ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



ЕВГЕНИЙ ДРОЗД
СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ МИНУТ
Рассказ

    1. Сюрпризы начались в проходной.  В ней не оказалось никаких бабусь
в  форменных фуражках и кителях ВОХР и вообще никого не оказалось.  Одна
электроника и автоматически запирающаяся вертушка. Квакающий голос воко-
дера  предложил Холмскому приложить удостоверение в раскрытом виде к эк-
рану считывающего устройства.  Через секунду тот же голос - сообщил, что
удостоверение в порядке,  что его, младшего следователя А. И. Холмского,
ждут и что ему, Холмскому, надлежит идти к административному корпусу, не
сворачивая с красной дорожки номер один, а по выходе с завода оставить в
проходной пропуск, дающий ему право на беспрепятственное передвижение по
территории завода.  Тут же в лоток выпал пластиковый прямоугольник. Про-
пуск.
    Холмский. сунул его в карман и,  перешагнув порог проходной  вступил
на  территорию завода "2 ПО "РОБОТОТЕХНИКА".  От проходной по пустынному
двору веером расходились дорожки, вымощенные плитами всех цветов радуги.
Зелёная,  например,  вела  к  тридцатидвухэтажной  башне вычислительного
центра,  где сидели математики и куда сходились все информационные кана-
лы,  управляющие  жизнью "самого безлюдного предприятия в нашем городе",
как именовала завод городская пресса.  Жёлтая шла к двадцатичетырехэтаж-
ной башне главного склада.  Там людей,  по слухам,  вовсе не было - одни
роботы. Несколько дорожек тянулись к бетонным, крытым гофрированным алю-
минием параллелепипедам - подсобным складам и сборочным цехам.
    Башня административного корпуса была самой маленькой - 18 этажей.  К
ней вела красная дорожка
    номер один,  по которой и двинулся Холмский.  Он шел неровным шагом,
вертел головой по сторонам,  стараясь как-то организовать свои впечатле-
ния.  Он внимательно оглядывал испещренный разноцветными дорожками двор,
сверкающие стеклом, черной керамикой и легированным дюралем башни, трех-
метровый забор,  сотворенный из этого же легированного дюраля.  Здесь не
было ничего лишнего, ничего энтропийного, расхлябанного или захламленно-
го.  Строгая геометричность,  математически выверенная гармония.  И даже
небо над заводом соответствовало - чистая синева,  ни облачка. Завод за-
нимал небольшую площадь; основным пространственным измерением здесь была
вертикаль.  За сверкающим забором старые пирамидальные тополя тоже тяну-
лись ввысь, но до башен завода им было далеко.
    - Все-таки слишком много стекла и металла,  -  подумал  Холмский.  -
Глаза слепит.
    Действительно, июньское  солнце стояло уже достаточно высоко и отра-
жаясь и преломляясь вовсю сверкало в каждой складке гофрированного  алю-
миния,  на каждой панели и на каждом элементе стальных конструкций. Изза
этого блеска следователь не заметил приближающийся электрокар  и  угодил
бы под него,  если бы электрокар вовремя не притормозил. Послышался мяг-
кий жужжащий сигнал и Холмский, вздрогнув, отступил назад, давая дорогу.
Электрокар  плавно тронулся и Холмский еще раз вздрогнул,  разглядев его
водителя.  Двухметровый робот, слегка повернув круглую вороненую голову,
от которой отблескивало солнце,  равнодушно скользнул по Холмскому всеми
тремя объективами-фотоперсепторами и через  секунду  уже  снова  смотрел
прямо перед собой.  На площадке электрокара тремя аккуратными рядами ле-
жали двенадцать точно таких же  круглых,  вороненых,  трехглазых  голов.
Следователь  не  отрываясь глядел электрокару вслед.  Тележка доехала до
ворот сборочного цеха,  створки ворот бесшумно отошли в сторону, пропус-
тили её и так же бесшумно стали на место.  Холмский встрепенулся, сгоняя
оцепенение, и ускоренным шагом двинулся к административному корпусу.
    II. Кабинет начальника главного сборочного цеха находился на восьмом
этаже. Добираясь до него, следователь ни в холле, ни в лифте, ни в кори-
доре не встретил ни единой живой души.  Секретарь у начальника тоже  был
электронный.
    Начальник цеха ожидал Холмского. После церемонии взаимного представ-
ления и ритуала рукопожатия,  он предложил следователю сесть,  а сам на-
полнил  две  чашечки  только-только  поспевшим  кофе  из кабинетной экс-
пресс-кофеварки. Вручив Холмскому его дозу, он уселся сам. Несколько се-
кунд  они в молчании размешивали дымящийся напиток ложечками для скорей-
шего остывания. Оба пили кофе без сахара.
    - Итак,  - сказал начальник, - я к вашим услугам. Цель вашего визита
мне известна.  Вы,  конечно же,  по поводу этого позавчерашнего... гм...
инцидента в главном сборочном?
    - Да,  - ответил следователь, - вопрос стоит так - убийство или нес-
частный случай?
    Начальник цеха внимательно посмотрел на Холмского.
    - Даже так? Убийство! Существует, значит, и такая версия?
    - К сожалению,  да. Путаные показания Морозова, противоречащие пока-
заниям других свидетелей,  вынуждают нас не отвергать и такой возможнос-
ти.  Так что нам сейчас важны все,  даже самые мелкие обстоятельства.  Я
жду от вас подробного рассказа.
    - Что ж, извольте. Но сразу предупреждаю - видел я очень немного.
    - Вот и расскажите все, что видели. Секундочку, я включу диктофон...
    Начальник цеха поставил на стол пустую чашку. - Ну, хорошо. Позавче-
ра,  в  пятнадцать тридцать семь с секундами из главного сборочного цеха
поступил сигнал о замедлении реакции  сборочного  манипулятора  РСМ  80Ц
36.11.  Как  вам должно быть известно,  весь завод и все происходящее на
его территории управляется мульти-процессорной вычислительной  системой.
Система выдала диагноз - речь шла о мелкой неисправности - и для ее уст-
ранения в сборочный цех были посланы дежурные техники-наладчики - Михаил
Лихачев и Вячеслав Агинский.  В пятнадцать сорок шесть Лихачев приступил
к осмотру манипулятора.
    - Простите,  - перебил начальника Холмский,  - откуда  такое  точное
время?
    - Видите ли, у нас конвейер. Счет идет даже не на секунды, а на мил-
лисекунды.  Замедление реакции манипулятора,  о котором шла речь, и сос-
тавляло доли секунды, тем не менее система выдала сигнал тревоги. Накоп-
ление ошибки со временем привело бы к браку и к тому,  что сбился  бы  с
ритма  весь конвейер.  Система ведет учет всех сбоев оборудования и ава-
рийных ситуаций. Все это заносится в системный журнал, на магнитную лен-
ту.  Если вам нужен будет хронометраж с точностью до миллисекунды, то вы
сможете получить распечатку нужной страницы журнала.
    - Но ведь так регистрируются только  внутренние  события  системы  -
сбои, прерывания. Внешние дела, типа какое время потратили техники, что-
бы перейти из административного корпуса в сборочный цех, системой не ре-
гистрируются. Не так ли?
    - Верно.  Хотя, например, момент, когда Агинский переключил конвейер
на использование альтернативного манипулятора, а Лихачев отключил основ-
ное устройство, в журнале зарегистрирован. - У вас все устройства дубли-
руются? - Конечно. В случае поломки конвейер не останавливается - опера-
цию  выполняет  альтернативное устройство.  Что же касается передвижения
техников...
    Начальник цеха указал на  стоящий  рядом  с  его  письменным  столом
электронный блок с двумя экранами - дисплеем и телевизором.  Между экра-
нами светился зеленоватым цветом циферблат на жидких кристаллах. Часы.
    - Во всех ключевых точках всех складов и цехов установлены  передаю-
щие  телекамеры.  С их помощью мы визуально прослеживаем технологический
процесс.  Ну и,  как видите, в телевизор встроены часы. Такие телевизоры
есть в каждой комнате, где сидят люди. Кроме того, электронные часы есть
в каждом помещении.  Как правило,  они размещены над дверью. Все часы на
заводе синхронизированы и показывают одно и то же время.  Мы тут, знаете
ли, все слегка помешаны на точном времени.
    Итак, Лихачев появился у манипулятора и приступил к  его  осмотру  в
пятнадцать сорок шесть.  За полминуты до этого система восприняла сигнал
о переключении устройств - выполнение операции перешло от основного  ма-
нипулятора к запасному.
    - Ну хорошо - переключение зарегистрировала система, но как вы узна-
ли, что Лихачев в пятнадцать сорок шесть приступил к осмотру, если мани-
пулятор был уже отключен?
    - А я разве не сказал? Я наблюдал за ним по телевизору.
    - Ясно. Агинский тоже показывался в кадре? - Нет. Агинский находился
у стойки управления.
    Это в самом начале цеха,  рядом со входом. Тот участок перекрывается
другой камерой.
    Да... Так вот,  Лихачев возился у манипулятора, а в пятнадцать сорок
восемь в кадре появился Николай Морозов.  Он тяжело дышал и на лице  его
было  странное  выражение.  Он несколько секунд молча глядел на Лихачева
каким-то безумным взглядом и наконец задал ему странный вопрос:  "Ты еще
жив?!" или просто: "Ты жив?!" - я не помню точной формулировки.
    - Камеры передают не только изображение, но и звук?
    - Да,  конечно.  Техник  в любую минуту может обратиться к дежурному
инженеру, чтобы затребовать помощь, консультацию или запчасти...
    Так вот, Лихачев оторвался от своего занятия, удивленно посмотрел на
Морозова и спросил:  "Ты чего?". Тот пробормотал в ответ что-то нечлено-
раздельное и пятясь вышел из поля зрения камеры. Лихачев посмотрел ему в
след, покачал головой и вернулся к ремонту.
    Меня заинтересовало странное поведение Морозова и,  кроме того,  его
присутствие в цехе не было вызвано никакой  необходимостью,  а  следова-
тельно,  было нарушением внутреннего распорядка...  - То есть, в цех его
никто не посылал и не вызывал?  - Совершенно верно.  Словом, чтобы расс-
просить Морозова,  что он делает в цеху,  я переключил свой телевизор на
камеру,  стоящую у входа.  На экране появились Морозов и Агинский, но, к
сожалению, у этой камеры барахлит звуковой канал, и я не мог с ними свя-
заться и не слышал,  о чем они говорили.  Я только увидел,  что Морозов,
указывая на дверь что-то говорит Агинскому, тот смотрит на него недовер-
чиво,  потом чтото отвечает и выбегает из цеха. Морозов поворачивается и
двигаясь в направлении Лихачева выходит из поля зрения камеры.
    Я снова переключил приемник на камеру,  стоящую на участке Лихачева.
Лихачев продолжал возиться с манипулятором, а Морозов в кадре еще не по-
явился.  Я ждал,  когда он войдет в поле зрения, чтобы спросить наконец,
что он тут делает.  Когда Морозов появился на экране, я уже раскрыл рот,
чтобы задать вопрос,  но не успел. Экран вдруг осветился яркой вспышкой,
а потом с минуту по экрану бежали полосы.  - Вы засекли время вспышки? -
Нет, но я посмотрел на часы, когда изображение
    восстановилось - они показывали пятнадцать пятьдесят четыре.
    - А что вы увидели на экране? - Увидел, что Лихачев с пробитой голо-
вой лежит в луже крови,  а Морозов стоит нагнувщись над ним с  разводным
ключом в руке. На мой окрик он не реагировал. Ну, я поднял тревогу, выз-
вал милицию, скорую помощь, а сам рванулся в цех. Лифт был занят, и вниз
я бежал по лестнице.  В холле столкнулся с начальником смены, выбегавшим
из лифта - он тоже видел все по телевизору.  Вместе с ним мы помчались в
цех. Тут же подоспели несколько дежурных техников.
    Когда мы прибежали к месту происшествия,  Лихачев был уже мертв. Мо-
розов никакого сопротивления не оказывал и  попыток  убежать  не  делая,
только  бормотал  что-то невнятное.  Понять его было невозможно.  Он был
бледен и глаза его были расширены и тоже какие-то белые.  Ну вот,  собс-
твенно и все.  Потом подоспела милиция,  "скорая"... Остальное вы и сами
знаете.  - А Агинский? Где он был во время тревоги? - Агинский, когда мы
выскочили  из административного корпуса,  находился во дворе.  У меня не
было времени вглядываться, но, кажется, когда мы пробегали мимо него, он
смотрел на нас с испугом.  А потом сам бросился за нами. В цех он вбежал
сразу же после нас.  Когда мы схватили Морозова, именно он вырвал у него
из него разводной ключ.  Кстати, рана на голове Лихачева 4&СМ - нанесена
этим ключом? - Да, экспертиза это подтвердила.
    Начальник цеха нахмурился и покачал головой. Молчание нарушил следо-
ватель.  -  Что  вы можете сказать о взаимоотношениях всей этой троицы -
Лихачев-Морозов-Агинский?  - Ну - что...  знаю, что все трое были друзь-
ями, учились на одном курсе вечернего отделения университета. Жили в од-
ной комнате общежития. Самые тесные у них били взаимоотношения.
    - Так они еще и студенты?
    - Да.  На нашем заводе восемьдесят процентов личного состава  -  это
итээры, люди с высшим образованием. Остальные же имеют среднее специаль-
ное образование и большинство из них учится на вечернем или заочном.
    - И на каком же факультете обучалась наша троица? На радиофизике или
прикладной математике? - Как ни странно, на факультете философии.
    Впрочем, у нас многие почему-то идут в гуманитарные ВУЗы и факульте-
ты. Особенно в последние годы...
    - Значит,  никаких, по крайней мере, явных, мотивов к убийству у Мо-
розова не было?
    - Да  какие  там мотивы!  Откуда?!  Да и вообще - разве так убивают?
Среди беда дня, ни с того, ни с сего, зная, что за тобой наблюдают теле-
камеры... А с другой стороны - я сам видел, собственными глазами...
    - Ну,  то,  что  вы  видели своими глазами совершенно не обязательно
должно интерпретироваться как убийство...
    - А что же? Ведь улики... ключ в руке, странное поведение... Сущест-
вует другое объяснение? Он смотрел на следователя с надеждой. - Ну, нап-
ример,  Морозов объясняет это...  - Да,  да! - энергично закивал годовой
начальник цеха, - Морозов! Что сам-то Морозов говорит?
    - Он говорит, что в цех залетела шаровая молния, взорвалась и отбро-
шенный взрывом ключ попал Лихачеву в голову и убил наповал. А как ключ у
него  в  руке оказался - не помнит.  Говорит - все в тот миг помутилось,
был как в трансе... Начальник нахмурился.
    - Молния? Я не видел никакой... Хотя - та вспышка на экране, а потом
помехи... Он оживился.
    - Да,  да! Это вполне возможно. Ведь в тот день - вы помните? - была
сильнейшая гроза,  она разразилась примерно через час после событий,  но
приближение ее уже тогда чувствовалось.  Парило так, знаете, душно было.
У меня в тот день давление поднялось... Так что это вполне разумное объ-
яснение...
    - Да,  но  к сожалению,  эта версия не объясняет странного поведения
самого Морозова - зачем он прибежал в цех, что означает его фраза, адре-
сованная Лихачеву: "Ты еще жив?!" или "Ты жив?!"... И вдобавок к этому в
показаниях Морозова есть один пункт, который совершенно уже ни во что не
вписывается. Так что пока еще ничего не ясно. Начальник сник.
    - Да,  верно,  - пробурчал он. - В цехе Морозову делать было нечего.
Получается,  что он как будто бы заранее все знал.  Если и не  убил,  то
подстроил... Да... Странно...
    - Ну хорошо, - сказал следователь, - вы говорите, что начальник сме-
ны тоже наблюдал по телевизору все происшествие?
    - Да-да.
    - Я могу с ним встретиться?
    - Да,  он сидит этажом ниже.  Комната семьсот восемь. Первая цифра -
означает этаж...  - Ясно.  И еще я хочу побеседовать с Агинским. - А вот
это,  к сожалению, невозможно. Он поехал в родное село Лихачева - сопро-
вождать тело покойного.
    - Как же так?! Он ведь главный свидетель! Вас же предупреждали!
    Смущенный начальник стал оправдываться. - Да понимаете - так уж выш-
ло.  Родители настояли,  чтобы сына похоронили на родине.  Хоронить надо
поскорее  -  вон жара какая стоит.  Ну и кто-то же должен от завода пое-
хать.  Кому же,  как не ближайшему другу?.. Вот он и поехал... Будет дня
через два-три.  Пока там похороны, то, да се... Холмский с досадой помо-
тал головой.  - Скверно...  Ну,  ладно,  скажите - в их  смене  был  еще
кто-нибудь?
    - Да. Четвертым был начальник Федор Ступов. - Тоже друг и сокурсник?
    - Нет, он нигде не учится и с троицей, насколько я знаю, находится в
чисто деловых отношениях. - Я йогу его видеть?
    - Да, он сейчас дежурит. Их комната находится в нашем же корпусе, на
первом этаже. Двери ее выходят в холл. Комната N 101.
    Холмский выключил  диктофон,  поблагодарил начальника цеха за беседу
и, пообещав прислать копию протокола показаний для ознакомления и подпи-
си, распрощался.
    III. Начальник  смены ничего нового Холмскому не сообщил.  Он только
подтвердил хронометраж событий,  данный начальником цеха и показал,  что
Агинский  действительно находился во двор,  когда они с начальником цеха
выбежали из корпуса. Начальник смены тоже наблюдал за действиями Лихаче-
ва по телевизору,  но камеры,  в отличие от начальника цеха, не переклю-
чал.  Следовательно,  видел меньше того. Холмский не стал здесь задержи-
ваться и спустился в холл первого этажа.
    IV. В  101 комнате было накурено.  Четыре дежурных техника-наладчика
сидели за длинным столом и забивали козла.  Слышались подобающие моменту
реплики.  Когда Холмский вошел в помещение все четверо застыли с костяш-
ками в ладонях и вопросительно глядели на него.
    - Я - следователь Холмский, - представился следователь, демонстрируя
удостоверение, как бы предъявляя контролеру проездной билет. - Мне нужен
наладчик Федор Ступов.
    Невысокий, но крепкий и широкоплечий  парень  с  треском  припечатал
костяшки  к  поверхности стола и поднялся навстречу Холмскому.  - Ну,  я
Ступов.
    - Очень приятно.  Здесь есть место, где можно побеседовать в спокой-
ной обстановке?
    - Айда в раздевалку.  Там тоже стол и стулья есть. - И, повернувшись
к партнерам, добавил. - Давайте без меня, ребята.
    Они прошли в раздевалку и устроились за изрезанным  и  разрисованным
столом. Следователь поставил на стол диктофон, включил его и приступил к
опросу свидетеля.
    - Я прошу вас подробно рассказать о всех событиях  того  дня.  Федор
почесал в затылке.
    - Ну чего...  Значит, в тот день мы дежурили тоже вчетвером. Сидели,
козла забивали...  - Это вы каждый день так работаете? - Так нам за то и
платят, чтобы мы бездельничали, а машины бы вкалывали. А если наоборот -
машины стоят, а мы пашем, то это уже плохо.
    - А... ясно. Так что - вы целый день так и играете в домино?
    - Нет,  иногда в дурака режемся,  или тыщу расписываем. А вообще я с
теми тремя дежурить не люблю.  Они поиграют немного, а потом или спорить
начинают иди книги свои читают. Надоедает им играть...
    Ну вот,  режемся мы в козла,  а тут вызов  -  замедление  реакции  и
тэ-дэ.  По вызову пошли в цех Славка и Мишка... то есть, это, Агинский и
Лихачев.  Я стал костяшки собирать,  а Колька... Морозов, значит, врубил
телевизор и стал смотреть, как они там управляются.
    - Это он по собственной инициативе или так положено?
    - Что? А... да, так положено - если помощь понадобится или еще чего.
- А вы тоже смотрели на экран?  - Так я ж сказал,  что костяшки собирал.
Вы  же в комнате были,  сами видели,  как ящик стоит...  На меня как раз
задняя панель глядела.
    II
    - Ну а дальше?
    - А дальше так - дело-то перед самой грозой было,  жара,  духота,  а
кондер не пашет. - Кондер?
    - Ну да,  кондиционер. Ну мы, значит, и пораскрывали все окна и две-
ри,  чтобы сквозняк был. Сквозняком ее к нам и затянуло. Через окошко. -
Кого ее? - Ну, молнию. Шаровую. - Затянуло, и что?
    - Влетела она через окошко и пошла по комнате, медленно так, и прямо
к телеку...  Я так и приторчал на месте.  Ну,  думаю, щас как трахнет! А
она  ничего - мимо телека медленно пролетела,  немного повисела у хвоста
кинескопа и дальше пошла, тоже медленно. А тут Колька... то есть Морозов
как заорет: "Мишка!" - и бросился в дверь...
    - Вы не заметили время,  когда это произошло? - Чего ж не заметить -
над дверью часы висят - как сейчас помню - пятнадцать сорок пять на  ци-
ферблате было. А Колька, главное, на молнию ноль внимания и в дверь, ду-
рак, выбежал.
    - А почему дурак?
    ... - Так ведь она на него броситься могла!  - Дожили ...  - Ну да -
они же такие, эти шаровые. - Ну хорошо, а дальше?
    - А дальше,  Колька убежал. Молния медленно так по комнате прошлась,
вроде вынюхивая что-то,  ну совсем как мент участковый, и тоже в дверь -
шасть... А я сижу и не шевелюсь - вдруг вернется? Думаю, что надо бы те-
лек вырубить и тоже страшно...  Ну,  а потом слышу - шум, крики. Зашеве-
лился,  в холл вышел, смотрю - начальники наши бегут, я за ними. Думаю -
пожар, потом гляжу - в сборочный чешут. Я тоже. Во дворе Славка Агинский
- глаза выпялил,  мы мимо,  к цеху,  он за нами. Еще ребята подоспели...
Ну, в цехе...
    - Достаточно,  дальше я знаю.  Как по-вашему - чем был  вызван  этот
возглас Морозова,  когда он бросился к выходу? - А я почем знаю? В телек
он пялился. Я сначала
    подумал, что может Мишка там чего наколбасил, а сейчас и не знаю.
    - А вы на экран так ни разу и не посмотрели?  - Нет.  Сначала  занят
был,  а после молнии я к телеку и подойти боялся - опасно! У нас в селе,
лет десять назад телку во время грозы убило, а вот у соседей...
    - Да-да. Гроза дело такое... А сколько времени прошло с момента, как
Морозов выскочил из комнаты до того,  как вы сами выбежали во двор? - Не
засек.  Минуты три-четыре, может пять... - Ясно. А что вы можете сказать
о взаимоотношениях Морозова и Лихачева? Были между ними какиенибудь ссо-
ры?
    - Ссоры?  Да нет.  Спорили они часто, даже ругались - все из-за этой
своей философии. Так ведь изза этого не убивают.
    - То есть, вы считаете, что у Морозова не было никаких поводов, что-
бы убить Лихачева?
    - Ля знаю?  В душу ему не залезешь. Вы у Агинского Славки порасспра-
шивайте,  он  с ними компанию водил.  Следователь понял,  что из Ступова
больше ничего существенного не выжмешь и завершил разговор  стереотипной
фразой насчет присылки копии протокола. Когда он выходил из комнаты 101,
за его спиной царило молчание и на затылке он ощущал  давление  взглядов
четырех пар глаз.
    V. Следователь вышел в холл, но покидать его не спешил, хотя на тер-
ритории завода делать ему было уже нечего. В глубокой задумчивости стоял
он в центре зала и пытался систематизировать и увязать полученную инфор-
мацию.
    И, откровенно говоря,  что-то ни черта не складывалось и не увязыва-
лось  у  младшего  следователя Александра Холмского,  которого в детстве
дразнили не иначе как Шурик Холме,  что возможно,  и предопределило  его
дальнейший жизненный путь и выбор профессии.
    Вроде обстоятельства дела ясны настолько, что ясней и быть не мажет.
Все на виду,  все запротоколировано и захронометрировано.  Все  действия
участников  драмы  можно восстановить с точностью чуть ли не до секунды.
Но от этого сами действия понятней не становятся.
    Что побудило Морозова сорваться с места и броситься в цех? Сам он на
допросе  показал,  что как раз в тот момент,  когда залетевшая в комнату
шаровая молния зашла за телевизор,  на экране он увидел лежащего в крови
Лихачева и кого-то склонившегося над ним.  Кто это был, он не узнал, так
как толком не успел рассмотреть, но ясно, что кто-то знакомый, с завода.
Увиденное на экране и заставило его побежать в цех.
    Следователь попросил  его напрячь память и вспомнить,  кто склонился
над телом Лихачева. Морозов, заявил, что знает только, что кто-то хорошо
знакомый, а кто - вспомнить не может.
    На вопрос,  как он может объяснить,  что глядя на экран телевизора в
одно и то же время с начальником цеха и начальником смены,  он видел со-
вершенно не то,  что видели они, Морозов лишь буркнул что-то невнятное и
погрузился в молчание, из которого следователю не удалось его вывести.
    Все это наводило на подозрения. Не получалось логичной, цельной кар-
тинки из показаний разных свидетелей. Никак не получалось...
    - Гражданин  следователь...  -  послышался вкрадчивый,  тихий голос.
Холмский вздрогнул и обернулся.  Перед ним стоял один из давешних  доми-
ношных партнеров Федора Ступова.  Это был человек совершенно неприметной
наружности,  какой-то немного скособоченный и как бы пришибленный. Гово-
рил  он тихо,  почти шепотом и в течение всего разговора ни разу не пос-
мотрел следователю в глаза. Кажется, единственной его отличительной при-
метой была пара стальных коронок на передних зубах.
    - ...я извиняюсь,  гражданин следователь, - продолжал человек, - вот
вы тут у Ступова про Морозова с Лихачевым выспрашивали,  так Федька  про
них ничего и не знает. А вот мне кое-что известно...
    - Хорошо,  - сказал Ходмский, - идемте, я запишу ваши показания. Как
ваша фамилия?  Незнакомец в ужасе замахал руками.  - Нет-нет,  гражданин
следователь, я так... сугубо, так сказать, неофициально... Если уж Моро-
зов Лихачева пришил,  то Агинский, дружок его, если разнюхает, что я по-
казания дал, ни перед какой мокрухой не остановится.
    - Вы  что  же считаете,  что Лихачева убил Морозов?  - А кто же еще?
Спекули они, гражданин следователь, фарцовщики. Одна банда. - У вас есть
основания так говорить?  - Конечно же есть,  гражданин следователь!  Вот
сами посудите - сижу я в столовке,  обедаю, а за соседним столиком Лиха-
чев с Морозовым, и между собой, так, вполголоса - бу-бу-бу - ля-ля-ля...
Мне,  конечно,  до феньки,  да ведь уши не глаза - в сторону отведешь, а
все равно слышишь...
    - Ну и что же вы услышали?  - Так я ж и рассказываю - Лихачев,  зна-
чит,  Морозову говорит, спекуляция, мод, опасно, сесть можно, следствие,
то да се... А тот ему в ответ - не боись, посылки в тюрягу слать буду, в
места заключения,  значит... И долго так ругались, сначала вполголоса, а
потом уже и на крик перешли,  да все непонятно, все поблатному, по фене,
а потом видят - и рядом сижу,  ну и смолкли.  Я, конечно, вида не подал;
мол,  обедаю,  шницель рубаю,  ничего не вижу,  ничего не слышу, о своем
мечтаю. Ну, они на меня буркалами позыркали и успокоились. Вот и все мои
на них подозрения,  гражданин следователь.  Чего не знаю,  того не знаю,
врать не буду,  а это своими ушами слышал. Так что, спекули они, гражда-
нин следователь,  одна шайка. Фарцанули чегонибудь, а капусту не подели-
ли,  ну и пришил один другого...  Я пошел,  гражданин следователь, всего
хорошего.
    И странная личность повернулась и быстро зашагала прочь.
    - Постойте, - закричал вслед Холмский, - я должен это все официально
оформить...
    Но личность только замахала руками и нырнула в коридор.
    - А черт с ним,  - махнул рукой следователь,  - лицо его я запомнил,
если нужно будет - откопаю. Он нахмурился.
    - Но если все это правда,  что он мне тут наплел,  то, кажется, дело
другой оттенок принимает...  Если спекуляция,  какие-нибудь махинации, и
кому-то,  скажем, нужно убрать Лихачева и поставить под удар Морозова...
Врубиться,  скажем,  в канал связи и подать на телевизор, что у техников
стоит совсем другое изображение...  Да,  надо все это обдумать. Скверно,
что Агинского нет - самое время его опросить. Придется ждать... Он реши-
тельно зашагал к выходу.
    VI. Агинский  приехал  только через день и с самого утра объявился в
кабинете следователя.  Холмский к этому времени уже  выработал  стройную
концепцию, включающую фальсификацию изображения на телеэкране и спекуля-
цию драгметаллами и дефицитными деталями. Он был настроен решительно.
    - Скажите,  - спросил он Агинского, - что вам известно о спекулятив-
ных махинациях, в которых принимали участие Лихачев и Морозов?
    Долгие две  минуты  Агинский  глядел на следователя пустым взглядом.
Его лицо не выражало совершенно ничего.
    Под конец следователю стало как-то неловко и он,  опустив глаза, за-
суетился,  без нужды перекладывая на столе какие-то бумаги.  Потом робко
поднял взор, кашлянул:
    - Так что вы можете сказать, по этому... э-э... поводу?
    Вячеслав Агинский обрел наконец дар речи:  - К-какие махинации?! Ка-
кие спекуляции?!!  Холмский строго посмотрел на него и веско произнес: -
Имеется информация о соучастии пострадавшего Лихачева  и  подозреваемого
Морозова в совместных спекулятивных акциях...
    - Какая информация,  - перебил Агинский, - что за чушь? Простите, но
это кто-то ввел вас в заблуждение.  Никогда в жизни ничем таким  они  не
занимались. Спекуляция! Это же надо придумать! Кто это вам сказал?
    - Я  не имею права называть имени свидетеля,  - ответил следователь,
подумав про себя:  "Тем более,  что я его и-сам не знаю", - но свидетель
показал, что он случайно услышал разговор Морозова и Лихачева, " в кото-
ром один настаивал на какой-то сделке, а второй говорил, что это опасно,
можно попасть под следствие и так далее... Что вы на это скажете? Агинс-
кий недоуменно пожал плечами: - Ничего не понимаю. Чушь какая-то. Не мо-
жет этого быть...
    С минуту оба молчали.  Агинский мучительно тер ладонью лоб. Потом он
отнял руку и бросил на следователя быстрый взгляд.
    - Скажите,  - сказал он,  - а этот свидетель - его случайно зовут не
Семен Коштак? Следователь промолчал:
    - Нет,  я понимаю - имя назвать вы мне не имеете права. Меня интере-
сует - есть у него во рту две стальные фиксы?
    В лице следователя что-то невольно дрогнуло,  и Агинскому этого было
достаточно. Он откинулся на спинку стула и заржал.
    - Не вижу ничего смешного, - пробурчал Холмский недовольно.
    - Извините. Сейчас... Вы читали Честертона? - Ну, читал...
    - Помните,  у него есть рассказ, где человек произносит одну и ту же
фразу,  а четыре свидетеля утверждают, что он каждый раз говорил другое?
- Помню.
    - Все дело было в том,  что каждый вкладывал в эту фразу содержание,
которое его самого занимало.  Здесь такая же картина.  Этот самый  Семен
Коштак в свое время отсидел за спекуляцию, вот он и воспринимает все под
определенным углом. Какие фразы он слышал?
    - Ну, что-то про спекуляцию, про следствие, про то, что в случае че-
го Морозов обещал Лихачеву в места заключения слать посылки...
    - Все ясно. Скорее всего, дело было так - Морозов с Лихачевым обсуж-
дали свою курсовую,  которую они вдвоем пишут...  писали... А тема у них
такая:  "Сравнительный  анализ  логики Аристотеля и понятийного аппарата
шкоды логического позитивизма".  В споре они употребляли соответствующую
терминологию.  Ведь вы не будете отрицать,  что слова: "следствие", "по-
сылка",  "заключение" - это термины не только юридические и почтовые, но
также и логические? А слово "спекуляция" у Гегеля встречается чуть ли не
на каждой странице,  но к торговле джинсами отношения не  имеет.  Ну,  а
Коштак, который сам был и под следствием, и в местах заключения, естест-
венно,  воспринял это со своей колокольни. А насчет того, чего он не по-
нял, он решил, что ребята "ботают по фене"... Вы согласны со мной?
    Холмский смущенно крякнул. Все его блистательные гипотезы о заговоре
крупной банды спекулянтов рухнули.  Но он тут же взял себя в руки и при-
нял  солидный вид.  Хоть и юн был младший следователь Шурик Холмский,  а
умел подать себя.
    - Ну хорошо,  - сказал он, - оставим это. Расскажите по порядку, что
вы сами наблюдали в тот день.
    - Ну  что  -  про то,  что нас с Лихачевым направили в сборочный цех
из-за сигнала о замедлении реакции манипулятора,  вы уже знаете?  -  Да.
Рассказывайте,  что было в цехе.  - В цехе я пошел к стойке управления и
переключил манипуляторы,  а Лихачев занялся аварийным устройством.  - Во
сколько это было?
    - Не помню,  я не смотрел на часы.  Но вы можете получить распечатку
системного журнала на магнитной лен... - Да-да, знаю, знаю. Продолжайте.
    - Так вот,  Лихачев возился у манипулятора,  я находился у стойки, и
вдруг в цех врывается Морозов и бежит прямо к Мишке...  к Лихачеву.  Что
они там говорили,  я не слышал,  но назад он шел с каким-то  ошарашенным
видом  - как у человека,  который ничего понять не может.  Он подошел ко
мне и я,  естественно,  спросил,  что он тут забыл. Он ничего сначала не
ответил,  а потом сказал: "А к нам шаровая молния залетела..." Я никогда
в натуре шаровой молнии не видел и стад расспрашивать,  что и как, но он
думал явно не о том,  и,  повернувшись, смотрел на Лихачева. Ну, я решил
выбежать, поглядеть - может, она еще не исчезла. Я успел пройти полдоро-
ги от цеха к административному корпусу,  когда действительно увидел мол-
нию - светящийся шар,  сантиметров 15 в диаметре. Она вылетела из дверей
нашего  корпуса  и  медленно летела по направлению к сборочному цеху.  Я
застыл на месте и глазел на нее.  Она прошла над моей головой, влетела в
раскрытый дверной проем сборочного цеха и исчезла из виду. - Сколько это
заняло времени? - Не знаю. Может быть, минуты две-три. - А дальше?
    - Дальше... Как только молния влетела в цех, меня охватил непонятный
страх.  Я чувствовал,  что сейчас должно произойти что-то ужасное, но не
мог двинуться с места,  стоял как парализованный - ноги слабые,  по  лбу
холодный  пот  течет.  А через пару минут из нашего корпуса выбегает на-
чальство, выбегают Дежурные техники и мимо меня, к сборочному... Я опом-
нился - и за ними. Ну, а в цехе уже все кончено - Лихачев мертвый, а Мо-
розов стоит над ним с разводным ключом в руке. Я этот ключ у него из рук
и вырвал. Вот, собственно, и все. - Благодарю вас.
    Следователь потер  ладонью лоб.  Разговор с Агинским,  на который он
возлагал столько надежд,  его разочаровал. Он узнал лишь несколько новых
деталей - все они хорошо стыковались с показаниями других свидетелей, но
совершенно не объясняли нелепого поведения и  нелепых  показаний  самого
Морозова. Молчание прервал Агинский.
    - Скажите, это правда, что Морозова в убийстве, обвиняют?
    - Ну,  пока  такого обвинения не выдвинуто,  но некоторые странности
его поведения и противоречивые показания делают возможным и такое  допу-
щение...
    - Но  это же нелепо!  У него не было совершенно никаких причин.  По-
верьте - я их обоих знаю хорошо и сразу могу сказать - это абсолютно не-
мыслимо!
    Холмский не  ответил.  В голове не было ни единой дельной мысли.  Он
понимал,  что время уходит впустую,  что свидетеля пора отпускать, но не
мог этого сделать. "Хоть бы одну зацепку", - подумал он. А вслух сказал:
    - Скажите,  вы ведь учитесь на философском факультете - чем вы зани-
маетесь? - То есть?
    - Ну,  скажем, темы курсовых у вас совпадают? - А, это... Нет, Моро-
зов с Лихачевым занимались логикой,  а у меня другое направление. А что,
это имеет какое-нибудь значение?
    - Может быть, может быть, - ответил следователь несколько уклончиво,
подумав про себя: "Боже, что за глупости я у него спрашиваю!.."
    - В  прошлом  году  я писал курсовую по философским проблемам прост-
ранства-времени.  А в этом меня заинтересовала другая тема, сейчас я за-
нимаюсь новым синкретизмом. - Чем?
    - Синкретизмом.  Был в истории период,  когда мышление человека было
синкретическим.  Вся интеллектуальная деятельность человека сводилась  к
созданию  мифов,  и мифы в те времена играли роль и науки,  и искусства.
Они отражали мировоззрение и устанавливали правила  социального  поведе-
ния. Теоретическая сфера деятельности была единой, нерасчлененной. - Яс-
но.  А что значит - новый синкретизм? - Я пытаюсь доказать, что довольно
скоро  мы  вернемся  к синкретическому мышлению на новом,  более высоком
уровне.  Знаете ленинскую идею развития по спирали - "от коммунизма пер-
вобытного к коммунизму научному"? Так и тут. Первая форма синкретическо-
го мышления существовала в виде мифологии.  Потом мыслительная  деятель-
ность  распалась  на отдельные,  почти не пересекающиеся потоки - наука,
искусство,  философия.  Но мы стоим перед синтезом - будет создана новая
мыслительная среда,  в которой эти три потока снова сольются воедино.  А
то нынче процесс ветвления и раздробления зашел так далеко,  что даже  в
рамках  одной  дисциплины  представители  разных ветвей не понимают друг
друга...  Словом,  наше мышление должно сделать  очередной  качественный
скачок...
    Следователь невольно вздохнул. - Жаль, что оно его еще не сделало...
Агинский внимательно посмотрел на него и осторожно спросил:  - А  что...
трудности возникают? - Трудности!
    И тут вконец зашедший в тупик следователь сделал то, чего делать ему
не полагалось ни в коем случае - стал делиться сомнениями со свидетелем.
    - Применить бы это ваше новое мышление к такой вот задачке: как объ-
яснить поведение Морозова?  Зачем он побежал в цех?  Что означает фраза,
сказанная им Лихачеву:  "Ты еще жив?!"? Вы, кстати, знаете, что он задал
покойному такой вопрос? - Н-нет. Впервые слышу.
    - Так вот,  был такой вопрос. И как вы объясните, что показания всех
свидетелей в общем согласуются, но находятся в резком противоречии с по-
казаниями самого Морозова? - И в чем они расходятся?
    - А в том,  например, что начальники ваши, глядя на экраны своих те-
левизоров,  в пятнадцать сорок семь видели Лихачева, копающегося у мани-
пулятора, а Морозов показывает, что в это же самое время на экране свое-
го телевизора, подключенного к тому же канату, к той же камере, он видел
Лихачева,  лежащего в луже крови, и видел кого-то склонившегося над ним,
кого-то,  кого он не узнал,  но кто работает на вашем же предприятии. Вы
можете это объяснить?
    - Нет... Но если Морозов действительно увидел чтото такое на экране,
то это,  по крайней мере,  объясняет,  почему он бросился в цех и почему
произнес эту фразу...
    - Но как он мог увидеть то,  что еще не случилось? Не проще ли пред-
положить наоборот - чтобы объяснить свое поведение,  он выдумывает,  что
увидел на экране чтото странное?  Ведь кроме него самого никто этой кар-
тины не видел. Расхождение получается - Лихачев погиб в пятнадцать часов
пятьдесят  четыре  минуты тридцать секунд,  а Морозов (и только он один)
видит это в пятнадцать сорок семь - неувязочка...  Если бы  он  наблюдал
гибель Лихачева вместе с начальником цеха и начальником смены,  то он не
мог быть в это время в цехе,  а раз он был в цехе,  то не мог видеть эту
сцену по телевизору. Не сходятся у него концы с концами, а зачем он орет
- я понять не могу.
    На этом разговор закончился.  Агинский вышел из кабинета следователя
в полной растерянности.
    VII. Нестерпимо яркая голубизна неба, если смотреть в зенит, перехо-
дила в темный фиолет. Далеко, далеко внизу сверкали белизной заснеженные
пики  и  хребты,  темнели бездонные ущелья.  Ни одно облачко не нарушало
пустоты этих беспредельных абстрактных просторов.  Облака,  как и  горы,
были далеко внизу. Впрочем, совершенно незаметно, оказались они уже сов-
сем рядом, и белизна их пушистых клубов слепила глаза не хуже кристалли-
ков снега на вершинах безымянных гор.
    Облака, медленно меняя очертания, наваливались брюхом на остроконеч-
ные скалы,  продирались сквозь мрачные ущелья, непрерывно и согласованно
раздавались вширь, попадая на свободное пространство, и это неостанавли-
вающееся движение похоже было на работу отлаженного  механизма  и  даже,
кажется,  сопровождалось низким однотонным гулом, заполняющим все прост-
ранство,  бесконечным, вибрирующим "А-а-а-а-у-у-у-у-м-м-м-м". А выше, во
втором эшелоне,  гонимые мощным ветром, проносились длинные ряды облаков
поменьше.
    На небольшое кремнистое плато то падала сумрачная тень, то вновь за-
ливал его чистый свет из бездонной синевы.  Казалось,  на пустынной пло-
щадке никого нет,  но вот упала тень, и прошла тень, и стала видна сидя-
щая в позе Лотоса фигура, а за ней стояли еще трое.
    Творец Йоги  Шива-Разрушитель был недоволен,  что его ради участия в
битве оторвали от созерцания предвечного Ишвары,  но лицо его оставалось
непроницаемым,  и его третий,  боевой глаз, расположенный в междубровье,
вагни-чакре,  был до поры,  до времени прикрыт.  За Шивой стояли  -  бог
смерти Яма с посохом "яма нанда", на который достаточно взглянуть, чтобы
тут же на месте помереть; царь 33 миллионов младших богов Индра со своим
алмазным копьем и красавец Кришна.  Старший бог Вишну-Защитник в послед-
нюю минуту отказался от участия в  сражении,  сославшись  на  занятость.
Вместо  себя он прислал свою аватару - воплощение - Крипту,  снабдив его
излюбленным оружием - огненными дисками.
    Все четверо пребывали в абсолютной неподвижности. Ждали подхода дру-
гих богов и, главное, Одина, который был назначен руководителем кампании
и должен был провести последний инструктаж.  Вскоре на  плато  появились
еще три фигуры - Зевс-Юпитер в сопровождении Марса и, чуть позже, предс-
тавитель славян - Перун.
    Громовержцы радостно приветствовали друг  друга  и  Шиву,  удостоили
благосклонными  кивками младших богов и завели беседу о последнем приеме
у Брахмы, где присутствовали боги из других галактик. Шива с непроницае-
мой  улыбкой  внимал Юпитеру и Перуну,  которые,  перебивая друг друга и
разражаясь громоподобным хохотом, рассказывали, как на приеме апсара Мо-
хини сцепилась с Афродитой и что из этого вышло. Марс - бравый вояка, но
совершенно не светская личность - угрюмо топтался чуть поодаль.  В  при-
сутствии иностранцев он чувствовал себя скованно.
    На площадке,  тем временем, появились еще двое - представители Иудеи
архангелы Гавриил и Михаил,  приведшие свое несметное небесное  воинство
на соединение с легионами Индры. Их армии, как и полчища индусских млад-
ших богов, находились в надлежащем сопредельном мире, дабы до времени не
мозолить глаза начальству.
    Юный Кришна,  которому  не  терпелось  опробовать полученное от Виш-
ну-Защитника оружие,  решил устроить разминку.  Он отодвинулся в дальний
угол плато и стал запускать вращающиеся диски. Индра отбивал их алмазным
копьем, Яма - своим посохом, а Михаил и Гавриил - огненными мечами. Марс
потоптался  на месте,  бросил взгляд на Зевса-Юпитера,  потом решительно
выхватил меч из ножен и присоединился к молодежи.
    Юпитер и Перун уже спорили о  сравнительных  достоинствах  различных
напитков.  Перун,  пряча  улыбку в отвислые усы и с хитроватым смирением
потупив взор, расписывал великолепные качества индусской сомы, Юпитер же
горячась доказывал,  что ничего не может быть лучше выдержанного нектара
и марочной амброзии.
    Внезапно черная тень пала на плато.  Казалось,  в  небесах  открылся
темный,  ведущий в неведомые бездны туннель.  Из этой черной дыры тянуло
ледяным холодом.  Затем из нее вынырнул свирепого вида детина,  одетый в
звериные шкуры и с боевым молотом на плече.  Это был представитель Скан-
динавии Тор-разрушитель.  Варвар был страшно недоволен и заявил об  этом
прямо и громогласно. Какого, в самом деде, Асмодея отрывают его от люби-
мого занятия - Вечной Охоты на полях Валгаллы?
    Но, услышав,  что речь идет о сражении с Князем Тьмы,  он понял, что
его ждет развлечение не хуже и,  успокоившись,  присоединился к разминке
младших богов.
    Уголки губ аристократа Шивы слегка дрогнули в незаметнейшей  презри-
тельной улыбке.  Тору на это было наплевать. Варвар был по натуре демок-
рат и любил полиберальничать с молодежью.  Он,  крякнув, перехватил поу-
добнее  обеими руками рукоять молота.  - Ну-ка,  - сказал Тор Кришне,  -
наддай!  Кришна наддал так,  что диски из его рук вылетали сплошной лен-
той.  Сверкание  огненных  мечей  и блеск алмазного копья превратились в
пламенные завесы,  вроде полярного сияния,  а молот Тора,  парируя диски
Кришны, рассекал воздух с гудением и чуть ли не с ревом.
    Перун и Зевс-Юпитер ожесточенно спорили о достоинствах и недостатках
излюбленных видов оружия - молнии шаровой и молнии линейной. И, кажется,
на  этот раз они схватились всерьез.  Юпитер,  гневно нахмурив брови,  с
прямотой римлянина заявил,  что нет ничего лучше доброй старой  линейной
молнии и тот, кто считает иначе, совершенно не разбирается в оружии. Пе-
рун,  уже не ухмыляясь,  откинув голову чуть назад,  щурил  внимательные
глаза  и утверждал,  что для поражения скрытых целей не придумано ничего
лучше шаровой молнии. Никто не хотел уступать, и в ход шли взаимные поп-
реки  и оскорбления.  Перун держал руку на древке своего радужного лука,
глаза обоих богов метали молнии,  пока только фигурально, но уже немного
оставалось до мига, когда в ход пойдут настоящие.
    - Прекратите, - презрительно произнес Шива, и за все время это были,
кажется,  его первые слова,  - прекратите,  господа!  Стыдитесь -  перед
младшими богами! Ведь вы спорите об одном и том же.
    Его не  слушали.  Холерик Зевс-Юпитер завелся и,  согласно известной
поговорке, всем своим видом показывал, насколько он не прав.
    - Прекратите!  - уже закричал  Шива,  но  тщетно.  Сверкнули  первые
вспышки, первые раскаты сотрясли небеса и горы. Незаметная перемена про-
изошла на плато. Сгинули невесть куда младшие боги вместе с Тором, и не-
бо было уже не синим, а черным, ночным. Громовые удары сотрясали окрест-
ные скалы, а вспышки молний выхватывали из мрака кипящие грозовые тучи и
темные фигуры двух громовержцев.  Впрочем, трудно было сказать наверняка
- возможно, это были просто две скалы.
    Молнии сверкали  почти  беспрерывно,  освещая  черные  рваные  тучи,
сквозь которые местами проглядывало черное звездное небо,  и вот,  нако-
нец,  эту мешанину светил и облаков прорезал тонкий луч,  похожий на луч
лазерного  прожектора  - Шива открыл свой третий,  боевой глаз.  Еще раз
послышался его гневный голос:  - Прекратите!  Вы спорите об одном и  том
же!
    Мощный удар грома заставил проснуться Вячеслава Агинского. Он открыл
глаза и повернулся Пикну. За окном бушевала гроза, полыхали молнии, пла-
менели раскаты.
    - Гроза, - подумал Агинский, - опять гроза, как тогда.
    Он был  один  в  комнате  общежития и избегал смотреть на две пустые
кровати с панцирными сетками, на которых не было ничего, кроме скатанных
в рулоны матрасов.
    Послышался совсем уже оглушительный раскат. - Прямо - над головой, -
помыслил Агинский.  - Перун вдарил или Юпитер.  Это же надо такому прис-
ниться! Целая космическая опера. Как там Шива кричал: "Вы спорите об од-
ном и том же..."
    С быстротой молнии пронзила его мозг некая  мысль,  заставившая  его
подскочить и сесть на постели.  Спина прямая, глаза и рот широко раскры-
ты, дыхание прерывистое.
    - Ух ты! - сказал он вслух. - А ведь это ответ! Он вскочил с кровати
и подбежал к окну.  - Ведь точно! Так оно и есть! Все сходится! Вячеслав
распахнул окно,  и в комнату ворвались дождь и ветер.  Он с наслаждением
вдыхал упоительный воздух, огромным усилием воли подавляя в себе желание
броситься к ближайшему автомату и звонить среди ночи  следователю  Холм-
скому.
    Наконец он закрыл окно,  плюхнулся в постель и заснул сном человека,
сделавшего доброе дело.
    IX. Утром,  едва только Холмский занял свое рабочее место,  пред ним
предстал техник-наладчик Вячеслав Агинский.
    - Я все знаю, - выпалил он не здороваясь. - Могу вам рассказать, как
все было.
    Следователь невольно приподнял брови.  - Это только гипотезы  или  у
вас есть и доказательства?
    Вопрос заставил  Агинского несколько приглушить тон,  но уверенности
не отнял.
    - Нет, доказательств, в обычном смысле, у меня нет. Но вы послушайте
и сами поймете, что иначе быть и не могло.
    - Что ж... - следователь врубил диктофон и приготовился внимать.
    - Последний раз мы с вами разговаривали два дня назад. И знаете, все
это время я голову ломал - что же у нас произошло. С одной стороны, я ни
на секунду не мог поверить,  что Колька... то есть Морозов мог убить Ли-
хачева,  а с другой стороны - обстоятельства действительно странные. А у
вас, кстати, какие-нибудь новые факты есть? Следователь покачал головой:
- Ничего нового. Стою на мертвой точке. - А Морозов? Что-нибудь говорит?
- Все то же.  А когда просишь объяснить все несуразицы - замолкает угрю-
мо, и ничего из него не выжмешь.
    - Да... Так вот, согласитесь, что самая простая версия - это что Ли-
хачева действительно убила молния.  То есть не прямо,  а из-за того, что
ключ после взрыва ему в голову попал.
    - Да,  это самое напрашивающееся объяснение, но... - Вот именно, но!
Все упирается в необъяснимое поведение Морозова. Давайте еще раз восста-
новим события.
    Значит так,  мы вчетвером - Лихачев,  Морозов,  Ступов и я - сидим в
своей комнате и забиваем козла.  Тут нас вызывают в цех. Я и Лихачев по-
дымаемся,  идем по вызову.  Морозов и Ступов остаются. Морозов садится у
телевизора,  чтобы за нами наблюдать, Ступов собирает костяшки. В цехе я
переключаю манипуляторы и остаюсь у стойки управления.  В общем-то,  мне
больше там делать нечего,  но я остаюсь на всякий случай. Лихачев в пят-
надцать сорок шесть приступает к осмотру манипулятора.  По телевизору за
ним наблюдают три человека - Морозов, начцеха и начсмены. Примерно в это
же время в нашу комнату влетает шаровая молния и,  именно когда она про-
ходит  мимо  ящика,  чуть ли не касаясь задней части кинескопа,  Морозов
срывается с места и с криком:  "Мишка!" бросается из комнаты. Это было в
пятнадцать сорок семь.  По его словам, в это мгновение на экране он уви-
дел убитого Лихачева и кого-то склонившегося над ним,  кого он не узнал.
Оба  наших  начальника ничего такого на своих экранах не наблюдают.  Они
видят,  как в пятнадцать сорок восемь (то есть через минуту) на  экранах
появляется  Морозов и задает Лихачеву тот самый вопрос:  "Ты жив?!".  На
что Лихачев, естественно, реагирует удивлением. Морозов в замешательстве
ретируется, подходит ко мне и рассказывает про шаровую молнию.
    Я выбегаю  во  двор  в надежде ее увидеть,  и действительно - молния
пролетает по двору и влетает в цех.  Тут меня поражает непонятный страх,
и я стою на месте не в силах двинуться.  Молния залетает в цех,  а в это
время Колька,  который никак не может понять, что же он видел на экране,
снова возвращается к Лихачеву.  Молния подлетает к ним, взрывается, отб-
рошенный ключ попадает в голову Лихачева.  Лихачев убит наповал. Морозов
наклоняется над ним,  машинально поднимает ключ, и тут его постигает шок
- ведь это все он уже видел несколько минут тому назад. Естественно, что
он не узнал того,  кто склонился над телом - ведь это был он сам. Трудно
узнать себя се спины.
    - Но как,  как он мог увидеть то,  что еще должно было случиться? Да
еще и увидеть самого себя?
    - Сейчас объясню.  Я уже говорил,  что все два дня ломал себе голову
над этим, а нынешней ночью была гроза, и мне такой странный сон приснил-
ся... Проснулся, вспомнил сон, и тут-то меня и озарило. Работает все-та-
ки подсознание, работает...
    Дело в том,  что в своих рассуждениях мы не учитывали молнию  -  она
для  нас  была  просто  случайным  побочным фактором,  а на самом деде в
ней-то все и заключено.
    - Как же не учитывали - ведь,  по версии  Морозова,  Лихачев  именно
из-за нее погиб.
    - Не только это.  Во всех странностях дела повинна тоже она. Вы зна-
комы с понятием многомерных пространств?  Следователь слегка оторопел. -
А что, это имеет отношение к делу? - Самое непосредственное.
    - Ну, в общем, знаком. Почитываю на досуге "Знания - силой".
    - А я занимался этим более серьезно.  У меня курсовая была посвящена
философским проблемам пространства-времени...  Теперь еще вопрос - какой
геометрической формой можно характеризовать обычную линейную молнию?
    - Ну, что-то вытянутое, ветвящееся, извивающееся. Жгут такой искрив-
ленный...
    - Можно ее назвать длинным, извивающимся цилиндром? - Пожалуй можно.
    - Если такой цилиндр пересечь плоскостью - какую форму  будет  иметь
срез? - Форму круга.
    - Верно.  А теперь,  по аналогии, если представить, что цилиндр этот
проходит сквозь четырехмерное пространство и пересекается  пространством
трехмерным,  какую форму будет иметь срез? - Форму объемного трехмерного
шара.  - Отлично.  А теперь представьте себе,  что шаровая молния -  это
просто пространственный срез обычной линейной молнии, которая вытянута в
четвертом измерении.
    Следователь бросил быстрый взгляд на Агинского.  - Я, кажется, улав-
ливаю вашу мысль. Но ведь мы живем в трехмерном мире. Четвертого измере-
ния не существует.
    - А время?  В теории относительности именно оно рассматривается  как
четвертое измерение.  Представьте,  что шаровая молния, - это всего лишь
фрагмент,  пространственное сечение обычной линейной молнии,  но  только
такой молнии, которая на своем пути соединяет не две точки пространства,
а две точки времени.  - Вы серьезно хотите сказать...  - Вот именно. Мо-
мент первый - молния висит у телевизора, и Морозов видит убитого Лихаче-
ва и себя рядом (хотя себя не узнает). Момент второй - молния взрывается
в цехе,  когда там,  рядом с ней находятся и Лихачев,  и Морозов. Молния
замкнула накоротко эти два момента времени и что-то такое сделала с  те-
левизором (именно с тем,  которого она висела),  что на экране появилась
картинка из ближайшего будущего, того, которое должно было наступить че-
рез несколько минут, точнее - через семь с половиной. Я понимаю, что это
звучит фантастикой,  но это единственное объяснение,  которое  объясняет
действительно все.
    - Так значит, шаровая молния как айсберг - мы видим только часть ее.
Видим только срез линейного разряда,  бьющего из одной точки  времени  в
другую?
    - Именно.
    - Но тогда она должна стоять неподвижно на месте, а не двигаться.
    - Ну почему же? Этот временной разряд извивается в своем четырехмер-
ном пространстве-времени, как и обычная линейная молния, которая никогда
не идет прямо.  И в каждое мгновение пространственный срез этого разряда
находится чуть в другом месте.  А для нас это выглядит, как будто мы ви-
дим движущийся огненный шар.
    - Да...  - сказал следователь и погрузился в какую-то оцепенелую за-
думчивость. Наконец он поднял голову.
    - Ну ладно. Может быть, все так и есть. Считайте, что вы меня убеди-
ли. Все хорошо. Но скажите мне такую вещь - кто этому поверит? В кабине-
те воцарилось молчание.


?????? ???????????