ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА КОАПП
Сборники Художественной, Технической, Справочной, Английской, Нормативной, Исторической, и др. литературы.



                                 Еко Тавада 
                               Собачья невеста 
                                   Повесть 
                   Перевод с японского ГРИГОРИЯ ЧХАРТИШВИЛИ 

   Душным, безветренным июльским днем, в два  часа  пополудни,  брел  по
улице, мимо многоэтажных домов, мимо гирлянд ослепительно  белого,  све-
жестираного белья, старичок. Брел-брел, зачем-то оглянулся, окончательно
разомлел от жары, да так и застыл прямо посреди мостовой.  А  следом  за
ним раскатился было по сонной улице кирпично-красный автомобиль, но тоже
не сдюжил, обессилел, остановился у почтового ящика  и  встал  намертво,
даже изнутри никто не вышел. И тихо, очень тихо было  на  улице,  только
слабенько потренькивали умирающие цикады да глухо урчал кухонный комбайн
в школьной столовой.
   При желании можно было заглянуть в открытую балконную  дверь  первого
этажа: в комнате (девять квадратных метров) сидела  женщина,  пила  чай,
почесывала прыщ на коленке, неодобрительно смотрела в телевизор, по  ко-
торому ничего не показывали. В другом окне шторы задернули только до по-
ловины, и было видно кухню, холодильник, на холодильнике надкушенное яб-
локо со следами губной помады (хозяйка ушла в дом культуры). Весь  квар-
тал закис, впал в спячку, временно скончался - до  того  момента,  когда
дети из школы потянутся в группу продленного дня. Дело в том, что  возле
унылого дома-новостройки, на телеграфном столбе, висел  большой,  сильно
грязный плакат. Давно висел, уже целый год, а то  и  дольше.  Приклеился
основательно, не отдерешь. На плакате  Мицуко  Китамура  собственноручно
вывела розовым фломастером пансион "Китамура". Группа  продленного  дня.
Буквы от дождей давно поплыли,  угол,  где  номер  телефона,  наполовину
оторвался, а на пририсованную тут же схему накакал голубь, так что адрес
разобрать было совершенно невозможно, ну да это ничего - матери школьни-
ков и так давно запомнили, где живет Мицуко. В принципе плакат можно бы-
ло бы и содрать, но как-то руки ни у кого не доходили. Во-первых, больно
уж он был грязный - дотронуться противно. А во-вторых, не имелось  среди
местных жителей таких, кому больше всех надо. Район был относительно но-
вый (тридцать лет от роду), массовой застройки, хозяйки следили за  чис-
тотой у себя дома, а улица, она, как известно, ничья.  Бывало,  переедет
машина голубя или бомж на тротуаре кучу навалит, так никто  эту  красоту
неделями не трогает. С какой, собственно, стати? Для этого есть  муници-
пальная служба. Вот и произведение Мицуко было обречено висеть на столбе
до полного распада и слияния с природным элементом.

   Дети пансион "Китамура" полюбили сразу и прозвали "Грязнулькиной шко-
лой". Полюбили дети - полюбили и мамаши, так что заведение Мицуко быстро
вошло в моду. Ведь это такая редкость в  нынешние  времена  -  приличная
группа продленного дня. Попадаются просто кошмарные (спросите кого хоти-
те), и многие родители прямо говорят: лучше уж пусть дети на улице  бол-
таются или торчат в зале игральных автоматов. А у Мицуко  совсем  другое
дело. Лучше учиться дети, может, и не стали, зато под  хорошим  присмот-
ром. В общем, большинство мамаш в Мицуко верили и всяким там разным слу-
хам значения не придавали, хотя находились  и  такие  родительницы,  кто
возмущался и грозил ребенка из группы забрать. Но ничего, как-то обходи-
лось. В конце концов, мало ли что дети нафантазируют, тут надо делить на
восемь, утешались матери, не склонные к панике. Ребенок же не всегда по-
нимает, когда учитель шутит, а когда говорит серьезно, отсюда -  нелепые
домыслы и недоразумения.
   Взять хотя бы историю с салфетками. Мамам первоклашки изложили  ее  в
такой редакции: "Китамура-сэнсэй сказала, что салфетки-соплюшки  выкиды-
вать не надо. Один раз высморкаешься - спрячь. Она станет  мяконькая  да
тепленькая, будешь второй раз сморкаться - одно удовольствие. А в третий
раз соплюшка сгодится в уборной попу вытирать. Учительница сказала,  что
это очень приятно".
   Бедная мама слушает ни жива ни мертва, не знает, что сказать. В конце
концов промямлит что-нибудь вроде:
   - Какие еще "соплюшки"? Надо говорить "салфетки".
   А у самой перед глазами живописная картина: Китамура-сэнсэй на унита-
зе с "соплюшкой" в руке, и лицо счастливое-счастливое.
   Кстати уж и о лице Мицуко. Директор школы выразился о нем так:
   - Редкий случай, чтобы у красивой женщины было такое неистребимое до-
вольство на лице. Обычно красавицы предпочитают иметь вид томный  и  пе-
чальный.
   Правда, поговаривали, что директор приходится Мицуко каким-то дальним
родственником и потому не вполне объективен, но все равно человек он был
солидный и уважаемый, раз считает  Китамуру-сэнсэй  красавицей,  значит,
так оно и есть. А красавицы, как известно, народ особый и грязь к ним не
пристает. Поэтому родители зла на Мицуко за излишний  натурализм  решили
не держать, ибо наверняка были у учительницы на то  свои  педагогические
резоны. Рекомендацией о троекратном  использовании  салфетки  дети  вос-
пользуются вряд ли, зато к экономии, глядишь, потихоньку и приучатся.  А
то взяли моду - расходуют туалетной бумаги за раз по три метра  или  как
начнут кидаться салфетками с пятого этажа. Не  так  уж  глупо  придумала
учительница - таков был общий вердикт. Как уже было  сказано,  детей  из
группы никто не забрал, а со временем малыши историю с "соплюшками" бла-
гополучно забыли. Малыши-то забыли, но некоторые мамаши долго еще  поне-
воле вспоминали совет Мицуко. Происходило это обычно в  уборной,  когда,
ежась от шершавой сухости туалетной бумаги, они внезапно ощущали потреб-
ность в прикосновении более нежном и ласкающем. Эта тенденция  приобрела
черты повального наваждения после того, как дети  принесли  с  продленки
новый трофей - сказку о собачьей невесте.

   - Знаете ли вы сказки про женитьбу людей с  животными?  Ну,  про  же-
ну-журавлиху наверняка знаете. А про собачью невесту?
   Так начала Мицуко свое захватывающее повествование, и дети слушали до
самого конца буквально затаив дыхание. Но сказка была предлинная, и  по-
тому малыши ее впоследствии толком пересказать не  смогли,  а  школьники
постарше постеснялись. В результате любопытствующим родительницам  приш-
лось восстанавливать сказку по обрывкам и кусочкам,  сопоставляя  сведе-
ния, полученные от первоклашек.
   Начиналась сказка примерно так (тут расхождений не было). Давным-дав-
но жила-была маленькая принцесса, а  у  принцессы  была  ужасно  ленивая
нянька. В обязанности ужасно ленивой няньки входило  вытирать  принцессе
попу после уборной, но нянька всячески отлынивала от этой обязанности  и
придумала вот что. Сказала черному песику, которого принцесса ужасно лю-
била: "Давай лучше ты будешь вылизывать маленькой госпоже  попку,  а  за
это она, когда вырастет, выйдет за тебя замуж". Поскольку  это  повторя-
лось каждый день, принцесса и пес привыкли к процедуре, да и к  мысли  о
предстоящем супружестве тоже.
   Что произошло дальше, мамашам с точностью установить не удалось,  так
как малыши нафантазировали своего и их версии разошлись. Согласно одной,
пес заманил подросшую принцессу в дремучий лес и  там  на  ней  женился.
Согласно другой, король случайно увидел, как собака вылизывает принцессе
зад, ужасно разгневался и отправил обоих на необитаемый остров.
   Первая версия развивалась так: однажды пес повстречал в чаще  охотни-
ка, и тот застрелил бедную собачку, а сам женился на овдовевшей принцес-
се. Та сначала ничего, жила себе с охотником,  была  довольна  жизнью  и
только недоумевала, куда ее песик подевался.  А  однажды  ночью  охотник
возьми и проговорись во сне, что это он  пса  убил.  Тут  принцесса  как
схватит ружье, как выстрелит, и охотнику конец.
   Вторая версия, с необитаемым островом, была позамысловатей.  У  прин-
цессы и пса родился сын. Потом собака заболела и умерла, и остались мать
с сыночком на острове вдвоем. Испугалась принцесса, что род  пресечется,
вышла замуж за собственного сына, и постепенно стал остров из  необитае-
мого очень даже обитаемым.
   Особый интерес взрослых, разумеется, вызвали подробности брака  прин-
цессы с сыном. А дело там обстояло следующим образом.  Как-то  раз  мать
сказала своему чаду: "Иди на дальний край острова и женись на первой  же
женщине, которая тебе встретится". А сама давай бежать другим путем туда
же. Сын пришел на дальний  край  острова,  видит  -  женщина.  Не  узнал
собственную мать, да и поженился с ней.
   Малыши не знали, что такое инцест, и потому ничего особенного в сказ-
ке не усматривали. В память им запал  только  эпизод  с  ужасно  ленивой
нянькой и вылизыванием попы. Теперь ребятишки лизали мороженое  исключи-
тельно по-собачьи, да еще при этом лаяли, а истомившись сидеть над  уро-
ками, начинали для собственного развлечения играть в  черного  песика  -
повизгивали и вылизывали себе ладошки. Мамы смотрели  на  эти  забавы  с
ужасом. Вновь укрепилась позиция тех, кто  говорил,  что  все-таки  надо
забрать детей из такой продленки, а то неизвестно, чему они там  научат-
ся. Однако нашлась одна интеллигентная мамаша (она посещала  фольклорный
кружок в местном доме культуры), которая авторитетно заявила, что  такая
сказка учительницей не выдумана, а существует на самом деле и,  кажется,
даже напечатана в книжке. Тут мамаши несколько успокоились, а одна  ска-
зала, что Китамура-сэнсэй - у-ни-кальный педагог, потому что дает  детям
материал, не входящий в школьную программу. Остальные, в общем, согласи-
лись, что Мицуко уникальная, и конфликт был разрешен.

   Поскольку никто из мам - ни коренные токийки, ни бывшие  провинциалки
- в детстве сказки про собачью невесту не  слыхали,  укрепилось  мнение,
что сказка эта иноземного  происхождения  и  привезена  учительницей  из
странствий то ли по Африке, то ли по Юго-Восточной Азии, где  (если  ве-
рить слухам) Мицуко долго скиталась в юные годы.
   - Наверно, она раньше была хиппи. Даром что ли она на  скрипке  умеет
играть! Хиппи разъезжали по разным странам на повозках, играли на скрип-
ках и тем зарабатывали на жизнь.
   Такое предположение высказала одна юная мамочка. Она была совсем  мо-
лоденькая, эпоху хиппи не застала и поэтому немножко путала их с цыгана-
ми.
   Ее гипотеза воспламенила другую родительницу, которая сообщила следу-
ющее:
   - Как-то раз разбирала я ящик стола и обнаружила на самом дне  старый
журнал. Стала от нечего делать листать и вдруг вижу  рекламное  объявле-
ние: "Экологически чистое природное снотворное из семечек баклажана. За-
казывайте в магазине "Китамура. Товары для хиппи". Я еще тогда подумала,
уж не наша ли это Китамура-сэнсэй?
   Одним словом, интерес к персоне Мицуко среди местного женского  насе-
ления был велик и постоянно разрастался. А тут еще одна из мамаш расска-
зала, что видела в аэропорту стенд "Их разыскивает  полиция",  так  одна
террористка была вылитая Мицуко. Ушла на дно, скрывается от закона - де-
ло ясное. Но нашлись и оппонентки, утверждавшие, что все  это  полнейшая
чушь, Мицуко Китамура -  обычная  преподавательница  и  всю  жизнь  учи-
тельствовала в Кансае.
   Достоверно установленным можно было  считать  только  один  факт:  ей
тридцать девять лет. Выяснилось это следующим образом. Дети очень  любят
спрашивать учительниц о возрасте, зная, что учительницы от этого  ужасно
теряются. А в случае с Мицуко искушение было еще сильней, потому что ма-
мы явно проявляли к Китамуре-сэнсэй повышенный интерес.
   Коварный вопрос ("Сэнсэй, а вам сколько лет?") задавался  учительнице
неоднократно, и всякий раз Мицуко без малейших колебаний отвечала:
   - Тридцать девять.
   Итак, возраст можно было считать  установленным.  Однако  все  прочие
обстоятельства биографии Мицуко по-прежнему оставались  окутаны  тайной.
Например, так и не удалось с точностью выяснить, чем  Мицуко  занималась
до того, как поселилась по своему нынешнему адресу.  Произошло  это  два
года назад. Раньше в доме, где она открыла свой пансион, жила фермерская
семья. Устав заниматься сельским хозяйством, семья продала надел, на вы-
рученные деньги построила доходный дом  возле  станции,  переехала  туда
жить, а старую лачугу решила снести, но тут какие-то дальние родственни-
ки попросили приютить одну свою знакомую. Так в квартале появилась Мицу-
ко. Она примчалась на спортивном мотоцикле, и было на ней белое платье.
   Мицуко получила дом в аренду на целых десять лет и открыла в нем свой
пансион. Для соседей осталось загадкой, как удалось этой невесть  откуда
взявшейся особе уломать упрямого  деда-хозяина  на  такую  поразительную
сделку. Вначале возникло подозрение, что дедушка на старости  лет  обза-
велся любовницей, но это предположение отпало само собой, когда  местные
жители получили возможность рассмотреть новую обитательницу дома  получ-
ше. Желающие могли полюбоваться, как Мицуко в тертых мешковатых  портках
и супермодных солнечных очках сидит у себя во дворе под раскидистой виш-
ней и с блаженной улыбкой читает книжку на польском языке.
   В общем, непонятно кто, непонятно откуда, детей нет, возраст - ни ту-
да, ни сюда. Посплетничали соседи, посудачили, да и  оставили  Мицуко  в
покое. Мелко они плавали по части любопытства, если сравнивать с домохо-
зяйками из многоэтажек.

   Пора объяснить географию района, в котором  развернулись  описываемые
события. Состоял он из двух частей - северной и южной. Новостройки нахо-
дились в северной половине, возле железнодорожной станции, а на юге,  по
берегам реки Тамагава, располагались кварталы старой  застройки.  Многие
из жителей северной половины (которой, как уже сообщалось, едва исполни-
лось тридцать лет) никогда и не забредали в те края. А  ведь  места  там
были исторические, ибо в излучине реки люди жили с незапамятных  времен.
Археологи даже раскопали на берегу первобытную стоянку - вот какое древ-
нее было это место. Много веков здесь выращивали рис, а  в  шестидесятые
годы перестали, потому что в рисе появился кадмий. С давних времен стоял
здесь каменный столб с надписью "Восемь ри до Нихонбаси", и когда-то бы-
ли подле него постоялый двор и оживленная торговая улица, но все это ос-
талось в прошлом. Война этот уголок пощадила, поэтому здесь  сохранилось
немало старых домов, ну а так ничего примечательного в южной половине не
имелось. Дети из многоэтажек раньше попадали сюда разве что  с  учителем
рисования - пленэр осваивать, или с учителем  природоведения  -  лягушек
слушать. Но с появлением Мицуко все переменилось.  Теперь  в  положенный
час из новостроек по направлению к реке Тамагава тянулись стайки ребяти-
шек - по шоссе, мимо старого храма, потом наискосок через сливовые сады,
а оттуда уж и поломанный забор  пансиона  "Китамура"  видать.  Казалось,
учительница вовсе и не ждала никаких посетителей. Дети, прибывшие первы-
ми, вечно заставали ее врасплох: то она книжку читает, то еще одеться не
успела, а то и вовсе стрижет ногти на ногах.
   Как-то раз три девочки-второклассницы примчались совсем рано (поймали
в саду жука, и не терпелось поделиться такой радостью).  Видят  -  сидит
Мицуко в драной-предраной розовой майке, плечи голые и  сверху  какой-то
коричневой дрянью намазаны. Ровно так сидит, не шелохнется.
   - Сэнсэй, - поразились девочки, - вы чего это?
   А Мицуко в ответ невозмутимо:
   - Да вот, компресс из куриного помета решила сделать.
   - Фу, какая гадость! Зачем?
   - Понимаете, встретила вчера в центре старого знакомого. Поболтали  о
том о сем. Такой он стал противный, что меня с души ка-ак  начнет  воро-
тить. Уж крутило-крутило, чуть плечи не  вывернуло.  Сижу  вот,  лечусь.
Спасибо курочкам.
   Девочки не поверили, подошли понюхать - точно помет. Поохали  немнож-
ко, повозмущались, но ничего, как-то притерпелись к  запаху,  и  тут  их
внимание привлекла розовая майка.
   - Сэнсэй, купили бы вы себе новую, эта уже совсем рваная.
   Мицуко обиделась:
   - Как это новую? Да я ее всего семь лет как приобрела!
   Второклассницы давай дразниться: "Дырка на дырке,  дырка  на  дырке!"
Потом надоело. Присмотрелись получше, а у  Мицуко  сквозь  ветхую  майку
соски торчат.
   - Ой, сэнсэй, а мальчишки придут? Что же вы будете делать?
   - А вот что, - засмеялась Мицуко, быстро задрала майку, продемонстри-
ровала свой пышный бюст и тут же спрятала его обратно.
   Девочки завизжали от ужаса, но фокус им понравился, и они стали  кри-
чать:
   - Еще! Еще!
   Мицуко исполнила свой номер на бис, а когда  второклассницы  захотели
еще, отрезала:
   - Всш, надоело. Попросите своих мамочек.
   Тогда одна из девочек, которую  все  считали  скромницей  и  тихоней,
подкралась к Мицуко сзади и задрала на ней майку. Груди выскочили на во-
лю и заколыхались, словно две белые рыбины, девочки шумно возликовали, и
тут как раз подоспели первые из мальчишек.
   Однако мальчишки в отличие от девочек никакого восторга не  выразили,
а перепугались и юркнули обратно за дверь. Причин такому поведению,  не-
типичному  для  представителей  храброго  пола,  было  две:   во-первых,
мальчишки любят безобразничать сами, чтобы девчонки охали и  визжали,  и
когда девочки перехватывают инициативу, у сорванцов как бы уходит  почва
из-под ног; а, во-вторых, слишком уж большой  бюст  оказался  у  Китаму-
ры-сэнсэй. Это открытие почему-то повергло мальчишек в уныние  и  смяте-
ние, словно Мицуко проявила неожиданное вероломство. Мальчишки, набычив-
шись, удалились за ограду, но очень скоро на крыльцо вышла учительница в
другой (весьма приличной) блузке и за руку отвела дезертиров в дом.  Все
там было как обычно: столы, стулья, а розовая майка и компресс из  кури-
ного помета исчезли бесследно.

   Однажды в группе продленного дня появилась  новая  девочка,  третьек-
лассница Фукико. Мальчишки ее изводили как могли  -  то,  проходя  мимо,
тетрадку соплями измажут, то еще какую-нибудь пакость сделают. Видно,  и
в школе они вели себя с Фукико таким же образом. Новенькая не  протесто-
вала, не плакала, сидела тихо. Девочки же делали вид, что вообще  ее  не
замечают, - не разговаривали с ней, не смотрели в ее сторону,  и  Фукико
платила им той же монетой. Мицуко в этот день была какая-то вялая - гля-
дела своими глазищами куда-то в пространство и, казалось, ничего не  за-
мечала. Может, не выспалась, а может,  вдруг  близорукость  прорезалась.
Так продолжалось весь первый урок. Но когда некий мальчик удачно  метнул
соплю прямо на тетрадку Фукико третий раз подряд,  учительница  подошла,
крепко взяла его за руку и оттащила в угол комнаты, к  шкафу.  Проказник
перепугался, вжал голову в плечи, думал, будет трепка. Но трепки не пос-
ледовало, и когда преступник осторожно приоткрыл один глаз,  то  увидел,
что Мицуко достает из ящика новенький блокнот (голубого цвета, на облож-
ке изображена лисичка). От ужаса у мальчишки вспотели ладони,  а  Мицуко
сказала:
   - Собственные сопли коллекционируй сам. В своей  тетрадке,  понял?  А
для уроков нб тебе другую.
   Дети немножко подумали и решили, что идея с  двумя  тетрадками  (одна
для коллекции, другая для уроков) им нравится. Поднялся шум - все  стали
требовать вторую тетрадку, но у Мицуко в запасе имелась всего одна  лиш-
няя, так что раздачу "коллекционных" пришлось отложить до следующей  не-
дели.

   После занятий девочки почему-то не отправились домой, а  застряли  во
дворе - сели в кружок на  корточки  и  принялись  сосредоточенно  что-то
рассматривать. Учительнице стало любопытно, она вышла из дома, заглянула
поверх голов и увидела, что бригада муравьев пытается затащить  в  норку
дохлую стрекозу. Стрекоза для норки была  явно  великовата,  и  муравьям
приходилось нелегко, но они не сдавались. И еще Мицуко увидела  одинокую
удаляющуюся фигурку - это уходила Фукико.
   - Девочки, вы почему не разговариваете с Фукико? - спросила Мицуко.
   Школьницы уставились на нее с таким видом, словно никак не могли уяс-
нить смысл вопроса. Потом одна удивленно протянула:
   - Она же такая стра-анная.
   - Чем странная?
   - Голову никогда не моет. А иногда даже без носков приходит, - объяс-
нила другая, и остальные подхватили:
   - Она толстая!
   - И пенал с Микки-маусом у нее не фирменный!
   - Вы бы видели, как она со скакалкой прыгает, - умора!
   - У нее и папаша странный!
   - Да-да! Он в какой-то "Голубой бар" ходит и там задницей крутит!
   Мицуко внимательно все это выслушала,  призадумалась,  но  ничего  не
сказала - резко развернулась и ушла в дом, а в доме ретировалась в самую
дальнюю комнату и громко захлопнула за собой дверь.

   А вот что произошло в августе, через несколько дней после  того,  как
пансион "Китамура" закрылся на каникулы. Возле дома Мицуко появился  не-
известный молодой человек на вид лет двадцати семи  -  двадцати  восьми.
Был он коротко стриженный, в белоснежной рубашке, отутюженных  брюках  и
ослепительно начищенных туфлях, в руке держал старомодный кожаный  чемо-
дан. На приятеля Мицуко незнакомец был никак не похож, однако  вел  себя
весьма уверенно: проник во двор через дыру в заборе и сразу же направил-
ся к Мицуко, которая чинила свой мотоцикл и  потому  была  вся  чумазая,
растрепанная и, мягко говоря, не вполне одетая.
   - Ну вот и я, - сообщил молодой человек.
   Мицуко уставилась на него, разинула рот, но так ничего и не  сказала,
только испуганно вскинула руку к подбородку. Тогда  незнакомец  бесшумно
поставил чемодан на ступеньку, снял часы и с чрезвычайной  энергичностью
помахал остолбеневшей Мицуко рукой. Потом обаятельнейшим  образом  улыб-
нулся и спросил:
   - Телеграмму получали?
   Все так же зачарованно глядя на него, Мицуко покачала головой и попы-
талась сосредоточиться - даже лоб наморщила, а молодой человек улыбнулся
еще жизнерадостней и сказал:
   - Зовут меня Таро. Может, и зря я называю вам свое настоящее имя,  но
уж больно оно мне нравится.
   Мицуко заторможенно кивнула. Тогда Таро крепко взял ее за руку и  по-
тянул к крыльцу, будто это был его дом, а Мицуко пришла к нему в  гости.
В прихожей молодой человек снял свои сверкающие штиблеты, причем обошел-
ся с ними довольно небрежно - зацепил носком за задник и скинул, не раз-
вязывая шнурков. Однако Мицуко заметила, что туфли  встали  на  пол  так
ровненько, что ровнее не бывает.
   Далее Таро взял Мицуко обеими руками за бока (ладони у него оказались
не горячие и не холодные) и слегка приподнял. Снова спросил:
   - Телеграмму получали?
   Она опять замотала головой. Тогда молодой человек  неописуемо  ловким
движением вытряхнул Мицуко из трусиков и бережно уложил  ее  на  пол,  а
сам, не снимая брюк и рубашки, примостился сверху, оскалил острые, как у
собаки, зубы и припал губами к шее бедной учительницы -  к  тому  месту,
где такая тонкая и чувствительная кожа. Зачмокал, заурчал. Мицуко снача-
ла побледнела, потом запунцовела, размякла, на  лбу  выступили  капельки
пота, а снизу в нее стало тыркаться (и проскользнуло-таки) что-то бамбу-
ково-гладкое и напористое. Тут она затрепыхалась, заелозила по  полу,  и
молодой человек немедленно отодвинулся, но в покое  Мицуко  не  оставил:
перевернул ее животом книзу, взял цепкими лапищами за бедра, приподнял и
со старательным сопением принялся вылизывать ей ягодицы. Язык у него был
широченный, слюней имелось в изобилии, а  руки  сильные,  ухватистые  и,
несмотря на жару, совсем не потные. Продолжалась эта процедура  довольно
долго; Мицуко в жизни не испытывала ничего, хотя бы приблизительно похо-
жего на свои нынешние ощущения.
   Покончив с вылизыванием, Таро поставил жертву на ноги и посмотрел  ей
в лицо черными, на удивление безмятежными глазами. Вид у  него  был  все
такой же аккуратный - ни капельки пота, и пробор идеальный, как  по  ни-
точке. Мицуко непроизвольно дотронулась  до  его  волос.  Они  оказались
жесткими, как сапожная щетка, а кожа на лбу такая гладкая, что Мицуко не
удержалась, стала поглаживать молодого человека и здесь, и там. Он стоял
молча, выражение лица имел очень серьезное. Потом безо  всякого  предуп-
реждения развернулся и стремительно кинулся на кухню,  бросив  голозадую
Мицуко в прихожей. Из кухни донесся грохот кастрюль.
   Мицуко немножко постояла, очухалась, надела трусы и тоже  отправилась
на кухню. Выяснилось, что Таро времени даром не терял: еда была  готова,
на столе выстроились тарелки и чашки, а сам он  уже  сидел,  нетерпеливо
барабаня пальцами по клеенке (рядом с его ручищами посуда казалась игру-
шечной). Увидев Мицуко, молодой человек  промычал  что-то  радостно-при-
ветственное и приступил к трапезе. Ел он тоже очень аккуратно, можно да-
же сказать, аристократично, но при этом ужасно быстро. Мицуко еще и  па-
лочки ко рту поднести не успела, а у него тарелка уже опустела.  Он  тут
же положил себе добавку, в два счета съел и ее, а затем (Мицуко смотрела
неодобрительно) вылизал  тарелку  дочиста  своим  феноменальным  языком.
Вскочил, бросился в прихожую, открыл свой кожаный чемодан, достал оттуда
тряпку, сбегал в ванную за водой и приступил к мытью пола. Мицуко снача-
ла смотрела в тарелку, потом стала смотреть, как Таро ползает  по  полу.
Ползал он на четвереньках, а тряпкой орудовал так отчаянно,  что  зад  у
него дергался в убыстренном ритме вправо-влево, вправо-влево. Мицуко ра-
зобрал смех. Так, давясь от хохота, и доела она свой обед, а полы  между
тем засияли матовым блеском. Таро снова наведался к чемодану, извлек от-
туда метелку и принялся воевать с пылью, причем запросто доставал до са-
мого потолка, куда Мицуко при всем желании и со стула бы не  дотянулась.
Вниз полетели обрывки паутины, которую  молодой  человек  с  явным  удо-
вольствием сжевал, словно сладкую вату. Мицуко сидела и смотрела, как  в
воздухе, вспыхивая в солнечных лучах, кружатся мириады  пылинок.  Однако
когда Таро притащил из чемодана складную щетку небесно-голубого цвета  и
взялся за уборку по-настоящему, Мицуко отступила во двор. Там она встала
возле распотрошенного мотоцикла и  долго  разглядывала  камеру,  которая
черной кишкой выпирала из лопнувшей покрышки.
   - Сэнсэй, здрасьте! - раздалось сзади.
   Мицуко встрепенулась и увидела, что у забора стоят двое ее  учеников,
оба в красных плавках.
   Незамедлительно последовал вопрос:
   - Сэнсэй, а кто это у вас там шурует?
   Мицуко засмущалась и решила соврать:
   - Так, знакомый.
   Но мальчишек этот ответ не удовлетворил.
   - А чего это он у вас уборку делает?
   Тут учительница совсем растерялась, но, к счастью,  мучителей  кто-то
позвал, и они убежали.
   Впрочем, Мицуко рано радовалась. Убежать-то дети убежали, но о  столь
примечательном событии не забыли. Один так сразу кинулся домой, вверх по
лестнице аж через две ступеньки скакал и с порога как заорет:
   - Ма-ам! (пых-пых) Мы шли из бассейна! А у  Китамуры-сэнсэй  какой-то
дядя! Уборку делает! Правда-правда!
   - Какой такой дядя? - накинулась на мальчишку мама.
   - Здоровущий такой... На супермена похож.
   - А какого возраста?
   - Лет двадцать. А может, тридцать.
   Мама засмеялась и решила, что к учительнице, должно  быть,  племянник
из провинции приехал или еще какой-нибудь родственник. Увидел,  какая  в
доме грязища, вот и решил навести порядок. Молодежь нынче  мягкотелая  и
изнеженная, но чистоту уважает - хоть на том спасибо.
   Своей гипотезой она поделилась с другой мамашей,  жившей  в  соседнем
корпусе, однако та засомневалась:
   - Чтобы мужик приехал в гости к  незамужней  женщине  и  стал  делать
уборку? Что-то не верится. От нынешних мужиков такого  не  дождешься.  -
Покрутила головой и  высказала  другое  предположение:  -  Вряд  ли  это
родственник. Скорее всего, волонтера из муниципалитета прислали. Мол,  к
вам дети ходят, а у вас такая грязь. Непорядок.
   На том и расстались, но у обеих возникли кое-какие иные мысли,  вслух
не проговоренные.
   А через пару дней шли те же самые мальчишки из бассейна,  опять  дядю
увидели - он во дворе у учительницы травку подстригал. Ну не загадка ли?
   Казалось бы, лето, каникулы, можно забыть и про пансион "Китамура", и
про учительницу, но теперь имя Мицуко звучало в районе многоэтажек чаще,
чем когда бы то ни было, и даже безобидные  слова  "подстригал  травку",
произнесенные заговорщицким шепотом,  приобретали  некий  специфический,
исполненный тайны смысл, хотя вряд ли кто-либо из мамаш сумел бы  объяс-
нить, что в этом занятии такого уж интригующего.
   Мицуко, разумеется, не знала, о чем именно шепчутся кумушки,  но  что
без сплетен не обойдется, догадывалась. Мало того,  что  одни  и  те  же
мальчишки видели Таро (она уже привыкла называть  своего  постояльца  по
имени) дважды - во второй раз он не просто "травку подстригал", а  делал
кое-что похуже. Хорошо, если не разглядели... Когда над забором  показа-
лись любопытствующие детские мордашки, Таро старательно  протирал  своей
хозяйке попу букетиком клевера.  Мицуко  вовремя  заметила  посторонних,
вскочила с четверенек и одернула платье, но Таро как ни в чем не  бывало
снова принялся задирать ей подол (мальчишки так и застыли на  месте),  а
потом приподнял ее, поднес к вишне и крепко прижал к стволу.
   Надо сказать, что сила у Таро была какая-то нечеловеческая. Да и  во-
обще был он существом престранным. Взять хотя  бы  его  распорядок  дня.
Весь день он дрых беспробудным сном, просыпался  часам  к  шести,  делал
уборку, готовил изумительно вкусный ужин, после еды необычайно оживлялся
и волок Мицуко в постель, потом, с наступлением темноты, уходил из  дома
и неизвестно где шлялся до глубокой ночи.  Возвращался  бесшумно,  когда
Мицуко уже лежала в кровати, и устраивал случку - на всю ночь, до самого
утра. Такой образ жизни совершенно выбил Мицуко из колеи: утром  она  не
могла разлепить глаз, а днем бродила по дому сомнамбулой. Бывало,  забе-
рется во двор какой-нибудь  особенно  настырный  коммивояжер  предлагать
свой товар, увидит хозяйку - волосы космами, под глазами  синячищи  -  и
пугается:
   - Ой, - бормочет, - прошу прощения. Видно, я не вовремя.
   А Мицуко стоит красная как рак, не знает, что и ответить. Кстати  го-
воря, Таро в отличие от своей хозяйки просыпался всегда свеженький,  ак-
куратненький, сна ни в одном глазу и пробор - просто заглядение.
   Первой назвала вещи своими именами соседка, та, у которой  бакалейная
лавка. "У  училки  мужик  завелся",  -  констатировала  соседка.  Однако
культурные мамаши из новостроек такой термин сочли вульгарным. Даже  вы-
ражение "У учительницы появился друг" показалось им неуместным. Формули-
ровка была найдена такая: "У учительницы в доме поселился молодой мужчи-
на". А там понимай в меру своей испорченности.
   Всем ужасно хотелось хоть одним глазком  взглянуть  на  таинственного
"молодого мужчину", но все случая не представлялось - каникулы, черт  бы
их побрал, и нет предлога наведаться в Южный район.  Стали  чаще  гонять
детей в бассейн, специально говорили им: зайди, мол, на обратном пути  к
Китамуре-сэнсэй, проведай, фруктов вот передай, посмотри, как там у  нее
дела. Но с малышей что возьмешь? К Мицуко они заглядывали с удовольстви-
ем, им нравилось глазеть на Таро, но потом мало что интересного  расска-
зывали. В это время дня Таро обычно сидел во дворе и ничего не  делал  -
просто сидел, и все. Но дети пялились на него так, будто зрелище это бы-
ло запретным и захватывающим, а сердчишки у них колотились  быстро-быст-
ро. Многие и в бассейн-то стали ходить, только чтоб на диковинного  дядю
посмотреть. Таро на зрителей внимания не обращал,  люди  у  него  вообще
большого интереса не вызывали. Вот если во двор собака или кошка  загля-
нет - дело другое.
   Как-то раз Мицуко сквозь непроходящую сонную  одурь  сообразила,  что
каникулы скоро кончатся, и занервничала: как быть.  Закрыть  пансион?  А
жить на что?
   Дело было под вечер, шестой час. Проснулся Таро, подобрался  к  мирно
сидевшей хозяйке, ткнулся носом ей в колени, стал  принюхиваться,  засо-
пел, запыхтел. У Мицуко затекли ноги, она захотела встать,  но  Таро  не
дал - силком усадил обратно. Если ему нравился какой-то  запах,  он  мог
втягивать его носом очень долго, не надоедало. А  куда  ему  было  торо-
питься? На работу он не ходил, только делал уборку, готовил и  стирал  -
вот и все его дела. Книжек Таро не читал, телевизор не смотрел, но Мицу-
ко ни разу не видела, чтобы он скучал. При этом единственным хобби  пос-
тояльца было принюхиваться к хозяйке.  Обычно  этот  ритуал  занимал  не
меньше часа. Первое время она безумно томилась, но потом как-то понемно-
гу привыкла и даже сама научилась разбирать гамму  собственных  запахов.
Вроде бы пахнет потом и все, а принюхаешься - тут тебе и аромат водорос-
лей, и ракушек, и лимончиком отдает, и молоком, и  даже  железом.  Более
того, запах, оказывается, и от настроения зависит. Скажем, когда удивля-
ешься - особый привкус появляется. Сидит Мицуко, к  себе  принюхивается,
вдруг улавливает - удивлением запахло. Ага, думает, это я сейчас, должно
быть, чему-то удивилась. Так и проводили время вдвоем.

   Почему-то Таро не проявлял ни малейшего интереса к ее бюсту,  никогда
к нему даже не притрагивался. И целоваться не любил. Вместо этого он со-
сал ей шею, ну чисто вампир. От его ласк на горле у Мицуко не  проходили
здоровенные лиловые засосы, так что теперь даже в лютый зной она  носила
шарфик индийского хлопка. В шарфике было ужасно жарко,  и  когда  Мицуко
заглядывала в зеркало, то видела какую-то чудовищно красную  физиономию,
с распухшим носом и пересохшими губами. Просто уродина! И приходило  Ми-
цуко на ум, что, когда тебя кто-то слишком сильно любит, прямо жить  без
тебя не может, на внешности это сказывается самым  губительным  образом.
Правда, в отличие от других мужчин Таро лицом Мицуко не любовался (хотя,
как известно, полюбоваться было чем), да и не  было  у  нее  возможности
красоту наводить: чуть зазеваешься - налетает, переворачивает кверху по-
пой и давай вылизывать...

   Однажды мамаши третьеклассников собрались в целый отряд - было их че-
ловек семь, а то и восемь, - прихватили своих чад и отправились  к  учи-
тельнице с визитом. Мол, уезжали в отпуск, вернулись,  решили  заглянуть
на огонек. Принесли с собой большой арбуз. Застигнутая  врасплох  Мицуко
кое-как всех рассадила, подала ячменный чай, а на самой лица нет. Гостьи
глазами по сторонам зырк-зырк - вроде бы смущаться учительнице нечего: в
доме чистота, стаканы сияют прямо как хрустальные.
   А Мицуко думала только о том, что в соседней комнате  спит  Таро.  Ну
как проснется? Унюхает, сколько интересных ароматов принесли с  собой  в
дом благовоспитанные посетительницы - пот, духи, что-то цитрусовое, сти-
ральный порошок, месячные, зубная паста,  инсектицид,  кофе,  рыба,  ле-
карство, мозольный пластырь, нейлон, - да и одуреет от такого  разврата.
Хуже всего было то, что среди всех этих агрессивных запахов  Мицуко  пе-
рестала улавливать свой собственный и потому никак не могла  определить,
какая эмоция владеет ею в настоящий момент. В принципе полагалось бы ис-
пытывать раздражение и недовольство в связи со столь бесцеремонным втор-
жением, но запах раздражения  ноздри  не  улавливали,  и  оттого  Мицуко
как-то терялась. Все время помня, что нельзя принюхиваться слишком явно,
она кое-как поддерживала светскую беседу: кивала, где нужно поддакивала,
поглядывала на часы - скорей бы уж гости убирались восвояси.
   Но ровно в шесть, с шестым ударом часов, дверь распахнулась, и на по-
роге появился Таро. Был он в коротеньком халате, и когда сделал шаг впе-
ред, полы разошлись самым недопустимым образом. Мамаши, разумеется, сде-
лали вид, что ничего такого не заметили, но один из сорванцов пискнул:
   - Ну ни фига себе!
   Таро, впрочем, на этот возглас никак не отреагировал.
   И тут произошло вот что. Одна из дам тихонечко ойкнула и  пробормота-
ла:
   - Ой. Никак Иинума-кун...
   У Мицуко при этих словах внутри что-то шкнуло, но остальные,  похоже,
восклицания не расслышали. Мамаши засобирались, стали хором прощаться  -
будто догадались, что у Таро вот-вот начнется период активной  жизнедея-
тельности. "Ну что вы, посидели бы еще", -  должна  была  запротестовать
Мицуко, она уж и рот раскрыла, да некстати прикусила язык, так  что  по-
висла неловкая пауза: Таро стоял молча, глазел на  гостей  безо  всякого
выражения; родительницы же поглядывали на невежу с  явным  неодобрением.
Потом разом засуетились и быстренько убрались, причем Орита-сан (которая
произнесла загадочные слова) смотрела на Таро с явным ужасом и  из  дома
вылетела первая.
   Проводив гостей, Мицуко надолго застряла в прихожей. На кухне  грохо-
тал Таро, с ходу кинувшийся мыть стаканы. Мицуко взяла себя в руки и то-
же занялась делом - стала махать веером, прогонять из дома чуждые  запа-
хи. Иногда она застывала на месте, потом возобновляла свое занятие с уд-
военным усердием.
   Дальше все было как всегда: после ужина Таро поспаривался с Мицуко  и
был таков.
   А еще некоторое время спустя зазвонил телефон.

   То была Орита-сан.
   - Было так много народу, не могла с вами поговорить, - зачастила она.
- А дело в том, что ваш... постоялец как две капли воды похож на  одного
бывшего сотрудника моего мужа. Его звали Иинума, муж его очень любил,  а
три года назад Иинума-кун внезапно исчез. Вот я и подумала, а вдруг  это
он. Понимаете, жена его ищет все эти годы, так жалко бедняжку, так  жал-
ко. Если это и вправду он, надо ей сообщить.
   Мицуко сначала держалась индифферентно, лишь коротко  хмыкала,  потом
хмыкать прекратила, потому что стало трудно дышать.
   Не дождавшись реакции на  свои  слова,  Орита-сан  приняла  самостоя-
тельное решение:
   - В общем, я с ней поговорю. Пусть придет, сама посмотрит, он это или
не он.
   Мицуко не нашлась, что на это возразить, и снова промолчала,  а  Ори-
та-сан, укрепляясь на захваченном плацдарме, спросила:
   - Как вы, собственно, с ним познакомились?
   Правду отвечать было никак невозможно, пришлось врать:
   - Да так, случайно. Попросил сдать ему комнату, ну я  и  согласилась.
Говорите, фамилия того молодого человека Иинума?  А  какими  иероглифами
пишется?
   Орита-сан про иероглифы ничего не сказала, а вместо  этого  принялась
со всеми подробностями рассказывать историю беглого мужа несчастной  же-
ны. Мицуко неоднократно пыталась вмешаться, говорила:
   - Вы знаете, меня совершенно не интересует, что за  человек  был  ваш
Иинума. Какое мне до него дело?
   Но остановить Ориту-сан ей было уже не под силу. Пару раз Мицуко  хо-
тела взять и повесить трубку, но так и не повесила -  сидела,  безвольно
подперев кулаком щеку и закрыв глаза, слушала до самого конца.

                             Рассказ мадам Ориты. 
   Этот самый Таро Иинума кончил Токийский университет и поступил на ра-
боту в отдел мужа (Орита-сан служит в фармацевтической  компании).  Мужу
он сразу понравился, трудно даже объяснить, чем именно.  Характер  такой
покладистый, мягкий, что ему ни скажешь, "Ваша правда,  -  говорит.  Вот
типичный случай. Как-то раз перед работой видит муж Иинуму на  служебной
автостоянке. Тот стоит, опершись на машину, и вышитым кружевным  платоч-
ком подметку ботинка вытирает. Мой спрашивает, что,  мол,  случилось.  А
Иинума смутился, "На червяка наступил" - говорит. Муж посмотрел - вокруг
один асфальт. Какие там червяки? "Да  откуда  тут  червяку  взяться?"  -
спрашивает. Тут Иинума совсем смешался, подметку чистить перестал. "Ваша
правда" - говорит. Муж потом мне говорит: "Это он,  наверно,  в  собачье
дерьмо вляпался, а признаться постеснялся, вот и  выдумал  про  червяка.
Представляешь? Прямо жалко его стало".
   А пожалеть Иинуму и в самом деле было за что. Коллеги его  все  время
дразнили, подкалывали. Например, заметили, что он казенными  карандашами
не пользуется, а ходит со своим пеналом, как первоклашка. Стали  спраши-
вать, в чем дело, - молчит. Тогда подняли его на смех. Говорят, наш  Ии-
нума признает только карандаши с кошечками и собачками. Как-то раз приг-
ласил муж Иинуму выпить. Посидели, расслабились, мой и  спрашивает:  "Не
хочешь, конечно, не говори, но все-таки любопытно, чем тебя казенные ка-
рандаши не устраивают?" Ну, Иинума и признался. "Только,  говорит,  уго-
вор: никому не рассказывайте". Оказывается, сидела  с  ним  за  соседним
столом одна сотрудница, звать Мисако Канэда, так у нее была дурная  при-
вычка - как задумается, начинает карандаш грызть. Причем от рассеянности
хватает карандаши откуда придется, в том числе и с  соседних  столов.  А
потом возвращает весь изгрызенный, а не изгрызенный, так обслюнявленный.
Вот Иинума и обзавелся собственным пеналом. Муж решил пошутить. "Так это
ж здорово, говорит, если твой карандаш во рту у девушки побывал. Она его
и полизала, и пососала, а?" Тут Иинума весь набычился, напряженный стал,
и мой понял, что такие шутки ему не по нраву.  Тогда  попробовал  с  ним
по-другому поговорить, серьезно. "Нельзя таким чувствительным быть,  го-
ворит. Нервы закаляй, а то пропадешь". Иинума в ответ: "Ваша правда".  И
перестал с пеналом ходить. После этого муж его еще больше полюбил -  как
же, совета послушался, приятно. Потом было еще много всяких таких  исто-
рий. Например, завелась у Иинумы странная привычка -  сидит  на  рабочем
месте и все на стуле задом ерзает: туда-сюда, туда-сюда. Все  перегляды-
ваются, хихикают. Мой отвел Иинуму в сторону, говорит: "У меня, говорит,
тоже приступы геморроя бывают. Хочешь, мол,  врача  хорошего  порекомен-
дую". А Иинума ему: "Да нет, у меня не геморрой. Кожа у меня очень  неж-
ная. Как сяду в здешнем туалете на унитаз, так  потом  прыщи  высыпают".
Муж пришел домой, советуется со мной - как быть. Ну, я ему и  присовето-
вала. Продаются такие одноразовые пластиковые сиденья для  унитаза,  раз
попользовался -  выкинул.  Муж  сказал  Иинуме,  тот  обрадовался,  стал
пользоваться. "Ваша правда", - говорит.
   А четыре года назад Иинума женился. На девушке из  их  отдела,  такая
Есико там работала. Худенькая, голосок  тихонький,  на  лисичку  похожа.
Только школу кончила, на четыре года младше Иинумы. Орита-сан обрадовал-
ся, думал - идеальная невеста для парня. Он ведь робкий, а  такую  кроху
бояться не будет. Потом муж видит - невеста ходит довольная, счастливая,
а жених какой-то кислый, нерадостный. Подумал, уж не подловила ли  Есико
парня, не заставила ли жениться силком. Может, он кого-то другого любит.
Поговорил с ним начистоту - но деликатно так, не в лоб. Да нет, вроде бы
все нормально. Ладно, сыграли свадьбу. Пожили они с годик, проблем  осо-
бых не было, а потом Иинума вдруг раз - и исчез. Ни  жене  ни  слова  не
сказал, ни на работе. Как в воду канул.
   А в тот год у них в отделе работы было невпроворот. Не  было  у  мужа
времени с Иинумой по душам поговорить, расспросить, как  семейная  жизнь
складывается. То есть они, конечно, выпивали вместе, но  все  как-то  на
бегу, да и потом Иинума в основном отмалчивался. Один только раз о Есико
разговор зашел. Мой спросил: "Ну как, хорошая жена из Есико получилась?"
Иинума помялся и вдруг говорит: "Тут как-то прихожу домой, а моя  зубная
щетка вся  на  мелкие  кусочки  переломана.  Есико,  она  маленькая,  но
сильная". Муж слегка опешил, а говорить что-то надо.  "Хорошо,  говорит,
что сильная". Иинума голову повесил, помолчал, потом  спрашивает:  "Ори-
та-сан, вы жирный бульон любите? Я терпеть не могу". Муж  не  понял:  "А
она все время варит? - спрашивает. - Ну скажи ей, что не  любишь,  да  и
дело с концом. Тоже мне повод для страданий". "Нет, говорит,  не  варит.
Но..." - И молчит. Муж сидит, ждет, что дальше  будет.  А  Иинума  реши-
тельно так: "Но от нее все время пахнет жирным бульоном. А я вообще  ни-
каких запахов не выношу. И жить с другим  живым  существом  в  маленькой
квартире для меня мука. Не могу я спать, если  рядом  есть  кто-то  еще,
будь то хоть морская свинка. Лежит, дышит. Ритм дыхания не такой, как  у
меня. Я от этого задыхаться начинаю".

   Дослушав до этого места, Мицуко успокоилась: не Таро. Ее Таро, наобо-
рот, так обожает запахи, что жить без  них  не  может.  А  успокоившись,
дальше слушать не стала.
   - Ладно, пусть Есико-сан приходит, когда хочет. Пусть  посмотрит,  ее
это муж или нет.
   Тогда занервничала Орита-сан, сраженная подобным безразличием, и  за-
бормотала, что немедленно, сию же минуту позвонит Есико.
   Так и сделала. Сообщила потрясающую новость, объяснила, как добраться
до дома Китамуры-сэнсэй, однако Есико восприняла известие  на  удивление
хладнокровно. Да и вопросы задавала какие-то необязательные:
   - Надо ведь, наверно, что-то в дом принести? Не с пустыми же руками в
гости идти... Как думаете, может, фрукты?
   В общем, разочаровали они обе доброжелательницу, не такой  она  ждала
реакции.

   Есико явилась к учительнице с визитом в самом  конце  августа.  Вечер
выдался душный, пасмурный, небо так набухло влагой, того и гляди лопнет.
Где-то вдалеке зычно откашлялся лев - это рокотнул гром.  В  сгущающихся
сумерках через пролом в заборе юркнула худенькая фигурка, лица  было  не
разглядеть - только вспыхнули два глаза. В первый момент Мицуко подумала
- мальчишка. Но фигурка приблизилась к крыльцу и  оказалась  молоденькой
женщиной. Женщина покосилась в угол двора, туда, где сидел и смотрел  на
небо неподвижный Таро, потом перевела взгляд на Мицуко и представилась:
   - Я - Есико.
   Мицуко всполошилась, стала звать гостью в дом, а тут как раз и первые
каплищи подоспели. Таро неторопливо поднялся и тоже направился  к  дому.
На Есико взглянул мимоходом, интереса не  выразил.  Мицуко  успокоилась.
Какой еще Иинума? Подала чаю.
   Есико смотрела только на хозяйку, на Таро - ноль внимания. Он ушел  в
комнату, закрыл за собой дверь. А на улице творилось такое,  что  Мицуко
решила закрыть окна. Только хотела встать, а Есико на нее  как  кинется,
как схватит за обе ноги, как дернет! И сила у нее просто какая-то  нече-
ловеческая. Бухнулась Мицуко на пол, лежит, на Есико смотрит. А глаза  у
Есико круглые, точь-в-точь такие же, как у Таро.
   Гостья уселась на поверженную Мицуко сверху, содрала  с  нее  шарфик,
обнажила засосы на шее, понюхала их и строго так спрашивает:
   - Телеграмму получали?
   Мицуко только виновато головой покачала, совсем у нее  в  голове  все
перепуталось. Тогда Есико встала, достала из сумочки  визитную  карточку
голубого цвета.
   - Завтра жду вас у себя. Вот адрес.
   Сказано это было таким величественным тоном, что у Мицуко не  хватило
духу ответить отказом. Посмотрела она в окно: терраса вся мокрая, с неба
по-прежнему хлещет, но тучи чуть раздвинулись, выглянуло вечернее солнце
и обеспечило дождю эффектную подсветку. Оглянулась на гостью - а  той  и
след простыл.
   Тело у Мицуко было как не свое. Еле доковыляла до  соседней  комнаты,
решила посмотреть, чем там Таро занимается. Открыла дверь  -  нет  Таро.
Ушел.

   Назавтра отправилась Мицуко с ответным визитом. Жила Есико  в  районе
многоэтажек, как две капли воды похожем на Северный район, только  стены
у домов здесь были выкрашены в розовый цвет. Нашла дом номер 1746,  под-
нялась на нужный этаж, увидела длинный ряд одинаковых дверей. Позвонила.
   Сегодняшняя Есико была совсем не похожа на вчерашнюю:  глаза  спокой-
ные, совсем не блестят - в общем, женщина как женщина. Мицуко ее  ничуть
не испугалась, вошла внутрь, огляделась по сторонам.  В  квартире  пахло
жирным бульоном. Больше, пожалуй, ничего примечательного - разве что  на
комоде лежали соломенные жгуты, из каких плетут  украшения.  Пока  Есико
говорила, Мицуко все смотрела на эти жгуты.
   А сказала Есико вот что. Мужчина, которого она вчера  видела,  -  вне
всякого сомнения, ее беглый муж.  Однако  добрейшая  Орита-сан  изложила
факты не совсем верно. Да, Таро исчез три года назад, но отнюдь не бесс-
ледно - его периодически видели то в одном месте, то в другом, а недавно
Есико узнала, что у Таро есть приятель, с которым  они  развлекаются  по
вечерам. Встретилась с этим самым приятелем (его зовут Тосио  Мацубара),
поговорила. Занятный такой человечек, незатейливый, но  симпатичный.  От
него Есико узнала, что у Таро есть женщина. Стала думать, как бы ей  эту
женщину найти, а тут как раз Орита-сан позвонила.
   Больше всего в этой истории Мицуко поразило имя приятеля. Тосио Мацу-
бара - это же отец той девочки, Фукико! Мать у  нее  несколько  лет  как
умерла, живут они вдвоем. Мицуко видела его, когда он  приходил  записы-
вать дочь на продленку. Коренастый такой, с плаксивой физиономией и  ше-
пелявый - спереди зуба не хватает. Во время  беседы  нервничал,  но  был
ужасно вежливый, все повторял, что полностью  доверяет  Китамуре-сэнсэй,
полностью. Мицуко растаяла, они разговорились, и выяснилось, что Мацуба-
ра-сан знает массу интересных вещей - и про жизнь крокодилов, и про уст-
ройство индонезийского жилища. Потом кто-то рассказывал, что человек  он
серьезный, работящий. Непохоже, чтобы такой "развлекался по вечерам".
   - Что значит "развлекаются по вечерам"? - не выдержала она. - С  жен-
щинами, что ли?
   - Нет, там женщин нет, - коротко ответила Есико.
   - Чем же они развлекаются?
   Но хозяйка лишь коротко хохотнула и больше на эту  тему  говорить  не
стала. Помолчала и сказала нечто странное:
   - Это уже не мой муж, не Таро Иинума.  Таро  был  нервный,  пугливый,
вздрагивал, когда до него дотронешься. Я бы, может, и сама с ним  разве-
лась, если бы не сбежал. А этот... Ну разве что чистюля. В  остальном  -
никакого сходства... Понимаете, незадолго до  исчезновения  произошел  с
ним один случай. Возможно, тогда-то с Таро  и  произошло  превращение...
Было время - я хотела начать все сначала, хотела, чтоб у нас с ним нала-
дилось. Решила - ни перед чем не остановлюсь. Записалась в кружок, нача-
ла тренироваться. Оказывается, так интересно! Я и про Таро  стала  забы-
вать.
   - Что за кружок? - спросила Мицуко. - Айкидо?
   Вместо ответа Есико молниеносным движением подхватила ее под мышки  и
усадила на стол. Мицуко забарахталась,  засучила  руками-ногами  и  пре-
больно стукнулась коленкой о стену. Тут Есико прилепилась спрутом к  за-
шибленной коленке и моментально высосала из нее боль.
   - Походила на тренировки и сама стала такая, как Таро, - похвасталась
она.
   Затем последовал рассказ о том дне, когда Таро Иинума  перестал  быть
самим собой. Мицуко сидела вся красная, потирала коленку и слушала.

                                Рассказ Есико 
   Три года назад вон там, где теперь корпуса, домов еще не было,  а  на
холме только-только построили новый ресторан. Как-то в воскресенье, бли-
же к вечеру, решили мы туда сходить. Посидели, выпили чаю, поели творож-
ного кекса. Взяли домой бифштексов с соусом,  идем  назад  по  тропинке.
Вокруг кусты, деревья. Вдруг слышим - странный такой звук, как будто мо-
тор заурчал. Оглянулись - никого. Пустырь, трубы какие-то лежат.  Ладно,
пошли дальше. Вышли на асфальтовую дорожку, идем полем. Справа и слева -
высокая трава. И снова непонятное урчание.
   - Что такое? - спрашиваю, а из зарослей одна за другой выскочили  со-
баки, и все здоровущие такие.
   Я сначала ни чуточки не испугалась. Смотри, говорю, они  без  ошейни-
ков, наверно беспризорные. И тут одна ка-ак кинется на Таро, и остальные
следом за ней. Он заорал, пакет с бифштексами отшвырнул в сторону, но за
пакетом только одна псина бросилась, а все прочие давай ему брюки  драть
и за ноги кусать! Таро кричит: "Ой! Караул! Грязные какие! Отстаньте!" Я
перепугалась, побежала за помощью. Позвонила из автомата в полицию, пока
приехали из санэпидемстанции с палками и  сетками,  пока  то,  пока  се,
прошло не так мало времени. Привожу я их на место - собак не видно, Таро
лежит на асфальте. Отвезли его в больницу, осмотрели - вроде ничего осо-
бенно ужасного: бешенства нет, только десятка полтора не очень  глубоких
укусов. Скоро он пришел в сознание,  я  успокоилась,  думала,  все  нор-
мально. А тут приезжает в больницу его бабушка -  на  такси  примчалась,
всех прочих родственников опередила. Глаза выпученные, причитает:  "Все,
пропал наш Таро, заколдовали его злые духи!" Потом  его  мать  приехала.
"Ты, говорит, бабушку не слушай. Она у нас отсталая, суеверная, а недав-
но еще в какую-то секту записалась. Такое несет - уму  непостижимо".  Но
мне все равно жутко стало. Растолкала мужа, кричу: "Ты что теперь,  сов-
сем психом станешь?" Он лежит, глазами хлопает и ни слова в  ответ.  Ну,
меня и понесло - нервы, напряжение, да и злости на него накопилось. "Что
молчишь? - кричу. - Оглох?" А он как воды в рот набрал. Меня прямо  зат-
рясло. Схватила чашку с чаем и в него запулила... В общем, вскоре  после
этого ушел он из дома. Но крутился все время где-то неподалеку, я на не-
го постоянно натыкалась - то возле станции, то в парке. И раз от разу он
все больше менялся: плечистый такой стал, глаза блестят,  движения  рез-
кие. Увижу его, окликну, глядь - а его уж и след простыл. Был - и  нету.
Позвонил Орита-сан, сказал: твой на работу не ходит,  не  случилось  ли,
мол, чего. Ну, я разревелась, говорю: "Пропал мой Таро.  Исчез  в  неиз-
вестном направлении". А разревелась не потому, что  муж  бросил,  просто
страшно стало. Сейчас, думаю, замучают расспросами, что, да чего, да по-
чему до сих пор в полицию не заявила. Решила дурочкой прикинуться, безу-
тешной женой, у которой от горя крыша поехала. На самом деле горя я  ни-
какого не чувствовала. Сначала безумно злилась на  Таро,  потом  зависть
меня обуяла. Ишь, думаю, какой он крепкий да гладкий  стал,  а  я  такая
слабая, хилая, несимпатичная... И решила я записаться в кружок.

   Ушла от нее Мицуко, так толком и не поняв, что за кружок такой и  что
имелось в виду под "вечерними развлечениями" Таро. Но на  своего  посто-
яльца с того дня она смотрела уже без прежнего трепета. Так ты,  думает,
раньше в фармацевтической компании работал. Ну-ну, думает.
   Сентябрь наступил, снова начались занятия. С обеда и до вечера у  Ми-
цуко полон дом ребятишек. Таро  в  классе  не  появлялся,  уходить  стал
раньше, возвращаться позже. Ее это устраивало. Неприятно как-то стало на
него при дневном свете смотреть. Ночью покувыркаться - еще куда ни  шло,
а в остальное время суток прямо глаза бы его не видели.
   Зато прониклась она какой-то странной симпатией к Фукико. До  каникул
Мицуко просто жалела бедняжку, не давала ее обижать, а теперь учительни-
цу будто прорвало: и волосы-то она девочке расчесывала, и ногти стригла,
и заставляла на час раньше приходить и уроки проверяла. А уж как пережи-
вала, что Фукико хуже других учится! Надо сказать, что  Фукико  все  эти
знаки внимания воспринимала настороженно. От приходов на час раньше  под
разными предлогами увиливала, а после занятий норовила побыстрее удрать,
чтоб Мицуко не подловила.
   Как-то раз учительница ее все-таки успела зацапать. Спрашивает:
   - Кто тебя ужином кормит?
   - Покупаю что-нибудь. Папа денег дает.
   - И что ты покупаешь? - не отставала Мицуко.
   - Ну, там чизбургер или кусочек жареного цыпленка...
   Мицуко так тяжело вздохнула, что девочке стало стыдно и она  заплака-
ла.
   - Вот что, - объявила Мицуко. - Теперь будешь ужинать у меня.
   Восторга Фукико не выразила, но и отказываться не стала. Ее так  раз-
везло, что она все плакала, плакала и никак не могла остановиться. Мицу-
ко достала платок, вытерла девочке зареванное лицо, и та вдруг  обмякла,
вся ершистость куда-то подевалась - ткнулась учительнице носом в грудь и
разрыдалась еще пуще.
   И ничего ужасного с Фукико от этого не случилось, хотя  папа  сколько
раз говорил, что от людей надо держаться подальше.  Но  Китамура-сэнсэй,
наверно, не такая, как другие, - она единственная, про кого папа ни разу
ничего плохого не сказал.
   В общем, отношения у Мицуко и Фукико наладились. Теперь девочка  при-
ходила каждый вечер, съедала приготовленный Таро ужин, потом  Таро  ухо-
дил, а она тихо сидела в комнате или играла во дворе (во все дни,  кроме
среды, потому что по средам в пансион приходили ее одноклассники). Минут
за пять до возвращения Таро девочка, словно повинуясь неведомому  сигна-
лу, вставала и уходила домой. Такой установился ритуал.
   От учительницы Фукико больше не бегала, но смотрела на нее без особо-
го обожания. Книжек, которые подсовывала ей Мицуко, не  читала,  стряпню
Таро ела как бы через силу - не признавала блюд, которые не политы  кет-
чупом или майонезом. Зато почему-то любила смотреть на Таро,  весь  ужин
просто глаз с него не сводила.
   Девочка была неразговорчивой, а если отвечала на вопросы,  то  невпо-
пад, не о том, о чем спрашивают.
   Например, Мицуко говорит:
   - Какой у тебя папа ученый. Все на свете знает.  Про  крокодилов  мне
рассказывал. Наверно, много путешествовал, да?
   Фукико немного подумала и отвечает:
   - Он все собирается. Говорит:  "Странствовать  хочу".  Давно  чемодан
собрал. Так чемодан и стоит возле ванной. А сам никуда не едет.  Послед-
ний раз давным-давно ездил, еще когда на другой работе был.
   - Должно быть, он очень занят? - полюбопытствовала Мицуко.
   Но Фукико лишь неопределенно покачала головой, как  будто  не  вполне
поняла смысл вопроса. Странным она все-таки была ребенком.
   В следующий раз Мицуко попробовала зайти с другого бока:
   - А что твой папа говорит про Таро?
   Спросила и тут же пожалела - уж больно бессмысленную физиономию сост-
роила Фукико.
   Часто Мицуко наблюдала за девочкой - как та трет щеку  потной  ладош-
кой, или о чем-то думает, или лениво ест, глядя в пространство туповаты-
ми глазками, - и сердце сжималось от непонятного чувства. То ли от разд-
ражения, то ли от слишком сильной любви. В  такие  минуты  хотелось  ос-
таться вдвоем, поскорей бы уж уходил Таро на свою вечернюю прогулку.  Но
когда Мицуко и Фукико оставались наедине, выяснялось, что им как-то  не-
чем заняться. Чтения, даже вслух, девочка не признавала, и  из-за  этого
они постоянно ссорились. Но зато бывало и такое: сидит Мицуко, пришивает
своей питомице пуговицу на платье, а голенькая Фукико  уткнется  головой
ей в плечо и затихнет. Мицуко наклонится посмотреть - не уснула ли, а та
наморщила лоб и не отрываясь следит, как иголка в дырочки ныряет.
   - Я смотрю, пуговица тебя интересует больше, чем книжки, - скажет Ми-
цуко.
   А Фукико в ответ:
   - Конечно. Ведь я не интеллигентка какая-нибудь. - И все испортит.

   С тех пор как Фукико вошла в фавор к учительнице, остальные дети  пе-
рестали задирать девочку в открытую, но за  глаза  по-прежнему  говорили
про нее всякие гадости - еще больше, чем  раньше.  Особенно  доставалось
папочке толстухи, который ходит в какой-то "Голубой бар" и  там  "крутит
задницей".  Это  интересное  выражение  малыши  подслушали  в  разговоре
школьников постарше, что оно означает, не поняли, но подхватили и  полю-
били употреблять к месту и не к месту. Загадочная фраза  дошла  до  ушей
мамаш, которые ее смысла тоже не поняли и тщетно ломали  себе  голову  -
что же такое "крутить задницей".
   С Мицуко на эту тему беседу завела все та же Орита-сан. Сначала  учи-
тельница долго смеялась - таинственная идиоматика ее ужасно развеселила.
Но Орита-сан была уязвлена таким легкомыслием и строго сказала:
   - Это нужно немедленно прекратить. В конце концов, можно же и  СПИДом
заразиться!
   Мицуко не поняла:
   - Что нужно прекратить?
   Орита-сан еще пуще возмутилась - на сей раз лицемерием собеседницы:
   - Так ведь ваш Таро с ним... - И запнулась, не договорила.
   Никакой он не мой, подумала Мицуко, и какое мне дело, с  кем  он  там
дружит. В общем, не доходило пока до нее, в чем суть дела.
   - На мой счет можете не беспокоиться, -  со  значением  сказала  она,
чтобы стало ясно: если у нее с Таро что-то когда-то и  было,  то  теперь
все, они чужие люди, у каждого своя жизнь. Но Орита-сан осталась неудов-
летворенной:
   - Вы бы все-таки поговорили с ним по-человечески. Лучше  всего,  если
бы он вернулся к Есико-сан, ну а если не хочет -  пусть  разведется  как
положено и тогда выходите за него замуж.  Вот  это  будет  по-людски.  А
шляться по барам для голубых - это же последнее дело!
   Мицуко молчала, совершенно сраженная словами "замуж" и "бары для  го-
лубых". Так вот что такое пресловутый "Голубой бар"! Ну и пусть, подума-
ла она. Мне до этого дела нет.
   - Меня его связи не интересуют, - сказала она вслух.  -  Пусть  живет
как хочет. С чего вы взяли, что я собираюсь выходить за него замуж?
   От этих слов Орита-сан чуть не всхлипнула:
   - Какие вы с Есико жестокие! Вам на него наплевать! Ах он бедняжка. -
И, смахнув слезу, удалилась.

   А вот чем закончилась вся эта история.
   Однажды (дело было уже где-то в последних числах сентября)  семейство
Орита в полном составе отправилось на выходные в гости к бабушке  и  де-
душке. Возвращались в воскресенье вечером. Электричка прибыла на токийс-
кий вокзал Уэно, семейство вышло на платформу, и  тут  сынишка  объявил,
что у него шнурки на кроссовках спутались и дальше идти он никак не  мо-
жет. Мать посмотрела - в самом деле, шнурки  правой  кроссовки  каким-то
таинственным образом завязались в узел с шнурками левой. Просто мистика!
Мальчуган сел на корточки и принялся, кряхтя, распутывать узел, а госпо-
жа Орита поглядывала по сторонам - просто так, от нечего  делать.  Вдруг
видит - на противоположном перроне стоят рядышком двое - Таро  Иинума  и
Тосио Мацубара, у каждого по большому чемодану. Госпожа Орита так дерну-
ла своего благоверного за руку, что тот в первый момент ужасно возмутил-
ся, а когда сообразил, в чем дело, давай орать:
   - Иинума! Иинума-кун!
   Таро оглянулся, ни малейшего смущения не  выказал,  а  очень  вежливо
поклонился.
   - Ты куда?! - еще отчаянней крикнул господин Орита.
   - Большой привет, спасибо за все, -  негромким,  но  почему-то  очень
явственно слышным голосом откликнулся Таро.
   - Ты, идиот!.. - хотел было продолжить диалог господин  Орита,  но  в
это время со страшным грохотом и лязгом прибыл скорый, разъединив  собе-
седников. Поручив жене следить за багажом, господин Орита кинулся к  пе-
реходу, но вскоре вернулся обратно и, тяжело дыша, пожаловался:
   - Не успел. Иду звонить в полицию.
   Однако жена его от решительных действий отговорила: ну, поехал он ку-
да-то со своим приятелем, это ведь не уголовное преступление.
   - А вот кому надо позвонить, так  это  Китамуре-сэнсэй,  -  задумчиво
произнесла госпожа Орита и прямо с вокзала позвонила Мицуко. К  телефону
никто не подошел. Ладно. Вернулись домой - Орита-сан позвонила еще  раз.
Опять никого. Очень странно - время-то было за  полночь.  Забеспокоились
супруги, сели в машину, поехали в Южный район, нашли тускло  освещенную,
немощеную улочку, где жила Мицуко. Смотрят - в доме свет не горит.  Пок-
ричали из двора: "Сэнсэй! Китамура-сэнсэй!" Никакого ответа.  Тогда  по-
дергали дверь - не заперта. Вошли в прихожую, зажгли  свет,  огляделись.
Очень чистенько, прибрано, только уж больно тихо. Тут Орита-сан  толкнул
жену локтем в бок и пальцем на стену показывает, а на стене  объявление.
Розовым фломастером, крупно: ПАНСИОН "КИТАМУРА" ЗАКРЫТ.

   Ну вот, а назавтра получили супруги телеграмму: ВДВОЕМ ФУКИКО  БЕЖАЛИ
КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ ПОКРОВОМ НОЧИ ТЧК БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ ТЧК МИЦУКО.
   Дом Мицуко в скором времени снесли, стали строить на том месте много-
этажку. Учеников родители пристроили в другие пансионы, и стало в  Южном
районе тихо, дети сюда больше не ходят.


?????? ???????????