ФРАHЦ ФЮМАН
ОБМОРОК
- Это совсем просто, - сказал Янно, - эксперименты по искривлению
пространства неизбежно вели в тупик, ибо суть эффекта заключается в иск-
ривлении времени. Нет, это нельзя представить себе наглядно, даже само
понятие "искривление" используется условно, лишь указывая на выход в пя-
тое измерение. И вот когда время - или, строго говоря, весь хронотопи-
ческий континуум - выходит в иное измерение, а происходит это в опреде-
ленных интервалах, то будущее как бы накладывается на настоящее. Времен-
ной поток образует своего рода петлю, которая проходит через один и тот
же момент времени дважды. Словом, все довольно просто.
- Почему же об этом почти ничего не слышно? Янно с вежливым сожале-
нием пожал плечами.
- Практического значения эффект почти не имеет; радиус кривизны
слишком мал, но обычно соответствует всего нескольким долям микросекун-
ды. Какое уж тут практическое значение?
- Разве столь малый промежуток времени поддается фиксации?
- Только на уровне элементарных частиц, но существуют участки повы-
шенной каузальности, в которых петля значительно расширяется. Пабло ис-
пользует это обстоятельство и получает характеристики, доходящие до нес-
кольких секунд, а иногда до минуты.
- Но в таких случаях эффект приобретает колоссальное значение...
- Вовсе нет. Эффект сильно локализован в пространстве и может быть
получен лишь применительно к конкретному лицу, на котором проводится
эксперимент; с военной точки зрения эффект интереса не представляет, в
личностном аспекте он также не имеет сколько-нибудь серьезного значения.
Обществу вряд ли нужна способность человека узнавать чуть-чуть раньше
то, что он сам же и сделает чуть-чуть позже.
- То есть человек может увидеть только свое собственное будущее?
- Да, он видит в будущем только себя и, разумеется, свое непосредс-
твенное окружение. Поэтому Пабло сейчас в опале. Еще бы: эгоцентрические
забавы, формалистические выверты прогностики, элитарный интеллектуализм
- сам знаешь, каких собак у нас могут понавешать. Потихоньку он продол-
жает этим заниматься - для приятелей, для тех, кого они по знакомству
направят; ну и берет он за это, соответственно, кое-какую мзду. Гость
согласно кивнул, мол, само собой.
- А в каких случаях можно рассчитывать на интервалы повышенной кау-
зальности, о которых ты говорил?
- Их рассчитывает химокомпьютер; расчетные формулы очень сложны и
представляют собою суммы тензоров, которые в значительной степени зави-
сят от индивидуальной константы, так называемого коэффициента АК, а
константа в свою очередь связана с циклоидойвпрочем, к чему тебе все
это?.. - Он пристально посмотрел на гостя. - Ты что же, все-таки настаи-
ваешь на своем? Послушай моего совета, откажись от этой затеи.
- А больно будет? - спросил гость. Лет ему было немногим больше со-
рока, одет по-городскому. В голосе послышалась робость, которую несведу-
щие люди испытывают перед сложными приборами. Янно невесело усмехнулся.
- Физической боли, конечно, никто не чувствует...
- Но?
- Есть ведь еще и душевные муки, поэтому мне хочется тебя предосте-
речь. Остается ощущение полного бессилия, и это ощущение угнетает каждо-
го, что бы он ни говорил. Особенно после повторного эксперимента. Сейчас
Пабло категорически возражает против повторных экспериментов, да с ним
почти никто и не спорит. Сама же процедура до крайности примитивна.
Опускаешь лицо в чашу с плазмообразным веществом - нет, не беспокойся,
это не огонь, лишь странное голубоватое свечение, но током там не бьет.
В общем-то, при этом ничего не чувствуешь, ни тепла, ни запаха. Како-
го-либо негативного последствия тоже не наблюдалось. Как только это све-
чение, то есть распадающийся логоалкалоид, начинает проникать в поры
твоей ауры, химокомпьютер тут же рассчитывает необходимые данные, и ты
почти сразу видишь кусочек своего будущего, которое отстоит от настояще-
го момента на тот отрезок времени, что указывается на шкале компьютера.
Глаза, конечно, нужно держать открытыми, но ты решительно ничего не по-
чувствуешь, разве только то, что твой бумажник стал немного полегче. Це-
ны у Пабло растут так же стремительно, как и везде. Думаю, придется рас-
кошелиться на целый фунт, не меньше. Так что я бы на твоем месте еще раз
хорошенько...
Он думал, это будет стоить дороже, перебил гость, а на увещевания,
что, мол, на фунт можно купить целых две бутылки крепкого или шесть жел-
тых обеденных талонов, с фруктами и сносным кофе, - а такие деньги не
швыряют псу под хвост, даже если ты принадлежишь к категории лиц с дохо-
дом третьего класса, - на все эти увещевания гость возразил, что случай
представляется в своем роде уникальный, будет ли еще такая возможность,
неизвестно...
Янно с раздражением отмахнулся. - Уникальный, уникальный - все так
говорят. Будь спокоен, уникальным он и останется, только в гораздо более
глубоком смысле. Я хочу уберечь тебя от ненужной траты нервов и денег.
Достаточно просто понять, что ты и так постоянно видишь свое будущее,
только как бы уже исполнившееся будущее, но ты вообрази, будто увидел
его на минуту раньше, чем оно наступило. Каждое "СЕЙЧАС" когда-то было
"ПОТОМ", а каждое "ЕСТЬ" когда-то означало "БУДЕТ". Ты вот губы скривил,
а двадцать секунд назад твоя ухмылка была самым настоящим будущим. Так
представь себе голубое свечение, себя в этом свечении и что видишь ты в
нем, как криво ухмыльнулся, только и всего. Стоит ли жаждать эдакого чу-
да? Ведь чего-либо другого ты не увидишь. Не лучше ли тогда оставить
свой фунт при себе, да и чувства полнейшего бессилия, похожего на обмо-
рок, испытать не придется. Словом, возьми любое заурядное мгновение из
своей повседневной жизни, а потом представь себе голубое свечение, в ко-
тором ты видишь самого себя, лицом к лицу, как в обычном зеркале. Собс-
твенно говоря, совершеннейшая тривиальность. Гость с жаром возразил:
- Тривиально только потому, что тривиальна наша повседневность, ина-
че говоря, характер времени - я имею в виду не эпоху, хоть и ее тоже, а
время вообще, время как категорию. Сущность времени состоит в том, что
оно является динамическим процессом, и действительно глупо было бы пла-
тить деньги, чтобы убедиться в том, что происходящее сейчас не существо-
вало раньше и в этом смысле должно считаться будущим по отношению к
прошлому - причем сравнить и проверить их совпадение невозможно! Вот в
чем заключалась и заключается тривиальность! У вас же можно проверить,
действительно ли наступит то, чему предстоит наступить в будущем, а это
поистине сенсация, как бы там ни относилось к ней ваше начальство. Я ду-
маю, вы сами не понимаете, что оказалось у вас в руках! Вас, конечно,
ничем не удивишь, вы это видели сотни раз, но нашему брату, которому по-
пасть сюда очень непросто... - Янно хотел было возразить, но гость от-
махнулся. - Пожалуйста, расскажи мне лучше все по порядку, решения моего
тебе все равно не изменить. Итак, я опускаю голову в светящуюся чашу и
открываю глаза - что я там увижу? Будущее и настоящее одновременно?
- Глазами ты увидишь будущее, все остальные органы чувств будут
воспринимать настоящее. Например, ты будешь слышать наши голоса, но ви-
деть только то, что должно наступить.
- А вы сможете увидеть то же самое, что увижу я?
- Мы можем видеть то и другое - настоящее и будущее - одновременно.
Правда, будущее лишь как отражение электрических импульсов твоего мозга,
то есть довольно расплывчато. Но контуры различить можно, можно узнать
черты лица, и, уж конечно, видны движенияидешь ты или стоишь; точнее го-
воря, видишь ты себя идущим или стоящим.
- И в какую сторону движется при этом время, вперед или назад?
- В искривленном пространстве оно двигалось бы назад, но неизменно
по направлению к прошлому. Благодаря же темпоральному искривлению время
вновь движется вперед, и небольшой интервал будущего захлестывает насто-
ящее, как бы накладывается на него. Допустим, ты видишь, что произойдет
через одну минуту, а в лучшем случае - в пять последних секунд, причем
если брать за точку отсчета самый первый момент, когда ты начал видеть
будущее, то это будут секунды с пятьдесят шестой по шестидесятую. Парал-
лельно истекают секунды обычного времени, с первой по пятую. Мы же уви-
дим и настоящее и будущее, но будущее - весьма схематично. А ты увидишь
его совершенно отчетливо, но зато только его, только будущее. Пятьдесят
шесть, нет, пятьдесят одну секунду спустя...
- ...произойдет как раз то, что я видел в светящейся чаше.
- Да, произойдет именно это. На пятьдесят шестой секунде наступит
пятьдесят шестая секунда, и так далее до шестидесятой секунды, а потом
пойдет время, которого ты уже не видел. Петля кончилась, интервал пере-
сечения будущего с настоящим пройден; будущее непрерывно переходит в
настоящее, так что время - за исключением микропроцессов - имеет лишь
одно измерение. И все же...
- Оставь, тебе все равно меня не отговорить!
- Я только хотел сказать, что ты даже минуты будущего не увидишь, а
скорее всего, лишь пару секунд.
Глаза у гостя блестели, в ответ промелькнула искорка и в глазах у
Янно.
- И все же, - медленно проговорил гость, изображая раздумье, хотя
возражение было готово и прямо-таки рвалось наружу, - и все же допустим,
я возьму да сделаю что-нибудь другое, совсем другое, не то, что видел в
чаше?
Янно у Янно вновь приобрело усталое и унылое выражение.
- Ты точно так же самоуверен, как и все, только потом эта самоуве-
ренность сменяется отчаянием, чувством собственного бессилия, почти об-
мороком. И начнутся жалкие потуги все как-то объяснить! После того как
ты убедишься, что все произошло именно так, как должно было произойти,
то есть случилось то, что ты видел перед этим. Реакция у всех одинако-
вая. Поначалу смелый взгляд: мол, я вам не кто-нибудь, потом экспери-
мент, растерянные лица, и, наконец, люди начинают сомневаться в самой
реальности. Никто не хочет примириться с тем, что все происходит именно
так, как должно было произойти. Никто не хочет примириться с тем, что
ведет себя именно так, как ведут себя остальные в подобных случаях. Че-
ловек, можно сказать, чувствует себя вдвойне бессильным: он ощущает свое
бессилие перед неотвратимостью рока и бессилие перед тем, что эта неотв-
ратимость ни для кого не делает исключений. Сначала каждый думает, что
поступки определяются намерением: я вижу мое предстоящее действие, зна-
чит, могу изменить его, это зависит от моей воли! К тому же он верит в
свою волю: пусть другие дали себя одурачить - он-то уж покажет этому ро-
ку. А потом ему демонстрируют его бессилие, причем двойное - его бесси-
лие и его бессилие, его затянуло что-то, чему он не смог противостоять,
и он лишился своей индивидуальности! При этом с самого первого момента
каждый ведет себя точно так же, как остальные, те же вопросы, те же на-
дежды, те же иллюзии, те же аргументы и те же оправдания, когда с ним
случилось то же, что и с другими. Разумеется, за исключением случаев,
когда будущее приоткрывается лишь на мгновение и человек просто видит
себя самого у светящейся чаши. Но и тогда возникает чувство бессилия;
даже за пять секунд угадываешь его жуткое могущество, одно лишь прикос-
новение его крыл низвергает тебя. А до чего жалкими оказываются уловки,
с помощью которых люди пытаются обмануть самих себя! То радиус кривизны,
мол, рассчитан неверно, то показанное будущее якобы на самом деле было
прошлым, то, дескать, все это фокусы и трюки - словом, чего только не
говорят. Но сами уловки симптоматичны. Они свидетельствуют о гнетущем
отчаянии перед лицом собственной беспомощности и бессилия. Гость посмот-
рел с вызовом.
- Вот, - сказал Янно, - все так смотрят. Нетрудно, оказывается, бу-
дущее угадать. Я заранее знал, что из этой затеи выйдет. Он открыл ящик
письменного стола.
- Подобные вещи любой может утверждать, - проговорил гость, - осо-
бенно если нельзя проверить! Что касается эксперимента, - продолжал он,
- то не забывай, я дипломированный логик. И мой силлогизм неопровержим.
То, что мне предстоит сделать, зависит от моего решения; решение же свое
я могу изменить, следовательно, к тому, что я могу изменить, принадлежит
и то, что мне предстоит сделать в будущем. Это силлогизм типа Бамалип, и
известен он со времен великого Галопа. Кто может опровергнуть силлогизм
и помешать мне изменить мои будущие действия? Ответь мне, ответь мне хо-
тя бы на один лишь этот вопрос!
Пока гость произносил свою реплику. Яйцо вытащил из ящика карточку с
напечатанным текстом и дал прочитать гостю:
Смысл твоего вопроса сводится к следующему: Кто может помешать мне
сделать противоположное тому, что я увидел в чаше, ведь я волен в своих
поступках?
- Допустим, - согласился гость, - тебе действительно удалось пред-
восхитить мой вопрос, но ведь и он должен быть задан. Меня интересует
ответ.
- Ответ ты получишь в ходе эксперимента, только потом возникает
проблема, как этот ответ объяснить. У меня есть свое объяснение: засасы-
вающий эффект антикаузальности, эффект АК, но о нем после. Ты сам убе-
дишься, что исходишь из ложных посылок, хотя твои логические умозаключе-
ния сами по себе, может быть, и верны. А теперь пошли, пока Пабло совсем
не окосел.
- Окосел?
- Ну да, пока он совсем не напился. Ты не представляешь себе, до че-
го он опустился.
- Давай повторим все еще раз, - сказал гость, когда они шли по невы-
сокому туннелю, в котором тихонько гудели электрические реле. Они прохо-
дили мимо синих дверей. - Итак, я опускаю голову в чашу и вижу кусочек
ближайшего будущего, удаленного, скажем, на одну минуту. То есть я чуть
раньше вижу то, что наступит чуть позже. Я верно понял?
- Верно, - подтвердил Янно, поворачивая в коридор с зелеными дверя-
ми, - верно, но увидишь ты только самые последние секунды.
- Пускай последние, но все-таки это будут секунды, которым еще толь-
ко предстоит наступить, следовательно, я увижу то, что мне еще только
предстоит сделать, так ведь? Прекрасно. Тогда возникает альтернатива:
либо я буду неподвижно сидеть у стола, либо сидеть не буду, а начну рас-
хаживать, показывать что-нибудь и прочее. Сидеть молча и неподвижно или
что-то делать, двигаться - к одной из этих двух возможностей сводится
любой мой поступок.
- Свой диплом ты получил не зря, - сухо произнес Янно. - Дилемма
действительно такова: либо ты будешь двигаться, либо нет.
- Превосходно. И вы сможете увидеть это вместе со мной?
- Изображение достаточно отчетливо. Кроме того, мы можем снять его
на пленку.
- Тем лучше, результат получится более объективным. А теперь допус-
тим, что я и вы, и кинокамера, - мы увидим, как в приближающемся будущем
я преспокойно сижу у стола. Но когда указанное время X наступит, я вста-
ну и пройдусь по комнате.
- Ты не сделаешь этого!
- Почему?
- Потому что в этом случае ты и увидел бы другое! Если светящаяся
чаша показала тебя сидящим, значит, когда наступит время X, ты будешь
сидеть, причем именно на том месте, где ты себя видел.
- А если я встану?
- Тогда ты не увидел бы себя сидящим.
- Пусть я увидел себя сидящим, а все-таки встану.
- Ты не можешь сделать этого, если ты этого не видел.
Гость застонал. Слова Явно "поверь мне, все будет так, как я сказал"
чуть было не лишили его самообладания.
- Ты можешь довести человека до сумасшествия. Я знаю, ты хороший
специалист по проблемам причинности, но где-то вы все-таки ошиблись. Ваш
эксперимент основан на заблуждении.
- Тип шесть, - спокойно констатировал Янно. Теперь они шли по кори-
дору с желтыми дверями.
- Подумай сам, - умолял гость, - ну подумай же сам! Возьми еще раз
хоть мой пример. Мы видели, что я буду сидеть за столом. По времени бу-
дущего, допустим, на пятьдесят шестой секунде, по времени настоящего -
на первой секунде.
- Формулируешь ты прекрасно.
- Так, между первой секундой и пятьдесят шестой секундой проходит
ведь вполне реальное время?
- Пятьдесят одна секунда реального времени, реальнее не бывает.
- И этим временем я могу распорядиться по своему усмотрению?
- Да, с помощью того, что ты называешь свободной волей.
- Ею я и воспользуюсь, можешь быть спокоен. Вот где собака зарыта.
Вся ваша дребедень парализует волю, ослабляет сопротивляемость человека,
и ваш испытуемый попросту впадает в состояние самогипноза, который зас-
тавляет его рабски копировать то, что ему внушается увиденным в чаше. Но
со мною этот номер не пройдет, не пройдет! Я вслух, громко скажу вам,
что я увидел, и поступлю наоборот, то есть в нашем случае начну расхажи-
вать по комнате, ну а если увижу в чаше, что я хожу, то усядусь на место
и буду сидеть.
- Нет, делать ты будешь то, что увидел! Гость посмотрел с недовери-
ем.
- Вы что, правда хотите меня загипнотизировать? Я вам согласия не
даю.
- Тип номер три, - произнес Янно, почти скучая.
- Станете вы меня гипнотизировать или нет? Я требую четкого ответа!
- Пожалуйста, четкий ответ: ничего подобного делать мы не собираем-
ся! Между прочим, твоя мысль о самогипнозе оригинальна, поздравляю. До
этого еще никто не додумался. Стало быть, в некотором отношении ты
представляешь собой исключение.
- Я буду исключением во всех отношениях, вот увидишь. Предлагаю па-
ри. Я заявляю, что если вы меня не загипнотизируете и не станете ка-
ким-либо иным способом мешать мне, то в момент X я сознательно сделаю
иное, нежели все мы видели перед этим, причем так, чтобы у вас не было
никаких сомнений. Ну, что ты теперь скажешь?
- Только одно: остальные говорили то же самое и с такой же уверен-
ностью. Они считали, что все зависит от их воли. Как мы ни старались
убедить их, нам не верили.
За поворотом начинался коридор с оранжевыми дверями. Здесь висела
картина, и Янно перевернул ее. Картина изображала великого просветителя
Кристиана Вольфа, на лице которого играла оптимистическая улыбка. На
обороте портрета была прикреплена бумажка с машинописным текстом: "Пари
предлагают не позднее, чем на этом месте!"
- Дешевые фокусы, - проворчал гость. - Если бы я не предложил пари,
ты бы даже не притронулся к портрету. И вообще, какого черта, - продол-
жал он, - не хватает только явления духов, как на спиритическом сеансе.
По-моему, подобное поведение - как бы сказать? - не слишком корректно
для научного работника. Я мог бы выразиться и резче.
- Черный юмор, - горько сказал Янно. - Так легче справиться со своим
бессилием. Впрочем, наверно, ты прав. Я действительно бестактен. Нервы у
нас сдают, тут уж ничего не поделаешь. Но, в сущности, я тебя не удержи-
ваю. Он повернул картину и добавил:
- Пожалуй, все-таки тип номер пять.
- Что значит "тип номер пять"?
- Это я о твоих последних словах. Да нет, больше я тебе ничего не
скажу, а то опять не поверишь, что я знал их заранее.
- У вас что, составлен целый каталог разных типов?
- Конечно! Можешь посмотреть его у Пабло. Очень интересно с психоло-
гической точки зрения: классификация типов неприятия действительности.
Тип номер один сомневается в аппаратуре. Например, он садится к чаше, а
потом говорит: "Ну, вот и все, можно вставать". И встает как раз в тот
момент, который рассчитан компьютером. Тогда сей тип заявляет, что часы
спешат или отстают. Тип номер два можно охарактеризовать следующим обра-
зом: допустим, человек увидел в чаше, как он почесывал затылок. Он гово-
рит: "Именно этого я делать не стану". И как раз когда он произносит
"именно этого", он почесывает затылок, причем все происходит точно в за-
данный момент. Тогда человек начинает ругаться, кричит, что его подлови-
ли... словом, что-то похожее на твою мысль о самовнушении. Тип номер три
- кто-то еще - считает, что его загипнотизировали.
- Позволь, но этого вы опровергнуть действительно не можете, по
крайней мере вы не можете доказать самому испытуемому, что не прибегали
к помощи гипноза.
Янно молча пожал плечами. Теперь он повернул в коридор с красными
дверями.
- Лаборатория Пабло находится в самом конце, - сказал Янно. - Мы шу-
тим, что Пабло работает почти в инфракрасном секторе.
Применяется ли в институте обычная шкала цветов для дверей или иная,
спросил гость, и Янно ответил, что обычная, то есть каждый цвет обозна-
чает степень секретности ведущихся работ, от красного цвета и выше; тог-
да гость с удивлением заметил, что Янно работает в коридоре с синими
дверями, значит, его работа считается гораздо секретнее, чем у Пабло,
хотя, насколько ему известно. Яйцо всего лишь навеете собирает и сорти-
рует газетные вырезки, Пабло же...
- Именно поэтому, - ответил Янно. - Подвохов можно ждать только от
прошлого, а будущее для всех открыто. Впрочем, - добавил он тут же, - мы
все здесь мелкая сошка, институт у нас оранжевый.
- Под стать вашей логике, - пробормотал гость и вдруг резко протянул
руку. - Итак, пари? Ставлю целых пять фунтов против одного!
- Нет, не могу, - покачал головой Янно. - Ведь я точно знаю, что ты
проиграешь. Погоди, не кричи, выслушай меня. Пари предлагались сотни
раз, десятки раз я сам был свидетелем - и ни одного исключения, ни одно-
го! Допустим, мы увидели, что человек будет сидеть у стола вполоборота,
причем ровно через двадцать секунд; увидев это, человек сразу вскакивает
и начинает бегать по комнате; вдруг он подворачивает себе ногу и падает
на стул, пододвигается вполоборота к столу, а время, конечно же, равно
Х! Вторая попытка. И снова мы видим то же самое: он будет сидеть за сто-
лом через двадцать - нет, на этот раз уже через восемнадцать секунд; че-
ловек опять встает, только теперь он ходит по комнате осторожно и гово-
рит, мол, ничего подобного больше не случится, уж теперь-то он ноги не
подвернет! Он медленно подходит к столу и внезапно, ни с того ни с сего
кричит: "Вы что думаете, я вам подопытная обезьяна? Думаете, я во всем
стану вам подчиняться? Вы ждете, что я по комнате буду мотаться, а я не
буду!" Он садится и орет: "В конце концов, я - свободный человек!" И ко-
нечно, опять время X. Нас словно обухом по голове ударило, и сам он был
совершенно подавлен, а потом превратил свою неудачу в целую программу.
Он стал твердить, что ему надоело во всем прислушиваться к мнению других
и теперь он намерен подчиняться лишь собственной воле, утверждая тем са-
мым свою индивидуальность. А тут как раз готовились очередные выборы в
институтское руководство. Вот он и написал большущее письмо в дирекцию с
отводом основного претендента. И надо же было приключиться такой чертов-
щине, что чуть ли не каждый сотрудник института написал похожее письмо,
и сверху поступило распоряжение снять кандидатуру претендента - помнишь,
ходили слухи, будто этот Н.Н. берет взятки, слухи, кстати говоря, вздор-
ные, как потом выяснилось. Тут бы нашему поборнику свободной воли обра-
зумиться, но он уже совсем закусил удила. Еще бы. Ведь он из чистейшего
каприза хотел выкинуть штуку, которая совершенно противоречила бы здра-
вому смыслу, и вдруг каждый, буквально каждый, делает то же самое; потом
еще раз, и опять совершенно сознательно, он сделал новую глупость, а лю-
ди опять взяли с него пример, к тому же в результате по институту вышел
приказ, который дирекция долго не решалась подписывать, хотя и очень же-
лала этого и даже получила соответствующее указание от вышестоящего на-
чальства. В конце концов он решил, что у него есть лишь один-единствен-
ный способ проявить свою свободную волю, и он кончил жизнь самоубийством
- и в тот же день разразилась целая эпидемия самоубийств. Так что ему
пришлось выпить чашу бессилия до самого дна. Словом, это был жуткий "эф-
фект засасывающей струи".
- Тьфу! Опять самовнушение, и больше ничего, - скривился гость и
предложил ставку до десяти фунтов к одному. Они остановились перед лабо-
раторией Пабло.
- Конечно, мы работаем всего-навсего в оранжевом институте, - мрачно
сказал Янно, - но это еще не означает, что здесь собрались круглые идио-
ты! Мы привлекали к экспериментам психологов; мы привязывали человека к
стулу, если видели, что он должен встать, но у него от нейлонового шнура
тут же начиналась острая аллергия, приходилось человека отвязывать, и он
сразу вскакивал с места. Или мы приделывали к подлокотникам кресла
стальные наручники, но испытуемый буквально за несколько десятых секунды
до срока вдруг отказывался от продолжения эксперимента, так как он, ви-
дите ли, боится, что его потом будут мучить кошмары. Я мог бы рассказать
тебе сотни таких случаев. Мы снимали всю лабораторию на пленку, опреде-
ляли время X с точностью до микросекунды, и всегда происходило одно и то
же: будущее оказывалось именно таким, каким оно должно было оказаться.
Что показывает светящаяся чаша, то и наступает, и нет никакой возможнос-
ти как-то помешать этому или что-либо изменить. Сначала говоришь себе:
"Ну дела! С ума сойти!" А потом чувствуешь, что действительно сходишь с
ума; сначала смеешься ты, а потом смех раздается внутри тебя сам собой,
будто над тобой смеются какие-то адские силы, во власти которых ты ока-
зался. Ты бессилен, совершенно бессилен - поверь мне, это нельзя предс-
тавить себе со стороны!
У него достаточно богатая фантазия, чтобы представить себе самые не-
вероятные вещи, ответил гость.
- Но только не такие, поверь нашему опыту! Мы почувствовали это уже
в самом первом эксперименте: отчаяние и унижение. Зачем они тебе? Не на-
до, еще раз прошу тебя! Я же твой друг, послушайся моего совета...
- А есть у тебя, - спросил гость, взявшись за ручку двери, - есть у
тебя какое-нибудь объяснение этому? Ты же специалист по проблемам кау-
зальности. Следствия без причины не бывает, так ведь ваши классики учат.
Какие же у тебя есть объяснения?
- Эффект АК со струйным засасыванием, - тихо сказал Янно.
- Что такое АК?
- Антикаузальность.
- Черт вас дери! - прокричал голос из комнаты. - Хотите зайти, так
заходите. От вашей болтовни за дверью свихнуться можно.
Гость открыл дверь и растерянно замер на пороге; Янно подтолкнул его
вперед. Лаборатория чем-то походила на прачечную: стены из бетона, пол
из бетона, потолок из бетона; маленькое окно; тяжелый табачный дым и
винный перегар. Ни одной картины, ни одного горшка с цветами, даже ка-
кой-нибудь статистической диаграммы с красными и синими кривыми и той
нет; ни одного цветного пятна - кругом только серый цвет. Даже письмен-
ный стол и сидящий за ним Набло были серыми; коричнево-серый стол и пе-
пельно-серый Пабло; а между письменным столом и окном стоял - это был
единственный прибор - светло-серый каркас с бледно-серой чашей из плек-
сигласа, а рядом темно-серым пенькомвращающийся стул. Пабло фыркнул, как
тюлень, и его одутловатое лицо с недельной щетиной на щеках поднялось из
глубины кресла. Он что-то поставил в ящик письменного стола и задвинул
его. Глаза Пабло были несколько остекленевшими. Гость все еще стоял на
пороге.
- Это Пабло, - сказал Янно. Пабло засопел; гость шагнул было к нему,
но тут Янно вскрикнул.
- Что за чертовщина? - заволновался он. - Смотрите на компьютер.
- Не двигайтесь с места! - крикнул вслед за ним Пабло. Гость замер.
- О материя, - сказал Янно, - такого никогда не бывало!
Гость в поисках компьютера посмотрел в том направлении, куда глядели
оба экспериментатора, и стал внимательно изучать каркас. Высотой он был
в половину человеческого роста, вверху сходились на конус четыре метал-
лические трубки, снизу они были загнуты, образуя ножки; сверху на трубки
было насажено металлическое кольцо, в нем помещалась чаша из плексигла-
са; в центре каркаса выглядывала небольшая серо-зеленая панель размером
с футляр для маникюрного набора; двумя серебристосерыми проводниками па-
нель соединялась с пультом, установленным на письменном столе; на пульте
пять кнопок. Еще два проводка тянулись от пульта к чаше; между чашей и
панелью гость заметил две тонюсенькие нити, которые слабо поблескивали
на фоне серого бетона; наконец, на передней стенке компьютера - если это
был компьютер, а это действительно был компьютер - имелась шкала с деле-
ниями и стрелкой. Других деталей он не разглядел. Почему закричали хозя-
ин комнаты и Янно, оставалось непонятным.
- Зеленый, - сказал Янно торжественно, - зеленый! И все светится,
светится, светится!
Пабло склонился над столом, уставившись своим остекленевшим взглядом
на деления шкалы.
- Подойдите чуть ближе, - приказал он, сопя, - но только совсем
чуть-чуть, на шаг, не больше!
Гость послушно сделал небольшой шаг к столу и каркасу.
- Кажется, петля стала еще больше, - сказал Янно, и гостю почуди-
лось, будто панель засветилась немного более яркой зеленью. Впрочем, мо-
жет быть, произошло это лишь потому, что в последний момент Пабло нажал
на предпоследнюю кнопку пульта, отчего на окнах опустились жалюзи, а на
стенах под потолком зажегся приглушенный свет, от которого все тона в
комнате стали чуть холоднее.
Янно снял с крючка около двери балахон, похожий на ку-клукс-клановс-
кий, который закрывал человека целиком, оставляя лишь прорези для глаз,
- балахон был из серой ткани с асбестовой прокладкой - и опустился перед
компьютером на колено.
- Действительно, девять и восемь. Невероятно! Пабло покачал своей
тюленьей головой.
Нет ли у вас при себе каких-либо печатных изданий, - спросил он у
гостя, - старых бумажных книг, картин или чего-нибудь такого?
- Только паспорт и служебное удостоверение логика, ну и, конечно,
личный номер на спине, - ответил гость, но Пабло пояснил, что от этих
штук помех не бывает.
- Случается, что печатные вещи, - продолжал он, - особенно старые,
действуют на наш компьютер сильнее, чем сам испытуемый, и тогда возника-
ют ошибки, прямо до скандала доходит. Вроде должен человек увидеть срав-
нительно далекое будущее, а он вообще ничего не видит - оказывается,
петля замкнула", на книжонку. Глазто у компьютера нет, не может он ра-
зобраться, что к чему, а может, и есть, только мы не знаем, как они
смотрят. Так правда ничего при себе - хотя бы письма? Гость подумал и
ответил отрицательно.
- А фотографии? Последовало смущенное покашливание.
- Как бы это сказать, впрочем, здесь все мужчины. - Гость собрался
было промямлить свои признания, но Пабло отмахнулся.
- Ладно, ладно, эти штуки тоже не мешают. Главное, чтобы старых ве-
щей не было! Вздох облегчения.
- Девять и девять десятых, - сообщил Янно, - у тебя потрясающий ко-
эффициент АК! У нас еще не было такой характеристики; может, ты и впрямь
исключение?
Голос его приглушался капюшоном. Гость, все еще стоя на прежнем мес-
те, повернулся к вешалке у двери, но та была пуста.
- Вам защитный костюм не нужен, - успокоил его Пабло. - Это просто
экран для нашего компьютера, чтобы аура испытуемого не искажалась экспе-
риментаторами. Не бойтесь, ничего страшного с вами не случится!
- А вам, уважаемый Пабло, экранизирующей одежды не понадобится?
В первый раз Янно рассмеялся от души, что было слышно даже через ка-
пюшон.
- Этот тип, - сказал он, бесцеремонно ткнув пальцем в сторону своего
коллеги, - насквозь пропитан алкоголем! Он совсем отупел, понимаешь,
совсем опустился. Да к нему от будущего ни одна секунда не потянется;
словом, он стал просто придатком к компьютеру. А теперь подойди-ка еще
на один шаг. Гость сделал еще шаг, и Янно заликовал.
- Десять минут! О материя, целых десять минут! О таком рекорде и
мечтать было нечего. А какая засасывающая струя! Какая петля! Теорети-
чески добиться большего уже невозможно.
- Ты все ему объяснил? - спросил Пабло.
- Я как раз говорил ему об антикаузальности, когда ты послал нас к
черту. Хочешь, объясни ему сам. В конце концов, это же ты проводишь экс-
перимент.
- Я самый что ни на есть закоренелый практик, - проворчал Пабло, -
вся моя теория укладывается в три слова, а если с подробностями, то в
десяток. Объясняй уж ты, светило теории! Я ведь вижу, что тебе невтер-
пеж.
- Итак, - начал Янно из-под капюшона, - АК, антикаузальность, при-
чинно-следственная антисвязь - как бы тебе это объяснить? Ты знаешь, что
для многих феноменов природы и общества есть соответствующие антиструк-
туры, антифеномены: тело и антитело, капитал и антикапитал, материя и
антиматерия, реформы и антиреформы, эротика и антаэротика, разум и анти-
разум. Точно так же дело обстоит и с каузальностью. АК представляет со-
бою полную противоположность привычной причинноследственной связи.
- То есть следствие без причины, - уточнил гость.
- О нет, - ответил Янно назидательно. - Это можно было бы сказать о
природе в целом по отношению к ее первоначалу. Не интересует нас и пол-
ная противоположность, то есть причина без следствия, хотя она и встре-
чается как особый культурный или административный феномен. Оба эти явле-
ния вовсе не антикаузальны, а лишь а-каузальны, поскольку каузальность в
них просто отрицается, она отсутствует. В случае с антикаузальностью
причинно-следственная связь не ликвидируется, а как бы переворачивается:
она не приравнивается к нулю - происходит превращение минуса в плюс и
плюса в минус. Подобно тому как антиматерию можно считать "перевернутой"
обычной материей: отрицательное ядро вместо положительного ядра, положи-
тельный электрон вместо отрицательного, точно так же антикаузальность...
- ...является обратной по отношению к обычной причинно-следственной
связи, - продолжал гость, - но это означает, что следствие предшествует
причине и обусловливает ее?
- Браво, недаром тебя логике учили, - сказал Янно. - Строго говоря,
эффект АК предполагает такое взаимодействие причины и следствия, когда
событие, происходящее позднее и обычно именуемое следствием, на деле
оказывается причиной более раннего события, которое в привычном понима-
нии само считается причиной.
- Ха, - воскликнул гость с не меньшей страстью, чем собеседник, - в
этом случае одно понятие подменяют другим и наоборот, только и всего. Я
топаю ногой, раздается стук, - гость топнул, послышался стук, - допус-
тим, я назову теперь причину, то есть движение ноги, "следствием", а
стук, то есть следствие, "причиной"; мы поменяли понятия местами, но
суть события от этого не изменилась и никогда не изменится. Он вновь
топнул ногой, и снова раздался стук.
- Нога - стук: причина - следствие; нога- стук: следствие - причина.
В действительности же все осталось по-прежнему.
Он топнул в третий раз, и в третий раз послышался стук.
- Если бы все обстояло так просто, - сказал Янно, - то для нас было
бы непростительной глупостью заниматься подобной чепухой. Но АК - реаль-
на. Это вовсе не переименование одного в другое. АК представляет собою
объективный факт реального мира, точно так же, как объективно существует
антиматерия, которая отнюдь не является досужей выдумкой. АК существует,
в этом не приходится сомневаться, как, впрочем, и в том, что эффект за-
сасывания в твоем случае все более усиливается. Ты привел пример, кото-
рый вроде бы трудно опровергнуть, и все же воспользуемся им еще раз: с
точки зрения антикаузальности твоя нога топнула потому, что ее принудил
к этому будущий стук. То есть стук действительно послужил причиной, и
вовсе не оттого, что мы его так назвали, а совершенно реальной причиной,
которая логичным образом отнесена в будущее; стук же с точки зрения ан-
тикаузальности стал реальным следствием и потому действительно предшест-
вует причине.
- Слишком сложно, - засопел Пабло, - слишком и слишком! - Вдруг он,
грузно навалившись на стол, задрожал всем телом. Из ящика письменного
стола вынырнула бутылка; он сделал несколько глотков, а гость, учуяв за-
пах, подумал: самая дешевка!
- Это же абсурдно, - сказал гость, подавив в себе приступ отвраще-
ния, - я имею в виду твои объяснения. Пабло поставил бутылку обратно.
- Разумеется, абсурдно, - ответил Янно, - такова природа антикау-
зальности; абсурдно, но факт, и это тоже природа антикаузальности. При-
мер действительно не очень удачен. Впрочем, вскоре ты сам получишь воз-
можность во всем убедиться... - И добавил тихо, почти неслышно из-под
капюшона: - Если ты, конечно, не исключение. Разумеется, - продолжал он
после некоторой паузы, которой воспользовался для своих размышлений и
гость, - здесь также справедливо общее правило, по которому последующее
событие не всегда есть результат предшествующего; то есть в нашем слу-
чае, соответственно, наоборот: последующее событие не всегда есть причи-
на предшествующего. Более того: было бы совершенно неправильно думать,
что антикаузальность является господствующим принципом причинно-следс-
твенных отношений, возможно даже, что его нельзя считать и преимущест-
венным принципом; важно, что наряду с прочим существует и АК, но это ли
- ужасно. Значит, существует засасывающая струя будущего, которая напе-
ред определяет наши действия и поступки. Разинутая пасть спрута, невиди-
мые щупальца; мы - марионетки. Мы верим в свободную волю, прикладываем
усилия, стремясь к чемулибо, что еще не осуществилось, а оно оказывается
подлинной причиной всех наших дел.
- Но позволь, - сказал гость, - ведь это же недоказуемо; что бы ты
мне ни говорил и как бы ты ни упорствовал, а все-таки ваш фокус состоит
лишь в переименовании понятий. Каким образом ты намереваешься мне дока-
зать, что причиной более раннего события оказалось событие, наступившее
позднее? Сначала топают ногой, потом раздается стук. Я же объясняю пос-
ледовательность событий совершенно просто и естественно: я топаю, разда-
ется стук, причина и следствие, если же ты хочешь поменять слова места-
ми, то это каприз и произвол. С наукой они ничего общего не имеют.
- Однако, - сказал Янно, - критерием и здесь служит практика. Если
бы тебе довелось увидеть то, что происходило в этих стенах, у тебя также
не было бы иных объяснений.
- Но ведь ты мне все рассказал. Этого вполне достаточно, чтобы ви-
деть нормальное взаимодействие причин и следствий, которое напрочь лише-
но мистики. Человек подвернул ногу и неловко упал в кресло...
- ...но он не хотел садиться, пойми, наконец! Он сопротивлялся, а
все же нечто заставило его сделать это! То, что он сел, что ему надлежа-
ло сесть, и надлежало с абсолютной неизбежностью, определялось причиной,
находящейся в будущем: подвернутая нога была следствием, модальность ко-
торого определяется, конечно, не только причиной. Зато причиной опреде-
ляется сама суть факта, а именно то, что человек сел.
- Ха, самовнушение, и больше ничего. - Гость рубанул ладонью воздух.
- Ваш пациент лишился воли, оттого и ногу подвернул!
- Но ведь это также подтверждает мою теорию! Иначе откуда появиться
самовнушению, откуда взяться безволию? Значит, свою роль сыграло собы-
тие, увиденное в чаше! А оно, как доподлинно известно, относилось к бу-
дущему, то есть к тому, что случится позднее и чему лишь предстоит нас-
тупить, стало быть, это более позднее событие послужило причиной для
следствия, которое по времени опережало причину. Будь по-твоему, прои-
зошло самовнушение - но главное то, что событие более позднее обусловило
более раннее событие. А это и есть чистейшей воды АК, причем самая ре-
альная! Гость озадаченно замолчал, а потом сказал:
- Но все-таки в чашу он смотрел до того, как споткнулся.
- Смотрел до того, - ответил Янно, - безусловно, до того. Но увиден-
ное им еще не было объективной реальностью, а лишь отражением в сознании
того будущего события, которому лишь предстояло произойти. Реальное со-
бытие совершилось позднее.
- Черт возьми... - сказал гость.
- Либо ты, - раздалось из-под капюшона, - принимаешь эту взаимосвязь
"прежде - потом", либо тебе придется изменить свои представления о мате-
рии, причем существенно!
- Слишком сложно, - проворчал Пабло, - слишком, слишком.
- Совсем просто, - сказал Янно, - совсем просто. АК означает: после-
дующее событие обусловливает предыдущее, будущее воздействует на настоя-
щее. Думаю, это достаточно просто.
- Уже лучше, - сказал Пабло, - только все еще слишком расплывчато!
- А прошлое? - спросил гость. Янно помедлил.
Пабло отхлебнул из бутылки. Вновь кисло пахнуло перегаром.
- Извини, - произнес наконец Янно с трудом, - но подобные вещи мы
обязаны хранить в тайне, таковы в институте порядки, пойми, пожалуйс-
та...
- Конечно, - сказал гость, - прекрасно понимаю! Он подумал, потом
снова спросил полувопросительным, полуутвердительным тоном:
- Словом, получается что-то вроде телеологии?
- Какое-то сходство есть, - облегченно вздохнул Янно. - Но телеоло-
гия - это стремление к определенной цели, реализация того, что заложено
ранее; а АК - это движение от чего-то, раскрытие того, чему еще только
предстоит совершиться и стать сущим и что обращается к нам из будущего.
Словами это трудно выразить. Пожалуй, лучше всего было бы сказать: анти-
телеология.
- Ерунда, и хватит разговоров, - решительно произнес гость. - Ловите
людей на самовнушение, да еще теории свои городите. Предлагаю пари один
к двадцати.
- Теперь он Фауста представляет, - усмехнулся Пабло. - А кровью рас-
писка будет? - Когда же гость вздрогнул в ответ, Пабло тут же уточнил:
Спорить на что хотите? На водочные талоны?
- На фунты! - сказал Янно. Бутылка звякнула о стол.
- Вот это да! - сказал Пабло. - Вот это да!
- Нельзя нам пари держать, - проговорил Янно, - но, с другой сторо-
ны, если он и впрямь является исключением...
Он отошел чуть назад от каркаса, и гость вдруг увидел панельку, ко-
торую Янно до сих пор загораживал собою. Она пламенела чистым зеленым
светом, будто изумрудное яблоко, и от этой яркой зелени все серые пред-
меты и вещи в унылой комнате словно бы чуть изогнулись, обрамляя источ-
ник света.
- Так каким же будет пари? - осведомился Пабло.
- Как всегда, самонадеянным, - отозвался Янно. - У нас ведь иных не
бывает.
- Во всяком случае, мы вас предупредили, - сказал Пабло и протянул
над столом руку, - потом не жалуйтесь. Однако гость не спешил скрепить
пари рукопожатием.
- Вы тут говорили что-то о Фаусте и крови, - сказал он нерешительно.
- Как прикажете вас понимать? Дело в том, что я очень чувствителен и не
переношу боли. Может быть, у вас все-таки что-то...
- Нет-нет, не бойтесь! - успокоил его Пабло. - Просто мы кое-что
вспомнили из одной старинной, еще бумажной книги, абсолютно ненаучной,
хотя... Да нет, ничего! Гость все еще медлил.
- Ну, - торопил Пабло, - будете заключать пари или нет? Вы ровным
счетом ничего не почувствуете. К тому же теперь вы можете подойти ближе.
Казалось, будто гость сделал над собой усилие.
- Хорошо, - сказал он почти весело, словно стряхивая с себя оцепене-
ние. - Согласен! Один к двадцати! А сейчас вы оба увидите, чего стоит
ваша пресловутая, фантастическая АК! Говорите - бессилие и отчаяние, но
только это отчаяние - удел других! Я объявляю войну вашим фантомам из
будущего!
- Мне бы хотелось, чтобы ты победил, - медленно сказал Янно. - Пусть
даже моя теория будет опровергнута, и все-таки... - И со страстью, почти
крича: Я хочу этого! Руки разъединились.
- А теперь садитесь на место! - пригласил Пабло. Гость подошел к
каркасу и только тут разглядел на яблочно-зеленом компьютере две шкалы
со стрелками. Стрелка большой шкалы стояла в крайнем правом положении у
цифры 10, а стрелка маленькой шкалы со множеством тонких делений дрожала
в левом краю.
- Прошу опустить лицо в чашу! - распорядился Пабло.
Гость уселся в вертящееся кресло и наклонил голову к чаше. Пабло
прикрепил - гость весьма недоверчиво следил за ним уголками глаз, - Паб-
ло прикрепил ему на затылок с помощью клейкой ленты третий проводок, ко-
торый выглядывал из чаши и которого гость поначалу не заметил. Впрочем,
гость ничего особенного не почувствовал; он вглядывался в чашу, но она
была пуста, а сквозь прозрачное дно ее виднелась лишь подставка, однако
по всему ощущалось немалое волнение, с которым гость воспринимал проис-
ходящее вокруг.
- Больно не будет, не надо бояться, - успокоил его Пабло. - Ну, по-
жужжит немного, так ведь это, знаете, всякие вспомогательные штуковины!
Нам бы меди настоящей да настоящего дерева для пульта, а то кнопки иног-
да заедает - просто ужас, только где же их достанешь? Настоящее дерево!
И думать нечего. Мы ведь всего-навсего оранжевый институт, к тому же я
работаю в красном коридоре. С нами не церемонятся. Сами знаете, логики -
то небось тоже не в фиолетовой зоне сидят. А все же эффект у нас ста-
бильный, надежный. Ну, я пошел к пульту, сейчас подключу вас.
Стало быть, он увидит сейчас, что произойдет через десять минут,
удостоверился гость, уткнув голову в чашу, и Пабло подтвердил:
- Да, через десять минут, но только последние секунды этого события,
а сколько именно, скоро будет ясно, секунд двадцать пять, тридцать.
- Исключительный случай, - прошептал Янно. - Исключительный!
- Голову хорошенько наклонить к чаше! Ничего страшного не случится.
Так, молодцом! Один к двадцати, да еще на фунты! Само собой, все будет
записываться на пленку! - Пабло нажал на самую верхнюю кнопку, и на бе-
тонной стене появился светло-серый квадрат. - Начадим - сказал Пабло,
нажимая на вторую кнопку, и маленькая стрелка резко прыгнула вправо, к
самому краю шкалы.
- Тридцать секунд, - сообщил Янно.
- Что я говорил? - спросил Пабло. - Неплохо угадано. Итак, вы увиди-
те тридцать секунд. С момента включения это будет тридцатая секунда де-
вятой минуты, а кончится точно в десятую минуту нулевую секунду.
- Нет, - сказал Янно, - в девятую минуту пятьдесят девятую секунду.
- Чепуха, до десяти ноль-ноль!
- Девять пятьдесят девять!!
- Десять ноль-ноль!!!
- Не все ли равно! - раздалось из чаши. - Повторяю условия пари: ес-
ли я увижу, что хожу по комнате, то останусь сидеть. А если увижу, что
сижу, то встану и начну ходить - то есть я буду делать противоположное
увиденному, причем я заранее точно объявлю, что я собираюсь делать! А
теперь начинайте! Я готов!
- Давайте сверим часы, - предложил Янно. Гость сквозь край чаши
взглянул на ручные часы:
- Одиннадцать сорок одна.
- Верно. Еще четыре секунды - три... два... один... ноль!
Пабло нажал кнопку в самой середине, и с тихим жужжанием над яблоч-
но-зеленым отсветом чаши выгнулась мерцающая голубая дуга. Голова про-
видца будущего казалась теперь окруженной голубым нимбом, словно голова
Кроноса. Одновременно в квадрате на бетонной стене появилась тень бегу-
щего человека. Поскольку наблюдатели знали, кого должны увидеть, то в
расплывчатом силуэте они вскоре узнали своего гостя.
- Я бегу по Дубовой аллее, - выкрикнул гость, который увидел себя
совершенно четко; он бежал навстречу самому себе с искаженным от напря-
жения лицом, - я бегу по Дубовой аллее, значит, я остаюсь сидеть за сто-
лом! Я остаюсь... - тут тень бегущего человека сделала внезапный рывок в
сторону, прочь от тени черного колосса, причем из-за правого плеча бегу-
щего закачался длинный отросток, воткнувшийся в спину, будто копье, из
чаши раздался крик, и в то же самое время в светло-сером квадрате покая-
лись расплывчатые контуры одного из стандартных высотных домов, потом в
квадрате возникло окно на пятом этаже. В окне что-то зашевелилось, и тут
же из чаши послышался вопль: "Ребенок Библя в открытом окне!", а в свет-
ло-сером квадрате и в голубом мерцании чаши в это время отчаянно несся
спаситель с копьем в спине, которое раскачивалось в такт бегу; гость
вскочил со стула, и проводок оборвался.
Маленькая стрелка, вернувшись обратно на двадцать девять секунд, за-
мерла, дрожа, большая стрелка послушно пошла вслед за малой; компьютер
вновь стал серым, погасло голубое сияние, но гость всего этого не заме-
тил.
- Телефонная книга, где у вас телефонная книга? - закричал он, и Ян-
но бросился к двери.
- Нету здесь телефона, - проворчал Пабло, - мы всего-навсего красный
коридор. В коммутаторской есть телефонные книги, только туда заходить
нельзя. - Но гость уже бежал вслед за Янно. Он увидел, как Янно рванул
дверь в желтом коридоре.
- Телефонная книга? - сказал лаборант. - Вам повезло, тут как раз
одна завалялась.
Логик выхватил книгу у него из рук; издание было шестилетней давнос-
ти, но Библи и тогда жили в этом доме, а изменения начальных цифр по ра-
йонам были всем хорошо известны. Логик набрал нужный номер, линия была
свободна; аппарат прогудел несколько раз; никто не отвечал. Естественно:
время рабочее; гудки смолкли, раздался щелчок, и сразу же послышались
частые гудки"занято".
- Тут всегда разговоры прерывают, если комунибудь из "синих" нужно
линию освободить! - сказал лаборант.
- Бесполезно! - выкрикнул логик после нескольких попыток. - Пробуйте
набирать дальше и сообщите пожарникам; этот дом напротив моего- Дубовая
аллея, 98В". Он бросился из комнаты.
- Твой пропуск! - закричал Янно. - Ты забыл пропуск! Тебя не выпус-
тят! - Но гость уже убежал.
- Вы время забыли проставить, - сказал охранник, когда Янно вручил
ему наконец пропуск.
- Одиннадцать часов сорок три минуты, - сказал логик, на лбу которо-
го выступил пот. - Прошло уже две минуты. Но отсюда всего три квартала,
я успею!
Охранник еще раз перечитал пропуск, взглянул на часы и кивнул; хоро-
шо, что он не стал составлять протокол о случившемся. Стальная дверь
скользнула в сторону; на улицу; к перекрестку; красный огонек светофора;
свисток полицейского. Транспортер для пешеходов бежал поперек; лучше
вернуться на тротуар. Красный свет будет гореть не больше тридцати се-
кунд; если подождать, то все равно получится быстрее, чем объясняться с
полицией! Зеленый свет, он прыгнул на дорожку транспортера, и то же са-
мое сделал полицейский.
- Эй вы! - сказал он, коснувшись пальцами козырька. - Вы только что
пытались пройти на красный свет... Задержанный бросился бежать.
- Эй, гражданин! - Полицейский метнул магнитный прут в личный знак
на спине беглеца и с помощью микролебедки быстро и безо всяких усилий
подтащил нарушителя к себе. - Эй, вы, номер 17-1-13-ОР, вы только что
пытались пройти на красный свет.
- Пустите меня, - крикнул задержанный, - иначе разобьется ребенок!
- Какой ребенок? - спросил полицейский, включая запоминающее уст-
ройство протокольного компьютера и приготовив на всякий случай маленькую
грифельную доску.
- На Дубовой аллее, дом 98В", пятый этаж, второе окно слева!
- Отсюда этот дом не виден.
- Я видел его, - выдохнул номер 17-1-1З-ОР, - в чаше будущего, пой-
мите же наконец.
- Насчет того, что тут без чаши не обошлось, я сразу догадался, -
сказал полицейский, пробежав сведения, выданные компьютером. - Стало
быть, интеллигент, денег хватает, цвет обычный - все ясно! А теперь
расскажите по порядку, что произошло, торопиться вам больше некуда! Ло-
гик простонал:
- Послушайте, я был в СФ.
- Где?
- В научно-исследовательском институте структурной футурологии.
- Ага! - Грифель заскрипел по доске. - А у кого?
- 28-2-47-ОБ!
- Какой же это отдел? Учтите, мне институт знаком, не вздумайте мне
голову морочить.
- Отдел регистрации и слежения за информацией.
- Ничего себе, ведь это ж небось синий коридор! У вас что, и допуск
туда есть? - Он присвистнул. - И вдруг такая спешка?- медленно сказал
он.
Отчаянный взгляд на часы: еще пять минут. Номер 17-1-13-ОР ударил
полицейского ребром ладони, выбил микролебедку, а потом пнул ногой в жи-
вот. Полицейский осел наземь; магнитный прут, впившийся, словно копье,
заколыхался за спиной вместе с лебедкой. Они казались невесомыми. Прохо-
жие старались не глядеть в его сторону, отворачивались. Снова вспыхнул
зеленый свет, и логик бросился бежать.
Нападение, рассуждал в нем кто-то посторонний, нападение на воору-
женного представителя власти является полнейшей неожиданностью; неожи-
данные события вызывают замедленные реакции; следовательно, то, что про-
изойдет в результате моего нападения, будет также замедленной реакцией.
И он подумал, поскольку цепочка умозаключений замкнулась: опять схема
Бамалип. Кто-то посторонний продолжал в нем думать: будущее очевидно! И
в это же время стучала мысль, перекрывая все: лишь бы не было аварии,
боже мой, только бы не это, здесь транспортер часто останавливается. Пе-
шеходный транспортер катил без остановок. Тротуар; на нем толпятся люди;
завыла сирена; далеко сзади послышались свистки, потом раздался пронзи-
тельный свист впереди. Военизированный отряд девушек маршировал по ули-
це. Судя по шуму, целый полк. Флейты, кларнеты, флажолеты, барабаны;
марш номер семь, самый модный на сегодняшний день. Тамбурмажор подбросил
жезл, и девушки замаршировали на месте, готовясь к построению. Жезл
взлетел еще раз; барабанная дробь; перестроение, и логик с магнитным
прутом на спине врезался в ряды девушек, одетых в военную форму.
Тысячеголосый крик возмущения; сбившиеся ряды продолжали перестрое-
ние; одна из девушек упала; толпа бушевала. На противоположной стороне
офицер полиции готовил сеть к задержанию беглеца. Вновь завыла и смолкла
сирена, не в силах заглушить оркестр.
- Камрад полицейский! - закричал логик и помчался прямо на сеть. -
Камрад, не надо меня задерживать! Ребенок в опасности! Ребенок на Дубо-
вой аллее!
Голос логика был таким умоляющим, что офицер одним движением убрал
сеть и молча освободил проход к Дубовой аллее.
- Спасибо, товарищ!- крикнул номер 17-1-13-ОР на бегу. Он знал, что
улица, ведущая к Дубовой аллее, разрыта, но не знал, что рабочие сняли
пластиковые мостки и приспособили их под скамейки, чтобы посмотреть на
уличный концерт. Тот начинался, как всегда, с гимна; от звука флажолетов
у зрителей замирало сердце; логик карабкался через канаву. Кабель, вар,
люминесцентные светильники, шипение газовой трубы. Он боялся взглянуть
на часы.
- Девять минут пятьдесят девять секунд, - твердил он себе, а должно
пройти полных десять минут! Одна секунда, он не видел этой последней од-
ной секунды! Он выбрался из канавы и побежал по Дубовой аллее, задыха-
ясь, хрипя.
- Он бежит, - сказал Пабло, который вместе с вернувшимся Янно смот-
рел пленку, запечатлевшую тридцать секунд будущего - точнее, двадцать
девять секунд, ибо эксперимент был прерван; теперь изображение шло синх-
ронно с реальным временем.
- Конечно, он бежит, - буркнул Янно, - ведь он и видел, что будет
бежать.
Сирена, пожарная машина, логик резко отскочил в сторону.
Что могло его напугать? - спросил Мабло. - Эта штуковина в спине по-
хожа на магнитный прут... ух ты, так он сбежал; значит, в конце концов
он все-таки будет сидеть, - неуклюже сострил он.
Логик смотрел на высотный дом, в котором жили Библи.
- Он увидел дом, - сказал Пабло. На пятом этаже открылось окно. Янно
прикусил губу.
- Окно, - сказал Пабло, - окно открывается. На подоконник вылез ре-
бенок. Ползет, - сказал Пабло и потянулся к бутылке.
- Нет, - закричал логик, - нет! - и огромными прыжками помчался
вслед за пожарными, которые с трудом перелезли через канаву, ведущую
прямо к подъезду; пожарники тащили брезент, который обычно натягивают,
чтобы ослабить удар падающего с высоты тела.
Пленка кончилась; экран вспыхнул ослепительным светом.
- Сейчас он упадет, - сказал Пабло, и тут же Янно заорал:
- Скотина, ты скотина, тупое, спившееся, грязное животное! - Потом
он бросился к каркасу, отшвырнул его ногою в угол и с криком выбежал из
комнаты.
- Можно подумать, будто что-то изменится, - сказал Пабло, покачав
головой и глотнув из бутылки, в которой оставалось не больше половины, -
будто чтото можно изменить! Видно, Янно никогда этого не поймет. Извест-
ное дело, синий коридор, идеалисты... - Он сгреб ногой осколки в кучу. -
А на всю его теорию антикаузальности хватило бы трех слов: "Ничего не
поделаешь!" И только. Если угодно, могу добавить еще три слова: "Умная
машинка это знает!"
Крик Янно еще слышался в коридоре. Пабло бросил пустую бутылку в
угол, к куче мусора и осколков.
- Чему быть, того не миновать! - тихо повторил он; потом подошел к
окну и распахнул его.
Восемнадцатый этаж; издали доносилась музыка уличного концерта. Он
оперся о подоконник; серая пустота качнулась на него, и он отшатнулся
назад.
- Не надо, - сказал он заплетающимся языком: свежий воздух действо-
вал расслабляюще; он стоял неподвижно и прямо, как стоят пьяные, перед
тем как грохнуться на землю; он громко сказал, борясь с косноязычием: -
Очень хотел бы я знать, заплатит ли он за проигранное пари! - И, глядя
на обрывок провода, добавил: - Я бы на все деньги малышу венок купил,
да, венок, на все деньги, на все... - Потом голова его мотнулась вниз,
он пошатнулся и добавил: - Ну ладно, на половину, - после чего рухнул в
обломки разбитого компьютера; крик Янно в коридоре давно умолк.