные от внешнего мира и обманутые так,  что иной скорее предпочел бы
оказаться в гробу,  чем в этом титановом цилиндре. Хотелось бы вам нахо-
диться там,  внутри,  на подобных условиях?  - психолог движением головы
указал  вверх,  туда,  где  находился,  как известно было обоим,  корпус
"звездолета",  оплетенный конструкциями наблюдательной  станции,  словно
захваченное в паучьи тенета насекомое.
    - Мм...  не то чтобы я...  - начал прибывший с Земли гость и, не за-
кончив начатой фразы, продолжил: Но, так или иначе, наблюдатели проходят
ведь тщательную проверку. Это же, в конце концов, отборные кадры. Навер-
няка и вашему Хвитби разъяснили,  что...  да, что эксперимент необходим.
Сегодня ведь ни для кого не секрет, что наиболее значительный фактор не-
надежности в астронавтике отнюдь не техника, а неизменно сам человек. Мы
просто  не  можем позволить себе угрохать столько сил и средств на такой
проект, как первая интерстелларная экспедиция, без твердой уверенности в
том, что он не пойдет прахом из-за человеческой несостоятельности. И по-
тому необходимо с надежностью обеспечить, чтобы группа находящихся в по-
лете людей представляла собой, э-э, социологически стабильную систему; а
поскольку нельзя в столь дорогостоящем предприятии слепо идти  на  риск,
то все и должно быть проверено заранее, не так ли?
    "Кого он,  собственно, желает убедить, меня или себя? - подумал пси-
холог.  - Или,  может,  он и в самом деле такой... словоохотливый? Ну да
пусть себе поговорит..."
    - А  что первоначальных экспериментов для этого недостаточно,  также
вполне очевидно.  Далеко не одно и то же,  проводит ли горстка  людей  в
изоляции года тричетыре,  или сто пятьдесят человек-десятилетия,  не так
ли? Тем более в первом случае экипажу было известно, что при возникнове-
нии серьезной опасности они могут рассчитывать на помощь с Земли.  Тесты
такого рода не могли, естественно, дать исчерпывающих результатов, пото-
му-то  и оказалось необходимым опробовать психосоциологическую нагрузоч-
ную способность такой системы на втором, более высоком уровне! - Разуме-
ется,  -  послушно согласился психолог.  - Испытуемая группа должна была
по-настоящему верить в то,  что совершает интерстелларный полет, если мы
хотели провести эксперимент в чистоте.  И ведь это, в конце концов, ради
поистине великой цели,  не так ли? Эксперимент служит подготовке настоя-
щего полета. Что и было, я полагаю, разъяснено наблюдателю Хвитби?
    - Да,  конечно,  - ответил психолог и подумал: "Хвитби в сравнении с
ним был прямо-таки стоик.  Хотелось бы мне взглянуть на этого субъекта в
шкуре наблюдателя,  за три минуты он трижды сказал "не так ли".  Или уже
четырежды?" - Во всяком случае, мы вправе из этого исходить, - продолжал
он.  - Все подробно разъясняется каждому будущему сотруднику станции,  и
сюда попадают лишь те, кто твердо убежден в необходимости этого. -
    "Или те,  кому это,  в общем-то, до лампочки, вроде нашего брата". -
Так, во всяком случае, было до сих пор.
    - Мы позаботимся о том, чтобы так было и впредь, - заявил инспектор.
- В дальнейшем мы еще скрупулезнее будем производить отбор, даже пользо-
ваться при необходимости гипнотической блокадой.  Если, конечно, и в са-
мом деле ничего другого не останется.  Естественно,  на строго законных,
то есть добровольных,  основаниях.  А вам придется каждые две недели вы-
полнять тестирование по шкале Ь, в том числе и среди наблюдателей. Пись-
менную инструкцию вы в самое ближайшее время получите.
    - Поговаривают,  будто наблюдательские должности вообще упразднят? -
с неопределенно-вопросительной интонацией произнес психолог.
    - Ну, это, разумеется, чепуха. Вы и сами знаете, что, кроме спецреле
в схемах сервороботов, мы на борту корабля никаких приборов для наблюде-
ния не устанавливали:  опасность обнаружения была бы чересчур велика.  В
тем большей степени нам приходится опираться на наблюдения с помощью пе-
риферийных систем;  иначе мы совсем не имели бы представления о том, что
происходит внутри корабля. Нет, нет, наблюдатели остаются. Но мы позабо-
тимся о том, чтобы в будущем кто попало не мог но своему капризу открыть
главный шлюз - изнутри это, понятно, и сейчас не так просто. Даже не во-
образить, что могло произойти, справься Хвитби еще и с внутренней дверью
шлюзовой камеры: все десятилетия труда над проектом-впустую! Не говоря о
годах предварительной подготовки,  об изматывающей, кропотливой работе в
условиях строжайшей секретности... Этот человек просто сошел с ума - да,
да,  знаю,  ваше заключение,  я ничего такого сказать не хотел. Нет, как
угодно, а я его не понимаю.
    - Я тоже, - заверил психолог, - но так или иначе, а я рад, что через
полгода меня уже здесь не будет.  И, ейбогу, не хотелось бы мне присутс-
твовать при том,  когда откроют шлюз и те,  внутри,  все узнают. Но ког-
да-то ведь это должно произойти. - Это нас не касается, - сказал инспек-
тор.
    Третий уровень
    Через три  недели после своего визита на космическую станцию инспек-
тор принимал психолога в командном центре проекта "Звездолет", на Земле.
    - Вы удивлены, что мы вас отозвали досрочно, - говорил он. - Однако,
смею заверить, мы полностью удовлетворены вашей работой. Дело в том, что
у нас есть для вас другое задание. Не согласитесь ли вы, скажем, возвра-
титься на станцию, но уже не в качестве психолога? - В качестве кого же?
- Допустим, в качестве наблюдателя? - Наблюдателя? Но я ничего в этом не
смыслю. Я не обучен обращению с приборами, да и не думаю, чтобы это мог-
ло меня заинтересовать. Для человека моей специализации довольно однооб-
разная работа. Весьма сожалею, но это не для меня.
    - Должен все же сказать, что работа, которую мы предлагаем, не обыч-
ная работа наблюдателя. Говоря точнее, вам надлежит заручиться союзника-
ми среди других наблюдателей,  ну или вообще среди станционного персона-
ла...
    Жужжание зуммера переговорного устройства на столе прервало  его  на
полуслове, и из динамика раздался голос:
    - Прибыл ли уже коллега Санчес?  - Да,  - ответил в микрофон инспек-
тор, - я как раз начинаю знакомить его с нашим предложением.
    - Информирован ли он уже о характере предложения?
    - Нет,  к этому мы еще не подошли.  - Прекрасно, поговорим об этом у
меня в кабинете. Лучше всего прямо сейчас.
    Раздавшийся щелчок  оповестил о том,  что невидимый собеседник разъ-
единил связь, и инспектор вновь обратился к своему посетителю:
    - Это был коллега Хвайт, руководитель нашего проекта. Разрешите про-
водить вас в его кабинет. Он хочет
    сам переговорить с вами. Прошу сюда, нам прямо.
    Проходя по коридору административного здания, Санчес спросил:
    - Что вы имели в виду, говоря о союзниках? - Директор вам это сейчас
объяснит, - ответил инспектор. - Вы должны повторить попытку Хвитби, же-
лательно вместе с несколькими другими... Вот мы и пришли.
    Они пересекли  пустую  приемную,  и  инспектор  распахнул  следующую
дверь.
    - Нет,  нет, пожалуйста, вы. Знакомьтесь - коллега Хвайт, наш дирек-
тор. Коллега Санчес.
    Санчес, ничего не понимая,  глядел на человека,  поднявшегося при их
появлении и теперь с улыбкой шагнувшего навстречу из-за письменного сто-
ла, приветствуя гостей.
    - Вы?.. Коллега Хвитби? - Психолог не находил слов. - Что все... Вы-
ходит, вы...
    - Это действительно я,  - сообщил директор, довольно молодой еще че-
ловек,  не  старше тридцати пяти.  - Я всего лишь играл роль наблюдателя
Хвитби,  и причину вам предстоит сейчас узнать.  Однако  располагайтесь,
прошу вас.
    Он жестом  указал на кресла,  сгруппированные в углу кабинета вокруг
небольшого стола, и, когда психолог и инспектор сели, тоже присоединился
к гостям. Затем он продолжал:
    - Итак,  по  порядку.  Вы знаете:  прежде чем отправить экспедицию к
звездам,  необходимо убедиться,  в состоянии  ли  подобная  человеческая
группа  вообще выдержать время полета и сумеет ли она сохранить функцио-
нальную активность. Следовательно, необходима проверка, и проверка в та-
ких условиях, когда можно наблюдать поведение людей, находящихся на бор-
ту космического корабля,  а в случае  катастрофической  необходимости  -
также и вмешаться в происходящее. Это означает потребовать от испытуемых
громадной жертвы,  даже не предупредив их о том,  насколько она  велика.
Можно, вероятно, сказать - жестокой, чудовищной жертвы.
    - Будучи Хвитби,  вы это сказали,  и не только это, - вставил психо-
лог.
    - Да,  - Хвайт игнорировал его реплику,  - это жестоко,  но в то  же
время необходимо.  И кроме того:  кто пускается в подобный полет,  готов
приносить и жертвы - ради того,  чтобы люди достигли звезд;  это-то он и
делает,  на иной лад,  но с тою же целью. Однако и сама жертва оказалась
бы бессмысленной,  если вследствие какого-то сбоя пришлось бы до времени
прекратить испытание.
    - Я,  к сожалению, не вполне улавливаю ход вашей мысли, - отчужденно
заметил Санчес. - Мне казалось, ваши действия в роли Хвитби были направ-
лены именно на то, чтобы прекратить эксперимент.
    - В том-то и дело, что нет! Совсем наоборот! - впервые подключился к
беседе инспектор. - Все было тщательнейшим образом продумано.
    - Несомненно, - со сдержанной вежливостью поддакнул психолог.
    Директор, по-прежнему непринужденный, продолжал развивать свою аргу-
ментацию,  явно  подработанную заранее либо уже обкатанную им при других
обстоятельствах.
    - Все очень просто. Во избежание неудачи по ходу испытаний предвари-
тельно должны быть испытаны сами условия испытаний.  То есть, прежде чем
отправить испытуемых в мнимый полет к звездам, необходимо вначале...
    - Нет,  - глухо произнес Санчес.  Он понял. - Да. Мы в настоящий мо-
мент проверяем,  способны ли мы в принципе обеспечить гарантированно не-
заметное, бесперебойное наблюдение за тест - группой...
    Психолог, вновь быстро овладевший собой, перебил директора:
    - Не люди в космолете проходят проверку,  а мы!  Наблюдатели, вообще
станционный персонал.  Вот уж действительно...  Да,  но как вы заменяете
людей в корабле? Коли они водят нас за нос, значит, должны быть в курсе;
никто в подобной ситуации не согласится на девятнадцать лет изоляции,  а
то и больше. Тогда как же вы заменяете их, а наблюдатели ничего не заме-
чают?
    - Никак.  Просто в корабле никого нет.  То, что видят наблюдатели, -
всего лишь заранее подготовленные сцены.  Кинофильмы,  записи информдан-
ных, подаваемые на терминалы наблюдения.
    Ноя собственными  глазами видел в архиве несколько сюжетов из кораб-
ля,  несколько этих самых, как вы говорите, кинофильмов. Разумеется, как
материалы,  "отснятые" на борту корабля приборами наблюдения.  Они отно-
сятся к совершенно разным годам,  и видно, как люди на самом деле старе-
ют, как подрастают дети!
    - Ничего удивительного. Предварительные работы по проекту начаты де-
сятки лет назад;  съемки мы вели в течение тридцати лет, отсняты различ-
ные варианты. - Сработано основательно.
    - Только  работая  основательно,  мы справимся с нашей ответственной
задачей,  - раздался опять голос инспектора. Санчес несколько растерянно
взглянул на него,  ожидая какого-то продолжения.  Но тот молчал.  Вместо
него пояснил директор:
    - Нам необходимо выявить реакции наблюдателей на различные ситуации,
возникающие  на  борту  космического  корабля:  иные  из этих ситуаций и
впрямь, как мы полагаем, драматичны, а то и просто угрожающи. Позднее, в
ходе  проведения  основного теста,  мы должны иметь возможность срочного
вмешательства на случай экстремальных обстоятельств, но мы не вправе до-
пустить,  чтобы кто-нибудь попытался,  например, проникнуть в космолет и
нарушить ход эксперимента лишь потому,  что у него сдали нервы. - Однако
вы сами...
    - Сам я - в качестве наблюдателя Хвитби совершил такую попытку, что-
бы установить,  как поведет себя остальной персонал. Понимаете ли, чтобы
обеспечить  надежность  в  дальнейшем,  сейчас  мы должны понизить порог
раздражения.  Мы намеренно создаем ситуации,  чреватые  срывом.  И  если
станция преодолеет их,  как преодолела она "Хвитби", тогда мы можем быть
спокойны.
    - Ну,  вас-то мы накрыли довольно быстро, - не без хорошей доли зло-
радства напомнил психолог.
    - Тем  лучше.  Но необходимо испытать систему на прочность под более
жесткой нагрузкой.  И это предстоит сделать вам:  вернуться  на  станцию
"наблюдателем" и побудить нескольких коллег к новой,  на сей раз органи-
зованной попытке оборвать эксперимент.  Мы пустим фильмы, которые облег-
чат вашу задачу. Вы, разумеется, единственный посвященный, остальные бу-
дут думать,  что там,  в корабле,  и в самом деле подвергаются испытанию
люди.
    - Вы  желаете выяснить,  удастся ли мне сколотить группу противников
эксперимента?
    - Да,  и сумеете ли вы с ними пройти защитные устройства.  - Что  за
устройства?
    - Этого  вам  знать  не нужно.  Ведь все должно быть как можно более
настоящим.  Но могу вас заверить:  какаялибо опасность для жизни и  здо-
ровья не грозит никому. - Что ж, весьма обнадеживает. - Значит, беретесь
за выполнение задания?  - Нет. Я психолог, мое дело наука. А вам тут ну-
жен актер.  Вроде тех,  что разыгрывали сценарий на борту космолета. Или
отчего бы вам не сделать все самому,  предварительно заменив на  станции
персонал?
    - Лично я исключаюсь.  Ведь я уже вам сказал: лучше не знать предох-
ранительно-защитных систем.  Мне они известны.  Кроме того,  хотелось бы
максимально ограничить круг посвященных, а вы знакомы с условиями и обс-
тановкой на станции.  Естественно, нет необходимости решать сию же мину-
ту. Если вам нужно подумать неделю или, скажем, две... Мы не торопимся.
    - Что верно,  то верно. Перед интерстелларным полетом чуть ли не по-
лувековой тест,  перед основным тестом - еще один,  тест теста, а до не-
го...  А почему вы,  собственно,  уверены, что и сами не являетесь всего
лишь...
    Он не завершил начатой фразы, с откровенно иронической усмешкой гля-
дя  на директора Хвайта.  Но тот озадаченно молчал.  Вместо него ответил
инспектор, определенно и твердо:
    - О,  разумеется, нет, это было бы абсолютно бессмысленно! Да и вре-
мени у нас такого нет. В ближайшие
    годы мы  ждем результата изысканий от нашей физической группы.  - Он
несколько мгновений помолчал, затем добавил: - Я говорю о решении техни-
ческих сторон проблемы:  возможно ли в принципе осуществление интерстел-
ларных перелетов.
    Он с удовлетворением констатировал, что ни со стороны Санчеса, ни со
стороны Хвайта не последовало преувеличенных реакций.

1973-1978


?????? ???????????