Андрей ДАШКОВ

                                 ОБМАНУТЫЙ

                              Когда солнце будет скручено,
                              и когда звезды облетят,
                              и когда горы сдвинутся с мест,
                              и когда десять месяцев беременные
                              верблюдицы будут без присмотра,
                              и когда животные соберутся,
                              и когда моря перельются,
                              и когда души соединятся,
                              и когда зарытая живьем будет спрошена,
                              за какой грех она была убита,
                              и когда свитки развернутся,
                              и когда небо будет сдернуто,
                              и когда ад будет разожжен,
                              и когда рай будет приближен, -
                              узнает душа, что она приготовила.
                                               Коран. Сура 81. Скручивание

                              ...Мы вернулись домой, в наши царства,
                              Но не вернули себе покоя в старых владеньях,
                              Где люди ныне чужие вцепились в своих богов.
                              И вот я мечтаю о новой смерти.
                                                        Томас Стернз Элиот

                                  ПРОЛОГ

     Сенор так никогда и не узнал, что в  глубине  его  существа  родилось
ЭТО. Никто не видел, как вызревают  ужасные  семена...  Вначале  ЭТО  было
просто головной болью и что-то страдало  и  ворочалось  в  тесной  коробке
черепа; и ему удавалось ненадолго прогнать эту боль,  но  она  никогда  не
уходила совсем, а оставляла мысли - как шум, и видения - как  утомительный
сон.
     Проклятье его было в том, что он  был  Незавершенным;  он  не  помнил
своего прошлого и ничего не знал о своем будущем.
     Лишь на секунду его ум становился безмолвным и  ясным,  но  потом  не
было покоя: слова с утраченным смыслом, как  злобные  псы  бесновались  на
окраинах сознания, из могил памяти восставали демоны и шли по кругу  часы,
дни, недели и годы... И ЭТО росло незаметно и неумолимо и привыкало жить в
стенах своей тюрьмы. А потом оно разрушило Сенора и начало действовать...
     Оно стремилось достичь Слияния и Завершения.
     Но этому освобождению предшествовали долгие и странные приключения.
     Он видел смерть женщины с искусственным глазом, принесенным из Зыбкой
Тени, и это вовлекло его в опасную и непонятную игру.
     Он избежал смерти от рук барона  Тенга,  который  был  тайным  слугой
демона Тени, и смерти от рук безголовой куклы,  посланной  Хозяином  Башни
Зонтагом.
     Он побывал в Мертвых Временах, где нашел себе странного  союзника,  в
надежности которого до сих пор сомневался.
     Он был пленником Железного Шара,  который  Тантор  Тенга  получил  от
Безумного Короля Гугима в обмен  на  жаркое  из  любовницы  барона  Хильды
Биорг.
     Он встретил Бродячего Монаха, уничтоженного позже существами  Тени  и
возродившегося вновь у него на глазах.
     Он пытался пройти Ритуал, чтобы  вспомнить  свои  прошлые  жизни,  но
Гет-Забалла, хранитель ритуального саркофага, сделанного из зуба  Древнего
Бога Кружедда, отрекся от него.
     Все, что  ему  удалось  узнать  в  период,  предшествовавший  падению
Кобара, мира, где он жил, и единственного мира, который он  помнил,  могло
приблизить его к разгадке тайны  своего  происхождения,  но  вместо  этого
погрузило в еще большую растерянность,  в  еще  больший  мрак.  Количество
загадок увеличилось многократно, оказалось, что он искусственно помещен  в
свою темницу, но кем? Может быть, самими Древними Богами...
     Это заставило его искать ответы  вне  Кобара,  пространство  которого
поглощала Зыбкая Тень, а вокруг сжималось кольцо Завесы Мрака.
     Судьба свела его с изгоями  Кобара  -  ведьмой  Истар,  приговоренной
Хозяевами Башни к изгнанию, и превращенной Люстиг, уже побывавшей в Тени и
вернувшейся оттуда уродливым карликом-мужчиной.
     Спустившись в подземное королевство Мургуллу, он познал любовь слепой
королевы  Мелхоэд  и  ненависть  хвостатого  графа  Тойнгха.  Оба   хотели
отомстить. И оба теперь были поглощены Тенью.
     Но не только обитатели Мургуллы  мечтали  увидеть  Незавершенного  из
Кобара еще раз и при других обстоятельствах. Сенор остался должен  Хозяину
Башни Зонтагу, который нуждался в теле Спящего Младенца, а также  Железной
Статуе, стерегущей могилу  своего  таинственного  властелина,  чье  сердце
Незавершенный должен был принести из Тени.
     С ним оставались амулеты, добытые в схватке, за игрой и на ложе любви
- предметы, принадлежавшие Древнему  Богу,  человеку  и  Бродячему  Монаху
Сдалерну, который вообще был неизвестно кем. Сенор владел  мечом  Торра  с
непознанными знаками, хранившим силу, лишь однажды приоткрывшую  ему  одну
из своих сторон, уничтожив барона Тенга и изгнав из Кобара демона Тени.  У
Незавершенного был перстень Сдалерна,  позволявший  тому  перемещаться  из
мира в мир, преодолевая Завесы Мрака, и обруч Мелхоэд, благодаря  которому
он  сумел  покинуть  Бутылку  Рофо,  волшебное  убежище,  созданное  самым
скрытным из Древних Богов.
     Эти предметы, может быть, и сделали его неуязвимее.
     Но избавили ли они его от мук?
     Злобный пленник, томившийся в его сознании, все  так  же  терзал  его
мозг. Жизнь Сенора по-прежнему прослеживалась лишь на несколько лет назад,
а дальше была непроницаемая пелена, наброшенная теми, о  ком  он  даже  не
подозревал.
     Он зашел уже слишком далеко по дороге, ведущей либо к гибели, либо  к
истоку всех тайн. Ему  нечего  было  терять.  Возвращение  было  для  него
немыслимым.
     Тиран, заключенный в его черепе, возликовал.
     В последние дни обреченного Кобара Незавершенный покинул город, войдя
в Зыбкую Тень. С ним была ведьма Истар, которую он  однажды  уже  спас  от
этой участи. С ним было Существо Суо из Мертвых  Времен,  испытавшее  все,
кроме  власти  над  Срединными  Мирами.  Еще  с  ним  был  карлик  Люстиг,
возвращавшийся в Тень с безумной надеждой вернуть себе утраченное  женское
естество.
     У каждого был свой повод.
     У каждого была своя тайна.

                      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИЗРАЧНЫЙ ЗАМОК

                       1. РАСПАВШИЕСЯ И СОБРАВШИЕСЯ

     Ад оказался местом холода и гладкой тверди,  простиравшейся,  сколько
хватало глаз. Здесь не было и намека на свет. Слепые лошади из Мургуллы не
нуждались в нем, а Сенор стал смотреть магическим зрением.
     По обе стороны от себя он видел сверкающие силуэты ведьмы и  Человека
Мизинца Суора. Маленькая фигурка превращенного карлика  верхом  на  лошади
маячила далеко впереди.
     Теперь ничего не менялось вокруг. Трудным был лишь момент  погружения
в Тень. Холодный Затылок  помнил  тошнотворное  чувство,  охватившее  его,
когда голова лошади и его собственные руки подернулись  рябью  и  исчезли,
размытые тысячью течений, перемешивавших материю.
     То же случилось с его сознанием.  Оно  взорвалось  и  разлетелось  на
миллионы осколков. Казалось, ничто не сможет их собрать. Впрочем, в каждом
остался связующий закон и отражения всех четверых. Холодный Затылок не мог
знать о том, что произошло бы, не будь с ним амулета, найденного в Кобаре.
Меч  Древнего  Бога  удерживал  всадников   и   лошадей   от   полного   и
окончательного распада.
     Их вновь собрал  След,  Остающийся  В  Предметах.  Оказавшись  внутри
Зыбкой Тени, След был активирован и покинул Меч Торра.
     Медленно,  от  точки  к  точке,  вне  человеческого  представления  о
времени, он  собрал  разбегающиеся  сущности  четверых  и  упорядочил  их,
подобрав подходящий случаю закон. Он помнил, как делать это, с тех времен,
когда  сам  Торр,  оказавшись   внутри   Большого   Яйца,   столкнулся   с
неизбежностью Хаоса. Торр создал След,  чтобы  сделать  Хаос  преодолимым.
Немногим с тех пришлось путешествовать сквозь него, потом это были даже не
Боги, но След существовал не  для  того,  чтобы  задавать  вопросы;  прямо
посреди  миров  неопределенности  он  делал  свое  дело  с   неумолимостью
предопределения.
     Сейчас он  оставался  в  каждом  из  четверых,  вошедших  в  Тень,  в
принадлежавших им мертвых предметах и слепых лошадях из Мургуллы.

     Гладкая твердь была одинаково однообразной в любой из сторон и лишена
каких-либо признаков, кроме твердости и  плоскостности.  Было  все  равно,
куда ехать, - здесь не существовало направлений. Холодный  Затылок  смутно
понимал: это не совсем то, что ехать по равнине в  его  собственном  мире.
Все, что он видел тут, пространство, течение времени и  сама  твердь  были
лишь  ближайшими  подобиями  самих  себя,  созданными  Следом   Торра   из
упорядоченного   Хаоса   и   приведенными   к   ограниченному   восприятию
человеческого мозга.
     Сенору ничего не оставалось, кроме как смириться с этим и  привыкнуть
к тому, чтобы "двигаться  куда-то",  когда  двигаться  было,  в  сущности,
некуда.
     Во всяком случае, ему казалось, что с каждым шагом они отдаляются  от
колышущейся двери, через которую проникли в Зыбкую Тень. Двери обратно  не
существовало или же она находилась где угодно;  нужно  было  только  уметь
воспользоваться ею. Сейчас Сенор не собирался задумываться над этим.
     Спустя  некоторое  время  он   обнаружил,   что   по-прежнему   может
обмениваться  со  своими  спутниками  тем,  что  было  здесь   словами   и
отражениями, а их тела, за исключением ложного тела Суо, могут  испытывать
холод, жару, жажду и голод.
     Слепые лошади, дрожавшие после  жуткого  скачка  в  Тень,  постепенно
успокоились и продолжали свой ровный призрачный бег.  Сенор  вдруг  увидел
ухмыляющееся лицо карлика, обращенное к нему. Он понял, что  означала  эта
ухмылка. Здесь не нужен был проводник в привычном смысле слова,  поскольку
не существовало направлений и расстояний. Дело было не в знании дороги,  а
в представлении об окружавшей их зыбкой реальности, готовой рассыпаться  в
прах  при  исчезновении  Следа.  Человек  Безымянного  Пальца  готов   был
признать, что карлик гораздо опытнее в этом, поскольку уже побывал  здесь.
Что тогда спасло его от гибели? Этого Сенор не знал. Он видел только,  что
сейчас Люстиг воспринял все происходящее, как само собой разумеющееся.  То
же самое можно было сказать о Существе Суо из Мертвых Времен.  Но  оно  не
было человеком. Холодный Затылок перебирал отражения  и  видел,  что  одна
лишь ведьма Истар испытывает нечто  вроде  растерянности  и  удивления  от
того, что до сих пор жива.
     Первый амулет пока не подвел его. Все было не так уж плохо.
     Он избавил мозг от понятий направления и расстояния.
     И почти сразу же увидел перед собой растущие прямо  из  тверди  стены
гигантского замка, затмившего пол-мира; башни его терялись в  неразличимой
высоте. Сенор послал отражения и помог увидеть замок ведьме  Истар.  Потом
он придержал свою лошадь.
     Карлик и Существо Суо видели эти стены уже довольно долгое время.  Но
то, что они смогут достичь замка беспрепятственно, вызывало очень  большие
сомнения.
     - Призрачный Замок! - крикнул Люстиг, обернувшись. Его  глаза  горели
непонятным торжеством.

                                2. ГИШААРН

     Король Ксантрии Гишаарн проспал  одиннадцать  изменений  ландшафта  и
теперь, сидя на возвышении, высеченном из камня и служившем  ему  холодным
жестким ложем, тупо глядел в  овальное  окно,  пытаясь  стряхнуть  с  себя
остатки сна и прислушиваясь к грохоту летящих мимо Призрачного Замка Шаарн
сгустков  материи.  "Пора  опять  менять  место",  -  с  затаенной  тоской
констатировал  король,  хотя  давно  уже  должен  был  бы   привыкнуть   к
неизбежности перемен. Тем более,  что  замок  Шаарн,  который  был  Следом
Свиньи Хозяина Смерти, перемещался в Хаосе без королевского участия.
     Перед  тем,  как  Гишаарн  уснул,  замок  со  всех  сторон   окружали
тянувшиеся в бесконечность голубые дюны. Их очертания тоже были изменчивы,
но когда король закрывал глаза, его  пронзало  среди  голубых  дюн  редкое
ощущение покоя...
     Сейчас  окрестности  Шаарна  вновь  становились  небезопасными.  Дюны
исчезли и вместо них замок окружала серая мертвая твердь,  которую  осыпал
каменный ливень. Некоторое время король размышлял о том,  какую  опасность
представляют собой падающие валуны, и возблагодарил Хозяев Хаоса  хотя  бы
за то, что над его замком никогда не бывает смертоносного дождя. Но каково
сейчас было снаружи?
     При этой мысли Гишаарн мрачно усмехнулся про себя. Неужели кто-то еще
путешествует по Младшему Хаосу? Потом он вспомнил, что сегодня  собирались
на охоту за Стонущей Вещью его собственные люди.
     Возле его ног зашевелился Желуг - маленький хошинхо с  дегенеративным
телом, последний из великого племени больших крылатых рептилий,  обитавших
когда-то  в  водах  Ксантрии.  Он  заменял   королю   шута   и,   отчасти,
телохранителя. Желуг был слеп, но при этом Гишаарн подозревал, что хошинхо
без труда проникает в чужие мысли.
     Во всяком случае, тревога Желуга всегда передавалась и самому королю.
Не было такого, чтобы хошинхо подвел его,  не  предупредив  об  опасности.
Трудность состояла лишь в одном - правильно понять слепую  тварь,  чей  ум
был бесконечно далек от человеческого.
     Желуг зевнул и расправил перепончатые крылья. На  мгновение  Гишаарну
показалось, что перед ним вновь предстал один из великих  древних  хошинхо
Ксантрии.  Потом  видение  съежилось,  поблекло  и  опять  превратилось  в
хошинхо-недоноска. В еще одну тень давно утраченного величия...

     В это же время замок начал перемещаться.
     Короля  ослепил  калейдоскоп  изменений,  происходивших  за  овальным
окном, он отвернулся с гримасой отвращения и  позвонил  в  колокол.  Потом
откинулся на подушки и стал ждать слуг.
     Шаарн сильно тряхнуло при одном из изменений ландшафта. "Когда-нибудь
мы подойдем слишком близко к Старшему Хаосу и  тогда  нам  уже  ничего  не
поможет",  -  апатично  подумал  король.   Эта   мысль,   посещавшая   его
неоднократно, стала привычной и он принял ее без всяких  эмоций.  В  конце
концов, подобное зыбкое существование  заставило  Гишаарна  привыкнуть  ко
многому.
     Потом он долго и с неудовольствием одевался, позволив слугам нацепить
на его  костюм  огромное  множество  никчемных,  с  точки  зрения  короля,
побрякушек, в том числе, сделанных самим Игамом, каждая из  которых  имела
определенное значение  или  попросту  ждала  часа,  чтобы  проявить  своим
скрытые свойства.
     Заодно он выслушал доклад о последних событиях, произошедших в замке,
и узнал, что двое его людей исчезли, не успев вернуться в Шаарн  к  началу
перемещений. Бесполезно было размышлять об их  судьбе.  Они  затерялись  в
безднах Младшего Хаоса и с ними могло произойти все, что  угодно.  Гишаарн
не удивился бы, если бы они вернулись в  замок  каплями  ядовитого  дождя.
Король постарался побыстрее забыть о них.
     Охотники за Стонущей Вещью опять вернулись ни с чем, угодив,  к  тому
же, под каменный  ливень.  Кое-кто  был  ранен.  Узнав  об  этом,  Гишаарн
поморщился. Ему смертельно надоела растительная пища,  которую  выращивали
его подданные на скудных землях внутри замковых стен. Люди Ксантрии  давно
съели свой скот, а боевые крылатые псы были неприкосновенны. Людям  короля
настолько редко попадалось в Хаосе какое-нибудь живое существо, что он уже
забыл вкус мяса.

     Поднявшись на самую высокую башню Призрачного Замка,  король  Гишаарн
долго смотрел вниз, на принадлежащий ему  остров  относительно  устойчивой
материи, и размышлял о своем правлении.
     Жалкая судьба.
     Жалкое королевство.

     Желуг тяжело  приволок  по  ступеням  свое  уродливое  тело.  Гишаарн
подумал о том, почему бы хошинхо не  взлететь  на  башню.  Но  тот  боялся
отрываться от твердыни Шаарна даже на непродолжительное время  -  в  любой
момент изменение ландшафта могло застать его врасплох.
     Король с усмешкой наблюдал за  Желугом,  потирая  жесткую  щетину  на
лице. Несмотря на уродство, он любил своего хошинхо, как  любят  последние
свидетельства утраченного безвозвратно.

     Гишаарн  родился  уже  здесь,  в  Младшем  Хаосе,  среди  непрерывных
изменений, непредсказуемого пейзажа и опасностей, грозивших  отовсюду.  Но
отвращение к переменам через вдову его предшественника, Валату, Обрученную
Со Смертью, по закону наследственности было передано и ему.
     Его отец, старый король Исшаарн, при жизни еще помнил времена,  когда
королевство Ксантрия находилось в одном из Срединных Миров, но затем  было
поглощено Зыбкой Тенью. Обитатели  Шаарна  чудом  уцелели  лишь  благодаря
тому, что замок оказался Следом Атрибута, принадлежавшего  самому  Хозяину
Смерти, и не подвергся изменению.  Но  никто  или  почти  никто  в  бывшем
королевстве Ксантрия этого, конечно, не понимал.
     С тех пор Шаарн блуждал  в  безднах  Младшего  Хаоса;  его  обитатели
потеряли всякое представление о времени и расстояниях, а  другие  существа
Тени, встречавшие замок в своих странствиях, называли его Призрачным.
     Старый король давно  умер,  Гишаарн  вступил  на  трон,  а  уцелевшие
колдуны  и  оккультисты  Ксантрии,  погребенные  в  каменных  лабораториях
Шаарна, все еще искали способ вернуть замок в Срединный Мир.
     Теперь Гишаарну предстояло посетить их. Он уже почти ничего  не  ждал
от кучки этих жалких шарлатанов. А может быть, просто  несчастных  невежд.
Законы привычного мира соблюдались только внутри стен Призрачного замка, а
снаружи все хитроумные штуки, сделанные в  его  лабораториях,  оказывались
никчемными, как лекарства для мертвеца.
     В любом случае, чем бы  ни  занимались  последние  колдуны  Ксантрии,
которых король не хотел знать, оставалась небольшая  надежда  на  то,  что
рано или поздно кто-нибудь из них наткнется на нечто  полезное,  пригодное
хотя бы для поддержания жизни в угасающем королевстве.
     Только один из  них  чего-то  стоил.  Но  он  был  пленником  ужасной
темницы. И  виной  тому  являлся  его  собственный  дар.  Он  умел  делать
предметы, которые были в цене повсюду в Младшем Хаосе. Гишаарн подумал  об
Игаме и содрогнулся... Страх, который внушал ему Замурованный В Глине, был
необъяснимым и непреодолимым.

     Давным-давно  Игам  появился  у  стен  Шаарна,   застывшего   посреди
измененного ландшафта, верхом на  огромном  синем  коте,  шерсть  которого
мелодично звенела под пальцами ветра.
     Неприятная это была пара - старик с ужасными ранами на теле,  руками,
похожими на двух пауков - белого и черного, живущих отдельной  от  хозяина
жизнью, и странное животное с поющей шерстью, искрящейся  всеми  оттенками
фиолетового и голубого...
     Игам пребывал в полубессознательном состоянии и все, что случилось  с
ним, навсегда осталось его тайной. Может быть, он был беглецом или жертвой
никому не ведомого  преступления.  А  может  быть,  пострадал  в  жестокой
схватке, произошедшей в одном из бесконечных закоулков Тени.  Или  же  сам
был орудием чьей-то неумолимой и извращенной мести. Заподозрить его  можно
было в чем  угодно.  Он  никогда  не  оправдывался  и  никогда  ничего  не
объяснял. Люди Гишаарна впустили его в Призрачный замок, где он  полностью
излечился лишь спустя много сотен изменений. В ответ на все  расспросы  он
сумел произнести только несколько слов. Он сказал:
     - Я - Игам, Замурованный В Глине...
     Позже эти слова приобрели более чем зловещий смысл. Мало кто помнил о
них. Но король Гишаарн помнил.
     Игам обладал знаниями, которые людям Ксантрии  казались  волшебством.
Он  делал  Посылающих   Невидимую   Смерть,   Говорящих   На   Расстоянии,
Излечивающих Душу, Тревожащих Сны, Хранящих Голоса, Вызывающих Видения, не
говоря уже о том, что он делал  искусственные  органы  для  смертных  тел.
Проблема для него состояла  лишь  в  материале,  который  Игам  находил  и
подбирал в Шаарне и изменяющихся  ландшафтах  с  редкой  настойчивостью  и
исключительным тщанием.
     Гишаарн  окончательно  убедился  в  его  могуществе  (и  окончательно
испугался), когда Игам оживил одного из слуг, умершего  от  неизвестной  в
Призрачном Замке формы безумия. Король до сих пор  просыпался  в  холодном
поту, когда ему ненароком снилась охота на живого мертвеца,  спрятавшегося
в лабиринтах Шаарна. Эта охота стоила королю  еще  трех  человек,  которых
позже нашли с вырванным горлом...
     Именно после этого он замуровал предварительно  усыпленного  Игама  в
огромной пустотелой статуе  Шакала  -  воплощении  древнего  ксантрийского
божества. Тюрьма внутри Бога, охраняющего Шаарн,  -  что  еще  можно  было
придумать?..  Шакалу  приносились  человеческие  жертвы.  Никто   не   мог
усомниться в его влиянии на судьбу Призрачного замка. Тем  более,  что  из
глиняных ушей Шакала торчали два крюка из вечного металла,  которые  были,
по преданию, когтями самого Бога На Четырех Ногах.
     Статуя была спрятана в одном  из  глубочайших  подвалов  Шаарна,  где
безумный мастер получал пищу и воду в обмен на  почти  колдовские  вещицы,
изредка рождавшиеся в его искалеченных руках.  Через  отверстия  в  голове
шакала он мог видеть предметы и материалы,  которые  приносили  ему  слуги
Гишаарна, и отбирал все необходимое для  работы,  подавая  команды  глухим
голосом, звучавшим словно из могилы. Но он и так был почти в могиле.
     Предметы, сделанные им, выкатывались из внутренностей глиняного  бога
по  длинному  желобу;  по  другому  желобу  слуги  подавали  Игаму  убогую
ксантрийскую пищу. Еще один  желоб  служил  для  отправления  естественных
потребностей преступного (с точки зрения короля) мастера.  Если  волшебные
предметы не появлялись слишком долго, рацион узника урезался тем  сильнее,
чем дольше длилась задержка...
     Что  заставляло  Игама,  Замурованного  В   Глине,   продолжать   эту
чудовищную жизнь? Он надеялся  на  что-то?  Или  же  чего-то  ждал?..  Это
по-настоящему беспокоило Гишаарна.  Если  бы  не  предметы,  имевшие  свою
немалую цену повсюду в Хаосе, он,  не  колеблясь,  уничтожил  бы  колдуна.
Король хотел смерти Игама, но не мог себе этого позволить.
     В своих предположениях Гишаарн заходил очень далеко. Однажды ему даже
пришло в голову, что глиняная статуя может и вовсе  не  быть  тюрьмой  для
Игама. Король сразу же отогнал от себя эту мысль.  Ему  казалось,  что  он
предусмотрел все. Но узник жил. И кто мог сказать,  чем  занимается  он  в
продолжение всей бесконечно долгой череды изменений внутри  своей  ужасной
темницы?
     Этого своего  пленника  король  старался  посещать  как  можно  реже,
отчасти, чтобы не тревожить свою совесть, отчасти из-за глубоко  засевшего
в нем непреодолимого страха перед  пришельцем  из  Тени.  Совесть  Гишаарн
успокаивал, убеждая себя  в  том,  что  держит  Игама  в  заключении  ради
безопасности обитателей Призрачного  замка.  Но  что  мешало  ему  бросить
безумца в одном из измененных ландшафтов? Все те же предметы, таинственную
силу которых он не мог даже постичь, а ведь король втайне рассчитывал и на
большее...
     Гишаарн зло сплюнул и поправил на плечах поющую шкуру синего кота,  с
которой никогда не расставался. Сейчас  ее  песня  была  заунывной  и  еле
слышной...
     А потом он увидел  странных  существ,  возникших  на  краю  ландшафта
изменений.

                         3. ВОЙНА ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

     Наперерез Сенору и его спутникам двигался, а точнее сказать  -  летел
небольшой  отряд  вооруженных  всадников,  похожих  на   людей.   Всадники
располагались на спинах крылатых созданий, напоминавших безглазых собак из
Башни, обитавших в мире Кобара. Мощными мягкими лапами  они  отталкивались
от тверди  и  преодолевали  огромные  расстояния  по  воздуху,  расправляя
жесткие кожистые крылья.
     Поскольку они перемещались намного быстрее, чем даже слепые лошади из
Мургуллы, Сенор счел наиболее благоразумным не пытаться  уйти  от  них,  а
подготовиться к отражению возможного нападения. Если это  люди  из  замка,
возникшего на горизонте, то встречи с ними все равно было не избежать.
     Карлик Люстиг, скакавший впереди, придержал  лошадь  и  вернулся  под
защиту мечей  Сенора  и  Суо,  а  в  особенности  -  под  защиту  амулетов
Незавершенного. Но кривая ухмылка не сходила с его лица и  испуганным  он,
конечно же, не выглядел.
     Воины на крылатых собаках провели  в  Хаосе  слишком  много  времени,
чтобы  сразу,  без  выяснения  слабых  и   сильных   сторон   неизвестного
противника, напасть на пришельцев, возникших из ниоткуда.
     Первый из воинов приземлился в десяти шагах от Сенора и Суо. Ведьма и
карлик держались справа от  придворного  Башни  и  чуть  позади.  Холодный
Затылок обернулся и посмотрел на Люстиг.  Тот  кивнул  в  знак  того,  что
узнает противника.
     Предводитель отряда всадников на  крылатых  псах  произнес  несколько
слов на неизвестном в Кобаре языке. У него были холодные бесцветные глаза,
серая кожа, волосы, отливающие серебром, и сильно выдающиеся вперед хищные
челюсти. Кроме того, на голове человека не хватало одного уха.
     Сенор  покачал  головой,  надеясь,  что  этот  жест   будет   понятен
незнакомцу, и послал тому серию отражений.
     То, что он почувствовал вскоре после  этого,  застало  его  врасплох.
Люди из замка не только не посылали отражений, но и  оказались  совершенно
невосприимчивы  к  его  собственным.  Холодный  Затылок   натолкнулся   на
абсолютно глухую стену. Никто не пытался манипулировать его сознанием.  Но
и он, Человек Безымянного Пальца, далеко не  последний  в  ряду  владеющих
искусством отражений, не мог проникнуть  сквозь  преграду,  отделявшую  от
него совершенно чуждое сознание.
     Он ощущал неведомую угрозу, исходившую только из одного источника,  и
этот источник не был двуногим существом. Один из крылатых  псов  неуловимо
отличался от всех остальных, Сенор не мог понять - чем, но  сейчас  он  не
имел возможности беспокоиться об этом. В любом случае, ничего нельзя  было
изменить.
     Несколько ошеломленный сделанным открытием,  он  смотрел  в  тусклые,
словно зимнее небо, глаза одноухого воина и  думал,  какую  пользу  сможет
извлечь из этих людей. Их оружие не слишком интересовало Сенора. Воевать в
Тени  было  делом  непредсказуемым.  Стрелы,  посланные  во  врага,  могли
вонзиться здесь в спину самого стрелявшего, более того, само представление
о враге было столь же зыбким, как весь  окружающий  мир,  и  очень  быстро
могло измениться. Холодный Затылок надеялся, что люди из Призрачного замка
понимают это так же хорошо, как он.
     Они это  понимали.  За  многие  тысячи  и  десятки  тысяч  изменений,
проведенных ими в Младшем Хаосе, им удавалось настичь и убить только  тех,
кто  не  мог  свободно  перемещаться  сквозь  изменяющиеся   ландшафты   и
скрываться  таким  образом  от  своих  преследователей.  Ведь  для  этого,
все-таки, надо было иметь представление  о  пронизывающих  сознание  мирах
Тени. Для тех, кто  его  не  имел,  существовала  единственная,  внушенная
охотником реальность...
     Остальные всадники расположились в линию за человеком с одним ухом. У
некоторых из них Сенор увидел искусно изготовленные протезы. Это тотчас же
напомнило ему об Уродах, населявших подземное королевство Мелхоэд.  Однако
теперь путешествие в Мургуллу казалось давним сном.  На  лицах  всех,  без
исключения, солдат было написано только одно - абсолютное и  непоколебимое
равнодушие. Незавершенный не знал, хорошо ли это, но сейчас ему  казалось,
что хорошо.
     Потом он заметил, что человек с одним  ухом  смотрит  в  его  сторону
как-то странно. Как будто видит Сенора и его совсем небольшую компанию, но
в  то  же  время  смотрит  сквозь  них.  Его  взгляд  вдруг  стал   крайне
сосредоточенным. Затем  в  потемневших  и  ставших  серо-стальными  глазах
отразилось нечто. А именно то,  что  должно  было  находиться  за  спинами
непрошенных гостей.
     Сенор быстро обернулся, но ничего нового  не  увидел.  Только  унылую
твердь, растворяющуюся у края темноты...
     А в глазах  одноухого  сменяли  друг  друга  отражения  текучих,  как
кисель, пейзажей, наполненных кошмарными существами, или - что  было  даже
хуже - всего лишь намеками на кошмар.
     Холодный пот выступил  на  лбу  Незавершенного.  Ему  еще  предстояло
привыкнуть к здешним войнам. Тут сражались, изгоняя врага в мир, созданный
с   помощью   собственных   представлений.   Таким   образом   проверялась
принадлежность к Хаосу или хотя бы способность существовать в нем. Человек
из Призрачного Замка трансформировал ландшафт изменений явно в расчете  на
то,  что  непрошенные  гости  исчезнут,  смытые  волнами  перемешивающейся
материи Тени.
     И  это  почти  удалось  ему,  но  только  на  мгновение.  Для  Сенора
Призрачный Замок действительно стал  вдруг  зыбким,  а  фигуры  обитателей
этого дикого мира подернулись тошнотворной рябью. В его сознании сменились
видения тысяч вероятных  миров,  но  в  ту  же  секунду  Холодный  Затылок
заставил себя утвердиться в одном - том  самом,  из  которого  его  хотели
изгнать.
     ...Силуэт замка вновь был четким и тяжелым, как сама реальность, а  в
зрачках одноухого перестал пульсировать Хаос.
     Сенор обвел взглядом своих спутников и похолодел от  ужаса.  Существо
Суо, имевшее облик придворного Башни, и превращенный карлик были рядом, но
ведьма Истар исчезла, причем исчезла без следа, вместе со  слепой  лошадью
из Мургуллы.
     На мгновение Сенор был ослеплен яростью. Но кто был  виноват  в  том,
что ведьма пропала, затерявшись  в  одном  из  иллюзорных  и  одновременно
реальных миров, вызванных к существованию одноухим из  Тени?..  Сенора  не
поразило  даже  то,  насколько  легко  он  это  принял.   Как   абсолютную
неизбежность. Его бешенство не нашло себе выхода. Все чувства притупились,
когда он лишился возможности выбора. Сражаться против слепой природы - это
было слишком даже для человека, владеющего сверхъестественными  амулетами.
Но что, если она не была слепой?.. Впрочем, это не меняло его отношения  к
одноухому. Он знал, что отомстит тому при первом же  удобном  случае.  Тут
его чувства были сильнее доводов рассудка.
     Он подавил в себе воспоминания и ужас, который проник в его  сознание
в  результате  происшедшего.  Ему  оставалось  лишь  крепко  цепляться  за
одну-единственную реальность.
     В  этот  момент  Сенора  охватило  острое  предчувствие   того,   что
когда-нибудь интересы его спутников перестанут совпадать  и  они  исчезнут
каждый в своей действительности, наилучшим образом подходящей для них, для
достижения их целей, удовлетворения их желаний,  осуществления  их  тайных
планов...
     Он заставил себя не думать об этом. В конце  концов,  ему  предстояло
полное тайн и неразрешимых загадок существование в ненормальном мире,  где
побеждал тот, кто мог изгнать противника в иную реальность, а самого  себя
убедить в том, что окружающая видимость - единственно сущая.  До  сих  пор
Сенор не подозревал, что его мозг способен  осознать  такие  парадоксы.  В
любом случае, это было за гранью всякой привычной логики...
     Наконец, человек с одним ухом пожал плечами, словно тоже  смирился  с
неизбежностью существования непрошенных гостей. Если ты не сумел  изменить
мир, - принимай его, как  должное.  Этот  неписаный  закон  Тени  со  всей
очевидностью отразился на его хищном и равнодушном лице.
     Одноухий поднял руку и показал в сторону замка.
     Холодный Затылок кивнул и рукой,  на  которой  пылал  багровым  огнем
камень в перстне Бродячего Монаха, повторил жест человека из Тени.
     Воины на крылатых псах обступили пришельцев. Все вместе они двинулись
к одному из редких здесь оплотов стабильности. Собаки, мягко  отталкиваясь
от тверди, парили, расправляя  кожистые  крылья.  Люди  из  замка  искусно
замедляли их прыжки, стараясь двигаться  вровень  со  слепыми  безволосыми
лошадьми.

     Они вступили на скалы, которые когда-то были скалами еще в  Срединном
Мире, в древнем королевстве Ксантрия, где обитали люди и племена  хошинхо,
а потом скалы стали островом, который плавал в  изменчивом  океане  Зыбкой
Тени, неся на себе замок Шаарн...
     Здесь уже не нужно было держать  сознание  в  постоянном  напряжении,
ежесекундно  собирая  воедино  распускающиеся  нити  реальности,  -   ведь
Призрачный  Замок  сам  по  себе  являлся  Следом  существа,  пребывающего
неизменным.
     Сенор испытал огромное облегчение, ступив на узкую каменистую полоску
естественной бесформенной суши между безатрибутной твердью, созданной  для
перемещения  в  Хаосе,  и  замшелыми  стенами  замка,   вздымавшимися   на
невообразимую высоту.
     В  то  же  мгновение  окружавший  остров  ландшафт   стал   меняться,
освободившись от сковывавшего его влияния Следа Торра. Теперь  за  спинами
людей были бушующие потоки  пламени,  внизу,  под  воспарившим  в  пустоте
замком, зажглись чужие небесные огни, а по другую его сторону  расстилался
бесконечный  ослепительный  океан  густой,   как   расплавленное   стекло,
жидкости...
     Слепые лошади из Мургуллы испуганно жались  друг  к  другу.  Инстинкт
толкал их прочь от огня. Псы из Призрачного  Замка,  привычные  ко  всему,
спокойно и деловито взбирались по усыпанной обломками скал тропе к  узкому
темному провалу в почти  неприступной  и  изъеденной  лишь  ветрами  Хаоса
стене.

                              4. АУДИЕНЦИЯ

     Поскольку необходимости в словах не было, ритуальные раковины  Шаарна
ревели вовсю, отгоняя  самыми  низкими  из  своих  тонов  всякую  нечисть,
которую могли принести с собой странники Тени. Этот рев вонзался в  уши  и
мешал Сенору сосредоточиться.
     Не располагало к сосредоточению и ничего не выражавшее лицо  женщины,
единственной представительницы своего пола, увиденной им до сих пор в этом
более чем странном месте. Она сидела в  глубокой  нише  каменной  стены  и
внимательно  наблюдала  оттуда  за  происходящим.  Благодаря   магическому
зрению, Сенор мог рассмотреть ее во всех  подробностях  и  это  созерцание
вызвало у него самые недобрые предчувствия.
     Лицам здешних мужчин серый цвет  кожи  придавал  лишь  мрачность,  но
красивое лицо этой женщины было чистым и гладким, как полированная  сталь.
Пустота, увязшая в зрачках, наводила на мысль о безжалостной и не ведающей
угрызений совести  натуре,  а  неправдоподобно  гладкие  и  изящные  руки,
странным образом сложенные на бедрах и находившиеся в  противоестественном
покое, внушали необъяснимое отвращение...
     Сенор лихорадочно искал причину своего интереса к этой женщине  и  не
находил ничего, выходящего за  туманные  границы  предчувствий.  Но  запах
опасности, исходивший от нее, был настолько сильным, что придворный  Башни
просто не мог позволить себе от него  отмахнуться.  При  этом  его  фигура
оставалась внешне расслабленной, а лицо сохраняло бесстрастность.
     Он говорил знаками с человеком, одежда и мантия которого были увешаны
огромным количеством очень странных предметов - от амулетов из  костей  до
сложнейших творений из металла и стекла.  В  довершение  всего  на  плечах
здешнего короля покоилась синяя искрящаяся шкура, от которой  исходил  еле
слышный, но очень чистый и мелодичный звон. Странное существо, похожее  на
огромную летучую мышь, но без единого намека  на  глаза,  сидело  рядом  с
левым ухом короля, вцепившись когтями в поющую шкуру.
     Довольно  быстро  король  объяснил,  что  Сенор  и  его  спутники  не
относятся в Шаарне к числу желанных гостей и даже за  ту  скудную  пищу  и
неприветливый кров, которые им здесь предложат,  ему  придется  заплатить.
При этом хозяева не будут против, если пришельцы покинут Призрачный  Замок
как можно быстрее. Холодный Затылок не мог осуждать их за это.  В  отличие
от обитателей замка, его странствие по Тени только начиналось.
     Человек Безымянного Пальца перебирал в уме предметы и тайны,  которые
могли представлять интерес для правителя блуждающего  королевства  -  свои
собственные амулеты, загадку  возвращения  Люстиг,  искусство  превращений
Суо. Но амулеты стоили здесь слишком дорого,  почти  столько  же,  сколько
стоила жизнь, а тайны его  спутников  были  не  его  тайнами.  Отчасти  он
рассчитывал  на  помощь  превращенного  карлика,  которому  замок  и   все
происходящее в нем были слишком хорошо знакомы.
     Сенор долго бился над тем, чтобы выяснить, знает ли  король  в  синей
шкуре о Храме Спящих Младенцев,  Завесе  Мрака,  Мерцающем  Саркофаге  или
просто о местах, представляющих в  Хаосе  какой-либо  интерес.  И  тут  он
вспомнил  о  своих  собственных,  почти   безнадежных   поисках.   Пленник
шевельнулся в его  черепе  и  ужасная  боль  коснулась  нервов.  Эта  боль
подстегнула его и убедила в том, что он готов на все. Но Сенор до сих  пор
не был уверен в том, что его хотя бы правильно понимают.
     От  полного  краха  эту   абсурдную   беседу   действительно   спасло
вмешательство Люстиг, с хитрым видом взиравшего на происходящее.
     Когда карлик, которому надоело наблюдать за тщетными потугами  Сенора
пробиться сквозь незыблемую стену неприятия, внезапно заговорил на древнем
языке Ксантрии, это возымело едва заметное, но все же не ускользнувшее  от
пристального взгляда Холодного Затылка действие.
     Одна из побрякушек, прикрепленных к  мантии  короля,  дрогнула,  едва
заметная спираль, спрятанная в ней под темным стеклом,  начала  вращаться.
Именно это вращение, приводившее к  чередованию  тьмы  и  тусклого  света,
который не мог бы сделать  менее  темной  и  крысиную  нору,  было  первой
внешней реакцией на слова, произнесенные Люстиг.
     Кроме того, взгляд гладколицей женщины впервые изменил направление  и
остановился на бородатом карлике, выкрикивающем фразы  на  ксантрийском  с
неизменным  глумливым  оскалом  на  лице.  При  этом  выражение  ее   глаз
оставалось не более понятным  Сенору,  чем  выражение  мутных  глаз  змей,
освещавших башни и дома в Кобаре.
     Самым неприятным было то, что в отсутствие отражений намерения  людей
из Призрачного Замка все еще оставались для Незавершенного неизвестными, а
их поведение - совершенно непредсказуемым.
     Он утешал себя  тем,  что  выражение  его  собственного  лица  и  его
собственные намерения -  столь  же  неразрешимая  загадка  для  обитателей
каменного острова.
     К его удивлению, почти ничего не  произошло.  Только  крылатая  тварь
зашевелилась на плече короля и  Сенору  удалось  поймать  слабую  тень  ее
отражений. Слишком слабую, чтобы понять, о чем идет речь, но  достаточную,
чтобы заставить его насторожиться. Безглазый соглядатай  умело  блокировал
отражения. Сенор увидел в нем нового опасного соперника...
     Когда это малопонятное представление завершилось,  человек  в  поющей
шкуре бросил  несколько  коротких  фраз  и,  повернувшись,  вышел.  Силуэт
загадочной женщины окончательно  растворился  в  темной  глубине  каменной
ниши. Приближенные короля также владели искусством исчезать  незаметно.  В
зале остались только те  из  них,  кому  было  поручено  присматривать  за
гостями.
     - Он сказал, что пока мы должны оставаться здесь, -  прокомментировал
уход короля карлик Люстиг. - Они наверняка  будут  решать,  что  делать  с
нами. У нас есть в запасе десяток изменений ландшафта...
     - Не нравится мне это, - зевая и деликатно прикрыв  рот  перчаткой  с
отрезанным  мизинцем,  сказало  Существо  Суо.  Оно   явно   намекало   на
необъяснимую осведомленность  Люстиг  в  здешних  делах.  Сенор  предпочел
сделать вид, будто не заметил этого намека. С карликом  была  связана  его
единственная надежда что-либо разузнать об обитателях Призрачного Замка.
     - Пойду посмотрю, что здесь изменилось, - с загадочным видом произнес
вдруг Люстиг, направляясь в один из темных коридоров и не обращая внимания
на охрану. Солдат  с  морщинистым  серым  лицом  и  длинными  серебристыми
волосами, заплетенными в косу, бросился вслед  за  ним.  Карлик  обнаружил
неожиданную проворность. Несколько фраз, брошенных на бегу на  неизвестном
в Кобаре языке - и оба исчезли.
     Сенор переглянулся с Человеком Мизинца Суором. Им  оставалось  только
ждать. Незавершенный положил перед собою меч Торра  и  стал  рассматривать
стены  зала,  в  котором  они  находились,   используя   древнюю   технику
расслабления. Эти стены были тем,  что  осталось  от  каменного  монолита,
когда неизвестная никому из живущих чудовищная сила много  столетий  назад
выдавила из него все лишнее...

                               5. ПУТЬ ВНИЗ

     Спустя  некоторое  время  в  зале,  где  остались  Сенор,  Суо  и  их
молчаливые стражи, сгустилась тьма. Чадящие светильники погасли. Никто  не
позаботился о том, чтобы разжечь их вновь. В Призрачном Замке,  блуждающем
по Тени, наступила ночь.
     Холодный Затылок долго смотрел на белеющие во мраке немигающие  глаза
существа из Мертвых Времен. И хотя ощущение  было  жутковатым,  сейчас  он
завидовал  Суо.  Оно  не  ведало  сомнений,  для  него   не   существовало
томительного ожидания, липкого страха, тягучего, как смола,  времени,  как
не существовало и многого другого. Даже необходимости спать...
     Сам Сенор уснул сидя. Перед тем, как в  его  мозгу  угасла  последняя
мысль, он ощутил себя бесконечно уставшим.

     Пока Незавершенный спал, а за пределами  Шаарна  сменяли  друг  друга
ландшафты Младшего Хаоса, Существо Суо и  превращенный  карлик  не  теряли
времени даром.
     Люстиг не мог бы сейчас уснуть, даже если бы захотел. Слишком  велико
было его возбуждение. Жажда мести бушевала в его уродливой  птичьей  груди
жарким  неугасимым  пламенем,   разгоревшимся   еще   ярче   от   близости
осуществления. Обманув Незавершенного, Люстиг нашел тех,  кого  так  хотел
встретить. Теперь он не мог удержаться даже от мыслей о том,  чего  сможет
достичь после того, как, наконец, получит назад  свое  прекрасное  женское
тело.
     Но это относилось к области сокровенного. Люстиг не говорил  пока  об
этом никому, даже своим спутникам. Однако, он понимал,  что  ему  придется
сделать это рано или поздно. Терпения  человека  с  древним  мечом  хватит
ненадолго, к тому же, от того,  как  он  себя  поведет,  зависело  слишком
многое. Впрочем, столь же  много  зависело  от  этого  ходячего  муляжа  -
существа из Мертвых Времен, которое, похоже не ставило карлика ни во что и
терпело его лишь до поры до времени.  Его  холодной  беспощадности  Люстиг
опасался больше всего...
     Он обдумывал также, что сделает с двумя своими спутниками, когда  его
планы осуществятся.
     Если бы Сенор взял на себя труд разобраться в отражениях карлика,  то
мог бы узнать много интересного. Но Люстиг был осторожен,  осторожен,  как
никогда, и глубоко скрывал самые черные  из  своих  замыслов.  А  Человеку
Безымянного Пальца сейчас было не до них. Зыбкая Тень мешала ему. В Кобаре
он был бы осторожнее и  подозрительнее,  -  придворные  Башни  не  прощали
подобной небрежности.

     В отличие от превращенного карлика  Существо,  Не  Имеющее  Пола,  не
руководствовалось  никакими  соображениями.  У   него   вообще   не   было
соображений. Оно действовало, выполняя свое зловещее  предназначение.  При
этом у него могли возникать иллюзии относительно собственных  намерений  и
желаний. Но и они не имели ничего общего с человеческими.
     Темный   непостижимый   инстинкт   заставлял   его    изворачиваться,
превращаться, идти на сомнительные  сделки,  лгать,  уступать,  убивать  и
ждать своего часа...  Двое  жалких  существ  из  постепенно  распадающейся
плоти, ставшие его спутниками на очень краткий, с точки зрения Суо,  срок,
были лишь смутными  тенями  на  его  внутреннем  горизонте.  Оно  даже  не
понимало, о чем, собственно, договорилось с ними, -  эту  заботу  взял  на
себя гнездящийся в нем скрытый инстинкт.
     Одного из них Существо Суо ждало в  Мертвых  Временах,  ждало  долго,
перебирая длинную череду созданий, попадавших к нему во владения,  которые
оказались  владениями  изгнанника.  Пресытившись,  оно   уничтожало   этот
материал, предварительно извлекая из него все,  что  можно,  -  от  тайных
знаний до самого изощренного коварства.
     Таким образом оно познало сны, упоение смертью, наслаждение  властью,
леденящий ужас, туман рождения, азарт игры и чувства, вообще  не  знакомые
людям...
     Великое множество существ, от самых примитивных до  самых  сложных  и
искушенных, живших в угасающей вселенной, растворилось в нем, но среди них
не было ни одного Бога.
     Подозрение, что Боги существуют, пришло  к  Суо  вместе  с  одной  из
поглощенных им жертв и этого не предусмотрели те, кто упрятал Существо, Не
Имеющее Пола, в Мертвых Временах. Еще менее вероятным казалось им то,  что
Суо само покинет свои владения, где оно обладало безраздельной властью.
     Теперь оно действовало, не осознавая своей цели,  но  ни  на  миг  не
усомнившись в том, что в конце концов его ожидает настоящее Завершение.

     От внимания Суо не ускользало ничего.
     Когда превращенный карлик выскочил из комнаты, преследуемый  солдатом
с серебристой косой, оно осталось неподвижным и равнодушным.
     Более того, спустя некоторое время Человек Мизинца Суор закрыл  глаза
и ни один из стражников не мог бы усомниться в том, что в  темной  комнате
находятся два спящих пришельца. Но никто из них не видел, как  от  затылка
одного из странников отделился маленький темный  предмет  и  отправился  в
самостоятельное путешествие по Призрачному Замку.
     Предмет не имел постоянной  формы,  иногда  это  был  просто  упругий
черный шар, иногда - плотный туман или липкий  ручей,  он  мог  проникнуть
куда угодно и не утратил способности убивать. Он мог залепить  ноздри  или
обвиться вокруг шеи, сожрать мозг,  с  дыханием  проникнуть  в  легкие,  с
кровью просочиться в сердце и разорвать его изнутри...
     Этот предмет нес в себе все, чем обладало Существо из Мертвых Времен.

     Эрлана, Обрученная Со Смертью, вдова короля Гишаарна, принужденная  в
соответствии с древним  обычаем  оплакивать  короля  еще  при  его  жизни,
смотрела в Озеро  Изумрудного  Света,  пойманное  охотниками  в  одном  из
ландшафтов Тени и плававшее теперь под скругленным потолком ее покоев.
     Это было чистое созерцание, все  чувства  Обрученной  Со  Смертью  на
время умирали, она почти достигала ясности и пустоты, но ее изощренный  ум
никогда  не  позволял  ей  постичь  совершенную  свободу  и  незамутненную
радость.
     Ее   холодный   рассудок   начинал   действовать    с    механической
настойчивостью и переливающиеся течения света,  гипнотизировавшие  чувства
Эрланы, становились лучшим фоном для  его  ужасающе  безошибочной  работы.
Затем он вытаскивал за собой из небытия целую свору  желаний  и  сжигающих
душу страстей, а Изумрудное Озеро превращалось в средоточие всех  мыслимых
наслаждений.
     Несмотря на свое мрачное предназначение, Эрлана  отнюдь  не  была  им
подавлена, напротив, оно давало ей темную  силу  колдуньи  и  до  сих  пор
Обрученная Со Смертью имела в Призрачном королевстве все, что хотела.  Как
никогда, она была близка к достижению конечной цели...
     Но приход чужих - в этом было  кое-что  необычное.  В  последний  раз
Эрлана видела странствующих по Хаосу так давно, что почти забыла об  этом.
Теперь  она  перебирала  в  памяти  мельчайшие  подробности  тех   встреч;
выплывали из забвения существа и события... неясная тревога охватила вдову
короля. Причину этой тревоги она не могла осознать, ей  было  мало  просто
предчувствий и это вывело бы ее из себя, если  бы  Эрлана  позволила  себе
хоть на мгновение ослабить самоконтроль. Но  вместо  этого  она  принялась
обдумывать возможные последствия появления посторонних в замке Шаарн и,  в
частности, возможную угрозу,  которую  представляли  собой  чужие  для  ее
далеко идущих и глубоко затаенным планам.
     До сих пор помешать  их  осуществлению  мог  только  Желуг,  крылатый
недоносок, слепой шпион Гишаарна. Эрлане приходилось тщательно скрывать  в
его присутствии не только свои чувства, но и  мысли.  Она  бы  давно  и  с
удовольствием избавилась от Желуга, если бы не  болезненная  привязанность
короля к своему слуге. Эти двое охраняли себя так, словно  в  каждом  была
заключена частица жизни другого.
     Эрлана сосредоточилась, отогнав воспоминания обо всем лишнем  и  -  в
который раз - Озеро Изумрудного Света помогло ей. Из полнейшего отсутствия
форм  в  его  глубине  вдруг  родились  смутные  образы,  едва   уловимые,
ускользающие, как утренний сон, но для Вдовы этого было достаточно.
     Она вспомнила.
     Ее гладкие руки напряглись и стали костлявыми.
     Уловив настроение своей хозяйки, Изумрудное Озеро сжалось,  уплыло  в
угол  комнаты  и  превратилось  в  мертвое  зеленое  пятно,  повисшее  под
потолком.
     Обрученная Со Смертью была готова  действовать.  Но  она  предавалась
созерцанию слишком долго. Ее созерцание не было совершенным. И даже  Озеро
Изумрудного Света не могло подсказать ей, что она опоздала.

     Его пробудил ото сна возбужденный шепот Люстиг.  Суо  находилось  тут
же, с древним  мечом  в  руке.  Сенор  бросил  быстрый  взгляд  в  сторону
стражников  -  они  были  мертвы.  Не  нужно  было  теряться  в   догадках
относительно того, кто это сделал.  Существо,  Не  Имеющее  Пола,  еще  не
завершило превращения - нижняя часть его тела  представляла  собой  тонкий
змеиный хвост.
     На глазах у Сенора хвост сократился, увеличил свою толщину,  наконец,
раздвоился и стал человеческими ногами. Сквозь фальшивую плоть  проступили
покровы, ткани одежд,  сапоги  и  доспехи,  во  всем  подобные  хитиновым.
Человек Мизинца Суор подошел к одному из  круглых  проемов,  заменявших  в
Шаарне двери, и выглянул в коридор. Убедившись в том, что  путь  свободен,
он дал знак Сенору следовать за ним.
     Холодный Затылок поздравил себя с таким попутчиком и, хотя еще ничего
не понимал, послушно погрузился в  темнеющий  зев  коридора.  Превращенный
карлик бежал рядом. В его бороде пряталась  довольная  усмешка.  В  частом
топоте маленьких ножек было что-то жуткое. Сенор мог  бы  поклясться,  что
кинжал, болтавшийся на поясе Люстиг, он видел незадолго до этого  в  руках
солдата с серебристой косой.

     Все трое спускались куда-то вниз  по  гулким  коридорам  с  наклонным
полом. Либо создателю Шаарна были  неведомы  лестницы,  либо  он  не  имел
возможности  воспользоваться  ими.  Таинственная  спиральная  архитектура,
проходы, кольцами опоясывавшие башни, отсутствие прямых углов, скругленные
полы,  светильники,  зажатые  в  металлических   щупальцах,   вертикальные
колодцы, уводившие в неизвестные глубины, барельефы, не  имевшие  в  своих
формах ничего человеческого или хотя бы узнаваемого... Если  бы  Сенор  не
знал, что замок населен людьми, он мог бы назвать его обителью  гигантских
червей. Он живо представил себе  черные,  маслянисто  поблескивающие  тела
толщиной с его рост, лениво переползающие по  сплетающимся  коридорам  или
отдыхающие в круглых залах, свернувшись в тошнотворные клубки...
     Видение было настолько ярким, что его желудок пронзили острые  спазмы
отвращения. Он заставил себя думать о том, что  притаилось  в  подземельях
Шаарна. Пока он мирился с тем, что Суо и Люстиг играли каждый в свою игру,
но теперь наступило время опасаться этого и готовиться к худшему.
     Очень медленно и осторожно он распустил, как невидимый цветок, тонкие
щупальца своего сознания и поймал слабые отражения превращенного карлика.

     Большой отряд замковой стражи почти  застал  их  врасплох.  Некоторое
время солдаты оставались невидимыми за плавным изгибом коридора, но Сенору
и  его  спутникам  было  негде  спрятаться,  а  огромные  искаженные  тени
приближающихся воинов уже плясали  на  освещенной  чадящими  светильниками
стене. По слегка растерянному виду карлика  Сенор  безошибочно  определил,
что схватка не входила в его планы. И тут Существо  Суо,  шедшее  впереди,
стало медленно оборачиваться к ним.
     Когда оно повернулось  полностью,  то  имело  уже  совершенно  другой
облик. Сенор узнал в нем  женщину,  наблюдавшую  за  его  переговорами  со
здешним королем. Длинная просторная накидка делала ее фигуру бесформенной,
но лицо было таким же холодным и прекрасным.
     Люстиг тихо взвизгнул от восторга и Существо Суо мрачно улыбнулось  в
ответ.
     Потом полы его накидки раздвинулись и под  ней  обнаружилось  гладкое
серое тело без каких-либо признаков пола. Черная, тонкая, как лезвие ножа,
линия прорезала это тело посередине и оно распахнулось,  как  раскрываются
сложенные ладони.
     Внутри него было темное клубящееся нечто. Сенор глядел в эту странную
пустоту, которая не была обычным пространством, и ему стало не по себе. Но
поведение Суо явно означало приглашение и, кроме  того,  стражники  должны
были вот-вот показаться из-за поворота. Более не раздумывая, он  шагнул  к
телу, почти  вывернувшемуся  наизнанку,  и  с  досадой  почувствовал,  что
превращенный карлик догнал его сзади и прыгнул ему на  плечи,  после  чего
обе половинки Существа Суо сомкнулись за его спиной  и  Сенор  оказался  в
кромешной тьме.
     Внутри Суо, Не Имеющего Пола, было душно, а вскоре Холодный Затылок с
ужасом  ощутил,  что  вообще  не  дышит.  Тени   незнакомых   предчувствий
проносились сквозь его сознание. Тело было как будто подвешено  в  упругой
среде, которая заставляла его двигаться. Сенор чувствовал себя так, словно
его облизывали бесплотные, но настойчивые языки.  Вдобавок  карлик  сжимал
его шею уродливыми ручками и щекотал бородой ухо и шею.
     Было трудно поверить в то, что снаружи они могут  представлять  собой
прекрасное и соразмерное тело. Глухие звуки доносились  до  слуха  Сенора,
словно он находился глубоко под водой. Он не мог сосредоточиться. К  этому
времени уже тысячи неясных желаний  и  страхов  раздирали  его  на  части.
Растревоженный рой теней всех, когда-либо умерших в Суо,  носился  вокруг.
Одним словом, внутри Существа из Мертвых Времен  было  не  слишком  уютно.
Сенор ощутил мелкую дрожь скрюченных  ручек  и  понял,  что  карлику  тоже
приходится несладко.
     Но тут какая-то сила заставила Люстиг открыть  рот,  хотя  сейчас  он
явно не был расположен к разговорам, и из  его  глотки  вырвались  хриплые
звуки. Они вышли наружу сквозь тело Суо и стали  фразами  на  ксантрийском
языке. Должно быть, со стороны это выглядело так, будто Эрлана, Обрученная
Со Смертью, отдавала приказы замковой страже.
     Та же сила подняла руку Сенора  и  заставила  его  сделать  несколько
шагов. Это было удивительное и в чем-то  даже  приятное  ощущение.  Словно
возвращение  в  лоно  Праматери,  каким  его  рисовали  кобарские  мифы...
Холодный Затылок расслабился, чувствуя, как Суо манипулирует его  телом  и
конечностями. Пуповина покоя и темного уюта связала его  с  Существом,  Не
Имеющим Пола, но почти сразу же и оборвалась. Нечто похожее он  испытывал,
бывало, в постелях кобарских женщин, когда  после  минутного  расслабления
начинал ощущать смутную угрозу.
     Сожаление и страх, которые пришли к нему, подсказали,  что  он  снова
рождается на свет. Фальшивое тело Эрланы сползло с него, как змеиная кожа,
невидимые языки обласкали его в последний раз и унеслись  в  пространство.
На глазах у Сенора и карлика темный смерч заполнил вывернутое наизнанку  и
потерявшее форму тело. Затем оно плавно сомкнулось, легкая рябь  пробежала
по лицу, превратив его в лицо Человека Мизинца Суора.
     Судорога  пронзила  тело  Незавершенного,  легкие  вновь  наполнились
воздухом... Что-то коснулось его спины ледяными пальцами...
     В замешательстве он осознал, что с этого момента какая-то  его  часть
навсегда осталась в Существе из Мертвых Времен и  когда-нибудь  его  может
посетить некто, чтобы потребовать от него услуг, о которых он сейчас  даже
не подозревал. Это не сблизило их ни на шаг, - наоборот,  он  ощутил  лишь
далекую и пока неясную угрозу...
     Сенор отдал должное хитрости Суо.
     Оно умело создавать себе слуг.
     Но, в конце концов, это было лучше, чем плен или смерть в Шаарне.

                            6. КОНЕЦ ХОШИНХО

     Они оказались в темном подвале внутри каменной сферы и в самой нижней
ее точке Сенор увидел то, что вначале показалось ему бесформенной скалой.
     Когда он подошел поближе, скала превратилась в статую  из  коричневой
глины, в которой  вдруг  явственно  и  резко  проступили  черты  огромного
шакала. Это было изображение Бога На Четырех  Ногах,  сидящего  на  задних
лапах.
     Несколько длинных наклонных желобов вонзались в его тело, как  копья,
и оканчивались черными отверстиями в глине. Один  из  них  вполне  ощутимо
отдавал нечистотами.
     Из ушей Шакала торчали металлические крюки, слишком гладкие и сиявшие
слишком ярко, чтобы быть творением смертных мастеров. На каждом из них был
подвешен полусгнивший  труп.  Сенор  сделал  неприятное  открытие,  что  в
Ксантрии Богу На Четырех  Ногах  приносятся  человеческие  жертвы.  Воздух
вблизи от статуи оказался таким, что его затошнило. Кости тех, кто  умирал
на протяжении нескольких поколений, белели тут же, у задних лап Шакала,  а
в передних была закреплена клетка с розовыми мышами.
     ...По  преданию,  одна  из  розовых  мышек  была   ключом   к   жизни
четвероногого Бога, а всего мышей в Ледяной  Обители  Шакала  были  многие
сотни тысяч. Любому смертному, попавшему в Ледяную Обитель, Бог  предлагал
выбрать и съесть одну розовую мышь.  Как  видно,  у  Шакала  тоже  имелось
своеобразное чувство юмора и он тоже любил поиграть в прятки  со  смертью.
Никому и никогда еще не удавалось угадать  и  спасти  таким  образом  свою
собственную жизнь. Но разве не всех ожидает одинаковый конец?..
     Пока Холодный Затылок рассматривал глиняного Бога, в темных  провалах
его глаз появились мутно-белесые и круглые предметы, словно глазные яблоки
без зрачков. Тем не менее, у Сенора возникло ощущение, что  за  ним  очень
внимательно наблюдают. Он  привык  доверять  своим  ощущениям.  Но  карлик
отнюдь не выглядел так, словно здесь  им  угрожала  какая-либо  опасность.
Более  того,  он  имел   вид   существа,   преподносящего   Незавершенному
неожиданный и чрезвычайно ценный подарок.
     Человек Мизинца Суор повернулся и произнес вполголоса:
     - Это тюрьма Игама, Замурованного В Глине. Я говорил с ним  некоторое
время назад. Для меня нет препятствий и не существует  стен,  -  тут  Суор
хитро усмехнулся. - Один из нас...
     - Нас? - быстро перебил его Сенор.
     - Нас, - спокойно подтвердил Суор. - Многие составляют Одно. Разве ты
не догадывался об этом? - лицо Существа, Не Имеющего  Пола,  на  мгновение
преобразилось и стало лицом  прекрасной  женщины  с  драгоценными  камнями
вместо глаз, которую Сенор встретил когда-то в Мертвых Временах.
     - Один из нас побывал там, - продолжало Суо и  показало  на  одну  из
черных нор, из которых тянулись желоба. - Этот Игам - существо смертное  и
похожее на тебя...
     В это мгновение тихий смешок, окончившийся неясным гулом, донесся  до
них изнутри статуи Шакала.
     - Игам - больное место короля Гишаарна,  -  зашептал  на  ухо  Сенору
карлик Люстиг, потянув того за руку и заставив наклониться.  -  Ты  можешь
воспользоваться этим...
     Сенор показался бы слишком наивным даже самому себе, если бы  поверил
в бескорыстную помощь Люстиг. Он согласно кивал, а потом внезапно  оборвал
карлика:
     - Откуда ты знаешь об этом?
     -  Ну,  теперь  здесь  нет  тайны...  -   несмотря   на   собственное
утверждение, карлик приблизил губы к самому уху склонившегося Сенора. -  Я
была превращена в Шаарне.
     - Ты быстро нашла тех, кому хочешь отомстить, -  медленно  проговорил
Холодный Затылок, делая вид, что раньше не догадывался об услышанном.
     Карлик тихо засмеялся и сказал, бросив быстрый взгляд в сторону Суо:
     - Я вела тебя через Хаос, не так ли? Мне был нужен Призрачный Замок и
я нашла его. Может быть, он  нужен  и  тебе.  В  Зыбкой  Тени  бесконечное
множество ландшафтов и мы могли оказаться в каком угодно из  них,  но  мои
желания были самыми сильными... Договорись с Игамом - и ты  получишь  свою
долю необходимого...
     - Только поэтому ты еще живешь,  -  произнес  вдруг  Человек  Мизинца
Суор. Его ничего не выражающий взгляд был по-прежнему устремлен на  статую
Четвероногого Бога, но карлика, тем не  менее,  пробрала  хорошо  заметная
дрожь. Слова Суора он принял на  свой  счет,  однако  Незавершенный  думал
иначе.
     Пользуясь сильным испугом Люстиг,  Сенор  проник  в  ее  обнажившуюся
память. Сумбурные видения и суетливые  чувства  захлестнули  его.  К  нему
пришли отражения Призрачного Замка, немного иного, чем тот, в котором  они
находились сейчас. И все-таки это тоже был Шаарн.
     В одно мгновение он понял почти все.  В  отражениях  Люстиг  остались
Гишаарн и Эрлана, Обрученная Со Смертью, которая совокуплялась с крылатыми
псами. Были отражения ее  ненависти  и  кое-как  просматривалось  зловещее
колдовство  Игама,  Замурованного  В  Глине,  кроме  того   присутствовали
отражения обнаженного тела короля и женского тела Люстиг, каким  оно  было
до  превращения,  восторг  немыслимого  сладострастия  и   упоение   почти
абсолютной властью. Как эта власть ускользнула из рук Люстиг, Сенор еще не
понимал, но сильно подозревал, что существовал тайный сговор между  Игамом
и Эрланой. Игам сейчас находился рядом с ним и он был замурован в глине  -
это казалось лучшим свидетельством того, что Вдова Гишаарна  не  выполнила
свою часть соглашения. На этом можно было сыграть. Холодный Затылок еще не
знал - как именно, но сыграть стоило уже хотя бы для того, чтобы спасти  в
Призрачном Замке свою жизнь. За Существо Суо тревожиться не приходилось  -
Сенор видел, каким оно могло быть...
     Наконец,  превращенный  карлик  взял  себя  в  руки.  Его   отражения
замутились, он поспешно возводил защиту, но Сенор знал теперь  достаточно.
Положив ладонь на ножны, в которых покоился древний меч, он медленно пошел
в сторону статуи, преодолевая свое  отвращение  и  почти  осязаемую  вонь,
царившую вокруг.
     Поэтому он не  видел,  как  из-под  накидки  Человека  Мизинца  Суора
появилось легкое облачко  серого  тумана  и  поплыло  вверх,  к  отверстию
вертикального колодца, ведущего из подземелья наружу.

     Желуг торопился. Он должен был успеть предупредить  Гишаарна  о  том,
что происходило в подземелье замка.
     Слепой, он помнил расположение любого камня в  Шаарне.  Изуродованное
природой тело мешало ему двигаться быстро, он мог  послать  королю  только
ощущение своего сильнейшего беспокойства, но эти двуногие из Ксантрии были
так тупы - для них мало значили ощущения. Желуг знал, что в лучшем  случае
Гишаарн просто отмахнется от  беспричинных  страхов,  пришедших,  как  ему
покажется, из ниоткуда. В худшем - пожмет плечами и выпьет  что-нибудь  из
этих ужасных зелий, превращающих мозг в поле для чужих игр,  а  тело  -  в
послушную марионетку.
     Поэтому хошинхо волок к королю свое тщедушное тело, торопясь принести
столь смутное для двуногого сообщение.
     Наконец,  он  понял,  что  ему  придется  взлететь,  оторвавшись   от
неизменной твердыни Шаарна, чтобы  побыстрее  достичь  королевской  башни,
пусть даже рискуя затеряться в течениях Хаоса. Теперь  он  искал  открытую
площадку, с которой можно было сделать прыжок и расправить хилые крылья.
     Даже в том случае, если Желуг долетит, он не мог быть уверен  в  том,
что король правильно его поймет. Такова уж была судьба последнего  хошинхо
Ксантрии - влачить  существование  без  надежды,  среди  жалких  тварей  и
вдобавок служить одному из них в обмен на пристанище в  Тени,  потому  что
больше некому было служить и потому что он не знал других пристанищ.
     Желуг не испытывал к Гишаарну чувства, которое  двуногие  назвали  бы
привязанностью, и уж ни в коем случае не любовь. Ему вообще были  неведомы
чувства  двуногих.  Он  жил  в  своей  собственной  реальности,  во  тьме,
пронизанной беспокойством и страхами множества существ.  Его  недостижимым
идеалом был покой. В древнем королевстве Ксантрия хошинхо обретали покой в
своих гнездах  на  вершинах  каменных  башен,  поднимавшихся  до  небес  и
выстроенных тогда, когда люди были их рабами. Хошинхо не было равных в том
исчезнувшем мире. Двуногих они лишь терпели рядом  с  собой.  Несмотря  на
вырождение, Желуг помнил об этом.
     Трое из другого мира, появившиеся в Призрачном замке, были  не  более
понятны ему, чем люди Ксантрии, но он ясно ощущал исходящий от  них  запах
разрушения, угрожавшего остаткам древнего королевства.

     Этот запах пришел к нему вместе со  страхом,  как  только  он  увидел
странников Хаоса. С того мгновения Желуг не обделял их своим вниманием.
     Он "видел" превращения Существа, Не Имеющего Пола,  и  это  наполнило
его еще большим ужасом. Он чувствовал  смертоносную  силу,  заключенную  в
мече, который носил один  из  чужеземцев.  А  в  карлике  он  сразу  узнал
женщину, побывавшую в Призрачном замке много сотен изменений тому назад.
     Тогда это существо едва не подчинило себе короля, оно было  коварным,
почти как Эрлана, Обрученная Со Смертью, что и привело их  к  непримиримой
вражде. Желуг даже помнил ландшафт, в котором Люстиг  была  превращена  во
время охоты на Озеро Изумрудного Света,  далеко  за  пределами  Шаарна,  и
помнил ярость короля, когда тот обнаружил рядом с собой бородатого карлика
вместо женщины...
     Мало  кто,  кроме  Желуга,  знал  о  тайных  пружинах  того   давнего
колдовства. А хошинхо знал  и  помнил  все.  В  этом,  отчасти,  было  его
назначение. Он покидал Шаарн только  в  единственном  случае  -  на  плече
короля, крепко вцепившись когтями в шкуру синего кота. В тот раз он  скрыл
от Гишаарна все, что знал о сговоре между Игамом  и  Эрланой,  потому  что
хотел сохранить неизменным королевство, которое носил вместе  с  собой  по
течениям Хаоса След Свиньи Кружедда.
     Но теперь вдова стала слишком опасна и внушала Желугу гораздо большие
опасения,  чем  прежде.  Запах  ужаса,  исходивший  от  нее,  забивал  все
остальные  запахи.  Ее  сила  таилась  в  ее  предназначении.   Она   была
самоубийственным  порождением  самой  Ксантрии,  воплощением  зревшего   с
забытых времен древнего проклятия.
     Однако для хошинхо это были абстракции. Единственное, чему он  верил,
это своему собственному страху.

     То, что у двуногих было два пола, казалось Желугу вопиющей  дикостью.
Древние хошинхо Ксантрии были гермафродитами и  приносили  потомство  лишь
один раз перед смертью. Сам Желуг не мог сделать даже этого. Но зато он не
мог и умереть естественным для хошинхо образом. Покончить с собой или быть
убитым - вот выбор, который оставила ему судьба.
     Желуг размышлял об  этом,  пока  взбирался  на  открытую  площадку  у
замковой стены. Он повертелся на месте, ловя смутное воспоминание о том, в
какой стороне находится королевская башня. Среди вечной  тьмы,  в  которую
был погружен хошинхо, ему казалось гораздо более легким  узнать  намерения
немого, чем найти камень, лежащий в нескольких шагах. Если только  это  не
был ЧЕЙ-ТО камень...  Твердое  и  невидимое  становилось  тогда  мягким  и
податливым; оно приобретало то, что Желуг ощущал, как запах.  Свой,  ни  с
чем не сравнимый запах был у  Гишаарна,  Эрланы,  Игама,  Замурованного  В
Глине. Был он и у королевских покоев. Не имело запаха только  существо  из
Мертвых Времен и его Желуг воспринимал, как нечто зыбкое  и  множественное
одновременно...
     Хошинхо  расправил  крылья  и  прыгнул  с  площадки  вниз.  Ландшафт,
окружавший замок, успел измениться, пока Желуг  взбирался  на  стену.  Над
каменным островом  теперь  нависал  бесконечный  низкий  свод,  источавший
ровный голубой свет. Башни Шаарна  темными  пальцами  пронизывали  голубое
сияние, но не отбрасывали теней.  В  этом  сиянии,  прекрасном  и  жутком,
которого Желуг не мог видеть, он полетел в направлении королевской  башни,
тяжело взмахивая искалеченными крыльями.

     То, что наперерез ему движется какая-то тень, выстрелившая с одной из
башен, Желуг почувствовал слишком поздно.
     Тень догоняла хошинхо. Она  оказалась  плотным,  округлым  предметом,
выбрасывавшим из себя кусочки собственного вещества, измельченные в  пыль.
Приблизившись вплотную к слуге короля, предмет распался  на  сотни  липких
извивающихся нитей, которые намертво впились  в  крылья  и  тело  хошинхо.
Желуг издал крик, полный неподдельного ужаса, - ему  показалось,  что  его
смывает волна, пришедшая из Хаоса. Но Тень была не при чем. Один из убийц,
составлявших Существо Суо, делал свою работу...
     Хошинхо судорожно забил крыльями, но уже не мог взмахнуть ими  -  они
увязли в липкой траурной сети. Сила, которую хранил в себе  След,  увлекла
Желуга вниз, все убыстряя его падение к древним скалам  и  башням  Шаарна,
ощетинившимся наростами, завитыми в спирали.
     Поскольку Желуг не мог умереть, родив нового  хошинхо,  ему  пришлось
пережить долгий ужас медленной, но неотвратимо  приближавшейся  смерти,  и
смерть эта  пришла  к  нему  черной  вспышкой  немыслимой  боли,  а  потом
последний из рода древних властителей Ксантрии перестал существовать.
     Рядом с его останками на камнях оказались  разбросаны  жирные  черные
капли. Спустя несколько мгновений после гибели Желуга эти капли  собрались
в ручей, текущий вверх, к возвышенному угловатому  уступу.  Добравшись  до
вершины уступа,  ручей  превратился  в  полоску  серого  тумана,  медленно
поплывшую  в  сторону  башни,  под  которой   находилась   тюрьма   Игама,
Замурованного В Глине.
     Часть Существа из Мертвых Времен возвращалась к своему хозяину.

                              7. ПОСРЕДНИК

     В самой глубине комнаты, свернутой в  суживающуюся  спираль,  Эрлана,
Обрученная Со Смертью, плела нити своего колдовства.
     В этом искусстве Вдове  Гишаарна  было  далеко  до  Игама;  настоящие
видения и силы были неподвластны ей, как и любому из смертных.  Она  могла
прикасаться только к теням древнейших из проявлений магической  природы  и
купила право всего лишь служить им, изредка взывая к помощи. Может быть, в
этом было ее благо, ведь рассудок двуногих бессилен в абсолютно магическом
мире. Кроме того, плата за помощь  ужасна  и  извращенна  с  точки  зрения
людей, а Эрлана уже давно заплатила  свою  цену.  Вдова  оказалась  слабой
колдуньей, но для ее целей было достаточно и того, что она умела...
     Для начала ей  был  необходим  Посредник.  Ее  тайный  Посредник  жил
поблизости от Эрланы с тех самых пор,  как  Вдова  получила  первые  знаки
своего предназначения. Самый младший из слуг демонов Тени, живущий в мире,
лишь немного отличающемся от мира  Обрученной  Со  Смертью,  был,  тем  не
менее, гораздо  могущественнее  любого  из  мастеров  человеческой  магии.
Эрлана знала, чего он потребует за свою помощь, но это уже давно не пугало
ее, более того, - приносило ей ни с чем не сравнимое удовольствие...
     Она съела несколько плотно скатанных  шариков  из  липкого  вещества,
похожего на смолу, которые делал для  нее  Посредник.  Когда  вокруг  всех
предметов в комнате возникло  слабое  свечение,  Эрлана  сожгла  в  медном
светильнике клок жестких рыжих волос.  Они  сгорели  с  треском,  рассыпав
фиолетовые искры, а пространство наполнилось сильным и  странным  запахом.
По ее телу разливалось приятное тепло. Тишина вокруг стала ватной и в  ней
гулко отдавался любой, даже самый  слабый  звук...  Время  замедлило  свой
бег... В непрерывной цепи мгновений, следовавших одно за другим, появились
промежутки, словно  что-то  раздвигало  их  невидимыми  пальцами...  Вдова
Гишаарна узнавала об этом, когда свет, исходивший  от  предметов,  начинал
мерцать. В  существовании  окружающего  мира  обнаруживались  удлиняющиеся
провалы, в которых не было ничего, кроме неописуемого ужаса...  Обрученная
Со Смертью не смела двинуться с места. Посредник приходил к ней через один
из этих провалов, проскальзывая в пульсирующую щель между  миром  людей  и
демонической  вселенной.  Когда  щель  расширилась  настолько,  что  время
существования предметов стало в восприятии Эрланы таким же, как  время  их
небытия, она услышала далекий стук когтей.
     С каждым новым исчезновением мира звук становился все ближе и  ближе,
пока не заполнил собою ее опустевший череп...
     В  зеркалах,  висящих  на  стенах,  исчезли   изображения,   предметы
перестали отражать свет.
     Когда  комната  в  очередной  раз  появилась  перед  Эрланой,  в  ней
оказалось существо, похожее на крылатого пса.  Оно  подошло  ближе,  стуча
когтями по каменному полу. Мгновения слились в непрерывно текущую  реку  и
пространство вокруг женщины снова стало  таким,  каким  она  привыкла  его
видеть.
     Зато теперь начал меняться крылатый  пес.  Что-то  неуловимое  в  его
облике,  угадываемое  лишь  видевшей  это  много  раз  Эрланой,   силилось
вырваться из-под шкуры пса и  спустя  несколько  мгновений  шкура  сгнила,
оплыла  отвратительной  полужидкой  массой.  Из-под  нее  появился  шакал,
покрытый нетающим инеем; его глаза были двумя кусками желтоватого льда,  а
вместо языка свисал набок хвост наполовину проглоченной розовой мыши.
     - Ты был на псарне? - ласково и заискивающе  спросила  Обрученная  Со
Смертью, опускаясь перед ним на колени  и  поглаживая  его  шею,  покрытую
рыжей взъерошенной шерстью.
     - Говори быстрее, двуногая  тварь,  -  произнес  бы  шакал,  если  бы
говорил на человеческом языке. Звуки, которые он издавал, были всего  лишь
сдавленными завываниями, вырывавшимися  из  звериной  глотки.  Эрлана  уже
давно не удивлялась тому, что вообще понимает их.
     - Меня могут хватиться на псарне, -  провыл  слуга  демонов  Тени.  -
Говори, или я уйду. В любом случае, ты заплатишь мне...
     На красивом и гладком лице Вдовы отразилась досада.
     - Кое-кто в замке может помешать мне...
     - О чем ты болтаешь? Разве Игам сбежал?!
     - Нет. Но в Шаарн пришли  трое  чужих,  странствующих  по  Тени.  Это
означает, что у них есть След.
     - Я знаю об этом, - злобно взвыл шакал. -  Трое  двуногих,  таких  же
ничтожных,  как  и  ты...  Не  беспокой  меня  по  пустякам!   И   получше
присматривай за Игамом.
     Эрлане стоило большого труда сдержать себя.
     - Но ты упустил одну мелочь, - произнесла она с расстановкой. -  Один
из них владеет могущественными амулетами. Его След - это меч Торра...
     - Что?! - рык шакала был оглушительным, как удар грома. -  Меч  Торра
здесь, в Шаарне?!
     - Но это еще не все, - вдова Гишаарна вытерла ладонями пот с  висков.
Свечение предметов стало почти невыносимым для ее глаз. - Мне кажется, что
один из амулетов - вещица Игама. Третий амулет когда-то принадлежал самому
Рофо.
     - Не слишком ли много для одного двуногого? - мышиный хвост судорожно
забился в пасти шакала.
     - Да, это очень много  для  одного  двуногого...  Но  есть  еще  одна
трудность. Другой среди этих троих - демон из Мертвых времен...
     Ярость шакала была подобна урагану, с воем ворвавшемуся в  спиральную
комнату. Он превратился в рыжий смерч, разметавший светящиеся  предметы  и
заставивший мерцать сознание Эрланы. Летящие льдинки искололи  ее  тело  и
лицо, а холод пробрал до костей.
     Когда ветер улегся, она обнаружила,  что  ее  волосы  покрыты  желтым
инеем. Тем не менее, она разомкнула окоченевшие губы  и  сказала  с  плохо
скрываемой насмешкой:
     -  Думаю,  что  явившись  сюда,  он  утратил  большую  часть   своего
могущества. Передай это своему хозяину...
     - Он и твой хозяин тоже, двуногая тварь!
     - Хорошо. Передай это хозяину и пусть он поможет мне уничтожить  этих
троих.
     Шакал уставился на нее двумя кусками нетающего льда.
     - Ты не забыла,  что  должна  привести  Призрачный  Замок  в  Ледяную
Обитель? - спросил он потом. Мышка в его пасти трепетала в агонии.
     - Я делаю все, чтобы  вернуть  Замок,  -  быстро  проговорила  Вдова,
испугавшись подозрения, которое могло возникнуть у слуги демонов.
     - Тебя  создали  для  этого.  Запомни:  у  двуногого  нет  жизни  вне
предопределения. Игам не должен оказаться на свободе. Я буду поблизости...
Сейчас ты заплатишь мне, а потом я  помогу  тебе  уничтожить  пришедших  в
замок.
     - У нас мало времени, - Эрлана предприняла слабую  попытку  возразить
шакалу. - Они уже нашли тюрьму Игама.
     - Его стережет мое колдовство! - взвыл шакал, разбросав  вокруг  себя
облако инея. - Они найдут только собственную гибель!
     Мышиный хвост в его пасти двигался, словно змеиный язык.
     - Я слишком долго был презренным псом, - тихо добавил он  и  медленно
поднялся на задние лапы. Не в силах  отвести  глаза,  Эрлана  смотрела  на
происходившие с ним ужасные метаморфозы...  Потом  шакал  протянул  вперед
лапы,  оканчивающиеся  отвратительным   подобием   человеческих   ладоней,
опрокинул  Обрученную  Со  Смертью  на  усыпанный   инеем   пол   и   стал
совокупляться с нею.
     Отвращение и похоть душили ее. Черный лед  заполнил  внутренности,  в
глазах потемнело и к ней пришли видения Ледяной Обители, где ее  поджидало
настоящее  удовлетворение  и  кошмарный  любовник   -   ее   безраздельный
властелин.

                         8. ЗАМУРОВАННЫЙ В ГЛИНЕ

     Теперь Сенор мог коснуться глины руками. Зловоние  здесь  было  почти
нестерпимым. Внутри статуи шевелился  кто-то.  Слабые  щупальца  отражений
коснулись его сознания. В них было что-то, заставившее его сердце забиться
быстрее.
     - Наконец, ты пришел, - донесся до придворного Башни тихий  голос  из
отверстий в глине. - Входи, и мы поговорим.
     - Мы можем говорить так, - Сенору стало немного не по себе.
     - Войди и я покажу тебе кое-что, - глухой голос Игама  был  абсолютно
безразличен, словно Замурованный В Глине знал наперед исход этой  встречи.
- Ты не пожалеешь. У тебя ведь есть Стеклянный Обруч...
     Сенор дотронулся до обруча,  в  который  вросли  его  волосы.  В  его
положении не приходилось выбирать. Он ступил на один из скользких желобов.
С большим трудом он взобрался  по  желобу  к  животу  Четвероногого  Бога.
Отверстие, оказавшееся перед ним, было, конечно,  слишком  мало  даже  для
человеческой головы. Но выйти из Бутылки Рофо, в которой он проводил время
со слепой королевой Мелхоэд, тоже казалось невозможным.
     - Думай о том, что внутри, - услышал он тихую подсказку Замурованного
В Глине. Да и был ли это Игам? Неизвестно.
     ...Когда его плоть раздвинула  глину,  превратившуюся  в  колышущийся
студень, Сенор почувствовал нарастающий  ужас  от  того,  что  мог  навеки
остаться   здесь,   наполовину   вмурованным   в   вещество,    казавшееся
непреодолимым. Оно вибрировало вокруг него, отделенное от  тела  немыслимо
тонким  промежутком...  Потом  появились  темнота  пространства  и  звуки,
издаваемые другим существом. Но внутри статуи Шакала было  еще  кое-что  -
давно знакомы Сенору отражения, странным образом не проникавшие наружу. Он
почувствовал, что кроме глины пленника охраняет магия.
     - Это ты, Треттенсодд Сдалерн? - послал он в  темноту  первый  робкий
вопрос.
     Тихий смешок был ему ответом. Сенор обернулся на  звук  и  увидел  во
мраке какую-то неясную массу. Магическое  зрение  помогло  ему  разглядеть
знакомую фигуру в рясе, подпоясанную дохлой змеей.  Металлические  заплаты
на голом черепе и стеклянные кружки на глазах отбрасывали слабые  отблески
света, проникавшего сюда сквозь отверстия в глине.  Черная  рука  была  не
видна, зато другая, белая, привычно перебирала разноцветные камни.
     - Да, это я, Бродячий Монах Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый. А еще  я
Кормилец Небесных Детей, Магистр Игры...
     - Знаю, знаю, - с улыбкой перебил его Сенор. - Еще ты  Сторож  Хромых
Лошадей,   Хранитель   Космического   Яда   и   существо,   давшее    обет
Проникновения...
     На него обрушились воспоминания.
     Он вспомнил костер, не гаснувший под дождем, живые  стены  лабиринта,
растущие вверх, разноцветные черепа грызунов,  трупы  существ  из  Тени  и
обезглавленное тело Сдалерна Двенадцатого, из  которого  появился  Сдалерн
Тринадцатый...
     - Тебе не очень помог твой амулет, - осторожно сказал Сенор,  имея  в
виду перстень со светящимся  камнем  и  обстоятельства,  при  которых  они
встретились снова.
     Глаза Бродячего Монаха весело блеснули за круглыми стеклами.
     - Что ж, есть амулеты более могущественные, - он постучал  костяшками
пальцев о стену своей  глиняной  тюрьмы.  -  А  еще  есть  предначертания,
которыми не следует пренебрегать. Как видишь, здесь мой амулет мертв...  Я
хочу рассказать тебе кое-что. Там, у правой задней лапы Шакала, я принимал
твоего спутника из Мертвых Времен. Правда, тогда он был в облике  ящерицы,
но мы прекрасно поняли друг друга. Ты можешь сесть там.
     Монах извлек из складок рясы черную руку-протез и Сенор увидел слабую
кроваво-красную искру, вспыхнувшую и погасшую в камне такого  же  перстня,
какой был надет на его собственный палец.
     - Я похитил Призрачный Замок у самого Бога На Четырех Ногах и спрятал
его в Хаосе настолько далеко от Ледяной Обители, что,  как  мне  казалось,
его невозможно найти... Однако я недооценил Шакала и его слуг. Тогда  меня
предали в первый раз и мне пришлось уступить.
     - То были времена, когда сбывались чужие  пророчества  и  пророчества
эти были не в мою пользу. Но я терпелив.  Я  позволил  замуровать  себя  в
глину этим наивным существам из замка, ибо мне было предсказано, что  меня
освободит некто, владеющий древним мечом. Только  со  Следом  Торра  стоит
выступать против демонов Хаоса. Я прятал Шаарн от Шакала и ради этого  был
согласен даже на столь долгое заточение. Смешно, но эти  глупцы  полагают,
что я всего лишь их пленник...
     - Посланцы, отправленные мной, ушли в Замкнутые Миры, которые еще  не
были поглощены Тенью. Например,  моим  посланием  тебе  был  искусственный
глаз...
     - Глаз? - Сенор едва заметно вздрогнул. Кто бы мог подумать -  старая
и темная интрига нашла свое продолжение здесь и теперь.
     - Ну да. Ты ведь помнишь - слуга Хаоса тогда едва не помешал тебе?..
     О, это Сенор помнил хорошо! Даже  слишком  хорошо.  Ненависть  барона
Тенга, причины которой стали ясны ему намного позже, безголовая  кукла  из
Башни, преследовавшая его, схватка с демоном Тени... Злобный божок  в  его
голове болезненно шевельнулся. Уже давно он не напоминал о себе. Но сейчас
Сенор был почти благодарен ему - тот заставил его вспомнить о  том,  зачем
вообще придворный Башни отправился в Зыбкую Тень.
     - Итак, ты заставил  меня  играть  в  свою  игру,  -  очень  спокойно
произнес  Холодный  Затылок.  -  Может  быть,  ты  позволишь  задать  тебе
несколько вопросов?
     - Спрашивай, но поторопись. Чем раньше мы  покинем  эту  тюрьму,  тем
лучше. Думаю, слуги Шакала уже почуяли тебя и тех,  кто  пришел  вместе  с
тобой...
     - Кстати, о тех, кто пришел со мной. Что случилось с Люстиг?
     - А, это было мое  колдовство.  Я  пытался  сделать  так,  чтобы  мне
помогала Вдова Гишаарна, здешнего короля. Тогда она еще не  была  обручена
со смертью, но слишком жаждала власти и магических секретов.  Я  превратил
Люстиг за пределами Шаарна и снова вернул ее в Кобар. Это было моим вторым
посланием тебе. Но ты и тогда ничего не понял. Впрочем, тебя нельзя винить
за это... Взамен Эрлана должна была  помочь  мне  бежать,  похитив  тайный
амулет слуги Шакала, который заключил меня в  эту  статую.  И  здесь  было
второе предательство. Я просчитался. Шакал создал себе слуг гораздо раньше
меня...  Теперь  я  даже  рад,  что  Вдова  Гишаарна  не   участвовала   в
превращении. В противном случае Люстиг была бы уже мертва.
     - Так ты один из тех, кого называют Богами?
     - Ты приписываешь мне слишком большое могущество. Я не знаю. Я  всего
лишь следую своему предназначению.  Все  мы  слуги  недоступных  пониманию
сил...
     - По-моему, ты скрываешь что-то, - твердо и убежденно сказал Сенор.
     - Может быть, - со смехом подтвердил Бродячий Монах.  -  Но  если  не
будет знамений, ты никогда не узнаешь - что именно...
     - Почему тебя до сих пор не убили?
     Сдалерн резко оборвал смех и приблизил свое  изборожденное  морщинами
лицо вплотную к лицу Сенора, а потом сказал почти шепотом:
     - Но ведь я нужен Шакалу. Наверное, я - очень дорогой подарок.
     В этот момент Незавершенный  почувствовал  холодок  страха  на  своей
спине. После оглушительно тихой паузы он произнес:
     - Ты утверждаешь, что уже побывал в обители Четвероногого Бога?
     - Да, но ведь и ты,  человек  из  Кобара,  владеешь  амулетами,  силы
которых почти не  знаешь...  А  Пророчество?  Кто  или  что  сделало  тебя
человеком  Пророчества?  Ты  думал  об  этом?  Чему  удивляться?  Вспомни,
когда-то мы говорили с тобой о черепах в лабиринте и я учил тебя Игре.
     Монах достал откуда-то сверток с живым лабиринтом  и  развернул  его.
Вверх потянулись знакомые Сенору хитросплетения стен.
     - Самый ничтожнейший из черепов может благополучно достичь выхода  из
лабиринта и окончить Игру. Ведь  ты,  когда  играл,  случалось,  жертвовал
гораздо более сильными фигурами... Может быть, сыграем снова?
     - Ты ускользаешь от меня, Сдалерн, - сказал Сенор  с  угрозой.  -  Ты
очень странный союзник. Может быть, и  не  союзник  вовсе.  Мы  сыграем  в
другой раз. Объясни мне  вот  что.  Как  замок  мог  оказаться  в  Ледяной
Обители, если люди Гишаарна  странствуют  в  нем  с  тех  самых  пор,  как
Ксантрия была поглощена Тенью?
     - В Хаосе нет привычного  течения  времени.  И  нет  последовательных
событий. Они есть только там, где присутствует чей-нибудь След. След может
сохранять неизменным то, что должно было бы  подвергнуться  трансформации,
но и с самим Следом может произойти все, что угодно...  Замок  вполне  мог
быть похищен из Ледяной Обители и в то же время  оставался  Следом  Свиньи
Кружедда в одном из Срединных Миров... Даже не  пытайся  понять  это.  Все
равно не сможешь. Я сам не понимаю всего, что  происходит.  Люди  Ксантрии
странствуют по Хаосу и они никогда не были в Ледяной  Обители,  но  я  сам
украл Призрачный Замок у Шакала. Кто объяснит тебе это? Во всяком  случае,
не я...
     -  Но  что  такое  Ледяная  Обитель?  И  что  мне  теперь  делать?  -
раздраженно бросил Сенор.
     - Ты опять хочешь слишком многого. Я давно отказался от желания  хоть
что-нибудь понять. Я не знаю, что такое Ледяная Обитель Шакала и  является
ли  она  чьим-то  Следом.   Говорят,   где-то   существует   место   Богов
Неподвижности, из которого  исходят  влияния,  создающие  Хаос.  Здесь  их
называют ветрами и течениями, но это всего лишь  названия,  не  более.  Не
спеши верить в это. В Хаосе нет  непреложных  истин  и  лжи.  Здесь  можно
существовать  и  не  существовать  одновременно...  Наверное,   есть   еще
множество Следов, созданных и утерянных Великими Богами. Есть Река С Одним
Берегом - река Хозяина Иллюзий, но я только называю  ЭТО  рекой.  Говорят,
будто утонув в этой реке, можно найти самого Хозяина Иллюзий -  одного  из
хозяев Младшего Хаоса. Конечно, если суметь пройти мимо Охранников Веры, а
я не знаю никого, кому бы удалось сделать это...
     - Может быть, существует и  то,  что  называют  Старшим  Хаосом,  где
бессильны даже Следы, Остающиеся В Предметах, но этого, мне  кажется,  уже
не может знать никто. Не верь и мне.  Пойми  -  все  это  непостижимо.  Ты
можешь только действовать, но не можешь надеяться на всеведение.
     - Однако, кое-что мне все-таки предстоит узнать, - проговорил Сенор.
     Они  помолчали  немного.  Сдалерн  зажег  фонарь.  Его  свет  не  был
трепетным, как открытый огонь. Сенору  показалось,  что  свет  исходит  от
раскаленной металлической проволоки в  стеклянной  колбе.  Фонарь  осветил
внутренности тесной тюрьмы монаха.
     - Ты не терял времени зря, -  сказал  Сенор  после  паузы,  во  время
которой он решил предоставить событиям возможность течь своим  чередом.  В
конце концов, глупо было надеяться на то, что кто-нибудь объяснит ему все.
Это было бы слишком просто. А в простоту он не верил.
     - Главное, что я не  дал  отражениям  выйти  наружу,  -  самодовольно
заявил Треттенсодд. - В замке  живет  одно  очень  неприятное  создание  -
Желуг, шпион и верный слуга короля. Он единственный, кроме Эрланы,  с  кем
мне до сих пор приходилось считаться... Но ты прав. Если я  выйду  отсюда,
обитателей Шаарна ожидает множество неприятностей.
     - Ты собираешься сделать это с помощью Стеклянного Обруча?
     Бродячий монах посмотрел на Сенора как-то странно.
     - Нет, этого мало, - сказал он потом.  -  Магия  Посредника,  который
помогает Обрученной Со Смертью, очень сильна и тебе повезло,  что  она  не
направлена против тебя. Второй знак на мече может помочь  мне.  Но  и  для
этого нужен особый момент...
     Сдалерн обернулся и Сенор только сейчас  заметил  в  полутьме  позади
монаха какой-то предмет  -  несколько  полупрозрачных,  слабо  светившихся
сфер, вложенных друг в друга и  непрерывно  вращавшихся  вокруг  невидимых
осей.
     - Вот теперь почти пора, - сказал Сдалерн, пристально глядя  на  свою
странную игрушку. - Смотри внимательно -  следующее  Соединение  будет  не
скоро, а для нас оно не наступит вообще...
     Вращение прозрачных сфер завораживало.  Еле  заметные  пятна  на  них
перетекали друг в друга, отбрасывая  причудливые  тени,  словно  играли  в
непостижимо сложную игру. Но вдруг наступил момент, когда проекции текучих
пятен на всех сферах совпали и их свечение тотчас же исчезло.
     - Что это было? - охрипшим от волнения голосом спросил  Сенор.  Узоры
мягко скользивших  сфер  показались  ему  настолько  прекрасными,  что  он
почувствовал легкий укол в сердце.
     Сдалерн Тринадцатый громко расхохотался и хитро посмотрел на него.
     - Не знаю! Но это действительно красивая и полезная вещь.  Я  получил
ее от существа с одним живым  и  одним  мертвым  глазом.  И  у  него  были
шестипалые руки...
     - Что?! - упоминание  о  Хозяевах  Башни  оказалось  неожиданным  для
Незавершенного. Он почти забыл о них и о том, что  его  судьба  подвержена
чужому влиянию. Но разве для этого существовали неоспоримые причины?
     Монах сделал вид, будто ничего не заметил.
     - Во всякой магии есть отливы и приливы, - спокойно продолжал  он.  -
Бывает время, когда магия ослабевает, а иногда она сильна настолько, что с
нею бессмысленно бороться. А теперь уходи и жди меня снаружи...

                                 9. ТЕНИ

     Спустя сотни изменений ландшафта Обрученной Со Смертью казалось,  что
если бы не ее затянувшиеся любовные  игры  с  Посредником,  все  могло  бы
обернуться иначе.
     Но она ошибалась. Нити ее  судьбы  были  сплетены  намного  раньше  и
намного раньше затянуты узлы предопределений. Игам, Замурованный В  Глине,
должен был совершить побег, а сама Эрлана - надолго  утратить  власть  над
Призрачным Замком.
     Однако,  все  это  случилось  позже.  Сейчас  она  осталась  одна   в
спиральной комнате, сжимая в руке вырванный из шерсти  шакала  клок  рыжих
волос, и смотрела, как затягивается узкая  пульсирующая  щель,  в  которой
исчез Посредник.
     Сливалась с тенями магическая реальность. Гас ореол вокруг каждого из
предметов, сужалась пропасть между мгновениями.  Холод  медленно  отпускал
Эрлану. Она чувствовала, как из нее  вытекает  жидкий  черный  лед.  Вдова
снова  ощутила  свою  плоть,  ставшую  почти  ненавистной  ей,  и   кровь,
заструившуюся по размороженным жилам.
     Но  она  оттаяла  не  полностью.  Осталась  тяжесть   внизу   живота,
затаившаяся там леденящим камнем, как залог ее демонического будущего...
     Она оделась, закрыв мехами и медными  доспехами  грудь,  исцарапанную
когтями шакала. Эрлане предстояла опасная схватка, но  она  жаждала  крови
пришельцев всем своим существом.

     Едва Сенор сбежал вниз по  скользкому  желобу,  как  статуя  Бога  На
Четырех Ногах содрогнулась. Грязь и мусор, облепившие ее за многие  тысячи
изменений,  осыпались,  как  наметенные  ветром  листья  с  пробудившегося
животного. Лес ветвящихся трещин вырос в глине. Рухнули вниз  полусгнившие
тела принесенных в жертву. Слились в непрерывную и  мрачную  музыку  звуки
ломающихся костей, словно глиняный шакал  топтался  по  гигантской  яичной
скорлупе...
     Когда Сенор обернулся, статую уже  окутывал  жирный  черный  дым.  Из
этого  дыма  до  его  слуха  донеслись  завывания,  леденившие  кровь,   и
таинственный скрежет, который ему до сих пор не приходилось слышать.
     Дым слегка рассеялся и Сенор увидел на месте глиняной статуи размытую
пляшущую тень какого-то животного. Потом он  услышал  рев  боевых  раковин
Шаарна, означавший, что встреча пришедших из Тени с Игамом перестала  быть
тайной для хозяев Призрачного Замка.
     Схватка  была  неизбежна   и   Человек   Безымянного   Пальца   хотел
подготовиться к ней так, как сделал бы это в Кобаре.
     Он прочел заклинание, ослабляющее боль. Магические фигуры, очертившие
зону его неуязвимости,  пришлось  выложить  из  костей,  разбросанных  под
ногами. Теперь Сенор знал, куда отступить, если придется совсем плохо.
     Когда он закончил, на пояс ему  легла  маленькая  грязная  ручка.  Он
обернулся и увидел яростно сверкающие белки превращенного карлика.
     - А как же я? - спросил Люстиг.  -  Игам  должен  исправить  то,  что
сделал. Иначе я убью его... и всех вас. Я шла, чтобы отомстить.
     - Успокойся, - сказал Холодный Затылок, хотя сам никакой  уверенности
в том, что все закончится так, как  ему  хотелось  бы,  не  ощущал.  -  Он
сделает то, о чем я попрошу. Обещаю тебе, если ты веришь обещаниям.
     - Я буду рядом, - с угрозой проговорил карлик и почему-то эта  угроза
не прозвучала смехотворно.
     Сенор стал смотреть на  битву  монаха  с  демоном,  происходившую  за
завесой черного дыма, а карлик,  вытащив  из  ножен  кинжал,  уставился  в
темные норы пещеры, откуда должны были появиться  воины  Гишаарна.  В  его
бороде пряталась необъяснимая ухмылка.

     Сенор  видел,  как  тень  огромного  зверя  мечется  в  дыму  и   это
действительно было только тень, лишь изредка обраставшая плотью.
     Тело шакала возникало из пустоты, чтобы  нанести  Сдалерну  очередную
рану, словно кобарская боевая рептилия, атакующая из-под воды.
     Глиняная тюрьма исчезла. Сенора поразило то, что он нигде не видел ее
обломков. Он почти не видел  также  Бродячего  Монаха,  -  лишь  иногда  в
полутьме  мелькали  сверкающие   металлические   заплаты   на   черепе   и
рука-протез, вычерчивающая магические знаки. Сквозь завывания шакала порой
прорывался слабый  голос  Сдалерна,  бормотавшего  что-то  на  неизвестном
языке. Потом Посредник оглушительно  взвыл  в  последний  раз  и  его  вой
перешел в пронзительный визг.
     Незавершенный  увидел,  как  тень  зверя  сжимается,  уменьшается   в
размерах; все большая ее часть обрастала  плотью.  Он  становился  жалким,
этот зверь, в  нем  оставались  лишь  вкрапления  пустоты,  словно  кто-то
неверно сложил мозаику и  теперь  для  ее  завершения  не  хватало  только
нескольких камней.
     Но в это мгновение десятки новых теней  пришли  на  помощь  шакалу  и
Сенор услышал, как Бродячий Монах страшно закричал от боли. Этот крик  был
таков, как будто мучениям подвергалось не только его тело,  но  и  мозг...
Новые тени совершенно затмили место схватки. Теперь там была странная зона
в пространстве, где соседствовали два мира, соединившиеся друг с другом. И
тени из другого мира были ужасны.
     Только теперь, вспомнив  слова  Сдалерна,  Сенор  наконец-то  опустил
глаза и увидел, что ножны, в которые был вложен меч из небесного  металла,
раскалены докрасна. Он взялся за рукоять, опасаясь, что сожжет себе  руку,
но ощутил в ладони лишь твердую холодную сталь.
     Крики монаха теперь были воплями ужаса и мольбами о помощи. Сенор  не
знал, откуда пришла помощь шакалу, но ему оставалось выполнить свою  часть
работы.
     Он выхватил меч из ножен и  едва  не  рассек  пополам  Существо  Суо,
стоявшее рядом, огненным  лучом,  падавшим  со  сверкающего  клинка.  Этот
клинок  был  само  изящество  и  его  гладкого  совершенства  не  нарушали
углубленные в металл знаки, сиявшие чистым  голубым  светом.  Ярче  других
светился второй от рукояти символ  и  в  памяти  Сенора  всплыло  значение
таинственных знаков, составлявших надпись на древнем мече:

                       Меч из Мира Теней
                       В руку Нерожденного Женщиной
                       Снимающего покровы
                       Изгнанника Верхнего Мира
                       Могильщика Юных
                       Разделенного на части
                       Меч оставляющий неизменным
                       В обители Хаоса и сердце Покоя
                       Меч исчезающей силы
                       Когда пройдены знаки.

     В тот же миг он оказался в одиночестве и в совершенно другом месте  -
месте без атрибутов  и  названия,  свободном  от  чьего-либо  присутствия,
месте, настолько изолированном от всего, что здесь не возникало даже мысли
об ином существовании. У Сенора не осталось  воспоминаний  и  он  не  имел
представления о будущем.
     Перед ним был закрытый гроб из черного камня, висящий в пустоте, а  к
гробу вела дорожка из светящихся знаков. Приглядевшись к ним,  он  увидел,
что положение знаков соответствует положению таких же символов на мече.
     Отчего-то у него появилась уверенность в том, что он находится в  том
самом неведомом месте, где был сделан меч  из  небесного  металла.  Сейчас
Сенор стоял на втором знаке,  а  вокруг  притаилось  нечто,  неощутимое  и
неописуемое.
     Целью Незавершенного был черный гроб, но ничто не могло заставить его
сделать следующий шаг. Здесь и теперь  он  впервые  увидел  себя  со  всей
ясностью, как средоточие чужой воли, не подверженной враждебному  влиянию,
- как слепую вещь,  утратившую  хозяина.  Это  было  настолько  истинно  и
настолько мучительно, что он издал бы долгий звериный крик, если бы в этом
месте существовали  звуки.  Черный  гроб  плавал  перед  ним,  как  вечное
напоминание о человеческом бессилии и ограниченности...
     Если это было  видение,  то  оно  посетило  Сенора  лишь  на  краткое
мгновение, а потом  он  вновь  оказался  в  задымленной  пещере,  рядом  с
Существом Суо и превращенным карликом Люстиг. Рев боевых раковин Шаарна  и
вой шакала вонзились в его уши, оглушив на какое-то время.
     В наступившей только для него одного тишине он поднял меч  и  увидел,
как огненное копье, сорвавшись со сверкающего  лезвия,  устремилось  туда,
где на границе двух миров метались зловещие тени.
     Временная глухота спасла  Сенора  от  непереносимого  звука,  который
родился в  тот  миг,  когда  огненное  копье  вонзилось  в  то,  что  лишь
наполовину было плотью, но и копье было оружием не  из  этого  мира.  Зато
карлика этот звук швырнул  на  камни  и  оставил  без  движения.  Багровая
вспышка озарила стены пещеры ярче, чем озаряет  землю  взошедший  Огненный
Круг. И тотчас же запахло паленой шерстью и горящим мясом.
     Ни одному человеку не дано познать силы, побеждающие демонов, как  не
дано ощутить целиком магическую реальность. Сенору было  достаточно  того,
что тени, пришедшие на помощь Посреднику, исчезли и затянулись их  мрачные
норы в пространстве. Остался лишь сам Посредник, вернее, его  материальная
оболочка, но теперь он был только жертвой,  принесенной  Шакалом  древнему
мечу.
     Сдалерн Тринадцатый, чьи раны были ужасны,  тем  не  менее,  рассудил
иначе. Собрав последние силы и расползающиеся  нити  магической  сети,  он
попытался сам довести дело до конца. И  сделал  это,  уготовив  Посреднику
совсем другую участь.
     Что-то  неопределенное,   испускавшее   слабый   рубиновый   свет   и
подчинявшееся только монаху, сжимало шакала со всех  сторон,  окончательно
изгоняя  его  из  мира  теней  в  мир  плоти,  где  тот  был  относительно
беззащитен. Оно сжало Посредника до таких размеров, что он мог поместиться
в ладони у Сдалерна и тот схватил шакала за шею, повернув  к  себе  злобно
оскалившуюся головку.
     - Я победил два твоих тела, Посредник,  -  тихо  сказал  Сдалерн,  но
Сенор услышал его слова, несмотря на разделявшее их расстояние.  -  Против
третьего я бессилен, но ты знаешь  теперь,  что  ожидает  тебя  в  Ледяной
Обители... Ты навеки останешься со мной и до этих же  пор  я  сохраню  над
тобой власть. Ты ведь знаешь, что можно сделать с целым, владея частью...
     С этими словами он сжал пальцы и шакал  жалобно  заскулил,  но  кроме
того, ни с чем не сравнимый, потусторонний  и  невыразимо  тоскливый  звук
донесся до их слуха. Сенору было ясно, что ни одно живое существо не могло
издать этот звук. Он пришел из ниоткуда и был даже не порождением  чьей-то
глотки, а тенью мгновенной адской боли в голове. С  этим  звуком  рушились
все надежды, все дороги приводили к одному печальному концу и концом  этим
было безумие...
     Когда звук остался всего лишь воспоминанием об  исчезнувшем  кошмаре,
Треттенсодд выхватил откуда-то тонкий белый шнурок, ловко сделал  из  него
петлю одной свободной рукой и накинул  ее  на  шею  шакалу.  На  мгновение
Сенору показалось, что монах хочет удавить  зверя,  но  Сдалерн  затягивал
петлю до тех пор, пока шакал не захрипел, и привязал другой конец шнурка к
своему запястью.
     - Ну вот, теперь он мой  заложник,  -  удовлетворенно  сказал  монах,
выпрямляясь.  Он  стоял  на  изломанных  костях  и   держал   на   привязи
неправдоподобно  маленького  шакала.  Оба  были  изранены,  но  на   обоих
отсутствовала кровь. Их раны казались трещинами в пустотелых сосудах.
     - Толку от него не очень много, - продолжал монах. -  Но  это  лучше,
чем ничего. Однако, я слышу, как шумят раковины Шаарна! Нам предстоит  еще
одна битва. Больше всего опасайтесь Обрученной Со Смертью!..

                        10. СХВАТКА В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

     Монах не успел закончить.
     Копье, совершенно обычное деревянное копье со  стальным  наконечником
ударило Сенора в спину. Он стоял внутри  круга  неуязвимости,  очерченного
магическими фигурами, которые ослабили удар, и это спасло ему жизнь. Копье
не пробило доспехи из хитина, взращенные на манекене и  плотно  облегавшие
тело, и Холодный Затылок ощутил лишь очень сильный толчок, заставивший его
сделать три шага вперед.
     Он совершенно упустил из виду то, что люди из  Призрачного  Замка  не
посылают отражений  и  поэтому  их  появление  может  оказаться  для  него
неожиданностью.  Обернувшись,  он  увидел  несколько  десятков  воинов   с
безразличными  серыми  лицами  и  серебристыми  волосами.  Однако,  по  их
поведению  было  ясно,  что  бесследное  исчезновение  гигантской   статуи
Четвероногого Бога, которому  они  столько  лет  поклонялись  и  приносили
жертвы, внушает им суеверный ужас.
     За из спинами Сенор увидел, наконец, Обрученную Со Смертью, одетую  в
сверкающие доспехи, и  короля  Гишаарна  с  неизменной  поющей  шкурой  на
плечах. Над головой Эрланы плавало изумрудное пятно, бросавшее  вниз  лучи
зеленого света и делавшее лицо Вдовы похожим на лицо трехдневного трупа.
     Она что-то крикнула  своим  воинам,  указывая  в  сторону  странников
Хаоса. Надо признать, она знала, что делала. Ее влияние на солдат Ксантрии
было безграничным.
     - Неплохо придумано, - спокойно сказал Сдалерн. - Она приказывает  им
убить нас. Оказывается, мы слуги демонов Тени  и  хотим  лишить  подданных
Гишаарна их последнего пристанища. Придется доказать им обратное...
     Он порылся среди обломков костей и мусора, оставшихся  на  месте  его
схватки с Посредником, и в его руках появился очередной загадочный предмет
из матово-черного металла.
     Тем временем, подгоняемые Эрланой и Гишаарном, серые воины  бросились
на пришельцев. Бродячий монах неожиданно исчез за камнями в  дальнем  углу
пещеры,  но  у  Сенора  уже  не  оставалось  времени  размышлять  о  чужих
странностях. Его атаковали сразу двое и он  встретил  их  мощными  ударами
древнего меча. Все-таки он был придворным Башни  в  исчезнувшем  Кобаре  и
знал множество грязных приемов, годившихся для схваток с превосходящим  по
силе противником.
     Отражения давно бы выдали его намерения, если бы он сражался с  теми,
кто  был  чувствителен  к  отражениям.  Одного  из  нападавших  он  свалил
стремительным ударом  вслепую  пониже  живота,  а  карлик,  выскользнувший
откуда-то из-за его спины, кинжалом перерезал  раненому  глотку.  Кровь  у
ксантрийца оказалась почти черной.
     Другой сереброволосый воин немного медлителен, но внимателен.  Сенору
удалось оттеснить его в узкую ложбину  между  валунами,  усыпанную  мелкой
серой пылью. Здесь он открылся и вражеский топор вскользь  ударил  его  по
хитиновому нагруднику. Сделав вид, что удар серьезно  поразил  его,  Сенор
упал на одно колено, выпустив из руки меч; его ладони  по  самые  запястья
утонули в пыли. Когда топор взлетел вверх,  чтобы  прикончить  его,  Сенор
швырнул горсть пыли в серое  морщинистое  лицо  врага.  Топор  со  свистом
опустился, но лишь звякнул о камень, высекая искру.  Спустя  мгновение  на
камни рухнул и его  обладатель  с  длинной  раной  в  животе,  из  которой
хлестала кровь.
     Однако Сенор отвоевал  себе  недолгую  передышку.  Он  успел  увидеть
Существо Суо, сражавшееся с холодной улыбкой на бесполом лице. Его доспехи
были пробиты в нескольких местах и полученных ран Суо давно должно было бы
скончаться. Если бы, конечно, оно было человеком...
     Несмотря на малые рост и силу, карлик Люстиг пока держался, поскольку
был неудобным противником для высоких серых солдат. И все же его оттеснили
к самой стене пещеры, а там ничего хорошего его уже не ожидало.
     Сенор быстро взвесил свои шансы. После долгих странствий по  Хаосу  в
Призрачном Замке оставалось не так уж много воинов.  Незавершенный  вполне
мог бы покончить с ними, находясь под защитой магических  фигур,  но  кому
нужна была эта победа? Кроме того, он еще не знал, чего ожидать от Эрланы,
зато твердо знал, что с королевством просто так не расстаются...
     Странное поведение Бродячего Монаха озадачило  его.  Где  же  он  был
сейчас, Треттенсодд Сдалерн Тринадцатый? Не  бежал  ли,  добившись  всего,
чего хотел, - освобождения, власти над Посредником, а может быть, и тайной
власти над самим Призрачным Замком? Сенор далеко не был уверен в том,  что
все, рассказанное Сдалерном в глиняной тюрьме, - правда. Шаарн мог быть на
самом деле чем-то совсем иным и разгадка его тайны,  возможно,  находилась
совсем близко.
     Он увидел карлика, упавшего на колени возле стены и умудрившегося при
этом воткнуть свой кинжал кому-то между ног. Его руки и борода были залиты
кровью. Сенор поймал взгляд Люстиг и прочел в нем немую мольбу.
     Выбравшись из ложбины, Холодный Затылок устремился к стене, по дороге
дважды  погрузив  меч  в  чужие   спины   и   снеся   голову   копьеносцу,
приготовившемуся проткнуть карлика насквозь.
     Когда Люстиг был вне  опасности,  Сенор  обернулся  и  лицом  к  лицу
встретился с воином, у которого было только одно ухо. Незавершенный  очень
хорошо помнил, кто уготовил  ведьме  Истар  гибель  в  бездонной  пропасти
Хаоса, поэтому к этому  обитателю  Шаарна  у  него  был  особый  счет.  Он
собирался убить одноухого наиболее болезненным способом  и  надеялся,  что
тот будет умирать долго... Все свое внимание Сенор  сосредоточил  на  этом
человеке. Остальные стали просто тенями,  изредка  докучавшими  ему  своим
оружием. Он был уже трижды ранен, но благодаря заклинаниям,  сейчас  почти
не чувствовал боли...
     Одноухий оказался лучшим  из  воинов,  с  которыми  ему  до  сих  пор
приходилось здесь сражаться. Все обманные выпады Сенора не имели успеха  и
вскоре он понял, что начал уставать.
     Руки сереброволосого работали,  как  два  совершенных  механизма,  не
знавших утомления; ксантриец умело защищался и много атаковал, но ни  разу
не приоткрыл даже узкой щели, в  которую  мог  бы  устремиться  клинок  из
небесного металла.
     Однажды, когда два смертельных врага оказались близко друг от  друга,
Сенор сильно ударил одноухого ногой под колено  и  тот  ненадолго  потерял
способность двигаться, но ответил неожиданным ударом кулаком в ухо,  после
которого Холодный Затылок оказался в трех шагах  от  своего  противника  с
громким гулом в голове. Впрочем, его меч, опускаясь, все же  прочертил  на
сером лице еще одну глубокую борозду, быстро наполнившуюся черной кровью.
     Запах собственной крови взбесил одноухого и тот бросился  на  Сенора,
еще не конца пришедшего в себя. Хитиновые пластины на плечах у придворного
Башни были пробиты, левая рука,  залитая  кровью,  слушалась  его  намного
хуже, чем раньше; постепенно в его сознание стала проникать боль...
     Натиск серого  воина  оказался  настолько  яростным,  что  Сенор  был
вынужден отступить и привалиться спиной к огромному скальному обломку.  За
фигурой одноухого он вдруг увидел хищную  улыбку  на  лице  Обрученной  Со
Смертью и эта улыбка  яснее  всего  остального  подсказала  ему,  что  его
секунды сочтены. Круг, выложенный из  магических  фигур,  белел  во  мраке
пещеры безнадежно далеко от него...
     Но в  этот  момент  где-то  сзади  раздался  сухой  треск  и  во  лбу
одноухого, словно  по  волшебству,  появилась  маленькая  черная  дырочка.
Выражение его лица не успело измениться и он  рухнул  на  камни  с  мечом,
занесенным над головой.  Лишь  спустя  несколько  долгих  мгновений  Сенор
осознал, что перед ним находится мертвец.
     Треск прозвучал еще раз, потом снова и снова,  слившись,  наконец,  в
один непрерывный звук. Холодный Затылок увидел, что воины Гишаарна умирают
прямо там, где стоят, парализованные ужасом перед беспричинной смертью. Он
медленно повернул голову и разглядел серую рясу Сдалерна  в  дальнем  углу
пещеры. Предмет, который  тот  держал  в  руках,  сыпал  искрами,  издавая
оглушительный треск, видимо, и  был  причиной  таинственной  гибели  серых
воинов.
     Сенор сузил глаза, так, что веки едва не сомкнулись,  и  сделал  свое
видение магическим. После этого он остановил взгляд на  силуэте  Сдалерна,
окруженном голубоватым ореолом, и ярко-красном раскаленном  оружии  в  его
руках, выплевывавшем из себя кусочки смертоносного  металла.  Сенор  сумел
разглядеть их, лишь уплотнив восприятие до предела.
     Солдаты Гишаарна, оставшиеся в  живых,  пришли  в  себя  и  бросились
обратно,  к   темной   норе   коридора,   ведущего   из   пещеры   наверх.
Сверхъестественное оружие монаха настигало их повсюду и теперь  уже  ничто
не могло предотвратить панику -  ни  ярость  короля  в  поющей  шкуре,  ни
влияние Эрланы, Обрученной Со Смертью...
     Сенор увидел, что Вдова Гишаарна, укрывшись  за  камнем,  проделывает
руками какие-то манипуляции. Светящееся пятно над ее головой вытянулось  в
продолговатое облако, которое  поплыло  в  сторону  Сдалерна.  Тот  поднял
оружие и попытался поразить им плывущее озеро света, но летящие с огромной
скоростью кусочки металла  не  причинили  ему  никакого  заметного  вреда.
Изумрудное облако выпустило из себя светящиеся отростки, окутавшие  монаха
ослепительным коконом. Треск таинственного оружия захлебнулся; Сенор успел
разглядеть  только,  что   Треттенсодд   поспешно   натягивает   на   лицо
растягивающуюся маску. Маленький шакал, привязанный к его запястью, больше
не казался побежденным.  Холодный  Затылок  увидел  кровь  монаха  на  его
оскаленной морде...
     А потом Сенору уже было не до  Сдалерна.  Крылатые  псы  -  последняя
надежда хозяев Призрачного  Замка  -  заполнили  выход  из  пещеры  своими
телами.
     И в который раз Существо, Не Имеющее Пола, спасло пришельцев.
     Оно превратилось в огромное зеркало,  идеально  отражавшее  свет,  но
дрожавшее при малейшем движении воздуха. Зеркало  было  настолько  тонким,
что казалось, будто оно вообще не имеет толщины. Оно воспарило  под  самые
своды пещеры гибким сверкающим занавесом и оттуда обрушилось,  выгнувшись,
как чаша, на Изумрудное Озеро.
     И Озеро стало слепнуть, находясь там, где сходились  отраженные  лучи
его собственного света. Когда оно ослепло совершенно, Существо из  Мертвых
Времен свернулось вокруг него, края зеркала сомкнулись и Суо  превратилось
в полое, немыслимо сложное тело, во внутренностях которого было  заключено
светящееся Озеро.
     Живой изумрудный свет метался по зеркальному лабиринту,  но  коридоры
этого  лабиринта  оказались  бесконечными  и  Озеро  заблудилось  в   них,
обреченное до наступления  Мертвых  Времен  скитаться  в  абсолютной  тьме
внутри зеркальной тюрьмы, из которой не существовало выхода.
     Существо Суо съело Озеро Изумрудного Света и Озеро стало его частью.
     Потом Суо превратилось в невидимую пыль и эту  пыль  некоторое  время
вдыхали атаковавшие странников крылатые  псы.  Сенор  видел  ее  благодаря
магическому зрению, как рой мельчайших светящихся насекомых.
     Когда Незавершенный из Кобара уже поднял меч, чтобы встретить первого
из  псов,  двигавшихся  в  его  сторону  огромными  прыжками,  пес   вдруг
обнаружил, что  больше  не  может  дышать.  Невидимая  пыль  изменила  его
внутренности и проникла в мозг. С этой минуты он стал бесконечно преданным
рабом Существа Суо. С другими псами произошло то же самое. Превратившись в
марионеток, они остановились там, где их застигла врасплох чужая  воля,  в
ожидании приказаний Существа, высосавшего из них инстинкты.
     Потом Суо вновь приняло  облик  придворного  Башни,  собрав  себя  из
мельчайших частиц и зеркальной тюрьмы, в которую было заключено Изумрудное
Озеро.
     Черная рука с пепельно-серым  перстнем  на  пальце  легла  Сенору  на
плечо.
     - Это конец, - сказал Сдалерн Тринадцатый. - Призрачному Замку  нужен
новый хозяин...
     При этих словах карлик Люстиг залился своим диким  смехом.  Сенор  же
думал о том, чего он достиг, кроме того, что приобрел в  лице  Эрланы  еще
одного смертельного врага...
     И тут он услышал сдавленный крик,  перешедший  в  хрип.  Оказывается,
кричал король Гишаарн. Через несколько мгновений  Сенор  понял,  что  было
этому причиной. Шкура синего кота, которую король носил на плечах,  душила
его, обернувшись вокруг шеи. Лицо Гишаарна побагровело, глаза  вылезли  из
орбит, руки судорожно  пытались  разомкнуть  смертельные  объятия,  пальцы
впились в заколдованную шкуру, но все было тщетно...
     Сенор бросил быстрый взгляд на Бродячего Монаха. Слова заклинаний уже
слетели с его губ и теперь Сдалерн лишь  удовлетворенно  улыбался,  глядя,
как умирает последний правитель Ксантрии, так и не узнавший о том, кто был
его пленником.
     - Моя маленькая месть, - сказал монах, перехватив взгляд Сенора.
     Тем временем синяя шкура завершила свое дело.  Гишаарн  повалился  на
камни, избавив пришельцев от  неприятной  возможности  созерцать  то,  что
осталось от его шеи и головы.
     Обрученная Со Смертью взвыла от  бессильного  бешенства  и  с  кучкой
уцелевших воинов бросилась прочь из подземелья. Последний взгляд,  который
она остановила на Сеноре и монахе, обещал им все мыслимые муки и  в  конце
этих мук - неотвратимый и страшный конец.
     Поющая шкура сползла с тела  своей  жертвы  и  устремилась  вслед  за
Эрланой. Издали она напоминала зверя, преследующего  добычу;  ее  бег  был
мягок и неслышен, но Сенор знал, что это всего лишь шкура без мяса, мышц и
костей.
     В руках у монаха появился предмет из дерева и металла.  После  одного
незаметного движения этот предмет издал  высокий  звенящий  звук,  надолго
повисший  в  воздухе.  Спустя  мгновение  после   рождения   звука   шкура
остановилась, а затем послушно вернулась к прежнему хозяину.
     - Зачем ты дал ей уйти?! - взвизгнул превращенный карлик, в бешенстве
размахивая окровавленным кинжалом.
     - Ее нельзя убить, - спокойно сказал Сдалерн, позволяя  поющей  шкуре
взобраться себе на плечо.  Потом  он  погладил  ее  и  она  издала  нежный
мелодичный звон. - Она обручена со смертью и если эта связь не  разорвана,
спустя некоторое время Эрлана возродится  вновь.  Пока  с  нее  достаточно
изгнания. Конечно, она направится в Ледяную  Обитель,  к  своему  хозяину,
если я хоть что-нибудь понимаю в происходящем. Ей не  позавидуешь,  но  не
позавидуешь и тому из вас, кто еще раз встретит ее во время странствий  по
Тени...
     Монах покачал головой.  Было  видно,  что  такую  возможность  он  не
исключал и для себя.
     Затем он вернулся к камням, за которыми прятался во время атаки серых
воинов Гишаарна, и выволок на свет маленького злобного  шакала.  Из  пасти
зверя стекала темная тягучая слюна.
     - Я чуть было не потерял новый  талисман,  -  сказал  Сдалерн,  снова
привязывая белый шнурок к запястью.
     - Зачем тебе эта тварь?  -  спросил  вдруг  карлик,  дотрагиваясь  до
шакала острием кинжала.
     - Он нужен не мне,  а  тому,  кто  получит  в  наследство  Призрачный
Замок...
     При  этих  словах  глаза  Люстиг  зажглись  алчным   огнем.   Сдалерн
усмехнулся, заметив это, и дернул за шнурок так, что шакал захрипел.
     - ...Но это опасное наследство. Вечно прятаться от слуг Четвероногого
Бога и держаться подальше от Ледяной Обители  -  довольно  обременительное
занятие.  В  противном  случае  хозяина  замка  ожидают  вещи   пострашнее
смерти...
     - И ты собираешься принести в жертву себя?  -  Существо  Суо  впервые
разомкнуло узкие губы с тех пор, как привело Сенора в подземелье Шаарна.
     - Нет, у меня другие дела в Хаосе. Я должен оставить Замок тому,  кто
согласится стать вечным беглецом. Ни в одном из ландшафтов  он  не  найдет
покоя. Шаарн слишком дорогая игрушка...
     - Я согласен! - заявил вдруг превращенный карлик. - Оставь  его  мне.
Тем более, что однажды он уже почти был моим. И  ты  знаешь,  КТО  помешал
этому...
     - Я не доверяю тебе, - тихо сказал Сдалерн  после  долгой  паузы,  во
время которой он всматривался в глумливое лицо Люстиг.
     - И правильно делаешь, Игам, - Люстиг также понизил  голос.  -  Но  у
тебя нет выбора, не так ли? У этих двоих, - карлик  показал  на  Сенора  и
Суо, - тоже есть другие дела в Хаосе. Однако мне с ними не по пути. Некуда
возвращаться... Кажется, Кобара больше не существует. А я почти  закончила
то, зачем пришла сюда. За тобой небольшой  долг,  надеюсь,  ты  не  забыл?
Кроме того, оказаться в Ледяной Обители не входит в  мои  планы,  если  ты
понимаешь, что я имею в виду...
     - Ты почти убедила меня, женщина из  Кобара,  -  медленно  проговорил
монах. - Но не повторяй прошлых ошибок. Ты слишком любила власть.
     - Сделай то, о чем я прошу, и мы заключим сделку,  выгодную  для  нас
обоих. Ты оставишь мне замок и  скажешь,  что  делать  с  этим,  -  Люстиг
брезгливо ткнула в шакала носком сапога. - Когда понадобится, Шаарн всегда
будет к твоим услугам... Думаю,  тебе  он  нужен  больше,  чем  ты  хочешь
показать.
     - Сомневаюсь в том, что он  будет  к  моим  услугам,  но  с  тобой  я
как-нибудь справлюсь, - пообещал Сдалерн, наматывая шнурок на палец черной
руки. - У меня действительно нет выбора...  Этот  маленький  шакал  станет
залогом твоей власти в Шаарне, пока я  буду  отсутствовать.  У  Посредника
было три  тела:  твердое,  мягкое  и  тело,  проходящее  сквозь  стены.  Я
уничтожил только одно из них. Тело, проходящее сквозь стены,  вернулось  в
Ледяную Обитель, но у тебя будет талисман, который частично  защитит  тебя
от него...
     - Тсс-c... - вдруг прервал монаха превращенный карлик.  -  Дальше  не
надо. Расскажешь это мне одной. В другое время и в другом месте.
     - Теперь я спокоен, - безрадостно усмехнулся Сдалерн  Тринадцатый.  -
Своего ты не упустишь никогда...
     - Если ты спокоен, - тихо проговорил карлик,  -  то  сделай  главное.
Преврати меня в ту, кем я была.
     - По-моему, мы слишком задержались здесь... - Суо произнесло это так,
что Сенор почувствовал: существу из Мертвых Времен  скоро  надоест  ждать.
Его больше не интересовали Люстиг, Сдалерн и Призрачный Замок. У  него  не
было воспоминаний и оно ни во что не ставило  свою  помощь.  Оно  помогало
Незавершенному, пока он двигался к их общей цели, или по крайней мере,  не
слишком отклонялся от этого  пути.  Но  теперь,  по  мнению  Существа,  Не
Имеющего Пола, происходило именно это. Инстинкт заставлял торопиться  Суо,
а Суо заставляло торопиться придворного Башни.
     Сенор ощутил угрозу, повисшую в воздухе, и вспомнил все, что  обещало
ему существо  из  Мертвых  Времен.  Ценный  союзник  в  любой  момент  мог
превратиться в смертельного врага.
     Холодный Затылок  предпочел  бы  отодвинуть  этот  момент  как  можно
дальше.
     - Увидимся наверху, - сказал он Сдалерну, вкладывая меч  в  ножны.  -
Расскажешь мне все, что знаешь о Реке С Одним Берегом.
     Сенор собирался уйти, но его остановили слова, произнесенные монахом.
     - Ты забыл кое-что, - Треттенсодд с  улыбкой  нагнулся  и  поднял  из
праха два сверкающих крюка. - Остались еще когти Шакала. Возьми их.  Может
быть, ты встретишь тех, кто объяснит тебе, что с ними делать.
     Человек Безымянного Пальца взял в руки два увесистых  куска  металла,
напоминавшего своей гладкостью и  блеском  тот,  из  которого  был  сделан
древний меч. У основания каждого когтя имелось кольцо и Сенор привязал  их
сзади к поясу так, что они не мешали ему в  любой  момент  воспользоваться
мечом или кинжалом.
     Когти Шакала были тяжелы, но поднимаясь  по  спиральным  коридорам  к
каменной поверхности Шаарна,  он  привык  к  этой  тяжести.  Суо  бесшумно
скользило рядом мрачной тенью, как  неотступное  напоминание  о  неведомом
предназначении.

                        11. ИЗГОНЯЮЩИЕ И УХОДЯЩИЕ

     Они седлали слепых лошадей из Мургуллы, не обращая внимания на хмурые
и настороженные лица обитателей  Призрачного  Замка,  оставшихся  в  живых
после сражения в пещере Игама.
     Теперь чужеземцев избегали и  боялись;  иногда,  оборачиваясь,  Сенор
успевал поймать на себе чей-нибудь  косой  враждебный  взгляд.  Он  сильно
сомневался в том, что Люстиг приобретет в Шаарне абсолютную власть,  но  в
конце концов, он уже видел и менее вероятные  вещи.  Здесь  была  замешана
магия Сдалерна и одно из  тел  Посредника;  о  результате  их  совместного
влияния оставалось только догадываться.
     Монах и превращенный  карлик  отсутствовали  долго.  Что  происходило
тогда в подземельях замка, навсегда осталось для  Сенора  тайной,  но  ему
все-таки довелось увидеть настоящий облик Люстиг.
     Наконец Сдалерн  появился  на  поверхности  в  сопровождении  высокой
женщины, на которой  нельзя  было  не  остановить  взгляд.  Она  оставляла
заметный след в сердце каждого мужчины; само ее существование было вызовом
любому из них. Но этот вызов не  содержал  привкус  обещания  и  намек  на
возможное  наслаждение,  -   в   нем   ощущалось   абсолютное   внутреннее
превосходство и абсолютное презрение. Мужское естество Сенора не могло  не
быть задето, когда он почувствовал это. Люстиг  с  ее  волнующей  красотой
казалась чуждым существом в мире двуполых  созданий.  Все  внешнее  в  ней
притягивало и взывало  к  вечному  инстинкту.  Но  тот,  кто  оказался  бы
настолько слеп, что  решился  бы  испытать  на  себе  уничтожающую  иронию
Люстиг, нашел бы обладательницу этого великолепного тела  отталкивающей  и
холодной.
     Это не значит, что она была холодна и в  постели.  Кое-кто  в  Кобаре
вспомнил бы о ней многое из того, что  у  женщины  нельзя  вырвать  и  под
пыткой. Вспомнил, если бы остался в живых... Мало нашлось мужчин,  которые
были настолько грубы и бесчувственны, что могли доставить ей  наслаждение,
а еще меньше тех, кто был настолько уверен  в  себе.  Но  все  они  дорого
заплатили за  краткие  минуты  мнимого  торжества.  Люстиг  уничтожила  их
задолго до того, как была изгнана в Тень.
     Теперь Сенор понимал, почему превращение в  уродливого  карлика  было
для этой женщины таким страшным наказанием и почему  было  так  велико  ее
желание отомстить. Это не значит, что кровь не  побежала  быстрее  по  его
жилам, когда Люстиг приближалась  к  нему.  Желание  затопило  его  темной
рекой. Сенора слегка отрезвила только насмешка в ее глазах, выражавшая что
угодно, кроме благосклонности.
     На Люстиг  было  только  простое  платье,  видимо,  наспех  снятое  с
кого-то, чтобы прикрыть собственную наготу. Оно оказалось слишком тесным в
груди и бедрах, подол разорван и в нескольких  местах  на  коже  запеклась
кровь. Но и  в  этом  платье  Люстиг  держалась  по-королевски.  Сенор  не
сомневался в том, что очень скоро ее украсят куда более роскошные одежды.
     Вокруг запястья новой повелительницы Шаарна был обвязан белый шнурок.
За нею покорно семенил маленький  шакал.  Слишком  маленький,  чтобы  быть
настоящим животным. Сдалерн совершенно терялся в царственной тени  Люстиг,
но от этого взгляд его глаз из-за круглых стекол не стал менее ироничным.
     - Итак, ты покидаешь нас, последний  придворный  Башни?  -  с  легкой
улыбкой спросила Люстиг, не глядя в  сторону  Человека  Мизинца  Суора.  -
Кажется, нас осталось всего лишь двое из проклятого Кобара...
     - Но даже двоим тесно в Призрачном Замке, -  это  прозвучало  не  так
едко, как Сенору хотелось бы.
     - Верно, - равнодушно подтвердила новая хозяйка Шаарна. Чужая  ирония
абсолютно не задевала ее. Взгляд  влажных  глаз  Люстиг  уже  скользил  по
дрожащему ландшафту Тени.
     - Я не знаю, что такое благодарность, -  продолжала  она.  -  Поэтому
ничего не могу обещать тебе на тот случай, если мы когда-нибудь встретимся
снова. Но запомни: Призрачный Замок - мой.
     Сенору оставалось только пожать плечами и заняться  лошадьми.  Люстиг
повернулась и медленно направилась в сторону башни, где находились  бывшие
покои Гишаарна.
     - Кто-нибудь видел Обрученную Со Смертью? - бросила она через  плечо.
- Я хотела еще раз посмотреть на эту тварь...
     - Почему бы не убить ее прямо сейчас, чтобы избавить тебя от  будущих
неприятностей? - сказало вдруг Суо и слепая лошадь из Мургуллы  захрипела,
смертельно напуганная чем-то неуловимым, когда существо из Мертвых  Времен
произнесло  эти  слова.  Люстиг  вздрогнула,   словно   ужаленная   змеей,
обернулась и в ужасе уставилась на узкую щель его рта.
     - Не думаю, что так будет лучше, - медленно  проговорил  Сенор  после
напряженной паузы. - Тем более, что ты всегда сможешь сделать это.
     - Тебе видней, Незавершенный, - с улыбкой сказало Суо. - Но  если  ты
ошибешься, то знаешь, что тебя ожидает... Мне придется  расплатиться  и  с
тобой.
     Враждебный божок в голове Сенора взвыл, как будто  зловещее  обещание
Суо впервые за долгое время пробудило его ото сна. Боль была такой, что  у
него потемнело в глазах и он зашатался, как безумный. Потом  боль  прошла,
но  остались  тоска  и  ужас  существа,  посаженного  в   клетку,   полную
мучительных иллюзий, от которых было невозможно избавиться.

     Перед тем, как покинуть Призрачный Замок, Сенор еще раз  поднялся  на
одну из его башен в сопровождении Бродячего Монаха. Синяя шкура на  плечах
Сдалерна пела одну из своих хрустальных песен.
     Над Шаарном нависали  пики  острых,  как  иглы,  скал.  За  пределами
каменного острова, сужаясь, тянулись в бесконечность черные столбы.  Потом
из этой бесконечности нахлынули  волны  мутной  слизи.  Вскоре  замок  уже
плавал  внутри  огромного  пузыря  и  над  головами  Сенора   и   Сдалерна
проносились бесформенные сгустки материи  с  рваными  краями,  похожие  на
лиловые облака в небе, которое не было небом.
     За ними угадывались тяжелые и временно  неподвижные  силуэты,  словно
чужие безмолвные города, притаившиеся во мраке. Города из вечности, полные
примитивных существ, истребивших высшие расы. Теперь  бесконечная  ночь  и
печаль окружали их, так и не понявших до конца, чем они владели...
     То, что казалось вечностью, коснулось сердца Незавершенного  ледяными
пальцами,  заставив  его  ощутить  собственное  ничтожество   и   пугающую
краткость человеческого существования.
     Чтобы избавиться от этого наваждения, он посмотрел вниз и увидел тень
человека, бегущего от замковой стены к краю скалистого острова, на котором
покоился Шаарн. И хотя тень была почти неразличима в слабом лиловом свете,
лившемся на замок откуда-то снизу, сомневаться не  приходилось:  это  была
Эрлана, Обрученная Со Смертью. Сенор подумал, не лучше ли было заточить ее
в подземелье Шаарна вместо того, чтобы позволить отправиться на свидание к
Четвероногому Богу. Но Сдалерн,  конечно,  понимал  больше  во  всей  этой
темной истории или делал вид, что  понимает...  Дальнейшая  судьба  Люстиг
мало интересовала Незавершенного.  Сам  Сенор  задерживаться  в  замке  не
собирался.
     Вдова Гишаарна, ставшая теперь уже настоящей вдовой,  остановилась  у
последней скалистой гряды, на самом берегу Хаоса, и принялась расчищать от
пыли и камней небольшую площадку.
     - Что она делает? - тихо спросил  Сенор,  спиной  ощущая  присутствие
монаха.
     - Идет на зов своего хозяина, -  равнодушно  сказал  Сдалерн.  -  Она
больше не принадлежит себе. С нею сделали то, что можно сделать с любым из
нас...
     - Может быть, с нами уже сделали это? - сказал Сенор в пространство.
     Бродячий Монах только тихо рассмеялся в ответ. Потом  они  помолчали.
Что делала внизу Эрлана, разглядеть было невозможно.
     - Если я правильно тебя  понял,  попасть  отсюда  в  Ледяную  Обитель
довольно трудно. Как же она собирается сделать это?  -  Сенор  решил,  что
будет не лишним знать о повадках Обрученной Со Смертью как можно больше.
     - У нее тоже есть След. И еще кое-что. Какой-то амулет, приводящий  в
Обитель. Хотел бы я знать, что это. Во всяком случае, она  не  заблудится.
Смотри!..
     Зрелище, открывшееся им, было  одновременно  прекрасным  и  зловещим.
Океан бурлящей материи Хаоса разделила темная полоса, начинавшаяся у самых
ног Эрланы и протянувшаяся в бесконечность. Края  этой  полосы  разошлись,
как открытая рана, раздвинув мир, не имеющий форм.
     Через Тень пролегла глубокая долина, тянувшаяся между  двух  отвесных
черных стен, блестевших, как полированный  обсидиан.  На  дне  долины  был
слабо светящийся фиолетовый лед и по этому льду пролегла дорога, уводившая
в мрачное ущелье. В самой его глубине, там, где черные стены  сходились  в
точку, был виден слабый холодный свет, зыбкий и в то  же  время  влекущий.
Сенор  не  мог  вообразить  себе   колдовство,   в   результате   которого
образовалось обсидиановое ущелье, но точно  знал,  что  от  этого  прохода
сквозь ландшафты Хаоса смердит Злом.
     - Это и есть дорога к Ледяной  Обители?  -  спросил  он,  не  отрывая
взгляда от застывшей лилово-фиолетовой реки, уводящей к далекому сиянию.
     - О, нет, - усмехнулся Бродячий Монах. - Это было бы слишком  просто.
Обитель и Шаарн разделены многими тысячами изменяющихся  ландшафтов.  Даже
Богу На Четырех Ногах будет  непросто  снова  отыскать  Призрачный  Замок.
Эрлана, конечно, придет к хозяину  и,  может  быть,  сумеет  найти  дорогу
обратно, но Шаарн уже будет далеко, за многие сотни изменений отсюда, и ты
сам не отыщешь его, не зная места, в котором опять пересекутся ваши пути.
     - Но где же это место? - Сенор почти не верил Сдалерну. Хаос воистину
был нагромождением коварства и зла.  Монах  пытался  представить  все  еще
более запутанным.
     - Оно везде и нигде. Оно там, где ты захочешь, и  там,  куда  сможешь
прийти. А еще там, где тебя заставит быть Призрачный Замок.
     Сенор скривил губы в ироничной  усмешке.  Монах  не  обратил  на  это
никакого внимания.
     - Ты поверишь мне, когда окажешься в таком месте. Если, конечно, тебе
повезет, хотя это трудно назвать везением...
     Они смотрели вниз  и  видели  Эрлану,  бегущую  прочь  от  Шаарна  по
лиловому льду. Ее фигура не отбрасывала тени и вскоре  она  затерялась  на
светящейся излучине среди стен, гладких, как черные зеркала.  После  этого
края ущелья сомкнулись, поглотив дорогу сквозь ландшафты, и  на  ее  месте
осталась лишь вздрагивающая слизь, в которой увязал взгляд.
     Сенор не сожалел ни о ком, кроме ведьмы Истар,  и  ни  о  чем,  кроме
потерянного времени и своих хитиновых доспехах, пробитых  в  бессмысленной
схватке. Металлические доспехи обитателей Шаарна, которые он  примерял  на
себя, показались ему тяжелыми и  чудовищно  неудобными.  Кроме  того,  они
ослабляли отражения и он чувствовал себя в них  почти  ослепшим.  В  таком
одеянии он утратил бы все свое превосходство.
     Больше не существовало Кобара,  где  доспехи  из  хитина  можно  было
вырастить на манекене или человеческом чучеле.  Сенор  лишился  нескольких
пластин панциря и с  тех  пор  чувствовал  себя  улиткой,  оставшейся  без
раковины.
     Бродячий Монах, оказывается, догадывался и об этом.
     - Пора и нам уходить, - сказал он, когда океан  слизи  сомкнулся  над
Эрланой. - Но прежде, чем мы расстанемся, я  хочу  сделать  тебе  подарок.
Поющая Шкура вместо пробитых доспехов - по-моему, ты ничего не потерял.
     Сенор  знал,  что  должен  отказаться  от  этого  зловещего  подарка.
Воспоминание об участи, постигшей короля  Гишаарна,  было  еще  достаточно
свежим. Но какое-то странное,  недавно  проявившееся  чутье,  подсказывало
ему, что шкура синего кота может еще очень сильно пригодиться.
     Сдалерн заметил его колебания.
     - Если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это гораздо более  простым
способом, - заметил он. - Но у меня для этого нет причин.
     - Однако они могут появиться в дальнейшем.
     - С каких это пор ты стал задумываться  о  будущем?  В  Тени  его  не
существует, а в твоем положении я бы не стал рассчитывать на  многое  и  в
Срединном Мире.
     Сдалерн Тринадцатый снял шкуру со своих плеч и набросил ее на Сенора.
Шкура покрыла его спину, большую часть груди и  живота.  От  нее  исходило
едва уловимое тепло. Сенор снисходительно пощупал шкуру пальцами. Она была
слишком мягкой на ощупь. Сомнение обозначилось на лице придворного Башни.
     Тогда Сдалерн, не говоря ни слова, ударил его кинжалом в грудь.  Удар
был стремительным, безжалостным и нанесен со знанием дела.
     Сенор не ощутил ничего, кроме толчка, и услышал  громкий  хрустальный
звон. Ощетинившись, шкура вибрировала в том  месте,  куда  пришелся  удар.
Сенор улыбнулся и погладил встревоженную шерсть.
     - Разве ты не нуждаешься в защите? - спросил он у монаха,  уже  зная,
что примет подарок.
     - В каждом мире сражаются своим оружием.  От  того,  которое  поразит
меня, не защитит  и  Поющая  Шерсть.  А  теперь  мне  действительно  пора.
Отправляйся на поиски Реки С Одним Берегом. Может быть, там ты найдешь то,
что ищешь.  Но  остерегайся  Охранников  Веры,  -  их  плен  порой  бывает
приятным, но всегда абсолютно безнадежен.
     Сенор кивнул. Слова были не нужны. Он научился не  задавать  вопросы,
на которые не существовало ответов. Он не стал спрашивать и  о  том,  куда
отправится теперь Сдалерн Тринадцатый.
     Сенор видел, как  Бродячий  Монах  спустился  по  пустынной  каменной
лестнице и пересек внутренний двор замка. Потом Сдалерн погрузился в  тень
одной из башен и Сенор потерял его из вида. Спустя некоторое время  темная
фигура появилась на берегу, недалеко от того места, из которого  бежала  в
Ледяную Обитель Вдова Гишаарна. Слабый  красный  огонек,  вспыхивавший  на
фоне этой темной фигуры, был, конечно, камнем в колдовском перстне монаха.
Потом красная точка исчезла и вместе с  нею  исчез  из  Призрачного  Замка
Игам, Замурованный В Глине...
     Сенор поспешно спустился вниз и присоединился к Суо,  выводившему  на
скалистый берег слепых лошадей. Дальнейшее пребывание в замке теперь  было
не только бессмысленным, но и опасным. Коварство Люстиг все еще оставалось
для  Незавершенного  закрытой  книгой.  Он  не  представлял   себе,   куда
отправится, но уповал на древнее пророчество,  в  соответствии  с  которым
судьба хранила его до сих пор.

                          ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СУЩНОСТИ

                            12. ДОРОГА ЧЕРЕПОВ

     Повешенный вынырнул из краткого забытья, которое где-то, когда-то,  в
другом мире называлось сном. Он попытался вспомнить, кем он был  до  того,
как провалился в беспамятство, и почему так устал.
     Воспоминания  приходили  с  трудом,  потому  что  сейчас  у  него  не
оказалось тела. Повешенному еще  предстояло  воплотиться,  если  он  хотел
присутствовать при появлении Глупца и возвращении Потерянной Сущности. Тем
не менее, он вспомнил.
     Вспомнил, как гнался за Химерой и почти настиг  ее  у  самой  Реки  С
Одним Берегом, но слишком увлеченный  погоней,  встретился  с  Охранниками
Веры и чуть было не попал под их кошмарное влияние. Или все-таки  попал?..
С ним делали что-то и он не мог вспомнить - что.  Это  было  мучительно  и
жутко. Проклятая Десятка Жезлов опять привела его к забытью.  Даже  сейчас
мысль об этом заставила его дух трепетать. Безвременный плен у  Охранников
Веры - что могло быть хуже для Повешенного?..
     Итак, появление Глупца, и может  быть,  даже  возвращение  Потерянной
Сущности. Очень торжественный  и  многозначительный  случай.  Этот  случай
означал, что ненадолго будут созданы твердый мир, Дворец Упований, Церковь
Судьбы и кроме того,  все  Сущности  воплотятся,  чтобы  в  очередной  раз
обмануть Глупца и получить отсрочку до его следующего  появления.  Момент,
когда обман будет раскрыт, станет их концом, поэтому  для  Повешенного  не
существовало сомнений относительно того, как  вести  себя.  Он  был  почти
уверен также во всех своих братьях и  сестрах,  любовницах  и  любовниках,
союзниках и врагах, за исключением предательской Десятки  Жезлов,  в  чьей
надежности и здравом смысле сомневался.
     Ощутив себя полностью вернувшимся из забытья, он прислушался к зовам,
приходящим из Тени. Один из них разбудил  его.  Остальные  рассказали  обо
всем, что случилось, пока  Повешенного  не  существовало.  Глупец  подошел
близко, как никогда. И с ним был еще кто-то. Может быть,  даже  Потерянная
Сущность. Если бы у Повешенного было тело,  оно  бы  задрожало  в  сладком
предвкушении праздника. Кстати, настало время подумать и о теле.
     Он  создал  дворец,  подобный  существовавшему  в  одном   из   давно
исчезнувших миров, слуг, в чьи обязанности входило  ублажать  Повешенного,
коллекцию  древнего  оружия,  предназначенного  для  двуруких  и  двуногих
существ, отделку которого, впрочем, не смог бы воспроизвести  ни  один  из
оружейных мастеров,  и  произведения  искусства,  обреченные  на  недолгую
жизнь, но и  в  этом  было  нечто,  придававшее  им  совершенно  особенную
прелесть. Повешенному нравился запах тлена, исходивший от них. В остальном
они были настолько прекрасны, что восхищали даже созданных им слуг.
     Все, что он делал, было сделано на совесть. В тела слуг он  вкладывал
иллюзии и послушные души.  Сам  Повешенный  избрал  себе  облик  существа,
которое жило когда-то в подобии его собственного дворца. Он стал  мужчиной
с невысоким подвижным  телом,  красиво  посаженой  седоволосой  головой  и
усталыми глазами, в которых застыли обманчивая  тоска  и  грусть,  имевшая
источником  неудовлетворенность.  Его  одежды  были  роскошны,  но  обилие
черного и багрового цветов придавало им мрачноватый вид.
     В полном соответствии со своим  новым  образом,  он  занялся  теневой
магией, ибо  она  была  единственным  оружием  против  его  многочисленных
родственников и всех тех, кто покушался на то,  чтобы  вновь  увидеть  его
Перевернутым. Убедившись в  том,  что  он  силен  по-прежнему,  Повешенный
громко рассмеялся в тишине безлюдного гулкого зала и эхо вернуло  ему  его
многократно повторенный смех.
     А потом он выпил старого вина, которое  уже  было  старым  к  моменту
появления  во  дворце  Повешенного,  и  удалился  в  спальню  с  одной  из
девственниц с оливковой кожей, которых  создал  в  соответствии  со  своим
нынешним  представлением  о  том,  что  может  возбудить  его  пресыщенные
чувства. Так он, не особенно скучая, стал ждать приглашения на  встречу  с
Глупцом...

     Сенор и Существо Суо ехали по дороге, вымощенной  черепами,  похожими
на крысиные, и эта дорога, возникшая в одном из ландшафтов,  тянулась,  не
изменяясь, уже очень долго.
     Черепа дробились под копытами слепых лошадей, издавая  отвратительный
хруст. Сенор  мучительно  пытался  вызвать  хотя  бы  небольшое  изменение
ландшафта, надеясь достичь Реки С Одним Берегом,  но  его  усилий  хватало
лишь на то, чтобы сделать зыбкими дальние  окрестности  мрачной  холмистой
равнины, окружавшей всадников со всех сторон...
     Единственными звуками здесь  были  хруст  раскалывающихся  черепов  и
тяжелое дыхание утомленных лошадей. Изредка на глаза странникам попадались
странные деревья с голыми искривленными ветвями. Потом Сенор вдруг  понял,
что эти ветви были корнями, а ствол уходил вниз, в голую каменистую почву.
Деревья, растущие корнями  вверх,  почему-то  наполнили  его  душу  черной
тоской, словно и в самом деле были самым неприятным  извращением  природы.
Его игры с изменениями приводили к тому, что  самые  дальние  из  деревьев
странным образом искажались, как будто их теребил сильнейший ветер и тогда
корни становились похожими на руки казнимых в огне, корчащихся в муках.
     Если бы здесь существовало время, Сенор сказал  бы,  что  прошло  уже
очень много времени с тех пор, как они нашли эту дорогу. Ему действительно
казалось, что они скачут целый кобарский день, и его  тело  напоминало  об
этом - он чувствовал усталость, но не  испытывал  голода  и  жажды.  Нечто
подсказывало ему, что в любой момент срок, представлявшийся долгим,  может
обернуться мгновением.
     Дорога из крысиных черепов была подозрительно стабильной и  вскоре  у
Холодного Затылка не осталось сомнений в том, что дорога и равнина созданы
кем-то и чей-нибудь След тщательно охраняет их.
     Потом на дороге возник плохо различимый темный  силуэт.  Проехав  еще
немного,  странники  увидели  старика,  ползущего   на   четвереньках   им
навстречу.
     Зрелище было настолько нелепым, что даже не казалось смешным.  Робкие
движения старика напоминали движения ребенка, еще не научившегося  ходить.
Но  на  его  лице,  обрамленном  космами  длинных  седых  волос,   застыла
глуповатая ухмылка, а глаза рассеяно  бегали  по  сторонам.  На  нем  были
одежды кричащих цветов, совершенно не вязавшиеся с его обликом.
     Сенор придержал лошадь, чтобы не покалечить  это  жалкое  и  странное
существо.
     Остановившись в трех шагах от передних копыт, старик поднял голову  и
залился  бессмысленным  смехом.  Потом  он  дернулся  несколько  раз,  как
растерянный идиот, не знающий, что  теперь  делать,  и,  наконец,  сел  на
дорогу, уставившись на странников немигающим взглядом.
     Он вызвал бы жалость, если бы был человеком, но, поскольку Сенор знал
лишь двоих людей, выживших в Тени, то испытывал к нему лишь отвращение.
     - Кто ты? - спросил Человек  Безымянного  Пальца,  почти  не  надеясь
получить вразумительный ответ.
     - Я - Глупец, то есть неприкаянная Сущность, обреченная  пребывать  в
неведении, - против ожидания, старик достаточно  связно  выражался.  -  Ты
должен взять меня с собой. Ведь я - это ты. По крайней  мере,  здесь.  Нас
уже отождествили и я всегда буду рядом.
     - Ты не нужен мне, безумный старик, - резко сказал Сенор, зная, что с
Тенью шутки плохи.
     - Все равно тебе придется взять меня с собой. Это уже не  зависит  от
твоего желания. Но, может быть, такой я тебе понравлюсь больше...
     Старик, сидевший на дороге, исчез, а  вместо  него  перед  всадниками
появилась юная девушка, о красоте которой можно было только  догадываться,
потому что эта красота ускользала от сознания, как  сновидение.  Но  тело,
едва прикрытое чем-то вроде прозрачной сети, воплощало в себе все  женские
достоинства и оставалось таким даже при ближайшем рассмотрении.  Оно  было
способно заставить любого мужчину ощутить острое сожаление по поводу того,
что не принадлежит ему. Не избежал этого наваждения и придворный Башни.
     Он бросил быстрый взгляд на Суо. Лицо  Существа,  Не  Имеющего  Пола,
было, как всегда, бесстрастным  и  чуть  ироничным,  но  Холодный  Затылок
чувствовал, что все происходящее пришлось Суо не по вкусу.
     Сенору и самому не нравилось то, что  рядом  с  ним  появились  силы,
которые могли соперничать в могуществе  с  существом  из  Мертвых  Времен.
Кроме  того,  он  знал,  что  несмотря  на  свою  нечеловеческую  природу,
прекрасная спутница будет отвлекать его от более насущных дел, а этого  он
позволить себе не мог.
     -  Будет  лучше,  если  ты  останешься   невидимым,   -   сказал   он
обольстительному и опасному созданию, стоявшему перед ним.
     - Конечно, - ответил голос, нежный, как далекий ночной свет. - Я могу
поселиться даже у тебя внутри. Ведь мы - одно и то же, скоро ты поверишь в
это.
     Что-то, прятавшееся в глубине его существа, содрогнулось и  изо  всех
сил воспротивилось этому предложению.
     - Нет,  -  сказал  Сенор,  чувствуя  на  себе  подозрительный  взгляд
Существа Суо. - Будь рядом, но не мешай мне.
     - Глупец, - прошелестел насмешливый  голос  и  видение,  заставлявшее
кровь быстрее течь по жилам, исчезло. - Я не могу  помешать  тебе  больше,
чем ты сам... Готовься, смертный. Скорее всего, ты ошибешься и умрешь, а я
останусь Перевернутым...
     Сенор ощутил присутствие чего-то невидимого за своим левым ухом.  Оно
раздражало его, как нежелательный соглядатай, но это продолжалось недолго.
Вскоре он привык к чужому присутствию, более того, ему стало казаться, что
у него появился еще один орган чувств, но время вещей, которые мог открыть
ему этот орган, еще не настало.
     ...Они двинулись дальше и вскоре без всяких усилий с их стороны вдали
появилась  золотистая  дымка.  Дорога,  вымощенная   крысиными   черепами,
терялась в ней. По мере того, как Сенор  и  Существо  Суо  приближались  к
источнику золотого сияния, оно разрасталось, пока не заняло половину этого
мира, а равнина перевернутых деревьев осталась позади.
     Огромное пространство, занятое  водой,  которого  Сенору  никогда  не
приходилось видеть в Кобаре, открылось его взгляду. Оно было бесконечным и
казалось реальным, хотя придворный Башни убеждал себя в  том,  что  скорее
всего, находится в очередном измененном ландшафте.
     Едва заметные волны с  убаюкивающим  шелестом  набегали  на  песчаный
берег; ласковый ветер поглаживал лица и  заставлял  нежно  звенеть  поющую
шкуру. Над водой было разлито пронизывающее весь мир и каждую клетку  тела
теплое золотистое сияние, приходящее с небес,  казавшихся  хрустальными...
Если это место и было иллюзией, то эта иллюзия была весьма похожа на  рай,
- такой нечеловечески  совершенный  покой  овладел  здесь  душой  Человека
Безымянного Пальца.
     Вдали, там, где голубая водная гладь соединялась с желтым  небом,  он
увидел остров, напоминающий мираж, сотканный из золотого блеска  и  белого
пара облаков. Этот мираж был прекрасен, он неодолимо  притягивал  к  себе,
обещая жизнь,  полную  невыразимого  наслаждения,  и  не  осталось  ничего
особенно важного, кроме его притяжения, несмотря на то, что оно было очень
похоже на обман. Казалось, будто  все  зыбкое,  ускользающее,  несбыточное
можно обрести на том далеком острове, и для этого надо  только  преодолеть
широкий голубой простор.

     Из самых дальних закоулков Тени стекались Сущности  к  месту  встречи
Семидесяти Семи, чтобы присутствовать при редком событии, происходившем  с
тех самых времен, когда Кружедд создал Большое Яйцо, а вместе с  ним  -  и
Зыбкую Тень.
     Многие из них были вынуждены ради этого оторваться от  весьма  важных
дел, многим пришлось воплотиться, а некоторым -  изменить  свой  облик  на
более приемлемый, ведь, в конце концов, это был тот редкий  случай,  когда
их интересы совпадали. Они пренебрегли войной,  интригами,  службой  силам
более могущественным, своими тайными привязанностями и неприязнью  друг  к
другу. Некоторые сильно рисковали, оставив Хозяев Хаоса, но уповали на то,
что у них найдется оправдание своей измене...
     Десятка  Жезлов  была  вынуждена  пожертвовать  игрой,  которой   она
предавалась с Семеркой Чаш, своей старой любовницей.
     В результате их соития в одном из надолго застывших  ландшафтов  Тени
образовался  островок,  размерами  с  исчезнувший  Срединный  Мир  Кобара,
прекрасный,  экзотический,  благоухающий,  -  место  ускользающих   теней,
манящих запахов, колдовских завораживающих звуков и  видений,  уводящих  к
снам.
     Любовники не удостоили своим вниманием  нескольких  смертных  существ
Тени, случайно оказавшихся поблизости и покорившихся  притягательной  силе
острова. Теперь эти жалкие  черви  жили  здесь  и  время,  проведенное  на
острове видений, казалось им вечностью. Они существовали, совокуплялись  и
умирали,  не  подозревая  о  том,  что  стали  всего  лишь  свидетелями  и
невольными жертвами чьей-то жестокой и насквозь лживой шутки.
     Но когда к Сущностям пришел зов, конец острова был страшен. Десятка и
Семерка, слившиеся в экстазе, прервали свои любовные игры и  вознамерились
разойтись.
     И тогда то, что раньше  было  ароматами  и  ветрами,  превратилось  в
зловонные струи, стремительно растекающиеся от места распада; то, что было
твердью, стало бушующим океаном  материи,  утратившей  связующий  закон...
Однако,  на  это  уже  некому  было  смотреть.  Существа  Тени   испуганно
переместились в  другие  ландшафты,  а  те,  кто  не  умел  этого  делать,
перестали существовать. Им просто не повезло.
     Десятка Жезлов порой спрашивала себя, стоит ли поднявшийся  переполох
ее прерванной любви, хотя и знала: чем меньше Сущностей собирается вместе,
тем несовершеннее  оказывается  их  творение.  Творения  Семидесяти  Семи,
собравшихся вместе, уже почти не имели изъянов, как почти не имели изъянов
миры, создаваемые ими в результате слияния...
     Десятка даже помнила древнюю легенду о последней,  семьдесят  восьмой
утраченной Сущности, с появлением которой  могли  быть  достигнуты  полное
Равновесие и вечная Гармония. Когда-то эта Сущность называлась Отшельником
и темную историю  ее  исчезновения  знали  в  деталях  очень  немногие  из
Семидесяти Семи. Десятка Жезлов не относилась к их числу. Это так же  мало
интересовало ее, как и несовершенство иллюзий, создаваемых ею в  различных
уголках Тени.
     Она двигалась туда, откуда пришел зов, но  не  уставала  наблюдать  и
стала свидетелем кое-чего интересного. Например, она видела Рыцаря Мечей в
опасной близости от Башни Крика, на самой границе  со  Старшим  Хаосом,  и
стоило задуматься над тем, что тот мог делать в этом  ужасном  месте.  Еще
она видела Даму Мечей и Даму Чаш, собравшихся вместе и спешивших  к  месту
встречи Семидесяти Семи, и это  был  весьма  странный,  чтобы  не  сказать
противоестественный  союз.  Что  заставило  давних   непримиримых   врагов
объединиться? Десятка Жезлов обладала  счастливым  умением  не  задаваться
вопросами, на которые до поры до времени не  могла  найти  ответы.  Вместо
этого она затеяла небольшую битву с Десяткой  Мечей  в  Ландшафте  Вечного
Льда и это было лучшим лекарством от переполнявших ее подозрений.
     Они воевали, вызывая и возвращая к жизни ледяных демонов, до тех пор,
пока Сущность, именуемая Силой, не унесла их с собой,  не  упустив  случая
напомнить о своем сокрушительном влиянии...

                              13. ПЕРЕВОЗЧИК

     На  берегу  был  даже  перевозчик  и  это  впервые  заставило  Сенора
усомниться  в  реальности  всего  того,  что   он   видел.   Он   вспомнил
предостережение Бродячего Монаха.
     - Ты думаешь, это и есть Река С Одним Берегом? - прочитав его  мысли,
с нескрываемой издевкой спросило Существо Суо.
     Он сделал рукой неопределенный жест. Если это  и  была  Река,  он  не
ощущал присутствия Охранников Веры. Но разве Сенор знал, каковы  они?  Они
могли быть этим песком, водой, иллюзорным  светом,  а  могли  и  прятаться
неподалеку в  одном  из  соседних  ландшафтов...  То,  что  он  готов  был
поддаться неодолимому притяжению  далекого  острова,  можно  было  считать
одним из признаков их присутствия. Однако, Существо Суо видело то же,  что
и он, а это заставляло задуматься. В конце концов, бесцельное движение  по
дороге, вымощенной крысиными черепами, не могло продолжаться вечно.
     Сенор повернул голову вправо, туда, где рядом с серым корпусом  лодки
чернела узкая фигура перевозчика. Глупец,  расположившийся  за  его  левым
ухом, стал нашептывать ему вещи одновременно грязные и привлекательные.
     Сенор  совершенно  забыл  о  его  присутствии.   Вначале   он   хотел
отмахнуться от неуместного вмешательства, казавшегося ему чужим. Но  потом
советы  Глупца  заставили  его  беспристрастно  взглянуть  на  предстоящее
путешествие. Что он искал здесь? Новые разоблачения или удовольствия?  Что
ожидало его в конце пути? И что могло убедить его  в  избавлении  от  всех
иллюзий?..
     Человек Мизинца Суор, одно из воплощений Существа из Мертвых  Времен,
не знавшего сомнений, верхом на лошади  спускался  по  отлогому  берегу  к
перевозчику, оставляя за собой шлейф из золотистой пыли. В который уже раз
Незавершенный доверился слепому инстинкту своего спутника, хотя ничего  не
говорило о том, что  результатом  проявления  этого  инстинкта  непременно
должно быть сохранение его безумной жизни...

     Перевозчик был мрачным и тощим существом, закутанным в пурпурный плащ
и похожим на человека, однако его глаза не имели  зрачков.  Белки,  влажно
блестевшие в глубоких расщелинах век, выглядели довольно жутко. Перевозчик
представлял собою разительный контраст с сияющим видением на горизонте, но
может быть, именно это делало все происходящее более убедительным. На  его
плаще был вышит ромбовидный символ из золотой  парчи,  который  ничего  не
говорил придворному Башни.
     Перевозчик имел абсолютно  черную  кожу,  гладкую,  как  полированная
поверхность драгоценного камня. Понять выражение его лица без зрачков было
невозможно. Скорее всего, это было равнодушие.
     Сенор не видел  никаких  признаков  строений  на  бесконечно  длинной
пустынной ленте берега. Как долго и зачем находилось здесь  это  существо?
Этот вопрос казался праздным.
     Еще более странной, чем сам перевозчик, была  его  лодка.  Оказалось,
что она высечена из цельного серого камня, и у Сенора не осталось сомнений
в том, что на воде ее удерживает чья-то магическая сила. В  средней  части
лодка имела плоское дно шириной в два человеческих роста и,  видимо,  была
приспособлена для перевозки весьма необычных существ.
     - Я - Двойка  Пантаклей,  личный  палач  Капеллана,  -  сказал  вдруг
перевозчик, не открывая рта. Слова приходили  из  неизвестного  источника,
они не были произнесены ни на одном из языков, но это не были и  привычные
Сенору отражения. Во всяком случае, Холодный Затылок понимал их, и  здесь,
по-видимому, понимали его.
     В сообщении перевозчика не было и тени угрозы. Однако, оно заставляло
задуматься над тем, кому и зачем тут может понадобиться палач.
     - Я совершаю казни и перевожу в  Совершенную  Обитель,  -  размеренно
продолжал Двойка Пантаклей. - Там давно ожидают тебя  и  твоего  спутника.
Вам повезло - Обитель приближается к берегу один раз в миллион лет...
     - Осторожнее, - шепнула Сенору в ухо  невидимая  Сущность.  Что-то  в
словах перевозчика показалось странным и придворному Башни. Потом он понял
- что. "Миллион лет" - это звучало так, словно в Хаосе существовало время.
     - К какому берегу? - спросил он, повинуясь мгновенному порыву.
     Двойка Пантаклей, личный палач Капеллана, медленно повернул голову  в
его сторону. Сенор увидел свои отражения в затененных белках.
     - К любому  берегу,  глупец,  -  сказал  перевозчик  и  издевательски
засмеялся. Но Незавершенного было довольно трудно вывести из себя.
     - Видишь ли, - сказал он вкрадчиво. - Мы ищем в  Тени  Реку  С  Одним
Берегом. Может быть, это она и есть?
     - Не знаю, о чем ты говоришь, - равнодушно ответил перевозчик,  глядя
в сторону Совершенной Обители. Сенору  показалось,  что  остров  несколько
сместился за то время, что они находились на  берегу,  и  значит,  Обитель
плавала в Большой Воде.
     - Здесь никогда не слышали ни о Тени, ни о Реке С  Одним  Берегом,  -
продолжал перевозчик и в  его  черных,  как  обсидиан,  руках  пересыпался
золотой песок. - А вот ты очень похож на тень Глупца и это видно  каждому.
Поторопись. Император не любит ждать.
     Ничто в мире не могло бы сейчас убедить Сенора в том, что  перевозчик
говорит правду. И его ложь свидетельствовала  в  пользу  того,  что  может
быть, он и есть один из Охранников Веры. Но зачем ему была нужна эта ложь?
     Сенор усаживался в лодку, задавшись этим  вопросом.  Кроме  того,  он
все-таки хотел знать, кому на самом деле служит Двойка Пантаклей.
     На  каменном  дне  лодки  свободно  разместились  слепые  лошади   из
Мургуллы. Они были испуганы и их бока еле заметно  подрагивали.  Возможно,
животные чуяли что-то недоброе...

     Они плыли по спокойной воде к  далекому  сияющему  острову,  но  роль
перевозчика сводилась к тому, что он сидел на корме, неотрывно глядя прямо
перед собой. Лодка, сделанная из камня, теплого, как дерево,  и  гладкого,
как лед, двигалась быстро и плавно без помощи весел.  Иногда  Сенор  видел
мелькающую за бортом тень, гигантскую,  но  всегда  неясную.  Может  быть,
какое-то существо толкало лодку вперед.
     Они плыли неправдоподобно быстро, но  Совершенная  Обитель  была  так
далека и так огромна, что для Сенора минуло несколько долгих  однообразных
часов, прежде чем они преодолели примерно половину расстояния до нее.
     И тут Холодный Затылок вдруг ощутил  приступ  сильнейшего  голода.  В
мире Кобара прошло бы уже двое суток с тех пор, как он в последний раз  ел
в Призрачном Замке, но голодным он  почувствовал  себя  только  сейчас.  У
него, а тем более, у Суо, не было никаких запасов.
     Потом  Сенору  показалось,  что  каким-то  необъяснимым  образом  ему
внушили чувство  голода.  Подтверждение  этому  он  получил  тогда,  когда
перевозчик, оторвавшись от созерцания снежно-голубых облаков над  вершиной
Обители, заявил, что голоден и извлек из-под пурпурного плаща  треугольный
кинжал с выбитыми на обоюдоостром лезвии символами пантаклей.
     - Слушай, Глупец, давай съедим  часть  твоей  тени,  -  предложил  он
непринужденно и потянулся свободной черной клешней к руке Сенора.
     - Осторожнее! -  снова  шепнул  в  ухо  придворного  Башни  голос  из
пустоты. Теперь в нем была слышна  неподдельная  тревога.  Но  еще  раньше
инстинкты воина заставили Сенора отдернуть руку и,  спустя  мгновение,  он
уже наполовину извлек меч из ножен.
     Двойку  Пантаклей  это  совершенно  не  удивило.  Он  пожал  плечами,
отбросил плащ и на глазах у Холодного Затылка отрезал от своего предплечья
внушительный кусок мяса. Сенор с  содроганием  отметил  про  себя,  что  у
перевозчика не было  крови,  а  срез  казался  абсолютно  гладким  и  имел
тошнотворный фиолетовый оттенок.
     - Тогда будем есть мою тень, - безразлично сказал  Двойка  Пантаклей.
Только теперь Сенор понял назначение большой груды веток, сваленных на дне
каменной лодки. С помощью кресала  и  кремня  перевозчик  развел  в  лодке
костер и стал поджаривать на нем кусок собственной плоти.
     Несмотря на отвращение, которое Незавершенный испытывал к такого рода
пище, он вынужден  был  признать,  что  ароматный  дым  весьма  настойчиво
щекочет его ноздри. Мучительный голод мешал  ему  трезво  оценить  подвох,
который наверняка содержался в предложении перевозчика.
     На этот раз Существо из Мертвых Времен спасло его от голодной смерти.
Суо создало пищу, наподобие той, которой оно накормило когда-то  в  Кобаре
умирающего пленника Железного Шара.
     Когда Холодный Затылок съел эту  пищу,  а  перевозчик  расправился  с
частью своей руки, они  оказались  почти  у  самого  подножья  гигантского
острова. Даже  вблизи  он  был  прекрасен,  как  сон.  Сенор  обернулся  и
посмотрел назад, но низкого берега, от которого они отплыли, уже  не  было
видно. Только узкая мрачная полоска висела на горизонте, больше похожая на
предвестье непогоды.
     Здесь подозрительно давно не происходило никаких изменений ландшафта.
Если они вновь оказались в одном из Срединных Миров, то что помогло  им  в
этом? Все происходящее полностью  переворачивало  представления  Сенора  о
том, чего он уже добился и о том, что теперь следовало искать. Хотя  одной
из  непостижимых  причуд  Тени  вполне  могла  быть   и   ее   собственная
ограниченность.
     Они  пристали  к  пологому  розово-белому  берегу   Обители.   Двойка
Пантаклей терпеливо ждал, пока Сенор  и  Суо  выведут  из  каменной  лодки
слепых лошадей, а потом, не говоря ни слова,  отплыл  без  всякой  видимой
цели, скорчившись на корме угрюмой тенью.  Сенор  провожал  его  взглядом,
пока лодка не скрылась за краем острова, и гадал о том,  как  сам  покинет
Совершенную Обитель, если, конечно, ему вообще суждено ее покинуть...

                             14. МНИМЫЕ БОГИ

     Они сидели на одной  из  красивейших  террас  созданного  Императором
Дворца Упований и забавлялись, наблюдая за тем, как в одном из миров Тени,
принадлежавших Капеллану, придворный астролог Каб-Сибы составляет гороскоп
своего властелина. Капеллан сдвигал светила, сжимал  и  растягивал  время,
издеваясь над стараниями смертного постичь правила вечной игры  Сущностей.
Но в этой игре сейчас не было правил, кроме прихотей  Капеллана  и  других
гостей Императора.
     А еще они пили жидкость, которую раз в тысячу иллюзорных лет выделяют
перед тем, как зачать себе  подобных,  грифоны-гермафродиты,  обитающие  в
Бездонных Колодцах  Кхаргу,  что  во  владениях  Хозяина  Пустоты,  и  эта
жидкость стоила трудов и  душ,  потраченных  на  ее  добычу,  -  она  была
настоящей усладой плоти.
     Вот только плоть, возжелавшая услад, оказалась весьма разнообразной и
это  разнообразие  наводило   на   размышления.   Повешенный   внимательно
рассматривал собравшихся, пытаясь использовать этот редчайший  случай  для
того, чтобы выяснить, кто на этот  раз  окажется  в  числе  его  врагов  и
союзников. Не было сомнений в том, что все остальные занимаются тем же.
     Конечно, и сам Император был здесь, в облике мальчика,  недалекого  и
веселого, пьющего слишком много жидкости из желез грифонов,  но  этот  его
облик, безусловно, мог обмануть только Глупца.
     Императрица, отвратительная старуха с морщинистой кожей  и  потухшими
глазами, мрачно взирала на игры Капеллана, перебирая скрюченными  пальцами
четки, сделанные из черепов нерожденных Адептов Закона.  Ее  выбор  всегда
был неразрешимой загадкой для Повешенного;  он  прекрасно  знал,  что  она
может быть совсем другой, более того, он испытал на себе силу ее  влияния,
когда она оказалась его любовницей на одной  из  самых  отдаленных  планет
Тени. Кажется, тот мир плохо кончил, но Повешенный сохранил  самые  лучшие
воспоминания  о  способностях  Императрицы.  Одно   было   плохо   -   они
превосходили его собственные.
     Безмолвная, скромно потупившая взор девушка, сидевшая  рядом  с  ней,
была Девяткой Мечей, довольно высоко вознесшейся в  последнее  время.  Вот
откуда Повешенный  ощущал  настоящую  опасность...  Он  приказал  себе  не
упускать ее из вида и продолжал наблюдать.
     Влюбленные, как всегда, воплотились в одном теле  с  двумя  головами,
обращенными лицами друг к другу, четырьмя руками и четырьмя  ногами  и,  в
зависимости  от  обстоятельств,  оказывались  то  близнецами,   сросшимися
животами, то любовниками, слившимися в экстазе.
     Остальные мало заинтересовали Повешенного -  в  настоящее  время  они
были более или менее нейтральным фоном, на котором могли разыграться любые
события. Но Повешенный полагал (и имел на это полное право),  что  события
станут разворачиваться в соответствии с его собственным тайным планом.
     Он поймал на себе взгляд Жрицы  -  существа  неопределенного  пола  и
возраста, которое,  однако,  имело  влияние  гораздо  большее,  чем  могло
показаться постороннему глазу. Повешенный улыбнулся своим мыслям. Вот, что
значит немного пробыть  во  плоти,  -  становишься  мелким  и  утрачиваешь
подлинное  видение...  Откуда  взяться  постороннему   глазу   в   Обители
Совершенства? Разве что Глупец уже пожаловал на  Остров...  Но  такова  уж
была судьба Глупца - всегда оставаться в неведении...
     Жрица почти не принимала участия в междоусобной войне Сущностей. Мало
кто решался интриговать против нее.  Повешенный  мог  заподозрить  в  этом
только Императрицу и еще, пожалуй, Капеллана.
     Он отреагировал на  слабый  поток  образов,  возникший  между  ним  и
Жрицей, пока она смотрела  на  него.  К  концу  игры,  которой  был  занят
Капеллан,  Повешенный  знал  все:  исполнителей   тайных   предначертаний,
расстановку сил и то, как убедить остальных сыграть отведенные им роли.
     А главное, он уже знал, как они все вместе обманут Глупца.
     Когда появилась Тройка Мечей, настоящая машина убийства, и  доложила,
что перевозчик и Глупец уже приближаются  к  острову,  Жрица  начала  свой
спектакль, который даже Повешенному, посвященному в его  интригу,  казался
пугающим. Самой неприятной частью этого спектакля  было  Жертвоприношение,
но оно являлось небольшой платой за продолжение существования и ради этого
его стоило претерпеть.

     Придворный  Башни  и  Существо  Суо  предстали   перед   странным   и
разношерстным  обществом  существ,  большинство   из   которых   неуловимо
отличалось от людей. Слишком утрированы были их тела и лица, и при этом  -
слишком изящны движения, похожие на неведомый танец,  а  одеяния  сверкали
неправдоподобной чистотой. Великолепную террасу  из  полированного  камня,
чуть светившегося  изнутри,  устилал  белесый  туман,  скрадывавший  любые
резкие очертания.
     - Приветствуем тебя, заблудший герцог Йерд, властелин Земли Мокриш, а
также приветствуем твоего неизвестного спутника, - весело  произнес  самый
младший на вид обитатель Совершенной Обители. На его  совсем  еще  детскую
голову было надето что-то вроде ажурной короны из хрусталя и Незавершенный
решил, что, как ни странно, это и есть здешний  Император.  Сенор  понимал
язык, на котором тот говорил, и  на  короткое  время  задался  вопросом  -
откуда ему знаком этот язык? Это так и осталось для него загадкой.
     - Впервые слышу это имя, - произнес он, не думая  о  том,  что  может
показаться невежливым. - И впервые слышу о Земле Мокриш.
     Император, не переставая улыбаться, переглянулся с Императрицей.
     - Бедный, бедный герцог Йерд, - сокрушенно вздохнул  мужчина  средних
лет, сидевший по левую руку от Императора.  Только  теперь  Сенор  заметил
один довольно неприятный изъян  в  его  внешности  -  на  шее  придворного
проступала багрово-синяя полоса с идеально очерченными краями,  наводившая
на мысль о виселице и веревке.
     - Он  до  сих  пор  ни  о  чем  не  подозревает!  -  каркнула  старая
Императрица, перебирая четки из черепов зародышей.
     - Надеюсь, мы сможем ему помочь, - вкрадчиво добавила из-за ее  плеча
очень красивая и юная темноволосая девушка.
     - Наконец-то ты вернулся,  герцог  Йерд,  хотя,  к  твоему  и  нашему
сожалению, так и не обрел память, - продолжал придворный с трупной полосой
на шее. - Ты долго скитался и, наверное, достаточно страдал.  Удивительно,
что ты вообще нашел путь к нам. Ты стал легендой в Земле  Мокриш,  которую
так давно оставил...
     Несколько долгих мгновений  ошеломленный  Сенор  размышлял  обо  всем
услышанном.
     - Кто вы и где я? - задал он, наконец, прямой вопрос, чувствуя, что у
него  пересохло  в  глотке.  Не  так  он  представлял  себе  конец   своих
странствий.
     - Это очень просто, Глупец, - снисходительно  произнесло  существо  в
одеянии жрицы, блестевшем всеми оттенками жидкой крови. - Разве ты еще  не
понял? Мы - Боги Земли Мокриш, а ты проделал долгий  путь  домой,  искупая
свою глупость и свою вину. Но теперь для тебя все позади.  Ты  сможешь,  в
соответствии с Пророчеством, вернуться в свои владения и этим  еще  больше
укрепишь свою власть. Тем более, что не все в порядке в этом грязном месте
- Земле Мокриш...
     - Но я не помню никакой Земли Мокриш!  -  в  отчаянии  повысил  голос
Сенор. Он боялся поверить  в  то,  что  достиг  цели  своих  поисков.  Ему
говорили  о  Пророчестве,  но  что  это  было  за  Пророчество?  Ни   одно
воспоминание не проснулось в нем, когда он услышал  о  земле,  властелином
которой был давным-давно.
     - Но это уже и не важно, не так ли? -  со  спокойной  улыбкой  сказал
Повешенный. - Значит, для тебя еще не кончилось время колдовства и даже мы
не в силах вмешаться в ваши отношения с Гашагаром и повлиять на него.
     -  Кто  это  -  Гашагар?  -  со  вздохом  спросил  Холодный  Затылок,
догадываясь, впрочем, о том, что вразумительного ответа не получит.
     - Ха, - сказал Повешенный. - Воистину сильное колдовство!  Гашагар  -
твой злой гений и твой главный враг, но не советую тебе еще раз  ссориться
с ним. Довольствуйся тем, что имеешь, и тем, что будешь иметь.  Постарайся
вспомнить все случившееся, когда вернешься в свое  герцогство...  Впрочем,
тебе помогут вспомнить. А теперь можешь ненадолго остаться с  нами.  Никто
не должен усомниться в том, что Боги Земли Мокриш умеют  вознаграждать  за
страдания...

     И Сущности сыграли с ним в свои непостижимые игры.
     Они были вечны, но и он не постарел ни на секунду,  когда  обнаружил,
что кончился еще один слишком долгий сон...
     Он был создателем небесных огней и сотнями  глаз,  взиравших  на  эти
огни.
     Тысячи королевств, планет и  мельчайших  созданий  сражались  друг  с
другом не без его  участия,  а  по  другую  сторону  происходящего  всегда
маячила тень таинственной силы, носящей символ Мечей.  Кто-то  подталкивал
интригу, был первопричиной  всех  измен,  страха,  преступлений,  неуемной
жажды власти...
     Зыбкие башни, достигавшие небес, таяли, как мираж, в  соответствии  с
его желаниями. Города и миры успевали родиться, пережить расцвет, прийти в
упадок и умереть, но для него это было всего лишь периодом одного вздоха.
     Он обрекал на ужас и исчезновение миллионы обитавших в  них  существ,
не всегда уверенный в том, что  они  -  лишь  порождения  его  искаженного
сознания.
     Он отведал все запретные плоды, в том числе те, о которых  раньше  не
подозревал. Символы Чаш и  Жезлов  проступали  сквозь  туман  таинственных
мистерий. Герцог мог позволить себе быть кем угодно, и имел фантастических
любовниц - в облике любых созданий, от женщин, лишенных изъянов,  с  кожей
гладкой, как хрусталь,  до  сгустков  вожделения,  вмещавших  целые  миры.
Перетекая  из  тела  в  тело,  становясь  Одним  и  распадаясь  на  Части,
выворачиваясь  наизнанку,  порождая   чудовищные   извращения,   растлевая
невинных, участвуя в соитиях Многополых и любви  Бестелесных,  преодолевая
сопротивление девственниц и пресыщенность  блудниц,  отращивая  гигантские
органы для совокуплений, искажая желания, причиняя страдания  и  испытывая
боль,  поглощая  тех,  кто  умер  во  время  этой  любви,  позволяя  своим
любовницам умерщвлять то, чем герцог казался, и притворяясь мертвым, когда
было нужно, играя телами и страстями нечеловеческих существ,  он  достигал
наслаждения столь тягучего и мучительного, что после него  подразумевалась
только смерть, но он не мог умереть...
     Обреченный  на  жизнь,  растворенный  в  бесконечных   пространствах,
миллионах обличий, он был одновременно солдатом,  монахиней,  бессловесным
младенцем, богом, изгоем-прокаженным, творцом иллюзий,  кровавым  убийцей,
псом,  издыхающим  от  голода,  властелином  империй,  слепым  стариком  с
червивым сердцем, счастливейшим из грешников и святым на краю пустоты...
     Одно только оставалось неизменным: всегда и  везде  с  ним  были  его
амулеты - меч из небесного металла, стеклянный обруч  королевы  Мелхоэд  и
перстень Бродячего Монаха. Они могли казаться чем  угодно:  ржавым  ножом,
ожерельем,  медным  кольцом,  посохом,  короной,   раздувшимся   суставом,
ядовитой иглой, каплей крови, веревочной петлей, но несмотря  ни  на  что,
сохраняли свои таинственные свойства.
     Йерд познал  упоение  битвами,  горечь  поражений,  пьянящую  радость
побед,  терял  и  завоевывал  царства,   отправлялся   на   поиски   новых
пространств, ему были подвластны почти любое волшебство и любая красота.
     Но не всегда и не во всем он был подобен  Богу.  Сущности  напоминали
ему о  себе  и  тогда  он,  возвращаясь,  находил  свои  нефритовые  замки
разрушенными,  любовниц  -  изнасилованными  или  задушенными,  города   -
сожженными, а тех, кого он мнил своими верными слугами, -  предавшими  его
или уничтоженными. Темные  замыслы  вызревали  в  глубинах  умиротворенных
империй, посланцы становились жертвами бесконечных интриг, те, кого герцог
любил, изменяли ему, армии исчезали без следа, самого  Йерда  неоднократно
пытались отравить и погубить черным колдовством.
     Все чаще за сменяющимися декорациями событий, за  фигурами  тех,  кто
становился на его пути, в тайных предзнаменованиях,  в  сплетениях  бед  и
проклятий он стал угадывать тень существа, которое было слишком хорошо ему
знакомо и к которому тянулись нити многих зловещих заговоров.
     Вскоре герцог был почти уверен в том,  что  в  игры  Семидесяти  Семи
вмешался еще кто-то...

                             15. ЗАГОВОРЩИКИ

     В одной из поделенных между Сущностями империй, пришедшей  к  упадку,
Незавершенному пришлось расстаться с Существом из Мертвых Времен.
     Он  владел  тогда  Замком  Крика  у  границы  с   королевством   Унн,
принадлежавшем Королю Жезлов и простиравшемся  в  глубь  Тени  на  десятки
тысяч ландшафтов.
     Притязания герцога Йерда не были столь велики; в Замке Крика он  имел
все, что хотел. Лишь одно омрачало его существование - рядом с ним  всегда
был Валет Мечей, сросшийся с чудовищным  существом,  сделавшим  его  почти
неуязвимым. Сенор так никогда и не узнал, какую роль играл при нем один из
Семидесяти Семи - то ли наблюдателя, то ли тайного властелина.
     На самом  деле  Замок  Крика  вовсе  не  был  замком  в  человеческом
понимании. Это было нечто бесформенное и зыбкое, постоянно  меняющее  свои
очертания, зависящее от желаний существ,  находящихся  снаружи  и  внутри,
нечто огромное, как горная гряда, и в то же время легкое, готовое в  любой
момент ускользнуть от опасности.
     Замок Крика качался на гигантском стебле, торчавшем из  самого  жерла
Старшего Хаоса, проходя сквозь ближайшие ландшафты, но никто из Семидесяти
Семи не знал, какая сила  создала  этот  стебель.  Существовало  ничем  не
подтвержденное предание о том, что внутри стебля находится Черный Коридор,
через который можно попасть  в  Старший  Хаос,  но  никто,  пребывающий  в
здравом уме, никогда не решился бы на это.
     Стебель связывал Старший и Младший Хаос, но природа этой  связи  была
неизвестна Сущностям. Порой Замок Крика распространял по  ландшафтам  Тени
то, что называлось Эхом, и может быть, оно означало, что в  Старшем  Хаосе
происходят какие-то события, но кто мог знать об этом наверняка?
     В одном из ландшафтов Эхо могло остаться почти незамеченным, в другом
сокрушало целый мир,  но  оно  присутствовало  всегда  и  многие  пытались
постичь его тайный смысл. Если таковой, конечно, имелся.
     Все это мало  интересовало  новоявленного  герцога  Йерда.  Наложница
Сенора, золотоволосая и розовокожая Тройка Чаш,  дарила  властелину  замка
удовольствия, которые еще не наскучили ему, а  долгая  и  представлявшаяся
бесконечной борьба с Королем Жезлом не давала скучать в остальное время.
     Узник,  томившийся  в  его  голове,  молчал   уже   очень   долго   и
Незавершенный наслаждался покоем, которого достиг,  как  ему  казалось,  в
самом сердце ада. Крушение этого покоя началось с появления гостей в Замке
Крика...

     Он находился в одном из мест, лишь  отдаленно  напоминавшем  комнату,
где предавался курению волшебного  зелья,  от  которого  тело  становилось
легким, как воздух, а существование - приятным, как младенческий сон.
     Тройка Чаш готовила ему трубки,  прекрасно  изучив  желания  и  вкусы
своего хозяина. Ее обнаженная фигурка,  с  кожей,  смазанной  благоухающим
маслом, казалась Сенору ожившей бронзовой статуэткой, отсвечивающей  всеми
оттенками  золотого  и  коричневого  цветов.  Шарики  зелья,  которые  она
скатывала  тонкими,  почти  прозрачными  пальцами,  лежали  тут   же,   на
стеклянном подносе, и он видел их снизу, как  миниатюрные  небесные  тела,
повисшие в пустоте, или как драгоценности, брошенные в фиолетовый бархат.
     После четвертой трубки Тройка Чаш  перестала  интересовать  его,  как
женщина,  и  теперь  он,  избавившись  от  вожделения,  созерцал  ее,  как
произведение   нечеловеческого   искусства,   безвременное   и   абсолютно
бесполезное. Если только забыть об  умелых  пальцах,  скатывающих  шарики,
заключавшие в себе волшебство почище всякой магии...
     Вошедший слуга стал досадной помехой этой идиллии. Глядя в  пол,  так
как ему запрещено было смотреть на обнаженную госпожу, слуга приблизился к
Сенору неслышным скользящим шагом и замер, опасаясь навлечь на  себя  гнев
властелина Замка Крика. Но герцог был настроен слишком  благодушно,  чтобы
испытывать какие-либо чувства, более сильные, чем досада.
     - Говори, - приказал он тихо, уже зная, что  очарование  разрушено  и
вернется не скоро, если вообще вернется...
     - В замке появились гости, господин,  -  не  поднимая  глаз,  доложил
слуга тоненьким голоском, похожим на голос  ребенка.  Это  было  тщедушное
существо, слишком легкое и тонкое для настоящего человека. Слуга был  одет
во все черное, что показалось Сенору  дурным  предзнаменованием.  Но  слуг
создавал Валет Мечей и Холодный Затылок не решался возражать и вмешиваться
в его дела...
     К нему возвращалась привычная тяжесть; даже ласковые руки Тройки Чаш,
прикосновения которых он ощутил, не могли избавить его от этой  тяжести  и
внезапно нахлынувшего раздражения.
     - Кто? - отрывисто бросил  он,  предчувствуя  начало  нового  эпизода
войны с Королем Жезлов, бессмысленного, как и все  предыдущие.  И  тем  не
менее, его нужно было пережить.
     - Бароны Крелла, Араван из Долины Вечного Света и Красный Вдовец  без
имени, господин.
     Когда слуга назвал Красного Вдовца, руки Тройки Чаш дрогнули, что  не
прошло незамеченным для герцога. Он заставил  себя  вспомнить,  что  имеет
дело всего лишь с тенью настоящей Тройки Чаш, но  эта  тень  очень  хорошо
играла отведенную ей роль. Бароны Крелла, в свою очередь, были всего  лишь
тремя  тенями  Валета  Пантаклей,  а  вот   кем   были   остальные   двое,
Незавершенный не знал до сих пор.
     Что бы ни стояло за  этим,  одновременное  появление  в  Замке  Крика
Валета Пантаклей, Аравана и Вдовца  выглядело  очень  странным.  Некоторое
время Сенор терялся в догадках относительно  того,  что  могло  свести  их
вместе и чего эти гости хотят от  него.  Исчезновение  или  самоустранение
Валета Мечей, который был вездесущим в замке, представлялось  еще  большей
загадкой и внушало еще большие опасения...
     - Пусть сами выберут себе покои, - мрачно приказал Йерд. - Я выйду  к
ним позже.
     Так и не подняв глаз, слуга удалился, а Сенор откинулся  на  подушки,
которые были мягче всего, что он знал, и с  тоской  уставился  на  шарики,
раскатившиеся по прозрачному подносу. Шарики, которые ему было не  суждено
выкурить...  Обнаженная  Тройка  Чаш  ненавязчиво   ласкала   его,   давая
властелину Замка Крика последнюю передышку. Но он почти  не  замечал  этих
ласк, погруженный в мрачные раздумья.

     Он появился перед гостями только тогда, когда понял, что ни  один  из
них не собирается покидать  Замок  Крика.  У  них  было  бесконечно  много
времени. Вернее, времени для них вообще не существовало.
     Жирные бароны Крелла утопали в глубоких креслах и своими  одинаковыми
землистыми лицами напоминали трех  жаб,  застывших  в  ожидании  случайной
жертвы. Но их жертва не была случайной и ждать они могли сколько угодно.
     Бароны лениво вдыхали лиловый дым,  сочившийся  из  сосудов,  которые
каждый Крелла держал перед  собой.  Заплывшие  жиром  глазки  не  выражали
ничего,  кроме  тупого  самодовольства,  но  это  было  весьма  обманчивое
впечатление. В складках рыхлой кожи прятались три змеиные  усмешки.  Сенор
ощутил холодок страха, пробежавший по спине.
     Он никогда не понимал до конца, чем руководствовался Валет  Пантаклей
при выборе своих теней, но всегда убеждался в  том,  что  этот  выбор  был
очень хорошо рассчитан. Уже очень давно Валет не менял своих  привычек  и,
насколько было известно герцогу Йерду, бароны Крелла  многого  достигли  в
некоторых из обитаемых ландшафтов Хаоса.
     Сенор поискал глазами Аравана из  Долины  Вечного  Света  и  наконец,
заметил небольшой серый шар, мирно лежавший в углу  комнаты.  Араван,  как
всегда, был лаконичен, когда брал себе за труд воплотиться.
     Красный Вдовец прогуливался по  комнате  в  облике  мужчины  с  кожей
багрового  цвета,  одетого  в  костюм  странного  покроя,  застегивающийся
спереди. На груди мужчины болталась  узкая  полоска  искрящейся  ткани,  с
точки зрения Холодного Затылка, - совершенно бесполезная.  Длинные  волосы
гостя были зачесаны назад и перевязаны серой  лентой.  На  левом  запястье
Вдовца Сенор увидел золотой диск, испещренный символами, расположенными по
кругу. Из центра диска торчал стержень, тонкий, как игла, а  на  некотором
расстоянии от него плавала в воздухе светящаяся  точка,  настолько  яркая,
что стержень отбрасывал тень на диск даже тогда,  когда  все  вокруг  было
залито светом. Светящаяся точка плавала по комнате вслед за рукой  Вдовца,
словно привязанная к ней невидимой нитью, медленно  кружась  по  одной  ей
ведомой орбите и никогда не сходя с нее.
     Изредка Красный Вдовец бросал быстрый  взгляд  на  диск  и  при  этом
выглядел так, словно очень боялся опоздать  на  важное  свидание.  Впервые
герцог Йерд видел, чтобы существо Хаоса куда-то торопилось.
     Сенор долго молчал, выжидая. Война в Тени научила его терпению.
     Наконец, Красный Вдовец не выдержал.
     - Ты должен кое-что сделать для нас, Йерд, - начал он. - Успех  будет
зависеть от того, насколько ты постараешься. Но учти - стараться ты будешь
ради самого себя.
     Сенор криво усмехнулся. Пока он  находился  здесь,  его  уделом  были
затянувшиеся игры с Сущностями.  Это  изменило  его  отношение  ко  многим
вещам, в том числе, и к угрозам.
     - Почему вы решили, что я соглашусь сделать это?  -  спросил  герцог,
все еще улыбаясь.
     Ему ответил один из баронов Крелла:
     - Потому что мы так хотим и потому что у  тебя  нет  другого  выхода.
Кроме того, это выгодно всем...
     Слушая угрожающее шипение Крелла, Сенор лихорадочно перебирал  в  уме
своих союзников и соображал, кто из них мог  бы  помочь  ему.  Однако  его
ошибка состояла в том, что он не заручился заранее ничьей поддержкой.  Это
вполне могло привести его к бесконечному  рабству.  Теперь  уже  не  имело
смысла противопоставлять себя объединенному могуществу  Валета,  Вдовца  и
Аравана. Течение Неизбежности выносило его на чужой и опасный  берег.  Ему
оставалось только избрать путь наименьших потерь.
     - И кому же это выгодно? - спросил он, пытаясь  узнать  хотя  бы,  на
чьей стороне  предстоит  сражаться  или  интриговать.  Внешне  он  остался
совершенно спокойным, но кривляться было незачем -  его  уже  избрали  для
определенной миссии и чувства здесь ничего не значили.
     Серый шар подкатился ближе и Вдовец ответил, понизив голос:
     - Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему  столь  велико  влияние
Короля Жезлов? Почему никто не может сравниться с ним - ни Король Чаш,  ни
Король Пантаклей, ни даже Король Мечей? Королевство Унн так  огромно,  что
это  стало  почти  неприличным.   Влияние   остальных   Семидесяти   Шести
стремительно уменьшается. Если все  так  будет  продолжаться,  Совершенная
Обитель  окажется  на  грани   больших   потрясений.   Однако   существует
возможность  помешать  этому,  тем  более,  что  Королевство  Унн   сейчас
находится совсем близко от Замка Крика и Король Жезлов, кажется, скоро сам
доберется до тебя.
     - Враги могут превратиться  в  друзей,  -  осторожно  заметил  Сенор,
оттягивая время неизбежного решения, как  будто  еще  надеялся  на  другой
исход.
     - Не смеши нас, - сказал один из баронов Крелла. - Ты не можешь  быть
ни врагом, ни другом Короля Жезлов, - для этого ты  слишком  ничтожен.  Но
именно поэтому у тебя может получиться то, что не удавалось сделать нам.
     - А если я откажусь? - спросил герцог Йерд, зная, что не откажется, и
догадываясь о том, что ожидало бы его в противном случае.
     Три жирных тела Валета Пантаклей заколыхались от беззвучного смеха  и
даже Красный Вдовец изобразил на своем гладком лице подобие улыбки.
     Когда бароны отсмеялись, один из них сказал:
     - Ну, тогда ты пожалеешь о том, что не сможешь умереть.
     Слова Крелла не  были  пустой  угрозой  и  герцог  Йерд  понимал  это
совершенно отчетливо. Он надолго замолчал, потому что не спешил  рисковать
всем, что у него осталось. Он ощущал только усталость  и  тоску  по  своим
невыкуренным трубкам, приносящим нездешний покой...
     - Мы превратим тебя в Химеру, - спокойно продолжил Крелла без всякого
перехода. Сенор уставился на него, как на безумца, но никто не обратил  на
это ни малейшего внимания.
     - ...Все будет устроено так, что во время королевской охоты ты будешь
пойман и станешь одним из его магических животных. Никто не должен  ничего
заподозрить...  Ты  часто  будешь  рядом  с  Королем  и  сможешь   украсть
Зеркальный Амулет, с которым он никогда не  расстается.  Принесешь  амулет
нам и тогда получишь свою награду. Мы превратим тебя в  то,  чем  ты  есть
сейчас...
     Ошеломленному Йерду понадобилось  некоторое  время,  чтобы  прийти  в
себя. Когда буря в его голове, наконец,  улеглась,  он  предпринял  слабую
попытку возразить.
     - Но почему этого не может сделать кто-нибудь из вас?
     - Воистину, он Глупец! - обратив кверху щелочки глаз, заявил один  из
баронов Крелла. - Пребывание среди Семидесяти Семи так ничему  тебя  и  не
научило... Мы - Сущности и любая другая Сущность сразу же распознает  наше
присутствие и наше влияние. Твоего влияния Король Жезлов даже не  заметит.
Ты будешь для  него  не  более,  чем  дворцовым  животным.  Постарайся  не
разубеждать его - ведь это и в твоих интересах.
     - Где я найду амулет и как он выглядит? -  Сенор  задал  этот  вопрос
совершенно машинально, словно речь шла о каком-нибудь обычном деле.
     - Не беспокойся - его невозможно не заметить.  Король  Жезлов  всегда
носит его с собой. Точно неизвестно, как будет  выглядеть  амулет,  но  ты
узнаешь его, когда увидишь два зеркала.
     - Не слишком ли туманное описание? -  герцог  позволил  себе  горькую
иронию, но эта ирония тотчас же была сметена угрожающим жестом  одного  из
Крелла и взглядами, в которых не угадывалось ничего хорошего.
     - Не шути с нами, двуногий, - глухо  проговорил  вдруг  серый  шар  и
Сенор понял, что к этому совету следует прислушаться.
     Накатившая волна страха мешала Незавершенному думать, - мысль о  том,
что он будет превращен в чудовище Хаоса и  принужден  играть  роль  живого
талисмана Короля Жезлов, заслонила собою все остальные мысли. И кто  знает
- может быть, ему суждено было играть эту роль вечно?..
     Он смотрел в  ненавистные  лица  баронов,  которые  были  лишь  тремя
масками одного нечеловеческого существа, и все глубже осознавал,  в  какую
неприятную, почти катастрофическую ситуацию он попал. Потом Йерд  произнес
то, о чем подумал, но чего не стоило произносить вслух:
     - А если я сам откроюсь Королю Жезлов?
     Тела баронов Крелла опять затряслись  от  беззвучного  хохота,  а  на
губах Красного Вдовца появилась ядовитая улыбка.
     - Мы позаботились о том,  чтобы  этого  не  случилось,  -  сказал  он
вкрадчиво. - Когда ты превратишься  в  Химеру,  в  одной  из  твоих  голов
найдется место и для этого... - он  достал  из  кармана  маленький  черный
предмет. - Это - очень редкая вещь, След Необратимой  Смерти,  -  один  из
немногих, существующих в Тени. Но мы готовы пожертвовать  им  ради  общего
успеха... Как только ты попытаешься предать нас, эта штука  разнесет  тебя
на куски и разбросает их  по  сотне  ландшафтов.  Конечно,  Король  Жезлов
соберет себя опять, а вот тебе уже ничего не поможет. Ни один из Богов  не
сможет воскресить тебя. Впрочем, то же самое произойдет, если  твоя  тайна
будет раскрыта.
     - Но как я могу быть уверенным в том,  что  меня  опять  превратят  в
герцога, даже если принесу Зеркальный Амулет?! -  в  отчаянии  выдавил  из
себя Холодный Затылок.
     - Тебе  придется  поверить  нам  на  слово,  -  проговорил  Крелла  с
издевкой. - Твоя роль слишком ничтожна,  будь  ты  двуногим  или  Химерой,
поэтому мы ничего не потеряем, превратив тебя в кого угодно...
     С точки зрения Сенора барон забыл упомянуть о  том,  что  заговорщики
могут вообще забыть о его существовании, как только получат Зеркала Короля
Жезлов. Но один из  Крелла  лишил  его  последней  возможности  возразить,
подведя итог всему, что было сказано:
     - Как видишь, у тебя нет  выбора.  Принеси  нам  Амулет  и  ты  снова
станешь герцогом Йердом. А теперь -  хватит.  Ты  уже  знаешь  более,  чем
достаточно. Тебе пора отправляться в Королевство Унн...

                                16. ХИМЕРА

     Он бежал сквозь изменяющиеся ландшафты, оправдывая славу изворотливой
и почти неуловимой твари. Пейзажи казались ему  гротескными,  искаженными,
извращенными, но сильнее всего изменился он сам.
     Свита Короля Жезлов преследовала его - стремительные и опытные  ловцы
Химер, от которых ему не удавалось оторваться.  Но  его  попытки  уйти  от
преследования были притворством. Он знал, что будет пойман.
     Незавершенному понадобилось время, чтобы привыкнуть к  своему  новому
телу. Оно  отличалось  зыбкостью  и  не  имело  постоянных  очертаний,  за
исключением конечностей; голова иногда распадалась на три, но он  не  смог
бы сказать, в какой из них заключено его сознание  и  где  находится  След
Необратимой Смерти, создававший ощущение едва  заметной  тяжести  сразу  в
трех затылках и не  дававший  герцогу  забыть  о  предупреждении  Красного
Вдовца.
     У Химеры было четыре ноги - толстые передние, с мягкими подушечками и
втягивающимися  когтями,  и  тонкие  задние,  поросшие  редкой  шерстью  и
оканчивающиеся раздвоенными  копытами.  Туловище  было  бесформенным,  как
студень, из которого торчали длинная гибкая шея и тонкий чешуйчатый хвост.
Сенор ощущал слабые уколы внутри этого студня,  как  будто  в  нем  засела
тонкая острая игла. Потом до него дошло, что иглой  был  превращенный  меч
Торра, по-прежнему остававшийся с ним.
     Сенор на мгновение бросил  взгляд  вниз,  опустив  правую  голову,  и
увидел, что один из когтей на правой передней лапе отличается  от  других.
Его выдавал чистый металлический блеск. Позже  он  заметил  в  нем  темное
вкрапление. Коготь, конечно, был изменившимся перстнем  Сдалерна.  Во  что
превратился стеклянный обруч Мелхоэд, герцог так и не узнал,  но  то,  что
остальные амулеты все еще  были  с  ним,  вселяло  слабые  надежды  в  его
отчаявшуюся душу.
     Каждым из своих глаз он  видел  только  то,  что  находилось  по  обе
стороны от него, а впереди была тьма и в этой  тьме  светились  призрачные
голубые арки, вложенные друг в друга; каждая из арок указывала на выход  в
другой ландшафт. Сенор понял,  что  получил  взамен  своего  человеческого
зрения новое, неведомое ему раньше  седьмое  чувство,  путеводную  нить  в
Хаосе, и очень скоро оценил это. Знаки, светившиеся во  тьме,  были  лучше
любых глаз, ибо показывали невидимое. Сенор доверился им и они провели его
сквозь неописуемые ландшафты Тени, которые он  выбирал  сам.  Он  старался
вдоволь насладиться этим подарком судьбы, прежде чем станет  рабом  Короля
Жезлов. Или же просто мертвецом...
     Он бежал, вспоминая темный болезненный ритуал  превращения,  которому
подвергла его зловещая троица: Валет Пантаклей, Красный Вдовец без имени и
безликий Араван из Долины Вечного Света, так и оставшийся в памяти герцога
гладким серым шаром.
     Придворный Башни и сам был не чужд магии; однажды ему  даже  пришлось
провести некоторое время в теле Черной Летрод, но то случилось в Срединном
Мире и то было  совсем  другое  дело.  Он  не  знал,  действуют  ли  здесь
кобарские заклинания; никто не мог прийти ему на помощь, ведь Химера  была
созданием Хаоса.
     Он помнил, как троица окружила его и все вокруг превратилось в дым  -
его покои, его слуги, Тройка Чаш; осталась только мрачная сила  колдовства
и он ощутил себя висящим в точке пересечения трех влияний,  терзавших  его
тело, как три острые бритвы,  перекраивая  нервы,  плоть,  органы  чувств,
восприятие, желания, память... Теперь он  понимал,  что  испытала  Люстиг,
хотя ее вивисектором был всего лишь Игам, Замурованный В Глине.
     Трое адептов Тени казались ему гораздо менее сговорчивыми  существами
- для них он  был  только  слугой,  почти  животным,  материалом,  который
следовало использовать  с  наибольшим  эффектом;  ничего  не  значили  его
страдания, его боль и его ужас...

     ...Он бежал сквозь  струи  света,  мимо  ледяных  городов,  в  шпилях
которых увядали радуги, мимо  башен  из  нефрита  и  чьих-то  стремительно
мелькавших теней. Ничто  не  могло  остановить  его  бег  -  ни  внезапное
нападение хищных тварей Хаоса, ни огненный шторм, ни всепоглощающие волны,
ни омертвляющий холод пустоты, - он всегда находил  спасение  в  лабиринте
голубых арок, повисших во мраке между его подслеповатыми глазами.
     Только одного он не мог позволить себе - ускользнуть совсем от  своих
преследователей. Присутствие постороннего  предмета  порождало  назойливую
тяжесть в затылке...
     Свора каких-то полупрозрачных тварей, похожих на искрящиеся фигуры из
жидкого стекла, мчалась за ним, перемещаясь из ландшафта  в  ландшафт,  но
никогда не исчезая полностью, а оставляя после себя еле видные, но все  же
заметные силуэты. Благодаря этому, от  них  не  намного  отставали  другие
ловцы Химер, всадники из  свиты  Короля  Жезлов  и  соперничавшие  с  ними
странствующие охотники из Тени. Некоторые из них переместились в  соседние
ландшафты, стараясь отрезать Химеру от Реки С Одним Берегом, к которой  ее
гнал инстинкт.
     Таинственные  окрестности  Реки   были   прибежищем   Химер,   отсюда
начинались и  тут  заканчивались  их  странствия  по  Тени.  Мало  кто  из
охотников согласился бы оказаться  поблизости  от  тех  мест,  пусть  даже
ненадолго. Причина этому была  одна  -  Охранники  Веры,  наводившие  ужас
обитателей Младшего Хаоса, в том числе, на самых могущественных из них. Но
не потому, что Охранники были так ужасны (они вполне могли быть  красивыми
и ласковыми), ужасен был их плен и последствия этого  плена.  Даже  Король
Жезлов  со  своей  свитой  держались  подальше  от  ландшафта  Реки,  пока
загонщики пытались воспрепятствовать Химере уйти от преследования...
     Химера была бесценным мистическим зверем. Почти никому  не  удавалось
поймать ее; Король Жезлов знал только двоих  в  Обители  Семидесяти  Семи,
кому удалось сделать это,  -  Мага  и  Жрицу.  Некоторые  обитатели  Хаоса
тратили целую жизнь на то, чтобы хотя бы увидеть это животное.  Считалось,
что оно делает неуязвимым того,  кто  пленил  его,  и  вдобавок,  владелец
существа получает часть силы самого Хозяина Иллюзий, творца Химер.  Королю
Жезлов эта сила отнюдь не помешала бы, не говоря уже о волшебном  зрелище,
которое представляли собой так называемые танцы Химер. Сейчас одно из  его
тел дрожало в предвкушении того, что давняя мечта может, наконец, сбыться.

     В  одном  из  ландшафтов  Сенор,  превращенный  в  Химеру,   все-таки
подвергся нападению хищника.
     Хищник был огромен, он занимал собою весь ландшафт и герцог, бежавший
от прозрачных тварей, переместился прямо в  его  чрево.  Холодный  Затылок
даже не понял, где оказался, когда возобладали  инстинкты  чужого  тела  и
Химера в ужасе бросилась прочь. Но хищник уже держал ее очень крепко.
     Голубые арки, сиявшие во мраке ее  черепа,  померкли;  осталась  лишь
одна, в которой  еще  можно  было  спастись.  Сенор  чувствовал,  как  его
превращенная часть рвется к этому выходу; попутно  он  заметил  нескольких
прозрачных тварей, попавших вслед за ним в чрево хищника.
     Ландшафт, в котором они все  еще  находились,  начал  катастрофически
сжиматься, теряя  предметы  и  пространство,  стекаясь  в  точку  огромной
плотности... Чутье Химеры подсказывало Сенору, что хищник скоро сожрет их.
     Он предпринял последнюю судорожную попытку вырваться и почти создал в
своем представлении новый ландшафт, но не успел уйти  в  него  всем  своим
телом. У герцога  не  было  возможности  как  следует  сконцентрироваться;
внутри сжимающегося хищника субъективное время невообразимо ускорило  свой
бег и Сенор ускользнул от него, оставив Пожирателю Химер часть чешуйчатого
хвоста.
     Оказавшись в другом ландшафте,  он  испытал  облегчение  оттого,  что
избежал  смерти  и   оттого,   что   видел   гибель   прозрачных   тварей,
преследовавших его. Мутные силуэты, как призраки, появились рядом,  но  их
обладателей хищник уже не выпустил.
     Химера смотрела одним из своих глаз, как меркнут прозрачные  силуэты,
так и не успев обрести полного присутствия. Когда часть своры бала сожрана
хищником, они тихо исчезли, как следы белесого  тумана,  растворившиеся  в
воздухе.
     Однако ловцы Химер не были новичками в своем деле и здесь Сенора  уже
поджидали другие прозрачные твари, охотники с магическим оружием  и  слуги
Короля Жезлов, дождавшиеся своего часа.
     Сенор доверился седьмому чувству, но голубые арки погасли. Внутри его
черепа между глазами была непроглядная тьма, - все соседние ландшафты были
заняты охотниками... Герцог испытал почти облегчение - что ж,  он  неплохо
сыграл свою роль.
     Он повернул голову, осматривая мир,  в  котором  оказался,  и  слабые
места в рядах  своих  преследователей.  Он  собирался  сделать  напоследок
примитивный, недостойный настоящей Химеры ход,  -  показать,  будто  хочет
прорваться сквозь плотный заслон охотников и ловцов.
     Настоящая Химера воспользовалась  бы  последней,  смертельно  опасной
возможностью избежать плена и вновь ушла бы в  мир,  занятый  хищником,  -
единственный доступный ландшафт, свободный от охотников.
     Но Сенору было  незачем  жертвовать  собой.  Свою  цель  он  уже  мог
разглядеть - гигантский столб пыли и дыма,  достигавший  здешних  облаков,
стремительно приближался к нему. Где-то  там  находился  Король  Жезлов  в
окружении огромного количества смертных и бессмертных созданий.
     Потом облака  сгустились,  превратившись  в  угрожающее  переплетение
темных нитей. Это было похоже на дождь,  хлещущий  в  разных  направлениях
параллельно земле. Химера почуяла зарождение магической сети...
     Сенор бросился прочь из-под этой сети и она  лишь  задела  его  своим
краем. Только теперь он заметил, что  у  него  стал  отрастать  чешуйчатый
хвост, потерянный в ландшафте, занятом хищником.
     Какие-то  иглы  вонзились  в  тело,  сделав   его   малоподвижным   и
непослушным. "Яд!" - с ужасом подумал он, но ошибся, - Химера была слишком
драгоценной добычей. Собрав последние силы, Сенор ударил  когтистой  лапой
приблизившегося охотника, разодрав его в клочья.
     Потом  слабость,  разливавшаяся  по   жилам,   затопила   его,   лапы
подогнулись  и  он  рухнул  на  живот,  тихо  воя  от  бессилия.  Тело  не
подчинялось ему, однако сознание  осталось  ясным  и  он  видел  все,  что
происходило вокруг.
     Перед ним стояли,  лежали,  висели  в  пространстве  разнообразнейшие
порождения Тени и все они принимали участие  в  преследовании.  Некоторые,
наиболее похожие на людей, выглядели  теперь  слегка  разочарованными,  но
никто из них не посмел бы показать  этого  Королю  Жезлов,  безраздельному
властелину тысячи ландшафтов и всего, что обитало в них.
     Уродливая толпа охотников расступилась, пропуская к пойманной  Химере
странный  экипаж  на  четырех  колесах  с  хищно  оскалившейся  сверкающей
металлической решеткой на  вытянутой  плоской  морде.  Либо  в  него  были
впряжены невидимые существа, либо его увлекала вперед  таинственная  сила.
Этот экипаж поражал  своими  стремительными  и  плавными  формами;  темные
стекла в его верхней части отбрасывали яркие блики  и  за  этими  стеклами
можно было разглядеть чью-то неясную тень.
     Тихо урча, экипаж  остановился  неподалеку,  на  его  боку  открылась
дверца, до этого сливавшаяся с корпусом, и под нижним  краем  этой  дверцы
появилась нога, обутая в сапог из черной кожи.
     Из экипажа вышел человек, во внешности которого, на первый взгляд, не
было ничего угрожающего. Сенор  настолько  привык  к  причудам  Семидесяти
Семи, что его почти не удивил облик, избранный Королем Жезлов.
     Король  остановился  над  поверженной  Химерой  и  некоторое   время,
улыбаясь, рассматривал ее. Его лицо было молодым и  совершенно  спокойным.
Тонкая полоска усов над верхней губой придавала ему слегка ироничный  вид.
Костюм из тонкой материи, подобный тому, который Сенор  видел  на  Красном
Вдовце, не мог бы защитить своего  обладателя  даже  от  небольшого  ножа.
Однако Король Жезлов не нуждался в примитивной защите. Внутри его  зрачков
тлели две красные точки и  это  было  единственное,  что  внешне  отличало
Короля  от  человеческого  существа.  Красное  точки  в  глубине   зрачков
заключали в себе угрозу большую, чем любое материальное оружие.
     Несмотря  на  смятение,  охватившее  его,  Сенор  разглядел  странный
предмет, висевший на шее Короля - что-то вроде сверкающих осколков  внутри
кокона из переплетающихся металлических нитей. Позже до него дошло, что он
видит Зеркальный Амулет, а сверкающие осколки - не что иное,  как  кусочки
зеркал,  движущиеся  по  неведомым  орбитам...   Сенор   смотрел   на   их
завораживающее  мерцание  и  гадал,  кукую  же  силу  таит  в  себе   этот
необъяснимый предмет. Именно тогда, плененный и беспомощный, он  дал  себе
слово, что узнает это, если, конечно, останется жив...
     Не переставая улыбаться, Король Жезлов  извлек  из  кармана  ошейник,
сделанный из гибких стальных пластин. На одной из них  сверкал  отраженным
светом большой голубой кристалл.
     Склонившись над Химерой, Король быстрым  ловким  движением  пропустил
пластины под ее шеей. Звякнул замок, от которого за  десяток  шагов  пахло
магией. Этот запах был слишком  хорошо  знаком  придворному  Башни.  Никто
теперь не мог бы найти на ошейнике место, в котором пластины соединились и
слились воедино. После этого Король тихо и неприятно засмеялся.
     По-прежнему не имя возможности шевельнуться, Сенор  лежал  и  пытался
осознать свои ощущения. Постепенно до него  доходило  зловещее  назначение
ошейника и то, в каком положении он оказался.
     Голубой кристалл слепил Химеру. Но не  два  ее  широко  расставленных
глаза, а  таинственный  зрачок  между  ними.  Вместо  голубых  арок  перед
внутренним взором Химеры теперь разливалось ровное ослепительное сияние, в
котором невозможно было что-либо разглядеть.
     Герцог понял, что пока проклятый ошейник находится  на  его  шее,  он
совершенно беспомощен в Тени, как самые  низшие  из  существ,  не  умеющие
перемещаться  сквозь  ландшафты.  Заговорщики  либо  ничего  не  знали  об
ошейнике, либо  не  захотели  говорить  о  нем.  Это  был  один  из  самых
неприятных сюрпризов с тех пор, как он попал в  Обитель  Семидесяти  Семи,
хотя чего-то в этом роде ему следовало ожидать.
     Король дал знак и четверо его уродливых подданных, подняв беспомощную
Химеру, погрузили ее в приземистый экипаж своего властелина.

                                17. САМКА

     Подвижность вернулась к ней лишь во дворце Короля  Жезлов,  пришедшем
из Хаоса на зов своего хозяина...
     До этого он лежал на заднем сидении экипажа и мог видеть только одним
правым  глазом,  а  Король  управлял   стремительно   мчавшейся   машиной,
вцепившись руками в ажурное колесо с двумя толстыми спицами и глядя вперед
через широкое изогнутое стекло. Сзади бежала, скакала,  летела  его  разно
шерстная свита и гнала перед собой волну ужаса и ненависти.
     Химерическое существо содрогнулось, заметив внезапно  появившегося  у
горизонта гигантского зверя, который увеличивался по  мере  приближения  к
нему, пока, наконец, не заслонил собою полмира. Его голову Сенор так и  не
успел разглядеть, а теперь  она  была  скрыта  облаками.  Туловище  висело
чудовищным мешком между трех лап, расставленных в вершинах треугольника, и
когда зверь остановился, оно тяжело опустилось вниз,  словно  перевернутое
горное плато, упавшее с небес на землю. Кожа монстра напоминала монолитную
каменную стену, в которой кое-где  были  видны  черные  дыры  туннелей.  К
туннелям вели уродливые кожные наросты, похожие на  ступени.  Каждая  лапа
существа Тени была во много раз толще кобарской Башни и оставалось  только
гадать, какие пространства скрывались внутри его невообразимого тела.
     Сенор понял, что это и есть дворец Короля Жезлов. Мысль  о  том,  что
ему придется  жить  во  внутренностях  животного  Хаоса  вызывала  у  него
чувство, близкое к брезгливости. Он представлял себе извивающиеся коридоры
кишок, потолки и стены из окровавленной ткани, ручьи лимфы, озера крови  и
полы, залитые слизью.
     Как выяснилось позже, он не так уж сильно ошибался.

     Четверо слуг Короля несли его по  ступеням  из  загрубевшей  кожи,  а
затем - сквозь туннель, стены которого слабо фосфоресцировали. В их сиянии
все приобретало жутковатый фиолетовый оттенок.
     Один глаз Химеры смотрел вперед, а другой - назад, и Сенор видел, что
отверстие  туннеля  затягивается  за  идущими,  как  будто  плоть   дворца
подчинялась неслышному приказу.
     Они оказались в небольшом гроте, по дну  которого  протекал  кровавый
ручей. Тут же  была  привязана  лодка,  сделанная  из  какого-то  гладкого
материала. На его поверхности не было ни единого стыка.
     Сенор, наконец, почувствовал, что может двигаться, и почти  в  то  же
мгновение слуги опустили его и он встал  на  свои  четыре  лапы.  Один  из
сопровождающих потянул Химеру за ошейник, показывая, что надо  садиться  в
лодку. Даже если бы Сенор хотел сопротивляться, это  было  бессмысленно  -
голубой кристалл  превратил  его  в  довольно  жалкое,  по  меркам  Хаоса,
существо. Туннель сомкнулся за  его  спиной,  закрыв  выход.  Он  оказался
внутри дворца Короля Жезлов.
     Герцог покорно вошел  в  лодку  и  расположился  на  дне.  Двое  слуг
сопровождали его дальше, лодка была отвязана и ее  шестами  оттолкнули  от
берега.
     Кровавый ручей терялся во мраке, но  когда  они  погрузились  в  этот
мрак, оказалось, что Сенор может видеть в  нем,  однако  так,  словно  все
вокруг подернуто багровой пеленой.
     Течение ручья несло лодку, слуги шестами направляли ее  и  тут  Сенор
заметил, что ручей течет вверх под довольно большим  углом,  будто  чья-то
глотка всасывает в себя кровь. Он увидел это, но не  слишком  удивился,  -
каменные лодки, ручьи, текущие вверх, дороги из черепов  и  дворец  внутри
гигантского зверя казались ему пока что самыми безобидными из чудес  Тени,
но ему приходилось видеть и гораздо более угрожающие чудеса.
     Кровавый ручей вынес лодку в огромный  зал,  который  можно  было  бы
назвать прекрасным, если забыть о  том,  что  его  стены,  пол  и  потолок
состояли из живой  ткани.  Пульсирующая  плоть  окружала  Химеру  со  всех
сторон, словно подобие дикого ландшафта багрового и фиолетового цветов,  -
средоточие жизни, от которой пахло медленной смертью...
     Здесь слуги Короля выпустили Химеру  из  лодки  и  Сенор  понял,  что
оказался там, где ему, может быть, предстояло провести остаток своих дней.

     Химеру было невозможно приручить. Король Жезлов знал это и  не  питал
иллюзий относительно пойманной твари. Однако, все  же  существовал  способ
сделать  ее  личным  существом,  почти  талисманом.  Химера  должна   была
смириться с неизбежностью влияния  голубого  кристалла.  Когда  властелину
королевства Унн показалось, что такой момент настал, Сенор получил  доступ
в любое место дворца.
     Он бродил во внутренностях гигантского порождения  Тени,  никогда  не
смыкая глаз, потому что Химеры не  спали.  Ему  довелось  быть  свидетелем
многих интриг, убийств, самоубийств,  оргий,  необъяснимых  превращений  и
неотразимо опасного колдовства. Ему случалось видеть тела уродливых, никем
не узнанных жертв, трупы, плывущие в багровой полутьме по кровавым ручьям,
сражения, которые велись при помощи стали, магии и  еще  чего-то,  намного
более стремительного, чем магия.
     Бежать было некуда, даже если бы  он  захотел  сделать  это.  Он  был
заперт в одном единственном ландшафте, где находился дворец Короля  Жезлов
и где Химеру так легко было отыскать. Довольно часто  он  встречал  самого
Короля и узнавал его в любом облике, даже самом странном. Тогда  он  ловил
на себе внимательный взгляд Короля, если, конечно, в тот момент у  хозяина
были глаза. Постепенно Сенор, превращенный в Химеру, научился  делать  то,
что от него ожидали, а сам, тем временем, ждал  своего  часа.  Он  не  мог
позволить себе ошибиться. На карту была поставлена его жизнь.
     Временами  химерическая   часть   его   существа   брала   верх   над
человеческой, и тогда с ним происходили странные метаморфозы. Это было то,
что  называлось  в  Хаосе  танцами  Химер;  возможность  созерцать   такие
метаморфозы ценилась почти так же высоко, как мистическое  влияние  самого
животного. Сущности были могущественны,  но  даже  они  не  могли  создать
ничего похожего на танцы Химер или хотя бы  сотворить  искусную  подделку.
Потому что танцы невозможно было подделать - они были  проявлением  слепых
сил Хаоса и еще одной  силы,  источником  которой  был  Хозяин  Иллюзий...
Вероятно, только это и спасло Сенору жизнь. Химеры были священны  и  никто
не рисковал ссориться с Хозяином Иллюзий.  Никто,  за  исключением  Валета
Пантаклей, Красного Вдовца и Аравана из Долины Вечного Света. Они пошли на
очень большой риск и Сенор понял это не сразу. Значит,  Зеркальный  Амулет
стоил того.
     Для герцога, потерявшего память, танцы Химер тоже были  загадкой.  Он
не понимал того, что происходило с  чужим  телом;  ему  оставалось  только
наблюдать за  этим  без  надежды  когда-нибудь  привыкнуть  к  собственной
способности изменяться...
     Но  однажды  с  ним  произошла  странная  история,  получившая   свое
продолжение много позже. Впрочем, странной эта история  показалась  только
ему одному.

     Он  лежал  среди  фосфоресцирующих  стен,  пахнувших   сырым   мясом,
чувствуя, как подрагивает под ним чужая плоть. Огромная тварь перемещалась
по Тени, неся в себе пристанище властелина Королевства Унн. Химера  лениво
чистила лапы, испачканные в крови и слизи, но ее мозг был занят совершенно
другим. Герцог Йерд раздумывал над тем, как украсть Зеркальный Амулет.
     А в это же время, но совсем в другом месте  Валет  Пантаклей  пытался
втолковать Магу, что Хозяин Иллюзий, создавая Химер, не случайно  разделил
их на самцов и самок. При этом Валет ничего не говорил и не делал  никаких
жестов, потому что у него не было рта и не было  рук.  Он  был  призрачной
зарей в мире, навеки погруженном во тьму, а этот мир в  свою  очередь  был
одной из причуд Мага и одной из его теней. Там,  среди  вечной  ночи,  Маг
занимался тем, что, догадываясь о роли подлинных властителей Тени, пытался
сотворить абсолютное, окончательное зло.  Вторжение  Валета  очень  сильно
мешало ему, но он не знал, что должен быть благодарен незванному  гостю  -
тот спас его от встречи с самим Хозяином Смерти.
     Когда Маг узнал от пролившихся на него лучей слабого света, что  речь
идет о единственной  пойманной  самке  Химеры,  которая  была  его  личным
существом, он был поражен наглостью Валета. И в то же время  восхищен  ею.
Конечно, они оба рисковали  навлечь  на  себя  гнев  создателя  Химер,  но
события можно было повернуть так, что вся вина легла бы на Короля  Жезлов.
Это казалось Магу подозрительно большой удачей, однако он не нашел  слабых
мест в плане Валета.
     ...Спустя сто долгих дней по личному времени Сенора, Валет воплотился
неподалеку от дворца повелителя масти Жезлов, имея в  своих  внутренностях
самку Химеры.

     Тело самца почуяло самку на огромном расстоянии и сразу же потянулось
к ней. Сенор ощутил неприятное раздвоение - его мозг был  холоден  и  чужд
всему, к чему устремилась  чужая  плоть.  Однако  химерическая  часть  его
существа была слишком сильна и он был вынужден уступить ей.
     Она, эта часть, откуда-то знала, что  самка  приближается,  плывя  по
кровавому ручью в одиночестве и испуге. Самцом Химеры овладела похоть. Его
тело задрожало и древний меч,  засевший  где-то  внутри  невидимой  иглой,
вонзился во внутренности. Несмотря на  боль,  один  глаз  самца  продолжал
обшаривать багровый сумрак в ожидании появления самки,  в  то  время,  как
другой застилала слепящая пелена.
     Химера появилась из темного коридора вены и  Сенор  подумал,  что  не
должен испытывать к ней ничего, кроме отвращения. Она  действительно  была
ужасна по человеческим меркам, эта самка  существа  из  Хаоса,  со  своими
тремя головами на голых  шеях,  извивавшихся,  как  три  черных  блестящих
червя, с телом, в котором соединялось несовместимое,  мохнатыми  передними
лапами,  шерсть  на  которых  была   покрыта   свежей   кровью,   уродливо
поставленными задними ногами, заканчивающимися копытами, и тонким  хвостом
с костяным наростом на самом конце, острым, как стилет.
     Стальной ошейник с магическим замком  и  сияющим  голубым  кристаллом
стягивал три шеи самки в тугой  жгут  и  ограничивал  движения  ее  голов,
однако она не слишком страдала от этого. Сенор по собственному опыту знал,
насколько зыбко осознает Химера количество своих голов. И еще он знал, что
бесполезно пытаться понять свойства этой твари, казавшиеся ему безумными и
дикими...
     Самка выбралась на берег из кровавого ручья и отряхнулась,  скрывшись
на мгновение за частой сетью  брызг.  Это  привело  самца  в  еще  большее
упоение. И  хотя  Сенор  видел  все  отвратительное  в  ней  и  мог  долго
перечислять причины, по которым должен был бы испытывать брезгливую дрожь,
его химерическая половина предательски жаждала только одного -  слияния  с
самкой. В то же время что-то подсказывало ему, что она ведет  себя  как-то
странно. Злобный блеск ее глаз не вязался с похотливыми  движениями  тела,
разбухшим выменем и быстрой игрой раздвоенных языков,  торчавших  из  трех
оскаленных пастей.
     Эти языки касались шеи самца, а когти  царапали  относительно  нежную
кожу на боках; потом герцог поймал себя на том, что его языки и когти  уже
довольно давно делают то же самое с телом самки. Три черных  червя  обвили
его, скользя по спине и животу и оставляя на  них  следы  слизи  и  крови.
Химера оказалась слишком близко, чтобы он мог теперь отчетливо видеть  ее.
Тонкий хвост хлестал его, как водяная струя, до тех  пор,  пока,  наконец,
оба существа Тени не соединились и какой-то шум не заглушил все  остальные
звуки.
     Сенор вдруг осознал, что самка издает отчаянные  протестующие  крики,
не слышные, однако, человеческому уху, и понял, что  эта  странная  любовь
была принудительной не только с его стороны. Тело рядом  с  ним  полностью
отвечало движениям его собственного  тела,  но  в  нем  осталась  какая-то
мрачная подавленная сила, и он  ощутил  ее,  как  невысказанную  угрозу  и
затаенную ядовитую злобу...
     Сильнейшее возбуждение, не  имевшее  ничего  общего  с  человеческим,
переполняло тело самца. Сладострастие и отвращение были как  два  сильных,
но мутных потока, перемешавшихся и слившихся в один;  Сенор  отказался  от
попыток что-либо разглядеть в нем. Он знал только о приближении  какого-то
совершенно  незнакомого  ему,  всепоглощающего  чувства,   которое   могло
оказаться и удовольствием, хотя ничего не  говорило  об  этом,  кроме  его
памяти и старых человеческих привычек.
     Он   ждал   этого    последнего    сомнительного    удовольствия    с
противоестественным любопытством, с  каким  иногда  заглядывают  в  бездну
кошмара или смерти, заранее  догадываясь  о  том,  что  там  действительно
ожидают кошмар и смерть...
     Когда  удовольствие,  наконец,  нахлынуло,  оно  опрокинуло  его   и,
извратив самое себя, бросило в  темную  пульсирующую  вселенную  боли,  из
которой  он  вынырнул  совершенно  разбитым,  не  ощущая   ничего,   кроме
опустошенности и обмякшего тела самки под собой.
     Он медленно высвободился, облизывая раздвоенным языком ее черные шеи,
словно  старался  напоследок  умилостивить  беспощадное  божество,   зная,
впрочем, что все это напрасно. И он не ошибался.
     Самка поднялась и шатаясь, направилась к ручью. Несмотря на слабость,
она вызывала страх, который был еще более  сильным  от  полного  неведения
Сенора. Он чувствовал себя так, словно на него обрушилась ярость абсолютно
чуждого и потому неумолимого существа... Страх  очень  долго  оставался  с
ним. Может быть, герцогу  следовало  тогда  убить  эту  самку,  но  он  не
представлял себе, как это сделать.
     Бросив в его сторону последний тяжелый взгляд, Химера  погрузилась  в
теплые струи кровавого ручья и тот понес ее из грота в темноту,  пока  она
навсегда не исчезла в  ней,  словно  чудовище,  которое  прибрали  обратно
глубины ада.
     Герцогу еще предстояло теряться в догадках относительно того,  в  чем
были смысл и значение этой странной встречи,  но  когда  ему  представился
случай завладеть Зеркальным Амулетом, он благополучно и  надолго  забыл  о
ней.

                              18. ОТРАВИТЕЛЬ

     Перед королевской охотой Сенор снова увидел заговорщиков, собравшихся
вместе. К тому времени он  свободно  разгуливал  внутри  обширного  живого
дворца Короля  Жезлов,  словно  священное  животное,  и  мог  многое  себе
позволить. Он хорошо притворялся и Король возлагал на свою Химеру  большие
надежды.
     Тем не менее, превращенный герцог был предметом вожделения для многих
и не был обойден вниманием. Он чувствовал, что в любом месте дворца за ним
следят десятки глаз и других органов чувств, которым не было названия.
     Из узкого темного отверстия в голове гигантской твари, покоившейся на
голом острове среди необозримого розового океана, Химера наблюдала за тем,
как прибывают участники охоты.
     Некоторые воплощались прямо здесь, на  острове,  и  тогда  из  ничего
вдруг появлялось морщинистое тело старой Императрицы, два  ползающих  тела
Тройки Чаш, очаровательная и опасная Девятка Жезлов  с  неизменной  лживой
улыбкой на юном лице.
     Бароны Крелла прибыли на каменной лодке, в которой находился и старый
знакомый  Сенора  -  Двойка  Пантаклей.  На  дне  лодки  догорал   костер;
по-видимому, перевозчик только что закончил трапезничать. То, что Валет  и
Двойка прибыли вместе, заставило Незавершенного призадуматься.
     Красный Вдовец также явился воплощенным. Сенор видел, как  вспенилась
поверхность розового  океана  и  из-под  нее  всплыло  длинное  обтекаемое
сооружение из темного металла с высокой башней посередине. Красный  Вдовец
вышел из этой башни; его сопровождали  четверо  слуг  в  мягких  костюмах,
застегивающихся  спереди.  Сам  Вдовец  выглядел  так  же,  как  во  время
последней встречи с герцогом, но на этот раз его костюм был усыпан золотой
пылью. Яркая светящаяся точка послушно следовала за его левым запястьем на
расстоянии, равном длине ладони.
     Араван из Долины Вечного Света  упал  на  остров  дымящимся  каменным
шаром, который тяжело покатился в гору, - туда, где  находились  входы  во
дворец, зиявшие множеством открывшихся нор.
     Маг появился из летающей твари, с ревом опустившейся на остров. С ним
был  его  мистический  зверь  -  самка  Химеры.  Голубой  кристалл  тускло
поблескивал в стальной оправе, туго стягивавшей три ее шеи. От ошейника  к
запястью Мага тянулась едва заметная нить, тонкая, как паутина.
     При виде самки тело герцога пронзила знакомая дрожь. Но ощущение было
далеко не таким сильным, как тогда, в темном гроте,  на  берегу  кровавого
ручья. Сейчас им  владело  отчаяние.  Он  почти  утратил  надежду  украсть
зеркала Короля Жезлов и, значит, снова обрести свой прежний облик.
     Герцог знал, что произойдет теперь. Гости будут пить волшебный нектар
грифонов из Бездонных Колодцев Кхаргу,  забавляться  игрой  с  иллюзорными
мирами и, конечно, захотят увидеть танцы Химер.
     У Сенора еще было время, но уже не было покоя.  Он  не  сомневался  в
том,  что  у  баронов  Крелла,  Вдовца  без  имени  и  Аравана   кончается
терпение...
     Полный недобрых предчувствий, он застыл  в  одной  из  пещер  дворца,
которая только казалась пустой, и слушал, как в необъятной утробе уснувшей
твари Хаоса веселятся гости.

     Охота началась спустя пятьдесят тысяч ударов его химерического сердца
и этот промежуток показался ему вечностью. Сенор не  знал  даже,  кто  был
объектом этой охоты. Он почувствовал только, как дворец начал двигаться, и
услышал зов своего хозяина.
     До этого он лежал и вяло размышлял о том, что происходило с его телом
совсем недавно, когда он показывал гостям  Короля  танцы  Химеры.  Сам  он
полностью отдал это тело во власть непостижимых инстинктов и видел  только
потрясающие воображение вещи, происходившие с танцующей самкой.
     Зов хозяина вывел его из раздумья. Прятаться было  бессмысленно.  Его
химерическая  плоть  каким-то  образом  избавляла  Короля  от   враждебных
влияний, приносила удачу, восстанавливала силы... Во  время  охоты  Химера
должна была быть рядом с властелином.
     Сенор выскочил из дворца и увидел длинную цепь гостей, слуг,  ловчих,
окруженную  сворами  полупрозрачных  созданий,  искрившихся,  как   жидкое
стекло. Он хорошо помнил их. Когда-то они преследовали его самого.
     Король сидел в том самом сверкающем экипаже с затемненными  стеклами,
в котором Сенор впервые увидел его. Сейчас верх экипажа был опущен и Сенор
узрел голову хозяина, возвышавшуюся над его гладким  зализанным  корпусом.
Глаза Короля были спрятаны за двумя зелеными кристаллами, а руки покоились
на ажурном рулевом колесе.
     Король сделал нетерпеливый жест и Химера покорно прыгнула  на  заднее
сиденье. Рев оглушил ее и смердящая машина сорвалась с места.

     Незавершенный, чье сознание было заключено в уродливом  теле  Химеры,
так и не узнал, за кем шла охота. Мимо проносились Сущности, которые  были
существами или стихиями, ландшафты сменяли друг друга с головокружительной
быстротой, а он полулежал в неудобной и нелепой  позе  на  заднем  сидении
экипажа, управляемого Королем Жезлов. Две  пары  глаз  Химеры  глядели  по
сторонам, а одна неотрывно уставилась на Зеркала, болтавшиеся  на  шее  ее
хозяина.
     Они миновали ландшафты, занятые королевством Унн,  окрестности  Замка
Крика, Туманные Горы, к которым было  невозможно  приблизиться,  пересекли
Дорогу Без Конца И Начала, и оказались на территории масти Мечей.
     В этот момент Химера  заметила  справа  знакомый  силуэт.  Ее  сердце
забилось быстрее. Сенор  не  мог  ошибиться.  Бродячий  Монах  Треттенсодд
Сдалерн стоял вдали от мчавшегося экипажа, за широким ручьем, почти рекой,
и делал Химере какие-то знаки. Река вытекала из-за  холма  и  терялась  за
другим холмом; кроме нее, ничего не разделяло старых знакомых.
     То, что Сенор увидел, означало для него  нечто  большее,  чем  просто
очередная встреча в Тени. Он рассчитывал на помощь и обратное  превращение
в человека. Он понимал, что другого такого шанса у  него  может  не  быть.
Невидимый Глупец, находившийся где-то рядом (Сенор давно забыл про  него),
вдруг напомнил о себе множеством возбужденных голосов, призывавших  Химеру
использовать этот призрачный шанс. Другая ее  голова  видела,  как  Король
Жезлов повернулся и подозрительно уставился на свой живой талисман. Герцог
ощущал  это  стремительно  нараставшее  подозрение,  несмотря  на  зеленые
кристаллы, за которыми не было видно страшных глаз Короля,  и  понял,  что
через несколько мгновений будет уже поздно пытаться бежать.
     Он не стал дожидаться этого момента и  сорвался  с  места.  Отчаянный
прыжок вправо из стремительно двигавшегося  экипажа  привел  к  тому,  что
Химера ударилась о землю и прокатилась по камням, оставляя на  них  клочья
шерсти и сдирая кожу. Но боль только подстегнула ее. Радуясь тому, что все
кости целы, Сенор в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его
от ручья, и с размаху погрузился в него.
     Жидкость была тягучей и выталкивала из  себя  уродливое  тело.  Когда
тяжелые брызги медленно опали, оказалось, что  в  ручей  погружены  только
лапы Химеры и нижняя часть ее  живота.  Лихорадочно  работая  лапами,  она
поплыла к другому берегу, на котором ее поджидала знакомая фигура в  серой
рясе, подпоясанной дохлой змеей. Сенору  даже  не  пришло  в  голову,  что
Сдалерн,  внезапно  появившийся  на  территории  масти  Мечей   во   время
королевской охоты, мог оказаться иллюзией или наваждением.
     Одна из голов  Химеры  была  все  время  повернута  назад  и  поэтому
Незавершенный видел все,  что  творилось  за  его  спиной  с  момента  его
дерзкого прыжка.
     Кавалькада охотников была слишком увлечена преследованием жертвы и не
сразу заметила бежавшую Химере. Только Король  Жезлов  отреагировал  почти
мгновенно. Однако мчавшемуся  с  большой  скоростью  экипажу  понадобилось
некоторое время, чтобы остановиться.
     Тем  не  менее,  вначале  Король  не  стал  утруждать   себя   пошлым
преследованием четвероногой твари. Вместо этого она ощутила  на  себе  его
влияние.  Холод,  сковавший  движения,  непроглядная  тьма,   бессилие   и
притяжение темного существа, оставшегося позади, -  все  это  настигло  ее
разом. Но они находились на территории масти Мечей и влияние чужого Короля
не было сокрушительным. Вдобавок Сенор почувствовал, что некто  или  нечто
помогает ему; может быть, это был Сдалерн, а может быть, кто-то другой. Во
всяком случае, он ощутил, как постепенно рвутся опутавшие его липкие  нити
и к нему возвращаются зрение, способность двигаться и размышлять. Его  уже
снесло далеко вниз по течению ручья, но утонуть  в  этой  вязкой  жидкости
казалось невозможным.
     Он увидел, что большая часть охотников оставила охоту, развернулась и
мчится к ручью. Среди возвращавшихся были Повешенный, Император, Король  и
Дама Мечей, бароны Крелла в летающем экипаже,  Красный  Вдовец  и  Араван.
Сенор понял, что дела его плохи. Объединенному влиянию сущностей  он  вряд
ли смог бы противостоять.
     Желанный берег был так близко и совсем рядом  была  фигура  Бродячего
Монаха. Глаза за круглыми стеклами весело поблескивали, но Химере было  не
до веселья. Король Жезлов понял, что от него ускользает нечто большее, чем
священное животное, и лично устремился в погоню.
     Он был поражен  тем,  что  оказалось  бессильным  его  всепроникающее
влияние, но кроме того, прекрасно знал, что в результате  этой  утраты  он
сам станет жертвой мчавшихся за ним стервятников,  готовых  отведать  труп
бывшего повелителя масти. Сейчас у него не было времени размышлять о  том,
в чью ловушку он попал.
     Он испытал  безграничное  отчаяние  и  никогда  ранее  не  испытанное
бессилие, когда понял, что  ему  больше  не  подчиняются  ни  материя,  ни
ландшафты, ни слуги, ни даже тело,  в  котором  он  был  воплощен.  Что-то
превратило его из властелина в одну из жалких тварей Тени, существующих  в
одном-единственном ландшафте; он стал рабом своего положения.
     Тогда он вдруг вспомнил о Зеркальном Амулете и сжал пальцами предмет,
висевший у него на шее, в  котором  сконцентрировались  все  его  надежды.
Пришел  тот  кошмарный   крайний   случай,   когда   Король   должен   был
воспользоваться амулетом. В безумии, охватившем его, он стал озираться  по
сторонам, но ему суждено было испытать новое потрясение - вокруг  не  было
зеркал, а он не мог даже создать их. Король сдавленно завыл,  выпуская  из
руки бесполезную игрушку, и выскочил из остановившегося экипажа. Теперь им
владело одно всепоглощающее желание - он хотел  во  что  бы  то  ни  стало
настичь Химеру.
     У Короля было единственное преимущество перед другими Сущностями - он
начал преследование раньше всех и находился ближе всех к зверю. Он  первым
погрузился в вязкий ручей и поплыл к другому берегу.
     На том берегу находились вздрагивающая от ужаса Химера и  беззаботный
Бродячий Монах, снимавший с нее ошейник с  голубым  кристаллом.  Сенор  не
ведал колдовства, с помощью которого это было сделано, -  все  три  головы
Химеры были повернуты  в  ту  сторону,  откуда  приближалась  темная  стая
преследователей.
     Все  в  этой  стае  были  так  или  иначе  заинтересованы  в   поимке
мистического живого талисмана. Кто-то хотел отомстить,  кто-то  -  обрести
могущество, а кое-кто - просто сохранить жизнь. Только трое  в  этой  стае
знали о заговоре, но и они столкнулись с чем-то неожиданным. Что-то  чужое
вторглось в привычный им мир.
     На ходу Сущности изменяли себя и  изменяли  окружавший  их  ландшафт.
Нечто грозное, чему не было даже названия, теперь надвигалось на Химеру  и
Бродячего  Монаха  отовсюду.  Оно  воздействовало   на   чувства,   разум,
последовательность событий, материю и законы движения.  Сенор  понял,  что
вскоре просто исчезнет в темном  вихре  обрушившегося  на  него  Хаоса.  В
лучшем случае, возвращение к жизни  окажется  для  Незавершенного  началом
нового рабства.
     И  в  это  время  стихии,  бесновавшиеся  вокруг,  стали   отступать,
угрожающие  твари  -  меркнуть,  словно  их  окутывал  туман,  а  влияния,
раздиравшие на части мозг, ослабели настолько, что Сенор снова мог увидеть
окружающий мир. Он понял, что  небольшая  часть  пространства,  включающая
остров, на котором находились он, Бродячий Монах, ручей, протекающий среди
холмов, и Король Жезлов, смещается в  какой-то  другой  ландшафт,  но  кто
вызвал это изменение, осталось для него загадкой.
     Исполинские тени Сущностей были размыты, как будто он видел только их
изображения за мутным стеклом. Потом и они исчезли. Вокруг было  сумрачное
пространство, освещенное слабым светильником, свисавшим откуда-то  сверху.
Его мерцающего света хватало только  на  то,  чтобы  из  мрака  проступили
посеребренные  контуры  близлежащих  холмов,  лениво  струящийся  ручей  и
неподвижно застывшие фигуры Химеры и Сдалерна. Крохотный  круг  света,  на
котором  разыгрывалась  мрачная  драма...  Ни  звука  не   доносилось   из
окружающей актеров  пустоты  и  не  было  ни  одного  намека  на  то,  что
существует некто за завесой темноты.
     Только один преследователь успел попасть в этот убогий  ландшафт,  но
он не подавал признаков жизни. Тело  Короля  Жезлов  всплыло  на  середине
ручья лицом вниз и медленно приближалось к берегу. Но кто умертвил Короля?
И была ли это смерть?
     Сдалерн Тринадцатый, а вслед за ним и Химера спустились чуть ниже  по
течению ручья, туда, где тело Короля должно было прибить к  берегу.  Дрожа
от возбуждения и  тревоги,  превращенный  герцог  смотрел,  что  же  будет
дальше.
     Монах вошел по колено в ручей и подтянул к себе тело, лишь наполовину
погруженное в жидкость. Затем он выволок мертвеца на берег и перевернул на
спину.
     Незавершенный отшатнулся, словно от удара ледяного ветра,  и  ощутил,
что его захлестывает волна липкого ужаса. Он не мог объяснить себе, почему
испытывает этот ужас. Он ожидал чего угодно, только не того, что увидел.
     Лицо Короля Жезлов было его собственным лицом.
     Но кроме того, оно было лицом трупа. Широко открытые  глаза  смотрели
вверх и в них отражались две багровые точки. На груди мертвеца переливался
мертвенным светом Зеркальный Амулет. Осколки зеркал  безмятежно  плыли  по
своим орбитам.
     Сдалерн поднял голову и посмотрел на Химеру с кривой ухмылкой.
     - Бери свое тело... и амулет впридачу, - сказал он и  вслед  за  этим
Сенор услышал смех безумца.
     Но  безумец  владел  магией,  которая  самому   Незавершенному   была
недоступна.
     - Соглашайся! - шепнул  в  одно  из  ушей  Химеры  невидимый  Глупец,
возникший неизвестно откуда, и тонко захихикал.
     Сенор почувствовал приближение кошмара, который уже пережил  однажды.
Тогда творцами кошмара были бароны Крелла, Араван из Долины Вечного  Света
и Красный  Вдовец  без  имени.  Теперь  эту  работу  предстояло  выполнить
Треттенсодду Сдалерну. Все существо Химеры восстало против повторения  тех
мук, но после вспышки чудовищной боли  на  нее  опустилась  благословенная
тьма...

     Он очнулся под светильником, истекавшим белесым  светом,  и  до  него
донесся тихий плеск ручья. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к  этим
звукам, и привыкал быть живым.
     У него снова были руки и ноги. Ладонями он нащупал под  собою  мягкую
шерсть и узнал поющую шкуру. Поднес руку к глазам  и  увидел  перстень  на
пальце... Тогда Сенор сел и посмотрел на Бродячего Монаха.
     Тот сидел на берегу ручья, опустив ноги в вязкую жидкость,  и  глядел
на вспыхивавшие в ней серебряные  искры.  Тело  Химеры,  которое  Холодный
Затылок вначале даже не узнал, лежало тут же, но  в  нем  больше  не  было
жизни.
     Заметив, что Сенор очнулся, монах предостерегающе поднял руку.
     - Не благодари меня! Когда-нибудь я приду за долгом.
     - Где мы? - герцог еще не окончательно пришел в себя. В голове шумело
так, словно ветер выл ненастной ночью.
     - Нас приютил один твой старый знакомый, - с  хитрой  улыбкой  сказал
Сдалерн и  вытащил  ноги  из  ручья.  Склонность  монаха  к  драматическим
эффектам сейчас просто раздражала Сенора, хотя он, по-видимому, был обязан
Сдалерну жизнью. Понимая, что ничего не добьется, он решил сменить тему.
     - Что это за ручей?
     - Ты помнишь одно из моих прозвищ? - ответил Треттенсодд вопросом  на
вопрос.
     Даже небольшое умственное  напряжение  было  сейчас  мучительным  для
герцога. Поэтому он начал перечислять:
     - Кормилец Небесных Детей, Собиратель Камней, Магистр Игры, Хранитель
Космического Яда...
     - Это - ручей Космического Яда! - торжествующе перебил  его  Бродячий
Монах. - Он совершенно безвреден для смертных и  не  представляет  никакой
опасности для Хозяев Тени.  Однако  Яд  оказался  смертельным  для  Короля
Жезлов. Значит...
     - Значит, не он - Хозяин Тени.
     Сенор коснулся рукой Зеркального Амулета, висевшего у  него  на  шее.
Загадочный предмет оставался  холодным,  сколько  он  не  согревал  его  в
ладони.
     - Итак, ты отравил Короля Жезлов, - сказал герцог и засмеялся.  Вновь
обретенная относительная свобода опьяняла его. - Но  откуда  здесь  взялся
этот ручей?
     Черная рука-протез вытянулась в  том  направлении,  где  зыбкий  свет
светильника серебрил голые купола холмов.
     - Пойдем, покажу тебе кое-что, - сказал Сдалерн, выбираясь на берег.
     Вслед за монахом Сенор, пошатываясь, побрел на вершину возвышенности,
из-за которой вытекал ядовитый ручей. Взобравшись на нее, он  увидел,  что
ручей берет свое начало сразу за противоположным склоном  холма.  Жидкость
вытекала из горлышка небольшой мутно-зеленой бутылки, лежавшей на  боку  в
углублении почвы. На поверхности сосуда  были  видны  символы,  ничего  не
говорившие придворному Башни.
     Спустившись с холма, монах поднял бутылку и заткнул горлышко пробкой.
     - Кое-что еще осталось, - удовлетворенно сообщил он Сенору,  поболтав
бутылкой возле своего изуродованного уха.  Конечно,  в  бутылке  не  могла
поместиться и тысячная часть  жидкости  ручья,  но  герцог  совершенно  не
удивился. Ему показалось, что он уже избавился от этой способности.
     Монах спрятал магический сосуд под рясу. Сенор смотрел  на  последние
струи жидкости, исчезающие за  холмом.  Вскоре  перед  ним  осталось  лишь
пересохшее русло ручья.
     В это время до его слуха донеслись звуки легких шагов.
     Изысканно одетый  юноша  (но  с  таким  же  успехом  это  могла  быть
переодетая  девушка)  появился  из  темноты.  Его  длинные  тонкие  пальцы
перебирали четки из драгоценных камней. Приглядевшись, Сенор  увидел,  что
отдельные  камни  ничего  не  связывает.  Возможно,  они  были   соединены
невидимой нитью. Он поймал себя на том, что придумывает нелепые объяснения
увиденному.
     Камни слишком привлекли его и он не сразу обратил  внимание  на  лицо
юноши.  Оно  было  настолько  лишено  индивидуальных   черт,   что   могло
принадлежать только одному существу в Тени.
     - Теперь я могу вас оставить, - сказал Бродячий  Монах  в  тот  самый
момент, когда Сенору казалось, что он близок к разгадке происходящего.  Он
обернулся и увидел, что ряса  монаха  с  одной  стороны  залита  пурпурным
светом, соперничавшим в  яркости  со  светом  светильника,  свисавшего  из
пустоты. Спустя  несколько  мгновений  Сдалерн  Тринадцатый  исчез,  снова
воспользовавшись неведомой силой, заключенной в его перстне.
     Незавершенный остался наедине с Существом, Не Имеющим Пола.
     - Да, это я, - произнес юноша в ответ на его мысли.  -  Я  дало  тебе
возможность спрятаться от Семидесяти Семи и завладеть Зеркальным Амулетом.
Добро пожаловать в мои владения! Они так далеки от любых  обитаемых  мест,
что здесь никогда никого не бывает. Из этих территорий легко проникнуть  в
любое место Хаоса, но зато сюда почти невозможно попасть. Еще бы,  -  ведь
это ландшафты Отшельника...  Допускаю,  что  они  покажутся  тебе  немного
однообразными, но согласись - это небольшая плата за все, что ты приобрел.
Ничто не должно отвлекать Отшельника от медитаций...
     - И как  долго  мне  придется  скрываться  здесь?  -  спросил  Сенор,
испугавшись того, что судьба уготовила ему еще худшее рабство.
     - Ты сможешь вернуться обратно, когда захочешь, - сказало Суо и в его
голосе звучали нотки презрения. - Тебе больше не угрожают  Сущности.  Если
тебе взбредет в голову отомстить, Зеркальный Амулет сделает это.
     Некоторое  время  Человек  Безымянного  Пальца  ошеломленно   молчал,
опасаясь  какого-нибудь  нового  подвоха.   Мерцающие   камни   непрерывно
двигались  в  ладонях  Существа  из  Мертвых  Времен   и   мешали   Сенору
сосредоточиться.
     - Ты тоже скрывалось здесь от Семидесяти Семи?  -  осторожно  спросил
он, наконец.
     - Ты ничего не понимаешь, Глупец, - с тихим смешком сказало  Существо
Суо. - Они  принимают  меня  за  Утраченную  Сущность.  Когда-то  их  было
Семьдесят Восемь, но одна из Сущностей  была  потеряна.  Они  называют  ее
Отшельником и полагают, что я и есть этот самый  Отшельник.  Ведь  я  умею
все, что умеют они, по крайней мере, не составляет большого труда  убедить
их в этом.
     - Но зачем? - странное поведение Суо не  вызывало  у  Сенора  ничего,
кроме дурных предчувствий.
     - Затем, что мне нравится здесь. Пока.  Я  сильнее  их  всех,  вместе
взятых. И кроме того, для  них  почему-то  очень  важно  найти  Утраченную
Сущность. Я  хочу  знать  -  почему.  Когда  Сущности  соединятся,  должно
произойти что-то значительное, и  может  быть,  я  приобрету  кое-что  для
себя...
     - Но ты ведь и так имело почти все в Мертвых Временах!
     Лицо Суо вдруг изменилось  и  стало  на  мгновение  лицом  женщины  с
драгоценными камнями вместо глаз. В самом  этом  превращении  не  было  ни
малейшего намека на угрозу,  но  придворный  Башни  чувствовал  себя  так,
словно  кто-то  держал  в  равнодушных  пальцах  его   трепещущую   жизнь,
раздумывая, что делать с нею...
     - Я надеюсь приобрести гораздо больше, - проговорило,  наконец,  Суо.
Ледяные пальцы разжались, оставив Сенора в живых. - Разве не  за  этим  ты
привел меня сюда?
     Холодный Затылок был уверен в том, что  Существо,  Не  Имеющее  Пола,
говорит меньше, чем знает, но то, что Суо до  сих  пор  оставалось  здесь,
свидетельствовало о многом. В  любой  момент  оно  могло  превратиться  из
союзника в страшного противника и, откровенно говоря, Сенор  боялся  этого
больше, чем всех демонов Тени, вместе взятых.
     - Пойдем со мной и ты получишь все, что хочешь, -  сказал  он,  теряя
всякую надежду.
     Суо засмеялось холодным безжизненным смехом.
     - Глупец, ты забыл, кто ты и кто я! - сказало оно, отсмеявшись.  -  Я
отпускаю тебя с Зеркальным  Амулетом,  разве  тебе  этого  мало?  От  тебя
требуется всего лишь воспользоваться амулетом, а я доиграю свою игру...  Я
- Отшельник, Семьдесят Восьмая  Сущность,  и  не  советую  тебе  кого-либо
разубеждать в этом!
     То, что Сенор услышал, противоречило всему, что он знал о Существе из
Мертвых Времен, но спорить было бессмысленно и  опасно.  С  самого  начала
никто никому не был должен. Никто никого не предал. Суо и так сделало  для
Незавершенного слишком много, даже  не  желая  этого.  Сейчас  он  лишился
своего неуязвимого спутника и может быть, приобрел смертельного врага. Все
зависело от  того,  чего  ожидало  достичь  Суо,  когда  Семьдесят  Восемь
Сущностей   воссоединятся.   Возможно,   произойдет   катаклизм,   который
перевернет весь Хаос, возможно, Сущности, а с ними вместе  и  Существо  из
Мертвых Времен, обретут новое  могущество,  возможно  вообще  не  случится
ничего заметного, - гадать было бесполезно. Сенор не имел права жаловаться
на судьбу, ведь в его руках оказался амулет, ради которого Валет Пантаклей
стал тайным врагом Короля Жезлов и, должно быть,  рисковал  тем,  что  мог
стать жертвой самого Хозяина Иллюзий...
     - Тогда я возвращаюсь, - сказал  Незавершенный,  чтобы  не  оставлять
между собой и  Суо  мучительную  недосказанность.  Он  слишком  очеловечил
Существо, Не Имеющее Пола, и  до  сих  пор  не  представлял  себе  глубину
пропасти, которая разделяла их на самом деле. К тому же,  один  край  этой
пропасти был неизмеримо ниже противоположного...
     На бездумном и вечно юном лице Суо не отразилось ничего, как будто он
разговаривал с изображением на гобелене. Больше говорить было  не  о  чем.
Сенор повернулся и пошел прочь. На его шее болтался и отбрасывал отражения
тяжелый предмет из металлических нитей и обломков  зеркал.  Амулет  всегда
оставался холодным и его было невозможно согреть.
     Никем не преследуемый, герцог долго шел во  мраке,  где  не  было  ни
единого проблеска света, пытаясь  вызвать  изменение  ландшафта  и  каждое
мгновение  ожидая  того,  что  неведомая  твердь  под  ногами   перестанет
существовать. Ему было страшно, но  еще  страшнее  было  оставаться  возле
Существа из Мертвых Времен.
     ...Через много тысяч шагов темнота впереди подернулась  рябью,  а  за
нею обнаружился уже  совсем  другой  мир.  Ландшафты,  сквозь  которые  он
двигался, сменились несколько десятков раз, прежде чем Сенор увидел  вдали
неясную колеблющуюся тень.
     Тень превратилась в стебель, торчавший из бездонной черной воронки, а
на его вершине тяжелой бесформенной каплей висел Замок Крика.

     Итак, он вернулся в свои владения и  пережил  ужасное  время,  ожидая
мести Семидесяти Семи и того мгновения,  когда  Валет  Пантаклей,  Красный
Вдовец и Араван придут за Зеркалами Короля Жезлов. Но мести не последовало
и никто не побеспокоил герцога в его замке  у  самых  границ  исчезнувшего
королевства.
     Постепенно он снова был втянут в бесконечные войны  и  интриги,  стал
свидетелем чужих смертей, которые не были смертями, и рождений, которые не
были рождениями. Воплощения извращенных замыслов Сущностей шли на  приступ
в изменяющихся ландшафтах Тени, создавали и разрушали города и империи, но
между герцогом Йердом и Богами Земли  Мокриш  возникла  и  больше  уже  не
исчезала стеклянная  стена,  отделившая  его  как  от  страха,  так  и  от
удовольствий. Теперь ничто не затрагивало его слишком сильно и он оказался
в довольно странном положении, - посреди мира, которого он не  понимал,  и
без всякой надежды на окончание собственных повторений.
     Потом эти игры наскучили ему. Длинная череда  событий,  протянувшаяся
сквозь вечность, в которой не было места даже покою небытия, бег по кругу,
погоня  за  новыми  наслаждениями  или  безнадежное  бегство   от   скуки,
стремительно пожирающей душу...
     Ничего  не  давалось  даром.  Он  вдруг  ощутил   себя   марионеткой,
ускользнувшей от жизни. Так ли уж отличались друг от  друга  те,  кого  он
любил? Таким ли уж важным было все, чего он добивался и все, что он терял?
Не осталось ничего, что он не мог бы утратить без сожалений...  Желания  и
муки, длившиеся вечно... Безграничная свалка ощущений... Никчемность того,
что он имел, и бесцельность любого из  путей...  Бесконечное  и,  в  конце
концов, безрадостное колебание между полюсами ненависти и любви, нищеты  и
богатства, ничтожества и власти...
     Ничто больше не имело настоящей цены.
     Прошло время обмана.
     И когда он понял это, коварство Сущностей вернуло его в Землю Мокриш.

                        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЗЕМЛЯ МОКРИШ

                                19. ГЛОНГИ

     Он очнулся от холода  и  увидел  над  собой  небо,  покрытое  серыми,
стремительно несущимися облаками. Он лежал на спине и ощущал под  ладонями
камни. Свежий ветер струился по его лицу холодным ручьем и  играл  длинной
синей шерстью поющей шкуры. Ее  негромкая  песня  и  еще  завывания  ветра
оставались единственными звуками вокруг.
     Он долго смотрел на тусклое лиловое пятно в облаках -  светило  Земли
Мокриш. Светило, которое должно было быть ему знакомо.
     Сенор тяжело поднялся на ноги и осмотрелся. Он стоял на неприветливом
каменном берегу и  перед  ним  расстилался  неподвижный  свинцовый  океан.
Неподвижный, несмотря на сильный ветер.  Только  потом  Сенор  понял,  что
видит в лиловом свете небес уходящее к горизонту ледяное поле.  За  спиной
оказались высокие скалы, в которых он  тщетно  пытался  отыскать  взглядом
проход.
     Он внимательно всматривался в этот  унылый  ландшафт,  бессознательно
пытаясь  обнаружить   признаки   приближающихся   изменений   и   малейшие
свидетельства подделки. Но незыблемыми оставались лед, камни и  скалы  его
нового  (или  старого?)  мира,   намертво   впечатанные   в   серо-лиловое
пространство.
     Лишь немного позже  он  осознал,  насколько  ему  не  хотелось  опять
оказаться жертвой иллюзий. Снова и снова проверял он себя и свои ощущения,
боясь поверить в то, что на этот раз вернулся окончательно и бесповоротно,
нашел дорогу домой, а также - к самому себе. Но вот уверенности в этом ему
как раз не доставало. Злобный божок в голове не подавал признаков жизни...
     На герцоге все еще были его хитиновые  доспехи,  а  поверх  наброшена
подаренная Сдалерном шкура синего кота. Йерд извлек из  ножен  меч  Торра,
чтобы убедиться в том, что  его  могущественный  амулет  все  еще  с  ним.
Мерцание гладкого клинка действовало на него успокаивающе.  На  безымянном
пальце правой руки  по-прежнему  тускло  поблескивал  перстень,  а  голову
охватывал стеклянный обруч Мелхоэд, который можно было снять только вместе
с волосами.
     Однако что-то было не так в этом мире, может быть - в самом  герцоге;
во всяком случае, ничто не шевельнулось в его памяти с  тех  пор,  как  он
открыл глаза на берегу замерзшего океана. К тому  же,  он  лишился  слепой
лошади из Мургуллы... Впрочем, зачем ему нужна была лошадь  из  кобарского
подземелья в своем собственном герцогстве?
     Сенор побрел вдоль берега, надеясь, в конце концов, найти тропу среди
скал, которая вывела бы его наверх.  Он  шел  долго  и  нигде  не  заметил
признаков жизни. Только раз высоко в  небе  промелькнула  черная  точка  -
может быть, то была птица, покидающая Землю Мокриш...
     Наконец, он наткнулся на проход между  скал,  уводивший  от  ледяного
океана, и погрузился в его темное чрево. Теперь каменные стены тянулись  с
двух сторон и только вверху осталась  узкая  извилистая  полоска  лилового
неба.

     Пятно,  обозначавшее  заоблачный  огненный  круг,  уже  скрылось   за
горизонтом, когда  Сенор  выбрался  на  обширное  плато,  едва  освещенное
взошедшим  ночным  светилом,  гораздо  более  тусклым,  чем  дневное.  Оно
мелькало  в  разрывах  туч,  словно  горящий  глаз  гигантского  существа,
пытавшегося рассмотреть что-то на  земле,  погруженной  во  тьму...  Вдали
чернел лес, а за ним была видна иззубренная  цепь  горных  вершин.  Слабое
свечение над лесом вполне могло быть намеком на человеческое  поселение  и
герцог решил идти в ту сторону. Наступала ледяная ночь,  продолжительность
которой была ему неизвестна...
     Земля Мокриш действительно была не самым приятным местом во Вселенной
и в этом Сенору пришлось убедиться довольно скоро.
     Он пересекал дорогу на самом краю леса, когда  до  его  ушей  донесся
истошный женский крик, в котором  звучали  неподдельный  ужас  и  отчаяние
загнанного в угол существа. В этих делах у него  был  кое-какой  опыт.  Не
приходилось сомневаться в том, что кому-то угрожает смертельная опасность.
Может быть, в его положении более разумным было  бы  пройти  мимо,  но  он
двинулся в том направлении, откуда донесся крик, и вскоре заметил фигуру в
белом, мелькавшую среди деревьев. Преследователей пока не было видно, хотя
он и слышал слабый шум в глубине леса. Жертва бежала  прямо  на  него.  Он
поплотнее завернулся в синюю шкуру и вытащил из ножен меч.
     Бегущая женщина  оказалась  перед  ним  и  он  встретил  затравленный
взгляд. Она остановилась на мгновение  и  ее  рот  открылся  в  беззвучном
крике. Но, как видно, незнакомка все же выбрала меньшее из двух зол.
     Уже медленнее она приблизилась к нему. Сенор  вдруг  понял,  что  она
рассмотрела и даже узнала его.
     Было  очень  холодно,  но  на  женщине  оставалось  только  платье  с
оборванным подолом. Все остальное было сорвано с нее или мешало  бежать  и
она сама избавилась от лишней одежды. Пара  царапин  на  теле,  сочившихся
кровью,   не   помешали   Сенору   понять,   что   женщина   по-настоящему
привлекательна. Потрясение, написанное на ее красивом лице, вряд ли  можно
было приписать только испугу.  Он  рассматривал  ее  очень  внимательно  и
почему-то именно в этот, совсем неподходящий момент  подумал  о  том,  как
давно у него не было  женщины.  Все,  что  происходило  с  ним  в  Обители
Семидесяти Семи, теперь казалось не более, чем туманным сном.
     Глаза, серые и  прозрачные,  как  два  чистых  озера,  не  отрываясь,
смотрели на него и в этом взгляде была смесь суеверного страха и  безумной
надежды.  Спутанные  волосы,  когда-то,  видимо,  уложенные  в   прическу,
струились по обнаженным плечам. Платье было разорвано от шеи  и  почти  не
скрывало высокой груди. В неверном сиянии ночного светила лоснились  тугие
бедра длинных стройных ног. Пот, выступивший на бронзовой  коже,  несмотря
на холод, лишь подчеркивал ее гладкость и упругость.  Темные  сочные  губы
были приоткрыты и слегка подрагивали.  Незнакомка  задыхалась  от  долгого
панического бега и вначале сумела произнести только два слова.
     - Герцог Йерд! - выдохнула она еле слышно,  но  Сенор  замер,  словно
пораженный заклинанием  Неподвижности.  Его  изумление  было  едва  ли  не
большим, чем изумление женщины.  Ему  был  знаком  язык,  на  котором  она
говорила, знаком до малейших деталей, хотя никогда раньше он не подозревал
об этом. Шум ломающихся ветвей в чаще приближался. До герцога донесся вой,
невыразимо тоскливый, больше похожий  на  стон.  По  телу  женщины  прошла
заметная дрожь.
     - Спасите меня, герцог! - заговорила она  быстро  и  чуть  смелее.  -
Только вы можете сделать это, если, конечно, легенды говорят правду... Мои
слуги убиты или сбежали. Проклятые воины-глонги -  они  напали  на  нас  и
преследовали от самой дороги в Горкиду. Сейчас они будут здесь!..
     Если бы у него было время, он не посчитал бы лишним  поинтересоваться
тем, что представляют собой глонги, внушающие женщине такой  ужас,  и  кем
они прокляты, но вой и хруст веток, раздавшиеся совсем близко, лишили  его
этой возможности. К тому же, вскоре он увидел самих глонгов.
     Его спине вдруг стало гораздо холоднее, чем раньше. Еще бы, - ведь он
увидел возвращенные к жизни трупы.
     Все они находились в различных стадиях разложения  и  тем  не  менее,
двигались сквозь чащу прямо на него, а их руки сжимали оружие. На  мертвых
телах, слабо светившихся и одетых в старые боевые доспехи, было  множество
увечий и ран, животы раздуты, кожа  свисала  лохмотьями,  обнажая  гниющие
внутренности. То, что оставалось от зубов и десен,  создавало  впечатление
чудовищных улыбок. За одним из трупов волочился  клубок  спутанных  кишок,
выпавших из распоротого живота.
     Распухшие синие лица  были  изуродованы  настолько,  что  было  почти
невозможно разглядеть их черты. Сенор уловил какое-то движение в  глубоких
впадинах глазниц. Потом он понял, что там копошатся черви...
     Глонги посылали не больше отражений, чем их мечи, покрытые  ржавчиной
и засохшей кровью. Сенору оставалось надеяться  только  на  свое  воинское
искусство. Но шансы одного против восьмерых были довольно призрачны.
     Мертвецы подходили сужающимся полукругом и пока что самым  неприятным
герцогу казалось  то,  что  по  ему  было  трудно  определить  направление
возможной атаки.
     При каждом шаге мертвецы издавали те самые неописуемые звуки, которые
Сенор уже слышал издали, - то ли стоны, то ли тихий вой,  в  котором  было
заключено безграничное страдание.
     Его  ноздрей  коснулся  тяжелый  трупный  смрад.  Сзади   он   слышал
судорожное дыхание женщины. Один из глонгов, оказавшийся  ближе  других  к
герцогу, взмахнул мечом и нанес им рубящий удар сверху. Слишком  медленно,
чтобы бывший придворный Башни не сумел  уклониться.  Сенор  воспользовался
случаем и ударил глонга ногой пониже живота. Чавкающий  звук,  раздавшийся
вслед за этим, скорее всего, свидетельствовал, что от костей отделился еще
один кусок мяса, но на мертвеца это не оказало никакого видимого  влияния.
Глонг издал мучительный стон и снова занес меч для удара.
     К тому времени Холодный Затылок успел развернуться и  встретить  двух
смердящих воинов, вооруженных топорами. Их  падающие  лезвия  должны  были
сойтись приблизительно в том месте, где находилась голова  Незавершенного,
но тот успел отрубить руку, державшую один топор, и, защищаясь, подставить
меч под медленно проведенный, но очень сильный  удар  второго.  Этот  удар
почти вышиб оружие из руки герцога, к тому же, он  слишком  поздно  увидел
опускающийся клинок глонга, атаковавшего первым... Шаг в сторону,  -  все,
что он успел сделать, прежде чем скользящий удар мечом  обрушился  на  его
плечо. Яростный звон поющей шкуры возвестил о  том,  что  у  новоявленного
герцога начались настоящие неприятности...
     Последний удар отбросил его на несколько шагов назад, почти  на  одну
линию с женщиной, стоявшей за его  спиной,  и  он  мельком  успел  увидеть
отчаяние в ее глазах. Но на его теле пока не было  ран  и  Сенор  мысленно
возблагодарил монаха за подарок, спасший ему жизнь. Впрочем, еще ничего не
кончилось.
     Глонг, которому герцог отрубил руку, склонился над своей конечностью,
лежавшей на земле, и, наступив на  нее  ногой,  уцелевшей  рукой  выдернул
топор  из  судорожно  сжатых  пальцев.  Сенор  ясно  видел,   что   пальцы
отрубленной руки шевелятся, все еще пытаясь во что-нибудь вцепиться...
     И  все-таки,  глонги  были  плохими  солдатами.  Сила,   которая   их
направляла, оказалась далека от совершенства. Медлительные  и  незрячие  в
обычном смысле  этого  слова,  они  сражались,  как  сомнамбулы,  -  тупо,
однообразно   и   безразлично.   Единственным   их   преимуществом    была
неуязвимость. Тем не менее, герцогу преподнесли хороший урок, и теперь  он
делал все, чтобы уйти  от  сокрушительных  ударов,  одновременно  стараясь
нащупать слабые места воинов-трупов.
     Но эта схватка не могла продолжаться бесконечно.  Мертвецы  не  знали
усталости, а Сенор чувствовал, как с каждым  шагом  его  тело  все  больше
наливается предательской тяжестью. И все  же  он  нанес  глонгам  ощутимый
ущерб. Трое из них лишились голов и это, наконец, избавило герцога  от  их
назойливого натиска. Обезглавленные  тела  еще  долго  топтались  в  чаще,
натыкаясь на стволы, проваливаясь в ямы, обламывая ветви и наполняя воздух
ужасным зловонием.
     Одна из отрубленных голов впилась зубами в  ногу  герцога,  когда  он
неосторожно оказался рядом. С омерзением он  отбросил  ее  мечом,  выломав
несколько гнилых зубов,  но  пропустил  при  этом  еще  один  мощный  удар
топором, швырнувший его в густые заросли кустарника.
     Сенор  выбрался  оттуда,  уклоняясь  от  ударов  и  пытаясь  отыскать
взглядом женщину. Потом он увидел, что два глонга уже почти  схватили  ее.
Словно змеи с  птичьими  клювами,  протянулись  к  ней  лиловые  пальцы  с
длинными кривыми ногтями, отросшими после смерти...
     - Где же ваша магия, герцог Йерд?! - закричала она в отчаянии.
     И в этот момент все кончилось. Мертвые лица повернулись к  нему,  как
будто глонги прислушивались к внезапно наступившей  тишине.  Только  ветер
шелестел в верхушках деревьев  и  далеко  в  лесу,  ломая  ветви,  бродили
безголовые тела. Сенор ожидал чего угодно, только не этого.
     - Ты произнесла имя  Йерда?  -  спросил,  наконец,  один  из  глонгов
голосом, похожим на скрежет металла о камень.
     - Я и есть герцог Йерд, - заявил придворный Башни,  благодаря  судьбу
за внезапно дарованную передышку.
     Мертвец подошел ближе и оказался  на  расстоянии  вытянутой  руки  от
Сенора. В его движениях сейчас  не  было  ничего  угрожающего.  Но  запах,
исходивший от него, едва не свалил герцога с ног. Громадным  усилием  воли
Йерд заставил себя претерпевать эту близость.
     Лилово-зеленое  раздутое  лицо  глонга,  покрытое  трупными  пятнами,
плавало перед ним, как воплощенный кошмар. Герцога не  покидало  ощущение,
что из глазных впадин трупа его рассматривает  некто,  но  там  были  лишь
шевелящиеся слепые черви.
     Рука глонга  медленно  поднялась  и  гниющие  пальцы  коснулись  лица
Сенора.  Несколько  последующих  мгновений  показались   тому   вечностью,
проведенной в аду. Пальцы  мертвеца  скользили  по  его  лицу,  как  будто
изучали  его  форму.  Дышать  герцог  начал  только  тогда,   когда   труп
отвернулся.
     - Это Йерд, - тяжело упали в тишину слова глонга.
     Мертвецы  издали  долгий  протяжный  стон,   который   сковал   льдом
внутренности Сенора и заставил его болезненно поморщиться.
     - Тогда, Йерд, освободи нас от старого проклятия, -  проскрипел  один
из глонгов и вой, исторгнутый одновременно четырьмя мертвыми глотками, был
ничем иным, как мольбой.
     Тот, кого называли здесь  герцогом  Йердом,  решил  извлечь  из  этой
ситуации наибольшую пользу.
     Он подошел к женщине, которую  такой  оборот  дела,  похоже,  поразил
гораздо меньше, чем его самого, и набросил на ее окоченевшее  тело  поющую
шкуру.
     - Кто ты? - спросил он тихо.
     - Я Лаина, дочь Згида, сына Грофа, одного из твоих верных слуг.  Там,
- она махнула рукой в неопределенном направлении, - осталась  моя  карета.
Мы ехали в Горкиду из колодца Тагрир, когда на нас напали глонги...
     - Кто такие глонги? - перебил ее герцог.
     Она удивленно посмотрела на него, словно он обнаружил незнание вещей,
известных каждому младенцу. Сенор ощутил неясное подозрение,  возникшее  в
ее сознании, и заметил, что она внимательно разглядывает его меч, обруч на
голове и доспехи из хитина.
     - Я многое забыл... Ведь прошло так  много  времени,  -  он  неуклюже
попытался объяснить ей то, что можно было объяснить. - Тебе придется кое о
чем рассказать мне.
     - Где ты странствовал, герцог Йерд? - печально спросила  Лаина  и  он
понял, что женщина окончательно пришла в себя. - Я не узнала бы тебя, если
бы не портреты в колодце Тагрир, знакомые  мне  с  детства...  Я  родилась
спустя много лет после того, как ты исчез из Земли Мокриш. Но ты  все  так
же молод и, наверное, бессмертен... Это так странно...
     Не ведая того, она ступила на скользкую почву.
     - Кто вы такие? - обратился герцог к неподвижно стоящим глонгам. Один
из них ответил под аккомпанемент печального воя остальных:
     -  Мы  -  проклятые  воины-глонги,  принужденные  черным  колдовством
возвращаться к жизни в Земле Мокриш  и  сражаться  ночами  до  наступления
Мертвых Времен. Мы не можем умереть от ран и обречены на вечные страдания.
     - Кто же проклял вас, несчастные мертвецы? -  спросил  герцог,  когда
стихли сокрушенные вздохи трупов.
     - Ты, Йерд! - пришел ответ, словно тоскливое завывание  ветра.  -  Ты
что, смеешься над нами?!..
     Это было для Сенора неожиданностью. В глубине его сознания забрезжило
отвратительное и не сулившее ничего хорошего подозрение, что он  -  совсем
не то, чем кажется самому себе.
     Женщина смотрела на него почти  с  жалостью,  словно  перед  ней  был
безумец.
     Но тогда ему не довелось  узнать,  в  чем  состояло  его  собственное
давнее колдовство. Слишком поздно он услышал тяжелые  и  близкие  шаги  за
спиной. Сенор обернулся и успел заметить нечто  массивное,  стремительное,
полностью одетое в темную сталь, прежде чем удар чудовищной силы обрушился
на его голову. Последнее, что он помнил, был протяжный крик Лаины и глухое
утробное рычание глонгов. Потом мир исчез в короткой ослепительной вспышке
и тьма приняла герцога в свои объятия.
     Так он впервые встретился с Воином В Железном Панцире, ставшем с  тех
пор его злосчастной тенью.

                               20. В СКЛЕПЕ

     Он очнулся с болью, стиснувшей его  череп  раскаленными  пальцами,  и
попытался приоткрыть веки, налитые свинцом.
     Сознание медленно прояснялось... Сенор ощутил тугие  кольца  веревки,
которой он был привязан к чему-то вроде каменного столба. Собственное тело
казалось ему деревянным. Он дышал  тяжелым  затхлым  воздухом  подземелья.
Слабый запах напоминал ему о чем-то или о ком-то. Тишина была абсолютной и
вызывала неприятный холодок в груди, - ему казалось, что  он  замурован  в
склепе. Вполне возможно, так оно и было.
     Вокруг было совершенно темно. Он смотрел магическим  зрением,  но  не
видел ничего, кроме голых каменных стен, слегка освещенных слабым  лиловым
светом, пронизывавшим магическую реальность и сочившемся откуда-то  сзади.
Неравномерность этого света свидетельствовала о чьем-то сильном враждебном
влиянии.
     Воспоминание об ударе, отправившем его в небытие,  пришло  к  Сенору,
как составная часть пытки, которой каждый может подвергнуть себя сам, и он
едва не застонал от бессильной злобы.
     Инстинкт редко подводил его. Но в этот раз Холодный  Затылок  не  был
предупрежден об атаке стремительного и таинственного врага.
     Потом он осознал, что его положение еще хуже, чем казалось на  первый
взгляд. У него больше не было меча, а вокруг столба,  к  которому  он  был
привязан, были вычерчены на камнях знаки, мешавшие ему покинуть тело, даже
если бы он мог сложить магические фигуры и произнести формулу Пересечения.
     ...Прошла  целая  вечность  тоскливого  ожидания,  прежде  чем  Сенор
услышал тяжелые шаги и его ноздрей снова коснулся трупный запах глонгов.
     Хлюпающие звуки, издаваемые мертвецами,  сопровождались  еле  слышным
скрежетом, с которым приближался к Незавершенному его новый враг.
     Он вышел из-за спины герцога и остановился, возвышаясь над ним темной
массой, едва различимой в зеленоватом свечении глонгов, пришедшим со своим
хозяином. Враждебная им стихия огня не нарушала могильного холода, тьмы  и
безмолвия подземелья. Слабый  зеленый  свет  был  естественным  следствием
распада их плоти.
     В этом свете хозяин трупов казался скалой из  побывавшего  во  многих
битвах, выщербленного и потемневшего  от  времени  металла.  Незавершенный
даже  подумал,  не  явилась  ли  за  ним  Железная  Статуя  из  кобарского
могильника, чтобы получить, наконец, обещанное, но потом понял, что  видит
всего лишь панцирь, на вид  способный  выдержать  удары  любого  холодного
оружия.
     Сенор не знал, что за существо скрывалось внутри  этого  панциря,  но
снаружи оно было покрыто сталью от головы до ступней.  В  узких,  не  шире
зрачка, щелях в маске нельзя было разглядеть и  намека  на  глаза  и  рот.
Голое металлическое полушарие, закрывавшее череп,  мощные  колонны  ног  и
руки, способные  разорвать  человека  пополам,  завершали  картину.  Сенор
впервые видел столь совершенные сочленения всех частей панциря,  почти  не
издававшие шума при передвижении. Судя  по  всему,  тут  не  обошлось  без
магии. Земля Мокриш оказалась  не  менее  опасным  местом,  чем  покинутый
герцогом Кобар.
     Из-за железной маски донесся глухой голос, наверняка искаженный ею до
неузнаваемости.
     - Ну и что ты теперь будешь делать без своего меча? - спросил Воин  В
Железном Панцире. Насмешка  была  едва  ощутимой,  но  за  нею  скрывалась
настоящая ненависть.
     Этот же вопрос задавал себе и Сенор, поэтому он предпочел промолчать.
Тем более, что ответа от него никто и не ждал.
     - Если бы ты не был нужен моему хозяину, я убивал бы  тебя  медленно,
наслаждаясь  каждым  мгновением  твоих  мучений,  -  заявил  металлический
монстр. - Надеюсь, он отдаст тебя мне,  когда  узнает  все,  что  хочет...
Тогда тебе выдавят глаза, лишат мужского естества, снимут кожу  со  спины,
вырвут ногти и это будет только началом того, что тебя ожидает...
     Сенор подумал, не видит ли он перед собой Гашагара, о котором его так
туманно предупреждал Повешенный, но потом решил, что для зловещего колдуна
стальной воин слишком уж прямолинеен, а значит, у герцога Йерда имелись  и
другие враги. Незавершенному оставалось  только  гадать,  чем  же  досадил
настоящий герцог (если таковой вообще существовал) хозяину трупов.
     - Ты не знаешь, кто я, зато я знаю тебя  очень  хорошо,  -  продолжал
голос из-под маски. - Это преимущество всегда останется за мной. Я  открою
тебе истину лишь незадолго до твоей смерти, когда ты уже не сможешь видеть
и говорить, а сможешь только слушать. Надеюсь,  это  сделает  твою  смерть
совсем приятной...
     - А теперь оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Я умею пытать. Мои
слуги будут рядом. Не советую пытаться бежать, - они  очень  любят  свежее
мясо и мне будет трудно удержать их от соблазна...
     Это было уже кое-что. Намек на месть, о которой Сенор до сих  пор  не
вспоминал. В любом случае, ему предстояла достаточно нелепая смерть.

     Когда  силуэт  Воина  В  Железном  Панцире  растворился  во  тьме,  а
неподвижные  светящиеся   фигуры   глонгов   стали   казаться   предметами
обстановки, герцог начал думать о том, как  сохранить  все,  чего  он  мог
лишиться, если угрозы его нового врага осуществятся. Теперь он вспомнил  и
о женщине, которая невольно оказалась причиной его  плачевного  положения.
Вполне возможно, что он попал в тщательно расставленную ловушку.  От  этой
мысли у него пересохло в горле.
     Когда он снова обрел  способность  трезво  соображать,  то  попытался
выяснить, с ним ли еще остальные амулеты. Он  не  мог  видеть  своих  рук,
вывернутых за спину, более того - его связали так, что кисти  не  касались
каменного столба. После многочисленных попыток, мучительных для  пленника,
но незаметных для глонгов,  ему  удалось  провести  по  поверхности  камня
тыльной стороной ладони. Когда Сенор почувствовал, что перстень  цепляется
за ее шероховатости, в нем зародилась слабая надежда на спасение, хотя  до
сих пор он ни разу не пользовался амулетом Бродячего Монаха.
     Закинув назад голову, он попытался таким же образом определить, надет
ли на нее стеклянный обруч, которого уже давно не замечал, словно тот  был
частью его тела. Но стальная пластина, торчавшая из  хитина  и  защищавшая
затылок от удара сзади, помешала ему сделать это.
     Сенор еще не представлял себе, как сможет освободиться. Он  посмотрел
на глонгов, стоявших по обе стороны  от  него.  Мертвецы,  возвращенные  к
жизни, оставались неподвижными, как  ужасные  изваяния,  только  в  темных
провалах глазниц по-прежнему еле слышно копошились черви.
     Магические знаки, вычерченные на камнях, удерживали придворного Башни
внутри  невидимых  стен.  Он  вспоминал,  как  исчезал  из  мира   Сдалерн
Тринадцатый. У того это получалось достаточно просто. А  герцогу  даже  не
нужно было преодолевать Завесу Мрака. Если, конечно,  Треттенсодд  Сдалерн
говорил правду...

     Потом Сенор заметил красноватые отсветы, вспыхивающие на стенах через
равные промежутки времени. Вначале они были очень слабыми и он  принял  их
за пятна, возникающие перед глазами  от  слишком  долгого  и  пристального
всматривания в темноту. На самом же деле, это светился  камень  в  перстне
Сдалерна. Перстень находился за спиной у Сенора и каждая пурпурная вспышка
выхватывала  из  темноты  влажные  внутренности  склепа,  оставляя   перед
придворным  Башни  его  собственную  гигантскую  тень.  Глонги  никак   не
реагировали на эти вспышки и Сенор лишний раз  убедился  в  том,  что  ими
управляет посторонняя сила.
     Чередование кровавого света  и  тьмы  постепенно  привело  его  ум  в
исступленное  состояние,  близкое  к  панике.  Рассудок  герцога  отчаянно
цеплялся за привычное восприятие мира, казавшееся  единственно  верным,  и
привычные мысли, но равномерно вспыхивавший  свет  изгнал  их  на  окраины
сознания,  а  потом  вытеснил  совсем  и  сознание  Незавершенного   стало
безмолвным и абсолютно спокойным, как гладкая поверхность воды,  способная
отразить, не всколыхнувшись, даже самое дикое видение...
     Сенор оказался в состоянии транса, некоей  промежуточной  реальности,
где действительность, представлявшаяся незыблемой, была размыта  и  вокруг
не осталось ничего, кроме багрового свечения, выкалывающего глаза.
     Потом Сенор утратил связь со своим телом, вообще со  всем  тяжелым  и
плотным, что удерживало его внутри непреодолимых ранее границ.  Больше  не
существовало гипнотизирующего света, потому что  не  существовало  зрения.
Что-то, чему не было названия,  породило  легкую  волну  в  стоячем  озере
сознания, раздробило отражения материи, перемешало  их  и  погнало  сквозь
сумрачное царство теней  и  обломков  видений  к  иллюзорному  берегу,  на
котором жалкий механизм смятенного разума начал возводить фундамент новой,
теперь уже зыбкой реальности.
     Он создал кости и они обросли плотью. Герцог находился  в  там,  куда
привела его таинственная сила, о которой он ничего не  знал.  Может  быть,
этой  силой  было  предопределение...  Ошеломленный,  он   вглядывался   в
искаженные линии мира.
     Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного
водоема. Теперь вода успокоилась и  отражения  затвердели.  Он  снова  мог
прикасаться к предметам, причины нанизались на нить времени  и  необратимо
потекли события...

     Первое, что он увидел, был  его  меч.  Клинок  из  небесного  металла
покоился под темным  стеклом,  уничтожившим  его  сияние,  но  притяжение,
существовавшее между мечом и человеком пророчества, казалось неистребимым.
     Потом Сенор ощутил позади себя  чье-то  присутствие,  как  будто  его
коснулось смрадное дыхание, шевелившее волосы на затылке.
     Герцог медленно обернулся.
     Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие
мертвецы возвращаются к жизни.  Незнакомое  ему  густо-фиолетовое  светило
изливало свой свет на потревоженное  кладбище,  окружая  тела  и  предметы
потусторонним ореолом. Посреди  ямы,  противоположный  край  которой  лишь
угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей
и черепов сидел Человек В Железном Панцире. Непонятно было, как хрупкий на
вид трон выдерживает эту металлическую гору. Стальные доспехи  отбрасывали
тусклые фиолетовые отблески. Человек В Панцире держал в  железных  пальцах
что-то, напоминавшее кусок сырого мяса и подносил его к  щели  в  железной
маске, находившейся на месте рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший
на стальной груди. Теперь  амулет  был  двумя  зеркалами,  искажавшими  до
неузнаваемости падавший на них свет...
     Сенор стоял у стены, на которой под темным  стеклом  висел  его  меч.
Герцог сделал шаг назад и попытался быстрым ударом локтем разбить  стекло.
Острая боль пронзила его  руку,  когда  локоть  врезался  в  непреодолимую
преграду. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.
     А вокруг по-прежнему тихо пересыпалась  взрыхленная  земля.  Зловещее
таинство  возрождения  мертвых  длилось  размеренно  и  неотвратимо,   как
нескончаемый дождь. Сенор видел, как  начинала  шевелиться  земля,  словно
гигантский червь искал  выход  из  подземелья.  Затем  на  ее  поверхности
возникал бугор, который лопался, как нарыв, а из  образовавшегося  кратера
появлялась  рука,  голова,  плечи  воина   в   проржавевших   доспехах   и
полуистлевших одеждах. Вскоре  все  повторялось  в  другом  месте.  Герцог
убедился в том, что когда-то здесь была похоронена  целая  армия.  На  его
глазах чье-то черное колдовство возвращало к жизни  обитателей  гигантской
могилы. Почти все они  были  похоронены  с  оружием.  Теперь  темная  сила
уводила их куда-то за пределы последнего пристанища мертвых...
     - Я недооценил твои способности, - равнодушно сказал  хозяин  трупов,
не переставая пережевывать мясо. -  Значит,  ты  явился  за  своим  мечом?
Глупец! Теперь меч навеки  мой!..  Кстати,  твой  перстень  тоже  придется
отобрать... вместе с пальцем.
     Сенор  ждал  появления  тусклого  пульсирующего   свечения,   которое
позволило бы ему покинуть это место, но для этого потребовалось бы слишком
много времени.
     Времени ему не дали. Человек на троне  не  произнес  ни  слова  и  не
сделал  ни  единого  движения.  Может   быть,   глонги   подчинялись   его
специфическим  отражениям.  Сам  Холодный  Затылок  улавливал  только  его
всепоглощающую ненависть. Несколько воинов, восставших из могилы, окружили
Незавершенного и он опять увидел лиловые лица, лишенные  глаз.  Только  на
этот раз он был безоружен.
     Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто
уже был мертв, и с их закованным в сталь хозяином. Глонги  не  чувствовали
боли и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда.  Он  недолго
продержался  в  их  смрадном  кольце.  Кулаками  и  ногами  Сенор  пытался
проложить себе путь к бегству, едва не теряя  сознание  от  одного  только
запаха разложения... Но слишком много  распухших  пальцев  впилось  в  его
тело, которое становилось все тяжелее  и  тяжелее,  как  будто  наливалось
свинцом.
     Последнее, что он чувствовал, были жестокие удары по голове, и  после
каждого из этих ударов от рук глонгов,  избивавших  его,  с  омерзительным
хлюпающим звуком отделялись куски плоти. Последнее,  что  он  слышал,  был
голос  хозяина  трупов,  глухо  звучавший  из-под  железной  маски.  Голос
монотонно и изводяще твердил об  одном  и  том  же:  о  непобедимой  армии
мертвецов, о пытках, мести и свежем мясе, которое любят глонги...

                           21. СЪЕДЕННЫЙ ЗАЖИВО

     Его волокли спиной вперед по подземному коридору со стенами из  сырой
земли, единственным источником света в котором были тела мертвецов.  Земля
искрилась каплями влаги там, где проходили фосфоресцирующие  глонги.  Нора
позади них оставалась непроницаемо темной.
     Все тело герцога нестерпимо болело после побоев. Он  чувствовал,  что
самостоятельно не сможет сделать ни шагу. У него не было связных мыслей, -
только  обрывочные  полубредовые  образы,   в   которых   действительность
сливалась с кошмаром. Его бессильно повисшая голова дергалась  при  каждом
шаге глонгов, а перед глазами были только  колеблющиеся  стены  и  доспехи
мертвецов, с которых осыпалась земля. Сенор закрыл распухшие веки и открыл
их, когда тошнотворный запах усилился.
     Вокруг него толпились глонги. Теперь среди них  были  женщины  и  те,
которые умерли детьми. Мужчины были без оружия. Мертвецы с лиловыми лицами
стояли перед герцогом, словно стая больных животных,  еще  более  страшных
оттого, что они были похожи на  людей.  Сзади  напирали  другие.  Их  было
слишком много и все хотели приблизиться  к  поверженному  герцогу.  Сквозь
кровавый  туман,  застилавший  глаза,  Сенор  видел  жирные  тела  червей,
переливающиеся в глазницах, и коричневые зубы, торчавшие  из  обнажившихся
десен.
     Он вспомнил о том, что имя Йерда, произнесенное во  время  схватки  в
лесу,  остановило  глонгов,  и  пытался  снова  заговорить  с  ними.   Его
бессильный  шепот  тонул  в  однообразном  низком  вое,  который  издавали
мужчины, сладострастных стонах женщин и визгливых криках детей.
     Сенор лежал на какой-то насыпи, доходившей глонгам  до  пояса,  и  от
омерзения все глубже вжимался в рыхлую землю.
     Мертвецы творили над  ним  какой-то  ритуал;  может  быть,  это  было
отпевание, а может быть, молитва неведомым богам. Но скорее всего - и он с
ужасом осознал это - жертвоприношение.
     К нему пришло воспоминание о далеком времени, казавшемся  нереальным,
когда он уже пережил нечто подобное, - в Мерцающем  Саркофаге,  хранителем
которого был четверорукий Гет-Забалла. Но то случилось в  полусне  и  было
похоже на порождение воспаленного мозга, а сейчас бессилие,  ужас  и  боль
становились ужасающе реальными.
     Глонги склонились над ним и его тело сотрясла рвота. Его желудок  был
пуст и он ощутил только привкус желчи во рту.
     Лица, приблизившиеся к нему, покрытые трупными пятнами  и  лохмотьями
кожи,  выглядели  гораздо  отвратительнее,  чем  физиономии  целой   толпы
прокаженных. Сенор похолодел от кошмарного предчувствия пытки, которая еще
только ожидала его. Он понял, ЧТО именно глонги хотели  с  ним  сделать...
Они молились  не  чужим  богам,  а  ему,  герцогу  Йерду,  и  одновременно
собирались отведать его плоти.
     Он дернулся из последних сил, пытаясь  подняться,  но  глонги  крепко
держали его руки и ноги,  навалившись  на  них  своими  телами,  а  чьи-то
влажные, покрытые слизью и гнилью пальцы, вдобавок, вцепились ему в горло,
оттягивая голову к земле. Он захрипел от удушья и почти потерял  сознание.
Тысячи мельчайших стальных игл вонзились  в  его  сердце  и  оно  едва  не
разорвалось. Наконец, ему изменили силы и  он  остался  лежать,  судорожно
вздрагивая. Его губы были прокушены до крови.
     Глонги, стоявшие ближе всех к герцогу, опустились на колени и  за  их
головами он увидел следующий ряд мертвецов, тупо и  бесцельно  топтавшихся
на месте. Они по-прежнему были похожи на пораженных неведомой  болезнью  и
нетерпеливых тварей, так и не добравшихся до кормушки...
     А потом одно из этих смердящих созданий вонзило зубы в его руку  чуть
повыше локтя и даже боль, ударившая по  нервам,  не  избавила  герцога  от
ужасной участи, - видеть, как мертвецы едят его собственную плоть.
     Зубы трупов крошились и выламывались из  сгнивших  десен,  но  они  с
безразличным упорством продолжали свою мрачную работу.
     Сенор даже не мог кричать. Единственное, чего  желала  каждая  клетка
его тела, каждый стонущий нерв, - это мгновенной  смерти,  избавляющей  от
адских пыток. Но к нему не приходило даже забытье. Он видел розовые  куски
своего мяса,  оторванные  глонгами;  спустя  несколько  мгновений  на  них
проступала кровь. Его конечности были залиты ею, а  мертвецы  отползали  в
сторону с мясом в зубах. На их место становились новые - с гулом, стонами,
воем... Кровавый кошмар,  казавшийся  бесконечным...  Сенор  увидел  кости
своих ног, ослепительно  белые  на  фоне  багрового  и  черного...  Глонги
толпились у тела злосчастного герцога в ожидании чудовищного причащения...
     А потом их стало слишком  много.  На  лицо  Йерда  упала  тень  и  он
задохнулся от чудовищной ласки - одна из женщин принялась слизывать  своим
полуистлевшим языком кровь с его прокушенных губ...
     Уже проваливаясь во мрак бессознательного, наконец  смилостивившегося
над ним, он услышал свистящий звук и на  него  дохнуло  леденящим  ветром,
гонимым гигантскими черными крыльями.
     Последним его воспоминанием был терзающий слух, бесконечно  тоскливый
вой,  который  издавали  глонги,  когда  что-то  действительно   страшное,
вышедшее из бездонной пропасти ада, опустилось на них...

                         22. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРЦОГА

     Он пришел в себя в укрытии, образованном стволами упавших деревьев, и
увидел над собой женское лицо. Потом он вспомнил имя - Лаина. Это была  то
самая женщина, которую преследовали глонги. Мысль о глонгах заставила  его
содрогнуться.
     За головой Лаины была глубокая пропасть лилового неба. В эту пропасть
были  опрокинуты  черные  заиндевевшие  ветви  деревьев.  В  глазах  Лаины
оставался след сильнейшей тревоги.
     Сенор лежал, думая о том, был ли подлинным пережитый  им  кошмар.  Он
поднес к глазам свои руки. На них были свежие розовые  шрамы.  Полукруглые
шрамы, похожие на следы от  укусов...  Ошеломленный  и  подавленный  новой
неразрешимой загадкой, он уставился невидящим взглядом в пустое  небо  над
собой.
     - Как я  здесь  оказался?  -  хрипло  спросил  он  у  женщины  спустя
несколько долгих минут.
     - Не знаю, - Лаина смотрела на него  чуть  отчужденно.  -  Я  была  в
каком-то подземелье и меня охраняли глонги. Потом появилось что-то...  Оно
уничтожило глонгов и, по-моему, убило меня... Оно было ужасным... Но затем
я очнулась в этом лесу и рядом был ты...
     Она помолчала, нахмурившись. Какая-то неотвязная мысль не  давала  ей
покоя.
     - Герцог, ты должен знать об этом больше меня, - сказала она наконец.
- Кто, если не ты, мог спасти меня от глонгов?!..
     Он нашел в себе силы иронически улыбнуться.
     - Должен знать больше?.. Я помню только, как они ели меня живым...
     Лаина спрятала лицо в ладонях, а он медленно поднялся  на  ноги.  Они
находились среди леса, тянувшегося во все стороны под лиловыми небесами, и
это место не слишком отличалось от того, где  он  впервые  увидел  женщину
народа колодцев. Сейчас она мелко дрожала от холода и ее губы  посинели  -
на ней было только разорванное глонгами окровавленное платье.
     Он снова поднес к глазам свою руку. На  безымянный  палец  был  надет
перстень Сдалерна. Камень в нем был темен, как  ночь.  Сенор  обернулся  к
гнезду, в котором заново родился. Оказалось, что ложем ему служила  поющая
шкура. Под нею он нашел древний меч в  кожаных  ножнах  и  Зеркала  Короля
Жезлов, тускло блестевшие россыпями инея.
     Герцог не стал предаваться бесплодным мыслям о том, кто спас  его  на
этот раз и вернул ему его амулеты.  Главное,  что  он  все  еще  оставался
живым, хотя и чувствовал себя бесконечно уставшим.
     - Колодец Тагрир там, - сказала Лаина, показывая рукой в ту  сторону,
где садилось тусклое здешнее светило.
     - Откуда ты знаешь? - раздраженно бросил герцог.
     Женщина удивленно посмотрела на него. Ее зрачки были расширены.
     - Разве ты не чувствуешь этого? - тихо спросила она.
     Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и двинулся в сторону заката.

     Голодные и замерзающие, они медленно шли через леса  глонгов,  каждую
ночь рискуя снова встретить оживших мертвецов. На Сеноре были  доспехи  из
хитина и кожаные  сапоги;  шкуру  синего  кота  он  отдал  Лаине,  которая
осталась почти без одежды.
     Негреющее лиловое светило освещало их путь днем; в спину подталкивало
ледяное дыхание океана. По ночам они пытались отогреться у костра, который
Сенору удавалось  развести  с  большим  трудом  при  помощи  заклинаний  и
высушенного под одеждой мха... Герцог садился спиной к огню, каждую минуту
ожидая нападения из окружавшей его темноты.  Но  потом  чувство  постоянно
грозящей опасности притуплялось и оставались только всепроникающий холод и
тоскливая пустота.
     Так он сидел всю ночь, проваливаясь  временами  в  тяжелое  тревожное
забытье,  и  тогда  его  можно  было  убить  голыми  руками.  Усталость  и
безразличие были такими, что красивая женщина, спавшая рядом, не волновала
его, а лишь вызывала  глухое  раздражение.  В  конце  концов,  именно  она
втянула его в эту историю. Чувствуя это, Лаина старалась быть ненавязчивой
и немногословной, хотя сильно страдала от холода и тягот долгого пути. Она
была дочерью одного из наместников герцога,  которые  в  отсутствие  Йерда
стали хозяевами колодцев в Земле Мокриш, и жила  в  гораздо  более  мягких
условиях.
     Когда у нее были силы говорить, а у Сенора  -  желание  слушать,  она
рассказывала ему все, что знала о своем народе, колодце Тагрир, в  котором
жила с детства, обо всем, что должен был знать сам герцог Йерд, но напрочь
забыл.
     Порой ему казалось, будто он вспоминает кое-что;  казались  знакомыми
места, о которых говорила Лаина и в  которых  он  никогда  не  был,  люди,
которых он никогда не видел. Потом он понимал, что такое бывало  с  ним  и
раньше, но это ничего не значило, - всего лишь игра воображения или ложная
память о том, чего не существовало на самом деле и может  быть,  не  будет
существовать.
     Из этих разговоров у костра он узнал достаточно, чтобы  не  выглядеть
совсем уж дико в глазах своих подданных.  Его  беспокоило  только  одно  -
полное и безнадежное отсутствие личных воспоминаний.
     Он  пытался  выяснить  хоть  что-нибудь  о  Гашагаре,  но  одно  лишь
упоминание этого имени вызывало у Лаины  неподдельный  ужас.  Гашагар  был
настоящим проклятием народа колодцев, темной и почти  обезличенной  силой.
По крайней мере, таким он был в женском восприятии. И это все, что  Сенору
удалось узнать о своем противнике.
     Зато он услышал о некоем Зелеше, который, по словам Лаины, был старым
врагом Гашагара, колдуном, почти равным ему по силе, а также  покровителем
самого герцога. Дочь Згида почти  никогда  не  покидала  колодцев,  хорошо
защищенных от зла внешнего мира; ее голова была полна легенд,  суеверий  и
неясных воспоминаний,  но  для  вернувшегося  Йерда  даже  эти  обрывочные
сведения представляли немалый интерес.
     Если верить Лаине, Зелеш также был  достаточно  темным  и  угрожающим
существом, помогавшим герцогу только в силу какого-то  довольно  зловещего
соглашения между ними, которое давно превратилось в легенду. Здесь женщина
замолкала, но не оставалось сомнений в том, что именно это соглашение было
причиной  странной  смеси  жалости  к  герцогу  и  страха,   испытываемого
обитателями Земли Мокриш перед своим повелителем...
     К концу их  унылого  путешествия  Сенор  с  уверенностью  обреченного
предчувствовал, что встретится и с Зелешем, и с Гашагаром. Нечего  было  и
мечтать о покое в его новых владениях.  В  его  распоряжении  была  только
короткая передышка, дарованная Богами Земли Мокриш.

     Дневное светило восходило четыре раза, прежде чем к концу  четвертого
дня они разыскали человеческое поселение, которое Лаина называла  колодцем
Тагрир.
     Сумерки сгущались и  превращались  в  ночь,  казавшуюся  бесконечной.
Только изумрудное зарево на горизонте напоминало о том, что кончается все,
даже тьма. Небесные огни, холодные и колючие, дрожали в морозном  воздухе.
Двое людей медленно пробирались сквозь редеющий лес и их  дыхание  легкими
исчезающими облачками возносилось к небу.
     Призрачный серебристый свет ночного светила, повисшего над верхушками
деревьев, обрисовывал в чернильном мраке далекую горную  цепь,  застывшую,
словно цитадель вечности в ожидании смешных двуногих существ, и  способную
одним своим видом вызвать гнетущую тоску в их уязвимых сердцах...
     Они вышли на голое заснеженное плато, где  карликовые,  изуродованные
постоянно дующим ветром деревья росли на склонах глубоких оврагов, и Сенор
еще издали увидел край гигантской воронки, над которой было разлито сияние
множества огней, обещавших приют, тепло и еду. При виде этого сияния Лаина
радостно вскрикнула и они поспешили к  человеческому  жилью,  столь  редко
встречающемуся в ее неприветливом мире.
     Стражники  колодца  появились  неожиданно  и  герцог  невольно  отдал
должное  собственным  солдатам.  Небольшой  отряд  всадников  на   длинных
приземистых лошадях, покрытых  густой  шерстью,  как  будто  вырос  из-под
земли, окружая  гостей  кольцом,  пока  кто-то  из  стражников  не  узнал,
наконец, пропавшую дочь Згида.
     Спустя несколько мгновений солдаты поняли,  что  видят  рядом  с  ней
герцога Йерда.
     Сенор внимательно всматривался в их лица и прочел на одних  почтение,
на других - суеверный страх, на третьих - отвращение,  которое  невозможно
было скрыть. Странная, почти  необъяснимая  смесь  чувств...  Он  удивился
тому, что еще находит в себе силы наблюдать за выражением чужих лиц.
     Тем временем Лаину укутывали в накидки  и  меха,  оказывая  ей  знаки
внимания, как особе высокого происхождения. Она принимала  их,  как  нечто
само собой разумеющееся и вскоре уже сидела на лошади. Солдат,  уступивший
ей место, теперь должен был проделать путь до колодца бегом, держась за ее
стремя. Его лицо пересекал длинный и давний шрам.
     Герцогу уступил свою лошадь тот,  кто  был,  по-видимому,  главным  в
отряде. Этот  человек  отводил  глаза,  когда  его  взгляд  встречался  со
взглядом Йерда, но Сенор догадывался, что причина этому - не трусость.
     - Дайте мне одеться! - приказал герцог,  инстинктивно  находя  верный
тон, но это простое требование  вызвало  настоящий  шок  среди  обитателей
колодца. Повисла гнетущая тишина. На Йерда смотрели так, будто он произнес
по  меньшей  мере  непристойность,  однако  эта  непристойность  почему-то
оказалась причиной плохо скрываемого страха. Даже  Лаина  виновато  отвела
глаза, когда он бросил на нее взгляд, полный досады и непонимания.
     - В чем дело? -  резко  спросил  он  человека,  державшегося  за  его
стремя, чтобы вывести того из столбняка.
     -  Но,  герцог...  -  медленно  начал  тот,  испытывая,  по-видимому,
нешуточные затруднения. - Никто не может дать вам  свою  одежду.  Разве...
Разве вы забыли об этом?..
     "Забыл об этом!" - с горечью подумал  Сенор,  проклиная  богов  Земли
Мокриш, холод, свою злосчастную судьбу и людей, стоявших вокруг.
     - Какую угодно одежду! - мрачно приказал  он.  -  Потом  сожгите  ее.
Закопайте. Отдайте глонгам. Сделайте с нею что угодно, но сейчас мне нужна
одежда! Или вы пожалеете о том, что родились!
     - Герцог! -  воскликнул  предводитель  стражников  и  впервые  твердо
посмотрел Йерду в глаза. - Никто не согласится погубить свою тень даже под
угрозой мучительной смерти! Вы можете дать  нам  второе,  но  не  требуйте
первого! Это сильнее любого из нас.
     Сенор ошеломленно уставился на густую гриву волос, скрывших  от  него
лицо Лаины, словно пытался получить от нее  хоть  какое-нибудь  объяснение
услышанному. Потом выругался про себя, чувствуя, что поднимающийся  ночной
ветер пробирает его до костей сквозь щели в хитиновых доспехах.
     - Ладно, проклятие с вами! - бросил он злобно и  развернул  лошадь  в
направлении  колодца.  -  Тогда  скачите  быстрее,  пока  ваш  герцог   не
превратился в кусок льда!..

     Последние лучи вечернего света растаяли над Землей Мокриш и на  смену
им пришли ночные светила, а также костры и  факелы  колодца  Тагрир.  Там,
куда не достигал их свет, тьма казалась еще более глубокой; далекая горная
цепь исчезла из  вида,  но  это  не  могло  обмануть  герцога,  -  влияния
исходившие оттуда, превращали мрачные горы в цитадель неведомого зла.
     Озноб прошел по его телу, когда он вглядывался  во  тьму,  и  это  не
ускользнуло от внимания стражника, задыхавшегося от быстрого бега, но  все
еще державшегося за стремя.  Ничто  не  могло  заставить  его  остаться  в
одиночестве на равнине долгой ночью.
     Герцог перевел взгляд  на  открывшийся  перед  ним  колодец.  Широкая
дорога уходила вниз сужающейся спиралью вдоль стен  колоссальной  воронки,
на дне которой висело облако тумана. Сквозь разрывы в  этом  тумане  Сенор
разглядел поверхность бурлящего озера. Он впервые видел горячие  источники
и такое количество кипящей воды. Теперь он понял, почему  земля  по  краям
колодца не промерзала насквозь. Одна только мысль о том, как  легко  можно
оказаться в этом озере, свалившись  со  спирального  спуска,  и  свариться
заживо, вызывала содрогание.
     Все ярусы колодца, образованные пересекающей склон дорогой, были ярко
освещены кострами, в стенах видны многочисленные двери и ходы, уводившие в
подземелья. Тагрир оказался огромным человеческим поселением,  прятавшимся
в земной тверди и имевшим только один общий выход на поверхность. С  точки
зрения придворного Башни это было как достоинством, так и недостатком,  но
он еще не имел представления о тех, кто угрожал народу колодцев.
     С помощью системы костров, приспособленных  для  передачи  сообщений,
известие о возвращении герцога достигло его подданных задолго до того, как
сам Йерд появился на краю колодца в сопровождении  отряда  стражников.  Он
видел вереницы костров, мигавших, когда что-то заслоняло их  свет,  и  это
призрачное мерцание сопровождало его на протяжении  всей  скачки,  которую
сдерживали только два человека, бежавшие рядом с лошадьми.

     Йерда встречала процессия, состоявшая из четырех карет  и  небольшого
отряда верховых. Судя по роскошным мехам, богато инкрустированному оружию,
не лишенной  излишеств  лошадиной  сбруе,  перед  вернувшимся  из  небытия
герцогом предстал цвет здешней знати.
     Он пропустил мимо ушей пышные приветствия четырех своих  наместников,
по странному стечению обстоятельств оказавшихся в этот момент  в  Тагрире.
Ни одно лицо не было ему даже отдаленно знакомо. Однако, он  вынужден  был
признать, что люди народа колодцев очень похожи на людей из Кобара и на их
руках тоже было по четыре пальца.
     Искреннюю (вполне возможно,  что  такой  она  и  была)  благодарность
Згида, отца Лаины, он принял снисходительно, как и подобает  недосягаемому
властелину. Сенор слишком устал и  был  слишком  голоден,  чтобы  обращать
внимание  на  слова,  произнесенные  вполголоса  за  его  спиной,   и   на
недоуменные взгляды.
     То, что Лаина отныне принадлежит ему, видимо,  было  воспринято,  как
нечто само собой разумеющееся,  хотя  в  поведении  ее  отца  нельзя  было
усмотреть и тени подобострастия.
     О мрачном приключении герцога и  Лаины  если  еще  не  знали,  то  по
крайней мере догадывались, - их вид говорил сам за себя. Но и  дочь  Згида
не молчала. В конце концов некоторые странности  в  поведении  Йерда  были
приписаны пережитому им за последние несколько  дней.  Герцогу  предложили
занять  карету  наместника  Згида  и  процессия,  более  не  задерживаясь,
двинулась вглубь колодца.

     ...Йерд устало полулежал на обтянутом мехом сидении. Лаина была рядом
и на ее лице отражалось радостное возбуждение. Он смотрел на нее  и  почти
завидовал этой женщине - она возвращалась домой.
     Слева тянулась бесконечная круговая стена колодца, справа открывалась
пропасть, затянутая белесым туманом. По мере того, как  карета  опускалась
глубже, туман все больше сгущался,  пока  не  стал  непроницаемым.  Карета
неслась сквозь эту молочную пелену с угрожающей скоростью  и  Йерд  понял,
что возница и лошади вообще не нуждаются в свете.
     Спустя некоторое время звуки стали гулкими и воцарилась почти  полная
тьма - экипаж свернул в один из боковых ходов. Редкие вспышки света, запах
дыма и спертый воздух подземелья... Когда карета, наконец, остановилась  и
один из слуг открыл дверцу, Сенор  увидел  людей,  рядом  с  которыми  ему
предстояло провести большую часть  своей  жизни.  Среди  них  были  четыре
придворных шамана, живших в четырех углах колодца Тагрир и охранявших  его
с четырех сторон света. Их лица и  слабый  ток  отражений  многое  сказали
герцогу. Вполне возможно, они обладали какой-то силой и влиянием,  но  для
него они были просто шарлатанами.
     Он понял также, что ему придется  смириться  с  постоянным  обществом
стайки жирных евнухов, готовых выполнить любую прихоть хозяина.
     Йерд увидел своих военачальников, мрачных и чем-то подавленных. Те из
придворных, кто знал толк в оружии, с пристальным и неприкрытым  интересом
рассматривали меч герцога и металлические когти Шакала на его поясе.
     Сенора провели по обширным подземным галереям, освещенным факелами, к
покоям, которые, по его мнению, больше подходили  для  оргий,  нежели  для
отдыха.
     Черные свечи едва разгоняли мрак;  в  больших  бронзовых  кадильницах
курились благовония. Свод пещеры терялся в  темноте,  но  с  него  свисали
щиты,  подвешенные  на  металлических  цепях  и  уставленные   драгоценной
посудой. Здесь было полно еды и питья, но и то, и другое имело непривычный
для герцога резкий запах. Сейчас Йерд был так голоден, что  это  не  могло
его остановить. Он  жадно  набросился  на  пищу,  что  было,  по-видимому,
сигналом приступить к трапезе и для его приближенных.
     Спустя недолгое время большинство из них уже были явно навеселе. Йерд
отыскал глазами  Лаину  и  отметил  про  себя,  что  теперь  она  выглядит
значительно лучше. Утолив голод, он осмотрелся и понял,  что  это  и  есть
покои герцога. Тяжелые драпировки из темного  бархата  скрывали  стены,  а
полы были устланы шкурами с длинным рыжим мехом. Такими  же  шкурами  были
покрыты возвышения из черного дерева, такого древнего,  что  оно  казалось
превратившимся в камень. Возвышения служили ничем иным, как постелями.
     Бронзовые светильники медленно покачивались  на  покрывшихся  патиной
цепях. В воздухе пещеры разливался пьянящий аромат  каких-то  зелий.  Йерд
видел, что кое-кто из придворных вдыхает густой зеленоватый дым кадильниц.
Женщина с  обнаженной  грудью  медленно  прошла  мимо  него.  В  полумраке
подземелья ее губы и соски казались почти черными.
     Герцог был сыт  и  теперь  замечал  многое.  Он  смотрел  на  больших
многоногих насекомых, ползавших на полу пещеры  правильными  колоннами,  и
никто из людей колодца не смел помешать им. Дороги насекомых были выложены
полудрагоценными камнями и очерчены линиями, мерцавшими в темноте. В  этом
призрачном сиянии, придававшем всему  происходящему  оттенок  нереального,
они неустанно ползли и ползли, охраняемые высшими  существами,  сделавшими
их предметом своего извращенного поклонения...
     Сенор увидел, что Лаина полулежит на одном из  возвышений,  устланных
шкурами,  и  пристально  смотрит  на  него.  Этот  взгляд  был  совершенно
недвусмысленным. В колеблющемся свете свечей ее кожа казалась полированной
бронзой.
     Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы понять, - приближенные не
собираются оставлять его наедине с  дочерью  Згида.  Шаманы  восседали  по
углам пещеры, отрешенно глядя в пустоту, как  будто  улавливали  легчайшие
отражения зла. Евнухи равнодушно бродили между щитами,  время  от  времени
меняя черные свечи в подсвечниках. Лаина ненадолго удалилась и вернулась в
белой накидке, перетянутой в талии кожаным ремнем. Ее губы были  подведены
чем-то темным, а на щеках проступил неестественный румянец.  Сенор  видел,
что под накидкой ничего нет.
     Лаина подошла к нему, медленно  расстегнула  ремни  и  сняла  с  него
оружие и хитиновые  доспехи.  Герцог  в  легком  замешательстве  огляделся
вокруг и увидел среди безразличных стражников и евнухов  обнаженные  тела,
утопавшие в мехах.
     Обычай предаваться любви на глазах у других вначале показался  Сенору
диким и ненужным, но потом он вспомнил, что ему остается только  привыкать
к обычаям и нравам своего собственного мира, какими бы  странными  они  не
были.
     Он почувствовал ласковые руки Лаины на своей груди и впервые с легкой
неприязнью подумал о ее выносливости и возможной ненасытности.
     Сенору казалось, что ему безразлично все, кроме сна, но он  ошибался.
Тепло пещеры и близкие ласки других сделали свое дело... Однако прежде  он
позволил слугам выкупать себя в  бассейне,  выдолбленном  внутри  зеленого
грота и наполненном горячей водой. Несмотря на усталость, старая  привычка
заставляла его быть настороже. Он перебирал в уме любые возможные  угрозы:
яд,  удавка,  кинжал  в  спину,  смертельная   болезнь...   Но   отражения
безмолвствовали, а опасность  казалась  далекой  и  слишком  смутной.  Она
осталась наверху, затаилась где-то среди мрачных гор на горизонте;  вокруг
Йерда сейчас были те, кому она угрожала не меньше, чем самому герцогу.
     С его тела смыли омерзительные следы, оставленные  полуразложившимися
телами глонгов, грязь, слизь и запекшуюся кровь. Он ощутил сладкую истому.
     Впервые с того момента, как он вошел в Тень, он  был  с  обыкновенной
смертной женщиной и впервые позволил себе  не  думать  ни  о  чем  другом.
Желание, долго дремавшее в нем, внезапно  охватило  его  и  сделало  Йерда
требовательным и страстным. Лаина отвечала ему нежно и умело.
     Лишь насытившись женщиной, он  избавился  от  тягостного  напряжения,
превращавшего его возвращение в муку. Подозрительный узник  в  его  голове
молчал. Сенор  испытал  бесконечное  облегчение  и  понял,  что  не  нужно
спешить. Больше было некуда идти...
     Он ощущал рядом с собой прохладное податливое тело Лаины. Теперь в их
распоряжении было много времени, все его владения и вся его жизнь...

                          23. ДОМ НАД ОКЕАНОМ

     Он жил во вновь обретенном мире с самим собой и  вскоре  почувствовал
себя ряской в застойном озере. Его жизнь стала однообразной и подверженной
неизменному ритму восходов и заходов лилового светила, какой и должна быть
человеческая жизнь... Он правил народом колодцев в Земле Мокриш и это было
не очень обременительно - его права признавались всеми, кроме может  быть,
таинственной злобной силы, ушедшей в далекие  горы  к  западу  от  колодца
Тагрир.  Но  Гашагар  оставался  бездеятелен  и  придворные  шаманы  Йерда
пребывали в апатичном  ожидании...  Герцог  не  знал,  откуда  и  как  они
получают весть о зарождении злого умысла или о враждебных происках, однако
подозревал, что в этом немалую роль играют незнакомые ему отражения.
     Для него самого источник отражений оставался пустым и безмолвным.  Он
помнил, что был Человеком Безымянного Пальца в мире Кобара и  был  гораздо
лучше приспособлен к  существованию  в  городе,  которым  правили  Хозяева
Башни. Здесь, в колодце Тагрир, он узнал многое, почти все, что нужно было
знать герцогу, потерявшему память, но порой, в дни черной  меланхолии  его
грыз червь сомнения и тогда Йерд становился подозрительным и мрачным.
     Темной оставалась старая история с Гашагаром, о которой  больше  всех
должен был знать герцог Йерд.  Спустя  много  месяцев  он  понял,  что  не
успокоится,  пока  не  найдет  колдуна.  Он  хотел  этого,   несмотря   на
предостережения Повешенного.
     Со временем он объездил все свои земли  вплоть  до  затянутого  льдом
океана на севере, безжизненных пространств на юге и востоке, за  которыми,
если верить легендам, начинались  владения  Живущих  На  Поверхности.  Его
поездки на запад ограничивались  предгорьем  тянущейся  от  самого  океана
неприступной гряды, где обитал Гашагар и созданные колдуном существа.
     Герцог переезжал с места на место в сопровождении своих приближенных,
шаманов и значительного количества воинов. Помимо всего прочего  он  искал
встречи с Человеком В Железном Панцире, но  его  отряду  судьба  уготовила
только редкие стычки с небольшими группами глонгов. Люди Йерда  уничтожали
их без особого труда и потерь, однако герцог не забывал  о  том,  что  был
свидетелем пробуждения целой армии мертвецов. Где  теперь  находилась  эта
армия? Может быть, в недоступных западных горах...
     Сенор побывал в Шешхиле, гигантском  восточном  колодце,  наместником
которого был Рорас, родственник Згида, в  Горкиде,  самом  таинственном  и
загадочном из человеческих жилищ Земли Мокриш, в лесу глонгов  на  севере,
двух полузаброшенных колодцах на юге, в которых иссякали горячие подземные
источники, и даже  вблизи  покинутого  людьми  колодца  Тавин,  где  много
поколений назад поселилось что-то, о чем некому  было  рассказать.  Шаманы
предостерегали  его  от  приближения  к  этому  колодцу,  да  он   и   сам
почувствовал гнетущую тяжесть не  ведомого  зла,  притаившегося  в  черном
тумане, навсегда повисшем над Тавином.
     Так он путешествовал всю зиму по скованным льдом  землям,  в  которых
только кое-где тлели очаги тепла. Его не  покидало  ощущение,  что  это  -
умирающие, если не мертвые  пространства,  простирающиеся  под  холодеющим
светилом.
     Однако он пережил в Земле Мокриш одно короткое ветреное  лето,  когда
бушевал  северный  океан,  лишившийся  своего  ледяного   панциря,   почти
непрерывно лили дожди, леса возвратились  к  жизни,  но  в  этом  недолгом
возвращении было нечто тоскливое, как предсмертный вздох.
     Охотники из колодцев уходили все дальше и дальше  от  своих  жилищ  в
поисках зверя и птиц, гнездившихся в скалах. Разбрелись по лесным  дорогам
лесорубы и собиратели корней. Рыбаки выходили в океан на утлых суденышках,
запасаясь рыбой на долгую зиму... Герцог, глядя на своих подданных, мог бы
поклясться, что вся эта суета реальна, насколько может быть реальной  сама
жизнь.
     До него доходили скудные сведения о том, что кое-кто  из  этих  людей
исчез и больше уже никогда не возвращался. Вину за это молва возлагала  на
глонгов или хищников Гашагара, охотившихся в предгорьях, а порой  -  и  на
Зелеша. Все попытки герцога  узнать  больше  разбивались  о  непреодолимую
апатию окружающих,  равно  лишенных  как  любопытства,  так  и  стремления
что-либо менять.
     С давних времен здесь  исчезали  люди,  как  в  колодцах,  так  и  на
поверхности, и новые исчезновения уже не могли обеспокоить даже придворных
шаманов герцога. Это воспринималось с  тупым  фатализмом,  как  неизбежная
дань, приносимая сверхъестественному и вечно существующему злу.
     В душе герцога,  переполненной  ненужным  хламом,  поселилось  нечто,
весьма похожее на отчаяние.
     Он имел здесь многое - власть, основанную не только на его положении,
но и на не  совсем  понятном  ему  суеверии,  женщин  и  все  удовольствия
пришедшего в упадок мира. Тени прошлого не тревожили его - у Йерда не было
прошлого. Будущее было подчинено необходимости выжить в суровом климате  и
это многое упрощало. У него мог  появиться  наследник  и  спустя  какое-то
время герцога могла настигнуть смерть - сейчас даже смерть не казалась ему
особенно важной...
     Чего еще он ждал? Здешнее существование исчерпало  себя.  Сенору  был
чужд фатализм людей, которые окружали его. Может быть, Боги  Земли  Мокриш
излечили его от иллюзий, но только не от скуки.
     Наступил момент, когда необъяснимая бездеятельность Гашагара стала  к
тому же невыносимой. Не было ничего хуже неизвестности и  неизменности,  в
которой один за другим тонули дни. Но  для  того,  чтобы  подготовиться  к
встрече с Гашагаром, Йерду был нужен Зелеш...

     Однажды, в середине осени, он оказался  вблизи  места,  которое  люди
Земли Мокриш называли Домом Над Океаном. Это и было жилище Зелеша, древнее
и почти неприступное. С давних  времен  обитатели  колодцев  обходили  это
место стороной.
     Безумный скучающий пленник зашевелился в голове герцога. Если  ему  и
суждено было провести остаток своих дней в колодцах, то по крайней мере он
хотел знать, в чем состояла его вина и почему он  до  сих  пор  ничего  не
помнил об ужасном наказании.
     Единственный из свиты, кто согласился пойти с ним к Дому Над Океаном,
был шаман Зарзор из колодца Горкида. Как выразился шаман, ему было  нечего
терять,  кроме  своей  старости.  По  мнению  остальных,  старость  просто
иссушила его мозг. В бессмертную душу эти люди верили меньше всего.
     ...Ранним утром Йерд и шаман оставили лагерь, наспех разбитый  людьми
герцога на окраине леса глонгов. Сенор был уверен в  том,  что  здесь  его
будут ждать с пассивным безразличием до тех пор, пока не получат  известие
о его гибели.
     Тем временем в далеком колодце Тагрир Лаина, женщина  герцога,  ждала
ребенка и вот-вот должна была родить...

     Дом  Над  Океаном  стоял   на   вершине   высокой   одинокой   скалы,
возвышавшейся над водой в пятидесяти шагах от берега, круто  обрывавшегося
к бушевавшим внизу волнам, и для Сенора было  очевидно,  что  эта  обитель
выстроена не без помощи магии. Поверхность скалы,  переходившая  в  стену,
была совершенно отвесной и даже зимой, когда океан замерзал, подобраться к
дому Зелеша по суше было абсолютно невозможно. Птица могла бы сделать это,
да еще тот, для кого был  бы  опущен  гигантский  подъемный  мост,  черным
пальцем указывавший в небо, - гладкий темный монолит,  который  удерживали
над пропастью толстые металлические цепи.
     Сам дом  был  сложен  из  грубо  обтесанных  каменных  блоков,  почти
нетронутых влагой и ветром. Немногочисленные  окна,  узкие,  как  бойницы,
были забраны решетками и оставались темными. Дом колдуна казался огромным,
опутанным сетью переходов, соединявших между собой  несколько  островерхих
башен; неясный силуэт на шпиле самой высокой из них указывал в ту сторону,
где садилось лиловое светило.
     ...Была середина пасмурного ветреного дня, когда двое пеших -  герцог
и старик Зарзор - с трудом взобрались на прибрежные скалы. Как только  они
приблизились к берегу прямо напротив дома Зелеша, раздался скрип  цепей  и
черный монолитный мост стал опускаться, накрыв гостей своей бегущей тенью.
Его край с грохотом обрушился на прибрежную скалу и несколько отколовшихся
от нее камней заскользили вниз.
     На другом краю моста обнаружилась дверь  в  стене,  обитая  железными
листами. Дверь, скрипя, приоткрылась под ударами ветра.
     Герцог бросил быстрый взгляд на шамана. Он не  искал  объяснений,  но
хотел видеть реакцию Зарзора на происходящее.
     Старик остался невозмутим.
     - Хороший знак, - проговорил он медленно,  глядя  на  гладкую  черную
поверхность моста. -  Может  быть,  Зелеш  приглашает  тебя.  Это  большая
редкость...
     Еще не поздно было вернуться. Сенор колебался всего  лишь  мгновение.
Потом он ступил на мост, пролегший над пропастью.
     ...Где-то далеко внизу волны бились  о  камни  и  пели  вечную  песню
разрушения. Мост шириной в несколько  человеческих  шагов  был  сделан  из
материала, который на вид не казался ни камнем, ни деревом,  ни  металлом.
Скорее, он был похож на застывшую смолу. Пока герцог  шел  по  мосту,  его
мысли путались и голова кружилась так,  что  он  дважды  останавливался  и
некоторое время стоял с закрытыми глазами, пытаясь  унять  головокружение.
Но даже тогда перед его внутренним взором плыли двоящиеся силуэты башен  и
облаков, вырисовывавшихся на лиловом небе. Он поборол  в  себе  сильнейшее
желание проползти остаток пути до двери. Может быть, он и сделал  бы  это,
если бы не Зарзор, крадущийся сзади, да еще невидимый  соглядатай  в  доме
над бездной.
     Шаман, казалось, был  безразличен  даже  к  той  высоте,  на  которой
пролегал их путь. Когда останавливался герцог, Зарзор останавливался  тоже
и покорно стоял за спиной Йерда, ожидая, пока тот снова  двинется  вперед.
Ветер рвал его слишком  свободные  одежды,  но  самого  шамана  как  будто
удерживали на месте невидимые цепи. Герцог несколько раз покачнулся и едва
не сорвался с моста под ударами ветра, который был настолько яростным, что
поющая шкура уже не звенела, а озлобленно скрежетала...
     Йерд, наконец, достиг двери и нажал на нее ладонью.  Она  со  скрипом
отворилась и за нею обнаружился пыльный  коридор  со  сводчатым  потолком,
уводивший в темноту, куда не  задувал  ветер.  Было  заметно,  что  дверь,
которая  могла  бы   выдержать   удар   тарана,   сейчас   утратила   свое
оборонительное  значение.  Коридор  также  производил  впечатление   давно
заброшенного. Впрочем, прямо посередине этого коридора в толстом слое пыли
пролегла полоска следов, как будто совсем недавно  здесь  волокли  что-то.
Или кого-то... Нигде не было следов крови.
     Когда  герцог  вошел  под  сводчатый   потолок   коридора,   раздался
пронзительный скрежет цепей и край подъемного моста пополз вверх. Цепи  из
металла, не тронутого временем и непогодой, приводимые в движение  скрытым
подъемным  механизмом,   втягивались   в   узкие   отверстия   в   стенах,
расположенные высоко над дверью.
     Мост, поднимаясь, постепенно закрывал дверь, оставляя видимой  только
сужающийся прямоугольник хмурого неба.  Наконец,  оно  исчезло  совсем,  а
черный монолит оказался прижатым к стене так  плотно,  что  в  коридор  не
пробивалась даже узкая полоска света.
     Сенор услышал в  темноте  рядом  с  собой  дыхание  шамана,  внезапно
показавшееся ему слишком шумным.
     В то же мгновение чья-то глотка в Доме Над Океаном исторгла безумный,
наполовину  звериный  крик,  от  которого  кровь  стыла  в   жилах.   Этот
необъяснимо  ужасный  звук  перекрыл  шум  волн,  разбивавшихся  о  скалы,
неотступный рев ветра и отразился от стен многократным эхом.
     Когда  замер  его  последний  отзвук,  в  глубине  коридора  вспыхнул
бронзовый светильник, висевший под потолком, и Йерд увидел, что Зарзор уже
находится в нескольких шагах от него.  Герцог  медленным  движением  вытер
выступивший на лбу холодный пот.
     - Ты называешь это хорошим знаком? - спросил  он  у  шамана  со  всей
доступной ему в тот момент иронией.
     На темном бесстрастном лице старика не отразилось ничего  нового.  На
нем была написана лишь покорность судьбе, которую ничто не могло изменить.
Вполне возможно,  это  была  только  удобная  маска.  Сенор  знал,  почему
оказался здесь. Старик же никак не объяснил свою странную прихоть...
     Зарзор видел, как на губах его господина появилась загадочная улыбка.
Но только сам Незавершенный  знал,  насколько  эта  улыбка  не  вяжется  с
ужасом, поселившимся в  его  душе.  И  все  же  он  достиг  того,  к  чему
стремился.
     Он остался в колдовском жилище, отрезанном от  мира,  а  единственным
его спутником  был,  вероятно,  тайный  враг.  В  одном  Йерд  был  уверен
совершенно - в том, что никогда больше не хотел бы  услышать  прозвучавший
недавно крик, в котором звенело безумие... и дьявольская радость.

                             24. ТЕНЬ ЗЕЛЕША

     Сенор сделал только один  шаг  и  увидел  тень  в  глубине  коридора.
Вначале он принял ее за притаившегося  человека,  но  потом  заметил,  что
сквозь тень видна  кирпичная  кладка  стены.  И  все  же  это  был  чей-то
двигающийся силуэт.
     Тень приблизилась и остановилась возле глубокой боковой  ниши,  почти
слившись с чернильным мраком. Герцог увидел, что старик Зарзор, стоя  чуть
впереди него, беззвучно шевелит губами.
     - Ты пришел слишком поздно, герцог, - еле слышно прошелестела тень. -
Твои поступки безумны, а память коротка. Что ты хотел найти здесь?
     Сенор осознал, что слабый безликий голос звучит прямо у него в мозгу.
Это было очень похоже на отражения, к которым он привык в Кобаре.
     - Если ты Зелеш, то мне нужна твоя помощь, - ответил он.
     Пауза была заполнена тихим шорохом, доносившимся  со  стороны  темной
ниши.
     - Я то, что осталось от Зелеша, - произнесла, наконец, тень. -  Зелеш
мертв. Но и живой он вряд ли помог бы тебе...
     - Мертв?! - воскликнул шаман. Сенор  понял,  что  ему  тоже  доступны
отражения. Герцог впервые увидел в поведении старика проблеск возбуждения.
- Но кто убил его?
     - Кто убил меня? - переспросила тень  и  увеличилась  в  размерах.  -
Может быть, ты и узнаешь это, старик. Даже наверняка узнаешь... Теперь все
зависит от твоего хозяина.
     Тень Зелеша  надолго  замолчала,  повиснув  колеблющимся  пятном  под
сводчатым потолком коридора и почти растворившись во тьме.
     - Подойди ближе, - попросил герцог, делая шаг к одинокому светильнику
на стене. - Я хочу рассмотреть тебя.
     Тень издала странный звук на самом  пределе  слышимости,  похожий  на
тончайшее хихиканье.
     - Я существо ночи, - сказала она потом. - Слишком яркий свет  погубит
меня. Днем я прячусь там, куда не проникают живые. Ты никогда  не  сможешь
рассмотреть меня... Разве что... когда сам станешь тенью!..
     Сенор  содрогнулся  от  этого  зловещего  юмора  и  понял,  насколько
бесполезно всматриваться в темноту.
     - Эх, герцог, герцог, -  сокрушенно  продолжала  тень  Зелеша.  -  Ты
слишком часто ошибался и всегда выбирал ненадежных  спутников.  Однако  на
этот раз ты, кажется,  можешь  оказать  мне  последнюю  услугу.  Взамен  я
кое-что сделаю для тебя. Ты не избежишь новых страданий, но я помогу  тебе
скрыть их... Впрочем, мост поднят, и значит, у тебя почти нет выбора.
     Некоторое время Незавершенный раздумывал над словами тени. Шаман  ему
самому не нравился, к тому же, от него было так  же  мало  проку,  как  от
любого другого подданного герцога. Йерд мог бы припугнуть старика, если бы
не опасался того, что это только приблизит удар, который тот нанесет ему в
спину.
     - Когда  будет  опущен  мост?  -  осторожно  спросил  Йерд,  стараясь
избежать прямого вопроса о своей свободе.
     - Не раньше, чем ты сделаешь то, о  чем  я  прошу,  -  ответила  тень
Зелеша. - И не думай, что ты сможешь опустить его сам. Не трать  время  на
бессмысленные поиски. Только я знаю, как запустить потайной механизм. Я  и
еще один... человек.
     - Ага, значит здесь есть еще кто-то! - почти с  торжеством  выкрикнул
Зарзор.
     -  Зачем  ты  привел  с  собой  этого  болвана,  Йерд?   -   тоскливо
прошелестела тень. - Он будет только мешать тебе... Разумеется, я здесь не
одна. В противном случае ты мог бы почти ничего  не  бояться.  Я  не  могу
больше ни к чему прикоснуться и не могу сдвинуть с места ни один предмет в
мире. Плоть неподвластна мне... Наверное, ты хочешь  знать,  кто  в  таком
случае поднял мост? - вдруг закончила тень вкрадчиво.
     Зарзор заметно сник. Герцогу стало почти жаль старика. Впрочем,  было
еще неизвестно, кого именно следует жалеть.
     - Что я должен сделать? - спросил Йерд, чтобы покончить со всем этим.
Подобные  фразы  смертельно  надоели  ему  за  всю  предшествующую  жизнь,
независимо от того, насколько реальной она была.
     - Убить моего ребенка, - ответила тень Зелеша.

     Придворному Башни приходилось слышать и более дикие  вещи.  Он  думал
лишь о том, как выберется из  западни,  которой  стал  для  него  Дом  Над
Океаном. Зато Зарзору изменила  его  невозмутимость.  Теперь  он  выглядел
несколько испуганным.
     - Может быть, мы обсудим это в  другом  месте?  -  предложил  герцог,
стараясь продвинуться по коридору вглубь дома.
     - Ты до сих пор ничего не понял, - презрительно сказала тень  Зелеша.
- Он поднял мост и  уже  начал  охоту  за  тобой.  Ты  должен  быть  очень
осторожным и убить его, как  только  представится  возможность.  Иначе  он
убьет вас обоих и еще неизвестно, что ОН сделает с трупами...
     В этот момент  из  глубины  дома  снова  донесся  жуткий,  наполовину
звериный, наполовину человеческий крик. Рука герцога невольно потянулась к
мечу и остановилась в воздухе. Мертвенная бледность шамана стала  заметной
даже в полумраке.
     - Проклятье! - воскликнул старик. - Кто же он, твой ребенок?!
     Тень Зелеша рассмеялась, но это был очень горький смех.
     - Ты хочешь знать, кто он? Потерпи немного. Ты еще увидишь его...
     После этого тень поплыла по коридору к темному боковому ходу.
     - Иди за мной, герцог, - позвала она. -  Я  расскажу  все,  что  тебе
нужно знать. Остальное ты должен сделать сам, иначе не выйдешь  отсюда.  У
нас есть еще немного времени...
     Йерд шел в темноте за тенью, ощупывая рукой кирпичную стену, и слышал
за спиной тихие скользящие шаги Зарзора.
     - Это случилось спустя пятьдесят лет  после  твоего  исчезновения,  -
рассказывала тень по дороге. -  Я  похитил  женщину  из  колодца  Горкида.
Только ничему не  удивляйся,  герцог!  Я  никогда  не  был  другом  народа
колодцев, хотя моим деяниям далеко до дел Гашагара... Эта  женщина  зачала
от меня, но  я  был  недостаточно  осторожен.  Неисповедимы  пути  черного
колдовства и Гашагар пошел самым окольным из них. Сам я был  неуязвим,  но
он все же нашел ключ к  моей  смерти.  Он  извратил  мое  семя  и  женщина
колодцев родила ужасное чудовище... Никто не понял  этого  вначале.  Когда
моему ребенку было десять лет, он нашел себе первую жертву... Я запер  его
в подвалах Дома Над Океаном, хотя мне следовало убить его. Но это был  мой
сын... Спустя еще пять зим он поймал и съел свою мать...
     Впереди забрезжил слабый свет. Герцог видел его сквозь мутный  силуэт
тени Зелеша. Тень остановилась у стены и продолжала:
     - Мне приходилось выпускать его ночью и он охотился в горах, на плато
колодцев и  в  лесу  глонгов.  Постепенно  в  нем  оставалось  все  меньше
человеческого. Он превращался в безумное и смертельно опасное существо...
     Сенор заметил, что Зарзора сотрясает крупная дрожь.
     - ...Две зимы назад он убил меня, подкараулив в библиотеке, расчленил
и сожрал мое тело. Если бы не знание чернокнижия  и  предусмотрительность,
от меня не осталось бы  даже  тени.  Но  это  слабое  утешение...  Мне  не
позавидуешь, Йерд, - ведь за все надо платить свою цену... А  теперь  иди.
Этот ход ведет в подвалы, которые стали его жилищем.  Если  сумеешь  убить
его - отправляйся в библиотеку. Она находится в северной башне и ее  легко
найти. Путь туда лежит через подвалы.  В  библиотеке  ты  увидишь  кое-что
интересное. Возьми  себе  то,  что  найдешь,  каким  бы  странным  оно  не
казалось. Я буду ждать тебя здесь до утра. Не зажигай  света,  иначе  тебе
придется искать меня очень долго. Я покажу, как опустить мост.
     - Тебе тоже не позавидуешь, Йерд, - мрачно закончила тень. -  У  тебя
нет выбора сейчас, не будет его и потом. Доверься  мне  и  когда-нибудь  я
отблагодарю тебя тем, что облегчу твои страдания...
     - Будь ты проклято, порождение тьмы! - процедил герцог. - Я шел  сюда
за помощью, а нашел только безумца и тень колдуна...
     - Моя душа  и  так  давно  проклята,  -  засмеялась  тень  Зелеша.  -
Посмотрим, что станет с твоей...  И  последнее.  Следующей  ночью  взойдет
ночное светило. Запомни: когда оно светит, моего сына невозможно убить.

     Светильники, наполненные жиром, едва разгоняли мрак. Герцог бродил по
лабиринту подвалов Дома Над Океаном с обнаженным мечом в руке,  разыскивая
ужасное дитя Зелеша. Он не знал места, в котором сын  колдуна  провел  всю
свою жизнь. Только здесь Йерд понял, насколько мало у  него  шансов  выйти
отсюда.
     Каждый его нерв был напряжен  до  предела,  а  ум  угодил  в  ловушку
повторений. И повторял он  то,  что  рассказала  тень  Зелеша  о  безумном
существе, притаившемся где-то рядом.
     Шаман Зарзор шел  за  герцогом  по  пятам  и  тот  не  прогонял  его,
поскольку чувствовал себя отчасти защищенным сзади.  Как  выяснилось  чуть
позже, Йерд не ошибся.
     Сдавленный крик старика заставил его обернуться. В то же мгновение он
понял, что уже вряд ли сумеет помочь Зарзору. У того была прокушена шея  и
из  раны  толчками  выплескивалась  кровь.  Грудь  шамана  сдавливали  две
огромные  мертвенно-белые  кисти  с   неестественно   длинными   пальцами,
утолщавшимися к ногтям.
     Существо, напавшее из темноты, прикрывалось  телом  Зарзора  и  Сенор
видел только его голову, похожую на маску, плававшую в пустоте.  Она  была
совершенно лишена волос и имела неправильную бугристую форму. Огромный лоб
нависал над маленькими бессмысленными глазками, в которых не  было  ничего
человеческого. Кровавая слюна стекала с  отвисшей  нижней  губы  и  сквозь
редкие кривые зубы был виден  язык,  похожий  на  студень.  Существо  тупо
глядело на Йерда, а потом что-то тихо заклокотало в его горле.
     Между тем шаман  испустил  дух.  В  его  выпученных  глазах  осталось
выражение предсмертного ужаса, а тело обмякло  и  белые  клешни  осторожно
опустили его на пол, словно оно было драгоценной  добычей.  Огромные  губы
убийцы растянулись в улыбке, но  слезящиеся  глазки  по-прежнему  остались
нечеловечески пустыми.
     Что поддерживало жизнь в этом уродливом существе, наделяло его силой,
злобой и коварством охотника? Колдовство Гашагара  или  незнакомые  Сенору
инстинкты? В любом случае, он должен  был  убить  урода,  чтобы  выйти  из
подвала. Он знал, как нелегко будет сделать  это...  Зарзор  зачем-то  шел
сюда; Йерд так и не успел узнать - зачем. В результате шаман  нашел  здесь
только   бессмысленную   смерть.   Впрочем,   Сенору   она   не   казалась
бессмысленной...
     Ребенок Зелеша переступил через лежащее тело и медленно приближался к
герцогу. В его горле клокотал смех. Он был чуть выше Сенора, но его  белые
клешни волочились по полу. Голова идиота выглядела чужеродным предметом на
сгорбленном, но очень сильном теле. Существо двигалось бесшумно и  плавно;
Холодный Затылок с содроганием представил себе, как бы он сейчас выглядел,
если бы шаман первым не подставил убийце свою спину.
     Низкий потолок подвала мешал нанести  сильный  рубящий  удар  сверху.
Руки урода были длиннее вытянутой руки герцога вместе  с  мечом  и  вполне
могли  задушить  Йерда  раньше,  чем  тот  успел  бы  достать  клинком  до
сгорбленного тела. Сенор понял, что может рассчитывать только  на  колющие
удары, рубящие удары сбоку и еще на то, что сумеет отрубить уроду одну или
обе клешни.
     Тем временем тот медленно вытянул руку в направлении  Сенора.  Пальцы
на ней были широко  расставлены.  Пятипалая  кисть  превратилась  в  белый
цветок с вытянутыми, расширяющимися на концах лепестками. Между большим  и
указательным пальцами проскочила ослепительно  яркая  искра  и  в  затхлом
подвальном воздухе неожиданно запахло грозовой свежестью.
     Герцог сделал быстрый выпад и его меч описал короткую дугу на  высоте
плеча, но ребенок Зелеша убрал руку стремительным,  почти  неуловимым  для
глаз движением, как будто что-то втянуло белого червя  в  глубокую  черную
нору.
     В то же мгновение кисть другой руки оказалась в опасной  близости  от
лица Йерда и тот отшатнулся, предполагая, что извивающиеся пальцы вопьются
в его горло, но вместо этого между ними и стальным  воротником  герцогских
доспехов проскочила искра и он ощутил, как что-то обожгло его шею. Запахло
паленым и сквозь пелену резкой боли, застилавшей мозг, Сенор осознал,  что
его кожу опалила  металлическая  пластина,  защищавшая  затылок  от  удара
сзади.
     Низко нагнув голову и  глядя  на  чудовище  исподлобья,  он  поспешно
отступил, чтобы дать себе  передышку  и  избежать  новой  атаки.  Рукой  в
перчатке он убрал с затылка волосы, тлевшие, как мох. Никогда еще Сенор не
видел  ничего  подобного  оружию  урода,   за   исключением   собственного
магического меча.
     Ребенок Зелеша широко открыл рот и издал оглушительный рев, в котором
теперь слышалось что-то вроде  примитивного,  почти  животного  торжества.
Герцог  видел,  как  вибрирует   студенистый   язык   урода,   западая   в
бледно-розовую  глотку.  Не  менялись  только  глазки  идиота,  мутные   и
безразличные, всегда смотревшие прямо перед собой.
     Стальная пластина, закрепленная в хитине, отдавала жар  в  окружающее
пространство и герцог чувствовал себя так, словно за его  головой  повисло
обжигающее облако, от которого мутилось сознание. Свободной рукой он начал
поспешно расстегивать кожаные ремни, стягивавшие хитиновые раковины.
     Сын Зелеша не дал ему на это времени. Белая клешня метнулась вперед и
схватила за лезвие меч Йерда. Тот рванул меч к себе и впервые увидел кровь
урода.  Идеально  заостренный  клинок,  не  притупляющийся  и  не  имеющий
изъянов, разрезал кожу, как бумагу. В тусклом свете коптящих  светильников
кровь обитателя подвалов казалась лиловой.
     С тупым недоумением белый выродок  поднес  ладонь  к  лицу  и  лизнул
жидкость, капавшую на  пол.  Потом  Сенор  понял,  что  существо  пытается
разжать скрюченные пальцы, сведенные судорогой. Когда это  не  получилось,
ребенок Зелеша издал тихий, почти  жалобный  вой,  перешедший  в  яростное
рычание. Холодный Затылок не стал ждать, пока урод окончательно  придет  в
себя. Он нанес ему быстрый удар в грудь и услышал, как  клинок  с  хрустом
погрузился в плоть безумца.
     Несмотря на то, что герцог собирался сразу же отступить, он  даже  не
видел, как и когда ему был нанесен ответный удар. Белая тень  выскользнула
откуда-то сбоку и в голове Йерда будто взорвалось что-то, рассыпавшись  на
тысячи медленно гаснущих осколков.
     Когда он пришел в себя, то обнаружил, что отброшен к стене, а рукоять
меча, пронзившего  тело  урода,  медленно  опускается  к  каменному  полу.
Ребенок Зелеша все еще был жив и, похоже, до сих пор не понимал, что с ним
происходит. Скорее всего, он нанес удар непроизвольно,  а  сейчас  пытался
выдернуть из груди предмет, причинявший ему такую боль. Белые клешни  были
изранены и залиты кровью, но урод с животным упорством хватал ими  гладкую
скользкую сталь.
     Сенор, у которого слегка  шумело  в  голове,  отделился  от  стены  и
вплотную приблизился к чудовищу, пытаясь  снова  завладеть  оружием.  Рука
урода  устремилась  ему  навстречу  и  вокруг  ее  расставленных   пальцев
рассыпались ослепительные искры. Герцог ощутил, что все его тело  пронзают
нарастающие судороги и вместе с тем, он был  не  в  состоянии  сделать  ни
шагу. Ноги не подчинялись ему,  а  захлебывающиеся  удары  сердца  молотом
гремели в опустевшем мозгу.
     Однако белый урод уже слишком ослабел. На отвисшей нижней губе вместо
слюны проступила кровавая пена, а вой  сменился  сдавленным  хрипом.  Йерд
почувствовал, что его отпускает паралич, и  увидел,  как  гаснут  слепящие
искры, не достигая его тела и доспехов.
     В воздухе пахло паленым и это был запах тлеющих  волос  и  обожженной
кожи. Выродок Зелеша закачался, поднеся к ране в груди окровавленные руки.
Потом он рухнул на колени, хватая воздух широко открытым ртом  и  опираясь
на слабеющие руки. Холодный Затылок воспользовался этим и выдернул из раны
свой меч. Оттуда хлынула густая кровь;  урод  с  жалобным  криком  ткнулся
головой в каменный пол и повалился набок. Он стонал, как раненое животное,
загнанное в ловушку и  обессиленное;  Сенор  был  поражен  тем,  насколько
детским  и  беззащитным  казалось  теперь  его  лицо.   Маленькие   глазки
увлажнились, наполняясь слезами. Герцог понял, до какой степени неразвитым
и болезненно тупым было это существо, и значит, оно оказалось  всего  лишь
игрушкой в чьих-то безжалостных руках...
     Сенор ударил ребенка Зелеша кинжалом под сердце, чтобы прекратить его
страдания. Удар был точным и урод издал только короткий предсмертный крик,
прежде чем клинок оборвал  его  жизнь.  Теперь  это  был  просто  мертвец,
неподвижный и безопасный, только его руки, застывшие, как два белых паука,
по-прежнему были отвратительны.
     Йерд вытер меч о его  одежду,  потом  окинул  взглядом  подвал,  труп
старика-шамана с прокушенной шеей и  свои  собственные  руки,  на  которых
странным образом были сожжены волосы... Его доспехи  и  все  металлические
предметы до сих пор хранили неестественное тепло. Сенор  не  знал,  с  чем
столкнулся на этот раз, но был почти рад такой концовке. Зарзор унес  свою
тайну в сумеречный мир и для герцога она перестала существовать.

                             25. БИБЛИОТЕКА

     Он блуждал еще очень долго в подвалах  Дома  Над  Океаном,  проклиная
свою глупость, тень Зелеша и выродка, поймавшего его в ловушку.  Возможно,
отсюда вообще не существовало другого выхода... Потом он все же набрел  на
узкую каменную лестницу,  ведущую  наверх.  Лестница  оканчивалась  низкой
деревянной дверью, покрытой темными  пятнами.  Наощупь  пройдя  через  эту
дверь, он оказался в каменной галерее, уводившей во внутренний двор дома.
     Здесь герцог ощутил дуновение  свежего  океанского  воздуха,  ароматы
экзотического сада и увидел отсвет ночного светила  на  полу  галереи.  Из
темноты доносился приглушенный шум волн и еле слышно свистел ветер.
     Облегчение, испытанное Йердом, было недолгим. Он выполнил свою  часть
соглашения с тенью Зелеша и  взамен  ему  было  обещано  освобождение.  Он
понимал, что остался один на острове, отрезанном от всего мира, один, если
не считать тени колдуна, - неуязвимой тени, которая теперь могла поступить
с ним как угодно...
     Сенор вышел из-под крыши галереи во внутренний  двор.  Над  ним  было
усыпанное небесными  огнями  небо,  очерченное  четырехугольником  стен  с
темными обелисками башен по углам. В слабом ночном сиянии был  виден  сад,
укрытый от ветра и  непогоды,  -  колдовское  место,  полное  колеблющихся
силуэтов, манящих запахов, исчезающих  видений...  Какие-то  существа  еле
слышно скользили в переплетениях белесых ветвей, но  Сенор  не  ощущал  их
присутствия, как ощущал бы присутствие чего-то живого.
     Вдруг герцог почувствовал притяжение этого совершенно чуждого ему  и,
наверное, страшного места. Казалось, стоит войти в сад, - и прикоснешься к
тайне самой жизни. Йерд мог бы остаться здесь  один...  если  бы  не  тень
Зелеша. Вспомнив о ней, он очнулся от забытья и понял, что стоит в темноте
уже очень долго, неотрывно глядя на таинственный сад. Почти прошла боль  в
голове и почти исчезла из сознания тревога. Тень колдуна ждала  его  и  он
поспешил на встречу с нею.

     Направляясь в сторону северной башни, он обогнул  сад  по  периметру,
сопротивляясь неясному соблазну, который  заключали  в  себе  его  запахи,
звуки и неуловимое движение. Башня нависла над ним огромной черной  скалой
и чем ближе он подходил к  ее  стенам,  тем  слабее  становилось  влекущее
влияние сада.
     Оно исчезло совсем, когда герцог оказался в  глубокой  тени  портика,
прикрывавшего от дождя и снега вход в башню. Вход представлял собой  узкую
арку, под которой начинались каменные ступени.
     Все строение представляло собой башню, заключенную  внутри  каменного
колодца. Пространство между наружной и внутренней  стенами  было  освещено
слабым светом, проникавшим сквозь высоко расположенные проемы  в  наружной
стене. Винтовая лестница огибала внутреннюю стену, за  которой  находилось
несколько этажей совершенно изолированных помещений.
     Поднимаясь  по  лестнице,  герцог  увидел  впереди   желтое   сияние,
отличавшееся  от  ровного  безжизненного  света,  лившегося  с  небес.   В
металлическом светильнике, укрепленном на стене, догорал зажженный  кем-то
огарок свечи. Сама свеча и светильник  были  покрыты  толстым  многолетним
слоем пыли. Пыль потрескивала в пламени. Йерд не стал задаваться вопросом,
могла ли воспользоваться магией тень Зелеша. Он взял  огарок  и  осторожно
понес перед собой. Слабое пламя колебалось на сквозняке. Горячий воск,  не
успевая застыть, стекал на перчатку.
     Сенору ничего не оставалось,  как  заглядывать  во  все  двери,  мимо
которых  он  проходил.  За  первой  из  них  оказалась  давно  заброшенная
оружейная комната. Он не стал задерживаться здесь,  хотя  успел  заметить,
что в комнате хранилось весьма странное оружие, какого он еще не  встречал
в Земле Мокриш. Оно было похоже на оружие,  которое  он  видел  в  четырех
руках Гет-Забаллы, хранителя древнего ритуального  саркофага.  От  сырости
клинки  потемнели  и  кое-где  покрылись  пятнами  ржавчины.  Стала  почти
неразличимой тонкая вязь символов неизвестного языка, выбитых на них.
     Герцог заглянул в бывшую трапезную, в которой единственным  предметом
обстановки был длинный  стол  из  темного  дерева,  изъеденного  древесным
червем, и поднялся на этаж выше.
     За  следующей  дверью,  закрывавшейся  тяжело  и  плотно,   оказалось
помещение, уставленное рядами металлических ванн, углубленных в пол. Ванны
были до краев наполнены прозрачной жидкостью, а в  этой  жидкости  плавали
бесформенные белые комья. Когда Сенор приблизился к одной из  ванн,  белая
масса в ней зашевелилась, всколыхнув неподвижную поверхность  жидкости,  и
он тотчас же отпрянул, настолько отвратителен был запах,  коснувшийся  его
ноздрей...
     Закрывая дверь, он увидел, что белый  ком,  похожий  на  человеческую
голову, возвышается над краем ванны, словно наблюдая за  незваным  гостем,
пока надвигающаяся тень двери не поглотила последний луч света, падавший в
комнату.
     Как оказалось, библиотека занимала весь  третий  этаж  башни.  Герцог
попал  в  круглый  зал  с  каменной  колонной   посередине.   Вдоль   стен
располагались шкафы, набитые книгами, свернутыми  в  свитки  пергаментами,
дощечками  из   глины,   металлическими   листами,   искусно   ограненными
драгоценными камнями, на каждой грани которых  имелось  только  по  одному
символу, и шарами, заключавшими в себе Изменяющееся Знание.
     Посреди комнаты Йерд увидел четыре стола, три из них были  пусты.  На
четвертом лежали какой-то  сверток  и  тускло  поблескивающий  предмет  из
темного серебра. Сенор разглядел его при свете огарка от самой двери и был
почти уверен в том, что ему знаком этот предмет. Он почувствовал внезапную
сухость во рту.
     Пытаясь оттянуть момент неизбежной развязки, он обошел комнату  вдоль
стен, огибая кресла  с  высокими  спинками  и  подсвечники,  в  беспорядке
расставленные на  полу.  Он  не  обращал  внимания  на  погребенные  здесь
сокровища чернокнижия и ведовства, - его мысли были прикованы к  предмету,
лежавшему на столе. И наконец, он  понял,  что  не  обманет  ни  себя,  ни
судьбу...
     Он взял в руки медальон и принялся рассматривать его при свете свечи.
Точно такой же медальон, полученный в Кобаре от Хозяина Башни  Гугенубера,
висел у него на шее. Сенор извлек его из-под доспехов и  положил  рядом  с
найденным в библиотеке. Они были  совершенно  одинаковы,  повторялся  даже
рисунок мельчайших  царапин.  Герцог  нажал  на  скрытый  рычаг  и  увидел
портреты  Рейты  Меррадль  и  ребенка,  которым  мог  быть  он  сам,  хотя
Смотритель Часов категорически отрицал это.
     Нельзя  сказать,  что  находка  ошеломила  его,  -  он  давно  ожидал
какого-нибудь напоминания о Кобаре. Его прошлая жизнь не  могла  исчезнуть
бесследно. Другое дело, что сейчас он чувствовал себя еще более далеким от
истинного понимания происходящего. Подброшенный ему медальон мог  означать
что угодно - появление в Земле  Мокриш  Хозяев  Башни,  продолжение  мести
Меррадля, нечистую игру Зелеша... Десяток причин и  следствий,  о  которых
было бессмысленно думать.  Он  не  рассчитывал  получить  ответы  на  свои
вопросы и у тени Зелеша. Пока он даже не рассчитывал уйти отсюда.
     Он повесил оба медальона на шею, взял в  руки  сверток,  лежавший  на
столе, и развернул его. Оказалось, что это была кожаная маска с  прорезями
для  глаз,  ноздрей  и  рта,  изготовленная  совершенно  неизвестным   ему
способом. Тончайшая кожа имела ярко выраженный рельеф, словно была слепком
с чьего-то лица.
     В этот момент что-то толкнуло его на рискованный шаг. Приложив  маску
к своему лицу, герцог обнаружил, что она прилипла к коже и почти не мешает
движениям лицевых мышц. Он потрогал ее пальцами - маска повторяла все  его
гримасы. Сенор подошел к большому полупрозрачному  шару,  внутри  которого
пробегали искрящиеся тени, и посмотрел на свое искаженное отражение.
     То, что он увидел, было не  самым  приятным  зрелищем  в  его  жизни.
Безбровая и безгубая маска имела мертвенно-белый цвет.  В  глубоких  тенях
прятались глаза и зубы. Рот казался темной расщелиной, а улыбка - зловещей
гримасой...
     Без особого труда он отнял маску  от  лица,  потянув  за  один  край.
Убедившись в том, что любые события его жизни находят свое продолжение, он
не стал пренебрегать подарком Зелеша и спрятал  маску  в  глубокий  карман
меховой куртки, надетой поверх доспехов.
     Напоследок герцог с сожалением окинул взглядом погруженную в полумрак
библиотеку - черные фолианты, одетые в  человеческую  кожу,  длинные  ряды
кристаллов, хранящих неведомые  заклинания,  оплывшие  фигурки  из  воска,
сосуды с зельем, странную посуду из дерева и кости... В  другое  время  он
обязательно задержался бы здесь и, наверное, нашел бы что-нибудь  полезное
для себя. Если не знание, то хотя бы оружие против колдовства. Что-нибудь,
дающее возможность существовать и сражаться с гостями из прошлого...

     Наступало  холодное  пасмурное  утро  и   Йерд   погасил   свечу.   В
предрассветных сумерках проступали  из  темноты  окружавшие  его  со  всех
сторон стены. Ни одного огня не было в  окнах.  Неясная  фигура  на  шпиле
восточной башни изменилась, но Сенор затруднился бы сказать, в чем  именно
заключалось это изменение.
     Он стоял в одном из углов  квадратного  двора.  Северная  башня  была
самой удаленной от берега частью Дома Над  Океаном.  По  расчетам  герцога
подъемный мост должен был находиться в противоположном углу  здания,  куда
можно было попасть тремя путями: через подвалы, внутренний двор, восточное
или западное крыло дома. Йерд предпочел кратчайший и с  его  точки  зрения
наиболее приятный путь через двор, несмотря на опасность, которую таило  в
себе завораживающее влияние колдовского сада.
     ...Сад встретил его  тихими  звуками,  шелестом  листьев,  шорохом  в
траве,  трепетной  игрой  света  и  тени,  мерцанием  таинственных  огней.
Туманные силуэты двигались в его  глубине  и  угасающие  голоса  звали  за
собой...  Но  теперь  герцог  слишком  желал  покинуть  это  место,  чтобы
поддаться заключенному в нем соблазну. Он впервые подумал о  саде  Зелеша,
как о прекрасном, но ядовитом существе, прикосновение к которому  означало
бы гибель.
     Тем  не  менее,  герцог  почти  пробежал  мимо,  когда  голоса  стали
настойчивыми, а туман в голове мешал сосредоточиться на собственных мыслях
и желаниях. Он миновал  восточную  башню  и  его  память  прояснилась.  Он
вспомнил,  что  у  него  была  еще  одна  причина  торопиться.   Неумолимо
приближался восход, после которого исчезнет из  мира  тень  Зелеша.  Если,
конечно, верить словам самой тени. До сих пор герцог не  был  обманут  ею.
Провести еще один долгий день в колдовском доме рядом с двумя  трупами  не
относилось к числу его сокровенных желаний.
     Он быстро преодолел остаток  пути  до  южной  башни  и  оказался  под
низкими сводами коридора, где все еще  властвовала  ночь.  Коридор  вел  к
спиральному ходу, через который Сенор  попал  в  то  самое  место,  откуда
начиналась его охота за ребенком Зелеша.  Справа  узкие  каменные  ступени
уходили в вечную тьму подвала, слева начиналась винтовая лестница, ведущая
на верхние этажи башни; прямо перед герцогом чернел  проход  со  сводчатым
потолком, каких было множество в огромном доме. Сенор узнал этот проход по
знаку, оставленному им самим.  Окружность  и  луч,  отходящий  от  нее  по
касательной, выцарапанные на стене одним из когтей  Шакала,  -  упрощенный
символ  кобарской  астрологии.  Всего  лишь   обрывок   древнего   знания,
украденный Человеком  Безымянного  Пальца  у  Хозяев  Башни.  Оказывается,
благодаря чьему-то капризу, они двигались навстречу друг другу - герцог  и
его собственное прошлое...
     Тень Зелеша поджидала Йерда  в  темной  нише,  спрятавшись  от  света
догоравшего  светильника.  Герцог  почти  обрадовался,  увидев   ее   едва
различимый силуэт. Он насторожился только тогда, когда  у  него  в  голове
раздался чужой тихий смех.
     - Я сделал то, о чем ты просил, - сказал  Сенор,  стараясь  выглядеть
равнодушным к происходящему, чтобы не вводить тень колдуна в соблазн.
     - Я знаю, - ответила тень. - Удивительно. Не помешал даже этот глупец
Зарзор. Ты правильно сделал, что избавился от него. Он принес бы тебе одни
неприятности...
     - Его убил твой сын.
     - Разве ты не знал, что такое может случиться? -  вкрадчиво  спросила
тень, изогнувшись над герцогом черной  дугой.  -  Разве  у  тебя  не  было
предчувствий?.. Только один из вас мог выйти из того подвала...
     Сенор  ощутил  холодок,  пробежавший  по  спине.  Он  не  хотел  даже
задумываться над глумливыми намеками тени. Все, что ему  было  нужно,  это
выбраться отсюда. Слишком темной и извилистой дорогой он шел до сих пор. У
него не осталось  ни  возможности,  ни  желания  оглядываться  на  жертвы,
приносимые по пути...
     - Ты покажешь, как опустить мост?  -  спросил  он  прямо,  когда  ему
надоело созерцать метаморфозы тени.
     - Да! - неожиданно быстро и легко согласилась та со смехом. - Неужели
ты боялся остаться здесь, глупый, глупый герцог? В моем волшебном саду  ты
нашел бы покой... Но теперь не тебе выбирать.  Ты  больше  не  нужен  мне.
Пойдем.
     С этими словами тень Зелеша поплыла в глубину ниши. Пламя светильника
дрогнуло и погасло. Сенор очутился в полной темноте.  Он  пошел  вслед  за
тенью, вначале на ощупь, а потом - пользуясь магическим зрением.
     Оказалось, что из ниши к  наружной  стене  южной  башни  ведет  узкий
коридор, в котором едва могли бы разминуться два человека. Герцог довольно
долго шел, видя по сторонам лишь слабо мерцавшие стены,  а  потом  коридор
стал шире и внезапно закончился тупиком. Сквозь полупрозрачный силуэт тени
Йерд увидел  четыре  длинных  горизонтальных  ряда  человеческих  черепов,
укрепленных на стене. Все черепа показались ему достаточно старыми,  кроме
двух крайних в нижнем ряду. Один из этих сверкавших  белизной  черепов  не
отличался ничем особенным, зато у другого был огромный, невероятно высокий
лоб, а в челюстях торчали редкие кривые зубы.
     Сенор еще слишком хорошо помнил, кто был обладателем чудовищного лба.
Также не составляло труда догадаться, кому принадлежал второй белый череп.
Они оба приковывали к себе внимание, оба сияли резавшей глаз  белизной  на
фоне серого камня и потемневшей от времени кости.
     Как ни странно, герцог испытал не страх,  а  скорее,  замешательство.
Тень Зелеша подплыла к черепам и повисла над ними.
     - Пятый череп слева в верхнем ряду. Нажми на выступ в левой глазнице.
     Йерд ожидал чего-то в этом роде. Он послушно  отсчитал  пятый  череп,
нащупал пальцем выпуклую поверхность камня, который легко поддался нажиму,
и отодвинул его до упора.
     - Теперь - девятый череп слева во втором ряду, - продолжала  тень.  -
Выступ в правой глазнице... Первый череп в третьем ряду.  Выступ  в  левой
глазнице... Одиннадцатый череп в этом же ряду. Выступ в правой глазнице...
Шестой череп в нижнем ряду. Выступ в правой глазнице... Последний череп  в
нижнем ряду. Выступ в левой глазнице.
     Герцог нажал на последний указанный тенью камень и подумал о том, что
один из белых черепов никак не может быть черепом Зарзора. В тот же миг он
услышал далекий скрежет цепей, прозвучавший для него сладостной музыкой...
     - Странно, не так ли? - вкрадчиво спросила тень, как будто прочла его
мысли. - Ведь ты мог бы поклясться, что это кости тех, кого ты  убил  этой
ночью?.. Но ведь так было бы справедливо, правда? Выйти отсюда  с  помощью
того, что навеки оставил здесь!..
     Герцог испытывал слишком большое облегчение, чтобы придавать значение
словам тени. В его жизни и без того хватало тайн. На шее  Йерда  болтались
два совершенно одинаковых медальона из Кобара, а в кармане лежала  кожаная
маска, идеально совпавшая с его лицом. Дом Над  Океаном  не  оправдал  его
надежд, но время сожалений еще не наступило.
     - Мне пора, - сказала тень. - Кончается ночь. На смену  мне  приходят
другие... Не обольщайся на свой счет,  герцог.  Это  действительно  черепа
Зарзора и моего сына...
     Йерд посмотрел, как расплывается, удаляясь, хихикающая тень Зелеша, и
быстро пошел к открывающейся двери, за которой опускался, соединяя  берега
пропасти, длинный черный монолит.

     Он поспешно ступил на мост, еще не задумываясь над тем,  что  кажется
ему необъяснимым в окружающем пейзаже  и  почему  он  ощущает  нарастающую
тревогу. Герцог сделал несколько  шагов  над  пропастью  и  остановился  в
недоумении.
     Он пришел к Дому Над Океаном в  середине  осени,  а  теперь  в  Земле
Мокриш был разгар зимы. Ветер носился над ледяной поверхностью  замерзшего
океана, с мглистого неба сыпался мелкий колючий снег. Снегом  был  заметен
берег, а скалы  скрывала  пелена  вьюги.  Холод  коснулся  лица  Сенора  и
постепенно достиг его тела. Он  быстро  преодолел  расстояние  до  берега,
сошел с моста и его ноги утонули в глубоком снегу.
     Цепи заскрипели за его спиной и черный монолит моста медленно  пополз
вверх. Йерд не сразу понял, что  это  значит.  Потом  его  губы  искривила
усмешка, словно он стал свидетелем чьей-то постыдной тайны.  Но  на  самом
деле он ощущал только растерянность и неясный страх. Тень Зелеша не  могла
снова привести в действие подъемный механизм и значит, в Доме Над  Океаном
остался еще кто-то...
     Герцог  поплотнее  закутался  в  поющую  шкуру  и  побрел  к  лагерю,
разбитому на краю леса глонгов. Он надеялся на то, что его все еще ждут.

     И его действительно ждали.
     Герцог вернулся в колодец  Тагрир  и  принял  из  рук  Лаины  недавно
родившегося ребенка с розовой сморщенной кожей  -  существо,  которое  ему
предстояло полюбить...
     Опять  потянулись  мимо  дни  долгой   холодной   зимы,   наполненные
сумеречным  светом  колодцев,  апатичными  ласками,  отупляющей  скукой  и
ожиданием будущего, не сулившего ничего хорошего.
     Все реже Йерд задумывался над тем,  что  означали  странные  события,
произошедшие в Доме Над Океаном, - может быть, просто случайные совпадения
в его и без того непонятной жизни.

                             26. ТРЕТИЙ ЗНАК

     Все, во что Незавершенный был готов поверить до конца, рухнуло в одно
мгновение, когда он неожиданно получил зловещее напоминание о прошлом. Это
напоминание  было  достаточно  страшным  и  оно  изменило  не  только  его
существование, но и его лицо. Оно избавило Сенора еще от одной  иллюзии  и
если не лишило его некоторых утех, то по крайней мере,  сильно  ограничило
его стремление к  ним.  По  поводу  первого  он  испытывал  порой  мрачное
удовлетворение, ибо злой божок в его черепе  обрадованно  зашевелился  при
виде того,  как  рухнула  еще  одна  великолепная  декорация,  за  которой
скрывалась, может быть, вообще  недостижимая  истина.  По  поводу  второго
черная желчь переполняла все его существо; ему нужны были женщины,  но  он
не мог внушить им ничего, кроме суеверного ужаса.
     Однако все это было потом. А вначале он видел крушение своего мнимого
герцогства,  созданного  теми,  кто  хотел,  чтобы  он  навсегда   остался
Незавершенным. К их уничтожению он сам приложил руку.

     Герцог занимался любовью с Лаиной, которая стала герцогиней  тридцать
восходов тому назад. Они находились в одном из наименее  холодных  уголков
колодца Тагрир и все равно,  здесь  нельзя  было  спастись  от  вездесущих
сквозняков и  необходимости  время  от  времени  отогревать  себя  и  свою
возлюбленную, кутаясь в шкуры с длинным волнистым мехом.
     Его придворные были тут же, - кое-кто с женщинами, а кое-кто и просто
так. Герцог уже почти привык к этому. Иногда наблюдение за другими  парами
даже возбуждало его. В конце концов, все, что вначале казалось диким, было
не более, чем традицией, и имело такое же право на  существование,  как  и
обычай предаваться любви вдвоем. Только одно настораживало герцога Йерда -
по-прежнему ничто не напоминало ему о том времени, когда  эти  оргии  были
неотъемлемой частью его собственной жизни.
     Но тело Лаины было податливым  и  упругим,  оно  влекло  его  так  же
сильно, как в самую первую ночь. Слуги, стоявшие у стен, держали  в  руках
факелы, которые пылали, не согревая  воздух  колодца.  Достаточно  было  и
того, что они освещали пещеры неверным колеблющимся светом.
     Вдруг, в самый разгар ласок, Лаина вскрикнула и отпрянула от Йерда.
     - Что это? - испуганно спросила она.
     Герцог дотронулся пальцами  до  щеки  и  нащупал  маленькое  пятнышко
чего-то  влажного  и  скользкого,  похожего  на  слизь.  Потом  он  ощутил
неприятный запах, исходивший от пальцев, и впервые за долгое время холодок
ужаса и кошмарных предчувствий коснулся его сердца.
     Он подозвал к себе слугу и потребовал зеркало из полированной бронзы.
     Насторожились шаманы, прятавшиеся в  углах  полутемного  помещения  и
охранявшие Тагрир от вторжения сил зла. Перешептываясь, собрались у выхода
жирные евнухи, похожие на стаю раскормленных падальщиков, приносящих беду.
Напряжение наполнило каждое слово и каждый  жест  темным  смыслом.  Спустя
недолгое время все, кроме герцога, были одеты и вооружены. Один из шаманов
приблизился к Йерду; на его лице ясно читался ужас. "Здесь слишком  боятся
Гашагара", - презрительно отметил про себя Холодный Затылок и отвернулся.
     Было слышно, как во внезапно наступившей тишине тихо и  тонко  плачет
ребенок герцога. Йерд посмотрел в сторону колыбели, находившейся в  десяти
шагах от него. Никто из кормилиц и слуг не  сделал  ни  шагу.  Тихий  плач
ребенка повис в воздухе вибрирующей  нитью,  готовой  вот-вот  оборваться.
Сенор почувствовал, что его нервы натянуты до предела.
     Он повернулся к Лаине, забившейся в шкуры. Ее лицо  вдруг  показалось
ему совершенно незнакомым. Он не мог понять, что за выражение было на этом
лице, словно герцогиня, утратив путеводную нить, растерялась и  не  знала,
какую роль ей теперь играть, попеременно надевая то маску  неестественного
отчаяния, то испуга, то холодного безразличия, то приторного участия...
     Герцог  вспомнил  случай,  произошедший  однажды  ночью.  Рука  Лаины
случайно коснулась открытого огня, но она даже  не  заметила  этого.  Ожог
прошел удивительно быстро. Тогда в голове Йерда зародились первые  смутные
подозрения.
     Теперь они превратились почти в уверенность.
     ...Слуга принес зеркало и Сенору не понадобилось много времени, чтобы
понять, в чем дело. На его  лице  появилось  пятно  гниющей  кожи.  Скорее
всего, это означало, что начало действовать колдовство  Зонтага.  Холодный
Затылок ясно вспомнил слова Хозяина Башни, как  будто  услышал  их  только
сейчас: "Делай  в  Тени,  что  хочешь,  но  запомни:  когда  я  почувствую
приближение смерти, начнут гнить твоя рука и  твоя  голова...  Твоя  жизнь
будет не длиннее моей."
     Сенор совершенно упустил из виду возможность того, что хотя  бы  один
из Великих Магов Кобара уцелеет после наступления Зыбкой Тени, но пятно на
руке служило  безмолвным  свидетельством  этому.  Откуда-то  издалека,  из
неведомого места ему был нанесен чувствительный удар и  значит,  в  Кобаре
существовал, как минимум, еще один След, Остающийся В  Предметах.  Мрачное
будущее ожидало придворного Башни, забывшего о сделке с  Магами,  будущее,
не сулившее вообще ничего хорошего...
     Он оторвался от зеркала и  медленно  обвел  взглядом  окруживших  его
людей. Теперь их лица выражали откровенную враждебность. Он  поразился  бы
этому, если бы не догадывался о том, что стояло за всеми этими фигурами.
     Закутавшись в шкуры, он медленно прошел между ними, каждое  мгновение
ожидая предательского удара мечом или кинжалом. Сейчас он  не  исключал  и
такого исхода. Однако расступившиеся  придворные  дали  ему  пройти  и  он
беспрепятственно  достиг  того  места,  где  были  сложены  его  хитиновые
доспехи, поющая шкура и древний меч, покоившийся в ножнах. Надевая все это
на себя, Сенор  раздумывал  о  том,  что  предпримет  теперь,  если  хочет
вырваться из очередной ловушки, которую ему расставила судьба.
     Все оставалось по-старому, пока он не начал  действовать.  Уже  почти
равнодушно он посмотрел на свою руку и увидел то, что ожидал  увидеть.  На
руке было еще одно, пока мало заметное пятно гниющей плоти.
     Постепенно  в   сознании   герцога   созрело   намерение   столь   же
спасительное, сколь и опасное. Если он ошибся и его подозрения - не более,
чем суеверный бред, тогда он совершит ужасную вещь и нигде потом не найдет
прощения и покоя.
     Но оказалось, что он уже сделал свой выбор. Натянуто улыбаясь, герцог
повернулся к своим людям. Потом прошел среди них,  стараясь  расположиться
так, чтобы никто не успел помешать  ему  выполнить  задуманное.  Несколько
десятков глаз внимательно следили за ним. Он видел кисти рук, лежавшие  на
рукоятях  кинжалов  и  мечей...  Йерд  улыбнулся   застывшему   на   месте
придворному шаману и сказал, обращаясь ко всем:
     - Надеюсь, очередная выходка Гашагара не помешает нам развлекаться?..
     Кое-кто расслабился, а кое-кто даже отвернулся от него.  Тогда  Сенор
подошел к герцогине и медленно стянул с нее снежно-белую шкуру. Обнаженная
кожа  Лаины  заблестела  в  свете  факелов  и  она,  облегченно  вздохнув,
протянула руки, чтобы обнять герцога. Ее глаза влажно и призывно блестели,
вся она казалась поразительно настоящей. В каждой клетке  этого  чудесного
тела осязаемо и трепетно пульсировала жизнь...
     В уютном полутемном углублении, выложенном шкурами,  все  еще  плакал
ребенок. Отделившись от стены, к нему поспешила  кормилица.  Крик  ребенка
вдруг быстро достиг верхней точки и  стал  почти  истерическим.  Несколько
голов повернулись в сторону колыбели...
     Незавершенному понадобились все его мужество и вся его воля.
     Он  отступил  на  шаг,  выхватил  из  ножен  меч   Торра   и   мощным
стремительным ударом снес герцогине голову с плеч.
     Ужасный звук, в  котором  соединились  звериный  крик  и  расколовший
тишину гром, раздался отовсюду, когда голова и тело Лаины ударились о  пол
пещеры, но это уже были не голова и  тело  человеческого  существа.  Нечто
быстро разлагающееся,  вязкое  и  изменчивое  расплывалось  перед  глазами
герцога, теряя привычные очертания...
     Стены колодца Тагрир задрожали, по ним прошла хорошо  заметная  зыбь,
словно они стали жидкими, а затем потолок обрушился на Сенора, не причинив
тому никакого вреда. Он узнал тошнотворную волну, сопутствующую погружению
в Тень и проходящую через него. Иллюзорный  мир  рушился  вокруг,  пытаясь
заодно уничтожить Глупца, но он уже был неуязвим.
     Однако, так повезло не всем.
     Пространство наполнили кошмарные крики существ, созданных только  для
этого  мира,  и  тем  не  менее,  вполне  живых.  Еще  бы,  -   ведь   они
присутствовали при конце света! Их гибель казалась  ужасной  даже  Сенору,
хотя  для  него  все  это  уже  было  не  более,  чем  хорошо  разыгранным
спектаклем. Попавшие под ливень летящих сверху камней корчились  в  муках,
погребенные под рухнувшим потолком умирали беззвучно, трещали черепа,  как
яичная  скорлупа,  затихали  стоны  проваливающихся  в  бездну,   метались
обезумевшими факелами сгорающие заживо... А потом уже не было ни верха, ни
низа, только беспорядочный круговорот зыбких обломков и того, что осталось
от человеческой плоти. Нити, из которых были сотканы иллюзии, окончательно
оборвались. Мнимая Земля Мокриш перестала существовать.

     За  размытой  картиной  разрушения  Сенор  увидел  какие-то   фигуры,
бледные, словно отражения в мутном запыленном зеркале, плохо различимые  и
непрерывно меняющиеся. Временами  ему  казалось,  что  он  узнает  силуэты
Лаины, некоторых из своих бывших придворных, существа со следом от веревки
на шее и многих, многих других. Все они готовились к сражению - в  этом  у
него не оставалось сомнений.
     Когда  течения  Хаоса  смыли  материю,  утратившую  связующий  закон,
Незавершенный снова оказался на бесцветной, простиравшейся в бесконечность
тверди, лишенной признаков и атрибутов, которую услужливо создал для  него
След,  заключенный  в  мече  Торра.  Он  дотронулся  поочередно  до  своих
амулетов. Все они остались с ним и даже кожаная маска - подарок  Зелеша  -
лежала в кармане куртки, надетой поверх доспехов из  хитина.  Он  апатично
подумал о том, что это значит. Может быть, хотя бы Зелеш не был  иллюзией.
Вполне возможно, что тогда уцелел и Гашагар.  Потом  на  тверди  появились
Боги Земли Мокриш, чтобы в последний раз попытаться избавиться от  Глупца,
и ему уже было не до раздумий.
     За  своим  левым  ухом  Холодный  Затылок  ощутил   чье-то   незримое
присутствие.  Теперь  это  было  нечто  враждебное,  затуманившее  мозг  и
препятствовавшее магическому  зрению.  Десятки  Сущностей  возникли  перед
Сенором и каждая обладала сотней возможностей уничтожить его.  Кое-кто  из
них предпочел воплотиться в те же  самые  тела,  которые  герцог  видел  в
Обители Семидесяти Семи. Он рассмотрел мужчину с трупной полосой на шее, в
его руках была шпага, длинная и тонкая, как  луч  света,  падающий  сквозь
игольное ушко. Ее острие хищно извивалось, как будто было языком живого  и
смертоносного существа. Почему-то  эта  шпага  показалась  Сенору  опаснее
любого выкованного из стали клинка.
     Валет  и  Король  Мечей  надвигались   на   него   стаей   гигантских
металлических пауков,  ощетинившихся  разнообразнейшим  оружием;  на  боку
каждого из них чернели  символы  масти  Мечей.  Но  большинство  Сущностей
оказались гораздо менее прямолинейными.
     Благодаря обострившемуся восприятию, придворный  Башни  видел  облако
мельчайших, смертельно ядовитых частиц, роящихся вокруг  него  в  ожидании
момента, когда Незавершенный выпустит из руки  древний  меч.  Сенор  узнал
почерк своего давнего коварного врага - Пятерки Пантаклей, посетившей  его
когда-то в Замке Крика.
     Тончайшая нить - тень Восьмерки Чаш -  висела  над  его  головой  еле
видимой подрагивающей паутиной и была готова обвиться вокруг его шеи.
     Огненное озеро, которым был Рыцарь Жезлов, окружало Незавершенного со
всех  сторон  и  он  остался  на  маленьком   островке   среди   бушующего
всепожирающего пламени.
     Маг, Император и Императрица плыли над твердью огромными тенями, неся
в себе неизвестную Сенору угрозу, но он не стал ждать нападения.
     Он закрыл глаза и было ему уже знакомое видение  -  гроб  из  черного
камня, висящий в пустоте, к которому вела дорожка  из  светящихся  знаков,
полностью совпадающих с теми, что были выбиты на лезвии меча из  небесного
металла.
     Сенор стоял на третьем знаке и его целью  был  черный  гроб  -  целью
непонятной и ужасной, тем более, что он не знал, какая сила влечет  его  к
этому гробу. Снова он был слепой вещью, тварью,  заблудившейся  в  поисках
утраченного хозяина, и знакомые ему боль и ярость пронзили его сердце...
     Просуществовав краткий миг, видение исчезло; Сенор стоял на созданной
Следом Торра тверди, держа в руках древний меч.  Третий  от  рукояти  меча
знак сиял голубым светом, по сравнению с которым меркло даже пламя  Рыцаря
Жезлов.
     ...Все свершалось помимо его сознания. Сила меча пробуждалась,  когда
он  нуждался  в  ней.  Но  ужасные  предчувствия  не  оставляли  его  -  с
содроганием он думал о том  моменте,  когда  будут  пройдены  знаки  и  он
окажется у черного гроба...
     Холодный Затылок смотрел, как по лезвию древнего меча струятся темные
потоки, словно волны сгустившегося мрака. Леденящий холод исходил от  них;
клинок и рукоять покрылись инеем. Сенор почувствовал, как немеет его рука,
державшая меч.
     Он  поднял  глаза  и  увидел,  как  передернулось   от   ужаса   лицо
Повешенного, а хищная шпага свернулась кольцами и исчезла в его ладони.
     -  Остановись,  безумец!  -   закричал   Повешенный.   -   Это   Лед,
Замораживающий Сущности! Остановись, если не хочешь разрушить Хаос!..
     Замешательство  Сущностей  было  безграничным.  Их  ряды   смешались,
кое-кто начал превращаться  в  нечто  чудовищное,  но  Незавершенного  уже
трудно было остановить.
     Он поднял меч и конус леденящего мрака, стекавшего с острия, ударил в
бесконечность, как луч, сотканный из одной только непроглядной тьмы.
     Предсмертный вой обитателей Тени вонзился в уши  Сенора  болезненными
жалами, но древний меч в его  вытянутой  руке  неумолимо  поворачивался  в
сторону Сущностей и вместе с мечом к ним приближался Лед, которого они так
боялись.
     Конус мрака накрыл их и они исчезли, словно тени, утонувшие в ночи, -
пауки, огненное озеро, невидимый душитель... В то же мгновение все стихло.
Беззвучно  струились  по  лезвию  темные  потоки  и  вокруг  Сенора   была
абсолютная тишина, как будто Лед меча заморозил все движения и все звуки.
     Потом третий символ на клинке погас  и  мгла,  застилавшая  ландшафт,
стала рассеиваться. Сквозь нее проступили очертания неподвижных  фигур  из
черного льда. Они были совершенно непрозрачны  и  ни  один  луч  света  не
проникал в них.
     Когда мгла рассеялась  окончательно,  Сенор  оказался  перед  мрачным
кладбищем замороженных идолов, каждый из  которых  был  памятником  самому
себе. Он представил себе их судьбу -  когда  твердь  исчезнет,  они  будут
вечно носиться в пустоте по воле течений Хаоса, пока кто-нибудь не  снимет
с  них  заклятие  древнего  меча.  Эта  картина  была  похожа  на  неясное
воспоминание... Незавершенный не чувствовал угрызений совести.  Он  шел  к
единственной цели, которая у него осталась, и сражался с теми, кто пытался
отвратить его от нее.  Его  подстегивали  собственная  боль,  страх  перед
силами более могущественными, чем он сам, и предопределение, которое  было
как камень на шее, тянущий утопленника ко дну.
     ...Сенор пытался выяснить, осталось ли среди  замороженных  Сущностей
Суо из Мертвых Времен, к которому он, конечно, не испытывал привязанности.
Но все же оно было его спутником в странствиях по Тени. Однако, оказалось,
что он не может даже сосчитать фигуры из черного льда - они  располагались
так, что из одной точки была видна только часть из них. Опознать тех,  кто
стал жертвой Льда, не представлялось возможным, а меч из небесного металла
не оставлял на ледяных статуях даже царапины.
     Больше здесь было нечего делать.
     Сенор повернулся и отправился вглубь Тени, двигаясь  по  безграничной
бесцветной равнине, пока кладбище замороженных Сущностей  окончательно  не
исчезло из вида.

                                  ЭПИЛОГ

     Так продолжалось его странствие по Зыбкой Тени.
     Он лишился своих спутников и остался один на один с Хаосом.
     Лиловое пятно на его руке медленно разрасталось,  превращая  кисть  в
отвратительную конечность полутрупа. Кроме  того,  кисть  вскоре  утратила
подвижность и он мог сражаться только одной рукой.
     Пятно гниющей  плоти  увеличивалось  и  на  его  левой  щеке.  Спустя
некоторое время почти половина его лица была обезображена.
     Он не мог противодействовать этому колдовству.  Хозяин  Башни  Зонтаг
наградил его чем-то вроде мертвой кожи, расползавшейся по  телу.  Но  хуже
всего было то, что у Незавершенного не оставалось времени,  чтобы  достичь
Реки С Одним Берегом, которую стерегли Охранники Веры.
     Он забыл о своем соглашении с Хозяином Башни и  теперь  расплачивался
за это. Единственным выходом было тотчас же отправиться  на  поиски  Храма
Спящих Младенцев, какими бы безнадежными  и  бесполезными  эти  поиски  не
казались...

     Придворный Башни из исчезнувшего Кобара был  вынужден  носить  маску,
подаренную  ему  тенью  Зелеша  в  Доме  Над  Океаном  и  скрывавшую   его
изуродованное лицо, но все равно, среди обитателей Младшего  Хаоса  вскоре
прошел слух о неприкаянном герцоге по прозвищу Мертвая Кожа, странствующем
в поисках загадочного Храма и властвующем над  силами,  которые  позволили
ему избежать вечного плена в Обители Семидесяти Семи.
     Маска сделала Сенора безликим и может быть, более угрожающим для  его
врагов, однако только сам он  знал,  какое  страдание  причиняло  ему  его
уродство, вызванное нездешним колдовством. Лицо и рука  полуразложившегося
трупа, а также соответствующий запах, - мало кто мог забыть об этом,  имея
дело с герцогом. Его глаза лихорадочно блестели в узких прорезях  маски  и
это были глаза смертельно раненого зверя.
     Полный ненависти к миру,  ожесточившийся  и  утративший  иллюзии,  он
странствовал по самым гнусным закоулкам Тени, читая порой во взгляде  тех,
кого встречал по пути, затаенную насмешку или неприкрытый ужас.
     С женщинами он был насмешлив  или  циничен,  со  всеми  остальными  -
холоден и жесток. Колдовство Зонтага обрекло его на изоляцию; он  двигался
к своей почти нереальной цели и гнал перед собой тяжелую волну  ненависти.
Те, кого он считал союзниками, были слишком далеко или, скорее всего,  уже
мертвы. Он убил в себе надежду встретиться с ними, чтобы меньше  страдать,
но не избежал этой участи. Безразличие к собственной жизни  и  привычка  к
боли сделали его беспощадным и страшным врагом.
     Его амулеты были с ним и этого пока было достаточно, чтобы оставаться
живым в Хаосе. На их  силу  он  все  еще  мог  опереться.  О  таинственных
зеркалах Короля Жезлов он вообще ничего не знал, однако само обладание ими
придавало Незавершенному мрачную решимость.
     В придворном Башни не осталось почтения к Великим Магам Кобара.
     Он понимал, что может не успеть сделать  то,  во  что  уже  почти  не
верил.
     Он помнил только, что должен успеть отомстить.